аИСПОЛНЕНИЕ ДОГОВОРНОГО ОБЯЗАТЕЛЬСТВА С.В. САРБАШ Рецензент: Витрянский Василий Владимирович - доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации. ВВЕДЕНИЕ Никому не удастся прожить жизнь и при этом не исполнить ни одной обязанности. Сколь тривиально, столь и верно: нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Человеческая жизнь в социальном смысле есть общение. Но это общение не свободно, оно подвержено социальному регулированию. Каждый с малых лет постигает азы этого регулирования, которые формируют морально-нравственное лицо человека, отчасти его мировоззрение, его внутренний космос. В самом деле, разве не является одним из первых социальных навыков младенца освоение дихотомии "можно - нельзя". Сначала это скорее рефлекс, затем - осознание, позже - понимание. Далее она осложняется: "хорошо - плохо". Здесь уже может не сразу, но приходит понимание: почему одно хорошо, а другое плохо. Потом жизнь осложняется, появляются полутона, одновременно с дихотомией "черное - белое", проступают другие цвета, они смешиваются. Социальный мир представляет порой пеструю картину, и лишь воспитанный человек, опирающийся на высокие морально-нравственные критерии, может рассмотреть в этих красках черное и белое. Хотим мы этого или не хотим, но каждый день нам приходится отвечать себе на вопрос: что хорошо, а что - плохо. При этом экзаменаторами являются все: и мы сами, и наше окружение, и наши потомки, и, быть может, Кто-то еще, в Кого мы верим или не верим. Значительной частью социальных отношений являются отношения юридические. Но и здесь все так же: есть запреты, и есть дозволения. Но и эти запреты и дозволения в силу множества причин составляют ту же многоцветность социальной жизни. Все смешано, не всегда ясно, запутано. И здесь приходится постоянно отвечать на вопрос: что можно, а что нельзя. И здесь есть экзаменаторы, и они все те же: мы сами, наше окружение, наши кредиторы и наши должники... Для успешной сдачи экзамена требуются знания. Но не только - нельзя умело воспользоваться знаниями о правилах, не понимая, зачем они нужны, просто бессознательно следуя им. Для юриста, как и для любого другого, мало знать ответ на вопрос: "Как?", необходимо отыскать ответ и на вопрос: "Почему?" Только после этого юридическая картина обретет относительную четкость и смысл. Это важно и тогда, когда часть этой картины скрыта от глаз, заслонена чем-то, вообще невидима. Этот пробел позволит заполнить понимание права и, может быть, даже чувство права, юридическая интуиция. Но последняя поддерживается общеправовым пониманием социального регулирования, его целей и в конечном счете чувством справедливости. Социальная сфера, как мы отметили, отличается наличием обязанностей. Одной из разновидностей обязанностей являются обязанности юридические, среди них можно выделить те, которые возникают из обязательств, а последние можно характеризовать как внедоговорные и договорные. Обязанности подлежат исполнению, иначе в них не было бы никакого смысла. Подлежат исполнению и договорные обязательства. И здесь выступает еще один немаловажный вопрос: "Как должны исполняться договорные обязательства?" Это еще один ракурс социальной жизни, который восходит к еще более общему вопросу: "Как себя вести?" Если я взял взаймы деньги, то мне ясно, что я должен их вернуть. Попробуем сказать комулибо просто одно слово: "Верните!" И в ответ обязательно получим серию вопросов: "Что вернуть?", "Кому вернуть?", "От кого вернуть?", "Когда вернуть?", "Где вернуть?", "Каким образом вернуть?"... Кстати, среди них во многих случаях будет и такой: "А можно ли не возвращать?" или "А что будет, если не вернуть?". В гражданско-правовом смысле отыскание ответов на эти вопросы осуществляется в сфере института исполнения обязательств. В позитивистском смысле общие положения, дающие на них ответы, сосредоточены в Гражданском кодексе Российской Федерации, а именно в гл. 22, где в 20 статьях (ст. 309 - 328) законодатель поместил соответствующее регулирование. Надлежащее исполнение обязательства - действие правомерное. С теоретической точки зрения можно более или менее точно отграничить действия, которые соответствуют требованиям об исполнении обязательства, и действия, которые этим требованиям не соответствуют (хотя и здесь найдется немало вопросов). По большей части мы обращаем внимание именно на правомерные действия, с тем чтобы определить, как именно должны исполняться обязательства, какие особенности имеются в тех или иных практических ситуациях, как быть в тех случаях, когда в законе не отыскиваются те или иные правила, и т.п. Методологически мы разделили материал на три части (главы), первая из которых имеет дело с самим понятием и принципами исполнения, вторая - с теми элементами исполнения, которые всегда и при любых обстоятельствах присущи действиям по исполнению обязательства, а третья посвящена тем особенностям исполнения обязательства, которые встречаются наиболее часто, но присущи не всем обязательствам. При этом вторая и третья главы именуются на первый взгляд не совсем привычными для юриста терминами: "атрибут исполнения" и "модус исполнения". Эта терминология, используемая в философии <1>, взята нами не случайно. -------------------------------<1> Атрибут (от лат. attribuo - наделять) - признак, примета, существенное свойство. Модус (от лат. modus - мера, способ) - способ существования, вид и характер бытия или события (см., напр.: Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 33). Всякому явлению с философской точки зрения присущи атрибут и модус. При этом атрибут обозначает неотъемлемое свойство предмета, тогда как модус - это свойство предмета, присущее ему лишь в некоторых состояниях. Посредством этого общефилософского подхода возможно рассмотреть и такое юридическое явление, как исполнение обязательства. Таким образом, атрибут исполнения обязательства - это такие его качества, которые присутствуют в любом и каждом исполнении обязательства, независимо от характера самого обязательства. Таковыми являются субъектный аспект (лица, участвующие в процессе исполнения), временной аспект (срок или время исполнения обязательства) и пространственный аспект (место исполнения). В цивилистике такое разграничение при исследовании исполнения обязательства если и присуще, то лишь подспудно. Обычно при изложении вопросов, связанных с исполнением, не делают упор на то, что некоторые положения присущи исполнению всегда, а иные лишь в отдельных случаях. Соответственно, и не выработана необходимая юридическая терминология <2>. -------------------------------<2> Принять по аналогии терминологию, присущую для договорного права ("существенные условия договора"), нам показалось не вполне оправданным, поскольку это могло бы привести к смешению различных явлений - условий договора и условий исполнения обязательства. Кроме того, в литературе при изложении материала по исполнению обязательств различные авторы используют различную терминологию: "условия исполнения обязательства", "способы исполнения обязательства", "порядок исполнения обязательства", "правила исполнения обязательства" и др. При этом терминология иногда может иметь не только методологический, но и весьма конкретный практический характер. Например, в соответствии с п. 1 ст. 414 ГК РФ обязательство прекращается соглашением сторон о замене первоначального обязательства, существовавшего между ними, другим обязательством между теми же лицами, предусматривающим иной предмет или способ исполнения (новация). Следовательно, изменение тех параметров, которые именуют в литературе способами исполнения, приведет к новации обязательства. Но в действительности далеко не всякое изменение положений, которые авторы именуют "способами исполнения обязательства", влечет за собой новацию, ибо не всякое изменение обязательства сторонами является новацией. Дабы избежать такого рода трудностей, мы и приняли указанную терминологию в исследовании. С методологической точки зрения любому исполнению присущ и еще один безусловно неотъемлемый аспект - объект исполнения, т.е. тот объект гражданского оборота, который получает в результате исполнения кредитор. Однако этот аспект исполнения, имеющий, вне всякого сомнения, весьма важное значение, по существу сливается с вопросом об объектах гражданского права вообще, ибо подавляющее большинство объектов гражданского права способно выступать и объектами исполнения обязательств. Кроме того, проблема объекта гражданского права представляется настолько обширной, что удовлетворительное ее рассмотрение в совокупности с основами исполнения договорного обязательства чрезмерно расширило бы рамки изложения материала, посвященного собственно исполнению обязательств, что показалось нам нецелесообразным <1>. Поэтому относящийся к гл. 2 раздел об объекте исполнения обязательства здесь не представлен. -------------------------------<1> Из современных монографических работ, посвященных объектам гражданского права, см.: Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: Теория и судебная практика. СПб., 2002. Кроме того, мы намеренно опустили и ряд других моментов (о валюте денежных обязательств, об увеличении сумм, выплачиваемых на содержание гражданина), которые не представляли для нас серьезного теоретического интереса по субъективным причинам. Глава I. ПОНЯТИЕ И ПРИНЦИПЫ ИСПОЛНЕНИЯ § 1. Общие положения Поскольку юриспруденция вообще и гражданское право в частности существуют в литературном виде, т.е. в качестве инструментария используют язык, определяя понятие исполнения обязательства, следует установить, что означает само слово "исполнение" в русском языке. Исполнение означает осуществление чего-нибудь. Поскольку мы исследуем понятие исполнения именно обязательства, а не чего-либо другого, следует обратиться к понятию обязательства, легальное определение которого содержится в п. 1 ст. 307 ГК РФ, краткий вариант его и послужит нам отправной точкой. В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Таким образом, можно говорить, что обязательство - это программа действий сторон, своего рода сценарий, план. Осуществление этой программы сторонами и есть исполнение обязательства. В других правовых системах исполнение обязательства также обозначается соответствующими терминами. В римском праве - "solutio"; в английском - "performance"; во французском - "payement" <1>; в голландском - "betaling"; в немецком праве терминология различна: исполнение обозначается и как "погашение" - Erloschen, и как "исполнение" - Erfullung, а также существует понятие "погашение услугой" - Erloschen durch Leistung, в отношении действий должника используется термин Leistung <2>. -------------------------------<1> Дословный перевод термина означает платеж, однако в романской традиции платежом принято именовать всякое исполнение обязательства. <2> См.: Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. М., 2001. С. 334, 342. Исполнение обязательства является сложным объективным явлением. С одной стороны, оно, будучи принадлежностью экономических отношений, является составляющей оборота, экономической жизни общества. Это проявляется в динамике собственности в экономическом смысле данного понятия и выражается в "перемещении" благ материальных и нематериальных от одного субъекта к другому. Полная и окончательная остановка исполнения обязательств по всему миру вызвала бы всемирный коллапс не только экономики, но и самого человечества. Последнее свидетельствует о чрезвычайной важности феномена исполнения обязательств. Итак, исполнение обязательств, как и сами обязательства, является объективно необходимым для существования человечества и как юридическая величина составляет элемент гражданско- правового оборота. Трудно даже вообразить масштаб исполнения обязательств, совершаемых ежедневно в мире. С другой стороны, исполнение обязательств представляет собой нематериальную субстанцию, относящуюся к общественным отношениям, а именно правовым отношениям. В этом смысле исполнение обязательств выступает в виде юридического явления. В современном мире оно становится предметом правового регулирования и во всех законодательствах регламентируется с той или иной степенью детальности. Исполнение обязательств, главным образом возникших из двусторонних и односторонних сделок, составляет один из основных элементов движения имущественных благ. Однако в действительности исполнение обязательств - не единственный элемент такового движения. Имущественные блага могут переходить от одного лица к другому не в связи с исполнением обязательства, но в связи с обязательством (например, в связи с принудительным применением мер гражданско-правовой ответственности за неисполнение обязательства). Помимо других случаев для исследуемой темы особое значение в этом смысле получает так называемое принудительное исполнение обязательства, которое, на наш взгляд, не может рассматриваться ни как сделка, ни как исполнение обязательства в подлинном смысле этого понятия. Всякое обязательство по самому своему существу стремится прийти к исполнению. "Напряженное состояние, созданное обязательством, стремится к прекращению. Нормальным является прекращение путем удовлетворения, т.е. путем осуществления требуемого обязательством состояния" <1>. -------------------------------<1> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. СПб., 1910. С. 243. Стороны для того и вступают в обязательство, чтобы получить или произвести исполнение (исключение, наверное, составляет исполнение обязательства, возникающего из деликта, и исполнение кондикционного обязательства). Видимо, поэтому в литературе иногда отмечают, что механизмом исполнения обязательства является взаимная заинтересованность сторон <2>. Хотя это не совсем точно, поскольку заинтересованность сторон скорее является мотивом вступления в договорное обязательство, но не его механизмом. Кроме того, практика свидетельствует, что к моменту исполнения должник нередко вовсе не заинтересован в исполнении договорного обязательства, а по определенным видам обязательств (например, деликтным) такого интереса не усматривается в подавляющем большинстве случаев. -------------------------------<2> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 6 - 7. Исследование исполнения как самостоятельного правового феномена юридического быта нельзя провести без уяснения тех объективных общественных и физических законов, которые воздействуют на данные отношения и управляют ими. Исполнение, будучи явлением, происходящим в объективной действительности, подпадает не только под правовое регулирование позитивного права. Оно происходит во времени и пространстве, в тех или иных обстоятельствах, между теми или иными лицами. Поэтому и правила об исполнении обязательства, и действия по его исполнению не могут не испытывать влияния этих факторов. Всякое обязательство подразумевает его исполнение. Не может существовать юридических обязательств, которые в принципе не предполагается исполнять. Если то или иное отношение облекается в форму гражданско-правового обязательства, однако его участники изначально не имеют намерения его исполнять, значит перед нами мнимая сделка. На исполнение обязательства можно смотреть и как на должное, и как на сущее. Иными словами, можно говорить о том, что существует исполнение обязательства как деяние, подлежащее исполнению, но еще не состоявшееся, а можно исследовать его ретроспективно, т.е. как деяние уже свершившееся. При исследовании исполнения обязательства обнаруживается тесная связь между исполнением и самим обязательством. Это и понятно, ибо одно немыслимо без другого. При этом само обязательство предопределяет и исполнение, причем не только в смысле обязательности последнего, но и по его характеру. Обязательство является причиной исполнения, а последнее, соответственно, следствием обязательства. Исполнение обязательства является понятием родовым, поскольку оно обнимает деяния, совершаемые в рамках различных гражданско-правовых правоотношений: договорных и внедоговорных; по различным видам договорных обязательств; по отрицательным и положительным обязательствам; по делимым и неделимым обязательствам; по обязательствам с различным объектом: вещами движимыми и недвижимыми, правами (требованиями), деньгами и ценными бумагами, работами и услугами, информацией и интеллектуальной собственностью и т.д. "Исполнение обязательств зависит, таким образом, от специфики содержания их отдельных видов и даже каждого конкретного обязательства" <1>. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. М., 1998. С. 357 (автор главы - Г.И. Стрельникова). Исполнение осуществляется посредством волевых действий сторон обязательства: должник предлагает исполнение, кредитор принимает исполнение. Существование отрицательных обязательств предопределяет наличие исполнения в виде воздержания от определенного действия. Последнее, строго говоря, нельзя назвать действием, но это и не бездействие вообще, ибо оно осуществляется волевым усилием должника. Поэтому единым термином, пригодным для обозначения исполнения положительных и отрицательных обязательств, выступает чаще используемый в уголовном праве термин "деяние". Действия по исполнению обязательства всегда направлены на прекращение обязательства, ибо надлежащее исполнение является юридическим фактом, с которым правопорядок связывает прекращение притязания кредитора и корреспондирующей ему обязанности должника. Суммируя изложенное, предварительно можно сказать: юридически каждое исполнение по обязательству характеризуется тем, что оно представляет собой волевые деяния, направленные на прекращение обязательства. Это самое лаконичное и в то же время наиболее общее определение понятия исполнения по обязательству, хотя гражданскому праву известны еще более краткие определения понятия исполнения. Так, например, Д.Д. Гримм обходится всего четырьмя словами: "Исполнение есть доставление должного" <2>. -------------------------------<2> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М., 2003. С. 352. Надлежащее исполнение обязательства как юридический факт влечет прекращение обязательства. "В юридическом действии, т.е. таком действии, которое право принимает под свое ведение, момент воли составляет существенное условие действительности его" <3>. -------------------------------<3> Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. Харьков, 1928. С. 70. Волевой момент является ключевым в вопросе исполнения. Поэтому в принципе мы согласны с мнением А.М. Гуляева по этому вопросу: "...обязательство или сводится к установлению известного права на имущество, или проявляется в деятельности лица безотносительно к тем последствиям, какие могли бы отразиться на имуществе; но в обоих случаях речь идет о действии лица, о проявлении его воли" <4>. В этом смысле примечательно и замечание Р. Саватье: "Исполнение обязательства само по себе представляет материальный акт, но волевой характер платежа превращает его в юридическое действие, результатом которого является прекращение обязательства. Чаще всего воля кредитора и должника в этом вопросе едина" <5>. Правда, в замечании французского ученого, на наш взгляд, имеется неточность, ибо волевой характер не имеет первостепенного значения для юридического характера исполнения. Исполнение по обязательству является правовым явлением потому, что объективное право, т.е. правопорядок придает ему такое значение. В жизни имеется немало волевых действий: например, человек бросает курить. Это действие, безусловно, волевое, но для права оно обычно безразлично. -------------------------------<4> Гуляев А.М. Русское гражданское право. СПб., 1912. С. 253. <5> Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. М., 1972. С. 419. Однако, действительно, не может существовать исполнения обязательства без соответствующего волеизъявления. Поэтому если, например, в силу тех или иных внешних обстоятельств обязательство оказывается случайно "исполненным", т.е. кредитор получает то благо, которое он имел право получить от должника, говорить об исполнении обязательства в точном значении этого слова не представляется возможным. Например, постороннее лицо по ошибке доставляет кредитору такую же вещь, которую продал, но еще не передал должник. Кредитор, считая, что должник произвел надлежащее исполнение, удовлетворяется этим. Здесь лишь видимость исполнения по обязательству, но на самом деле его нет. Юридическая квалификация отношений сводится к неосновательному обогащению кредитора за счет постороннего лица и сохранению обязательства должника перед кредитором по передаче проданной вещи. Однако правопорядок может в смысле удобства в других случаях придать этим обстоятельствам иное юридическое значение. Здесь обнаруживаются штрихи для построения концепции совпадения полученного кредитором с долгом, добросовестно им принятым. Концепция эта имеет, с одной стороны, утилитарный характер, с другой стороны, базируется на принципах справедливости, стабильности оборота и эквивалентности: если кредитор получил за счет должника в точности именно то, что ему причиталось (эффект надлежащего исполнения) и действовал при этом добросовестно, то известными недостатками в действиях должника можно пренебречь. При этом концепция совпадения может охватывать и поведение кредитора, когда получение им должного в точном соответствии с условиями обязательства (эффект надлежащего исполнения), не может оспариваться по причине недостатков в его действиях при условии добросовестности должника. Можно привести и другой пример, хорошо знакомый многим читателям по фильму "Невероятные приключения итальянцев в России", несколько изменив его. Заказчик и подрядчик заключают договор о сносе ветхого строения, которое мешает прокладке современного проспекта. В результате действий третьего лица происходит подрыв и разрушение указанного строения, следствием чего является достижение результата, необходимого заказчику. Спрашивается, можно ли говорить об исполнении обязательств подрядчика, если он вовсе не совершал никаких действий? Ответ видится нам отрицательным. С теоретической точки зрения можно предположить, однако, что обязательство исполняется как бы случайно, помимо воли должника, но все же его действиями, за его счет и в точном соответствии с условиями обязательства. Допустимо ли здесь говорить о том, что исполнение обязательства фактически состоялось, а то обстоятельство, что оно совершено без намерения прекратить обязательство должника, существенного значения не имеет? Видимо, и здесь уместен отрицательный ответ, однако последствия такого рода действий вовсе не обязательно будут заключаться в необходимости возврата кредитором полученного при условии, что объективное право распространит на это обстоятельство соответствующее позитивное регулирование. Коль скоро исполнение связано с волевым моментом, то необходимо коснуться вопросов деформации воли, например, вследствие принуждения. Возможно ли принуждать к исполнению обязательства силой или угрозой? Ответ совершенно очевиден с точки зрения уголовного права: такое принуждение подпадает под деяние, именуемое самоуправством (ст. 330 Уголовного кодекса РФ). Однако если кредитор силой или угрозой вынудил должника исполнить обязательство, является ли это исполнение незаконным с гражданско-правовой точки зрения? Влечет ли оно прекращение обязательства? Подлежит ли оно возврату? В отечественной литературе этому вопросу уделяется немного внимания. В римском праве самоуправство, в том числе выражающееся в принуждении кредитором должника к выдаче чего-либо, считалось недозволенным и влекло разрушение самого требования <1>. Рассматривая вопрос о недействительности сделок, совершенных под влиянием угрозы, Г.Ф. Шершеневич отмечает, что угрожающее лицо не должно иметь права на то действие, с которым соединены страдания для угрожаемого, и приводит пример: не будет принуждения, когда кредитор требует уплаты по векселю под угрозой объявить должника несостоятельным <2>. При этом угроза как условие недействительности сделки рассматривается им в контексте противоправности деяния. Приведенный пример действительно не связан с противоправностью в действиях кредитора. Однако если, например, угроза кредитора будет выражаться в виде противоправного деяния, например угроза убийством, то едва ли исполнение, произведенное под влиянием такой угрозы, следует признавать действительной сделкой только по той лишь причине, что кредитор имеет право на произведенное ему исполнение. -------------------------------<1> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. С. 187. <2> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Казань, 1902. С. 151. Вот что указывается в известном компаративистском исследовании К. Цвайгерта и Х. Кетца о последствиях неисполнения должником договора и правах кредитора: "Все современные правопорядки единодушно признают, что в подобных случаях не может быть допущено самоуправства. И в частности, кредитор не может прибегнуть к самозащите, отобрав у задолжавшего ему продавца силой уже проданный тем товар вопреки его воле. Точно так же домовладелец не может сам выкинуть на улицу квартиросъемщика, равно как и потерпевшая сторона в договоре не может с помощью силовых мер частного порядка принудить другую сторону к исполнению договора. Потерпевшая сторона должна решать все свои претензии, возникающие в связи с невыполнением договора, путем подачи иска в суд, прежде чем сможет добиться их удовлетворения должником, причем также только с участием государственного органа" <1>. Этот подход разделяется и современными российскими учеными. "Управомоченное лицо в гражданскоправовых отношениях не имеет права воздействовать силой на обязанное лицо" <2>, а физическое отобрание или захват предмета договора, по мнению других исследователей, не вписывается ни в какие правовые границы <3>. -------------------------------<1> Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 199. <2> Вершинин А.П. Выбор способа защиты гражданских прав. СПб., 2000. С. 56. <3> Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. N 3. С. 38. Можно, конечно, добавить, что отобрание или захват имущества вполне вписывается в рамки уголовного права, и за такие действия установлено соответствующее наказание. Представляет интерес также мнение Ю.С. Гамбарова, который считал, что оспоримыми признаются сделки, достигающие незаконными безнравственными средствами, например побоями, вполне законного результата, например платежа долга. Однако последний случай считается спорным, так как многие юристы стоят еще на римской точке зрения и, не допуская оспаривания того, что было исполнено в силу обязанности ("dolo facit qui petit quod redditurus est"), принимают здесь ответственность за одно лишь самоуправство <4>. С последним Ю.С. Гамбаров согласен не был. Современное европейское право рассматривает незаконным вещный договор <5>, если он совершается под принуждением <6>. -------------------------------<4> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. М., 2003. С. 766 - 767. <5> Подробнее о вещном договоре и его взаимосвязи с исполнением обязательства см. далее. <6> См., напр.: van Vliet L.P.W. Transfer of movables in German, French, English and Dutch law. Nijmegen, 2000. P. 35 - 36. Применительно к договору купли-продажи в римском праве, как известно, требовалась передача владения вещью - традиция (traditio). При этом отчуждатель должен иметь намерение перенести право собственности на приобретателя, приобретатель - намерение сделаться собственником - animus transferendi и acquirendi dominii <1>. -------------------------------<1> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. С. 242. Но как все же относиться к действию, совершенному не согласно собственной воле? Интересен подход к этому вопросу К.Д. Кавелина. Действие, совершенное человеком в состоянии безрассудства, под гнетом принуждения, невольно и бессознательно, приравнивается к событиям или фактам, происходящим по законам природы, без участия человека. Такие действия, подобно явлениям природы, могут устанавливать и прекращать юридические отношения, но рассматриваются не как действия, а как не зависящие от человека явления. В противоположность преднамеренным, сознательным, свободным и целесообразным человеческим действиям, они наряду с явлениями природы признаются случайностями, случаями. Под ними разумеются не беспричинные явления, а такие, которые совершаются помимо воли, предвидения и намерения людей <2>. -------------------------------<2> Кавелин К.Д. Избранные произведения по гражданскому праву: Права и обязанности по имуществам и обязательствам. М., 2003. С. 229. Наверное, в каком-то смысле случайное, бессознательное "исполнение" должником обязанности действительно близко к природным событиям. Другое дело, что праву, видимо, следует признать обязательство должника прекратившимся вопреки отсутствию подлинного юридического акта, поскольку кредитор добросовестно принял исполнение и оно является надлежащим (концепция совпадения). Иными словами, этому событию следует придать юридическое значение, т.е. отнести его к юридическому факту, который в совокупности с другими юридическими фактами и условиями права влечет прекращение обязательства. Однако непременным условием должны являться добросовестность кредитора и соответствие действия обязательству должника. Обратный подход во многих случаях противоречил бы экономической целесообразности, ибо добросовестный кредитор обязан был бы вернуть то, на что он в ту же секунду имел бы право притязать. В каких-то ситуациях это было бы невыгодно самому должнику, ибо он оказался бы в просрочке, иногда даже неизвинительной или, по крайней мере, не освобождающей его от негативных последствий, например обязанности уплачивать проценты за пользование капиталом. Кроме того, в известных случаях здесь открывалась бы возможность и для зачета, что экономически, а отчасти и юридически означало бы то же самое, что и оставление исполненного у кредитора. Нельзя также не отметить, что в данной ситуации можно говорить об отсутствии у должника основания для истребования надлежащего исполнения у добросовестного кредитора. Однако довольно сложно говорить о том, что точно таким же образом следует относиться и к действию должника, совершенному по незаконному принуждению. Здесь воля должника все же проявляется, однако она деформирована физическим или психическим принуждением (coactus, sed voluit) <1>. Едва ли можно считать, что обязательство следует рассматривать прекращенным исполнением, даже если исполнение надлежащее и оно принято кредитором. Мы полагаем, что для таких случаев нужно установить специальное регулирование публично-правового свойства и особые гражданско-правовые последствия исполнения под влиянием насилия или угрозы. Если исполнение надлежащее и вины кредитора в принуждении или насилии не установлено (насилие или угроза со стороны самостоятельно действующего третьего лица), то обязательство следует считать прекратившимся как бы исполнением. Если насилие или угроза применены по вине кредитора (им самим или третьим лицом), то обязательство также следует считать прекратившимся, но полученное им в виде санкции (уголовно-правовой или административноправовой) следует обратить в доход государства, либо, если должник по двустороннему договору не получил встречное удовлетворение, ему следует дать право отказа от обязательства с возвращением исполненного. -------------------------------<1> По свидетельству романистов, одна статья преторского эдикта устанавливала: "...совершенное вследствие страха да не имеет законной силы" (Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Под ред. Л.Л. Кофанова. М., 2004. С. 62). § 2. Основания исполнения Тесная связь исполнения и обязательства главным образом определяется тем, что сами действия по исполнению находят свое основание именно в обязательстве. Даже те концепции исполнения, которые рассматривают его в качестве абстрактных сделок, не имеют в виду полностью оторвать и абсолютно изолировать исполнение от самого обязательства, ибо абстрактность исполнения имеет вполне конкретные технические задачи и направлена скорее третьим лицам, чем сторонам данного правоотношения <1>. -------------------------------<1> Markesinis B.S., Lorenz W., Dannemann G. The German Law of Oligations. Vol. 1. The Law of Contract and Restitutions: A Comparative Introduction. Oxford, 1997. P. 19 - 21. С теоретической точки зрения изолированного исполнения существовать не может. Исполнение без основания уже не является исполнением обязательства. Другое дело, что последствия таких действий могут быть различными (собственно неосновательное обогащение или неосновательное обогащение, не подлежащее возврату). Если рассматривать исполнение в самом узком смысле, как исполнение известного действия должником и принятие результата кредитором, то основанием исполнения являются конкретная обязанность должника и корреспондирующее ей субъективное право требования кредитора. "Каждое исполнение, каждый платеж, чтобы иметь это свое юридическое значение, должен иметь в своем основании долг" <2>. -------------------------------<2> Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. Варшава, 1914. С. 246. § 3. Содержание понятия "исполненное обязательство" Мы уже упоминали, что исполнение обязательства можно рассматривать не только как процесс, но и как юридический факт. Когда действия по исполнению обязательства стороны уже совершили, остается определить, прекратилось обязательство или нет. Если исполнение было надлежащим, обязательство прекращается, если нет - не прекращается вовсе либо не прекращается в части. Коль скоро обязательство прекратилось надлежащим исполнением, можно ли говорить о том, что оно более вообще не существует как юридическое явление? Вправе ли мы говорить об исполненном обязательстве, или последнее есть логическое противоречие - если оно прекратилось, то его уже нет. Приблизительно в таком смысле рассуждал Д.И. Мейер, объясняя прекращение сделки в случае исполнения обязательств <3>. -------------------------------<3> Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 1. М., 1997. С. 212. В литературе иногда указывается, что действие обязательства исчерпывается, как только входящие в его состав права и обязанности полностью осуществлены, при этом чаще всего это происходит в результате исполнения <4>. -------------------------------<4> Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. Т. 3. Обязательственное право. СПб., 2004. С. 227. Представляется, что термин "исчерпание обязательства" с теоретической точки зрения в чемто предпочтительнее термина "прекращение обязательства", хотя бы потому, что после исполнения обязательства оно как юридическое явление не исчезает, не прекращается абсолютно полностью. Прекращаются обязанность должника и требование кредитора, и обязательство предстает как бы "опустошенным", оно является и исполненным обязательством, и одновременно прекращенным обязательством. На первый взгляд это может показаться парадоксом: если содержание обязательства (права и обязанности сторон) более не существует, то должна быть утрачена полностью и вся сущность обязательства целиком. Во многом так оно и есть, однако своего рода "тень" или "остаточное явление" обязательства сохраняется, но, конечно, то, что сохраняется, - это уже не обязательство, это явление иного порядка - идеальный результат квалификации обязательства исполненным и, следовательно, прекращенным. Не является ли изложенное чистой схоластикой? Аргументы в пользу того, что даже исполненное обязательство продолжает иметь некоторое юридическое значение, могут быть найдены в различных практических ситуациях, урегулированных гражданским и иным законодательством. Например, действия по исполнению могут противоречить закону и могут быть признаны недействительными судом. В зависимость от того, исполнено обязательство или нет, закон ставит уголовную ответственность лица, с этим, например, связаны достаточно сложные отношения по освобождению от уголовной ответственности <1>. -------------------------------<1> См.: Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб., 2002. С. 504 и сл. В арбитражной практике можно найти подтверждение тезису, согласно которому даже после совершения должником действий по исполнению обязательства наличие исполненного обязательства продолжает иметь юридическое значение. Давая арбитражным судам разъяснения по спорам, связанным с защитой права собственности и других вещных прав, Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ, в частности, указал следующее. При разрешении споров, связанных с возникновением и прекращением права собственности на недвижимость, арбитражным судам следует исходить из того, что до государственной регистрации перехода права собственности покупатель по договору продажи недвижимости, исполненному сторонами, не вправе распоряжаться данным имуществом, поскольку право собственности на это имущество до момента государственной регистрации сохраняется за продавцом. При этом следует иметь в виду, что после передачи недвижимого имущества покупателю, но до государственной регистрации перехода права собственности продавец также не вправе им распоряжаться, поскольку указанное имущество служит предметом исполненного продавцом обязательства, возникшего из договора продажи, а покупатель является его законным владельцем. В случае заключения нового договора об отчуждении ранее переданного покупателю имущества продавец несет ответственность за его неисполнение <1>. При этом имеет значение предписание п. 2 ст. 551 ГК РФ, согласно которому исполнение договора продажи недвижимости сторонами до государственной регистрации перехода права собственности не является основанием для изменения их отношений с третьими лицами. -------------------------------<1> Пункт 14 Постановления Пленума ВАС РФ от 25.02.1998 N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" // Вестник ВАС РФ. 1998. N 10. Представляется не бесспорным, однако, что обязательство продавца недвижимости может считаться полностью исполненным одной лишь передачей владения недвижимостью, ибо согласно п. 1 ст. 454 ГК РФ продавец обязан передать товар в собственность, т.е. обязан перенести на покупателя титул права собственности. Аналогичная обязанность лежит и на продавце недвижимости (п. 1 ст. 549 ГК РФ). Обязательства, как известно, могут прекращаться по различным основаниям. Лишь одно из них представляет собой надлежащее исполнение. Следовательно, как с теоретической, так и с практической точек зрения следует различать обязательства исполненные и обязательства прекращенные по иным основаниям, без их надлежащего исполнения. В связи с этим представляется важным приведенная О.С. Иоффе классификация: гражданские правоотношения могут быть разделены на отношения прекращенные (отношения, прекращение которых выражает собой прекращение действия заключенных в них прав и обязанностей до их осуществления) и осуществленные (отношения, прекращение которых выражает собой осуществление заключенных в них прав и обязанностей) <2>. -------------------------------<2> Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Гражданское правоотношение. М., 2000. С. 573. Надлежаще исполненное обязательство как определенный факт действительности имеет также практическое значение, например, в свете так называемой кредитной истории должника. Оно имеет значение и для целого ряда других отношений: налоговых, по социальному страхованию, бухгалтерскому учету и др. <3>. -------------------------------<3> Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. С. 420. Таким образом, можно утверждать, что исполненное обязательство также имеет известное правовое значение. Оно характеризует факт прекращения обязательства, что может иметь прикладное практическое значение в различных сферах отношений. § 4. Соотношение понятий "исполнение обязательства", "исполнение обязанности", "исполнение сделки", "исполнение договора" С теоретической точки зрения при определении соответствующих понятий можно было бы исходить из следующего. Понятием "исполнение обязательства" обозначать главным образом процесс и юридический факт, которые приводят к исполнению должником своих обязанностей и принятию кредитором исполнения. Термин "исполнение обязанности" можно понимать двояко: как исполнение обязанности должника, так и исполнение так называемой кредиторской обязанности управомоченного в обязательстве. Следовательно, "исполнение обязанности должника" - это совершение должником обусловленных обязательством действий, а "исполнение обязанности кредитора" - совершение кредитором действий по принятию исполнения, а также иных действий, без совершения которых обязанности должника не могут быть исполнены. Надлежащее исполнение обязанности должника - это, по существу, надлежащее предложение должником исполнения, но не само исполнение обязательства, ибо пока оно не принято либо пока не использован субститут принятия исполнения (депонирование), обязательство не прекращается. Поэтому нам представляется ошибочным утверждение о том, что такой юридический факт, как исполнение обязанности должника, приводит к прекращению обязательства <1>. Обязательство прекращается не одним лишь фактом исполнения обязанности должника, но и принятием исполненного или субститутом принятия (депонирование). В противном случае обязательство прекращалось бы при игнорировании воли кредитора. Закон же связывает прекращение обязательства с волеизъявлением кредитора на принятие исполнения (именно поэтому понадобилась норма ст. 327 ГК РФ об исполнении обязательства в депозит). Данный подход можно усмотреть еще в римском праве: "Для исполнения как способа прекращения обязательства существенно его соответствие формально признанному интересу кредитора и формальное согласие последнего" <2>. Другое дело, что необходимость выработки некоторых исключений из этого правила, в том числе в связи с концепцией совпадения, диктует сам оборот. -------------------------------<1> Голованов Н.М. Гражданское право. СПб., 2003. С. 209. <2> Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1996. С. 469. В гражданском праве и гражданском законодательстве, равно как и в научных работах и на практике, термины "обязательство" и "обязанность" используются нередко в различных значениях. Иногда тождественных, иногда не совпадающих по значению. Так, например, в гл. 22 ГК РФ под "исполнением обязательства" в основном понимаются лишь действия должника. В п. 1 ст. 408 ГК РФ устанавливается, что надлежащее исполнение обязательства прекращает обязательство. Под надлежащим исполнением обязательства понимается исполнение должником обязанностей в соответствии с условиями обязательства и требованиями правовых актов. При таком положении следовало бы прийти к выводу, что достаточно должнику произвести все соответствующие (надлежащие) действия, и его обязанность должна считаться исполненной, причем независимо от того, принял ли кредитор исполнение или хотя и безосновательно, но не принял. Однако такое истолкование закона вступает в противоречие с некоторыми другими законодательными предписаниями, в том числе посвященными исполнению обязательства. Например, из ст. 327 ГК РФ следует, что если кредитор уклоняется от принятия исполнения, то, несмотря на то что предложение исполнения является надлежащим, обязанность должника не прекращается, для чего ему и предоставляется право произвести исполнение в депозит нотариуса, после чего только его обязанность и будет считаться прекращенной, а также будет считаться прекращенным и обязательство, в том числе и обязанность кредиторская по принятию исполнения у должника. Из ст. 406 ГК РФ о просрочке кредитора также следует, что даже в тех случаях, когда кредитору предложено надлежащее исполнение, но он его не принимает, обязанность должника не считается исполненной, однако последний не несет связанных с этим негативных последствий. Последовательное строгое различие терминов "исполнение обязательства" и "исполнение обязанности" было бы желательным, но из-за необходимости цитирования и воспроизведения в научном исследовании норм законодательства произвести его невозможно. Таким образом, как в законодательстве и в юридической литературе, так и в настоящей работе значение понятий "исполнение обязанности должника" и "исполнение обязательства должника" можно установить лишь в контексте изложенного. В юридической литературе уже была приведена критика использования таких понятий, как "исполнение сделки" и "исполнение договора". "Следует иметь в виду, что исполняются именно обязанности и только обязанности, а не сделки или договоры, как принято говорить. Правда, нередко, выражаясь таким образом, недвусмысленно имеют в виду исполнение обязательства, возникшего из двусторонней сделки. Тот же смысл можно придать словосочетаниям "исполнение плана", "исполнение односторонней сделки" и т.д. Но в любом случае выражаться таким образом - значит допускать существенную неточность, поскольку это наводит на мысль, что исполняется сам факт, послуживший основанием для правоотношения. А разве может исполняться такой факт, как событие или причинение вреда? Поэтому нельзя называть реализацию обязательства исполнением договоров, нельзя говорить об исполнении договоров, подразумевая под этим реализацию обязательств" <1>. В принципе, следует согласиться с этой аргументацией. Однако все же можно говорить о том, что нередко в российском гражданском праве один и тот же термин обозначает различные понятия. Например, ч. 2 ГК РФ именуется "Отдельные виды обязательств", при этом под термином "обязательства" понимаются и договоры. Глава 24 ГК РФ именуется "Перемена лиц в обязательстве", хотя содержащиеся в ней нормы вовсе не имеют в виду перемену лиц в договоре, т.е. имеется в виду обязательство в узком смысле этого слова. Конечно, поддержание чистоты терминологии, возможно, является более высокой целью, чем сохранение традиции, однако если многозначность термина не приводит к ошибке и соответствующая терминология прижилась в юридическом быту, то, возможно, следует более толерантно отнестись к этому положению вещей. Одни современные исследователи, несмотря на изложенную позицию В.С. Толстого, продолжают использовать критикуемую им терминологическую пару "исполнение договора" <2>, имея при этом в виду исполнение договорного обязательства, однако другие действительно смешивают понятия "исполнение обязательства" и "исполнение договора" <3>. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. М., 1973. С. 19. <2> См., напр.: Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 12. <3> См., напр.: Пугинский Б.И. Составные обязательства в гражданском праве // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 2003. N 6. С. 40. В этом аспекте имеет значение двоякое понимание самого договора как сделки, т.е. юридического факта, и как правоотношения. М.И. Брагинский развил и обосновал многопонятийную теорию договора, которая не отвергает, а, напротив, поддерживает существование понятия договора в двух аспектах: договор-сделка и договор-правоотношение <4>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <4> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. М., 1999. С. 14 - 20, 146 - 274, 275 - 417. Кроме того, следует различать понятия "исполнение обязанности" и "исполнение обязательства" исходя из того, что обязательство должника может заключаться в исполнении им целого ряда обязанностей. Иными словами, на обязательство можно смотреть как на совокупность обязанностей. Поэтому нам представляется верным подход Д.И. Степанова. Он, как мы думаем, обоснованно исходит из необходимости различать исполнение обязательства и исполнение обязанности по обязательству, которые соотносятся как целое и часть. Исполнение обязанности есть совершение должником действия, которого вправе требовать от него кредитор, а для исполнения обязательства необходимо совершить ряд действий, соответствующих числу обязанностей в содержании обязательства <1>. -------------------------------<1> Степанов Д.И. Услуги как объект гражданских прав. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 27. § 5. Критика дефиниций исполнения Юридическая литература содержит множество различных определений понятия исполнения. Одни определения даются в общих курсах, учебниках гражданского права, другие - в специальных исследованиях. Разобрать их все не представляется возможным, поэтому остановимся лишь на некоторых из них. "Исполнение обязательств - это один из способов прекращения обязательств, состоящий в совершении должником по требованию кредитора действий, составляющих содержание требования и обязанности (передача вещи, уплата денег, выполнение работ и т.п.) и соответствующих требованиям закона, иных правовых актов и обычаев о (1) объекте исполнения; (2) лице-исполнителе; (3) лице, которому производится исполнение; (4) времени исполнения и (5) месте исполнения (ст. 309 ГК РФ)" <2>. -------------------------------<2> Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. М., 2003. С. 706. В данном определении понятия исполнения, по нашему мнению, излишне делается упор на требование кредитора, что может быть истолковано как ограничение определением только обязательств по требованию. Кроме того, состоящий из пяти пунктов перечень хотя и отражает основные моменты исполнения (атрибут исполнения), все же не является исчерпывающим. В указанном определении отсутствует главное - юридическая характеристика действий, о которых в нем упоминается <3>. Также исполнение обязательства называется одним из способов прекращения обязательств, но в явном виде отсутствует необходимый для этого элемент в определении - принятие исполнения кредитором или субститут этого принятия. Однако важным является то обстоятельство, что определение отражает все атрибуты исполнения, т.е. существенные его элементы, присущие любому исполнению. -------------------------------<3> В цивилистической литературе нередко при рассмотрении понятия исполнения авторы избегают давать его юридическую характеристику без обсуждения того, является ли исполнение сделкой, юридическим поступком, фактическими действиями, договором или чем-либо еще. "Под исполнением обязательства понимается совершение должником действия, обусловленного содержанием обязательства, в пользу кредитора или в соответствии с условиями обязательства - в пользу третьего лица" <1>. -------------------------------- <1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. М., 2002. С. 665 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). См. также: Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 12. Эта дефиниция, с одной стороны, страдает неполнотой, ибо не обнимает случаев исполнения отрицательных обязательств, при которых точнее было бы говорить о воздержании должником от совершения конкретных действий, а с другой стороны, некоторым излишеством - в части упоминания третьего лица. Последнее обстоятельство является частным моментом (модусом) и включать его в понятие обязательства столь же обоснованно, как и включать в понятие исполнения обязательства упоминание о том, что оно может быть произведено в депозит нотариусу, или при альтернативном обязательстве - должно исполняться посредством передачи соответствующего предмета исполнения. "Исполнение обязательства выражается в совершении или воздержании от действий, составляющих предмет обязательства" <2> или "под исполнением обязательства понимается совершение должником действия (или воздержание от такового), обусловленного содержанием обязательства" <3>. -------------------------------<2> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. коллект. и отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. С. 558 (автор коммент. - М.И. Брагинский). <3> Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. М., 1998. С. 131 (автор главы - Г.Д. Отнюкова). В сравнении с предыдущим определением понятия исполнения обязательства здесь отражается как совершение действий, так и воздержание от их совершения, однако также упущено указание на юридический характер указанных действий. "Исполнение обязательства состоит в совершении кредитором и должником действий, составляющих содержание их прав и обязанностей" <4> или "исполнение обязательства состоит в совершении его сторонами определенных действий, составляющих содержание их прав и обязанностей" <5>. -------------------------------<4> Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. М., 1995. С. 274 (автор коммент. - В.В. Витрянский). <5> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М., 1997. С. 402 (автор главы - М.Я. Шиминова). Достоинством этих определений является обоснованное указание на то, что действия совершаются не только должником, но и кредитором (сторонами). Его недостатком является отсутствие указания на волевой характер этих действий, на юридическую характеристику исполнения, а также отсутствие указания на воздержание от действий как вариант исполнения отрицательных обязательств. "Исполнением обязательства признается совершение должником в пользу кредитора определенного действия". Автор этой дефиниции, так же как и многие другие, отдельно дополняет это определение упоминанием исполнения отрицательного обязательства, которое он называет воздержанием (видимо, имеется в виду "воздержание от действий"), ошибочно указывая при этом, что оно является лишь дополнением обязанности по совершению активных действий <1>. Совершенно очевидно, что могут существовать отрицательные обязанности, не являющиеся дополнением к каким-либо другим обязанностям. Кроме того, данное определение страдает ненужным указанием на то, что действие совершается в пользу кредитора (пользы у кредитора может и не возникнуть, напротив, могут быть и убытки). Кроме того, данным определением охватываются лишь действия должника и упускаются действия кредитора. Так же как и многие другие определения, это не раскрывает юридической характеристики исполнения. Данная дефиниция вступает в противоречие с собственной позицией ее автора, занятой применительно к оценке исполнения обязательства как юридического факта, влекущего прекращение обязательства. Классифицируя юридические факты, влекущие прекращение обязательства, он верно относит исполнение к числу таких фактов, которые возникают по воле участников обязательства. Таким образом, здесь в отличие от определения понятия исполнения обязательства учитывается воля кредитора. -------------------------------<1> Голованов Н.М. Гражданское право. С. 363. "Исполнение обязательств заключается в совершении действий, предусмотренных содержанием данного обязательства, либо в воздержании от совершения определенного действия" <2>. Недостаток данного определения сводится к отсутствию юридической характеристики исполнения обязательства. -------------------------------<2> Российское гражданское право / Под ред. З.Г. Крыловой, Э.П. Гаврилова. М., 1999. С. 111 (автор главы - З.Г. Крылова совместно с А.П. Ромашко и В.И. Гуреевым). В единственной российской монографии по исполнению обязательств В.С. Толстой дает определение понятию "исполнение обязанности". "Исполнение обязанности в обязательственном правоотношении представляет собой совершение должником действия, которого вправе требовать от него кредитор" <3>. Это определение представляется достаточно точным, хотя оно и не характеризует исполнение обязательства в нашем понимании как процесс, влекущий прекращение обязательства и охватывающий как действия (воздержание от них) по предложению исполнения, так и действия по принятию исполнения. -------------------------------<3> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 22. Интересно, что в дальнейшем автор верно, на наш взгляд, отмечает, что одним из действий, совершаемых в ходе исполнения, является предложение исполнения, но необходимо еще, чтобы управомоченный принял то, что ему причитается, оба названных действия участников обязательства представляют собой основу исполнения <1>. Но коль скоро эти действия - основа исполнения, то они должны получить отражение и в определении понятия исполнения обязательства. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 63. Представляется, что эти внутренние противоречия возникают в связи с тем, что автор, с одной стороны, совершенно обоснованно рассматривает исполнение обязанности и исполнение обязательства как соотношение части и целого (исполнение обязанности должника - часть исполнения обязательства), однако дальше предлагает концепцию исполнения правоотношения <2>. Последнее, по его мнению, обнимает действия сторон по исполнению (последовательность действий, их взаимодействие и т.д.). Но при таком подходе исполнение обязательства (предложение исполнения и его принятие) сливается с исполнением обязательственного правоотношения, ибо последнее, составляя характеристику действий сторон обязательства по исполнению, входит в содержание исполнения обязательства. -------------------------------<2> Там же. С. 178. Под исполнением обязательства понимается совершение должником определенного действия, направленного на достижение цели обязательства, - удовлетворение потребностей и охраняемых законом интересов кредитора в соответствии с принципами его исполнения либо воздержание от совершения определенного действия <3>. -------------------------------<3> Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1999. С. 6. Недостатком этого определения выступает рассмотрение исполнения обязательства исключительно как действия должника и отсутствие юридической характеристики исполнения. Также представляется не бесспорным включение в определение понятия исполнения обязательства указания на соответствие исполнения принципам исполнения, поскольку такая методология может привести к добавлению ссылки на соответствующие принципы для каждого понятия в гражданском праве. Критика дефиниций определений не является самоцелью и будет использована далее как при рассмотрении соответствующих проблем по исследуемой теме, так и в попытке сформулировать собственное определение понятия исполнения. § 6. Исполнение как цель обязательства В науке гражданского права единодушно отмечается, что исполнение обязательства составляет его цель <1>. Весьма образно выражает эту мысль Р. Циммерманн: "Так же как человеку суждено умереть, договор предназначен для прекращения" <2>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2001. С. 589 (автор главы - М.И. Брагинский); Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. М., 2000. С. 383 (автор главы - З.И. Цыбуленко); Стучка П.И. Общая часть гражданского права. М., 1929. С. 283; Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. С. 419; Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. С. 245; Дернбург Г. Пандекты. Т. 2: Обязательственное право. Изд. 3-е. М., 1911. С. 142, 144; Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 350. <2> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Deventer; Boston, 1992. P. 748. В самом деле, исполнение - это тот результат, к которому добросовестные стороны обязательства стремятся, полагают его достичь. Как указывают ученые, с помощью исполнения обязательств достигается удовлетворение материальных и духовных потребностей граждан, юридических лиц, государства и общества в целом. С общефилософских позиций, наверное, можно говорить о том, что с помощью исполнения обязательств достигаются в том числе и цели общества в целом, однако с гражданско-правовой точки зрения исполнение обязательства достигает цели, поставленной его участниками (должником и кредитором). Общество в целом, не являясь участником обязательства (а оно не может быть участником обязательства a priori) с юридической точки зрения, не достигает исполнением обязательства никакой цели и достигнуть не может, поскольку не является субъектом гражданского права. Между тем определение цели обязательства, выражающейся в его исполнении, имеет не только теоретическое, но и прикладное значение. Если, например, стороны заключили сделку, из которой возникли обязательства, но они вовсе не намерены исполнять эти обязательства, то налицо признаки мнимой сделки, что при наличии соответствующих доказательств является основанием для применения судом последствий ничтожной сделки. Также если, например, исполнение обязательства объективно не может быть произведено, т.е. цель обязательства не может быть достигнута, это является основанием для прекращения обязательства (ст. 416 ГК РФ). § 7. Правовая природа исполнения В российской цивилистике отсутствует глубокое исследование понятия исполнения обязательства и его природы <1>. Этот вопрос часто затрагивается попутно или весьма поверхностно. Относительно же тезиса: исполнение обязательства является сделкой высказывается сожаление о том, что этот тезис не стал предметом пристального внимания юристов- практиков <2>. К этому нужно добавить, что эта проблема не стала предметом пристального внимания не только юристов-практиков, но и российских юристов-теоретиков. Нередко и в учебной литературе при изложении понятия исполнения обязательства природа соответствующих действий не раскрывается <3>. Хотя последнее, может быть, в чем-то оправданно, поскольку вопрос этот является чрезвычайно сложным и неясным в гражданском праве, но попытаться прояснить его в учебной литературе для студентов значило бы утяжелить изложение, запутать студента и тем самым более навредить, чем помочь в усвоении материала. -------------------------------<1> Даже специально посвященные исполнению диссертационные исследования упускают возможность дать юридическую характеристику понятия исполнения. См., напр.: Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 6, 12. <2> Тимофеев В.В. Исполнение обязательств по имущественному страхованию. М., 2003. С. 10. <3> См., напр.: Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 131 - 133 (автор главы - Г.Д. Отнюкова); Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 402 (автор главы - М.Я. Шиминова). В юридической литературе нет единства мнений по поводу правовой природы исполнения. Пожалуй, все единодушны только в том, что надлежащее исполнение прекращает обязательство, однако что представляет собой исполнение обязательства, ученые видят по-разному. Есть даже такое вполне справедливое заключение: является ли исполнение юридическим действием, сделкой или чем-то иным, составляет глобальную проблему <4>. -------------------------------<4> В.В. Витрянский (см.: Обсуждение проблемных вопросов договора комиссии // Вестник ВАС РФ. 2004. N 8. С. 188). Сказанное в общем можно отнести не только к российской науке гражданского права, но и к зарубежной. "В буржуазной цивилистической литературе, - писал С.К. Май, - имеются различия во мнениях по вопросу о том, как следует юридически квалифицировать исполнение обязательства: видеть ли в таком исполнении своего рода договор между должником и кредитором, усматривать ли в нем наличие соответствующих односторонних действий должника или кредитора или же, наконец, считать, что исполнение представляет собою юридический факт, не носящий непременно характера правовой сделки" <1>. -------------------------------<1> Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. М., 1953. С. 101. Забегая несколько вперед, следует заметить, что исторические данные об исполнении обязательств, особенно об исполнении договора купли-продажи, свидетельствуют о том, что эти действия не рассматривались как просто фактические действия, особенно на начальном этапе развития общественных отношений. Здесь можно говорить о придании исполнению сакральности. В последующем они стали облекаться в специальную юридически значимую форму (свидетели, обряды). Наличие определенных обычаев, ритуалов подтверждает не только суеверия наших предков, силу традиции, но и юридический, формальный характер самого исполнения. Если исполнение соединено с ритуалом, своего рода небольшим представлением, часто с метафизической окраской, или, более банально, соединено с угощением одной стороны другой, нередко в присутствии свидетелей, то это исполнение, приобретающее характер публичного события, служащего доказательством исполнения, в памяти людей хранится дольше, чем если бы вещь была просто передана из рук в руки и эта передача не была бы обставлена чем-то запоминающимся. Хотя даже в русском языке сохранилось некоторое противоречие в этом смысле. С.В. Пахман доносит до нас следующие обычаи исполнения договора купли-продажи: "Передача сопровождается обыкновенно некоторыми, особыми для того или другого рода вещей, обрядностями. Так, во многих местностях существует обычай передавать проданную вещь "из полы в полу": передача, совершенная таким способом, признается формой окончательного совершения купли-продажи" <2>. Между тем в толковом словаре разъясняется, что устаревшее значение слов "из полы в полу передать" состоит в следующем: передать из рук в руки и тайно <3>. Думается, что при исполнении обязательства добросовестные стороны, и в особенности должник, заинтересованы чаще в публичности своих действий, нежели в сохранении их в тайне. Опять же у С.В. Пахмана находим указание на следующее обыкновение: "При покупке лошади соблюдаются некоторые особенные формы передачи. Так, в Архангельской губернии покупатель берет повод купленной лошади и обводит ее кругом себя три раза, приговаривая: "как старому хозяину служила, так и мне послужи" <4>. Здесь скорее больше суеверия, чем правового аспекта. В самом деле, и до сих пор довольно распространена привычка, а то и народный обычай, что покупку надо непременно "обмыть", дабы вещь служила исправно и долго. -------------------------------<2> Пахман С.В. Обычное гражданское право в России / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М., 2003. С. 111. <3> Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Изд. 4-е, доп. М., 1999. С. 551. <4> Пахман С.В. Обычное гражданское право в России / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. С. 111. Проблема юридической природы исполнения прежде собственного разрешения требует ответа на вопрос о возможности выработки единой унифицированной концепции исполнения обязательства. Этот вопрос - ключевой. Можно ли подвести под всякое исполнение, независимо от его вида, унифицированное его понятие, которое охватило бы любое и каждое исполнение обязательства? Или следует признать, что любое и каждое исполнение обязательства зависит от характера совершаемых во исполнение этого обязательства действий, таким образом, оно не может получить унифицированного определения понятия и будет различным, смотря по тому, какое из обязательств исполняется? Ответы на эти вопросы следует дать после рассмотрения наиболее распространенных теорий исполнения обязательства. Но прежде всего надо методологически определить, что рассматривать под исполнением как юридическим фактом, прекращающим обязательство: только действия должника или также и действия кредитора. Мы полагаем верным последнее. Обязательство прекращает надлежащее исполнение, которое, как правило, охватывает собой предложение исполнения должником и его принятие кредитором. Исключение составляет субститут принятия исполнения - передача его в депозит при наличии установленных в законе оснований. Вместе с тем действия должника и действия кредитора, составляя единый волевой акт, имеют и самостоятельную правовую природу. Это юридические действия, поскольку они влекут известные юридические последствия. Они обладают свойством их юридической направленности. Стороны совершают эти действия не бесцельно, в основе лежит юридическая цель. Следовательно, данные действия можно рассматривать как односторонние сделки, поскольку для возникновения определенных юридических последствий достаточно волеизъявления одной стороны <1>. Например, должник надлежаще предлагает кредитору исполнение. Этот факт уже сам по себе имеет юридическое значение, поскольку снимает с должника ответственность за неисполнение, причем независимо от воли кредитора, независимо от действий последнего: даже если он не примет исполнения, должник не понесет ответственности за неисполнение обязательства. С точки зрения позитивного российского права юридически значимые последствия предложения исполнения можно, например, увидеть в п. 1 ст. 313 ГК РФ, согласно которому надлежаще предложенное третьим лицом за должника исполнение влечет обязанность кредитора его принять. Отрицание за действиями по предложению и принятию исполнения характера сделки требует объяснения того обстоятельства, что формально подпадающее под определение сделки явление вычленяется из этого института, отправляясь в неизведанную сферу юридических фактов, не имеющих ни понятия, ни характеристики. -------------------------------<1> В одном из современных диссертационных исследований обосновано предложение о расширении содержания понятия односторонней сделки за счет включения в него таких волевых актов, как предложение и принятие исполнения по договору (см.: Денисевич Е.М. Односторонние сделки в гражданском праве Российской Федерации: понятие, виды и значение. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 8). 1. Исполнение как фактические действия Все действия по исполнению обязательства суть действия фактические, ибо все они существуют в реальной действительности. Нефактического действия вообще не бывает; даже идеальное действие, существующее в сознании только одного-единственного субъекта, так же реально, как и сам субъект, а значит и представляемое им действие является фактическим. Но все это общефилософские проблемы, тесно примыкающие к проблемам бытия и сознания, материального и идеального. В техническом же смысле право дифференцирует факты на юридические и неюридические. Различие это в широком смысле построено на том, что одни факты в определенных обстоятельствах имеют значение для права, а другие факты в тех же обстоятельствах значения не имеют. В большинстве своем исполнение обязанности должником происходит в форме волевых активных действий должника, направленных на ее исполнение. Однако в связи с наличием отрицательных обязательств очевидно, что действия должника по исполнению таких обязательств совершаются в виде деяния отрицательного свойства - воздержания от действий. Поэтому уже здесь, видимо, наблюдается некоторое затруднение для унифицированной концепции исполнения как фактических действий. То есть не всякое исполнение может быть подведено под фактические действия, если, конечно, под последними понимать исключительно активные действия. Но если понимать фактические действия шире, т.е. и как фактическое бездействие, то сторонники такого взгляда смогут устранить указанное затруднение. Но и это не позволяет сконструировать безупречную унифицированную концепцию исполнения как фактических действий. Можно привести пример исполнения обязательства продавца по договору купли-продажи в тех случаях, когда отчуждаемая вещь находится у третьего лица (например, у арендатора). Здесь, на наш взгляд, ничего не остается, как признать за действиями по исполнению обязательства исключительно юридический, а не фактический характер. Если же говорить об отрицательных действиях, то следует принять во внимание обоснованное мнение Г.Ф. Шершеневича, что в воздержании обнаруживается воля лица <1>. Следовательно, исполнение обязательства в форме воздержания от действий тоже волевое деяние, направленное на прекращение обязательства посредством его исполнения. -------------------------------<1> Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: Учебное пособие: В 2 т. Т. 2. Вып. 2, 3, 4. М., 1995. С. 190. Чаще всего на практике можно обнаружить активные действия должника по исполнению обязанности, причем действия различные, хотя и охваченные единым замыслом, нередко относительно длительные по времени. Какова природа этих действий? Иногда ученые, характеризуя исполнение, указывают, что это совершение действий, при этом порой говорится о действиях и должника, и кредитора, а иногда только о действиях должника <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография Б.М. Гонгало "Учение об обеспечении обязательств. Вопросы теории и практики" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2004. <2> См.: Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств. М., 2002. С. 9. Теория исполнения как фактических действий во многом, видимо, обязана таким обязательствам, как оказание услуг и в какой-то части - выполнение работ <3>. Например, Г.Д. Отнюкова, не соглашаясь с возможностью отнесения исполнения к сделкам во всех случаях, говорит о фактических действиях, приводя пример с перевозкой пассажира <4>. Видимо, это объясняется тем, что в данных случаях исполнение нередко выражается в виде длящихся действий должника, которые на первый взгляд трудно отнести к юридическому акту. Длительность и особенно непрерывность действий по исполнению обязательства и в самом деле могут служить серьезной внешней причиной, побуждающей юридическое сознание отрицать наличие в них юридического акта. В самом деле, что можно считать юридическим актом в действиях, например, танцора, обязавшегося исполнить за плату танец на концерте? Возможно ли принять каждое его па за волевой юридический акт, направленный на исполнение обязательства исполнить танец? В пользу того, что исполнение не имеет характера правовой сделки, "приводится тот довод, что исполнение нередко заключается в выполнении какой-либо работы или в оказании услуги, совершенно лишенных по своему содержанию правового элемента" <5>. -------------------------------<3> Хотя иногда к фактическим действиям относят, например, и традицию, т.е. передачу и принятие владения вещи. И.Н. Трепицин, рассматривая вопросы каузальности и абстрактности римской традиции, приводит мнение немецкого ученого Бехмана: "Traditio есть прежде всего факт и, как таковой, не имеет определенной юридической физиономии; но traditio является фактическим исполнением определенного намерения, и вот это-то намерение дает передаче юридическое значение" (Трепицин И.Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. Одесса, 1903. С. 126). КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт, 2004. <4> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин. М., 1996. С. 498 - 499. <5> Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. С. 101. О специфике исполнения обязательств об оказании услуг в современных научных исследованиях см.: Степанов Д.И. Услуги как объект гражданских прав. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. Отказ считать юридическим актом действия по исполнению обязательств, услуг объясняли также не столько отсутствием волевого фактора, сколько отсутствием направленности на прекращение обязательства. Один из немецких юристов писал: "Много спорили о том, представляет ли собою удовлетворение юридический акт. Раньше я отвечал на этот вопрос отрицательно, - на том основании, что исполнение может состоять просто в фактической деятельности, напр., доставлении тонких или грубых услуг; исполняют обязательство и парикмахер, когда он завивает волосы; и массажист, когда он массирует ногу. При этом я не принял во внимание того, что когда все это делается, оно носит характер удовлетворения лишь в той мере, в какой это делается ввиду существования обязательства" <1>. По этому небольшому фрагменту можно проследить эволюцию взглядов немецкого ученого по интересующему нас вопросу. В результате он приходит к выводу о наличии здесь все же направленности на исполнение обязательства <2>. -------------------------------<1> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 243. <2> В теории права действия по получению услуг иногда ошибочно вовсе выводятся за пределы правоотношения. "Представляется, что материальные и нематериальные блага являются целью, ради которой лица вступают в правоотношения. Вряд ли можно назвать объектом правоотношения прослушивание оперы в театре, ставшее возможным благодаря заключению сделки купли-продажи билета на данное представление. Действие правоотношения здесь заканчивается после приобретения билета, что и позволяет удовлетворить определенные духовные потребности человека. Само удовлетворение этих потребностей находится за пределами правоотношения" (Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Учебное пособие для высших учебных заведений / Под ред. В.Г. Стрекозова. М., 1995. С. 314). Не вступая в дискуссию о том, что является объектом правоотношения, заметим ошибочность позиций автора в отношении юридической значимости самих действий по исполнению обязательства. Считать, что действие правоотношения заканчивается после приобретения билета в оперу, значит не понимать характера данного правоотношения. Приобретение билета вовсе не означает окончание обязательственного правоотношения. Наоборот, правоотношение в связи с этим только возникает, а закончиться оно должно надлежащим исполнением обязательства. Это легко понять на примере: вместо оперы исполнен рок-концерт. Будет ли иметь юридическое значение это обстоятельство, состоявшееся после приобретения билета на оперу? Ответ очевиден, а с ним очевидно и заблуждение В.Н. Хропанюка. В современном немецком праве представлена и другая точка зрения. Обязанности из обязательственных договоров исполняются не только на основе заключения вещно-правовых сделок, но и благодаря совершению различного рода фактических действий. Посредством таких действий не происходит распоряжение правами. Так, хотя собственник передачей владения и претерпеванием использования вещи исполняет свои обязанности из договора найма жилого помещения (из договора аренды или ссуды), он не распоряжается правом собственности, так как передача владения и претерпевание использования являются лишь фактическими действиями и не представляют собой вещно-правовую сделку, которая обременила бы право собственности выделением отдельного правомочия <1>. -------------------------------<1> Шапп Я. Основы гражданского права Германии: Учебник. М., 1996. С. 87. На самом деле современная немецкая доктрина указывает на существование, по крайней мере, пяти теорий исполнения: это приведенная нами договорная теория исполнения (в том смысле, что исполнение - это двусторонняя сделка); ограниченная договорная теория (исполнение является договором, где требуется передача правового титула, но где это не требуется (услуги, работы), исполнение договором не является); теория разделения реальных действий и соглашения о цели; теория финального предоставления исполнения (базирующаяся на указании должником погашаемого долга), которая сводится к сделкоподобному действию; теория реального производства исполнения (опирающаяся главным образом на результат исполнения) <2>. -------------------------------<2> Подробнее см.: Larenz K. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. Muenchen; Beck, 1987. S. 237 - 242. Если согласиться с тем, что исполнение обязательства по оказанию услуг и других обязательств, которые не предполагают передачу правового титула, есть лишь фактическое действие, как оно может привести к юридическому последствию? В этом аспекте мы полагаем правильным замечание О.А. Красавчикова о том, что любое действие, поскольку оно только фактическое, т.е. не имеет юридической значимости, никогда не вызывает юридических последствий <3>. -------------------------------<3> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 153. Некоторые авторы относят надлежащее исполнение к юридическим действиям <4>. Лаконичен, но точен в этом вопросе К.П. Победоносцев: "Поскольку платеж производит освобождение от обязательства, он получает значение юридического действия" <5>. -------------------------------<4> Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. М., 2001. С. 49. <5> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. М., 2003. С. 160. В литературе имеются фрагменты, из которых можно сделать вывод, что их авторы склонны одни действия по исполнению рассматривать как фактические действия, а другие действия, которые требуют специального оформления (составление передаточного акта, подписанного сторонами), ставят отдельно (видимо, считая их юридическими действиями) <1>. Но это скорее вопрос формы, а не юридической характеристики, ибо существо правового явления определяет его юридическую характеристику, а форма лишь оболочка, требуемая для должного объективирования содержания явления вовне. Скажем, для передачи недвижимости требуется составление передаточного акта, подписанного сторонами, а для передачи движимости - не требуется. Означает ли это, однако, что действия первого рода юридические, а действия второго рода фактические? Если стороны по обязательству, предусматривающему передачу движимости, также подпишут передаточный акт, их действия трансформируются из фактических в юридические? Позитивные ответы на данные вопросы вызывают сомнение. -------------------------------<1> Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. С. 383 (автор главы - З.И. Цыбуленко). Заблуждение авторов таких концепций объясняется тем, что они не учитывают весьма важное положение Г.Ф. Шершеневича, согласно которому для понятия о действии как объекте права экономическая точка зрения имеет решающее значение. Далее он указывал следующее. "Действие, составляющее объект права, имеет известное единство, несмотря на весьма различную продолжительность. Оно может быть исчерпано в один момент, как, например, при платеже суммы денег со стороны должника по займу. Оно может непрерывно длиться весьма долгое время, как при долгосрочной аренде. Оно может продолжаться с перерывами, не теряя от того экономического единства, как при периодической поставке дров в учебное заведение" <2>. Но все эти действия не только факт экономической жизни, коль скоро правопорядок связывает с ними известный юридический результат. -------------------------------<2> Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: Учебное пособие: В 2 т. Т. 2. Вып. 2, 3, 4. С. 190. Противники признания за действиями по исполнению обязательства оказания услуги свойства юридических актов сторон могли бы, наверное, апеллировать к отсутствию юридического акта кредитора по принятию услуги. Так, М.В. Кротов отмечает, что отдельной процедуры передачипринятия услуги не может существовать <3>. Близкое к этой мысли высказывание обнаруживаем у Г. Дернбурга: "Исполнение - дело должника. Нередко он может произвести его односторонне, напр., совершая известное действие по поручению. Но в большинстве случаев для этого необходимо принятие исполнения верителем, т.е. содействие последнего" <4>. Однако здесь можно привести контраргументы. Если кредитор имеет право отказаться от получения услуги после начала ее оказания (например, в связи с тем, что она оказывается некачественно) и если этот отказ мы квалифицируем как юридический акт, то нельзя не обнаружить и противоположное отказу в получении услуги - ее принятие. В этом случае представляется затруднительным квалифицировать отказ от получения услуги как юридический акт, а обратную ситуацию - получение услуги - как фактическое действие. И в первом, и во втором случае мы имеем дело с волевым деянием, направленным на исполнение обязанности, и принятием исполнения (либо отказом от принятия исполнения), каждое из которых и они оба являются юридическим актом. -------------------------------<3> Гражданское право. Т. 2: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2003. С. 641. Заметим, однако, что на практике, особенно в области предпринимательских отношений, достаточно распространенным явлением стало составление акта о принятии услуг, что по существу есть замена расписки, выдача которой предусмотрена п. 2 ст. 408 ГК РФ. <4> Дернбург Г. Пандекты. Т. 2: Обязательственное право. Изд. 3-е. С. 145. В связи с этим видится концептуально важным замечание О.С. Иоффе. Поскольку осуществление гражданских прав имеет во всех случаях акты субъективной воли их носителей или представляющих их лиц в качестве необходимой предпосылки, осуществленные правоотношения всегда являются волевыми отношениями независимо от способов их установления <1>. Действительно, следует отметить, что принятие кредитором исполнения есть осуществление им своего субъективного права (и одновременно выполнение так называемой кредиторской обязанности). Но если это так, можно ли акту осуществления права не придавать юридического значения? Ответ видится нам отрицательным. -------------------------------<1> Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Гражданское правоотношение. С. 573. Представляется, что принятие исполнения возможно и в виде молчаливого одобрения исполненного должником. Например, должник обязан совершить некоторое действие, принятие результата которого (материального или идеального) в соответствии с особенностями обязательства кредитором не формализуется внешним образом. Здесь также нельзя не признать, что исполнение должно соответствовать условиям обязательства, т.е. быть надлежащим. Следовательно, когда обязательство не является надлежащим, кредитор вправе не принимать его, прибегнув к соответствующей реализации своих прав. Последнее, конечно, нельзя не признать за проявление воли кредитора. Если взять для примера обязательство, исполнение которого не имеет отделимого материального результата, то наиболее рельефно волевой момент виден не в принятии исполнения, а в отказе от ненадлежащего исполнения, но юридический характер отказа от принятия по принципу a contrario доказывает наличие юридического характера принятия исполнения. В самом деле, если по договору об оказании услуги массажа головы и шейного отдела массажист начинает массировать ногу, клиент, не заказывавший такой услуги, откажется от ее получения. Исправившись, массажист исполняет должное, и клиент уже не отказывается от услуги. Любой наблюдатель этой сцены увидит в первом случае несогласие одной стороны взаимодействующих субъектов, а во втором случае, наоборот, его согласие. Итак, если исполнение оказывается вполне надлежащим и кредитора оно устраивает, неужели мы признаем за бездействием кредитора отсутствие волеизъявления, кредитор потому и бездействует, что согласен с исполнением. Полагаем, что воля кредитора на принятие исполнения присутствует и здесь, а проявляется она в виде молчаливого одобрения исполненного <1>. Известно, что в тех обстоятельствах, когда по условиям оборота предполагается действовать, но соответствующий субъект не действует, нередко в этом обнаруживается его согласие <2>. -------------------------------<1> Еще Лабеон говорил, что "можно заключить соглашение или вещью, или письмом, или также через вестника между отсутствующими. Но считается, что сделка заключается даже молчаливым соглашением" (цит. по: Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 123). <2> "Среди косвенных способов выражения воли особенно важное значение имеет молчание. В каких случаях оно служит признаком изъявления воли - это вопрос факта. Поэтому поговорка "молчание знак согласия" не вполне верна. Как признано новейшими писателями, молчание только тогда должно быть признаваемо согласием, когда тот, кто молчит, мог и должен был говорить (qui tacet, cum loqui potuit ac debuit, consentire videtur). Так, напр., если А., зайдя в магазин, берет вещь и говорит, что заплатит за нее завтра, то молчание продавца будет служить выражением его согласия, так как он не только мог, но и должен был выразить свою волю по поводу предложения А. Наоборот, если продавец промолчит, потому что не расслышит или не поймет слов А., то в таком случае молчание не может быть признано знаком согласия" (Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М., 2003. С. 161). Еще одним серьезным доводом против признания за принятием исполнения характера юридического акта служит указание на случаи, когда кредитор даже не знает о совершившемся в его пользу исполнении. Он не думает об этом и не замечает этого. Например, денежные средства поступают на мой счет. По условиям договора с банком последний не представляет мне сообщения об этом, разве что я потребую данные о состоянии счета. Где же здесь волеизъявление кредитора на принятие исполнения? Но и тут мы готовы выдвинуть некоторые объяснения. Характер таких и подобных обязательств влияет и на их исполнение. В них таким образом организованы действия сторон по исполнению, что воля кредитора на принятие исполнения как бы заранее оторвана от него - кредитор указал должнику счет, на который следует перечислить деньги. За него эти деньги принял банк. Все это в совокупности и есть принятие исполнения. В практике некоторых арбитражных судов обязательство (договор) и его исполнение иногда резко противопоставляются. При этом исполнение не признается сделкой (хотя и не всегда это делается последовательно). Так, исполнение обязательства по оплате, т.е. платеж, не было признано сделкой, которая оспаривалась в связи с банкротством плательщика по основанию предпочтительного удовлетворения требований одного кредитора перед другими <1>. Такой подход представляется ошибочным. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 15.06.2001 N КГА40/2900-01 // КонсультантПлюс. Изложенное тем не менее позволяет предположить, что действия по исполнению обязательства являются не только фактическими, но и юридическими действиями. Построение сделочной модели исполнения обязательства по оказанию услуг Поскольку, как указывалось, обязательства по оказанию услуг в наибольшей степени служат основой для отрицания юридического характера действий по исполнению, специально остановимся на разборе этих отношений, предложив построение сделочной модели исполнения этих обязательств. Как представляется, говорить о фактических действиях при исполнении обязательства по оказанию услуг во многом заставляет апологетов этой концепции то обстоятельство, что исполнение обязательства по оказанию услуг во многих случаях происходит посредством непрерывно продолжающихся действий должника и восприятия (потребления) их кредитором (известная временная протяженность) <2>. Волевой акт здесь не видится рельефно, он как бы распределен во времени или происходит ежесекундно, ибо и должник постоянно реализует свою волю для совершения обусловленного действия, и кредитор, потребляя благо, также действует, опираясь на свою волю <3>. -------------------------------<2> Степанов Д.И. Услуги как объект гражданских прав. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 9. <3> Это обстоятельство позволяет современным исследователям отойти от парадигмы теории исполнения обязательства, основывающейся на представлении об акте распоряжения, и попытаться выделить специфику исполнения подобных обязательств, ориентированных на указанную временную протяженность (Там же. С. 26). Возьмем для примера две простейшие ситуации исполнения обязательства - обязательства передать движимую вещь и обязательства оказать услугу, представив их последовательное развитие. 1. Должник исполняет обязательство по продаже вещи. Должник передает вещь кредитору (волеизъявление должника) - кредитор принимает вещь (волеизъявление кредитора). Обмен волеизъявлениями произошел. Вещь передана и принята. Обязательство исполнено. 2. Должник исполняет обязательство по оказанию услуги в виде устной консультации. Должник сообщает информацию кредитору (волеизъявление должника) - кредитор воспринимает информацию (волеизъявление кредитора). Обмен волеизъявлениями происходит и закончится, когда вся информация будет передана и, соответственно, воспринята. Информация передана и воспринята. Обязательство исполнено. Различие этих двух ситуаций минимально: исполнение обязательства по оказанию услуги часто более длительный процесс, чем по передаче вещи <1>. С точки зрения волевого момента исполнение обязанности должника и в том, и в другом случае осуществляется его активными действиями. Волеизъявление со стороны кредитора отличается: в первом случае он, как правило, совершает активные действия - принимает вещь (протягивает руку или овладевает предметом иным образом); во втором случае действие кредитора, как правило, пассивное (восприятие информации органами слуха) <2>. И в том, и в другом случае проявляется волевой акт с каждой из сторон. И в том, и в другом случае кредитор может отказаться от принятия исполнения (правомерно или неправомерно): покупатель не принимает вещи, заказчик отказывается от консультации. -------------------------------<1> В литературе, однако, утверждается, что сделка относится к категории кратковременных юридических фактов (Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 150 (автор главы - Л.И. Глушкова)). Применительно к исполнению обязательства следует заметить, что в нашем понимании оно состоит из нескольких юридических фактов. Каждый из этих фактов и, следовательно, исполнение как процесс в целом могут иметь достаточную продолжительность. При этом мы имеем здесь дело с накоплением определенного юридического состава, окончательное формирование последнего означает момент, когда факт является свершившимся. Например, предложение исполнения должником еще не само исполнение, но самостоятельный юридический факт, как только предложение считается совершенным - налицо юридический факт. Далее требуется принятие исполнения, как только оно принято - налицо другой юридический факт (acceptum) и сразу за тем третий юридический факт - исполнение как двустороннее волеизъявление. При этом исполнение в целом может обнимать множество отдельных юридических актов (например, исполнение по частям). <2> Хотя в реальности и здесь можно довольно часто увидеть активность на стороне консультируемого: он задает уточняющие вопросы, просит что-то повторить, подтверждает свое восприятие словами, как-то: "я понимаю", "ясно" и т.д. или междометиями или жестами: кивком головы. Длительность получения услуги и пассивность кредитора с теоретической точки зрения сами по себе едва ли должны иметь существенное значение (другое дело - юридическая техника законодателя, который может учесть это обстоятельство, установив соответствующее регулирование). Гипотетически можно представить случай, когда и по договору о передаче вещи кредитор ведет себя пассивно: например, должник кладет вещь в карман кредитору с молчаливого позволения последнего. На практике часто бывает, что передача товара происходит длительное время. Теоретически эти обстоятельства могут соединиться в исполнении одного обязательства, что будет означать пассивность кредитора при принятии исполнения и длительность передачи исполнения. Конечно, в реальной жизни обязательства по оказанию услуг, как и обязательства по передаче вещи, часто совершаются в таких обстоятельствах, что и должник, и кредитор совершают те или иные активные действия. Причем эти действия могут не только касаться исполнения обязательства, они могут приводить и к изменению условий обязательства. Они могут касаться непосредственно процесса исполнения или иметь дополнительный характер, содействовать исполнению, уточнять действия по исполнению и т.п. Но главное, что объединяет эти действия, - это направленность их на исполнение обязательства и прекращение последнего, а также их характеристика в качестве волевых актов как со стороны должника, так и со стороны кредитора. Наличие этих двух моментов в совокупности с приданием им юридических последствий позитивным правом определенно свидетельствует о том, что перед нами юридические действия. Критика указанной концепции могла бы заключаться в том, что, требуя непременно волевых действий по исполнению обязательства, за рамками ее остаются случаи, когда исполняющий обязательство субъект не является дееспособным. Например, обязательство несовершеннолетнего музыканта по исполнению музыкального произведения на концерте не может быть им исполнено, поскольку несовершеннолетний не способен с точки зрения права к волевым действиям. Институт представительства в данном случае совершенно не может ничего исправить, ибо представитель несовершеннолетнего исполнителя может быть не способен к надлежащему совершению соответствующих действий. Концепция исполнения как фактических действий разрешает эту проблему, поскольку наличие дееспособности здесь оказывается не нужным. Однако и это затруднение возможно преодолеть без того, чтобы подводить под исполнение исключительно фактические действия. Во-первых, с прагматической точки зрения, которую занимают некоторые иностранные правопорядки, исполнение, хотя и произведенное недееспособным, не может быть истребовано обратно, если оно соответствует должному, так как у должника не имеется на то правовых оснований, и наоборот, кредитор имеет все основания к его получению. Это тождественно с нашей концепцией совпадения. Во-вторых, во многих случаях действия недееспособного можно рассматривать как действия, вызываемые волей его представителя, т.е. это как бы продолжение воли самого представителя, и исполняющим обязательство является сам представитель при фактическом содействии недееспособного, что, на наш взгляд, может, конечно, вызывать некоторые этические, нравственные сомнения, но в действительности довольно точно. Если право не признает волю недееспособного субъекта достаточной для порождения юридических последствий, то и его фактические действия не следует рассматривать как собственно его действия в юридическом смысле. Ведь эти действия по исполнению обязательства в известных случаях совершаются им в связи с волей представителя и управляются представителем. В самом деле, если, например, договор, который заключен законным представителем малолетнего, предусматривает исполнение им музыкального произведения, то дальнейшие действия он в силу неразвитости воли совершает по побуждению, происходящему от родителей (они убеждают его в важности этого исполнения, может быть, даже заставляют, полагая это полезным для своего ребенка). Иными словами, чисто юридически малолетний исполняет музыкальное произведение не потому, что он этого хочет, а потому, что этого хочет его представитель. Можно привести и другой вполне наглядный и нередко имеющий место в быту случай. По договору займа или ссуды исполнение обязательства по возврату вещи осуществляется опять же малолетним, которого побуждают совершить соответствующие действия родители (родитель посылает ребенка к соседу вернуть полученную в ссуду вещь или сумму денег). Ученые, которые отрицают значимость волевого момента за услугами, но считают его непременно необходимым в случаях передачи права (титула), в случаях с займом испытали бы серьезные затруднения, ибо можно было бы увидеть, что волю на возврат вещи осуществляет малолетний, который не может быть представителем по причине своей недееспособности. Казалось бы, как в случае с исполнением музыкального произведения, так и в случае с возвратом займа соответствующие действия совершает недееспособное лицо, которое согласно позитивному праву изъявлять воли не может. На самом деле воля здесь присутствует, ибо и тот и другой, безусловно, совершают волевые действия, так как, оставив невероятные случаи в стороне, нельзя ни сыграть музыкального произведения, ни возвратить займа, не проявив воли. Другое дело, что правопорядок не признает эту волю достаточной, чтобы связать с ней юридически значимые последствия. Как же разрешить эту проблему, ибо хорошо известна распространенность и тех, и других действий, а также и то, что никому не приходит в голову опровергать их право на существование. Ответ видится довольно простым, мы имеем дело с волеизъявлением другого лица - того, кто заключил договор, а малолетний лишь фактический его исполнитель, его воля лишь технический, хотя и одушевленный, добавок к воле своего родителя (представителя). 2. Исполнение как особый юридический факт Весьма заманчивой может показаться идея отнесения исполнения обязательства к институту sui generis, т.е. институту "своего рода", а именно к отдельному, не сливающемуся с каким-либо другим юридическим фактом. Если исследователи не могут то или иное правовое явление подвести под известный институт, может возникнуть соблазн объявить его "вещью в себе", т.е. правовым явлением особого рода. Однако практическая опасность подобного расширения рамок реальной действительности, ведущая к искусственному умножению сущностей, заключается в том, что соответствующее явление оказывается выведенным из-под действия правил, которым оно действительно принадлежит. Это с неизбежностью влечет возникновение неопределенности, неоправданной аналогии, а иногда и вовсе не нужного специального регулирования для мнимой необходимости упорядочения "новой сущности". По мнению Т.И. Илларионовой, основная часть действий по исполнению обязательств "составляет особую группу юридических фактов, которую нельзя отнести ни к... сделкам, ни к поступкам" <1>. -------------------------------<1> Цит. по: Тузов Д.О. О правовой природе недействительных сделок // Гражданское законодательство Республики Казахстан. Вып. 14. Астана, 2002. С. 190. В рамках данного аспекта представляет интерес разбор аргументов концепции Д.О. Тузова, которая сводится к разделению исполнения обязательств по существу на три вида: договор (traditio); односторонняя сделка (платежное поручение); большинство действий по выполнению работ и оказанию услуг. При этом две первые группы составляют действия, относящиеся к сделкам, а третья - нет. Автор не уточняет юридическую характеристику действий, составляющих последнюю, третью, группу <2>. -------------------------------<2> Там же. Д.О. Тузов, полагаясь на труды таких ученых, как Н.Н. Алексеев, П.А. Сорокин и некоторых других, считает необходимым дифференцировать юридические акты на нормативные и нормативно-безразличные. Это деление соотносится с другой дихотомией волевых процессов: 1) волевой акт - общее понятие, включающее и проявление чувств, эмоций и т.п.; 2) волевое решение (волеизъявление), составляющее желание субъекта, его повеление, запрет и т.п. Последнее приводит к волевому взаимодействию, а первое - нет. Сделки относятся ко второй группе волевых решений и представляют собой элемент юридического взаимодействия, т.е. являются юридическими волеизъявлениями, поскольку выступают в качестве волевого решения субъекта достичь правового результата (установить, изменить или прекратить права и обязанности). Сделки несут субъективный смысл, причем смысл правовой <1>. Если более пристально присмотреться к описанному подходу, то можно увидеть весьма знакомую юристу классификацию фактов. Юридические факты (сделки и поступки) и факты, не имеющие правового значения (социальные отношения, не урегулированные нормами права). -------------------------------<1> Тузов Д.О. О правовой природе недействительных сделок // Гражданское законодательство Республики Казахстан. Вып. 14. Астана, 2002. С. 184 - 187. Далее автор, выявив в сделке два главных момента: направленность воли (желание достичь правового результата), которую он именует правовым смыслом, и юридическую цель, т.е. правовой результат сделки, - приходит к выводу о том, что те действия по исполнению обязательств, в которых, несмотря на наличие юридической цели, не выражен правовой смысл, сделками признать нельзя. К последним относится большинство действий по выполнению работ и оказанию услуг. На наш взгляд, здесь можно усмотреть некоторое противоречие: с одной стороны, оказание услуг достигает правового результата (прекращения обязательства) посредством соответствующих действий, и здесь наличествует юридическая цель, однако эти действия не имеют правового смысла, т.е. наличие желания достигнуть правового результата не имеет значения. Если, следовательно, продавец передает вещь, но не желает этого, то налицо нарушение требований к сделке и, соответственно, к исполнению обязательства; если же исполнитель оказывает услугу, но не желает этого, то результат совсем иной - все действия являются надлежащими и никакого нарушения нет. С практической точки зрения видится такая картина: если продавец передает вещь не по своей воле, исполнение как сделка имеет порок воли; если услугодатель оказывает услугу помимо своей воли, исполнение, не являясь сделкой, не может иметь порока воли. Однако здесь возникает вопрос, насколько оправдан такой подход? И в том, и в другом случае отношения опосредуют "движение" некоторого блага (объекта гражданских прав) от одного субъекта к другому, и в том, и в другом случае на волю обязанного лица оказывается незаконное воздействие, в результате чего его действия становятся несвободными, нарушается принцип частной автономии воли, однако результат оказывается совершенно противоположным. Такое положение вещей не видится нам логичным. В связи с этим представляются обоснованными следующие слова О.С. Иоффе: "Субъективная воля, вызывающая юридические последствия, должна соответствовать объективной воле. При их несоответствии возникает не субъективное право, а иной юридический результат, скажем, недействительность совершенного акта или при злонамеренности субъекта более тяжкие последствия. Например, в гражданском праве целая группа норм предусматривает имущественные санкции для договоров и иных юридических сделок, совершенных под влиянием угрозы, обмана, насилия и т.п. Во всех этих случаях сторона, применившая указанные формы воздействия, потеряет свое переданное по договору имущество, которое перечисляется в доход государства" <1>. -------------------------------- <1> Иоффе О.С. Гражданское законодательство Республики Казахстан. Размышления о праве. Астана, 2002. С. 48. Построение подобных изложенной выше концепций, видимо, направлено на разрешение теоретического и практического затруднения, которое якобы возникает при отнесении действий по исполнению услуг и подобных им действий к волевым действиям, имеющим юридическое значение. Как уже указывалось, данные действия являются нередко длительными и непрерывными, и, кроме того, они часто не опосредуют перенос или создание права (правового титула), в связи с чем и считается, наверное, что такие действия не должны иметь юридического значения сделки, а их совершение не следует ставить в правовую зависимость от воли субъекта. Не ясно, однако, почему юридическая значимость действия в гражданском праве ставится в зависимость от непременного наличия передачи или создания правового титула. Не является ли последнее следствием нахождения юридической мысли в прокрустовом ложе старых римских представлений о строгой форме сделок (манципация), представлениях об обрядности акта, его сакральности и т.п.? Не имеем ли мы здесь дело со своего рода юридическим атавизмом? Лаконичность аргументированности данных проблем в современном российском праве не дает нам возможности с уверенностью ответить на эти вопросы. Однако мы считаем, что действие в гражданском праве может иметь юридическое значение сделки и в том случае, если результатом его совершения не является перенос или создание титула. Например, зачет встречных однородных требований никаких прав не переносит и не создает правового титула, однако так же, как и надлежащее исполнение обязательства, влечет прекращение обязательства и является сделкой. Может быть, главной проблемой является все же длительность и непрерывность действий, препятствующие признанию за ними юридического значения сделки? Может быть, и в самом деле правильно было бы считать, что всякое длительное и непрерывное действие юридического значения сделки иметь не должно? Ответ и здесь скорее видится отрицательным. Из практики хорошо известно, что та или иная сделка может совершаться довольно длительное время, и стороны при этом могут совершать ряд действий, в том числе и непрерывных. 3. Исполнение как юридический поступок Дифференциация правомерных юридических актов, совершаемых субъектами гражданского права, на сделки и юридические поступки в российской цивилистике во многом связана с уже ставшим хрестоматийным примером, который приводится чуть ли не в каждом учебнике, о создании автором какого-либо произведения. Считается, что воля автора на создание произведения юридического значения не имеет <1>, равно как не имеет правового значения и направленность его действий. -------------------------------<1> Мы полагаем, что безвольно создать произведение с юридической точки зрения невозможно, поскольку законодатель связывает правовую охрану авторских прав с творческим трудом, которым такое произведение создано. Но можно ли приложить к чему-либо творческий труд, не опираясь при этом на свою волю? Отнесение исполнения обязательства к юридическому поступку в общем построено на предположении о том, что воля субъектов и направленность их действий не имеют значения для достижения юридически значимого результата. Этот тезис представляется достаточно спорным с точки зрения теории права. Действия по исполнению обязательства, как известно, предписываются нормами права. "Объектами правового регулирования являются общественные отношения классового общества. Но сами общественные отношения складываются из разнообразных поведенческих актов отдельных индивидов, К ВОЛЕ И СОЗНАНИЮ (курсив наш. - С.С.) которых адресованы правовые установления" <2>. Если признать это правильным, то следует задаться вопросом: возможно ли, чтобы правовые установления были направлены к воле и сознанию индивидов, однако действия этих индивидов оценивались бы без учета их воли и сознания? Ответ нам видится отрицательным. Воля и сознание индивидов, действующих в соответствии с правовыми установлениями, являются определяющими для юридической квалификации таких действий. -------------------------------<2> Теория государства и права / Отв. ред. А.И. Королев, Л.С. Явич. Изд. 2-е, перераб. и доп. Л., 1987. С. 497 (автор - В.А. Козлов). Не многие соглашаются с выдвигаемой в литературе теорией квалификации исполнения обязательства в качестве юридического поступка ("теория, концепция юридического поступка"). Одним из первых концепцию юридического поступка применительно к исполнению обязательства изложил О.А. Красавчиков. Он, в частности, указывал следующее: "Важнейшим юридическим поступком... применительно к советским гражданским правоотношениям является исполнение должником лежащей на нем по обязательству имущественной (а в определенных случаях и неимущественной) обязанности. Сюда должны быть отнесены не только действия по передаче имущества должником кредитору, но также действия по выполнению работ или оказанию услуг" <1>. Однако отличие юридического поступка вообще и, следовательно, исполнения от сделки О.А. Красавчиков усматривал в основном в отсутствии направленности действия на юридические последствия <2>. Поддержку этой теории оказывает М.И. Брагинский, приводя между прочим практически интересный пример: должник, который перевел банку сумму, соответствующую полученному кредиту, не вправе ссылаться на то, что он сделал это по ошибке, в нетрезвом виде и т.п. <3> -------------------------------<1> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 154, 157. См. также: Советское гражданское право / Под ред. О.А. Красавчикова. Изд. 3-е, испр. и доп. Т. 1. М., 1985. С. 471. <2> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 154, 158. <3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 449. Пример с платежом банку в нетрезвом виде или по ошибке все же не вполне удачен с практической точки зрения, имея в виду невеликие шансы реального получения платежа обратно. Если плательщик оспорит сделку по платежу в суде, то банк может защитить свои права предъявлением встречного иска; в результате судебного зачета никакой выгоды плательщик с "деформированной волей" не приобретет при условии, что он действительно заплатил должное (концепция совпадения). В самом деле, если исполнение - это сделка (не важно, односторонняя или двусторонняя), то порок воли позволяет оспорить эту сделку. Конечно, не во всех случаях должнику удастся доказать порок воли, но недобросовестному лицу, безусловно, открываются на первый взгляд законные возможности истребовать у кредитора надлежаще исполненное обратно, которые на самом деле таковыми не являются и которые праву следовало бы исключить. Эту задачу с легкостью решает концепция исполнения, выражающаяся в юридическом поступке. Поскольку для правовых последствий, возникающих вследствие юридического поступка, пороки воли не имеют значения, то и описанные злоупотребления не могут иметь места. Но это только на первый взгляд. Если согласиться с тем, что исполнение обязательства осуществляется посредством совершения должником (наверное, тогда и кредитором) юридического поступка, то следует признать, что именно этот юридический поступок прекращает обязательство. Но если лицо, совершившее действия по исполнению, ссылается на то, что оно совершило вовсе не этот юридический поступок, а совсем другой поступок, то обязательство не может считаться прекращенным - нет тождества должного и совершенного поступка. Однако если отбросить и этот довод как излишне казуистический и схоластический, то все равно остаются сомнения в правильности трактовки действий должника в качестве юридического поступка. Главное заключается в том, что деяния должника по исполнению - всегда проявление воли, равно как и деяния кредитора по принятию исполнения, а также в том, что это всегда намерение прекратить обязательство исполнением. Проигнорировать это - значит не видеть реальной жизни <1>. Если согласиться с тем, что юридический эффект при исполнении наступает независимо от субъективного момента <2>, то следовало бы признать надлежащим незаконное принуждение должника к исполнению. Возможные же практические затруднения, на которые указывает М.И. Брагинский, необходимо разрешать соответствующим образом, не подводя искусственно одно явление (юридический волевой акт) под другое (юридический поступок). Тем более что то практическое затруднение, на которое указывает автор (совершение действия по ошибке, в нетрезвом виде и т.п.), можно адресовать не только исполнению обязательства, но и заключению договора. Если признавать основополагающим правило о соответствии воли и волеизъявления, что мы считаем необходимым, то порок воли дает основание для разрушения договора, однако никто еще не предлагал отказаться в связи с этим от квалификации соглашения в качестве договора на том основании, что должник получает возможность отговариваться от исполнения ссылкой на то, что договор заключен в нетрезвом виде или с иными пороками воли. Это и понятно, ибо последовавшая бы за этим тотальная замена института договора в гражданском праве институтом юридического поступка немыслима. -------------------------------<1> Здесь, конечно, нужно принять во внимание некоторые исключения, но они лишь подтверждают правило. <2> Советское гражданское право / Под ред. О.А. Красавчикова. Изд. 3-е, испр. и доп. Т. 1. С. 471. Еще одно затруднение, которое как будто способна разрешить концепция юридического поступка, - уже приведенная выше проблема исполнения обязательства несовершеннолетним лицом. Если согласиться с тем, что исполнение обязательства суть юридический поступок должника, то отсутствие у исполнителя дееспособности не имеет значения. Так же как не имеет значения наличие дееспособности для совершения такого юридического поступка, как создание произведения, права на которое охраняются авторским правом. Разрешение указанных проблем дано в общем плане в литературе. "Платеж... представляет собой юридическое действие (сделку). Он может, таким образом, быть признан ничтожным, если не соблюдены правила о действительности сделок. Однако пороки воли не могут сделать платеж недействительным, если долг подлежал уплате, поскольку сторона имела законное основание требовать принудительного платежа. По этой же причине должник не может ссылаться на то, что он является недееспособным" <1>. Схожим образом разрешали данный вопрос в Редакционной комиссии составители проекта Гражданского уложения Российской империи. Дееспособность должника не всегда необходима для действительности произведенного им исполнения. Если недееспособный передал верителю во исполнение лежащего на нем обязательства именно то, что должно было быть передано от его имени его законным представителем, то прекращение обязательства не может подлежать сомнению, так как веритель, принявший от недееспособного исполнение, не вправе ссылаться на дееспособность должника; этот же последний или его законный представитель не имеет интереса опровергать действительность исполнения. Правило это, вытекая из общих правил о влиянии недееспособности на силу юридических действий, не нуждается в особом подтверждении в этом частном случае. Равным образом ввиду тех же общих правил излишне постановлять о том, что исполнение со стороны недееспособного должника, предоставлявшее верителю больше, нежели ему следовало, может быть востребовано его законным представителем <2>. Наша концепция совпадения обнаруживает схожесть с этим объяснением. -------------------------------<1> Саватье Р. Теория обязательств. Юридический очерк. С. 422. <2> Гражданское уложение. Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения (С объяснениями, извлеченными из трудов Редакционной комиссии, и с приложением законопроекта об авторском праве, одобренным Государственною Думою) / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. СПб., 1910. С. 216. Некоторые законодательства содержат специальные предписания для подобных случаев. Так, согласно ст. 1238 ФГК чтобы платеж <3> был действительным, нужно быть собственником вещи, данной в уплату, и обладать способностью к отчуждению этой вещи. Однако уплата денежной суммы или передача другой вещи, которая потребляется в процессе использования, не может повлечь за собой обратного требования к кредитору, который добросовестно употребил вещь в свою пользу, хотя бы платеж был произведен тем, кто не был собственником вещи, данной в уплату, или кто не обладал способностью к ее отчуждению. В отношении же способности кредитора к принятию исполнения этот вопрос разрешает ст. 1241 Гражданского кодекса Наполеона. Она гласит: платеж, произведенный кредитору, не является действительным, если кредитор был не способен его принять, если только должник не докажет, что уплаченное послужило выгоде кредитора <4>. -------------------------------<3> Под платежом в романских правовых системах понимается любое исполнение. См., напр.: Herbots J. Contract Law in Belgium. Deventer, Boston, 1995. P. 174; ГК Квебека - статья 1553. <4> Аналогичное регулирование установлено ГК Квебека (ст. 1556, 1558). Теория О.А. Красавчикова подвергается критике в юридической литературе. Ее ошибочность Е.А. Суханов видит в смешении цели и мотивов сделки, поскольку поведение должника во исполнение обязательства всегда имеет целевую направленность независимо от мотивов, которыми он при этом руководствуется <1>. М.В. Кротов, также принимая участие в критике данной теории, отмечает, что должник, совершая предусмотренное обязательством действие, стремится освободить себя от лежащей на нем обязанности, и, кроме того, исполнение обязательства представляет собой именно тот результат, к которому стороны стремились, достижение этого результата является целью сторон обязательства <2>. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. М., 1999. С. 41 - 42 (в сноске). <2> Гражданское право. Т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. М., 2002. С. 622. М.И. Брагинский считает, что М.В. Кротов занимает промежуточную позицию между сделочной концепцией и теорией юридического поступка, однако мы не увидели в позиции М.В. Кротова никакой промежуточной позиции. Но эта критика не вполне эффективна, поскольку, даже если действия должника имеют в основе стремление к освобождению от обязательства, это вовсе не отрицает квалификацию таких действий в качестве юридического поступка, ибо для юридического поступка безразлична направленность действия. Лицо, которое создает авторское произведение, может стремиться именно к юридическим результатам: создать произведение для издателя и получить вознаграждение; однако от этого его действия не превращаются в сделку. Оно может стремиться не к юридическим, а иным результатам, например прославиться, но и при этом создание произведения будет юридическим поступком <3>. -------------------------------<3> Создание произведения само по себе не может быть сделкой, поскольку автор может и не нуждаться в контрагенте, следовательно, здесь нет места для обязательственного правоотношения. Против концепции исполнения как юридического поступка можно выдвинуть следующие аргументы. Исполнение и неисполнение суть действия, и в этом аспекте они лежат в одной плоскости. Коль скоро мы соглашаемся признать за исполнением характер юридического поступка, то можно попытаться подвести и под неисполнение понятие юридического поступка. Однако это представляется невозможным, ибо в этом случае была бы совершенно обескровлена вся теория ответственности, так как должник, бездействуя или действуя не в соответствии с обязанностями, даже безвольно, например в силу аффекта, все равно подлежал бы ответственности. Кроме того, воля сторон в исполнении обязательства не может быть отвергнута при квалификации этого института, как это делается в отношении юридического поступка. В противном случае и должник, и кредитор как участники правового отношения на стадии его исполнения выступали бы не как ответственные за свои действия лица, а как субъекты, к воле которых вовсе не направлено никакого веления. Такой подход вступил бы, на наш взгляд, в противоречие с фундаментальным принципом гражданского права, установленным в России в п. 2 ст. 1 ГК РФ, согласно которому субъекты гражданского права приобретают и осуществляют свои права своей волей и в своем интересе. Этот принцип, как представляется, распространяется не только на возникновение и реализацию прав, но и на исполнение обязанностей. Признать, что обязанность реализуется безвольно, или не придавать воле в этом процессе соответствующего юридического значения - значит низвести субъект гражданского права к субъекту "гражданской безответственности". Наоборот, признать за волей субъекта гражданского права при исполнении обязательства определяющее значение - значит оставить ему всю меру частной свободы человека, которая дает не только права, но и возлагает ответственность за выбор того или иного поведения в рамках отведенной ему естественной свободы. Что же касается направленности действий, их целевого значения, то мы полагаем мнение критиков концепции юридического поступка верным. 4. Исполнение как сделка вообще Пожалуй, наиболее распространенный комментарий исполнения обязательства сводится к определению его в качестве сделки, причем характеристика этой сделки иногда не приводится <1>, определение исполнения как сделки часто дается как бы попутно, т.е. при рассмотрении различных иных вопросов, а не исполнения непосредственно <2>. -------------------------------<1> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. С. 135; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1995. С. 400 (автор коммент. - О.Н. Садиков); Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. М., 2002. С. 311 (автор главы - А.И. Косарев); Цивiльне право Украiни. Пiдручник. Книга 1 / За ред. О.В. Дзери, Н.С. Кузнэцовоi. Киiв, 1999. С. 769 (автор главы - В.В. Луць); Чеговадзе Л. Основания и последствия распоряжения объектом права собственности // Хозяйство и право. 2003. N 12. С. 93 - 94; Она же. Структура и состояние гражданского правоотношения. М., 2004. С. 301; Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. М., 1998. С. 160 (автор главы - С.М. Попова). <2> См., напр.: Дзера А.В. Общие положения о сделках в новом Гражданском кодексе Украины // Проблемы гармонизации законодательства Украины и стран Европы / Под общ. ред. Е.Б. Кубко, В.В. Цветкова. Киев, 2003. С. 371; Чеговадзе Л.А. К дискуссии о природе имущественного права // Законодательство. 2003. N 9. С. 29; Эрделевский А.М. Неосновательное обогащение, не подлежащее возврату. Отдельные исследователи, затрагивая проблему юридической характеристики исполнения, полагают, что сделочная природа исполнения в настоящее время получила законодательное закрепление, при этом они ссылаются на предписание п. 3 ст. 159 ГК РФ, где установлено правило, согласно которому сделки во исполнение договора, заключенного в письменной форме, могут по соглашению сторон заключаться устно <1>. Однако последнее является скорее только косвенным нормативным обоснованием сделочной природы исполнения. Данное предписание вовсе не предназначено для решения вопроса об исполнении обязательства вообще. Иными словами, было бы ошибочным полагать, что коль скоро законодатель предполагает возможность заключения сделок во исполнение договора, то всякое исполнение является сделкой. -------------------------------<1> Тимофеев В.В. Исполнение обязательств по имущественному страхованию. М., 2003. С. 10 - 11. Намерение (направленность) действий (воздержания от действий) по исполнению обязательства на прекращение последнего часто используется как обоснование исполнения в качестве сделки <2>. Это представляется верным, но не полным обоснованием, ибо для этой характеристики важным является также правомерность действий и волевой момент. -------------------------------<2> Таково, например, мнение В.Ф. Попондопуло (см.: Обсуждение проблемных вопросов договора комиссии // Вестник ВАС РФ. 2004. N 8. С. 188). В юридической литературе приводится и более развернутая аргументация квалификации исполнения обязательства в качестве сделки: "Исполнение обязательства является правомерным волевым действием, которое влечет прекращение обязанности должника. Следовательно, исполнение обязательства является сделкой. Должник, совершая предусмотренное обязательством действие, стремится освободить себя от лежащей на нем обязанности. Исполнение обязательства представляет собой именно тот результат, к которому стороны стремились, достижение этого результата является целью сторон обязательства" <3>. К этому следует добавить, что действия кредитора по принятию исполнения имеют тот же волевой характер и влекут предусмотренные законом последствия в виде прекращения обязательства. Одних лишь действий должника по исполнению обязанности недостаточно. -------------------------------<3> Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 311 (автор главы - А.И. Косарев). Волевой момент. Другим определяющим элементом в характеристике исполнения как сделки является наличие воли на ее совершение, которое выражается в волеизъявлении - действии или воздержании от конкретного действия (действий). Здесь можно привести слова Г.Ф. Шершеневича, который верно указывал, что в основе правовой обязанности, как и субъективного права, лежит воля <1>. Добавим лишь, что определяющее значение воли здесь выступает в связи с тем, что таковое качество за ней признается правопорядком. -------------------------------<1> Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: Учебное пособие: В 2 т. Т. 2. Вып. 2, 3, 4. С. 210. Правомерность - еще один присущий сделке признак, который также характерен для надлежащего исполнения обязательства. Однако здесь надо поставить вопрос о ненадлежащем исполнении обязанности, т.е. предложении обязанным лицом должного, но с нарушением условий обязательства и требований законодательства. Можно ли сказать, что ненадлежащее исполнение является правомерным действием должника? Если в самом определении такого исполнения содержится негативное к нему отношение, то вроде бы появляется основание сказать, что ненадлежащее исполнение не является правомерным действием. Значит, это действие утрачивает один из определяющих критериев сделки. М.И. Брагинский, указывая, что надлежащее исполнение прекращает обязательство, ничего не говорит о судьбе этого обязательства при ненадлежащем исполнении. Он отмечает, что в этом случае наступают различные неблагоприятные последствия, предусмотренные в общей или специальной статье ГК РФ, в ином законе либо другом правовом акте или договоре <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <2> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 449. В разрешении проблемы неправомерности ненадлежащего исполнения возможно и такое рассуждение. Предложение ненадлежащего исполнения (в ненадлежащем месте, ненадлежащее время, частичного и т.