На правах рукописи Лучников Антон Викторович КОНЦЕПЦИИ ГЕРМАНО-СОВЕТСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В

На правах рукописи
Лучников Антон Викторович
КОНЦЕПЦИИ ГЕРМАНО-СОВЕТСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В
ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Специальность 07.00.03 – Всеобщая история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Саратов – 2008
1
Работа выполнена на кафедре истории нового, новейшего времени
и международных отношений
Саратовского государственного университета
им. Н. Г. Чернышевского
Научный руководитель:
доктор исторических наук,
профессор Мирзеханов
Велихан Салманханович
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук,
профессор Шацилло
Вячеслав Корнельевич
доктор исторических наук,
профессор Лиценбергер
Ольга Андреевна
Ведущая организация:
Самарский государственный
университет
Защита состоится 27 июня 2008 г. в 16.00 часов на заседании
диссертационного совета Д 212.243.03 при Саратовском государственном
университете им. Н. Г. Чернышевского по адресу: 410012 г. Саратов,
ул. Астраханская, 83, 11 корпус СГУ, ауд. 516.
С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке
Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского.
Читальный зал № 3, по адресу: г. Саратов, ул. Университетская, 42.
Автореферат разослан 26 мая 2008 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор исторических наук
Л. Н. Чернова
2
Общая характеристика исследования
Актуальность темы. Пожалуй, ни одно государство в мире не прошло
настолько сложный, противоречивый путь развития в XX в., как это случилось
с Германией и Россией. Судьбы двух наций, двух стран неразрывно связаны и
переплетены так, что собственная эволюция часто являлась не столько
следствием внутриполитических конфликтов и обстоятельств, сколько
отражением взаимных контактов, результатом заимствования или отторжения
чужого опыта развития.
В XX в. Германия и Россия взаимодействовали в различных условиях, в том
числе, и с точки зрения эмоционального фона взаимоотношений.
По-видимому, наиболее актуальным в плане психологической близости к
современному этапу российско-германских взаимоотношений является период
1920-х годов. Он стал наиболее сложным и многозначным с точки зрения
эмоционального фона контактов и общих особенностей взаимодействия. И
Веймарская республика, и Советская Россия (впоследствии Советский Союз)
образовались в результате революционных процессов в обществе. То же с
известной степенью допущения можно сказать и об объединенной Германии и
современной России. Более или менее радикально изменилось внутреннее
устройство, баланс целей и интересов, что обусловило и необходимость
поиска новых векторов внешнеполитического развития.
В 1920-х гг. присутствовали и другие факторы. Решающее влияние оказали
и итоги войны, крайне неблагоприятные в смысле приобретения каких-либо
преференций не только для Германии, но для Советской России. Оба
государства являлись в прямом смысле «париями» в международных
отношениях, хотя по своему социально-экономическому потенциалу,
мобилизационным возможностям населения, истории, наконец, они,
безусловно, принадлежали к числу великих держав. «Общность судеб», как
обозначил эту особенность послевоенного положения двух государств
знаменитый «красный граф», первый посол Веймарской республики в СССР
Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, заставила политические элиты обеих стран
обратить пристальное внимание на возможности более тесного
взаимодействия.
Но говорить о позитивном восприятии не приходится. Мешали сближению
и страх, испытываемый большинством политически активного немецкого
населения перед опасностью инвазии большевизма в Германию, и приоритет
западного внешнеполитического направления, исходивший из представлений,
что только при добровольном посыле от держав-победительниц может быть
произведена ревизия итогов войны, приоритет, который, в зависимости от
убеждений авторов внешнеполитических концептов характеризовался и как
«соглашательство», и как «коллаборационизм», и как «политика разума».
Одним из наиболее важных факторов стало существование
Коммунистического Интернационала, являвшегося перманентным фактором,
имплицитно влиявшим на любые прогнозы или планы политических лидеров
Веймарской Германии не только относительно взаимоотношений с СССР, но и
на внутриполитическое развитие германского общества 1920-х годов.
3
Нельзя забывать о прикладном значении научных опытов такого рода.
Каждая попытка проникнуть глубже в вопросы взаимовосприятия народов,
или отдельных их представителей, в механизмы внешнеполитической
деятельности, стимулирует поиск понимания современного межнационального
и межгосударственного взаимодействия в отдельные периоды истории. Это
как нельзя более актуально в случае с германской и российской нацией,
особенно в XX веке. Один из современных немецких политиков по этому
поводу выразился вполне определенно: «Даже если образ другого часто
складывается у общественности на основании горького опыта двух
ужасающих войн и предрассудков времен Холодной войны, оба наших народа
все же относятся друг к другу с симпатией и уважением… Относительно
истории уже это одно является чудом. На этом фундаменте мы можем и
должны строить»1.
Несомненно актуальным следует считать избрание в качестве объекта
исследования в диссертационной работе представителей исполнительной
власти Веймарской республики, в первую очередь президентов, канцлеров,
министров иностранных дел и аппарат МИД. Там, где затрагивается
взаимовосприятие двух народов, немцев и русских, не может быть и речи о
создании концепций, так как формируемые представления не несут
личностной нагрузки, а относятся к области пропаганды; это не четко
структурированные представления, складывающиеся в систему, а, скорее, код
для создания представлений. Представители исполнительной власти,
обладавшие возможностями для получения детальной и исчерпывающей
информации о контрагенте, предоставляемыми государственным аппаратом,
обладали всеми условиями для создания реалистичных программ германосоветского взаимодействия.
Предметом
исследования
стали концепции
германо-советского
взаимодействия, которые формировались представителями исполнительной
власти Веймарской республики. Под концепцией подразумевается
определенная программа, имеющая относительно четкую взаимосвязанную
последовательность действий, отражающих характер собственного понимания
существующих условий взаимодействия; обладающая достаточно длительным
периодом стабильного существования (не менее года); отраженная в
нарративных источниках, обеспечивающих ее трансляцию на сравнительно
широкую аудиторию. Концепция обладает четкой модальностью, базовый
императив которой формируется, в том числе и на основе восприятия
анализируемого объекта. Влияет восприятие и на эвристический компонент
концепции, предусматривающий механизмы трансформации ее положений в
соответствии с изменяющейся международной обстановкой.
Для отражения особенностей функционирования концепций, укоренения их
в интеллектуальном поле Веймарской республики в работе используется
понятие «стратегии». Под стратегией подразумевается концепция, возведенная
в ранг официальной внешнеполитической доктрины государства, то есть
концепция, реализуемая на практике.
Приветственное слово Федерального канцлера ФРГ Герхарда Шрёдера // Российскогерманский форум «Петербургский диалог». СПб., 2002. С. 8.
4
1
Сужение предмета исследования позволило, абстрагировавшись от
глобальной совокупности образов и представлений, существовавших в
Германии, более пристально изучить не только сами концепции, но и
особенности и условия их формирования на фоне международной обстановки
и внутриполитического развития республики. В то же время создаваемые в
среде исполнительной власти концепции взаимоотношений Германии и
Советской России демонстрируются на широком фоне идей и мнений,
продуцируемых в Рейхстаге; отраженных в программах веймарских
политических
партий;
существовавших
в
рейхсвере,
а
также
внешнеполитических планов представителей промышленности и крупного
бизнеса; частично советских внешнеполитических программ 1920-х годов.
Историография проблемы. Пожалуй, только национал-социалистический
этап развития германской государственности нашел большее освещение в
мировой германистике. Хотя особенностям взаимовосприятия немцев и
русских, внешнеполитическим концепциям посвящено ограниченное
количество работ, имеется мощный историографический пласт по советскогерманским взаимоотношениям, по отдельным персоналиям.
Биографии и взгляды отдельных персоналий, так или иначе связанных с
обеспечением германо-советских взаимоотношений начали испытывать на
себе пристальное внимание исследователей уже в веймарский период.
Причины следует искать в продолжающемся мощном влиянии на германскую
историческую школу, особенно первой половины ХХ века, традиций
ранкеанизма, с его идеями о роли великих деятелей в истории. Данное
обстоятельство всегда вызывало критику со стороны историков марксистского
направления, основное внимание уделявших изучению социальноэкономических законов, оперировавших массовыми, классовыми интересами и
критиковавших категории индивидуального2.
Все заметные политические фигуры Веймарской республики нашли своих
биографов и исследователей, изучавших отдельные аспекты их деятельности.
Существует более двадцати биографий Г. Штреземана, которые начали
создаваться уже со второй половины 1920-х годов. В сотни раз больше
исследований, которые касались какого-либо одного аспекта деятельности
политика3. Если в национал-социалистическую эпоху Г. Штреземан
оценивался негативно, как слабый политик, сторонник «политики
выполнения», отдававший страну на произвол держав – победительниц4, то все
изменилось сразу после Второй мировой войны. Как следствие поиска
исторических основ для идеологического обеспечения западноевропейской
интеграции, для преодоления национал – социалистических тенденций
См. например: Сухоруков С. Р. Западногерманская буржуазная историография советскогерманских отношений 1917-1832. М., 1976; Овчинникова Л. В. Крах Веймарской
республики в буржуазной историографии ФРГ. М., 1983.
3
Cм. подробнее: Pohl K.-H. Gustav Stresemann. Überlegungen zu einer neuen Biographie //
Politiker und Bürger: Gustav Stresemann und seine Zeit / Hrsg. Von K. H. Pohl. Göttingen, 6486; Wallsdorf M. Bibliographie Gustav Stresemann. Düsseldorf, 1972.
4
По образу Г. Штреземана в Третьем рейхе см. подробнее: Körber A. Gustav Stresemann als
Europäer, Patriot, Wegbereiter und potentieller Verhinderter Hitlers. Hamburg, 1999. S. 114152.
5
2
сформировался идеализированный образ Г. Штреземана как общеевропейски
мыслящего государственного деятеля, подготовившего европейскую
интеграцию5.
Данное обстоятельство повлияло и на марксистскую историографию
внешней политики Г. Штреземана. Советские исследователи, а также историки
ГДР А. Андерле, В. Руге характеризовали министра как «реакционера»,
сознательно принесшего в жертву сближению с Западом на почве
антибольшевизма отношения с Советским Союзом6.
Для отечественной историографии в настоящее время характерно
отсутствие твердой позиции по отношению к внешнеполитической
деятельности Г. Штреземана. Общий характер выводов – в русле европейской,
и в первую очередь британской историографии штреземановской политики,
основным представителем которой в настоящее время является Д. Райт7.
Довольно большое количество работ существует по роли Г. Штреземана в
отношениях республики с какой-либо из держав, причем все авторы
подчеркивают во внешнеполитической доктрине министра ведущие роли
именно того направления, которое они исследуют 8. В целом следует отметить,
что внешнеполитические взгляды Г. Штреземана, в том числе и концепции
взаимоотношений с СССР, анализировались многими исследователями, но до
См. например: Krüger P. Der Europagedanke in der Weimarer Republik. Locarno als
Kristallisationspunkt und Impuls // Europapolitik, Europabewegung und Europapolitik in den
Niederlanden und in Deutschland seit dem Ersten Weltkrieg / Hrsg. von J. Bosmans.
