Европейское восстание масс ХХI в.: прав ли Ортега?

1
JOSÉ ORTEGA Y GASSET, PROFETA DE LA REBELIÓN DE LAS
MASAS
El sustantivo “sabio” procede del verbo “saber”. Los sabios saben más que
otros mortales porque notan más, porque analizan y comparan, porque dudan y
discuten. Por eso a veces predicen cosas que los demás ni siquiera intuyen. Como,
por ejemplo, José Ortega y Gasset que ya en 1930 vaticinó en su obra “La rebelión
de las masas” la aparición de la Unión Europea diciendo que algún día Europa
llegaría a ser una idea nacional.
Pero al mismo tiempo y en la misma obra predijo, describió y analizó otro
fenómeno, contradictorio, preocupante y peligroso: la rebelión de las masas. Según
el filósofo, por masa no se entiende “una clase social, sino una clase y modo de ser
que se da [...] en todas las clases sociales”. El hombre-masa es “todo aquel que no
se valora a sí mismo – en bien o en mal – por razones especiales, sino que se
siente como todo el mundo”. Masa son los que “no se exigen nada especial, sino
que para ellos vivir es ser en cada instante lo que ya son, sin esfuerzo de
perfección sobre sí mismos”. Y, en efecto, ¿para qué va a perfeccionarse el
hombre-masa si ya se siente perfecto? Más aún: como un ser supuestamente ideal y
normal en todos los sentidos, exige al Estado que le proporcione toda clase de
derechos y privilegios. Se porta como una criatura consentida que no está dispuesta
a soportar dificultades, peligros o escaseces; está profundamente convencido de
que “su papel se reduce a exigir las ventajas de la civilización, cual si fieran
derechos nativos”. Mimado por los gobiernos, educado en las cómodas tradiciones
de la democracia europea, es un consumidor perfecto, infantil y caprichoso, porque
está acostumbrado a que el Estado vele incansablemente por sus intereses: su
educación, su salud, su bienestar. “El nuevo hombre, – dice Ortega - desea un
automóvil y goza de él; pero cree que es una fruta espontánea de un árbol
edénico”.
Por supuesto, en su afán consumista, el hombre-masa siempre optará por un
gobierno que le dé más, siempre votará por un político que le prometa nuevos
privilegios y nunca se preguntará si la real situación económica es adecuada para
proporcionarle lo deseado, porque, como escribe el filósofo, “no advierte lo
inestable que es la organización del Estado y apenas siente dentro de sí
obligaciones”.
Sin duda alguna, la denostada sociedad de consumo sólo ha podido formarse
en el marco del Estado de bienestar que se ve obligado a asegurar todo tipo de
servicios y garantías a la totalidad de sus habitantes. Con este modelo, todo se ve
2
muy claro: los gobiernos se esfuerzan por crear a las masas las condiciones más
confortables y las masas, a su vez, les prometen su aprobación y apoyo. Muy bien,
todos contentos.
Pero ¿qué hacer si llega la crisis? Los “árboles edénicos” del bienestar se
marchitan y de la noche a la mañana se secan los manantiales que parecían
inagotables. Aunque decir “llega la crisis” tampoco es correcto. La crisis no es un
tsunami y no llega sola, sino que es, en gran parte, una consecuencia directa del
consumismo desaforado de los que están habituados a conseguirlo todo sin gran
esfuerzo. ¿Ahorrar durante años para comprarse un pisito? ¿Para qué? Si se puede
suscribir una hipoteca y el banco te servirá millones en la bandeja sin preguntarse
mucho si el cliente es capaz de devolver la deuda. En el margen de la filosofía del
Estado de bienestar y la sociedad de consumo creada por él, no se estila negar a un
cliente.
Hoy día por todas partes hablan mucho de la deuda soberana de tales países
como Grecia, Italia y España y prefieren olvidarse de la deuda de los hogares que
en noviembre de 2008 alcanzó en España 916.096 millones de euros, de los que
678.952 millones correspondían a los préstamos para vivienda. Por supuesto, los
bancos también tenían la culpa por haber prestado sumas astronómicas a muchas
personas con poca solvencia. Pero estas personas ¿en qué estaban pensando?
