Государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования Тюменской области

Государственное автономное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
Тюменской области
«ТЮМЕНСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ
МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ, УПРАВЛЕНИЯ И ПРАВА»
АКАДЕМИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 1(19)
Научно-аналитический журнал
серия «Право»
Тюмень
2012
1
ББК 70
А38
АКАДЕМИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 1(19) – серия «Право» [Текст]: научноаналитический журнал (издаётся с 2007 г.). Тюмень: «Тюменская государственная академия мировой экономики, управления и права» («ТГАМЭУП»), 2012. – 280 с.
В Академическом вестнике представлены результаты научных исследований: по
проблемам наук государственно-правового цикла, гражданского, трудового и предпринимательского права, по уголовно-правовой и уголовно-процессуальной политике России на
современном этапе, а также часть материалов международной научно-практической конференции «Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с
преступностью в современных условиях», состоявшейся 3 – 4 ноября 2011 г. Ряд исследований посвящен страницам истории.
Журнал адресован учёным, преподавателям, практическим работникам, аспирантам
и студентам вузов.
Редакционная коллегия:
В. Г. Новиков, доктор социологических наук (гл. редактор);
Н. А. Костко, доктор социологических наук;
К. Г. Барбакова, доктор философских наук;
Е. Г. Комисарова, доктор юридических наук;
О. И. Клоц, кандидат юридических наук;
Е. Н. Бырдин, кандидат юридических наук;
В. В. Горовенко, кандидат юридических наук;
Ю. В. Даровских, кандидат юридических наук;
Е. В. Уракова, кандидат юридических наук.
© «ТГАМЭУП», 2012
2
Академический вестник № 1 (19)
Tyumen Region State Autonomous Institution of Higher Education
«TYUMEN STATE ACADEMY OF WORLD ECONOMICS,
MANAGEMENT AND LAW»
Academic Bulletin No. 1(19)
Scientific and analytical journal
series «Law»
Tyumen
2012
3
ББК 70
А38
Academic Bulletin No. 1(19) – series «Law» [Text]: scientific and analytical journal
(published since 2007). Tyumen: «Tyumen State Academy of World Economy, Management and
Law» (“TSAWEML”), 2012. – 280 p.
The journal represents the results of scientific research of constitutional, civil, labour, entrepreneurial, criminal law problems and of Russia’s procedural criminal policy in the modern
period. It also contains the articles for the international practical science conference “Law enforcement agencies activity improvement to fight crime in the current situation”, which was held
on November 3rd -4rd 2011. A number of articles are devoted to historical issues.
The journal is targeted at scientists, professors, researchers, postgraduates and students.
Editorial board:
V. G. Novikov, Doctor of Sociology (chief editor);
N. A. Kostko, Doctor of Sociology;
K. G. Barbakova, Doctor of Philosophy;
E. G. Komissarova, Doctor of Law;
O. I. Klotz, Candidate of Law;
E. N. Byrdin, Candidate of Law;
V. V. Gorovenko, Candidate of Law;
Y. V. Darovskikh, Candidate of Law;
E. V. Urakova, Candidate of Law.
© “TSAWEML”, 2012
4
Академический вестник № 1 (19)
Секция 1. ПРОБЛЕМЫ НАУК
ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО ЦИКЛА
Е. Л. Абрамцова
РИСК В ДОГОВОРЕ ПОДРЯДА
Аннотация: В данной статье автор рассматривает правовую регламентацию распределения риска случайной гибели результата выполненных работ между сторонами. Законодатель не зафиксировал момент перехода риска с заказчика на подрядчика при выполнении работ в случае, когда имущество для исполнения договора предоставляет заказчик. Автор обращает внимание на это обстоятельство и предлагает свой вариант решения
проблемы.
Ключевые слова: риск, договор подряда, иждивение подрядчика, достижение результата работы, приёмка результата работы.
Annotation: In given article the author considers a legal regulation of distribution of risk
of casual   destruction of result of the executed works between the parties. The legislator
hasn't fixed the moment of transition of risk from the customer on the contractor at performance
of works in a case when the property for contract execution is given by the customer. The author
pays attention to this circumstance and offers the variant of a solution of a problem.
Keywords: risk, the turnkey contract, expense of the contractor, achievement of result of
work, acceptance of result of work.
Договор подряда является одним из наиболее исследуемых и постоянно совершенствуемых. В настоящее время ему уделяется пристальное внимание [5, 6]. В литературе
было распространено отнесение к признакам договора подряда его распространение на
сферу производства и действие подрядчика на свой риск. Например, сторонником этой
точки зрения был З.И. Шкундин [2, с. 143]. С тех пор, как стал существовать договор подряда, среди цивилистов нет единого мнения по поводу распределения между сторонами
различных рисков, особенно риска случайной гибели предмета договора.
Ещё римские юристы признавали связь договора подряда с риском. Исходя из оплаты заказчиком лишь результата работы, а не процесса её совершения, следовало, что риск
случайного повреждения или утраты предмета договора подряда лежит на подрядчике. В
те времена неоднозначно высказывались о пределах риска подрядчика.
Например, Лабеон был сторонником абсолютной ответственности подрядчика за
результат работ, так как риск подрядчика был включён им в определение договора подряда. Несколько иного мнения придерживались Флорентин и Массурий Сабин, ограничивающие ответственность подрядчика за гибель результата работ. Флорентин говорил, что
«предмет подряда находится на риске подрядчика, пока выполненная им работа не одобрена». Под «одобрением работ» в данном случае мы можем понимать приёмку работы заказчиком и последующую её оплату. Если результат работ погибал вследствие непреодолимой силы ранее его одобрения заказчиком, риск утраты и связанные с ним последствия
переходили к заказчику, если иное не предусмотрено договором.
В дореволюционной России Свод законов гражданских не содержал нормы о распределении рисков между сторонами [1, с. 23]. Предметом договора подряда в Своде именовалось рассматриваемое ранее «предприятие», и в результате анализа содержания этого понятия можно было установить, что риск недостижения результата переносится на подрядчика.
В проекте Гражданского уложения так же, как и в современном ГК РФ, в определении дого-
5
вор подряд не упоминалось о риске, но далее, в ст. 498, содержалась презумпция ответственности подрядчика за исключением случаев «гибели или повреждения от случайного
события, свойства самого материала или вследствие такого способа производства работ, на
котором вопреки предупреждению подрядчика настаивал подрядивший» [1, с. 23].
Гражданские кодексы 1922 и 1964 гг. также содержали правила распределения рисков, которые были отражены в последующем в ГК РФ. Вопросы, касающиеся риска, исследовались в трудах В.А. Ойгензихта, В.П. Грибанова, М.И. Брагинского. Еще до перехода России к рыночной экономике существовали две основные точки зрения о значении
риска для отрасли гражданского права. Одни учёные приписывали риску общее значение
для всей отрасли, другие применяли лишь к ответственности.
Например, В.А. Ойгензихт высказывал мысль о принадлежности риска к институту
деликтной ответственности. Он рассматривал риск как «субъективную категорию, которая
существует параллельно с виной, но может существовать и совместно с ней как психическое отношение субъектов к результату собственных действий и действий других лиц, а
также к результату объективно-случайных либо случайно-невозможных действий субъектов (событий), выражающееся в осознанном допущении отрицательных, в том числе невозместимых последствий» [4, с. 77].
По смыслу данной формулировки лицо всегда имеет возможность предвидеть неблагоприятные последствия событий или действий других лиц и предотвратить их наступление. В таком случае возникают два вопроса, требующие ответа. Во-первых, чем понятие
риска, данное В.А. Ойгензихтом, отличается от понятия вины, существующего в теории
гражданского права в части психического отношения к собственным действиям? Вовторых, имеет ли место риск, если существует большая вероятность наступления неблагоприятных последствий вследствие непреодолимой силы, предотвратить которые очень
трудно или практически невозможно?
Без ответа на поставленные вопросы мнение В.А. Ойгензихта представляется недостаточно отражающим сущность риска, поэтому мы не поддерживаем приведенную точку
зрения. Напротив, В.П. Грибанов и М.И. Брагинский называют риск объективной категорией, состоящей в возможности наступления невыгодных последствий. Такое понимание
риска может быть применено к любому гражданско-правовому договору. Явление, названное В.А. Ойгензихтом риском и состоящее в поведении лица с учётом возможности
наступления неблагоприятных последствий, указанные авторы именуют отношением к
риску [3, с. 33; 1, с. 24].
Понятие риска именно этого содержания является наиболее распространенным в
теории гражданского права. Вполне понятны причины признания точки зрения М.И. Брагинского и В.П. Грибанова в цивилистической литературе. Во-первых, такое понимание
риска применимо не только к договору подряда, но и ко многим другим обязательствам.
Во-вторых, отнесение риска к объективной категории оправдано весьма ограниченными
способностями человека в предотвращении последствий действия непреодолимой силы, а
зачастую – даже людской беспомощностью перед стихией вследствие недостатка знаний о
подобных событиях, отсутствия необходимых технических средств и т.п. В-третьих, употребление понятия «отношение к риску» позволяет провести границу между объективным
и субъективным в теории риска. Исходя из сказанного выше, мы придерживаемся последней точки зрения.
В действующем ГК РФ законодатель также предпринял попытку урегулировать
распределение рисков между сторонами договора подряда (ст. 705, 714, п. 5 ст. 723 ГК
РФ). Сущность риска по договору подряда состоит в возможности случайного повреждения или случайной гибели имущества. Объектом риска являются материалы, оборудование, переданная для переработки (обработки) вещь или иное используемое для исполнения
договора имущество (ст. 705 ГК РФ). Гражданским кодексом РФ закреплено, что работы
выполняются иждивением подрядчика, то есть из его материалов, его силами и средствами
с единственной оговоркой: если иное не предусмотрено договором подряда. Руководствуясь принципом свободы договора (ст. 421 ГК РФ), стороны вправе заключить договор подряда, согласно которому материалы будет предоставлять не подрядчик, а заказчик.
6
Академический вестник № 1 (19)
Рассмотрим поочередно каждую из двух ситуаций: когда перечисленное в п. 1
ст.705 ГК РФ имущество предоставляется подрядчиком и когда это же имущество предоставляется заказчиком.
В первом случае, когда предоставляются подрядчиком материалы, оборудование и
иное используемое для исполнения договора имущество, риск его случайного повреждения или случайной гибели лежит на подрядчике как предоставившей имущество стороне.
Риск переходит с подрядчика на заказчика в момент приёмки результата выполненной работы (ст. 705, ст. 211 ГК РФ).
Во втором случае, когда материалы, оборудование и иное используемое для исполнения договора имущество предоставляет заказчик, возникают противоречия в правилах
распределения рисков. В данных обстоятельствах риск случайного повреждения и случайной гибели имущества несёт заказчик, как предоставившая сторона (п. 2 ч. 1 ст. 705 ГК
РФ). Следующий п. 3 ч. 1 ст. 705 ГК РФ однозначно утверждает, что «риск случайной гибели или случайного повреждения результата выполненной работы до её приёмки заказчиком несёт подрядчик».
Законодатель не зафиксировал момент перехода риска с заказчика на подрядчика
при выполнении работ в случае, когда имущество для исполнения договора предоставляет
заказчик. Анализ содержания ст. 705 ГК РФ позволяет сделать вывод, что моментом перехода риска с заказчика на подрядчика будет являться момент достижения результата выполненной работы. Тогда риск случайного повреждения или случайной гибели имущества
распределится следующим образом: с момента предоставления имущества и на протяжении всего процесса выполнения работ до достижения результата выполненной работы
риск лежит на заказчике как на предоставившей материалы стороне, с момента достижения результата выполненной работы до его приёмки заказчиком риск несёт подрядчик, а
затем после приёмки результата выполненной работы риск вновь переходит к заказчику.
Сама идея необходимости определения момента превращения материала в результат работ не нова, так как аналогичная мысль высказывалась, например, М.И. Брагинским.
В отличие от указанного автора, предлагающего определить момент превращения материала в результат работ и отождествить его с моментом прекращения действия правила о
несении риска собственником имущества, мы придаём определению момента достижения
результата иное значение.
По мнению автора, продолжающего мысль названного учёного, момент достижения
подрядчиком результата работы – рубеж, обозначающий переход рассматриваемого риска
к подрядчику. В связи с наличием пробела в правовом регулировании распределения рисков при выполнении работ из материалов заказчика предлагаем дополнить текст абз. 2 п. 1
ст. 705 ГК РФ словами «до момента достижения результата выполненной работы». Фиксация момента достижения результата помогает внести ясность в правила распределения
рисков, урегулировать оставленную до сих пор без внимания ситуацию и тем самым облегчить применение ст.705 ГК РФ на практике.
Литература
1. Брагинский М.И. Договор подряда и подобные ему договоры. – М.: «Статут»,
1999 г., 252 с.
2. Гражданское право. Ч.2. М.: Юриздат, 1938. с. 143.
3. Грибанов В.П. Договор купли-продажи по советскому гражданскому праву. М.:
изд. МГУ, 1956.
4. Ойгензихт В.А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе: Ирфок, 1972.
5. Дорофеева С. Как составить договор подряда?/ http://www.buhgalteria.ru (10.01.
2012 г.)
6. Морозова Ж. Договор подряда с физическим лицом // Финансовая газета. – № 16.
– 2007 г.
7
В. В. Агафонов
ПРАВОВОЙ ИММУНИТЕТ – НАРУШЕНИЕ ИЛИ ИСКЛЮЧЕНИЕ
ИЗ ПРИНЦИПА РАВЕНСТВА ВСЕХ ПЕРЕД ЗАКОНОМ?
Аннотация: статья посвящена вопросу соотношения правового иммунитета с конституционным принципом равенства всех перед законом. Определяются требования, которым должна отвечать законодательная конструкция иммунитета в целях обеспечения
должного паритета государственных и личных интересов.
Ключевые слова: правовой иммунитет, равенство перед законом, депутат, гарантии деятельности.
Annotation: The article in view is devoted to the correlation of the legal immunity and
universal constitutional principle of equality before law. The demands, which must correspond to
legislative immunity frame with the view of ensuring the proper balance between private and
public interests, are determined.
Key words: Legal immunity, equality before law, deputy, guarantees for the activity
Особой разновидностью неприкосновенности личности выступает правовой иммунитет. Иммунитет является самостоятельным юридическим средством государства, через
которое оно предоставляет исключительное право лицам, занимающим особое положение
в международных, государственных и иных общественных отношениях, не подчиняться
некоторым общим законам, освобождает от выполнения определенных обязанностей. Правовой иммунитет имеет привилегированный характер и является разновидностью льготного способа регулирования общественных отношений [5; 60]. Но, в отличие от льгот, которые призваны улучшать, облегчать социальное положение различного рода субъектов
(например, льготы для ветеранов, пенсионеров), основная цель иммунитетов, определяющая правомерность их существования, направлена на удовлетворение государственных и
общественных интересов.
К таковым относятся, например, дипломатический, депутатский, судейский иммунитеты, выступающие гарантиями беспрепятственной и эффективной деятельности их носителей. Конечно, это назначение иммунитетов нельзя абсолютизировать, связывая указанное правовое средство исключительно с лицами, занимающими те или иные должности,
так как существует свидетельский иммунитет, в соответствии с которым «никто не обязан
свидетельствовать против самого себя, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом» (ч. 1 ст. 51 Конституции РФ). Тем не менее,
наличие большинства закрепленных в отечественном законодательстве иммунитетов
определяется необходимостью обеспечить выполнение особо значимых функций.
В связи с этим возникает вопрос, имеет ли иммунитет депутатов, дипломатов и
иных должностных лиц личный характер? Безусловно, имеет, так как нельзя забывать о
том, что деятельность, связанную с необходимостью предоставления иммунитетов, осуществляют люди. И поскольку эта деятельность может быть связана с угрозой для их жизни и безопасности, а также для жизни и безопасности членов их семей, они нуждаются в
дополнительных гарантиях прав и свобод, предусмотренных для всех остальных членов
общества. В качестве таких личных гарантий выступают правовые иммунитеты.
В то же время такое понимание иммунитетов влечет за собой постановку вопроса о
соотношении юридического иммунитета с принципом равенства всех перед законом и судом, провозглашенным в ст. 19 Конституции РФ.
Данная проблема, выступая объектом исследования многих ученых-правоведов, порождает самые различные представления по поводу соотношения иммунитетов с принципом равенства, что нашло отражение в юридической литературе. Так, одни авторы счита8
Академический вестник № 1 (19)
ют, что, гарантирующие определенную деятельность иммунитеты, не должны нарушать
названного принципа. Достичь этого возможно при полном отрицании личного характера
правового иммунитета [1; 155]. С этим нельзя согласиться. Отметим еще раз, что основанием для предоставления иммунитетов каким-либо субъектам являются особый характер и
условия выполнения возложенных на них международных, государственных и общественных функций, выполнение которых объективно требует дополнительных гарантий личности от посягательства со стороны как частных лиц, так и органов государства.
Например, депутат, чья деятельность находится в сфере общественных интересов,
связана с выполнением представительных обязанностей, «невзирая на лица» подвергается,
безусловно, большему риску, нежели другие. Соответственно, и гарантий личности для
него должны быть предусмотрены адекватные. Одна из целей гарантий депутатской деятельности в том и заключается, что при ее осуществлении «не должны страдать интересы
депутата как гражданина» [2; 139]. В противном случае общество столкнется с проблемой
отсутствия желающих выполнять депутатскую работу, без которой, однако, оно существовать не может.
На основании вышесказанного, трудно согласиться с мнением тех авторов, которые,
говоря о правовом иммунитете, объявляют нормы, регулирующие данный институт, противоречащими принципу равенства всех перед законом [9; 28], или называют их изъятиями
из этого принципа [4; 178]. Как известно, всякий принцип – это общее правило. Но, практически, не существует правил без исключений, тем более в общественной жизни. Так и
правовой иммунитет представляется не нарушением правила, а лишь его исключением,
недаром нормы об иммунитете являются исключительными нормами. Это исключение выступает не столько в роли изъятия из принципа равенства, сколько в качестве составной
части его содержания.
«Подобные исключения всегда социально обусловлены и «вполне эффективны»,
так как помогают добиваться наиболее точного, «точечного» регулирования общественных отношений» [3; 21]. Здесь уместно привести точку зрения С.С. Лампадовой о понимании принципа равенства всех перед законом через категорию формального равенства, ибо
соотношение прав и обязанностей у всех субъектов права пропорционально равное. Следовательно, нужно говорить не об изъятии из принципа равенства, а о его уточняющем
толковании, применительно к отдельным категориям лиц [6; 114-115].
Итак, согласимся с тем, что правовой иммунитет – это не нарушение, а исключение
из принципа равенства всех перед законом. Исключение обусловлено особо значимыми
функциями, возложенными на субъектов, обладающих иммунитетом. Но между нарушением и исключением слишком «тонкая» грань, ее соблюдение зависит от паритета государственных, общественных и личных интересов, обеспеченных данным правовым средством. Иммунитет не должен стать «личной привилегией», на это указывают большинство
исследователей, в том числе сторонники принятой нами позиции [3; 20], [7; 21]. Аналогичное положение, применительно к депутатскому иммунитету, нашло отражение в Постановлении Конституционного Суда РФ [10].
Для достижения необходимого соотношения интересов правовой иммунитет должен отвечать определенным требованиям:
1. Цель иммунитета – обеспечение выполнения международных, государственных и
общественных функций, в идеале, указанная в законодательстве. Например, в соответствии со ст. 6 Четвертого Протокола к Генеральному соглашению о привилегиях и иммунитетах Совета Европы от 16 декабря 1961 г., «привилегии и иммунитеты предоставляются судьям не для их личной выгоды, а с целью обеспечить независимое осуществление их
функций» [8; 174].
2. Правовой иммунитет не должен иметь абсолютного характера. Законодательно
должна быть предусмотрена процедура отмены иммунитета.
9
3. Круг лиц, на которых распространяется иммунитет, должен быть четко определен
в законодательстве.
4. Иммунитет должен быть срочным, то есть устанавливаться лишь на срок выполнения полномочий.
5. Иммунитет не подлежит расширительному толкованию.
При соблюдении этих условий в отношении правового иммунитета, последний, на
наш взгляд, будет в полной мере соответствовать своему предназначению, действовать с
максимально положительной социальной «отдачей», обеспечивая полноценное и качественное осуществление жизненно необходимых общественных и государственных функций.
Литература
1. Захаров И.В. Правовой статус депутата представительного органа местного самоуправления. Дис. …канд. юрид. наук. – Екатеринбург, 2001. – 201 с.
2. Зиновьев А.В. Статус народного депутата в СССР (проблемы теории и практики).
– Л., 1987. – 167 с.
3. Кибальник А.Г. Иммунитет в уголовном праве. Дис. …канд. юрид. наук. – М.,
1999. – 194 с.
4. Ковшуро Ю.Д. Правовой статус депутата законодательного (представительного)
органа государственной власти субъекта Российской Федерации. Дис. …канд. юрид. наук.
– М., 2003. – 198 с.
5. Козюк М.Н. Правовое равенство в механизме правового регулирования. – Волгоград, 1998. – 125 с.
6. Лампадова С.С. Юридический иммунитет. Теоретико-правовой аспект. Дис.
…канд. юрид. наук. – СПб., 2002. – 208 с.
7. Малько А.В. Суменков С.Ю. Правовой иммунитет: теоретические и практические
аспекты // Журнал российского права. – 2002. – № 2. – С. 16-23.
8. Право Совета Европы и Россия. Сб. документов и материалов. – Краснодар, 1996.
– 232 с.
9. Руднев В. Иммунитеты в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. –
1996. – № 8. – С. 28-29.
10. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 февраля
1996 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности положений частей первой и второй
статьи 18, статьи 19 и частей второй статьи 20 Федерального закона от 8 мая 1994 г. «О
статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»» // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. – № 9. – Ст. 828.
10
Академический вестник № 1 (19)
И. Н. Блажевич
СКРЫТЫЕ ФУНКЦИИ ДОГОВОРА ПОСТАВКИ
Аннотация: в статье рассматривается сущность договора поставки, его правовая
природа. Общественные отношения, регулируемые договором поставки. Исследуются явные и латентные функции договора.
Ключевые слова: функции договора, поставка товара, договорные связи, гражданское право, правоотношения.
Annotation: The article considers the nature of the supply agreement, its legal nature.
Public relations regulated by the supply agreement. We study the explicit and latent functions of
the contract.
Key words: Functions of the contract, delivery of goods, contractual arrangements, civil
law, legal relationships
Известно, что в назначении вещи проявляется её сущность. Исследовав назначение
договора, мы приближаемся к пониманию его сути.
Договор, как правовая форма реализации отношений, в сфере гражданского оборота
является весьма устойчивой конструкцией, используемой на протяжении тысячелетий
независимо от социально-экономического устройства того или иного общества. Однако
если в классическом виде гражданский договор лишь оформлял взаимосвязи между товаропроизводителями, то в дальнейшем он становится одним из правовых инструментов организации рыночного хозяйства, внося в его стихийный и конкурентный механизм элементы планомерной организованности.
Каким же образом договор может выступать как инструмент управления? Является
ли это вообще функцией договора? На первый взгляд, функция договора в экономике сводится к юридической формализации акта товарного обмена. Действительно большин-ство
авторов, отмечают следующие основные функции договора: 1) Договор выступает как
форма установления хозяйственных связей между участниками гражданского оборота и
основание возникновения их взаимных прав и обязанностей. 2) Договор даёт возможность
его участникам определить и согласовать их взаимные права и обязанности. То есть
наполняет связи конкретным содержанием. 3) Договор создает для сторон правовые гарантии взаимного исполнения обязательство.
Поскольку договор подлежит обязательному исполнению (ст. 425 ГК РФ), одностороннее изменение его условий допускается только в определенных случаях и лишь по решению суда (ст. 450 ГК РФ), а нарушение принятых по договору обязательств, влечет обязанность возместить причиненные этим убытки (ст. 15, 393 ГК РФ), даёт право прекратить
связи при существенном нарушении контрагентом (ст. 450 ГК РФ). Однако социолог
Р. Мертон, предложил различать «явные» и «латентные» функции социальных институтов.
Это различие функций использовалось им, когда было необходимо учитывать не только
ожидаемые и наблюдаемые следствия, но неопределенные, побочные, вторичные.
Латентные функции, в отличие от явных, не запланированы заранее, а носят непреднамеренный характер и их последствия осознаются не сразу (если и осознаются, то
продолжают оставаться побочным продуктом) или не осознаются вообще. Применительно
к отечественному договорному праву эту точку зрения адаптировал Б.И. Пугинский [5;
38], который считает, что могут быть выделены, наряду с явными, скрытые (латентные)
функции (договора), обнаруживающие себя независимо от намерений участников договора. Такова, прежде всего, функция «внесения правовой организованности» во взаимоотношения договорных контрагентов. Итак, через организационную функцию, определяется
назначение договора как правового средства упорядочения, повышения уровня организованности хозяйственной и иной деятельности.
11
При этом договор обеспечивает сбалансированность производства и потребления
товаров, работ и услуг. Следует учитывать, что если назначение договора меняется, то меняется и сущность его. Сущность договора относительна. Если в советский период договор
служил инструментом формирования плана и его конкретизации, то в настоящее время он
в известной степени как будто «заменяет» план и выполняет отдельные задачи, ранее присущие плану. Сейчас на договоры приходится основная нагрузка в выявлении и поддержании макроэкономических количественных и качественных пропорций. Суммарные
значения условий заключаемых договоров отражают общехозяйственные потребности в
соответствующих товарах и реальные возможности производителей в удовлетворении этих
потребностей. Таким образом, основополагающее значение для развития в рыночных
условиях способов хозяйствования приобретает договорное регулирование.
Формирование и дальнейшее развитие российской экономики должно предполагать
полное и эффективное использование регулятивного потенциала договора. Договорное регулирование является основой рыночного механизма, дополняемого иными методами регулирования. Значит, перед юридической наукой стоит задача: исследовать процесс формирования хозяйственных связей в сфере поставки товаров в условиях становления и
дальнейшего развития рыночной экономики. Их решение требует переосмысления имеющихся научных положений по указанным проблемам, а также возникает необходимость
разработать и обосновать новые положения, которые соответствуют радикальным изменениям в экономической и социальной жизни нашего общества.
Следует согласиться с Е.А. Сухановым в том, что «регулятивная функция гражданского права заключается в предоставлении участникам регламентируемых отношений
возможностей их самоорганизации, саморегулирования», ибо в условиях рыночной экономики никакие «нормативные акты не в состоянии предусмотреть все возможные в жизни
варианты поведения, наиболее целесообразные в мыслимых ситуациях» [3; 36].
Саморегулирование участников имущественных отношений в условиях рыночного
хозяйствования становится, как уже отмечалось, объективно необходимым и наиболее эффективным способом организации хозяйственной деятельности. Выступая в качестве товаропроизводителей, субъекты предпринимательской деятельности самостоятельно организуют производство и сбыт своей продукции, товаров посредством заключения и исполнения договоров. Имущественные отношения подвергаются саморегулированию со стороны
их участников при помощи договора. В условиях становления рыночной экономики роль
договорного саморегулирования возрастает, охватывая все сферы экономической и социальной жизни и отражая самостоятельность хозяйствующих и иных субъектов. По выражению Ю.А. Тихомирова, договор приобретает смысл важного средства саморегуляции
почти во всех отраслях права [7; 188].
С учетом сказанного можно утверждать, что договорное саморегулирование приобретает основополагающее значение для развития в условиях рыночной экономики имущественного оборота и, следовательно, для развития современного гражданского права. Отсюда есть все основания рассматривать его в качестве основного начала (принципа) гражданского права, что требует соответствующего закрепления в ст. 1 ГК РФ.
В литературе организационными отношениями называются построенные на началах
координации или субординации социальные связи и отношения, которые направлены на
упорядочение (нормализацию) иных общественных отношений, действий их участников
или на формирование социальных образований.
Гражданско-правовые организационные отношения довольно многообразны. В литературе они подвергаются различным классификациям. Так, О.А. Красавчиков выделял
следующие виды гражданско-правовых организационных отношений:
1. Организационно-предпосылочные (образующие). В результате становления и реализации данных отношений происходит завязка, а в некоторых случаях и последующее
развитие отношений имущественно-правовых. К таким отношениям, в частности, относятся: обязательства по заключению договоров поставки между организациями и клиентурой
и др.
12
Академический вестник № 1 (19)
2. Организационно-делегирующие отношения. В их процессе происходит делегирование полномочий одних лиц другим.
3. Организационно-контрольные отношения.
4. Организационно-информационные отношения. Как видно, в основу классификации О.А. Красавчиков положил идею развития организационных отношений. Эта идея
продуктивна, ибо позволяет составить полную картину организационных отношений, воспроизвести логику их образования.
Таким образом, мы можем утверждать, что гражданским правом охватывается целый пласт общественных отношений, являющихся организационными, то есть фактически
«регулирующими». Так как развитие российской экономики немыслимо без использования
нефтепродуктов, то на российском рынке широко распространены договоры о поставке
нефтепродуктов. Выделим те отношения, регулируемые договором поставки, которые
подпадают под определение организационных отношений.
Каковы же организационные возможности договора поставки?
Во-первых, организующим моментом следует рассматривать само вступление субъектов в юридически оформленные договорные связи в сфере товарообмена. В условиях
рынка производство и обмен товаров приводятся в движение личной заинтересованностью
и инициативной, деятельной силой хозяйствующих субъектов. Договор служит основанием возникновения, изменения и прекращения обязательственных отношений.
Квалифицирующим признаком договора поставки выступает особый субъектный
состав договорных отношений, поскольку по законодательству в качестве поставщика могут выступать «лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность». Ю.В. Романец даже считает, что и на стороне покупателя также должны выступать только субъекты
предпринимательства [6; 72]. Он видит главную особенность договора поставки в его
предпринимательской направленности, называя его предпринимательской куплей-продажей. Поэтому в таком договоре продавец и покупатель, по его мнению, являются предпринимателями и действуют с предпринимательской целью. Это мнение распространено несмотря на то, что действующее законодательство (ст. 506 ГК) не дает оснований для подобного вывода [8; 16].
К статусу поставщика предъявляются определенные требования: он осуществляет
не вообще всякую предпринимательскую деятельность, а, применительно к конкретному
договору поставки, предпринимательскую деятельность по производству или закупкам
определенных товаров. То есть поставщиками являются коммерческие организации или
индивидуальные предприниматели, которые специализируются на производстве соответствующих товаров или профессионально занимаются их закупками.
Другой квалифицирующий признак договора поставки – его целевая направленность, то есть использование приобретаемых у поставщика товаров в предпринимательской деятельности или иных целях, не связанных с личным, семейным, домашним и иным
использованием. Для определения круга правоотношений, регулируемых договором поставки, существенное значение имеет и разъяснение Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ [3; 23], согласно которому при квалификации правоотношений участников спора
суды должны исходить из признаков договора поставки, предусмотренных ст. 506 ГК,
независимо от наименования договора, названия его сторон либо обозначения в тексте документа способа передачи товара.
При этом под целями, не связанными с личным использованием, следует понимать,
в том числе приобретение покупателем товаров для обеспечения его деятельности в качестве организации или гражданина-предпринимателя (оргтехники, офисной мебели, транспортных средств, материалов для ремонтных работ и т. п.).
Субъектный состав договора поставки и его целевая направленность подчёркивают
его организационные черты. Ведь часто для предпринимателей важны долгосрочные хозяйственные связи. Договор поставки как раз отличается тем, что преобладающее значение
13
при поставках имеют не разовые сделки по передаче товара, а долгосрочные договорные
связи между поставщиками и покупателями [1; 117].
Разумеется, нет единства мнений среди авторов о том, являются ли отношения поставки длящимися, направленными на неоднократную передачу товара, либо они могут
носить и единовременный характер. Так, Ю.В. Романец, считает, что длящийся характер
указанных договорных связей излишне относить к квалифицирующим признакам рассматриваемого договора, поскольку «предпринимательская купля-продажа» может носить и
единовременный характер [6; 75].
Последнее мнение обосновано позицией законодателя, что нашло отражение в самом определении договора поставки. Согласно ст. 506 ГК поставщик «обязуется передать
в обусловленный срок или сроки производимые или закупаемые им товары покупателю...».
Напротив, Л.И. Шевченко утверждает, что было бы целесообразно, следуя исторической
традиции, отнести к квалифицирующим признакам договора поставки долгосрочный характер возникающих на его основе отношений [8; 18].
Установление таких отношений в большей степени соответствует интересам поставщика как субъекта предпринимательской деятельности, одним из признаков которой
является ее систематический, постоянный характер. Но всё же основной целью выделения
договора поставки в отдельный вид договора купли-продажи следует признать необходимость обеспечения детальной правовой регламентации отношений, складывающихся между профессиональными участниками имущественного оборота.
Наиболее оптимален договор поставки, к примеру, для регулирования взаимоотношений между производителями товаров и поставщиками сырья, материалов либо комплектующих изделий; между изготовителями товаров и оптовыми торговыми организациями,
специализирующимися на реализации указанных товаров. Данные правоотношения должны отличаться стабильностью и иметь долгосрочный характер. Поэтому в правовом регулировании поставочных отношений преобладающее значение имеют не разовые сделки по
передаче товаров, а долгосрочные договорные связи между поставщиками и покупателями, что не исключает возможности совершения им сделок купли-продажи по правилам,
содержащимся в § 1 гл. 30 ГК РФ.
В сфере поставки нефтепродуктов распространена такая разновидность договора
поставки, как долгосрочный договор поставки. Он содержит в себе условия различных договоров: договора об организации заключения договора поставки товара и собственно договора поставки, поскольку спецификации будут неотъемлемой частью этого долгосрочного соглашения. Однако долгосрочный договор поставки, тем не менее, сохраняет свою
целостность как самостоятельный вид договора – договор поставки.
При этом в условиях договора для избежания недоразумений необходимо чётко выделять смешанный характер предмета договора: организация взаимоотношений по определению существенных условий поставки товаров и собственно условия, определяющего поставку товаров. Основная юридическая цель этого вида договора поставки самостоятельная, но она имеет сложную природу в силу многообразия отношений по поставке товаров.
Данный фактор также может стать причиной трансформации долгосрочного договора поставки в систему договоров.
Далее, организационным фактором служит упорядочение договорными контрагентами своих хозяйственных связей в процессе установления взаимных прав и обязанностей
собственным усмотрением и творческой инициативой. Условия договора определяются не
столько нормативными предписаниями, сколько волеизъявлением сторон. Возрастает значение формирования в договоре поставки инициативных (правилообразующих) условий, которые конструируются целиком самими договорными контрагентами. Конечно, есть и противоположная тенденция к свёртыванию содержания договора, ограничению его минимально
возможным числом условий. Но полное понимание договора предполагает необходимость
решения субъектами на основе договора всего комплекса вопросов, возникающих в их взаимоотношениях, причём с максимальной полнотой и детализированностью.
14
Академический вестник № 1 (19)
Посредством таких условий стороны имеют возможность, исходя из особенностей
устанавливаемой хозяйственной связи, более конкретно предусматривать технические показатели качества товара, которые в силу индивидуального характера не могут предписываться стандартами. Эти условия позволяют сторонам определять с учетом потребностей
ассортимент товара, размеры договорных цен, надбавок, скидок, принципы пересмотра
цен, согласовывать графики доставки, способы транспортировки, сроки возврата тары и т.
д. Контрагенты в целях побуждения к надлежащему исполнению обязательств поставки
могут устанавливать в договоре обеспечительные средства, меры имущественной ответственности.
В заключении следует сказать, что сложно представить, как один, отдельный, договор регулирует многообразные общественные отношения, в которые вступает хозяйствующий субъект. Договоры существуют не сами по себе, а в качестве элемента системы договорных связей. Именно система договорных связей делает договор действенным средством правового регулирования, чему, казалось, должен был бы препятствовать его локальный характер. Б.И. Пугинский отмечал, что «структура договорных связей образует
обеспечение взаимозависимости договоров по основной деятельности и всех вспомогательных договоров, содействующих осуществлению первых».
Тем не менее закон практически не регламентирует вопросы определения структуры договорных связей. Выбор структуры договорных отношений зависит лишь от усмотрения субъектов коммерческой деятельности (естественно, есть и исключения, например,
«публичный договор» или ограничения, налагаемые на хозяйствующие субъекты, занимающие доминирующее положение), являясь одним из проявлений договорной свободы.
Но, в ряде жизненно важных сфер народного хозяйства система договорных связей
на рынках служит целью обеспечения бесперебойной работы экономики, в связи с чем она
должна быть основана на долгосрочных, прямых договорных связях, и иметь в своей основе плановый характер [2; 47]. Что налагает повышенную ответственность на юридический
и менеджерский персонал хозяйствующих субъектов, от квалификации которых зависит
работа многих тысяч, на первый взгляд, «посторонних» им предприятий.
Литература
1. Витрянский В. В. Договор купли-продажи и его отдельные виды. М.: Статут,
1999. 284 с.
2. Гаврилина Е.А Система договорных связей на розничном рынке нефтепродуктов
// Предпринимательское право. 2011. № 2. С. 42 – 47.
3. Гражданское право. Учебник: В 2 т. Т. 2 / Под ред. Е. А. Суханова. М.: Бек, 1998.
704 с.
4. Постановление Пленума ВАС РФ от 22 октября 1997 г. № 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением положении Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки» //Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. №3. С. 23.
5. Пугинский Б.И. Гражданско-правовой договор // Вестник МГУ. Сер. 11. Право.
2002. № 2. С. 38-57.
6. Романец Ю. В. Обязательство поставки в системе гражданских договоров //
Вестн. Высшего Арбитражного суда РФ. 2000. № 12. С. 70-82.
7. Тихомиров Ю. А. Курс административного права и процесса. М.: Юринформ
центр, 1998. 795 с..
8. Шевченко Л.И. Регулирование отношений поставки. СПб.: Изд-во «Юридический
центр пресс» 2002. 286 с.
15
Е. Н. Бырдин, Ю. И. Воронина
СУЩНОСТЬ И ЗНАЧЕНИЕ АНТИКОРРУПЦИОННОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
НОРМАТИВНЫХ ПРАВОВЫХ АКТОВ И ИХ ПРОЕКТОВ
Аннотация: антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов и их
проектов сравнительно новая процедура, занимающая особое место среди механизмов
сдерживания коррупции. Автор статьи исследует понятие, особенности и значение данного вида экспертизы нормативных правовых актов.
Ключевые слова: коррупция, антикоррупционная экспертиза, коррупциогенные
факторы.
Annotation: Anti-corruption expertise of the normative legal documents and their projects is a comparatively new procedure which occupies a special place among the mechanism of
corruption deterrence. The author of the article investigates the concept, peculiarities and meaning of the given type of expertise of the normative-legal documents.
Key words: corruption, anti-corruption expertise, factors of corruption.
Одним из серьёзных препятствий в строительстве правового государства в России
является всё возрастающая проблема коррупции. Она оказывает отрицательное влияние на
все стороны экономической, политической, правовой и духовной жизни государства,
обостряет и без того сложные проблемы характерные для современного этапа развития
страны. Наибольшую опасность для российского общества представляет коррупция в органах государственной власти и местного самоуправления. Её широкое распространение и
системный характер привели к тому, что корпоративные и индивидуальные интересы часто превалируют над интересами целых регионов и всего государства.
В современной России противодействие коррупции приобретает последовательное
политическое и правовое обеспечение. За последние годы ратифицирован ряд международных антикоррупционных конвенций, Россия вступила в Группу государств против коррупции (ГРЕКО), реализуется Национальный план противодействия коррупции, приняты
Федеральный закон «О противодействии коррупции», «Об антикоррупционной экспертизе
нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов», а также ряд иных
нормативных правовых актов, которые имеют специальное антикоррупционное предназначение. Указанные мероприятия образовали стратегическую линию государственной политики в сфере противодействия коррупции в необходимом ресурсном обеспечении.
Одним из средств борьбы с коррупцией является экспертиза на коррупциогенность
нормотворчества (антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов). Данное
средство имплементировано в российское законодательство из международных антикоррупционных конвенций, и это обстоятельство во многом обуславливает отсутствие практики его применения в российских условиях.
Переходя к анализу понятия антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов (их проектов), следует отметить, что до сих пор в юридической науке не установилась единообразная терминология в сфере антикоррупционной деятельности.
Наряду с индивидуальными чертами антикоррупционной экспертизе присущи и
черты, характеризующие экспертизу в целом. Слово «экспертиза» производно от латинского «expertus» (французского «expertise»), что означает «знающий по опыту», «опытный», «испытанный», «изведанный» и понимается как «исследование специалистом (экспертом) каких-либо вопросов, решение которых требует специальных знаний в области
науки, техники, искусства и т.д.» [8, с. 1551].
Одной из разновидностей экспертиз является экспертиза нормативных правовых актов. В юридической литературе понятие экспертизы нормативного правового акта (равно
16
Академический вестник № 1 (19)
как и проекта нормативного правового акта) недостаточно разработано, что обуславливает
инвариантность подходов к её пониманию. Ряд авторов (И.С. Андреев, А.Н. Миронов) рассматривает данное понятие в широком смысле как один из элементов системы социального
порядка, функционально ориентированный на обеспечение правового регулирования общественных отношений, возникающих между субъектом и объектом воздействия [1, с. 51]. Некоторые ученые (Ю.И. Колесов и др.) дают более конкретизированное определение данного
понятия. По их мнению, экспертиза нормативного правового акта представляет собой «правовую оценку формы акта, его содержания, порядка принятия, обнародования (опубликования), а также соответствия акта требованиям юридической техники» [5, с. 155].
Наиболее полным представляется определение экспертизы нормативного правового
акта, сформулированное О.А. Коротковой, – «это публично-правовая деятельность лица
(группы лиц), обладающих специальными знаниями, направленная на проведение исследования законопроекта или законодательного акта на предмет его соответствия объективным требованиям в определенной сфере общественных отношений, а так же подготовку,
оформление выводов и рекомендаций (заключений) по данному законопроекту или законодательному акту [6, с. 20-21]. Придерживаясь данной точки зрения, отметим, что федеральное законодательство предусматривает различные виды экспертиз, которые могут
проводиться в отношении нормативных правовых актов и их проектов. К их числу относят
правовую, лингвистическую, независимую, финансовую, экологическую, антикоррупционную, общественную и другие.
Таким образом, антикоррупционная экспертиза дополнила обширный перечень экспертиз в нормотворческом и правоприменительном процессах, являясь, по нашему мнению, разновидностью правовой экспертизы законодательства. К такому выводу мы пришли путём сопоставления антикоррупционной экспертизы с иными видами экспертиз
нормативных правовых актов, выявления их сходств и отличий. Антикоррупционная экспертиза имеет наибольшее количество схожих черт с правовой экспертизой, чем какаялибо иная экспертиза правового акта или его проекта. Подтверждением этому также является часть 4 статьи 3 Федерального закона Российской Федерации от 17 июля 2009 г. №
172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов», в соответствии с которой федеральные органы исполнительной власти, а также их должностные лица проводят антикоррупционную экспертизу принятых ими нормативных правовых актов (проектов нормативных правовых актов) при
проведении их правовой экспертизы и мониторинге их применения.
Действительно, результаты правовой экспертизы могут совпадать с результатами
антикоррупционной экспертизы (например, в части выявления правовой коллизии). Вместе
с тем, являясь видом правовой экспертизы, антикоррупционная экспертиза имеет и определенные специфические черты. Поэтому далее представляется необходимым обратиться к
определению понятия и рассмотрению особенностей данного вида экспертизы.
Следует отметить, что в юридической литературе выделяют различные подходы к
использованию терминологии экспертиз в сфере антикоррупционной деятельности. А.В.
Нестеров указывает на то, что необходимо разделить понятие «экспертиза», используемое
в антикоррупционной деятельности, на антикоррупционную экспертизу и экспертизу правовых актов и документов, имеющих потенциально или действительно нормативное значение, на коррупциогенность [2, с. 64].
Большинство ученых не усматривают расхождений в понимании терминов «антикоррупционная экспертиза» и «экспертиза на коррупциогенность», указывая на то, что
этими терминами обозначается одно и то же. Данной точки зрения придерживаемся и мы.
Федеральный закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов» установил
правовые и организационные основы антикоррупционной экспертизы нормативных право-
17
вых актов и их проектов. Однако, ни в федеральном, ни в региональном законодательстве
не даётся легального определения антикоррупционной экспертизы нормативных правовых
актов и их проектов.
В соответствии с Методикой первичного анализа (экспертизы) коррупциогенности
нормативных правовых актов Э.В. Талапиной и В.Н. Южаковой под антикоррупционной
экспертизой (анализом) нормативных правовых актов понимается выявление (предотвращение появления) в нормативных правовых актах и их проектах правовых предпосылок
коррупции, то есть положений (норм, дефектов и правовых формул), которые могут способствовать проявлениям коррупции при применении указанных нормативных правовых
актов [7, с. 20].
П.А. Кабанов определяет антикоррупционную экспертизу значительно шире, как
«деятельность компетентных и уполномоченных на то соответствующими органами физических и юридических лиц (экспертов и экспертных учреждений), состоящая из проведения исследования нормативных правовых актов и/или проектов нормативных правовых
актов, иных правовых документов в целях выявления в них коррупциогенных факторов, а
также дача ими заключения или иного документа по вопросам, разрешение которых требует специальных знаний, умений и навыков в области правового регулирования противодействия коррупции и практики реализации антикоррупционного законодательства и подзаконных антикоррупционных нормативных правовых актов» [4, с. 15].
Иного мнения придерживается Т.Я. Хабриева, полагая, что антикоррупционная экспертиза не может рассматриваться только как средство выявления коррупциогенных факторов, сопряженное в том числе с технологией правового мониторинга, а выступает дополнительным инструментом обеспечения качества актов, их большей эффективности [9,
с. 8]. Аналогичной точки зрения придерживается и Е.В. Журкина, рассматривающая любой вид правовой экспертизы как средство повышения эффективности законодательства,
преодоления нормотворческих ошибок [3, с. 27].
Важность приведенных выше исследований не вызывает сомнений. Однако представляется необходимым, определяя понятие антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов, использовать системный подход.
Анализ существующих в науке точек зрения учёных позволяет выделить два подхода к определению понятия и сущности антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов: узкий и широкий. Согласно первому, антикоррупционная экспертиза – это
деятельность, направленная на установление в нормативных правовых актах и их проектах
коррупциогенных факторов (норм, способствующих проявлениям коррупции). В этом
смысле представления ученых совпадают.
Представители широкого подхода (Т.Я. Хабриева, Е.В. Журкина) характеризуют
антикоррупционную экспертизу нормативных правовых актов как специальное исследование, проводимое не только в целях установления в них коррупциогенных факторов, а также повышения их качества и эффективности применения путем выявления правовых коллизий, пробелов и других изъянов законодательства. Полагая, что любая экспертиза нормативных правовых актов направлена на обнаружение в них своего рода правовых аномалий, считаем необходимым присоединиться к точке зрения тех авторов, которые рассматривают антикоррупционную экспертизу в широком смысле.
Итак, из изложенного выше вытекают следующие специфические черты антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов:
1. Антикоррупционная экспертиза – это разновидность правовой экспертизы законодательства.
2. Антикоррупционная экспертиза представляет собой исследование, то есть является разновидностью познавательной деятельности, в ходе которой вырабатывается новое
знание.
18
Академический вестник № 1 (19)
3. Наличие собственных объектов экспертизы. По смыслу антикоррупционного законодательства основным объектом антикоррупционной экспертизы являются нормативные правовые акты и проекты нормативных правовых актов.
4. Наличие специфического предмета. Предметом антикоррупционной экспертизы
нормативных правовых актов и их проектов являются коррупциогенные факторы, то есть
те положения исследуемого объекта (правового документа), которые способствуют созданию условий для проявления коррупции при его применении.
5. Наличие специальных субъектов, осуществляющих данный вид экспертного исследования. К таковым относятся органы прокуратуры, подразделения Министерства юстиции Российской Федерации, государственные органы, органы государственной власти
субъектов Российской Федерации, органы местного самоуправления, уполномоченные на
такую деятельность – при официальной обязательной государственной антикоррупционной экспертизе; институты гражданского общества и граждане – при независимой антикоррупционной экспертизе.
6. Наличие специфической цели проведения данного вида экспертизы. Основной
целью антикоррупционной экспертизы правовых актов и их проектов является выявление
несовершенства правовых актов и их проектов, которые повышают вероятность коррупционных действий со стороны участников правоотношений.
7. Данный вид экспертизы связан с использованием специальных знаний. Это знания, которые получены в результате профессиональной подготовки и опыта занятием какой-либо деятельностью. В частности для проведения независимой экспертизы нормативных правовых актов и их проектов федерального уровня Правительством Российской Федерации предъявлено разумное требование – аккредитация независимых экспертов Министерством юстиции Российской Федерации.
8. Выявленные в нормативных правовых актах (проектах нормативных правовых актов) коррупциогенные факторы отражаются: в требовании прокурора об изменении нормативного правового акта или в обращении прокурора в суд; в заключении, составляемом
при проведении антикоррупционной экспертизы в случаях, предусмотренных Федеральным законом «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов».
Сказанное позволяет сформулировать следующее определение антикоррупционной
экспертизы нормативных правовых актов. Антикоррупционная экспертиза нормативных
правовых актов – это разновидность правовой экспертизы законодательства, представляющая собой специальное исследование нормативных правовых актов (их проектов) в
целях выявления в них коррупциогенных факторов, а также повышения их качества и эффективности, осуществляемое экспертом или экспертным учреждением в силу прямого
указания закона либо без такового, основанное на применении специальных знаний антикоррупционного законодательства и практики его реализации, сопровождаемое дачей заключения или иного документа.
Перейдем к характеристике значения антикоррупционной экспертизы нормативных
правовых актов. Думается, что особое значение антикоррупционная экспертиза приобретает в современный период, поскольку количество принимаемых законов и поправок к ним
из года в год увеличивается. Именно сегодня принятие эффективных, юридически грамотных, работающих законов, своевременность и точность законодательных решений становятся во многом определяющим фактором экономического, политического, социального
развития.
Основное значение антикоррупционной экспертизы законодательства в современных условиях заключается в том, что она выступает как важнейшее средство противодействия коррупции, способствует исключению злоупотребления правом со стороны должностных лиц. Своевременное выявление и устранение коррупционных предпосылок ещё
19
на стадии принятия нормативного правового акта не только будет способствовать недопуще-нию коррупционных проявлений со стороны правоприменителей – должностных лиц
органов государственной власти и местного самоуправления, но и позволит совершенствовать их деятельность и, в конечном счете, не допустить нарушение прав и свобод граждан,
а также законных интересов хозяйствующих субъектов.
Исследование института антикоррупционной экспертизы принятых нормативных
правовых актов и их проектов имеет значение для развития теории правотворчества, выступает средством совершенствования законодательства, способствует выявлению пробелов и коллизий в праве.
Кроме того, антикоррупционная экспертиза носит превентивный (предупредительный) характер. Будучи постоянной и обязательной, антикоррупционная экспертиза призвана способствовать повышению качества подготавливаемых нормативных решений, выявлению и устранению дефектов законодательства на этапе проектирования правовых
норм, предупреждению возможных проявлений коррупции. Превенция имеет место,
прежде всего, при проверке проектов нормативных правовых актов на коррупциогенность.
Таким образом, антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов и их
проектов является важнейшим инструментом осуществления антикоррупционной политики Российской Федерации. Институт антикоррупционной экспертизы все больше утверждается в практике российской государственности, приобретая весьма важное, а иногда
основополагающее значение.
Литература
1. Андреев И.С. Системный подход к понятию экспертизы нормативного правового
акта // Журнал российского права. 2001. № 6. С. 51-55.
2. Антикоррупционная экспертиза нормативно-правовых актов и их проектов: / Мво образования и науки Рос. Федерации, Моск. ГЮА им. О.Е. Кутафина, 2010. 93 с.
3. Журкина Е.В. Правовая экспертиза нормативного правового акта как средство повышения эффективности законодательства: Дис. канд. юрид. наук. М., 2009. 178 с.
4. Кабанов П.А. Антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов и их
проектов в субъектах Российской Федерации: от осознания необходимости до институционализации // Следователь. 2010. № 8. С. 15-27.
5. Колесов Ю.И. Правовое пространство России. Участие органов юстиции в обеспечении его единства. М., 2004. 170 с.
6. Короткова О.А. Экспертиза законопроектов и законодательных актов: теоретикоправовой аспект: Дис. канд. юрид. наук. М., 2010. 188 с.
7. Методика первичного анализа (экспертизы) коррупциогенности нормативных
правовых актов / Под. ред. В.Н. Южакова. М.: Центр стратег. разраб.; Статут, 2007. 96 с.
8. Советский энциклопедический словарь. М., 1983.
9. Хабриева Т.Я. Формирование правовых основ антикоррупционной экспертизы
нормативных правовых актов // Журнал российского права. 2009. № 10. С. 5-13.
20
Академический вестник № 1 (19)
C. В. Горовенко
ОСОБЕННОСТИ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ
ПРАВА ГРАЖДАНИНА НА ОБРАЩЕНИЕ В ОРГАНЫ ВЛАСТИ
Аннотация: в данной статье рассматриваются проблемы применения административной ответственности за нарушение прав гражданина Российской Федерации при рассмотрении обращений в органах государственной власти. Дается анализ практического
толкования объекта административного правонарушения, предусмотренного ст. 5.59 КоАП
РФ. Анализируются действия прокурора при рассмотрении заявлений о привлечении виновных должностных лиц к административной ответственности.
Ключевые слова: обращение гражданина, административная ответственность.
Annotation: The article is devoted to the problems of use of administrative responsibility
for the violation of the rights of the Russian citizen during consideration of the applications by
the bodies of state power. The article gives analysis of practical interpretation of the object of
administrative offence provided for by Article 5.59 of the Code of the Russian Federation of Administrative Offences and analysis of the actions of the prosecutor during consideration of the
applications about administrative responsibility of the guilty officials.
Key words: application of the citizen, administrative responsibility.
Федеральным законом от 11.07.2011 N 199-ФЗ введена в действие ст. 5.59 КоАП
РФ, устанавливающая административную ответственность за нарушение порядка рассмотрения обращений граждан Российской Федерации. Несмотря на значимость и необходимость применения мер административно–правовой защиты прав граждан на обращение в
органы власти, практика применения данной статьи выявила ряд проблемных вопросов,
которые будут освещены в рамках нашей статьи.
Во-первых, проблемой правоприменения ст. 5.59 КоАП РФ является неоднозначность толкования объекта рассматриваемого правонарушения.
В диспозиции статьи закреплено, что административная ответственность наступает
за «нарушение установленного законодательством Российской Федерации порядка рассмотрения обращений граждан должностными лицами государственных органов и органов
местного самоуправления, за исключением случаев, предусмотренных статьями 5.39, 5.63
настоящего Кодекса».
На практике Прокуратурой Тюменской области применяется ограничительное толкование понятия «законодательство». По мнению представителей данного государственного органа, объект правонарушения охватывает только лишь правоотношения, регулируемые Федеральным законом от 02.05.2006 N 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений
граждан Российской Федерации» (далее N 59-ФЗ). В частности, такое мнение основано на
пояснительной записке к законопроекту о введении в действие ст. 5.59 КоАП РФ1.
В этой связи хотелось бы отметить, что в силу ч. 2 ст. 1 N 59-ФЗ законодательство,
устанавливающее порядок рассмотрения обращений граждан, состоит не только из данного закона, но и из федеральных конституционных законов и иных федеральных законов.
Следовательно, ограничительное толкование объекта правонарушения, предусмотренного ст. 5.59 КоАП РФ, приводит к отсутствию административно–правовой защиты прав
гражданина при рассмотрении обращения в том случае, если N 59-ФЗ не применяется.
Во-вторых, согласно ч. 1 ст. 28.4 КоАП РФ возбуждение дела об административном
правонарушении находится исключительно в компетенции прокурора. В этой связи одним
1
http://www.kadis.ru/columns/column.php?id=97735
21
из возможных условий возбуждения дела является обращение гражданина в прокуратуру с
соответствующим требованием.
Однако направление в прокуратуру заявления о привлечении виновных должностных лиц к административной ответственности, предусмотренной ст. 5.59 КоАП РФ, может
вызывать интересные правовые последствия.
В качестве примера приведем гражданское дело, которое рассматривалось в системе судов общей юрисдикции Тюменской области в ноябре 2011 г. – январе 2012 г. (данные
обезличены).
Решением районного суда г. Тюмени было подтверждено право пользования гражданки Н. квартирой по соответствующему адресу. Также была погашена запись регистрации в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним о
праве собственности гражданина Б. на данное жилое помещение и восстановлена запись
регистрации в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с
ним о праве собственности гражданина Ю. на данное жилое помещение.
Также Решением районного суда г. Тюмени установлена незаинтересованность
граждан Б. и Ю. относительно участия в регистрационных отношениях, связанных с подачей документов для внесения изменений в ЕГРП.
Кассационным определением судебной коллегии по гражданским делам Тюменского областного суда указанное Решение оставлено без изменения.
Гражданка Н. обратилась в Управление Росреестра по Тюменской области с письменным обращением, в котором просила учесть указанные судебные акты. Ответ гражданке Н. по ее обращению не давался. Управлением Росреестра по Тюменской области данный факт не только не отрицается, но и прямо подтверждается. При этом обращение
Управлением рассматривалось.
Не получив ответа на обращение по истечении установленных сроков, гражданка Н.
обратилась в Прокуратуру Тюменской области с заявлением о привлечении виновных лиц
к административной ответственности. Прокуратурой Тюменской области заявление было
направлено для рассмотрения в Управление Росреестра по Тюменской области. Управление Росреестра по Тюменской области в итоге дало ответ по существу обращения гражданки Н.
Гражданка Н. обратилась в районный суд г. Тюмени с заявлением об оспаривании
данного незаконного действия. Решением районного суда г. Тюмени отказано в удовлетворении заявления. Решение мотивировано ч.4 ст. 258 ГПК РФ в части отсутствия нарушения прав и свобод гражданина.
Исходя из указанных фактических обстоятельств дела, дадим правовой анализ данной ситуации.
Неотъемлемым правом, предоставленным гражданину N 59-ФЗ, является право на
«получение письменного ответа по существу поставленных в обращении вопросов, за исключением случаев, указанных в статье 11 настоящего Федерального закона, уведомление
о переадресации письменного обращения в государственный орган, орган местного самоуправления или должностному лицу, в компетенцию которых входит решение поставленных в обращении вопросов» (п. 3 ст. 5 N 59-ФЗ).
Статья 10 N 59-ФЗ устанавливает порядок рассмотрения обращений граждан. Государственный орган, орган местного самоуправления или должностное лицо обязаны дать
письменный ответ по существу поставленных в обращении вопросов, за исключением случаев, указанных в статье 11 настоящего Федерального закона (п. 4 ч. 1 ст. 10 N 59-ФЗ).
Если у должностного лица имеются затруднения в понимании существа поставленных в обращении вопросов, то данное лицо вправе применить положения п. 1 ст. 10 N 59ФЗ, а именно обеспечить объективное, всестороннее и своевременное рассмотрение обращения, в случае необходимости – с участием гражданина, направившего обращение.
22
Академический вестник № 1 (19)
Следовательно, ненаправление ответа на обращение гражданина, как минимум свидетельствует о событии административного правонарушения.
Одним из поводов к возбуждению дела об административном правонарушении являются заявления физических лиц, содержащие данные, указывающие на наличие события
административного правонарушения (п. 3 ч. 1 ст. 28.1 КоАП РФ).
Указанные заявления подлежат рассмотрению должностными лицами, уполномоченными составлять протоколы об административных правонарушениях (ч.2 ст. 28.1 КоАП РФ).
В случае отказа в возбуждении дела об административном правонарушении и при
наличии заявлений, указанных в п. 3 ч. 1 ст. 28.1 КоАП РФ, должностным лицом, рассмотревшим указанные материалы, выносится мотивированное определение об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении (ч. 5 ст. 28.1 КоАП РФ).
Применительно к деятельности прокурора при рассмотрении заявлений, содержащих данные о событии административного правонарушения, взаимосвязанные положения
статьи 28.1 КоАП РФ и ст. 28.4 КоАП РФ предусматривают вынесение либо определения
об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении, либо постановления
о возбуждении дела об административном правонарушении при наличии повода к возбуждению дела об административном правонарушении2.
Тем не менее, позиция Прокуратуры Тюменской области заключается в том, что
прокурор не обязан выносить определение об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении, так как данное полномочие прокурора ст. 28.1 КоАП РФ не
предусмотрено.
Следовательно, указанное обстоятельство приводит к перенаправлению прокуратурой обращения без проведения проверки, предусмотренной ст. 28.1 КоАП РФ, в тот орган,
должностные лица которого, по мнению гражданина, совершили правонарушение.
Рассмотрение и разрешение в органах прокуратуры заявлений, жалоб и иных обращений осуществляется на основании ст. 10 Федерального закона N 2202-1 «О прокуратуре
Российской Федерации» от 17.01.1992.
Поступающие в органы прокуратуры заявления и жалобы, иные обращения рассматриваются в порядке и сроки, которые установлены федеральным законодательством
(ч.2 ст. 10 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации»). Прокурор в установленном законом порядке принимает меры по привлечению к ответственности лиц, совершивших правонарушения (ч. 4 ст. 10 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации»).
Указание в решении прокурора о перенаправлении заявления гражданина на положения ст. 8 Федерального закона от 02.05.2006 N 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» является недопустимым. Установленный настоящим
Федеральным законом порядок рассмотрения обращений граждан распространяется на все
обращения граждан, за исключением обращений, которые подлежат рассмотрению в порядке, установленном федеральными конституционными законами и иными федеральными законами (ч. 2 ст.1 № 59-ФЗ).
Иным федеральным законом, устанавливающим порядок рассмотрения заявлений о
привлечении к административной ответственности, является Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ.
По нашему мнению, рассматриваемое действие прокурора является незаконным и
нарушает право гражданина на получение государственной защиты от административных
правонарушений, закрепленное взаимосвязанными положениями ст. 2 Конституции РФ и
ст. 1.2 КоАП РФ.
Мы не одиноки в своем мнении. В частности см. Субанова Н.В. Определение прокурора об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении / Законность. – 2011. N 1.
2
23
В этой связи, отдельного анализа заслуживает проблема защиты, в том числе судебной, прав гражданина, непоименованных в законе. Проблема заключается в применении
ст. 255 ГПК РФ, которая устанавливает основания обжалования действия (бездействия),
решений должностных лиц. Данные основания связаны с нарушением права гражданина в
той или иной форме. Однако у суда возникает вопрос: если право законом не закреплено
или не сформулировано, то может ли оно быть нарушено?
По нашему мнению, исходя из принципа единства прав и обязанностей участников
правоотношений, для определения факта наличия права желательным, но не обязательным
является закрепление права в тексте нормативного акта. В этой связи, если нормативно закреплена обязанность участника правоотношений, то это означает, что ему корреспондирует соответствующее право.
Исходя из данной предпосылки, право на получение государственной защиты от
противоправных посягательств корреспондирует обязанности государства защищать права
граждан, закрепленной в ст. 2 Конституции РФ. Применительно к сфере производства по
делам об административных правонарушениях ст. 1.2 КоАП РФ устанавливает, что задачами законодательства об административных правонарушениях являются защита личности, охрана прав и свобод человека и гражданина, охрана здоровья граждан, санитарноэпидемиологического благополучия населения, защита общественной нравственности,
охрана окружающей среды, установленного порядка осуществления государственной власти, общественного порядка и общественной безопасности, собственности, защита законных экономических интересов физических и юридических лиц, общества и государства от
административных правонарушений, а также предупреждение административных правонарушений.
Соответственно, если государство в лице его уполномоченных органов обязано
предоставлять защиту от административных правонарушений, то у гражданина есть право
на получение такой защиты. Тот факт, что гражданин самостоятельно формулирует право
в жалобе на действия должностного лица, не свидетельствует об отсутствии данного права
у гражданина.
Оспаривание указанного действия прокурора производится в порядке, предусмотренном главой 25 ГПК РФ. Применение главы 30 КоАП РФ невозможно, так как производство по делу об административном правонарушении, возбужденное прокуратурой, в
этом случае отсутствует.
