Погребение

Погребение
Погребение усопшего христианина совершается на третий день после его смерти, (при этом в отсчет
дней всегда включается самый день кончины, даже если смерть наступила за несколько минут до
полуночи). При чрезвычайных обстоятельствах – войнах, эпидемиях, стихийных бедствиях –
допускается погребение и раньше третьего дня.
В Православной Церкви различаются четыре вида, или чина погребения, а именно: погребение
мирских человек, монахов, священников и младенцев. Сюда же необходимо отнести чин погребения,
совершаемого в Светлую седмицу.
Все чины погребения по своему составу сходны с заупокойной утреней или всенощным бдением. Но
каждый чин в отдельности имеет и свои особенности.
Последование погребальной службы называется в богослужебных книгах «исходным» в том смысле,
что смерть христианина есть исхождение, или переход из одной жизни в другую, подобно исходу
израильтян из Египта в землю обетованную.
Отпевание обычно совершается после литургии.
Погребение не совершается в первый день Пасхи и в день праздника Рождества Христова до
вечерни.
В Евангелии описан чин погребения Господа Иисуса Христа, который заключался в омовении Его
Пречистого Тела, облачении в специальные одежды и положении во гроб. Эти же действия
полагается совершать над христианами и в нынешнее время.
Омовение тела прообразует чистоту и непорочность праведников в Царстве Небесном. Оно
совершается одним из родственников почившего с чтением молитвы «Трисвятое»: «Святый Боже,
Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас».
Символика погребения христианина
Тело человека, по воззрению Церкви, – освященный благодатию таинств храм души.
По слову святого апостола Павла:
«Тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» (1Кор.
15:53). Поэтому уже с апостольских времен Церковь любовно заботится об останках умерших
братьев по вере.
Образ погребения усопших дан в Евангелии, где описано погребение Господа нашего Иисуса
Христа. Хотя православный обряд приготовления тела усопшего к погребению в деталях не
совпадает с ветхозаветным, он все же имеет с ним общую структуру, которая выражается в
следующих основных моментах: омовении тела, облачении его, положении во гроб, чтении и пении
погребальных молитв, предании земле.
Омовение тела водою прообразует будущее воскресение и предстояние пред Богом в чистоте и
непорочности. Этот обычай мы находим уже в книге Деяний святых апостолов, где упоминается
одна из первых христианок святая Тавифа, ученица апостола Петра: «Она была исполнена добрых
дел и творила много милостынь. Случилось в те дни, что она занемогла и умерла. Ее омыли и
положили в горнице» (9:20-21).
Тела умерших архиереев и священников не омываются водою, а обтираются губкою, пропитанной
елеем, и совершается это не мирянами, а священнослужителями (иереями или диаконами). Тело
усопшего монаха не омывают, а лишь отирают теплой водой, «творя прежде губою крест на челе
скончавшегося, на персех, на руках, и на ногах, и на коленях, вящше же ничтоже» (Большой требник,
«Последование исходное монахов»), затем «его одевают в одежды, приличные его образу, и сверх их
зашивают в мантию, которая и бывает ему как бы гробом; над мантией делают из того же облачения
три креста ради Христа, Крест Которого он нес в своем образе, и сверх всего полагают икону Того,
Которого он возлюбил, то есть икону Христа» (Новая скрижаль).
Тело священнослужителя облачается во все одежды, соответствующие его сану, чем знаменуется,
что на Страшном суде он будет держать ответ не только по исполнению христианского долга, но и
по исполнению пастырского служения. Одежды должны быть новые и по цвету не черные, а светлых
оттенков. В правую руку умершего архиерея и священника влагается крест, а на груди полагается
Евангелие, по примеру апостола Варнавы, завещавшего, по преданию, святому Марку положить с
ним Евангелие Матфея. В знак того, что священник был совершителем божественных таинств, его
лицо по смерти закрывается воздухом (т. е. покровом) в знак почета, ибо Священное Писание
уподобляет священников ангелам Божиим, которые предстоят пред престолом Всевышнего «лице
закрывающе». Тело усопшего диакона полагается во гроб в полном диаконском облачении со
вложеннным в руку кадилом, лицо его не покрывается воздухом. Умершего архиерея после
омовения елеем облачают во все священные одежды с пением: «Да возрадуется душа твоя о
Господе», с рипидами, кадилами, трикирием и дикирием. По окончании облачения посаждают в
кресло, и протодиакон возглашает: «Да просветится свет твой» и затем полагают умершего на стол и
покрывают воздухом. Церковные правила не указывают возлагать на умершего священника
пожалованный ему крест. На умершего иерея возлагают скуфью или камилавку, подобно тому, как
возлагают митры и палицы на тех умерших, которые при жизни сподобились этих наград.
