Ефремов И.А. Цитаты из романа «Таис Афинская»

Ефремов И.А. Цитаты из романа «Таис Афинская»
Об отношении к народу и сокрытии знаний высшим «жречеством»
«– Что хотите вы взять темой беседы? – спросил темнокожий жрец, явно старший по рангу
величественного высокого индийца.
– На протяжении нескольких лет нашей дружбы моя ученица не раз задавала мне вопросы, на
которые я не сумел ответить. Может быть, вы, владеющие тысячелетней мудростью, соблаговолите
просветить обоих, – скромно сказал великий художник.
– Знание, подобно добру, – ответил старший жрец, – не должно разбрасываться как попало.
Подобно богатству или военной силе, знание, попав в негодные руки, служит глупому возвеличению
одного народа и унижению других. Кроме того, и это очень важно, великие открытия вроде того, что
Солнце – шар, вокруг которого ходят планеты, и сама Земля – тоже шар, а не плоская, и висит в
пространстве, могут разрушить веру в тех богов, что созданы лишь человеческим воображением. У
мудрого познание не сокрушит веры в величие мира и целесообразность его законов, которые так
хорошо чувствуют поэты и художники. Глупец лишится вообще всякой веры и скатится в черную яму
бессмысленного животного существования. К счастью, тупость невежды спасает неосторожных
открывателей истины – им просто не верят или осмеивают, как получилось с вашим философом
Анаксагором, впервые в Элладе учившим, что Солнце – раскаленный шар. От этого «смешного
заблуждения» даже великая его мысль о «нус» – мировом разуме, совпадающая с нашей философией, не
оказала на эллинов заметного влияния. Ещё раньше был у вас исполин мысли Анаксимандр, который
учил, что человек явился в результате длинной цепи поколений животных от первичных рыбообразных
существ. Он же понял безбрежность космоса и обитаемых миров. Был Алкмеон, врач, ученик Пифагора,
который открыл за два века до нашего времени, что мозг есть орган разума и восприятия чувств. Он же
узнал, что планеты вращаются по орбитам, и также подвергся осмеянию. Но орфическое учение,
индийское по духу, взято или от нас, индийцев, или наших общих предков, и вы свободны в овладении
мудростью без тупого самовозвеличивания.
– Ты сказал об осмеянии, – нерешительно начала Таис, – у нас есть бог Мом, порождение Ночи и
бездны Тартара, который все отрицает и смеется над всем, разрушая даже покой олимпийских богов.
Здесь я видела народы, у которых осмеяние и разрушение всего древнего, великого и прекрасного
составляет основу бытия. Они осмеивают и Эрос, придумывая низкие кривляния и низводя
божественную страсть до скотской похоти. В их глазах я, например, просто блудница, которую следует
побить камнями.
– Я согласен с тобой относительно вредоносности невежественного осмеяния, – ответил высокий
индиец, – но причина его, нам думается, не в том, что есть какой-то занятый этим бог. Маленькие
народы, обитающие между могущественными государствами Египтом и Месопотамией, всегда
находились в унижении. Человек платит за унижение осмеиванием того, кто унизил, если не имеет
силы. В малых народах жизнь людей неверна и быстротечна, нет ничего постоянного и не успевает
установиться прочная вера и философия.
– Я прибавлю к этому сходство с обезьянами, – сказал старший жрец, – у нас в стране их очень
много, и некоторые считаются священными! Обезьяны самые бездельные из всех животных. Живя в
безопасности на деревьях, в рощах, изобилующих плодами, обезьяны не тратят времени и усилий на
пропитание, как другие звери – тигр, упорно гоняющийся за добычей, слон или бык, вынужденные
подолгу есть траву, чтобы прокормить свое огромное тело. Поэтому они ценят время и не тратят его на
пустяки. Бездельные же обезьяны, быстро насытившись, ищут развлечения в пакостях. Швырнуть
орехом в глаз тигру, нагадить на голову слону и потом, издеваться над ними, трясясь от хихиканья с
безопасной высоты! Они чувствуют свое ничтожество и бесполезность и мстят всем другим достойным
зверям за это.
Эллины узнали о великом враче Дживаке, жившем триста лет назад, обладателе камня, который
освещал органы внутри тела, о другом враче, умевшем предохранять людей от заболевания оспой,
втирая им в маленькую ранку кровь, взятую от перенесшего болезнь человека.
– Почему же теперь врачи повсеместно не пользуются этим способом, – воскликнула Таис, – и
сами вы говорите о них, как о чем-то полузабытом?
