На собрании 15 апреля 1849 года Федор Михайлович

1
Семеновский плац
отрывки из документов — приговор, отмена...
Петрашевский
В 1848—1849 годах квартира Петрашевского по существу превратилась в политический
клуб. Все петрашевцы изучали произведения социалистов-утопистов, но далеко не все
верили в возможность практического осуществления их планов. Среди последних был Ф.
М. Достоевский читал работы западных философов, но относился к ним критически. Соглашаясь, что цели их благородны, он, однако ж, считал этих ученых честными фантазерами. Жизнь в фаланстере представлялась ему ужаснее и противнее всякой каторги. Достоевский утверждал, что все эти теории не имеют значения для России, что для дальнейшего
развития русского общества нужно искать источники не в учениях западных социалистов, а
в вековом, исторически сложившемся укладе жизни русского народа. На собраниях горячо
обсуждались проекты освобождения На ≪пятницах≫, вспоминал П. П. Семенов-ТянШанский, Достоевский читал отрывки из своих повестей ≪Бедные люди≫ и ≪Неточка
Незванова≫ и страстно высказывался против крепостного права.
К 1849 году в кружке Петрашевского определились две группы. К сторонникам революционно-демократического направления, соответствующего взглядам В. Г. Белинского и А.
И. Герцена, относились: М. В. Петрашевский, Н. А. Спешнев, Ф. М. Достоевский, А. В. Ханыков, П. Н. Филиппов, Н. А. Момбелли, Н. П. Григорьев, Д. Д. Ахшарумов и другие. Вторая
группа во главе с А. П. Беклемишевым и Н. Я. Данилевским стояла на позициях либерализма, допускавшего сохранение монархии при условии освобождения крестьян и создания
народного представительства. В начале 1849 года от кружка Петрашевского отделилась
группа молодых людей: образовалось как бы ≪левое крыло≫, которое возглавил Спешнев. В эту группу входили: Ф. Достоевский, П. Филиппов, Н. Мордвинов, М. Момбелли, Н.
Григорьев, Н. Милютин. Кружок ставил целью осуществить переворот в России. Спешнев
склонялся к самым решительным действиям. При аресте в его бумагах был найден проект
≪Обязательной подписки для членов тайного общества≫. В этой своеобразной присяге
говорилось: ≪Когда Распорядительный комитет общества... решит, что настало время бунта, то я обязываюсь, не щадя себя, принять полное и открытое участие в восстании и драке,
т. е. что по извещению от комитета обязываюсь быть в назначенный день, в назначенный
час в назначенном мне месте, обязываюсь явиться туда и там, вооружившись огнестрельным или холодным оружием, или тем и другим, не щадя себя, принять участие в драке и
как только могу споспешествовать успеху восстания≫.
Николай I был обеспокоен революционными настроениями молодежи. Правительство
решило на одном, но разительном примере раз и навсегда доказать, что новый революционный подъем в России будет невозможен. Кружок Петрашевского стал объектом жестокой расправы. Н. А. Некрасов писал в сатире ≪Недавнее время≫:
Волновался Париж беспокойный,
Наступили февральские дни,
Сам ты знаешь, читатель достойный,
Как у нас отразились они:
Подоспело удобное время,
И в комиссию мрачный донос
На погибшее блудное племя
В три приема доносчик принес.
2
На собрании 15 апреля 1849 года Федор Михайлович Достоевский читал знаменитое письмо Белинского к Гоголю. На ≪пятнице≫ присутствовало около двадцати человек. Затаив дыхание все слушали вдохновенные слова Белинского:
≪Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь — уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение, по возможности, строгого выполнения хотя тех законов, которые уже есть≫. Письмо
вызвало всеобщий восторг петрашевцев, было решено немедленно размножить
его.
Но 21 апреля 1849 года шеф жандармов А. Ф. Орлов, послушный исполнитель
воли Николая I, представил царю донесение о ≪деле≫ петрашевцев. Донесение
свое он сопроводил запиской: ≪Посылаю вашему величеству записки об известном деле, из которых вы изволите усмотреть: 1. Обзор всего дела. 2. 3 тетради с
именным списком участвующих и с описанием действий каждого из них и с означением их жительства. В обзоре вы изволите усмотреть удобнейшее средство к
арестованию виновных≫. Резолюция Николая I гласила: ≪Я все прочел; дело
важное... оно в высшей степени преступно и нестерпимо... Приступить к арестованию... С богом! да будет воля его≫.
