В ОЖИДАНИИ КОНЦА СВЕТА Д.В. Самотовинский
advertisement
В ОЖИДАНИИ КОНЦА СВЕТА УДК 94(44)“1511/1571”::Пьер Вире Д.В. Самотовинский «В ЭТИ ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА… ПРИЛОЖИТЬ РУКУ К ДЕЛУ БОЖЬЕМУ»: ИСТОРИКО-ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПЬЕРА ВИРЕ Статья посвящена историко-эсхатологическим воззрениям Пьера Вире (1511– 1571), «забытого титана Реформации», друга и последователя Жана Кальвина. Анализ трактатов Вире показал, что он, как и другие лидеры умеренной Реформации (Лютер, Кальвин, Цвингли, Буллингер), был чужд оптимистических милленаристских ожиданий своей эпохи, оставаясь в рамках историко-эсхатологического видения Августина. Ключевые слова: Антихрист, апокатастасис, милленаризм, Реформация, экклесиология, эсхатология. Эсхатологическое видение современности и ближайшего будущего было характерной чертой сознания средневекового общества на протяжении почти всей его истории1. Христианский мир постоянно ощущал, что переживает наихудшие времена, эпоху «старости», всеобщей апостасии и распада. Вместе с тем он ожидал и скорой победы добра над злом, связывая эту победу либо со вторым пришествием Христа и «последним судом», либо с «реформой» и наступлением эпохи праведности в духе милленаризма2. 1 См., например: Whalen B. Dominion of God: Christendom and Apocalypse in the Middle Ages. Cambridge, 2010; McGinn B. Visions of the End: Apocalyptic Traditions in the Middle Ages. New York, 1979; Cohn N. The Pursuit of the Millennium: Revolutionary Millenarians and Mystical Anarchists of the Middle Ages. New York., 1970. 2 Норманн Кон определил «милленаризм» («хилиазм») в узком смысле слова как ожидание тысячелетнего земного царства Христа между вторым его пришествием и последним судом (Откр. 20). В более широком смысле – как ожидание скорого земного спасения и тотальной трансформации земного мира, осуществленного либо с помощью, либо посредством сверхъестественных агентов 304 Д. Самотовинский «Осень Средневековья» и начало Нового времени не означали закат эсхатологических форм видения Истории. Напротив, эсхатологические настроения достигли своего апогея именно в период перехода от Средневековья к Новому времени3. Эпоха Реформации с ее кризисными явлениями особенно благоприятствовала росту подобных ожиданий4, которые широко распространились в условиях относительно урбанизированного общества благодаря триумфу книгопечатания и активности проповедников5. Нарождающаяся Реформация стала преемницей средневековых эсхатологических форм видения мира, адаптировав их к своим нуждам. Как продемонстрировали Хейко Оберман и Робин Барнс, Мартин Лютер полагал, что живет и действует в эпоху крайней «старости» мира и век Антихриста. В этот критический момент истории Бог возложил на него миссию проповедовать Евангелие и сплотить истинно верующих, укрепив их перед лицом последних яростных атак дьявола. Подобно Августину, он никогда не питал надежд на земное торжество своего дела: лишь конец истории, ознаменованный вторым пришествием Христа и «последним судом», будет означать вечное торжество «Царства Божьего»6. Эсхатологизм Лютера вдохновлял не только его прямых последователей, но и некоторых сторонников Цвингли, например, Генриха Буллингера и Рудольфа Гвальтера7. Острые эсхатологические переживания, но уже милленаристского толка, были характерены для духовных лидеров анабапти(Cohn N. Op. cit. P. 13). О связи идеи «реформы» с эсхатологией, в том числе, милленаристской, см.: McGinn B. Apocalypticism and Church Reform, 1100– 1500 // The Continuum History of Apocalypticism / Ed. by B. McGinn, J. J. Collins, S. J. Stein. New York, 2003. P. 273–298. 3 Delumeau J. La peur en Occident, XVIe–XVIIIe siècles: une cité assiégée. Paris, 1980. P. 278, 281. 4 Delumeau J. Op. cit. P. 281; Barnes R. Images of Hope and Despair: Western Apocalypticism ca. 1500–1800 // The Continuum History of Apocalypticism. P. 323–324. 5 О путях распространения эсхатологических ожиданий в этот период см.: Delumeau J. Op. cit. P. 273–277. 6 Barnes R. Prophecy and Gnosis: Apocalypticism in the Wake of the Lutheran Reformation. Stanford, 1988. P. 36–53. Idem. Images of Hope and Despair. P. 329– 331; Oberman H. The Reformation: Roots and Ramifications / Transl. by A.C. Gow. London; New York, 2004. P. 27–33. Idem. Luther: Man Between God and the Devil / Transl. by E. Walliser-Schwarzbart. New Haven, 2006. P. 12, 62–74. См. также: Maxfield J.A. Luther’s Lectures on Genesis and the Formation of Evangelical Identity. Kirksville, 2008. P. 190–214. 7 Barnes R.B. Prophecy and Gnosis. P. 34–35. «В эти последние времена…» 305 стов, либертинов и прочих течений радикальной Реформации8. Впрочем, Р. Барнс поставил под сомнение милленаристский характер взглядов Т. Мюнцера, М. Хоффмана, Г. Хута, подчеркивая, что зачастую трудно определить, ожидал ли тот или иной реформатор от второго пришествия начала новой эпохи или конца истории и установления «вечного царства»9. Вождям швейцарской умеренной Реформации острый эсхатологизм был чужд. У Цвингли и Кальвина можно встретить утверждения о близости Судного дня, однако они не жили ожиданием и предвкушением скорой эсхатологической развязки. Оба реформатора призывали сосредоточиться на усилиях по постепенному преображению церкви и общественной дисциплины, веря в относительный земной успех своего дела10. Однако, как и Августин, они не надеялись на торжество Царства Божьего в рамках земной истории11. «Нет сомнений…, – пишет Харро Хёпфл, – что Кальвин приписывал Евангелию преображающую силу, особенно в отношении его распространителей, и ожидал, что такое преображение принесет видимый плод в жизни людей. Что сомнительно, так это то, правомерно ли называть это “регенерацией общества” или “созданием нового порядка” и рассматривать как кумулятивный процесс, стремящийся к высшей точке в последние времена. Ибо это последнее предполагает открытость для изменений и прогрессивный триумф праведности в мире, а это вовсе не то, что представлял себе Кальвин. В его работах нет ничего, что наводило бы на мысль о том, что церковь не будет неизменно осажденным и гонимым меньшинством вплоть до драматического и внезапного завершения ее мучений в последние дни»12. Женевский реформатор был далек от мысли о земном триумфе «истинной церкви», чего нельзя сказать о всех его последователях. Дени Крузе убедительно продемонстрировал, что в сознании французских кальвинистов ок. 1560 г. формируется оптимистическое видение истории. Они ощущали современный момент как пе8 См.: Williams G. The Radical Reformation. Kirksville, 2000. P. 505–523, 1304– 1305; Cohn N. Op. cit. P. 223–280. См. также: Смирин М.