О. А. Казакевич (Москва) Селькупский богатырский эпос: современная запись1 Сбор и публикация текстов, в том числе и фольклорных текстов – обязательная составляющая документации языка. Ариадна Ивановна Кузнецова занимается документацией и описанием селькупского языка уже более 40 лет2. Предлагаемые заметки о современных записях селькупского героического эпоса – скромная дань уважения юбиляру от одного из тех, кого она в давние времена «втянула» в это увлекательное занятие. Самая полная версия селькупского богатырского эпоса о жизни и подвигах героя Ичи и о его антиподе великане Пюнэ-Кэсы дошла до нас в изложении финского лингвиста и этнографа Кая Доннера, работавшего в Западной Сибири перед первой мировой войной (1911–1914 гг.). Во время своей поездки в верховье р. Кеть К. Доннер записал от своих селькупских информантов изложение цикла сюжетов об Иче. К сожалению, по-селькупски на Кети им был записан только один текст, большая часть сюжетов была зафиксирована им по-шведски (см. статью Ярмо Алатало [1997], написанную по экспедиционным архивам К. Доннера). С тех пор лингвистам и этнографам удалось записать многочисленные разрозненные фрагменты того, что К. Доннер назвал селькупским эпосом – цикл сказок о селькупском герое-трикстере Иче. Кроме этого цикла в селькупском фольклоре существуют героические легенды, рассказывающие о войнах с соседними народами, но в отличие от цикла об Иче в легендах отсутствуют сверхъестественные существа (великаны-людоеды, ведьмы, черти и т. д.). Летом 2002 г. в поселке Красноселькуп от Владимира Кузьмича Аксандакова (1957–2003) были записаны три текста, каждый из которых представляет собой сказание о селькупских богатырях и их подвигах, совершаемых в бесконечной борьбе с завоевателями-ненцами (традиционными врагами героических преданий северных селькупов) и со всевозможной нечистой силой (змеями, чертями, ведьмами). Наличие среди врагов героев нечистой силы не позволяет отнести эти тексты к военным легендам, скорее мы имеем дело с богатырским эпосом. Продолжительность каждого из записанных текстов примерно 30 минут. Тексты выстраиваются в фиксированную последовательность. В каждом тексте свой главный герой: в первом это Тэмты-Йечик (Tәmty-Ječyk ‘Купец Ича’)3, единственный сын своих родителей, во 1 Статья подготовлена в рамках проекта «Исследование селькупского фольклора », грант РГНФ 10-01-64403 а/Т 2 Результаты этой стороны деятельности Ариадны Ивановны, отражены, например, в [Очерки 1980; 1993; 2002; Мифология 2004; 2010; Кузнецова 2007]. 3 Перевод имени героя сделан самим рассказчиком. 115 втором – Пюна-Кэса (Püna-Kә̄sa ‘Камень-Железо’), младший из троих живущих с родителями сыновей, в третьем – одинокий парень-сирота Хозяин-Тощего-Быка (Amnaľ-Lōsyľ-Qoptyn-Ńüšy). Каждый следующий текст, помимо собственного героя, впускает в себя героя предыдущего текста, и герой этот становится другом и соратником главного героя. Последний текст соединяет всех трех героев, и они все вместе ведут борьбу за освобождение селькупской земли от врагов-ненцев и нечистой силы. В популярном среди северных селькупов сказочном сюжете об Иче и купце в результате серии собственных хитроумных уловок Ича сам становится купцом, так что имя Тэмты-Йечик не представляется чем-то совершенно неожиданным. Имена героев двух других