Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Правительство Российской Федерации
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики»
Факультет прикладной политологии
Кафедра теории политики и политического анализа
ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА
На тему: «Анализ роли интеллектуалов в артикуляции протестных настроений в
России с конца 2011 года по настоящее время»
Студент группы № 442
Беляева Анна Андреевна
Руководитель ВКР
Преподаватель кафедры теории
политики и политического
анализа, м.н.с.
Соболева Ирина Владимировна
Москва, 2014
Оглавление
Введение.................................................................................................3-19
Глава I. Борьба интеллектуалов за символическую власть..............20-30
Глава II. Анализ интервью...................................................................31-48
2.1. Взаимоотношение интеллектуалов и общества..........................31-36
2.2. Отношение к протестному движению.........................................37-40
2.3. Взаимоотношение интеллектуалов и власти...............................40-44
2.4. Рефлексия по поводу будущего....................................................44-48
Глава III. Реконструкция образа интеллектуала, участвующего в
протестном движении..................................................................................49-56
Заключение............................................................................................57-61
Список использованной литературы и источников...........................62-65
2
Введение
С конца 2011 года в крупных городах России проходили различные
акции протеста, первоначально вызванные конкретными политическими
условиями: рокировка в тандеме Путин-Медведев, многочисленные
нарушения во время парламентских и президентских выборов. Постепенно
у части общества, прямо или косвенно вовлеченной в протестную
активность, созрело ощущение, что политическая система в стране и
российское общество в целом нуждаются в серьезных изменениях.
На основании многих социологических опросов можно сказать, что на
митинги выходили люди с высоким умственным потенциалом, так
называемый «креативный класс», студенты, преподаватели, а также
предприниматели, средний IQ которых весьма высок.1 По данным Ольги
Крыштановской, среди собравшихся на «болотных» митингах был очень
высок процент людей с высшим образованием, и даже имеющих ученую
степень.2
Актуальность данной работы заключается в том, чтобы предположить
дальнейшее развитие протестного движения. Дело в том, что на
сегодняшний момент наблюдается очевидное затухание протестной
активности. Анализ одной из значимых составляющих частей протеста
поможет выполнить эту задачу.
Мы знаем, из качественных данных современной социологии, что
интеллектуалы всегда составляют важную часть политического протеста, из
количественных исследований протеста – что высшее образование
положительно связано с протестной активностью.3 Однако в России в
ВЦИОМ. Социальный портрет протестного движения в Москве. Пресс-выпуск №2056. 2012. [Электронный
ресурс] URL: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=112859 (Дата обращения: 05.05.2014)
2
ВЦИОМ. Протестное движение в России: взгляд социологов. 2012 [Электронный ресурс] URL:
http://wciom.ru/index.php?id=195&uid=112874 (Дата обращения: 05.05.2014)
3
Rucht Dieter. The Spread of Protest Politics // The Oxford Handbook of Political Behavior. Edited by Russell J.
Dalton and Hans‐Dieter Klingemann. PP 708- 723. 2007
1
3
принципе много людей с высшим образованием, но уровень протестной и
вообще политической активности довольно низок.
Отсюда вытекает проблема данного исследования: противоречие
между высоким уровнем образования протестующих и отсутствием
фреймирования протеста как протеста интеллектуалов. Если само по себе
высшее
образование
не
является
достаточным
предиктором
оппозиционного протестного участия, то значит, мы должны методами
качественного
анализа
понять,
в
чем
заключается
особенность
образованности именно протестной части. Поскольку мы знаем, что часто в
литературе их называют «Интеллектуалами», и есть целое направление,
изучающее интеллектуалов и их критическую позицию по отношению к
власти, мы можем провести анализ речевых практик интеллектуалов и на
этом основании понять, в чем их значимое смысловое отличие от других
людей с высшим образованием.
На основании поставленной проблемы можно выделить три гипотезы
исследования.
Гипотеза-1: у российских высокообразованных протестующих есть
специфическая идентичность интеллектуалов.
Гипотеза-2: интеллектуал как статус закладывает определенные
политические предпочтения.
Гипотеза-3: интеллектуалы находятся в культурном конфликте и
претензии на власть и монополию на производство символов.
Объектом данного исследования являются интеллектуалы.
Предмет исследования
– роль интеллектуалов в артикуляции
протестных настроений общества.
Следует дать некоторые пояснение по поводу используемого мною
термина
«интеллектуал».
общепринятого
На
определения
сегодняшний
этого
понятия.4
день
не
существует
Трактовка
термина
Балаян А. Роль интеллектуалов в процессе модернизации Франции, Японии и Польши // Пути
модернизации: траектории, развилки и тупики: сборник статей под ред. В. Гельмана и О. Маргания. Спб.:
Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2010. С. 261-294
4
4
интеллектуал является довольно расплывчатой. В конце XIX века С.М.
Липсет и Р.Б. Добсон определяют интеллектуалов как критически и
радикально
мыслящих
литераторов, протестующих
против условий
действительности. Позже этот термин закрепляется за профессионалами,
которые создают и распространяют знания и идеи. Мишель Фуко и Жиль
Делез стали увязывать этот термин с понятием Автора. Под автором в
философии постструктурализма понимается создатель нового продукта.5 Но
это очень узкая трактовка. Может оказаться, что интеллектуалов-авторов в
стране очень мало или вообще нет. Более широкая трактовка понятия
интеллектуал включала университетских профессоров,
выдающихся
деятелей культуры и искусства, элиту журналистики.6 В поздних работах
Мишель Фуко называл интеллектуалами тех, кто использует своё знание,
опыт и специализацию для политической борьбы.7 Пьер Бурдье также
избегал определять термин «интеллектуал».8
В
данной
работе
интеллектуал
понимается
не
в
смысле
принадлежности к узкой прослойке, «интеллигенции», как в Советском
Союзе, а в современном западном понимании этого слова. На Западе
понятие интеллектуал обычно означает человека с определенным багажом
знаний, занимающийся интеллектуальным трудом, не обязательно в
качестве ученого или преподавателя. К интеллектуалам можно отнести
журналистов, публицистов, писателей и просто образованных граждан.
Цель исследования – объяснение роли интеллектуалов в артикуляции
протестных настроений в России с конца 2011 по настоящее время.
Для достижения этой цели нужно решить следующие задачи:
Балаян А. Роль интеллектуалов в процессе модернизации Франции, Японии и Польши // Пути
модернизации: траектории, развилки и тупики: сборник статей под ред. В. Гельмана и О. Маргания. Спб.:
Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2010. С. 261-294
6
Балаян А. Там же
7
Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, выступления и интервью. М.: Праксис,
2002. 384 с.
8
Кирчик О. Пьер Бурдье // Мыслящая Россия. История и теория интеллигенции и интеллектуалов. Неком.
фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009. С. 314-334
5
5
1. Проанализировать
как
проблема
взаимоотношения
интеллектуалов и власти уже была изучена в политологии и
социологии;
2. рассмотреть ключевые работы Пьера Бурдье;
3. рассмотреть работы его последователей и исследователей
интеллектуалов,
представителей
российского
научного
сообщества, в том числе переносящих идеи Бурдье на почву
российской действительности;
4. подготовить выборку и гайд для интервью;
5. провести
глубинные
problem-centered
интервью
с
представителями протестных интеллектуалов в России;
6. сделать анализ собранного материала;
7. реконструировать
образ
интеллектуала,
участвующего
в
протестных событиях;
8. использовать полученные данные для интерпретации роли
интеллектуалов в выражении протестных настроений и для
предсказания возможного развития протестного движения в
российском обществе.
Обзор литературы
Проблемой взаимоотношения интеллектуалов и власти были заняты
многие исследователи. В первую очередь, можно выделить французского
философа Мишеля Фуко. В первую очередь, Фуко считал, что именно
интеллектуалы могут осуществить изменения в обществе.9 Также Фуко
противопоставлял дискурс интеллектуалов дискурсу власти. В своей работе
«Интеллектуалы и власть» Фуко писал о том, что для интеллектуалов в
принципе традиционно занятие политикой, а особая роль интеллектуала
заключается
борьбе
против
всех
видов
власти.10
Фуко
наделяет
Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, выступления и интервью. М.: Праксис,
2002. 384 с.
10
Фуко М. Там же
9
6
интеллектуала тремя основополагающими признаками. Во-первых, это
особенное классовое положение между буржуа и пролетариатом, вовторых, это специфические условия жизни и труда, и в-третьих, это
особенная политическая роль интеллектуала как «истины в обществе».11
Роль
интеллектуалов
нередко
встречается
у
представителей
марксистской школы. Так, например Майкл Уолцер в своей работе
«Интеллектуалы, социальные классы и революции» прописывает роль
интеллектуального авангарда в революции. Он полагает, что именно
интеллектуалы осуществляют руководство процессом и обеспечивает
идеологическую составляющую.12 Автор пишет о том, что сознание
революционного класса и авангарда различными. Интеллектуальный
авангард Уолцер называет закрытой группой, члены которой несут
ответственность только друг перед другом.13 Важным замечанием является
то, что интеллектуалы нередко пренебрегают мнением остального
общества.14
Многие российские исследователи пишут о проблеме интеллектуалов и
власти, и влияния интеллектуалов на общество в контексте анализа роли
интеллектуалов во Франции. Так, например, Татьяна Голиченко в своей
работе
«Интеллектуалы
в
фокусе
современных
французских
социологических, политологических и исторических исследований» пишет
о фигуре интеллектуала во Франции в частности и в Европе в целом в
двадцатом веке. Автор отмечает, что во Франции слово интеллектуал
закрепилось за представителями левого идеологического крыла.15 Одной из
ключевых черт интеллектуала, отмеченного еще социологом Эмилем
Дюркгеймом в 1898 году, является индивидуализм. Однако с помощью
Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, выступления и интервью. М.: Праксис,
2002. 384 с.
12
Уолцер М. Интеллектуалы, социальные классы и революции // Логос, 2012. № 2. С. 95-113
13
Уолцер М. Там же
14
Уолцер М. Там же
15
Голиченко Т. Интеллектуалы в фокусе современных французских социологических, политологических и
исторических исследований // Социология: теория, методы, маркетинг, 2004. № 2. С. 42-63
11
7
индивидуализма интеллектуал решает именно общественные проблемы.16
Помимо самого понятия интеллектуал в европейской мысли, Голиченко
рассматривает
эволюцию
влияния
интеллектуалов
на
Французское
общество. Апогеем этого влияния она справедливо называет период с 1930х по 1970-е, когда творили Камю, Сартр, де Бовуар и многие другие видные
мыслители. Далее роль интеллектуалов во Франции сильно упала, но уже в
конце 1990-х в политической и культурной жизни она вновь заметно
возросла.17
О значимой роли интеллектуалов в процессе модернизации в Европе
пишет Александр Балаян. По его мнению это обусловлено в первую
очередь тем, что интеллектуалы занимают промежуточную позицию между
элитой и обществом, что позволяет им взаимодействовать как с первыми,
так и вторыми.18 Описывая ведущую роль французских интеллектуалов в
модернизации своей страны, Балаян соглашается с точкой зрения философа
Жиль Делеза, считавшего, что одним из главных проявлений интеллектуала
является сопротивление.19 В Польше и некоторых других странах
Восточной Европы безболезненная ликвидация коммунистической партии и
приближение к странам Западной Европы произошла во многом благодаря
интеллектуалам. Также автор пишет, что, несмотря на то, что в целом
«интеллектуал» скорее Западное явление, в Японии роль интеллектуалов в
модернизации страны тоже очень заметна.20 В заключении Балаян делает
вывод, что интеллектуалы играют важную роль в модернизации стран с
абсолютно
разными
культурными,
социально-политическими
и
экономическими особенностями, однако, их влияние в разных странах
может проявляться по-разному. Другим важным моментом является
Голиченко Т. Интеллектуалы в фокусе современных французских социологических, политологических и
исторических исследований // Социология: теория, методы, маркетинг, 2004. № 2. С. 42-63
17
Голиченко Т. Там же
18
Балаян А. Роль интеллектуалов в процессе модернизации Франции, Японии и Польши // Пути
модернизации: траектории, развилки и тупики: сборник статей под ред. В. Гельмана и О. Маргания. Спб.:
Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2010. С. 261-294
19
Балаян А. Там же
20
Балаян А. Там же
16
8
предположение автора о том, что интеллектуалы сами не могут повернуть
ход процесса модернизации, но в критические моменты способны
существенно на него влиять.21
Также нужно уделить внимание сборнику статей «Мыслящая Россия.
История и теория интеллигенции и интеллектуалов» под редакцией
Виталия Куренного. Некоторые работы исследователей и последователей
Пьера Бурдье, в частности, статья Олеси Кирчик, будут рассмотрены в
первой главе данного исследования. В целом данный сборник представляет
собой
весьма
подробное
введение
в
теорию
интеллектуалов
и
интеллигенции.22 Стоит отметить, что этот сборник является первым
опытом в отечественной социологии.
Сборник,
посвященный
интеллигенции
является
истории
и
теории
логическим
интеллектуалов
продолжением
и
другого
исследовательского проекта под редакцией Виталия Куренного. Это
эмпирическая часть проекта, включившего в себя обширную эмпирическую
базу представителей интеллектуалов по всей России.23
Также нередко в современных исследованиях можно встретить
отсылки к тому, что высокий уровень образованности людей увеличивает
их стремление к участию в политических протестах. Уровень образования
является одним из наиболее важных факторов участия в политическом
протесте на сегодняшний день, такой точки зрения придерживается Dieter
Rucht.24 Автор рассматривает феномен политического протеста в настоящие
дни, и указывает на то, что сейчас протесты уже не является покушением на
социальный
порядок,
а
состав
протестов
может
очень
широко
варьироваться. В своей работе «The spread of protest politics» он ссылается
Балаян А. Роль интеллектуалов в процессе модернизации Франции, Японии и Польши // Пути
модернизации: траектории, развилки и тупики: сборник статей под ред. В. Гельмана и О. Маргания. Спб.:
Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2010. С. 261-294
22
Мыслящая Россия. История и теория интеллигенции и интеллектуалов. Под ред. Виталия Куренного //
Некоммерческий фонд «Наследие Евразии», Москва, 2009. 368 с.