Münster, 1996. S. 15-32; Körber A. Gustav Stresemann als Europäer...; Görlitz W. Stresemann.
Heidelberg, 1947; Thimme A. Gustav Stresemann. Eine politische Biographie zur Geschichte der
Weimarer Republik. Hannover; Frankfurt am Main, 1957.
6
См. например: Турок В. М. Локарно. М.; Л., 1949; Ерусалимский А.С. Германский
империализм: история и современность (Исследования, публицистика). М., 1964; Он же.
Антанта, Германия и СССР. М., 1974; Ахтамзян А.А. Рапалльская политика. Советскогерманские дипломатические отношения в 1922-1932 г.г. М., 1974; Никонова С.В.
Антисоветская внешняя политика английских консерваторов. 1924-1927. М., 1963; Она
же. Германия и Англия от Локарно до Лозанны. М., 1966; Она же. Очерки европейской
политики Германии в 1924-1929 гг. М., 1977; Постников С. В. США и дауэсизация
Германии (1924-1929). М., 1957; Ушаков В. Б. Внешняя политика Германии в период
Веймарской республики. М., 1958; Anderle A. Die deutsche Rapallo-Politik. Deutschsowjetische Beziehungen 1922-29. Berlin, 1962; Ruge W. Weimar-Republik auf Zeit.
Berlin, 1969; Ruge W. Die Außenpolitik der Weimarer Republik und das Problem der
europäischen Sicherheit 1925-1932 // Zeitschrift für Geschichte. 1974. № 3.
7
Петров И. А. Внешняя политика Густава Штреземана // Международная жизнь. 2000.
№. 11. С. 106; Wright J. Gustav Stresemann. Weimar`s Greatest Statesman. Oxford, 2002;
Wright J. Stresemann and Locarno // Contemporary European History. 1995. 4/2. P. 109-131.
8
См. например: Baumgart C. Stresemann und England. Köln, 1996; Berg M. Gustav
Stresemann und die Vereinigten Staaten von Amerika. Weltwirtschaftliche Verflechtung und
Revisionspolitik, 1907-1929. Baden-Baden, 1990; Erdmann K.D. Das Problem Ost- und
Westorientierung in der Locarno Politik Stresemann // Geschichte in Wissenschaft und
Unterricht. 1995. № 6. S. 133-162; Maxeleon M.-O. Stresemann und Frankreich. Deutsche
Politik der Ost-West-Balance. Düsseldorf, 1972; Wallsdorff M. Westorientierung und Ostpolitik.
Stresemanns Rußlandpolitik in der Locarno-Ära. Bremen, 1971; Wiedenfeld W. Die
Englandpolitik Gustav Stresemanns. Theoretische und praktische Aspekte der Außenpolitik.
Maunz, 1972; Gatzke H. W. Von Rapallo nach Berlin. Stresemann und die deutsche RusslandPolitik // Vierteljahreshefte für Zeitgeschichte. 1956. № 4.
6
5
сих пор не делалось попыток представить их на фоне системы идей и мнений,
существовавших в среде исполнительной власти Веймарской республики.
Фигурой, наиболее тесно связанной с обеспечением германо-советского
взаимодействия в 1922-1928 гг., является У. фон Брокдорф–Ранцау. Уже
первого его биографа, Э. Штерн–Рубарта, поражало то, с какой страстью
Ранцау отдавался делу развития отношений с Советским Союзом, оставаясь
при этом убежденным антикоммунистом. Однако Рубарт не пошел дальше
признания мировоззрения «путника между двумя мирами» неотьемлимой
частью мышления Ранцау9. К сожалению, последующие исследователи
деятельности первого посла Германии в СССР, отмечая данное
обстоятельство, в целом так и не смогли ответить на вопрос, что же
обусловило складывание внешнеполитической концепции У. Брокдорфа–
Ранцау, ответив весьма обстоятельно на другой – о роли его концепции в
складывании внешнеполитической стратегии 1920-х гг10.
По понятным причинам, представители МИД в рамках данной работы
наиболее интересны среди всех персоналий веймарского периода, чьи взгляды
отражены в историографии. Оценки внешнеполитической концепции
министра В. Ратенау очень разнятся. Большинство представителей
отечественной историографии полагают Рапалльский договор лежащим вне
взглядов министра, результатом усилия других лиц, а его заключение в период
министерской деятельности В. Ратенау – простым совпадением11. Автор
лучшего на сегодняшний день исследования деятельности министра
К. Шёльцель находит у В. Ратенау идеи конвергенции экономических систем
западного капитализма и восточного большевизма, в которых Германии
отводилась роль «моста»12.
Одновременно недооценивается роль канцлера Й. Вирта в заключении
договора. Более того, вопрос о его внешнеполитической концепции,
представления о наиболее разумной восточной политике обычно даже не
затрагивается. Интересно, что некоторые из старых, основанных на узком
источниковом базисе исследований уделяют роли Й. Вирта больше внимания,
чем работы более позднего происхождения13. Наиболее полный, развернутый
анализ внешнеполитической концепции Й. Вирта, представлен в работе
9
Stern-Rubarth E. Graf von Brockdorff-Rantzau. Wanderer zwischen zwei Welten. Ein
Lebensbild. Berlin, 1929.
10
См. например: Scheidemann C. Ulrich Graf Brockdorff-Rantzau (1869-1928): eine politische
Biographie. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Paris; Wien, 1998; Helbig H. Die
Moskauer Mission des Grafen Brockdorff-Rantzau. Forschungen zur osteuropäischen
Geschichte. Berlin, 1955; Helbig H. Die Träger der Rapallo-Politik. Göttingen, 1958; Haupts L.
Graf von Brockdorff-Rantzau. Göttingen; Zürich, 1984.; Ахтамзян А. А. Рапалльская
политика...; Чубарьян А. О. Мирное сосуществование: теория и практика. М., 1976.
11
См. например: Ахтамзян А.А. Рапалльская политика…; Чубарьян А. О. В.И. Ленин и
формирование советской внешней политики. М., 1972; Рубинштейн Н. Л. Советская
Россия и капиталистические государства в годы перехода от войны к миру (1921-1922).
М., 1948; Шишкин В. А. Советское государство и страны Запада в 1917-1923 гг. Л., 1969.
12
Schölzel C. Walther Rathenau. Eine Biographie. Paderborn, 2006. S. 325-369.
13
Helbig H. Die Träger der Rapallo-Politik... S. 85-86.
7
У. Хёрстер–Филиппс «Йозеф Вирт: 1879-1956. Политическая биография»14. В
целом заметно, что автор пристрастно относится к герою книги, усматривая
руку и волю Вирта даже там, где ее и не было.
Огромный историографический пласт сложился по вопросу политической
деятельности обоих президентов Веймарской республики, по их роли в
формировании веймарских внешнеполитических стратегий.
Деятельность и взгляды Ф. Эберта и П. фон Гинденбурга нашли разное
освещение в историографии. Внутриполитический аспект деятельности
первого президента Веймарской республики освещен намного ярче, чем его
взгляды на германскую дипломатию. Способствовали этому и позиции Фонда
Фридриха Эберта, основной задачей которого его многолетний председатель
Альфред Нау провозгласил исследование социал-демократии, ее места в
политической системе республики15. Этой же цели служит и архив Фридриха
Эберта в Бонне, содержащий обширный источниковый массив по
деятельности СДПГ в Веймарской республике. Отечественное эбертоведение
наиболее развито в воронежской германистике, однако и здесь В. А. Артемов,
Е. В. Кардашова
в
своих
работах
уделяли
основное
внимание
внутриполитической деятельности Ф. Эберта, стилю его руководства
партией16.
Напротив, в случае с П. фон Гинденбургом, за исключением исследования
на примере его прихода к власти степени укорененности республиканского
сознания у граждан Веймарской Германии, вопросов участия Гинденбурга в
приходе к власти национал–социалистов, внешнеполитический аспект
является одним из наиболее разработанных. Пресловутый «взгляд Аргуса» 17,
которым президент неусыпно следил за германской внешней политикой,
всегда привлекал внимание историков18.
14
Hörster-Philipps U. Josef Wirth: 1879-1956. Eine politische Biographie. Paderborn;
München; Wien; Zürich, 1998.
15
Witt P.-C. Friedrich Ebert: Stadien der Forschung nach 1945 // Friedrich Ebert und seine Zeit:
Bilanz und Perspektiven der Forschung. München, 1990. S. 11-34.
16
См. например: Артемов В. А., Кардашова Е. В. Фридрих Эберт – первый президент
Германии. Воронеж, 2001; Кардашова Е. В. Союз Эберта – Гренера // Исторические
записки. Воронеж, 1998. Вып. 3. С. 73-81; Она же. Фридрих Эберт и СДПГ // Германия и
Россия: События, образы, люди. Воронеж, 1998; См. также работы уфимского историка
А. О. Целищева о месте СДПГ в веймарской политической системе: Целищев А. О. СДПГ
в государственных структурах Веймарской республики: 1918-1920. Уфа, 2002; Он же.
Особенности федерализма в Веймарской республике // Запад – Россия: исторический опыт
взаимодействия и взаимовлияния. Уфа, 1999. С. 24-36.
17
Maser W. Hindenburg. Eine politische Biographie. Rastatt, 1989. S. 266.
18
Dorpalen A. Hindenburg in der Geschichte der Weimarer Republik. Berlin;
Frankfurt am Main, 1966; Dorpalen A. Hindenburg and the Weimarer Republic. Princeton 1964;
Ruge W. Hindenburg. Portrait eines Militaristen. Berlin, 1981; Steffen F. Die Auswärtige Gewalt
und der Reichspräsident // Internationale Abhandlungen / Hrsg. von H. Kraus. B. XV.
Berlin, 1933; Pünder H. Der Reichspräsident in der Weimarer Republik // Demokratische
Existenz heute. H. 2./ Hrsg. von F. A. Hermes. Frankfurt am Main; Bonn, 1961. S. 16-28;
Scheuner U. Die Anwendung des Art. 48 der Weimarer Reichsverfassung unter den
Präsidentschaften von Ebert und Hindenburg // Staat, Wirtschaft und Politik in der Weimarer
Republik. Berlin, 1967. S. 250; Jasper G. Die verfassungs- und machtpolitische Problematik des
Reichspräsidentenamtes in der Weimarer Republik. Die Praxis der Reichspräsidenten Ebert und
8
Для советской историографии и, соответственно, историков ГДР
характерен негативный взгляд на фигуру П. фон Гинденбурга, клеймение его
как одного из главных виновников прихода к власти А. Гитлера, реакционера и
реваншиста, «проводника германского империализма и милитаризма»,
спровоцировавшего и ускорившего агонию республики19.
