Эльвира Шарифуллина

Эльвира Шарифуллина
Научно-исследовательский центр «Регион»
Гендерные аспекты включения в ненормативные практики
(на примере нарко-практик)
Я основываюсь на рассмотрении нарко-практик в рамках нормализации процесса
наркотизации. О нем во введении в книгу «Нормальная молодежь: пиво, тусовка,
наркотики1» пишет Е.Омельченко. Под нормализацией понимается «прямое,
опосредованное или символическое введение наркотиков и нарко-практик (проба,
экспериментирование, употребление, сопровождающие, сопутствующие, фоновые
практики, направленные на принятие, сопротивление, или отказ) в нормативное
(обыденное, обычное, повседневное, привычное) пространство молодежных культурных
сцен через принятые в компании и разделяемые индивидами нарративные образцы». Под
последними, в свою очередь, понимаются «артикулируемые информантами системы
представлений о наркотиках и нарко-практиках, которые отражают степень их реальной
вовлеченности и культурный контекст, посредством которого эта вовлеченность (от
принятия – до отказа) позиционируется и практикуется». Важно подчеркнуть, что
употреблен наркотика рассматривается не как событие, а один из равноценных и
равновозможных вариантов времяпрепровождения:
«Необязательно, что плохое настроение, вполне может быть, что нечем заняться, денег
мало на дорогие развлечения – на бильярд там, на ночной клуб не хватает, скажем, пить
надоело, вполне можно расслабиться» (муж., 18 лет, студент, г. Тольятти).
Российский гендерный порядок предполагает стройную систему репрезентаций
феминности, определяемых доминирующими контрактами. Так А.Темкина и
Е.Здравомыслова, описывая их, упоминают о том, что «в современном обществе существуют
и другие образцы женственности. Среди них – феминистки, представительницы этнических и
сексуальных меньшинств, активистки неправительственных организаций, женщины, сознательно
отказывающиеся от материнства, женщины-инвалиды, религиозные женщины, женщины-жертвы
насилия в зоне военных действий, женщины «нелегалы», проститутки, беженцы, безработные,
«бомжы», преступницы, наркоманки, террористки пр.2». В данном докладе я хотела бы
остановиться на логике реализации альтернативных, ненормативных форм поведения
девушек, в рамках существующей гендерной системы.
Вторичный анализ данных анонимного анкетирования в рамках исследовательского
проекта НИЦ «Регион» ««Бытовое», но не «нормальное»: употребление наркотиков и
молодежные культурные практики в современной России» (ESRC, грант № R000239439)
позволяет сфокусировать внимание на процессе производства нарративных образцов в
среде молодежи.
Нормальная молодежь: пиво, тусовка, наркотики / Под ред. Е. Омельченко. - Ульяновск: Изд-во
Ульяновского государственного университета, 2005. - 180 с.
2
Е.Здравомыслова, А.Темкина «История и современность: гендерный порядок в Росии» / Гендер для
«чайников» М., "Звенья", 2000. – 264с. С.83
1
Число респондентов, которые хотя бы раз в жизни пробовали наркотики
80,0
75,2
70,0
60,0
50,0
40,0
Ряд1
30,0
20,0
19,5
10,0
,0
Да
Нет
19% молодежи имеют реальный опыт употребления наркотического вещества. Вместе с
тем подавляющее большинство опрошенных (80%) назвали тот или иной наркотик (для
удобства все названные наркотики сгруппированы в типы).
Общее число названных наркотиков
Валидные
Частота
- 177
Группы
наркотиков
Амфитамины, экстази
группы наркотиков - Таблетки, 328
"колеса"
группы наркотиков – ЛСД
490
группы наркотиков – Винт
Пропущенные
519
группы наркотиков – Героин
361
группы наркотиков – Кокаин
225
группы наркотиков - Конопля и 119
ее производные
группы наркотиков – Опиаты
159
группы
наркотиков
– 5
Токсические растворители
группы наркотиков – Другое
2
Итого
2385
Системные пропущенные
586
Процент
6,0
11,0
16,5
17,5
12,2
7,6
4,0
5,4
,2
,1
80,3
19,7
Итого
2971
100,0
Общее количество назвавших тот или иной наркотик является показателем включенности
респондентов в дискурсы наркотизации. Разрыв между этим индикатором и процентом
молодежи, пробовавшей хотя бы раз наркотические вещества, говорит о том, что
вовлеченность в дискурсы наркотизации не зависит от опыта.
