Образец письменной экзаменационной работы по английскому

Образец письменной экзаменационной работы по английскому языку
«социологии массовых коммуникаций» на IV курсе (основной язык)
TEST
Write an article for an English-language magazine based on the following text. Remember to
give a title.
Статистика и аналитика
Падение интереса к книге фиксируется аналитиками во всех развитых странах; в то же
время книжные отрасли существуют пока на уровне крупных игроков рынка.
Сосредоточимся исключительно на художественной литературе, которая всегда несёт
особую символическую и идеологическую нагрузку в общем понятии чтения.
Что означает закат художественной литературы как социального института
Сначала важно понять, почему художественную литературу вообще можно выделить из
всего явления чтения в самостоятельный социальный институт. Основанием является
сложная история классики, отражающая «удобство» классической литературы как
«материального носителя» национальной идеи (и идеи государственности тоже).
Подробно механизмы разрастания художественной литературы в мощное оружие
государства в борьбе за управление самоидентификацией нации были рассмотрены в
сохраняющей актуальность статье Н.А. Зоркой и Б.В. Дубина «Идея „классики“ и её
социальные функции» [4].
Классика остается своеобразным ядром всей литературы, ориентиром и «нормой»,
причем с течением времени всё более становится символическим объектом, теряющим
своего живого читателя. Однако при приобщении к книге детей, например, родители
считают необходимым покупать классические тексты, адаптированные (или подходящие)
для детского возраста; так, в тех же отчетах Книжной палаты в сегменте детской
литературы постоянно присутствуют А. Пушкин и Л. Толстой как лидеры тиражей и
наименований книг для детей.
Современная художественная литература в принципе возможна только на фоне, на
основе классики, в её «присутствии», даже если текст не ориентирован на неё никаким
образом, а автор вообще никогда ничего не читал (предположим). Ведь именно ядро
системы, классика, позволяет формировать разветвленную систему конвенций читателя и
автора и создавать условия для «поглощения» книги, ее адекватной рецепции. Но в задачи
этой статьи не входит подробный разбор самих механизмов литературы как социального
института [2], важнее понять последствия редукции этого института. А такая редукция
возможна именно при утрате функций, «сдаче» их другим акторам институционального
поля.
Возможности сетературы
Яркое явление последнего времени – уход книги на бумажном носителе. Уменьшение
«количества чтения» вообще – спорный момент, поскольку проведение времени в
социальных медиа (современный лидер досуга, в отличие от предшественника –
телевидения) представляет собой текстовую работу, чтение текстов и их генерацию (будь
то комментарии, посты, твиты). Абсолютная «выключенность» из текстового
пространства пока не констатируется (и, возможно, надо изучать это явление научными
методами – чтобы вовремя рассматривать именно как тенденцию в ту или иную сторону),
хотя теоретически она возможна (полное переключение в видеоконтент, выражение
собственных эмоций с помощью кнопок «like» и «dislike» и др. инструменты,
исключающие работу с письменным словом).
Однако если вернуться к книге как таковой, то известно мнение многих
исследователей о том, что «цепляние» за бумажно-переплетную организацию книг
является анахронизмом. Конечно, какое-то время будут сохраняться сторонники такого
типа чтения – в силу их формирования в «доцифровом» пространстве, однако уход
бумажных «носителей» совсем – лишь вопрос времени.
Альтернативы художественной литературе
Однако, говоря о художественной литературе как вместилище основных национальных
идентификаторов, образного переживания коллективного опыта, а главное – коллекции
ценностей, которые не формулируются как статьи Конституции или любых других
официальных документов, а требуют именно образно-символического воплощения, мы
вынуждены сосредоточиться на главном – нужна ли художественная литература, будет ли
она существовать завтра-послезавтра-столетия-спустя, каковы будут ее функции.
Очевидно, что у литературы есть замена, становящаяся всё более актуальной, – это
художественный фильм. Обладая всеми признаками «замкнутой вселенной» (продукт
автора, представляющий собой плод его фантазии, обобщения реальности, населённый
героями, действующими в рамках заданной логики и т.п.), фильм имеет и ряд
преимуществ: компактность временных затрат на восприятие, образно-эмоциональный
арсенал (основанный на особенностях визуальности как культурного пласта),
подключение звуковых эффектов и т. п. «Шаманизм» кинематографа (отсылка к древним
практикам передачи сакральных знаний с помощью перформанса) ставит его в более
сильную позицию по отношению к чтению художественной литературы (с этой точки
зрения интересна бесконечная дискуссия – заменяет ли экранизация книгу, с вечным
выводом «нет, не заменяет» и не менее вечной очевидностью «первичности» фильма по
отношению к чтению. Посмотрев сериал «Мастер и Маргарита», люди покупают книгу М.
