Рецензия на сборник рассказов Захара Прилепина

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение
«Средняя общеобразовательная школа №13»
ФИО ученика – Девяткина Вероника Владимировна
ФИО преподавателя – Кураксина Ирина Михайловна
Название работы: Рецензия на сборник рассказов Захара Прилепина «Ботинки, полные
горячей водкой».
Номинация: Сочинение
Рецензия на сборник рассказов Захара Прилепина
«Ботинки, полные горячей водки»
Не так давно я прочитала эссе Захара Прилепина со странным, на первый взгляд,
названием «Больше ничего не будет (несколько слов о счастье)». Заглавие и подзаголовок
показались мне формулировками, исключающими друг друга. Но буквально с первых
строк своего размышления автор убедил меня в обратном: «Господи, каким чудесным
казался мир в детстве! Как много прекрасного он обещал! И все сбылось…» Ничего
подобного я ранее не встречала. Как правило, радужные детские представления о мире по
мере взросления человека рассеиваются, оставляя где-то глубоко в душе каждого лишь
нежный комочек воспоминаний. Прилепин же утверждает обратное: «Счастье, в конце
концов, плод воображения – в самом лучшем, первичном смысле этого слова… одного
человека. Больше для этого никто не нужен… Сама жизнь – это и есть мечта. А что вы
думали?» В продолжении автор убеждает читателя в том, что в пустое место счастье не
приходит, его надо вырабатывать, как энергию, «растрачивая направо и налево вещество
жизни». В заключительных строках эссе звучит призыв «приговорить к счастью хотя бы
самих себя». Наверно, будет слишком высокопарно, если я скажу, что прочитанное
совершило некий переворот в моем сознании. Но я могу смело утверждать, что на
некоторые вещи, от которых раньше зависел мой душевный комфорт, я стала смотреть
по- иному. На самом деле, нам никто ничего не должен, нам уже изначально дали больше,
чем можно себе представить, нам дали жизнь. А вот какой она будет, во многом зависит
от нас самих, ведь на одно и то же жизненное испытание можно смотреть по-разному:
можно винить всех и вся за случившееся, а можно с благодарностью принимать удар
судьбы, извлекая при этом для себя урок. На второе способны немногие, но именно они
мудры, потому что (я где-то об этом читала) Господь никогда не посылает таких
испытаний, которые человек не в силах вынести.
После прочтения эссе мне захотелось познакомиться с другими произведениями этого
автора. Свой выбор я остановила на сборнике «Ботинки, полные горячей водкой.
Пацанские рассказы». (2008 г.) - необычное название сборника заинтересовало.
В цикл вошли такие рассказы: «Жилка», «Дочка», «Славчук», «Смертная деревня»,
«Пацанский рассказ», «Герой рок-н-ролла», «Собачатина», «Убийца и его маленький
друг», «Бабушка, осы и арбуз», «Ботинки, полные горячей водкой». «Б…. рассказ».
Размышляя над вопросом, почему Захар Прилепин из всех названий рассказов выбрал для
сборника именно «Ботинки, полные горячей водкой», я пришла к такому выводу: именно
этот рассказ аккумулирует авторские мотивы, «рассыпанные» в других произведениях. К
примеру, мотив поиска смысла жизни, своего места в ней («Кто я? Откуда я взялся
здесь?»), благодарности судьбе за все происходящее с тобой («Любая полученная мной
порция добра и радости казалась мне непомерно великой»), мотив товарищества,
пацанской преданности. Название сборника, на мой взгляд, еще и метафорично. Всем
известна житейская «премудрость» : если жмет обувь, необходимо в нее налить немного
водки, затем походить – так она быстрее «разносится». Черноголовый в рассказе
произносит: «Знаю один отличный способ. Если жмут ботинки, нужно залить их горячей
водкой». Думается, не все здесь нужно понимать буквально вот почему: сам автор
принимал участие в чеченской военной кампании и, скорее всего, повидал за свою жизнь,
несмотря на молодой возраст, немало: смерть товарищей, слезы жен и матерей,
предательство, - и знает один верный способ, как ненадолго приглушить пронзительную
боль утраты – выпить водки, пусть и не горячей. Поэтому предложение Черноголового
можно прочесть и так: если сжимается душа от нестерпимой боли и холода, нужно залить
ее горячей водкой. А название для рассказа в тексте предлагает Белоголовый:
– Ботинки, полные горячей водкой, – произнес он проникновенно.
– Отличное название для рассказа, – сказал я.
– Я первый его напишу, – заявил он.
– Нет, я, – пообещал я
После этого нетрудно догадаться, каким мотивом будут пронизаны остальные
произведения сборника, тем более что сам рассказчик признается: «Мы писали печальные
книжки».
Пытаясь определить проблематику сборника в целом, я пришла к выводу, что цепь
рассказов делает единым целым авторское стремление найти ответы на такие вопросы:
Кто я? Зачем я пришел на эту землю? Что такое счастье? Какими должны быть отношения
между мужчиной и женщиной? Что есть настоящее товарищество?