¿Dónde estaba su sentido de la responsabilidad? Es inútil preguntarlo porque el
hombre-masa no suele imponerse responsabilidades ni se da cuenta de lo limitadas
que son sus posibilidades reales. Según dice Ortega, “el mundo que desde el
nacimiento rodea al nuevo hombre no le mueve a limitarse en ningún sentido, no le
presta veto ni contención alguna, sino que, al contrario, hostiga sus apetitos que,
en principio, pueden crecer indefinidamente”. Además, el hombre-masa,
sintiéndose “como todo el mundo”, no se preocupaba mucho por el hecho de estar
endeudado hasta las cejas porque “todos lo hacían” y vivía con una sensación de
falsa seguridad aunque el techo hipotecado le cayera encima.
Pues bien, cuando quedó claro que el Estado de bienestar tenía los días
contados, creció el malestar de las masas; se sintieron incómodas y empezaron a
protestar. Recurieron a sus métodos preferidos ocupando plazas, rompiendo
escaparates y quemando coches. Si Ortega lo pudiera ver, no se extrañaría nada
porque fue él quien dijo: “Conviene recordar que en todo tiempo, cuando la masa
por uno u otro motivo ha actuado en la vida pública, lo ha hecho en forma de
acción directa”. Esta acción directa casi siempre es salvaje y no corresponde nada
a la actitud de personas supuestamente civilizadas. Aunque esto tampoco es
sorprendente: según el filósofo, “lo civilizado es el mundo, pero su habitante no lo
3
es”. A lo mejor por eso las protestas improvisadas en Londres no tardaron en
degenerar en robos, merodeo e incendios que hicieron a David Cameron hablar del
“colapso moral de la sociedad”. En Atenas, un grupo de encapuchados incendió un
banco – a consecuencia del incendio murieron asfixiados dos hombres y una mujer
embarazada. El salvajismo de esta “acción directa” es bien explicable: como
escribe Ortega, las masas “no ven las ventajas de la civilización ni invento, ni
construcción prodigiosa que sólo con grandes esfuerzos y cautelas se puede
sostener; creen que su parel se reduce a exigirlas perentoriamente, cual su fueran
derachos nativos. En los motines que la escasez provoca suelen las masas
populares buscar pan y el medio que emplean suele ser destruir panaderías”.
En efecto, casi todos los disturbios que en los últimos años hemos podido
observar en los países europeos, eran acompañados de atentados contra la
propiedad ajena. Descargando su furia sobre coches, bares y tiendas la turba
indignada no pensaba en los esfuerzos y sacrificios de otras personas. La masa no
respeta lo ajeno porque, según Ortega, el hombre-masa “llega a creer que sólo él
existe y se acostumbra a no contar con los demás”. Tampoco cuentan con los
demás los controladores aéreos y los pilotos a los que tanto les gusta declararse en
huelga precisamente en vísperas de la Navidad. Les trae sin cuidado que sus
protestas den al traste con los planes de otros: el hombre-masa, tan
minuciosamente descrito por Ortega, padece un “hermetismo nato” del alma que le
impide comprender, compartir y compadecer.
El diagnóstico de Ortega, este gran terapeuta de la sociedad europea, es
implacable: “Hoy asistimos al triunfo de una hiperdemocracia en la que la masa
actúa directamente, sin ley por medio de materiales presiones, imponiendo sus
aspiraciones y sus gustos”. Estas palabras, escritas en 1930, hoy día son más
actuales que nunca: prácticamente en cada renglón de la obra vemos un reflejo
directo de lo que acaba de pasar en Europa. Resulta que el filósofo lo sabía todo.
Al fin y al cabo, por eso era un sabio.
