Системный кризис права и проблемы правового

Системный кризис права и проблемы правового регулирования дисциплинарной ответственности судей военных судов1
FEATURES of LEGAL REGULATION of the DISCIPLINARY RESPONSIBILITY
of JUDGES of MILITARY COURTS
Аулов В.К.
старший преподаватель
Байкальского государственного университета
vladimiraulov@list.ru
Auolv Vladimir Konstantinovich
The senior teacher Baikal state university,
89144659557, vladimiraulov@list.ru
В статье анализируется современное состояние правового регулирования
дисциплинарной ответственности судей Российской Федерации и особенности
такого регулирования применительно к судьям военных судов. Приведена динамика развития института дисциплинарной ответственности судей военных
судов начиная с судебной реформы 1864 г. до настоящего времени. Особое
внимание уделено властным внутрисистемным отношениям корпорации судей
военных судов как фактору правового регулирования дисциплинарной ответственности этой категории судей.
In scientific article the modern condition of legal regulation of a disciplinary
responsibility of judges of the Russian Federation and feature of such regulation with
reference to judges of MILITARY COURTS is analyzed. Dynamics of development
of institute of a disciplinary responsibility of judges of military courts since judicial
reform 1864 till now is resulted. The special attention is given to imperious intersystem attitudes of corporation of judges of military courts as to the factor of legal regulation of a disciplinary responsibility of this category of judges.
Ключевые слова: судьи военных судов, дисциплинарная ответственность
судей, властные отношения судейской корпорации,
Keywords: Judges of military courts, a disciplinary responsibility of judges,
imperious attitudes of judicial corporation
1
Рецензент: Туганов Ю.Н., д.ю.н., доцент.
2
В последнее время все больше государственных деятелей2, философов3,
социологов4, правоведов5, практикующих юристов6 и исследователей в других
областях общественных наук7 все чаще говорят о системном кризисе права и
влиянии этого феномена на общественную жизнь формируемого в условиях
глобализации «сверхобщества».
Последние тенденции реформы правовой системы и судебной власти,
озвученные большей частью не судейским сообществом, а Президентом РФ,
лишний раз подтверждают существование такого кризиса, поскольку современные демократические институты российского общества по разным объективным причинам самостоятельно, без вмешательства высшего политического
руководства, не могут выработать единый подход к принципам функционирования правовой среды социальной организации концептуально нового типа.
Другим признаком кризиса права с точки зрения специалистов является
активное замещение правовых норм в рамках внедрения новых «критических
технологий»8, этическими нормами корпоративных сообществ и установлением
ответственности за их нарушения.
См.: материалы Международной конференции «Современное государство и глобальная
безопасность» // Режим доступа: .http://www.rg.ru/2010/10/15/yar-forum.html.
3
Брылев Н.И. Торжество безотносительности или кризис теоретического познания // Режим доступа: http://nbrilev.ru/noktp1.htm. Об этом же: Новгородцев П.И. Введение в философию права: Кризис современного правосознания. – М.: Наука, 1996.
4
Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале Капитала К.
Маркса). – М.: 2002, Он же: Логическая социология. – М.: Социум, 2006.
5
Матузов Н.И. Правовой нигилизм и правовой идеализм как явления российского политического менталитета // Право и жизнь. – 2002. – № 47; Вершило Н.Д., Вершило Т.А. Современный кризис, концепция устойчивого развития и задачи правовой науки // Рос. правосудие. – М.: Юстицинформ. – 2009. – № 9 (41). – С. 4-10.
6
Об этом см.: Зорькин В.Д. Выступление на секции «Новые вызовы и концепция международного права» Международной конференции «Современное государство и глобальная
безопасность» // Режим доступа: http://www.rg.ru/2010/10/15/pravo.html.
7
Левченко В.И. Безумие науки и кризис права в России. Ретроспективное и современное
исследование. – М.: Вече, 2002. Об этом же: Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха
формирования. – М., 1998. – С. 48; Швейцер А. Благоговение перед жизнью. – М., 1992. – С.
89; Савельев А.Н. Фикция международного права и реальность американского «рейха» // Казанский журнал международного права. – 2007. – № 1. – С. 141; Сорокин П. Человек. Общество. Цивилизация. – М., 1992. – С. 504.
2
8
См.: Зорькин В.Д. Там же.
3
Последняя тенденция иллюстрируется на примере дисциплинарной ответственности судей военных судов (далее – судьи), имеющей, по нашему мнению, комбинированный характер (выделено нами – В.А.), поскольку включает и компоненту ответственности за нарушение Кодекса судейской этики.
