Артамонова А. Вторая по качеству кровать

А. Артамонова
«Вторая по качеству кровать»
(сцены из трёхактной оригинальной пьесы об английском драматурге В. Шекспире)
Действующие лица:
Вилльям Шекспир, известный нам как драматург королевской труппы «Слуги Его Величества»,
ныне больной человек с растрёпанной душой;
Ричард Бербедж, известный актер елизаветинской эпохи, в настоящее время входящий в состав
вышеназванной труппы Короля Иакова II, проживает в Лондоне;
Анна Шекспир, жена Вилльяма Шекспира, которая сыграет не последнюю роль в трагической
развязке жизни своего мужа;
Сьюзен Холл, дочь Вилльяма Шекспира;
Д-р Холл, доктор и зять Шекспира, человек, который находится в сложном положении из-за
проблем в семье;
Волк, человек, который на самом деле имеет настоящее имя, хозяин гостиницы «Золотая
корона», женат;
Джейн, молодая женщина, хозяйка гостиницы «Золотая корона», жена Волка;
А также ожившие «Костюмы», коих пять:
Костюм Ричарда III
Костюм Макбета
Костюм Отелло
Костюм Офелии
Костюм Просперо
На сцене мы видим большую деревянную кровать, стоящую под пологом. Несколько
гримированных столиков, один большой стол с креслом. Повсюду висят зеркала, стоят ширмы
стулья. Задник открывается нам в виде развернутого глобуса, в прорезях которого,
появляются и исчезают персонажи.
Комната по мере необходимости являет собой то спальню больного Шекспира, то
гримерную театра, то некую комнату в постоялом дворе.
Шекспир сидит за столом и что-то пишет. Потом рвёт написанное, кидает в огонь, ищет
что-то вынимает перевязанные свитки, разворачивает, читает их, затем подходит к
камину, бросает их в огонь.
Шекспир: Человек должен умирать также просто, как и родиться! Все мои ближние хотят, чтобы я
написал завещание, и все боятся! И я боюсь! Боюсь мерзости подведения итогов, когда всё, что я
так хорошо умел прятать - любовь, равнодушие, неприязнь, зло или дружбу, перестанут быть
моими чувствами, а превратятся в купчие, расписки и деньги. Ну и вой же поднимется над моим
гробом!
Входят доктор Холл и Анна Шекспир
Холл : Я две ночи нес наблюденье вместе с вами и не вижу ни малейшего подтверждения вашему
рассказу. Кто вам сказал, что вообще была эта печать?.. Да и сейчас я думаю, он спит
(выразительно смотрит на больного, укладывая его вновь) Тяжкое расстройство природных сил:
одновременно воспринимать благотворность сна и производить действия, свойственные бдению!
Анна: Я вам говорю, что в этом дремотном возбуждении он вставал, надевал халат и что-то прятал
в стенном шкафу! ( подозрительно смотрит на мужа).
Холл: Я думаю, у вас ещё будет время его расспросить. Пусть он окончательно очнется. Он
расскажет. Ведь он - глава семьи и долг свой исполнял все эти годы мудро, просто (пытается
увести Анну из комнаты)
Анна: Да! мудрость! Бросить всё:
Жену, детей, свой дом,
Свои наследные угодья,
А самому - бежать - фигляр!
Уходят.
Шекспир: Я жил, я дышал, я любил, я был актером, да! Ноя делал все, что умел! Я даже добыл
себе дворянство! (усмехается) На моем гербе написано «не без права». Вот потеха!.. Я писал для
театра. Я написал почти сорок произведений, которые навряд ли, переживут меня надолго
(кашляет).Чёрт, им вообще нет никакого дела до того, что я написал! Доктор соглашается со мной
только из вежливости. Теперь Анна требует завещание. Ну что ж, будет ей завещание! Будет!
