- поэт Александр Москаленко

ДА ВРОДЕ НЕТ
Скажу сразу, чтобы не возникало недоговоренностей и иллюзий, – мне так же не
интересны потуги большинства постмодернистов, пытающихся эпатажными текстами и
невнятными инсталляциями замаскировать своё агрессивное творческое бессилие, как и
незатейливые речёвки неопролеткультовцев – с набившими оскомину берёзками,
ромашками, схематичными рабочими, фальшивыми крестьянами и поддельной тоской по
посконной Руси и, почему-то, колхозам. Эти два направления, как мне представляется,
уже давно зашли в эволюционные тупики и прекрасно там себя чувствуют, активно
внедряя в сознание читающих масс миф о кончине литературы и поэзии в частности. Они
напоминают мне пластилиновые самолёты: с шасси, крыльями, богато разрисованными
хвостовыми опереньями, но не умеющими не то что летать, но даже – ползать, несмотря
на забитые мыльными пузырями салоны.
А поэзия (по В.И. Далю – изящество в письменности; всё духовное и нравственно
прекрасное, выраженное словами, и притом более мерною речью) – живёт и не тужит в
глуши коленчатого вала, в коленной чашечке кривой (А. Ерёменко), в лесу, где
память бьётся на весу, вибрируя, как золотая муха (Д. Веденяпин), в пустыне нашей
жизни, в худобе её несчастной, никому не видной (О. Седакова),
в чешуе
потускневшей реликтовых тысячелетий (И. Болычев). Разумеется, Поэтов сейчас
немного – но не в этом драма нашего времени – творцы всегда были наперечёт – просто
исчезла их завышенная оценка и, надеюсь, самооценка – поэт в современной России не
больше, чем поэт, но и не меньше – всё-таки Россия остаётся литературной страной, что
неудивительно при таком богатстве языка и традиций. Слабое физическое взаимодействие
«поэт-читатель» сейчас склоняется к формуле Александра Тимофеевского: «один
сумасшедший – напишет, другой сумасшедший – прочтёт». И это нормально, ведь
стихотворение – результат чувственного сверхпознания окружающего мира –
иррационально по своей сути.
В качестве компенсации падения интереса к бумажной литературе судьба подарила
нам новое, до конца ещё не осознанное, информационное пространство – интернет. К
нему, конечно, можно относиться с предубеждением, демонстративно не замечать – но в
рунете уже существует (пусть и маргинальная) сетевая нетиратура (в отличие от
подлинной литературы, очевидно, допускающая значительное снижение критериев
оценки), которая с каждым днём оказывает всё большее влияние на современного
технически продвинутого читателя. К великому сожалению – влияние отрицательное.
Вообще-то, интернет идеально подходит для распространения именно поэзии –
относительно небольшие стихотворные объёмы вполне считываются с монитора
компьютера – не в пример рассказам-повестям-романам… Но прекрасная идея, как у нас
водится, была быстро доведена до абсурда – сейчас мы дошли до того, что на
некоторых «поэтических» сайтах количество авторов измеряется десятками тысяч!
Безусловно, о качестве подавляющего
большинства размещаемых текстов говорить не приходится – и скроены они не ладно, и
сшиты кое-как – графоман графоманом погоняет. В таких рифмованных стогах уже
невозможно отыскать ни иголку, ни подлинное стихотворение, ни смысл подобной затеи –
только головную боль. Назрела необходимость санации литературной части рунета, но не
путём запрета количественных сайтов, а за счёт создания качественных.
Но всё ли так катастрофично в литературном королевстве? Да вроде нет. Скорую
гибель поэзии, по-моему, предсказывали чаще, чем конец света. А она выжила и в глад, и
в хлад, и в мор, и в смуту, и в войну – потому что поэзия – неотъемлемая часть языка, без
неё язык – неполный.
Если же говорить о тенденциях её развития, то, на мой взгляд, вектор поэзии
направлен в сторону металогии – образности, метафоричности. На смену постмодернизму
идёт сверхмодернизм – метамодернизм – поэзия сверхпознания, поэзия сверхусилий,
поэзия информационного общества, поэзия двадцать первого века. Какой она будет? Я не
думаю, что в ближайшем будущем в нашем стихосложении отомрёт за ненадобностью
рифма – в русском языке ещё не до конца освоен потенциал неточных рифм, но
классические размеры, конечно, будут трансформироваться, видоизменятся – в сторону
усложнения мелодической и ритмической составляющих стихотворения. Безусловно,
активно будет развиваться и верлибр, с присущей ему свободой самовыражения. Нравится
или не нравится, но с каждым годом в язык внедряется изрядное количество научных,
технических, экономических и других терминов. Естественно, можно рассматривать это
вторжение как беду, но можно и как новую степень свободы – такой подход мне кажется
более продуктивным. И разумным.
Правда, всё это – необходимый, но – инструментарий. А развитие поэзии (как,
впрочем, и любой другой области человеческой деятельности) определяют личности,
таланты – на которые Россия, смею надеяться, никогда не оскудеет – а не раскрученные, в
силу определённых обстоятельств и конъюнктуры мыльные пузыри – пример тому финал
соцреализма: ау, где вы – софроновы-кочетовы-марковы с миллионными тиражами
макулатуры? Но и гипертрофированный интерес читателей (читатель вообще становится
реликтом) поэзии похоже не грозит. Впрочем, прогнозы обычно не сбываются – тем
интереснее будет увидеть, что получится в итоге.
Итак, умрёт ли поэзия в компьютерном веке? Да вроде нет.
Александр Москаленко