Крупинина В.Д.

Рефрен в сонете: игра с мгновением или бег по кругу?
Крупинина Вероника Дмитриевна
Студентка Ставропольского государственного университета, Ставрополь, Россия
Сонет на протяжении многих веков существует как строгое композиционноархитектоническое единство. Но в процессе своей реализации идеальный инвариант
неизбежно модифицируется в соответствии с индивидуально-авторской установкой.
Редким случаем такой модификации является использование характерного для триолета,
рондо и виреле рефренного повтора (например, в сонетах И. Бунина и Ф. Сологуба).
Целью нашей работы является выяснение того, как влияет рефренный повтор на
формосодержательную структуру сонетов Бунина «На высоте, на снеговой вершине…»,
«На монастырском кладбище», «Мира».
В сонете «На высоте…» первый катрен служит экспозицией. Он фиксирует
событие: «На высоте, на снеговой вершине / Я вырезал стальным клинком сонет»
[Бунин: 100]. Но уже третья строка первого катрена указывает на то, что это факт
прошлого, уже пережитого для лирического героя опыта: «Проходят дни. Быть может, и
доныне / Снега хранят мой одинокий след» [Там же: 100]. Однако рефренный повтор во
втором катрене в первой строке возвращает нас к описанной ситуации и рисует ее уже
не просто как факт прошлого, а представляет ее бытийное, вневременное значение,
раскрывает глубину переживания лирического субъекта.
Творческий процесс дает возможность поэту обрести вечное бытие: слияние
четырех мировых субстанций – метала (стилет), воздуха («синь неба»), огня («солнце»)
и воды («льдина») – позволяет ему оставить «и доныне» свой «след»; происходит
метаморфоза поэта из существа тленного в бессмертного творца, то есть творческий акт
провоцирует процесс самоидентификации. Но он же оказывается и актом отъединения.
Лишь «солнце», образ которого символизирует еще и озарение, становится
единственной сущностью, которой поэт мог доверить свое сокровенное: «Глядело
только солнце, как стилет /Чертил мой стих на изумрудной льдине» [Там же: 100]. Ведь
ценность вдохновения художника, смысл его самоотречения кажутся «толпе»
надменностью и гордыней. Повтор же во втором терцете 1-го ст. второго и 2-го ст.
первого катренов соответственно, возвращая нас к исходной ситуации, конкретизирует
цель лирического героя. Он высекает сонет «на вершине» для поэта-единомышленника,
противопоставляя себя и его толпе как «верх» – «низу»: «На высоте, где небеса так сини,
/ Я вырезал в полдневный час сонет / Лишь для того, кто на вершине» [Там же: 100].
Таким образом, рефренный повтор, на котором строится сонет, несет важную
смысловую нагрузку. Он выражает идею отдельности искусства и действительности,
актуализирует романтическую проблематику отношений поэта и толпы.
В сонете «Мира» Бунин использует рефренный повтор 1-го ст. в 8-м. Первый
катрен и три стиха второго описывают наблюдения над внешним видом и
существованием звезды, над причиной ее таинственной привлекательности. Лирический
герой отрицает, что суть этой привлекательности заключается в ее природе, замечает,
что «божественною» ее «зовут» «не за блеск и дивные цвета». Но, зайдя в тупик, в
последней строке второго катрена возвращается к началу своего поиска и вновь,
утверждая «Тебя зовут божественною, Мира», мысленно задается вопросом о причине.
И ищет ответ уже в своих переживаниях, в собственном душевном и чувственном опыте
и приходит к выводу, что мистическая привлекательность в том, что, несмотря на
сходство «жизни» звезды с человеческой, благодаря постоянным перерождениям, она
существует вечно в отличие от смертных людей: «Как феникс древних дней, / Чтоб
возродиться к жизни – ты сгораешь» [Там же: 130].
Рефренное циклическое возвращение созидает сонет в традициях медитативной
лирики, и, с одной стороны, растягивает его развитие во времени, но, с другой, заостряет
внимание на философской и лирической составляющей стихотворения.
Рефренное начало в структуре сонета «На монастырском кладбище» является
системообразующим импульсом к развитию лирического переживания. В 1-м ст. за
«ударом колокола» следует описание изменений мира природы, ее пробуждение и
оживание: «Ударил колокол — и дрогнул сон гробниц, / И голубей испуганная стая /
Вдруг поднялась…» [Там же: 388]
Повтор же в 9-м ст. (гармоническом центре), начиная виток в процессе раскрытия
идеи произведения, делит сонет на две части. Этот повтор обращает взор читателя к
внутреннему миру лирического субъекта, к переживаниям, вызванным в нем звоном
колокола, подчеркивая параллелизм между внешним миром (макрокосмом) и
внутренним миром субъекта переживания (микрокосмом). Душа лирического героя,
затрепетавшая «как крылья вольной птицы», подобно выпорхнувшей стае вырывается на
свободу из своей кельи-«гробницы» и перерождается, освободившись от «страхов
темноты» [Там же: 388]. Сонет практически не развивается во времени, все события
охватывают лишь один краткий момент, в центре внимания оказываются мгновенное
переживание лирического субъекта, миг его соприкосновения с миром. Рефренный
повтор подчеркивает ценность лирической, духовно-эмоциональной составляющей
произведения.
Рефренный повтор как средство самоорганизации не только не провоцирует
разрушение системы, но, вызывая изменения в композиционно-архитектонической
организации сонета, становится двигателем ее сущностного познавательного развития,
«создает специфический композиционный ритм…» [Тихомирова: 264]. Стойкость
главной темы оттеняется переменчивостью частей; в то же время сменяемость эпизодов
производит особенно выгодное впечатление на фоне повторений одной и той же темы. В
сонете действуют две силы, одна из них стремится удалить нас от центра в любых, не
совпадающих направлениях; другая же сила стремится вернуть нас к инвариантному
центру. В слиянии противоположных, но взаимодополняющих качеств заключена
эстетическая ценность рефрена в сонете.
Литература:
Бунин И.А. Собрание сочинений: В 6-ти т. М., 1987. Т.1.
Тихомирова О.В. Лейтмотив в кругу родственных явлений// Вопросы
гуманитарных наук. 2006. №5. С.263–265.