Материалы к докладу - fpp
advertisement
Тайна как йнструмент йсследованйя бессознательного в культурнойсторйческом подходе Наталья Павловна Панфиль, преподаватель МГППУ Введение Актуальность. Проблему бессознательного можно назвать «персоной нонграта» в современной психологии. Заговорив о ней, исследователь рискует прослыть «сумасшедшим ученым», мистиком, проповедующим околонаучные истины. Всё, что касается феноменологии бессознательного, имеет место в реальной жизни, имеет место в процессе психотерапии и консультирования, но практически отсутствует в академической психологической науке. Считается, что исследовать бессознательное научно – невозможно. Но проблема бессознательного, как отмечают В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили, «живуча и мстительна». «Ее стыдливое умолчание приводит либо к антипсихологизму (а соответственно, и к многообразным формам редукционизма), либо возвращает к ранним попыткам онтологизации и натуралистической трактовки бессознательного» (В.П. Зинченко, 1994). На сегодняшний день мы знаем о бессознательном ничтожно мало. Его понимание нам досталась от З. Фрейда, и на сегодняшний день психоанализ – одна из немногих стройных концепций данного феномена, которая до сих пор сковывает и умы и практически не позволяет помыслить бессознательное иначе, чем его понимал Фрейд (более того, даже во многих профессиональных психологах живет вульгаризированное и упрощенное понимание идей Фрейда, что еще больше затрудняет адекватную постановку вопроса о бессознательном). Учитывая вышесказанное, мы видим, что современная психологическая наука остро нуждается в разработке проблематики бессознательного – как в свежем теоретическом анализе, так и в попытках эмпирического исследования его феноменологии. Тем более, что «в современной психологической науке накоплен достаточный арсенал средств – если не для решения, то для корректной и сознательной постановки проблемы бессознательного» (В.П. Зинченко, 1994). Таким образом, задача данной работы – разработать иное, отличное от З. Фрейда, понимание бессознательного, и попытаться подступиться к нему в эмпирическом исследовании. Данная работа не претендует дать 1 исчерпывающий ответ на вопрос о бессознательном в психологии – скорее, ее цель грамотно поставить этот вопрос и наметить возможные области для поиска ответа на него. Научная новизна работы плавно вытекает из ее актуальности. Так как данная область практически не исследована академическими психологами, здесь у нас мало конкурентов. Кроме того, специфической задачей данной работы является ввод категории бессознательного в отечественную культурно-историческую психологию. Для этого, прежде всего, стоит отойти от привычного фрейдовского понимания данного термина, и разработать собственное понимание, адекватное культурно-историческому подходу. Хотя автор подхода Л.С. Выготский не оставил сколько-нибудь полной концепции бессознательного (у него и не было такой цели), в его работах мы можем найти размышления на этот счет. Кроме того, в культурно-исторической психологии имеется необходимый методологический аппарат и необходимый понятия для введения в него категории бессознательного и возможной теоретической проработки этой категории. На основе теоретических построений, мы планируем провести эмпирическое исследование, чтобы подвергнуть их проверкой потоком жизни. Цель работы – реконструкция понимания бессознательного в отечественном культурно-историческом подходе и эмпирическое исследование формирования бессознательного на примере утаивания. Задачи: 1. Найти в культурно-исторической традиции понятия и концепты, через которые феномен бессознательного может быть понят и осмыслен в рамках данного подхода 2. Реконструировать понимание бессознательного в культурно-историческом подходе (Что такое бессознательное, как оно понимается? Дать определение этому термину) 3. Сконструировать модель эмпирического исследования бессознательного 4. Провести эмпирическое исследование Объект исследования – бессознательное в культурно-историческом подходе Предмет исследования – тайна как инструмент/средство изучения бессознательного в культурно-историческом подходе Теоретическая значимость данной работы состоит в развитии отечественного подхода в сторону проблематики так называемого бессознательного. В культурноисторической теории