22 апреля 1849 года в Петербурге с утра было пасмурно, а к вечеру пошел проливной дождь... Достоевский направился в сторону Коломны, на очередную
≪пятницу≫ и уже глубокой ночью вернулся домой на Вознесенский проспект.
Федор Михайлович не знал, что еще накануне, 22 апреля, в третьем отделении Собственной его
императорского величества канцелярии за № 675 с грифом ≪Секретно≫ было оформлено предписание о его аресте: ≪Г. майору С.-Петербургского жандармского дивизиона Чудинову. По высочайшему
повелению предписываю вашему благородию завтра, в четыре часа пополуночи, арестовать отставного инженер-поручика и литератора Федора Михайловича Достоевского, живущего на углу Малой
Морской и Вознесенского проспекта, в доме Шиля, в третьем этаже, в квартире Бремера; опечатать
все его бумаги и книги, оные вместе с Достоевским доставить в третье отделение Собственной его
императорского величества канцелярии. При сем случае вы должны строго наблюдать, чтобы из бумаг Достоевского ничего не было скрыто. Случиться может, что вы найдете у Достоевского большое
количество бумаг и книг, так что будет невозможно сейчас их доставить в третье отделение, в таком
случае вы обязаны то и другое сложить в одной из двух комнат, смотря как укажет необходимость, и
комнаты те запечатать, а самого Достоевского немедленно представить в третье отделение. Ежели
при опечатании бумаг и книг Достоевского он будет указывать, что некоторые из оных принадлежат
другому какому-либо лицу, то не обращать на таковое указание внимания, и оные также опечатать.
При возлагаемом на вас поручении вы обязаны употребить наистрожайшую бдительность и осторожность под личною вашею ответственностью. Г. Начальник штаба корпуса жандармов генерал- лейтенант Дубельт сделает распоряжение, чтобы при вас находились: офицер С.-Петербургской полиции и
необходимое число жандармов. Генерал-адъютант граф Орлов≫. В письме к Дубельту, руководителю
ночного ареста, граф Орлов напутствовал: ≪Дай бог во всем успеха≫. В списке лиц, намеченных к
аресту, фамилия Достоевского была отмечена особо, около нее была сделана пометка, подчеркнутая
красным карандашом: ≪Один из важнейших≫ .
Через два дня Ф. М. Достоевского вместе с другими петрашевцами из тюрьмы третьего отделения
перевезли в Петропавловскую крепость.
Пятнадцать осужденных были заключены в ≪Секретный дом≫ Алексеевского
равелина. Остальных участников кружка разместили в других бастионах. Всего их
было заточено в камерах тюрем Петропавловской крепости сорок три человека.
3
Алексеевский равелин — дополнительное укрепление перед Васильевскими воротами в
западной части крепости— был заложен при Анне Иоанновне. Название свое он получил в
честь Алексея Михайловича — деда императрицы. В 1797 году внутри Алексеевского равелина был построен ≪Секретный дом≫, ставший вскоре одним из самых страшных застенков самодержавия. М. В. Буташевича-Петрашевского поместили в камеру № 1, Ф. М. Достоевского — в камеру № 9 ≪Секретного дома≫. Позднее Достоевский был переведен в
камеру № 7.
М. В. Петрашевский в первом показании на следствии говорил о своем пребывании в
тюрьме Алексеевского равелина: ≪Мертвое молчание кругом, безответность сторожей,
еле слышный бой часов на Петропавловском соборе — вот развлечение. Полумрак, холод
— вот удобства помещения. По ночам отмыкаются и запираются двери казематов, в отдалении слышу шаги арестантов, ведомых к допросу≫.
