ÏÎÝÒÈ×ÅÑÊÎÅ ÏÎÇÍÀÍÈÅ. ÌÅÒÀÊÎÄ. ÌÅÒÀÌÅÒÀÔÎÐÀ Ê.À.ÊÅÄÐÎÂ, äîêòîð ôèëîñîôñêèõ íàóê,
advertisement
286 ÊÎÑÌÈ×ÅÑÊÎÅ ÌÈÐÎÂÎÇÇÐÅÍÈÅ – ÍÎÂÎÅ ÌÛØËÅÍÈÅ XXI ÂÅÊÀ Ê.À.ÊÅÄÐÎÂ, äîêòîð ôèëîñîôñêèõ íàóê, Àêàäåìèÿ ôèëîñîôîâ è ïîýòîâ Óíèâåðñèòåòà Í.Íåñòåðîâîé, Ìîñêâà ÏÎÝÒÈ×ÅÑÊÎÅ ÏÎÇÍÀÍÈÅ. 1 ÌÅÒÀÊÎÄ. ÌÅÒÀÌÅÒÀÔÎÐÀ Взгляд – это глубина неба. Боль – это прикосновение Бога. Бог – это прикосновение боли. Свет – это голос тишины. Тишина – это голос света. Тьма – это крик сияния. Сияние – это тишина тьмы. Душа – это нагота мысли. Нагота – это мысль души. Расстояния между людьми заполняют звезды. Расстояния между звездами заполняют люди. Человек – это изнанка неба. Небо – это изнанка человека. Это отрывок из моего манифеста метаметафоры под назва нием «Компьютер любви», который был напечатан в монографии 2 «Поэтический Космос» . 1 Доклад был также прочитан на секциях «Наука и новая система познания», со стоявшейся в МЦР 26–27 июня 2003 г., и «Космическое мироощущение в искусстве», состоявшейся в МЦР 10–11 сентября 2003 г. (Прим. ред.) 2 Кедров К.А. Поэтический Космос. М.: Советский писатель, 1989. ÌÀÒÅÐÈÀËÛ ÌÅÆÄÓÍÀÐÎÄÍÎÉ ÊÎÍÔÅÐÅÍÖÈÈ 287 Теория метакода и метаметафоры очень гармонично сочета ется с космической темой нашей конференции. Дело в том, что человечество пережило грандиознейший переворот, о котором оно и сейчас не знает. Это поразительное явление, когда откры тие совершено, а тот, кто совершил это открытие, ничего или почти ничего об этом не знает. Все началось с того, что в 1948 году в Наг Хаммади был обнаружен клочок древней рукописи. Она по лучила название «Евангелие от Фомы», где были такие слова Христа: «Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внут реннюю сторону как внешнюю сторону, <…> когда вы сделаете гла за вместо глаза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вме сто образа, – тогда вы войдете в [царствие]» [1, с. 275]. Когда я это прочел в 70х годах, то был потрясен, потому что в 60м году я на писал такие слова: «Я вышел к себе черезнавстречуот и ушел под, воздвигая над». То есть я ощутил это пространство, о котором идет речь в «Евангелии от Фомы». Но позднее я узнал, что это про странство ощутил еще Андрей Белый, когда он взошел с Асей Тур геневой на пирамиду Хеопса в августе 1914 года. И там с ним про изошло следующее. За четыре ступеньки до вершины исчезает из поля зрения подножие пирамиды. «Исчезло подножие пирамиды, я почувствовал себя, как на неком астероиде, на небесном теле, – пи шет Андрей Белый, – а затем вывернулся наизнанку, и весь зодиак, солнце – все это стало моей собственной кожей. Сам себя обволакивал зодиаком наподобие того, как мякоть персика обволакивает кос точку. Был косточкой внутри самого себя – персика, сам на себя смот рел многоочитою звездною сферой. И когда я спустился к подножию пирамиды, я стал совершенно другим человеком. Я для этого написал роман “Петербург”, чтобы передать это состояние» [2, с. 368–369]. Этот переворот я назвал сначала «выворачиванием», посколь ку термина для этого не было, а позднее появилось другое, более научное слово – «инсайдаут». Инсайдаут – внутреннеевнешнее, внешнеевнутреннее – суть этой рокировки. Труд, за который был расстрелян о. Павел Флоренский, назы вается «Мнимости в геометрии». Главная идея, ради которой он жил и ради которой была написана эта книга, в финале четко проговорена. Павел Флоренский в