ГРУЦО И. А. Сражение на р. Березине в мемуарах
advertisement
И. А. Груцо, кандидат исторических наук, доцент кафедры славянской истории и методологии исторической науки Белорусского государственного педагогического университета им. М. Танка, член Центра наполеоновских исследований (г. Минск, Беларусь) Сражение на р. Березине в мемуарах воинов русской армии 26-29 ноября 1812 г. на берегах р. Березины произошло сражение, ставшее одним из самых знаменитых в эпохе наполеоновских войск. Среди историков нет единого мнения о том, кто оказался в нем победителем. В последние годы основной акцент в изучении данного сражения смещается в сторону выяснения его значения в системе общечеловеческих ценностей. Как итог, получает распространение мнение о том, что оно, среди прочих, выделяется в первую очередь масштабом трагедии, участниками и жертвами которой стали не только воины русской и наполеоновской армий, но и гражданское население, представленное беженцами из Москвы и местными крестьянами. Данный вывод основан на изучении тех сведений, которые содержатся в мемуарах непосредственных участников сражения. В большей степени они представлены воинами наполеоновской армии [1]. Что касается воспоминаний воинов русской армии, то анализ содержащихся в них свидетельств о сражении на Березине, по-прежнему является актуальной задачей. Впервые эти сведения появились в мемуарах, опубликованных вскоре после окончания военных действий, а затем при публикации мемуаров и на страницах периодической печати на протяжении XIX в. В 1814 г. в свет вышли «Записки относительно составления и самого похода Санктпетербургского ополчения против врагов отечества в 1812 и 1813 годах», автором которых являлся офицер-ополченец Б.И. Штейнгель. Будучи непосредственным участником сражения на Березине, он оставил его описание, позволяющее судить об эмоциональном воздействии на автора тех сцен, очевидцем которых он стал. По свидетельству Штейнгеля, на подходе к переправе воины ополчения наблюдали следующую картину: «сдавшиеся неприятели, уже обезоруженные стояли близ дороги. Многие из них, будучи полунаги, тощи, с бледными, полумертвыми лицами, показывающими томление голодом, и притом дрожа от стужи, толпами бросались к рядам победителей и просили именем человечества кусок хлеба. Герои Севера, твердо помня свое правило: лежачего не бить, кто сколько мог уделяли им своих сухарей, и враги, с жадностью принимая оныя, лобызали их руки. Многие неприятельские офицеры за пригоршню сухарей, или за нечего не значащую сумму русских денег, отдавали свои шпаги, часы, пистолеты и самых лошадей своих» [2, с. 196]. Но те из неприятельских войск, кто сохранили боеспособность и верность присяге «защищались весьма упорно и отчаянно» [2, с. 198]. Особо врезался в память автора бивак ополченцев в ночь после сражения: «Победители расположились биваками в самом месте битвы, между множеством оторванных членов человеческих и обезображенных трупов. Там стон умирающих сотоварищей, поражал слух оставшихся в живых, и снег багровел от крови; но человек, только что избегший смерти и утомленный битвою, как бы не имея ни чувств, ни сердца, ни сострадания, бросается на землю, и посреди всех ужасов засыпает» [2, с. 199]. На следующее утро в памяти Штейнгеля запечатлилась следующая картина: «Все место перед мостом, пространством более квадратной версты, загромождено было обозом, состоящим из карет, колясок, дрожек, фур и повозок, нагруженных похищенным богатством Москвы; сверх сего 12 орудий, целый табун лошадей разбрелся по всему берегу. Все место сражения и все пространство занимаемое обозом, было усеяно убитыми, или умирающими и лошадиными трупами. Из самой воды торчали головы утопших и льдом обмерзших людей и лошадей. На снегу видны были замерзшие младенцы, полунагие женщины, чуть живые, подле трупов мужей или детей своих, ждущих подобной участи. Повсюду кровь, повсюду жертвы алчной смерти, стон, плач, рыдание и смрад нестерпимый! Множество оставленных здесь гончих собак, захваченных