Опыт интерпретации аксиологического содержания
advertisement
УДК 81 ББК 81.471.1 Ю.А.Ладыгин Опыт интерпретации аксиологического содержания антропонима в художественном тексте В статье рассматриваются аксиологические значения. Показано, что семантическая система анализируемого текста строится на основе системно и ассоциативно связанных слов. Основные семантические линии художественного текста позволяют составить представление о философских, эстетических и нравственных предпочтениях автора. Y.A. Ladygin An attempt of interpretation of anthroponym’s axiological content in the artistic text The present study is dealing with axiological meanings. The article shows that the sementic system of the analysed text is built on the basis of systematically and contextualty associated words. The main semantic lines of the artistic text help to make up a notion about philosophical, aesthetic, morel preferences of the auther. В основе данной статьи лежит мысль о том, что каждый словесный художественный образ литературного текста обусловлен волей автора, который, создавая определенную модель мира, выступает как реальный носитель знаний, запечатленных в системе его личностных смыслов, выраженных в тексте как осознанно, так и неосознанно [Дейк 1980: 20]. Это позволяет говорить об «эгоцентричности» литературного произведения [Todorov 1978: 7] и считать, что непременным функционально-прагматическим свойством художественного текста является интенциональность. Выявление мыслей и чувств писателя следует рассматривать как одну из задач анализа текста, стоящую перед исследователем, выполняющим роль интерпретатора, учитывающего тезаурус языковой личности писателя, понимаемый как «ментальное представление о мире» [Телия 1986: 102-109]. В качестве языкового материала для анализа нами выбраны произведения Ф.Мориака, в которых повествуется о Терезе Дескейру - это два романа “Thérѐse Desqueyroux” [Mauriac 1966] и ”La fin de la nuit” [Mauriac 1981], а также две новеллы, написанные в 1933 году, “Thérѐse chez le docteur” [Mauriac 1981] и “Thérѐse à l’hôtel” [Mauriac 1981]. Антропоним “Thérèse” следует рассматривать как важный элемент в творчестве писателя. В предисловии ко второму тому полного собрания своих сочинений сам Мориак пишет об этом так: “Non certes moi-même… mais faite pourtant de tout ce qu’en moi-même, j’ai du surmonter, contourner, ou ignorer” (Нет, конечно, я не изобразил себя самого, но в ней вплетено то, что мне пришлось побороть, изменить или не признавать в себе) [Mauriac 1981: 1005]. Через этого персонажа автор выразил волнующие его мысли, касающиеся психологии человека, ценности индивида, проявляющейся, прежде всего, в отношениях с семьей и обществом. Понятие «ценность» – важный объект внимания философов [Каган 1997: 6] – исследуется в настоящее время в различных областях науки. Лингвисты, в частности, признают, что без обращения к аксиологическим аспектам языка и речи нельзя представить ни теорию, ни практику интерпретации [Бочкарев 2003: 13]. Аксиология понимается как система ценностей, с помощью которой становится возможным концептуализовать действительность, выявлять особенности квалификации объекта, состояния или действия. Ценностные аспекты не одинаково представлены в разных типах текстов. Если говорить о художественном тексте, то они, как правило, присутствуют в нем в большой степени. Систему ценностей, создаваемую автором, следует рассматривать как неотъемлемую составляющую семантико-прагматического содержания произведения. В вымышленном мире художественного текста создается неповторимая личностная модель реальной действительности, получает выражение отношение к ней писателя. В авторской картине мира находят отражение философские представления того или иного народа, его этнические, этические и эстетические нормы. В этой связи, представляется справедливым мнение Е.Ф.