в данный момент отсутствует какое-либо внятное представление о феномене бессознательного, тем не менее, теория не отрицает его существование, и кроме того, в ней имеются все средства – методология, понятийный аппарат – необходимые для 2 описания феномена бессознательного и введения этого понятия в теорию. Культурноисторическая традиция никогда не игнорировала эмпирические факты, которые после работ З. Фрейда принято относить к области так называемого бессознательного, и она готова откликнуться на эту феноменологию и разработать собственное, отличное от З. Фрейда и от других ученых, понимание данного феномена. Эмпирическая значимость касается, прежде всего, психологического консультирования и психотерапии. История последних десятилетий такова, что наиболее востребованная психологическая практика – это психологическое консультирование и психотерапия. Одна из задач любой психотерапии состоит в повышении уровня сознательности, произвольности, владения своим поведением, - и здесь мы сталкиваемся с проблематикой бессознательного. В культурно-исторической психологии разработаны понятия, которые могут быть использованы и успешно используются практикующими психотерапевтами (например, это понятие психологического средства), но в ней недостаточно разработан понятийный аппарат и механизмы, описывающие феноменологию бессознательного. С проявлениями бессознательного сталкивается каждый практикующий психолог, а психолог-консультант или психотерапевт сталкивается особенно часто. В рамках отечественной психологической традиции разработаны инструменты для психологической практики (Василюк, Венгер), тем не менее, слабым местом этих концепций является то, что они работают с в основном сознанием клиента. Хотя имеется соответствующий инструментарий для работы с бессознательными процессами (трансовые методики у Василюка, арт-терапия у Венгера), этот инструментарий недостаточно осмыслен теоретически в рамках культурно-деятельностного подхода (вероятно, имеются возможные объяснения из других подходов). Таким образом, теоретическое осмысление бессознательных процессов в рамках отечественной методологии могло бы быть перспективным, и дать в руки психологу-практику новое понимание его деятельности и даже новый инструмент. Практическая значимость. Когда люди приходят на психологическую консультацию, они часто говорят о том, о чем не могут рассказать своим близким по тем или иным причинам. Эту информацию можно назвать тайной, и эта тайна воздействует на человека, тяготит его. Он может попытаться забыть, но тайна все равно продолжает свое воздействие на психическую жизнь личности, ведь невозможно вычеркнуть что-то из своего прошлого. Тогда он решается обратиться к психотерапевту. В этой связи исследование тайн проливает свет на многие аспекты, касающиеся психотерапии. В первую очередь, на чувства, которые испытывает хранитель тайны, во вторую – на 3 технику сокрытия, что может иметь отношение к сопротивлению и вытеснению скрываемого материала из области сознания, т.е. изучение сокрытия может пролить свет и на проблематику бессознательного не только как теоретического конструкта, но и как вполне осязаемого эмпирического феномена. Пояснение терминов. Прежде, чем начать размышление о бессознательном в русле культурно-исторического подхода, поясним, как мы будем понимать и использовать в данной работе термин «бессознательное». Стоит отметить, что в данной работе мы рассматриваем бессознательное двояко: с одной стороны, как качество некоторого процесса или содержания, с другой – как некоторую силу, функцию, существующую в человеческой психике, которая действует помимо нашей воли. Стоит отметить, что подобная неоднозначность присутствовала и у З. Фрейда: он понимал бессознательное даже в трех смыслах: 1. как нечто, что легко превращается в сознательное (предсознательное), 2. как нечто, что может быть превращено в сознательное только со значительными усилиями (собственно бессознательное), 3. бессознательное как область души, а не как качество психики (Фрейд). Т.е. мы видим, что использование во всех случаях термина «бессознательное» создает определенную путаницу, и, как правило, слыша слово «бессознательное», вспоминается первой область души – т.