Консолидация элит: общественный пакт или верхушечный сговор?

К. Г. Холодковский,
доктор исторических наук,
ИМЭМО РАН
Консолидация элит: общественный пакт
или верхушечный сговор?
М
не кажется, что сейчас было бы своевременно вернуться к проблеме, послужившей предметом дискуссии за
"круглым столом", организованным редакцией журнала
"Полис", 8, 1996 г.1
Речь шла о возможности реализации в России так называемого
"пакта элит" — модели, играющей существенную роль в транзитологии в качестве одного из важных этапов перехода к Демократии.
Расходясь в оценке универсальности процессов "тактирования" и
их значения для утверждения демократии, участники дискуссии
были единодушны не только в признании целесообразности такого
рода договоренностей, но и в констатации отсутствия серьезных
попыток заключения "пакта" в современной России.
Думается, что сейчас можно было бы несколько иначе посмотреть
на эту проблему. Прежде всего, потому, что в последние месяцы
многими наблюдателями отмечаются явные признаки сближения
разных, конкурирующих между собой групп в "верхах" общества,
нарастающую тенденцию к консолидации элит.
Употребляя термин "элиты", я полностью отдаю себе отчет в том,
что в нынешней российской ситуации использовать его можно лишь
условно — для обозначения групп, обладающих, благодаря занимаемым ими позициям, возможностью принимать решения в политической сфере или оказывать на этот процесс серьезное влияние
Несомненно, что не только с точки зрения качества, но и с точки
зрения общей конфигурации, процесс создания элит в современной
России еще не завершен Тем не менее отрицать нынешнюю
тенденцию к консолидации этих еще не вполне сформировавшихся,
элит, на мой взгляд, никак нельзя.
В чем проявляется в последнее время эта тенденция?
Прежде всего, несмотря на более "коммунистический" состав
новой Государственной Думы, у нее установились гораздо более
ровные и деловые отношения с исполнительной властью. Голосование за доверие правительству, за принятие бюджета, независимо
от мотивов, наиболее красноречивое тому подтверждение В целом
можно говорить о более упорядоченном взаимодействии ветвей
1
Возможен ли пакт общественно-политических сил России? ("Круглый стол")
// Полис. 1996. № 5. С 96—106.
125
центральной власти (в чем несомненная заслуга и Совета Федерации).
Этот сдвиг не может быть понят без учета изменений, произошедших в позиции главной оппозиционной силы — КПРФ. Вскоре
после президентских выборов произошла фактическая переориентация коммунистической партии — с борьбы за смену власти на
врастание во власть. Символична здесь фигура А.Тулеева, из
"народного трибуна" моментально превратившегося в рядового
министра, символичны и регулярные встречи Г.Зюганова с премьером.
КПРФ вслед за ЛДПР постепенно превращается во "внутрисистемную" партию. Более того, причисление этих партий к оппозиции
становится довольно условным. КПРФ и ее союзники уже послали
во власть не одного министра, не одного губернатора. Ряд политических мотивов, лозунгов, конкретных позиций "левых" партий
позаимствован правящей командой. Антисистемная оппозиция остается делом политических маргиналов типа В.Анпилова или
А.Баркашова.
Губернаторские выборы показали, что деление на "красных" и
"белых" устаревает. В региональной элите, как и в федеральной,
нарастают прагматические настроения. Иной раз было трудно
отличить официального кандидата от кандидата оппозиции, а центральные власти во многих случаях с легкостью признавали "своим"
победившего оппонента.
Размывание, и притом с обеих сторон, водораздела между "красными" и "белыми" — это, по сути, размывание водораздела между
более гибкой, прагматичной, быстрее ухватившей суть перемен
частью бывшей номенклатуры и ее более идеологизированной,
традиционалистской частью, все большая адаптация коммунистической верхушки к новой экономической и политической реальности. Недаром появляется немало влиятельных политических фигур,
вызывающих благожелательное отношение как "белых", так и
"красных" (В.Черномырдин, К.Лужков, Е.Строев).
Вместе с тем происходит все большее приобщение к власти и
другой силы — верхушки финансового бизнеса. Здесь символичны
фигуры В.Потанина и Б.Березовского, а возможно, и новое возвышение А.Чубайса. Напомню, что влиятельная часть финансовых
лидеров еще до выборов предлагала противостоящим силам договориться. Стало быть, примирение "красных" и "белых" — идея, и
им не чуждая.
