ОСОБЕННОСТИ РАСПРОСТРАНЕНИЯ МЮРИДИЗМА СРЕДИ АДЫГСКИХ ПЛЕМЕН FEATURES OF DISTRIBUTION OF MURIDISM

ББК 63.3(2)
ОСОБЕННОСТИ РАСПРОСТРАНЕНИЯ МЮРИДИЗМА
СРЕДИ АДЫГСКИХ ПЛЕМЕН
Е. Г. Сенченко
FEATURES OF DISTRIBUTION OF MURIDISM
AMONG THE ADYGHES TRIBES
E. G. Senchenko
Статья посвящена процессу распространения мюридизма среди адыгских племен, его
роли в освободительном движении жителей Северо-Западного Кавказа. Автор обращает внимание на работы учёных, занимавшихся заявленной проблемой, исследует архивные источники.
The article is devoted to the process of distribution of Muridism among the Adyghes tribes, its
role in liberation movement of the inhabitants of Northwest Caucasus. The author pays attention to
works of the scientists engaged in a declared problem and investigates some archival sources.
Ключевые слова:
мюридизм, суфизм, наиб, шариат, имам.
Keywords:
Muridism, Sufism, naib, shariah, imam.
Мюридизмом традиционно называют политическое воплощение тарикатского суфизма, ставшего объединяющим идеологическим фактором горцев Северного Кавказа. Исходя из этого определения, мюридизм берет свои истоки в
суфизме.
Суфизм (по-арабски «тасаввуф») – это сложная система мистических религиозных представлений, постепенно развившаяся из аскетизма и строгого следования заветам веры первых поколений мусульман. К числу зачинателей суфизма
относят «обитателей навеса» (ахл ас-суффа) – бедных сподвижников Мухаммада,
не имевших в Медине пристанища и живших под навесом мечети у дома Пророка. О них говорят как о мусульманских аскетах, являвших образцы благочестия
и подвижничества [1]. В основе суфизма лежит приближение к истине, к Богу
посредством прохождения нескольких ступеней совершенства.
Таким образом, суфизм изначально не претендовал на решение мирских проблем и был направлен на духовное самосовершенствование. Но в условиях Северного Кавказа в рассматриваемый период он превратился в политическое орудие в руках горских вождей, одним из которых стал легендарный имам Шамиль.
Именно он поднял мюридизм на неслыханную до тех пор на Кавказе степень
могущества, развив его в структурированную политическую систему [2]. В условиях далеко не мирной жизни Шамиль создал уникальное образование (имамат),
своего рода «государство». Имамат стал невиданным ранее для здешних народов институтом власти. «Государство» это было скорее теократическое, нежели
светское. Руководящие посты в нем занимали ученые – улемы, а на местах их
представляли муллы. Идейным стержнем его служила проповедь джихада – священной войны против неверных, а также тех представителей ислама, которые
уклонялись от участия в ней.
К началу сороковых годов XIX века «государство» имама достигло пика своего могущества. С этого же времени в политике Шамиля прослеживается тенденция к расширению территории имамата за счет вовлечения в «священную войну»
народов Закубанья. Это выразилось в направлении в Черкессию эмиссаров имама, которые должны были действовать от его имени, распространяя среди адыгских народов «истинный» ислам и вовлекая их в газават [3].
Первым представителем имамата на черкесских землях стал ХаджиМухаммад, прибывший сюда в 1842 году. Он решил изолировать прикубанские
племена от русского влияния, заставив переселиться с равнин в горы, но они
отказались покидать плодородные обжитые земли. Не удалось наибу и объединить адыгские племена под знаменем ислама. Только лишь внезапная смерть
в 1844 году спасла его от гнева Шамиля. Однако он сумел посеять зерна мюридизма в землях Северо-Западного Кавказа. Хаджи-Мухаммад оставил после
себя в Черкессии «особую партию хаджиретов», в которую входили муртазиги
[4]. Следующим эмиссаром имама стал Сулейман-Эфенди (1845–1846 гг.), также
особо не отличившийся успехами в распространении мюридизма среди горцев
Закубанья [5]. Поняв, что не справляется с поручениями Шамиля, он сдался в
плен русским и позже активно содействовал им в борьбе с влиянием имама на
местные народы.
Почему же успехи воинствующего мюридизма среди горцев СевероЗападного Кавказа на начальном этапе распространения были незначительны?
Это связано с тем, что в рассматриваемый период у адыгских племен существовало два типа феодального общества: демократическое и аристократическое.