Однако осуществление порядка оспаривания действий должностного лица, предусмотренного главой 25 ГПК РФ, может привести к применению ч. 4 ст. 258 ГПК РФ, а
именно: «Суд отказывает в удовлетворении заявления, если установит, что оспариваемое
решение или действие принято либо совершено в соответствии с законом в пределах полномочий органа государственной власти, органа местного самоуправления, должностного
лица, государственного или муниципального служащего и права либо свободы гражданина
не были нарушены». При этом суд может не указывать, какие именно права и свободы не
были нарушены.
Исходя из буквального толкования ч. 4 ст. 258 ГПК РФ, возможна такая ситуация,
когда действие или решение должностного лица является незаконным, но они не приводят
к нарушению права гражданина.
Применительно к рассматриваемому случаю, незаконные действия должностного
лица, содержащие в себе состав административного правонарушения, предусмотренного
ст. 5.59 КоАП РФ, могут не повлечь за собой даже попыток применения мер административной ответственности через призму ч. 4 ст. 258 ГПК РФ.
Подводя итог изложенному материалу, хотелось бы отметить, что порядок применения мер административной ответственности по ст. 5.59 КоАП РФ требует, как минимум,
однозначного нормативного закрепления полномочий прокурора в части принятия процессуального решения, предусмотренного ст. 28.1 КоАП РФ.
24
С. А. Девятов
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОСНОВ МЕСТНОГО
САМОУПРАВЛЕНИЯ В ЯМАЛО-НЕНЕЦКОМ АВТОНОМНОМ ОКРУГЕ
Аннотация: для обеспечения оптимальной организации местного самоуправления в
отдельных регионах РФ ФЗ №131-ФЗ предусмотрел такие категории, как территории с
низкой, а также высокой плотностью населения. В связи с этим рассматриваются этапы
преобразования муниципальных образований Ямало-Ненецкого автономного округа.
Ключевые слова: территории с низкой плотностью сельского населения, территории с высокой плотностью сельского населения.
Annotation: With the view to ensuring effective organization of local government in Russian individual regions Federal Law № 131-Federal Law has provided for such categories as areas
with low-density countryside and high-density countryside. On the back of this transformation
stages of municipal units of the Yamalo-Nenets Autonomous District are being considered.
Key words: areas with low-density countryside, areas with high-density countryside.
В части территориальной организации местного самоуправления Федеральный Закон от 06.10.2003 №131 (далее – ФЗ №131), предусматривает разграничение территорий
субъектов РФ, в первую очередь, между городскими и сельскими поселениями. Формирование территорий поселений осуществляется, исходя из установленных законом требований. Поселения входят в состав муниципальных районов.
Для обеспечения оптимальной организации местного самоуправления в отдельных
регионах РФ ФЗ № 131 предусмотрел такие категории, как территории с низкой, а также
высокой плотностью населения. При этом введен критерий для отнесения территорий к
той или иной категории. Кроме того, предусмотрена возможность признания территориями определенной плотности как всей территории субъектов РФ, так и отдельных муниципальных районов. Утверждение данного перечня регионов отнесено к полномочиям Правительства РФ, которое 25 мая 2004 г. приняло Распоряжение «Об утверждении перечней
субъектов Российской Федерации и отдельных районов субъектов Российской Федерации
(в существующих границах), относящихся к территориям с низкой плотностью населения»
№707-р1, утвердив соответствующий перечень.
Согласно указанному перечню территории шести субъектов РФ, в том числе ЯмалоНенецкий автономный округ (в дальнейшем – ЯНАО), признаны территориями с низкой
плотностью населения, еще в 21 субъекте РФ территориями с низкой плотностью населения признаны отдельные районы.
Нельзя не признать, что в ряде субъектов РФ территориальная организация местного самоуправления, в том числе, поселений, расположенных в малонаселенных, отдаленных и труднодоступных местностях, установлена без учета социально-экономического потенциала соответствующих территорий. В настоящее время существуют поселения, которые практически не имеют какой-либо собственной доходной базы. В связи с этим, сложившаяся территориальная организация местного самоуправления сегодня претерпевает
некоторые изменения, прежде всего, за счет объединения малочисленных поселений.
Территориальная организация местного самоуправления в Ямало-Ненецком автономном округе была установлена в 2004 году с учётом соблюдения обязательного на тот
момент критерия пешеходной доступности. Позднее критерий пешеходной доступности
1
Распоряжение Правительства РФ «Об утверждении перечней субъектов Российской Федерации и отдельных районов субъектов Российской Федерации (в существующих границах), относящихся к территориям с
низкой плотностью населения» от 25.05.2004 №707-р// СЗ РФ. – 2004. – № 23. – Ст. 2318.
25
при установлении границ муниципальных образований (далее – МО) для территорий с
низкой плотностью населения был отменён.
Вновь созданные сельские поселения в основном оказались лишёнными какоголибо экономического потенциала, самостоятельных источников финансирования, кадров,
и, как следствие, в большинстве своём продемонстрировали свою неэффективность и отсутствие инвестиционной привлекательности. Практика показала, что именно в поселениях с незначительной численностью населения наиболее актуальны проблемы реальной
способности органов местного самоуправления решать вопросы местного значения ввиду
отсутствия или незначительности налогооблагаемой и ресурсной базы.
Первые полученные данные по опыту функционирования вновь образованных городских и сельских поселений свидетельствуют о необходимости подходить к процессу
муниципально-территориального устройства более рационально, исходя из принципа социально-экономической целесообразности.
Анализ проблем развития местного самоуправления показывает, что в ряде случаев
существенно повысить качество управления возможно либо путём изменения границ МО,
либо путём их преобразования. В условиях снижения численности населения, финансового
и кадрового дефицита именно изменение территориальной организации местного самоуправления является одним из немногих механизмов, когда при минимальных затратах
можно существенно повысить качество муниципального управления, оптимизировать
бюджетные расходы.
Таким образом, укрупнение муниципальных образований в ЯНАО – отображение
объективных экономических и демографических тенденций.
Согласно конституционной норме изменение границ МО представляет совместную
деятельность законодательного органа государственной власти субъекта Российской Федерации и жителей соответствующего МО. Ведущая роль отводится органу государственной власти, к его позиции прибавляется позиция местного сообщества, они суммируются.
Можно назвать три основных аргумента в пользу процессов объединения сельских
поселений в автономном округе:
 значительные расходы на содержание органов местного самоуправления в общем
объёме расходов местного бюджета;
 большое количество полномочий, передаваемых для осуществления органам
местного самоуправления муниципального района;
 кадровая проблема, не решаемая в течение длительного периода времени.
В настоящее время поступили предложения по оптимизации поселений от органов
местного самоуправления Надымского, Приуральского и Шурышкарского районов.
В основу объединения указанных муниципальных районов положены критерии
транспортной доступности и численности населения. Такой вывод можно сделать, анализируя перечень поселений в муниципальных районах, подлежащих объединению (см. табл.).
Ясно, что при определении сельских поселений, подлежащих объединению, учитывались
критерии транспортной доступности и расстояний до административного центра вновь образованного поселения, который, в свою очередь, определялся по численности населения2.
Муниципальный
район
Надымский
Поселения,
подлежащие объединению
Ныда
Нории
Кутопьюган
Численность
населения, чел.
2136
393
924
Вновь образованное
поселение
Ныдинское
Статистический доклад «Социально-экономическое положение городских округов и муниципальных районов Ямало-Ненецкого автономного округа в 2010 году»: [WWW-документ] // URL: www.yamalstat.gks.ru.
2
26
Академический вестник № 1 (19)
Приуральский
Шурышкарский
Аксарковское
Харсаимское
Катравож
1) Азовское
Лопхаринское
Горковское
1787
247
243
512
668
2080
2) Восяховское
Мужевское
622
3709
Мужевское
3) Питляр
Шурышкарское
591
1018
Шурышкарское
Аксарковское
Горковское
На совещании Губернатора ЯНАО с главами МО ЯНАО было решено назначить ответственных должностных лиц за организацию работы по объединению поселений и до 1
сентября 2010 года представить планы мероприятий по объединению поселений с указанием конкретных сроков3. В сентябре 2010 года был представлен сводный план мероприятий
по объединению поселений в автономном округе.
Процедура преобразования МО длительная и строго регламентированная законодательством и нормативными правовыми актами органов местного самоуправления.
Первый этап начинался с принятия органами местного самоуправления решений о
выдвижении инициативы преобразования поселений путем их объединения. Далее обязательно данный вопрос выносился на публичные слушания. Это первый шаг по выявлению
мнения населения4. Вместе с тем, в ФЗ №131 устанавливается, что отсутствие инициативы
со стороны населения при проведении преобразований внутри муниципальных районов
предоставляет это право представительным органам местного самоуправления. Это привело к упрощению процедур и установлению территориальных основ местного самоуправления без согласования с населением5.
В связи с этим, в ЯНАО на данном этапе, согласно Сводному плану мероприятий по
объединению, осуществлялись следующие мероприятия:
1) В ноябре 2010-апреле 2011 проводилась предварительная работа с депутатами
представительных органов и населением объединяемых территорий. Она заключалась в
проведении бесед, информировании населения посредством СМИ. Окончательный перечень мероприятий определялся непосредственно муниципалитетами.
2) В апреле 2011 года были приняты соответствующие решения Собраний депутатов как МО, в которых расположены административные центры будущих объединяемых
поселений, так и присоединяемых МО. В частности, Собрания депутатов МО, в которых
расположены административные центры, рассмотрели следующие вопросы (апрель 2011
года):
1. О выдвижении инициативы о преобразовании поселений путем их объединения.
2. Об одобрении проекта решения Собрания депутатов о выражении согласия на
преобразование поселений.
3. О назначении публичных слушаний по проекту решения Собрания депутатов о
выражении согласия на преобразование поселений.
4. Об обращении к Собраниям депутатов присоединяемых МО с предложениями:
 поддержать инициативу о преобразовании поселений;
Протокол №1 Совещания Губернатора ЯНАО с главами муниципальных образований ЯНАО от 14.05.2010.
Журнал муниципальное право №3/2009 (стр. 18 – посмотреть в библиотеке)
5
Шугрина Е.С. Судебная защита местного самоуправления. – М.: Норма-Инфра-М, 2010, С. 295.
3
4
27
 назначить и провести публичные слушания по проектам решений Собраний депутатов о выражении согласия на преобразование поселений;
 по результатам указанных публичных слушаний принять решение о выражении
согласия (несогласия) на преобразование поселений;
 направить указанные решения и итоговые документы публичных слушаний главам муниципальных образований административных центров.
Решения, принятые по данным вопросам, были направлены депутатам присоединяемых МО.
Собрания депутатов присоединяемых МО, в свою очередь, также приняли ряд решений по вопросам:
1. О поддержании инициативы о преобразовании поселений, выдвинутой Собранием депутатов МО административных центров.
2. Об одобрении проекта решения Собрания депутатов о выражении согласия от
имени населения МО на объединение поселений.
3. О назначении публичных слушаний по проекту решения Собрания депутатов о
выражении согласия от имени населения МО на объединение поселений.
3) В мае 2011 года были проведены публичные слушания по проектам решений Собраний депутатов административных центров, а также присоединяемых МО о выражении
согласия на преобразование поселений.
На втором этапе были приняты решения Собраний депутатов всех объединяемых
МО о выражении согласия от имени населения МО на объединение поселений (июнь-июль
2011 г.). В сентябре 2011 г. решения Собраний депутатов присоединяемых МО по данному
по вопросу и итоговые документы публичных слушаний были направлены главам МО административных центров.
Завершался данный этап направлением главами МО административных центров обращений к Губернатору ЯНАО с просьбой выступить с законодательной инициативой в
Законодательном Собрании ЯНАО по вопросу объединения поселений с приложением:
 решений Собраний депутатов МО административных центров о выдвижении
инициативы об объединении;
 решений Собраний депутатов присоединяемых МО о поддержании инициативы
об объединении поселений, выдвинутой Собранием депутатов МО административных
центров;
 итоговых документов публичных слушаний.
Третий этап – преобразование поселений и формирование новых органов местного
самоуправления. Его реализация предполагала совершение ряда действий.
Прежде всего, Департамент имущественных отношений ЯНАО должен провести
следующие мероприятия:
1) провести работы по землеустройству, описанию и установлению границ МО;
2) провести работы по составлению Схем землеустройства МО и Карт (планов)
объектов землеустройства, отображающих в графических и текстовых форматах местоположение, размеры, границы объекта землеустройства и иные характеристики;
3) подготовить картографическое описание границ МО.
Все эти действия планируется произвести до 1 февраля 2012 г., после чего должны
быть разработаны соответствующие законопроекты. Разработка законопроектов и подготовка документов к ним возлагается на Департамент муниципального развития ЯНАО. В
частности, должны быть разработаны законопроекты:
 «О преобразовании некоторых поселений, входящих в состав муниципальных
районов в Ямало-Ненецком автономном округе»;
 «О внесении изменений в некоторые законы Ямало-Ненецкого автономного
округа» (установление границ вновь образуемых муниципальных образований).
28
Академический вестник № 1 (19)
Также Департаменту муниципального развития ЯНАО поручается разработка предложений по проекту штатной численности органов местного самоуправления вновь образуемых МО в рамках бюджетных отношений и структур местных администраций.
Следующим действием в рамках третьего этапа станет реализация Губернатором
ЯНАО в марте 2012 г. права законодательной инициативы и внесение соответствующих
законопроектов в Законодательное Собрание ЯНАО, после чего в апреле-мае 2012 г. будут
приняты соответствующие Законы ЯНАО.
Заключительный этап процедуры преобразования МО – назначение и проведение
выборов в представительный орган объединенного МО. Необходимо учитывать, что выборы в органы местного самоуправления вновь образованного МО должны быть проведены
не позднее, чем через шесть месяцев со дня его создания.
В соответствии с рассматриваемым планом мероприятий по объединению поселений, жителям поселения, обладающим избирательным правом, в течение одного месяца со
дня вступления в силу Закона ЯНАО предоставляется возможность выступить с инициативой проведения местного референдума по вопросу определения структуры органов местного самоуправления вновь образованного МО.
Следует обратить внимание на то, что рассматриваемый план нельзя считать окончательным, соответственно и сроки совершения некоторых действий по объединению могут быть сдвинуты. Это объясняется тем, что в плане не предусматривается конкретного
срока для проведения указанного выше референдума. Тем не менее, утверждение плана в
такой редакции нельзя считать нарушением избирательных прав граждан, проживающих
на территории объединяемых поселений. В случае проявления инициативы со стороны
населения, в план по объединению будут внесены коррективы относительно сроков с учетом проведения местного референдума.
Со дня вступления в силу Закона ЯНАО избирательные комиссии всех объединяемых поселений должны досрочно прекратить осуществление своих полномочий, после чего (июнь-июль 2012 г.) по решению Избирательной комиссии ЯНАО должно осуществиться возложение полномочий избирательных комиссий вновь образованных МО на соответствующие территориальные избирательные комиссии.
Не позднее, чем за 70 дней до дня голосования (то есть, до 4 августа 2012 г.) территориальные избирательные комиссии назначают выборы в органы местного самоуправления вновь образованных МО, которые будут проведены 14 октября 2012 г.
До формирования органов местного самоуправления вновь образованных МО полномочия по решению вопросов местного значения вновь образованного МО возлагается на
органы местного самоуправления объединяемых МО. Реформирование территориальных
основ ЯНАО должно завершиться до 15 декабря 2012 г. формированием органов местного
самоуправления и принятием уставов вновь образованных МО.
Следует отметить, что идея укрупнения муниципалитетов не противоречит и общемировым тенденциям. В Норвегии, например, число муниципалитетов постепенно сократилось с 700 до 420, в Швеции с 1500 до 290. В Бельгии доля муниципалитетов с численностью населения менее 1 тысячи жителей составляет менее 0,2 процента (для сравнения в
ЯНАО данный показатель составляет 19%).
В настоящее время рассматривается возможность сокращения количества сельских
поселений на 8 единиц, при этом общая численность сельских поселений в автономном
округе составит 30 единиц.
Важно проводить укрупнение на рациональной основе – с учётом мнения граждан и
без ущемления прав жителей. Ряд сельских поселений в автономном округе нежизнеспособны и в ближайшие годы их потенциал, как самостоятельных муниципалитетов, не может быть восполнен. Из них большинство полномочий по решению вопросов местного
значения передают на районный уровень в соответствии с заключенными соглашениями.
29
В условиях финансового и кадрового дефицита, объединение поселений, входящих
в состав территорий отдельных муниципальных районов, позволит при минимальных затратах повысить качество муниципального управления, оптимизировать бюджетные расходы и отчасти увеличить фискальную автономию МО.
Чтобы объединение поселений, входящих в муниципальные районы, осуществлялось с наибольшим эффектом и не имело негативных последствий, по мнению автора, следует руководствоваться следующими положениями:
1). Необходимость работы с населением. Такая работа состоит в разъяснении населению необходимости объединения поселений, порядка проведения объединения и его результатов. Народ должен понимать суть происходящих изменений, поскольку они оказывают непосредственное воздействие на качество и обеспечение нормального функционирования жизни объединяемых поселений.
2). Необходимость работы в основных населённых пунктах специалистов администрации поселения. Это необходимо, чтобы объединение не оказало негативного влияния
на предоставление муниципальных услуг жителям населённых пунктов поселений.
30
Академический вестник № 1 (19)
Л. Н. Джек
ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ, РЕГУЛИРУЮЩИЕ РАЗВИТИЕ
МЕЖМУНИЦИПАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В РЕГИОНЕ
Аннотация: в статье рассмотрены основные формы межмуниципального взаимодействия. Выявлены недостатки и несогласованность положений законодательства о местном самоуправлении с нормами гражданского законодательства, которые препятствует
развитию межмуниципального взаимодействия в России. Предложены перспективные
направления развития межмуниципального взаимодействия в регионе в форме Совета муниципальных образований, с целью стабилизации социально-экономической ситуации, повышения конкурентоспособности территории.
Ключевые слова: межмуниципальное взаимодействие, Совет муниципальных образований, местные органы власти.
Annotasion: The article describes the basic forms of inter-municipal interaction of conformity. Identified gaps and inconsistency of the legislation on local self-government with the
norms of the civil legislation, which prevents the development of inter-municipal cooperation in
Russia. Pre-located perspective directions of the development of inter-municipal collaboration of
the region in the form of Council of municipal formations, with the purpose of stabilization of the
socio-economic situation, improving the competitiveness of the territory.
Key words: Key words: inter-municipal cooperation, the Council of municipal establishments, local authorities
В мировой практике для решения многих возникающих на местах социальноэкономических проблем, для повышения эффективности использования совокупного потенциала все чаще возникают новые формы управления, базирующиеся на принципах взаимодействия, сотрудничества и кооперации. Право местных сообществ на сотрудничество
зафиксировано в статье 10 Европейской хартии местного самоуправления (ратифицирована в России Федеральным законом «О ратификации Европейской хартии местного самоуправления» от 11.04.1998 № 55-ФЗ).
Развитие механизмов межмуниципального взаимодействия стимулируется со стороны национальных органов власти многих стран, а также со стороны Европейского Союза. Подчеркивается, что сотрудничество между органами местного само-управления,
ставящее во главу угла местное экономическое развитие, может стать важным фактором
выживания и конкурентоспособности территорий в нестабильных экономических условиях. Признано, что потребность в интеграции и кооперации возникает в тех случаях, когда
муниципалитеты испытывают дефицит ресурсов для достижения намеченных целей, стремятся усилить собственные конкурентные преимущества.
Реформа местного самоуправления России, начатая законом от 6 октября 2003 г. №
131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», внесла множество нововведений в деятельность местных органов власти. Исходя
из положений данного Федерального закона, выделяют три формы межмуниципального
экономического сотрудничества: ассоциативная, договорная и хозяйственная (см. рис. 1).
31
Формы межмуниципального сотрудничества
Соглашения об обмене
опытом и т.п.
Договоры о сотрудничестве
Договорная
Внутрирегиональные
Региональные
Межрегиональные
Международные
Контракты
Хозяйственные союзы
Российские
Ассоциативная
Хозяйственная
Рис. 1. Формы межмуниципального экономического сотрудничества
Согласно п. 1 ст. 8 Федерального закона № 131-ФЗ в целях организации взаимодействия органов местного самоуправления, выражения и защиты общих интересов муниципальных образований в рамках ассоциативной формы в каждом субъекте Российской Федерации предусматривается образование советов муниципальных образований. Помимо
этого, согласно ч. 2 ст. 8 может быть образовано единое общероссийское объединение муниципальных образований. Такие объединения созданы как на уровне субъектов Федерации, так и на федеральном уровне (где действует Единое общероссийское объединение
муниципальных образований (Конгресс)). Кроме того, с учетом особенностей территориальной и организационной основы муниципальных образований на добровольной основе
могут быть образованы иные объединения муниципалитетов (ч. 3 ст. 8). Таковыми являются, например, межрегиональные объединения муниципальных образований (Ассоциация сибирских и дальневосточных городов, Ассоциация городов юга России и т.д.). Согласно ч. 4 ст. 8 Закона № 131-ФЗ в целях объединения финансовых средств, материальных и иных ресурсов муниципальных образований для решения вопросов местного значения органы местного самоуправления могут заключать договоры и соглашения. Такая
форма межмуниципального сотрудничества называется договорной.
Для совместного решения вопросов местного значения представительные органы
муниципальных образований могут принимать решения об учреждении межмуниципальных хозяйственных обществ в форме закрытых акционерных обществ (ЗАО), обществ с
ограниченной ответственностью (ООО). Несогласованность положений законодательства
Российской Федерации о местном самоуправлении с нормами гражданского законодательства, а также недостаток специальной правовой регламентации форм межмуниципального
хозяйственного сотрудничества препятствует развитию межмуниципального хозяйственного сотрудничества в форме хозяйственных обществ в России.
Это подтверждается и практикой: по информации Министерства регионального
развития Российской Федерации из 83 субъектов Российской Федерации лишь в 18 имеются межмуниципальные хозяйственные общества и, как правило, не более пяти на каждый
субъект Российской Федерации. При этом, в Сибирском и Дальневосточном федеральных
округах межмуниципальные хозяйственные общества отсутствуют (табл. 1).
32
Академический вестник № 1 (19)
Таблица 1
Субъекты РФ, в которых функционируют межмуниципальные
хозяйственные общества, 2009 г.
Субъект РФ
Количество межмуниципальных
хозяйственных обществ
Центральный федеральный округ
14
Брянская область
4
Воронежская область
3
Ивановская область
1
Костромская область
2
Смоленская область
1
Тульская область
3
Северо-Западный федеральный округ
12
Республика Коми
2
Мурманская область
4
Новгородская область
6
Южный федеральный округ
12
Республика Калмыкия
4
Ростовская область
8
Приволжский федеральный округ
14
Республика Башкортостан
2
Чувашская Республика
1
Нижегородская область
3
Пензенская область
4
Ульяновская область
1
Уральский федеральный округ
3
Курганская область
3
Челябинская область
1
Сибирский федеральный округ
0
Дальневосточный федеральный округ
0
Итого по России
55
Наряду с коммерческими организациями в соответствии с нормами статьи 69 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ представительные органы муниципальных
образований могут принимать решения о создании некоммерческих организаций в форме
автономных некоммерческих организаций и фондов. При этом можно констатировать, что
в законодательстве четко не разграничены цели и случаи, предусматривающие создание
муниципальными образованиями некоммерческих организаций для осуществления
межмуниципального сотрудничества и для решения вопросов местного значения, реализация которых не связана с межмуниципальным сотрудничеством.
Помимо автономных некоммерческих организаций и фондов муниципальные образования могут принимать решения о создании иных некоммерческих организаций в случаях, предусмотренных федеральными законами, но не для целей межмуниципального сотрудничества. Так, например, согласно статье 120 Гражданского кодекса Российской Федерации муниципальным образованием могут создаваться бюджетные и автономные
учреждения.
Межмуниципальные хозяйственные общества, фонды и автономные некоммерческие организации нельзя рассматривать как наиболее приемлемые организационноправовые формы для осуществления межмуниципального сотрудничества. Основным не-
33
достатком данных видов юридических лиц является то, что муниципальное образование
утрачивает право собственности на имущество, передаваемое этим организациям. Особенности этих юридических лиц также ограничивают механизмы контроля со стороны органов местного самоуправления за функционированием данных организаций.
Кроме того, основная деятельность хозяйственных обществ направлена на получение прибыли, и юридическая конструкция соответствующей организационно-правовой
формы ориентирована на решение частных, а не публичных задач, что не характерно для
межмуниципального сотрудничества, основной целью которого является совместное решение вопросов местного значения несколькими муниципальными образованиями.
Наиболее перспективной формой межмуниципального взаимодействия, по нашему
мнению, является образование Совета муниципальных образований субъекта РФ. Согласно п. 1 ст. 8 и ст. 66 Федерального закона от 6 октября 2003 года № 131-ФЗ Советы муниципальных образований образуются в целях организации взаимодействия органов местного самоуправления, выражения и защиты общих интересов муниципальных образований в
каждом субъекте РФ.
Организация и деятельность данных советов осуществляется в соответствии с требованиями Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях».
Советы муниципальных образований, как инструменты обеспечения реформы, были созданы в российских регионах с 2005 по 2006 г. В настоящее время действует более 80 советов при 83 субъектах Федерации.
За небольшой период своего функционирования Советы продемонстрировали свой
потенциал как ресурсные центры, помогающие входящим в них муниципалитетам, прежде всего из числа вновь созданных, сформировать соответствующую нормативную базу,
подготовить управленческие кадры, получить доступ к новым информационным и управленческим технологиям. Для создания таких советов необходимо не только утвердить
устав Совета, но заключить между собой договор о его создании, в котором решаются вопросы создания, порядка совместной деятельности по созданию Совета, условия передачи
Совету своего имущества и участия в его деятельности, условия и порядок выхода учредителей  муниципальных образований. В качестве учредителей Совета муниципальных образований выступают не органы местного самоуправления, а именно муниципальные образования, представители которых на съезде (собрании членов) утверждают устав Совета,
определяют размеры и порядок уплаты членских взносов, избирают органы управления
Совета.
В целях взаимодействия органов местного самоуправления, выражения и защиты
общих интересов муниципальных образований Тюменская областная Дума приняла Закон
Тюменской области от 29.12.2005 № 444 «О местном самоуправлении в Тюменской области», в который вносились поправки, соответствующие законодательству РФ. В 2009 году
Закон Тюменской области был приведен в соответствие с федеральным законодательством
в части создания Совета муниципальных образований Тюменской области, работа которого направлена на взаимодействие органов местного самоуправления, выражение и защиту
общих интересов муниципальных образований.
Согласно статье 6.2. Закона Тюменской области от 29.12.2005 № 444 «О местном
самоуправлении в Тюменской области» в регионе был образован Совет муниципальных
образований, который взаимодействует с органами государственной власти посредством:
создания совещательных органов для выработки решений по вопросам совершенствования
местного самоуправления; заключения соглашений о сотрудничестве; участия представителей органов государственной власти Тюменской области в деятельности Совета муниципальных образований Тюменской области и проводимых им мероприятиях; привлечения Совета муниципальных образований Тюменской области к обсуждению проектов законов Тюменской области по вопросам местного самоуправления; привлечения Совета
34
Академический вестник № 1 (19)
муниципальных образований Тюменской области к обсуждению стратегии социально-экономического развития Тюменской области и пр.
С целью развития межмуниципального взаимодействия в регионе Совет муниципальных образований должен выполнять следующие функции:
1) Выявление потенциально конфликтных вопросов межмуниципального взаимодействия и поиск компромиссных вариантов их решения, устраивающих все заинтересованные стороны;
2) Выявление наиболее благоприятных сфер межмуниципального сотрудничества в
рамках агломерации;
3) Достижение договоренностей о реализации совместных межмуниципальных
проектов, принятие согласованных решений об их организации и финансировании;
4) Формирование общего видения стратегических перспектив развития агломерации руководством входящих в неё муниципальных образований;
5) Обеспечение межмуниципального взаимодействия по вопросам участия муниципальных образований, входящих в агломерацию, в федеральных и областных целевых программах.
Однако не во всех субъектах Российской Федерации приняты законы, определяющие полномочия органов государственной власти субъектов Российской Федерации по
взаимодействию с соответствующими Советами муниципальных образований. Кроме того,
наряду с осуществляемой Советами муниципальных образований основной представительской функцией (организация взаимодействия, выражения и защиты общих интересов
муниципальных образований), действующее законодательство дает возможность создавать
на их базе различные формы хозяйственной кооперации в целях предоставления услуг муниципалитетам в решении вопросов местного значения, обучения муниципальных служащих и т.п.
Данная деятельность могла бы осуществляться как самими Советами муниципальных образований субъектов Российской Федерации, действующими в организационноправовой форме ассоциации, так и некоммерческими организациями, учредителями которых, в свою очередь, могут выступить указанные ассоциации.
Таким образом, в целях объединения финансовых средств, материальных и иных
ресурсов для решения вопросов местного значения могут быть образованы Советы муниципальных образований. Стимулирование Советов к максимальному использованию возможностей, предоставляемых российским законодательством, по созданию на их базе разных форм хозяйственной кооперации в целях предоставления услуг муниципалитетам в
решении вопросов местного значения, обучения муниципальных служащих является, на
наш взгляд, перспективным направлением развития ассоциативных форм межмуниципального взаимодействия. Сегодня эти возможности Советами используются далеко не в
полной мере.
Эффективное развитие межмуниципального взаимодействия в различных его проявлениях даст дополнительный шанс многим муниципальным образованиям стабилизировать
социально-экономическую ситуацию за счет объединения потенциалов соседствующих территорий, повысить конкурентоспособность территории, снизить зависимость от внешних
экономических и социальных угроз. Преимуществами межмуниципального взаимодействия
являются также возможность координации усилий и действий; расширение доступа к информационным, технологическим, трудовым, финансовым и прочим ресурсам.
Исходя из этого, необходимо содействовать развитию межмуниципального взаимодействия в субъектах Российской Федерации, проводить работу по выявлению, обобщению
и распространению лучших практик организации межмуниципального взаимодействия.
Следовательно, реформа местного самоуправления дает новый толчок развитию
различных форм межмуниципального взаимодействия в российских регионах в форме Со-
35
ветов муниципальных образований, общероссийского объединения муниципальных образований, иных объединений муниципальных образований, учреждения межмуниципальных хозяйственных обществ и других межмуниципальных организаций. При этом следует
отметить, что развитию межмуниципального хозяйственного взаимодействия в форме хозяйственных обществ в России препятствует определенная несогласованность положений
законодательства о местном самоуправлении с нормами гражданского законодательства, а
также недостаток специальной правовой регламентации форм такого взаимодействия.
Литература
1. Волков В.В. Межмуниципальное сотрудничество: проблемы правового регулирования // http://bujet.ru/article/75167.php
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ
3. Закон Тюменской области от 29.12.2005 № 444 «О местном самоуправлении в
Тюменской области»
4. Закон Тюменской области от 30.6.1995 № 6 «Устав Тюменской области»
5. Информация Минрегиона России по теме: «Вопросы развития межмуниципального хозяйственного сотрудничества» // http://www.komitet4.km.duma.gov.ru/site.xp/ 0530490
48124051048052.html
6. Федеральный закон от 06.10.2003 № 131-ФЗ (ред. от 21.04.2011) «Об общих
принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»
7. Федеральный закон от 12.01.1996 № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях»
36
Академический вестник № 1 (19)
Ю. В. Иванова
ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ
ЭКОЛОГИЧЕСКОГО СТРАХОВАНИЯ В РОССИИ
Аннотация: в статье представлена краткая характеристика теоретико-правовых основ экологического страхования и опыта его применения на современном этапе. Рассматривается роль экологического страхования в предотвращении неблагоприятных последствий производственной деятельности и обеспечении большей степени безопасности
функционирования предприятий. Автором предпринята попытка раскрыть основные проблемы, связанные с экологическим страхованием в Российской Федерации, а также разработать ряд предложений, направленных на совершенствование указанных отношений.
Ключевые слова: экологическое страхование, природопользование, обеспечение
экологической безопасности, экологические риски.
Annotation: In article the short characteristic of teoretiko-legal bases of ecological insurance and experience of its application at the present stage is presented. The role of ecological insurance in prevention of adverse consequences of industrial activity and maintenance большей
degrees of safety of functioning of the enterprises is considered. The author undertakes attempt to
open the basic problems connected with ecological insurance in the Russian Federation, and also
to develop a number of the offers directed on perfection of specified relations.
Key words: environmental insurance, environmental management, environmental safety
guarantee, environmental risks.
Преодоление современного экологического кризиса, ведущего к деградации природных систем, а также снижению качества окружающей среды в настоящее время возможно исключительно на основе формирования такого типа взаимоотношений человека и
природы, который сводил бы к минимуму возможность разрушения и деградации природной среды.
Конституция Российской Федерации 1993 года в ст. 42 провозгласила право человека на жизнь в благоприятной окружающей среде [1]. Реализации данного конституционного права способствует осуществление гражданами ряда других прав, в первую очередь,
права на экологическую информацию и на возмещение ущерба, причиненного их здоровью или имуществу экологическим правонарушением.
Ежегодно в России наблюдается рост количества чрезвычайных ситуаций, причиняющих огромный экономический урон, и повышение степени их опасности. При этом
ущерб от экологических аварий и катастроф компенсируется в лучшем случае на 15-20%
[2, с. 298]. Ни государственный бюджет, ни региональные или муниципальные экологические фонды не в состоянии своевременно и полностью покрыть экономический ущерб,
связанный с масштабным загрязнением окружающей среды.
Кроме того, практика показывает, что для предотвращения экологических аварий и
катастроф применение мер уголовной и административной ответственности зачастую малоэффективно. Более перспективным в этом плане, на наш взгляд, является обязательное и
добровольное экологическое страхование.
В основе механизма экологического страхования лежит формирование страхового
фонда, средства которого расходуются на компенсацию убытков, связанных с загрязнением окружающей среды, возникающих у субъектов, формирующих страховой фонд. Средства фонда формируются за счет взносов его участников, определенных в зависимости от
их рисков, при этом размер фонда должен соответствовать уровню ожидаемых потерь.
В настоящее время вопросы правового регулирования экологического страхования
в нашей стране приобретают все большее значение в связи с необходимостью предупреждения и ликвидации последствий негативного воздействия на окружающую среду, а так-
37
же привлечения негосударственных ресурсов в сферу охраны окружающей среды. Экологическое страхование «позволяет контролировать и предотвращать неблагоприятные последствия производственной деятельности и обеспечивает большую степень безопасности
функционирования предприятий» [3].
Экологическое страхование выступает одним из основных элементов экономического механизма охраны окружающей среды и обеспечения экологической безопасности,
значение которого обусловлено выполняемыми им функциями. К последним относятся:
 во-первых, превентивная, состоящая в предотвращении аварийного загрязнения
окружающей среды;
 во-вторых, защитная, состоящая в защите имущественного положения застрахованного лица;
 в-третьих, восстановительная, состоящая в обеспечении возмещения экологического вреда.
Согласно Экологической доктрине Российской Федерации, одобренной распоряжением Правительства РФ от 31 августа 2002 г. № 1225-р, установление механизма финансовых гарантий, включая экологическое страхование, связанных с возможным негативным
воздействием на окружающую среду, служит рациональному неистощительному природопользованию, снижению нагрузки на природную среду, ее охране, привлечению бюджетных и внебюджетных средств на природоохранную деятельность [4].
Выявление роли экологического страхования в качестве одного из экономикоправовых рычагов обеспечения экологической безопасности детерминирует постановку
следующих задач: во-первых, раскрыть значение термина «экологическое страхование»;
во-вторых, проанализировать особенности его нормативно-правового регулирования и
опыта реализации в России; в-третьих, проанализировать основные проблемы, связанные с
экологическим страхованием в Российской Федерации и разработать ряд предложений,
направленных на совершенствование указанных отношений.
В статье 14 Федерального закона от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» экологическое страхование декларируется в качестве одного из методов экономического регулирования в области охраны окружающей среды. В соответствии со статьей 18 указанного закона экологическое страхование осуществляется в целях защиты
имущественных интересов физических и юридических лиц на случай экологических рисков [5]. В то же время содержание данной категории в законодательстве не раскрывается.
Анализ научных и современных правовых источников показал, что в настоящее
время отсутствует единство взглядов на сам термин «экологическое страхование». В зарубежной практике под экологическим страхованием чаще всего понимают «страхование
гражданско-правовой ответственности владельцев потенциально опасных объектов в связи
с необходимостью возмещения ущерба третьим лицам, обусловленного технологической
аварией или катастрофой».
В отечественной литературе сложилось иное представление об экологическом страховании. По мнению Г.П. Серова, экологическое страхование выступает как совокупность
замкнутых перераспределительных отношений между его участниками по поводу формирования за счет денежных взносов целевого страхового фонда, предназначенного для возмещения причиненных убытков (ущерба) предприятиям и организациям или для оказания
денежной помощи гражданам. При этом сущность данной категории состоит и в учете
страхового риска, и в организации защитных мер [6, с. 207].
Близкой позиции придерживается М.М. Бринчук, считающий, что экологическое
страхование представляет собой отношения по защите имущественных интересов физических лиц и организаций на случай экологических рисков за счет средств специальных
страховых фондов [7, с. 328].
38
Академический вестник № 1 (19)
Экологическое страхование, по мнению Г.А. Моткина, представляет собой страхование ответственности субъектов – потенциальных виновников аварийного, залпового загрязнения среды и страхование собственных убытков, возникающих у источника такого
загрязнения [8, с. 25]. С.А. Боголюбов является сторонником более широкой трактовки,
согласно которой экологическое страхование включает в себя не только страхование ответственности за причиненный экологический вред и страхование имущества, но и личное
страхование граждан на случай стихийного бедствия, аварий и катастроф [9].
В Российской Федерации к основным правовым актам, содержащим нормы об обязательном страховании (жизни и здоровья, а также ответственности за вред, причиненный
жизни, здоровью или имуществу других лиц) и добровольном страховании (например,
рисков утраты или повреждения техники) при осуществлении той или иной деятельности,
относятся следующие: Закон Российской Федерации от 20 августа 1993 г. № 5663-1 «О
космической деятельности» (ст. 25) [10], Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации №81-ФЗ от 30 апреля 1999 г. (ст. 323) [11], Федеральный Закон от 20 июля 1997 г.
№ 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (ст. 15)
[12], Федеральный закон от 21 июля 1997 года 117-ФЗ «О безопасности гидротехнических
сооружений» [13] и ряд других.
Данные законодательные акты содержат требования об обеспечении страховой защиты при осуществлении соответствующего вида деятельности, при этом наличие страхового полиса является предпосылкой для получения соответствующего разрешения на право осуществления деятельности. Например, глава 4 Федерального закона "О безопасности
гидротехнических сооружений" предусматривает необходимость финансового обеспечения, в том числе страхования, в отношении возмещения вреда [14].
Упомянутые законы закрепляют обязательное страхование по аналогии с тем, как
обязательное страхование ответственности закреплено в законодательстве зарубежных
стран. В то же время размеры закрепленных ими лимитов ответственности, как правило, не
могут покрыть расходов даже в случае причинения экологического ущерба не очень большого масштаба.
Кроме того, действие данных законов на случаи причинения вреда окружающей
среде не распространяются. Таким образом, в настоящее время на российском страховом
рынке отсутствует специальная система страховой защиты объектов окружающей природной среды. В связи с незначительными размерами страховых сумм по договорам обязательного страхования страховые выплаты, как правило, идут на возмещение вреда, причиненного жизни, здоровью и имуществу третьих лиц. Природные же объекты фактически
выпадают из сферы действия страховой защиты.
Помимо пробелов в нормативно-правовом регулировании, можно также обозначить
и ряд вопросов, связанных с воплощением в жизнь действующих норм. Так, одной из
главных проблем в реализации механизмов экологического страхования является отсутствие базы статистического учета загрязнения окружающей среды, которая позволила бы
страховщикам правильно оценить вероятность, масштаб убытков и выработать адекватные
страховые тарифы. Другим препятствием выступает сложность экономической оценки таких объектов, как флора и фауна, на случай причинения им вреда в ходе хозяйственной
деятельности.
В целом, необходимо отметить, что в настоящее время в России не создано благоприятных условий, стимулирующих интенсивный рост и развитие экологического страхования, в связи с чем, у российских страховых компаний отсутствуют реальные возможности обеспечивать полноценной страховой защитой риски по крупным объектам природопользования, в особенности экологические риски, в полном объеме ожидаемого ущерба.
В то же время масштабное использование механизма страхования в сфере охраны
окружающей среды и природопользования позволило бы не только существенно уменьшить бюджетные ассигнования на предупреждение и ликвидацию негативных послед-
39
ствий хозяйственной деятельности, снизить риск возникновения чрезвычайных ситуаций,
но и создать дополнительные внебюджетные источники финансирования для проведения
предупредительных и восстановительных мероприятий.
Таким образом, к основным задачам в области развития экологического страхования в настоящее время в России, на наш взгляд, можно отнести следующие:
 формирование полноценного понятийного аппарата в сфере экологического
страхования;
 накопление статистических данных, которые будут служить базой для оценки
вероятности и частоты наступления страховых случаев, а также определения адекватной
стоимости страхового покрытия,
 выработку перечня оснований для предоставления страхового возмещения;
 разработку и принятие федерального закона об обязательном экологическом
страховании, который позволит упорядочить деятельность природопользователей, повысит уровень их ответственности за сохранение окружающей среды, обеспечит экологическую безопасность предприятий;
 создание системы экологического страхования на региональном уровне, основной целью которой будет являться внедрение механизма гарантированного финансового
обеспечения экологической безопасности конкретного региона посредством аккумуляции
и целевого использования в системе страхования собственных средств участников страховой деятельности и привлеченных финансовых источников субъекта;
 развитие экологического аудита в целях обеспечения полного и всестороннего
обследования предприятий-страхователей при подготовке договоров экологического страхования, разработке планов предупредительных мероприятий по снижению экологического риска на начальном этапе, а также для корректной оценки экологического ущерба при
наступлении страхового случая.
Литература
1. Конституция Российской Федерации [Текст]: офиц. текст: принята всенародным
референдумом 12 дек. 1993 г. //РГ. – 1993. – 25 дек.
2. Шинкаренко И.Э. Страхование ответственности: Справочник. М.: Анкил, 2006.
3. Клоченко Л.Н. Страхование ответственности за загрязнение окружающей среды
//Юридическая и правовая работа в страховании. – 2008. – № 2.
4. Распоряжение Правительства РФ от 31 августа 2002 года № 1225-р «Об экологической доктрине Российской Федерации» //СЗ РФ. – 2002. - № 36. – Ст.3510.
5. Федеральный закон от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды»
(с изм. и доп.) //СЗ РФ. – 2002. – №2. – Ст. 133.
6. Байдаков С.Л., Серов Г.П. Правовое обеспечение охраны окружающей среды и
экологической безопасности. – М.: Анкил, 2003.
7. Бринчук М.М. Экологическое право. – М.: Юристъ, 2003.
8. Моткин Г.А. Политико-экономические барьеры в развитии экологического страхования //экологическое право. – 2006. – № 3. – С. 24-30.
9. Экологическое право: учебник для вузов /под ред. С.А. Боголюбова. – М.: Высшее образование, 2008.
10. Закон Российской Федерации от 20 августа 1993 года № 5663-I «О космической
деятельности» //РГ. – 1993. – 6 окт.
11. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30 апреля 1999 года
№ 81-ФЗ //СЗ РФ. – 1999. – № 18. – Ст. 2207.
12. Федеральный Закон от 20 июля 1997 года № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» //СЗ РФ. – 1997. – № 30. – Ст. 3588.
13. Федеральный закон от 21 июля 1997 года 117-ФЗ «О безопасности гидротехнических сооружений» //СЗ РФ. – 1997. – № 30. – Ст. 3589.
14. Клоченко Л.Н. Страхование ответственности за загрязнение окружающей среды
//Юридическая и правовая работа в страховании. – 2008. – № 2.
40
Академический вестник № 1 (19)
Т. Б. Силина
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕХАНИЗМОВ ГОСУДАРСТВЕННОЧАСТНОГО ПАРТНЕРСТВА В СФЕРЕ ДОШКОЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Аннотация: В статье рассматриваются механизмы государственно-частного партнерства в сфере дошкольного образования. Автор проводит анализ действующего законодательства, регулирующего отношения, возникающие между публично-правовыми образованиями и субъектами частного предпринимательства в указанной сфере.
Ключевые слова: государственно-частное партнерство, субъекты частного предпринимательства, детские дошкольные учреждения.
Annotation: In article mechanisms of state-private partnership in preschool education
sphere are considered. The author carries out the analysis of the current legislation regulating the
relations, arising between publicly-legal formations and subjects of private business in the specified sphere.
Keywords: State-private partnership, subjects of private business, preschool institutions.
Развитие отношений между бизнесом и властью в рамках строительства и эксплуатации объектов социальной инфраструктуры является в настоящее время актуальным, поскольку взаимовыгодное сотрудничество органов государственной власти, органов местного самоуправления и субъектов частного предпринимательства позволяет реализовать
проекты и программы в отношении объектов, имеющих важное значение для государства.
Через механизм государственно-частного партнерства реализуется, в частности, целевая
программа «Новая школа Югры на 2010 – 2013 годы и на период до 2015 года» в Ханты –
Мансийском автономном округе – Югре, утвержденная Постановлением Правительства
Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 8 июля 2010 г. N 160-п [1].
Эта программа направлена на повышение доступности качественного образования,
соответствующего требованиям инновационного развития экономики региона, современным потребностям общества на территории ХМАО – Югры, обеспечения реализации
национальной образовательной инициативы "Наша новая школа", утвержденной Распоряжением Правительства РФ от 07.09.2010 г. № 1507-р [2].
Программа «Новая школа Югры» является взглядом в будущее для многих жителей
как Югры, так и России в целом, т.к. одной из актуальных проблем по-прежнему остается
дефицит мест в детских дошкольных учреждениях. Люди годами стоят в очереди на получение места в детском саду. В итоге, кроме ожидания и головной боли, ничего не получают и обращаются к услугам частного детского сада или же прибегают к помощи родственников. А долгожданная очередь «доходит» до семьи, когда ребенок уже вырос.
Среди механизмов решения этой проблемы губернатор Югры Наталья Комарова
предложила рассмотреть возможность привлечения долгосрочных инвестиций с их последующим возвратом в течение определенного периода: «Можно строить 10 детских садов в
течение 10 лет, постепенно распределяя средства, исходя из финансовых возможностей
региона и муниципалитетов. А можно построить 10 садиков в течение одного года и расплачиваться в течение 10 лет, тем самым давая возможность детям уже сегодня посещать
эти учреждения» [3].
Окружная целевая программа «Новая школа Югры» не имеет аналогов в России как
по объему финансирования, так и по спектру задач. Программа финансируется за счет
средств окружного бюджета, межрегиональной программы «Сотрудничество», бюджетов
муниципальных образований и привлеченных с использованием механизмов государственно-частного партнерства средств.
41
В этой программе участвуют государственная корпорация Внешэкономбанк совместно с Региональным центром инвестиций, Департаментом экономического развития
автономного округа, которые проделали большую совместную работу по формированию
нормативно-правовой основы для развития сотрудничества. Был принят закон "Об участии
Ханты-Мансийского автономного округа – Югры в государственно-частных партнерствах"
[4], для его реализации принято Постановление Правительства ХМАО – Югры от
23.06.2011 г. № 236-п «О конкурсе на право заключения соглашения о государственночастном партнерстве» [5].
Также внесены уточнения в окружное законодательство для улучшения условий
получения государственных гарантий организациями, осуществляющими инвестиционную
деятельность по строительству детских садов и школ. Кроме того, целевая программа "Новая школа Югры" дополнена нормами по предоставлению субсидий муниципальным образованиям на софинансирование мероприятий по приобретению и строительству объектов
для оказания государственных образовательных услуг с рассрочкой платежа.
Данная программа предполагает за 3 года строительство 107 отдельно стоящих детских садов на 24 тысячи мест для маленьких югорчан. Общая стоимость мероприятий –
около 25,6 миллиарда рублей. Это большие объемы не только для региона, но и для страны
в целом, поэтому почти три четверти средств планируется привлекать из внебюджетных
источников. Большая роль в этой работе отводится государственно-частному партнерству,
развивающемуся совместно с Внешэкономбанком, т.е. сотрудничество по программе "Новая школа Югры" – это одно из первых в России масштабное использование государственно-частного партнерства в социальной сфере.
У Внешэкономбанка есть практика участия в реализации инфраструктурных проектов, в том числе на условиях государственно-частного партнерства. Для предоставления
финансирования проекта банку необходим корпоративный частный заемщик, который заключит с органом власти контракт на развитие инфраструктуры, определяющий права,
обязанности, распределение рисков между сторонами. Поэтому формирование проектов
государственно-частного партнерства в первую очередь зависит от активности органов
власти по их организации.
Чтобы региональные и муниципальные администрации могли формировать такие
проекты, им необходимо развивать законодательство, собственные институты развития.
Эти институты надо обеспечивать как квалифицированными кадрами, так и необходимым
финансированием для подготовки проектов. Внешэкономбанк как банк развития взял на
себя задачу оказывать содействие регионам и муниципалитетам, а в отдельных случаях и
федеральным органам власти по их деятельности по формированию долгосрочной политики и практики планирования, применения и реализации инструментов государственночастного партнерства. Такая деятельность не является российским изобретением.
В странах с развитым и развивающимся рынком проектов государственно-частного
партнерства при участии государства работают специализированные центры ГЧП – организации, которые развивают инструменты государственно-частного партнерства, стандартизируют их, оказывают поддержку региональным и местным органам власти по внедрению механизмов ГЧП для развития инфраструктуры. Такого рода соглашения получат
распространение в реализации проектов на условиях государственно-частного партнерства
не только в строительстве объектов общего и дошкольного образования, но и в сферах
инфраструктуры, ЖКХ, энергосбережения, повышения энергоэффективности и других отраслях экономики региона.
Очевидно, что успешная реализация всех мероприятий программы «Новая школа»
позволит решить проблемы родителей, заинтересованных в настоящем и будущем своих
детей. Однако возникают проблемы другого порядка. Частный инвестор за счет собственных средств спроектирует, построит и будет осуществлять ремонт зданий, а в чьей соб-
42
Академический вестник № 1 (19)
ственности будет находиться объект строительства, каков механизм передачи этих
объектов
муниципальным образованиям или частным инвесторам? На сегодняшний день эти вопросы не решены. Необходимо на законодательном уровне обеспечить указанные проблемы для их скорейшего разрешения.
В заключение необходимо отметить, что поиск оптимальной гражданско-правовой
формы привлечения частного капитала в указанную сферу имеет высокую актуальность с
точки зрения достижения социальных задач государства и муниципальных образований в
целом. Поэтому принятие в соответствующей области законодательства обусловит возможность скорейшего разрешения имеющейся проблемы с детскими садами и создаст
условия для государственно-частного партнерства в сфере дошкольного образования.
Литература
1. Собрание законодательства Ханты-Мансийского автономного округа – Югры.
30.06.2011.№ 6 (часть II). Ст. 598.
2. СЗ РФ. 13.09.2010. № 37. Ст. 4778.
3. Российская газета.8 июня 2010г. № 123 (5202).
4. Собрание законодательства Ханты-Мансийского автономного округа – Югры.
18.10.2010.№ 10 (часть II).Ст. 858.
5. Собрание законодательства Ханты-Мансийского автономного округа – Югры.
30.06.2011. № 6 (часть II). Ст. 603.
43
Секция 2. ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
Е. В. Алексеева
ОСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ В ВЫБОРЕ КОНТРАГЕНТА ПРИ ЗАКЛЮЧЕНИИ
ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКОЙ СДЕЛКИ: НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ
Аннотация: в условиях вовлечения во внешнеэкономическую деятельность широкого круга субъектов и повышенного интереса налоговых, таможенных органов и органов
валютного контроля к внешнеэкономическим сделкам, вопрос об осмотрительности при
выборе зарубежного контрагента приобретает особую значимость. Аспектам, на которые
следует обратить внимание при выборе иностранного контрагента, некоторым вопросам
соотношению категорий добросовестность, разумность и осмотрительность посвящена
данная статья.
Ключевые слова: осмотрительность, внешнеэкономическая сделка, добросовестность, разумность, заключение договора.
Annotation: When a wide range of subjects participates in cross-border business and customs, tax and currency control departments pay the special attention to external economic transactions, the question of due circumspection at a choice of the foreign party in contract becomes
important. This article is devoted to some questions of categories «bona fides», «rationality»,
«circumspection», their parity and covers necessary aspects of choosing the foreign partner.
Key words: circumspection, the international commercial contract, bona fides, rationality,
the contract conclusion
В правовом регулировании частноправовых и публично-правовых отношений всё
большее значение приобретают так называемые нравственные принципы, которые, не будучи четко и однозначно отражены по своему содержанию в нормативных правовых актах,
провозглашаются в качестве основных отраслевых начал. Не является исключением и
гражданское законодательство, в котором нравственные начала права достаточно часто
указываются законодателем в качестве ориентира и для участников оборота, и для правоприменителя. Отражение категорий добросовестности, разумности в гражданском законодательстве не только сформировало новую правовую идеологию в сфере регулирования
имущественных и личных неимущественных отношений [5, c. 8], но и позволило приблизить его к праву европейских стран, в которых эти начала всегда рассматривались как
фундаментальные для формирования «цивилизованного» рынка [1].
Категории добросовестности, разумности, честной деловой практики востребованы
не только на уровне национального права, но и в актах международного характера как императивное требование к поведению участника международной торговли (ст. 7 Венской
конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., ст. 1.7 Принципов международных коммерческих договоров (Принципов УНИДРУА) ред. 2004 г.).
Требования добросовестности и разумности, предъявляемые законодателем к
участникам оборота при осуществлении гражданских прав (ст. 10 ГК РФ) задействованы
на любых стадиях существования гражданского правоотношения, в полной мере они применимы и на стадии формирования договорных обязательств. Свобода договора, провозглашенная ГК РФ в качестве одного из принципов правового регулирования имущественного оборота (п. 1 ст. 1, ст. 421 ГК РФ), предоставляет возможность выбирать не только
тип до44
Академический вестник № 1 (19)
говора и формировать его условия, но и действовать по своему усмотрению, избирая, с кем
этот договор заключать.
Однако, эта свобода не является абсолютной, и, как показывает анализ правоприменительной практики отечественных судов и международного коммерческого арбитража, у
предпринимателей есть обязанность проявлять осмотрительность при совершении сделок,
и в частности при выборе контрагента. Как правило, вопрос о наличии достаточной осмотрительности ставится при рассмотрении налоговых споров. При этом суды разъясняют,
что поскольку в соответствии со ст. 2 ГК РФ предпринимательская деятельность является
самостоятельной, осуществляемой на свой риск, при вступлении в гражданские правоотношения субъекты должны проявлять разумную осмотрительность в делах и, в частности,
при выборе контрагентов.
Если же предприниматель (налогоплательщик) не проявляет необходимой осмотрительности, то он не может считаться добросовестным1 и, соответственно, ему не избежать
неблагоприятных последствий в сфере налоговых обязательств перед государством. Если
учесть повышенное внимание налоговых, таможенных органов и органов валютного контроля к сделкам с иностранными контрагентами, вопрос об осмотрительности при выборе
зарубежного партнера приобретает особую значимость.
Обращение правоприменителя к категории «осмотрительность» влечет появление
как теоретических, так и практических вопросов. К первым относится вопрос трактовки
этого термина и соотношения осмотрительности с категориями добросовестности и разумности, соотношении обязанности доказать свою осмотрительность с презумпциями добросовестности и разумности (ст. 10 ГК РФ); практический же характер имеет вопрос о том,
каковы критерии осмотрительного/неосмотрительного поведения.
Проблемам понимания добросовестности и разумности в отечественной науке уделяется внимание многими учеными, так как категория «осмотрительность» пока не получила достаточного исследования. Хотя в действующем законодательстве наряду с установлением границ осуществления гражданских прав и закреплением презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений и разумности их действий, иногда законодателем делается акцент именно на проявление заботливости и осмотрительности.
Так, достаточная мера заботливости, осмотрительности позволяет в силу действующих
норм ГК РФ признать невиновным лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее
его ненадлежащим образом (п. 1 ст. 401), расторгнуть в судебном порядке договор в случае существенного изменения обстоятельств, если заинтересованная сторона не могла их
преодолеть (пп. 2 п. 2 ст. 451).
Как требование, предъявляемое к участнику отношения при установлении, осуществлении гражданских прав и обязанностей, соблюдение необходимой осмотрительности введено применительно к действиям комиссионера (п. 1 ст. 993 ГК РФ) и при действии
в чужом интересе без поручения (п. 1 ст. 980 ГК РФ). При отсутствии необходимой осмотрительности для лица наступают неблагоприятные последствия, в частности, в виде привлечения к ответственности (ст. 401, 993 ГК РФ). В проекте ГК РФ2 осмотрительности посвящено еще две нормы (п. 3 ст. 178, п. 4 ст. 847 проекта ГК РФ). Можно предположить,
что законодатель считает для некоторых ситуаций недостаточным закрепление обязанно-
Например, Постановление 17 ААС от 19.12.2008 г. по делу № А50-11951/2008; Постановление 7 ААС от
26.11.2008 г. № 07АП-6651/08 по делу № А03-3910/2008-31 // СПС «Консультант Плюс».
2
Проект федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «Консультант Плюс».
1
45
сти участников оборота действовать добросовестно и разумно и усиливает их за счет введения дополнительных требований.
В судебной практике добросовестность, разумность и осмотрительность зачастую
не разграничиваются. Например, в Постановлении 9 ААС от 17.03.2009 г. № 09АП2809/2009-АК по делу № А40-41936/08-151-1533 суд разъяснил, что в силу ст. 2 ГК РФ
предпринимательская деятельность, которой занимается налогоплательщик, предполагает
осуществление своих прав разумно и добросовестно, что означает проявление должной
осмотрительности при заключении каких-либо сделок и выборе контрагентов.
В некоторых случаях осмотрительность судебные органы относят к проявлению разумности. В частности, ФАС ЗСО указывал, что при вступлении в гражданские правоотношения субъекты должны проявлять разумную осмотрительность и нести последствия
выбора недобросовестного контрагента по сделке4. На разумную осмотрительность участника сделки ориентировался и МКАС при ТПП РФ, рассматривая спор о неисполнении
обязательства5.
В юридической литературе предложено множество определений добросовестности
и разумности, в некоторых эти категории вслед за законодателем либо разграничиваются,
либо признаются взаимосвязанными. Как полагает В.И. Емельянов, «разумность... это основанный на добросовестности баланс своих и чужих интересов, то есть справедливость
действующего субъекта по отношению к другому лицу» [3, c. 129-130]. К.И. Скловский
указывает, что право доброй совести означает лишь разумное, осмотрительное поведение
рачительного хозяина, это ожидаемое, стандартное поведение [9, c. 205].
Однако, представляется предпочтительной точка зрения В.С. Ема, который разграничивает эти категории и предполагает, что «разумным можно считать поведение субъекта, если оно является результатом осмысления социально-экономической обстановки, в
которой он находится, логически вытекает из неё и целесообразно для него», добросовестность же может рассматриваться как соответствие поведения лица сложившемуся идеалу
честного ведения дел «средним» участником оборота либо в качестве «субъективного состояния лица, которое не знает и не может знать о факте, знание которого с точки зрения
закона делает поведение лица неправомерным» [2, c. 531-532].
На наш взгляд, в содержательном наполнении добросовестности, разумности и
осмотрительности всё же нет тождества. Если обратиться к семантике этих слов, то можно
выявить различия в значении. Так, «добросовестный» – это «честно выполняющий свои
обязанности» [7, c. 221], «разумный» – «толковый, рассудительный, логичный, основанный на разуме, целесообразный» [7, c. 878], «осмотрительный» – «осторожный в своих поступках» [7, c. 612]. Тем самым осмотрительность в действиях означает их осторожность
(т.е. неторопливость, продуманность и внимательность в действиях, постоянная готовность к неожиданностям, опасностям), предусмотрительность в действиях.
В отличие от добросовестности, которая в основном реализуется через ведение
честной деловой практики, и разумности, проявляющейся в целесообразных и логичных
для конкретной ситуации действиях, проявление осмотрительности не ограничивается
только способностью осознавать характер своих действий и предвидеть их последствия,
как это свойственно усреднённому субъекту права, но и, предотвращая возможность
нарушения своих прав, совершить действия по снижению существующих рисков (например, признания сделки недействительной, неисполнения обязательства и т.д.).
Телеологически осмотрительность, заботливость и осторожность направлены на то,
чтобы, несмотря на общую для всех презумпцию добросовестности и разумности дейСПС «Консультант Плюс».
См., например: Постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 20.12.2006 г. № Ф04-7760/2006(28598А27-41), Ф04-7760/2006(30061-А27-41) по делу № А27-11763/2006-6, от 17.12.2007 г. № Ф04-111/2007(128А27-25) по делу № А27-3103/2007-2 // СПС «Консультант Плюс».
5
Решение МКАС при ТПП РФ от 23.12.2004 г. № 97/2004 // СПС «Консультант Плюс».
3
4
46
Академический вестник № 1 (19)
ствий, участник отношения за счет своего активного поведения спрогнозировал возможные риски и доподлинно убедился в добросовестности и честности другой стороны
отношения,
её способности вступать в гражданские отношения, исполнять обязательства. Осмотрительности каждой из сторон тем самым корреспондирует обязанность другой стороны договора действовать добросовестно, сотрудничать в необходимом объеме.
Характерно, что для всех этих категорий необходим поиск некого «среднего»
участника отношений и соизмерение действий конкретного субъекта с этим типичным,
обычным участником гражданского оборота. В этом заключается одна из сложностей использования нравственно-оценочных категорий на практике. Применительно к любым
нравственным принципам, которые относятся к относительно-определенным правовым
категориям и не могут быть определены исчерпывающим образом, справедливо замечание,
что они «… способны выходить за пределы юридической сферы. Здесь возможны проблемы в связи с тем, что эти понятия в праве не предполагают самостоятельных конструкций.
А потому их «расшифровка» – дело правоприменителя путем привязки к отдельной ситуации с учетом особенности условий различного порядка» [5, c. 54].
Такая гибкость позволяет адаптировать правовое регулирование к изменению жизненных обстоятельств. При некоторой мобильности содержания категорий «добросовестность», «разумность», «осмотрительность» у правоприменителя имеется возможность оценивать каждую сделку, определяя, нарушается ли сторонами или одной из них эти требования.
Таким образом, оценка действий участника оборота как осмотрительных осуществляется по достаточно «расплывчатым» критериям, нет унифицированного подхода в оценке степени осмотрительности. В п. 3 ст. 178 проекта ГК РФ предусматривается, что отказ в
признании сделки, совершенной под влиянием заблуждения, недействительной, возможен,
если заблуждение не могло бы распознать лицо, действующее с обычной осмотрительностью. В п. 4 ст. 847 проекта ГК РФ для клиента предложено закрепить обязанность действовать с необходимой осмотрительностью и заботливостью. В правоприменительной
практике устанавливается, была ли осмотрительность «должной»6, «достаточной»7.
Необходимая (должная, достаточная) осмотрительность означает, что лицо должно
совершать действия с такой мерой осторожности, предусмотрительности, какая типично
проявляется в аналогичных обстоятельствах другими обычными участниками оборота
(большинством из них) для снижения риска выбора «опасного» контрагента. Как показывает обобщение практики, чаще всего осмотрительность признается достаточной, если
сделка заключена с реально существующим юридическим лицом, с добросовестным
контрагентом.
Примечательно, что этого иногда может оказаться недостаточным. Так, осмотрительность при совершении сделки может быть признана должной, лишь если контрагент
располагает материальными и человеческими ресурсами, достаточными оборотными и
внеоборотными активами для обеспечения и исполнения договорных обязательств8. Иной
дополнительный критерий вводится, если учитываются технические и коммерческие знания и опыт соответствующего лица.
См.: Постановление ФАС ВСО от 11.12.2008 г. № А33-4633/08-Ф02-6220/08 по делу № А33-4633/08, Постановление 9 ААС от 26.11.2008 г. № 09АП-14496/2008-АК по делу № А40-30904/08-99-66, Постановление
3 ААС от 01.10.2008 г. №А33-4633/2008-03АП-2678/2008 по делу № А33-4633/2008 // СПС «Консультант
Плюс».
7
Постановление ФАС СЗО от 12.02.2009 г. по делу № А26-2304/2008 // СПС «Консультант Плюс».
8
В частности, Постановление 9 ААС от 11.11.2008 № 09АП-14021/2008-АК по делу № А40-31915/08-87-89 //
СПС «Консультант Плюс».
