Вспоминает Анзулевич Ирина Владимировна, учитель истории.

Вспоминает Анзулевич Ирина Владимировна, учитель истории.
В 72 школе работает с 1984 года.
Когда Вы впервые подумали о том, чтобы стать учителем?
Я думаю, что подумала об этом тогда, когда уже стала учителем,
потому что, честно говоря, учителем я не собиралась быть. Когда я
училась в университете (вместе с Александром Александровичем,
нынешнем директором школы) из двух наших групп (60 человек)
учителями хотели быть человек 30, меня среди них не было. Мечтала
заниматься наукой – историей. Сейчас, как ни парадоксально это
звучит, учителями работают всего четыре человека из наших
однокурсников, двое из которых – это Александр Александрович и я.
Работа учителем, таким образом, не была моей мечтой. В какой-то
мере, это было случайно, что я осталась в школе. Если учитывать, что
все, что случается – не случайно, то я попала сюда не без Промысла...
- Вы с детства интересовались историей?
- Историей – да, интересовалась с детства, хотя после школы долго
выбирала: поступать на ’’ин. яз.’’ или на исторический факультет.
История все-таки победила: интерес к ней был давним, в детстве читала
много исторической литературы.
- Когда Вы только пришли в школу, трудно ли было молодому
учителю справиться с детьми?
- Да, действительно, было очень трудно. Меня сразу же отправили вести
уроки истории и обществоведения в выпускной 10-й класс. Во-первых,
ученики меня порою называли Ириной (мне было 23 года), и меня это
очень смущало. Во-вторых, когда я вела урок обществоведения, многие
из них просто играли в шахматы. Я не могла ничего поделать кроме
того, чтобы размахивая руками, кричать: ’’ Когда вы меня будете
слушать?!’’ А они отвечали: ’’ Не мешайте, Ирина Владимировна, у нас
важный ход.’’ Со временем, лучше овладев предметом, с дисциплиной
я тоже справилась: научилась видеть глаза всех и каждого в классе,
лучше узнала детей.
- Ирина Владимировна, многие учителя говорят, что яркие двоечники
запоминаются больше, чем тихони-отличники. Что Вы думаете по
этому поводу? Согласны ли Вы с этим?
- Трудно сказать, скорее всего, это так. Наверное, здесь психологический
момент, потому что с хулиганами, двоечниками много проблем, вот
они и запоминаются. Но «тихони» «тихоням» рознь. Если сидит
«тихоня» и никак себя не проявляет, то, безусловно, иногда трудно
вспомнить даже фамилию. Бывает, встречаешь человека, он с тобой
здоровается, улыбается, ты понимаешь, что это лицо выпускника,
твоего ученика, но ни фамилии, ни имени, к сожалению, не помнишь!
-
А есть такие «тихони», которые сидят, молчат, а потом выдают такие
интересные ответы на уроке или проявляют себя в каком-то деле – и
ты открываешь такую ценную сторону личности, что, конечно, надолго
запоминаешь!
- Есть ли у Вас любимый сорванец?
- Да, есть – Максим Пиотровский. Может, сорванцом его и трудно
назвать, но он был очень непоседлив. Любил историю – не могу
припомнить второго такого ученика, столь сильно интересовавшегося
моим предметом. Может, еще и поэтому он мне так запомнился. Да и
«хулиганил» он очень творчески: бросался в споры, дискуссии, своими
вопросами порою нарушал запланированный ход урока.
- Помните ли вы свой первый класс, первый выпуск, первый урок?
- Да, конечно. Сначала о первом уроке. Тогда, на третьем курсе, я
проходила педагогическую практику в своей родной школе. Тема была
очень сложная, но я боялась не столько урока, сколько своей
учительницы, которая доверила мне вести этот урок, боялась не
оправдать ее доверие. О первом своем классе. В первые годы в школе
классного руководства мне не дали, так как была очень большая
нагрузка, меня пожалели. По-настоящему первый выпуск у меня был в
1994 году в 72 школе . Конечно, я его не забуду. (Ирина Владимировна
улыбнулась и показала нам фотографию под стеклом: “Вот они здесь,
они всегда со мной”). Это был выпуск, как я уже сказала, 1994 года,
многих из ребят я учила с 4-го класса. Некоторые из них пришли уже в
10-й класс.
Расставаться было, конечно, тяжело, но было
одновременно и какое-то легкое чувство, окрашенное хорошими,
добрыми отношениями с ребятами. Хотя, безусловно, за 8 лет
случалось всякое…
После этого выпуска я не хотела брать дугой класс, мне было
трудно представить, что я смогу сразу после 12-классников взять
малышей. Когда мне дали новый класс (5б), я еще долго
сопротивлялась, но учитель есть учитель, и он должен делать свое дело.
Вскоре новый класс стал таким же родным, как и первый.
- Меняются ли дети, которые появляются в школе? Меняется ли их
интерес к вашему предмету?
- Да, меняются. Меняются в разных планах, если так можно сказать.
Если говорить об отношении к истории, то можно даже проследить три
этапа. Когда я пришла работать – интерес к предмету был почти на
нуле. История была идеологизирована, это был политический предмет.