теории относительности по шел дальше Эйнштейна. Согласно теории относительности, если мчаться со скоростью света, любое материальное тело разрастает ся, фактически приобретая бесконечную массу. Если бы оно мог 288 ÊÎÑÌÈ×ÅÑÊÎÅ ÌÈÐÎÂÎÇÇÐÅÍÈÅ – ÍÎÂÎÅ ÌÛØËÅÍÈÅ XXI ÂÅÊÀ ло преодолеть барьер скорости света, то тело вывернулось бы из себя, стало всей Вселенной, всем Космосом, всем Мирозданьем. Когда Михаил Булгаков прочел это в рукописи, он был настоль ко потрясен, что в финале «Мастера и Маргариты» совершенно конкретно описал это обретение мельчайшей материальной час тицей всей бесконечности Мирозданья. Скачут всадники, они разрастаются, и вот уже уздечки – это звезды, стремена – это ме сяц, они разрастаются до бесконечности, всадник становится всем небом, всем мирозданьем. В поэзии это ощущение я назвал метаметафорой. Этот тер мин я предложил в 1983 году, и впервые он был опубликован в 1984 году в журнале «Литературное обозрение». Я хочу обратить внимание на то, что в поэзии 70х годов в России родилась мета метафора. Что происходит при выворачивании? Внутреннее и внешнее не исчезают, но как бы рокируются. Космос становит ся таким же реально ощущаемым, как ваше собственное тело, в нем исчезает расстояние. Вы же не чувствуете в теле расстояния между одной рукой и другой, между теменем и ступней, это еди ное целое. Вот таким единым целым ощущается весь Космос. В то же время нутро человека в метафизическом смысле обретает кос мическую бесконечность, образуя как бы двуединое тело Гомо космикус, которое приходит на смену Гомо сапиенс. Гомо сапи енс становится Гомо космикусом. Космонавт Эдгар Митчел рассказывал, что он пережил на Лу не. Когда он взглянул на Землю со стороны, то вдруг почувство вал: «Я стал частью вселенной, а вся вселенная стала частью меня» [2, с. 370]. Заметьте, – вся Вселенная стала частью его, что и про исходит при инсайдауте. Космонавт Юрий Батурин, ученый, фи лософ и художник, когда прочел мой «Компьютер любви», то сказал: «Откуда вы все это знаете? Я считал это глубоко интим ноличным, пережитым там, на орбите». Так же это было интим ноличным для Даниила Андреева, когда он находился в тюрь ме. Он вспомнил, как однажды, когда он шел по берегу моря, вдруг ощутил, что самые далекие звезды стали внутри его. Так же это было для Андрея Белого с Асей Тургеневой, так же для Фло ренского в финале его «Мнимостей в геометрии». Но, видимо, это не только интимноличное, потому что в «Евангелии от Фо мы» все сказано: когда вы сделаете внешнее как внутреннее, а внутреннее как внешнее, тогда вы войдете в Царствие. ÌÀÒÅÐÈÀËÛ ÌÅÆÄÓÍÀÐÎÄÍÎÉ ÊÎÍÔÅÐÅÍÖÈÈ 289 После открытия Коперника в течение 73 лет разрешалось преподавать его систему только как математическую условность, удобную для вычисления. Нечто подобное произошло с теорией относительности Эйнштейна. Ее и запрещали, и преследовали, но она нужна была для изготовления атомной бомбы, и потому полностью ее запретить было невозможно. Но в то же время глав ные философские, мировоззренческие, метафизические откры тия теории относительности, которые мгновенно ухватил и отра зил в своей книге П.А.