Внутри цикла также можно найти тематически близкие рассказы. К первой группе, я
думаю, можно отнести следующие: «Жилка», «Дочка», «Бабушка, осы и арбуз». Их
объединяют размышления о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. К
примеру, в «Жилке» поднимается проблема утраты былого родства душ после
нескольких лет совместной семейной жизни. «Спустя годы, … уставшие, измученные
жизнью и суетой, мы стали отдаляться…» Но что интересно, герой благодарен судьбе за
подаренные ему годы счастья: «Спасибо тебе, Господи: у меня было так много счастья, я
задыхался от счастья!...» Завершает рассказ фраза «Вечером мы опять поругались с
женой». Но читатель понимает: в финале звучит не горечь разочарования, а торжество
жизни. Просто ругаться, мириться, отдаляться на какое-то время друг от друга и вновь
обретать себя в другом – значит дышать, значит жить. Мне показалось, в названии этого
рассказа заключена развернутая в тексте метафора. Герой, пытаясь на бессознательном
уровне вернуть время, когда он и любимая женщина были единым целым, жили,
«смешавшись, как весенние ветви, листья, стебли», ночью, когда она спит, еле слышно
касается ее ножки своей ногой. «Там, у пятки, на щиколотке есть синяя жилка… На этой
жилке все держалось, на одной…» Именно эта жилка позволяет ему крепить наново
«теплое, терпкое, тесное». Эта метафора, мне кажется, позволяет читателю понять
главную мысль рассказа: сохранить весеннюю трепетность отношений или воздвигнуть
ледяную стену отчуждения – выбор каждого.
«Дочка», по-моему, самый чистый и возвышенный из всех рассказов сборника.
Примечателен и тот факт, что «Жилка» открывает цикл, а «Дочка» его завершает
(композиционная задумка автора). Наверное, этим он хочет сказать: главное в жизни –
любовь, забота о ближнем. Если у человека это есть, ему будет не страшна любая
жизненная непогода. Сердце сладко сжимается от такого трепетно-покровительственного
отношения мужчины к женщине, матери, … дочке. И вновь (совсем по-прилепински) по
названию рассказа нельзя сказать наверняка, о чем или о ком пойдет в нем речь, а все
потому, что жена, мать, дочка – это она, любимая. Как благородно и мужественно звучат
следующие строки: «Я понял, нет сил никаких относиться к своей женщине как будто она
женщина какая-то… нужно относиться к женщине так, будто она дочь твоя; так и звать
ее: «Дочка, доченька».
В рассказе «Бабушка, осы и арбуз», наряду с щемяще-грустными воспоминаниями
картин детства, мы видим образ «смертно-любимой» женщины в настоящем.
Вызывающе, совсем непоэтично звучат такие заголовки , как «Собачатина» и
«Б….. рассказ». Их содержание и заглавие - полный контраст по отношению к рассказам
первой группы. В них читатель знакомится с Рубчиком, братиком, их друзьями. Геройрассказчик, от лица которого ведется повествование, прежний. Здесь все прозаично:
грязная кухня, бутылка водки, потом другая, под сальцо и черный хлебушек, «сигареты в
зубах», «смех дурацкий», девушка по вызову, отборный мат… Можно сколь угодно
возмущаться, читая описание портрета пьяного Рубчика, отплевывающегося и
выделяющего «много сонной слюны», домогательств братика («… тебе что, жалко для
нормальных пацанов?...»), но нельзя не принять очевидного: да, это мерзко, гадко, но
жизнь бывает и такой, хочешь ты этого или нет. И только от тебя зависит, каким будет для
тебя вопрос «Как жить? - вопросом – карликом или вопросом- громадой. Между строк
прочитывается авторское сожаление по поводу перевернутости отношений между полами,
низведения отношений до уровня звериных инстинктов.
Такое же потребительски низменное отношение к женщине мы встречаем в рассказе
«Собачатина». Только на столе вместо водки – самогон, а вместо сала – шашлык из
собачатины. Но смех девичий по-прежнему нежен и звонок. А дальше – как обычно: утро,
грязные чашки на столе и … торопливые поиски своего нижнего белья «среди
разнообразного чужого…» Беда в том, пытается донести до читателя автор, что
происходит все это как само собой разумеющееся, по обоюдному согласию обеих сторон.
В этом «печальном рассказе» «никто не печалился, напротив, каждый улыбался себе».
Картины, нарисованные автором о лихих 90-х, до боли знакомы каждому, потому что
отражают печальное сегодня.
Близки по проблематике и такие рассказы сборника, как «Славчук», «Герой рок-нролла», «Пацанский рассказ». Основанием для такого объединения может служить, по
моему мнению, тот факт, что композиция их сходна (рассказ в рассказе): герой в
настоящем обращается к воспоминаниям о юности. И вновь мысли автора, изложенные в
эссе «Больше ничего не будет», находят развернутое толкование и продолжение. Мы
читаем: «Нелепо испытывать обиду на то, что юность не подтверждает надежд…, юность
обязана самочинно пожирать свои надежды – оттого, что продливший веру в них никогда
не исполнит судьбы своей» («Герой рок-н-ролла»).