Технологи, стоящие у истоков норм корпоративной этики, расценивают
установление ответственности в порядке корпоративных этических кодексов как
поворотный момент к новому пониманию права, как уход от формальноюридических моментов к праву в гуманитарном смысле. При этом активная динамика внедрения морально-этических норм объясняется объективной опасностью узкопрофессионального подхода, при котором правовая норма (как правильно ими подмечено, не всегда универсальная, однозначно понимаемая и всеобъемлющая) становится единственным обязательным правилом, технологическим
условием поведения9. Такая опасность, по мнению авторов концепции ответственности в рамках корпоративной этики, тем более актуальна, что в случае с
дисциплинарной ответственностью судей субъектами правового регулирования
являются индивидуальные носители государственной власти, а значит, область
правовой регламентации имеет особую ценность для эффективного функционирования государства.
Однако существует и другая точка зрения. Например, Д.С. Рыжов, который (правда, применительно к правовому регулированию дисциплинарной ответственности судей России после «контрреформы» 1877-1885 гг.) расценивает
как инородную, «…форму устранения от должности…» при которой «…судьи
должны были за свои проступки отвечать не перед законом, а перед судейской
корпорацией, которая сама себе устанавливает нормы и правила не только служебной деятельности, но и частной жизни». Такая ситуация, сложившаяся после «контрреформы», по мнению Д.С. Рыжова, представляла собой возврат к
средневековым европейским традициям сословных корпоративных судов10.
Любимов А.П. Политическое право и практика лоббизма. (Антикоррупционный проект). – М.: Изд-е Госдумы, 2001. – С. 120-126.
10
См.: Рыжов Д.С. Высшее дисциплинарное присутствие правительствующего сената как
орган надзора за судебными учреждениями в пореформенной России. // Право и политика. –
9
4
В какой – то степени сходную точку зрения на роль и место квалификационных коллегий судей, как носителей этических стандартов и идеалов статусного сообщества в дисциплинарном процессе, разделяет и Ш. Кудашев считающий, что участие корпоративного органа в разрешении вопроса о прекращении полномочий судьи «… вряд ли может быть оценено как соответствующее международным стандартам независимости судей»11.
Скепсис относительно способности органов судейского сообщества самостоятельно формулировать этические нормы и правила и одновременно независимо и объективно рассматривать вопросы дисциплинарной ответственности
судей за их нарушения высказывает и С.А. Пашин, предлагая наделить дисциплинарными правами главу государства12.
Еще более радикальное суждение высказывает Г.Н. Колбая, относящая
сам институт дисциплинарной ответственности судей (вместе с механизмом реализации ответственности через квалификационные коллегии судей) к пережиткам советского периода развития судебной системы13.
На схожей позиции находится и М.И. Клеандров, который предлагает
изъять функции проверки сведений о нарушениях Кодекса судейской этики
судьи и определения «дисциплинарной меры ответственности», из полномочий
одного органа - квалификационной коллегий судей, разделить эти функции и
передать двум самостоятельным новым структурам создаваемым на федеральном уровне в каждом субъекте РФ при их неподотчетности и неподконтрольности соответствующей квалификационной коллегии судей, хотя и под «ее эгидой» 14.
М., 2007. – № 9. – С. 110-114. По мнению Д.С.Рыжова, аналогия станет еще более явной, с
учетом существования в России в то время еще двух видов корпоративных судов: дворянских собраний и так называемых судов общества офицеров.
11
Кудашев Ш. Ответственность судей – эффективно ли будет дисциплинарное присутствие? // Мировой судья. – 2009. – № 9. – С.4-8.
12
Пашин С.А. Концепция судебной реформы в России (тезисы) // Режим доступа:
http://sutyajnik.ru/rus/cases/etc/koncepcia_sud_reformi.htm.
13
См.: Коблая Г.Н. Закон, умаляющий независимость судей, не может быть принят//
Журнал рос. права. – 1999. – № 12. – С. 86-95.
14
Клеандров М.И. Об объеме полномочий квалификационных коллегий судей // Закон. –
2006. – № 1.
5
На возможность смены носителя дисциплинарной власти указывал и
Конституционный Суд РФ, который в своем Постановлении от 28 февраля 2008
г. № 3-П рекомендовал законодателю рассмотреть возможность использования
других процедур привлечения судей к дисциплинарной ответственности с учетом мировой практики15.