е. некое место, пространство, в котором нечто находится. Что же касается первых двух определений у Фрейда – предсознательного и бессознательного – как качеств процесса, разделение качества «быть неосознанным» на две ступени говорит о том, что переход из качества сознательности к качеству бессознательности не происходит резко, что есть некоторая градация, континуум, на одном конце которого находится сознательность, на другом бессознательность, и между нами множество переходных форм. Таким образом, можно констатировать, что уже З. Фрейд понимал бессознательное и как существительное (область души), и как прилагательное (качество процесса или содержания). Мы предлагаем отвлечься от фрейдовского понимая бессознательного как некоторой емкости, резервуара, в который попадает всё, что неугодно сознанию, т.к. подобное понимание бессознательного делает его недоступным для какого-либо исследования, и превращает этот концепт в вопрос веры: кто-то верит, что в человеческой психике есть некоторое «место», куда складывается накопленный опыт, кто-то считает это абсурдным, - но в такой постановке вопроса мы не можем установить истину. Мы же предлагаем рассматривать сознательность/бессознательность в первую очередь как качество процесса или содержания, т.е. бессознательное в нашем понимании не существительное, а прилагательное. Если нечто обладает качеством бессознательности, 4 это означает, что оно неосознанно, таким образом, мы сближаем термины «бессознательное» и «неосознаваемое», считая их в данном контексте тождественными. То же касается и терминов «осознанное» и «сознательное» - если рассматривать сознательность как качество, присущее или не присущее чему-либо, «осознанное» и «сознательное» совпадают. Кроме того, мы предлагаем рассматривать бессознательное как функцию, действующую в человеческой психике, т.е. как глагол. В чем состоит функция бессознательного в человеческом обществе? – В том, что отсутствует в сознании этого общества. В истории можно без труда найти множество примеров, когда какая-либо часть жизни игнорировалась обществом и это имело определенные цели. Например, в советском обществе игнорировалась все, что так или иначе связано с сексуальной сферой. Таким образом, мы можем сказать, что функция бессознательного – скрыть, утаить нечто от общества (то, что общество утаивает от себя), как будто бы этого нет. Т.е. бессознательное можно также назвать «скрытое от сознания», и действие, которое совершает функция бессознательного – скрыть, утаить, спрятать, убрать из поля внимания. Таким образом, мы можем рассматривать бессознательное тремя разными способами: как существительное, как прилагательное и как глагол. От рассмотрения бессознательного как существительного мы предлагаем отказаться, т.к. в такой трактовке оно недоступно для научного исследования. Размышления о бессознательном в русле культурно-исторического подхода Культурно-исторический подход был разработан Л.С. Выготским в конце 1920-х годов. Теория не была полностью завершена и оформлена самим Выготским, его ученики и последователи (А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, В.П. Зинченко, Ф.Е. Василюк и др.) развивали идеи Выготского и развивают их в настоящее время. Рассмотрим ключевые понятия культурно-исторического подхода, которые представляются нам важными для построения теоретической модели бессознательного. Интериоризация. Для того чтобы подступиться к проблеме бессознательного в культурно-историческом подходе, откроем работу Выготского «Орудие и знак в развитии ребенка» (Выготский, 2004). Эта работа посвящена тому, как из ребенка формируется полноценный человек, а не простая особь вида homo sapiens, и ключевой роли знака в процессе этого формирования. Размышляя об этом, Выготский привлекает идею интериоризации – процесса «вращивания», возникновения внутреннего плана сознания, перехода некоего действия извне вовнутрь. Выготский утверждает, что сначала любая форма взаимодействия или психическая функция возникает между людьми в процессе их 5 общения, и только после этого становится психическим процессом, происходящим внутри отдельного индивида. «Всякая высшая психическая функция была раньше своеобразной формой психологического сотрудничества и лишь позже превратилась в индивидуальный способ поведения» (с. 1092). Т.