23
Мыслящая Россия. Интеллектуально-активная группа. Под ред. Виталия Куренного // Некоммерческий
фонд «Наследие Евразии», Москва, 2008. 237 с.
24
Rucht Dieter. The Spread of Protest Politics // The Oxford Handbook of Political Behavior. Edited by Russell J.
Dalton and Hans‐Dieter Klingemann. PP 708- 723. 2007
21
9
на разнообразные репрезентативные опросы общественного мнения,
указывающие на наличие прямой зависимости образования и протестной
активностью.25
В широко известной в исследовательских кругах книге Рональда
Инглхарта и Кристиана Вельцеля «Модернизация, культурные изменения и
демократия» говорится о том, что уровень образования, желание
реализовать себя связаны с запросом на демократические ценности.26
Образование,
которое
стало
столь
широко
распространено
в
постиндустриальном обществе, дает человеку возможность критически
мыслить,
быть
независимым
от
оценок
других
людей,
а
также
самостоятельно действовать.27 Авторы пишут о том, что интеллектуальная
независимость, предоставляемая за счет образования, заметно уменьшает
возможность каких-либо ограничений свободы выбора. Также авторы
отмечают, что по результатам социологических опросов, проводимых по
всему миру, для людей с университетским образованием самореализация
является важнейшим фактором, причем более важным, чем у остального
населения.28
Schussman Alan и Soule Sarah в своей работе «Process and Protest:
Accounting for Individual Protest Participation» рассматривают влияние
различных
биографических
исследовании
на
уровень
характеристик
протестной
респондентов
активности.29
в
своем
Среди
таких
характеристик выступают пол, возраст, семейное положение, занятость, и
интересующее нас образование. В ходе своего исследования, авторы
отметили, что биографические характеристики и образование с большей
долей вероятности дадут положительный эффект в протестной активности,
25
Rucht Dieter. The Spread of Protest Politics // The Oxford Handbook of Political Behavior. Edited by Russell J.
Dalton and Hans‐Dieter Klingemann. PP 708- 723. 2007
26
Ингхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия. М.: Новое издательство.
2011. 464 с. (Библиотека Фонда «Либеральная миссия»)
27
Ингхарт Р., Вельцель К. Там же
28
Ингхарт Р., Вельцель К. Там же
29
Schussman Alan, Soule Sarah Anne. Process and Protest: Accounting for Individual Protest Participation // Social
Forces, Volume 84, № 2, 2005, pp. 1083-1108
10
чем политическая ангажированность и организационные связи.30 Однако,
тем ни менее, все эти переменных сами по себе все равно не являются
существенными при моделировании вероятности фактического присутствия
на митинге. Авторы разделяют политический протест на две стадии
изъявление желания прийти на протест после призыва и непосредственно
участие. В первой стадии образование играет куда более значимую роль.31
Даже в исследованиях, не направленных напрямую на выявление связи
между наличием образования и гражданской активностью, образование все
равно упоминается как значимый фактор. Passy Florence и Giugni Marco в
статье «Social Networks and Individual Perceptions: Explaining Differential
Participation in Social Movements» анализируют различные степени участия
в социальных движениях, и подчеркивают особую роль социальных сетей.32
К дополнительным переменным политического участия авторы относят в
числе прочего образование, как одну из составляющих процесса
социализации.
Обзор медиа-сферы
Еще до конца 2011 года некоторые независимые СМИ в России
обсуждали роль и положение интеллигенции и интеллектуалов в стране и
обществе. Различные журналисты совершенно по-разному оценивают
понятие интеллигенции и ее роль. Есть мнение, что в современных
условиях интеллигенция перестает играть заметную роль и вообще исчезает
как социальная группа.33 Другие, напротив, считают, что интеллигенцией в
современных
условиях
следует
считать
именно
интеллектуалов,
а
интеллектуалы как социальная группа в условиях современного общества
30
Schussman Alan, Soule Sarah Anne. Process and Protest: Accounting for Individual Protest Participation // Social
Forces, Volume 84, № 2, 2005, pp. 1083-1108
31
Schussman Alan, Soule Sarah Anne. Там же
32
Passy Florence, Giugni Marco. Social Networks and Individual Perceptions: Explaining Differential Participation
in Social Movements // Sociological Forum, Vol. 16, № 1, 2011. Pp. 123-153
33
Радио «Эхо Москвы». Роль интеллигенции в Современном обществе. 2008. [Электронный ресурс] URL:
http://www.echo.msk.ru/programs/kulshok/492872-echo/ (Дата обращения: 05.05.2014)
11
исчезнуть не могут.34 Обсуждается также вопрос о том, что между
интеллектуалами и населением страны в целом лежит большая пропасть.
Причем власти выгодно, чтобы эта пропасть как можно дольше
сохранялась. Много говорилось о том, что одна часть интеллектуалов
является ядром оппозиционных настроений, а другая – полностью лояльна
к власти.35
Незадолго до начала протестных событий ректор Щепкинского
театрального училища Борис Любимов написал заметку в Новой газете, где
подробно описал свои представления о роли и месте интеллигенции в
современном российском обществе.36 Автор с грустью отмечает резкое
снижение участия интеллигенции в общественном движении России,
которое наблюдается после распада СССР. В заметке поднимается крайне
актуальная и на сегодняшний день тема – проблема компромисса с властью.
Автор указывает на то, что в большинстве случаев разговоры о
неминуемости «сделки с совестью» преувеличены, и часто представители
интеллигенции идут на компромисс с властью тогда, когда делать это
абсолютно не обязательно.37
После изменения общественно-политической жизни в России с конца
2011 года, дискуссия о роли интеллектуалов еще больше усилилась. В
независимых СМИ неоднократно подчеркивалось, что на протесты
выходили не рабочие, а в основном люди с высоким уровнем образования.38
Даже те интеллектуалы, которые участвовали в массовых акциях, не
представляли единые взгляды. В наши дни российские интеллектуалы, в
отличие от советского времени, имеют возможность реализовываться, но
Радио «Эхо Москвы». Роль интеллигенции в Современном обществе. 2008. [Электронный ресурс] URL:
http://www.echo.msk.ru/programs/kulshok/492872-echo/ (Дата обращения: 05.05.2014)
35
Третьяков В. Т. Власть, общество и интеллигенция в современной России. Независимая газета. 2001.
[Электронный ресурс] URL: http://www.ng.ru/editor/2001-01-17/8_society.html (Дата обращения: 05.05.2014)
36
Любимов Б. Можно многого не делать из того, что кажется неминуемым компромиссом // Новая газета, №
72. 2010. [Электронный ресурс] URL: http://old.novayagazeta.ru/data/2010/072/16.html (Дата обращения:
05.05.2014)
37
Любимов Б. Там же
38
Радио «Свобода». Роль интеллигенции в Современной России. 2012. [Электронный ресурс] URL:
http://www.svoboda.org/content/transcript/24504366.html (Дата обращения: 05.05.2014)
34
12
это также создает определенные проблемы.39 Возможности новых
информационных
технологий,
в
особенности
интернета,
позволяют
представителям умственного труда сколько угодно высказывать свою точку
зрения, но в связи с общедоступностью интернета возникает опасность, что
их
мнения
могут
затеряться
среди
множества
высказываний
псевдоинтеллектуалов.
В статье «Интеллигенция покинула кухню» публицист отмечает низкое
влияние интеллигенции на российское общество с точки зрения самих
Россиян. Автор также отмечает, что большинство населения ассоциируют
протесты на Болотной и Сахарова не с интеллигенцией, а с рассерженными
горожанами (что является навязыванием со стороны в первую очередь
федеральных каналов).40 Однако для автора является очевидным, что люди,
вышедшие на митинги, и есть представители современной российской
интеллигенции.
Он
также
дает
новое
своеобразное
определение:
«интеллигенция — это те, кто был на Болотной, Сахарова и Якиманке».41
Новый виток обсуждений об интеллигенции в российских СМИ
начался после событий на Украине, и ситуации с Крымом. Так 20 марта
этого года на сайте Новой газеты ряд представителей российской
интеллигенции опубликовали заявления Конгресса интеллигенции «Против
войны против самоизоляции России, против реставрации тоталитаризма». В
нем говорилось о том, что «в наиболее драматические моменты истории»
российская интеллигенция всегда пыталась вернуть обществу моральную
точку отсчета».42
Также в российских СМИ можно встретить обсуждения феномена
российского образования. Например, в газете Ведомости от 29 апреля 2014
Радио «Свобода». Роль интеллигенции в Современной России. 2012. [Электронный ресурс] URL:
http://www.svoboda.org/content/transcript/24504366.html (Дата обращения: 05.05.2014)
40
Колесников А. Интеллигенция покинула кухню // Газета.ru [Электронный ресурс] URL:
http://www.gazeta.ru/column/kolesnikov/4347821.shtml (Дата обращения: 05.05.2014)
41
Колесников А. Там же
42
Новая газета. Заявление Конгресса интеллигенции «Против войны, против самоизоляции России, против
реставрации
тоталитаризма».
2014.
[Электронный
ресурс]
URL:
http://www.novayagazeta.ru/news/1679678.html (Дата обращения: 05.05.2014)
39
13
года ряд журналистов описали противоречие между тем, что наша страна
занимает одно из лидирующих мест в мире по наличию высшего
образования, но при этом вклад образования в ВВП России один из самых
низких.43
Новизна данного исследования
Новизна данного исследования заключается в том, что в нем
реконструируется образ интеллектуала, ходящего на протесты 2011-2012
года. Некоторые оппозиционно настроенные интеллектуалы на данный
момент
перестали
принимать
участие
в
протестном
движении
и
дистанцировались от него, несмотря на то, что они по-прежнему выражают
критические настроения по поводу российской власти и российской
действительности. Большинство опрошенных интеллектуалов находятся в
пессимистическом настроении, что укладывается в рамки некоторого
угасания протестной активности. В данной работе образ интеллектуала
реконструируется на основании высказываний людей, в основном не
имеющих возможность быть услышанными широкой общественностью.
Пояснения по поводу методологии и методов исследования
Методология данной работы – конструктивизм.
Я подразумеваю, что на основе речевых практик интеллектуалов
можно реконструировать образ интеллектуала, вовлеченного в протестную
активность с 2011 года. В своей работе я собираюсь последовательно
реконструировать образ интеллектуала в современной России.
Исследование будет проведено при помощи качественных методов.
Метод сбора эмпирической базы – интервью. Метод анализа информации –
проблемно-ориентированный. Анализ будет проведен при помощи ручного
кодирования.
Николаев И., Точилкина О., Марченко Т. Образования мало, образованных – много // Ведомости. 2014.
[Электронный ресурс] URL: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/25958411/obrazovaniya-malo-obrazovannyhmnogo (Дата обращения: 05.05.2014)
43
14
Структура
В
первой
главе
мною
рассмотрены
работы
Пьера
Бурдье,
анализирующего не только роль интеллектуалов в публичной политике,
обществе и социальных преобразованиях, но и рассматривающие другие
ключевые моменты, которые непосредственно близки российскому кейсу. В
первую очередь это проблема ресурсной зависимости интеллектуалов от
власти,
которая
порождает
большое
количество
интеллектуалов,
обслуживающих режим. Также в первой главе будут рассмотрены
некоторые работы российских исследователей, которые анализируют и
реконструируют образы интеллигенции и интеллектуалов в России, а также
переносят
ключевые
работы
Бурдье,
на
почву
российской
действительности.
Вторая глава представляет собой проблемно-ориентированный анализ
собранной эмпирической базы. Данная глава включает в себя четыре
подразделения: взаимоотношение интеллектуалов и общества, отношение к
протестному движению, взаимоотношения интеллектуалов и власти и
рефлексия по поводу будущего. Все подглавы представляют собой
основные темы для разговора по ходу взятия интервью.
В третьей главе на основе анализа из второй главы сделана
реконструкция образа протестного интеллектуала в современной России.
Несмотря на то, что в данных 28 интервью нельзя выделить какой-то один
целостный образ интеллектуала, можно выделить несколько образов,
которые все равно имеют некоторые ключевые схожие характеристики.
Методологический анализ сбора данных
Отбор респондентов осуществлялся следующим образом, выбиралась
те люди, которых мы могли бы отнести к интеллектуалам (широкая
трактовка (см.ранее)), и которые принимали участие в протестном
движении. Два ключевых критерия для респондентов: наличие высшего
15
образования + нерутинный труд. Подготовка к интервью и проработка
гайда началась в марте. Интервью были собраны в период с середины марта
по середину апреля 2014 года. Всего было взято 28 интервью со средней
продолжительностью 45 минут.