Нельзя, однако, не видеть и другого. Пока это еще только
тенденция к консолидации элит, хотя и очень сильная. Но она еще
отнюдь не победила. На этом пути существует немало значительных препятствий.
126
Первым из таких препятствий является то, что собственность
еще окончательно не поделена, и, следовательно, впереди возможны не только отдельные схватки из-за тех или иных объектов, но
и борьба на основе разных концепций раздела, которая может
подталкивать и к попыткам передела. Действительно, хотя основная часть хозяйства приватизирована, но в приватизированном
секторе царит очень большая неопределенность. Трудно разобраться, кто действительный хозяин многих предприятий. Весьма напряженные конфликты из-за контроля над ресурсами возможны и уже
частично разгораются между Центром и регионами. Все это затрудняет согласие, усложняет договоренности.
Далее. КПРФ все еще колеблется между двумя возможными
истолкованиями своего поворота к "врастанию во власть" — стратегическим и тактическим. Об этом красноречиво свидетельствуют
и различные демонстративные жесты коммунистической фракции
в Думе, и закрытое письмо ЦК КПРФ членам партии, разработанное на пленуме 14 декабря 1996 г. В нем, наряду с оправданием
действий в рамках нынешней политической системы (необходимостью защиты интересов трудящихся и общегосударственных интересов), снова повторяются утверждения насчет непримиримости
оппозиции и верности идеям социализма, а линия на компромиссы
объявляется тактической.
Было бы неверно объяснять это лишь маневрированием лидеров
партии перед лицом недовольства радикальных активистов, хотя
сбрасывать со счета подобный фактор, конечно, не стоит. КПРФ
все еще способна на неожиданные повороты. Она с удовольствием
использует любые выгодные ей ситуации, будь то болезнь Президента или волна социальных протестов, чтобы обрести новые
позиции силы.
Еще один важный момент, затрудняющий консолидацию, —
политическое напряжение между Центром и регионами, которое с
превращением губернаторов в облеченных доверием избирателей
местных лидеров (а фактически — полновластных князьков) может
усилиться. Несмотря на декларации лояльности со стороны губернаторов, избранных от оппозиции, у федеральных властей катастрофически не хватает рычагов, обеспечивающих контроль над
регионами: всем дотаций и льгот не достанет. Возможно, линия
напряжения между Центром и субъектами Федерации становится
самой серьезной в среде элит. Не исключено, например, что немногочисленные регионы-доноры постараются объединиться,
чтобы облегчить свое финансовое бремя.
Но главное даже не это. Не решен вопрос, важность которого уже
отмечалась в упоминавшейся дискуссии. Это вопрос "Консолидация
элит и общество" Что даст начавшаяся консолидация всему обще127
ству, как будут в результате нее решаться (и будут ли решаться)
стоящие перед ним острые и весьма наболевшие проблемы?
Некоторые полагают, что раздоры в среде элит — явление верхушечное и оно не должно особенно волновать народ, руководствующийся не столько политическими взглядами, сколько здравым смыслом. В этом есть доля истины, однако, как показывают исследования
массового сознания, сам здравый смысл может быть очень различен
в зависимости от условий, в каких протекала социализация человека,
от ситуации, в которой находится его семья, от уровня образования и
культуры. Атомизированность нашего общества, кризис ценностей —
все это не способствует консолидации.
Таким образом, раскол, отсутствие консолидации — это проблема, стоящая ныне далеко не только перед элитами, но и перед всем
нашим обществом. Интеграция разрозненных, фрагментированных
индивидов, групп и слоев в единое национальное сообщество на
основе принятия некоторых фундаментальных ценностей, норм,
традиций и правил игры, отсечение, маргинализация асоциальных
или экстремистских элементов — серьезнейшая историческая задача переходного периода.
Конечно, уже сейчас можно заметить, что в нашем обществе дефакто существуют важные зоны согласия. Несомненно, подавляющее
большинство настроено против новых потрясений, крови, политического
насилия, идеологических разборок. Неприятие войн и революций,
широковещательных программ и громких лозунгов — это действительно здравый смысл, выработанный тяжелой российской историей XX в.
Большинство сейчас за трезвый, прагматический подход.