Церковные и светские ордена не возлагаются на умерших. Запрещенные в служении иереи и
диаконы полагаются во гроб в облачении своего сана с разрешения архиерея. Из умерших
псаломщиков в стихарь облачаются лишь те, которые были посвящены в него. За облачение
священно-церковно-служителей, а равно и за все церковные принадлежности, употребляемые при их
погребении (покров, свечи, ладан и пр.), неприлично и несправедливо требовать платы, так как они
все свои труды посвятили на пользу Церкви и местного храма. Евангелие и воздух остаются в гробу
и погребаются вместе с телом усопшего священнослужителя. Потир не следует полагать в гроб
почившего иерея.
На тело усопшего мирянина помимо обычных одежд в некоторых областях надевают саван, белый
покров, напоминающий о белой одежде крещения. Омытое и облаченное тело полагается на
приготовленном столе лицом вверх, к востоку. Гроб предварительно окропляется святою водой, а
гроб архиерея еще и осеняется трикирием, дикирием и рипидами. Уста покойного должны быть
сомкнуты, руки сложены на груди, крестообразно во свидетельство веры в Распятого. Положение во
гроб совершается при чтении молитвословий: Трисвятое, «Отче наш...» и пении стихир. Иногда
полагают во гроб до панихиды. При положении во гроб иерея до панихиды поются ирмосы:
«Помощник и Покровитель...», а в дни святой Пасхи поются стихиры: «Да воскреснет Бог...».
Чело умершего украшается венчиком, который символизирует тот венец, о котором сказал святой
апостол Павел: «А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия,
в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2Тим. 4:8), На венчике
изображается Спаситель с предстоящими Ему Божией Матерью и Иоанном Предтечей. Тело
покрывается священным покровом во свидетельство веры Церкви, что умерший находится под
покровом Христовым. На гроб архиерея возлагается мантия, а покров – сверх мантии. В руки
покойного влагают икону Спасителя или Распятие. Вокруг гроба ставят четыре подсвечника со
свечами: один у головы, другой у ног и два по обеим сторонам гроба; в совокупности они
изображают крест и символизируют переход усопшего в Царство истинного света.
Священник в своих проповедях должен бороться против бытующих в отдельных местностях
суеверных обычаев, согласно которым в гроб полагают хлеб, пару белья, деньги и другие
посторонние предметы.
Общий взгляд на дух погребальных обрядов
Язычник почти ничего не знал о Загробной жизни или представлял ее себе неясно и темно. Немногие
из язычников только через напряженнейшие исследования приходили к мысли о бессмертии души,
но и эта высокая мысль, будучи шаткой и нетвердой в уме язычника, не могла дать полной отрады
его душе, скорбящей над гробом собрата, не могла рассеивать всех его сомнений, касающихся
Загробной жизни.
Неудивительно поэтому, что скорбь и сетования язычников при погребении умершего были
безотрадны и выражались такими неистовыми действиями: они рвали на себе волосы, терзали лица,
били себя в грудь, бичевали себя и т. п. Неудивительно, что и погребальные языческие обряды не
выражали ни одной светлой мысли, напротив, носили на себе отпечаток суеверия, нелепостей и
бесчеловечности.
Мрачный взгляд язычника на смерть и Будущую жизнь отражался и в символическом изображении
смерти, употреблявшемся у язычников: это прекрасный юноша с бледным лицом, с потухшим
(угасшим) взором, с погасшим факелом в руках. Этот гений смерти выражал не отрадную мысль о
Воскресении, как можно было бы предположить с первого взгляда, не ту христианскую истину, что в
потухшем взоре некогда засветится жизнь и мертвый снова воспрянет к деятельности нескончаемой
и бесконечной, – нет, здесь выражалась страшная мысль об уничтожении: вечная ночь (perpetua nox)
– вот что начертано было на бледном лице уснувшего юноши. Мысль, возбуждающая в душе
болезненную скорбь, убивающая все наши святые надежды... Но православная христианская вера
светло и ясно представляет христианину его будущее состояние и успокаивающе отвечает на все
вопросы, возникающие иногда в уме человека и волнующие его сердце при мысли о могиле.
Божественная вера приподнимает перед взором христианина край завесы, скрывающей от нас
будущее, указывает ему на чудесное и величественное преображение тела человеческого,
представляет нам Новое Небо и Новую Землю, где верующие будут жить в союзе с Богом и с
бесчисленным сонмом ангелов и святых.
Владыка жизни, благоволивший умереть за нас, победоносно разрушил державу смерти и избавил
нас от страха истления (Евр. 2:14-15), а потому смерть в глазах христианина есть сон утомленного и
усталого путника, после которого (сна) он опять пробудится для новой и лучшей жизни (1Кор.
