ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ ОЦЕНКИ ПРИРОДНО

ЭКОЛОГИЯ И ЭКОНОМИКА
П.Я. Дегтярев
Челябинский государственный педагогический университет
ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ
ОЦЕНКИ ПРИРОДНО-РЕСУРСНОГО ПОТЕНЦИАЛА РОССИИ
(в связи с долгосрочной стратегией развития государства)
Новые социально-экономические условия, современные запросы практики, требуют по-новому рассматривать многие традиционные темы, относящиеся к сфере интересов региональной экономики. Но этому препятствует инертность мышления, сложившиеся стереотипы, мысленные образы и конструкции. Не претендуя на полноту и законченность, рассмотрим в качестве примера один из таких стереотипов, прочно укоренившихся в общественном сознании и не без участия, заметим, профессиональных экономистов и географов. Этот стереотип очень точно передают слова из известной песни:
«… широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек…». Многие десятилетия
нам твердили, что государство (СССР), занимающее шестую часть суши, по своим масштабам, ресурсам полезных ископаемых и другим составляющим природно-ресурсного
потенциала богатейшее в мире. Российскую Федерацию как правопреемницу Советского
Союза, наследницу большей части его земель, многие авторы продолжают рассматривать в качестве ресурсного гиганта. Так ли это? Остановимся на характеристике важнейших составляющих природно-ресурсного потенциала любого государства: территориальных и минерально-сырьевых ресурсах России.
Огромная площадь государственной территории России (12,7 % от мирового итога,
без Антарктиды) при сопоставлении со сравнительно небольшим населением (2,4 % от
мирового итога) позволяет сделать как будто бы правильный, но поспешный вывод об
избыточности территориальных ресурсов в стране. Поспешный, поскольку с экономической точки зрения собственно ресурсом является не вся территория государства, а только та ее часть, которая находится вне зоны с экстремальными природными условиями
(так называемая эффективная территория). Эффективная площадь России в три раза
меньше ее общей площади и составляет, согласно расчетам В.В. Клименко [5], около
5,5 млн кв. км.
Среди географов и экологов широко бытует мнение, что одному человеку для
жизни нужно как минимум 2 га территории, в том числе для обеспечения продовольствием — порядка 0,5–1 га. В среднем на каждого россиянина, проживающего в Главной
полосе расселения, приходится около 4 га территории (в среднем по миру 2,2 га/чел.), но
в ряде регионов (см. табл. 1) землеобеспеченность либо близка к 2 га, либо ниже этого
значения.
С сельскохозяйственной точки зрения территориальных ресурсов (так называемой
продуктивной территории, сельскохозяйственных угодий) в России еще меньше: около
2 млн кв. км, или 1,35 га/чел. (в среднем по миру 0,79 га/чел.), что составляет 2,27 % от
продуктивных земель планеты. В итоге на каждого россиянина приходится порядка
0,8 га пашни (в среднем по миру 0,22 га/чел.). Но какая это пашня? Поскольку Россия —
страна с самым холодным в мире климатом, реальная пашнеобеспеченность страны,
с учетом ее биологической продуктивности, масштабов загрязнения земель тяжелыми
металлами и другими ингредиентами, в 2-3 раза меньше. Удельная землеемкость производства 1 тонны зерновых, а именно столько желательно выращивать в расчете на одного человека (с учетом потребностей в фуражном зерне), в период с 1990 по 1996 гг. составляла в России 0,59—0,86 га [7]. Как видим, никакого избытка в обеспеченности России пахотными землями нет. Лишь в отдельные высокоурожайные годы землеемкость
78
производства зерновых существенно ниже показателя пашнеобеспеченности. Из работы
Т.Г. Нефедовой [9] следует, что в 1999 г. избыток зерна имели немногие российские регионы, а значительный избыток — всего четыре: Краснодарский край, Ростовская,
Оренбургская и Курганская области. Не лишним будет указать и на то, что 95 % сельскохозяйственный угодий нашей страны относятся к зоне рискованного земледелия, 76
% угодий нуждаются в культурнотехническом улучшении, более 40 % угодий характеризуются низким и очень низким содержанием гумуса. На черноземы приходится всего
7 % площади России.
