Лжедмитрий I
advertisement
Лжедмитрий I Накануне Смутного времени после кончины царя Ивана Грозного на престол, взошёл его сын, Федор Иванович, который вряд ли был лучшим правителем для Московии в силу особенностей своей психики. Государством в то время управлял шурин Федора, Борис Годунов. Годунов, задумав стать царем после устранения Федора, решил сначала убрать царевича Дмитрия. Царевич Дмитрий и его мать, последняя жена Грозного Мария Нагая, по приказу Бориса Годунова жили в Угличе, как в ссылке. 15 мая 1591 года 8летний Дмитрий, играя прямо посередине кремля, у берега Волги, поранился ножом и тут же умер. Его мать обвинила в убийстве царевича пребывавших в Угличе «людей Бориса» Данилу Битяговского и Никиту Качалова, которые немедленно были растерзаны толпой, поднявшейся по набату. Загадочная смерть царевича Дмитрия породила легенду о том, как якобы верные царевичу люди, зная , что на Дмитрия, готовится покушение, подменили его очень похожим на него другим мальчиком, который и принял за него мученическую смерть... Большинство историков придерживалось мнения, что имя Дмитрия принял беглый чудовский монах Григорий Отрепьев. Ровесник царевича Дмитрия, Григорий имел схожие с ним внешние приметы: бородавку на лице и одну руку короче другой. Однако разнятся исторические данные о его происхождении… Ещё в детстве, лишившись отца, он рано встал на путь лёгкой и разгульной жизни: плутовал, воровал, пьянствовал, часто убегал из дома. После нескольких лет скитаний Григорий стал монахом московского Чудова монастыря. «Был он не из славного рода, не из знатного, но из последних людей служивых, из числа детей боярских. Был же он человеком злоумным, в беседах многословным, но быстро схватывал все, что прочел в книгах, однако не на благо все это, ибо нравом он был коварен, и к дурному склонен, а с виду очень невзрачен и малорослый, а сердцем лют и свиреп душой, и полон всякой хитрости, и коварства, и беснования, а ядом злобы подобен скорпиону, дышащему смертью, который взглядом убивает многих …» родился в подмосковном городе Коломне, в семье царского офицера-стрельца Богдана Отрепьева. Это был от природы одаренный юноша, имевший не по годам острый ум, прекрасную память, хороший музыкальный слух. Именно благодаря этим качествам Юрий сумел в рекордно короткие сроки прекрасно овладеть грамотой, опередив подавляющее большинство своих сверстников. Совсем юный Юрий начал серьезно задумываться над тем, как ему «выйти в люди», однако скром-ность его происхождения не давала ему никаких шансов на то, чтобы сделать в Московском государстве выдающуюся карьеру. Отрепьев решил найти себе могущественного покровителя. Некоторое время он работал слугой у князя Черкасского, а затем — у известного боярина Михаила Романова. Честолюбивый юноша прекрасно знал что делал: тогда многие россияне серьезно считали боярина Романова одним из главных претендентов на русский престол... Благодаря своим качествам Юрий Отрепьев достаточно быстро выделился из остальной романовской челяди. Однако его надежды на влиятельного человека навсегда разбились в один из октябрьских дней 1600 года, когда отряд царских стрельцов окружил дом Романова Слуги, и в их числе — сам Отрепьев, вступились за своего хозяина, однако силы оказались неравными, а за сопротивление «царским людям» всех их ожидало суровое наказание — смертная казнь. Но сын Богдана Отрепьева сумел избежать ее. Он принял монашеский постриг и имя Григорий... Став монахом бывший слуга боярина Романова сделал, головокружительную карьеру. Ему понадобился всего лишь год для того, чтобы превратиться из рядового монаха московского Чудова монастыря в дьякона и члена патриаршей свиты. Грамотностью и красивым почерком он понравился патриарху Иову, который позднее будет вести борьбу с «самозванцем – еретиком Гришкой Отрепьевым». Став дьяконом, Отрепьев начал собирать факты смерти царевича Дмитрия. Однажды он удивил монахов, заявив им, что в скором времени сам станет... новым московским царем! Тогда монахи только посмеялись над «чудачествами» молодого инока. Однако ситуация, оказалась