Как и при декабристах, камеры ≪Секретного дома≫ Алексеевского равелина, казематы
Трубецкого бастиона, Никольской куртины и других тюрем крепости освещались плошками с маслом. На бумажном фитиле такого ночника быстро нарастал нагар, и тогда часовые
будили заключенных, заставляя снимать нагар. Петрашевский рассматривал это как своеобразную пытку бессонницей. Петрашевец штабс-капитан П. А. Кузьмин, сидевший в каземате Никольской куртины, описывает подробности режима для заключенных крепости:
≪Мороз подирает по коже, когда вспоминаю впечатление, испытанное мною при переодевании в арестантское платье: рубашка из толстого холста, чуть ли не подкладочного или
торбочного; вместо нижнего белья — широкие мешки, холщевые же, или, точнее сказать,
состоящие из нескольких слоев заплат; мешки эти заменяли и чулки, но так как они были
весьма широки и подвязок не было, то надобно было скручивать край и затыкать, чтобы
мешки не сваливались; подштанников не полагалось. Обувь довершалась войлочными
туфлями без задников, туфли старые и огромных размеров. Халат из толстого солдатского
шинельного сукна, совершенно старый, пожелтевший, с засохшими на нем пятнами... На
кровати _ соломенный, матрац и подушка из торбочного холста, без простыни и наволочки, покрытый одея- лом такого же материала, как халат, и такой же чистоты ≫. Казематы
кишели тараканами. За все время от ареста до высылки узники не имели возможности
помыться в бане, тела их покрылись ≪черно-грязной корой вроде шелухи≫, писал П. А.
Кузьмин. Он же в своих ≪Записках ≫ рассказывал о том, что в полдень на обед узник получал ≪мутного супа, ломоть черного хлеба и на второе кушанье из вываренной в супе
говядины, искрошенной и приправленной густым соусом со специями, вероятно, для того,
чтобы отбить запах в случае несвежести мяса. В б часов вечера разносили чай и ужин, состоящий из одного только супа≫
Федор Михайлович Достоевский провел в камере ≪Секретного дома≫ восемь месяцев.
На допросах писатель держался мужественно, он отстаивал не только себя, но и других
петрашевцев, старался скрыть от царских судей то, что можно было скрыть. К следствию по
делу петрашевцев было привлечено около 280 человек. Царь писал в комиссию: ≪Пусть
посадит половину жителей столицы, но пусть отыщут нити заговора≫. 17 сентября 1849
года комиссия подписала свой доклад царю. Дело перешло в руки военно-судной комиссии.
Суд над петрашевцами начался 30 сентября и закончился 16 ноября.
21 человек из 23 подсудимых был приговорен к ≪смертной казни расстрелянием≫.
4
Приговор Достоевскому гласил: ≪Военный суд находит подсудимого
Достоевского виновным в том, что он, получив в марте месяце сего года
из Москвы от дворянина Плещеева (подсудимого) копию с преступного
письма литератора Белинского, читал это письмо в собраниях: сначала у
подсудимого Дурова, потом у подсудимого Петрашевского и, наконец,
передал его для списания копий подсудимому Момбелли. Достоевский
был у подсудимого Спешнева во время чтения возмутительного сочинения поручика Григорьева под названием ≪Солдатская беседа≫. А потому
Военный суд приговорил его, отставного инженер-поручика Достоевского,
за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского и злоумышленного сочинения поручика Григорьева — лишить чинов, всех прав состояния и подвергнуть
смертной казни расстрелянием≫.
Даже по законам того времени состав преступления никак не соответствовал наказанию. Ранним утром 22 декабря 1849 года в Петербурге было морозно, температура опустилась ниже двадцати градусов. В темноте
над Петропавловским собором прозвучали переливы колоколов, и вслед
за ними раздался бой часов, возвестивший половину седьмого. Начало
рассветать. К комендантскому дому Петропавловской крепости подъехали
кареты — одна, две, три, а затем еще и еще... За ними следовали отряды
конной жандармерии. Царь сам утвердил церемонию казни. Он выбрал
место свершения ее, указал, какими воинскими подразделениями окружить его, сколько столбов врыть на плацу, когда и какие саваны надеть на
осужденных... Все было предусмотрено до мельчайших подробностей.
Указан был и путь, каким надлежало везти петрашевцев из крепости к месту расправы.
Кареты с осужденными из крепости проехали на Выборгскую сторону,
затем пересекли Неву, проследовали по Воскресенскому проспекту, повернули на Кирочную, а оттуда на Знаменскую (соответственно ныне —
проспект Чернышевского, улица Салтыкова- Щедрина, улица Восстания).
≪Прохожие шли и останавливались,— писал Д. Д. Ахшарумов, — увидев
перед собою небывалое зрелище — быстрый поезд экипажей, окруженный со всех сторон скачущими жандармами с саблями наголо! Люди шли
с рынков; над крышами домов поднимались повсюду клубы густого дыма
только что затопленных печей, колеса экипажей скрипели по снегу≫. Затем процессия свернула на Лиговку и далее направилась по Обводному
каналу. Езда эта продолжалась минут тридцать. Затем взяли вправо и,
5
проехав немного, остановились: петрашевцев привезли к казармам лейбгвардии Семеновского полка и стали выводить из карет...
