ppt, 1,0M

Е.Абелюк
«Красный»
в художественных контекстах советского
и постсоветского времени
Семантика
– связанный с революционной
деятельностью; в советской России и в
мире (применительно к советской
России) как обозначение нового
советского качества –‘советский’,
‘коммунистический’, ‘пролетарский’
‘большевистский’: красная революция,
красные отряды (или отряды красных),
красный террор; субстантивиров.
красный(е) – большевик(и).
Семантика
• первоначально (в древнерусском)
‘красивый’, ‘почетный’: красная
девица, красное солнышко,
красный угол (‘святой’), красная
дата, на миру и смерть красна.
И.И. Срезневский. Материалы для
словаря древнерусского языка по
памятникам XI-XIV веков. Т.1. СПб,
1893.
Семантика
• как обозначение цвета
(предположительно с XIV-XVIвв.).
Н.Б. Бахилина. История цветообозначений в русском
языке. М., 1975, С. 162-173.
Лексические характеристики
Синоним(ы): новый (-ые).
«Наша молодежь, из которой выйдут кадры
новых, красных спецов, т. е.
квалифицированных работников во всех
областях теории и практики, эта молодежь
стоит на перевале, на рубеже. Она ― новые
люди, с новыми психологическими и
физиологическими чертами, нужными для
эпохи». (Н. И. Бухарин. «Енчмениада»,
1920-1929) (НКРЯ)
Антоним(ы)
Красный (-ые) – белый (-ые) . Красная кавалерия Буденного (М.
Булгаков. «Роковые яйца», 1924) – Белая кавалерия Чарноты
(М. Булгаков. «Бег», 1926 – 1928).
«Полтора часа Глебов сидел на откидном стуле, дрожа, как в
ознобе. Разумеется, он должен был посмотреть картину ещё не
раз. Наступили дни бесспорного глебовского владычества.
Никакими иными путями, кроме как через него, Глебова, никто
не надеялся посмотреть эту мировецкую, ни с чем не
сравнимую картиночку, суть которой заключалась в том, что на
поезд с красныминападали беляки, расправлялись с женщинами,
стариками и детьми, но затем красные побеждали» (Ю.
Трифонов. «Дом на набережной», 1976) (НКРЯ).
Грамматические характеристики
Красный может использоваться как качественное (а
не как относительное) прилагательное:
«Интеллигент не любит риска/ И красенв меру, как
редиска» (В. Маяковский. «Советская азбука»,
1919)
История значения
Красный цвет как обозначение
революционного связан с красным
знаменем, поднятым повстанцами в дни
Парижской коммуны (1871). Французская
революция рассматривалась в советской
России как прототип русской революции.
На небе, красный, как марсельеза,
вздрагивал, околевая, закат.
(В. Маяковский. «Облако в штанах»,
1915)
В. Козлинский. «Мертвецы Парижской Коммуны воскресли под красным знаменем
Советов!». Окна РОСТА, 1921. Изображенный на плакате персонаж – участник
французской революции – становится свидетелем и участником событий Октябрьской
революции.
В свою очередь, цвет красного флага, поднятого
парижанами, связан с цветом головного убора древних
фригийцев – красного фригийского колпака,
послужившего моделью для шапок участников
Французской революции. На знаменитой картине Рене
Делакруа «Свобода на баррикадах» («Свобода,
ведущая народ 28 июля 1830 года»), 1831 фригийский
колпак украшает голову Свободы.
Красный в значении ‘революционный’ использовалось и
в XIX в.
Вот и у нас заводят речь о красных.
Но, кажется, толкуют невпопад:
Не в первый раз, в усильях ежечасных,
И все и всех мы корчим наподряд.
Легко мы поддаемся всякой кличке;
К лицу иль нет, а разом заклеймим:
Чего у нас и нет, так по привычке
Мы прячемся под прозвищем чужим…
(П. А. Вяземский. Заметки, 1. «Вот и у нас заводят
речь о красных...», 1862)(НКРЯ)
Тургеневскому герою, Николаю Петровичу Кирсанову,
принадлежат такие слова: «Кажется, я все делаю,
чтобы не отстать от века: крестьян устроил, ферму
завел, так что даже меня во всей губернии
краснымвеличают; читаю, учусь, вообще стараюсь
стать в уровень с современными требованиями, – а
они говорят, что песенка моя спета». (И.С. Тургенев.
«Отцы и дети», 1862)
Сфера употребления
Сфера употребления слова красный в значении
‘революционный’ в России необычайно расширилась
с нач. XX в., но особенно после событий 1917.