(садится за стол, что-то пишет, написав, читает сначала беззвучно, а потом вслух): "...И ещё
я хочу и завещаю, чтобы моей жене Анне Шекспир досталась вторая по качеству кровать со всеми
её принадлежностями, как то: подушками, матрасами, простынями и т.д. " (Смеется сначала
тихо, потом все громче и громче).
Раздается стук в дверь. Появляется Бербедж.
Бербедж: Вилльям!
Шекспир: Ты вовремя! (заходится кашлем)
Бербедж: На этот раз серьёзно?
Шекспир: Чёрт бы побрал это завещание! Третий раз пишу!
Бербедж: Что доктор говорит?
Шекспир делает неопределенный знак рукой.
Шекспир: Я прожил жизнь. Я много сделал зла, но и добра немало... Теперь долги раздать мне
нужно перед смертью. Прошу тебя помочь...Семьи здесь нет.
Бербедж: Как нет?! Вилльям, что ты говоришь!
Шекспир: Они в отъезде временном, что до смерти моей продлится должен! Я знаю, что я
говорю! Бывают здесь... И даже Анна приезжает, оказывает милость и требует завещание! (горько
усмехается) А мне б детей увидеть, внуков, Юдифь и... сына!
Бербедж: Какого сына? Крестника, быть может, что сыном был трактирщика и Джейн?
Шекспир (улыбаясь): Тому уж более двух лет, как у меня родился сын. Мой сын. Мой и Джейн!
Подай мне плед!..Джейн!
Бербедж: Вилльям! Ты что бредишь?
Шекспир: Ты думаешь, а почему их нет? (вдруг вскипает) Я так давно мечтал о сыне...( кашляет)
Бербедж: Ну и дела, ну и дела... Как то случилось?
Шекспир: Как случилось? Посмотри, послушай!
Бербедж остаётся сидеть в кресле, Шекспир отходит вглубь сцены. За ним
перемещается свет.
Вбегает Анна.
Анна: Шекспир, послушай! Я стерплю и многое терпела! Бог - свидетель! Но и терпенью моему
есть свой предел! В твои лета и... обрюхатить бабу! К тому же бывшею женою друга!
Шекспир: Я не уверен ,что это мой ребёнок, Анна!
Анна (по слогам): Он не - у-ве-ре-н ! И она не знает! А муж не в курсе! Чей же это сын?!
Шекспир: Я не уверен... Неуверенность моя служить должна тебе каким-то утешеньем!
Анна: У-те-ше-нь-ем? Мне-е-?! Нет! Вы послушайте его ,ведь вся округа говорит об этом!
Входит Сьюзен. Останавливается в дверях. Прислушивается
Сьюзен: Отец! (смотрит на мать) Но что случилось, мама? Что за шум?!
Шекспир (в отчаяньи): О, Анна!
Анна (радостно-наигранно): Поздравляю, Сьюзен! У тебя есть брат!
Сьюзен (еще не понимая, улыбаясь): Какой брат?
Анна: Кровный и ему два месяца от роду!
Сьюзен: (переводя взгляд с отца на мать): Но мама, шутишь ты? Отец, это неправда?!
Анна, обведя всех взглядом, начинает истерически хохотать.
Свет в глубине сцены гаснет.
Бербедж: Ну и дела... Столько времени прошло! Так и живут в поместье Холла?
Шекспир: Так и живут! Я детей хотел бы видеть, всех! Жена мне не простит, но передай, что я её
прощаю!
Бербедж: Я привезу их!
Шекспир: С тех пор лишь доктор приезжает.
Бербедж: Но завещание необходимо, Билл!
Шекспир: Я знаю, но нотариуса жены я не хочу! мне нужно... Ричард! Только ты и знаешь! Я очень
виноват! Но должен я увидеть Джейн!
Шекспир закрывает глаза, впадает в забытье, бормочет "Джейн, Джейн".
За сценой в темноте сначала вдалеке, затем ближе и ближе, уже
требовательно и настойчиво жестко раздается другой голос Джейн! Это голос Волка.
Крыльцо гостиницы " Золотая корона". На крыльце стоят Волк и Джейн.