для Григория очень серьезной: слух о появлении нового претендента на российский престол вскоре дошел до Бориса Годунова. Опасаясь ареста, Отрепьев бежит из Чудового монастыря в Литву Неизвестно как сложилась бы дальнейшая судьба самозванца, если бы в он не появился в Брачине — полтавском имении князя и магната Адама Вишневецкого, которому он предложил себя в качестве слуги, открыв ему свою «тайну»... Однажды Адам Вишневецкий, недовольный какой-то работой слуги, сильно ударил его по лицу, на что обиженный Григорий с достоинством ответил, что его хозяин бьет не кого-нибудь, а сына царя Ивана Грозного. Пан Вишневецкий признал самозванца истинным царевичем. Покровительство князя Адама сулило самозванцу большие выгоды, поскольку эта семья состояла в дальнем родстве с Иваном Грозным. Интрига вступила в новую фазу развития. Одновременно Лжедмитрий добился поддержки у донских и днепровских казаков. Донцы были первыми в России, кто решительно заявил о поддержке "законного монарха". Он давно вынашивал планы похода на восток. Его замыслы разделял сенатор Юрий Мнишек, связанный с влиятельными католическими кругами. Лжедмитрий перебрался к Юрию Мнишеку в Самбор. Мнишек не только принял Лжедмитрия с царскими почестями, но и решил породниться с ним. Лжедмитрий сделал предложение его дочери Марине. Сватовство дало благовидный предлог для обращения самозванца в католичество. В 1603 году «Дмитрий» отрекся от православия и перешел в католицизм. Сигизмунд III согласился предоставить Лжедмитрию помощь в обмен на военную помощь Москвы для овладения шведской короной. Лжедмитрий обязался уступить Речи Посполитой ЧерниговоСеверскую и половину Смоленской земли. Другая половина Смоленской земли была обещана Юрию Мнишек. Осенью 1604 г. Лжедмитрий с отрядом из 4000 воинов начал поход на Москву. Практически все погра- ничные поселения сдавались лжецаревичу без боя, поскольку вести о его возрождении уже достигли страны. Однако некоторые области не покорились вновь прибывшему властелину, но он вел себя как царь. Даже мать царевича Дмитрия признала чужого человека под угрозой смерти. Простые люди верили в него как в своего избавителя, посланного Господом. Во всемирной истории не было более популярного самозванца! Не случайно, по свидетельству иноземного «гостя» Исаака Массы, в день гибели «ненастоящего царя», 17 мая 1606 года, стоявшие в толпе москвичи рыдали навзрыд, глядя, как боярские слуги глумятся над бездыханным телом Лжедмитрия… Москва, а с ней и другие города, признали Григория Отрепьева сыном Ивана Грозного и присягнули новому царю. Молодой царь Федор Годунов был убит, а 20 июня под звон колоколов и приветственные крики народа Лжедмитрий торжественно въехал в столицу. Однако радость москвичей была преждевременной. Сигизмунд III потребовал от самозванца выполнения ранее данных обязательств: передачи полякам Новгорода, Пскова, Смоленска, а также перехода всего русского народа в католичество. Став царем московским, 6 мая 1606 г. Лжедмитрий 1вступил в брак с Мариною Мнишек, дочерью польского воеводы Мнишека Сендомирского, установив во дворце польские обычаи и порядки, не соблюдая русских традиций и отвергнув православную веру. Со стороны польской свиты нового царя начались насилия и грабежи. Полная потеря независимости стала реальной для Русского государства. И тогда родовитые бояре Шуйские, Голицыны, Куракины составили заговор против Лжедмитрия. Ранним утром 17 мая 1606 г. ими был захвачен Кремль. Спасая свою жизнь, самозванец прыгнул из окна и сильно расшибся. Его быстро нашли и добили. Марина Мнишек и ее отец были взяты под стражу. Одновременно в Москве было истреблено множество поляков. Тело Лжедмитрия, обряженное в шутовскую одежду, с волынкой в руках и дудкой во рту, выволокли на Красную площадь. В майский день 1606 года, когда тело свергнутого самозванца, привязанное к лошадиному хвосту, поволокли к Серпуховским воротам, над Москвой разразилась страшная буря, сорвавшая кровлю со сторожевой башни на Кулишках и повалившая деревянную стену у Калужских ворот. Стихия неистовствовала с той же