текстов встречаются в более ранних записях селькупского фольклора: Пюна-Кэса – это либо богатырь, гибнущий от удара стрелы, попавшей в место, где разошлись две половинки его доспеха (запись Л. А. Варковицкая 1941 г. на Баихе (Архив Л. А. Варковицкой4), а также запись автора 1999 г. в поселке Фарково), либо великан-людоед (запись автора 2000 г. в Пуровской Тольке5; в южноселькупской фольклорной традиции Пюна-Кэса (Пюнэ-Гусэ) выступает как антипод Ичи [Мифология 2004: 252–254]); Хозяин-Тощего-Быка – один из трех братьев-шаманов, воюющих с шаманом по имени Старик-сЖелезными-Косами (запись Г. Н. Прокофьева 1925 г. в поселке Яновстан (Архив Г. Н. и Е. Д. Прокофьевых6)). Приведем зачины рассматриваемых текстов: (1) Ukōt ilympa iralīpy, imaqotasyqǟqį ilympɔ̄tyt wərqy kyt pɔ̄rōqyt. Pɛlykytyl’ ījaty ɛppynta. Qərympɔ̄tyt TəmtyJečyk ‘В давние времена жил старик, со старухой они жили в верховьях большой реки. У них был единственный сын. Звали его Тэмты-Йечик’; (2) Ilympa ira imaqotantysa. Nɔ̄qyr ījaty ɛppynty. Ilympɔ̄t sǟqqōt kyt pɔ̄rōt ‘Жил старик со своей старухой. У него было трое сыновей. Они жили в густолесье в верховьях реки’; (3) Amnaľ-Lōsyľ-Qoptyn-Ńǖšy ilympa, pɛlykytyľ iľmaty īja, ńi әsyty, ńi әmyty cǟŋympa. Pɛlykɔ̄l ilympa kyt čontōt ‘Хозяин тощего быка жил, одинокий молодой парень, ни отца, ни матери у него не было. Один он жил в среднем течении реки’. У каждого героя есть свои атрибуты. Тэмты-Йечик повсюду носит с собой семисаженный хорей (seľčy tį̄ čomByľ narapo) и чугунное-каменное бревно7 (sǟqqə̄Zyľ-püľ tį̄nty). Стоит отметить, что эти тяжелые предметы используются скорее как гантели для тренировки муску4 Описание архива см. [Кузнецова, Хелимский 1992]. 5 Опубликовано в [Казакевич 2002]. 6 Описание архива см. [Казакевич 2010]. 7 Такими бревнами (только конечно же деревянными) отгораживают в чуме место для костра от остального пространства. 116 лов, чем в качестве оружия: перед тем, как сразиться с врагом, Тэмты-Йечик, как правило, втыкает в землю хорей, откладывает в сторону бревно и бьется с врагом врукопашную: (4) Təmty Ječyk narapomty įlla na loqoryntyty, sǟqqə̄Zyľ tį̄nnymty təttonty na pintyty tį̄na qumty orqyllä tətty cĩty qättynty ‘Тэмты-Йечик семисаженный хорей в землю вот воткнул, чугунное бревно на землю положил, этого человека ударил’. Атрибуты богатыря Пюна-Кэса – это нарта, собственноручно сделанная им из неошкуренной лиственницы, березовый ствол с необрубленными сучками вместо хорея и три хилых оленьчика, которые по виду годятся только на корм собакам: (5) Na tį̄na kanan aрsō wәrytyľ nɔ̄qyr torńaľa, namytym na orqyltyty ‘Вот эти, (которых) держат на корм собакам, три олененка, этих вот поймал’. Наконец, атрибут Хозяина-Тощего-Быка – этот самый тощий бык (amnaľ-lōsyľ-qopty), обладающий огромной силой и выносливостью и помогающий своему хозяину выигрывать битвы со злом: Тексты построены примерно по одной схеме: после зачина следует уход героя из дома, иногда предваряемый вещим сном и/или выбором соответствующего снаряжения и транспорта для будущих подвигов, путешествие (движение куда глаза глядят или куда указывает вещий сон), перемежающееся встречами с униженными и оскорбленными, нуждающимися в помощи и защите, с одной стороны, и поединками с оскорбителями – лютыми врагами селькупов и всего рода человеческого, с