6
47
Подробный подход иногда встречается и в правоприменительной практике. В Постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.03.2006, 07.04.2006 №
09АП-1662/06-АК по делу № А40-83874/05-149-6879 суд, обосновывая недостаточность
проявленной заботливости и осмотрительности, указал на продолжительный период времени осуществления предпринимательской деятельности определенного вида субъектом,
который вследствие этого имел возможность проверить надлежащее таможенное оформление товаров, продаваемых на российском рынке контрагентом.
Несмотря на эти особые случаи, представляется возможным выработать ориентиры,
определив минимальный перечень действий, которые совершаются «средним» предпринимателем для снижения риска при выборе иностранного контрагента. В целом, они схожи
с теми мерами, которые принимаются при выборе контрагента по сделке во внутреннем
обороте, но особенности регулирования трансграничных отношений вносят некоторые
коррективы.
Для подтверждения достаточной осмотрительности при заключении сделки с иностранным контрагентом необходимо осуществить сбор и анализ информации о его юридическом состоянии и финансовой благонадёжности, а также оценку рисков по сделке. При
этом следует обратить внимание, что правовой статус юридического лица определяется
его личным законом (ст. 1202 ГК РФ), что предполагает оценку соответствия представленных иностранным контрагентом сведений и документов на предмет их согласованности с
предписаниями права соответствующего государства. Несмотря на различия в регламентации института юридических лиц в законодательстве разных стран, методика проверки будет одинаковой.
Прежде всего, следует получить от контрагента подтверждение существования
юридического лица. Как и в Российской Федерации, в иностранных государствах обычно
ведутся реестры, отражающие данные о юридических лицах. Предоставление официальной выписки (сертификата) из такого реестра страны происхождения позволяет установить
факт регистрации юридического лица, дату включения, статус «действующего», место регистрации и нахождения, органы управления и некоторые иные вопросы.
Наряду с выписками реестров подтверждением существования юридического лица
и его надёжности как партнера являются оформляемые регистрационными палатами «сертификаты благополучия», которые помимо факта существования компании удостоверяют
надлежащее исполнение обязанностей налогоплательщика. Как правило, соответствующие
базы данных имеют открытый характер, и сведения о юридическом лице можно получить
по запросу на платной основе. Кроме того, существуют и бесплатные интернет-ресурсы,
рекомендованные ФНС РФ10.
Помимо документов, подтверждающих факт включения контрагента в реестры
юридических лиц и налогоплательщиков, следует запросить надлежащим образом заверенные копии учредительных документов, что позволит, обратившись к нормам личного
статута, определить наличие правоспособности на заключение сделки, а также установить
лиц, наделенных правом действовать от имени юридического лица, объем их полномочий.
По сравнению со сделками между российскими субъектами, которые могут быть
заключены в присутствии лиц, имеющих права действовать без доверенности от имени
юридического лица, сделки с иностранными компаниями в силу их удаленности гораздо
чаще совершаются либо посредством обмена документами, либо через институт представительства.
В практике отечественных судов и в арбитражной практике значительный удельный
вес составляют споры о признании недействительными сделок, при совершении которых
имели место выход за пределы правоспособности юридического лица или превышение
полномочий его органами и представителями. Причем зачастую именно на несоблюдение
9
СПС «Консультант Плюс».
Ресурс доступа: http://www.nalog.ru/mnsrus/msmno/world/openbase/3777768/.
10
48
Академический вестник № 1 (19)
императивных требований личного закона ссылается сторона, инициировавшая процесс или выступающая с встречным иском в целях уклонения от исполнения обязательств11.
Возможность злоупотреблений в этой сфере вызвана тем, что в силу различий
национальных правовых систем ограничения правоспособности, отсутствие полномочий у
органов и представителей иностранного юридического лица могут быть неочевидны. К
примеру, в иностранном праве могут предусматриваться императивные нормы о заключении международных коммерческих контрактов лишь при наличии подписей двух уполномоченных учредительными документами лиц или представителей.
Конечно, такое незнание иностранного закона в силу п. 3 ст. 1202 ГК РФ может
быть признано извинительным, но для этого нужно будет устанавливать недобросовестность контрагента. В качестве примера можно указать на решение МКАС при ТПП РФ,
вынесенное по делу № 64/2003 от 25 ноября 2003 г.12 МКАС при ТПП РФ рассмотрел спор
между российским и украинским юридическим лицом по иску о взыскании задолженности
по договору. Ответчик (украинская компания), признав факт исполнения договора истцом
и наличие перед ним долга, возражал против удовлетворения иска, указывая, что договор и
приложения к нему не являются действительными в связи с тем, что не соблюдены императивные нормы закона Украины 1991 г. «О внешнеэкономической деятельности», действовавшие на момент заключения договора и устанавливающие обязательность наличия
двух подписей на внешнеэкономическом контракте.
МКАС при ТПП РФ, оценивая этот довод, посчитал очевидным тот факт, что ответчик, осуществляя внешнеэкономическую деятельность в качестве профессионального
участника, знал о допущенных нарушениях в оформлении контракта, но не предпринял
мер по их устранению, не сообщил об этом контрагенту, а потом совершал действия, связанные со злоупотреблением доверием контрагента (принимал исполнение по договору,
признавал факт наличия задолженности и другие). Как справедливо отмечает С.В. Михайлов, в этом деле «использование категории добросовестности основано не на традиционном субъективном критерии «знал – не знал» (характерном для вещного права), а на несоответствии поведения стороны контракта объективному критерию поведения абстрактного
среднего (добросовестного) партнера по договору... Суд пришел к такому выводу на основании оценки поведения стороны по исполнению условий контракта, которое явно не соответствовало нормально ожидаемой общепринятой средней (объективной) модели поведения добросовестного контрагента» [6, c. 183].
В ситуации, когда должная осмотрительность была проявлена участником сделки,
основания для признания контрагента недобросовестным будут более весомыми, поскольку в международном коммерческом обороте, как верно отмечено М.Г. Розенбергом, предоставление достоверных сведений о юридическом лице, представителях охватывается понятием «добросовестность» [8, c. 55].
В связи с этим особое внимание следует уделить проверке полномочий представителя контрагента и подтверждению его личности. Если сделка заключается в силу полномочий, вытекающих из учредительного документа, необходимо ознакомиться с документами, подтверждающими назначение на должность, предоставленные полномочия и срок
их действия (при этом учитываются нормы личного статута контрагента). Если имеет место представительство по доверенности, выданной за границей, следует проверить ее действительность по соответствующему иностранному праву. В силу абз. 2 п. 1 ст. 1209 ГК
Например, решения МКАС при ТПП РФ по делу № 302/1996 от 27 июля 1999 г.; по делу № 154/2000 от 30
января 2002 г., по делу 108/2002 от 17 февраля 2003 г. // СПС «Консультант Плюс».
12
СПС «Консультант Плюс».
11
49
РФ, ст. 1217 ГК РФ по праву страны, в которой выдана доверенность определяется её форма, срок действия и основания прекращения.
При этом с точки зрения формы доверенности действует «льгота»: доверенность,
выданная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если последняя удовлетворяет требованиям российского права. Вопрос об
объеме полномочий представителя по доверенности, несмотря на отсутствие прямой коллизионной нормы, в теории МЧП и практике государственных судов и международного
коммерческого арбитража традиционно подчиняется нормам, относящимся к личному статуту юридического лица [4]. Например, в одном из дел МКАС при ТПП РФ отметил, что
правом страны места учреждения юридического лица определяется объём полномочий,
которые могут предоставляться юридическим лицом его работникам и иным лицам13.
Применительно к сделкам, совершаемым во внутреннем обороте, об осмотрительности и осторожности свидетельствует использование официальных источников информации, характеризующих деятельность контрагента. При проверке иностранного контрагента
также можно получить информацию об его участии на территории Российской Федерации
в судебных процессах, исполнительных производствах (при наличии имущества в РФ).
Кроме гражданско-правового статуса иностранного юридического лица, полномочий его
представителей, целесообразно проверить существование административных (в том числе
налоговых) ограничений. Наряду с действиями, совершаемыми самим предпринимателем
по получению необходимых документов от контрагента, в этом можно получить содействие, обратившись в ТПП РФ и её территориальные подразделения, использовать информацию из средств массовой информации и Интернет-ресурсов.
К специфическим проблемам, возникающим на практике, относится сложность получения некоторых видов информации, которая, однако, учитывается при оценке действий
участника сделки по выбору контрагента, как неосмотрительных. Так, для целей налогообложения к сделкам с повышенным риском относятся договоры, заключаемые с юридическими лицами, которые ранее замечены на участии в операциях по уклонению от уплаты
налогов (некоторые оффшорные компании, имеющие «русский след», компании – «почтовые ящики» и т.п.).
К сожалению, сведения о проблемных иностранных контрагентах налоговые органы
в открытом доступе не размещают, но такие перечни регулярно обновляются на основании
данных, полученных из компетентных зарубежных органов, и доводятся до территориальных органов. Нелишним будет последовать рекомендации направить официальный запрос в
налоговый орган, чтобы в будущем иметь подтверждение, что необходимая осторожность
при заключении сделки с опасным контрагентом была проявлена14.
Достаточно затруднительно также получить достоверную информацию об имущественном положении иностранного контрагента, например, размере уставного капитала. В
некоторых странах его фактическая оплата оставлена на усмотрение и «добрую совесть»
учредителей, поэтому заявленная сумма, отраженная в выписке из реестра и иных документах, может иметь сугубо номинальный характер. В этой связи при сделках на крупные
суммы желательно включить в договор условия об эффективных способах обеспечения
обязательства (например, банковской гарантии) либо выбирать безопасные способы расчетов против поставленных товаров (аккредитивы).
Подводя итоги, следует отметить, что наряду с разумностью и добросовестностью
при вступлении в договорные обязательства участники гражданского оборота, осуществляющие предпринимательскую деятельность, должны принимать меры по снижению риска выбора проблемного контрагента. Проявление недостаточной осмотрительности вызыДело № 96/1998, решение от 24 ноября 1998 г. // СПС «Консультант Плюс».
Парамонов Д., Дмитраков В. Что грозит компании при проверке выплат зарубежным контрагентам // Ресурс доступа: http://www.nalogplan.ru/article/1379.
13
14
50
Академический вестник № 1 (19)
вает ряд неблагоприятных последствий в сфере налогообложения (признание необоснованным получение налоговой выгоды, отказ в возмещении НДС), а также повышает
риски неисполнения договора, признания сделки недействительной.
Учитывая, что государственными органами уделяется особое внимание контролю
над осуществлением внешнеэкономических сделок, проявление должной осмотрительности при выборе иностранного контрагента требует от участника сделки совершения минимально необходимого комплекса действий по сбору и анализу документов и информации,
которые осуществляются «средним» предпринимателем для снижения рисков по сделке.
Литература
1. Актуальные вопросы российского частного права: Сборник статей / Сост. Е.А.
Павлова, О.Ю. Шилохвост. М.: Статут, 2008 // СПС «Консультант Плюс».
2. Гражданское право: в 4 т. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. М: Волтерс Клувер, 2004.
3. Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М., 2002.
4. Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. М.: Волтерс Клувер, 2008 // СПС «Консультант Плюс».
5. Комиссарова Е.Г. Принципы в праве и основные начала гражданского законодательства. Тюмень, 2001.
6. Михайлов С.В. Значение категории добросовестности для обязательственных отношений и последствий недействительности договоров цессии // Недействительность в
гражданском праве: проблемы, тенденции, практика: Сборник статей / Отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2006.
7. Ожегов С.И. Словарь русского языка/ Под общ. ред. Л.И. Скворцова. М.: Издательство Оникс, 2008.
8. Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров. Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. М.: Статут, 2010.
9. Скловский К.И. Проблемы собственности и владения в гражданском праве России. М., 1999.
51
М. А. Астахова
ОБОРОТОСПОСОБНОСТЬ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ
Аннотация: в данной статье рассматриваются вопросы оборотоспособности интеллектуальных прав как особых объектов гражданского права. Анализ данной группы прав с
точки зрения оборотоспособности позволяет разграничить их на три основные группы: необоротоспособные; ограниченно оборотоспособные; свободно оборотоспособные. Оборотоспособность интеллектуальных прав предопределяется такими факторами, как: объект
права; субъект права; содержание права; характер, удовлетворяемых правом интересов.
Ключевые слова: интеллектуальные права, результаты интеллектуальной деятельности, оборотоспособность, отчуждаемость, гражданский оборот.
Аnnotation: this article is devoted to the problem of intellectual property transmission;
The analysis of intellectual property from the position of transmission gives the opportunity to
divide all the intellectual rights into three groups: not movable; limited movable; free movable.
The movement capability of intellectual rights depends on: the object of right; the subject of
right; the content of right; the character of right interests.
Key words: intellectual rights, intellectual property, rights movement, transmission, civil
law circulation
Участие прав на результаты интеллектуальной деятельности в гражданском обороте
в качестве его объектов главным образом предопределяется наличием свойства оборотоспособности. Обширность законодательно установленного перечня данных прав, предопределяет целесообразность проведения анализа их оборотоспособности1 на уровне каждой из трех групп: личные неимущественные права, имущественные права, «иные права».
Начнем с группы личных неимущественных прав. Неотчуждаемость личных гражданских прав традиционно признается цивилистической доктриной. При этом факторы,
служащие основанием для подобного вывода, получили неоднозначное научное освещение. Например, О.С. Иоффе отмечает, что личные права неотделимы в той мере, в какой
выражают индивидуальность личности [10, с. 15]. В.И. Серебровский полагает, что свойство неотделимости личных благ (имени, авторства и других) от личности носителя обусловливает невозможность распоряжения правом на такие блага [11, с. 27].
По мнению О.А. Городова, неотчуждаемость неимущественных прав обусловлена
их связанностью с личностью, что делает невозможным участие этих прав в процессах товарно-денежного обмена [6, с. 21]. Мы в свою очередь полностью разделяем позицию В.И.
Серебровского, и считаем, что невозможность передачи блага, его отрыва от личности обладателя, делает бессмысленным и передачу субъективного права на него, которое все
равно не может быть реализовано.
Необоротоспособность личных неимущественных прав на результаты интеллектуальной деятельности, определяется нормами как общего, т.е. распространяющих своё действие в отношении всех личных прав (п. 1 ст. 150 ГК РФ), так и специального характера (п.
1 ст. 1265, ст. 1356 ГК РФ и т.д.).
Следующей группой, анализируемой на предмет оборотоспособности, является группа имущественных прав. В науке гражданского права оборотоспособность субъективных
прав имущественного характера получила однозначное признание. Так, М.М. Агарков в качестве положения, не требующего доказательств, принимал тезис о том, что имущественная
В литературе оборотоспособность прав на результаты интеллектуальной деятельности рассматривается как
юридически обеспеченная возможность уступки конкретных правомочий по использованию объекта, на основе существующих правовых средств, например, с помощью договора.
1
52
Академический вестник № 1 (19)
природа субъективных гражданских прав делает возможным распоряжение такими правами
[1, с. 46].
С.С. Алексеев обосновывал возможность распоряжения субъективными гражданскими правами, имеющими непосредственное материальное содержание, характером упорядочиваемых ими общественных отношений в сфере товарного производства и экономического
оборота. Он указывал, что общественные отношения, входящие в предмет гражданскоправового регулирования, предполагают такую организацию, при которой лица по своей воле могут распоряжаться материальными и духовными благами и, следовательно, обладают
известной имущественно-распорядительной самостоятельностью [3, с. 61].
На доктринальном уровне, вопрос об оборотоспособности имущественных прав на
охраняемые результаты интеллектуальной деятельности долгое время решался достаточно
неоднозначно. Так, несмотря на очевидность способности и необходимости перехода исключительных прав, их оборотоспособность долгое время вызывала дискуссии, как в отечественной, так и в зарубежной правовой науке2. Например, относительно участия в обороте исключительных авторских прав традиционно выдвигалось две основные теории:
уступки и разрешения. Сторонники теории «уступки» придерживались мнения о возможности переуступки прав авторов другим лицам полностью или частично [10, с. 25; 12, с.
40].
С начала 50-х гг. в советской доктрине авторского права стала активно разрабатываться теория «разрешения», в основе которой лежал постулат о личном неимущественном
характере прав на использование произведения и вытекающей из этого невозможности их
передачи [4, с. 162; 11, с. 43]. Приверженцы данной теории, полагали, что права всегда сохраняются за автором (неотчуждаемы), он только разрешает ими пользоваться. По нашему
мнению, прямое законодательное определение исключительных авторских прав, как прав
имущественных, не дает оснований для выявления каких-либо препятствий на пути их
движения, и свидетельствует в пользу возможности их перехода. Аргументом в поддержку
данного вывода также могут служить положения п. 4 ст. 129 ГК РФ и п. 1 ст. 1229 ГК РФ,
констатирующие оборотоспособность исключительных прав на охраняемые результаты
интеллектуальной деятельности.
Придание исключительным правам статуса самостоятельного объекта оборота объясняется спецификой природы охраняемых результатов интеллектуальной деятельности,
характеризуемых возможностью их воспроизведения любым заинтересованным лицом.
Поэтому ценностью в плане оборота обладают именно исключительные права, санкционирующие доступ к объекту, и делающие его воспроизведение и использование законным.
Как было точно подмечено рядом исследователей, материальная ценность исключительных прав на использование обусловлена тем, что они обеспечивают контроль за доступом
к произведению, подобно тому, как экономическая ценность права собственности выражается в юридическом обеспечении возможности индивидуального присвоения материального объекта [2, с. 54].
В аспекте юридических последствий, переход исключительного права означает отказ в пользу другого лица от возможности действовать или бездействовать определенным
образом в отношении результата интеллектуальной деятельности, в том числе запрещать
третьим лицам препятствовать осуществлению этого права. Таким образом, праводатель
полностью или частично (при передаче отдельных правомочий) выбывает из отношений
по использованию объекта.
В большей степени это касалось прав на произведения науки, литературы и искусства. Вопросы же перехода имущественных прав на технические достижения, например, в советской доктрине, не вызывали противоречий. Причиной этого служила тенденция закрепления этих прав за государством, которое практически
полностью монополизировало процесс их использования.
2
53
Помимо исключительных, оборотоспособностью обладают и так называемые
«иные» права. В частности, в отношении права доступа отсутствуют как дозволительные,
так и запретительные предписания по поводу его перехода, однако его природа позволяет
заключить следующее. Потребность в осуществлении права доступа возникает в основном
в тех случаях, когда единственный материальный носитель произведения изобразительного искусства или архитектуры находится в собственности у заказчика, а автор либо собирается самостоятельно реализовывать свои исключительные имущественные права, либо
передал права на использование произведения третьему лицу.
Следовательно, возможность осуществления имущественных прав на произведение
ставится в зависимость от реализации права доступа. Таким образом, можно признать, что
право доступа участвует в обороте, но не самостоятельно, а только в сочетании с исключительным правом, обладая тем самым оборотоспособностью ограниченного характера.
Несмотря на имущественный характер, право следования по общему правилу определяется как неотчуждаемое, однако законом допускается его переход к наследникам автора на срок действия исключительного права на произведение (п. 3 ст. 1293 ГК РФ). Подобная формулировка позволяет квалифицировать данное право как ограниченно оборотоспособное по кругу потенциальных правопреемников. Однозначно имущественная природа права на вознаграждение, в условиях отсутствия запретов на его передачу, свидетельствует о его свободной оборотоспособности.
Особым характером оборотоспособности обладают права вспомогательного характера. Так, право на подачу заявки на выдачу патента по своей природе сходно праву автора на обнародование. Подавая заявку, автор технического или биологического решения
раскрывает его сущность, выводя его из сугубо личной сферы в сферу общественную. В
этом смысле судьба продукта творческой деятельности автора должна находиться исключительно в его руках, и никто не вправе понудить автора раскрыть найденное им решение
перед третьими лицами. Следовательно, право на подачу заявки  это, прежде всего, право
на принятие решения самим автором, то есть личное право, не имеющее экономического
содержания.
С другой стороны, законодатель допускает передачу права на получение патента,
например на служебное изобретение между автором-работником и работодателем, а также
между работодателем и третьими лицами. Право на отзыв заявки представляет собой правомочие в структуре права на её подачу (по аналогии с правом на отзыв в структуре права
на обнародование), в связи с чем, оно не подлежит самостоятельному отчуждению, и разделяет судьбу основного права. Право на регистрацию, существующее у создателей некоторых охраняемых результатов интеллектуальной деятельности, не обладает самостоятельной ценностью, и может подлежать передаче только наряду с исключительным правом
в отношении объекта.
Таким образом, анализ прав на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности через призму оборотоспособности, позволяет дифференцировать их на три основные
группы: свободно оборотоспособные (исключительное право; право на вознаграждение);
ограниченно оборотоспособные (право доступа; право следования; право на регистрацию);
необоротоспособные (право авторства; право на авторское имя).
Как разновидность объектов гражданского оборота, права на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, характеризуются наличием ряда общих признаков,
свойственных любому оборотоспособному благу. Первым, и наиболее явным из этих признаков является способность к отчуждению, то есть отсутствие неразрывной связи между
объектом и личностью его обладателя, и соответственно возможность смены обладателей.
На существование данного признака прямо указывает п. 1 ст. 129 ГК РФ.
Суть следующего признака  формальной определенности, заключается в том, что
объектами оборота выступают только такие блага, виды которых прямо обозначены в законе (ст. 128 ГК РФ). Формулировка указанной статьи при этом не дает оснований для её
54
Академический вестник № 1 (19)
расширительного толкования. Применительно к правам на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, формальная определенность, заключается в том, что их
перечень прямо установлен законом, и субъекты гражданского права своими волевыми актами
не могут создавать новые виды абсолютных прав, сверх установленных законом [1, с. 28].
Всем объектам оборота, свойственна потребительная ценность, то есть способность
удовлетворять различные потребности субъектов, служить средством реализации их экономических и духовных интересов. Своеобразным характером ценности отличаются субъективные права, которые напрямую не удовлетворяют потребности обладателя, а лишь создают для этого необходимые юридические предпосылки. В гражданском обороте происходит отождествление ценности, заключенной в возможности извлечения выгоды при реализации определенного субъективного права, с самим субъективным правом. Таким образом, получается, что права имеют ценность, приобретаемую при их получении в потенции,
и реальный доход приносит последующая реализация возможностей, которые в них заключены.
Специфика потребительной ценности прав на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности заключается в том, что они позволяют удовлетворять интересы не
только создателей творческих результатов и приобретателей прав, но и общества в целом.
Таким образом, удовлетворение имущественных интересов одних лиц сопряжено с реализацией духовных интересов других. «Собственник желает иметь вещь для себя, автор,
напротив, стремится поделиться своим произведением со всем обществом, но только в известном порядке и с тем, чтобы было признано его авторское достоинство» [12, с. 247].
Потребительная ценность объекта оборота, обуславливает в свою очередь и его
экономическую ценность, заключающуюся в наличии у него определенной стоимости и
способности к эквивалентному обмену3. Развитие отношений экономического оборота
объективно вызывает появление некоей универсальной меры стоимости, способной к обмену на самые разнородные товары, а именно денег. Таким образом, имея собственную
ценность, любой объект обращения может быть оценен на деньги как всеобщее мерило
этой ценности.
На прежних этапах гражданского оборота прав на результаты интеллектуальной деятельности проблема определения стоимости этих прав не представлялась актуальной, по
крайней мере, в рамках внутригосударственных отношений, поскольку большинство
творческих продуктов (особенно технического характера) становилось достоянием государства. В настоящее время необходимость оценки прав возросла неоднократно, и может
быть связана, прежде всего, с экономическими интересами государства и субъектов рыночной экономики. Эти интересы весьма многообразны и проявляются, например, при передаче прав на использование охраняемого результата, бухгалтерском учете, продаже лицензий, приватизации, принятии судебных решений и т.п.
Способы денежной оценки прав значительно отличаются по сравнению с оценкой
иных объектов оборота. Как справедливо отмечал В.А. Дозорцев, для оценки творческого
труда не применимы критерии определения количества и качества труда при материальном производстве ввиду отсутствия общественно необходимых затрат для создания продукта творческой деятельности и эталона качества [8, с. 164]. Кроме того, при оценке данных прав должен учитываться целый ряд субъективных факторов, таких как известность
автора, актуальность произведения, практический эффект, и т.д4.
В экономической и юридической литературе отражен обширный спектр мнений относительно товарного
характера технических знаний вообще и изобретений в частности.
4
Так, применительно к объектам промышленной собственности, в литературе предлагается осуществлять
оценку прав двумя основными способами. Первый из них основан на учетно-бухгалтерском механизме, сущ3
55
Как объекты оборота, права на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности обладают и рядом специфических признаков, предопределяемых особенностями их
природы. Так, исключительные права, могут участвовать в обороте только в течение определенного времени, предопределяемого сроками их действия. Зависимость срока действия
ряда прав от прав исключительных также ограничивает период их оборотоспособности.
Нематериальная природа прав означает их непотребляемость в процессе использования, и
соответственно возможность неоднократности передачи.
Законодательная охрана рассматриваемых прав имеет территориальные пределы.
Как отмечает В.П. Звеков, «… возникнув в какой-либо стране, права на результаты интеллектуальной деятельности охраняются в этой стране в пределах, определяемых её законодательством, а за этими пределами  в других странах  в соответствии с международными
договорами, позволяющими «преодолеть» территориальный характер соответствующих
прав» [9, с. 378].
Оборотоспособность целого ряда прав на охраняемые результаты интеллектуальной
деятельности предопределяет необходимость пересмотра их формального статуса. Наряду
с иными, способными к передаче благами, эти права целесообразно включить в состав категории «объект гражданских прав», что обуславливает необходимость внесения корректив в ст. 128 ГК РФ, и указания в ней охраняемых результатов интеллектуальной деятельности (средств индивидуализации), и прав на них.
Литература
1. Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву// Учёные труды
ВИЮН НКЮ СССР. М.: 1940. № 3.
2. Агарков М.М. Предмет и система советского гражданского права // Советское
государство и право. 1940. № 9.
3. Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования /Антология уральской цивилистики. 1925 – 1989. М., 2001. С. 61-62.
4. Антимонов Б.С., Флейшиц Е.А. Авторское право. М., 1957. – 215 с.
5. Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М., 1948. – 60 с.
6. Городов О.А. Интеллектуальная собственность: правовые аспекты коммерческого
использования. СПб.: Санкт-Петербургский ГУ, 1999. – 208 с.
7. Городов О.А. Патентное право: учебное пособие. М.: ТК Велби, Изд-о «Проспект», 2005. – 200 с.
8. Дозорцев В.А. Авторское право – на новый уровень: Проблемы совершенствования советского законодательства // Труды ВНИИ советского законодательства. М., 1984.
Вып. 29.
9. Звеков В.П. Международное частное право. М.: НОРМА - ИНФРА - М, 1998. – 450 с.
10. Иоффе О.С. Советское гражданское право. Л., 1965. – 165 с.
11. Серебровский В.И. Вопросы советского авторского права. М.: Изд-о АН СССР,
1956. – 163 с.
12. Шершеневич Г.Ф. Авторское право на литературные произведения. М. 1997. – 155 с.
ность которого состоит в отождествлении стоимости того или иного объекта с затратами (издержками) на его
создание или приобретение. В данном случае объект оценивается по балансу с учетом амортизационных отчислений за время его использования. Второй способ, предполагает использование рыночного (реализационного) механизма, заключающегося в применении различных критериев и их значений для приблизительного
установления цены спроса на соответствующий объект.
56
Академический вестник № 1 (19)
Е. В. Боровикова
ЭНДАУМЕНТ В РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Аннотация: статья посвящена истории становления и развития эндаумента в зарубежных странах, причинам возникновения законодательства о целевом капитале в России.
Автор анализирует правовое положение некоммерческих организаций и выявляет предпосылки принятия Федерального закона от 30 декабря 2006 года № 275-ФЗ «О порядке формирования и использования целевого капитала некоммерческих организаций». В статье также
рассмотрены основные изменения в законе о целевом капитале, способствующие развитию
правоотношений, связанных с формированием и пополнением целевого капитала.
Ключевые слова: эндаумент, целевой капитал, некоммерческие организации, финансирование, инвестиции.
Annotation: the article is devoted to historical formation and development of the endowment in the foreign countries, causes the legislation of special-purpose capital in Russia. The
author has analyzes the legal status of noncommercial organizations and identified prerequisites
for the adoption of the Federal Law № 276 «On the procedure of formation and use of special
purpose capital of noncommercial organizations» from December 30, 2006. The article describes
the main changes on the law of the special-purpose capital. These changes have influenced of the
development of relations about the formation and replenishment of the endowment.
Key words: endowment, special-purpose capital, noncommercial organizations, financing, investments.
Законодательство, действующее в России на сегодняшнем этапе его развития, определяет существование таких субъектов права, как некоммерческие организации, отводя им
роль правовых образований, способствующих достижению общественного блага посредством участия в социальной, научной, образовательной и иных сферах жизни общества.
Федеральным законом от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» закреплено определение некоммерческой организации, из которого следует её отличительная черта – невозможность иметь извлечение прибыли в качестве основной цели деятельности и распределять полученную прибыль между участниками. Тем не менее, для достижения целей создания организации и реализации функций исполнительных органов юридического лица необходимо соответствующее финансирование.
Анализ положений действующего законодательства, а также практики его применения позволяет выделить традиционные источники финансирования деятельности некоммерческих организаций, к которым относятся:
1. Имущественные взносы учредителей (участников, членов), а также жертвователей (вступительные, паевые, членские взносы, регулярные и единовременные поступления
от учредителей (участников, членов), добровольные имущественные взносы, пожертвования физических и юридических лиц, гранты иностранных и международных организаций).
2. Доходы от осуществления деятельности юридического лица (выполнение работ,
оказание услуг организацией), реализации имущества (выручка от реализации товаров),
либо его использование с целью привлечения дополнительных средств (дивиденды (доходы, проценты), получаемые по акциям, облигациям, другим ценным бумагам и вкладам;
доходы, получаемые от собственности некоммерческой организации).
Таким образом, формирование имущества некоммерческой организации может осуществляться не только путем целенаправленного инвестирования в деятельность юридического лица в виде вкладов, пожертвований, но и с помощью иных гражданско-правовых
конструкций, позволяющих обеспечить доход от принадлежащего ему имущества.
57
Вместе с тем, существование нескольких источников финансирования организации
не всегда приводит к возможности полноценной реализации поставленных перед юридическим лицом задач. Большинство некоммерческих организаций не имеет имущественной
основы, способствующей привлечению постоянного, долгосрочного дополнительного дохода; количество учредителей (участников, членов) юридического лица может изменяться,
следовательно, суммы взносов в деятельность организации не являются постоянными.
Так, пожертвование представляет собой имущественное правоотношение между некоммерческой организацией и иными субъектами гражданского права, основанное, прежде
всего, на автономии воли, и преследующее определенные цели. Ввиду невозможности
правового регулирования непрерывного обеспечения деятельности некоммерческих организаций – собственников целевого капитала путем осуществления пожертвований, эти ресурсы также нестабильны.
Вышеуказанные условия обозначили проблему недостаточного финансирования
некоммерческих организаций, отсутствие инициативы со стороны учредителей в привлечении внешних источников пополнения дохода, нежелание жертвователей вкладывать
средства в развитие некоммерческих организаций. Отчасти это связано с отсутствием правовой конструкции, способствующей открытой деятельности некоммерческих организаций в сфере привлечения инвестиций, а также недостаточной пропагандой благотворительности и меценатства.
На Западе решением данной проблемы стало учреждение эндаумент-фондов
(endowment fund) или эндаументов (endowment).
Endowment – (в переводе с англ.) «подарок», «дар» – денежный или материальный
подарок в пользу определённых институтов для специальных целей. Такие дарения могут
предназначаться для финансирования фондов или направляться на инвестиции для поддержания дохода по финансовым операциям [1, с. 143]. Также эндаумент можно определить как «инвестиционный фонд, прибыль которого идёт исключительно на благотворительные цели и не облагается налогом» [2, с. 1116].
Один из старейших эндаументов в мире – Harvard University’s endowment получил
первый взнос в виде участка земли от выпускников университета в 1649 г. К концу 2005 г.
общий объем активов фонда составил $25,9 млрд. Доходы от управления активами
направляются на выплату стипендий, финансирование библиотек, музеев университета,
зарплаты преподавателям и исследования [2, с. 1116].
Из вышеуказанных определений следует, что под эндаументом понимают имущество, передаваемое в дар юридическому лицу, для использования в целях получения дохода, распределяемого в дальнейшем на общественно полезные нужды.
В России благотворительность стала распространяться во второй половине XIX в. и
была направлена главным образом на развитие промышленности.
Правовой основы для эндаумента не существовало, но это не мешало развитию
меценатства. В качестве примера можно привести деятельность Христофора Семёновича
Леденцова, который в апреле 1897 г. написал «Нечто вроде завещания», в котором изложил идею создания после его смерти при Императорском Московском Университете и
Императорском Московском Техническом Училище «Общества друзей человечества», с
целью осуществления поддержки науки и техники. Автор анонимно пожертвовал Императорскому Московскому Университету 100000 рублей, а после смерти завещал «всё своё
состояние на цели учреждаемого Общества». По завещанию доходы Общества обеспечены
процентными бумагами, составляющими особый неприкосновенный капитал «имени Х.С.
Леденцова» [3, с. 85].
Во многих странах мира законодательство стимулирует создание эндаумента как
источника дохода, направленного на финансирование деятельности некоммерческого сектора. Некоммерческая организация, сформировавшая целевой капитал за счет дохода от
58
Академический вестник № 1 (19)
его использования, получает стабильный и долговременный источник финансирования
своей деятельности, обеспечивая свою финансовую независимость и развитие. В настоящее время в развитых странах, где государство в ограниченных масштабах реализует социальные программы, целевой капитал создается для финансирования музеев, высших
учебных заведений, библиотек, спортивных организаций [4, с. 15].
Положительный опыт зарубежных стран стал основой для формирования в России
правовой конструкции, аналогичной эндаументу, под названием «целевой капитал». 30 декабря 2006 года был принят Федеральный закон № 275 «О порядке формирования и использования целевого капитала некоммерческих организаций» (далее – Закон о целевом
капитале). Создание вышеуказанного закона было предпринято законодателем в свете уже
обозначенной проблемы недостаточной финансовой стабильности некоммерческих организаций и необходимости поиска новых имущественных активов для них.
В соответствии с Законом о целевом капитале, целевым капиталом некоммерческой
организации является часть имущества некоммерческой организации, которая формируется и пополняется за счет пожертвований, внесенных в порядке и в целях, предусмотренных
Законом о целевом капитале, и (или) за счёт имущества, полученного по завещанию, а
также за счёт неиспользованного дохода от доверительного управления указанным имуществом и передана некоммерческой организацией в доверительное управление управляющей компании в целях получения дохода, используемого для финансирования уставной
деятельности такой некоммерческой организации или иных некоммерческих организаций,
в порядке, установленном законом о целевом капитале.
Существование в составе имущества некоммерческой организации целевого капитала оказывает положительное влияние на финансовое положение юридического лица, открывая возможности для организации своей деятельности на длительный период времени.
Так, некоммерческая организация – собственник целевого капитала, передавая имущество
в доверительное управление, осуществляет долгосрочное планирование своего дохода, поскольку минимальный срок, на который формируется целевой капитал, составляет 10 лет,
если иное не предусмотрено законом.
Кроме того, денежные средства, составляющие целевой капитал, могут быть размещены в ценные бумаги, объекты недвижимого имущества, депозиты в рублях и иностранной валюте в кредитных организациях (ст. 15 Закона о целевом капитале), что позволяет обеспечить их аккумуляцию при соблюдении предусмотренных законодателем принципов надежности, ликвидности, доходности и диверсификации. Данные требования ориентируют управляющую компанию на осуществление вложения средств целевого капитала
в стабильные, проверенные источники дохода с минимальным риском.
Всё это позволяет сделать вывод, что целевой капитал служит не только источником дополнительного финансирования некоммерческих организаций, но также источником дополнительных вливаний средств, собранных жертвователями, в фондовый рынок,
рынок ценных бумаг, недвижимость, банковский капитал, инвестиционный фонд. Поскольку возможность финансового обеспечения некоммерческих организаций за счет доходов от целевого капитала находится в зависимости от состояния рынка, следовательно, и
реальность получения гарантированных доходов, и возможность долгосрочного планирования финансово-хозяйственной деятельности получателей доходов от целевого капитала
будут находиться в зависимости от состояния рынка [5, с. 56].
Принятие Закона о целевом капитале было продиктовано и другой целью – дать
толчок распространению благотворительности и меценатства в России. Для этого в Законе
о целевом капитале существуют нормативные положения, обеспечивающие информирование жертвователей и иных заинтересованных лиц обо всех действиях, связанных с целевым капиталом. На реализацию прав жертвователей направлены нормы об отчетности по
целевому капиталу.
59
Так, статьей 12 Закона о целевом капитале предусмотрена специальная форма отчётности таких некоммерческих организаций, как годовой отчет о формировании целевого
капитала и об использовании, о распределении дохода от целевого капитала. Отчет представляет собой обобщённую информацию по формированию целевого капитала, учёту целевых доходов и расходов за отчетный год, обусловленный правом жертвователей, его
наследников или иных правопреемников получать информацию о формировании целевого
капитала, доходах от его использования и расходах.
В целях информирования общественности о возможности пополнения целевого капитала, некоммерческая организация, осуществляющая сбор таких средств, создает сайт в
Интернете, в котором размещает информацию о деятельности некоммерческой организации-собственника целевого капитала, учредительные документы, а также иные сведения,
связанные с формированием, пополнением и использованием, распределением дохода от
целевого капитала. Именно этот сайт должен использоваться для размещения годового отчета и иных форм отчетности.
Такое законодательное обеспечение «прозрачности» при формировании, пополнении, использовании целевого капитала и доходов от него, обеспечит привлечение инвестиций в некоммерческий сектор. Правомочие жертвователя, его наследников и иных правопреемников требовать отмены пожертвования в случае нецелевого использования дохода
от целевого капитала дополняет перечень обстоятельств, свидетельствующих об имеющихся гарантиях лиц, передающих имущество в целевой капитал.
Известно, что реальность мер всякого государственного участия в деле поддержки
соответствующих субъектов во многом определяется внесением изменений в действующее
налоговое законодательство. Не стало исключением и законодательство о целевом капитале. Вместе с принятием Закона о целевом капитале внесены изменения в Налоговый кодекс Российской Федерации (далее – НК РФ). В соответствии с п. 2 ст. 251 НК РФ, при
определении налоговой базы по налогу на прибыль не учитываются целевые поступления,
к которым относятся:
1) денежные средства, недвижимое имущество, ценные бумаги, полученные некоммерческими организациями на формирование или пополнение целевого капитала;
2) денежные средства, полученные некоммерческими организациями – собственниками целевого капитала от управляющих компаний, осуществляющих доверительное
управление имуществом, составляющим целевой капитал, в соответствии с Законом о целевом капитале;
3) денежные средства, полученные некоммерческими организациями от специализированных организаций для управления целевым капиталом.
Кроме того, согласно подп. 8 п. 2 ст. 146 НК РФ, объектом налогообложения НДС
не признаётся передача денежных средств или недвижимого имущества на формирование
или пополнение целевого капитала некоммерческой организации.
Такие изменения в области налогообложения способствуют развитию законодательства на пути снятия ограничений на осуществление благотворительной деятельности и
служат основой стимулирования общественности. Зарубежный опыт развития эндаумента
доказывает действенность данного метода.
21 ноября 2011 года Федеральным законом № 328-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части формирования и использования целевого капитала некоммерческих организаций» (далее – Федеральный закон №
328) были внесены изменения в Закон о целевом капитале. В частности, пополнен перечень областей использования дохода от целевого капитала. В настоящее время целевой капитал может быть сформирован, а использование дохода от него может быть осуществлено в целях использования в сфере образования, науки, здравоохранения, культуры, физической культуры и спорта (кроме профессионального спорта), искусства, архивного дела,
60
Академический вестник № 1 (19)
социальной помощи (поддержки), охраны окружающей среды, оказания гражданам бесплатной юридической помощи и осуществления их правового просвещения.
Все эти области представляют собой важные направления общественной жизни,
необходимость в дополнительном финансировании которых не вызывает сомнений. В этом
проявляется и отличие целевого капитала в российском праве от его понимания в зарубежных странах: например, в США эндаумент определяется как финансирование деятельности
колледжа или университета.
Изменения, вступившие в силу с 1 января 2012 года, коснулись и перечня объектов,
с помощью которых возможно пополнить сформированный целевой капитал. Теперь это
не только денежные средства в валюте РФ или иностранной валюте, но также ценные бумаги и недвижимое имущество. При этом Законом о целевом капитале в ч. 1 ст. 15 закреплены виды ценных бумаг, в которые могут быть размещены денежные средства и имущество для пополнения целевого капитала.
В Закон о целевом капитале были внесены изменения и включены новые положения, касающиеся правоотношений по поводу формирования, пополнения, использования и
распределения целевого капитала и дохода от него, и их анализ может являться предметом
самостоятельного научного исследования.
В настоящей статье нами были охвачены наиболее существенные черты целевого
капитала и его влияние на развитие некоммерческого сектора. Принятие Закона о целевом
капитале способствовало возникновению дискуссий между учеными по поводу его положений. Прошло не так много времени, а обсуждаемые теоретические проблемы и технические недоработки, уже нашли своё решение в тех изменениях, которые произошли 21 ноября 2011 года.
Результаты зарубежного опыта существования эндаументов доказывают, что такое
правовое и экономическое образование, как целевой капитал, имеет право на жизнь. Вместе с тем, дальнейшее развитие законодательства о целевом капитале должно происходить
с учетом юридической и финансовой сущности целевого капитала, одновременно с изменениями, происходящими в этих сферах.
Литература
1. Доунс Дж., Гудман Дж. Эллиот. Финансово-инвестиционный словарь. – М.: ИНФРА-М, 1997. – 586 с.
2. Азрилиян А.Н. Экономический словарь. – 2-е изд. – М.: Институт новой экономики, 2008. – 1152 с.
3. Шноль С.Э. Герои, злодеи, конформисты отечественной науки. Изд. 4-е. – М.:
Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. – 720 с.
4. Колесников С.И., Загребина Е.Г. О формировании и использовании целевого капитала // Бухгалтерский учет в бюджетных и некоммерческих организациях. – 2010. № 14.
5. Абанкина Т.В. Управление целевым капиталом: комментарий к законодательству,
регулирующему новый канал финансирования культуры // Справочник руководителя
учреждения культуры. – 2008. № 5.
61
Ю. С. Боровинская
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
КМНС, ОРГАНОВ ВЛАСТИ И КОМПАНИЙ-НЕДРОПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ
ПО ВОПРОСАМ ОСВОЕНИЯ И РАЗРАБОТКИ ТЕРРИТОРИЙ
ТРАДИЦИОННОГО ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ
Аннотация: в статье описаны актуальные проблемы взаимоотношений коренных
малочисленных народов Севера и предприятий топливно-энерегического комплекса по вопросам промышленного использования исконной среды обитания коренных народов на
примере законодательства ХМАО – Югры и ЯНАО. Сформулированы основные направления совершенствования действующего законодательства, нацеленные на сглаживание
конфликта между малочисленными народами Севера и пользователями недр.
Ключевые слова: недропользование, коренные малочисленные народы Севера, территории традиционного природопользования, общины коренных малочисленных народов.
Annotation: The article shows topical issues of relationship between native minorities of
the Northern region and fuel-and-energy companies concerning industrial use of original native
minorities’ habitat by the example of KMAO-Yugra and YANAO legislation system. Main
trends of legislation improvement were detected to smooth a conflict between native minorities of
the Northern region and subsurface resource users.
Key words: Subsurface resource management, native minorities of the Northern region,
conventional environmental management territories, communities of native minorities.
Промышленное освоение северных территорий затрагивает два диаметрально противоположных интереса. С одной стороны, коренные малочисленные народы Севера (далее по тексту – КМНС), желающие защитить исконную среду обитания с целью осуществления традиционных промыслов, с другой – нефтяные компании, получающие прибыль и
реализующие программы по освоению богатых природными ресурсами территорий с целью промышленного и экономического развития страны и региона.
В то же время, коренное население призвано играть жизненно важную роль в рациональном использовании и улучшении окружающей среды на основе знания и традиционной практики, а государство должно признавать и должным образом поддерживать их самобытность, культуру и интересы и обеспечивать их эффективное участие в достижении
устойчивого развития.
Неоднократные попытки разработки решений поднимаемой проблемы предпринимались в науке [1-8]. Часть из них нашла свое воплощение в положениях действующих
нормативных актов [9].
Федеральное законодательство специальным образом не раскрывает формы взаимоотношений малочисленных народов и предприятий ТЭК. В пределах правового регулирования установлено лишь право коренных малочисленных народов на образование территорий традиционного природопользования (далее по тексту – ТТП), под которыми понимают исторически сложившиеся и обеспечивающие неистощительное природопользование
способы использования объектов животного и растительного мира, других природных ресурсов коренными малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации [10], и называют общие правила оборота и использования особо охраняемых природных территорий.
Локальные конфликты между недропользователями и малочисленными народами в
отдельных регионах разрешаются, как правило, ситуативно, с участием органов местного
самоуправления, либо без последних путем заключения экономических соглашений. В законодательном аспекте регионы идут по пути закрепления модельных соглашений между
62
Академический вестник № 1 (19)
конфликтующими сторонами в качестве рекомендуемой формы, не устанавливая рациональных правил поведения, подлежащих применению в случае возникновения спора.
В такой ситуации неизбежного столкновения интересов имеют место следующие
наиболее остро стоящие проблемы взаимоотношений КМНС и компаний-недропользователей на территории регионов:
1. Определение границ ТТП, а также мест расположения объектов
историко-культурного наследия в пределах таких территорий
В соответствии с действующим законодательством ХМАО-Югры [10-15] можно
выделить следующие выводы по проблеме:
1) Положение о правовом режиме ТТП должно быть принято одновременно с вынесением решения об образовании, однако, de facto, такого не происходит, положения отсутствуют.
2) Функциональные зоны, включающие зоны строго охранного режима, зоны
охранного режима, зоны ограниченного ведения хозяйственной деятельности, определяются положением о правовом режиме ТТП.
3) В Законе ХМАО – Югры «О территориях традиционного природопользования
коренных малочисленных народов Севера регионального значения в Ханты-Мансийском
автономном округе – Югре» [10] не предусмотрен момент утверждения границ при образовании ТТП, не установлена обязанность по их утверждению. Таким образом, границы
созданных ТТП могут быть и не утверждены.
Решение аналогичного вопроса в Ямало-Ненецком автономном округе выглядит
следующим образом [16-21]:
1) В соответствии с Законом ЯНАО от 05.05.2010 № 52-ЗАО «О территориях традиционного природопользования регионального значения в Ямало-Ненецком автономном
округе» положение о ТТП принимается после принятия решения о создании. При этом
принятие данного положения не установлено в качестве обязательного требования.
2) Функциональные зоны, включающие зоны охраны и использования участков
земли и акваторий водных объектов традиционной хозяйственной деятельности и традиционного образа жизни, зоны проживания субъектов традиционного природопользования,
зоны ограниченной хозяйственной и иной деятельности определяются положением о правовом режиме ТТП.
3) Границы созданных ТТП могут быть и не утверждены.
Таким образом, пример законодательства ХМАО-Югры и ЯНАО показывает, что на
региональном уровне прямая обязанность по утверждению границ ТТП отсутствует, кроме
того, отсутствуют предпосылки, стимулирующие органы исполнительной власти к принятию положений о ТТП, которые утверждают функциональное зонирование и влекут соответствующие правовые последствия, связанные с образованием ТТП.
2. Возмещение убытков, причинённых субъектам права
традиционного природопользования
Возмещение убытков субъектам права традиционного природопользования за причинение вреда исконной среде обитания возможно при наличии следующих условий:
1) Возмещение убытков за нарушение условий исконного природопользования
КМНС могут получить только лица, проживающие и ведущие традиционную хозяйственную деятельность в пределах созданного ТТП [10, 11, 13, 21].
2) Наличие прав на земельный участок, которые подтверждаются решением о создании ТТП, решением органа исполнительной власти об утверждении границ, договором,
предоставляющим право пользования земельным участком. Кроме того, в отношении земельного участка, используемого в качестве ТТП в соответствии с земельным законодательством РФ, должны быть произведены все землеустроительные работы [22–24].
63
3) Наличие адекватных систем расчета причиненного ущерба традиционному укладу жизни КМНС. Относительно принятой Методики исчисления размера убытков, причиненных объединениям коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации в результате хозяйственной и иной деятельности организаций всех форм собственности и физических лиц в местах традиционного проживания и
традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Российской
Федерации, утвержденной Приказом Минрегиона РФ от 09.12.2009 № 565, следует отметить ее рекомендательный характер, а также особенности исчисления убытков, создающие
большие практические затруднения в ее применении.
Указанные выше условия возмещения убытков субъектам права традиционного
природопользования позволяют сделать следующие выводы по проблеме:
1. Права КМНС на определенный земельный участок, в соответствии с действующим порядком, подтверждаются документами, свидетельствующими о его существовании
и решением соответствующего исполнительного органа о создании ТТП с утверждением
его границ.
2. Адекватные показатели расчета убытков, причиняемых субъектам права традиционного природопользования, обязательных для исполнения, в нормах действующего законодательства отсутствуют.
3. Согласование мест размещения промышленных объектов
с субъектами права традиционного природопользования
В ряде некоторых субъектов РФ, в частности на уровне законодательства ХМАОЮгры, установлено требование по согласованию схемы размещения промышленных объектов, в том числе буровых скважин и иных сооружений временного и постоянного характера, при разработке проектной документации с субъектами права традиционного природопользования. Субъектами права традиционного природопользования в соответствии с
законом ХМАО – Югры «О территориях традиционного природопользования коренных
малочисленных народов Севера регионального значения в Ханты-Мансийском автономном округе - Югре» являются:
 физические лица, относящиеся к малочисленным народам;
 общины малочисленных народов;
 лица, не относящиеся к малочисленным народам, но постоянно проживающие в
местах их традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности, ведущие такие же, как и малочисленные народы, традиционное природопользование и традиционный образ жизни физические лица, в интересах которых в соответствии с действовавшим до вступления в силу настоящего Закона Положением о статусе родовых угодий в
Ханты-Мансийском автономном округе были образованы родовые угодья, сведения о которых включены в Реестр территорий традиционного природопользования.
Установленный круг субъектов создает ситуацию, при которой согласовывать схему размещения промышленных объектов необходимо с каждым лицом, входящим в круг
названных субъектов. Кроме того, отсутствие закрепленных на уровне правил предоставления компенсаций порождает негативные ситуации, при которых КМНС требуют несоразмерную сумму с предоставлением иных услуг и платежей за согласование такого размещения промышленных объектов.
Сложившиеся обстоятельства порождают низкий уровень социальной адаптации
КМНС к современной жизни, безучастность малочисленных народов в вопросах собственного самоуправления, а также формирование позиции иждивения по отношению к государству и компаниям, реализующим государственные проекты по промышленному освоению Севера.
Представляется, что в создавшихся условиях теряется исконный смысл рассматриваемого нормативного требования. КМНС ставят в зависимость от факта согласования не
64
Академический вестник № 1 (19)
наличие особо ценных культурных сооружений и иных мест культурного наследия, а размер компенсации.
4. Определение круга субъектов для решения вопросов, пересекающих
интересы КМНС и пользователей недр
Обострение данной проблемы ярко прослеживается на примере законодательства
ХМАО – Югры. В соответствии с законом ХМАО-Югры «О территориях традиционного
природопользования коренных малочисленных народов Севера регионального значения в
Ханты-Мансийском автономном округе – Югре» установлен круг субъектов, имеющих
право пользования земельными участками в пределах созданных ТТП, не нарушая требования действующего законодательства, а также ряд полномочий, среди которых большое
значение имеет согласование схемы размещения промышленных объектов и получение
компенсации за использование исконной среды обитания.
Однако, названным законом круг субъектов трактуется настолько широко, что, буквально, говорит о необходимости совершать выплаты и согласовывать схемы размещения
промышленных объектов с каждым из жителей ТТП.
Кроме того, используемые в практике экономические соглашения недропользователей с представителями КМНС заключаются традиционно с главами семей. В то же время
данная категория субъектов действующим законодательством не предусмотрена.
В целях устранения неясности в субъектном составе, как нам представляется,
наиболее целесообразно идти по пути стимулирования общественного самоуправления
среди малочисленных народов, закрепив в качестве субъекта права традиционного природопользования Общины коренных малочисленных народов Севера (далее по тексту –
ОКМНС). Коллективная организация коренных народов позволит им прийти к более эффективной защите своих прав и интересов.
5. Отсутствие нормативно закрепленного механизма взаимодействия
недропользователей и КМНС в вопросах промышленного освоения
территорий их исконного обитания
Действующее законодательство не содержит каких-либо указаний на формы взаимодействия пользователей недр и КМНС в отношениях по промышленному освоению в
пределах территории исконной среды обитания.
На рекомендательном уровне Правительством ХМАО – Югры принято Распоряжение от 05.10.2009 г. № 425-рп «Об утверждении Модельного соглашения недропользователей с субъектами права традиционного природопользования об использовании земель
для целей недропользования в границах территорий традиционного природопользования
коренных малочисленных народов Севера регионального значения в Ханты-Мансийском
автономном округе – Югре». Данное распоряжение содержит примерный вариант экономического соглашения пользователей недр и КМНС с указанием рекомендуемых условий.
Однако законодательно не определен статус данного соглашения. Практика действий компаний-недропользователей, отраженная при описании проблемы согласования
мест размещения промышленных объектов с субъектами права традиционного природопользования, показывает, что стороны, ввиду отсутствия обязательной юридической силы
такого модельного соглашения, выдвигают свои, отличные от модельного соглашения
условия.
Основы взаимодействия компаний топливно-энергетического сектора экономики и
КМНС в Ямало-Ненецком автономном округе отчасти отражены в Постановлении Правительства ЯНАО от 12.05.2011 № 258-П «О порядке взаимодействия исполнительных органов государственной власти Ямало-Ненецкого автономного округа при разработке, заключении и реализации соглашений о сотрудничестве между Правительством Ямало-Ненецкого автономного округа и предприятиями топливно-энергетического комплекса».
65
Статьёй 3 данного Постановления установлены права и обязанности участников отношений недропользования в области природоохранной деятельности, в частности, компания обязуется принимать все необходимые и достаточные меры с целью обеспечения
возмещения в установленном порядке ущерба, нанесенного окружающей природной среде,
и выплаты соответствующей компенсации в случаях оказания негативного воздействия на
исконную среду обитания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Севера. Более конкретизированный порядок отношений формулируется в отдельном договоре с компанией топливно-энергетического сектора экономики.
В целом необходимо констатировать, что в исследуемых регионах отсутствует нормативное регулирование взаимодействия КМНС и компаний топливно-энергетического
комплекса. Подобное состояние вопроса не позволяет сторонам достигнуть договоренности, что влечет невозможность исполнения лицензионных соглашений, срывы установленных сроков, либо ущемление прав и законных интересов КМНС.
Учитывая, что с началом рыночных преобразований государство ослабило влияние
и контроль за процессами развития северных и дальневосточных территорий, пыталось
избавиться от государственного протекционизма в их отношении, нормативно-правовая
база государственной поддержки социально-экономического развития районов Севера до
настоящего времени не представляет собой целостную систему взаимосвязанных и взаимодополняющих законов. В действующих законах недостаточно полно учитываются произошедшие в стране и мире изменения в экономике, промышленности, накопившиеся проблемы в социальной сфере.
На основе проведенного системного анализа нормативно-правового обеспечения и
вышеописанных проблем сформулированы следующие положения о состоянии действующего законодательства в области регулирования отношений между коренными малочисленными народами и предприятиями, осуществляющими недропользование:
1. Нормативные акты федерального уровня, посвященные КМНС, регламентируют
права и законные интересы малочисленных народов в наиболее общем виде, не устанавливая каких-либо обязанностей по их исполнению конкретным лицам. Вопрос реализации
прав КМНС практически полностью отдан на разрешение органам государственной власти
субъектов РФ. Там же, где федеральное законодательство устанавливает возможность
осуществления прав КМНС на уровне РФ, не предусмотрены механизмы реализации, позволяющие воплотить установленное право.
2. Действующее законодательство открывает доступ в число коренных малочисленных народов и общины коренных малочисленных народов без привязки к наличию кровной связи с таким народом. Для вступления в общину достаточно лишь согласие остальных её членов, осуществление традиционных промыслов и проживания на соответствующей территории. Данная ситуация тесно связана с усилившейся тенденцией роста численности КМНС, что позволит судить о злоупотреблении некоренного населения и невозможности оказать должную поддержку действительно нуждающимся представителям малочисленных народов.
3. В должной мере также не находит своей реализации возможность КМНС образовывать территории традиционного природопользования. Факт образования такой территории еще сам по себе правовых последствий не порождает. С целью ограничения хозяйственной деятельности необходимо принять положение о созданной ТТП, которое и будет
отражать порядок и пределы использования данных территорий, а также являться основанием для запрета ведения соответствующей деятельности и оценки возникших убытков.
В то же время, создание проекта положения о ТТП и его утверждение в соответствии с законодательством ХМАО – Югры и ЯНАО является функцией Правительств и их
уполномоченных органов. Однако, в отсутствие прямой заинтересованности Правительства в подготовке положений о ТТП, а также отслеживания данного вопроса самими инициа66
Академический вестник № 1 (19)
торами её создания, положения не принимаются. В связи с чем создание ТТП, не обеспеченное положением о её статусе, правового значения не имеет.
4. Действующее законодательство не уделяет должного внимания общинам коренных малочисленных народов, как факту проявления инициативы самоорганизации малочисленных народов. Между тем, общины коренных малочисленных народов могли бы
устранить неопределенность и разобщенность субъектного состава лиц, относящихся к категории КМНС, что упростило бы промышленное развитие регионов, экономический оборот и повысило бы социальную и экономическую активность малочисленных народов в
вопросах реализации и защиты своих прав и законных интересов.
5. Анализ судебной практики [22-24] показывает, что определяющим фактором в
защите прав КМНС на исконную среду обитания является доказательство наличия надлежащим образом оформленных прав на земельный участок и географических карт с указанием ТТП, а также факта принадлежности к категории субъектов права традиционного
природопользования и национальная принадлежность. В противном случае в судебной защите будет отказано.
6. В связи с фрагментарностью и отсутствием комплексного единообразного подхода действующей нормативной базы, регулирующей вопросы КМНС, реально разрешают
проблемы коренных народов в условиях промышленного освоения только социальноориентированные компании нефтегазовой отрасли. Как правило, в виде экономических соглашений, заключаемых с главой семьи КМНС.
Несмотря на широкое применение экономических соглашений на практике, нормы
действующего законодательства не содержат положений, регулирующих правовой статус
данных соглашений, основные правила регулирования взаимоотношений, пределы и формы ответственности сторон. Необходимо учитывать, что экономическое соглашение о
промышленном освоении территорий исконной среды обитания коренных малочисленных
народов по своей роли и значимости как для государства и юридических лиц, так и для отдельных частных лиц – представителей КМНС имеет гораздо более сложные правовые и
социальные связи, чем обычный гражданско-правовой договор. Поэтому отсутствие законодательного регулирования, имеющего обязательную силу, представляет собой существенный правовой пробел.
Анализ обозначенных выше проблем действующего правового регулирования взаимоотношений коренных народов и пользователей недр позволяет сформировать основные направления развития законодательства по вопросу урегулирования конфликта
интересов КМНС и недропользователей, суть которых заключается в следующем:
1) Политика государства в области обеспечения прав и законных интересов КМНС,
в первую очередь, должна носить адресный и целевой характер, то есть предоставление
защиты следует осуществлять именно той льготной категории, которая в ней нуждается.
Закрепленная на федеральном уровне возможность практически каждому примкнуть к категории КМНС порождает ряд злоупотреблений со стороны субъектов и несдерживаемый
рост численности КМНС. В этой связи следует пересмотреть порядок отнесения лиц к
числу представителей КМНС.
Особого внимания со стороны законодателя требует вопрос о разграничении всех
представителей КМНС на тех лиц, для которых традиционные формы хозяйствования являются единственным видом деятельности и тех лиц, которые частично прекратили традиционный образ жизни, трудоустроены, либо осуществляют работы по гражданскоправовому договору и дополнительно занимаются промыслами, а также лиц, которые по
кровному происхождению являются представителями малочисленных народов, но оставили традиционное хозяйствование и стали вести городской образ жизни.
67
Более слабой и нуждающейся в поддержке со стороны органов управления и хозяйствующих субъектов, осуществляющих деятельность на территории традиционного природопользования, является первая категория субъектов, вторая категория более устойчива
к технологическому вмешательству в их традиционную хозяйственную деятельность.
2) Стимулирование территориального общественного самоуправления КМНС.
Формирование общины как самостоятельного субъекта реализации прав и гарантий,
предусмотренных для коренных малочисленных народов, а также единственно возможного участника экономических соглашений с недропользователями.
3) Развитие региональной политики необходимо и в области территориального зонирования территорий традиционного природопользования регионального значения, создания положений о каждой образованной и образуемой территории, формирования границ и проведения землеустроительных работ. В целях недопущения возможных злоупотреблений, а также снижения напряженности между КМНС и недропользователями следует на уровне регионального землеустройства установить картографические границы
нахождения мест культурного значения КМНС и иных мест особого значения для ведения
традиционных хозяйственных промыслов.
4) Урегулирование вопроса взаимодействия организаций-недропользователей и
представителей КМНС при промышленном освоении исконной среды обитания, который в
настоящий момент лежит за рамками государственного регулирования. Между тем, региональная и федеральная политика должна контролировать названные процессы и направлять их в рациональное русло путем нормативного закрепления:
 во-первых, формы экономических соглашений об использовании земель в пределах территории традиционного природопользования, а также альтернативные варианты
соглашений с КМНС,
 во-вторых, субъектов данных отношений. В качестве направления государственного стимулирования создания общественного самоуправления КМНС, единственно возможным субъектом может выступать ОКМНС.
5) После формирования единой государственной политики в области гарантии и
защиты прав КМНС, следует унифицировать нормы регионального и федерального законодательства исходя из единых основополагающих принципов регулирования и устранения существующих барьеров и пробелов.
Литература
1. Харючи С.Н. Добывающие компании и коренные народы // Мир коренных народов – Живая Арктика. 2003. № 19. С. 28-30.
2. Суляндзига Р.В., Максимов А.А., Крупко Л.О., Борсук Е.И. Коренные народы
Севера и промышленное развитие. Социально-экономические соглашения с добывающими
компаниями: от конфликта – к партнерству, от благотворительности – к программам развития. Обзор, примеры, уроки и выводы. Серия: Библиотека коренных народов Севера,
вып. № 12. М., 2008. С. 322-327.
3. Крюков В.А., Токарев А.Н. Учёт интересов коренных малочисленных народов
при принятии решений в сфере недропользования. Серия: Библиотека коренных народов
Севера, вып. № 10. М., 2005. С. 136-165.
4. Максимов А.А. Реализация интересов северных народов в условиях промышленного развития // Электронный журнал «Сибирская Заимка» № 7, 2002 по адресу:
http://zaimka.ru/07_2002/maksimov_northern/.
5. Бандорин Л.Е. Проблемы охраны исконной среды обитания, окружающей среды
и экологических прав коренных малочисленных народов // «Экологическое право», 2007,
№ 5. С. 37-46.
68
Академический вестник № 1 (19)
6. Жукова Е.В. Проблемы правового обеспечения прав коренных малочисленных народов в области традиционного природопользования // «Экологическое право»,
2009, № 1. С. 12-20.
7. Андриченко Л.В. // Регулирование и защита прав национальных меньшинств и
коренных малочисленных народов в Российской Федерации. М.: «Издательский дом «Городец», 2005. С. 347 – 348.
8. Уилсон Э. Традиционное природопользование и добыча нефти на северо-востоке
Сахалина // Мир коренных народов. Живая Арктика. 2000. № 4. С. 43.
9. Федеральный закон от 22.08.2004 № 122-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием федеральных законов «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации
законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти
субъектов Российской Федерации» и «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»; Федеральный закон от 05.04.2009 № 40-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации».
10. Федеральный закон от 07.05.2001 № 49-ФЗ «О территориях традиционного
природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации».