No obstante, con todo el ruido que metan las multitudes enfurecidas, la
rebelión de las masas no es precisamente eso. Su mecanismo es mucho más
complicado. Según Ortega, este gran individualista, la masa “ha venido al mundo
para ser dirigida, influida, representada, organizada”. Su destino, por lo tanto, es
ser instrumento en las manos de los poderosos: de gobiernos y presidentes, de
Comités y Comisiones y, como no, de grandes capitales. Protestando contra ellos,
tratando de imponer su voluntad y sus aspiraciones, la masa se rebela contra sí
misma, contra su destino de un instrumento pasivo. “La única cosa que [...] puede
llamarse rebelión es la que consiste en no aceptar cada cual su destino, en
4
rebelarse contra sí mismo,” – declara Ortega. Quizás detrás del lema “Ocupemos
Wall-street” esté precisamente esta intención: hagámosles ver que también somos
algo, hagámosles comprender que nosotros también mandamos.
El antiguo refrán árabe dice: “Si eres martillo, golpea, si eres yunque,
aguanta”. Las masas rebeladas son precisamente eso: un yunque que ha querido ser
martillo. Sus golpes siempre serán destructivos y desordenados porque el yunque
no está destinado para golpear. Pero, quizás, ¿pueda darse el caso de que la
población de un país no se porte como masa, sino como pueblo? De que no sea
yunque ni martillo, sino herrero, dueño de su propio destino? ¿Acaso todas las
protestas populares en la Europa afectada por la crisis se enmarcan en la teoría de
Ortega? Por supuesto que no. En España, por ejemplo, vemos tendencias
esperanzadoras que nos hacen ver que en cierto momento y adoptando ciertas
actitudes las personas demuestran que ya no son “hombres-masa”, sino
ciudadanos.
Como sabemos, el famoso movimiento de 15-M nació para protestar. Pero al
poco de nacer se descentralizó y pasó de la indignación a unas actitudes y acciones
más constructivas. En barrios y plazuelas de muchas ciudades españolas los
activistas del movimiento organizaron asambleas y cooperativas – como la
Cooperativa de San Blas en Madrid o la Cooperativa de los deudores de Catalunya
en Barcelona – para resolver problemas concretos de la gente afectada por la crisis.
El abanico de sus actividades es amplio. Redes de autoapoyo, un intercambio de
ayudas y servicios (tú me remiendas la ropa y yo te reparo el ordenador). Unos
activistas recogen excedentes de alimentos en restaurantes y tiendas y luego
reparten comida entre los más necesitados. También se presta ayuda legal a los
deudores y desahuciados (a los últimos incluso les buscan alternativas
ocupacionales), se ha creado la llamada Oficina Precaria, una especie de bolsa de
empleo alternativa. “Desde chico te enseñan que tienes que competir, cuando de lo
que se trata es de compartir; de compartir la vida, en general”, - dice Israel, uno de
los participantes de la Cooperativa San Blas.1
La gente se reúne en las plazuelas de los barrios, pero también en la red. Si
entramos en la página tomalaplaza.net veremos muchas iniciativas y comentarios
que nos harán ver la solidaridad de personas que ya no protestan ni exigen, sino
comparten y apoyan, que no gritan, sino actúan. La solidaridad es esta palabra
mágica que es capaz de convertir masa en pueblo. Un solidario comparte y, por lo
tanto, abandona el “hermetismo nato” del hombre-masa; haciéndose cargo de su
1
“El País”, 06.05.12, “La silenciosa expansión del 15-M”, por Joseba Elola
5
propia vida y de la vida de otra gente deja atrás la infantil irresponsabilidad de la
que con tanta amargura habló Ortega.
El filósofo escribió “La rebelión de las masas” en 1930. Desde entonces ha
corrido mucha agua bajo el puente. En las décadas posteriores los españoles
aprendieron muchas lecciones de supervivencia y solidaridad. La guerra Civil, el
hambre de los 40, la escasez de los 50, la resistencia al franquismo, el despertar
democrático de la Transición... Son lecciones importantísimas, necesarias para no
convertirse en una masa desorientada e inerte, para adoptar actitudes saludables
dignas de un pueblo lleno de buen sentido, activo y responsable. Y esto sí que
inspira optimismo.