п.) в смысле предложения кредитору удовлетворения по обязательству само по себе как действие правомерно и поэтому не подрывает сделочной теории исполнения. Неправомерным является бездействие должника, которое выражается в несовершении им должных действий, придающих исполнению качество надлежащего. Именно это деяние и является правонарушением, влекущим неблагоприятные последствия для должника. Эти последствия таковы, что они могут повлечь за собой привлечение должника к гражданско-правовой ответственности или, например, предоставить кредитору право отказаться от принятия исполнения. Однако само предложение материального блага кредитору все же неправомерным действием не является. Кроме того, неправомерность ненадлежащего исполнения обнимается условиями обязательства, подлежащего исполнению. Иными словами, обязательство и его исполнение находятся как бы в разных плоскостях, вследствие чего нарушение условий обязательства не влечет неправомерности действия должника по исполнению, но обнаруживает в известном смысле неправомерность в бездействии по обязательству. Рассмотрение исполнения обязательства в качестве сделки не является характерным только для современной российской науки. Римские юристы рассматривали, например, исполнение обязательства (solutio) по переносу собственности (dare) как юридическую сделку <1>. Дореволюционная юридическая литература также содержала по этому вопросу некоторые данные, хотя и не всегда развернуто аргументированные или ясно выраженные. -------------------------------<1> Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 118. Не до конца четко выражена, например, мысль П.П. Цитовича, который применительно к исполнению обязательства по передаче товара в рамках договора купли-продажи утверждает, что исполнение договора обоюдно: продавец исполняет договор сдачей, покупщик исполняет взятием, получением купленного товара. Из последующего изложения можно заключить, что ученый полагал действия сторон юридическими, т.е. изъявлением воли, имеющим правовое значение, однако каково соотношение этих действий, не уточнялось <2>. -------------------------------<2> Цитович П.П. Очерк основных понятий торгового права. М., 2001. С. 229 и сл. В литературе было высказано мнение, хотя и без подробного его обоснования, что исполнение обязательства следует отнести к вспомогательным сделкам, которые совершаются для реализации другого, уже ранее существовавшего между сторонами, правоотношения <3>. -------------------------------<3> Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1961. С. 216 - 217. Нам представляется это мнение обоснованным. Ведь исполнение - это сделка особого рода, так сказать, сделка второго уровня (или, как иногда не без основания указывают в литературе, "вторичная сделка" <4>). Она всегда совершается во исполнение обязательства. Если последнее возникло из договора или иной сделки, то, следовательно, исполнение - вторая сделка. Если обязательство возникло по какому-либо другому основанию, то вспомогательная, "исполнительская сделка" - второй юридический факт, целью которого является прекращение обязательства, т.е. устранение последствий первого юридического факта. -------------------------------<4> Маковская А. Крупные сделки и порядок их одобрения акционерным обществом. М., 2004. С. 8, 10. Изложенный подход не представляет новизны в науке гражданского права. Еще ранее в отечественной литературе в связи с исследованием вопросов, связанных с ценными бумагами, М.М. Агарков, ссылаясь при этом на развитие взглядов Stampe немецким ученым Oertmann, указывал: "Последний предлагает разделять все сделки, входящие в имущественный оборот, на две категории: сделки хозяйственные (Wirtschaftsgeschafte) и специфические (spezifische Rechtsgeschafte). Первые служат для того, чтобы осуществлять тот или иной хозяйственный результат: обмен благ, дарение, возмездное или безвозмездное предоставление пользования и т.п. Вторые служат для достижения определенного правового результата (традиция, составление векселя, отречение, перевод долга, уступка требования). Этот правовой результат не имеет самодовлеющего значения, а всегда служит для осуществления какого-либо хозяйственного эффекта. Но при этом сама сделка не позволяет узнать, для какой хозяйственной цели она предназначена. Так, например, передача вещи может иметь своей целью погашение долга, дарение, возмездную передачу собственности и т.д. Отношения между теми и другими сделками могут быть различны и зависят от правопорядка и воли участников. Правопорядок может игнорировать хозяйственные цели и иметь в виду только правовой результат. Так обстояло дело, например, при римской stipulatio. Хозяйственный эффект является в этом случае только юридически безразличным следствием правового результата (абстрактные сделки). Возможно обратное отношение. Правопорядок имеет в виду непосредственно хозяйственные цели сделок. Специфические сделки являются в таком случае только лишенными самостоятельности составными частями хозяйственных сделок. Наконец, возможна промежуточная комбинированная система, в большей или меньшей степени характерная для современных законодательств. Она заключается в том, что за хозяйственной сделкой признается полная юридическая сила, но при этом целый ряд специфических сделок является не просто составной частью первой, а производит самостоятельное действие. В этом последнем случае мы имеем абстрактные сделки" <1>. -------------------------------<1> Агарков М.М. Ценные бумаги на предъявителя // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. М., 2002. С. 157 - 158. В литературе обосновывается теория распорядительных сделок, которые совершаются во исполнение договора и посредством которых кредитор получает удовлетворение <2>. Апологеты этой позиции во многом используют концепцию вещного договора и распорядительных сделок <3>. Отечественные ученые предлагают именовать такие сделки предметными для противопоставления их обязательственным сделкам. "Обязательственные сделки всегда изменяют правовое положение определенного лица, и никогда не меняют правового положения определенного предмета. В собственном узком смысле слова распорядительные сделки (истинные распорядительные сделки) представляют собой "наделяющие" сделки (Zuwendungsgeschafte), т.е. действия, приводящие к одностороннему обогащению контрагента с изменением предметного правового режима. Такие сделки совершаются исключительно в интересах другой стороны. Акт распоряжения совершает теряющая сторона, вторая же сторона лишь приобретает" <4>. -------------------------------<2> Иногда в литературе упоминается об исполнении распорядительных сделок (см.: Богатырев Ф.О. Публичная достоверность реестра прав на недвижимость и признание добросовестного приобретателя собственником // Законодательство. 2004. N 4. С. 37), при этом, очевидно, данный автор имеет в виду обязательственную сделку, а не исполнение распорядительной сделки, ибо исполнить последнюю невозможно, так как она сама является исполнением. Другие авторы тем не менее упоминают об исполнении именно распорядительной сделки, различая, видимо, волеизъявление как сделку и фактические действия как исполнение последней (см.: Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественноправового положения лица // Законодательство. 2002. N 3. С. 34). <3> Хотя некоторые исследователи не сводят распорядительные сделки только к передаче вещи. Д.В. Мурзин указывает, что распорядительные абстрактные сделки, конечно, не исчерпываются случаями передачи вещи. Л. Эннекцерус по этому поводу отмечал: "Не нужно понятие распоряжения отождествлять с понятием вещной сделки. Распоряжением являются также цессия, принятие на себя долга, принятие действия, составляющего предмет долга, сложение долга, зачет, использование (осуществление) права, право преобразования" (см.: Мурзин Д.В. Добросовестное приобретение имущества по договору // Проблемы теории гражданского права. Институт частного права. М., 2003. С. 121). Другие же, напротив, связывают с распорядительными сделками вещно-правовой эффект (см.: Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. С. 384 - 386). <4> Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: Теория и судебная практика. СПб., 2002. С. 65 - 66. Действительно, можно согласиться с тем, что, например, передача во исполнение договора купли-продажи вещи является актом распоряжения вещью и передача вещи должником (продавцом) и ее принятие кредитором (покупателем) разрешает юридическую судьбу вещи. В самом деле, в рамках такой сделки одна сторона приобретает некоторое благо, а другая расстается с ним. Однако поскольку такая сделка не находится в изоляции, говорить о том, что она совершается исключительно в интересе одной стороны, сложно. Применительно к передаваемому объекту это, наверное, правильно, но если посмотреть на этот вопрос шире, то можно обнаружить интерес и у другой стороны. Ведь передачей вещи прекращается обязательство продавца, не говоря уж о том, что договор купли-продажи предполагает и другую распорядительную сделку, по которой уже, наоборот, продавец получает благо от покупателя - деньги. Поэтому интерес здесь все же присутствует, другое дело, что он как бы опосредован. Он лежит не в плоскости передачи и получения вещи, а вне этой распорядительной сделки. Немецкая теория и практика гражданского права в последнее время оказывает сильное влияние на понимание исполнения в качестве распорядительной сделки. Молодые отечественные ученые полагают возможным воспринять эту концепцию, не всегда, однако, четко представляя ее себе. Так, В.В. Шагова рекомендует следующее: "В ходе работ по совершенствованию действующего законодательства могут быть учтены положения германского гражданского законодательства о необходимости заключения и исполнения двух сделок: из одной должно вытекать право требования передачи определенного имущества, вторая должна быть направлена на фактическую передачу имущества во владение" <1>. -------------------------------<1> Шагова В.В. Договор как основание возникновения прав титульных владельцев по российскому гражданскому праву // Некоторые вопросы договорного права России и зарубежных стран: Сборник статей аспирантов и молодых ученых / Отв. ред. Т.Е. Абова. М., 2003. С. 20 - 21. Речь идет о концепции так называемых вещных договоров, по которым передается право на предмет исполнения по обязательству и которые влекут вещно-правовой эффект. При этом вопрос передачи владения для движимых вещей решается отдельно в рамках института передачи вещи (traditio). Более подробно концепция вещного договора, которая далеко не всеми признается логически сбалансированной и тем более пригодной для отечественного правопорядка, будет рассмотрена ниже. Кроме того, следует принимать во внимание и то обстоятельство, что в современной доктрине немецкого гражданского права, как мы указывали выше, существует не одна, а несколько теорий исполнения обязательства. Особняком стоит упоминание о том, что сделкой является предоставление исполнения <2>. Нам представляется это верным, ибо предложение исполнения и принятие исполнения являются волевыми односторонними актами и сходны в этом смысле с офертой и акцептом, обмен которыми при соблюдении всех прочих требований закона влечет к их поглощению новой двусторонней сделкой - договором <3>. -------------------------------<2> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. коллект. и отв. ред. О.Н. Садиков. С. 661 (автор коммент. - М.И. Брагинский). <3> В этом смысле признание за действиями сторон по исполнению качества односторонних сделок, которые при совпадении воли производят эффект двусторонней сделки, образует вполне логичную и в чем-то даже эстетичную симметрию такого явления, как возникновение и прекращение обязательства, а признак симметричности, надо отметить, является свойством многих естественных и общественных явлений. Современная судебная практика в России не единообразна в оценке исполнения различных обязательств. В одних случаях она содержит упоминание о распорядительных сделках и, судя по всему, склонна рассматривать, например, платеж по обязательству в качестве сделки <1>. -------------------------------<1> Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с применением законодательства о валютном регулировании и валютном контроле, утвержден информационным письмом Президиума ВАС РФ от 31.05.2000 N 52 (п. 17) // Вестник ВАС РФ. 2000. N 7. С. 65 - 66. Практика отдельных арбитражных судов, рассматривая действия по исполнению договора (в частности, действия по оплате выполненных работ посредством передачи векселей), отмечает, что передача предмета (векселей) не является самостоятельной сделкой, а служит лишь способом исполнения другого обязательства (договора подряда), в связи с чем не порождает каких-либо новых прав и обязанностей у сторон <2>. Действительно, если рассматривать исполнение в качестве сделки, то следует отметить, что данная сделка, будучи направленной на прекращение обязательства, для конкретного обязательственного отношения имеет характер правопрекращающей сделки. Если исполнение надлежащее, эта сделка приводит к прекращению обязанности должника и права кредитора. Поэтому такую сделку можно именовать ремиссионной <3>. При этом в легальном определении сделки (ст. 153 ГК РФ) содержится указание на действия сторон, направленные на прекращение гражданских прав и обязанностей, поэтому то обстоятельство, что действия по исполнению обязательства не влекут возникновения новых прав и обязанностей у сторон, вовсе не доказывает, что данные действия не могут относиться к сделкам. Как уже указывалось, зачет, например, не влечет возникновения прав и обязанностей, однако является сделкой. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 11.03.2003 N А79-3701/02-СК2-3300 // КонсультантПлюс. <3> От лат. remissio - прекращение. Исполнение как правопрекращающая сделка может считаться ремиссионной лишь в плоскости обязательственного отношения. Она влечет прекращение долга и притязания. Но она также может являться одним из юридических элементов, порождающих право, например право собственности на переданную вещь. В другом деле оспаривалась передача векселей должником, признанным банкротом. Суд указал следующее. В соответствии с положениями гл. 9 ГК РФ недействительными могут признаваться сделки, как они определены в ст. 153, 154 ГК РФ, а не документы, оформляющие последствия или исполнение этих сделок. Оспариваемые конкурсным управляющим акты приемапередачи векселей не являются сделками. В рассматриваемом случае векселя служат средством платежа по договору за поставленные истцу горюче-смазочные материалы и подтверждают лишь исполнение сделки в части оплаты продукции. Правовых оснований для признания актов приемапередачи векселей недействительными не имеется <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 01.02.2002 N А29-7813/01-2э // КонсультантПлюс. При рассмотрении одного из дел Президиум ВАС РФ указал, в частности, что действия сторон, направленные на передачу истцом принадлежащего ему имущества ответчику и принятие его ответчиком на свой баланс, изменяют права собственности на спорное имущество, в связи с чем их следует расценивать как гражданско-правовую сделку <2>. -------------------------------<2> Постановление Президиума ВАС РФ от 03.04.2002 N 7611/01 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 8. С. 61. Противоположную позицию можно усмотреть в других судебных актах. В частности, суд указал, что зачисление денег на счет клиента является банковской операцией, осуществленной во исполнение договора банковского счета, а не самостоятельной сделкой <3>. Интересно, что тот же самый суд по другому делу ранее высказался следующим образом. Действия клиента и банка, осуществленные во исполнение договора на расчетное и кассовое обслуживание, соответствуют правилам ст. 845 ГК РФ и свидетельствуют о наличии существенного признака сделки, определенного в ст. 153 ГК РФ, - специальной направленности волевого акта на установление гражданских прав и обязанностей. В частности, выполнение банком обязанности по принятию и зачислению денежных средств на счет клиента <4>. Другой суд указал, что исполнение банком своих обязанностей по договору банковского счета не является сделкой в смысле положений ст. 153 ГК РФ и такие действия не могут быть признаны недействительными <5>, равным образом не рассматриваются как сделка и действия клиента, хотя они и квалифицируются в качестве действий юридически значимых <6>. -------------------------------- <3> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 08.12.2000 N А38-14/110-00 // КонсультантПлюс. См. также: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.05.2001 N КА-А40/2093-01 // КонсультантПлюс. <4> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 10.07.2001 N А29-7899/00-2э // КонсультантПлюс. <5> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 30.06.2003 N Ф091636/03-ГК // КонсультантПлюс. См. также: Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 05.11.2002 N Ф09-2305/02-АК // КонсультантПлюс; Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 18.06.2002 N Ф09-1213/02-АК // КонсультантПлюс. <6> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 01.07.2002 N Ф091493/02-ГК // КонсультантПлюс. Весьма примечательным в этом смысле является дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа, связанное с оспариванием сделок, совершенных несостоятельным должником в течение так называемого периода подозрительности (шесть месяцев до возбуждения дела о банкротстве). Этот вопрос является здесь особенно важным, поскольку договор как обязательственная сделка может быть заключен еще до начала периода подозрительности, но исполнен уже в течение периода подозрительности. Очевидно, что вред кредиторам наносится именно исполнением договорного обязательства, и, более того, в этот момент действует презумпция известности вредоносности действий должника по совершению сделки. Данная презумпция и является тем правовым мотивом, по которому законодательства допускают опровержение сделок по такому специальному основанию. С этой проблемой и столкнулся, разрешая спор, упомянутый суд. В судебном акте в результате было указано следующее. Кассационная инстанция полагает, что у суда не было оснований для удовлетворения исковых требований о признании сделки по возврату кредита недействительной по основаниям, предусмотренным ст. 78 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", поскольку истец заявил о признании недействительными действий сторон по исполнению договора, сами по себе эти действия сделкой не являются <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 29.04.2004 N КГА40/2896-04 // КонсультантПлюс. В другом случае суд не признал характера сделки за передачей движимого имущества по акту приема-передачи, полагая, что суды нижестоящих инстанций, обоснованно применяя ст. 153 ГК РФ, пришли к правомерному выводу об отсутствии в вышеупомянутом действии проявления направленной на установление, изменение и прекращение прав и обязанностей воли юридических лиц, имеющих правовой характер <2>. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 15.07.2003 N КГА41/4577-03 // КонсультантПлюс. Сделочную теорию исполнения можно рассмотреть в сравнительном плане с суррогатами исполнения. Общепризнанной в гражданском праве является возможность прекращения обязательства не только его исполнением, но и другими способами, которые реализуются сторонами отношения. В российском праве все суррогаты исполнения являются сделками. Причем некоторые из них односторонние (зачет), другие - двусторонние (новация, отступное, прощение долга). Как надлежащее исполнение, так и суррогат исполнения приводят к одному и тому же юридическому последствию - прекращению обязательства. В связи с этим можно предположить, что и то, и другое явление должно иметь одинаковую юридическую природу. Если это верно, то весь ряд юридических фактов, прекращающих обязательство по воле сторон, необходимо отнести к сделкам. С другой стороны, можно обнаружить и существенное юридическое отличие суррогатов исполнения от надлежащего исполнения. Если к первым должник не обязан, то к надлежащему исполнению он обязан, что может послужить основанием для выявления в исполнении особых качеств, позволяющих вывести его из ряда других юридических фактов, влекущих прекращение обязательства. Итак, сравнение исполнения и суррогатов исполнения, которое приводит к выводу об их сделочной природе, если и может являться доказательством отнесения исполнения к сделке, то лишь косвенно, так как потенциально подвержено контраргументацией. 5. Исполнение как односторонняя сделка В вопросе об исполнении как об односторонней сделке необходимо прежде опять оговориться, что понимается под исполнением: только действия должника или также и действия кредитора. Если под исполнением понимать действия обоих субъектов обязательственного отношения, то, следовательно, надо говорить как минимум о двух односторонних сделках. Конечно, можно было бы предположить, что действия должника по исполнению рассматриваются как односторонняя сделка, а действия кредитора, принимающего исполнение, - как что-то другое: фактические действия, юридические действия, не являющиеся сделкой (например, юридический поступок), или что-то третье. Схожая точка зрения применительно к римской традиции была высказана в литературе <1>. Речь идет о таких случаях, когда волеизъявление каждой из сторон не взаимно, а как бы изолированно. Должник, например, оставляет вещь для кредитора, лишаясь тем самым владения, как бы отказываясь от него, и это односторонняя сделка. Затем кредитор завладевает вещью, что также с его стороны суть юридический односторонний акт. Налицо две изолированные сделки по исполнению обязательства. Однако эта точка зрения представляется не бесспорной, поскольку и первая, и вторая сделки все же не совершаются сами по себе. Должник оставляет владение вещью, чтобы ее взял кредитор и с целью погашения своего обязательства. А кредитор принимает вещь с целью исполнения своей кредиторской обязанности и ввиду предложения ему этой вещи должником. Оба волеизъявления объединяются, составляя единый акт. Тот факт, что внешне это может проявляться в разное время и в разных местах, ничего не меняет в принципе. Оставленная с известной целью вещь как бы удерживает подле себя волю должника по ее передаче. Даже когда вещь не передается из рук в руки, действия по передаче права на нее обоюдные, а фактические действия могут выглядеть как изолированные, но и эта изоляция лишь видимость. Сами стороны понимают, что вещь оставляется для того, чтобы она была взята управомоченным, а не для иных каких-то целей. Должник, обладая хозяйской властью, воздействует на вещь так, чтобы она, согласно условиям соглашения, попала во власть управомоченного, а последний понимает, что ему предоставляют право овладеть ею, заполучив в отношении нее власть хозяина. Как можно не увидеть здесь соглашения сторон, ограничившись двумя якобы отвлеченными юридическими актами? Все это уже достаточно убедительно было обосновано И.Н. Трепициным <2>. Здесь есть и еще один немаловажный момент. Если смотреть, например, на исполнение обязательства по передаче вещи в собственность через призму двух изолированных волевых актов сторон, то может случиться так, что должник, совершив "свою" сделку, лишится права собственности на вещь, а кредитор, по каким-либо причинам, не изъявив "свою" волю права, собственности не приобретет. Но последнее вовсе не отражает цели исполнения обязательства и намерения сторон. -------------------------------<1> Трепицин И.Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. С. 172 - 173. <2> Трепицин И.Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. С. 180 - 183. Чаще всего, однако, когда говорят об исполнении как сделке односторонней, имеют в виду действия должника. Так, В.Ф. Яковлев, рассматривая структуру гражданских правоотношений, указывает, что в обязательственном правоотношении каждая из сторон располагает известной свободой односторонних действий, например по исполнению обязательства <1>. При этом остается неясным, какие именно действия имеются в виду. Если речь идет о действиях по предложению и принятию исполнения, мы готовы согласиться с этим, но лишь в том смысле, что односторонней сделкой является предложение исполнения должника, когда же совершится односторонняя сделка кредитора по принятию исполнения, эти две сделки (так же как оферта и акцепт) образуют двустороннюю сделку. -------------------------------<1> Структура гражданских правоотношений // Антология уральской цивилистики. 1925 1989: Сборник статей. М., 2001. С. 388. Соглашаясь с мнением В.С. Толстого, действия должника по предложению исполнения, которые отождествляются собственно с исполнением, рассматривает в качестве односторонней сделки Л.Г. Ефимова <2>. При этом автор рассматривает и получение исполнения в качестве односторонней сделки, в связи с чем ее позиция приближается к трактовке исполнения как двух изолированных односторонних сделок должника и кредитора <3>. -------------------------------<2> Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. М., 2001. С. 327. <3> Там же. С. 435. Исполнение характеризуется нередко в качестве односторонней сделки, однако с оставлением непоименованных изъятий из этого. "Исполнение обязательства как правомерное и волевое действие (поведение) должника, направленное на прекращение имеющейся у него обязанности (долга), представляет собой сделку, причем нередко одностороннюю" <1>. Заметим, что Е.А. Суханов определяет здесь в качестве односторонней сделки именно действия должника, а не действия кредитора и должника, что само по себе оставляет место для продолжения "развития событий", так же как это происходит с офертой и акцептом. Иными словами, если последует сделка со стороны кредитора по принятию исполнения, то волевые действия сторон сольются в один акт волеизъявления - двустороннюю сделку. Однако дальнейшее изложение в этом источнике применительно к действиям кредитора, кроме указания на его кредиторские обязанности по принятию исполнения, других указаний на правовую природу этих действий кредитора не содержит. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 41 (автор - Е.А. Суханов). Учебные работы студентов порой достаточно категорично относят исполнение обязательства, и даже договора, к односторонним сделкам <2>. Такую же категоричность по поводу отнесения исполнения к односторонним сделкам содержат и некоторые учебники <3>. -------------------------------<2> Сборник рефератов и курсовых работ по гражданскому праву. Сделки. Курсовая работа / Сост. В.М. Решетников. М., 2004. С. 217. Автор данной курсовой работы нам неизвестен, поскольку составитель сборника, грубо нарушив права авторов, не указал имен авторов произведений, включенных в сборник. <3> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М., 1997. С. 465 (автор главы - И.Л. Корнеева). Судя по отдельным фрагментам работы С.С. Алексеева, можно сделать вывод, что ученый рассматривает исполнение как одностороннюю сделку <4>. -------------------------------<4> Алексеев С.С. Избранное. М., 2003. С. 16, 25 - 26. По мнению Г.И. Стрельниковой, действия по исполнению обязательства специально направлены на возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей, т.е. являются односторонними сделками <5>. К сожалению, автор не иллюстрирует, каким образом исполнение обязательства, которое в соответствии с п. 1 ст. 408 ГК РФ влечет прекращение обязательства, может повлечь также возникновение или изменение прав и обязанностей. Возможно, имеются в виду случаи ненадлежащего исполнения, которые действительно могут привести и к возникновению нового обязательства, и к изменению существующего обязательства. -------------------------------<5> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 362. В качестве односторонней сделки рассматривает исполнение О.С. Иоффе <1>, при этом так же, как Е.А. Флейшиц, он относит такую сделку к вспомогательным. М.В. Телюкина, относя исполнение обязательства к односторонним сделкам, добавляет, что последнее является спорным <2>. -------------------------------<1> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. М., 1970. С. 256. <2> Телюкина М.В. Понятие сделки: теоретический и практический аспекты // Адвокат. 2002. N 8. Однако, несмотря на упомянутую спорность, с учетом изложенного представляется достаточно обоснованным считать действия должника по исполнению и действия кредитора по принятию исполнения в качестве односторонних сделок. Таким образом, мы полагаем, что исполнение обязательства, заключающееся в действиях должника по исполнению и действиях кредитора по принятию исполнения, представляет собой волеизъявление сторон, каждое из которых может рассматриваться как односторонняя сделка, но вместе они образуют своеобразную сделку по исполнению обязательства, прекращающую обязательственное правоотношение. 6. Исполнение как двусторонняя сделка или договор Современная цивилистика дает немало доводов в пользу отнесения исполнения к договору. Однако институт договора в гражданском праве не представляет собой унитарного учения, поскольку предполагает наличие различных типов, видов и подвидов договора, классифицируемых по различным основаниям. Некоторые наиболее часто встречающиеся подходы мы приводим ниже. А. Исполнение как договор вообще В римском праве исполнение обязательства из договора купли-продажи, как известно, совершалось посредством традиции (traditio), т.е. посредством передачи вещи. При этом традиция рассматривалась исследователями как вещный договор <3>. Следовательно, исполнение обязательства по передаче вещи относилось к договору, причем к вещному договору, в том смысле, что по нему передавалось вещное право (в римском праве разработанной концепции вещного договора не существовало). Кроме того, традиция, по свидетельству Ю. Барона, по римскому праву обсуждается как абстрактная сделка, хотя в гражданском обороте она таковою не бывает <4>. Мы не будем углубляться здесь в достаточно сложный и дискуссионный вопрос о том, что традиция как собственно передача не всегда рассматривается в качестве договора, а под договором понимается лишь соглашение сторон о переходе права собственности, тогда как собственно традиция суть внешний акт оставления владения одной стороной и приобретения его другой стороной <5>. Ясно, что факт остается фактом, а право правом, другое дело, что в факте может быть выражена воля, а ее обоюдное и согласное выражение в соответствии с установленным правопорядком уже ведет к правовому последствию, поскольку является двусторонней сделкой. В литературе имеются и достаточно определенные мнения, сводящие традицию к двусторонней сделке и акту исполнения <6>. -------------------------------<3> Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск первый. Книга I: Общая часть. СПб., 1909. С. 109. <4> Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск второй. Книга III. Вещные права. СПб., 1908. С. 48. <5> Трепицин И.Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. С. 172 - 173. <6> См., напр.: Тузов Д. К вопросу об основании приобретения права от неуправомоченного отчуждателя // Гражданское законодательство Республики Казахстан. Вып. 15. Алматы, 2003. С. 117. Исполнение обязательства рассматривается как договор и некоторыми французскими учеными. Так, Л. Жюллио де ла Морандьер, именуя исполнение платежом, указывал, что платеж можно определить как юридическую сделку, направленную на прекращение обязательства, и добавлял, что его можно даже назвать соглашением, ибо он предполагает согласие должника и кредитора <1>. Однако эта позиция вовсе не совпадает с глубоко проработанной немецкой концепцией вещного договора, где исполнение обнимается не только вещным договором, но и собственно передачей. -------------------------------<1> Морандьер Л.Ж. де ла. Гражданское право Франции. М., 1960. С. 524. В современной российской цивилистике исполнение обязательства по передаче вещи рассматривается в качестве договора Б.Л. Хаскельбергом, что обосновывается им наличием здесь двустороннего волеизъявления сторон <2>. -------------------------------<2> Цит. по: Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественноправового положения лица // Законодательство. 2002. N 3. С. 32. Рассматривая вопросы уступки права требования, Л.А. Новоселова присоединяется к мнению других правоведов, квалифицирующих передачу права в качестве двусторонней сделки (соглашения, договора). При этом такая сделка определяется ею как сделка "транспортная", "транслятивная", "распорядительная" <3>. Указание же на то, что уступка права может совершаться и посредством односторонней сделки, поскольку ГК РФ не исключает этого, именуя уступку права (требования) сделкой, а не договором, представляется нам спорным. ГК РФ вовсе не предрешает характера уступки права, именуя ее сделкой. Последние, как известно, могут быть и односторонними, и двусторонними, и многосторонними <4>. Представляется, что использование законодателем термина "сделка" применительно к уступке права требуется для отграничения от других случаев правопреемства - перехода права в силу закона, т.е. независимо от воли сторон этого отношения. В литературе имеется обоснование необходимости отнесения уступки требования к договору <5>. Причем свойства договора придаются и такой разновидности уступки, как бланковая цессия <6>. -------------------------------<3> Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 11 - 12. <4> Мы оставляем здесь в стороне достаточно непростой с точки зрения теории права вопрос о том, могут ли стороны соглашения своей волей на основании принципа свободы договора определить, что исполнение обязательства (в данном случае заключающегося в передаче требования) производится посредством односторонней сделки цедента и волеизъявления на принятие исполнения цессионарием не требуется. Однако положительный ответ на него будет согласовываться с позицией Л.А. Новоселовой о возможности передачи требования односторонней сделкой посредством распорядительной сделки цедента. <5> Вошатко А.В. Правосделочная природа уступки требования // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 9. Ярославль, 2002. С. 20 и сл. <6> Крашенинников Е.А. Передача притязаний // Проблемы защиты субъективных гражданских прав: Сборник научных трудов / Под ред. В.В. Бутнева. Ярославль, 2003. С. 8. Л.А. Новоселовой, а также другими учеными <1> убедительно доказан абстрактный характер цессии <2>. Таким образом, исполнение обязательства по передаче права (требования) происходит посредством соглашения (договора), являющегося распорядительной абстрактной сделкой. -------------------------------- <1> См., напр.: Крашенинников Е.А. Основные вопросы уступки требования // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 6. Ярославль, 1999. С. 7 - 10. <2> Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. С. 39 - 47. В.С. Толстой рассматривал действия должника и кредитора как односторонние сделки, ссылаясь при этом на С.Н. Братуся и В.Н. Охоцимского и, напротив, критикуя концепцию О.А. Красавчикова <3>. Однако, как нам представляется, взяв за основу пример договора куплипродажи, В.С. Толстой допустил некоторое смешение исполнения двух обязанностей (должника и кредитора). Он указывает, что каждая из сторон действует самостоятельно с целью погашения своего долга, отсюда им и выводятся две односторонние сделки по исполнению обязанностей: действия покупателя и действия продавца или односторонняя сделка продавца по передаче вещи и односторонняя сделка покупателя по передаче денег <4>. Если это и верно, то отчасти, скорее наполовину. Ибо, с нашей точки зрения, каждая из этих сделок дополняется другой односторонней сделкой (соответственно по принятию вещи и принятию денег), но в результате получаются не четыре односторонние сделки, а две двусторонние: 1) передача (предложение) вещи и ее принятие; и 2) передача (предложение) денег и их принятие. В результате договор купли-продажи исполняется посредством совершения двух других распорядительных сделок, каждая из которых опосредует соответственно исполнение обязательства продавца и исполнение обязательства покупателя. -------------------------------<3> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 23 - 25. <4> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 24. Однако В.С. Толстой не согласен с квалификацией предложения и принятия долга в качестве двух актов, составляющих в результате договор. "Поскольку, - подчеркивает он, - обязанность принять долг исполняется всегда после предложения, исходящего от должника, имеются некоторые основания утверждать, что она лишь условие, необходимое для выполнения должником обязанности, в то время как обязанность передать выступает в качестве самостоятельной. Действия сторон в обязательстве следуют одно за другим, взаимозависимы, направлены на достижение общего фактического результата, поэтому на первый взгляд они представляют собой единый акт. К.К. Яичков так и пишет: "С принятием груза лицом, надлежаще уполномоченным на его получение, акт выдачи груза становится двусторонним актом и вполне законченным юридическим действием". Но в том-то все и дело, что с юридической точки зрения передача и принятие редко тесно примыкают друг к другу. Здесь каждый из участников правоотношения действует во исполнение разных обязанностей, имеет намерение вызвать разные юридические последствия. Поэтому даже тогда, когда сдача-приемка оформляется единым документом, есть серьезные основания полагать, что действия сторон с точки зрения права не являются единым актом" <1>. -------------------------------<1> Там же. С. 68 - 69. В.С. Толстой в опровержение договорной природы исполнения обязательства приводит сначала довод о несовпадении по времени акта предложения и принятия исполнения и верно тут же отметает его, ссылаясь на случаи оформления сдачи-приемки единым документом (кстати, само по себе это не указывает на совпадение волеизъявлений по времени). Два других довода следует разобрать отдельно. Итак, можно ли положить в основание критики договорной природы исполнения обязательства тот факт, что каждая из сторон правоотношения действует во исполнение разных обязанностей (имеется в виду обязанность должника и кредиторская обязанность принять исполнение). Во-первых, сам В.С. Толстой немногим ранее указывал на своеобразие кредиторской обязанности принять исполнение. Во-вторых, как представляется, данные обязанности выступают в качестве своего рода мотива для действий сторон, что для самих действий, в которых воплощается воля сторон, значения не имеет. Указание на различие обязанностей сторон, служащих основанием их действий, вовсе не опровергает того, что результатом взаимных действий может являться договор. Приведем пример: одно лицо, действуя на основании договора поручения, заключает договор купли-продажи с другим лицом, которое действует на основании договора комиссии, являясь комиссионером. Каждая из сторон действует во исполнение разных обязанностей, более того, возникших из разных оснований (договор поручения и договор комиссии), однако едва ли мы поставим под сомнение договорную природу заключенной сделки купли-продажи. Третий довод сводится к тому, что юридический акт каждой из сторон направлен на разные юридические последствия. Представляется, что это не так. Последствием исполнения обязательства является прекращение этого обязательства. Это и есть тот ближайший юридический результат, на который направлены действия сторон. И этот результат един как для кредитора, так и для должника. Последствием этого результата является получение соответствующего блага кредитором и освобождение от бремени должника. Эти юридические последствия действительно различны. Однако нельзя сказать, что кредитор не желает достичь результата, интересующего должника. Все дело в том, что исполнение и его принятие взаимозависимы и в то же время взаимосвязаны. Без предложения нет принятия. По общему правилу без принятия предложение не достигает цели. Можно ли говорить, что должник не стремится к тому, чтобы исполнение было принято. Едва ли, ведь именно принятие освободит его от бремени обязательства. Именно поэтому большинство законодательств допускает возможность на случай неисправности кредитора произвести исполнение в депозит, искусственно заместив тем самым отсутствующие действия кредитора по принятию исполнения. Кроме того, если говорить, что исполнение договора не может рассматриваться в качестве общего для должника и кредитора акта в силу разности юридических последствий, вызываемых их действиями, то следует объяснить и такое обстоятельство в сфере договорных отношений, как возникновение самого договора. Почему же оферта и акцепт смогли соединиться в единый договор? Ведь и здесь эти акты не могут не включать в себя все содержание договора, т.е. все будущие права и обязанности сторон. Но ведь в этих правах и обязанностях исполнение уже запрограммировано, т.е. нельзя сказать, что сторона, намеренная продать, не желает, чтобы другая сторона стала собственником. Это уже встречавшаяся нам логическая ошибка, допускающая возможность передачи объекта без возможности его принятия <1>. Представляется, что в рассматриваемом аспекте направленности воли сторон в обязательстве нельзя расчленить это намерение: я желаю продать (имеем в уме: получить деньги за проданное), но не желаю, чтобы другая сторона стала собственником, ибо этот результат не есть "мой" юридический результат. В реальной жизни, конечно, такое бывает, но эти отношения регулируются иным отраслевым законодательством - уголовным и относятся не к заключению договора, а к мошенничеству под видом заключения договора. -------------------------------<1> См. ниже классификацию исполнения обязанностей, приведенную В.С. Толстым. В обсуждаемом нами аспекте достаточно обоснованным видится суждение Ю.С. Гамбарова, который на примере отчуждения верно указал как на теоретическое, так и на практическое основание необходимости рассматривать исполнение и его принятие как на единую сделку. Отчуждение и в узком смысле представляется единой сделкой, а не соединением двух сделок, из которых одна заключала бы в себе прекращение права для данного лица, а другая установление права равного содержания для другого. Такое раздвоение сделки отчуждения не может быть допущено уже потому, что тот, кто переносит свое право на другого, хочет именно этого перенесения, а не прекращения права, которое есть для него только последствие, а не цель сделки отчуждения. Это соображение может быть практически важным, и особенно там, где переход права встречается с каким-либо препятствием на стороне его приобретения, например с неправоспособностью приобретателя; в этих случаях не принимается и прекращение права <2>. Данное мнение поддерживается и современными правоведами, при этом верно отмечается, что "результат отчуждения наступает одновременно для отчуждателя и приобретателя" и что иного просто не дано <3>. -------------------------------- <2> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. С. 662 - 663. <3> Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2004. С. 85. Применительно к исполнению обязательства столь же важным является принятие исполнения. При искусственном разделении этих двух юридических актов мы и в самом деле разошлись бы с самим назначением института удовлетворения по обязательствам. Если, например, юридический акт по получению предмета исполнения и права на него в силу того или иного изъяна является недействительным, но юридический акт по передаче исполнения предмета исполнения и права на него правовых изъянов не имеет, то должник лишится титула без приобретения его кредитором. Излишне обосновывать, что такая ситуация совершенно неприемлема для правильного регулирования отношений сторон по исполнению обязательств. Если согласиться с тем, что любое исполнение обязательства, т.е. передача и принятие должного, является двусторонней сделкой, то следовало все же поставить этот договор отдельно от так называемых обязательственных договоров. Однако воспринять здесь концепцию вещного договора невозможно, ибо далеко не во всех случаях исполнения обязательства речь идет о переносе вещно-правового титула с должника на кредитора, а во многих случаях вообще никакого титула не переносится (оказание услуги). Поэтому представляется верным именовать такой договор правопрекращающим (ремиссионной сделкой), имея в виду его главную цель - прекращение обязательственного правоотношения сторон. Заключение такого договора влечет прекращение субъективного права кредитора требовать доставления оговоренного блага и прекращения обязанности должника к такому доставлению. Подобная ремиссионная сделка не влечет возникновения нового притязания и нового долга. Если исполнение предложено и принято кредитором, но оно является ненадлежащим, то и здесь наблюдается правопрекращающий эффект: либо обязательство прекращается полностью, но на его месте возникает новое (возмещение убытков, уплата неустойки) правоохранительное отношение, либо обязательство прекращается в части (при частичном исполнении). Возможно сочетание и одного, и другого последствия, смотря по тому, в чем заключалось ненадлежащее исполнение. Б. Концепция вещного договора Влияние немецкого права на современную российскую юриспруденцию вызвало дискуссию о восприятии теории вещного договора российской цивилистикой. Этот вопрос лишь отчасти касается проблемы квалификации исполнения обязательства вообще, однако оставить его без внимания было бы ошибочным. Концепция вещного договора получила своих сторонников и противников. В пользу вещного договора (вещной сделки) в той или иной мере высказываются М.И. Брагинский, М.В. Зимилева, С.Н. Мызров, К.И. Скловский, Л.Ю. Василевская <1>, против адаптации российским правом вещного договора выступают С.А. Синицин, Д.А. Малиновский <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Витрянский В.В., Брагинский М.И. Договорное право. Книга первая. М., 2002. С. 281; Зимилева М.В. Общая собственность в советском гражданском праве. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1940. С. 51; Мызров С.Н. Договор аренды. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ульяновск, 2000. С. 12; Скловский К. Договор купли-продажи: вещный эффект // Российская юстиция. 1998. N 10. С. 15 - 17; Василевская Л.Ю. Учение о вещных сделках по гражданскому праву. М., 2004. <2> Синицин С.А. Концепция вещного договора в германской и российской цивилистике: дискуссионные аспекты // Законодательство. 2004. N 7. С. 5 - 13. Автор этой весьма интересной статьи обосновывает свою критику вещного договора, в частности, тем, что в догматической конструкции "вещный договор" необоснованно сливаются понятия сделки и правоотношения, ею порожденного, ибо сам по себе юридический факт вещным или обязательственным быть не может. На наш взгляд, смешение сделки и правоотношения производит сам С.А. Синицин, ошибочно анализируя феномен исполнения обязательства исключительно в одной плоскости: следует ли за вещным договором наличие обязательственных или иных правоотношений или нет. Между тем всякое общественное явление выступает элементом различных социальных систем одновременно. Например, человек может являться одновременно бездетным и воспитывающим ребенка (допустим, в силу трудовой функции), при этом одно не исключает другого. Так и здесь исполнение обязательства как юридический факт может быть исследовано в плоскости отыскания ответа на вопрос: направлено ли это действие на вещный эффект (т.е. изменение вещного права на объект) или только на обязательственный эффект (например, прекращение обязанности и, соответственно, права требования по договору об оказании услуги). Что касается интересующей нас юридической квалификации исполнения обязательства, то автор избегает дать ему собственную оценку, сосредоточившись главным образом на доказательстве необоснованности для российской цивилистики восприятия вещного договора. Остается, однако, неясным, считает ли он исполнение обязательства договором (пусть и не вещным) или чем-то еще. Малиновский Д.А. Понятие субъективного вещного права // Юристъ. 2001. N 12. С. 12. Исполнение по договору купли-продажи в немецком праве рассматривается как соглашение, как договор, но лишь отчасти. При этом такой договор рассматривается как абстрактная сделка <1>. На основании такого договора к приобретателю переходит право собственности на вещь <2>, однако, как указывают другие исследователи, требуется еще и передача вещи, либо ее конститут (см. ниже). В немецком праве вообще любое распоряжение правом (вещным или обязательственным) реализуется посредством вещного договора <3>. Современные исследования европейского гражданского права обосновывают наличие вещного договора и в других правовых системах (Нидерландах, Англии и даже Франции, которая, как известно, принадлежит к системе консенсуального перехода права собственности на проданный товар) <4>. -------------------------------<1> Markesinis B.S., Lorenz W., Dannemann G. The German Law of Oligations. Vol. 1. The Law of Contract and Restitutions: A Comparative Introduction. P. 19 - 21; Медикус Д. Отдельные виды обязательств в Германском гражданском уложении // Проблемы гражданского и предпринимательского права Германии: Пер. с нем. М., 2001. С. 80. <2> Венкштерн М. Основы вещного права // Проблемы гражданского и предпринимательского права Германии: Пер. с нем. С. 212. <3> Шапп Я. Основы гражданского права Германии: Учебник. С. 87. <4> Vliet L.P.W. van. Transfer of movables in German, French, English and Dutch law. Nijmegen, 2000. P. 82, 105, 133. В. Концепция распорядительной сделки Указание на исполнение как на распорядительную сделку встречается нередко, хотя и фрагментарно. При этом распорядительную сделку не всегда рассматривают как договор, хотя и относят к двусторонней сделке (см. ниже). Обоснованию исполнения как распорядительной сделки (договора) посвящена, в частности, диссертация И.В. Бекленищевой. В ее работе "сформулирован комплекс аргументов в пользу отнесения распорядительных актов, на основании которых осуществляется переход имущественных прав (вещных, исключительных и обязательственных) от одного лица к другому и совершаемых, как правило, на стадии исполнения лежащего в их основе обязательственного договора, к сделкам (договорам). Распорядительными договорами предлагается считать такие распорядительные акты, которые требуют выражения взаимной воли двух сторон и опосредуют переход от одного лица к другому имущественных прав" <1>. -------------------------------<1> Бекленищева И.В. Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование). Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 8 - 9. В целом соглашаясь с данным выводом, следовало бы добавить, что, во-первых, распорядительный акт может быть совершен не только во исполнение договорного обязательства, но и обязательства, возникшего из иного основания, во-вторых, распорядительный акт необходим не только для перехода права, но и для его установления (например, для залогового правоотношения). Последнее признается и самим автором (Там же. С. 17). 7. Проблемы, связанные с квалификацией исполнения как сделки Восприятие сделочной теории исполнения влечет за собой необходимость разрешения целого ряда практических и теоретических проблем. Число последних столь значительно, что мы не имеем возможности охватить их все, поэтому затронем лишь часть из них. Один из ключевых принципов гражданского права вообще и обязательственного в частности - принцип свободы договора. Поскольку на любые сделки распространяется принцип свободы договора, то независимо от того, к какой именно сделке отнести исполнение обязательства двусторонней или односторонней, она должна подпадать под действие принципа свободы договора. Гражданскому праву известно исключение из действия этого принципа, когда заключение договора является обязательным (ст. 421, 445 ГК РФ). Применительно к сделке исполнения данный принцип окажется практически недействующим, поскольку исполнение обязанности должника и принятие надлежащего исполнения являются обязательными. Иными словами, стороны практически во всех случаях обязаны совершить сделку. Исключение составят случаи, когда в силу закона или соглашения сторон соответствующая сторона имеет право отказаться от исполнения в одностороннем порядке (ст. 310 ГК РФ). Изъятие столь значительного числа сделок из-под действия принципа свободы договора может вызывать теоретические сомнения в правильности квалификации исполнения как сделки (договора). Разрешение этой проблемы видится главным образом в том, что принцип свободы договора заключается в свободе субъекта по принятию на себя юридической обязанности, но как только она принята, возникает бремя ее исполнения. Здесь сам субъект договорных отношений самоограничил себя в собственной свободе, связав себя обязательством. Схожее самоограничение вызывается и предварительным договором. Стороны этого договора обязуются заключить в будущем основной договор, и этот последний также в известной степени выходит за рамки принципа свободы договора, но такой "сдвиг" вызван свободной волей самих сторон, и потому названный принцип вопреки, казалось бы, очевидной несвободе каждой из сторон продолжает проявляться и в основном договоре. Коль скоро исполнение является сделкой, то, поскольку в законе не делается каких-либо исключений для таких сделок, на них могут быть распространены все нормы о недействительности сделок. В соответствии с п. 1 ст. 181 ГК РФ иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен в течение десяти лет со дня, когда началось ее исполнение. Однако сделка по исполнению обязательства сама по себе как будто не предполагает исполнения. Поэтому данное правило необходимо модифицировать для целей исчисления исковой давности ничтожности действий по исполнению. Проблема сделочной природы исполнения находит свое отражение и в сфере регулирования крупных сделок. В исследовании А.А. Маковской затрагивается вопрос о признании сделок, совершаемых в процессе исполнения договора ("вторичные сделки"), если указанный договор квалифицируется как крупная сделка. Здесь обосновывается вывод о том, что сделки, совершаемые в порядке исполнения ранее заключенной крупной сделки, одобренной в установленном порядке, не нуждаются в отдельном одобрении, даже если по формальным признакам они также могут быть отнесены к категории крупных сделок. Однако такое одобрение требуется, если "вторичные сделки" "отступают" от решения об одобрении основной сделки и если их совершение не следовало из существа одобренной основной сделки <1>. Схожая проблема возникает и в отношении сделок с заинтересованностью. -------------------------------<1> Маковская А. Крупные сделки и порядок их одобрения акционерным обществом. С. 9 10. Восприятие договорной теории исполнения также влечет за собой целый ряд практических и теоретических вопросов. Коль скоро исполнение - договор, то следует определить, какие нормы закона о договоре подлежат применению к этому, безусловно, весьма своеобразному договору. Какова форма этого договора и порядок его заключения; возникают ли из этого договора обязательства или это совершенно особый договор, не предусматривающий возникновение обязательств; каков предмет этого договора; можно ли его расторгнуть и в каком порядке и т.п.? Если предположить, что из договора-исполнения возникают права и обязанности, то возникает риск оказаться в замкнутом логическом круге: договор предполагает исполнение, исполнение также является договором, который предполагает исполнение, но и последний договор предполагает исполнение, которое также является договором, который также предполагает исполнение, и т.д. до бесконечности. Парадоксальное на первый взгляд предположение о том, что из договора-исполнения прав и обязанностей не возникает и он сам не исполняется, позволяет избежать попадания в указанный замкнутый круг, но ставит вопрос о том, а можно ли такой очень своеобразный договор относить к гражданско-правовому договору или он настолько утрачивает свои конституирующие свойства, что уже превращается во что-то другое, например двустороннюю сделку, договором не являющуюся. Данный замкнутый круг в аспекте рассмотрения римской традиции легко разрывался И.Н. Трепициным: "Вещный договор может служить для исполнения обязательственного договора, но сам подлежать исполнению не может. Это объясняется его содержанием: здесь имеется в виду не ожидание получения чего-либо, а обладание, - не обещание только, а действительное, настоящее dare" <1>. -------------------------------<1> Трепицин И.Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. С. 155. Известно и другое обоснование, данное Ю.С. Гамбаровым, который не считал договор исключительно обязательственной сделкой, выделяя в рамках гражданского права наряду с другими договоры обязательственные и договоры вещные <2>. Следовательно, необязательственный договор обязательства не порождает. -------------------------------<2> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. С. 694 - 695. Квалификация исполнения обязательства в качестве договора может привести и к такой проблеме при неисполнении должником обязательства, как заявление иска о понуждении заключить договор. Поскольку исполнение обязательства и принятие кредитором исполнения, которые образуют распорядительный договор, являются обязательными для сторон в силу обязательственного договора, отказ одной из сторон от его совершения и вызывает поставленный выше вопрос о возможности предъявления иска о понуждении заключить договор. По нашему мнению, заявление такого иска в материальном смысле невозможно. Нормы ст. 445 ГК РФ, регулирующие правоотношения по заключению договора в обязательном порядке, с очевидностью направлены на случаи обязательного заключения обязательственного, но не распорядительного договора. Права сторон обязательства при их нарушении контрагентом защищаются гражданским правом иным образом (по отношению к должнику: взыскание, отобрание индивидуальноопределенной вещи; по отношению к кредитору: просрочка кредитора, исполнение в депозит), что заменяет исполнение обязательства посредством распорядительного договора. Квалификация исполнения в качестве договора с необходимостью требует применения к нему общих положений гражданского законодательства о договоре (ст. 420 - 453 ГК РФ). Однако ближайшее рассмотрение указанных норм показывает, что лишь немногие из них могут быть пригодны для регулирования договора-исполнения (ремиссионной сделки). 8. Смешанная (компромиссная) концепция Данная квалификация исполнения состоит в разделении действий по исполнению на две или более группы исходя из характера совершаемых действий. Методологически здесь возможны совершенно любые сочетания исполнения, при которых в одних случаях исполнение будет рассматриваться как сделка, в других - как фактические действия, в третьих - как юридические действия, в четвертых - как двусторонняя сделка. Наиболее распространенным здесь выступает мнение о том, что отдельные виды исполнения представляют собой сделку (одностороннюю или двустороннюю), а другие к сделкам относиться не могут. Одним из представителей смешанной концепции является И.В. Бекленищева. Обращая внимание на дискуссионность вопроса о правовой природе исполнения, она утверждает следующее: "Не всякое исполнение представляет собой юридическую сделку, а лишь такое, которое связано с осуществлением определенного распорядительного действия или предоставления, на основании которого непосредственно осуществляется переход определенной имущественной ценности (вещи, имущественного права, результата работ) из имущественной сферы одного лица в имущественную сферу другого, а результатом такого перехода является то, что имущественная сфера одного лица соответственно уменьшается, а другого - увеличивается. Для совершения названных распорядительных действий требуется взаимная и согласованная воля двух сторон, выраженная в предложении исполнения и его принятии. А это означает, что такие распорядительные сделки представляют собой двустороннюю сделку или договор" <1>. -------------------------------<1> Бекленищева И.В. Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование). Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 20. Недостатком этой концепции, как уже отчасти отмечалось выше, выступает то обстоятельство, что она опирается на волевые действия двух сторон при исполнении обязательства, но отрицает наличие волеизъявления при исполнении обязательств, не связанных с передачей "имущественной ценности". Получается, что при исполнении, например, обязательства по передаче вещи по договору купли-продажи стороны изъявляют волю на передачу и принятие исполнения, а при исполнении иного обязательства, например по оказанию услуги, их воля совершенно игнорируется. Неужели причина этого различия лежит в области волеобразования или волеизъявления? Согласиться с первым, значит признать, что человек думает и желает при исполнении обязательства по передаче совершенно иным образом, нежели при исполнении обязательства по оказанию услуг, что едва ли верно. Если согласиться со вторым, то концепция, построенная на ключевой роли воли субъекта, обнаружит внутреннее противоречие, ибо форма волеизъявления может иметь юридикотехническое значение, но едва ли может послужить для построения самостоятельных теоретических основ полного отрицания значения воли в действии субъекта. Последнее видно на таком вульгарном противопоставлении: если человек совершает упорядоченные действия руками, чтобы обеспечить передачу вещи, - это волеизъявление; если тот же человек совершает несколько иные, но тоже упорядоченные действия руками, чтобы, например, обеспечить прическу клиенту, это не волеизъявление. И.В. Бекленищева верно, на наш взгляд, говорит об имущественной ценности, которая по распорядительной сделке переходит из имущественной сферы одного лица в имущественную сферу другого лица (правда, в другом месте уже говорит только о переходе имущественных прав) <2>. Но едва ли мы будем отрицать, что труд является одной из важнейших основ имущественных ценностей в современном гражданском обороте. Результатом труда может и в большинстве случаев является определенная имущественная ценность <3>. Процесс оказания услуг и есть результат реализации труда. То есть этот процесс можно представить как передачу имущественной ценности от его обладателя (того, кто трудится) другому субъекту (тому, кто потребляет результат труда). -------------------------------<2> Там же. С. 22. <3> Свидетельством тому является все более развивающаяся практика предоставления услуг персонала (т.е. трудового коллектива). См.: Нуртдинова А. Заемный труд: особенности организации и возможности правового регулирования // Хозяйство и право. 2004. N 9. С. 22 - 30; Головина С. Содержание трудового договора при заемном труде // Хозяйство и право. 2004. N 10. С. 21 - 25; Харитонова Ю. Как заключить договор о предоставлении персонала? // Хозяйство и право. 2004. N 10. С. 25 - 28. 9. Исполнение - двусторонняя сделка, не являющаяся договором Достаточно редкая концепция, которая относит исполнение к двусторонней сделке, не являющейся, однако, договором, представлена в современной российской цивилистике В.В. Бердниковым и Н.В. Козловой. "Теоретически могут существовать двусторонние и даже многосторонние сделки, не являющиеся договорами. Примером такой двусторонней сделки служит действие по передаче имущества, совершаемое во исполнение договора купли-продажи, т.е. двусторонняя распорядительная сделка. Различие между обязательственными и распорядительными сделками проводится в немецкой, французской, а также российской правовой доктринах. В отличие от договора двусторонняя сделка может выступать не только как способ установления обязательства, но и как способ его исполнения, т.е. служить средством достижения выраженной в договоре правовой цели. Распорядительную сделку отличают от обязательственной признаки абстрактности, самостоятельности и бесповоротности" <1>. При этом автор ссылается на мнение В.В. Бердникова. Последний же в обоснование распорядительной сделки опирается на мнение М.М. Агаркова, Е.А. Флейшиц, В.А. Удинцева, В.И. Кофмана и А.В. Карасса <2>. При этом указывается, что В.И. Кофман и А.В. Карасс проводили различие между двусторонней сделкой и договором. -------------------------------<1> Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица // Законодательство. 2003. N 12. С. 17; 2004. N 1. С. 19. См. также: Она же. Правовая природа учредительных документов юридического лица // Хозяйство и право. 2004. N 1. С. 66. <2> Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. N 2. С. 16 - 22; N 3. С. 30 - 39. Приведенная трактовка исполнения как двусторонней сделки, не являющейся договором, с одной стороны, может вызывать ряд возражений. Во-первых, как в немецком, так и французском праве исполнение обязательства рассматривается в некоторых случаях как договор (например, в немецкой доктрине исполнение обязательства продавца в том случае, если вещь уже находится у покупателя, ограничивается заключением вещного договора <1>). Во-вторых, приведенные аргументы, доказывающие отличия двусторонней распорядительной сделки от договора, как представляется, могут быть подвергнуты критике. Так, указанию о том, что такая сделка в отличие от договора выступает как способ исполнения обязательства, может быть противопоставлено мнение о том, что способом исполнения обязательства выступают и другие сделки. Например, исполнение предварительного договора по существу сводится к заключению сторонами обязательственного договора. В-третьих, указание Н.В. Козловой вслед за В.В. Бердниковым на такие черты распорядительной сделки, как абстрактность, самостоятельность и бесповоротность, не бесспорны лишь отчасти, ибо чертами абстрактности и самостоятельности могут обладать не только распорядительные, но и обязательственные сделки, в том числе договоры. Что касается бесповоротности, то данный признак требует раскрытия его содержания. Очевидно, авторы имеют в виду невозможность расторжения распорядительной сделки и признания ее недействительной <2>. Однако, абстрагируясь от вопроса терминологии, мы должны признать, что эффект распорядительной сделки во многих случаях все же можно нуллифицировать, например по соглашению сторон. Признание такой сделки недействительной <3> по существу приводит к реституции, т.е. возврату кредитором полученного исполнения должнику. В принципе, в широком смысле это можно считать поворотом распорядительной сделки, который выражается в совершении "обратной" распорядительной сделки кредитором и должником, если реституция осуществляется по воле сторон. В немецком праве вопрос об отмене вещного договора является спорным, однако многие склоняются к наличию такой возможности <4>. -------------------------------<1> Правда, последний резко противопоставляется обязательственному договору, но все же не переводится в разряд двусторонней сделки, договором не являющейся. <2> Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. N 3. С. 34. <3> Вопреки мнению В.В. Бердникова мы полагаем возможным признание распорядительной сделки недействительной, ибо ни теоретических, ни законодательных оснований изъятия такой сделки из-под действия правил о недействительных сделках не имеется. <4> Василевская Л.Ю. Учение о вещных сделках по германскому праву. М., 2004. С. 187. Концепция исполнения как двусторонней сделки, не являющейся при этом договором, весьма оригинальна, ибо российская классификация юридических фактов такой вид сделки отчетливо не выделяла. Эта концепция перекликается в некоторых аспектах с воззрениями М.И. Брагинского. Фундаментальная работа по договорному праву в российской цивилистике содержит обоснование необходимости разграничения двух юридических феноменов "договор" и "соглашение". "Объемы обоих понятий - "договор" и "соглашение" - не всегда совпадают. Если договор - это соглашение, то не всякое соглашение представляет собой договор" <1>. Далее автор допускает, на наш взгляд, некоторую девиацию от только что высказанного суждения, полагая, что сделка, совершенная в виде соглашения, может быть только договором <2>. Но затем обосновывает весьма интересное для исследуемого нами вопроса положение. С отмеченным обстоятельством связан ряд весьма важных последствий, и среди них то, что соглашение подчиняется требованиям о действительности сделок, правилам об оферте и акцепте, о моменте, когда соглашение должно быть признано достигнутым, и др. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. М., 1999. С. 147. КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <2> Там же. С. 150. Во всех таких случаях речь идет обычно об установлении, изменении и прекращении некоторых условий базового правоотношения. Это последнее само по себе может существовать и без соглашения в том его специальном значении, которое имеется в виду в указанных статьях. Отмеченное обстоятельство имеет практический смысл. Дело в том, что ГК подробно регулирует с помощью не только диспозитивных, но и императивных норм порядок заключения договора между сторонами или, что то же самое, порядок достижения согласия контрагентов по поводу заключения договора. Всего этого нет в приведенных случаях, когда речь идет просто о соглашении, которое может только изменить (дополнить, ограничить) или ПРЕКРАТИТЬ (курсив наш. - С.С.) существо правоотношения, но не создать новое" <3>. Допустимо, наверное, предположить, что приведенный нами фрагмент, в том числе с учетом контекста, сам по себе может быть истолкован различным образом. Но в нем можно увидеть аргументацию в пользу наличия упомянутых нами двух феноменов в гражданском праве: "соглашения" и "договора". Причем если последний достаточно подробно урегулирован по отмеченным М.И. Брагинским вопросам, то первый ("соглашение") в известной степени отграничивается от "договора" и предназначается лишь для изменения, дополнения и прекращения базового правоотношения. Следовательно, можно увидеть как бы два волеизъявления: первое - которое порождает базовое правоотношение, и второе - которое не способно создать новое базовое правоотношение, а предназначено для иных целей. Мы далеки от мысли о том, что М.И. Брагинский считает исполнение сделкой или договором, ибо, как указывалось выше, он склонен рассматривать его в качестве юридического поступка. Однако для нас важно другое - обоснование наличия двух видов соглашения, которые являются двусторонними сделками: договора и соглашения. При этом основанием их разграничения выступает их назначение. Одна сделка (договор) предназначена для возникновения (установления) базового правоотношения, а другая сделка - для его модификации, в том числе для уничтожения, т.е. прекращения. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <3> Там же. Близко к последнему предположению стоит и концепция, предусматривающая существование двусторонних сделок, не являющихся договорами. Восприятие этой теории на практике, с одной стороны, может разрешить ряд затруднений (см. выше), связанных с квалификацией исполнения в качестве договора, но, с другой стороны, способно породить и ряд вопросов. Например, необходимо будет определить, какие нормы гражданского права о договорах следует применять к двусторонней сделке, не являющейся договором, а какие для этого непригодны. Исполнение обязательства выражается в волеизъявлении должника и кредитора, имеющих одну цель - прекращение обязательства. Поэтому исполнение имеет все черты двусторонней сделки. Российское гражданское законодательство и по большей части доктрина традиционно относят к договорам именно обязательственные договоры. Научные разработки и законодательство направлены именно на объяснение договора как обязательственной сделки. Нормы законодательства о договоре во многом не находят своего применения к исполнению, если считать его договором. Различие обязательственно-правового договора и двусторонней сделки по исполнению (ремиссионной сделки) целесообразно провести по той причине, что исполнение как договор имеет качественно иное содержание, чем любое обязательство. Вставая на гносеологическую (познавательную) точку зрения, можно сказать, что исполнение представляет собой "голое волеизъявление" сторон. Содержательная часть исполнения определяется не действиями по исполнению, а условиями обязательства, например положениями договора. Этот вывод можно проиллюстрировать на основе подхода распознавания, если взять исследуемые явления (обязательственный договор и исполнение) в качестве объектов наблюдателя. Сторонний наблюдатель распознает смысл договора, ознакомившись с его содержанием. Однако тот же сторонний наблюдатель с достоверностью не может распознать смысл действий по исполнению, сколь бы пристально он ни вглядывался в происходящее. В самом деле, если мне покажут текст какого-либо надлежаще заключенного договора, я пойму его смысл, т.е. распознаю его содержание. Точно так же, если я услышу, как заключается устный договор, то и здесь способность к распознаванию имеет место. Если же я увижу, что некто передает другому лицу что-либо, то смысл этой передачи для меня, как правило, будет непонятен (конечно, наблюдательный и смышленый индивид может догадаться, порой с крайне высокой степенью вероятности, о смысле происходящего, но это будет именно догадкой, что для научного обоснования, как правило, не годится). Допустим, один субъект передает другому деньги. Что я могу сказать об этом? Здесь можно увидеть лишь волеизъявление сторон: один передает деньги, другой принимает. Оба согласны на это, коль скоро нет принуждения, обмана или заблуждения. Но почему, на каких условиях, с какой целью совершается передача, остается нераспознаваемым. Возможно, эти действия связаны с возвратом займа, может быть это платеж по купле-продаже, а может, предоставление займа, может, это дарение, но, может, и отступное и т.д. Даже в любом абстрактном договоре, например "обязуюсь уплатить столько-то", виден смысл: один субъект принял на себя обязательство уплатить другому. Цель здесь не видна, но смысл этого юридического акта понятен, распознаваем. Когда же один субъект делает что-то для другого (передает объект, выполняет работу, оказывает услугу), смысл этих действий в отрыве от обязательства, во исполнение которого действие совершается, часто совершенно затушевывается <1>. -------------------------------<1> Хотя надо признать, что абстрактный договор весьма близко стоит с двусторонним юридическим актом по исполнению обязательства с точки зрения идеи распознаваемости смысла. Отличие обязательственного договора от двусторонней сделки по исполнению обязательства, которое препятствует их отождествлению, заключается также в том, что последняя не является основанием возникновения каких-либо обязательств и, следовательно, их исполнения. Этим она отличается от обязательственного договора, поскольку последний даже в том случае, если он заключается и исполняется одномоментно, тем не менее позволяет обнаружить в свете так называемой юридической секунды первоначальное возникновение обязательства и затем, через эту самую "юридическую секунду", прекращение обязательства надлежащим исполнением. Весьма искусственные конструкции вещного договора, который выполняется фактическими действиями, связанными с договором <2>, мы в этом аспекте видим достаточно спорными. Несмотря на значительное число аргументов, приводимых в крупнейшей современной монографии по вещному договору в поддержку этой концепции, ее дискуссионность нам кажется весьма вероятной. -------------------------------<2> Василевская Л.Ю. Учение о вещных сделках по германскому праву. М., 2004. С. 96. Упрощенная модель отчуждения вещи по немецкому праву выглядит так: обязательственный договор (например, договор купли-продажи) + вещный договор (опосредует волеизъявление о передаче права собственности) + передача вещи (реальный акт) <1>. -------------------------------<1> Передача вещи может и не присутствовать в определенных случаях (например, когда вещь была передана ранее). Л.Ю. Василевская рассматривает, в частности, ситуацию, при которой вещный договор заключен, но передачи вещи еще не состоялось. Если вещный договор, следуемый за обязательственным договором, не совпадает с самой передачей вещи и при этом приобретатель вещи имеет притязание к отчуждателю из этого вещного договора, то не чем иным, как обязательственным правом требования, как будто бы обосновать это притязание невозможно. Согласно описываемой Л.Ю. Василевской немецкой концепции перехода права собственности по договору требуется наличие вещной сделки, которая составляется из двух элементов необходимого юридического состава: вещного договора и передачи вещи (вещный договор + передача) <2>. Следовательно, когда стороны вслед за обязательственным договором заключают вещный договор, но самой передачи вещи не происходит, приобретатель еще не является собственником, однако имеет некоторое притязание к отчуждателю. Каково же основание притязания к последнему? Видимо, вещный договор, но он не порождает обязательств, ибо является вещным, а не обязательственным, однако, как указывает автор, этот вещный договор должен быть выполнен посредством совершения фактических действий. Если эти фактические действия должны быть совершены, т.е. продавец обязан к их совершению, то это не что иное, как обязательство. В результате мы видим противоречие в данной конструкции. Конечно, можно было бы попытаться объяснить эту ситуацию тем, что притязание возникает из обязательственного договора (однако если он не действителен, опереться на него не удастся), но тогда оказывается не вполне понятной роль вещного договора - если приобретатель может притязать и добиваться передачи ему обещанной вещи на основании обязательственного договора, то зачем "выполнять фактическими действиями" вещный договор? Если бы признать за вещным договором саму передачу отчуждателем вещи и ее принятие приобретателем, тогда конструкция вещного договора станет менее противоречивой, однако в немецком праве этого не делается, а передача рассматривается как юридической поступок, хотя при этом наличие воли сторон все равно требуется. В результате и сама Л.Ю. Василевская усматривает здесь противоречие <3>. Конечно, можно попытаться опереться на то обстоятельство, что вещный договор переносит право собственности и продавецнесобственник передает вещь покупателю-собственнику, но и эта передача всего лишь исполнение обязательства, она не может рассматриваться в отрыве от обязательства, оказавшись сугубо и исключительно в сфере вещных отношений. -------------------------------<2> Василевская Л.Ю. Учение о вещных сделках по германскому праву. С. 16, 53 и др. <3> Там же. С. 172 - 173. Дифференциация обязательственного договора и двусторонней сделки по его исполнению обнаруживается также в том, что обязательственный гражданско-правовой договор предназначен для возникновения обязательственных прав и соответствующих обязанностей и может быть заключен как основной договор, т.е. для его заключения не требуется наличия какого-либо обязательства между сторонами, которое предшествовало бы ему. Двусторонняя сделка по исполнению обязательства всегда и при любых обстоятельствах может быть совершена только при наличии какого-нибудь обязательства, подлежащего исполнению. Иными словами, как уже указывалось, это как бы сделка "второго уровня", "второго эшелона", ибо она всегда совершается во исполнение обязательства, и последнее предшествует или почти совпадает по времени со сделкой по исполнению. Изложенное позволяет предложить следующий подход теоретического построения модели исполнения обязательства: сделка по исполнению обязательств является особой правопрекращающей (ремиссионной) двусторонней вторичной сделкой, обнимающей собой волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательства, последняя не порождает никаких новых прав и обязанностей сторон по отношению друг к другу (т.е. не создает требования и долга), и ее правовым эффектом является получение права на объект (для случаев, когда обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением. Данная сделка предназначена для разрешения уже имеющегося относительного правоотношения сторон, возникшего из первичной сделки (сделки первого уровня). Результат исполнения обязательства юридически направлен на относительную и абсолютную сферу правоотношений: в первой он проявляется в прекращении обязательства и распространяется на стороны обязательственного правоотношения; во второй он распространяется на всех третьих лиц, поскольку приводит к получению права и влечет состояние присвоенности (потребленности) имущественного блага. В вопросе разграничения исполнения как договора и исполнения как двусторонней сделки, не являющейся договором, необходимо отметить, что признание исполнения договором позволит применять к нему все нормы о договоре, напротив, объявление исполнения двусторонней сделкой изымает исполнение из-под действия норм гражданского законодательства о договорах, но оставляет его в сфере действия правил об обязательствах и сделках вообще. Если экстраполировать нормы ГК РФ о понятии договора на исполнение как действия должника и кредитора (предложение исполнения и принятие исполнения), то обнаруживается, что не многие из них способны быть примененными практически к такому своеобразному договору. Весьма сложно, например, приспособить к исполнению-договору п. 2 - 5 ст. 421, п. 2 ст. 422, ст. 423 - 430 ГК РФ. Такое положение вещей, естественно, подталкивает к двум возможным и взаимно исключающим выводам: 1) либо нормы ГК РФ о понятии договора несовершенны и не учитывают такую разновидность договора, как исполнение обязательства; 2) либо эта двусторонняя сделка (исполнение обязательства) договором не является. Конечно, можно попытаться отыскать и компромиссную позицию: всякая двусторонняя сделка - договор, но исполнение обязательства договор своеобразный, поэтому лишь отдельные нормы гражданского законодательства о понятии договора mutatis mutandis применимы к такому договору. Компромисс примиряет, но не ведет к истине. Поэтому, оставляя для себя возможным рассматривать и такой подход, мы попытаемся все же определиться по крайним позициям. При рассмотрении проблемы отнесения исполнения обязательства к двусторонним сделкам, не являющимся договорами, некоторое значение имеет обоснование реального характера этой двусторонней сделки. В литературе обосновывается, что в основе современной классической теории гражданско-правового договора лежит синтез идеи консенсуального договора и идеи каузы договора, понимаемой как направленность соглашения на установление правовых последствий <1>. При анализе исполнения следует учитывать, что для достижения своей цели оно должно быть реальным и одного лишь согласия сторон (должника и кредитора) на прекращение обязательства недостаточно, чтобы признать за таким консенсусом черты исполнения. Сделка по исполнению, безусловно, включает согласие сторон, но требуются также и реальные действия по предложению исполнения и его принятию, что и влечет соответствующие правовые последствия. Стороны могут прекратить обязательство и простым соглашением (ст. 407 ГК РФ), однако такое их двустороннее волеизъявление без реального исполнения не может быть отнесено к исполнению обязательства (ст. 408 ГК РФ). -------------------------------<1> Бекленищева И.В. Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование). Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 14. Несмотря на то что все приведенные взгляды на правовую природу исполнения имеют обозначенные нами недостатки, наиболее теоретически обоснованной и концептуально целостной по приведенным нами причинам можно все же считать концепцию, трактующую исполнение обязательства как двустороннюю сделку, не являющуюся договором. Следовательно, можно признать, что исполнение обязательства является двусторонней сделкой особого рода, направленной исключительно на прекращение обязательства посредством доставления кредитору и принятия последним объекта гражданского права и mutatis mutandis прав на него (ремиссионная сделка). Дополнительным же выводом нашего краткого исследования проблематики понятия и правовой природы исполнения может служить следующее замечание. Если подводить исполнение под имеющееся регулирование известных гражданско-правовых институтов (сделок, договоров), результат этого не может считаться позитивным. Оказывается, что действия по исполнению обязательства не вполне подходят ни под нормативное регулирование сделок, ни под нормативное регулирование договоров. Практические последствия этого весьма серьезны, и мы выявили их на практике. Все это ведет к неопределенности в правоотношениях, к различной судебной практике и в конечном счете к нарушению прав и законных интересов участников гражданского оборота, а далее к негативным последствиям в экономике, что напрямую затрагивает конкретные условия жизни значительного числа людей. Если исполнение обязательства, наоборот, вывести из-под регулирования позитивным правом соответствующих гражданско-правовых институтов (сделок, договоров), то оно в значительной степени окажется в правовом вакууме, ибо специальных норм закона об исполнении обязательства явно недостает, чтобы урегулировать все возникающие на практике случаи (например, принуждение к исполнению и др.). Последствия в результате оказываются теми же, что и обозначенные в предыдущем абзаце. Выход из создавшейся ситуации, вероятно, может быть многовариантным. Возможно развитие соответственно норм о договорах и сделках, с установлением специфического, особого регулирования для ремиссионных сделок по исполнению обязательства с учетом обозначенной нами концепции совпадения. Также нельзя отвергать и иного пути: развитие специального регулирования для действий по исполнению обязательства, которые не будут относиться к сделкам или договорам, но с необходимостью учитывать волевой характер действий по исполнению (с изъятиями в связи с концепцией совпадения). С известной долей условности первый путь представляется все же более предпочтительным, ибо в исполнении обязательства видится больше общего со сделками, чем отличного от них. § 8. Форма исполнения Первоначально форма исполнения обязательства в гражданском праве была достаточно сложной. Об этом свидетельствуют, например, римские источники. "Обычным способом прекращения обязательства было его выполнение должником (solutio). И если в историческое время этот термин обозначал просто исполнение, то в древнейший период времени solutio (от solvere - освобождать, развязывать) указывал на снятие кандалов с несостоятельного должника (nexum). Поскольку положение nexum было следствием либеральной сделки, то при исполнении обязательства античная теория (лучше сказать, традиция) предусматривала совершение "акта обратного действия" (actus contrarius), с помощью которого и происходило освобождение бывшего должника: solutio per aes et libram. Возможно, дело было так: должник или кто-то вместо него клал на одну чашу весов, которые держал весовщик (libripens), возвращаемый долг, в то время бронзовые слитки или прутья. Даже когда стали чеканить монеты, платеж в силу склонности древних к формализму все равно продолжал осуществляться "посредством меди и весов" (solutio per aes et libram), но теперь на весы клали не все монеты, а лишь ударяли по чаше весов одной из них - raudusculum (так называемое воображаемое, символическое освобождение: solutio imaginaria). Таким образом, в определенный момент римской истории права мы можем наблюдать, с одной стороны, возвращение долга наличными (что само по себе еще не освобождало от обязательства), а с другой стороны, символическую процедуру solutio per aes et libram, которая являлась единственно возможным способом удовлетворения выплаты долга и освобождения от обязательства. Поэтому "воображаемая уплата" (imaginaria solutio) применялась и в том случае, когда кредитор по каким-то причинам отказывался от получения долга (renuntiatio)" <1>. -------------------------------<1> Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Под ред. Л.Л. Кофанова. С. 412 - 413. Древние основывались на представлении о симметричности (contrarius actus). Nihil tam naturale est quam eo genere quidque dissolvere quo colligatum est - нет ничего более естественного, чем то, что каким способом было связано, таким и нужно развязать <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004. <2> Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 1994. С. 281 (автор раздела - И.С. Розенталь). Со временем, как известно, формализм действий по исполнению стал уменьшаться. Форма исполнения утрачивала торжественность, сакральность покидала магическую сферу <1>. Она все более выполняла функцию скорее доказательственную, чем правопреобразующую. Уже в Риме очень рано входит в обычай удостоверять платеж посредством письменных расписок, и усиление значения письменных документов вообще в период империи приводит к усилению доказательственной силы этих расписок <2>. Многие обязательства, особенно в отношениях между коммерсантами (предпринимателями) к концу XIX - началу XX в., исполнялись весьма просто: благо передавалось от должника к кредитору, и первый должен был только озаботиться получением доказательства исполнения. -------------------------------<1> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. 1992. P. 755. Формальность исполнения действительно базируется на древней идее сакральности и магического действия, имеющего свойство симметричности, в какой форме должник оказался обязанным, в такой же форме он и освобождается от бремени. Даже в народном эпосе и творчестве писателей и поэтов, слагающих сказки, проявляется этот момент. Нередко, например, для того, чтобы заколдовать кого-либо или, наоборот, расколдовать, требовалось произнести определенные тайные слова, сопровождаемые зачастую также и некоторыми ритуальными действиями. <2> Покровский И.А. История римского права. СПб., 1998. С. 442. В настоящее время можно, однако, наблюдать и некоторую обратную тенденцию в этом вопросе. Но это движение происходит уже на ином качественном уровне, и в основе его лежат несколько иные, чем у древних римлян, причины. Доказательственная функция формы исполнения отнюдь не пропала, она также необходима. Доверие и добросовестность контрагентов в обороте не приобрели еще настолько высшую силу, чтобы можно было бы положиться просто на порядочность контрагента при исполнении. Однако в силу развития современных технологий, банковских систем безналичных расчетов, развития и формализации бухгалтерского учета, различных форм регистрации тех или иных благ, фиксации тех или иных прав и появления ряда других экономико-правовых институтов форма, которой обставляется исполнение, оказывается предопределенной. Помимо реальных действий по доставлению обязанным лицом должного совершаются действия по оформлению этих действий. Иногда это происходит в силу императивных предписаний закона (например, регистрация перехода права на недвижимость, выдача чека в розничной торговле, составление передаточного акта недвижимости), иногда это осуществляется в силу самой технологии процесса (например, документирование при банковском переводе платежа), иногда в силу других причин (обычаев, заведенного порядка взаимоотношений сторон), иногда благодаря техническому прогрессу (автоматы, счетчики и т.п.). Однако можно наблюдать оформление действий по исполнению и в тех случаях, когда это не является безусловно необходимым (оформление акта оказания услуги). Оформление действий по исполнению по-разному описывается в литературе. Концепции, которые относят исполнение к сделкам, следуя формальной логике, исходят из того, что к исполнению обязательства применяются общие требования к совершению сделок. Однако при этом именно в отношении формы делается исключение. При этом указывается, что в соответствии с п. 3 ст. 159 ГК РФ сделки во исполнение письменного договора по соглашению сторон могут совершаться устно <1>. Не ясно, почему авторы, говоря об исполнении обязательств вообще, мотивируют свою позицию ссылкой на нормы об исполнении только договорного обязательства, ведь она едва ли может относиться к исполнению внедоговорного обязательства. Видимо, имелось в виду подчеркнуть отсутствие необходимости облекать исполнение договора в письменную форму. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 624 (автор главы - М.В. Кротов); Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 311 (автор главы - А.И. Косарев). Другие ученые, ссылаясь на ст. 159 ГК РФ, отмечают возможность совершения сделок по исполнению обязательства в устной форме, если иное не предусмотрено законодательством или договором <2>. -------------------------------<2> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 362 (автор главы - Г.И. Стрельникова). В старой юридической литературе по отношению к некоторым видам исполнения обязательства отмечалось, что такие сделки относятся к бесформенным, т.е. не требующим для их действительности никакой определенной формы, например передача вещи <3>. Точно так же рассматривались и абстрактные сделки по исполнению обязательства: такие, например, как цессия, традиция <4>. -------------------------------<3> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. С. 705. <4> Там же. С. 712. Большим своеобразием отличается исполнение таких обязательств, в которых должник вообще никаких действий не совершает, а все действия осуществляются кредитором. Например, по обязательству продавца, возникшему из договора купли-продажи, его обязанность заключается в передаче вещи. Организация розничной, а иногда и оптовой, торговли в крупных магазинах (иных организациях) в этом аспекте часто сводится к тому, что покупатель сам отбирает товар в торговом помещении и уплачивает за него цену. В связи с этим возникает вопрос, какими действиями должника исполняется обязанность по передаче товара, если он никаких действий не совершает <1>. На первый взгляд можно было бы предположить, что исполнение обязательства продавца осуществляется посредством таких его действий, как предоставление возможности для физического получения товара во владение покупателем. Однако эти действия, как правило, совершаются не во исполнение какого-либо уже заключенного договора, а в предположении, что договор будет заключен. Иными словами, эти действия подготовительные, они совершаются не для исполнения обязательства, ибо никакого обязательства еще не существует (своего рода волеизъявление, открытое для присоединения). Нам представляется весьма затруднительным квалифицировать их как исполнение обязательства, ибо исполнить можно лишь обязанность, возникшую и конкретную. Совершение действий в предвидении возникновения обязательства, как бы авансом, в подлинном смысле исполнением признать нельзя. В связи с этим следует заключить, что все действия по исполнению обязательства продавца передать вещь совершает кредитор, должник лишь не препятствует этому, т.е. воздерживается от совершения действий, которые могли бы воспрепятствовать получению товара покупателем, в чем и проявляется его воля, к которой добавляется подготовительное действие. В связи с этим примером мы не можем согласиться с утверждением В.С. Толстого о том, что нельзя говорить об исполнении, когда обязанность прекращается без каких-либо положительных действий со стороны лица, на которое она возложена <2>. Эти действия могут принять форму молчаливого одобрения, т.е. по существу волевого бездействия. -------------------------------<1> Отсюда надо исключить случаи, когда товар передается покупателем кассиру (продавцу), а затем уже кассир (продавец) передает товар покупателю. <2> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 15. Справедливости ради надо уточнить, что этот тезис иллюстрировался случаем прекращения обязанностей зачетом, который не признается автором исполнением обязательства, с чем мы полностью согласны. Можно привести и еще более яркую иллюстрацию внешней видимости отсутствия действий должника по исполнению обязательства. Речь здесь может идти о "сделках с автоматом": приобретение товаров в автомате, получение наличных из банкомата, приобретение билетов из специального устройства и т.п. Сами действия по предоставлению объекта гражданских прав налицо, но они совершаются автоматом. Представляется, что такие машины в аспекте волевой теории исполнения можно рассматривать как современный аналог нунция. Автомат - это неодушевленный нунций, рожденный в результате развития науки и техники. Поэтому и данные примеры не опровергают тезиса о том, что исполнение - действие волевое. Должник в таких ситуациях запрограммировал автомат таким образом, чтобы он осуществлял предоставление объекта гражданских прав при определенных условиях. В операциях автомата и проявляется заложенная в программу воля должника. Здесь мы наблюдаем такое явление, которое характеризуется возможностью отрыва воли субъекта и перемещением ее во времени и пространстве. Принимая внешнее проявление, воля выражается в волеизъявлении, которое имеет весьма своеобразную форму и организацию, позволяющие без дополнительных действий субъекта производить определенные операции: выдавать товар, деньги, билеты и т.п. Отсутствие действий должника по исполнению обязательства можно наблюдать и в других случаях обязательственных отношений. Это обнаруживается тогда, когда, например, вещь, подлежащая передаче кредитору, в силу обязательства была передана ему ранее по другим основаниям. Классическая ситуация: покупка арендатором объекта аренды. Довольно распространены условия кредитных договоров о безакцептном списании денежных средств со счета должника-заемщика. Если в предыдущем примере вообще ни одна из сторон не совершает никаких действий, то в данном случае действия совершаются кредитором - он списывает денежные средства со счета заемщика и зачисляет их на свой счет. При этом обязательство заемщика прекращается. Здесь ситуация почти такая же, как и в случае с отбором товара покупателем-кредитором. Не менее распространены и иные случаи, когда, например, вещь приобретается в магазине, но покупатель оставляет ее на некоторое время у продавца. Деньги уплачены, товар продан. Все обязанности вроде бы исполнены, однако продавец никаких действий не совершает, а если и совершает (например, упаковывает вещь и откладывает ее для сохранения или помещает на нее ярлык с надписью: "Продано"), то они не могут быть признаны действиями по исполнению обязательства продавца, так как совершаются в первом случае для исполнения иного уже обязательства (хранение), а во втором - случае просто для удобства, дабы избавить себя от объяснений с иными желающими купить эту же вещь. Можно предложить и еще один случай отсутствия действий со стороны кредитора по принятию исполнения и даже более: отсутствия его осведомленности об исполнении; однако все равно исполнение рассматривается как принятое кредитором. Это случай так называемой переадресации исполнения. Кредитор лишь указывает, кому и куда надо произвести исполнение (причем такое указание может быть дано уже при заключении договора). Более никаких действий он не совершает и может даже и не знать о том, произведено ли исполнение, но если таковое произведено надлежаще, при наличии спора суд, безусловно, признает обязательство прекратившимся. На практике стороны нередко оформляют факт исполнения обязательства соответствующим актом, который часто именуется актом приема-передачи товара, работ, услуг и т.п. В судебной практике имеются примеры оспаривания этих актов, при этом суды не рассматривают их в качестве сделок. Так, при рассмотрении одного из дел арбитражный суд указал следующее. Оспариваемые акты приемки выполненных работ не являются сделками, поскольку их подписание не направлено на установление или прекращение гражданских прав и обязанностей сторон. Правоотношения ответчиков урегулированы договором, который и является сделкой согласно ст. 153 ГК РФ. Акты приемки выполненных работ, подписанные в рамках выполнения договоров, сделками не являются, а лишь удостоверяют факт исполнения либо неисполнения одной из сторон своих обязательств по договору <1>. Схожие выводы распространяются и на акты передачи имущества <2>. Такой же оценке подверглись передаточные распоряжения, которыми оформляется передача бездокументарных ценных бумаг <3>. Однако данные подходы не являются вполне последовательными, ибо в отдельных случаях ссылки судов на то, что акт передачи имущества не является сделкой, не поддерживаются арбитражными судами кассационной инстанции <4>, а обратный вывод о том, что передача имущества во исполнение договора является сделкой, напротив, ими не опровергается <5>. Отстаиваемая нами концепция исполнения обязательств исходит из того, что такого рода действия, оформленные тем или иным образом, являются ремиссионными сделками. -------------------------------<1> Решение Арбитражного суда г. Москвы от 24.10.2002 N А40-34344/02-69-369 // КонсультантПлюс. См. также: Постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.04.2001 N КГ-А40/1356-01 и от 29.06.2000 N КГ-А40/2543-00 // КонсультантПлюс. <2> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 25.06.2001 N КГА40/3068-01 // КонсультантПлюс. <3> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 29.08.2000 N А13-1679/00-17 // КонсультантПлюс. <4> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 30.09.2002 N КГ-А40/6371-02 // КонсультантПлюс. <5> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 10.08.1999 N 76/99-2 // КонсультантПлюс. В заключение о форме исполнения следует сказать, что под совершением исполнения обязательства посредством действий как должником, так и кредитором следует понимать их волю, усилия, равно как и приспособление существующих обстоятельств и материальных (технических) средств, выраженные вовне таким образом, что объект гражданского оборота мог бы передаваться и приниматься без какого-либо их участия в период всего времени исполнения или какой-то части этого процесса. Таким образом, эти действия выступают своего рода объективированной волей сторон, проявляющейся вовне, оторвавшейся от своего обладателя и выполняющей в уже известной степени самостоятельно необходимую функцию действия. § 9. Содержание исполнения Когда говорят о содержании того или иного предмета или явления, имеют в виду то, из чего состоит этот предмет или явление. В юридическом смысле, например, содержание закона составляют нормы, содержание обязательства - права и обязанности сторон. Из чего же состоит исполнение? В.А. Белов, комментируя произведение П.П. Цитовича "Очерк основных понятий торгового права", отмечает, что ученый едва ли не единственный в русской литературе рассматривает понятие исполнения как понятие о процессе <1>. Это "одиночество" на самом деле является мнимым <2>. -------------------------------<1> См.: Цитович П.П. Очерк основных понятий торгового права. С. 389. <2> В.С. Толстой значительно более подробно рассматривал процесс исполнения обязательства (см.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 178 - 189). Также рассматривали исполнение в качестве процесса и другие ученые (см., напр.: Советское гражданское право / Под ред. О.А. Красавчикова. Изд. 3-е, испр. и доп. Т. 1. С. 471; Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 13). По нашему мнению, исполнение всегда представляет собой определенный процесс. Оно имеет свое начало и свое завершение. В российском гражданском законодательстве это обстоятельство отражено нормативно. Так, срок исковой давности для применения последствий недействительной сделки привязан к началу ее исполнения (п. 1 ст. 181 ГК РФ). Коль скоро у исполнения есть начало, значит должен быть и конец. Правоведы верно отмечают, что исполнение обычно не сводится к совершению какого-либо одного действия, приводят в качестве примера выполнение работы, которое состоит из нескольких последовательно совершаемых действий, представляющих собой определенный процесс <3>. Не имея возможности опровергнуть абсолютно верный тезис о том, что исполнение такой обязанности, как выполнение работы, представляет собой процесс, мы критически бы отнеслись к идее противопоставления исполнения как одиночного действия и исполнения в виде нескольких действий в том смысле, что первый вид исполнения не представляет собой процесса, а второй представляет. Эта идея нам видится неверной. -------------------------------<3> Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 311 (автор главы - А.И. Косарев). Даже самое краткое по времени и одиночное (разовое) исполнение имеет временной континуум. Сколь бы быстро, например, продавец ни передавал вещь покупателю, мы все равно увидим начало этой передачи и ее завершение. Действия по исполнению обязательства - это не действия одного должника, как иногда ошибочно отмечается в литературе <1>. Действия должника - это лишь предложение исполнения. Применительно к передаче вещи К.П. Победоносцев верно указывает, что переход имущества по сделке осуществляется действием передачи, в котором обе стороны участвуют <2>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. С. 382 (автор главы - З.И. Цыбуленко). <2> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 18. Исполнение - деяния должника и кредитора. Один предлагает должное, другой принимает <3>. Следовательно, исполнение может состоять из трех этапов: 1) предложение предмета исполнения; 2) его переход к управомоченному (физический или идеальный) и 3) принятие исполнения. Более того, каждый из этих трех компонентов является процессом и может быть в большей или меньшей степени растянут во времени. Представляется оправданной позиция исследователей немецкого права, которые отмечают, что содержание долга исполняется, когда: а) должник сделал все необходимое и б) кредитор получил результат исполнения или, говоря иначе, результат исполнения стал доступен кредитору <4>. -------------------------------<3> Поэтому верно указывает украинский ученый В.В. Луц, что исполнение есть действие должника и кредитора и в договоре купли-продажи это выражается в том, что продавец передает вещь, а покупатель ее принимает, а также покупатель выплачивает цену вещи, а продавец ее принимает (см.: Цивiльне право Украiни. Пiдручник. Книга 1 / За ред. О.В. Дзери, Н.С. Кузнецовоi. С. 769). <4> Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. М., 2001. С. 344. В законодательстве термин "исполнение" может применяться в различных значениях: и как юридический факт, прекращающий обязательства (здесь без принятия исполнения кредитором, как правило, не обойтись), и как действия должника по исполнению, которые точнее именовать "предложение исполнения". Одно лишь предложение исполнения должником к прекращению его обязательства по такому основанию, как исполнение обязательства, не приводит. Если же исполнение обязательства надлежащее и оно принято кредитором, то за этим и следует прекращение обязательства. Другое дело, что кредитор, как мы уже иллюстрировали, может таким образом организовать принятие исполнения, что никаких его физических действий не понадобится. Например, вывешивание почтового ящика на двери дома или в ином подобающем месте для получения корреспонденции обеспечивает принятие последней. Исполнение, как уже указывалось, представляет собой сложное юридическое явление. Это обстоятельство проявляется также в том, что нередко действия, составляющие исполнение, вопервых, могут достигать значительного числа, а во-вторых, иметь различное юридическое значение. Последнее позволяет выделить в исполнении действия главные и вспомогательные. Главное действие (действия) по исполнению составляет собственно предоставление по обязательству. Например, в обязательстве передать вещь главными действиями по исполнению будут действия по ее передаче и принятию. Однако этой передаче и принятию в реальной практике, особенно предпринимательской, часто сопутствуют другие действия, которые, однако, не просто сопутствуют главным действиям, но как бы содействуют главным, делают возможными последние, дополняют их. Например, в международной купле-продаже товаров принято обмениваться различного рода извещениями о ходе исполнения договора <1>. Сами по себе такого рода извещения не составляют предоставления или исполнения по обязательству, однако они содействуют его исполнению. К такого рода дополнительным действиям применяются mutatis mutandis правила об исполнении обязательств. -------------------------------<1> См., напр.: Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2003. С. 215 - 219. В цивилистике иногда выделяют стадии исполнения, основными из которых являются три: 1) организационная; 2) материальная и 3) технико-юридическая. Организационная стадия исполнения включает информационные действия как должника, так и кредитора. Первый предлагает исполнение, а второй информирует о готовности принять исполнение. Материальная стадия исполнения включает два основных действия: предоставление исполненного должником и принятие предмета исполнения кредитором. Технико-юридическая стадия включает в себя действия по проверке исполненного по качественным и количественным показателям <1>. -------------------------------<1> Советское гражданское право / Под ред. О.А. Красавчикова. Изд. 3-е, испр. и доп. Т. 1. С. 471 - 473. В специальных исследованиях, посвященных исполнению обязательства, упоминается о главном элементе исполнения обязательства. "Новое гражданское законодательство в отличие от ранее действовавшего предусмотрело в России свободу договора, предназначение которой состоит в возможности сторон добровольно реализовывать предусмотренное договорным обязательством право, и поэтому главным элементом исполнения договорного обязательства утвердилось право" <2>. Это весьма неопределенное утверждение, видимо, имеет в виду субъективное право кредитора, которое автор рассматривает в качестве элемента исполнения обязательства. По нашему мнению, субъективное право является основанием исполнения обязательства, но не его элементом. В противном случае понятия обязательства и его исполнения совпадут, ибо содержание обязательства как раз и составляют права и обязанности сторон. -------------------------------<2> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 12. § 10. Виды исполнения Классификация исполнения по видам может быть произведена по различным основаниям, некоторые из которых приводятся ниже. 1. Одинарное и составное Поскольку исполнение состоит из действия (бездействия), то, смотря по характеру обязательства и его условиям, оно может быть либо одинарным, либо составным. Одинарное исполнение обязательства состоит из всего одного действия каждой из сторон. Например, заемщик возвращает сумму займа, а заимодавец ее принимает. Если речь идет о расчете наличными, мы видим совершение двух физических действий: предложение денег и принятие денег. В литературе утверждается, что исполнение обычно не сводится к совершению какого-либо одного действия, такие обязательства встречаются довольно редко, при этом ссылаются на исполнение обязательств по выполнению работ, которое состоит из нескольких последовательно совершаемых действий, представляющих собой определенный процесс <1>. Мы не обладаем статистическими данными о том, какие именно обязательства встречаются более часто, а какие более редко, но рискнем предположить, что наиболее распространенное исполнение, совершаемое на практике, связано с договором купли-продажи. Из этого договора возникают как минимум два обязательства: обязательство по передаче объекта и обязательство по передаче денег. Исполнение каждого из них составляет элементарный вид исполнения и составляет в совокупности две пары действий сторон по исполнению: передача объекта продажи - его принятие; передача суммы покупной цены - ее принятие. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 623 (автор главы - М.В. Кротов). То же самое обязательство может быть и составным, т.е. исполняемым посредством нескольких действий. Например, стороны договора купли-продажи мебельного гарнитура договорились, что он будет передаваться по частям. Здесь на стороне продавца исполнение обязательства будет составным и однородным, ибо требует совершения ряда однотипных действий для полного его исполнения. Отличие этих действий наблюдается лишь по времени и объекту, но не по характеру: передача вещи. Составным обязательство может быть в силу самого характера обязательства. Например, по договору банковского счета банк обязуется принимать и зачислять поступающие на счет, открытый клиенту, денежные средства, выполнять распоряжения клиента о перечислении и выдаче соответствующих сумм со счета (п. 1 ст. 845 ГК РФ). Здесь мы видим как однородно-составное исполнение банком обязательства, так и разнородно-составное исполнение. Он совершает либо одни и те же по юридическому характеру действия (например, принятие денег), либо разнородные (зачисление на счет и выдача со счета). 2. В зависимости от вида обязательства посредством их перечисления В литературе исполнение обязательства обоснованно классифицируют в зависимости от обязательства, которое исполняется. Например, З.И. Цыбуленко приводит следующий перечень: передача имущества кредитору в собственность, хозяйственное ведение или оперативное управление (в договорах купли-продажи, поставки, контрактации, на снабжение энергоносителями и др.), во временное пользование (в договорах аренды, найма жилого помещения и др.); выполнение работы (по договорам подряда, строительного подряда, на проектные и изыскательские работы и др.); оказание различных услуг (договоры хранения, комиссии, перевозки пассажиров и багажа, экспедиции, поручения и др.); уплата денег (договор займа); для внедоговорных обязательств - возмещение ущерба, причиненного потерпевшему, возврат неосновательного обогащения и др. <1>. Очевидно, что данная классификация имеет под собой один существенный методологический недостаток. Она не в состоянии исчерпывающим образом обнять все виды исполнения. Например, приведенный перечень не содержит позиции, к которой можно было бы отнести исполнение обязательства залогодателя или исполнение обязательства автора по издательскому договору. -------------------------------<1> Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. С. 383 (автор главы - З.И. Цыбуленко). Рассматриваемая классификация в принципе не может быть исчерпывающей. Как верно отмечается в литературе, в силу открытости перечня обязательств и оснований их возникновения в законе не может быть приведен закрытый перечень видов исполнения с использованием такого основания <2>. -------------------------------<2> Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 309 (автор главы - А.И. Косарев). 3. В зависимости от возможности передачи и принятия предмета исполнения Такую классификацию предложил В.С. Толстой <3>. Примечательно, что, давая понятие исполнения обязанности, автор оставляет без внимания принятие исполнения кредитором, но при классификации обязательств последнее становится одним из двух определяющих моментов. -------------------------------<3> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 63. В результате такой классификации выделяются три вида исполнения обязанностей. К первому виду относятся обязанности, предметы исполнения которых передаются и принимаются (передача вещей в собственность, оперативное управление, владение, пользование, возврат вещей из временного владения, обязанности по оказанию услуг, требующих совершения действий по поводу вещей с целью их изменения, перемещения и т.д.). Ко второму виду относятся обязанности, предметы исполнения которых передаются должником, но их принятие кредитором невозможно (сведения всякого рода). К третьему виду относятся обязанности, предмет исполнения по которым не передается и не принимается (использование имущества или иных благ, например охрана объекта по месту его нахождения, перевод долга или уступка требования). Несмотря на то что автор этой классификации предваряет ее изложение замечанием: классификация не претендует служить учебным или иным целям и нужна ему только для дальнейшего исследования, - мы склонны принять ее во внимание. Эта классификация построена на анализе особенностей объекта гражданских прав, который обязанный субъект должен доставить управомоченному. При этом во главу угла поставлен по существу один-единственный признак - возможность кредитора принять этот объект в физическом смысле. Именно поэтому совершенно очевидный для нас акт передачи и принятия права при цессии относится к категории исполнения, по которому кредитор не может в принципе принять исполненное. И наоборот, не являющийся отделимым от вещи результат ее изменения рассматривается как способный и к передаче, и к принятию, поскольку он воплощен в самой вещи, которая, собственно, и передается. По существу эта классификация основывается на классическом понимании традиции (traditio) - все, что может быть передано физически и принято кредитором, объединяется в одну группу. Что касается второй группы, которую составили одни лишь сведения, то ее выделение основано, как представляется, на логической ошибке. Если объект может быть передан (как утверждает автор), то он, безусловно, и может быть получен. Нам трудно понять, как, допуская передачу объекта, не допускать возможность его принятия. Даже те объекты, которые не осязаются обычными органами чувств человека (например, электромагнитные волны определенной частоты), могут передаваться, равно как и приниматься, с помощью известных устройств. Также и любые сведения, коль скоро они объективно существуют, даже и не в материальном виде могут быть переданы одним субъектом и получены другим. По нашему мнению, данная классификация при ее известной модификации могла бы позволить подразделить исполнение обязательства на три группы: 1) исполнение, которое заключается в передаче должником правового титула кредитору (передача права собственности, права хозяйственного ведения; оперативного управления, залогового права, обязательственного требования, исключительного права и др.); 2) исполнение, которое заключается в установлении должником в пользу кредитора правового титула (залога, сервитута и др.); 3) совершение деяний по доставлению имущественного блага, не опосредованного правовым титулом (оказание услуг, воздержание от действий), которые влекут состояние присвоенности блага у кредитора. 4. Исполнение положительных и отрицательных обязательств "Исполнение обязательства путем воздержания от совершения определенных действий состоит в несовершении должником в течение обусловленного срока тех действий, воздержание от которых было предусмотрено обязательством. Например, хранитель не вправе пользоваться имуществом, переданным ему на хранение, если иное не предусмотрено договором. Ломбард, как хранитель вещей, не имеет права ими пользоваться и распоряжаться и обязан воздерживаться от этого" <1>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. С. 383 (автор главы - З.И. Цыбуленко). В литературе достаточно категорично утверждается, что "воздержание от действий не составляет автономной обязанности должника, а лишь дополняет обязанности по совершению активных действий" <2>. С этим трудно полностью согласиться. Действительно, с практической точки зрения существует немного обязательств, содержание которых сводилось бы только и исключительно к воздержанию должника от совершения определенных действий. Однако с теоретической точки зрения отрицание таких обязательств и, следовательно, соответствующего исполнения по ним является необоснованным. Поэтому кажется верной иная точка зрения, которая сводится к тому, что такое исполнение представляет собой редкий вид <3>. -------------------------------<2> Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 309 (автор главы - А.И. Косарев). Обоснование этого подхода было подробно изложено в работе В.С. Толстого, однако нам оно видится неубедительным (см.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 8 - 11). <3> Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 132 (автор главы - Г.Д. Отнюкова). При этом автор приводит не вполне удачный пример: два садоводческих товарищества заключают договор и принимают обязательство не проходить к лесу или реке через территорию друг друга и предусматривают неустойку за нарушение этого обязательства. Видимо, все же имеются в виду члены садоводческих товариществ, а не сами товарищества как юридические лица, ибо последние к лесу, к реке, да и вообще куда-либо ходить не могут. Другие исследователи утверждают, что в обязательстве, где имеет место пассивное поведение одного лица, всегда усматриваются активные действия другого лица, ибо при выполнении сторонами только пассивного поведения не может возникнуть обязательство <4>. Ошибочность этого умозаключения состоит, во-первых, в том, что исполнение отрицательного обязательства смешивается с возникновением обязательства. Во-вторых, утверждение о том, что пассивное поведение одной стороны в обязательстве непременно ведет к активным действиям другой, теоретически упречно, ибо кредитор в отрицательном обязательстве может вовсе не совершать никаких физических действий по обязательству, равно как и должник не совершает определенных действий, так как он к этому обязался. Это иллюстрирует часто приводимый в литературе пример с обязательством артиста не выступать в определенном театре. Кредитор (антрепренер, театр, продюсер и т.п.) никаких активных действий по такому обязательству не совершает, и должник (артист) также никаких действий по выступлению в театре не совершает. Другое дело, что данное обязательство в узком смысле может являться частью обязательства в широком смысле (например, договора) и среди других обязательств по этому договору могут присутствовать такие, которые предполагают совершение активных действий. Последнее, однако, отнюдь не означает, что невозможно существование исполнения обязательства, где реальных активных действий не совершается. При этом следует признать, что действия сторон и такого обязательства по его исполнению суть волевые действия, волеизъявление которых обладает в силу специфики предмета определенным своеобразием. -------------------------------<4> Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 12. Представляется, что оценка исполнения по отрицательному обязательству должна осуществляться на основе выявления наличия здесь волевого момента. Главным основанием для устанавливаемых объективным правом юридических последствий служит волеизъявление человека, или его действие. Сюда относится, несмотря на кажущееся противоречие, и так называемое бездействие, или воздержание от действия, которое называют также отрицательным действием, насколько оно оказывается выражением воли, направленной на известный юридический эффект <1>. -------------------------------<1> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. С. 647. Отдельные авторы придерживаются иной позиции, полагая, что исполнение обязательства в виде воздержания от действий к сделкам отнести нельзя <2>. Причиной этого, видимо, является слишком узкое понимание сделки, а также игнорирование главного в сделке - воли и ее направленности. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт, 2004. <2> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин. М., 1996. С. 498 - 499 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). Таким образом, смотря по основанию подразделения исполнения, выделяются: одинарное и составное исполнение; исполнение обязательств в зависимости от их вида; исполнение обязательства, предполагающее возможность физической передачи и принятия исполнения, а также исполнения, в котором передача и принятие должного идеальны; исполнение положительных и отрицательных обязательств. § 11. Принципы исполнения обязательств 1. Общие положения В российском законодательстве не содержится норм, которые бы прямо устанавливали принципы исполнения обязательств, но они могут быть логически выведены из гражданского законодательства <1>. В литературе предпринята попытка дать определение принципам исполнения обязательства: под ними понимаются закрепленные в законе основополагающие начала, в соответствии с которыми строится правовое регулирование реализации субъективных прав и обязанностей в данных правоотношениях <2>. Представляется, что имеются основания говорить о том, что данное в общем верное определение страдает излишним нормативизмом в той части, в которой утверждается о закреплении указанных принципов в законе. Теория права поиному смотрит на источники принципов права вообще: "Принципы права могут содержаться в отдельных нормах или в группе норм, но могут пронизывать судебную практику, даже не будучи самостоятельно сформулированы в объективном праве, составляя стержень правовой идеологии, господствующей в данной стране или на международной арене; могут концентрироваться в субъективном праве и юридических обязанностях, в правовых обычаях и традициях, деловых обыкновениях, в правовой культуре региона. Короче говоря, не обязательно, чтобы принципы данного типа права были непременно и в полном объеме сформулированы в нормах законодательства, хотя это и весьма желательно, по крайней мере, по отношению к ведущим принципам" <3>. -------------------------------<1> Поэтому следует признать некоторой натяжкой указание на то, что действующее законодательство предусматривает или закрепляет определенные принципы исполнения обязательства (см. соответственно: Голованов Н.М. Гражданское право. С. 364; Предпринимательское (хозяйственное) право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. О.М. Олейник. М., 2000. С. 443 (автор главы - Л.В. Андреева). См. также: Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 13). <2> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 357 (автор главы - Г.И. Стрельникова). <3> Теория государства и права / Отв. ред. А.И. Королев, Л.С. Явич. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 286 (автор - Л.С. Явич). В науке гражданского права принципы исполнения обязательства формулируются, но единства мнений по вопросу о их составе, содержании и наименовании не наблюдается. Некоторые авторы ограничиваются указанием на один принцип, другие выделяют два принципа, иные - три принципа и т.д. Общий обзор литературы может довести это число почти до десяти. Различным образом выстраиваются и соотношение между указанными принципами, и их взаимосвязь. Определяя основные начала (принципы) исполнения обязательств, необходимо отметить, что, поскольку институт исполнения обязательств является частью гражданского права, на него распространяются mutatis mutandis основные начала гражданского законодательства, установленные в ст. 1 ГК РФ. Но при этом институт исполнения подчиняется собственным основополагающим началам, выводимым и характерным только для исполнения обязательств. Поэтому нам, например, представляется недостаточно обоснованным выделение при рассмотрении принципов исполнения обязательства принципа свободы договора <1>. Этот общий для договорного права принцип едва ли может быть признан принципом исполнения обязательства, поскольку стороны свободны в установлении условий обязательства (в рамках императивных норм), но в вопросе исполнения обязательства степень свободы значительно меньше. Можно даже сказать, что здесь практически не остается свободы для усмотрения, ибо обязательства должны исполняться надлежащим образом, и односторонняя реализация свободного усмотрения в действиях по исполнению не может выступать характерной чертой последних. -------------------------------- <1> Боднар Т.В. Исполнение договорных обязательств (сравнительный анализ законодательства Республики Казахстан, Российской Федерации и Украины) // Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 21 / Отв. ред. А.