М. Народная Реформация Томаса Мюнцера и Великая Крестьянская война. М.; Л., 1947. С. 75–140; Ревуненкова Н.В. Ренессансное свободомыслие и идеология Реформации. М., 1988. С. 161–172. 9 Barnes R. Images of Hope and Despair. P. 327–328. Эту трудность отмечает и Ж. Делюмо (Delumeau J. Op. cit. P. 269–270). 10 Barnes R.B. Prophecy and Gnosis. P. 32–34. 11 Ibid. P. 31. 12 Höpfl H. The Christian Polity of John Calvin. Cambridge, 1985. P. 194. 306 Д. Самотовинский реломный и решающий. Конец уродливому, извращенному миру близок, вскоре с помощью Божией и их собственными усилиями «Вавилон» падет и не возродится из руин, а на смену ему придет «золотой век», время, когда восторжествует Евангелие. В основе насилия, творимого гугенотами, лежала идея очищения мира от скверны и наступления новой эры13, царства Христа, который будет вновь, как и во время первого пришествия, присутствовать на земле, но только не во плоти, а через Слово, ибо Он и есть Слово14. Какое же место занимает в этой пестрой картине эсхатологическое видение Пьера Вире? Исследователи эсхатологических представлений XVI в., как правило, не упоминают его имени. Лишь Жан Делюмо, рисуя картину апокалипсических страхов XVI в., отмечает реформатора как одного из глашатаев скорого конца мира, дошедшего до состояния крайней дряхлости15. Вплотную к постановке вопроса о сущности эсхатологических взглядов Вире подошел Клод-Жильбер Дюбуа. Основываясь на сочинении «Мир ухудшающийся и Мир, одержимый бесами» (1561), он подчеркивает, что в основе видения истории у реформатора лежала традиционная идея «старения мира», т.е. деградации человеческой природы и ухудшения морального состояния человечества. Однако подобное видение истории означало, по словам К.-Ж. Дюбуа, не «мрачный фатализм», но скорее являлось «неким основанием для борьбы» и оптимизма16. Историко-эсхатологическое видение Вире впервые становится значимой темой в фундаментальном труде Дени Крузе «Воины Божьи: Насилие во времена религиозной смуты (ок. 1525 – ок. 1610)» (1-е изд. – 1990). Пытаясь понять природу насилия эпохи Религиозных войн, исследователь выдвигает и доказывает гипотезу, согласно которой степень ожесточенности противостояния и его формы были не в последнюю очередь обусловлены острыми эсхатологическими переживаниями, охватившими Францию в XVI в. Католики ожидали скорого второго пришествия, которое будет днем гнева Господня. Реформация, прежде всего кальвинистская с ее догматом о предопределении, стала своеобразным 13 Crouzet D. Les Guerriers de Dieu: La violence au temps des troubles de religion (v. 1525–v. 1610). Seyssel, 2005. Vol. 1. P. 657. 14 Ibid. Vol. 1. P. 652. 15 Delumeau J. Op. cit. P. 286. 16 Dubois C.-G. La conception de l’histoire en France au XVIe siècle (1560–1610). Paris, 1977. P. 461. «В эти последние времена…» 307 противоядием от эсхатологической тревоги, что и объясняет ее успех17. Более того, Крузе считает, что историко-эсхатологическое видение гугенотов с 1560-х годов имело оптимистический и милленаристский характер. Именно творчество Вире, его трактат «Мир ухудшающийся и Мир, одержимый бесами» (1561) позволяет, по мнению исследователя, «лучше очертить кальвинистскую репрезентацию времени», сложившуюся около 1560 г.18 На первый взгляд, отмечает Крузе, сочинение можно отнести к так называемой «профетической литературе», к ряду сочинений, содержащих предсказания скорого конца света и основанных на линейной и пессимистической концепции времени, характерной для католиков19. Однако, подчеркивает Крузе, конец мира означал для реформатора «не полный катаклизм», но гибель именно «мира перевернутого», а точнее, его «переворачивание, которое восстановит истинную природу вещей»20. Крайняя степень деградации мира парадоксальным образом была для реформатора знаком его скорого очищения и преображения, служила источником надежды и оптимизма21. Подобная интерпретация эсхатологических ожиданий Вире как нельзя лучше отвечает общей концепции Крузе, но в то же время вызывает вопросы, связанные с текстуальной аргументацией. Не случайно исследователь ведет речь о «внутреннем хилиазме» (chiliasme intérieur)22, т.е. хилиазме неявном, не выраженном эксплицитно. Очевидно, что историко-эсхатологическое видение Вире нуждается в специальном изучении с привлечением более широкого круга текстов реформатора. В этой статье я попытаюсь, опираясь на ряд сочинений Вире, реконструировать его историко-эсхатологическую перспективу, видение им настоящего и будущего мира, церкви и Реформации. Биография Вире (1511–1571) изучена достаточно хорошо23. Будущий реформатор родился в городке Орб области Во, прина17 Crouzet D. Op. cit. Vol. 1. P. 144–146. Ibid. P. 648. 19 Ibid. 20 Ibid. P. 649. 21 Ibid. P. 650. 22 Ibid. P. 648. 23 Наиболее фундаментальная биография реформатора: Barnaud J. Pierre Viret: sa vie et son oeuvre (1511–1571). Saint-Amans, 1911. Краткий очерк жизни и творчества: Berthoud J.-M. Pierre Viret: A Forgotten Giant of the Reformation, the Apologetics, Ethics and Economics of the Bible. Tallahassee, 2010. 