Я вас согрею. Я всеми строчками вам улыбаюсь,

Я вас согрею.
Я всеми строчками вам улыбаюсь,
Эксцентричная – в брюках и с тростью.
Вы – мои внуки, я – ваша бабушка,
С этим всё просто.
Книга – моя! И пускай себе тленна –
Столько вокруг огня и дыма!
Я не хочу быть похожей на Ленина.
Я хочу быть любимой.
Дело за малым.
Переверните первую страницу книги
«Чистое время года»...
ОБРАЗ ЛИРИЧЕСКОГО ГЕРОЯ В КНИГЕ В. В. ЛЕОНТЬЕВА
«ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ»
В. А. Дорошина
Пензенский государственный педагогический университет
им. В. Г. Белинского, г. Пенза, Россия
Summary. This article contains a literary analysis of books of poetry V. V. Leontief. The characteristic of his poetry as a multifaceted and having philosophical
depth.
Keywords: genre polyphony, philosophical lyrics, religiosity.
Признаться, всегда затруднительно дать лаконичную, ёмкую
оценку творчеству автора, богатого темами, жанрами, звучаниями.
То ли дело, когда поэт выражает себя преимущественно только в
стихах о любви или о природе, или же в гражданской лирике, – сразу же ясен предмет разговора, остаётся лишь разобраться в нюансах… Сложнее нащупать пульс, уловить саму душу поэзии многогранной, многострунной, когда отзывчивость поэта простирается от
узко личных переживаний до тем социальных и, более того, до проблематики планетарного, космического масштаба.
Творчество Виктора Викторовича Леонтьева – именно тот случай, когда перечисление тем, идей, образов не даст истинного понимания сути, специфики его поэтического голоса. Скорее, выявить
её поможет воссоздание на основе всего прочитанного образа лирического героя, постижение во всей полноте и цельности его внутреннего «Я», его человеческой позиции, душевного и духовного, и
интеллектуального взгляда на внутренний и внешний мир. О чём
бы ни писал Леонтьев, за строками его стихов, не блещущих (и не
тужащихся блистать) фальшивыми изысками, стоит человек внимательный, чуткий, философ, стремящийся не скользить по поверхно62
сти житейских впечатлений, а заглянуть вглубь, докопаться до самой сути явлений и событий.
В стихах о природе (циклы книги «Быль весенняя», «Родные
просторы», «Там, под небом…», «Осенины») автор предстаёт прежде всего как лирик-живописец. Тонко чувствуя и передавая состояния окружающего мира, постоянные перемены погоды, он никогда
не изображает природу статично – она самый живой герой его поэзии, всё в ней – движение, напряжённость, ожидание нового, постоянная готовность к переходу в иные свои ипостаси (стихотворения «В ожидании весны», «Метель», «Апрель. Непогода», «Новый
день», «Весенняя элегия», «Первая гроза», «Утро в лесу» и др.). Характерный пример динамичности его стихотворений – такое вот
описание туч:
Безобидные вначале,
Загрустили, заскучали,
Помрачнели,
Почернели вдруг;
Грязной рванью кусковатой –
Грозным чудищем лохматым –
В полумрак одели всё вокруг.
Лирический герой этих циклов – не просто внимательный созерцатель, гость в храме природы (а она именно так воспринимается
им: «И будто свечи в храме, трепетали / По берегам рыбацкие костры…»), но и сам стремится быть органичной частью её, и наилучшие
состояния, переживаемые им, – моменты полного единения с природой, когда ощущения внутренние и впечатления внешние максимально созвучны, стоят в одном ряду:
…такая тишь,
Что слышно, как неровно сердце бьётся
И шепчется разбуженный камыш.
Пожалуй, именно эту черту – позиционирование себя как части
большого целого, взаимосвязанного всего со всем всеобщего – нужно считать коренной в поэзии Виктора Викторовича, и в социальных, и в философских его произведениях. Ведь только при глубоком
осознании внутренней связи себя с окружающим возможно передать любовь к своей Родине, малой и великой («Быль весенняя»,
«Воскресенье», «Рассвет на Суре-реке», «Родные просторы», «Где
проходит вечность»), неподдельную боль за горемычную судьбу её
(«Забытая деревня», «Путь-дорога без разметки…», стыд и тревогу
за события непутёвого сегодняшнего времени («Жизнь меняется,
течёт…», «В ночи (исповедь старика)», «Завтра будет лучше…»):
63
Новых храмов блещет позолота,
Ярче льётся звёзд кремлёвских свет.