Последнее хотя и имело княжескую власть, но она уже была слаба и по большей
части носила минимальный характер. В связи с этим черкесские народы привыкли к свободе и не могли себе представить, что значит быть подданными кого
бы то ни было. Хотя юридически их территория с 1829 года принадлежала Российской империи, горцы не понимали и не признавали этого. Данный факт хорошо иллюстрирует легенда, согласно которой «во время встречи со старейшиной
убыхов (одно из адыгских племен. – Е. С.) генерал Николай Раевский (младший)
сообщил жителям этого края о том, что все они переходят в подданство русского
императора, поскольку Турция отдала эти земли России. – Генерал! – ответил
ему один из старейшин. – Видишь эту птичку, сидящую ветке? На, отдаю ее
тебе, возьми ее» [6].
Такое положение вещей никак не могло устроить царское правительство, заинтересованное в обладании рассматриваемым регионом Кавказа. Российская империя стремилась расширить свои границы, получить выход к Черному морю.
Наибы Шамиля, не меньше России желавшие подчинить себе этот регион,
тоже терпели здесь поражения. Упомянутый выше Сулейман-эфенди попытался
собрать черкесское ополчение, чтобы перебросить его на помощь войскам имама
в Чечню. Однако он сумел сколотить лишь небольшой отряд и с ним попробовал
принудить черкесов присоединиться к Шамилю. Но получил решительный отпор, а собранные им силы разбрелись по своим аулам.
С другой стороны, имамат Шамиля и адыгов разделяла религия. Только небольшая часть горцев Северо-Западного Кавказа представляла собою правоверных мусульман [7]. Так, в статье «О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северо-восточный берег Черного моря» офицер царской армии
Н. И. Карлгоф писал следующее: «Черкесы и убыхи считаются мусульманами, но
настоящие мусульмане составляют незначительную часть народонаселения: это
преимущественно люди, находящиеся на турецкой службе в сношениях с турками по торговым и семейным связям; в большей же части народа, особенно в
низших сословиях, религиозные верования состоят из смеси остатков христианства и язычества» [8]. А в монографии этнографа черкесского зарубежья Хавжоко Шаукат Муфти подчеркивается, что адыгские племена, жившие на Кубани
и восточном побережье Черного моря, «не были мусульманами… почти вплоть
до массового переселения в 1864 году» [9]. Религиозные представления жителей
Северо-Западного Кавказа являли собой смесь синкретизма, христианства, ислама. «От язычества остались у них поклонение священным рощам, жертвоприношения и некоторые празднества, а от христианства – несомненные признаки,
свидетельствующие, что христианская вера была здесь некогда господствующею.
Во многих местах прибрежного края поставлены кресты… жители приписывают
крестам чудотворную силу исцеления и в благодарность приносят им дары», –
сообщал вице-адмирал Серебряков в 1852 году [10]. Российские власти, осведомленные о религиозном положении адыгов, не сделали «ни малейшей попытки
оказать духовное воздействие на умы и души еще колеблющихся в вопросах веры
горцев Западного Кавказа» [11]. Хотя высказывались мнения о восстановлении
христианства, например все тем же Серебряковым: «Обращение Черкесов и Убыхов в христианскую веру несравненно труднее; с первого взгляда оно кажется
даже недоступным и может иметь успех только в течении продолжительного времени». Далее им предлагались способы для достижения этой цели: «…только
посредством миссионеров умных и хорошо знающих язык и народные обычаи
жителей, преимущественно из туземцев, воспитанных в правилах христианской
веры» [12]. Вице-адмирал отмечал, что «не долго могут оставаться в народе…
остатки божественной веры, если мюридизм будет действовать с тою-же настоятельностью, как теперь, обращение же Черкесов и Убыхов к христианской вере
есть дело вековое» [13]. Однако большинство чиновников Российской империи
придерживались иной точки зрения, обладание новыми землями в короткие сроки ставилось превыше миролюбивых идей восстановления христианства. Так,
люди «выселялись на берег моря для переселения в Турцию», а на месте их жилищ образовывали казачьи станицы [14]. Кавказские власти еще и поощряли производивших подобное: например, в приказе Воронцова от 19 ноября 1853 года отмечались «заслуги генерала Козловского, который истребил все окрестные аулы,
а равно заготовления, сделанные жителями на зиму» [15]. Этот неверный шаг
царской администрации сыграл немаловажную роль в переходе черкесских племен в лоно исламской уммы. А именно путем тотальной исламизации Шамиль
хотел объединить разрозненные черкесские племена [16]. Этой цели было крайне
сложно достичь, даже практически невозможно. Хотя делалось несколько попыток объединить народы Западного Кавказа и до наибов Шамиля, и после, но все
они носили кратковременный характер. Слишком уж независимые были местные
племена. Несмотря на то, что они обладали общим этническим самосознанием
(адыгэ) и воспринимали свою страну как Черкессию (Адыгэхэкуж), но делили
ее на «самостоятельные страны». В данном случае можно провести аналогию с
Древней Элладой. Вроде бы государство такое было, но единой Эллады никогда
не существовало.