Старший жрец посмотрел на нее длительно и безмолвно, а младший вскричал с негодованием:
– Нельзя говорить так, прекрасная посвященная! Все это и еще многое другое – тайна, запертая в
древних книгах. Если она забыта, значит, так угодно богам и Карме. Когда мы, жрецы высшей касты,
узнаем, что чтение священных книг подслушано человеком низшей касты, мы вливаем ему в уши
расплавленный свинец!
– Как же вы тогда заботитесь о распространении знаний? – спросила не без язвительности Таис. –
Только что я слышала речь о бедах невежества.
– Мы заботимся не о распространении, а о сбережении знания среди тех, кому надлежит им
обладать! – ответил высокий жрец.
– Среди одной касты? А как же с другими – пусть пребывают и невежестве?
– Да. И выполняют предназначенное. Если они его хорошо исполнят, то в будущей жизни они
родятся в другой, более высокой касте.
– Знание, хранимое в узком кругу, неминуемо будет слабеть и забываться, – вмешался Лисипп, – а
замкнутые круги каст хороши для выведения пород животных, а не людей. Спартанцы пытались создать
породу воинов, даже преуспели в этом, но в жизни все меняется скорее, чем рассчитывают люди. И
военная жизнь поставила лакедемонян на край гибели.
– У нас не одна, а много каст на все, что потребно для жизни человека, – возразил индиец.
– Все же мне эллинское отношение к людям кажется более последовательным. Вы в своих
священных книгах и творениях философов считаете людей наравне с богами, а на деле разводите, как
животных, держа в невежестве, – твердо сказал Лисипп.
– Разве эллины не признают благородства происхождения? – нахмурился старший жрец.
– Признают. Разница одна, но очень существенная. Мы считаем, что благородный человек может
родиться у кого угодно, и он заслуживает и знания, и искусства, и мастерства, какое он может усвоить и
применить. Если он найдет себе такую же хорошую пару, то благородная линия потомков пойдет от
такого человека во дворце Афин или в доме земледельца в Халкидике равно. Там и там может родиться
и хорошее и плохое.
– Мы, эллины, вместо того чтобы казнить искателей знания расплавленным свинцом, открываем
настежь портики и сады наших академий, философских, школ. И догоняем вас, начавших размышлять о
мире не на одно тысячелетие раньше.
– Это потому, что вас мало и вы принуждены беречь учеников, дабы обеспечить передачу факела
знания! А нас очень много! Знание, если мы прокричим его на площади, будет немедленно искажено
невеждами и обращено против истинных мудрецов. В Крияшакти и Кундалини мы нашли секреты
личной силы и очень тщательно охраняем технику обучения и пользования ею. Будет беда, если знание
это попадет человеку несовершенной Кармы!»
О жертвах
«– Только на низшем уровне веры люди нуждаются в кровавых жертвах, умилостивляя богов и
судьбу потому, что ставят своих богов на один уровень с собою или даже хищными зверями. Это
наследие тёмных времён, это обычай диких охотников.
– Тогда зачем совершаются эти обряды и жертвы?
Старик слабо усмехнулся, посмотрел вокруг и, убедившись в отсутствии посторонних, сказал:
– Глупые и самонадеянные философы иных вер не раз задавали нам убийственные, как им
казалось, вопросы. Если ваш бог всемогущ, то почему он допускает, что люди глупы. Если он всеведущ,
то зачем ему храмы, жрецы и обряды? И многое в том же роде.
– И ответ на это? – взволнованно спросила Таис.
– Бог, занятый всеми людскими делами и похожий на человека – лишь воображение людей, не
слишком глубоких в фантазии. Он нужен на их уровне веры, как нужно место для сосредоточения и
мольбы, как посредники – жрецы. Миллионы людей ещё требуют религии, иначе они лишатся вообще
всякой веры и, следовательно, нравственных устоев, без которых нельзя существовать государствам и
городам. Вот почему, пока люди ещё очень невежественны, мы охраняем древние верования, хотя сами
избавились от предрассудков и суеверий. Ещё мало кто, даже из числа мудрых правителей, знает, что
нравственность народа, его воспитание в достоинстве и уважении к предкам, труду и красоте важнее
всего для судьбы людей и государства. Важнее боевых машин, слонов, носящих броню воинов,
пятирядновесельных кораблей… Всё это рушится, когда падает нравственность и воспитание народа.
Маленькие и большие люди пускаются в пьянство и дикие развлечения. В вине тонет вера, честь и
достоинство, пропадает любовь к отечеству и традициям своих предков. Так погибло немало царств
Месопотамии. Персия, назревает гибель Египта, Эллады, Карфагена и нового, грозного своими
легионами Рима. Главное, на чём стоит человек, – это не оружие, не война, а нравственность, законы
поведения среди других людей и всего народа.»