Здесь будет не лишним упоминание исследования Анны Турчик
«Конверсационный анализ смеха в речевом взаимодействии: случай
конструирования оценок власти», который проходил в рамках исследования
российской интеллигенции, возглавляемого Виталием Куренным. Турчик
анализировала
конструирование
оценок
власти
российскими
интеллектуалами.44 На вопрос «ваше отношения к власти», респонденты
смеялись, что, по мнению исследователя, говорит о колоссальном
отчуждении российских интеллектуалов.45 Следует заметить, что интервью
проводились в 2008 году. На вопросы, связанные с отношением к власти, в
данном исследовании, некоторые респонденты действительно реагировали
сначала смехом, говорили с легкой иронией. Однако большая часть
респондентов говорили с нескрываемым раздражением, говорили очень
серьезно,
и
вместо
иронии
выражали
возмущение
проводимой
государственной политикой.
Гайд для интервью состоял из пяти блоков.
I. Социально-демографические характеристики
1. Пол
2. Возраст
3. Образование
4. Сектор занятости
5. С каким социальным классом вы себя ассоциируете (есть ли
ассоциации с интеллектуалами или интеллигенцией).
Турчик А. Конверсационный анализ смеха в речевом взаимодействии: случай конструирования оценок
власти // Социологический журнал. 2010. № 1. С. 21-37
45
Турчик А. Там же
44
16
II. Отношение с обществом
1. Начиная с 2011 года начались активные протестные действия. Какие
главные изменения произошли в обществе за это время?
2. Среди ваших знакомых многие участвовали напрямую в протестных
акциях?
3. Какие политические настроения доминируют среди людей, с
которыми вы общаетесь?
4. Видите ли вы схожие настроения в обществе в целом?
5. Как вы оцениваете культурный уровень в стране?
6. Как вам кажется, влияет ли уровень образования на активную
гражданскую позицию?
7. Какие еще (а какие тогда) факторы могут повлиять на рост
недовольства властью?
8. Как интеллектуал в принципе может повлиять на общественное
сознание?
9. Как вы считаете, можете ли вы сами повлиять на то, что происходит
в российском обществе?
10. Считаете ли вы, что то, что происходит сейчас в российских
государственных СМИ – это пропаганда?
11. Как вы оцениваете влияние пропаганды в СМИ на общество в
целом?
12. Какие требования протестов вы считаете наиболее важными?
13. Считаете ли вы, что эти требования могут быть популярны у
широких слоев населения?
14. Нужно ли вообще интеллектуалу принимать во внимание мнение
широких слоев населения?
15. Какие условия должны сложиться в обществе, чтобы требования
протестующих стали популярны у широких масс?
17
III. Протесты
1. Насколько активно вы принимали участие в протестах?
2. Считаете ли вы митинги в принципе эффективной формой
гражданского активизма?
3. Чувствовали ли вы себя частью чего-то важного во время акций
протеста?
4. Находили ли ваши взгляды отражение среди оппозиционнонастроенной части общества?
5. Играют ли для вас значимую роль лидеры оппозиции и их мнения?
Если да, то чьи и какие?
6. Испытывали вы чувство страха во время протестных акций?
7. Ходите ли вы до сих пор на протесты?
8. Ощущаете ли вы спад протестного настроения в обществе?
9. В чем на ваш взгляд основная причина этого?
IV. Интеллектуалы и власть
1. Что вам меньше всего нравится в проводимой государством
политике?
2.
Может
ли
интеллектуал
оказать
влияние
на
изменение
политического курса государства?
3. Что может дать критика власти?
4. Как вы оцениваете реакцию власти на протестные акции?
5. Возможен ли компромисс с властью?
6. На ваш взгляд, разве не выгодно поддерживать режим хотя бы для
того,
чтобы
иметь
возможность
нормально
реализовывать
свой
интеллектуальный потенциал?
7. Влияет ли публичная поддержка или публичная критика власти
представителями интеллигенции на настроение в обществе?
8. При каких условиях вы бы сами пошли на компромисс с властью?
18
V. Перспективы
1. Верите ли вы, что в ближайшее время произойдут изменения в
нашем обществе?
2. Чувствуете ли вы себя в какой-либо мере ответственными за те
изменения, которые могут произойти или уже происходят в российском
обществе?
3. Какой ваш прогноз на ближайшее будущее протестного движения?
4. При каких обстоятельствах вы можете прекратить активное участие
в протестах?
Выйдя в поле, я обнаружила парадоксальную закономерность:
некоторые
респонденты
«интеллектуал».
говорили,
Встретилось
даже
что
такое
им
не
нравятся
категоричное
термин
мнение
от
респондента: «Я терпеть не могу слова «интеллектуал»». Некоторые
респонденты намекнули, что в этом слове есть что-то высокомерное, что
при этом не препятствовало тому, что сами они могли высказаться
достаточно высокомерно по отношению к большинству населения страны,
говоря о деградации и низком культурном уровне населения. Несмотря на
некоторую несимпатию к самому термину, респонденты в большинстве
своем охотно признавали себя представителями российской интеллигенции.
При этом по ходу интервью эти респонденты все равно, так или иначе,
воспроизводили
классический
интеллектуальный
дискурс:
помимо
оппозиционности власти и противопоставления с ней и с обществом, много
говорилось
о
личной
ответственности
респондентов
или
даже
ответственности перед всем российским обществом.
19
Глава I. Борьба интеллектуалов за символическую власть
В данной главе работы будут рассмотрены несколько значимых работ,
посвященных
вопросам
взаимоотношения
интеллектуалов
и
власти
французского социолога Пьера Бурдье и российских исследователей,
реконструирующих образы интеллигенции в России в досоветский,
советский и постсоветский периоды.
Бурдье
в
основном
исследовал
функции
интеллектуалов
и
анализировал их рефлексию общественно-политических условий и практик.
Он считал, что основной функцией интеллектуалов является радикальная
социальная критика.46 Бурдье считал, что главной задачей социологии
является борьба против любых видов социального господства. Его
социологическая программа опирается на идею построения справедливого
общества с использованием республиканских ценностей. При этом Бурдье
считает, что интеллектуал должен не противостоять обществу, а занимать в
нем руководящее положение. Особое внимание он придавал анализу
социальных условий. Государство, обладающее символической властью и
обеспечивающее существующий социальный порядок, при этом не
обладает полнотой контроля над формированием мировоззрений в
обществе. Однако помимо государства существуют другие группы,
обладающие символической властью, которые постоянно находятся в
конфликте. Одной из этих групп являются интеллектуалы. Именно
благодаря особенности своего положения, интеллектуалы способны
устроить «символическую революцию» в обществе.47 Однако далеко не все
интеллектуалы стремятся участвовать в политической борьбе или даже
критиковать существующий порядок. Бурдье отмечает присущий многим
интеллектуалам
конформизм.
Поэтому
неправильно
считать
интеллектуалов исключительно оппозиционной по отношению к власти
Кирчик О. И. Пьер Бурдье // Мыслящая Россия. История и теория интеллигенции и интеллектуалов.
Неком. фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009
47
Там же
46
20
группировкой, но также ошибкой будет считать, что они полностью
выражают интересы власти. Дело в том, что хотя интеллектуалы и
обладают культурным капиталом, в то же время они зависят от власти с
экономической и финансовой точки зрения.48
В течение длительного времени Бурдье не участвовал напрямую в
политической деятельности. Так, например, он дистанцировался от событий
Мая 1968 года во Франции, в отличие от многих своих коллег, хотя и
поддерживал студентов. Однако позже он меняет свою позицию на
однозначное вмешательство интеллектуалов в политическую жизнь. Он
пришел к мнению, что интеллектуал должен выносить свои знания на арену
социально-политической борьбы, стремясь изменить социальный порядок.49
Его личная деятельность в качестве политического активиста началась в
середине 1990-х годов, когда он начал обличать экономические взгляды
неолиберализма и выступил в защиту безработных, обрушился с критикой
на СМИ. С тех пор Бурдье сочетает свою научную интеллектуальную
деятельность в сфере социологии с деятельностью защитника социальных
низов. Его также очень волновали проблемы борьбы против политики
неолиберализма и государственной несправедливости, так как по его
мнении, это привело к упадку в области культуры и понижения статуса
интеллектуала во Франции.50
Таким образом, Бурдье продолжил традицию известных французских
интеллектуалов проявлять гражданскую активность в политических
вопросах, выступая в защиту республиканских ценностей и справедливости.
Дело в том, что во Франции, в отличие от ряда других стран, еще с XIX века
сложилась традиция, что одной из сторон деятельности интеллектуала
является борьба за общечеловеческие ценности. Уже тогда многие
французские писатели, журналисты, ученые считали, что разум и
Кирчик О. И. Пьер Бурдье // Мыслящая Россия. История и теория интеллигенции и интеллектуалов.
Неком. фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009
49
Бурдье П. За ангажированное знание // «Неприкосновенный запас» 2002, №5(25)
50
Кауппи Н. Социолог как моралист: «практика теории» у Пьера Бурдье и французская интеллектуальная
традиция // Новое литературное обозрение, № 45. 2000
48
21
нравственность должны служить друг другу. Ярчайшим примером этого
служит деятельность французских интеллектуалов в 1898 году во время
дела
Дрейфуса,
когда
несколько
сот
писателей,
журналистов
и
преподавателей бросили вызов правительству Франции и подписали
«Манифест
интеллектуалов»,
в
котором
выступили
в
защиту
справедливости и прав человека. Другой яркий пример можно видеть в XX
веке, когда в 1960 году французские интеллектуалы подписали «Манифест
сто двадцати одного», в котором выступили в защиту гражданских прав
населения Алжира, который тогда был колонией Франции. Вообще,
некоторые современные исследователи (например, Кристоф Шарль,
Мишель Винок) считают, что термин «интеллектуал» в современном
понимании появился именно в рамках французской культуры, а позже эта
модель была заимствована и другими странами. Но это утверждение
является дискуссионным потому, что примерно в то же время аналогичные
интеллектуальные объединения появились и в других странах (например, в
России). Во всяком случае, борьба публичных интеллектуалов за права той
части населения, которая притесняется государством, во Франции стала
традицией. Сам Бурдье нередко отмечал, что в ряде других западных стран
(Великобритания,
Германия,
скандинавские
страны,
отчасти
США)
деятельность интеллектуалов во многом подчинена партийной политике, а
сами интеллектуалы в своей деятельности часто обслуживают властные
структуры. Бурдье писал, что в своей политической деятельности
интеллектуал не должен использовать политические механизмы (партийная
система, демократические процедуры).51 В связи с этим левые политики
упрекали его в том, что он является противником демократии, а правые
политики
говорили,
что
он
выступает
с
позиций
бунтующего
интеллектуала.
Кауппи Н. Социолог как моралист: «практика теории» у Пьера Бурдье и французская интеллектуальная
традиция // Новое литературное обозрение, № 45. 2000
51
22
В своей работе «За ангажированное знание» Бурдье рассматривает
проблему неучастия социальных ученых как одних из наиболее важных
представителей
политической
интеллектуального
жизни
страны.52
Он
сообщества
считает
в
общественно-
необходимым,
чтобы
независимые ученые занялись исследованием проблем, связанных с
политикой глобализации. Вызвано это тем, что, по мнению Бурдье, тем, что
последствия этой политики могут нанести серьезный ущерб. Автор
полагает, что ученый не должен в своих исследованиях замыкаться в своем
научном сообществе, а должен выносить те результаты и знания, которые
имеют важное значение для общества в целом, за пределы круга коллегученых. В частности, это относится и к исследованиям социального
движения.53
Бурдье считал, что интеллектуал должен не поучать неинтеллектуалов
и не выступать перед ними в качестве пророка, а поставить перед собой
цель помогать и взаимодействовать с теми учреждениями, которые
пытаются сопротивляться господствующей политике.54 Исследователи
могут поставить перед собой и более сложную задачу: создавать условия
для
выработки
политического
коллективного
проекта,
поскольку
Европейская конфедерация профсоюзов и другие организации этим не
занимаются. Бурдье считал, что появились серьезные шансы на успех,
поскольку, с одной стороны, уже проделана большая исследовательская
работа в этом направлении, а с другой, начали проявляться негативные
последствия неолиберальной политики. По мнению автора, Европейское
социальное движение может стать эффективным только в том случае, если
путем интеграции объединит три составные части: социальное движение,
профсоюзы и исследователей.55
Бурдье П. За ангажированное знание // «Неприкосновенный запас» 2002, №5(25)
Бурдье П. Там же
54
Бурдье П. Там же
55
Бурдье П. Там же
52
53
23
В своих исследованиях французского общества он приходит к выводу,
что во Франции сохраняется значительное социальное неравенство. Однако
одним из наиболее важных вопросов для Бурдье это не только
материальное благосостояние, но и возможность получать образование,
общественного уважения, но также и в том, что именно правящие слои
определяют,
что
является
хорошим
вкусом
и
интеллектуальным
превосходством. При этом Бурдье отводит настоящим интеллектуалам роль
защитников справедливости и общечеловеческих ценностей.
В Европе и США Бурдье становится известен не только как известный
ученый, но и интеллектуал, который готов в одиночку бороться против
коллективных
предрассудков.
Многие
наблюдатели
общественной
деятельности Бурдье называли его «французским интеллектуалом номер
один».56 Он активно занимается издательской деятельностью, является
одним из основателей Парламента интеллектуалов. В своей деятельности
публичного интеллектуала, Бурдье во многом повторяет традиции своих
знаменитых предшественников Золя и Сартра, но в отличие от них
выступает как лидер интеллектуалов не только во французском, но и в
европейском масштабе.57 Такое положение Бурдье обеспечивалось его
руководящим положением не только во французском научном сообществе
но и в международных издательских кругах и в общественных
организациях.