Г. Диденко. Алматы, 2004. С. 110. Как верно отмечается Г.И. Стрельниковой, ввиду того, что сфера действия принципов исполнения обязательств распространяется только на обязательства, они являются принципами подотрасли обязательственного права. Поэтому мы по возможности не будем затрагивать принципы права, характерные для гражданского права вообще или для иных его подотраслей. В российской науке гражданского права, равно как и в зарубежной, далеко не всегда выделяются принципы исполнения обязательств. Например, в знаменитом учебнике гражданского права Г.Ф. Шершеневича в параграфе, посвященном исполнению (действию) обязательства, никаких основополагающих начал не выделяется, и автор ограничивается лишь разбором атрибута исполнения обязательств или, что то же самое, существенных условий исполнения обязательств (субъектный, пространственный и временной аспекты) <2>. Может быть, причиной тому является небесспорное мнение К.Д. Кавелина, полагавшего, что при крайнем разнообразии условий обязательств исполнение их не может быть подведено ни под какие общие нормы; к тому же при добровольном исполнении нет и надобности в таких нормах <3>; возможно, в вопросе исполнения обязательства считалось более важным освещение технической его стороны. Современная методика, как правило, формулирует принципы того или иного явления. -------------------------------<2> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 395. <3> Кавелин К.Д. Избранные произведения по гражданскому праву: Права и обязанности по имуществам и обязательствам. С. 352. Принципы исполнения обязательства следует отличать от правовых механизмов, обеспечивающих надлежащее исполнение, и мер, направленных на защиту прав и законных интересов кредитора, а также должника, в случаях, когда действия по исполнению не соответствуют условиям обязательства. Если не соблюдать такого разграничения, то рассмотрение принципов исполнения будет обнимать чуть ли не все обязательственное право в целом, поскольку большая часть его положений направлена как раз на обеспечение прав и интересов сторон правоотношения. Следовательно, при рассмотрении принципов исполнения обязательств во главу угла должен быть поставлен вопрос о том, каким основополагающим правилам должны отвечать действия по исполнению обязательства. В работах по гражданскому праву утверждается, что в гражданском законодательстве предусмотрены два принципа исполнения обязательства (надлежащего исполнения и реального исполнения), при этом указывается, что оба эти принципа имеют диспозитивный характер, поскольку нормы, в которых они воплощены, предоставляют сторонам право сформулировать иные правила, чем установленные законом <1>. С этим умозаключением можно согласиться, но с известной долей условности. Утверждение о том, что принцип как основополагающее правило может быть свободно изменен сторонами, не вполне отвечает самому назначению такого феномена, как принцип. Поэтому говорить о диспозитивности или императивности принципа, по нашему мнению, не совсем точно. В самом деле, возможно ли упомянутый выше принцип надлежащего исполнения обязательства сформулировать наоборот, создав антипринцип: обязательства должны исполняться ненадлежащим образом? Вопрос представляется риторическим. Точно так же обстоит дело и с другим принципом (если его обратить в антипринцип): возмещение убытков и уплата неустойки являются реальным исполнением. Кроме того, А.И. Косарев ошибается, усматривая диспозитивность в правиле о надлежащем исполнении (ст. 309 ГК РФ), подменяя на самом деле принцип надлежащего исполнения принципом свободы договора. Автор, видимо, и сам осознает спорность своих суждений в этой части, поскольку далее указывает: "Роль общих принципов исполнения обязательств проявляется в тех случаях, когда стороны не устанавливают специальных правил исполнения, которые, разумеется, указанным принципам не должны противоречить" <2>. Но если принципы диспозитивны и стороны могут установить иное, почему же это иное (или, как выражается автор, специальные правила) не должно противоречить принципам? Данное недоразумение, как представляется, следует разрешить указанным нами выше способом. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 310 (автор главы - А.И. Косарев). См. также: Гражданское право. Т. 1. Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 621 (автор главы - М.В. Кротов). Следует заметить, что фрагменты этих двух учебников по интересующему нас вопросу совпадают дословно. <2> Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 310. Возможно, внутренняя противоречивость этого предложения не позволяет нам до конца постигнуть заложенной здесь мысли. Вначале говорится о том, что правила не устанавливаются, и тут же о том, что они не должны противоречить принципам. Но как может противоречить принципам то, что не установлено? Мало кто из исследователей отмечает, что исполнение обязательств подчинено определенным общим правилам (принципам), распространяющимся как на договорные обязательства, так и на обязательства, основанные на иных юридических фактах <1>. Между тем распространение принципов исполнения не только на договорные, но и на иные обязательства не только верно, но и практически необходимо. Методологически это, в частности, позволяет проверить универсальность тех или иных принципов исполнения, их подлинное основополагающее значение. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 132 (автор главы - Г.Д. Отнюкова). 2. Принцип надлежащего исполнения Данный принцип выводят из содержания ст. 309 ГК РФ, посвященной общим положениям исполнения обязательств. Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства, требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями. "Применительно к договорным обязательствам в отечественном правопорядке он (принцип. - С.С.) традиционно конкретизируется в понятии "договорной дисциплины", соблюдение которой предполагает необходимость точного и своевременного исполнения сторонами договора всех своих обязанностей в строгом соответствии с условиями их соглашения и требованиями законодательства" <1>. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 42 (автор - Е.А. Суханов). Указанный принцип является, по нашему мнению, заглавным, поскольку законодатель, хотя и не совсем точно выражаясь <2>, связывает прекращение обязательства, т.е. достижение цели последнего, именно с надлежащим исполнением. В самом деле, надлежащее исполнение - это тот эффект, который должен в наибольшей степени удовлетворять интерес кредитора. Поэтому его справедливо относят именно к общему требованию, предъявляемому к сторонам обязательства <3>. -------------------------------<2> Неточность заключается в том, что в некоторых случаях даже ненадлежащее исполнение, принятое кредитором, прекратит обязанность должника к совершению того действия, к которому он обязался. Например, если просроченное исполнение принято кредитором (скажем, поставка товара с нарушением срока), кредитор более не вправе потребовать поставки этого товара и в этой части обязанность должника прекращается. Однако последствие просрочки вызывает возможность привлечения должника к ответственности, и в этой части обязательство в широком смысле продолжает связывать должника и кредитора, но юридическая связь этого правоотношения имеет своим предметом уже другие действия - компенсацию потерь кредитора, возникших в связи с просрочкой. <3> Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. С. 274 (автор коммент. - В.В. Витрянский). Генеральный характер этого принципа заключается в том, что он в широком смысле обнимает собой все другие: принцип реального исполнения, принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, принципы сотрудничества и добросовестности. Это подтверждает следующий довод: всякое надлежащее исполнение является реальным исполнением, не нарушает принцип недопустимости одностороннего отказа, соответствует требованию сотрудничества и произведено добросовестно. Специалисты верно отмечают, что принцип надлежащего исполнения обязательства адресован не только должнику, но и кредитору, и для последнего это выражается в исполнении так называемых кредиторских обязанностей <4>. -------------------------------<4> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 361 (автор главы - Г.И. Стрельникова). В юридической литературе принцип надлежащего исполнения воспринимают таким образом, что почти все положения гл. 22 ГК РФ рассматривают именно как требования к надлежащему исполнению <5>, другие исследователи под наименованием принципа надлежащего исполнения также излагают почти все содержание правил об исполнении обязательств <6>. Действительно, нормы этой главы подлежат применению к надлежащему исполнению, но не только к надлежащему. Представляется, что значительное число положений гл. 22 ГК РФ могут быть применены и к ненадлежащему, но реальному исполнению. Так, предположим, что просрочивший должник производит уплату суммы займа, однако ее недостаточно для погашения всего долга. Если исходить из того, что к ненадлежащему реальному исполнению нормы гл. 22 ГК РФ не применимы, то следовало бы отказаться в этом случае и от применения правила ст. 319 ГК РФ, устанавливающей очередность погашения требований по денежному обязательству. В результате соответствующие правоотношения оказались бы неурегулированными, что, видимо, могло бы повлечь споры о возможности применения здесь аналогии закона. Эти примеры можно было бы продолжить, обратившись к ст. 312, 313 ГК РФ и др. -------------------------------<5> Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 137 - 145 (автор главы - Г.Д. Отнюкова). <6> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 405 - 413 (автор главы - М.Я. Шиминова). В литературе отмечается, что принцип надлежащего исполнения включает в том числе исполнение обязательства в натуре, т.е. совершение должником тех действий, которые составляют содержание обязательства без замены его компенсацией убытков и уплатой. При этом подчеркивается, что последнее именуется принципом реального исполнения и выделяется в качестве самостоятельного. Одновременно указывается на то, что принцип надлежащего исполнения и принцип реального исполнения имеют самостоятельное значение и ни один не является доминирующим <1>. Такой подход может внести некоторую путаницу в разграничение принципов исполнения обязательств, ибо, с одной стороны, получается, что принцип реального исполнения поглощается принципом надлежащего исполнения, а с другой стороны, объявляется, что оба эти принципа являются самостоятельными и не доминируют друг над другом. Возможно, авторов приводит к такому выводу очевидное наблюдение: любое надлежащее исполнение обязательства является реальным исполнением, но не любое реальное исполнение является надлежащим исполнением обязательства. По нашему мнению, это обстоятельство как раз и означает доминирование принципа надлежащего исполнения над всеми другими принципами исполнения обязательства. Принцип же реального исполнения подчинен общему, генеральному принципу надлежащего исполнения. Если обязательство оказалось исполненным с соблюдением принципа надлежащего исполнения, то это значит, что все принципы исполнения оказались соблюденными. И наоборот, несоблюдение хотя бы одного принципа исполнения обязательства не может в результате одновременно означать соблюдение принципа надлежащего исполнения. -------------------------------<1> Там же. С. 403 (автор главы - М.Я. Шиминова). См. также: Гражданское право. Т. 1. Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 621 (автор главы - М.В. Кротов). 3. Принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства Этот принцип основывается на связующей силе юридической обязанности. Нормативно он вытекает из ст. 310 ГК РФ, согласно которой односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом. Односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. Данный принцип именуют также принципом неизменности обязательств <1> и принципом стабильности обязательств <2>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 590 (автор главы - М.И. Брагинский). <2> Голованов Н.М. Гражданское право. С. 364, 366. В некоторых работах указанное положение называется в качестве единственного принципа исполнения обязательств <3>. -------------------------------<3> См., напр.: Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. С. 707. Нельзя не заметить, что рассматриваемый принцип имеет весьма значительное число исключений в законе. Последнее может вызвать сомнение в том, что это положение в самом деле следует относить к основополагающему правилу исполнения обязательств. Однако данный принцип восходит к идее святости обязательства, его связующей силе, и отрицать его значение едва ли возможно <4>. Последствия несоблюдения этого принципа на практике могут быть весьма серьезными. Правильно отмечает это обстоятельство М.И. Кулагин, указывая, что отказ от исполнения или ненадлежащее исполнение в современных условиях может повлечь за собой лавинообразный процесс расстройства хозяйственных связей <5>. -------------------------------<4> В этом смысле примечателен фрагмент работы С.В. Пахмана: "При слабой развитости юридических понятий в нашем сельском населении можно бы, по-видимому, прийти к заключению, что святость договора не входит в круг твердых его юридических убеждений и что, по народному воззрению, исполнение договора обязательно лишь в том случае, если оно выгодно самому исполнителю. Такое заключение действительно выводилось из частных случаев, и в особенности из тех случаев, в которых крестьяне оказывались неисправными по сделкам с помещиками. Но понятно, что от неисправности по сделкам нельзя делать вывода, будто в самом принципе народ не придает никакой юридической силы договорам, иначе пришлось бы сделать такой же вывод и об остальных классах населения... Случаев неисправности множество, но факта нельзя смешивать с правом" (Пахман С.В. Обычное гражданское право в России / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. С. 62 - 63). <5> Кулагин М.И. Предпринимательство и право: опыт Запада. М., 1992. С. 85. Нарушение предписаний, лежащих в основе принципа недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, может повлечь для субъекта обязательственного отношения различные неблагоприятные последствия: расторжение договора, привлечение к гражданскоправовой ответственности и др. Более того, в определенных случаях предусматривается уголовная ответственность. Так, согласно ст. 177 Уголовного кодекса РФ предусматривается наказание до двух лет лишения свободы за злостное уклонение руководителя организации или гражданина от погашения кредиторской задолженности в крупном размере или от оплаты ценных бумаг после вступления в законную силу соответствующего судебного акта. В литературе отмечается важность этого принципа, при этом он именуется принципом гражданского права <1>. Данное замечание требует уточнения, ибо может создаться впечатление, что автор исходит из того, что названный принцип имеет общее значение для всего гражданского права, а это неверно. Принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства является специальным и относится именно к обязательственной части гражданского права, а не ко всему гражданскому праву вообще. Последнее является очевидным и следует из самого названия указанного принципа. -------------------------------<1> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 404 (автор главы - М.Я. Шиминова). Г.И. Стрельниковой верно отмечается, что принцип стабильности обязательства распространяется как на должника, так и на кредитора, в том смысле, что последний не вправе отказаться от принятия надлежащего исполнения <2>. Этот подход расширяет границы действия данного принципа, но по существу он является правильным, поскольку исполнение обязательства не представляет собой действия только одного должника, а обнимает и действия кредитора. -------------------------------<2> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 358 (автор главы - Г.И. Стрельникова). 4. Принцип реального исполнения Требование реального исполнения выражается в необходимости исполнить обязательство в натуре: совершить именно то действие, которое составляет предмет обязательства (передать определенную вещь, выполнить определенную работу, оказать соответствующую услугу) <1>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 593 (автор главы - М.И. Брагинский); Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 402 (автор главы - М.Я. Шиминова). Мнение об утрате принципом реального исполнения своего общего характера <2> представляется небесспорным. Если принять это утверждение, то следовало бы допустить возможность предоставления должником кредитору вместо оговоренного исполнения иного. Другое дело, что в случаях, предусмотренных законом, возмещение кредитору убытков и уплата неустойки освобождают должника от исполнения обязательства в натуре. Это исключение не подрывает принципиального значения требования о реальном исполнении. Также не отменяют действие правила о надлежащем исполнении предусмотренные законом случаи прекращения обязательства при отсутствии надлежащего исполнения. Поэтому представляется обоснованной позиция А.Л. Фриева, согласно которой наличие ограничений в применении правила о реальном исполнении не может служить основанием для его отрицания в качестве принципа <3>. -------------------------------<2> Предпринимательское (хозяйственное) право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. О.М. Олейник. С. 443 (автор главы - Л.В. Андреева). <3> Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 15. Вывод о том, что принцип реального исполнения имеет непосредственное проявление лишь в обязательстве по передаче индивидуально-определенных вещей <4>, является ошибочным. Это становится очевидным в случаях, когда на практике вместо обязательства уплатить деньги, например по трудовому договору, передаются товары (часто производимые на предприятии работодателя). Ясно, что такого рода действия должника, если они производятся без подлинного согласия кредитора (работника), вступают в противоречие с принципом реального исполнения <5>. Нельзя также согласиться с тем, что принцип реального исполнения ослаблен институтом альтернативных обязательств <6>, ибо реальность исполнения заключается не в том, что должник вправе (кстати сказать, не всегда) выбрать один из двух предметов исполнения, а в том, что должник не вправе выбрать третий предмет исполнения. -------------------------------<4> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 15. <5> На это обстоятельство указывал еще Г.Ф. Шершеневич, ибо и в те времена практиковалась выдача рабочим вместо денег различных товаров (см.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 396). <6> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 15. Принцип реального исполнения выводится главным образом из положения п. 1 ст. 396 ГК РФ, согласно которому уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполнения обязательства не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом и договором. Указанное положение относят в литературе к числу мер обеспечения реального исполнения <1>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 421 (автор главы - М.И. Брагинский). М.И. Брагинский верно указывает, что диспозитивность данного правила в законе может в отдельных случаях устраняться императивной нормой, и приводит в пример положения ст. 505 ГК РФ, согласно которой в случае неисполнения продавцом обязательств по договору розничной купли-продажи возмещение убытков и уплата неустойки не освобождают продавца от исполнения обязательства в натуре <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <2> Там же. С. 594. Принцип реального исполнения часто связывают с положением ст. 397 ГК РФ, предусматривающей исполнение обязательства за счет должника (право на заменяющую сделку), а также со ст. 398 ГК РФ, предусматривающей при определенных обстоятельствах возможность отобрания индивидуально-определенной вещи у должника для передачи ее кредитору. Надо заметить, что и в том, и в другом из названных последними случаев кредитор реально получает искомое имущественное благо, однако ни тот, ни другой случай не является исполнением обязательства в строго юридическом значении этого понятия. Не случайно законодатель поместил данные нормы в главе, посвященной гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств (гл. 25 ГК РФ), а не в главе, посвященной исполнению обязательств (гл. 22 ГК РФ). Нетрудно заметить, что как при отобрании индивидуально-определенной вещи, так и при заменяющих действиях должник не проявляет свою волю на совершение этих действий, т.е. он не совершает здесь никаких действий. И тот, и другой случай относится к неисполнению обязательства, что выходит за рамки нашего исследования. Когда говорят о том, что реальное исполнение может и не являться надлежащим, поскольку исполнение произведено надлежащим объектом, но не вполне соответствует другим условиям обязательства, следует принять во внимание, что если рассматривать реальное исполнение как конститут принципа исполнения, то здесь нужно учитывать только позитивный момент. Едва ли принцип исполнения обязательства следует характеризовать, опираясь на то, что реальное исполнение может быть и ненадлежащим, ибо последнее суть правонарушение, что не может входить в основополагающее правило о правомерном действии - исполнении обязательства. Следовательно, для основы принципа исполнения следует брать такую характеристику реального исполнения, которая не связана с нарушением иных условий обязательства, что, с одной стороны, будет отличать исполнение обязательства от суррогатов исполнения, а с другой - выявлять объективную связь с генеральным принципом исполнения обязательств - надлежащим исполнением. В противном случае получается, как и указывается в литературе, что роль принципа реального исполнения проявляется в полной мере в случае ненадлежащего исполнения <1>. Выходит, что принцип реального исполнения характеризуется неисполнением, что с гносеологической точки зрения в общем-то понятно, но с иллюстративной - противоречиво. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 310 (автор главы - А.И. Косарев). См. также: Гражданское право. Т. 1: Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 621 (автор главы - М.В. Кротов). Ряд ученых не признает самостоятельный характер принципа реального исполнения, считая его частным признаком надлежащего исполнения. При этом указывается, что реальное исполнение составляет лишь один из параметров исполнения, а именно его предмет, и не может рассматриваться в качестве принципа исполнения обязательства не только вследствие многочисленных исключений из обязанности производить исполнение в натуре, но и отсутствия правовых средств понуждения должника к соответствующим действиям, а единственное исключение составляет возможность отобрания индивидуально-определенной вещи в соответствии со ст. 398 ГК РФ <2>. -------------------------------<2> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 57. См. также: Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 358 (автор главы - Г.И. Стрельникова). Надо признать, что данный вывод не лишен определенных оснований, однако все же он может вызывать некоторые сомнения. Даже если согласиться с тем, что в праве отсутствуют средства к понуждению должника исполнить обязательство в натуре (за исключением приведенного случая), то само по себе это вовсе не лишает принципиального значения требования реального исполнения обязательства, поскольку право предусматривает иные стимулы к соблюдению указанного требования, в частности предусматриваются известные негативные последствия на случай его несоблюдения. Если правопорядок не может всегда гарантировать соблюдение того или иного основополагающего веления, это не означает утрату важности соответствующего предписания. В противном случае нам следовало бы отказаться от применения, например, ответственности за убийство по той причине, что право не имеет средств предотвратить его. То обстоятельство, что принцип реального исполнения адресован лишь одному параметру обязательства - предмету, также с неопровержимостью не доказывает невозможность отнести это положение к принципам исполнения, ибо доставление обещанного является одним из главнейших элементов исполнения и в большинстве случаев представляет интерес для кредитора, даже если другие условия обязательства не соблюдены. В этом легко убедиться на примере, когда заимодавцу предлагается принять сумму займа не в надлежащем месте, с просрочкой, по частям или с иными нарушениями. С практической точки зрения во многих случаях это исполнение будет принято, поскольку реальное получение исполнения принципиально важно для кредитора. Приводимый М.В. Кротовым (который не отрицает самостоятельного характера принципа реального исполнения) пример с утратой кредитором интереса в реальном исполнении обязательства (в случае, если к сроку не сшито свадебное платье) также не опровергает общего правила, представляя собой лишь исключение. Изложенные обстоятельства, хотя и с определенной долей условности, позволяют нам все же оставаться на классических позициях, признающих реальное исполнение в качестве одного из принципов исполнения обязательств. 5. Принуждение к исполнению обязанности в натуре Данное положение, по нашему мнению, не может быть отнесено к принципам исполнения обязательства, если рассматривать исполнение обязательства как свободные волевые действия должника, направленные на прекращение обязательства, и свободные волевые действия кредитора по принятию исполнения. Понуждение к исполнению обязанности в натуре представляет собой разновидность одного из способов защиты нарушенных гражданских прав (ст. 12 ГК РФ). В числе классификаций гражданско-правовых отношений такие отношения нередко относят к охранительным. Но для нас наиболее важным является то обстоятельство, что воля должника не является здесь свободной, ибо его принуждают силой закона к совершению действий, к которым он обязался. Принудительное исполнение есть реализация санкции правовой нормы, что придает правоотношениям сторон на этой стадии значительную специфику, которая не может не придать им иного качества. Если из понятия исполнения обязательства в натуре убрать качество принудительности, то оно будет тождественно реальному исполнению. Отношения по исполнению обязанности в натуре достаточно подробно изучены в литературе, в том числе им посвящено несколько специальных исследований в современной российской цивилистике, они широко рассматриваются и в зарубежной литературе <1>. Совокупность этих обстоятельств позволяет нам не останавливаться подробно на содержательной части этой проблематики. -------------------------------<1> См. в том числе обзор литературы: Карапетов А.Г. Иск о присуждении к исполнению обязательства в натуре. М., 2003. См. также: Он же. Присуждение к исполнению обязательства в натуре. М., 2002; Павлов А.А. Присуждение к исполнению обязанности как способ защиты гражданских прав. СПб., 2001. 6. Соотношение реального исполнения, принудительного исполнения в натуре и надлежащего исполнения В литературе поднимается вопрос о соотношении принципов реального исполнения и надлежащего исполнения <2>. По мнению одних исследователей (Н.И. Краснов), реальное исполнение входит в содержание надлежащего исполнения, по мнению других (А.В. Венедиктов), напротив, реальное исполнение охватывает надлежащее исполнение, по мнению третьих (О.С. Иоффе), на стадии нормального развития обязательства речь следует вести о надлежащем исполнении, а после допущенной должником неисправности - об исполнении в натуре. -------------------------------<2> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 596 (автор главы - М.И. Брагинский). Надлежащее исполнение, реальное исполнение, а также принуждение к исполнению в натуре представляют собой различные правовые явления, их смешение, допускаемое иногда в литературе, даже частичное <3>, может привести к путанице. -------------------------------- <3> Голованов Н.М. Гражданское право. С. 364 - 365. По нашему мнению, прежде всего следует разделить исполнение обязательства, которое осуществляется по воле должника и по принуждению. Причем последнее не относится к исполнению обязательства в подлинном смысле этого слова и его следует именовать принудительным исполнением. Поэтому на стадии принуждения к исполнению обязанности в натуре, где реализуется один из способов защиты гражданских прав, правоотношение имеет охранительный характер. Одной из особенностей этого правоотношения является законная деформация свободной воли должника, ибо вопреки его воле он принуждается силой закона произвести действия, к которым обязался. Охранительная стадия обязательственных отношений не должна быть смешиваема с нормальной стадией реализации прав и обязанностей в соответствии с законом. Заслуга О.С. Иоффе и заключается в том, что он высвечивает этот момент. Дифференциация реального исполнения и надлежащего исполнения происходит по основанию, также связанному с правонарушением. Надлежащее исполнение всегда является подлинным исполнением, соответствующим тому, к чему обязался должник, т.е. в соответствии со всеми условиями исполнения. Реальное исполнение таковым может и не быть, поскольку его выделение производится в иной плоскости: доставлено ли должником то, к чему он обязался, или нет. Однако реальное исполнение может быть и ненадлежащим: исполнение произведено, но с некоторыми нарушениями (по качеству, количеству, месту, времени, сроку исполнения и т.п.). 7. Принцип экономичности исполнения Данное основополагающее предписание содержалось в ранее действовавшем в России ГК. Согласно ч. 2 ст. 168 ГК РСФСР 1964 г. каждая из сторон должна была исполнять свои обязанности наиболее экономичным для социалистического народного хозяйства образом. В новой литературе в связи с этим указывается, что в условиях перехода к рынку цель предпринимателя, коммерческой организации - извлечение прибыли. Реализация же публичных интересов - дело государства, оказывающего воздействие на участников гражданского оборота соответствующими, главным образом экономическими, методами <1>. Поэтому действующее законодательство отказалось от несоответствующего рыночному хозяйству принципа экономичности исполнения <2>. Однако представлено и другое мнение, согласно которому правило об экономичности исполнения сохраняет свое значение, поскольку оно отвечает интересам участников обязательств и может рассматриваться как обычно предъявляемое требование, призванное устранять дополнительные для сторон имущественные затраты и потери <3>. --------------------------------<1> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин. С. 498 - 499 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). <2> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 7. КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное). <3> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1995. С. 331 (автор коммент. - О.Н. Садиков). См. также: Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 7. Высказанные позиции с учетом новейших достижений гражданско-правовой мысли могут стать основой модификации принципа экономичности исполнения в современных условиях. Действительно, нельзя не согласиться, что, с одной стороны, насколько экономично для себя должник исполняет обязательство, является вопросом его частноправовой сферы, его интерес и правопорядок не имеют достаточных причин для вторжения в эту сферу должника. С другой стороны, экономичность исполнения либо, напротив, его неэкономичность теоретически в какихто случаях может отражаться и на интересе кредитора. Именно это последнее соображение и может быть отражено в принципе исполнения таким образом, чтобы неэкономичное исполнение должником своей обязанности не отражалось на интересе кредитора и на его правах. Следовательно, допустимо утверждать, что неэкономичное исполнение обязательства должником относится на его счет. При таком положении вещей веления об экономичности исполнения правопорядок не содержит, но стимул для экономичности исполнения имеется. Принцип экономичности исполнения в сочетании с иными принципами, включая общий принцип добросовестности в гражданском праве, может служить определенным ориентиром в практической области. Здесь можно привести следующий пример из судебной практики. Пленум ВАС РФ указал, что, разрешая споры, связанные с доставкой груза, следует иметь в виду, что если договором не предусмотрено, каким видом транспорта и на каких условиях доставляется товар и в связи с этим выбор вида транспорта и условий доставки осуществляется поставщиком (п. 1 ст. 510 ГК), расходы по доставке распределяются между сторонами в соответствии с договором. Если порядок распределения транспортных расходов по доставке товара договором не установлен, суд путем толкования условий такого договора должен выяснить действительную волю сторон с учетом практики их взаимоотношений <1>. В каких-то случаях действительную волю сторон при молчании договора по указанному вопросу установить будет крайне затруднительно. При этом в подобных ситуациях должник имеет возможность выбора того или иного варианта доставки товара. В этих случаях принцип экономичности наряду с принципом добросовестности и может послужить основой для разрешения вопроса по существу. Если при прочих равных условиях выбор должника был остановлен на менее экономичном способе доставки груза и ничего не препятствовало ему выбрать более экономичный способ, то невыгодные последствия такого выбора следует отнести на самого должника. -------------------------------<1> Постановление Пленума ВАС РФ от 22.10.1997 N 18 (п. 9) // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 23 - 24. 8. Принцип содействия сторон в исполнении Согласно ч. 2 ст. 168 ГК РСФСР 1964 г. каждая сторона должна была оказывать другой стороне все возможное содействие в исполнении ею своих обязательств. Данное положение рассматривается в литературе как излишнее по причине детального урегулирования взаимоотношений сторон в договоре <1>. -------------------------------<1> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин. С. 498 - 499 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). С этим трудно согласиться. Во-первых, в гражданском праве предусматривается исполнение не только договорных, но и иных обязательств. Скажем, при исполнении обязательства, возникшего из причинения вреда имуществу, которое происходит в виде возмещения вреда в натуре, содействие кредитора может оказаться решающим для надлежащего исполнения. Во-вторых, договорные обязательства далеко не всегда оказываются детально урегулированы договором. Втретьих, даже если взаимоотношения сторон урегулированы договором детально, содействие одной стороны другой также может оказаться необходимым для надлежащего исполнения. Исторический метод исследования может показать, что ряд элементов, которые ранее относили к содержанию принципа сотрудничества (например, принятие на хранение товара, который не принимается кредитором <2>), с развитием гражданского законодательства стали действующими позитивными нормами. -------------------------------<2> Советское гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. И.Б. Новицкий, П.Е. Орловский. М., 1959. С. 423. Отрицание принципа сотрудничества при исполнении <3> не соответствует современным тенденциям развития обязательственного или, по крайней мере, договорного права. Статья 5.3 Принципов международных коммерческих договоров Международного института унификации частного права (УНИДРУА) предусматривает, что каждая сторона должна сотрудничать с другой стороной, если такое сотрудничество можно разумно ожидать в связи с исполнением обязательств этой стороны. -------------------------------<3> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 7. При этом в комментариях справедливо отмечается, что договор представляется не просто точкой, где сходятся противоречивые интересы, он также должен в определенной степени рассматриваться и как общий проект, в котором каждая сторона должна сотрудничать <4>. Схожего подхода держатся и Принципы европейского договорного права (ст. 1.202) <5>. -------------------------------<4> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. М., 1996. С. 117. <5> Principles of European Contract Law. Part I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. The Hague, London, Boston; 2000. P. 119. Известно, что и в российском позитивном договорном праве принцип сотрудничества проявляется отчасти в отдельных видах договоров, например в правовом регулировании договора подряда, где ст. 718 ГК РФ возлагает на заказчика обязанность по содействию. Придерживается этого принципа и судебная практика, которая, в частности, исходит из того, что неисполнение стороной по договору строительного подряда обязанности по сотрудничеству может учитываться при применении меры ответственности за неисполнение договорного обязательства <1>. -------------------------------<1> См.: п. 17 Обзора практики разрешения споров по договору строительного подряда, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 24.01.2000 N 51 // Вестник ВАС РФ. 2000. N 3. С. 41. 9. Принцип разумности и добросовестности В литературе иногда отмечают, что исполнение обязательства должно подчиняться принципам разумности и добросовестности как общим принципам осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей, ссылаясь при этом на п. 3 ст. 10 ГК РФ <2>. Указанная норма предусматривает, что в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. -------------------------------<2> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 44 (автор - Е.А. Суханов). С теоретической точки зрения следует, безусловно, согласиться с необходимостью наличия принципа добросовестности и разумности в гражданском праве вообще. Однако в действующем российском гражданском законодательстве в отличие от некоторых иных законодательств (например, Украины <3>), он с достаточной четкостью не установлен. -------------------------------<3> Боднар Т.В. Исполнение договорных обязательств (сравнительный анализ законодательства Республики Казахстан, Российской Федерации и Украины) // Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 21 / Отв. ред. А.Г. Диденко. С. 108 - 109. Как представляется, принцип добросовестности имеет общее, генеральное значение, которое должно быть отражено в гражданском законе. В некоторых публикациях их авторы, не отыскав в законодательстве правила о необходимости осуществления прав и обязанностей добросовестным образом, полагают, что требование добросовестности не может быть установлено для любых действий субъектов гражданского права. При этом указывается, что если бы в гражданском праве было установлено правило о том, что любое субъективное право должно осуществляться добросовестно, то действующий субъект был бы обязан осознавать и предвидеть любые неблагоприятные для других последствия своих действий <1>. Ошибочность этого умозаключения состоит, по крайней мере, в двух основных моментах. Во-первых, определенные правила поведения, в том числе и принципиальные, как мы уже обосновывали выше, с теоретической точки зрения совсем не обязательно устанавливаются непременно в позитивном праве. Во-вторых, совершенно не ясно, почему В.И. Емельянов считает, что принцип добросовестности означает необходимость осознания и предвидения любых неблагоприятных последствий своих действий для других лиц? Представляется, что добросовестный участник гражданского оборота должен предвидеть не любые неблагоприятные последствия своих действий, а только те, которые может и должен предвидеть любой разумный субъект гражданского оборота, т.е. речь нужно вести о разумно предвидимых последствиях. -------------------------------<1> Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М., 2002. С. 108 - 109. Как отмечают исследователи, в зарубежном законодательстве категория добросовестности используется в основном применительно к исполнению обязательств. Требование добросовестного исполнения содержится в § 242 ГГУ <2>, ст. 762 ГК Португалии, ст. 1134 ФГК <3>. -------------------------------<2> Подробнее о принципе добросовестности в германском праве см.: Markesinis B.S., Lorenz W., Dannemann G. The German Law of Oligations. Vol. 1. The Law of Contract and Restitutions: A Comparative Introduction. P. 511 ff. <3> Долгих М.Г. Юридическая природа недобросовестной конкуренции // Законодательство. 2003. N 11. С. 31. Подход зарубежных законодателей не видится здесь вполне обоснованным, поскольку принцип добросовестности для них имеет значение общего правила лишь для исполнения обязательства. Более высоко по "лестнице абстракции" поднимается принцип добросовестности в системе современных европейских правовых взглядов, выходящих за рамки конкретных национальных юрисдикций и формального закона <4>. -------------------------------<4> Однако надо отметить, что принцип добросовестного исполнения трактуется в науке и судебной практике, например Германии, значительно шире, распространяя свое действие не только на исполнение обязательства (Markesinis B.S., Lorenz W., Dannemann G. The German Law of Oligations. Vol. 1. The Law of Contract and Restitutions: A Comparative Introduction. P. 511 - 513). Принцип добросовестности и честной деловой практики закреплен в ст. 1.7 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА. Согласно данному положению каждая сторона обязана действовать в соответствии с принятыми в практике международной торговли добросовестностью и честной деловой практикой. При этом стороны не вправе исключить или ограничить эту обязанность. В комментариях к указанным Принципам отмечается, что добросовестность и честная деловая практика могут рассматриваться как одна из основополагающих идей, заложенных в Принципах <1>. -------------------------------<1> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. С. 18. Конечно, нельзя не заметить, что при таком подходе идея добросовестности и честной деловой практики превращается не просто в принцип, а в "принцип принципов", что, несмотря на известную степень тавтологичности, не снижает важное значение самой правовой мысли, а, напротив, скорее свидетельствует о более общем значении данного положения. Заметим, что принцип добросовестности и честной деловой практики в Принципах УНИДРУА относится к общим положениям договорного права, а не только к исполнению обязательств. Схожим образом решается вопрос и в Принципах европейского договорного права (ст. 1.201) <2>, хотя в литературе это общее положение рассматривается в связи с исполнением обязательства <3>. -------------------------------<2> Principles of European Contract Law. Part I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 113. <3> Towards a European Civil Code / Ed. by A.S. Hartkamp, M.W. Hesselink, E.H. Hondius, C.E. du Perron, J.B.M. Vranken. Nijmegen; Dordrecht; Boston; London, 1994. P. 205 - 209. Более обоснованной видится, как было сказано, генерализация этой правовой идеи, с тем чтобы она получила общее звучание: участие в гражданском правоотношении должно быть добросовестным. Таким образом, соглашаясь с Е.А. Сухановым, мы должны заключить, что теоретически принцип добросовестности имеет общее значение в гражданском праве и не является специальным принципом исполнения обязательств. Глава II. АТРИБУТ ИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА Раздел 1. Субъекты исполнения обязательства § 1. Исполнение договорного обязательства третьим лицом 1. Общая характеристика института Исполнение обязательств по общему правилу производится соответствующей обязанной стороной (должником). Как правило, стороны вступают в личные, т.е. обязательственные, а именно договорные правоотношения, учитывая личность контрагента. Кредитор в грядущем договорном отношении предполагает, что должник произведет надлежащее исполнение в соответствии с условиями обязательства. Во многих, если не в большинстве, случаях исполнение производится должником лично - покупатель уплачивает цену, продавец передает вещь, заемщик возвращает заем и т.д. Однако гражданское право, регулируя в основном имущественные отношения, учитывает, что нередко кредитору бывает безразлично, кто именно предоставит ему соответствующее имущественное благо - сам должник лично или кто-либо другой. "Что удовлетворение может совершить и третье лицо, очень понятно; ибо должник обещает не то, что он сам совершит определенное действие, а то, что оно будет совершено, и его отношение к удовлетворению состоит в том, что на нем лежит забота об его осуществлении. Поэтому, если оно произойдет благодаря другому, то предмет, за который отвечает должник, отпадает сам собой, а лежащее на нем обязательство является исполненным. По-видимому для этого правила существует одно исключение: в том случае, когда удовлетворение третьего лица было не тем, которое установлено в договоре, но это только кажущееся исключение, так как должник обещает удовлетворение, соответствующее договору; несоответствующее договору удовлетворение не есть поэтому вовсе исполнение, картина Тома не есть картина Легантини. Это не нуждается в дальнейших доказательствах" <1>. -------------------------------<1> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 244. Кредитор, ожидающий возврата займа, или продавец - уплаты покупной цены, с экономической точки зрения должен индифферентно относиться к лицу, оплачивающему сумму долга. Ему значительно более важно получить надлежащее исполнение. "Допустить противоположное правило, т.е. признать, что веритель может отклонить исполнение, предлагаемое со стороны посторонних, а не со стороны самого должника, значило бы допустить право без наличности объективного интереса, значило бы покровительствовать возможности кредитору держать в своих руках должника из личных соображений, без всякого имущественного интереса" <1>. -------------------------------<1> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 404. Эти достаточно очевидные обстоятельства не могли не оказаться не замеченными цивилистами. Поэтому гражданское право уже достаточно давно при определенных условиях допускает исполнение обязательства третьим лицом. Оценивая возможные перспективы дальнейшего развития института исполнения обязательства третьим лицом, следует заметить, что все усложняющиеся экономические отношения не могут не сказываться и на правовом поле, регулирующем эти отношения. Особенно рельефно это проявляется в области коммерческих, предпринимательских отношений. Представление о личном долге, лежащем на обязанном лице, все более заменяется имущественным интересом не столько в личности, доставляющей удовлетворение по обязательству, сколько в том имущественном результате, в том имущественном благе, которое кредитор желает получить. Конечно, так называемая личная правовая связь между кредитором и должником (vinculum iuris) не исчезает окончательно и, очевидно, в той или иной мере будет существовать, пока индивидуальность субъекта еще имеет ценность в глазах других участников отношений. Между тем нельзя отрицать и того обстоятельства, что все больше появляется таких обязательств, исполнение которых самостоятельно и в полной мере одним субъектом просто невозможно. Это естественное последствие всеобщей, глобальной специализации в человеческой деятельности. Для решения тех или иных хозяйственных задач порой требуется выполнение такого большого числа и разнообразия действий со стороны должника, что сам кредитор заинтересован в исполнении этих действий различными субъектами, обладающими для их качественного и профессионального исполнения соответствующими ресурсами, однако вступление с каждым из них в договорное отношение оказывается нередко неэффективным уже с организационной точки зрения. Все эти и, наверное, многие другие объективные обстоятельства позволяют предположить, что институт исполнения обязательств третьим лицом ожидает дальнейшее развитие и, возможно, в сторону известной его либерализации <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Договоры о передаче имущества" (Книга 2) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2002 (издание 4-е, стереотипное). <2> В этом смысле справедливо замечание В.В. Витрянского, который считает, что возможность возложения исполнения денежного обязательства на третье лицо значительно облегчает расчеты между участниками договорных отношений (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М., 2000. С. 593 - 594). По свидетельству исследователей гражданского и торгового права зарубежных стран, правила о надлежащем субъекте договора предполагают широкие возможности осуществления исполнения третьими лицами <1>. -------------------------------<1> Гражданское и торговое право зарубежных стран: Учебное пособие / Под общ. ред. В.В. Безбаха, В.К. Пучинского. М., 2004. С. 298 (автор главы - В.Г. Ульянищев). Ссылаясь на Германское Гражданское уложение (ГГУ) (§ 267) и высказывание Гая, немецкий профессор Р. Циммерманн указывает, что третьи лица управомочены учинить исполнение за должника даже без его одобрения. Однако ни в римском праве, ни в современном праве это правило не применяется без исключения <2>. -------------------------------- <2> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. P. 752. См. также: Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. С. 414. Российская гражданская кодификация, как и зарубежное гражданское законодательство, также устанавливает нормативное регулирование исполнения обязательства третьим лицом. В соответствии со ст. 313 ГК РФ исполнение обязательства может быть возложено должником на третье лицо, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. В этом случае кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом (п. 1). Пункт 2 данной статьи устанавливает, что третье лицо, подвергающееся опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога или др.) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество, может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника. В этом случае к третьему лицу переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 382 - 387 ГК РФ. Институт исполнения обязательства третьим лицом в гражданском праве состоит из трех групп правоотношений. Первую образуют случаи возложения исполнения обязательства на третье лицо. Вторую - исполнение обязательства должника третьим лицом по собственному побуждению при отсутствии акта возложения со стороны должника. Третью группу могут составлять случаи обязанности исполнения обязательства должника третьим лицом в силу нормативных актов. 2. Основания возложения исполнения Ближайшее рассмотрение текста п. 1 ст. 313 ГК РФ показывает, что законодатель не устанавливает здесь каких-либо оснований возложения исполнения на третье лицо. Как это будет обосновано ниже, основания такого возложения тем не менее имеются во всех случаях, но отыскиваются не в указанной норме, а покоятся на других нормах. Ретроспективный анализ развития отечественного гражданского права показывает, что изъятие оснований возложения исполнения обязательства на третье лицо из текста соответствующих норм гражданского законодательства последовательно проводилось в последних кодификационных работах. Так, в Основах гражданского законодательства 1961 г. (ст. 38) и ГК РСФСР 1964 г. (ст. 171) содержались три основания возложения исполнения договорного обязательства на третье лицо. Первое - случаи, предусмотренные установленными правилами, второе - связанность третьего лица с одной из сторон административной подчиненностью, третье связанность третьего лица с одной из сторон соответствующим договором. Прежде всего следует заметить, что законодатель ограничивал институт исполнения обязательства третьим лицом рамками обязательств, возникающих из договора, что совершенно справедливо признавалось в литературе необоснованным <1>. В действующем законе учтен этот недостаток, и теперь нет никаких, даже формальных, препятствий для возложения исполнения внедоговорного, например деликтного, обязательства или обязательства из неосновательного обогащения на третье лицо <2>. -------------------------------<1> См., напр.: Райхер В.К. Возложение исполнения обязательства на третье лицо // Правоведение. 1972. N 4. С. 37 - 38. <2> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. С. 374 (автор главы - М.И. Брагинский). Дальнейшее развитие законодательства в силу влияния развивающихся рыночных отношений видоизменило институт возложения исполнения обязательства на третье лицо. Так в п. 1 ст. 62 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г. устанавливалось, что исполнение обязательства, возникшего из договора, может быть возложено в целом или в части на третье лицо, если это предусмотрено законодательством или договором, а равно если третье лицо связано с одной из сторон соответствующим договором. Упоминание об административной подчиненности было изъято из нормы. Как указывает М.И. Брагинский, ст. 313 ГК РФ "вынесла за свои пределы весь вопрос об основаниях возложения исполнения обязательства на третье лицо, как и в целом - об отношениях третьего лица с должником" <3>. -------------------------------<3> Там же. С. 373. К этому можно добавить, что вынесение за рамки предписания п. 1 ст. 313 ГК РФ оснований возложения исполнения на третье лицо не означает отсутствия таковых оснований. Они, как это уже упоминалось выше, будут присутствовать тогда, когда имеется само возложение, ибо последнее есть волевой акт соответствующего субъекта гражданского права (должника). Указанные основания возложения исполнения могут опираться на совершенно различные юридические факты. Практика свидетельствует, что главенствующее место среди этих юридических фактов занимает сделка, и прежде всего договор. Наиболее типичной ситуацией выступает случай, когда третье лицо является должником обязанного перед кредитором лица. Иными словами, третье лицо само является должником должника или его дебитором. Экономичность гражданского оборота по самой своей сути подталкивает участников этого оборота к тому, чтобы избежать излишних издержек при исполнении обязательств. Зачем должнику получать исполнение от своего дебитора, с тем чтобы потом передать объект этого исполнения своему кредитору? Значительно проще дать указание дебитору передать объект исполнения непосредственно кредитору. Здесь и открывается одно из оснований возложения исполнения на третье лицо - договор. В описанной ситуации мы имеем дело именно с договором. Дебитор должника обязан произвести исполнение в соответствии с условиями имеющегося между ними обязательства. На практике условия такого обязательства далеко не всегда предусматривают обязанность дебитора передавать объект исполнения кому-либо еще, кроме самого кредитора. Поэтому указание кредитора в этом втором обязательстве для должника (третьего лица) не обязательно для него. В связи с этим указание кредитора об исполнении иному лицу представляет собой оферту в соглашении, приводящем к изменению договора между ними и возникающем, если последует акцепт. В том случае, когда третье лицо, являющееся дебитором должника, согласно передать объект исполнения иному лицу, сам факт выполнения такого указания следует рассматривать в качестве акцепта упомянутой оферты. Конечно, такой акцепт может быть сделан не только посредством конклюдентных действий, но и в другой форме. Договор между должником и третьим лицом может изначально предусматривать исполнение указанному или не указанному в нем лицу. Если условия договора не позволяют признать его договором в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ), то, по нашему мнению, здесь обнаруживается изначальное возложение исполнения обязательства на третье лицо. В тех случаях, когда этот договор не устанавливает конкретное лицо, которому следует произвести исполнение, последующее указание контрагенту (третьему лицу) на него не следует рассматривать как оферту. Третье лицо, являющееся дебитором должника, уже обязано произвести исполнение отличному от кредитора лицу. Оно связано соответствующим условием заключенного договора. Данное основание возложения имеет сложный юридический состав: во-первых, это условие договора, предусматривающее обязанность исполнить обязательство не указанному конкретно в договоре лицу, и, во-вторых, это действия соответствующей стороны в договоре, указывающие на конкретное лицо. Два этих обстоятельства и составляют возложение исполнения на третье лицо. Поэтому идущий в литературе спор о наличии у должника обязанности исполнить указание кредитора об исполнении третьему лицу либо об отсутствии такой обязанности невозможно разрешить, как это пытается сделать А.А. Кот <1>, без учета различных обстоятельств такого указания: если исполнение третьему лицу предусмотрено условиями обязательства должника и кредитора, исполнение третьему лицу обязательно для должника; если условиями обязательства исполнение третьему лицу по указанию кредитора не предусмотрено, у должника такая обязанность отсутствует, и, следовательно, он вправе проигнорировать указание кредитора, исполнив обязательство в соответствии с условиями договора. -------------------------------<1> Кот А.А. Понятие и характерные особенности перехода прав кредитора к третьим лицам в гражданском праве России // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 6 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. М., 2003. С. 246. Иногда на практике указание на плательщика как на лицо, на которое возложено исполнение обязательства должника, изначально включается в договор между кредитором и должником, что у сторон правоотношений вызывает некоторое недопонимание в правильной квалификации отношений. Так, при рассмотрении одного из дел Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ указал следующее. Доводы ответчика, приведенные в доказательство того, что заключенный между ним и истцом контракт является трехсторонним договором простого товарищества (договором о совместной деятельности), третьей стороной в котором является организация, производящая оплату, нельзя признать состоятельными. Как видно из вводной части контракта, предметом данного контракта является купля-продажа товара, а сторонами, покупателем и продавцом соответственно, - ответчик и истец. Названная ответчиком организация (согласно контракту - "представитель") не является стороной по данному контракту, а действует в качестве лица, на которое ответчиком возложено исполнение обязательств, вытекающих из данного контракта (п. 1 ст. 313 ГК РФ) <2>. -------------------------------<2> Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. С. 214. Договорные основания возложения исполнения на третье лицо могут быть самыми различными. По договору купли-продажи одна сторона дает указание другой поставить товар или уплатить покупную цену отличному от кредитора лицу; по кредитному договору заемщик указывает третьему лицу на необходимость перечисления суммы кредита своему контрагенту; должник договаривается с третьим лицом о безвозмездном погашении последним его обязательства перед кредитором (дарение) <1>; арендодатель указывает на перечисление суммы арендной платы иному лицу и т.п. -------------------------------<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 347 (автор главы - В.В. Витрянский); Гражданское право. Т. 2: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 141 (автор главы - И.В. Елисеев). В литературе особо отмечается, что это возможно лишь в том случае, если обязанности должника не должны быть исполнены им лично (см.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 304 (автор коммент. - А.Л. Маковский)). Мы склонны считать, что любое предоставление по договору с теоретической точки зрения может быть исполнено не должником, а иным лицом, ибо если какие-либо действия может произвести один, то они могут быть произведены и другим. Иное дело, что эти действия могут качественно отличаться друг от друга. Например, если на концерте обязался выступить известный артист, а вместо него обязательство перед театром исполняет субъект без слуха и голоса. В литературе отмечается, что указание основного общества своему дочернему обществу исполнить обязательство кредитору основного общества также представляет собой случай возложения исполнения обязательства на третье лицо <2>. При этом упомянутое указание основного общества дочернему противопоставляется договорному основанию возложения исполнения обязательства на третье лицо. По нашему мнению, такое противопоставление может вызывать некоторые вопросы. Основное и дочернее общества выступают самостоятельными субъектами в гражданском обороте. Тот факт, что основное общество имеет возможность в силу корпоративного права влиять на волю дочернего общества или даже определять ее формирование, не затрагивает оценку волеизъявления общества в обороте в качестве того или иного юридического факта. Поэтому оценку основания возложения исполнения обязательства основного общества на дочернее следует производить исходя из волеизъявления этих самостоятельных субъектов. Если соответствующие органы управления дочернего общества принимают необходимое решение и производят исполнение обязательства основного общества, то взаимоотношения между этими обществами как самостоятельными субъектами гражданского оборота следует оценивать исходя из предусмотренных гражданским правом оснований возникновения прав и обязанностей (п. 1 ст. 8 ГК РФ). Практика свидетельствует, что исполнение обязательства подчиненной организацией рассматривается судом как соответствующее п. 1 ст. 313 ГК РФ <3>. Вместе с тем, если решение об исполнении обязательства дочерним обществом за третье лицо принимается в связи с корпоративным влиянием основного общества, действия дочернего общества не могут быть отвергнуты в тех или иных обстоятельствах основным обществом, поскольку последнее само и определяло эти действия. -------------------------------<2> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 412 (автор главы - М.Я. Шиминова). <3> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001 - 2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2004. С. 224. Основания исполнения обязательства должника третьим лицом в нормах иностранного гражданского законодательства об исполнении обязательств, как правило, не устанавливаются. Более того, сам факт существования возложения нередко вообще в соответствующих нормах в отличие от отечественных предписаний не упоминается. Схожий подход возможно обнаружить и в дореволюционном гражданском праве. Основной акцент делается на обязанности кредитора принять надлежащее исполнение от третьего лица, если только должник не обязан исполнить обязательство исключительно лично. Столь единообразный подход в гражданском праве, очевидно, можно объяснить известным влиянием римского права. Здесь, по свидетельству романистов, считалось, что исполнение может быть осуществлено третьим лицом, независимо от того, каким отношением оно связано с должником <1>. -------------------------------<1> См.: Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 471. Таким образом, установление в нормах гражданского законодательства об исполнении обязательства должника третьим лицом оснований такого исполнения выступает характерной особенностью периода советского гражданского права и представляет собой известное ограничение использования этого института. Объяснение этому обстоятельству, очевидно, следует отыскивать в известном влиянии административного метода управления плановой экономикой, присущего тому периоду. В то же время отсутствие ограничений по основаниям исполнения обязательства должника третьим лицом вовсе не означает, что любое надлежащее исполнение, предложенное посторонним лицом, кредитор обязан принять. 3. Условия возложения исполнения Редакция п. 1 ст. 313 ГК РФ может привести к выводу о том, что отечественное законодательство допускает возложение исполнения обязательства должником на третье лицо не во всех случаях, а только тогда, когда из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. Иными словами, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично, возложение исполнения обязательства на третье лицо не допускается, а совершенное возложение будет противоречить предписанию указанной нормы. Такое понимание института возложения исполнения на третье лицо можно назвать достаточно традиционным в отечественной цивилистике. Так, В.С. Толстой пишет, что "возложение исполнения на третьих лиц допустимо только при том условии, что это не противоречит закону, договору основного должника и его кредитора либо существу отношений между ними" <1>. Здесь же автор проиллюстрировал сказанное: "...невозможно, например, переложить на третье лицо исполнение обязанности написать художественное произведение" <2>. В том же смысле высказываются и современные учебные работы. В частности, указывается, что ст. 313 ГК РФ разрешает вопрос о том, что должник вправе возложить исполнение на третье лицо, если только из нормативного акта, договора, существа обязательства не вытекает обязанность личного исполнения самим должником <3>. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 76. <2> Попутно заметим, что, на наш взгляд, употребление термина "основной должник" не вполне удачно, ибо может вызывать ошибочное представление о том, что третье лицо является дополнительным должником. <3> См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 144 (автор главы - Г.Д. Отнюкова). В том же ключе см.: Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 411 (автор главы - М.Я. Шиминова); Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 367 (автор главы - Г.И. Стрельникова). Такое понимание института возложения исполнения на третье лицо представляется нам не совсем верным как с теоретической точки зрения, так и с позиций практической целесообразности. Самым общим исходным пунктом для такой оценки выступает принцип свободы договора. Обязательство кредитора и должника по общему правилу связывает лишь стороны этого обязательства (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Как было установлено выше, возложение исполнения происходит, как правило, по соглашению между должником и третьим лицом. Это последнее соглашение с юридической точки зрения достаточно автономно (самостоятельно) по отношению к соглашению между кредитором и должником. Следовательно, в силу принципа свободы договора каких-либо препятствий к заключению соглашения об исполнении третьим лицом обязательства должника его кредитору быть не должно. Возложение исполнения на третье лицо потому и допускается без согласия кредитора, что сам факт соглашения о возложении исполнения совершенно не затрагивает интересы кредитора, ибо его права требования определяются не этим соглашением, а договором с должником. Само по себе соглашение между третьим лицом и должником о возложении исполнения обязательства теоретически не может каким-либо образом затрагивать права кредитора. Даже если третье лицо приступит к исполнению обязательства за должника, все юридические возможности кредитора по защите своих прав на получение надлежащего исполнения от должника сохраняются в его арсенале. Если кредитор имеет право требовать личного исполнения обязательства должником, исполнение этого обязательства третьим лицом без согласия или одобрения кредитора не может признаваться надлежащим. В этом смысле представляется обоснованным вывод М.И. Брагинского, который указывает, что "во всех случаях, когда сторона передает исполнение обязательства третьему лицу, несмотря на существующий в законе или договоре запрет на такую передачу, она принимает риск действий последнего на себя" <1>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 377. В литературе приводится пример недопустимости возложения исполнения обязательства должника на третье лицо. Так, М.И. Брагинский указывает, что в договоре хранения, за упоминаемыми здесь же исключениями, хранитель вправе передать поклажу и тем самым исполнение своего обязательства третьему лицу лишь при наличии согласия на то поклажедателя <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <2> Там же. С. 372. В самом деле, передачу вещи на хранение третьему лицу при отсутствии указанных в ст. 895 ГК РФ условий (вынужденность к тому силой обстоятельств, необходимость соблюдения интересов поклажедателя и невозможность получить согласие поклажедателя) следует признать нарушением обязательств хранителя по договору хранения. Однако означает ли нарушение его обязательств перед стороной договора хранения автоматическое уничтожение его же договора с третьим лицом? Не будут ли при таком подходе нарушаться права третьего лица по договору с должником? Не лишится ли добросовестное третье лицо всех преимуществ договорной защиты своих прав при автоматическом уничтожении его договора по причине нарушений обязательств должника перед кредитором? Можно ли признать справедливым отказ поклажедателя от принятия по окончании срока договора сохраненной в целостности вещи только на том основании, что ему стало известно о хранении вещи третьим лицом без его согласия? Каково влияние последующего одобрения кредитором возложения на третье лицо исполнения обязательства, которое должно было исполняться лично должником? Все эти и многие другие вопросы побуждают более взвешенно подойти к разрешению этой проблемы. Возможно, здесь необходим более детальный подход в урегулировании всех разнообразных вариантов возникающих отношений. В основу одного из направлений такой разработки мог бы лечь уже упоминавшийся принцип свободы договора, а также другой принцип, в общем плане заключающийся в том, что потенциальная возможность исполнения сама по себе не представляет собой обязательного требования для законности самого соглашения (за исключением абсолютной невозможности, которая понимается как невозможность ни для какого лица исполнить обязательство) <1>. Повторимся, должник вправе договориться с третьим лицом о возложении исполнения его обязательства в любом без каких-либо исключений случае. Однако интерес кредитора в личном исполнении обязательства должен быть защищен, так как в противном случае цель заключенного договора не достигалась бы в полной мере. Но и интерес добросовестного третьего лица заслуживает защиты. Поэтому можно было бы предложить не уничтожать соглашение о возложении исполнения обязательства на третье лицо только на том основании, что обязательство должно быть исполнено лично. В силу сохранения и одного, и другого договора и кредитор, и третье лицо получили бы в распоряжение весь арсенал средств защиты, который предоставляет право в связи с нарушением договора. Кредитор вправе был бы не принимать ненадлежащего исполнения, а третье лицо в случае нарушения его прав по договору с должником также могло бы опираться в защите своих прав на условия заключенного с должником договора. -------------------------------<1> Этот подход используется в Европе в том числе и в аспекте исполнения обязательства третьим лицом (см., напр.: Towards a European Civil Code / Ed. by A.S. Hartkamp, M.W. Hesselink, E.H. Hondius, C.E. du Perron, J.B.M. Vranken. P. 169 - 170). Интересно заметить, что гражданское право в вопросе регулирования возложения исполнения на третье лицо нередко оставляет неосвещенными правоотношения, возникающие в связи с соглашением должника и третьего лица о возложении исполнения. Это новое правоотношение видится отличным от отношений должника и кредитора, а потому и не регулируется специально, ибо к такому договору подлежат применению общие положения <1>. -------------------------------<1> Схожий подход можно обнаружить в объяснениях к соответствующим статьям проекта Гражданского уложения Российской империи (см.: Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 213). Принципы Европейского договорного права в статье, посвященной исполнению третьим лицом, разрешают вопрос о случаях, когда кредитор не вправе отказаться от предложенного третьим лицом исполнения, совершенно не затрагивая возможности или невозможности самого возложения исполнения обязательства должником на третье лицо (ст. 7.106) <2>. -------------------------------<2> Principles of European Contract Law. Part I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 338. В отечественной практике арбитражных судов также можно обнаружить случаи, когда предметом судебной оценки выступала правомерность принятия кредитором исполнения. Так, по одному из дел отмечалось отсутствие в договоре запрета на передачу исполнения третьему лицу, что послужило основанием признания действий кредитора по принятию исполнения правомерными и соответствующими ст. 313 ГК РФ <3>. -------------------------------<3> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 26.02.2002 N КАА40/677-02. Еще одна проблема, близко примыкающая к вопросу о возложении исполнения обязательства на третье лицо, касается реальных договоров. В качестве примера можно использовать конструкцию договора займа, являющегося односторонне обязывающим реальным договором. На практике встречаются случаи, когда два участника гражданского оборота намереваются вступить в заемные отношения, оговаривают все условия займа, однако фактически денежные средства заемщику передает не заимодавец, а по его поручению третье лицо. При этом документы, оформляющие договор займа (договор в виде единого документа, подписанного сторонами, письма сторон), свидетельствуют о намерении вступить в заемные отношения именно тех лиц, которые оформили и подписали эти документы. В соответствии с п. 1 ст. 807 ГК РФ по договору займа одна сторона (заимодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить заимодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества. При этом договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей. Исходя из этого, до передачи денег или вещей в собственность заемщику заимодавец никаких прав не имеет и в обязательственных отношениях с заемщиком не состоит. Поскольку договор займа является односторонне обязывающим, у заимодавца нет и не может быть каких-либо обязательств перед заемщиком <1>. Поэтому, следуя буквальному смыслу п. 1 ст. 313 ГК РФ, в этом случае возложение заимодавцем исполнения обязательства по предоставлению займа на третье лицо невозможно, поскольку никакого обязательства, исполнение которого можно было бы возложить на третье лицо, строго говоря, нет, а заимодавец не является должником заемщика. -------------------------------<1> Так называемая кредиторская обязанность заемщика в данном случае в расчет не принимается. Здесь надо также заметить, что ВС РФ, оценивая отношения по кредитному договору и, как можно судить по тексту судебного акта, полагая, что на стороне банка-кредитора отсутствует долг, указал следующее. Пункт 1 ст. 313 ГК РФ, предусматривающий возможность возложения должником исполнения обязательств на третье лицо, никакого отношения к банковским операциям, связанным с выдачей кредита, не имеет <2>. Косвенным образом из арбитражной практики также можно сделать вывод, что Президиум ВАС РФ полагает, что у банка-кредитора по кредитному договору отсутствует денежный долг, поскольку при наличии у банка обязательств по выдаче кредита не допускается прекращение обязательств зачетом встречных требований в том случае, если заемщик имеет денежное требование к банку <3>. -------------------------------<2> См.: Определение ВС РФ от 17.08.1999 N КАС99-199. Представляется, что в случае перечисления суммы кредита по указанию заемщика третьему лицу имеет место не отношение по возложению исполнения обязательства на третье лицо, а речь должна идти об особом условии кредитного договора, по которому для экономии затрат и времени суммы кредита перечисляются выбранным заемщиком субъектам для удовлетворения его хозяйственных нужд. Арбитражная практика исходит из допустимости предоставления кредита путем перечисления денежных средств контрагентам заемщика по распоряжению последнего (см.: Постановление Президиума ВАС РФ от 28.01.1997 N 3256/96 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 5. С. 96). <3> См.: п. 11 Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 29.12.2001 N 65 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С. 11). С точки зрения гражданского оборота, однако, экономическая, хозяйственная, в том числе организационная, потребность в заключении договора займа (кредита) между одними лицами и предоставление суммы займа по такому договору третьим лицом, безусловно, может возникать. Арбитражные суды в таких случаях применяют к отношениям по предоставлению третьим лицом займа положения ст. 313 ГК РФ <4>. -------------------------------<4> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 22.03.2002 N А33-14511/01-С1/Ф02-651/02-С2. Эта практика соответствует позиции Президиума ВАС РФ, занятой по аналогичному делу, рассмотренному ранее в порядке надзора (см.: Постановление Президиума ВАС РФ от 23.12.1997 N 5589/97 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 5. С. 63). В связи с этим можно говорить о необходимости de lege ferenda расширения применения принципа, заложенного в п. 1 ст. 313 ГК РФ, на случаи возложения стороной реального договора на третье лицо совершения действий, необходимых для возникновения договорного правоотношения, если это не противоречит закону, существу соответствующего обязательства и намерениям сторон. 4. Проверка кредитором факта возложения исполнения должником обязательства на третье лицо В практической деятельности участников гражданского оборота сам факт возложения исполнения должником обязательства на третье лицо проявляется для кредитора и иных лиц в разнообразных формах. Наиболее распространены случаи указания третьим лицом в соответствующих документах (платежных поручениях, накладных, актах приемки-передачи и т.п.) на то, что исполнение производится за должника либо по конкретному обязательству, договору, иному основанию. Нередки также случаи, когда третье лицо, производя, например, платеж за должника, указывает в графе платежного документа о назначении платежа, что платеж осуществляется за соответствующий товар, при этом ни договор, по которому продавался товар, ни должник по этому договору зачастую не указываются. Встречаются и такие случаи, когда третье лицо либо должник письменно уведомляют кредитора о состоявшемся возложении исполнения обязательства на третье лицо. Необходимо отметить, что неквалифицированное оформление отношений, возникающих в связи с возложением исполнения обязательства должника на третье лицо, приводит при рассмотрении впоследствии различных споров к затруднению в доказывании действительно сложившихся между сторонами отношений. Нередки случаи, когда соответствующим сторонам в споре не удается доказать факт возложения исполнения обязательства на третье лицо. Представляется, для того чтобы избежать затруднительных ситуаций, сторонам в коммерческом обороте следует при возложении исполнения обязательства на третье лицо направлять кредитору письменную информацию с подробным и точным указанием на обязательство, исполнение которого возложено на третье лицо, точное наименование (имя) третьего лица, юридический факт (сделку, включая договоры, деликт, неосновательное обогащение и др.), из которого возникло соответствующее обязательство и иные данные, которые позволяли бы избежать неопределенности в будущем. Одним из существенных моментов в данном аспекте является выяснение ответа на вопрос обязан ли кредитор проверять факт возложения исполнения обязательства на третье лицо? По нашему мнению, исходя из целей института возложения исполнения обязательства на третье лицо, а также учитывая динамичность современных гражданских, и в особенности предпринимательских, отношений, целесообразно было бы исходить из отсутствия у добросовестного кредитора обязанности по проверке факта возложения исполнения обязательства на третье лицо. При этом следует считать, что если при производстве исполнения кредитор не знал и не должен был знать об отсутствии факта возложения исполнения обязательства на третье лицо либо не знал об обстоятельствах, с очевидностью свидетельствующих об отсутствии возложения, принятие кредитором такого исполнения не может иметь для него негативных последствий, и его интерес в принятии исполненного должен быть защищен гражданским правом. Констатация в суде отсутствия факта возложения исполнения на третье лицо нередко приводит к удовлетворению исков третьих лиц о взыскании полученных кредитором в качестве исполнения сумм от третьих лиц как его неосновательного обогащения. При этом практика арбитражных судов не всегда отличается единообразием по оценке наличия или отсутствия обстоятельств, подтверждающих возложение исполнения обязательства на третье лицо. Так, по делам, связанным с возвратом за заемщика сумм кредитов третьими лицами <1>, встречаются случаи, когда третьи лица, перечисляя соответствующие суммы, указывают в платежных документах так называемый ссудный счет заемщика, не уточняя, что платеж осуществляется за заемщика по соответствующему кредитному договору. При этом некоторые арбитражные суды полагают недостаточным наличие указания третьим лицом на ссудный счет должника <2>, а другие полагают это обстоятельство достаточным для констатации факта возложения исполнения обязательства на третье лицо и проявления воли третьего лица на платеж за должника <3>. -------------------------------<1> Подробнее о проблемах возврата суммы кредита третьим лицом см.: Гаврин Д. Исполнение третьим лицом обязательства должника по кредитному договору // Хозяйство и право. 2002. N 12. С. 76 - 81. <2> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 20.01.1998 N Ф09-1097/97-ГК. <3> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 05.09.2000 N А33-4590/00-С1-Ф02-1790/00-С2. Практика ВАС РФ исходит из того, что для решения вопроса о том, возникло ли у кредитора, получившего платеж от третьего лица, неосновательное обогащение вследствие принятия им денежных средств третьего лица (утверждающего об ошибочности платежа) как исполнения, предложенного за должника по обязательству, необходимо установить наличие этого обязательства и предусмотренные ст. 313 ГК РФ правовые основания совершения третьим лицом платежа за должника <1>. -------------------------------<1> Постановление Президиума ВАС РФ от 13.10.1998 N 3784/97 // Вестник ВАС РФ. 1999. N 1. С. 45. Этот подход возможно оценить исходя из того, допустимо ли признание неосновательным обогащением платежа, внешне подпадающего под исполнение, если сам должник совершил его по ошибке. Сделка, совершенная по ошибке, является недействительной. Следовательно, по общему правилу ошибочно исполненное подлежит возврату (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Однако исполненное по обязательству, даже если такое исполнение и было ошибочным, нецелесообразно подвергать возврату, если оно во всем остальном соответствует должному. Поэтому представляется, что в законодательстве на основании возможности, заложенной в предписании п. 2 ст. 167 ГК РФ, следует установить изъятие, предусмотрев, что исполнение по обязательству, произведенное как должником, так и третьим лицом по ошибке, не подлежит возврату, если исполнение соответствует условиям обязательства и оно принято кредитором (концепция совпадения). 5. Исполнение обязательства третьим лицом по собственному побуждению В действующем российском гражданском законодательстве один из случаев исполнения обязательства третьим лицом за должника при отсутствии возложения урегулирован в п. 2 ст. 313 ГК РФ и ограничен обозначенными в этой норме условиями, но его следует рассмотреть лишь после отыскания ответа на более общий вопрос - в каком случае третье лицо может по своему собственному побуждению (proprio motu) исполнить обязательство за должника? С теоретической точки зрения исполнение обязательства третьим лицом за должника может либо допускаться законодательством без каких-либо ограничений, либо такое исполнение может обставляться определенными условиями. В этом случае нельзя не придать юридического значения и отношению должника к такому исполнению, производимому третьим лицом. Очевидно, что должник может либо одобрять это исполнение, либо относиться к нему индифферентно, либо возражать против исполнения обязательства посторонним лицом. Отдельно следует выделить случаи, когда отношение должника к исполнению обязательства иным лицом на момент производства такого исполнения неизвестно, т.е. должник не знает о том, что третье лицо осуществляет за него исполнение обязательства. Точно так же необходимо выяснить, какие последствия для всех трех участников соответствующих правоотношений устанавливаются в обязательственном праве при отсутствии или наличии указанных условий. Гражданскому праву известны различные подходы к решению очерченных вопросов <1>. -------------------------------<1> См.: Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. С. 103 - 104. Исходя из презумпции заинтересованности кредитора в получении удовлетворения и от третьего лица, можно выделить прокредиторскую, продолжниковскую и сбалансированную концепции по возможности исполнения обязательства третьим лицом в зависимости от наличия или отсутствия согласия (одобрения) должника. Прокредиторской концепции в гражданском праве придерживается большинство законодательств. Она исходит из того, что согласие должника на исполнение за него обязательства не требуется. Третье лицо может исполнить обязательство должника, даже если он возражает против этого, находится в неведении или никак не проявляет своего отношения <2>. Более старые законодательства прямо предусматривали возможность исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника <3>. Соответственно, кредитор вправе принять такое исполнение, которое будучи надлежащим, приводит к прекращению обязательства, за исключением особых случаев перехода права к третьему лицу, о них будет сказано ниже особо. Таким образом, прокредиторская концепция совершенно игнорирует волю должника, несогласие которого с производимым за него исполнением третьим лицом может быть учтено лишь самим кредитором. Кредитор в случае несогласия должника с таким исполнением вправе отказаться принять его, не рискуя впасть в просрочку. Последнее правило отсутствует в ГК Латвии, который в этом вопросе, судя по тексту закона, занимает наиболее крайнюю прокредиторскую позицию. В ст. 1815 указано, что если предмет обязательства относится исключительно к личным действиям обязанного, то обязательство должно быть исполнено им самим. Во всех других случаях исполнение обязательства может быть совершено вместо должника, даже без его ведома и помимо его воли, третьим лицом. Согласно § 1423 Австрийского гражданского кодекса согласие должника на исполнение обязательства третьим лицом не требуется. -------------------------------<2> См., напр.: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S. 192. <3> Статья 690 Саксонского гражданского уложения гласила: если требование простирается на исключительно личное действие должника, то этот последний сам обязан исполнить требование. В прочих случаях исполнение может быть учинено другим лицом вместо должника, даже без согласия последнего, и веритель обязан принять такое исполнение со стороны другого лица (см.: Саксонское гражданское уложение. СПб., 1885. С. 160). О праве кредитора отказаться принять исполнение при несогласии должника здесь ничего не говорится. Параграф 267 ГГУ устанавливает, что если должник не обязан исполнить обязательство лично, то исполнение обязательства может быть осуществлено третьим лицом. Согласия должника не требуется. Здесь же устанавливается, что кредитор может отказаться принять исполнение, если должник не согласен. Схожий подход закреплен в ст. 6.30 ГК Нидерландов, где также особо указывается, что кредитор не считается находящимся в просрочке при отказе принять исполнение, если должник не согласен. Однако в силу предписаний ст. 6.73 ГК Нидерландов голландскую правовую систему, на наш взгляд, все же следует отнести к группе, разделяющей сбалансированную концепцию, поскольку указанное выше правило не будет применяться, если третье лицо имеет законный интерес в исполнении обязательства за должника. Несколько иной аспект выставлялся в ст. 1613 проекта Гражданского уложения Российской империи, где указывалось, что обязательство, не требующее непременно исполнения его лично самим должником, может быть исполнено вместо должника, даже без его ведома, посторонним лицом. Точно так же предусматривалось право кредитора отказаться от принятия исполнения при несогласии должника. Сам текст этой статьи, касаясь отчасти лишь неосведомленности должника, как будто не решал вопроса о случаях его несогласия с исполнением. Однако из объяснений к данной норме становится очевидным, что составители проекта считали верным игнорировать несогласие должника. "Интерес верителя состоит лишь в том, чтобы доставляемое ему удовлетворение вполне соответствовало возникшему в его пользу обязательству, но если такое соответствие не обусловливается личными качествами должника, то для верителя безразлично, производится ли исполнение самим должником или кем-либо посторонним. С этой точки зрения безразлично также, производит ли третье лицо исполнение по поручению должника или с его согласия, или же, напротив того, без его ведома, или даже против его воли" <1>. -------------------------------<1> См.: Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 212 - 213. К прокредиторской концепции относятся также те новые Гражданские кодексы бывших союзных республик СССР, которые в отличие от Модельного кодекса Содружества Независимых Государств и ГК России испытали на себе большее влияние немецкой кодификации. Так, ст. 431 ГК Азербайджана устанавливает весьма схожее с германским регулирование исполнения обязательства третьим лицом. Почти такое же положение вещей обнаруживается в ГК Туркменистана (ст. 383). Продолжниковская концепция стоит на защите интересов должника, требуя непременного согласия или одобрения должника исполнения обязательства за него третьим лицом. Этот подход за некоторыми частными исключениями во многом разделяется в общем праве. В английском праве исполнение без разрешения должника не допускается <1>. Платеж третьего лица только в том случае освобождает должника от обязательства, если третье лицо было уполномочено на это или этот платеж был впоследствии одобрен <2>. -------------------------------<1> Хотя на практике договорные обязательства очень часто исполняются третьим лицом посредством той или иной юридической техники (см., напр.: Whittaker S. Performance of Another's Obligation: French and English Law Contrasted // http://ouclf.iuscomp.org/articles/whittaker.shtml). <2> Principles of European Contract Law. Part I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 340. Сбалансированная концепция пытается примирить интересы всех трех участвующих в соответствующих правоотношениях лиц и основывается на некотором компромиссе. В наиболее общем виде она может быть разделена на три основных подхода. Первый заключается в том, что третье лицо может исполнить обязательство за должника, а кредитор обязан его принять, если третье лицо имеет законный интерес в исполнении чужого обязательства (ст. 6.73 ГК Нидерландов), аналогичный подход наблюдается во французском праве <3>. Принципы европейского договорного права (ст. 7.106) ставят обязанность кредитора принять надлежащее исполнение от третьего лица и без согласия должника в зависимость от того, имеет ли третье лицо законный интерес в исполнении, и учитывая, исполнил ли должник обязательство или не следует ли с очевидностью, что он не исполнит его в срок. -------------------------------<3> Ibid. Второй предусматривает возможность для должника выступать против исполнения обязательства третьим лицом, если он докажет, что такое исполнение наносит ему ущерб <4>. -------------------------------<4> Морандьер Л.Ж. де ла. Гражданское право Франции. С. 525. Третий подход связан с отсутствием суброгации, если исполнение произведено третьим лицом без согласия должника (ст. 1236 Гражданского кодекса Бельгии). Текст ст. 313 ГК РФ при буквальном его толковании напрямую не открывает возможности с однозначностью ответить на вопрос - может ли третье лицо исполнить обязательство за должника без согласия или вопреки согласию последнего. Сравнение п. 1 и 2 показывает, что в первом случае идет речь о возложении обязательства должником на третье лицо, и, следовательно, здесь нет сомнений в согласии должника. Во втором же случае исполнение производится по инициативе третьего лица, имеющего законный интерес в сохранении прав на имущество, и согласия должника не требуется. Может ли третье лицо исполнить обязательство за должника независимо от наличия у него интереса в исполнении за должника и без согласия или вопреки возражениям последнего, закон ответа не дает. От ответа на этот вопрос зависит отнесение российского подхода либо к прокредиторской, либо к сбалансированной концепциям, рассмотренным выше. Толкование ст. 313 ГК РФ показывает, что в п. 2, где речь идет об исполнении обязательства третьим лицом по собственной инициативе, законодатель особо указывает, что в этом случае исполнение может быть произведено третьим лицом и без согласия должника. Логично предположить, что если бы закон исходил из общего правила о возможности исполнения обязательства за должника в любых случаях, не было бы необходимости отдельно указывать на это для случаев исполнения обязательства третьим лицом при наличии у последнего интереса в сохранении имущества (п. 2 ст. 313 ГК РФ). Очевидно, что такое специальное указание для этих случаев и понадобилось поместить в закон для того, чтобы учесть интерес третьего лица, дав ему возможность исполнять за должника обязательства и без его согласия, так как в противном случае по общему правилу должник мог бы возражать против исполнения обязательства третьим лицом. Таким образом, можно предположить, что российское обязательственное право исходит из общего принципа о возможности исполнения обязательства третьим лицом лишь с согласия должника, за исключением случаев, указанных в п. 2 ст. 313 ГК РФ, когда третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения на него взыскания кредитором. В связи с этим необходимо ответить на вопрос о правах и обязанностях лиц для случаев, когда должник не согласен с исполнением обязательства третьим лицом, которое не подпадает под действие гипотезы п. 2 ст. 313 ГК, а также уяснить весьма важный практический аспект - должен ли кредитор, принимая исполнение от третьего лица, во всяком случае проверять наличие согласия должника? Статья 313 ГК РФ не дает ответов на эти вопросы. Затруднительно отыскать на них ответы и в литературе. В деловой практике кредитор, принимая исполнение, предложенное за должника, как правило, ограничивается лишь уяснением вопроса о том, за какого должника и по какому обязательству производится исполнение. С точки зрения интересов кредитора это положение вещей вполне объяснимо, ибо кредитор заинтересован в получении надлежащего исполнения, а возможный интерес должника в личном исполнении обязательства не совпадает с интересом кредитора в своевременном получении исполнения. Возложение на кредитора обязанности по проверке наличия или отсутствия факта возложения или согласия кредитора на исполнение третьим лицом, очевидно, могло бы во многих случаях чрезвычайно затруднить оборот, потребовав соответствующих организационных, материальных затрат и потерь во времени. Если исходить из презумпции добросовестности участников оборота, то необходимость такой проверки могла бы обернуться негативными последствиями для всех участвующих в данных правоотношениях лиц - и должника, и третьего лица, и кредитора. В связи с этим представляется необходимым рассмотреть вопрос о целесообразности установления в обязательственном праве опровержимой презумпции наличия согласия должника на исполнение обязательства третьим лицом, возложив бремя опровержения и риск упущения в своевременности опровержения на должника. На наш взгляд, введение такой презумпции было бы полезным как для сохранения динамизма современного гражданского оборота, так и для защиты интересов добросовестных кредиторов. Принятие кредитором исполнения, предложенного за должника третьим лицом, обязательно для кредитора, если у него отсутствуют основания полагать, что такое исполнение производится вопреки воле должника, а также если такое исполнение допускается законом вопреки воле должника (п. 2 ст. 313 ГК РФ). Действующее законодательство не предусматривает каких-либо специальных норм, позволяющих кредитору приостановить принятие исполнения, предложенного третьим лицом, или отказаться от его принятия до выяснения наличия согласия на то должника или факта возложения. Обширная практика исполнения обязательств по поставке товаров и их оплате третьими лицами может привести к выводу о наличии обычая делового оборота, согласно которому кредитор не обязан проверять наличие факта возложения исполнения обязательства или согласия должника на его исполнение третьим лицом. Представляется, что едва ли есть основания для отказа в таком подходе и для тех случаев, когда должник не был согласен с исполнением за него обязательства третьим лицом, однако кредитору об этом ничего известно не было. В арбитражной практике встречаются дела, где вопрос о согласии должника на исполнение его обязательства третьим лицом был предметом судебного исследования. Так, при рассмотрении иска третьего лица к должнику о взыскании неосновательного обогащения, которое образовалось в связи с погашением третьим лицом долга ответчика перед банком по кредитному договору, ответчик возражал против удовлетворения предъявленного иска, мотивируя это отсутствием его предварительного согласия на принятие финансовой помощи от истца. Арбитражный суд кассационной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, которым в иске было отказано, в частности, указал, что материалы дела подтверждают, что с финансовой помощью истца ответчик молчаливо согласился, ибо задолженности по кредитному договору он не имеет, о чем свидетельствуют копии балансов ответчика <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 02.12.1999 N КГА41/3963-99. В другом деле было установлено, что третье лицо частично оплатило цену товара за покупателя, не указав в платежном поручении, что уплачивает продавцу сумму во исполнение обязательства покупателя перед продавцом. Арбитражный суд посчитал обязательство покупателя в части этого платежа прекратившимся, поскольку в судебном заседании представитель третьего лица (плательщика) подтвердил, что оплата производилась за покупателя, и отрицал наличие каких-либо договорных отношений с продавцом, а последний не подтвердил какими-либо доказательствами наличие с третьим лицом договорных отношений, в счет которых можно было бы засчитать спорный платеж <2>. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 05.10.1999 N А64-2095/98-12. Несколько сложнее обстоит дело со случаями, когда должник доводит до сведения кредитора свое несогласие на исполнение за него обязательства третьим лицом. Обязан ли кредитор в этом случае воздержаться от принятия исполнения от третьего лица? Каковы последствия нарушения этой обязанности, если она существует? Если согласиться с выводом о том, что по общему правилу исполнение обязательства третьим лицом вопреки воле должника (за исключением случаев, установленных законом) не допускается, то праву следовало бы иметь юридические средства для соблюдения этого правила. Здесь мы можем отыскать, по крайней мере, два возможных подхода. Первый заключается в признании юридической ничтожности исполнения третьего лица, принятого кредитором вопреки известной ему воле должника, возражающего против такого исполнения (общее право). Второй основывается на известной степени пренебрежения волей должника, однако ограждает его от каких-либо имущественных притязаний со стороны третьего лица в связи с произведенным им исполнением (ст. 1236 ГК Бельгии). Первый подход имеет такие преимущества, как соблюдение любых интересов должника. Здесь учитывается и морально-нравственный аспект, имея в виду возможное нежелание должника быть "облагодетельствованным" за чужой счет или от субъекта, чья помощь ему неприятна, а иногда может грозить определенными негативными последствиями <1>. Второй подход в большей степени учитывает имущественный интерес кредитора и игнорирует волю должника, защищая его тем не менее от имущественных потерь, ибо третье лицо не может иметь к должнику каких-либо материальных притязаний. -------------------------------<1> Интересный пример приводился немецкими юристами: "В жизни встречаются такие стечения обстоятельств, когда должник заинтересован в том, чтобы третье лицо за него не платило. Стоит вспомнить случай, когда роль должника играет судья, и его долги платит лицо, ведущее перед ним свою тяжбу". Хотя они же и находят выход из этого положения через институт неосновательного обогащения, воспользовавшись которым судья может снять с себя подозрения, уплатив по обязательству перед третьим лицом, однако, как верно отмечается, дело это все же имеет свои неприятные стороны (см.: Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 244). По нашему мнению, эти два подхода можно было бы попытаться соединить в один, вобрав положительные стороны как одного, так и другого. Исполнение обязательства третьим лицом вопреки известным кредитору возражениям должника признается надлежащим, если только должник не докажет, что таким исполнением ему наносится имущественный или иной вред. При этом третье лицо не получает каких-либо прав требования к должнику (п. 4 ст. 1109 ГК РФ) и несет ответственность за ненадлежащее исполнение, а вернее сказать, за неправомерное вторжение в частную сферу должника. Этот подход, с одной стороны, учитывает имущественные интересы кредитора, с другой - дает должнику возможность доказать неправомерность такого исполнения и защитить свои интересы, а с третьей - возлагает риск неблагоприятных последствий в связи с игнорированием воли должника на соответствующих субъектов. При этом у каждой из сторон появляется юридически побуждаемый стимул действовать добросовестно. Кредитор, и в особенности третье лицо, удерживается от нанесения вреда должнику, третье лицо за исключением случаев, установленных законом, не может вопреки воле должника получить к нему каких-либо требований, а должник не может необоснованно препятствовать исполнению обязательства третьим лицом. Критика нашими оппонентами этой позиции представляется нам недостаточно обоснованной, хотя надо признать, что она оправданна, поскольку основана на неудачной редакции опубликованного ранее отдельной брошюрой фрагмента этого произведения <2>. Ф.О. Богатыреву не совсем ясно, на каком основании третье лицо будет нести ответственность за ненадлежащее исполнение обязательства, не являясь его участником (стороной в договоре), и как кредитор будет предъявлять требование об ответственности, основываясь на условиях договора, который третье лицо не заключало <3>. Во-первых, здесь мы вовсе не указывали на ответственность третьего лица, производящего исполнение вопреки воле должника, именно перед кредитором. Речь идет об ответственности перед должником, в чью имущественную сферу вторгается против его воли третье лицо. Во-вторых, вопреки сомнению Ф.О. Богатырева относительно того, что мы имели в виду деликтную ответственность третьего лица, на самом деле именно такого рода ответственность и имелась в виду. Представляется, что вторжение третьего лица в имущественную сферу должника, в то время как такое третье лицо не имеет законного интереса по исполнению обязательства должника и знает о его несогласии на исполнение обязательства за него, не должно поощряться правом. Напротив, такому недобросовестному вторжению в чужие дела должен быть поставлен барьер, лучшим цивилистическим средством для этого и могла бы стать ответственность за неправомерные действия. В-третьих, наши рассуждения, полагаем, находятся более в сфере de lege ferenda, чем de lege lata. -------------------------------- <2> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства третьим лицом. М., 2003. <3> Богатырев Ф.О. Ценный вклад в учение об обязательствах // Журнал российского права. 2004. N 6. С. 164. Представляется тем не менее, что даже при отсутствии в законе специальных норм для реализации данного подхода на практике его воплощение возможно и при таком положении вещей. Основаниями к тому могут послужить норма о надлежащем исполнении обязательств (ст. 309 ГК РФ) и положения ст. 10 ГК РФ о запрете злоупотребления правом в иных (помимо шиканы) формах. В вопросе исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника особо следует поставить случаи последующего одобрения должником такого исполнения, которые, на наш взгляд, не представляют особых трудностей хотя бы потому, что здесь отсутствует конфликт интересов, ибо должник на самом деле был согласен на такое исполнение, однако это согласие никак не было выражено вовне. Возможна, конечно, и иная ситуация, когда первоначально должник не был согласен на исполнение обязательства третьим лицом, но впоследствии изменил свою волю, заявив об одобрении исполнения. Практические аспекты, которые могут возникать в этих ситуациях, по большей части связаны с актом одобрения. Очевидно, что одобрение исполнения обязательства третьим лицом с юридической точки зрения влечет те же последствия, как если бы имело место возложение исполнения обязательства на третье лицо, и в этом смысле не затрагивает положение кредитора. Отношения же между должником и третьим лицом следует разбирать особо в каждом конкретном случае, смотря по основаниям действий третьего лица. Особым случаем исполнения обязательства за должника третьим лицом выступают правоотношения, складывающиеся по поводу действий в чужом интересе без поручения. Из п. 1 ст. 980 ГК РФ прямо следует, что действия в чужом интересе без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица могут осуществляться, в частности, в целях исполнения его обязательства. 6. Опасность утраты прав на имущество должника как основание исполнения обязательства без согласия должника Норма п. 2 ст. 313 ГК РФ представляет собой частный случай исполнения обязательства без согласия должника и требует особого рассмотрения не только потому, что исполнение третьим лицом может быть произведено на ее основании без упомянутого согласия, но и потому, что здесь устанавливаются основания для такого исполнения и его особые последствия - переход прав к третьему лицу. В соответствии с п. 2 ст. 313 ГК РФ третье лицо, подвергающееся опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога или др.) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество, может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника. В этом случае к третьему лицу переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 382 - 387 ГК РФ. В литературе приводится сколь очевидное, столь и верное наблюдение императивности нормы п. 2 ст. 313 ГК РФ <1>. По-иному, видимо, и не могло быть, ибо установленное регулирование адресовано не только сторонам обязательства, но и третьему лицу, где применить диспозитивный подход в общем-то затруднительно. Возможно, что законодатель использовал императивную модель исходя исключительно из интереса третьего лица. Однако чисто теоретически мы бы не стали отвергать возможность заключения соглашения должника с третьим лицом, согласно которому право третьего лица на реализацию правомочий, закрепленных в п. 2 ст. 313 ГК РФ, както изменялось бы или вовсе бы отменялось. На практике нам такие случаи не встречались, но если бы они обнаружились, их правомерность была бы поставлена под сомнение императивным характером названного предписания. -------------------------------<1> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 17. М.И. Брагинский указывает, что ГК РФ впервые ввел норму, которая решает вопрос об исполнении обязательства третьим лицом с позиций защиты интересов третьего лица. Причем здесь же обоснованно отмечается, что третье лицо производит удовлетворение требований кредитора собственной волей и за свой счет <1>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 374. Основанием исполнения обязательства третьим лицом за должника без согласия последнего является опасность утраты третьим лицом права на имущество должника. Причем эта опасность может быть вызвана согласно норме закона лишь обращением взыскания на имущество должника. Аналогичное основание исполнения обязательства установлено в Гражданских кодексах стран СНГ, основанных на Модельном кодексе СНГ (см., например, п. 2 ст. 294 ГК Белоруссии). Страны германской правовой семьи также устанавливают особые правила на случай возникновения опасности утраты права на имущество вследствие обращения взыскания на него кредитора <2>. Однако в силу прокредиторской позиции этих законодательств наличие таких обстоятельств необходимо не столько для исполнения обязательства третьим лицом без согласия кредитора, сколько для перехода прав кредитора к третьему лицу, исполнившему обязательства должника (§ 268 Германского гражданского уложения, ст. 431.3 ГК Азербайджанской Республики). -------------------------------<2> See: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S. 192 193. Более широкий подход демонстрируется в Принципах Европейского договорного права, где принятие исполнения обязательства третьим лицом обязательно для кредитора, если третье лицо имеет законный интерес в исполнении и должник не исполнил обязательство или с очевидностью не исполнит его в срок. Здесь мы не обнаруживаем связи только с таким обстоятельством, как обращение взыскания на имущество должника. Речь идет о наличии законного интереса у третьего лица. Таковой интерес комментаторы Принципов усматривают, в частности, в следующих случаях: оплата поручителем с целью избежать судебных издержек по делу о взыскании долга с должника <3>; оплата нанимателем долга наймодателя, обеспеченного сдаваемым внаем имуществом, для избежания принудительной продажи соответствующего имущества; оплата в интересах семьи женой долга мужа, за который она не отвечает; оплата материнской компанией долга дочерней для сохранения кредитного рейтинга последней. -------------------------------<3> Оплата долга поручителем в контексте исполнения обязательства за третье лицо может вызывать сомнения в том смысле, что поручитель имеет собственное обязательство перед кредитором по договору поручительства. Это последнее обстоятельство может несколько осложнить квалификацию отношений, имея в виду отыскание ответа на вопрос о возможности платежа поручителем в качестве третьего лица или в качестве поручителя. Очевидно, что такой критерий, как наличие законного интереса в рассматриваемом нами вопросе, представляется более широким и гибким, ибо обнимает собой не только случаи возникновения опасности утраты имущества должника, на которое третье лицо имеет право, но и иные случаи подлежащего защите интереса третьего лица. По п. 2 ст. 313 ГК РФ этот интерес не всегда может быть учтен. Заслуживающий внимания пример в связи с этим приводится Г.И. Стрельниковой. По ее мнению, гипотезе п. 2 ст. 313 ГК РФ отвечает случай, когда поднаниматель вносит плату за нанимателя жилого помещения, поскольку просрочка может повлечь за собой прекращение договора жилищного найма, а следовательно, и договора поднайма <1>. Не отрицая для этого случая наличия заслуживающего уважения интереса поднанимателя в исполнении обязательства за нанимателя, следует отметить, что по буквальному смыслу п. 2 ст. 313 ГК РФ он здесь применяться не может, поскольку закон связывает право третьего лица на исполнение за должника с таким обстоятельством, как утрата права на имущество по причине обращения на него взыскания кредитором, а не по каким-либо еще основаниям. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368. Рассматриваемая норма ГК РФ ставит право третьего лица исполнить обязательство за должника без его на то согласия в зависимость от опасности утратить право на имущество должника вследствие обращения на него взыскания. В связи с этим возникает вопрос о моменте наступления такой опасности. Утрата права на имущество происходит после приобретения этого имущества покупателями в результате его реализации посредством обращения взыскания. Приобретение имущества должника в результате обращения на него взыскания прекращает все обременения этого имущества, поскольку такое получение имущества представляет собой первоначальный, а не производный способ приобретения права на имущество <2>. Например, обращение взыскания и продажа заложенного третьему лицу имущества по требованиям незалоговых кредиторов приводит к прекращению залога. В этом случае залоговое право следования (ст. 353 ГК РФ) не действует. Точно такие же последствия в изъятии из общего правила о сохранении арендных прав (ст. 617 ГК РФ) возникают и при аренде, которая прекращается, а приобретатели имущества должника реализованного при обращении на него взыскания получают его "чистым", т.е. свободным от каких-либо прежних обременений и долгов. Последнее не позволяет нам согласиться с необоснованной критикой А.А. Котом позиции В.В. Витрянского <3>, вопреки его мнению о наличии здесь права следования (а также вопреки мнению других исследователей <4>), как мы показали, публичные торги "очищают" обременения <5>. Правило же ст. 617 ГК РФ, на которую ссылается А.А. Кот, следует истолковать ограничительно, как не распространяющееся на специальный случай, установленный в п. 2 ст. 313 ГК РФ. -------------------------------<2> Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 134 - 135. <3> Кот А.А. Понятие и характерные особенности перехода прав кредитора к третьим лицам в гражданском праве России // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 6 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. С. 268. <4> Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 183 (в сноске N 1). <5> Поскольку концепция очистки проданного с публичных торгов имущества установлена главным образом для упрочения публичного порядка и защиты интересов добросовестных приобретателей, в современных условиях в русле дальнейшего развития теории гражданского права возможно было бы сделать исключение из правила об очистке для зарегистрированных в публичном реестре обременений, что, видимо, потребует разработки в известном смысле новой концепции, которая в этой части опиралась бы не столько на идею о первоначальном и производном приобретении права собственности, сколько на прагматичный взгляд необходимости сохранения обременения, если таковое публично известно и достоверно. Трудно согласиться и с критикой нашего подхода Ф.О. Богатырева, который полагает, что обременения прекращаются лишь в том случае, если приобретатель имущества с торгов при обращении на него взыскания является добросовестным <6>. При таком подходе нужды в п. 2 ст. 313 ГК РФ вообще не было бы: зачем третьему лицу, опасающемуся утраты своего права на имущество должника, нести риск и расходы, исполняя обязательство должника, если можно было бы уведомить всех участников торгов о наличии обременения и "лишить" их возможности оказаться добросовестными приобретателями. Все решалось бы, таким образом, значительно проще и со значительно меньшими издержками для третьего лица. Кроме того, по нашему мнению, положения п. 2 ст. 313 ГК РФ совершенно никак нельзя объяснить по-иному, не признав, что указанная опасность по утрате права потому и происходит, что обременения прекращаются, иначе о какой вообще утрате мог бы говорить законодатель. -------------------------------<6> Богатырев Ф.О. Ценный вклад в учение об обязательствах // Журнал российского права. 2004. N 6. С. 165. Следует заметить, что закон связывает права третьего лица по исполнению обязательства должника без согласия последнего именно с утратой права на имущество, а не с владением им, как это предусматривает гражданское право Германии (абз. 1 § 268 ГГУ) <1> для определения основания перехода права к лицу, исполнившему обязательство за должника <2>. -------------------------------<1> Очевидно, это можно объяснить тем, что современная отечественная цивилистическая традиция исходит из защиты владения только при наличии соответствующего титула (т.е. права) и не защищает фактическое (беститульное) владение (см.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 299 и сл.). <2> Поэтому требуют некоторого уточнения приводимые в литературе случаи. Например, арендатор из опасения, что объект аренды будет у него изъят в результате обращения взыскания по долгам арендодателя, может без согласия должника предложить кредитору принять сумму долга от него (см.: Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 144 (автор главы - Г.Д. Отнюкова)). Право третьего лица на такое исполнение связано не с опасением изъятия объекта аренды, а с опасением утраты права на него, что не одно и то же. Четкость в этом вопросе здесь необходима не только с позиций научной точности, но и с практической точки зрения, например для определения момента возникновения такого права у третьего лица. Право аренды и залоговое право не исчерпывают перечня прав на имущество, опасность утраты которых образует гипотезу п. 2 ст. 313 ГК РФ. Это лишь наиболее яркие и характерные примеры <3>. -------------------------------<3> Применительно к аренде В.В. Витрянский приводит следующую ситуацию: "ГК не исключает возможности сдачи в аренду имущества, обремененного правами третьих лиц (такими как сервитут, право залога и т.п.), которые сохраняют свою силу и в период действия договора аренды. Однако, учитывая, что реализация третьими лицами своих прав на сданное в аренду имущество может повлечь за собой негативные последствия для арендатора (например, обращение взыскания на арендованное имущество, являющееся одновременно предметом залога), ГК обязывает арендодателя предупредить арендатора о всех правах третьих лиц на сдаваемое в аренду имущество. В противном случае арендатор может потребовать от арендодателя уменьшения размера арендной платы либо расторжения договора и возмещения убытков (ст. 613). Кроме того, при определенных условиях, а именно: когда для арендатора имеется реальная опасность утратить свое право аренды на имущество должника вследствие обращения третьим лицом - кредитором арендодателя взыскания на сданное внаем имущество, - арендатор может за свой счет удовлетворить соответствующее требование кредитора без согласия должникаарендодателя. В этом случае права кредитора по обязательству, в котором арендодатель выступает в роли должника, перейдут к арендатору в порядке суброгации (ст. 313 ГК)" (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 467 - 468). Опасность утраты права на имущество должника вследствие обращения на него взыскания кредитором в той или иной степени существует для третьего лица всегда, поскольку у должника имеется какой-либо долг. Должник отвечает перед кредиторами всем своим имуществом, за исключением имущества, на которое нельзя обратить взыскание. Поскольку в гражданском обороте, и особенно в предпринимательском обороте, тот или иной субъект перманентно связан обязательствами с другими субъектами, можно было бы предположить, что уже при самом возникновении прав (аренды, залога и пр.) третьего лица на имущество должника возникает и опасность того, что должник не исполнит какое-либо свое обязательство и какой-либо из кредиторов обратит взыскание на имущество, обремененное правами третьего лица. Однако этот момент возникновения опасности представлялся бы нам слишком гипотетическим и не следующим из закона. При таком подходе в законе не было бы необходимости в упоминании о подверженности третьего лица опасности, ибо она присутствовала бы всегда. Следовательно, для точного определения момента возникновения опасности утраты прав на имущество необходимо отыскание иных обоснований. Можно ли определить этот момент исходя из наличия просроченного обязательства со стороны должника? Думается, что и в этом случае ответ должен быть отрицательным. Хотя сам факт неисполнения должником обязательства перед кредитором и может представлять собой некоторую опасность для возможной будущей утраты прав на имущество должника вследствие обращения на него взыскания, вероятность этого не так уж и высока. Иными словами, степень опасности не столь велика, чтобы говорить о том, что третье лицо уже в этот момент подвергается реальной опасности утраты прав на имущество должника. Неисполнение обязательства должником перед кредитором само по себе еще не влечет с неизбежностью обращения взыскания на имущество, права на которое принадлежат третьему лицу. Поэтому утверждение О.Г. Ломидзе о том, что третье лицо не подвергается опасности, если срок исполнения обязанности должника перед кредитором еще не наступил <1>, подлежит уточнению, ибо наступление этого срока само по себе опасности для третьего лица еще не создает, а если и создает, то ее степень, как представляется, не является достаточно высокой для реализации положений п. 2 ст. 313 ГК РФ. В этой связи В.В. Витрянский верно упоминает о возможности третьего лица исполнить обязательство должника при наличии реальной опасности утраты своего права <2>. -------------------------------<1> Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. СПб., 2003. С. 366. <2> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 467. Обращение взыскания на имущество должника и его реализация урегулированы по большей части процессуальным законодательством и законодательством об исполнительном производстве. Думается, что именно здесь возможно обнаружение момента, который с очевидностью бы означал возникновение реальной опасности утраты прав на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество. Однако этим моментом следует считать не сам факт возбуждения исполнительного производства, а действия судебного пристава-исполнителя по аресту и описи имущества, права на которое принадлежат третьему лицу. Как уже упоминалось, в юридической литературе верно отмечается, что п. 2 ст. 313 ГК РФ направлен на защиту интересов третьего лица. Действительно, ГК РФ в этой части расширил возможности третьего лица защищать свои права на имущество должника. Однако отдельные авторы, на наш взгляд, не совсем обоснованно связывают этот случай с нахождением имущества у должника <1>. У кого именно находится имущество, права третьего лица на которое подвергаются опасности быть утраченными, юридического значения не имеет. Имущество действительно может находиться и у должника, когда тот является залогодателем и имущество оставлено у него (например, при ипотеке). Оно может находиться и у третьего лица (например, при аренде). Оно вообще может находиться, с позволения сказать, для нашего случая, у четвертого лица (например, при передаче предмета залога лицу, отличному от залогодержателя и залогодателя) (п. 3 ст. 338 ГК РФ). Таким образом, более точным будет сказать, что п. 2 ст. 313 ГК РФ расширяет возможности защиты интересов третьего лица на имущество, принадлежащее должнику, а не находящееся у него. -------------------------------<1> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 411 (автор главы - М.Я. Шиминова). Следует признать обоснованным сделанный в литературе вывод о том, что право третьего лица, подвергающегося опасности утратить право на имущество должника вследствие обращения на него взыскания, исполнить обязательство за должника возможно осуществить не только при отсутствии согласия на это должника, но даже и при его запрете <2>. Отмечается также, что третье лицо в этом случае не только не обязано испрашивать согласия должника, но и ставить его в известность о производимом исполнении <3>. -------------------------------<2> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 367 - 368 (автор главы - Г.И. Стрельникова). <3> Гражданское право. Часть 1: Учебник / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. М., 1996. С. 468 (автор главы - М.В. Кротов). Пункт 2 ст. 313 ГК РФ не является единственным основанием для исполнения обязательства третьим лицом за должника без согласия последнего. Это обстоятельство уже было выявлено в юридической литературе. "Специальный по отношению к предусмотренному в п. 2 ст. 313 ГК случай составляет ситуация, связанная с залогом. ГК, защищая интересы залогодателя, не являющегося должником, представляет залогодателю - третьему лицу применительно к договору, связывающему залогодержателя-кредитора с должником, право исполнить обеспеченное залогом обязательство полностью или в просроченной части (п. 7 ст. 350 ГК)" <1>. Иными словами, залогодатель - третье лицо как бы "выкупает" свое имущество из залога, освобождает его от взыскания и реализации посредством исполнения обязательства должника. Этот случай не подпадает под действие п. 2 ст. 313 ГК РФ, поскольку последний имеет дело лишь с опасностью утраты прав на чужое, а не на свое имущество, и является самостоятельным основанием исполнения обязательства должника третьим лицом без согласия должника. Хотя в п. 7 ст. 350 ГК РФ прямо не устанавливается, что исполнение в этом случае обязательства залогодателем за должника возможно без его согласия, это, на наш взгляд, следует из смысла данной нормы, так как в противном случае защита интереса собственника заложенного имущества была бы поставлена в зависимость от произвольного решения должника. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 374 (автор главы - М.И. Брагинский). 7. Переход прав кредитора к третьему лицу, исполнившему обязательство за должника Статья 313 ГК РФ устанавливает переход прав кредитора к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, только для случая, предусмотренного п. 2 данной статьи, т.е. когда третье лицо производит исполнение в связи с подтверждением опасности утратить свое право на имущество должника по причине обращения на него взыскания кредитором. Переход прав кредитора в этом случае с теоретической точки зрения представляет собой известную юридическую аномалию. Согласно п. 1 ст. 408 ГК РФ надлежащее исполнение прекращает обязательство. Ссылаясь на эту норму, М.И. Брагинский обоснованно указывает, что в ситуациях, предусмотренных п. 2 ст. 313 ГК РФ, действия третьего лица прекращают обязательство должника перед кредитором лишь при условии, если они представляют собой надлежащее исполнение <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <2> См.: Там же. С. 375. Обязательство, надлежаще прекращенное, не может более служить источником прав требования по нему. Коль скоро обязанность прекратилась, прекратилось и корреспондирующее ей право требования. Что же в таком случае переходит от кредитора, получившего надлежащее удовлетворение, к третьему лицу? Некоторые авторы весьма оригинально смотрят на этот вопрос, полагая, что в таком случае происходит выделение отдельного правомочия без перехода всего субъективного права <3>. Едва ли, однако, с этим можно согласиться. Исполнение третьим лицом обязательства должника на основании п. 2 ст. 313 ГК РФ влечет переход к третьему лицу именно субъективного права кредитора. В теории гражданского права это действие известно как платеж с суброгацией. При этом к третьему лицу переходит именно субъективное право, а не какое-то правомочие кредитора, ибо последний более субъективным правом не обладает. В противном случае мы имели бы дело с совершенно непонятной ситуацией, когда и третье лицо оказалось бы управомоченным, и удовлетворенный третьим лицом кредитор также оставался бы неким субъектом (коль скоро согласно предложению О.Г. Ломидзе переход права не состоялся) с весьма неопределенным положением. Либо, если посмотреть на эту, к сожалению, не очень подробно аргументированную данным автором ситуацию с другой стороны, нам пришлось бы заменить институт перехода прав и вообще правопреемства на институт перехода правомочий, что не вызывается практической необходимостью и не имеет под собой достаточных теоретических оснований <4>. -------------------------------<3> Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. С. 62, 226. <4> Видимо, поэтому, хотя и несколько непоследовательно, О.