11. Закон ХМАО – Югры от 28.12.2006 № 145-оз «О территориях традиционного
природопользования коренных малочисленных народов Севера регионального значения в
Ханты-Мансийском автономном округе – Югре».
12. Закон ХМАО от 19.11.2001 № 73-оз «Об общинах коренных малочисленных
народов в Ханты-Мансийском автономном округе – Югре».
13. Закон ХМАО от 04.12.2001 № 85-оз «О традиционных видах деятельности коренных малочисленных народов Севера в Ханты-Мансийском автономном округе».
14. Закон ХМАО – Югры от 18.04.1996 № 15-оз «О недропользовании».
15. Распоряжение Правительства ХМАО – Югры от 05.10.2009 № 425-рп «Об
утверждении Модельного соглашения недропользователей с субъектами права традиционного природопользования об использовании земель для целей недропользования в границах территорий традиционного природопользования коренных малочисленных народов
Севера регионального значения в Ханты-Мансийском автономном округе – Югре».
16. Закон ЯНАО от 28.12.2005 № 114-ЗАО «О государственной поддержке общин
коренных малочисленных народов Севера и организаций, осуществляющих виды традиционной хозяйственной деятельности на территории Ямало-Ненецкого автономного округа».
17. Закон ЯНАО от 06.10.2006 № 49-ЗАО «О защите исконной среды обитания и
традиционного образа жизни коренных малочисленных народов Севера в Ямало-Ненецком
автономном округе».
18. Постановление Законодательного Собрания ЯНАО от 09.12.2009 № «О Концепции устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера Ямало-Ненецкого
автономного округа».
19. Постановление Правительства ЯНАО от 24.06.2010 № 90-П «О департаменте по
делам коренных малочисленных народов Севера Ямало-Ненецкого автономного округа».
20. Закон ЯНАО от 01.03.2010 № 20-ЗАО «О недропользовании в Ямало-Ненецком
автономном округе».
21. Закон ЯНАО от 05.05.2010 № 52-ЗАО «О территориях традиционного природопользования регионального значения в Ямало-Ненецком автономном округе».
69
22. Определение Верховного суда Российской Федерации от 23 марта 2005 года по
делу № 53-Г05-3. Заявление о признании противоречащим федеральному законодательству
и недействующим п. 3 постановления Совета администрации Красноярского края № 54-П
от 28.02.2003 «О резервировании земельного участка для последующего образования особо охраняемой природной территории краевого значения природного парка «Сымский»
удовлетворено правомерно, поскольку оспариваемое положение противоречит федеральному законодательству и принято без учета мнения общин коренных малочисленных
народов Севера, что нарушает их права и законные интересы // СПС «Консультант плюс».
23. Определение Конституционного Суда РФ от 06.07.2001 № 163-О «Об отказе в
принятии к рассмотрению запроса Администрации Хабаровского края о проверке конституционности пунктов 2 и 4 Постановления Правительства Российской Федерации «О квотах на вылов (добычу) водных биологических ресурсов внутренних морских вод, территориального моря, континентального шельфа и исключительной экономической зоны Российской Федерации» // СПС «Консультант плюс».
24. Определение Верховного Суда РФ от 25.12.2001 № 74-Г01-41 Заявление о признании недействующими и не подлежащими применению ст. 84 в части, ст. 85 ч. ч. 1 и 3
Конституции Республики Саха (Якутия) удовлетворено правомерно, поскольку оспариваемые положения Конституции противоречат федеральному законодательству.
В. В. Горовенко
ПОНЯТИЕ И СТРУКТУРА МОДЕЛЕЙ ПРАВОВОЙ АКТИВНОСТИ
Аннотация: в статье раскрывается понятие модели правовой активности и анализируется ее возможная структура. Выделяются виды моделей и их применимость при проектировании цикла правовой активности.
Ключевые слова: модель, моделирование, правовая активность, оптимизация моделей, виды моделей, структура моделей.
Annotation: In the article the concept of the legal activity model is being disclosed and
its conceivable structure is being analyzed. Kinds of models and their adaptability in the cycle
design of legal activity are distinguished.
Key words: a model, modeling, legal activity, optimization of models, kinds of models,
structure of models.
Построение моделей. Термин «модель» весьма многозначен, ибо применяется во
многих сферах человеческой деятельности. В частности, Философская энциклопедия
определяет термин «модель» следующим образом: Модель – (франц. modele, от лат.
modulus – мера, образец, норма), в логике и методологии науки – аналог (схема, структура,
знаковая система) определённого фрагмента природной или социальной реальности, порождения человеческой культуры, концептуально-теоретического образования и т. п. –
оригинала модели. Этот аналог служит для хранения и расширения знания (информации)
об оригинале, конструирования оригинала, преобразования или управления им. С гносеологической точки зрения модель – это «представитель», «заместитель» оригинала в познании и практике [1].
Применительно к проектированию правовой активности – модель представляет собой
образ будущей системы практических действий (как юридических, так и фактических) по
реализации правовых возможностей, закреплённых правовой нормой. Учитывая, что моделирование предполагает выстраивание системы практических действий, то логично обратиться к определению системы, на основе которого будет выстраивать материал статьи.
70
Академический вестник № 1 (19)
Человечество за свою историю выработало много определений данного понятия, поэтому воспользуемся достаточно общим описанием, предложенным В.Н. Садовским
в Новой философской энциклопедии (2003 г.): Система – (от греч. целое, составленное
из
частей, соединение) – совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с
другом, которая образует определенную целостность, единство [2].
В качестве элементов системы правовой активности могут выступать фактические и
юридические действия, совершаемые в целях получения или изменения определенного
правового статуса, позволяющего удовлетворить потребность заинтересованного лица.
Объекты, на которые направлены эти действия или с помощью которых эти действия будут совершаться. Лица, совершающие эти действия. Определенные обстоятельства, связанные с местом и временем совершения этих действий, последствия этих действий,
предусмотренные законом.
Собственно, процесс моделирования правовой активности также можно считать самостоятельной системой, состоящей из упорядоченных элементов (стадий) и образующей
в итоге новое качество (модель правовой активности).
Создаваемые в процессе проектирования правовой активности модели можно подразделить на общие и частные. При этом следует обращать внимание на уровень обобщения, так как ответить на вопрос – общая модель или частная? – можно только в сравнении
со следующим или предыдущим уровнем обобщения.
Так очевидно, что самая общая модель – модель цикла правовой активности, состоящая из трёх фаз: фаза проектирования, технологическая фаза и рефлексивная фаза. Каждая из фаз состоит из ряда частных моделей. Соответственно, по отношению к модели
цикла правовой активности все прочие указанные модели будут частными. Если посмотреть на стадию моделирования, то можно увидеть, что она также состоит из ряда частных
моделей, о которых будет сказано ниже.
Для создания моделей у человека есть всего два типа «материалов» – средства самого сознания и средства окружающего материального мира. Соответственно этому модели делятся на абстрактные и материальные.
Абстрактные модели являются идеальными конструкциями, построенными средствами мышления, сознания. В таких моделях характер связи между моделью и моделируемым объектом, аналогия между ними представляет собой не тождество, а подобие, которое может быть нескольких видов:
а) изоморфным (каждый элемент или деталь модели соответствует каждому элементу
моделируемого объекта. Такая модель воспроизводит внутреннюю структуру объекта);
б) изофункциональным (модель отражает только функциональные свойства моделируемого объекта, не воспроизводя его внутреннюю структуру и другие свойства);
в) гоморфным (каждый элемент будет соответствовать определенной совокупности
элементов (деталей) оригинала).
По мнению Хлынцова М.Н., подобие в гоморфных моделях практически более достижимо и более широко применяется при создании моделей, так как в таких моделях отражаются наиболее значимые свойства моделируемых объектов [4. с. 8 и сл.].
В зависимости от того как создаются модели можно выделить следующие виды:
иконические (образные); смешанные (образно-знаковые); знаковые (символические).
Структура модели правовой активности. Каждое явление можно рассматривать
как определенную систему элементов, которая, с одной стороны, является частью системы
71
более высокого порядка, с другой – сама состоит из подсистем более низкого порядка. Таким образом, каждая система представляет собой определенную количественную и качественную совокупность различных элементов, частей, деталей. Они соединены между собой в определенном порядке, составляют по характеру своего расположения и взаимосвязей определенную структуру, присущую только данной системе как объекту исследования
на данном уровне.
Есть мнение, что главная цель и суть моделирования любой исследуемой системы,
каждого её элемента состоит в выявлении (установлении) связей. Собирая информацию по
любому вопросу, исследователь к каждому сообщению относится как к вероятной информации по интересующей его проблеме, обращает внимание на те стороны, которые свидетельствуют или могут свидетельствовать о её связанности с данной проблемой, стремится
обнаружить точки соприкосновения между сообщением и проблемой [4. с. 71].
В процессе создания модели особое внимание необходимо обращать на выявление
взаимосвязей между элементами модели. Собственно характер связей между элементами
модели и определяет суть и название частных моделей правовой активности. В частности
по этому признаку можно выделить:
1) организационная модель (описывает взаимодействие элементов через отношения
«власть-подчинение) – далее ОЧМ.
2) функциональная модель (описывает взаимодействие элементов через выполняемые функции элементами системы) – ФЧМ.
3) ресурсная модель (описывает взаимодействие элементов через движение и потребление ресурсов проекта; частным случаем такой модели является модель финансовых
потоков) – РЧМ.
4) технологическая модель (описывает последовательность действий для формирования юридических фактов, необходимых для реализации для получения правового статуса) – ТЧМ.
5) «юридическая модель» (характеризует юридические факты и порождаемые ими
правовые последствия) – ЮЧМ.
Совокупность указанных частных моделей образует общую модель правовой активности.
Итак, значение стадии моделирования правовой активности фазы проектирования
заключается в возможности изучить разные варианты практических действий и тех результатов к которым они могут привести, до начала их реализации и, соответственно, выбрать
наиболее оптимальный вариант модели.
Литература
1. http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/4535#sel=3:1,3:70
2. http://www.terme.ru/dictionary/879/word/%D1%C8%D1%D2%C5%CC%C0
3. Хлынцов М.Н. Криминалистическая информация и моделирование при расследовании преступлений [Текст]/ М.Н. Хлынцов; под ред. В.Г. Власенко, 1982. 159 с.
4. Новиков А.М., Новиков Д.А. Методология. – М.: СИНТЕГ, 2007. 668 с.
72
Академический вестник № 1 (19)
Д. А. Горячкина
ТЕОРИЯ УПРАВЛЕНИЯ РИСКАМИ В ЧАСТНОМ ПРАВЕ
Аннотация: статья посвящена вопросу разработки теории управления рисками в
частном праве. Выявляются системообразующие элементы понятия «управление рисками». Предлагается при распределении рисков использовать критерий справедливости.
Ключевые слова: риск, управление рисками, субъект управления рисками, объект
управления рисками, цель управления рисками, способы управления рисками.
Annotation: The article covers the question of development a theory of risk management
in civil law. It is revealed fundamental elements of definition “a risk management”. It is suggested to use a criterion of justice when participants of property relationships distribute risks.
Keywords: risk, risk management, subject of risk management, object of risk management, purpose of risk management, ways of risk management.
Риск является неотъемлемым свойством, регулируемых гражданским правом, имущественных отношений. Как отмечал родоначальник российской цивилистики Д.И. Мейер, «каждое обязательство сопровождается риском или страхом» [11, с. 490]. Развивая
взгляды Д.И. Мейера, проф. О.А. Красавчиков указывал, что «значение правовой и научной категории риска не исчерпывается отношениями по подряду и страхованию, но распространяется на все важнейшие виды имущественных гражданско-правовых связей, правоотношения собственности, имущественные договорные и внедоговорные обязательства»
[9, с. 415].
Возрастание значимости правовой категории «риск» ведет к необходимости дальнейшего исследовании указанной правовой категории с учетом потребностей имущественного оборота и состояния современного законодательства с тем, чтобы разработать эффективный механизм управления рисками участников имущественного оборота. Частное право нуждается в разработке такой теории, которая будет способствовать достижению цели
обеспечения стабильности гражданского законодательства в рамках решения поставленной на современном этапе задачи по совершенствованию Гражданского кодекса Российской Федерации [15].
Долгое время традиционным считался подход, согласно которому управление – это
категория административно-правовой принадлежности. В данной области юриспруденции
проведено значительное число исследований, направленных на обоснование этого вида
управления и его подсистем. Но с развитием общественных отношений в доктрине появилось обоснованное утверждение о том, что управление – это не только категория публичного права, но и частного. Так, А.В. Габов, определяя вид управления через категорию
«правовой режим управления», выделяет управление в публично-правовых системах (государственное управление) и управление в частноправовых системах (управление организацией) [7, с. 65-71]. В основу классификации правового режима управления автором положена специфичность реализуемых через отношения управления интересов, специфика
объекта управления, специфика природы власти, по поводу которой строятся отношения
управления, специфика форм управляющего воздействия и правового статуса субъекта реализации властных полномочий.
Наиболее емко теория управления в её межотраслевом значении сформулирована
Ю.С. Харитоновой, указавшей, что в отличие от административно-правового управления в
рамках гражданского права возникают управленческие отношения и соответствующие им
организационные формы, которые строятся на началах координации [16, с. 20-21].
73
Необходимость управления рисками присутствует как в области публичного права,
так и частного. Вопрос лишь в том, какие способы и формы пригодны для этого, и какова
цель управления соответствующими видами рисков.
На наш взгляд, управление в частноправовом смысле вытекает из власти собственника, частного лица, отличной по своей природе от власти государства или иного публичного образования. Власть частного лица непосредственно связана с хозяйственным господством в отношении принадлежащего собственнику имущества. Поэтому управление
рисками здесь продиктовано целями сохранения имущества и максимально эффективного
его использования.
В качестве основных элементов структуры понятия «управление рисками» в частном праве можно выделить следующие: 1) субъект управления; 2) объект управления; 3)
цель управления; 4) характер управленческой деятельности.
Субъектами управления рисками в частном праве выступают собственники имущества, которые в большей степени заинтересованы в его сохранности и эффективном использовании. Как отмечал еще П.И. Стучка, «собственник несет ответственность за риск
ввиду того, что собственность дает возможность, свободу использовать собственность в
целях прибыли» [9, с. 414]. Собственники имущества действуют в соответствии с определенной выработанной ими программой, которая состоит из норм и правил, принятых в соответствующей сфере деятельности. Однако в связи с тем, что для права не столь значима
степень близости правообладателя к вещи, управление рисками может осуществляться через различные формы экономического посредничества.
В конечном итоге выбор способа экономического управления рисками организационно может сводиться к оформлению договора между заинтересованными сторонами на
условиях обязательственного характера. Так, в германском праве управление рассматривается как услуга по имущественному менеджменту в целях руководства или наблюдения за
совокупными имущественными позициями. Известные истории управляющие – из того же
разряда: управляющий поместьем, управляющий фабрикой и т.д. В ряду аналогичных отношений стоят отношения, основанные на договоре доверительного управления имуществом.
Не без проблем и небезошибочно вошла эта конструкция в российское законодательство. Но сегодня она употребляется не менее чем в 60 видах нормативно-правовых актов (в первую очередь актов инвестиционного законодательства), а сам договор стал общепризнанным инструментом управления разными видами имущества в целях обеспечения необходимых выгод. Достижение этих выгод основано, в том числе, на управлении
рисками в целях их минимизации. Отсюда под доверительным управлением принято понимать уже не только и не столько вид договора, сколько вытекающую из него функцию,
переданную управляющему, которая реализуется им в систематической, целенаправленной
деятельности уполномоченного лица по сохранению и эффективному использованию
имущества.
Объектом управления является риск. В российской науке проблемы в области рисков решаются главным образом через обращение к математическим задачам по оценке вероятности наступления того или иного события. Отраслевые особенности рисков анализируются слабо. Отсюда, например, в цивилистике, длительное время обсуждению подлежат
одни и те же проблемы риска, которые не позволяют сколько-нибудь продвинуться вперед
по пути квалификации рисковых обстоятельств, отграничения их от смежных, а соответственно и выработать определенный теоретический задел, связанный с проблемами управления рисками.
В науке гражданского права устоялись три концепции понимания категории «риск»
– объективная, субъективная и дуалистическая, объединяющая оба подхода. Представители объективной концепции, такие как Н.С. Малеин, А.А. Собчак, О.А. Кабышев, А.Ю. Бушев, под риском понимают возможность (или опасность) наступления неблагоприятных
74
Академический вестник № 1 (19)
последствий (имущественного или личного характера). Из современных ученых Ю. Фогельсон следующим образом определяет риск в гражданском праве – это возможное причинение вреда частному лицу в результате воздействия определенной опасности с учетом
вероятности причинения этого вреда этой опасностью [13, с. 93].
В.С. Белых под предпринимательским риском понимает потенциальную возможность (опасность) наступления или ненаступления события (совокупность событий), повлекшего неблагоприятные имущественные последствия для деятельности предпринимателя [14, с. 19].
Объективная теория риска основана на том, что в Гражданском кодексе Российской
Федерации (далее – ГК РФ) под риском понимается риск изменения обстоятельств (подп. 4
п. 2 ст. 451), риск случайной невозможности исполнения договоров (п. 3 ст. 769), риск
гражданско-правовой ответственности (п. 2 ст. 929) и др. Все эти нормы объединяются
наличием имущественных потерь, опасностей, грозящих субъекту.
Субъективная концепция разрабатывалась в трудах В.А. Ойгензихта, О.А. Красавчикова, В.А. Копылова, А.А. Арямова. Данная концепция рассматривает риск в качестве
психического отношения субъекта к случайным последствиям своего поведения, допущения этих последствий, волевого регулирования поведения в определенных ситуациях.
В.А. Ойгензихт рассматривал риск как субъективную категорию и отмечал, что это
психическое отношение субъектов к результату собственных действий или к поведению
других лиц, а также к возможному результату объективного случая и случайно невозможных действий, выражающееся в осознанном допущении отрицательных, в том числе невозместимых имущественных последствий [12, с. 77]. Более широкое определение риска
дал ученый-цивилист О.А. Красавчиков: риск – это возможные невыгодные последствия
[9, с. 415].
А.А. Арямов предложил следующее универсальное определение риска: это сознательное волевое поведение лица, направленное на достижение правомерного положительного результата в ситуации с неоднозначными перспективами развития, предполагающей
вероятное наступление неблагоприятных последствий, повлекшее причинение прогнозируемого вреда [3, с. 25]. Во всех этих определениях риск тесно связывается с сознанием и
волей лица, которое предвидит и допускает отрицательные последствия. Именно такой
риск имеется в виду в том случае, когда говорится о риске субъекта, действующего в условиях, при которых возможно причинение или понесение ущерба.
Дуалистическая концепция, представителями которой выступают А.П. Альгин,
М.Ф. Озрих, Е.О. Харитонов, С.О. Беляев, объединяет объективный и субъективный подходы. Риск связан с выбором альтернативы, расчетом вероятности исхода выбора, и здесь
проступает его субъективная сторона. Однако субъекты общественных отношений неодинаково воспринимают одну и ту же величину социального риска, что также свидетельствует в пользу его как субъективной категории [2, с. 34-35]. С.О. Беляев под юридическим
риском понимает возможное негативное последствие для субъектов правоотношений
вследствие влияния на них событий или действий различного характера, которые могут
возникнуть в результате либо деятельности самого субъекта, либо объективно не зависят
от воли субъекта права [4, с. 27-28].
Как показывает системный анализ существующих в науке взглядов, все ученые в
той или иной степени выделяют в качестве квалифицирующего признака возможность (вероятность) наступления неблагоприятных, невыгодных последствий. Думается, что под
вероятностью наступления таких последствий следует понимать предположение, основывающееся на суждении или личном опыте оценивающего, о получении определенного результата.
Следующим элементом структуры понятия «управление рисками» является его
цель. Управление служит для получения определенного конечного результата, достижения
75
того, что называется целью. Можно сказать, что управление есть механизм для достижения цели. Цель управления рисками в частном праве всегда направлена на экономические либо неимущественные выгоды для участников гражданского оборота, создание
условий, способствующих ограничению возможности возникновения рисковых ситуаций.
Еще один элемент управления – характер управленческой деятельности или способ
управления. Ю.С. Харитонова определяет управленческую деятельность в сфере гражданского оборота как «идеальный образ, который содержит в себе информацию о том, какие
меры следует принять субъектам управления, как должны регулироваться отношения
между управляющими и управляемыми субъектами, т.е. как осуществляется и насколько
эффективно это воздействие, как должны применяться нормы, которые лежат в основе таких отношений…Управленческая деятельность включает в себя конкретные цели и технологию достижения этих целей» [16, с. 25-26].
Представляется, что все способы управления рисками в гражданском праве можно
подразделить на общие и специальные. К общим способам управления рисками можно отнести:
1) избежание риска. Это предполагает простое уклонение от правоотношения, связанного с риском. Однако, это может повлечь зачастую и отказ от прибыли, что, в ряде
случаев, неприемлемо для участников гражданского оборота.
2) установление контроля над поведением контрагента или над развитием ситуации.
Например, проверка количества и качества отгруженного покупателю товара перед признанием продавца, исполнившим свою обязанность, контроль над ходом выполнения работ
подрядчиком, контроль экспедитора или иного лица в интересах грузоотправителя за
условиями доставки груза перевозчиком и т.д.
3) диверсификация, переложение части издержек на контрагентов или третьих лиц.
В данном случае, к диверсификации можно отнести страхование, перестрахование. Кроме
того, как отмечается в литературе, «способом диверсификации рисков, получившим широкое распространение, стало создание коммерческих организаций с ограниченной ответственностью их участников» [5, с. 141]. О.А. Красавчиков отмечал, что «переход риска от
одного лица к другому происходит и в силу иных обстоятельств, как то: просрочки должника при исполнении обязательства …» [9, с. 417]. По нашему мнению, к случаям перехода риска можно отнести также и поручительство. Поскольку по смыслу договора поручительства поручитель обязуется перед кредитором другого лица отвечать за исполнение последним его обязательства полностью или в части, и, следовательно, несет риск последствий неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обеспеченного поручительством обязательства.
4) распределение риска. Данный способ является самым распространенным в гражданском обороте. По справедливому замечанию М.М. Агаркова, «проблема распределения
рисков проходит через все гражданское право. С ней встречаешься при рассмотрении самых разнообразных институтов (сделки, представительство, передача права собственности, обязательства…)» [1, с. 49]. Основным средством распределения риска является договор. Следует согласиться с Роем Крейтнером, что договор представляет собой «проект
(проекцию) обмена на будущее», а поскольку будущее всегда неопределенно, договоры
представляют собой механизм распределения рисков» [6].
Диспозитивный метод частного права получил свое воплощение в принципе свободы договора. Это означает, что стороны вправе самостоятельно, исходя из своих интересов, устанавливать на основе договора свои гражданские права и обязанности, распределять между собой те или иные риски. Преимущество договора заключается в том, что стороны таким образом фиксируют свои взаимные интересы, сами определяют пути их осуществления.
В исключительных случаях, риск распределяется императивным установлением законодателя (например, ст. 458, п. 1 ст. 459, п. 2 ст. 705, п. 7 ст. 720 ГК РФ и др.). Э.Ю. Ло76
Академический вестник № 1 (19)
мидзе замечает, что «положения, направленные на распределение рисков между сторонами
договорного обязательства, служат эффективным приемом воздействия на их поведение,
обеспечения соответствия реального поведения сторон в процессе исполнения обязательства установленной законом и условиями договора модели. Это достигается путем закрепления негативных последствий для той стороны правоотношения, чье поведение не соответствует границам дозволенного (возможного и (или) необходимого) поведения и позитивных для той стороны, чье поведение им соответствует» [10, с. 56-57].
К специальным способам управления рисками относятся конструкции клиринга и
неттинга. Указанные правовые способы управления рисками были введены Федеральным
законом от 7 февраля 2011 г. № 7-ФЗ «О клиринге и клиринговой деятельности» (далее –
Закон о клиринге), который вступил в силу с 1 января 2012 г. Согласно Закону о клиринге
клиринг включает в себя следующие действия:
а) определение подлежащих исполнению обязательств, возникших из договоров, в
том числе в результате осуществления неттинга обязательств;
б) подготовка документов (информации), являющихся основанием для прекращения
и (или) исполнения таких обязательств.
Как следует из текста Закона, в настоящее время клиринг может осуществляться и
по иным обязательствам, а не только по сделкам с ценными бумагами.
Неттинг представляет собой полное или частичное прекращение обязательств, допущенных к клирингу, зачетом и (или) иным способом, установленным правилами клиринга. Процедура неттинга используется для того, чтобы упростить расчеты между сторонами по сделкам и не заставлять их каждый раз переводить значительные денежные суммы друг другу. Значение этого института состоит в том, чтобы стороны осуществляли перевод друг другу только той части денежных средств, которая образуется в результате
суммирования и вычета соответствующих требований сторон. Таким образом, исходя из
анализа правовых положений Закона о клиринге, можно заключить, что процедура неттинга представляет собой не самостоятельный способ управления рисками, а второй этап такого специального способа управления рисками, как клиринг.
С учетом того, что нормы гражданского права с их, главным образом, регулятивной
направленностью, имеют цель обеспечить достижение имущественных выгод участникам
имущественного оборота и может быть сформулирована цель управления рисками в гражданском праве. По нашему мнению, управление рисками представляет собой функцию
гражданского права, реализующуюся в целенаправленной деятельности собственника,
направленной на эффективное использование имущества и на исключение возможности
возникновения невыгодных имущественных последствий в будущем.
При распределении риска неблагоприятных имущественных последствий и расходов по их минимизации необходимо руководствоваться категорией справедливости, которая нашла свое закрепление в п. 2 ст. 6 ГК РФ. Следует согласиться с Г.А. Гаджиевым, который отмечает, что одна из главных функций гражданского права – справедливое распределение рисков между участниками имущественных отношений [8, с. 225]. В гражданском
законодательстве содержится множество ситуаций, распределение риска в которых ставится в зависимость от степени контроля. То есть сторона, имеющая больший контроль,
признается более сильной стороной, и поэтому возложение на нее дополнительных расходов является справедливым.
Определение стороны как более сильной ставится в зависимость от способности
оказывать влияние на развитие правоотношений сторон по поводу материального или нематериального блага (от возможности влиять на проявление риска). Так, предприниматель,
будучи более опытной стороной при вступлении в правоотношения с непредпринимателем, по общему правилу, несет ответственность на началах риска, то есть без вины. Однако предприниматель уравнивается в правах с непредпринимателем в случае действия об-
77
стоятельств непреодолимой силы. Было бы несправедливо возложить ответственность на
предпринимателя за действие обстоятельств непреодолимой силы, поскольку возникновение таких обстоятельств предприниматель контролировать не может в связи с тем, что они
являются чрезвычайными и непредотвратимыми в сложившейся ситуации.
В качестве еще одного примера можно привести следующий. В соответствии со
ст. 211 ГК РФ риск случайной гибели или случайного повреждения имущества, по общему
правилу, несет собственник, что также закономерно, поскольку на собственника возложена
обязанность по содержанию принадлежащего ему имущества, собственник обладает господством над имуществом, имеет больше возможностей по охране имущества и, поэтому,
должен предпринимать определенные меры в случае возникновения у него опасений за
сохранность имущества. Однако, в ст. 212 ГК РФ законодатель также предусматривает
возможность перераспределения рисков по соглашению сторон или в силу прямого указания закона.
В соответствии с п. 1 ст. 459 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором куплипродажи, риск случайной гибели или случайного повреждения товара переходит на покупателя с момента, когда в соответствии с законом или договором продавец считается исполнившим свою обязанность по передаче товара покупателю. Действительно, до такого
момента покупатель, по сравнению с продавцом, имеет меньше возможностей обеспечить
сохранность товара. Императивность в распределении рисков также проявляется в нормах,
регламентирующих организационно-правовые формы юридических лиц. Так, в п. 1 ст. 87,
п. 1 ст. 96 ГК РФ закреплено, что участники общества несут риск убытков, связанных с деятельностью общества, в пределах стоимости принадлежащих им долей/акций.
Исследование вопросов управления рисками в теории гражданского права имеет и
практическое значение, поскольку правовые основы управления рисками могут применяться для оценки отношений, не урегулированных правовыми нормами в силу нечеткости
или пробелов в нормативном регулировании, а также при конструировании новых правовых категорий и институтов или при оценке заимствуемых. В этом случае могут быть выявлены риски, влекущие для заинтересованных лиц дополнительные расходы, что позволит участникам имущественного оборота использовать эффективные способы управления
рисками.
Литература
1. Агарков М.М. Учение о ценных бумагах. – М.: Финстатинформ, 1993. – 140 с.
2. Альгин А.П. Новаторство, инициатива, риск. – Л.: Лениздат , 1987. – 64 с.
3. Арямов А.А. Общая теория риска: юридический, экономический и психологический анализ. – М.: Волтерс Клувер, 2010. – 208 с.
4. Беляев С.О. Риск как политико-правовой институт (теоретико-методологический
анализ) / под ред. П.П. Баранова. – Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2007. – 80 с.
5. Бушев А.Ю. К вопросу о правовой доктрине рисков // Актуальные проблемы
науки и практики коммерческого права. Вып. 5: сб. науч. ст. / под общ. ред. В.Ф. Попондопуло и О.Ю. Скворцова. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – 432 с.
6. Вячеславов Ф.А. Договор как гражданско-правовое средство распределения рисков в интересах участников гражданского оборота / Бюллетень нотариальной практики. 2005. № 2. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
7. Габов А.В. Сделки с заинтересованностью в практике акционерных обществ:
проблемы правового регулирования. – М.: Статут, 2005. – 412 с.
8. Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики (Развитие основ
гражданского права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации). – М.:
Юристъ, 2002. – 286 с.
9. Красавчиков О.А. Категории науки гражданского права. Избранные труды. Том
2. – М.: Статут, 2005. – 494 с.
78
Академический вестник № 1 (19)
10. Ломидзе Э.Ю. Распределение между сторонами договора риска случайного недостижения цели. – М.: Волтерс Клувер, 2011. – 176 с.
11. Мейер Д.И. Русское гражданское право. – М.: Статут, 2000. – 831 с.
12. Ойгензихт В.А. Проблема «риска» в гражданском праве. – Душанбе: Издательство ИРФОН, 1972. – 224 с.
13. Ревина С.Н. К вопросу о риске в сфере правового регулирования рыночных отношений // Правовая политика и правовая жизнь. – 2009. № 4.
14. Российское предпринимательское право: учебник / отв. ред. И.В. Ершова, Г.Д.
Отнюкова. – М.: Проспект, 2010. – 1072 с.
15. Указ Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2008. № 29 (ч. 1). Ст. 3482.
16. Харитонова Ю.С. Управление в гражданском праве: проблемы теории и практики. – М.: Норма: Инфра-М, 2011. – 304 с.
Е. Г. Комиссарова
МЕХАНИЗМ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
В СФЕРЕ ИНВЕСТИРОВАНИЯ ЦЕЛЕВОГО КАПИТАЛА
Аннотация: автор исследует динамику правоотношений, возникающих в процессе
формирования (пополнения) целевого капитала некоммерческих организаций, передачи
его в доверительное управление управляющей компании и порядок получения дохода от
доверительного управления этим инвестиционным активом.
Ключевые слова: некоммерческие организации, целевой капитал, договор пожертвования, инвестиции, доверительное управление, доход от целевого капитала.
Annotation: The author investigates dynamics of legal relationships, which is appeared in
process of forming or supplement endowment of non-commercial organization and in process of
transfer endowment in company’s trust management. Also it is considered ways of getting profit
from trust management of such investment assets.
Key words: non-commercial organization, endowment, treaty of donation, investment,
trust management, profit of endowment.
Поиск источников, которые бы наряду с уже существующими обеспечили финансовую устойчивость некоммерческого сектора, привёл к принятию в 2006 г. Федерального
закона от 30 декабря 2006 г. № 275 – ФЗ «О порядке формирования целевого капитала некоммерческих организаций» (далее – Закон о целевом капитале)1. Согласно его основополагающей идее, часть некоммерческих организаций, основанных на частной собственности, вправе формировать в составе своего имущества такой инвестиционный актив, как целевой капитал, потребляя полученный от него доход на финансирование собственной
уставной деятельности.
Это предопределило предмет регулирования Закона о целевом капитале. Его составляют отношения, возникающие «при формировании, пополнении и расформировании
целевого капитала некоммерческих организаций, при доверительном управлении имуществом, составляющим целевой капитал некоммерческих организаций, при использовании
1
Действует в ред. от 21 ноября 2001 г. СЗ РФ. 2007. № 1 (1 ч.). Ст. 38.
79
доходов, полученных от доверительного управления имуществом, составляющим целевой
капитал некоммерческих организаций» (ст. 1).
Конечная цель формирования такого материального актива, как целевой капитал,
состоит в создании дополнительного дохода для некоммерческих организаций определенных организационно-правовых форм. Механизм формирования дохода выстроен на последовательной системе гражданско-правовых сделок, таких как завещание и (или) договор
пожертвования, договор доверительного управления имуществом и подчиняется принципам и методам частноправового регулирования. Однако Законом о целевом капитале введено значительное число специальных норм, что определило не только его комплексный,
но и специальный характер по отношению к действующим нормам ГК РФ.
Известно, что в теории права деление норм на общие и специальные проводится в
зависимости от назначения нормативных актов. Общие нормативные акты предназначены
для всех субъектов, поскольку в них закреплены правила поведения без учета каких либо
особенностей экономической и иной деятельности. Специальные нормативные акты отражают особенности правового регулирования в отдельных областях. Практическое значение
деления нормативных актов на общие и специальные, заключается в том, что специальным
актам в процессе правоприменения отдается предпочтение перед общими.
Между общим и специальным законодательством существует неразрывная связь:
специальное законодательство базируется на общем законодательстве, оно зависимо от
него, так как использует конструкции и категории общих нормативных актов как данные.
Это наглядно просматривается в нормах Закона о целевом капитале, по отношению к которому нормы гражданского законодательства являются нормами общего действия, и к отношениям, входящим в сферу регулирования Закона о целевом капитале, применяются
субсидиарно. Речь не идет лишь о тех случаях, когда в нормах Закона о целевом капитале
содержится непосредственная отсылка к нормам ГК РФ (например, ч. 2 ст. 5 Закона о целевом капитале). Возможность прибегнуть к субсидиарным нормам присутствует и в тех
случаях, когда соответствующая норма Закона о целевом капитале не носит бланкетного
характера, однако неокончательно регулирует отношения, входящие в предмет гражданско-правового регулирования.
Специальный характер норм Закона о целевом капитале во многом определяет такой объект, каковым является целевой капитал. С экономической точки зрения целевой
капитал – это обособленный внутрихозяйственный фонд, включающий материальные и
денежные ресурсы для целей принесения доходов в будущем. С точки зрения бухгалтерского учета целевой капитал надлежит рассматривать как стоимостную оценку имущества,
полученного некоммерческой организацией по договору пожертвования и завещанию. С
правовой точки зрения целевой капитал – часть имущества некоммерческой организации,
подлежащая обособленному учету, предназначенная для обеспечения потребностей части
некоммерческих организаций в дополнительных имущественных ресурсах.
В момент формирования целевой капитал – величина, обусловленная реальным составом имущества и его минимальной величиной. Это имущество в виде денежных
средств на сумму не менее 3 млн. рублей. Данный имущественный актив предназначен не
для сбережения или траты, а потому не может быть разделён или распределён на текущую
деятельность. Истинное назначение целевого капитала – в его способности приносить доход за счет инвестиционных операций с использованием финансовых инструментов, что
соответствует сущностной специфике капитала как экономической категории, выводимой
в трудах представителей экономической науки и сводимой к «стоимости, приносящей
прибавочную стоимость», к функциям накопления, мотивации воспроизводства, обеспечения оптимизации инвестиционных процессов.
В своём экономическом назначении аналогичной оказывается и природа целевого
капитала, как капитала неприкасаемого, чьё назначение состоит в создании дополнительного дохода, направляемого на строго определённые цели, без употребления самого капи80
Академический вестник № 1 (19)
тала на текущие нужды его обладателя. Отсюда множество синонимических единиц, используемых по отношению к понятию «целевой капитал» за пределами права: капитал ресурсный, вечный, специальный, целевой дар. Все эти понятия сегодня объединяются в одно родовое, заимствованное из зарубежной экономической науки – «эндаумент», раскрываемое как долгосрочное имущественное вложение для обеспечения финансовой устойчивости некоммерческой организации.
Зарубежный же опыт позволил увидеть и достоинства эндаументов: а) они обеспечивают повышение финансовой самостоятельности некоммерческих организаций в результате увеличения доли гарантированного дохода в общем объеме доходов; б) дают возможность долгосрочного планирования деятельности некоммерческих организаций, поскольку представляют собой долговременный источник финансирования.
Не всякие денежные средства, полученные вследствие эффективных хозяйственных
операций, относятся к доходу, а тем более к доходу от целевого капитала. Аккумулированный смысл Закона о целевом капитале обеспечивает понимание того, что – это лишь те
денежные средства, которые имеют строго определенное происхождение и назначение.
Как указано выше, механизм формирования дохода от целевого капитала в своей основе
имеет гражданско-правовые и финансово-правовые конструкции, взаимодействие которых
обеспечивает действие этого самого механизма, ориентированного на инвестиционный
способ извлечения дохода.
Первичными являются гражданско-правовые сделки в виде договора пожертвования и (или) завещания. Совершение этих сделок жертвователями обеспечивает поступление денежных средств для будущего формирования целевого капитала.
Договор пожертвования по Закону о целевом капитале как акте специального действия, надлежит отличать от договора пожертвования как разновидности дарения по нормам ГК РФ. Закон о целевом капитале регулирует отношения, возникающие при заключении договора пожертвования денежных средств на формирование целевого капитала. По
сравнению с нормами ГК РФ предмет этого договора более узкий, как и его цель.
Если при обычном пожертвовании в собственность жертвополучателю могут быть
переданы движимые и недвижимые вещи, ценные бумаги, права требования, а в перспективе и безвозмездно выполненные работы или оказанные услуги, то в договоре пожертвования денежных средств на формирование целевого капитала предметом пожертвования
могут быть только денежные средства. К числу существенных условий такого договора
Закон о целевом капитале относит лишь условие о предмете договора – передача денежных средств в российской или иностранной валюте для целей формирования целевого капитала, в отношении чего стороны обязаны достигнуть соглашения.
Вторым юридическим основанием для принятия некоммерческой организацией
средств на формирование целевого капитала является завещание. Никаких специальных
правил в нормы о завещании Закон о целевом капитале не вносит, кроме одного – для того
чтобы завещание повлекло за собой правовые последствия, предусмотренные нормами Закона о целевом капитале, завещатель при составлении завещания обязан ясно выразить
свою волю на распоряжение принадлежащими ему денежными средствами путем указания
в нём цели использования имущества в виде формирования или пополнения целевого капитала.
В зависимости от степени участия в формировании дохода и статуса лиц, причастных к процессу создания дохода, приносимого целевым капиталом, законодатель различает несколько групп субъектов.
Первая группа – жертвователи. Ими могут быть физические или юридические лица,
желающие передать принадлежащие им денежные средства на цели формирования целевого капитала. Если в качестве жертвователя выступает гражданин, то на возможность заключения договора пожертвования или составления завещания оказывает влияние объем
81
его дееспособности. Поэтому из числа физических лиц на стороне жертвователя могут выступать граждане, достигшие 16 лет.
Как исключение допустимо участие лиц, достигших 14 лет, в тех случаях, когда они
самостоятельно распоряжаются своими законными доходами и не ограничены в этом праве в судебном порядке (п. 4 ст. 26 ГК РФ). Если договор пожертвования заключается в отношении имущества, находящегося в общей совместной собственности, то дополнительным условием законности сделки должно быть согласие всех участников совместной собственности с соблюдением правил, предусмотренных статьей 253 ГК РФ.
Закон о целевом капитале содержит норму о правах жертвователей и их правопреемников по договору пожертвования или по завещанию (ст. 5). Они вправе:
1) контролировать использование некоммерческой организацией целевого капитала
и доходов от целевого капитала в соответствии с их назначением;
2) требовать отмены пожертвования в определенных случаях нарушения целевого
назначения пожертвований;
3) быть избранными в совет по использованию целевого капитала некоммерческой
организации (ст. 9 Закона о целевом капитале).
Контроль со стороны жертвователей за использованием некоммерческой организацией целевого капитала и доходов от целевого капитала в соответствии с их назначением
состоит в праве жертвователей получать информацию о формировании целевого капитала,
о его пополнении, а также о доходе от доверительного управления, об использовании дохода от такого целевого капитала.
Наличие этой нормы позволяет усмотреть идею бережного отношения жертвополучателей к жертвователям, которых в экономической литературе обоснованно именуют не только инвесторами, но и донорами, за счет бескорыстных действий которых некоммерческие
организации получают дополнительный имущественный источник, имея возможность создавать долгосрочные стратегические проекты своей уставной общеполезной деятельности.
Вторая группа субъектов – некоммерческие организации определённых организационно-правовых форм, принимающие решение о формировании целевого капитала, выступающие сначала жертвополучателями, а впоследствии стороной договора доверительного
управления имуществом, составляющим целевой капитал, как учредители управления.
Все некоммерческие организации применительно к Закону о целевом капитале
можно разбить на три группы:
 организации, которые имеют право формировать целевой капитал и быть его
собственниками;
 организации, которые не вправе формировать целевой капитал, но вправе получать доходы от инвестирования целевых капиталов, полученных от управления целевым
капиталом;
 организации, которые не вправе формировать капитал в собственность и получать доходы от его инвестирования (государственные корпорации, политические партии,
общественные движения).
Отбирая субъектов для формирования целевого капитала, законодатель не вышел за
рамки уже существующей в гражданском праве типологии некоммерческих организаций,
указав в их числе фонд, автономную некоммерческую организацию, общественную организацию, общественный фонд, религиозную организацию. Общественные и религиозные
организации основаны на членстве, их учредители принимают участие в управлении и
контроле за их деятельностью, а имущественная основа таких организаций формируется в
первую очередь за счет членских взносов.
Фонды и автономные некоммерческие организации основаны на членстве и в них
существуют отличные от членских организаций механизмы управления и контроля, а
82
Академический вестник № 1 (19)
имущество формируется за счет взносов, не связанных с членством. Эти виды некоммерческих организаций вправе формировать целевой капитал, обеспечивая себе дополнительный финансовый ресурс наряду с имеющимися источниками финансирования, указанными
в ст. 26 Закона о некоммерческих организациях, для долгосрочного финансирования собственной уставной деятельности.
В силу того, что по Закону о целевом капитале не все некоммерческие организации
могут быть собственниками целевого капитала, в его нормы включена фигура специализированной организации управления целевым капиталом. В этом случае с участием специализированной организации происходит формирование целевого капитала, а доходы от
управления им получают некоммерческие организации, не принимавшие участие в его
формировании и именуемые по Закону о целевом капитале получателями.
Цель деятельности специализированной организации та же, что и у всех некоммерческих организаций, – удовлетворение социальных и духовных потребностей людей. Конкретная цель создания специализированной организации связана только с отношениями по
формированию целевого капитала. Поэтому в уставе специализированной организации как
учредительном документе могут быть перечислены только такие виды деятельности, как:
 деятельность, связанная с формирование целевого капитала;
 деятельность, связанная с пополнением целевого капитала;
 деятельность по использованию дохода от целевого капитала;
 распределение дохода в пользу иных получателей дохода от целевого капитала.
Таким образом, являясь участником отношений по формированию целевого капитала, некоммерческая организация совершает три вида действий, направленных на получение дохода от целевого капитала: аккумулирует денежные средства, поступающие от
жертвователей на отдельном банковском счете; после накопления на счете суммы не менее
3 миллионов рублей (в течение года) передаёт средства в доверительное управление
управляющей компании; по итогам управления получает доход и направляет его на уставные нужды.
Третья группа – управляющая компания, принимающая имущество, составляющее
целевой капитал, в доверительное управление. Согласно Закону о целевом капитале зарабатывать доход, который может принести целевой капитал, можно главным образом с помощью инвестиционных операций на фондовом рынке (ст. 15 Закона о целевом капитале),
занимаясь предпринимательской деятельностью. Некоммерческая организация, имеющая
специальную (уставную) правоспособность, заниматься такой деятельностью не вправе.
Поэтому по аналогии с уже имеющимся инвестиционным законодательством, Закон о целевом капитале предписывает использовать такую форму экономического посредничества,
как доверительное управление.
Данная форма является договорной. Её участниками выступают некоммерческая
организация и управляющая компания, имеющая статус предпринимателя. Действуя в интересах некоммерческой организации – собственника целевого капитала в качестве профессионального посредника путем оказания соответствующих услуг, управляющая компания обеспечивает участие некоммерческой организации в инвестиционном процессе. Перечень субъектов, которые могут выступать на стороне доверительного управляющего, по
сравнению с нормами ГК РФ, Законом о целевом капитале сужен – ими могут быть только
коммерческие юридические лица в форме акционерного общества или общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, имеющие лицензию на право осуществлять
деятельность на рынке ценных бумаг.
Виды деятельности, требующие лицензирования для управляющих компаний по Закону о целевом капитале, не входят в сферу регулирования Федерального закона от 4 мая
2011 г. № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности». Специальными актами в этой области являются Закон о рынке ценных бумаг (ст. 39), Положение о Феде-
83
ральной службе по финансовым рынкам, утвержденное постановлением Правительства РФ
от 29 августа 2011 г. № 717 «О некоторых вопросах государственного регулирования в
сфере финансового рынка» (п. 5.4.3).
Четвертая группа – лица, непосредственно вовлеченные в инвестиционный процесс путём исполнения обязательств перед управляющей компанией, действующей в интересах некоммерческой организации – учредителя управления. С учетом объектов инвестирования, предписанных Законом о целевом капитале, – это, главным образом, участники
рынка ценных бумаг.
Инвестирование средств в эффективные финансовые инструменты – это распространенный метод управления активами для частных и публичных субъектов в целях увеличения объема их финансовых ресурсов, направляемых затем на нужды инвестируемого
лица. Для публичных субъектов, инвестирующих государственные средства, установлены
разнообразные ограничения, направленные на обеспечение сохранности инвестируемого
актива (виды объектов, в которые допустимо инвестирование средств, предусмотренная
законом типовая форма договора доверительного управления и др.).
Целевой капитал – актив частный, а потому Закон о целевом капитале лишь частично огранивает пределы свободы управляющей компании, устанавливая разрешенный перечень объектов инвестирования для денежных средств. По аналогии с другими инвестиционными законами в этот перечень вошли менее рискованные и более консервативные финансовые инструменты, имеющие высокие инвестиционные качества. В их числе:
1) государственные ценные бумаги Российской Федерации, государственные ценные бумаги субъектов Российской Федерации, облигации иных российских эмитентов;
2) акции российских эмитентов, созданных в форме открытых акционерных обществ;
3) государственные ценные бумаги иностранных государств, соответствующие требованиям, определяемым к долговым обязательствам иностранных государств, в которые
могут размещаться средства Фонда национального благосостояния;
4) облигации и акции иных иностранных эмитентов;
5) ипотечные ценные бумаги, выпущенные в соответствии с законодательством
Российской Федерации об ипотечных ценных бумагах;
6) инвестиционные паи закрытых паевых инвестиционных фондов, если правилами
доверительного управления этими паевыми инвестиционными фондами предусматривается выплата дохода от доверительного управления не реже одного раза в год;
7) инвестиционные паи интервальных паевых инвестиционных фондов;
8) инвестиционные паи открытых паевых инвестиционных фондов;
9) объекты недвижимого имущества;
10) депозиты в рублях и иностранной валюте в кредитных организациях.
В качестве дополнительного ограничения Законом о целевом капитале установлено,
что инвестирование денежных средств должно осуществляться только в такие ценные бумаги, которые обращаются на организованном рынке ценных бумаг. Данное требование не
распространяется на инвестиционные паи открытых паевых инвестиционных фондов. В
отличие от свободной купли-продажи ценных бумаг, осуществляемой через брокерскодилерские фирмы с использованием современных средств систем связи, организованный
рынок (фондовая биржа) требует, чтобы предлагаемые на продажу ценные бумаги проходили специальную регистрацию (листинг) и соответствовали набору дополнительных
условий. Поэтому под организованным рынком ценных бумаг понимается их обращение
на основе устойчивых правил между лицензированными участниками рынка по поручению других участников рынка.
Приказом ФСФР России от 28 декабря 2010 г. № 10-78/пз-н утверждено Положение
о деятельности по организации торговли на рынке ценных бумаг. Отличительными черта
ми системы обращения ценных бумаг на организованном рынке являются: ориентация на
84
Академический вестник № 1 (19)
безналичное обращение ценных бумаг в рамках единого биржевого пространства; изначальное формирование на единой технической базе целостного централизованного комплекса, обеспечивающего торговлю, денежные расчеты и депозитарное обслуживание; организация доступа участников рынка к указанной инфраструктуре на основе представления им единых программно-технических средств, позволяющих участвовать в торгах, производить расчеты по деньгам и ценным бумагам.
В качестве альтернативы допускается размещение имущества в государственные
ценные бумаги Российской Федерации, государственные ценные бумаги субъектов Российской Федерации, облигации иных российских эмитентов, если они специально выпущены Правительством РФ для размещения средств институциональных инвесторов. Такие
инвесторы инвестируют денежные средства, которые были доверены им другими. К ним
относятся инвестиционные компании, страховые компании, пенсионные фонды и др. Они
образуют особую группу инвесторов, работающих на фондовом рынке, занимаясь накоплением и размещением денежных средств в различные финансовые активы с целью получения дохода.
Экономический эффект от передачи целевого капитала в управление выражается в
получении дохода от целевого капитала. Согласно Положению по бухгалтерскому учету
«Доходы организации» ПБУ 9/99 от 6 мая 1999 г. доходами организации признаётся увеличение экономических выгод в результате поступления активов (денежных средств, иного имущества) и (или) погашения обязательств, приводящее к увеличению капитала этой
организации, за исключением вкладов участников (собственников имущества). По ст. 136
ГК РФ «Плоды, продукция и доходы», регулирующей отношения по поводу приращения
имущества собственника, они имеют общее наименование – «поступления». Это те поступления, которые получены в результате использования вещи. Использованным имуществом по смыслу Закона о целевом капитале выступает целевой капитал.
Основу правового режима дохода от целевого капитала образует право частной собственности таких некоммерческих организаций, как фонд, общественный фонд, автономная некоммерческая организация, общественное объединение, религиозная организация,
которые становятся его собственниками.
Доход от целевого капитала подлежит передаче некоммерческой организации в течение 15 дней после завершения отчетного периода, являясь тем приращением имущественных ресурсов некоммерческой организации, на которое она рассчитывала, принимая
решение о формировании целевого капитала.
Инвестирование средств в эффективные финансовые инструменты всё больше обретает массовый характер в ряду иных методов управления денежными средствами как
частных, так и публичных субъектов, имеющих цель увеличения объема имеющихся финансовых ресурсов, направляемых затем на нужды инвестируемого лица. Использование
инвестиционных способов приращения капитала продвигает Российскую Федерацию в цели создания полноценного международного финансового центра2, способного конкурировать с крупнейшими развитыми центрами Европы, Америки и Азии.
Задача создания такого центра заявлена в качестве одного из основных проектов
экономического развития. Её решению способствует не только формирование эффективной финансовой инфраструктуры с необходимыми финансовыми инструментами, но и
развитие законодательства, вводящего новые виды инвестиционных активов. В числе таких активов – долгосрочных и частных – целевой капитал.
Идея создания международного финансового центра в Москве, имея в виду, прежде всего, современный
развитый рынок капиталов, была выдвинута Президентом РФ Д.А. Медведевым. Различные меры для решения этой задачи, в том числе и развитие рынка портфельных инвестиций или финансового рынка, обозначены в распоряжении Правительства РФ от 11 июня 2009 г. № 911 –р «О плане мероприятий по созданию
международного финансового центра в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2009. № 29. Ст. 3700.
2
85
А. В. Кузнецов
ОСНОВАНИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ ВЛАДЕЛЬЦА ИСТОЧНИКА
ПОВЫШЕННОЙ ОПАСНОСТИ ОТ ОБЯЗАННОСТИ ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА
Аннотация: в данной статье проводится анализ отдельных оснований освобождения владельца источника повышенной опасности от обязанности возмещения вреда. Проводится классификация оснований освобождения от ответственности. Рассматривается вопрос о значении вины потерпевшего в случаях причинения ему вреда владельцем источника повышенной опасности.
Ключевые слова: источник повышенной опасности, освобождение от ответственности, причинение вреда, вина потерпевшего.
Annotation: in given article the analysis of the separate bases of clearing of the owner of
a source of the raised danger from a duty of compensation of harm is carried out. Classification of
the bases of clearing of responsibility is spent. The question on value of fault of the causing
which have suffered in cases to it of harm is considered by the owner of a source of the raised
danger.
Key words: a source of the raised danger, clearing of responsibility, infliction of harm,
fault of the victim.
Под основанием освобождения, владельца источника повышенной опасности (далее
– ИПО) от обязанности возместить причиненный потерпевшему ущерб понимается юридический факт, с которым нормы права связывают либо полное отпадение указанной обязанности, либо уменьшение ее имущественного объема. Исходя из этого определения, все
рассматриваемые основания могут быть подразделены на две группы; а) юридические
факты, безусловно и полностью освобождающие владельца ИПО от возмещения вреда,
б) юридические факты, освобождающие владельца от указанного возмещения полностью
или частично в зависимости от конкретных условий, то есть факта причинения, при которых имело место нанесение вреда потерпевшему.
К первой группе оснований должны быть отнесены названные в законе «непреодолимая сила» и «умысел самого потерпевшего», (ст. 1079 ГК РФ).
Что касается второй группы оснований, то к ним относится лишь «грубая неосторожность» потерпевшего (ст. 1083 ГК РФ). Применительно к последнему из названных оснований, а также «умыслу потерпевшего» необходимо сделать оговорку. Говоря об умысле
и грубой неосторожности потерпевшего, законодатель имеет в виду не внутреннее психическое состояние данного лица, а вполне конкретные действия, характеризующиеся с
субъективной стороны виной в форме умысла или грубой неосторожности потерпевшего.
В судебной практике в качестве одного из оснований освобождения от ответственности рассматриваются наряду с указанными выше юридическими фактами также и неправомерные виновные действия третьих лиц, с которыми владелец ИПО не состоит в
трудовых или иных правоотношениях.
Непреодолимая сила названа одним из первых оснований освобождения от ответственности перед потерпевшим владельца ИПО.
Категория непреодолимой силы является одним из наиболее общих правовых понятий. Этим понятием оперируют не только специалисты гражданского, но и уголовного,
административного, трудового права и т.д. Рассматриваемая правовая категория привлекает к себе внимание и представителей общей теории права, что вполне закономерно [5, с.
309]. Большой интерес к проблеме нашел свое позитивное отражение преимущественно в
работах, на страницах которых авторы высказывают свои суждения по данной проблеме, и
86
Академический вестник № 1 (19)
в многочисленности самых различных, а подчас и взаимоисключающих точек зрения и
представлений.
Нет необходимости подробно излагать существующие концепции и идеи, поскольку
данная проблема заслуживает самостоятельного углубленного исследования. Можно отметить лишь одно: более правильными являются те высказывания, авторы которых рассматривают непреодолимую силу в качестве объективного фактора, причинно не связанного с
деятельностью владельца ИПО, в то же время представляются необоснованными мнения,
согласно которым к разряду непреодолимой силы относятся действия «третьих лиц», не
состоящих с причинителем вреда и потерпевшим в правоотношениях [3, с. 804].
Основную массу явлений, относящихся к непреодолимой силе, следует усматривать
в различного рода стихийных явлениях, поскольку развитие последних в определенной
мере хотя и предвидится наукой, но практически еще не контролируется. Сюда следует
отнести землетрясения, разливы рек и т.д. По изложенным соображениям можно считать,
что под непреодолимой силой следует понимать объективно случайное, причинно не связанное с действиями владельца ИПО и в силу этого им непредотвратимое обстоятельство,
являющееся следствием тех или других явлений природы.
Умысел потерпевшего. Наступление вреда, вызванное умышленными действиями
потерпевшего, весьма редко, но должно быть учитываемо среди оснований освобождения
владельца ИПО от ответственности. Фактически большинство рассматриваемых случаев
находится в непосредственной связи с алкогольным опьянением потерпевшего, а также
некоторыми особыми факторами, вызывающими психическую подавленность, например,
большим личным горем.
В подобных случаях владелец ИПО должен быть освобожден от ответственности
перед потерпевшим, а в случае гибели последнего – перед теми, кому он был обязан доставлять содержание. При этом не имеет существенного значения, каковы конкретные мотивы совершения таких действий потерпевшим.
Грубая неосторожность потерпевшего. Ранее вопрос о грубой небрежности, как основании освобождения владельца ИПО от обязанности по возмещению вреда, не был дискуссионным. Общее мнение науки и практики сводилось к признанию того, что данное основание, как и умысел потерпевшего, является одним из тех обстоятельств, которые исключают ответственность владельца ИПО перед потерпевшим. Введение в действие действующей редакции Гражданского кодекса вызвало оживленный обмен мнениями об
определенных новшествах, которые содержатся в этом законе.
Уже первые комментарии показали, что нет былого единства взглядов по этому вопросу. В настоящее время наметились две противоположные точки зрения в истолковании
положений закона о грубой неосторожности потерпевшего как основания освобождения от
ответственности.
По мнению одних представителей теории и практики, основанием освобождения от
возмещения вреда в такого рода случаях может быть не только непреодолимая сила и
умысел потерпевшего, но также и грубая неосторожность последнего. Данная точка зрения
разделяется О.С. Иоффе и Ю.К. Толстым, Ю.Л. Майдаником и Н.Ю. Сергеевой и некоторыми другими цивилистами.
Сущность противоположной концепции сводится к следующему. Законодатель, говоря о субъективных основаниях полного освобождения владельца ИПО от возмещения
вреда, называет только умысел потерпевшего. Что же касается грубой неосторожности, то
ее не следует относить к такого рода основаниям, поскольку в ст. 1079 ГК РФ она не указана. Допустимость применения ст. 1083 в полном объеме к фактам причинения вреда владельцем ИПО исключается.
Данная точка зрения нашла свое выражение в выступлениях ряда практических работников. Вот что пишет один из авторов: «В Гражданском кодексе РФ расширены осно-
87
вания ответственности за вред, причиненный ИПО. Статья 1079 не содержит указания на
грубую небрежность как на основание, освобождающее причинителя вреда от обязанности
по его возмещению. Владелец ИПО обязан возместить вред, причиненный этим источником, если не докажет, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего.
Статья 1083, предоставляющая возможность освободить причинителя вреда от обязанности возместить вред ввиду допущенной потерпевшим грубой неосторожности, не
подлежит распространительному толкованию. По нашему мнению, грубая неосторожность, допущенная потерпевшим при причинении ему вреда ИПО, может служить основанием лишь для соответствующего уменьшения размера подлежащего возмещению вреда,
но не для отказа в таком возмещении вообще. Иное толкование ст. 1083 находилось бы в
противоречии со ст. 1079 ГК РФ, которая не предусматривает возможности освобождения
от ответственности по возмещению вреда, причиненного ИПО, по основаниям грубой неосторожности потерпевшего» [2, с. 213].
Такое обстоятельное изложение высказываний сторонников второй из названных
выше точек зрения вызвано тем, что данная концепция является спорной. Правильным
представляется мнение тех авторов, которые считают, что грубая неосторожность потерпевшего может не только частично уменьшить размер возмещения, но и быть основанием
к полному освобождению причинителя вреда от ответственности. Обоснованность такого
истолкования ст. 1079 и 1083 ГК РФ усматривается из следующего.
Во-первых, необходимо обратить внимание на то, что ни в ст. 1079, ни в ст. 1083 не
сделано ни одного прямого или даже косвенного указания относительно возможности или
необходимости ограничительного толкования и применения ст. 1083 к случаям причинения вреда владельцем ИПО.
Во-вторых, положения ст. 1083 являются общими, и поскольку указанных выше
изъятий в гл. 59 ГК РФ не установлено, постольку действие данной статьи распространяется на все без исключения факты причинения вреда, предусмотренные в данной главе.
В-третьих, текст ст. 1083 ГК РФ содержит позитивное и прямо выраженное предписание относительно необходимости при наличии определенных условий освобождения
причинителя вреда от обязанности его возмещения. Это указание нельзя игнорировать. Закон устанавливает, что «размер возмещения должен быть уменьшен либо в возмещении
вреда должно быть отказано» в тех случаях, когда грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда. Императивный характер
данного предписания закона не вызывает сомнений. В силу этого, а также за отсутствием
каких-либо оговоренных законом изъятий, ст. 1083 целиком распространяется на факты,
предусмотренные ст. 1079 ГК РФ.
В-четвертых, устанавливая норму, заключенную в ст. 1083, законодатель исходил
из того, что причинение вреда может иметь как виновный, так и невиновный характер.
Требуя учета вины потерпевшего, закон в то же время придает существенное значение и
вине самого причинителя вреда. Иначе говоря, закон требует известного соизмерения поведения лиц, участвовавших в факте причинения вреда как в роли причинителя, так и потерпевшего.
Приведенные положения не следует понимать в том смысле, что грубая неосторожность потерпевшего считается в новейшем законодательстве таким же безусловным основанием к освобождению от обязанности возмещения вреда. Положение ГК РФ устанавливает более гибкое регулирование, и это позволяет суду выносить более точное решение,
исходя из учета всей специфики факта причинения вреда и особенностей поведения причинителя и самого потерпевшего. Однако отмеченную гибкость не следует рассматривать
как нечто ограничивающее пределы действия ст. 1083. Грубая неосторожность самого потерпевшего в зависимости от степени его вины может быть основанием и к полному осво-
88
Академический вестник № 1 (19)
бождению от ответственности и к установлению так называемой смешанной ответственности [2, с. 236].
Широта диапазона применения ст. 1083 ГК РФ не должна заслонять и того факта,
что по действующему законодательству грубая неосторожность не является абсолютным
основанием, автоматически освобождающим причинителя вреда от ответственности. Данное основание является и условным и относительным, однако и то и другое не превращает
грубую неосторожность лишь в основание смешанной ответственности, поскольку вред
причинен владельцем ИПО.
Неосторожность потерпевшего наиболее кратко можно определить как пренебрежение опасностью наступления вреда или иного умаления благ субъекта права. Простая
неосторожность имеет место, когда лицо действует, не зная о данной опасности, хотя и
должно было узнать о ней. Такая неосторожность не является основанием к уменьшению
объема возмещения и тем более основанием к полному освобождению причинителя вреда
от ответственности перед потерпевшим [5, с. 3].
Для признания действий потерпевшего, как совершенных в результате грубой неосторожности, необходимо наличие определенных объективных и субъективных условий.
Применительно к объективной стороне поведения потерпевшего, личности или имуществу
которого причинен ущерб, необходимо обратить внимание на следующие два момента.
Во-первых, грубо неосторожное действие лишь тогда может рассматриваться в качестве основания для применения ст. 1079 в совокупности со ст. 1083, когда, действия потерпевшего находятся в причинной связи с наступившим вредом. При ее отсутствии не
может быть и речи об учете вины или иных субъективных моментов, характеризующих
поведение указанного субъекта права. Однако из этого не следует делать вывод, что любое
действие, любое поведение и состояние потерпевшего находится в причинной связи с
наступившим вредом.
Во-вторых, для отнесения грубо неосторожных действий потерпевшего к числу оснований для применения ст. 1083 ГК РФ необходимо, чтобы наряду с причинной связью
данные действия были правонарушительными, ибо в противном случае их вообще нельзя
отнести к числу виновных. При этом, конечно, не следует представлять дело так, что потерпевший безусловно должен нарушить норму гражданского права, поскольку идет речь
об имущественной ответственности владельца ИПО; нет, действиями потерпевшего могут
быть нарушены нормы административного права – например, Правила дорожного движения, трудового права – например, правила по технике безопасности и т.д.
В-третьих, при решении вопроса об относимости действий потерпевшего к числу
грубо неосторожных существенное значение имеет учет конкретной фактической, а не
предполагаемой обстановки, в которой находился потерпевший, и ее динамики. Дело в
том, что одно и то же действие в различной обстановке, при наличии неодинаковых условий ее формирования и развития может получить далеко не идентичную правовую оценку.
В одних случаях действие потерпевшего может быть признано совершенным по «простой
неосторожности», в других в связи со специфическими условиями оно может быть квалифицировано как «грубо неосторожное».