Флоренский, человечеству попрежнему не известны. Попрежнему теория относительности рассматри вается просто как физическая теория, а между тем – это метафи зический переворот, это глубочайшее космическое знание, где выворачивание, инсайдаут – момент переориентации внутреннего внешнего – присутствует на уровне описания того, что происхо дит с материей при скоростях, близких к скорости света. Мысленно, духовно мы преспокойно движемся со скоростя ми, большими, чем скорость света. Флоренский задавался вопро сом – можем ли мы передвигаться со скоростью света? Нет, не можем. Но обязательно ли человеку достигать такой скорости, чтобы увидеть все то, что описано в теории относительности? Нет, конечно, потому что скорость мысли значительно превыша ет скорость света, и поэтому мы на духовном уровне преодолеваем этот световой барьер и живем как в мире досветовых, так и сверх световых скоростей. Несомненно, при выворачивании происхо дит следующее: снимается альтернатива духовная и физическая, духовная и материальная. Снимается не в том смысле, что разли чия пропадают. Плоть одухотворяется, а дух воплощается. Стоит обратить внимание на то, чем движима наша духовная природа. Если наша биологическая сущность достаточно четко закодирована в генетическом коде, который базируется на четы рех типах нуклеотидов, то, значит, есть такой же генетический метакод, который в равной степени един для живой и косной природы. Этот код так же подчиняется четырехмастному закону креста. Метакод как реальность очень ощутим, он естественно существует, но с ним положение примерно такое же, как было с генетическим кодом после открытия Менделя. Мендель от крыл, что существуют мельчайшие частицы живого, что они под чиняются определенной закономерности. Но код впервые был расшифрован только в 60х годах ХХ века, и только сейчас мы по 290 ÊÎÑÌÈ×ÅÑÊÎÅ ÌÈÐÎÂÎÇÇÐÅÍÈÅ – ÍÎÂÎÅ ÌÛØËÅÍÈÅ XXI ÂÅÊÀ лучили расшифровку генома человека, генома некоторых су ществ, близких по уровню своего развития человеку. Вот так же происходит сейчас с метакодом. И расшифровывает его не столь ко наука, сколько искусство. Именно живопись XX столетия, по эзия, в наиболее причудливых своих проявлениях, больше всего приблизились к раскрытию этой тайны. Именно в пограничных областях между искусством и наукой были совершены основные открытия. Возьмите поэзию Хлебникова, который утверждал, что мы полетим в Космос, не вставая со стульев. То есть не в ра кетах, не в специальных аппаратах. Лучший аппарат для полета в космос – это человеческая душа, человеческое сердце, именно им дано увидеть те вещи, которые никакими приборами невоз можно зафиксировать. Как известно, точность эксперимента на уровне микромира ограничена принципом неопределенностей, включающим и прин цип дополнительности. А это значит, что чем более высокой точ ности измерений мы хотим достичь, тем сильнее своим телеско пом, микроскопом – измерительным прибором – влияем на предмет изучения. При этом неопределенность в измерениях свя зана не с несовершенством экспериментальной техники, а с объ ективными свойствами материи. Но там, где невозможно изучение процесса в соответствии с научными критериями, – подключа ются человеческое сердце, человеческое сознание. Там рождается новая реальность, которую я назвал – метакод, а результат про чтения метакода – метаметафора. Метаметафора – амфора нового смысла. Метаметафора – это новое зрение, которое прорезывает ся в человеке и дает ощущение всего Космоса как своего тела. Как и человек, Вселенная бесконечна, но не безгранична. Это удиви тельно совпадает со строением человека – человек бесконечен в