Ульянова Н.Н. Интеллектульно обусловленная реализация

Ульянова Н.Н. Интеллектульно обусловленная реализация сниженной лексики в
немецком дискурсе // Общетеоретические и Типологические проблемы языкознания
[Текст]: сборник научных статей. Выпуск 3 / отв. ред. У.М. Трофимова; Алтайск. гос.
акад. образ. им. В.М. Шукшина. Бийск: ФГБОУ ВПО «АГАО», 2014. – Стр. 294-300 −
(Вузу − 75 лет).−100 экз.− ISBN 978-5-85127 806-8
УДК 801
Н.Н. Ульянова, канд. филол. наук, доц. АГАО, г. Бийск, natascha297@rambler.ru
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕННАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ СНИЖЕННОЙ
ЛЕКСИКИ В НЕМЕЦКОМ ДИСКУРСЕ
Данная статья посвящена дифференциации сниженной лексики в субъектно
обусловленном пространстве с позиции ее интеллектуальной состоятельности /
несостоятельности.
Ключевые слова: сниженная лексика, дискурс, интеллектуально состоятельная /
интеллектуально несостоятельная личность.
Ulianiva
N.N.
INTELLECTUALLY
SPECIFIED
REALIZATION
OF
SUBSTANDARD
VOCABULARY IN THE GERMAN DISCOURSE
The given article is devoted to the differentiation of substandard vocabulary in the
subjectively specified area from the position of its intellectual consistency/inconsistency.
Keywords: substandard vocabulary, discourse, intellectually consistent/intellectually
inconsistent personality.
Для исследования вопроса об интеллектуально обусловленной реализации
сниженной лексики необходимо рассмотреть понятие интеллекта. Интеллект объединяет
все
познавательные
способности
индивида:
ощущение,
восприятие,
память,
представление, мышление, воображение; это общие возможности познания, понимания и
разрешения проблем. В данной статье актуально обращение к понятию социального
интеллекта, поскольку исследование сниженной лексики с прагматической позиции
предполагает учет коммуникативной ситуации. Социальный интеллект трактуется в
свободной Интернетэнциклопедии как «способность правильно понимать поведение
людей. Эта способность необходима для эффективного межличностного взаимодействия и
успешной социальной адаптации». В 1937 г. Г. Олпорт связал социальный интеллект со
способностью высказывать быстрые, почти автоматические суждения о людях,
прогнозировать наиболее вероятные реакции человека. Социальный интеллект, по
мнению Г. Олпорта, это особый «социальный дар», обеспечивающий гладкость в
отношениях с людьми, продуктом которого является социальное приспособление, а не
глубина понимания.
Использование сниженных лексических единиц обусловлено интеллектуальными
характеристиками личности, но данное употребление неразрывно связанно с ситуативной
обстановкой, в которой происходит коммуникация между адресатом и адресантом. Иными
словами, человек с высоким показателем интеллекта, не показывая свое умственное
превосходство, постарается не опускаться до более низкого уровня собеседника. Однако
он стремится к успешной коммуникации и взаимопониманию через адекватное
восприятие вербальных и невербальных действий речевого партнера.
В предлагаемой статье необходимо идентифицировать личность с позиции ее
интеллектуальности, а именно: 1) говорящий / субъект речи – образованная /
интеллектуально состоятельная личность (далее: ИСЛ); 2) говорящий / субъект речи –
необразованная / интеллектуально несостоятельная личность (далее: ИНСЛ). Е.Ю. Ефимов
отмечает, что интеллект личности измеряется результатом его интеллектуальной
деятельности (успеваемость в учебе, результативность профессиональной деятельности)
[Ефимов, 2006].
