Биография достопочтенного Мифама Ринпоче Удивительно, что такая выдающаяся личность, как Мифам Ринпоче не удостоилась детальной биографии и почему он, несмотря на свою плодотворность как писателя, в отличие от многих учителей своего положения, никогда не писал автобиографию. Тяжело представить себе ученого из Гелуг или Сакья такой величины как Мифам не представленного большим количеством воспоминаний. В отличие от многих учителей прошлого и, несмотря на то, что его считали воплощением Манджушри, Мифам не был официально признан как перерожденец какого-либо учителя и не был связан с историческим или политическим положением. Хотя Мифам был великим мастером Старых и Новых Тантр и много о них писал, он не был известен как открыватель скрытых сокровищ Учения, тертон. Огромное количество и разнообразие его работ свидетельствуют, что большую часть своего времени он проводил в изучении, созерцании и написании как философских работ, так и Тантры. Все же, доступный биографический материал указывает, что жизнь Мифама была нечто большим, чем простое изучение и составление текстов. Хотя он не был признан тертоном, его последователи считали его им в большем, если не во всем, смысле этого слова. Успешное распространение традиции, к которой принадлежал Мифам, говорит о том, что он и его ученики были великими учителями. Часто упоминают Мифама Ринпоче среди иных деятелей Римед. Его учителя были выдающимися личностями: Петрул Оргьян Жигмед Шойжи Вангпо (18081887), известный как воплощение Речи Жигмеда Лингпы (170?-1798), был высоко реализованным ученым, йогом и учителем и, ученик. Другим коренным учителем Мифама был Жамьян Кхьенце Вангпо (1820-1892), известный как воплощение Ума Жигмеда Лингпы. Как писатель, Кхьенце был также плодотворен, как и его ученик, но в меньшей мере в Сутрах, уделяя большее внимание открытию и упорядочению текстов терма. Мифам, как выдающийся ученый в традиции, прославленной тертонами и йогами, привлекал меньшее внимание биографов. Кроме того, он не был склонен преувеличивать и возвышать проделанную им работу и отражать это в автобиографии. Вот почему наиболее убедительным источником о жизни Мифама является устная традиция – истории о нем его учителей, сподвижников и учеников. Мифам не участвовал в политических интригах, не основывал монастырей и не содержал большую свиту. Жил он на подношения влиятельной семьи. В молодые годы он путешествовал, получая учения, а затем посвятил свою жизнь исключительно изучению, созерцанию и составлению текстов, проводя большую часть времени в уединенном жилище в Джуньюнг. Мифам Жамьян Намгьел Жамцо, великий распространитель учения Старой Переводческой Школы, родился в 1846г. (год огненной лошади в четырнадцатом цикле) в месте, известном как Ячу Тингчунг, на берегу медленной реки Ялунг в Дачаме. Его отец – Гонпо Тагье из клана Лха в Джу, а мать – Мукподонгза Сингчунгма. Семья его имела большое влияние в Деге. Его дядя по отцу, Он Лама Пема Тагье, дал ему имя Мифам Жамцо. С малых лет он был наделен задатками Махаяны, что проявлялось в его вере, самоотречении, мудрости и сострадании и был способен помнить все со времени своего младенчества. В свои шесть или семь лет он запомнил «Установление трех обетов» и начала астрологии и гадания. С десяти лет он читал и писал без ошибок и составлял устные рассказы. В 12 лет он был принят как послушник в монастырь Мехор Санга Тагье Линг в Джу линии Оргьен Мидролинг и прослыл там как маленький ученый монах. В 15 лет за несколько дней он полностью выучил древний текст «Свародая», после молитвы к Манджушри. Он созерцал Манджушри в форме Вадисимбхи 18 месяцев и достиг выдающихся знаков достижения. С тех пор у него не было трудностей в изучении сутр, мантр и наук; он был способен понять любой текст, просмотрев его. Ему не требовалось ничего заучивать, только выслушать чтение мастера и его объяснение. Когда ему было 17 лет, волнения в Ньяранге вынудили кочевников мигрировать в Голог, и Мифам также переехал туда. Тогда у него проявились способность в арифметике. В 18 и 19 лет он отправился в путешествие в Лхасу со своим дядей по матери Журмед Зангпо. Во время этого паломничества он пробыл около месяца студентом на философском факультете монастыря Гандан. Когда он путешествовал в Кхарчу в