И.Г.Чаплыгина, к.э.н., доцент Экономический факультет МГУ им
advertisement
И.Г.Чаплыгина, к.э.н., доцент Экономический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова Естественный порядок или договор: две традиции в определении природы экономических явлений. «Там, где не имело место предварительное заключение договора,… каждый человек имеет право на все, и, следовательно, никакое действие не может быть несправедливым… Несправедливость есть не что иное, как невыполнение договора. А все, что не несправедливо, справедливо»1. Теория конвенционального права, которая была сформирована Гоббсом, стала, по заверению историков философии, ответной реакцией на длительный диктат схоластики, апеллировавшей к вечным законам, априорным и трансцендентным2. Отрицая существование любых объективных оценочных категорий, в частности понятий «добро» и «зло», Гоббс формулирует последовательно индивидуалистическую концепцию поведения человека, а также социума, согласно которой в основе любого устанавливаемого правила лежит договор. Это отражается и на его оценке поведения. Гоббс любое решение, принятое индивидом, расценивает как рациональное, полагая, что нет внешних объективных критериев оценивания ни моральной стороны поступка, ни даже рациональной его стороны3. Правила, по которым действуют люди в экономике, которые они принимают и которым соглашаются подчиняться – это следствие договоренности, основанной на согласовании субъективных 1 представлений о целесообразности, или это следование объективной Т.Гоббс, Левиафан, М., Мысль, 2001, с. 99 Й.Шумпетер оценивает теорию Гоббса как продолжение схоластической традиции и относит его к философам «естественного права». Поскольку на первый взгляд возникает впечатление, что предложенная здесь интерпретация теории Гоббса вступает в противоречие с принятой Шумпетером, следует сделать пояснение. Когда Шумпетер пишет, что общественная концепция Гоббса основана на принципах «естественного права», он имеет в виду два момента. Во-первых, речь идет о том, что вся теория английского философа формируется на основе его представлений о природе человека. Именно из антропологии логически последовательно методом индукции выводятся все положения о принципах социальных взаимосвязей. С точки зрения Шумпетера, это позволяет говорить о том, что вся теория общества выводится из естественной природы человека, как ее понимает Гоббс. В этом и состоит принцип «естественного права». Во-вторых, это именно правовая концепция общества, т.е. теория, выстраивающая систему логически сформированных принципов, принимающих форму законов, на которых и должно строиться общество. 3 Позднее близкую концепцию предложил Дж.Локк. Но не смотря на то, что в его теории понятия «добра» и «зла» также носят индивидуалистический характер, т.е. основаны на индивидуальных суждениях, тем не менее Локк предполагает, что под воздействием аффектов человек может ошибаться в определении, что есть «добро», а что «зло», а следовательно может вести себя не рационально. Это подразумевает, что возможна сторонняя оценка рациональности поведения, т.е. существуют объективные критерии определения верности того или иного частного решения, существуют объективные нормы или правила рациональности, которым человек должен следовать. 2 необходимости? Экономика – это мир мотивов, стимулов, манипуляций и соглашений или мир объективных причин, необходимостей и законов? Предлагаемая тема возникла в ходе изучения нормативных элементов экономической теории, анализа их природы и логики возникновения. Одним из таких источников является концепция естественного порядка. Можно выделить два варианта этой концепции: 1) Ex natura jus, ordo et leges4. Из анализа природы самих экономических явлений выводятся законы, которые приобретают характер истин и рассматриваются как требующие исполнения правила. Эта природа может восприниматься как проявление божьего замысла (схоластика) или просто как наблюдаемая упорядоченность окружающего мира (системы XVIII в.) 2) Концепция «естественного права». Отправной точкой является анализ естественной природы человека, откуда выводятся на основе логики естественные законы общественной жизни - естественные права, которым необходимо следовать (Дж.Локк, Д.Юм, Г.Гроций)5. В экономической теории концепция естественного права или естественного закона в первую очередь возникает при обосновании обменных пропорций (цен товаров и факторов производства, а также доли доходов тех или иных классов). На наш взгляд, сюда относятся следующие виды аргументации: 1) право каждого на результат труда как основа теории стоимости или обоснования частной собственности (Дж.Локк); 2) требование компенсации издержек; 3) Требование компенсации теряемой полезности при продаже блага. Такой тип аргументации апеллирует к объективным факторам (естественным свойствам экономических явлений или естественным правам человека) в качестве обоснования соответствующей пропорции обмена. 4 Й.