Г. Ломидзе в дальнейшем относит переход прав, предусмотренный п. 2 ст. 313 ГК РФ, то к сингулярному правопреемству (с. 355), то к суброгации (с. 363), но при этом продолжает вести речь о том, что субъективное право к третьему лицу не переходит и оно получает лишь некое отдельное правомочие (см., например, с. 366). Возможно, эти не очень понятные для нас построения предпринимаются в связи с тем, что их авторам не вполне ясны цели, ради достижения которых удовлетворение кредитора третьим лицом за должника по воле законодателя не прекращает обязательства исполнением, а влечет переход права к третьему лицу <1>. -------------------------------<1> Применительно же к позиции О.Г. Ломидзе такие конструкции, надо полагать, проистекают из распространенного, к сожалению, смешения обязательства в узком смысле и обязательства в широком смысле и строятся на недопустимости уступки части притязания или уступки притязания отдельно от перевода долга (с. 312 и др.) несмотря на то, что несостоятельность данного подхода и необоснованность указанного смешения убедительно доказана В.В. Почуйкиным (Некоторые вопросы уступки права требования в современном гражданском праве // Хозяйство и право. 2000. N 1) и другими учеными. Искусственный юридический прием, не признающий для этих случаев прекращения обязательства, в отличие от случая, предусмотренного п. 1 ст. 313 ГК РФ, где обязательство прекращается исполнением, применен здесь, как можно предположить, для большей защиты прав третьего лица, ибо оно действительно нуждается в дополнительных гарантиях, так как должник уже является неисправным по отношению к одному лицу и высока вероятность того, что он окажется неисправным и по отношению к третьему лицу. Кроме того, подвергающееся опасности утратить права на имущество должника третье лицо обосновано снабдить правами, позволяющими возместить свои издержки из-за неисправности должника. Переход прав к третьему лицу, в отличие, например, от регрессного требования или обязательства из неосновательного обогащения как существующей альтернативы правового регулирования этих отношений, дает дополнительные преимущества в виде сохранения возможных способов обеспечения обязательств, гарантировавших его исполнение еще до исполнения обязательства третьим лицом и продолжающих служить уже новому кредитору <1>. -------------------------------<1> Однако надо заметить, что переход права в отличие от возникновения нового требования влечет за собой не только преимущества для нового кредитора. Он также обусловлен и теми недостатками, которые присущи переходящему праву (например, частично истекшим сроком исковой давности). Это следует из общего принципа - право переходит со всеми его достоинствами и недостатками. Проект Гражданского уложения Российской империи содержал схожую с действующей в ГК РФ норму (ст. 1615), где указывалось, что в случае обращения верителем взыскания на имущество должника постороннее лицо, подвергающееся опасности утратить вследствие этого взыскания принадлежащее ему на это имущество право, может, удовлетворив верителя, вступить в его права. Интересное пояснение в отношении разбираемого материала мы находим в объяснениях к указанному проекту: "Между исполнением, не сопровождавшимся вступлением третьего лица в права удовлетворенного им верителя, с одной стороны, и исполнением, которое сопровождается таковым вступлением, с другой стороны, существует принципиальное различие, состоящее в том, что в первом случае третье лицо действует с намерением освободить должника от обязательства и прекратить оное, во втором же - с намерением приобрести себе право верителя по обязательству. Различие это выражается практически, во-первых, в том, что в первом случае вместе с прекращением обязательства отменяются и все обеспечения и преимущества, ему принадлежащие (залог, поручительство, старшинство), так что третье лицо, произведшее исполнение, должно довольствоваться общей личной ответственностью должника по возникшему в его пользу обязательству последнего - возместить расход по исполнению; и, во-вторых, в том, что предмет сего нового обязательства определяется размером действительно понесенных третьим лицом издержек или действительного обогащения должника и, следовательно, может быть по объему меньше предмета того обязательства, по которому произведено было исполнение. Ни то, ни другое изменение не происходит при вступлении третьего лица в права удовлетворенного им верителя, как тогда, когда оно совершается посредством договорной передачи сих прав, т.н. уступки, так и в том случае, когда оно происходит в силу закона" <2>. -------------------------------<2> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 214. В юридической литературе был проведен сравнительный анализ случая перехода права в силу закона на основании п. 2 ст. 313 ГК РФ и случаев перехода права в силу закона на основании ст. 387 ГК РФ. Так, М.И. Брагинский отмечает, что при сравнении этих двух норм обращает на себя внимание то, что в первой выделен переход принадлежащего должнику права аренды и залога, в то время как в ст. 387 ГК РФ, посвященной переходу прав кредитора к другому лицу на основании закона и наступления указанных в нем обстоятельств, специально упомянуто исполнение обязательства должника его поручителем или залогодателем. Однако приведенное различие не имеет значения, поскольку и в той и другой статьях залог и аренда, а также соответственно залог и поручительство приведены лишь в качестве примера перехода прав, связанных с исполнением обязанностей третьим лицом <1>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 374. Согласно ст. 387 ГК РФ право кредитора переходит на основании закона, в частности, вследствие исполнения обязательства должника его поручителем или залогодателем, не являющимся должником по этому обязательству. Это основание перехода прав в силу закона является отличным от основания, установленного в п. 2 ст. 313 ГК РФ. Исполнение обязательства поручителем или залогодателем не представляет собой случаев, предусмотренных последней нормой, поскольку здесь и тот и другой не осуществляют исполнения по причине подверженности опасности утратить права на чужое имущество (имущество должника) вследствие обращения на него взыскания кредитором. В случае с поручителем вообще не идет речь об утрате какого-либо имущества, ибо его исполнение обусловлено стремлением избежать притязаний лично к нему изза неисправности должника по обеспеченному поручительством обязательству <2>. В случае же с залогодателем, не являющимся должником, залогодатель осуществляет исполнение третьему лицу для предотвращения утраты прав на свое переданное в залог с целью обеспечения обязательства должника имущество. Об утрате прав на чужое, в данном случае имущество должника, здесь говорить не приходится, поскольку залогодатель не имеет каких-либо прав на его имущество. -------------------------------<2> Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств. С. 91. Как верно отмечается, платеж поручителя может иметь двоякую природу: он может действовать как третье лицо, исполняющее обязательство за должника, либо может действовать как поручитель, исполняющий свою обязанность перед кредитором. Сомнения, однако, могут возникнуть в связи с указанием Б.М. Гонгало на то, что право поручителя исполнить основное обязательство существует лишь в отношении кредитора, а по отношению к должнику он такого права не имеет и вправе исполнить основное обязательство лишь с согласия должника. Нам представляется, что с теоретической точки зрения, коль скоро мы усматриваем здесь законный интерес поручителя в исполнении чужого долга, следует допустить его вторжение в чужую имущественную сферу (должника), поскольку он действует добросовестно и реализует свой законный интерес - избежать возможно еще больших убытков (по существу для всех трех участвующих в отношениях лиц). Как уже упоминалось, в случае, предусмотренном п. 2 ст. 313 ГК РФ, происходит переход прав кредитора к третьему лицу на основании закона <1>. Содержащаяся в этой норме отсылка к ст. 382 - 387 ГК РФ не означает, что к правоотношениям сторон следует применять нормы о договорном переходе прав (уступке требования). Это следует из систематического толкования упомянутой отсылочной нормы, которая содержит отсылку не ко всем статьям § 1 гл. 24 ГК РФ о переходе прав кредитора к другому лицу, а только к некоторым из них. В частности, к правоотношениям сторон, возникающим на основании п. 2 ст. 313 ГК РФ, не подлежат применению ст. 388 - 390 ГК РФ об условиях и форме уступки требования, а также об ответственности кредитора, уступившего требование. Недопустимость применения к таким правоотношениям правил о договорном переходе прав обосновывается не только формальным требованием закона, но и теоретическими доводами. Необходимость заключения третьим лицом договора об уступке требования к должнику с кредитором ставила бы третье лицо в крайне затруднительное положение, поскольку его возможность исполнить обязательство за должника и сохранение тем самым своих прав на имущество должника ставились бы в зависимость от согласия кредитора заключить такой договор. -------------------------------<1> Используемый в литературе для этих случаев термин "уступка требования, совершаемая в силу закона" (см.: Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368 (автор главы - Г.И. Стрельникова)), на наш взгляд, является не вполне точным, ибо согласно п. 1 ст. 382 ГК РФ под уступкой требования понимается передача права по сделке, т.е. требуется наличие волевого момента, а переход требования на основании закона происходит в силу указанных в нем обстоятельств (ст. 387 ГК РФ). Переход прав кредитора к третьему лицу может иметь место и на основании других, помимо п. 2 ст. 313 ГК РФ, норм закона. Как уже указывалось, такой случай предусматривается п. 7 ст. 350 ГК РФ и абз. 4 ст. 387 ГК РФ при исполнении обязательства должника залогодателем, не являющемся должником по основному обязательству. Особый интерес в связи с применением п. 7 ст. 350 ГК РФ на практике к лицу, имеющему на имущество должника право залога, могут представлять случаи, когда такой залог в силу ст. 337 ГК РФ обеспечивает требование кредитора не в полном объеме, а в части (например, только основной долг по возврату кредита). Действующий закон не устанавливает на этот счет специальных правил по объему переходящих к третьему лицу прав в случае погашения последним лишь части всех требований кредитора в объеме, обеспеченном залогом. По общему же правилу, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие, связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты (ст. 384 ГК РФ). Для нашего случая иного правила договором не может быть предусмотрено, поскольку права переходят в силу закона, а не по договору. Закон также не устанавливает иного регулирования. Однако, если лицо, желающее сохранить свои права на переданное в залог имущество, исполняет обязательство должника в соответствующей части (обеспеченной залогом), к нему могут переходить лишь права в объеме им исполненного. Другие права (например, на неуплаченные проценты, возмещение убытков) к нему не переходят. 8. Исполнение обязательства несостоятельного должника третьим лицом Для исполнения обязательства несостоятельного должника третьим лицом позитивное право в некоторых странах устанавливает специальное регулирование. Отечественное законодательство представляет собой пример особого регулирования отношений по исполнению обязательства несостоятельного должника. Первый Закон о несостоятельности периода новейшей истории России специальных норм об исполнении обязательства несостоятельного должника третьим лицом не содержал <1>. Но уже последующий законодательный акт - Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" <2> содержал специальную статью по этому вопросу. Согласно ст. 89 этого Закона собственник имущества должника - унитарного предприятия вправе в любое время до окончания внешнего управления осуществить одновременное удовлетворение требований всех конкурсных кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов (п. 1). Исполнение обязательств должника третьим лицом (третьими лицами) допускается при условии, если такое исполнение одновременно погашает требования всех конкурсных кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов (п. 2). -------------------------------<1> Закон Российской Федерации "О несостоятельности (банкротстве) предприятий" (Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 1. Ст. 6). <2> Собрание законодательства РФ. 1998. N 2. Ст. 222. Из содержания ст. 85 Закона следовало, что исполнение обязательств несостоятельного должника названными третьими лицами рассматривается законодателем в качестве одной из мер по восстановлению платежеспособности должника в процедуре внешнего управления. В комментариях к процитированной статье отмечалось, что возможность возложения исполнения обязательства должника на иное лицо и обязанность кредитора принять исполнение обязательства, предложенного таким лицом за должника, предусмотрены ст. 313 ГК РФ, а Закон о банкротстве определяет условия такого исполнения обязательств должника <1>. Следует заметить, что сама норма Закона о банкротстве буквально не устанавливает обязанности кредитора (кредиторов) принять исполнение от третьих лиц. Из ее содержания невозможно также сделать вывод о том, на каком основании происходит исполнение обязательств должника третьими лицами - по причине возложения на них этой обязанности должника или по собственной инициативе. Хотя в литературе исходя из положений ст. 313 ГК РФ делался вывод о том, что в случае намерения третьего лица исполнить требования всех кредиторов внешний управляющий должен возложить на третье лицо или третьих лиц исполнение обязательства должника <2>. Такая оценка данных правоотношений представляется небесспорной. Должник в лице внешнего управляющего, конечно, может возложить исполнение своих обязательств перед всеми конкурсными кредиторами на третьих лиц, однако, если такого возложения не происходит, третьи лица не лишаются права произвести исполнение обязательств должника перед всеми конкурсными кредиторами по собственной инициативе. -------------------------------<1> См.: Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" / Под общ. ред. В.В. Витрянского. М., 1998. С. 222 (автор главы - А.В. Юхнин). <2> Телюкина М.В. Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банк ротстве)" / Отв. ред. проф. А.Ю. Кабалкин. М., 1998. С. 150. Нетрудно усмотреть в данной норме и некоторое субъектное различие регулирования. Если в отношении собственника имущества должника - унитарного предприятия (далее - собственник) Закон прямо указывает на его право произвести исполнение (п. 1 ст. 89) и это не может не привести к выводу о наличии корреспондирующей этому праву обязанности кредиторов принять такое исполнение, то в отношении третьего лица в п. 2 этой же статьи о таком праве не упоминается. Однако мы находим, что такая юридическая техника не преследует цели установления различного правового режима исполнения третьих лиц и является следствием применения принципа законодательной экономии. Как собственник, так и любое иное третье лицо вправе исполнить обязательство несостоятельного должника при соблюдении условий, установленных в законодательстве. Специальным в отличие от общегражданского порядка (ст. 313 ГК РФ) условием исполнения обязательств несостоятельного должника выступает необходимость одновременного удовлетворения всех требований конкурсных кредиторов. А.В. Юхнин верно отмечает, что удовлетворенные таким образом требования конкурсных кредиторов будут считаться погашенными, что в свою очередь может послужить основанием для утраты должником признаков банкротства <1>. В соответствии со ст. 95 Закона о банкротстве для целей этого Закона погашенными требованиями кредиторов считаются удовлетворенные требования, требования, по которым достигнуто соглашение об отступном или о новации обязательства, либо о прекращении обязательств иным образом, а также иные требования, которые в соответствии с этим Законом признаются погашенными. Поскольку произведенное в соответствии с требованиями законодательства исполнение третьим лицом считается надлежащим, согласно ст. 408 ГК РФ такое исполнение прекращает обязательство должника. Таким образом, специальное законодательство о несостоятельности устанавливало дополнительное к общегражданскому условие о правилах исполнения обязательства должника третьим лицом. При этом нет оснований для отмены действий правил ст. 313 ГК РФ, что означает возможность для кредитора отказаться от принятия исполнения, если он имеет законные основания требовать личного исполнения от самого должника. В других случаях его отказ от принятия исполнения будет неправомерным и может повлечь последствия как для применения к нему соответствующих предусмотренных мер и негативных последствий, так и реализации механизма, предусмотренного ст. 327 ГК РФ, допускающей для таких случаев (уклонение кредитора от принятия исполнения или иной просрочки с его стороны) внесение долга в депозит нотариуса. -------------------------------<1> См.: Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" / Под общ. ред. В.В. Витрянского. С. 222. Очевидно, что законодательное предположение для данной нормы базируется на представлении о том, что некоторые контрагенты должника, собственники его имущества, учредители и участники могут иметь существенный интерес в сохранении деятельности его предприятий и поэтому готовы погасить его долги, ибо рассчитывают получить от этого большую выгоду. В литературе указывается, что основанием для подобных действий третьих лиц могут служить долгосрочные договорные связи по поставкам сырья и комплектующих изделий, отношения с должником, являющимся дочерним предприятием, когда материнская компания стремится избежать ответственности за доведение должника до банкротства, и т.п. <1>. -------------------------------- <1> См.: Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" / Под общ. ред. В.В. Витрянского. С. 223. Сами по себе основания исполнения обязательства несостоятельного должника третьим лицом, как и мотивы такого исполнения, законом не устанавливаются, и к ним не предъявляется каких-либо требований. Очевидно, в том числе и это обстоятельство послужило основанием для появления на практике примеров, свидетельствующих о том, что исполнение третьими лицами обязательств несостоятельного должника направлено не столько на восстановление его платежеспособности и сохранение работоспособности его имущественных комплексов (бизнеса), сколько на захват собственности должника или устранение конкурента. Юриспруденция далеко не во всех случаях находит инструментарий для искоренения или воспрепятствования такой недобросовестной деловой практике. Исполнение всех обязательств несостоятельного должника третьим лицом в процедуре внешнего управления создает ситуацию отсутствия у должника просроченной задолженности перед конкурсными кредиторами и свидетельствует о восстановлении платежеспособности. Последствия исполнения третьим лицом обязательств несостоятельного должника, права и обязанности должника и третьего лица зависят от основания такого исполнения. Если исполнение было произведено по просьбе должника, то правоотношения сторон могут в зависимости от условий соглашения между третьим лицом и должником подпадать под регулирование того или иного вида договора (он, например, может быть и займом и дарением). Если исполнение было совершено по собственной инициативе, то договорных правоотношений между третьим лицом и должником возникнуть не может в силу отсутствия соглашения между ними (исключение может составить случай применения условий заключенного впоследствии договора к отношениям, возникшим до заключения договора (п. 2 ст. 425 ГК РФ)). При отсутствии договора отношения сторон, связанные с исполнением третьим лицом обязательства должника, следует квалифицировать как отношения вследствие неосновательного обогащения должника. Очевидно, именно это основание эксплуатировалось недобросовестным образом лицами, стремящимися получить имущество должника с различными неблаговидными и незаконными целями. Полагаясь на свое право требования к должнику, возникшее из неосновательного обогащения, третье лицо, исполнившее все обязательства несостоятельного должника, становилось таким образом его главным или единственным кредитором, имеющим возможность при отсутствии достаточных средств у должника по существу определять его судьбу. При этом, на наш взгляд, сбрасывалось со счетов, что несогласие должника с исполнением третьим лицом его обязательств, в отдельных случаях и с учетом конкретных обстоятельств, могло бы послужить основанием для применения п. 4 ст. 1109 ГК РФ, в соответствии с которым не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности. Поскольку в тех случаях, когда между должником и третьим лицом не заключается соглашения об исполнении обязательств за должника, у третьего лица отсутствуют какие-либо обязательства перед должником. Следовательно, исполнение обязательства третьим лицом без согласия должника (или вопреки его воле) при отсутствии одобрения таких действий со стороны должника во многих случаях должно свидетельствовать о том, что третье лицо знало об отсутствии обязательств перед должником. Такое толкование закона, возможно, решало бы проблему недобросовестного поведения третьих лиц, исполняющих обязательство должника без его согласия или вопреки его воле. Тем не менее законодатель, вероятно, не видя со стороны практики решения этой проблемы обозначенным образом, избрал иной путь регламентации таких отношений. В нем, как представляется, возможно усмотреть попытку отыскания компромисса между интересами кредиторов несостоятельного должника, заинтересованными в получении удовлетворения по обязательствам должника за счет третьего лица, интересами добросовестного третьего лица, заинтересованного в восстановлении платежеспособности должника, и интересами самого должника. Статья 113 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" в новой редакции <1> представляет собой новеллу регулирования отношений по исполнению обязательств несостоятельного должника третьим лицом. -------------------------------<1> Далее - Закон о банкротстве 2002 г. Собственник имущества должника - унитарного предприятия, учредители (участники) должника либо третье лицо или третьи лица в любое время до окончания внешнего управления в целях прекращения производства по делу о банкротстве вправе удовлетворить все требования кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов или предоставить должнику денежные средства, достаточные для удовлетворения всех требований в соответствии с реестром требований кредиторов (п. 1). Упомянутые лица обязаны в письменной форме уведомить арбитражного управляющего и кредиторов о начале удовлетворения требований кредиторов. После получения первого уведомления арбитражным управляющим исполнение обязательств должника перед кредиторами от других лиц не принимается. Если лицо, направившее уведомление, не начало исполнение обязательств в недельный срок после направления уведомления или в месячный срок не удовлетворило требования кредиторов, уведомление считается недействительным (п. 2). При удовлетворении требований кредиторов или предоставлении должнику денежных средств кредиторы обязаны принять такое удовлетворение, а должник обязан удовлетворить требования кредиторов и уполномоченных органов за счет предоставленных ему средств. В случае невозможности удовлетворения требований кредиторов в связи с нарушением кредитором обязанностей по предоставлению сведений о себе, необходимых для осуществления расчетов с данным кредитором, а равно в случае уклонения кредитора от принятия исполнения обязательств должника иным способом денежные средства могут быть внесены в депозит нотариуса (п. 3). Денежные средства считаются предоставленными должнику на условиях договора беспроцентного займа, срок которого определен моментом востребования, но не ранее окончания срока, на который была введена процедура внешнего управления. При этом допускается заключение соглашения между третьим лицом (лицами) и органами управления должника, уполномоченными в соответствии с учредительными документами принимать решения о заключении крупных сделок, об иных условиях предоставления денежных средств для исполнения обязательств должника (п. 4). Исполнение обязательств должника третьими лицами влечет завершение внешнего управления и прекращение производства по делу о несостоятельности должника в порядке, установленном Законом о банкротстве 2002 г. Приведенное новое регулирование отношений по исполнению третьими лицами обязательств несостоятельного должника, с одной стороны, вызывает ряд вопросов, а с другой позволяет сформулировать некоторые выводы. Прежде всего, необходимо констатировать, что Закон прямо устанавливает возможность исполнения обязательств несостоятельного должника не только собственником имущества должника - унитарного предприятия, его участниками (учредителями), но и любым иным третьим лицом. Причем регулирование возникающих отношений является единообразным и не зависит от статуса третьих лиц по отношению к должнику. Представляется, однако, что правовой режим удовлетворения кредиторов должника учредителями (участниками) и собственником имущества должника - унитарного предприятия мог бы быть иным с учетом того, что такие третьи лица находятся в соответствующих корпоративных (в широком смысле этого слова) отношениях с должником. Обращает на себя внимание, что предусматривается возможность не только исполнения обязательства третьим лицом за должника, но и предоставления ему денежных средств для самостоятельного удовлетворения требований кредиторов. Представляется, что по большей части это регулирование вводится в связи с установленным в публично-правовом законодательстве запретом исполнения налоговых и подобных обязанностей третьими лицами и необходимостью их исполнения исключительно лично. Сам по себе такой запрет вызывает сомнения по существу, однако с формальной точки зрения изложенное законодательное решение позволяет должнику, получив от третьего лица соответствующие денежные средства, лично погасить соответствующие обязанности перед бюджетом <1>. Возможность предоставления должнику денежных средств третьим лицом для целей расчетов с кредиторами необходима еще и потому, что третье лицо может и не иметь всех необходимых данных для непосредственного исполнения кредиторам. -------------------------------<1> Практика арбитражных судов исходит из неправомерности применения правил ст. 313 ГК РФ к публично-правовой обязанности (см.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 08.12.2000 N Ф08-3515/2000). Этот подход представляется небесспорным с теоретической точки зрения по той причине, что сами по себе имущественные отношения по расчетам и платежам не представляют собой отношений власти и подчинения и потому могут регулироваться и гражданским законодательством. Добровольная уплата налога как самим налогоплательщиком, так и третьим лицом лежит вне сферы регулирования налогового права. Здесь следует заметить, что в тех случаях, когда обязанность по уплате налога осуществляется посредством банковского перевода (платежным поручением), по существу, происходит возложение исполнения обязанности на третье лицо. Установление особой процедуры уведомления арбитражного управляющего третьим лицом о начале удовлетворения требования кредиторов, предельный месячный срок такого удовлетворения, запрет для других третьих лиц на удовлетворение требований кредиторов и объявление недействительности упомянутого уведомления при отсутствии удовлетворения требований кредиторов являются особенностями законодательства о банкротстве и в общегражданских отношениях, не осложненных несостоятельностью должника, не применяются. Введение этой процедуры, возможно, направлено на упорядочение данных отношений и, в известной мере, на исключение (разрешение) конфликта интересов между несколькими третьими лицами, каждое из которых желает полностью удовлетворить требования кредиторов несостоятельного должника. При этом законодатель применяет в этой процедуре известный юридический принцип - prior tempore - potior jure - первый по времени - сильнее в праве. Указание в Законе на обязанность кредиторов принять исполнение от третьего лица восполняет пробел ст. 313 ГК РФ для случаев такого исполнения при отсутствии возложения исполнения и угрозы потери прав на имущество должника (исполнения третьим лицом обязательств должника без согласия и вопреки воле последнего) <1>. -------------------------------<1> Это утверждение справедливо при условии принципиального допущения возможности исполнения третьим лицом обязательства должника при возражении или отсутствии согласия должника. По нашему мнению, такое допущение имеет право на существование при известных обстоятельствах. Установление права третьего лица на внесение денежных средств в депозит нотариуса при отсутствии необходимых сведений о кредиторе или его уклонении от принятия исполнения является излишней нормой, поскольку такое право в общей форме уже установлено подп. 4 п. 1 ст. 327 ГК РФ. При любом уклонении кредитора или иной просрочке с его стороны должник вправе внести денежные средства в депозит нотариуса, такая же возможность имеется и у третьего лица <2>. С другой стороны, эта норма Закона о банкротстве 2002 г. не разрешает иного возникающего на практике вопроса. В соответствии со ст. 316 ГК РФ денежное обязательство должно быть исполнено в месте жительства кредитора в момент возникновения обязательства, а если кредитором является юридическое лицо - в месте его нахождения. Это положение привело к появлению такого толкования, согласно которому и при исполнении в депозит нотариуса место нахождения последнего должно определяться исходя из места жительства (нахождения) кредитора. При восприятии этого подхода третьему лицу будет необходимо для надлежащего исполнения произвести передачу (перечисление) денежных средств нотариусу (нотариусам) по месту жительства (нахождения) каждого из кредиторов. Третьему лицу, особенно в тех случаях, при которых исполнение производится им по собственной инициативе, может оказаться весьма затруднительным как определение места жительства (нахождения) уклоняющихся от принятия исполнения кредиторов, так и производство исполнения в депозит различных нотариусов, находящихся в разных местах. Такое исполнение во многих случаях ко всему прочему приведет и к увеличению издержек на передачу денежных средств в депозиты нотариусов, равно как и увеличение времени, необходимого для производства расчетов. -------------------------------<2> Следует заметить, что арбитражная практика исходит из того, что внесение денежных средств в депозит нотариуса допускается лишь в случаях, предусмотренных ст. 327 ГК РФ. При отсутствии таких оснований внесение денежных средств в депозит нотариуса рассматривается как злоупотребление правом (см.: Постановление Президиума ВАС РФ от 21.08.2001 N 1194/99 // Вестник ВАС РФ. 2001. N 12. С. 36 - 38). Исходя из сказанного представляется более целесообразным установление такого подхода, в соответствии с которым при уклонении кредитора от принятия исполнения или иной просрочки с его стороны третье лицо (как и сам должник) имеет право внести денежные средства в депозит любому по его выбору нотариусу либо нотариусу по месту нахождения должника. Такой режим оправдывается тем соображением, что норма ст. 327 ГК РФ является специальной по отношению к ст. 316 ГК РФ и может рассматриваться как имеющая приоритет перед последней, а также тем, что уклонение кредитора от принятия исполнения или иная просрочка с его стороны может быть поставлена в вину кредитору, в связи с чем все невыгодные последствия такого поведения кредитора вполне обоснованно отнести на его счет. Исходя из этого подлежит изменению ч. 3 ст. 87 Основ законодательства РФ о нотариате <1>, которая устанавливает, что принятие в депозит денежных сумм и ценных бумаг производится нотариусом по месту исполнения обязательства. -------------------------------<1> Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 10. Ст. 357. Нельзя не отметить и то обстоятельство, что законодатель предусматривает возможность исполнения обязательства должника в депозит нотариуса именно по месту нахождения должника при расчетах с кредиторами в конкурсном процессе при условии открывшейся невозможности перечисления средств на счет (вклад) кредитора (п. 2 ст. 142 Закона о банкротстве 2002 г.). Признание исполнения обязательства несостоятельного должника третьим лицом юридическим фактом, порождающим отношения по договору займа между ним и должником, может вызывать определенные сомнения с теоретической точки зрения, поскольку в тех случаях, когда третье лицо производит исполнение по собственной инициативе без согласия или вопреки воле должника, установление договорных отношений там, где отсутствует согласованное волеизъявление сторон, едва ли может быть признано оправданным. Поскольку согласно Закону возврат такого займа невозможен ранее срока, на который было введено внешнее управление, возможности третьего лица по реализации своего права на возвращение займа в меньшей степени могут вступить в противоречие с интересом должника по восстановлению платежеспособности. Предоставленное ему Законом время до окончания срока, на который вводилось внешнее управление при условии прекращения этого внешнего управления, может быть использовано должником для улучшения своего финансового положения и успешного расчета в будущем с третьим лицом, оказавшимся заимодавцем. При этом проценты на заем не начисляются, и положение должника оказывается даже более льготным по сравнению с периодом моратория во внешнем управлении или по сравнению с отношениями, возникающими из неосновательного обогащения. При достижении соглашения между третьим лицом и должником могут быть установлены иные условия погашения задолженности должника перед кредиторами третьим лицом. При этом вопреки указанию Закона такое соглашение следует считать заключенным не между третьим лицом (лицами) и органами управления должника, уполномоченными принимать решения о заключении крупных сделок, а между третьим лицом и самим должником. Это следует из того, что современная доктрина и судебная практика в основном единодушно исходят из того, что органы юридического лица не являются субъектом гражданского права и поэтому не могут быть стороной договора, нести самостоятельную ответственность по обязательствам и не обладают обособленным имуществом для реализации такой ответственности <1>. -------------------------------- <1> См., напр.: Гражданское право: В 2 т. Т. 1: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 1998. С. 192 (автор главы - Е.А. Суханов); Постановление Президиума ВАС РФ от 09.02.99 N 6164/98 // Вестник ВАС РФ. 1999. N 5. С. 65. 9. Субъекты правоотношений Статья 313 ГК РФ не вводит специальных терминов для обозначения участвующих в данных правоотношениях лиц. Для кредитора и должника этого, видимо, и не требуется, а специальный термин для третьего лица, производящего исполнение, как представляется, необходим, поскольку обозначение его просто в качестве третьего лица могло бы привести к смешению такого лица с иными субъектами, также именующимися третьими лицами (например, по договору в пользу третьего лица). В юридической литературе третьих лиц для этих случаев именуют "фактическими исполнителями", "действительными исполнителями", "субисполнителями". В корреспондирующей п. 1 ст. 313 ГК РФ ст. 403 ГК РФ об ответственности должника за действия третьих лиц последние именуются непосредственными исполнителями. На наш взгляд, исходя из данной законом терминологии третьих лиц, производящих исполнение за должника, следует во всех случаях именовать непосредственными исполнителями. Третьими лицами, исполняющими обязательства должников, на практике выступают различные субъекты, участвующие в гражданском обороте, - граждане, в том числе индивидуальные предприниматели, юридические лица, публично-правовые образования в лице соответствующих органов. При исполнении обязательства третьим лицом возникающие правоотношения, как правило, складываются между тремя лицами: кредитором, должником и третьим лицом. Правовое положение указанных субъектов помимо общих норм гражданского права определяется в данном случае также характером тех правоотношений, в которые вступают эти лица. Кредитор и должник состоят в обязательственных отношениях, регулируемых соответствующими нормами, установленными для данного вида обязательства. Например, если речь идет о кредитном договоре, отношения заимодавца и заемщика соответственно регулируются нормами ГК РФ о займе и кредите, а также гражданско-правовыми нормами, содержащимися в других законах. Надлежащее исполнение обязательства должника третьим лицом в связи с этим должно отвечать требованиям закона, предусмотренным для данного вида обязательства. Иными словами, для признания надлежащим исполнения, производимого третьим лицом, последнее должно совершить действия, предусмотренные условиями договора и применимые для соответствующего обязательства нормами закона. Поэтому, если законом или условиями обязательства установлены определенные требования к правовому статусу должника, есть основания полагать, что и третье лицо должно обладать таковым статусом в той части исполнения, которое им производится. Так, если подрядчик обязан получить лицензию для производства тех или иных работ, то и третье лицо (субподрядчик), на которое возлагается исполнение обязанности подрядчика в договоре подряда по выполнению тех или иных работ, требующих наличия лицензии, должно иметь таковую. Таким образом, юридическая характеристика надлежащего исполнения обязательства третьим лицом зависит от правовой природы обязательства, требований закона и договора к обязательству, исполнение которого производится третьим лицом. Из этого могут вытекать и особые требования к субъекту исполнения обязательства. Другим кругом отношений, влияющим на требования к субъекту, исполняющему обязательство должника, выступают отношения между должником и третьим лицом. Наиболее сложным вопросом здесь, пожалуй, является определение статуса третьего лица, которое в принципе может исполнять обязательство должника. Ключевым моментом для решения этой проблемы является ответ на вопрос о том, должно ли третье лицо быть дееспособным. В свою очередь ответ на этот вопрос зависит от того, как с правовой точки зрения характеризуются сами действия, составляющие исполнение обязательства. В юридической литературе выдвигается концепция, согласно которой исполнение должника является сделкой, но третье лицо, на которое возложено исполнение, совершает только фактические действия. Н.О. Нерсесов относил, например, действия лица, вручающего вещь ее приобретателю по поручению отчуждающего, или действия лица, производящего уплату указанного ему количества денег, к соучастию для исполнения заключенной уже юридической сделки, полагая при этом данные действия за один из видов фактического соучастия, т.е. действий фактических <1>. -------------------------------<1> Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М., 1998. С. 30 - 31. Близок к этой концепции и М.В. Кротов, который указывает, что третье лицо не становится стороной в обязательстве, поскольку оно по отношению к кредитору выполняет только фактические действия, например передает имущество, платит деньги, выполняет работу и т.д. <2>. В.С. Толстой стоит на иных позициях, критикуя данный подход. Он отмечает следующее: "Если иногда и говорят о фактическом исполнении или фактических действиях, связанных с исполнением, то под этим подразумеваются особые случаи, когда в реализации обязательства участвуют должник и лица, привлеченные им по договору или на основе административных полномочий, и когда, следовательно, исполнителем является не тот, кому противостоит право требования кредитора, а, так сказать, субдолжник, т.е. лицо, которое на самом деле (фактически) производит исполнение. Но и действие этого лица представляет собой юридический акт, поскольку оно также порождает правовые последствия, в частности прекращает обязанности основного должника перед его кредитором" <3>. Это мнение представляется нам обоснованным. -------------------------------<2> Гражданское право: Учебник. Часть 1 / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. С. 467. <3> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 25. Отдельные фрагменты из арбитражной практики показывают, что, например, перевод иностранной валюты в качестве валютной операции рассматривается как распорядительная сделка <4>. -------------------------------<4> Пункт 17 Обзора практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с применением законодательства о валютном регулировании и валютном контроле (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 31.05.2000 N 52 // Вестник ВАС РФ. 2000. N 7. С. 65 - 66). Появление в правоотношении третьего лица, которое по своему правовому положению может оказаться отличным от должника субъектом, вызывает вопрос о возможности изменения действия тех или иных норм гражданского права, учитывающих различие правового положения субъектов. Например, организация может возложить на гражданина обязанность по уплате известной суммы кредитору. В связи с этим возникает вопрос: вправе ли гражданин исполнить это обязательство посредством уплаты этой суммы наличными деньгами и распространяется ли на него ограничение по расчетам наличными денежными средствами между организациями? Поскольку ограничение расчетов наличными деньгами устанавливается в публично-правовых целях, исполнение обязательства гражданином наличными деньгами, не ограничиваемое законом по размеру, едва ли может быть упречным. Институт возложения исполнения обязательства на третье лицо нередко используется так называемыми недоимщиками, т.е. лицами, имеющими задолженность по платежам в бюджет и внебюджетные фонды. На практике такие недоимщики для исполнения своих денежных обязательств перед кредиторами возлагают их исполнение на своих должников. Таким образом, причитающиеся недоимщикам денежные средства не поступают к ним на банковские счета, и у налоговых органов отсутствует возможность в получении этих средств со счетов недоимщика. При этом недоимщики, являясь должниками перед коммерческими кредиторами, получают возможность рассчитаться перед ними по своим долгам. Гражданское законодательство не регулирует налоговые отношения и потому не содержит и не может содержать каких-либо норм, препятствующих такой практике. Налоговое законодательство также не устанавливает каких-либо запретов для использования законных цивилистических конструкций. Поэтому практика отдельных арбитражных судов исходит из того, что обязательство должника по гражданско-правовому договору может быть исполнено третьим лицом даже при наличии у должника недоимки по налогам, а кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом <1>. Надо заметить, что законодательство позволяет налоговым органам обратить взыскание не только на денежные средства недоимщика, но и на его права требования к дебиторам. Таким образом, фискальные органы имеют юридические средства для защиты публичного интереса. Однако практика других арбитражных судов стоит на обратных позициях, считая незаконным возложение исполнения обязательства "должника-недоимщика", в частности по возврату кредита банку, на третье лицо <2>. Последнее не представляется нам обоснованным. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 31.08.2001 N Ф08-2320/2001. <2> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 04.12.97 N Ф09-668/97-АК. Эта позиция соответствует имевшей место в 1997 г. практике Президиума ВАС РФ (см.: Постановление Президиума ВАС РФ от 29.07.97 N 2353/97 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 11. С. 70; Постановление Президиума ВАС РФ от 21.10.97 N 1007/97 // Сарбаш С.В. Арбитражная практика по гражданским делам: Конспективный указатель по тексту Гражданского кодекса. М., 2000. С. 173). 10. Исполняемые третьим лицом обязательства Непосредственный исполнитель фактически может совершить за должника любые действия. Однако закон препятствует абсолютной свободе сторон в этом вопросе. Эти юридические препятствия, по нашему мнению, можно усмотреть как минимум в двух видах юридически значимых обстоятельств. Первый вид основывается на интересе кредитора по обязательствам, в которых личное исполнение должником имеет значение для кредитора, и последний вправе отказаться от принятия исполнения, предлагаемого третьим лицом. Второй вид юридических препятствий для исполнения обязательства третьим лицом образуется самой природой обязанности, которая не может быть исполнена иначе как самим носителем этой обязанности. Помимо юридических препятствий исполнения обязательства третьим лицом существуют и фактические препятствия. Последние - суть практические ситуации, в которых исполнение обязательства должника третьим лицом обычно не производится, ибо не вызывается необходимостью хозяйственного оборота. Следует заметить, что все эти обстоятельства на практике нередко присутствуют одновременно в том или ином сочетании, взаимно обусловливая друг друга. Поскольку обязательство представляет собой обязанность действовать или воздержаться от действий, в самом общем виде необходимо решить вопрос о возможности исполнения третьим лицом этих двух в наиболее общем плане подвергнутых дихотомии обязательств. Возложение исполнения обязательства по совершению различных действий настолько распространено, что здесь нет необходимости в обосновании возможности исполнения третьим лицом таких обязательств. Сложнее обстоит дело с так называемыми отрицательными обязательствами, т.е. обязательствами, суть которых сводится к обязанности воздержаться от совершения конкретных действий. Такие обязательства не столь распространены на практике. Однако они все же встречаются и в бытовых отношениях, и в коммерческом обороте <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Победоносцев К. Курс гражданского права. Часть третья. СПб., 1896. С. 18. Исполнение обязательства третьим лицом как особый институт обязательственного права относится к той его части, которая касается лиц в гражданско-правовом обязательстве. Этот институт в основном нужен только для того, чтобы установить пределы и условия, когда кредитор не вправе отказаться от принятия исполнения, предложенного третьим лицом. В отрицательных обязательствах предложение исполнения и принятие его кредитором в обычном понимании не существуют, ибо исполнение такого обязательства заключается в воздержании от определенных действий со стороны должника и не требует от кредитора каких-либо активных действий по его принятию. Таким образом, достаточно сложно привести реальные примеры, когда в отрицательном обязательстве появилась бы сама фактическая возможность для его исполнения третьим лицом. В юридической литературе принято выделять обязанности должника и так называемые кредиторские обязанности. Возможность исполнения обязанностей должника третьим лицом не вызывает у кого-либо сомнений. Что же касается кредиторских обязанностей, то здесь положение не столь однозначно. К основной кредиторской обязанности относят принятие исполнения. Кредиторская обязанность представляется достаточно своеобразным обязательством, отличающимся от обязанности должника. Это своеобразие не может не побудить нас к поиску ответа на вопрос о возможности исполнения такой обязанности третьим лицом. Если исходить из того, что должник в обязательстве в отношении обязанности принять исполнение является кредитором, а последний в этой части, соответственно, должником, то формальное определение исполнения обязательства третьим лицом обнимает и случай исполнения обязательства кредитором. В юридической литературе некоторые авторы без каких-либо сомнений или оговорок распространяют правила об исполнении обязательства третьим лицом и на кредиторские обязанности. Так, В.К. Райхер, ссылаясь на высказанное ранее мнение О.С. Иоффе, указывает, что "субъектами исполняемых третьими лицами обязанностей являются обычно должники, но могут оказаться и кредиторы в отношении кредиторской обязанности: прежде всего, обязанности принятия правильно предлагаемого исполнения" <1>. Этого же подхода, видимо, придерживается и В.С. Толстой, который полагает, что возложение исполнения обязанности в чистом виде имеет место не только тогда, когда третье лицо передает предмет долга, причитающийся с должника, но и когда третье лицо принимает исполнение вместо кредитора. Далее он указывает, что кредитор, не будучи в состоянии лично явиться за получением исполнения, может просить третье лицо взять у должника предложенную им вещь <2>. В современной юридической литературе на возложение так называемых кредиторских обязанностей на третье лицо не распространяет действие ст. 313 ГК РФ. Так, М.И. Брагинский отмечает, что технике исполнения обязательства, при котором на третье лицо возлагается принятие исполнения, посвящена ст. 312 ГК РФ. Она предоставляет должнику право при исполнении обязательства в случаях, когда иное не предусмотрено соглашением сторон и не вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства, потребовать доказательств того, что исполнение принимается управомоченным кредитором лицом <3>. -------------------------------<1> Райхер В.К. Возложение исполнения обязательства на третье лицо // Правоведение. 1972. N 4. С. 36. <2> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 73. КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 382. На наш взгляд, принятие исполнения третьим лицом вместо кредитора во всех случаях будет иметь элементы представительства, поскольку такое лицо должно быть уполномочено, т.е. иметь соответствующие полномочия (п. 1 ст. 182 ГК РФ). Опосредовать отношения между кредитором и третьим лицом могут различные юридические конструкции. Это может быть договор поручения, агентский договор, полномочие третьего лица в каких-то случаях может явствовать из обстановки. Применение в случаях "возложения кредиторской обязанности" на третье лицо положений ст. 313 ГК РФ не вызывается практической необходимостью и, кроме того, затруднительно с юридико-технической точки зрения. Например, как нам представляется, п. 2 этой статьи для таких случаев просто невозможно применить, ибо трудно себе представить, что из-за неисполнения кредиторской обязанности по принятию исполнения какое-то третье лицо может быть подвергнуто опасности утратить права на имущество кредитора. Неисправность кредитора в принятии исполнения открывает для должника иные юридические возможности, предусмотренные законом (ст. 327, 406 ГК РФ). Там, где отношения сторон по исполнению обязательства строятся на отношениях представительства, нет необходимости в привлечении специального института исполнения обязательства третьим лицом, поскольку одна из его главных целей - установление обязанности соответствующей стороны принять исполнение - достигается иными средствами. Эта сторона обязана принять исполнение, поскольку для нее действия представителя признаются действиями самого должника. Однако в практике арбитражных судов встречаются дела, где юридические действия, совершение которых требует наличия полномочий (например, передача арендованного помещения), квалифицируются по ст. 313 ГК РФ <1>. Здесь следует особо отметить, что если согласиться с квалификацией действий по исполнению обязательств в качестве сделки, то третьему лицу, на которое возложено исполнение, для исполнения таких действий, очевидно, во всех случаях понадобятся соответствующие полномочия. При этом из отдельных упоминаний в арбитражной практике можно усмотреть, что таковые полномочия третье лицо получает в связи с фактом возложения на него исполнения обязательства. Так, в одном из обзоров арбитражной практики Президиума ВАС РФ, в частности, указывается, что возложение исполнения обязательства в иностранной валюте на третье лицо предоставляет третьему лицу соответствующие полномочия, но не создает обязанности последнего произвести исполнение помимо его воли и не тождественно исполнению обязательства в иностранной валюте <2>. -------------------------------<1> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10.02.1999 N Ф04/274-18/А70-99. <2> См.: п. 17 Обзора практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с применением законодательства о валютном регулировании и валютном контроле (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 31.05.2000 N 52 // Вестник ВАС РФ. 2000. N 7. С. 65 - 66). Установленный в законе институт исполнения обязательства третьим лицом во многом направлен на такую форму исполнения обязательств, как передача чего-либо (денег, вещи, результата работ и т.п.). Однако это не единственная форма исполнения. В обязательственном праве весьма значительное число составляют такие обязательственные правоотношения, которые образуют на стороне должника не одну, а несколько обязанностей. Например, согласно ст. 456 ГК РФ, посвященной обязанностям продавца по договору купли-продажи, он должен не только передать покупателю товар, предусмотренный договором, но также, если иное не предусмотрено договором, обязан одновременно с передачей вещи передать покупателю ее принадлежности, а также относящиеся к ней документы (технический паспорт, сертификат качества, инструкцию по эксплуатации и т.п.), предусмотренные законом, иными правовыми актами или договором. Таким образом, исполнение обязательства должником во многих случаях с юридической точки зрения представляет собой не одно, а несколько действий. Так же как на практике могут иметь место случаи, когда совершено одно действие, но не совершено другое (например, передана вещь, но не передан технический паспорт), могут быть и такие примеры, когда одну из обязанностей исполняет должник, а другую - третье лицо. Следовательно, и в этих последних случаях необходимо применять правила об исполнении обязательства третьим лицом. Закон допускает исполнение обязательства по частям, если это предусмотрено законом, иными правовыми актами, условиями обязательства или вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства (ст. 311 ГК РФ). В ст. 313 ГК РФ в отличие от ранее действовавшего законодательства (ст. 171 ГК РСФСР 1964 г.) не упоминается о частичном исполнении обязательства должника третьим лицом. По нашему мнению, это не означает невозможности исполнения обязательства третьим лицом по частям. В тех случаях, когда исполнение обязательства по частям допустимо для должника, оно допустимо и для третьего лица. Изъятие из действующей нормы закона упоминания о возложении на третье лицо исполнения обязательства в целом или части, очевидно, объясняется совершенствованием текста ГК РФ исходя из принципа законодательной экономии. К исполнению обязательства третьим лицом применяются все другие общие положения об исполнении обязательств (в том числе и правила об их исполнении по частям), и поэтому нет необходимости повторять их в законе для этого случая. На практике исполнение обязательства третьим лицом производится в пределах установленного срока исполнения соответствующих обязанностей должника. Однако имеются и такие случаи, когда исполнение предлагается третьим лицом с нарушением срока обязательства. В связи с этим возникает вопрос о возможности классификации таких отношений по ст. 313 ГК РФ. Практика арбитражных судов поддерживает возможность исполнения обязательства третьим лицом и после истечения срока исполнения обязательств <1>, если, конечно, кредитор не использует предоставленное законом или договором право на отказ от принятия просроченного исполнения (например, если он утратил к исполнению интерес (п. 2 ст. 405 ГК РФ)). Арбитражная практика не видит препятствий и для исполнения третьим лицом обязательства, по которому осуществлено принудительное взыскание с должника и выдан исполнительный лист <2>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 21.05.2001 N КГА40/2347-01. <2> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 16.05.2001 N А08-3766/00-2; Постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 11.05.2000 N Ф03-А73/00-2/725. В современной технике договорной работы нередко используются такие положения договора, согласно которым изменение условий платежа за товар допускается только по согласованию сторон. Могут ли такие и подобные формулировки договоров послужить препятствием для возложения исполнения обязательства плательщика на третье лицо? В арбитражной практике имеются соответствующие примеры. Так, при рассмотрении одного из дел арбитражный суд установил, что согласно одному из пунктов договора изменение условий платежа за товар допускается только по согласованию сторон. При этом суд указал, что возможность оплаты экспортированного груза третьими лицами не была оговорена, однако продавец принял оплату, т.е. одобрил действия контрагента по передаче его обязанности по оплате продукции третьими лицами <1>. Представляется, что в данном случае не имеет места какая-либо передача обязанности по оплате товара в смысле перевода долга. Исполнение же обязательства по оплате товара третьим лицом не требует ни согласия кредитора, ни его одобрения. В силу прямого указания закона он обязан принять такое исполнение от третьего лица. При этом, по нашему мнению, условия договора о неизменности условий платежа нисколько не препятствуют исполнению обязательства по оплате товара третьим лицом, и такое исполнение не представляет собой изменение условий платежа за товар. Платеж третьего лица за должника изменяет лишь плательщика, не затрагивает интересов кредитора, под условиями же платежа скорее следует понимать форму платежа, сроки, валюту платежа, но никак не субъекта, непосредственно осуществляющего платеж. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 27.05.2002 N А82-36/02-А/1. Практика ВАС РФ обоснованно исходит из того, что по общему правилу исполнение третьими лицами денежных обязательств за должников в предпринимательских отношениях не ограничивается <2>. -------------------------------<2> Постановление Президиума ВАС РФ от 13.10.98 N 3784/97 // Вестник ВАС РФ. 1999. N 1. С. 45. В обязательственном праве одной из классификаций обязательств выступает система их разделения по характеру исполнения обязанности: передать имущество, выполнить работы, оказать услуги. Основываясь на этой классификации, в самом общем виде можно сказать, что в большинстве случаев у кредитора отсутствует интерес в личном исполнении таких обязательств, как передача имущества, в том числе денег, поскольку его интерес главным образом заключается не в личности, передающей это имущество, а в самом имуществе (его надлежащем количестве, качестве, ассортименте и т.п.). Что касается обязательств по производству работ, то здесь в определенных случаях кредитор может быть заинтересован, чтобы работы производились строго определенным лицом. В то же время в тех случаях, когда объектом обязательства является результат работ, то и здесь кредитору нередко бывает безразлично, кто именно достигнет необходимого ему результата. В обязательствах по оказанию услуг положение вещей, как правило, обратное, и кредитор заинтересован в личном исполнении такого обязательства должником, ибо выбор последнего при вступлении в обязательство нередко диктуется именно личными качествами исполнителя (должника). Как нами уже было установлено, действующее отечественное законодательство может быть истолковано таким образом, что возложение исполнения обязательства, которое, исходя из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа, должник обязан исполнить лично, не допускается. По нашему мнению, более точным и обоснованным является подход европейского права, согласно которому такой характер обязательства означает лишь возможность отказа кредитора принять исполнение от третьего лица <1>. -------------------------------<1> Principles of European Contract Law. Part I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 338 (ст. 7.106). Однако, какой бы из этих двух концепций не придерживаться, необходимо установить, какие из поименованных в ГК РФ обязательств носят личный характер, препятствующий исполнению обязательства третьим лицом. При этом мы все же будем исходить в этом вопросе из того, по каким обязательствам кредитор в силу их характера вправе не принимать исполнение от третьего лица. Анализ обязательств, возникающих из поименованных в ГК РФ договоров и иных юридических фактов, свидетельствует, что исполнение большинства из них может быть произведено третьим лицом (например, обязанность по уплате покупной цены во всех разновидностях купли-продажи, передача товара). Поэтому целесообразно остановиться лишь на тех случаях исполнения, которые могут вызывать сомнения в аспекте возможности участия в исполнении третьих лиц. А. Договор контрактации В соответствии с п. 1 ст. 535 ГК РФ по договору контрактации производитель сельскохозяйственной продукции обязуется передать выращенную (произведенную) им сельскохозяйственную продукцию. В части обязанности производителя сельскохозяйственной продукции по непосредственной передаче продукции заготовителю не возникает сомнений в возможности ее исполнения третьим лицом. Однако может ли за производителя сельскохозяйственной продукции осуществить выращивание этой продукции третье лицо? В юридической литературе отмечается, что для договора контрактации главным является то, чтобы реализовывалась именно та сельскохозяйственная продукция, которая произведена либо выращена непосредственно производителем сельскохозяйственной продукции в его собственном хозяйстве, а возможность реализации закупаемой производителем сельскохозяйственной продукции, т.е. продукции, которая не была выращена (произведена) в его собственном хозяйстве, исключается <1>. Другой подход заключается в том, что реализация продукции, произведенной кем-либо другим, нежели продавцом, будет осуществляться в форме договора поставки или куплипродажи, но не контрактации <2>. -------------------------------<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 128 (автор главы - В.В. Витрянский). См. также: Носова З.И. Договоры о закупках сельскохозяйственной продукции. М., 2004. С. 137. <2> Гражданское право: Учебник. Часть II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1997. С. 80 (автор главы - И.В. Елисеев). Редакция процитированной нормы закона позволяет сделать вывод о том, что кредитор вправе требовать личного выращивания (производства) должником сельскохозяйственной продукции. Следовательно, если в качестве исполнения кредитору предлагается продукция, выращенная (произведенная) не должником, а третьим лицом, кредитор вправе не принимать такое исполнение как ненадлежащее <3>. -------------------------------<3> Учитывая заменимость многих видов сельскохозяйственной продукции, для тех случаев, когда сельскохозяйственная продукция по своему качеству и ассортименту полностью отвечает требованиям, установленным договором, признавать исполнение ненадлежащим только на том основании, что сельскохозяйственная продукция выращена (произведена) третьим лицом, на наш взгляд, представляется не вполне оправданным. Б. Договоры купли-продажи недвижимости и предприятия Исполнение обязательства продавца по передаче вещи третьим лицом в этом договоре вызывает некоторые сомнения. Исполнение обязательства должника согласно ст. 556 и 563 ГК РФ заключается не только в передаче (вручении) вещи, но и подписании соответствующего передаточного акта. Эти действия, как представляется, возможно совершить иным лицом, кроме должника, только в случае наличия у такого лица соответствующих полномочий. Таким образом, данные правоотношения регулируются нормами о представительстве. С известными формальностями связано также исполнение такой обязанности должника, как передача права собственности: переход права собственности подлежит государственной регистрации, и лицо, не имеющее полномочий (третье лицо), не может законно совершить эти действия. В. Рента и пожизненное содержание с иждивением Все перечисленные выше соображения по исполнению обязательства продавца недвижимости можно отнести и к получателю ренты, передающему плательщику ренты недвижимое имущество. По договору пожизненного содержания с иждивением обязанность плательщика ренты может включать не только обеспечение получателя ренты определенными вещами (жильем, питанием, одеждой), где личность предоставляющего эти вещи, как правило, не имеет значения, но и обязанность по уходу (п. 1 ст. 602 ГК РФ). В тех случаях, когда из существа такой обязанности вытекает необходимость исполнения ее лично плательщиком, который обязан сам осуществлять действия по уходу за получателем ренты, следует признать, что последний вправе не принимать исполнение в этой части от третьего лица. Г. Договор субаренды В литературе была высказана точка зрения, согласно которой субарендатор становится третьим лицом в обязательстве, возникшем между арендодателем и арендатором. При этом делается ссылка на ст. 313 ГК РФ <1>. Эта позиция остается не вполне ясной, поскольку ст. 313 ГК РФ регулирует отношения по исполнению обязательства третьим лицом. Некоторое сомнение вызывает само по себе такое словосочетание, как "третье лицо в обязательстве", поскольку исполняющее за должника обязательство лицо, строго говоря, является для обязательства лицом посторонним, оно в обязательстве не участвует в качестве стороны. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 380 (автор главы - В.С. Ем). Обязательство субарендатора заключается в уплате арендной платы, однако поскольку для субарендатора арендодателем является арендатор, то арендная плата за субаренду должна по общему правилу уплачиваться последнему, который, в свою очередь, имеет обязательство перед арендодателем по уплате арендной платы. Возможно, автор имел в виду обязанность арендатора пользоваться имуществом в соответствии с условиями договора аренды или согласно назначению имущества (п. 1 ст. 615 ГК РФ). В этом смысле, наверное, действительно возможно говорить о возложении исполнения этого обязательства на другое лицо. Д. Договор аренды транспортного средства с предоставлением услуг по управлению и технической эксплуатации В соответствии со ст. 632 и 635 ГК РФ по этому договору арендодатель обязан как минимум оказывать арендатору услуги по управлению и технической эксплуатации транспортного средства. Кроме того, согласно п. 1 ст. 635 ГК РФ договором может быть предусмотрен и более широкий круг услуг, предоставляемых арендатору. Очевидно, что во многих случаях выбор контрагента арендатором по этим отношениям определяется помимо других факторов также и личностью арендодателя (профессионализмом, опытностью его работников, составляющих экипаж). Исполнение обязательства по управлению и технической эксплуатации транспортного средства третьим лицом может затрагивать интересы кредитора (персонал третьего лица, возможно, окажется менее профессиональным). Поэтому, как нам представляется, исполнение этого обязательства третьим лицом без согласия кредитора не должно допускаться. Е. Договоры аренды зданий, сооружений и предприятий В той части обязательств, которые связаны с передачей недвижимости, доводы о затруднительности возложения этих обязанностей на третье лицо в связи с необходимостью наличия у исполнителя соответствующих полномочий могут быть применены и к известным обязательствам по названным выше договорам (ст. 655 и 659 ГК РФ). Ж. Договор подряда Значительным своеобразием отличаются правоотношения сторон при генеральном подряде. Статья 706 ГК РФ, посвященная взаимоотношениям генерального подрядчика и субподрядчика, а также заказчика, не вполне совпадает со ст. 313 ГК РФ. Последняя предполагает: должник продолжает занимать свое место в правоотношении, но действия по исполнению обязательства совершает вместо него третье лицо. Между тем п. 1 ст. 313 ГК РФ не противоречат два варианта. Один имеет место при системе генерального подряда, когда должник продолжает исполнять обязательство, привлекая третье лицо в качестве пособника. При втором должник тоже сохраняет свое место в правоотношении, но действия по исполнению обязательства целиком передает третьему лицу. Для системы генерального подряда, являющейся одним из вариантов исполнения обязательства третьим лицом, норма об обязанности заказчика принимать исполнение от субподрядчика не нужна. Привлечение третьих лиц весьма широко применяется в подрядных отношениях, особенно при наиболее крупных и наиболее сложных из них. По данной причине в случаях, когда личное исполнение должником предусмотрено законом, договором или вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства, ст. 706 ГК РФ предоставляет заказчику возможность возражать против привлечения субподрядчиков только в случаях, установленных законом или договором, несмотря на то что риск кредитора при привлечении пособника, как можно предположить, меньший, чем в ситуации, предусмотренной ст. 313 ГК РФ. Практически это означает, что заказчик может воспользоваться указанной возможностью лишь путем согласования с подрядчиком недопустимости привлечения субподрядчиков вообще или только к прямо указанным в договоре заказчика с подрядчиком работам <1>. -------------------------------<1> Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. М., 1996. С. 125. См. также: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2002. С. 41 - 43. З. Договор на выполнение научно-исследовательских работ В соответствии с п. 1 ст. 770 ГК РФ исполнитель обязан провести научные исследования лично. Он вправе привлекать к исполнению договора на выполнение научно-исследовательских работ третьих лиц только с согласия заказчика. В юридической литературе указывается, что большая степень творчества, которая присуща договору на выполнение научно-исследовательских работ, предопределяет его личный характер. Соответственно, следуя ст. 313 ГК РФ, п. 1 ст. 770 ГК РФ допускает участие третьего лица в исполнении такого договора только с согласия заказчика <1>. -------------------------------<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 195 - 196. Соглашаясь с мнением о том, что статья 313 ГК РФ не препятствует произвести исполнение обязательства должника третьим лицом и в тех случаях, когда личность должника имеет значение для кредитора, если получено согласие последнего, следует заметить, что в самом тексте упомянутой статьи об этой возможности ничего не говорится. По нашему мнению, такое согласие кредитора может быть получено и post factum, в качестве последующего одобрения. И. Договор возмездного оказания услуг В соответствии со ст. 780 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором возмездного оказания услуг, исполнитель обязан оказать услуги лично. Как указывается исследователями, данная статья, посвященная вопросу о надлежащем исполнителе, содержит норму, прямо противоположную ст. 313 ГК РФ. Речь идет об одной из основных особенностей договора на оказание услуг - его личном характере. Соответственно, ст. 780 ГК РФ предполагает недопустимость возложения исполнения услуги на третье лицо. И только в случаях, прямо указанных в договоре, такое возложение возможно <2>. -------------------------------<2> Там же. С. 235. Интересно, что имеется и несколько иной акцент оценки положений ст. 780 ГК РФ. "По соглашению сторон при определенных обстоятельствах исполнение обязательства возлагается должником на третье лицо. Такая ситуация соответствует требованию ст. 313 ГК" <3>. Надо уточнить, что такая ситуация не противоречит ст. 313 ГК РФ, однако последняя в отличие от специального правила ст. 780 ГК РФ вовсе не требует наличия соглашения между кредитором и должником о возможности возложения должником обязательства на третье лицо. Иными словами, ст. 780 ГК РФ заменяет общее правило ст. 313 ГК РФ о допустимости возложения исполнения обязательства на третье лицо. -------------------------------<3> Кабалкин А.Ю. Гражданско-правовые договоры в России. Общие положения: Курс лекций. М., 2002. С. 165. Сравнение данной нормы с рассмотренным выше правилом, касающимся договора на выполнение научно-исследовательских работ, выявляет различный подход законодателя в решении схожих вопросов. И тот и другой договоры отличаются так называемым личным характером. Личность должника имеет существенное значение для кредитора. Однако если в правоотношениях по договору на выполнение научно-исследовательских работ закон прямо предусматривает возможность возложения исполнения обязательств исполнителя на третье лицо с согласия кредитора, то в правоотношениях по договору возмездного оказания услуг такого указания не содержится, а предусматривается установление иного в самом договоре. В связи с этим уместно задаться вопросом - имеет ли указанное различие правовое значение или нет. Если считать, что законодатель видит более личный характер в договоре возмездного оказания услуг, чем в договоре на выполнение научно-исследовательских услуг, и поэтому устанавливает различное регулирование в этом вопросе, то следовало бы признать, что в отношениях, возникающих по договору возмездного оказания услуг, даже с согласия кредитора исполнитель не вправе возложить исполнение своей обязанности на третье лицо, если только это прямо не предусмотрено договором. По нашему мнению, такой вывод едва ли соответствует теории гражданского права. С юридической точки зрения и соответствующее условие договора, и согласие кредитора на исполнение обязательства должника третьим лицом являются проявлением воли кредитора. И в той, и в другой ситуациях интерес кредитора одинаково защищен, ибо по существу понудить к принятию исполнения от третьего лица без его согласия невозможно. Требование о том, чтобы такое согласие было непременно закреплено в качестве условия договора, по нашему мнению, было бы излишне формальным и не служило бы защите интересов ни кредитора, ни должника. Исходя из этого представляется целесообразным считать, что исполнение обязательства должника по договору возмездного оказания услуг третьим лицом возможно и в тех случаях, когда кредитор согласен принять такое исполнение независимо от того, в какое время и в какой форме такое согласие выражается. Более того, думается, что данное положение имеет характер общего правила и его целесообразно поместить в текст ст. 313 ГК РФ. К. Договор перевозки В современной литературе возложение исполнения обязанности перевозчика на другие транспортные организации обосновывается В.В. Витрянским: "Представляется, что правовое положение транспортных организаций, принимающих участие в транспортировке грузов или пассажиров, перевозимых в прямом смешанном сообщении, может быть объяснено исходя из того, что они выступают в роли третьих лиц, на которые должником (первым перевозчиком) возлагается исполнение обязательства, вытекающего из заключенного им договора перевозки. Как известно, в соответствии со ст. 313 ГК исполнение обязательства может быть возложено на третье лицо, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. В этом случае кредитор (в нашем случае - пассажир или грузополучатель, в пользу которого заключен договор) обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом". При этом В.В. Витрянским обоснованно отмечаются особенности ответственности должника и привлеченных им для исполнения лиц. На последних в известных случаях возлагается исполнение обязательства <1>. -------------------------------<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга четвертая: Договоры о перевозке, буксировке, транспортной экспедиции и иных услугах в сфере транспорта. М., 2003. С. 301 - 303, 518, 538. Л. Договор транспортной экспедиции В соответствии со ст. 805 ГК РФ, если из договора транспортной экспедиции не следует, что экспедитор должен исполнить свои обязанности лично, экспедитор вправе привлечь к исполнению своих обязанностей других лиц. При этом возложение исполнения обязательства на третье лицо не освобождает экспедитора от ответственности перед клиентом за исполнение договора. В литературе верно отмечено, что возложение экспедитором своих обязательств на третье лицо возможно как полностью, так и в части <2>. -------------------------------<2> См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 337 (автор главы - С.П. Гришаев). Обязательства экспедитора, таким образом, являются примером таких обязательств, которые сами по себе не свидетельствуют о личном их характере. Таковой может придать обязательству сам договор, те или иные его условия. Поэтому для ответа на вопрос о том, может ли обязательство быть исполнено третьим лицом, следует проанализировать сам договор, установив наличие или отсутствие таких его условий, которые бы свидетельствовали об обязанности экспедитора исполнить свои обязательства лично. Правило о возложении исполнения обязанностей экспедитора на третье лицо по своему существу скорее не носит специального характера, поскольку при его отсутствии подлежали бы применению общие положения об исполнении обязательства и об ответственности должника за действия третьих лиц, привлеченных к исполнению обязательства. В.В. Витрянский объясняет наличие этого правила в ГК РФ следующим образом. Его включение в ГК преследовало цель отграничить договор транспортной экспедиции от так называемых представительских договоров (поручения, комиссии, агентирования), в которых в той или иной степени присутствует принцип личного исполнения, а также подчеркнуть принципиальную разницу в правовом регулировании отношений, связанных с исполнением договора транспортной экспедиции, обеспечиваемым ГК и Основами гражданского законодательства 1991 г. Как известно, согласно ст. 105 Основ к отношениям по договору экспедиции применялись правила о договоре поручения и договоре комиссии в зависимости от того, действует ли экспедитор соответственно от имени клиента или от своего имени <1>. Свидетельство одного из разработчиков ГК РФ представляется весьма важным для верного истолкования рассматриваемого предписания закона, поскольку по общим правилам толкования гражданских законов в норме, повторяющей по существу предписания общих положений, правоприменитель должен отыскивать некоторую особенность. Повтор в специальных положениях общего правила без намерения законодателя изменить последнее может привести к негативным последствиям, ибо правоприменитель, не сумев понять мотивы законодателя, может попытаться отыскать здесь особенности, которые вовсе не предполагалось установить. -------------------------------<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга четвертая: Договоры о перевозке, буксировке, транспортной экспедиции и иных услугах в сфере транспорта. С. 719 - 720. М. Договор хранения Ограничения, выставляемые законом, по передаче хранения вещи третьему лицу установлены ст. 895 ГК РФ. Если договором хранения не предусмотрено иное, хранитель не вправе передавать вещь на хранение третьему лицу, за исключением случаев, когда он вынужден к этому силой обстоятельств в интересах поклажедателя и лишен возможности получить его согласие. При этом хранитель обязан незамедлительно уведомить поклажедателя о передаче вещи на хранение третьему лицу. При передаче вещи на хранение третьему лицу условия договора между поклажедателем и первоначальным хранителем сохраняют силу и последний отвечает за действия третьего лица, которому он передал вещь на хранение, как за свои собственные. В литературе одни авторы отмечают, что в этом случае имеет место возложение исполнения на третье лицо <1>, а другие верно отмечают, что здесь могут быть два варианта: перевод долга и возложение исполнения обязательства на третье лицо <2>. -------------------------------<1> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М., 1997. С. 391 (автор главы - Т.В. Сойфер). <2> Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. С. 468 (автор главы - М.Г. Масевич). Как мы уже указывали, в литературе это предписание норм о хранении воспринимается как запрет для возложения исполнения обязательства должника (хранителя) на третье лицо без согласия кредитора. Представляется, однако, что поклажедатель не вправе не принимать вещь от третьего лица по окончании хранения, если в части возврата вещи (ст. 900 ГК РФ) исполнение является надлежащим и единственным нарушением договора хранения со стороны хранителя является передача вещи на хранение третьему лицу. Поклажедатель также не вправе настаивать на признании договора между первоначальным хранителем и третьим лицом недействительным на основании ст. 895 ГК РФ. Однако его права могут защищаться на основании норм обязательственного права. В случае нарушения хранителем обязательств по договору хранения в виде передачи вещи на хранение третьему лицу поклажедатель вправе требовать возвращения вещи первоначальному хранителю и возмещения соответствующих убытков, он может расторгнуть договор и требовать возврата вещи и возмещения убытков, а также прибегнуть к другим средствам защиты (например, взыскать неустойку, предусмотренную договором) <3>. -------------------------------<3> О других возможностях защиты своих прав поклажедателем в связи с передачей вещи третьему лицу см.: Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. С. 261 - 262 (автор главы - М.И. Брагинский). Н. Договор поручения, агентский договор и доверительное управление имуществом Согласно ст. 974 ГК РФ поверенный обязан лично исполнять данное ему поручение, за исключением случаев, когда допускается передоверие (ст. 976 ГК РФ). В связи с этим в литературе отмечается, что на первое место в данной статье поставлена необходимость лично исполнить поручение, если только отсутствуют указанные в ГК РФ обстоятельства, при которых у поверенного возникает право на передоверие. При этом обязанность личного исполнения распространяется лишь на юридические действия. Что же касается действий фактических, которые в определенных случаях могут, соединившись с юридическими, составлять предмет договора, для совершения этих фактических действий, если иное не предусмотрено в самом договоре, поверенный может привлечь третье лицо. Ответственность за этого последнего будет нести поверенный по общим правилам об ответственности должника за действия третьего лица (ст. 403 ГК РФ) <1>. -------------------------------<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 334. В соответствии с п. 1 ст. 976 ГК РФ поверенный вправе передать исполнение поручения другому лицу (заместителю) лишь в случаях и на условиях, предусмотренных ст. 187 ГК РФ. К таким случаям закон относит право передоверить совершение соответствующих действий, когда поверенный уполномочен на это доверенностью либо вынужден к этому силой обстоятельств для охраны интересов выдавшего доверенность. Таким образом, передоверие прежде всего связано с передачей соответствующих полномочий, чего не наблюдается при возложении исполнения обязательства третьим лицом. Последствия передоверия по-разному оцениваются в литературе. Одни ученые полагают, что здесь имеет место особый случай перемены лиц в обязательстве <2>. Другие, напротив, исходят из обратного, считая, что при передоверии не происходит ни цессии, ни перевода долга, а поверенный не передает свои права субституту, а лишь наделяет его имеющимся у него правом представительствовать, сохраняя одновременно это право и за собой <3>. -------------------------------<2>Гражданское право: Учебник. Часть II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 555 (автор главы - М.В. Кротов). <3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 313 - 314. Правоотношения по передоверию не оцениваются, как правило, в литературе на основании ст. 313 ГК РФ. При агентских отношениях субагент не вправе заключать с третьими лицами сделки от имени лица, являющегося принципалом по агентскому договору, за исключением случаев, когда в соответствии с п. 1 ст. 187 ГК РФ субагент может действовать на основании передоверия. Порядок и последствия такого передоверия определяются по правилам, предусмотренным ст. 976 ГК РФ. Таким образом, все сказанное выше относительно передоверия по договору поручения в аспекте применения ст. 313 ГК РФ справедливо и для этого случая агентских отношений. В литературе обоснованно не видят препятствий возложения исполнения так называемых фактических действий агента на третьих лиц, поскольку такие действия в силу своего характера не влекут юридического эффекта непосредственно для принципала <4>. Мы считаем необходимым добавить к этому, что в той мере, в какой действия третьего лица составляют исполнение обязательства (частичное исполнение обязательства), они могут породить юридический эффект для самого обязательства и, следовательно, для принципала как стороны этого обязательства. -------------------------------<4> Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. С. 309 (автор коммент. - Е.А. Суханов). Весьма схожее регулирование установлено и для передачи доверительного управления имуществом. По общему правилу доверительный управляющий осуществляет доверительное управление имуществом лично (п. 1 ст. 1021 ГК РФ). Он вправе поручить другому лицу совершать от имени доверительного управляющего действия, необходимые для управления имуществом, если он уполномочен на это договором доверительного управления имуществом, либо получил на это согласие учредителя в письменной форме, либо вынужден к этому силой обстоятельств для обеспечения интересов учредителя управления или выгодоприобретателя и не имеет при этом возможности получить указания учредителя управления в разумный срок. При этом доверительный управляющий отвечает за действия избранного им поверенного как за свои собственные (п. 2 ст. 1021 ГК РФ). Таким образом, в части юридических действий и здесь речь идет об отношениях представительства (передоверии), а не возложения исполнения обязательства на третье лицо <1>. -------------------------------<1> Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. С. 321. Практика арбитражных судов содержит немало случаев, когда суды подтверждали допустимость возложения исполнения того или иного обязательства на третье лицо. Например, поддерживалась возможность возложить на третье лицо исполнение обязанности заказчика по оплате строительства, обязанность поставщика по поставке нефтепродуктов, обязанность иностранного покупателя по оплате товара за российскую организацию <2>, обязанность исполнителя по договору на оказание лоцманских услуг <3>, обязанность банка по договору банковского счета <4>, обязанность по передаче товара по договору мены <5>, обязанность участника торгов по внесению задатка <6>. -------------------------------<2> См.: Постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 01.03.2002 N КГ-А41/933-02; от 17.12.2001 N КА-А40/7203-01; от 14.12.2001 N КА-А40/7307-01. <3> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 24.01.2001 N Ф08-4031/2000. Об обоснованности применения ст. 313 ГК РФ применительно к отношениям по договору об оказании лоцманских услуг и практике ВАС РФ см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга четвертая: Договоры о перевозке, буксировке, транспортной экспедиции и иных услугах в сфере транспорта. С. 752 - 758 (автор главы - В.В. Витрянский). <4> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 18.07.2000 N Ф08-1755/2000. <5> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 28.01.99 N Ф04/175-4/А03-99. <6> Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 08.09.98 N А19-1642/98-24-Ф02-1048/98-С1. О. Договор передачи именной ценной бумаги В литературе было высказано предложение считать действия реестродержателя или депозитария по уведомлению должника по ценной бумаге при ее передаче новому приобретателю как исполнение возложенных на них обязанностей <1>. Это умозаключение вызывает определенные сомнения. Уведомление должника о состоявшейся уступке прав предусмотрено, как это верно отмечает автор, п. 3 ст. 382 ГК РФ. Однако можно ли считать это уведомление обязанностью должника по исполнению обязательства, которую возможно возложить в соответствии с п. 1 ст. 313 ГК РФ на третье лицо? Арбитражная практика не склонна рассматривать уведомление как обязанность. Еще более категорично высказывается Л.А. Новоселова: "Направление должнику уведомления - это право, а не обязанность" <2>. -------------------------------<1> Юлдашбаева Л.Р. Правовое регулирование оборота эмиссионных ценных бумаг (акций, облигаций). М., 1999. С. 109 - 110. <2> Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. С. 231. По нашему мнению, уведомление должника о состоявшейся уступке может и не являться чьей-либо обязанностью (если это не предусмотрено законом или договором), по этой причине правила ст. 313 ГК РФ по буквальному их смыслу к таким отношениям применяться не могут. Уведомление в таком случае будет представлять собой определенный юридический факт, который в совокупности с другими юридическими фактами создает известный установленный в законе юридический режим правоотношений сторон, направленный главным образом на распределение соответствующих рисков. 11. Права и обязанности сторон при исполнении обязательства третьим лицом Каждая из сторон правоотношений при исполнении обязательства третьим лицом имеет соответствующие права и несет определенные обязанности. Большая часть из них уже упоминалась ранее, однако представляется целесообразным их системное и более подробное рассмотрение. Права и обязанности кредитора. В соответствии с п. 1 ст. 307 ГК РФ кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Особенностью обязательственного правоотношения является его относительный характер, последнее, в частности, проявляется в том, что по общему правилу кредитор вправе требовать исполнения только от должника, а не от какоголибо третьего лица. По общему же правилу кредитор вправе требовать исполнения именно от должника, т.е. настаивать на исполнении обязательства лично должником. Строго говоря, с теоретической точки зрения исполнение обязательства третьим лицом вместо должника не может быть признано надлежащим, так как исполняется не тем лицом, на действия которого в свою пользу в силу обязательства претендует кредитор. Последний мог бы отказаться от такого исполнения, ссылаясь на то, что оно не является надлежащим. Однако во многих случаях с экономической точки зрения кредитору безразлично, кто именно исполняет обязательство должника (передает вещь, уплачивает деньги и т.п.), поэтому его отказ в этом случае принять исполнение, основанный исключительно на том обстоятельстве, что исполнение производится не тем лицом, которое обязано перед ним, представлялся бы противным здравому смыслу, идее добросовестности, добрых нравов. Такие действия кредитора были бы чересчур формальными и не отвечающими принципу справедливости. Поэтому обязательственное право и устанавливает обязанность кредитора принять в остальном надлежащее исполнение от третьего лица <1>. В этом и заключается основная обязанность кредитора в данных правоотношениях. Он обязан принять надлежащее исполнение, предложенное за кредитора третьим лицом. Однако эта обязанность кредитора в силу уже упоминавшегося нами относительного характера обязательственных отношений представляется кредиторской обязанностью перед должником. Третье лицо не имеет права требовать от кредитора принятия исполнения, такое требование принадлежит должнику в обязательстве. -------------------------------<1> Поскольку в силу закона исполнение третьим лицом уже не может быть признано ненадлежащим на том основании, что его производит не то лицо, которое обязано перед кредитором, это основание для оценки исполнения как ненадлежащего устраняется и применение термина "надлежащее исполнение", предложенное третьим лицом, оказывается обоснованным. Обязанность кредитора принять надлежащее исполнение от третьего лица устанавливается в обязательственном праве с учетом интересов кредитора. Они в данном аспекте имеются в тех случаях, когда в силу закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа обязательство должно быть исполнено лично должником (строго личное обязательство). Здесь интерес кредитора в личном исполнении заслуживает уважения, и поэтому закон предоставляет кредитору право отказаться принимать исполнение по такому строго личному обязательству. В этом и заключается основное право кредитора - право на правомерный отказ от принятия исполнения. Поскольку ограничение законом исполнения обязательства третьим лицом установлено в интересах кредитора исходя из строго личного характера обязательства, следует признать, что и реализация этого интереса должна быть отдана на его усмотрение в силу общего принципа гражданского права об осуществлении гражданских прав их субъектами своей волей и в своем интересе. Иными словами, даже в тех случаях, когда по строго личному обязательству исполнение предлагается не должником, а третьим лицом, кредитор волен самостоятельно решать, принять такое исполнение или нет. Интерес кредитора в строго личном исполнении обязательства должником выявляется в обязательственном праве лишь предположительно. Истинный интерес кредитора в каждом конкретном случае всегда индивидуален. Поэтому нельзя исключить таких ситуаций, когда даже по строго личному обязательству кредитор сочтет приемлемым исполнение, предлагаемое третьим лицом. Подтверждение такому подходу можно обнаружить и в практике арбитражных судов. Так, по одному из дел было установлено, что между сторонами был заключен договор на оказание лоцманских услуг. При этом исполнитель заключил договор с третьим лицом, которое было привлечено таким образом в качестве субисполнителя. Расценив как неправомерные требования субисполнителя к заказчику об оплате оказанных услуг, минуя исполнителя, арбитражный суд само возложение исполнения обязательств по договору возмездного оказания услуг, несмотря на положения ст. 313 и 780 ГК РФ, незаконным не признал, указав, что заказчик не выразил своего несогласия с тем, что исполнитель свои обязанности по лоцманскому обслуживанию возложил на третье лицо <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 24.01.2001 N Ф08-4031/2000. Представляется необоснованным объявлять исполнение строго личного обязательства третьим лицом автоматически ненадлежащим, не оставляя для сторон никакой другой возможности, кроме как к отказу кредитора от принятия такого исполнения. Думается, что необходимо констатировать здесь наличие у кредитора в этих случаях еще одного права - права на одобрение исполнения третьим лицом строго личного обязательства должника. При этом в тех случаях, когда волеизъявление кредитора, свидетельствующее о его согласии на исполнение строго личного обязательства должника третьим лицом, проявлено до начала такового исполнения, очевидно, следует говорить об утрате у исполнения данного конкретного обязательства строго личного характера. Следовательно, кредитор имеет право посредством своего волеизъявления либо лишить строго личное обязательство этого качества, либо одобрить произведенное третьим лицом исполнение, несмотря на наличие у него строго личного характера. Поскольку закон не устанавливает какой-либо специальной формы для волеизъявления в этих случаях, следует, видимо, допустить возможность его проявления в любой форме (письменной, устной, посредством конклюдентных действий - принятие исполнения). Здесь же следует отметить, что в каких-то случаях принятие кредитором исполнения от третьего лица будет выступать не фактом одобрения исполнения таким лицом строго личного обязательства должника, а свидетельством отсутствия в данном случае у исполнения строго личного характера. Анализ правоотношений по исполнению обязательств третьими лицами показывает, что кредитора следует наделить и еще одним правом. Как уже указывалось выше, как с теоретической точки зрения, так и de lege lata (п. 2 ст. 313 ГК РФ) допускаются случаи исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника. При наличии на то соответствующего законного интереса у третьего лица такое его правомочие следует признать вполне оправданным. Однако такое право у третьего лица не может не усложнить и не придать особенность соответствующим правам участвующих в данных отношениях лиц. Особое правовое положение лиц при исполнении обязательства третьим лицом без согласия должника (без акта возложения с его стороны) уже было отмечено в отечественной литературе. Анализируя ранее действующее законодательство, В.С. Толстой приводил на этот счет следующие соображения <1>. Третье лицо может предложить исполнение за должника, даже не будучи связанным с ним каким-либо правовым отношением. Например, родственник должника, желая выручить последнего, предлагает кредитору исполнение обязанности по займу (без согласия или даже вопреки возражениям должника). Кредитор обязан принять долг, поскольку ему не дано право отказаться <2>. Однако, если спустя некоторое время выяснится, что переданная вещь ненадлежащего качества (например, испорченный картофель), кредитор не сможет защитить свои интересы, в частности потребовать применения к должнику санкций, поскольку последний не возлагал исполнения на своего родственника и отвечать за него не может <3>. Сам родственник не может нести ответственности за свои действия, поскольку у него не было обязанностей, за нарушение которых нужно отвечать. Таким образом, указывает В.С. Толстой, налицо факт нарушения субъективного права, для защиты которого нет средств. Поскольку охрана интересов управомоченного в таких случаях не предусмотрена государством, нельзя лишить его права на самозащиту, в частности путем отказа принимать исполнение от третьих лиц, которые заведомо для него не состоят с должником ни в каких правовых отношениях и которым должник не поручает исполнение своей обязанности. Мысль о том, что нельзя обязывать кредитора к принятию исполнения от всякого третьего лица, кроме случаев, когда передаются деньги, высказывалась и ранее <4>. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 76 - 77. <2> Заметим, что некоторые западные законодательства на случай возражения должника предоставляют кредитору право отказаться от принятия исполнения. <3> В соответствии со ст. 403 действующего ГК РФ должник отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства третьими лицами, на которых было возложено исполнение, если законом не установлено, что ответственность несет являющееся непосредственным исполнителем третье лицо. <4> Рясенцев В. Некоторые вопросы общей части обязательственного права в судебной практике // Социалистическая законность. 1951. N 10. С. 29. Таким образом, по существу, предлагается воспринять подход, закрепленный уже в некоторых западных законодательствах (абз. 2 § 267 ГГУ), согласно которому кредитор вправе не принимать исполнение от третьего лица, если должник против этого возражает. Такое же правило предполагалось закрепить в Гражданском уложении Российской империи (ст. 1614). Это решение, которое возможно и способно удовлетворить отчасти потребности в практическом урегулировании данных ситуаций, все же представляется нам не лишенным недостатков. Во-первых, реализация кредитором права на отказ от исполнения не всегда соответствует интересу кредитора. В момент исполнения кредитор может и не знать, что исполнение ненадлежащее по качеству. Из приведенного В.С. Толстым примера видно, что некачественность картофеля, переданного третьим лицом, открылась лишь впоследствии. Во-вторых, применение в таких случаях института самозащиты также не является бесспорным, ибо для применения самозащиты требуется наличие нападения (неправомерности) со стороны третьего лица либо должника. Однако в исполнении третьим лицом обязательства должника нет признаков неправомерности, что не отрицается самим В.С. Толстым. В-третьих, на момент принятия исполнения кредитор может не знать или добросовестно заблуждаться по вопросу отношения должника к исполнению обязательства третьим лицом. И наконец, в-четвертых, отказ кредитора принять исполнение в этих случаях привел бы к параличу тех правил, которые в интересах третьего лица предусматривают исполнение за должника последним обязательства без его согласия. Представляется, что изложенных сомнений в обоснованности предложенной концепции уже достаточно для отыскания иных подходов для разрешения данных ситуаций. Исполнение третьим лицом обязательства без согласия или вопреки согласию должника является риском самого третьего лица. В тех случаях, когда такое исполнение оказывается ненадлежащим и наносит вред кредитору <1>, возложить возмещение вреда на должника было бы неоправданным, ибо он совершенно непричастен к действиям третьего лица, совершаемым помимо или даже вопреки его воле. Оставить без средств защиты кредитора, который обязан принять предложенное третьим лицом исполнение, означало бы игнорирование общих подходов гражданского права к защите нарушенных прав. -------------------------------<1> Заметим, что ненадлежащее исполнение третьего лица может нанести еще больший вред, чем просто неисполнение. Например, поставленный третьим лицом картофель оказывается зараженным вредителями, в результате чего, будучи смешанным с собственным картофелем покупателя, происходит гибель всего картофеля кредитора. В связи с изложенным представляется целесообразной разработка таких гражданскоправовых норм, которые позволили бы в случае нанесения убытков кредитору ненадлежащим исполнением третьим лицом, произведенным без согласия или вопреки воле должника, привлечь такое третье лицо к ответственности на основании положений закона. При этом следует учитывать, что совокупное возмещение убытков третьим лицом и должником за собственные нарушения договора не должно приводить к необоснованному обогащению кредитора. Восприятие этого подхода позволило бы говорить о дополнительном праве кредитора требовать возмещения соответствующих убытков от третьего лица, осуществившего ненадлежащее исполнение, которым нанесен вред кредитору. Возложение исполнения обязательства на третье лицо не лишает должника возможности самостоятельно исполнить обязательство. При этом его взаимоотношения с третьим лицом в связи с собственным исполнением обязательства регулируются в соответствии с имеющимся между ними соглашением. Кредитор, уведомленный о состоявшемся акте возложения исполнения или осведомленный об этом акте, не имеет права отказаться от принятия надлежащего исполнения, предлагаемого должником. Это обстоятельство подтверждается практикой некоторых арбитражных судов <2>. -------------------------------<2> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 07.03.2001 N КГ-А41/822-01. Возложение исполнения на третье лицо не является основанием для привлечения к ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства третьего лица. Применительно к случаям возложения исполнения денежного обязательства на третье лицо высшими судебными инстанциями России было разъяснено следующее. Судам необходимо учитывать, что согласно ст. 403 ГК РФ в случае нарушения денежного обязательства третьими лицами, на которых было возложено исполнение этого обязательства, проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, взыскиваются не с этих лиц, а с должника на тех же основаниях, что и за собственные нарушения, если законом не установлено, что такую ответственность несет третье лицо, являющееся непосредственным исполнителем <1>. -------------------------------<1> Пункт 9 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 08.10.98 N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами" // Вестник ВАС РФ. 1998. N 11. С. 9. При возложении исполнения на третье лицо ответственным продолжает оставаться должник по обязательству. Поэтому у кредитора отсутствует право требования к третьему лицу <2>. Однако в практике некоторых арбитражных судов встречаются случаи удовлетворения требований кредиторов к третьим лицам со ссылкой на п. 1 ст. 313 ГК РФ <3>. -------------------------------<2> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 01.07.99 N А72-473/99-К37. <3> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 06.02.2001 N Ф03-А73/01-1/187. Права и обязанности должника. В соответствии с п. 1 ст. 307 ГК РФ должник обязан совершить в пользу кредитора определенное действие. Как уже было обосновано ранее, должник вправе возложить исполнение любого своего обязательства на третье лицо. Даже в тех случаях, когда исполнение его обязательства носит строго личный характер, должник может на законных основаниях вступить в известные гражданско-правовые отношения с третьим лицом, которое согласится исполнить обязательство должника. Это право должника, по нашему мнению, не должно затрагиваться интересом кредитора по личному исполнению обязательства должником, поскольку интерес кредитора в достаточной степени защищен законом и прежде всего возможностью не принимать исполнение от третьего лица. Возлагая строго личное исполнение обязательства на третье лицо, должник может исходить из последующего получения от кредитора согласия на такое исполнение или рассчитывать на последующее одобрение (принятие) кредитором предложенного третьим лицом исполнения. Следовательно, право по возложению любого исполнения на третье лицо всегда имеется у должника, за исключением, пожалуй, тех случаев, когда по природе своей исполнение технически (в силу фактических обстоятельств) не способно быть возложено на кого бы то ни было (например, по особого рода отрицательному обязательству). В литературе обосновывается вывод о том, что должник может возложить исполнение своей обязанности на третье лицо, с которым он состоит в обязательственных отношениях, лишь при условии, что обязанность третьего лица по отношению к должнику и обязанность должника к своему кредитору однородны, т.е. в соответствии с содержанием этих обязанностей каждый из названных субъектов должен передать вещи, определяемые индивидуальными либо одними и теми же родовыми признаками <1>. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 75 - 76. В связи с этим следует отметить, что на практике именно такое положение вещей действительно чаще всего и имеет место. Однако нельзя не сказать, что такого требования к возложению исполнения обязательства на третье лицо закон не выдвигает. Не вызывается это ограничение прав должника и теоретическими положениями, а также практическими соображениями. Напротив, по нашему мнению, ничто не препятствует должнику заключить с третьим лицом, имеющим перед ним тот или иной долг, соглашение о том, что вместо определенного исполнения в пользу должника третье лицо произведет исполнение другим предметом или другим способом кредитору. В данном случае одновременно с актом возложения исполнения мы будем иметь дело с новацией обязательства (ст. 414 ГК РФ). В.С. Толстой полагает, что перелагать исполнение на третье лицо должник может тогда, когда срок исполнения обязанности третьего лица по отношению к должнику наступает одновременно или даже раньше срока исполнения обязанности, которую несет должник по отношению к своему кредитору <2>. -------------------------------<2> Там же. Представляется, что такое ограничение прав должника по возложению исполнения на третье лицо не основано на законе, ибо нет никаких препятствий возложению исполнения просроченного обязательства на третье лицо. Если обязательство третьего лица по отношению к должнику наступает позже, то, во-первых, у должника нет препятствий договориться с третьим лицом о досрочном исполнении обязательства кредитору, тем самым совершив акт возложения и в этом случае. Во-вторых, должник, не имея возможности произвести исполнение кредитору в срок, вправе договориться с третьим лицом, чтобы последнее исполнило за него его просроченное обязательство, ибо последнее с истечением срока на исполнение по общему правилу не прекращается. Другое дело, что исполнение третьим лицом обязательства должника, совершенное с нарушением сроков, предусмотренных договором кредитора с должником, не освобождает должника от соответствующей ответственности за просрочку и не снимает с него риска отказа кредитора от принятия исполнения, произведенного с просрочкой, когда такой отказ допускается законом или договором. В тех случаях, когда закон не предусматривает возможности исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника (п. 2 ст. 313 ГК РФ), должник имеет право на личное исполнение своего обязательства. В случае исполнения третьим лицом обязательства должника при отсутствии на то законного интереса и вопреки его воле, по нашему мнению, должник вправе взыскать с такого третьего лица, вторгшегося в его частную сферу, понесенный им вред. Причем речь здесь должна идти не только о возмещении имущественного вреда, но и о возмещении морального вреда и компенсации за умаление деловой репутации. Естественно, что такие права подлежат защите при наличии доказательств нанесения соответствующего вреда. Должник, и только он, вправе требовать исполнения кредитором его кредиторской обязанности по принятию надлежащего исполнения. Третье лицо таковым правом не обладает, поскольку в обязательстве в качестве его стороны не участвует. Всякие действия третьего лица по осуществлению права требования принятия исполнения кредитором следует рассматривать как действия в интересах должника. Рассматривая права должника при исполнении его обязательства третьим лицом, следует упомянуть, что надлежащее исполнение третьим лицом освобождает должника от обязательства перед кредитором. Обязанности должника перед третьим лицом определяются теми правоотношениями, которые складываются между ними. Как уже указывалось, основания таких правоотношений могут быть самыми различными, в том числе и такими, которые вовсе не порождают каких-либо обязанностей у должника (например, при дарении). Права и обязанности третьего лица. При наличии у третьего лица законного интереса оно может исполнить обязательство должника без согласия последнего. Частный случай наличия такого интереса предусмотрен в п. 2 ст. 313 ГК РФ. Как уже указывалось, представляется обоснованным установление более широких рамок для констатации наличия интереса третьего лица, дающего право на исполнение обязательства должника без его согласия. Неудовлетворительность ограничения интересов третьего лица только случаями опасения утраты прав на имущество должника в связи с обращением на него взыскания кредитором (п. 2 ст. 313 ГК РФ) достаточно очевидна. Так, поднаниматель не вправе, сославшись на п. 2 ст. 313 ГК РФ, исполнить просроченное обязательство нанимателя по уплате наемной платы для избежания расторжения договора найма и, следовательно, поднайма. Его законный интерес остается незащищенным. Поэтому представляется целесообразным дополнить п. 2 ст. 313 ГК РФ указанием на то, что третье лицо вправе исполнить обязательство должника без его согласия при наличии на то законного интереса, а содержащиеся в нем случаи, а также иные диктуемые практикой, поместить здесь лишь в качестве примера, оставив перечень таких случаев открытым. Поскольку в таких случаях предусматривается переход прав кредитора к третьему лицу в силу закона, последнее обладает всеми перешедшими к нему правами кредитора. При возложении обязательства на третье лицо его права и обязанности определяются исходя из содержания прав и обязанностей, возникших из юридического факта, послужившего основанием для упомянутого возложения. На практике третье лицо во многих случаях принимает обязательство перед должником по исполнению обязательства последнего перед кредитором. В результате такое третье лицо становится обязанным перед должником, т.е. в отношениях между ними третье лицо является должником, а должник, в обязательстве по которому проводится исполнение, - кредитором. Поскольку третье лицо, приняв на себя такое обязательство по исполнению, является должником, его действия подпадают под регулирование норм гражданского законодательства о надлежащем исполнении обязательства и ответственности за его неисполнение или ненадлежащее исполнение. Арбитражные суды при рассмотрении соответствующих дел исходят из того, что ненадлежащее исполнение обязательства третьим лицом может приводить к его ответственности перед возложившим на него исполнение контрагентом, в частности за поставку некачественной продукции <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 20.02.2002 N КГ-А40/533-02. Рассматривая возложение должником исполнения обязательства на третье лицо, важно понимать, что такое возложение возможно лишь с согласия третьего лица. Последнее свободно в принятии предложения должника по исполнению обязательства кредитору или в отказе от такого принятия. Третье лицо, на которое возложено исполнение или которое производит исполнение по собственному побуждению, для достижения цели исполнения обязательства - прекращения последнего, должно соблюдать требования ст. 309 ГК РФ, устанавливающей общий принцип исполнения обязательств - принцип надлежащего исполнения. Для прекращения обязательства исполнение должно соответствовать условиям обязательства, требованиям закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований оно должно соответствовать обычаям делового оборота или иным обычно предъявляемым требованиям. Третье лицо, не уполномоченное кредитором на изменение договора, не вправе при исполнении изменять какие-либо условия договора или иного обязательства. При рассмотрении одного из дел арбитражный суд обоснованно указал, что третье лицо, выполняя обязательства по поставке рыбной муки, в порядке ст. 312, 313 ГК РФ не вправе изменять ее цену как условие договора между сторонами <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 20.02.2002 N КГА40/533-02. Третье лицо, на которое возложено исполнение должником, как указывалось, вступает, как правило, в договорные отношения с таким должником. В связи с этим на практике возникает вопрос, имеет ли третье лицо, осуществившее исполнение кредитору, какие-либо притязания к кредитору в связи с отпадением оснований возложения, например в связи с расторжением договора, на основании которого произведен акт возложения исполнения обязательства должником? В арбитражной практике обнаруживается отрицательный ответ на этот вопрос. Практика Президиума ВАС РФ содержит следующий пример. Контрагенты договорились о том, что одна сторона оплатит за другую третьему лицу (банку) услуги по выдаче банковской гарантии, а эта другая сторона поставит на сумму такой оплаты товар. Товар поставлен не был, в связи с чем по требованию покупателя упомянутый договор был расторгнут, а покупатель посчитал неосновательно обогатившимся банк, который выдал банковскую гарантию продавцу товара, приняв оплату за банковскую гарантию от покупателя товара как от третьего лица в соответствии со ст. 313 ГК РФ. Покупатель товара в договорных отношениях с банком не состоял. По мнению Президиума ВАС РФ, банк в этом случае не может рассматриваться как неосновательно обогатившийся, поскольку основанием получения денег от третьего лица является его договоренность с принципалом, за которого уплатило третье лицо (покупатель товара). Неосновательно сберегшим денежные средства был назван принципал (продавец товара) <2>. Такой подход представляется теоретически обоснованным. -------------------------------<2> См.: п. 13 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 N 49 // Вестник ВАС РФ. 2000. N 3. С. 23). 12. Отличие исполнения обязательства третьим лицом от других институтов обязательственного права Перевод долга. В литературе единодушно признается, что возложение исполнения обязательства не представляет собой случая перевода долга <1>. Тем более нет никаких оснований для усмотрения перевода долга в случае исполнения обязательства должника третьим лицом без акта возложения, т.е. по собственной инициативе. -------------------------------- КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> См., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 378 (автор главы - М.И. Брагинский); Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 367 (автор главы - Г.И. Стрельникова). Такой же позиции придерживается и судебная практика <2>. В современной судебноарбитражной практике содержится следующий подход: "...возложение исполнения обязательства не представляет собой случая перемены лица в обязательстве, ибо не является переводом долга" <3>. Эта оценка правоотношений разделяется и в практике Международного коммерческого арбитражного суда <4>. -------------------------------<2> Интересен случай, рассмотренный еще Правительствующим Сенатом Российской империи. Кассационный департамент при рассмотрении одного из дел указал: "Уплата за должника части долга третьим лицом не служит доказательством принятия на себя последним уплатить и остальное" (Исаченко В.В. Законы гражданские. Пг., 1916. С. 582). <3> Пункт 12 Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 29.12.2001 N 65 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С. 11 - 12). КонсультантПлюс: примечание. Монография М.Г. Розенберга "Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров" включена в информационный банк согласно публикации - Книжный мир, 2003 (издание четвертое, переработанное и дополненное). <4> См., напр.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. М., 1996. С. 84 - 85. Несмотря на устоявшееся представление о том, что возложение исполнения обязательства на третье лицо не представляет собой случая перевода долга, а также не влечет возможности для кредитора предъявлять требования об исполнении обязательства третьему лицу, в практике арбитражных судов встречается не вполне обоснованная мотивировка отдельных решений. Так, по делам о взыскании долгов учреждений с субсидиарного должника - собственника имущества учреждений (п. 2 ст. 120 ГК РФ) в решении в качестве мотива к отказу в иске указывается, что исполнение обязательств по оплате стоимости услуг в соответствии со ст. 313 ГК РФ непосредственно на федеральный бюджет, в том числе на соответствующее министерство, не возлагалось <5>. Даже если возложение исполнения обязательств учреждения на собственника и было бы осуществлено, то взыскание долга с собственника имущества учреждения вступило бы в противоречие со ст. 313 ГК РФ, поскольку третье лицо, на которое возложено исполнение обязательства должника, перед кредитором не отвечает. -------------------------------<5> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 15.06.2000 N А55-201-204/98-20; см. также Постановление того же суда от 17.08.2000 N 2405/2000-1. В других случаях со ссылкой на ст. 313 ГК РФ необоснованно связывают отношения по исполнению обязательства третьим лицом с договором перевода долга <6>. -------------------------------<6> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 31.01.2000 N Ф04/264-7/А45-2000. Арбитражная практика также свидетельствует, что участники гражданского оборота нередко таким образом формулируют те или иные условия соглашения, что впоследствии оказывается достаточно затруднительно однозначным образом решить, заключено ли соглашение о переводе долга или имеет место акт возложения исполнения на третье лицо (соглашение об исполнении обязательств третьим лицом). При рассмотрении таких споров при неясности условий соответствующего соглашения арбитражные суды прибегают к толкованию договора по правилам ст. 431 ГК РФ <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 20.09.2001 N А05-6691/00-273/23. Следует отметить, что при возложении исполнения на третье лицо соответствующее соглашение необходимо формулировать таким образом, чтобы волеизъявление сторон на возложение исполнения буквально следовало из содержания соответствующего договора. Одной ссылки в соглашении на ст. 313 ГК РФ согласно позиции некоторых судей арбитражных судов недостаточно. Так, при рассмотрении одного из дел арбитражный суд указал, что сама по себе ссылка в соглашении на эту статью, без анализа других его условий, не является основанием, чтобы расценивать соглашение как возложение исполнения обязательства на третье лицо <2>. Конечно, этот случай связан с толкованием договора, однако, по нашему мнению, если в соглашении должника и третьего лица, не участвующего в обязательстве, содержится условие об исполнении обязательства третьим лицом за должника и ссылка на ст. 313 ГК, требовать еще непременно прямого указания на возложение исполнения было бы излишне формально. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 01.08.2001 N А42-7543/00-9-1372/01. Договор в пользу третьего лица. В соответствии с п. 1 ст. 430 ГК РФ договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу. В литературе аргументированы существенное отличие от обязательств в пользу третьего лица и так называемое перепоручение исполнения <3>. -------------------------------<3> Кисель И.В. Обязательства с участием третьих лиц. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 12. Основным отличием от института исполнения обязательства третьим лицом является наличие у выгодоприобретателя права требовать исполнения от должника исполнения в свою пользу, равно как и право отказаться от получения исполнения по договору, заключенному в его пользу (договору в пользу третьего лица). Как известно, при надлежащем возложении исполнения соответствующего обязательства на третье лицо кредитор не имеет права требовать исполнения от непосредственного исполнителя, равно как и отказаться от принятия исполнения. Именно последнее, как представляется, может выступить основным аргументом в споре ученых о том, являются ли возложением исполнения обязательства действия лизингодателя по передаче предмета аренды лизингополучателю. Если А.А. Иванов полагает, что лизингодатель по договору лизинга возлагает исполнение части своих обязанностей на продавца по договору куплипродажи <1>, то В.В. Витрянский, напротив, обоснованно считает, что данные отношения объясняются через квалификацию договора купли-продажи в этих отношениях как договора в пользу третьего лица <2>. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 2: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2003. С. 231. <2> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 610 - 611 (автор главы - В.В. Витрянский). Переадресовка исполнения. Так называемая переадресовка исполнения, как правило, представляет собой по существу другую сторону возложения исполнения обязательства. Однако смешение этих двух сторон едва ли оправданно. Думается, что допускаемое иногда в литературе смешение понятий "исполнение третьим лицом" и "исполнение третьему лицу (в адрес третьего лица)" <3> может привести к некоторой путанице. Исполнение третьему лицу (переадресовка исполнения) и исполнение третьим лицом как бы отвечают на разные вопросы: в первом случае кому исполнять, во втором - кто исполняет. -------------------------------<3> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 81. В общем виде переадресовка исполнения выражается в том, что кредитор договаривается с должником произвести исполнение не самому кредитору, а третьему лицу. Соответствующие правоотношения здесь складываются между кредитором и должником, при этом получатель исполнения, как правило, является кредитором лица, которое переадресует исполнение. В качестве примера можно привести договор купли-продажи, согласно которому покупатель вещи договаривается с продавцом о том, что вещь должна быть передана не покупателю, а иному третьему лицу. В литературе подчеркивается, что по указанию кредитора допускается переадресование исполнения - исполнение обязательства вместо кредитора третьему лицу <4>. К этому необходимо добавить, что упомянутое указание кредитора должнику не следует воспринимать как возможность одностороннего изменения условий договора о месте поставки. Если закон или договор не предоставляют кредитору права дать такое указание должнику, то переадресовка изначально определенного в договоре исполнения возможна лишь с согласия на такое изменение должника. -------------------------------<4> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 45 (автор главы - Е.А. Суханов). Как верно отмечает Е.А. Суханов, при переадресовании исполнения третье лицо не приобретает никаких прав требования в отношении должника <1>. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 45 (автор главы - Е.А. Суханов). Некоторые договорные конструкции предусматривают возможность изначально указать в договоре получателя исполнения. Например, согласно п. 1 ст. 509 ГК РФ поставка товаров осуществляется поставщиком путем отгрузки (передачи) товаров покупателю, являющемуся стороной договора поставки, или лицу, указанному в договоре в качестве получателя. В случае, когда договором поставки предусмотрено право покупателя давать поставщику указания об отгрузке (передаче) товаров получателям (отгрузочные разнарядки), отгрузка (передача) товаров осуществляется поставщиком получателям, указанным в отгрузочной разнарядке (п. 2 ст. 509 ГК РФ). Множественность лиц в обязательстве. Обоснование отрицания образования множественности лиц на стороне должника при возложении исполнения его обязанности на третье лицо предпринято в нашей литературе уже давно <2>. При исполнении обязательства третьим лицом за должника следовало бы говорить о так называемых обязательствах с участием третьих лиц, которые отличны от обязательств с множественностью лиц, предполагающих наличие нескольких должников и (или) кредиторов <3>. Исключение составляют лишь случаи, когда в силу закона на непосредственного исполнителя возлагается ответственность за неисполнение возложенного на него исполнения обязательства должника (ст. 403 ГК РФ). По этому поводу М.И. Брагинский указывает, что при передаче исполнения должником третьему лицу, на которого возлагается непосредственная ответственность перед кредитором, у последнего, выступающего в качестве стороны по договору, появляются два должника: контрагент по договору и исполнитель. И тогда у кредитора возникает право выбора между ними <4>. -------------------------------<2> См., напр.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 79 - 80. <3> См.: Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 24 - 25 (автор главы - Е.А. Суханов). КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <4> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 378. Необходимо заметить, что толкование ст. 313 ГК РФ совместно со ст. 403 ГК РФ может привести и к обратному выводу - независимо от того возлагает ли законодатель на третье лицо непосредственную ответственность за исполнение обязательства должника или нет, обязанности перед кредитором у него не возникает. Сам М.И. Брагинский указывает на случаи, не укладывающиеся в обосновываемую им концепцию (см. с. 379). Критика возникновения множественности на стороне должника в случае возложения законом непосредственной ответственности третьего лица перед кредитором может быть основана на том, что законодатель говорит лишь об установлении законом в некоторых случаях ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства третьим лицом, но не о возникновении у него обязательства перед кредитором. Между тем разграничение ответственности и долга в смысле обязательства представляется как с практической, так и с теоретической точки зрения делом необходимым. Таким образом, за исключением приведенной особенности, по общему правилу при исполнении обязательства третьим лицом множественности лиц на стороне должника не возникает. Иными словами, здесь нет ни солидаритета, ни субсидиарной обязанности (ответственности) <1>. Однако в литературе обосновывается и иная позиция. Так, В.