е. любая собственно человеческая психическая функция первоначально возникла между людьми как деятельность интерпсихическая, и лишь впоследствии в результате интериоризации превратилась во внутреннюю функцию отдельного индивида – деятельность интрапсихическую. Согласно основному генетическому закону развития психики «всякая функция в культурном развитии ребенка появляется на сцену дважды, в двух планах, сперва социальном, потом – психологическом, сперва между людьми как категория интерпсихическая, затем внутри ребенка как категория интрапсихическая. Это относится одинаково к произвольному вниманию, к логической памяти, к образованию понятий, к развитию воли» (Выготский, История развития высших психических функций, 1984), с.145). Забегая вперед, отметим, что данный закон приложим к любой психической функции, в том числе резонно приложить его и к функции бессознательного. Если функция бессознательного заключается в том, чтобы скрыть нечто, то изначально человек скрывает нечто от другого человека. Затем он применяет данное социальное отношение к себе, и начинает скрывать неугодную по каким-либо причинам информацию от самого себя (с этим согласуются данные исследователей субсенсорного восприятия, которые утверждают, что люди осознают то, что они отправляют в бессознательное, как бы парадоксально это ни звучало, подробнее см. в главе 1). Знак. Индивид получает возможность овладеть своими психическими функциями и пользоваться ими сознательно и произвольно. «Ребенок, организуя собственное поведение по социальному типу, применяет к самому себе тот способ поведения, который раньше он применял к другому» (с. 1068). Источником этой деятельности является «применение социального отношения к себе». Ребенок учится организовывать собственное поведение посредством знака, в качестве универсальной знаковой системы выступает речь. «Речевые стимулы, направленные на самого ребенка, преобразовываясь в процессе эволюции из средства стимуляции другого лица в стимуляцию собственного поведения, радикально перестраивают все его поведение» (с. 1071). Таким образом, ребенок получает возможность приспособиться к ситуации через организацию и контроль над собственным поведением и собственными психическими проявлениями. Выготский не ограничивает знак только речью. Выполнять функцию знака может, например, зарубка, узелок или картинка, – т.е. любой элемент среды, не имеющий 6 ничего общего с психическим процессом, который через этот знак опосредуется. «Операция выходит здесь и за пределы естественных, внутрикортикальных процессов, включая в психологическую структуру и элементы среды, которые начинают использоваться как активные агенты, управляющие извне психическим процессом» (с. 1098). Ребенок совершает некоторые действия во внешней среде, «организуя себя через организацию вещей», и может направлять эту деятельность не только на других людей, но и на себя самого. «Такого рода деятельность отсутствует у всех видов животных, даже у высших, и есть все основания думать, что она является продуктом специфических условий общественного развития» (с. 1099). Таким образом, психический процесс становится подлинно человеческим – опосредованным и культурным. Чтобы некий стимул стал знаком, «он должен быть вовлечен в операцию со специальной функцией служить ее организации», т.е. должен быть «специально установлен личностью» (с. 1100). Знаковые операции возникают в результате сложного и длительного процесса психической эволюции. Но возникают они «из чего-то такого, что первоначально не является знаковой операцией и что становится ею после ряда качественных превращений» (с. 1103). В начале превращения из элементарного процесса в опосредованный процесс присутствуют многочисленные смешанные формы, которые Выготский назвал примитивными. В частности одной из таких промежуточных форм в развитии ребенка выступает игра. Подводя итог всему вышесказанному, мы вслед за Л.