Шумпетер, История экономического анализа, Т.1, с. 294 Следует отметить, что сторонники схоластической версии естественного закона резко против ее версии в виде «естественного права»: «По мнению Пия XII, … усиления власти [государства] можно избежать признав естественный закон, который возвышается над национальными законам и регулирует их в том смысле, что устанавливает определяющие принципы, причем этот естественный закон должен быть соотнесен с вечным законом, а иначе, как показывает история учений о естественном праве от Гроция до Юма, он теряет свой смысл, как растение, вырванное из питающей его почвы: «отделить право людей от якоря божественного права и сделать его основой своеволие государств – все равно что лишить его самых благородных и ценных достоинств и обречь на гибельную зависимость от частных интересов и коллективного эгоизма, стремящихся только к осуществлению собственных прав и отказывающих в этом другим» (Utz A., Groner J.F., Savignat A, Relations humains et société contemporaine (1956-1963), Fribourg-Paris, vol.1, P.27)». Патрик де Лобье, Три града. Социальное учение церкви, СПб: Алетейя, 2001, с. 155 5 Что противопоставляется концепции естественного закона? У Аристотеля это понятие «искусственной справедливости» (νομικόν δϊκαιον - установленное законом право, «позитивное» право), нормы которой создаются с учетом конкретной ситуации. В римском праве это понятие «человеческой справедливости» (jus gentium), которое отличалось тем, что изначально обращало внимание на намерения людей при заключении сделок, было менее формальным6. На самом деле то, что мы пытаемся противопоставить концепции «естественного закона» как основы экономического порядка, на прямую не связано с упомянутыми только что противопоставлениями. В экономической литературе, на наш взгляд, альтернативная позиция заключается в том, что экономический порядок рассматривается как результат договора, основанный на практической целесообразности и выгодности той или иной сделки. Проблема пропорций обмена ставится не в терминах «долженствования» - каждый человек имеет право на результат своего труда, каждая отрасль имеет право на покрытие своих издержек (Буагильбер, Кенэ), а в терминах выгоды: с помощью какой суммы можно убедить индивида предоставить свой труд, свой капитал или свою землю; насколько выгодно платить ту или иную цену тому или иному экономическому агенту с точки зрения частной выгоды, производственной выгоды или интересов экономического роста всей экономики. Может показаться, что логическое основание двух подходов имеет общую природу. Вполне возможно, т.к. рассуждение в терминах «прав», «законных претензий» на что-то (доход, цену и т.д.) может иметь в основе те же аргументы экономической выгоды. Как пишет Й.Шумпетер, аналитическая концепция естественного права выводится из необходимости. В теории Аристотеля речь идет о правах, которые являются необходимыми условиями выживания любого живого существа. В случае более широкой интерпретации, в том числе схоластической версии естественного права, речь идет о правах, соответствующих общественной необходимости7. Но даже если так, то в случае с естественным правом аргументы выгоды практически теряются, выпадают из процесса анализа. Это выражается в том, что выводы, вытекающие из установленных однажды прав или законов, не проверяются на соответствие этому первому мотиву выгоды. Они проверяются лишь на логичность и непротиворечивость самим правам и формулируются скорее в терминах «воздаяния должного», нежели положительных экономических эффектов. В этом, в частности, и состоит выраженная нормативность концепций естественного порядка. Иначе выстраивается аргументация, когда в основе лежит целесообразность. Объективные характеристики процесса производства (воспроизводства) или объективные 6 свойства самого товара отходят на второй план. Пропорции обмена Боголепов Н.П., Учебник истории римского права, под ред. и с предисловием Томсинова В.А., 2004, п.189 http://sci-book.com/rimskoe-pravo/189-194-jus-80728.html 7 Й.Шумпетер, История экономического анализа, СПб, 2001, с. 140. В этой связи Шумпетер очень логично объясняет, каким образом в схоластической литературе сочеталось понятие «вечного права» - неизменного и абсолютного - с историческим подходом в вопросах обустройства земной жизни. По мнению Шумпетера, эта гибкость позднее была утеряно, в частности в версии «естественных законов» Ф.Кенэ (с. 294). рассматриваются как стимулы эффективной хозяйственной деятельности. Цена – это не вознаграждение, а переговорная сила, средство убеждения, проявления или противостояния экономической власти. На наш взгляд, это две противоположные интерпретации законов хозяйственной жизни, правил коммуникации и обмена между экономическими агентами. Возможно, они никогда не вступали в открытый спор. Поэтому для иллюстрации различий этих двух подходов обратимся к сравнению теорий отдельных экономистов, которые, с одной стороны, являются близкими – относятся к одной школе, анализируют одни и те же экономические категории, но которые при этом исходят из разного понимания природы экономических закономерностей – либо из договора, либо из объективной необходимости. Первый пример, который можно рассмотреть, это теории Ф. Кенэ и А.