в Москве, показывало, что французы надеялись зимой позабавиться в России охотою. Немедленно были посланы дружины для расчищения заваленной таким образом дороги и для поправления моста; а между тем обоз был отдан в добычу войску. Тут, между прочими вещами, нашлось множество самых лучших книг, эстампов, атласов и карт, украшавших лучшие в Москве библиотеки и дома, и множество церковных утварей, кои были представлены в Главную квартиру, ибо никто из русских воинов не хотел воспользоваться хищением святотатцев. Целые два дни продолжали разбирать вещи, и все еще всего взять не успели» [2, с. 201-202]. Не меньшее эмоциональное впечатление оказали картины сражения на Березине на 17-летнего офицера-ополченца Р.М. Зотова, чьи мемуары были опубликованы в 1836 г. «Эта переправа проходила от нас верстах в 2-х, а мы стояли на высоте у прикрытия 12и пушечной батареи генерала Фока, видели только издали нестройные, волнующиеся массы неприятеля, толпившегося у реки и напирающего к мостам. Пред этой массой стояло несколько колонн французских и с удивительным мужеством отражали все наши усилия добраться поближе к переправе. Наконец, от наших выстрелов или от тяжести бросившихся на мосты людей один из них обрушился, и переправа кончилась. Я говорю переправа, но тут-то именно и начались картины ужасов, плача и отчаяния. Французская армия почти вся уже успела перебраться на эту сторону в эти два дня, но обозы и все не боевые люди остались на нашей. Все они толпились, теснились, пробивались к реке, к мосту, но его уже не было, и передовые толпы, сдавливаемые задними массами, низвергались в воду, боролись с волнами, старались переплыть, хватались за льдины и с криками отчаяния погибали. Рассказать и описать эти картины невозможно. Мы стояли за две версты от моста, на высоте; худо могли видеть и понять, в чем дело, но ужасные крики отчаяния от всей этой массы погибающих людей так явственно были нам слышны, так сильно потрясли наши чувства, что мы имели глупость не раз проситься туда у полковника для спасения несчастных. Мы забывали, что между ними и нами стоят неприятельские колонны» [3, с. 492]. Непосредственно столкнувшись с неприятелем на поле боя, Р. Зотов воздает должное его самоотверженности и храбрости: «На другое утро опять возобновилась канонада. Но это уже было последнее прощание французской армии, последний привет ее русской земле. Тут еще видели мы остатки этой великой армии, сильно борющиеся, храбро сопротивляющиеся, одним словом, тут еще блеснул гений Наполеона и дух его воинов» [3, с. 493]. Особый интерес для исследователей представляет описание Р. Зотовым поля боя по окончанию сражения и поведение солдат и офицеров русской армии по отношению к поверженному неприятелю. По его словам: «мы уже были хозяевами на правом берегу и спешили к месту вчерашнего боя и ужасной переправы. Что же? Картины ужасов сделались еще разительнее, потому что погибающие были не в массе, а отдельными группами. За целую версту нельзя было подойти к берегу от оставленного французами обоза. Кареты, телеги, фуры, щегольские коляски, дрожки – все это, нагруженное русским добром, награбленным в Москве и по дороге; подбитые оружия, пороховые ящики, тысячи обозных лошадей, спокойно ищущих пищи под снегом или в какой-нибудь фуре; наконец груды убитых и умирающих, толпы женщин и детей, голодных и полузамерзших, все это так загромоздило дорогу, что надо было отрядить целую дружину ополчения, чтобы как-нибудь добраться до места переправы. Здесь картины были еще ужаснее. Вся река наполнена была мертвыми. В отвратительнейших группах торчали из реки погибшие в ней вчера, а по берегу, как тени Стикса, бродили толпами другие, которые с какой-то бесчувственностью посматривали на противоположную сторону, не заботясь о нашем появлении и не отвечая на наши вопросы. И офицеры и солдаты брали с собой этих несчастных, чтобы покормить их, окутать чем-нибудь потеплей и сдать для отправления в Витебск. При разборе и расчистке обоза многие из наших обогатились. Иные случайно, другие, умышленно. Некоторые офицеры собирали книги, картины, атласы. Набожные отыскивали церковные ризы и утвари. Хозяйственные люди любили деньги, серебряную посуду, ложки, миски, самовары и т.