МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ: ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ

И.А. Кобякова
(Пятигорск)
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ: ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ
ФАКТОР В ПОВЕДЕНИИ РУССКИХ И ИСПАНЦЕВ
La presente ponencia examina algunos aspectos relacionados con el concepto ‘espacio’, en el
marco de la teoría de la comunicación intercultural. Unas diferencias en el comportamiento de los
españoles y los rusos se ven en su percepción del espacio, en particular en la distancia personal en
situaciones de comunicación.
Пространство наряду со временем является одной из форм организации и
существования материи и представляет собой неисчерпаемый источник для исследования с
точки зрения как лингвистики, культурологии, философии, так и других наук и теорий, в
числе которых теория межкультурной коммуникации. Пространство – это сцена, на которой
разворачивается коммуникативное действие. Его использование и взаимное расположение
партнёров в момент общения и дистанция между ними относятся к проксемическим
характеристикам. При этом следует обратить внимание на то, что проксемические
характеристики общения во многом обусловлены культурными и национальными
факторами. Широко известно предложенное Э. Холлом распределение зон общения на
интимную, личную, социальную и общественную. Интимная зона коммуникации
располагается наиболее близко к телу человека, и в ней он чувствует себя в безопасности.
Каждый человек для нормального своего существования считает, что определённый
объём пространства вокруг него является его собственным и нарушение этого пространства
рассматривает как вторжение во внутренний мир, как недружественный поступок. Поэтому
общение людей всегда происходит на определённом расстоянии друг от друга, и это
расстояние является важным показателем типа, характера и широты отношений между
людьми. Личное пространство – это основная коммуникативная дистанция, дистанция
доверенного диалога, то есть общения со знакомыми, хотя и не самыми близкими людьми.
Каждый человек подсознательно устанавливает границы своего интимного и личного
пространства. Социальная зона – это то расстояние, на котором мы держимся при общении с
незнакомыми людьми или при общении с малой группой людей. Социальная зона граничит с
личной, и в ней, как правило, происходит бóльшая часть формальных и служебных
контактов. Публичная зона – это расстояние, предпочтительное при коммуникации с
большой группой людей, с массовой аудиторией. Эта зона предполагает такие формы
общения, как собрания, презентации, лекции, доклады и речи и пр.
Однако известно, что зоны и соответствующие им коммуникативные дистанции
колеблются в зависимости от таких факторов, как рост, пол, личностные особенности людей,
социо- и этнокультура, плотность населения местности, в которой вырос и проживает
человек, и некоторых других. Люди, которые выросли в редконаселённых районах, в
сельской местности, требуют для себя бóльшего личного пространства по сравнению с теми,
которые выросли в крупных городах. Люди, привыкшие к одиночеству, больше
ориентированы на самих себя и имеют обычно более протяжённую личностную дистанцию,
чем экстраверты, направленные на других и любящие общаться.
Величина дистанции зависит также от нервно-психологического здоровья человека,
его статуса, намерений по отношению к другому человеку. Выяснено, что дистанцирование
происходит на бессознательном уровне.
Положение человека по отношению к другим людям – это также показатель
психологических особенностей человека, его самооценки. Даже в зависимости от времени
суток, наполненности транспорта, от собственного физического состояния и стиля одежды
один и тот же человек может занимать разные места.
Обычно люди интуитивно чувствуют оптимальную дистанцию. Любое нарушение
интимной зоны человека вызывает бурную реакцию, состояние напряжения. Напряженность
и раздражение людей в переполненном автобусе больше всего вызваны необходимостью
терпеть присутствие абсолютно незнакомых людей в своей интимной зоне. Когда в некоем
коллективе появляется новый человек, то другие держат его в своих зонах социального
общения до тех пор, пока не узнают его лучше. Изменение расстояния между собеседниками
зависит от изменения уровня взаимоотношений. Уменьшая дистанцию, человек
предполагает более близкие отношения с партнёром, увеличивая расстояние – задаёт менее
доверительный стиль отношений.