Серебренниковой о важности попыток осмысления аспектов и проблем аксиологического лингвистического анализа и разработки методологии и методики такого рода анализа [Серебренникова 2008: 3-4]. Анализ ценностного содержания непосредственно связан с исследованием значения, а интерпретации подлежат языковые средства квалификации некоторого объекта, состояния или действия, выражающих аксиологические представления типа «хорошо» или «плохо» в их нравственном и этическом аспектах. При исследовании актуализации собственного имени в художественном тексте следует учитывать мысль Р. Барта о том, что антропоним, представляет собой «конфигурацию символов, собранных под этикеткой имени собственного и позволяет заместить определенную совокупность черт» [Барт 1994: 112]. Произведения Мориака, в которых главным героем является Тереза Дескейру, написаны в основном в форме исповеди. Обвиненная в попытке отравить своего мужа, Бернара, героиня, пытается разобраться в причинах, подтолкнувших ее к этому поступку. Читатель узнает о том, что состоявшийся суд оправдал ее «за недостаточностью улик», так как Бернар не захотел огласки тайн семьи. После суда, не пожелав жить с Терезой под одной крышей, он позволяет ей уехать в Париж, а их малолетняя дочь, Мария, остается в семье. Нескольких лет спустя, Мария приезжает в Париж, чтобы встретиться с другом детства Жоржом Фило, за которого она мечтает выйти замуж и пытается узнать у матери причину ее размолвки с отцом, поскольку родители Жоржа, будучи в курсе того, что произошло в семье Дескейру, не спешат видеть Марию своей невесткой. В конечном итоге, тяжело больная Тереза открывает дочери правду и добивается заключения свадебного контракта, отдав Марии земельные владения, унаследованные ею от отца. В анализируемых текстах одним из ключевых является слово “crime” составляющее ядро концепта, который следует рассматривать как важный элемент языковой картины мира, создаваемой Мориаком, и который отбирает для этого, необходимые средства из богатства языка [Демьянков 1994: 27]. Ценностное содержание названного концепта позволяет составить представление об «оценочном отношении к нему носителя определенной лингвокультуры» [Воркачев 2008: 7]. Оценочное содержание слова “crime” представлено уже в словарях. Мы покажем это на примере одного из них, в котором интересующее нас слово получило два определения, выражающие разные степени правонарушения, а также его этическое и нравственное содержание: 1. Manquement trѐs grave à la morale, à la loi. 2. Infraction que les lois punissent d’une peine afflictive ou infamante. [Robert 1979: 423-424]. Для характеристики поступка, совершенного Терезой, не повлекшего за собой летального исхода и заранее не запланированного героиней, особенно подходит второе определение. В словаре приведены синонимы слова “crime”: attentat, délit, faute, forfait, infraction, mal, péché. Из них в текстах Мориака обнаруживаются, прежде всего, слова mal и péché, имеющие отчетливо выраженное аксиологическое содержание. Мы привлекли, кроме того, ассоциативный словарь, который позволил выявить несколько дополнительных оценочных признаков в структуре анализируемого концепта, выраженных определениями odieux и crapuleux, а также выражениями homicide volontaire и homicide involontaire [Delas 1979: 254-255]. Оценочные признаки, зафиксированные в словарях, позволяют сопоставить их с тем, как актуализируется слово “crime” в текстах Мориака, где оно в процессе вербализации антропонима “Thérѐse облекается своеобразной философско-обобщающей значимостью. Прежде всего отметим, что в анализируемых текстах имя героини неоднократно называется с помощью вторичных номинаций с отрицательной коннотацией: une brute 71 TD, une bête 173 FN, un membre gangrené 78 TD, cette ennemi 111 TD, une condamnée 27 TD, une recluse 107 FN, un feu sournois 44 TD, une proie 89 FN, l’organe dément 134 FN, une triste épave 148 FN, un monstre 153 FN, une renarde 175 FN, ce spectre 183 FN, une lépreuse 98 FN. Эти слова и выражения содержат разнообразные признаки. Как отмечает В.Г.