А. Белов указывает, что при возложении исполнения обязательства на третье лицо должник сообщает кредитору, что исполнение обязательства может быть получено не только у него, должника, но и у третьего лица по выбору кредитора. Автор полагает, что в результате возложения должником исполнения обязательства на третье лицо перед кредитором оказываются фактически два должника, от любого из которых, но лишь в части долга кредитор имеет право потребовать исполнения <2>. Указанная концепция, однако, никак не аргументирована и едва ли может быть принята. Положительное право не дает никаких оснований считать, что с возложением исполнения обязательства на третье лицо образуется множественность лиц в обязательстве на стороне должника. Напротив, и с теоретической точки зрения, и с позиции норм гражданского закона и практики его применения вывод, на наш взгляд, должен быть сделан обратный: третье лицо по общему правилу не имеет ни обязательств, ни ответственности перед кредитором. -------------------------------<1> В частности, Е.В. Баринова верно отмечает отсутствие здесь субсидиарной ответственности должника за действия третьего лица, на которое возложено исполнение (см.: Баринова Е.В. Понятие, виды и формы гражданско-правовой ответственности за нарушение договорного обязательства // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 6 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. С. 305). <2> Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 210 - 211. Пособничество. Это разграничение с возложением исполнения обязательства третьим лицом предпринято Л.А. Новоселовой. "Не всякое привлечение третьих лиц должником для участия в исполнении обязательства можно рассматривать как возложение исполнения. Среди действий, совершаемых должником, различают: а) действия, предшествующие передаче предмета, обязательства; б) сами действия по передаче. Первые создают фактическую предпосылку исполнения, вторые представляют собой исполнение в собственном смысле слова. При осуществлении третьим лицом действий, направленных на передачу исполнения самому должнику для передачи кредитору, имеют место случаи так называемого пособничества" <1>. -------------------------------<1> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2003. С. 94. Под пособничеством, не имеющим легального определения в гражданском законодательстве, принято понимать фактическое содействие субъекту кем-либо (а иногда и чемлибо). Соглашаясь с Л.А. Новоселовой, что названный случай не имеет отношения к возложению исполнения обязательства на третье лицо, заметим, здесь по большому счету нет и пособничества, ибо то обстоятельство, что то или иное благо получено должником от третьего лица, а затем передано должником кредитору, не составляет фактической помощи третьего лица должнику в исполнении его обязательства перед кредитором, поскольку третье лицо не способствует действиям должника по передаче исполнения кредитору и может даже и не знать о существовании последнего. Также можно заметить, что товары в предпринимательском обороте во многих случаях приобретаются для последующей перепродажи, и в этих случаях всякий продавец оказывается пособником. Но последнее, повторимся, не имеет никакого отношения к исполнению обязательства третьим лицом за должника, если только такой продавец не исполняет обязательства своего контрагента перед его кредитором, отправляя товар последнему. § 2. Исполнение обязательства надлежащему лицу Среди вопросов, касающихся аспектов исполнения обязательства, посвященных месту, времени, предмету исполнения обязательства, особо необходимо выделить вопрос о субъекте, которому производится исполнение обязательства. Иными словами, данная проблематика в ряду вопросов "Где исполнять?", "Когда исполнять?", "Что именно исполнять?" касается отыскания ответа на вопрос: "Кому исполнять?". Современная российская гражданская кодификация устанавливает на этот счет соответствующее регулирование в ст. 312 ГК РФ. 1. Общие положения Если иное не предусмотрено соглашением сторон и не вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства, должник вправе при исполнении обязательства потребовать доказательств того, что исполнение принимается самим кредитором или управомоченным им на это лицом, и несет риск последствий непредъявления такого требования. Очевидно, что действие этого предписания применимо лишь к тем случаям, где возможно само принятие исполнения, и, напротив, не найдет места для применения там, где самого факта по принятию исполнения в виде активных действий не требуется (например, при исполнении отрицательных обязательств). В истории развития отечественной цивилистики этот вопрос имел следующее начертание. Свод гражданских законов Российской империи не содержал нормы, аналогичной современной ст. 312 ГК РФ, однако как теория, так и судебная практика исходили из необходимости исполнения обязательства надлежащему лицу <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Пахман С.В. Обычное гражданское право в России / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. С. 63. Общие правила об исполнении обязательства надлежащему лицу предполагалось установить в Гражданском уложении Российской империи. Они предусматривали, что исполнение обязательства должно быть произведено дееспособному верителю либо его представителю по закону или по доверенности (ст. 1616). Если же исполнение обязательства произведено недееспособному верителю или постороннему лицу, то применяться должны были правила о сделках с недееспособными (ст. 512, 517, 518). При этом исполнение обязательства, добросовестно произведенное лицу, утвержденному в правах наследства или вступившему во владение наследственным имуществом в качестве наследника верителя, признавалось действительным, хотя бы впоследствии оказалось, что это лицо не имело права на наследство (ст. 1618) <2>. -------------------------------<2> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 493. В ГК РСФСР 1922 г. подобных положений не устанавливалось, однако правило об исполнении обязательства надлежащему лицу можно было косвенно усмотреть в ст. 114, которая гласила следующее: в случае отсутствия кредитора, уклонения его от принятия исполнения или иной просрочки с его стороны, а также его недееспособности, при отсутствии представителя, уполномоченного и согласного принять исполнение, должник может внести причитающееся с него в нотариальную контору, о чем нотариальная контора извещает кредитора повесткой или публикацией (в ред. от 16 января 1928 г.). Дальнейшее развитие гражданского законодательства также не привело к установлению общей нормы о необходимости исполнения надлежащему лицу, каковая, соответственно, отсутствовала в ГК РСФСР 1964 г. Аналогичным образом обстояло дело и с Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик. М.И. Брагинский указывает, что ст. 312 ГК РФ представляет собой одну из новелл ГК РФ. Ее смысл состоит в возможности возложения на должника, в случае когда иное не предусмотрено соглашением сторон или не вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства, риска вручения исполнения надлежащему лицу <1>. Из этого следует, что при возникновении по данному поводу спора бремя доказывания соответствующего факта (исполнение вручено самому кредитору или управомоченному им лицу) возлагается на должника. Для защиты его интересов последнему предоставляется ст. 408 ГК РФ право потребовать указанных в этой статье доказательств того, что исполнение действительно произведено, а при отказе кредитора выполнить соответствующее требование - задержать исполнение <2>. -------------------------------<1> Вслед за ним в качестве положения, вынесенного на защиту, то же самое повторяет Ю.М. Доренкова (см.: Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 16). КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <2> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 425. Буквальное содержание ст. 312 ГК РФ на самом деле несколько иное. Здесь говорится о возложении на должника риска последствий непредъявления требования о представлении соответствующих доказательств, свидетельствующих в пользу надлежащего субъекта, а не о риске исполнения ненадлежащему лицу <3>. Однако, как представляется, следует согласиться с данной М.И. Брагинским уточняющей интерпретацией этой нормы. Праву следует возложить риск исполнения ненадлежащему лицу на должника, ибо именно он обязан произвести надлежащее исполнение, производство которого находится в сфере его контроля. Кредитору затруднительно своими действиями обеспечить надлежащее исполнение, поскольку последнее осуществляется должником. Поэтому положения ст. 312 ГК РФ следовало бы уточнить, установив здесь expresis verbis правило о возложении риска исполнения надлежащему лицу на должника, с одновременным изъятием упоминания о том, что на него возлагается риск последствий непредъявления соответствующего требования <4>. Современные исследователи именно так и истолковывают данную норму, в целом верно указывая, что по смыслу ст. 312 ГК РФ должник по обязательству рискует вручить исполнение обязательства ненадлежащему лицу <5>, т.е., как мы понимаем, несет риск исполнения ненадлежащему лицу <6>. -------------------------------<3> Такая же неудачная редакция содержится и в других современных кодексах стран СНГ, см., напр., ст. 527 ГК Украины. <4> При этом право должника потребовать доказательств того, что исполнение принимается самим кредитором или управомоченным им лицом в тех случаях, когда иное следует из соглашения сторон, вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства, следует установить в качестве самостоятельной нормы. <5> Носова З.И. Договоры о закупках сельскохозяйственной продукции. С. 138. <6> По нашему мнению, говорить о "вручении" исполнения применительно к любым обязательствам не совсем точно, ибо существо некоторых из них не предполагает вручения в точном значении этого слова. Например, по обязательству оказать услугу исполнение может и не вручаться, скажем, когда обязательство заключается в устной консультации. Однако и здесь вполне возможна ситуация, когда должник по ошибке проконсультирует не кредитора, а иное лицо, что не исключает применения к данным отношениям ст. 312 ГК РФ. Формальное истолкование ст. 312 ГК РФ приводило бы к парадоксальной ситуации: должнику достаточно заявить указанное требование, что снимает с него риск исполнения ненадлежащему лицу. Судебная практика не поддерживает такое формальное истолкование этой нормы, предусматривая, что в силу ст. 312 ГК РФ в случае исполнения обязательства ненадлежащему лицу риск возможных последствий падает на должника <1>. При этом должник несет указанный риск и в случае поддельности документов, подтверждающих полномочия получателя исполнения <2>. -------------------------------<1> Постановление Президиума ВАС РФ от 06.04.99 N 7773/98 // Вестник ВАС РФ. 1999. N 8. С. 38; в Постановлении допущена опечатка: вместо слова "должника" указано слово "кредитора"; Постановление Президиума ВАС РФ от 07.10.97 N 3184/97 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 1. С. 47. Соответствует этому подходу и практика кассационных инстанций арбитражных судов (см., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 16.04.2002 N А5615640/00). <2> См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ от 18.05.99 N 330/99 // Вестник ВАС РФ. 1999. N 9. С. 23. Правило об исполнении обязательства самому кредитору или его представителю (агенту) характерно для всех современных правовых систем как континентального права, так и англоамериканского <3>. -------------------------------<3> См., напр.: Шмиттгофф К.М. Экспорт: право и практика международной торговли. М., 1993. С. 71. Несмотря на то что норма ст. 312 ГК РФ является новеллой в гражданском законодательстве России, она не удостаивается подробного рассмотрения в учебной литературе, в которой авторы зачастую ограничиваются воспроизведением текста закона <4> либо вовсе не касаются вопроса исполнения обязательства надлежащему лицу <5>. -------------------------------<4> См., напр.: Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. С. 385 (автор главы - З.И. Цыбуленко). <5> См., напр.: Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 309 - 316 (автор главы - А.И. Косарев). Норма об исполнении надлежащему лицу, как представляется, имеет универсальное значение. В этом смысле она применима не только к случаям надлежащего исполнения, но должна быть распространена и на отдельные случаи прекращения обязательств иным способом. К таковым следует отнести прекращение обязательств отступным (ст. 409 ГК РФ). Иными словами, предоставление отступного взамен исполнения также должно подчиняться режиму, установленному ст. 312 ГК РФ, т.е. отступное следует передавать кредитору или управомоченному им лицу. Из этого исходит и практика арбитражных судов. По одному из дел судом, в частности, было указано, что в силу ст. 312 ГК РФ передача должником в порядке отступного имущества третьему лицу, указанному кредитором, прекращает обязательство должника перед кредитором <1>. Представляется обоснованным распространение действия данной нормы судами и на те случаи, когда в соответствии с условиями договора не только исполнение основного долга надлежит передать обозначенному в договоре лицу, отличному от кредитора, но также произвести платежи иных сумм, например уплатить неустойку <2>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 17.07.2000 N Ф08-1717/2000. <2> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 12.09.2002 N Ф091911/02-ГК. В судебной практике обнаруживается утверждение о том, что проверка наличия у лица, принимающего исполнение, соответствующих полномочий составляет не только право, но и обязанность контрагента <3>, что представляется нам не вполне точным. В строгом смысле слова проверка полномочий не является обязанностью должника, представляя лишь его право. Однако в гражданском праве неосуществление своего права, равно как и неисполнение обязанности, может быть сопряжено с возникновением негативных последствий. Например, непредъявление иска или требования в течение определенного времени может привести к истечению срока исковой давности или к прекращению права. Непредъявление требования о проверке полномочий может повлечь для должника неблагоприятные последствия: исполнение окажется в руках ненадлежащего лица и не приведет к прекращению обязательства должника. Однако само по себе это обстоятельство не является нарушением обязательства, и если, например, несмотря на непредъявление этого требования или несмотря на исполнение ненадлежащему лицу, предмет исполнения все же оказывается в руках кредитора, то последний едва ли может претендовать на привлечение должника к гражданско-правовой ответственности, разве что он понес какие-либо убытки в связи с этим (концепция совпадения). Однако и в последнем случае основанием ответственности должника будет служить не столько факт отсутствия проверки полномочий, сколько ненадлежащее исполнение обязательства или его неисполнение. -------------------------------<3> Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 03.04.2000 N Ф04/806-133/А70-2000. М.И. Брагинский весьма точно определил взаимосвязь ст. 312 ГК РФ и правила п. 2 ст. 1055 ГК РФ, посвященного обязанности выплатить награду в обязательстве, возникающем из публичного обещания награды. Он указывает, что в обязанность отозвавшегося на объявление лица "входит убедиться в том, что обещание было сделано именно тем лицом, которое в нем указано. При возникновении у отозвавшегося сомнения на этот счет он может потребовать письменного подтверждения указанного обстоятельства. Если же он этого не сделает, риск возникшего недоразумения падает на него" <1>. К этому следует добавить, что на отозвавшееся лицо падает риск исполнения ненадлежащему лицу вообще, не только в связи с непредъявлением требования, указанного в п. 2 ст. 1055 ГК РФ, но и в случае неполучения письменного подтверждения обещания. -------------------------------<1> Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. С. 343; Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 619. 2. Диспозитивность Отказ ГК РФ от жесткой приоритетности правила, изложенного в ст. 312, может обнаруживаться на практике различным образом. Как указывает М.И. Брагинский, это может проявляться в том, что соглашение сторон, обычаи делового оборота или существо обязательства либо исключают полностью право требовать соответствующих доказательств, либо определяют исчерпывающим образом, от кого и какие документы должник может требовать. При этом в качестве примера приводится порядок выдачи грузов, принятый на различных видах транспорта <2>. -------------------------------<2> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 600 601. В бытовых отношениях личность кредитора может совершенно не вызывать каких бы то ни было сомнений у должника, в том числе вследствие их родственных или иных близких отношений <3>. Очевидно, ни к соглашению сторон, ни к обычаю, ни к существу обязательства нельзя отнести этот случай, при котором, однако, у должника отсутствует право требовать предъявления доказательств принятия исполнения самим кредитором <4>. -------------------------------<3> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368 (автор главы - Г.И. Стрельникова). <4> Исключения тем не менее, видимо, могут составлять ситуации, когда внешность кредитора в силу тех или иных обстоятельств настолько изменяется, что должнику затруднительно узнать в нем своего контрагента. 3. Принятие исполнения самим кредитором Как указывает М.И. Брагинский, доказательствами тождественности кредитора могут служить документы, подтверждающие личность кредитора либо принадлежность третьему лицу соответствующего права (например, в случае, когда первоначальный кредитор уступил принадлежащее ему право требования другому). Получение же расписки и возвращение долгового документа может считаться подтверждением исполнения должником обязательства надлежащему лицу только в случаях, если исполнение произведено самому кредитору или управомоченному им лицу <1>. Принятие исполнения представляет собой распоряжение правом со стороны кредитора, и выдача расписки носит характер правовой сделки <2>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 600. <2> Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. С. 104. На практике имеется значительное число случаев возникновения споров об исполнении обязательства надлежащему лицу. Особенно остро этот вопрос стоит в отношениях с участием юридических лиц. Даже в тех случаях, когда от имени юридического лица действует его орган (например, директор), не всегда удается избежать проблем. Несмотря на то что согласно Федеральному закону "О государственной регистрации юридических лиц" <3> в числе сведений о юридическом лице должны содержаться данные о фамилии, имени, отчестве и должности лица, имеющего права без доверенности действовать от имени юридического лица, включая его паспортные данные (подп. "л" п. 1 ст. 5), законодательство не содержит закрепления принципа публичной достоверности данных реестра <4>. Иностранному законодательству, например Германии, известно закрепление принципа публичности реестра (см. § 68 ГГУ), соединенного с принципом добросовестности контрагента. Восприятие такого подхода позволит любым лицам, в том числе при исполнении обязательства, в определении полномочий органа юридического лица полагаться на данные реестра, даже если они не соответствуют реальному положению вещей (например, руководитель юридического лица к моменту исполнения уже освобожден от должности). Однако принцип публичности реестра не должен служить защитой для недобросовестного лица, которое знало об отсутствии полномочий у лица, значащегося в реестре как имеющее полномочия. -------------------------------<3> Собрание законодательства РФ. 2001. N 33. Ст. 3431. <4> Он присутствует в Законе лишь в качестве частного правила и касается несоответствия данных реестра представленным на регистрацию документам (п. 3 ст. 5 ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц"). Рассматривая спор, связанный с исполнением обязательства предпринимателем, суд установил, что руководителем (директором) организации-кредитора являлся супруг предпринимателя. При этом в судебном акте указывалось, что предприниматель не была проинформирована об увольнении директора. Передача предпринимателем наличных денежных средств в оплату товара была признана надлежащим исполнением <1>. В другом деле суд признал обоснованной передачу исполнения назначенному надлежащим образом исполняющему обязанности директора, указав при этом, что истец не доказал своих доводов о том, что конкретное лицо не являлось директором и не исполняло его обязанностей <2>. Аналогичные подходы к оценке назначения исполняющего обязанности руководителя юридического лица использовались и высшей судебной инстанцией системы арбитражных судов <3>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 06.02.2003 N А26-4355/02-19. Нахождение лиц в зарегистрированном браке скорее создает презумпцию осведомленности супругов о профессиональном положении друг друга, однако в каких-то случаях один из супругов может и не знать об увольнении другого (например, если фактически супружеские отношения прекращены). <2> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 16.11.2001 N А23-1335/01Г-4-97. <3> См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ от 24.03.98 N 6813/97 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 7. С. 65; Постановление Президиума ВАС РФ от 09.02.99 N 6164/98 // Вестник ВАС РФ. 1999. N 5. С. 65. 4. Принятие исполнения управомоченным лицом Как было отмечено, ст. 312 ГК РФ допускает производство исполнения управомоченному кредитором лицу. Раньше в литературе по римской традиции такие лица именовались incassomandatarii <4>, т.е. лица, инкассирующие платеж. Гражданское законодательство не раскрывает понятия управомоченного лица, что требует истолкования этого термина и определения круга лиц, которые могут обниматься данным понятием. -------------------------------<4> Дернбург Г. Пандекты. Т. 2. Обязательственное право. М., 1911. С. 147. В самом широком смысле управомочивание кредитором третьего лица на принятие исполнения по существу основывается на воле кредитора. Объективируясь вовне, воля кредитора выражается в форме волеизъявления. Поэтому суды при рассмотрении спора об исполнении обязательства не самому кредитору, а третьему лицу верно указывают на то, что должнику следует представить доказательства, подтверждающие наличие на это воли кредитора <5>. Иногда суды отмечают, что кредитор управомочивает должника на производство исполнения третьему лицу <6>, что в общем тоже можно признать верным, поскольку в отношениях между кредитором и третьим лицом должник, предлагающий исполнение третьему лицу по поручению кредитора <7>, может в определенных случаях рассматриваться как представитель кредитора. Однако норма ст. 312 ГК РФ в этой части на регулирование данных отношений не направлена. -------------------------------<5> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20.01.2003 N Ф08-4970/2002. <6> Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30.10.2002 N Ф04/4087-1240/А27-2002. <7> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20.01.2000 N Ф08-3153/99. В литературе управомоченное лицо чаще всего рассматривается как лицо уполномоченное <1>, что представляется обоснованным. Под уполномоченным лицом в гражданском праве обычно принято понимать представителя. Указание кредитором должнику на необходимость производства исполнения постороннему лицу по существу приводит к возникновению у последнего своеобразного полномочия <2>, каковое можно рассматривать в качестве разновидности так называемой внешней доверенности, т.е. одностороннего волеизъявления, выраженного в отношении третьего лица, на которое направлено представительство <3>. При этом нам кажется важным указать, что полномочия такого своеобразного представителя ограничены весьма узкими рамками: все, что он может - принять исполнение <4> и совершить сопутствующие этому принятию действия. Самостоятельного права требования без дополнительного полномочия он не имеет, не может он и обратиться в суд с иском в защиту прав и интересов кредитора, не вправе видоизменять обязательство, действовать с целью прекращения его каким-либо иным образом, кроме принятия исполнения. Надо отметить, что такое управомоченное лицо не имеет и долга перед контрагентом кредитора. Если, например, третье лицо управомочено получить товар по договору купли-продажи, то оно не имеет обязанности по оплате этого товара перед продавцом, ибо управомочие по ст. 312 ГК РФ перевода долга не составляет <5>. -------------------------------<1> Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. С. 708; Кабалкин А.Ю. Гражданско-правовые договоры в России. Общие положения: Курс лекций. С. 73. <2> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. коллект. ред. О.Н. Садиков. С. 561 (автор коммент. - М.И. Брагинский). <3> Шапп Я. Основы гражданского права Германии: Учебник. С. 246. <4> См.: Джурович Р. Руководство по заключению внешнеторговых контрактов: Пер. с сербохорват. / Отв. ред. А.С. Комаров. М., 1992. С. 75. <5> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 16.11.98 N А11-1907/98-Е-4/89. Если считать, что управомоченное лицо, которому следует произвести исполнение должнику, во всех случаях является представителем кредитора, то упоминание его в ст. 312 ГК РФ может рассматриваться как излишнее, ибо нормы о представительстве являются общими и универсальными, что делает не нужным, описывая в законе то или иное правило, каждый раз упоминать о фигуре представителя. Если же допустить, что управомоченное лицо в каких-то случаях может и не являться представителем <1>, то позитивное правовое регулирование правоотношений в ГК РФ представляется недостаточным, ибо оно при таком подходе нуждается в установлении правового положения третьего лица, определении его взаимоотношений с кредитором, описании правового режима в отношениях с должником, регламентации последствий тех или иных действий третьего лица в процессе исполнения (например, на случай его отказа от принятия исполнения, иной просрочки с его стороны, его прав по принятию исполнения на определенных условиях (при частичном исполнении, не предусмотренном договором, при неправомерном досрочном исполнении и т.д.)). Кроме того, необходимо будет рассмотреть вопрос о возможном отказе должника исполнять обязательство постороннему лицу, не являющемуся представителем. Отказаться исполнять кредитору или его представителю должник не вправе, однако для понуждения его к исполнению третьему лицу, если только обязательство изначально не предусматривало эту обязанность, правовых оснований как будто не усматривается. -------------------------------<1> Эту точку зрения разделяет Г.И. Стрельникова (см.: Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368). Не видят отношений представительства здесь и Д.И. Мейер (см.: Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. М., 1997. С. 135), и В.С. Толстой (см.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 78 - 79). В судебной практике исполнение обязательства третьему лицу, указанному кредитором, не всегда рассматривается как исполнение представителю. Так, при рассмотрении одного из споров по договору займа заемщик оспаривал получение займа, поскольку последний выдавался третьим лицам, а не ему непосредственно. При этом, несмотря на то что заимодавец осуществлял перечисление средств третьим лицам согласно письмам, полученным от заемщика, последний полагал, что для надлежащего исполнения обязательства требуется изменение условий договора. Суд пришел к выводу о наличии в данном случае изменения договора, поскольку заимодавец совершил действия по перечислению средств в ответ на письма заемщика, т.е. выполнил условия оферты <2>. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 21.01.99 N КГА40/3487-98. В другом случае суд указал, что гражданским законодательством предусмотрено: исполнение обязательств по сделке может быть произведено должником третьему лицу, однако для того, чтобы признать такое исполнение как исполнение должником обязательства надлежащему лицу, т.е. кредитору, необходимо указание кредитора. Такое указание может быть сделано как непосредственно в договоре, так и в дополнении к договору, а также иным способом, но обязательно в той же форме, что и договор. При этом обоснованием вывода о форме указания кредитора об исполнении третьему лицу послужили ст. 434 и 452 ГК РФ о форме договора и о форме изменения договора <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 01.03.2000 N Ф08-47/2000. В практике Президиума ВАС РФ можно обнаружить случай, когда по обстоятельствам дела устное распоряжение заемщика о перечислении суммы займа третьему лицу не послужило препятствием для признания займа выданным, хотя договор займа был заключен в письменной форме и предусматривал предоставление займа посредством перечисления денежных средств на банковский счет самого заемщика <2>. -------------------------------<2> Постановление Президиума ВАС РФ от 28.04.98 N 960/98. Об исполнении обязательства выдать кредит посредством перечисления денежных средств третьему лицу по указанию заемщика см.: Ахметшин И. Понятие и объект кредита // Бизнес-адвокат. 1997. N 20. По вопросу об исполнении обязательства третьему лицу интересные данные обнаруживаются в работах современных романистов. Первоначально личный характер исполнения препятствовал установлению обязательства в пользу третьего лица. Классическая юриспруденция Древнего Рима, однако, допускала обязательство, при котором предоставление должно было быть осуществлено в пользу третьего лица, не имеющего права истребовать исполнение. При этом исходили из заинтересованности кредитора в получении исполнения третьим лицом (например, когда последнее само было кредитором по отношению к нему) <3>. -------------------------------<3> Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 437 - 438. Исполнение может быть осуществлено не только в пользу кредитора, но и в пользу третьего лица, назначенного кредитором посредством договора поручения (procurator) <4> или посредством специальной стипуляции (adiectus solutionis causa). В этой стипуляции в отличие от adstipulatio назначался не дополнительный кредитор, но лицо, управомоченное наряду с кредитором лишь принять исполнение в свою пользу (исполнение в пользу его наследников было уже неправомерным). При этом право прокуратора было защищено иском и прекращалось со смертью кредитора, когда отношение поручения (mandatum) расторгалось, хотя добровольное исполнение в пользу прокуратора по-прежнему оставалось возможным <5>. Юридические отношения между кредитором и третьим лицом, принявшим платеж (accipiens), регулировались иском из поручения (actio mandati) <6>. -------------------------------<4> См.: Институции Юстиниана / Под ред. Л.Л. Кофанова, В.А. Томсинова. М., 1998. С. 119 (2.9.5). <5> Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 471 - 472. <6> Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Под ред. Л.Л. Кофанова. С. 414. Неудобство конструкции adiectus solutionis causa заключалось в том, что, по существу, устанавливались как бы два получателя исполнения: сам кредитор и обозначенное им лицо, т.е. образовывалась своего рода альтернатива в адресате исполнения. В связи с этим как только должник определял свой выбор относительно этого лица, кредитор не мог более в одностороннем порядке ограничить этот выбор <1>. -------------------------------<1> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. P. 753. Выделение в современном гражданском праве наряду с представителем кредитора особого субъекта, на кого при самом заключении обязательства было указано должнику, как на лицо, которому он может произвести уплату вместо самого кредитора (solutionis causa adjectus) <2>, видимо, может объясняться остаточным влиянием римского права. Однако исторически появление в римском праве этой фигуры, возможно, было продиктовано не столько хозяйственной потребностью, сколько необходимостью отыскания субститута прямого представительства в период его запрета римской юриспруденцией. В дальнейшем наиболее употребительные формы заместительства стали трактоваться как представительство <3>. В.А. Белов же считает переадресование исполнения прямым "потомком" активной делегации <4>. -------------------------------<2> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. С. 352. <3> Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М., 2003. С. 624. <4> Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 96 (в сноске). Российский дореволюционный период цивилистики также содержит фрагменты, затрагивающие исследуемую тему. П.П. Цитович на примере договора купли-продажи таким образом квалифицировал принятие исполнения кредитором: "Прием товара есть решение воли, есть действие юридическое, а не простая фактическая или техническая операция. Прием товара изъявляется, поэтому он может быть произведен только покупщиком или его представителем" <5>. Аналогичным образом, но в более общем плане высказывается К.П. Победоносцев: "Надо, чтобы принимающий был лицо, способное к совершению юридического действия, т.е. к принятию, погашающему обязательство" <6>. При этом он полагал надлежащим субъектом на принятие исполнения самого кредитора, его законного преемника и представителя. -------------------------------<5> Цитович П.П. Очерк основных понятий торгового права. С. 232. <6> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 160. Исполнение обязательства лицу, отличному от кредитора, иногда именуют переадресацией (переадресовкой, переадресованием) исполнения. Так, Н.М. Голованов указывает следующее: "Переадресовка исполнения означает, что должник имеет право исполнить обязательство либо кредитору, либо лицу, прямо указанному кредитором. Закон предоставляет должнику право требовать предъявления доказательств того, что переадресовка исполнения принимается самим кредитором или уполномоченным им на это лицом (ст. 312 ГК)" <1>. Это положение нуждается в уточнении, поскольку переадресовка исполнения заключается именно в том, что исполнение производится не кредитору, а другому лицу, в связи с чем говорить о том, что должник может исполнить обязательство либо кредитору, либо лицу, указанному кредитором, необоснованно. Кроме того, такое утверждение способно ввести в заблуждение, создав впечатление, что должник будто бы имеет альтернативу: исполнить кредитору либо указанному им лицу <2>. Нельзя не отметить также, что в этих случаях кредитор или иное лицо принимает не переадресовку исполнения, а само исполнение, ибо переадресовку принять вообще невозможно. -------------------------------<1> Голованов Н.М. Гражданское право. С. 369. <2> Обоснованную критику наличия права выбора у должника см.: Кот А.А. Понятие и характерные особенности перехода прав кредитора к третьим лицам в гражданском праве России // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 6 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. С. 246 - 247. Рассматривая вопрос о переадресации исполнения, необходимо упомянуть, что таковая переадресация помимо исполнения иному, чем кредитор, лицу может соединяться и с изменением места исполнения, что может быть сопряжено с возникновением дополнительных расходов для должника, которые, конечно же, необходимо погасить (см., например, ст. 316 ГК РФ). Как обоснованно отмечает Е.А. Суханов, при исполнении обязательства третьему лицу последнее не приобретает никаких прав требования в отношении должника, что принципиально отличает данную ситуацию от договорного обязательства, заранее заключенного в пользу третьего лица (которое получает возможность вместо кредитора требовать исполнения от должника) <3>. -------------------------------<3> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 45. Рассматривая вопрос об исполнении обязательства управомоченному кредитором лицу, следует указать на две стороны возникающих при этом правоотношений - внутреннюю и внешнюю. Внутренняя сторона этих отношений обнимает правовую связь кредитора и управомоченного лица. Внешняя - последнего и должника. Если согласиться с тем, что управомоченное лицо всегда является представителем, то следует, видимо, признать, что внешняя и внутренняя стороны отношений, взятые отдельно, могут не прояснить истинную картину правоотношений. Например, если продавец согласно условиям договора купли-продажи обязан передать проданную движимую вещь управомоченному лицу, то с точки зрения должника и тех, кто основывается на представительстве третьего лица (управомоченного), передача этой вещи представителю приводит к возникновению у кредитора права собственности (п. 1 ст. 223, п. 1 ст. 224 ГК РФ). Однако внутренние отношения управомоченного лица и кредитора могут открыть совсем иную картину. Например, кредитор выдает третьему лицу доверенность для получения у должника движимой вещи, однако кредитор и третье лицо договариваются о том, что целью выдачи доверенности является получение третьим лицом отступного со стороны кредитора, который одновременно является должником третьего лица. По материалам одного судебного дела видно, что приобретатель автомобилей обратился к продавцу с просьбой в счет взаиморасчетов произвести оформление документов непосредственно на конкретные физические лица, что и было выполнено. Как указал суд, взаимоотношения приобретателя автомобилей с физическими лицами были урегулированы соглашениями, из которых следовало, что эти лица должны произвести расчеты непосредственно с приобретателем автомобилей <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 16.11.98 N А11-1907/98-Е-4/89. В этих ситуациях возникает вопрос о так называемой юридической секунде и возможности квалификации отношений либо в качестве непосредственного приобретения права собственности на вещь третьим лицом от должника, либо опосредованной, т.е. от кредитора. Последнее решение нам видится более верным и с практической точки зрения может оказаться немаловажным, например, в отношениях, осложненных банкротством. Правомочие, полученное третьим лицом от кредитора на принятие исполнения, связано и с проблемой получения владения как основания приобретения правового титула на объект исполнения (например, права собственности). Получение движимой вещи в собственность обусловлено ее передачей во владение кредитору. Если эта вещь передается третьему лицу, не являющемуся представителем кредитора, то для возникновения права собственности у приобретателя вещи необходимо создание специальных правовых оснований, заменяющих наличность владения, необходимого для приобретения титула <2>; отчасти этот вопрос разрешается положением п. 1 ст. 224 ГК РФ, согласно которому вещь считается врученной приобретателю с момента ее фактического поступления во владение приобретателя или указанного им лица. К.И. Скловский обращает внимание на то, что если приобретатель вещи указал вместо себя третье лицо, которому следует передать вещь (ст. 312 - 313 ГК РФ), то право собственности у приобретателя возникает с момента вручения вещи этому третьему лицу, а само третье лицо становится с того же момента законным владельцем вещи <3>. Но ситуация может быть и несколько иной, когда приобретатель вещи в свою очередь обязуется продать вещь третьему лицу и в связи с этим и указывает первоначальному продавцу на передачу ее управомоченному им лицу. -------------------------------<2> Подробнее об этой проблематике см.: Vliet L.P.W. van. Transfer of movables in German, French, English and Dutch law. P. 68 - 71. <3> Скловский К.И. Применение гражданского законодательства о собственности и владении. Практические вопросы. М., 2004. С. 158 - 159. В литературе иногда отмечается, что исполнение обязательства отличному от кредитора лицу (переадресовка исполнения) имеет место в случае, если такое третье лицо прямо указано кредитором <1>. Безусловно, следует согласиться с этим утверждением с практической точки зрения. Подтверждение этой позиции можно также обнаружить и в практике арбитражных судов <2>. Прямое и недвусмысленное указание на лицо, управомоченное получить исполнение от должника, в большей степени позволяет устранить возможную неопределенность в правоотношении при исполнении. Однако сам закон ничего не говорит о прямом управомочивании третьего лица. Причем исходя из систематического толкования ГК РФ наличие прямого или косвенного волеизъявления, видимо, было существенным для законодателя, ибо в отдельных нормах установлено, что волеизъявление должно обладать качеством "прямоты" (например, в п. 1 ст. 183 ГК РФ содержится норма о прямом последующем одобрении сделки, совершенной неуправомоченным представителем) <3>. Следовательно, правомочие третьего лица на получение исполнения может быть и подразумеваемым, оно может вытекать из обстановки, выводиться из поведения самого кредитора. Например, должник, находясь в длительных правоотношениях с кредитором, производит третьему лицу, не имеющему формальных полномочий (доверенности), частичное исполнение по договору, которое одобряется кредитором. Впоследствии после исполнения очередной части по обязательству тому же третьему лицу кредитор ссылается на отсутствие у последнего правомочий на принятие исполнения. В описанных обстоятельствах следовало бы признать, что косвенным образом кредитор предоставил указанному третьему лицу правомочия на принятие исполнения посредством своего поведения. -------------------------------<1> См., напр.: Гражданское право. Т. 1. Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 627 (автор главы - М.В. Кротов). <2> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 01.03.2000 N Ф08-47/2000. <3> Нельзя, однако, не заметить, что арбитражная практика во многом нивелирует указание в ст. 183 ГК РФ на прямое одобрение, поскольку в качестве одобрения рассматриваются и действия лица, и при определенных условиях действия работников лица, имеющего право на одобрение (см.: п. 5 информационного письма Президиума ВАС РФ от 23.10.2000 N 57 "О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации" // Вестник ВАС РФ. 2000. N 12. С. 63 - 64). Некоторые современные законодательства достаточно широко определяют обстоятельства, при которых исполнение третьему лицу признается надлежащим. Так, согласно ст. 6.34 ГК Нидерландов должник может рассматриваться свободным от обязательства даже при исполнении неуправомоченному лицу, если он мог разумно полагаться на наличие у третьего лица оснований для принятия этого исполнения <1>. В том же смысле сформулированы предписания ГК Квебека, согласно последним платеж, добросовестно произведенный кредитору, который казался надлежащим, является действительным, даже если впоследствии установлено, что кредитор не являлся надлежащим (ст. 1559) <2>. -------------------------------<1> Гражданский кодекс Нидерландов. Новая кодификация: Пер. с голл. М. Ферштман / Под ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. Лейден, 1966. С. 287. <2> Гражданский кодекс Квебека. С. 243. В вопросе об исполнении обязательства третьему лицу следует, видимо, совершенно отдельно поставить случаи, когда его разрешение зависит от вмешательства в частные отношения публичного элемента. Такую картину мы наблюдаем в связи с исполнением обязательства третьему лицу в силу судебного акта и его принудительного исполнения. В.И. Синайский указывал на это в связи со случаем обращения взыскания на имущество кредитора, когда должник обязан исполнить обязательство перед "кредитором кредитора" <3>. Такие же подходы обнаруживаются и в европейском праве <4>. В современной судебной практике России также имеются отдельные дела, где вопрос об исполнении обязательства надлежащему лицу сопрягается с действиями судебных приставов-исполнителей <5>. -------------------------------<3> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 332. <4> См., напр.: Herbots J. Contract Law in Belgium. P. 176. <5> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 20.04.2000 N А33-10059/99-С1-Ф02-599/00-С2. Обоснованна квалификация подобных отношений, произведенная К.И. Скловским применительно к продаже имущества в процессе исполнительного производства по обращению на него взыскания для целей удовлетворения взыскателя. Если исполнение производится на имя не того лица, которое организует торги, а иного (чаще всего им будет взыскатель), то это еще не означает, что возникает другой продавец, скорее мы имеем ситуацию исполнения иному управомоченному лицу по указанию кредитора (ст. 312 ГК РФ). В этом случае сторона в договоре, конечно, не меняется <6>. -------------------------------<6> Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. С. 396. Также место для применения ст. 312 ГК РФ обнаруживается в случае выдачи вещи, переданной на хранение судебным приставом-исполнителем самому должнику в исполнительном производстве, когда такая вещь выдается по указанию пристава лицу, которому он предоставил полномочие на получение вещи, а хранитель вещи не вправе противопоставить требованию уполномоченного на получение вещи лица возражение о том, что он является собственником <1>. Не может он противопоставить возражение и о том, что такое лицо не является кредитором по обязательству, связанному с хранением вещи. -------------------------------<1> Скловский К.И. Применение гражданского законодательства о собственности и владении. Практические вопросы. С. 60 - 61. 5. Доказательства наличия правомочия на принятие исполнения Полномочия принимающего исполнение лица могут удостоверяться различным образом: документом, удостоверяющим личность (для физических лиц), доверенностью (для любых лиц), уставными документами (для юридических лиц), специальными средствами (например, по операциям банков - сопоставление подписи с образцами подписи в банковской карточке), полномочия могут явствовать из обстановки. Относительно последнего в литературе приводится пример по выдаче грузов (товаров) должником на складе организации кредитора непосредственно на территории кредитора <2>. Другие авторы для такого случая считают существенным официальное объявление об этом <3>. В немецком праве принято считать, что представительство торгового служащего основывается на факте постоянной работы данного лица в магазине или на товарном складе <4>. -------------------------------<2> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. С. 672 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). <3> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 333 (автор коммент. - О.Н. Садиков). <4> Основы немецкого торгового и хозяйственного права. М., 1995. С. 18 (автор - П. Шустер). Подробнее о торговом представительстве в различных правовых системах см.: Основные институты гражданского права зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование / Рук. авт. коллект. В.В. Залесский. М., 1999. С. 13 - 79. Среди доказательств, которые могут служить свидетельством наличия правомочия на принятие исполнения, иногда со ссылкой на п. 2 ст. 408 ГК РФ называют долговые документы, которые лицо, принимающее исполнение, обязано передать должнику <5>. Действительно, в определенных случаях таковые документы могут свидетельствовать о наличии правомочий (например, вексель с препоручительным индоссаментом, легитимационный знак, банковская гарантия без указания бенефициара <6>). Однако не всегда сам факт наличия того или иного долгового документа может бесспорно свидетельствовать о том, что владеющее этим документом лицо управомочено получить исполнение. Например, если кто-либо отличный от самого первоначального кредитора владеет долговой распиской, то это обстоятельство еще вовсе не свидетельствует ни об уступке права требования, ни о наличии у такого лица правомочия на получение исполнения. Яркими примерами могут служить случаи похищения указанной расписки, ее утери, нахождения документа у третьих лиц по иным причинам (экспертиза, хранение и т.п.). По одному из дел сторона спора доказывала полномочия на принятие исполнения наличием у третьего лица приходно-кассовых ордеров. Последние не являются долговыми документами, и суд указал, что наличие таких документов у третьего лица само по себе не свидетельствует о полномочиях этого лица действовать от имени кредитора <7>. -------------------------------<5> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368 (автор главы - Г.И. Стрельникова). <6> См.: п. 8 Обзора практики разрешения споров, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации о банковской гарантии, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ N 27 от 15.01.98 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 92. <7> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 14.10.2002 N А56-11073/02. В предпринимательских отношениях полномочие на принятие исполнения не должно, на наш взгляд, пониматься излишне ограничительно и формально. Примечательным в этом смысле является мнение В.А. Удинцева, высказанное применительно еще к реформе германского права: "По германскому торговому уложению 1861 г., Art. 50 и по § 56 нового торгового уложения лицо, приставленное к магазину, лавке или товарному помещению, считается уполномоченным на совершение продаж и на получения, которые обычны в подобных лавках, магазинах и товарных складах. Важное значение такого предположения в обороте не нуждается в доказательствах, как не нужно указывать и на то, что презумпция эта вызвана профессией и установлена в интересах третьих лиц" <1>. -------------------------------<1> Удинцев В.А. История обособления торгового права // Избранные труды по торговому и гражданскому праву. М., 2003. С. 235. Интересно отношение к этому вопросу и такого крупного специалиста в области торгового права, как Г.Ф. Шершеневич. Товар, по мысли автора, должен быть сдан надлежащему лицу. Таким лицом является сам хозяин предприятия, а затем и члены вспомогательного персонала, которых сдающий вправе был признать по роду их деятельности и по их положению уполномоченными на прием товара. Если на пивной завод привозятся дрова, то на принятие их может считаться уполномоченным и дворник, но если на тот же завод привозится солод или хмель, то сдающий обязан поискать лицо, имеющее дело на пивном заводе с материалами этого рода <1>. Об этом же свидетельствовала и судебная практика Правительствующего Сената. Когда доказано, что истец доставлял известный материал на завод ответчика, где таковой был принят приказчиком последнего для завода, хозяин не может отговариваться тем, что приказчик не имел доверенности <2>. -------------------------------<1> Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. II: Товар. Торговые сделки. М., 2003. С. 138 139. <2> Исаченко В.В. Законы гражданские. С. 649. Соответствует этим подходам и позиция Президиума ВАС РФ. По материалам дела было установлено, что исполнение обязательства по договору купли-продажи было произведено продавцом работнику покупателя. В судебном акте указывалось, что действия работника покупателя по составлению приемо-сдаточного акта машинной обработки с указанием подробной классификации принятой шерсти по видам, цвету, классам, подклассам подтверждают, что в данном случае он действовал в порядке, обычно принятом для приемки шерсти, ее хранения и реализации (т.е. совершил действия, свидетельствующие о фактической приемке шерсти). С учетом наличия товаротранспортных накладных при этих условиях было признано, что оснований считать доказанным неполучение покупателем спорной продукции не имеется и она подлежит оплате <3>. По другому делу суд пошел еще дальше. Установив, что исполнение произведено не самому кредитору, а его дочерним обществам, поставка товара тем не менее была признана надлежащей. При этом указывалось, что комбинат (кредитор) и его дочерние предприятия составляют единую производственно-технологическую систему <4>. -------------------------------<3> Постановление Президиума ВАС РФ от 04.06.96 N 6234/94 // Вестник ВАС РФ. 1996. N 9. С. 73 - 74. <4> Постановление Президиума ВАС РФ от 10.04.2002 N 7301/98. Суды усматривают наличие полномочий, которые явствуют из обстановки, в тех случаях, когда, например, накладная на получение товара подписывается со стороны покупателя тем же лицом, которое имело доверенность на заключение договора купли-продажи <5>. -------------------------------<5> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 26.11.2002 N А42-3285/02-13. В другом деле суд усмотрел, что полномочия главного бухгалтера, принявшего на складе продукцию с учинением соответствующей отметки, скрепленной оттиском печати, явствуют из обстановки. Кроме того, по обстоятельствам данного дела намерение в получении продукции у контрагента было выявлено на основании доверенности, выданной работнику (кладовщику) организации-кредитора на получение спорной продукции у должника <1>. Передача исполнения главному бухгалтеру организации-кредитора признается исполнением надлежащему лицу и другими арбитражными судами <2>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 05.08.2003 N А48-277/03-5. <2> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 09.06.2003 N Ф091390/03-ГК. Обстановка, в которой действует представитель, может свидетельствовать о наличии соответствующих полномочий, что является достаточным для передачи исполнения такому лицу. В судебной практике наличие или отсутствие упомянутой обстановки оценивается по-разному, в зависимости от тех или иных обстоятельств. Так, по одному из дел суд указал, что истец не представил доказательства, которые бы свидетельствовали о том, что продукция передавалась ответчику в такой обстановке, из которой бы явствовала необязательность письменного подтверждения наличия полномочий у стороны, принимающей исполнение. Ссылка при этом заявителя на копии товарных отчетов по магазину как на доказательство наличия соответствующей обстановки несостоятельна, так как копии товарных отчетов какую-либо обстановку создавать не могут <3>. -------------------------------<3> Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 26.06.2000 N А33-421/00-С1-Ф02-1137/00-С2. В правоотношениях по исполнению обязанностей по договору подряда, особенно строительного подряда, исполнение принимается заказчиком посредством составления акта приемки работ (п. 4 ст. 753 ГК РФ). Нередко эти акты подписываются не руководителем организации, а каким-либо из ее работников, впоследствии его правомочия оспариваются. Обоснованный подход суда при разрешении подобных дел можно проиллюстрировать следующим судебным решением. В силу ст. 182 ГК РФ полномочия лица на совершение сделки от имени другого лица могут быть основаны на доверенности, а также явствовать из обстановки, в которой действует представитель. Акты приемки работ от имени ответчика подписаны руководителем его энергетической службы, в чьи должностные функции входит контроль за проведением гидротехнических работ, проводившихся истцом, и утверждены первым заместителем генерального директора, подписавшего договор подряда. Аналогичные акты, по сложившейся между сторонами практике, в течение ряда лет принимались ответчиком в качестве надлежащих доказательств выполнения работ и основания для их оплаты. Поэтому у истца не было оснований сомневаться в полномочиях лиц, подписавших спорные акты, на приемку работ от имени ответчика <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 11.10.2002 N А68-321/2-01. Схожим образом урегулировано исполнение обязательства по передаче здания или сооружения в рамках арендных отношений. Статья 655 ГК РФ предусматривает составление и подписание передаточного акта или иного документа о передаче. При рассмотрении дела, связанного с передачей арендованного помещения, суд, признавая исполнение надлежащим, в частности, указал, что действующее законодательство не требует в данной ситуации специально оформленных полномочий и отметка в письме ответчика об ознакомлении заместителя начальника с датой приема-передачи помещения и ее подпись означают предоставление ей соответствующих полномочий. При этом в мотивировочной части судебных решений нередко фигурируют ссылки на ст. 402 ГК РФ, согласно которой действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника <2>. -------------------------------<2> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 13.01.2000 N А06-1179-12/99. Интересно отметить, что в гражданском праве доказательством правомочности на принятие исполнения может выступать и решение суда, согласно которому исполнение вправе принять третье лицо (ст. 433.1 ГК Азербайджанской Республики) <3>. -------------------------------<3> Гражданский кодекс Азербайджанской Республики. Общая часть. Баку, 2000. С. 206. Анализ судебной практики позволяет обнаружить и более формальный подход к вопросу об исполнении обязательства управомоченному лицу. Так, судя по отдельным решениям арбитражных судов, последние склонны на основании ст. 9 Федерального закона "О бухгалтерском учете" <4>, которая устанавливает, что все хозяйственные операции, проводимые организацией, должны оформляться оправдательными документами, принимать во внимание и такие акты, как письмо Министерства финансов СССР от 30 апреля 1974 г. N 103 "Об основных положениях по учету материалов на предприятиях и стройках" <5>. Пункт 56 последнего, в частности, предусматривает, что отпуск материалов на сторону оформляется при предъявлении получателем доверенности <6>. Другие суды критически относятся к доказательствам получения товара управомоченным лицом в тех случаях, когда накладные оформлены не в соответствии с Постановлением Госкомстата России от 30 октября 1997 г. N 71а "Об утверждении унифицированных форм первичной учетной документации по учету труда и его оплаты, основных средств и нематериальных активов, материалов, малоценных и быстроизнашивающихся предметов, работ в капитальном строительстве" <7>, согласно которому накладная на отпуск материалов на сторону должна содержать сведения о получателе, включающие указание его должности, подписи и расшифровку подписи <8>. При разрешении данных вопросов суды также применяют Инструкцию Минфина СССР от 14 января 1967 г. N 17 "О порядке выдачи доверенностей на получение товарно-материальных ценностей и отпуска их по доверенности" <9>, согласно п. 9 которой отпуск товарно-материальных ценностей предприятиями и организациями не производится в случаях непредъявления паспорта, указанного в доверенности. При этом отмечается, что доверенность является именным документом, т.е. в ней указано лицо, которому она выдана для совершения действия, на которое лицо уполномочено <10>. Применительно к исполнению денежного обязательства по уплате денег наличными судами в отдельных случаях использовался Порядок ведения кассовых операций в Российской Федерации, утвержденный письмом Центрального банка РФ от 4 октября 1993 г. N 18 <11>, согласно которому прием наличных денег в кассу производится по приходным кассовым ордерам и о приеме денег сдатчику выдается квитанция к приходному кассовому ордеру за подписями главного бухгалтера или лица, на это уполномоченного, и кассира, заверенная печатью (штампом) кассира или оттиском кассового аппарата <12>. -------------------------------<4> СЗ РФ 1996. N 48. Ст. 5369. <5> Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств СССР. 1975. N 2. <6> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 05.08.99 N 8796/98-7. <7> Нормативные акты по финансам, налогам, страхованию и бухгалтерскому учету. 1998. N 1. <8> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 18.03.2003 N Ф09504/03-ГК. <9> СПС "КонсультантПлюс". <10> Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 02.06.98 N А19-5370/97-17-Ф02-522/98-С2. <11> Экономика и жизнь. 1993. N 42 - 43. <12> Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 24.04.98 N А78-280У-Ф02-262/98-С1. По нашему мнению, сфера регулирования упомянутых правовых актов не вполне совпадает со сферой гражданско-правового регулирования, ибо относится скорее к бухгалтерскому учету и порядку оформления внутренней документации главным образом для фискальных и иных публично-правовых целей. Кроме того, упомянутые акты во многом не соответствуют действующему гражданскому законодательству, регулирующему вопросы представительства. Нередко считается, что передача продукции может подтверждаться только товарораспорядительными документами и, например, свидетельские показания в качестве доказательств поступления товара покупателю не могут приниматься судом во внимание <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 04.03.2003 N А38-4/168-02. По нашему мнению, если исполнение по обязательству передается неуправомоченному лицу, но последнее тем не менее передает полученное самому кредитору, оснований для применения ст. 312 ГК РФ не имеется, поскольку не наступает тех негативных последствий, риск возникновения которых возложен законом на должника (концепция совпадения). Если же передача исполнения неуполномоченному лицу влечет неполучение кредитором причитающегося ему по обязательству или вызывает иные убытки, соответствующие негативные последствия падают на должника. Доказательства, подтверждающие или опровергающие указанные обстоятельства, могут приводиться сторонами в соответствии с требованиями ст. 64 АПК РФ. Судебная практика арбитражных судов показывает, что в гражданском обороте не редки случаи передачи исполнения неуполномоченным лицам. Так, при рассмотрении одного дела было установлено, что срок действия доверенности истекал ранее даты составления накладной, по которой был получен товар, и, кроме того, подпись представителя при визуальном сличении не совпадала с подписью лица, получившего товар по накладной <2>. В другом случае суд указал, что, учитывая длительные хозяйственные отношения, существующие между сторонами, ответчик мог визуально определить несоответствие печати, поставленной на доверенности, предъявленной представителем, подлинной печати истца, а также отсутствие на ней подписей должностных лиц истца <3>. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.04.2001 N 4917. См. также: Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 04.03.2003 N А38-4/169-02. <3> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 28.09.99 N А552369/99-15. При этом в конкретных делах суды придают значение доказанности истцом факта наличия трудовых отношений получателя исполнения с организацией-кредитором <4>. -------------------------------<4> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 23.04.2002 N А54-1962/01-С6; Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 24.01.2000 N А06-1177-12/99. В другом деле был установлен факт подделки доверенности, на основании которой было получено исполнение. При этом, несмотря на прекращение уголовного дела, возбужденного по факту использования поддельной доверенности, риск последствий исполнения обязательства неуправомоченному лицу был возложен судом на должника <1>. По нашему мнению, возложение риска исполнения неуправомоченному лицу на должника в случае использования поддельной доверенности, равно как и в других случаях фальсификации полномочий, не может быть оправданно, когда должник действовал с надлежащей степенью заботливости и осмотрительности, которая от него требуется по характеру обязательства и условиям оборота, и предпринял все разумные меры к установлению правомочности представителя <2>. Противоположный подход может серьезно угрожать динамичности оборота, вызывать дополнительные организационные затраты и негативно сказаться в целом на экономике. Судебная практика свидетельствует, что подтверждение факта поддельности доверенности нередко устанавливается лишь после проведения соответствующей экспертизы и визуальным образом обнаружена быть не может <3>. Конечно, в определенных случаях современные средства связи позволяют связаться с кредитором для подтверждения подлинности доверенности, однако это организационное средство может быть эффективно не в любой ситуации. Примечательна в этом аспекте позиция суда, рассматривавшего дело по спору, связанному с исполнением обязательства на основании фиктивной доверенности. Суд указал, что фиктивность доверенностей, на основании которых осуществлены перевозки, не была установлена на момент исполнения ответчиком своих обязательств. Проверка подлинности доверенности не входит в полномочия перевозчика, действия которого соответствовали Правилам перевозки грузов. В соответствии со ст. 793 ГК РФ ответственность за нарушение обязательств по перевозке устанавливается названным Кодексом, транспортными уставами и кодексами, а также соглашением сторон. Ни соглашением сторон, ни нормативными актами не установлена ответственность железной дороги за осуществление перевозки грузов на основании доверенностей, фиктивность которых была впоследствии выявлена <4>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 28.02.2001 N А26-3803/00-01-12/154. <2> При этом наличие или отсутствие заботливости и осмотрительности должника в этом аспекте должны рассматриваться как критерии отнесения риска на того или иного субъекта правоотношения, а не как факторы, определяющие виновность или невиновность. <3> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 29.04.2003 N А10-1432/01-Ф02-1252/03-С2. <4> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 14.12.99 N А56-18637/99. Конечно, здесь следует заметить, что осуществление только фактических действий вообще не требует какой-либо доверенности. Последняя необходима лишь для совершения юридических действий, т.е. совершения сделок. В другом деле спор был связан с правоотношениями по договору, предусматривающему заправку автомобилей истца на автозаправочных станциях. Договор определял, что отпуск нефтепродуктов производится по лимитно-заборным ведомостям. Фактически, по сложившейся практике взаимоотношений, полномочия водителей истца подтверждались путевыми листами, операторы автозаправочных станций по путевым листам самостоятельно вносили в лимитнозаборные ведомости сведения о полученных нефтепродуктах, фамилии водителей, номера автомашин и путевых листов. Суд, в частности, указал, что ни законом, ни иными правовыми актами порядок заправки автотранспорта обслуживающихся предприятий только по предъявлению водителем удостоверения личности не предусмотрен, предъявляемые путевые листы имели соответствующий штамп, необходимые реквизиты и не могли вызывать сомнений. Истцом не представлены доказательства того, что путевые листы, по которым произведен отпуск спорного количества нефтепродуктов, являются подложными. В данном случае налицо нарушение должного порядка выдачи путевых листов и оформления ведомостей заправки автомобилей на предприятии самого истца, что и послужило причиной хищения нефтепродуктов неустановленными лицами <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 17.10.2001 N А35-1300/01-С22. В практике также имеются случаи, когда при возникновении спора кредитор ссылается на то, что исполнение им не получено, а отпуск товара произведен по украденным у него бланкам доверенностей <2>. Представляется, что в подобных случаях добросовестность должника, который не знал и не мог знать о факте похищения бланков доверенностей, препятствует вменению ему в вину исполнения обязательства ненадлежащему лицу, поскольку налицо вина кредитора (ст. 404 ГК РФ). -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 11.06.2003 N Ф08-1537/2003. Нередко оспаривание полномочий представителя участники отношений аргументируют, в частности, отсутствием регистрации доверенности во внутренних документах организациикредитора, что не признается судами достаточным основанием для констатации передачи исполнения неуправомоченному лицу <3>. Такой же подход применяется и в случае отмены доверенности, когда суды, обоснованно применяя предписания ст. 189 ГК РФ, признают надлежащим исполнением действия должника по передаче исполнения представителю при отсутствии уведомления об отмене доверенности <4>. -------------------------------<3> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 28.03.2001 N А68-287/4-00. <4> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 02.10.2002 N Ф092387/02-ГК. Разрешение различных практических ситуаций должно опираться на общий теоретический подход, согласно которому передача исполнения надлежащему лицу находится в сфере ответственности должника. Однако и кредитор имеет так называемую кредиторскую обязанность по принятию исполнения, в том числе посредством уполномочивания соответствующего лица. Следовательно, между этими двумя обязанностями надлежит установить справедливый и разумный баланс, который позволял бы защитить интересы сторон и оборот в целом. В связи с этим встречающиеся на практике случаи девиации от общего правила о вручении исполнения надлежащему лицу следует разграничить на две группы в зависимости от того, получил ли кредитор исполнение или нет. В первом случае, когда кредитор, несмотря на то, что исполнение было передано неуправомоченному лицу, тем не менее получил исполнение от этого лица, обязательство должника следует считать исполненным (концепция совпадения), а возможные дополнительные убытки, которые понес кредитор в связи с тем, что исполнение было передано неуправомоченному лицу, необходимо обсуждать отдельно. Во втором случае, когда кредитор не получил исполнения в связи с тем, что оно было передано неуправомоченному лицу, следует определить - является ли видимость полномочия последствием действий самого кредитора или нет. Если наличие видимости полномочия (например, поддельные или похищенные доверенности) является следствием действий самого кредитора, риск неполучения исполнения следует по общему правилу возложить на кредитора, ибо ситуация по недопущению негативных последствий находилась в сфере его контроля и при условии, что должник, исполняя обязательство, проявил необходимую и разумную степень добросовестности и заботливости. Если же причиной создания видимости полномочий действия кредитора не служили, риск неисполнения следует возложить на должника. 6. Презумпция надлежащего исполнения и бремя доказывания Несмотря на то что текст ст. 312 ГК РФ непосредственно не содержит указания на установление каких-либо презумпций и распределение бремени доказывания того или иного факта, в литературе обращается внимание на то, что исполнение признается совершенным надлежащему лицу, пока кредитор не докажет иное <1>. Из этого следует, что, во-первых, устанавливается презумпция исполнения надлежащему лицу и, во-вторых, что onus probandi исполнения ненадлежащему лицу возлагается на кредитора. -------------------------------<1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. коллект. О.Н. Садиков. С. 561 (автор коммент. - М.И. Брагинский). Президиум ВАС РФ по одному из дел признал, что в силу ст. 312 ГК РФ бремя доказывания факта получения товара ответчиком лежит на истце, поскольку им предъявлено требование о взыскании задолженности <1>. Суды кассационных инстанций указывают, что из ст. 312 ГК РФ следует, что при возникновении спора по вопросу об исполнении обязательства надлежащему лицу бремя доказывания соответствующего факта возлагается на должника <2>, при этом для синаллагматических обязательств бремя доказывания возлагается на должника, который, одновременно являясь кредитором по встречному исполнению, предъявляет иск к контрагенту <3>. -------------------------------<1> Постановление Президиума ВАС РФ от 30.01.2001 N 4106/00 // Вестник ВАС РФ. 2001. N 6. С. 28. <2> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 29.05.2002 N А79-13/02-СК2-94; Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 02.06.98 N А19-5370/97-17-Ф02-522/98-С2. <3> Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 06.04.2001 N А19-10373/00-17-Ф02-638/01-С2. Следует заметить, что согласно п. 2 ст. 401 ГК РФ отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство. Исполнение обязательства ненадлежащему лицу является неисполнением обязательства перед кредитором, что влечет применение соответствующих норм гражданского законодательства, регулирующих последствия неисполнения обязательства. В практике арбитражных судов имеется немало случаев рассмотрения споров, связанных с производством исполнения не самому кредитору, а по его указанию третьему лицу. При этом их разрешение зависит от целого ряда фактических обстоятельств. В одном деле суд признал ненадлежащим исполнение должником обязательства третьим лицам на основании писем кредитора. При этом было указано, что должник, исполняя обязательства третьим лицам, имел возможность потребовать от кредитора предоставления доказательств, указанных в ст. 312 ГК РФ, но не сделал этого, несмотря на то что полученные письма должны были вызвать сомнения в их подлинности у любого участника гражданского оборота, действующего с той степенью заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру данного обязательства <4>. -------------------------------<4> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 23.10.2001 N КГА41/5215-01. В связи с принципом публичной достоверности записей в реестре прав на недвижимое имущество в литературе были высказаны предложения о дополнении ст. 312 ГК РФ новым абзацем: "В случае если обязательство должно быть исполнено собственнику или иному обладателю права на недвижимое имущество, то исполнение лицу, указанному в едином государственном реестре в качестве обладателя этого права, считается исполнением надлежащему лицу. Указанное правило не применяется, если должник знал или должен был знать, что кредитором является другое лицо" <1>. -------------------------------<1> Петров Е.Ю. К вопросу о публичной достоверности государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. М., 2001. С. 233. По нашему мнению, большой необходимости в таком дополнении ст. 312 ГК РФ не усматривается. Исполнение обязательства правообладателю вещного права на недвижимость не устраняет необходимости соблюдения общего требования об исполнении обязательства надлежащему лицу. То обстоятельство, что кредитор является еще и правообладателем недвижимости, не создает большей ясности в вопросе определения управомоченного субъекта. Более того, необоснованная связь обязательственного правоотношения с вещным может привести к неверным решениям. Например, если собственник недвижимости изменился, то в обязательственном отношении вовсе не обязательно произойдет изменение в субъектном составе на стороне кредитора, следовательно, предложенное правило не только не сработает, а, напротив, приведет к ошибочной квалификации отношений. В том виде, в котором предложение по совершенствованию гражданского законодательства сформулировано автором, оно быть принято не может. Исполнение обязательства правообладателю недвижимости может быть совершенно не связано с самим обязательством. В самом деле, что, например, общего с платежом по векселю и наличием у собственника векселя, скажем, квартиры. Следуя логике автора, можно весьма затруднить исполнение обязательств. 7. Отказ в предоставлении доказательств о надлежащем субъекте Статья 312 ГК РФ в качестве общего правила устанавливает, что должник вправе потребовать доказательств того, что исполнение принимается самим кредитором или управомоченным им на это лицом. Каковы последствия отказа в удовлетворении данного требования, эта норма, вопреки ошибочному мнению В.А. Белова <2>, непосредственно не устанавливает. Между тем коль скоро должник имеет право потребовать упомянутых доказательств, то этому праву должна корреспондировать соответствующая обязанность и наличествовать известная санкция за неисполнение обязанности. Вопреки приведенному ранее мнению М.И. Брагинского, не отыскиваются обязанности в предоставлении таких доказательств и применения соответствующей санкции и в ст. 408 ГК РФ, посвященной прекращению обязательства, и в ст. 406 ГК РФ, посвященной просрочке кредитора. -------------------------------<2> Белов В.А. Гражданское право. Общая и Особенная части: Учебник. С. 708. Однако все же следует согласиться с М.И. Брагинским, равно как и с В.А. Беловым, по существу, обнаружив, по крайней мере, по аналогии закона обязанность в предоставлении обсуждаемых доказательств и права должника на задержку (приостановление) исполнения вплоть до представления таких доказательств. При этом надо, видимо, признать, что ситуация, при которой должнику не представляются доказательства о том, что исполнение принимается самим кредитором или управомоченным им на это лицом, в каких-то случаях может быть квалифицирована как своеобразная форма уклонения кредитора от принятия исполнения, что открывает возможность для применения положений ст. 327 ГК РФ об исполнении обязательств внесением долга в депозит. В литературе также предлагается применять в этом случае ст. 406 ГК РФ, квалифицировав действия кредитора в качестве просрочки <1>. -------------------------------<1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. М., 2002. С. 672 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова); Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 17. В связи с обсуждаемым вопросом представляет интерес позиция М.М. Агаркова, высказанная им при рассмотрении так называемой кредиторской обязанности по принятию исполнения. Он указывал, что содержание обязанности кредитора принять исполнение заключается в том, чтобы обеспечить должнику возможность исполнить обязательство и притом без таких тягот, расходов и убытков, которые не вытекают из содержания его обязанности <2>. Наверное, можно говорить, что в обязанность кредитора следует включить и совершение таких действий, которые бы устраняли для должника риск возникновения неблагоприятных последствий в связи с исполнением ненадлежащему лицу. При этом эти действия должны, исходя из положений ст. 312 ГК РФ, заключаться в предоставлении доказательств того, что исполнение принимается самим кредитором или управомоченным им лицом. -------------------------------<2> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. С. 276. 8. Последствия исполнения ненадлежащему лицу Производство исполнения стороннему лицу, как указывает Д.И. Мейер, не разрешает обязательства, и должник не освобождается от обязанности представить удовлетворение самому верителю, за ним существует только право требовать возвращения удовлетворения от того стороннего лица, которому оно представлено <1>. -------------------------------<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. М., 1997. С. 135. Последствиями исполнения обязательства ненадлежащему лицу единодушно признаются права кредитора требовать производства исполнения или возмещения убытков <2>. При этом нередко говорят о том, что кредитор вправе требовать нового исполнения <3>. Следует заметить, что новым такое исполнение будет являться лишь для должника, а для кредитора это исполнение не является ни новым, ни старым, ибо оно единственное. -------------------------------<2> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 24.09.98 N А33-641/98-С2-Ф02-1116/98-С2. <3> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 333 (автор коммент. - О.Н. Садиков); Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 413 (автор главы - М.Я. Шиминова). В европейском гражданском праве обсуждаемые последствия обозначаются категорично и порой даже эмоционально. Бельгийский ученый Ж. Херботс указывает: "Любой, кто заплатил ненадлежащему лицу, обязан платить дважды!" <4> Однако далее он делает известные исключения в пользу третьих лиц. Таковыми являются уполномоченные кредитором, законом и судом, любое лицо в случае прямого или косвенного последующего одобрения. Также исполнение третьему лицу признается надлежащим, если приносит выгоду кредитору (например, платеж кредитору кредитора) или если оно добросовестно сделано лицу, обладавшему правом получения исполнения, но впоследствии лишившемуся его (например, в случае аннулирования уступки права требования) <5>. Последний пример, касающийся уступки права (требования), о которой прежний кредитор сообщает должнику, в условиях, когда после исполнения должником обязательства новому кредитору цессия признается недействительной, характерен и для практики арбитражных судов <6>. -------------------------------<4> Herbots J. Contract Law in Belgium. P. 175. <5> Ibid. P. 176. <6> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 17.03.2003 N Ф08-510/2003. Но надо обратить внимание и на более либеральный по отношению к добросовестному должнику подход, который по существу переносит риск платежа неуполномоченному лицу на кредитора. Р. Саватье указывает, что платеж признается ничтожным, если он был совершен лицу, не являющемуся действительным кредитором. Кредитор сохраняет свое право требовать платежа. Однако закон допускает исключение для тех случаев, когда должник совершил платеж лицу, по всем внешним признакам бывшему кредитором, если должник имел законные основания считать его управомоченным на получение платежа. В этом случае действительный кредитор может только потребовать возмещения ему суммы платежа от того лица, которое получило платеж <1>. -------------------------------<1> Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. С. 423. Такой же подход см.: Морандьер Л.Ж. де ла. Гражданское право Франции. С. 527. В немецком праве см.: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S. 245. Этот подход в целом соотносится с высказыванием (хотя и не вполне точным) П.И. Стучки: "Если обязанный выполнил свое обязательство полностью, но ненадлежащему лицу, то обязательство признается невыполненным вовсе, и должник должен произвести исполнение вторично, имея лишь право обратно требовать ненадлежаще выполненное. Конечно, и тут требуется гибкость. Если кредитор сам был виноват в том, что должник выполнил обязательство ненадлежащему лицу (напр., деньги внесены кассиру, растратившему деньги, или приказчику, недостаточно уполномоченному; уплата арендной платы незаконному, но фактическому владельцу дома и т.д.), то от суда зависит, оценив обстоятельства дела, признать, что ошибка должника извинительна, и отослать кредитора с регрессом (обратным взысканием) к ненадлежащему лицу, принявшему исполнение" <2>. Упомянутая неточность заключается в том, что кассир, например, является представителем кредитора, полномочия которого явствуют из обстановки. Оплата арендной платы фактическому владельцу не может быть признана надлежащей там, где действует система публичного закрепления прав на недвижимость и где арендатор, обратившись к реестру, может определить, кто является собственником. Получение исполнения неуполномоченным лицом влечет возникновение не регрессного требования, а притязания из неосновательного обогащения. Но в целом идея о необходимости учета действий кредитора, создающего предпосылки для исполнения неуполномоченному лицу, представляется обоснованной. На основе изучения зарубежного права С.К. Май указывает, что добросовестное заблуждение должника относительно управомоченности лица, получающего исполнение, не придает силы исполнению, кроме специально предусмотренных случаев. Некоторые законодательства дают обобщенную формулировку этих случаев, другие же ограничиваются указаниями по поводу соответствующих отдельных видов правоотношений <3>. Добросовестное исполнение путативному кредитору <4>, т.е. лицу, которое имеет все видимые признаки кредитора или уполномоченного им лица, по существу представляет собой фикцию, ибо исполнение производится все же не кредитору, но право в интересах защиты добросовестного должника признает его исполнившим обязательство (фикция концепции совпадения). -------------------------------<2> Стучка П.И. Общая часть гражданского права. С. 287. <3> Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. С. 106. <4> Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. С. 250. В гражданском праве признается возможность одобрения (ratihabitio) кредитором исполнения ненадлежащему лицу <1>. Возможность одобрения исполнения третьему лицу без полномочий признавалась и в русской литературе <2>. Некоторые современные правопорядки также предусматривают возможность такого одобрения <3>. При этом обязательство может рассматриваться как исполненное не только при согласии кредитора на получение исполнения неуправомоченным лицом, но и в случае получения им выгоды от этого исполнения (ст. 433.2 ГК Азербайджанской Республики) <4>. Такой же подход предпринят и в Квебеке: платеж, произведенный третьему лицу, будет считаться действительным при условии его одобрения кредитором; если одобрение не имело места, платеж считается надлежаще совершенным лишь в той мере, в какой он выгоден кредитору (ст. 1557 ГК Квебека) <5>. Судебная практика российских арбитражных судов также свидетельствует о допустимости одобрения кредитором исполнения, произведенного третьему лицу <6>, в том числе и посредством совершения конклюдентных действий, например посредством оплаты товара, поставленного третьему лицу <7>. -------------------------------<1> Подтверждение этому тезису можно обнаружить еще в римском праве у Ульпиана: "rati enim habitio mandato comparatur" (see: Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. P. 752). <2> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. С. 135; Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 332. <3> См., напр.: ст. 6.32 ГК Нидерландов (Гражданский кодекс Нидерландов. Новая кодификация: Пер. с голл. М. Ферштман / Под ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. С. 286. См. также ст. 1239 ФГК). <4> Гражданский кодекс Азербайджанской Республики. Общая часть. С. 206. <5> Гражданский кодекс Квебека. С. 243. <6> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 30.05.2002 N А65-14601/2001-СГ1-5. <7> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 26.07.2000 N А56-2055/2000. В числе неблагоприятных последствий исполнения обязательства ненадлежащему лицу указываются: констатация просрочки должника <8>; необходимость возмещения убытков, вызванных исполнением ненадлежащему лицу <9>, которые, в частности, могут выражаться в обязанности возместить этому ненадлежащему лицу транспортные или почтовые расходы по перевозке исполненного на склад того, кто действительно является кредитором <10>. Последнее, а именно возмещение указанных расходов именно ненадлежащему лицу, не представляется нам единственно возможным вариантом квалификации данных отношений. -------------------------------- <8> Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 144 (автор главы - Г.Д. Отнюкова). <9> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 413 (автор главы - М.Я. Шиминова). <10> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 600 (автор главы - М.И. Брагинский). Поскольку ненадлежащее лицо не состоит с должником в обязательственном правоотношении, по которому производится исполнение, едва ли можно говорить, что на основании этого обязательства оно может претендовать на получение убытков за ненадлежащее исполнение должником обязательства. Это право принадлежит кредитору, а не постороннему для обязательства лицу. Если попытаться обосновать ответственность должника за исполнение ненадлежащему лицу на основании норм о причинении последнему вреда, то и здесь можно предположить наличие юридических препятствий. Предложение должником неуполномоченному лицу принять недолжное едва ли может рассматриваться в качестве деликта должника, скорее такие действия образуют неосновательное обогащение на стороне неуправомоченного лица. Нельзя, наверное, не учитывать и то обстоятельство, что неуправомоченное кредитором лицо вовсе не обязано принимать предложенное ему исполнение, ибо не состоит в каких-либо правоотношениях с должником, не имеет так называемой кредиторской обязанности по принятию исполнения. Принятие неуправомоченным лицом исполнения от должника может повлечь за собой различные фактические последствия. Если такое лицо сохраняет за собой исполненное, то между ним и кредитором не имеется и не возникает каких-либо гражданских правоотношений. Как указывалось, неуправомоченное лицо следует рассматривать как неосновательно обогатившееся, и соответствующие обязательственные отношения возникают между ним и должником, передавшим ему исполнение, предназначавшееся кредитору. В судебных спорах встречаются случаи, когда возложение риска исполнения ненадлежащему лицу на должника понимается участниками спора как невозможность предъявления должником требований к такому третьему лицу, необоснованно получившему исполнение вместо кредитора. Однако суды, как представляется, верно истолковывают норму ст. 312 ГК РФ, полагая, что право кредитора потребовать нового исполнения не исключает соответствующей обязанности третьего лица перед должником <1>, в связи с чем, например, признается право должника урегулировать вопрос оплаты полученной третьими лицами продукции <2>. -------------------------------<1> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 19.07.2000 N А42-1907/00-18. <2> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 15.11.2001 N А12-5776/2001-С32. В отношениях с кредитором должник рассматривается как лицо, не исполнившее обязательство. В практике арбитражных судов вручение исполнения ненадлежащему лицу по своим последствиям приравнивается к неисполнению обязательства <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 05.01.2000 N А65-5803/99-СГ1-10. Однако возможна и иная ситуация, когда неуправомоченное лицо, действуя в интересах кредитора (ст. 980 ГК РФ), сохраняет и передает ему исполнение. В этом случае, как представляется, между должником и гестором не возникает каких-либо правоотношений. Между гестором и кредитором возникают отношения, регулируемые нормами о действиях в чужом интересе без поручения, а в отношениях же по исполнению обязательства должника следует рассматривать как исполнившего обязательство ненадлежащим образом. Последнее открывает для кредитора возможность понесенные им расходы на вознаграждение действий гестора и возмещение его расходов (ст. 984, 985 ГК РФ) отнести в качестве убытков на должника. Возможен и третий вариант развития событий. Неуправомоченное лицо, получив от должника не причитающееся ему исполнение, действует не столько в интересах кредитора, сколько в интересах должника, например в соответствии со ст. 981 ГК РФ уведомляет должника о том, что оно действует в его интересе и намерено передать исполнение действительному кредитору. Тогда отношения между должником и неуполномоченным лицом можно будет квалифицировать как отношения, возникающие из действий в чужом интересе без поручения <2>. -------------------------------<2> Наверное, нельзя исключать и такого случая, когда неуправомоченное лицо в целях двойного получения предусмотренного ст. 985 ГК РФ вознаграждения, равно как и в целях двойного возмещения своих расходов, попытается занять позицию гестора как в отношении должника, так и в отношении кредитора, что представляется необоснованным, ибо по существу приводит к получению гестором двойной оплаты (возмещения расходов) за одни и те же действия, тем самым необоснованно обогащаясь. Исключение, возможно, должны составлять случаи, когда к правоотношениям сторон обоснованно применить режим коммерческого представительства (ст. 184 ГК РФ), допускающего при определенных условиях одновременное представительство разных сторон в сделке. По нашему мнению, риск исполнения неуполномоченному лицу устраняется одобрением кредитора получением им пользы от исполнения. Такой риск переходит с должника на кредитора в том случае, когда должник при всей осмотрительности и заботливости не мог сомневаться, что получающее исполнение лицо является управомоченным, если иное не установлено законом, договором или не следует из особого характера обязательства. § 3. Особенности исполнения при множественности субъектов 1. Общие положения Развитый гражданский оборот предполагает существование таких обязательств, в которых с одной и (или) с другой стороны участвует несколько лиц (несколько кредиторов или должников). Это обстоятельство с неизбежностью вызывает необходимость специального регулирования таких отношений, в том числе отношений по исполнению этих обязательств. Следует, однако, заметить, что в литературе, с одной стороны, не всегда считают необходимым выделить особенности исполнения обязательств со множественностью лиц <1>, рассматривая вопросы множественности лиц в обязательстве в рамках главы о субъектах обязательств <2>, а с другой - касаются этого вопроса весьма поверхностно <3>. -------------------------------<1> См., напр.: Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 357 - 371 (автор главы - Г.И. Стрельникова). <2> Там же. С. 329 - 334 (автор главы - Н.Г. Валеева); Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 362 - 366 (автор главы - А.И. Масляев). <3> См., напр.: Стучка П.И. Курс советского гражданского права. Общая часть гражданского права. М., 1929. С. 299. В обязательстве всегда должны быть как минимум две стороны: кредитор и должник. Однако понятие стороны в обязательстве не совпадает с понятием субъекта обязательства. Сторон в обязательстве может быть две, а субъектов - больше. Например, если два сособственника дома совместно продают его покупателю, то в обязательстве по уплате покупной цены за дом две стороны: кредитор (продавец) и должник (покупатель), но три субъекта, ибо на стороне продавца выступают два сособственника. Иногда о той стороне, которая представлена множественностью лиц, говорят как о "коллективной" стороне <4>. -------------------------------<4> Гуляев А.М. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства, кассационной практики Прав. Сената и проекта Гражданского уложения. Изд. 3-е, доп. М., 1912. С. 257. Множественность лиц в обязательстве как категория объективная проявляется в силу этого во всех правовых системах. Она представлена как в российском, так и в иностранном праве. В сравнительно-правовом аспекте множественность лиц в европейском континентальном праве в основном регулируется схожим образом с некоторыми, однако, отличиями, что показано ниже. Что касается англо-американского права, то при наличии некоторого сходства в регулировании обнаруживается и более значительное отличие. Как свидетельствуют исследователи иностранного права, несколько должников могут обязаться совместно (joint promisors), порознь (several promisors), совместно и порознь (joint and several promisors). Вопрос о характере ответственности в каждом случае решается в зависимости от условий договора. Если должники обязались совместно, то в отношении них существует одно обязательство, так что каждый из них отвечает за все обязательство в целом. При этом судебное решение выносится только совместно в отношении всех должников, но при исполнении решения кредитор вправе выбрать и одного из должников. Если должники обязались порознь, то требование в полном объеме может быть предъявлено лишь одному из них. В той части, в которой не удается получить с него исполнение, можно заявлять требование отдельно к остальным. Если должники обязались совместно и порознь, то у кредитора есть право выбора: он может предъявить требование к одному либо ко всем должникам. Вынесение решения в отношении одного из должников прекращает право требования кредитора к остальным. Несколько кредиторов могут выступать либо как совместные (join), либо как раздельные (several). В первом случае они выступают как единый кредитор, и поэтому требования могут исходить от всех вместе <1>. -------------------------------<1> Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. ред. Е.А. Васильев. М., 1992. С. 302 - 303 (автор параграфа - Р.Л. Нарышкина). См. также ст. 918 - 920 Калифорнийского гражданского уложения 1873 г. (Калифорнийское гражданское уложение 1873 г. СПб., 1892. С. 201). Деление обязательств со множественностью лиц (совокупных обязательств) на солидарные и долевые было известно еще римскому праву <2>. Причем эффект множественности сторон отношения был урегулирован, пожалуй, сложнее, чем в настоящее время, что выражалось не только в существовании долевых и солидарных обязательств, но и в делении последних на солидарные обязательства в тесном смысле и корреальные обязательства. При этом, как указывается в литературе, солидарность предполагалась в деликтном обязательстве, а корреальность - в договорном <3>. Наиболее важное практическое их различие заключалось в том, что по корреальным обязательствам предъявление иска к одному из должников или одним из кредиторов прекращало соответственно обязанности и права других участников. Впоследствии это различие было устранено реформой Юстиниана, которой оставлены в действии солидарные обязательства в их понимании, близком к существующему сейчас. Деление обязательств на корреальные и солидарные в результате было окончательно оставлено <4>. -------------------------------<2> См., напр.: Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. С. 263 264. <3> Там же. С. 264 - 265. <4> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. P. 128 129. О возникновении и развитии корреалитета подробнее см.: Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. С. 208 - 211; 325 - 327; 500 - 501. Критику данного деления см.: Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 227 - 230. Состоявшаяся в России новая кодификация гражданского законодательства практически не изменила прежнего регулирования (за исключением установления презюмируемой дихотомии обязательств на солидарные и долевые, в зависимости от их связи с предпринимательской деятельностью, правил о зачете и праве должника исполнить обязательство любому из кредиторов до предъявления к нему требования одного из них). Основные правила прежнего ГК РСФСР 1964 г. (ст. 179 - 184) были сохранены в новом ГК РФ (ст. 321 - 326). Согласно п. 1 ст. 308 ГК РФ в обязательстве в качестве каждой из ее сторон - кредитора или должника - могут участвовать одно или одновременно несколько лиц. При этом недействительность требований кредитора к одному из лиц, участвующих в обязательстве на стороне должника, равно как и истечение срока исковой давности по требованию к такому лицу, сами по себе не затрагивают его требований к остальным этим лицам. Подобное регулирование предполагалось законодательно установить еще в период подготовки проекта Гражданского уложения Российской империи, который предусматривал, что недействительность совокупного обязательства в отношении одного из должников не имеет влияния на его действительность в отношении остальных должников (ст. 1708), а также что истечение, приостановление и перерыв давности в отношении одного из совокупных должников не имеют силы для остальных (ст. 1716). Некоторые современные гражданские кодексы имеют на этот счет схожее позитивное установление (например, ст. 476 ГК Грузии). Как верно отмечается М.И. Брагинским, п. 1 ст. 308 ГК РФ иллюстрирует самостоятельность обязательств при множественности лиц только на примере ситуации, при которой кредитору противостоят содолжники. Однако та же самостоятельность отличает множественность лиц и на стороне кредитора. Речь идет о том, что по крайней мере недействительность требований одного из кредиторов не влияет сама по себе на действительность требований сокредиторов <1>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 581. При этом следует заметить, что вопрос о самостоятельности обязательств при множественности лиц в относительном правоотношении может зависеть от разновидности множественности. Так, неделимость предмета обязательства влечет за собой объективное отличие режима солидарности от солидарности, установленной для делимого по природе обязательства, что отмечено нами ниже. По нашему мнению, вопрос о множественности в обязательстве не исчерпывается указанием на солидарные и долевые обязательства. Праву, во-первых, известны различные разновидности и тех и других, во-вторых, их синтезированный тип, образующий самостоятельную в известной степени разновидность множественности (сложные (асимметричные) солидарно-долевые обязательства), в-третьих, субсидиарные обязательства и, наконец, в-четвертых, совместные обязательства, известные некоторым иностранным правопорядкам. На практике возможны ситуации, внешне напоминающие множественность, но в действительности таковой не являющиеся. Например, если в договоре на стороне должника участвуют несколько лиц, однако их обязательства по отношению к кредитору являются индивидуальными. Допустим, договор предусматривает, что один из должников поставит кредитору оборудование, а другой осуществит монтаж этого оборудования. Обязательства должников имеют некоторую логическую зависимость, а также известную степень единства: монтаж оборудования возможен лишь после поставки. Однако данное отношение не представляет собой множественности, ибо по существу распадается на два самостоятельных обязательства: обязанность поставить оборудование одним должником и обязанность монтажа оборудования другим должником. Одно лишь объединение условий обязательства в едином документе (договоре) множественности не образует. Ключевую роль в размежевании обязательств при множественности лиц с обязательствами при мнимой множественности, видимо, играет определение предмета обязательства. Если последний является составным, т.е. заключается в выполнении должниками действий, где на каждого ложится обязанность по исполнению строго индивидуального действия, предметно отличного, то речь, видимо, можно вести о множестве самих обязательств, а не его сторон. Если же предмет обязательства единый, хотя бы и делимый, то обязательство приобретает характер обязательства со множественностью лиц. При этом, как правило, в зависимости от того, делим ли предмет обязательства или нет, образуются две разновидности обязательств: долевые или солидарные. Ю. Барон указывал, что при множественности лиц предметом делимого обязательства является только часть обещанного предмета <1>. В Гражданском кодексе Квебека общее обязательство характеризуется тем, что должники обязуются перед кредитором исполнить одно и то же, однако таким образом, что каждого должника можно принудить к исполнению обязательства только отдельно от других и в части, не превышающей его доли (ст. 1518) <2>. При определении некоторых правил для солидарных обязательств указывается на то, что обязанности содолжников устанавливаются в отношении одного и того же предмета (статья 1524). -------------------------------<1> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск 3. Книга IV: Обязательственное право. СПб., 1910. С. 100. <2> Гражданский кодекс Квебека. С. 238. Однако солидарность в исполнении обязательства может быть образована и при делимости предмета обязательства. М.И. Брагинский таким образом иллюстрирует эту дихотомию. Если речь идет о множественности лиц на стороне должника, важно определить, нужно ли каждому из них содолжников - выполнять обязательство целиком или только в какой-то определенной части. В аналогичной ситуации при множественности лиц на стороне кредитора должно быть установлено, вправе ли каждый в отдельности сокредитор требовать от должника исполнения обязательства целиком или лишь в определенной части. В зависимости от ответа на поставленные вопросы закон различает два вида обязательств со множественностью лиц: во-первых, долевые и, во-вторых, солидарные <1>. -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 602. Следует отличать от обязательств со множественностью лиц и такие случаи, когда предмет обязательства является единым, однако он выступает таковым в различных обязательственных отношениях, например при субаренде. Нельзя смешивать с множественностью и случаи исполнения обязательства третьим лицом, равно как и исполнение третьему лицу или обязательства в пользу третьего лица. Между тем в литературе иногда обнаруживают множественность в обязательстве, тогда как ее там вовсе нет. Так, И.В. Елисеев усматривает пассивный солидаритет в отношениях, связанных с субабонентским договором энергоснабжения. По его мнению, энергоснабжающая организация и абонент являются солидарными должниками субабонента <2>. Автор мотивирует это утверждение тем, что некоторые права и обязанности принадлежат самой энергоснабжающей организации, другие - первичному абоненту, третьи - осуществляются ими совместно. При этом он считает, что по смыслу п. 2 ст. 322 ГК РФ обязанности лиц, выступающих на стороне продавца энергии, являются солидарными, что чрезвычайно усложняет структуру договорных связей. На наш взгляд, такое усложнение порождает ошибочная позиция автора, поскольку из закона солидарности обязательств указанных субъектов не вытекает. Даже если согласиться с тем, что некоторые обязанности возможно исполнить лишь совместно (совместность прав пассивного солидаритета создавать не может), то едва ли это само по себе образует солидарность обязательства. Если рассуждать таким образом, то необходимо будет усмотреть солидарность и в субподряде, и в субаренде, и даже в купле-продаже, поскольку нередко продавец товара сам приобретает его у третьего лица, без чего он не может исполнить свое обязательство. -------------------------------<2> Гражданское право. Т. 2: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 92. Применительно к исполнению обязательства третьему лицу в качестве иллюстрации можно привести следующее извлечение из судебного решения, в котором правильно установлен факт отсутствия отношений со множественностью лиц. В соответствии со ст. 322 ГК РФ солидарная обязанность (ответственность) возникает, если солидарная обязанность предусмотрена договором или установлена законом, в частности при неделимости предмета обязательства. Договором купли-продажи солидарная обязанность общества (третьего лица) не предусмотрена. Законом также не предусмотрено, что при передаче продавцом товара третьему лицу по доверенности, выданной покупателем, что имело место в данном случае, у третьего лица возникают солидарные обязательства по оплате этого товара <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 02.07.2002 N Ф03-А51/02-1/1240. Ничего не меняют в данном случае и положения п. 2 ст. 516 ГК РФ, который предусматривает, что, если договором поставки предусмотрено, что оплата товаров осуществляется получателем (плательщиком) и последний неосновательно отказался от оплаты либо не оплатил товары в установленный договором срок, поставщик вправе потребовать оплаты поставленных товаров от покупателя. Вопреки ошибочному мнению о том, что данная специальная норма предусматривает солидарную с плательщиком ответственность покупателя за неоплату товара <2>, ни о какой солидарной ответственности здесь говорить не приходится в силу самого отсутствия множественности лиц. Плательщик стороной в обязательстве не является <3>. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 09.04.2002 N Ф03-А59/02-1/508. <3> Постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2001 N 8853/99 // Вестник ВАС РФ. 2001. N 7. С. 46. Необходимо также поставить отдельно и случаи представительства, где множественность лиц образуется лишь в том смысле, что имеется сторона в обязательстве и ее представитель. Поскольку и тот и другой являются субъектами гражданского права, создается видимость участия в правоотношении с одной стороны нескольких лиц, но на самом деле здесь вовсе нет никакой множественности, ибо действия представителя - суть действия самой стороны в обязательстве (исключения составят случаи мнимого представительства <1>). К.П. Победоносцев указывает, что требующие - кредиторы - могут слить воедино свои требования, связать друг друга как бы взаимным доверием, так что каждый из них является требователем за себя и представителем за всех <2>. Это суждение не вполне точно, ибо в свете сказанного отношений по представительству здесь не возникает. Каждый из кредиторов является управомоченной стороной обязательства, а не представителем другого. -------------------------------<1> Это совершенно особая ситуация (ст. 183 ГК РФ), при которой по существу можно вести речь не столько о множественности, сколько об альтернативе в субъекте обязательства. В зависимости от конкретных обстоятельств контрагентом является либо представляемый, либо сам представитель. О некоторых аспектах этой проблематики см.: Сарбаш С.В. Ограничение полномочий органов юридических лиц // Журнал российского права. 1998. N 6. С. 99 - 112. <2> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 100. Таким же образом он именовал представителями друг друга и должников при их множественности (см.: Там же. С. 101). Нельзя усмотреть множественности и в случаях, когда в обязательстве на одной из сторон фигурирует структурное подразделение организации или публично-правового образования, поскольку такое подразделение (филиал) не обладает гражданской правосубъектностью. Судебная практика обоснованно отказывается в подобных случаях применять нормы о множественности лиц <3>. -------------------------------<3> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 07.04.2003 N Ф04/1456-219/А67-2003. Совершенно очевидно отсутствие солидарности (равно как и субсидиарности) в случае обеспечения исполнения обязательства залогом имущества третьего лица (залогодателя), т.е. когда должник в основном обязательстве не совпадает в одном лице с залогодателем. Однако, несмотря на указанную очевидность, на практике иногда допускаются ошибки, которые, правда, обоснованно исправляются вышестоящими инстанциями <4>. -------------------------------<4> См., напр.: Постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 18.11.2002 N А21-4682/02-С2 и от 04.07.2002 N А05-3215/02-166/23; пункт 7 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм ГК РФ о залоге, утвержденного информационным письмом ВАС РФ от 15.01.98 N 26 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 87. Не образуется солидарной ответственности в отношениях принципала и гаранта при отношениях, связанных с банковской гарантией (ст. 368 - 379 ГК РФ) <5>. -------------------------------<5> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП за 2001 - 2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. С. 35. Обязательства со множественностью лиц принято классифицировать, разделяя их на три группы в зависимости от сочетания множественности лиц на той или иной стороне обязательства (кредитора или должника). Поскольку роль должника в обязательстве сводится к исполнению им своей обязанности (долга), он рассматривается в качестве пассивной стороны, а множественность должников в обязательстве именуется пассивной. Кредитор в обязательстве требует его исполнения, будучи активной стороной, а множественность кредиторов называется активной. Если же в обязательстве одновременно участвуют и несколько должников, и несколько кредиторов, принято говорить о смешанной множественности лиц <1>. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1 / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 25. Можно заметить, что поименование активной множественностью именно кредиторской стороны может вызывать определенные сомнения, ибо активным обычно считается явление, обладающее качеством деятельности, пассивное, напротив, характеризующееся бездеятельностью. Поскольку по общему правилу совершить действие в обязательстве обязан должник, именно он может именоваться активной стороной, а кредитор, ожидающий исполнения, - пассивной стороной. Однако поскольку обратная терминология уже устоялась в гражданском праве, а также принимая во внимание, что и она имеет под собой определенные основания (кредитор требует - значит он активная сторона), мы не считаем необходимым отходить от традиции в этом вопросе. В двусторонне обязывающих договорах (взаимных), например в купле-продаже, смешанная пассивная и активная множественность может одновременно присутствовать как на одной стороне, так и на другой <2>. -------------------------------<2> Гражданское право. Т. 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 624 (автор главы - М.В. Кротов). Образование множественности лиц в обязательстве на стороне должников иногда рассматривается законодателем как обстоятельство, ухудшающее положение кредитора, которому в связи с этим предоставляются особые права для обеспечения его интереса. Так, например, образование множественности лиц в обязательстве на стороне рентного должника (плательщика ренты) предоставляет получателю ренты право требовать ее выкупа <3>. -------------------------------<3> Подробнее см.: Яргина Е.А. Договор ренты // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 5 / Под ред. В.В. Витрянского. М., 2002. С. 234 - 235. Нормы, устанавливающие общие положения исполнения обязательств со множественностью лиц в российском законодательстве (ст. 321 - 322 ГК РФ), являются диспозитивными. Причем иное регулирование может следовать из закона, иного правового акта или условий обязательства. В этом смысле эти положения более удачны, чем подходы иных законодательств, например Украины. Так, согласно ст. 540 ГК Украины <4> иное правило в отношении делимых обязательств, в том числе применительно к равенству долей, может быть установлено договорами или актами гражданского законодательства. В результате отпадает возможность установления иного односторонними сделками (например, в завещании), что едва ли является оправданным. -------------------------------<4> Гражданский кодекс Украины. С. 182. Иногда множественность, и в особенности солидарность, связывают с отношениями, возникающими из деликтов, когда налицо несколько потерпевших (например, сособственников имущества), или несколько деликвентов, или и тех и других одновременно <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Кавелин К.Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам // Избранные произведения по гражданскому праву. С. 312. Обязательства, возникающие из причинения вреда, равно как и договорные обязательства, возникающие из конкретных договоров или неосновательного обогащения, не являются предметом данного исследования, которое посвящено лишь общим вопросам множественности лиц в обязательстве и особенностям их исполнения. 2. Долевая множественность А. Общие положения В соответствии со статьей 321 ГК РФ если в обязательстве участвуют несколько кредиторов или несколько должников, то каждый из кредиторов имеет право требовать исполнения, а каждый из должников обязан исполнить обязательство в равной доле с другими постольку, поскольку из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное. Регулирование исполнения долевых обязательств в иностранных правопорядках в основном совпадает с подходами российского права <2>. -------------------------------<2> Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. ред. Е.А. Васильев. С. 301 (автор параграфа - Р.Л. Нарышкина). Равенство долей предполагается, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов или условий обязательства. Однако эти условия могут быть не вполне ясными. Российское законодательство для этого случая никаких специальных правил не устанавливает, что влечет применение ст. 431 ГК РФ о правилах толкования договоров. В немецком праве можно усмотреть наличие соответствующей презумпции. Так, в § 420 ГГУ сказано, что если несколько лиц обязаны предоставить исполнение по частям или несколько лиц могут требовать исполнения по частям, то при наличии сомнения каждый должник обязан исполнить обязательство, а каждый кредитор может требовать исполнения лишь в равной с другими доле. Наличие в обязательстве нескольких субъектов предполагает постановку вопроса о соотношении их волеизъявления, в том числе в процессе исполнения такого обязательства. В.А. Белов относит долевые требования и долги к категории общих прав и обязанностей <1>. При этом общие права и обязанности характеризуются им следующим образом. Существование общих гражданских прав, т.е. прав, принадлежащих одновременно нескольким лицам, предопределяется возможностью юриспруденции отделить друг от друга сферы отношений управомоченных лиц друг с другом и их отношений ко всем лицам. Именно: юриспруденция обособляет и противопоставляет другим лицам общую волю, а точнее - общее для всех управомоченных волеизъявление. При этом автор полагает, что все другие лица воспринимают не отдельные акты волеизъявления каждого из управомоченных лиц, а единый выработанный ими по внутренним правилам акт волеизъявления <2>. Нам представляется, что применительно к исполнению именно долевых обязательств это утверждение не вполне точно. Характер долевых обязательств как с активной, так и с пассивной стороны в том и заключается, что каждый из кредиторов управомочен истребовать исполнение лишь в "своей" доле, а каждый из должников обязан исполнить также лишь в "своей" части. Поэтому волеизъявление на предложение исполнения, равно как и волеизъявление на принятие исполнения - суть индивидуальное, а не общее волеизъявление всех участников обязательства. -------------------------------<1> Белов В.А. Гражданское право. Общая и Особенная части: Учебник. С. 692. <2> Там же. С. 411 - 412. В литературе иногда отмечается, что процесс исполнения обязательств, вытекающих из долевых договоров, не имеет никаких особенностей по сравнению с исполнением обычных обязательств <3>. В самом деле, некоторые долевые обязательства теоретически можно было бы "разделить окончательно". Ведь долевое обязательство можно представить себе как несколько ординарных (единичных), т.е. не осложненных множественностью, правоотношений обязательственного типа. Тогда эти несколько обязательств можно разъединить таким образом, чтобы вовсе не осталось никакой тесной связи между ними, о которой говорил Г.Ф. Шершеневич, общим образом характеризуя обязательства со множественностью лиц <4>. Например, по договору беспроцентного займа должник обязан уплатить двум долевым кредиторам по 50% долга. Каждый кредитор может требовать только половину долга, а должник обязан уплатить каждому соответственно по половине. Долг в целом лишь видимость явления. Можно его представить и как два самостоятельных долга, ибо никакой существенной связи они друг с другом не имеют. Если бы должник получил заем у двух этих же кредиторов на тех же условиях, но по отдельным договорам, правовая квалификация его отношений по исполнению обязанности ровным счетом не изменилась бы. Видимо, поэтому в литературе обязательства с долевой множественностью характеризуют иногда как совокупность отдельных правоотношений <5>. О видимости единого обязательства говорил и Д.И. Мейер, иллюстрируя это на следующем примере. Например, лица A, B, C вступают в договор с D, по которому обязываются доставить ему известное количество пшеницы; известное определенное количество обязывается доставить A, известное B и известное C; но все они вместе заключают договор с D. Тем не менее здесь представляется совокупность обязательств, а не одно; здесь столько же договоров, сколько отдельных обязанных лиц, и только от совокупного заключения отдельных договоров дело принимает такой вид, как будто в данном случае одно обязательство <6>. Итак, вслед за В. Голевинским можно сказать, что единство совокупного обязательства есть более кажущееся, нежели действительное, если оно не укреплено солидарностью участников или неделимостью предмета <7>. -------------------------------<3> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 184. <4> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 385. <5> Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 204. <6> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. С. 109. <7> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. Варшава, 1872. С. 213. Вместе с тем позитивное право устанавливает соответствующее регулирование по вопросу о долевых обязательствах, а практика ставит вопросы по некоторым аспектам исполнения долевых обязательств, поэтому мы не можем не подвергнуть исследованию исполнение долевых обязательств <1>. -------------------------------<1> Как справедливо указывает О.С. Иоффе: "Обязательства с множественностью лиц подчиняются тем же правилам, что и гражданские обязательственные правоотношения вообще. Но в некоторых вопросах, связанных, в частности, с исполнением, они нуждаются в особом урегулировании" (см.: Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Избранные труды: В 4 т. Т. 3. Обязательственное право. СПб., 2004. С. 117). Нельзя не согласиться и с мнением М.М. Агаркова, который обоснованно считал, что "множественность лиц на одной или на обеих сторонах подлежит особому изучению... так как особенности этого случая относятся преимущественно к вопросам исполнения обязательств, ответственности за неисполнение и особенно прекращения обязательств" (см.: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. С. 265 - 266). В арбитражной практике не наблюдается большого числа споров, связанных с долевыми обязательствами, однако некоторое их число все же имеется <2>. -------------------------------<2> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 14.02.2000 N А74-2518/99-К2-Ф02-80/00-С2. По общему правилу каждая соответствующая сторона вправе претендовать, а другая, следовательно, обязана лишь на получение или исполнение доли обязательства. Иными словами, никто из содолжников не отвечает за другого, и никто из сокредиторов не вправе получить что-либо от должников сверх своей доли <1>. Исполнение соответствующей доли влечет прекращение обязательства в этой части. При этом по общему правилу указанные доли являются равными. Иное может вытекать из закона, иных правовых актов или условий обязательства. -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2001. С. 602. Статья 321 ГК РФ содержит по существу два правила: во-первых, о праве кредитора требовать исполнения от содолжника лишь в его доле (и корреспондирующей обязанности последнего) и, вовторых, о равенстве долей. Причем далее по тексту нормы устанавливается возможность изменения этого правила законом, иными правовыми актами или условиями обязательства. Однако следует задаться вопросом: указанная возможность изменения режима касается обоих правил или только последнего, посвященного равенству долей? М.И. Брагинский указывает, что неравные доли у сокредиторов и содолжников - у одного большая, а у другого меньшая - могут быть установлены законом и иными правовыми актами или условиями обязательства <2>. При этом ничего не говорится о том, может ли быть установлено изъятие из правила, согласно которому каждый из кредиторов вправе требовать исполнения, а каждый из должников обязан исполнить обязательство в части падающей на него доли. По мнению Г.Д. Отнюковой, диспозитивность относится к равенству долей. Она отмечает, что доля признается равной, если иное, т.е. неравенство долей, не вытекает из условий обязательства <3>. -------------------------------<2> Там же. <3> Отнюкова Г. Исполнение обязательств // Российская юстиция. 1996. N 4. С. 22. На наш взгляд, изъятие может быть установлено как из первого, так и из последнего правила. В соответствующем случае это приведет к возникновению сложного (асимметричного) отношения солидарно-долевого типа, о котором будет сказано ниже. Современный гражданский оборот иногда приводит к такому положению вещей, что при наличии видимой множественности доля одного из участников вовсе равняется нулю. Это наблюдается, например, в подрядных отношениях, когда в них участвуют три субъекта: подрядчик, заказчик, инвестор. В силу того, что законодательство выдвигает определенные требования к заказчику, которые не все могут исполнить, достаточно распространена практика заключения соглашений о выполнении функций заказчика, при этом оплата работ производится полностью инвестором, а заказчик получает известное вознаграждение от инвестора за выполнение своих функций. По существу отношения между заказчиком и инвестором весьма близки к комиссионным отношениям. В таких случаях суды нередко хотя и ссылаются на наличие множественности в обязательстве исходя из условий последнего при рассмотрении споров о взыскании оплаты работ, производят взыскание лишь с инвестора <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 02.11.2000 N А56-9017/00. Б. Долевые обязательства с пропорциональным ручательством Весьма оригинально, на наш взгляд, понимал долевые обязательства Г.Ф. Шершеневич. Он указывал, что "каждый должник исполняет свою обязанность, каждый веритель осуществляет свое право. Однако неисполнение которым либо из должников своего обязательства влечет для других обязанность совершить за него действие, так что если кто-нибудь из должников не выполняет требуемого действия, то его место занимается другими должниками. Ответственность одних должников за других в случае неисполнительности и распределение между ними обязательства неисполнительных должников не уничтожают долевого характера всего обязательства. То, что не было исполнено одним из должников, не может быть взыскиваемо с любого из прочих, а только в той части, какая приходится на каждого из них по распределению" <2>. -------------------------------<2> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Изд. 4-е. С. 386. Такой подход представляет собой соединение признаков долевых и субсидиарных обязательств и образование особой разновидности множественности лиц на пассивной стороне обязательства. Причем замещение кредиторов в долевых обязательствах Г.Ф. Шершеневичем не допускалось <3>. По существу мы наблюдаем здесь, наверное, особую разновидность долевых обязательств с пропорциональным субсидиарным ручательством, ибо в силу общего принципа диспозитивности в гражданском праве невозможно отвергнуть право субъектов гражданского оборота договориться об исполнении именно на таких условиях, которые описаны Г.Ф. Шершеневичем. В объяснениях к проекту Гражданского уложения справедливо указывалось, что такая вспомогательная ответственность может быть установлена по договору и в этом отношении нет оснований стеснять свободу сторон <4>. Закону такие обязательства известны в части отношений между солидарными должниками, в случае когда один из них исполнил обязательство перед кредитором. В литературе отмечается, что здесь принцип долевого исполнения по указанию закона или договора может быть применен в сочетании с принципом субсидиарной (вспомогательной) ответственности <5>. -------------------------------<3> Там же. <4> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 299. <5> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 269 (автор коммент. - О.С. Иоффе). Нельзя не заметить, что данные обязательства в чем-то близки субсидиарному поручительству с множественностью лиц на пассивной стороне (на стороне поручителей) и с одновременным ограничением размера ответственности поручителя. Однако отличие от субсидиарного поручительства заключается в том, что поручитель, как правило, не признается субъектом, обязанным по основному обязательству (отличие составляет материальное поручительство, о солидарной разновидности которого будет сказано ниже). Однако и материальное поручительство не совпадает с данными обязательствами, поскольку последствия исполнения обязательства поручителем не совпадают по российскому гражданскому праву с последствиями исполнения субсидиарного обязательства (в первом случае наблюдается переход права в силу закона, во втором - возникновение регрессного обязательства). Это позволяет все же укрепиться во мнении о том, что рассмотренная разновидность долевых обязательств представляет собой самостоятельную группу обязательств с множественностью лиц, которую можно именовать как долевые обязательства с пропорциональным ручательством. Старая судебная практика свидетельствует, что данная разновидность обязательств имеет свои корни в хорошо известном в быту понятии "круговой поруки" <1>. -------------------------------<1> Исаченко В.В. Законы гражданские. С. 501. В.