Поведение участников коммуникативного процесса, направленного на успешную
реализацию языковой коммуникации является отражением лингвокультурной специфики
участников коммуникации, которая была выявлена в результате наблюдений, проводимых
над русскоязычными информантами, проживающими на территории России (речь пойдёт
обо всех коммуникантах, кто, независимо от своих этнических корней, идентифицирует себя
с русским этносом), и испаноязычными коммуникантами, проживающими на территории
Испании.
Материалом исследования послужили наблюдения, видеозаписи, сделанные в России
и Испании, художественные фильмы российского и испанского производства, отражающие
реалии современной русской и испанской лингвокультур, телевизионные передачи,
литературные произведения, художественные, исторические, научно-публицистические
издания на русском и испанском языках о русской и испанской лингвокультурах.
Определение личной дистанции между коммуникантами русской и испанской
лингвокультур выявило следующие показатели.
Личная дистанция является наиболее зримым параметром, позволяющим проследить
различие в поведении испанцев и русских, которые совершенно по-разному воспринимают
окружающее их пространство. Личная дистанция между русскоязычными коммуникантами
10 – 20 лет составляет 52 – 68 см (60±8); 21 – 40 лет: 70 – 90 см (80 ± 10); 41 – 60 лет: 67 – 83
см (75 ± 8); между испаноязычными коммуникантами тех же возрастных групп: 10 – 20 лет:
40 – 60 см (50 ± 10); 21 – 40 лет: 66 – 82 см (74 ± 8); 41 – 60 лет: 54 – 78 см (66 ± 12).
Следовательно, наименьшая личная дистанция при общении характерна для детей и
подростков; в возрастной группе 20 – 40 лет личная дистанция максимальна как в русской,
так и в испанской лингвокультурах, но отличается друг от друга; личная дистанция во всех
возрастных группах в испанской лингвокультуре меньше, чем в соответствующих
возрастных группах русской.
Личная дистанция между русскоязычными коммуникантами маскулинной категории
составила 78 – 90 см (84 ± 6), фемининной категории 50 – 66 см (58 ± 8), маскулиннофемининной категории 63 – 77 см (70 ± 7); между испаноязычными коммуникантами
маскулинной категории 68 – 82 см (75 ± 7), фемининной категории 44 – 60 см (52 ± 8),
маскулинно-фемининной категории 54 – 70 см (62 ± 8), т.е. в этой категории выявлена такая
же закономерность.
Личная дистанция между русскоязычными коммуникантами в положении сидя
составила 72 – 88 см (80 ± 8), стоя 65 – 85 см (75 ± 10); между испаноязычными
коммуникантами в положении сидя 58 – 78 см (68 ± 10), стоя 48 – 72 см (60 ± 12), т.е. в
положении и сидя, и стоя, испанские коммуниканты, как правило, располагаются ближе друг
к другу, чем русские.
Для общения коммуникантов различного социального статуса выявлена следующая
закономерность: представители атождественного социального статуса русской и испанской
лингвокультур в процессе общения находятся на бóльшей дистанции друг от друга (в
русской лингвокультуре 74 – 90 см, в испанской – 62 – 82 см), чем коммуниканты
тождественного статуса, и приблизительно на том же расстоянии, что коммуниканты
высокого уровня тождественного статуса (70 – 90 см в русской, 58 – 82 см в испанской), а
коммуниканты, находящиеся на более высокой ступени социальной лестницы, – на большем
расстоянии, чем находящиеся на более низкой ступени (55 – 75 см в русской, 43 – 67 см в
испанской лингвокультуре).
В отношении социальной и общественной зон наблюдается та же самая картина:
степень выраженности проксемического уровня невербальной коммуникации различна и
представлена меньшими количественными показателями в испанской лингвокультуре по
сравнению с русской. Важно учитывать этот фактор в межкультурной коммуникации, так
как человек, не сведущий в различиях коммуникативной дистанции русских и испанцев,
может своим поведением вызвать невольное раздражение или сам неверно истолковать
поведение партнера по коммуникации.
