Косилова Елена Владимировна

Е. В. Косилова
Рациональные реконструкции науки:
история психиатрии в вертикальном и горизонтальном разрезе
1. О рациональных реконструкциях истории науки впервые заговорил И. Лакатос,
который выделял "интерналистстких" и "экстерналистские" реконструкции. Я предлагаю
свои термины: вертикальные (интерналистские) и горизонтальные (экстерналистские). Этим
подчеркивается их взаимодополнительный характер. Вертикальные реконструкции являются
рациональными в строгом смысле слова. Горизонтальные реконструкции можно также
называть культурологическими или культурантропологическими (Б.В. Марков). Первые
сосредотачиваются на логике науки, прежде всего на последовательности открытий. Кроме
того, на развитии представлений о ее предмете, о методах исследования. Для них почти
всегда характерно позитивистское представление о развитии науки, согласно которому
развитие науки - это кумулятивный рост знаний. Если исследование посвящено, например,
истории изменения представлений о предмете, то философская платформа может быть и не
кумулятивистская, но обычно она все равно основана на прогрессизме. Такого типа история
науки характерна прежде всего для наук типа математики. Хотя ранее исследования такого
типа преобладали в истории всех наук, в том числе таких, как психиатрия.
Как бы ни относиться к идее прогресса в науке, по крайней мере существенным
является одно возражение против реконструкций вертикального типа: они всегда делаются
из некоторой конечной точки. Соответственно, обычно упускаются из виду те возможности,
которые существовали в каждый момент, но не привели к тому положению, в котором наука
находится в настоящее время. Точка же настоящего по умолчанию рассматривается как
находящаяся на вершине некоторого пути восхождения.
2. Горизонтальные реконструкции обычно исходят из перспективы культурной
ситуации конкретной исторической эпохи. Даже если речь идет о каком-то научном
открытии, оно вписывается не в прошлое и будущее науки, а в современный ему культурный
контекст. Обычно авторы таких концепций или совсем не разделяют идеи прогресса, даже
отрицают научный прогресс, или она их не беспокоит.
На первый взгляд кажется, что горизонтальные версии истории науки более
применимы к истории гуманитарных наук или таких наук, как психология и психиатрия, а не
к математике. Но это не так. Видимо, одна из первых знаменитых горизонтальных версий
была дана Шпенглером в "Закате Европе" именно для математики. Особенности греческой
математики (прежде всего геометрии) Шпенглер поставил в соответствие с общим
характером греческой культуры (Шпенглер считал, что это стремление к замкнутой
1
телесности), а новоевропейскую математику (прежде всего анализ бесконечно малых)
рассматривал не как продолжение, улучшение более ранней математики, а как совсем иную
математику, находящуюся в соответствии с другой, уже европейской, культурой (согласно
Шпенглеру, для европейской культуры характерно стремление к бесконечности).
Такого типа подход к истории науки в конце концов приводит к тому, что в философии
вводятся такие понятия, как научная парадигма, и появляется философия науки куновского, а
затем и фейерабендовского типа, типично иррационалистическая, явным образом
отвергающая идею прогресса и возможность вертикальных версий.
3. Для психиатрии характерно то, что она двулика. С одной стороны, у нее есть
типично "научная" составляющая, близкая к психофизиологии, как, например, исследования
нейротрансмиттерных нарушений при шизофрении. С другой стороны, психиатрия - не
только наука, это еще и остропроблемная социальная практика. В этом аспекте следует
рассматривать, например, критерии психической нормы/болезни, способы изоляции
психически больных, их реабилитации, отношения к их творчеству и т.п.
Естественным образом, реконструкции истории психиатрии также тяготеют к двум
полюсам. Подчеркнуто вертикальные истории психиатрии сосредоточены на восстановлении
последовательности открытий в области психофизиологии или прогресса в отношении
содержания психических больных. Примером таких работ может служить "История
психиатрии" Ю.В. Каннабиха, неувядающая популярность которой начиная с начала 20 века,
когда она была написана, несмотря на то, что, казалось бы, она должна была полностью
устареть – свидетельствует о запросе на такого рода исторические исследования.
Дополнением к абсолютно вертикальным историческим реконструкциям служат
абсолютно горизонтальные. К ним относится, например, не менее знаменитая "История
безумия" М. Фуко. Несмотря на то, что это история, автора интересует, как в каждый момент
вписывается система психиатрических взглядов и теорий в культуру этого момента, то есть
это не история науки, а история культуры в определенном аспекте. Изменения в психиатрии
рассматриваются как производные от изменений в культуре.