Лодраке, во время посещения святых мест обычные проявления преобразились как проявления союза блаженства и пустоты. Несколько дней он переживал теплоту блаженства. Он заметил, что это происходит из-за благословенной местности. По дороге обратно он пережил чистое видение, в котором книга под названием «Хрустальное Зеркало Великого Всевидящего Свародая» оказалась у него в руках. По своему возвращению он получил посвящение Белого Манджушри в соответствии с системой Мати от Лапжапган Вангчен Жераб Дорже. Знаки достижения, описанные в этом тексте, действительно возникли и во время дарования посвящения, и во время ритуала «проращивания боба». (Во время посвящения читается мантра Белого Манджушри и темно-коричневый боб маршака удерживается во рту, если боб прорастет, то это знак успешного достижения). 1 От Петрула Ринпоче Мифам в течение пяти дней получил девятую главу Праджняпарамиты из «Бодхичарьяватары» и стал искусен в полноте слов и смысла текста. Позже он составил комментарий на эту главу. Жамьян Кхьенце Вангпо признал Мифама своим духовным сыном и открыл перед ним двери учения. Он даровал ученику множество лунгов к обычным и особым текстам, особенно к возвышенным текстам сутр и мантр, которые пришли через его линию передачи, тайные наставления, практические советы и руководства тайной колесницы. От Джамгона Лодротхае он получил обычные учения, такие как грамматика Чандрагомина и методы алхимии, а также особые посвящения и наставления по практике Манджушри, Царя Жизни. От многих духовных наставников, в том числе Падмаваджры, наставника монастыря Дзогчен, он получил бесчисленные циклы учения, включая сутры, мантры и науки, и действительно практиковал их. От Джуен Джикме Дорже Мифам получил передачу коренного текста «Праджняпарамита ратна гуна самучая гатха», и уже через месяц мог разъяснить ее. Когда он изучал «Мадхьямакаватару» Нгаванга Джунгне, духовного наставника Бумсара, ему потребовалось только прочтение текста. В тот же день учитель увидел Мифама, сидящим для проверки его знания. Начиная с самого начала, Мифам объяснил «Мадхьямакаватару» и наставник похвалил его перед всем собранием, сказав: «Хотя я получил титул «духовного наставника», я не обладаю и частью его ума». От Ачарьи Лотера Ванпо он получил «Сокровище логического рассуждения» Сакья Пандины, от Солпон Пема - устные передачи различных текстов, включая пять книг Майтреи и «Бодхисаттва бхуми». Как только он их получил, он разъяснил их для других. Также произошло, когда он получил «Абхидхармакошу» от Сершул Геше Лхарампы. Вообще, от многих учителей старых и новых традиций он получил комментарии на сутры и тантры, дошедшие до наших дней. В частности он получил учения Кама и Терма традиции Ньингма, «Мадхьямакаланкару» и две «Вибханги», комментарий Вималамитры на «Манджушринамасамгити», Man.ngag.lta.ba’i.phreng.ba. и «Восемь Передаваемых Наставлений». Только услышав эти учения от всеведущих Лам, их смысл сливался с его умом. Он уверенно посещал собрания ученых, подобно бесстрашному льву, способный объяснить, обсудить и прокомментировать без каких-либо трудностей. Сам Мифам говорил: «Когда я был молод, у меня было много учителей Старой и Новой Традиции. Это было время, подобное эпохе вращения колеса Учения. Тем не менее, кроме изучения главы Праджняпарамиты под руководством Патрула Ринпоче, я не учился много. Позже, благодаря доброте учителя и моего идама, я был способен понять трудные места без больших усилий, просто читая текст. В начале моей учебы тексты Новых Традиций были легки для понимания, а тексты Ранних Переводчиков казались трудными. Полагая, что, несмотря на недостаток моего понимания, я никогда не сомневался, что эти глубокие тексты Видьядхар должны содержать великий смысл, и поэтому моя Мудрость полностью созрела. Позже, когда смотрел эти тексты снова, я увидел, что все глубокие моменты учения содержатся только в системах Дхармы, которые исходят от драгоценных линий передач Ранних Переводчиков. Так я почувствовал необычайную уверенность. В то время Владыка Видьядхара Кхьенце Ринпоче уполномочил меня написать несколько книг о нашей Традиции. Чтобы исполнить веление Учителя и воспитать свой ум, сохраняя наивысшее учение Победоносного в своем сердце, я составил несколько книг по циклу сутр и т.