18 308 Д. Самотовинский длежавшей герцогу Савойскому. В 1527–1530 гг. учился в знаменитом коллеже Монтегю в Париже, где и приобщился к евангельскому движению. Вернувшись в Орб (1531), включился в дело распространения Евангелия под руководством Гийома Фареля (1489–1565), как его соратник стоял у истоков Реформации в Женеве (1534) еще до приезда туда Кальвина. Но главным делом Вире стало обращение Лозанны, центра области Во. В 1536 г. область была отторгнута у Савойского герцога Берном, что сняло все препятствия для Реформации. В обращенной Лозанне Вире основал первую протестантскую Академию (1537) и более двух десятилетий возглавлял конгрегацию (1536–1559). Энергичные действия пастора, демонстрировавшего независимость от светских властей, по установлению жесткой церковной дисциплины в кальвинистском духе не раз вызывали сопротивление лозаннцев и властей Берна, что привело, в итоге, к его изгнанию. Несколько лет Вире провел в Женеве (1559–1561), помогая Кальвину, в том числе с основанием знаменитой Академии (1559)24. Последние годы жизни провел во Франции (Лион, Ним, Монпелье)25 и Наварре под покровительством Жанны д’Альбрэ. В своих многочисленных и весьма объемных сочинениях, написанных в 1540–1560-е годы, Вире популяризировал кальвинистскую доктрину, обличал папство, критиковал католические практики и догматы, сокрушался о нравах современного христианского мира, всячески мотивируя читателя принять посильное участие в Реформации. Почти все его труды были рассчитаны на самую широкую публику: написаны по-французски в форме диалогов, разделены на небольшие главы. Особый интерес с точки зрения настоящего исследования представляют сочинения, которые часто определяются как «сатирические». Среди них одно из первых произведений Вире – «Диалоги о беспорядке, которым охвачен в настоящее время мир, о его причинах и способе врачевания» (1545)26. Позднее оно станет 24 О дружбе и сотрудничестве двух реформаторов см.: Bruening M. Triumvirs, Patriarchs, or Friends? Evaluating the Relationship between Calvin, Viret, and Farel // Reformation & Renaissance Review. 2008. N 10. P. 125–136. 25 Специально о французском периоде жизни Вире см.: Roussel В. Pierre Viret en France (septembre 1561–août 1565) // Bulletin de la société de l’histoire du protestantisme français. 1998. Vol. 144. P. 803–839. 26 Viret P. Dialogues du désordre qui est à présent au monde, et des causes d’iceluy, et du moyen pour y remédier. Genève: Jean Girard, 1545. «В эти последние времена…» 309 частью более обширного труда, название которого можно перевести как «Мир ухудшающийся и Мир, одержимый бесами» (1561)27. Оба сочинения рисуют мрачную картину состояния современного человечества, погрязшего в грехе и попавшего во власть дьявола. На их страницах разворачивается диалог между четырьмя героями. Теофраст и Иероним – реформаторы, выражающие авторскую позицию. Если Теофраст характеризуется лишь как благочестивый теолог, то Иероним еще и как протестант гуманистически образованный, сведущий в писаниях не только божественных, но и человеческих. Евстахий – «добрый папист», т.е. благочестивый и искренне верующий католик. Товит – человек, находящийся в состоянии неопределенности и сомнений, растерянности, не знающий, где истина, и потому вопрошающий28. Другая серия сочинений, представляющих интерес с точки зрения этого исследования, может быть определена как вероучительные. Самое значительное среди них – «Христианское наставление в учении Закона и Евангелия» (1564)29. Этот двухтомный труд (задумывался как трехтомный, но том третий так и не вышел) стал итоговым для реформатора, его своеобразной «суммой», которая по значимости и влиянию в XVI в. может быть сравнима с «Наставлениями» Кальвина30. Все эти сочинения также написаны в форме диалогов, но отношения между персонажами лишены коллизий, ибо все они суть кальвинисты, обреченные на согласие по всем основным вопросам вероучения31. 27 Viret P. Le monde à l’empire et le monde démoniacle, fait par dialogues. Genève: Jacques Berthet, 1561 (известно еще одно женевское издание трактата 1561 г., издатель – Jacques Brès). Сочинение переиздавалась в 1579 и 1580. К сожалению, русский перевод не передает игры слов empire и empirer. Выражение «le monde à l’empire» означает и «мир ухудшающийся» и «мир под властью императора» – Антихриста (Dubois C.-G. Op. cit. P. 443–444). 28 Подобные характеристики Вире дает героям диалога в начале своего труда «Мир ухудшающийся и Мир, одержимый бесами» (Sommaire des personages; пагинация отсутствует). 29 Viret P. Instruction chrestienne en la doctrine de la Loy et de l’Evangile: 2 vol. Genève: Jean Rivery, 1564 (первая, однотомная, версия сочинения появилась еще в 1556 г. и была переиздана в расширенном виде в 1559 г.). 30 Berthoud J.-M. Pierre Viret: A Forgotten Giant of the Reformation… P. 7–8. 31 В исследовании были использованы следующие тексты: Viret P. Exposition Familière Faicte par dialoques sur les Symbole des Apostres. Genève: Jean Gerard, 1552 (1-е изд. в 1544, переиздавалось в 1546, 1552, 1557, 1560); Idem. De l’état, de la conférence, de l’autorité, puissance, prescription et succession tant de la vraie que de la fausse Eglise depuis le commencement du monde. Lyon: Claude Senneton, 1565. 310 Д. Самотовинский Можно ли назвать Вире в каком-либо смысле милленаристом? Каким образом конструировал он эсхатологическую перспективу? На первый взгляд, ответ очевиден. На страницах его трудов встречаются прямые выпады против популярных миллеанристских представлений. В частности, Вире призывает читателей отказаться от «заблуждения евреев и тех, кто за ними следует, возомнивших, что Мессия должен пребывать и царствовать здесь внизу, на земле вместе со своими избранными». Царство Христово, подчеркивает реформатор, не может быть воплощено на земле, ибо оно «вовсе не от мира сего, но небесное и вечное»32. Он также критикует убежденность анабаптистов в том, что ныне, после эпох Отца и Сына, наступила эпоха Духа, когда «Бог правит и учит людей как Дух, способом более высоким, подлинным, превосходным и духовным, а именно: внушениями и откровениями Божьими», а не через Священное писание33. Нарушение принципа sola scriptura и замена Писания, как источника истины, на постбиблейские мистические откровения вызывало у Вире безусловное отторжение. Кроме того, хотя Вире не оставил специальных трудов по экзегетике, его толкованием фрагмента из Апокалипсиса, дававшего почву для милленаристских чаяний, мы располагаем. Слова о тысячелетнем царстве Христа, во время которого дьявол должен пребывать скованным (Откр. 20: 2–7), реформатор трактовал в духе позднего Августина34, вслед за Лютером35 и Кальвином36 в амеллинаристском смысле. Тысячелетнее царство он понимал 32 Viret P. Exposition Familière... P. 170. Ср.: Кальвин Ж. Наставления в христианской вере: в 3 т. М., 1997. Т. 3. С. 466 (IV. 20. 1). 33 Viret P. Instruction chrestienne… Vol. 1. P. 177. 34 Распрощавшись с милленаристскими «заблуждениями», Августин в конце жизни верил, что тысячелетнее царство Христа не грядет, но уже наступило в душах верных с его первым пришествием и возникновением христианской церкви, а завершится перед вторым пришествием (De Civitate Dei. XX. 7–9) (Fredriksen A. Tyconius and Augustine on the Apocalypse // The Apocalypse in the Middle Ages / Ed. by R. Emmerson, B. McGinn. Ithaca; London, 1992. P. 29–32). 