п. Ленивые не получили ничего (я, грешный, был в числе последних)! Целые два дня продолжали мы разбирать и расчищать обозы – и все больше половины осталось на месте» [3, с. 494]. На протяжении 1864-1868 гг. были опубликованы «Записки А.П. Ермолова. 1798-1826 гг.», впоследствии неоднократно переиздававшиеся. В 1812 г. он исполнял обязанности начальника штаба главнокомандующего русских войск М.И. Кутузова. Поле боя после окончания переправы наполеоновских войск через р. Березину произвело на него столь сильное впечатление, что в своих мемуарах он записал следующее: «Не позволю себе оставить без описания о происходившем на реке Березине, когда мы оставили ее, и чего я был очевидный свидетель. На мостах, частями обрушившихся, бывшие пушки, разные тяжести упали в реку; толпы людей, сходивших на лед, между которыми немалое количество было женщин с детьми и грудными ребятами. Никто не избег лютости мороза! Никогда не случится видеть столь ужасного зрелища! Счастливы окончившие бедствия свои вместе с жизнию. Они оставили завидующих их участи! Несчастнее сравнительно были сохранившие жизнь для того, чтобы лишиться ее от жестокости холода, в ужаснейших мучениях. Река покрыта была льдом прозрачным как стекло: под ним видно было во всю ширину реки множество погибших. Неприятель оставил огромное число артиллерии и обозов» [4, с. 254]. В 1869 г. в журнале «Русский архив» были опубликованы воспоминания одного из главных действующих лиц сражения на Березине - командующего Дунайской армией адмирала Чичагова. Описывая поле боя в районе переправы, он характеризует его как «ужасное зрелище». Действительно, глазам адмирала предстала «земля покрытая трупами убитых и замерзших людей: они лежали в разных положениях. Крестьянские избы были ими переполнены, река была запружена множеством утонувших пехотинцев, женщин и детей, около мостов валялись целые эскадроны, которые бросились в реку. Среди этих трупов, возвышавшихся над поверхностью воды, видны были стоявшие как статуи окоченевшие кавалеристы на лошадях в том положении, в каком застала их смерть» [5, с. 1176]. Поражает отношение казаков не только к пленным, но и к погибшим в изложении Чичагова. По его свидетельству, они «только думали, как воспользоваться случаем поживиться, им, однако, не так много досталось добычи, как казакам Платова и Витгенштейна на левом берегу. Поэтому мои казаки вытягивали из реки тела и обирали платья их, часы и кошельки. Так как этот промысел казался им недостаточно выгодным, то они снимали платье с оставшихся в живых французов. Эти несчастные громко кричали, им было холодно и ночью, отдыхая в крестьянской избе, я слышал вопли их» [5, с. 1177]. Свои впечатления от сражения на Березине оставил для потомков лорд Тэрконель, английский представитель при русской армии. В письме к лорду Каткарту он отметил: «ничто не может превзойти храбрость, с каковою атаковали русские войска, но неприятель, сражаясь за существование своё, защищался отчаянно» [6, с. 347]. Тэрконель лично осмотрел то место «где Бонапарте построил мост, и по которому перешел он сам и остатки его армии» [6, с. 349]. Далее он записал: «Я не могу найти слов, чтобы описать ужасную картину, которую сегодня видел при переправе через реку. Бесчисленное множество людей и лошадей, лежащих вместе по разломанным мостам; почти умирающие с голоду и нагие мужчины и женщины, которым не было возможности подать никакой помощи и множество раненых просящих русских, чтобы они прекратили несчастное их существование. Картина, которую я видел здесь, превосходит мое понятие» [6, с. 349]. В письме к герцогу Йоркскому лорд Тэрконель добавил, что «целый полк был истреблен на мосту, который был покрыт трупами человеческими и лошадиными и на несколько миль с обеих сторон дорога была усеяна