И. Синайский выделял своеобразие обязательства с круговой порукой, которая отличала такие обязательства от обычных солидарных обязательств. Он указывал, что, с одной стороны, это обязательство не пассивно-солидарное, ибо кредитор не вправе требовать всего долга от любого из должников. С другой стороны, это и не долевое обязательство, так как в случае неуплаты кемлибо из должников своей доли она раскладывается на всех остальных. Особенность этих обязательств предполагалось урегулировать и в Гражданском уложении Российской империи. Так, ст. 1719 устанавливала, что если по закону, договору или завещанию установлена ответственность нескольких должников друг за друга на случай безуспешности взыскания с кого-либо из них следующей части долга (круговая ответственность), то не взысканная верителем с кого-либо из должников сумма разлагается на остальных должников по соразмерности с долями их участия в обязательстве <1>. В объяснениях к проекту указывалось, что привлечение долевых должников к ответственности осуществлялось в связи с несостоятельностью одного из долевых должников, чья часть распределялась между остальными <2>. -------------------------------<1> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 502. <2> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 299. Описание данных обязательств показывает их сходство с выделенными нами долевыми обязательствами с пропорциональным ручательством. В. Ответственность по долевому обязательству Неисполнение или ненадлежащее исполнение долевого обязательства влечет ответственность по такому же принципу. То есть характер ответственности предопределен характером обязательства. При долевой ответственности каждый из содолжников обязан нести ответственность в той доле, которая согласно закону или договору падает на него. Доли эти могут быть равными или не равными, но они всегда определены. В тех случаях, когда из договора или дополнительного соглашения между должниками не явствует, что доли их не равны, они обязаны нести ответственность в равных долях <3>. Соглашаясь с этим в целом верным описанием долевой ответственности, добавим, что изменение изначально установленных долей в обязательстве едва ли возможно без согласия кредитора одним лишь соглашением содолжников, ибо в таком случае интересы кредитора могли бы серьезно пострадать, если должники, например, договорились переложить большую долю ответственности на менее состоятельных, а меньшую - на более состоятельных. Размер долей, как верно отмечается в литературе, определяется соглашением между кредитором и должниками <4>, а не между должниками. -------------------------------<3> Грибанов В.П. Ответственность за нарушение гражданских прав и обязанностей: Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 350. <4> Цивiльне право Украiни. Книга 1 / Под ред. О.В. Дзери, Н.С. Кузнецовоi Киiв, 1999. С. 781 (автор главы - В.В. Луць). Принцип зависимости долевой ответственности от долевого характера обязательства можно проиллюстрировать на примере. Так, если, скажем, за неисполнение обязательства установлена неустойка и ее размер равняется 10000 рублям, то в долевом обязательстве, где первый должник обязался на 70%, а второй, соответственно, на 30%, платеж неустойки должен осуществляться pro rata, т.е. первым должником в размере 7000 рублей, а вторым в размере 3000 рублей. 3. Субсидиарная множественность А. Общие положения Субсидиарные (дополнительные, запасные, придаточные) обязательства представляют собой самостоятельную разновидность обязательств со множественностью лиц <1>. -------------------------------- <1> Гражданское право: В 2 т. Т. II. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 28. Не все работы по юриспруденции содержат полную классификацию обязательств со множественностью лиц, во многих отсутствует указание именно на субсидиарные обязательства (см., напр.: Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. С. 690 - 692; Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. С. 265; Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 329 - 334 (автор главы - Н.Г. Валеева)). Другие работы рассматривают субсидиарные обязательства в связи с делением обязательств на главные и дополнительные, а в обязательствах со множественностью лиц выделяют лишь солидарные и долевые, при этом особенности исполнения обязательств со множественностью лиц вовсе не рассматриваются (см.: Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 129 - 145 (автор главы - Г.Д. Отнюкова)). В литературе представлено обоснование того, что субсидиарные обязательства не укладываются в правовую модель обязательства со множественностью лиц. "В субсидиарных договорных обязательствах (например, при поручительстве) с самого начала нет множественности лиц. Субъекты в этом случае являются сторонами двух взаимосвязанных, но самостоятельных обязательств и различных по своей правовой природе обязательств: основного, например из кредитного договора (кредитор - банк, должник - заемщик), и дополнительного обязательств, например из договора о поручительстве (кредитор - банк, должник - поручитель). Нет множественности лиц и в случаях возникновения субсидиарной ответственности в силу закона. Так, до нарушения полным товариществом обязательства по оплате полученного товара перед нами простое обязательство, в котором участвуют один должник (полное товарищество) и один кредитор (поставщик). Факт неоплаты полным товариществом товара (юридический факт) в соответствии с законом (п. 1 ст. 75 ГК) влечет возникновение нового обязательства (субсидиарного) с иным составом участников (должники - все полные товарищи, кредитор - поставщик). Трудно усмотреть множественность лиц и во внедоговорных субсидиарных обязательствах. Согласно ст. 1074 ГК обязательство возмещения вреда, причиненного несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет, мыслится как правоотношение или причинителя вреда и потерпевшего, или (когда у причинителя вреда нет доходов или имущества, достаточных для возмещения вреда) родителей (усыновителей, попечителя) и потерпевшего как участников субсидиарного обязательства. Изложенное позволяет положительно оценить отказ законодателя от трактовки субсидиарных обязательств в одном ряду с долевыми и солидарными как разновидности множественности лиц в обязательстве (статья 67 Основ). В новом Гражданском кодексе сохранена классическая трактовка видов обязательств при множественности лиц (ст. 321 - 326 ГК) и отдельно говорится о субсидиарной ответственности как разновидности гражданско-правовой ответственности (статья 399 ГК РФ)" <1>. -------------------------------<1> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 366 (автор главы - А.И. Масляев). Приведенная А.И. Масляевым критика концепции рассмотрения субсидиарных обязательств как одной из разновидностей обязательств со множественностью лиц представляется нам не вполне обоснованной. Во-первых, автор поверхностно рассматривает все многообразие гражданских отношений. Пытаясь опровергнуть субсидиарную множественность в договорных отношениях, он приводит пример с поручительством, которое и в самом деле обладает значительным своеобразием в ряду рассматриваемых обязательств. Однако он упускает из виду, что в силу действия принципа свободы договора с теоретической точки зрения исследователю не следует ограничиваться лишь поименованными договорами. Приводимая аргументация оказывается непригодной, если мы столкнемся с соглашением, по условиям которого один должник обяжется исполнить обязательство другого должника, не выступая как поручитель, а фигурируя именно как субсидиарный должник. Например, одна строительная компания обязуется построить (достроить) дом, если этого не сделает другая компания. Так же, как и А.И. Масляев, и другие авторы, рассматривая субсидиарную ответственность, характеризуют ее как ответственность лица, не являющегося стороной в сделке, обязательства по которой не выполнены или выполнены ненадлежащим образом <2>. Действительно, модель поручительства и другие отношения по субсидиарной ответственности могут отличаться отмеченным качеством, однако оно, имея, конечно, юридическое значение для квалификации отношений, не опровергает наличие субсидиарных обязательств как разновидности обязательств со множественностью лиц. Кроме того, из закона не следует, что субсидиарный должник, за исключением поручителя, не является стороной в сделке. Статья 399 ГК РФ не дает каких-либо поводов для такого обобщающего вывода. Субсидиарный должник может быть стороной самостоятельной, отличной от основной сделки (поручительство), но может быть и стороной в сделке. -------------------------------<2> См., напр.: Латынцев А. Работа с кредиторами и дебиторами // Бизнес-адвокат. 1999. N 20 - 22. Во-вторых, по нашему мнению, в рассматриваемой критике слишком большое значение уделяется моменту возникновения множественности в обязательстве. Безусловно, технически важно, в какой момент она образуется: сразу после возникновения обязательства или позднее в связи с наступлением того или иного юридического факта, - однако этот временной фактор вовсе не опровергает научное обоснование существования обязательств с субсидиарной множественностью лиц. Как обоснованно отмечал В. Голевинский, применительно к одной из разновидности множественности лиц обязательства или бывают совокупными с момента их возникновения, или же из единичных переходят в совокупные <1>. -------------------------------<1> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 213. В-третьих, критикуя выбранный им случай возникновения субсидиарной ответственности за вред, причиненный несовершеннолетними (ст. 1074 ГК РФ), А.И. Масляев полагает, что множественность здесь отсутствует, а по существу надо вести речь лишь о субъекте правоотношения, в зависимости от того, имеются ли у несовершеннолетнего необходимые доходы или имущество. Однако в обоснование своего подхода автор приводит лишь часть установленного в ст. 1074 ГК РФ регулирования. Она же предусматривает не только субсидиарную ответственность родителей (усыновителей и попечителей), но и субсидиарную ответственность соответствующих учреждений (абз. 2 п. 2 ст. 1074 ГК РФ), где недостаток имущества и доходов уже не фигурирует в качестве условия наступления субсидиарной ответственности. Но главное, при отрицании наличия множественности будет весьма затруднительно объяснить действие п. 3 той же статьи, который предусматривает прекращение субсидиарной ответственности соответствующих лиц при появлении у несовершеннолетнего достаточных доходов или имущества. Если несовершеннолетний не был стороной обязательства, когда субсидиарная ответственность была возложена на указанных третьих лиц, то на каком же основании он оказался должником при появлении названных доходов или имущества? Последнее обстоятельство подтверждает наличие здесь множественности. В-четвертых, субсидиарные обязательства нельзя оставить вне родственной им группы обязательств со множественностью лиц по существу, поскольку здесь всегда есть как минимум два субъекта, к которым может быть направлено притязание кредитора. Это обстоятельство и требует установления специального регулирования, в котором не было бы необходимости, если бы обязательство не осложнялось указанной множественностью. То обстоятельство, что субсидиарная множественность отличается от множественности солидарной и долевой, вовсе не дает оснований для исключения субсидиарных обязательств из числа обязательств со множественностью лиц, но требует классификации и особого регулирования различных обязательств со множественностью лиц. В литературе высказывалось мнение о том, что субсидиарная ответственность имеет место лишь в случаях, предусмотренных законом <1>. Мы же не видим никаких теоретических и законодательных оснований исключать здесь принцип действия свободы договора. Иными словами, стороны вправе сконструировать свои отношения по модели субсидиарного обязательства и субсидиарной ответственности. Возможность установления взамен солидарной субсидиарной ответственности прямо предусмотрена п. 1 ст. 363 ГК РФ. Замечание В.П. Грибанова, сделанное применительно к ранее действовавшему законодательству, о том, что действующее гражданское законодательство знает лишь один случай субсидиарной ответственности - это ответственность родителей или попечителей за вред, причиненный несовершеннолетними детьми в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет, не вполне точно. Применительно к тому же поручительству законодательство хотя прямо и не упоминало о возможности замены солидарной ответственности именно на субсидиарную (ст. 204 ГК РСФСР), но, поскольку упомянутая норма была диспозитивной, в литературе такая возможность вполне обоснованно допускалась <2>. Таким образом, в самой норме была заложена возможность установления субсидиарной ответственности. -------------------------------<1> Грибанов В.П. Ответственность за нарушение гражданских прав и обязанностей: Осуществление и защита гражданских прав. С. 352. <2> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 307 (автор коммент. - А.Л. Маковский). В некоторых законодательствах общие положения об исполнении субсидиарных обязательств закреплены expressis verbis. Так, в соответствии со ст. 350 ГК Таджикистана законодательными актами или условиями обязательства между кредитором и должником может быть предусмотрено, что при неудовлетворении основным должником требования кредитора об исполнении обязательства это требование может быть заявлено в неисполненной части другому должнику (субсидиарному должнику). Примечательно, что некоторым иным законодательствам вообще (кроме поручительства) неизвестен институт субсидиарного обязательства, равно как и субсидиарной ответственности <3>. -------------------------------<3> Например, нам не удалось его отыскать в нормах ГК Туркменистана. Российское гражданское законодательство не устанавливает общих норм, регулирующих субсидиарные обязательства. Оно содержит положения о субсидиарной ответственности <4>. Из ст. 399 ГК РФ следует возможность сконструировать субсидиарное обязательство, особой разновидностью которого является субсидиарная ответственность. Субсидиарное обязательство представляет собой такое обязательство субсидиарного (дополнительного) должника, которое он обязан исполнить в случае неисправности основного (главного) должника. Субсидиарное обязательство по существу устанавливает очередность исполнения обязательства, что верно отмечается М.В. Кротовым <5>. Помимо общих положений о субсидиарной ответственности в ГК РФ устанавливаются и частные случаи, в которых упоминается о субсидиарной ответственности <6>. -------------------------------<4> Между обязательством (долгом) и ответственностью, которая также является особым обязательством, по нашему мнению, существует значительное отличие, которое в общем сводится к различному юридическому режиму соответствующих отношений, однако эта проблематика выходит за рамки нашего исследования. <5> Гражданское право. Т. 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 626. <6> Всего насчитывается 16 случаев. Е.А. Суханов отмечает главную особенность субсидиарных обязательств, которая заключается в том, что кредитор не имеет права предъявить требование об исполнении полностью или в части сразу к субсидиарному должнику, минуя основного. Представляется, что норма абз. 2 ст. 399 ГК РФ, которая предусматривает, что, если основной должник отказался удовлетворить требование кредитора или кредитор не получил от него в разумный срок ответа на предъявленное требование, это требование может быть предъявлено лицу, несущему субсидиарную ответственность, может быть применена и к субсидиарному обязательству при условии снабжения ее диспозитивностью. Очевидно, есть основания установить, что иной порядок предъявления требования к субсидиарному должнику может быть определен договором. Однако иное регулирование в договоре порядка предъявления требования может привести к тому, что обязательство будет в результате обладать качеством солидарного обязательства. За рамками этого изменения субсидиарное обязательство может быть реализовано в порядке, предусмотренном договором, не теряя качества особой разновидности обязательств с множественностью лиц. Видимо, нет особых оснований исключать применение к субсидиарным обязательствам предписания п. 2 ст. 399 ГК РФ, согласно которым кредитор не вправе требовать удовлетворения своего притязания к основному должнику от лица, несущего субсидиарную ответственность, если это требование может быть удовлетворено путем зачета встречного требования к основному должнику либо бесспорного взыскания средств с основного должника. Однако и эту норму применительно к субсидиарным обязательствам следовало бы снабдить диспозитивностью. Точно так же представляется пригодным для регулирования субсидиарных обязательств и п. 3 ст. 399 ГК РФ. Он устанавливает, что лицо, несущее субсидиарную ответственность, должно до удовлетворения требования, предъявленного ему кредитором, предупредить об этом основного должника, а если к такому лицу предъявлен иск - привлечь основного должника к участию в деле. В противном случае основной должник имеет право выдвинуть против регрессного требования лица, отвечающего субсидиарно, возражения, которые он имел против кредитора. Противоположной позиции придерживается М.В. Кротов, который указывает, что особый характер отношений субсидиарных должников заключается в том, что субсидиарный должник, исполнивший обязательство за основного должника, как правило, не имеет регрессного требования к основному должнику <1>. К такому мнению автора, видимо, приводит регламентация отношений поручителя и основного должника, которые действительно не предусматривают возникновения у поручителя, исполнившего обязательство, регрессного права требования к должнику. Однако последнее объясняется тем, что новая кодификация изменила прежний порядок регулирования этих отношений (который предусматривал возникновение регрессного требования <2>), имея в виду упрочить положения поручителя, для чего предусматривается переход прав кредитора к поручителю. Взаимоотношения основного должника и субсидиарного могут строиться на различных началах, однако если иное не вытекает из их взаимоотношений, иной нормы, кроме ст. 399 ГК РФ, применить здесь не представляется возможным, а последняя как раз предполагает возникновение регрессного требования субсидиарного должника, исполнившего обязанность к основному должнику. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 626. <2> Это обстоятельство иногда остается незамеченным, и авторы продолжают говорить о регрессном требовании (см., напр.: Павлодский Е.А. Договоры организаций и граждан с банками. М., 2000. С. 159; Белов В.А. Поручительство. Опыт теоретической конструкции и обобщения арбитражной практики. М., 1998. С. 63). Правда, В.А. Белов потом изменил свою позицию, устранил эту ошибку (см.: Белов В.А. Суброгация: Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 7. Ярославль, 2000. С. 98, в сноске N 14). Представляется возможным дополнить нормы гл. 22 ГК РФ положением, согласно которому к субсидиарным обязательствам применяются правила ст. 399 ГК РФ, если иное не установлено законом, иным правовым актом или не следует из обычая делового оборота и соглашения сторон. Однако практика показывает, что регулирование субсидиарной ответственности (обязательств) требует и специальной адаптации к отдельным квалифицированным случаям субсидиарности. Так, законодательство о банкротстве предусматривает возможность привлечения к субсидиарной ответственности определенных лиц. Согласно п. 4 ст. 10 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в случае банкротства должника по вине учредителей (участников) должника, собственника имущества должника - унитарного предприятия или иных лиц, в том числе по вине руководителя должника, которые имеют право давать обязательные для должника указания или имеют возможность иным образом определять его действия, на учредителей (участников) должника или иных лиц в случае недостаточности имущества должника может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам. В соответствии с п. 5 ст. 129 этого же Закона при наличии оснований, установленных федеральным законом, конкурсный управляющий предъявляет требования к третьим лицам, которые в соответствии с федеральным законом несут субсидиарную ответственность по обязательствам должника в связи с доведением его до банкротства. При этом по закону конкурсный управляющий осуществляет полномочия руководителя должника. В этих обстоятельствах буквальное применение положений п. 1 ст. 399 ГК РФ, обязывающих до предъявления требований к субсидиарному должнику предъявить требование к основному должнику, приводит к парадоксальной ситуации, при которой конкурсный управляющий должен предъявить требование к должнику, функции руководителя которого он осуществляет, т.е. как бы к самому себе. Бесполезность этого действия очевидна. В литературе указывается, что субсидиарные обязательства имеют место при множественности лиц на стороне должника, т.е. могут быть либо пассивными, либо смешанными <1>. Эта позиция, видимо, объясняется тем, что ее автор исходит из того, что субсидиарной может быть только ответственность, в форме которой (и только) существуют субсидиарные обязательства <2>. Подавляющее большинство ученых в цивилистике полагают, что субсидиарные обязательства бывают только при пассивной множественности <3> и субсидиарных кредиторов не бывает <4>. Однако в работах иных авторов можно усмотреть допущение субсидиарной множественности активного типа, т.е. на стороне кредитора. Так, И.А. Покровский отмечает, что возможны такие отношения, при которых одно лицо желает выступить в обязательстве в качестве главного, присоединив другое лишь в качестве дополнительного, подсобного соучастника. В таких случаях право или обязанность этого другого будет только accessorium (дополнением) к праву или обязанности первого <5>. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. II. Полутом 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 28 (автор главы - Е.А. Суханов). <2> Там же. С. 29. <3> Гражданское право. Т. 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 626 (автор главы - М.В. Кротов). <4> Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 230 - 231. При этом делается оговорка: субсидиарных кредиторов не бывает, по крайней мере по российскому законодательству. <5> Покровский И.А. История римского права. С. 405. Теоретически возможно сконструировать субсидиарное обязательство с множественностью лиц на стороне кредитора, т.е. образовать субсидиарную активную множественность. Трудно отыскать убедительные аргументы, чтобы не допускать в гражданском праве такого, например, условия договора, согласно которому должник обязан исполнять обязательство только сначала одному из обозначенных кредиторов (главному) и лишь затем (при отсутствии соответствующего волеизъявления с его стороны) другому (дополнительному кредитору). Несколько похожее (хотя не тождественное) явление закреплено в действующем гражданском законодательстве. Согласно п. 4 ст. 430 ГК РФ ("Договор в пользу третьего лица") в случае, когда третье лицо отказалось от права, предоставленного ему по договору, кредитор может воспользоваться этим правом, если это не противоречит закону, иным правовым актам и договору. Здесь можно усмотреть определенный элемент субсидиарности на стороне кредитора и третьего лица, в чью пользу заключен договор. На практике, однако, такая разновидность обязательств не получила широкого распространения, причиной чему, возможно, являются отсутствие правовой регламентации и невысокая степень экономической потребности в этих отношениях к данному историческому моменту. Б. Субсидиарное поручительство как разновидность субсидиарной множественности В соответствии с п. 1 ст. 363 ГК РФ при неисполнении или ненадлежащем исполнении должником обеспеченного поручительством обязательства поручитель и должник отвечают перед кредитором солидарно, если законом или договором поручительства не предусмотрена субсидиарная ответственность поручителя. Таким образом, если стороны, воспользовавшись диспозитивным предписанием данной нормы, установят субсидиарную ответственность поручителя, образуется особое субсидиарное обязательство поручителя. Однако, как это уже отмечалось и будет более подробно продемонстрировано ниже, обязательство поручителя, будь то субсидиарное или солидарное, имеет существенное отличие от обычных обязательств со множественностью лиц. В. Субсидиарно солидарные обязательства Гражданскому праву также известна особая разновидность субсидиарных обязательств (ответственности), сопряженных с множественностью субсидиарно обязанных лиц. Так, согласно п. 1 ст. 75 ГК РФ участники полного товарищества солидарно несут субсидиарную ответственность своим имуществом по обязательствам товарищества <1>. Особенность этих обязательств заключается в том, что кредитор управомочен предъявить требование к любому из товарищей, нескольким или всем товарищам в полном объеме или в части по своему выбору, но только в том случае, если главный должник (полное товарищество) не исполнит обязательства (ст. 399 ГК РФ) <2>. -------------------------------<1> Схожий подход закреплен в п. 1 ст. 95 и п. 4 ст. 116 ГК РФ. <2> Гражданское право. Т. 1: Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 174 (автор главы - И.В. Елисеев). Аналогичное регулирование установлено для обязательств нескольких поручителей. Согласно п. 3 ст. 363 ГК РФ лица, совместно давшие поручительство, отвечают перед кредитором солидарно, если иное не предусмотрено договором поручительства. Таким образом, если в соответствии с п. 1 этой же статьи кредитор и поручители установят, что последние отвечают субсидиарно, то такие поручители будут нести субсидиарно солидарную ответственность <3>. -------------------------------<3> О проблемах раздельного поручительства в том случае, если поручительство было дано не совместно, см.: Сарбаш С.В. Проблема сопоручительства в российском гражданском праве // Законодательство. 1999. N 7. С. 82 - 85. Исполнение субсидиарных обязательств отличается такой особенностью, как дополнительность обязательства субсидиарного должника. Последний обязан к производству исполнения лишь при наступлении предусмотренных в законе обстоятельств при неисправности основного должника. Взаимоотношения основного и субсидиарного должников регулируются в зависимости от оснований возникновения субсидиарности. 4. Солидарная множественность А. Общие положения Солидарная множественность может образоваться как на стороне кредиторов, так и на стороне должников. В наиболее общем виде солидарность <4> на стороне кредиторов означает управомоченность каждого в отношении всего предмета обязательства в целом, а на стороне должников - обязанность каждого в отношении исполнения обязательства в целом (неделимость требования и неделимость долга). При этом, конечно, не может происходить умножения самого предмета обязательства в том смысле, чтобы каждый кредитор получил исполнение в целом и каждый должник произвел исполнение в целом <5>. По свидетельству романистов, именно солидарность при множественности лиц в обязательствах представляла собой наиболее древний принцип разрешения вопроса об исполнении <6>. -------------------------------<4> Солидарность - от лат. solidus - полный, целый. КонсультантПлюс: примечание. Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004. <5> Известное в римском праве исключение в виде кумулятивной солидарной ответственности, когда обязательство, возникшее из деликта, предполагало ответственность каждого из деликвентов и носило штрафной характер, в настоящее время не встречается. О кумулятивном обязательстве см.: Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 1994. С. 264; Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 444; Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. С. 359. <6> Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. С. 356. В наиболее общем виде значение солидарности для сторон отмечено еще Ф.К. Савиньи: солидарное обязательство является везде преимуществом для кредитора и стеснением для должника <1>. -------------------------------<1> Савиньи Ф.К. Обязательственное право. С. 249. Таким образом, ценность солидарности обращена на пользу кредитора. Солидарность пассивная дает кредитору право выбрать наиболее состоятельного должника, имея других в запасе; солидарность активная позволяет получить всем кредиторам выгоду от действий по истребованию и получению исполнения, совершенных одним или несколькими сокредиторами. Облегчение и обеспечение удовлетворения составляет, таким образом, действительную цель солидарности, которая, следовательно, является не необходимым свойством известного рода совокупных обязательств, а только дополнительной гарантией для верителя, возможной во всяком совокупном обязательстве и не имеющей никакого влияния на саму сущность отношения, из коего произошла совокупность <2>. -------------------------------<2> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 217. Солидарные обязательства возникают лишь в исключительных случаях, прямо предусмотренных договором или законом <3>. Следует, однако, заметить, что помимо общего указания на солидарность в обязательствах со множественностью лиц, связанных с предпринимательской деятельностью, только в ГК РФ солидарность предусмотрена в двадцати девяти случаях <4>. Дореволюционное законодательство России не имело каких-либо презумпций солидарности. Из этого исходила и судебная практика <5>. Солидарность предусматривается не только в гражданском законодательстве, но и в законах, регулирующих публично-правовые отношения. Например, ст. 124 Таможенного кодекса РФ предусматривает, что лицо, перемещающее товары через таможенную границу, которое не является декларантом, несет солидарную ответственность с декларантом за уплату таможенных платежей. В арбитражной практике подобные споры разрешаются с применением в том числе и норм ГК РФ о солидарной ответственности, в частности нормы о регрессном требовании декларанта, с которого таможенным органом были списаны соответствующие суммы недоимки <6>. -------------------------------<3> Гражданское право: В 2 т. Т. II. Полутом 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 27 (автор главы - Е.А. Суханов). <4> Пункт 3 статьи 60; пункт 1 статьи 75; пункт 1 статьи 87; пункт 1 статьи 95; пункт 1 статьи 96; пункт 2 статьи 98; пункт 2 статьи 105; пункт 1 статьи 116; пункт 1 статьи 147; пункт 1 статьи 292; пункт 2 статьи 353; пункты 1, 3 статьи 363; пункт 3 статьи 559; пункт 4 статьи 562; пункт 4 статьи 657; пункты 1, 2 статьи 671; пункт 4 статьи 677; пункт 1 статьи 707; пункт 1 статьи 885; статья 953; часть 2 статьи 1034; пункты 1, 2 статьи 1047; пункт 2 статьи 1050; пункт 3 статьи 1079; часть 1 статьи 1080; пункт 1 статьи 1175 ГК РФ. Подробнее см. также: Латынцев А.В., Латынцева О.В. Расчет убытков в коммерческой деятельности. С. 79 - 84. <5> "Совокупное (солидарное) всех кредиторов право требовать и совокупная (солидарная) всех должников ответственность не предполагаются. И то и другое должно быть основано или на законе, или на договоре" (см.: Исаченко В.В. Законы гражданские. С. 501). <6> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 15.05.2000 N А52/243/2000/1. Применение гражданского законодательства к отношениям, в которых солидарность образуется применительно к исполнению публично-правовой имущественной обязанности, при отсутствии специального регулирования может вызывать известные затруднения. По отношению к регрессному требованию одного из содолжников (декларанта), исполнившему обязательство в целом, возникает вопрос о том, как применить норму о вычете доли, падающей на самого уплатившего (подп. 1 п. 2 ст. 325 ГК РФ), если он действует по существу в интересах другого лица. Представляется, что декларант, если оперировать гражданско-правовыми категориями, скорее ближе по правовому режиму к своего рода законному поручителю. В литературе указывают на два основных признака понятия солидарности: единство и цельность обязательства, с одной стороны, и личная самостоятельность каждого, с другой стороны <1>. -------------------------------<1> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 291. Юристы иногда не совсем обоснованно считают, что исполнение солидарных обязательств не имеет особенностей по сравнению с исполнением обычных (несолидарных) обязательств <2>. Мы полагаем, что особенности все же имеются и их необходимо рассмотреть, предпослав этому краткое исследование оснований возникновения солидарных обязательств. -------------------------------<2> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 184. В связи с этим отметим, что некоторые иностранные законодатели, видимо, также считая, что никаких особенностей исполнения солидарных обязательств, равно как и долевых, не имеется вовсе, не посчитали нужным установить какое-либо регулирование на этот счет. Примером может служить ГК Азербайджанской Республики, в котором правил об исполнении долевых и солидарных обязательств нам найти не удалось (см.: Гражданский кодекс Азербайджанской Республики. Баку, 2000). Солидарность с неизбежностью влечет за собой возникновение двух групп или двух сфер отношений, в известной степени отграниченных друг от друга. Первая - это отношения между сторонами обязательства (должники - кредиторы). Вторая - это отношения между участниками обязательства на одной из его сторон (отношения внутри множественности): соответственно между сокредиторами и между содолжниками. Момент возникновения солидаритета обычно совпадает с моментом возникновения самого обязательства, однако солидарность может возникать в ординарном обязательстве и позже, т.е. первоначально обязательство не осложнено множественностью лиц с какой-либо стороны, но впоследствии такое осложнение возникает. Упоминание в судебной практике о том, что "солидарные обязательства наступают одновременно у всех солидарных должников по одному и тому же обязательству" <1>, не следует воспринимать в отрыве от конкретных обстоятельств данного дела как общее правило. Примером последующего возникновения солидаритета в правоотношении может служить заключение договора поручительства после возникновения основного обязательства. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 28.10.2002 N КГА40/7100-02. Б. Основания возникновения В гражданском законодательстве устанавливаются основания возникновения солидарной множественности. При регулировании оснований возникновения солидарной множественности они в основном разграничиваются в зависимости от того, сопряжены ли отношения с предпринимательской деятельностью или нет, либо в зависимости от предмета исполнения. Общие основания возникновения солидарной множественности могут быть охарактеризованы также по источнику их установления. К таким относятся закон и договор (п. 1 ст. 322 ГК РФ). Однако перечень этот неполный и неточный. Очевидно, что солидарность может быть установлена не только договором. Она может возникать из совокупности других юридических фактов, например при наследовании по завещанию <2> (см., напр., ст. 1137, 1139 ГК РФ, в которых упоминается множественность лиц) <3>. Солидарность может быть установлена и односторонней сделкой, например в синдицированной банковской гарантии <4>. -------------------------------<2> К.П. Победоносцев обоснованно указывал среди оснований возникновения солидарности "односторонне установляющую волю", под которой он понимал здесь завещание (см.: Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 100). <3> См. также: Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 303. <4> О коллективных гарантиях в английском праве см.: Вишневский А.А. Банковское право Англии. М., 2000. С. 223 - 227. См. также: Шмиттгофф К.М. Экспорт: право и практика международной торговли. С. 228; Бирюкова Л.А. Банковские гарантии: теория и практика. М., 2004. С. 81. В судебной практике имеются случаи, когда суд не признавал основанием возникновения солидарного обязательства условие, установленное в гарантийном обязательстве, предоставленном не кредитору, а третьему лицу. Так, при рассмотрении одного из дел было указано следующее. Как видно из материалов дела, ответчик предоставил торговому дому юридический адрес. При этом ответчик подписал адресованное регистрационной палате гарантийное письмо, согласно которому обязался солидарно отвечать за причиненный третьим лицам ущерб, возникший в связи с определением местонахождения торгового дома. Впоследствии истец предъявил к принудительному исполнению судебные решения, которыми в его пользу с торгового дома были взысканы денежные средства. Однако исполнительное производство было приостановлено, так как торговый дом по юридическому адресу, предоставленному ему ответчиком по делу, не находился. Истец предъявил иск, ссылаясь при этом на предусмотренную названным гарантийным письмом солидарную ответственность ответчика по долгам торгового дома. Отказывая во взыскании денежных средств с ответчика, суд первой инстанции исходил из того, что правовых оснований для солидарной ответственности ответчика по долгам торгового дома не имеется. Суд кассационной инстанции посчитал, что вывод суда первой инстанции не противоречит закону и материалам дела. Согласно положениям ст. 322 ГК РФ солидарная обязанность (ответственность) возникает в соответствии с договором или законом. Солидарная ответственность предполагает наличие нескольких должников. Материалами дела подтверждается, что ответчик не является должником по отношению к истцу. Законом не предусматривается, что лицо, предоставляющее юридический адрес, несет солидарную имущественную ответственность по долгам лица, которому предоставлен юридический адрес. Договор между истцом и ответчиком по данному предмету также не заключался. Гарантийное письмо, адресованное истцом регистрационной палате, не влечет какие-либо гражданско-правовые последствия для иных лиц, в том числе и для ответчика по настоящему делу <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 15.02.2000 N КГ- А40/286-00. В литературе был также отмечен вопрос о невозможности выступать в качестве основания для солидарности судебного решения, так как судебным решением утверждаются права лиц, а не создаются вновь <2>. -------------------------------<2> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 303 - 304. Неделимость предмета исполнения Неделимость предмета обязательства (individuus) по российскому праву является безусловным основанием возникновения солидарной множественности, т.е. данная норма в этой части является императивной. Считается, что долевую множественность при неделимости предмета образовать в принципе невозможно ни законодателю, ни участникам отношений <3>. Поэтому даже если бы позитивное право и не содержало бы указания на то, что обязательство нескольких лиц передать неделимый объект является солидарным, оно являлось бы таковым в силу самой природы вещей. Иного мнения придерживался В.И. Синайский, полагая, что солидарное обязательство нельзя смешивать с неделимым обязательством и в случае неисполнения последнего возмещение убытков распределяется так же, как и в долевом обязательстве, а не взыскивается солидарно, как это имеет место при солидарном обязательстве. Таким образом, неделимое обязательство имеет лишь внешний вид солидарного обязательства <4>. Из современного гражданского закона России (п. 1 ст. 322 ГК РФ) следует, что неделимость является основанием для возникновения только солидарного, но не долевого обязательства. Однако теоретически можно образовать конструкцию, рассматриваемую В.И. Синайским. Ее особенность заключается в том, что само обязательство является все же солидарным в силу неделимости предмета, однако ответственность содолжников по возмещению убытков и уплате неустойки является долевой, ибо обязанность уплаты денежной суммы как наиболее распространенная форма ответственности является делимой и соответствующая сумма может быть разверстана между должниками в соответствии с установленными соглашением долями. Восприятие этого подхода образует солидарно-долевые обязательства или обязательства с неделимым предметом <5>. -------------------------------<3> Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. ред. К.К. Яичков. М., 1966. С. 254. <4> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 303. <5> Подробнее о различии между солидарностью и неделимостью см.: Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 301 - 302. Несмотря на сказанное выше, нельзя все же не отметить, что математическая и физическая делимость предмета обязательства практически всегда возможна. Другое дело, что закон признает, например, вещи неделимыми тогда, когда их раздел в натуре невозможен без изменения их назначения (ч. 1 ст. 133 ГК РФ). Иными словами, вещь в принципе может быть разделена физически, однако при таком разделе ее назначение изменится. Некоторые иностранные законодательства, однако, полагают возможным отнести к неделимым такие объекты обязательства, которые по своей природе не поддаются ни физическому, ни абстрактному делению (ст. 1519 ГК Квебека) <1>. Однако нельзя не заметить, что абстрактному делению может быть подвержен почти любой объект обязательства. Даже в таком своеобразном обязательстве, как обязательство не совершать определенных действий (отрицательном обязательстве), которое считается по существу своему неделимым <2>, можно отыскать основания абстрактного деления, например по времени. На идеальные доли (partibus) может делиться и неделимая физически вещь, например живое существо. Любая вещь может делиться на идеальные, т.е. абстрактные, доли. Таким образом, введение критерия абстрактного деления предмета обязательства может привести в принципе к исчезновению юридической категории неделимого предмета и, следовательно, к утрате необходимого правового инструментария для разрешения практических проблем. -------------------------------<1> Гражданский кодекс Квебека. С. 238. <2> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 263. В некоторых законодательствах неделимость предмета обязательства раскрывается также и с помощью поименования отдельных случаев. Например, Гражданский закон Латвии 1937 г. в числе таковых называет случаи, когда какая-либо вещь нескольким лицам совместно доверена на хранение, получена в безвозмездное пользование, передана внаем или в залог (ст. 1674). Неделимость предмета обязательства может быть не только физической, но и юридической. Разработчики проекта Гражданского уложения Российской империи указывали, что неделимость имуществ и действий определяется как природным их свойством, так и хозяйственным назначением <3>. Еще ранее В. Голевинский верно отмечал, что неделимость обязательств основывается всегда или на природном, или на экономически-юридическом свойстве предмета, которое исключает возможность дробления удовлетворения на части, и что, следовательно, неделимость обязательств не вытекает из одного произвола сторон <4>. -------------------------------<3> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 211. <4> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 257. Юридическая неделимость означает, что некоторая совокупность имущественных благ в принципе может быть разделена на самостоятельные части, однако по смыслу правоотношения или по закону этого не предполагается. Например, если объектом является предприятие как имущественный комплекс, его отчуждение в принципе возможно в качестве отдельных элементов, по частям, однако при совершении сделок с предприятием в целом стороны отношений имеют в виду именно предприятие в целом. Поэтому и такой предмет следует считать юридически неделимым. Другой пример приводится А.А. Ивановым, который указывает на неделимость комплекса прав, передаваемых в рамках договора коммерческой концессии <1>. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 2 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 4-е, перераб. и доп. С. 758. Другие авторы выводят здесь солидарность не столько из неделимости предмета, сколько из того, что потребитель товаров, произведенных на основании коммерческой концессии, не знает и не должен знать фактического изготовителя, а правообладатель не может в данном случае ссылаться на то, что товары изготовлены не им, а пользователем, и перекладывать на него ответственность перед покупателем (см.: Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. С. 330 (автор коммент. - Е.А. Суханов)). Применительно к неделимости предмета следует упомянуть о возникающих на практике некоторых осложнениях в связи с расхождением в части делимого и неделимого предмета в основном и акцессорном правоотношении. Этот вопрос и найденный в судебной практике ответ на него можно проиллюстрировать на следующем примере. Кредитная организация, которой банк уступил свои права требования по кредитному договору, заключенному им с акционерным обществом, и права по договору ипотеки, обеспечивающему исполнение обязательств по этому кредитному договору, обжаловала в судебном порядке отказ учреждения в регистрации перехода к ней прав по договору ипотеки. Учреждение юстиции указало, что договором ипотеки здания, заключенным между российским банком и акционерным обществом, было обеспечено исполнение этим обществом обязательств по возврату кредитов, предоставленных ему банком на основании двух кредитных договоров. В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 43 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" очередность залогодержателей устанавливается на основании данных Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним (ЕГРП) о моменте возникновения ипотеки. В ЕГРП была внесена одна запись о регистрации одного договора об ипотеке (одной ипотеки), обеспечивающего исполнение обязательств акционерного общества перед банком, вытекающих из двух кредитных договоров. Поэтому данная запись не позволяет определить очередность залогодержателей. Арбитражный суд признал отказ необоснованным. Залогодатель и залогодержатель вправе на основании одного договора об ипотеке одного недвижимого имущества обеспечить исполнение не зависящих друг от друга обязательств, вытекающих из нескольких самостоятельных договоров. Согласно п. 1 ст. 43 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" имущество, заложенное по договору об ипотеке в обеспечение исполнения одного обязательства (предшествующая ипотека), может быть предоставлено в залог в обеспечение исполнения другого обязательства того же или иного должника тому же или иному залогодержателю (последующая ипотека). Согласно п. 5 ст. 46 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" правила об удовлетворении требований залогодержателей по предшествующей и последующей ипотекам не применяются, если залогодержателем по предшествующей и последующей ипотекам является одно и то же лицо. В этом случае требования, обеспеченные каждой из ипотек, удовлетворяются в порядке очередности, соответствующей срокам исполнения соответствующих обязательств, если федеральным законом или соглашением сторон не предусмотрено иное. При заключении договора ипотеки стороны (банк и акционерное общество) имели право определить, в отношении какого из кредитных обязательств ипотека будет считаться предшествующей и какого - последующей. При уступке банком прав по одному из кредитных договоров третьему лицу (кредитной организации), повлекшей переход прав по договору об ипотеке, банк и это лицо также могли определить очередность, в которой их права требования обеспечены ипотекой одного объекта. Поскольку цедент и цессионарий об этом не договорились, каждый из них является кредитором по самостоятельному кредитному договору и оба они выступают как сокредиторы-залогодержатели по одному договору об ипотеке и имеют право получить удовлетворение своих требований, обеспеченных ипотекой, из суммы, вырученной от реализации предмета ипотеки, в размерах, пропорциональных размерам этих требований (ст. 321 и п. 1 ст. 334 ГК РФ). При этом их требования, обеспеченные ипотекой, удовлетворяются в порядке очередности, соответствующей срокам исполнения соответствующих обязательств (п. 5 ст. 46 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)"). Соответственно, в зависимости от сроков исполнения обязательства они, исходя из аналогии закона, рассматриваются как обеспеченные предшествующей или последующей ипотекой (ст. 46 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)"). Таким образом, неделимость образуется в силу свойств предмета удовлетворения и в силу указания закона. В литературе выделяют неделимость договорную, когда предмет исполнения в принципе делим по существу и закон не относит его к неделимым, но сами стороны своей волей обозначают его как неделимый <1>. Однако по иному воззрению договорная неделимость предмета не может образовать неделимость обязательства <2>. Применительно к вопросу о рассматриваемом основании солидарности следует принять во внимание лишь такой предмет обязательства, который в силу закона или по природе своей является неделимым. В тех случаях, когда сторонам угодно установить солидарность в обязательстве с делимым предметом, им нет необходимости устанавливать ее посредством искусственного придания делимому предмету имени неделимого, достаточно прямо указать на солидарность в обязательстве. -------------------------------<1> См., напр.: Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. С. 54. <2> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 257, 267 и др. В связи с неделимостью предмета обязательства как основанием возникновения солидаритета следует особо отметить правоотношения, возникающие из синаллагматических обязательств. Из двусторонних договоров, как известно, возникают как минимум два обязательства, ибо каждая сторона является одновременно и кредитором, и должником. В связи с этим возникает вопрос, если обязательство одной коллективной стороны является солидарным в связи с неделимостью предмета, то означает ли это, что и корреспондирующее (встречное) требование этой стороны к другой стороне также является солидарным, хотя бы обязательство этой последней и не было неделимым. Например, два подрядчика обязаны построить дом совместно. Их обязательство в силу общего правила по российскому праву является солидарным. Обязанность заказчика заключается в уплате денег, и объект этого обязательства, следовательно, делим. Согласно п. 1 ст. 707 ГК РФ если на стороне подрядчика выступают одновременно два лица или более, при неделимости предмета обязательства они признаются по отношению к заказчику солидарными должниками и соответственно солидарными кредиторами. Редакция этой нормы дает основания считать, что при солидарности обязанности, образовавшейся в связи с неделимостью предмета обязанности, корреспондирующее требование также является солидарным. Обращает на себя внимание императивность данного предписания, хотя, видимо, не имеется теоретических препятствий к тому, чтобы согласно условиям договора обязанность подрядчиков была солидарной, а требование долевым, сообразно их вкладу в строительство. Однако в отсутствие такого соглашения, судя по цитированной нами норме, следует признать наличие в этом случае солидарности долга и солидарности требования. Солидарность в общегражданских отношениях В соответствии с п. 1 ст. 322 ГК РФ солидарная обязанность (ответственность) или солидарное требование возникает, если солидарность обязанности или требования предусмотрена договором или установлена законом, в частности при неделимости предмета обязательства. За исключением случаев с неделимым предметом исполнения солидарность не предполагается <1>. Как указывается в литературе, в немецком праве устанавливается презумпция солидарности в отношении договорных обязательств (§ 427 ГГУ), такой же подход демонстрирует и ГК Италии <2>, а во Франции презумпция солидарности содолжников действует лишь в торговых отношениях <3>. -------------------------------<1> Граве К.А., Пергамент А.И., Мальцман Т.Б. Гражданское право. М., 1949. С. 55 (автор главы - К.А. Граве). <2> Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. ред. К.К. Яичков. С. 254. <3> Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. ред. Е.А. Васильев. М., 1992. С. 302 (автор параграфа - Р.Л. Нарышкина). О.С. Иоффе указывает, что для целей установления солидарности в договоре делается специальная оговорка - "солидарно" (например, "полученный заем обязуемся погасить солидарно") <4>. На наш взгляд, солидарность может вытекать из договора и без наличия в нем однокоренного со словом "солидарно" термина. Например, ранее были распространены такие выражения, как "каждый за всех и все за каждого", "друг за друга" (ст. 634 Свода законов гражданских), "совокупно" (ст. 1558 Свода), "вообще", "нераздельно" <5>. Проект Гражданского уложения Российской империи содержал примерный перечень выражений, указывающих на солидарность обязательства. Часть 3 ст. 1706 проекта предусматривала, что употребление в договоре или завещании выражений: "вообще и порознь", "каждый за всех и все за каждого", "все за одного и один за всех", "нераздельно", "солидарно" и т.п. устанавливает совокупную ответственность должников <6>. -------------------------------<4> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 269. <5> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 303. <6> См. также: Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов / Составил И.М. Тютрюмов. Книга четвертая. М., 2004. С. 92. В старой юридической литературе в связи с имеющейся судебной практикой обсуждался вопрос о возможности выведения солидарности из существа юридических отношений. Мнения ученых по этому вопросу разошлись. Поддержку такой возможности оказывал И.Н. Трепицин, обратную позицию занимали А.М. Гуляев и В.И. Синайский <1>. -------------------------------<1> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 303 (в сноске). Разработчики проекта Гражданского уложения Российской империи полагали, что солидарная ответственность не может быть выводима судом из свойства установленных договором отношений и в этом смысле не может быть предполагаема. При этом указывалось, что установление совокупной ответственности по договору должно явствовать несомненным образом из смысла его и указанием на такое намерение сторон может служить употребление таких выражений, которые в этом именно смысле принято употреблять при изложении законов, если, конечно, остальное содержание не противоречит этому смыслу. Необходимо отметить, что при разработке проекта четверо из членов комиссии по его подготовке высказались за установление в качестве общего правила презумпции солидарной ответственности при множественности должников, однако они не нашли поддержки у большинства. Примечательно также, что одним из доводов против введения презумпции солидарной ответственности служило указание на простоту и несложность жизни, а также замечание о том, что обыкновенно хозяином сделки является веритель и ему легче оговорить совокупную ответственность, чем должникам устранить ее <2>. Современная русская наука хранит молчание по этому вопросу. Мы полагаем, что существо обязательства может порождать солидарность, но согласиться со старой судебной практикой, выводящей из существа продажи и поставки солидарность, едва ли можно <3>. Видимо, нельзя исключать и установление солидарности обычаем делового оборота. Надо заметить, что множественность и образуется нередко ввиду солидарности сторон (в противном случае и образовывать множество не нужно), а долевое обязательство, как правило, вообще может быть разделено на самостоятельные обязательства (отдельные договоры), сохраняя лишь экономическое единство результата. Поэтому, имея в виду не поименованные законом обязательства, в отношении которых законодатель не имел возможности определиться с необходимостью или отсутствием солидарности, следует допустить, что из самого существа отношений может вытекать солидарность. Что же касается обязательств поименованных, то солидарность в нужных случаях законодателем установлена, а в иных случаях она открыта для соглашения сторон. Нельзя исключить возможность вывести солидарность и в рамках особого рода корпоративных отношений. Так, в соответствии с п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу. Если от имени юридического лица выступает коллективный орган и ненадлежащее управление делами юридического лица причиняет ему убытки, то по общему правилу, видимо, следует говорить о солидарной ответственности членов указанного органа за ненадлежащее исполнение обязанностей. Примечательно, что именно о солидарной ответственности говорил К.П. Победоносцев применительно к членам ликвидационной комиссии <4>. Здесь же надо заметить и приводимый им случай из судебной практики. По делу товарищества Колоднянского сахарного завода Сенат признал, что нарушение членами правления компании общей их обязанности неправильным распоряжением или упущением должно влечь, по смыслу 2181 ст. Зак. Гражд., и общую солидарную их ответственность <5>. -------------------------------<2> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 289. <3> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 303 (в сноске). <4> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 106. <5> Там же. С. 109. Нельзя не заметить, что положения ст. 2181 ч. 1 т. X Свода законов гражданских Российской империи, на которую ссылается Сенат, в общем близки основной идее п. 3 ст. 53 ГК РФ. Эта норма старого Закона гласит: "Директоры компании или члены Правления действуют в качестве ее уполномоченных и потому, в случае законопротивных распоряжений и преступлений пределов власти, подлежат ответственности перед компанией на общем основании законов" (см.: Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 275). Установление солидарной обязанности договором предполагает, как представляется на первый взгляд, что соответствующее условие принадлежит договору содолжников с кредитором. Однако российскому позитивному праву известен и другой подход, когда солидарность может устанавливаться договором между содолжниками, а кредитор лишь уведомляется об этом. Таковы правила, регулирующие отношения найма жилого помещения (п. 4 ст. 677 ГК РФ) <1>. -------------------------------<1> Подробнее о своеобразии этих отношений см.: Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 268 - 269 (автор главы - В.Н. Литовкин). См. также: Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. С. 103 (автор коммент. - К.Б. Ярошенко). Солидарность в предпринимательских отношениях Согласно п. 2 ст. 322 ГК РФ обязанности нескольких должников по обязательству, связанному с предпринимательской деятельностью, равно как и требования нескольких кредиторов в таком обязательстве, являются солидарными, если законом, иными правовыми актами или условиями обязательства не предусмотрено иное. Презумпция солидарности по предпринимательским (торговым) обязательствам является вполне известной не только российскому праву. Она хорошо и относительно давно известна также иностранным правопорядкам. Еще В.А. Удинцев со ссылкой на французское, итальянское и германское право указывал, что мотивы такого предположения лежат в профессии, обязывающей, по крайней мере, к внимательности и осторожности, нужной для того, чтобы не ввести в заблуждение кредитора <1>. Однако некоторые из новых кодексов стран СНГ в отличие от ГК РФ вслед за Модельным ГК СНГ такой презумпции не устанавливают, хотя и представляют элемент системы с дуализмом в материальном частном праве (см., например, ст. 196 Хозяйственного кодекса Украины). -------------------------------<1> Удинцев В.А. История обособления торгового права // Избранные труды по торговому и гражданскому праву. С. 234. В законе не уточняется, кто именно из сторон обязательства должен осуществлять предпринимательскую деятельность, с тем чтобы имелись основания для применения данного предписания. Представляется, что презумпция солидарной обязанности установлена в предположении большей ответственности профессионального участника оборота предпринимателя (коммерческой организации), что верно отмечено в литературе <2>. Следовательно, для применения правила о солидарной обязанности требуется, чтобы предпринимательским обязательство являлось лишь для одной стороны - должников в обязательстве. Кредитором или кредиторами в этом случае могут являться субъекты как осуществляющие, так и не осуществляющие предпринимательскую деятельность. Примером может служить возведение садового дома несколькими подрядчиками для гражданинапотребителя. Такие подрядчики будут солидарно обязанными, если иное не предусмотрено законом, иным правовым актом или договором подряда <3>. Эта позиция находит свое подтверждение и в прежней литературе. Так, В.А. Удинцев, критикуя не вполне ясные статьи проекта Гражданского уложения Российской империи о солидарной ответственности купцов, указывал, что исходя из соображений о цели установления презумпции и о значении профессии мы должны склониться к толкованию цитированных статей в том смысле, что купцы солидарно отвечают не только перед купцами, но и перед всякими другими кредиторами <4>. Проект же содержал правило о том, что если двое или несколько лиц приняли на себя обязательство по договору, относящемуся к торговле или имеющему своим предметом их общую собственность, то они подлежат совокупной ответственности, разве бы в договоре было постановлено иначе (ст. 1707). -------------------------------<2> См.: Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. М., 2001. С. 191 - 192. КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения: Изд. 2-е, испр. С. 432 (автор главы - М.И. Брагинский). См. также: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 44 - 46 (автор главы - М.И. Брагинский). <4> Удинцев В.А. История обособления торгового права // Избранные труды по торговому и гражданскому праву. С. 235. Если множественность образуется на стороне кредиторов, то здесь законодатель, видимо, исходит из того, что по общему правилу профессиональные участники, выступая в обороте совместно, в большей степени подпадают под принцип солидарности требования. В литературе иногда упоминается установление солидарной множественности на стороне кредитора в результате уступки. Эта ситуация выводится из концепции правонаделения, которую отстаивает О.Г. Ломидзе. При этом таковая множественность образуется, по ее мнению, на стороне правообладателя, приобретатель получает такое же право в отношении объекта, какое оставляет за собой праводатель <1>. Представляется достаточно спорной принципиальная возможность уступить кредитору право (или часть делимого требования) третьему лицу, с тем чтобы и самому остаться тем не менее кредитором в отношении уступленного права, образовав таким образом активную солидарную множественность. Если и допустить возможность преобразования обязательства, не осложненного солидарной множественностью лиц на стороне кредитора, в обязательство с таким юридическим осложнением, то едва ли это возможно посредством уступки <2>. О.Г. Ломидзе тем не менее приводит следующую иллюстрацию образования солидарной множественности на стороне кредитора: "Представим, к примеру, что солидарная множественность установлена на стороне кредитора по договору займа (заимодавца) посредством договора уступки требования в отношении части суммы займа. Солидарный кредитор вправе требовать исполнения от должника в полном объеме, такое исполнение освобождает должника от исполнения остальным кредиторам. Вместе с тем согласно п. 4 ст. 326 ГК солидарный кредитор, получивший исполнение от должника, обязан возместить причитающееся другим кредиторам в равных долях, если иное не вытекает из отношений между ними" <3>. Если требование уступлено другому кредитору в части, на каком же основании прежний кредитор (цедент) имеет право получить удовлетворение от должника?! Каким образом автор вообще представляет себе оборот прав, если уступка части требования управомочивает кредитора (прежнего или нового - автор не уточняет) на получение целого исполнения? Еще более запутывают ситуацию дальнейшие высказывания автора. С одной стороны, говорится о том, что если обязательства связаны с предпринимательством, то следует признать солидарность требований цедента и цессионария при частичной уступке. С другой стороны, уточняется, что солидарная множественность на стороне кредитора возникнет только в том случае, если это установлено законом или предусмотрено договором, а норму п. 2 ст. 326 ГК РФ при установлении посредством договора уступки солидарных требований к должнику следует применять с поправкой на специальное правило ст. 386 ГК РФ <4>. -------------------------------<1> Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. С. 71. В.А. Белов также полагает возможным образование солидарной множественности на стороне кредиторов посредством уступки права (см.: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 231). <2> О конструкции кумулятивного перевода долга, когда обязанным перед кредитором становится новый должник, однако и прежний остается обязанным, см.: Агарков М.М. Перевод долга // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 2. С. 114 - 115. <3> Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. С. 71. <4> Там же. С. 301 - 302. Очевидно, что при уступке требования в части можно говорить об образовании долевой множественности, но никак не солидарной, что обосновано Л.А. Новоселовой <1>. -------------------------------<1> Новоселова Л.А. Уступка права требования по договору (теория и практика) // Законодательство. 1997. N 6. С. 22. Несколько сложнее обстоит дело с отысканием ответа на вопрос о возможности уступки прав при неделимом предмете обязательства. В литературе высказывалась, правда довольно фрагментарно, мысль о возможности образования множественности путем цессии по неделимому обязательству. Так, И.Н. Трепицин указывал, что неделимость также обнаруживает свои особые юридические свойства только тогда, когда на пассивной стороне или активной стороне обязательства стоят несколько лиц. Эта множественность лиц может иметь место с самого начала, с момента возникновения обязательства, но может образоваться и впоследствии путем цессии, делегации или наследования <2>. Неделимость предмета обязательства является самостоятельным основанием возникновения солидарности по российскому праву. Пока в таком обязательстве на стороне кредитора выступает одно лицо, естественно, никаких проблем с уступкой не возникает, например если первоначальный кредитор уступает все свои права в полном объеме другому лицу. Однако ситуация меняется, если кредитор учиняет цессию с двумя новыми кредиторами. Если таковая цессия соответствует закону, то два новых кредитора в силу неделимости предмета обязательства являются солидарными кредиторами. -------------------------------<2> Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. С. 59. Пожалуй, несколько более сложной видится квалификация такого соглашения, при котором прежний кредитор желает сам остаться в обязательстве, но также допустить в него другого кредитора, с тем чтобы они оба вместе стали солидарными кредиторами. Полагаем, что в тех случаях, когда права и законные интересы должника не затрагиваются таким видоизменением субъектного состава на стороне кредиторов, не допустить таковое видоизменение обязательства по соглашению правовых оснований не имеется. Различие в подходах в зависимости от субъектного состава обязательства, отмечает М.И. Брагинский, объясняется, как можно полагать, тем, что общее правило (долевое обязательство) ставит целью защиту интересов каждого из содолжников, а исключение (солидарность), учитывающее связь обязательства с предпринимательством, защищает интересы кредитора, что имеет особое значение для той части оборота, которая связана с предпринимательской деятельностью <1>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 431. Некоторые иностранные законодательства расширяют презумпцию солидарности на стороне должников, выходя за рамки предпринимательской деятельности и очерчивая границы по другому критерию - характеру деятельности. В ГК Квебека устанавливается, что солидарность в отношениях между должниками предполагается в случае, когда предметом обязательства является обслуживание или эксплуатация предприятия. При этом эксплуатацией предприятия считается ведение одним или несколькими лицами организованной экономической деятельности, имеющей или не имеющей коммерческого характера, состоящей в изготовлении или реализации имущества, его отчуждении или управлении им либо в оказании услуг (ст. 1525). На наш взгляд, данный критерий в качестве примера дает основания и российскому праву предпринять усилия для поиска более гибких определений в установлении презумпции солидарности при множественности лиц, ибо можно отыскать случаи, когда солидарность требуется по существу, однако ее констатация на основе отечественных критериев в позитивном праве может быть осложнена. Например, обязанность по оказанию услуг несколькими адвокатами в определенных случаях, видимо, следовало бы признать солидарной, однако деятельность адвокатов не признается предпринимательской, а неделимость их обязательства не всегда может быть выведена из условий соглашения с клиентом. Также может быть поставлен вопрос о солидарности в том случае, если, например, несколько учреждений совместно осуществляют деятельность, приносящую доходы. Представляется, что их обязанность должна рассматриваться как солидарная, однако закон прямо не называет указанную деятельность предпринимательской (п. 2 ст. 298 ГК РФ). Связь обязательства с предпринимательской деятельностью (п. 2 ст. 322 ГК РФ) как основание возникновения солидарного обязательства (требования) предполагает предпринимательский характер обязательства между кредиторами и должниками. Характер их взаимоотношений с третьими лицами не может иметь значения для выявления наличия или отсутствия данного основания солидаритета. Например, если обязательство между кредитором и несколькими должниками не связано с предпринимательской деятельностью, однако полученное по этому обязательству должниками использовано ими уже в предпринимательских отношениях с третьими лицами, то это последнее обстоятельство не может породить солидарности в отношениях с кредитором, однако может являться основанием для возникновения солидарности во взаимоотношениях с третьими лицами. Поэтому когда в судебной практике выводят основание солидарности исходя из характера отношений должников с третьими лицами, исследуется вопрос о том, на какие цели израсходованы полученные от кредитора средства <1>, такой подход едва ли может быть признан верным. -------------------------------<1> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 06.03.2002 N Ф04/848-198/А45-2002. Случаи субъектного смешения сторон Известную сложность в силу молчания закона могут вызывать случаи, когда множественность сторон обязательства характеризуется смешанным субъектным составом. В принципе, возможны несколько подходов в разрешении этого затруднения. Один из них мог бы заключаться в установлении раздельного правового режима для каждого из субъектов. Солидарный кредитор-предприниматель имеет право требовать всего исполнения. Солидарный должник-предприниматель обязан исполнить все обязательство в целом. И наоборот, общегражданский кредитор не вправе требовать всего исполнения в целом, а общегражданский должник не обязан исполнять обязательство в целом. Другой подход представляется практически более приемлемым. При образовании множественности, характеризующейся юридической разнородностью субъектов на одной из сторон (одни из них являются предпринимателями, а другие - нет), презумпция установления солидарности (п. 2 ст. 322 ГК РФ) опровергается. Иными словами, если один из кредиторов является предпринимателем, а другой - общегражданским кредитором, солидарность их требований может быть выведена только из закона или договора. Также если один из должников является предпринимателем, а другой - нет, солидарность обязанности опять же может быть установлена, если это предусмотрено законом или договором. В. Множественность на стороне должника (солидарные обязательства) Как уже указывалось, одним из оснований солидарной обязанности (ответственности) является договор. Закон не устанавливает специальных требований к форме такого договора. В связи с этим на практике иногда ошибочно полагают, что солидарное обязательство может возникнуть, если оно принимается должниками по одному договору, заключенному в форме единого документа. Однако судебная практика обоснованно считает, что солидарная обязанность может возникнуть у должников из договоров, заключенных должниками самостоятельно посредством подписания разных документов. Так, при рассмотрении одного из дел арбитражный суд кассационной инстанции, в частности, указал следующее. Апелляционная инстанция суда исходила из того, что общество и кооператив не являются должниками в одном обязательстве перед унитарным предприятием, так как между ними имеются самостоятельные договоры, поэтому нельзя применить нормы п. 2 ст. 322 ГК РФ о солидарной ответственности. Данный вывод противоречит нормам материального права и материалам дела. Материалы дела свидетельствуют о том, что между сторонами была заключена одна сделка, направленная на достижение определенного правового результата в интересах сторон, где со стороны поклажедателя по одному предмету выступили общество и кооператив, со стороны хранителя унитарное предприятие. То, что сделка оформлена двумя договорами хранения, не влияет на существо обязательств, так как условия договоров по предмету, срокам и др. являются идентичными. Таким образом, обязательства, содержащиеся в двух договорах, являются обязательствами по одной сделке между тремя юридическими лицами. Согласно п. 2 ст. 322 ГК РФ обязанности нескольких должников по обязательству, связанному с предпринимательской деятельностью, равно как и требования нескольких кредиторов в таком обязательстве, являются солидарными, если законом, иными правовыми актами или условиями обязательства не предусмотрено иное. Таким образом, у поклажедателей (общества и кооператива) возникает солидарная ответственность по исполнению условий сделки. При солидарной обязанности должников кредитор (унитарное предприятие) вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 30.01.2003 03.02.2003 N А12-5034/02-С7-V/С23. Российский Гражданский кодекс, устанавливая регулирование солидарных обязательств, как бы объединяет режим солидарного долга и солидарной ответственности. Однако между долгом и ответственностью как в теории гражданского права, так и на практике имеются существенные юридические отличия. Об ответственности за неисполнение и ненадлежащее исполнение солидарного обязательства мы скажем ниже подробнее. Здесь же хотелось бы отметить, что законодательство нередко устанавливает именно солидарную ответственность за неисполнение того или иного обязательства. При этом о солидарности в долге не упоминается. В связи с этим возникает необходимость различения этих аспектов. Установление солидарной ответственности само по себе, видимо, не означает солидарности в долге. Иными словами, если третье лицо несет солидарную ответственность, то из этого не следует, что оно обязано солидарно и к исполнению в натуре. Это положение разделяется судебной практикой. Так по одному из дел истец, предъявив иск к дочернему и материнскому акционерным обществам, полагал, что поскольку законодательство предусматривает солидарную ответственность последнего по определенным сделкам дочернего общества, то возможно истребовать исполнение и от материнского акционерного общества. Президиум ВАС РФ в связи с этим указал, что обоснованность привлечения материнского общества к солидарному исполнению обязательств не подтверждена материалами дела и не основана на законе. Исследовав вопрос о взаимоотношениях ответчиков по делу дочернего и материнского акционерных обществ - и сделав вывод о праве второго из них давать первому (как дочернему обществу) обязательные для исполнения указания, судебные инстанции не учли, что согласно п. 3 ст. 6 Федерального закона "Об акционерных обществах" основное общество отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным во исполнение указаний основного общества. Возложение солидарного исполнения обязательств основным обществом по договорам дочернего названная статья Закона не предусматривает <2>. -------------------------------<2> Постановление Президиума ВАС РФ от 23.02.99 N 6707/97 // КонсультантПлюс. Как с практической, так и с теоретической точки зрения необходимо строго проводить разграничение солидарного долга и солидарной ответственности. Солидарность ответственности заключается в том, что одно лицо может быть привлечено к ответственности за неисполнение обязательства наряду с солидарным должником. Солидарность долга заключается в том, что как с одного лица, так и с другого возможно истребовать (требовать) в натуре производства именно тех действий, к которым оно обязалось. Права кредитора Согласно п. 1 ст. 323 ГК РФ при солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга. Таким образом, солидарность на стороне должников означает, что кредитор сам определяет, к кому именно обратить притязание и каким образом (разделить его между должниками или объединить его по отношению ко всем). Практически кредитор обычно предъявляет требование к наиболее состоятельному должнику в предположении, что он способен исполнить обязательство в целом (за всех должников), что позволит сэкономить время и расходы на истребование (получение) исполнения <1>, минимизировать возможную просрочку и, следовательно, уменьшить убытки кредитора. -------------------------------<1> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск 3. Книга IV. Обязательственное право. СПб., 1910. С. 103. Для каждого из должников солидарность означает, что ни один из них не может отговариваться от притязания ссылкой на бездействие других должников или необходимость привлечения к ответу других солидарных должников <2>. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 21.05.2002 N А39-164/02-16/5. В соответствии с п. 2 ст. 323 ГК РФ кредитор, не получивший полного удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников. При этом солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью. Данное положение может вызывать вопрос о праве кредитора обращать свое притязание к одному из должников дважды. Поскольку закон предусматривает, что все солидарные должники остаются обязанными до фактического полного исполнения обязательства, можно утверждать, что в случае получения кредитором удовлетворения по обязательству от одного из должников в части он управомочен обратиться к нему же и второй раз с требованием об исполнении оставшегося <1>. Этот подход прямо установлен в Гражданском законе Латвии 1937 г. (ст. 1683). -------------------------------<1> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 604 (автор главы - М.И. Брагинский). Кредитор управомочен самостоятельно установить последовательность обращения с притязанием к должникам, а также временной период реализации этой последовательности. При этом тот факт, что кредитор обращается лишь к некоторым из солидарных должников, не доказывает отречения кредитора от права требовать удовлетворения и от других <2>. Прежние подходы римского права, согласно которым предъявление иска к одному из должников прекращало обязанность других, основывалось на особенностях процессуальных положений права римлян. Так, К.П. Победоносцев указывал, что в римском праве это считалось необходимым последствием литисконтестации, так как предполагалось, что вчинение иска погашает первоначальное право, из коего иск возник, и дает начало новому праву, связанному с иском, а иск имеет значение исключительно в отношении к тому лицу, к которому предъявлен <3>. -------------------------------<2> Исаченко В.В. Законы гражданские. С. 502. <3> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 101. Установление в законе прав кредитора с указанием на то, что он может требовать исполнения от всех должников, а также упоминание о том, что неполученное от одного может истребоваться от других, вызывают к жизни вопрос о праве кредитора среди множества солидарных должников выделения не одного, а нескольких, но не всех кредиторов для целей истребования исполнения. На наш взгляд, с учетом целей, которые преследовал законодатель, положительный ответ на этот вопрос был бы желательным. Иными словами, в законе следовало бы установить, что при солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения полностью или в части как от нескольких должников, так и от любого из них. В юридической литературе эта возможность не ставится под сомнение и отмечается как само собой разумеющееся <4>. В этом смысле более точной представляется редакция ст. 1709 проекта Гражданского уложения Российской империи, согласно которой веритель имеет право предъявить требование об исполнении совокупного обязательства в полном объеме или в части ко всем должникам одновременно, к некоторым или к одному из них по своему усмотрению. -------------------------------<4> См., напр.: Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 270 (автор коммент. - О.С. Иоффе); Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 330 (автор главы - Н.Г. Валеева). Точно так же получение кредитором лишь части исполнения не освобождает должников от исполнения в оставшейся части <1>. -------------------------------<1> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 270 (автор коммент. - О.С. Иоффе). Однако некоторые законодательства устанавливают особое регулирование в отношении получения кредитором части исполнения. Кредитор, принимающий раздельно и безоговорочно часть исполнения, причитающуюся от одного из солидарных должников, и указывающий в расписке о получении исполнения, что она выдана в отношении именно этой части, отказывается тем самым от солидарности в отношении лишь этого должника (ст. 1533 ГК Квебека) <2>. Тем не менее и при таком подходе видно, что права кредитора в достаточной степени обеспечены его собственным согласием в отношении освобождения должника от солидарности. Кредитор может и сохранить солидарность. -------------------------------<2> Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 240. Особое регулирование устанавливается в Квебеке и для принятия исполнения по периодическим и процентным выплатам. Кредитор, принимающий раздельно и безоговорочно часть периодических выплат или процентов по долгу, причитающемуся от одного из должников, и указывающий в расписке о получении исполнения, что она выдана в отношении именно этой части, лишается тем самым солидарности требования к этому должнику в отношении периодических выплат или процентов по долгу, но не в отношении того, что может стать должным в будущем, и не в отношении суммы основного долга, если только такой раздельный платеж не осуществляется на протяжении трех лет подряд (ст. 1534 ГК Квебека) <3>. -------------------------------- <3> Там же. С. 240. См. также ст. 1210 - 1212 ФГК. Особое затруднение в силу хотя бы относительной редкости соответствующих отношений могут представлять случаи солидарного требования исполнения отрицательного обязательства. Однако, на наш взгляд, эти сложности могут сказаться скорее на последствиях привлечения одного из содолжников к ответственности. Что же касается требования кредитора, то без исключения из общего правила содолжники обязаны перед ним in solidum. Применительно к правам кредитора следует отметить вопрос о перерыве срока исковой давности в случае предъявления кредитором иска к одному из содолжников. В литературе верно отмечается, что ГК РФ не содержит прямого ответа на этот вопрос. Можно согласиться с предложением о том, что в общем подход здесь может быть аналогичным принятому в Конвенции об исковой давности в международной купле-продаже товаров <4>. Согласно п. 1 ст. 18, если производство по рассмотрению спора возбуждено в отношении одного должника, течение срока исковой давности прерывается в отношении любой другой стороны, несущей солидарную ответственность с должником, при условии, что кредитор в пределах указанного срока в письменной форме уведомит эту сторону о возбуждении производства. -------------------------------<4> Латынцев А.В., Латынцева О.В. Расчет убытков в коммерческой деятельности. С. 78. Возражения должников Согласно ст. 324 ГК РФ в случае солидарной обязанности должник не вправе выдвигать против требования кредитора возражения, основанные на таких отношениях других должников с кредитором, в которых данный должник не участвует. Возражения должников могут быть разделены на два вида: общие для всех должников и индивидуальные (частные) для каждого должника в его отношениях с конкретным кредитором. Общую для всех силу имеют возражения реальные, т.е. относящиеся к самому существу обязательства. Личную только силу имеют возражения чисто личные, относящиеся к личным обязательствам ответчика, например возражения о несовершеннолетии, о насилии и обмане относительно ответчика, возражения, основанные на особом условии его обязательства <1>. -------------------------------<1> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 102. Общими возражениями могут пользоваться все содолжники, частным возражением - лишь соответствующий из должников. Примером общего возражения в подлежащих случаях может выступать ссылка на неисполнение встречного обязательства кредитором. Также сюда можно отнести возражение, основанное на просрочке кредитора, ибо просрочка, допущенная кредитором по отношению к одному из солидарных должников, распространяется и на остальных должников (§ 424 ГГУ, ст. 470 ГК Грузии). Примечателен пример из римского права, который по существу представляет собой случай трансформации солидарного обязательства в долевое. Нескольким должникам, которые одинаково виновны и все несостоятельны, принадлежит так называемое beneficium divisionis, т.е. они могут требовать, чтобы кредитор разделил свое требование между отдельными должниками <2>. Этот подход в определенных случаях мог бы служить примером для основы регулирования подобных отношений при несостоятельности, что в действующем законодательстве не предусмотрено <3>. Однако эта привилегия, на наш взгляд, скорее должна принадлежать кредиторам несостоятельных солидарных должников, ибо позволяет по справедливости разнести бремя между несколькими конкурсными массами. Нельзя, однако, не сказать, что в литературе это римское правило не поддерживается юристами, а в позитивном праве предполагается возможность взыскания всего долга целиком с одного из солидарных должников независимо от конкурса остальных <4>. Действующее в настоящее время законодательство о банкротстве Германии предусматривает, что кредитор, перед которым за одно и то же действие отвечают всем своим имуществом несколько лиц, вправе в ходе производства по делу о несостоятельности требовать от каждого должника уплаты всей суммы, причитающейся ему на момент возбуждения производства, до тех пор, пока его требование не будет удовлетворено в полном объеме (§ 43 Положения о несостоятельности) <5>. -------------------------------<2> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск 3. Книга IV. Обязательственное право. С. 101. <3> Телюкина М.В. Конкурсное право: Теория и практика несостоятельности (банкротства). М., 2002. С. 119. <4> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 233. <5> Германское право. Часть III. М., 1999. С. 140. Применительно к возражениям солидарных должников следует поставить вопрос о возможности установления в отношении одного из них условия или срока в обязательстве <1>. Ю. Барон, ссылаясь на источники, отмечает, что содержание корреального обязательства в момент его возникновения должно быть вполне равным для всех correi. Различие допускается только в том отношении, что один correus может обязаться под условием или сроком <2>. -------------------------------<1> Установление условия или срока в отношении всех солидарных должников сомнения не вызывает. <2> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск 3. Книга IV. Обязательственное право. С. 107. Некоторые иностранные законодательства прямо закрепляют это правило. Так, ст. 1671 Гражданского закона Латвии 1937 г. гласит следующее. К сущности каждого солидарного обязательства принадлежит то, что оно устанавливается по одному и тому же основанию и что у всех участников имеется один и тот же предмет исполнения. Однако как право, так и обязательство для одного участника может быть ничем не обусловлено, а для других - ограничено временем и известными условиями. Применительно к различным срокам исполнения солидарного обязательства для каждого из должников сомнения не возникают. Обязательство продолжает оставаться солидарным, однако соответствующий должник может возражать против требования кредитора, ссылаясь на его преждевременность. Что касается условия, то, как представляется, ситуация может быть иной, если условие в обязательстве, в котором участвуют два солидарных должника, не наступает (для отменительного, наоборот, наступает). Такое обязательство по сути превращается в обычное обязательство, не осложненное множественностью, и солидарность утрачивается. Сказанное об обязательствах с условием, конечно, вовсе не означает, что такие соглашения незаконны. Согласно ст. 6.9 (2) ГК Нидерландов отсрочка платежа, предоставленная кредитором одному из должников, действует также в отношении его содолжников в той мере, насколько это соответствует намерению кредитора <1>. Можно заметить здесь некоторое смягчение или даже отход от жесткого правила индивидуальности личной индульгенции. -------------------------------<1> Гражданский кодекс Нидерландов: Пер. с голл. М. Ферштмана / Отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. С. 282. Российское позитивное право не содержит регулирования на тот случай, когда один из содолжников, имея общее для всех возражение против требования кредитора (например, связанное с истечением срока исковой давности), не воспользовался им. Как мы уже отмечали, в этой ситуации такого должника следует лишить права на регресс к остальным должникам в связи с его бездеятельностью <2>. Ранее в литературе высказывалось мнение о том, что должник лишается права регресса, если своим поведением (действиями или бездействием) он ухудшил положение других содолжников, например, исполняя солидарное обязательство, не учел того обстоятельства, что сам кредитор не выполнил своего обязательства и, следовательно, против его требования могло быть сделано возражение <3>. В соответствии со ст. 145 (2) Швейцарского обязательственного закона каждый солидарный должник отвечает перед другими, если он не воспользовался теми средствами защиты, которые принадлежали всем содолжникам. В русле этого же подхода и даже еще более широко сформулирована норма ч. 2 ст. 1686 Гражданского закона Латвии 1937 г.: если содолжник, который произвел оплату, действовал со злым умыслом, то он в результате этого утрачивает право на возмещение от остальных <4>. Схожее по целям регулирование устанавливается и в современных европейских гражданских кодификациях, например в ст. 6.11 Гражданского кодекса Нидерландов. -------------------------------<2> См.: Сарбаш С.В. О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности (Постановление Пленума ВС РФ и ВАС РФ). Комментарий к Постановлению // Закон. 2002. N 2. С. 102 - 111. <3> См., напр.: Советское гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. И.Б. Новицкий, П.Е. Орловский. С. 411 (автор главы - П.Д. Каминская). <4> См. также: ст. 1539 ГК Квебека (см.: Гражданский кодекс Квебека. С. 240). Солидарность обязательства порождает некоторые особенности в части применения правил об исковой давности. Здесь главным образом встает вопрос о влиянии возражения одного из солидарных должников по мотиву пропуска срока исковой давности на обязанности других содолжников. Как нам уже доводилось указывать по данному вопросу, для решения этого казуса необходимо, за отсутствием специальной нормы закона, обратиться к общим началам и смыслу гражданского законодательства. Принцип осуществления права в своем интересе (ст. 1 ГК РФ) не позволяет распространить волеизъявление одного из ответчиков на другого без согласия на то последнего. Иными словами, заявление о применении исковой давности, сделанное одним из ответчиков, не распространяется на других ответчиков. С практической точки зрения этот подход является весьма важным, ибо означает необходимость заявления о пропуске исковой давности каждым из ответчиков, призывая к активной позиции в гражданском процессе. Для случаев солидарной ответственности должников применение давности в отношении одного из ответчиков не будет означать отказа в иске к другому, если последний не воспользовался своим правом на соответствующее заявление <1>. -------------------------------<1> См.: Сарбаш С.В. Вопросы исковой давности // Хозяйство и право. 2000. N 4. Наши подходы с уточнением для случаев неделимости предмета исполнения нашли закрепление в судебной практике. Заявление о применении исковой давности, сделанное одним из соответчиков, не распространяется на других соответчиков, в том числе и при солидарной обязанности (ответственности). Однако суд вправе отказать в удовлетворении иска при наличии заявления о пропуске срока исковой давности только от одного из соответчиков при условии, что в силу закона или договора либо исходя из характера спорного правоотношения требования истца не могут быть удовлетворены (полностью или в части) за счет других соответчиков (например, в случае предъявления иска об истребовании неделимой вещи, находящейся в совместной собственности нескольких лиц) <2>. -------------------------------<2> Пункт 4 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 12, 15.11.2001 N 15/18 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм ГК РФ об исковой давности" // Вестник ВАС РФ. 2002. N 1. С. 6. Практика Международного коммерческого арбитражного суда по схожему вопросу, исходя из смысла ст. 324 ГК РФ, склоняется к тому, что признание долга одним из солидарных должников не может автоматически юридически связывать другого солидарного должника. Содержание отношений кредитора с каждым из солидарных должников может не совпадать. Аналогичным образом, например, признание долга одним должником прерывает исковую давность в отношениях между кредитором и данным должником, но не в отношениях кредитора с другими солидарными должниками <1>. -------------------------------<1> По материалам решения Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ от 26.12.2002 N 40/2002 // КонсультантПлюс. Должник, к которому предъявлен иск, не вправе возражать, ссылаясь на наличие других содолжников. Однако с процессуальной точки зрения рассмотрение иска с привлечением иных содолжников было бы экономичней в том числе и для кредитора. Некоторые законодательства в отличие от российского прямо устанавливают, что такой должник вправе требовать привлечения остальных должников к участию в деле (ст. 1529 ГК Квебека) <2>. По российскому законодательству суд не вправе без согласия истца по собственной инициативе привлечь других солидарных должников в качестве ответчиков, если только в связи с характером спорного отношения он не сочтет невозможным рассмотрение дела без соответствующих должников <3>. -------------------------------<2> Гражданский кодекс Квебека. С. 239. <3> Жуйков В. Принцип диспозитивности в гражданском судопроизводстве. Представляет интерес и такое положение ГК Квебека, которое дает должнику право на частичный отказ от исполнения обязательства. В случае если в результате действий кредитора солидарный должник оказывается лишен обеспечения исполнения обязательства или права, которое он мог бы осуществить посредством суброгации, он освобождается от обязанности исполнения части обязательства в размере стоимости обеспечения или права, которого он лишился (статья 1531). Однако для российского позитивного правопорядка этот подход едва ли окажется полезным, поскольку исполнение одним из должником обязательства не влечет перехода к нему прав кредитора в силу закона, а вызывает возникновение регрессного обязательства, которое, будучи новым, не может иметь обеспечения, предназначенного для прежнего прекратившегося исполнением обязательства. Да и действия кредитора практически не могут повлиять на объем регрессного обязательства, который всегда будет равен уплаченному одним из содолжников за вычетом соответствующей доли (или ее части), падающей на регредиента. Последствие исполнения обязательства одним из должников По самой природе солидарного обязательства видно, что кредитор вовсе не управомочен получать исполнение в полном объеме с каждого из должников. Это утверждение в доказательстве, да и в позитивном регулировании не нуждается. Однако закон (п. 1 ст. 325 ГК РФ) устанавливает, что исполнение солидарной обязанности полностью одним из должников освобождает остальных должников от исполнения кредитору. Иногда в литературе не совсем точно указывают на то, что, если хотя бы один из должников вручил кредитору исполнение в полном объеме, последний из обязательства выбывает <1>. Получение кредитором надлежащего исполнения, причем неважно, от одного из содолжников, от нескольких или от всех, влечет прекращение обязательства, поэтому в точном смысле слова кредитору выбывать неоткуда. В этом же смысле и сам закон не вполне точен, когда говорит об освобождении остальных должников от исполнения кредитору при исполнении солидарной обязанности полностью одним из должников. Освободить можно лишь от существующего бремени, однако если обязательство прекращено, то от него никого нельзя освободить, ибо освободить можно лишь от того, что есть. Поэтому редакционно более точно было бы говорить о том, что исполнение солидарной обязанности полностью одним из должников прекращает обязательство должников перед кредитором. -------------------------------<1> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 271 (автор коммент. - О.С. Иоффе). Солидарность обязательства объективным образом предполагает необходимость урегулирования отношений не только между кредитором и должниками, но также между самими должниками. Однако это нужно там, где сами должники не имеют соглашения о последствиях исполнения обязательства одним из них. С исполнением обязательства одним из солидарных должников в пользу верителя прекращается и само обязательственное отношение. Возникающий вслед за тем вопрос о том, вправе ли должник, исполнивший действие, которое составляло содержание обязательства, обратиться с требованием разверстки к остальным солидарным должникам, не соединен с солидарностью необходимой связью. Производство подобной разверстки основывается не на солидарности, а на том отношении, которое существовало между субъектами <2>. Разрешение этого вопроса зависит от постановления закона или соглашения. -------------------------------<2> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Изд. 4-е. С. 388. Когда такового соглашения нет, взаимоотношения между должником, исполнившим обязательство перед кредитором, и оставшимися должниками строятся исходя из возникновения регрессного долевого обязательства с пропорциональным ручательством. Из ст. 325 ГК РФ можно сделать вывод, что предметом этого регрессного обязательства являются деньги (денежные средства). Поэтому представляются не вполне точными указания в литературе о том, что исполнение солидарной обязанности одним из должников освобождает всех прочих должников от их обязательства перед кредитором, но не может служить основанием к сохранению за ними имущества, которое подлежало передаче кредитору в порядке исполнения обязательства <1>. Если между должниками не имеется иного соглашения, должник, исполнивший обязательство перед кредитором, не вправе истребовать от содолжников какое-либо имеющееся у них имущество на основании регрессного требования, хотя бы это имущество и должно было быть передано кредитору. Регрессное требование при разверстке выражается только в деньгах <2>. -------------------------------<1> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 271 (автор коммент. - О.С. Иоффе). <2> Иное мнение было высказано ранее И.Б. Новицким (см.: Новицкий И.Б. Регрессные обязательства между социалистическими хозяйственными организациями. М., 1952. С. 176). Если иное не вытекает из отношений между солидарными должниками, закон предусматривает два правила, регулирующих отношения между содолжниками после удовлетворения кредитора. Первое правило заключается в следующем. Должник, исполнивший солидарную обязанность, имеет право регрессного требования к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого. Таким образом, один из солидарных должников, исполнивший обязательство в целом, как бы превращается в кредитора по отношению к оставшимся должникам. При этом образуется новое (регрессное) обязательство, а прежнее обязательство прекращается в связи с исполнением. Эта трансформация приводит к возникновению долевого обязательства, если должников первоначально было более двух, или обычного обязательства без множественности лиц, если должников первоначально было двое. В первом случае уплативший должник является кредитором, а остальные должники отвечают перед ним, как правило, в равных долях в части оставшегося за вычетом доли уплатившего должника. Во втором случае долевого обязательства не образуется, поскольку уплатившему должнику противостоит один должник, который отвечает перед ним в части оставшегося долга за вычетом доли уплатившего. Второе правило заключается в том, что неуплаченное одним из солидарных должников должнику, исполнившему солидарную обязанность, падает в равной доле на этого должника и на остальных должников. Иначе говоря, поясняет это положение Е.А. Суханов, исполнивший солидарное обязательство должник, по сути, несет еще и риск неисполнения обязательства другими содолжниками. При этом им приводится следующий пример из судебной практики. По одному из уголовных дел за хищение государственного имущества были осуждены три лица. Одно из них, уплатившее большую сумму в возмещение ущерба, обратилось в суд с заявлением о прекращении взыскания с него, ссылаясь на то, что другой соучастник возместил гораздо меньшую сумму, а третий вообще отказался от возмещения. В удовлетворении требования было обоснованно отказано, ибо все соучастники остаются обязанными до полного возмещения ущерба, который мог быть полностью взыскан с одного заявителя. Но и в таком случае последний смог бы потребовать с других соучастников по 1/3 суммы долга, а при отказе одного из них - взыскать с другого еще лишь 1/6 общей суммы <1>. -------------------------------<1> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 26. К этому примеру следует добавить, что уплативший должник (кредитор в регрессном обязательстве или регрессный кредитор) имеет право требовать исполнения в равных долях с двух должников. Отказ одного из них может привести по выбору регрессного кредитора к изменению обязательства, результатом которого является перераспределение долей. Это перераспределение направлено на защиту интересов регрессного кредитора, который может, увеличив долю неотказывающегося должника, получить причитающееся с него, а недостающее взыскивать с отказавшегося от исполнения должника, поскольку такой отказ вовсе не освобождает последнего от обязательства, ибо не является правомерным <2>. -------------------------------<2> По мнению М.В. Кротова, если один из содолжников не возмещает исполнившему солидарную обязанность долю, то неуплаченная доля распределяется в равных долях на всех содолжников, включая и самого должника, исполнившего солидарную обязанность (см.: Гражданское право. Т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 626). Это верно только в случае, если речь идет о том, что неучастие одного из содолжников в возмещении обусловлено невозможностью взыскания доли с одного из содолжников, например в связи с состоявшейся ликвидацией юридического лица. Поэтому более точно выражается О.С. Иоффе, когда говорит о падении доли и на уплатившего сполна кредитору содолжника в случае невозможности взыскания доли с одного из неплативших должников (см.: Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Избранные труды: В 4 т. Т. III. Обязательственное право. С. 120). Дальнейшие отношения (после полного удовлетворения притязаний регрессного кредитора) обнимаются новым регрессным обязательством, в рамках которого уплативший большую сумму должник (новый регрессный кредитор) вправе обратиться с притязанием к отказывавшемуся исполнять обязательства должнику. Эти предписания могут быть в известной степени осложнены банкротством одного из нескольких содолжников. Некоторые законодательства содержат на этот счет соответствующее регулирование. Так, согласно ст. 498 ГК Туркменистана и ст. 474 ГК Грузии если один из содолжников оказался неплатежеспособным, приходящаяся на него доля соразмерно распределяется между другими платежеспособными должниками. Такой подход в большей степени защищает интересы содолжника, исполнившего солидарное обязательство полностью. Риск неплатежеспособности одного из должников таким образом перераспределяется между оставшимися платежеспособными должниками. Причем распределение долга между оставшимися должниками осуществляется по принципу пропорциональности (статья 6.13 ГК Нидерландов) <1>. -------------------------------<1> Гражданский кодекс Нидерландов: Пер. с голл. М. Ферштмана / Отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. С. 283. Взаимоотношения между солидарными должниками могут осложниться также тем обстоятельством, что один из них исполняет обязательство, но не полностью. Представляется, что и в этом случае общий подход, изложенный выше, подлежит применению, поскольку в отличие от некоторых иных правопорядков (см., например, п. 2 ст. 544 ГК Украины <2>) законодатель не связывает применение изложенного правила с исполнением обязательства одним из должников непременно в полном объеме. При этом вычет доли, падающей на уплатившего содолжника, осуществляется пропорционально уплаченному им. -------------------------------- <2> Гражданский кодекс Украины. С. 183. Правила о взаимоотношениях между кредитором и должниками, равно как и между самими должниками, применяются в тех случаях, когда солидарное обязательство прекращается зачетом встречного однородного требования одного из должников (п. 3 ст. 325 ГК РФ), что представляет собой новеллу ГК РФ. Российский закон помещает правила о прекращении солидарного обязательства зачетом встречного требования одного из должников в группу норм, направленную главным образом на урегулирование отношений между солидарными должниками. Этим, видимо, может объясняться то обстоятельство, что законодательное предписание упоминает лишь одного должника. Естественно, что отсутствуют какие-либо препятствия для предъявления к зачету встречных требований несколькими содолжниками. Здесь же надо заметить, что поскольку встречное требование должника основывается на его личных взаимоотношениях с кредитором, предъявить его к зачету может лишь тот должник, которому принадлежит это встречное требование (ч. 2 ст. 1713 проекта Гражданского уложения Российской империи). Другие содолжники не вправе предъявить к зачету встречное требование сотоварища, которое у них лично отсутствует (абз. 2 § 422 ГГУ). Очевидным также выступает право самого кредитора прекратить солидарное обязательство зачетом в связи со своим однородным обязательством перед одним или несколькими должниками, самостоятельно заявив о нем с соблюдением требований закона о зачете (ст. 410 - 412 ГК РФ). Российский закон среди других суррогатов исполнения в этой части обращается только к одному из них - зачету. Между тем, видимо, имеются основания распространить такой же подход и в отношении некоторых других оснований прекращения обязательства. К таковым могут быть отнесены отступное, новация <1> (ст. 409, 414 ГК РФ). Ю. Барон применительно к римским корреальным обязательствам указывал, что исполнению равняется depositio, datio in solutum, compensatio. Новация же в этом ряду представлялась ему спорной <2>. Мы же, вслед за Д.Д. Гриммом <3> и В. Голевинским <4>, не видим оснований для исключения новации. Аналогичным образом разрешал этот вопрос и проект Гражданского уложения Российской империи. Согласно ч. 2 ст. 1714 проекта если один из совокупных должников по договору с верителем принял на себя новое обязательство взамен совокупного, то остальные должники освобождаются от прежнего обязательства и не отвечают по новому. Это согласуется и с положениями немецкого права. Согласно абз. 1 § 422 ГГУ исполнение обязательства одним из солидарных должников освобождает остальных должников от исполнения. То же действует и при предоставлении должником иного исполнения вместо предусмотренного при внесении в депозит и при зачете. -------------------------------<1> См.: Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 446. <2> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск 3. Книга IV. Обязательственное право. С. 105 - 106. <3> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. С. 319. <4> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 237. Однако иной подход проявляется в случае прощения кредитором долга одного из содолжников <5>. Согласно тому же проекту безвозмездное освобождение верителем одного из совокупных должников от обязательства, равно как и мировая сделка, заключенная верителем с одним из совокупных должников, не освобождает остальных должников от исполнения обязательства, насколько противное не вытекает из содержания договора об освобождении должника или мировой сделки (ч. 1 ст. 1714). Напротив, по справедливому замечанию составителей проекта, если веритель отказывается от своего требования за какое-либо вознаграждение, полученное от одного из совокупных должников, то остальные должники освобождаются от обязательства, так как веритель не вправе искать двойного удовлетворения по своему требованию <6>. Таким образом, смотря по тому, является ли договор прощения долга возмездным или безвозмездным, обязательства содолжников соответственно либо прекращаются либо, как правило, не прекращаются <7>. -------------------------------- <5> В ГГУ на этот счет сказано: соглашение между кредитором и одним из солидарных должников об освобождении последнего от исполнения освобождает и остальных должников, если целью соглашения было прекращение всего обязательства (§ 423). <6> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. С. 295. <7> В современной литературе о возмездном и безвозмездном договоре прощения долга см.: Крашенинников Е. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 76 - 81. По мнению германских юристов, законодательство допускает прощение долга в широком и узком смысле, т.е. в первом варианте сложение долга распространяется на всех содолжников, а во втором - только на одного. В случае сомнений договор о сложении долга толкуется ограничительно <1>. -------------------------------<1> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 233. Из упомянутых частных случаев последствий исполнения солидарного обязательства одним из должников и его взаимоотношений с оставшимися можно вывести некий общий подход: если кредитор в той или иной форме (надлежащее исполнение или суррогат исполнения) получает удовлетворение за счет одного из должников, обязательства остальных прекращаются, но они по известным правилам отвечают перед должником, удовлетворившим кредитора. Если же обязательство одного из содолжников прекращается без удовлетворения кредитора, остальные должники продолжают оставаться обязанными, если иное не следует из договора, не установлено нормативно или не вытекает из обстоятельств или природы обязательства. Подходы, установленные в ст. 147 Швейцарского обязательственного закона, могут в некоторой степени служить иллюстрацией приведенного тезиса. Здесь следует рассмотреть и еще один вопрос, связанный с суррогатом исполнения. Отвечают ли за предмет суррогата все должники или только тот из них, который учинил предоставление? Современное российское положительное право, равно как и наука, хранит молчание на этот счет. Обращение к истории русского гражданского права позволяет выявить намечавшийся здесь подход в урегулировании соответствующих отношений. Так, согласно ч. 3 ст. 1712 проекта Гражданского уложения Российской империи если один из совокупных должников по соглашению с верителем взамен исполнения обязательства уступит верителю какое-либо имущество, то обязательство очистки возлагается исключительно на должника, удовлетворившего верителя. По обязанностям, вытекающим из новации и отступного, отвечает лишь тот должник, который реализовал суррогат исполнения. Причем, по нашему мнению, ограничиваться лишь очисткой (ст. 460 ГК РФ) здесь не следует. Удовлетворивший кредитора должник несет все обязанности, связанные с таким удовлетворением (по качеству, количеству, упаковке и т.д.), которые следуют из его соглашения с кредитором и требований закона. Иные должники ответственности перед кредитором в отношении суррогата исполнения не несут. Однако если будет признано, что первоначальное обязательство не прекратилось в силу новации или отступного, солидарные должники по-прежнему остаются обязанными, а также несут ответственность за неисполнение и ненадлежащее исполнение обязательства со множественностью лиц. Особо надо отметить случай совпадения кредитора и должника в одном лице (ст. 413 ГК РФ). По римскому праву если кредитор сделается наследником одного из корреальных должников, то прочие корреальные должники остаются обязанными. Подобным же образом корреальный кредитор, сделавшись наследником общего должника, становится должником своих прежних кредиторов <1>. Примечательно, что в ГК Туркменистана и ГК Грузии предусматривается, что, если требование кредитора объединяется с долгом одного из солидарных должников, в отношении остальных должников обязательство прекращается в размере, приходящемся на долю этого должника (соответственно ст. 496 и 472). Аналогичный подход занимали составители проекта Гражданского уложения Российской империи. Согласно ст. 1715 в случае совпадения требования и совокупного обязательства в лице одного из должников обязательство в отношении остальных прекращается в той части, которая приходилась на долю этого должника. -------------------------------<1> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск 3. Книга IV. Обязательственное право. С. 106. Как уже упоминалось выше, некоторые сложности могут возникнуть с отрицательными обязательствами. Ф.К. Савиньи по этому поводу указывал, что в отличие от положительных обязательств, где действие регресса состоит в предоставлении каждым содолжником pro rata удовлетворения, присужденного истцу-кредитору, при обязательствах, имеющих предметом неделимое бездействие, сила регресса состоит в возложении всего удовлетворения, требуемого кредитором, исключительно на виновника правонарушения, прочие содолжники свободны от ответственности <2>. -------------------------------<2> Савиньи Ф.К. Обязательственное право. С. 251. На наш взгляд, здесь видно изначальное противоречие, которое заключается, видимо, в том, что пассивной солидарности при отрицательном обязательстве в отношении самого бездействия установить невозможно. Каждый из должников обязан соблюдать обязательство и воздерживаться от обусловленного действия в отдельности, т.е. каждый обязан индивидуально, а не сообща с другими. Другое дело, что ответственность за неисполнение в принципе может быть и солидарной, однако это скорее будет ответственность за другого, а не по солидарному обязательству. Взаимоотношения между содолжниками в случае исполнения одним из них обязательства строятся в российском праве по общему правилу на основе института регрессных требований. Гражданскому праву известны и иные подходы для регулирования таких же или сходных с ними отношений. В отечественном праве это проявляется в институте поручительства, где предусмотрено, что при исполнении поручителем своего обязательства к нему переходят права кредитора, а регрессное обязательство к должнику возникает лишь в случае двойного платежа кредитору. В голландском и французском гражданском праве предусматривается, что если долг погашается за счет солидарно ответственного должника в размере, превышающем его долю, то права кредитора по отношению к солидарным и третьим лицам в силу суброгации переходят к этому должнику в части, превышающей его долю, но не более доли содолжника или третьего лица по отношению к должнику <1>. При этом вследствие перемены должника требование в отношении обязательства, иного, чем денежное, переводится в денежное требование на эквивалентную сумму (ст. 6.12 ГК Нидерландов) <2>. Как видно, здесь используется конструкция так называемого платежа с суброгацией <3>, которая в известной степени (особенно для исполнения солидарного обязательства) искусственна, поскольку исполнение по обязательству должно приводить к прекращению самого обязательства (ст. 408 ГК РФ), однако последнее фиктивным образом сохраняется для целей учета интереса исполнившего обязательства содолжника (поручителя, третьего лица <4>). -------------------------------<1> См. также ст. 149 Швейцарского обязательственного закона; абз. 2 § 426 ГГУ. Последняя норма, в частности, предусматривает, что переход права в этом случае не может быть осуществлен в ущерб кредитору. <2> Гражданский кодекс Нидерландов: Пер. с голл. М. Ферштмана / Отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. С. 283. <3> См., напр.: Herbots J. Contract Law in Belgium. P. 181; Морандьер Л. Жюллио де ла. Гражданское право Франции. С. 545 и сл., в особенности с. 551 - 553. <4> Применительно к третьему лицу конструкция платежа с суброгацией реализована в отечественном праве в п. 2 ст. 313 ГК РФ. Некоторое затруднение может вызвать случай прощения кредитором долга одного из содолжников в смысле последующего регресса другим уплатившим кредитору содолжником. По мнению немецких юристов, если кредитор снял ответственность с одного из должников, освободив его тем самым от долга, то остальные будут отвечать перед кредитором за вычетом той части или той суммы, которую они путем регресса могли бы получить с освобожденного товарища <5>. -------------------------------<5> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 234. При этом взаимоотношения должников виделись этим ученым как взаимоотношения в товариществе. Интересен в смысле прощения долга пример регулирования отношений, осложненных последующим (после прощения долга) банкротством одного из должников, который мы обнаруживаем в старом итальянском законодательстве. Согласно ст. 1200 Уложения в случае, если кредитор отказался от солидарного иска по отношению к одному из должников и если один или несколько других должников придут в неоплатность, то часть их распределяется соразмерно между всеми должниками и даже между теми, которые прежде были освобождены кредитором от солидарной ответственности по обязательству <1>. -------------------------------<1> Зарудный С. Гражданское уложение Итальянского Королевства и русские гражданские законы. Опыт сравнительного изучения системы законодательств. Часть вторая. СПб., 1869. С. 310. Можно заметить, что в случае банкротства одного из должников прощение кредитором долга другому солидарному должнику может нарушать интересы кредиторов несостоятельного лица, однако российское право не имеет достаточно ясных правовых инструментов для защиты их интересов, ибо специальные нормы о недействительности сделок (ст. 103 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)") эффективной защиты для такого случая не создают. Солидарное поручительство как разновидность солидарных обязательств Как обоснованно указывается в литературе, механизм возникновения солидарного обязательства поручителя и должника своеобразен. Поручительство - это обязательство придаточное (вспомогательное). Поэтому поручитель хотя и отвечает солидарно с должником, но не безусловно, а лишь при наступлении факта неисполнения основного обязательства должником <2>. Правила о солидарных обязательствах могут применяться к отношениям по поручительству лишь после наступления данного факта в объеме, не противоречащем существу обязательства о поручительстве. При этом указывается, что солидарный характер ответственности поручителя служит основанием для его отнесения к разновидностям интерцессии - принятия кем-либо на себя чужого долга <3>. Отличие солидарной ответственности в совокупных обязательствах и при поручительстве отмечается и другими авторами <4>. При этом нельзя не придать значение тому обстоятельству, что поручитель отвечает по обязательству, возникшему из договора поручительства, а должник - по обязательству, возникшему из основного договора. Этим обстоятельством, а также самой целью поручительства предопределяется особый правовой режим данных отношений по солидарной ответственности, на что справедливо указывается в литературе <5>. -------------------------------<2> См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ от 03.04.2001 N 3219/98 // Вестник ВАС РФ. 2001. N 8. С. 32 - 33. <3> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 75 (автор главы - В.С. Ем). <4> См., напр.: Белов В.А. Поручительство. Опыт теоретической конструкции и обобщения арбитражной практики. М., 1998. С. 54, 173. <5> Правовое регулирование банковской деятельности / Под ред. Е.А. Суханова. М., 1997. С. 272 - 273 (автор главы - Л.А. Новоселова). Судебная практика свидетельствует о применении при рассмотрении споров о поручительстве и норм ГК РФ о солидарной ответственности. Иллюстрацией может служить следующий пример. Кредитор обратился в арбитражный суд с иском к должнику в связи с просрочкой возврата суммы займа. Арбитражный суд иск удовлетворил и взыскал сумму займа и процентов, исчисленных в размере, определенном в договоре. Исполнительный лист был предъявлен кредитором к исполнению, но оплата произведена не была в связи с отсутствием средств на счете должника. Исполнение обязательств должником было обеспечено договором поручительства. Не получив удовлетворения по исполнительному документу, кредитор обратился с иском к поручителю, несущему солидарную ответственность с должником. Поручитель просил суд освободить его от ответственности, поскольку при наличии решения о взыскании долга с должника повторное взыскание повлечет неосновательное обогащение кредитора. Арбитражный суд отклонил доводы поручителя и удовлетворил требования кредитора, представившего доказательства неполучения от должника платежа по выданному ранее исполнительному документу. В резолютивной части решения было указано, что поручитель отвечает солидарно с основным должником. При этом суд исходил из того, что по договору поручительства поручитель обязывается перед кредитором другого лица отвечать за исполнение последним его обязательства в целом или в части. Обязательства должника могли считаться исполненными лишь при уплате долга кредитору, а не вынесении решения о его взыскании. Согласно ст. 323 ГК РФ солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью. Поскольку основное обязательство не было исполнено, кредитор был вправе на основании ст. 361 и п. 2 ст. 363 ГК РФ обратиться к поручителю с требованием об исполнении обязательства. При наличии доказательств, свидетельствующих о полной или частичной уплате долга основным должником, поручитель вправе ссылаться на эти обстоятельства в споре с кредитором (ст. 364 ГК РФ) <1>. -------------------------------<1> Пункт 7 Обзора практики разрешения споров, связанных с применением норм ГК РФ о поручительстве, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 20.01.98 N 28 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 96. Имеются и другие примеры, когда наличие солидарного поручительства ошибочно расценивается как основание для освобождения от долга основного должника. Судебная практика обоснованно исходит из того, что наличие обязательств поручителя не освобождает основного должника от исполнения принятых на себя обязательств <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 26.03.2002 N А42-6670/01-21. М.И. Брагинский в отношениях по поручительству выделяет такую его разновидность, как материальное поручительство, в противоположность монетарному поручительству <2>. Различие в них видится в том, что по поручительству монетарному поручитель в случае неисправности должника обязан вознаградить кредитора, т.е. уплатить ему долг и все, что причитается с должника в деньгах. Этим монетарное поручительство отличается от обычных солидарных обязательств, где каждый должник обязан исполнить именно то, к чему его обязывает само обязательство. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <2> Материальное поручительство по существу критикуется В.В. Витрянским (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 563 564) и в ограниченных пределах допускается В.С. Емом (см.: Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 74 - 75). В тех случаях, когда основное обязательство выражается в деньгах, внешнее отличие от солидарного обязательства почти незаметно. Особенность лишь в том, что кредитор может обратиться к солидарному поручителю лишь при неисправности должника, за которую последний отвечает и во взаимоотношениях между поручителем и должником. В обычных солидарных обязательствах кредитор может истребовать исполнение от любого должника, нескольких должников и всех должников сразу же по наступлению срока исполнения. Не видно внешнего отличия материального поручительства от монетарного поручительства в тех случаях, когда основное обязательство является денежным. Однако тогда, когда при материальном поручительстве основное обязательство не является денежным, отличие его от монетарного поручительства будет весьма наглядным. Если поручитель обязан исполнить основное обязательство при неисправности должника, то, следовательно, в этом случае он обязан в точности совершить те действия, к которым обязался сам должник. Если же эти действия выражаются, например, в обязанности выполнить работу, оказать услугу, то поручитель обязан именно к этому. Возможность таких соглашений отрицать нельзя в силу принципа свободы договора. Отличие таких отношений от обычных солидарных обязательств состоит в различных правовых последствиях исполнения обязательства одним из содолжников и правовых последствиях исполнения обязательства поручителем. В первом случае солидарный содолжник, исполнивший обязательство, получает право регресса в отношении других содолжников pro rata; во втором же случае поручитель, исполнивший обязательство, заступает в части исполненного на место кредитора. Или, если быть более точным, к поручителю в силу закона переходит соответствующее право требования к должнику. Правила ст. 325 ГК РФ в этом случае не применяются <1>. Кроме того, если обязательство исполняется самим должником, он регрессного требования к поручителю не имеет. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 30.10.2002 N КГА40/7273-02. В монетарном поручительстве проблем здесь не возникает, ибо поручитель, оказавшись обладателем права требования к должнику в основном обязательстве, потребует от должника того, к чему тот обязан согласно условиям этого основного обязательства. Если предметом последнего является уплата денег, то они и должны быть уплачены "бывшему" поручителю - новому кредитору. Если же основное обязательство состоит в производстве работ или оказании услуг, то поручитель, видимо, в силу перехода к нему права требования может требовать с должника лишь того, что причиталось и первоначальному кредитору, т.е. выполнения работ или оказания услуг. В материальном обязательстве это окажется в большинстве случаев просто неисполнимым, ибо поручитель уже исполнил эту обязанность сам, т.