Руина в городе: культурные ценности и опасность их потерять Д

Руина в городе: культурные ценности и опасность их потерять
Д.О. Хлевнюк (НИУ ВШЭ)
Сессия: "Пространство, тело, идентичность: риски и вызовы
современности в перспективе культурсоциологии" (председатель
Д.Ю. Куракин)
Секция: "Социально-культурные процессы"
Данный доклад является результатом эмпирического исследования, проведенного в
рамках проекта «Человек и публичное пространство в современной Москве: исследование
культурных
трансформаций
(на
примере
Государственного
музея-заповедника
Царицыно)». В этом тексте мы останавливаемся на одном из аспектов полученных
результатов.
В
качестве
теоретико-методологической
базы
выступает
«сильная
программа» культурсоциологии. На основе интервью с сотрудниками музея, анализа
исторических материалов и материалов СМИ, опроса посетителей и серии наблюдений в
музеи, было получено подробное описание ситуации реконструкции Царицыно. Будучи
примером современной городской руины, Царицыно оказывается интересным кейсом для
того чтобы показать изменения представлений о ценности культуры и культурных
ценностей касательно архитектуры.
Идея руины, как и идея дверной ручки и рамы картины, занимала Зиммеля, видимо,
потому, что воплощала в себе важную для культуры дихотомию. Руина, как и рама
картины, оказывается на пересечении двух миров, неся в себе характеристики
одновременно обоих, но не принадлежа полностью ни к одному из них. Зиммель
показывает, что здание, архитектурная постройка воплощает в себе баланс между
природой и культурой. Но в руине этот баланс смещается в сторону природы. Культура
сопротивляется силам природы, но уступает им1. Конечно, все это касается руин
заброшенных зданий, а не послевоенных руин: примеры поистине поражающих
воображение послевоенных руин человечество получает, пожалуй что, только после
второй мировой войны: Купол Гэмбаку в Хиросиме, центр Варшавы… Послевоенные
руины – особый случай. Зиммель же пишет о руинах романтических.
Романтическое восприятие руин предполагало особый эстетический взгляд на них,
стремление сохранить их в неизменном виде. Однако была и противоположная точка
зрения на руины как на нечто разрушающееся, дряхлое, нефункциональное, требующее
1
Simmel, G. Two Essays: The Handle, and The Ruin , Hudson Review, 11:3 (1958:Autumn)
1
изменения. Еще в 19 веке так называемая «черная банда» скупала во Франции старые
поместья и распродавала по частям, а новые владельцы не были, конечно же, намерены
сохранять на своих землях руины старых дворцов и сносили их. Подобная практика
вызвала много критики романтиков, в том числе и Виктора Гюго. Но некоторые
современники видели в деятельности «черной банды» пользу для государства. «Эти споры
о приватизации имели четкую культурную окраску: «демократическая» точка зрения
Курье мотивировалась внекультурными соображениями экономической эффективности и
социальной справедливости, тогда как за «реакционной» позицией романтика Гюго стояло
новое понятие культуры, которую нужно беречь от разрушения»2.
Прошло 200 лет, и ситуация довольно серьезно изменилась, хотя руины все еще
представляют собой неоднозначный и амбивалентный объект, находящийся между
дихотомиями и на пересечении нескольких логик. Большинство городских руин являются
памятниками культуры, очень часто их статус формально и институционально
зафиксирован, их охрана и изменение должно проходить по определенным правилам.
Однако правила эти не так строги и даже у людей, непосредственно занимающихся
реставрациями, возникают вопросы – что следует считать культурной ценностью объекта
и как проводить реставрационные работы, чтобы сохранить ценное? 3 Практика
реконструкций в наше время многообразна: от «консервирования» объекта под
стеклянным куполом до внесения стеклянных конструкций в самый центр объекта. Если
Зиммеля интересовало руина как определенное состояние баланса культуры и природы, то
теперь, как кажется, намного интереснее руина как процесс. Контингентность ситуации
руины подсказывает нам, что набор современных логик куда богаче, чем позиция
прагматиков и романтиков. Руины продолжают существовать после их изменения, но как
именно – это результат во много не только самого процесса реконструкции, но и способа
его представления.
К этому выводу мы пришли в результате исследования музея Царицыно, бывшей
руины недостроенного дворца Екатерины II, ныне полноценного дворца, вполне
завершенного как снаружи, так и внутри. Несмотря на довольно серьезные споры вокруг
реконструкции Царицыно, несмотря на то, что всерьез рассматривался вариант именно
«консервации» руины, в результате была проведена полная реконструкция, фактически
перестройка, «аутентичная репродукция» дворца Екатерины. Хотя журналисты всерьез
Зенкин, С. Руины / Французский романтизм и идея культуры (аспекты проблемы)., 32-39. М.:
РГГУ, 2001
3
Jokilehto J. A history of architectural conservation. Butterworth-Heinemann, 2002
2
2
обсуждали экономические и политические причины этого решения и специфики его
воплощения, мы считаем куда более важным культурное измерение. Как мы выяснили в
результате эмпирического исследования, логика, которой пользовались реставраторы и
способы легитимации перед аудиторией тех или иных решений, указывает на то, что (1)
культурная
ценность
руины
воспринимается
не
столько
в
ее
материальных
характеристиках, сколько в репрезентациях определенного образа прошлого; (2)
материальность, тем не менее, имеет значение для легитимации реконструкции как не
затрагивающей культурную ценностью объекта (в культурсоциологических терминах –
реставраторам требуется доказать обществу, что не происходит осквернения); (3) такая
логика ориентирована на определенное восприятие со стороны публики. Публика, в свою
очередь, не оказывается однородной. Разные группы публики также движимы разными
логиками и представлениями о смысле культурных ценностей: от романтизации
исчезнувшей руины до одобрения удобства нового музея как социального объекта.
3