Память» в аспекте социально-политических, исторических

Л. Я. Гаранин (Минск)
ИСТОРИКО-ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ХРОНИКИ
ГОРОДОВ И РАЙОНОВ БЕЛОРУССИИ «ПАМЯТЬ»
В АСПЕКТЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ,
ИСТОРИЧЕСКИХ И МОРАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ КНИГИ
А. АДАМОВИЧА, Я. БРЫЛЯ, В. КОЛЕСНИКА
«Я ИЗ ОГНЕННОЙ ДЕРЕВНИ…»
Книга А. Адамовича, Я. Брыля, В. Колесника «Я из огненной деревни…»,
как и близкие ей по содержанию и форме «Блокадная книга» А. Адамовича, Д.
Гранина, «У войны – не женское лицо» и «Последние свидетели» С.
Алексиевич и некоторые другие, имеет непреходящее историческое и
литературное значение. Это обусловлено многими причинами, главная из
которых состоит в том, что в ней звучат живые голоса войны — свидетельства
людей, которых убивали, жгли вместе со всей деревней, но они чудом остались
живы и теперь рассказывают об этом так, как будто вновь видят и переживают
весь ужас тех незабываемых дней, часов и мгновений.
Профессионализм, инициатива и умение авторов сказались здесь в том, что
они не только разыскали таких людей, запечатлели их голоса на пленке, как
они «записались» в их сознании, но и свели их в единую систему,
воссоздающую общую картину злодеяний гитлеровцев на белорусской земле,
разоблачающую дикие замыслы политических вождей и стратегов третьего
рейха.
Таким образом, в своем завершенном виде книга характеризуется
концептуальностью взглядов авторов, что делает ее произведением широкого
социально-политического, морального и философского плана, оказавшего
неизгладимое влияние на современников, на культурную жизнь страны.
Поэтому не случайно она выдержала несколько изданий, была переведена на
другие языки, нашла продолжение в творчестве Д. Гранина и С. Алексиевич,
других писателей, оказала заметное влияние на советскую документальную и
художественную литературу, в том числе на историко-документальную
хронику городов и районов Белоруссии «Память».
Это влияние сказалось в первые же годы после выхода книги, и проявилось
оно в том, что в широких кругах белорусской общественности родилась идея
продолжить публикацию таких книг, и в 1985 г. вышел первый том «Памяти»:
«Шумилинский район».
Распад Советского Союза и обретение Беларусью государственной
независимости в значительной мере стимулировали начатую работу. В мае
1991 года было принято Постановление Совета Министров Беларуси «Об
издании в республике книг “Память”» и создан организационно-методический
центр, а затем и городские и районные комиссии по сбору и публикации
материалов хроники. В эти комиссии вошли сотни ученых, работников
архивов и музеев, представителей творческих организаций, журналистов.
В настоящее время хроникальная серия «Пямять» насчитывает 145 томов,
которые строятся по определенной системе: археология района, его историкополитическое и культурное развитие, в том числе в составе древнерусского
славянского государства, Великого княжества Литовского, Речи Посполитой,
Российской империи, многонационального Советского государства и т. д.
Основное внимание составителей каждой книги сосредоточено на теме
Великой Отечественной войны; разделы под названием «Шла война
народная» занимают, как правило, около 60 процентов объема каждого тома.
Как видим, названное издание имеет специальное назначение: служить
источником самой разнообразной информации об историческом прошлом и
настоящем белорусского народа. Однако оно не лишено и определенного
литературного значения, так как включает в себя очерки, воспоминания,
свидетельства исторических лиц, непосредственных участников тех или иных
событий, воссоздавая живые картины прошлого. И в этом смысле общность
идей и принципов книги «Я из огненной деревни…» и различных томов
«Памяти» прослеживается по нескольким направлениям.
Во-первых, в книгах имеются специальные заключительные главы
«Память» и «Хатынь и Хатыни», где речь идет именно о свойствах народной
памяти о минувшей войне, о формах ее выражения. Большое внимание
уделяется таким символам памяти, как мемориальные комплексы, курганы
славы, памятники, обелиски и т. д., что находит невиданное по масштабам и
разнообразию, по формам своего выражения продолжение в книгах «Памяти».
Во-вторых, если говорить об оккупационном режиме, что составляет
основное содержание книги «Я из огненной деревни…», — то в «Памяти» эти
разделы строятся по тому же принципу, что и в книге.