Гак, при выделении признака, который кладется в основу наименования объекта, большую роль обычно играет, установка именующего субъекта, его субъективное отношение к данному объекту, так что это наименование является в миниатюре – субъективным образом объективного мира [Гак 1972: 124]. Как известно, аксиологические значения бывают двух типов – рациональные и эмоционально-экспрессивные. Из приведенных примеров к первым относятся ennemi, condamnée, recluse, proie, épave, monstre, spectre, lépreuse, а ко вторым une brute, une bête, un membre gangrené, l’organe dément, une renarde, значение которых обусловлено в значительной степени контекстом. Рассмотрим эти аксиологические признаки, не соблюдая тот порядок, в котором они перечислены, и попытаемся выявить их содержание. С юных лет Тереза остро переживает равнодушное отношение к себе со стороны людей (la figure de condamnée 27 TD, dѐs naissance abandonnée FN 91). Она в этой связи разочаровывается и в муже, до такой степени, что не может противостоять желанию любым способом расстаться с ним (ср.: elle a été aspirée par le crime 70 TD, cette puissance de destruction qui la possédait 158 FN, harcelée par le désir du meurtre TCD 7, Je vous empoisonne vous aussi 130 FN). Это накладывает на героиню печать «странности» (comme une brute 71 ТD, cette femme terrible 92 ТD, folie 185 FN). Большинство слов в приведенных примерах актуализируют рациональный ценностный признак “le mal”. Он появляется при изображении Терезы неоднократно, например, когда у нее, стареющей женщины, возникает мысль соблазнить Жоржа (Thérѐse à une joie terrible qu’elle cherchait à étouffer. Il (Georges) n’épousera pas Marie 147 FN) или же в высказывании Бернара о том, что Тереза, покусившись на его жизнь, способна отравить и родную дочь, чтобы стать владелицей сосновых лесов (Ça ne vous aurait pas fait peur de la supprimer 13 TCD). Тереза окруженна ненавистью (признак “haine”), она ощущает себя затравленным существом: Bête tapie qui entend se rapprocher la meute 72 ТD, une renarde qui entend les chiens 175 FN. Особенно выразительна в этом отношении фраза être au centre d’un complot immense et secret 180 FN. Тереза близка к тому, чтобы заболеть манией преследования, она не может избавиться от чувства, что от нее хотят избавиться (s’emputant du membre gangrené 78 TD, ils allaient avec une lente méthode l’anéantir 80 TD). В приводимых иллюстрациях присутствует также оценочно-эмоциональная семантика со значением “lutte (antogonisme)”. Каждый стремиться выступить в роли судьи (un juge encore, aprѐs tant d’autres! 166 FN) и высказать презрение, с которым она, впрочем, готова согласиться (un mépris total et sagace de soi 108 FN). Она ощущает нездоровое к себе внимание и нередко ловит на себе удивленные взгляды людей: Le cocher contemplait Thérѐse avec une attention goulue 24 ТD, l’homme la dévorait toujours des yeux 25 ТВ, elle sentait autour de son cou un noeud coolant 174 FN. Метафора un noeud coolant в последнем примере особенно подчеркивает драматичность состояния персонажа. Страдание героини усугубляется чувством вины (“culpabilité”) как это можно видеть из следующих фраз: Je me couche exténuée dans des fossés pleins de boue 74 TH, une bête puante se trahit d’abord FN.173, cette petite bête qui grouille 10 TCD, je m’enfonce dans la nuit 75 TD. В них следует особо выделить предикативные лексические элементы de boue, puante, grouille, la nuit, отличающиеся своей экспрессивной оценочностью. Чувства Терезы по отношению к себе противоречивы. Осуждая себя, она не в силах осознать себя по-настоящему виноватой (Moi, je ne connais pas mes crimes 29 TD) и хотела бы, чтобы кто-нибудь попытался понять мотивы, приведшие ее к случившемуся, узнать ее истинные мысли и чувства. Мориак считает важным показать, что Тереза не злонамеренная убийца. В этом отношении характерен признак “exceptionnel”, актуализируемый в приводимых примерах с помощью эпитетов и гиперболы (ср.: la bête inconnue du troupeau 81 FN, ce masque cruel et rusé, cette bouche serrée ces yeux froids 91 FN, elle comprenait tout 130 FN). Она, в ее собственном представлении, не похожа на обычных людей, таких, как Анна де ля Трав (une âme toute simple 61,TD). Особенно отчетливо она видит свою непохожесть, сравнивая себя с Бернаром: il avait besoin de ses orniѐres 100 ТD, Bernard,… toi qui appartiens à la race aveugle, à la race implacable des simples 36 ТD, ces jeunes porcs charmants…, lorsqu’ils reniflent de bonheur dans une auge Т.39). Отметим здесь снижаюшие оценочные