35 Приняв подход Августина, Лютер датировал тысячелетнее царство Христа I–XI вв., полагая что с XI в. дьявол вновь явился в мире во всей своей силе, захватив власть в Римской церкви (Vogel W. The Eschatological Theology of Martin Luther. Part II // Andrews University Seminary Studies. 1987. Vol. 25. N 2. P. 195–196). 36 Кальвин опубликовал комментарии ко всем библейским книгам, кроме Апокалипсиса. Однако в своих «Наставлениях» он ссылается на Апокалипсис и трактует слова о тысячелетнем царстве явно в духе Августина. См.: Кальвин Ж. Указ. соч. Т. 2. С. 447–448 (III. 25. 5). «В эти последние времена…» 311 как период относительной чистоты церкви, начавшийся с первого пришествия Христа и к настоящему времени закончившийся, чем и объясняется бедственное положение современного христианского мира37. Всех этих примеров, однако, не достаточно, чтобы категорически отказать Вире в милленаризме в более широком смысле слова, как надежде на торжество «истинной церкви» в рамках земной истории. Действительно, он сознавал свое время как особую историческую эпоху церковного «восстановления и реформации». История «истинной церкви» представлялась Вире как череда упадков и возрождений («реформаций», «восстановлений»). Кроме того, она была неразрывно связана с судьбой своего антагониста – «церкви дьявола». «Истинная церковь» возникла еще с Адамом и Евой до греха, «церковь дьявола» взяла начало от Каина38; с тех пор они сосуществовали в постоянном конфликте, поочередно возвышаясь и приходя в упадок. Вире упоминает о ряде «реформаций» в истории церкви (например, при Еносе, сыне Сифа39, при Ное40, Аврааме41 и др., а также во время первого пришествия Христа42). Все они интерпретировались им как акты божественного вмешательства в историю, вызванные критическим состоянием «видимой церкви». Здесь необходимо пояснить, что вслед за Августином и умеренными реформаторами (Лютер, Цвингли, Кальвин, Меланхтон)43 Вире постулировал существование двух измерений «истинной церкви»: «видимого» и «невидимого». Истинная «видимая церковь» (Église visible) – это конкретно-историческая церковная община, истинность которой выражается в проповеди Слова Божьего и в отправлении таинств, установленных Христом44. Истинная «невидимая» церковь» (Église invisible) – это незримое для человека, но не для Бога, единство праведников во Христе45. 37 Viret P. Dialogues du désordre… P. 213. Viret P. De l’estat… P. 284. 39 Ibid. P. 288. 40 Ibid. P. 290. 41 Ibid. P. 297. 42 Viret P. Instruction chrestienne…Vol. 2. P. 652. 43 О «двух измерениях» «истинной церкви» у Лютера, Меланхтона, Цвингли, Кальвина см.: Locher G.W. Sign of the Advent: A Study in Protestant Ecclesiology. Fribourg, 2004. 44 Bavaud G. Le Réformateur Pierre Viret (1511–1571): sa théologie. Neuchâtel, 1986. P. 226–227. 45 Ibid. P. 227. 38 312 Д. Самотовинский Когда «народ божий» отвергал истинного Бога и переходил к идолопоклонству, истинная «видимая церковь» исчезала, подмененная «церковью дьявола». Но сохранялись «верные». Разрозненные и отверженные общиной, они более не определяли облика церкви, но принадлежали так называемой «невидимой церкви». В ходе очередной «реформации» «верные» вновь объединялись, устанавливая истинную веру и богослужение, т.е. воссоздавали истинную «видимую церковь». Таким образом, расцветам и упадкам была подвержена лишь «видимая церковь», которая может временами полностью исчезать. «Невидимая церковь» не исчезала никогда и являлась залогом возрождения «видимой церкви»46. Например, ко времени первого пришествия Христа «Церковь Израиля» уже не была сама собой, но превратилась в «синагогу Сатаны», власть в которой захватили «гипокриты»47. «Верные», сохранившееся в небольшом количестве и разрозненные, уже не определяли облика этой церкви. Но они для Вире составляли ту «истинную и древнюю церковь Израиля» («невидимую»), из которой как из «семени» вскоре произрастет «церковь Христова» («видимая»)48. Пришествие Христа означало крушение «синагоги Сатаны» и возрождение «истинной церкви» в лице «церкви Христа»49. Она возрастала до времен Константина, но, несмотря на успешную экспансию, «чистота учения» и «святость» церкви начали умаляться, ибо «возрастала она числом людей, но не познанием слова Божьего и чистотой учения, и ни святостью и верой, и любовью, и всеми другими добродетелями»50. По мере этой внутренней деградации возрастала, пока «тайно», «церковь Антихриста», которая постепенно подменила собой видимую «истинную церковь». Римская церковь первых веков, хотя и имела признаки порчи, все еще отождествляется с видимой «истинной церковью», однако впоследствии она полностью утратила связь с Христом и выродилась в «церковь Антихриста», который воплотился в папстве51. «Истинная» же церковь утратила «видимый» облик, превратилась в разобщенную горстку «избранных», которых Бог «постоянно хранил, чтобы в очередной раз обновить, населить и умножить свою церковь»52. 46 Ibid. P. 226–232. Viret P. Instruction chrestienne…Vol. 2. P. 652. 48 Ibid. 49 Ibid. 50 Ibid. P. 656–657. 51 Ibid. P. 657. 52 Ibid. P. 658. 47 «В эти последние времена…» 313 Ныне, полагал Вире, совершается эта очередная и долгожданная «реформация» и «восстановление» «видимой церкви»: «Бог начал, – утверждал он, – в наш век ее (церковь. – С.