другой (разумеется, все поединки завершаются победой героя). Кроме того, во время путешествия герой встречается с единомышленниками и соратниками по борьбе с мировым злом. Каждый из текстов заканчивается победой героя и его соратников над врагами и установлением справедливого миропорядка, однако итоги двух первых текстов (например, утверждение Тэмты-Йечиком границы селькупской территории), носят промежуточный характер (как явствует из историй Пюна-Кэсы и Хозяина-Тощего-Быка, граница продолжает нарушаться врагом); окончательную победу над врагами и свадьбы героев-богатырей мы видим только в конце последней истории нашего мини-сериала. Главные враги селькупских богатырей в текстах В. К. Аксандакова – это традиционные враги героических легенд северных селькупов ненцы (qälyt). Обычно герои бьются с тремя ненецкими братьями (qälyľ nɔ̄qyr čopasyt), а также с чертовыми братьями (lōsyt čopasyt), тремя змеями (nɔ̄qyr šǖ), старухой (впоследствии оказавшейся ведьмой) (imaqota, imampytyľ imaqota). Исходно рассказчик собирался продемонстрировать свое знание традиционных текстов и умение их исполнять, для него было важно, чтобы его рассказы получились достаточно продолжительными. Возможно, поэтому все три текста изобилуют лексическими и семан117 тическими повторами, описание одних и тех же ситуации переходят из текста в текст, меняются только имена действующих лиц. Заслуживает, на наш взгляд, внимания фрагмент первого текста, рассказывающий о встрече героя цикла с богатырями «старой волны»: Стариком Нёмаль-Поркы (Ńomaľ-porqy-ira ‘Старик Заячья Парка’) и Бальной (Palna). Бальна – герой кетского сказачного цикла, заимствованного селькупами. Имя богатыря Balna по-кетски значит ‘черемуха’; Оно было дано герою потому, что в сражениях с врагом он использовал в качестве оружия свой черемуховый посох. Интересно здесь то, что заимствованный фольклорный персонаж предстает у рассказчика абсолютно освоенным (и присвоенным) селькупской традицией, превратившимся в «ветхозаветного» селькупского богатыря. По сути, счастливый конец наступает только к концу третьей истории: (6) Na ilyqolammyntɔ̄t. Pünakә̄sa tį̄na onty imamty īŋyty, a na imanty ńįŋkap Tәmty-Ječykkinįk miŋyty. A TәmtyJečyk pōsy kypa ńiŋkamty Amnal-Lōsyľ-Qoptyn-Ńüšytkin miŋyty. ‘Вот жить стали. Пюна-Кэса этот себе жену взял, а этой жены сестру дал Тэмты-Йечику. А Тэмты-Йечик самую младшую сестру Хозяину Тощего Быка дал.’ В текстах чувствуется солидное влияние русской эпической традиции: богатыри-змееборцы, изгнание иноземцев-захватчиков, возможно, постоянные троекратные повторы, хотя здесь дело не в числе три самом по себе, а в необычайной частотности этого числа и его явном преобладании над более характерном для селькупских фольклорных текстов числом семь. Однако при явном влиянии фольклорных традиций соседей на содержание текстов, рассказаны они замечательным селькупским языком с нередуцированной (по сравнению с 1970 годами [Очерки 1980]) именной и глагольной морфологией (сохраняютя набор значений практически всех именных и глагольных грамматических категорий). Тексты изобилуют устойчивыми фольклорными формулами, используемыми при описании однотипных событий, идиоматическими выражениями и синонимическими рядами – всего этого сегодня не встретишь в повседневной селькупской речи. (Впрочем, следует