Таким образом, по среднемировым меркам пахотных земель в России как будто бы в
избытке, но их низкая биопродуктивность сводит на нет это преимущество, и даже позволяет говорить об их некотором дефиците. Представляет интерес сопоставление объемов валового сбора зерновых в России с другими странами-гигантами. В среднем за
1991—1999 гг. ежегодно в России собиралось 77,8 млн тонн зерновых (в урожайном
1992 г. собрали 106,9 млн т, неурожайном 1998 г.— 47,9). В США и Китае в 1998 г. сбор
зерновых составил, соответственно, 351,5 и 451,8 млн т, и это при том, что в США ресурсы пашни составляют 0,54 га/чел., в Китае — 0,075 га/чел.
Даже самый элементарный анализ структуры территориальных ресурсов России
(табл. 2) свидетельствует о том, что наши необъятные с виду просторы неумолимо сжимаются как «шагреневая кожа» при учете экономической составляющей. Так много ли у
России земли и так ли безалаберно нужно к ней относиться?
Таблица 1
Территориальные ресурсы субъектов Российской Федерации
(выборка), га/чел.
Москва и Московская
область
Брянская область
Владимирская область
Ивановская область
Калужская область
0,31
Белгородская область
1,8
2,42
1,8
1,78
2,77
2,1
2,27
2,7
1,35
Липецкая область
Рязанская область
Смоленская область
Тульская область
Ярославская область
1,94
3
4,41
1,47
2,57
Воронежская область
Курская область
Тамбовская область
Санкт-Петербург
и Ленинградская область
Пензенская область
Самарская область
Ульяновская область
Ставропольский край
Челябинская область
2,82
1,62
2,54
2,5
2,39
Рассчитано по: Российский статистический ежегодник (2000).
Таблица 2
Территориальные ресурсы России (по состоянию на 1.01.2000 г.)
Государственная территория
Эффективная территория
Продуктивная территория
в т.ч. пашня
Площадь,
кв. км
17 075 400
5 510 000
1 976 000
1 209 000
Доля от площади
страны, %
100
32,2
11,5
7
га/чел.
11,7
3,78
1,35
0,83
Рассчитано по: Российский статистический ежегодник (2000).
В современной науке нет однозначной оценки происходящих на планете климатических изменений. Ряд авторов считают, что «глобальное потепление — свершившийся
79
факт». В этой связи представляет интерес работа В.А. Вронского [1], в которой в частности обсуждается ожидаемое увеличение степных и лесостепных ландшафтов в пределах
России — наших продовольственных житниц — на 2255 тыс. кв. км. Фактически, это будет означать увеличение продуктивных (с точки зрения наличия термических ресурсов)
земель в пределах России, по меньшей мере, в два раза. Готова и готовится ли к этому
наша экономика?
В последние годы в работах многих авторов [6] указывается на уникальный ресурс,
которым обладает наша страна — территориальные экологические ресурсы, т. е. земли,
не вовлеченные в активный хозяйственный оборот и потому являющиеся гарантом экологического равновесия в Северном полушарии планеты (по аналогии с тропическими
вечнозелеными лесами — «легкими нашей планеты»). Заметим, что скрупулезных исследований по данному вопросу пока не проводилось (поэтому у разных авторов доля
таких земель варьирует от 40–45 до 60–65 % от общей площади России). Но и в этом
случае, как нам представляется, не оправданно говорить об избытке. Ведь эти ресурсы
«дикой природы», главным образом, сосредоточены в той части России, которая относится к планетарной Зоне Севера, а в пределах Главной полосы расселения экологическая ситуация, отклонение от траектории экологического равновесия, ничуть не меньше,
чем в других максимально освоенных регионах планеты. И это притом, что доля России
в мировом валовом продукте очень скромная и составляет порядка 2,4 %, но ведь создается эта доля преимущественно экстенсивным путем, за счет эксплуатации природного
потенциала без учета или даже при полном игнорировании экологических норм и ограничений. Природа разрушается, и это разрушение не оправдано, как это не звучит кощунственно, даже по экономическим соображениям. Более того, согласно представлениям В.Г. Горшкова [3], поддержание экологического равновесия в биосфере возможно
только в том случае, если площадь ненарушенных земель будет составлять 60–65 % земельного фонда планеты. Получается, что в России ресурсов «дикой природы» пока еще
ровно столько, сколько необходимо; проблема лишь в том, что размещены они крайне
неравномерно и для ряда регионов характерен их острый дефицит. Например, в Челябинской области площадь заповедников и национальных парков составляет всего около
2 % от общей площади (с учетом иных форм ООПТ — около 10 %). При таких значениях «заповеданности» говорить о поддержании экологического равновесия в регионе
не приходится.