С. Выготским подчеркиваем значимость процесса интериоризации для появления любых форм собственно человеческого способа функционирования и ключевую роль знака в этом процессе. Социальная ситуация развития (ССР). Это «единственное и неповторимое, специфическое для данного возраста отношение между ребенком и средой, прежде всего социальной» (Выготский, Проблема возраста, 1984). ССР определяет весь образ жизни ребенка в определённый период жизни - его социальное бытие, особенности его сознания. Понятие ССР предполагает непрекращающееся взаимодействие между субъектом (ребенком) и окружающими его значимыми людьми, которое является важнейшим фактором развития. Анализируя ССР, можно выделить "ближайшие" и "далекие" отношения ребенка к обществу, т. е. два плана отношений: «отношения "ребенок — общественный взрослый", как представитель социальных требований, норм и общественных смыслов деятельности; отношения "ребенок — близкий взрослый и сверстник", реализующий индивидуальноличностные отношения» (Венгера, 2006). Таким образом, мы видим, что понятие ССР 7 включает как социализацию ребенка во внешнем мире, его положение в системе общественных отношений, так и развитие способности ребенка выстраивать межличностные отношения, в частности близкие доверительные отношения со значимыми людьми. В данной работе нас будет интересовать прежде всего второй аспект ССР. Л.С. Выготский и его последователи разработали понятие ССР относительно к ребенку, тем не менее, мы может размышлять и о ССР взрослого человека, которому больше 18 лет (периодизация развития Д.Б. Эльконина заканчивается на 18 годах). Трудность состоит в том, что когда человек достигает 18-летнего возраста, его дальнейшее развитие имеет множество степеней свободы, и чем старше становится человек, тем менее его развитие привязано к его возрасту, и тем мс меньшей вероятностью мы можем предсказать дальнейшую траекторию его жизни. Так, если мы можем быть уверены, что ребенок обязательно пойдет в школу, а после окончания школы будет заниматься профессиональной деятельностью (обучением или трудовой деятельностью), то после мы уже не можем предположить наверняка его путь. Вероятно, человек заведет свою собственную семью и детей – но в каком возрасте это произойдет, и произойдет ли вообще – никто не может сказать с уверенностью. Э. Эриксон предложил периодизацию развития, охватывающую всю жизнь человека – от рождения до смерти, и в основаниях его периодизации есть понятие «радиус значимых отношений» (РЗО), которое сходно с понятием ССР, тем не менее, не является тождественным ему (Эриксон). В концепции Эриксона РЗО расширяется по мере взросления человека и к концу жизни распространяется на весь мир. Есть и другие периодизации, охватывающие жизнь человека целиком (Д. Бромлей; Бюлер), или же занимающиеся периодизацией развития взрослого человека (Левинсон, Гаулд, Вейланд; Хевигхёрст), но все они имеют ряд общих черт. Во-первых, описание стадий имеет весьма абстрактный характер, описывается психологическая ситуация, в которой в большой долей вероятности окажется личность в том или ином возрасте. Во-вторых, чем старше возраст, тем шире возрастной интервал, попадающий в один период, и описываемый период может охватывать до 30 лет – очевидно, что за эти 30 лет в жизни человек может произойти множество локальных изменений. Несмотря на утверждение Э. Эриксона, что с возрастом радиус значимых отношений расширяется, в повседневной жизни каждого человека есть более значимые люди (как правило, это члены семьи, друзья, коллеги), и его отношения с каждым из них уникальны. Эти отношения развиваются и изменяются, в какие-то годы или месяцы наиболее значимы отношения с одним человеком, а через некоторое время на первый план 8 выходят отношения с другим. Это позволяет нам предположить, что в каждый отрезок времени развитие личности наиболее тесно связано с конкретным человеком или с несколькими конкретными людьми из ее окружения. Таким образом, каждый человек, будь то взрослый или ребенок, несмотря на некоторые общие закономерности развития его отношений с миром, находится в уникальной системе отношений с конкретными значимыми для него людьми. Для ребенка введены понятия микро-социальная ситуация развития (О.А. Карабанова) и межличностная социальная ситуация развития (А.