признать, что само словосочетание «повседневная селькупская речь» сегодня уже почти не имеет денотата). Приведем примеры фольклорных формул. В описании битва: (7) Tįna qumty orqylla, təttyč čīty qättynty – šē-kɔ̄l (язык.SG-PRIV), šē-ty (язык-SG.NOM-POSS.3SG) čǟŋk-a (отсутствовать-3SG.SBJ) ‘Схватил он этого человека и ударил его о землю – без языка (без способности говорить, то есть мертвый), без уха (без способности слышать, то есть мертвый)’ (этот человек остался)’ (8) Qättyŋyty – šē-kɔ̄l (язык.SG-PRIV), qō-kɔ̄l (ухо.SG-PRIV) ‘Он ударил – без языка, без уха’ 118 В описании совета и реакции на совет: (9a) Tәmty-Ječyk, yky (NEG) qәn-äš (пойти-IMPER.2SG.SBJ)! Qurma-qänty (смерть.SG- POSS.2SG.ILL) tulač-čɛnn-anty! (дойти-FUT-2SG.SBJ) ‘Тэмты-Йечик, не ходи! До смерти своей дойдешь (погибнешь)!’ (9б) Čǟ, mat (1SG.GEN) qurma-m (смерть.SG.NOM-POSS.1SG tar (еще) aš (NEG) ukyny (впереди) ɛ̄-ŋ-a (быть-PRS-3SG.SBJ) ‘Нет, моя смерть пока еще не впереди (не передо мной)! Рассматриваемый материал лишний раз подтверждает, что фольклорные тексты «держат» язык, даже когда он уже практически перестает использоваться в живом общении. Литература Алатало Я. Путешествия Кая Дннера по Кети в 1912 г. // Земля Верхнекетская: сборник научно-популярных очерков к 60-летию образовании Верхнекетского района. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1997. С. 131–144. Казакевич О. А. Жизнь фольклорных сюжетов северных селькупов во времени и в пространстве // Языки мира. Типология. Уралистика. Памяти Т. Ждановой. Статьи и воспоминания / Сост. В. А. Плунгян, А. Ю. Урманчиева. М.: Индрик, 2002. С. 483–497. Казакевич О. А. Архив Е. Д. и Г. Н.����������� Прокофьевых: самодийские языковые материалы // Finnisch-Ugrische Mitteilungen. Band 32/33. Hamburg: Helmut Buske Verlag, 2010. С. 257–278. Кузнецова А. И. Селькупы Туруханского района Красноярского края на рубеже ������������ II�II�IIIIIIи III�III�III�IIIIIIIIIIIIтысячелетия (социолингвистическая ситуация и языковые изменения). Воронеж, 2007. Кузнецова А. И., Хелимский Е.А. Селькупские материалы в рукописном наследии Л.А.Варковицкой // Советское финно-угроведение. 1989. Т.25, № 1. Мифология – Тучкова Н. А., Кузнецова А. И., Казакевич О. А., Ким-Мелони А. А., Глушков С. В., Байдак А. В. Мифология селькупов. Энциклопедия уральских мифологий. Том 4. Томск, 2004. Английский перевод: Tuchkova, Natalya A., Kuznetsova, Ariadna I., Kazakevich, Olga A., Kim-Malony, Aleksandra A., Glushkov Sergei V., Baidak, Aleksandra V. Encyclopaedia of Uralic Mythologies 4: Selkup Mythology. (Translated from the Russian edition). Budapest: Akademiai Kiado; Helsinki: Finnish Literature Society, 2010 Очерки – Кузнецова А. И., Хелимский Е. А., Грушкина Е. В., Казакевич О. А., Иоффе Л. Ю. Очерки по селькупскому языку. Тазовский диалект. Ч. 1, 2, 3 / Под. Ред. А. И. Кузнецовой. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1980, 1993, 2002. Donner K. A Samoyed Epic // Journal de la Société Finno-Ougrienne, 30 (26). Helsinki, 1913–1918. Русский перевод: Доннер К. Самоедский эпос // Труды Томского общества изучения Сибири. Томск, 1915. Т. 3. Вып. 1 (Перепечатано в кн. Земля Верхнекетская: борник научно-популярных очерков к 60-летию образовании Верхнекетского района. Томск: Издво Том. ун-та, 1997. С. 145–162). __