Существует мощный пласт исследований роли армии в веймарском
обществе, во внешней политике, взглядов представителей военнополитической элиты Германии, в том числе и на секретное военно-техническое
сотрудничество рейхсвера РККА в 1920-е годы, на возможности германосоветского геополитического союза.
Уже в 1950-е гг. тема «рейхсвер и Веймарская республика» стала одним из
главных полей историко-политической дискуссии о недавнем прошлом, так
как проблема участия ФРГ в проектировавшемся «европейском оборонном
содружестве», позднее создание бундесвера в рамках НАТО потребовали
осмысления проблематики отношений внутри веймарской парламентской
демократии, значении военной силы в республиканской модели Германии
1919-1932 гг., насильственно разоружаемой извне20. В силу того, что немецкая
историография переживала довольно длительный и напряженный период
рефлексии национал – социалистической эпохи, в 1950-х гг. оценки
деятельности рейхсвера в Германии были скорее публицистического, нежели
исторического толка21. Только со второй половины 1960-х гг. кризис в
германской историографии рейхсвера, связанный с «комплексом вины», не
позволявшим объективно анализировать проблему, был в известной степени
преодолен. В 1970-е г.г. вспыхнул интерес к военно-технической кооперации
рейхсвера и РККА.. В ФРГ вышел ряд работ по различным аспектам германосоветского сотрудничества22. Появились работы и по деятельности отдельных
представителей военно-политической элиты Веймарской республики –
Hindenburg im Vergleich // Friedrich Ebert und seine Zeit: Bilanz und Perspektiven der
Forschung / Hrsg. von R. König. München, 1990. S. 147-162; Zaun H. Paul von Hindenburg und
die deutsche Außenpolitik: 1925-1934. Köln; Weimar; Wien, 1999.
19
См. например: Ерусалимский А.С. Германский империализм: история и современность
(Исследования, публицистика). М., 1964; Кульбакин В.Д. Милитаризация Германии в
1928-1930 г.г. М., 1954; Ахтамзян А. А. Германский милитаризм и империализм. М., 1965;
Проэктор Д. М. Оруженосцы третьего рейха. Германский милитаризм 1919-1939.
М., 1971; Ruge W. Hindenburg… S. 22-102.
20
Hillgruber A. Die Reichswehr und das Scheitern der Weimarer Republik // Weimar.
Selbstpreisgabe einer Demokratie. Eine Bilanz heute / Hrsg. von K. D. Erdmann, H. Schulze.
Düsseldorf, 1984. S. 177-192.
21
Ответственность на рейхсвер за скорое крушение республики возлагали Х. Херцфельд и
К. Д. Брахер: Herzfeld H. Das Problem des deutschen Heeres, 1919-1945. Laupheim, 1952;
Bracher K. D. Die deutsche Armee zwischen Republik und Diktatur (1918-1945) //
Schicksalsfragen der Gegenwart. B. III: Über das Verhältnis der zivilen und militärischen
Gewalt. Tübingen, 1958. S. 95-96.
22
См. Например: Dreetz D. Aus der Zusammenarbeit von Reichswehr und Roter Armee //
Militärgeschichte. 1990. № 5. S. 475-491; Zeidler M. Reichswehr und Rote Armee 1920-1933.
Wege und Stationen einer ungewöhnlichen Zusammenarbeit. München, 1993; Groehler O.
Selbstmörderische Allianz. Deutsch-russische Militärbeziehungen 1920-1941. Berlin, 1992.
9
О. Гесслера, Х. фон Секта, К. фон Шляйхера, В. Грёнера, Э. Людендорфа,
Г. Носке, многих других.
В советской историографии секретное сотрудничество РККА и рейхсвера
никак не освещалось - оно было политическим табу, хотя, разумеется, не
являлось тайной для историков – германистов. В российский период основной
вклад в изучение проблемы секретной военно-технической кооперации внесли
военные историки, в первую очередь С. А. Горлов23. Автор видит в военнополитическом сотрудничестве Веймарской Германии и Советской России
прагматический, и даже циничный альянс, в котором каждая из сторон
преследовала собственные цели.24.
В то же время необходимо заметить, что отечественные авторы
практически не касались темы взаимовосприятия представителей военных
элит Веймарской Германии и Советского Союза, трактуя отношения в первую
очередь в рамках политической истории и гораздо большее внимание уделяя
советской стороне, что легко объясняется в первую очередь характером и
направленностью использованных российских архивных источников.
Наиболее освещены в мировой историографии дипломатическая история
Веймарской Германии и СССР, их взаимоотношения с третьими странами, а
также отдельные аспекты германо-советского взаимодействия в период 19191932 годов. Можно выделить три историографических парадигмы,
сложившихся по вопросу германо-советских взаимоотношений.
Первая точка зрения, нашла особенно широкое распространение в
национал-социалистическую эпоху у историков, враждебных режиму, и во
второй половине XX в., на гребне Холодной войны, у историков –
противников советской модели, считавших Советский Союз «империей зла».
Согласно ей, германо-советские взаимоотношения веймарского периода
трактуется как «дьявольский пакт»25, «самоубийственный альянс»26,
«несвященный союз»27. В основном это течение развивалось в англоязычной
историографии веймарской внешней политики. Немецкие историки и
отечественные германисты отмечались в нем спорадически первые – в
основном в конце 1940 – 1950-х гг., отражая западногерманскую реакцию на
Горлов С. А. Советско-германское военное сотрудничество в 1920-1933 годах //
Международная жизнь. 1990. № 6. С. 107-124; Горлов С.А. Военное сотрудничество
СССР и Германии в 20-е годы // Военно-исторический журнал. 1991. № 9. С. 4-11;
Горлов С. А., Ермаченков С. В. Военно-учебные центры рейхсвера в Советском Союзе //
Военно-исторический журнал. 1993. № 5-7; Gorlow S., Ermatschenkow S. Kama und
das Giftgaszentrum Tomka. Die mörderische Allianz // Europäische Sicherheit. 1995. № 6.
S. 46-47; Gorlow S. Geheimsache Moskau-Berlin. Die militärpolitische Zusammenarbeit
zwischen der Sowjetunion und dem Deutschen Reich 1920-1933 // Vierteljahreshefte für
Zeitgeschichte. 1996. № 1. S. 133-165; Gorlow S. Moskau-Berlin. Die militärpolitische
Zusammenarbeit in der Rapallo-Periode (1920-1933) // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas.
1998. № 46. H. 2. S. 256-268.
24
Горлов С. А. Совершенно секретно: Альянс Москва-Берлин. 1920-1933. М., 2001.
25
Haffner S. Der Teufelspakt. Die deutsch-russischen Beziehungen vom Ersten zum Zweiten
Weltkrieg. Zürich, 1988.
26
Groeler O. Op. cit.
27
Freund G. Unholy Alliance. Russian-German Relations from the Treaty of Brest-Litovsk to
the Treaty of Berlin. London, 1957.
10
23
национал-социализм, вторые – в начале 1990-х гг., рефлексируя на примере
взаимоотношений Германии и СССР о законах внутреннего и внешнего
развития коммунистического общества - всегда с негативным оттенком.
Данное направление историографии обозначило ряд проблемных точек во
взаимоотношениях Германии и СССР, каждая из которых, по мнению
историков этого направления, дестабилизирующе влияла на международную
обстановку, а также на внутриполитический климат в Германии, став
причиной не только недолговечности республики и политической
радикализации, но и стимулятором настроений реванша и ревизии, в конечном
итоге приведших к мировой войне.
Еще одна историографическая парадигма представлена в марксистской
историографии ленинским тезисом о так называемом «мирном
сосуществовании». Согласно этому направлению Рапалльский договор и
вообще германо–советские взаимоотношения являются отражением
планомерной борьбы ленинской дипломатии за «мир во всем мире»28.
Исследователи данного направления концентрировались на советскогерманских договорах, действительно не содержавших никаких секретных
договоренностей, угрожавших европейской безопасности.
К числу несомненных заслуг историков этого направления необходимо
отметить введение в научный оборот широчайшего массива источников. В то
же время подбор источников, их характер тенденциозны: авторы вообще не
касаются военно-технической кооперации, стимулирование революции внутри
Германии со стороны руководства Советского Союза объясняют практически
исключительно «пролетарской борьбой за мир».
К представителям третьего течения можно отнести отечественных и
зарубежных историков, рассматривающих процесс германо-советского
взаимодействия до 1933 г. как закономерный этап во взаимоотношениях
государств,
детерминированный
особенностями
внутриполитического
развития, международной обстановкой, ментально–культурными факторами, и
не стремятся навесить на них позитивные или негативные ярлыки. Это
историографическое направление испытало на себе опосредованное давление
первых двух традиций, для него характерна эклектичность. В современной
отечественной историографии также преобладает точка зрения, что германосоветское взаимодействие, при всех его негативных моментах, было
объективным отражением ситуации, существовавшей в обоих государствах.
Особая роль придается поиску возможностей внешнеполитического развития
на основе новых идеологий29.
См. например: Рапалльский договор и проблема мирного сосуществования / Сб. статей.
М., 1963; Rapallo und Friedliche Koexistenz / Hrsg. von A. Anderle. Berlin, 1963.
29
См. например: Драбкин Я. С. Проблемы преодоления прошлого: взгляд из России //
Россия и Германия на пути к антитоталитарному согласию. М., 2000; Драбкин Я. С.
Россия и Германия в Европе XX века: Диалог революций, диктатур, демократий // Россия
и Германия в Европе. М., 1998; Дьячков В. П., Протасов Л. Г. Великая война и
общественное сознание: превратности индоктринации и восприятия // Россия и Первая
мировая война. Материалы международного научного коллоквиума. СПб., 1999. С. 64,
114; Максимычев И. Ф. Немцы и русские в Европе. Соперники или партнеры? // Германороссийские отношения. Специальное издание посольства ФРГ в Москве по случаю
11
28
В мировой историографии существует крайне мало исследований,
посвященных собственно внешнеполитическим концепциям представителей
исполнительной власти относительно германо-советских взаимоотношений.
Можно выделить работу «Русское отделение МИД Веймарской республики»30.
Ее автор И. Зюттерлин поставил комплекс вопросов: персональная структура
Восточного отдела МИД и посольства в Москве; способы получения
информации;
концепции,
создаваемые
сотрудниками
отдела,
взаимоотношения между сотрудниками посольства и берлинскими
чиновниками МИД. В то же время в работе И. Зюттерлин заложены и пределы
роста, которые и пытается развить данное диссертационное исследование:
взаимодействие мидовских концепций с альтернативными доктринами других
политических центров Веймарской республики, место воззрений дипломатов в
веймарском комплексе представлений по взаимоотношениям с Советским
Союзом.
Представления политической элиты о Советском Союзе затрагивали в
своих работах А. Вагнер31, П. Крюгер32, П. Боровски33, Ю. Заруцки34.
Этим же аспектам, но в глобальном понимании восприятия Советского
Союза во всем немецком обществе, посвящена работа Д. О'Салливан35. Автор
анализирует стереотипы восприятия СССР, существовавшие в веймарском
обществе, используя традиционные для исследований такого типа источники,
в первую очередь прессу.