«Большевизм все перекрасил в красную краску, подобно
тому, как это делает дикарь, ребенок, сумасшедший или
обезьяна, если им попадется под руку ведро с суриком
и помазком. «Красный Петроград». «Красная Москва».
«Улица КрасныхЗорь». <…> «Краснаягазета» и т.д.
<…> Пролетарские поэты открывают эпоху новой,
революционной красоты и солнечной красной поэзии»
(А.И. Куприн. «Пролетарская поэзия»,1920).
В значении ’советский’, ’большевистский‘ красный вошло в
состав огромного числа имен собственных: журналы
«Красная печать», «Красная новь», газета «Красный
кавалерист», колхоз «Красный богатырь»,
многочисленныетопонимы. Некоторые из них сегодня
выглядят странно: Красная могила (Ворошиловоградская
область), Красные орлы (Свердловская область),
Красноленинский поселок (Ханты-Мансийский автономный
округ). Ср. также Йошкар-Ола (марийск. йошкар – красный,
ола – город; старое название Царевококшайск; в 1919
переименован в Краснококшайск, в 1927 в Йошкар-Ола),
Кызыл (тувин. кызыл – красный; старое название Белоцарск;
в 1918 переименован в Хем-Белдыр, в 1926, после
заключения Тувы дружественного договора с СССР – в
Кызыл).
Широкое распространение красныйв
значении ‘революционный’,
‘большевистский’ привело к появлению в
диалектах устойчивых словосочетаний
типа
красный сват – в значении ‘агитаторкоммунист’, красный поп– в значении
‘атеист-пропагандист’.
Н.И. Андреева-Васина. Прилагательное красный в русских народных
говорах (материалы к характеристике функционирования слова). //
Диалектная лексика. М., 1975, С. 119.
Имена собственные, представленные
словосочетаниями с прилагательным красный,
могут выступать как объект осмеяния или
пародирования. См. название мифического колхоза
Красный лапоть и анекдоты о нем:
«На повестке дня партсобрания колхоза “Красный
лапоть” два вопроса: строительство сарая и
строительство коммунизма. Ввиду отсутствия
досок сразу перешли ко второму вопросу».
В реальной жизни и в искусстве в дореволюционный период
и еще более в советском государстве красный цвет
использовался как знак революционных побед в таких
образах-символах, как красное знамя (красный флаг),
красный галстук, красная повязка, красный бант, красная
косынка, красная дата. И даже красный блокнот агитатора
(ср. красные цитатники– у хунвейбинов, наиболее активных
участников Культурной революции в Китае, членов
созданных в 1966-1967 годах отрядов студенческой и
школьной молодёжи).
Знаковая природа красногокак ‘большевистского’, ‘советского’,
демонстративно использовалась и в человеческом поведении.
Н.К. Крупская вспоминала, что за выступлением В.И. Ленина в
«Народном доме» 22 мая 1906 года последовала овация рабочей
аудитории. Слушатели срывали с себя красные рубахи, рвали их и
размахивали лоскутами как флагами.
Роберт Пейн. Ленин. Жизнь и смерть. М., 2008, С. 207-208.
Возможно, именно это значение красного цвета было осмыслено
пародийно в эпатажном поведении Д. Хармса и А. Введенского –
в середине 1920-х они пришли на поэтический вечер в Дом
учителя не в шляпах, а в красных абажурах.
По воспоминаниям И.М. Синельникова. // Воспоминания о Заболоцком. М., 1977.
Концепция строительства нового революционного мира на
«обломках» старого привела к созданию многочисленных
словосочетаний типа: красная профессура, красный эпос,
красный Гомер.
«Есть страдальцы. Они плачут: «Где монументальное искусство
революции? Где “большие полотна” красного эпоса? Где наши
красные Гомеры и красные Толстые?» (С. Третьяков. «Новый
Лев Толстой», 1927).
«Одного
называют
красным Байроном,
другого —
самым красным Гейнем».
(В. Маяковский «Послание пролетарским поэтам», 1926).
Существует предположение, что «красный Байрон» – это И. Сельвинский (Кацис Л. «Владимир
Маяковский. Поэт в интеллектуальном контексте эпохи». М., 2004). С творчеством Гейне современники
Маяковского сравнивали стихи М. Светлова. (Е. Михайлик. «Гренада» Михаила Светлова: откуда у
хлопца испанская грусть? // НЛО, 2005, №75).