Л. Венгер), которые подчеркиваются уникальность социальной ситуации для каждого ребенка. Мы утверждаем, что социальная ситуация уникальна для каждой личности, независимо от ее возраста. Зона ближайшего развития. Это «область несозревших, но созревающих процессов» в развитии ребенка (Выготский, Проблема возраста, 1984). Другими словами, это «уровень развития, достигаемый ребенком в процессе его взаимодействия со взрослым, реализуемый развивающейся личностью в ходе совместной деятельности со взрослым, но не проявляющийся в рамках индивидуальной деятельности» (Венгера, 2006). Стоит отметить, что в первую очередь здесь имеются в виду операциональные моторные и умственные навыки, которыми овладевает ребенок. Мы же в данной работе рассматриваем другой аспект ЗБР, который можно назвать «зоной ближайшего развития переживания» (???) или экзистенциальной ЗБР. Это развивающаяся способность быть самим собой в отношениях с близким человеком, быть искренним с ним. Например, если человек долгое время скрывает нечто от своего близкого, не может признаться, мучается, его экзистенциальная ЗБР лежит в возможности признаться, в возможности быть искренним в отношениях с этим близким. Когда он наконец признается – что развивается в нем в этот момент? В нем развивается именно способность быть собой перед лицом значимого близкого, быть искренним, откровенным, - иными словами, развивается его переживания самого себя, своей аутентичности (термин К. Роджерса). Если мы предполагаем, что ЗБР есть и у взрослого человека (а ее не может не быть, т.к. одно из ключевых свойств личности – это постоянное развитие), то это прежде всего экзистенциальная ЗБР. Развитие личности взрослого человека заключается не столько в развитии его моторных или умственных навыков, хотя они тоже могут быть важной веткой, сколько в развитии его взаимоотношений с другими людьми, а так же его рефлексии, самопознания и самопонимания. Каким образом мы предполагаем вводить категорию бессознательного – через тайну. 9 Определение тайны. Мы понимаем тайну как некую информация, важную и эмоционально значимую для носителя тайны, которую он вынужден скрывать от другого (близкого) человека продолжительный период времени. Поясним ключевые моменты определения. Информация, которую скрывает субъект, является важной и эмоционально значимой для него, возможно, эта информация сама по себе вызывает в нем сложные и неоднозначные (амбивалентные) переживания. Т.е. обладание этой информацией само по себе вызывает в субъекте внутреннее противоречие, конфликт, он совершенно не равнодушен к этой информации. Тайна - это информация, которую сложно выдерживать одному, этот груз хочется разделить с кем-то – как правило с близким человеком, с конкретным близким. Но носитель тайны вынужден ее скрывать – это значит, что причины, по которым он не может разделить свою тайну с близким, кажутся ему совершенно непреодолимыми, в нем живет представление (возможно, иррациональное), что если тайна будет раскрыта – произойдет катастрофа, поэтому нельзя ее открывать ни в коем случае. Стоит отметить, что постороннему человеку причины утаивания могут показаться пустяковыми, но для носителя тайны они таковыми вовсе не являются. И, наконец, близкий человек, от которого скрывается тайна, является неотъемлемой частью ситуации сокрытия. Интервью с носителями тайн показывают, что тайна скрывается всегда от кого-то конкретного, и внутренние тяжелые переживания носителя тайны по поводу ее скрывания связаны с невозможностью раскрыть тайну именно этому человеку. Это дает нам повод утверждать, что в отношениях с тем, от кого скрывается тайна, и содержится ключ к психологическому пониманию целостной ситуации сокрытия. Кроме того, ситуация сокрытия должна длиться довольно продолжительный период времени (от нескольких месяцев), если человек один раз недосказал о чем-то, утаил, но после совершенно забыл об этом, - такие ситуации не входят в сферу нашего рассмотрения. Хочется отметить, что оба субъекта – и субъект-носитель тайны, и субъект, от которого скрывается тайна – могут быть коллективными. Тайна может быть скрыта ото всех, в этом случае на место субъекта, от которого тайна, становится всё общество целиком, все знакомые, все государство или же весь человеческий род. В этом случае мы предполагаем, что целостный коллективный субъект является значимым другим для носителя тайны, и его зона ближайшего развития заключается в том, чтобы выстроить доверительные отношения хотя бы с одним человеком из этого коллективного субъекта. Кроме того, сам носитель тайны может быть коллективным субъектом – более или менее обширной группой лиц и даже целым человеческим родом (в качестве примера можно привести человечество, не подозревающее о существовании бессознательной части психики, тем не менее, эта часть существовала всегда). Таким образом, теоретически мы 10 имеет четыре возможных варианта: 1. один человек скрывает тайну от другого; 2. один человек скрывает тайну от группы; 3. группа скрывает тайну от одного человека; 4. одна группа скрывает тайну от другой группы. Рассмотрение групповых взаимодействий могло бы быть интересной работой, но это не входит в задачи настоящего исследования, и скорее является одной из перспектив дальнейших теоретических и практических исследований. Скрывающий тайну переживает кризис – как внутренний, вызванный содержанием тайны, так и кризис отношений c человеком, от которого он скрывает. Как правило, причиной тайны становится желание сохранить отношения, т.