Еще пример. «А» взяла у своей подруги гоночный велосипед и, закрепив ноги ремнями, поехала по улицам города, не имея ни опыта вождения такого велосипеда, ни знаний
правил движения на велосипедах. Следуя по проезжей части одной из улиц, она услышала
звуковой сигнал едущей за ней автомашины. Вместо того, чтобы уступить дорогу обгоняющему ее транспорту «А» пересекла осевую линию улицы и поехала по ее левой стороне.
Автомашина обогнала «А» и на ближайшем перекрестке стала делать левый поворот. «А»,
не снижая скорости, ехала по левой стороне улицы и на перекрестке была задета передним
буфером автомашины. Виляя рулем из стороны в сторону, «А» проехала метров десять и
упала на асфальт под заднее колесо встречной автомашины. К счастью потерпев-
89
шей, в момент ее падения эта машина уже была остановлена водителем, который своевременно принял необходимые меры [1, с. 231].
Такая езда в описанных условиях не может рассматриваться иначе, как проявление
в действиях потерпевшей грубой неосторожности.
Сказанное относится не только к личному поведению потерпевшего, но и к тому,
насколько осмотрительно он осуществляет управление своим имуществом (где положил,
куда поставил или как отпустил и т.д.). Ниже приводится пример.
На одной из улиц небольшого населенного пункта был совершен наезд на двух
бычков, принадлежащих «Д». В результате наезда бычки погибли. Машина с места происшествия скрылась. Произведенной проверкой установлено, что наезд на животных совершен водителем одного из грузовых автохозяйств «П», который вел машину будучи в
нетрезвом состоянии. Он не стал объезжать бычков, стоявших между серединой и обочиной дороги. Причиненный ущерб был взыскан судом с владельца ИПО [4, с. 31-33]. Вопрос о грубой неосторожности потерпевшего в суде не возникал. Да это и понятно. Оставление животных на улице небольшого населенного пункта в светлое, вечернее время, когда использование механического транспорта практически прекращается в связи с окончанием рабочего дня не составляет в указанной обстановке грубой неосторожности.
Оценка поведения потерпевшего оказалась бы иной, если бы домашние животные
были оставлены без привязи поблизости от оживленной улицы или автострады, по которой
ежеминутно перемещается большое число автомашин. В этом случае суд имел бы все основания освободить причинителя вреда от обязанности возмещения.
Таким образом, определение рода неосторожности поведения потерпевшего предполагает установление причинной связи с наступившим вредом и противоправности в действиях данного субъекта права. Для определения степени грубой неосторожности наиболее существенным является правильный анализ фактической обстановки, в которой был
причинен вред.
Учитывая указанную объективную обстановку и специфику субъективного элемента поведения потерпевшего, грубо неосторожные действия последнего могут быть подразделены по следующим трем степеням:
I степень – потерпевший знает о существовании опасности причинения вреда или
иного умаления его благ, но тем не менее недостаточно ясно осознает возможные последствия своего поведения в той или другой конкретной обстановке.
II степень грубой неосторожности характеризуется тем, что потерпевший знает и
осознает возможность наступления известных отрицательных последствий своих действий
при наличии определенных условий, но полагает, что эти последствия не наступят.
III степень грубой неосторожности характеризуется тем, что потерпевший знает и
осознает возможные последствия его поведения в сложившихся обстоятельствах и, тем не
менее, преднамеренно игнорирует их, хотя и не желает наступления имущественного вреда, или умаления иных благ. Последним из указанных моментов, а именно нежеланием
грубая неосторожность отличается от умысла, при котором лицо желает наступления
определенных последствий.
Грубая неосторожность первой из указанных степеней должна, как правило, влечь
за собой установление смешанной ответственности, а третьей – полное освобождение от
обязанности возмещения вреда. Что же касается грубой неосторожности второй степени,
то она, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, может быть основанием и к полному освобождению причинителя вреда от обязанности его возмещения, и к установлению
смешанной ответственности.
Здесь нужно помнить, что возложение смешанной ответственности не означает сокращения объема возмещения наполовину. Известно, что суд, разрешающий имущественный спор, может избрать иную пропорцию распределения объема возмещения, возложив,
например, на причинителя вреда обязанность возместить 4/5, 3/4, 2/3, 1/3, 1/4, 1/5 и т.д.
причиненного вреда.
90
Академический вестник № 1 (19)
Подводя некоторые итоги рассмотрению вопроса о значении вины потерпевшего в
случаях причинения ему вреда владельцем ИПО, необходимо отметить следующее.
1) Умышленное поведение потерпевшего, так же и непреодолимая сила, является
абсолютным основанием к полному освобождению владельца источника повышенной
опасности от обязанности возмещения причиненного вреда.
2) Простая неосторожность в поведении потерпевшего не имеет никакого значения
для решения вопроса о возмещении вреда в порядке ст. 1079 ГК РФ. Такая вина потерпевшего юридически безразлична.
3) Грубая неосторожность потерпевшего является относительным основанием к
освобождению владельца ИПО от возмещения причиненного им вреда. Относительность
данного основания состоит, прежде всего, в том, что при грубой неосторожности в соответствии со ст. 1083 ГК РФ может иметь место как полное, так и частичное освобождение
причинителя от обязанности по возмещению вреда, а также в том, что юридические последствия грубо неосторожных действий потерпевшего определяются, исходя из учета и
соизмерения этих действий с поведением причинителя, поскольку его действия носили виновный характер.
Противоправное поведение третьих лиц. Данная категория субъектов может быть
подразделена на две основные группы. Первую из них составляют лица, с которыми еще
до факта причинения вреда владелец ИПО связан определенными правовыми отношениями. Так, например, отношения между водителем автомашины и автохозяйством, между
машинистом паровоза и железной дорогой и т.д. Ко второй группе относятся все остальные лица, с которыми владелец ИПО не состоит в указанных юридических отношениях.
Поведение третьих лиц первой группы ни при каких обстоятельствах само по себе
не рассматривается в качестве основания для освобождения владельца от указанной ответственности. Практика выработала по данному вопросу такую формулу. «Владелец ИПО не
может быть освобожден от ответственности за ущерб, причиненный автомашиной, которая
была использована работником самовольно, в результате упущений по службе лиц, работавших на данном предприятии».
В равной мере нарушение водителем трудовой дисциплины (самовольный выезд) не
освобождает владельца ИПО от обязанности по возмещению вреда. Такая позиция судебной практики ясна и понятна: владелец ИПО отвечает за правонарушительные действия
своих рабочих и служащих, и закон не предусматривает освобождения владельца от обязанности возмещения вреда только потому, что в хозяйстве данного субъекта нет порядка.
Указанное решение проблемы поведения третьего лица основано на законе.
До сравнительно недавнего времени не возникало, как правило, сомнений в том, что
к числу рассматриваемых лиц не должны относиться лица, «управляющие» ИПО (водители, машинисты, рабочие у станков и др.). Они не являются владельцами ИПО и в равной
мере не являются «третьими лицами» по отношению к владельцу.
Литература
1. Антимонов Б.С. Гражданская ответственность за вред, причиненный источником
повышенной опасности. – М.: Госюриздат, 1952.
2. Болдинов В.М. Ответственность за причинение вреда источником повышенной
ответственности. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002.
3. Иоффе О.С. Обязательственное право. – Л.: ЛГУ, 1975.
4. Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за второй квартал 2006 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 1.
5. Смирнов В.Т. Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда / Учебник советского гражданского права. – Ленинград, 1982.
91
А. В. Пермяков
ЗАБЛУЖДЕНИЕ КАК ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКТ-СОСТОЯНИЕ
Аннотация: в настоящей статье рассматривается вопрос о месте заблуждения в механизме гражданско-правового регулирования. Обращаясь к правовой природе указанного
понятия, анализируя его особенности, автор приходит к выводу, что заблуждение является
юридическим фактом-состоянием.
Ключевые слова: юридический факт, состояние, заблуждение, сделка.
Annotation: In the present article the question on an error place in the mechanism of civil-law regulation is considered. Addressing to the legal nature of the specified concept, analyzing
its features, the author comes to a conclusion that the error is the legal fact-condition.
Key words: the legal fact, condition, error, deal.
В науке гражданского права заблуждение традиционно рассматривается с позиции
вопроса о недействительности сделки. Однако, внимание авторов, направленное в сторону
вопроса о заблуждении как основании недействительности сделки, не останавливается на
самом заблуждении, как правовом явлении.
Общепринято считать, что в механизме гражданско-правового регулирования заблуждению отведено звено юридического факта. И действительно, во-первых, заблуждение находит свое выражение в нормах гражданского законодательства (ст. 178 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) [2]), а во-вторых, выступает основанием для изменения и (или) прекращения гражданских правоотношений. Так, признание
судом сделки недействительной в силу установления факта заблуждения у одной сторон
при её совершении (п. 1 ст. 178 ГК РФ) влечет за собой применение двусторонней реституции (п. 2 ст. 167 ГК РФ). То есть гражданские правоотношения между сторонами по этой
сделке будут возвращены в отправную точку и, по сути, прекращены.
Важно то, что недействительность части сделки не влечет недействительности прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения
недействительной ее части (ст. 180 ГК РФ). Таким образом, установление факта заблуждения у одной из сторон в сделке в отношении какой-либо её части приведет не к прекращению гражданских правоотношений, а к их изменению. К сожалению, далее этой констатации внимание ученых не направлено.
Между тем, понимая, что классификация юридических фактов позволяет видеть все
возможные жизненные обстоятельства, с наступлением которых нормы гражданского права связывают возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений,
важным является установление места заблуждения в ней. Как справедливо указывает О.А.
Красавчиков, познание многообразия жизненных явлений, имеющих правовое значение,
требует, как известно, определенной классификации юридических фактов, которая создавала бы возможность в каждом отдельном случае правильного подхода к уяснению юридической природы и места в движении гражданских правоотношений указанных фактов [8,
с. 80].
Само по себе заблуждение (неверное представление об элементах сделки) является,
прежде всего, внутренним процессом, вызванным различными факторами. Этот процесс
отражает психологический момент любой сделки. Он выражается в том, что сделка предполагает намерение лица породить определенные юридические права и обязанности, для
совершения такого действия необходимо желание лица, совершающего сделку (внутренняя воля). Однако наличия только внутренней воли для совершения сделки недостаточно,
необходимо ее довести до сведения других лиц посредством волеизъявления (прямого либо косвенного, либо посредством молчания и только в случаях, предусмотренных законом
92
Академический вестник № 1 (19)
или соглашением сторон). Установить все те факторы, в силу которых возникает указанное
неверное представление, довольно затруднительно. Более того, в каждом конкретном случае они являются специфическими, а следовательно, каким-либо образом сгруппировать
их не представляется возможным.
Тем более, что практического значения указанное иметь не будет, ибо для правоприменителя и для участников гражданских правоотношений имеет значение само неверное представление, носящее существенный характер. Важным является то, что участник
гражданских правоотношений может и не осознавать того факта, что совершает ошибку
при заключении сделки. Заблуждение, тем не менее, будет иметь место. Соответственно,
заблуждение, хотя и связано с волей участника гражданских правоотношений, от последней не зависит в том плане, что оно может и не осознаваться участником гражданских правоотношений, являясь в некоторой степени противоположной его воле. По сути, лицо,
пребывающее в состоянии заблуждения, обычно не может правильно сформировать собственную волю.
Как указывает В.В. Груздев, особенности свойств субъектов права выражаются в
том, что, с одной стороны, все они обладают юридическим свойством правосубъектности,
с другой – некоторым из них присущи определенные особенности фактических свойств,
которые имеют своим источником существующие независимо от права, но учитываемые
им факторы, оказывающие определенное воздействие на них, как субъектов правоотношений. Особенно это касается граждан. Такие естественные (фактические) свойства при
наступлении предусмотренных нормами права соответствующих обстоятельств имеют
правовое значение, оказываясь способными воздействовать на возникновение, изменение и
прекращение правовых связей.
Признание человека в качестве субъекта права предопределяет рассмотрение не
только его социальных свойств, но и естественных (фактических) свойств, которые получают свое отражение в действующем законодательстве. Существование у людей как субъектов права естественных (фактических) свойств не может не привнести в право определенную степень личностного элемента. А многообразие и динамизм свойств человека не
могут не привести к модификации правосубъектности, в проявлениях которой находит отражение факт существования таких свойств [6, с. 67–68].
То есть наличие заблуждения у лица, совершающего сделку, есть не что иное, как
определенное естественное (фактическое) свойство, или такое состояние указанного лица,
которое мы не можем не принимать и не признавать и которое, привнося в право определенную степень личностного элемента, напрямую влияет на возникновение, изменение или
прекращение гражданских правоотношений. Лицо, совершающее ошибку в сделке, по сути, находится в определенном состоянии – состоянии заблуждения, которое следует рассматривать в качестве юридического факта-состояния. Состоянию заблуждения свойственны все те признаки, которые заложены в понятии «состояние».
Прежде всего, состояние заблуждения находит свое отражение в нормах права – ст.
178 ГК РФ. Если в современном ГК РФ говорится просто о совершении сделки под влиянием заблуждения, то, к примеру, в Проекте Гражданского уложения Российской Империи
1905 года говорилось о состоянии заблуждения при обращении к вопросу об обмане в
сделке. В Принципах международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА)
заблуждение рассматривается в качестве определенного состояния. В них (ч. 1 ст. 3.5)
установлено, что сторона может отказаться от договора в силу заблуждения, если в момент
заключения договора заблуждение было настолько значительным, что разумное лицо в
аналогичной ситуации, что и заблуждавшаяся сторона, заключило бы договор на существенно иных условиях или не заключило бы его вообще, если бы было известно истинное
положение вещей, и:
93
а) другая сторона также заблуждалась либо вызвала заблуждение, либо знала или
должна была знать о заблуждении, и оставление заблуждающейся стороны в таком состоянии (выделено автором – А.П.) противоречило бы разумным коммерческим стандартам
честной деловой практики; или
б) другая сторона в момент отказа от договора не действовала, основываясь на договоре [11, с. 431–463].
Состояние заблуждение может быть зафиксировано в установленном законом процедурно-процессуальном порядке. Исходя из положений п. 1 ст. 178 ГК РФ, п. 1 ст. 166 ГК
РФ, сделка, совершенная под влиянием заблуждения, может быть признана недействительной в силу признания её таковой судом (оспоримая сделка), а, следовательно, фиксация состояния заблуждения у стороны, действовавшей под его влиянием заблуждения,
возможна в судебном акте (решении, постановлении, определении суда – ч. 1 ст. 15 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) [1], ч. 1 ст.
13 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) [4]),
который в соответствии с ч. 2 ст. 13 ГПК РФ, ч. 1 ст. 16 АПК РФ является обязательным
для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, граждан, организаций и подлежит исполнению на всей территории Российской Федерации. При этом в судебном акте может
быть установлено как наличие состояния заблуждения, так и его отсутствие.
Примером первого можно признать следующее гражданское дело. П. обратилась в
Арбитражный суд Оренбургской области с иском о признании недействительным заявления от 30 августа 2002 года с дополнением к заявлению о выходе из ООО на основании ст.
178 ГК РФ. Решением от 26 декабря 2003 г. П. было отказано в иске. Постановлением суда
апелляционной инстанции от 26 февраля 2004 г. решение отменено, исковые требования
удовлетворены.
Проверив законность принятого судебного акта апелляционной инстанции в порядке ст. 274, 284, 286 АПК РФ, суд кассационной инстанции оснований для его отмены не
нашел, указав, что П., являясь учредителем ООО, 30 августа 2002 года обратилась с заявлением с просьбой уволить ее по собственному желанию с момента получения доли учредителя в натуре (площадью). В дополнение к данному заявлению она просила выделить ей
причитающуюся долю в натуре и сообщала, что после надлежащей регистрации выделенной доли будет подано заявление об увольнении по собственному желанию. П., полагая,
что указанное заявление является недействительным на основании ст. 178 ГК, обратилась
в арбитражный суд с настоящим иском.
Решением от 18 апреля 2003 года арбитражного суда Оренбургской области по делу
№А47-375/2003 указанное заявление было расценено как заявление о выходе из общества.
На основании п. 16 Постановления Пленума ВАС РФ от 09 декабря 1999 года №
90/14 «О некоторых вопросах применения Федерального закона РФ «Об обществах с ограниченной ответственностью» заявление о выходе из общества может быть признано недействительным по основаниям для признания сделок недействительными. Согласно ч. 1
ст. 178 ГК сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под
влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают
возможности его использования по назначению.
Суд апелляционной инстанции, проанализировав заявление П. от 30 августа 2002
года, ответ на заявление директора общества от 06 сентября 2002 года и последующее поведение истца, пришел к обоснованному выводу о том, что действительная воля истца при
написании заявления не была направлена на выход из общества, а преследовала цель получения части площади магазина в аренду для предпринимательской деятельности. Поскольку при написании заявления от 30 августа 2002 года П. заблуждалась относительно
94
Академический вестник № 1 (19)
предмета и последствий данного заявления, и это заблуждение имеет существенное значение, суд апелляционной инстанции правомерно на основании ст. 178 ГК РФ признал заявление от 30 августа 2002 года недействительным [9].
Примером установленного судом факта отсутствия заблуждения является следующее гражданское дело по иску В.С. Лебедева. Истец обратился в Арбитражный суд Пермского края с иском к обществу, в котором просил признать недействительным его заявление от 23 марта 2010 года о выходе из состава участников общества на основании п. 1 ст.
178 ГК РФ как сделку, совершенную под влиянием заблуждения, и восстановить его в правах участника общества с долей в уставном капитале в размере 31% номинальной стоимостью 3100 руб. Решением Арбитражного суда Пермского края от 12 ноября 2010 года в
удовлетворении исковых требований отказано. С В.С. Лебедева в пользу общества взыскано 25 000 руб. судебных расходов на оплату услуг представителя. Постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда решение суда оставлено без изменения.
Суд кассационной инстанции, признав выводы судов правильными и основанными
на имеющихся в деле доказательствах, указал следующее. Положениями ст. 26 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» (в редакции Федерального
закона от 30 декабря 2008 года № 312-ФЗ) установлено, что участник общества вправе
выйти из общества путем отчуждения доли обществу независимо от согласия других его
участников или общества, если это предусмотрено уставом общества.
При этом общество обязано выплатить участнику общества, подавшему заявление о
выходе из общества, действительную стоимость его доли в уставном капитале общества,
определяемую на основании данных бухгалтерской отчетности общества за последний отчетный период, предшествующий дню подачи заявления о выходе из общества, или с согласия этого участника общества выдать ему в натуре имущество такой же стоимости либо
в случае неполной оплаты им доли в уставном капитале общества действительную стоимость оплаченной части доли (абз. 1 п. 6.1 ст. 23 Федерального закона «Об обществах с
ограниченной ответственностью» в ред. Федерального закона от 30.12.08 г. №312-ФЗ.
В соответствии с п. 6.2.9 Устава общества участник имеет право в любое время
выйти из общества независимо от согласия других участников и получить стоимость части
имущества общества, определяемой на основании данных бухгалтерской отчетности общества и пропорциональной его доле в уставном капитале в порядке и сроки, установленные настоящим уставом и законом. Правовые последствия заявления о выходе из общества
наступают исключительно в силу волеизъявления участника, направленного на прекращение прав участия в этом обществе. Из вышеуказанных норм права следует, что выбор способа выплаты доли (денежными средствами или в натуре) предоставлен обществу, при
этом выплата доли в натуре допускается только с согласия участника.
Проанализировав содержание заявления истца, суды пришли к выводу о том, что
воля истца при подписании заявления о выходе была направлена на выход из состава
участников общества и получение действительной стоимости его доли в виде двух автомобилей ГАЗ 322132: АТ 278 и АТ 279, поскольку буквальное толкование заявления Лебедева В.С. позволяет сделать вывод о его намерении прекратить корпоративные отношения
между ним и обществом путем выдачи имущества, составляющего действительную стоимость доли.
Согласно п. 1 ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску
стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета,
которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения.
95
Исследовав доводы истца о заблуждении относительно природы сделки, оценив в
совокупности в порядке ст. 71 АПК РФ представленные в их обоснование доказательства:
протокол общего собрания участников общества от 28 января 2010 года – 10 февраля 2010
года, письма истца и ответчика от 22 марта 2010 года, суды пришли к выводу, что фактически истец ссылается на заблуждение относительно побудительных представлений в отношении выгодности и целесообразности состоявшейся сделки.
Суды установили, что из представленных документов видно, что истец рассчитывал
на иной результат, намереваясь выйти из состава участников общества при условии выдела
ему в натуре двух автобусов в качестве оплаты действительной стоимости доли, однако
данное обстоятельство не свидетельствует о недействительности односторонней сделки по
выходу из общества, поскольку не является заблуждением относительно природы данной
сделки. При этом суды пришли к выводу о том, что прямое указание в заявлении истца о
выходе из состава участников общества со ссылкой на ст. 26 Федерального закона «Об
обществах с ограниченной ответственностью», определяющей порядок выхода участника
из общества, не позволяет квалифицировать его действия как совершенные под влиянием
заблуждения относительно предмета сделки.
Установив названные обстоятельства, суды обоснованно отказали в признании заявления о выходе из общества недействительной сделкой на основании п. 1 ст. 178 ГК РФ.
Установив, что общество выполнило свою обязанность по выплате выбывшему участнику
действительной стоимости его доли, зачислив денежные средства на депозитный счет нотариуса, о чем истец был информирован извещением от 22 июня 2010 года, суды пришли к
выводу об отсутствии оснований для удовлетворения требования истца о восстановлении
его в составе участников общества [10].
Указанные выше примеры из судебной практики также свидетельствуют о возможности состояния заблуждения (при его установлении) вызывать установленные законом
правовые последствия. Так, при разрешении гражданского дела по иску П. к обществу суд
апелляционной инстанции на основании ст. 178 ГК РФ признал заявление от 30 августа
2002 года недействительным, что в силу п. 2 ст. 167 ГК РФ влечет за собой применение
двусторонней реституции, как следствие, восстановление П. в качестве участника общества. То есть корпоративные правоотношения по поводу членства в обществе, управления
обществом и т. д., прекратившиеся между сторонами после совершения сделки (написания
П. заявления от 30 августа 2002 года), возобновляются (возвращаются в прежнее «русло»).
В то же время установление отсутствия состояния заблуждения во втором примере
при написании Лебедевым В.С. заявления от 23 марта 2010 года о выходе из состава
участников общества влечет за собой сохранение факта прекращения правоотношений
между Лебедевым В.С. и обществом, а, следовательно, в определенной степени содействует ясности правоотношений между членами общества, стабильности тех гражданских правоотношений, в которое вступает указанное юридическое лицо, а значит, и развитию
гражданского оборота, его стабильности и укреплению.
Исходя из того факта, что состояние заблуждения непосредственно связано с внутренними процессами отдельно взятого лица, и это отражается в психологическом моменте
любой сделки, следует учитывать, что наличия только внутренней воли для совершения
сделки недостаточно, необходимо ее довести до сведения других лиц посредством волеизъявления (прямого либо косвенного, либо посредством молчания и только в случаях,
предусмотренных законом или соглашением сторон).
То есть состояние заблуждения, будучи непосредственно связанным с внутренней
волей лица, тем не менее, находит своё выражение вовне, во внешнем волеизъявлении, и
является конкретным постольку, поскольку имеет отношение к строго определенным обстоятельствам строго определенной сделки. Следствием этого является и то, что состояние
заблуждения несет в себе информацию об общественных отношениях, в которые вступает
заблуждающееся лицо: о тех действиях, которые оно совершает для возникновения, изме96
Академический вестник № 1 (19)
нения или прекращения гражданского правоотношения; о тех лицах, во взаимоотношения
с которыми оно вступает; о тех правах и обязанностях, которые возникают при совершении сделки под влиянием заблуждения, а равно и о тех правах и обязанностях, которые в
действительности имеют место быть при отсутствии заблуждения и т. д.
Лицо, совершая ту или иную сделку, преследует своей целью порождение определенных юридических прав и обязанностей, с возникновением, изменением или прекращением которых интерес лица к сделке исчезает. Лицо справедливо рассчитывает на получение того типового юридического результата, который должен быть достигнут исполнением сделки [5, с. 282]. Однако при наличии состояния заблуждения у лица, совершающего
определенные действия, типовой результат достигнут не будет, но лицо может этого и не
осознать даже после достижения определенного результата. Допустим, лицо, производя
отчуждение принадлежащего ему на праве собственности квартиры или жилого дома, рассчитывало на получение пожизненного содержания с иждивением (ст. 601 ГК РФ [3]), а
заключило договор купли-продажи этой квартиры или жилого дома (ст. 549, ст. 558 ГК
РФ). Естественно, о получении пожизненного содержания с иждивением, вести речь при
заключении договора купли-продажи не приходится.
Возникновение права собственности на квартиру или жилой дом у покупателя по
договору купли-продажи (а при отсутствии заблуждения у плательщика ренты), является
тем результатом, который достигнут исполнением сделки, но он вовсе не даёт понимание
лицу, которое отчуждает имущество, того факта, что пожизненное содержание с иждивением отсутствует. При этом состояние заблуждения относительно элементов указанной в
нашем примере сделки может влиять и на правильность волеизъявления у лица, отчуждающего имущество, при совершении однородных сделок, имеющих своим основанием тот
же юридический результат. Иначе говоря, лицо может заключить несколько договоров
купли-продажи имущества, ошибочно предполагая получить пожизненное содержание с
иждивением по каждому из них.
В связи с этим, как нам представляется, состояние заблуждения носит длящийся характер, способно неоднократно (при определенных обстоятельствах) вызывать наступление правовых последствий, не погашаясь в однократном акте правового воздействия. Ему
отмерен временной период с момента неправильного волеизъявления (выражения вовне)
лица, совершающего то или иное действие, и до момента, когда лицо узнало или должно
было узнать о том, что существенно заблуждалось относительно природы сделки либо
тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его
использования по назначению. При этом осознание того, что участник гражданских правоотношений заблуждается (как непосредственно самим участником, так и контрагентом, а
равно и иными лицами) может либо вообще не наступить, либо наступить с течением
определенного времени.
Ведь осознание суть достижение понимания ранее неосознаваемых аспектов и взаимосвязей собственной психической жизни, особенностей своего поведения и эмоционального реагирования, взаимоотношений с окружающими, а также причин формирования
и развития этих психологических феноменов [7]. Соответственно, в ГК РФ закреплены
нормы, направленные на защиту прав заблуждавшегося лица, но только в пределах определенного срока (срока исковой давности). С момента понимания лицом, совершившим
сделку, факта собственного заблуждения в отношении её элементов, состояние заблуждения у лица прекращается, и начинает течь срок исковой давности (один год – в силу п. 1 ст.
166 ГК РФ, п. 1 ст. 178 ГК РФ, п. 2 ст. 181 ГК РФ, так как сделка, совершенная под влиянием заблуждения, относится к оспоримым), в течение которого возможна защита права
по иску лица, право которого нарушено (ст. 195 ГК РФ).
Тем самым законодатель предоставляет заблуждавшейся стороне возможность защитить себя именно с момента, когда она узнала или должна была узнать о том, что за-
97
блуждение имело место быть. Как видим, заблуждение это не просто фактическое эмоциональное состояние человека, а правовое явление, находящееся в рамках нормативного воздействия. Наличие заблуждения – основание для признания правоприменителем (судом)
сделки недействительной. Признание же сделки недействительной – основание для применения двусторонней реституции. Соответственно, заблуждение подвергается нормативному регулированию, а, следовательно, носит правовой характер.
Таким образом, заблуждение следует рассматривать в качестве юридического факта-состояния. Ему свойственны все признаки юридического факта, а также носит длящийся характер, не погашается в однократном акте правового воздействия и обладает сильным
«составообразующим» действием, так как участвует в динамике многих правоотношений.
Литература
1. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 г.
№ 95-ФЗ // Российская газета. – 2002. – 27 июля.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая, от 30.11.1994 г. № 51ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая, от 26.01.1996 г. №14ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. – № 5. – Ст. 410.
4. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 г.
№ 138-ФЗ // Российская газета. – 2002. – 27 ноября.
5. Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 1. – 6-е изд., перераб. и доп. / Н.Д. Егоров,
И.В. Елисеев [и др.]; отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. – 784 с.
6. Груздев В. В. Субстанциональные признаки правовых состояний личности //
Российская юстиция. – 2011. № 4. С. 67 – 70.
7. Клиническая психология. Словарь. [Электронный ресурс] // Яндекс. Словари. –
URL: http://www.slovari.yandex.ru/~книги/Клиническая% 20психология/Осознание/ (дата
обращения: 22.01.2011).
8. Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. – М.:
Государственное издательство юридической литературы, 1958. – 183 с.
9. Постановление ФАС Уральского округа от 27 мая 2004 года № Ф09-1565/04-ГК
[Электронный ресурс] // Доступ из СПС «Консультант плюс» (дата обращения 15.11.2011).
10. Постановление ФАС Уральского округа от 29 апреля 2011 г. № Ф09-2358/11-С4
(дело №А50-19697/2010) [Электронный ресурс] // Доступ из СПС «Консультант плюс»
(дата обращения 15.11.2011).
11. Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. – М.: Международный центр финансовоэкономического развития, 1996. – 656 с.
98
Д. А. Торкин
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПОДХОДОВ В ЗАЩИТЕ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ
Аннотация: статья содержит предложения по совершенствованию системы защиты
гражданских прав. Автор предлагает использовать не только предусмотренные законом
способы защиты прав, но и такие, которые законом не предусмотрены, но ему не противоречат. Также отстаивается идея отхода от принципа абсолютной диспозитивности арбитражного процесса при рассмотрении гражданских дел и одновременного усиления индивидуальной роли суда.
Ключевые слова: защита гражданских прав, арбитражный процесс, гражданское
право.
Annotation: The article deals with several ideas to adjust mechanism of civil rights protection. The author suggests practice not only protection methods incorporated in laws but those
ones which are not incorporated but not inconsistent with law. Courts are to be free to propose
new protection rights mode in the course of certain case.
Key words: protection of rights, court procedures, civil law.
Действующая редакция ст. 12 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее
– ГК РФ) предусматривает возможность защиты нарушенных гражданских прав только
теми способами, которые прямо предусмотрены законами1. В некоторых случаях закон дает только общие очертания способа защиты, оставляя возможность их конкретизировать в
каждом отдельном процессе. Например, при подаче негаторного иска истец указывает, в
чем состоит его требование об устранении препятствий в реализации вещного права, не
связанных с лишением владения. Кроме того, допускается использование сразу нескольких
способов защиты нарушенных гражданских прав, если такая возможность предусмотрена
законом. Применительно к самозащите закон устанавливает общие пределы допустимых
действий, оставляя способ самозащиты на усмотрение лица.
Все перечисленное не отменяет общего правила о возможности защиты прав только
способами, предусмотренными законами. Отечественный правопорядок исходит из того,
что для каждой заданной спорной ситуации должен быть использован только один или
несколько конкретных способов защиты гражданских прав, установленных законом. Если
истец обращается в суд с иском, содержащим требование, которое не подпадает под один
из способов защиты, предусмотренных законом для заданной ситуации, то суд отказывает
в иске, ссылаясь на использование ненадлежащего способа защиты. Использование способов защиты гражданских прав, не предусмотренных законами, по смыслу статьи 12 ГК РФ
невозможно.
Конкретный способ защиты либо прямо указан в законе, либо может быть определен путем судебного толкования закона2. В последнем случае можно лишь с определенной
долей условности утверждать о применении способа защиты, предусмотренного законом,
поскольку способ защиты, хотя и предлагается судом, но напрямую законом, все же, не
1
Впервые правило о допустимости использования только тех способов защиты гражданских прав, которые
прямо предусмотрены законом, было установлено в ст.6 ГК РСФСР 1964 г. // Ведомости ВС РСФСР, 1964, N
24, ст. 407. До принятия ГК РСФСР 1964 г. специальных норм, ограничивающих выбор способа защиты
гражданских прав, не было.
2
Например, взыскание договорного долга осуществляется судами на основании ст. 309, 310 ГК РФ, которые, в действительности не содержат прямых правил о праве кредитора взыскать долг. Вывод о праве кредитора взыскать долг можно сделать только путем толкования комментируемых норм закона, указывающих на
необходимость исполнять обязательства надлежащим образом и недопустимость одностороннего отказа от
исполнения обязательств. Таким образом, в данном случае способ защиты права определяется путем формулирования требования, соответствующего смыслу закона и характеру нарушения гражданского права.
99
предусмотрен. Следуя этому принципу Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации был внедрен в правоприменительную практику такой способ защиты гражданских
прав, как «признание права отсутствующим» для тех ситуаций, когда нужно оспорить запись о регистрации права собственности на недвижимую вещь. До этого участники безуспешно пытались подавать иски о погашении регистрационных записей, о признании регистрационных записей недействительными.
Кроме того, осуществлялись попытки оспаривать право собственности не с помощью искового заявления, а путем подачи заявления о признании действий регистрирующего органа по регистрации права собственности, не соответствующими закону. Подобные
заявления получили негативную оценку судов именно по причине отсутствия в законе таких способов защиты, как признание права недействительным, аннулированным или погашенным. Также не получила признания практика оспаривания права собственности во
внеисковом порядке, путем оспаривания действий регистрирующего органа.
Тем не менее, нужно было что-то предложить гражданскому обороту в качестве
способа защиты в ситуациях необходимости оспаривания права собственности, даже если
соответствующего способа защиты закон не предусматривал. Постановлением Пленума
Верховного Суда РФ N 10, Пленума ВАС РФ N 22 от 29.04.2010 "О некоторых вопросах,
возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права
собственности и других вещных прав" (п.52) был предложен новый способ защиты права –
признание права отсутствующим. Уникальность ситуации состоит в том, что был представлен способ защиты права, который законом был не предусмотрен.
Это направление развития мысли представляется наиболее перспективным. Законодатель не всегда успевает за динамично развивающимся правопорядком и не всегда своевременно предлагает адекватный способ защиты права применительно к существующим
отношениям. Оперативно отреагировать на возникший пробел может только суд в рамках
рассмотрения конкретного дела. Недостатки выбора способа защиты права должны устраняться вышестоящими инстанциями на уровне обобщения судебной практики.
Из этого следует важный вывод о том, что необходимо поднять вопрос о возможности защиты гражданских прав не только способами, напрямую предусмотренными законами, но и такими способами, которые законом не предусмотрены, но ему не противоречат.
При этом следует выработать критерии, по которым можно было бы признавать допустимость использования того или иного способа защиты нарушенного права.
Недостатки способов защиты гражданских прав, предусмотренных законом, выражаются в том, что многие из них не позволяют достичь цели восстановления нарушенного
права в силу своего изначального несовершенства. Случается и так, что общественные отношения изменились настолько, что предлагаемый способ защиты права не соответствует
характеру этих отношений и не способен защитить нарушенное право. В отдельных случаях закон не предусматривает способа защиты для существующего субъективного гражданского права. При этом реализация многих предусмотренных законом способов защиты
гражданских прав тяжеловесна, растянута во времени и требует значительных процессуальных, организационных, имущественных затрат.
Несвоевременная защита права влечет отпадение необходимости защиты права. Зачастую для восстановления нарушенного права требуется подача нескольких исков одновременно только потому, что действующей практикой предусмотрен такой алгоритм защиты. В качестве примера приведем широко распространенную практику подачи одновременно трех исков с целью восстановления права собственности: о признании сделки недействительной, о признании права собственности, об истребовании вещи из чужого незаконного владения. Подобные судебные споры длятся годами и чаще всего имеют результат
только если предметом спора выступает недвижимая вещь, есть команда квалифицированных юристов и имущественные возможности финансировать судебные споры.
100
Академический вестник № 1 (19)
Требует совершенствования и процессуальная форма защиты права. Серьезным недостатком в деятельности судебных органов является устоявшийся подход о необходимости
отказа в иске, если стороной по делу использован ненадлежащий способ защиты права. В
отдельных ситуациях это фактически нарушает конституционное право на судебную защиту, поскольку право нарушено, суд этого не отрицает, но в иске отказывает, ссылаясь сугубо
на формальные соображения. Это ошибочная доктрина, которая ведет к судебной волоките,
несправедливому разрешению споров и снижению уровня авторитета правосудия.
Представляется правильным такой подход суда, когда он на стадии подготовки дела
к судебному разбирательству содействует защите права и своевременно оповещает истца о
том, что технически избран неправильный способ защиты права, поскольку он не предусмотрен законом. Суд должен своим определением предложить истцу изменить заявленные требования, чтобы они соответствовали предусмотренным законом формулировкам.
Это будет более честный подход. Тем более что и сами суды далеко не едины во мнении,
какой способ защиты следует применять в каждой заданной ситуации. Можно ли в таком
случае излишне строго и односторонне относиться к лицам, обратившимся за защитой
права в суд только из-за редакционных неточностей в просительной части заявления.
Безусловно, это изменит формат арбитражного и гражданского процесса в пользу
постепенного отхода от принципа абсолютной диспозитивности и одновременно усиления
индивидуальной роли суда. Кроме того, это повысит степень ответственности суда за подготовку дела и задаст более высокие требования к качеству правосудия. В перспективе из
правоприменительной практики должен исчезнуть отказ в иске только в связи с избранием
истцом ненадлежащего способа защиты права.
Формат использования судом способов защиты права, не предусмотренных законом, но ему не противоречащих, предполагает выработку ряда критериев, которым должен
отвечать способ защиты права. Во-первых, он должен соответствовать характеру защищаемого права, во-вторых, способ защиты должен быть адекватен нарушению и его применение должен влечь восстановление нарушенного права, в–третьих, способ защиты не
должен противоречить императивным нормам права, в-четвертых, не нарушать прав и законных интересов третьих лиц. Возможны и другие требования, которые должна выработать наука и практика. Со временем защита гражданских прав должна стать более оперативной и эффективной. Если защита права не будет отвечать этим требованиям, то в ней
потеряется всякий смысл.
101
А. Н. Труба
ПРОБЛЕМЫ СИСТЕМАТИЗАЦИИ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ СУБЪЕКТОВ
ПО ДЕЛАМ О БАНКРОТСТВЕ
Аннотация: в статье делается попытка оценить существующий подход законодателя к систематизации процессуальных участников дел о банкротстве. Указывается на недостаточность существующего деления последних на лиц, участвующих в деле о банкротстве, и лиц, участвующих в арбитражном процессе по банкротству. Как альтернатива законодательной модели рассматривается предложенная Высшим Арбитражным Судом РФ
концепция «обособленных споров в деле о банкротстве» и вытекающая из нее классификация процессуальных субъектов на основных участвующих в деле о банкротстве лиц и
непосредственных участников обособленного спора.
Ключевые слова: несостоятельность, банкротство, арбитражный процесс, лица,
участвующие в деле, обособленный спор в деле о банкротстве.
Annotation: in the article author tries to analyze the current legislative system of participants to the bankruptcy cases. Author states that provided by the law their classification into
«parties to a bankruptcy case» and «parties to the arbitration procedure in a bankruptcy case» is
insufficient. As an alternative the author takes a look to the doctrine of «separate disputes within
insolvency case» recently developed by the Supreme Commercial Court of the Russian Federation. This doctrine gives reasons to the new classification of procedure subjects, namely into «key
parties to an insolvency case» and «direct parties to a separate dispute within insolvency case»
Key words: insolvency, bankruptcy, arbitration procedure, parties, «separate dispute
within insolvency case».
Не будет преувеличением сказать, что институт банкротства в современной отечественной правоприменительной практике занимает одно из центральных мест. С 1997 года1 находясь в состоянии перманентного реформирования, конкурсное право по сей день
остается точкой наиболее бурного законодательного роста. Дабы не перечислять все многочисленные редакции уже нынешнего – принятого в 2002 году – ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», продемонстрируем этот рост тем, что количество одних только постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, непосредственно
разъясняющих положения данного закона, достигло тринадцати, а объем этих постановлений значительно превышает объем самого закона.
Процессуальный аспект рассмотрения дел о несостоятельности арбитражными судами имеет значительные особенности в сравнении с иными категориями дел арбитражной
подведомственности. Многие классические институты процессуального права находят в
«банкротных» делах совершенно особое преломление. Субъектный состав дел о несостоятельности – один из самых ярких тому примеров.
Традиционно всех участников судебного процесса подразделяют на лиц, участвующих в деле, и иных участников процесса. Эта сложившаяся дихотомия внешне может быть
прослежена и в нормах законодательства о несостоятельности. С тем, однако, существенным отличием, что круг включаемых в каждую из групп субъектов значительно шире, что
является отражением более широкого круга участников материально-правовых конкурсных отношений вообще.
В действующем законе о банкротстве, как и в предшествующем ему законе 1998 года, нормативно обособлены две группы процессуальных субъектов: это лица, участвующие в деле о банкротстве (статья 34), и лица, участвующие в арбитражном процессе по делу о банкротстве (статья 35). В законе о банкротстве предприятий 1992 года подобная
За точку отсчета мы принимаем год разработки ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» № 6-ФЗ от
08.01.1998 г., до которого данная сфера законодательства была относительно стабильна.
1
102
Академический вестник № 1 (19)
классификация субъектов конкурсных отношений отсутствовала, определялся лишь их
статус применительно к различным материальным и процессуальным ситуациям, а соответствующие нормы были распылены по тексту закона.
К категории лиц, участвующих в деле о банкротстве, статьей 34 закона отнесены:
должник, арбитражный управляющий, конкурсные кредиторы, уполномоченные органы, а
также лицо, представившее обеспечение для проведения финансового оздоровления. Там
же содержится бланкетная норма, относящая к той же категории субъектов публичного
права (федеральные органы исполнительной власти, органы исполнительной власти субъекта федерации, органы местного самоуправления) по месту нахождения должника в случаях, предусмотренных законом о банкротстве. В частности, это:
1) «соответствующий» (очевидно, по географическому признаку – А.Т.) орган
местного самоуправления при банкротстве градообразующей организации (п. 1 ст. 170 закона) – императивно;
2) федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти
соответствующего субъекта Российской Федерации при банкротстве градообразующей организации (п. 2 ст. 170 закона) – по усмотрению суда;
3) федеральный орган исполнительной власти, обеспечивающий реализацию единой государственной политики в отрасли экономики, в которой осуществляет деятельность
соответствующие стратегические предприятие или организация при ее банкротстве (ст.
192 закона);
4) федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный Правительством
Российской Федерации проводить государственную политику в отношении соответствующего субъекта естественной монополии при его банкротстве (ст. 198 закона);
5) уполномоченный орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации,
осуществляющий контроль и надзор в области долевого строительства многоквартирных
домов и (или) иных объектов недвижимости на территории осуществления данного строительства при банкротстве застройщика (п. 1 ст. 201.2 закона).
Анализ текста закона о банкротстве позволяет выявить еще целый ряд процессуальных субъектов, не перечисленных в ст. 34, но наделяемых статусом лиц, участвующих в
деле, специальными нормами. Среди них можно назвать:
1) контролирующие должника лица, в отношении которых поданы заявления о привлечении к ответственности (п. 7 ст. 10 закона);
2) представитель собственника имущества должника – унитарного предприятия в
ходе конкурсного производства (п. 3 ст. 126 закона);
3) представитель учредителей (участников) должника в ходе конкурсного производства (п. 3 ст. 126 закона);
4) участники строительства, имеющие требования о передаче жилых помещений
при банкротстве застройщика (п. 1 ст. 201.2 закона).
Наконец, хотя прямо и не названы в качестве таковых, исходя из предоставленного
законом объема процессуальных полномочий, лицами, участвующими в деле, следует признать:
1) кредиторов и иных лиц, в отношении которых совершена оспариваемая по правилам главы III-1 закона о банкротстве сделка, или о правах и об обязанностях которых
может быть принят судебный акт в отношении оспариваемой сделки (п. 4 ст. 61.8. закона);
2) заявителя, а также лиц, которым предъявляются требования, предусмотренные п.
1 ст. 201.8 закона при банкротстве застройщика (п. 5 ст. 201.8 закона).
Предложенный законом перечень лиц, участвующих в арбитражном процессе по
делу о банкротстве, вряд ли более системен, но он хотя бы локализован в статье 35, без
распыления по тексту закона, как это мы видим с лицами, участвующими в деле. К этой
103
категории отнесены в качестве обязательных участников процесса по делу о банкротстве в
целом:
1) представитель работников должника;
2) представитель собственника имущества должника – унитарного предприятия;
3) представитель учредителей (участников) должника;
4) представитель собрания кредиторов или представитель комитета кредиторов;
5) представитель федерального органа исполнительной власти в области обеспечения безопасности в случае, если исполнение полномочий арбитражного управляющего
связано с доступом к сведениям, составляющим государственную тайну (ФСБ РФ);
6) уполномоченные на представление в процедурах, применяемых в деле о банкротстве, интересов субъектов Российской Федерации, муниципальных образований соответственно органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органы
местного самоуправления по месту нахождения должника.
В пункте втором той же статьи к числу лиц, участвующих в арбитражном процессе
по делу о банкротстве, но только при рассмотрении отдельных вопросов, отнесены:
7) саморегулируемая организация арбитражных управляющих, которая представляет кандидатуры арбитражных управляющих для утверждения их в деле о банкротстве или
член которой утвержден арбитражным управляющим в деле о банкротстве, при рассмотрении вопросов, связанных с утверждением, освобождением, отстранением арбитражных управляющих, а также жалоб на действия арбитражных управляющих;
8) орган по контролю (надзору) (таковым является Росреестр[1]) при рассмотрении
вопросов, связанных с утверждением арбитражных управляющих;
9) кредиторы по текущим платежам при рассмотрении вопросов, связанных с нарушением прав кредиторов по текущим платежам;
10) контрольный орган (ЦБ РФ) при банкротстве финансовой организации (п. 2 ст.
183.18 закона);
11) саморегулируемая организация финансовых организаций при банкротстве финансовой организации (п. 2 ст. 183.18 закона);
12) арендодатель земельного участка на котором осуществляется строительство при
рассмотрении в деле о банкротстве застройщика ходатайства должника о запрете распоряжения земельным участком (п. 1-2 ст. 201.3 закона).
Водораздел между двумя категориями процессуальных субъектов в литературе
обычно проводится по следующим критериям [2]:
 самостоятельно ли выступают в арбитражном процессе, совершают ли они процессуальные действия от своего имени?
 имеют ли собственный юридический материально-правовой интерес в исходе дела [3, c. 233-234]?
 распространяется ли на них юридическая сила судебного акта?
Для лиц, участвующих в деле, ответы на все три вопроса должны быть положительными. Вместе с тем, стремительное усложнение законодательства о банкротстве привело к
размыванию приведенных выше критериев. Так, очевидно, что кредиторы по текущим
обязательствам, выступают в нем самостоятельно, совершая процессуальные действия от
своего имени, имеют непосредственный материально-правовой интерес в исходе дела, мало отличающийся по содержанию от интереса конкурсных кредиторов и, наконец, на них в
полной мере распространяется юридическая сила судебных актов. Тем не менее, законодатель прямо установил, что кредиторы по текущим обязательствам (платежам) не являются
лицами, участвующими в деле о банкротстве.
Стремясь упорядочить, помимо прочего, нестройную установленную законом систему процессуальных субъектов, Высший Арбитражный Суд Российской Федерации разработал по существу новую концепцию – концепцию обособленных споров в деле о банкротстве [4]. Под таким спором предлагается понимать отдельный относительно обособ104
Академический вестник № 1 (19)
ленный спор, разрешаемый арбитражным судом в рамках дела о банкротстве, причем в
нем участвуют не все, а только некоторые из участвующих в деле о банкротстве или в арбитражном процессе по делу о банкротстве лиц, именуемые непосредственными участниками обособленного спора. Из приведенных выше положений закона о банкротстве по
данному критерию можно вывести следующие группы участников (как лиц, участвующих
в деле, так и лиц, участвующих в арбитражном процессе) дела о банкротстве:
 Универсальные участники: имеют право на участие в любом деле о банкротстве по любым его аспектам; таковы, например, конкурсные кредиторы, уполномоченные
органы, арбитражные управляющие, представитель собрания (комитета) кредиторов, представитель собственника имущества должника-унитарного предприятия, представитель
учредителей (участников) должника и др. Следует отметить, что разработчики проекта постановления именуют данную группу «основными участвующими в деле о банкротстве
лицами», окончательно стирая грань между двумя вышеназванными группами процессуальных субъектов.
 Универсальные участники специальных банкротств: имеют право участвовать в рассмотрении дела о банкротстве в целом, но только если должник отнесен к определенной категории; таковы, например, участники строительства при банкротстве застройщика, государственные и муниципальные органы при банкротстве градообразующих
и стратегических предприятий и др.
 Специальные участники: имеют право на участие в рассмотрении только
обособленных споров в рамках любого дела о банкротстве; к ним могут быть отнесены,
например, стороны оспариваемых сделок, привлекаемые к ответственности контролирующие должника лица и др. Данная категория именуется разработчиками постановления
«непосредственными участниками обособленного спора» и противопоставляется категории «основных участвующих в деле о банкротстве лиц».
 Специальные участники специальных банкротств: имеют право на участие в
рассмотрении только обособленных споров в рамках особых процедур банкротства –
банкротства застройщиков, градообразующих предприятий, финансовых организаций,
субъектов естественных монополий.
Разница в объеме правового статуса универсальных и специальных участников
наиболее наглядно проявляется в том, какие судебные акты вправе обжаловать те и другие.
Если универсальные участники вправе обжаловать любые выносимые арбитражным судом
по конкретному делу о банкротстве судебные акты, то специальные участники имеют право на обжалование, ограниченное рамками обособленного спора. Презюмируется, что прочие судебные акты не затрагивают прав и обязанностей специальных участников, не имеющих материально-правовой заинтересованности в исходе дела о банкротстве в целом по
смыслу ст. 4 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
Непосредственными участниками обособленного спора (специальными участниками) помимо основных участников дела о банкротстве предлагается считать при рассмотрении:
1) обоснованности заявления о признании должника банкротом – заявителя, а также
всех иных лиц, чьи заявления о признании должника банкротом были приняты судом к
рассмотрению;
2) требования кредитора к должнику – этого кредитора, а также лиц, заявивших
возражения против его требования;
3) заявлений, ходатайств или жалоб – подавшее их лицо, а также лицо, права которого могут быть затронуты в результате их удовлетворения;
4) заявления об оспаривании сделки – другую сторону сделки или иное лицо, в отношении которого совершена сделка;
105
5) заявления о привлечении контролирующих должника лиц к ответственности –
этих контролирующих лиц;
6) вопросов, связанных с утверждением, освобождением, отстранением арбитражных управляющих, а также жалоб на действия арбитражных управляющих – саморегулируемую организацию арбитражных управляющих, которая представляет кандидатуры арбитражных управляющих для утверждения их в деле о банкротстве или член которой
утвержден арбитражным управляющим в деле о банкротстве;
7) вопросов, связанных с утверждением арбитражных управляющих – орган по контролю (надзору);
8) заявления о признании недействительным решения собрания (комитета) кредиторов – оспаривающее его лицо;
9) требования, указанного в пункте 1 статьи 201.8 Закона о банкротстве – лица, указанные в пункте 5 этой статьи;
10) апелляционных и кассационных жалоб, заявлений о пересмотре судебных актов
в порядке надзора, по вновь открывшимся или новым обстоятельствам – лицо, обратившееся с жалобой или заявлением, а также лица, в отношении которых вынесены эти судебные
акты;
Нельзя не отметить, что развивая концепцию обособленных споров Высший Арбитражный Суд идет дальше, чем минимально необходимо для структурирования дела о
банкротстве на уровне суда первой инстанции. Обособленными спорами названы и случаи
пересмотра (обжалования) судебных актов первой инстанции. Это дает основания утверждать, что круг «непосредственных участников обособленного спора» – величина не постоянная. Он может расширяться за счет «основных участников дела о банкротстве»,
например, когда арбитражный управляющий не заявлял возражений на требование кредитора в суде первой инстанции (т.е. не признавался участником обособленного спора, п. 2
выше), но подал апелляционную жалобу на принятое по рассмотрении требования кредитора определение (т.е. признаваемый участником обособленного спора на уровне суда
апелляционной инстанции, п. 10 выше).
Более того, в проекте постановления Пленума разъясняется, что в случае необходимости суд вправе (по своей инициативе или по ходатайству заинтересованных лиц) признать непосредственными участниками конкретного обособленного спора и иных лиц, в
том числе с учетом того, что на их права может повлиять принятие судебного акта по данному спору или что они проявили процессуальную активность по данному спору (представили отзыв, возражения, доказательства и т.п.).
Как нам представляется, логичным завершающим элементом концепции обособленных споров в деле о банкротстве могло бы стать ограничение права на обжалование
судебных актов для тех универсальных («основных») участников дела, которые не проявили процессуальной активности при рассмотрении обособленного спора судом первой инстанции. Это оказало бы воздействие на субъектов конкурсного права, стимулируя их
своевременно реализовывать свои права и обязанности уже при рассмотрении спора по
существу и исключая возможности злоупотребления процессуальными правами, когда все
процессуальные тузы до последнего момента держатся в рукаве. В конечном итоге это
должно положительно сказаться на ускорении рассмотрения дел о банкротстве в целом.
Подводя итог изложенному, можно заключить, что попытка Высшего Арбитражного
Суда по-новому систематизировать процессуальных субъектов конкурсного права представляет собой большой шаг вперед в развитии практики банкротства. Вместе с тем, было бы
более правильно провести реструктуризацию многоэпизодных дел о банкротстве не на
уровне судебного толкования, а посредством совершенствования законодательства, возможно, завершив реформу учреждением обособленных судов по делам о несостоятельности.
106
Академический вестник № 1 (19)
Литература
1. Постановление Правительства РФ от 3 февраля 2005 г. № 52. Российская газета.
№ 2005 г. 25 февр.
2. Кавелина Н. Ю. Комментарий к Федеральному закону от 25 февраля 1999 г. N
40-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций" (постатейный) // СПС
КонсультантПлюс. 2009.
3. Научно-практический комментарий (постатейный) к Федеральному закону «О
несостоятельности (банкротстве)» / Под ред. проф., д.ю.н. В.В. Витрянского. – М.: «Статут», 2003. 1037 c.
4. Проект постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве»
// http://www.arbitr.ru/_upimg/31229FB6F472675009E1A6CD220AE2EF_proj_bancrupt.pdf.
107
Секция 3. ПРОБЛЕМЫ ТРУДОВОГО
И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО ПРАВА
П. А. Борноволоков
О ПЕРСПЕКТИВАХ РАЗВИТИЯ
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИИ
Аннотация: автор аргументирует необходимость принятия кодификационного закона о предпринимательской деятельности или предпринимательского кодекса. Приводятся примеры зарубежного опыта в рассматриваемой сфере.
Ключевые слова: предпринимательская деятельность, совершенствование законодательства, кодификация, предпринимательское законодательство, Единый коммерческий
кодекс США.
Annotation: The author gives reasons for necessity of acceptance of the codification law
about entrepreneurial activity or the entrepreneurial code. Some examples of foreign experience
are provided in the concerned sphere.
Key words: entrepreneurial activity, legislative development, codification, entrepreneurial legislation, Uniform commercial code of the USA.
Глобализация и развитие внутринациональной и международной торговли и предпринимательства детерминировали надобность дальнейшего углубленного изучения правового регулирования предпринимательской деятельности. В юридической литературе отмечается, что необходимо совершенствование предпринимательского законодательства.
Кризис 2008 года показал, что законодательство о регулировании экономики и
предпринимательства находится приблизительно в том же хаотичном состоянии, в котором оно находилось 10 лет назад. Антикризисное законодательство отсутствовало, однако
опыт 1998 года в сочетании с финансовыми резервами дал возможность не просто защищаться от кризиса, но в известной мере управлять им. Такое управление осуществляется
государственной властью в "ручном" режиме, путем принятия отдельных правовых актов.
Возникает вопрос: необходимо ли упорядочение правового регулирования или достаточно
появления правовых актов по мере возникновения острой необходимости в них? Именно
так произошло с Федеральным законом от 28 декабря 2009 г. № 381-ФЗ "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации", который
послужил ответом на резкий рост цен на отдельные виды товаров [3, с. 14].
Следует отметить, что до принятия указанного закона, практически отсутствовало
специальное торговое законодательство, что способствовало возникновению негативных
тенденций (нецивилизованные формы торговли, уход от налогов, монополизация, захват
товарных рынков крупными организациями и др.). Значение принятого Закона трудно переоценить, в котором определены основные понятия в сфере внутренней торговли, предусмотрены методы государственного регулирования торговой деятельности, установлены
полномочия органов государственной власти и органов местного самоуправления в области регулирования торговли, требования к организации и осуществлению торговой деятельности.
Данный Закон регулирует две группы отношений – между органами государственной власти и местного самоуправления и хозяйствующими субъектами в связи с организацией и осуществлением торговли и между хозяйствующими субъектами при осуществлении ими торговой деятельности. На отношения между продавцами и потребителями в сфере розничной торговли его действие не распространяется. Принятие закона, содержащего
108
Академический вестник № 1 (19)
публично-правовые правила о торговле, подтверждает положение о необходимости правового регулирования торговых отношений не только частноправовыми методами, но и публично-правовыми [2, с. 19]. Принятие этого закона можно рассматривать как принятие
«базового», «рамочного» правового акта и пример совершенствования законодательства в
соответствующей области.
Также важным аргументом для принятия закона о предпринимательской деятельности является нестабильность гражданского законодательства, которая объясняется тем, что
ГК РФ благодаря законодателям взял на себя непосильную ношу «экономической конституции». Появление Налогового, Бюджетного, Земельного, Жилищного кодексов, законов
об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, о защите конкуренции, приватизации
государственного и муниципального имущества и других федеральных законов показало,
что ГК не может выполнять эту роль, так как нормы о предпринимательской деятельности
развиваются не по правилам, содержащимся в ГК, а нормы последнего изменяются после
принятия соответствующих законов, связанных, например, с реструктуризацией электроэнергетики и железнодорожного транспорта.
ГК РФ занимает правовое поле, которое является сферой деятельности предпринимательского права. Имущественно-стоимостные отношения, формирующиеся в результате
предпринимательской деятельности и основанные на равенстве сторон, в настоящее время
регулируются нормами ГК без учета интересов общества. Направленность этих отношений
на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров,
выполнения работ, оказания услуг своей волей и в своем интересе, нередко ведет к ущемлению прав и законных интересов иных субъектов.
Предлагаемое введение в гражданское законодательство принципа добросовестности
в качестве оного из важнейших принципов гражданского права не пресечет стремление
предпринимателей обогащаться любой ценой. Поэтому некоторыми авторами предлагается
принятие закона об основах государственного регулирования предпринимательской деятельности, в котором надлежит предусмотреть среди основных начал предпринимательского
законодательства принцип сочетания интересов предпринимателей с интересами общества и
отдельных лиц. В предполагаемом законе основное правовое регулирование требуется
управленческо-предпринимательским отношениям, которые отсутствуют в ГК РФ.
Предпринимательство – сложная деятельность, в которой субъекты не только непосредственно продают товары, оказывают работы и услуги, но и регулируют это путем
определения целей, задач и направлений, форм использования имущества и прибыли. Координация со стороны органов государства и органов местного самоуправления выражается в антимонопольном регулировании, лицензировании, планировании развития экономики, государственной регистрации юридических лиц и недвижимости, сделок с ней, техническом регулировании. Особенные отношения складываются в самих хозяйствующих
субъектах, подразделения которых выполняют различные функции. Эти внутрифирменные
отношения не видны потребителям, но они реально существуют и необходимо их правовое
регулирование как на уровне системы, так и на локальном уровне.
Это обосновывает В.К. Андреев и отмечает необходимость подготовки закона о
государственном регулировании предпринимательской деятельности, который в систематизированном виде являлся бы актом, включающим основные правила об организации и
осуществлении экономической деятельности, и для его разработки следует создать концепцию, которая, не конкурируя с Концепцией развития гражданского законодательства,
предусмотрела бы систематизацию законодательства о предпринимательской деятельности [1, с. 23].
Если говорить о зарубежном опыте, то можно указать, что в США принят Единый
коммерческий кодекс. Предыстория принятия кодекса следующая. США – федеративное
государство, в котором власть распределяется между федеральными властями и властями
109
штатов. Единственной областью, законодательством которой федеральные власти не занимались, было коммерческое право. Стало очевидно, что значительные расхождения в
коммерческих законодательствах штатов создают серьезные препятствия для торговли и
развития предпринимательства, существенно повышают стоимость межштатных сделок.
Все это привело к формированию единых законов. Потом приняли Единый коммерческий
кодекс США и далее каждый штат решал, ввести его или нет.
В 1962 г. Единый коммерческий кодекс США обладал юридической силой лишь в
Миссури, Южной Каролине, Вермонте, в 1972 г. – уже в 14 штатах (Алабама, Аляска, Аризона, Джорджия, Иллинойс, Айова, Мэн, Миссисипи, Небраска, Нью-Джерси и др.), в 1978 г.
его юридическая сила распространялась на 32 штата. В 1988 г. он стал действовать во всех
США, кроме Луизианы. И это несмотря на то, что Конгресс США не принял Единый коммерческий кодекс в качестве федерального [5, с. 3].
Сейчас Единый коммерческий кодекс действует во всех штатах. Штаты часто вносят поправки, отражающие необходимые изменения правовых норм и стратегические
направления штатов. Как отмечают З.М. Казачкова, О.Н. Амвросова, в действительности,
однообразные законы дают альтернативные формулировки определенных противоречивых
положений, предоставляя каждому штату выбрать наиболее приемлемую для себя формулировку. В результате возникает система, в которой основные элементы законов штатов
совпадают с положениями единообразных законов, но при этом каждый штат имеет в своем законодательстве определенные различия, которые могут стать ловушкой для некоторых предпринимателей. Поэтому складывается не совсем эффективная система, дающая
поле деятельности теоретикам и практикам.
Однако в США это связано с особенностями их исторического развития. С момента
опубликования кодекса в 1952 г. в его текст были внесены поправки, определенные изменениями общественных отношений, подвергаемых правовому регулированию. Некоторые
поправки являлись чисто техническими, другие отражали существенные изменения для
бизнеса [4, с. 8]. О положительном опыте принятия кодифицированных актов свидетельствуют и торговые кодексы некоторых европейских стран.
Итак, в настоящее время необходимо совершенствование законодательства о предпринимательской деятельности, которое должно проявиться в принятии кодифицированного федерального закона о предпринимательской деятельности или предпринимательского кодекса Российской Федерации, в котором следует закрепить цели, принципы государственного регулирования, формы взаимодействия государства и предпринимателей, полномочия федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти
субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления, формы участия
общественных объединений, саморегулируемых и иных некоммерческих организаций в
реализации государственной политики в отношении предпринимательства [2, с. 20].
Должно быть отведено место правовым нормам, регулирующим способы, пределы
воздействия государственных органов на субъектов предпринимательской деятельности;
государственную поддержку предпринимателей; защиту их прав; организацию контроля и
надзора в указанной сфере; отношения, возникающие во время экономического кризиса,
применение которых было бы определено наступлением определенных экономических событий и иные отношения.
Литература
1. Андреев В.К. О Концепции развития законодательства о предпринимательской
деятельности // Российский судья. 2010. № 9.
2. Андреева Л.В. Развитие коммерческого (торгового) права в свете принятия Закона об основах государственного регулирования торговой деятельности // Предпринимательское право. Приложение "Бизнес и право в России и за рубежом. 2010. № 3.
3. Занковский С.С. Перспективы развития законодательства о предпринимательстве //
Предпринимательское право. Приложение "Бизнес и право в России и за рубежом". 2010. № 3.
110
Академический вестник № 1 (19)
4. Казачкова З.М., Амвросова О.Н. Историко-правовые предпосылки развития
обособленного торгового (коммерческого) права в различных правовых системах: опыт
сравнительного анализа // Предпринимательское право. 2009. № 1.
5. James J. White, Robert S. Summers, Uniform Commercial Code. Third Edition. Hornbook Series. Student Edition. West Publishing Co. 1998.
Е. В. Уракова
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ
Аннотация: в статье рассматриваются правовые проблемы регулирования заработной платы как условия наемного труда и трудового договора, предлагаются пути дальнейшего совершенствования усиления правовых гарантий в области заработной платы.
Ключевые слова: заработная плата, функции заработной платы, гарантии, принципы, проблемы правового регулирования.
Annotation: The article is concerned with the legal problems of salary adjustment as
conditions of wage labour and a labour contract; ways of further perfection of legal guarantees’
reinforcement in the field of salary are suggested.