Семеновский плац * был покрыт свежевыпавшим снегом и окружен
солдатами, построенными в каре. Вдалеке стояла толпа. Многие смотрели
на происходящее с крыш домов.
≪Была тишина, утро ясного зимнего дня, —вспоминал Д. Д. Ахшарумов,
— и солнце, только что взошедшее, большим красным шаром блистало на
горизонте сквозь туман сгущенных облаков≫. Среди площади высился
черный эшафот. У эшафота были врыты в землю три серых столба.__
Явился чиновник со списком в руках и, читая, стал называть каждого по
фамилии.
Первым поставлен был Петрашевский, за ним Спешнев, потом Момбелли и затем Достоевский, Филиппов, Ахшарумов...
После этого подошел священник с крестом в руке. Став перед петрашевцами, он произнес: ≪Сегодня вы услышите справедливое решение
вашего дела, — последуйте за мною!≫
Осужденных повели на эшафот, но не прямо на него, а обходом, вдоль
рядов войск, сомкнутых в каре. Этот обход был назначен не случайно: на
площади были выставлены в поучение лейб-гвардии Московский полк, в
котором служил шедший на эшафот Момбелли, лейб- гвардии егерский,
где служил Львов, и конно-гренадер ский, офицером которого был Григорьев. Наконец осужденных ввели на эшафот; они, уже сильно промерзшие, столпились все вместе. Некоторые, стараясь отвлечься и сохранить
спокойствие, говорили друг другу: ≪потрите щеку≫, ≪потрите подбородок≫... Достоевский, пока шли приготовления, успел вкратце пересказать
Момбелли свою новую повесть, написанную в крепости, — ≪Маленький
герой≫.
Вновь появился чиновник со списком в руках. Петрашевцев выстроили в
два ряда. Войскам скомандовали ≪на караул≫, затем дали команду и
осужденным: ≪Шапки долой!≫ С тех, кто медлил, шапки стаскивали стоявшие сзади солдаты. Чиновник в мундире, стоя перед осужденными,
скоро и невнятно читал приговор каждому в отдельности. Чтение это продолжалось более получаса, и петрашевцы изнемогали уже от холода.
Определение вины каждого чиновник завершал словами: ≪Полевой уголовный суд приговорил всех к смертной казни — расстрелянием, и 19-го
сего декабря государь император собственноручно написал: „Быть по сему"≫.
6
Осужденным подали белые балахоны —саваны с капюшонами. Солдаты
стали одевать петрашевцев. Когда все уже были в саванах, кто-то горько
пошутил: ≪Каковы мы в этих одеяниях! ≫ Петрашевского, Момбелли и
Григорьева солдаты взяли за руки, свели с эшафота и стали привязывать к
столбам. Каждому связали руки за спиной, поверх веревки затянули ремни. Поручик Григорьев увидел перед собою солдат той роты, офицером
которой он был совсем недавно, во главе с фельдфебелем, хорошо ему
знакомым и симпатичным... Было отдано приказание: ≪Колпаки надвинуть на глаза!≫ Петрашевский нашел в себе мужество для шутки.
≪Момбелли, подымите ноги выше, —сказал он,— а то с насморком придете в царство небесное≫. Раздалась команда. Шестнадцать солдат, стоявших у самого эшафота, направили ружья на Петрашевского, Григорьева,
Момбелли. ≪Я был во второй очереди, и жить мне оставалось не более
минуты...≫ — рассказывал Ф. М. Достоевский впоследствии. Но вот раздался барабанный бой. Ружья, взятые на прицел, солдаты подняли стволами вверх... Отбой! М. Петрашевского, Н. Момбелли, Н. Григорьева ввели снова на эшафот и присоединили к остальным. К месту казни подъехал
экипаж. Из него вышел флигель- адъютант Ростовцев. Он привез бумагу, в
которой возвещалось о ≪милости≫ царя. Флигель-адъютант начал читать
рескрипт о помиловании...
Петрашевский вместо смертной казни приговаривался к каторжным работам в рудниках без срока; Момбелли и Григорьев — на пятнадцать лет;
Спешнев — на десять лет; Достоевский — к четырем годам каторги и к неограниченному сроку службы рядовым; тяжкие наказания понесли и другие участники кружка. Все осужденные, кроме двух, лишались прав состояния.