мертвыми и умирающими, изломанными экипажами, полусгоревшими телами, знаменами и проч.» [6, с. 356]. Французский аристократ на русской службе граф Рошешуар, чьи воспоминания были опубликованы в 1890 г. на страницах журнала «Русский архив», охарактеризовал место переправы, как «печальное, раздирающее душу зрелище». Везде на левом берегу валялись трупы, в том числе женщин и детей. Поднявшись на мост, он увидел «одну женщину, ноги свесились внизу и замерзли в речном льду. Она держала в руках ребенка и умоляла спасти его, не замечая, что ребенок уже давно закоченел» [7, с. 490]. Схожую картину наблюдал и офицер инженерных войск Мартос. Он был в числе офицеров, сопровождавших адмирала Чичагова, когда тот лично осматривал место сражения на правом берегу Березины. По слова Мартоса «при приезде нашем к берегу, невольный ужас овладел нашими сердцами. Представьте себе широкую, извилистую реку, которая была, как только позволил видеть глаз, вся покрыта человеческими трупами, некоторые еще начинали замерзать. Первый, представившийся нам предмет, была женщина, провалившаяся и затертая льдом; одна рука ее отрублена и висела на жиле, другою держала она грудного младенца; малютка руками обвился вокруг шеи матери; она еще была жива, она еще устремляла свои выразительные глаза на мужчину, который также провалился, но уже замерз; между ими на льду лежало еще мертвое дитя. Можно было догадаться, что замерзлый был ее муж, а эти маленькие их дети; … муж и дитя замерзли, а матери отрублена рука бесчеловечным солдатом… Адмирал, столь от натуры чувствительный, тут же отъехал от сего снежного поля смерти. Я вместе с ним оставил сие зрелище. Наши люди на Березине дрались с величайшим остервенением». [8, с. 502]. Записки Мартоса были опубликованы на страницах журнала «Русский архив» в 1898 г. Первым попытку ввести в научный оборот ранее не публиковавшиеся свидетельства воинов русской армии о сражении на р. Березине предпринял известный исследователь событий военной кампании 1812 года В. Харкевич. В 1904 г. он публикует воспоминания одного из офицеров-участников сражения на Березине под названием «Некоторые сведения о конноартиллерийской роте Маркова», которые содержат интересный факт, отражающий, каким образом командование русской армии восполнило потери конкретного воинского подразделения по окончанию сражения: «Рота Маркова так попечительно обстреливала переправу, что обратила на себя весь огонь неприятельских батарей, от которого лишилась здесь до ста человек, а лошадей еще более. Граф Витгенштейн, сожалея о такой потере любимой роты, приказал немедленно укомплектовать ее. За неимением других солдат, дали морских артиллеристов, да пленных гишпанцев, немцев и прочих, преобразованных в гантлангеров (ездовые на орудийных и ящичных лошадях). Почти все они были в лаптях, при мундирах, но в русской каске. Замечательно, что ни один из них не бежал. Лошадей взяли неприятельских. В этом виде рота на третий же день возвратилась в авангард» [9, с. 216]. В 1907 г. В. Харкевич, на основании материалов Военно-Ученого архива, издал четырехтомный труд «1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников». Его четвертый том полностью посвящен воспоминаниям участников сражения на Березине. Начинается он воспоминаниями адмирала П.В. Чичагова об участии в военных действиях, записанных в виде краткого очерка. По сути, он является первым наброском к написанным впоследствии адмиралом мемуарам. Применительно к сражению на Березине П.В. Чичагов указывает только на сам факт его проведения и на потери французской стороны, которые составили пленными 10 тыс. армии Виктора, 9 тыс. мертвых на правом берегу и бесчисленное число утонувших [10, с. 11]. Упоминается сражение на Березине и в воспоминаниях генерал-лейтенанта князя Щербатова. Он пишет: «сражение происходило целый день в лесу между деревнями Брили и Стаховым. В этом сражении участвовал и я с 18 дивизией. Французы дрались отчаянно. Конница их отличалась мужеством и расторопностью; действуя в лесу, весьма редком, она нанесла нам большой вред и до ночи остановила наше наступательное движение» [10, с. 57]. Граф К.