качества, выражаемые тропеическими средствами (orniѐres, aveugle, porcs, auge). К характеристике Бернара присоединяется и такая сентенция: Toute la vulgarité d’un être tient dans un mot 95 FN. Отмечаемая противопоставленность Терезы и Бернара создает смысловое напряжение, которое, видимо, заложено автором уже в самом сближении двух антропонимов в заглавии романа – “Thérѐse Desqueyroux”. В Терезе как бы живут два существа (ср.: il lui semblait qu’une autre femme balbutiait 170 FN, la même voix, … cette fois d’une idiote qui n’était pas Thérѐse, protesta 171 FN). Относительно первого существа можно сказать, что он отмечен отрицательным признаком “le mal” (cette volonté mauvaise et glacée FN 124). Для него нет счастья (Le bonheur n’existe pas 47, ТD), а жизнь ассоциируется с «темным туннелем» и «агонией» (un tunnel interminable 89 FN. pénétrer dans un tunnel indéfini 63 ТD, cette agonie interminable 80 ТD). Примечательно в этой связи, использование в рассматриваемых текстах признаков “ténѐbreux” (m’enfoncer dans une ombre sans cesse accrue 61 TD), а также ‘froid”. Последний содержится, в частности, в интертекстуальной аллюзии (cette immense et uniforme surface de gel où toutes les âmes ici sont prises 61 TD), помогая формировать образ «девятого круга ада», с сопутствующими ему признаками “inutilité”, “souffrance”. В этом случае семиозис строится на одновременном участии двух моделирующих систем; тем самым достигается усиление аксиологической составляющей повествования. Отметим, что Тереза, в конечном итоге, оказалась способной выйти из этого «ада». Прежде чем перейти к анализу другой ипостаси антропонима “Thérѐse”, приведем три дополнительных класса слов из рассматриваемых произведений, реализующих в своей семантике признаки с оценочным значением «mal». Наиболее важным из них можно считать признак “noncompréhension”, сигнализирующий отчужденность людей в отношениях друг с другом, следствием которой может стать чувство нетерпимости. Так, причиной конфликта, в анализируемых текстах явилось то, что Бернар не захотел даже попытаться понять Терезу (essayer de la comprendre 75 ТD). Может быть, это повлияло на то, что у героини не сложились отношения и с дочерью: Thérèse s’était résignée à cet abîme que cet acte avait creusé entre elle et Marie 88 FN. Непонимание, разделяющее героев, порождает чувство, которое выражается словами со значением “haine”: ce fut en elle un immense reflut de haine 172 FN. Между тем желание понять друг друга могло бы положить начало положительным эмоциям, способствовать объединению душ (elle aurait pu s’épanouir au milieu d’êtres qui l’eussent comprise 73 TD). Характерно, что для выражения основных смыслов, составляющих основу оценочной идеологии своих произведений, Мориак, как уже отмечалось, прибегает к сентенциям. Так, во фразе un movement généreux n’est jamais perdu 127 FN, участвующей в развитии признака “compréhension”, словами героя формулируется вывод о том, что человеку, нашедшему поддержку, легче встать на путь нравственного исправления. Тереза безрезультатно ждет, чтобы ее простили, но ее мечты об этом постоянно натыкаются на препятствие, выраженное словом “abîme” (l’abîme qui te sépare des autres ТD. 44). Ей хотелось бы, чтобы Бернар смог сказать ей: Vas en paix,Thérѐse, ne t’inquiѐte plus 30 ТD. Тереза считает, что людей способна сблизить только любовь (признак “amour”). Но это чувство дается не всем (Rien n’est vraiment grave pour les êtres incapables d’aimer; parce qu’il était sans amour 77 TD). Этот аксиологический признак не применим также и к ней (elle créait de toutes piѐces un impossible amour) 87 TD). Важно, хотя бы, размышляет она, чтобы рядом был кто-то, на кого можно положиться (avoir cette certitude qu’un être est là, à portée de notre main 131 FN), но такого человека в ее жизни не нашлось. Еще одним снижающим оценочным признаком является “dépendance”, актуализируемый, прежде всего, образными лексемами la cage, le bagne и др. Ср.: on sait bien qu’elle est coupable, qu’elle mérite le bagne 176 FN, Elle était entrée somnambule dans la cage 38 ТD. Терезе кажется, что главное для нее – освободиться от посягательства семьи