Р.Г.Апресян. Университетский администратор
advertisement
Апресян Р.Г. 51 Р.Г.Апресян УДК 17.01 + 17.02 + 174 Университетский администратор: расширение контекста нормативно-этической ситуации1 Аннотация. Нормативно-этическая ситуация университетского администратора рассматривается не только на пересечении обязанностей, обусловленных этическим кодексом университета и этосом университета, но также – шире – с учетом его обязанностей перед внешними управляющими и контролирующими инстанциями и перед потребителями образовательных услуг. Делается вывод, что при современных тенденциях образовательной политики и управления образованием внутренняя конфликтность нормативно-этической ситуации университетского администратора будет только углубляться. Ключевые слова: нормативно-этическая ситуация, добросовестность, этика университета, административная этика, корпоративная этика, организационная этика, ректор, проректор, профессор. Предложенная редакцией «Ведомостей прикладной этики» для обсуждения нормативно-этическая ситуация университетского (вузовского) администратора выглядит напряженной. Университетский администратор предстает разрывающимся между призванием своей должности и предназначением, обусловленным его принадлежностью университету; с одной стороны, он включен в систему ценностей «корпорацииорганизации», а с другой – в систему корпорации-сообщества субъектов профессиональной научно-образовательной деятельности. Для обсуждения этого предложения необходимо прояснить идею нормативно-этической ситуации личности. Здесь нас интересует личность в ее профессиональном (а не личном) 1 Благодарю профессора Б.С. Шалютина, проректора по учебной работе Курганского гос. университета, а также проректоров двух других университетов (пожелавших остаться анонимными) за комментарии по первому варианту данной статьи. Теоретический поиск 52 качестве и как должностное (а не частное) лицо. Нормативноэтическая ситуация задается рядом разнородных факторов. Среди них – наличие в организации, корпорации, сообществе (оставим в стороне дифференцирующие признаки этих образований) этического кодекса, включенность лица в определенный этос, а также осознание себя находящимся в соответствующем нормативном поле, т.е. его самоидентификация в качестве субъекта ответственности и, стало быть, обязанностей. При этом нормативное поле этического кодекса явно; этический кодекс документирован, он предполагает хотя бы некоторые степени институционализации, обеспеченность процедурами, и в силу этого задаваемое кодексом нормативное поле рационализировано, прозрачно. Этос же – не формализован, не рационализирован, его рефлексия носит стихийный, ситуативный, «произвольный» характер; границы задаваемого им нормативного поля подвижны, расплывчаты. Но оно есть, и этос, будучи естественной, не зависящей от нормотворческой воли людей регулятивной системой, может быть гораздо более значимым условием для устойчивости сообщества, организации. Сказанным нормативно-этическая ситуация не исчерпывается. К этому следует добавить обремененность лица возложенными на него или принятыми им на себя обязанностями, выходящими за рамки того нормативного пространства, которое образуется кодексом, этосом и соответствующей индивидуальной идентичностью. В случае университета, в той мере, в какой он включен в систему ведомственного контроля (что касается как частных, так и государственных университетов) и ведомственного управления (что касается государственных университетов), его сотрудники вступают в отношения, которыми деятельность университета опосредована, но которые в незначительной степени зависят от него, а то и наоборот, скорее сами воздействуют на жизнь университета. Не будучи составной частью вузовских отношений, они тем не менее накладывают на его сотрудников определенные обязанности и тем самым расширяют нормативно-этическую ситуацию сотрудника университета, изменяя характер ее конфигурации. В той мере, в какой университет выступает агентством по трансляции знаний и умений и подготовки специалистов или – Апресян Р.Г. 53 при другом взгляде – по предоставлению образовательных услуг, сотрудники университета оказываются связанными отношениями со студентами как получателями знаний и умений или потребителями образовательных услуг и их родителями, а также с партнерами – предприятиями и организациями, востребующими выпускников и потому заинтересованными в качестве образования и подготовки в университете. Все это также накладывает на сотрудника вуза соответствующие обязанности и еще более расширяет его нормативно-этическую ситуацию. С императивной точки зрения, нормативно-этическая ситуация личности предстает как совокупность обязанностей. Эти обязанности, как мы видим, неоднородны, императивная сила некоторых из них очевидна, других – нет. Человеку предстоит самостоятельно