В
1980-1990-х
годах
в
ряде
западноевропейских
государств
произошел экономический кризис, что заставило руководителей этих стран
пересмотреть социальную политику. На смену «социальному государству»
пришел неолиберализм, что привело к изменению социальных условий
политической деятельности. Бурдье писал, что именно в связи с этим
сильно усилилась роль такого понятия как «публичная политика», которую
можно рассматривать как совокупность политической деятельности,
Кауппи Н. Социолог как моралист: «практика теории» у Пьера Бурдье и французская интеллектуальная
традиция // Новое литературное обозрение, № 45. 2000
57
Кауппи Н. Там же
56
24
научных исследований и деятельности масс-медиа. Это привело к тому, что
в политической жизни усилилась роль интеллектуалов: экспертов,
аналитиков и исследователей в области социальных наук, журналистов и
публицистов.
Бурдье и его последователи полагают, что в современных условиях
государство как раз и представляет собой пространство публичной
политики. Внутри этого пространства борьбу за символическую власть
ведут между собой политики, журналисты и представители социальных
наук.58 Каждое из этих областей исторически сложившееся пространство
игры (политической, журналистской, научной) имеет свои специфические
цели и интересы. Бурдье полагал, что публичная политика изменила
представления о взаимоотношении таких разных сфер человеческой
деятельности как политика, социология и журналистика. Все эти три сферы
довольно автономны, поскольку имеют свои специфические законы
функционирования, цели и интересы.
В то же время они все
взаимосвязаны, поскольку их представители заняты одной целью –
сформулировать свое представление о социальном мире, сконструировать
именно те представления, которые им кажутся наиболее правильными.59 Но
осуществляют они эту цель, исходя из своих профессиональных
представлений. Все это вынуждает политику, журналистику и социальные
науки объединяться в некую новую сферу деятельности. Поэтому каждый
публичный политик в наши дни является в каком-то смысле одновременно
и политиком, и агентом СМИ, и пытается выступать в качестве участника
формирования научного знания об обществе. В этих условиях от политики
требуется демократичность и представительность, от журналистики –
популярности в смысле актуальности и доступности, широким слоям, от
социальных наук – соответствия истинным знаниям. Однако их объединяет
претензия на навязывание легитимного видения социального мира.60 Говоря
Шматко Н. Феномен публичной политики // Социологические исследования, № 7, 2001. С. 106 -112
Шматко Н. Там же
60
Шматко Н. Там же
58
59
25
о том, что человек, занимающийся публичной политикой, в какой-то
степени представляет собой и политика, и журналиста, и специалиста по
социальным наукам, Бурдье также указывал на то, что, таким образом,
интеллектуал должен не замыкаться в своей узкой профессиональной
деятельности.61 В этой связи он использовал свою ставшую крылатой
фразой про то, что интеллектуал, и прежде всего ученый, исселдующий
общество не должен «запираться в башне из слоновой кости».62 На
основании проделанного исследования, можно уже сейчас сказать, что
российские интеллектуалы как раз полагают, что в современных условиях
практически единственное, что может делать интеллектуал, это качественно
выполнять свою профессиональную деятельность.
Некоторые последователи Бурдье полагают, что в России публичная
политика еще не состоялась до конца.63 Соответственно, в нашей стране
еще не сформировалась такая ситуация, когда интеллектуалы, независимые
журналисты, активисты гражданского общества играют важную роль в
политической жизни. В России сегодня можно видеть процесс перехода от
одного состояния политики, традиционному и исторически сложившемуся
в нашей стране, к другому – публичной политике. Традиционное состояние
достаточно
четко
определено
и
представлено
деятелями
разных
политических партий и депутатами всех уровней. Новое состояние
политики еще явно не завершилось. В публичной политике важную роль
должны
играть
члены
гражданских
и
общественных
комитетов,
независимые эксперты, социальные работники. На сегодняшний день
эксперты в разных областях и гражданские активисты не обладают
достаточными полномочиями, хотя и выступают как представители разных
социальных групп. В то же время, на сегодняшний день в условиях новой
социально-экономической ситуации
традиционное состояние политики
перестает отвечать интересам общества, в то время как появилась
Шматко Н. Феномен публичной политики // Социологические исследования, № 7, 2001. С. 106 -112
Бурдье П. За ангажированное знание // «Неприкосновенный запас» 2002, №5(25)
63
Шматко Н. Там же
61
62
26
востребованность в
каких-либо областях (экономической, социальной,
политической) в связи с их компетентностью и знаниями данного вопроса.
Ярким примером использования экспертов в современной России является
все возрастающая их роль в сфере предпринимательства, которое
представлено
самыми
разными
негосударственными
и
неправительственными организациями.
Публичная политика в наши дни существует как объединение
совокупности практических мер, направленных на решение тех или иных
социальных
проблем, с совокупностью существующих в обществе
структур (социальные классификации и иерархии, общественные нормы и
оценки). В связи с этим одной из главных задач социологических
исследований является решение вопроса о социальных условиях публичной
политики. Эти условия содержат в себя разные виды политических,
экономических, юридических, коммуникативных ресурсов.
Кроме того,
социальные условия включают в себя различные практические схемы
решения социальных проблем. Поэтому социологические исследования для
решения этой задачи целесообразно вести в двух направлениях. Во-первых,
следует изучать результат действия различных практик публичной
политики.
Во-вторых,
осуществления
означает
нужно
практических
изучение
анализировать
схем
обстоятельств,
публичной
при
социальные
политики.
которых
условия
последнее
осуществляется
деятельность социальных работников и неправительственных организаций,
возможность проведения экспертизы и юридического обеспечивания и т.д.64
Особое внимание следует уделять комплексному исследованию социальных
механизмов, с помощью которых осуществляется современная политика.
Исследование проблемы взаимоотношения между применением каких-то
практических схем в политической области и социальными условиями дает
64
Шматко Н. Феномен публичной политики // Социологические исследования, № 7, 2001. С. 106 -112
27
возможность выяснить законы эффективности действия тех или иных
практических схем в современной политике.65
Теперь
обратимся
к
реконструкции
образа
интеллектуала
и
представителя интеллигенции в России. Как показывает Сергей Сергеев в
работе «Досоветская Россия (XVIII — начало XX века)» в досоветской
России
понятие
«интеллигенция»,
«интеллектуалы»
как
отсутствовало.66
обозначение
группы,
Слово
же
занимающейся
интеллектуальной деятельностью, входит в употребление только с 1860-х
годов.
В России господствует миф о том, что образ русского интеллигента
уникальный и неповторимый. Однако исторический контекст, в том числе и
«догоняющая» модернизация России, в котором существовал русский
интеллигент смог добавить в его образ такие уникальные черты, как
«беспочвенность».67
Как пишет Александр Кустарев в статье «Советская Россия:
cамоопределительные
практики
советской
интеллигенции»,
после
революции миф об уникальности русской интеллигенции плотно укрепился
в сознании советских граждан. В образ представителя интеллигенции в
первую очередь входило такая характеристика как «духовность». По
мнению автора, это во многом указывало на то, что советская
интеллигенция, ссылаясь на Бердяева, это «идеологическая группировка»,
посредническая группа между властью и народом.
По мнению В. Мартьянова, автора статьи «Постсоветская Россия.
Социально-теоретические размышления», в современной России власть не
нуждается в интеллигенции, как в независимой политической силе, а
нуждается лишь в интеллектуалах, которые будут обслуживать режим и
Шматко Н. Феномен публичной политики // Социологические исследования, № 7, 2001. С. 106 -112
Сергеев С. М. Досоветская Россия (XVIII – начало XX века) // Мыслящая Россия. История и теория
интеллигенции и интеллектуалов. Неком. фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009. С. 15-53
67
Сергеев С. М. Там же
65
66
28
обеспечивать его легитимность. Интеллигенция утрачивает свою активную
социальную и идеологическую функцию. Пожалуй единственным сильным
толчком к интереса к роли интеллигенции в России произошел в в
переломный период, конца 1980-х – начале 1990-х годов.68
Среди людей, зарабатывающих своим умом, существует определенная
часть, так называемое экспертное сообщество, которые претендуют на
производство определенных смыслов, а не просто исполняющих свои
обязанности.69 В этой связи Мартьянов указывают на особенную
характеристику современного российского интеллектуала: интеллектуал
как носитель некого эталонного и нормативного знания об обществе в
целом.
В таких условиях интеллигенция не может выступать в качестве
генератора социальных изменений.70 Стоит отметить, что на данный
момент в этом сообществе большая часть экспертов не являются
независимыми. Существует большое количество различных организаций, в
значительной
степени,
поддерживаемой
государством,
в
которых
представлены интеллектуалы, защищающие статус-кво. Наиболее заметным
примером
такой
организации
является
Общественная
палата.
А
независимые интеллектуалы практически не представлены в публичной
политике, хотя после событий «Болотной площади» у них появился шанс
быть услышанными.
После
возвращения
России
в
мировую
историю
российские
интеллектуалы получили возможность открыто исследовать мир. Автор
пишет о существовании некой борьбы в российском интеллектуальном
сообществе. Одна сторона характеризуется консервативностью мысли,
выражающейся в уникальности российского общества. Другая, на чьей
стороне и стоит автор, связана с интеграцией России в общемировые
Мартьянов В. С. Постсоветская Россия. Социально-теоретические размышления // Мыслящая Россия.
История и теория интеллигенции и интеллектуалов. Неком. фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009
69
Мартьянов В. С. Там же
70
Мартьянов В. С. Там же
68
29
процессы. Мартьянов считает, что в первом случае можно снова уйти «в
национальный тупик развития».71
Мартьянов В. С. Постсоветская Россия. Социально-теоретические размышления // Мыслящая Россия.
История и теория интеллигенции и интеллектуалов. Неком. фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009
71
30
Глава II. Анализ интервью
1. Взаимоотношение интеллектуалов и общества
Оценивая изменения, которые произошли в обществе, начиная с 2011
года, многие респонденты заметили, что они затрудняются судить о всем
обществе, а некоторые ответили, что в целом общество почти не
изменилось. В то же время подавляющее большинство респондентов
считают, что в их социальном слое и в тех кругах, в которых они общаются
(профессионально или лично) произошли заметные изменения: «мы поняли,
что нас много», «люди стали более активно участвовать в политической
жизни», «появилось гражданское общество, пока еще в зачатке». Впрочем,
некоторые респонденты думают, что это относится только к большим
городам. Ряд респондентов, отмечая подъем гражданской активности в
2011-2012, считают, что в настоящее время «наметился явный спад», «у
людей наступило разочарование», «движение оказалось неэффективным».
«До этого каждый в Москве думал про власть: «Какие они все-таки
козлы. Как они мне надоели», но в то же время следующий уровень
аргументации был такой: «Ну ладно, я же один такой просвещенный, а все
остальные за Путина». И когда люди вышли на Болотную площадь, вот эти
сотни тысяч человек и увидели эту огромную толпу они поняли: «Елкипалки, нас много. Я не один такой. Нас целая огромная группа, пределы
которой я даже не могу себе представить». Во время выборов Навального я
часто встречал такую аргументацию: «Протесты показали, что большинство
против Путина». Главный итог это то, что недовольные (не оппозиция, а
недовольные) стали осознавать себя как некую группу».
Явное большинство респондентов сказали, что многие из их знакомых
принимали участие в протестах. Фактически у всех респондентов среди
знакомых доминируют следующие взгляды: «недовольны властью»,
«оппозиционны по отношению к власти», «критичны к власти», «есть
31
скепсис
по
отношению
к
власти».
Значительная
часть
знакомых
респондентов придерживается либеральных взглядов, но у большинства
знакомых политические взгляды самые разные: «одинаково лишь то, что их
не устраивает существующая власть». Впрочем, в круге общения
респондентов встречаются консерваторы, люди лояльные к власти,
патриотически настроенные. Можно отметить, что некоторые респонденты
заметили, что после событий в Крыму и на Украине в их окружении
увеличилось количество людей, одобряющих действия Путина.
При обсуждении настроений в обществе мнения респондентов
разошлись. Некоторые затруднились ответить на этот вопрос. Часть
респондентов сказали, что их взгляды не находят понимания у большинства
населения. Те, кто считают свои взгляды отражающими общественное
мнение, оговаривались, что имеют в виду свой социальный слой, да и то в
крупных городах. Была высказана и такая точка зрения: «говорить о
настроениях страны в целом – это неправильно в корне». Ряд респондентов
по поводу настроений в обществе отмечали, что «есть недовольство, но
активно не выражается», «людям не нравится, но они это не связывают с
политикой», «народ индифферентен, как минимум просто критикуют
власть», «многие недовольны, но считают, что изменить не могут».
Мнения респондентов разошлись также при обсуждении оценки
культурного уровня страны. Из 28 респондентов 11 негативно отзываются о
культурном уровне в нашей стране, однако 7 респондентов отозвались о
нем неплохо, а трое назвали уровень культуры «средним» или «ближе к
среднему. 7 респондентов затруднились ответить на этот вопрос, ссылаясь
на огромные просторы страны и многослойность (или фрагментарность)
населения.
«...В первую очередь, оцениваю с сожалением. А далее, если бы мне
понадобилось поставить оценку от 1 до 10, я, наверное, не смог ничего
поставить потому, что есть Москва, есть Питер, Екатеринбург, Нижний
32
Новгород, Калиниград, а есть город Орел, и, например, не знаю, Тверь и
половина Сибири...»
Фактически все респонденты считают, что уровень образования
влияет на активную гражданскую позицию. Но при этом многие полагают,
что одного лишь уровня образования для гражданской активности
недостаточно, а некоторые даже считают этот фактор не самым главным. В
некоторых
интервью
высказывалась
мысль,
что
уровень
высшего
образования не всегда проявляется в этом плане. Один респондент сказал,
что гражданская позиция в основном связана не с уровнем образования, а с
понятием интеллигенции, потому что «интеллигенция – не просто
образование, интеллигенция – образование плюс гражданская позиция».
