Кашкимбаев А.Н ТРУДЫ И ДНИ В «СТАНЕ РАЗУМНЫХ»
advertisement
Кашкимбаев А.Н кандидат исторических наук, доцент заместитель директора Института истории государства ТРУДЫ И ДНИ В «СТАНЕ РАЗУМНЫХ» Старейший геолог Казахстана Д.Д. Топорков, работавший много лет под руководством Каныша Имантаевича Сатпаева, говорил, что он часто повторял слова Абая: «Тот, кто хочет быть в стане разумных, должен раз в день или раз в неделю, или раз в месяц отдавать себе отчет: как он прожил эти дни, сделал ли что - то полезное для народа, не ждет ли его в будущем раскаяние. А может случиться и так, что и вспоминать будет нечего». Сейчас мы можем констатировать: первый академик Востока, ученыйэнциклопедист, геолог, просветитель, Лауреат Государственной и Ленинской премий, четырежды кавалер ордена Ленина, удостоенный многих других наград и званий – Каныш Имантаевич Сатпаев - из «стана разумных». По неполным данным он написал более шестисот сорока публикаций. В рукописном варианте у него оставалось еще около пятисот статей. Это внушительное наследие гиганта науки, содержащее мысли от историка публицистических выступлений до больших научных открытий. Ежегодно из под пера выходило 27-28 статей, в месяц - практически 2-3 публикации. Учитывая время, ушедшее на написание диссертаций кандидата наук, а затем доктора, время вынужденно потраченное на опровержение своих оппонентов из административно - чиновного аппарата, нельзя не поражаться интенсивному творчеству К.И. Сатпаева, геолога - исследователя, практически обошедшего и изъездившего всю Центральную часть Казахстана. Ему первому геологу из казахов, Академику № 1 Казахстана, сознательно строившему всю жизнь в «стане разумных», было архитрудно утверждаться и отстаивать свои научные интуиции в эпоху героико-драматических потрясений советского государства. 10 мая 1954 года в заявлении на имя I - го секретаря Компартии Казахстана. Каныш Сатпаев напишет : «В ноябре 1951 года на закрытом заседании Бюро ЦК КП Казахстана мне объявлен строгий выговор с занесением в личное дело по ряду предъявленных мне тяжелых несправедливых обвинений...». И далее он просил разобраться и снять партийное взыскание, т.к. ему даже не были известны, какие пункты обвинения легли на его плечи в указанном партийном документе высокого ранга. А ведь не прошло и десяти лет, как закончилась Великая Отечественная война. И всем хорошо было известно, что джезказганскую медь «породил», вызвал к жизни Сатпаев, который и был одним из тех, кто своими трудами теоретическими и практическими - способствовал разгрому гитлеровской армии. Вчитываясь в историю жизни К.И. Сатпаева и трудных призваний его открытий, поражаешься тому, как его оппоненты из Геологоyпpaвления в течение ряда лет неоднократно срывали утверждение сатпаевских подсчетов марганца в Джездах; тому, какие силы помогали выдерживать после туманного решения Бюро ЦК КПК; как необоснованно освобождали его от должности президента АН КазССР за то, что он не стал по указке сверху заниматься смещением и обструкцией талантливых ученых Академии. Он отстаивал свою концепцию о несметных залежах Жезказгана начиная с 1934 года. После долгих лет мытарств и обиваний московских и алматинских порогов эта точка зрения нашла практическое воплощение лишь в годы войны… Счастлив тот, кто может проследить свою историю жизни не только по истории гoсyдapcтва, но и по истории отеческого родословия, по людям, достойным памяти. Так можно утверждать и о К.И. Сатбаеве, истоки деяний которого немыслимы без духовного влияния отца ИмантаяСатпаева. Интересеая деталь. Прозванный в народе СегiзCepi - известный батыр, певец и композитор Мухаметканапия Шaкшакулы был хорошим знакомым Сатбая, деда будущего ученого, и часто навещал его аул. В честь приезда высокого гостя устраивались празднества, на котором выступали знаменитые сказители-жырау, и аул Сатбая превращался в импровизированный культурный центр. Один из таких приездов народного певца совпал с рождением внука Сатбая, которого именно Сегіз Cepі назвал Иманжаном - т.