Основная часть населения сознает необратимость в общем и
целом произошедших перемен, и даже если испытывает ностальгию по прежним временам, то понимает, что вернуться к ним вряд
ли возможно. Рынок, частная собственность, политические права и
свободы — все эти, еще во многом непривычные, институты в той
или иной мере уже стали чем-то само собой разумеющимся.
Но наряду с этими зонами согласия существует и резкий раскол,
причем что важно — на сопоставимые по величине группы. Совершенно различны настроения адаптировавшихся и не адаптировавшихся к новой реальности, полярны оценки советского прошлого и
результатов уже осуществленных реформ, представления о желаемом направлении их дальнейшего развития или корректировки, о
методах борьбы за законность и порядок. Даже отношение к власти
и ожидания от нее, притом, что существует общий негативный фон,
весьма различны.
В довершение всего, эти мнения и настроения часто внутренне
противоречивы, полярные оценки и представления соседствуют в
умах одних и тех же людей.
128
В какой мере процесс консолидации элит может способствовать
консолидации общества, упорядочению хаоса, превращению полярного раскола в нормальный, цивилизованный плюрализм, введенный в русло, очерченное принятием некоторых основополагающих ценностей, норм, правил игры?
Думается, что, во всяком случае, эта общественная консолидация
не может явиться автоматическим результатом консолидации элит.
В России нет сложившейся партийной системы, отсутствует структурированное гражданское общество с характерной для него разветвленной сетью связей и добровольных ассоциаций, объединяющих рядовых граждан и выражающих их частные интересы. В
результате у элиты нет готовых политических и корпоративных
механизмов для диалога с обществом. Повести за собой аморфное,
фрагментированное общество, спроецировать на него тот модус и
уровень согласия, который достигнут в верхах, недоразвившимся
российским элитам чрезвычайно трудно.
В то же время, конечно, элиты могут так или иначе способствовать консолидации общества, но только в той мере, в какой нынешняя тенденция будет превращаться в настоящее гласное, публичное
пактирование.
Что это значит? Пакт — де-юре или де-факто, все равно, — это,
во всяком случае, не декларативный Договор об общественном
согласии и не закулисная сделка (или сумма сделок) о дележе
власти и собственности. Это согласие не только об институционализации (легитимности и строгом по процедурам оформлении)
основных интересов и конфликтов в самой элитной среде (в том
числе о гарантиях безопасности тех или иных команд при ротации
власти), но и об эффективной стратегии учета интересов всего
общества, решения его больных проблем. Лишь в этом случае пакт
элит способен превратиться в некое подобие общественного договора, не препятствующего, а способствующего поиску и выбору
эффективных решений дальнейшего развития.
Пока такая эффективная стратегия не просматривается. Нынешняя тенденция к консолидации — это скорее растущее взаимопонимание, капиллярное взаимопроникновение, но не пакт и тем
более не общественный договор. Его можно сравнить с явлением,
известным по истории Италии конца XIX в., — так называемым
"трансформизмом", или последовательным подключением к власти
все новых элитных групп и их отдельных представителей без
соответствующего расширения социальной базы государства.
Конечно, любая, даже верхушечная консолидация, согласие,
ограниченное сферой элит, является элементом нормализации и в
качестве такового может приветствоваться населением, стремящимся к устойчивости и порядку.
129
Несомненное позитивное значение имеет сопряженная с консолидацией необходимость отказа от той биполярной, "черно-белой"
логики, которая влекла за собой примитивизацию политической
жизни, резкую конфликтность, взаимную некоммуникабельность,
нетерпимость — черты, чрезвычайно типичные для российской
истории Отказ от биполярности понизил бы уровень политических
конфликтов в стране.
Консолидация элит помогла бы устранить соблазн нелегитимного
сохранения или, наоборот, захвата власти соперничающими командами, и тем самым безусловно содействовала бы закреплению
конституционности, законных рамок политической игры.
Она повлекла бы за собой общее укрепление порядка, увеличение предсказуемости российской политической жизни, что так
важно для всех экономических агентов, и особенно для зарубежных
инвесторов
Наконец, она принесла бы несомненную экономию ресурсов,
отвлекавшихся на изнурительную взаимную борьбу, высвободив
время и силы на конструктивную работу Известно, например,
какой огромный объем законодательной работы могла бы проделать
Государственная Дума, если бы она забыла, что является не только
машиной для выработки законов, но и трибуной для политического
противостояния.