Представленное высказывание Е.Ю. Ефимова можно трактовать таким образом,
что интеллектуально состоятельный человек – это личность в возрасте где-то от 27 лет,
которая получила образование и достигла в профессиональной сфере каких-либо
результатов. Принимая во внимание мнение исследователя, в работе однако основной
ориентир идет на фактологический материал, который дает основание рассматривать в
качестве интеллектуальной личности человека с высокими жизненными и нравственными
устоями, достаточно воспитанного в морально-этическом плане вне зависимости от
уровня образования, поэтому фактор образованности принимается в работе как один из
важных показателей ИСЛ. В статье ИСЛ и ИНСЛ были определены контекстуально, а
именно, по образовательному цензу, характеру занятий, занимаемой должности.
1. Ich wollte das hellgelbe Nicki jeden Tag anziehen, denn es war mein erstes, auf dem
etwas draufstand [Juma, 1/03, 13].
2. Es kam keine Stimmung auf und jeder hing rum. „Wie sooft,“ dachten sich die beiden
Jungs: „Doch das muss auch anders gehen!“ [Juma, 4/03, 14 – 16].
3. Genau wie Alex, der gerne im Internet surft, den Computer aufrüstet, E-Mails
verschickt und Fernsehprogramme guckt [Juma, 1/05, 15].
4. „Wir haben mit einer Umfrage gute Tipps von Leuten in der Fußgängerzone
gesammelt. Die besten müssen wir jetzt aussuchen, damit der Beitrag fetzig wird. So schwierig
haben wir uns das nicht vorgestellt. Uns läuft die Zeit weg“ [Juma, 1/03, 17].
Представленные высказывания – это примеры неформального интервью между
адресантом-подростком и адресатом-журналистом. Молодые люди по причине своей
интеллектуальной незрелости, употребляют, во-первых, разговорные лексемы (rumhängen,
gucken, fetzig), а, во-вторых, специфичные только для их речи лексические единицы, а
именно сленг (Nicki, surfen), так говорят все сверстники, с одной стороны, они понимают
их коммуникативную направленность и ценность, а с другой, не осознают их
ненормативность. Слушатель (адресат), в данном случае журналист, не всегда
эксплицирует свою точку зрения непосредственно в процессе коммуникации. Он
становится адресантом «с отсрочкой», по отношению
к будущему читателю.
Доброжелательное отношение журналиста к подросткам актуализируется посредством
использования разговорной лексемы Jungs (2). Данный фактор свидетельствует о
намеренном употреблении рассмотренной лексемы, что позволяет говорить о журналисте
(адресанте) как об ИСЛ, который специально «насыщает» свою речь исследуемыми
словоупотреблениями, чтобы, с одной стороны, привлечь читателя, а, с другой, показать
«равенство»
между
адресантом
(автором)
и
адресатом
(читателем),
создать
доверительную, дружескую, интимную атмосферу. В этом и заключается прагматический
эффект употребления сниженной лексики представителем группы «ИСЛ».
Что касается второй группы «ИНСЛ», то приведенная фактология актуализирует
два прагматических фактора в использовании сниженной лексики: 1) стремление субъекта
к нивелированию собственной индивидуальности, как результат заниженной самооценки;
2) стремление к определенной мимикрии (приспособление к окружающим общественным
условиям). Оба фактора оцениваются негативно относительно языковой нормы, однако с
точки зрения пользователя являются средством воздействия на моно- и полиадресата с
целью объективации такого свойства, как умение нарушать конвенциальные законы.
Данный параметр субъектной оценки характерен для ИНСЛ либо в возрастном плане,
либо в социальном.
5. Deutschlands wohl beliebtester und klügster Fernseh-Hund hat ein neues Herrchen
bekommen [Neues für die Frauen, 8/09, 2].