определить для себя приоритеты по их исполнению и тем самым ранжировать свою ответственность по ним. Определение приоритетов среди различных, нередко конфликтующих, обязанностей осуществляется под влиянием разных факторов, побуждающих и принуждающих. Но независимо от того, в силу каких причин человек выстраивает иерархию своих обязанностей и как-то распределяет ответственность по разным векторам моральной зависимости, за избранный порядок отвечает он сам, и в этом смысле его нормативно-этическая ситуация представляет собой результат его личного самоопределения. Теперь посмотрим вновь на нормативно-этическую ситуацию университетского администратора2. Насколько предложенная для обсуждения схема реалистична? В какой мере обоснованно предположение, что университет функционирует как корпорация, что в этой корпорации существует и действует этический кодекс (или, на худой конец, адекватный целям корпорации этос), действует через людей – членов корпорации, которые рефлексивны по отношению к кодексу (или хотя бы этосу) и самоопределяются в соответствии с признанными ценностями? В какой мере оправданно допущение, что и университет2 В последующих заметках я концентрируюсь на болевых точках обсуждаемой проблемы, хорошо понимая, насколько различаются положения в разных российских университетах, насколько различны университетские администраторы и как деятели, и как характеры. Теоретический поиск 54 ские администраторы идентифицируют себя в качестве членов университетской корпорации, при том, что они одновременно подотчетны и иной этике – объединяющей администраторов в команду, со своим особым духом, отличном от духа корпорации преподавателей и научных работников? Мне, к сожалению, не знакомы исследования состояния ценностного и нормативного сознания членов российских университетских сообществ – преподавателей, исследователей, технических работников, администраторов. Но, исходя из своего опыта, могу сказать, что предложенная картина не в полной мере отражает положение дел в этой области. Мне приходилось встречать немало университетских администраторов, долгие годы работающих в одном университете, не мыслящих свою жизнь без него и фактически посвятивших себя университету без остатка. Некоторые из них действительно профессиональны и эффективны, кто-то – только предан. Нет возможности сказать, насколько высокий профессионализм и преданность задается этическим кодексом (если даже таковой в университете есть), насколько вдохновляется этическими ценностями, а не является для них естественным личностным самоопределением, выражением само собой разумеющегося образа жизни. Вместе с тем я встречал в университетах администраторов, в том числе высокого ранга, никак не проявляющих понимания своей профессиональной призванности. При этом у коллективов в которых они работали, не было возможности влиять на них, условно говоря, этическими средствами даже тогда, когда под рукой имелся принятый «этический кодекс». Административные группы и подразделения – наиболее сплоченные в университете. Срабатывает ли у них дух корпорации-организации и эффект команды, или же дух службы, сказать трудно (опять-таки, соответствующие полевые исследования мне не известны). Для многих университетских руководителей второго уровня их должности – нередко вынужденный выбор, обусловленный разными мотивами: улучшить свое материальное положение, компенсировать неудовлетворенность от преподавательской работы, невозможность реализовать себя в творческом плане и т.д. Подозреваю, что в большинстве случаев им не до «этики». И то, что ректором, может быть, вос- Апресян Р.Г. 55 принимается как команда, ими воспринимается как упряжка. «Упряжка» – образ, вполне передающий характер нормативной ситуации администратора второго уровня: авторитарное сознание, доминирование служебных обязанностей, административно-исполнительский характер ответственности, ограниченная автономия, расширенная (с этической точки зрения) гетерономия и т.д. Ситуация университетских руководителей второго уровня драматичнее, чем это можно представить по диспозиции обсуждения. С одной стороны, они – в ректорской «упряжке», и именно через них установки и распоряжения ректора доводятся до деканов (порой им приходится и напрямую работать с заведующими кафедрами). С другой – они оказываются на первой линии рецепции распоряжений, исходящих от органов ведомственного управления (Минобрнауки), и на первой линии университетского представительства перед лицом ведомственного контроля. Посредством их министерские новации в деле образования транслируются на уровень факультетов и кафедр. В этой цепочке университетские администраторы лишь номинально принадлежат этосу университета (не важно, говорим ли мы об организации или о сообществе), реально они выполняют роль «приводных ремней» ведомственного управления, и