Главным инструментом американских стратегов в плане
advertisement
Круглый стол «Развитие политической культуры России в условиях новых угроз и вызовов» (18 декабря 2014 г., Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, ауд. А-518) Заявка на публикацию 1. Никандров Алексей Всеволодович 2. Кандидат политических наук, доцент кафедры философии политики и права философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова 3. Тема доклада: Конгресс за свободу культуры и проблемы культурного суверенитета Западной Европы второй половины ХХ века 4. Выступление посвящено историческим моментам борьбы за продвижение американской культуры и за усиление присутствия атлантизма в культуре и политике Западной Европы. 5. Тел.: 8-903-626-48-03 E-mail: bobbio71@mail.ru 1 Никандров А.В. «Конгресс за свободу культуры» и проблемы культурного суверенитета Западной Европы второй половины ХХ века Угроза «культурной агрессии» атлантизма в России – одна из серьезных проблем нашего времени, и тут дело не столько с простой констатации этого факта, сколько в реальном осознании всей опасности такой угрозы: она достойна куда как большего внимания, нежели простого включения в один из многочисленных «списков вызовов» нашего времени. При этом чтобы научиться противодействовать самого разного рода и уровня атакам на наш культурный суверенитет, следует обратиться к истории борьбы за американскую «культурную гегемонию» в Западной Европе, развернувшейся с конца 40-х годов ХХ века. Тут надо отдать должное как талантливости, так и методичности американских «идеологов от политики» (выражение Ф.Г. Войтоловского), разрабатывающих планы по наращиванию американского присутствия в культуре и политике Западной Европы и претворяющих их в жизнь, – практически в соответствии с доктриной Антонио Грамши (труды которого, ставшие достоянием политической мысли с конца 40-х гг. ХХ в., многие из «практиков и теоретиков атлантизма» читали весьма внимательно). Одним из важнейших и действенных инструментов, выработанных американскими стратегами для воздействия на культуру Западной Европы и западноевропейских интеллектуалов, стала особая организация, своеобразное «НАТО в культуре», – Конгресс за свободу культуры (Congress for Cultural Freedom), при финансировании и под эгидой ЦРУ успешно действовавший с 1950 по 1967 годы, пропагандируя американские ценности и американский образ жизни, противодействуя влиянию на интеллектуалов коммунистических идей, доктрин и организаций. Основная цель «Конгресса» в сфере культуры (а при всей своей культурной направленности «Конгресс» ставил перед собой прежде всего цели политические) в целом заключалась в распространении влияния 2 американской культуры в Западной Европе, – прежде всего в Италии и Франции; для этого ставилось задачей пропагандирование привлекательности американского образа жизни, а также, если угодно, американского образа мысли, представляемого внеидеологичным и прагматичным, с одной стороны, и респектабельным, влиятельным во всех сферах науки и культуры, – с другой. Дискредитация советского образа жизни, Советского Союза, марксизма и практики компартий, – все эти задачи не могли быть решены без привлечения определенных идеологических и теоретико-политических разработок, без привлечения на свою сторону политической теории. Мелвин Ласки, один из руководителей «Конгресса» («культурный комиссар США»), выразил это так: «Невозможно бороться с Марксом только лишь при помощи Кока-Колы». Британская журналистка Фрэнсис Стонор Сондерс, автор знаменитой книги-разоблачения роли ЦРУ как истинного организатора «Конгресса» (книга издана в России в 2013 г.), рассказывает, что Мелвин Ласки был в то время «официально неофициальным» американским культурным пропагандистом и одним из старейших сторонников интеллектуального сопротивления коммунизму. Итальянский историк политических баталий Италии второй половины ХХ века Массимо Мастрогрегори, который и приводит знаменитые слова М. Ласки, иронично их расшифровывает, раскрывая, в чем суть проблемы: сражаться с Марксом следовало соответствующим концептуальным оружием, достаточно утонченным для этой цели, тогда как Кока-Кола должна вести совсем другие баталии». За 17 лет своей работы, вплоть до раскрытия источников финансирования и скандала в 1967 г., когда многие именитые интеллектуалы порвали с финансируемым ЦРУ «культурным отделом НАТО», «Конгресс» провел значительную работу в полном согласии со своими целями, так что «достижения» его были весьма серьезными. «Комиссары по культуре» из США щедро оплачивали услуги представителей культуры, сотрудничающих с Конгрессом: именно в те времена и не в последнюю очередь благодаря этой 3 организации была создана система скрытого финансирования подобных организаций. Одним из проведенных важнейших под эгидой мероприятий Конгресса за идеологического свободу