6
Европейское восстание масс XXI века: прав ли Ортега?
Испанское существительное «sabio» («мудрец») происходит от глагола
«saber» («знать»). Мудрецам ведомо больше, чем другим смертным, в первую
очередь потому, что они больше замечают, сравнивают и анализируют,
сомневаются и спорят. Поэтому иногда они предвидят события, о которых
другие даже не догадываются. Как, например, Хосе Ортега-и-Гассет,
который еще в 1930 году в своем труде «Восстание масс» предрек
возникновение Евросоюза: «Сейчас для европейцев наступает пора, когда
Европа может обернуться национальной идеей».
Но в то же время и в том же труде Ортега предсказал, описал и
подробно проанализировал еще одно явление, противоречивое и опасное:
восстание масс. По мысли философа, «понятие «масса» /…/ не
подразумевает рабочих и вообще не означает социальную принадлежность,
а тот человеческий склад или образ жизни, который сегодня господствует
во всех слоях общества, сверху донизу». Человек-масса это «всякий и
каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой». Ортега делит
людей «на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя
взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует от себя
ничего и для кого жить – это плыть по течению». И правда, зачем человекумассе предъявлять к себе какие-то требования, если он и так собой доволен?
Как существо нормальное во всех отношениях, почти идеальное, он скорее
склонен требовать всевозможных благ и гарантий от Государства. Он ведет
себя, как избалованный ребенок, который не готов терпеть трудности,
ограничения или лишения, «и для себя не видит иной обязанности, кроме как
убежденно домогаться этих благ единственно по праву рождения».
Избалованный услужливыми правительствами, взращенный в комфортной
среде демократической Европы, он являет собой образцового потребителя,
капризного и инфантильного, привыкшего к тому, что Государство обязано
неусыпно печься о его благосостоянии. «Ему хочется автомобиль, и он
утоляет желание, полагая, что автомобиль этот свалился с райского
древа», - пишет Ортега.
Стремясь утолить свои потребительские аппетиты, человек-масса готов
голосовать за то правительство, которое проявит большую щедрость, за того
политика, который пообещает ему больше привилегий. Он не станет
задаваться вопросом, а та ли в стране ситуация, чтобы получить желаемое.
7
Ведь масса, по мысли философа, не задумывается над тем, «как шатко само
устройство общества и государства».
Несомненно, общество потребления в его докризисном виде могло
сформироваться только в рамках Государства благосостояния – модели, при
которой государство берет на себя ответственность за социальное
обеспечение и благосостояние всех слоев населения. И если модель не дает
сбоев, то взаимоотношения между простыми гражданами и правящим
классом складываются по простому принципу «do ut des»: Государство дает,
а граждане его всесторонне поддерживают. Все прекрасно, все счастливы.
Но как быть, если разразился кризис? С «райских древ» облетает
листва, источники, казавшиеся неистощимыми, внезапно пересыхают. Хотя
выражение «разразился кризис» звучит как-то по-детски. Кризис – не ураган
и не может разразиться ни с того, ни с сего. К нему приводят многие
причины, и одна из них – потребительский раж человека-массы, привыкшего
получать все и сразу. К чему годами копить на квартиру, отказывая себе во
всем, если можно взять ипотеку, и банк на блюдечке поднесет кругленькую
сумму, не задаваясь особенно вопросом, может ли клиент погасить долг. В
обществе благосостояния, в рамках психологии потребления отказывать
клиенту как-то не принято.