И все же определенные успехи проповедниками мюридизма были достигнуты. Уже упомянутый Н. И. Карлгоф отмечал: «…в племенах западной части Кавказа мало склонных к религиозному фанатизму, нашлось небольшое число истинных последователей мюридизма, преимущественно у абадзехов» [17]. Именно эти сторонники ислама, по свидетельству документов, в 1847 году обратились
к Шамилю с просьбой «прислать к ним в наибы кого-либо из приближенных к
нему чеченцев или лезгин, дабы распространить шариат и управлять ими в военных действиях против нашего [русского] оружия» [18]. В результате в 1848 году
за Кубань прибыл аварец по происхождению Мухаммад-Амин (настоящее имя –
Мухаммад Асиялов). «Амин» в переводе с арабского означает «верный» – это
дополнение к имени было дано Шамилем за преданность, которой отличался третий наиб Черкесии. Отправляя Мухаммада-Амина на Северо-Западный Кавказ,
имам учел ошибки его предшественников и постарался их исправить. Наиб Шамиля заранее в течение двух лет изучал предания, обычаи, образ жизни адыгов,
а оказавшись на месте, женился (по одним источникам – на дочери шапсугского
князя, по другим – темиргоевского). Брак с черкешенкой укрепил его положение
среди мятежного народа.
Ступив на земли адыгов, Мухаммад-Амин начал распространять проповедь
мюридизма среди наиболее лояльных к этому течению абадзехов, которые увидели в нем «луч надежды на лучшее будущее» [19]. Всего за полгода наиб сумел
завоевать их доверие, а кроме этого, он провел административные преобразования в Абадзехии. Для начала им была сделана перепись населения, которое затем
было разделено на общины (по 100 дворов), возглавляемые старейшинами, избранными народом. Кроме того, всю Абадзехию поделили на округа, центральными органами управления которых стали махкамы. В них была сосредоточена
религиозная, административная и судебная функция. Махкама состояла из ученых, кадиев, старшин местных племен, возглавляемых муфтием [20]. Здесь имелись религиозная школа, мечеть, суд. Касательно последнего Мухаммад-Амин
«учредил особые суды как для решения дел по шариату, так и для наблюдения за
покорными ему племенами» [21] .
Интересен тот факт, что до прихода третьего наиба в Черкессию мусульманские священнослужители в этом регионе, как правило, были либо турками, либо
ногайцами и, соответственно, не могли иметь большого влияния на массы [22].
С его же появлением ситуация в корне изменилась, это отражает в архивный источник: «…теперь каждое ущелье имеет по несколько мечетей, есть много мулл
из горцев… ревностных и фанатичных последователей мюридизма» [23].
Реформы Мухаммада-Амина можно сравнить с преобразованиями Шамиля
в Дагестане. Они способствовали распространению ислама в Черкессии и объединению адыгов на основе шариата. Однако власть наиба носила локальный
характер. Его нововведения не охватили все племена Северо-Западного Кавказа.
Мухаммад-Амин также стремился к искоренению стойких в народе доисламских
верований. К примеру, в 1850 году в пределах Черноморской береговой линии он
ниспроверг все древние кресты и воздвиг на их месте мечети. Но впоследствии
жители разрушили мечети и восстановили кресты, при этом с большим торжеством отпраздновав в этих местах Мариам-Тхапши (праздник, подобный православной Троице) [24]. Есть свидетельство и самого наиба о его «борьбе», но
уже с языческими культами: «…мы спалили дома отступников, убили некоторых,
некоторых заключили в тюрьму, а некоторых избили. Собрав отряд, мы поднимались даже четырежды в горы, где однажды мы истребили 60 ренегатов ,,магов”, мы их захватили в плен, предали огню их ,,обнаженных» идолов”» [25]. Как
видно из вышесказанного, методы эмиссара Шамиля были жестоки и не всегда
давали желаемый результат.
