Дунаевский В.А. М.А. Алпатов (1903–1980) // История и историки
advertisement
Дунаевский В.А. М.А. Алпатов (1903–1980) // История и историки. Историографический ежегодник. 1979. М., 1982. С. 400–405. В. А. Дунаевский М.А.АЛПАТОВ (1903-1980) Михаил Антонович Алпатов, видный советский ученый, доктор исторических наук, исследователь широчайшего диапазона, блестящий знаток многих ведущих проблем отечественной и всеобщей истории, родился 20 ноября 1903 г. в станице Сибилев Донецкого округа Области войска Донского в казачьей семье. После окончания учительских курсов он в 1921–1923 гг. работал в школе своего родного села, а также села Грачики на Дону. Участвовал в борьбе с бандитизмом в составе ЧОН. В 1923– 1927 гг. учился в Донском областном педагогическом техникуме в Ростове-на-Дону. Был во время учебы председателем студсовета техникума [1] и депутатом Ростовского горсовета. С 1923 по 1932 г. снова работа в школе (станица Романовская Ростовской области), где в 1930 г. М. А. Алпатов был принят в ряды ВКП(б). И опять учеба, на этот раз на историческом факультете Московского института философии, литературы, истории (МИФЛИ). По его окончании – работа в Сталинградском пединституте в 1937–1940 гг., преподавание истории средних веков. В 1940' г. Михаил Антонович был принят в аспирантуру МИФЛИ, одновременно преподавал на Ленинских курсах при ЦК ВКП(б). В годы войны М. А. Алпатов работал инструктором в Чкаловском (ныне Оренбургский) обкоме партии, а затем в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б) в качестве преподавателя и заместителя заведующего кафедрой всеобщей истории, одновременно учась в аспирантуре сначала на историческом факультете МГУ, а затем в Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). Начав свою научную деятельность как медиевист – ученик Е. А. Косминского и Р. Ю. Виппера, М. А. Алпатов уже с первых шагов определился как историограф, историк исторической науки. Об этом, в частности, свидетельствовал и выбор им темы кандидатской диссертации – «Политические идеи французской буржуазной историографии XIX века», защищенной в 1947 г. и опубликованной в виде монографии в 1949 г. Книга М. А. Алпатова внесла существенный вклад в советскую историографию. В ней был показан взлет исторической мысли во Франции в конце XVIII и первой трети XIX в. и ее упадок после революций 1848 и 1871 гг., когда преобладающая часть французских историков следует в фарватере буржуазии в ее политической борьбе. Весь этот путь, проделанный французской исторической наукой, раскрыт автором на примере германо-романской проблемы, т. е. проблемы о германском завоевании Галлии. М.А.Алпатов отмечает, что германо-романский вопрос во французской исторической науке родился как составная часть идеологической подготовки французской революции конца XVIII в., когда идеологи буржуазии в противовес дворянским историкам стремились отрицать факт германского завоевания. Особое значение проблема германизма и романизма, как это показано в работе, приобретает в годы реставрации Бурбонов, когда перед буржуазией вновь стал вопрос о завоевании власти. Революция 1848 г. приведшая к кризису буржуазной идеологии и становлению марксистской мысли, способствовала ликвидации германо-романской проблемы как проблемы антидворянской. Новое возрождение вопроса германизма и романизма, происшедшее во второй половине XIX в., произошло, по словам М. А. Алпатова, на совершенно иной основе. Теперь определяющей линией германизма и романизма явилась борьба между буржуазией и пролетариатом. Именно с этих позиций выступил один из столпов французской исторической науки, Н. Д. Фюстель де Куланж, превративший указанную проблему из антидворянской в антипролетарскую. Пытаясь доказать извечность частной собственности, власть имущих классов, Фюстель де Куланж, подчеркивает М. А. Алпатов, стремился таким образом исторически мотивировать «беспочвенность» революции рабочего класса. Подробно анализируя идеи Фюстель де Куланжа и его школы преимущественно в области медиевистики, автор показал, как историческая концепция французского исследователя, в основе которой лежала первоочередная задача сохранения и упрочения капитализма, базировалась в ряде случаев на прямой фальсификации исторического процесса [2]. В конце 40-х – начале 50-х годов М. А. Алпатов заведует исторической редакцией издательства «Иностранная литература». В этот период им была подготовлена и издана монография «Американская реакционная историография на службе поджигателей войны» (М., 1951). В 1951–1954 гг. он – помощник главного редактора Большой советской энциклопедии (и по совместительству – старший научный сотрудник в Институте истории АН СССР). С 1954 г. М. А. Алпатов переходит в институт (с 1968 г. Институт истории СССР), где он трудился до последних дней жизни. В стенах института определяется второе направление научной деятельности М.