О. Ламберт, генерал-майор, командующий авангардом дунайской армии, при штурме Борисова получил тяжелое ранение и в событиях на Березине участия не принимал. Тем не менее, в своих воспоминаниях дает их краткое описание с критической оценкой действий командиров русских отрядов. Например, о сражении в Стаховском лесу им сказано следующее: «Этот бой, дурно задуманный и плохо руководимый, стоил нам от 3 до 4 тысяч человек, выведенных из строя. Чичагову не следовало держаться оборонительного способа действия» [10, с. 73]. Записки С.С. Малиновского, штабс-капитана квартирмейстерской части, который лично участвовал в сражении в Стаховском лесу 16 ноября, содержат его описание, а также главные просчеты допущенные адмиралом Чичаговым. Малиновский обвиняет его в бездействии: «даже место сражения не удостоил свои посещением, оставаясь в д. Стахово» [10, с. 86]. В 1911 г. еще один известный исследователь военной кампании 1812 года К. Военский, опять же, на не публиковавшихся ранее материалах Военно-Ученого Архива, выпускает труд «Отечественная война 1812 года в записках современников». Объясняя проявленный в нем особый интерес к сражению на Березине, автор пишет: «среди вопросов, вызывающих наибольшее разногласие в истории Отечественной войны, самое спорное место занимает толкование березинской операции и тех ошибок, которые допустили при этом командующие отдельными армиями» [11, с. 1]. По мнению К. Военского, «только более отдаленные потомки спокойно, не задетые интересами той или другой стороны, той или другой личности, могут выполнить великий акт, который называется судом истории». Исходя из этого утверждения, К. Военский как раз и видел свою основную задачу в том, чтобы предоставить потомкам как можно больше свидетельств непосредственных участников тех событий. Именно поэтому он сделал основной упор на сборе воспоминаний тех авторов, которые являлись второстепенными деятелями и ограничивались описанием отдельных событий, не делая при этом попыток писать историю войны. Несомненным достоинством воспоминаний таких авторов, по мнению К. Военского, является то обстоятельство, что они «стараются не упустить ни одной мелочи, не разбрасываются, а сосредотачиваются на описываемом событии и не боятся написать бесхитростную правду так, как они ее видели в качестве простых исполнителей» [11, с. 3-4]. Будучи непосредственным участником сражения в Стаховском лесу, которое произошло 16 ноября, Я.С. Храповицкий (в 1812 г. командир 2-го Украинского казачьего полка) ограничивает свои личные впечатления о нем только фразой: «Я сам был свидетелем, что целые полки были разбросаны в стрелках и перемешаны между собой» [11, с. 42]. А что делал он сам, как командовал полком? Об этом он ничего не пишет, зато оправдывает медлительность Кутузова, не принявшего участие в сражении на Березине тем, что тот «не хотел приносить напрасно в жертву людей» [11, с. 43]. Записки К.А. Арнольди о 1812 годе. В 1812 г. капитан, командир 13-ой легкоконной роты К.А. Арнольди составил подробнейшее описание личного участия в сражении на Березине, данное в хронологической последовательности. Оно содержит описания местности, которое и сегодня служит ориентиром для реконструкции на местности событий знаменитого сражения. В конце записок К.А. Арнольди выступает в защиту адмирала Чичагова: «Если бы кто вздумал упрекать Чичагова в допущении французов переправляться через Березину, то полагаю, упрек этот несправедлив, ибо, как личный свидетель, могу удостоверить, что это было дело невозможное» [11, с. 30]. По его мнению, успех в сражении был бы полным при исполнении одного условия: «если бы армия Кутузова и Витгенштейна лежали бы у французов на плечах, а не шли за 100 верст от них». Тогда бы не сложилась ситуация когда «неприятель 4 дня строил мост и потом переправлялись через него двое с половиной суток, не быв потревоженным в течение всего этого времени с левой стороны Березины, ни одним даже выстрелом из ружья» [11, с. 31]. В советский период работа по поиску и публикации воспоминаний воинов русской армии, посвященных сражению на Березине, не проводилась. Уже в постсоветский период, в преддверии 195-й годовщины Отечественной войны 1812 года, в научный оборот была введена рукопись под названием «Бедственная переправа французской армии через р. Березину при бегстве Наполеона из Москвы в 1812-м году». Ее автором является безымянный штабной офицер при командире авангарда 3-й Западной армии генераллейтенанте Е.