д. В этих текстах я отразил подход нашей собственной традиции. Ученые других философских школ посчитали это опровержением их взглядов и, конечно же, опровергающие письма пришли от всех школ. Я был побужден к написанию волей моего учителя и надеждой на то, что это принесет некоторое благо. В настоящее время учение Древней Переводческой Школы едва не напоминает нарисованную масляную лампу /не испускающую свет/, и находится даже такие, которые обсуждают и исследуют насколько обоснованы сущностные положения философской системы нашей традиции. Кроме того, мне не могло даже присниться оскорбить иные традиции или восхвалить себя. Если бы обладающие глазом Мудрости взглянули на меня – у меня нет ничего, чем бы я стыдился. Моим критиком в отношении написанного мной и тому подобного. Так как я не достиг наивысших достоинств святости, как я могу понять всю глубину знания? Тем не менее, если я излагаю то, что может быть доказано или опровергнуто, полагаясь на священные писания, Сугаты и комментарии великих святых Индии и Тибета, подобные светильнику, и анализируя самостоятельно то, что является разумным, а что нет, то хотя я не полагаю, что кто-то кого-то облагодетельствовал, но все же это может кому-то принести благо. Если бы я исказил священные писания и комментарии к ним из-за своего неведения и недоразумения, то я создал бы препятствия для собственного освобождения, а изза того многие другие были бы введены в заблуждение, я бы привел к крушению их надежд, что является наихудшим из зол. Поэтому если тот, кто обладает глазом Дхармы, опровергнет меня в соответствии со священным писанием и логикой, я должен буду положиться на него как на доктора и не должен опровергать его из гнева. Таким образом, с благородным и честным намерением я вступил в обсуждение». Когда великие святые рассеивают непонимание и исправляют ошибки других, чтобы защитить сокровище святой Дхармы, это чрезвычайно важно. После дискуссии выдающегося ученого школы 2 Гелуг Лобзанга Рабсела и Мифама, в течение которой они обменялись несколькими изящными эссе, их умы слились и они восхвалили друг друга. Когда Мифам Ринпоче внимательно просматривал «Праманавартику» Дхармакирти, он увидел сон, в котором тот, кем был в сущности Сакья Пандита, явился ему в облике ученого и совершенного мастера из Индии, кончик его носа был слегка искривлен, и сказал: «Что ты не понимаешь в «Праманавартике»? Она состоит из двух частей – опровержение и доказательство». Затем он разделил том «Праманавартики» на две части и вложил их в руки Мифама, сказав: «Соедини их вместе!» Как только он соединил их, они превратились в меч и все, что может быть познано, проявилось перед ним. Взмахнув этим мечом, Мифам ясно осознал, что он отсек мгновенно все препятствия для понимания. Солпону Пема он сказал, что теперь нет ни единого слова в «Праманавартике», которое он не понимал бы. Во время первого прочтения «виная-сутры» некоторые места показались ему трудными. Позже, изучая Ганджур, он прочитал за один раз все тринадцать томов Винаи и сказал, что после этого у него не осталось ничего в «Виная-сутре», что было бы не понятно. В Дзамгонге он читал Данджур. За время, которое уходит, чтобы выпить горшочек чая, он успевал просмотреть том, и, не путая слова и смысл, начинал спонтанно излагать. Такие истории многочисленны. Он просматривал весь Данджур около семи раз. Многообразие глубоких значений, как и порядок названий, возникали в его уме без усилий, а не из-за их прочтения, но благодаря благословению его ума долгой практикой служения (sevasadhana) избранному идаму, а также Учителя и Идама. Поэтому он говорил: «У меня нет иного выбора, кроме как писать». Итак, его трактаты с их удивительными преобразующими и охранительными качествами не подвержены даже мельчайшим противоречием, повторением, неуместностью или незавершенностью, использование Санскрита, поэзии и композиции превосходно. Когда эти великие комментарии, не отличающиеся от великих текстов шести украшений и двух наивысших ученых Индии и философовльвов Тибета – всеведающих Ронзом Пандита и Лончен Рабжампы, были написаны, он не должен был просматривать другие тексты или делать примечания. Подобно трюку фокусника, они были написаны чрезвычайно быстро, как будто просто появились. Из