культуры, плана, стала международная конференция «Будущее свободы» (L’Avvenire della Libertà, The Future of Freedom), проходившая 12-17 сентября 1955 г. в Милане. Именно на этой конференции был выдвинут лозунг «конца идеологий» и озвучен призыв к деидеологизации как своего рода «идеологическому разоружению» (призывались к этому, что очевидно, коммунисты); в ее аудиториях были представлены разработки приверженцев теории конца идеологий, о которых было сказано выше, – разработки, выполненные американскими и западноевропейскими учеными на полях Конгресса за свободу культуры. Одним из крупнейших интеллектуалов, поддерживающих идеи и направленность «Конгресса» и принимающих активное участие в его деятельности, стал категорически против правый интеллектуал-атлантист, влияния в среде левых выступающий западноевропейских интеллектуалов марксизма и компартий, – Реймон Арон. Антикоммунизм, жесткая критика политики СССР и в особенности Сталина, – его принципиальная позиция; Арон осознает и открыто утверждает необходимость борьбы против идей коммунизма, с одной стороны, и критики основанной на «марксистских догмах» (в интерпретации Сталина) политики Советского Союза, – с другой. Цель Арона – разоблачить «марксистскую мифологию», показать, что для сильного и влиятельного коммунистического движения в Западной Европе нет никаких оснований в политической реальности; что интеллектуалы, следующие «марксистской парадигме», ослеплены мифами; – и этим мифам следует противопоставить интеллектуальное оружие. Речь идет, таким образом, об интеллектуальном сопротивлении «марксизму и советизму»: Арон был убежден, что, мобилизация сил интеллектуального сопротивления против Советского 4 Союза значила гораздо больше, чем мобилизация против него вооруженных сил». В этой уверенности Арон не одинок: многие влиятельные философы разделяли его точку зрения: так, Фридрих фон Хайек начиная с середины 40х годов все в большей степени втягивался в сражение идей. Для него интеллектуальная угроза была столь же велика, как и военная. C австрийским экономистом и политическим философом Реймон Арон познакомился в начале 40-х гг. в Лондоне, где помимо участия в голлистском антифашистском движении «Сражающаяся Франция» Арон общался с Хайеком, обсуждая будущую конституцию Общества «Монт-Пелерин» (основано в 1947 г.); столь же интенсивное интеллектуальное общение связывало Арона с Карлом Манхеймом и Людвигом фон Мизесом. Миланская конференция 1955 г. была одной из первых идеологических битв холодной войны, неприятие коммунизма объединило в ее аудиториях американских и некоторых европейских интеллектуалов; Среди интеллектуалов миланской конференции особым интересом пользовалась тема сущности и исторического развития тоталитаризма и авторитаризма: так, с докладом по этой проблеме выступила Ханна Арендт. Идея назвать конференцию «Будущее свободы» принадлежит активному деятелю «Конгресса» Майклу Поланьи; страна для проведения мероприятия также была выбрана не случайно: около того времени в Италии разворачивались в высшей степени бурные дискуссии, в которых участвовали виднейшие интеллектуалы компартии (включая самого ее лидера Пальмиро Тольятти) и интеллектуал-оппонент коммунистов Норберто Боббио. О представительности миланской конференции можно судить по тому факту, что на открытии ее и в пленарном заседании участвовали Реймон Арон, Майкл Поланьи, Фридрих фон Хайек; с докладами выступили Джон Кеннет Гэлбрейт и Ханна Арент, Э. Шилз, С.М. Липсет и Д. Белл; сама конференция проводилась в Национальном Музее Науки и Технологии Леонардо да Винчи. Общая направленность и характер докладов на конференции были подчинены принципу деидеологизации, понимаемому как требование 5 «идеологического разоружения» для западных коммунистов; марксистская идеология при этом представлялась как сплошное доктринерство и догматизм, оправдывающий фанатичное следование «священным догматам» Маркса и Ленина. Как раз к миланской конференции была приурочена книга Р. Арона «Опиум интеллектуалов» (L’opium des intellectuels – Paris, 1955), написанная под влиянием идей Конгресса в 1952-1954 гг. и в процессе острых дебатов о марксизме, коммунизме, о Советском Союзе и Сталине с Камю, Сартром и Мерло-Понти отстранились (причем Сартр и Камю в достаточно резкой форме от «Конгресса» и его идей). Книга Арона ″Опиум интеллектуалов″ совершенно естественным образом вызвала яростную полемику, без преувеличения – шквал критики. Эта работа Арона, быстро вошедшая в корпус классики антикоммунизма, выполнена всецело в духе идей «Конгресса» и была как раз-таки тем рафинированным интеллектуальным оружием, о необходимости разработки которого говорил Мелвин Ласки. Критика Ароном «сталинской догматики», – своего рода светского варианта религии, – не лишена оригинальности и известного блеска; в антимарксистской, антикоммунистической