е. человеком светлой души. Разве мог Сатбай отказать своему другу в праве наречения новорожденного, если на далекой Кокчетавщине потомок самого знаменитого Абылай хана – Шынгыс Уалиханов назвал своего сына именем СегізСері Мухаметканапия. И вошел этот человек в историю своего отечества как прославленный ученый-исследователь ШоканУалиханов. А еще Сегіз Cepі, давший имя отцу КанышаСатпаева, в 1853 году благословит другую будущую знаменитость Казахской степи ЫбыраяАлтынсарина. В юбилейный год КанышаИмантаевичаСатпаева, мы совершаем этот исторический экскурс с тем, чтобы через философию имени и благое Слово талантливо - прозорливого батыра и певца CeгізCepі проследить философию народной мудрости, в которой воспитывались бyдyщие просветители. В связи с этим надо подчеркнуть, что отец Каныша Сатбаева – Имaнтaй - был образованным человеком. В совершенстве знал арабский, чагатайский языки. Обучаясь в Омске, жил с Шоканом Уалихановым на одной квартире. Обстоятельства не позволили ему совершенствовать образование. Пришлось вернуться на родину, где его избрали казы - судьей. Но, и в этом качестве не переставал он интересоваться историей, собирал предания народной старины. По словам академика А. Маргулана, Имантай Сатпаев прекрасно разбирался в исторических событиях, происходивших в XVIII-XIX веках в Казахской степи. Под влиянием отца КанышСатпаев в детские годы увлеченно занимается арабским и персидским языками, читает наизусть стихи Хафиза, Саади, Навои. При этом сын строго следовал кредо жизни отца: от трудов люди не умирают, а становятся крепкими и гордыми. Просветительский путь молодого Сатпаева - это и учительство на педагогических курсах в г. Семипалатинске, и деятельность судьи десятого участка Баянаульского района, куда он был вынужден переехать к родным после обострения болезни легких. Это и первый научный труд будущего академика – «Учебник алгебры для казахских школ» на родном языке. В госархиве Республики исследователи обнаружили интepecную справку, выданную КанышуСатпаеву 19 июня 1924 года академическим центром Киргизнаркомпроса. Она гласит: «Учебник алгебры на казахском языке одобрен, и принято постановление о недельной сдаче его в типографию». Состоящая из 1642 объемистых страниц, со словарем из 220-ти новых терминов, за редким исключением которые вошли впоследствии в математический обиход, написанная не арабским, а латинским шрифтом, принятым называть «международным языком математики», книга так и осталась в рукописном виде. Хотя именно подобных учебников не хватало в национальных школах. Ко всему сказанному следует добавит, что при работе над школьным учебником Сатпаев продемонстрировал глубоко осмысленный подход к задуманному делу, предугадав правильное направление казахской' математической мысли на много лет вперед. Имеется в виду, что в тридцатые годы математики Казахстана стали применять латинские буквы, как это было принято в мировой математической практике. Переломным для К.И. Сатпаева стал год 1921. 22-летний молодой человек, неутолимо мечтавший о высшем образовании встретился с профессором геологии Томского технического института М.А. Усовым. Ученый приезжал в степь на кумысолечение и остановился в ауле Сатпаевых. Для Каныша, которого с детства манили тайны подземных недр, весьма кстати оказались беседы с профессором о строении земли и ее богатствах. Осенью 1921 года КанышСатпаев в Томске. Первые встречи, общение с учеными. И первые успехи. Видавшие виды профессора были поражены знаниями абитуриента в области математики до такой степени, что молодому степняку дано освобождение от сдачи экзамена по иностранному языку. Сатпаев сумел быть благодарным за понимание его, за людскую доброту. В 1960 г. он напишет большую статью, посвященную своему первому учителю геологу М.А. Усову. Это не простая публикация. Она воспринимается как тщательный анализ научной деятельности любого выдающегося ученого, как благодарная дань памяти учителю за приобщение к азам науки, за верность делу, за чистоту души. 14 мая 1926 года К.И. Сатпаеву, после защиты дипломной работы, была присвоена квалификация горного инженера. Газета «Кызыл дала», выходившая тогда в Семипалатинске, писала: «Среди казахов очень немногие сегодня получили сколько-нибудь солидное образование, а инженеров почти не было... И вот, наконец, наша казахстанская промышленность впервые получила в лице товарища Каныша своего специалиста ... Верим, что Каныш Caтпаев оправдает наше доверие… и отдаст свои знания для процветания молодой растущей индустрии Казахстана ...» Сегодня практически общеизвестно о заслугах Каныша Имантаевича Сатпаева. Но немногие, наверное, представляют, каких трудов стоило ему достичь высот мировой славы, оправдать, что называется, надежды редакции провинциальной газеты 20-х годов. О терниях жизни К.