А.Алпатова – изучение истории отечественной медиевистики и антиковедения. Оно было связано с подготовкой фундаментального коллективного издания «Очерки истории исторической науки в СССР». М.А.Алпатов был членом редколлегии всех вышедших томов этого издания. Кроме того, в первом и втором томах «Очерков» он выступил и как автор ряда разделов. Всестороннее марксистское изучение вклада в науку всеобщей истории русских просветителей (М.В.Ломоносова, А.Н.Радищева), первых ученых медиевистов (Т.Н.Грановского, П.Н.Кудрявцева, С.В.Ешевского), антиковедов (М.С.Куторги и др.) – новая страница в советской историографии. Следует подчеркнуть, что М.А.Алпатов со свойственным ему фронтальным рассмотрением любой изучаемой проблемы обратил внимание на многие стороны развития отечественной : науки всеобщей истории. Здесь и анализ творчества таких «забытых» медиевистов, как М.М.Стасюлевич, В.А.Бильбасов, Н.А.Осокин, и введение в научный оборот работ крупных ученых, которые ранее не подвергались историографическому исследованию, и пристальное внимание к еще недостаточно изученным органам провинциальной русской печати XVIII в. с целью поиска в ней материалов всеобщей истории. Специально хотелось бы остановиться на статье М. А. Алпатова «П.Г.Виноградов как историк Французской буржуазной революции XVIII века» [3]. В ней был высказан ряд суждений по поводу содержания предмета историографии, указано на принципиальное значение лекционных курсов (обычно литографированных), читанных многими видными историками. «К сожалению, – писал он,– в историографии сложился своего рода канон – судить об историке только по его вышедшим в свет-книгам. Никто, разумеется, не собирается умалять значения Печатных трудов того или иного автора, особенно его монографических исследований. Но было бы несомненной ошибкой игнорировать лекционные курсы. Дело в том, что именно в этих курсах, охватывающих, как правило, большие исторические периоды, с наибольшей полнотой раскрывается концепция автора, его методологические взгляды на исторический процесс в целом,, чего мы зачастую не найдем в монографиях и статьях. Лекционные курсы, читавшиеся из года в год, дают возможность с большей точностью проследить, как развивались взгляды автора,, изменялась его проблематика, расширялся материал» [4]. Многолетние работы М. А. Алпатова по изучению вклада в отечественную историческую науку исследователей истории Запада способствовали формированию третьего направления научных поисков ученого. Это – взаимосвязь и взаимовлияние русской и западноевропейской исторической мысли. Замысел ученого был оригинален. Его воплощение связано с целым рядом трудностей, начиная с хронологического рубежа, от которого следовало вести отсчет появления русской исторической письменности о Западной Европе. Окончательное решение было достаточно убедительно. «Вместе с первыми представлениями о собственной истории у любого народа можно найти первые проблески знаний о других народах. Первые летописи Киевской Руси уже содержат сведения о зарубежных народах, пусть немногочисленные и отрывочные. Поэтому закономерно, что историк русской исторической мысли, обращенной на Запад, должен начинать, историю своей науки тоже с «Повести временных лет». Объект его изучения существует в недрах другого объекта – в ранних трудах по истории самой Руси» [5]. Так была определена крайняя грань отсчета –XII век. И от него – движение к истории нового времени. Замысел был поистине грандиозен. Ведь, второй гранью должен был стать XIX век. Огромное историческое полотно. И очень многое, хотя, к сожалению, не все, автору удалось осуществить. В 1973 и 1976 гг. увидели свет два тома монографии М. А. Алпатова «Русская историческая мысль и Западная Европа» [6], включившие материал от XII в. до первой четверти XVIII в. В значительной степени был написан третий том, содержащий анализ литературы по теме «Россия и Запад», изданной в середине XVIII в. Долг коллег и друзей Михаила Антоновича доработать рукопись и подготовить ее к печати. Скрупулезно анализируя и сопоставляя доступные источники. Михаил Антонович показал процесс накопления и формировании у русских книжников системы знаний о западноевропейских государствах, становление взаимоотношений Руси со странами Запада. Начиная с «Повести временных лет» автор обращается затем к летописям, хронографам, первым путевым запискам русских людей, побывавших в Европе