Примеры авторского словоупотребления
Широта употребления имен собственных, представленных
словосочетаниями с прилагательным красный, пародируется
при помощи оксюморона: «Красные зеленя»– название
конъюнктурного романа, который пишет литератор ПончикНепобеда, герой пьесы М. Булгакова «Адам и Ева» (1931):
« “Красные Зеленя”. Роман. Глава первая. ...Там, где некогда
тощую землю бороздили землистые лица крестьян князя
Барятинского, ныне показались свежие щечки колхозниц».
Образцом для такого именования вполне могли
послужить реальные названия, оксюморонность
которых в языке не осознавалась. См., например,
«Красная синька»– артель, в период НЭПа
производившая в Петрограде подкрашивающее
вещество для стирки белья – синьки. Наименование
«Красная синька» указывало на время существования
артели, т.е. на период диктатуры большевиков
(«красных»).
Это название было высмеяно в повести К. Вагинова «Бамбочада»
(1931). Главные герои повести – коллекционеры Пуншевич и
Торопуло – решают организовать «общество собирания мелочей
изменяющегося мира». В том числе они собираются
коллекционировать вывески. В связи с этим у них возникает
классификация современных вывесок (она-то и выглядит
иронично): выясняется, что бывают вывески «попутнические»
(«Самтруд»), «новобуржуазные» («Сад Фантазия», «Аркадия») и
«приспособленческие» («Красный одеяльщик»). Как и следует
ожидать, название «Красная синька»герои относят именно к
последнему типу.
Содержание идеологически нагруженного понятия
дискредитируется тем, что превращается в свою
противоположность: так, в повести М. Булгакова «Pоковые
яйца» красный луч – «луч жизни», изобретенный профессором
Персиковым и привлекший к себе внимание советских
государственных организаций фактически превращается в луч
смерти в руках заведующего показательным совхозом «Красный
луч» Александра Семеновича Рокка.
Нелепость словоупотребления показана содержанием произведения: в
стихотворении Н. Заболоцкого «Красная Бавария» (1926) речь идет о
пивной с «коммунистическим» названием – такая пивная
действительно существовала в Петрограде в 1920-х гг. (она находилась
на Невском проспекте). Название свое она получила в честь Баварской
советской республики, возникшей во время революции в Германии в
1919 году. Это название должно было демонстрировать популярную в
советской России идею «мировой революции». А между тем
«высокое» название дано пивной, и в стихотворении изображается
мещанский «бутылочный рай» времен НЭПа:
В глуши бутылочного рая,
Где пальмы высохли давно,
Под электричеством играя,
В бокале плавало окно…
«“Меня уволили”, – сказала она [Наташа Фроленко], когда
они вышли на улицу. Софья Петровна остановилась. –
Эрна Семеновна показала парторгу мою вчерашнюю
работу. Помните, большая статья о Красной Армии. У
меня в одном месте написано Крысная Армиявместо
Красная. – Но позвольте, – сказала Софья Петровна, –
ведь это простая описка. С чего вы взяли, что вас завтра
уволят? Всем известно, что вы лучшая машинистка в
бюро. – Он сказал: уволят за отсутствие бдительности»
(Л.К. Чуковская. «Софья Петровна», 1939 – 40).
При советском режиме опечатка действительно могла
повлиять на судьбу того, кто ее сделал, т.к. могла
рассматриваться как следствие политических намерений.
В фильме А.А. Тарковского «Зеркало» (1974), пронизанном
автобиографическими мотивами, показан эпизод, в котором мать
героя, спохватившись, что сделала опечатку, под дождем бежит в
типографию. Что это была за опечатка, зритель так и не узнает –
режиссеру важен сам факт произошедшего.
С дополнительным значением ‘кровавое’
Название романа-эпопеи А.И. Солженицына «Красное колесо»
может быть прочитано как ’кровавое колесо истории‘. Ср.:
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей.
Запихни меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.
О. Мандельштам. «За гремучую доблесть грядущих веков…»
(1935).
Связь красного с кровавым в литературе воплощается в мотиве
‘кровопускания’: «Вдруг садящееся где-то за домами солнце стало из-за угла
словно пальцем тыкать во все красное на улице: в красноверхие шапки драгун, в
полотнище упавшего красного флага, в следы крови, протянувшиеся по снегу
красненькими ниточками и точками». (Б. Л. Пастернак. Доктор Живаго, 19451955) (НКРЯ)
в мотиве ‘проливания собственной крови’:
«Мы – красные кавалеристы, / И про нас / Былинники речистые / Ведут
рассказ…». Припев: «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой! /Пусть гром
гремит, / Пускай пожар кругом:/ Мы – беззаветные герои все, / И вся-то наша
жизнь есть борьба! / Буденный – наш братишка, / С нами весь народ.