Тюрго. Кенэ исходит из существования естественного порядка, который необходимо раскрыть и которому необходимо следовать ради достижения экономического благополучия. Его экономическая таблица, в частности, это пример того, как экономические пропорции обмена диктуются и должны диктоваться объективными характеристиками процесса производства, а именно возмещения издержек8. Взгляды Тюрго на экономику, не смотря на его общую близость школе физиократов, демонстрируют иной подход. Особенно это проявляется в его теории прибыли на капитал. У Кенэ эта тема практически не разработана. Обосновывая процент, Тюрго пишет о том, что, во-первых, это результат договора, а во-вторых, что это цена, которая должна быть уплачена уже потому, что иначе владелец капитала не согласится вкладываться в дело. По тому же принципу строится сравнение величин прибыли на капитал при разном его приложении. Чтобы капитал был вложен, например, в промышленное предприятие, процент должен компенсировать потерянные доходы, которые могли бы быть получены при альтернативном вложении (например, рента). Необходимость такой величины процента объясняется условиями, необходимыми для заключения договора, а не объективными хозяйственными пропорциями. Безусловно, за решением индивидов соглашаться на тот или иной процент лежат расчеты, основанные в том числе на объективных факторах, тем не менее, различие кажется принципиальным. Либо процент (как и заработная плата у А.Тюрго) – это результат договора, либо отражение объективной необходимости (например, компенсация издержек). 8 Может показаться, что эти пропорции диктуются задачей «эффективного распределения ресурсов», возврата средств в наиболее доходную отрасль. На самом деле задача – именно в воспроизводстве, сформулированная практически как у Буагильбера – вернуть должное земледельцу, но не рост наиболее доходной отрасли. И очевидным доказательством является вывод, который делает Кенэ в отношении налогов и который критиковался его противниками ( например, Грасленом: Graslin, Jean-Jospeh-Louis (1767) [1910]. Essai analytique sur la richesse et sur l’impôt, Paris: Librairie Paul Geuthner, 82 (Приводится по: А.Орэн, Политэкономия сенсуалистов (1746-1776) и оппозиция физиократам), а именно его теория единого налога, наложения всей тяжести государственных сборов именно на самую доходную отрасль. Такой подход кажется нелогичным тем авторам, которые рассуждают в категориях стимулов, но он очень логичен, если речь идет о «справедливом», пропорциональном налогообложении. Второй пример – теория стоимости А.Смита и Д.Рикардо. Согласно Д.Рикардо, стоимость определяется затратами труда, необходимыми для производства дополнительной единицы товара, а фактически теми издержками, которые мы вынуждены оплатить, чтобы решить проблему редкости нужного нам блага. Эти издержки определяются технологической структурой производства, т.е. теми затратами труда, которые в силу технологии производства, требуются для создания данного блага. Эти пропорции носят ярко выраженный объективный характер. Теория А.Смита представляется совершенно иной. Когда Смит включает в стоимость товара прибыль и ренту, он использует тот же аргумент, что и Тюрго. Он пишет, что иначе невозможно было бы уговорить владельцев земли и капитала предоставить свои ресурсы для их использования в производстве. И хотя Смит бросает укор в адрес землевладельцев, касающийся необоснованности их претензий на доход, тем самым поднимая вопрос об объективных основаниях ренты, скорее это исключение из общего хода рассуждений Смита9. И даже так называемая «трудовая теория стоимости» Смита, которая формально близка теории Рикардо, не имеет тех объективных оснований, о которых было сказано выше10. Смит пишет: «Действительная стоимость всякого предмета для человека, который приобрел его и который хочет продать его или обменять на какой-либо другой предмет, состоит в труде и усилиях, от которых он может избавить себя и которые он может возложить на других людей». Таким образом, речь идет об оценках и расчетах индивида, а в конечном итоге о мотивации к обмену. «Стоимость всякого товара для лица, которое обладает им и имеет в виду не использовать его или лично потребить, а обменять на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение». И даже его знаменитое «не от расположения мясника должно зависеть, получим ли мы мясо и по какой цене» - речь идет о том же договоре: «Человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, и тщетно будет он ожидать ее лишь от их расположения. Он скорее достигнет своей цели, если обратится к их эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них». Что касается более современных примеров противостояния двух подходов, которые условно можно назвать естественным и конвенциональным, то здесь, во-первых, можно сравнить теорию ценности австрийской школы и Л. Вальраса, где в одном случае речь идет о субъективных оценках и торге, а во втором – о расчетах стороннего наблюдателя и равновесной цене. Во- 9 В частности, историки мысли списывают этот пассаж на отголоски физиократических идей, влияния которых Смит не избежал. 10 В этой связи интересна оценка Й.Шумпетером категории «естественного» в теории А.