Текст (5) маркирован посредством использования разговорной лексической
единицы (Herrchen). В данной лексеме суффикс –chen служит для передачи
уменьшительности, пренебрежительности, фамильярности [Сакиева, 1991, 32 – 35], в
результате чего нейтральная лексема Herr приобретает разговорный оттенок. При этом в
высказывании
(5)
актуализируется
отношение
к
проблеме
общества,
когда
публицистический дискурс, оперируя сниженной лексикой (Fernseh-Hund, Herrchen),
демонстрирует
негативность
обыденной
ситуации
и
стремится
оптимально
воздействовать на адресата. Если заменить имеющиеся языковые единицы на
нейтральную лексику или положительно маркированную, то снизится прагматический
эффект: Deutschlands wohl beliebtester und klügster Fernseh-Freund (Zuschauer) hat einen
neuen Erzieher (Kommentator) bekommen. Такое высказывание не принижает достоинство
объекта (Fernsehindustrie) и субъекта пользователя. Поэтому прагматический потенциал
уничижительных лексем достаточно высок, поскольку позволяет высветить проблемную
ситуацию в целом, а также негативные свойства субъекта и объекта речи.
Анализ
фактологии
позволяет
сделать
вывод
о
том,
что
в
рамках
публицистического дискурса употребление сниженных лексических единиц (разговорных
и сленговых) в большей степени характерно для ИСЛ, в данном случае речь идет об
авторах статей (журналисты), поскольку каждый из них использует прагматически
актуальные языковые единицы, иллокутивная сила которых способствует не только
созданию условий сближения между читателем и автором, но и оказанию оптимального
влияния на полиадресата, посредством стратегии оценочного и эмоционального
воздействия на адресата.
6. Roland beobachtete alles genau. Er stand etwas entfernt bei den Umkleidekabinen. Er
hatte geheult.
Vorsichtig kam er immer näher an den Tisch heran. Der Vater beachtete ihn gar nicht.
Roland stand eine Weile so da. Dann fragte er leise:
– Papa? –
- Ja? –
- Kann ich mir auch ein Eis holen? –
- Hau bloß ab, du Flasche! –
Der Vater sah Roland nicht an. Er redete weiter mit Herrn Holzkamp [Ladiges, 2006, 18].
7. Nach dem Elternabend am Ende der 7. Klasse muckte der Vater ganz schön.
- Das ist ja wunderbar, was wir von dir erfahren müssen. Alle deine Lehrer beschweren
sich, dass du nicht mitarbeitest und deine Hausaufgabe schluderig machst. Was meinst du, wozu
du auf die Schule gehst! – Ich bin immer so müde. –
- Dann geh, verdammt noch mal, eher ins Bett! –
- Nun schnauz doch nicht so mit dem Kind herum, Karl-Heinz! -, mischte sich die Mutter
ein [Ladiges, 2006, 18].
Ситуации (6, 7) представляют собой бытовой дискурс художественной жанровой
сферы: разговор в ресторане (6) и дома (7) между сыном и отцом, в которых отправителем
заявленных лексических единиц является отец – уважаемый человек в городе. Он
намеренно использует сниженную лексику (verdammt, Hau ab - вульгаризмы, du Flasche инвектива),
чтобы
таким
образом
повлиять
на
своего
сына
–
школьника,
злоупотребляющего алкоголем. Говорящий пытается через свою ненормативную речь
создать атмосферу страха для слушающего, как механизм изменения ситуации
(стремление отца показать своему сыну, что тот своими поступками создает угрозу для
себя и семьи). В данном конкретном примере неадекватное поведение сына отражается в
ненормативной речи отца. Целью такого рода высказываний со стилистически сниженной
лексикой является необходимость изменить ситуацию к лучшему через использование
«силового» приема.
8. Das ist Mist! Suchen Sie nach den innovativen Ideen, Max, Themen, die die Leute
bewegen, Geschichten, die die Menschen interessieren [Serin, 2010, 20].
В представленном высказывании (8) адресант – это начальник, беседующий со
своим подчиненным в офисе. Употребление в рассматриваемом тексте сниженной
лексической единицы необходимо для того, чтобы показать свое превосходство, свое
положение, свою власть, свое отношение к выполненной работе адресатом, в какой-то
мере даже к нему самому. Игнорируя нормы речевого поведения, отправитель данного
высказывания добивается нужного прагматического эффекта при помощи «давления
сверху», служащий стал работать лучше. В представленной коммуникативной ситуации
эксплицируется смягчение фамильярной лексемы (Mist) двумя способами, во-первых,
через вежливое обращение (Sie-форма), а, во-вторых, через именование адресата по имени
(Max), что характеризует адресата как ИСЛ. В данном случае применим принцип
вежливости, который, по мнению В.В. Богданова, гласит, «что низший всегда должен
быть более вежлив к высшему, в то время как высший по отношению к низшему может
обходиться нейтральными формами, а в ряде случаев может позволить себе даже грубые
формы» [Богданов, 1996, 268 – 275].