е. как раз-таки ничего не менять в их отношениях. Это нормально, т.к. наше развитие противоречиво, оно никогда не идет плавно и постепенно – развитию приходится преодолевать множество препятствий, как внешних, так и внутренних. Мы предполагаем, что кризис в отношениях назревал до появления тайны, что этот кризис обусловлен грядущими изменениями в социальной ситуации развития, и возникновение тайны выступает индикатором этого кризиса. Почему возникают возрастные кризисы у ребенка? – Потому что ребенок изменился, он уже хочет и может больше, но социальное окружение еще не приняло этих изменений (Выготский, Проблема возраста, 1984). Так и во взрослом возрасте: человек изменился, а социальное окружение – и прежде всего тот, от кого тайна, – еще не может этого принять. Поэтому скрывающий не может раскрыть тайну – когда он сможет ее раскрыть, это будет означать, что отношения изменились и кризис преодолен. Тайна, как правило, скрывается от конкретного человека, что говорит о том, что именно в отношениях с этим человеком лежит ЗБР носителя тайны. Этот ответ подтверждает и то, что признание, если оно было, переводит отношения на новый уровень. Иногда после этого люди могут стать еще ближе, больше друг другу доверять и более эффективно взаимодействовать, - это наглядный пример, как через кризис происходит развитие их отношений. Но ССР должна измениться, чтобы признание стало возможным. Если признания не было, тогда возможны два варианта: либо эта ситуация вся еще длится, либо тайна перестала быть актуальной, отошла в прошлого и не участвует больше в отношениях. В первом случае мы не можем констатировать развитие, т.к. налицо продолжающийся кризис. Во втором случае, на наш взгляд, происходит то же самое, что и при признании, но не так наглядно, и, возможно, не так интенсивно. Это утвреждение основывается на соображении, что если человек успешно что-то утаил и утаивал на протяжении длительного периода времени, его сознание уже перестроилось, он уже 11 внутренне изменился, т.е. развитие было. А раз изменился он, то изменились и его отношения с другими, в том числе и с тем, от кого он скрывал тайну – он продолжает общаться и взаимодействовать с этим человеком, но тайна больше не влияет на их отношения. Если же отношения с тем, от кого скрывалась тайна, разорваны, кризис разрешился неблагоприятным образом. В любом случае результатом этого кризиса для скрывающего становится новообразование – новый тип строения его личности и деятельности, те изменения в его личности, в структуре его сознания, которые не могли не произойти под воздействием ситуации сокрытия. Попробуем представить, как обладание тайной воздействует на ее носителя, и как она влияет на отношения носителя тайны с тем, от кого он ее скрывает. Как только между людьми появляется тайна, она становится звеном, опосредующим их общение и взаимодействие, ведь скрывающий постоянно должен помнить о тайне – он должен скрывать не только ее содержание, но и сам факт ее существования. Ему приходится следить за своей речью, контролировать свои действия, объяснять свои поступки и реакции – словом, постоянно быть бдительным. Таким образом, тайна становится орудием, артефактом, который отныне опосредует взаимодействие двух людей, т.е. она выступает как знак. Построение теоретической модели формирования бессознательного Мы помним, что знак играет ключевую роль при переходе интерпсихической деятельности в интерпсихическую. Мы предполагаем, что сначала человек скрывает нечто от другого, затем эта способность становится внутренней и он получает потенциальную возможность скрывать нечто от самого себя, т.