Фильм получился, когда бабушка запела

"Фильм получился, когда бабушка запела"
Елена Пушкарская поговорила с лауреатом Римского кинофестиваля режиссером
Алексеем Федорченко
Премию "Марк Аврелий будущего" на завершившемся на прошлой неделе Римском
фестивале получил Алексей Федорченко и его фильм "Ангелы революции". "Огонек"
расспрашивал режиссера, почему он снял кино о Казымском восстании и как сочетает
документальность и фантазию.
— Вы как-то сказали, что прошлое интереснее и разнообразнее, чем нам о нем
говорят. Вы поэтому на этот раз взяли сюжет из прошлого, а не сконструировали
реальность, как это было в "Небесных женах луговых мари" или "Овсянках"?
— Здесь нет больших различий. Мы уже не знаем настоящей жизни той страны,
которая когда-то была, и можем судить о той эпохе лишь по ряду литературных и
киноштампов. Мне захотелось придумать страну без таких штампов: с одной стороны,
мир советского авангарда, не выкрашенный в красный цвет, а с другой — мир обских
угров без привычных нам чума, бубна и заарканенного оленя, которые кочуют из
одного фильма о Севере в другой. Вот преодолевая эти общие места, мы и придумали
фильм.
— Почему вас потянуло в 1930-е годы? Вы ведь избегаете проторенных дорог, а
ретро сегодня — тренд.
— Ну этот тренд мы сами и создали. Я имею в виду фильм "Первые на Луне". Именно
после него жанр ретро стал таким популярным. Меня даже приглашали недавно на
"Первый канал", чтобы сделать докудраму в таком именно стиле.
— И?
— Я отказался.
— Что все-таки легло в основу фильма — документальная история Казымского
восстания или книга Дениса Осокина, с которым вы всегда работаете, "Ангелы и
революция"?
— У меня было два сценария. Один из них о Казымском восстании, а второй — по
книге Дениса. В итоге первый сценарий взял верх. Мало кто знает о произошедшем в
1930-е годы восстании хантов. Советские источники упоминают о нем с неохотой, сами
ханты тоже. Я узнал о нем случайно, когда в 2005 году участвовал в ХантыМансийском кинофестивале. О тех событиях мне поведала одна хантыйская семья,
деды этих людей участвовали в Казымском восстании. И эта история так меня
захватила, что я в тот же день пошел в институт угроведения и поднял там все
касающиеся этой темы материалы. Они были очень немногочисленны — пара
диссертаций и четыре книги.
Реальная история состояла в том, что ханты и лесные ненцы были недовольны
вторжением советской власти в их пасторальную жизнь. Они стали забирать детей из
интернатов, отказывались обращаться к врачам. И чтобы как-то сгладить ситуацию, из
Свердловска в те края была послана делегация во главе с Полиной Шнайдер.
— Значит, главная героиня фильма — реальное историческое лицо?
— Да, Полина Шнайдер была замнаркома просвещения Крыма. В Свердловске она
оказалась случайно, просто была в командировке, и ее послали к хантам, потому что
некого было послать. В общем, вся отправленная на Север делегация состояла из
довольно случайных люди, которые попали между двумя цивилизациями — между
советской властью и властью шаманов. Мне понравилась именно эта случайность. Ну,
конечно, я купил книг о хантах, об их традициях, привез к себе в Екатеринбург. Стал
изучать, как это все было. В то же время мне хотелось уйти от реальности. В результате
получилась совершенно оригинальная история, герои которой разговаривают
волшебным языком Дениса Осокина. Я взял некоторые диалоги из его книги и вложил
их в уста своих героев.
— Они у вас все художники-авангардисты...
— Да. Предварительно изучив биографии многих художников-авангардистов, я
насобирал поразившие меня факты и судьбы и дал их своим героям.
— У Осокина есть очень поэтическая расшифровка слова "революция". Он
пишет, что "это маки, исчезнувшие с моих глаз". А про слово "ангел" он говорит,
что в переводе с ненецкого это "дверная ручка". А кто они, ваши ангелы
революции?