этого можно сделать вывод, что такая глубокая, острая и обширная Мудрость никогда прежде не появлялась в Стране Снегов, тем более в наши дни. Этому есть свидетельства. Однажды в благоприятный день его коренной Учитель, несравненный ваджрадхара Кхьенце Ринпоче, поместил на алтарь множество книг, содержащих редкие и глубокие тексты Сутр и Тантр, и совершил подношение. Он посадил Мифама на высокий трон перед ними, покрытый капце (китайская диаграмма) и сказал: «Я вверяю эти священные писания тебе. С этого времени сохраняй их путем изучения, дебатов и сочинения новых текстов. Пусть учение Победоносного долго пребывает в этом мире!» Затем им были даны ценные подношения, представляющие Тело, Речь и Мысль Будды, в том числе танку Белой Тары и написанную от руки молитву о его долголетии, основанную на его различный именах; и, как знак его полномочия, сам учитель надел ему головной убор пандита, который он носил, назначил его своим преемником и воздал хвалу. Обращаясь к другим, преподобный Кхьенце Ринпоче сказал: «В нынешнее время нет на земле никого более ученого, чем Лама Мифам. Если бы кто-то описал хоть немного его предыдущих жизней и достоинств, то текст превышал бы даже полную Праджняпарамиту. Но даже если бы я написал об этом, он бы рассердился». Владыка Мандала Джамгон Конгрул называл его «Махапандина Мифал Жамцо», восхвалял его как второго Ваджрапани, Владыку Тайн, мастера сокровенных Тантр, наделенного невообразимыми достоинствами. Учитель глубоких сокровенных Тантр, Кхапро Падмаваджра считал Мифама неотделимыми от всеведающего Царя Дхармы (Лончен Рабжампы) в его силе мудрости, качеств реализации и знании писания и философских систем. Устранив сомнения благодаря изучению и размышлению и в соответствии с жизнеописаниями святых, в царе среди мест достижения, «логово тигра» в Кармо, Мифам водрузил стяг достижения на тринадцать лет. Когда он выполнял садхану МанджушриЯмантаки, Царя Жизни, божество, на которое упал цветок в ритуале посвящения, то возникли все знаки достижения, описанные в текстах. Однажды Мифам Ринпоче пришел к своему учителю Кхьенце Ринпоче. «Как ты практикуешь, находясь в уединении?» – спросил тот. «Занимаясь изучением, я продумывал все до конца и, выполняя садхану идама в ритрите, старался завершить стадию построения в течение ее декламации. Я был очень дисциплинирован в выполнении стадии Построения». Кхьенце Ринпоче ответил на это: «Это трудно. Всеведающий Лонченпа говорил: «Не делай ничего. Пребывай в совершенном покое, где бы ты ни был». Я делал именно так. Но пребывая таким образом, я не увидел нечто с белой кожей и румяным цветом лица, что могло бы называться «лицом ума». Тем не менее, если бы я умер прямо сейчас, все было бы в порядке. Я не имею даже малейшего колебания». Говоря это, Кхьенце Ринпоче смеялся вслух. Мифам позже говорил, что понял, что это были личные советы учителя. Относительно практики стадии Завершения можно речить, что он был тем, кто достиг внезапной реализации, основанной на практике предыдущих жизней; но не только, в этой жизни он практиковал все формальные йоги, проходя чакры Ваджрного Тела, такие как шестисоставная йога Калачакры. 3 Таким образом, потоки праны были очищены в пространстве центрального канала, и Мифам реализовал естественное внутреннее сияние, врожденную Мудрость великого блаженств. Особенно выполняя йоги Дзогчена, именуемые Отсечение (тречхо) и Выход (тхочей), он достиг пределов действительности, оставив все интеллектуальные построения. Он наслаждался бесконечной игрой безграничной чистоты, сферой самопроявляющихся чистых земель Самбхогакаи, проявлением Тел и Мудростей Будды. Благодаря энергии полного очищения внутренней структуры его энергетических каналов в колеса из символов, подобных облакам, аналитическая мудрость, рожденная медитацией, вырвалась наружу, и Мифам только записал трактаты, являющиеся сокровищами его ума, рожденные из простора реализации всех сокровенных значений, которые в своих целях и благе не сравнимы с другими. Нужно понять их как не имеющих различия с ngal.gso.skor.gsum. и Семью Трактатами (mdzod.bdun.), сокровищ ума, составленных в форме трактатов Всеведающим Царем Дхармы Лончен Рабжампой. Они таковы: «Цикл Восхвалений и Рассказов», который увеличивает веру; вступление