Джейн: Мне нужно выйти, экипаж заложен, пусти!
Волк (тихо и твердо): Ты не поедешь!
Джейн: Ошибаешься, поеду!
Волк: Ты не поедешь, Джейн, я не пущу!
Джейн: Иуда! Ты хоть понимаешь, что там происходит?!
Волк: Я понимаю, Джейн. Но это не изменит ничего...
Джейн: Ты не понимаешь, он умирает! Я должна проститься! я должна сказать... (осекается под
взглядом мужа)
Волк: Ну продолжай, что ты сказать хотела? моя жена... Меня ты вздумала стесняться, Джейн? Не
поздно ли?
Джейн: Ты не посмеешь!
Волк: Ещё как посмею!
Джейн опять пытается обойти Волка. Он хватает её и держит.
Волк: Ну вот что, девочка, послушай!
Я чувства уважал твои, ты это знаешь!
Не укорял тебя, не бил, не трогал даже,
Когда желал! Я полагал, что время наши раны
Лечит. Я терпеливым был и ждал,
Когда же Джейн моя сама ко мне вернется!
Джейн: Я не буду слушать!
Волк: Нет, ты послушаешь, мой свет! Деваться некуда!
Джейн тихо плачет.
Волк: Я знаю, болен он. На этот раз серьёзно.
Возможно, сам к нему поеду я (отпускает её)
Джейн (впервые тихо, почти ласково): Возьми меня с собой, я умоляю!
Пытается опуститься на колени.
Волк: Не надо, Джейн! Я не возьму! Не унижай себя!
Джейн снова совершает попытку выйти вон.
Волк: Назад же, дура ! Никуда ты не поедешь! Не место брошенной любовнице возле его кровати!
Пусть умирает он, но пусть умрёт спокойно! Зачем его винить пред смертью хочешь? Ведь даже
этими словами " я люблю" ты обвинишь его в непостоянстве! Зачем ему всё это знать, и
чувствовать, иль вспомнить о любви, которую он сам отринул? Не лучше ли дать ему с семьею
примириться?! А ты своей любовью непомерной разрушила там брак!
Джейн: Это неправда! Я не буду слушать!
Волк: Я скажу тебе тогда и по-другому. Может ты забыла. Когда после крестин ребенка его семья
узнала об измене, они уехали. А он один остался. И ведь ни строчки, ни письма, ни весточки для
Джейн любимой... в течение почти двух лет!
Джейн рыдает, закрывая руками то уши, то глаза.
Джейн: О, Боже, целый свет не мил!
Волк ( с силой, но сочувственно): Тебя он, Джейн, давно уже забыл!
Свет гаснет. Слышны рыданья Джейн, затем тиканье часов.
На сцене Шекспир и Бербедж в кабинете Шекспира. Шекспир попрежнему полулежит в кресле, накрытый пледом.
Шекспир: Ричард! Хочу тебя спросить, ты Гамлета не видел?
Бербедж: Бедный, бедный друг!
Шекспир: Ты не ответил мне на мой вопрос!
Бербедж: Нет, не видел.
Шекспир: Давно?
Бербедж: Но, Вилльям! Прошло столько лет! Он, видимо, исчез...от невостребованности личной!
Никто не мог так Гамлета сыграть, как он описан был тобою!..Он был нематериален. Ты
уехал. Он ждал сначала, а потом исчез!
Шекспир: А у тебя есть ключ от старой костюмерной?
Бербедж: Есть. А что?
Шекспир: Там в костюмерной, позови его! Он слишком был силен, чтобы вот так исчезнуть... Ты
обещаешь?
Бербедж: Обещаю.
Шекспир: Душа моя грустна - хочу заснуть я!
Бербедж: Ломает грусть привычки моей жизни.
Ночь утром делает, а полдень ночью!
Спи, мой друг!.. (встает). С чего ж начать? Пожалуй, что с трактира! Да, с трактирщика,
он ближе остальных!