Ценой невероятных усилий в 1850 году он сумел склонить на свою сторону
некоторые черкесские племена: темиргоевцев, егерухаевцев, махошевцев, большую часть бжедугов и свободолюбивых шапсугов, а остальные же, скорее, были
склонны сохранять нейтралитет [26]. Это единение продлилось недолго, спустя
год шапсуги подняли мятеж, темиргоевцы, бжедуги и некоторые абадзехи присягнули царю. Вместе с тем русское военное проникновение на Северный Кавказ усилилось. И в 1852 году на народном собрании абадзехов Мухаммад-Амин
произнес речь, которая призывала горцев сплотиться под его властью на основании шариата и дать отпор царской экспансии. Это воззвание наиба произвело в Черкесии резонанс, ему снова подчинились шапсуги, абадзехи, натухайцы,
убыхи. Идеология мюридизма, умело преподнесенная эмиссаром Шамиля, стала
консолидатором адыгских обществ. Жители Северо-Западного Кавказа «приняли
это учение не столько по религиозному увлечению, сколько потому, что чувствовали необходимость слить раздробленное общество в один народ для успешного
сопротивления нашему [русскому] оружию, и ввести у себя внутренний порядок…» [27].
С этого времени Мухаммад-Амин начал активно переселять западных адыгов в горные районы. Его действия были продиктованы попытками царских властей изолировать темиргоевцев, бесленцев и бжедугов от влияния сторонников
мюридизма и тем самым привлечь их на свою сторону [28].
В 1853 году началась Крымская война, заметно ухудшившая положение наиба. На политическом горизонте Черкессии у него появился конкурент, представитель древней адыгской княжеской фамилии Сефер-бей Зану (Заноко, Занов),
сумевший распространить свое влияние на шапсугов и натухайцев. МухаммадАмин и Сефер-бей стремились к одной цели, но принадлежали к разным мирам.
Необходимо отметить, что на протяжении первой половины XIX века внутри
адыгского общества шла непрерывная социальная борьба, которая стала отражением противостояния этих двух искусных политиков. Если наиб Шамиля проповедовал идеи мюридизма, такие как равенство всех мусульман, то его оппонент
поддерживал интересы адыгской знати, обещая ей восстановить утраченные
привилегии [29]. Их конфликт даже переходил дважды в открытое столкновение
друг с другом, в мае 1856 года на берегу реки Суп и в феврале 1857 года близ
ущелья реки Туапсе. Но эта борьба стала «предсмертной агонией» мюридизма
на Северо-Западном Кавказе. Воинственное течение ислама начало сдавать свои
позиции в сердце имамата – Дагестане. Ряд поражений от царских войск, неудач113
ный поход в грузинскую Кахетию (1854 г.) и, наконец, усталость местного населения от войны – все эти факторы в совокупности способствовали наступлению
кризиса в «государстве» имама. Кроме того, в феврале 1855 года был назначен
новый наместник Кавказа – князь А. Барятинский, который продолжил политику
своего предшественника Воронцова. Он противопоставил обычное право шариату, гарантировал сохранение обычаев и религии горцев. Эти методы борьбы с
мюридизмом быстро дали положительные результаты. Во многих обществах стали говорить: «Мы завязали шариат Шамиля в бурдюк – пусть придет и заберет
его» [30]. Некогда преданные имаму люди переходили один за другим на сторону
царя, причем далеко не бесплатно. Александр II выделил весьма значительную
сумму денег другу детства князю А. Барятинскому для поощрения горцев, принявших сторону официальной власти. Золото в здешних краях смогло сделать то,
что не сделали на тот момент многочисленные русские войска. В результате рядом с Шамилем остались лишь самые верные его сподвижники, но их оказалось
слишком мало, для того чтобы продолжить сопротивление, и в августе 1859 года,
дав последний бой в ауле Гуниб, имам сдался.