Кроме высшего образования, респонденты называли самые разные
факторы, влияющие на активную гражданскую позицию. Чаще других
факторов встречались: воспитание в семье, экономические факторы (в том
числе
материальное
положение),
твое
окружение,
уровень
информированности (возможность доступа к различным источникам
информации).
«Катастрофически много зависит от воспитания. От того, что
инкрустировали родители в ребенка изначально».
При обсуждении вопроса о влиянии интеллектуалов на общественное
сознание и российское общество ответы респондентов сильно разошлись.
Некоторые респонденты считают, что повлиять могут только «публичные
интеллектуалы».
Многие
высказывают
мнения,
что
нужно
вести
«просветительскую работу» с массами. Ряд респондентов считают, что если
можно повлиять, то только, если все интеллектуалы будут «хорошо
работать на своем месте», «занимать честную позицию» и «высказывать
свое мнение», то какой-то сдвиг может произойти. Среди ответов
респондентов интересно отметить такие, как «интеллектуал перед
обществом в определенном долгу», «все зависит от рода деятельности
интеллектуала и его желания действовать», «в своей трудовой деятельности
33
нужно
взаимодействовать
с
другими
социальными
группами»,
«интеллектуал должен развинчивать правительственную идеологию».
Высказывались еще в разных формах мнения о «манипулировании
общественным сознанием», но не уточнялось, как именно. Многие считают,
что можно и нужно влиять на свой круг общения (друзья, родственники,
знакомые, коллеги). Были мнения, что повлиять на общественное мнение
никак
нельзя,
а
один
респондент
даже
выразил
опасение,
что
«высказывание своей точки зрения перед рабочим классом может привести
к
печальным
последствиям».
Интересно
заметить,
что
некоторым
респондентам слово «интеллектуал» не очень нравилось, но при этом они
противопоставляли себя и свое окружение населению страны в целом.
«На общественное сознание? Ну, производя, собственно, эту самую
рефлексию и донося до людей результаты этой рефлексии и часто они
мешают.. не знаю, но когда человек пишет статьи, книги, ставит спектакли,
выступает на каких-то гражданских площадках, собственно, традиционные
формы интеллектуальной, культурной деятельности, это осмысление
реальности в доступных человеку формах – это первое и второе – чтобы эти
формы
деятельности
была
некоторая
общественная
атмосфера,
гражданский диспут, публичная политика, в которой эти вещи могут
доноситься до людей, да, чтобы был свободный интернет, чтоб был
Facebook, чтоб был там, я не знаю, twitter, чтоб была нормальная свободная
театральная сцена, где ставятся постановки какой-то газеты. Вот, и при
этом, естественно, происходит распространение такого критического
знания и происходит, в общем-то, по большому счету улучшение власти в
обществе и создание такого мягкого давления на власть для улучшения
эффективности».
Фактически все респонденты считают происходящее сейчас в
российских
государственных СМИ пропагандой, причем многие
-
пропагандой низкого качества. Некоторые, характеризуя пропаганду в
российских государственных СМИ, используют такие характеристики как
34
«грубая», «топорная», «карикатурная», «дикая», и даже сравнивают ее с
пропагандой Геббельса. Подавляющее большинство респондентов считают,
что пропаганда в СМИ сильно влияет на общество (например, «российское
общество в восторге…оно всегда хотело, чтобы его так пропагандировали,
а то в девяностые годы чувствовало себя брошенным на произвол судьбы»).
При этом ряд респондентов подчеркивает, что на их круг общения этого
влияния нет, но согласны с такой оценкой в отношении большей части
населения.
При обсуждении вопроса, какие требования протестующих являются
наиболее важными, респонденты высказывали самые разные мнения и
систематизировать их трудно. Следует отметить, что ряд респондентов
указывали на путаницу и отсутствие четкости и конкретности в
выдвижении протестных лозунгов. Ингода, на одном митинге объединялись
самые разные лозунги. По мнению некоторых респондентов, отсутствие
четких и ясных лозунгов является одной из проблем протестного движения.
В отношении конкретных лозунгов тоже мнения разошлись. Многие
респонденты считают, что самым правильным и ясным лозунгом, начиная с
2011, был «за честные выборы». Но и в отношение этого лозунга единого
мнения нет: некоторые считают «за честные выборы» «слишком наивным»
лозунгом в наших условиях, другие называют этот лозунг «слишком
абстрактным». Назывались еще лозунги «свободу слову», «свободу
политическим узникам», но полного единства не было.
«Слишком наивно устраивать митинги за честность, за правду, за
красоту и эстетику. Не надо выдвигать на митинге рыцарские требования.
Митинг должен быть точечным, каким-то очень конкретным. В Норвегии
когда-то, пусть это забавно, люди вышли на митинг и сказали:
«Перестаньте курить в такой-то и такой кофейне». На этот митинг вышло
довольно большое для Норвегии количество людей. Конечно, это смешно.
Но запретили. Митинг должен быть конкретным. Если Вы хотите честные
выборы, это красиво и прекрасно, но у честных выборов должны быть
35
какие-то характеристики., какой-то набор резолюций. Который нужно
принять, чтобы честные (условно) выборы заработали. Вопрос о честности
весьма философский и, даже, этический вопрос. Если Вы хотите, чтобы
распустили Госдуму, то это очень красиво, но напишите, кого и куда после
этого. Роспуск Госдумы это анархия. Я любил анархизм, когда чувствовал
себя юношей, которого любит мама. Анархия не имеет системности, а то,
что вы предлагаете должно быть системным, если Вы хотите жить в
цивилизованном государстве».
Большинство респондентов считают, что требования протестов не
могут быть популярны у широких слоев населения, поскольку большей
части населения не интересно, что происходит на митингах. Некоторые
респонденты затрудняются ответить на вопрос о популярности протестных
требований у населения в целом.
Почти все респонденты считают, что нужно принимать во внимание
мнение широких слоев населения. При этом некоторые из них высказывали
опасения, что большинство населения поддерживают правительственную
политику в отношении Украины и Крыма. Один респондент в связи с этим
сказал про мнения широких слоев населения: «Их нужно изучать, их нужно
принимать во внимание. Но им не надо следовать». Высказывались мнения:
«…интеллектуалы не могут жить вне реальности… в башне из слоновой
кости», «у широких масс нет своего мнения, но с ними надо работать и
информировать».
Обсуждалось также, какие условия должны сложиться в обществе,
чтобы требования протестующих стали популярны у широких масс. Здесь
ответы были самыми разными. Некоторые респонденты полагают, что
нужно вести в массах просветительскую работу. В ряде интервью
высказывается мнение, что это может произойти только в случае
значительного ухудшения жизни в стране (в первую очередь, в экономике).
Есть и мнения, что это не произойдет никогда.
36
2. Отношение к протестному движению
Большинство респондентов считают митинги эффективной формой
(«Конечно, но это как зародыш. Дальше должны идти следующие шаги, а
их нет»). Правда некоторые подчеркивают, что последнее время их
эффективность снизилась. Кроме того, ряд респондентов считают, что
одних лишь митингов недостаточно («митинг – первый публичный шаг
гражданского активизма», «митинг – индикатор происходящего», «митинг –
зародыш», «митинг как обложка», «нужны еще какие-то другие действия»,
«вопрос в том, что будет после митинга»). В некоторых интервью
высказывается мысль, что эффективность митингов зависит от конкретной
ситуации. Многие респонденты подчеркивали, что необходимым условием
эффективности митинга является его массовость: «стотысячный митинг –
политическое событие, которое нельзя игнорировать никому», «массовые
митинги должны менять атмосферу в обществе», «такие митинги важны с
точки зрения политической консолидации». Некоторые респонденты
подчеркивали, что митинг должен быть «мирным». Звучали и такие мнения,
что митинги «ужесточили власть», «озлобляют ту часть населения, которая
лояльна к власти».
«Как бы нельзя жить, нельзя делать вид, что ничего не происходит и
все довольны, когда у Вас на одной из центральных площадей в городе
сидят десятки тысяч людей и, там, бьют в барабаны. Вот, ну, то есть,
вообще, мы, если спросим, как получается революция, то никто же не
говорит, не объявляет на сцене: «Так, друзья, сейчас случится революция».
Ну нет. Обычно начинается какая-то ерунда – хлебный бунт в Петрограде в
феврале 17-го года, вот, и когда я студентов так часто спрашиваю, обсуждая
некие философские концепции, сколько людей должно встать в очередь за
хлебом, чтобы случилась революция? Понятно, что, если, там, тысяча
человек встанет, то ничего не случится, если десять тысяч человек, тоже,
наверное, общество не рухнет, а если там, ну, полмиллиона встанет, то
37
просто социальная жизнь в городе умрёт в этот момент, и все структуры,
все институты всей нормальной социальной жизни, они рухнут, потому что
в этой очереди за хлебом будут стоять, там, люди, которые организовывали
транспорт, чиновники, там, в этой же очереди, ну и так далее. То есть это
просто как бы такой эффект создания события. И стотысячный митинг –
это, в любом случае, политическое событие, которое нельзя игнорировать
никому - ни тем людям, которые митингуют, ни тем людям, которые сидят
во власти, ни каким-то внешним наблюдателям».
Большинство респондентов чувствовали себя частью чего-то
важного во время акций протеста. При обсуждении вопроса, находили ли
взгляды респондентов отражение среди оппозиционно настроенной части
общества, мнения разошлись. Многие считают, что находили. Большинство
респондентов говорят, что чувство страха во время протестных акций они
не испытывали.
«Вообще-то да. Довольно приятное чувство, когда вокруг много
людей, которые думают как ты и есть некоторая солидарность. Все это
создает хорошее настроение. В основном там видишь хороших приятных
людей на этих митингах, хотя народу там много и народ там всякий. Иногда
там всякие националисты, есть и довольно неприятные с какими-то дикими
лозунгами. Иногда бывают личности явно психически нездоровые».
У некоторых респондентов вызывает чувство неприязни присутствие
на митингах таких крайних элементов как «имперцы», националисты, левые
радикалы, у некоторых – коммунисты. «Слева кричат лозунги, от которых я
должен умереть, справа кричат другие лозунги, от которых я должен
умереть». Многие из этих респондентов не ассоциируется непосредственно
с протестным движением. Другие респонденты относятся к радикальным
элементам более терпимо: «они имеют право тоже митинговать и свое
мнение заявлять», «их взгляды мне чужды, но я к ним терпимо отношусь»,
«главное, что они тоже против власти». Для подавляющего большинства
респондентов присутствие на протестных митингах крайних элементов не
38
является «камнем преткновения» для посещения митингов, поскольку они
стараются находиться рядом с идейно близкими им людьми (например, «я
стараюсь
находиться
в
одном
пространстве
с
людьми,
которые
придерживаются близких мне взглядов»).
Фактически все респонденты считают, что лидеры оппозиции для них
роли не играют (или очень слабо). При этом многие полагают, что лидеры
нужны и их отсутствие (или слабость) является одной из проблем
протестного движения. Есть мнения, что отчасти по вине лидеров
протестное движение не стало достаточно массовым
(например,
«российская оппозиция – это чисто московское такое тусовочное явление»).
Ряд респондентов выделяют среди других оппозиционных деятелей
Алексея Навального и подчеркивают его харизматичность, а некоторые
отзываются о нем позитивно: «он для меня образец смелости и дерзания»,
«хороший юрист, отважный человек», «самое адекватное из того, что
представлено оппозицией», «среди лидеров относительно исключение»,
«Навальный – крутой».
«Хороший лидер не должен быть на виду. У хорошего лидера должна
быть все та же хорошая обложка, то, что сначала ты видишь. А если ты
открыл обложку, то увидишь настоящего лидера. Его слова будут важны,
если они появятся. Но пока я этого не вижу. Я вижу, как выходит и кричит
Лимонов, как кричит Навальный. Все они кричат примерно одно и то же.
Либо «хватит кормить Кавказ», либо «хватит кормить буржуазию», либо
просто «хватит кормить». Все эти слова мне «до лампочки» и они никак не
повлияют на мое отношение к протестному движению. Либо я участвую в
конкретном протестном движении потому, что я считаю это уместным,
либо я не участвую. Лидеры на мою позицию никак не влияют».
Но даже Навальный ни для кого не является полным авторитетом.
Для большинства респондентов важно видеть на протестных митингах
таких представителей творческой интеллигенции как Борис Акунин,
Дмитрий Быков, Лия Ахеджакова, Леонид Парфенов («очень приятно, что у
39
этих людей такое же мнение, как у тебя», «к ним больше доверия», «они
придают митингам человеческое лицо»). Впрочем, это имеет значение не
для всех («эти люди ничего нового не скажут», «на митингах я не слышал
от них никакого конструктива»). Впрочем, и некоторые из респондентов,
которые рады присутствию представителей творческой интеллигенции на
митингах, подчеркивают, что «это не политики», «лидерами они не
являются».
Большинство респондентов считают, что спад протестных настроений
в обществе есть. Некоторые высказались еще более критически:
«протестное движение уже полностью уничтожено», «это было понятно с
первых же митингов». В числе главных причин респонденты чаще всего
называют две. Во-первых, это разочарование протестующих, их утомление
(апатия), и отсутствие понимания, что делать, кроме митингов и маршей
(«нет определенной программы», «многие из моих близких знакомых
перестали в этом видеть какой-то смысл», «всем надоело и мне надоело»,
«нет результатов, а есть обратные результаты»). В качестве второй важной
причины многие называют действия властей: «протест практически
задавлен властью», «резкое увеличение репрессивной машины», «Путин
очень ловко манипулирует», «власть всех обвела вокруг пальца». При этом
некоторые респонденты уверены, что в связи с событиями, связанными с
Крымом и Украиной, наметился некоторый подъем.