— Да, в общем, это все люди. В фильме же нет отрицательных героев, нет злодеев
(хотя в итоге ханты убивают вторгшихся в их мир авангардистов.— "О"). Мне
хотелось оказаться внутри истории и никого не судить. Все люди хорошие. И ханты
тоже прекрасные. Просто одни думают так, а другие по-другому. И потому случилось
то, что случилось. Ангелы все — и те, и другие.
— Сценарий вы писали вместе с Осокиным?
— Нет, на этот раз, и притом впервые, мне пришлось заниматься сценарием самому,
так как у Дениса были другие дела. А до этого все сценарии Денис делал один.
— И все же, как мне кажется, ваш фильм вовсе не о революции и не о гибели
революционного авангарда, а о том сокровенном, что движет человеком, в какую
бы он эпоху ни жил и какому бы богу ни служил. Он о той жизненной силе, что
греки именовали эросом.
— Ну да, хотелось насытить жизнь героев любовью. У всех есть что терять, у всех есть
о ком заботиться. О ком думать. И у авангардистов, и у хантов. Как и в жизни.
— Вас не тревожит, что в наше пуританское время у вас могут быть трудности с
прокатом?
— Нет, не тревожит. Меня прокат вообще мало тревожит.
— Ну ладно, прокат вас не интересует. А финансирование?
— На 70 процентов деньги дал Минкульт.
— Выходит, нынешние чиновники более продвинуты, чем те, кто отказал вам в
финансировании "Овсянок", сочтя фильм порнографическим?
— Ну, открыто они так не говорили. Слово "порнография" звучало лишь в кулуарах.
В принципе, я этому и не удивлялся — текст сценария действительно был очень
смелый. И со стороны государства было бы странно дать деньги на такую локальную и
эротически насыщенную историю. Но когда они увидели, что картина получилась
целомудренной, были сразу запущены "Небесные жены".
— Кстати, как прошли "Жены" в прокате?
— Прокат считается хорошим, когда фильм окупился и принес прибыль. "Небесные
жены луговых мари" не окупился. Да я и не рассчитывал на это: у фильма была
слишком маленькая ниша. Хотя в фестивальном прокате фильм прошел очень успешно.
— Вы выпускали его на DVD?
— Да, на DVD он был, и мы даже сделали подарочный тираж — альбом о фильме с
фотографиями со съемок, кадрами из фильма, интервью, в общем, со всем, что в таких
случаях полагается.
— А нет у вас желания снять большое прокатное кино?
— У меня нет категории прокатное-непрокатное. Я разделяю кино на интересное и нет.
При этом руководствуюсь книгой самурая, где сказано, что жизнь слишком коротка,
чтобы заниматься тем, что неинтересно.
— А театр... В ваших "Ангелах" много отсылок к театру. Впору предположить,
что вы держите в голове театральный проект.
— Да, вы угадали, но какой — не скажу. Это пока секрет. Просто я очень хочу подойти
к театру, но пока боюсь, не чувствую должной силы. Потому что это очень серьезная
заявка — сделать кино одним кадром. Но я обязательно это сделаю.
— Вы ведь еще и прозу пишете.
— В журнале "Октябрь" у меня в прошлом году вышли рассказы, и они получили
премию за лучший дебют.
— Выходит, одного кино не хватает, хотя одновременно вы умудряетесь быть и
режиссером, и сценаристом, и продюсером.
— Не хватает, хотя в ваш список можно еще добавить работу художника, каковым я
был на "Ангелах революции". Сначала я предложил эту работу Зоритко Доржиеву,
который работал со мной на "Небесных женах", но он сказал, что революция не его
тема. А других я искать не стал. Я подумал, что мне проще самому все это сделать, чем
объяснять, что именно я хочу.
— Что же в таком случае вам в работе над фильмом нравится больше всего?
— Чем меньше людей на процессе, тем он мне больше нравится. Поэтому я люблю
сценарий и монтаж. Потому что остальные этапы — это производство, где ты зависим
от множества людей, в частности от съемочной группы, и не всегда есть время
подумать столько, сколько тебе надо. А вот сценарий можно писать вдумчиво и долго.
— Основная героиня фильма Дарья Екамасова уже снималась у вас в "Небесных
женах". А где вы нашли остальных артистов?