Булгакова, чтобы «перечитать»; последний по времени всплеск – «Анна Каренина» Л.
Толстого).
Другой конкурент книги – компьютерная игра. Это менее распространённая, но
более соотносимая с книгой форма времяпровождения: «пройти» современные типы
топовых игр можно в среднем за 30–40 часов, что соотносимо со средним по скорости
чтением книги в полторы-две тысячи страниц. Для сравнения: объём «Войны и мира» –
2400 страниц типового формата. «Пройти игру» означает постоянно находиться в
«замкнутой вселенной» игрового пространства, сосуществовать там с населяющими ее
героями и понимать логику этого сосуществования. Кроме того, у игры может быть цель –
выполнение определённой задачи, миссии, что и определяет понятие «пути» (от начала до
конца). Проблема «целеполагания» в художественном произведении (романе, повести)
тоже чрезвычайно значима (по Достоевскому, «нужна страсть, нужна ваша идея и
непременно указующий перст, страстно поднятый» – сокровенная «сверхзадача» любого
текста, которую автор не формулирует, а «фундаментирует», прячет, разливает во всем
целом своего произведения). Не вдаваясь в подробности дискуссии «а что автор хотел
этим сказать», заметим, что в пространстве компьютерных игр (где есть своя жесткая
жанровая дифференциация) игрок становится частью этих задач. Степень его вовлечения
в мир игры крайне велика, поскольку суть игры (в отличие от книги и даже фильма) –
интерактивность, возможность вести своего героя к разным финалам, выбирать стратегию
его поведения, другими словами, самому быть автором «текста» конкретного варианта
«прохождения» игры. По сравнению с миром книги, где читателю предлагается одна
главная работа – мысленная визуализация содержания, превращение в режиссёра,
компьютерная игра требует сотворения характера. Этим она «перебивает»
коммуникативные задачи художественной литературы.
Заключение
Возвращаясь к «соперничеству» художественной литературы и других форм искусства,
отметим, что сильной стороной художественной литературы (в отличие от кино и тем
более компьютерных игр, находящихся на периферии идеологического поля), является
институциональность и мощная поддержка традиции. Именно эта поддержка,
осуществляемая не отдельными лицами, но «совокупным субъектом» (так, современные
родители, сами формировавшиеся в ситуации падения интереса к чтению, переживают,
что их дети не читают, – см. исследование Л.А. Борусяк [1]), может стать гарантом
сохранения художественной литературы в цифровую эпоху.
Размышляя о соперничестве литературы с визуальными формами, Б.В. Дубин
замечает: «В сравнении с ними как типовыми формами коммуникации… алфавитное
письмо и опирающаяся на него книжная печать это предельно формальное (условное) и
потому наиболее рационализированное средство трансляции значений и образцов. Это
легко понять, если вспомнить, что чтение, понимание и интерпретация печатных
(книжных) текстов – единственный вид массовой коммуникации, которому мы
специально обучаемся в рамках автономной, институционализированной системы.
Скажем, смотреть телевизор, как и кино, нас никто не учит, этот навык не выделен из
потока жизненного опыта и воспринимается вместе с усвоением других социальных ролей
– ребенка, члена семьи, юноши/девушки и т.д.» [3, с. 200].
Нетрудно заметить, что авторы обзора оперируют именно институциональными
понятиями. Конечно, такая огромная традиция, как художественная литература, не может
«пасть в одночасье». Но рассматривать симптомы падения следует с точки зрения
институциональной рациональности, а не эмоционально-психологической зависимости,
только тогда можно будет чётко видеть тренд и понимать, как следует (и возможно ли)
корректировать его развитие.
Загидуллина М.В. Художественная литература в ситуации конкуренции: может ли
погибнуть древнейший социальный институт. // Кризис чтения: энергия преодоления:
сборник научно-практических материалов / редактор-составитель В.Я. Аскарова. – М.:
МЦБС, 2013. – с. 423-452 (http://www.library.ru/1/sociolog/text/article.php?a_uid=348)