Приводя различные доводы, объясняющие юридическое несовершенство
механизма дисциплинарной ответственности судей, не только перечисленные,
но и другие авторы16 правильно указывают на то, что этические нормы статусного сообщества одной из ветвей власти устанавливаются самим сообществом
как коллективным носителем корпоративной системы моральных обязательств
и требований, на то, что все иные этические кодексы17 или устанавливают дисциплинарную ответственность и формулируют этические нормы несамостоятельно, или вовсе являются декларацией этических принципов и норм, указывающих на самоограничение объектов регулирования актом, не носящим обязательного характера18 и на то, что ни один из них не устанавливает дисциплинарное взыскание в виде исключения из состава статусного сообщества, членство в котором для судей сроком не ограничивается19.
Рекомендация была реализована путем принятия Федерального конституционного закона от 09 ноября 2009 г. № 4-ФКЗ «О Дисциплинарном судебном присутствии». Режим доступа: http://www.legis.ru/misc/doc/5381/.
16
Напр. см.: Морщакова Т.Г. Верховенство права и независимость судебной власти: доклад на Вторых Сенатских чтениях // http://www.ksrf.ru/Info/Reading/Pages/Performance.aspx.
17
Напр.: Кодекс этики аудиторов России (одобрен Советом по аудиторской деятельности
при Минфине России (протокол № 56 от 31 мая 2007 г.), Кодекс профессиональной этики
адвоката (принят Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г. ныне действует в редакции от 5 апреля 2007 г.), Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних
дел Российской Федерации (утвержден приказом Министра внутренних дел Российской Федерации 24 декабря 2008 г. № 1138), Кодекс профессиональной этики российского журналиста (одобрен Конгрессом журналистов России 23 июня 1994 года), Кодекс профессиональной
этики российского библиотекаря (принят Конференцией Российской библиотечной ассоциации (4-я Ежегодная сессия) 22 апреля 1999 года), Этический кодекс федеральных государственных гражданских служащих Федеральной службы финансово-бюджетного надзора
(утвержден приказом от 13 июня 2007 г № 75 руководителя Федеральной службы финансово-бюджетного надзора Министерства финансов РФ).
18
См., напр.: Кодекс депутата Московской городской думы // Режим доступа
http://www.duma.mos.ru.
19
Клеандров М.И. Ответственность судьи: этическая или дисциплинарная // Рос. правосудие. – 2010. – №5 (49). – C. 4 -29.
15
6
Однако автор настоящей публикации считает, что принципиальное отличие дисциплинарной ответственности судей от дисциплинарной ответственности иных субъектов состоит в том, что интересы судейского сообщества совпадают с публичными интересами лишь потенциально. Органы судейского сообщества, которые, по мнению экспертов, не обладают гражданско-правовым интересом, могут на деле преследовать собственные интересы, в том числе и в ходе
реализации дисциплинарной ответственности – путем обжалования квалификационными коллегиями судебных постановлений, которыми отменяются решения
коллегий о привлечении судей к дисциплинарной ответственности20.
Формулировка ст. 12.1 Закона «О статусе судей в Российской Федерации»21,
согласно которой за совершение дисциплинарного проступка на судью может
быть наложено дисциплинарное взыскание не в обязательном порядке, а лишь тогда, когда к такому единому решению последовательно придут – сначала наделенный в этой части дискреционными полномочиями инициатор дисциплинарного производства, а затем и квалификационная коллегия или Дисциплинарное судебное присутствие – также переносит сущность материальных и процессуальных
оснований дисциплинарной ответственности судей на динамику взаимодействия
инициатора производства с квалификационной коллегией и Дисциплинарным судебным присутствием – то есть на внутрисистемные властные отношения судейской корпорации (выделено нами – В.А.).
Приведенные выше факторы свидетельствуют, по нашему мнению, о том,
что объективная сторона содеянного судьей, играет роль не конструктивного
признака дисциплинарного проступка, без которого в «классической интерпретации» нет того или иного вида ответственности, а представляет собой повод
для проверки гипотезы инициатора дисциплинарного производства о наступлении вредных для корпоративных интересов сообщества последствий принадлежности конкретного судьи к судейскому сообществу.
См., напр.: определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда
РФ от 3 декабря 2002 г. № 51-Г02-52 // Справочно-информационная система Гарант.
21
Закон РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации» //
Режим доступа: http://www.arbitr.ru/law/143.