И. Сатбаева можно судить по его письму в редакцию уже столичной газеты «Известия». Было это в сентябре 1938 года. Сатпаев начальник и главный геолог Жезказганской геологической конторы. Обратимся к письму. Оно стоит того, чтобы позволить обширную цитату: «В номере вашей газеты от 3 сентября с. г., в статье «Конвейер незавершенных дел», очевидно, по вине корреспондента тов. Семеновкер, допущена вопиющая ошибка в характеристике руд Джезказгана. В сноске под этой статьей, посвященной рудам Джезказгана, напечатано следующее:»... она (Джезказганская руда - К.С.) выходит непосредственно на поверхность, не нуждаясь в разработке. Оказывается, что это не природные залежи, а уже добытая и вынутая на гору руда. Разрабатывали ее семь столетий тому назад люди племени Чудь. Читатели газеты на основании этой цитаты могут считать, что вообще вся руда Джезказгана «не представляет природной залежи, а является уже вынутой рудой», что совершенна не соответствует действительности». Ha поверхностный взгляд может показаться, что это - обычная реакция геолога - профессионала на неточность, допущенную малосведущим в области геологии газетчиком. На самом деле, многие понимали, кто стоит за спиной корреспондента, и воспринимали письмо Сатбаева как публично высказанный аргумент в многолетнем споре о Джезказгане молодого геолога и маститых чиновников из треста. Не забудем, что на дворе 1938-й год. И нельзя не восхищаться смелостью К.И. Сатбaева, решившегося на письмо в газету общесоюзной значимости и давшего убийственную характеристику статье: «вопиющая неточность». Суть конфликта заключалась в обвинении главного Жезказганского геолога в «гигантомании». В тресте были убеждены в бесперспективности «медного будущего края», считая, что, даже если и обнаружатся залежи, отсутствуют рабочие руки, квалифицированные инженерные кадры, нет необходимого технического обслуживания, дорог и т.д. В качестве неопровержимого доказательства К.И. Сатпаев тут же представляет газете подробную справку, полагая:» ... было бы весьма полезно, если бы Вы (редакция газеты - К.А.) ее напечатали… в цепях ознакомления широкого круга общественности с Джезказганом - с этой подземной сокровищницей меди Союза». Записка К. Сатпаева так и не была опубликована в газете. А ведь в ней он еще раз возвращался к одному из спорных вопросов не только в сфере геологии. Без преувеличения речь шла о будущем казахского народа: если станут добывать медь, кто ее будет осваивать - способен ли вчерашний погонщик верблюдов стать мастером буровых дел?! Опровергая мнение известинского и других оппонентов, К.И. Сатпаев предлагает результаты не только практической поисковой работы, но и свой подсчеты теоретического характера, рожденные в библиотечных штyдиях Москвы и Ленинграда. Со всей ответственностью он писал:» ... древняя индустриальная культура Джезказгана относится не к XIII веку н.э., а является гораздо более древней и относится, по меньшей мере, к V веку до нашей эры'. При этом, демонстрируя глубокие знании трудов древних историков, в чьих трудах упоминалась Казахия и ее древние ремесла, KaнышИмантаевич ссылался на работы самого «отца истории» Геродота, который писал о том, что жившие тогда к северу от Аральского моря массагеты и саки за много лет до нашей эры имели предметы обихода и вооружения из золота и меди, добываемые ими самими же на территории Центрального Казахстана! На подобные ссылки ученый имел полное право. К тому времени, когда сидевшие за спиной газетного корреспондента оппоненты Сатпаева, не найдя уже другого способа остановить его, пытались будировать общecтвенное мнение, геолог из Казахстана исколесил где пешком, где на верблюдах весь Казахстан. Вот некоторые его маршруты за лето 1927 года: 1 мая Сатбаев выезжает из Москвы в Кызыл-Орду. А вскоре он уже Улытауских степях. В июне он снова в Москве и добивается выделения буровых установок. В 20-х числах июля он появляется в Алма-Ате. И, несмотря на неимоверную жару, буквально через сутки выезжает на месторождение Сулейменсай, что находится в ста десяти верстах от тогдашней столицы Казахстана. 