В силу вынужденной краткости, в данный обзор не вошли
историографические пласты, посвященные особенностям социальной
структуры республики, рекрутированию элит и роли дворянства, последствиям
Ноябрьской революции, функционированию политической системы
Веймарской
Германии,
конституционным
нормам,
обусловившим
возможности участия во внешней политике представителей различных
организаций исполнительной власти, хотя они также использовались при
написании диссертационного исследования.
государственного визита Президента ФРГ Йоханнеса Рау. М., 2002; Цыганков Д. Россия и
Германия: от империй – через слабые демократии и тоталитаризм - к нормальным
государствам // Германо-российские отношения. М., 2002; Шишкин В. А. Власть.
Политика. Экономика. СПб., 1997.
30
Sütterlin I. Die Russische Abteilung des Auswärtigen Amtes. Berlin, 1994.
31
Wagner A. Das Bild Sowjetrusslands in den Memoiren deutscher Diplomaten der Weimarer
Republik. Münster; Hamburg, 1995.
32
Krüger P. Schubert, Maltzan und die Neugestaltung der auswärtigen Politik in den 20er
Jahren. Bonn, 1987.
33
Borowsky P. Sowjetrussland in der Sicht des deutschen Auswärtigen Amts und der
Reichswehrführung 1918-1923 // Der Westen und die Sowjetunion. Einstellungen und Politik
gegenüber der UdSSR in Europa und den USA seit 1917 / Hrsg. von G. Niedhart.
Paderborn, 1983. S. 27-53; Borowsky P. Die «bolschewistische Gefahr» und die Politik der
Volksbeauftragten in der Revolution 1918/19 // Industrielle Gesellschaft und politische System.
Beiträge zur politischen Sozialgeschichte. Bonn, 1978.
34
Zaruski J. Die deutschen Sozialdemokraten und das sowjetische Modell. Ideologische
Auseinandersetzung und außenpolitische Konzeptionen 1917 bis 1933. München, 1992.
35
O`Sullivan D. Op. cit.
12
Таким образом, следует констатировать отсутствие специальной работы, в
которой были бы комплексно поставлены и решены вопросы формирования и
реализации представителями исполнительной власти Германии веймарского
периода программ советско-германского взаимодействия веймарского
периода. Содержание избранной темы определило и основную цель
исследования: изучить существовавшие в среде исполнительной власти
Веймарской
республики
концепции
развития
германо-советских
взаимоотношений, а также использование концепций в реальной внешней
политике по отношению к Советскому Союзу.
Достижение поставленной цели требует реализации следующих задач:
- изучить место исполнительной власти в политико-конституционной
системе Веймарской республики, выявить те ее структуры, которые обладали
возможностью участия во внешнеполитической деятельности.
- проанализировать степень влияния восприятия Советского Союза,
сложившихся
образов
советских
лидеров
и
большевизма
на
внешнеполитическую
концептуализацию
в
различных
структурах
исполнительной власти Германии в 1919 – 1932 годах. Установить объективно
– рассудочный и эмоционально – чувственный компоненты в доктринах
взаимоотношений Германии и СССР.
- исследовать роль контрагента, то, какие аспекты политики Советского
Союза по отношению к Германии влияли на взгляды представителей
веймарской политической элиты, и каким образом.
- выяснить, какие концепции стали стратегиями. Выявить факторы,
обусловившие данное обстоятельство.
- определить функциональную роль и значимость внешнеполитических
программ представителей исполнительной власти в глобальном массиве идей
и мнений по поводу отношений с Советским Союзом, существовавших во
властной элите Веймарской республике.
Хронологические рамки исследования составляют 1919-1932 гг., то есть
веймарский период германской истории.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем во многом
впервые всесторонне анализируется весь комплекс мнений, взглядов на
развитие германо-советских отношений в 1920-е гг. и формируемых на их
основе внешнеполитических программ, а также освещается реализация
подобных планов. Кроме того, раскрываются механизмы признания
концепций, трансформации их в стратегию, то есть официальный
внешнеполитический курс государства, факторы, обусловившие такое
признание. Особое внимание уделяется переосмыслению некоторых штампов,
существовавших как в советской историографии, так и в современной
исследовательской литературе, как отечественной, так и зарубежной.
Проведенный комплексный анализ источников убедительно демонстрирует,
что мнения о дальнейшем развитии германо-советских взаимоотношений у
политической элиты, да и у всего веймарского общества были чрезвычайно
разнородными. Лишь крайне немногие политики ура-патриотического толка
вкладывали в них тот оттенок «заговора», который стремилась привить
позднейшая историография. Большинство же (включая и многих политиков,
13
традиционно причисляемых к «западникам») не шло дальше прагматичного
одобрения взаимоотношений, отвечающих целям и задачам обеих сторон. При
этом трактовка полезности чрезвычайно разнилась, порой полярно. Но не
следует и преувеличивать те интенции «мирного сосуществования», на
демонстрацию которых делала упор марксистская историография, что
убедительно показывает проводимый красной нитью тезис об одном из
основных мест, которое занимал в планах политиков Коммунистический
Интернационал, его ликвидация или нейтрализация.
Сравнительно недостаточная изученность темы объясняет научную
актуальность работы. Изучение внешнеполитических доктрин и процесса
концептотворчества подразумевает анализ различных аспектов бытия
представителей исполнительной власти Веймарской республики, объективных
– социального статуса, требований, предъявляемых к чиновникам
конституцией и нацией, возможностей непосредственного директивного
участия в процессе отправления внешней политики, применения собственных
концепций; и субъективных – особенностей восприятия Советского Союза,
существующего взгляда на место послевоенной Германии в мировой
политической системе, некоторых качеств самосознания властных элит – в
узком смысле, как специфического мироощущения homo politicus, и в
широком – как представителей общенемецкого менталитета.
Такой взгляд на проблему требует междисциплинарного подхода,
использования методологического аппарата политической истории, истории
идей, социальной психологии, социологии и политологии, что само по себе не
ново. Однако попытки совместить эти методы при изучении воззрений целой
страты, на достаточно протяженном временном отрезке делались не часто, что
– учитывая динамичность и разнообразие избранных объектов исследования –
не должно удивлять. Вместе с тем развитие исторической науки требует
внимания к данному направлению исследований.
Практическая значимость работы. Материалы диссертации могут быть
использованы при подготовке исследований по отдельным вопросам как
зарубежной, так и отечественной истории, при разработке лекций, спецкурсов,
учебных пособий по истории Германии в XX веке, вопросам международной
политики 1920-х годов.
Апробация результатов работы. Основные положения исследования
излагались на различных научных конференциях и семинарах, проводившихся
на историческом факультете Саратовского государственного университета, в
университете Дуйсбург-Эссен, результаты исследований отражены в
межвузовских научных сборниках.
Результаты исследований опубликованы автором в печатных работах,
общим объемом 2,8 п. л.
Методологической основой диссертации, как исторического исследования
стали основополагающие принципы историзма и объективности. Под
принципом историзма следует понимать рассмотрение отдельных явлений и
фактов в развитии и взаимосвязи, с учетом конкретно-исторической
обстановки. Реализация принципа объективности связана с возможно полным
14
учетом подходов к изучаемой проблеме, беспристрастным освещением и
анализом фактов.
Приоритетными научными методами в данном исследовании, безусловно,
следует считать общенаучные методы анализа, синтеза, классификации,
методы исторического анализа (описательный, сравнительно-исторический,
логический). Представлен и проблемно-хронологический метод, позволивший
компоновать материал в хронологической последовательности, в то же время,
выделяя для анализа наиболее важные закономерности и тенденции.
Использовался и системно – структурный метод, позволивший выделить
восприятие СССР политической элитой из общей структуры массового
сознания и дифференцировать впоследствии по характеру отношения.
Исполнительная власть в Веймарской Германии также дифференцировалась
как различные структуры, являвшиеся центрами концептотворчества.
Содержание создаваемых в отдельной структуре внешнеполитических доктрин
анализировалось
как
отдельный
феномен
внешнеполитического
прогнозирования, а также как элемент глобального идейного поля,
существовавшего в Веймарской республике. При изучении проблем
восприятия, стереотипов использовался междисциплинарный подход –
привлечение достижений в этой сфере социологов и психологов.
Источниковую базу исследования составили материалы архивных фондов,
опубликованные документы, публицистика и периодическая печать
Веймарской республики, мемуарная литература.
В первую очередь это материалы Политического архива Министерства
иностранных дел Германии, фонды первого министра иностранных дел
посткайзеровской Германии, первого посла Веймарской республики в
Советском Союзе У. фон Брокдорфа-Ранцау36. В них содержится информация
о связях посла с представителями Восточного отдела МИД в Берлине, в
частности, обширная переписка Ранцау с его личным другом Аго
фон Мальцаном, в которой можно почерпнуть сведения не только о взглядах
самого посла, но и других персоналий, так или иначе связанных с
формированием веймарской линии германо-советских взаимоотношений.
Отдельные письма или заметки У. Брокдорфа-Ранцау опубликованы в
различных сборниках документов по внешней политике Веймарской
республики, материалы некоторых фондов использовались в последнее время
некоторыми немецкими исследователями37, но большая их часть до сих пор не
затрагивалась.
У. Брокдорф-Ранцау придавал большое значение фиксации информации,
стремился, чтобы каждый его поступок, каждый акт дипломатической
деятельности был документально зафиксирован. Отдельно необходимо
отметить фонды, раскрывающие взгляды У. Брокдорфа-Ранцау на секретное
военно-техническое сотрудничество двух стран38. В частности, переписка
36
PA AA. NL Brockdorff-Rantzau. Az. 38, 40-42, 43.
См. например: Scheidemann C. Ulrich Graf Brockdorff-Rantzau (1869-1928): eine politische
Biographie. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Paris; Wien, 1998; Wright J. Gustav
Stresemann. Weimar`s Greatest Statesman. Oxford, 2002.
38
PA AA. NL Brockdorff-Rantzau. Az. 30. E. 517.
15
37
посла и министра рейхсвера О. Гесслера демонстрирует уничижительное
отношение посла не только к самой кооперации внутренних сил Веймарской
республики и СССР, но и, в первую очередь, к возможностям представителей
рейхсвера обеспечивать эти контакты. Отдельный фонд содержит
корреспонденцию посла с наркоминделом Г. В. Чичериным39.
Чрезвычайно обширную подборку документов актового характера дают
такие сборники документов, как «Акты немецкой внешней политики»40, «Акты
государственной канцелярии»41. Приведенные в них служебные записки
дипломатов, министров, протоколы заседаний кабинета министров,
телеграммы, письма и другие документы, демонстрирующие информационную
связь между Берлином и московским посольством, позволяют уверенно
выявить существовавший в среде исполнительной власти комплекс мнений по
вопросам германо-советских взаимоотношений. Использованы и материалы,
помещенные в сборники «Документы внешней политики СССР»42, а также
«Советско-германские отношения»43. Представление о взаимоотношениях
Германии и Советского Союза в 1920-е гг. дают и некоторые другие сборники
документов, использованные при написании работы44.