Суммарная ценность разведанных и предварительно оцененных в России всех видов
полезных ископаемых составляет 28,56 трлн долларов (в три раза больше, чем у США),
а прогнозных — 140,2 трлн долларов (в текущих мировых ценах 1998 г.). По некоторым
оценкам на территории России сосредоточено порядка 1/5 мировых запасов минерального сырья. Но можно ли Россию рассматривать в качестве своеобразного сырьевого гиганта? И да, и нет. По одной из оценок, рентабельная часть запасов не превышает на сегодняшний день 1,5 трлн долларов, т.е. около 5 % от разведанных [10]. Ресурсы действительно есть, но экономически они не доступны, их освоение слишком дорого. Среди
причин экономической недоступности сырья можно назвать: тяжелые технико-экономические условия эксплуатации месторождений в планетарной Зоне Севера (70 % территории России), бездорожье на 40 % территории страны, огромное «транспортное плечо» от
месторождений сырья, до его потребителей (преимущественно сосредоточенных в западной и южной экономических макрозонах страны). Если учесть, что ежегодно из наших недр извлекается сырья на общую сумму не менее 95–105 млрд долларов [10], благостная картинка ресурсного изобилия и вовсе меркнет. Через 15-20 лет, когда ныне
рентабельные месторождения будут истощены, а изношенность производственных фондов достигнет критических значений, российскую экономику будут ожидать новые, ранее ей неведомые проблемы. Конечно, до «эры сырьевого голода» нам еще далеко. Но
80
выше отмеченное соотношение между рентабельной и нерентабельной частью запасов
заставляет кардинально скорректировать оценку минерального богатства страны. Кстати, уже сейчас Россия испытывает острый дефицит в 21 виде сырья (хромитах, марганце,
свинце, цинке, титане, сурьме, ртути, уране и др.) и вовсе не потому, что их запасов на
нашей территории нет. Пока существовал Советский Союз, они разрабатывались по
преимуществу в более комфортных республиках, например, Казахстане. Для освоения
новых месторождений на Ближнем и Дальнем Севере нужны колоссальные инвестиции
и, что немаловажно, людские ресурсы, активно этот Север сейчас покидающие.
По данным коллективной монографии «Путь в ХХI век» [11], обеспеченность России
разведанными запасами нефти составляет не более 35 лет, газа — 81, железных руд —
42, меди и никеля — 40, цинка — 18, свинца — 15. Сроки истощения разведанных запасов многих видов сырья довольно близкие, а современные объемы геологоразведочных
работ не отвечают желаемым темпам. Для России экономически выверенная оценка минерально-сырьевого потенциала имеет первостепенное значение, так как экспорт сырья — главная, к сожалению, статья доходов государства и «вчера» и «сегодня» и, видимо, «завтра».
Очень специфична и структура минерально-сырьевых запасов России. В структуре
разведанных запасов на газ, уголь и нефть приходится 71,2 %, прогнозных — 92,9 %.
Как видим, доля рудных и нерудных полезных ископаемых в структуре запасов весьма
скромная. Если избыток и есть, то только в плане обеспеченности России топливными
ресурсами. Но ведь и климат у нас самый суровый! (Соответственно и потребность в топливных ресурсах объективно более высокая!) Достаточно сравнить средние январские
температуры «у нас» и «у них», т.е. на Западе. Если в Риме, Лондоне и Париже средняя
температура января составляет, соответственно: +6,8, +5,3 и +3,4° С, то в Москве, Челябинске и Норильске, соответственно: –10,2, –16,4 и –45° С.