30 августа этого года он в письме к жене из Джезказгана указывает свой дальнейший мapшpyт следования: Улытау-Атбасар-Акмолинск... Именно во время таких путешествий Сатпаев обнаружил в Улытауских горах месторасположение примитивных доменных печей, о наличии которых когда-то слышал от пожилых местных жителей. Теперь он абсолютно убежден в правоте греческого ученого, даже знает, где и каким способом древние кочевники Центрального Казахстана добывали медь, столь нужную для вооружения Красной Армии. В руках К.И. Сатбaева есть еще один аргумент. Если предки погонщиков верблюдов (именно так называли оппоненты Сатбаева местных казахов) уже в древние времена обрабатывали руду, добывая из нее медь и другие драгоценные металлы, то почему бы не надеяться, что потомки древних металлургов, по каким-то причинам отлученные от профессии предков, снова не освоят эту специальность, но уже используя достижения науки и техники на новом витке исторического развития человечества! К.И. Сатпаев мудро воспринимает сложности «переходного времени» и не срывается на крик в поисках врагов народа, когда по ошибке местного жителя происходит поломка драгостоящего бурового станка. Потому, как он знает, не всякий специалист отважится на приезд в полупустынные степи и вести разведывательные работы в сложнейших климатических и социально-бытовых условиях. А местному жителю ни жара, ни стужа нипочем, поэтому К.И. Сатпаев где шуткой, где доходчивым словом неустанно объясняет который раз технологию производства. Хотя несладко приходится и самому. Его неоднократно обвиняют «врагом народа», идут указания в Карсакпай взять геолога под стражу. Когда он в очередной раз оказался в Москве, ему не разрешают поездку даже в родные места. Похороны отца пройдут без участия сына. Арестованы его дядя – Абикей Зеинович Сатпаев, много лет проработавший заведующим Облоно и директором Казпедтехникума, и брат, имевший пятерых детей. В мае 1928 г. он напишет жене: «...брат сейчас в Павлодаре... Его участь пока еще не известна. Я принимаю все меры, чтобы его дело было рассмотрено вновь»... Тогда Сатпаевичу удается добиться правды, и родственники будут освобождены, но через 10 лет Абикей и БокешСатпаевы будут арестованы вновь. Теперь уже Советская власть не прощает даже тех, кто имел заслуги перед ней... И в такой сложной для него обстановке, он добивается рассмотрения вопроса о судьбе Джезказгана на сессии АН СССР. В течение пяти дней работы сессии молодому, никому неизвестному геологу без ученой степени и званий, предстояло доказывать несомненную идею об обнаружении в Казахстане «мировой провинции меди». Сила сатпаевской веры складывалась благодаря поддержке первых представителей казахстанской технической интеллигенции, обязанной своим рождением и командору по имени КАНЕКЕ. В письмах КанышИмантаевич упоминает их имена. Среди них фамилия Букейханова. Это о нем в трудный 1929 год он напишет жене: «удалось окончательно склонить его поехать в Карсакпай», в этот богом забытый край, как считали тогда Жезказганскую степь многие. Угэдей Алиханович Букейханов или просто Сергей согласился поехать вместе с Сатпаевым в тот период, когда под началом последнего в геолого - разведочном отделе не было ни одного мастера, ни одного коллектора и даже простого лаборанта. Теперь же, в 1938 г., Букейханов уже известный геолог и выступает насессия АН СССР как содокладчик и соразмышленник К.И. Сатбаева. Благодаря той исторической сессии АН СССР, вновь заработали буровые, закипела работа. Где только ни бывал в эти годы К.И. Сатбаев, становясь во главе новых, только начинающих работать геологов, а порой и самоучек. Исследователи обнаружили в музеях Джезказгана несколько новых материалов о дружбе К.И. Сатбаева не только с учеными мировой значимости, но и с рядовыми колхозниками, чабанами. Среди них обнаружилось «разрешительное свидетельство» на производство разведочных работ, выданное на имя Бекмагамбета Султангазиева, геолога самоучки. Ровесник Сатбаева, он стал его первым помощником в поисках ценных месторождений. В 1929-1933 гг. за открытие медноникеле - кобальтового месторождения Б. Султангазиев постановлением СНК Каз ССР был награжден премией. По совету КанышаСатбаева, Б. Султангазиев много изучал растительный мир Центрального Казахстана. Когда перед войной Страна Советов остро испытывала нехватку каучука, правительство Республики получило от БекмагамбетаСултангазиева необходимую информацию о диких степных растениях «таусагыз», растущих в горах Каратау. Вскоре там был организован таусагызовый (каучуковый) совхоз по выращиванию ценных растений. Любимец простого народа Каныш Имантаевич Сатпаев мог бы жить дольше, сделать больше, если бы чиновники от власти и науки не угнетали, не наносили бы ему психологические удары. Зачастую за то, что была к нему особая любовь простых тружеников. А народ уважал его за бескорыстное отношение к своему делу, за особую участливость к тем, кто своим непосредственным трудом стремился умножить достояние Казахстана. Забегая вперед скажем, что КанышуИмантаевичу принадлежала идея создания академической науки в Караганде. Так был создан химикометаллургический инcтитyт АН КазССР. А возглавить инcтитyт он рекомендовал малоизвестного тогда скромного ученого без всяких званий и регалий. Рекомендовал и настаивал, т.