20
7
Таким образом, основания дисциплинарной ответственности судей не
совпадают с основаниями родового понятия такой ответственности, поскольку
политические нормы и нормы морали не тождественны правовым нормам; их
соблюдение обеспечивается не мерами государственного принуждения, а мерами корпоративного воздействия и отрицательной оценкой органов судейского
сообщества, формирующих как процедуру дисциплинарного производства, так
и находящиеся в постоянной динамике текущие статусные интересы.
Изложенное выше, а также субъектное совпадение органа как определяющего порядок привлечения к дисциплинарной ответственности, так и практикующего исходя из корпоративных, в том числе и гражданско-правовых, интересов представляет собой достаточное доказательство того, что и юридическая
сущность дисциплинарной ответственности судей не совпадает с юридической
сущностью родового понятия дисциплинарной ответственности, а представляет
собой вариант конституционно-правой ответственности, поскольку, как уже
сказано выше, переносит сущностные характеристики на динамику внутрисистемных властных отношений судейской корпорации (выделено нами –
В.А.).
Веским доводом в пользу такого утверждения является отсутствие в
международных рекомендациях и стандартах в сфере правосудия, касающихся
дисциплинарной ответственности судей, дисциплинарной санкции в виде досрочного прекращения полномочий судьи в общем перечне дисциплинарных
наказаний. Прекращение полномочий судьи, как это прямо указано в Рекомендациях № R (94) 12 Комитета министров Совета Европы государствам-членам о
независимости, эффективности и роли судей», должно быть обусловлено или
«…совершением уголовного правонарушения или серьезным нарушением дисциплинарных норм»22 - то есть назначаться такая санкция может в исключительных случаях – когда общественная опасность нарушения судьей дисциплиСм.: Recommendation No. R (94) 12 of the Committee of Ministers to member States on independence,
efficiency and role of judges
//
Режим доступа:
http://www.coe.int/t/e/legal_affairs/legal_cooperation/administrative_law_and_justice/texts_&_doc
uments/Conv_Rec_Res/Recommendation%2894%2912.asp.
22
8
нарных норм достигла степени общественной опасности преступления и перешла в новое качество, выводящее деяния с такими характеристиками за пределы родового понятия собственно дисциплинарной ответственности.
Из приведенных выше суждений следует вывод, что объектом регулирования методами дисциплинарной ответственности судей является не поведение, направленное на порядок и безусловное подчинение приказам, чего не
может быть в принципе, исходя из смысла судебной власти (да и любой власти)
как таковой, а порядок общественных отношений, соответствующий интересам
судейского сообщества, где эффективное функционирование судебной системы
является лишь одной из составляющих.
Все перечисленное в своей совокупности является также доказательством
системного кризиса права.
Другим свидетельством кризиса является явная недостаточность (особенно на фоне объемного и детального нормативного регулирования вопросов
наделения судей властью) правового регулирования рассматриваемого дисциплинарного института, деформация прав и обязанностей субъектов правового
регулирования дисциплинарной ответственности судей, особенности функционирования субинститута срока давности и специфика конструкции состава дисциплинарного проступка судьи23.
Ни Конституция РФ, ни Федеральный конституционный закон от
31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»24 не содержат специальных положений о дисциплинарной ответственности судей. Единственный принципиальный аспект ответственности судей, установленный
непосредственно в основных нормах Конституции РФ – о том, что полномочия
Напр.: процедура привлечения к ответственности Федеральным законом «Об органах
судейского сообщества в Российской Федерации» отнесена к компетенции Высшей квалификационной коллегии судей РФ, с регламентацией порядка рассмотрения жалобы или сообщения о совершении судьей дисциплинарного проступка и представлений (обращений) о
привлечении судьи к дисциплинарной ответственности всего лишь двумя статьями «Положения о порядке работы Квалификационных коллегий судей» в правовом единстве со
ст.ст. 22-25 этого Закона.
24
Режим доступа: http://dsp.sudrf.ru/index.php?id=62&item=275.
23
9
судьи могут быть прекращены или приостановлены только в порядке и по основаниям, установленным федеральным законом (ч. 2 ст. 121).
Таким основанием, не содержащим прямого указания на вину, как на обязательное условие наступления дисциплинарной ответственности, в соответствии со ст. 12.1 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации», является совершение дисциплинарного проступка, под которым законодатель понимает нарушение норм Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации»,
а также положений Кодекса судейской этики, утверждаемого Всероссийским
съездом судей.
Последнее обстоятельство принципиально отличает нормы дисциплинарной ответственности судей от иных публично-правовых отраслей российского
законодательства, где законодатель сформулировал и понятие преступления, и
административного правонарушения, и дисциплинарного проступка других
субъектов – через легальное определение их оснований, обязательно включающее и виновность субъекта ответственности25.