4. Дополнения бывают дизъюнктивные и конъюнктивные. Дизъюнктивные – это когда
совместить вертикальный и горизонтальный подход невозможно, не искажая существенно
того и другого. Чтобы совместить Каннабиха и Фуко, нужно написать новую книгу, в
которой не останется ничего от пафоса того и другого. Более того, ничего не останется и от
смысла. Большинство исторических фактов, о которых идет речь в каждой, и которые
получают в контексте этой книги ясное объяснение, в новой совмещенной книге останутся
вообще без объяснения. Для примера возьмем отмену цепей Пинелем в начале 19 века. Вот
как пишет Каннабих:
2
"40 несчастных душевно-больных, многие годы стонавших под бременем железных
оков, были выпущены во двор, на свободу, стесненные только длинными рукавами рубашек;
по ночам в камерах им предоставлялась полная свобода. С этого момента служащие
избавились от всех тех несчастных случайностей, каким они подвергались, в виде ударов и
побоев со стороны закованных в цепи и в силу этого всегда раздраженных больных. Один из
таких несчастных находился в этом ужасном положении 33, а другой 43 лет; теперь на
свободе они спокойно разгуливают по больнице .... После снятия цепей уже явилась до
некоторой степени возможность наблюдать подлинные картины психозов, не искаженные
такими привходящими моментами, как озлобление, искусственно привитой страх и другие
последствия жестокого обращения. Психиатрия обрела объект своего исследования —
душевно-больного в его настоящем виде. Только с этого момента возможен был
поступательный ход науки."
http://www.koob.ru/kannabih_u_v/istoria_psyhiatrii
А вот как пишет Фуко:
"Пинель и психиатрия XIX в. найдут безумных в стенах подобных изоляторов — и там
же, не будем этого забывать, их и оставят, скромно вменяя себе в заслугу их
“освобождение”. С середины XVII в. земля изоляции стала родной для безумия ... Именно в
этот момент, т. е. когда юридическая оценка сумасшествия становится предварительным
условием изоляции, и зарождается психиатрия с ее заявкой на обращение с безумным как с
человеческим существом; родоначальником ее стал Пинель. Но то, что он и его
современники будут ощущать как открытие, сделанное филантропией и наукой, по
существу, является лишь примирением раздвоенного сознания XVIII века. Упорядочить
систему изоляции общественного человека путем поражения в правах правового субъекта
— значит впервые признать сумасшедшего человека одновременно и недееспособным, и
безумным ... примиряются и два применения медицины — то, при котором она стремится
определить тонкие структуры ответственности и дееспособности, и то, что всего лишь
помогает привести в действие вынесенный обществом приговор — изоляцию."
http://www.koob.ru/foucault/istoria_bezumiya
Мы видим, что Каннабих и Фуко обращают внимание на разные аспекты одного и того
же события: Каннабих – на то, что психические больные люди стали рассматриваться как
больные, с которыми следует обращаться по возможности гуманно, которые "не виноваты" в
своем состоянии, а Фуко – на то, что одновременно с этим они перестали рассматриваться
как вменяемые, что их изоляция теперь освящалась авторитетом науки и вследствие этого не
могла более тревожить ничью совесть. Совмещение этих аспектов рассмотрения требует
постановки совершенно новой задачи, а именно задачи о пределах ответственности
3
индивида, вопроса о социальной и этической стороне вменяемости и других. Это будут
вопросы, которые не имеют прямого отношения к истории психиатрии, гораздо более
глобальные.
Поэтому
история
психиатрии,
соединенная
из
позитивистской
и
постмодернистсткой, невозможна – эти подходы к истории науки дизъюнктивны.
5. Разумеется, хотелось бы найти конъюнктивный подход. Я специально употребляю
термины "вертикальная" и "горизонтальная" реконструкции – чтобы подчеркнуть, что это
два измерения, которые не противопоставлены друг другу, а должны перемножаться, чтобы
в итоге получился объем. Хорошая реконструкция истории науки должна учитывать и
вертикальное, и горизонтальное изменение, то есть и логику самой науки, и особенности ее
функционирования в культуре. Как уже было сказано, это напрямую сделать непросто, по
крайней мере в случае психиатрии (для математики это проще; существуют достаточно
интересные исследования, в которых исследуются, скажем, история арабской математики и
связь математики с арабской культурой того времени).
Какие могут быть предложения по конъюнктивной, "объемной" истории психиатрии?
Вот как подошла к этому, например, французская историческая школа. Основоположником
психиатрической историографии я бы назвала Анри Эя (1900-1977), хотя он не историк, а
психиатр. У него впервые появляется идея изложить историю концепта шизофрении
http://www.psychiatry.ru/book_show.php?booknumber=18&article_id=13
.
