выборы в Законодательные собрания субъектов рф как процесс

Ю.О. Гайворонский,
А.Ю. Шишорина
Национальный
исследовательский
университет «Высшая
школа экономики»
Выборы
в законодательные
собрания субъектов
РФ как процесс
формирования
партийной системы
с доминантной
партией
(на примере выборов
13 марта 2011 г.)
Региональные выборы 13 марта 2011 г. стимулировали формирование
новых тенденций в партийно-политической жизни страны. Они способствовали выявлению определенного кризиса «Единой России» на региональном
уровне, который в дальнейшем оказал влияние на структурирование электорального пространства на федеральных выборах. Обусловлены ли провалы
«Единой России» в некоторых субъектах Федерации ситуативными факторами или самой структурой и институционализацией партийной системы?
Статья посвящена ответу на данный вопрос1.
Выборы как квинтэссенция
институционализации партий
и партийных систем
Анализ сущности, функций партии и партийных систем является распространенным направлением исследований в политической науке. В данном случае целесообразно обозначить ключевые подходы, на которых бази-
1
Исследование выполнено в рамках программы фундаментальных исследований
Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» по
теме «Анализ региональных политических режимов и электоральных пространств»,
реализуемой Лабораторией региональных политических исследований под руководством д-ра полит. наук Р.Ф. Туровского.
60
руются методология и методика проведенного исследования. Валдимер О.
Ки [Key, 1964] выделил три «лица» партии:
• первое — партия в электоральном процессе (партии в электорате) —
выявление сторонников партии, голосующих за нее, и поддержки партии в
целом;
• второе — представители партии в парламенте и правительстве;
• третье — партийная организация, т.е. факторы, определяющие возможность партии участвовать в борьбе на политической арене (ресурсы партии).
Исследование российской партийной системы сосредоточено преимущественно на первом аспекте. Тем самым данное исследование акцентирует
внимание на узком, но значимом моменте — партиях в электоральном процессе, что, по мнению А. Мелешевича [Meleshewich, 2007], наряду с управленческим процессом в посткоммунистических странах стоит учитывать
прежде всего.
Разработка аналитической модели
эволюции партийных систем
С середины 2000-х годов значительное распространение в России получил термин «партия власти», однако его надо признать публицистичным. В качестве наиболее близкого по смыслу концепта следует рассматривать предложенную Д. Сартори «(пре)доминантную партию», а партийную систему с
доминантной партией — определять как «систему, в которой партия большинства имеет постоянную поддержку избирателей, выражающуюся в получении
абсолютного большинства мест в парламенте» [Sartori, 1976, р. 196].
Наиболее спорным вопросом является операционализация критериев,
выявляющих установление и функционирование партийной системы с доминантной партией. В качестве ключевых критериев выделяются порог доминирования, длительность доминирования и количество политических
партий. О разбросе мнений можно судить по данным, представленным в
табл. 1 [Bogaards, 2004, р. 176].
С учетом электоральной практики в российских регионах в отношении
первого критерия целесообразно использовать средний порог доминирования (60%), так как при 50% дифференциация исчезает.
Второй критерий более неоднозначен, однако понятие институционализации латентно подразумевает длительные периоды воспроизведения отношений и, следовательно, необходимо было бы остановиться на подходе
Д. Сартори (три электоральных цикла), но с момента образования «Единой
России» (2001), а тем более с введения смешанной избирательной системы в
61
регионах прошло максимум два цикла. Поэтому в исследовании использован
критерий двух последних электоральных циклов с оговоркой об отсутствии
стабилизации и укрепления региональных партийных систем.
Таблица 1.
Операционализация партийных систем
с доминантными партиями
Критерий
Коулман
Ван де
Валле
и Батлер
Сартори
(предоминантная)
Вейр
Блондель
Пемпель
Порог
доминирования
70% (мест)
60%
(мест)
50% (мест)
45–50%
(мест)
45–50%
(голосов)
(в 2 раза
больше,
чем
основной
конкурент)
Большинство
(мест и
голосов)
Длительность
Анализ
ограничен
одними
выборами
Анализ
ограничен
одними
выборами
Трое выборов подряд
Доминантная
партия
должна
выигрывать
«часто»
Анализ
за 20 лет
Значительный
период
Наконец, третий показатель, используемый в исследовании, — число
партий, рассчитываемое при помощи индекса эффективного числа партий.