9. Sie wedelte mit der Zigarette in der Luft herum, als wollte sie den ganzen Raum
segnen, und alles, was darin war, «diese ganzen Brötchenkauer hier mit ihrer Scheißwurst und
ihrem Scheißkäse und dem ganzen Mist, der hier so über den Tisch geht, wenn ich dir also sage,
dass du höchstens irgend so einen Quatsch haben kannst, <…> wenn ich dir das sage, was sagst
du dann, du…» - sie beugte sich vor und pustete Zigarettenrauch aus – «… Klugscheißer?»
[Regener, 2003, 47]
(9) - это диалог с самим собой, пример негативного отношения адресанта ко всему,
что его окружает. Использование рассматриваемой (вульгарной) лексики актуализирует
возможность освободиться от внутреннего дискомфорта, стресса.
10. In diesen Zellen hausten die übelsten Ganoven [Serin, 2010, 53].
11. - «Na bitte», sagte die schöne Köchin zufrieden lächelnd.
- «Aber über so was reden nur Suffköppe», sagte Karl. «Und nur abends am Tresen»
[Regener,2003, 61].
Присутствие разговорной лексики в тексте (10) и фамильярной с выраженной
пейоративной оценкой (11) объясняется, с одной стороны, пренебрежительным
отношением адресанта к объекту высказывания, а с другой, намерением показать свое
превосходство, отделить свой мир от преступного мира (Ganoven и Suffköppe). Замена
лексических единиц hausen и Ganoven на нейтральные wohnen и Verbrecher не меняет
смысл высказывания, но и не демонстрирует отношение продуцента высказывания к
заключенным. Отрицательная направленность лексемы Ganoven усиливается с помощью
прилагательного в превосходной степени die übelsten. Высказывание (10) – это диалог
между равными людьми, которые презирают преступность, но по стечению обстоятельств
работают в тюрьме. Прагматическая ценность сниженной лексики (Suffköppe) заключается
в том, что в данной коммуникативной ситуации (11) стиль межличностного
взаимодействия (официант – посетитель) определяется стремлением говорящего
позиционировать себя как личность с более высоким статусом, что актуализируется через
уничижение оппонента.
Для группы интеллектуально несостоятельных коммуникантов употребление
лексических единиц сниженного стиля не является чем-то неординарным. Говорящий, в
силу своей «образованности», либо возраста, использует анализируемую лексику вне
зависимости от коммуникативной обстановки.
12. «Das behauptet ihr!» rief jemand über die Strasse. «Wenn dieser Lump ein Kämpfer
war, dann prost Mahlzeit!» Gerhard wandte sich schnell um und sah einen Mann im Dunkeln
verschwinden [Serin, 2010, 8].
13. Der Junge wandte sich zu Daniel. «Schade, dass du so ‘n feiner Pinkel bist, sonst
wäre mit dir was anzufangen» [Serin, 2010, 12].
Высказывания (12, 13) носят инвективный характер, причем оскорбление
конкретизируется местоимениями (dieser / du), которые подчеркивают фамильярные
отношения между коммуникантами. В ситуации (13) на улице между незнакомыми
людьми происходит коммуникация, цель которой состоит в том, чтобы показать
собственное превосходство, заставив адресата сомневаться, нервничать. Сниженные
лексемы
позволяют
оказывать
давление
на
слушающего
через
унижение
его
человеческого достоинства. В интенциональный код адресанта, отмеченного как ИНСЛ,
входит стремление к демонстрации собственной силы через экспликацию слабости
оппонента.