Достоевский не забыл и непростил царю этой изощренной жестокости:
≪Зачем такое ругательство, безобразное, ненужное, напрасное?≫
В тот же день он писал старшему брату из крепости: Да, если нельзя будет писать, я погибну. Лучше пятнадцать лет заключения и перо в руках≫.
Писательского пера Достоевский не держал почти десять лет.
Всю жизнь он помнил это морозное утро и сложные, томительные ощущения человека, приговоренного к смерти. Страшную своей обыденностью и простотой картину смертной казни писатель создал через много
лет в романе ≪Идиот≫._
В ночь с 24 на 25 декабря партия осужденных — Достоевский, Дуров,
Ястржембский — в сопровождении фельдъегеря и жандарма была отправлена в Тобольск. Маршрут следования проходил через Петербург-
7
скую, Новгородскую, Ярославскую, Владимирскую, Нижегородскую, Казанскую, Вятскую, Пермскую и Тобольскую губернии. Переезд продолжался пятнадцать дней. Мороз в Приуралье доходил до сорока градусов.
≪Я промерзал до сердца≫, — писал Достоевский брату. 23 января 1850
года Ф. М. Достоевский прибыл в Омский каторжный острог; 19 июня его
имя было внесено в список государственных преступников, отбывающих
наказание в Омской крепости. Сохранилась запись, где под графой
≪Федор Достоевский, 28 лет≫ значится вопрос: ≪Какое знает мастерство
и умеет ли грамоте?≫ — и издевательски звучащий ответ:
≪Чернорабочий; грамоте знает≫. Николай I приказал, чтобы Достоевский
≪в полном смысле слова был арестантом≫, чтобы он содержался в
остроге ≪без всякого снисхождения≫.
Достоевский поставил под сомнение свою прошлую деятельность. Он
начал сожалеть о случившемся, стал смотреть на свой подвиг как на преступление. Для него наступило ≪отрезвление≫. Он сосредоточился на
религиозном чувстве, видя в нем средство единения с ≪народом ≫. Он
страстно желал ≪верить≫ вместе с ним. В то же время все в нем сопротивлялось этому. ≪Я скажу вам про себя, —писал он из Омска в феврале
1854 года к жене декабриста Н. Д. Фонвизиной,— что я — дитя века, дитя
неверия и сомнения до сих пор, и даже (я знаю это) до гробовой крышки.
Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных≫.
Теперь Достоевскому нужны лишь ≪силы переносить и прощать≫. Он
ищет для этого нравственной опоры и выбирает веру в Христа. В его письмах начинают все сильнее звучать мысли о христианской любви, всепрощении, покорности, слепой вере: ≪...несчастны только злые. Мне кажется, что счастье — в светлом взгляде на жизнь и в безупречности сердца, не
во внешнем≫. И далее: ≪Больше веры, больше единства, а если любовь
к тому — то все сделано≫. Все это впоследствии выльется у писателя в
формулу: ≪Смирись, гордый человек!≫ ≪Смирение≫ Достоевского выразилось в отказе от революции. Он стал считать тогда, как рассказывает в
своих воспоминаниях семипалатинский прокурор, высокообразованный
юрист, дипломат и археолог А. Е. Врангель, что ≪политический переворот
в России немыслим, преждевремен, а о конституции по образцу западных
—при невежестве народных масс —и думать_ смешно≫. Средством совершенствования человека, источником справедливости, всего высокого и
светлого в России, по новым убеждениям Достоевского, могла стать только религия.
8
≪Свобода≫ после острога оказалась весьма отдаленной: Достоевского
отделяли от нее еще пять лет солдатской службы в Сибирском линейном
батальоне
В феврале 1857 года в Кузнецке состоялась женитьба Достоевского. Женой писателя стала молодая вдова — Мария Дмитриевна, по первому мужу — Исаева —умная, образованная, с сильным характером женщина.
В апреле 1857 года Достоевскому и другим петрашевцам были возвращены дворянские права; 18 марта 1859 года Федор Михайлович вышел в
отставку. Однако въезд в Петербургскую и Московскую губернии ему воспрещен, над ним установлен негласный полицейский надзор. Наконец, в
декабре 1859 года, после десятилетнего отсутствия, писатель возвратился
в Петербург.
. на проезде вопросы группе:
 что записали?
 что надо повторить?
биографические данные: петрашевцы