Вначале дается общая характеристика планов фашистского руководства,
касающихся политики колонизации (выселение, уничтожение, онемечивание)
гражданского населения захваченных на Востоке земель (высказывания
главарей третьего рейха: Гитлера, Гиммлера, Геринга, Бормана, Розенберга, —
о целях нападения Германии на Советский Союз и отношении армии к
мирному населению), потом раскрывается зловещий смысл их стратегических
планов, в частности, Генерального плана «Ост» и плана «Барбаросса», и далее
идет публикация материалов о том, как шло осуществление этих планов
войсками вермахта и зондеркомандами гитлеровской военной машины.
В каждом томе «Памяти» воссоздается картина злодеяний гитлеровцев в
том или ином городе и районе, приводится много документов («Документы
свидетельствуют»), фактов, описаний, проведеных ими акций по
уничтожению деревень и городских поселков, с именами загубленных мирных
жителей.
В книге все это выступает в концентрированном виде, как реальность,
запечатленная в сознании живых людей, непосредственных свидетелей того
времени, память которых удерживает в себе мельчайшие детали
происходящего: как жгли их деревню каратели, расстреливали женщин, детей,
стариков. Подбор материала, его систематизация, комментарии к нему дают
аналитическую картину происходящего, раскрывая звериную сущность
германского фашизма.
Так, авторы показывают, что если в странах Западной Европы гитлеровцы
пытались маскировать свои действия, старались представить себя в виде
цивилизованных завоевателей, во Франции в одном виде, в Бельгии и
Голландии в другом, то в Беларуси они уже действовали безо всяких масок,
как настоящие палачи, убийцы, истязатели, не зная меры своей жестокости,
подлости и обмана. Такие приемы осуществления карательных акций, как
якобы сбор людей на «собрание», «для проверки документов», проведения
ремонтных и земляных «работ» и т.д., которые чередовались с тактикой
внезапного появления спецкоманд в деревне, расстрела людей в домах или,
наоборот, на улице, за деревней, и, главное, чтобы никто не убежал, не
спрятался, не остался жив, раскрывают подлинное лицо оккупантов.
Аморальный облик гитлеровцев проявился и в том, как они объясняли свои
действия, как писали о них в отчетах, что было здесь для них главным. Это как
бы заключительная часть в характеристике гитлеровцев, итог наблюдений и
размышлений авторов. С одной стороны, дают они понять, сознание
гитлеровцев – это сознание профессиональных убийц, с другой, все эти их
рапорты и отчеты – не просто формальная дань сложившейся
бюрократической системе, а накопление опыта на будущее, с учетом своих
«ошибок», с предложениями и рекомендациями, что следует учесть, как
«лучше это делать». И первая черта таких отчетов — это моральное
оправдание своих действий: они, де, не просто убивают, жгут, расстреливают,
а служат идее, Великой Германии, выполняют трудную работу, подвергаясь
опасности нападения партизан. Акции по обезлюживании белорусской земли
у гитлеровцев обозначены поэтически: «Волшебная флейта», «Весна», «Заяцбеляк», «Белый медведь», «Пантера», «Болотная лихорадка», «Молния» и т. д.
Отчеты эти отправлялись в Берлин, где их изучали, приводили в систему,
готовясь к «окончательному урегулированию в Европе».
Если мы теперь обратимся к «Памяти», то даже при внешнем
сопоставлении увидим, что здесь много общего с книгой белорусских
писателей. С той разницей, что все, о чем говорится в книге, здесь
документировано, идет в строгой логической последовательности, подчинено
хроникальному принципу изложения материала.
Разделы об оккупационном режиме в каждом томе разбиты на отдельные
рубрики: «Этого забыть нельзя», «Знаки на сердце», «Был настоящий
геноцид», «Было очень страшно» и т. д., где, как и в книге, приводятся
воспоминания свидетелей и оставшихся в живых жертв фашистского
произвола в Беларуси. Примечательно также то, что многие заголовки как бы
взяты из самой книги или напоминают о ней: «Горели в огне деревни»,
«Сестра Хатыни», «Огненные деревни», «Трагедия деревни Барсуки»,
«Деревни, сожженные живыми» и т. д.