Key words: salary, functions of salary, guarantees, principles, legal problems of adjustment.
Заработная плата – категория наемного труда, одно из обязательных условий трудового договора (ст. 57 ТК РФ). Среди основных прав каждого работника – право на своевременную и в полном объеме выплату заработной платы в соответствии со своей квалификацией, сложностью труда, количеством и качеством выполненной работы (ст. 21 ТК
РФ). Соответственно работодатель обязан выплачивать в полном размере причитающуюся
работникам заработную плату в сроки, установленные в соответствии с Кодексом, коллективным договором, правилами внутреннего трудового распорядка, трудовыми договорами
(ст. 22 ТК).
Статья 2 ТК РФ в качестве одного из важнейших правовых принципов устанавливает обеспечение права каждого работника на своевременную и в полном размере выплату
справедливой заработной платы, обеспечивающей достойное человека существование для
него самого и его семьи, и не ниже установленного федеральным законом минимального
размера оплаты труда.
Заметим, что нарушение установленных сроков выплаты заработной платы или выплата ее не в полном размере является разновидностью принудительного труда (ст. 4 ТК
РФ).
Заработная плата имеет также множество синонимов. Среди них: алафа, воздаяние,
вознаграждение, жалованье, мзда, награда, награждение, нытье, презентование, ропот,
роптание, руга, содержание, оклад, плата, получка, рабочая плата.
Небезынтересным является заработная плата в историческом аспекте – это выручка
за труд, справедливое вознаграждение за выполненную работу. По понятиям Святой Руси
за хорошо выполненный труд полагалась справедливая награда. При этом считалось само
собой разумеющимся, что работа должна быть выполнена согласно традиционным нормам, обычаям и вековым привычкам крестьянина. Народное чувство выработало идеал
справедливого вознаграждения, отступление от которого – попытка обмануть, надуть работника – осуждалось как нравственное преступление.
111
Если крестьянин, ремесленник нанимался (подряжался) на работу, с нанимателем
заключался договор, чаще всего устный, но нарушить его было величайшим грехом, ибо
«договор дороже денег» [1].
Существует огромное количество определений заработной платы, поскольку она
выполняет различные функции. Выделяют такие функции:
 мотивационную (основана на мотивации труда – процессе побуждения человека
к определенной деятельности с помощью внутриличностных и внешних факторов;
 воспроизводственную (уровень заработной платы должен обеспечивать воспроизводство; обеспечивает длительную трудоспособность; обеспечение семьи; обеспечение
роста профессионального и культурного образовательного уровня).
 стимулирующую (важна с позиций руководства: нужно побуждать работника к
трудовой активности, к максимальной отдаче, повышению эффективности труда. Этой цели служит установление размера заработков в зависимости от достигнутых каждым результатов труда. Отрыв оплаты от личных трудовых усилий работников подрывает трудовую основу заработной платы, ведет к ослаблению стимулирующей функции заработной
платы, к превращению ее в потребительскую функцию и гасит инициативу и трудовые
усилия человека).
 статусную (предполагает соответствие статуса, определяемого размером заработной платы, трудовому статусу работника. Под «статусом» подразумевается положение
человека в той или иной системе социальных отношений и связей. Трудовой статус — это
место данного работника по отношению к другим работникам как по вертикали, так и по
горизонтали. Отсюда размер вознаграждения за труд является одним из главных показателей этого статуса, а его сопоставление с собственными трудовыми усилиями позволяет судить о справедливости оплаты труда. Здесь требуется гласная разработка (при обязательном обсуждении с персоналом) системы критериев оплаты труда отдельных групп, категорий персонала с учетом специфики предприятия, что должно быть отражено в коллективном договоре (контрактах).
Статусная функция важна, прежде всего для самих работников, на уровне их притязаний на зарплату, которую имеют работники соответствующих профессий в других фирмах, и ориентация персонала на более высокую ступень материального благополучия. Для
реализации этой функции нужна еще и материальная основа, которая воплощается в соответствующей эффективности труда и деятельности фирмы в целом.
 регулирующую (воздействует на отношение между спросом и предложением
рабочей силы, на формирование коллектива, обеспечение его занятости. Эта функция выступает балансом между работниками и работодателем. Основа реализации функции –
дифференциация в оплате труда по группам работников).
 производственно-долевую (определяет меру участия каждого работника в совокупных затратах на производство) [2].
Выполнение той или иной функции заработной платы основано на реализации основных принципов организации оплаты труда. Анализ норм трудового законодательства
позволяет выделить следующие принципы:
1. Справедливость в оплате труда, что выражается в установлении размера заработной платы, который зависит от квалификации работника, сложности выполняемой работы, количества и качества затраченного труда (ст. 132 ТК РФ). В этом принципе проявляются одновременно все функции заработной платы, особенно мотивационная, стимулирующая и статусная.
Например, при совмещении профессий (должностей), расширении зон обслуживания, увеличении объема работы или исполнении обязанностей временно отсутствующего
работника без освобождения от работы, определенной трудовым договором, работнику
производится доплата. Ее размер устанавливается по соглашению сторон трудового договора с учетом содержания и (или) объема дополнительной работы (статья 60.2 ТК РФ).
112
Академический вестник № 1 (19)
Имеет место практика, когда коллективным договором (или положением об оплате
труда) устанавливается размер доплаты при совмещении профессий или должностей
(например, не более 30% оклада от своей основной должности или 50% от оклада совмещаемой должности).
Размер доплаты при совмещении профессий или должностей – это условие индивидуально-договорное. А это означает, что только работник и работодатель вправе соглашением сторон устанавливать размер доплаты. Коллективный договор (локальный нормативный правовой акт) не может регулировать подобные вопросы. В крайнем случае, в них
можно указать минимальный размер доплаты, чтобы не было злоупотреблений со стороны
работодателя. Не секрет, что на практике в большинстве случаев вообще не устанавливается какая-либо доплата. Работник вправе отказаться от выполнения дополнительной работы. Принудительный труд запрещен Конституцией РФ (ст. 37) и ТК РФ (ст. 4).
При возложении на работника обязанностей отсутствующего в связи с его болезнью
или отпуском (например, при формулировке в приказе: возложить обязанности бухгалтера
на экономиста по труду с …) размер доплаты должен быть 100% заработной платы отсутствующего работника. Возможно частичное возложение обязанностей отсутствующего работника, тогда соответственно размер доплаты должен быть соответствующий объему дополнительных обязанностей. Целесообразно в таких случаях оформлять возложение дополнительных обязанностей не только приказом, но и дополнительным соглашением к трудовому договору, где указывать объем обязанностей, размер доплаты, срок выполнения.
Вместе с тем судебная практика свидетельствует об ином толковании нормы ст. 151
ТК РФ [3]. Во-первых, суд при определении размера доплаты руководствовался положениями коллективного договора, где предусматривался размер доплаты до 50% должностного
оклада (тарифной ставки). Во-вторых, принят во внимание только размер оклада (без дополнительных выплат); в-третьих, доплата определена от оклада по основной работе, а не
совмещаемой должности. В-четвертых, при возложении полностью обязанностей по другой должности, размер доплаты был определен не соизмеримо с принципом оплаты по
труду (в зависимости от количества, качества, сложности, объема выполняемой работы –
ст. 132, 151 ТК РФ).
Заработная плата каждого работника зависит от его квалификации, сложности выполняемой работы, количества и качества затраченного труда и максимальным размером
не ограничивается.
2. Запрет дискриминации в оплате труда (когда размер устанавливается в зависимости от национальности, социального положении, цвета кожи и пр.) (ст. 3, 132 ТК РФ), в
том числе, в период испытания, который может устанавливаться при приеме на работу (ст.
70 ТК РФ). Практика показывает, что при установлении работнику испытания в трудовом
договоре по сравнению с локальными актами (в том числе штатным расписанием) имеются
расхождения в размерах оплаты труда, работники ограничиваются в своих социальнотрудовых правах, установленных коллективным договором (предусматривается, что он на
период испытания на работников не распространяется), в получении регулярных премий и
пр. Такую практику, несомненно, следует признать незаконной. Указанные положения не
могут применяться (ст. 3, 8, 9, 70, 43, 50 ТК РФ).
На практике бывает, что размеры заработной платы у работников, занимающих
аналогичные должности, существенно различаются между собой. Если это не основано на
оценке деловых качеств работника, а также важных правовых принципов оплаты труда,
установленных ст. 132 ТК РФ, такие ситуации также, по нашему мнению, можно оценить
как дискриминацию. Лицо, которое считает, что оно подверглось дискриминации в сфере
труда, вправе обратиться в суд и потребовать восстановления нарушенных прав, а также
возмещения материального ущерба и морального вреда (ст. 3 ТК РФ).
3. Связь заработной платы и нормирования труда, рабочего времени, дисциплины труда (ст. 143, 160, 191 ТК РФ).
113
4. Соблюдение работодателем государственных гарантий в оплате труда (ст. 130
ТК РФ), включая сроки выплаты заработной платы, ограничение удержаний из заработной
платы и пр.
5. Обеспечение такого размера заработной платы, который обеспечивает достойное
человека существование для него самого и его семьи и не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда (ст. 2 ТК РФ).
Последний принцип является наиболее важным и требует более пристального анализа. Прежде всего, заметим, что он базируется на конституционных положениях о гарантиях достойной жизни граждан Российской Федерации, социальной сущности государства
(ст. 2, 7 Конституции РФ), положениях ратифицированных Конвенций МОТ № 95 «Об
охране заработной платы», № 100 «О равном вознаграждении мужчин и женщин за труд
равной ценности» и др. При установлении минимальной заработной платы в соответствии
с Рекомендацией МОТ № 135 необходимо также учитывать потребности трудящихся и их
семей, общий уровень заработной платы в стране, стоимость жизни и изменения в ней, пособия по социальному обеспечению, сравнительный уровень жизни других социальных
групп, экономические факторы.
Основной закон России с одной стороны гарантирует гражданам достойную жизнь,
с другой – лишь минимальный размер заработной платы. В настоящее время минимальный
размер заработной платы, установленный в РФ, хотя и приближается к прожиточному минимум, но крайне медленно. С 1 июня 2011 года он составляет 4611 рублей в месяц, прожиточный же минимум за третий квартал 2011 года составил для трудоспособного населения – 6792 рубля, пенсионеров – 4961 рубль, детей – 6076 рублей [4].
Если заработная плата должна удовлетворять хотя бы минимальные потребности
работника и членов его семьи, как это установлено Конституцией и ТК РФ, то соответственно возникает вопрос о размерах заработной платы любого работника, который имеет
на своем иждивении других членов семьи (хотя бы из расчета прожиточного минимума,
официально установленного). Однако данное положение не поддается никаким комментариям.
Россия, по оценкам экспертов «РИА-Аналитика», с величиной МРОТ в 4611 руб.
(примерно $165) занимает в рейтинге европейских стран 23 место из 29, соседствуя с Болгарией, где минимальный уровень заработной платы (4897 руб. или $176) самый низкий из
всех стран ЕС и Республикой Беларусь (3432 руб. или $123 по официальному курсу). Лидерами рейтинга стали благополучный Люксембург, где минимальная заработная плата по
итогам июля 2011 года в пересчете на российские рубли составляет 70.1 тыс. руб. в месяц
($2513 по среднему курсу ЦБ).
В первой тройке лидеров, однако, уже с большим отрывом от первого места, располагаются также Ирландия – 58.3 тыс. руб. ($2090) и Бельгия – 57.6 тыс. руб. или $2064.
Достаточно высокие социальные гарантии в виде минимального уровня заработной платы
и в таких государствах, как Нидерланды (57.3 тыс. руб. или $2052) и Франция (54.5 тыс.
руб. или $1952). В целом все страны EC в рейтинге расположились в верхней его части, в
то время как бывшие республики СССР дружно замыкают рейтинг.
Текущий российский МРОТ составляет только 66% от величины прожиточного минимума для трудоспособного населения в I квартале 2011 года и это без учета того, что у
работающего могут быть иждивенцы. Определен также рейтинг соотношения годовой минимальной заработной платы к ВВП на душу населения. Наибольшее соотношение этих
величин во Франции – 68.7%, далее следуют Бельгия и Ирландия (68.6% и 65.1%). В тройке стран с самым низким показателем Казахстан (10.4%), Республика Беларусь (10.6%) и
Россия (12.5%) (РИА-Аналитика: Рейтинг стран по размеру минимальных зарплат [5].
114
Академический вестник № 1 (19)
Заработная плата работнику устанавливается трудовым договором в соответствии с действующими у данного работодателя системами оплаты труда. Системы оплаты труда, включая размеры тарифных ставок, окладов (должностных окладов), доплат и
надбавок, устанавливаются коллективными договорами, соглашениями, локальными нормативными актами в соответствии с трудовым законодательством и иными нормативными
правовыми актами, содержащими нормы трудового права.
Локальные нормативные акты, устанавливающие системы оплаты труда, принимаются работодателем с учетом мнения представительного органа работников (ст. 135 ТК РФ).
Работодатели должны регулировать заработную плату, прежде всего, с помощью
локальных нормативных актов – это штатное расписание, коллективный договор, локальные нормативные правовые акты, регулирующие оплату труда (положения об оплате труда). Наши наблюдения показывают, что работодатели игнорируют разработку и принятие
локальных нормативных актов по регулированию заработной платы. Вместо этого работодатели либо устанавливают размер зарплаты в трудовом договоре (если он заключается в
письменной форме), либо устно с работником договариваются, какого размера будет у работника заработная плата.
Автору известен пример такой индивидуальной договоренности относительно размеров заработной платы в одном из банков, находящихся в г. Тюмени. При приеме на работу на аналогичные должности на собеседовании был задан вопрос: какую заработную
плату вы бы хотели получать? Каждый претендент назвал свой размер заработной платы
(вопрос, конечно, задавался «с глазу на глаз»). В результате, приняв на работу и заключив
трудовые договоры с работниками, им были установлены различные размеры заработной
платы (такие, какие ими были названы на собеседовании).
Данная ситуация не только является примером дискриминации в оплате труда, но и
является также свидетельством нарушения ст. 135 ТК РФ, в которой прямо указано, что
заработная плата работникам устанавливается трудовым договором в соответствии с имеющимися у работодателя системами оплаты труда. А эти системы, в свою очередь, могут
содержаться в коллективных договорах, соглашениях, локальных нормативных правовых
актах.
Отсюда вывод: без локальных нормативных правовых актов невозможно регулировать заработную плату.
Одной из важнейших государственных гарантий по оплате труда является обеспечение повышения уровня реального содержания заработной платы, что включает индексацию заработной платы в связи с ростом потребительских цен на товары и услуг (ст. 134
ТК РФ). Ст. 134 ТК Ф устанавливает, что организации, финансируемые из соответствующих бюджетов, производят индексацию заработной платы в порядке, установленном трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, другие работодатели – в порядке, установленном коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами.
В данной норме отсутствует указание на трудовой договор. Формально работодатель не будет являться обязанным включать в трудовой договор условие об индексировании заработной платы. Однако, учитывая важность данной государственной гарантии, было бы уместным это сделать.
Роструд однозначно определил, что индексирование заработной платы – это обязанность работодателя [6]: в том случае, если в локальных нормативных актах организации
не предусмотрен такой порядок, то, учитывая, что индексация заработной платы является
обязанностью работодателя, полагаем, необходимо внести соответствующие изменения
(дополнения) в действующие в организации локальные нормативные акты.
Однако, установив в ст. 134 ТК РФ по смыслу обязанность работодателя индексировать заработную плату, законодатель не определил механизма и периодичности такой
индексации. Что касается бюджетной сферы, время от времени законодательством РФ ин-
115
дексируется только оклад (например, последний пример индексации с 1 июня 2011 года
(Распоряжение Правительства РФ от 31.05.2011 N 957-р) и с 1 октября 2011 года (распоряжение Правительства РФ от 27 сентября 2011 года № 1641-р). Но, учитывая то, что заработная плата бюджетников состоит из оклада и дополнительных различных выплат, которые соотносятся как 30:70, говорить об индексировании всей зарплаты неуместно, поскольку увеличивается лишь ее незначительная часть.
При индексировании заработной платы необходимо правильно формулировать данную государственную гарантию. Уместно привести пример из практики одной организации небюджетного финансирования, находящейся на севере Тюменской области. В этой
организации ежегодно руководитель издает приказ о повышении заработной платы с 1 января на 20%. Несколько работников обратились в суд с требованиями проиндексировать
им заработную плату за три года на коэффициент инфляции.
В суд были представлены соответствующие приказы руководителя организации и
данные о повышениях заработной платы работников, поскольку работодатель искренне
полагал, что он индексирует заработную плату не только на уровень инфляции, но и превосходит его. Однако суд вынес решение в пользу работников и обязал работодателя проиндексировать им заработную плату за все время в соответствии с их исковыми требованиями. В решении суда указано: повышение размера заработной платы – это право работодателя, между тем, как индексирование – это обязанность.
Рассматривая различные аспекты заработной платы в Российской Федерации, необходимо, на наш взгляд, выделить ряд существенных недостатков:
1. Снижение государственных гарантий в оплате труда. Одним из последних
примеров этого – изменения, внесенные в ТК РФ ФЗ РФ № 54 от 20 апреля 2007 года, в
соответствии с которым из ст. 129 ТК РФ исключено понятие минимальной заработной
платы. До изменений ФЗ РФ № 54 в минимальную зарплату не включались надбавки, доплаты и другие выплаты. Теперь же они входят в размер минимальной заработной платы.
Необходимо также заметить, что сравнивается начисленная заработная плата. Согласно статье 135 ТК РФ к заработной плате относятся начисления в пользу работника в
соответствии с действующей системой оплаты труда. То есть трудовое законодательство,
говоря о размере зарплаты, подразумевает именно начисленные суммы. Соответственно на
руки работник получит меньше, поскольку у него будет удержан НДФЛ.
Кроме того, при расчете минимума учитываются надбавки и компенсации. В состав
заработной платы входят следующие элементы: вознаграждение за труд (куда входят
начисления, исходя из тарифной ставки, оклада, сдельных расценок и т. п.); компенсационные выплаты (доплаты и надбавки за работу во вредных условиях, в районах Крайнего
Севера и т. п.); стимулирующие выплаты (премии и другие поощрительные выплаты) (ст.
129 ТК РФ).
По поводу размера минимальной заработной платы интересна позиция Верховного
Суда РФ, который в своем Обзоре законодательства и судебной практики за IV квартал 2009
года, утвержденном постановлением Президиума Верховного суда РФ от 10.03.2010 указал,
что МРОТ – это нижняя граница именно самих окладов, тарифных ставок, базовых ставок
заработной платы, определяющих месячную сумму заработной платы тех работников, которые полностью отработали норму рабочего времени и выполнили трудовые обязанности в
нормальных условиях труда.
Компенсационные, стимулирующие и социальные выплаты в минимальный размер
оплаты труда не включаются и должны устанавливаться работникам свыше МРОТ. Правда,
чуть позже Верховный суд в Определениях от 23.07.2010 № 75-В10-2 и от 21.05.2010 № 8В10-2 поменял свое мнение и согласился с тем, что весь доход работника, а не только его
оклад, не должен быть меньше МРОТ.
2. Существенные различия в размерах оплаты труда различных категорий работников. Если сравнивать размеры заработной платы руководителей, их заместителей и некоторых главных специалистов, то они часто в сотни раз различаются с размерами зарплаты ведущих специалистов.
116
Академический вестник № 1 (19)
Для примера. В образовании, как известно, заработная плата не отличается высокими размерами. Тем не менее, последние рейтинги вузов России показали: на первом
месте этого рейтинга ректор Санкт-Петербургского государственного горного университета, средняя зарплата которого в 2010 году составила 703 600 рублей в месяц (с учетом
премии) (средняя зарплата по институту около 70 тысяч рублей).
В тройке самых высокооплачиваемых ректоров также оказались руководитель Российского государственного социального университета с зарплатой 579 400 рублей в месяц
и ректор Российского экономического университета имени Плеханова, который получает
чуть более 400 тысяч рублей [7].
У банкиров – на первом месте руководитель банка ВТБ – 25 миллионов долларов,
на втором – Банка Москвы, – 15 миллионов долларов, на третьем – АФК «Система» – 10
миллионов долларов [8].
Россия сильно выделяется на фоне европейских стран, по одному из важнейших показателей – показателю неравенства доходов. Так называемый коэффициент Джини, который составляет в нашей стране 42%, тогда как в Германии, Австрии или Испании он не превышает 35%. Эксперты объясняют разительные отличия России от Европы самыми разными
факторами – от неэффективного госуправления до избыточных социальных трат [9].
3. Относительно низкий размер заработной платы в стране.
Средняя заработная плата в РФ в октябре 2011 года составила 23 350 руб.[10].
По среднему размеру зарплаты в нашей стране мы занимаем 44 место в Европе (а
всего европейских стран 46). Это проблемы одновременно экономические, политические и
правовые. Правовые, потому что государство не стремится установить жизнеобеспечивающий размер ни минимальной заработной платы, ни какие-либо гарантии в размерах
оплаты труда, особенно в небюджетной сфере.
4. Отсутствие научно обоснованного нормирования труда работников. Нормированием труда занимаются лишь очень незначительная часть работодателей. Анализ ст. 22,
159, 162 ст. ТК РФ позволяет сделать вывод о том, что нормирование труда – это обязанность работодателя, а обязанностью работников является соблюдение норм труда (ст. 21
ТК РФ). При этом работодатель обязан разрабатывать локальные нормативные акты по
нормированию труда. Нормирование труда непосредственно связано с определением численности работников, размерами их заработной платы.
5. Наделение субъектов РФ полномочиями по установлению минимального размера
заработной платы (ст. 133-1 ТК РФ введена ФЗ РФ № 54 от 20 апреля 2007 года) приводит к еще большему неравенству в установлении размеров оплаты труда уже на уровне
субъектов РФ. В Москве, как субъекте Российской Федерации, установлена минимальная
заработная плата даже выше, чем прожиточный минимум (с 1 января 2012 года составляет
11 300 рублей в месяц). Средняя же заработная плата выше, чем по России в целом более,
чем в два раза (51 000 руб.) [11].
6. Проблемы охраны заработной платы. Установленный ст. 392 ТК РФ срок для
обращения в суд по вопросам заработной платы составляет 3 месяца со дня как работник
узнал или должен был узнать, что его право нарушено. При прекращении трудового договора в соответствии со ст. 140 ТК РФ работодатель обязан произвести с работником полный расчет в день увольнения (последний день работы ст. 84-1 ТК РФ). Таким образом,
пока длятся трудовые отношения при невыплате в установленные сроки заработной платы
работник вправе в любое время обратиться в суд. Это обстоятельство содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 г. «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» (п. 56). Однако после прекращения трудового договора у работника имеется только 3 месяца, если работник не получил в день увольнения все причитающиеся ему суммы выплат. Из этого исходит судебная практика.
117
Оригинальное правовое заключение по поводу сроков и оснований для обращения в
суд при невыплате заработной платы уже после увольнения работнику представлено профессором В.И. Мироновым, который полагает, что в случае истечения 3-х месячного срока
работник имеет право, обосновав свои требования положениями ст. 3 и 4 ТК РФ (запрет
дискриминации и принудительного труда), обратиться в суд в любое время и потребовать
компенсацию морального вреда, размер которой не может быть меньше задолженности по
заработной плате. Как определено постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 20
декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (п. 7), на требования о компенсации морального вреда сроки обращения в суд не распространяются [12].
Российская Федерация – богатая страна. Мы полагаем, что необходимо в самое
ближайшее время предусмотреть более ощутимые гарантии в области оплаты труда трудящимся, обеспечить действительно справедливую оплату труда.
Литература
1. http://dic.academic.ru/dic.nsf/russian_history/10123).
2. http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/159196).
3. Н.Булыга. Совмещение профессий и должностей: спорные вопросы оплаты. Трудовое право. 2011. № 9. Стр. 78 – 79).
4. Постановление Правительства РФ от 21.12.2011 N 1068 "Об установлении величины прожиточного минимума на душу населения и по основным социальнодемографическим группам населения в целом по Российской Федерации за III квартал
2011 г."
5. http://ria.ru/research_rating/20110914/437041510.html).
6. Письмо Роструда от 19.04.2010 № 1073-6-1.
7. http://news.rambler.ru/11711388.
8. Лента.Ру, 21 ноября 2011, 16:16.
9. Россия оказалась позади беднейших стран Евросоюза по социальным показателям – Лента.Ру 14.12.2011 09:49.
10. http://www.webecon.ru/novosti-biznesa/23350-rublei-sostavila-srednja-zarabotnaja-plata
-v-rosi-v-oktjabre-2011-goda.html).
11. http://www.wday.ru/wdaily/obshhestvo/_article/opredelena-srednyaya-zarabotnaya-plata
-po-moskve/).
12. Миронов В.И. Отказ в иске о взыскании заработной платы по причине пропуска
срока обращения в суд не препятствует предъявлению в суде требований о прекращении
дискриминации в форме принудительного труда. Трудовое право. 2011. № 8. Стр. 103.
118
Академический вестник № 1 (19)
Ю. В. Холодионова
О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ «СТАЖИРОВКА» И «ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК»
В СВЕТЕ ПОЛОЖЕНИЙ ТРУДОВОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Аннотация: в данной статье рассматривается соотношение понятий «стажировка»
и «испытательный срок». Указываются основания применения норм действующего трудового законодательства в рамках этих понятий. Также автором рассматривается смежное
понятие «ученический договор».
Ключевые слова: стажировка, стажёр, испытание, испытательный срок, работник,
работодатель, трудовое законодательство.
Annotation: in given article the parity of concepts «training» and «trial period» is considered. The bases of application of norms of the operating labor legislation within the limits of
these concepts are specified. Also the author considers adjacent concept «the student's contract».
Keywords: training, the trainee, test, a trial period, the worker, the employer, the labor
legislation.
Десятилетие действия Трудового кодекса Российской Федерации (далее – ТК РФ)
[9]. Прошло немало времени и уже почти получены ответы на вопросы: «Работать – это
хорошо?», «Кто больше защищён законом: работник или работодатель?» и др. Система договорных отношений, предложенная ТК РФ, начала работать. Всё чаще граждане, поступающие на работу, внимательно вчитываются в те соглашения, которые им предлагают
заключить работодатели. Появившаяся судебная практика (автор статьи также принимала
участие в её возникновении, оказывая консультативную помощь гражданам и рекомендуя
им дальнейшее решение спора в суде) свидетельствует о том, что договорное регулирование труда стимулирует обе стороны трудовых отношений к соблюдению установленных в
законе требований.
Граждане, поступающие на работу, уже научились понимать некоторые положения
ТК РФ, однако, для одних реализация конституционного права на труд [4] становится более, чем реальностью, другие же проявляют правовой нигилизм, отрицая факт существования законов, пытаясь «договориться» с работодателем и получить для себя соответствующие выгоды. И, если первая категория граждан, робко, но всё-таки задаёт вопросы об
изменении условий труда, заработной платы и других трудовых прав, следит за изменением законодательства, то вторая, в случае спора с работодателем, не знает, на чём основывать свои утраченные права.
Решение проблемы второй категории граждан кроется в заключении трудового договора, поскольку именно это соглашение, заключённое в установленном законом порядке,
позволяет конкретизировать объём прав, обязанностей и ответственности работника и работодателя. По данным обзора, подготовленного государственной инспекцией труда в
Тюменской области, в 2011 году поступило 3408 письменных обращений граждан, это на
745 обращений больше чем в 2010 году, в 2011 году поступило 820 электронных обращений с жалобами на нарушение трудовых прав.
Все письменные обращения можно разделить на две категории: жалобы на работодателя, заявление о получении правовой консультации по трудовому законодательству.
Если рассматривать жалобы по содержанию, то можно выделить три основных тематики:
оплата труда (невыплата окончательного расчета, неоплата сверхурочной работы, выплата
заработной платы не в полном размере и др.), когда не оформлен трудовой договор или в
трудовом договоре не указаны необходимые условия, несогласие с увольнением.
Результаты проведенных проверок по письменным жалобам граждан свидетельствуют о том, что в каждой второй проверке доводы заявителей нашли свое подтверждение. После вмешательства инспекции труда более 5 тысячам работников выплачено почти
119
30 млн. рублей необоснованно задержанной работодателями заработной платы. За нарушение законодательства об оплате труда оштрафовано более 500 работодателей [1].
Таким образом, для государственного органа, очевидно, что работодатели привлекая граждан к труду, не всегда заботятся об их правах. И, что самое главное, не торопятся
заключать такое важное для работников соглашение, как трудовой договор, порождающий
дальнейшие права и обязанности обеих сторон, его заключивших.
Статья 56 ТК РФ определяет трудовой договор как: соглашение между работодателем и работником, в соответствии с которым работодатель обязуется предоставить работнику работу по обусловленной трудовой функции, обеспечить условия труда, предусмотренные трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективным договором, соглашениями, локальными
правовыми актами и данным соглашением, своевременно и в полном размере выплачивать
работнику заработную плату, а работник обязуется лично выполнять определённую этим
соглашением трудовую функцию, соблюдать правила внутреннего трудового распорядка,
действующие у данного работодателя.
Данное определение приведено полностью, в редакции Федерального закона № 90ФЗ. Именно оно наиболее полно отражает суть будущих взаимоотношений гражданина и
нанимателя, будущего работника и работодателя. Пренебрежение заключением этого соглашения может привести к серьезным недоразумениям, в том числе, к походу в суд работника и (или) работодателя. Необходимо согласиться с тем, что для работодателя поиск
и подбор рабочей силы осуществляется по деловым качествам [4, с. 190]. И вот, после
окончания поиска, работодатель предлагает будущему работнику…испытательный срок, а
потом уже только трудовой договор. Если это предложение получает гражданин из первой
категории, то у него возникает вполне резонный вопрос: «С какого времени будет исчисляться трудовой стаж?», гражданин из второй категории не придаст значения этому предложению и тут же согласится. Кто из них больше прав?
Статья 70 ТК РФ прямо указывает: «при заключении трудового договора в нём по
соглашению сторон может быть предусмотрено условие об испытании работника в целях
проверки его соответствия поручаемой работе», а это значит, что испытательный срок
должен быть условием заключаемого договора, а не самостоятельным соглашением. На
практике нередки случаи, когда устанавливается испытательный срок с пониженной оплатой труда, что не является законным, так как ч. 3 ст. 70 ТК РФ настаивает: «в период испытания на работника распространяются положения трудового законодательства и иных
нормативных правовых актов, содержащих нормы трудового права, коллективного договора, соглашений, локальных нормативных актов».
Представляется, что предлагая испытание при приёме на работу, работодатель подменяет понятия «стажёр по должности» и «испытуемый». Действительно, они разнятся.
Стажёр потому так и называется, что во время стажировки приобретает опыт работы или
повышает квалификацию по специальности. Например, стажер адвоката осуществляет
свою деятельность под руководством адвоката, выполняя его отдельные поручения, при
этом он не вправе самостоятельно заниматься адвокатской деятельностью [8]. Длительность стажировки также может быть разной – в зависимости от целей и должности – месяц-полтора, а то и больше.
Стажировка даёт ряд положительных моментов: помогает убедиться, что выбранная
работа, сфера деятельности и предприятие вам подходят; даёт возможность проявить и зарекомендовать себя как молодого специалиста; помогает приобрести опыт по специальности; даёт шанс начать карьеру или быть зачисленным в кадровый резерв предприятия. Работодатели, благодаря этой программе, меньше рискуют принять в компанию некомпетентного специалиста, так как в процессе стажировки выявляются личностные и деловые
качества человека, его способность к обучению, коммуникабельность, взаимопонимание в
120
Академический вестник № 1 (19)
коллективе, отношение к порученной работе, ответственность. Предприятие изначально
заинтересовано в последующем приеме стажера на постоянную работу [2].
Разумеется, пока человек стажируется, ему не должна начисляться и выплачиваться
заработная плата. Программы стажировок сегодня существуют во многих компаниях и являются одним из ценных инструментов для привлечения молодых сотрудников. Благодаря
таким программам компании могут «выращивать» специалистов самостоятельно, «затачивая» их под свои нужды. Стажеры, в свою очередь, получают возможность со временем
устроиться на работу в престижную компанию. Учитывая проблематичность поиска первой работы для молодежи, это является особенно ценным. Стажировка – это, по сути, та
же самая производственная практика, которая позволяет человеку проверить на практике
полученные теоретические знания.
Конечно, полноценной работой стажировка не является, но благодаря ей студент к
моменту получения диплома является уже подготовленным к работе в реальных условиях.
В любом случае для компании лучше использовать стажеров, чем заботиться о выпускниках, которые понятия не имеют о реальных условиях работы. Да и на обучение неподготовленной молодежи компаниям приходится тратить немалые суммы. В крупные компании люди с охотой идут даже на неоплачиваемые стажировки, поскольку желание быть
обеспеченным работой сильнее стремления получить сиюминутную прибыль [2]. Основной целью стажировки является формирование и закрепление на практике профессиональных знаний, умений и навыков, полученных в результате теоретической подготовки.
Стажировка осуществляется также в целях изучения передового опыта, приобретения профессиональных и организаторских навыков для выполнения обязанностей по занимаемой или более высокой должности. Стажировка может быть как самостоятельным
видом дополнительного профессионального образования, так и одним из разделов учебного плана при повышении квалификации и переподготовке специалистов.
Стажировка специалистов может проводиться как в Российской Федерации, так и за
рубежом на предприятиях (объединениях), в ведущих научно-исследовательских организациях, образовательных учреждениях, консультационных фирмах и федеральных органах
исполнительной власти. Продолжительность стажировки устанавливается работодателем,
направляющим работника на обучение, исходя из ее целей и по согласованию с руководителем предприятия (объединения), организации или учреждения, где она проводится [5].
Таким образом, вышесказанное подчёркивает актуальность вопроса о стажировках.
Испытательный срок – это дополнительное условие трудового договора, суть которого еще и в том, чтобы у работодателя имелась соответствующая возможность прекратить возникшие трудовые отношения с тем работником, который не выдержал проверки
его знаний, умений и навыков. Период испытательного срока – это те же трудовые отношения, поскольку выполняя отдельные поручения работодателя в целях проверки знаний
работника, последний должен подчиняться установленным правилам поведения, принятым
в организации, на него возлагаются права и обязанности работника, предусмотренные статьей 21 ТК РФ, причём в полном объёме. Такой гражданин, в случае необходимости, также
может воспользоваться листком нетрудоспособности (т.н. «больничным»), но при этом его
испытание будет продолжено после выздоровления.
А как же быть с материальной ответственностью такого работника? Будет ли он её
нести? Ответ однозначный – да, будет! Ведь работодатель поручает ему работу, выдает
специальную одежду (униформу), допускает до оборудования, до определённых сведений,
составляющих охраняемую законом тайну. И как можно представить вариант возмещения
причинённого ущерба таким работником, если с ним не будет трудового договора с таким
условием и мало того – ещё и заработная плата будёт незначительной?! На наш взгляд –
121
это вопрос больше риторический, чем практический. Что касается стажёра, то его действия
будут контролироваться наставником, и, во всяком случае, стажёру будет поручаться работа, которую он сможет выполнить, скорее всего, без ущерба для предприятия.
Статья 70 ТК РФ также упоминает о случаях, когда испытательный срок не может
быть установлен. Эти ограничения в большей степени связаны с практической невозможностью проверить имеющиеся знания, умения и навыки, однако, если же присутствуют эти
условия при направлении работника на стажировку, то они не являются причиной отказа
от стажировки. Назовём их.
Испытательный срок не устанавливается для следующих работников: несовершеннолетних; беременных женщин и женщин, имеющих детей в возрасте до полутора лет; выпускников образовательных учреждений начального, среднего и высшего профессионального образования и впервые поступающих на работу по полученной специальности в течение одного года со дня окончания образовательного учреждения; лиц, избранных по конкурсу на замещение соответствующей должности, проведённому в порядке, установленном трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права; лиц, избранных на выборную должность на оплачиваемую
работу; лиц, приглашённых на работу в порядке перевода от другого работодателя по соглашению между работодателями; лиц, заключивших трудовой договор на срок до двух
месяцев; иных лиц, в случаях предусмотренных ТК РФ, другими федеральными законами,
коллективным договором.
Перечень не является исчерпывающим, однако в нём перечислены практически все
категории работников, встречающиеся в организациях. Для этих категорий работников
стажировка возможна, конечно, с уточнением её сроков. В любом случае, и испытание, и
стажировка помогают дальнейшей адаптации работника к выбранной работе. Однако, итогом испытания ещё может быть ситуация, при которой сам работник может прийти к выводу о том, что работа не является для него подходящей. Это последствие испытания
предусмотрено статьей 71 ТК РФ.
Причин к этому может быть много: от объективных (значительная удалённость места работы от места жительства и др.) до субъективных (проблемы с утренним пробуждением, размером заработной платы и др.), во всяком случае – это воля работника, которую
он может выразить вовне своим заявлением, обращённым к работодателю. Для стажировки
такой порядок не действует. Вообще стажировка позволяет работнику «проникнуться» деятельностью организации, понять тонкости профессии, закрепить отдельные навыки при
выполнении поручений. Итогом стажировки является закрепление этих навыков и возможная дальнейшая трудовая деятельность работника у данного работодателя.
Некоторые сходства можно обнаружить у стажировки с ученическим договором.
Глава 32 ТК РФ указывает на возможность заключения такого соглашения на профессиональное обучение. Ученический договор в отличие от стажировки является дополнением к
трудовому договору и предполагает обучение лица, ищущего работу, или уже действующего работника организации [3, с. 630]. При этом закон уточняет, что заключение такого
договора на обучение или переобучение может быть как без отрыва от работы, так и с отрывом от работы. Период ученичества считается периодом обучения и ученику полагается
стипендия, а работа, выполняемая учеником на практических занятиях, – оплачивается по
установленным расценкам.
Для стажировки таких положений нет [5, с. 232]. Стажёр выполняет какие-то виды
работ, однако их выполнение оформляет основной работник, работающий у данного работодателя по трудовому договору. В период прохождения обучения ученик не может быть
направлен в командировки, не связанные с обучением, это определённая гарантия его прав
и обеспечение возможности получения знаний и навыков по профессии [3, с. 631]. В период стажировки поездки работников возможны, с целью понять суть будущей профессии,
122
Академический вестник № 1 (19)
получить опыт подготовки документации в разных условиях труда, а также показать свои
знания на практике.
Ученичество может быть как по инициативе работника, или гражданина, ищущего
работу, так и по инициативе работодателя. При стажировке, как правило, присутствует воля стажёра только на выбор предприятия, где эта стажировка будет осуществляться с достижением соответствующих договорённостей с работодателем, который, в свою очередь, сообщает о возможности закрепления на его предприятии различных знаний, умений и
навыков стажёров.
Таким образом, многообразие понятий, целью которых является осуществление
проверки знаний, умений и навыков, должно быть унифицировано для защиты прав работников от необоснованных требований к ним со стороны работодателя. И, прежде всего,
для того, чтобы права работника не оставались «на бумаге», а всё же были реальностью
для него. Проверяя работника на соответствие занимаемой должности, работодатель, в
первую очередь, должен заключить трудовой договор с таким гражданином, либо устроить
ему проверку знаний, умений и навыков в зависимости от будущей поручаемой работы.
Многие работодатели предлагают на первоначальном этапе устройства на работу решить
гражданам тесты или «показать себя в действии», если речь идёт о каком-то физическом
труде [10].
Это не запрещено, однако гражданин должен понимать, что это – проверка, и что
трудовые отношения ещё не возникли. Если же речь идёт об испытании, то его должен
предварять трудовой договор. А стажировка не может быть испытанием, поскольку преследует иные цели, связанные с обучением. Ученический договор хотя и связан с обучением, однако к стажировке прямого отношения не имеет, тем более, что является договором,
дополняющим трудовой договор. Понятия «стажировка» и «испытательный срок», могут
быть применимы к работникам, на наш взгляд, только в уже существующих трудовых отношениях с целью обеспечения защиты прав и законных интересов субъектов трудового
права.
Литература
1. Информация с сайта Государственной инспекции труда в Тюменской области
http://git72.rostrud.ru
2. Испытательный срок: как бывает и как должно быть, автор К. Аникина, публикация 16 июля 2009 года //www. strana-sovetov.com/career/2218
3. Комментарий к Трудовому кодексу Российской Федерации. Отв. ред. проф. Ю.П.
Орловский – М. : Юридическая фирма КОНТРАКТ, ИНФРА – М, 2007. – 1376 с.
4. Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12 дек.
1993 г. с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации о поправках к Конституции Российской Федерации от 30.12.2008 N 6-ФКЗ и от 30.12.2008 N 7-ФКЗ) "Собрание законодательства РФ", 26.01.2009, N 4, ст. 445.
5. Типовое положение об образовательном учреждении дополнительного профессионального образования (повышения квалификации) специалистов. Утверждено Постановлением Правительства Российской Федерации от 26 июня 1995 г. № 610 и Постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 2000 г. № 213 в ред. 31.03.2003 г.
№ 175 // http://www.lawrussia.ru/texts/legal_745/doc745a147x923.htm
6. Трудовое право России. Учебник. Под ред. К.Н. Гусова, В.Н. Толкуновой. – М.:
Юристъ, 2001. – 496 с.
7. Трудовое право России: Учебник/ Отв. ред. А.Ф. Нутрдинова, Ю.П. Орловский;
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. – М.:
КОНТРАКТ – ИНФРА-М, 2003. – 402 с.
123
8. Федеральный закон от 31.05.2002 N 63-ФЗ (ред. от 21.11.2011 № 326-ФЗ) "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" //"Собрание законодательства РФ", 10.06.2002, N 23, ст. 2102. (с изменениями, вступившими в силу 15.01.12 г.).
9. Федеральный закон «Трудовой кодекс Российской Федерации» от 30 декабря
2001 г. №197-ФЗ. Одобрен Советом Федерации 26 декабря 2001 г. (в ред. Федеральных законов от 17.06.2011 N 146-ФЗ, от 01.07.2011 N 169-ФЗ, от 18.07.2011 N 238-ФЗ, от
18.07.2011 N 242-ФЗ, от 18.07.2011 N 243-ФЗ, от 19.07.2011 N 248-ФЗ, от 07.11.2011 N 303ФЗ, от 07.11.2011 N 305-ФЗ, от 21.11.2011 N 329-ФЗ, от 22.11.2011 N 334-ФЗ, с изм., внесенными Постановлением Конституционного Суда РФ от 15.03.2005 N 3-П, Определениями Конституционного Суда РФ от 11.07.2006 N 213-О, от 03.11.2009 N 1369-О-П, Федеральным законом от 07.12.2011 N 417-ФЗ, Постановлением Конституционного Суда РФ от
15.12.2011 N 28-П) "Собрание законодательства РФ", 07.01.2002, N 1 (ч. 1), ст. 3.
10. Кадры: назначаем испытание // http://k-uralsk.ru/bss/nomera/2011/10/06
124
Академический вестник № 1 (19)
Секция 4. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ
И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
О. А. Абакумова
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КРИМИНОЛОГИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИК
ЛИЧНОСТЕЙ НАЛОГОВОГО И ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРЕСТУПНИКОВ
Аннотация: в данной статье рассматривается криминологический портрет лиц, совершающих экономические, в том числе налоговые, преступления. Он существенно отличается от лиц, совершающих общеуголовные преступления. Налоговая преступность не
только занимает прочное и все более укрепляющееся место в структуре преступности экономической, но и выступает «питательной средой» для многих ее разновидностей.
Ключевые слова: экономическая преступность, налоговая преступность, личность
преступника, криминологическая характеристика, криминологический портрет.
Annotation: the criminology portrait of persons accomplishing economic, including tax,
crimes is examined in this article. He substantially differs from persons accomplishing criminal
crimes. Tax criminality not only occupies a durable and more becoming stronger place in the
structure of criminality economic but also comes forward a "nourishing environment" for many
her varieties.
Key words: economic criminality, tax criminality, personality of criminal, criminology
description, criminology portrait.
Исследования, проведенные различными авторами, показали, что по ряду параметров преступники отличаются от законопослушных граждан, а разные категории преступников имеют достоверные отличия друг от друга по ряду социально-демографических,
уголовно-правовых и психологических параметров.
Рассматриваемые общественно опасные деяния относятся к категории «интеллектуальных преступлений» [15, с. 44; 6, с. 39]. Целью изучения личности экономического, и, в
частности, налогового преступника выступает выявление тех свойств личности, которые в
силу тех или иных обстоятельств являются криминогенными и на которые необходимо
оказывать профилактическое воздействие.
Общепринятого уголовно-правового и криминологического понятия «экономическая преступность» в настоящее время не выработано, несмотря на его широкое использование в научном обороте. И это связано с природой самой проблемы, которую можно рассматривать в качестве своеобразной «фиксированной точки интенсивности» [18, с. 32], то
есть явления, смысл которого не проявлен до конца, не может быть проявлен до конца, но
познание которого является мощным стимулом для непрерывного поиска нового смысла.
Экономическая преступность представляет собой часть так называемой корыстной
преступности, которая определяется как совокупность деяний, заключающихся в незаконном завладении чужим имуществом и совершающихся по корыстным мотивам и в целях
неосновательного обогащения. Ведущие криминологи нашей страны по-разному определяют такое явление, как экономическая преступность. Так, Н.Ф. Кузнецова считает, что
это – «совокупность общественно опасных деяний, причиняющих вред охраняемым законом экономическим интересам общества и граждан» [14, с. 6-8].
125
Е.Е. Дементьева, обобщив подходы к дефиниции понятия, предложенные криминологами США и Германии, полагает, что «экономическая преступность – это противоправная деятельность, посягающая на интересы экономики государства в целом, а также на
частнопредпринимательскую деятельность и на интересы отдельных групп граждан, постоянно и систематически осуществляемая с целью извлечения наживы в рамках и под
прикрытием законной экономической деятельности, как физическим, так и юридическим
лицом» [7, с. 12-13].
В.В. Лунеев приводит следующее определение: это – «преступления, причиняющие
вред экономике государства, ее отдельным секторам, предпринимательской деятельности,
а также экономическим интересам отдельных групп граждан» [16, с. 413]. Одну из первых
классификаций экономических преступлений в мире предложил в конце 70-х годов Институт ООН Азии и Дальнего Востока по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (UNAFEI), который включил в нее нарушения законов, направленных на
совершенствование рыночной экономики и регулирующих рыночную экономику, нарушения финансового и налогового законодательства, коррупцию. Экспертами Совета Европы
одобрена схема, которая включает в себя финансовые нарушения и уклонения от уплаты
налогов.
Как видим, даже на столь высоком уровне признается, что налоговая преступность
выступает во всем мире как существенная, неотъемлемая составляющая экономической.
Налоговая преступность является общественно опасным социально-правовым явлением,
включающим в себя совокупность преступлений, объектом которых являются охраняемые
уголовным законом отношения по поводу взимания налогов и иных обязательных платежей, а также осуществления контроля за своевременностью и полнотой их уплаты.
В криминологической литературе сформировано несколько признаков, характеризующих рассматриваемый вид преступности и выделяющих его из общей массы деликтов
уголовно-правовой направленности. Так, например, можно выделить следующие признаки: 1) совершение данных преступлений, как правило, в процессе профессиональной деятельности; 2) выполнение их в рамках и под прикрытием законной экономической деятельности; 3) корыстный характер; 4) длящееся систематическое развитие; 5) нанесение
ущерба экономическим интересам государства, частного предпринимательства и граждан.
Налоговая преступность не только занимает прочное и все более укрепляющееся
место в структуре преступности экономической, но и выступает «питательной средой» для
многих других разновидностей последней. Денежные средства, сокрытые от налогообложения, с одной стороны, являются источником инвестиционных вложений в осуществляемое предпринимательство, но с другой – выступая сами по себе продуктом не только теневой, но и криминальной экономики, с абсолютной неизбежностью поступают в сферу развития того же либо таких же видов бизнеса, а также иных проявлений преступной деятельности, как и они сами. Данная закономерность, на наш взгляд, детерминирована как
наибольшим удобством такого использования невыявленных государством денежных
средств, так и причинами психологического характера, а именно – криминальными привычками, навыками и так далее.
Таким образом, налоговая преступность выполняет в структуре преступности экономической двоякую роль, порождаясь непомерными запросами криминальной экономики
в материальных средствах, а также становясь сама по себе необходимым условием и продуктом данного вида преступности.
В статье мы проведем сравнительный анализ личности экономического преступника с личностью налогового преступника, в основу которого будут положены результаты
проведённого автором исследования личности налогового преступника, а также результаты научных исследований других авторов.
Структура личности преступника в теории уголовного права и в криминологии
трактуется неоднозначно, и существует значительное число позиций на этот счёт.
126
Академический вестник № 1 (19)
Так, П.С. Дагель к подструктурам личности относит: а) непосредственную общественную опасность виновного; б) отношения личности в различных областях социальных
связей; в) нравственно-психологическую характеристику личности; г) психические особенности; д) физические свойства личности [5, с. 61-70].
С.А. Елисеев считает, что система «личность преступника» подразделяется на две
подсистемы: 1) социальная (общегражданское положение, социальные аспекты половой
принадлежности, возрастные особенности, образование, род занятий, семейное положение,
жилищные и материальные условия существования, общественно-политическая деятельность, прежняя антиобщественная позиция); 2) нравственно-психологическая (психический склад, внутренний мир, отношение к социальным ценностям, потребности и интересы, направленность, цели, ориентация, нравственные и интеллектуальные качества) [8, с.
15-16].
В отношении позиции данного автора отметим, что вряд ли правильно выделять
возраст как социальный признак, поскольку очевидно, что это все-таки физиологический
признак, который в процессе деятельности лишь приобретает социальный смысл.
По мнению Ю.М. Антоняна, к подструктурам личности преступника относятся: 1) социально-демографические признаки; 2) уровень развития: культурно-образовательный уровень, знания, навыки, умения; 3) нравственные качества, ценностные ориентации и стремления личности, социальные позиции и интересы, потребности, наклонности, привычки; 4)
психические свойства и состояния; 5) биофизические признаки [2, с. 89-91].
В.Д. Филимоновым подчёркивалось, что в структуру личности преступника входит
в том числе и антиобщественное отношение, проявляющееся в виде:
а) простого антиобщественного отношения (когда речь идет о случайных преступниках, о лице, совершившем преступление в силу негативных для него обстоятельств, под
воздействием других лиц и т.п.);
б) антисоциальной установки как готовности лица совершить преступление [цит.
по: 4, с. 45]. При этом содержание общественной опасности личности, пишет автор, определяется характером и степенью общественной опасности преступления, которое может
быть совершено, а также степенью вероятности совершения лицом нового преступления
[цит. по: 4, с. 45].
В работах других авторов приводятся и иные точки зрения относительно структуры
личности преступника [см., например: 22, с. 64-69; 3, с. 52; и др.]. Н.Ф. Кузнецова и Г.М.
Миньковский считают, что личность преступника – «это целостная система социальных и
психических черт, свойств и качеств участника и носителя общественных отношений» [11,
с. 110; 10, с. 117], совершившего преступление. Как представляется, такой подход является
наиболее полным и адекватно отражающим сущность рассматриваемого явления. Как отмечается А.В. Шеслером, «криминологию интересует вся совокупность социальных
свойств такого лица, которые детерминируют преступное поведение и могут быть использованы в индивидуальной профилактике преступлений» [26, с. 55].
Исследователи феномена личности преступника (криминологии преступника) обращают внимание, что криминологический портрет лиц, совершающих должностные и
экономические, в том числе и налоговые преступления, существенно отличается от лиц,
совершающих общеуголовные преступления [19, с. 26].
Прежде всего, эта специфика проявляется в образовательном уровне налогового
преступника. Образовательный уровень данных лиц является важным элементом, характеризующим их личность. Известно, что образовательный уровень различных категорий
преступников неодинаков и находится в определенной связи с характером преступных деяний. Образование связано с характеристикой культуры личности, ее социального статуса,
круга контактов, жизненных планов и возможностей их реализации [10, с. 104]. В криминологии общепринято, что образовательный уровень различных категорий преступников
127
неодинаков и находится в определенной связи с характером преступных действий.
Результаты исследования дают основание для вывода, что образовательный уровень
лиц, совершивших преступления в сфере налогообложения, очень высокий [1, с. 46]. Так,
материалы изученных нами 118 уголовных дел, связанных с обвинением в совершении
налоговых преступлений, свидетельствуют, что среди лиц, привлеченных к уголовной ответственности, высшее образование имеют 50%, неоконченное высшее – 5%; среднее специальное – 25%, среднее – 20%.
Практически аналогичные данные приводит также И.М. Середа: 57% имеют высшее
и неполное высшее образование, 23% – среднее специальное образование. Данным автором отмечается, что налоговые преступники, как правило, обладают достаточными знаниями в области экономики и права [23, с. 25].
Что касается экономического преступника, по результатам исследования А.Б. Марданова [20, с. 170] можно сказать, что примерно 65,5% лиц имели высшее образование, а
27,5% имели среднее специальное образование.
Представляется, что достаточно высокий образовательный уровень преступников
рассматриваемой категории обусловлен рядом обстоятельств. Прежде всего, сам характер
большинства таких преступлений требует определенного уровня умственного развития и
образования. И это понятно, так как лица, ответственные за руководство организацией, ведение бухгалтерского учета и представление отчетности, должны иметь соответствующую
специальность и квалификацию [17, с. 27]. Интеллектуальный характер этих преступлений
нашел наиболее чёткое отображение именно в этом показателе, поскольку число лиц с
высшим образованием среди всех совершивших иные преступления составляет всего 4%
[17, с. 27].
Безусловно, интеллектуальный характер этих преступлений проявляется в изобретательности способов и схем преступных действий, в умении скрыть содеянное, в выборе
правильной тактики поведения при попадании в поле зрения правоохранительных органов
и т.п.
Представляется важным и такая криминологическая характеристика налогового
преступника, как его возраст, поскольку она даёт возможность оценить криминогенную
активность различных возрастных групп, особенности поведения людей различного возраста, специфику возрастного состава, поскольку возраст, очевидно, важен для понимания
и оценки поведения человека, его потребностей и жизненных установок, что связано с
особенностями каждого этапа социализации человека, выполнения им той или иной социальной роли. Кроме того, с возрастом изменяются его характер, привычки, социальные
функции, способы реагирования на конкретные проблемные жизненные ситуации.
По возрастным группам налоговые преступники распределяются следующим образом: самый высокий процент лиц в возрасте от 31 до 40 лет (35%), на втором месте возрастной период от 41 до 50 лет (25%). Представляется, что это обусловлено наиболее активным участием лиц этих возрастных категорий в предпринимательской деятельности.
На третьем месте – лица в возрасте с 25 до 30 лет (15%). Представляется, что такой
невысокий показатель данной возрастной группы объясняется тем, что молодые люди в
этом возрасте не занимают административно-хозяйственные и властно-распорядительные
должности, а также они, как правило, не имеют деловых связей, соответствующего образования, опыта предпринимательской деятельности и соответственно опыта уклонения от
уплаты налогов. Как отмечает И.Н. Соловьев: «на этот возраст приходится начало карьеры
большинства потенциальных руководителей и бухгалтеров» [24, с. 122].
На четвертом – лица в возрасте от 51 до 60 лет (12,7%), на пятом месте – лица в
возрасте от 22 до 24 лет (4,6%) и, наконец, на шестом – лица в возрасте от 61 года и старше
(0,1%). Таким образом, лицами старше 51 года совершено лишь 13% преступлений в сфере
налогообложения. Данной категории лиц в большей степени свойственны законопослушность, исполнительность и осторожность, в силу накопленного опыта и приобретенных
128
Академический вестник № 1 (19)
навыков [24, с. 122]. Это свидетельствует о том, что налоговые преступления совершаются
лицами, как правило, со сложившимися принципами поведения и достигшими определенного социального статуса в своей сфере деятельности.
Экономические преступления в целом также совершаются лицами социально зрелыми, имеющими социальный статус и опыт работы. Средний возраст экономического
преступника составляет 42 года [20, с. 170]. Таким образом, отличительное свойство экономического преступника – довольно высокий по сравнению с общеуголовной статистикой средний возраст.
При изучении личности преступника обязательно должны учитываться данные о
его семейном положении.
По нашим данным, среди лиц, совершивших налоговые преступления, число женатых (замужних) составляет 75% от общего количества лиц, совершивших данные деяния.
Несколько иные показатели приводит И.М. Середа, по данным которой имеют стабильное семейное положение мужчины – 78%, женщины – 51% [23, с. 25].
По результатам исследования, проведенного А.Б. Мардановым [20, с. 172], мы можем сказать, что и в целом среди экономических преступников удельный вес состоящих в
браке также довольно высок – 70% мужчин и женщин на момент составления обвинительного заключения по факту совершения преступления состояли в браке, что является показателем благополучности в семейной сфере.
Психологический портрет экономического и, в частности, налогового преступника
достаточно сложен. К числу психологических черт такого преступника специалисты относят: полное или частичное уклонение от выполнения важнейших конституционных гражданских обязанностей; удовлетворение преимущественно материальных потребностей,
главным образом – за счет общества; отсутствие сдерживающих центров к совершению
аморальных и противоправных деяний; явно преувеличенное самомнение как о деловом
человеке, умеющем «красиво» жить, которому все дозволено и доступно. Этой категории
лиц присущи частнособственническая психология, ярко выраженная корыстная антиобщественная установка, выражающаяся в стремлении получить от общества больше материальных благ, не давая ему ничего взамен [21, с. 69].
Данные преступления совершают лица с достаточно сформированными ценностными ориентациями, взглядами, установками, сознательно ориентирующиеся на выбор
преступного поведения, в том числе на совершение наиболее тяжких преступлений как
средства обеспечения желаемого образа жизни, высокого уровня материальной обеспеченности. Это даёт основание утверждать, что преступления ими совершаются только с целью
получения материальных благ [21, с. 69].
Среди основных мотивов совершения экономических преступлений являются корысть и «статусный мотив», т.е. стремление достичь высоких социальных позиций в обществе или сохранить уже достигнутые. Данные мотивы отражают потребности, интересы,
взгляды, ценностные ориентации личности экономического преступника и выделяют его в
особую категорию, благодаря выраженному стремлению к имущественной «сверхвыгоде»
и улучшению своего социального статуса в лучшую, более престижную сторону или сохранению такого высокого статуса в определенной социальной группе людей в обществе.
Известно, что общественная опасность личности определяется не только характером содеянного, но и местом, которое занимает преступное поведение и его мотивация во
всей системе личностных качеств и поведения субъекта в целом, соотношением между социально значимыми отрицательными и положительными свойствами личности.
Мотивы преступного поведения всегда связаны с потребностями и интересами личности преступника. Потребности могут быть самыми различными, но при изучении преступного поведения важное значение имеет анализ отклоняющихся потребностей, которые
могут совпадать с нормальными потребностями, но отличаться от них по содержанию или
129
интенсивности. Любое поведение личности рассматривается в системе общественных отношений, что обязывает ее вести себя подобающим образом, поскольку без обязанности
вести себя определенным образом нет общественных отношений [12, с. 25-26]. Отношение
к норме, степень соответствия ей – важная характеристика поведения [13, с. 15].
Рассматривая преступное поведение, следует отметить, что оно существует в форме
особого мотива. Именно мотив раскрывает соотношение между внутренним и внешним
миром личности, между ее потребностями и возможностями их удовлетворения, являясь
детерминацией преступного поведения. Мотив является основным признаком, который
позволяет выделить корыстного преступника в особую категорию, существенно отличающуюся от других разновидностей преступников [9, с. 39]. Мотивы девиантного поведения
могут быть различными и зависеть от взглядов личности, целей и т.п.
Полагаем, что можно согласиться с тем, что определяющим фактором в нравственно-психологическом аспекте налоговых преступников является корыстная мотивация [25,
с. 10]. Завышенные потребности формируют мотивацию, доминирующую над сдерживающими факторами, которая толкает лицо на неоправданные риски.
Подавляющее большинство экономических и, в частности, налоговых преступлений
совершаются как раз из корыстных побуждений, которые являются доминирующими в мотивации преступника данного вида.
Также необходимо иметь в виду, что большое значение имеет и невысокий потенциал сдерживающих факторов, таких как убежденность в небольшой общественной опасности, неотвратимости наказания, способности правоохранительных органов выявить факт
преступления, угроза утраты деловой репутации, и т.п. В сложной жизненной ситуации,
при выборе правомерного или неправомерного поведения их отсутствие может стать решающим психологическим фактором преступления.
Таким образом, портрет экономического, а в частности, налогового преступника
имеет схожие, практически одинаковые показатели.
Литература
1. Аксенов Р.Г. Криминалистическое обеспечение расследования налоговых преступлений: Монография / Р.Г. Аксенов. – Тюмень: Тюменский юридический институт
МВД России, 2007. – 173 с.
2. Антонян Ю.М. Системный подход к изучению личности преступника / Ю.М. Антонян // Советское государство и право. – 1974. – № 4. – С. 89-91.
3. Вопросы советской криминологии: Материалы научной конференции. Часть 1 /
Всесоюзный институт по изучению причини разработке мер предупреждения преступности; Редкол.: А.Б. Сахаров (отв. ред.) и др. – М., 1976. – 232 с.
4. Гарманов В.М. Криминологические основы назначения наказания при рецидиве
преступлений // Научные исследования высшей школы: Сборник тезисов докладов и сообщений на итоговой научно-практической конференции (8 февраля 2005 г.) – Тюмень:
Тюменский юридический институт МВД РФ, 2005. – С. 45-46.
5. Дагель П.С. Учение о личности преступника в советском уголовном праве / П.С.
Дагель. – Владивосток, 1972. – 132 с.
6. Дашковская Г.М. Моделирование преступной деятельности как один из способов
познания истины в процессе производства следственных действий по уголовным делам о
налоговых преступлениях / Г.М. Дашковская // «Черные дыры» в Российском законодательстве. – 2003. – № 1. – 32-48.
7. Дементьева Е.Е. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой
рыночной экономикой (на матер. США и Германии). – М.: ИНИОН РАН, 1992. – С. 12-13.
8. Елисеев С.А. Структура личности преступника / С.А. Елисеев // Проблемы теории и практики борьбы с преступностью. – Томск, 1983. – С. 15-16.
130
Академический вестник № 1 (19)
9. Иванов Н.Г. Мотив преступного деяния: Учебное пособие для учебных заведений МВД России / Н.Г. Иванов. – М.: МЦ при ГУК МВД России. – 64 с.
10. Криминология / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и Г.М. Миньковского. – М.: Изд.
Московского университета, 1994. – 476 с.
11. Криминология: Учебное пособие / под ред. Н.Ф. Кузнецовой. – М., 1996. – 517 с.
12. Кудрявцев В.Н. Право и поведение. – М., 1978. – 192 с.
13. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. – М., 1982. – 288 с.
14. Кузнецова Н.Ф. О противостоянии легализации незаконных доходов // Международное сотрудничество в борьбе с отмыванием доходов, полученных незаконным путем.
Круглый стол. – М, – 1998. – С. 6-8.
15. Кучеров И.И. Налоги и криминал: историко-правовой анализ / И.И. Кучеров. –
М.: ГМП «Первая образцовая типография», 2000. – 351 c.
16. Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. – М.: Норма, 1997. – С. 413.
17. Магизов Р.Р. Криминологическая характеристика личности налогового преступника / Р.Р. Магизов // Следователь. 2006. № 7. С. 26-30.
18. Мамардашвили М. Картезианские размышления. – М.: Издательская группа
"Прогресс", "Культура", 1993. – С. 32.
19. Мандрыгин К.В. Государство и теневая экономика в глобализирующемся мире /
К.В. Мандрыгин // Московский юридический форум «Глобализация, государство, право,
XXI век»: По материалам выступлений. – М.: ОАО «Издательский дом Городец», 2004. –
С. 117-118.
20. Марданов А.Б. Сравнительный анализ личности экономического преступника с
личностями различных категорий преступников // Актуальные проблемы гуманитарных и
естественных наук. – 2009. – №8. С. 169 – 179.
21. Попов И.А. Вопросы квалификации преступлений, связанных с уклонением от
уплаты налогов или страховых взносов с организаций в государственные внебюджетные
фонды (комментарий к ст. 199 УК РФ) / И.А. Попов, В.И. Сергеев // Законодательство. –
2001. – № 2. – С. 51-59.
22. Середа И.М. Стратегии борьбы с преступлениями против налоговой системы:
Понятие и общая характеристика / И.М. Середа // Российский следователь. – 2006. – № 3. –
С. 38-43.