14. – Pisser komm ja her! Na, Klugscheißer, los jetzt sag es ihm, pass auf! Wir fahren
übermorgen für zwei Wochen auf die See. Und du bleibst hier.
- Im Kuchen 12 Kerzen, 12. Und ich bin 13, 13 Jahre alt, Mann. Du Arsch! Fette Arsch,
scheißer Mann, Schwein! [Serin, 2010, 97]
15. – Hallo, Tobias! Ich bin’s. Du… Ich komme heute schon zurück. Dann mit Fritze,
also … wir haben uns gestritten. Dieser Idiot, diese verdammte Scheiße, Mist! [Serin, 2010, 135]
Диалоги (14, 15) демонстрируют разговор в неблагополучной семье дома: отчим,
мама и сын. (14) Отчим никогда не использует в своей речи имя пасынка, для этого в его
словарном запасе есть более подходящие вульгарные лексические единицы (Pisser,
Klugscheißer), которые передают негативное отношение к адресату. Реакция оппонента
(Тобиас) адекватна, что актуализируется в бранной лексике (Mann, Arsch, fette Arsch,
scheißer Mann, Schwein). Как отмечает К.Ф. Седов: «На развитие компетенции ребенка
прежде всего оказывает воздействие тип речевой культуры родителей ребенка, наличие в
речи
окружающих
табуированной
просторечного,
лексики
и
т.п.»
арготического
субстратов,
2004,
Подобное
[Седов,
99].
употребление
межличностное
взаимодействие обусловлено свойствами слабой, инфантильной личности с ведущем
показателем интеллектуальной несостоятельности. В данном случае фактор слабости
проявляется в неумении строить отношения в рамках нравственных и этических норм,
когда выбирается более простой и незаурядный путь – негативные вербальные действия.
При этом субъектная линия представлена позицией «über - unter», которая демонстрирует
силовое статусное превосходство через оппозицию: «старший - младший» / «родители дети».
Фактический
прагматического
материал
потенциала
свидетельствует
сниженных
лексем
о
возможности
по
дифференциации
аксиологическому
фактору:
позитивное воздействие – негативное воздействие. Относительно субъекта с показателем
ИСЛ (8, 9) следует рассматривать такую прагматическую особенность сниженной лексики
как позитивное воздействие (8 – служащий стал работать лучше; 9 – освобождение от
внутреннего дискомфорта). Сниженная лексика в использовании субъекта речи с
показателем ИНСЛ оказывает негативное воздействие (14 – безуспешная коммуникация
ненормативного свойства при сохранении межличностного противостояния; 15 –
безрезультативность коммуникации, при которой взрыв негативных эмоций носит
видимый характер, что позволяет субъекту речи сохранять имеющееся положение вещей,
не стремясь изменить их к лучшему).
Высказывание (16) – это звонок матери 13-летнему сыну. Использование
негативных номинаций при оценке протагониста (муж) (dieser Idiot, diese verdammte
Scheiße, Mist) позволяет реализовать стремление говорящего к сближению со слушающим
через унижение третьего лица, то есть, отделяя себя от него. Иными словами, неумение
построить адекватные отношения в семье заставляет человека скрывать свою слабость с
помощью такой виртуальной силы как ненормативная лексика.
16. Am nächsten Morgen wartete er vor der Schule auf Buddi.
- Hier! –, sagte er. – Ich hab eine. –
Buddi wollte die Flasche sehen und Roland erlaubte ihm einen Blick in die Tasche.
Martin Hanschke kam dazu und wollte wissen, was sie da hätten. Aber Buddi sagte:
- Mensch, verpiss dich bloß! -, und ging zusammen mit Roland ins Klassenzimmer
[Ladiges, 2006, 28].
Употребляя лексическую единицу - вульгаризм (verpiss dich), говорящий
(школьники) показывает свою интеллектуальную незрелость. Переходный возраст связан
с восприятием у подростков собственной личности как уже состоявшейся, что и является
одной из причин сквернословия детей. Как считает К.Ф. Седов: «Свойственное отрочеству
желание выйти за пределы дозволенного, за грань общепринятых норм предопределяет
широкое распространение в речи подростков сквернословия» [Седов, 2004, 230].