15:42). При таком взгляде верующего на смерть и Будущую жизнь ему не следует скорбеть и
печалиться при разлуке с людьми, любезными его сердцу; напротив, он должен радоваться и,
провожая умершего брата (или сестру) в Страну вечности, петь хвалебный торжественный гимн
Победителю смерти.
«Нам не должно, – говорит святой Киприан, – оплакивать наших братьев, оставивших мир по
призыву Господа, так как мы знаем, что они не потеряны для нас, «только предупредили (т. е.
скончались раньше) нас».
Потому погребальные обряды нашей Церкви несут утешение, служат символами, в которых
выражается мысль о Воскресении и Будущей бессмертной жизни. Когда православный христианин
со слезами видит во гробе (как бы) «добычу» тления и разрушения и его сердце уже готово предаться
безутешной скорби, тогда Святая Церковь своими трогательными погребальными обрядами утешает,
ободряет живущих, рассеивает все их сомнения, обращается в пламенных молитвах к Богу о
помиловании умершего и прощении ему всех согрешений и, наконец, все свои молитвы завершает и
запечатлевает разрешительной молитвой: умерший брат наш идет в другой мир в мире с Богом,
Отцом своим, и с Церковью – Матерью своей.
Перед взором верующего, понимающего смысл погребальных обрядов нашей Православной Церкви,
как бы повторяется чудесное видение пророка Иезекииля о том, как иссохшие кости оживают,
облекаются жилами, покрываются плотью и, по гласу Всемогущего Бога, входит в них дух жизни
(Иез. 37:1-10),
Погребальные песни, которые поются над гробом нашего собрата во Христе, заключают в себе
полное догматическое учение о Воскресении и Будущей жизни, выраженное только трогательным,
сильным и пламенным языком сердца и прерываемое пламенной молитвой к Богу о помиловании
умершего.
Святой Иоанн Златоуст так выразил общий дух погребальных обрядов нашей Православной Церкви.
«Скажи мне, – спрашивает он своих слушателей, – что означают эти светлые лампады? Не то ли, что
мы провожаем умерших как борцов? Что выражают эти гимны? Не Бога ли мы прославляем и
благодарим Его за то, что Он увенчал усопшего?». «Размысли, – говорит он в другом месте, – что
выражают псалмы? Если ты веришь тому, что произносишь, то напрасно плачешь и скорбишь».
Но не следует думать, что Церковь запрещает нам всякое проявление нежной дружбы, сердечной
привязанности к нашим усопшим братьям. Христианская вера не запрещает естественных и
невинных движений и чувствований сердца, но только умеряет их, облагораживает и возвышает.
Святая Церковь не запрещает умеренного плача по умершим: она «знает могущество нашей
природы, знает, что мы не можем не плакать о тех, к которым при жизни их питали любовь и
дружбу», знает, что запрещать умеренный плач по умершем есть то же, что запрещать дружеские
разговоры и разрывать все человеческие связи. Она не допускает только беспредельных и
непристойных проявлений скорби, свойственных язычникам. «И я также плакал», – признаётся
святой Амвросий Медиоланский, – но плакал также и Господь: Он – о постороннем (т. е. не
родственнике по плоти: имеется в виду Лазарь. – Ред.), а я – о своем брате».
Поэтому Святая Церковь поет трогательные прощальные песни над гробами наших собратий. Но, по
намерению Церкви, наши сетование и плач должны растворяться радостью и упованием: пусть взор
христианина, орошенный слезами, будет возведен на Небо и последнее прощальное целование
умершего и молитва о нем к Богу пусть будут заключены словами (о Лазаре) скорбящей сестры
Лазаря – Марфы: «Знаю, что воскреснет в Воскресение, в последний день» (Ин. 11:24).
Таким образом, Православная Церковь при совершении погребальных обрядов проявляет себя
сердобольной Матерью, которая утешает и ободряет живых и сочувствует их горю, в пламенных
молитвах обращается к Богу с прошениями о прощении согрешений усопшему (усопшей), забывая
всё содеянное им (ею) злое, чтобы исходатайствовать ему (ей) у Бога Царство Небесное. Радуется
сердце, когда представишь себе, что в то время, как мы оставляем всё земное и всё земное оставляет
нас, остается на земле наша заботливая Мать, которая любит нас, ходатайствует и молится о нас
Богу. С другой стороны, сердце наше не может не скорбеть об участи тех, кто разорвал союз со
Святой Матерью – Церковью, и потому она не молит о них Бога и заключает (закрывает) для них
свое любвеобильное сердце.