Приказ: «Голов не вешать / И глядеть вперед!» / Ведь с нами Ворошилов,
Первый красный офицер, / Сумеем кровь пролить/ За СССР» (Д. Покрасс,
А. Д’Актиль. «Марш Буденного», 1920).
Мотив ‘кровопускания’ пародируется:
«Cядь со мною, друг бесценный, /Опусти свой пышный стан / На широкий
довоенный /Мягкий плюшевый диван. / Время дымкой голубою/Проплывает у
окна. /Ты, да я, да мы с тобою. / Безмятежность. Тишина./Дай мне ротик, дай мне
глазки, / Нежный личика овал. /Может, я для этой ласки /Кррровь на фронте
проливал...» (А. Архангельский. «Туфли», 1928).
Использование идеологически нагруженных образовсимволов, в названии которых участвует слово красный
Красный галстук – образ, постоянно эксплуатировавшийся в детской
литературе советского времени.
Об этом говорят и названия произведений: повесть А. Ясного и Ю. Юма
«Повесть о красном галстуке» (1925), стихотворение С. Щипачева
«Красный галстук» (1930-е гг), пьеса С. Михалкова «Красный
галстук» (1946), «Рассказ о красном галстуке» Н.С. Евдокимова
(1968) и др.
Даже в лиричной, идеологически не ангажированной книге
Р.И. Фраермана «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви»
(1939) о пионерском галстуке говорится почти как о сакральном
предмете: на пионерской линейке вожатый выговаривает одному из
героев Фильке за то, что тот искупался прямо в пионерском галстуке.
Этот поступок рассматривается как кощунственный.
Красное знамя (красный флаг)
Синоним: кумач (от араб. kumāš) – хлопчато-бумажная
ткань, окрашенная в ярко-красный, синий или иной (В.
Даль. Толковый словарь живого великорусского языка).
Большевики делали из кумача флаги и знамена, и слово
кумачстало ассоциироваться с красным флагом:
«…вчера мы хоронили двух марксистов, мы их не
накрывали кумачом. / Один из них был правым
уклонистом, / Другой, как оказалось, ни при чем …»
(Юз Алешковский. «Песня о Сталине», 1959)
Ср. В.И. Лебедев-Кумач – псевдоним В.И. Лебедева, автора
слов популярных советских песен, таких как «Широка
страна
моя родная», 1935; «Веселый ветер», 1937, в том
числе посвященных Сталину («Мы, ленинцы, мы, сталинцы»,
1939), коммунистической партии («Гимн партии большевиков»,
1939) и НКВД («Гимн НКВД», 1938).
Образ красного знамени часто используется как символ революционной
борьбы пролетариата:
«Древко, белое и длинное, мелькнуло в воздухе, наклонилось, разрезало
толпу, скрылось в ней, и через минуту над поднятыми кверху лицами
людей взметнулось красной птицей широкое полотно знамени рабочего
народа». (М. Горький. «Мать», 1906); «Велели нам / идти / под красный
флаг / года труда / и дни недоеданий» (В. Маяковский. «Во весь голос»,
1929-1930) или «Флаг, переполненный огнем,/ Цветущий, как заря./ И
тонким золотом на нем / Три доблести горят:/ То молот вольного труда,/
Серпа изгиб литой,/ Пятиконечная звезда / С каймою золотой» (Н.
Тихонов. «Советский флаг», 1937).
К только что описанному значению может присоединяться и
дополнительное – у А.И. Солженицына красный стяг взвивается над
толпой трудящихся, обманутых государственной идеологией: «По той
самой асфальтовой ленте, по которой ночью сновали “воронки”, днем
шагает молодое племя, со знаменами и цветами и поет неомраченные
песни» (А.И. Солженицын. «Архипелаг Гулаг», 1958-1968).
Можно встретить и неоднозначное употребление этого
образа. Так, в поэме А. Блока «Двенадцать» (1918) с ним
связаны и ощущение напряженной тревожности, ожидание
невидимого врага («Кто там машет красным флагом?/ –
Приглядись-ка, эка тьма! / Кто там ходит беглым шагом,/
Хоронясь за все дома?»), и появление во главе процессии
красногвардейцев Христа, загадочное даже для самого
А. Блока («Впереди с кровавым флагом... Исус
Христос»). Христос, в облике которого поражает
странное сочетание кровавого флага и белого венчика
из роз, своим присутствием освящает эту процессию,
«помогает» красногвардейцам превратиться в
двенадцать красных апостолов. А кровавый флаг
Христа таким образом оказывается
смыслообразующим.
Кроваво-красный особенно выделяется на фоне
основной, черно-белой цветовой гаммы поэмы.