В документах по истории деятельности Коминтерна, в том числе и по
вопросам отношения к этой деятельности представителей веймарской
политической элиты, нет недостатка. Особенно заметны в общей массе
сборников по истории мировой революции многотомные «Документы
39
PA AA. NL Brockdorff-Rantzau. Az. 43.
Akten zur deutschen auswärtigen Politik (далее ADAP). Serie A: 1918-1925. Bde. I-XIV;
Serie B: 1925-1933. Bde. II/1-XXI; Serie C: 1933-1937. B. I/1.
41
Akten der Reichskanzlei: Das Kabinett Scheidemann. Boppard am Rhein, 1971; Das Kabinett
Bauer. Boppard am Rhein, 1980; Das Kabinett Müller I. Boppard am Rhein, 1971; Das Kabinett
Fehrenbach. Boppard am Rhein, 1972; Die Kabinette Wirth I und II. 2 Bde. Boppard am Rhein,
1973; Das Kabinett Cuno. Boppard am Rhein, 1968; Die Kabinette Stresemann I und II. 2 Bde.
Boppard am Rhein, 1978; Die Kabinette Marx I und II. 2 Bde. Boppard am Rhein, 1973; Die
Kabinette Luther I und II. 2 Bde. Boppard am Rhein, 1977; Die Kabinette Marx III und IV.
Boppard am Rhein, 1988; Das Kabinett Müller II. Boppard am Rhein, 1970; Die Kabinette
Brüning . 3 Bde. Boppard am Rhein, 1982; Das Kabinett von Papen. 2 Bde. Boppard am Rhein,
1989; Das Kabinett Schleicher. Boppard am Rhein, 1986.
42
Документы внешней политики СССР. Тт. I-XIV.
43
Советско-германские отношения: от переговоров в Брест-Литовске до подписания
Рапалльского договора / Сб. документов: в 2-х тт. М., 1971; Советско-германские
отношения 1922—1925 гг. Документы и материалы. Ч. 1, 2. — М., 1977.
44
Quellen zum politischen Denken der Deutschen im 19. und 20. Jahrhundert. B. VIII: Die
Weimarer Republik / Hrsg. von K.-E. Lönne. Darmstadt, 2002; Die Erste Republik. Dokumente
zur Geschichte des Weimarer Staates / Hrsg. von P. Longerich. München, 1992; Deutsche
Geschichte 1918-1933 / Hrsg. von W. Michalka, G. Niedhart. Frankfurt am Main, 1992;
Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. Documents from the Archives of the German
Foreign Ministry/ Ed. by C. A. Zeeman. London, 1958; Локарнская конференция 1925 г. / Сб.
документов. М., 1959; Лондонская конференция (16 июля – 16 августа 1924 г.). М., 1925;
План Юнга и Гаагская конференция 1929-1930 гг. Документы и материалы. М., 1931; Дух
Рапалло: советско-германские отношения 1925-1933 гг. Екатеринбург, М., 1997.
16
40
мировой революции»45 и российское издание «Коминтерн и идея мировой
революции», вышедшее в 1998 г. под редакцией Я. С. Драбкина46.
Одним из основных источников по теме стали мемуары и воспоминания
представителей политической элиты Веймарской Германии, а также их книги,
опубликованные в интересующий нас период. В них содержится обширная
информация по внешнеполитическим представлениям авторов, особенностям
восприятия советской действительности и советско-германских отношений.
При изучении внешнеполитических концепций, существовавших в
дипломатической среде, анализировались воспоминания сотрудников МИД,
так или иначе связанных с формированием советского направления
германской внешней политики: Х. фон Дирксена и Р. Надольны,47
Г. Хильгера48, О. Бройтигама49, Ф. фон Твардовски50, К. Виденфельда51,
В. Блюхера52, М. Шлезингера53, П. Шмидта54 и многих других.
Одни из главных действующих лиц германо-советских взаимоотношений
веймарского периода У. Брокдорф-Ранцау и Г. Штреземан не оставили
воспоминаний, так как скоропостижно скончались в конце 1920-х годов. Но
уже при их жизни публиковались сборники их произведений, речей и т.п.
Поток публикаций только вырос после смерти авторов55.
Немалый интерес для осмысления внешнеполитической концепции
В. Ратенау представляют его произведения, а также дневниковые записи56.
45
Dokumente der Weltrevolution. B. II: Arbeiterdemokratie oder Parteidiktatur / Hrsg. von
F. Kool, E. Oberländer. Olten-Freiburg, 1967.
46
Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М., 1998.
47
Dirksen H. v. Moskau, Tokio, London. Erinnerungen und Betrachtungen zu 20 Jahren
deutscher Außenpolitik 1919-1939. Stuttgart, 1949; Nadolny R. Mein Betrag. Erinnerungen eines
Botschafters des deutschen Reiches. Wiesbaden, 1955.
48
Hilger G. Wir und der Kreml. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1918-1941. Erinnerungen
eines deutschen Diplomaten. Frankfurt am Main; Bonn, 1964.
49
Bräutigam O. So hat es sich zugetragen. Ein Leben als Soldat und Diplomat. Würzburg, 1968.
50
Twardowski F. v. Moskau. Ein Rückblick auf die Jahre 1930-1934 // Aus der Schule der
Diplomatie. Festschrift zum 70. Geburstag von Peter H. Pfeiffer / Bearb. von W. J. Schütz.
Düsseldorf; Wien, 1965. S. 557-564.
51
Wiedenfeld K. Zwischen Wirtschaft und Staat. Aus den Lebenserinnerungen. Berlin, 1960.
52
Blücher W. Deutschlands Weg nach Rapallo. Erinnerungen eines Mannes aus dem zweiten
Gliede. Wiesbaden, 1951.
53
Schlesinger M. Erinnerungen eines Außenseiters im diplomatischen Dienst. Köln, 1977.
54
Schmidt P. Statist auf diplomatischer Bühne 1923-45. Erlebnisse des Chefdolmetschers im
Auswärtigen Amt mit den Staatsmännern Europas. Bonn, 1951.
55
См. например: Brockdorff-Rantzau U. v. Deutschlands Auswärtige Politik. Rede am
14. Februar 1919 in Weimar von der Nationalversammlung. Berlin, 1919; BrockdorffRantzau U. v. Dokumente. Charlottenburg, 1920; Brockdorff-Rantzau U. v. Dokumente und
Gedanken um Versailles. Berlin, 1925; Stresemann G. Reden und Schriften. Politik, Geschichte,
Literatur. 1897-1926. 2 Bde. Dresden, 1926; Stresemann G. Macht und Freiheit. Berlin, 1918;
Stresemann G. Vermächtnis. Der Nachlass in drei Bänden / Hrsg. von H. Bernard, W. Goetz,
P. Wiegler. Berlin, 1932; Stresemann G. Schriften / Hrsg. von A. Harttung. Berlin, 1976;
Stresemann G. Reichstagsreden / Hrsg. von G. Zwoch. Bonn, 1972.
56
Rathenau W. Tagebuch 1907-1922. Düsseldorf, 1967; Rathenau W. Die neue Wirtschaft.
Berlin, 1918; Rathenau W. Die neue Wirtschaft. Berlin, 1918; Rathenau W. Deutschlands
Rohstoffversorgung. Berlin, 1917; Rathenau W. Wirtschaft, Staat und Gesellschaft. Berlin 1925;
Rathenau W. Hauptwerke und Gespräche / Hrsg. Von E. Schulin. München, 1977; Rathenau W.,
17
Также использовались произведения других представителей веймарской
дипломатической элиты: Ф. Розена57, П. Шеффера58, О. Траутманна59,
К. Виденфельда60, М. Шлезингера61, У. Раушера62, В. фон Райнбабена63,
Б. Руланда64, Ю. Куртиуса65.
Для прояснения внешнеполитических представлений президента Ф. Эберта
использовано довольно полное собрание, подготовленное его сыном66.
Отношение к внешней политике второго президента республики Пауля
фон Гинденбурга исследовалось по ряду его сочинений, в том числе «Из моей
жизни»67. Весьма информативны воспоминания друга фельдмаршала
Н. Фогеля, описывавшего личностные особенности Гинденбурга, его частная
жизнь, а также взгляды президента на внутреннюю и внешнюю политику68.
Использовался и составленный В. Хубачем в середине 1960-х гг. сборник
документов «Гинденбург и государство», содержащий архивные документы и
представляющий до сегодняшнего дня наиболее полное собрание документов
по месту П. фон Гинденбурга в политической системе Веймарской
республики69.
Большую ценность представляют и воспоминания государственного
секретаря О. Майсснера70. Основным недостатком книги является ее тотальная
обезличенность – О. Майсснер избегает собственных оценок веймарской
внешней политики. Более откровенны и публицистичны воспоминания и
заметки сотрудников Государственной канцелярии – Х. Пюндера71,
Harden M. Briefwechsel 1898-1920 / Hrsg. von H. D. Hellige. München, 1983; Rathenau W.
Politische Briefe. Dresden, 1929.
57
Rosen F. Aus einem diplomatischen Wanderleben / Hrsg. von H. Müller-Werth.
Wiesbaden, 1959.
58
Scheffer P. Sieben Jahre Sowjetunion. Leipzig, 1930.
59
Trautmann O. Die Sängerbrucke. Gedanken zu russischen Außenpolitik 1870-1914.
Stuttgart, 1940.
60
Wiedenfeld K. Lenin und sein Werk. München, 1923; Wiedenfeld K. Rußland in der
Weltwirtschaft. Vortrag gehalten am 26. Februarn 1926. Leipzig, 1926.
61
Schlesinger M. Land und Leute in Sowjet-Russland. Berlin, 1927.
62
Rauscher U. Paris-Moskau in Deutschlands Außenpolitik. Berlin, 1920.
63
Reinbaben W. v. Viermal Deutschland. Berlin, 1954; Reinbaben W. v. Kaiser, Kanzler,
Präsident. Erinnerungen. Mainz, 1968.
64
Ruland B. Deutsche Botschaft Moskau. 50 Jahre Schicksal zwischen Ost und West.
Bayreuth, 1964.
65
Curtius J. Sechs Jahre Minister der Deutschen Republik. Heidelberg, 1948.
66
Ebert F. Schriften, Aufzeichnungen, Reden/ Hrsg. von F. Ebert (Jr.). 2 Bde. Dresden, 1927.
67
Hindenburg P. v. Aus meinem Leben. Leipzig, 1934.
68
Vogel H. Erlebnisse und Gespräche mit Hindenburg. Berlin, 1935.
69
Hindenburg und der Staat. Aus den Papieren des Generalfeldmarschalls und Reichspräsident
von 1878 bis 1934 / Bearb. von W. Hubatsch. Göttingen, 1966.