и т. д. Параллельно рассматриваются сведения о Руси, содержащиеся в западноевропейских хрониках, сказаниях иностранцев о России в период формирования русского централизованного государства. Подробно рассмотрено накопление знаний о Западной Европе, полученных русскими дипломатами XVII–XVIII вв. Построенное на сопоставлении русской и западноевропейской исторической литературы, исследование М. А. Алпатова свидетельствует о том, как с XVII в. возрастает взаимный интерес России и Запада, определивший расширение контактов, а потому и появление новых авторов и новых тем. Автору убедительно удалось показать процесс перерастания донаучных знаний русских людей о Западе в историческую науку, ведущую свое начало от трудов В. Н. Татищева. «В России,– писал М. А. Алпатов,– историческая наука начинается с В. Н. Татищева. Его главная заслуга состоит в соединении рационалистической концепции с историческими источниками... До Татищева соединение рационалистической истории с документальной базой было явлением спорадическим, касалось отдельных исторических проблем. Татищев это сделал в масштабах всей русской истории» [7]. Однако создателем русской науки в области западноевропейской истории М. А. Алпатов считает М. В. Ломоносова, который для построения своей аргументации привлек значительное количество зарубежных источников и свою концепцию всемирной и славянской истории основывал также на источниках, находившихся в странах Западной Европы. «Татищев и Ломоносов,–делает общее заключение автор,– были и остаются русскими учеными, стоявшими у колыбели исторической науки в России» [8] И обозрев весь путь, пройденный русской исторической мыслью до начала XVIII в., М. А. Алпатов справедливо подчеркнул, что русская историография, включая и историографию, изучавшую историю Запада, «является отражением исторического пути своего народа». И этот путь был самобытен, насыщен большими поисками и достижениями. Фундаментальному труду, созданному ученым, отлично ориентирующимся как в отечественной, так и в зарубежной медиевистической литературе, присуща яркая манера изложения материала, образный язык, великолепный литературный стиль. И не случайно М. А. Алпатов явился создателем интересного художественного произведения «Горели костры», вышедшего двумя изданиями, в 1970 и 1973 гг., и с большим интересом встреченного читателями, а также сборника рассказов «Откуда течет «Тихий Дон»» (б-ка «Огонек», 1976, № 40). М. А. Алпатов много сделал для организации советской исторической науки. Он активно участвовал в издании сборника «История и историки» в качестве члена его редакционной коллегии и ответственного редактора второго выпуска за 1966 г. по историографии всеобщей истории. Существенный вклад был внесен Михаилом Антоновичем в работу над энциклопедическими изданиями, куда он стремился привлечь научную молодежь.В качестве члена бюро Научного совета по проблеме «История исторической науки» при Отделении истории АН СССР М. А. Алпатов всемерно стремился к тому, чтобы совет установил самые тесные контакты с историографами, работающими на местах. Да и сам он не раз выезжал с лекциями и докладами в другие (кроме Москвы) научные вузовские центры, в Воронеж, Ростов. Не одно поколение студентов помнит глубоко содержательные выступления Михаила Антоновича, его отзывчивость, стремление помочь будущим ученым и педагогам. Большая душевная щедрость М. А. Алпатова – человека редкого благородства и доброжелательности, его беззаветная преданность науке снискали ему глубокое уважение всех, кто с ним общался. Людей принято судить по их жизни и их делам. И в том и в другом Михаил Антонович Алпатов был безупречен. ____________________________ [1] Время, проведенное в техникуме, М.А.Алпатов запечатлел в яркой повести «Возвращение в юность. Записки комсомольца 20-х годов» (Мол. гвардия, 1978, №9. [2] О неприемлемости «худших научных приемов» Фюстель де Куланжа, «когда, перестав быть честным и ищущим, он становится виртуозным, спасая всеми правдами и неправдами доказуемое положение», говорила в свое время еще О.А.ДобиашРождественская (ОР ГПБ им. М.Е.Салтыкова-Щедрина, ф. 254, № 190, л. 137). [3] Алпатов М.А. П.Г.Виноградов как историк Французской буржуазной революции конца XVIII в. – В кн.: Французский ежегодник: Статьи и материалы по истории Франции. 1958. М., 1959, с. 560–574. [4] Там же, с. 560. [5] Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII–XVIII вв. М., 1973, с. 8. [6] Там же; Он же. Русская историческая мысль и Западная Европа. XVIII–первая четверть XVIII в. М., 1976. [7] Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII–XVIII вв., с. 10. [8] Там же.