Завывание ветра .Шум дождя. Тиканье часов.
Первый этаж заведения "Золотая корона". За одним и столов трактира в
одиночестве сидит Волк. Мрачен. Пьет вино. Стук в дверь.
Волк: Кого принесла нелегкая в такую погоду?(открывает)
В дверях стоит Бербедж.
Бербедж: Добрый вечер, сударь! Позвольте мне войти?
Волк: Да, проходите, сэр!
Волк: Эй, Джордж! Прими одежду у господина! Да высуши её хорошенько! Присаживайтесь!
Вина?
Бербедж: Не откажусь.
Волк: Признаюсь, мистер Бербедж, изумлен!
Бербедж: То есть, не ожидали?
Волк: Признаюсь, да! Чему обязан?
Бербедж: Вы не слишком откровенны! А в глубине души вы знали, что я могу приехать!
Волк (насупившись): С чего вы так решили?
Бербедж: Да с того, что наш друг болен, и уже давно!
Волк: Что мистер Шекспир болен, нам известно тоже. Но у него бывает дочь и зять... Скажите, как
обстоят дела с его здоровьем? Неужто всё так плохо, как говорят?
Бербедж: Вы давно видели его?
Волк: Да, порядком.
Бербедж: Налейте-ка ещё вина! Здоровья вашей супруге!
Волк: Благодарю вас!
Бербедж: Кстати, где она?
Волк ( с твердостью, почти грубо): Уж поздно, к вам она не выйдет!
Признаться, если бы не ваш приход,
Я сам давно лежал бы уж в постели!
Бербедж: Я к вам по делу, мистер..., э-э-э, миссия моя здесь нелегка, поскольку чувства ваши
задевает. Простите. Но скажу вам прямо. Виллям умирает. И жизни в нем ещё на сутки. Перед
смертью хотел бы он со всеми примириться, и посему просил меня он к вам явиться с последней
просьбой: крестника и мать его увидеть!
Всполох молнии. Удар грома.
Волк (жестко): Это не возможно. Жена уж спит давно. А мальчика тащить в такую непогоду за
десять миль нелепо и смешно.
Бербедж: В моем распряжении карета. И я готов её для вас троих (делает ударение на последнем
слове) оставить до утра. Затем, чтоб утром, если станет тише, к нему доехать вы могли!
В окна вместе с льющемся дождем стучит крупный град. От его
неожиданной дроби оба вздрагивают.
Бербедж: Град в апреле! Смещение ужасное природы!
Волк (через паузу): Перед бедой всегда бывает так!
Бербедж: Так вы поедете?!
Волк: Нет, мы не поедем! Мой лучший друг! Моя жена, обоих я люблю, но видеться им не
позволю!... То было позапрошлою весной. Я был в отъезде несколько недель... Они за это время
спелись, она была почти ребёнок, так в помыслах невинна и чиста, что об измене не было и речи
между нами. А Билл...я так любил его... Я знал, что в Лондоне он вёл отчасти беспорядочную
жизнь, но доверял ему безоговорочно, безмерно...И вот он, результат!
Гром. Вспышка молнии озаряет второй этаж таверны, где появляется Джейн в
простом белом платье, с уже заметным животом. Джейн покачивается в такт песенке,
которую напевает, поглаживая себя по животу.
Джейн: Завтра Валентинов день
И с утренним лучом
Я Валентиной твоей
Жду под твоим окном.
Он встал на зов, был вмиг готов,
Затворы с двери снял,
Впускал к себе он деву в дом,
Не деву отпускал.
Волк: Вдруг сердце, как почуяло беду... Вернулся раньше я на день иль два, не помню (Все это
время Джейн напевает без слов). Хотел я удовольствие жене доставить, поднялся к ней, словно
влюбленный фавн чрез этот вот балкон... И приняла меня моя жена в потемках за другого!( воет
по-волчьи)
Джейн: Клянусь Христом, святым крестом
Позор и срам, беда!