В рассказе Б.К. Зайцева «Улица св. Николая» (1921), содержащем переклички и
полемику с поэмой А. Блока «Двенадцать», красный флаг появляется не в
финале, как у Блока, а в одном из эпизодов. Его водружает на московскую
баррикаду некий «веселый рыцарь, Дон-Жуан и декадент, он же – издатель, и
спирит, и мистик». События происходят на Арбате, по-видимому, в 1905 году.
Под маской «веселого рыцаря» скрывается реальное лицо, поэт Андрей
Белый. Водружение красного флага на баррикаду – факт его легендарной, а не
подлинной биографии. Сам же образ красного знамени выполняет роль
художественной детали, знака времени. Функция исключительно важная для
такого жанра, как художественная хроника исторической жизни России начала
XX века – такой хроникой как раз и является рассказ Б. Зайцева. В отличие от
поэмы Блока, образ красного знамени не ставит окончательной смысловой
точки в сюжете рассказа «Улица св. Николая». Вместо Христа из финала
«Двенадцати» в финале рассказа Б. Зайцева появляется «Никола Милостивый,
тихий и простой святитель, покровитель страждущих, друг бедных и
заступник беззаступных», и он, как пишет автор, и «благословит путь твой и в
метель жизненную проведет».
Такая художественная деталь, как красный флаг, могла
использоваться и как средство характеристики героя: так,
эпизодический персонаж романа Б. Пастернака знахарка
Кубариха (или Медведиха, или Злыдариха) увидела в
красном флаге морочащую человека бесовскую силу: «Или
опять это ваше знамя красное. Ты что думаешь? Думаешь,
это флак? Ан вот видишь совсем оно не флак, а это девки
моровухи манкой малиновый платок, манкой, говорю, а
отчего манкой? Молодым ребятам платком махать
подмигивать, молодых ребят манить на убой, на смерть,
насылать мор. А вы поверили, – флак, сходись ко мне всех
стран пролета и беднота» (Б. Пастернак. «Доктор
Живаго», 1945-1955).
Красный уголок – советский аналог красного угла русской
избы.
Ср.:
Красный угол (‘почетный’, ‘святой’, ‘светлый’, ‘передний’,
‘старший’, ‘первый’) – наиболее значимая часть русского
традиционного жилища. Всегда располагался по диагонали
от печного угла; противопоставлен ему как чистое
пространство — нечистому, христианское – языческому.
Красный угол указывал на восток («на свет»), печной угол –
на запад («на заход»).
Красный уголок (‘почетный’, ‘коммунистический’;
значение ‘святой’ сохранялось) – специально выделенное
место, предназначенное для политической и культурнопросветительной работы, соответствующим способом
оборудованное.
«Красный
1920е
уголок»
в
виде
к
опии
л
енинск
ого
мавзолея
в
одно
м
из
ст
релк
овых
полк
ов
Р ККА ,
гг
«Красный уголок» в виде копии ленинского мавзолея в одном из стрелковых полков РККА,
1920-е гг
«По ночам зона не спала – шли этапы, и в “красном углу”
зоны, застеленном грязными ватными одеялами блатарей,
шли еженощно концерты. И какие концерты! Именитейших
певцов и рассказчиков – не только из лагерных агитбригад,
но и повыше. Какой-то харбинский баритон, имитирующий
Лещенко и Вертинского, имитирующий самого себя Вадим
Козин и многие, многие другие пели здесь для блатных без
конца, выступали в лучшем своем репертуаре»
(В.Т. Шаламов. «Домино», 1959).
Работы К. Малевича на выставке «0,10». Петроград, 1915. Фото из
архива А. Туровского
В авторском художественном контексте понятие «красный угол» могло
переосмысляться и достаточно экстравагантным образом. Так, сакральное
значение красного угла получило неожиданную интерпретацию в
художественной композиции К. Малевича, когда на футуристической
выставке «0.10» (1915) среди тридцати девяти своих картин он выставил
«Черный квадрат» и расположил его в «красном углу», то есть там, где
обычно вешают иконы.
«Малевич сознательно вывесил черную дыру в сакральном месте: свою работу он
назвал “иконой нашего времени”. Вместо “красного” – черное (ноль цвета),
вместо лица – провал (ноль линий), вместо иконы, то есть окна вверх, в свет, в
вечную жизнь – мрак, подвал, люк в преисподнюю, вечная тьма» (Т. Толстая.
«Черный квадрат», 2000). «Сделкой с Дьяволом» назвала в этом своем эссе
работу Малевича писательница.
Плакаты 1952 года
Борис Виткевич. Кошка Пуся на коммунальной кухне