А некоторые тома районов, где побывали создатели хроники, содержат
отрывки из книги, которые вписываются в общую канву очерков и рассказов
о злодеяниях гитлеровцев в этом районе. Особенно ярко это представлено в
томах «Памяти» Копыльского, Хойницкого, Шумилинского, Кировского,
Октябрьского, Мостовского, Смолевичского и некоторых других районов. И
было бы странно, если бы люди, пишушие об оккупационном режиме в том
или ином районе, не поинтересовались, что об этом написано в книге «Я из
огненной деревни…»
Существенное отличие «Памяти» от книги, если говорить о ее тематике,
состоит в том, что она включает в себя и память о жертвах фашистского
геноцида по отношению к еврейскому населениюя Беларуси. Такие заголовки
в разделах об оккупационном режиме как «Последний путь смолевичских
евреев», «Трагедия копыльского гетто», «Судьба евреев Мостовщины», «Это
было в Шамове» (Мстиславский район), описание уничтожения еврейского
гетто в Бобруйске, Минске и других городах и пригородах, местечках,
урочищах и т. д., свидетельствуют о том, что составители «Памяти» учли
ошибки прошлых лет, о чем пишет один из авторов тома Копыльского района:
«К сожалению, добрые слова «Никто не забыт и ничто не забыто» долгое
время фактически не касались еврейского населения».
Это же можно сказать и о лагерях смерти на белорусской земле. В книге о
них только упоминается, а в «Памяти» дается подробное, скрупулезное
описание, где, когда они были созданы, какой там был режим, сколько узников
погибло и т. д.
В то же время следует отметить, что влияние книги на рассматриваемое
издание проявилось и в передаче общей атмосферы, ее морального климата.
Нравственный опыт народа, как известно, не имеет пределов во времени,
он накапливается столетиями и навсегда остается в памяти нации. В годы
войны он особенно ярко, во всей своей полноте и многообразии проявился в
массовом героизме и самоотверженности советских людей, в их готовности к
самопожертвованию во имя свободы и независимости своей Родины.
Что же касается оккупационного режима, то здесь требовалось особое
мужество и невиданная стойкость, чтобы оставаться самим собой, тем, кто ты
есть. Авторы показывают, что главным для жителей огненных деревень было
то, что, испытывая невыносимые муки, погибая от пуль и сгорая в огне, они,
при всем том, оставались людьми, следовали велению своей совести,
обычаям и традициям народа, сложившемуся укладу их жизни. И это, как
заметил в свое время А. Адамович, создавало особый нравственный климат
среди жителей огненных деревень, что мы находим и в «Памяти».
Вот каратели окружили деревню, врываются в дома, убивают женщин,
детей, стариков, а потом поджигают эти дома. А одна женщина, невзирая на
весь этот ужас, вытаскивает через окно горящего дома своих убитых дочерей,
чтобы они не сгорели еще, чтобы по-людски похоронить их потом на
кладбище.
В другой деревне немцы собрали жителей в одну группу и расстреливают
их друг за другом. А одна женщина, мать, видя, как убили ее мужа, обратилась
к карателям со словами: «Ой, подождите, паночки, нехай уже семейка за
семейкой» и вместе с дочерью встала под автоматы убийц.
И еще примеры, теперь из «Памяти». Хозяин увидел, что немцы врываются
в деревню, побежал в лес. А потом вернулся: «Нельзя так, пусть убивают всех
вместе». Девушка спряталась от карателей за печь, а потом подумала: «Дед
придет и не найдёт меня, убитую» и вышла из своего укрытия.
Много, очень много таких примеров и в книге, и в «Памяти»,
показывающих, что люди не хотели жить, сами искали смерти, видя, что все
их родные погибли. Не только взрослые, даже дети: «Мамка моя! Я думала
тебя уже убили, дак назад иду, чтоб и меня убили».
Все эти примеры говорят о том, как крепко люди привязаны друг к другу,
как они вместе переживают общую беду, как болеют за себя и других, желая
помочь ближнему, защитить его или вместе погибнуть.
В заключение следует сказать, что в аспекте нашего исследования значение
книги А. Адамовича, Я. Брыля, В. Колесника «Я из огненной деревни…»
состоит в том, что, она стала неотъемлемым компонентом народной памяти о
войне. И в этом своем качестве оказала огромное влияние на развитие
литературы и искусства, на культурную жизнь нашей страны, что подтверждет
и «Память».
Названная книга – литературное произведение, а «Память» —
исторический документ, но общим для них является то, что в изображении
самого болевого периода Великой Отечественной войны – оккупационного
режима в Беларуси – они исходят из общих социально-политических и
исторических позиций, получающих концептуальное выражение.
Общим для авторов книги и редакционных коллективов различных томов
«Памяти» является и то, что, проделав поистине титаническую работу по
сбору, систематизации и публикации огромного исторического материала, они
тем самым исполнили свой гражданский долг перед народом: сказали миру
то, что хотели и не могли сказать сами жертвы фашистского геноцида в
Беларуси, чудом оставшиеся в живых жители огненных деревень.