У всех мужчин конец один,
И нет у них стыда!
Волк: Сначала скрывала от мена, молчала долго, пока не стало заметно.
Джейн: Да молчала, не уверена была, не знала.
Волк: Не знала, чей ребёнок лежит под сердцем! Но мальчик удивительно похож на...
Джейн: Нет знала, всегда знала, с самого начала, но боялась, боялась, боялась...(плачет)
Волк: Каков злодей! Ругань, пьянство, поединки, всё ему...
Джейн: На сотни миль далек он от злодейства!
Волк: Жаль, что за ним я не следил усердней!
Я думал, он играет, а он её задумал погубить!
Джейн: Он взял меня за кисть руки и крепко сжал,
Потом отпрянув на длину руки, стал пристально смотреть в лицо мне, словно
Его рисуя...
И наконец слегка тряхнув мне руку,
Он издал вздох, столь скорбный и глубокий,
Как если бы вся грудь его разбилась
И гасла жизнь...(Волку) Он отпустил меня!
Волк:
Здесь точно исступление любви,
Которое себя же буйством губит
И клонит волю к пагубным поступкам
Как и любая страсть под небесами,
Бушующая в естестве!
Джейн перестает плакать, улыбается и поет вновь свою песенку:
«Под утро Валентинов день...» С ней на устах она уходит.
Бербедж (провожая взглядом Джейн): Блажные, буйные проказы
С которыми и юность, и свобода неразлучны!
Волк: Вот так... Ей богу, наши годы также склонны
Чересчур далеко заходить в расчетах,
Как молодости свойственно грешить поспешностью!
Бербедж: Ты про него не должен говорить,
Что он живет в безудержном разврате.
Совсем не то. Представь его грехи
Так, чтоб они казались вольнолюбством,
Порывами горячего ума,
Дикарствами неукрощенной крови,
Чему подвластно все...
Жену прости, его прости.
И поезжайте с Богом!
Бербедж замолкает, наткнувшись на звериный взгляд Волка.
Бербедж: Вы - жестоки, Волк! И прозвище своё вы заслужили метко!
Волк: Вы, правильно, сказали, Ричард,
Я тверд, жесток и одинок,
Но прозвище моё мне нравится!
Еще один удар непогоды.
Волк в смятении. Отходит к окну.
Волк: Перед бедой всегда бывает так.
Божественным чутьем мы ощущаем
Опасность близкую, так и вода
Вздымается пред сильной непогодой!..
Бербедж поднимается.
Волк: Вы куда?
Бербедж: Берусь за плащ, когда все небо в тучах! Так не поедите?
Волк опускает глаза. Бербедж направляется к двери, на ходу пристёгивая
шпагу.
Волк: Постойте! У меня к вам есть два слова!
Речь не о них… Я вас прошу понять меня
Таким, каков я есть, не обеляя,
Не черня, сказать о человеке,
Любившем неразумно, но безмерно,
Не склонном к ревности, но доведенном
до исступленья!.. ( ломает стакан)
Бербедж: Поймите же и вы меня! Прощайте! Да хранит вас Бог! (выходит)
Бербедж: Я сделал всё, что только смог!
Затемнение.
Кабинет Шекспира. На сцене Шекспир и д-р Холл.
Холл: Там к вам гости их привел Бербедж.
Шекспир: Дай мне ещё воды! Теперь лекарство!
Холл: Послушайте, Вилльям, что мне ответить вашим визитерам?
Шекспир: Кто там?
Холл: Не знаю, их привел Бербедж. Они в столовой. Леди Анна...
Шекспир: Дьявол с Анной! Кто там?
Холл: Как будто бы из театра, некоторые одеты весьма странно. Их проводить сюда?
Шескпир: Нет, дружище. Я сам (выходит).
Вбегает Анна. Она плохо себя
выбрасывает из него всё, что попадается ей под руку.
контролирует. Открывает
шкаф,
Холл: Но Анна, как вы можете сейчас, в такое время?!