70
Meissner O. Staatssekretär unter Ebert - Hindenburg – Hitler. Der Schicksalsweg des
deutschen Volkes von 1918-1945, wie ich ihn erlebte. Hamburg, 1950.
71
Pünder H. Politik in der Reichskanzlei. Aufzeichnungen aus den Jahren 1929-1932 / Hrsg. von
T. Vogelsang. Stuttgart, 1963; Pünder H. Von Preußen nach Europa. Lebenserinnerungen.
Stuttgart, 1968.
18
В. Цехлина72 и, в особенности, М. фон Штокхаузена, освещающего
запутанный баланс мнений и идей, существовавших среди веймарских
чиновников, в том числе и по вопросам взаимоотношений с Советским
Союзом73.
Оставили воспоминания и некоторые канцлеры. Мемуары Х. Брюнинга74
видный немецкий историк В. Руге назвал «более хорошими, чем любое
исследование»75. В отличие от Брюнинга Х. Лютер76 не избежал пристрастных
оценок, что особенно ярко проявилось в представленном им образе
Г. Штреземана. Первый канцлер республиканской Германии Ф. Шейдеманн в
своих произведениях и мемуарах сосредоточился на внутренней политике, при
этом демонстрируя, что в первые годы республики внутренняя и внешняя
политика были неотделимы друг от друга, более того, международная
обстановка часто определяла положение дел внутри страны77. Основным
источником по выяснению роли Й. Вирта в заключении рапалльского
договора, его внешнеполитической концепции служат изданные еще в
веймарский период собрания речей, записок, документов за авторством
канцлера78.
Особый характер носят произведения и мемуары представителей рейхсвера.
Все произведения отражают особое отношение авторов не только к
большевизму, но и вообще к социал-демократии – редко кто старается выйти
за рамки оценки большинства веймарских социал-демократов, как
«предателей, воткнувших нож в спину государству», ренегатов,
спровоцировавших революцию. Ненавистью к большевизму и Советскому
государству проникнуты произведения Э. Людендорфа79, М. Бауэра80,
М. Хоффмана81, в некоторой степени адмирала фон Тирпица82.
72
Zechlin W. Pressechef bei Ebert, Hindenburg und Kopf. Erlebnisse eines Pressechefs und
Diplomaten. Hannover, 1956; Zechlin W. Diplomatie und Diplomaten. Berlin, 1935.
73
Stockhausen M.v. Sechs Jahre Reichskanzlei. Von Rapallo bis Locarno. Erinnerungen und
Tagebuchnotizen 1922-1927 / Bearb. und hrsg. von W. Görlitz. Bonn, 1954.
74
Brüning H. Memoiren 1918-1934. München, 1972.
75
Ruge W. Wer war Heinrich Brüning? Bonn, 2003. S. 11.
76
Luther H. Politiker ohne Partei. Erinnerungen. Stuttgart, 1960.
77
См. например: Scheidemann P. Der Zusammenbruch. Berlin, 1921; Scheidemann P. Der
Feind steht rehts! Arbeiter, seid einig! Zwei Reden. Berlin, 1919; Scheidemann P. Memoiren
eines Sozialdemokraten/ In 2 Teilen. Dresden, 1930.
78
Wirth J. Reden während der Kanzlerschaft. Berlin, 1925; Wirth J. Unsere politische Linie im
deutschen Volkstaat. Gesammelte Reden und Schriften zur deutschen Politik der Nachkriegszeit.
2 Bde. Berlin, 1924.
79
Ludendorff E. Meine Kriegserinnerungen. 1914-1918. Berlin, 1919; Ludendorff E.
Kriegsführung und Politik. Ein Abriß aus der Geschichte des Weltkriegs. 3. Aufl. Berlin, 1923;
Ludendorff E. Weltkrieg droht auf Deutschem Boden. München, 1931; Ludendorff E. Mein
militarischer Werdegang. Blätter der Erinnerungen an unser stolzer Heer. München, 1933.
80
Bauer M. Konnten wir den Krieg vermeiden, gewinnen, abbrechen? Drei Fragen. Berlin, 1918;
Bauer M. Der große Krieg. Berlin, 1920; Bauer M. Das Land der roten Zaren. Eibdrücke und
Erlebnisse. Hamburg, 1925.
81
Die Aufzeichnungen des Generalmajors Max Hoffmann / Hrsg. von K. F. Nowak. 2. Bde.
Berlin, 1929.
82
Tirpitz A. v. Deutsche Ohnmachtspolitik im Weltkriege. Hamburg, 1928.
19
Наибольшую эволюцию претерпели взгляды Х. фон Секта, в 1915 г.
демонстрировавшего негативное отношение к русским, а впоследствии
ставшем одним из убежденных сторонников не только военно-политической
кооперации, но и глобального геополитического союза Веймарской Германии
и Советского Союза, причем его личное восприятие большевизма как мировой
опасности оставалось неизменным83. Более взвешены и академичны
воспоминания многолетнего министра рейхсвера О. Гесслера84, а также его
приемника В. Грёнера85. О. Гесслер избегает прямых оценок германосоветских взаимоотношений, хотя очевидно, что отношения с Западом и
штреземановский внешнеполитический концепт ему в целом ближе, чем
доктрина Х. фон Секта, В. Грёнер же, известный своим негативным
отношением к большевизму в 1918-1919 гг.86, в своих воспоминаниях уже
более лоялен к советскому руководству и возможностям советской политики.
Содержат обширный массив информации о германо-советском военном
сотрудничестве в 1920 гг., об отношении представителей рейхсвера к
большевизму
воспоминания
Э. Кёстринга87,
И. фон Штюльпнагеля88,
А. Хойзингера89, изданные записки и дневниковые записи Э. Ван ден Берга90,
Г. Бёма91, В. фон Лееба92, Х. Р. Берндорфа93, документы, изданные в сборнике
«Начинания эры Секта»94.
Также важное место при изучении внешнеполитических воззрений
представителей исполнительной власти Веймарской республики находят
произведения
иностранных
дипломатов,
политиков-современников,
участников общественной жизни республики, а также некоторые работы
83
Seeckt H. v. Die Zukunft des Reiches. Urteile und Forschungen. Berlin, 1929; Seeckt H. v.
Gedanken eines Soldaten. Berlin, 1929; Seeckt H. v. Deutschland zwischen West und Ost.
Hamburg, 1933; Seeckt H. v. Die Reichswehr. Leipzig, 1933; Seeckt H. v. Aus meinem Leben.
1866-1917. Leipzig, 1938.
84
Geßler O. Reichswehrpolitik in der Weimarer Zeit. Stuttgart, 1958.
85
Groener W. Lebenserinnerungen. Jugend, Generalstab, Weltkrieg / Hrsg. von F. Hiller
von Gaertringen. Göttingen, 1957.
86
См. например: Groener W. Der Weltkrieg und seine Probleme. Ruckschau und Ausbilde.
Berlin, 1920; Barth B. Dolchstoßlegenden und politische Desintegration. Das Trauma der
deutschen Niederlage im Ersten Weltkrieg 1914-1933. Düsseldorf, 2003.
87
Köstring E. Der militärische Mittler zwischen dem deutschem Reich und der Sowjetunion
1921-1941. Frankfurt am Main, 1966.
88
Stulpnagel J. v. 75 Jahre meines Lebens. Obersaudorf, 1960.
89
Heusinger A. Befehl im Widerstreit. Schicksalsunden der deutschen Armee 1923-1945.
Tübingen, 1950.
90
Aus den Geburtsstunden der Weimarer Republik: das Tagebuch des Obersten Ernst
van den Bergh / Hrsg. von W. Wette. Düsseldorf, 1991.
91
Adjutant im preußischen Kriegsministerium Juni 1918 bis Oktober 1919. Aufzeichnungen des
Hauptmanns Gustav Böhm / Hrsg. von H. Hürten, G. Meyer. Stuttgart, 1977.
92
Generallfeldmarschall Wilhelm Ritter von Leeb. Tagebuchaufzeichnungen und
Lagebeurteilungen aue zwei Weltkriegen / Hrsg. von G. Meyer. Stuttgart, 1976.
93
Berndorf H.R. General zwischen Ost und West. Aus den Geheimnissen der Deutschen
Republik. Hamburg, 1954.
94
Die Anfänge der Ära Seeckt. Militär und Innenpolitik 1920-1922 / Bearb. von H. Hürten.
Düsseldorf, 1979.
20
представителей советского руководства95. Они представляют собой сложный
конгломерат идей и образов, мнений и воззрений на внешнюю политику
Веймарской Германии и Советского Союза, отношения и личных оценок
действующих лиц германо-советских взаимоотношений в 1919-1932 годах.
В качестве вспомогательного источника для исследования собирательных
образов и стереотипов, связанных с СССР и существовавших в среде
политиков различных направлений выступает партийная пресса. В Веймарской
республике издавалось более 4000 различных ежедневных и еженедельных
изданий, однако наиболее влиятельными и имевшими значительный
общественный резонанс были рупор социал- демократической партии
«Vorwärts»,издание Немецкой народной партии «Deutsche Allgemeine Zeitung»,
а также «Berliner Tageblatt»96.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав,
объединяющих 7 параграфов, заключения, списка источников и литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обоснована актуальность темы, ее объект и предмет,
хронологические границы исследования; проведен историографический
анализ и очерчена источниковая база темы; определены цель и научные
задачи диссертации, ее методологические основы и структура.
В первой главе – «РОЛЬ ИНСТИТУТОВ КАНЦЛЕРСТВА И
ПРЕЗИДЕНТСТВА ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ В ОРГАНИЗАЦИИ
СОВЕТСКОГО
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОГО
НАПРАВЛЕНИЯ»
раскрываются внешнеполитические взгляды политических руководителей
Веймарской Германии, место их концепций относительно дальнейшего
развития связей с советским государством в массиве внешнеполитического
прогнозирования республики.
См. например: D`Abernon V. Ein Botschafter eib der Zeitwende. 3 Bde. Leipzig, 1929-1931;
Braun O. Von Weimar zu Hitler. New York, 1942; Eschenburg T. Also hören sie mal zu.
Geschichte und Geschichten. München, 1995; Feder E. Heute sprach ich mit… Tagebücher
eines Berliner Publizisten 1926-1932 / Hrsg. von C. Loewenthal-Hensel, A. Paucker.
Stuttgart, 1971; Heuss T. Erinnerungen 1905-1933. Tübingen, 1963; Keil W. Erlebnisse eines
Sozieldemokraten. Stuttgart, 1948; Grzezinski A. Im Kampf um die deutsche Republik.