Итак, запасы минерального сырья на территории нашей страны значительны, но они
вовсе не избыточны, компенсируются суровым климатом, и вовлечение большей их части в хозяйственный оборот пока невозможно. Давайте зададимся вопросом: случайно ли
за нашей страной закрепился эпитет «богатый нищий»? С географической точки зрения
причины «нищеты» очевидны и не нуждаются в дополнительной аргументации. Ими
выступают суровая природная среда на большей части России и отсутствие эффективной системы управления имеющимся национальным богатством, максимально адаптированной к евразийскому «неудобью» [2].
Затронутая нами проблема очень сложна и дискуссионна. Так, совершенно необоснованно все экономически трудности России списывать на «дурной климат», но и игнорировать этот факт нельзя. При таком подходе легко впасть в географический фатализм,
или, что еще хуже, географический нигилизм. В этой связи нам импонирует мнение
В.И. Данилова-Данильяна [4]: «Хватит стонать: климат, климат… Нам надо было научиться вести хозяйство на той части нашей территории, которая вполне климатически
благоприятна… научиться разумно вести хозяйство именно там, где приличные климатические условия, еще не поздно, это — долгосрочная задача … решать эту задачу надо именно как эколого-экономическую, как задачу перехода России к устойчивому развитию». И здесь, на наш взгляд, не обойтись без возрождения на новой методологической основе теории и практики районирования страны. Если в первые советские пятилетки районирование удовлетворяло запросы форсированной индустриализации, было
размещенческим по своей сути, то сейчас мы нуждаемся в таком районировании, которое было бы нацелено на практику обустройства России.
На наш взгляд, главная географическая причина необустроенности России заключается не в климате, а в несоответствии ее территориального и демографического потенциалов. Россия — одна из самых малонаселенных стран-гигантов (средняя плотность
81
населения составляет около 8,5 чел./кв. км, т.е. в 5 раз ниже среднемировой). Значение
плотности населения в экономическом развитии, формировании культурных ландшафтов — пока еще практически не разработанная тема в отечественной науке, которая заслуживает самого пристального внимания. Образно можно сказать, что плотность населения «участвует» в экономическом развитии через связанность территории, через ее
коммуникационные характеристики. Плотность населения — мультипликативный источник экономического роста.
Под влиянием охарактеризованного в статье мифа о ресурсном богатстве России и
сложилась у нас расточительная модель природопользования: если «ресурсов завались»
и «все блага природа дает даром», то к чему совершенствовать технологии, серьезно заниматься природоохранными программами, обустраивать свою малую (двор, улицу, населенный пункт и т. д.) и большую родину, восстанавливать уже нарушенные ландшафты? Преобладание эстетически убогих (акультурных), необустроенных ландшафтов в
пределах экономически активной территории страны — во многом следствие неверных
оценок ее природно-ресурсного потенциала. Бережливость трудно воспитать в условиях
избытка. Трагедия России в том, что этот избыток мнимый.
В ряде географических работ утверждается, что территориально-сырьевой дефицит,
хронически испытываемый западными странами, есть главный двигатель их более динамичного, по сравнению с Россией, экономического развития. Например, Д.И. Люри [8]
замечает: «…чем меньше запасы ресурсов, тем раньше и интенсивнее проявляются эффекты их истощения и тем сильнее эти “экологические” силы толкают траекторию развития ресурсопользования к восстановлению равновесия… ресурсное богатство позволяет все глубже входить в экологический кризис и тем самым усиливает опасность его
неблагоприятного исхода». Приведенные нами выше аргументы свидетельствуют о том,
что для России тоже характерен террриториально-сырьевой дефицит, но этот дефицит,
по-видимому, совсем иного рода: эффекты истощения еще только начинают сказываться
на темпах социально-экономического развития страны, и сам этот дефицит носит во
многом парадоксальный характер, из века в век толкает страну на особую траекторию
развития и нуждается в дальнейшем экономико-географическом осмыслении. Первыми
эту «особливость» России интуитивно осмыслили и развили в своих трудах с историкогеографических и философских позиций представители Евразийства.