е. работы им выполнены, услуги оказаны. Это затруднение можно было бы решить, если бы в российском гражданском праве имелась бы норма, схожая с положением ГК Нидерландов, которое предусматривает перевод неденежного требования в денежное на эквивалентную сумму (ст. 6.12 (2)), однако такой трансформации права при его переходе в силу закона к исполнившему обязательство поручителю российское законодательство не предусматривает. Следовательно, взаимоотношения бывшего поручителя, занявшего место кредитора, и должника строятся на основании привлечения должника к ответственности за неисполнение обязательства перед новым кредитором (коль скоро оно не может быть исполнено должником по обстоятельствам, за которые должник отвечает). Это положение вещей может оказаться невыгодным для поручителя по тому основанию, что долговое требование и требование, основанное на ответственности должника, юридически разнородны. Например, при банкротстве должника кредитор, требующий возмещения убытков, согласно российскому законодательству имеет более стесненное положение, чем кредитор, истребующий долг. Изложенное позволяет нам утвердиться в мнении о том, что в законе следует установить правило, которое позволило бы трансформировать требование поручителя, занявшего в силу исполнения обязательств по договору материального поручительства место кредитора, в денежное притязание, не имеющее характера ответственности должника. Солидарные обязательства с альтернативой Эта разновидность солидарных обязательств неизвестна ни современному позитивному российскому праву, ни современной литературе. Их беглое описание возможно обнаружить в работе Д.И. Мейера. Веритель вправе обратиться к любому из обязанных лиц, но, обратившись к одному, он не вправе потом в случае безуспешности требования, обращаться к лицам, следующим за ним <1>. -------------------------------<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. С. 110 (в сноске N 1). Нетрудно заметить, что предложенная конструкция близка римской, при которой обращение с иском к одному из должников прекращало обязанности остальных. По существу при таких условиях мы имеем дело с наличием у кредитора альтернативы в выборе должника, однако подлинной солидарности здесь не образуется. Остаются за скобками и взаимоотношения между самими несколькими должниками после того, как выбор кредитора состоится. В силу общего принципа свободы договора в гражданском праве мы не находим оснований для запрета существования такого рода соглашений. Кроме того, некоторое сходство солидарных обязательств с альтернативой можно обнаружить в ряде законодательных конструкций. Так, согласно п. 2 ст. 866 ГК РФ в случаях, когда неисполнение или ненадлежащее исполнение поручения имело место в связи с нарушением правил совершения расчетных операций банком, привлеченным для исполнения поручения плательщика, ответственность, предусмотренная п. 1 этой же статьи, может быть возложена судом на этот банк. Отличие от описанной Д.И. Мейером конструкции заключается в нескольких пунктах. Во-первых, наличие альтернативы здесь связано лишь с правонарушением, и первоначально она не просматривается. Клиент просто не может остановить свой выбор сразу же на привлеченном банке. Во-вторых, реализация альтернативы возложена на суд, а не на самого управомоченного. Хотя, по нашему мнению, применение судом ответственности к привлеченному банку без ходатайства самого кредитора (истца) едва ли возможно, ибо это расходилось бы с принципом диспозитивности. Поэтому правильнее считать, что суд здесь, осуществляя правосудие, лишь содействует в реализации альтернативы по субъекту ответственности, определенной самим управомоченным. Неполная (частичная) солидарность Императивность п. 1 ст. 323 ГК РФ в части права кредитора требовать с солидарного кредитора полного удовлетворения долга следует признать неточностью закона. Как в целом верно отмечается в литературе, допустимо установление должниками, вступившими в обязательство, солидарной ответственности лишь за часть долга <1>. Здесь, однако, надо уточнить, что под установлением такой разновидности солидарного обязательства следует понимать соответствующую норму закона, иного правового акта или условия обязательства. Конечно, стороны договора могут условиться, что один из содолжников отвечает солидарно, но не в полном объеме, а лишь за часть долга (например, только в части возврата суммы займа или кредита). Это практически означает, что кредитор может по своему усмотрению предъявить требование ко всем должникам или к нескольким из них либо к одному из них, однако в отношении того содолжника, который отвечает лишь в части долга, его требование ограничивается этой частью. Возможность частичной солидарной ответственности заложена в ГК РФ применительно к обязательству поручителя. В тех случаях, когда стороны договора поручительства, воспользовавшись диспозитивной нормой п. 2 ст. 363 ГК РФ, ограничивают объем ответственности поручителя, мы будем иметь дело с частичной (неполной) солидарной ответственностью поручителя. Таким образом, можно говорить, что в гражданском праве имеются частичные (неполные) солидарные обязательства с особенностями их исполнения, изложенными выше. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 331 (автор главы - Н.Г. Валеева). Со ссылкой на французское законодательство выделяет неполные солидарные обязательства и К.П. Победоносцев. Однако они в отличие от изложенных выше особенностей характеризуются им иными качествами. Французский закон различает полную солидарность от неполной. Где совокупная ответственность установлена законом независимо от соглашения или общей деятельности ответственных лиц, там солидарность неполная. Об одних говорится, что они должники солидарные (codebiteurs solidaires), о других - что они ответствуют солидарно (sont tenus solidairment). К последнему разряду принадлежат лица, совокупно ответствующие за одно нераздельное имущество, хотя и не солидарно, поручители в одном долге (C.N. 1219, 2025). Неполная солидарность не влечет и тех последствий, какие соединяются с полной. Солидарность эта состоит в том, что целое требование может быть обращено на любого из должников, но на прочих должниках не отзывается, например прерывает давность лишь в отношении к прямому ответчику, а не к прочим должникам и т.п. <1>. -------------------------------<1> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 103. Ответственность по солидарному обязательству Систематически нормы ГК РФ о солидаритете расположены в главе, посвященной исполнению обязательств. Специальных норм об ответственности солидарных должников гл. 25 ГК РФ, посвященная ответственности по обязательствам, не содержит. Однако ст. 322 ГК РФ, как прямо следует из ее текста, распространяется как на солидарное обязательство, так и на солидарную ответственность. Вместе с тем из закона все же не следует с очевидностью, что неисполнение или ненадлежащее исполнение солидарного обязательства может повлечь именно солидарную ответственность. Тем более что взыскание убытков или неустойки обычно происходит в деньгах, что устраняет имевшуюся неделимость предмета обязательства и создает видимость устранения основания солидарности в обязательствах с неделимым предметом. Пункт 1 ст. 322 ГК РФ может быть истолкован таким образом, что для установления солидарной ответственности за неисполнение солидарной обязанности также требуется указание об этом в законе или в сделке. Например, если два лица приняли на себя обязательство солидарно передать в собственность неделимую индивидуально-определенную вещь и не исполнили этого обязательства или исполнили, но с просрочкой либо с другими нарушениями, можно ли привлечь их именно к солидарной ответственности, учитывая, что в обязательстве имеется указание на солидарность обязанности, но ничего не сказано о солидарности ответственности? <2> -------------------------------<2> Грибанов В.П. Ответственность за нарушение гражданских прав и обязанностей // Осуществление и защита гражданских прав. С. 351. По нашему мнению, солидарность, как правило, выговаривается в пользу кредитора. Ему же на пользу солидарность установлена и законом. Замена солидарной ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение солидарного обязательства на долевую ответственность вступила бы в противоречие с назначением данного правового регулирования и могла бы в чем-то даже стимулировать должников к нарушению обязательства, ибо их ответственность за правонарушение оказывалась бы более легкой, чем надлежащее исполнение. Поэтому мы полагаем, что коль скоро солидарность установлена договором или законом, то неисполнение соответствующего обязательства ipso jure влечет и солидарность ответственности, даже если об этом нет прямого указания. В подтверждение изложенного можно сослаться на положение ст. 1711 проекта Гражданского уложения Российской империи, согласно которому за неисполнение, за просрочку в исполнении и вообще за ненадлежащее исполнение совокупного обязательства по вине одного или некоторых из должников отвечают и все остальные должники <1>. При этом в объяснениях указывалось, что только при условии ответственности всех содолжников за вину одного может быть достигнута практическая цель солидарности <2>. Однако у К.П. Победоносцева обнаруживается несколько иной подход в той части, когда речь идет о последствиях гибели предмета исполнения. Он отмечает, что, если по вине одного из обязанных лиц погибло имущество, составляющее предмет исполнения по обязательству, ответственность в этом имуществе простирается на всех одинаково, только за убытки отвечает один виновный <3>. Очевидно, ученый имел в виду, что в части стоимости погибшего предмета исполнения все должники обязаны солидарно, тогда как за потери, возникшие у кредитора помимо самого непредоставления предмета исполнения (например, упущенная выгода), отвечает лишь виновный должник. Не может быть выдвинута против всех должников вина одного из них и согласно немецкому праву (§ 425 ГГУ). -------------------------------<1> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 501. <2> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 292. <3> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 102. Достаточно отчетливо разделение ответственности по принципу вины выражено в ГК Квебека. Если невозможность исполнения какого-либо обязательства в натуре возникла по вине одного или нескольких солидарных должников или из-за просрочки с его или их стороны, остальные содолжники не освобождаются от обязанности возместить в денежном эквиваленте причиненный кредитору ущерб, однако они не отвечают за дополнительные убытки, которые могли быть причинены кредитору. Кредитор не может заявить требование о возмещении дополнительных убытков, кроме как к тем должникам, по вине которых возникла невозможность исполнения обязательства, и к тем, которые допустили просрочку (ст. 1527). Аналогичный подход прослеживался и в Итальянском гражданском уложении (ст. 1191) <4>. -------------------------------<4> Зарудный С. Гражданское уложение Итальянского Королевства и русские гражданские законы. Опыт сравнительного изучения системы законодательств. Часть вторая. С. 308. По изложенным выше соображениям мы не готовы присоединиться к этим подходам <1>. Представляется более обоснованным в интересах защиты прав кредитора возложить ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства на всех должников, независимо от того, чьи именно действия послужили причиной возникновения убытков у кредитора и какова характеристика этих убытков. Наиболее рельефно уязвимость кредитора в этом аспекте наблюдается в случае банкротства должника, по вине которого обязательство оказалось неисполненным. В этой ситуации, несмотря на солидарность обязанности, кредитор не получит полного возмещения убытков. -------------------------------<1> Дополнительную критику см.: Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 241 - 243. Нельзя также сбрасывать со счетов, что кредитору не всегда будет легко установить, кто из содолжников виновен в нарушении обязательства, ибо внутренние отношения содолжников могут быть ему неизвестны. Следовательно, доказательственный процесс может оказаться для него не вполне успешным. На практике имеются случаи взыскания солидарно не только долга, но и штрафа <2>. -------------------------------<2> Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. С. 70. Особенности вексельной солидарности Как обоснованно отмечается в литературе, вексельная ответственность существенно отличается от общегражданской солидарной ответственности <3>. По существу каждый из вексельных должников несет самостоятельную ответственность в полном объеме вексельного долга. При этом полное исполнение по векселю освобождает от ответственности только того, кто его произвел (и его авалиста), но не тех, кто обязался ранее заплатившего. Положение о переводном и простом векселе (далее - Положение) устанавливает иные правила для последствий исполнения обязательства по векселю одним из должников по нему. Должник, оплативший вексель, имеет право требовать с обязавшихся перед ним лиц всю уплаченную им сумму с установленными процентами (ст. 49 Положения). Объем требований, которые может заявить лицо, оплатившее вексель, определен указанной статьей. Оплативший вексель вправе требовать уплаты в порядке регресса от ответственных перед ним лиц, т.е. лиц, стоящих ранее указанного лица в ряду индоссантов, их авалистов, а также векселедателя и акцептанта (в переводном векселе). При оплате переводного векселя акцептантом (а в неакцептованном векселе - векселедателем) либо простого векселя векселедателем вексельное обязательство прекращается, поскольку указанные лица, являясь основными должниками, не имеют права регресса <4>. Такой же подход разделялся и прежней дореволюционной судебной практикой в России <5>. Современная арбитражная практика также учитывает особенности специального законодательства. Так, высшие судебные инстанции России по данному вопросу разъяснили следующее. -------------------------------<3> Новоселова Л.А. Вексель в хозяйственном обороте: Комментарий практики рассмотрения споров. Изд. 4-е, перераб. и доп. С. 76. См. также: Токарев Е.А. Правовые последствия нарушения вексельных обязательств // Цивилистические исследования. Выпуск первый: Сборник научных трудов памяти профессора И.В. Федорова / Под ред. Б.Л. Хаскельберга, Д.О. Тузова. М., 2004. С. 267 - 269. <4> Новоселова Л.А. Вексель в хозяйственном обороте: Комментарий практики рассмотрения споров. Изд. 4-е, перераб. и доп. С. 76 - 77. <5> См.: Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов / Составил И.М. Тютрюмов. Книга четвертая. С. 90. Статья 47 Положения предусматривает, что все выдавшие, акцептовавшие, индоссировавшие переводной вексель или поставившие на нем аваль являются солидарно обязанными перед векселедержателем. Векселедержатель имеет право предъявить иск ко всем этим лицам, к каждому в отдельности и ко всем вместе, не будучи принужден соблюдать при этом последовательность, в которой они обязались. Отношения, возникающие при возложении солидарной вексельной ответственности, регулируются нормами ст. 47 - 51 Положения. В связи с этим нормы ГК РФ (ст. 322 - 325) о солидарных обязательствах к солидарной вексельной ответственности не применяются. При рассмотрении споров судам следует учитывать, что процессуальной формой привлечения к ответственности по векселю является привлечение обязанных лиц в качестве соответчиков (ст. 35 ГПК РСФСР, ст. 35 АПК РФ). Предъявление иска или требования о выдаче судебного приказа к одному или нескольким должникам не является препятствием для предъявления иска или требования к иному лицу, обязанному по векселю, к которому таковые не предъявлялись. Вынесение решения об удовлетворении иска либо выдача судебного приказа в отношении одного или нескольких обязанных по векселю лиц по одному делу не являются основанием для отказа во взыскании сумм по другому требованию, предъявленному к иным ответственным по векселю лицам, если судом будет установлено, что обязательство перед векселедержателем не исполнено. При этом судам было рекомендовано при рассмотрении требования, предъявленного к нескольким обязанным по векселю лицам, обсудить вопрос о возложении ответственности по векселю в отношении каждого соответчика. На должников, в отношении которых отсутствуют основания для освобождения их от ответственности, ответственность возлагается солидарно. При удовлетворении иска суд в резолютивной части решения указывает всех соответчиков, за счет которых удовлетворен иск, а также то, что сумма иска подлежит взысканию с них солидарно (ч. 2 ст. 202 ГПК РСФСР). При рассмотрении требований лица, уплатившего по векселю, к другим обязанным по векселю лицам следует учитывать, что при регрессной ответственности по векселю правила, установленные п. 2 ст. 323 и п. 2 ст. 325 ГК РФ, не применяются. Статья 49 Положения устанавливает, что должник, оплативший вексель, имеет право требовать с обязавшихся перед ним лиц, т.е. лиц, стоящих ранее указанного лица в ряду индоссантов, их авалистов, а также векселедателя и акцептанта (по переводному векселю) <1>. -------------------------------<1> Пункты 38 - 39, 41 Постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 04.12.2000 N 33/14 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей" // Вестник ВАС РФ. 2001. N 2. С. 19. См. также: пункт 17 Обзора практики разрешения споров, связанных с использованием векселя в хозяйственном обороте, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 25.07.97 N 18 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 10. С. 78. Особенности принудительного взыскания при солидарности Согласно старой судебной практике при отсутствии в резолюции, прописанной в исполнительном листе, указания на долевую ответственность нескольких должников взыскание по сему листу может быть обращено на каждого из них во всей сумме лишь в случае недоказанности, что по смыслу мотивов решения, не помещенных в краткой резолюции, имелось в виду именно долевое присуждение <2>. -------------------------------<2> Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов / Составил И.М. Тютрюмов. Книга четвертая. С. 91. Современная арбитражная практика исходит из того, что при взыскании денежных сумм солидарно с нескольких должников в исполнительном листе не указываются суммы, подлежащие взысканию с каждого из должников <3>. Президиум ВАС РФ полагает, что при взыскании сумм с поручителя и должника солидарно в резолютивной части решения следует указывать о взыскании соответствующей суммы с обоих ответчиков солидарно <4>. -------------------------------<3> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 21.03.2000 N А05-7698/98-529/10. <4> Пункт 11 Обзора практики разрешения споров, связанных с применением норм ГК РФ о поручительстве, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 20.01.98 N 28 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 98. Г. Множественность на стороне кредиторов (солидарные требования) Солидарные требования, как отмечается в большинстве работ по гражданскому праву, встречаются значительно реже, чем солидарные обязанности. Некоторым ученым это даже позволило необоснованно гипертрофировать ситуацию, утверждая, что активная солидарность институт мертвый (Пляниоль) <1>. -------------------------------<1> См.: Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. С. 76. Практика показывает, что мнение о смерти солидарной множественности на стороне кредитора несколько преувеличено. Взять хотя бы двусторонние договоры, связанные с продажей общей собственности, которых у нас предостаточно. Здесь всегда в потенции обязательство с пассивной солидарностью, при неделимости вещи. Основания возникновения солидарности В российском положительном праве солидарность требования имеет такие же основания возникновения, как и солидарность обязанности (ст. 322 ГК РФ). Если необходимость установления солидарной обязанности посредством прямого указания в договоре или законе нередко объясняют тяжестью солидарной ответственности, то этот довод совершенно не подходит для солидарности требования. Почему же при множественности на стороне кредиторов солидарность не предполагается? Не многие работы содержат ответ на этот вопрос. Ф. Вольфсон высказывает некоторые соображения на этот счет. Если каждый из нескольких кредиторов имеет право требовать в свою пользу все то, что причитается нескольким кредиторам, то это свидетельствует о том, что между кредиторами существует такая прочная связь, что для них должно быть безразлично, кому из них должник уплатит. Если же между ними такой прочной связи нет, то для них, конечно, не безразлично, получить ли каждому из них по равной части или одному из них получить за всех <2>. -------------------------------<2> Вольфсон Ф. Учебник гражданского права Р.С.Ф.С.Р. Часть 1. М., 1925. С. 78. Таким образом, солидарность кредиторов не предполагается ввиду возможного интереса самих кредиторов. Если степень их доверия друг к другу достаточно высока, они могут оговорить свою солидарность, не разверстывая требования. В противном случае по умолчанию (за исключением случая с неделимым предметом обязательства) их участие будет долевым. Права кредиторов Согласно п. 1 ст. 326 ГК РФ при солидарности требования любой из солидарных кредиторов вправе предъявить к должнику требование в полном объеме. Таким образом, для должника солидарные кредиторы, с одной стороны, как бы сливаются в один субъект в том смысле, что для него совершенно безразличным должна являться личность каждого из солидарных кредиторов. Любой из них и все они вместе являются управомоченными требовать исполнения. Теоретически можно было бы установить иное правило: потребовать исполнения, равно как и получить его, сокредиторы могут только вместе либо один, но по установленному представительству. Некоторые аспекты нежелательности такого регулирования продемонстрированы составителями проекта Гражданского уложения Российской империи. При действии правила, по которому неделимое исполнение может быть потребовано и принято только всеми соверителями совместно, на практике может возникнуть то важное неудобство, что в случае отказа одного из соверителей действовать заодно с прочими эти последние лишатся возможности получить удовлетворение. Ввиду предотвращения этого неудобства и следуя примеру большинства законодательств, настоящий проект предоставляет каждому из верителей по неделимому обязательству самостоятельное право требовать исполнения всего обязательства <1>. -------------------------------<1> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 211 - 212. В российском законе устанавливается, что до предъявления требования одним из солидарных кредиторов должник вправе исполнять обязательство любому из них по своему усмотрению. Таким образом, несмотря на известное юридическое равенство и даже единство солидарных кредиторов, законодатель учитывает интересы кредиторов при взаимоотношении их между собой. Поэтому, как только один из кредиторов предъявляет требование к должнику, равенство кредиторов для должника устраняется в предположении того, что предъявление требования одним из кредиторов является следствием такой договоренности кредиторов между собой. Следовательно, с этого момента должник оказывается связанным предъявленным к нему требованием конкретного кредитора и уже не вправе по своему усмотрению исполнять обязательства какому-либо другому кредитору. В сравнительном аспекте примечательны положения на этот счет Гражданского закона Латвии 1937 г. Согласно ст. 1681 в случае предъявления одним из сокредиторов иска об исполнении должник не имеет права произвести уплату кому-либо из остальных, и такая уплата не освобождает его от обязательства перед истцом. Обращает на себя внимание то, что в отличие от российского права речь идет о предъявлении иска <1>, а не требования, а также установлении последствий уплаты кредитору, отличному от того, кто предъявил требование. -------------------------------<1> Аналогичный подход использован в ГК Туркменистана (ст. 481), Швейцарском обязательственном законе (ст. 150 (3)), ГК Квебека (ст. 1543). Равно противоположный подход обнаруживается в немецком праве. Должник вправе по своему усмотрению произвести исполнение одному из кредиторов и в том случае, когда один из кредиторов уже предъявил иск об исполнении (§ 428 ГГУ). Объясняется этот подход в немецком праве следующим образом. Существование нескольких кредиторов исполняет двойную функцию: должник может каждому из них совершать уплату и каждый из них имеет право требовать удовлетворение и предпринимать необходимые меры обеспечения. Этими двумя функциями определяется природа института. Поэтому было ошибкой, когда думали, что предъявлением иска со стороны одного из кредиторов личность его так фиксируется, что должник уже не может совершить уплату другому. Это слишком затрагивало бы право должника, это отняло бы у него право выбора и лишило бы институт одного из важнейших его преимуществ <2>. -------------------------------<2> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 236. Имеется в литературе и решение для такого редкого практически, но все же возможного случая, когда иск предъявлен хотя и отдельно, но одновременно несколькими кредиторами: должник может уплатить долг одному из них по своему выбору <3>. -------------------------------<3> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 223. Упоминание в законе о том, что до предъявления одним из кредиторов требования к должнику последний вправе исполнять обязательство любому из кредиторов по своему усмотрению, не следует воспринимать как управомоченность должника на досрочное исполнение. Речь здесь идет о надлежащем исполнении, поэтому оно должно отвечать всем требованиям закона, иных правовых актов, обычаев делового оборота и условий самого обязательства. Нам представляется с теоретической точки зрения необходимым установить, что если должник, несмотря на предъявление требования одним из кредиторов, производит полное исполнение другому или другим кредиторам, то обязательство следует все же считать прекращенным, если исполнение принято (концепция совпадения), но к должнику может быть предъявлено требование о возмещении убытков. Возражения должника Должник не вправе выдвигать против требования одного из солидарных кредиторов возражения, основанные на таких отношениях должника с другим солидарным кредитором, в которых данный кредитор не участвует (п. 2 ст. 326 ГК РФ). И здесь возражения должника могут быть общими, т.е. пригодными для заявления против каждого из кредиторов, или частными, пригодными для заявления только против конкретного кредитора. Иллюстрацию находим, например, у О.С. Иоффе: "Так, должник может отклонить требование кредитора (например, об уплате покупной цены), если ни от одного из кредиторов не было получено основанное на обязательстве встречное удовлетворение (в приведенном примере купленная вещь). Но, получив, например, отсрочку исполнения от одного из кредиторов, нельзя ссылаться на нее против требования, предъявленного другим кредитором" <1>. -------------------------------<1> Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Избранные труды: В 4 т. Т. III. Обязательственное право. СПб., 2004. С. 118. Может представлять интерес и другое отсутствующее в российском праве предписание. Согласно ст. 6.15 (3) против должника не может использоваться то обстоятельство, что право иска покоится на общем совместном имуществе, если это право следует из договора, который он заключил с участниками, но не знал и не должен был знать, что это право станет частью общего совместного имущества <2>. -------------------------------<2> Гражданский кодекс Нидерландов: Пер. с голл. М. Ферштмана / Отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. С. 284. В немецком праве прямо устанавливается правило, согласно которому просрочка одного из солидарных кредиторов действительна и в отношении остальных кредиторов (абз. 1 § 429 ГГУ). Таким образом, должник вправе противопоставить любому кредитору возражения, основанные на просрочке, допущенной одним из кредиторов. Не менее интересным выступает правило: когда требование и долг совпадают в лице одного из солидарных кредиторов, то права остальных кредиторов по отношению к должнику прекращаются (абз. 2 § 429 ГГУ). Отношения между кредиторами в дальнейшем опираются на основание, которое образовало их солидарность. Однако это правило может вызывать определенные затруднения. Допустим, что два юридических лица солидарно выдали заем другому юридическому лицу. В дальнейшем один из кредиторов и должник в результате слияния или присоединения образовали одно юридическое лицо. Таким образом, требование одного из кредиторов совпало с долгом должника, ибо он одновременно имеет право требовать возврата суммы займа и обязанность по ее возврату. Представляется, что при отсутствии иного в соглашении между кредиторами тот из них, который слился с должником или присоединил его, обязан уплатить другому кредитору половину суммы займа. Иными словами, следует признать, что в этом случае имеются основания для применения аналогичного установленному в п. 4 ст. 326 ГК РФ правового регулирования. Поскольку разверстка полученного между кредиторами есть их внутреннее дело и должника она не касается, то вопреки ошибочному мнению Г. Дернбурга <1>, он не может что-либо требовать от кредитора, получающего исполнение, в обеспечение (гарантию) того, что исполнение будет распределено между всеми остальными кредиторами. -------------------------------<1> Дернбург Г. Пандекты. Т. 2: Обязательственное право. Изд. 3-е. С. 68. В практике Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ имеются случаи, когда должник противопоставляет возражения против иска одного солидарного кредитора, однако таковые возражения связаны с требованием к другому лицу. Так, в решении указанного суда отмечалось следующее. Материалами дела подтверждается, что истцом поставлен ответчику товар стоимостью, указанной в исковом заявлении. Факт поставки товара и его стоимость ответчиком не оспариваются. Оплатив лишь часть стоимости поставленного товара, ответчик тем самым не выполнил надлежащим образом предусмотренные контрактом условия платежа. По мнению МКАС, ссылка ответчика на долг перед ним изготовителя товара не может служить основанием для освобождения ответчика от исполнения им своего обязательства по оплате товара, поскольку названный завод не является стороной данного контракта и, кроме того, по условиям этого контракта все платежи за поставленный товар покупатель должен перечислять на счет продавца, т.е. истца, который в заключении других контрактов, из которых возникла задолженность завода перед ответчиком, участия не принимал. Но даже если бы наряду с продавцом (истцом) МКАС признал бы завод стороной данного контракта, то и в этом случае, исходя из того, что в силу норм применимого российского права (ст. 322 и 326 ГК РФ) вытекающее из данного контракта требование стало бы солидарным, истец как один из солидарных кредиторов был бы вправе предъявить к должнику (ответчику) требование о взыскании задолженности в полном объеме. Учитывая, что в отзыве на иск и в заседании арбитража ответчик не оспорил стоимость полученного товара и сумму своей задолженности истцу, а обязанность покупателя (ответчика) уплатить цену за полученный товар предусмотрена ст. 53 и 54 Венской конвенции 1980 г., требование истца о взыскании с ответчика суммы основного долга подлежит удовлетворению <1>. -------------------------------<1> Решение по делу N 150/1997 от 19.02.98 (Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. // КонсультантПлюс). Последствия получения исполнения одним из кредиторов Исполнение обязательства полностью одному из солидарных кредиторов освобождает должника от исполнения остальным кредиторам (п. 3 ст. 326 ГК РФ). Это правило более чем очевидно, поскольку обратный подход приводил бы к неосновательному обогащению кредиторов. Вместе с тем следует также учесть, что данная норма не имеет своим предметом урегулировать ситуацию с неполным исполнением одному из кредиторов. Частичное исполнение должником обязательства одному из кредиторов не освобождает его от исполнения оставшегося долга ни перед остальными кредиторами, ни перед кредитором, уже получившим частичное исполнение. Солидарность требования вызывает необходимость урегулирования взаимоотношений между кредиторами. Солидарный кредитор, получивший исполнение от должника, обязан возместить причитающееся другим кредиторам в равных долях, если иное не вытекает из отношений между ними (п. 4 ст. 326 ГК РФ). Как указывает Е.А. Суханов, в этом случае возникает долевое обязательство получившего исполнение кредитора (становящегося должником) перед оставшимися кредиторами <2>. Необходимо добавить, что данная ситуация представляет собой как бы зеркальное (перевернутое) отображение отношений при множественности должников в условиях исполнения обязательства одним из них. Поэтому, как указывалось выше, долевое обязательство здесь возникает лишь в том случае, если кредиторов первоначально было более двух. В противном случае возникает обычное обязательство между получившим исполнение в целом кредитором (в котором он является должником) и другим кредитором, исполнения не получившим. Если в отношениях с пассивной множественностью говорят о возникновении регрессного требования и регрессного обязательства, то при активной множественности возникающего у получившего исполнение кредитора обязательства специального наименования не имеется <3>. С регрессным обязательством его роднит то, что оно возникает на основании закона и при наличии обстоятельств, указанных в законе. Возможно, здесь имеются основания присвоить этому обязательству наименование прогрессного обязательства и соответственно прогрессного требования. Однако едва ли следует без необходимости приумножать число сущностей <4>. -------------------------------<2> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 27. <3> Хотя в литературе иногда и требования сокредиторов к кредитору, получившему исполнение, называют регрессом (см.: Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 333 (автор главы - Н.Г. Валеева)) либо именуют подобно праву уплатившего должника правом на обратное требование (см.: Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 102). <4> Под прогрессным обязательством, или прогрессом, в литературе понимается то основное обязательство (или прямое), исполнение которого и порождает регрессное (см.: Басин Ю.Г. Об ответственности за нарушение коммерческого обязательства по законодательству Республики Казахстан // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей. М., 2000. С. 196). Представляется, что отношения между солидарными кредиторами могут иметь различные основания, которые не предусматривают возникновения у получившего от должника исполнение обязательства перед другими кредиторами, если это обязательство будет предусматривать иное распределение долей, поскольку норма п. 4 ст. 326 ГК РФ является диспозитивной. Например, кредиторы являются родственниками, и полученное одним из них остается в его же собственности, или кредиторы могут состоять участниками простого товарищества, которое предусматривает разделение полученного не в равных долях, а в иной пропорции (ст. 1048 ГК РФ). Другим примером может выступать передача собственниками здания в аренду и получение одним из них арендной платы. Распределение полученного между кредиторами следует осуществлять пропорционально их долям в праве общей долевой собственности на здание. Еще со времен римского права считалось, что решение вопроса о регрессе удовлетворенного кредитора в пользу прочих кредиторов нельзя вывести из сущности корреального обязательства как такового, но для этого надо обратиться к правоотношению, на почве которого возникло корреальное обязательство <1>. -------------------------------<2> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск 3. Книга IV. Обязательственное право. С. 104. Если никаких иных правил сокредиторами не установлено, возникающее обязательство кредитора, получившего исполнение, должно быть, следует квалифицировать как обязательство, имеющее природу неосновательного обогащения, хотя последнее вряд ли будет иметь место, так как множественность кредиторов, как правило, образуется по какому-либо гражданско-правовому основанию. В некоторых иностранных правопорядках закон предусматривает освобождение должника от исполнения соответствующей части обязательства в случае отказа одного из солидарных кредиторов от требования в отношении должника (ст. 483 ГК Туркменистана, ст. 459 ГК Грузии). В нашей же литературе, напротив, указывается, что, если, например, один из кредиторов простит долг (ст. 415 ГК РФ), это не прекращает прав других <1>. Однако последнее касается солидарности долга при смешанной множественности. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 333 (автор главы - Н.Г. Валеева). Российское законодательство в отличие от солидарности на стороне должника для активной солидарности не устанавливает никаких правил применительно к суррогатам исполнения, а также иным способам прекращения обязательств. По большей части хранит молчание по этому вопросу и современная наука. В старой литературе на этот счет имелись некоторые указания. Из числа других способов прекращения обязательств один только зачет может заменить уплату. Compensatio est instar solutionis. Потому если должник и один из солидарных верителей находятся во взаимном обязательном отношении, вмещающем в себя требуемые для зачета условия, то зачет совершается в силу самого закона и освобождает должника относительно всех солидарных верителей точно так же, как его освобождает уплата, произведенная тому верителю, относительно которого происходит зачет. Такой зачет имеет силу против каждого верителя, предъявляющего иск, уже после его воспоследования <2>. -------------------------------<2> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 224. Здесь нужно заметить, что зачет, конечно, не может состояться в силу закона, так как российский закон требует для него волеизъявления хотя бы одной из сторон, на что нам уже приходилось указывать в связи с судебной практикой, которая также стоит на изложенных нами позициях (см.: Сарбаш С.В. Прекращение обязательств зачетом в арбитражной практике // Хозяйство и право. 2001. N 10. С. 88). Пункт 5 Обзора практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 29.12.2001 N 65 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С. 7 - 8. Возможно ли прекратить солидарное обязательство с активной множественностью другими способами, например новацией, отступным, по соглашению одного кредитора и должника? В. Голевинский отмечает, что остальные способы прекращения обязательств, а именно: сложение долга, обновление, совпадение, не заключая в себе никаких признаков удовлетворения, не могут служить отводом против солидарных верителей, если происходят только от одного или нескольких из них <3>. -------------------------------<3> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 225. Прямого разрешения вопроса о порядке разверстки полученного одним из кредиторов частичного удовлетворения российское законодательство не содержит. Может ли кредитор, получивший частичное исполнение, оставить у себя свою долю полностью, передав остальным сокредиторам остаток, или здесь должен действовать принцип pro rata? Мы склонны считать верным в качестве общего диспозитивного правила последнее. Кредитор, получивший удовлетворение от должника, не имеет преимуществ перед другими кредиторами, если только соглашением между ними не установлена очередность либо иные правила разделения полученного. Поэтому если он получил не полное удовлетворение, а часть оного, то он не вправе зачесть полученное в счет следующей ему доли, а должен представить к разделу между всеми <1>. -------------------------------<1> Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. С. 228. Солидарные требования с резолютивным условием Эта разновидность солидарных обязательств с множественностью на стороне кредитора описана в старой немецкой литературе. К институту активных солидарных обязательств принадлежит также следующая юридическая фигура: возможны случаи, когда два лица имеют право на одно и то же исполнение, но так, что тот, кто делает заявление первым, исключает второго. Здесь приходится допустить, что мы имеем перед собой активное солидарное обязательство с резолютивным условием такого рода, что заявление одного уничтожает право другого; до этого заявления оба они для должника солидарные кредиторы. Возможно еще и то, что право принадлежит обоим, но один из них и только имеет право исключить другого своим заявлением <2>. -------------------------------<2> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 237. Если смотреть на солидарное обязательство как на обязательство единое с несколькими участниками, а не как на ситуацию с наличием нескольких обязательств, то некоторая необычность описанной модели для отечественной юриспруденции откроется в том, что наступление отменительного условия в сделке влечет не прекращение соответствующих прав и обязанностей (п. 2 ст. 157 ГК РФ), а изменение прав и обязанностей, выражающееся в исключении одного из управомоченных лиц из обязательственного правоотношения. Однако общая абстрактная оценка предложенной конструкции, несмотря на потестативность самого условия (оно наступает всецело в зависимости от воли одного из кредиторов), не позволяет отвергнуть ее, поскольку с теоретической точки зрения мы не находим в ней юридических изъянов. То упомянутое нами обстоятельство, что условие является потестативным, видимо, не может служить препятствием, поскольку таковое открывается, когда потестативность обнаруживается на стороне должника, а не на стороне кредитора <3>. -------------------------------<3> Herbots J. Contract Law in Belgium. P. 156. Особенности ответственности по обязательству с множественностью лиц на стороне кредитора Положительное право не устанавливает каких-либо особенностей ответственности по обязательству с солидарными требованиями. Однако в литературе некоторые высказывания на этот счет отыскать возможно. Так, И.Н. Трепицин применительно к естественно-неделимым обязательствам (обязательства с неделимым предметом) рассматривал право каждого кредитора требовать исполнения целиком как вынужденное расширение прав кредитора от безвыходности положения. Поэтому, считая это расширение необходимым лишь для узкоспециальных целей, автор уточнял: оно "падает, как только объект утрачивает свое свойство естественной неделимости". Например, вещь погибает по вине должника, и он обязывается уплатить денежное вознаграждение. Здесь обязательство сейчас же распадается на части, и требование каждого кредитора ограничивается только его долей. Причина ясна: денежное обязательство само по себе делимо, а при множественности лиц оно делится и в действительности <1>. -------------------------------<1> Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. С. 59 - 60. Нельзя не сказать, что данная позиция не имеет под собой достаточных теоретических оснований, однако ее реализация на практике может привести к известным затруднениям. Так, например, положение должника может при таком подходе оказаться несколько неопределенным. Если солидарность кредиторов прекратилась, то он оказывается обязанным перед кредиторами, управомоченными получить удовлетворение лишь в соответствующих долях. Однако поскольку первоначально обязательство было неделимым, едва ли его условия в отношениях между кредиторами и должником содержали указание на распределение долей. Следовательно, должник может и не знать, какому кредитору причитается какая доля, что вызовет затруднения в исполнении. Рассматриваемый подход может затронуть и интересы кредиторов. Если солидарность требования позволяла им обратить в свою пользу действия одного из них, то трансформация обязательства в долевое лишает их этого преимущества. Последнее может выразиться в различных практических ситуациях: в необходимости каждому предъявлять свою часть требования, связанных с этим перерывах сроков давности и т.п. По нашему мнению, следует признать, что при неисполнении или ненадлежащем исполнении солидарного обязательства независимо от того, является его предмет делимым или нет, солидарность требования сохраняется. 5. Смешанная (асимметричная) солидарно-долевая множественность Такая форма множественности в обязательствах на практике нами не обнаружена, однако она мыслится с теоретической точки зрения. Основным признаком выделения этой разновидности множественности является то обстоятельство, что совместное требование кредиторов не в полной мере корреспондирует совместности обязательства, что и образует асимметрию. Эта разновидность множественности может иметь лишь характер двусторонней смешанной множественности лиц, когда как на активной, так и на пассивной стороне имеются несколько должников и кредиторов. А. Солидарные кредиторы и долевые должники Обязательство может предусматривать, что каждый из кредиторов вправе требовать исполнения в свою пользу от каждого из должников, однако каждый из должников обязан исполнить обязательство лишь в своей доле. Например, каждый из двух кредиторов может предъявить к любому из двух должников и всем им вместе требование об уплате долга, однако каждый из должников обязан к уплате лишь половины долга, и всего долга в целом с него взыскать нельзя. Б. Долевые кредиторы и солидарные должники Обязательство может предусматривать, что каждый из кредиторов вправе требовать исполнения от всех должников в отдельности, или от нескольких, или всех из них, однако управомочен получить лишь долю от общего исполнения. Например, каждый из кредиторов может обратиться к любому из должников, обязанному к целому исполнению, однако по условиям обязательства он может претендовать лишь на известную долю. При этом все кредиторы вместе могут получить удовлетворение в целом и с одного должника либо с некоторых из них, но и, разумеется, со всех вместе. 6. Совместные обязательства Как указывается в юридической литературе, иностранным правопорядкам известна и такая разновидность обязательств с множественностью лиц, как совместные обязательства, в которых несколько кредиторов могут предъявить требование к должнику лишь все вместе либо один кредитор вправе обратиться со взысканием лишь сразу ко всем должникам. При этом указывается, что российское право не выделяет их в особый вид, хотя трудно не заметить их своеобразие. Это отношения, возникающие по поводу имущества, находящегося в общей совместной собственности (общая собственность супругов и крестьянского (фермерского) хозяйства) <1>. Как указывают исследователи иностранного права, совместные обязательства известны праву Швейцарии и ФРГ (Schuldverhaltnisse zur gesamten Hand). Они возникают в связи с обособленной имущественной массой, находящейся в совместной собственности нескольких лиц - семейной, товарищества и т.п. (§ 718, 2032 ГГУ) <2>. -------------------------------<1> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 334 (автор главы - Н.Г. Валеева). <2> Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. ред. Е.А. Васильев. С. 301 (автор параграфа - Р.Л. Нарышкина). Представляется, что по условиям обязательства или по закону в самом деле возможно образование таких совместных обязательств. Однако приведенные примеры в части семейных отношений едва ли могут иллюстрировать именно совместные обязательства, описанные авторами. Кредитор одного из супругов вправе предъявить требование только этому супругу, ибо другой в обязательстве не участвует. Если же другой супруг будет участвовать в обязательстве, то последнее по общему правилу будет являться либо долевым, либо солидарным. Образование совместного обязательства в этой ситуации возможно лишь посредством особого на то соглашения сторон, не позволяющего предъявить требование лишь одному из супругов. Точно так же и с активными совместными обязательствами если один из супругов является кредитором, то только он может потребовать исполнения от должника, другой супруг в обязательстве не участвует. Применительно к совместным обязательствам нельзя не заметить их известную степень непрактичности. Особенно в части пассивной совместной обязанности. Кредитору иногда может оказаться затруднительным требовать исполнения исключительно со всех должников вместе. Однако неудобство правовой конструкции не может служить оправданием для запрета ее использования сторонами. Представляет интерес и другая разновидность обязательств, которая обнаруживается в немецком праве. Эти обязательства можно также отнести к совместным, но не солидарным и не долевым <3>. Если несколько лиц имеют право требовать одного неделимого исполнения, но они не являются солидарными кредиторами, то должник может предоставить данное исполнение всем кредиторам совместно, а каждый кредитор может требовать осуществления исполнения лишь в отношении всех кредиторов. Каждый кредитор может потребовать, чтобы должник внес вещь, являющуюся предметом обязательства, в депозит на имя всех кредиторов, а если вещь не подлежит депонированию, то передать ее назначенному судом хранителю (абз. 1 § 432 ГГУ). -------------------------------<3> Иногда их называют неделимыми обязательствами. Поскольку неделимое обязательство может быть исполнено только неделимым образом, т.е. за раз, а не по частям или отрывкам, отсюда само собой вытекает, по мнению немецких юристов, что должник имеет право требовать, чтобы все кредиторы содействовали удовлетворению, и его нельзя принудить совершить удовлетворение одному, и поэтому каждый из кредиторов может требовать удовлетворения, но не в пользу его одного, а только всех кредиторов, он не может также распоряжаться требованием, например он не может сложить его с должника <1>. -------------------------------<1> Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 238. Императивность предписаний ст. 322 ГК РФ об образовании солидарности в случае неделимости предмета обязательства исключает для российского права возникновение такой ситуации, когда при неделимом предмете обязательства кредиторы не являлись бы солидарными кредиторами. Они будут таковыми независимо от их воли или положений договора. 7. Исполнение при изменении условий обязательства со множественностью лиц В силу общего принципа диспозитивности в гражданском праве следует, видимо, признать, что обязательства со множественностью лиц могут изменяться до их прекращения. Прежде всего необходимо заметить, что обязательство со множественностью лиц может преобразоваться в ординарное обязательство, не осложненное множественностью лиц, например в связи с совпадением кредитора и должника в одном лице. Следовательно, для такого случая особенности исполнения обязательства со множественностью лиц отпадут. Могут, однако, иметь место и более квалифицированные случаи изменения, когда одна разновидность обязательств со множественностью лиц преобразуется в другую разновидность обязательств, также осложненную множественностью лиц. Прежде всего следует обозначить случаи, когда такая трансформация возможна и какие варианты преобразования (изменения) обязательств допустимы. Видимо, нет существенных оснований для недопущения преобразования долевого обязательства в солидарное по соглашению сторон. Однако следует задаться вопросом, возможно ли это в силу каких-либо иных обстоятельств. Представляется, что долевое обязательство преобразуется в солидарное в случае, если его предмет меняется на неделимое имущество. По самой своей природе неделимость предмета обязательства влечет образование солидарности, причем как на активной, так и на пассивной стороне. Естественно, что изменение самого обязательства может произойти только в случаях, которые не противоречат требованиям закона, например недопустима замена одного предмета обязательства на другой без соглашения сторон, если иное не предусмотрено законом. Следовательно, после такой законной трансформации обязательства исполнение должно производиться уже не по правилам о долевом обязательстве, а, напротив, по правилам об исполнении солидарных обязательств. Например, долевые должники по денежному обязательству договариваются с кредитором о новации обязательства, согласно условиям которой вместо возврата известной суммы они предоставят заимодавцу в собственность принадлежащую им сообща вещь. Правда, здесь необходимо говорить не об изменении обязательства, а о его прекращении и возникновении нового. Субсидиарное обязательство может быть трансформировано как в долевое, так и в солидарное на тех же началах. Однако оно не может быть трансформировано в долевое, если предметом обязательства оказывается индивидуально-определенное неделимое имущество. Солидарное обязательство также может быть трансформировано в субсидиарное или долевое, если только предмет исполнения не оказывается неделимым. Известную сложность могут представлять случаи, когда, например, в силу норм процессуального законодательства суд изменяет порядок или способ исполнения судебного акта. При этом возможно, что вместо присуждения неделимого имущества истцу присуждается его стоимость. Поскольку стоимость имущества выражается в деньгах и должники обязаны уплатить истцу сумму, то возникает вопрос о возможности трансформации солидарного обязательства, возникшего в силу неделимости предмета обязательства (а не по специальной договоренности сторон), в обязательство долевое. По нашему мнению, оснований для такой трансформации не имеется, поскольку изначальное правовое положение кредитора (истца) ухудшилось бы, а единственным к тому основанием является неисправность должников. Нелогичным было бы нарушение должников обратить в их же пользу и против кредитора. Судебная практика, хотя и в связи с иными обстоятельствами, стоит на том, что изменение порядка исполнения решения не изменяет предмета иска и, следовательно, характера ответственности должников <1>. -------------------------------<1> Определение ВС РФ от 21.07.2003 N 78-В03-4 // Бюллетень ВС РФ. 2004. N 1. С. 6. Некоторые старые законодательства давали основу для примера такого изменения солидарного обязательства, когда на его месте может образовываться несколько новых: одно ординарное (единичное), а другое солидарное, но с меньшим объемом долга. Так, согласно ст. 1196 Итальянского гражданского уложения кредитор, согласившийся на раздел долга в пользу одного из содолжников, сохраняет свое право требовать солидарной уплаты претензии во всей ее целости с прочих должников <1>. -------------------------------<1> Зарудный С. Гражданское уложение Итальянского Королевства и русские гражданские законы. Опыт сравнительного изучения системы законодательств. Часть вторая. С. 309. Представляется, что по российскому закону нет препятствий таким образом договориться всем участникам, что часть должников с уменьшением долга останутся солидарными, а один из них или несколько составят новые соответственно ординарное обязательство или обязательство на долевых принципах ответственности. Раздел 2. Время исполнения § 1. Срок исполнения обязательства Все существующее протекает во времени. Это касается и правоотношений, в том числе гражданских. Влияние времени проявляется также и в области обязательственного права, особенно в отношении исполнения обязательства. Само назначение обязательства заключается в его исполнении, именно в нем точка напряжения, то главное, ради которого обязательство возникло. Поэтому немаловажным обстоятельством является время, в которое должна произойти развязка исполнение обязательства. Хотя сам по себе феномен времени принадлежит скорее к физическим явлениям, он не безразличен и для права. Поэтому совершенно обоснованно высказывается на этот счет В.С. Толстой. Срок совершения действия в законодательстве и в индивидуальных актах определяется различно. Но каким бы он ни был, соблюдение его (а значит, и нарушение) должно иметь юридическое значение, в противном случае нет смысла говорить о сроке как об одной из характеристик обязанности <2>. -------------------------------<2> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 145 - 146. Срок исполнения обязательства как гражданско-правовая категория корреспондирует с общими положениями гражданского права о сроках. Следовательно, на сроки исполнения обязательства в полной мере распространяются эти общие положения о сроках, их установлении, исчислении, наступлении сроков и пр. Срок исполнения обязательства, как правило, определяется для совершения тех действий, которые принято называть удовлетворением или предоставлением, т.е. по отношению к тому благу, в получении которого заинтересован кредитор: передача вещи, выполнение работы, оказание услуги и т.п. В литературе, однако, институт срока исполнения обязательства распространяется и на такие обязанности, которые принято считать служебными, т.е. обязанности, способствующие в осуществлении главной обязанности по предоставлению блага, по удовлетворению упомянутого интереса кредитора. Например, И.В. Елисеев полагает возможным применять положения ст. 314 ГК РФ к уведомлению арендатора о наличии у арендодателя возражений к продолжению договора <1>. Последнее полагаем верным, поскольку такого рода обязанности являются гражданско-правовыми и по природе своей могут быть подведены с практической целью под регулирование ст. 314 ГК РФ. Однако автор идет еще дальше. Он считает возможным прибегнуть к регулированию ст. 314 ГК РФ и таких случаев, которые также, строго говоря, к гражданско-правовому обязательству в смысле предоставления отнести довольно сложно. Так, указывается, что кредиторы по обязательствам, включенным в состав предприятия, должны быть до передачи его арендатору письменно уведомлены арендодателем о передаче предприятия в аренду. Срок такого уведомления в п. 1 ст. 657 ГК РФ не установлен, и поэтому для его определения должны применяться правила ст. 314 ГК РФ <2>. В связи с этим весьма интересным подходом следует задаться вопросом: что является основанием возникновения обязанности по уведомлению кредиторов арендодателем? Связана ли она с правоотношением арендодателя и кредиторов или с правоотношением арендодателя и арендатора? Можно ли ее рассматривать как обязательство? Возможно ли здесь говорить о просрочке в исполнении такого обязательства? Действуют ли здесь правила об исковой давности при нарушении этой обязанности? -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 2: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 199. <2> Там же. С. 224 - 225. На наш взгляд, обязанность по такому уведомлению является весьма своеобразной, и свести ее к "обычному" обязательству в смысле предоставления, видимо, сложно, ибо специфика данных отношений потребует сделать множество изъятий из правил, которые возможно применить к такой обязанности. Не менее спорным с теоретической точки зрения выступает предложение А.А. Иванова о применении ст. 314 ГК РФ к уведомлению страхователем о наступлении страхового случая и уведомлению о досрочном расторжении договора <1>. Первый случай действительно относится к обязанности страхователя, установленной для защиты интереса страховщика, однако на данном этапе эту обязанность следует рассматривать как действия кредитора, относящиеся к так называемым обязанностям информировать <2>, при исполнении такой обязанности обусловливается право на получение страховых выплат. Эти действия совершает не должник, производящий исполнение, а кредитор, претендующий на исполнение. Второй случай, как справедливо отмечает сам А.А. Иванов, связан с правом страхователя на расторжение договора и, по нашему мнению, скорее должен относиться к условию осуществления этого права, но едва ли к обязательству страхователя. В связи с этим для подобного рода случаев если и возможно применение ст. 314 ГК РФ, то, видимо, лишь по аналогии. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 2: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 602, 604. <2> Такого рода обязанности исследуются более подробно в немецком праве, см.: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S. 187. В связи с вопросом о сроке исполнения обязательства необходимо затронуть один аспект неверного понимания значения наступления срока исполнения обязательства. Так, характеризуя срок исполнения обязательства, Т.В. Боднар отмечает, что "срок является тем мерилом отсчета времени, с истечением которого возникает (прекращается) обязательство, а это значит, что до истечения срока кредитор не имеет права требовать исполнения, а должник не обязан исполнять, тогда как по наступлении времени исполнения должник обязан исполнить, а кредитор не имеет права отказаться от принятия надлежащего исполнения" <3>. Это умозаключение может быть истолковано в том смысле, что обязательство вообще не существует до наступления срока исполнения. Последнее представляется совершенно неверным. Конечно, в определенных случаях, предусмотренных законом или договором, наступление того или иного срока может приводить и к возникновению, и к прекращению обязательства. Но в большинстве случаев картина совершенно иная. Договорное обязательство, как правило, уже существует с момента заключения договора, но срок исполнения его еще не наступил. Такие обязательства называют иногда "несозревшими", поскольку права принудительного истребования исполнения у кредитора еще нет, равно как и должник в данную минуту не обязан исполнять свою обязанность, но само по себе обязательство (права кредитора и обязанности должника) уже имеется как объективная действительность идеального свойства. -------------------------------<3> Боднар Т.В. Исполнение договорных обязательств (сравнительный анализ законодательства Республики Казахстан, Российской Федерации и Украины) // Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 21 / Отв. ред. А.Г. Диденко. С. 113. 1. Бессрочные обязательства Может ли обязательство вообще не предусматривать срок его исполнения в том смысле, чтобы обязательство оказалось совершенно бессрочным? Нам представляется такое положение невозможным, ибо обязательство, в принципе не имеющее срока его исполнения, лишено всякого практического смысла <1>. -------------------------------<1> Причем здесь мы не ведем речи об обязательствах до востребования, обязательствах с неопределенным сроком исполнения. Срок исполнения таких обязательств все же имеется и определяется соответственно востребованием, разумным сроком и т.д. Отдельно следует поставить вопрос и о сроках действия договора, т.е. обязательства в широком смысле. Даже в тех случаях, когда в законодательстве употребляется такая терминология, как бессрочная обязанность (бессрочное обязательство) <2>, срок исполнения обязательства все равно известен либо определим. Так, согласно п. 2 ст. 583 ГК РФ по договору ренты допускается установление обязанности выплачивать ренту бессрочно (постоянная рента). При этом срок исполнения конкретных субъективных обязательств определяется соглашением сторон, а при его отсутствии - диспозитивной нормой. Если иное не предусмотрено договором постоянной ренты, постоянная рента выплачивается по окончании каждого календарного квартала (ст. 591 ГК РФ). -------------------------------<2> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. С. 252 (автор коммент. - В.В. Витрянский); Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 25, 266 (автор главы - В.В. Витрянский). Существование бесконечно долгого (а по существу бессрочного) обязательства потенциально открывает конструкция обязательства до востребования, если вслед за М.Я. Кирилловой <3> и В.С. Толстым <4> признать, что по таким обязательствам исковая давность не начинает истекать с момента возникновения самого обязательства. Технически не допустить такое положение вещей, если признать это недопущение необходимым, возможно различными средствами как с помощью установления особого правила о течении срока исковой давности для таких по существу потенциально бессрочных обязательств, так и с помощью установления некоторого разумного срока, после истечения которого обязательство в силу закона трансформируется в срочное обязательство и при отсутствии исполнения начинается течение срока исковой давности. -------------------------------<3> Кириллова М.Я. Исковая давность. М., 1966. С. 86. <4> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 147. В связи с эти мы склонны согласиться с мнением В.С. Толстого о том, что нецелесообразно разрешать в законодательстве установление бессрочных обязательств. Кроме того, нам представляется небезосновательным его же мнение о том, что дело здесь не только в отдельных нарушениях, когда некоторые участники обязательственных правоотношений пытаются оправдать свою недисциплинированность отсутствием сроков в законе или договоре, а в том, что тем самым создается несоответствие между мотивами, которыми руководствовался законодатель при установлении сроков исковой давности, и мотивами, по которым в российском гражданском праве не вводится запрет заключать бессрочные договоры <1>. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 148. 2. Отрицательные обязательства Особой спецификой обладает срок исполнения так называемых отрицательных обязательств. Поскольку существо таких обязательств заключается в воздержании от действий, обязательство исполняется ежесекундно. Представляется, однако, что в отрицательном обязательстве в отличие от других обязательств едва ли можно говорить о просрочке исполнения в силу самого характера обязательства <2>. Всякое нарушение обязательства будет представлять собой неисполнение. Некоторой спецификой могут обладать случаи, когда должник обязывается не совершать определенные действия с обозначенной в обязательстве даты, но допускает нарушение этой обязанности. В этих случаях можно усмотреть, с известной долей условности, черты просрочки исполнения. -------------------------------<2> Трепицин И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. С. 39. 3. Нормативное регулирование срока исполнения В обязательственном праве срок исполнения обязательства традиционно подвергается нормативному регулированию. Современное гражданское законодательство России сосредоточило общие положения о сроках исполнения обязательства в ст. 314 - 315 ГК РФ. Если обязательство предусматривает или позволяет определить день его исполнения или период времени, в течение которого оно должно быть исполнено, обязательство подлежит исполнению в этот день или соответственно в любой момент в пределах такого периода (п. 1 ст. 314 ГК РФ). В случаях, когда обязательство не предусматривает срока его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства. Обязательство, не исполненное в разумный срок, а равно обязательство, срок исполнения которого определен моментом востребования, должник обязан исполнить в семидневный срок со дня предъявления кредитором требования о его исполнении, если обязанность исполнения в другой срок не вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства, обычаев делового оборота или существа обязательства (п. 2 ст. 314 ГК РФ). Должник вправе исполнить обязательство до срока, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо не вытекает из его существа. Однако досрочное исполнение обязательств, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, допускается только в случаях, когда возможность исполнить обязательство до срока предусмотрена законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства (ст. 315 ГК РФ). 4. Установление срока Феномен срока исполнения обязательства гносеологически проявляется с момента его установления. В связи с этим необходимо уяснить, кто именно может определять срок в каждом конкретном обязательстве. Исходя из общего принципа автономии воли в гражданском праве (п. 2 ст. 1 ГК РФ), одними из главнейших субъектов, имеющих право на установление срока исполнения обязательства, являются сами стороны того или иного обязательства. Участники гражданских отношений могут своей волей и в своих интересах установить срок исполнения конкретного обязательства, возникающего или уже возникшего между ними (in diem obligatio). При этом следует отметить, что в определенных в законе случаях срок исполнения той или иной обязанности может относиться к существенным условиям договора, что означает уже не право, а обязанность сторон согласовать соответствующий срок в том смысле, что без такого согласования договор не может считаться заключенным. Как правило, отнесение того или иного условия о сроке к существенным не вызывает проблем в толковании, однако в некоторых случаях в литературе высказывают различные точки зрения по вопросу о том, является ли срок существенным условием договора <1>. -------------------------------<1> См., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 887 - 888. С учетом того, что в современном гражданском праве многие, если не большинство, обязательства возникают из договора, установление срока исполнения обязательства тесно связано с принципом свободы договора (ст. 421 ГК РФ). Стороны договора по своему усмотрению определяют условия договора, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (ст. 422 ГК РФ). Так, срок исполнения обязательства по передаче товара, возникшего из договора купли-продажи, может быть определен сторонами этого договора (п. 1 ст. 457 ГК РФ). Однако реализация принципа автономии воли, равно как и принципа свободы договора, может быть ограничена законом в определенных случаях. Срок исполнения обязательства, таким образом, может быть императивно определен законом, и тем самым субъектом, устанавливающим срок исполнения обязательства, в этой ситуации в широком смысле понимания субъекта в праве вообще по существу является законодатель. При этом роль участников гражданского правоотношения здесь все же не утрачивается вовсе, ибо именно они, как правило, вольны решать, вступать им в такое правоотношение, в котором срок исполнения императивно определен законом, или нет. Однако надо заметить, что императивные сроки исполнения обязательства не являются характерными для гражданского права и число их не столь велико. Императивные сроки, как правило, устанавливаются для целей защиты экономически более слабой стороны обязательственного правоотношения. Так, при устранении продавцом недостатков проданного потребителю товара продавец обязан на период проведения ремонта предоставить потребителю аналогичный товар в трехдневный срок (п. 2 ст. 20 Закона РФ "О защите прав потребителей"). Требования потребителя о соразмерном уменьшении покупной цены товара, возмещении расходов на исправление недостатков товара потребителем или третьим лицом, а также о возмещении убытков, причиненных потребителю расторжением договора купли-продажи (возвратом товара ненадлежащего качества изготовителю), подлежат удовлетворению продавцом (изготовителем) или организацией, выполняющей функции продавца (изготовителя) на основании договора с ним, в течение десяти дней со дня предъявления соответствующего требования (ст. 22 Закона РФ "О защите прав потребителей"). Принципы свободы договора и автономии воли в аспекте применения их к сроку исполнения обязательства не могут не привести к возникновению вопроса о пределах свободы в установлении срока исполнения обязательства. Насколько этот срок может быть установлен сторонами большим или малым? Имеются ли здесь какие-либо пределы или свобода усмотрения сторон безгранична? На первый взгляд с учетом сказанного выше напрашивается положительный ответ на этот вопрос стороны абсолютно свободны в установлении своих прав и обязанностей, и, следовательно, по соглашению сторон они могут определить сколь угодно малый, равно как и сколь угодно большой, срок исполнения обязательства. Однако мы полагаем это неверным. Свобода сторон стеснена в этом вопросе объективными законами. Ничтожно малый срок исполнения обязательства, который объективно невозможно соблюсти, хотя бы и оговоренный сторонами в соглашении (например, построить дом за пять минут), очевидно, не может иметь связующего значения для сторон, ибо imposibilum nulla obligatio est - и в этом смысле такое условие о сроке в договоре следует считать ничтожным. К схожему выводу можно прийти, когда срок исполнения обязательства в договоре определен чрезвычайно большим (например, оплатить стоимость проданной вещи через двести лет). Представляется, что и такой срок следует считать ничтожным <1>. -------------------------------<1> Здесь, правда, возможно некоторое затруднение в определении характера такого соглашения: является ли оно договором купли-продажи с неопределенным сроком исполнения или стороны в действительности фактически имели в виду дарение, прикрыв его соглашением о купле-продаже с таким явно нереальным сроком исполнения обязательства по оплате товара. Разрешение этого вопроса зависит от конкретного случая. Некоторую практическую сложность могут составлять случаи, когда отдаленность срока исполнения от момента возникновения обязательства будет занимать, условно говоря, пограничную позицию, которую затруднительно будет квалифицировать как нереальность срока исполнения обязательства или его притворность. В таких ситуациях прийти к определенному выводу можно, лишь разобрав каждый конкретный случай с учетом всех имеющих существенное значение обстоятельств. Следует отметить, что норма п. 2 ст. 314 ГК РФ, разделенная законодателем на два абзаца, сформулирована таким образом, что создается впечатление: предписание об исполнении обязательства в семидневный срок со дня предъявления требования не применяется, если обязанность исполнения в другой срок вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства, обычаев делового оборота или существа обязательства. При этом можно, казалось бы, сделать вывод о том, что требование об исполнении обязательства в разумный срок не может быть нейтрализовано установлением иного правила в законе, иных правовых актах, обычаями делового оборота или существом обязательства. Редакцию п. 2 ст. 314 ГК РФ действительно нельзя признать удачной, однако в целом, как представляется, можно сделать вывод, что и правило о разумном сроке, и правило об исполнении обязательства в семидневный срок по востребованию не применяются, если иное вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства, обычаев делового оборота или существа обязательства. 5. Общая классификация сроков исполнения обязательств Для классификации сроков исполнения обязательств могут приниматься различные основания. Так, сроки исполнения обязательства могут составлять их дихотомию: сроки, установленные либо волеизъявлением сторон (стороны), либо законом. В результате можно говорить о договорных и законных сроках исполнения обязательств. В зависимости от степени определенности срока исполнения обязательства выделяют обязательства с определенным или неопределенным сроком исполнения обязательства. При этом следует заметить, что не может существовать обязательство с неопределимым в принципе сроком исполнения. Если срок исполнения не определен сторонами правоотношения, не регламентируется для данного обязательства нормативно, его определение осуществляется на основании общих положений обязательственного права об исполнении обязательств. Степень определенности срока исполнения позволяет определить ряд сроков исполнения, в котором эти сроки располагаются по мере снижения степени определенности: 1) точно определенный срок; 2) срок, определяемый по условиям обязательства или по его существу; 3) разумный срок. В литературе подобная классификация также строится на подразделении сроков на абсолютно определенные, относительно определенные и неопределенные <1>. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 1: Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 350 - 351 (автор главы - А.П. Сергеев). При этом каждая из названных категорий сроков может быть подвергнута отдельной классификации, которая будет продемонстрирована ниже. Со степенью определенности срока можно связать и такие случаи, когда время исполнения обозначено альтернативно. В силу общего принципа свободы договора стороны могут установить в договоре, что обязательство должно быть исполнено в то или иное определенное в соглашении время. В быту такие случаи встречаются довольно часто: кредитор и должник, договариваясь о сроке возврата займа, условливаются, что сумма будет отдана кредитору в субботу или в воскресенье. Если обязательство не предусматривает, кому принадлежит право выбора одного из нескольких сроков исполнения, к правоотношениям сторон по аналогии подлежит применению ст. 320 ГК РФ об исполнении альтернативного обязательства, и, следовательно, право выбора конкретного срока исполнения принадлежит должнику. При этом в случае бездействия обязанного лица просрочка обнаружится при нарушении более позднего срока. В вопросе об альтернативных сроках следует обратить внимание на то, что их использование возможно не во всех случаях. Так, арбитражная практика считает недопустимым установление альтернативного срока в векселе <1>. -------------------------------<1> Подробнее см.: Павлодский Е.А. Договоры организаций и граждан с банками. С. 84 - 86. Выделяются также общие и частные (промежуточные) сроки исполнения обязательств. Как указывал В.П. Грибанов, частные сроки представляют собой разбивку общего срока на части. Это имеет место обычно в тех случаях, когда правоотношения между сторонами носят длящийся характер и исполнение, которое должен осуществить обязанный субъект, производится по частям. Установление частных сроков, например при исполнении договора поставки, имеет важное значение, так как обеспечивает более ритмичную поставку получателю сырья, топлива, материалов и т.п. и тем самым обеспечивает бесперебойную и планомерную работу предприятия-получателя, устраняет временное омертвление оборотных средств при редкой поставке продукции крупными партиями, снижает расходы по хранению продукции и т.п. <2>. Цель промежуточных сроков, как правило, заключается в контроле со стороны кредитора за своевременностью исполнения обязательства должником <3>. -------------------------------<2> Грибанов В.П. Сроки в гражданском праве: Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 253. <3> Гражданское право. Т. 1: Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 638 (автор главы - М.В. Кротов). При поставке товаров отдельными партиями (по частям) закон предусматривает их равномерную, помесячную поставку. В литературе указывается, что ГК РФ урегулировал вопрос о частных сроках только для отношений по поставкам, и поэтому рекомендуется при заключении других торговых договоров пользоваться моделью, предусмотренной для поставок <4>. К этому следует добавить, что воспользоваться такой моделью целесообразно лишь в том случае, если характер хозяйственных отношений действительно отражает потребность в таком подходе. -------------------------------<4> Пугинский Б.И. Коммерческое право России. М., 2003. С. 155. В зависимости от последствий пропуска срока исполнения обязательства можно выделять абсолютно строгие сроки и относительно строгие. Абсолютно строгие сроки исполнения обязательства характеризуются тем, что пропуск такого срока сам по себе дает кредитору право отказаться от принятия задавненного исполнения, тогда как при относительно строгом сроке исполнения такой отказ допускается лишь в связи с утратой кредитором интереса к исполнению в связи с просрочкой. Абсолютно строгие сроки, или по иной терминологии - необходимые сроки, были известны еще римскому праву <1>. Оговорка о таком строгом сроке в договоре именовалась так: clausula cassatoria <2>. -------------------------------<1> Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 453. Вместе с тем необходимо отметить, что даже при абсолютно строгом сроке исполнения кредитор вправе отказаться от принятия исполнения при просрочке, но не лишен права и требовать исполнения даже при нарушении срока. Прежнее регулирование не выделяло абсолютно строгих сроков, однако еще в дореволюционный период судебной практике был известен такой подход, согласно которому неисполнение договора к сроку одной стороной не лишает другую сторону права требовать исполнения после срока (см.: Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов / Составил И.М. Тютрюмов. Книга четвертая. С. 59). <2> Дернбург Г. Пандекты. Т. 2: Обязательственное право. С. 95. Оценка срока исполнения как безусловно необходимого для согласования позволяет выделить еще одну дихотомию: срок исполнения обязательства, который необходимо согласовать сторонам для того, чтобы договор считался заключенным, и срок исполнения обязательства, не составляющий существенного условия договора в силу закона. По свидетельству М.И. Брагинского, еще при создании ГК РСФСР 1964 г. вопрос о признании срока исполнения для всех случаев существенным условием договора уже тогда отпал, а новый ГК РФ диспозитивной нормой ст. 314 перекрывает все возможные варианты решения вопроса о сроке исполнения обязательства <3>. Позволим себе дополнить это положение: еще судебная практика Правительствующего Сената Российской империи полагала, что закон не требует того, чтобы во всяком договоре был означен срок его действия, а неуказание в договоре срока не служит основанием к признанию такого договора недействительным. Указывалось также, что всякое обязательство, в коем не указан срок платежа, но установлена обязанность уплатить долг, есть бессрочное долговое обязательство <4>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 304 - 305. <4> Исаченко В.В. Законы гражданские. С. 491. Аналогичные подходы обнаруживаются и в иностранных правопорядках. Например, английское право в принципе не рассматривает срок в качестве существенного условия договора, однако для отдельных видов договоров срок исполнения может быть признан судом существенным условием <5>. -------------------------------<5> Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. ред. Е.А. Васильев. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 277 (автор - Р.Л. Нарышкина). А. Определенный срок исполнения обязательства Обязанность исполнения обязательства в определенное договором время характерна для всего гражданского права и основывается на автономии воли сторон и обязательной силе договора. Еще с римских времен считалось, что исполнение обязательства должно произойти в заранее оговоренный срок (dies) <1>. Договорное право повсеместно исходит из необходимости исполнения обязательства в определенное договором или определимое из условий договора время. При этом большинство правовых систем признает просрочкой сам факт неисполнения обязательства в установленный в договоре срок <2>. -------------------------------<1> Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. С. 414. <2> Тынель А., Функ Я., Хвалей В. Курс международного торгового права. Минск, 2000. С. 181 (автор главы - А. Тынель). Положения о необходимости исполнения в предусмотренный договором срок закреплены подп. "a" ст. 6.1.1 Принципов международных коммерческих договоров Международного института унификации частного права (УНИДРУА) <3> и подп. 1 ст. 7.102 Принципов европейского договорного права <4>, подп. "a" ст. 33 Конвенции ООН о договорах международной куплипродажи товаров (Вена, 1980) <5>. -------------------------------<3> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. С. 129. <4> Principles of European Contract Law. Parts I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 332. КонсультантПлюс: примечание. Монография М.Г. Розенберга "Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2006 (издание третье, исправленное и дополненное). <5> Подробнее о сроках исполнения обязательств, возникших из международного договора купли-продажи товаров, см.: Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. М., 2004. С. 167 - 185. Как справедливо отмечает М.И. Брагинский, указание срока исполнения в договоре является общим правилом <6>. Законодатель даже исподволь, самой логикой изложения, стремится побудить оборот к большей определенности. Поэтому указывается целый ряд источников для определения срока исполнения: договор, закон, иной правовой акт, существо обязательства, обычаи делового оборота. Только тщетность в отыскании во всех этих пунктах ответа на вопрос о сроке исполнения приводит к применению регулятивной нормы, ссылающейся на разумный срок исполнения обязательства. Тем самым законодатель явно стремится ограничить действие соответствующей специальной нормы <7>, рассчитывая на то, что прежде ее применения неопределенность будет устранена с помощью других факторов регламентации действий. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <6> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 322. КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <7> Там же. С. 323. В литературе указывается, что, если срок точно не определен в обязательстве, оно должно быть исполнено в разумный срок <8>. Это утверждение необходимо уточнить, поскольку срок в обязательстве может быть определен, но не вполне точно, не достаточно ясно. В этом случае едва ли допустимо применять правило о разумном сроке исполнения, ибо в силу п. 2 ст. 314 ГК РФ последний применяется, когда обязательство не содержит условий, позволяющих определить срок исполнения. При неточном, неясном условии о сроке исполнения подлежит применению ст. 431 ГК РФ, посвященная правилам толкования договора. -------------------------------<8> Гражданское право / Под ред. С.П. Гришаева. С. 143 (автор главы - Г.Д. Отнюкова). Определенный срок исполнения обязательства характеризуется тем, что либо нормативно, либо в силу условий обязательства срок исполнения последнего является установленным. Однако поскольку срок относится к категории времени, а время может исчисляться с помощью различных величин, то даже точное установление срока исполнения обязательства может осуществляться различными способами. Б. Момент Прежде всего срок исполнения обязательства может предусматриваться в виде конкретного времени посредством установления определенной даты. Хотя следует признать обоснованным утверждение В.С. Толстого о том, что далеко не всегда имеется необходимость с точностью до секунды или нескольких секунд предусматривать время исполнения <1>, нельзя также не отметить, что современный динамичный оборот нередко составляют такие обязательственные правоотношения, в которых для сторон имеет значение не только день исполнения, но и конкретное время исполнения в течение дня <2>, а порой и настолько точное, что говорить о секундах вполне оправданно <3>. Учитывая это, следует признать, что норма п. 1 ст. 314 ГК РФ, которая устанавливает, в частности, что если обязательство предусматривает определенный день его исполнения, оно подлежит исполнению в этот день, страдает некоторой неполнотой. Если обязательство предусматривает, что оно подлежит исполнению в определенное время дня, оно должно быть исполнено в это время. Верность этого подхода подтверждается отдельными положениями гражданского законодательства. Так, п. 2 ст. 508 ГК РФ предусматривает, что наряду с определением периодов поставки в договоре поставки может быть установлен график поставки товаров (декадный, суточный, часовой и т.п.). Б.И. Пугинский применительно к отношениям по поставке товаров указывает, что в качестве самостоятельного условия, определяющего частоту передачи товара, помимо сроков могут устанавливаться графики отгрузки или передачи товара. Графики представляют собой календарное расписание с указанием дней отгрузки. Они могут устанавливаться как часовые и даже минутные, в частности при завозе продуктов в школьные столовые, полуфабрикатов в магазины, товаров по торговым точкам <4>. При этом следует уточнить, что, на наш взгляд, графики отгрузки или передачи товаров устанавливаются не помимо сроков исполнения обязательства, а как раз и являются источником определения сроков исполнения обязательства. Они, как правило, представляют собой частные сроки, в которые осуществляется поставка всей партии товара с разбивкой на соответствующие части. Поэтому представляется не вполне ясным утверждение о том, что сроки поставки и графики отгрузки - это разные условия договора, а также о том, что частные сроки могут быть соблюдены, а все графики сорваны <5>. При таком подходе система сроков исполнения обязательства выглядит уже трехуровневой: общий срок поставки всего товара - частный срок поставки отдельной партии - срок отгрузки в соответствии с графиком. Назначение последнего звена в этой системе не совсем ясно. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 145. <2> Особенно это характерно для финансового рынка. Так, по свидетельству некоторых исследователей самыми популярными вариантами срока сделки РЕПО являются дни или часы (см.: Трошин И. Сделки РЕПО: проблемы правовой квалификации // Хозяйство и право. 2003. N 10. С. 55). <3> Например, исполнение обязательства произвести залп салюта в определенный с точностью до секунд торжественный момент. <4> Пугинский Б.И. Коммерческое право России. С. 158. <5> Там же. Конечно, можно предположить, что договором поставки определяются отдельно график отгрузки и срок поставки одной и той же партии товара, при этом за соблюдение первого срока (видимо, более раннего), равно как и за соблюдение второго (более позднего), отвечает поставщик. Однако при таком положении вещей покупатель в основном заинтересован в соблюдении именно второго срока, тогда как соблюдение первого не всегда будет иметь принципиальное значение. К тому же не ясно, какое значение для покупателя может иметь срыв графика отгрузки, если товар поставлен ему тем не менее в срок. Возможно, здесь имелась в виду иная ситуация, когда, например, срок поставки всей партии товара определен в один месяц с указанием графика поставки - еженедельно. Поставщик соблюдает срок поставки всей партии, но товар поставляется с нарушением графика, скажем, в последнюю неделю. В таком случае мы имеем дело с нарушением частных сроков исполнения обязательства. В. Дата Обязательство нередко предусматривает его исполнение в конкретно обозначенный датой день. Например, обязательство может предусматривать доставку подарка юбиляру в конкретный день его рождения. Если обязательством не установлено иное, исполнение в этом случае может последовать в любое время в течение этого дня. В законодательстве остается открытым вопрос о том, в какой именно момент в течение соответствующего дня должно быть исполнено обязательство. Теоретически исполнение, произведенное в любой момент в течение суток, должно было бы признаваться надлежащим. Однако, как нам представляется, это утверждение будет не всегда верным. Здесь существенное значение может иметь характер обязательства. Если, например, обязательство предусматривает передачу товара, то при отсутствии особых оснований для иного вывода обязательство следует исполнять таким образом, чтобы оно не причиняло неудобств кредитору. Кроме этого, следует учитывать также торговые обычаи и обыкновения. Так, едва ли следовало бы признать надлежащим доставку товара в ночное время суток на склад покупателя, если только этот склад в силу специфики конкретной деятельности не работает круглосуточно или по ночам. Работа множества организаций, как коммерческих, так и некоммерческих, осуществляется обычно в так называемые рабочие часы, поэтому исполнение обязательства в нерабочее время едва ли должно признаваться надлежащим, если принятие такого исполнения требует совершения определенных действий сотрудниками организации. Напротив, зачисление, скажем, безналичных денежных средств кредитору, безусловно, допустимо в любое время суток обусловленного дня исполнения (например, при пополнении счета клиента в правоотношениях по оказанию услуг мобильной связи посредством использования карточек оплаты). Г. Период времени Срок исполнения обязательства может быть определен периодом времени. В этом случае исполнение производится в любой момент в пределах этого периода. Поскольку любой период времени имеет начальную точку течения времени и конечный момент его истечения, требуется определение границ (пределов) соответствующего периода времени. Установление границ периода времени как срока исполнения обязательства отдается на усмотрение сторон и осуществляется с учетом правил о сроках в гражданском праве (гл. 11 ГК РФ). В Принципах УНИДРУА и Принципах европейского договорного права аналогичный подход дополняется тем, что обстоятельства при этом могут указывать на то, что выбор времени исполнения может быть предоставлен соответствующей стороне <1>. Аналогичный подход определен в ст. 33 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980). -------------------------------<1> См.: подп. "b" ст. 6.1.1 Принципов УНИДРУА, подп. 2 ст. 7.102 Принципов Европейского договорного права. Установление срока поставки путем определения периода является наиболее распространенным в коммерческих сделках зарубежных фирм <2>. -------------------------------<2> Герчикова И.Н. Международное коммерческое дело. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2001. С. 211. Д. Срок исполнения обязательства, определенный указанием на событие Срок исполнения обязательства может определяться посредством указания на событие, которое должно неизбежно наступить (ч. 2 ст. 190 ГК РФ). Если событие не обладает качеством неизбежности наступления, то такое положение в договоре не может определять срока договора. В арбитражной практике применительно к сроку действия поручительства обнаруживается соответствующая иллюстрация. Кредитор обратился в арбитражный суд с иском к должнику по денежному обязательству и поручившемуся за него лицу о взыскании суммы долга по кредитному договору. При рассмотрении спора было установлено, что иск заявлен по истечении годичного срока со дня наступления срока исполнения основного обязательства, определенного в кредитном договоре. Ссылаясь на это обстоятельство, поручитель просил освободить его от ответственности по основаниям, предусмотренным п. 4 ст. 367 ГК РФ. Поскольку договором поручительства предусмотрено его действие до фактического возврата суммы займа, кредитор просил отклонить доводы поручителя. Арбитражный суд исковые требования удовлетворил за счет основного должника, в отношении поручителя в иске отказал. При этом суд обоснованно исходил из следующего. В соответствии со ст. 190 ГК РФ установленный сделкой срок определяется календарной датой или истечением периода времени, который исчисляется годами, месяцами, неделями, днями или часами. Срок может определяться также указанием на событие, которое должно неизбежно наступить. С учетом этого установленное в договоре условие о действии поручительства до фактического исполнения основного договора не может считаться условием о сроке. В соответствии с п. 4 ст. 367 ГК РФ в случаях, когда срок в договоре поручительства не установлен, оно прекращается, если кредитор в течение года со дня наступления срока исполнения обеспеченного поручительством обязательства не предъявит иск к поручителю. В связи с чем Президиум ВАС сделал следующий вывод: условие договора о действии поручительства до фактического исполнения обеспечиваемого обязательства не может рассматриваться как устанавливающее срок действия поручительства, поскольку не соответствует требованиям ст. 190 ГК РФ <1>. -------------------------------<1> Обзор практики разрешения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о поручительстве, утвержденный информационным письмом Президиума ВАС РФ от 20.01.98 N 28 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 93. На практике нередки случаи, когда согласно условиям договора срок исполнения соответствующего обязательства стороны устанавливают в виде точно определенного периода времени, однако начало отсчета этого периода связывается с определенным событием, которое, по их мнению, должно произойти в будущем. Например, согласно обстоятельствам одного из судебных дел договор предусматривал, что заказчик обязан оплатить выполненную работу в течение пяти рабочих дней с момента подписания акта приемки результата работ. Работы, выполненные подрядчиком, были приняты по акту без определения даты его подписания. В связи с этим суд указал, что отсутствие на акте приемки работ даты его составления не освобождает сторону от обязанности по своевременной оплате принятых работ и обязательство должно быть исполнено согласно ст. 314 ГК РФ в разумный срок после возникновения обязательства <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 08.10.2001 N КГА41/5631-01. Следует заметить, что в арбитражных судах имеется и совершенно иной подход по этому вопросу, согласно которому суд применил к отношениям сторон в совокупности ст. 711 и 486 ГК РФ и сделал вывод о том, что обязанность по оплате работ возникает на следующий день после их окончательной сдачи независимо от предъявления подрядчиком соответствующего требования (см.: Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. М., 2001. С. 240). Такой подход может вызывать определенные сомнения, поскольку при отсутствии специального правила правоприменителю надлежит руководствоваться общими правилами об исполнении обязательств, а не прибегать по существу к аналогии, поскольку пробела в регулировании не имеется. В связи с данным делом обосновано поставить вопрос о возможности определения срока исполнения обязательства посредством указания периода времени, исчисляемого с момента подписания сторонами акта приемки работ. Как указывалось, согласно ч. 2 ст. 190 ГК РФ срок может определяться указанием на событие, которое должно неизбежно наступить. Является ли таковым событием составление акта приемки выполненных работ, хотя бы стороны и были обязаны его составить по условиям принятого на себя обязательства? Думается едва ли кто-либо возьмется оспорить утверждение о том, что не все принятые на себя обязательства участники гражданскоправовых отношений исполняют с неизбежностью. Следовательно, такое событие, как составление в будущем акта принятых работ, равно как и любое иное событие, тождественное исполнению обязательства одной или нескольких сторон правоотношения, не обладает качеством неизбежности наступления. В связи этим указание на такое событие не может рассматриваться как установление сторонами срока, хотя бы оно и дополнялось указанием на последующее истечение оговоренного периода времени. Поскольку первый элемент, определяющий срок исполнения (событие), не обладает свойством неизбежности, то присоединение к нему определенного периода времени не исправляет недостатка, обращая и все условие о сроке, составленного из двух элементов, в такое, которое не отвечает требованиям гражданского закона. Предлагаемые в литературе рекомендации об определении срока исполнения договорных обязательств в зависимости от определенных событий и действий сторон (например, идентификация товаров, инспекция со стороны покупателя, техническая аттестация предприятия, производящего товары, достижение соглашения с какой-либо третьей стороной, завершение конъюнктурных исследований) <1> следует оценивать на предмет соответствия этих условий требованиям гражданского законодательства о сроке. -------------------------------<1> Комаров А.С. Правовые вопросы товарообменных сделок. М., 1994. С. 28. Е. Неопределенный срок исполнения Российскому законодательству в отличие от некоторых других неизвестно позитивное правило о возможности определения срока исполнения должником. В соответствии с § 341 Торгового кодекса Чешской Республики, если согласно договору установить срок исполнения вправе должник, но в соответствующий период времени срок исполнения не был установлен, то его установит суд по предложению кредитора с учетом характера и места исполнения, а также причин, по которым право на определение срока было предоставлено должнику <2>. Этот подход, по-видимому, можно отнести к ситуациям с неопределенным сроком исполнения. Обозначенное юридическое его разрешение не представляется целесообразным, поскольку обращение при исполнении обязательства к суду для разрешения неопределенных условий обязательства с учетом динамизма современного оборота едва ли отвечает реалиям хозяйственной деятельности. Даже если судебная система той или иной страны готова обеспечить такой режим деятельности субъектов оборота оперативным образом (что, видимо, потребует значительных затрат для государства и общества при массовости таких случаев), степень определенности отношений, которая может зависеть от конкретного случая и устойчивости судебной практики, может не вполне удовлетворять потребности оборота. -------------------------------<2> Торговый кодекс. Закон Чешской Республики. Прага, 1993. С. 73. Во многом схожее положение действовало в Италии и Австрии (см.: Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. С. 111). Срок исполнения до востребования Первоначально в римском праве предполагалось, что при отсутствии договоренности по поводу срока исполнения действует принцип: "если срок платежа не указан, он наступает немедленно" (quod sine die debetur, statim debetur)" <1>. Следовательно, кредитор мог потребовать исполнения тотчас по возникновению обязательства, а должник обязан был произвести исполнение. Впоследствии была выработана концепция подразумеваемого срока. Начало этой концепции было, видимо, положено Юлианом, который установил, что договор, заключенный в Риме, не может быть немедленно, сегодня же исполнен в Карфагене <2>. Русское дореволюционное право также исходило из того, что по обязательствам "по предъявлению" или "по востребованию", обязательство должно быть исполнено с момента возникновения обязательства или с момента предъявления требования <3>. -------------------------------<1> Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. С. 414. <2> Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. С. 271 (автор раздела - И.С. Розенталь). <3> Гуляев А.М. Русское гражданское право. С. 288. Обязательство может подразумевать или предусматривать его исполнение по востребованию. Это предполагает необходимость предъявления кредитором требования должнику. При этом должник обязан исполнить обязательство в семидневный срок со дня предъявления указанного требования, если обязанность исполнения в другой срок не вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства, обычаев делового оборота или существа обязательства (абз. 2 п. 2 ст. 314 ГК РФ). Как видно из закона, семидневный срок может быть заменен иным в пяти случаях, когда иное вытекает: 1) из закона; 2) иного правового акта; 3) условий обязательства; 4) обычая делового оборота; 5) существа обязательства. По-видимому, ни под один из этих случаев не подпадает ситуация, когда в требовании кредитора содержится соответствующее указание на срок. Поскольку такое требование является односторонним волеизъявлением кредитора, оно без одобрения должником не может рассматриваться как условие обязательства (договора). Практическая ситуация может быть рассмотрена через такую дихотомию: указанный кредитором в требовании об исполнении обязательства срок менее семидневного либо более. В теории гражданского права единодушно признается, что семидневный срок исполнения в обязательствах до востребования установлен в пользу должника. Поэтому его иногда именуют льготным сроком. Назначение семидневного срока заключается в том, чтобы дать должнику время подготовиться к исполнению. Исходя из этого, по нашему мнению, одностороннее волеизъявление кредитора, определенное в требовании об исполнении, не может связывать должника, если оно сводится к истребованию исполнения ранее семидневного срока, установленного законом, или иного срока, вытекающего из закона, иного правового акта, условий обязательства его существа или обычаев делового оборота. Сложнее обстоит дело со случаями, когда требование кредитора о востребовании исполнения содержит указание на более длительный срок. С учетом льготного характера срока исполнения в обязательствах до востребования представляется обоснованным считать, что должник может воспользоваться этим сроком без угрозы впасть в просрочку, однако он свободен без согласия кредитора исполнить обязательство по истечении семидневного срока, не будучи при этом затронутым предписаниями ст. 315 ГК РФ о досрочном исполнении. Косвенное частичное подтверждение высказанным предположениям можно обнаружить в судебной практике. Разъясняя некоторые вопросы практики рассмотрения споров, связанных с заключением, исполнением и расторжением договоров банковского счета, Пленум ВАС РФ указал, что по смыслу п. 1 ст. 859 ГК РФ договор банковского счета прекращается с момента получения банком письменного заявления клиента о расторжении договора (закрытии счета), если более поздний срок не указан в заявлении <1>. Таким образом, одностороннее волеизъявление контрагента было принято во внимание. -------------------------------<1> Постановление Пленума ВАС РФ от 19.04.99 N 5 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с заключением, исполнением и расторжением договоров банковского счета" // Вестник ВАС РФ. 1999. N 7. С. 8. Семидневный льготный срок признается применимым не для всех обязательств. Например, в правоотношениях по хранению с обезличением (иррегулярное хранение) предлагают не применять этот срок. Аргументы сводятся к двум пунктам: 1) хранение осуществляется в интересах поклажедателя; 2) имущество всегда должно быть в наличии у хранителя. Это предложение видится не бесспорным. Первый аргумент, как представляется, не достигает цели, ибо любое обязательство установлено в интересах кредитора и, следовательно, исполнение осуществляется в его пользу, что нашло отражение в легальном понятии обязательства (п. 1 ст. 307 ГК РФ). Второй аргумент также неэффективен, поскольку хранителю, вполне вероятно, может понадобиться известное время на подготовку исполнения обязательства даже и в том случае, когда имущество имеется у него в наличии. Известно, что именно иррегулярное хранение на практике нередко связано с большими объемами имущества, переданного на хранение. Кроме того, само хранение часто связано с использованием более или менее сложных механических и иных специальных приспособлений, производственное управление которыми порой сопряжено с определенным технологическим процессом, занимающим некоторое время. Например, обязательство по выдаче значительного количества зерна из элеватора может потребовать соответствующих подготовительных действий. Кроме того, и действия по погрузке зерна в большом количестве могут требовать весьма продолжительного времени, тогда как иные кредиторы хранителя также могут претендовать на получение исполнения, так что и добросовестный хранитель окажется не в состоянии удовлетворить их всех одновременно. Ссылаясь на обычаи делового оборота, Л.А. Новоселова предлагает не применять льготный семидневный срок к срокам исполнения обязанности банка по выдаче банковского вклада, которая должна исполняться немедленно <1>. Это предложение, с одной стороны, выглядит обоснованным, ибо банки должны иметь достаточно средств для выплаты вкладов по требованию вкладчика. С другой стороны, небольшие отделения (филиалы) банков могут иметь затруднения в случае предъявления вкладчиком требования о выдаче значительных сумм. Поэтому на практике банки нередко предъявляют требование вкладчикам о предварительном заказе крупных сумм. Однако сопоставление норм п. 2 ст. 314 ГК РФ и п. 2 ст. 837 ГК РФ позволяет прийти к выводу, что вклад до востребования должен быть возвращен немедленно, поскольку последнее из названных предписаний применительно к обязанности банка по выдаче вклада оперирует термином "по первому требованию". Именно эти слова позволяют заключить, что общее предписание п. 2 ст. 314 ГК РФ о семидневном льготном сроке заменено здесь специальным правилом. -------------------------------<1> Правовое регулирование банковской деятельности / Под ред. Е.А. Суханова. М., 1997. С. 133. Форма востребования Закон не определяет форму, в которой производится востребование кредитором исполнения. Само по себе требование об исполнении представляет собой одностороннюю сделку, поскольку направлено на изменение обязательственного правоотношения и влечет изменение гражданских прав. Обязательство из несозревшего с истечением льготного срока становится созревшим, т.е. с наступившим сроком исполнения. Поэтому, думается, есть основания применить к такому требованию положения гражданского права о форме сделки. Восприятие требования Поскольку требование об исполнении обязательства является односторонней сделкой, необходимо определить момент, с которого происходит изменение обязательственного правоотношения и начинает истекать семидневный льготный срок. С общетеоретической точки зрения юридические последствия волеизъявления кредитора, направленного на получение исполнения, не могут возникнуть ранее момента восприятия этого волеизъявления должником. Поэтому семидневный срок должен исчисляться не с момента совершения сделки кредитором (объективирования воли вовне), а с момента получения требования должником. С практической точки зрения наиболее надежной формой истребования исполнения является письменная форма. При этом немаловажным здесь представляется наличие доказательств получения этого требования должником. Временные пределы востребования Для обязательств до востребования существенным аспектом является определение временных пределов востребования кредитором исполнения. По бессрочному обязательству требование считается открытым когда угодно (quod sine die debetur, statim debetur) <1>. -------------------------------<1> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 16. Имеет ли значение для такого обязательства продолжительное истечение времени после его возникновения? Может ли кредитор заявить требование об исполнении через пять, десять или более лет? В части регулирования сроков исполнения обязательств закон не выдвигает ограничений для продолжительности периода, после которого может состояться востребование исполнения, что на первый взгляд может приводить к нарушению интересов должника, который по прошествии значительного периода времени после возникновения соответствующего обязательства может утратить необходимые данные о самом обязательстве, доказательства наличия или отсутствия предоставления со стороны контрагента, востребующего исполнение, и пр. Нивелируют это положение вещей в праве не предписания закона о сроках исполнения обязательства, а правила об исковой давности. В исключении из общего правила - срок исковой давности начинает истекать по окончании срока исполнения обязательства (п. 2 ст. 200 ГК), для обязательств до востребования срок исковой давности начинает истекать с момента, когда востребование становится возможным, т.е. если договором не предусмотрено иное с момента возникновения самого обязательства. Таким образом, вопреки не вполне точному предписанию действующего позитивного права (абз. 2 п. 2 ст. 200 ГК РФ) по обязательству до востребования срок исковой давности истечет через три года с момента возникновения обязательства и заявленному кредитором требованию будет корреспондировать лишь натуральное обязательство должника. Следовательно, если предположить, что с практической точки зрения в большинстве случаев должники по обязательствам до востребования воспользуются защитой своего права посредством ссылки на пропуск срока исковой давности, срок исполнения в реальности ограничивается (хотя бы и условно) трехлетним сроком. По крайней мере, едва ли было бы разумным для участников оборота в обязательствах до востребования полагаться на то, что должник не воспользуется ссылкой на срок исковой давности, рассчитывая, что востребование исполнения может быть осуществлено (и, что более важно, удовлетворено) спустя три и более года после возникновения обязательства. В этой особенности начала исчисления срока исковой давности проявляется известный парадокс: право еще не нарушено, а срок исковой давности для его защиты (ст. 195 ГК РФ) уже начинает истекать. В Принципах УНИДРУА и Принципах европейского договорного права отсутствуют нормы, определяющие срок исполнения обязательств до востребования. При этом, судя по иллюстрации Принципов европейского договорного права, срок исполнения в обязательствах до востребования рассматривается как определимый <1>. -------------------------------<1> Principles of European Contract Law. Parts I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 332. Ж. Разумный срок Под разумным сроком понимается период времени, обычно необходимый для совершения действия, предусмотренного обязательством <2>. К этому следует добавить, что разумность срока может иметь отличие даже и для одинаковых действий, т.е. в пределах одного вида обязательства. Это различие может возникать из-за внешних по отношению к действию обстоятельств. При одних обстоятельствах разумным сроком совершения действия будет одна величина, а при других обстоятельствах для тех же самых действий разумным сроком может быть признана иная величина. Поэтому нам представляется верным мнение Г.Д. Отнюковой, согласно которому к оценке разумного срока суд должен подходить с учетом характера обязательства, взаимоотношений сторон, условий исполнения, влияющих на возможность своевременного исполнения <3>. В качестве иллюстративного примера можно привести случаи исполнения обязательства по договору контрактации. Как верно отмечается в литературе, здесь следует учитывать сезонность сельскохозяйственного производства и характер обязательства. При этом разумным следует считать срок полной уборки урожая той или иной растениеводческой культуры или (для продукции животноводства) период, необходимый для выращивания и откорма животных <4>. -------------------------------<2> Гражданское право. Т. 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 638 (автор главы - М.В. Кротов). <3> Гражданское право / Под ред. С.П. Гришаева. С. 143. <4> Носова З.И. Договоры о закупках сельскохозяйственной продукции. С. 128. Схожий подход можно усмотреть в американском праве. Так, согласно § 2 ст. 1-204 Единообразный торговый кодекс (ЕТК) США, какой срок является разумным для совершения того или иного действия, зависит от характера и целей такого действия и от обстоятельств, с ним связанным <1>. Из этого же исходит и английское право. Если не указан срок исполнения, то исполнение должно иметь место в течение разумного срока с учетом характера договора и обстоятельств данного дела. Что является разумным сроком - это вопрос факта в каждом отдельном случае <2>. -------------------------------<1> ЕТК США: Пер. с англ. М., 1996. С. 54. <2> Свод английского гражданского права. Общая часть. Обязательственное право / Под ред. Э. Дженкса. М., 1940. С. 94; Халфина Р.О. Договор в английском гражданском праве. М., 1959. С. 294. Далеко не все современные гражданские кодификации стран СНГ оперируют понятием "разумный срок" <3>. Это позволит избежать тех проблем, на которых мы сфокусируем внимание ниже. -------------------------------<3> Статья 530 ГК Украины по-прежнему содержит трехчленное деление сроков исполнения: точно определенный, привязанный к наступлению события, и до востребования. Оценочность понятия "разумный срок" подвигла исследователей предложить внести уточняющую норму в ГК РФ. Так, А.Л. Фриев полагает целесообразным дополнить п. 2 ст. 314 ГК РФ абзацем (вторым) следующего содержания: "Под разумным сроком понимается срок, необходимый должнику для надлежащего исполнения обязательства с учетом содержания последнего, личности должника, его возможностей по использованию средств транспорта и связи, расстояния между ним и кредитором, погодно-климатических и других условий, существовавших в период исполнения обязательства и влиявших на его исполнение". По его мнению, это будет способствовать единообразному толкованию и применению указанного понятия на практике, надлежащему исполнению гражданско-правовых обязательств, правильному решению вопроса о применении или неприменении мер принуждения к должнику <4>. -------------------------------<4> Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 7, 14 - 15. Это предложение может вызывать определенные сомнения. Во-первых, устанавливать в законе определение оценочного понятия дело довольно опасное, ибо неверное определение может сузить рамки действия нормы или, напротив, необоснованно расширить их. Во-вторых, давая перечень обстоятельств, которые необходимо учитывать для определения разумного срока, автор не закрывает его, что не делает его более определенным и цель его конкретизации не достигается. В-третьих, сами критерии, которые, по мнению автора, следует учитывать при определении разумного срока, не бесспорны. Так, далеко не всегда погодно-климатические условия могут иметь какое-либо значение для определения разумности срока; личность должника и его возможности по использованию средств транспорта и связи (не ясно, почему только этих средств) делают положение кредитора весьма неопределенным. Проблемы разумного срока в современном обязательственном праве действительно существуют, и они значительно серьезнее, чем оценочный характер этого срока, что подробнее будет отмечено ниже. Вместе с тем на проблемность применения категории "разумный срок" к отдельным видам обязательств нередко указывается в литературе. Например, в споре о том, что условие договора поставки о сроке не является существенным, Ю.В. Романец обосновывает иную, отличную от официальной, точку зрения. Позиция Пленума ВАС РФ выражена в Постановлении от 22 октября 1997 г. N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением положений ГК РФ о договоре поставки" (п. 7), она заключается в том, что срок поставки не признается существенным условием <1>. Ю.В. Романец, однако, указывает, что разумный срок может быть применен лишь в том случае, когда будет установлено, что воля сторон была направлена на то, чтобы путем умолчания определить срок поставки по правилам ст. 314 ГК РФ <2>. Последнее нам не кажется бесспорным. Выявление действительной общей воли сторон при толковании договора предусматривается законом на тот случай, если не удается установить буквальное значение содержащихся в договоре слов и выражений, в том числе путем сопоставления неясного условия с другими условиями договора и смыслом договора в целом (ст. 431 ГК РФ). Если же в договоре отсутствует то или иное условие (в нашем случае - условие о сроке исполнения обязательства), подлежит применению диспозитивная норма. Применение соответствующих диспозитивных положений ст. 314 ГК РФ не связывается законодателем с необходимостью установления действительной общей воли сторон. Тем более что довольно сложно устанавливать действительную волю сторон в отношении умолчания договора относительно того или иного условия договора. -------------------------------<1> Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. <2> Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. С. 277 - 278. В п. 2 статьи 314 ГК РФ установлено, что в случаях, когда обязательство не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства. Категоричность данного предписания по определению срока исполнения обязательства позволяет сделать вывод, что законодатель полагает возможным установление разумного срока для абсолютно любого бессрочного обязательства. Однако действительно ли абсолютно любое обязательство, сколь лаконичным оно не было, позволит определить срок его исполнения? Полагаем возможным усомниться в положительном ответе на этот вопрос. Сколь простой, столь и удачный в этом смысле пример приводит М.В. Кротов. Он указывает, что если гражданин передал в пользование своему знакомому телевизор, не оговаривая срок пользования, то предполагается его возврат в течение семи дней с момента предъявления кредитором соответствующего требования <1>. В самом деле, можно ли определить разумность срока возврата телевизора для этого случая? Мы бы не взялись за эту задачу без опоры на какие-то дополнительные условия договора или обстоятельства конкретного случая. Следовательно, можно, наверное, говорить, что, если обязательство не позволяет определить разумный или любой иной срок исполнения, оно должно быть исполнено в течение семи дней с момента предъявления требования кредитора. Иными словами, обязательство с неопределимым сроком исполнения является обязательством до востребования. Таким образом, даже если обязательство прямо не предусматривает, что оно подлежит исполнению по востребованию, это условие присутствует в нем имплицитно, если иного срока его исполнения, включая и разумный срок, отыскать не представляется возможным <2>. -------------------------------<1> Гражданское право. Т. 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 638. <2> Рассматривая случаи, когда обязательство по открытию аккредитива не установлено договором и ссылаясь на ст. 314 ГК РФ, Л.А. Новоселова приходит к выводу, что аккредитив должен быть открыт плательщиком в семидневный срок со дня предъявления требования получателем средств (Новоселова Л.А. Денежные расчеты в предпринимательской деятельности. М., 1996. С. 67). В период действия Свода законов Российской империи законодательству и доктрине не было известно в качестве общего правила требование об исполнении обязательства, заключенного без указания срока исполнения, в разумный срок. Напротив, для таких бессрочных обязательств считалось, что срок исполнения обязательства наступает немедленно по заключении договора <3>. Д.И. Мейер указывал, что бессрочные обязательства подлежат удовлетворению по первому требованию верителя, так что если лицо обязано совершением какого-либо действия, но не определено время его совершения, то это значит, что совершение действия может быть потребовано от должника в любую минуту <4>. -------------------------------<3> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 333. <4> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 1. С. 145. Согласно проекту Гражданского уложения Российской империи по бессрочному обязательству веритель вправе потребовать, а должник вправе произвести исполнение немедленно. Если по существу обязательства немедленное исполнение его невозможно, то должнику предоставляется необходимый для исполнения срок (ст. 1622) <1>. Интересно отметить, что, например, Саксонское гражданское уложение (ст. 711) разрешало вопрос об отсутствии требования кредитора, давая должнику возможность произвести исполнение во всякое время по своему усмотрению, за исключением времени, непригодного для исполнения вообще (например, в ночное время) <2>. -------------------------------<1> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 493. <2> Саксонское гражданское уложение. С. 164 - 165. В первой послереволюционной кодификации это же положение несколько трансформируется - вместо необходимого появляется семидневный срок, который именуется льготным. Так, согласно ст. 111 ГК РСФСР 1922 г. если срок исполнения не указан либо определен моментом востребования, то кредитор вправе потребовать, а должник произвести исполнение немедленно. В этом случае должнику по предъявлении требования кредитором предоставляется семидневный льготный срок, поскольку иное не установлено законом. В ГК РСФСР 1964 г. устанавливалось регулирование неопределенности срока исполнения обязательства. При этом в ст. 172 предписывалось, что если срок исполнения обязательства не установлен либо определен моментом востребования, кредитор вправе потребовать исполнения, а должник вправе произвести исполнение в любое время. Должник обязан исполнить такое обязательство в семидневный срок со дня предъявления требования кредитором, если обязанность немедленного исполнения не вытекает из закона, договора или существа обязательства. Установление обязанности исполнения в разумный срок буквально в этой норме не просматривалось <3>. -------------------------------<3> При сравнении данной нормы и ст. 33 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи создается впечатление, что ныне действующая ст. 314 ГК РФ, посвященная сроку исполнения обязательства, выступает своеобразным симбиозом двух первых положений, причем результат этого слияния кажется не вполне удачным и требует некоторых разъяснений. Российское гражданское право исходит из того, что в случаях, когда обязательство не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства (абз. 1 п. 2 ст. 314 ГК РФ). При этом из абз. 2 этого же пункта ст. 314 ГК РФ следует, что обязательство, не исполненное в разумный срок, должник обязан исполнить в семидневный срок со дня предъявления кредитором требования о его исполнении, если обязанность исполнения в другой срок не вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства, обычаев делового оборота или существа обязательства. Такое правовое регулирование может привести к мысли о наличии здесь некоторого внутреннего противоречия. С одной стороны, установлено, что обязательство должно быть исполнено в разумный срок, с другой стороны, указывается, что должник обязан исполнить его по истечении семидневного срока после предъявления требования кредитора, если оно не было исполнено в разумный срок. В связи с этим обоснованно поставить вопрос: когда же все-таки срок исполнения считается наступившим - после истечения разумного срока или после истечения упомянутых семи дней? Вопрос этот более чем важный, ибо от правильного ответа на него зависит верное определение весьма существенных последствий: начало просрочки и применения соответствующей ответственности, начало течения срока исковой давности и др. Поскольку общая норма о сроке исполнения обязательства должна быть одинаково пригодна для применения к любому обязательству, она должна подходить и к регламентации исполнения простейшего обязательства: совершить однократное действие. Совершить однократное действие можно лишь в строго определенное время или промежуток времени. Таким образом, представляется совершенно немыслимым, чтобы должник был обязан исполнить обязательство одновременно в два различных несовпадающих во времени момента (по истечении разумного срока и после истечения указанного семидневного срока). Если исходить из того, что совокупность предписаний п. 2 ст. 314 ГК РФ приводит к тому, что обязательства с неопределенным сроком считаются просроченными лишь после предъявления кредитором требования, то следовало бы в силу причин, указанных выше, ограничить во времени возможность предъявления кредитором этого требования определенным сроком. В противном случае могли бы создаваться ситуации, при которых после истечения разумного срока исполнения должник, не исполнивший это обязательство в этот срок, получал бы от кредитора требование через весьма значительный промежуток времени (через пять, десять и более лет). Теоретически такое положение вещей могло бы привести к существованию вечного обязательства. Между тем для бессрочных обязательств действительно срок исполнения обязательства увязывался с моментом предъявления требования и просрочку полагали необходимым считать с этого же момента, добавляя к нему все же необходимое должнику время для производства исполнения <1>, что представляет собой не что иное, как льготный срок. -------------------------------<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 1. С. 145. Если исходить из того, что должник считается просрочившим с момента истечения разумного срока, то предоставление ему семидневного льготного срока после предъявления кредитором требования не находит под собой достаточно оснований, ибо исправление должником своего нарушения в течение этих семи дней влечет для него возможность исключить из общей просрочки лишь эти семь дней. Кроме того, этот подход в известной степени непоследователен. Коль скоро должник уже находится в просрочке, то каковы правовые основания получения им по существу в качестве своеобразной "премии" семидневного срока, единственным основанием которой является требование кредитора об исполнении обязательства, адресованное неисправному должнику <2>. -------------------------------<2> Следуя этой логике, если кредитор после первого требования, желая побудить должника к исполнению, предъявляет еще одно требование, то должник получит еще один семидневный льготный срок, что едва ли верно. Можно обнаружить и третий подход к разрешению данной проблемы. М.