Erinnerungen eines Sozialdemokraten / Hrsg. von E. Kolb. München, 2001; Noske G. Von Kill
bis Kapp. Zur Geschichte der deutschen Revolution. Berlin, 1920; Noske G. Erlebtes von
Aufstieg und Niedergang einer Demokratie. Offenbach, 1947; Kessler H. Tagebücher 19181937. Frankfurt am Main, 1961; Löbe P. Der Weg war lang. Berlin, 1954; Severing C. Mein
Lebensweg. 2 Bde. Köln, 1950; Baden M. v. Erinnerungen und Dokumente. Stuttgart, 1968;
Зиновьев Г. Е.Германский кризис и задачи партии. М., 1923; Зиновьев Г. Е. Двенадцать
дней в Германии. Пг., 1920; Зиновьев Г. Е. Мировая революция и Коммунистический
Интернационал. Пг., 1920; Зиновьев Г. Е. Партейтаг независимых и положение в
Германии. М., 1920; Зиновьев Г.Е. Проблемы германской революции. М., 1923;
Иоффе А. А. От Генуи до Гааги / Сб.статей. М., 1923; Радек К. Гинденбург. М.; Л., 1925;
Радек К. Грядущая германская революция и рабочий класс России. Харьков, 1923.
96
См. подробнее: Asmuss B. Republik ohne Chanse? Akzeptanz und Legitimation der weimarer
republik in der deutschen Tagespresse zwischen 1918 und 1923. Berlin; New York, 1994.
21
95
Параграф1.1. – «Веймарская республика и Советский Союз: факторы
восприятия. Внешнеполитические концепты веймарских президентов» посвящен той политической и социально-психологической базе, на которой
строилось создание программ германо-советского взаимодействия в
Веймарской республике, раскрыта суть взглядов президентов Ф. Эберта и
П. фон Гинденбурга на взаимоотношения с Советским Союзом.
Восприятие Советского Союза делится на ряд плоскостей, каждая из
которых несла конкретное содержание, была особым образом эмоционально
окрашена и имела определенную степень влияния на складывавшиеся образы
и, в конечном счете, на стратегии германо-советских взаимоотношений. Это
восприятие русских, восприятие революции и большевизма, отношение к
коммунистическому государству, к новой большевистской элите, образы
советских вождей, восприятие характера советского строя.
Раскрыта
решающая
роль
в
формировании
концепций
межгосударственного взаимодействия таких факторов, как Версальский
договор,
Ноябрьская
революция,
Веймарская
конституция
и
предоставляемые ею функциональные и властные полномочия президента,
канцлера, парламента, рейхсвера, отдельных министерств, связанных с
внешней политикой.
Два президента Веймарской республики были совершенно не похожими
людьми. Если Ф. Эберт в своих внешнеполитических измышлениях
руководствовался в основном идеологическими установками СДПГ, в том
числе и антибольшевистскими идеями, то П. фон Гинденбург был
прагматичнее.
Второй
президент
не
собирался
лишаться
тех
внешнеполитических выгод, которые сулили тесные отношения с
большевиками в угоду тому негативному восприятию Советского Союза,
которое присутствовало и у него. В результате П. фон Гинденбург создал
концепцию, основными моментами которой являлись стимулирование
военно-технической кооперации и политический союз, направленный на
снижение влияния Франции в поясе государств Малой Антанты. Конечной
целью должна были стать ревизия восточных границ (раздел Польши) и
отмена ограничительных статей Версальского договора.
В параграфе 1.2. – «Канцлеры и их видение проблем развития германосоветских взаимоотношений» - рассматривается специфика как общих для
всех канцлеров республики видения проблем взаимодействия Германии и
СССР, так и персональных особенностей тех концепций, которые удалось
выявить. Хотя элементы прогнозирования советского направления
веймарской внешней политики имеются практически у всех канцлеров,
только Й. Вирт предложил масштабную концепцию германо-советского
взаимодействия. Внешнеполитическая концепция Й. Вирта базировалась на
активизации восточного направления немецкой внешней политики.
Отношения с Советской Россией на взгляд канцлера являлись «белым
пятном» новой международной политической системы. Германия,
поставленная в рамки диалога «побежденный – великие державы» (а,
фактически, монолога последних) и жестокого запрета на контакт со странами
третьего мира, могла использовать взаимодействие с большевиками для
22
преодолении изоляции. Осознавал канцлер и экономические дивиденды от
связей индустриальной Германии с аграрной Россией. Й. Вирта нельзя
назвать реваншистом, но именно он совместно с Х. фон Сектом положил
начало секретной военно-технической кооперации РККА и рейхсвера, видя в
ней не только средство для повышения обороноспособности, но и
возможность поддержки немецкой экономики.
Воззрения Г. Брюнинга, Х. Лютера, некоторых других канцлеров могли
оказывать
лишь
опосредованное
влияние
на
складывание
внешнеполитической стратегии по отношению к Советскому Союзу, т. к.
исходили из приоритетности западного направления. Их концепции нельзя
назвать неразработанными, но они очень часто были вторичными, повторяя
программы, создаваемые в других концептотворческих центрах – в партиях,
рейхсвере, МИД.
Во второй главе – «СТРАТЕГИИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ С СОВЕТСКИМ
СОЮЗОМ В МИД ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ» - рассматриваются
особенности
программ
германо-советского
взаимодействия,
формировавшихся в МИД. Освещаются три центра концептотворчества,
каждый из которых имел ряд особенностей: непосредственно министры,
«Русский отдел» МИД в Берлине, посольство Германии в Москве.
В параграфе 2.1 «Германо-советское взаимодействие в программах
министров иностранных дел» - показаны программы развития
взаимоотношений с государством большевиков, которые создавали главы
МИД Веймарской республики, проанализированы их особенности и факторы,
обусловившие их отличие от концепций, формируемых другими
представителями исполнительной власти.
В целом, среди концепций, созданных министрами в дорапалльский
период,
следует
выделить
внешнеполитические
программы
У. фон Брокдорфа-Ранцау и В. Ратенау. В концепции У. фон БрокдорфаРанцау доминировала геополитическая составляющая, идея естественной
связи двух континентальных государств. При этом министр не шел дальше
планов по использованию возможных германо-советских отношений для
давления на Запад, более того, сомневался в долговечности большевистской
власти.
Экономически ориентированный концепт В. Ратенау предусматривал
конвергенцию
коммунистической
и
капиталистической
модели
хозяйствования, при связующей роли Германии. Характерна низкая оценка
Вальтером Ратенау опасности большевизации Германии, для чего, по его
мнению, не было ни социально-культурных, ни политических, нм
экономических условий. В массиве внешнеполитического прогнозирования
руководителей Веймарского МИД в рапалльский период, выделяются
стратегии Г. Штреземана и Ю. Куртиуса.
В массиве внешнеполитического прогнозирования руководителей
Веймарского МИД в рапалльский период, выделяются стратегии
Г. Штреземана и Ю. Куртиуса. Видение Густавом Штреземаном германосоветских взаимоотношений подразумевало баланс между Востоком и
Западом. В целом западник, Г. Штреземан считал, что политические
23
отношения с Советским Союзом можно использовать для давления на Запад с
целью ревизии Версальского договора.
Ю. Куртиус ориентировался на предшественника, но большее значение
придавал роли отношений с СССР как противовеса французскому влиянию в
Европе, в особенности в Польше. При этом значительно меньшую ценность,
чем его предшественники, министр видел в экономических и торговых
связях, что объясняется временем создания концепции, отметившимся
началом экономической депрессии в капиталистическом мире и
экономической радикализацией в Советском Союзе.
В параграфе 2.2 - «Концептотворчество в Восточном отделе МИД» рассматриваются
взгляды
на
германо-советское
взаимодействие
представителей отдела IV МИД Веймарской республики, занимавшегося
восточноевропейскими вопросами. В первой фазе (до 1920 г.) восприятие
Советского руководства сотрудниками отдела (Р. Надольны, В. Блюхер и
другие), государства в целом было оформлено достаточно четко и носило
определенный, даже одиозный негативный характер. Все прогнозы будущего
развития России в Русском отделе складывались на основе поступающей
информации о гражданской войне и ходе иностранной интервенции, а эти
данные позволяли сделать вполне однозначный вывод о скором падении
советского правительства.
Новая фаза в отношениях охватывает период 1920-1921 годов. Связаны
изменения как с приходом в Русский отдел новых сотрудников
(А. фон Мальцана, М. Шлезингера, З. Хея, К. Виденфельда), имевших иной
уровень восприятия советского руководства, иное видение задач, стоявших
перед ними, так и с международной обстановкой, относительной
стабилизацией правительства большевиков. Признав, что большевики
окончательно победили в гражданской войне, сотрудники Русского отдела
соглашались тем самым с появлением нового долгосрочного фактора,
игнорировать который было невозможно. Была выработана новая программа,
сохранившая, однако, определенную преемственность с прежним образом
«коммунистического врага свободной Европы», который был укоренен в
системе общественного мнения, и резкий разворот на 180 градусов грозил бы
Русскому отделу обструкцией в глазах общества и потерей имиджа эксперта в
вопросах советской действительности.
Одним из главных факторов, влиявших на деятельность сотрудников
Русского отдела с осени 1922 г. и до конца исследуемого периода, стало
наличие посольства в Москве, альтернативного экспертного центра,
претендующего на решающие роли в советской аналитике, а значит, и на
формирование советской политики МИД Веймарской республики. Проблема
конкуренции стояла как никогда остро.
В течение весны-лета 1922 г. в Русском отделе была сформирована новая
концепция германо-советских взаимоотношений, исходящая из двух
предпосылок: Рапалльского договора и открываемых им возможностей для
политического взаимодействия, а также продолжавшейся в Советской России
НЭП, обеспечивавшей экономические контакты.
24
С 1925 г. следует отметить существование двух концепций
(оптимистической программы Г. фон Дирксена и пессимистичных взглядов
Э. Вальрота), конфронтирующих друг с другом, претендующих на решающее
участие в формировании общеминистерского развития германо-советских
отношений. Остальные сотрудники лишь соглашались с той или иной точкой
зрения.
Как и в предыдущей фазе, на этапе 1928-1932 гг. можно констатировать
существование двух концепций. Первая, которую можно назвать
«ограничительной», исходила от О. Траутманна, была довольно непопулярна
в Русском отделе. Вторую поддерживало большинство, особенно бывшие
работники посольства, воспринявшие идеи У. фон Брокдорфа-Ранцау,
К. Динстманн и К. Хенке, а также К. фон Шуберт. Общим для обеих
концепций стал вывод о низкой ценности для Германии экономических
отношений с СССР. Обе концепции оперировали в первую очередь
политическими категориями, а любые экономические мероприятия
рассматривались исключительно с точки зрения улучшения или ухудшения
международного положения.
Как следствие, в определенные временные фазы отмечено доминирование
одной концепции, выявлены и периоды конфронтации двух и более
концепций. Берлинские чиновники МИД являлись носителями скорее
негативного (в ряде случаев, как, например, в понимании А. фон Мальцана
умеренно положительного) образа большевизма и советских лидеров.