в этом качестве их профессиональная активность может прямо или косвенно противоречить не только миссии университета как ценностно-ориентирующего субъекта общества, но и участи университета как научно-образовательной корпорации и поставщика образовательных услуг. Несовпадение обусловлено тенденциями, присущими всей системе управления в современной России и выражающимися в росте формальных, кажущихся прозрачными и однозначными, показателей результативности деятельности. В граждански и профессионально обеспокоенных обсуждениях образования и происходящих в нем трансформаций предметом особой тревоги является коммерциализация образования, превращение университетов в предприятия по предоставлению образовательных услуг и, как следствие, подчинение университета рынку. Как отмечают Т.М. Дадаева и И.М. Фадеева, «университеты становятся обслуживающими рынок Теоретический поиск 56 институциональными формами, и рыночные отношения все глубже проникают в структуру университетских практик» [2, 29]. Сложилось однозначное мнение, что коммерциализация убивает образование. Однако проблема не в коммерциализации системы образования самой по себе, а в том, как она обустроена. В перестройке экономической основы образования, как и в перестройке системы управления им, прослеживаются одинаковые тенденции: насущные задачи и в той, и в другой области решаются посредством «простых» (читай, неинтеллектуальных) бюрократических решений, так что и внедрение так называемых «систем управления качеством», мнимо-рациональной стандартизации образовательной деятельности преподавателей, и внедрение новой «экономики» никак не учитывают содержание и качество преподавания. Проводимая таким образом реформа образования в действительности ведет к снижению уровня образования. Имеется достаточно симптомов, заставляющих думать, что реформа именно на это и нацелена; не случайно политика государства в области образования в целом воспринимается не только рядом экспертов и преподавательским сообществом, но и многими общественными группами как разрушительная для образования [см. 4; 5]. Работа по обеспечению требований Минобрнауки ложится на университетскую администрацию. Проводимая Минобрнауки политика «оптимизации» управления деятельностью университета, в частности образовательным процессом, принуждает университетские администрации, с одной стороны, к сокращению числа преподавателей и повышению аудиторной педагогической нагрузки (нередко предельному), с другой – к сокращению часов на контроль успеваемости, а в действительности – сокращению оплаты деятельности по контролю успеваемости, поскольку задача контроля сохраняется, и добросовестные преподаватели все равно осуществляют его, не получая за это деньги. Реализуемые «системы управления качеством» предполагают множественные формы отчетности. Бремя их исполнения во многом ложится на преподавателей. По словам В.П. Бабинцева, «формализация вузовской среды способствует возрастанию дистанции между администрацией и основным коллективом вуза» [1, 32]. Апресян Р.Г. 57 Университетскими администраторами, идентифицирующими себя с политикой Минобрнауки, деятельность по реализации начинаний вышестоящей инстанции может восприниматься позитивно. Преподаватели, чья профессиональная идентичность связана с научной специальностью, содержанием учебных предметов, (потенциально) творческим общением со студентами, не могут не воспринимать бюрократические требования как фактор своего отчуждения сначала от университета, а со временем и от профессии. Противостояние (явное или неявное) университетской администрации в проведении ею политики «оптимизации» и налаживании «систем управления качеством» порождает чувство отчужденности, в котором, как подчеркивает Н.Б.Москвина, проявляется «нарушение меры отождествления педагогом себя с профессией, утрата им профессиональной идентичности, наступающие как следствие потери личностью смысла профессиональной деятельности» [3, 37]. Бюрократизация внутри университетских отношений – только один из факторов разобщения между научно-педагогическим коллективом и администрацией. Другим, не менее важным, фактором является нарастающая дифференциация в уровнях оплаты труда преподавателей и работников администрации. Поставленная Президентом РФ задача доведения средней зарплаты вузовских преподавателей до уровня, превышающего среднестатистическую зарплату по региону, повсеместно решается бюрократически-лукаво. В действительности же бумажные показатели «роста» зарплаты преподавателей обеспечиваются перестройкой структуры занятости и, что уже отмечалось, повышением объема педагогической нагрузки. Оплата же труда совместителей в силу политики «оптимизации» в течение нескольких лет просто понизилась, у многих – вдвое и даже более. Проблемы с оплатой труда только при лицемерно-моральном подходе могут