Взаимное положение и ориентация тел во время общения русских и испанских
коммуникантов не отличаются.
В целом, проксемическое поведение русскоязычных и испаноязычных коммуникантов
находит проявление в его типологической общности.
Коммуникативная дистанция в разных возрастных, гендерных, социально-статусных,
позиционных группах в испанской лингвокультуре в среднем на 8-10 см меньше, чем в
тождественных группах русской.
Несомненный интерес представляют аспекты языковой репрезентации пространства и
пространственных отношений между коммуникантами и предметами окружающего мира.
Языковая репрезентация категории пространства базируется на весьма сложном его
отражении в человеческом сознании, вбирающем в себя как наивно-бытовое восприятие и
толкование, так и некоторые научные методы, понятия и единицы, характерные для
различных областей познания. Кроме того, в языковом представлении сложно смешиваются
различные типы пространств: реальное, перцептуальное и концептуальное, умозрительное,
физическое, геометрическое, географическое, астрономическое и космическое, абсолютное и
относительное, пустое, абстрактное и обжитое, антропоцентрическое, социальное,
мифологическое, художественное и др. При этом у обычного человека эти пласты (и ряд
других) образуют гетерогенную смесь, которая функционирует как нечто единое, и эта
наивная модель мира отнюдь не примитивна, во многих деталях она не уступает по
сложности научной картине мира, а может быть, и превосходит её.
Рассмотрим лишь небольшую группу лексики, которая имеет непосредственное
отношение к отражению проксемических отношений между коммуникантами, а именно
испанские и русские указательные местоимения. Русская модель представляет собой
бинарную оппозицию «этот – тот», в то время как в испанском языке она трехчленна «este –
ese – aquel». При этом в русском языке «этот» означает «расположенный близко, а «тот» –
расположенный далеко. Испанские же указательные местоимения традиционно
представляются следующим образом. «Este» относится к предметам, расположенным в
непосредственной близости от говорящего, то есть, если мы добавим выражения,
указывающие на месторасположение, то получится примерно следующее: «en este lugar
donde yo estoy». Указательное местоимение «ese» относится к тому, что расположено в зоне
прилегающей к слушающему, либо в равном удалении от говорящего и слушающего. В этом
случае локализатором служит выражение «en ese lugar (casa, etc.) donde tú estás».
Указательное местоимение «aquel» не соотносится с зонами близости как говорящего, так и
слушающего, то есть удалено (значительно) от обоих участников коммуникации. Если мы
представим его локализацию, то не увидим никаких указаний на собеседников, однако
появятся другие, типа «en lo alto, a lo lejos, etc.», подчеркивающие дистанцированность,
например, «aquel coche, allí, a lo lejos».
Пространство, таким образом, в представлении говорящих организовано в виде
концентрических кругов, в русской лингвокультуре – двух, в испанской – трех, в центре
которых находится активный участник коммуникации. При этом «этот» в русском и «este» в
испанском указывают на наиболее близкий к говорящему круг, «тот» и «aquel» – наиболее
удалённый, однако в испанской лингвокультуре есть ещё и промежуточный круг,
соотносимый с зоной слушающего – «ese».
Также не следует забывать, что указательные местоимения имеют абстрактный
характер, сравнимый с математическими переменными, то есть перемещение коммуникантов
в пространстве будет по-новому наполнять значение этих местоимений, неизменным
остается их соотнесенность с говорящим в русской лингвокультуре и с обоими
коммуникантами в испанской лингвокультуре.
Опрос наивных носителей-информантов сравниваемых лингвокультур показал, что
испаноязычные коммуниканты соотносят указательное местоимение «este» – с
коммуникативной интимной зоной, «ese» – с личной, а «aquel» с социальной и
общественной; русскоязычные коммуниканты располагают «этот» в интимной и личной
зонах, а «тот» – в социальной и общественной.