В
его
книге
"Шизофрения" это сделано лишь намеком, в виде краткого обзора, так как книга не
историческая. Затем идея "истории концепта" была развита Ж. Гаррабэ, который в объемной
книге "История шизофрении"
http://www.koob.ru/garrabe_zh/the_hystory_of_shizofrenia
проследил историю становления представлений о шизофрении, начиная с 18 века до
наших дней. Такие исторические исследования охватывают не целиком историю психиатрии,
а берут какую-то локальную тему, историю одного концепта, и за счет этого выдерживают
достаточно объемный подход.
Я тоже приложила руку к попыткам создания более-менее объемных историй
психиатрии. Хотя моя в моей диссертации шла речь о "Культурологическом анализе истории
психиатрии",
http://elenakosilova.narod.ru/dis/phps.htm
то есть работа в большей мере была посвящена горизонтальной, культурной
исторической реконструкции, недостаточность такого подхода, разумеется, очевидна. Так,
например, появление антипсихиатрического движения в конце 60-х годов нельзя объяснить
одним только "духом шестидесятых", а нужно непременно привлечь и вертикальную
4
историю психиатрии: рассмотреть, какие употреблялись средства лечения, как они
действовали, что побудило антипсихиатров протестовать против них и т.п.
6. Кроме шизофрении, еще одна благодарная тема для исторических реконструкций история психиатрической трактовки гомосексуализма. Он стал считаться психическим
отклонением на заре современной психиатрии, впервые упомянут в 1886 г. в справочнике
половых
девиаций
Крафт-Эбинга.
В
начале
20
века,
насколько
могу
судить,
преимущественно распространена точка зрения на гомосексуализм как на чисто
психологическое отклонение, например, по Фрейду гомосексуальность - это вариант
развития
первоначальной
мультивалентной
ориентации
под
влиянием
различных
специфических условий (например, особо тесная связь с матерью). Начиная с середины 20
века и до настоящего времени нарастает количество работ, в которых показывается, что
гомосексуальность или имеет врожденный характер или, по крайней мере, тесно коррелирует
с
определенными
психофизиологическими
особенностями,
то
есть
это
не
чисто
психологическое отклонение, а биологическое, как и многие другие психические болезни
(но, конечно, не все). В частности, хорошо документирована корреляция некоторых
особенностей строения гипоталамуса с гомосексуальным поведением.
Однако отношение в среде психиатров к гомосексуализму в основном определяется не
этими исследованиями, а политической и, возможно, культурной обстановкой. Достаточно
долго психиатрические меры по отношению к гомосексуалистам мотивировались желанием
вывести их из-под судебного преследования. Однако, когда опасность уголовного наказания
отпала, постепенно встал вопрос и об освобождении от "психиатрического наказания". В 70х годах гомосексуализм был исключен из перечня болезней, он стал считаться вариантом
нормы. Это решение впервые было принято Американской психиатрической ассоциацией, в
ходе бурных дебатов в политически нагретой атмосфере. Постепенно в том же направлении
стали действовать национальные психиатрические ассоциации других стран, пока, наконец, в
начале 90-х на эту точку зрения не стала ВОЗ.
Мы видим здесь пример такой истории, которую очень трудно было бы
реконструировать чисто вертикальным образом. При заметном нарастании объема
физиологических исследований - со стороны психиатрии внезапный отказ от самого объекта
этих исследований. История исключения гомосексуализма из области психиатрии - это
социальный, культурный акт, имеющий мало отношения к медицине. Более того, даже
упомянутые выше нейрофизиологические исследования часто бывают нацелены не на
собственно получение нейтральных научных данных, а на то, чтобы сыграть свою роль в
политической
полемике.
Известный
активист
биологических
исследований
гомосексуальности Саймон ЛеВей (сам гомосексуал) трактует найденные им различия как
5
еще одно доказательство невиновности гомосексуалистов в своей ориентации (хотя в
психиатрии как науке о "виновности" речь уже давно не идет, но, конечно, на бытовом
уровне люди с нетрадиционной ориентацией ощущают социальное давление).
7. Итак, мы можем сказать следующее. И вертикальных, и горизонтальных
реконструкций в истории науки самих по себе недостаточно. Вертикальные реконструкции
всегда должны дополняться культурологическим и антропологическим анализом эпохи,
когда они были сделаны. Разумеется, и культурологический анализ истории науки также
должен учитывать внутреннюю логику развития предмета.
Литература
Ey, Н. Etudes psychiatriques. Paris, 1948-54.
Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа: познание и врачевание от античности
до наших дней.. М., 1995.
Гаррабе, Жан. История шизофрении. М.; СПб., 2000
Каннабих Ю. История психиатрии. М., 1994 (репринт 1928 г.)
Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.
6