Смита, в частности, его тезис о том, что для Смита естественное не отождествляется с идеальными правилами, выводимыми разумом, но рассматривается как нормальное состояние с точки зрения реалистического анализа (с. 164165). При этом «естественные нормы» заработной платы, процента, ренты А.Смита не являются средней величиной, это скорее реальный уровень цен, устанавливаемый при отсутствии внешних воздействий (об этом см. Й.Шумпетер, с. 142, сноска 5). вторых, теорию процента, как она представлена у классиков (Дж.С.Милль – плата за пользование капиталом, за управление, за риск и за воздержание) и у Дж.М.Кейнса как исключительно плата за отказ от ликвидности. Ярким примером второго подхода, на наш взгляд, является и понятие эффективного спроса по Дж.М.Кейнсу. Для него эффективный спрос это спрос, который способен вызвать соответствующий объем инвестиций. Его уровень определяется не просто пропорциональностью доходов, расходов и инвестиций. Он определяется способностью преодолеть страх перед инвестициями, пессимизм в отношении будущего, способностью заставить предпринимателей расширить производство. Еще один пример – оценка монопольной цены. Классический подход рассматривает такую цену как неоправданно завышенную. Альтернативную точку зрения, демонстрирующую восприятие цен именно как стимулов, высказывал отчасти Э.Чемберлин, рассматривая высокую цену как плату за дифференциацию товара и, особенно Й.Шумпетер, для которого сверхдоход, получаемый монополиями воспринимается как важным стимул, без которого невозможна инновационная деятельность. Причем, на наш взгляд, аргументы последователей Й.Шумпетера Нельсона и Уинтера в пользу монопольной прибыли ближе к традиции естественного права, т.к. в их теории такая цена оправдывается необходимостью компенсировать расходы на НИОКР. У Й. Шумпетера этот аргумент не звучит. Инновация может создаваться почти на пустом месте (с минимальными затратами капитала), размер сверхдохода никак не коррелирует с объемом капитальных вложении. Это просто тот куш, ради которого предприниматель готов идти на риск. На наш взгляд два представленных взгляда на экономику формируют разные целевые задачи строящихся на их основе теорий. Если экономика рассматривается как результат объективных закономерностей, то экономическая задача формулируется как установление правильных пропорций обмена, как компенсация издержек ради обеспечения воспроизводства или компенсация теряемой полезности, или соблюдение естественного права на доход. Если экономика рассматривается как результат договоров, то задача – формирование стимулов для более эффективного взаимодействия людей, стимулов для отказа от ресурса или блага, для риска, для инвестиционной деятельности, для экономического роста. Таким образом, в первом случае мы имеем дело с миром закономерностей, а во втором – с миром стимулов. На наш взгляд, представленное противопоставление логически связано с целым рядом дихотомий, существующих в экономической теории. Но их рассмотрение требует отдельного исследования, поэтому просто перечислим их: 1. Возможно, эти два подхода отражают разные философские традиции: a. Реализм – уверенность в том, что есть некие объективные истины, на основе которых можно формировать понятия «должного», т.е. правильного. Вера в способность разума формировать до-опытные истины11. b. Номинализм – единственным реально существующим являются частные ощущения индивидов и понятие «справедливого» не может отрываться от конкретных ситуаций договоров. Все «спекулятивные дальше претензии на рассуждения», простого соблюдения раскрытие претензии заключенных истинных разума, законов – навязывающего реальности собственной логики (позитивизм). 2. Они, безусловно, отличаются степенью категоричности своих выводов и склонностью формировать нормы хозяйственной жизни: a. Первый подход более нормативен и склонен формировать объективные пропорции обмена b. Второй подход ориентирован на процесс договора при установлении цены. Последняя определяется целями, интересами и, соответственно, может каждый раз пересматриваться. 3. Склонность к регуляционизму: a. Интервенционизм – если мы знаем «естественные законы», то со стороны можно регулировать все процессы, навязывая норму реальности12. b. Свобода и эволюционизм. Поскольку речь идет о целях, о выгодности, эти понятия ситуативны и потому решения не могут быть определены заранее и сторонним лицом13. 11 Шумпетер усматривает черты подобного реализма и у современных ему авторов, в том числе у А.Маршалла (с. 145) 12 Причем, как отмечает Шумпетер, не обязательна вера в реальное существование разумных законов, достаточно убежденности в том, что эти разумные законы могут быть навязаны миру, т.е. что раскрытый порядок является осуществимым (История экономического анализа, с. 146). 13 Для иллюстрации можно привести цитату А.Смита: «Государственный деятель, который попытался бы давать частным лицам указания, как они должны употреблять свои капиталы, обременил бы себя совершенно излишней заботой, а также присвоил бы себе власть, которую нельзя без ущерба доверить не только какому-либо лицу, но и какому бы то ни было совету или учреждению и которая ни в чьих руках не оказалась бы столь опасной, как в руках человека настолько безумного и самонадеянного, чтобы вообразить себя способным использовать эту власть».