Одна из наиболее ранних методик расчет была предложена Лааксо и Таагеперой [Laakso, Taagepera, 1979]:
N=
1
,
∑ vi2
где N – эффективное число партий; vi – доля голосов/мест, отданных за партию i.
Однако его главным недостатком является отсутствие учета эффекта доминирующей партии. В связи с этим более корректно использовать индекс
Х. Молинара:
NP = 1 + N
∑v − v
∑v
2
i
2
1
2
i
,
где v1 – доля голосов/мест, отданных за партию, которая получила наибольшее число голосов/мест.
Применение индексов подсчета партий в партийной системе вызвало
в политической науке различные мнения по поводу их интерпретации [Bogaards, 2004] (табл. 2).
62
Таблица 2. Автор
Кохен
Соотношение типа партийной системы с индексом
эффективного числа партий
Соотношение типа партийной системы с индексом эффективного
числа партий
Доминантная
Двухпартийная
Многопартийная
Менее 2
2–2,9
Более 2,9
Майнварринг
и Скалли
Доминантная
Двухпартийная
Двух с
половиной
партийная
Ограниченный
плюрализм
Крайний
плюрализм
Менее 1,8
1,8–2,4
2,5–2,9
3–3,9
Более 3
Коппедж
Доминантная
Двухпартийная
Умеренная
многопартийность
Крайняя
многопартийность
Менее 2
2–2,9
3–5
Более 5
Применительно к российской партийной системе на региональном
уровне возникает проблема интерпретации индекса эффективного числа
партий Х. Молинара. В отношении большинства региональных легислатур
он свидетельствует о формировании двух типов партийных систем по классификации Сартори: с доминантной партией или с партией-гегемоном.
В связи с этим необходимо интерпретировать индекс Х. Молинара следующим образом:
• NP = 1–1,1 — формирование партийной системы с партией-гегемоном;
• NP = 1,1–1,3 — формирование партийной системы с доминантной
партией;
• NP = 1,3–2 — формирование партийной системы с «мягкой» доминантной партией;
• остальные показатели можно интерпретировать в соответствии с
табл. 2.
Партии в регионах России в 2005–2010 гг.
Формирование устойчивой партийной системы с доминантной партией
невозможно без институционализации самой доминирующей партии в большинстве регионов [Meleshevich, 2007]. Это особенно важно для фрагментированной российской партийной системы. Анализ ее институционализации
позволяет сделать вывод о жестком давлении центра посредством реформи-
63
рования избирательной системы и норм, регулирующих деятельность политических партий.
При выделении типов институционализации российских партий в регионах согласно методике А. Панебьянко [Panebianco, 1988] основной вывод сводится к тому, что «Единая Россия» обладает низким потенциалом
для успешной институционализации: «внешняя легитимация», отсутствие
харизматического лидера при формировании, низкий уровень институционализации. Тем не менее к середине 2000-х годов удалось достичь относительной стабилизации партийной системы, в результате которой наметилась
тенденция формирования партийной системы с доминантной партией. На
рис. 1 представлен график, отражающий динамику доминирования «Единой
России» в регионах.
Рис. 1. Доля регионов, в которых «Единая Россия» — доминантная партия
Какими же средствами удалось достичь успеха уже к 2006 г.? Во-первых,
с осени 2006 г. резко возрастает средняя доля партий, участвовавших в выборах, но не прошедших регистрацию либо по тем или иным причинам не допущенных до непосредственного участия в голосовании по пропорциональным спискам. Это свидетельствует об установке на укрепление поддержки
формирующейся доминантной партии в лице «Единой России».
Во-вторых, довольно распространенной политической технологией
на выборах в региональные законодательные собрания стало привлечение
«Единой Россией» глав регионов, возглавляющих партийные списки в общерегиональных группах («паровозов»), приносящих партии дополнительную
поддержку за счет авторитета, однако при избрании отказывающихся от сво-
64
их мандатов. В итоге результат «партии власти» в значительной степени стал
зависим от конфигурации элит в регионах.
Подводя итог данному разделу, следует отметить основные тенденции
и региональные ограничения формирования в России партийных систем с
доминантной партией на региональном уровне.
Во-первых, на «предпарламентских»2 стадиях выделяются такие институциональные ограничения, как ужесточение требований в процессе регистрации партий, отсутствие возможности образования региональных партий
и блоков, в некоторых случаях — введение крайне завышенного барьера для
прохождения в парламент (от 7 до 10%).