своем внутреннем мире, но он имеет вполне четко очерченные пространственновременные границы. В момент инсайдаута (вы ворачивания) возникает двуединое вселенское тело Гомо косми куса – человека космического, которое обладает удивительным свойством: одна часть его смертна, а другая обладает статусом бессмертия. При этом с временем происходят самые удивитель ные вещи. В Евангелии сказано, что для Бога один день как ты сяча лет и тысяча лет как один день. В XX веке наука совершила открытие, когда было установлено, что на фотоне, мчащемся со скоростью 300 000 км/с, время равно нулю. При инсайдауте, при ÌÀÒÅÐÈÀËÛ ÌÅÆÄÓÍÀÐÎÄÍÎÉ ÊÎÍÔÅÐÅÍÖÈÈ 291 выворачивании, при метаметафорическом соприкосновении с мирозданьем время не только каждый миг обретает статут бес конечности и вечности. Гедель, анализируя график полета со сверхсветовыми скоростями, определил, что произойдет роки ровка прошлого с будущим, то есть время начнет двигаться не из прошлого в будущее, а из будущего в прошлое, не от младенчест ва к старчеству, а от старчества к младенчеству. Есть в китайской мифологии Паньгу – космический человек, старецмладенец, который как бы пережил свое выворачивание. Во всех мифологи ческих системах есть такой старецмладенец. В мифологии Ла тинской Америки это Веракоча, в мистической традиции иудаиз ма – Адам Кадмон [3, с. 20], в индоиранской традиции – Пуруша. Так, Пуруша «тысячеглаз, тысяченог, тысячеглав, он повсюду, он со всех сторон покрывает землю, четверть его все существа, три чет верти – бессмертное на небе. Его глаз – солнце, дыхание – ветер, голова – небо, ноги – земля, ухо – стороны света» и т.д. [3, с. 455]. Именно это происходит с человеком при инсайдауте. По выраже нию А.Белого, он был весь разлитый во всем Зодиак. «А потом вместил в себя небо, звезды и всю вселенную», – вторит ему протопоп Аввакум [2, с. 360]. «Вся вселенная стала частью меня», подтверж дает астронавт Эдгар Митчел [2, с. 370]. Я могу сформулировать это в двух строках: «Человек – это изнанка неба. Небо – это из нанка человека». То есть человечество в научном, в мифологическом и в поэти ческом познании пришло к одной и той же модели, к одним и тем же выводам, которые подчиняются единому закону метакода и метаметафоры. Здесь мы соприкасаемся с совершенно новой реальностью, которая требует от нас некоего эстетического уси лия. Иллюзия плоской Земли – это очевидность, от которой следует отказаться. Очевидно, что Земля плоская, но она – круглая. Очевидно, что Солнце вращается вокруг Земли, но – Земля вращается вокруг Солнца. Очевидно, что человек меньше Космоса, но при инсайдауте он вмещает в себя Космос. Очевид но, что мы внутри мирозданья, но мирозданье – внутри нас. Очевидно, что мы живем чуть больше или меньше 70 лет, – а мы живем вечно. Вот эти открытия, сделанные Андреем Белым, Павлом Флоренским, Даниилом Андреевым, Альбертом Эйн штейном, к сожалению, сегодня остаются лишь предметом культового почитания, но большинству людей они попрежне 292 ÊÎÑÌÈ×ÅÑÊÎÅ ÌÈÐÎÂÎÇÇÐÅÍÈÅ – ÍÎÂÎÅ ÌÛØËÅÍÈÅ XXI ÂÅÊÀ му неизвестны. Может быть, потому, что только сегодня удается найти слова, чтобы обозначить новую метафизическую реаль ность, – метакод и метаметафора. Литература 1. Евангелие от Фомы // Апокрифические Евангелия. СПб.: Амфора, 2000. 2. Кедров К.А. Параллельные миры. М.: АиФПринт, 2001. 3. Мифологический словарь. М.: СЭ, 1991.