Д.) восстанавливать и реформировать»53, «он вновь подымает и отстраивает свою Церковь» 54, «ныне истинная Церковь Господа вновь подымается одновременно с падением и разрушением царства Антихриста, как мы видим каждый день», «Господь проповедью Евангелия собирает своих избранных, которые были рассеяны в это проклятое царство, и своих овец, заблудших благодаря лжепастырям, и приводит их обратно в овчарню Иисуса Христа»55. Так разрозненное меньшинство истинно верующих, «невидимая церковь», вновь с помощью Божией консолидировалось и начало отстраивать истинную «видимую церковь». Филологическую культуру гуманизма Вире рассматривает как предпосылку «реформации», подчеркивая, что прежде, чем началась проповедь Евангелия, Бог «пожелал очистить благие науки и все благие дисциплины от варварства, которое охватило все ученые занятия»56. Может сложиться впечатление, что Вире был вдохновлен положительной динамикой «восстановления» «церкви Христовой», а также обратной динамикой «разрушения» «церкви Антихриста» и верил в скорую победу, наступление новой эры торжества Евангелия. Однако анализ широкого круга текстов показывает, что реформатор отчетливо сознавал всю уязвимость и относительность успехов «истинной реформации»: в его глазах, несмотря на «восстановление» «истинной церкви», христианский мир в целом оказался невосприимчивым и неблагодарным по отношению к Богу, который по милости своей вновь, спустя полтора тысячелетия, даровал им Евангелие. «Золотой век» не наступил и ничто не предвещало его наступления. Характеризуя состояние современного мира, Вире констатирует: власть Антихриста в лице папства пошатнулась, но устояла. Другое воплощение Антихриста – турки – как никогда ранее угрожает христианскому миру57. Под видом «истинной Евангельской реформации» распространяется ересь анабаптистов. Но не только папа и еретики угрожали истинным христианам: «мы явились сейчас в такое время, которое открыло нам не только 53 Viret P. De l’estat… P. 922. Viret P. Instruction chrestienne… Vol. 2. P. 662. 55 Ibid. P. 662. 56 Viret P. Dialogues du désordre… P. 944. 57 Viret P. Instruction chrestienne… Vol. 2. P. 822. 54 314 Д. Самотовинский ложную религию…, но также атеизм, который гораздо хуже. Ибо те, кто вообще без религии, еще более далеки от истинной религии, чем те, которые следуют ложной»58. Однако более всего Вире удручало положение дел в церквах, «принявших Евангелие» и «реформированных», о чем он, конечно, знал по опыту своему и своих соратников. В «Диалогах о беспорядке» (1545) устами Теофраста он замечает: «И там, где Евангелие было проповедано в чистоте, какая церковная дисциплина имеется? Какое улучшение жизни? Какое благоговение к Слову Божьему? Какое почтение к таинствам? Какая дружба и согласие? Какое милосердие к бедным? Какое правосудие? Истинно, что тот, кто вознамерится рассмотреть улучшения, имеющиеся во многих [конгрегациях], и происходящую реформацию, и сравнить ее с беспорядком, который есть в папской церкви, обнаружит великое различие. Но если мы пожелаем сравнить состояние наилучше реформированной церкви, какую только можно ныне найти, с состоянием церкви древней и апостольской, то мы обнаружим, так сказать, что это небо и земля»59. Удрученный состоянием современного мира, Товит вопрошает своих умудренных собеседников: «Какое название и какое имя они присудят этому веку и временам, в которые мы живем, и должны ли мы называть это столетие, т.е. век, золотым, серебряным, медным или железным?»60 Иероним однозначен в своих оценках: «Я тебя уверяю, что если мы пожелаем его хорошенько рассмотреть и выяснить истину, то нет ни одного из тех четырех, с которыми он мог бы сравниться. Ибо он стоит еще меньше, чем железный»61. Теофраст отвечает, на первый взгляд, неоднозначно: «Если мы примем во внимание ту милость, которую Бог нам оказал посредством открытия своего Евангелия и восстановления всех благих наук и дисциплин, мы с полным правом можем его назвать «золотой век» и сказать, что мы наисчастливейшие со времен апостолов. Но, напротив, если мы сравним наши злокозненность и неблагодарность с добротой Бога и с благодатью, которую он нам даровал, мы можем его назвать худшим, чем век железный, а нас расценивать как людей наинесчастнейших, которые были когда-либо под небом»62. Двусмысленность в этой 58 Idid. P. 482. Viret P. Dialogues du désordre… P. 822. 60 Ibid. P. 68. 61 Ibid. P. 69. 62 Ibid. P. 68–69. 59 «В эти последние времена…» 315 фразе – кажущаяся, ибо первая оценка относится к благодеянию Бога, вторая предназначена современному человечеству, отвергнувшему это благодеяние63. Не видя «золотого века» в настоящем, Вире и его персонажи не ожидали его наступления в будущем. Теофраст риторически вопрошает у Товита: «Почему, я тебя спрашиваю, если древняя Церковь, столь чистая и совершенная, так выродилась и пришла в такой беспорядок, какой мы видели, должны мы ныне возлагать надежды на реформацию, происходящую в настоящее время, которая не создает даже видимости изначальной церкви… И поэтому вот чего я опасаюсь (и опасение это возрастает от того, что я ежедневно наблюдаю): что как бы не возник в мире несравненный беспорядок и презрение к Слову Божьему, какого никогда не бывало, и что как бы все секты и все ереси, и тирания, и ложное учение Магомета и Папы, и верх всех мерзостей земли не сошлись вместе и не хлынули бы через край столь неистово, что заполнили собой весь мир… вплоть до того, что Вера и милосердие почти вовсе угаснут, а несправедливость столь будет изобиловать, что всплеск ее достигнет неба, вызвав гнев Божий и заставив Иисуса Христа сойти для суда, чтобы избавить своих и выполоть беззаконных земли. Событие это, я полагаю, не может быть отложено на длительное время и мы недалеко от конца света»64. Прогноз Теофраста пессимистичен. Надежды на торжество «реформации» в рамках земной истории он не выражает. И поэтому закономерно возрастает компенсаторное значение «последнего суда» в конце истории, в результате которого избранные восторжествуют, а «беззаконные» будут наказаны. В диалоге «Мир ухудшающийся и Мир, одержимый бесами» (1561) уже известные нам персонажи прямо обсуждают вопрос: способен ли земной мир преобразиться в исторической перспективе или нет, ждет ли его обновление и «золотой век» или лишь дальнейшая деградация и скорая гибель, которая только и положит конец его злу? В речи Теофраста проскальзывает слабая надежда на преобразование мира: «Уж если и надеяться на что-либо, то я буду надеяться на то, что Бог сделает, как он обещал через своих пророков: что он будет посреди своего народа. Он сказал, что соберет все золото, серебро, бронзу, медь, олово, свинец, латунь 63 Ср. у Лютера (Maxfield J.A. Luther’s Lectures on Genesis… P. 190–191) и у Кальвина (Calvin J. Leçons et expositions familières sur les douze petits prophètes / Ttrad. de latin en françoise. Lion: Sébastien Honoré, 1563. P. 405). 64 Viret P. Dialogues du désordre… P. 822–823. 