Высокий уровень персонализации в зависимости от регионального политического режима [Гельман, 2006], мобилизация избирателей главами регионов в период предвыборной кампании, установка на повышенную поддержку «Единой России» в результате крайней степени консолидации или
поляризованности региональных элит стали основными способами выражения лояльности существующему режиму.
Во-вторых, на «поствыборных»3 стадиях становятся значимыми использование «Единой Россией» и другими фракциями определенных моделей
распределения человеческих «ресурсов», а также распределения руководящих должностей при управлении региональными легислатурами. В данном
случае доминирование «Единой России» ограничивается за счет отсутствия
должного количества ресурсов в региональных бизнес-элитах, а кроме того,
за счет необходимости установления консенсуса с другими фракциями по
распределению должностей руководителей парламентских комитетов.
Выборы 13 марта 2011 г.: трансформация
партийных систем в регионах
Наконец, можно рассмотреть, каким образом проявили себя институты,
заложенные в партийную и избирательную систему в течение 2000-х годов.
Региональные выборы 13 марта 2011 г. состоялись в 12 субъектах Федерации, трех республиках, семи областях и двух автономных округах: Ады2
Политические процессы, проходящие до момента формирования региональных
легислатур: регистрация политических партий, регистрация кандидатов в депутаты,
формирование партийных списков и т.д.
3
Политические процессы, происходящие после формирования региональных
легислатур: распределение депутатских мандатов между фракциями, распределение
руководящих должностей в парламентах (председатели, вице-председатели, главы комитетов и комиссий и их заместители).
65
гее, Дагестане, Коми, Калининградской, Кировской, Курской, Нижегородской, Оренбургской, Тамбовской и Тверской областях, Ханты-Мансийском
и Чукотском автономных округах. Как показывают результаты поддержки
«Единой России», в регионах страны отмечается рост оппозиционных настроений, связанный с аморфностью электората. В табл. 3 представлены
консолидированные расчеты поддержки партий в исследуемых регионах.
Таблица 3. Рост оппозиционных настроений в российских
регионах 13 марта 2011 г., %
Партия
Выборы
в региональные
законодательные собрания в
2005–2007 г.
в Госдуму 2007 г.
в региональные
законодательные
собрания в марте
2011 г.
«Единая Россия»
42,96
60,82
36,34
КПРФ
16,59
12,32
17,70
«Справедливая Россия»
13,59
8,65
11,52
ЛДПР
7,71
9,80
11,27
Динамика электоральной поддержки партии определяется как ситуативными, так и институциональными факторами:
• ситуативный — привлечение политтехнологов и «жесткое» управление избирательной кампанией из «центра» (например, в Тамбовской области);
• институциональный — эффекты института формирования корпуса
глав регионов (по реформе 2004 г.) – отсутствие «паровоза» и/или деконсолидация элит. Например, в ХМАО произошла смена губернатора-супертяжеловеса А. Филипенко, возглавлявшего регион с 1991 г., на «варяга» Н. Комарову
в 2010 г., которой не удалось удержать баланс сил в регионе. В Калининградской области, наоборот, отставка непопулярного Г. Бооса позитивно отра­
зилась на показателе «Единой России» (+6 п.п.).
В целом фактор губернатора стал ведущим в отношении влияния на
результат поддержки «Единой России». При этом центр руководствовался
линией привлечения или непривлечения глав регионов на региональные
выборы на основании их авторитета и отсутствия (наличия) социальной напряженности в субъекте Федерации.
Анализ избирательной кампании 13 марта 2011 г. свидетельствует о том,
что федеральный центр стремится отойти от привлечения «непопулярных»
глав регионов к избирательным кампаниям (как, например, в Тверской обла-
66
сти) или же сами главы регионов дистанцируются от выборов (Кировская область). На рис. 2 приведены показатели доли «паровозов» в лице глав регио­
нов в списках «Единой России» на региональных выборах.
Рис. 2. Доля «паровозов» в списках «Единой России»
Эффективность привлечения глав регионов в избирательные кампании
снижается. Тем не менее остается вопрос восприятия избирателями глав регионов как представителей партии власти: избиратели могут идентифицировать социально-экономическую ситуацию с главой региона и соответственно
с «Единой Россией» независимо от того, возглавляет он ее партийный список
на выборах или нет. В таком случае политика непривлечения их в избирательные кампании не будет эффективной для «Единой России», как показал
пример Тверской области.