А в душе тревога отчего-то,
И ни в чём уверенности нет.
………………………………………………..
Время в позолоченных заплатах,
Ты распяло совесть на кресте:
Холишь мироедов-бюрократов
И в духовной тонешь нищете!
Строки многих стихов звучат как суровый приговор современности, эпохе в которую «Каждый выжить озабочен», а не жить, когда «Время душу продаёт, / Человечность дорожает», «Давит, душит, словно тяжкий крест, / Время меркантильности и выжиг». Однако вера в то, что «…родится новый – лучший день / С верой и
улыбкой в добрых лицах», жива в душе автора,
И летит в весенний благовест
Сердце, чтоб очиститься и выжить, –
Вдаль за нежной хрупкой красотой,
Что бывает крепче монолита,
Что объединяет жизнь с мечтой,
Как Христова светлая молитва…
Действительно, сердце поэта чутко улавливает красоту, растворённую в мире, нерукотворную (природа) и сотворённую людьми
(искусство), и спасается ею. В стихотворении «Прелюдия Иоганна
Себастьяна» Красота нисходит в наш бренный мир в виде хоральной
прелюдии Баха – нисходит как почти невозможное чудо в самое что
ни на есть горнило суетности и пошлости – в неприметный придорожный бар. И совершается волшебство спасения (пусть мимолётного, но подлинного) погрязших в рутине человеческих душ:
Пел орган. О радости, печали,
Яростью горел, был нежно-кроток.
А в застывшем удивлённом зале
Смолкли все, смущаясь отчего-то…
В суете угарно-суесловной
Музыка – как гимн любви духовной,
Как порыв молитвенный в надежде…
64
Пел орган величественно-трубно,
И его не слушать было трудно.
А потом… всё стало, как и прежде…
Поистине драматичен конфликт между возвышенным и низким, приземлённым в стихотворении «Весна», где автору посчастливилось увидеть не просто время года, а «Творенье мага Боттичелли»: «Не локоны – медвяный ветер, / Во взгляде нежность, глубина…», но, увы, очень скоро «…в прозе будничной картины / Весенний образ утонул». С горечью сетуя об этом, поэт ставит философский вопрос о месте красоты в нашей жизни:
Чего хотим, куда бежим мы?
За что нам эта суета?
Пусть, будто раненная птица,
Забьётся сердце; красота –
Наш крест, наш бог непостижимый,
Неутолимая мечта.
Вокруг нахмуренные лица…
Последняя строчка – свидетельство обычной победы серой повседневности над прекрасным, но красота возводится в ранг божества, а посему подлинная победа принадлежит именно ей (ведь и Христос, и любое божество иных религий неизбежно погибают в земной
юдоли, оставляя за собой в сердцах людей свет высшей истины).
Отдельного разговора заслуживает философско-теистическое
направление поэзии В. В. Леонтьева, выраженное как в стихотворениях, рассредоточенных в разных циклах книги («Шамбала», «Монолог бродяги», «Единство – Закон», «Закономерность», «Вознесение»), так и в поэме «Санатана», составляющей последний цикл
«Из сумерек времён». Эта часть его творчества – несомненно, чтение для подготовленного читателя, компетентного в вопросах философии и религий. Хотя сам автор представляет себя как православного христианина, ортодоксальным или каноничным его взгляд назвать трудно. Дело в том, что в стихотворной форме он пытается переложить и осмыслить эзотерические учения о сотворении мира и
человека, изображая всемирную историю как извечную борьбу Света и Тьмы, Бога и Сатаны, борьбу, которая продолжается по сей
день, и вершится она в сердце каждого из нас.
Рассуждая о Боге, о добре и зле, философских категориях времени и пространства, не забыл автор и о таком важном для каждого
из нас понятии, как человеческое счастье. Путь достижения его –
жить в гармонии с миром и самим собой. Как это возможно? В. В.
Леонтьев отвечает вполне в христианском духе:
65
Не желаю власти и богатства –
Всё, господней милостью, со мной;
От желаний вечных, как от рабства,
Ухожу с дорожною сумой.
………………………………
Не хочу, не жду и не надеюсь –
Божье откровение во мне,
Потому и сердцем молодею,
Не печалясь о грядущем дне.
Хочется пожелать автору плодотворного продолжения его жизненного пути, в том числе и поэтического. Надеюсь, за этим (уже
третьим по счёту) последуют ещё поэтические сборники, а мастерство автора будет продолжать расти, как росло оно от книги к книге.
Библиографический список
1. Леонтьев В. В. Возвращение к истокам. – Пенза, 2010.
66