И. Брагинский указывает, что этот так называемый льготный срок начинает исчисляться со дня окончания разумного срока <3>. В результате для обязательств без указания срока исполнения последний определялся бы по формуле: разумный срок + семидневный срок, после чего должник оказывается в просрочке. Однако уязвимость этого толкования заключается в том, что закон связывает начало течения указанного семидневного срока с требованием кредитора, а не с моментом истечения разумного срока. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 324. Соединение вопроса о просрочке по бессрочному обязательству с требованием кредитора об исполнении, которое можно усмотреть в российском праве, видимо, имеет под собой отголоски римского права. Романисты указывают, что если обязательство было заключено без указания срока, то для того, чтобы должник оказался в просрочке, необходимо особое напоминание в форме требования исполнения (interpellatio) <4>. Заметим, что положения о таком напоминании известны и современным правовым системам, например Франции (mise en demeure) <5>, Германии (Abmahnung), требуется напоминание и по швейцарскому праву (ст. 102 Швейцарского обязательственного закона). При этом следует отметить, что современное право стремится смягчить или отчасти исключить необходимость такого напоминания для целого ряда случаев <6>. Более того, в некоторых континентальных странах (Франция, Италия, Германия, Греция) при просрочке, например, поставки товара, когда срок исполнения не был согласован, покупатель может потребовать поставки и должен предоставить продавцу разумный срок для исполнения (delai de grace, Nachfrist) до того, как он может считать договор расторгнутым <7>. -------------------------------<4> Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник / Под ред. В.С. Нерсесянца. С. 454. <5> Подробнее см.: Marsh P.D.V. Comparative Contract Law. England, France, Germany. Hampshire, 1996. P. 178. <6> См.: Для Франции: Ibid. P. 178 - 179; в Германии в связи с реформой обязательственного закона (§ 286 ГГУ): Реформа обязательственного права Германии. Германское гражданское уложение (с учетом изменений вступивших в силу 1 января 2002 года) // Ежегодник сравнительного правоведения. 2002 год. М., 2003. С. 297. См. также: Гражданское уложение Германии. 2004. <7> Шмиттгофф К.В. Экспорт: право и практика международной торговли: Пер. с англ. С. 70. Критика необходимости напоминания для обязательств с установленным сроком исполнения в русском праве представлена Д.И. Мейером <1>. -------------------------------<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. С. 144 - 145. Сравнение некоторых современных иностранных подходов с отечественным регулированием может вызвать предположение о том, что появление льготного срока в требовании кредитора по обязательствам, которые должны исполняться в разумный срок, должно было сопрягаться с правом кредитора на отказ от договора, однако в силу каких-то причин эта связь оказалась утраченной. Двухэтапность установления срока исполнения обязательств для случаев, когда он не определен иным допустимым образом, позволяет разрешить одну существенную проблему, которая могла бы возникнуть на практике. Если бы в законе не было бы указания на исполнение обязательства в разумный срок, должник, готовый произвести исполнение, вынужден был бы дожидаться предъявления требования кредитором, отказ которого принять исполнение порождал бы известную неопределенность. Существующее регулирование позволяет должнику освободиться от обязательства его исполнением при условии, что разумный срок истек. Однако нельзя не заметить, что для разрешения только этой гипотетической проблемы законодателю не было необходимости указывать, что обязательство должно быть исполнено в разумный срок. Следовало бы установить, что должник вправе исполнить обязательство в разумный срок, если даже кредитор не заявил требования о его исполнении. В связи с этим представляет интерес позиция М.И. Брагинского. При определении соотношения между указанными двумя сроками - разумном и льготном - необходимо учитывать принципиальное их различие. Разумный срок по общему правилу установлен в интересах кредитора, а льготный - в интересах должника. Это означает, что подсчет просрочки исполнения ведется только по истечении льготного срока, но исполнить обязательство должник вправе в любой день этого срока, при этом кредитор обязан принять исполнение, переданное в течение указанного срока, под страхом впасть в просрочку <1>. Видимо, такое толкование и следует принять для разрешения описанного нами противоречия <2>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 324 - 325. <2> Правда в этом случае, очевидно, что и льготный и разумный сроки установлены в интересах должника, ибо в первом случае ему дается время на подготовку к исполнению по получении требования, а во втором случае он имеет возможность освободиться от бремени исполнения по истечении разумного срока и при отсутствии требования со стороны кредитора. Из гражданского законодательства России можно установить существование как бы двух видов разумного срока, различающихся наличием или отсутствием добавления в виде льготного семидневного срока. Этот вывод делается из анализа норм части второй ГК РФ. В отдельных положениях последней при определении срока законодатель в одних случаях помещает отсылку к ст. 314 ГК РФ (п. 1 ст. 457 ГК РФ), а в других - без отсылки к ст. 314 ГК РФ указывается на необходимость исполнения в разумный срок (п. 2 ст. 668 ГК РФ). Эта юридическая техника и служит основанием существования двух видов определимых сроков исполнения: разумного срока совместно с льготным и разумного срока без льготного срока. В современной российской науке гражданского права существование двух видов определимого срока обосновал М.И. Брагинский, указавший следующее: "На наш взгляд, названные в ГК соответствующие нормы, которые вместо отсылки к ст. 314 включили правило о разумном сроке, могут считаться оправданными только в случае, если можно усмотреть в них волю законодателя к тому, чтобы не распространять правило о семидневном льготном сроке на соответствующие случаи. Иначе такая дифференциация - в одних случаях отсылка к ст. 314 ГК, означающая необходимость и, соответственно, возможность отсрочки исполнения с учетом льготного срока, а в других - упоминание только о разумном сроке, - становилась бы необъяснимой" <3>. -------------------------------<3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. С. 324 - 325. С юридико-технической точки зрения достаточно затруднительно что-либо противопоставить приведенным аргументам. Однако с точки зрения существа хозяйственных отношений остаются не вполне ясными мотивы, которыми руководствовался законодатель, предоставляя должнику в одном случае льготный срок, а в другом - лишая его этого срока. В приведенных примерах речь идет о передаче вещей в одном случае по договору купли-продажи (льготный срок наличествует), в другом - по договору финансовой аренды (льготный срок отсутствует). Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980) устанавливает, что продавец должен поставить товар при отсутствии срока в договоре или невозможности определить его из содержания договора в разумный срок после заключения договора (ст. 33 (c)). Принципы УНИДРУА и Принципы европейского договорного права (подп. "c" ст. 6.1.1 и подп. 3 ст. 7.102 соответственно) также предусматривают правило об исполнении обязательства в разумный срок после заключения договора при молчании последнего. Однако такое положение установлено не во всех национальных законодательствах. В отличие от европейских стран общего права, Финляндии, Швеции многие континентальные системы (Франция, Австрия, Германия, Дания, Греция, Италия, Нидерланды, Португалия, Швейцария) содержат правило о немедленном исполнении обязательства. Однако обычай, существо обязательства или иные обстоятельства могут встать преградой для истребования кредитором немедленного исполнения. В Италии, Португалии, Франции и Испании определение срока исполнения может быть осуществлено судом, что видится не вполне практичным с точки зрения динамизма современного оборота. В некоторых других странах правило о немедленном исполнении смягчается требованием добросовестности действий при исполнении обязательства (Германия, Дания, Греция и Нидерланды). Американскому договорному праву также известно правило о разумном сроке исполнения обязательства при молчании договора и невозможности применения правил деловой практики <1>. Такое правило фигурирует в ЕТК США (§ 1 ст. 2-309) <2>. -------------------------------- <1> Основные институты гражданского права зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование / Рук. авт. коллект. В.В. Залесский. М., 1999. С. 323 (автор главы - С.В. Соловьева). <2> ЕТК США: Пер. с англ. С. 67. Среди новых кодификаций бывших республик СССР, которые не в полной мере восприняли положения Модельного кодекса СНГ, можно обнаружить достаточно интересные конвергенции концепции немедленного исполнения и разумного срока для бессрочных обязательств. Например, согласно ст. 427.2 ГК Азербайджана если срок исполнения обязательства не назначен или его невозможно назначить в силу обстоятельств, то кредитор может требовать немедленного исполнения обязательства, а должник обязан исполнить его в разумный срок <3>. Таким образом, получается, что право требования кредитора не имеет необходимой корреспонденции в обязанности должника, что представляется противоречащим теории обязательственного права, ибо если должник не обязан совершить действие в точном соответствии с правом требования кредитора, то на самом деле у последнего это право отсутствует, а имеется лишь такое право, которое полностью корреспондирует обязанности должника. -------------------------------<3> Гражданский кодекс Азербайджанской Республики. С. 202. При отсутствии установленного срока исполнения арбитражная практика прибегает к применению правил ст. 314 ГК РФ о разумном сроке <1>. Так, Пленум ВАС РФ установил, что в случаях, когда моменты заключения и исполнения договора поставки не совпадают, сторонами не указан срок поставки и из договора не вытекает, что она должна осуществляться отдельными партиями <2>, при разрешении споров необходимо исходить из того, что срок поставки определяется по правилам, установленным ст. 314 ГК РФ <3>. -------------------------------<1> Поэтому указание в литературе об отнесении срока поставки к существенным условиям договора поставки не соответствует подходам судебной практики, которую автор, исходя из буквального толкования национального закона, аргументировано критикует (см.: Гражданское право. Т. 2: Учебник. Изд. 4-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 16, 64 - 65 (автор главы - И.В. Елисеев)). Однако И.В. Елисеев не учитывает, что в основу такого толкования, видимо, положены подходы Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980) (см.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. С. 290 (автор коммент. - М.Г. Розенберг)). <2> В случае, когда сторонами предусмотрена поставка товаров в течение срока действия договора поставки отдельными партиями и сроки поставки отдельных партий (периоды поставки) в нем не определены, то товары должны поставляться равномерными партиями помесячно, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, существа обязательства или обычаев делового оборота (п. 1 ст. 508 ГК РФ). <3> Постановление Пленума ВАС РФ от 22.10.97 N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки" // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 23. Аналогичным образом решается вопрос о возврате многооборотной тары в случае, если срок исполнения этого обязательства не может быть определен в установленном законом порядке <4>. -------------------------------<4> Там же. С. 26. В практике судов кассационных инстанций можно обнаружить случаи, когда семидневный срок приплюсовывается ни к моменту истечения разумного срока и не к востребованию, а к моменту вынесения судебного акта <5>. -------------------------------<5> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 24.01.2003 N КГ-А40/9076-02-П. Применение разумного срока предлагается и для отдельных случаев исполнения обязательства, когда срок оказывается неопределенным. Например, такое предложение делается в отношении приемки работы <6>, что по существу относится к кредиторской обязанности, а не к обязательству должника. -------------------------------<6> Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. В.Д. Карповича. С. 138 (автор коммент. - М.И. Брагинский). Разумный срок предлагается применять к обязательству цедента по исполнению обязанности о передаче соответствующих документов. В силу общих положений об исполнении обязательств такая обязанность должна быть исполнена в разумный срок (ст. 314 ГК РФ), который определяется с учетом цели установления данной обязанности цедента. Разумным должен считаться срок представления документов, позволяющий новому кредитору без затруднений реализовать свое право в отношении должника <1>. -------------------------------<1> Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. С. 188. 6. Изменение срока исполнения А. По воле сторон Изменение срока исполнения обязательства, как и любого другого условия договора, может иметь место по соглашению сторон, если только право на одностороннее изменение срока исполнения не предоставлено по договору одной из его сторон, либо изменение срока не отдано на усмотрение суда или предусмотрено законом. "Если сторона, обязанная выполнить обязательство, встречает к тому одни временные затруднения, то ей обыкновенно дается отсрочка. Отсрочка назначается или условиями обязательства, или по соглашению сторон с другой стороной, или законом, или по определению суда" <2>. -------------------------------<2> Кавелин К.Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам // Избранные произведения по гражданскому праву. С. 353. Поскольку закон не содержит специальных норм о порядке и форме изменения условия о сроке исполнения обязательства, такое изменение подчиняется общим правилам изменения договора. На практике зачастую возникает вопрос о возможности изменения срока исполнения обязательства конклюдентными действиями. Представляется, что поскольку вопрос об изменении срока исполнения обязательства сводится к вопросу о согласовании воли сторон, то в принципе изменение воли сторон обязательства по вопросу о сроке его исполнения возможно и конклюдентными действиями, при условии, что такие действия указывают на то, что такая воля сторон изъявлена. Вопрос о возможности изменения срока исполнения обязательства в зависимости от того, наступил ли ранее согласованный срок исполнения или нет, должен разрешаться положительно в том смысле, что стороны вправе изменить срок исполнения обязательства как до наступления ранее согласованного срока исполнения, так и после, т.е. в состоянии просрочки должника. Б. При игнорировании воли сторон Срок исполнения обязательства в случаях, установленных в законе, может быть изменен и по воле одной стороны. Здесь мы оставляем в стороне случаи, когда такая возможность открывается для соответствующей стороны в силу самих условий договора, ибо в конечном счете именно совместная воля сторон при заключении договора допустила такую возможность, поэтому последующие односторонние действия одной из сторон основываются на предыдущем совместном волеизъявлении. Праву известны случаи, когда изменение срока исполнения обязательства, обычно в виде отсрочки, устанавливается законодателем <1>. -------------------------------<1> Исторический пример находим у Д.И. Мейера: "В нашем древнем праве акты верховной власти, устанавливающие отсрочку, назывались полетными грамотами, и такие грамоты распространялись иногда на целые сословия лиц, впрочем всегда выдавались в виде исключений, по каким-либо особенно уважительным причинам. В римском праве отсрочка по обязательству, исходящая от верховной власти, называется moratorium. Во время существования империи она часто предоставлялась придворным мотам" (Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. С. 143). При определенных обстоятельствах закон предусматривает право кредитора требовать досрочного исполнения либо, напротив, предусматривает отсрочку исполнения обязательства. Таким образом, изменение срока исполнения может происходить либо в интересах кредитора, либо в интересах должника. В интересах кредитора досрочное исполнение предусматривается законом в тех случаях, когда законодатель усматривает угрозу успешному исполнению обязательства при сохранении ранее установленного срока исполнения обязательства. К.П. Победоносцев в свое время в целом верно отметил это обстоятельство: "Назначение срока в обязательстве связано с кредитором, т.е. с доверием кредитора к состоятельности своего должника. Итак, когда явно обнаруживается несостоятельность должника, срок теряет свое значение и обязательство становится открытым для взыскания. Кроме того, в иных законодательствах (франц.) есть постановление, что срок теряет свою силу, когда лицо, обязавшееся обеспечить долг свой, уклоняется от обеспечения, и еще когда должник намеренно или самовольно уменьшил или истребил ценность обеспечения своего долга, напр. истребил, испортил заложенное имущество, обесценил его вырубкой леса и т.п." <2>. -------------------------------<2> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 17. Схожее положение вещей закрепляется и в некоторых иностранных правопорядках (см., например, ст. 6.40 ГК Нидерландов) <1>. -------------------------------<1> Гражданский кодекс Нидерландов: Пер. с голл. М. Ферштмана / Отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. С. 287 - 288. Современное российское право также предусматривает изменение срока исполнения обязательства в определенных ситуациях. Например, в случаях, когда залоговое обеспечение претерпевает негативные для кредитора изменения (ст. 351 ГК РФ), залоговый кредитор вправе требовать досрочного исполнения обязательства, обеспеченного залогом. Тождественный подход реализован законодателем в ст. 813 ГК РФ, согласно которой при невыполнении заемщиком предусмотренных договором займа обязанностей по обеспечению возврата суммы займа, а также при утрате обеспечения или ухудшения его условий по обстоятельствам, за которые заимодавец не отвечает, заимодавец вправе потребовать от заемщика досрочного возврата суммы займа и уплаты причитающихся процентов, если иное не предусмотрено договором. Близкий режим установлен также п. 2 ст. 814 ГК РФ, предусматривающим, в частности, что в случае невыполнения заемщиком условий договора о целевом использовании суммы займа заимодавец вправе потребовать от заемщика досрочного возврата суммы займа и уплаты причитающихся процентов, если иное не предусмотрено договором. Согласно п. 2 ст. 60 ГК РФ кредитор реорганизуемого юридического лица вправе потребовать прекращения или досрочного исполнения обязательства, должником по которому является это юридическое лицо, и возмещения убытков <2>. -------------------------------<2> Эффективность и соразмерность регулирования правоотношений этим предписанием может вызывать некоторые вопросы. Не любая реорганизация должника представляет угрозу интересам кредиторов. Представляется, что эту меру следовало бы сохранить для случаев слияния юридических лиц, когда в силу худшего финансового положения одного из них после слияния такая реорганизация будет представлять угрозу для удовлетворения требований кредиторов другого юридического лица. Для случаев выделения и разделения более эффективным видится установление солидарной ответственности реорганизуемых юридических лиц. Досрочное наступление сроков происходит при открытии конкурсного производства в отношении должника, поскольку это продиктовано производством расчетов со всеми кредиторами в силу того, что конкурсное производство, как правило, должно заканчиваться ликвидацией должника в возможно кратчайшие сроки <3>. -------------------------------<3> По нашему мнению, такое же регулирование de lege ferenda необходимо установить в законодательстве о банкротстве и для реабилитационных процедур с целью допущения кредиторов по требованиям с ненаступившим сроком к участию в определении судьбы имущества должника. Изменение сроков удовлетворения требований кредиторов устанавливается в пользу должника на основании различных целей, однако, как правило, основывается не только на интересе одного лишь должника, но и других лиц. Так, например, происходит в связи с фактической отсрочкой исполнения при введении некоторых реабилитационных процедур в делах о банкротстве должника (финансовое оздоровление, внешнее управление), где учитываются как интересы должника, так и интересы всех кредиторов, а также экономическое состояние соответствующего региона, отрасли и т.п., т.е. по существу общественные интересы <1>. -------------------------------<1> О развитии института отсрочки применительно к несостоятельности, а также институту моратория см.: Рашевский Е.С. Правовой режим денежных обязательств в процедуре внешнего управления // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 6 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. С. 78 - 87. 7. Отличие срока исполнения обязательства от срока действия договора Из гражданско-правового договора в большинстве случаев возникает не одно, а несколько обязательств. Поэтому, различая обязательство в узком смысле и обязательство в широком смысле, следует также различать срок исполнения обязательства и срок действия договора. По общему правилу окончание срока действия договора не влечет прекращения обязательств сторон по договору, если только иное не предусмотрено законом или договором. При отсутствии в договоре условия о том, что окончание срока его действия влечет прекращение обязательств сторон по этому договору, последний признается действующим до определенного в нем момента окончания исполнения сторонами обязательств. Как правило, в договоре прямо не указывается момент окончания исполнения обязательств сторон. Момент окончания исполнения обязательств определяется существом самого обязательства. Например, исполнение обязательства покупателя по договору купли-продажи оканчивается с передачей продавцу денег (зачисления их на счет обслуживающего продавца банка). Срок исполнения конкретного обязательства, возникшего из договора, и срок действия самого договора могут и не совпадать. Применительно к поставке в литературе справедливо отмечается вполне очевидная необходимость в различии сроков действия договора и срока передачи или отгрузки товара <2>. Представленная же в литературе иная точка зрения применительно к отношениям по поставке, согласно которой сроки исполнения обязательства поставки можно считать обусловленными и тогда, когда в договоре отсутствуют конкретные сроки передачи товаров, но определен срок действия договора <3>, подлежит уточнению. Согласно п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ "О некоторых вопросах, связанных с применением положений ГК РФ о договоре поставки" в случаях, когда моменты заключения и исполнения договора не совпадают, а сторонами не указан срок поставки товара и из договора не вытекает, что она должна осуществляться отдельными партиями, при разрешении споров необходимо исходить из того, что срок поставки определяется по правилам, установленным ст. 314 ГК РФ. Таким образом, срок действия договора может помочь в установлении срока поставки только в том случае, если предусматривается поставка отдельными партиями, поскольку согласно п. 1 ст. 508 ГК РФ определить срок исполнения обязанности по поставке товаров возможно. Данное положение предусматривает, что в случае, когда сторонами предусмотрена поставка товаров в течение срока действия договора поставки отдельными партиями и сроки поставки отдельных партий (периоды поставки) в нем не определены, то товары должны поставляться равномерными партиями помесячно, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, существа обязательства или обычаев делового оборота. -------------------------------<2> См., напр.: Пугинский Б.И. Коммерческое право России. М., 2003. С. 155. <3> Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 82 (автор главы - Н.И. Клейн). Однако срок действия договора может зависеть от срока определенного обязательства. Например, если договором определен срок исполнения обязательства арендатора по возврату арендованной вещи, то и срок договора аренды определяется сроком исполнения обязательства по возврату вещи. Очевидно, что возможна и обратная зависимость: если срок действия договора аренды определен сторонами, то и обязанность арендатора по возврату арендованной вещи должна определяться окончанием срока действия договора. При этом, как обоснованно отмечается в литературе, если обязательство слагается из нескольких обязанностей, не исключено, что для одних из них устанавливается срок исполнения, а для других он остается неопределенным <1>. -------------------------------<1> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. С. 260 (автор коммент. О.С. Иоффе). § 2. Досрочное исполнение обязательства 1. Общие положения В соответствии с общим принципом обязательственного права обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона (ст. 309 ГК РФ). Для всякого обязательства характерно наличие срока его исполнения, что и составляет либо условие обязательства, определенное сторонами, либо требование закона. Следовательно, обязательство должно быть исполнено в установленный срок, что и представляет собой надлежащее исполнение обязательства в этой части. Любое отклонение исполнения от определенного срока теоретически должно рассматриваться как ненадлежащее исполнение обязательства (mora solvendi), если, конечно, на такое отклонение не согласны стороны правоотношения. Однако современное право, принимая во внимание, что не всякое досрочное исполнение может привести к нарушению интереса кредитора, как правило отступает от абсолютного запрета досрочного исполнения, принимая во внимание также и законный интерес должника. Согласно п. 1 ст. 6.1.5 Принципов УНИДРУА кредитор может отказаться от досрочного исполнения, кроме случаев, когда он не имеет законного интереса поступить таким образом <1>. Принципы европейского договорного права также устанавливают, что сторона вправе отказаться от принятия досрочного исполнения, за исключением случаев, когда принятие такого исполнения не наносит чрезвычайного вреда ее интересам <2>. Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980) предусматривает, что в случае досрочной поставки продавец сохраняет право до наступления предусмотренной для поставки даты поставить недостающую часть или количество товара либо новый товар взамен поставленного товара, который не соответствует договору, либо устранить любое несоответствие в поставленном товаре при условии, что осуществление им этого права не причиняет покупателю неразумных неудобств или неразумных расходов. Покупатель, однако, сохраняет право потребовать возмещение убытков в соответствии с настоящей Конвенцией (ст. 37). -------------------------------<1> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. С. 137. <2> Principles of European Contract Law. Parts I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 334. По отношению к досрочному исполнению национальные законодательства условно можно разделить на две основные группы. Одна группа (позитивное регулирование) исходит из того, что срок исполнения установлен в пользу должника, предусматривая опровержимую презумпцию допустимости досрочного исполнения (Бельгия, Франция, Люксембург, Греция, Нидерланды, Германия). Опровержение этой презумпции происходит, если иное следует из договора или обстоятельств. Другая группа (негативное регулирование) основывается на обратной презумпции недопустимости досрочного исполнения (Испания, Португалия, Австрия), с опровержением ее, если срок исполнения установлен в пользу должника. В некоторых странах высказываются таким образом, что право кредитора на отказ от принятия досрочного исполнения не имеет исключений, что является основным принципом договорного права (например, Швеция) <1>. -------------------------------<1> Hultmark Ch. // A New Approach to International Commercial Contracts. The UNIDROIT Principles of International Commercial Contracts. XV-th International Congress of Comparative Law / Ed. by M.J. Bonell. The Hague; London; Boston, 1999. P. 320. Российское право, с одной стороны, более тяготеет к первой группе, однако в этом вопросе проявляется внутренний дуализм ГК РФ в части регулирования общегражданских и предпринимательских отношений. Отношение отечественного законодательства к досрочному исполнению обязательств несколько видоизменялось в историческом аспекте. Своду законов Российской империи не было известно общее правило о досрочном исполнении. В Правилах о порядке выдачи ссуд содержателями ссудных касс и о порядке взыскания по таким ссудам (ст. 5) <2> предусматривалось, что заемщик может полученные в ссуду деньги возвратить до наступления срока платежа, причем, однако, в случае продержания ссуды не более двух недель рост по оной и платеж за хранение уплачиваются как за полмесяца <3>. Кроме того, согласно ст. 1649 Свода досрочный платеж допускался, если вознаграждение за пользование капиталом превышало узаконенный рост в шесть процентов и с предупреждением об этом не менее чем за три месяца <4>. -------------------------------<2> Эти Правила являлись приложением к ст. 1663 Свода. <3> Исаченко В.В. Законы гражданские. С. 717. <4> Там же. С. 525, 571. К.П. Победоносцев в период действия Свода законов Российской империи указывал на следующие подходы к вопросу досрочного исполнения. Предполагается, что срок этот есть льгота должнику, обеспечивает должника в том, что ранее от него не потребуют исполнения; стало быть (если из договора нельзя заключить, что исполнение просрочено в интересе обеих сторон), должнику вольно совершить исполнение и ранее срока. Таково предположение римского права; с ним согласуется и французский закон (1187 г.); но прусский закон держится противного взгляда и не дозволяет должнику исполнять раньше срока без согласия другой стороны <5>. Д.И. Мейер, указывая на то, что веритель не обязан принимать удовлетворения до срока, и объясняя это известными неудобствами для кредитора, обоснованно полагал, что в силу закона или по взаимному соглашению удовлетворение может быть произведено и до срока <6>. -------------------------------<5> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 149. <6> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. С. 139. В проекте Гражданского уложения Российской империи устанавливалось, что должник вправе исполнить обязательство до срока, если из договора или существа обязательства не вытекает, что срок назначен и в пользу верителя (ст. 1625), при этом оговаривалось, что исполнение обязательства до срока не дает должнику права требовать возврата переданного верителю имущества (ст. 1626) <1>. Оценка догмы римского права в тот период нередко сводилась к тому, что установление срока исполнения обязательства могло рассматриваться как сделанное в пользу должника или в пользу кредитора. Так, Д.Д. Гримм по вопросу досрочного исполнения отмечал следующее. Указание срока может быть сделано как в интересах кредитора, так и в интересах должника; in dubio предполагается последнее (diei adjectio pro reo est); это значит, что in dubio должник не обязан исполнить его раньше, но может это сделать, если пожелает. Преждевременное исполнение обязательства со стороны должника может доставить кредитору непредусмотренную выгоду в том смысле, что он раньше, чем имел право, вступает в обладание объектом обязательственного отношения. В частности, если должник исполняет до срока беспроцентный долг, то кредитор выигрывает, а должник теряет проценты за промежуточное время, так назыв. interusurium. Тем не менее должник по общему правилу не вправе сделать из суммы долга соответствующий вычет, если не существовало особого соглашения на этот счет между сторонами <2>. Интересно, что современные романисты ссылаясь, в частности, на Цельса и Ульпиана, указывают на возможность досрочного исполнения в римском праве, добавляя при этом, что решение вопроса зависит от того, в чью пользу установлен срок в договоре <3>. -------------------------------<1> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 493. <2> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. С. 353 - 354. <3> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. 1992. P. 751. Статья 112 ГК РСФСР 1922 г. устанавливала, что должник вправе исполнить обязательство и до срока, если это не противоречит смыслу договора. Однако право на вычет процентов за остающееся до срока время (учет) принадлежит ему лишь в случаях, предусмотренных законом или договором <4>. -------------------------------<4> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 642. Статья 173 ГК РСФСР 1964 г. гласила, что должник вправе исполнить обязательство до срока, если иное не вытекает из закона, договора или существа обязательства. Досрочное исполнение обязательства между государственными, кооперативными и другими общественными организациями допускается в случаях, когда это предусмотрено законом или договором, а также с согласия кредитора. Современное регулирование имеет отличие от его исторических аналогов. Должник вправе исполнить обязательство до срока, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо не вытекает из его существа. Однако досрочное исполнение обязательств, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, допускается только в случаях, когда возможность исполнить обязательство досрочно предусмотрена законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства (ст. 315 ГК РФ). Таким образом, в части общегражданских отношений российское право тяготеет к позитивному регулированию, тогда как в предпринимательских отношениях - скорее более к негативному регулированию <1>. -------------------------------<1> В юридической литературе при противопоставлении правил о досрочном исполнении общегражданских и предпринимательских отношений иногда допускается неточность, выражающаяся в том, что без каких-либо оговорок указывается на допустимость досрочного исполнения в сфере отношений, не связанных с предпринимательством (см.: Предпринимательское (хозяйственное) право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. О.М. Олейник. С. 445 (автор главы - Л.В. Андреева)). Опровержение соответствующих презумпций в российском праве производится на основании четырех общих, а для предпринимательских отношений - еще одного (пятого) специального основания. Досрочное исполнение допускается (не допускается), если это: 1) установлено законом; 2) предусматривается иным правовым актом; 3) следует из условий обязательства; 4) вытекает из существа обязательства; 5) определено обычаями делового оборота. Как указывается в литературе, в ряде случаев возможность досрочного исполнения прямо предусмотрена в специальном законе <2>. -------------------------------<2> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 606 (автор главы - М.И. Брагинский). Возможность досрочного исполнения обязательства не всегда может прямо предусматриваться законом, как это иногда отмечается правоведами <1>, но следовать из его смысла, видимо, по этой причине отдельные исследователи не могут отыскать случаев, разрешающих должнику досрочное исполнение без согласия кредитора <2>. Статья 133 Кодекса торгового мореплавания России устанавливает правила определения размера вознаграждения за досрочное окончание погрузки груза, что предполагает право должника исполнить обязательство по погрузке досрочно, хотя никакого прямого указания на это в законе не имеется <3>. Досрочное исполнение обязательства может предусматриваться нормативными актами, регулирующими банковскую деятельность, при этом иногда устанавливается обязанность по предварительному уведомлению кредитора о досрочном исполнении <4>. -------------------------------<1> См., напр.: Гражданское право / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 316 (автор главы - А.И. Косарев). <2> Занковский С.С. Предпринимательские договоры / Отв. ред. В.В. Лаптев. М., 2004. С. 17. <3> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. М., 2002. С. 679 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). <4> Ефимова Л.Г. Банковские сделки. Комментарий законодательства и арбитражной практики. М., 2000. С. 218. В литературе в качестве примера недопустимости досрочного исполнения, вытекающей из существа обязательства, приводят досрочное исполнение обязательства хранителя. Так, Е.А. Суханов указывает, что существу обязательства хранения противоречит досрочное его исполнение хранителем, влекущее возврат принятой вещи <5>. К этой же сфере следует отнести пример о недопустимости исполнения обязательства по доставке подарка к юбилею до указанного в договоре срока <6>. Когда обязательство сопряжено с постоянным и систематическим его исполнением, исключается самая возможность постановки вопроса о досрочном исполнении <7>. Хотя в качестве иллюстрации этого положения О.С. Иоффе приводит пример договора пожизненного содержания <8>; следует заметить, что некоторые действия в рамках этого договора, для которых имеется срок исполнения возможно совершить и досрочно. Однако действительно имеются такие виды обязательств, которые по самому их существу нельзя исполнять досрочно, например так называемые отрицательные обязательства, предусматривающие обязанность должника воздерживаться от совершения определенных действий. -------------------------------<5> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 47. На наш взгляд, в этом примере можно усмотреть случай неправомерного отказа от исполнения обязательства со стороны хранителя. <6> Гражданское право. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 370 (автор главы - Г.И. Стрельникова). <7> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. С. 261 (автор коммент. О.С. Иоффе). <8> Аналогичный пример, наряду с обязательством по медицинскому обслуживанию, приводится М.В. Кротовым (см.: Гражданское право. Т. 1: Учебник. Изд. 6-е, перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С. 639). Следует отметить, что ст. 315 ГК РФ содержит регулирование досрочного исполнения, осуществляемого (предлагаемого) самим должником, т.е. по его инициативе, и не затрагивает вопросов досрочного исполнения по требованию кредитора. Досрочное исполнение по требованию кредитору может являться условием соответствующего вида договора (например, досрочный возврат вклада по договору банковского вклада) или выступать своеобразным последствием нарушения должником условий договора (например, досрочный возврат суммы займа в связи с неисполнением обязанностей по обеспечению ее возврата). 2. Основания для ограничения досрочного исполнения Ограничения по досрочному исполнению установлены в интересах кредитора в предположении того, что такое исполнение может причинить ему убытки. В самом деле, например, если товар поставляется кредитору досрочно, то он вынужден организовать его хранение, что при определенных обстоятельствах может повлечь дополнительные для него расходы <1>. В определенных случаях досрочное исполнение само по себе не влечет дополнительных расходов кредитора, но доставляет ему неудобства, иногда даже нематериального свойства. Показательным в этом плане может быть иллюстрация, приводимая в Принципах УНИДРУА. -------------------------------<1> В этом смысле утверждение Ф.К. Савиньи о том, что раннее удовлетворение должно считаться лучшим, нельзя принять во всех без исключения случаях (см.: Савиньи Ф.К. Обязательственное право. С. 354). A согласился выполнить ежегодное техническое обслуживание всех лифтов в служебном здании B 15 октября. Служащие A прибыли 14 октября, в день, когда в здании проходили важные встречи, в которых участвовали многие посетители. B вправе отказаться от такого исполнения, которое причинит ему явное неудобство <2>. -------------------------------<2> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. С. 137. С этим примером в известной степени может контрастировать утверждение М.И. Брагинского, из которого можно сделать вывод о том, что досрочное исполнение допустимо в отношениях по договору подряда, если оно не касается конечного срока (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 53). Видимо, следует признать, что досрочное исполнение обязательства применительно к промежуточным срокам (этапам) выполнения работ может причинять убытки или неудобства кредитору-заказчику. Национальное законодательство России помимо нормативных выдвигает в качестве препятствий к досрочному исполнению условия или существо обязательства. При достаточно ограничительном толковании этих двух факторов можно столкнуться со случаями, когда риск обозначенного неудобства или расходов, возникающих по причине досрочного исполнения, будет возлагаться на кредитора. Если условия или существо обязательства сами по себе не являются препятствиями для досрочного исполнения, то такое может последовать со стороны должника. Однако обстоятельства, лежащие вне пределов существа обязательства либо его условий, могут быть таковыми, что это повлечет обязанность для кредитора принять досрочное исполнение и вследствие этого понести расходы или неудобства. С другой стороны, перенесение риска отказа кредитора от принятия исполнения по основаниям, лежащим вне пределов условий или существа самого обязательства, снижает степень возможной объективной оценки допустимости досрочного исполнения для должника, поскольку он может быть не осведомлен о наличии соответствующих обстоятельств. Однако последнее видится отчасти оправданным, ибо досрочное исполнение обязательства, производимое должником, находится в его интересе и осуществление его по общему правилу сопряжено с известным риском, который можно устранить различными путями: не производить досрочное исполнение, согласовать такое исполнение с кредитором, убедиться собственными силами в отсутствии обстоятельств, которые могли бы послужить основанием для отказа от принятия досрочного исполнения. Беспроцентный заем в силу закона (п. 2 ст. 810 ГК РФ) может быть возвращен досрочно, если иное не предусмотрено договором займа. Данная норма, являющаяся специальной, по принципу lex speciales derogat generali, имеет преимущество перед общей нормой ст. 315 ГК РФ <1>. Между тем, как не без основания указывает В.С. Толстой, если в порядке займа переданы вещи, то заимодавец вправе возражать против их досрочного возврата, поскольку у него, например, нет пока места для хранения. Таким образом, если можно, исходя из существа обязательства, судить о допустимости преждевременного исполнения, то лишь в каждом отдельном случае, а не в отношении вида обязательства в целом <2>. На наш взгляд, определенные критерии для некоторых обобщений как по видам отдельных обязательств, так и по характеру самих действий по исполнению сделать все же можно, однако это не означает, что при таких обобщениях не могут существовать некоторые исключения. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 326 (автор главы - М.И. Брагинский). <2> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 150. 3. Отказ от принятия досрочного исполнения Отказ от принятия досрочного исполнения, когда такое исполнение не допускается, представляет собой правомерное действие кредитора. С теоретической точки зрения такой отказ может быть квалифицирован как оперативная мера воздействия <1>. -------------------------------<1> См.: Карпов М.С. Гражданско-правовые меры оперативного воздействия. М., 2004. Отказ от принятия досрочного исполнения влечет за собой все негативные последствия для должника, которые связаны с неисполнением, включая последствия просрочки, если она имеет место. 4. Согласие на принятие досрочного исполнения и его последствия Гражданское право в общем плане устанавливает возможность досрочного исполнения обязательства с согласия кредитора. Хотя ст. 315 ГК РФ прямо не упоминает о возможности принятия кредитором досрочного исполнения с его согласия, это следует из смысла данной нормы. В комментариях ГК РФ отмечается, что с согласия кредитора досрочное исполнение возможно в любом случае <2>. Такой подход применялся и ранее. Указывалось, что хозяйственная целесообразность диктует необходимость согласования досрочного исполнения с кредитором <3>. -------------------------------<2> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. коллект. и отв. ред. О.Н. Садиков. С. 564 (автор главы - М.И. Брагинский). <3> Советское гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. И.Б. Новицкий, П.Е. Орловский. С. 426 (автор главы - предположительно П.Д. Каминская). Согласие кредитора на принятие досрочного исполнения может быть выражено различным образом. Во-первых, в самом договоре может быть закреплена допустимость досрочного исполнения обязательства. Во-вторых, согласие кредитора на принятие досрочного исполнения может вытекать из смысла договора, его условий или существа обязательства. В-третьих, согласие кредитора может принять форму одобрения фактически осуществленного досрочного исполнения, когда такое исполнение принимается им, а не отклоняется <4>. При этом, как представляется, согласие кредитора может быть безусловным, но также может обусловливаться какими-либо обстоятельствами, что влечет по существу изменение условий договора и требует позитивного волеизъявления другой стороны. Например, кредитор может согласиться принять исполнение при условии сохранения всех своих прав, связанных с нарушением должником обязательства, выраженного в досрочном исполнении. Кредитор и должник могут достичь соглашения об иных условиях принятия кредитором досрочного исполнения. Например, должник может согласиться принять на себя все дополнительные расходы кредитора, связанные с принятием досрочного исполнения. В части последнего примечательно положение п. 3 ст. 6.1.5 Принципов УНИДРУА, согласно которому дополнительные расходы, причиненные кредитору досрочным исполнением, возлагаются на должника без ущерба для любых иных средств правовой защиты. -------------------------------<4> В литературе, однако, иногда упоминается о предварительном согласии кредитора на досрочное исполнение, при этом тем не менее не уточняется, является ли такое предварительное согласие безусловно необходимым или возможно и последующее одобрение (см.: Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. С. 396 (автор главы - З.И. Цыбуленко)). В.С. Толстой указывает на то, что согласие на досрочное исполнение может быть выражено в любой момент (вплоть до передачи долга) (см.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 151). В банковской практике имеются случаи, когда право заемщика на досрочный возврат кредита обусловливается в кредитном договоре уплатой банку определенного вознаграждения. Известную неопределенность могут вызывать случаи, когда кредитор своими конклюдентными действиями по принятию досрочно предложенного исполнения выражает согласие на такое исполнение. В связи с этим возникает вопрос, означают ли такие конклюдентные действия исправление недостатка исполнения со стороны должника и может ли он на этом основании освободиться от ответственности за нарушение обязательства. Сравнение этой ситуации с ее зеркальным отображением, когда кредитор принимает просроченное исполнение, показывает, что практика исходит из того, что сам по себе факт принятия просроченного должником исполнения не освобождает его от ответственности за ненадлежащее исполнение. Комментаторы Принципов УНИДРУА занимают несколько иную позицию в этом вопросе. Безусловно, кредитор может также воздержаться от отказа принять досрочное исполнение, сохранив за собой свои права, связанные с неисполнением. Он может также принять такое исполнение без оговорок, и в этом случае досрочное исполнение не может более рассматриваться как неисполнение <1>. Интересна интерпретация этого положения Принципов УНИДРУА в некоторых национальных системах. Например, в Иране, ссылаясь на данное положение, корреспондирующее национальным подходам, исходят из того, что убытки и расходы, причиненные досрочным исполнением, должны возмещаться <2>. -------------------------------<1> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. С. 137. <2> Izadi B. // A New Approach to International Commercial Contracts. The UNIDROIT Principles of International Commercial Contracts. XV-th International Congress of Comparative Law / Ed. by M.J. Bonell. P. 162. Прежняя арбитражная практика исходила из того, что принятие, оплата и использование покупателем поставленной досрочно продукции лишает его впоследствии права на применение ответственности в виде взыскания неустойки за досрочную поставку <1>. -------------------------------<1> Советская юстиция. 1969. N 7. С. 32. Применительно к рассматриваемому вопросу примечательна иллюстрация действия ст. 315 ГК РФ, данная В.В. Витрянским. Допустим, покупатель крупной партии товаров, ожидая их получения от продавца в определенный срок, предусмотренный договором, совершил ряд действий в целях приготовления к получению товаров: заключил договор с автотранспортным предприятием на вывоз груза со станции железной дороги, нашел складские помещения и оформил договорные отношения с их владельцем и т.п. Однако вся партия товаров была отгружена продавцом за неделю до установленного срока. В результате покупатель вынужден корректировать все ранее совершенные приготовления: договариваться с другой автотранспортной организацией, искать новые складские площади, расторгнуть ранее заключенные договоры. Все это повлечет дополнительные расходы и убытки. Однако, учитывая, что досрочная отгрузка товаров продавцом считается ненадлежащим исполнением обязательства с его стороны, покупатель сможет предъявить к нему требование о возмещении всех понесенных убытков <2>. -------------------------------<2> Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. С. 277 - 278. По нашему мнению, сам по себе факт принятия кредитором досрочного исполнения не является изменением договора о сроке исполнения, так же как и в случае принятия кредитором просроченного исполнения, поскольку предложение и принятие исполнения в срок, не предусмотренный договором, не всегда представляет собой волеизъявление сторон на изменение условий договора, хотя в каких-то случаях к такому выводу можно прийти исходя из конкретных обстоятельств. Если по общему правилу факт принятия досрочного исполнения не влечет изменения условий договора о сроке, то исполнение должника следует рассматривать как ненадлежащее. Однако это не означает, что он должен отвечать за все убытки кредитора, причиненные ему досрочным исполнением. Вопрос о размере ответственности должника за досрочное исполнение следует разрешать на основании положений п. 1 ст. 404 ГК РФ, согласно которым, в частности, суд вправе уменьшить размер ответственности должника, если кредитор не принял разумных мер к уменьшению убытков. В принципе в числе неосуществленных разумных мер при определенных обстоятельствах, наверное, можно рассматривать и не реализованную кредитором возможность по отказу от принятия досрочного исполнения. М.И. Брагинский различает два варианта оценки досрочного исполнения. В одном случае он указывает, что если кредитор согласен принять досрочно исполненное, то достигнутое сторонами таким образом соглашение означает изменение договорного условия о сроке. Для других случаев, когда кредитор не заинтересован в досрочном принятии исполнения (досрочный возврат процентной ссуды, досрочная поставка), видимо, обозначенный выше подход считается неприемлемым <1>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И. Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 325. Однако О.Н. Садиков верно, на наш взгляд, отмечает, что исполненное до наступления срока исполнения обязательства согласно п. 1 ст. 1109 ГК РФ не подлежит возврату, поскольку имеется правовое основание для передачи имущества. Последнее по существу не является неосновательным обогащением в точном смысле этого слова <2>. Мы же добавим, что если бы законодатель исходил из того, что принятие кредитором исполнения досрочно приводило к изменению условий обязательства о сроке исполнения, то необходимости в указанной специальной норме не было бы. Если считать, что принятие досрочно исполненного приводит к изменению условия о сроках исполнения, то еще более затушевывается аргументация, позволяющая требовать исполненное обратно. Однако здесь следует, видимо, прийти к другому выводу: норма п. 1 ст. 1109 ГК РФ потому и понадобилась в законе, поскольку при досрочном исполнении обязательства ситуация внешне схожа с неосновательным обогащением и, дабы не допустить явно неосновательного истребования должником исполненного обратно, законодатель и установил специальное регулирование (концепция совпадения). -------------------------------<2> Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 682 - 683. Интересна, хотя и небесспорна, оценка последствий согласия кредитора принять исполнение, данная О.С. Иоффе. Он указывал, что в этом случае исполненное до наступления срока находится не в собственности (оперативном управлении), а на ответственном хранении кредитора. Если же по соглашению сторон или по характеру досрочного исполнения оно поступает в собственность (оперативное управление) кредитора, последний обязан оплатить его в момент получения <3>. Схожую позицию впоследствии занял и Ф.Х. Либерман, обосновывая ее, в частности, действовавшими в то время Положениями о поставках <4>. -------------------------------<3> Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. Изд. 2-е, доп. и перераб. С. 262. <4> Либерман Ф.Х. Расчетная дисциплина при поставках. М., 1974. С. 170 - 171. Представляется, что согласно п. 1 ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя движимой вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором, причем закон не обусловливает действие этого правила наличием встречного предоставления со стороны приобретателя и не исключает его применение к случаям досрочного принятия вещи приобретателем. Между тем действительно, в правоотношении сторон по поводу досрочно переданной вещи можно попытаться обнаружить некоторое юридическое усложнение в связи с возможностью применения к этим случаям п. 5 ст. 488 ГК РФ. Последний гласит, что если иное не предусмотрено договором купли-продажи, с момента передачи товара покупателю и до его оплаты товар, проданный в кредит, признается находящимся в залоге у продавца для обеспечения исполнения покупателем его обязанности по оплате товара. Вопрос здесь главным образом обостряется тем обстоятельством, что по условиям договора сторон продажа товара могла не предусматривать кредитных отношений. Обязанность оплаты товара через определенное время возникает не в связи условиями договора (п. 1 ст. 488 ГК РФ), а по причине принятия досрочно переданного товара продавцом. Поэтому если признать, что принятие товара влечет изменение условий договора о сроке исполнения обязательства, то следует согласиться с возникновением залога, если же сам факт принятия досрочно переданного товара не признавать за изменение условий договора о сроке залог не возникает, ибо нельзя считать, что оплата товара через определенное время после его передачи предусмотрена условиями договора. 5. Влияние досрочного исполнения обязательства одной стороны на встречное предоставление другой стороны Позитивное гражданское право России не устанавливает общих предписаний в отношении обязанностей стороны, принявшей досрочное исполнение, в части срока исполнения ее собственных обязательств. Гражданское право позволяет усмотреть в этом вопросе два основных подхода. Первый заключается в том, что принятие стороной досрочного исполнения не влияет на срок исполнения ее обязательств, если этот срок был установлен вне зависимости от исполнения обязательств другой стороной (п. 2 ст. 6.1.5 Принципов УНИДРУА). При этом в комментарии указывается, что в данной ситуации возможны различные варианты поведения кредитора. Если досрочное исполнение принято со всеми надлежащими оговорками, связанными с неисполнением, кредитор может также сохранить за собой все свои права, касающиеся срока исполнения. Если досрочное исполнение приемлемо для кредитора, он может в то же время решить, принимать или нет последствия, касающиеся его собственных обязательств. В двух приведенных ниже иллюстрациях находим пояснение к указанным комментариям, чья лаконичность не вполне проясняет данный подход. B обязуется поставить товары A 15 мая, и A обязуется заплатить цену за товары 30 июня. B желает поставить товары 10 мая, и у A отсутствует законный интерес отказаться от такого досрочного исполнения. Однако это не имеет какого-либо значения для срока, согласованного для уплаты цены, который был установлен независимо от срока поставки. B обязуется поставить товары A 15 мая, и A обязуется заплатить цену за товары "при поставке". Если B предлагает товары 10 мая, то A в зависимости от обстоятельств может отказаться принять такое досрочное исполнение, ссылаясь на то, что он не в состоянии заплатить за товары в этот день, и принимает поставку товаров с оговоркой о сохранении первоначального срока для уплаты цены или решает принять товары и немедленно за них заплатить <1>. -------------------------------<1> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. С. 138 139. Другой подход является менее гибким. Принятие стороной досрочного исполнения не изменяет установленного срока исполнения ее собственного обязательства (п. 2 ст. 7.103 Принципов европейского договорного права) <2>. Такое регулирование не учитывает, что срок исполнения обязательства одной стороны может быть взаимоувязан в договоре со сроком исполнения другой стороны. В этой ситуации досрочное исполнение одной стороны в определенных случаях не позволит с точностью установить, в какой момент должно последовать исполнение со стороны принявшего досрочное исполнение контрагента. Например, если договор предусматривает, что поставка товара должна быть осуществлена в определенный период, а оплата товара должна последовать через известное количество дней после поставки. -------------------------------<2> Principles of European Contract Law. Parts I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 334. Следует заметить, что специалисты в области международной торговли считают, что обычно досрочная поставка предполагает и досрочную оплату товара покупателем, что не вполне согласуется с приведенными выше правовыми принципами <3>. -------------------------------<3> Герчикова И.Н. Международное коммерческое дело. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2001. С. 212. Российская судебно-арбитражная практика на примере правоотношений по договору поставки заполняет пробел гражданского законодательства в регулировании этого вопроса. При разрешении споров по расчетам за товары, поставленные с согласия покупателя досрочно (п. 3 ст. 508 ГК), следует учитывать, что такое согласие само по себе не меняет условий договора о сроках оплаты и порядке расчетов, и в отсутствие соглашения сторон об ином оплата таких товаров должна производиться в порядке и сроки, предусмотренные договором. Если порядок и форма расчетов не определены и расчеты в силу ст. 516 ГК РФ должны осуществляться платежными поручениями, покупатель, согласившийся принять товар досрочно, обязан совершить действия, необходимые для оплаты товаров, не позднее следующего дня с момента их получения. В случае, когда договором поставки установлена обязанность покупателя оплатить товары в течение определенного времени с момента их получения, срок платежа за товары, поставленные с согласия покупателя досрочно, исчисляется с момента их фактического получения. Споры по расчетам за товары, поставленные досрочно без согласия покупателя, но принятые или использованные последним (не принятые на ответственное хранение), судам необходимо рассматривать с учетом изложенных выше правил <1>. -------------------------------<1> Пункт 17 Постановления Пленума ВАС Российской Федерации от 22.10.97 N 18 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 25 - 26. В связи с отсутствием позитивного регулирования данных отношений представляется необходимым совершенствование гражданского законодательства в этой части. Устранение пробела должно осуществляться с учетом того, что правила о досрочном исполнении обязательства и влиянии этого исполнения на права и обязанности другой стороны носят общий характер, что является основанием для дополнения общих положений ГК РФ об исполнении обязательств соответствующими предписаниями. 6. Особенности досрочного исполнения денежных обязательств Досрочное исполнение денежного обязательства само по себе не может, как правило, вызвать дополнительных расходов или убытков у кредитора. Принимая во внимание, что современные расчеты, особенно в области предпринимательских отношений, обычно совершаются в безналичной форме, досрочное исполнение денежного обязательства выражается в зачислении соответствующих сумм денежных средств на счет кредитора. Однако очевидными являются потери кредитора в виде неполученных доходов, если досрочное исполнение влечет прекращение уплаты процентов за правомерное пользование денежными средствами. В связи с этим представляется обоснованным защита правом интереса кредитора в получении указанных доходов <1>. -------------------------------<1> Такого же подхода придерживаются комментаторы Принципов европейского договорного права (см.: Principles of European Contract Law. Parts I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 334). Д.И. Мейер, рассматривая вопрос досрочного исполнения денежного обязательства, не учитывал, что здесь во многом решающим является различие по основанию платежа. В частности, если речь идет о возврате процентного займа, то выгоды лишается как кредитор, так и должник, ибо первый теряет проценты, которые мог бы получить, но и второй теряет выгоды от использования капитала. Если же речь идет, например, о досрочном платеже покупной цены, то выгоды лишается покупатель, если он не получает сразу встречного удовлетворения. Д.И. Мейер касался скорее лишь последнего случая. Понятно, что если должник производит удовлетворение до срока, то тем лишает себя выгоды, которую он может получить от употребления капитала до наступления срока, следовательно, платит более, чем нужно <2>. -------------------------------<2> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч 2. С. 140. В российском национальном праве применительно к займу соответствующий подход проявляется в п. 2 ст. 810 ГК РФ. Если иное не предусмотрено договором займа, сумма беспроцентного займа может быть возвращена заемщиком досрочно. Сумма займа, предоставленного под проценты, может быть возвращена досрочно с согласия заимодавца. Очевидно, что здесь с теоретической точки зрения может быть воспринят и несколько иной подход, согласно которому сумма процентного займа и любого иного долга, по которому начисляются проценты за пользование чужими денежными средствами, может быть возвращена досрочно при условии уплаты процентов за пользование средствами за весь договорный период. В части процентных заемных отношений по обязательству до востребования, видимо, имеются основания допустить неограниченное исполнение обязательства заемщика по возврату средств до заявления кредитором требования об их возврате. Обратный подход мог бы привести по существу к принудительному пользованию заемщиком денежными средствами вопреки его воле, что едва ли согласуется со смыслом закона. 7. Принятие досрочного исполнения как основание коммерческого кредитования Отдельно нужно поставить случаи досрочного платежа, представляющего собой встречное предоставление. Безусловно, с экономической точки зрения получение платежа авансом без более или менее одновременного предоставления встречного удовлетворения приносит выгоду получателю денег и соответственно потерю плательщику. Закон устанавливает на этот счет возникновение отношений по коммерческому кредиту, если это предусмотрено договором. Так, согласно п. 1 ст. 823 ГК РФ договорами, исполнение которых связано с передачей в собственность другой стороне денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками, может предусматриваться предоставление кредита, в том числе в виде аванса, предварительной оплаты, отсрочки и рассрочки оплаты товаров, работ или услуг (коммерческий кредит), если иное не установлено законом. Однако для досрочного исполнения возникновение коммерческого кредитования не столь очевидно. Договор в этом случае может не предусматривать никакой разницы во времени между встречными предоставлениями сторон. Такая разница может возникнуть именно из-за того, что одна из сторон вопреки условиям договора исполняет свою обязанность досрочно, а другая принимает такое исполнение. Например, договор предусматривал, что стороны исполняют свои обязательства в один и тот же точно определенный соглашением день, однако одна из сторон предлагает, а другая принимает исполнение досрочно, не исполняя, однако, своего обязательства. Дальнейшая квалификация отношений зависит от того, какую концепцию мы разделяем в части влияния досрочного исполнения на условия договора. Если исходить из того, что факт принятия досрочного исполнения сам по себе не влечет изменения условий договора, то коммерческого кредитования не возникает, хотя бы кредитор и обязан был к предоставлению встречного удовлетворения только спустя известное время, т.е. в срок, изначально обозначенный в договоре. Если исходить из того, что принятие досрочного исполнения изменяет условия договора, то правоотношения сторон начинают отвечать признакам коммерческого кредитования. Однако получается, что кредитор, приняв ненадлежащее исполнение, т.е. предоставив известную льготу или поблажку должнику, тем самым вызывает возникновение невыгодных для себя последствий он должен уплачивать проценты за пользование кредитом. Следовательно, такой подход экономически стимулирует кредитора, не желающего платить проценты, отказаться от принятия досрочного исполнения, введя уже тем самым в расходы должника, которые составляют его риск, как предложившего ненадлежащее, т.е. досрочное, исполнение. Что же касается расчета процентов при коммерческом кредитовании, то российский закон не воспринимает в чистом виде существовавшие в теории три различные системы расчета досрочного удовлетворения (Карпцова, Гофмана и Лейбница), которые более или менее подробно описаны Д.И. Мейером <1>. -------------------------------<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч 2. С. 140 - 141. Проценты за коммерческое кредитование должен уплачивать контрагент, получивший удовлетворение ранее собственного противоисполнения, до момента производства последнего, по ставке, предусмотренной ст. 395 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором. Представляется, что с теоретической точки зрения вопрос о возникновении отношений по коммерческому кредитованию при досрочном исполнении и, следовательно, об обязанности уплачивать проценты мог бы разрешаться на основе определения того, в чью пользу установлен срок в обязательстве. Если срок установлен в пользу кредитора, то досрочное принятие исполнения представляет собой льготу для должника и такое согласие на досрочное исполнение не должно влечь невыгод для кредитора в виде уплаты процентов, если, конечно, стороны не договорились об ином. Если срок исполнения обязательства установлен в пользу должника и в силу этого кредитор обязан принять досрочное исполнение, то, казалось бы, на первый взгляд даже при молчании договора можно усмотреть здесь основания для возникновения отношений по коммерческому кредитованию, если сторона, получившая досрочное исполнение, не производит своего противоисполнения. Однако последнее, не вполне очевидно, ибо установление срока в пользу должника дает ему лишь одну возможность - исполнить до срока, но не право на проценты в связи с таким исполнением. Проценты, думается, надо выговорить особо, т.е. определить по соглашению сторон. Едва ли можно сказать, что ст. 823 ГК РФ устанавливает презумпцию возникновения коммерческого кредитования для досрочного исполнения, поскольку соответствующие правила сформулированы исходя из условий самого соглашения, но не для случаев фактического изменения в движении встречных экономических благ посредством правомерно предложенного досрочного исполнения. Отношения по коммерческому кредитованию возникают, если это предусмотрено договором. 8. Особенности досрочного исполнения обязательств, исполняемых по частям В обязательственном праве достаточно распространены обязательства, исполнение которых осуществляется по частям. К таковым можно отнести обязательства по уплате арендной платы, обязательства заемщика по заемному и кредитному договорам; обязательства плательщика ренты и др. Общие положения российского обязательственного права об исполнении обязательств не содержат никаких особенностей или специального регулирования досрочного исполнения таких обязательств для тех случаев, когда такое досрочное исполнение допускается. Этот пробел может вызвать известные практические затруднения. Так, если по арендному договору арендные платежи должны уплачиваться ежемесячно в течение года, то при досрочном исполнении обязательства в виде уплаты части всех арендных платежей за несколько периодов вперед может возникать вопрос о том, в счет каких из предстоящих периодов следует зачислять соответствующий платеж. Для отдельных видов договорных отношений соответствующая регламентация установлена в законодательстве. Так, в соответствии с п. 3 ст. 508 ГК РФ досрочная поставка товаров может производиться с согласия покупателя. При этом товары, поставленные досрочно и принятые покупателем, засчитываются в счет количества товаров, подлежащих поставке в следующем периоде. Данная норма сформулирована законодателем императивно, однако, как представляется, следовало бы допустить изменение этого правила по соглашению сторон. Возможно, что такой подход избран в связи с учетом интересов покупателя, в предположении того, что приобретаемые товары используются им в хозяйственной деятельности с известной периодичностью, которая совпадает с линейным движением времени. В связи с этим едва ли было бы оправданно допустить возможность определения соответствующего периода в одностороннем порядке поставщиком без учета хозяйственных потребностей покупателя. Однако указанный подход в отношениях по поставке товара, видимо, не всегда будет гармонировать с отношениями иного характера, например денежными обязательствами, исполняемыми периодически по частям. Для последнего рода отношений в качестве общего правила можно было бы предоставить должнику свободу определения периода зачисления. На примере арендной платы видно, что арендодатель не имеет особого интереса в определении периода для зачисления досрочно уплаченных периодических платежей. Если же он имеет такой интерес, то он может быть соблюден соответствующим условием договора либо общим запретом досрочного исполнения для соответствующих видов предпринимательских отношений. Таким образом, представляется обоснованным предоставить должнику, осуществляющему досрочно периодический платеж, определить период, в счет которого такой досрочный платеж должен быть зачислен. Разрешение данного вопроса несколько усложняется в тех случаях, когда должник, осуществляя досрочно периодический платеж, не указывает, в счет какого именно периода его следует зачислять. На этот случай, видимо, есть основания установления в гражданском праве презумпции, согласно которой платеж должен зачисляться в счет ближайших предстоящих периодов, если иное не следует из обстоятельств. Еще большую сложность могут вызывать случаи досрочного исполнения обязательств заемщиком, поскольку в сумму досрочного платежа им могут включаться как частичный возврат капитальной суммы, так и рассчитанных процентов за соответствующие периоды, что изменяет и усложняет юридическую структуру правоотношения. Отчасти вопрос этот решается на уровне соответствующих актов Центрального банка России. Например, согласно Положению о порядке предоставления Банком России кредитов банкам, обеспеченных залогом и поручительством, от 3 октября 2000 г. N 122-П <1>, при досрочном исполнении не обеспеченных залогом обязательств по кредиту Банка России банк-заемщик сначала должен произвести уплату процентов по кредиту Банка России, начисленных по день досрочной уплаты включительно, а затем исполнить обязательства по возврату суммы основного долга по кредиту Банка России (п. 2.16.1 <2>). -------------------------------<1> Вестник Банка России. 2000. N 54. <2> В редакции указания ЦБ РФ от 28.12.2001 N 1082-У (Вестник Банка России. 2002. N 2). 9. Досрочное исполнение обязательства в преддверии банкротства должника Досрочное исполнение обязательства должника в так называемый период подозрительности (в России этот период составляет шесть месяцев до подачи заявления в арбитражный суд о признании должника банкротом), а также в течение процедуры наблюдения может рассматриваться как совершенное в ущерб другим кредиторам. В литературе указывается, что исполнение руководителем должника в указанный период требования, срок которого не наступил, может рассматриваться как недействительная сделка <3>. Примечательно, что в этом вопросе право, видимо, сталкивается с необходимостью оценки в качестве недействительных самих действий по исполнению, но не договора, исполнение по которому совершается досрочно, ибо основанием недействительности здесь является само досрочное исполнение, но не договор. Досрочное исполнение по договору в преддверии банкротства и в других законодательствах рассматривается как недействительная сделка <4>. -------------------------------<3> Телюкина М.В. Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)" / Отв. ред. А.Ю. Кабалкин. М., 1998. С. 129. <4> См., напр.: Petersen L.L., Orgaard N. Danish Insolvency Law. Copenhagen, 1996. P. 94. Раздел 3. Пространственный аспект исполнения обязательства § 1. Место исполнения обязательства 1. Общие положения Категория места исполнения обязательства базируется на общефилософском понятии пространства. Все существующее имеет пространственное расположение. Поэтому право, регулируя известные отношения между людьми, не может не принимать во внимание вопрос пространства. Феномен пространства не обойден и гражданским правом вообще, и обязательственным правом в частности. Для исполнения обязательства в пространственном аспекте принято говорить о его месте исполнения. Иными словами, если ряд правоположений по вопросу исполнения обязательства отвечает на вопросы: "Кому исполнять?", "Что именно исполнять?", "Когда исполнять?", то исследуемая нами область может быть обозначена ответом на вопрос: "Где исполнять?", определяя тем самым надлежащее место исполнения (locus opportunus). Обозначая самым общим образом место исполнения обязательства, следует указать, что таковым является более или менее обширное пространство, границы которого находятся в досягаемом месте и определяются по особым правилам. Важно отметить, что с юридической точки зрения место исполнения может и не совпадать с местом, где происходит фактический эффект исполнения, где образуется результат исполнения. Например, при пересылке предмета место исполнения и его результат могут и не совпадать <1>. -------------------------------<1> Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. Muenchen, Beck, 1987. S. 193. К этому следует добавить одно замечание относительно небесспорного высказывания Г. Дернбурга о том, что местом исполнения обязательства называется то место, где должно быть исполнено следуемое по обязательству действие и где это исполнение должно быть принято верителем <1>. Дело в том, что действия должника по исполнению и действия кредитора по принятию исполнения могут и не совпадать. В этом смысле эти места и следует различать для соответствующих случаев, исходя из того, что в гражданском праве регулирование места исполнения преимущественно направлено должнику, т.е. закон определяет, где именно он должен осуществить соответствующие действия в силу обязательства. -------------------------------<1> Дернбург Г. Пандекты. Т. 2: Обязательственное право. С. 89 - 90. Исходя из общих принципов гражданского права - автономии воли и свободы договора, место исполнения может быть определено самими сторонами обязательственного правоотношения. Ограничение свободного усмотрения сторон возможно лишь на основании закона. Каково же, однако, положение вещей в том случае, если стороны упустят обозначить место исполнения? Имеются ли в праве приемы, какие-либо общие подходы для прояснения образовавшейся неопределенности в правоотношении? Некоторые исследователи римского права сообщают об отсутствии у них исчерпывающей информации о месте исполнения обязательства <2>. По другим сведениям считалось, что место исполнения, когда оно не зафиксировано сторонами, должно выводится из обстоятельств дела. Ю. Барон указывал, что место исполнения может определяться природой обязательства или его предметом <3>. -------------------------------<2> Франчози Дж. Институционный курс римского права: Пер. с итал. / Отв. ред. Л.Л. Кофанов. С. 414. <3> Барон Ю. Система римского гражданского права. Изд. 3-е. Выпуск третий. Книга IV. Обязательственное право. С. 58. Например, слуга должен оказывать услуги в месте проживания его господина. Если же такого предположения вывести из обстоятельств дела нельзя, то вещи, определенные родовыми признаками, должны быть доставлены в место, где кредитор может предъявить по поводу них иск <4>, которое обычно является местом нахождения должника. Индивидуально-определенные вещи, с другой стороны, должны быть доставлены туда, где они были во время возникновения обязательства (заключения договора). В качестве общего правила при этом выводилось, что на кредитора возложена обязанность явиться за получением причитающегося ему исполнения ("Holschuld", "haalskuld"), на должнике не имеется обязанности произвести исполнение в месте нахождения кредитора ("Bringschuld", "bringskuld") <5>. -------------------------------- <4> Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. С. 270 (автор главы - И.С. Розенталь). <5> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. P. 751. Менее развитый правопорядок может удовлетвориться простым, унитарным определением места исполнения - у должника. Хотя, как видим, уже в римском праве это правило хотя и определялось как общее, уже имело некоторые варианты: место нахождения вещи для случаев нахождения должника в ином месте. С развитием хозяйства, его усложнением, вовлечением в оборот все новых и новых объектов предоставления, появлением новых видов обязательств правовое регулирование определения места исполнения обязательства не могло оставаться неизменным и не подвергнуться вслед за развивающейся экономикой обогащению и усложнению. Хотя и современным кодификациям известна система, не обладающая особым разнообразием правил о месте исполнения обязательства. Например, ГК Нидерландов, отдавая предпочтение автономии воли сторон, устанавливает две привязки на случай отсутствия волеизъявления сторон обязательства (ст. 6.41) <1>. В отношении индивидуально-определенной вещи - место ее нахождения во время возникновения обязательства <2>. В отношении вещи, определяемой родовыми признаками, - место осуществления должником профессиональной или предпринимательской деятельности либо место его жительства <3>. -------------------------------<1> Гражданский кодекс Нидерландов: Пер. с голл. М. Ферштмана / Отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. С. 288. <2> Интересно, что такой же подход выдвигался ранее и в русской литературе (см.: Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права. М., 1994. С. 199). <3> Аналогичный подход используется в Квебеке (ст. 1566 ГК Квебека) и в других романских системах, например в Бельгии (см.: Гражданский кодекс Квебека. С. 244; Herbots J. Contract Law in Belgium. P. 178). Законодательство КНР до его реформирования также содержало достаточно лаконичную систему диспозитивных норм: для денежных обязательств место исполнения определялось по кредитору, для остальных - по должнику (ст. 88 Общих положений гражданского права КНР) <4>. -------------------------------<4> Гражданское законодательство КНР. М., 1997. С. 35. Даже современные образцы регулирования порой отличаются лаконичностью подхода. Так, Принципы международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА) устанавливают две привязки определения места исполнения: для исполнения денежных обязательств - коммерческое предприятие кредитора; для исполнения других обязательств - коммерческое предприятие должника (п. 1 ст. 6.1.6) <5>. При этом комментаторы Принципов УНИДРУА замечают, что, возможно, эти решения не являются самыми совершенными во всех случаях <6>. Аналогичное регулирование содержится в Принципах европейского договорного права (ст. 7.101 (1)) <7>. -------------------------------<5> Принципы международных коммерческих договоров: Пер. с англ. А.С. Комарова. С. 139. <6> Там же. С. 140. <7> Principles of European Contract Law. Parts I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 329. Можно отметить и еще один аспект в этом вопросе применительно к современным кодификациям. "ГК Украины установил в императивном порядке более широкий, чем ГК УССР, перечень мест исполнения обязательств в случае неопределенности его в договоре. Это обусловлено как появлением НОВЫХ ВИДОВ ИМУЩЕСТВА (выделено нами. - С.С.), которые могут быть предметом гражданского оборота (например, деление вещей на делимые и неделимые), так и необходимостью учета особенностей исполнения обязательства с указанными и иными видами имущества, которые являются предметом исполнения обязательства" <1>. В связи с таким определением "расширения перечня мест исполнения обязательства" можно лишь недоумевать по поводу того, что автор считает новым дихотомию вещей: делимые и неделимые. Возможно, это и является для кого-то новым, но никак не для науки гражданского права, равно как и для законодательства. -------------------------------<1> Боднар Т.В. Исполнение договорных обязательств (сравнительный анализ законодательства Республики Казахстан, Российской Федерации и Украины) // Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 21. С. 112. История развития русского обязательственного права, с одной стороны, замечательным образом иллюстрирует схожесть правовых подходов в определении места исполнения с римским правом, а с другой - выявляет некоторое различие в подходах отдельных ученых. "Определение места исполнения договора может относиться и к лицу, имеющему право требовать, и к лицу, обязанному исполнением; в каком месте первый может требовать исполнения и имеет право принудить к исполнению, в таком месте последний обязан добровольно учинить исполнение к удовлетворению требования. Если об этом предмете нет определения в договоре, он определяется по сущности дела и по обстоятельствам" <2>. К этому добавлялось, что по русскому закону передача вещи полагается по месту жительства требующего лица во время заключения договора, а действие - по месту жительства обязанного лица <3>. -------------------------------<2> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. С. 148. <3> Там же. С. 149. Интересны в этом вопросе подходы Д.И. Мейера, который, в частности, полагал, что в случае, когда участники обязательства находятся не в месте своего жительства, например на ярмарке, и обязательство предусматривает немедленное исполнение, то место исполнения определяется местом временного пребывания участников обязательства. Для общего же правила он выдвигал следующий тезис. Должник, оставаясь по своему месту жительства, не производит удовлетворения верителю и тем нарушает его право; отсутствие же верителя по местожительству должника не служит для него оправданием неисправности. Следовательно, удовлетворение должно быть произведено по местожительству верителя: должник обязан явиться в тот город, где живет веритель, и совершить действие, которое составляет предмет его обязательства <1>. -------------------------------<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 2. С. 147. Расхождение в подходах двух русских ученых очевидно. В судебной практике обнаруживается подход более соответствующий позиции Д.И. Мейера <2>. -------------------------------<2> "Местом исполнения договора, когда исполнение это заключается в платеже известной суммы, должно быть вообще признаваемо место пребывания лица, которому сумма должна быть уплачена, если между сторонами не последовало по этому предмету другое соглашение" (см.: Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов / Составил И.М. Тютрюмов. Книга четвертая. С. 59). Немаловажно и мнение Г.Ф. Шершеневича: "Место исполнения представляет настолько важное обстоятельство, что едва ли могут быть частыми случаи, когда стороны допустят упущение при самом установлении обязательства и не укажут места исполнения. Если, однако, в договоре не указано место исполнения, то оно нередко может определиться из заведенного порядка, восполняющего волю сторон. Заведенный порядок или указывает на общее правило, напр. в торговом быту местом исполнения признается контора предприятия, а не квартира его собственника, или же указывает на обычай, установившийся между данными лицами в их постоянных сношениях, например во всех предшествующих поставках помещик доставлял хлеб в амбары купца" <3>. -------------------------------- <3> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Изд. 4-е. С. 397. Применительно же к молчанию договора Г.Ф. Шершеневич обосновывал презумпцию места жительства должника. При этом приводились следующие аргументы. Веритель в силу обязательства приобретает право требования, а исполнение поставлено в зависимость от заявления требования, и такое заявление может быть сделано только в месте жительства должника. В этом же месте должник может быть принужден судом к исполнению, и, следовательно, при добровольном исполнении должник не должен быть поставлен в худшее положение, чем при исполнении вынужденном. Если кредитор желал исполнения в своем месте жительства, он должен был это поставить условием, имея в виду, что договор толкуется в пользу должника <4>. -------------------------------<4> Там же. В.И. Синайский, учитывая уже положения проекта Гражданского уложения, в качестве общего правила выдвигает место жительства должника, а для денежных обязательств - место жительства кредитора. Последнее обосновывается им ссылкой на судебную практику и положения Свода законов о договоре займа, которые, в частности, определяли: "Если же заимодавец за какой-либо оговоркою денег брать не захочет...", в связи с чем ученый задавался вопросом: "Где не захочет?". Отвечая на него, он указывает: вернее, что в своем местожительстве, причем местожительство должника определяется по времени предъявления иска, а не возникновения обязательства <1>. -------------------------------<1> Синайский В.И. Русское гражданское право. С. 333. Свод гражданских законов Российской империи (ч. 1 т. X) применительно к передаче проданного имущества устанавливал обязанность уплаты цены в надлежащем месте (ст. 1521), однако определение надлежащего места в этой норме не содержалось <2>. Судебная практика, восполняя пробел закона, устанавливала, что местом исполнения договора, когда оно заключается в платеже денег, признается место пребывания лица, коему деньги должны быть уплачены, если между сторонами не последовало иное по сему предмету соглашение <3>. -------------------------------<2> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 235. <3> Исаченко В.В. Законы гражданские. С. 493. Проект Гражданского уложения Российской империи устанавливал уже более подробное общее регулирование места исполнения обязательства. Приоритет отдавался воле сторон и существу обязательства (ст. 1619), а при невозможности использования этого подхода предписывалось следующее. Обязательство подлежит исполнению в месте жительства должника во время возникновения обязательства, а по сделкам, относящимся к торговле должника, - в месте нахождения его торгового заведения. По денежному долгу платеж должен быть произведен в месте жительства верителя; но если веритель после возникновения обязательства переменил свое место жительства, то увеличившиеся вследствие сего для должника издержки и страх по пересылке верителю денег падают на верителя (ст. 1620) <4>. -------------------------------<4> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 493. Кодекс 1922 г. устанавливал еще более развернутое регулирование. Статья 113 устанавливала следующее правило. Если место исполнения не определено законом или договором и не явствует из существа обязательства, исполнение должно быть произведено: а) по обязательствам, предметом коих является передача прав на строения или земельные участки, - в месте нахождения строения или участка; б) по сделкам, входящим в круг деятельности предприятия должника, - в месте нахождения предприятия; в) по денежным обязательствам - в месте жительства кредитора в момент возникновения обязательства; но если кредитор к моменту исполнения обязательства переменил место жительства и своевременно известил о том должника, последний обязан произвести исполнение по новому местожительству кредитора, с отнесением на счет кредитора всех расходов, связанных с переменой места исполнения; г) по прочим обязательствам - в месте жительства должника в момент возникновения обязательства <1>. -------------------------------<1> Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, проект Гражданского уложения Российской империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. С. 642. Однако в области отношений между социалистическими организациями, основанных на плановом договоре, признавалось, что место исполнения определяется не общей нормой, а специальными правилами, сформулированными в нормативных актах, регулирующих хозяйственные договоры <2>. -------------------------------<2> Советское гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. И.Б. Новицкий, П.Е. Орловский. С. 429 (автор главы - предположительно П.Д. Каминская). Дальнейшее развитие гражданского законодательства по вопросу места исполнения обязательства было предопределено переходом к плановой экономике. Статья 174 ГК РСФСР 1964 г. устанавливала следующее. Если место исполнения не определено законом, договором или актом планирования и не явствует из существа обязательства, исполнение должно быть произведено: 1) по обязательству передать строение - в месте нахождения строения; 2) по денежному обязательству (кроме денежных обязательств государственных, кооперативных и общественных организаций) - в месте жительства кредитора в момент возникновения обязательства, а если кредитор к моменту исполнения обязательства переменил место жительства и известил об этом должника, то в новом месте жительства кредитора, с отнесением на счет кредитора всех расходов, связанных с переменой места исполнения; 3) по всем другим обязательствам - в месте жительства должника, а если должником является юридическое лицо - в месте его нахождения. Современное правовое регулирование места исполнения представляет собой инвариантность регламентации правоотношений в этой области. В последней российской гражданской кодификации в ст. 316 ГК РФ установлены следующие правила определения места исполнения. Если место исполнения не определено законом, иными правовыми актами или договором, не явствует из обычаев делового оборота или существа обязательства, исполнение должно быть произведено: по обязательству передать земельный участок, здание, сооружение или другое недвижимое имущество - в месте нахождения имущества; по обязательству передать товар или иное имущество, предусматривающему его перевозку, - в месте сдачи имущества первому перевозчику для доставки его кредитору; по другим обязательствам предпринимателя передать товар или иное имущество - в месте изготовления или хранения имущества, если это место было известно кредитору в момент возникновения обязательства; по денежному обязательству - в месте жительства кредитора в момент возникновения обязательства, а если кредитором является юридическое лицо - в месте его нахождения в момент возникновения обязательства; если кредитор к моменту исполнения обязательства изменил место жительства или место нахождения и известил об этом должника - в новом месте жительства или нахождения кредитора с отнесением на счет кредитора расходов, связанных с переменой места исполнения; по всем другим обязательствам - в месте жительства должника, а если должником является юридическое лицо - в месте его нахождения. Праву известно несколько общих подходов определения места исполнения. Первый заключается в установлении определенности по этому вопросу посредством обращения к специально предусмотренному для этого случая правилу, закрепленному нормативно: либо в правовом акте, либо в договоре, либо в обычае <1>. -------------------------------<1> Последнее основание для определения места исполнения - обычай делового оборота иногда необоснованно не учитывается в литературе, и обычай вовсе не упоминается (см.: Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. С. 314 - 315 (автор главы - А.И. Косарев). Второй определяет место исполнения посредством привязки к месту нахождения должника. Третий подход отдает приоритет месту нахождения кредитора. Четвертый - месту нахождения перевозчика. Наконец, пятый определяет место исполнения по месту нахождения вещи. Таким образом, место исполнения определяется диспозитивно <2>, исходя из следующих общих подходов: субъектный (место нахождения кредитора, должника, третьего лица (перевозчика) или характер деятельности субъекта); предметный <3> (место нахождения вещи (например, недвижимость) или свойство исполнения (например, денежное обязательство)). -------------------------------<2> В юридической литературе было высказано мнение о том, что норма ст. 316 ГК РФ не относится к числу не только императивных, но и диспозитивных в их обычном значении, поскольку в отличие от последних признает приоритет не только договора, но и обычаев делового оборота и существа обязательства (см.: Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 609 (автор главы - М.И. Брагинский)). <3> О предмете договора как нормообразующем признаке, в том числе и в отношении места исполнения, см.: Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. С. 205. Для определения юридического аспекта требуется выявление факта материального мира нахождение соответствующего субъекта или объекта в определенном месте и в определенное время в известной точке (пространстве), которая и указывает на правовую категорию места исполнения. Факт, таким образом, определяет значимое для права обстоятельство. Как справедливо отмечает М.И. Брагинский, определение места исполнения обязательства имеет значение не только для решения вопроса о том, где должник обязан совершить исполнение, но и для решения вопроса о распределении расходов по доставке предмета исполнения <1>, определения момента перехода права собственности и риска случайной гибели <2>. Заслуживает внимания расширение этого перечня вопросов, имеющих значение в связи с местом исполнения, указанием на место приемки и передачи товара, выбор закона, подлежащего применению <3>, определению ставки банковского процента, действующей в месте исполнения денежного обязательства <4>, установление своевременности исполнения <5>, размере начисляемых процентов <6>. Место исполнения обязательства имеет значение и для определения территориальной подсудности спора. Например, согласно ч. 4 ст. 36 АПК РФ иск, вытекающий из договора, в котором указано место его исполнения, может быть предъявлен также в арбитражный суд по месту исполнения договора <7>. Аналогичная норма содержится в ч. 9 ст. 29 ГПК РФ. Кроме того, по месту исполнения договора может предъявляться иск о защите прав потребителя (ч. 7 ст. 29 ГПК РФ) <8>. Место исполнения также может иметь решающее значение для выбора применимого права в отношении обязательств, осложненных иностранным элементом (ст. 1211 ГК РФ), определением цены товара <9>, работ <10>, услуг. Положения ст. 316 ГК РФ используются в подлежащих случаях и при оценке отношений, урегулированных иным отраслевым законодательством, в частности законодательством о налогах и сборах для целей определения места реализации товара <11>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 428. О судебной практике применительно к договору поставки см.: п. 9 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.10.97 N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки" // Вестник ВАС РФ. 1998. N 3. С. 23. <2> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 611 (автор главы - М.И. Брагинский). <3> Гражданское право. Т. 1: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Изд. 6-е, перераб. и доп. С. 637 (автор главы - М.В. Кротов); Towards a European Civil Code / Ed. by A.S. Hartkamp, M.W. Hesselink, E.H. Hondius, C.E. du Perron, J.B.M. Vranken. Nijmegen. Dordrecht; Boston; London, 1994. P. 51; Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. Т. 3: Обязательственное право. С. 128. <4> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. Изд. 2-е, испр. и доп. С. 88. <5> Гражданское право. Часть первая / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 371 (автор главы - Г.И. Стрельникова). <6> См.: Постановление Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 08.10.98 N 13/14 "О практике применения положений ГК РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами" // Вестник ВАС РФ. 1998. N 11. С. 7 - 8. <7> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.07.2002 N КГ-А40/4320-02. <8> В немецком праве возможность изменения подсудности посредством указания места исполнения в договоре в некоторой степени ограничена. См.: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S. 194. <9> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 19.10.99 N А141714-99/70/8; Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 04.03.2003 N Ф08-523/2003. <10> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 14.04.2003 N А54-2587/99-С6. <11> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 04.12.2002 N А43-7553/02-9-420. Учитывая, что место исполнения обязательства часто определяется в праве посредством указания на место нахождения или жительства той или иной стороны обязательства, представляется необходимым определить пространственные границы этого места. В быту под местом нахождения понимаются порой самые разные по площади пространства. Ими могут быть и ничтожно малые пространственные величины, а также конкретный адрес в населенном пункте (дом, участок территории (например, завод), квартал, улица), административно-территориальная единица (край, область, штат, кантон, провинция), определенная местность (например, курорт, горы, река), целая страна или даже материк. С расширением освоенного человечеством пространства этот перечень возможно будет расширяться как в одну, так и в другую сторону (микрои макроразвитие), что, с одной стороны, будет охватывать какие-то нанопространства, а с другой наоборот, выводить на уровень космических масштабов. Представляется, что для юридических целей определения места исполнения далеко не все из таких мест могут точно указывать на место исполнения обязательства. Поэтому утверждение Д.И. Мейера о том, что если должник и веритель находятся в одном городе, нет затруднения при определении места удовлетворения по обязательству, не кажется нам бесспорным. Даже при жизни этого уважаемого ученого его родной город Санкт-Петербург был достаточно велик для того, чтобы сделать предположение об индифферентном отношении сторон всякого обязательства к необходимости более точного определения места исполнения. На практике чаще всего место исполнения обязательства, особенно по передаче товаров, определяется посредством указания конкретного адреса в населенном пункте или места отправки соответствующих видов транспорта (вокзал, станция, аэропорт, порт и т.п.). В отношениях с потребителями при доставке товаров на дом индивидуализация места может быть еще более точной (например, квартира в многоквартирном доме). В некоторых особых случаях она может доходить до совсем точных координат (например, место бурения скважины). Статья 316 ГК РФ является универсальной нормой, применимой на диспозитивных началах к исполнению любого обязательства, в чем бы не выражалось содержание последнего. Поэтому представляется ошибочным утверждение о том, что в данной статье "говорится лишь об обязательствах, предметом исполнения в которых являются вещи или деньги" <1>. Последнее справедливо только для абз. 2 - 5 указанной статьи. -------------------------------<1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. С. 682 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). Упомянутая норма распространяется как на случаи определения места исполнения в соответствии с положениями закона, иного правового акта и договора, так и на ситуации, когда ни закон, ни иной правовой акт, ни договор не определяют такого места и последнее не явствует из обычая делового оборота или существа обязательства. Поэтому упоминание в литературе о том, что если при заключении договора стороны не определили место его исполнения, то применяются правила, установленные ст. 316 ГК РФ <2>, можно несколько уточнить. Правила данной статьи наряду с другими предписания закона применяются и в том случае, если стороны определили место исполнения обязательства. Такое обязательство должно быть исполнено в этом месте (ст. 309 ГК РФ). Кроме того, в связи с приведенным суждением следует заметить, что место исполнения обязательства может определяться не только при заключении договора, но и в других обстоятельствах (например, после заключения договора). Нельзя также не заметить, что предписания ст. 316 ГК РФ подлежат применению к месту исполнения обязательства, а не договора, ибо понятия "исполнение договора" и "исполнение обязательства" в строгом смысле слова не совпадают. Например, из договора купли-продажи проистекает как минимум два обязательства: передать товар и уплатить покупную сумму, причем место исполнения этих обязательств может и не совпадать. -------------------------------<2> Голованов Н.М. Гражданское право. С. 375. Немаловажно заметить, что исследуемая норма российского закона содержит, в частности, правило о преимуществе положений договора перед иными предписаниями, содержащимися в последующих абзацах. Из этого помимо прочего следует, что место исполнения обязательства может быть установлено договором и, следовательно, обязательство должно исполняться в этом месте. Однако надо обратить внимание на то, что определенные обязательства могут возникать из односторонних сделок. Каковы правила исполнения таких обязательств применительно к месту их исполнения? Ответ на этот вопрос можно отыскать, применив ст. 156 ГК РФ, согласно которой к односторонним сделкам соответственно применяются общие положения об обязательствах и о договорах постольку, поскольку это не противоречит закону, одностороннему характеру и существу сделки. Следовательно, по общему правилу ст. 316 ГК РФ о месте исполнения обязательства подлежит применению и к обязательствам, следующим из односторонних сделок. Например, если банковская гарантия (ст. 368 ГК РФ) содержит условие о месте исполнения обязательства - гарант обязан произвести исполнение именно в этом месте. Рассматриваемые арбитражными судами России споры, в которых затрагивается вопрос о месте исполнения обязательств, свидетельствует о том, что этот вопрос часто соединяется с проблемой исполнения обязательств надлежащему лицу. Здесь нужно отметить, что требования об исполнении обязательства в надлежащем месте и надлежащему лицу, конечно же, не тождественны, ибо обязательство может оказаться исполненным в надлежащем месте, но ненадлежащему лицу и, наоборот, - в ненадлежащем месте, но надлежащему лицу. И в том, и в другом случае налицо нарушение обязательства. При так называемой переадресации товар поставляется в иное место. При этом в тех случаях, когда переадресация происходит по просьбе кредитора (покупателя), к такому исполнению суды применяют положения ст. 316 ГК РФ и оно признается исполненным надлежащим образом <1>. В другом случае, напротив, суд установил, что вопреки условиям договора о поставке товара на металлургический комбинат груз был направлен на агрофабрику, находящуюся в другом городе. При этом суд указал, что независимо от того, является ли агрофабрика структурным подразделением металлургического комбината или нет, в соответствии с требованиями ст. 309 и 316 ГК РФ истец должен был отгрузить концентрат по условиям договора именно на металлургический комбинат <2>. -------------------------------<1> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10.05.2001 N Ф04/1400-260/А70-2001. <2> Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 31.01.2000 N Ф04/263-11/А45-2000. 2. Место исполнения, определенное нормативным актом Место исполнения может определяться нормативно. Например, в исключение из общего правила исполнение денежного обязательства по выдаче вклада осуществляется по месту нахождения должника, а не кредитора. В правоотношениях по электроснабжению специфическое место исполнения определяется понятием "точка поставки" <2>. По обязательству перевозки груза местом исполнения является пункт назначения (ст. 785 ГК РФ). -------------------------------<2> Постановление Правительства РФ от 24.10.2003 N 643 "О правилах оптового рынка электрической энергии (мощности) переходного периода" (СЗ РФ. N 44. Ст. 4312). См. также: Захаров Ю. Правовое регулирование оптового рынка электрической энергии (мощности) переходного периода // Хозяйство и право. 2004. N 2. С. 106 - 107. Положения ст. 316 ГК РФ являются общими применительно к специальному регулированию, установленному для поименованных в гражданском законодательстве договоров. Поэтому приоритетом пользуются нормы о месте исполнения, предусмотренные для конкретных обязательств. По отношению, например, к договору купли-продажи, как обоснованно отмечается М.Г. Розенбергом, должны применяться предписания не ст. 316 ГК РФ, а ст. 458, 509 и 510 <3>. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.Г. Розенберга "Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2006 (издание третье, исправленное и дополненное). <3> Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. Изд. 2-е, испр. М., 2004. 3. Место исполнения, определенное договором Как уже указывалось, в силу общего принципа автономии воли стороны свободны установить своим соглашением место исполнения обязательства. В литературе верно отмечается, что место исполнения обязательства как условие договора не относится к числу существенных <4>. -------------------------------<4> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 141. Коммерческая практика показывает, что вопрос о месте исполнения обязательства, тесно связанный в товарном обороте со сдачей-приемкой товара, может быть в известной степени осложнен наличием предварительной и окончательной сдачи-приемки товара. При этом под предварительной приемкой обычно понимается осмотр товара на предприятии продавца для установления соответствия его количества и качества условиям договора, а также для установления правильности упаковки и маркировки товара <1>. -------------------------------<1> Герчикова И.Н. Международное коммерческое дело: Учебник для вузов. Изд. 2-е, перераб и доп. М., 2001. С. 233. Существо некоторых гражданско-правовых объектов оборота вызывает иногда некоторые затруднения на практике в определении места исполнения соответствующих обязательств. Иллюстрацией может послужить следующее дело из Постановления, из которого извлечен излагаемый ниже фрагмент. Согласно ст. 316 ГК РФ место исполнения обязательств может быть определено договором. По условиям договора, заключенного истцом и иностранным заказчиком, истец собирал информацию и анализировал ее на территории России и стран СНГ, а затем передавал ее за границу для использования контрагентом по договору. Поскольку передача информации является существенным условием договора и сама информация является предметом договора, то без передачи обязательства по договору нельзя считать исполненными. Таким образом, вывод суда первой инстанции о том, что исполнение обязательства по договору происходило в России и в странах СНГ, а за их пределами осуществлялось лишь потребление оказанных услуг, основан на неправильном применении ст. 316 ГК РФ и как следствие судом неправильно применена соответствующая норма налогового законодательства <2>. -------------------------------<2> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 12.08.98 N КАА40/1805-98. Оставляя в стороне налоговый аспект приведенной выдержки из судебного акта, следует заметить, что исполнение некоторых договоров сопряжено с тем, что обязательства, возникающие из таких договоров, могут быть различны. Следовательно, их исполнение может происходить в различных, несовпадающих пространственных границах. Например, договор перевозки груза предусматривает обязанность перевозчика подать отправителю груза под погрузку транспортные средства (ст. 791 ГК РФ) и доставить груз в пункт назначения в установленный срок (ст. 792 ГК РФ). Очевидно, что эти обязательства имеют не совпадающее место исполнения. Точное определение места исполнения обязательства в договоре имеет важное практическое значение. Однако на практике встречаются случаи не вполне ясного установления соответствующих условий, что приводит к осложнению в их толковании и, в конечном счете, может обернуться возникновением убытков для участников гражданских отношений. Примером может послужить следующий случай из судебной практики. Отказывая в иске, суд первой инстанции сослался на то, что договором не установлено место исполнения договора и не указано прямо на обязанность поставщика доставить груз своим транспортом, поэтому местом исполнения обязательства в силу ст. 316 ГК РФ является место сдачи груза первому перевозчику, а сдача груза автоколонне для доставки истцу подтверждается материалами дела. Однако такой вывод кассационная инстанция посчитала ошибочным по следующим основаниям. В договоре говорится, что поставка осуществляется на условиях "франкоавтотранспорт город Москва". Перевозка продукции из Калининграда в Москву осуществляется автотранспортом поставщика за его счет. Обязанность по оформлению документов, необходимых для вывоза рыбной продукции из Калининградской области в Москву, также возложена на поставщика. Таким образом, рассматриваемым договором установлена обязанность продавца доставить товар покупателю или указанному им лицу <1>. -------------------------------<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 13.06.2001 N 6617/593. Указание в договоре о доставке товара своим транспортом обычно истолковывается судами как установление места исполнения по месту нахождения покупателя продукции <2>. Напротив, указание в договоре о том, что покупатель производит оплату с учетом железнодорожного тарифа до станции назначения, толкуется в том смысле, что обязательство поставщика считается исполненным, а право собственности на товар - переданным покупателю в момент передачи груза поставщиком грузоперевозчику <3>. Известным своеобразием отличается исполнение обязательств по поставке нефти с использованием такого вида транспорта, как трубопровод <4>. -------------------------------<2> См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 19.10.99 N А14-1714-99/70/8. <3> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 04.05.2000 N А12-9679/99-с28. <4> Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 08.02.99 N Ф04/224-16/А75-99. 4. Место исполнения, определяемое существом обязательства Ряд обязательств по самому их характеру предопределяют место их исполнения. Например, в обязательстве по сносу строения местом исполнения не может быть никакое другое положение в пространстве, как то, которое совпадает с местом расположения подлежащего сносу строения. Место исполнения обязательства, возникшего в результате приобретения билета на футбольный матч, также определяется существом обязанности <1>. Хотя данный пример скорее следует отнести к случаям, когда место исполнения обязательства предусмотрено договором, ибо билеты на всякого рода представления, спортивные мероприятия и пр., как правило, содержат указание на место их проведения. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 428 (автор главы - М.И. Брагинский). Ф.К. Савиньи по этому вопросу указывал следующее. Некоторые действия по самой природе своей до такой степени связаны с местом, ограниченным известным пространством, что без него немыслимы, и всякая попытка их перемещения существенно изменяла бы сами действия. Сюда относится передача определенной недвижимости, также обработка известного участка земли и возведение на нем постройки. Далее работа в каком-либо торговом учреждении или на фабрике, занимающей определенное место. Для такого рода удовлетворений кредитор не может требовать исполнения, а должник - предлагать его в другом месте потому, что всякое действие, предпринятое в другом месте, хотя бы и однородное (например, постройка дома), будет совершенно иным <2>. -------------------------------<2> Савиньи Ф.К. Обязательственное право. С. 348 - 349. Примером места исполнения обязательства, которое следует из существа обязательства, наверное, может служить место нахождения результата работ по договору бытового подряда. В ст. 738 ГК РФ устанавливаются последствия неявки заказчика за получением результата работ. Отсюда следует, что, если иное не установлено договором, заказчик обязан явиться за получением результата работ по месту нахождения последнего, которое в большинстве случаев совпадает с местом нахождения подрядчика. Это подтверждается нормативным регулированием данных отношений в Правилах бытового обслуживания населения <3>, из п. 15 которых следует, что неявка потребителя за результатом работ является основанием для его продажи подрядчиком. -------------------------------<3> Утверждены Постановлением Правительства РФ от 15.08.97 N 1025 "Об утверждении Правил бытового обслуживания населения в РФ" (СЗ. 1997. N 34. Ст. 3979). 5. Место передачи недвижимости Исполнение обязательства, связанного с недвижимостью, по самому существу требует известной привязки к месту нахождения недвижимости. Поэтому, например, составители проекта Гражданского уложения Российской империи не посчитали необходимым установить на этот счет специального регулирования <4>. -------------------------------<4> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С. 217. Прежнее законодательство связывало место исполнения с местом нахождения строения, когда объектом обязательства по передаче имущества являлось последнее. Современный законодатель учел справедливую критику данной нормы <1>, распространив такое же правило не только на отношения, связанные с передачей строения, но и на другие, где объектом является недвижимое имущество. Местом исполнения обязательства по передаче недвижимости является место нахождения имущества. Надо заметить, что данная норма может вызывать определенные вопросы. Действующее гражданское законодательство России не имеет ярко выраженной обязанности лица, передающего по обязательству недвижимость, в осуществлении ввода во владение недвижимостью кредитора. Обязательство должника может, например, ограничиться передачей правового титула кредитору, регистрацией его при необходимости и составлением акта приема-передачи недвижимости. При этом, очевидно, все эти действия стороны могут совершить в месте отличном от точного места нахождения недвижимости <2>. Не подрывает этого подхода и мнение В.С. Толстого о том, что при передаче строения покупатель должен его осмотреть <3>. Действительно, с прагматической точки зрения разумный приобретатель недвижимости в силу объективной индивидуальности такой вещи, как правило, имеет и реализует свой интерес по осмотру вещи. Однако нельзя не отметить, что ни ранее действующее законодательство, ни современное императивно не устанавливают обязанности по осмотру приобретаемой недвижимости. С практической точки зрения такое положение вещей можно представить, например, при дарении квартиры, когда все исполнение по договору сводится к подписанию документов, регистрации и передачи ключей <4>. Представляется верной точка зрения Г.Д. Отнюковой, которая указывает, что договором может быть предусмотрена передача не по месту нахождения объекта, а в другом месте, например в банке, при этом стороны оформляют акт сдачиприемки объекта по документам (с использованием фотографий, чертежей) <5>. Но, конечно, в данном случае действительной передачи (ввода во владение) не происходит. Здесь мы имеем дело лишь с формальной стороной сделки. -------------------------------<1> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 142. <2> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. М., 2002. С. 680 (автор коммент. - Г.Д. Отнюкова). <3> Толстой В.С. Исполнение обязательств. С. 141. <4> Недаром же говорят: "Дареному коню в зубы не смотрят". <5> Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 141. М.И. Брагинский отмечает, что в рассматриваемом предписании имеется в виду передача недвижимости не только в собственность, но и в пользование или иное вещное или обязательственное право. При этом немаловажным следует считать мнение ученого о необходимости ограничительного истолкования данной нормы с исключением ее применения к недвижимости, не являющейся таковой по природе (воздушные и морские суда и др.) <1>. -------------------------------- КонсультантПлюс: примечание. Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). <1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 429. В литературе указывается, что данное место исполнения обязательства по передаче недвижимого имущества распространяется на исполнение обязательств, возникших из договоров купли-продажи, аренды, ипотеки и др. <2> К договору ипотеки, однако, применить это правило весьма затруднительно, поскольку согласно абз. 2 п. 1 ст. 338 ГК РФ и п. 1 ст. 1 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" имущество, на которое установлена ипотека, не передается залогодержателю. Таким образом, залог недвижимости не предусматривает самой передачи недвижимости, что является конституирующим признаком для применения исследуемой нормы. На практике при заключении договоров ипотеки залогодержатель зачастую даже не видит заложенного ему недвижимого имущества, ограничиваясь лишь работой с документами (правоустанавливающими, подтверждающими регистрацию, отчетом оценщика и пр.). -------------------------------<2> Комментарий части первой Гражданского кодекса для предпринимателей. С. 278. 6. Место передачи товара по обязательству, предусматривающему его перевозку Данное предписание российского законодательства отвечает подходам международного права, в частности ст. 31 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980). В литературе указывается, что для обязательств по передаче вещей (товаров), предусматривающих их перевозку, местом исполнения является место сдачи имущества перевозчику, а если такие обязательства возникли в сфере предпринимательской деятельности известное кредитору место изготовления или хранения имущества (ибо затраты по последующей передаче имущества перевозчику должны согласовываться сторонами) <3>. Здесь допускается смешение двух оснований определения места исполнения. Первое основание заключается в способе передачи имущества: с помощью перевозки или без таковой. При этом законодатель не делает различия для предпринимательских и непредпринимательских обязательств, т.е. независимо от того, является ли должник предпринимателем или нет <4>, надлежащим местом исполнения является место передачи имущества первому перевозчику для отправки его кредитору <5>. Второе основание используется для определения места исполнения по обязательствам, которые не предусматривают перевозку, и одновременно должником по таким обязательствам является предприниматель. -------------------------------<3> Гражданское право: В 2 т. Т. 2. Полутом 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. Изд. 2е, перераб. и доп. С. 48. <4> См.: Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. С. 609 (автор главы - М.И. Брагинский). <5> Иного мнения придерживается Г.Д. Отнюкова (см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. С. 680) и Л.В. Андреева (см.: Предпринимательское (хозяйственное) право: В 2 т. Т. 1: Учебник / Отв. ред. О.М. Олейник. С. 446). Можно предположить, что авторов приводит к этому сравнительный анализ 3 и 4 абз. ст. 316 ГК РФ, однако употребление законодателем в 4 абз. выражения: "по другим обязательствам предпринимателя передать товар..." потребовалось для того, чтобы распространить действия 2 и 3 абз. этой статьи как на предпринимателей, так и на лиц, таковыми не являющимися. Сугубо предпринимательской привязкой в определении места исполнения обязательства является лишь абз. 4 упомянутой нормы. Применительно к подходам английского права определение надлежащего места исполнения через фигуру перевозчика может базироваться на презумпции: перевозчик, как правило (если он не является служащим продавца), рассматривается в качестве агента покупателя <1>. Применительно к отношениям по купле-продаже товар считается поставленным покупателю, когда он или его агент обладают этим товаром или могут осуществлять контроль над ним. Если не выдается коносамент, то очевидным доказательством поставки товара покупателю является его вручение перевозчику для передачи покупателю <2>. -------------------------------<1> Bridge M. Personal Property Law. London, 1993. P. 69. <2> Шмиттгофф К.М. Экспорт: право и практика международной торговли. С. 71. В немецком праве, напротив, общее правило о месте исполнения не подвергается изменению в зависимости от наличия условия о транспортировке товара, однако закон на этот счет предусматривает иное распределение риска. Так, согласно абз. 1 § 447 ГГУ если продавец по требованию покупателя высылает проданную вещь в место, не совпадающее с местом исполнения, то риск переходит на покупателя с момента передачи вещи продавцом экспедитору, фрахтовщику либо иному лицу или учреждению, занимающимся перевозкой <3>. -------------------------------<3> Германское право. Ч. 1. Гражданское уложение. М., 1996. С. 94. Подробнее об особенностях перехода риска см.: Marsh P.D.V. Comparative Contract Law: England, France, Germany. Hampshire, 1996. P. 208 - 209. В международной торговле большое значение и распространение имеют специальные коммерческие термины (Инкотермс), которые, в частности, разрешают вопросы, связанные с местом исполнения обязательства, применительно к виду транспорта и другим типичным обстоятельствам <1>. Применение этих терминов в качестве условий договоров в арбитражной практике признается надлежащим определением места исполнения обязательства <2>. -------------------------------<1> Подробнее см.: Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешение споров. Изд. 2-е, перераб. и доп. С. 98 - 108. <2> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.07.2002 N КГА40/4320-02. 7. Место передачи товара предпринимателем Исполнение обязательства по передаче товара профессиональным коммерсантом по месту нахождения осуществления бизнеса представляется достаточно традиционным подходом. Г.Ф. Шершеневич указывал, что в торговом быту местом исполнения считается не частная квартира купца, а его торговое заведение, контора или склад <3>. -------------------------------<3> Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права. С. 199. По обязательствам предпринимателя передать товар, не предусматривающим перевозку товара (имущества), надлежащим местом исполнения признается место изготовления или хранения имущества, если это место было известно кредитору в момент возникновения обязательства <4>. Это предписание нуждается, на наш взгляд, в некоторых разъяснениях. -------------------------------<4> В литературе иногда упускают, что это предписание распространяется только на обязательства предпринимателя, что приводит к ошибочному представлению о распространении данной привязки на обязательства любых субъектов (см., напр.: Голованов Н.М. Гражданское право. С. 376). Хотя законодатель оперирует термином "предприниматель", представляется обоснованным расширительное его истолкование. Установление диспозитивной нормы, предусматривающей по существу получение кредитором товара в месте нахождения торгового (промышленного) заведения при отсутствии обязательства доставки имущества, предполагает получение кредитором исполнения у должника, т.е. явку кредитора за исполнением. Очевидно поэтому, что такой же подход должен применяться и ко всем другим обязательствам лица по передаче товара, если обязательство такового лица связано с осуществлением предпринимательской деятельности. К последним в связи с этим следует отнести и коммерческие организации, изготавливающие или торгующие тем или иным товаром, и даже некоммерческие организации, если они осуществляют предпринимательскую деятельность или деятельность, приносящую доходы, в рамках которой возникает обязательство по передаче товара (имущества). Еще одно уточнение необходимо сделать в части ограничения сферы применения данного предписания случаями, когда о месте изготовления или хранения товара было известно кредитору в момент возникновения обязательства. Данная норма сформулирована таким образом, что дает основание полагать о ее применении лишь в тех случаях, когда кредитор фактически знал об указанном месте при возникновении обязательства. Полагаем, что субъективный критерий в разрешении этого вопроса не вполне подходит. Если из существа обязательства, иных обстоятельств следует, что кредитор знал или должен был знать о месте изготовления или хранения товара, исполнение обсуждаемого обязательства должно быть осуществлено в этом месте. Данное регулирование близко и к предписаниям ст. 31 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980). Аналогичный подход в регулировании места исполнения обязательства по поставке товара использован в ЕТК США (ст. 2-307) <1>. В литературе уточняется, что если должник не может найти кредитора по месту нахождения его фирмы, то он вправе предложить исполнение в любом месте, где можно найти кредитора, включая местожительство <2>. В немецком праве предусматривается, что если обязательство возникло в связи с предпринимательской деятельностью должника, то исполнение осуществляется в месте нахождения его предприятия в том случае, когда место его жительства и место нахождения предприятия не совпадают <3>. -------------------------------<1> ЕТК США. М., 1996. С. 67. <2> Основные институты гражданского права зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование / Рук. авт. коллект. В.В. Залесский. М., 1999. С. 323 (автор главы - С.В. Соловьева). В английском праве также имеются такие подходы, согласно которым должнику следует отыскать местонахождение кредитора (см.: Свод английского гражданского права. Общая часть. Обязательственное право / Под ред. Э. Дженкса. С. 93). <3> Германское право. Ч. 1. Гражданское уложение. М., 1996. С. 63. Если же кредитор не знал и не мог знать о месте изготовления или хранения товара либо таких мест несколько и, какое именно является надлежащим, обстоятельства не позволяют установить, определение места исполнения производится по общему правилу: место нахождения (ж
