Отечественная война 1812 года

Отечественная война 1812 года
…С большою быстротою и деятельностию... остановил... стремящегося
против его корпуса неприятеля и примером своим ободрял подчиненные ему войска
так, что ни жестокой перекрестной огонь неприятельской артиллерии, ни
нападение неприятельской конницы не могли их поколебать, и удержал место свое
до окончания сражения. (Из списка генералов, отличившихся в сражении 24, 26
августа 1812 года).
Рис. 2. М.И. Кутузов
Командующий русской армией (1812—1813)
Преследование отступающей русской армии привело Наполеона в
Подмосковье. Но разбить Кутузова в генеральном Бородинском сражении он не
смог. Не удался ему и торжественный въезд в оставленную населением и армией
древнюю столицу. Не дождался он и мира, на который так рассчитывал. Каждый
уголок Подмосковья по-своему изгонял армию неприятеля с родной земли...
Рис. 3.
Н.Б. Юсупов
Участник формирования Московского ополчения
В Подмосковье, и не в пользу противника, решилась судьба наполеоновского
нашествия. «Недаром помнит вся Россия про день Бородина», не забыла она совет в
Филях, знаменитый Тарутинский маневр М.И. Кутузова, действия армейских
партизанских отрядов и позорное бегство французов.
Выгоревшая Москва вытолкнула в ближайшее Подмосковье полчища
иноземных завоевателей, с нетерпением ожидающих победного возвращения домой.
Усадьбы вынужденно стали местом этого ожидания.
По-разному повели себя хозяева наших усадеб, узнав о приближении
неприятеля. Мало кто верил в 1812 году, что наполеоновская армия дойдет
победным маршем до Москвы. В начале июня князь Н.Б. Юсупов, используя
знакомство с военным министром князем Горчаковым, попытался заработать на
поставке в Артиллерийский департамент неваляной каразеи (ткани,
использовавшийся для изготовления снарядов). Но уже в августе, как
свидетельствуют документы, он безвозмездно передал 50 000 аршин ткани
Московскому ополчению.
Выполняя Постановление губернских, городских и дворянских собраний,
Юсупов выделяет средства на покупку волов для войска.
...За состоящие за мною по последней ревизии Московской губернии
Звенигородского уезда в селе Архангельском с деревнями мужска пола 365 душ
взносы из экономии моей на покупку для войска волов Звенигородскому дворянскому
предводителю... по 1 руб.70 коп. с каждой — 620 руб... Всего за 373 души
шестьсот тридцать четыре (634) рубля 10 копеек.
После обнародования манифеста Александра I «О наборе в военное ополчение, об
организации отрядов обороны, о разгроме наполеоновских войск» 25 июля в Москве
начал работу «Первый комитет по вооружению Московских войск». Николай Борисович Юсупов, как и многие другие богатейшие люди России, пожертвовал
комитету 10 000 рублей и направил предводителю Московского дворянства
следующее объявление:
С состоящих за мною Московской губернского ж уезда в селе Спасском и
деревне Щаповой 78, Звенигородского уезда селе Труневке и деревне Горках 136,
Подольского уезда селе Толбине Рождествено тож 73, Клинского уезда сельце
Батьках 17, Богородского уезда селе Купавне и Островках 715, итого 1392 душ,
назначенных по общему положению Московского дворянского сословия в состав
военной Московской Силы, поставляю воинов 139 человек и желаю отдать здесь в
Москве 48, которые поступают за московские 78, звенигородские 373, клинские 17
душ, о приеме коих прошу сообщить, кому следует; да в уездах Дмитровском 13,
Подольском 7, Богородское 71. О сорока же восьми человеках прилагаю при сем
имянной список, прошу оных по указанному Уставлению принять с провиантом,
платьем и оружием.
Отправляя крестьян в ополчение, князь приказывает направить во все
«економии» «Указ старостам и всем крестьянам»:
После воинов, которые пошли на войну за Церковь Божию, за царя, за вас, то
приказываю вам, если хлеб у них не собран и если что посеяно, то впредь снять
(урожай), держать для них разумеючи, и если оныя не явятся, то... их семейству
отдать...
В августе князь начал подготовку к эвакуации наиболее ценных предметов
своей коллекции. На 100 подводах в сопровождении 140 человек, вооруженных
купленными для охраны обозов топорами, он отправил 114 ящиков и тюков по
Владимирскому тракту в
свою нижегородскую вотчину село Безводное, а
затем по Волге в Астрахань.