на ее свободу: Thérѐse, affirmait-il (Bernard), ne ruait que dans les brancards 95 TD. Даже стволы сосен в фамильных владениях ассоциируются в ее представлении с тюрьмой (ces millions de barreaux mouvants 66 TD, elle regardait cette cage aux barreaux innombrаbles et vivants 45 ТD). В недрах своего сознания она надеется на чудо (Le destin… peut encore surgir, la délivrer 27 TD), которое позволило бы ей обрести свободу. Как можно видеть из анализа примеров, в произведениях Мориака используется немало тропов, основанных на принципе сходства. Вместе с тем можно констатировать, что сравнительных сцеплений в них меньше, чем метафорических. Как известно, сравнение, в отличие от тождества, асимметрично, градуировано [Арутюнова 1998: 273-313]. Семантический оператор сравнения («как», «словно» и др.) способствует снижению эффекта несхожести (Ср.: comme si j’étais ce fauve 148 FN). Напротив, метафорическая коннекция, сближает отдаленные элементы одного или разных классов [Растье 2001: 224-225]. Элементы разносистемных парадигм, между которыми, в сущности, мало общего в онтологическом смысле, в большей степени помогает Мориаку создавать эмотивную напряженность произведения (ср.: meute, bête, insectes). Лишь система текста устанавливает между ними определенную иерархию. В рассматриваемом текстовом материале обнаруживается также признак “mensonge” (ср.: ici vous êtes condamnés au mensonge jusqu’à la mort 61 ТD, используемый для характеристики отношений между персонажами. Отметим, что в приведенном примере используется слово “mort”, актуализирующее несколько признаков («губительный», «безнадежный», «трагический» и др). Они нередко используются в повествовании о Терезе: sépulcre 93 FN, Mourir étouffée 98 FN, agonie interminable 129 FN, et moi, à la porte de l’abbatoir, déjà 134 FN, l’arrêter au bord du vide 134 FN, A crier du fond de ce tombeau 177 FN. Иллюстрации свидетельствуют о том, что перефразировка называния объекта “mort” для достижения эмоциональной оценки осуществляется весьма разнообразно. Здесь наблюдается пример творческого использования языка. Тереза недалека от того, чтобы думать что жизнь – это обман, иллюзия и что практически не существует разницы между существованием и смертью: la vie des gens de notre espѐce ressemble déjà terriblement à la mort 54 ТD, oui, la mort dans la vie 73 ТD. Однако она боится смерти, которая может оказаться не чем иным, как «окончательное одиночество»: avant la mort, aucune solitude n’est definitive 128 FN. Аксиологически рациональный признак “solitude”, получает свое выражение целым рядом языковых средств. Ср.: ce détachement total qui la sépare du monde 73 TD, Mais sa solitude lui est attachée plus étroitement qu’au lépreux son ulcѐre 73 TD, Elle traversait, seule, un tunnel, vertigineusement 71 TD, S’arracher à un bas-fond et y reglisser 156 FN. Несмотря на то, что Тереза, как она выражается, «приговорена быть вечно одинокой» (condamnée à la solitude éternelle 27 TD) и общение с людьми напоминает ей пустыню (à quoi bon crier dans ce desert? 185 FN), ее все-таки не покидает надежда. Рассмотрим в этой связи другую ипостась изображения Терезы, для которой преимущественно характерен аксиологический признак “bien”. Так, героиня наделена незаурядным интеллектом (Thérѐse, … un type d’humanité supérieure 31 ТD, dans son propre rayonnement 79 TD, сe coup porté d’une main sûre l’aidait à mesurer son pouvoir 173 FN). С целью выделения этого признака используется повтор метонимии: le front vaste FN 128, son front trop vaste FN 148, un front trop vaste 16 TCD, un front magnifique 6 TCD, le front dur 99, FN. Метонимия, устанавливая в данном контексте предметные отношения «лоб – ум», а также «лоб – голова – Тереза» (синекдоха), помогает заострить внимание на характеристике изображаемого предмета и выделить признак “intelligence”. Привлечение внимания к способностям Терезы, достигаемое использованием определений (vaste, magnifique, dur), призвано утвердить необходимость для человека стремиться думать и придает в этой связи большую весомость размышлениям персонажа о разрушительной роли зла в человеке (Non, je ne suis pas un monstre 