Доказательства возможного объективного вменения при привлечении
судьи к дисциплинарной ответственности содержатся как в материалы дисциплинарной практики квалификационных коллегий, так и в аналитических документах Верховного Суда РФ, а также правовых позиций Конституционного
Суда РФ, из которых вытекает26, что субъективным основанием дисциплинарной ответственности судьи может быть не только вина, но и осознанное субъектом представление о возможных отрицательных дисциплинарных последНапр.: ст. 5 УК РФ и ст. 2.1 КоАП РФ закрепляют принцип, согласно которому как
уголовная, так и административная ответственность возможны лишь за те деяния лица, в отношении которых установлена его вина.
26
Вывод сделан на основе анализа «Обобщения практики применения квалификационными коллегиями судей законодательства о привлечении судей к дисциплинарной ответственности за 2002-2003 гг.» // Вестник ВККС РФ. – 2006. – № 1 (7). – С.17-34. Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 мая 2007 г. № 27 «О практике рассмотрения судами
дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов
общей
юрисдикции
к
дисциплинарной
ответственности
//
Режим
доступа:
http://www.rg.ru/2007/06/08/sud-doc.html., Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 24 августа
1993
г.
в
своей
ныне
действующей
редакции.
//
Режим
доступа:
http://www.vkks.ru/ss_detale.php?id=2.
25
10
ствиях риска собственных правомерных действий – то есть профессиональный риск (выделено нами – В.А.), как допускаемая судьей возможность
непредвиденных, но вероятностных событий, за которые судья согласен нести
ответственность.
Такое видение оснований ответственности соответствует позиции Конституционного Суда РФ согласно которой «конституционная ответственность
Президента Российской Федерации предопределяется тем, что Президент РФ
должен осознавать возможность наступления для самого себя негативных последствий, связанных с риском собственных правомерных действий27 в том
числе и за деяния других субъектов28.
Принимая во внимание, что, согласно ст.ст. 11, 118 Конституции РФ и ст.
1 Закона «О статусе судей в Российской Федерации», лишь два субъекта являются индивидуальными носителями государственной власти – Президент РФ и
судья, то профессиональный риск предлагается рассматривать в качестве конструктивного элемента состава дисциплинарного проступка (наряду с виной),
характеризующим субъективное отношение судьи к содеянному29.
При предлагаемом подходе судья, принимая в определенном Конституцией РФ порядке полномочия носителя государственной власти, принимает на себя
и юридические последствия даже не действий, а именно событий, повлекших за
собой нарушение субъективных интересов судейского сообщества, даже несмотря на то, что эти интересы могут быть и лишены социального качества.
См.: дело о проверке конституционности положения пункта 11 статьи 51 Федерального
закона от 24 июня 1999 года «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального
Собрания Российской Федерации»: постановление Конституционного Суда РФ от 25 апреля
2000 г. № 7-П // Рос. газета. – 2000. – 11 мая. Существо дела излагается по источнику:
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1235157.
28
См.: дело о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации: постановление Конституционного Суда РФ от 11 декабря 1998 г. N 28-П // Рос. газета.
– 1998. – 29 дек.
29
Следует отметить, что существует и точка зрения, категорически отрицающая наступление ответственности без вины. Так, напр., Д.А. Липинский указывает, что такая юридическая
конструкция – «…зло, способное не столько дисциплинировать и укреплять правопорядок,
сколько разлагать дисциплину и стимулировать беззаконие, т.к. если ответственность не зависит от вины, то какой смысл в стремлении соблюдать закон». См.: Липинский Д.А. Формы реализации юридической ответственности. – Тольятти, 1999.
27
11
Что же касается отсутствия в правовом регулировании дисциплинарной
ответственности судей срока давности применительно ко дню совершения проступка и ко времени его обнаружения, то такой пробел позволяет не только
вменять носителю государственной власти в ответственность отдалённые во
времени от дисциплинарного проступка последствия, но и производить переоценку инициаторами дисциплинарного производства после смены персоналий
предшествующих правовых позиций инициаторов дисциплинарного производства по достоверно известным предшественникам дисциплинарным вопросам.