Анализ фактического материала демонстрируют тот факт, что коммуниканты
(ИЛС) – интеллигентные люди употребляют в своей речи рассматриваемые лексические
единицы (разговорные, вульгарные, сленговые, инвективные), но значительно реже, чем
другие отправители сообщений, что обусловлено в определенной мере ситуацией, в
которой
происходит
какое-либо
действие,
данный
факт
актуализируется
в
художественной дискурсе. В бытовом дискурсе художественного жанра представлена
вульгарная
лексика,
но
недостаточно
образованная
личность
чаще
использует
указательное (dieser) или личное меcтоимение (du), тем самым, с одной стороны, усиливая
сниженность представленных лексических единиц, а, с другой, повышая прагматический
эффект этих номинаций. С точки зрения участников коммуникации, общение между
интеллектуально
несостоятельными
людьми
представлено
более
разнообразно
(незнакомец → незнакомец, отчим → пасынок, мать → сын, знакомый → знакомый).
Анализ
фактического
материала
позволяет
установить,
что
межличностное
взаимодействие на уровне интеллектуальной несостоятельности происходит через
стилистически сниженную лексику не только в силу отсутствия этических норм
поведения, но и с целью негативной оценки коммуникативного партнера или ситуации в
целом. Для публицистического дискурса в рамках предлагаемого исследования
свойственно преобладание высказываний личности интеллектуально состоятельной, что
находит свое отражение в употреблении разговорных и сленговых лексических единиц
для того, чтобы приблизить читателя журнала, тем самым создавая базу для оптимального
духовного воздействия и формирования устойчивого читательского интереса и
партнерства. Привлечение читателя через прагматический эффект общей формы
выражения становится более весомым в процессе оптимизации продвижения собственных
мыслей, идей, необходимой оценки представленной информации. Иными словами, фактор
интеллектуальной состоятельности реализуется через сниженную лексему на базе
публицистического дискурса и бытового дискурса в рамках понятийной
сферы
«Властность»», включающей прагматически активного и пассивного коммуникативных
партнеров [Кречетова, 2006]. Различия в дискурсивной реализации властности состоит в
том, что публицистический дискурс оперирует односторонней направленностью
прагматически
насыщенной
сниженной
лексикой,
которая
имеет
стилистически
ограниченный характер (разговорные лексемы и сленговые лексические единицы).
«Односторонность» в том, что воздействует один субъект (адресант), тогда как адресат /
полиадресат находится под этим воздействием. Он может остаться полностью пассивным
(то есть не реагировать ни вербально, ни фактически), эксплицитно пассивным, но
рефлексирующим (у него нет возможности отвечать теми же инвективами в
публицистическом дискурсе). Остается постоянный фактор «начальник - подчиненный»,
«активный деятель – пассивный деятель», который выражается в процессе использования
исследуемых лексических единиц.
Литература
1.
Богданов В.В. Лингвистическая прагматика и ее прикладные аспекты [Текст] / В.В.
Богданов // Прикладное языкознание. - СПб.: Изд-во С-Петербург. ун-та, 1996. - С. 268 –
275. [Электронный ресурс] http://matling.spb.ru/files/semiot/pragma.htm
2.
Ефимов Ю.Е. Интеллектуализация личности и общества - новый уровень качества
образования [Электронный ресурс]. – Режим доступа http://ito.edu.ru/2006/Samara/IV/IV-03.html Wednesday, 03 March 2009 09:23:01.
3.
Кречетова И.Ю. Реализация антропоцентрического фактора лексико-семантического
поля «Властность» в современном немецком языке [Текст] : дис. … канд. филол. наук:
10.02.04 / И.Ю. Кречетова, Горно-Алтайск, 2006. – 173 с.
4.