Анна: Я всё могу! Меня здесь плохо знают! И вы увидите ещё на что, жена способна, чей муж, так
скверно, так бесславно жил! (убегает в ярости).
Холл: Он думает, что я не понимаю, что я не вижу в чем здесь суть беды! Я - доктор и мое
призванье - лечить от хвори и болезней тела... Но так же я люблю жену и оградить её обязан от
козней матери, сводящей счеты с мужем! ...Если бы я знал, какой из сборов трав подходит людям,
чьё примирение не возможно на этом свете... Если бы я мог предотвратить конец, так быстро
мчащийся навстречу всем нам! Но нет! Я - доктор! Я всего лишь доктор! Вы думаете также, да?
(уходит)
Столовая в доме Шекспира.
Здесь Бербедж собрал всех-всех: Короля Ричарда, Макбета, Отелло,
Просперо и Офелию. Нет только самого Бербеджа и Гамлета. "Костюмы" несколько
взволнованы предстоящей встречей. Появляется взбудораженная бесплодными поисками Анна.
Анна: Вы кто такие?
Ей отвешиваются вежливые поклоны.
Макбет: Мадам, в сей тяжкий час скорбим мы вместе с Вами.
Анна (не слушая) : Да кто вы?!
Просперо: Мы - "Слуги его Величества".
Анна, осмотрев их всех с головы до ног, начинает безудержно хохотать.
Макбет, Отелло, Ричард III приосаниваются.
Макбет: Мадам, ответьте ради Бога, чем смех Ваш вызван? Что мы сделали дурного?
Анна: Ой, посмотрите, слуги, ой, не могу!.. (отсмеявшись) Но если слуги вы Его Величества Иакова
Второго (подбоченясь и прищурясь), тогда ответьте, где письмо, что Королевский реескрипт
содержит?
Офелия прячет улыбку в платок, отворачивается к плечу Просперо. Остальные
"Костюмы" начинают хохотать. Анна звереет
Отелло: Послушайте же, господа! Хоть и лицом столь черен я, как Ричард сердцем, но правду
знать ей должно! (обращаясь к Анне) Видите ли, миссис Анна, дело в том, что нет, и не было
никакой печати! Не тратьте время понапрасну! Печати - нет!
Ричард III (желчно): Займитесь лучше похоронами!
Просперо: Я вижу это так: минует век,
Потом ещё один настанет,
Пройдет примерно полтораста лет,
И тут возникнет спор, и разгорятся страсти,
Кто настоящий автор наших пьес, и был ли он, вообще?
Отелло: Вот ребус - главный для потомков!
Макбет: А мужа Вашего в соавторстве и даже в соглядатайстве будут обвинять! И множество
фамилий знатных, известных в Англии уже сейчас, претендовать на авторство Шекспира станут.
Офелия: Да-да, ты прав, как и всегда! (глаза её устремлены в будущее, она смотрит вдаль как
смотрят через века) И вот тогда слух и пройдет о реескрипте Королевском, где в числе прочих
имя Вилльяма начертано, я вижу... но это домыслы и только лишь интрига!
Анна: Теперь я вижу, кто вы! Интриганы! И для интриги вы сюда явились, королевские шуты!
Хотите вывести его бумаги, а Королевский реескрипт оставить театру! Но они принадлежат семье!
Не вам, шутам и этой сумасшедшей (указывает на Офелию) решать, что будет через полтораста
лет!
Открывается дверь, появляются Шекспир и Бербедж.
Шекспир: Друзья мои! Ну наконец-то!
Анна: Раз все здесь в сборе, то ответь мне, Вилльям, где печать?
Шекспир не обращает внимания на её вопрос.
Анна (очень презрительно) : Дом полон всякой швали! Вздорный люд! И все как клоуны одеты!
(хлопает дверью). Ей вслед отвешиваются те же насмешливые поклоны.
Контакты: 8916 4972032,
anastasija-hossudovskaja@rambler.ru