на благой путь; «Цикл Общих Наук», который устраняет ошибки знания в общем; «Цикл Наук Внутреннего Смысла», который является глубоким и обширным местом на пути к освобождению; и «Цикл Посвящающих Молитв и Благословений», которые поддерживают длительность существования учения и постоянное, всеобъемлющее и спонтанное пребывание всего, что хорошо. В пятницу 1 марта 1912 года на 67-м году жизни он вышел из уединения. Начиная с 6 марта у него было несколько докучливых посетителей. А в своем послании от 9-го марта он выразил свое решение умереть. В течение второго месяца он давал некоторые советы своему спутнику, Ламе Одсалу, и прочитал мантру Акшобхьи сто тысяч раз. В восемнадцатый день четвертого месяца Кханпо Кунпал прибыл с томом Калачакры, изданным в Катхоге. Мифам сказал Ламе Одсалу: «Ныне, если излагается истина, то некому слушать. Если лгут, каждый принимает это за истинное. Я никогда не говорил это прежде: Я не обычный человек. Я – бодхисаттва, принявший рождение силой своего намерения. Страдание, испытываемое сейчас в этом теле, является остаточной кармой, но отныне я никогда не буду испытывать кармических помрачений». И далее: «Я – великий бодхисаттва, носящий великие доспехи обетов спасения всех живых существ, пока весь мир не опустеет. В этом теле я должен принести великое благо учению Будды и Школе Ранних Переводов в частности. Но так как достоинства Ньингмапа слабы, они беспокоятся различными препятствиями, и из-за некоторых критических обстоятельств я сильно заболел.… Тем не менее, я составил несколько комментариев, толкований и т.д. Я хотел бы написать ясное и детальное общее введение в Мадхьямаку, но не сделал этого. В любом случае, это не имеет значения. Если бы «Цикл Основы Ума» (gnyungs.sems.skor.gsum.) был бы закончен, это имело бы великое жизненное значение для всех традиций; я думал, что закончу его, но он также остался незавершенным. Сейчас, в эти конечные времена варвары и иные близки к тому, чтобы разрушить учения, так что нет никакого смысла в моем перерождении. Если бы это было время братьев Мингролинг (Тердак Лингпа и Лочен Дхармашри, они жили во время пятого Далай-ламы, под их влиянием школа Ньингма пережила ренессанс. Тердак Лингпа был учителем дзогчена Великого Пятого и был способен укрощать злого духа Шугдена), было бы возможно принести пользу живым существам во всех видах Пути. Сейчас, изза неблагоприятных обстоятельств, это трудно. С этого времени я не буду перерождаться в нечистых сферах. Говорится, что пребывание в чистых сферах и принесение блага живым существам чудесными воплощениями силой молитвы – это природа высших существ, чтобы проявляться постоянно до конца времени. 9 мая (22 день) он сказал: «Физическая болезнь, от которой я страдал, полностью излечена. Теперь я не испытываю никакой боли. Каждый день и ночь возникает только видение Всепревосходящей Реализации – радуги, лучи света и сияющие сферы и проявления Тел и Земель будд». Он принял учеников и жертвователей, прибывших со всех сторон и возносящих молитвы. Они просили его продлить свою жизнь для служения учению и живым существам, но он ответил: «Теперь я, конечно же, останусь и не рожусь вновь. Я должен отправиться на север в Шамбалу». Вняв просьбам учеников, он немного отсрочил свой уход. В это время он рассказывал различные вещи, например: «Все пространство заполнено письменами, в том числе рукописными, символическими и т.д. Хотя там много таких писем, но нет возможности достать их». В пятницу 14 июня 1912 года (двадцать девятый день, четвертый месяц, год воды-мыши) на шестьдесят седьмом году Мифам Ринпоче, принял позу бодхисаттвы, с левой рукой, спокойно лежащей на колене, и правой в жесте дарования учения; его ум стал медитативно уравновешенным в просторе естественной основы, свободной от загрязнения. Затем, когда его драгоценные останки, пребывающие в прежней позе, были помещены на погребальный костер десятки радуг света и иных чудесный и превосходных знаков появились всем собравшимся. Среди учеников этого мастера наиболее известны Додруп Джикме Тенпен Ньимо, тертон Согьял Лерап Лингпа, Дзогчен Тулку V и Дзогчен Геманг, Жечен Рабжам и Жечен Желцап, Каток Ситу, Пельнел Гьятрул, Адзом Другпа, Трупванг Сакьяшри, Нгор Бонлоп и т.д. Перевод Волошановского О.Л. 4
