Мельникова А

Мельникова Анастасия
Ученица 8 класса МКОУ ООШ № 14
г. Тавда
Участник Сталинградской битвы в моей семье
Люди, прошедшие войну, не любили и не любят говорить о том страшном времени,
и мы их понимаем. Слишком глубокие раны оставила война в их сердцах и их душах.
Много, горя и слёз они увидели за долгие, страшные годы войны.
Есть в нашем Тавдинском районе небольшой посёлок Судоверфь. 124 его жителя
ушли на фронт в сорок первом, среди них был и Пётр Иванович Зуев. Давно уже нет
ветерана войны в живых, но на Судоверфи живёт его дочь, Путилова Валентина Петровна,
сегодня ей 65 лет. П.И. Зуев – единственный на посёлке участник Сталинградской битвы.
Валентина Петровна рассказала нам о своём отце. В письме к жене в 42-м он писал:
«Недаром рвутся фашисты в Сталинград. Если бы, Наташа, ты видела, какой красивый
город! Нас ещё в театр успели сводить. Сидел и не верил, что где – то умирает братва. А
сейчас что они с ним сделали?! В три дня разбомбили. Вот уж точно варвары!»
Подтверждение этим словам - статья, посвящённая 70-летию Сталинградской битвы в
газете«Аргументы и факты» : «Фюрер приказал стереть Сталинград с лица земли, и я
видел, как наши самолёты бомбили не только заводы с вокзалами, но и школы, детские
сады, поезда с беженцами,-рассказывает 90-летний Дитер Бирц, в сентябре 1942 года –
рядовой дивизии генерала Вальтера фон Зейдлиц – Курцбаха, штурмовавшей Мамаев
курган. –Нам казалось, стоит взять этот город – и война закончится, русские сдадутся.
Мои сослуживцы, обезумев от злобы, убивали всех без разбора – и раненых, и пленных».
«Двести дней и ночей продолжалась на берегах Волги Сталинградская битва. С правого
берега на левый срочно переправляли огромное количество скота, перегоняемого с
донских, кубанских и астраханских степей,- продолжает рассказ о своём отце Валентина
Петровна. Когда бои начались на ближних подступах к городу и его улицах, жители
Сталинграда стали бойцами огромного фронта. Город - в огне. В пламени, дыму, трупах,
крови Волга. Было много боев, но этот – очень трудный…
Отец не любил о войне вспоминать, но всё-таки умерил моё любопытство,
рассказав о том бое.
10 января 1943 года. Начался штурм окруженного под Сталинградом врага. Под
непрерывным шквальным огнём шестиствольных миномётов и тяжелых пулемётов наши
бойцы ползком продвигались к фашистским дзотам. Прорваны укрепления, балки
Короватки, взяты Стародубовка, южная окраина Сталинграда – район элеватора. Около
элеватора бьёт по центру города наша лёгкая артиллерия. Впереди, неподалёку, идут
горячие уличные бои. Кругом всё разбито, и такое впечатление, будто все постройки улиц
вдруг ушли в землю, и оттуда торчат только бугры и трубы. В центральную часть города,
куда отошли гитлеровские войска, наши миномётчики посылают свои «гостинцы».
Немецкие пулемёты строчат совсем рядом. Пули и мины со свистом проносятся по
улицам, ударяются в руины зданий, поднимая красную кирпичную пыль. Наша
артиллерия на каждый немецкий выстрел отвечает десятью. К вечеру с радостью узнаем о
соединении войск Донского и Сталинградских фронтов в районе Мамаева кургана.
Фашистская армия была раздроблена на отдельные части.
Многих ребят не досчитались тогда. Быстро стемнело. Озябшие, мы
расположились в подвале разрушенного дома. Ветер и мороз гуляли через выбитые двери
и окна. Пол был усеян обвалившейся штукатуркой, кирпичом, бочками, трупами немцев.
Развели костры. Дым, стелющийся по подвалу, ел глаза, першило в горле, но зато не было
леденящего мороза, как на улице. От усталости начали слипаться глаза. Совсем немного
спал. Вижу сон: среди окопов, разбитой техники идёт моя мать с двумя деревянными
крестиками. Подошла ко мне и говорит: «Петруха, это – тебе, а это – Феде». Проснулся
весь в поту. Рядом со мной Иван Буторин, как – то сразу стало легче на душе. Рассказал я
ему сон, а он мне и говорит: «Ерунда, чепуха всё, не верь снам».
Жёлтое солнце медленно поднималось над грозным Сталинградом, предвещая
сухую, морозную погоду. Не ясно только было, кто доживёт до завтрашнего дня. И будет
ли он завтрашний день? Артиллерия ударила за час до атаки. Шарахнула в полста стволов.
Загудела земля, вздрогнула.
«Ура! Ура!» - неслось по всей линии окопов, из – за стен домов, и солдаты слева,
справа поднимались с винтовками в руках. Но каждый дом, порыжелый и обугленный, с
пустыми глазницами окон, встречал солдат свинцом. Хорошо стреляли бойцы, да, видимо,
крепко подготовился враг. И средства у него были, и время. Ведь пол-Европы под себя
подмял! Сколько заводов на фашиста дымило, сколько поездов денно и нощно несло к
фронту ящики со снарядами, чтобы убивать таких, как я, чтоб свалить меня замертво,
только поднимись из укрытия. Вот и Ивана пуля нашла, а мне некогда даже было снять
шапку и низко ему поклониться. Бой разгорался с новой силой. Я, командир расчёта,
обязан был выполнить задание и сохранить жизни товарищей.
С противоположной улицы полз немецкий танк, раздумывать было некогда, иначе
наш расчёт будет уничтожен. Танк стремительно надвигался, изрыгая смертоносный груз.
Не раздумывая, я выхватил бутылку с горючей жидкостью. «Заткнись, гад! Получи своё!»
- радостно вскричал я. Вечер наполнялся грохотом, гулом. Жёлтые трассы пуль веером
резали воздух. Где – то рядом раздался взрыв… Второй… Третий… Больше ничего не
помню.
Очнулся в небольшой палате один. Голова налита свинцом, весь в бинтах.
Медленно отворилась дверь. Тихо вошла седая санитарка, дотронулась до плеча:
«Отошёл, родимый?» Доставили в госпиталь в Оренбург. Всё это время находился без
сознания. Рана была тяжёлой. Польский профессор делал сложнейшую операцию. Я был
ранен в голову. Осколок попал в каску, пробив её, а осколок от каски попал в висок,
пробив череп, не задев только мозговую оболочку.
«Будешь жить, но дорога на фронт закрыта», - был приговор профессора.
Долгое предстояло мне лечение. Пролежал в госпитале восемь месяцев и вернулся домой
инвалидом I группы. Первое время были припадки. Почувствовав себя лучше, пошёл
работать в пожарную охрану на Судоверфи, где трудился до 1958 года, воспитали с женой
шестерых детей».
Валентина Петровна заканчивает свой рассказ, скорбь и гордость в её глазах…
Мы, к счастью, о войне знаем только понаслышке: из фильмов, книг, воспоминаний
ветеранов, которых с каждым годом становится всё меньше и меньше.
Есть очень грустная, очень мудрая песня, её всегда пели и поют в большой семье П.И.
Зуева:
На Мамаевом кургане тишина,
За Мамаевым курганом тишина.
В том кургане похоронена война,
В мирный берег тихо плещется волна.
Если бы все войны были похоронены! Не об этом ли мечтали защитники
Сталинграда?