И. Чаплице. Предположительная дата написания рукописи конец 1830-х – начало 1840-х гг. Ее автор не только описывает сам район переправы, но и приводит характерные географические особенности той местности, где были построены наполеоновские мосты. По его словам «выше Борисова около деревень Стахово и Брилева, против которых неприятель действительно начал устраивать переправу, и где река, протекая по топкому местоположению в версту шириною, несколькими рукавами, образующих два небольших островка» [12, с. 141]. Именно через них проходил один из мостов: «Это время (сутки) неприятель употребил почти беспрепятственно, чтобы набросить мост через три рукава реки, пользуясь положением островков» [12, с. 142]. Автор рукописи был непосредственным участником описываемых событий, поэтому его суждения имеют большую значимость для их реконструкции. Так он утверждает, что через реку в районе переправы был наведен «живой мост» и объясняет причины его появления следующим образом: «Арьергард французский, совершенно расстроенный, в беспорядке стремился к переправе; второпях построенные мосты не устояли против напора столпившейся на них массы обоза, кавалерии, артиллерии и людей; они рушились под этой тяжестью, и тогда уже образовался, так сказать, живой мост из лошадей и людей, и по ним переправлялись кто мог, как мог и насколько мог, пока сам не сделался точкой опоры следующему за ним товарищу. Более 20 тыс. погребены в волнах Березины, а те, кто не отважились на этот живой мост, остались в плену у гр. Витгенштейна! Более 5 тыс. экипажей; фургонов, карет, колясок, дрожек и пр., вывезенных из Москвы, остались на том берегу». Его же свидетельство подтверждает факт мародерства со стороны казаков по отношению к погибшим солдатам наполеоновской армии, а также гражданскому населению: «в эту ночь сильный мороз прозрачным саваном покрыл влажную могилу несчастных утопленников. На другое утро казаки вышли на добычу: пробивали проруби и крючьями начали вытаскивать утонувших, в ранцах и карманах которых находили золотые и серебряные вещи. Тут были оклады с икон, церковные сосуды, подсвечники, ризы и т.д. Я полюбопытствовал, что там делается, и при мне казаки вытащили женщину с грудным ребенком на руках. Грустно было смотреть, и я ушел» [12, с. 142]. Литература 1. Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – Л., 1991. 2. Штейнгель,Б.В. Записки относительно составления и самого похода Санктпетербургского ополчения против врагов отечества в 1812 и 1813 годах / Б. В. Штейнгель. В 2-ух частях. – Ч. 1. – СПб, 1814. 3. Рафаил Михайлович Зотов. Рассказы о походах 1812 и 1813 годов. - СПб, 1836. 4. Записки А.П. Ермолова. 1798-1826 гг. – М., 1991. 5. Переправа через Березину (из записок адмирала Чичагова) // Русский архив. – 1869. 6. Дубровин,Н. Отечественная война в письмах современников (1812-1815) / Н. Дубровин. – СПб., 1882. 7. Из воспоминаний графа Рошешуара // Русский архив. – 1890. 8. Мартос. «Записки инженерного офицера Мартоса» // Русский архив. – № 7. – 1898. 9. Харкевич,В. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников / В. Харкевич. - Вып. I. – Вильна, 1907. 10. Харкевич,В.И. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников / В. И. Харкевич. – Вып. IV. – Вильна, 1900. 11. Военский,К.И. Отечественная война 1812 года в записках современников / К. И. Военский. – СПб,1911. 12. 1812 год в воспоминаниях современников. – М., 1995.