Настал черед Северо-Западного Кавказа. Известие о пленении Шамиля подействовало на его эмиссара. Приведя с собой 2 000 абадзехских всадников, он
сложил оружие. Оправдав прозвище «Верный», Мухаммад-Амин стал последним наибом имама, сдавшимся в плен. Ему назначили пожизненную пенсию в
3 000 рублей в год и разрешили выехать для проживания в Турцию. Он добился
больших успехов в распространении «истинного» ислама у народов Закубанья,
нежели его предшественники. Однако среди большинства адыгов идеология мюридизма так и не стала образом жизни и мыслей, а лишь явилась инструментом в
борьбе с российской колониальной политикой. Горцы Северо-Западного Кавказа
после падения его восточной части еще некоторое время продолжали сопротивляться, но судьба газавата была уже решена. Двадцать первого мая 1864 года весь
Кавказ официально оказался в руках царских властей. Последний оплот горцев,
отстаивавших свою независимость, община Ахчипсоу в Кбаадэ (ныне Красная
Поляна) подписала мирный договор с главнокомандующим армией великим князем Михаилом Николаевичем об окончании сорокалетней «Кавказкой войны».
Следствием этого явилось массовое выселение отдельных семей, сел и целых народов Северного Кавказа в Османскую империю, получившее название
мухаджирство. После пленения Шамиля и крушения его теократического «государства» мюридизм как идеология выражения социального протеста перестал
существовать. Причины, приведшие к поражению этого учения на Кавказе, высказал сам имам, находясь уже в России. По его мнению, грубой ошибкой явилось
стремление одним ударом покончить с «вредными» привычками горцев вместо
того, чтобы предоставить это естественному ходу вещей [31].
Подводя итог сказанному, необходимому отметь, что мюридизм обладал и
прогрессивными чертами. Он способствовал созданию в горском обществе, привыкшем к родоплеменной свободе, новой формы общественной и политической
организации – имамату, подобию государства с разветвленным политическим аппаратом и централизованной верховной властью.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Ислам: энцикл. слов. М., 1991. С. 224.
2. Цит. по: Емельянова Н. М. Мусульмане Осетии: на перекрестке цивилизаций. М.,
2003. С. 135.
3. РГВИА (Рос. гос. военно-исторический архив). Ф. 13 454. Оп. 6. Д. 615. Л. 9.
4. Анучин А. Г. Очерк горских народов правового крыла Кавказской линии // Русские
авторы о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Нальчик, 2001. Т. 2. С. 283.
5. Адыль-Гирей. Сулейман-Эфенди // Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик, 1980. С. 37–39.
6. Сизов И. Г. Сочи: справ.-путеводитель. М., 2001.
7. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 136. Л. 11.
8. Карлгоф Н. И. О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северовосточный берег Черного моря // Рус. вестн. – М., 1860. – Т. 28. – С. 533.
9. Муфти Х. Ш. Герои и императоры в черкесской истории. Нальчик, 1996. С. 24–25.
10. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Тифлис, 1885. Т. 10.
С. 234.
11. Цит. по: Гордин Я. А. Кавказ: земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века.
СПб., 2000. С. 245.
12. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. С. 289.
13. Там же.
14. Кубанский сборник. Екатеринодар, 1904. С. 150.
15. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. С. 338.
16. Чирг А. Ю. Развитие общественно-политического строя адыгов Северо-Западного
Кавказа (конец XVIII – 60-е гг. XIX вв.). Майкоп, 2002. С. 82.
17. Карлгоф Н. И. Указ. соч. С. 535.
18. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. С. 590.
19. Дроздов И. Обзор военных действий на Западном Кавказе с 1848 по 1856 гг. //
Кавк. сб. – Тифлис, 1886. – Т. 10. – С. 518.
20. Смирнов Н. А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963. С. 130–131.
21. Анучин А. Г. Указ. соч. С. 285.
22. Смирнов Н. А. Указ. соч. С. 89.
23. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. С. 237.
24. Там же. С. 235.
25. Цит. по: Казиев Ш. Имам Шамиль. М.: Молодая гвардия, 2001.
26. ГАКК (Гос. арх. Краснодарского края). Ф. 261. Оп. 1. Д. 1084. Л. 79.
27. Карлгоф Н. И. Магомет-Амин // Кавказский календарь на 1861 г. Тифлис, 1860.
С. 83.
28. Покровский М. В. Из истории адыгов в конце XVIII – первой половине XIX вв.
Краснодар, 1989.
29. Фелицын Е. Д. Князь Сефер-бей-Зан // Кубан. сб. – Екатеринодар, 1904. – Т. 10. –
С. 81.
30. Азаров В., Марущенко В. Кавказ в составе России: исторические мифы, порождающие конфликты // Воин России. – 2001. – № 3. – С. 14.
31. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Тифлис, 1904. Т. 12.
С. 1465.