3. Взаимоотношения интеллектуалов и власти
При обсуждении вопроса о негативных сторонах проводимой
государством политики, респонденты высказывали самые разные мнения.
Чаще всего называется коррупция в разных ее проявлениях («безумная
хамская коррупция», «весь бизнес
подмят власть предержащими»),
экономическая политика («несоответствие заявленного уровня с тем, что
реально происходит»), произвол властей и отсутствие с их стороны
40
уважения к простым людям («логика «я – начальник, ты – дурак» на всех
уровнях возведена в принцип»), посягательство на свободу слова и
лицемерие на государственном уровне («могут перевирать любые факты
так, как им заблагорассудится», «всех считают за дураков»). В связи с
последними событиями на Украине и в Крыму многие респонденты
выражают недовольство «имперской политикой» наших властей, которая
сопровождается «отвратительной имперской риторикой».
«На этот вопрос наверное можно долго отвечать. Но вот больше всего
меня раздрожают лицемерие и ложь, они всех считают за дураков,
пытаются выдать белое за черное и наоборот. Еще меня раздражает, что
люди в России идут во власть чтобы обогатиться. Все хотят урвать кусок
сена, прямо по картине Босха. Кто выше – у того больше».
Обсуждение вопроса, может ли интеллектуал повлиять на изменение
политического курса государства, породил спектр ответов очень широкий:
от полного отрицания такого влияния до утверждения, что может, но с
оговорками. Высказывались и мнения об отрицательном влиянии:
«исторический опыт показывает, что влияет обычно в худшую сторону»,
«может вляпаться в такую ситуацию, где он повлияет».
О работе
интеллектуалов в государственных структурах мнения высказывались
неоднозначные.
«прислушивается
Разные
ли
мнения
власть
к
высказывались
мнению
также
на
тему
интеллектуалов?».
Часть
респондентов затруднились ответить на этот вопрос, а ответы остальных
можно условно разделить на три группы: «не прислушивается», «частично
и очень выборочно», «пытается, но не очень получается».
Фактически
все
респонденты
считают,
что
критика
власти
необходима и без этого никак нельзя («это единственный инструмент хоть
какого-то влияния», «это дает интеллектуальный результат», «чем больше
мнений, тем плодотворнее развивается процесс», «критика нужна, чтобы
почувствовать собственное достоинство»). При этом многие являются
противниками «критики ради критики» и считают, что критика должна
41
быть конкретной (например, «одно дело критиковать власть в своем
фейсбуке, а другое давать конструктивную программу». Ряд респондентов
считает, что в настоящих условиях критика власти ничего дать не может,
хотя она и должна быть. По поводу реакции власти на критику мнения
также разделились. Некоторые респонденты считают, что реакция власти на
критику была «неадекватной, болезненной, патологической», «нетерпимой
и раздражительной», «жесткой». Другие считают, что реакции в целом и не
было, а было «принятие к сведению происходящего». Есть мнение, что
«может она и не реагирует, но мониторинг отслеживает».
В вопросе о возможности компромисса с властью некоторые
респонденты считают, что компромисс возможен (или «теоретически
возможен», «в целом возможен»), но «власть не готова к компромиссу», «не
идет на диалог», «власти это не нужно». Другие полагают, что с этой
властью в данных условиях никакой компромисс невозможен («нет точек
соприкосновения, в которых можно поддержать власть», «вопросы,
которые волнуют меня, не волнуют наше руководство, и наоборот», «речь
идет не о компромиссе, а об элементарном доверии к власти, а доверия
нет»). Ряд респондентов настаивают, что все зависит от того, в каком
вопросе нужен компромисс («не надо путать компромисс со сделкой с
совестью», «должна быть граница возможности компромисса»). Некоторые
опрашиваемые говорили, что могли бы пойти на компромисс с властью
ради работы над проведением реформ в стране.
Обсуждалась проблема: не выгодно ли поддерживать власть, чтобы
реализовать свой творческий потенциал. Подавляющее большинство
респондентов высказываются по этому вопросу негативно («аморально
поддерживать существующий режим», «можно вполне заниматься своей
интеллектуальной деятельностью, не идя на сотрудничество с властью», «в
любом случае власть поддерживать невыгодно», «когда начинаешь
сотрудничать с властью, то лишаешься возможности жить свободно», хотя
некоторые из них говорят, что это их личная позиция, а каждый должен
42
выбирать сам. Ряд респондентов считают, что оправдать такую позицию
можно лишь в том случае, если она направлена на какие-то высокие цели
(например, благотворительность), но при этом многие оговариваются, что
сами бы на это не пошли. На заданный вопрос «При каких условиях вы бы
сами пошли на компромисс с властью» некоторые респонденты шутливо
отвечали что-то в духе «мне никто компромисс не предлагал», «у меня нет
прямого диалога с властью». Другие категорически отрицают возможность
своего компромисса с «этой властью». В целом отношение к вопросу о
своем компромиссе с властью либо сдержанное, либо негативное.
«Если бы от этого зависела моя карьера и мой успех, я не пошел был.
Если бы от этого зависела жизнь моих родных и близких, то пошел бы».
«Это страшно актуальный вопрос в связи с подписанием письма
деятелей культуры. Мне кажется, что это неправильный выбор, потому что
ты идешь на сделку и ты теряешь профессию, ты уже не только режиссер
кино, ты еще обязательный рупор оппозиции. И дальше это нарастает, и
если ты не борешься за профессию, она отмирает, и другие профессии под
нее попадают, т.е. на самом деле ты снимешь это свое кино, но кино,
которое делится на разрешенное- не разрешенное, ворованный воздух искусства, а не ворованный - не искусства - это мы уже знаем, это мы
проходили. Мы знаем, что из разрешенных советских писателей почти
никого не осталось в обиходе. Все, что мы читаем - это ворованный воздух.
Да, есть и идея, что сейчас я скажу какую-нибудь маленькую подлость, а
потом зато спасу двадцать человек. Это лучше, чем если ты делаешь
подлость не потому, что просто хочешь много денег, а потому, что хочешь
спасти двадцать человек, но опять-таки советский опыт нам показывает, что
так не работает. Не надо приносить свою совесть в жертву культурному
делу».
Большинство респондентов считают, что публичная поддержка или
публичная критика власти представителями интеллигенции влияет на
настроения в обществе. Многие респонденты считают, что нельзя осуждать
43
за поддержку власти Чулпан Хаматову, поскольку она занимается
«спасением физических жизней», «вопросами, которые выше любой
политики». В то же время многие респонденты критикуют других деятелей
культуры, поддерживающих власть («это люди, которые кормятся с
государственной руки»), в частности, осуждают поддержавших власть в
вопросе присоединения Крыма. Впрочем, некоторые считают, что
подписывающих «проправительственные бумаги» нельзя осуждать, если
они искренне верят, что это правильно.
«Конечно влияет. Есть некоторые люди, особенно артисты, к которым
населения всегда проявляла повышенный интерес. И их позиция может
повлиять на позицию людей. В конце концов кто-то может задуматься,
почему какой-нибудь актер или писатель выступает с критикой власти, хотя
материально то он обеспечен. Может быть люди как-то задумаются. Но к
сожалению, многие представители творческой интеллигенции активно
поддерживают нашу власть».
4. Рефлексия по поводу будущего
Большинство респондентов считает, что положительных изменений в
ближайшее время не произойдет. Некоторые говорят, что «хотели бы
верить в положительные изменения», но для этого «мало оснований».
Оптимистов среди опрашиваемых в этом вопросе мало. Ряд респондентов
не
исключают
в
случае
экономического
ухудшения
возможность
«социального взрыва», хотя никому из них «этого бы не хотелось».
Высказываются
также мнения, что в связи с серьезным изменением в
международной политике, делать прогнозы «стало затруднительно».
«Ну, я вижу два сценария. Либо такое вот сползание... Ну, ещё может
быть, между... Вот эти все процессы, которые два года назад вот так вот
ярко
оформились,
они
сейчас
совсем
озверело
себя
проявляют,
радикальный переход на позиции консерватизма, и такой псевдосталинизм
44
какой-то социальный и общественный. Недосталинизм. Вот, я думаю, что
всё это может долго ещё продолжаться, времена застоя, всё это может ещё
десять лет продолжаться, там, двадцать лет продолжаться, если какой-то
катастрофы не случится. Ну, катастрофа может быть такая: ну там, не знаю:
какая-то
экологическая,
там,
техногенная
катастрофа,
по
образцу
плотинной катастрофы, которая на юго-востоке в восьмом году... нет, в
девятом, рванула... Вроде Чернобыля, там... Либо это какой-то должен быть
экономический коллапс - социальное недовольство будет расти на фоне
того, что, там, людям жрать нечего, вот, и в этом смысле тогда застой наш
кончится, вот. Я думаю, что в этом смысле, к сожалению, что какого-то не
катастрофического выхода из застоя пока не предвидится, потому что люди
очень чётко взяли курс на то, чтобы никому власть не отдавать и ни при
каких условиях. Ну, опять же, дело даже не в их личных качествах, а в том,
что когда нет никакой конкуренции за власть, тогда наступает такой
упадок».
На вопрос о мере личной ответственности за те изменения, которые
произойдут или уже
респондентов
были
происходят в российском обществе, ответы
очень
разными:
«да»,
«нет»,
«отчасти»,
«не
ответственным, а причастным» и т.д. Любопытно, что если не все
респонденты испытывали ответственность перед страной и обществом, то
все упоминали личную ответственность или «моральную отчетность» перед
самим собой.
«Безусловно, чувствую. Но что меня расстраивает более всего, я, к
сожалению, не делаю всего, что в моих силах, чтобы ситуация менялась.
Какие-то эгоистичные вещи все же берут верх. А это неправильно. Ты
можешь сейчас жить в комфорте и оградить свою семью от чего-то, но лет
через 10 ты все равно столкнешься с проблемой. Но, наверное, мы не все
знаем свой потенциал. То есть чувствую, но не удовлетворена».
45
«Сейчас я говорил не об ответственности, а исключительно о моей
моральной отчетности себе самому. Когда вихрь политических событий, то
один человек ничего не решает, тем более такой обыватель как я».
Из 28 респондентов 6 совсем перестали ходить на протестные акции,
5 человек посещают их значительно реже, чем раньше. Причины потери
или снижения интереса называются разные: «личные обстоятельства»,
«загруженность
на
работе»,
«не
вижу
смысла»,
«пустое
времяпровождение». Впрочем, все они сказали, что пойдут на протестные
акции в случае, если произойдет какое-нибудь важное событие (новые
выборы, резкие изменения во внутренней или внешней политике и т.д.), или
на митинге будут выдвинуты четкие лозунги и конкретная программа,
отвечающие их интересам.
Большинство респондентов ответили, что прекратят участие в
протестном движении «в случае угрозы родным и близким», многие
добавили, что при «уголовном преследовании» и «усилении закручивания
гаек».
Несколько человек добавили, что их
протестную деятельность
могут остановить крупные денежные штрафы, но в том случае, если митинг
не будет представляться для них исключительно важным. Ряд респондентов
высказался, что прекратит протестную деятельность в случае полного
разочарования («все выльется в пустую, ни на кого не действующую
болтовню», «причина митингов будет непонятна и цель неясна», «нужно
искать новые формы, а не повторять старые ошибки»). К перечисленным
выше причинам, два респондента добавили, что перестанут ходить на
митинги, если они утратят мирный характер,
а еще два – в случае
положительных изменений в стране. Четверо респондентов сказали, что не
прекратят протестную деятельность в любом случае, если их не посадят или
не вышлют из страны. Некоторые из опрошенных не исключают для себя
возможность покинуть страну в будущем.
«Я считаю, что если не будет соответствующей пропаганды, ответной
пропаганды, скажем так, то тогда ничего не изменится. Если не будет
46
активных действий, а будут просто шаблонные выходы на протест по 10
тысяч человек по какому-то поводу, например, что очередной политик както плохо поступил, ничего вообще не изменится. Нужно очень агрессивно
делать ответную пропаганду. То, что было у Навального, все загнулось.
Они часто просят деньги и, по-моему, у них закончились фонды. Должен
быть очень сильный напор снизу. Это первое, что может изменить. И
второе – это, я думаю, экономика. Уже все об этом сказали, что
экономический коллапс приведет к увеличению протеста, и он уже
перестанет быть протестом интеллигентов, станет протестом широких масс,
и это может плохо кончится».
В
отношении
прозвучали
самые
ближайшего
разные
будущего
прогнозы.
Девять
протестного
движения
респондентов
из
28
придерживаются весьма пессимистичных взглядов на протестное будущее.
«Разочарование. Еще большее разочарование в ситуации в стране, а еще и
разочарование некоторое в самом протестном движении. Создавали же
Координационный совет оппозиции для чего-то. И что же он сделал? Все
про него уже давно забыли».
Впрочем, некоторые из них считают, что протестное движение всетаки сохранится («сохранится его костяк», «полностью не исчезнет»,
«протестные настроения будут всегда»), другие допускают, что «на какоето время может прекратиться». Восемь респондентов считают, что протест
сохранится, но «процветать не будет», «нас не будет меньше, но не будет и
больше», «останется таким же, как сейчас». Только два респондента
высказали оптимистический взгляд на протестное движение в ближайшем
будущем. Двое из опрошенных считают, что протест может усилится в
случае каких-либо важных политических событий (во внутренней или
международной жизни).