Многие уроки представляли собой изучение статей Ленина, Брежнева,
партийных документов. Преподать такую историю интересно было
очень трудно, а ученикам воспринимать - еще труднее. Потом, когда
началась перестройка, гласность, тогда интерес к общественным
дисциплинам был очень высоким. В 1988-м, 1989-м мы с учениками
обсуждали журнальные и газетные статьи, дискутировали по
различным вопросам – это был подъем. Начиная с 1992 – 93-го года,
когда стало понятно, что интерес к истории был во многом связан с
долголетним «дефицитом» информации, он начал исчезать. История,
как “пыль веков”, для большинства перестала иметь практическое
значение. Наступало время прагматиков.
- Как Вы думаете, какие качества ученик хочет видеть в учителе?
- В разные школьные годы, по моему мнению, эти ожидания различны.
Малыши – они ждут внимания, любви, ласки, и ,если ты не отвечаешь
этиможиданиям, то тяжело – и им, и тебе. В старших классах, мне
думается, оценивают уже и профессиональные качества учителя.
Однако в любом школьном возрасте для ученика важны человеческие
качества: прежде всего, понимание, уважение к его личности.
Строгость тоже важна, хотя есть учителя, которые могут спокойно без
нее обходиться.
- Препятствовали ли Вы своей старшей дочери, выпускнице нашей
школы, стать учителем?
- Да, в определенной мере препятствовала (настолько, насколько мы
вообще можем в чем-то препятствовать взрослым детям), хотя, может
быть, я и не права. Я вижу как она радуется успехам, слышу, как поет
английские песни на уроках (занятия иногда в моем кабинете), как
прыгает с игрушечным зайчиком вместе с детьми, а у них при этом
горят глаза и они обожают английский язык. Это радость, которую
дает профессия учителя. С другой стороны, наша работа требует
хорошего здоровья, и для родителей естественно думать об этом тоже.
Что для Вас является главным в профессии учителя?
- Наверное, не изменять себе...
А еще уметь радоваться и быть
счастливым. Это я поняла недавно. Когда мы первый раз показали
спектакль “В поисках истины”, – это был пасхальный день, и здесь, в
кабинете, был торжественный пасхальный стол. Потом ребята частично
разошлись, но основная масса актеров осталась вместе. Наш
праздничный стол все сокращался, сокращался, в конце концов,
остались только две сдвинутые парты и кружочек стульев. Ребята
играли на гитаре, пели, тут же танцевали, причем, это было настолько
естественно... В тот момент я чувствовала себя счастливой - был
момент взаимопонимания, творческого удовлетворения, итога, общего
ощущения того, что мы сделали что-то важное. Наверное, все вместе
это и есть главное в наше профессии.
- Как Вы думаете, изменилось ли образование, которое было в 80-е
годы, Каким оно стало теперь?
- Да, образование, на мой взгляд, действительно изменилось. Я буду
говорить о гуманитарных предметах. Изменилось в чем-то в лучшую
сторону, в чем-то – в худшую .В лучшую сторону изменилось в том
-
-
-
-
плане, что появилась большая свобода высказывания своего мнения;
издается больше различной литературы, методических пособий и т. д.
С другой стороны, я сказала бы, что образование стало более
поверхностным, менее основательным, а основа – это знание
культуры, прежде всего, русской. Иначе результаты образования домик на песке. Не случайно кто-то из известных людей сказал, что
полуобразованность хуже, чем необразованность, если последняя
предполагает определенную нравственную скромность, а первая –
неоправданную кичливость.
Что вы думаете о школьной форме?
Я довольно спокойно отношусь к этому вопросу. Главное не форма, а
содержание.
Что вас привлекает в нашей школе?
Во-первых, я привыкла к этой школе. Во-вторых, в нашей школе
удивительные дети. Они, конечно, хулиганы, носятся на переменах, но
они СЛЫШАТ, когда с ними говорят учителя. Они, действительно, м о
г у т слышать. Это не только мое наблюдение, но мнение учителя,
который недавно пришел в нашу школу и имеет возможность сравнить
ее с другими.
Помните ли вы какой-нибудь курьезный случай из истории
школьной жизни?
Расскажу о случае, который связан с Максимом Пиотровским. Я уже
говорила, что он с удовольствием приходил на уроки истории. И вот
как-то раз, они тогда учились в 6 классе, ребята решили уйти с урока.
Весь класс. Но Максим решил остаться и сказал, что не будет сачковать
с истории, за что сразу же получил обвинение от одноклассников как
штрейкбрейхер. После этого его пытались вынести из кабинета на
руках, а он упирался и кричал: -”Я хочу остаться на истории”.Такая
преданность уроку истории из ряда курьезов.
За несколько минут до окончания нашей беседы мы задали вопрос о
том, как родилась идея этого проекта -”История школы. Люди и
судьбы”.
К сожалению, начало идеи было грустным. Мы хоронили Ивана
Васильевича Новгородова, бывшего преподавателя НВП. Это был
человек, отдавший много сил школе, очень благожелательный,
внимательный к людям. Когда мы его хоронили, было так печально.
Человек ушел, его многие знали, вспоминали о нем, о его работе в
школе. Тогда возникла идея написать о людях, которые создавали
историю школы, сами стали ее историей. О многих из них уже ходят
легенды, которые передаются от поколения к поколению. Все, кто
работают над школьной летописью надеются, что кому-то это нужно,
важно и интересно...