Далее проанализируем реальный опыт девушек и юношей. Юноши чаще идут на пробу
наркотика, чем девушки. При чем предложения попробовать наркотики юношам
поступает чаще, чем девушкам.
Наличие опыта употребления наркотических веществ юношами и девушками
70,0%
62,9%
65,7%
58,4%
60,0%
50,0%
40,0%
37,1%
41,6%
34,3%
30,0%
20,0%
10,0%
,0%
% по столбцу
% по столбцу
% по столбцу
Да. пробовали Не пробовали, Не пробовали,
но им
им не
предлагалось предлагалось
Мужской
Женский
Ты был в ситуации, когда тебе друзья или знакомые бесплатно предлагали наркотик
или предлагали купить?
80,0%
70,0%
75,4%
70,0%
58,1%
60,0%
51,7%
48,3%
50,0%
41,9%
40,0%
30,0%
30,0%
24,6%
20,0%
10,0%
,0%
% по столбцу % по столбцу % по столбцу % по столбцу
Предлагали
Предлагали
как бесплатно,
только
так и купить
бесплатно
Предлагали
только купить
Ничего не
предлагали
Мужской
Женский
Юноши, в два раза чаще употребляют наркотики раз в неделю и несколько раз в месяц,
чем девушки.
Частота проб наркотиков за последний год
80,0%
70,0%
73,2%
68,2%
56,9%
60,0%
50,0%
40,0%
57,5%
43,1%
31,8%
42,5%
26,8%
30,0%
20,0%
10,0%
,0%
% по столбцу % по столбцу
% по столбцу % по столбцу
один раз в
несколько раз несколько раз
неделю и чаще
в месяц
за год
не пробовал
ни разу за
последний год
Мужской
Женский
Кроме того, юноши в большей степени, нежели девушки проявляют готовность выразить
согласие в пользу повторной пробы наркотического вещества.
Согласие на следующую пробу
70,0%
60,9%
60,0%
52,4%
47,6%
50,0%
40,0%
58,4%
41,6%
39,1%
54,1%
45,9%
30,0%
20,0%
10,0%
,0%
% по столбцу % по столбцу % по столбцу % по столбцу
Да
Скорее да,
чем нет
Скорее нет,
чем да
Нет
Мужской
Женский
Таким образом, юноши в большей степени, нежели девушки вовлечены в реальный опыт
проб/употребления наркотических веществ. Соответственно нарративные образцы,
описывающие нарко-практики,
так же создаются преимущественно юношами.
Следовательно, мы можем говорить о том, что производство нормализирующего
(«молодежного») дискурса наркотизации, выводящего нарко-практики из под
маргинализации, осуществляется в большей степени юношами.
Теперь подробнее рассмотрим вовлеченность респондентов в дискурсы наркотизации.
Так, девушки чаще, чем юноши обращают внимание на информацию о наркотиках в
средствах массовой информации.
Как часто ты обращаешь внимание на статьи в прессе и теле-, радиопередачи о
наркотиках?
70,0%
60,0%
50,0%
40,0%
66,4%
60,5%
39,5%
55,6%
51,3%
48,7%
44,4%
33,6%
30,0%
20,0%
10,0%
,0%
% по
столбцу
% по
столбцу
Постоянно
Время от
времени
% по
столбцу
% по
столбцу
Только при Совсем не
случае
обращаю
внимания
Мужской
Женский
В ответах респондентов на вопрос о том, какой информации о наркотиках они больше
всего доверяют, прочитывается ориентация девушек на официальные дискурсы.
От знакомых по тусовке,
компании
От
профессиональных
юристов
От родителей
От школьных социальных
работников,
школьных
психологов
От специалистов анонимных
служб помощи, телефонов
доверия
От учителей
40,9%
55,7
%
54,0
%
43,7%
48,0%
34,2%
35,5%
49,7%
Женский
59,1
%
44,3%
46,0%
56,3
%
52,0
%
65,8
%
64,5
%
50,3
%
44,8%
От врачей, наркологов
Мужской 55,2%
От братьев и сестер
От друзей
Какой информации о наркотиках ты больше всего доверяешь?