316 Д. Самотовинский и другие металлы и бросит их в большую печь посреди Иерусалима, чтобы очистить и освободить от всей изгари и неправды» (Иез. 22: 19–22)65. Однако далее он добавляет: «Но весьма трудно здесь что-либо поправить. Ибо болезнь эта почти неизлечима»66. Преобразование мира для Теофраста желательно, но почти невозможно. Далее, угнетенный мыслью о неблагодарности и греховности человеческого рода, он выскажется более определенно: «После же этого великого разорения и крушения, которое произошло во всех церквях, Иисус Христос пожелал посетить нас посредством своего Евангелия, которое мы приняли так же, как то сделали иудеи [во времена первого пришествия Христа]. Вот почему я не ожидаю затем ничего другого, как только последнего крушения и окончания мира в скором времени, после того, как неправды его свершатся»67. Теофрасту вторит Иероним: «Стоит сильно опасаться, как бы с нами не произошло того же, что и с теми, которых погубил потоп… или с теми, что из Содома и Гоморры, и что когда мы будем говорить: “Мир! мир!”, – крушение постигнет нас столь внезапно, что у нас не будет времени установить порядок в наших делах. Ибо, если бы наш век был золотым, серебряным, медным, железным или из какого-нибудь другого металла, была бы какая-то надежда на возможность его переплавки и на возможность его обновить и восстановить. Но таков, как он есть – мало надежды. По крайней мере, у меня»68. Впоследствии в «Наставлении» (1564) Вире устами одного из своих доверенных персонажей заявит без сомнений: «…Мы пришли в эти последние времена, о которых мы уже говорили, и в последний век и крайнюю старость мира, каковой постоянно будет ухудшаться до тех пор, пока Бог не положит всему конец, близящийся день ото дня, очевидные знамения чего мы наблюдаем в разных странах»69. Надежд же на земное торжество «истинной Церкви» питать не стоит: «не в этой жизни следует ожидать ее совершенства и не в этой жизни она одолеет всех своих врагов», «здесь она может быть названа по праву воинствующей перед тем, как станет церковью триумфальной, каковой она должна быть в жизни иной». «Напротив, 65 Viret P. Le monde… P. 211. Именно этот фрагмент послужил Крузе текстуальным аргументом в пользу версии о милленаристских чаяньях Вире (Crouzet D. Op. cit. Vol. 1. P. 650). 66 Viret P. Le monde… P. 211–212. 67 Ibid. P. 217. 68 Ibid. P. 211. 69 Viret P. Instruction chrestienne… Vol. 2. P. 663. «В эти последние времена…» 317 Церковь Антихриста есть церковь триумфальная в этом мире»70. Единственное, в чем не должен сомневаться верующий, так это в том, что Бог до последних дней не покинет «свою Церковь» и не позволит ее уничтожить71. Развращенный мир, отвергнувший Бога, не имеющий надежды на земное преображение, – такой виделась реальность Вире. Однако, сотериология и экклесиология кальвинизма – и шире, умеренной Реформации – все же позволяли не воспринимать эту реальность как нечто выходящее за рамки божественного порядка и плана, не видеть ее как катастрофу и поражение «дела Божьего». Лютер, Цвингли, Кальвин не питали иллюзий насчет чистоты и совершенства истинной «видимой церкви», т.е. любой конкретноисторической церковной общины, в которой проповедуется Слово Божье и правильно отправляются таинства. Следуя Августину, они определяли ее как «смешанное тело» (corpus permixtum), в котором истинные христиане и лжехристиане перемешаны и неразличимы для человека, но лишь для Бога, который и отделит одних от других лишь на «последнем суде». Истинные христиане всегда суть меньшинство «видимой церкви»72. Будучи представителем этой же экклезиологической традиции, Вире отдавал отчет в том, что «гипокриты» «в большом количестве перемешаны с истинными верными, каковые всегда суть лишь малое стадо»73. Верующему надлежит полагать, что «все, кто способен к реформации, будут реформированы», но остальные, а их абсолютное большинство, «останутся в своей природе дикой и дьявольской»74. Однако для «нормализации» засилья зла в этом мире одной доктрины все же было не достаточно, ибо засилье это виделось по своим масштабам исторически беспрецедентным. В своих сочинениях Вире неоднократно предпринимал попытки интерпретировать состояние человечества в современную эпоху как результат естественной и соответствующей божественному замыслу деградации – «старения мира»75. Сочинение «Диалоги о 70 Ibid. Vol. 2. P. 661. Ibid. Vol. 2. P. 663. 72 См.: Locher G.W. Op. cit. P. 118–121. 73 Viret P. Exposition Familière... P. 249. Ср.: Viret P. Le monde… P. 278. 74 Viret P. Dialogues du désordre… P. 849. 75 Идея старения мира (mundus senescit) проходила через всю раннехристианскую и средневековую мысль и была востребована Лютером (см., например: Maxfield J.A. Luther’s Lectures on Genesis… P. 191), Кальвином (см., например: Calvin J. Leçons… sur le livre des propheties de Daniel. Recueillies fidelement par Jean Budé, et Charles de Jonviller, ses auditeurs: et translatées de latin en françois. Genève: François Perrin, 1569. F. 21v). 71 318 Д. Самотовинский беспорядке» начинается с того, что Теофраст и Иероним застают Товита за беседой с Евстахием. При этом Товит выглядит «удрученным и раздосадованным»76. На поверку оказывается, что Товита приводит в отчаянье состояние современного мира, в котором царят пороки, насилие и хаос. «…Я не думаю, что мир когда-либо был более испорчен, чем в настоящее время. Ибо все идет задом наперед»77, «ничто не сохранилось в неиспорченном состоянии, но все перевернуто и перемешано»78, – признается он. Этими невеселыми мыслями Товит и делился с «добрым папистом», но тот оказывается не в состоянии помочь ему вернуть душевное равновесие. Вире возложил эту миссию на Теофраста и Иеронима. Они не только не стали отрицать очевидного, они предложили Товиту иное осмысление этого травмирующего опыта. То, что происходит сегодня с миром и человеком, не есть нечто аномальное и непредвиденное. Бог давно снабдил людей пророчествами о «последних временах». Теофраст напоминает об истолковании пророком Даниилом сна Навухудоносора об огромном истукане, разрушенном скатившимся с горы камнем (Дан. 2). Следуя традиции, идущей еще от Иеронима и Августина, подхваченной Лютером, Меланхтоном, Буллингером (но не Кальвином!)79, Теофраст соотнес части тела истукана с четырьмя мировыми империями80, а камень – с грядущим царством Христа, которое придет на смену земным державам81. Материалы же, из которых состояли различные части истукана, по мысли Теофраста, как раз и символизируют стадии поступательной деградации мира82. Мир деградирует в соответствии со своей бренной природой и божественным замыслом, а следовательно, «не стоит изумляться, если почти нет в этом мире чего-либо стоящего. Ибо он уже весьма стар и дряхл. 