Один респондент считает, что протестное
движение развивается «как синусоида: взлет, затем падение, затем снова
взлет». Один респондент считает, что протестное движение сохранится
только в том случае, если гражданские активисты «будут избираться в
47
муниципальные депутаты, работать наблюдателями и членами разных
комиссий». Еще один респондент сказал, что протест сохранится, если
«выстроить понимание России, а не кричать о коррупции и плясать в
храмах». Четверо из опрошенных затруднились высказать свои прогнозы о
ближайшем будущем протестного движения. Как уже отмечалось, многие
респонденты не исключают возможность социального взрыва. В этом
случае, по их мнению, в борьбу с властью вступят новые слои населения
(«народные массы», «люди с вилами», «рабочий класс») и лозунги у них
будут ни «за честные выборы» и «свободу слову», а «долой» и «дайте
жратву».
«Тут может быть несколько стратегий. Первая стратегия, что все
заглохнет, поскольку принимаются законы, которые все подавляют.
Сегодняшние участники протеста не готовы к вооруженному восстанию.
Либо люди изменятся и станут такими, как на Украине, либо все заглохнет.
Вот таких два не очень радостных сценария».
48
Глава III. Реконструкция образа интеллектуала, участвующего в
протестном движении
Сразу заметим, что на основании собранных интервью не получается
единого образа интеллектуала, участника протестного движения. Тем не
менее, можно отметить некоторые общие черты. Есть и серьезные различия.
Заметим, что явное большинство среди опрошенных – это молодые люди
обоего пола в возрасте от 22 до 30 лет, некоторые из которых в основном
начинают свой жизненный путь. Есть и люди более старшего возраста,
достигшие определенных профессиональных успехов (в частности, трое из
них – профессора).
Если объединить общие характеристики, то получится, что это
человек с высшим образованием, формирование которого как личности
происходило в интеллектуальной и высококультурной среде. По своему
происхождению он (или она) не относится к рабочим. Круг общения таких
людей в основном состоит из высокообразованных и культурных людей.
Четко понимает разницу между собой и большей частью населения страны,
хотя не всегда это афиширует. В основном придерживается либеральнодемократических взглядов, хотя часто не углубляется в идеологию.
Серьезно относится к своему профессиональному интеллектуальному
труду. Общечеловеческие ценности ставит выше общегосударственных
интересов. Считает, что уровень образования влияет на гражданскую
позицию. Уверен, что протестные события в России 2011-2012 сильно
повлияли на тот круг людей, с которым он (или она) постоянно общается.
Многие из знакомых этого человека принимали участие в протестных
акциях.
Представитель этого типа людей всегда противопоставляет себя
власти, хотя в профессиональных вопросах может иметь с ней точки
соприкосновения. К существующей сегодня в России власти настроен
оппозиционно и испытывает чувство неудовлетворенности от той политики
49
(внутренней и внешней), которую проводит руководство страны. Такой
человек считает, что критика власти необходима, и без нее невозможно
обойтись. К происходящему в российских СМИ настроен весьма
критически, считая это явной пропагандой, но сам, как и круг его (или ее)
общения, под это влияние не подпадает. Информацию старается получать
из источников, которые не контролируются (или слабо контролируются)
государством.
При этом ясно отдает себе отчет, что государственная
пропаганда очень сильно влияет на широкие слои населения. В частности,
понимает, что большая часть населения на сегодняшний день поддерживает
государственную политику в отношении Украины и Крыма. Для него
очевидно, что требования протестного движения не могут быть популярны
у большей части населения, и многие лозунги (если не все) им неинтересны.
В то же время считает, что необходимо считаться с настроениями широких
слоев населения. Старается делиться знанием и информацией, которой
располагает, с окружающими людьми. Лидеры оппозиции для него роли не
играют (или играют очень слабую роль).
Такой человек не настроен сотрудничать с
властью, чтобы
реализовать свой творческий или интеллектуальный потенциал.
В то же
время, согласен, что в некоторых вопросах идти на определенный
компромисс с властью нужно, но считает, что при сегодняшнем
руководстве страны, это невозможно. Считает, что публичная поддержка
или публичная критика власти представителями интеллигенции влияет на
настроения в обществе. Люди такого типа не очень довольны состоянием
протестного движения в нашей стране на сегодняшний день, хотя стараются
духом не падать. Готов ходить на протестные митинги, если на них будут
выдвигаться четкие лозунги и конкретная программа, отвечающая их
интересам, либо произойдет очень важное событие во внутренней или
внешней политике. С опаской относится к возможности экономического
кризиса и социального взрыва в нашей стране. Прекрасно понимает, что в
случае социального взрыва на арену политической борьбы выступят совсем
50
иные слои населения, чьи методы борьбы будут совсем иными, и их
лозунги и требования будут резко отличаться от лозунгов и требований
сегодняшнего
протестного
движения.
Протестный
интеллектуал
испытывает чувство ответственности, которая нередко является главной
мотивацией
для
посещения
митингов.
Он
может
не
испытывать
ответственности перед обществом и страной, но у него всегда есть
моральная ответственность перед собой.
Нужно отметить еще некоторые общие черты, которые во многом
характеризуют
сегодняшнее
протестное
некоторые
опрошенных
респондентов
из
движение
и
в
терпимо
России.
Хотя
относятся
к
представителям иных политических взглядов («имперцам», националистам,
левым радикалам, коммунистам), но они не склонны с ними объединяться.
Даже те люди, которые ничего не имеют против представителей иных
политических взглядов, стараются на митингах держаться подальше от них.
Вот такая неготовность фактически всех респондентов к объединению с
представителями отличных от тебя взглядов во многом характеризует
сегодняшнее протестное движение в России. Это в корне отличает
протестное движение в нашей стране от того движения, которое мы недавно
видели на Украине, где разные политические силы сумели на какое-то
время
объединиться
для
достижения
общей
цели
–
свержения
существующей власти.
Следует также отметить, что никто из респондентов не готов к
радикальным действиям и к нарушению в ходе протестов определенных
границ. Это свидетельствует о том, что интеллектуалы, принимающие в
последние годы участие в протестном движении в России, не являются
революционерами в классическом понимании этого термина. Выше уже
отмечалось, что все респонденты «далеки от народа». Все они осознают,
что недостаточно хорошо представляют себе жизнь большей части нашего
общества (хотя уровень их представлений об этом очень разный). Отсюда у
всех респондентов явное опасение (в той или иной степени) возможной
51
«народной революции», неприятие тех форм борьбы, которые при этом
возникнут.
Разумеется, нельзя считать, что все участники интеллектуального
протестного движения одинаковы. Все описанное выше представляет лишь
общие черты создаваемого нами портрета. Однако на этом общие
характеристики иссякают. Слишком детальное описание приведет нас к 28
портретам,
а
нашей
задачей
является
обобщить
характеристики
респондентов. С этой целью можно условно создать три образа, различия в
которых указывают на некоторые существенные особенности в образах
интеллектуалов, принимающих участие в протестном движении.
Опишем первый из этих образов. Он соответствует человеку, который
глубоко переживает за падения уровня образования в нашей стране,
особенно, что касается общегуманитарных дисциплин. Считает, что для
того, чтобы занять активную гражданскую позицию, одного лишь высшего
образования недостаточно, а требуется еще умение критически мыслить.
Четко осознает, что между его (или ее) кругом общения и остальной частью
населения России (не менее 90%) лежит большая пропасть, и считает, что в
этом заключается едва ли не главная проблема протестного движения в
нашей стране. Склонен полагать, что недавние события в Крыму и на
Украине еще больше увеличили эту пропасть.
Считает необходимым
изучать общественное мнение в нашей стране, но понимает, что влиять на
общество может очень ограничено (в основном просветительская и
информационная деятельность).
Главными требованиями протестного движения считает «за честные
выборы» и «сменяемость власти». Не сомневается, что митинг можно
считать эффективным только при условии, что он массовый (приходит не
меньше сотни тысяч людей). Осуждает произвол властей и их нежелание
считаться с простыми людьми. Считает, что власть неадекватно реагирует
на критику и абсолютно не прислушивается к мнению интеллигенции. В то
же время не может не признать, что власть весьма эффективно борется с
52
протестным движением и ловко манипулирует общественным мнением
большинства в стране, и это сильно отличает российскую власть от власти
Януковича и его окружения на Украине. Такие люди уверены, что после
вспышки
протестного
движения
в
2011-2012
годах
и
временной
растерянности властей, руководству страны удалось полностью взять
ситуацию в обществе под контроль и изолировать протестное движение.
Считает, что на сегодняшний день никакое сотрудничество с властью
невозможно. Осуждает публичных интеллектуалов, которые поддерживают
действия власти, в частности, негативно относится к подписантам так
называемого «Крымского списка». Отмечает, что среди участников
протестного движения многие испытывают разочарование, усталость и
растерянность. Не верит, что в ближайшие годы в обществе могут
произойти позитивные изменения. В отношении будущего протестного
движения в России настроен довольно пессимистично. Но при этом сам
собирается продолжать протестную деятельность в той или иной форме. Не
исключает для себя в будущем уголовного преследования или отъезда из
страны.
Теперь представим второй образ интеллектуала протестанта, который
отличается от первого. Эти люди считают, что культурный уровень в нашей
стране не такой уж низкий, как это принято считать. Не только в Москве и
крупных городах, но и в других регионах среди молодежи есть большой
потенциальный запас для пополнения культурной и высокообразованной
прослойки. Люди такого типа склонны осуждать многих интеллектуалов за
их тщеславие и нежелание работать с массами.
Одной из главных проблем современного протестного движения в
России такой человек считает отсутствие конкретных лозунгов и реальных
требований. Считает, что недостатком современного протестного движения
было, что на одном митинге смешивались самые разные лозунги, а
требования иногда выдвигались непонятные для широких слоев населения.
Такие люди рады, что на протестных митингах появляются публичные
53
интеллектуалы (известные писатели и журналисты, популярные актеры и
т.д.). Такому интеллектуалу не нравится, что во властных структурах
происходят сплошные злоупотребления (в том числе, коррупция).
внешней
политике
осуждает
имперскую
политику
и
Во
имперскую
пропаганду. Такой человек допускает для себя возможность компромисса с
властью при условии, что не будут нарушены некоторые моральные
границы. Теоретически готов пойти на сотрудничество с властью, но не в
личных целях, а для полезной работы в обществе (например, работа над
проведением реформ). Впрочем, осознает, что на сегодняшний день это
вряд ли осуществимо. Считает, что критиковать власть нужно, но не
огульно, а конкретно, и при этом предлагать альтернативную программу.
Считает, что поддержку власти со стороны публичных интеллектуалов
можно оправдать, если их позиция искренняя, или направлена на полезные
цели (например, благотворительность).
Такой человек хочет верить в положительные изменения в нашем
будущем, хотя и считает, что в ближайшем будущем для этого мало
оснований. В отношении протестного движения в ближайшем будущем
старается быть оптимистом, хотя осознает существующие проблемы, но
надеется, что гражданская активность в обществе в той или иной форме
сохранится. Прекратит участие в протестном движении, если это будет
угрожать его личному здоровью или безопасности или безопасности его
родных и близких.
Можно представить еще третий образ, который во многом не
совпадает с двумя первыми. Такой человек относится к большинству
населения страны с некоторой долей высокомерия. Он (или она) осознает,
что имеет довольно смутное представление о жизни и настроениях
общества в целом, но ничего не собирается делать, чтобы изменить
ситуацию. При этом прекрасно отдает себе отчет, что не считаться с
общественным мнением нельзя, но считает себя не в состоянии как то
воздействовать.
Считает
очень
важным
заниматься
своим
54
профессиональным делом, даже если это пойдет в ущерб протестному
движению (кроме критических ситуаций). Полагает, что митинги были
хороши в 2011-2012 годах, но сейчас их недостаточно и нужно искать
новые формы проявления протестов. Очень важное внимание уделяет
возможности получения информации из независимых источников и
проблеме доступа к этим источникам. В государственной политике больше
всего не нравится отсутствие работы налаженной государственной машины,
которая свойственна для цивилизованных западных государств.
К компромиссу с властью не готов и не очень понимает, в чем может
заключаться его (или ее) контакты с властью. Считает, что для реализации
его интеллектуального труда сотрудничать с властью совсем необязательно,
и с некоторой долей презрения относится к публичным интеллектуалам,
поддерживающим власть. Считает, что критиковать власть необходимо, но
это вряд ли даст результат, поскольку власть на критику не реагирует.
Затрудняется делать прогнозы относительно положительных изменений в
обществе, но больше склоняется к мнению, что в ближайшем будущем это
вряд ли возможно. К успехам протестного движения в будущем относится с
сомнением, но считает, что шансы есть, если найти новые формы.
Прекратит протестное движение, если оно потеряет для него (или нее)
всякий смысл, или, если усилится репрессивный режим.
Резюмируя все вышесказанное, главной мотивацией для всех трех
условных образов интеллектуалов для продолжения активной протестной
деятельности является не вера в успех протестного движения (в ближайшей
или
отдаленной
перспективе),
а
ощущение
личной
моральной
ответственности перед самим собой. И для первого образа интеллектуала,
более пессимистически и прагматически настроенного, и для второго, более
оптимистично настроенного, характерно, что они настроены продолжать в
той или иной форме участие в протестном движении. Интеллектуал,
которого можно условно отнести к третьему образу, ослабил активную
деятельность или вообще перестал ходить на какие-либо акции протеста.