История обряда погребения умерших
Погребальные обряды у христиан имеют свое начало, с одной стороны, в обрядах погребения
древних иудеев и в обрядах погребения Иисуса Христа, а с другой стороны, они возникли в самом
христианстве и служили выражением христианского учения о земной жизни, смерти и будущей
жизни. Иудеи закрывали глаза умершему и лобызали его труп (Быт. 50:1), обмывали, обвивали
полотном, а лицо покрывали отдельным куском холста (Мф. 27:59; Ин. 11:44), клали в гроб, умащали
драгоценным елеем и обкладывали благовонными травами (Ин. 19:34), и предавали земле.
Соответственно иудейским обычаям, пречистое тело Спасителя, снятое со Креста, было обвито
чистой белой плащаницей, а голова повязана платом, умащено ароматами и было положено во гробе.
Кроме того, на развитие погребальных обрядов в христианстве имели влияние христианские
воззрения на жизнь и смерть. По христианскому учению, земная наша жизнь есть странствование и
путь к Небесному Отечеству; смерть есть сон, после которого умершие восстанут для вечной жизни
в обновленном духовном теле (1Кор. 15:51-52); день смерти есть день рождения для новой, лучшей,
блаженной и вечной жизни. Тело усопшего собрата есть храм Духа Святого и сосуд бессмертной
души, который, подобно зерну, хотя возвращается в землю, но после воскресения облечется в
нетление и бессмертие (1Кор. 15:53).
Соответственно таким отрадным христианским воззрениям, погребение умерших в самые первые
времена христианства получило особый, собственно христианский характер. Как видно из книги
Деяний апостольских, христиане относительно погребения умерших следовали общепринятым
иудейским обычаям, изменив некоторые из них соответственно духу Христовой Церкви (Деян. 5:610; 8:2; 9:37-41). Они так же приготовляли умершего к погребению, закрывая ему глаза, омывая его
тело, облекая его в погребальные пелены, и плакали над умершим. Однако христиане, вопреки
иудейскому обычаю, не считали тел умерших и всего, что прикасалось к ним, нечистым, а потому и
не старались как можно скорее, большей частью в тот же день, похоронить умершего. Напротив, как
видно из книги Деяний апостольских, около тела умершей Тавифы собираются ученики, или святые,
т. е. христиане, особенно вдовицы, полагают тело усопшей не в преддверии дома, как было обычно в
дохристианском мире, а в горнице, т. е. в верхней и важнейшей части дома, предназначавшейся для
возношения молитв, потому что имели в виду возносить здесь молитвы об ее упокоении.
Дальнейшие и более подробные сведения относительно христианского погребения в древние
времена христианства находятся в сочинениях Дионисия Ареопагита («О церковной иерархии»),
Дионисия Александрийского, Тертуллиана, Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина и др. В сочинении «О
церковной иерархии» совершение погребения описывается так:
«Ближние, вознося об умерших благодарственные песни Богу, приносили умершего в храм и
поставляли пред алтарем. Настоятель возносил хвалебные и благодарственные песни Богу за то, что
Господь сподобил усопшего пребыть даже до смерти в познании Его и христианском воинствовании.
За сим диакон читал из Божественных Писаний обетования о воскресении и припевал
соответственные им песни из псалмов. После того архидиакон вспоминал усопших святых, просил
Бога о причислении новопреставленного к лику их и побуждал всех просить себе блаженной
кончины. Наконец, настоятель опять читал молитву над усопшим, прося Бога простить
новопреставленному все грехи, содеянные им по немощи человеческой, и вселить его в недре
Авраама, Исаака, Иакова, отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание. По окончании сей
молитвы настоятель давал умершему целование мира, что делали и все присутствовавшие, возливал
на него елей и затем предавал тело земле».
Дионисий Александрийский, говоря о заботливости христиан об умерших во время
свирепствовавшей в Египте моровой язвы, замечает, что «христиане брали умерших братий на руки,
закрывали их глаза и смыкали уста, носили на своих раменах и слагали, обмывали и одевали и
сопровождали их торжественным шествием».
Тела умерших облекали в погребальные одежды, иногда драгоценные и блестящие. Так, по словам
церковного историка Евсевия, знаменитый римский сенатор Астурий похоронил тело мученика
Марина в белой драгоценной одежде.
По свидетельству церковных писателей, христиане, вместо венков из цветов и других мирских
украшений, употреблявшихся язычниками, полагали во гроб усопших кресты и свитки священных
книг. Так, по свидетельству Дорофея Тирского, во гроб апостола Варнавы положено было Евангелие
от Матфея, написанное при жизни самим Варнавою, которое и было найдено впоследствии при
открытии мощей апостола (478 г.).