Размышляя над ролью авторитета в становлении личности, герой вспоминает себя
тринадцатилетним подростком («Славчук»). Он удивлятся силе воздействия кумира на
сознание деревенского мальчишки и восклицает: «До сих пор я, взрослый мужик, найдя
ровную палку, безуспешно пытаюсь повертеть ее и представляю себя Славчуком».
Портрет же Славчука очень убедителен: «…бугры мышц, сильные скулы, … почти
ласковая улыбка…»
Перекликаются между собой рассказы «Убийца и его маленький друг» и «Ботинки,
полные горячей водкой». В них суровая мужская правда. Уже в первой строке рассказа
«Убийца и его маленький друг» автор знакомит читателя с героями : «Мы, ментовский
спецназ, стояли в усилении на столичной трассе втроем: Серега по кличке Примат, его
дружок Гном, ну и я». Я заметила, что излюбленным приемом в характеристике образов у
Прилепина является прием контраста. Так и здесь: «Примат…. Лицо имел белое, большое,
безволосое, с чертами немного оплывшими. У Гнома … наблюдались усики, тонкие,
офицерские. И вообще все на лице его было маленьким, словно у странной, мужской
усатой куклы». В продолжении повествования мы узнаем, что описываемую выше
команду перебрасывают в Грозный сопровождать «срочников» и изредка заниматься
зачистками. В одну из таких зачисток Примат ценой собственной жизни спасает жизнь
Гнома. Что и говорить, для него делом чести было вытащить из кровавой мясорубки
товарища, не думая об опасности и о том, что дома осталась беременная жена.
На этом героический пафос повествования обрывается, потому что по приезде домой
Гном цинично грабит дом молодой вдовы, едва успев предать земле «цинк» Примата.
Случившееся ужасает. Но автор будто говорит читателю: А что вы думали? В жизни есть
место всему: и геройству, и предательству в самой извращенной форме.
Спеша убедить читателя, что в жизни не все так подло, автор пишет рассказ
«Ботинки, полные горячей водкой». Я бы назвала его рассказом-ответом предыдущему.
«Было у меня два друга, белоголовый и черноголовый. Первый старше на семь лет, второй на
семь лет моложе…» (вновь излюбленный автором прием контраста). Только разговор на
этот раз пойдет не о кровавых военных буднях, а о политике, грязных играх во власти.
Черноголового, вошедшего совсем ненадолго «в дюжину, в самых важных, самых
главных, самых, самых» «по личному кивку главного человека в стране», вывозят из
кремлевских стен и забывают о нем навсегда. Забывают все, кроме двух верных друзей.
После прочтения я подумала: как же важно для человека знать, что в любую «минуту
жизни трудную» можно набрать телефонный номер и услышать желаемое:
- Я всегда рядом… Приходи.
Поражает своеобразный стиль Прилепина. В языке его рассказов есть место всему: и
сочным эпитетам («… мы шли с навек забытым товарищем по нестерпимо красивому
лугу…» - «Жилка»), и ярким олицетворениям («…темнота подступала настырно и
незаметно…» - «Пацанский рассказ»), и неожиданным сравнениям («… счастье, тугое, как
парус…» - «Жилка», лицо жены Примата «нежно, влажно и сонно, как цветок после
дождя…» - «Убийца и его маленький друг»). В противовес описанным приемам натурализм в изображении, к примеру, места («… Мы прошли за клуб, где пахло мочой и
было темно…» - «»Славчук»), состояния («… я сглатывал кислую слюну предрвотного
отвращения…» - «Собачатина»), портрета («…сосед, обросший серой бородой, глаза –
непромытые…» - «Славчук»). Интересны метафорические «портреты» месяцев и времен
года («лето музыки», «осень разочарованья» - «Герой рок-н-ролла», «месяц черных
журавлей» и «месяц белых лебедей» - «Ботинки, полные горячей водкой»). Многие
изречения автора в дальнейшем, по-моему, могут стать афоризмами («Случайность – это
божественная ирония» - «Славчук», «Мне нечего терять, у меня все уже было» - «Жилка»,
«Чокнулись. Жахнули. Занюхали лучком. Познакомились» - «Собачатина»).
Но, наряду со всем этим, язык автора изобилует крепким словцом, матом. Иногда, мне
кажется, даже там, где мат совсем неуместен. Это оставляет у читателя неприятный
осадок в душе после прочтения сборника. Может быть, поэтому многие отзывы критиков
о сборнике не совсем лестные. Некоторые из них считают, что часть рассказов и
литературой-то сложно назвать. Основанием для такого обвинения, я думаю, и является
чрезмерная пересыпанность языка нецензурной лексикой. Новаторством в современной
литературе это назвать сложно. Подобное встречается сегодня часто.
В целом же рассказы мне очень понравился, ведь в них поднимаются «вечные» темы
литературы: любви, преданности, верности, предательства, есть философские
размышления о счастье, о своем месте в жизни.
Тихим серебряным колокольчиком звучат последние строки, завершающие сборник.
Они посвящены любимой:
- Она так дышит, как будто я молюсь.
Подари ей бессмертье, слышишь, … разве жалко тебе.
Но ты подарил, подарил; я знаю, знаю…
Молчу, молчу…
«Дочка»