Владелец имения Ильинское, Александр Иванович Остерман-Толстой до
вторжения наполеоновских войск в Россию находился в отставке. Узнав о начале
военной компании, он направился в действующую армию и предложил
использовать себя в любой должности. Отличившись в первом же бою, по
ходатайству генерал-адъютанта Ф.П. Уварова Остерман-Толстой вернулся строй и
принял командование 4-м корпусом.
В день Бородинского сражения его корпус, после ранения Багратиона, занял
позиции на Курганной высоте, придя на помощь корпусу Раевского. Во время боя
генерал успел получить контузию от взрыва снаряда, сбросившего его с лошади,
оказаться в госпитале и снова вернуться на поле битвы.
Вечером, когда М.И. Кутузов принял решение отступить к Москве, перед 4-м
корпусом была поставлена задача прикрывать отход нашей армии. В деревне Фили
1 сентября состоялся исторический совет, определивший дальнейший ход военных
действий. В нем принял участие и Остерман-Толстой.
На совете фельдмаршал Кутузов, представляя Военному совету положение
армии, просил мнения каждого из членов на следующие вопросы: ожидать ли
неприятеля в позиции и дать ему сражение или сдать оному столицу без сражения?
На сие Барклай де Толли отвечал, что в позиции, в которой армия расположена,
сражения принять невозможно и что лучше отступить с армией через Москву по
дороге к Нижнему Новгороду...
Генерал Бенигсен, выбравший позицию пред Москвою, считал ее неприоборимою и потому предлагал ожидать в оной неприятеля и дать сражение.
Генерал Дохтуров был сего же мнения.
Генерал Коновницын, находя позицию перед Москвою невыгодною, предлагал
идти на неприятеля и атаковать его там, где встретят, в чем также согласны были
генералы Остерман и Ермолов; но сей последний присовокупил вопрос: известны ли
нам дороги, по которым колонны должны двигаться на неприятеля? («Журнал
военных действий», 1 сентября 1812 года).
Впоследствии 4-й корпус Остермана отличился в сражениях за Малоярославец
и Вязьму. В бою за Красное генерал получил ранение и вынужден был на время
покинуть действующую армию. Оправившись от ран, он принял участие в
заграничном походе русской армии.
О его участии в сражении у чешской деревни Кульм генерал Ермолов
вспоминал:
Под Кульмом было труднее управиться с Остерманом, чем с французами: в
пылу сражения граф постоянно стоял перед каре, обращенном к Дрездену, откуда
французы готовили атаку, и, не желая отходить, кричал: «Ни шагу назад! Вы все
трусы! Стоять и умирать на месте!» Мне едва не приходилось его тащить.
В 10 часов утра ранение в руку неприятельским ядром заставило генерала
передать командование Ермолову. За подвиг под Кульмом, который стоил ему
левой руки, Остерман-Толстой был произведен в генерал-адъютанты, награжден
орденом Св. Георгия II степени, прусским железным крестом и австрийским
командирским крестом ордена Марии Терезии. Но и на этом его участие в войне не
закончилось. Только в 1818 году он оставил службу в армии и уехал за границу.
В 2012 году исполнилось 200 лет победы русского оружия в войне с
наполеоновским нашествием. Потребовались годы, чтобы восстановить богатые
подмосковные усадьбы и убогие крестьянские дворы.
Пребывание французского отряда корпуса Богарне в имении князей Голицыных
— селе Петровском можно рассматривать как пример поведения завоевателей и в
других усадьбах нашего края: «в доме изрубили саблями портреты, разбили часть
античных статуэток, двери изрешетили пистолетными выстрелами... Предвидя
приближение зимы, французы стали отбирать у населения теплые вещи». Остался
французский след и в ме стной топонимике. Взгорок, где французы жгли костры,
чтобы избавить одежду от паразитов, местные жители и сегодня называют Вшивая
горка.
Уходили из усадьбы непрошеные гости в спешке, узнав о появлении казаков в
районе Никольского (Ни-коло-Урюпино). Недалеко от места впадения реки Истры в
Москву-реку казаки настигли неприятеля и уничтожили отряд. Крестьяне соседних
деревень захоронили вражеских солдат на месте боя.
Поэт Леонид Мартынов, в середине 1960-х годов снимавший дачу в Степановском, гуляя по окрестным лесам, обратил внимание на эти курганы «в
окружении нежных берез по соседству с Горелой Сечью».
В горелой Сечи,
Там, где пни унылы
И горек дух обглоданной коры,
Я посетил французские могилы,
Преданьями обросшие бугры:
Садили, мол, французов здесь на вилы,
Наполеона брали в топоры.
Так память о войне 1812 года оставила след на красногорской земле и в
творчестве прекрасного поэта.