представляться приземленными, противоречащими бескорыстию, антиэгоистичности и самоотверженности, провозглашаемым моралью. Однако оплата труда – это вопрос справедливости, честности и признания. Неоправданные диспропорции в оплате труда, к тому же санкционируемые государством, а на уровне университета (как и любой другой организации) – администрацией, являются Теоретический поиск 58 исходно-определяющими для понижения уровня общественной морали. Если говорить о ректоре как университетском администраторе высшего уровня, то его нормативно-этическая ситуация представляется еще более сложной. В частных вузах (а их в России по-прежнему немало), в небольших университетах и филиалах ректор в значительной степени принадлежит учебному заведению и чувствует свою подотчетность ему. В крупных университетах, в ведущих региональных университетах (независимо от их статуса по университетской табели о рангах) бытие ректора кардинальным образом определяется фактором, не учтенном в предложенной редакцией журнала диспозиции, а именно – его отнесенностью к номенклатуре соответствующего уровня. Это только одна сторона дела, что перед ректором ставятся задачи «оптимизации» деятельности университета, повышения доли привлеченных внебюджетных средств, рейтинговых показателей, обеспечения «видимости», говоря современным бюрократическим языком, или заметности университета – обществом в целом, в особенности для возможных заинтересованных социальных агентов (со стороны государственных структур, производственных предприятий) и возможных потребителей предоставляемых университетом услуг. Другая сторона дела состоит в том, что в региональных столицах классические университеты – одна из опорных составляющих социально-политического ландшафта. Ситуация усугубляется в последнее время, когда к управлению университетами все больше приходят «технические ректоры», так называемые «эффективные менеджеры». Это уже не выходцы из университетской среды, тем более с преподавательским в прошлом опытом. Это «универсальные» начальники, имеющие некий опыт управленческой работы, назначенные властью и видящие свою задачу в исполнении поставленных властью задач, какими бы эти задачи ни были. Принадлежностью к номенклатуре задается политический, социальный, материальный статус ректора. Для ректора подотчетность власти нередко оказывается гораздо важнее подотчетности преподавательскому корпусу своего университета. В России ректор крупного университета – это человек власти; и в Апресян Р.Г. 59 условиях авторитарной властной вертикали он – объект авторитарного давления со стороны государственных органов власти, и субъект авторитарного давления по отношению к подчиненным – административному аппарату университета, преподавательскому корпусу, вспомогательным службам. Номенклатурный фактор в деятельности ректора – как правило является доминирующим. Нельзя не отметить еще один момент, усложняющий ситуацию университетского администратора как в административно-функциональном, так и в этико-нормативном плане. Покажу его на примере одного обсуждения с высокопоставленными чиновниками – замминистра Минобрнауки Л.М. Огородовой и замдиректора Департамента науки и технологий того же министерства С.Ю. Матвеевым. Обсуждение, в котором мне довелось принимать участие, прошло в июле 2015 года в Институте философии РАН. Встреча началась с медиапрезентации философии реорганизации науки, которая впечатляла не только яркостью целей и очевидностью средств их достижения, но и, особенно, акцентами на принципах ответственности (государства – за науку, ученых – за научные свершения) и конкурентности результатов. Вместе с тем у меня оставались сомнения, и я задал простой вопрос, как говорится, «от земли», по поводу ответственности и конкурентности. Упомянув новый порядок распределения мест в аспирантуре, при котором в случае, если аспирант не защищается в срок, на следующий год выделяют на одно бюджетное место меньше, и новый порядок финансирования вузов, при котором студента фактически невозможно отчислить за неуспеваемость, потому что объем нагрузки преподавателей и, соответственно, объем выделяемых средств, рассчитывается по количеству студентов, и дело может дойти до того (это уже происходит), что вместе с отчислением неуспевающих студентов приходится сокращать и преподавателей. Реальные условия таковы, что нет конкуренции уже на самой ранней ступени – студенчества, аспирантуры. У преподавателей же отнимают возможность быть ответственными и руководствоваться критериями профессионализма, потому что добросовестность и ответственная требовательность возвращается бумерангом, немилосердно бьющим по добро- Теоретический поиск 60 совестным ответственным. Из ответа замминистра выяснилось, что этот вопрос – в компетенции Министерства финансов. Это там решили, что если аспиранты не готовят в