Необходимо отметить и сильное влияние других внешнеполитических
концепций и политизированность отдела, что обусловило и некоторую
конъюнктурность мышления – если общественное мнение склонялось к
активизации контактов, сотрудники IV Отдела МИД предлагали концепции
«на злобу дня», аналогичные процессы происходили и в обратном случае. В
качестве исключения выделяется внешнеполитическое прогнозирование
А. фон Мальцана,
выступившего
за
тесные
германо-советские
взаимоотношения задолго до приятия этой идеи общественным мнением
Германии в целом.
В параграфе 2.3. – «Роль московского посольства в определении
советского направления веймарской внешней политики» - анализируется
деятельность и взгляды представителей посольства, в первую очередь послов
У. фон Брокдорф-Ранцау и Г. фон Дирксена.
Сотрудники посольства отметились созданием в целом более
позитивных концепций по поводу отношений с Советским Союзом, чем
берлинские чиновники МИД или представители иных структур
исполнительной власти Веймарской республики. Это в первую очередь
зависело от не всегда осознаваемого идеологами посольства стремления
повысить степень значимости собственной деятельности. Единственным
путем для этого было повышение роли советского направления Веймарской
дипломатии, германо-советских контактов: через позитивно окрашенную
аналитику советских реалий; через стимуляцию интереса к отношениям с
Германией у большевистских вождей; через придание себе различными
способами (в том числе и через СМИ, или, к примеру, в глазах президента
25
через те непосредственные контакты с ним, права на которые добился
У. фон Брокдорф-Ранцау)
роли
единственного
эксперта
советской
действительности.
Концепт У. фон Брокдорфа-Ранцау базировался на романтическом
лозунге «единства судеб» двух европейских наций, за которым скрывалось
понимание прагматической заинтересованности государств друг в друге:
экономической (индустриальная Германия и аграрный СССР), внешне- и
геополитической (преодоление совместными усилиями международной
изоляции, повышение внешнеполитического статуса), антипольская и
антифранцузская составляющие.
Х. фон Дирксен
предложил
новую
программу,
отвечающую
международной
обстановке
«эпохи
Локарно»,
когда
идея
противопоставления двух держав Западу не могла играть мобилизующей
роли. Прекращение НЭП негативным образом влияло на воззрения посла,
изрядно негативировав экономическую составляющую его планов. В то же
время всецело поддерживалась идея прагматичного военно-технического
сотрудничества, в которой усматривался на только германский стимул, но и
основной фактор дружественного настроя вождей СССР к Германии.
В третьей главе – «РЕЙХСВЕР И ЕГО РОЛЬ В РАЗВИТИИ ГЕРМАНОСОВЕТСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ В ВЕЙМАРСКИЙ ПЕРИОД» освещается роль представителей армии во внешнеполитическом
планировании, место военных на политико-правовом поле Веймарской
республики, характер и особенности создаваемых представителями
рейхсвера концепций германо-советского взаимодействия.
Параграф 3.1 – «Просоветская тенденция в рейхсвере» - посвящен
позитивно окрашенным концепциям советско-германского взаимодействия.
Наиболее важным в комплексе факторов, определивших положение
рейхсвера в государстве и системе формирования мнений Веймарской
республики было влияние Версальского мирного договора. Не следует
преувеличивать степень однородности представлений о важности и
необходимости отношений с большевиками и советским государством у тех,
кто принадлежал к военной элите германского государства. Обнаруживается
существование ряда концепций с единым императивом, но различных по
содержанию, и даже с разными целями и набором методов их достижения.
Конечная цель такой, в общем «просоветской» концепции была единой –
великая Германия, сильнейшее европейское государство. При этом часть
руководства рейхсвера стремилась достичь ее за счет геополитической игры,
используя союз с государством большевиков как противовес альянсу державпобедительниц, другие видели в экономическом сотрудничестве
приоритетное направление, позволявшее, по их мнению, достичь сначала
хозяйственно-финансовой, а затем и политической независимости от Запада,
третьи делали акцент только на военно-техническом сотрудничестве, считая,
что главное для униженной Германии – это создание сильной армии, которая
потом сама возьмет всё, что захочет. И абсолютное большинство считало
большевизм глобальной идеологической угрозой, заигрывания с ним
26
опасными, но на данный момент необходимыми по принципу «цель
оправдывает средства».
В период до 1927 г. выделяется доктрина Х. фон Секта о
геополитическом блоке, дестабилизирующем Версальскую систему.
Контакты любого типа – экономические, военно-технические, политические
представлялись генералу лишь необходимым средством для поддержания
заинтересованности политических элит и в целом общественного мнения
Веймарской республики и СССР в тесном сотрудничестве двух
континентальных держав.
Со временем, когда эволюция международной обстановки, появление
альтернативных внешнеполитических векторов и у Германии, и у СССР
продемонстрировали очевидную нежизнеспособность доктрины Секта, ее
творец отошел в тень, тем не менее, продолжая оказывать опосредованное
влияние
на
связи
двух
государств.
Основными
носителями
видоизменившихся просоветских взглядов стали В. Хайе, В. Гренер, В. фон
Бломберг, Н. фон Хаммерштайн.
В параграфе 3.2 – «Антисоветские и прозападные стратегии в рейхсвере»
- рассматриваются программы, отрицательно характеризующие возможность
германо-советского взаимодействия. Они делились на два типа:
- ультраправые националистические доктрины Э. Людендорфа,
М. Хоффмана отличал не только антибольшевизм, но и антизападничество,
отрицание возможности налаживания диалога с Антантой.
- ко второму необходимо отнести прозападные внешнеполитические
концепты, в которых СССР воспринимался по-разному, как фактор
негативного или нейтрального порядка. Антибольшевизм подавался как
неплохой повод для сближения с державами-победительницами, для
нахождения во главе фронта борьбы с «коммунистической заразой».
Поскольку слабое государство не могло выполнять эти функции, сторонники
таких концепций рассчитывали на значительную ревизию версальских
условий со стороны Запада. В то же время внешнеполитический концепт
министра рейхсвера О. Гесслера следует квалифицировать как нейтральную
по отношению к Советскому Союзу доктрину, включившую в себя многие
положения реализуемых Г. Штреземаном стратегий.
В заключении подведены итоги исследования, сформулированы
основные выводы, проистекающие из содержания работы.
Веймарский период развития Германской истории ознаменовался
появлением значительного числа доктрин, концепций, программ по
различным вопросам существования государства, в том числе и по внешней
политике. Чрезвычайное разнообразие концепций, а также отсутствие
социального консенсуса по поводу того, какую же считать оптимальной,
фактор, обусловивший нестабильность политической власти, во многом и
обеспечил переход к иной форме государственности – националсоциалистической диктатуре.
Внешняя политика играла для Веймарской республики жизненно
важную роль. Хотя деструктивные процессы в обществе порождались в
основном особенностями внутриполитического государственного развития,
27
сравнительно скоро появился официальный миф, что все проблемы
республики есть следствие ее международного положения, а, значит, чтобы
создать общество благоденствия, необходимо вести правильную внешнюю
политику. При этом критерии правильности существенно различались.
Стрежневым элементом всех внешнеполитических концепций была
ревизия Версальского договора, итогом которой должно было стать
получение Германией статуса великой державы, утерянного после
проигранной войны. Опять же, критерий державности в различных
концепциях не совпадал. Для большинства он означал равноправие с другими
государствами и суверенитет, сопряженный с активной внешней политикой.
Для праворадикального или консервативного меньшинства – идею реванша и
имперские амбиции.
Представители различных структур исполнительной власти активно
участвовали во внешнеполитической концептуализации. Это объясняется
рядом причин: некоторыми аспектами Веймарской конституции,
открывавшей доступ к внешней политике государства как чиновникам МИД,
так и канцлеру, президенту, другим властным персоналиям; политической
функцией исполнительной власти, призванной управлять всеми процессами, в
том числе и дипломатией; особенностями социального состава и
менталитетом властных элит Веймарской республики.
Взаимоотношения с Советским Союзом занимали важное место во
внешнеполитических программах. В зависимости от того, носителем каких
стереотипов восприятия являлся политик или чиновник, в зависимости от
статуса его должности, образования, условий деятельности, ее вида
определялся характер концепции. За редким исключением отмечается
амбивалентность внешнеполитических представлений – антисоветский
характер означал лояльность к Западу, просоветское наполнение –
антизападную направленность. Отношение к великим державам
воспринималось через отношение к Советскому Союзу и наоборот. Идеи же
конвергенции капиталистического и коммунистического миров и мирного
сосуществования в рамках единой Европы содержались в экономически
ориентированных концепциях и включали в себя тезис о связующей роли
Германии, функции моста между двумя хозяйственными системами. Одну из
центральных ролей при формировании концепций германо-советского
взаимодействия играли особенности восприятия Советского Союза,
существовавшие в германском обществе образы и стереотипы. Выделяется
ряд аспектов, обусловивших отношение к Советскому Союзу представителей
исполнительной власти.
В создании внешнеполитических концепций активно участвовали
следующие представители различных структур исполнительной власти
Веймарской республики: президент, канцлер, чиновники МИД. Также планы
по развитию взаимоотношений с Советским Союзом создавались и
реализовывались благодаря особой политической ситуации в республике в
министерстве рейхсвера. Основные характеристики их концепций освещены в
соответствующих главах.
28
Можно без преувеличения заключить, что у концепций германосоветского взаимодействия была важнейшая роль. Отношение к СССР, к
советскому руководству позволяло исполнительной власти Германии
самоидентифицироваться. Властные элиты Веймарской республики
определяли через это отношение границы своего политического поведения,
собственный круг интересов – нельзя левее – можно воспринять большевизм,
нельзя и правее – это угрожает опасностью национал-социализма.
Концепции взаимоотношений с Советским Союзом, создаваемые в
различных структурах исполнительной власти Веймарской республики,
оказали сильнейшее воздействие на внешнюю политику Германии 1919–
1932 годов. Они являлись перманентным фактором политического развития
германского
государства,
во
многом
определив
не
только
внешнеполитические стратегии Веймарской республики, но и став заметным
звеном в истории Германии XX века.
Список работ, опубликованных по теме диссертации
Статья в ведущем научном журнале, включенном в перечень ВАК:
Лучников А. В. Первый посол Веймарской республики в СССР Ульрих
фон Брокдорф-Ранцау о секретном военно-техническом взаимодействии с
государством большевиков: концепции и реализация // Власть. 2008. № 1.
С. 88-92.
Статьи в других научных изданиях:
Лучников А. В. Внешнеполитические стратегии в «восточном отделе»
министерства иностранных дел Веймарской республики в 1919-1922 гг. //
Философия, история, культура. Саратов, 2008. Вып. 8. С. 150-171.
Лучников А. В. Восприятие Веймарской Германии советскими лидерами и
руководством Коминтерна как наиболее вероятного объекта мировой
революции в 1919-1932 годах // Новый век: история глазами молодых: Сб.
науч. тр. аспирантов и студентов / Под ред. А. Н. Галямичева,
Н. И. Девятайкиной. Саратов, 2006. Вып. 4. С. 133-147.
29