е. личность как бы формирует собственное бессознательное. Таким образом, на примере утаивания мы можем построить теоретическую модель формирования бессознательного. Здесь стоит разделить два важных момента: 1. формирование бессознательного в онтогенезе, и 2. формирование бессознательного в процессе развития человеческого общества, которое мы можем реконструировать только теоретически. По Л.С. Выготскому, развитие высших психических функций подчиняется основному генетическому закону – сначала функция разделена между людьми, затем она существует в психике отдельного индивида – и этот закон верен как для развития общества, так и для индивидуального развития ребенка. Мы предполагаем, что этот закон верен и для формирования функции бессознательного. Таким образом, по аналогии с ВПФ, мы можем предположить существование так называемого «натурального» бессознательного, которое есть у ребенка, и так называемого 12 «высшего» бессознательного, которое формируется на основе «натурального», и которым пользуется взрослый человек. Указанные две линии невозможно полностью разделить в построении модели, они слишком тесно переплетены, поэтому Мы уже говорили, что бессознательное не существует как таковое, оно появляется, когда его таковым называют, что качество быть бессознательным должно быть придано, и тогда нечто становится скрытым, спрятанным от сознания, отсутствующим в нем. Т.е. человек осуществляет некоторое действие над материалом – действие утаивания, и материал приобретает определенное качество – качество утаенного, или бессознательного (для понимания, проведем аналогию с памятью: производится действие запоминания, и материал становится запомненным). Теоретическая модель выглядит следующем образом: изначально функция утаивания разделена между людьми – один человек дает приказ другому утаить нечто от третьего, или же человек сам принимает решение нечто утаить, потому что это имеет для него важный, может быть, даже витальный смысл. Далее утаивание появляется в отношениях близких людей, как правило, причинами утаивания от близких является или стыд, или нежелание расстраивать близкого (предположения основаны на результатах интервью с носителями тайн). Нетрудно представить, что есть вещи, за которые человеку может быть стыдно перед самим собой, либо которые расстраивают его, - и эти вещи человек сам о себе знать не хочет. Имея опыт скрывания стыдных или неприятных вещей от другого – сознательный опыт, на который было затрачено много усилий, - человек получает возможность скрывать стыдные и неприятные вещи от самого себя. Возникает вопрос: если скрывание тайны – это в высшей степени осознанный процесс, т.к. скрывающий должен постоянно следить за своей речью и действиями, чтобы не быть раскрытым, - как этот процесс может стать бессознательным? Для ответа на этот вопрос проведем еще раз аналогию с памятью. Как формируется память как ВПФ? – Человек прикладывает усилия, чтобы запомнить нечто, он может проговаривать это про себя, создавать знаки, напоминающие ему о том, что ему нужно запомнить. Но через некоторое время этот процесс становится автоматическим, свернутым, происходящим без неусыпного контроля сознания, - иными словами, интериоризированным. Так и с сокрытием: изначально человек прикладывает усилия, он вынужден постоянно помнить о тайне, но если это длится достаточно долго, эта способность становится автоматической, не требующей постоянного контроля сознания, т.е. она интериоризируется. И это дает потенциальную возможность скрыть нечто от самого себя. На какой-то миг будущая тайна осознается как ужасно стыдная или неприятная для меня, мне не хочется этого знать о 13 себе, мне бы хотелось, чтобы этого не существовало, - и услужливая психика, пользуясь уже усвоенным механизмом, скрывает от меня этот факт. Литература 1. В.П. Зинченко, М. М. (1994). Изучение высших психических функций и категория бессознательного. В Бессознательное. Новочеркасск: Агентство САГУНА. 2. Психология развития. Словарь. под ред. А.Л. Венгера (2006). Москва: ПЕР СЭ. 3. Выготский, Л. (1984). История развития высших психических функций. В Собрание сочинений, Т. 3. Москва. 4. Выготский, Л. (1984). Проблема возраста. В Собрание сочинений, Т.2 (стр. С. 244-268.). Москва: Педагогика. 5. Выготский, Л. (2004). Орудие и знак в развитии ребенка. В Л. Выготский, Психология развития человека. Москва: Смысл. 6. Фрейд, З. (б.д.). В Общая психология, ред. В.В. Петухова, Т.2. Москва. 7. Эриксон, Э. (б.д.). Детство и общество. 14