153 FN), или же о трудностях выхода из «тюрьмы» своих ошибок: Elle entrait dans une prison pire que le plus étroit sépulcre 82 TD, et c’est moi qui vivrai, désormais, dans cette prison de mon crime inutile 7 TDH). Автор сочувствует своей героине по поводу того, что она «лишена материнского чувства» (признак “bizarre”) – Thérѐse n’était pas mѐre 111 FN – и порицает ее, за минуты малодушия, когда она думает о том, чтобы покончить с собой (признак “faiblesse”). Терезу привлекают люди, способные, подобно ей самой, защитить свою свободу (Elle aimait un être qui n’était pas une proie 89 FN). Она также готова выносить обвинения со стороны окружающих (Thérѐse prête à toutes les morsures 171 FN) если они хоть сколько-нибудь обоснованы. Метафора les morsures в последнем примере, выражая отношение к референту, включается в ряд языковых средств, с помощью которых получает развернутое представление о признаке “souffrance”, характеризующего здесь человека, спообного глубоко чувствовать. Ср.: Le cauchemar 27 TD, l’élancement d’une plaie intérieure 27, cette engoisse 36 TD, cette souffrance 58 TD, la sauver peut-être du désespoir 58 TD, l’abrutissement 58 TD. Особенно показательными здесь являются образные лексемы une plaie intérieure и l’abrutissement. Среди других примеров структурирования семантических классов с положительной аксиологией назовем языковые средства, выражающие непохожесть Терезы на персонажей, находящихся в зависимости от страсти к деньгам (Le luxe est collé à nous 109 FN, La propriété est l’unique bien de ce monde T.55, leur commune passion 55 TD). Тереза способна легко расставаться с деньгами (elle goûtait déjà la joie du dépouillement 116 TD). Она прощает людям за то, что они часто пользуются этой ее «слабостью»: Elle avait toujours servi; elle avait toujours été utilisée 91 FN. Автор склонен оправдывать Терезу, потому что ее преступление в немалой степени обусловлено несовершенством мира, в котором люди часто не понимают друг друга и где человек, лишенный нравственно-этической или религиозной опоры, способен под влиянием обстоятельств совершить непоправимую ошибку. Тереза первая считает себя жертвой своих действий: c’était elle la premiѐre victime de ses actes, peutêtre la plus innocente 168 FN. В словах peut-être la plus innocente можно видеть присутствие точки зрения повествователя. Облегчить ее страдания Терезе помогает примирение с людьми, наметившееся к концу ее жизни (elle est sortie de cette nuit 156 FN). Ей удается побороть в себе «темные» проявления своей личности, что, очевидно, и подчеркивается названием романа – “La fin de la nuit” («Окончание ночи“). Как видим, система ценностных контрастных признаков позволяет автору отразить сложность духовной жизни Терезы. Использование лексики, отмеченной аксиологическим признаком “bien”, в определенной степени объясняется моралистической направленностью анализируемых текстов Мориака, в которых значительную роль играет тема нравственного совершенствования человека в борьбе c самим собой. В этом плане возможно религиозное прочтение рассматриваемых произведений. Сделать такое заключение позволяет, в частности, следующая фраза, принадлежащая героине, с которой она обращается в одной из новелл к психиатру: Psychiatre, ça signifie médecin de l’âme, et vous dites que l’âme n’existe pas 17 TCD. Тереза нередко размышляет над метафизическими вопросами: ce ciel inaltérable 69 TD, Thérѐse n’est pas assurée du néant 82 TD, elle qui n’hésitait pas à y précipiter autrui, se cambre devant le néant Т.82. Хотя она скептически относится к вере в загробную жизнь и к пользе покаяния, однако она не отрицает вовсе возможность спасительной роли веры в судьбе человека: elle percevait une lueur, une aube 97 TD, elle riait seule comme une bienheureuse 102 FN. Обратим, в этой плане, внимание на следующий фрагмент из эпиграфа, предпосланного Мориаком к роману «Тереза Дескейру»: “… plusieurs qui pourtant croient à la chute et au rachat de nos âmes tourmentées [Mauriac 1966: 22]. Использование в данном случае таксономии оценки в слове “rachat” (искупление), входящего в число элементов класса «религия», можно считать не