к. первым заметил в этом человеке не только склонности к научным изысканиям, но и недюжинные способности организатора и борца за новые идеи в науке. Речь идет о ЕвнееБукетове, ставшем позже ректором КарГУ, ученом, поэте и переводчике Шекспира. Наверное, только так мог противостоять К.И. Сатбаев агрессивному невежеству тех, кто был не способен подняться над обыденно-мещанским миросозерцанием, кто не научился и не желал видеть, способных и талантливых личностей. За три года своей кончины К.И. Сатбaев, провожая в последний путь своего друга по Семипалатинску и товарища по славе и терниям Мухтара Омархановича Ауэзова, скажет: «с этого часа имя М. Ауэзова переходит в историю, отныне это имя мы будем произносить рядом с дорогими именами великих сынов казахского народа Абая Кунанбаева, ЧоканаВaлиxанова... Пройдут годы, и незабываемый образ Мухтара Омархановича останется в наших сердцах и как легенда, сказ, песня будет передаваться из поколения в поколение». Говоря это, кто знает, возможно, K. Caтбaeв думал и о своей судьбе... Судьбе, как насмешливо именовали недруги и злопыхатели, «фантазера» и «прожектера» Сатпаева. Сегодня, в полной мере отдавая должное К.И. Сатпаеву как личности государственной значимости, научному деятелю и гражданину, говоря о его заслугах перед родиной, тогдашней страной Советов, нет необходимости идеализировать его образ и представлять его счастливчиком, которому везло во всем и всегда. Достаточно вспомнить о его натянутых отношениях с Д.Л. Кунаевым. О том, как его, первооткрывателя жизненно важных месторождений подвижника науки, разжалует из президентов АН Казахстана и низведут до уровня работника отдела главка. Постановление об освобождения весьма стереотипно для того времени: «...За грубые ошибки, допущенные при подборе, воспитании национальных, научных кадров, а также за местнические принципы в выдвижении их». Защищая себя, Сатбаев вынужден обратиться в ЦК КП Казахстана и сообщить о том, что по его просьбе проведен учет всех уроженцев Баянаульского района, работавших в АН Казахстана. Оказалось, на 1789 сотрудников приходилось 17 баянаульских выходцев и 289 казахов. Пришлось ему заниматься и тем, чтобы «расписать» - кто из какой административной области. От природы бескомпромиссный в отношении неправедных наветов Сатпаев добьется восстановления правды. Он снова президент АН Казахстана. За научные oткpытия в области определения методики и составление комплексных металлогенических прогнозов карт ему будет присуждена Ленинская премия. Еще два ордена Ленина, самые высшие награды СССР, украсят его грудь. Сатпаев - делегат высшего форума партии, депутат Верховного Совета СССР, зам. Председателя Верховного Совета СССР. В своей книге воспоминаний профессор В.С. Коптев-Дворников потом скажет: три больших дела оставил К. Сатпаев после себя - Джезказган, АН КазССР, Институт геологических наук. Можно добавить: эти три дела составляют главную ипостась личности К.И. Сатбаева. Однако, чем больше соприкасаешься с его творческой деятельностью, чем больше узнаешь о его жизненном пути, тем больше убеждаешься в том, что К.И. Сатпаев был ученым разносторонне одаренным и титанически трудолюбивым. Прожив чуть больше 60-ти лет, К.И. Сатбаев стал Ученым с мировым именем в области геологии. Но была и другая пpoблема, глубоко интересовавшая его, - история казахского народа. Хотя трудов по истории у него не так уж много, но следует назвать статью «Доисторические памятники в Джезказганском районе». Написанная еще в предвоенные годы, она не утратила своей значимости и по сей день. Среди ненапечатанных статей обнаружена рукопись «Некоторые археологические данные в пределах Джезказганского района». В 1996 году группа казахстанских авторов издаст фундаментальный труд «Древняя культура Центрального Казахстана». В этой работе исторические исследования Сатпаева будут определены следующим, образом: «В археологическом изучении Центрального Казахстана принимал большое участие академик К.