— Все артисты снимались у меня в первый раз. Олег Ягодин работает в "Колядатеатре". Остальные — Павел Басов, Константин Балакирев, Алексей Солончев, Георгий
Иобадзе и Полина Ауг — актеры московских театров, и, по-моему, все они с большим
будущим.
— Ваши дочка и сын ведь тоже были задействованы?
— Да, у дочки небольшая роль, она сыграла девочку в самом начале фильма. И она
очень гордится, что ее пригласили на Римский фестиваль как актрису. А сын сыграл
одного из ангелов в соответствующей новелле.
И раз уж мы заговорили об исполнителях, скажу вам, что фильм получился потому, и
только потому, что я нашел ту бабушку, которая в финале поет песню. Эта бабушка
родилась на Казымской базе (имеется в виду несколько изб, обустроенных делегацией,
направленной из Свердловска в Казым, где разместились школа, больница и прочие
культурно-просветительные объекты.— "О"). Она была первым ребенком, который
там родился. Всю жизнь проработала в этих местах учительницей русского языка.
Я сначала и не думал просить ее петь. Просто она очень стеснялась, и я сказал: "Ну
давайте спойте что-нибудь". И вдруг она запела эту песню. У меня внутри что-то
оборвалось, и кино сложилось. Именно в тот момент появились и смыслы, и ответы.
Если бы этой бабушки не было, не получилось бы и картины. (Фильм кончается кадром
в современной типовой квартире, где эта уже совсем старая женщина поет популярную
в советские годы "Песню о тревожной молодости", помните: "Жила бы страна родная, и
нету других забот".— "О".)
— Вы снимали в местах реальных событий?
— Весь север я снимал в Казыме. При этом изба, где мы снимали, это одна из тех
самых изб, что осталось от Казымской культбазы. Их сохранилось там три или четыре.
Кадры с телами убитых просветителей сняты в том самом амбаре, где когда-то были
сложены замерзшие трупы реальных участников той свердловской делегации. Когда я
нашел этот амбар и понял, что это склад того времени, я сделал все, чтобы мне
разрешили там работать.
— Что это за жанр, когда музейный, по сути, подход сочетается с фантазией?
— Я давно придумал определение жанру, в котором работаю,— это документальная
сказка. При этом мне очень важно снять именно подлинный, настоящий объект, и, если
это возможно, я обязательно это сделаю. Мои две основные задачи: сделать все просто
и достоверно.
— Ваш новый фильм выходит практически одновременно с фильмами Андрея
Кончаловского и Никиты Михалкова, каждый из которых претендует на
исследование судеб России. Ваша картина тоже ответ на вопрос, почему все
произошло так, как произошло...
— Нет, меня не интересует мессианство. Я просто занимаюсь тем, что мне интересно.
— А что заинтересовало вас после "Ангелов революции"?
— Сейчас я работаю над фильмом по Стругацким и в связи с этим занимаюсь
изучением квантовой физики. (Речь идет об экранизации фантастической повести
братьев Стругацких "Малыш".— "О".)
— Вы живете и работаете в Екатеринбурге. Почему не в столице?
— При сегодняшнем развитии технологии вообще нет никакой разницы, где жить.
Екатеринбург мне подходит своей энергетикой. А Москва меня не прельщает — для
меня это слишком большой город, и я там как-то теряюсь. Меня раздражает, что там
такие расстояния, что за день можно успеть сделать лишь оно дело.
— Вот уже второй раз премьера вашего фильма проходит в рамках Римского
кинофестиваля. Почему?
— Ну Италию я вообще очень люблю, и у меня здесь много друзей. Но особенно мне
понравилось, что в этом году на Римском кинофестивале нет ни конкурса, ни жюри.
Я себя поймал на мысли, что мне уже не нравится участвовать в конкурсах. Это
забирает очень много энергии. Ты начинаешь вдруг кому-то завидовать. Нужно
радоваться успехам своих друзей, а ты вместо этого начинаешь сравнивать.
— Кстати, приз "Марк Аврелий будущего" вам вручала Николетта Романофф,
прапраправнучка русского императора. Не думаете снять эту принцессу, как ее
тут называют, в своей будущей сказке?
— Посмотрим. Романовы в Екатеринбурге? Есть о чем подумать.
Беседовала Елена Пушкарская, Рим
Источник: http://www.kommersant.ru/doc/2593867