случайным. В этой связи хотелось бы отметить, что Мориак в конце повествования о Терезе не обрывает окончательно жизнь своего персонажа, как это обычно происходит в других его произведениях. Больной и слабой Терезе автором оставляется еще некоторое будущее. Эту деталь можно соотнести с высказыванием писателя о том, что он хотел бы, чтобы страдание привело Терезу к Богу (J’aurais voulu que la douleur, Thérѐse, te livre à Dieu [Mauriac 1966: 22]). В повествовании о Терезе этого не произошло, но автор как бы не закрывает окончательно дверь. К сказанному выше добавим, что Мориак широко прибегает в своих произведениях к несобственно-прямой речи, которая призвана затруднить атрибуцию высказываний в плане их принадлежности тому или иному лицу. Читатель волен приписывать их автору, либо персонажу или же обоим одновременно. Неопределенность фокализации вовлекает читателя в диалог мнений, разворачивающегося в произведении. В заключении, отметим, что в проанализированных произведениях аксиологическая составляющая языковых средств во многом программируется автором, который является творцом фабулы и определяет позицию рассказчика в тексте. В рассмотренных произведениях проявляется своеобразие конструирования системы оценок, элементы которой были рассмотрены в связи с анализом языковых средств, участвующих (нередко окказионально) в создании семантического содержания концепта “crime” и в актуализации контрастных ипостасей антропонима “Thérèse”, выражаемых, в частности, использованием сложного имени в заглавии произведения. Компрессия контрастных аксиологических смыслов, актуализованных в результате вербализации антропонима “Thérѐse”, способствует мифологизация последнего, поскольку с его помощью показывается в онтологическом плане эволюция в положительную сторону сознания индивида, находящегося в состоянии трагического конфликта с обществом и семьей и пытающегося найти выход из морального и нравственного тупика. Писатель силой своего таланта сумел воспроизвести действительность с ее ценностными составляющими и выявить наиболее важные, с его точки зрения, аспекты жизни, связанные, в частности, с пониманием человеческого долга. Библиографический список 1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека [Текст] / Н.Д.Арутюнова. – М.: «Языки русской культуры», 1998. Дейк, Т.А. ван. Стратегия понимания связного текста [Текст] / Т.А. ван Дейк // Новое в зарубежной лингвистике. – М.: Прогресс, 1989. 2. Барт Ролан. S/Z [Текст] / Ролан Барт. – М.: РИК «Культура», Издательство “Ad Marginem”, 1994. Todorov, Tz. Symbolisme et interprétation [Тext] / Tz.Todorov. – Paris: Seuil, 1978. 3. Бочкарев, А.Е. Семантический словарь [Текст] / А.Е Бочкарев. – Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2003. 4. Воркачев, С.Г. Идея патриотизма в русской лингвокультуре [Текст] / С.Г.Воркачев. – Волгоград: «Парадигма», 2008. 5. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода [Текст] / В.З.Демьянков. // Вопросы языкознания, 1994, №4. 6. Гак, В.Г. Повторная номинация и ее стилистическое использование [Текст] / В.Г. Гак // Вопросы французской филологии. Выпуск 1. – М., 1972. 7. Каган, М.С. Философская теория ценностей [Текст] / М.С Каган. – С-П: Петрополис, 1997. 8. Растье, Ф. Интерпретирующая семантика [Текст] / Растье Ф. – Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2001. 9. Серебренникова, Е.Ф. Введение [Текст] / Серебренникова Е.Ф. // Этносемиометрия ценностных смыслов. – Иркутск: ИГЛУ, 2008. 10. Телия, В.Н. Коммуникативный аспект семантики номинативных единиц [Текст] / В.Н.Телия. – М.: Наука, 1986. 11. Delas, D., Delas-Demon, D. Dictionnaire des idées par les mots [Тext] / D.Delas, D.Delas-Demon. – Paris: Robert, 1979. 12. Mauriac, F. Thérѐse Desqueyroux [Тext] / F.Mauriac. – Moscou: Editions du Progrѐs. 1966 13. Robert, P. Le Petit Robert. Dictionnaire alphabétique et analogique de la langue française [Тext] / P.Robert. – Paris, 1979. Список источников примеров 1. Mauriac, F. Thérѐse Desqueyroux [Тext] / F.Mauriac. – Moscou: Editions du Progrѐs. 1966 2. Mauriac, F. Oeuvres romanesques et théâtrales complѐtes [Тext] / F.Mauriac. – Paris: Gallimard, 1981. T. I.