срок диссертации, значит, выделенные на их обучение деньги потрачены «нецелевым образом» (цитата), и поэтому университет или научный институт должны отвечать за это хотя бы снижением квоты на бюджетные места в аспирантуре. При этом Минобранауки не имеет никакой возможности влиять на Министерство финансов. В деятельности университета есть вопросы, которые подлежат и полномочиям Министерства труда и соцзащиты. Все это создает дополнительные уровни зависимости и подотчетности университетских администраторов, что дополнительно углубляет разрыв между администрацией и научно-педагогическими кадрами университета. Таким образом, расширение контекста нормативноэтической ситуации университетского администратора показывает реальную сложность проблемы согласования его интересов и, соответственно, ценностных ориентаций университетского администратора, разнонаправленность которых объективно задается его должностным положением. Нелюбезность, невнимательность, пренебрежение к благу конкретного человека – одна из характерных черт российского этоса (независимо от этнических и конфессиональных определенностей последнего). Эта черта не непременно проявляет себя, но она универсальна в том смысле, что нет таких сегментов общественной жизни, в которых бы она не могла себя проявить. Доброй волей отдельных личностей она местами и временами купируется и даже оттесняется, но сила инерции этоса такова, что подавить ее полностью пока не удается. Во властных отношениях, какой бы уровень проявления власти мы ни взяли, эта черта, в силу иерархичности участников отношений, авторитарности и патернализма властвующих, с одной стороны, и нездоровой кротости подвластных – с другой, обретает особо питательную среду. Во внутриуниверситетских отношениях эта черта может быть ограничена при благорасположении администрации и общественной воле педагогического коллектива. Нормативным Апресян Р.Г. 61 инструментом такого ограничения может стать этический кодекс университета. Настоящий этический кодекс. Последнее уточнение более чем актуально, поскольку, как показывает растущий опыт этического кодифицирования в университетах, статистически доминирует практика административного введения кодекса. Не в том смысле, что администрация выступает инициатором, разработчиком и проводником кодекса, а в том, что кодекс разрабатывается для преподавателей и научных сотрудников и, значит, не распространяется на администрацию и работников инженерно-технических служб. Неудивительно, что такой кодекс самими преподавателями и научными сотрудниками либо формально принимается к сведению, как говорится, «для галочки», либо воспринимается как очередной административный инструмент, на этот раз «этический», для воздействия на коллектив. Такое восприятие особенно усиливается, когда полномочие принимать решения по этически конфликтным случаям отдано ученому совету, т.е. административному органу, и если создается этическая комиссия, то создается администрацией и при администрации. Когда речь заходит об этическом кодексе как средстве регулирования отношений между преподавателями, научными сотрудниками и администрацией, то имеется в виду общеуниверситетский этический кодекс, по отношению к которому члены администрации, включая ректора, подотчетны наравне с преподавателями, научными сотрудниками и техническим персоналом. И действенность такого кодекса обеспечивается всем коллективом университета посредством этической комиссии, подотчетной (процедурно различным образом) коллективу университета. Между тем прояснение более широкого контекста нормативно-этической ситуации администратора университета высшего уровня, и в первую очередь ректора, указывает на то, что возможности университетского этического кодекса в любом случае оказываются недостаточными в силу должностных обязательств (причем ветвящихся) университетского администратора перед внешними управленческими агентами, административный и политический авторитет которых – в условиях современной общественно-политической атмосферы в стране – мо- Теоретический поиск 62 жет быть нравственно преодолимым лишь в сверхчеловеческом усилии. Список литературы 1. Бабинцев В.П. Бюрократизация регионального вуза // Высшее образование в России. 2014. № 12. С. 30–37. 2. Дадаева Т.М., Фадеева И.М. Реформа высшей школы: парадоксы и тупики институциональных изменений // Университетское управление: практика и анализ. 2014, № 4–5. С. 28–35. 3. Москвина Н.Б. Профессиональная деятельность преподавателя вуза: проблема разрушения смыслов // Высшее образование в России. 2014. № 12. С. 36–41. 4. Смолин О.Н. Высшее образование: борьба за качество или покушение на человеческий потенциал? Статья 1 // Социологические исследования. 2015. № 6. С. 91–101; Статья 2. Там же. С. 30–37. 5. Соколова В. Серые кардиналы образования // Совершенно секретно, 2011. № 4.