Сакиева Р.С. Немецкий язык. Эмоциональная разговорная речь [Текст] / Р.С. Сакиева.
– М.: Высш. школа, 1991. – 192 с.
5.
Седов К.Ф. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции [Текст] /
К.Ф. Седов. – М.: Лабиринт, 2004. – 320 с.: ил.
6.
Juma : Jugendmagazin / unter Redaktion C. Vogeler. - Köln : TSB Tiefdruck Schwann-
Bagel GmbH&Co KG, 2005. – № 1. – 40 S.
7.
Juma : Jugendmagazin / unter Redaktion C. Vogeler. - Köln : TSB Tiefdruck Schwann-
Bagel GmbH&Co KG, 2003. – № 4. – 40 S.
8.
Ladiges A. Hau ab, du Flasche! [Текст] / A. Ladiges. – Hamburg : Rowohlt Taschenbuch
Verlag, 2006. – 94 S.
9.
Neues für die Frauen : Zeitschrift / unter Redaktion M. Cramer. – Bad Honnef : Cramer’s
GmbH, 2009. - № 8/09. – 39 S.
10. Serin S. Föhn mich nicht zu [Текст] / S. Serin. – Hamburg : Rowohlt Taschenbuch Verlag,
2010. – 255 S.
11. Regener S. Herr Lehmann [Текст] / S. Regener. - München: Der Wilhelm Goldmann
Verlag, 2003. – 278S.
References
1.
Bogdanov V.V. Lingvisticheskaja pragmatika i eyo prikladnye aspekty [Теkst] / V.V.
Bogdanov // Prikladnoje yazyikoznanie. - SPb.: Izd-vo S-Peterburg. un-ta, 1996. - S. 268 – 275.
[Elektronnyiy resurs]. - Rezhim dostupa http://matling.spb.ru/files/semiot/pragma.htm
2.
Efimov Yu.E. Intellektualizatsiya lichnosti i obschestva novyiy uroven kachestva
obrazovaniya [Elektronnyiy resurs]. – Rezhim dostupa http://ito.edu.ru/2006/Samara/IV/IV-03.html Wednesday, 03 March 2009 09:23:01.
3.
Krechetova I.Yu. Realizatsiya antropotsentricheskogo faktora leksiko-semanticheskogo
polya «Vlastnost» v sovremennom nemetskom yazyike [Tekst] : dis. … kand. filol. nauk:
10.02.04 / I.Yu. Krechetova, Gorno-Altaysk, 2006. – 173 s.
4.
Sakieva R.S. Nemetskiy yazyik. Emotsionalnaya razgovornaya rech [Tekst] / R.S. Sakieva. –
M.: Vyissh. shkola, 1991. – 192 s.
5.
Sedov K.F. Diskurs i lichnost: evolyutsiya kommunikativnoy kompetentsii [Tekst] / K.F.
Sedov. – M.: Labirint, 2004. – 320 s.: il.
6.
Juma : Jugendmagazin / unter Redaktion C. Vogeler. - Koeln : TSB Tiefdruck Schwann-
Bagel GmbH&Co KG, 2005. – № 1. – 40 S.
7.
Juma : Jugendmagazin / unter Redaktion C. Vogeler. - Koeln : TSB Tiefdruck Schwann-
Bagel GmbH&Co KG, 2003. – № 4. – 40 S.
8.
Ladiges A. Hau ab, du Flasche! [Текст] / A. Ladiges. – Hamburg : Rowohlt Taschenbuch
Verlag, 2006. – 94 S.
9.
Neues fuer die Frauen : Zeitschrift / unter Redaktion M. Cramer. – Bad Honnef : Cramer’s
GmbH, 2009. - № 8/09. – 39 S.
10. Serin S. Foehn mich nicht zu [Текст] / S. Serin. – Hamburg : Rowohlt Taschenbuch Verlag,
2010. – 255 S.
11. Regener S. Herr Lehmann [Текст] / S. Regener. - Muenchen: Der Wilhelm Goldmann
Verlag, 2003. – 278 S.