23. Середа И.М. Преступления против налоговой службы: Характеристика, ответственность, стратегии борьбы: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. (12.00.08) / И.М. Середа;
Науч. конс. А.Л. Репецкая. – Иркутск, 2006. – 47 с.
24. Соловьев И.Н. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика налоговых преступлений (ст. ст. 198 и 199 Уголовного кодекса Российской Федерации): Дис. …
канд. юрид. наук. (12.00.08) / И.Н. Соловьев; Науч. рук. В.И. Зубкова. – М., 1999. – 202 с.
25. Цанева А.Н. Налоговая преступность: Детерминация и предупреждение: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. (12.00.08) / А.Н. Цанева; Науч. рук. Ю.Ф. Кваша. – Ростовна-Дону, 2001. – 23 с.
26. Шеслер А. Диагностика коррупции в обществе / А. Шеслер // Безопасность.
Экономика. Финансы. – 2005. – № 7. – С. 35-40.
131
Ю. В. Даровских, А. В. Саркисов
ПРОКУРОРСКИЙ НАДЗОР ЗА ЗАКОННОСТЬЮ
ПРИОСТАНОВЛЕНИЯ ПРОИЗВОДСТВА ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ
Аннотация: статья посвящена вопросам актуальности прокурорского надзора за
деятельностью органов расследования в случаях приостановления производства по уголовному делу, что, по мнению авторов, прямо влияет на обеспечение прав потерпевших на
судебную защиту и возмещение им вреда, причиненного совершенным преступлением.
Ключевые слова: приостановление производства по уголовному делу, законность и
обоснованность приостановления уголовного дела, прокурорский надзор за обоснованностью приостановления уголовного дела, обеспечение потерпевшим доступа к правосудию.
Annotation: The article is concerned with actual questions of procuratorial supervision
over investigational agency action in cases of the suspension of proceedings of criminal case; it is
the author's opinion that this directly has an effect on the right guarantee of complainants to judicial protection and indemnification caused by the completed offence.
Key words: the suspension of proceedings of criminal case, legality and relevance of suspension of criminal case, procuratorial supervision over relevance of suspension of criminal case,
guaranteed access to justice for complainants.
В последние годы государство предпринимает многочисленные попытки к совершенствованию уголовно-процессуального законодательства, а так же к системному и
функциональному реформированию правоохранительной системы Российской Федерации.
Бурный поток новых поправок в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, которые пытаются залатать пробелы в законодательстве, заставляет задуматься о создании новой теоретической модели основного уголовно-процессуального закона Российской Федерации.
В условиях реформирования осуществляется совершенствование многих уголовнопроцессуальных институтов, однако не стоит забывать, что все они тесно связаны между
собой и имеют общую цель, и поэтому усовершенствование одного из них порождает ряд
пробелов в другом, который так же нуждается в доработке.
Не является при этом исключением и институт приостановления предварительного
расследования, который за последние 10 лет практически не претерпел ни одной поправки.
Однако, определяя его истинные цели, он все же нуждается в совершенствовании [4, с.
204-207].
Приостановление производства по уголовному делу – это временный перерыв в
проведении процессуальных действий при наличии предусмотренных законом обстоятельств, связанных с уголовно преследуемым лицом, и препятствующих дальнейшему производству по делу. Само по себе приостановление производства следственных действий носит отрицательный характер, так как препятствует нормальному ходу расследования уголовного дела. В связи с этим объявление такого перерыва в расследовании должно быть
максимально мотивированно и строго отвечать одному из оснований, предусмотренных
ч. 1 ст. 208 УПК РФ.
Основанием приостановления предварительного следствия является достоверно
подтвержденное совокупностью фактических данных (доказательств) исключительное,
связанное с невозможностью участия обвиняемого в уголовном процессе, обстоятельство,
закрепленное в уголовно-процессуальном законе.
На сегодняшний день УПК РФ предусматривает четыре основания приостановления производства по уголовному дел.
1. Лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено.
132
Академический вестник № 1 (19)
Это означает, что преступление не раскрыто, то есть лицо, которое совершило данное преступление, несмотря на все предпринятые в ходе предварительного расследования
меры, установить не удалось.
2. Подозреваемый или обвиняемый скрылся от следствия либо место его нахождения не установлено по иным причинам.
Так как речь идет о подозреваемом и обвиняемом, то уголовно преследуемое лицо
должно обладать одним из этих процессуальных положений. Причина отсутствия уголовно
преследуемого лица может быть двоякой. Оно либо скрывается, т.е. умышленно избегает
органы расследования, либо данных, что лицо скрывается, нет, но по месту обычного пребывания оно отсутствует.
При таких обстоятельствах следователю необходимо активизировать процессуальную деятельность и предпринять весь комплекс мер, направленных на установление местонахождения подозреваемого или обвиняемого: допросить лиц, проживающих, работающих или просто общавшихся с подозреваемым (обвиняемым), с целью выяснения его истинного намерения.
3. Место нахождения подозреваемого или обвиняемого известно, однако реальная
возможность его участия в деле отсутствует.
В данном случае уголовно преследуемое лицо скрывается за пределами Российской
Федерации. Необходимости его розыска нет, так как известно, где лицо находится. Такое
лицо обычно знает, что в отношении него ведется уголовное преследование, однако являться к следователю оно не желает. Экстрадиция возможна лишь в тех случаях, если
между Россией и государством, где находится скрывающееся лицо, имеется международное соглашение об оказании взаимной правовой помощи.
4. Временное тяжелое заболевание подозреваемого или обвиняемого.
Все указанные основания приостановления производства по уголовному делу имеют одну общую причину – невозможность участия в ходе расследования центральной фигуры – обвиняемого (подозреваемого), то есть лица, в отношении которого осуществляется
уголовное преследование.
Кроме указанных четырех оснований, названных в статье 208 УПК РФ, некоторые
ученые выделяют, еще пятое основание. В соответствии со ст. 96, 98 Закона о Конституционном Суде РФ производство по уголовному делу приостанавливается в случае принятия
Конституционным Судом РФ жалобы уголовно преследуемого лица на нарушение его
конституционных прав в данном уголовном деле.
В качестве основного условия для того, чтобы приостановить уголовное дело по
любому из оснований, предусмотренных статьёй 208 УПК РФ, необходимо провести все
следственные действия, возможные в отсутствие уголовно преследуемого лица, в том числе и путем продления при необходимости срока расследования и дождаться окончания
установленного срока следствия или дознания и затем принять решение о приостановлении предварительного расследования.
Постановление о приостановлении производства по уголовному делу должно быть
вынесено при соблюдении всех иных условий и только тогда это может считаться законным и обоснованным решением. Между тем, как показывают исследования, проводимые в
разные годы, деятельность органов расследования в случаях приостановления уголовного
дела во все времена заслуживала обоснованной критики. Выявляемые при этом нарушения
или ошибки в работе следственных и оперативно-розыскных подразделений, в основном,
были одни и те же.
Как правило, среди них: отсутствие доказательств того, что обвиняемый скрылся,
болен заболеванием, которое препятствует его участию в расследовании, или вообще, не
выполнены условия производства всех следственных действий до приостановления производства по делу и др. Сохранились и пополнились дополнительным перечнем такие ошибки и после принятия УПК РФ (2001 г.). В частности, это можно отнести к вопросам опре-
133
деления основания приостановления уголовного дела по п. 3. ч. 1 ст. 208 УПК РФ, когда
требуется установить обстоятельства, не дающие обвиняемому участвовать в расследовании, несмотря на то, что его местонахождение известно и т.д. Поэтому принятие решения
о приостановлении производства по уголовному делу всегда должно быть обоснованным.
Вместе с тем, в последние годы количество приостановленных производством уголовных дел остается стабильно высоким, что вызывает беспокойство и не может не сказываться на реализации прав потерпевших на доступ к правосудию. Так, количество нераскрытых преступлений с начала 2000 года стремительно возросло и к началу 2009 года число приостановленных уголовных дел приближалось к критической точке и почти достигло
цифры 18 млн [2, с. 5].
Такая ситуация является наглядным примером реального состояния обеспечения
гражданам доступа к правосудию в РФ. Поэтому, если большая часть возбужденных уголовных дел не достигает своей цели и виновные в совершении преступлений не устанавливаются, это свидетельствует о том, что далеко не все граждане РФ, обратившиеся в правоохранительные органы получили возможность реализовать обещанное Конституцией РФ
право на судебную защиту от совершенных в отношении них преступлений. А ведь именно от уровня судебной и досудебной защиты прав граждан зависит основной показатель
места судебной власти в обществе, а также степень демократичности самого общества [1,
с. 99-100]. Отсутствие реального права на такую защиту ограничивает степень свободы
личности, ограничивает его конституционные права.
Между тем, ст. 52 Конституции РФ, посвященная охране прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью, гласит: «Государство обеспечивает потерпевшим
доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».
Именно поэтому, защита прав потерпевших во многом определяется выполнением
предписаний действующего УПК РФ, надзор за соблюдением которых возлагается на прокурора.
Согласно ч. 1 ст. 37 УПК РФ, прокурор – это должностное лицо, уполномоченное в
пределах своей компетенции осуществлять от имени государства уголовное преследование
в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия.
Прокурорскому надзору за приостановлением предварительного следствия посвящено немало научной литературы, что подчеркивает важность этого уголовнопроцессуального института.
Прокурорский надзор за приостановлением производства по уголовному делу можно условно разделить на две части.
 Надзор за законностью приостановления производства по делу. То есть, надзор
за законностью и обоснованностью вынесения следователем или дознавателем постановления о приостановлении производства по уголовному делу, а также за соблюдением условий, предусмотренных ч. 4 и 5 статьи 208 УПК РФ.
 Надзор за соблюдением законности при осуществлении мероприятий по приостановленному производством делу. То есть, надзор за деятельностью (бездействием)
следователя, и за деятельностью органа дознания, осуществляющего комплекс оперативно-розыскных мероприятий.
Согласно п. 5.1 ч. 2 ст. 37 УПК, к полномочиям прокурора в рамках реализации
норм института приостановления производства по делу относится право истребовать и
проверять законность и обоснованность решений следователя или руководителя следственного органа о приостановлении уголовного дела и принимать по нему решение в соответствии с УПК РФ; Федеральный закон от 28.12.2010 N 404-ФЗ наделил прокурора серьезным полномочием по отмене незаконного и необоснованного постановления руководи-теля следственного органа или следователя о приостановлении предварительного следствия (п. 1.1 ч. 1 ст. 211 УПК РФ).
Кроме того, приказ Генерального прокурора РФ от 02.06.2011 г. № 162, обязывает
прокурора при проверке законности постановлений о приостановлении предварительного
134
Академический вестник № 1 (19)
следствия по основаниям п.п. 1 и 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ применять комплексный подход к
оценке полноты расследования и оперативно-розыскных мероприятий, изучая материалы
приостановленных уголовных дел одновременно с соответствующими делами оперативного
учета. Оценивая законность и обоснованность процессуальных решений о приостановлении
предварительного следствия по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 208 УПК РФ,
принимать во внимание лишь объективно сложившиеся обстоятельства, подтверждающие
выводы следователя о невозможности участия указанных в законе лиц в производстве по
уголовному делу.
При проверке и изучении материалов приостановленных уголовных дел и дел оперативного учета, следует иметь в виду, что целью производства оперативно-розыскных
мероприятий и иных действий после приостановления производства по делу является не
только собирание отдельных доказательств, как при предварительном расследовании, но и
установление лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, место нахождения
скрывшегося подозреваемого или обвиняемого, установление свидетелей совершенного
преступления, возможное место нахождения доказательств или похищенного имущества и
т.д., то есть, устранение оснований приостановления его производства. При получении
указанной информации автоматически отпадают основания приостановления производства
по делу, оно возобновляется, что делает возможным проведение следственных действий,
процессуально закрепляющих доказательства.
Таким образом, задачами прокурора при осуществлении надзора за законностью
приостановления производства по делу являются:
 Оценка обоснованности оснований и соблюдения условий его приостановления.
 Контроль деятельности следователя, дознавателя по уже приостановленному
уголовному делу.
Тем не менее, как показывает практика, количество приостановленных уголовных
дел сокращается меньшими темпами, по соотношению к возбужденным уголовным делам.
В частности, проведенные нами исследования показывают, что по Центральному округу г.
Тюмени в 2010 году было приостановлено (всего) 4 397 уголовных дел, а в 2011 году – 4
110 (-6,5%). Однако даже общероссийские показатели зарегистрированных преступлений
констатируют общее снижение выявленных преступлений более чем на 10%. К тому же,
при общем снижении количества приостановленных уголовных дел в 2011 году, по сравнению с предыдущим (следствие СК РФ – 60%; СК МВД – 16,09 %), возросло число приостановленных дел органами дознания МВД ( + 13%), а также во всех иных органах дознания, имея в виду подразделения ФСКН, ФССП, МЧС.
Такая картина указывает на то, что надзор прокурора в этой части осуществления
его полномочий не является эффективным в полной мере и требует совершенствования,
как с позиции правового обеспечения его деятельности, так и в организационно-тактическом плане.
Выявляемые в ходе ведомственного процессуального контроля и прокурорского
надзора за приостановлением производства по уголовному делу ошибки, позволяют констатировать наличие и существующих пробелов действующего уголовно-процессуального
законодательства.
Тем не менее, не расширяя перечень оснований для приостановления предварительного следствия в случае отсутствия реальной возможности участия подозреваемого
или обвиняемого, считаем, возможным более четко отразить случаи, при которых предварительное следствие может приостанавливаться. В процессуальной литературе высказывались аналогичные мнения по этому поводу, например, к таким случаям следует относить:
нахождение подозреваемого или обвиняемого за границей в служебной командировке, туристической поездке, на учебе; выезд подозреваемого или обвиняемого за границу для постоянного места жительства или с целью скрыться; нахождение подозреваемого или обвиняемого в дальнем плавании, экспедиции, на зимовке, на приисках в труднодоступных в
135
определенное время года местах; и последнее, нахождение подозреваемого или обвиняемого на территории, временно изолированной от крупного населенного пункта, в результате стихийного бедствия [1, с. 159-162].
С целью повышения прокурорского надзора за приостановленными производством
уголовными делами, прокурорам необходимо обязать следователей и начальников органа
дознания, в обязательном порядке предоставлять сведения о проделанной ими работе по
приостановленным производством делам. Такие сведения необходимо излагать в справках,
докладных записках, уведомлениях, содержащих информацию о проведенных по делам
действиях и их результатах. Эту информацию необходимо приобщать к материалам уголовных дел с заключением прокурора.
Учитывая секретность оперативно-розыскных мероприятий, информацию начальника органа дознания целесообразно излагать в отдельной справке, которую к материалам
уголовного дела не приобщать, а хранить в специальном наряде. В качестве особого
направления прокурорского надзора за приостановлением предварительного расследования можно считать своевременное и обоснованное использование мер уголовно-процессуального принуждения в отношении обвиняемого (подозреваемого) для обеспечения его
участия в уголовном процессе, на что в литературе также обращалось внимание [3, с. 134149].
Кроме того, необходимо закрепить в межведомственных актах положение о проведении ежемесячных совместных оперативных совещаний по обсуждению работы по приостановленным уголовным делам. На таких совещаниях необходимо обязательное присутствие прокурора, руководителей следственных органов, начальников органа дознания,
следователей, участковых уполномоченных полиции, оперуполномоченных, у которых в
производстве находятся приостановленные уголовные дела, или касаемые их территориально. Цель совещания – проверка проведенной работы после приостановления уголовных
дел, своевременности и эффективности проведенных мероприятий, обмен полученной информацией, выработка плана совместной работы.
Полагаем, что функция прокурорского надзора за приостановлением производства
по уголовному делу требует своей дальнейшей разработки и совершенствования в процессуальном и организационном направлениях. Это обусловлено, прежде всего, тем, что
обоснованность приостановления уголовного дела и своевременность устранения причин
его приостановления имеют непосредственное отношение и прямо влияют на возможность
реализации прав потерпевших на доступ к правосудию и возмещение им вреда, причиненного совершенным преступлением.
Литература
1. Быков В.М., Попов А.М. Приостановление и возобновление предварительного расследования. Монография – Челябинск: Изд-во ООО "Полиграф-Мастер", 2006. – 178 с.
2. Гаврилов Б.Я. Раскрываемость преступлений: вопросы теории и практики. Проблемы
расследования нераскрытых преступлений прошлых лет: Сб. матер. межвуз. науч. семинара. – М.: Академия управления МВД России, 2008, с. 423.
3. Даровских Ю.В. Процессуальные и организационные основы производства по уголовному делу, приостановленному в связи с розыском скрывшегося обвиняемого. Дис. ...
канд. юрид. наук. Москва, 1994. С. 181.
4. Даровских Ю.В. Приостановление предварительного расследования: процессуальная
необходимость или "задача" уголовного процесса // Совершенствование деятельности правоохранительных органов в борьбе с преступностью в современных условиях: материалы
Международной НПК (23-24 окт. 2008 г.). Вып. 5. Тюмень: Тюменская гос. академия мировой экономики, управления и права, 2008. – 348 с.
136
Академический вестник № 1 (19)
А. И. Коновалов, В. В. Годованец,
М. Г. Лоттер, О. В. Коновалова
УБИЙСТВО СО СМЕРТЕЛЬНОЙ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОЙ ТРАВМОЙ
ПРИ ВЗРЫВЕ КАПСЮЛЯ-ДЕТОНАТОРА (ВЗРЫВАТЕЛЯ)
Аннотация: в данной статье рассматривается случай убийства со смертельной
травмой головы при взрыве капсюля-детонатора (взрывателя) и морфологические особенности повреждений биологических тканей человека.
Ключевые слова: убийство, травма головы, капсюль-детонатор, морфология повреждений.
Annotation: In this item we can see material about murder and head suicide with connection fortune for detonation (blasting- cap) and morphology damages of human being.
Key words: head suicide, fatal blow, detonation, morphology of the lesions, damage.
Для взрывания взрывчатых веществ (ВВ) применяются следующие способы: огневой, электрический, механический и химический. При огневом методе взрывание заряда
ВВ осуществляется зажигательной трубкой, состоящей из капсюля-детонатора и огнепроводного шнура. Зажигательные трубки поступают из промышленности в готовом виде (с
огнепроводным шнуром в пластиковой оболочке – ЗТП) или могут изготавливаться самостоятельно.
Капсюли-детонаторы используются для инициирования (возбуждения детонации)
зарядов ВВ. В войсках для подрывных работ в основном применяется капсюль-детонатор
№ 8-А, представляющий собой открытую с одного конца цилиндрическую алюминиевую
гильзу, в нижней части которой запрессовано бризантное ВВ повышенной мощности (тетрил, тэн или гексоген), а сверху – инициирующее ВВ (азид свинца и тенерес). Заряд капсюля-детонатора прикрывается сверху тонкой алюминиевой чашечкой с круглым отверстием, закрытым шёлковой сеткой.
Могут также использоваться капсюли-детонаторы № 8-М, № 8-С или № 8-Б (применяемый в народном хозяйстве), имеющие соответственно медную, стальную или бумажную гильзу с латунной или медной чашечкой (отверстия их могут не иметь прикрывающей сетки), а в качестве инициирующего вещества – гремучую ртуть.
Капсюль-детонатор № 8-А с алюминиевой гильзой (наружный диаметр 6,8-7,05 мм,
внутренний – 6,3-6,5 мм; длина 45,5-48,5 мм; расстояние от открытого конца гильзы до поверхности чашечки 17,0-23,0 мм), с составными частями заряда (тенерес, азид свинца или
тетрил, гексоген; весом ВВ соответственно 0,10-0,20-1,02 г). Капсюль-детонатор № 8-Б
имеет бумажную гильзу, заряд (тетрил, тэн или гексоген) весом ВВ 1,02 г. Капсюлидетонаторы взрываются: от пучка искр огнеупорного шнура (при огневом способе взрывания), от пламени электровоспламенителя (при электрическом способе взрывания) или от
взрыва детонирующего шнура (в случае его применения при огневом или электрическом
способе взрывания).
Чаще всего используется электрический способ взрывания, так как позволяет применить его для одновременного взрыва нескольких зарядов или для производства взрыва в
точно установленное время. Электродетонатор ЭДП (или ЭДП-р) состоит из капсюлядетонатора и электровоспламенителя, собранных в общей гильзе. В народном хозяйстве
для взрывания зарядов ВВ электрическим способом применяются электродетонаторы с
нихромовым мостиком, а также и замедленного типа [1, с. 38-59]. В последнее время появились и наиболее сложные, в техническом исполнении, взрывные устройства с электронным инициированием [2, c. 17-18].
В отечественной судебно-медицинской литературе мы встретили лишь описание
особенностей механических повреждений от взрывов электродетонаторами у живых лиц
137
[3, c. 176-178], а гибели людей с целью убийства нет. Для восполнения этого пробела и характера описания повреждений приводим случай из практики.
Весной 2009 г. в Тобольском районе Тюменской области, в салоне легковой автомашины был обнаружен труп гр-на Г., 40 лет, с огнестрельным ранением головы, обнажённым по пояс. При осмотре салона автомобиля выявлено, что на подголовнике переднего сиденья имелось повреждение от взрывного устройства, с жёстко укреплённой, несколько деформированной, алюминиевой гильзой (от капсюля-детонатора № 8-А).
При экспертизе трупа установлено следующее. При наружном исследовании: на
верхнем веке правого глаза полулунной формы кровоподтёк синюшно-розового цвета, с
нечёткими границами, размерами 4х3 см. В затылочной области справа, позади проекции
задней части сосцевидного отростка, в 3 см кзади от основания правой ушной раковины
(уровень границы верхней и средней третей), в 8 см вправо от срединной линии, в 165 см
от уровня подошвенной поверхности стоп, имеется овальная рана мягких тканей с дефектом кожи, размерами 0,6х0,4 см, большим размером вертикально. Края раны неровные
(фестончатые), размозжены на ширину до 0,1 см, осаднённые по периметру до 0,2 см, с западающей подсохшей красной поверхностью.
В окружности раны на кожных покровах головы, шеи, задней и частично передней
поверхностях правой ушной раковины, имеются множественные багрово-фиолетовые кровоподтёки, овальной и округлой формы, с чёткими границами, размерами от точечных до
0,1х0,2 см, удалённые от раны вверх до 4 см, влево – до 3,5 см, вниз и кпереди – до 5 см. В
правой надлопаточной области на участке размерами 21х3 см, в горизонтальном направлении, наложения копоти чёрного цвета, с множественными поверхностными дефектами кожи округлой формы, диаметром 0,1-0,2 см, глубиной до 0,1 см, с серо-чёрным дном, частично эти дефекты сливаются вместе. Кожные покровы затылочной области в окружности раны и ниже, задней поверхности шеи с подсохшими потёками крови тёмно-красного
цвета в направлении вниз, переходящими на переднебоковые поверхности шеи, грудной
клетки и живота, в виде полосы шириной 20-25 см и распространением на промежность.
При внутреннем исследовании: в мягких тканях головы, в окружности раны (затылочная область справа) с переходом на правую часть теменной области, расположено веретёнообразной формы, сочное тёмно-красное кровоизлияние размерами 9х4 см, ориентированное на 11-и и 5-и часах условного циферблата, с чёткими границами, толщиной до 0,2
см. Рана расположена в нижнем правом отделе кровоизлияния, в стенках её множественные мелкие точечные чёрные вкрапления. Соответственно ране, на костях черепа имеется
дырчатый перелом правой височной кости, расположенный в заднелатеральном отделе каменистой части её (сосцевидный отросток), на расстоянии 9 см от сагиттального шва, возле заднего участка нижнего (чешуйчатого) края – задненижний (сосцевидный) угол, правой теменной кости (вблизи теменно-сосцевидного шва) и сосцевидного края затылочной
чешуи (рядом с затылочно-сосцевидным швом), в виде дефекта кости округлой формы,
диаметром 0,4 см. Края его по наружной костной пластинке мелкозубчатые неровные, серо-чёрного цвета.
Перелом на внутренней костной пластинке округлой формы, размерами 0,5х0,6 см,
с мелкозубчатыми краями. От дырчатого перелома, по внутренней поверхности черепа,
отходят дополнительные линии переломов в виде волнистых трещин: на 12-и часах
(условного циферблата) – в заднем отделе правой теменной кости в направлении вверх и
влево, дугообразная, окружностью кпереди (глубина дуги 2 см), затухающая у сагиттального шва (кпереди на 5 см от ламбдовидного шва); на 7-и часах – в направлении кзади линия
перелома идёт кзади и влево на затылочную кость (правая часть задней черепной ямки),
длиной 4 см, где раздваивается под острым углом, открытым влево и кпереди, одна линия
перелома направлена кпереди, пересекает среднюю часть пирамиды височной кости, далее
переходит на правое крыло основной кости, длиной 17 см, образуя ветвистый перелом
справа глазничной части лобной и решётчатой пластинки решётчатой костей на участке
138
Академический вестник № 1 (19)
размерами 4х3,5 см; вторая линия перелома (задняя) – образует отломок затылочной
чешуи правой части затылочной кости овальной формы, размерами 3,5х3 см, соединяясь с
дырчатым переломом на 9-и часах.
Толщина костей черепа на уровне распила: лобной – 0,4-0,8 см, височных – 0,6-0,7
см, теменных – 0,4-0,7 см, затылочной – 0,6-0,8 см. В проекции раневого канала на задненаружной поверхности правой доли мозжечка расположена веретёнообразной формы рана,
в горизонтальном направлении, размерами 1,5х0,5 см, с неровными кровоподтёчными краями. Далее по ходу раневого канала в правом полушарии мозжечка имеется разрыв ткани
щелевидной формы, размерами 3х2 см, стенки которого неровные, в просвете следы жидкой тёмной крови и отдельные мелкие костные отломки до 0,1 см. Канал продолжается в
направлении нижней поверхности правого полушария головного мозга, в виде трёх округлых раневых каналов, практически параллельно, диаметром до 0,1 см (расстояние между
ними 0,3-0,5 см), с образованием раны на передней поверхности правого полушария мозжечка, твёрдой мозговой оболочке (передневнутренняя часть намёта мозжечка справа) и
на нижней поверхности правого большого полушария мозга (на границе затылочной и височной долей), также округлой формы, диаметром до 0,2 см, с неровными кровоподтёчными краями.
Эти раневые каналы в веществе мозга основания больших полушарий идут в
направлении сзади наперёд, справа налево и слегка вверх, проходя через полость 3-го желудочка, левого бокового желудочка, заканчиваясь в веществе мозга левой лобной доли, не
достигая выпуклой её поверхности 1-1,5 см, со следами жидкой тёмной крови и наличием
в концевой части их трёх мелких фрагментов черного цвета, металлической плотности,
размерами до 0,2х0,2х0,15 см. Под мягкой мозговой оболочкой на верхненаружной и нижней поверхностях больших полушарий, на полушариях мозжечка имеются множественные
пятнистые, овальной формы, частично сливающиеся, расположенные в бороздах, размерами от 3х4 см до 7х8 см, с чёткими границами кровоизлияния тёмно-красного цвета.
В сером веществе правых затылочной и височной долей, на границе нижней и
наружной поверхностей, на овальных участках, размерами по 1х1,5 см, глубиной до 0,3 см,
множественные сине-фиолетовые мелкоточечные, частично сливающиеся, кровоизлияния,
удалённые на расстояние в 4 см (в переднезаднем направлении). В стенках боковых и 3-го
желудочков множественные точечные и мелкопятнистые багрово-фиолетовые кровоизлияния, размерами до 0,3х0,2х0,1 см, с кровянистым ликвором. В белом веществе больших
полушарий мозга и мозговом стволе множественные рассеянные точечные кровоизлияния.
При медико-криминалистическом исследовании кожного лоскута затылочной области справа с наличием раны установлено, рана имеет признаки входного огнестрельного
повреждения, выстрел произведён с близкого расстояния; на кожном лоскуте с области
шеи справа – множественные мелкие ссадины, на поверхности которых мелкие частицы
светлого металла (от алюминиевой чашечки).
В последующем было установлено, что взрывание электродетонатора ЭДП было активировано звонком по мобильному телефону.
В данном случае электродетонатор с капсюлем-взрывателем обладает кумулятивным (направленным) поражающим действием с характерной морфологической картиной
повреждённых биологических тканей человека.
Литература
1. Руководство по подрывным работам. – М.: Воиниздат МО СССР, 1969. – С. 38-59.
2. Брусницын В.И. Расследование преступлений, совершённых с использованием
взрывных устройств. Монография. – Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 2002. –
С. 17-18.
3. Михайловский Я.А. Особенности механических повреждений при взрыве электродетонаторов // Сб. Вопросы судебной медицины и экспертной практики. Вып. 5. – Чита:
МЗ РСФСР, ЧГМИ, 1973. – С. 176-178.
139
С. Г. Лосев
СТРУКТУРА АНАЛИЗА СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Аннотация: в данной статье рассматривается схема уголовно-правового анализа
состава преступления.
Ключевые слова: состав преступления, методика преподавания уголовного права.
Annotation: in article the scheme analysis of structure of a crime is considered
Key words: crime structure, a technique of teaching of criminal law.
Достаточно большой имеющийся опыт преподавательской деятельности позволил
сформулировать основные требования, которые следует предъявлять к студентам, изучающим курс «Особенной части Уголовного права России». Данные требования можно
оформить в виде схемы, которую следует использовать при анализе конкретного состава
Особенной части при устных ответах на семинарских/ практических занятиях, зачетах и
экзаменах. Также указанную схему можно использовать при написании научных студенческих работ. Думается, данная схема будет небезынтересна и для преподавателей уголовного права, так как может быть использована при чтении лекций.
Сразу оговоримся, что анализу, безусловно, подлежит в первую очередь основной
состав преступления. Если статья уголовного закона содержит квалифицированные составы (например, статья 158 УК РФ содержит в себе один основной состав и несколько квалифицированных) или несколько основных составов (например, статья 146 УК РФ содержит несколько основных составов), то при анализе сразу необходимо указать, какой состав
анализируется. При этом, если анализируется основной состав, то анализ квалифицированных составов сводится к анализу признаков, которые отличают квалифицированные
составы от основного.
Итак, анализ состава Особенной части Уголовного права представляется уместным
начать с Общей характеристики. Общая характеристика включает в себя:
1. Указание на конструкцию состава: формальный, материальный, усеченный.
2. Указание на структуру состава: простой, сложный. Если состав по своей структуре является сложным, то необходимо указать его вид: с двойной формой вины, с альтернативными действиями и т.д.
3. Уместно также охарактеризовать статью и норму, в которой содержатся признаки состава: сколько составов содержит в себе статья, вид диспозиции (простая, описательная, ссылочная, бланкетная), вид санкции, указанный в статье.
Следующий элемент анализа – Правовое регулирование уголовной ответственности за данное преступление. Название несколько условно и сжато. Основной смысл –
на данном этапе необходимо изложить:
1. Нормативные акты, которые помимо Уголовного Кодекса используются для регулирования ответственности за то преступление, признаки состава которого анализируются. Например, признаки тяжкого вреда здоровью помимо ст. 11 УК РФ содержатся в
Правилах определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных Постановлением правительства РФ от 17.08.07, а также в Медицинских критериях определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных
Приказом Министерства здравоохранения и соцразвития РФ от 24.04.08. Не зная эти акты,
полно и достоверно охарактеризовать указанные в ст. 111 УК РФ признаки тяжкого вреда
здоровью невозможно.
140
Академический вестник № 1 (19)
2. Акты толкования права, которые приняты Верховным и Конституционным
судами РФ по данному составу.
Далее, необходимо перейти к анализу Объекта и предмета преступления и личности потерпевшего. В данном разделе необходимо:
1. Указать непосредственный объект преступления. Также вполне уместно указать
родовой и видовой объекты. Если непосредственный объект имеет сложную структуру,
необходимо указать основной, дополнительный или факультативный объекты.
2. Если состав является составом преступления, посягающего на личность или связанного с посягательством на личность, необходимо указать, какой вид личности потерпевшего содержит состав – общий или специальный, а также охарактеризовать специальную личность потерпевшего, раскрыв термины, которыми пользуется законодатель, описывая признаки личности потерпевшего, используя термины, указанные в законе, актах
толкования права или общеупотребительную лексику. Например, в ст. 106 УК РФ законодатель говорит о потерпевшем – новорожденном ребенке. Признаки новорожденного ребенка в законе не указаны, тем не менее, для характеристики потерпевшего следует использовать терминологию, применяемую в медицине.
3. Далее, если состав содержит в себе признаки предмета, необходимо охарактеризовать предмет преступления, раскрыв термины, которыми пользуется законодатель, описывая предмет преступления, используя термины, указанные в законе, актах толкования
права, или общеупотребительную лексику. Например, признаки предмета преступления,
предусмотренного ст. 222 УК РФ, указаны в Законе «Об оружии».
Следующий этап анализа Объективная сторона состава. В данном разделе необходимо:
1. Дать общую характеристику объективной стороны. Для этого необходимо – указать элементы, из которых состоит объективная сторона состава. Для Материального состава это деяние, причинная связь, последствия, для формальных и усеченных – деяние.
Указать форму деяния – действие или бездействие
2. Охарактеризовать деяние, раскрывая термины, которые использует законодатель,
аналогично тому, как это сделано при характеристике личности потерпевшего и предмета
преступления
3. Охарактеризовать признаки общественно–опасных последствий, если речь идет о
материальном составе.
4. Охарактеризовать факультативные признаки объективной стороны состава – место, время, обстановку совершения преступления.
5. Указать юридический момент окончания преступления.
Пятым элементом анализа является Субъект преступления. На этом этапе следует:
1. Указать, какой субъект преступления – общий или специальный
2. Если субъект специальный, то следует охарактеризовать его, например, признаки
субъекта – «должностное лицо» указаны в Примечании к ст. 285 УК РФ.
3. Также уместно указать на особенности соучастия со специальным субъектом.
Например, лицо женского пола может быть только соисполнителем изнасилования.
Следующий элемент схемы анализа Субъективная сторона состава преступления. На этом этапе следует раскрыть: 1. Форму и вид вины. 2. Факультативные признаки
субъективной стороны.
Два последних пункта анализа – Признаки квалифицированных составов, а также Смежные составы и квалификация по совокупности.
Что касается квалифицированных составов, то, как мы уже замечали выше, не следует подробно останавливаться на всех признаках квалифицированного состава. Достаточно описать только те признаки, которые отличают квалифицированный состав от основно-
141
го. Данные признаки во много схожи, поэтому изложение данных, как правило, не представляет трудностей.
Что же касается последнего пункта, то на этом необходимо:
1. Указать наиболее типичные составы, смежные с анализируемым составом, указав
признаки, которые позволят их разграничить.
2. Указать наиболее типичные случаи квалификации по совокупности. Например,
типовыми случаями квалификации для преступления, предусмотренного ст. 131 УК РФ,
является квалификация совместно с насильственными преступлениями.
В. И. Морозов, В. В. Галкин
НЕВМЕНЯЕМЫЙ КАК СУБЪЕКТ УГОЛОВНОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ
Аннотация: в данной статье рассматривается правовое положение невменяемого
как субъекта уголовно-правовых отношений. В статье выделяются виды уголовных правоотношений, и рассматривается их правовая природа, а также основное содержание применительно к невменяемому лицу.
Ключевые слова: невменяемый, невменяемость, субъект правоотношения, уголовные правоотношения, охранительные уголовные правоотношения, регулятивные уголовноправовые отношения, общественно опасное деяние, метод уголовно-правового регулирования.
Annotation: in article the legal status deranged as subject criminally-legal relations is
considered. In article kinds of criminal legal relationship are allocated, and their legal nature, and
also the basic maintenance with reference to the irresponsible person is considered.
Key words: deranged, diminished responsibility, the subject of legal relationship, criminal legal relationship, guarding criminal legal relationship, regulatory criminally-legal relations,
socially dangerous act, a method of criminally-legal regulation.
В уголовном праве аксиомой является то, что невменяемый не может являться
субъектом преступления. Вместе с тем, вопрос о том, является ли он субъектом уголовноправового правоотношения, не нашёл своего однозначного решения в отечественной уголовно-правовой доктрине. Ответ на этот вопрос позволит более четко определить механизм уголовно-правового регулирования, место невменяемого в этом механизме, пределы
применения к нему мер принуждения. Кроме того, изучение этого вопроса полезно и для
конкретизации предмета уголовного права. Помимо этого, повышенную актуальность вопрос о невменяемом, как субъекте правоотношений, приобретает и в связи с тем, что в последнее время в литературе встречаются мнение о необходимости ограничения предмета
уголовного права только общественными отношениями, возникающими в связи с совершением преступления лицом, способным нести уголовную ответственность [1, с. 31-33].
Стоит отметить, что в большинстве источников, посвященных исследованию вопроса о субъектах уголовных правоотношений, невменяемым уделяется незначительное
внимание, которое сводится лишь к констатации факта признания их субъектами уголовных правоотношений без объяснения причин и специфики этих правоотношений.
Прежде всего, необходимо определиться с тем, что понимается под правоотношениями, его составными частями в теории права и как это отражается в уголовном праве.
В теории права по вопросу понятия правоотношения высказаны самые разные соображения. Из существующих позиций, нам импонирует подход тех авторов, которые понимают под правоотношениями «самостоятельное общественное отношение, субъектов
которого связывают или ставят в правовую зависимость юридические права и обязанности
142
Академический вестник № 1 (19)
и которое оказывает регулирующее воздействие на поведение людей отдельно или во
взаимодействии с иной общественной структурой» [2, с. 121].
Таким образом, для того чтобы определить, является ли невменяемый субъектом
уголовно-правовых отношений, необходимо рассмотреть, входит ли он в предмет уголовного права.
Прежде всего, стоит отметить, что отрасль права представляет собой совокупность
норм, регулирующих однородные общественные отношения. Применительно к уголовному
праву однородность образует общественная опасность деяний. Поскольку понятие невменяемости, меры, применяемые к невменяемому лицу, а также виды общественно опасных деяний, совершение которых влечет возможность применения принудительных мер медицинского характера к невменяемому лицу, предусмотрены нормами уголовного законодательства, то, следовательно, поведение невменяемого входит в предмет уголовно-правового регулирования.
Поэтому, как только невменяемый совершает общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом, возникают уголовно-правовые отношения с его участием.
Вне общественно опасного деяния нет ни фигуры невменяемого (в уголовно-правовом
смысле), ни собственно уголовно-правовых отношений. Могут существовать административно-правовые и иные отношения, с участием психически больного человека. И как представляется, в перспективе не следует выделять отношения с участием невменяемого в отдельную отрасль регулирования, ибо связь с общественно опасным деянием как раз и обуславливает признание его субъектом уголовного правоотношения.
На основании изложенного следует признать существование в уголовном праве
особого вида уголовно-правовых отношений, связанных с совершением невменяемым общественно опасного деяния.
Таким образом, предметом уголовно-правового регулирования являются общественные отношения, возникающие по поводу совершения невменяемым общественно
опасного деяния.
Они обладают всеми признаками правоотношений. Во-первых, наличием конкретизированного субъектного состава, (т.е. субъекты строго определены: с одной стороны выступает государство в лице его уполномоченных органов, а с другой – невменяемый). Вовторых, они развиваются во времени, поскольку, как нам представляется, сроки давности
применения принудительных мер уголовно-правового характера должны распространяться
и на совершенное невменяемым общественно опасное деяние. Например, если срок давности не истек, то к невменяемому, при наличии необходимости, применяются принудительные меры медицинского характера. По истечении же срока давности с момента совершения невменяемым общественно опасного деяния, к нему, на наш взгляд, должны, при
необходимости, применяться медицинские меры в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации о здравоохранении.
В-третьих, отношения урегулированы признаваемым в государстве источником
права (УК РФ). В-четвертых, субъекты наделены правами и обязанностями. Стоит отметить, что в классической теории права наличие прав и обязанностей связывается с наличием сознания и воли его субъектов. И.В. Табарин отмечает, что «правообладатель без волевых усилий не сможет, пусть даже и сформулированное требование, предъявить обязанному субъекту, что, конечно, не позволит превратить предполагаемою теоретическую возможность в реальное право на практике. То же самое касается и обязанного субъекта – отсутствие воли и, как следствие, волевых действий по выполнению обязанности не дадут
участнику перейти к практическому её выполнению, что автоматически исключит данного
индивида из числа сторон конкретного общественного взаимодействия» [3, с. 129].
143
Между тем наличие у невменяемого прав и обязанностей имеет как публичноправовую природу, т.е. связано с защитой прав и интересов всего общества, так и естественно-правовую природу, вытекающую из охраны интересов конкретного человека, т.е. невменяемого, что обусловливает наличие таких целей в принудительных мерах медицинского
характера как его излечение или улучшение состояния психического здоровья. В-пятых, они
имеют свое содержание (право и обязанности) и объект (то есть то, на что они направлены).
Так же представляется не бесспорным утверждение о том, что невменяемый не может сознательно относиться к окружающей действительности и не является личностью.
Заслуживает внимания правильное замечание Т.В. Шепель о том, что «в праве не принято
различать понятия сознания и осознания, хотя в психологии они не расцениваются как
идентичные. Сознание является общим свойством психики человека. Осознание характеризует его поведение в конкретной обстановке. Неосознанность определенных действий
далеко не всегда свидетельствует об отсутствии сознания. При временном психическом
расстройстве или при наличии в его течении длительных, стойких ремиссий деятельность
больного продолжает носить сознательный, в том числе волевой характер, независимо от
неосознанности конкретного юридического акта» [4, с. 23]. Данное утверждение позволяет
считать невменяемого личностью.
В свою очередь, правоотношения с участием невменяемого можно разделить.
1) Охранительные уголовные правоотношения – это общественные отношения, связанные с совершением общественно опасного деяния невменяемым и возникающие с момента совершения такого деяния.
2) Регулятивные уголовные правоотношения – это общественные отношения, охраняемые уголовным законом от общественно опасных деяний невменяемых лиц. Возникновение этих отношений связано с наступлением «типичных, конкретных, юридически значимых ситуаций, предусмотренных гипотезой уголовно-правовой нормы» [5, с. 127]. Методом правового регулирования здесь является принятие, изменение или отмена уголовного закона в части, касающейся понятия и критериев невменяемости, совершения невменяемым предусмотренных уголовным законом общественно опасных деяний и применения к
нему принудительных мер медицинского характера, предусмотренных в УК РФ.
Стоит отметить, что решающая, первичная роль в уголовно-правовых отношениях с
участием невменяемого принадлежит охранительным отношениям, связанным с совершением общественно опасного деяния, поскольку только после него лицо признается невменяемым и на него параллельно с охранительными отношениями распространяются регулятивные отношения. [5, с. 228]. Иными словами охранительные правоотношения есть предпосылка возникновения уголовных правоотношений с участием невменяемого вообще.
Методом правого регулирования при охранительных уголовно-правовых отношениях с участием невменяемого является: 1) освобождение лица, признанного невменяемым
от уголовной ответственности с применением принудительных мер медицинского характера, при наличии в них необходимости и 2) освобождение его от уголовной ответственности без применения принудительных мер медицинского характера, если для достижения
целей, указанных в ст. 98 УК РФ, они не требуются. Так, в п. 3 Постановления Пленума
Верховного Суда РФ от 07.04.2011 № 6 «О практике применения судами принудительных
мер медицинского характера» указано, что лицо, совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, «не подлежит уголовной ответственности».
Содержание охранительного правоотношения образует комплекс следующих прав и
обязанностей. Так, в рамках охранительных правоотношений, невменяемый имеет право
на применение к нему только тех мер воздействия, которые установлены в уголовном законодательстве. Государство, в свою очередь обязано применить к нему меры воздействия
в строгом соответствии с действующим законодательством.
144
Академический вестник № 1 (19)
Кроме того, государство наделяется правом на применения к невменяемому
назначенных, в соответствии с требованиями уголовного закона, принудительных мер медицинского характера. На невменяемого, в свою очередь ложится обязанность претерпеть
меры медицинского характера, которая обеспечивается силой государственного принуждения.
Данные меры применяются с целью предупреждения совершения им новых общественно опасных деяний, излечения больного или улучшения его психического здоровья,
а, следовательно, несут и предупредительную нагрузку.
Стоит также подчеркнуть, что данные обязанности в рамках охранительных правоотношений связаны в большей части не с совершением общественно опасного деяния, а с
состоянием здоровья невменяемого лица. Этот тезис подтверждается и судебной практикой. Так, в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 07.04.2011 № 6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» указано, что
«…цели применения принудительных мер медицинского характера отличаются от целей
применения наказания и в силу статьи 98 УК РФ заключаются в излечении или улучшении
психического состояния указанных лиц, а также предупреждении совершения ими новых
предусмотренных уголовным законом общественно опасных деяний».
Уголовно-правовые отношения с участием невменяемого возникают и при освобождении от уголовной ответственности лица, причинившего вред невменяемому при защите от общественно-опасного посягательства последнего (ст. 37 УК РФ) или при его задержании (ст. 39 УК РФ).
Кроме того, выступая субъектом уголовно-правового правоотношения, невменяемый имеет право на защиту (неприкосновенность) от преступных посягательств, т.е. защиту наиболее важных и ценных его прав, охраняемых уголовным законодательством (регулятивные отношения).
Наличие этого права не должно ставиться под сомнение, поскольку законы, обеспечивающие защиту личности, в равной степени распространяются и на невменяемых лиц.
Сущность этого права составляет: право-действие – прибегнуть к собственным действиям
по защите от преступных посягательств; право-требование – требовать от других лиц соблюдать неприкосновенность его основных прав, охраняемых уголовным законом; право –
защиты, т.е. к возможности прибегнуть к силе государственного принуждения против лиц,
нарушавших его неприкосновенность. Государству в лице его компетентных органов, в
свою очередь, корреспондирует обязанность (не нарушать) обеспечить соблюдение прав
невменяемого, в том числе и его безопасность.
Так же традиционно в рамках регулятивных отношений выделяют отношения, связанные с общей превенцией, заключающей воздержание лица от совершения общественно
опасного деяния посредством угрозы устрашения санкции уголовно-правовых норм, где на
лицо возлагается обязанность воздержаться от совершения общественно опасного деяния.
Представляется, что реализация этой обязанности в рамках уголовно-правовых отношений
с участием невменяемого исключается, ибо невменяемый в силу своих психофизиологических особенностей неадекватно воспринимает (либо не воспринимает вообще) запрет,
санкцию.
Кроме того, он уже совершил преступления, и в этой связи решается вопрос о возможном применении к нему принудительных медицинских мер. Между тем, так или иначе
функция предупреждения реализуется посредствам административных отношений, где
государство наделяется правом на госпитализацию в психиатрический стационар в недобровольном порядке лица, страдающего психическим расстройством, если оно является тяжелым и обусловливает его непосредственную опасность для себя или окружающих (п.
«а» ст. 29 Закона РФ от 02.07.1992 № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях
145
прав граждан при ее оказании»), не связанное с совершением общественно опасного деяния. Но опять-таки это разновидность частной превенции в административном правоотношении.
Рассмотренные выше права и обязанности должны иметь объект, то есть то, на что
направлено поведение невменяемого, иначе отношение делается бессмысленным. Признание объектом уголовного правоотношения поведения лиц в настоящее время является распространенным в современной литературе.
Наиболее предпочтительным нам видится предложенное М.Н. Беловым выделение
объектов уголовно-правовых правоотношений. По его мнению, объект таких правоотношений образует «Предупреждение общественно опасных деяний… Вторым объектом уголовного правоотношения является исправление преступника. Третий объект уголовного
правоотношения – восстановление социальной справедливости…» [6, с. 56-57].
Однако применительно к невменяемому, вряд ли можно говорить о том, что одним
из объектов является восстановление социальной справедливости в силу его специфического правового статуса, вызванного неспособностью понимать и регулировать свое поведение. Не имеет смысла и говорить о его исправлении, поскольку цели применения принудительных мер медицинского характера определены в ст. 98 УК РФ.
Следовательно, объектом уголовных правоотношений, с участием невменяемого
отношений является предупреждение общественно опасных деяний и излечение или
улучшение психического состояния лица его совершившего.
Таким образом, учитывая вышесказанное, нам представляется, что невменяемый
является субъектом уголовно-правовых правоотношений.
Литература
1. Пудовочкин Ю.Е., Пидвагиров С.С. Понятие, принципы и источники уголовного
права: сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. – 297 с.
2. Протасов В.Н. Правоотношение как система – М.: Юрид. лит., 1991. – 143 с.
3. Табарин И.В. Современная теория права: новый научный курс: Научная монография. – М.: издание автора, 2008.
4. Шепель Т.В. Деликт и психическое расстройство: цивилистический аспект: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. Специальность 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право – Томск, 2006. – 42 с.
5. Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. — СПб.
Санкт-Петербургский государственный университет, 1999.
6. Белов М.Н. Правоотношения в уголовном праве: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Специальность 12.00.08 – уголовное
право и криминология; уголовно-исполнительное право/ Науч. рук. Петрова Г.О. – Нижний Новгород, 2002. – 175 с.
146
Академический вестник № 1 (19)
В. Н. Невмержицкий, А. И. Коновалов,
М. В. Чайковская
САМОУБИЙСТВО ИЗ СТРОИТЕЛЬНО-МОНТАЖНОГО ПИСТОЛЕТА «ПЦ-52-1»
Аннотация: в данной статье рассматривается случай возможности смертельного
самоповреждения головы при исправном состоянии строительно-монтажного пистолета.
Ключевые слова: самоубийство, травма головы, строительно-монтажный пистолет, дюбель.
Annotation: In this item we can see material about head suicide with connection fortune
for build editing pistol.
Key words: head suicide, fatal blow, build editing pistol.
В судебно-медицинской практике смертельные случаи с целью самоубийства путём
причинения повреждений дюбелями, выстрелянными из строительно-монтажных пистолетов (СМП) встречаются крайне редко. Имеются лишь отдельные публикации в отечественной литературе, посвящённые этим эпизодам [1, с. 48-49; 2, с. 105-107; 3, с. 74-76; 4,
с. 300-302].
Для выполнения технологических крепёжных операций в строительстве применяются различные виды СМП: «СМП-1» и «СМП-3» (в настоящее время сняты с производства), «ПЦ-52-1» и др. Это пистолеты поршневого действия, работающие на энергии пороховых газов из патронов, действующих на поршень в канале ствола, выбрасывающий
ударным воздействием крепёжный дюбель, лежащий в направителе. Поршень по стволу
разгоняется на коротком отрезке давлением пороховых газов до скорости 100 м/с.
Обеспечение безопасной работы осуществляется наличием на конце ствола блокировочного устройства (цилиндрический или полуцилиндрический предохранительный
наконечник), исключающего случайные выстрелы в «воздух». Выстрел происходит только
после того, как наконечник плотно прижат к преграде. Всё же из неисправных и специально переделанных СМП возможны выстрелы без контакта наконечника с преградой.
Для стрельбы из СМП применяют патроны разнообразных типов (преимущественно
«Д» – № 1, основной, с длиной гильзы 2,2 см и «К» – № 2, с длиной гильзы 1,5 см, «В 5 – В
9» и др.), с пыжом и без него, а также различной длины и калибра, с разной навеской пороха, позволяющей развивать давление у дульного среза от 39 до 310 МПа. Дюбели изготавливаются из прочной хромистой стали, разной длины и диаметра (0,3-0,8 см и более), иногда снабжены полиэтиленовыми наконечниками, направляющими дюбель по каналу ствола в момент выстрела.
В целях безопасности и нормальной работы СМП необходимо последовательно и
тщательно выполнять все операции следующим образом: 1) поршень шомполом перемещают в крайнее заднее положение; 2) дюбель с шайбой вставляют в канал направителя,
убедившись, что шайба удерживается шариковым фиксатором; 3) рукоятку ударноспускового механизма поворачивают против часовой стрелки до упора и выдвигают кожух
из коробки; 4) раскрывают пистолет относительно шарнира, связывающего рукоятку с
муфтой, закладывают патрон в направитель и закрывают пистолет; 5) устанавливают прижим пистолета в точку прицела под прямым углом к конструкции, нажимают на рукоятку
и оттягивают до отказа спусковой рычаг механизма накола капсюля, вследствие чего происходит выстрел и дюбель забивается в конструкцию.
В нашей экспертной практике имел случай самоубийства гр-на К., 48 лет, который
был обнаружен в своей квартире (Заключение эксперта № 592 от 02.03.2009 г.). Рядом с
трупом на полу лежал СМП « ПЦ-52-1». При экспертизе трупа обнаружено следующее:
кожные покровы волосистой части головы и лица обильно испачканы подсохшей тёмнокрасной кровью. При ощупывании костей черепа определяется патологическая их подвиж147
ность в височных областях. В преддверии и полости рта небольшое количество жидкой
тёмно-красной крови. На тыльной поверхности левой кисти, преимущественно на пальцах,
имеются многочисленные, округлые, подсохшие пятна крови, размерами от точечных до
0,7 см в диаметре. Местами эти пятна в виде помарок (мазки крови) удлинённо-овальной
формы, размерами от 0,2х0,5 см до0,8х1,2 см.
Ладонная поверхность левой кисти испачкана маслянистым веществом чёрного
цвета. В правой височной области, на расстоянии 173 см от уровня подошв стоп, на 3 см
выше и 3,5 см кпереди от верхнего уровня места прикрепления правой ушной раковины,
расположена рана овальной формы, испачканная вокруг подсыхающей тёмно-красной
кровью, с дефектом ткани, размерами 1,2х0,8 см, большим размером вертикально, с неровными и осаднёнными краями, соответственно 12-и часам на ширину 0,7 см, 3-м – 0,3 см, 6и – 0,4 см, 9-и – 0,6 см, условного циферблата. Осаднение с западающей подсохшей красного цвета поверхностью. Вокруг раны на коже имеется наложение копоти чёрного цвета
на ширину: до 2,1 см между 10-ю-12-ю часами условного циферблата и до 1,2 см – на
остальном протяжении. Вокруг глаз овальные, насыщенные, красно-синюшные кровоподтёки, размерами по 6х3,5 см, большим размером горизонтально, с припухлостью (отёком)
мягких тканей.
До внутреннего исследования трупа, переносным рентгеновским аппаратом 10-Л6
«АРМАН» произведена рентгенография черепа в прямой проекции на рентгеновскую
плёнку, при режиме работы 80/60 мА/с. На полученной рентгенограмме: в левой половине
черепа, почти у самой стенки височной кости, на уровне левой глазницы, определяется
инородное тело в виде тени металлической плотности, удлинённо-цилиндрической формы,
с одним заострённым, противоположным – уплощённым, несколько утолщённым, концами, длинником ориентированное горизонтально. Инородное тело, напоминает гвоздь или
дюбель, длиной около 3,5 см, диаметром около 0,5 см, остриём направленным влево,
шляпкой – вправо.
При внутреннем исследовании установлено: рана в правой височной области продолжается в раневой канал, направленный справа налево, несколько спереди назад и вниз. В
правой височной области, соответственно ране на коже, на 2,5 см выше и 6,5 см кпереди от
наружного слухового прохода, расположен дырчатый перелом большого крыла основной
кости, неправильной овальной формы, размерами 1,7х1 см, большим размером вертикально.
Наружная костная пластинка по краю перелома ровная, отвесная. Далее, к внутренней костной пластинке, перелом конусообразно расширяется за счёт выкрашивания губчатого вещества и скола компакты внутренней костной пластинки, на ширину до 0,1 - 0,3 см. К верхнему
и заднему краям дырчатого перелома прилегает неправильной овальной формы отломок кости размерами 2,1х1,9 см, большим размером косо-вертикально кзади, от задненижнего края
которого отходит кзади волнистый линейный перелом длиной 1,2 см.
С внутренней поверхности отмечается оскольчато-фрагментарный перелом верхних
стенок правой и левой глазниц и решётчатой кости с образованием множества отломков и
фрагментов кости неправильной многоугольной формы, размерами от крошечных до 1,9х1
см. На левой височной кости имеется линейный волнистый перелом, передний конец которого расположен по шву кости, кзади на 1 см от левого малого крыла основной кости,
направляется кзади и несколько вправо, переходит на переднюю поверхность пирамиды
височной кости, далее направляется вправо и кзади, переходя на заднюю поверхность пирамиды височной кости, отклоняется влево, где затухает, длиной 11,3 см.
Снаружи на чешуе левой височной кости, на 3 см выше и 2,5 см кпереди от наружного слухового прохода, на участке неправильной овальной формы, размерами 3х3,2 см,
большим размером на 1 и 7 часов условного циферблата, имеется «шатёрное вспучивание»
наружной костной пластинки (с прогибом внутренней – до 0,5 см), в центральной части
которого отмечается скол и выкрашивание компакты диаметром 0,3 см, от последнего отходят радиально 6 волнисто-прямолинейных трещин, длиной от 2,5 см до 4,2 см, расположенных на 12 – 1 – 3 – 5 – 8 – 10 часах условного циферблата, с наличием концентрических
(экваториальных) трещин, расположенных в 1 – 1,2 см от центральной части перелома, дли148
Академический вестник № 1 (19)
ной 1,2-2 см, с образованием отломков неправильной треугольной формы, фиксированных к
твёрдой мозговой оболочке.
Края радиальных и концентрических трещин на наружной костной пластинке сравнительно ровные, с незначительным сколом и выкрашиванием компакты – зона сжатия
костной ткани, на внутренней – относительные ровные, отвесные (зона разрыва). В 2,3 см
ниже и кзади от основного перелома, на внутренней костной пластинке чешуи левой височной кости имеется локальная дугообразная, окружностью кзади, трещина длиной 0,4 см.
Остальные кости свода и основания черепа целы. Толщина костей черепа на распиле: лобной 1 см, теменных – по 0,4 см, височных – по 0,7 см, основной – до 0,15 см (на уровне перелома).
Твёрдая мозговая оболочка, соответственно дырчатому перелому, разорвана и представлена неправильной треугольной формы лоскутов, на участке размерами 1,8х2 см, с
наличием умеренного количества жидкой тёмно-красной крови в субдуральном пространстве. Мягкая мозговая оболочка правых и левых височных и лобных долей головного мозга
разорвана, под ней расположено тотальное тёмно-красное кровоизлияние, переходящее с
борозд на извилины, наибольшей толщины над извилинами базальных поверхностей лобных
и височных долей – до 0,2 см.
Раневой канал проходит через правые и левые лобные и височные доли головного
мозга, с размозжением ткани мозга и пропитыванием кровью диаметром до 2,5 см. Боковые
желудочки головного мозга несколько расширены, с наличием умеренного количества жидкой тёмно-красной крови. В толще размозжённой левой височной доли обнаружен не деформированный дюбель (снаряд) из бело-серого тусклого металла, длиной 3 см, диаметром
шляпки 1 см, ограничительного кольца – 1,2 см (толщиной 0,17 см), гвоздя – 0,5 см, с многогранным остриём, длиной 0,4 см. В мягких тканях головы, соответственно описанным переломам, имеются очаговые, сочные, тёмно-красные, блестящие кровоизлияния размерами по
5х6 см, толщиной до 0,5 – 0,7 см, с чёткими границами. Параорбитальная клетчатка обоих
глаз пропитана тёмно-красной кровью.
При медико-криминалистическом исследовании кожного лоскута, изъятого от трупа
с правой височной области, установлено: рана имеет признаки входной огнестрельной и
образовалась в результате выстрела одноэлементным металлическим снарядом, возможно
дюбелем. Выстрел произведён в упор, на что указывают, штамп-отпечаток дульного среза
ствола (штанцмарка), наличие частиц несгоревшего пороха в стенках раны и характер отложения копоти в области её краёв.
Таким образом, судебно-медицинское исследование, с использованием лабораторных данных, позволило подтвердить возможность самоповреждения головы при исправном состоянии СМП «ПЦ-52-1».
Литература
1. Баринов Е.Х. Случай причинения повреждений из строительно-монтажного пистолета // Медицинская экспертиза и право. Научно-практический журнал. – М.: ЮрИнфоЗдрав, 2010. - № 1. – С. 48-49.
2. Ефременко А.И., Зубкова Л.Л., Смирнов В.Д. Случай ранения из строительномонтажного пистолета // Информационный сборник по судебно-медицинской экспертизе
(Материалы 3-й н-пр. конф., посвящённой 60-летию Великой Октябрьской социалистической революции. – Л.: МЗ РСФСР, 1977. – С. 34-35.
3. Коновалов А.И., Янковский В.Э. О смертельном повреждении из строительномонтажного пистолета «ПЦ-52-1» // Сб. Актуальные вопросы судебной медицины и экспертной практики (диагностика механизмов, последовательности, прижизненности и давности образования повреждений). Вып. второй. – Барнаул: МЗ РСФСР, АГМИ, 1985. – С.
74-76.
4. Попов В.Л., Шигеев В.Б., Кузнецов Л.Е. Судебно-медицинская баллистика. –
СПб.: Гиппократ, 2002. – С. 300-302.
149
И. О. Смирнов
ЮРИДИЧЕСКОЕ ЛИЦО КАК СУБЪЕКТ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
ЗА СОЗДАНИЕ НЕЗАКОННОГО ВООРУЖЕННОГО ФОРМИРОВАНИЯ
ИЛИ УЧАСТИЯ В НЁМ
Аннотация: статья посвящена одному из актуальных вопросов – является ли юридическое лицо субъектом преступления в отечественном и зарубежном уголовном праве?
В статье рассматривается проблема юридического лица в качестве субъекта уголовной ответственности за создание НВФ или участие в нем.
Ключевые слова: субъект преступления, незаконное вооруженное формирование,
юридическое лицо, уголовная ответственность.
Annotation: The article is devoted to one of the most pressing issues - whether an entity
is the subject of crime in the domestic and foreign criminal law? The article is devoted to the
study of problems of a legal entity as the subject of criminal responsibility for the creation of illegal armed groups or participation in it.
Key words: crime committer, the illegal armed formation, entity, criminal liability.
Характеристика субъекта преступления ст. 208 УК РФ «Организация незаконного
вооруженного формирования или участие в нем» не имеет принципиальных отличий от
субъекта иных преступлений против общественной безопасности.
В теории уголовного права институт субъекта преступления в целом достаточно исследован. Субъект преступления рассматривается в российской науке уголовного права
как центральное звено состава преступления. Наличие субъекта преступления является одним из важных условий уголовной ответственности, т.к. «она возможна только при наличии в первую очередь лица, совершившего преступление [2, с. 217]».
Этого же мнения придерживается и В.В. Устименко и считает, что субъект – это
лицо, совершившее общественно опасное деяние и способное в согласовании с законом
понести за него уголовную ответственность [11, с. 9].
По действующему уголовному законодательству РФ субъектом организации или
участия в незаконных вооруженных формирований может быть только физическое лицо –
человек, то есть как гражданин РФ, так и иностранные граждане, не пользующиеся правом
экстерриториальности, и лица без гражданства (в том числе – наемники).
И так, субъектом преступления может быть только лицо, причем не просто лицо, а
лицо физическое. Применительно к предмету нашего исследования это имеет особое отношение, так как в правовом плане понимается и лицо юридическое. Теоретически, а в некоторых случаях и практически возможна ситуация, когда организация, имеющая статус
юридического лица, может являться и вооружённым формированием не предусмотренным
законом.
В международном уголовном праве проблема уголовной ответственности юридических лиц решалась неоднократно. В 1929 г. этот вопрос был поставлен на конгрессе Международной ассоциации уголовного права (Бухарест), где одни ученые полагали возможным уголовную ответственность юридических лиц, другие были их противниками [8, с.
296]. На основании изложенных в докладах мнений ученых Бухарестский конгресс вынес
постановление о необходимости внесения в национальное уголовное законодательство капиталистических государств особой нормы, предусматривающей уголовную ответственность юридических лиц, преступно нарушающих законы государства [4, с. 215].
В современном мире уголовная ответственность организаций – явление достаточно
частое и во многом традиционное. Она существует в отдельных штатах США [3, с. 92], во
Франции, Нидерландах [5, с. 163] и др.
150
Академический вестник № 1 (19)
Таким образом, в таких зарубежных странах, как: Франция ст. 131-37, 131-39, Великобритания, Литва, юридические лица могут быть привлечены к уголовной ответственности и предусматриваются следующие виды наказаний уголовных и исправительных:
штраф; прекращение деятельности; запрещение осуществлять прямо или косвенно один
или несколько видов профессиональной или общественной деятельности; помещение под
судебный надзор; конфискацию и др.