Принимая во внимание все вышесказанное, мы можем говорить о том, что, несмотря на
равную степень включенности юношей и девушек в дискурсы наркотизации, девушки в
большей степени, нежели юноши включены в официальные дискурсы. Соответственно
нарративные образцы, поддерживающие маргинальность нарко-практик, воспроизводятся
преимущественно девушками. Это же говорит о том, что девушки в большей степени
нежели юноши ориентированы на нормативные образцы.
Принимая во внимание все вышесказанное, обратимся к нарративам (33 интервью, 44
человека). В частности обратим внимание на гендерные аспекты.
Рассмотрим условия и обоснования отказа девушек:
- отсутствие предложения:
Нормативная девичья компания состоит из «правильно-ориентированных» подруг или
одноклассниц, для которых ключевым является соответствие доминирующему
культурному стандарту «хорошей дочки». В этих условиях предложение будет
воспринято как личное оскорбление.
- осознанный отказ от пробы при наличии предложения:
Отказ обосновывается заботой о своем здоровье и желанием иметь «нормальную» семью
и здорового ребенка. Но основной причиной отказа от употребления наркотиков
называется беспокойство о своей семье:. «Даже самое какое есть на свете горе, у меня
будет, - меня не потянет. Я знаю, из-за меня будет сильно страдать мать. Из-за одной
матери мне как-то неохота. Сколько смотришь в телевизоре этого? Сколько уже
поумирало. Нет, мне как-то и не охота. Мне из-за одной мамы неохота. Она у меня
единственная» (жен., 16 лет, школьница, г. Тольятти).
- запрет со стороны юношей в компании:
Один из информантов считает, что отказаться от употребления героина так же просто, как
и от любого другого способа проведения времени. Он настолько уверен в своей
способности все контролировать, что инициировал употребление героина своей подруги.
«…Можно сказать я намеренно, ну как бы поделиться с ней всеми теми ощущениями я ей
предложил, она согласилась, потом мы неоднократно вместе употребляли… Не ну, я как –
из хороших побуждений ей это предложил, и точно также из хороших побуждений ей это
не даю, контролирую не только себя, но и ее, так скажем» (муж., 18 лет, студент, г.
Тольятти). Сомнения в подконтрольности девушки у информанта не возникают, так как
под его бдительным руководством она бросила курить.
Теперь переведем фокус на условия и обоснование согласия юношами:
- авторитет старшего в компании:
«Да пацан один, пришел, Служил он что ли? Пришел и предложил – хочешь попробовать?
Сначала не хочу, а потом решил попробовать. Один раз. Абсолютно не понравилось»
(муж., 16 лет, учащийся колледжа, г.Тольятти). Наркотик предлагает «старший». Проба,
таким образом, расценивается как своего рода инициация.
- испытание себя:
Распространенное мнение, что зависимость от героина формируется довольно быстро, не
стало для него ограничителем, как это возникает в подавляющем большинстве случаев.
Привлекательным моментом может стать запрет, в частности распространенное мнение,
что зависимость от героина формируется довольно быстро. Опыт в данном случае
позволяет проверить силу воли: «И: Ты боялся? Р: Чего, что я привыкну? … Ну, я знаю,
что я в любое время брошу. Ну, потому что в некоторых делах я так уже испытывал себя,
меня завлекает, а я останавливаюсь. И это так же». (муж., 17 лет, школьник, г. Чапаевск)
- поддержка участием групповой практики:
В ситуации, когда в дворовой компании («бригаде») все пробовали траву, ее употребление
является групповой практикой: «Плохо то, что некоторое время вот – сейчас привыкнешь
к одному, к третьему захочется, это уже слабо для тебя будет, надо будет посильней
наркотик. Производит какой-то страх. С моей стороны это страх уже. А что хорошо – то,
что ты ржешь, смеешься над всем подряд, прикольно. В компании общаешься». (муж., 16
лет, учащийся профессионального училища, г. Тольятти).