Последнее также означает возможность произвольного субъективного изменения внутрикорпоративных требований статусного сообщества с наделением их
обратной силой, так как позволяет привлекать к дисциплинарной ответственности за деяния, совершенные, в том числе и в период, когда такая ответственность
судей по законодательству РФ не предусматривалась, а морально-нравственные
основы судейского поведения, нарушение которых влечет ответственность, регулировались утратившим силу Кодексом чести судьи Российской Федерации, а
не Кодексом судейской этики – документом принципиально иного юридического
свойства в силу утверждения первого 21 октября 1993 г. не высшим органом судейского сообщества, а Советом судей РФ.
Существование приведенного выше изъяна правового регулирования
дисциплинарной ответственности судей, само по себе, при всем прочем, также
является подтверждением конституционной (политико-правовой) (выделено
нами – В.А.) сущности рассматриваемого института ответственности судей.
Вряд ли требует доказательств то, что реализованная инициатором дисциплинарного производства возможность в любой момент, независимо от срока
обнаружения дисциплинарного проступка, срока совершения такого проступка
и правовой позиции своего предшественника, возбудить дисциплинарное производство, противоречит норме ч. 2 ст. 9 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации» об особой защите судьи, но является свидетельством того, что
внутрисистемные властные отношения судейской корпорации, сами, будучи предметом правового регулирования, приобрели на нынешнем этапе раз-
12
вития российской государственности новое качество и стали самостоятельным фактором такого регулирования (выделено нами – В.А.).
Такая трансформация подтверждает полный отрыв реалий дисциплинарной ответственности судей от концептуальных принципов «правового государства», что требует создания нового, адекватного правового регулирования ответственности носителей судебной власти на основе «гармонизированной системы международных и национальных стандартов».
Библиографический список:
1. Материалы международной конференции «Современное государство и
глобальная
безопасность»
//
Режим
доступа:
http://www.rg.ru/2010/10/15/yar-forum.html.
2. Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. – М., 1998.
– С. 48.
3. Брылев Н.И. Торжество безотносительности или кризис теоретического
познания // Режим доступа: http://nbrilev.ru/noktp1.htm.
4. Вершило Н.Д., Вершило Т.А. Современный кризис, концепция устойчивого развития и задачи правовой науки // Российское правосудие. – М.:
Юстицинформ, 2009. – № 9 (41). – С. 4-10.
5. Новгородцев П.И. Введение в философию права: Кризис современного правосознания. – М.: Наука, 1996. – 269 с.
6. Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале Капитала К. Маркса). – М.: 2002. – 312 с.
7. Зиновьев А. А. Логическая социология. – М.: Социум, 2006. – 260 с.
8. Клеандров М.И. Об объеме полномочий квалификационных коллегий судей // Закон. – 2006. – № 1.
9. Клеандров М.И. Ответственность судьи: этическая или дисциплинарная //
Рос. правосудие. – 2010. – №5 (49). – C. 4 -29.
10. Кудашев Ш. Ответственность судей – эффективно ли будет дисциплинарное присутствие? // Мировой судья. – 2009. – № 9. – С.4-8.
11. Коблая Г.Н. Закон, умаляющий независимость судей, не может быть
принят// Журнал рос. права. – 1999. – № 12. – С. 86-95.
12. Левченко В.И. Безумие науки и кризис права в России. Ретроспективное и
современное исследование. – М.: Вече, 2002. – 239 c.
13. Липинский Д.А. Формы реализации юридической ответственности. – Тольятти, 1999.
14. Любимов А.П. Политическое право и практика лоббизма. (Антикоррупционный проект). – М.: Изд-е Госдумы, 2001. – С. 120-126.
13
15. Матузов Н.И. Правовой нигилизм и правовой идеализм как явления российского политического менталитета // Право и жизнь. – 2002. – № 47.
16. Морщакова Т.Г. Верховенство права и независимость судебной власти:
доклад на Вторых Сенатских чтениях // Режим доступа:
http://www.ksrf.ru/Info/Reading/Pages/Performance.aspx.
17. Пашин С.А. Концепция судебной реформы в России (тезисы) // Режим
доступа: http://sutyajnik.ru/rus/cases/etc/koncepcia_sud_reformi.htm.
18. Рыжов Д.С. Высшее дисциплинарное присутствие правительствующего
сената как орган надзора за судебными учреждениями в пореформенной
России. // Право и политика. – М., 2007. – № 9. – С. 110-114.
19. Савельев А.Н. Фикция международного права и реальность американского «рейха» // Казанский журнал международного права. – 2007. – № 1. – С.
141; Сорокин П. Человек. Общество. Цивилизация. – М., 1992. – С. 504.
20. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. – М., 1992. – С. 89.