силой, как при торжествен-ном въезде Лжедмитрия в Москву 11 месяцев назад… Но место это мгновенно обрело на Москве жуткую славу: говорили, по ночам мертвый самозванец… встает из гроба и ходит по улицам столицы! Власти и московское духовенство до того были встревожены этими толками, что тело Лжедмитрия велено было вырыть и отвезти в селение Нижние Котлы. Здесь его принялись сжигать, но останки чародея якобы не поддавались самому жаркому огню… Тогда его изрубили на мелкие куски, снова бросили в пламя, наконец-то обратившийся в пепел прах перемешали с порохом и выстрелили им в сторону запада, откуда явился на русскую землю сей загадочный «чернокнижник»… В его поступках проглядывали черты, которые, как писал историк XIX века Николай Костомаров, «и теперь располагают исследователя склоняться к признанию его действительным сыном Ивана Грозного». Он проявлял куда больше благородства по отношению к своему предшественнику Борису Годунову, чем избравшие того на царство бояре. Ревнителей старины пугали широта его взглядов, веротерпимость и внутренняя свобода. «У нас одни только обряды, а смысл их укрыт, – говорил самозванец отцам православной церкви. – Считаете себя самым праведным народом в мире, а живете совсем не похристиански: мало любите друг друга, мало расположены делать добро». Образ мышления, некоторые не понятые современниками причуды нового государя очень скоро дали повод к обвинениям его в «чернокнижии» (колдовстве). Подпись Лжедмитрия I Народ, особенно в провинции, не желал верить в смерть "доброго законного" царя. Толки о том, что он спасся от "лихих" бояр не прекращались ни на один день. Массовые восстания на южной окраине государства положили начало новому этапу гражданской войны, появились новые самозванцы. Наиболее известным из них является Лжедмитрий II. Медаль Лжедмитрия I с русской легендой Из «Хронографа» 1617 года: «Был он не из славного рода, не из знатного, но из последних людей служивых, из числа детей боярских. Был же он человеком злоумным, в беседах многословным, но быстро схватывал все, что прочел в книгах, однако не на благо все это, ибо нравом он был коварен, и к дурному склонен, а с виду очень невзрачен и малорослый, а сердцем лют и свиреп душой, и полон всякой хитрости, и коварства, и беснования, а ядом злобы подобен скорпиону, дышащему смертью, который взглядом убивает многих. Многие говорили о нем, что уподобился он во всем - и нравом, и делами скверному законопреступнику, нечестивому мучителю царю Юлиану, с бесами колдовавшему и прославлявшему все проклятые веры, а православных христиан страшным мукам подвергавшего и хвалившегося, что во всех землях греческих угасит христианское благочестие и святыни Христовы изничтожит. Но не допустила сила Христова, чтобы так свершилось». Историк Карамзин о Лжедмитрии I «Первым врагом Лжедмитрия был он сам, легкомысленный и вспыльчивый от природы, грубый от худого воспитания - надменный, безрассудный и неосторожный от счастья. Удивляя бояр остротою и живостью ума в делах государственных, державный пришелец часто забывался: оскорбляя их своими насмешками, упрекал невежеством, дразнил хвалою иноземцев и твердил, что россияне должны быть их учениками, ездить в чужие земли, видеть, наблюдать, образоваться, и заслужить имя людей. Польша не сходила у него с языка... Самозванец скоро охладил к себе и любовь народную своим явным неблагоразумием. Снискав некоторые познания в школе и в обхождении с знатными ляхами, он считал себя мудрецом, смеялся над мнимым суеверием набожных россиян и, к великому их соблазну, не хотел креститься перед иконами; не велел также благословлять и кропить святой водою царской трапезы, садясь за обед не с молитвою, а с музыкой. Не менее соблазнялись россияне и благоволением его к иезуитам, коим он в священной ограде Кремлевской дал лучший дом и позволил служить латинскую обедню. Страстный к обычаям иноземным, ветреный Лжедмитрий не думал следовать русским: желал во всем уподобляться ляху, и в одежде, и в прическе, в походке и в телодвижениях, ел телятину, которая считалась заповедным грешным яством».