Причины отказа девушек и условия согласия юношей несут на себе четкий отпечаток
российского гендерного порядка. Девушка, ведет себя в соответствии с ожиданиями
взрослых или юношей, на пути реализации роли жены и матери. Юноша, ориентирован на
позицию старшего лидера, поддерживает мужские гомосоциальные практики и свою
брутальность, воспроизводит стереотип о мужской силе, что так же соответствует
гендерным ожиданиям.
Итак, анализ ненормативных практик позволяет несколько иначе посмотреть на оценку
гендерного порядка как дискриминирующего девушек и предоставляющего высокие
шансы юношам. В определенных ситуациях, риск для юношей повышается, а позиции
девушек усиливаются. Гендерный порядок с этой позиции представляет собой систему
отношений, которая ориентирована не на представление благ одной группе за счет другой.
Скорее, он нацелена на направление желания преимущественно на сексуальность, а ее, в
свою очередь, на идею и непосредственно воспроизводство потомства. Однако эта идея в
условиях реального и символическрго расхождения сексуальности и репродуктивности
теряет свою устойчивость и жесткую однозначность. Отсюда возможность существования
разного рода альтернативных проектов: чайлдфри, эко, социального родительства,
гомосексуальные союзы и так далее. В данном случае масштабы их реализации не столь
принципиальны. Важнее, что все они не изолируются и обозначают себя в
информационном пространстве, в частности в сети. Основываясь на этом понимании,
обратимся к структурным условиям, при которых девушки включаются в ненормативные
практики. Рассмотрим символическую позицию девушки. Категория «женщина» в
научных публикациях феминисткой и гендерной направленности раскрывается через
анализ сексуальности, способности к деторождению, отношений в семье, творчества и
профессиональной деятельности. В этом случае девушка, не имеющая сексуального
опыта, не состоящая в партнерских/семейных отношениях, не родившая ребенка и не
имеющая опыта профессиональной занятости выпадает из поля зрения исследователей.
Девушка воспринимается как несостоявшаяся женщина, потенция женщины и невидима
как полноценный субъект. Включение в содержание девичества, наряду с «половой»
составляющей, возраста позволяет сделать видимым тот факт, что девушки определяются
не только юношами, но и взрослыми/женщинами.
Амбивалентность положения девушки заключается в том, что она с одной стороны
подчинена символическому контролю со стороны взрослых и с другой - юношей. Однако
важно, помятуя о несимметричности логических оппозиций бинаризмов Ив (Евы)
Косовски Сэджвик3, принять во внимание, что эта двойственность положения вместе с
тем открывает доступ к определенным возможностям. Во-первых, девушка может сделать
выбор в пользу одного «авторитета». Во-вторых, присутствие под взглядом взрослого
наблюдателя создает слепое пятно для юноши, и наоборот. В-третьих, апеллируя на
уровне риторики, то к важности первого, то второго, речевым лавированием отвоевать
себе пространство реальной свободы. Таким образом, объяснение участия девушек в
ненормативных практиках, которое предполагает нарушение гендерных нормативных
кодов связано не с их «девиацией» или «моральным разложением», а скорее с тем, что
гендер выступает в их глазах не условием существования, а одном из ресурсов.
Культурных ресурсов, которые используются в процессе выбора и реализации стратегии
индивидуального биографического проекта. Важно подчеркнуть, что она нацелена на
успех, который поощряет «желание самоидентификации через свои персональные
достижения, через тот комплекс индивидуальных свойств, которые расцениваются его
социальным окружением как «успешные», культивирует в обществе среду уважительного
отношения как к проявлениям (стандартам, критериям и т.п.) жизненного успеха, так и к
3
Кософски С.И. Эпистемология чулана. СПб.:Питер, 2000.
его носителю – состоявшейся личности4». Причем представления о состоятельности
многообразны и вариативны, а возможность ее достижения, как и невозможность,
равновероятны.
Сагомонов А. «Генеалогия успеха и неудач». –М.: ООО «Солтэкст» при участии ООО «Невский простор»,
2005. – 384с. С. 14.
4