〈…〉 И, что хуже всего, в этой слабости и старости при76 Viret P. Dialogues du désordre… P. 15. Ibid. P. 19. 78 Ibid. P. 20. 79 В отличие от большинства лидеров Реформации, Кальвин деэсхатологизировал книгу Даниила, полагая, что события, отраженные в пророчестве, уже свершились во времена первого пришествия Христа и времена апостолов (См.: Pitkin B. Prophecy and History in Calvin’s Lectures on Daniel (1561) // Die Geschichte der Daniel-Auslegung in Judentum, Christentum und Islam: Studien zur Kommentierung des Danielbuches in Literatur und Kunst / Hrsg. K. Bracht, D. DuToit. Berlin, 2007. S. 323–347). 80 Viret P. Dialogues du désordre… P. 21. 81 Ibid. P. 22. 82 Ibid. P. 23. 77 «В эти последние времена…» 319 роды по мере того, как сила добродетели уменьшается и иссякает день ото дня, напротив, пороки, любовь к наслаждениям, нетерпеливость, непостоянство, вероломство, невежество и глупость возрастают. Отсюда происходят смуты и смятение во всем мире, который ныне пребывает в своей старости, каковая не может не быть подвержена болезням и безумствам» (курсив мой. – С.Д.)83. Человеческая природа в «последние» времена крайне ослабла и стала уязвимой для греха, в то время как накал борьбы между Богом и дьяволом возрос до крайности. Дьявол сегодня «более неистов, чем когда-либо, поскольку он опасается потерять свое царство»84, он «прилагает свои последние усилия через Антихриста, своего первородного сына»85. «И поэтому не должны мы изумляться тому, что вместо великой науки и познания Бога, чистоты Евангелия и истинной религии, и великой святости… мы видели и видим столь тяжкое незнание Бога и его Слова столь великую дикость в познании вещей божественных и небесных» (курсив мой. – С.Д.)86. Однако верующий не должен полагать, что дьявол действует вопреки божественному замыслу и способен добиться перелома в сражении. Его власть в современном мире – результат временного Божьего «попустительства»87. Таким образом, состояние современного мира не должно было ввергать верующего в отчаянье: оно было «нормальным», т.е. соответствовало божественному историко-эсхатологическому сценарию. Более того, сценарий этот увенчивался, все же, позитивной развязкой. Эта развязка означала исчерпывающую компенсацию, которую следовало ожидать лишь в день «последнего суда» – завершающего события земной истории, предваряющего потустороннее «вечное» блаженство для праведников и наказание для нечестивых. Именно ожидание этого суда, понимаемого как торжество справедливости через воздаяние каждому по заслугам, должно «приносить великое утешение всем истинно верным, которые терпят преследование в этом мире, зная, что скорбь их обратится тогда в радость, а их позор – в славу [в том мире]». «То будет день, когда все будет приведено в порядок, который должен быть и пребывать вечно. По этой причине св. Петр назвал его “днем восстановления всех вещей” (le jour de la restauration de 83 Ibid. P. 74-75. Ср.: Viret P. Instruction chrestienne… Vol. 2. P. 643. Viret P. Dialogues du désordre… P. 214. 85 Viret P. Instruction chrestienne…Vol. 2. P. 662. 86 Ibid. P. 663. 87 Ibid. P. 662. 84 320 Д. Самотовинский toutes les choses), который Бог предсказал устами своих пророков» (курсив мой. – С.Д.)88. «Восстановление всех вещей», о котором ведет речь Вире, ссылаясь на слова Петра из «Деяний святых апостолов» (Деян. 3: 21), не что иное, как «апокатастасис пантон» (ἀποκαταστάσεως πάντων; в латинской традиции – restitutio omnium). В христианской мысли словосочетание стало предметом противоречивых истолкований и полемики. В XVI в. этот locus biblicus обрел популярность среди представителей радикальной Реформации, которые трактовали его в милленаристском духе89. Однако очевидно, что понимание Вире «восстановления всех вещей» не имеет ничего общего с милленаризмом и ожиданием триумфа справедливости в «этой жизни», в «этом мире». Окончательное воздаяние состоится во времена «последнего суда», который положит начало «вечному» блаженству праведников и мукам злых. Ближайший аналог интерпретации Вире выражения «восстановление всех вещей» следует искать скорее у Кальвина. В своих комментариях на «Послания» (1 Петр. 1: 5) и на «Деяния апостолов» (Деян. 3: 21) он однозначно связывает «восстановление всех вещей» со справедливым и окончательным воздаянием всем смертным в «последние времена» и «последний день»90, т.е. относит это «восстановление» ко дню второго пришествия и «последнего суда», завершающему периоду истории. Несмотря на весь свой пессимизм относительно исторической перспективы, Вире не перестает призывать читателя к действиям во благо «Евангельской реформации»91, сравнивая участие в ней, то с бескомпромиссной войной против сил дьявола, требующей преодоления страха перед превосходящими силами противника, то с тяжелым трудом земледельца, дающим плоды не сразу и требующим терпения92. Программа «реформации» включала в себя не только преобразование церкви и общественной дисциплины, но реформу школ и университетов, находящихся во власти «софистов» и «теологастров»93. Обновленные учебные заведения 88 Viret P. Exposition Familière… P. 233. Ср.: Viret P. Instruction chrestienne… Vol. 1. 1564. P. 474. 89 Williams G. Op. cit. P. 575–576. 90 Calvin J. Commentaires… sur le Nouveau Testament: 4 vols. Paris, 1855. Vol. 4. P. 549; 1854. Vol. 2. P. 493. 91 Viret P. Dialogues du désordre… P. 986–987. 92 Ibid. P. 118. 