Когда речь заходит о кризисе, говорят, как правило, о государственном
долге таких стран как Испания, Греция или Италия и как-то забывают о долге
частном. А между тем, в ноябре 2008 года, в преддверии кризиса, в Испании
этот долг составил 916 миллионов 96 тысяч евро, из которых 678 миллионов
952 тысячи приходились на ипотеки. Разумеется, немалая доля
ответственности за это лежит на банках, выдававших кредиты лицам, чья
платежеспособность была неочевидна. Но эти самые лица - о чем думали
они? Где было их чувство ответственности? Бессмысленный вопрос, ибо
человек-масса ответственность на себя брать не привык и не отдает себе
отчета в том, насколько ограничены его реальные возможности. Вот что
говорит об этом Ортега: «Тот мир, что окружает нового человека с
колыбели, не только не побуждает его к самообузданию, не только не
ставит перед ним никаких запретов и ограничений, но, напротив, неустанно
бередит его аппетиты, которые в принципе могут расти бесконечно».
Кроме того, человек-масса, привыкший жить «как все», не чувствует тревоги
из-за растущих долгов («все так делают») и пребывает в полной
безмятежности, хотя крыша над его головой принадлежит не столько ему,
8
сколько банку, ссудившему деньги, а потому имеющему полное право
выставить его на улицу.
Но когда стало ясно, что дни общества благосостояния сочтены, масса
почувствовала дискомфорт, забеспокоилась и начала протестовать. Она
прибегла к своим излюбленным методам: заполонила площади, принялась
бить витрины, разорять магазины и жечь автомобили. Если бы Ортега мог
это видеть, он бы нисколько не удивился. Он же сам говорил: «Нелишне
вспомнить, что когда бы и из каких бы побуждений ни вторгалась масса в
общественную жизнь, она всегда прибегает к «прямому действию». В
большинстве случаев это самое «прямое действие» выглядело отталкивающе
и мало соответствовало статусу цивилизованных граждан. Впрочем, и тут
ничего удивительного нет, ведь, по мысли Ортеги, «цивилизован мир, но не
его обитатель». Видимо, именно поэтому протесты в Лондоне быстро
переросли в безобразный стихийный бунт, сопровождавшийся массовыми
грабежами и заставивший Дэвида Кэмерона говорить о «кризисе морали в
обществе». В Афинах группа людей в масках подожгла банк, и в огне
погибли три человека, в том числе беременная женщина. Дикость «прямого
действия» масс объяснима: «Не видя в благах цивилизации ни изощренного
замысла, ни искусного воплощения, для сохранности которого нужны
огромные и бережные усилия, /…/ в дни голодных бунтов народные толпы
обычно требуют хлеба, а в поддержку требований, как правило, громят
пекарни». Читай: «требуют денег и в подтверждение требований громят
банки».
Любопытно, что почти все акции массового протеста а кризисной
Европе сопровождались уничтожением чужой собственности. Возмущенной
толпе нет дела до тех затрат и усилий, которых стоило приобретение этой
собственности ее владельцам. В этом проявляется инфантилизм массы, она
уподобляется ребенку, который злится на родителей, но вымещает злобу на
игрушке товарища. Более того, человек-масса вообще не ценит и не уважает
чужого, ибо, по мысли Ортеги, «и впрямь начинает верить, что существует
только он, и привыкает ни с кем не считаться». Как, например, не
считаются с другими авиадиспетчеры, которые обожают объявлять
забастовки в канун Рождества. Им дела нет до того, что рушатся планы
сограждан и чьи-то дети спят на чемоданах, вместо того, чтобы радоваться
подаркам под елкой. Человек-масса, так подробно описанный Ортегой,
страдает врожденным «герметизмом души» и попросту не умеет
сочувствовать.
9
Диагноз Ортеги, этого великого терапевта европейского общества,
окончателен: «Сегодня мы видим торжество гипердемократии, при
которой масса действует непосредственно, вне всякого закона, и с
помощью грубого давления навязывает свои желания и вкусы». Эти слова,
сказанные в 1930 году, сегодня более чем актуальны: практически в каждой
строке пророческого труда мы видим прямое отражение того, что
происходило в Европе, охваченной кризисом. Так значит, философ все
предвидел! Что ж, на то он и мудрец.