55
Стоит отметить, что все опрошенные интеллектуалы не готовы переступить
определенную черту, не готовы к радикальным протестным действиям, хотя
при этом смотрят на события на Украине с интересом и в основном
симпатией. Они все понимают, что среди участников протестного движения
существуют разногласия, которые во многом способствуют тому, что
движение заходит в тупик, но при этом не настроены объединяться с
людьми чуждыми им по политическим взглядам.
56
Заключение
С конца 2011 года по настоящее время в России наблюдается
определенный подъем протестного настроения в обществе, по сравнению с
состоянием до этого времени. Протестное движение, пик которого
пришелся на конец 2011 – почти весь 2012 год, нередко ассоциируется с
протестом «креативного класса», студентов, высокообразованных людей.
Несколько реже этот протест ассоциируется с интеллигенцией, и совсем
редко
с
интеллектуалами.
Благодаря
многочисленным
опросам
общественного мнения, а также социологическим исследованиям, мы
знаем, что уровень образования среди протестующих действительно
высокий,
и
многих
участников
этого
движения
можно
назвать
интеллектуалами.
Это подтверждают качественные данные современной социологии,
показывающие, что интеллектуалы всегда играют важную роль в
политическом
протесте,
а
также
количественные
исследования
политических протестов по всему миру, отмечающие корреляцию высшего
образования с протестной активностью. В тоже время нельзя не отметить,
что при наличии большого количества людей с высшим образованием в
России, уровень протестной и политической активности низкий.
Проблема данного исследования заключалась в противоречии между
высоким
уровнем
образования
протестующих
и
отсутствием
фреймирования протеста как протеста интеллектуалов.
Из литературы мы знаем, что таких участников политических
протестов называют «интеллектуалами». В обзоре литературы показан
широкий спектр исследований, направленных на изучение интеллектуалов
и их критическую позицию по отношению к власти, а также изучение связи
уровня образования и гражданской активности. В первой главе своего
исследования внимание было сфокусировано на работах Пьера Бурдье,
исследовавшего пространство публичной политики и активной роли
57
интеллектуала в преобразовании общества. Также были рассмотрены
несколько
работ
российских
исследователей,
которые
переносили
некоторые идеи Бурдье, в том числе о борьбе интеллектуалов за
символическую власть в публичном пространстве, для конструирования
российской действительности.
Во второй главе было проведен анализ собранной эмпирической базы,
для того, чтобы понять, в чем заключается особенность образованности
именно протестной части населения. На основании поставленной цели
выявления роли интеллектуалов в протестном движении с конца 2011 года
по
настоящее
время,
были
собраны
28
интервью
российских
интеллектуалов, принимающих или принимавших участие в протестном
движении.
Интервью
ориентированного
были
анализа.
исследованы
Основными
с
помощью
темами
проблемно-
интервью
были
взаимоотношения интеллектуала и общества, в том числе и возможность
влияния на общественное мнение, взаимоотношения интеллектуалов и
власти, отношение интеллектуалов к самому протестному движению в
целом и к его отдельным элементам в частности, а также перспективы
протестных настроений и судьбы России.
В третьей главе на основании анализа, проведенного во второй, была
сделана реконструкция образа протестного интеллектуала в России.
Несмотря на наличие черт, присущих всем респондентам, создание единого
образа оказалась затруднительным в силу значительных расхождений во
взглядах некоторых респондентов, и было выделено три образа. Однако
стоит
обратить
внимание
на
ряд
характеристик,
присущих
всем
респондентам. Одна из наиболее важных характеристик, это постоянное
нахождение
в
определенном
дистанцированность
от
широких
«интеллектуальном
слоев
населения
окружении»
в
силу
и
своего
профессионального и личного общения. Другой важной характеристикой
является скептическое отношение к сотрудничеству с современной властью
в России, все респонденты противопоставляют себя власти, и с этой точки
58
зрения они действительно отражают протестное настроение в обществе.
Также они в той или иной степени противопоставляют себя российскому
обществу.
Третьей
важной
характеристикой
является
нежелание
протестующий приступать к активным действиям, направленным на борьбу
с властью. Главной причиной этого является нежелание объединения
разных составляющих протестного движения, и нежелание преодоление
противоречий внутри протестного движения, о котором, так или иначе
упоминали все респонденты. В основном респонденты также упоминали
чувство
личной
ответственности
или
невозможности
лично
не
присутствовать на некоторых акциях протеста.
Первый образ характеризуется крайне пессимистичными настроениями
по отношению к сегодняшнему состоянию протестного движения и его
перспективам. Одной из главных причин неудач протестного движения он
называет пропасть между его кругом общения и широкими слоями
населения.
Второй образ характеризуется более оптимистичным настроением в
отношении оценки протестного движения на сегодняшний день и в
перспективе. Эти интеллектуалы в наименьшей степени противопоставляют
себя населению, по сравнению с представителями предыдущего образа.
Третий образ самый малочисленный из этих трех. Он характеризуется
довольно высокомерным отношением к населению в целом. Тем не менее,
решающую роль к возможности изменить ситуацию в стране они относили
к наличию доступа к независимой информации, при этом признавая, что у
большинства просто таких источников.
Еще до проведения интервью, были приняты три гипотезы. Первая
гипотеза
предполагала,
протестующих
Действительно,
есть
что
у
специфическая
российских
высокообразованных
идентичность
высокообразованные
интеллектуалов.
участники
протеста
идентифицировали себя как отличную от других социальную группу. Так
или иначе все воспроизводили некоторые положения традиционного для
59
интеллектуала дискурса, однако ассоциировали себя в большинстве именно
с интеллигенцией. Для них с гражданской позицией, оппозицией власти и
особой ролью в обществе, ассоциируется именно понятие «интеллигенция»,
в то время как понятие интеллектуал они в основном относят с
умственными способностями и своим профессиональным трудом.
Второй гипотезой являлось предположение о том, что интеллектуал как
статус закладывает определенные политические предпочтения. Гипотеза
подтверждается тем, что круг общения протестных интеллектуалов в
принципе связан с определенным социальным слоем. На основании
полученной информации можно сказать, что политические предпочтения
начали формироваться еще в семье, а позже в процессе обучения в хороших
университетах, где, так или иначе происходит рефлексия и обсуждение
ситуации
в
стране,
и
продолжается
на
работе,
связанной
с
интеллектуальным трудом. Здесь будет уместна цитата одного из
респондентов, которая в какой-то степени характеризует позицию всех:
«интеллигенция – это образование плюс гражданская позиция».
Третья гипотеза заключалась в том, что интеллектуалы находятся в
культурном конфликте и претензии на власть за монополию на
производство символов. Действительно, они находятся в состоянии
определенного противостояния с обществом в целом из-за того, что власть
не дает им свободно распространять свои ценности среди широких слоев
населения. Из работ Пьера Бурдье известно, что интеллектуалы являются
именно той социальной группой, которая может устроить «символическую
революцию в обществе».72 Для всех респондентов одной из наиболее
негативных сторон существующего положения в российском обществе
является невозможность транслировать свои взгляды и ценности на
широкую аудиторию.
Кирчик О. Пьер Бурдье // Мыслящая Россия. История и теория интеллигенции и интеллектуалов. Неком.
фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009. С. 314-334
72
60
Несмотря на то, что российские интеллектуалы действительно
являются выразителями протестных настроений в обществе, они явно
проигрывают власти в борьбе за общественное мнение. Этому в первую
очередь поспособствовало намеренное нежелание консолидироваться с
политическими группами, придерживающимися чуждым им взглядам, а
также непонимание (а у некоторых и нежелание) как можно повлиять на
широкие слои населения. Даже в момент наивысшего пика протестов число
непосредственных участников движения была весьма ограничено в
масштабах страны, однако интеллектуалам не удалось воспользоваться
существующим до 2014 года определенным недовольством властью, хотя
бы региональной, у значительной части населения. Заметим, что в
настоящее время единственной мотиваций для участия в протестах у
многих
опрошенных
интеллектуалов
является
чувство
моральной
ответственности перед собой.
61
Список использованной литературы и источников
Монографии
1. Rucht Dieter. The Spread of Protest Politics // The Oxford Handbook of
Political Behavior. Edited by Russell J. Dalton and Hans‐Dieter
Klingemann. Pp. 708- 723. 2007.
2. Балаян А. Роль интеллектуалов в процессе модернизации Франции,
Японии и Польши // Пути модернизации: траектории, развилки и
тупики: сборник статей под ред. В. Гельмана и О. Маргания. Спб.:
Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2010.
С. 261-294.
3. Ингхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и
демократия. М.: Новое издательство. 2011. 464 с. (Библиотека Фонда
«Либеральная миссия»).
4. Кирчик О. Пьер Бурдье // Мыслящая Россия. История и теория
интеллигенции и интеллектуалов. Неком. фонд «Наследие Евразии».
Москва, 2009. С. 314-334.
5. Кустарев А. С. Советская Россия: самоопределительные практики
российской интеллигенции // Мыслящая Россия. История и теория
интеллигенции и интеллектуалов. Неком. фонд «Наследие Евразии».
Москва, 2009. С. 54-71.
6. Мартьянов В. С. Постсоветская Россия. Социально-теоретические
размышления // Мыслящая Россия. История и теория интеллигенции
и интеллектуалов. Неком. фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009. С.
72-95.
7. Мыслящая Россия. Интеллектуально-активная группа. Под ред.
Виталия Куренного // Некоммерческий фонд «Наследие Евразии»,
Москва, 2008. 237 с.
62
8. Мыслящая
Россия.
История
и
теория
интеллигенции
и
интеллектуалов. Под ред. Виталия Куренного // Некоммерческий
фонд «Наследие Евразии», Москва, 2009. 368 с.
9. Сергеев С. М. Досоветская Россия (XVIII – начало XX века) //
Мыслящая
Россия.
История
и
теория
интеллигенции
и
интеллектуалов. Неком. фонд «Наследие Евразии». Москва, 2009. С.
15-53.
Статьи в периодических изданиях
1. Passy Florence, Giugni Marco. Social Networks and Individual
Perceptions: Explaining Differential Participation in Social Movements
// Sociological Forum, Vol. 16, № 1, 2011. Pp. 123-153.
2. Schussman Alan, Soule Sarah Anne. Process and Protest: Accounting
for Individual Protest Participation // Social Forces, Volume 84, № 2,
2005, pp. 1083-1108.
3. Бурдье П. За ангажированное знание // «Неприкосновенный запас»
2002, №5(25).
4. Голиченко Т. Интеллектуалы в фокусе современных французских
социологических, политологических и исторических исследований
// Социология: теория, методы, маркетинг, 2004. № 2. С. 42-63.
5. Кауппи Н. Социолог как моралист: «практика теории» у Пьера
Бурдье и французская интеллектуальная традиция // Новое
литературное обозрение, № 45. 2000.
6. Турчик
А.
Конверсационный
взаимодействии:
случай
анализ
смеха
конструирования
оценок
в
речевом
власти
//
Социологический журнал. 2010. № 1. С. 21-37.
7. Уолцер М. Интеллектуалы, социальные классы и революции //
Логос, 2012. № 2. С. 95-113.
8. Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи,
выступления и интервью. М.: Праксис, 2002. 384 с.
63
9. Шматко Н. Феномен публичной политики // Социологические
исследования, № 7, 2001. С. 106 -112.
Электронные источники
1. ВЦИОМ. Протестное движение в России: взгляд социологов.
2012
[Электронный
ресурс]
URL:
http://wciom.ru/index.php?id=195&uid=112874 (Дата обращения:
05.05.2014).
2. ВЦИОМ. Социальный портрет протестного движения в Москве.
Пресс-выпуск №2056. 2012. [Электронный ресурс] URL:
http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=112859 (Дата обращения:
05.05.2014).
3. Колесников А. Интеллигенция покинула кухню // Газета.ru
[Электронный
ресурс]
URL:
http://www.gazeta.ru/column/kolesnikov/4347821.shtml
(Дата
обращения: 05.05.2014).
4. Любимов Б. Можно многого не делать из того, что кажется
неминуемым компромиссом // Новая газета, № 72. 2010.
[Электронный
ресурс]
URL:
http://old.novayagazeta.ru/data/2010/072/16.html (Дата обращения:
05.05.2014).
5. Николаев И., Точилкина О., Марченко Т. Образования мало,
образованных – много // Ведомости. 2014. [Электронный
ресурс]
URL:
http://www.vedomosti.ru/opinion/news/25958411/obrazovaniyamalo-obrazovannyh-mnogo (Дата обращения: 05.05.2014).
6. Новая газета. Заявление Конгресса интеллигенции «Против
войны, против самоизоляции России, против реставрации
тоталитаризма».
2014.
[Электронный
ресурс]
URL:
64
http://www.novayagazeta.ru/news/1679678.html (Дата обращения:
05.05.2014).
7. Радио «Свобода». Роль интеллигенции в Современной России.
2012.
[Электронный
ресурс]
http://www.svoboda.org/content/transcript/24504366.html
URL:
(Дата
обращения: 05.05.2014).
8. Радио «Эхо Москвы». Роль интеллигенции в Современном
обществе.
2008.
[Электронный
ресурс]
URL:
http://www.echo.msk.ru/programs/kulshok/492872-echo/
(Дата
обращения: 05.05.2014).
9. Третьяков В. Т. Власть, общество и интеллигенция в
современной России. Независимая газета. 2001. [Электронный
ресурс] URL: http://www.ng.ru/editor/2001-01-17/8_society.html
(Дата обращения: 05.05.2014).
65