93 Ibid. P. 881. Theologastres – «плохие теологи» (от theologus и суффикса aster). «В эти последние времена…» 321 должны были выпускать «людей ученых, мудрых и добродетельных как для управления церковью, так и для дел общественных»94. Каким же образом христианин, не питая надежды на значимый земной результат, должен был мотивироваться на то, чтобы «приложить руку к делу Божьему»? В «Диалогах о беспорядке» подавленный пессимизмом Теофраста Товит изрекает: «Сейчас ты поверг меня в отчаянье. Нет, стало быть, более ни лекарства, ни надежды на этот счет?». «Нет вовсе надежды согласно людям, – отвечал Теофраст, – но все возможно для Бога и для верующего»95. Подобный ответ фактически означал, что результат деятельности человека определяется непостижимым божественным решением. Человек не несет ответственности за результат, но ответственен лишь за то, чтобы действовать. А это, в свою очередь, позволяет человеку перенести фокус внимания с будущего на настоящее, сосредоточиться на текущей деятельности. В этом контексте становится понятным призыв автора: «Мы не должны быть ошеломлены, если все идет плохо и постоянно хуже и хуже»96. Пессимистическая картина действительности и несостоятельность надежд на будущее не должны были обескураживать христианина в его борьбе, ибо не его дело заботиться и думать о результате собственных усилий. Вместо надежды на наступление «золотого века», Вире предлагает истинно верующим своеобразное «утешение». Товит, подавленный пессимистической картиной реальности, резюмирует: «Итак, не должны мы вовсе ожидать отдохновения, но всегда бедствие за бедствием»97. Мудрый Теофраст его поправляет: «Не должны мы вовсе надеяться на великое отдохновение, что касается тела, но если мы верим слову Божьему, какое бы бедствие не случилось в этом мире, избранники Божьи всегда испытывают утешение в своих сердцах и умах»98. Теофраст не обещает Товиту эры «отдохновения». Верующие, претерпевая катаклизмы, ведя постоянную борьбу со злом без надежды на полную победу, должны – в духе учения Кальвина – жить внутренним ощущением избранности и уверенностью в собственном спасении. Таким образом, очевидно, что Вире был далек от того оптимистического милленаризма, вдохновлявшего на борьбу фран94 Ibid. P. 902. Ibid. P. 848. 96 Ibid. P. 848. 97 Ibid. P. 823. 98 Ibid. P. 824. 95 322 Д. Самотовинский цузских гугенотов. Как и другие духовные лидеры умеренной Реформации, такие, как Лютер, Кальвин, Цвингли, Буллингер, он оставался в рамках историко-эсхатологического видения Августина, которое не предполагало триумфа «истинной церкви» – этого «смешанного тела» – в рамках земного мира, на данный момент состарившегося и одолеваемого дьяволом. Лишь второе пришествие Христа и «последний суд» должны были означать коренной и окончательный перелом в этой борьбе и положить начало вечному царству Божьему. БИБЛИОГРАФИЯ Кальвин Ж. Наставления в христианской вере: в 3 т. М., 1997. Ревуненкова Н.В. Ренессансное свободомыслие и идеология Реформации. М., 1988. Смирин М.М. Народная Реформация Томаса Мюнцера и Великая Крестьянская война. М.; Л., 1947. Barnes R. Images of Hope and Despair: Western Apocalypticism ca. 1500–1800 // The Continuum History of Apocalypticism / Ed. by B. McGinn, J.J. Collins, S.J. Stein. New York, 2003. P. 323–353. Barnes R. Prophecy and Gnosis: Apocalypticism in the Wake of the Lutheran Reformation. Stanford, 1988. Barnaud J. Pierre Viret: sa vie et son oeuvre (1511–1571). Saint-Amans, 1911. Bavaud G. Le Réformateur Pierre Viret (1511–1571): sa théologie. Neuchâtel, 1986. Berthoud J.-M. Pierre Viret: A Forgotten Giant of the Reformation, The Apologetics, Ethics and Economics of the Bible. Tallahassee, 2010. Bruening M. Triumvirs, Patriarchs, or Friends? Evaluating the Relationship between Calvin, Viret, and Farel // Reformation & Renaissance Review. 2008. N 10. P. 125–136. Calvin J. Leçons et expositions familières sur les douze petits prophètes… / Trad. de latin en françoise. Lion: Sébastien Honoré, 1563. Calvin J. Leçons… sur le livre des propheties de Daniel. Recueillies fidelement par Jean Budé, et Charles de Jonviller, ses auditeurs : et translatées de latin en françois. Genève: François Perrin, 1569. Calvin J. Commentaires… sur le Nouveau Testament. Paris, 1854–1855. 4 vol. Cohn N. The Pursuit of the Millennium: Revolutionary Millenarians and Mystical Anarchists of the Middle Ages. New York, 1970. Crouzet D. Les Guerriers de Dieu: La violence au temps des troubles de religion (v. 1525 – v. 1610). Seyssel, 2005. 2 vol. Delumeau J. La peur en Occident, XVIe–XVIIIe siècles: une cité assiégée. Paris, 1980. «В эти последние времена…» 323 Dubois C.-G. La conception de l’histoire en France au XVIe siècle (1560–1610). Paris, 1977. Fredriksen A. Tyconius and Augustine on the Apocalypse // The Apocalypse in the Middle Ages / Ed. by R. Emmerson, B. McGinn. Ithaca; London, 1992. P. 20–37. Höpfl H. The Christian Polity of John Calvin. Cambridge, 1985. Locher G.W. Sign of the Advent: A Study in Protestant Ecclesiology. Fribourg, 2004. Maxfield J.A. Luther’s Lectures on Genesis and the Formation of Evangelical Identity. Kirksville, 2008. McGinn B. Apocalypticism and Church Reform, 1100–1500 // The Continuum History of Apocalypticism / Ed. by B. McGinn, J. J. Collins, S. J. Stein. New York, 2003. P. 273–298. McGinn B. Visions of the End: Apocalyptic Traditions in the Middle Ages. New York, 1979. Oberman H. Luther: Man Between God and the Devil / Transl. by E. Walliser-Schwarzbart. New Haven, 2006. Oberman H. The Reformation: Roots and Ramifications / Transl. by A. C. Gow. London; New York, 2004. Pitkin B. Prophecy and History in Calvin’s Lectures on Daniel (1561) // Die Geschichte der Daniel-Auslegung in Judentum, Christentum und Islam: Studien zur Kommentierung des Danielbuches in Literatur und Kunst / Hrsg. K. Bracht, D. DuToit. Berlin, 2007. S. 323–347. Roussel В. Pierre Viret en France (septembre 1561 – août 1565) // Bulletin de la société de l’histoire du protestantisme français. 1998. Vol. 144. P. 803–839. Viret P. De l’état, de la conférence, de l’autorité, puissance, prescription et succession tant de la vraie que de la fausse Eglise depuis le commencement du monde. Lyon: Claude Senneton, 1565. Viret P. Dialogues du désordre qui est à présent au monde, et des causes d’iceluy, et du moyen pour y remédier. Genève: Jean Girard, 1545. Viret P. Exposition Familière Faicte par dialoques sur les Symbole des Apostres. Genève: Jean Gerard, 1552. Viret P. Instruction chrestienne en la doctrine de la Loy et de l’Evangile. Genève: Jean Rivery, 1564. 2 vol. Viret P. Le monde à l’empire et le monde démoniacle, fait par dialogues. Genève: Jacques Berthet, 1561. Vogel W. The Eschatological Theology of Martin Luther. Part II // Andrews University Seminary Studies. 1987. Vol. 25, N 2. P. 183–199. Whalen B. Dominion of God: Christendom and Apocalypse in the Middle Ages. Cambridge, 2010. Williams G. The Radical Reformation. Kirksville, 2000.