И. Сатпаев, тогда еще главный геолог треста «Атбасар цветмет». Именно в ту пору он обнаружит в горах Алтыншокы каменную плиту с надписью, которую расшифруют ленинградские ученые. Выяснилось, что эта запись знаменитого правителя Тамерлана перед его историческим походом на Золотую орду в 1391 году. Улутауская надпись, известная ныне под названием Карсакпайской, стала достоянием мировой науки. С мнением Сатбаева - историка считались известные историки. 11 марта 1941 года к нему обращается московский ученый А.М. Панкратова с просьбой просмотреть рукопись глав книги «История Казахской ССР». Она пишет: «Дорогой Каныш Имантаевич, посылаю Вам, как мы условились, главы, посвященные гражданской войне, восстановительному периоду, индустриализации... Там, кстати, речь идет также о Джезказгане и о Вас лично». Академик А.М. Панкратова в годы войны будет жить в АЛМА-АТЕ, и сохранит благодарные чувства к алмаатинцам и к Сатпаеву за участие в судьбе эвакуированных историков АН СССР. В свою очередь, Панкратова не останется в долгу перед казахстанцами и горой станет за тех, против кого будет состряпано так называемое дело историка Бекмаханова в 50 - е годы. Возвращаясь к облику Сатпаева, следует сказать о его интересах к устному народному творчеству казахов и к литературе. «Ер-Едиге» - под таким названием вышла в 1927 году книга, предисловие к которой написал Сатпаев. Древний эпос об Едиге, легендарной личности Золотой орды, был издан в Москве на казахском языке, арабским шрифтом. В трудах юбилейной сессии АН СССР, вышедших в 1943 году, будет написано: «Большую ценность представляет научное издание поэмы «Ер Едиге» под редакцией и с предисловием КанышаСатпаева, где он дает, впервые после Чокана Валиханова, обстоятельный анализ и научные оценки гениальному произведению казахского народа- поэме «Ер Едиге». К.И. Сатбаев знает цену кропотливых поисков... Выступая по поводу присуждения М. Ауэзову Государственной премии за роман «Путь Абая», он отметит: «МухтарАуэзов - не только выдающийся писатель, но и крупный ученый... крупный знаток истории, литературы и ycтнoгo творчества казахского народа... Роман Ауэзова «Абай» не только выдающееся художественное произведение, но и огромный по ценности научный труд… Мимо этой книги не пройдет ни один историк, изучающий прошлое казахского народа; ученый-филолог почерпнет из него богатый материал как из области фольклора, так и из области формирования и становления казахского литературного языка; ученый - этнограф найдет здесь интереснейшие детали жизни и быта... ученые, экономисты получат яркую и правдивую картину структуры скотоводческого хозяйства Казахстана XIX века, ученые - юристы почерпнут здесь ценнейшие сведения о правовой жизни степи - от шариата до суда биев...» (подчеркнуто нами - А.К.). В лаконично-емкой характеристике значения книги «Путь Абая» Сатпаев словно разворачивает свиток жизни своего отечества. Жизнь которого, по мнению ученого, складывается из истории пути, пройденного его великими и пpeдшественниками и современниками, из истории повседневного быта народа и бытия его великих личностей. В числе, коих, добавим от себя, и путь жизни Каныша Имантаевича Сатпаева, рожденного 110 лет тому назад в обыкновенной казахской среде, но избравшего жизни путь «в стан разумных». Еще, один шрихт к портрету Каныша Имантаевича. В этом году мы будем отмечать 90-летие со дня рождения Кемаля Акишевича Акишева. Один из основоположник археологической науки Казахстана (К.А. Акишев первый казах, которому присуждено ученая степень кандидата исторических наук), автор редчайшей археологической находки, вошедшего в мировую историю под названием «Золотого человека» Кемал Акишевич неоднажды вспоминал том, как в годы страшного голода его и еще нескольких детей Каныш Имантаевич на борту машины, скрыв от посторонних глаз, привез из далекого Прииртышья в Жезказган. Приютил. Помог стать им на ноги. А когда он, Кемал Акишевич, после тяжелого ранения вернулся домой именно К.И. Сатпаев посоветовал заняться археологией ... Жизнь полная трудов и необыкновенных открытий чествуемого ныне казахского академика К.И. Сатбаева - тому яркий пример...