Более глубокое рассмотрение охарактеризованных в статье географических парадоксов, присущих России (безбрежность пространств в сочетании с ограниченностью территориальных ресурсов, мнимый, с экономической точки зрения, избыток минерального
сырья и др.), позволит выйти на новый теоретический и прикладной уровень осмысления стратегии и тактики развития государства и его отдельных регионов в долгосрочной
перспективе. Это тем более актуально в современных экономических условиях, когда
Россия переживает системный кризис, ищет достойную нишу в мировом хозяйстве,
формирует свой новый путь «выживания» в мировом сообществе цивилизаций.
Список литературы
1. Вронский В.А. Глобальное потепление климата и окружающая среда на рубеже ХХI
века // География в шк. 2000. № 8.
2. Гладкий Ю.Н. Евразийское «неудобье» как индикатор природной и социальноэкономической специфики России // Изв. Русс. геогр. об-ва. 1998. Вып. 1, 2.
3. Горшков В.Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. М., 1995.
4. Данилов-Данильян В.И. Антиэкологическая мифология академика Р. Нигматулина
// Зеленый мир. 2001. № 12–13.
5. Клименко В.В. и др. Энергия, природа, климат. М., 1997.
6. Котляков В.М. и др. Сравнение нарушенности экосистем России и других стран Европы // Изв. РАН. Географ. сер. 1998. № 2.
82
7. Лойко П.Ф. Земельный потенциал мира и России. М., 2000.
8. Люри Д.И. Развитие ресурсопользования и экологические кризисы. М., 1997.
9. Нефедова Т.Г. Продовольственное самообеспечение России // География. 2000. № 5.
10. Путин В.В. Минерально-сырьевые ресурсы в стратегии развития российской экономики // География в шк. 2000. № 7.
11. Путь в ХХI век. Стратегические проблемы и перспективы российской экономики.
М., 1999.
В.Ф. Злоказов
Южно-Уральский государственный университет
НАЛОГОВЫЕ РЕГУЛЯТОРЫ ПРИРОДООХРАННОЙ
И ПРИРОДОЭКСПЛУАТАЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРЕДПРИЯТИЙ
К числу мер экономического стимулирования рационального природопользования
предприятий относится льготное налогообложение.
В нашей стране система налоговых льгот с учетом экологических факторов включает:
– сокращение налогооблагаемой прибыли предприятий в случае осуществления ими
природоохранных мероприятий;
– налоговые льготы для предприятий, выпускающих природоохранное оборудование, материалы и реагенты, приборы и оборудование для экологического мониторинга,
а также оказывающих производственные услуги экологического характера;
– освобождение от налогообложения экологических фондов.
Сокращение налогооблагаемой прибыли является определенным стимулом для осуществления предприятиями экологически ориентированного технического перевооружения и реконструкции производства; внедрения в производство систем, обеспечивающих утилизацию отходов и использование вторичных ресурсов; освоения предприятиями нового природоохранного оборудования и проведения других мероприятий, направленных на достижение природоохранного и ресурсосберегающего эффекта.
Однако не стоит, по нашему мнению, ограничивать льготное по экологическим соображениям налогообложение предприятий только возможностью сокращения налогооблагаемой прибыли. Аналогичную роль может сыграть и непосредственное сокращение
самих налогов на прибыль.
Налогообложению подлежит балансовая прибыль предприятия. Ставки налогов на
балансовую прибыль являются едиными для предприятий различных форм собственности. Вместе с тем, региональным и местным органам власти предоставлено право дифференцировать эти ставки с учетом тех или иных факторов. В число последних, на наш
взгляд, необходимо включить и экологический фактор.
В качестве основных критериев дифференциации налоговой ставки в данном случае
могут выступать:
– степень соответствия фактического уровня природопользования установленным
лимитам;
– темпы экологически ориентированной перестройки производства;
– уровень капитальных вложений на природоохранные мероприятия с учетом эколого-экономической эффективности этих мероприятий.
Предприятиям, которые соблюдают установленные лимиты природопользования,
выполняют планы природоохранной реконструкции и отличаются высокой эффективностью капитальных вложений на природоохранные мероприятия, могут быть установлены пониженные ставки налогообложения.
83