и антисталинской направленности ароновского «Опиума» присутствует много интересных и конструктивных моментов. Однако при всех достоинствах работы нельзя не заметить ее важной специфичной особенности: начиная уже с самого названия и заканчивая некоторыми приемами, автор преподносит свое произведение не столько как критику, разоблачение, книгу дискуссионную и вызывающую интеллектуальных соперников на диспут, – сколько как товар, хорошо сделанный (и, отметим, неплохо разрекламированный). Сведение марксизма и коммунизма к догматической системе, а компартии – к своего рода церкви, – помимо своеобразной, оригинальной метафоры, – в первую очередь рекламный трюк, красивая упаковка для товара, – интеллектуальной Кока-Колы. Учитывая все это, нет ничего удивительного в том, что многие французские интеллектуалы того времени предпочитали «ошибаться вместе с 6 Сартром, нежели быть правыми с Ароном» («быть правыми» в двух возможным смыслах), – так как смысл и направленность работы Арона были очевидными. Очередная конференция под эгидой Конгресса за свободу культуры состоялась в 1959 г. в швейцарском городке Райнфельден. Непосредственными организаторами и руководителями райнфельденской конференции стали Реймон Арон и Джордж Кеннан; участие в мероприятии принимали также физик Роберт Оппенгеймер, Майкл Поланьи, французский футуролог Бертран де Жувенель, американский специалист в области политической теории и политической философии Эрик Фёгелин, американский экономист и историк Эжен Ростоу, профессор политической науки Джованни Сартори из Флорентийского университета. Значимым и необычным моментом конференции 1959 г. стало участие в ее работе Джорджа Кеннана, роль которого в американской политике и политической мысли к тому времени была весьма велика. После своей знаменитой статьи 1947 г. «Истоки советского поведения», в которой провозглашалась доктрина сдерживания, влиятельный политический теоретик и практик стал одним из идеологов американской внешней политики. Идеологическое западноевропейским противостояние, интеллектуалам в рамках предлагалось которого вырабатывать антикоммунистические и антимарксистские концепции и теории, на основе которых политики и политические мыслители призывались к участию в разработке соответствующих доктрин, – это идейное противоборство всецело согласовывалось с той частью кеннановской политики сдерживания, которая касалась «длительности» и «терпения» в рамках сосуществования двух мировых противоборствующих систем. Само сотрудничество Кеннана с западноевропейскими интеллектуалами (и прежде всего с Р. Ароном) было призвано для демонстрации того «принципа», что в политических вопросах подход политика должен быть подходом садовника, а не механика. Отсюда – поддержка и покровительство Кеннана интеллектуалам и ученым, 7 разрабатывающим свои концепции в «нужном стиле», и особенно это касается работ по концу идеологий, тоталитаризму и постиндустриальному обществу. Другим интересным моментом рейнфельденской конференции стало выступление историка Джейкоба Лейба Талмона, автора «Истоков тоталитарной демократии» (1952), провозгласившего «закат политического мессианизма». Понятие политического мессианизма Талмон связывает с представлением о тотальности Истории, которая движется к определенному финалу. Это представление, утверждает Талмон, идущее от Великой французской революции, реализуется в политической практике революции большевиков. Политический мессианизм как теория и практика исходит из постулата, что история имеет свою цель и ее необходимо достичь, кульминацией, воплощением а и триумфом всей истории мессианизма является «сталинский тоталитаризм». В своей работе Дж. Талмон определяет политический мессианизм как такой подход к политике, который исходит из примата и эксклюзивности истины в политике и постулирует гармоничный и совершенный порядок вещей, к которому неизменно влечет человека и к которому он неизбежно прибудет. Конечно, Талмон не говорит о том, что «конкурентом» мессианизма посталински является американский план глобальной гегемонии; – зато об этом вполне открыто заявляет Джордж Кеннан, в полном соответствии с планами сдерживания «советского империализма» и «сталинского тоталитаризма», представляющих собой, по Кеннану, нездоровое явление и всеобщую опасность и препятствующих устремлениям «цивилизованного мира» якобы к развитию материальной цивилизации и к облагораживанию человеческого духа, – для беспрепятственного утверждения атлантизма с его неизменной демократией. В лице Кеннана американский мессианизм по сути заявлял о нежелании иметь и терпеть любых конкурентов; а поскольку единственным реальным доктринальным оппонентом Америки был тогда СССР, – то именно здесь следует искать причины неприятия коммунистической 8 идеологии и доктрины, – и в более широком смысле, – американской русофобии. 9