Но положительными аспектами значение консолидации элит
явно не ограничивается И первое, что здесь бросается в глаза, —
это локализация данного процесса в верхних слоях общества, его
сомнительная демократичность.
Нередко, отводя упрек в недемократичности верхушечного
пакта, утверждают (и во время дискуссии в "Полисе" этот аргумент
также прозвучал), что пактирование есть недемократический инструмент во имя утверждения демократических правил игры
Однако этот аргумент эффективно работает лишь применительно
к пакту "старой" и "новой" элит на начальном этапе демократизации с целью мирного демонтажа прежней, авторитарной политической системы. Такой демонтаж, даже будучи результатом верхушечного соглашения, действительно открывает для общества
более широкие демократические возможности. К тому же пакт
заключается, как подчеркивал еще Д.Растоу, в условиях, когда
договаривающиеся стороны выступают не только как части элиты,
но и как представители противостоящих крупных социальных сил.
Естественный для начальной стадии перехода общественный подъем обеспечивает расширение рамок пакта и вместе с тем сферы
применения демократических правил игры.
Россия, однако, уже прошла ту начальную стадию, когда нажим
"снизу" мог способствовать превращению верхушечного соглаше130
ния в общественный пакт. Те сравнительно ограниченные задачи,
которые стоят перед "тактированием" на начальной стадии демократизации, давно превзойдены. В настоящее время перспектива
пакта "нагружена" всеми тяжелыми проблемами, которые созданы
не только прежним режимом, но и самим переходом, характером
общества, которое возникает. В нынешних условиях уже не только
"старые", но и "новые" элиты значительно отчуждены от широких
общественных сил и вполне могут вступить на путь ограничения
пакта соглашением об удовлетворении своих узкокорпоративных
интересов.
При такого рода "пактировании" отрицательные результаты
могут весьма легко перекрыть положительные.
Прежде всего, подключение к власти "кадров" коммунистической
оппозиции усиливает элементы консерватизма и традиционализма,
и без того сильные в самой "партии власти". Результатом может
явиться не столько решение, сколько имитация решения больных
проблем в области экономики, социальных отношений, политики,
культуры; замораживание нынешнего противоречивого по своей
сути переходного положения. Тенденцию к такому замораживанию,
к откладыванию серьезных решений, к сохранению статус-кво мы
отчетливо наблюдаем уже сейчас.
Верхушечный пакт, заключенный на узкокорпоративной основе,
будет означать окончательное отстранение общества от участия в
решении своей судьбы, он еще больше увеличит нынешнее отчуждение общества от власти Снижение уровня противостояния со
стороны парламентской оппозиции в этих условиях даст не рост
конструктивности и делового сотрудничества, а увеличение значимости внепарламентской оппозиции. Экстремистские элементы
этой оппозиции не только не будут маргинализованы, но могут
сделаться центром притяжения для активизирующихся сил социального протеста
Не будет преувеличением утверждение, что консолидация элит
без эффективной стратегии дальнейшего реформирования страны,
без участия широких общественных слоев — это стимул для того,
чтобы в России решительно возобладали уже и без того сильные
олигархические и авторитарные тенденции, произошло заложение
основ олигархического или авторитарного режима
Исходя из всего изложенного, следовало бы с осторожностью
относиться к попыткам прилагать к нынешней ситуации термины
"пакт", "пакетирование", "общественный договор" и тем более переносить в наши условия вывод о том, что "пакт" элит — обязательный этап в утверждении демократии или хотя бы в стабилизации
протодемократических устоев. Сегодняшняя тенденция к консолидации элит может при определенных, сейчас еще не существую131
щих, условиях (конструктивном политическом участии низов, активизации неэкстремистской демократической оппозиции, дальновидной стратегии власти) в итоге дать такой пакт, который имеет
значимость общественного договора. Но с той же, а может быть, и
с большей вероятностью, она может превратиться в верхушечную
сделку за счет общества.
Иногда можно слышать, что целью пакта элит и не является
демократизация. Что его подлинная цель, ради которой можно
пойти и на некоторые жертвы,— это стабилизация общества Но
этот аргумент не слишком весок: в современных условиях такого
рода пакт (= сговор) может дать лишь краткосрочную стабилизацию в ущерб интересам не только демократизации, но и долгосрочной стабилизации.