Однако как бы ни бушевали возмущенные толпы, их шумные акции не
являются собственно восстанием масс. Механизмы этого явление – как
социальные, так и психологические – куда глубже. По мнению Ортеги, этого
великого индивидуалиста, масса «существует для того, чтобы ее вели,
наставляли, представительствовали за нее». Ее прямое предназначение –
быть инструментом в руках сильных мира сего: правительств и президентов,
комитетов и комиссий, крупного капитала, наконец. И вот, протестуя против
них, пытаясь навязать свою волю и свои желания, масса восстает против себя
самой, против своей роли пассивного инструмента. «Настоящее восстание –
это восстание против себя, неприятие своей судьбы», - утверждает Ортега.
Возможно, что за девизом «Оккупируем Уолл-стрит» стоит именно это
стремление: а покажем этим толстосумам, что и мы тоже что-то значим,
заставим их с нами считаться.
Старинная арабская пословица гласит: «Если ты молот – бей, если ты
наковальня – терпи». Восставшая масса как раз и есть наковальня,
возжелавшая стать молотом. Именно поэтому ее удары так хаотичны и
разрушительны: наковальня в принципе не создана для того, чтобы бить. Но
тут возникает вопрос: а возможна ли ситуация, при которой население той
или иной страны поведет себя не как масса, а как народ? Будет не молотом,
не наковальней, а кузнецом, хозяином своей судьбы, какой бы трудной эта
судьба ни была. И вообще, все ли акции протеста в Европе, охваченной
кризисом, вписываются в рассуждения Ортеги о восстании масс? Разумеется,
нет. В Испании, например, мы можем наблюдать события и тенденции,
которые ясно свидетельствуют о формировании нового общественного
сознания, побуждающего людей действовать, как подобает гражданам.
Как известно, испанское движение 15-М возникло на волне массовых
протестов, но очень скоро разбилось на отдельные инициативные группы и
от шумных акций перешло к более конструктивным действиям. В разных
районах огромного большинства испанских городов сформировались
10
Ассамблеи и Кооперативы – такие, например, как Кооператив площади СанБлас в Мадриде или Кооператив Должников Каталонии в Барселоне. В
задачу подобных объединений входит самостоятельное решение конкретных
проблем людей, пострадавших от кризиса. Спектр их деятельности широк и
разнообразен. Сети взаимной поддержки, бартерный обмен услугами.
Активисты Кооперативов собирают излишки продуктов в супермаркетах и
ресторанах, чтобы раздать еду наиболее нуждающимся. Оказываются и более
квалифицированные услуги: бесплатно даются юридические консультации
тем, кто не справился с выплатой кредита или был выселен из квартиры за
долги (последним даже стараются подыскать временное жилье). Была
создана и так называемая Временная Служба Занятости, своего рода
альтернативная Биржа труда. Вот что говорит Исраэль, один из участников
Кооператива Сан-Блас: «С юности нас учат соперничеству, а главное, на
самом деле, это соучастие; соучастие в жизни других людей, разумеется».
Те, кто готовы оказать помощь или, напротив, нуждаются в ней,
регулярно собираются на городских площадях. Но объединяет людей и
Интернет. Зайдя на сайт tomalaplaza.net, мы увидим множество
комментариев и инициатив, отражающих солидарность людей, которые уже
не требуют, но соучаствуют, не кричат, но действуют. «Солидарность» и есть
то самое волшебное слово, способное превратить массу в народ. Тот, кто
солидарен, готов разделить чужие невзгоды, а потому исцеляется от
врожденной «закупорки души», присущей человеку-массе. Он добровольно
возлагает на себя ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь
других
людей
и
навсегда
оставляет
позади
инфантильную
безответственность, о которой с такой горечью говорил Ортега.
Философ написал «Восстание масс» в 1930 году. Но с тех пор утекло
много воды. За последующие десятилетия испанцы усвоили трудные уроки
выживания и солидарности. Гражданская война, голод 40-х, скудость 50-х,
сопротивление диктатуре, демократическое пробуждение конца 70-х. Это
важнейший опыт, необходимый для того, чтобы не превратиться в лишенную
ориентиров массу, но занять сознательную гражданскую позицию,
достойную народа. И это, согласитесь, не может не внушать надежды.