«Единая Россия» получила более 60% лишь в трех регионах (четвертая
часть), а это, в свою очередь, ставит под сомнение тезис об институционализации партийной системы с доминантной партией. Победа партии преимущественно обеспечивается за счет победы ее кандидатов в одномандатных
округах (см. индекс эффективного числа парламентских партий в табл. 4).
Тем не менее институт «одномандатников» препятствует институционализации «Единой России» как доминантной партии, поскольку в число кандидатов, избирающихся по мажоритарной системе, во-первых, входят представители различных групп интересов, а во-вторых, часть кандидатов — членов
партии — баллотируется в качестве самовыдвиженцев.
Данные табл. 4 указывают на отсутствие однонаправленности трансформации партийных систем в регионах. Условно субъектов Федерации можно
разделить на две группы: первая демонстрирует закрепление доминирования
«Единой России», вторая — ослабление. При этом в первой группе формиру-
67
ется партийная система с партией-гегемоном, во второй — тенденция к «мягкому доминированию» (Нижегородская и Кировская области).
Присутствуют и регионы, в отношении которых нельзя говорить о формировании стабильной партийной системы: в Тамбовской области, Респуб­
лике Адыгея и Республике Коми произошел резкий спад партийной конкуренции.
Таблица 4. Регион
Партийная конкуренция в российских регионах
Год
выборов
Индекс
Хуана
Молинара (электор.)
Индекс
Хуана
Молинара
(парлам.)
Год
выборов
Индекс
Хуана
Молинара (электор.)
Индекс
Хуана
Молинара
(парлам.)
Чукотский АО
2011
2,15
1,03
2005
1,40
1,04
Дагестан
2010
1,16
1,09
2007
1,75
1,07
Тамбовская
область
2011
1,19
1,05
2005
1,91
1,05
Республика
Адыгея
2011
1,36
1,04
2006
2,06
1,10
Республика Коми
2011
1,62
1,02
2007
2,95
1,16
Курская область
2011
2,08
1,08
2006
1,90
1,07
ХМАО
2009
2,22
1,11
2006
1,55
1,01
Оренбургская
область
2011
2,39
1,14
2006
1,92
1,11
Нижегородская
область
2011
2,29
1,40
2006
1,46
1,02
Калининградская
область
2011
2,29
1,19
2006
1,89
1,04
Тверская область
2011
2,53
1,17
2005
2,28
1,17
Кировская
область
2011
2,82
1,40
2006
2,43
1,09
Заключение
Выборы 13 марта 2011 г. продемонстрировали «эрозию» партийной сис­
темы в России на региональном уровне: усиливается не только ее фрагментация, но и амплитуда изменений. Следовательно, нельзя сделать вывод о
стабилизации процесса институционализации партийной системы с доминирующей партией в регионах.
68
Причины таких тенденций в значительной степени находятся в плоскости функционирования формальных и неформальных институтов, выстроенных в период централизации 2000-х годов.
Так, реформа «мягкого» назначения глав регионов была осуществлена
с целью увеличения контроля над региональным политическим процессом.
Отношения с главами субъектов Федерации стали работать по принципу «лояльность в обмен на электоральный результат». В связи с этим на формирование партийной системы в регионах значимое влияние оказывает «фактор
губернатора», когда он привлекается или не привлекается к участию в избирательной кампании как лидер партийного списка «Единой России».
Литература
Гельман В.Я. Возвращение Левиафана?: политика рецентрализации в
современной России // Полис. 2006. № 2. С. 90–109.
Bogaards M. Counting parties and identifying dominant party system in Africa //
European Journal of political research. 2004. No. 43. P. 173–197.
Key V.O. Politics, Parties, and Pressure Groups. N.Y.: Crowell Co, 1964.
Meleshewich A.A. Party systems in post-Soviet Countries: а comparative study
of political institutionalization in the Baltic States, Russia and Ukraine. N.Y.: Palgrave
Macmillan, 2007.
Panebianco A. Political parties: Organization and power. Cambridge: Cambridge
University Press, 1988.
Pempel T.J. Uncommon Democracies: The One-Party Dominant Regimes. Ithaca:
Cornell University Press, 1990.
Sartori G. Parties and party system: A Framework for Analysis. Cambridge: Cambridge University Press, 1976.