Вместе с тем виднейший российский ученый профессор Н.С. Таганцев, являясь
противником привлечения к уголовной ответственности юридических лиц, приводил на
этот счет следующие аргументы:
1) безнаказанность юридического лица, как идеальной личности, не освобождает от
ответственности его представителей или членов, которые непосредственно выполнили
преступное деяние;
2) уголовная безответственность юридических лиц не исключает их ответственности гражданской, в частности обязанности вознаграждения (возмещения) за вред и убытки;
3) признание ненаказуемости юридических лиц не противоречит наложению взысканий, ограничений их деятельности или даже прекращению их деятельности [9, с. 143144].
Нам представляется, что доводы, приводимые Н.С. Таганцевым, вполне убедительны. «Между тем в последние годы этот вопрос приобрел большую актуальность. Противники установления уголовной ответственности юридических лиц обычно ссылаются на
принцип «личной ответственности», сформулированный классической школой уголовного
права и имеющий важное значение для уголовной ответственности физических лиц. Однако в текущем столетии подход к ответственности юридических лиц в мире изменился... [6,
с. 118-119]».
В РФ вопрос о допустимости уголовной ответственности юридических лиц является
дискуссионным, но законодательно положительно не решенным. Все-таки приведенная
аналогия, по нашему мнению, вполне применима и относительно юридических лиц,
ставящих своей основной целью создание незаконного вооружённого формирования.
Россия обязана учитывать международные стандарты и рекомендации, в том числе
касающиеся уголовно-правовых методов борьбы с общественно опасными деяниями, совершаемыми юридическими лицами [1, с. 34].
Россией ратифицированы Международная конвенция о борьбе с финансированием
терроризма от 9 декабря 1999 г., Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности
за коррупцию от 27 января 1999 г., Конвенция Организации Объединенных Наций против
транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г., которые признают
в качестве субъектов коррупционных и иных преступлений юридических лиц [10]. Современное российское законодательство знает примеры, когда за определенные действия ответственность несут в том числе и юридические лица.
Так, в соответствии с Федеральным законом «О борьбе с терроризмом [12]» «организация, созданная в целях осуществления террористической деятельности или признающая возможность использования в своей деятельности терроризма, подлежит ликвидации,
а ее имущество – конфискации». Имеются основания полагать, что если организация
(юридическое лицо) создает, руководит или финансирует незаконное вооруженное формирование, то с ней и ее имуществом должно поступить таким же образом. Приведенная аналогия, по нашему мнению, вполне применима и относительно юридических лиц, ставящих
своей основной целью совершение не только террористических актов, финансирования
незаконного вооруженного формирования, но и иных тяжких и особо тяжких преступлений.
Статья 9 Федерального закона от 25 июля 2002 г. «О противодействии экстремистской деятельности» устанавливает, что «в случае осуществления общественным или рели-
151
гиозным объединением экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав
и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности..., соответствующие общественное или религиозное объединение... может быть ликвидировано, а
деятельность соответствующего общественного или религиозного объединения, не являющегося юридическим лицом, может быть запрещена по решению суда... Оставшееся
имущество общественного или религиозного объединения подлежит обращению в собственность Российской Федерации [13]». По нашему мнению, такой вид ответственности
вполне оправдан.
Нормы Уголовного кодекса Российской Федерации не предусматривают уголовной
ответственности юридических лиц, хотя такие попытки при его разработке предпринимались, и в теоретическом плане эта проблема в отечественном уголовном праве остается
дискуссионной. Данный вопрос особенно актуален для преступных посягательств в сфере
предпринимательской, налоговой, банковской, экологической деятельности.
Последние изменения редакции ч. 1 ст. 208 УК РФ, внесенные Федеральным законом от 27 июля 2007 г. N 153-ФЗ, в соответствии с которым в объективную сторону данного состава преступления включено финансирование незаконного вооруженного формирования, показывают, что вопрос о возможности уголовной ответственности юридических
лиц за совершение данного преступления достаточно актуален.
Учитывая вышеизложенное, в рамках обозначенной в настоящей статье проблемы
приходим к следующему выводу: при привлечении к уголовной ответственности юридических лиц такие цели наказания, как исправление осужденного и предупреждение совершения им новых преступлений, оказались бы недостигнутыми. Уголовный закон связывает
ответственность со способностью лица, совершившего преступление, отдавать отчет в
своих действиях и руководить ими, а такой способностью обладают лишь люди.
Отказ от привлечения к уголовной ответственности юридических лиц вполне согласуется со всеми традиционными принципами уголовного права и уголовного законодательства России. Следовательно, субъектом преступления по ст. 208 УК РФ может выступать только физическое лицо – человек.
Литература
1. Антонова Е.Ю. Уголовная ответственность юридических лиц в международной
практике // Юридический мир. 2008. № 7. С. 34.
2. Брайнин ЯМ. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном
праве. - М., 1963. С. 217.
3. Конарев В.А. Организованные преступные формирования: вопросы квалификации: Дис. ... канд. юрид. наук. М. 2002. С. 92.
4. Орлов В.С. Субъект преступления по советскому уголовному праву. – М., 1958.
С. 215; Трайнин А.Н. Указ. соч. С. 295 - 296.
5. Правовая система Нидерландов. – М., 1998. С. 163.
6. Российское уголовное право. Общая часть. С. 118-119.
7. Собрание законодательства Российской Федерации от 25 июля 1998 г. № 31.122 .
8. Трайнин А.Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. - М.,
1969. С. 296.
9. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. – М.: Наука.
1994. С. 143 - 144.
10. Федеральный закон от 10 июля 2002 г. № 88-ФЗ «О ратификации Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма»; Федеральный закон от 26 апреля
2004 г. № 26-ФЗ «О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против
транснациональной организованной преступности и дополняющих ее Протокола против
незаконного ввоза мигрантов по суше, морю и воздуху и Протокола о предупреждении и
152
Академический вестник № 1 (19)
пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее»; Федеральный закон от 25 июля 2006 г. № 125-ФЗ «О ратификации Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию».
11. Устименко В.В. Особый субъект преступления. – Харьков: 1989, с. 9.
12. Федеральный закон от 25 июля 1998 г. «О борьбе с терроризмом» № 130-ФЗ (в ред.
ФЗ от 7 августа 2000 г. № 122-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 1998. № 31. Ст. 3808.
13. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. «О противодействии экстремистской деятельности» // Российская газета. 2002. 30 июля.
М. В. Чайковская, А. И. Коновалов
ПРАВОВЫЕ И ЭТИКО-ДЕОНТОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
МЕДИЦИНСКОГО ПЕРСОНАЛА ЛЕЧЕБНО-ПРОФИЛАКТИЧЕСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ
Аннотация: в данной статье рассматривается медицина и сестринская практика с
учетом деонтологических, этических и правовых аспектов.
Ключевые слова: право, деонтология, ответственность, медицина, медицинская
сестринская практика.
Annotation: In this item medicine and nersis practice are viewed with register of deontology- vote aspects.
Key words: vote, deontology, responsibility, medicine, nersis practice.
В настоящее время экспертами, проводящими анализ деятельности лечебнопрофилактического учреждения (ЛПУ), пристально изучаются вопросы правового сопровождения практической деятельности медицинского персонала, соблюдение им этики и
деонтологии, в том числе и правовой ответственности. Регламентирует принципы работы
системы здравоохранения Закон «Об основах охраны здоровья граждан РФ» от 21.11.2011
г. № 324 [1]. Принимая во внимание важнейшую роль в современном обществе самой массовой из медицинских профессий – профессии медицинской сестры, учитывая традиционно большое значение этического начала в медицине и здравоохранении, необходимо руководствоваться документами по медицинской этике. Эти документы приняты и инспектируются членами Международного совета медицинских сестер и Всемирной организации
здравоохранения, а также Ассоциации медицинских сестер России [2, 3].
В современной медицине область этических вопросов обозначается различными
терминами: «медицинская этика», «медицинская деонтология», «биомедицинская этика».
Основные положения профессиональной медицинской этики таковы: уважение к жизни,
запрет на причинение вреда больному, уважение к личности больного, врачебная тайна,
уважение к профессии [3].
Медицинская деонтология – это принципы поведения медперсонала, направленные на максимальное повышение эффективности лечения и устранение вредных последствий неполноценной медицинской работы. Понятие медицинской деонтологии отражает
сами конкретные нормы и стандарты, обязательные для врачей и медсестер.
Термин «биоэтика» определяют изучение этических аспектов проблемных ситуаций в современной медицине (искусственного оплодотворения, стерилизации, эвтаназии,
трансплантации органов и т.д.). Биоэтику можно также рассматривать как проблему прав
человека в современной медицине. Основополагающие принципы биоэтики: гуманность,
уважение моральной автономии личности, благодеяния, справедливости. Соблюдение
профессиональной тайны касается не только врачей, но и медсестер. Нельзя в присутствии
153
больных обсуждать поставленный диагноз, план лечения, говорить о заболеваниях соседей
по палате. Запрещается подвергать сомнению правильность проводимого лечения в присутствии больного. Необходимо быть чутким и внимательным по отношению к больному.
Обращаться к больным следует на «Вы» и по имени и отчеству.
Актуальность проблемы обусловлена также и тем фактом, что степень удовлетворенности пациента качеством медицинской помощью определяется не только полнотой
диагностического процесса и лечебным воздействием на него, но и спецификой профессиональных взаимоотношений всех членов команды, обеспечивающих эти мероприятия.
Приоритетная роль в приобретении независимости пациента в процессе лечения принадлежит именно медицинской сестре.
Нами исследованы этико-правовые особенности профессиональных взаимодействий медицинских сестер и пациентов в ЛПУ г. Тюмени и Тюменской области. Выявлены
основные типы и модели взаимоотношений с учетом международных рекомендаций (Роберт Вич, 1992 год) [3].
Основные характеристики возможных отношений медсестры к больным
 Патерналистская (от латинского pater – отец) – модель характеризуется тем, что
медперсонал относится к пациентам, как родители относятся к своим детям. При этом они
берут большую часть ответственности на себя.
 Инженерная – модель характеризуется тем, что выявляются и восстанавливаются какие-то функции и устраняются поломки в организме пациента. Межличностный аспект здесь почти целиком игнорируется.
 Коллегиальная – модель характеризуется полным взаимным доверием медперсонала и пациентов. Стремясь к общей цели, врач или медсестра становятся «друзьями»
больного.
 Контрактная – модель, которая выглядит как юридически оформляемый договор
с пациентом. Именно эта модель предполагает последовательное уважение прав пациента.
Кроме этого отношение медсестры к больным всегда должно быть доброжелательным, недопустимы грубые замечания, необходимо учитывать индивидуальные психологические особенности, уметь выслушать, понять переживания пациента. Перед тяжелыми и
болезненными процедурами медсестра должна разъяснить в доступной форме значение,
смысл и необходимость их для успешного лечения и корректировать психо-эмоциональное
напряжение.
Трудно переоценить роль базового для сестринского дела документа, регламентирующего деятельность медицинской сестры, «ЭТИЧЕСКОГО КОДЕКСА МЕДИЦИНСКОЙ СЕСТРЫ РОССИИ», в основе которого лежат вопросы этики и деонтологии, а также правовой ответственности медицинских сестер. В части 1 «Общие положения» регламентированы основополагающие принципы профессиональной деятельности медицинской
сестры: «Этической основой профессиональной деятельности медицинской сестры являются гуманность и милосердие. Важнейшими задачами профессиональной деятельности
медицинской сестры являются: комплексный всесторонний уход за пациентами и облегчение их страданий; восстановление здоровья и реабилитация; содействие укреплению здоровья и предупреждение заболеваний. Этический кодекс дает четкие нравственные ориентиры профессиональной деятельности медицинской сестры, призван способствовать консолидации, повышению престижа и авторитета сестринской профессии в обществе, развитию сестринского дела в России.
В части 2 «МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА И ПАЦИЕНТ», статье 1 «Медицинская сестра и право пациента на качественную медицинскую помощь» указано, что медицинская
сестра должна уважать неотъемлемые права каждого человека на наивысший достижимый
уровень физического и психического здоровья и на получение адекватной медицинской
помощи. Медицинская сестра обязана оказывать пациенту качественную медицинскую
помощь, отвечающую принципам гуманности и профессиональным стандартам. Медицин154
Академический вестник № 1 (19)
ская сестра несет моральную ответственность за свою деятельность перед пациентом, коллегами и обществом. Профессиональная и этическая обязанность медицинской сестры оказывать, в меру своей компетенции, неотложную медицинскую помощь любому человеку,
нуждающемуся в ней.
Во 2-ой статье «Основное условие сестринской деятельности – профессиональная
компетентность» определены приоритеты: медицинская сестра должна всегда соблюдать и
поддерживать профессиональные стандарты деятельности, определяемые Министерством
здравоохранения Российской Федерации. Непрерывное совершенствование специальных
знаний и умений, повышение своего культурного уровня – первейший профессиональный
долг медицинской сестры. Медицинская сестра должна быть компетентной в отношении
моральных и юридических прав пациента.
Статья 3 «Гуманное отношение к пациенту, уважение его законных прав» указывает
на то, что медицинская сестра должна превыше всего ставить сострадание и уважение к
жизни пациента. Медицинская сестра обязана уважать право пациента на облегчение страданий в той мере, в какой это позволяет существующий уровень медицинских знаний. Медицинская сестра не вправе участвовать в пытках, казнях и иных формах жестокого и бесчеловечного обращения с людьми. Медицинская сестра не вправе способствовать самоубийству больного. Медицинская сестра ответственна, в пределах своей компетенции, за
обеспечение прав пациента, провозглашенных Всемирной медицинской ассоциацией,
Всемирной организацией здравоохранения и закрепленных в законодательстве Российской
Федерации.
Статья 4 «Уважение человеческого достоинства пациента» определяет то, что медицинская сестра должна быть постоянно готова оказать компетентную помощь пациентам независимо от их возраста или пола, характера заболевания, расовой или национальной принадлежности, религиозных или политических убеждений, социального или материального положения или других различий. Осуществляя уход, медицинская сестра должна уважать право пациента на участие в планировании и проведении лечения. Проявления
высокомерия, пренебрежительного отношения или унизительного обращения с пациентом
недопустимы. Медицинская сестра не вправе навязывать пациенту свои моральные, религиозные, политические убеждения. При установлении очередности оказания медицинской
помощи нескольким пациентам медицинская сестра должна руководствоваться только медицинскими критериями, исключая какую-либо дискриминацию. В случаях, требующих
по медицинским показаниям контроля за поведением пациента, медицинской сестре следует ограничивать свое вмешательство в личную жизнь пациента исключительно профессиональной необходимостью.
Статья 5 «Прежде всего – не навреди» определяет ответственность за то, что медицинская сестра не вправе нарушать данную древнюю этическую заповедь медицины. Медицинская сестра не вправе безучастно относиться к действиям третьих лиц, стремящихся
принести пациенту такой вред. Действия медицинской сестры по уходу, любые другие медицинские вмешательства, сопряженные с болевыми ощущениями и иными временными
негативными явлениями, допустимы лишь в его интересах. «Лекарство не должно быть
горше болезни!». Производя медицинские вмешательства, чреватые риском, медицинская
сестра обязана предусмотреть меры безопасности, купирования угрожающих жизни и здоровью пациента осложнений.
В статье 6 «Медицинская сестра и право пациента на информацию» определена ответственность за профессиональные коммуникации. Медицинская сестра должна быть
правдивой и честной. Моральный долг медицинской сестры – информировать пациента о
его правах. Она обязана уважать право пациента на получение информации о состоянии
его здоровья, о возможном риске и преимуществах предлагаемых методов лечения, о диагнозе и прогнозе, равно как и его право отказываться от информации вообще. Учитывая,
155
что функция информирования пациента и его близких по преимуществу принадлежит врачу, медицинская сестра имеет моральное право передавать профессиональные сведения
лишь по согласованию с лечащим врачом в качестве члена бригады, обслуживающей данного пациента. В исключительных случаях медицинская сестра имеет право скрыть от пациента профессиональную информацию, если она убеждена, что таковая причинит ему серьезный вред.
Статья 7 «Медицинская сестра и право пациента соглашаться на медицинское вмешательство или отказываться от него» регламентирует деятельность и определяет меру ответственности: медицинская сестра должна уважать право пациента или его законного
представителя (когда она имеет дело с ребенком или недееспособным душевнобольным)
соглашаться на любое медицинское вмешательство или отказаться от него. Медицинская
сестра должна быть уверена, что согласие или отказ даны пациентом добровольно и осознанно. Моральный и профессиональный долг медицинской сестры – в меру своей квалификации разъяснять пациенту последствия отказа от медицинской процедуры. Отказ пациента не должен влиять на его положение и негативно отражаться на отношении к нему медицинской сестры и других медицинских работников. Медицинская сестра вправе оказывать помощь без согласия пациента (или без согласия законного представителя некомпетентного пациента – ребенка до 15 лет или недееспособного душевнобольного) только в
строгом соответствии с законодательством Российской Федерации. При оказании медицинской помощи некомпетентным пациентам медицинская сестра должна, насколько позволяет состояние таких пациентов, привлекать их к процессу принятия решения.
Статья 8 «Обязанность хранить профессиональную тайну» определяет ответственность за то, что медицинская сестра должна сохранять в тайне от третьих лиц доверенную
ей или ставшую ей известной, в силу исполнения профессиональных обязанностей информацию о состоянии здоровья пациента, диагнозе, лечении, прогнозе его заболевания, а
также о личной жизни пациента даже в случае смерти пациента. Медицинская сестра обязана неукоснительно выполнять свои функции по защите конфиденциальной информации
о пациентах, в каком бы виде она ни хранилась. Медицинская сестра вправе раскрыть
конфиденциальную информацию о пациенте какой-либо третьей стороне только с согласия
самого пациента. Право на передачу медсестрой информации другим специалистам и медицинским работникам, оказывающим медицинскую помощь пациенту, предполагает
наличие его согласия. Медицинская сестра вправе передавать конфиденциальную информацию без согласия пациента лишь в случаях, предусмотренных законом. При этом пациента следует поставить в известность о неизбежности раскрытия конфиденциальности информации. Во всех других случаях медицинская сестра несет личную моральную, а иногда
и юридическую, ответственность за разглашение профессиональной тайны.
Статья 9 «Медицинская сестра и умирающий больной» определяет стандарт поведения персонала: медицинская сестра должна с уважением относиться к праву умирающего на гуманное отношение и достойную смерть. Медицинская сестра обязана владеть необходимыми знаниями и умениями в области паллиативной медицинской помощи, дающей умирающему возможность окончить жизнь с максимально достижимым физическим,
эмоциональным и духовным комфортом. Первейшие моральные и профессиональные обязанности медицинской сестры: предотвращение и облегчение страданий, как правило, связанных с процессом умирания; оказание умирающему и его семье психологической поддержки. Эвтаназия, то есть преднамеренные действия медицинской сестры с целью прекращения жизни умирающего пациента, даже по его просьбе, неэтична и недопустима.
Медицинская сестра должна относиться уважительно к умершему пациенту. При обработке тела следует учитывать религиозные и культурные традиции. Медицинская сестра обязана уважать закрепленные в законодательстве Российской Федерации права граждан относительно патологоанатомических вскрытий.
156
Академический вестник № 1 (19)
Статья 10 «Медицинская сестра как участник научных исследований и учебного
процесса» определяет перспективы возможного профессионального роста: медицинская
сестра должна стремиться участвовать в исследовательской деятельности, в приумножении знаний в своей профессии. В исследовательской деятельности с участием человека в
качестве объекта медицинская сестра обязана строго следовать международным документам по медицинской этике (Хельсинкская декларация и др.) и законодательству Российской Федерации. Интересы личности пациента для медицинской сестры должны быть всегда выше интересов общества и науки. Участвуя в научных исследованиях, медицинская
сестра обязана особенно строго обеспечивать защиту тех пациентов, которые сами не в состоянии об этом позаботиться (дети, лица с тяжелыми психическими расстройствами).
Участие пациента в учебном процессе допустимо лишь с соблюдением тех же гарантий
защиты их прав.
В части III «МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА И ЕЕ ПРОФЕССИЯ» в статье 11 «Уважение к своей профессии» определена моральная ответственность: медицинская сестра
должна поддерживать авторитет и репутацию своей профессии. Опрятность и соблюдение
правил личной гигиены – неотъемлемое качество личности медицинской сестры. Медицинская сестра несет личную моральную ответственность за поддержание, внедрение и
улучшение стандартов сестринского дела. Она не должна претендовать на ту степень компетентности, которой не обладает. Право и долг медицинской сестры – отстаивать свою
моральную, экономическую и профессиональную независимость. Медицинская сестра
должна отказываться от подарков и лестных предложений со стороны пациента, если в основе лежит его желание добиться привилегированного положения по сравнению с другими
пациентами. Медицинская сестра вправе принять благодарность от пациента, если она выражается в форме, не уничтожающей человеческое достоинство обоих, не противоречит
принципам справедливости и порядочности и не нарушает правовых норм. Интимные отношения с пациентом осуждаются медицинской этикой. Поведение медицинской сестры
не должно быть примером отрицательного отношения к здоровью.
В статье 12 «Медицинская сестра и ее коллеги» указано, что медицинская сестра
должна отдавать дань заслуженного уважения своим учителям. Во взаимоотношениях с
коллегами медицинская сестра должна быть честной, справедливой и порядочной, признавать и уважать их знания и опыт, их вклад в лечебный процесс. Медицинская сестра обязана в меру своих знаний и опыта помогать коллегам по профессии, рассчитывая на такую
же помощь с их стороны, а также оказывать содействие другим участникам лечебного
процесса, включая добровольных помощников. Медицинская сестра обязана уважать давнюю традицию своей профессии – оказывать медицинскую помощь коллеге безвозмездно.
Попытки завоевать себе авторитет путем дискредитации коллег неэтичны. Моральный и
профессиональный долг медицинской сестры – помогать пациенту выполнять назначенную врачом программу лечения. Медицинская сестра обязана точно и квалифицированно
производить назначенные врачом медицинские манипуляции. Высокий профессионализм
медицинской сестры – важнейший моральный фактор товарищеских, коллегиальных взаимоотношений медицинской сестры и врача. Фамильярность, неслужебный характер взаимоотношений врача и медицинской сестры при исполнении ими профессиональных обязанностей осуждаются медицинской этикой. Если медицинская сестра сомневается в целесообразности лечебных рекомендаций врача, она должна тактично обсудить эту ситуацию
сначала с самим врачом, а при сохраняющемся сомнении и после этого – с вышестоящим
руководством.
Статья 13 «Медицинская сестра и сомнительная медицинская практика» определяет
правовые нормы, при которых медицинская сестра, столкнувшись с нелегальной, неэтичной или некомпетентной медицинской практикой, должна становиться на защиту интересов пациента и общества. Медицинская сестра обязана знать правовые нормы, регулиру-
157
ющие сестринское дело, систему здравоохранения в целом и применение методов традиционной медицины (целительства), частности. Медицинская сестра вправе обращаться за
поддержкой в государственные органы здравоохранения, Ассоциацию медицинских сестер, предпринимая меры по защите интересов пациента от сомнительной медицинской
практики.
В Части IV «МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА И ОБЩЕСТВО» статье 14 «Ответственность
перед обществом» написано, что, моральный долг медицинской сестры как члена медицинского сообщества – заботиться об обеспечении доступности и высоком качестве сестринской помощи населению. Медицинская сестра должна активно участвовать в информировании и медико-санитарном просвещении населения, помогающем пациентам сделать правильный выбор в их взаимоотношениях с государственной, муниципальной и частной системами здравоохранения. Медицинская сестра, в меру своей компетенции, должна участвовать в разработке и осуществлении коллективных мер, направленных на совершенствование
методов борьбы с болезнями, предупреждать пациентов, органы власти и общество в целом
об экологической опасности, вносить свой вклад в дело организации спасательных служб.
Ассоциация медицинских сестер, медицинское сообщество в целом должны способствовать
привлечению медицинских сестер в районы страны, где медицинская помощь наименее развита, предусматривая стимулы для работы в таких районах.
В статье 15 «Поддержание автономии и целостности сестринского дела» определено понятие того, что моральный долг медицинской сестры – способствовать развитию реформы сестринского дела в России. Медицинская сестра должна поддерживать, развивать
автономию, независимость и целостность сестринского дела. Долг медицинской сестры –
привлекать внимание общества и средств массовой информации к нуждам, достижениям и
недостаткам сестринского дела. Медицинская сестра должна защищать общество от дезинформации или неправильной интерпретации сестринского дела. Самореклама несовместима с медицинской этикой. Если медицинская сестра участвует в организованном коллективном отказе от работы, она не освобождается от обязанности оказывать неотложную
медицинскую помощь, а также от этических обязательств по отношению к тем пациентам,
кто в данный момент проходит у нее курс лечения.
Гарантии и защита законных прав медицинской сестры изложены в статье 16: гуманная роль медицинской сестры в обществе создает основу требований законной защиты
личного достоинства сестры, физической неприкосновенности и права на помощь при исполнении ею профессиональных обязанностей как в мирное, так и в военное время. Уровень жизни медицинской сестры должен соответствовать статусу ее профессии. Размер гонорара, определяемого частнопрактикующей сестрой, должен быть соизмерим с объемом
и качеством оказываемой медицинской помощи, степенью ее компетентности, особыми
обстоятельствами в каждом конкретном случае. Безвозмездная помощь бедным пациентам
этически одобряется. Ни медицинских работников вообще, ни кого-либо из медицинских
сестер в частности нельзя принуждать к работе на неприемлемых для них условиях.
Обеспечение условий профессиональной деятельности медицинской сестры должно
соответствовать требованиям охраны труда. Медицинская сестра вправе рассчитывать на
то, что межрегиональная Ассоциация медицинских сестер России окажет ей полноценную
помощь по: защите чести и достоинства (если ее доброе имя будет кем-либо необоснованно опорочено); своевременному получению квалификационной категории в соответствии с
достигнутым уровнем профессиональной подготовки; созданию и применению процедур
страхования профессиональных ошибок, не связанных с небрежным или халатным исполнением профессиональных обязанностей; профессиональной переподготовке при невозможности выполнения профессиональных обязанностей по состоянию здоровья; своевременном получении льгот, предусмотренных законодательством Российской Федерации для
медицинских работников.
158
Академический вестник № 1 (19)
Часть V «ДЕЙСТВИЕ «ЭТИЧЕСКОГО КОДЕКСА МЕДИЦИНСКОЙ СЕСТРЫ
РОССИИ», ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЕГО НАРУШЕНИЕ И ПОРЯДОК ЕГО ПЕРЕСМОТРА» определены статьей 17 «Действие «Этического кодекса» и статьей 18 «Ответственность за нарушение «Этического кодекса». Так в статье 17 написано, что требования
настоящего кодекса обязательны для всех медицинских сестер России. Врачи и медицинские сестры, ведущие преподавание на факультетах сестринского дела, в медицинских
колледжах и училищах, должны ознакомить студентов с «Этическим кодексом медицинской сестры России». Студенты по мере включения в профессиональную медицинскую
деятельность обязаны усваивать и соблюдать принципы и нормы, содержащиеся в кодексе.
Врачи и медицинские сестры, ведущие преподавание, должны своим поведением показывать пример студентам. Статья 18 законодательно утверждает: «Ответственность за нарушение «Этического кодекса» медицинской сестры России определяется уставом межрегиональной Ассоциации медицинских сестер России. За нарушение норм Кодекса к членам
ассоциации могут быть применены следующие взыскания: 1) замечание; 2) предупреждение о неполном профессиональном соответствии; 3) приостановление членства в ассоциации на срок до одного года; 4) исключение из членов ассоциации с обязательным уведомлением об этом соответствующей аттестационной (лицензионной) комиссии.
Статья 19 «Пересмотр и толкование «Этического кодекса» определяет процедуру:
право пересмотра «Этического кодекса» медицинской сестры России и толкование его отдельных положений принадлежат межрегиональной Ассоциации медицинских сестер России. Рекомендации и предложения по изменению или усовершенствованию отдельных
статей кодекса принимаются к рассмотрению президиумом названной ассоциации и приобретают законную силу после утверждения этим органом ассоциации.
Нами проведен социологический опрос 386 пациентов (в широком возрастном диапазоне от 12-ти до 82-х лет) в ЛПУ г. Тюмени и Тюменской области с целью изучить особенности исполнения Этического кодекса медицинских сестер России. По результатам
анализа выявлено, что респондентам не безразлично, какая медицинская сестра с ними работает (97,35%). Любопытно, что опрашиваемые, независимо от возраста и патологии, в
абсолютном большинстве – 94,22%, описали идентичный социально-психологический и
профессиональный портрет медицинской сестры, своеобразного эталона: «Она сочетает
в себе не только аккуратность, приветливость, милосердие, трудолюбие, но и образование,
интеллект, организаторские способности, порядочность, творческое мышление, профессиональную компетентность и этичность поведения».
Необходимо знать, что основные принципы моральной ответственности медицинской сестры представлены в приведенном выше Этическом кодексе медсестры России
(1997 г.), но существуют и другие виды ответственности, если во время выполнения своих
профессиональных обязанностей медсестра допускает правонарушения. Тогда в соответствии с действующим законодательством РФ она несет административную, гражданскую,
имущественную и уголовную ответственность. К ответственности может привести ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей. Для оценки качества работы
медицинской сестры используются представленные ниже критерии.
Критерии оценки качества работы медицинской сестры:
1) отсутствие осложнений после выполнения медицинских манипуляций;
2) отсутствие нареканий от руководства и жалоб от пациентов и их родственников;
3) своевременное и качественное выполнение профессиональных обязанностей;
4) отсутствие замечаний в ходе плановых и экстренных проверок;
5) наличие коммуникативных связей с коллегами и клиентами.
В соответствии с Трудовым кодексом РФ медицинская сестра ответственна за соблюдение условий трудового договора. Так, за выход на работу в состоянии алкогольного
или наркотического опьянения работник подлежит увольнению в тот же день. При раз-
159
глашении служебной или коммерческой тайны, а также информации о пациенте работодатель может расторгнуть трудовой договор. Низкое качество выполнения профессиональных обязанностей может привести к административной и дисциплинарной ответственности медсестры. В соответствии со ст. 135 КЗоТа руководство медицинского учреждения
может наложить на работников дисциплинарное взыскание (выговор, строгий выговор, перевод на менее оплачиваемую работу, понижение в должности на срок до 3 месяцев) или
уволить. При наложении дисциплинарного взыскания учитываются тяжесть проступка,
обстоятельства, в которых он был совершен, а также отношение работника к трудовым
обязанностям до совершения проступка. Медсестра может быть уволена руководством медицинского учреждения за несоответствие занимаемой должности (нарушение технологии
выполнения манипуляций, несоблюдение санитарно-противоэпидемического режима).
Литература
1. Закон «Об основах охраны здоровья граждан РФ», № 324 – Москва, Кремль. –
«Российская газета» – Федеральный выпуск № 5639 – 21.11.2011 г.
2. Захарова Л.И., Двойников С.И., Рябчикова Т.В., Чайковская М.В. Сестринское
дело в педиатрии. – Учебное пособие. – Самара, ГП «Перспектива», 2000 – 512 с.
3. Медицина и права человека: Пер.с франц. – Совет Европы, Европейский секретариат по научным изданиям – М.:А/О ИГ «Прогресс», «Прогресс-Интер», 2009. – 214 с.
Е. П. Чусовитин
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ГИБДД С ИНЫМИ
ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫМИ ОРГАНАМИ ПРИ ВЫЯВЛЕНИИ
И РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ЕГО ФОРМАХ
Аннотация: в статье на основе изучения статистических данных, действующего законодательства, с учетом достижений философской и юридической науки дается понятие
взаимодействия ГИБДД с иными правоохранительными органами при выявлении и расследовании преступлений. Автором также выделены основные процессуальные и непроцессуальные формы такого взаимодействия.
Ключевые слова: Госавтоинспекции безопасности дорожного движения (ГИБДД),
взаимодействие при выявлении и расследовании преступлений, процессуальные формы
взаимодействия, непроцессуальные формы взаимодействия, координация деятельности
правоохранительных органов, анализ статистических данных по г. Тюмени и Тюменской
области.
Annotation: The article by studying the statistics of the current legislation, taking into
account the achievements of philosophy and jurisprudence the concept of interaction is given by
the traffic police to other law enforcement agencies in detecting and investigating crimes. The
author also highlights the main procedural non-procedural form such an interaction.
Key words: traffic police, interaction in detecting and investigating crimes, procedural
forms of the interaction, non-procedural forms of the interaction, coordination of the law enforcement agencies, statistic’s analysis on Tyumen and Tyumen region.
Сложный характер безопасности дорожного движения обусловливает разработку и
совершенствование различных направлений деятельности, среди которых особое значение
имеет выявление и раскрытие преступлений. При этом эффективность деятельности
ГИБДД МВД РФ проявляется в определенном снижении преступлений.
160
Академический вестник № 1 (19)
Согласно п. 4 Положения о Госавтоинспекции безопасности дорожного движения
Министерства внутренних дел Российской Федерации Госавтоинспекция осуществляет
свою деятельность во взаимодействии с федеральными органами исполнительной власти,
органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органами местного
самоуправления муниципальных образований, другими подразделениями органов внутренних дел Российской Федерации, организациями, средствами массовой информации, а
также сотрудничает в установленном порядке с компетентными органами иностранных
государств1.
Анализ статистических данных по г. Тюмени и Тюменской области свидетельствует
о том, что ежегодно с участием сотрудников ГИБДД раскрывалось 11-12% преступлений.
Однако в последние пять лет отмечается снижение эффективности такого участия сотрудников ГИБДД.. Так в 2004 г. всего сотрудниками ОВД установлено 6756 лиц, совершивших преступления, из которых 842 лица установлено с участием сотрудников ГИБДД
(12,5%), в 2005 – 6700 и 800 (11,9%), 7672 и 815 (10,6%), в 2006 – 7824 и 827 (10,6%), 2007
– 6476 и 601 (9,3%), 2008 – 6277 и 527 (8,4%), 2009 – 8073 и 531 (6,6%), 2010 – 9041 и 575
(6,4%), за 10 месяцев 2011 г. 7534 и 398 (5,3%) соответственно.
По Тюменской области в целом наблюдается аналогичная тенденция. Так, если в
2004 процент раскрытия составлял 12,5%, то к 2010 г. он составил 8,0%, что, на наш
взгляд, свидетельствует о низкой эффективности взаимодействия подразделений ГИБДД с
иными службами, осуществляющими выявление и раскрытие преступлений.
Для организации взаимодействия правоохранительных органов большое значение
имеет определение самого термина «взаимодействие». Оно должно служить теоретической
базой для разработки форм и методов взаимодействия и определять согласованность деятельности ГИБДД с иными правоохранительными органами.
Несмотря на то, что взаимодействие и сотрудничество признано согласно ст. 10 Федерального закона РФ № 3-ФЗ от 07.02.2011 г. «О полиции» одним из принципов деятельности полиции, в нормативно-правовых актах понятие «взаимодействие» не закреплено.
Законом установлено, что полиция при осуществлении своей деятельности взаимодействует с правоохранительными и другими государственными органами, органами местного самоуправления, общественными объединениями, организациями и гражданами.
Уголовно-процессуальное законодательство РФ, прежде всего, определяет основы
взаимодействия ГИБДД со следственными подразделениями (ст. 38. 113, 140, 157, 209, 210
и др.)
Цели, задачи и основные направления координации деятельности правоохранительных органов определены в Указе Президента РФ от 18 апреля 1996 г. № 567 «О координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью»2. В соответствии с Указом координация деятельности правоохранительных органов осуществляется в
целях повышения эффективности борьбы с преступностью путем разработки и осуществления этими органами согласованных действий по своевременному выявлению, раскрытию, пресечению и предупреждению преступлений, устранению причин и условий, способствующих их совершению (ст. 1 Указа).
Взаимодействие и координация деятельности правоохранительных органов по борьбе с правонарушениями и преступностью осуществляется на основе следующих принципов3: законности; равенства; самостоятельности; гласности и ответственности руководителя каждого правоохранительного органа за выполнение согласованных решений.
Указ Президента РФ от 15 июня 1998 г. № 711 «О дополнительных мерах по обеспечению безопасности
дорожного движения» // СЗ РФ от 22 июня 1998 г. № 25 ст. 2897.
2
См.: СЗ РФ. 1996. № 17. Ст. 1958.
3
Ст. 4 Указа Президента РФ от 18 апреля 1996 г. № 567 «О координации деятельности правоохранительных
органов по борьбе с преступностью» // СЗ РФ 22 апреля 1996 г., № 17, ст. 1958.
1
161
Координация и взаимодействие деятельности правоохранительных органов может
осуществляться в следующих основных формах4:
 проведение координационных совещаний руководителей правоохранительных
органов;
 обмен информацией по вопросам борьбы с преступностью;
 совместные выезды в регионы для проведения согласованных действий, проверок и оказания помощи местным правоохранительным органам в борьбе с преступностью,
изучении и распространении положительного опыта;
 создание следственно-оперативных групп для расследования конкретных преступлений;
 проведение совместных целевых мероприятий для выявления и пресечения преступлений, а также устранения причин и условий, способствующих их совершению;
 взаимное использование возможностей правоохранительных органов для повышения квалификации работников, проведение совместных семинаров, конференций;
 оказание взаимной помощи в обеспечении собственной безопасности в процессе
деятельности по борьбе с преступностью;
 издание совместных приказов, указаний, подготовка информационных писем и
иных организационно-распорядительных документов;
 выпуск совместных бюллетеней (сборников) и других информационных изданий;
 разработка и утверждение согласованных планов координационной деятельности.
Таким образом, мы видим, что понятие «взаимодействие» давно введено в научный
оборот и занимает прочное место в юридической литературе.
Для того чтобы определить понятие взаимодействия, обратимся к этимологии этого
понятия. В Толковом словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой дано следующее определение понятия взаимодействия: взаимная связь явлений; взаимная поддержка. Взаимодействие войск (согласованные действия войск при выполнении боевой задачи) [7, с. 77].
Подход к научному криминалистическому определению понятия «взаимодействие»
различен. Так, В.Ф. Статкус рассматривает взаимодействие в широком смысле, как деловой контакт и согласованную работу различных подразделений органов внутренних дел в
борьбе с преступностью. В узком смысле – это отношения следователя и органа дознания,
возникающие в процессе рассмотрения материала о совершенном преступлении или определенного уголовного дела, регулируемого уголовно-процессуальным законодательством
или ведомственными актами [6, с. 12].
Н.А. Аменицкая дает понятие взаимодействия как основанной на законах и подзаконных нормативно-правовых актах взаимной, согласованной по цели деятельности с использованием особых полномочий, методов и форм, присущих каждой из взаимодействующих сторон, в системе, имеющей главным направлением деятельности выявление лица,
совершившего преступление, и достоверное установление его виновности для решения судом вопроса о его справедливом наказании [1, с. 8]. При этом она считает, что в определении взаимодействия следует опираться на фундаментальную философскую сущность этого
феномена как особой категории, отражающей процессы воздействия объектов друг на друга, их взаимную обусловленность. Именно эта универсальная форма развития по ее мнению определяет существование и структурную организацию любой социальной системы
[1, с. 12].
Аналогичную позицию занимает В.И. Пархоменко, подчеркивая, что взаимодействие представляет собой вид непосредственного или опосредованного, внешнего или
внутреннего отношения связи и носит объективный характер [8, с. 8]. Это также и структурное понятие, подчеркивает Е.С. Безруких, когда взаимодействие выступает как инте-
Ст. 6 Указа Президента РФ от 18 апреля 1996 г. № 567 «О координации деятельности правоохранительных
органов по борьбе с преступностью».
4
162
Академический вестник № 1 (19)
грирующий фактор, посредством которого происходит объединение частей в определенный тип
целостности. Категория взаимодействия является существенным методологическим принципом познания природных и общественных явлений [2, с. 12].
Итак, взаимодействие в философском смысле есть категория, отражающая процессы воздействия различных объектов друг на друга, их взаимообусловленность, изменение
состояния, взаимопереход, а также порождение одним объектом другого. Взаимодействие
представляет собой вид непосредственного или опосредованного, внешнего или внутреннего отношения, связи [11, с. 81].
Организация взаимодействия правоохранительных органов в процессе раскрытия,
расследования и предупреждения преступлений, пишет К.С. Щедринов, являет собой объективный результат конкретных действий субъектов процесса взаимодействия, исходя из
сложившейся на данный момент следственной ситуации, в свою очередь определяющей
одно из перспективных направлений повышения интенсификации и совершенствования
методики расследования преступлений [12, с. 249].
Т.А. Паутова, исследуя взаимодействие следователя с органами дознания при возбуждении и расследовании уголовных дел, приходит к выводу, что под ним следует понимать организованную, согласованную по целям, планируемую по месту и времени совместную деятельность следователей органов внутренних дел и органов дознания, основанную на законе и подзаконных актах, целесообразно сочетающую оперативно-розыскные и
процессуальные функции органов дознания с процессуальными действиями следователя,
при его руководящей и организующей роли и четком разграничении компетенции взаимодействующих субъектов [9, с. 5].
В криминалистике под взаимодействием органов предварительного следствия и
оперативных работников понимается «объединение усилий следователя с другими правоохранительными органами для согласованных действий по достижению общих целей раскрытия и расследования преступления, осуществляемое в формах, предусмотренных законом, ведомственными нормативными актами либо выработанных практикой» [5, с. 443].
Процессуалисты считают, что «взаимодействие следователей и органов дознания
представляет собой оказание ими друг другу основанной на законах и ведомственных
нормативных актах помощи в решении задач уголовного судопроизводства, заключающееся в совместной согласованной деятельности в стадиях возбуждения уголовного дела и
предварительного расследовании при руководящей и организующей роли следователя и
четком разграничении компетенции» [10, с. 443].
Более широкое по содержанию определение, по нашему мнению, дает И.М. Гуткин,
который под взаимодействием понимает основанное на законе сотрудничество не подчиненных друг другу органов, при котором они действуют согласованно, целесообразно, сочетая применяемые ими средства и способы, в целях предупреждения, пресечения, раскрытия преступления, привлечения к уголовной ответственности виновных, розыска обвиняемых и обеспечения возмещения ущерба, причиненного преступлениями [3, с. 63].
Общим во всех этих определениях является то, что это согласованная (по целям,
месту и времени) совместная деятельность следователя, оперативного работника и других
сотрудников в присущих им формах и методах, в пределах своей компетенции в целях
раскрытия и расследования преступлений.
Именно согласованность является основным признаком, указывающим на наличие
взаимодействия. В работе она достигается посредством рационального сочетания мер,
предпринимаемых субъектами взаимодействия.
Изучение нормативно-правовых актов, регламентирующих взаимодействие сотрудников ГИБДД с другими правоохранительными органами по вопросам выявления и рас-
163
крытия преступлений, позволяет выделить две его основные формы: процессуальные и непроцессуальные.
Следует отметить, что несмотря на то, что формам взаимодействия в юридической
литературе уделяется существенное внимание, единого понятия «форма взаимодействия»
не сформулировано.
Не вдаваясь в дискуссию по данному вопросу, следует согласиться с мнением Н.А.
Якубовича, что форма взаимодействия это вид связи участников взаимодействия и те средства, с помощью которых достигается согласованность в их деятельности [4, с. 73].
Анализ действующего уголовно-процессуального закона позволяет отнести к процессуальным следующие основные формы взаимодействия сотрудников ГИБДД со следственными подразделениями:
1. Совместное рассмотрение материалов проверки заявлений и сообщений о фактах
готовящихся и совершенных преступлений в целях решения вопроса о возбуждении уголовного дела, по которому обязательно производство предварительного следствия (ст. 140
УПК РФ). Необходимость существования данной формы взаимодействия обусловлена тем,
что в процессе осуществления контрольных, надзорных и разрешительных функций при
обеспечении безопасности дорожного движения сотрудники ГИБДД выявляют и раскрывают преступления, в том числе как совершаемые с использованием автомототранспорта,
так и иные. В таких случаях сотрудник ГИБДД обязан принять поступившее заявление или
сообщение, выполнить все неотложные действия, в случае необходимости привлечь к расследованию преступления следователя. Такая совместная работа способствует быстрому,
полному и объективному решению вопроса о своевременном и обоснованном возбуждении уголовного дела.
2. Выполнение поручений и указаний следователя о производстве розыскных и
следственных действий (п. 4 ч. 2 ст. 38, ч. 4 ст. 157 УПК РФ). Например, проверка владельцев автомашин. Закон наделил следователя правом давать органу дознания обязательные для исполнения поручения и указания. На органе дознания лежит обязанность выполнять эти требования.
3. Осуществление органом дознания по мотивированному постановлению следователя привода свидетеля, потерпевшего, подозреваемого и обвиняемого (ч. 1 ст. 113 УПК
РФ). Содержанием данной формы взаимодействия является осуществление органом дознания принудительной явки в органы предварительного следствия участников уголовного
процесса, которые уклоняются от явки к следователю.
4. Розыск лица, в отношении которого вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого (п. 2 ч. 2 ст. 209, ст. 210 УПК РФ). Ст. 209 УПК РФ устанавливает, что
розыск скрывшегося обвиняемого может быть объявлен как во время производства по уголовному делу, так и после его приостановления.
5. Выполнение органом дознания отдельных поручений следователя в случае производства следственных или розыскных действий в другом районе (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК
РФ). В случаях, когда возникает необходимость производства следственных действий или
розыскных мероприятий на территории другого района или населенного пункта, следователь зачастую не имеет возможности провести их лично. Поэтому возникает необходимость взаимодействия с органами дознания, осуществляющими свою деятельность в интересующем следователя районе.
К непроцессуальным формам следует отнести:
 взаимный обмен информацией;
 проведение согласованных мероприятий или совместное проведение отельных
мероприятий;
 межведомственные рейды
164
Академический вестник № 1 (19)
 консультативно-справочную деятельность, состоящую в оказании помощи
следователю как при подготовке тех или иных следственных действий, так и при оценке их
результатов;
 совместное планирование действий;
 проведение совместных семинаров по обмену опытом работы, межведомственных совещаний и т.п.
Таким образом, под взаимодействием ГИБДД с иными правоохранительными органами при выявлении и расследовании преступлений понимается основанная на требованиях закона, согласованная совместная деятельность с неподчиненными иными субъектами
правоохранительной деятельности по выявлению и расследованию преступлений в наиболее оптимальных формах с использованием наиболее целесообразных присущих этим органам средств и методов такой деятельности.
Литература
1. Аменицкая Н.А. Взаимодействие следователя и органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность в раскрытии и расследовании преступлений (в ОВД):
Автореф… к.ю.н. Нижний Новгород, 2006.
2. Безруких Е.С. Особенности взаимодействия следователя и оперативного работника на первоначальном этапе расследования преступлений в сфере незаконного оборота
наркотиков. Дис. … канд. юрид. наук. Калининград, 2003.
3. Белозеров Ю.Н., Гуткин И.М. и др. Органы дознания и предварительного следствия и их взаимодействие. М., 1973.
4. Бердичевский Ф.Ю. Условия эффективности взаимодействия органов следствия
и милиции по уголовному делу. Проблемы повышения эффективности предварительного
следствия // Тезисы научно-практической конференции. Л., 1973.
5. Криминалистика: Учебник / Под ред Т.А. Седовой, А. А. Эксар-хопуло. СПб., 2001.
6. Михайлов В.А. Организация взаимодействия следственных и оперативнорозыскных аппаратов при расследовании преступлений: Лекция. – М. Академия МВД
СССР, 1988.
7. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: АЗЪ, 1998.
8. Пархоменко В.И. Взаимодействие следователей, оперативных работников и специалистов при расследовании уголовных дел о незаконном обороте наркотических средств
и психотропных веществ. Нижний Новгород, 2006.
9. Паутова Т.А. Взаимодействие следователей органов внутренних дел с органами
дознания при возбуждении и расследовании уголовных дел: Автореф… к.ю.н. Тюмень,
2005.
10. Уголовный процесс: Учебник. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Под ред. С.А. Колосовича, Е.А. Зайцевой. М., 2003.
11. Философский словарь/ Под. ред В.И. Васильева – М., 1973.
12. Щедринов К.С. Понятие и сущность ситуации взаимодействия между различными правоохранительными органами при расследовании преступлений // Молодой учёный. 2010. Т. I . № 12 (23).
165
А. В. Шеслер, С. С. Шеслер
ПРИЗНАКИ КРИМИНАЛЬНОГО ПРОФЕССИОНАЛИЗМА
Аннотация: в данной статье рассматривается понятие криминального профессионализма как разновидности преступной деятельности, которая обладает такими видовыми
признаками, свойственными всякой профессии, как специализация, квалификация, способность быть источником материального существования, принадлежность к определённой преступной социальной среде, в которой она осуществляется.
Ключевые слова: преступная деятельность, криминальный профессионализм, признаки криминального профессионализма, специализация, квалификация, криминальная
среда.
Annotation: this article is devoted to the definition of the criminal specialization as variety of criminal activity which possesses such inclusive nomination of any profession as specialization , level of proficiency, ability for promote source of physical existense, belonging to the definite criminal surroundings. The criminal activity is carried out there.
Key words: criminal activity, criminal specialization, signs of criminal qualification, specialization, professional skills, criminal surroundings.
Ядро профессиональной преступности образует криминальный профессионализм.
По мнению А.И. Гурова, криминальный профессионализм – это разновидность преступного занятия, являющегося для субъекта источником средств существования, требующего
необходимых знаний и навыков для достижения конечной цели и обуславливающего
определённые контакты с антиобщественной средой [6; 7, с. 40]. В этом определении
нашли отражение специфические (видовые) признаки криминального профессионализма, с
которыми в большей части следует согласиться. Однако некоторые из этих признаков, безусловно, нуждаются в уточнении.
Прежде всего, в предложенном автором определении отсутствует указание на то,
что криминальный профессионализм представляет собой ни что иное, как преступную деятельность, а остальные признаки лишь характеризуют его как определённую разновидность. Отдельная совокупность даже большого количества преступлений, не взаимосвязанных между собой, не представляющих собой единой целостной системы в виде деятельности, криминального профессионализма не образует (например, совершение одним
человеком в течение месяца таких преступлений, как кража, убийство, изнасилование,
сбыт наркотических средств, получение взятки, халатность, нарушение правил дорожного
движения).
Такой вывод вытекает из сущности самой профессии, определяемой в словарях как
основной род занятий, трудовой деятельности [24, с. 543], требующей специальных теоретических знаний и практических навыков и являющейся обычно источником существования [31, с. 498].
Ключевым в этом понятии является категория деятельности, которая представляет
собой социальную форму движения материи: способом существования жизни является активность, животных – жизнедеятельность, человека – деятельность [14, с. 39]. Человеческая
деятельность характеризуется в литературе как совокупность осознанных и целенаправленных действий, объединённых в единую систему общим мотивом [12, с. 87; 21, с. 102-103].
Соответственно этому преступная деятельность определяется как система преступных и
тесно связанных с ними допреступных и посткриминальных деяний, объединённых общим
мотивом [12, с. 96]. Включение не преступных деяний в преступную деятельность обусловлено тем, что они имеют общий мотив с преступными действиями, включены в единую цепь
преступной деятельности [12, с. 94].
166
Академический вестник № 1 (19)
Например, уголовно наказуемым является приготовление к тяжким и особо тяжким
преступлениям (ч. 2 ст. 30 УК РФ). Однако любое приготовление образует определённый
этап в развитии преступной деятельности, в силу чего является её составной частью. Посткриминальная деятельность, направленная на сокрытие совершённого преступления, также
является определённым этапом преступной деятельности, однако наказание за неё предусмотрено не во всех, а лишь в определённых случаях (ст. 174, 174 – 1, 175, 316 УК РФ). Фактическое участие физических лиц, не обладающих признаками субъекта преступления, в
преступлении, совершённом лицом, обладающим такими признаками, является составной
частью совместной преступной деятельности, однако не может быть признано преступлением [43, с. 12-13].
По нашему мнению, криминальный профессионализм является преступной деятельностью, которая обладает такими видовыми признаками, свойственными всякой профессии, как специализация, квалификация, способность быть источником материального
существования, принадлежность к определённой преступной социальной среде, в которой
она осуществляется [44, с. 8].
Специализация предполагает сосредоточение деятельности на каком-либо определённом занятии, приобретение специальных знаний и навыков в конкретной области [31, с.
572]. Соответственно этому специализация, как признак криминального профессионализма,
состоит в занятии конкретным видом преступной деятельности, который предполагает овладение специальными теоретическими знаниями, практическими навыками и умениями.
Например, лица, действия которых квалифицируются как кражи, только тогда могут быть
отнесены к профессиональным преступникам, когда они систематически совершают конкретный вид краж. В дореволюционной России среди воров-профессионалов выделялись
такие специализации, как медвежатники, совершающие кражи из сейфов, карманники, домушники, совершающие кражи из квартир, майданники (транспортные воры), стопорилы,
совершающие хищения с применением холодного и огнестрельного оружия, воздушники,
совершающие кражи с возов и лотков на рынках, хапушники, совершающие хищения рывком имущества из рук потерпевшего, кликушники, совершающие кражи из церквей, голубятники, совершающие кражи белья с верёвок [18, с. 12].
Разумеется, что специализация существует и у современных воров-профессионалов.
Среди них выделяют лиц, занимающихся кражей антиквариата, карманных воров, «рыночников», совершающих кражи на рынках, «кротов», совершающих кражи у пассажиров метрополитенов, квартирных воров, воров, специализирующихся на угоне автотранспорта,
«трясунов» из числа глухонемых, «ширмачей» и т. д. Среди мошенников выделяется более
сорока специализаций [1, с. 188; 7, с. 43-46].
Квалификация в рассматриваемом аспекте предполагает уровень профессиональной подготовленности лица к какому-либо виду деятельности [31, с. 273]. Иначе говоря,
квалификация является качественной характеристикой специализации, показывающей
уровень профессионализма определенного лица. Очевидно, что уровень квалификации
профессионального преступника является достаточно высоким, что позволяет ему довольно долго и успешно заниматься преступной деятельностью. Виртуозность и изобретательность, которой обладают многие профессиональные преступники, вызывает удивление.
Например, в литературе описан актёрский талант дореволюционной воровки Соньки – Золотая ручка (Софья Блювштейн), которая умела выдать себя за аристократку, очаровать помещиков, дворян, чиновников, являвшихся постояльцами гостиниц, пассажирами
поездов, разжалобить их, изобразить влюблённую в них женщину, войти с ними во флирт
или половую связь, а затем, усыпив потерпевшего с помощью снотворного или воспользовавшись его естественным сном, совершить у него кражу денег, драгоценностей или других вещей [2]. По свидетельству А.П. Чехова, осуждённая Софья неоднократно использовала свою привлекательную внешность и актёрские данные, пытаясь сбежать с Сахалина,
167
нарядившись солдатом или очаровав надзирателей, один из которых даже бежал вместе с
нею [38, с. 89-90].
Личностный смысл профессиональной преступной деятельности состоит в том, что
осуществляющее её лицо стремится за счёт этого обеспечить свои материальные потребности. Именно поэтому преступная деятельность, как источник материального существования, становится обязательным атрибутом криминального профессионализма. При
этом профессиональный преступник может полностью существовать за счёт доходов от
преступной деятельности, а может лишь частично удовлетворять свои материальные потребности за счёт этих доходов [1, с. 189; 7, с. 46]. Конечно, за счёт преступлений могут
удовлетворяться и другие потребности личности.
Например, кровавый маньяк Чикатило, убивая свои жертвы, удовлетворял свои извращённые, болезненные половые потребности. Однако в этом он видел личностный
смысл своего маргинального существования, совершаемые им преступления не позволяли
даже в малой степени решать его материальные проблемы. Смысл всякой профессиональной деятельности состоит именно в возможности материального существования за счёт
неё. Поэтому правы те авторы, которые не считают удовлетворение в процессе преступной
деятельности потребностей нематериального характера признаком профессиональной преступности [34, с. 59].
Отметим, что по указанным причинам профессиональные преступники совершают в
основном корыстные преступления (кражи, мошенничества, ненасильственные грабежи и
т.д.). Разумеется, что эти лица могут совершать и корыстно-насильственные преступления,
однако корысть в них является движущим мотивом, а насилие в основном только средством
совершения деяния. Не случайно в литературе отмечается, что в «блатном» фольклоре героями былинного жанра будут в основном «медвежатники», карманники и «каталы», а «мокрушники» окажутся героями страшилок [13, с. 246].
Сказанное, безусловно, не означает, что отдельные преступники-профессионалы по
своим личностным качествам не склонны к насилию. В.Т. Шаламов отмечал, что «воры»,
научившись в лагерях убивать друг друга в междоусобной «сучьей» войне, стали применять ножи по любому поводу: «Показалось, что повар налил супу мало или жидко – повару
в бок запускают кинжал, и повар отдает богу душу. Врач не освободил от работы – и врачу
на шею заматывают полотенце и душат его …» [40, с. 75]. Описывает автор и другой случай, когда блатари услыхали, что человека можно убить, если ввести ему в вену воздух. Из
чистого любопытства, желая проверить это, они сделали такой укол одному осуждённому,
и человек умер [40, с. 78-79].
Деятельность профессионального преступника невозможна без его принадлежности
к определённой криминальной среде. Эта принадлежность означает не только нахождение лица в окружении себе подобных, общении с ними, но и идентификацию себя с преступным миром. В этой среде преступник находит моральный стимул деятельности, поддержку и относительную безопасность [7, с. 46-47]. В общесоциальном смысле эта среда
обеспечивает сохранение и воспроизводство криминального профессионализма.
Для среды профессиональных преступников характерны такие специфические черты, как неформальные нормы поведения, специфическая субкультура, органы координации деятельности этой среды, её закрытый для остального социума характер.
В наибольшей степени эти черты свойственны такой среде профессиональных преступников, как «воры в законе». Становление системы неформальных норм связано с возникновением «воровской идеи», воплотившейся в виде «воровского закона», на основании
которого, по мнению Б.Ф. Водолазского и Ю.А. Вакутина, в начале 30-х годов прошлого
века произошло слияние авторитетов общеуголовных группировок в местах лишения свободы в сообщество «воров в законе». Смысл «воровской идеи» состоит в том, что вор должен жить отдельно от общества, отвергать социально-полезные связи и обязанности [36, с.
72]. Эта идея представлялась в виде отдельных норм, составлявших содержание «воровского закона»: вору запрещалось заниматься общественно полезным трудом, состоять в
общественных организациях, стремиться к досрочному освобождению, заниматься поли168
Академический вестник № 1 (19)
тикой, иметь постоянную семью, заниматься коммерцией, брать в руки оружие для оказания помощи государству (например, для защиты отечества), оказывать помощь правоохранительным органам, совершать некоторые общеуголовные преступления (например, хулиганство) и т. д. [19, с. 36; 26, с. 235-236].
Причём эти нормы предполагали двойной стандарт отношения к тем, кто был вором
или был близок к нему по роду деятельности, и к остальной части общества, прежде всего к
законопослушной части населения, так называемым «фраерам». Воры свято честны в отношениях друг с другом, однако иное отношение у них к фраерам. Как отмечал В.Т. Шаламов:
«Ложь, обман, провокация по отношению к фраеру, хотя бы к человеку, который спас блатаря от смерти – все это не только в порядке вещей, но и особая доблесть блатного мира, его
закон. Лживость блатарей не имеет границ, ибо в отношении фраеров (а фраера – это весь
мир, кроме блатарей) нет другого закона, кроме закона обмана – любым способом: лестью,
клеветой, обещанием … Фраер и создан для того, чтобы его обманывали … » [40, с. 15].
Не менее хлёстко эту мысль выразил А.И. Солженицин: «Урки – не Робин Гуды!
Когда нужно воровать у доходяг – они воруют у доходяг. Когда нужно с замерзающего
снять последние портянки – они не брезгают и ими. Их великий лозунг – «умри ты сегодня, а я завтра!» [32, с. 394]. В целом можно отметить, что социальные нормы «воровской»
среды являются крайней материализацией философии индивидуализма, которая всегда
была свойственна криминальной среде. Очень образно мировоззренческий фон каторги
конца 19 века выразил русский писатель В.М. Дорошевич словами: «каждому – до себя»
[10, с. 186]. Современная версия этой идеи выглядит более развернуто: «Не верь, не бойся,
не проси».
Отступление от основных постулатов «воровского закона» жестоко карается. По
свидетельству А.И. Гурова, существует три вида санкций за такие нарушения: публичная
пощёчина, применяемая за мелкие провинности, исключение из воровского сообщества за
более серьёзные проступки, и, наконец, смерть за самые тяжкие нарушения [5, с. 110; 7, с.
113-114]. В частности, автор описывает, как воры приговорили к смерти своего товарища –
карманника Хитрого за то, что он «шпарил деньги», т. е. оставлял лично себе без уведомления других воров часть денег, которые добывал вместе с другими карманниками путём
краж. Причём воры, заподозрив в этом своего товарища, проверили свои подозрения, подсунув Хитрому кошелёк с купюрами, номера которых были заранее пересчитаны. Часть
этих денег Хитрый присвоил и был уличён [8, с. 182-188].
Следует отметить, что воровская среда крайне беспощадна к нарушителям «воровской идеи». В качестве примера сошлёмся на следующую ситуацию, которая описывается
в литературе. Во время отечественной войны многие воры добровольно пошли на фронт
защищать Родину в штрафные батальоны. Их смелость, привычка к риску, навыки владения оружием делали их неплохими солдатами, заслуги некоторых из них были отмечены
боевыми орденами. Однако после демобилизации они, естественно, вновь вернулись к старому ремеслу, были осуждены и попали в места лишения свободы, надеясь на то, что они
там будут приняты по-прежнему как воры. Вместе с тем, они были отвергнуты «правоверными» ворами, которые ни на шаг не отступили от воровских понятий в годы войны. За
оказание содействия государству в борьбе с фашизмом, ушедшие на фронт были названы
суками и без всяких оговорок отвержены от преступного сообщества.
Разумеется, бывших фронтовиков это не устроило и они начали борьбу за восстановление своих прав, объявив «новый воровской закон», который в некоторой степени
смягчал наиболее одиозные ограничения «воровской идеи». Например, ворам разрешалось
занимать низовые административные должности в местах лишения свободы (старост, бригадиров и т. д.), в некоторых вопросах взаимодействовать с администрацией исправительно-трудовых учреждений. Безусловно, это был тактический ход сук, необходимый им для
того, чтобы при поддержке администрации вернуть себе прежнее привилегированное положение. Воплощение в практику «нового воровского закона» на первых порах было свя-
169
зано с деятельностью вора по кличке «Король», который боролся со своими противниками
с помощью особого ритуала. Выстроив в колонии всех осуждённых, Король выбирал из
них воров и предлагал им следующую альтернативу: становиться сукой, поцеловав приставленный к губам нож, или умирать. Такой способ борьбы вызвал ответное противодействие со стороны «правоверных» воров, которые стали уничтожать сук. В результате на
Колыме началось крупномасштабное истребление в воровских группировках друг друга
[20, с. 30; 27, с. 77; 28, с. 11-12; 36, с. 74, 120-121; 40, с. 57-76].
Специфическая субкультура «воров в законе» включает в себя жаргон, невербальные средства общения, прозвища, татуировки, эстетические потребности (ритуалы,
музыкальную и литературную культуру, стиль одежды и манеру поведения). Каждый из
этих элементов субкультуры даёт достаточно ясное представление о социально-типичных
признаках «воров в законе» и одновременно выполняет несколько функций в криминальной среде [25, с. 84-85, 134-137]. На наш взгляд, элементы преступной субкультуры выполняют четыре основных функции, а именно: коммуникативную, являясь специфических
средством устного, письменного или вербального общения преступников между собой;
конспиративную, позволяющую обеспечить закрытость криминальной среды для законопослушного общества; опознавательно-стратификационную, позволяющую опознать принадлежность «воров в законе» к лидерам криминальной среды; компенсационную, предназначенную для оправдания преступного образа жизни через термины, имеющие позитивный или социально-нейтральный смысл («авторитет» – известный человек в криминальной
среде, «работать» – совершать кражи и т. д.).
Безусловно, что каждый из элементов криминальной субкультуры в большей мере
выполняет какую-то одну из функций: жаргон в большей степени предназначен для общения, татуировки для опознания личности, прозвища для конспирации и т. д. Мало того,
выполняемая каждым элементом функция во многом зависит от того, в какой ситуации он
используется. Например, если жаргон используется в среде своих знакомых единомышленников, он выполняет в основном коммуникативную функцию, если для межкамерной
переписки в тюрьме – конспиративную, если для общения при первой встрече с незнакомым человеком – опознавательную; если для пропаганды преступного образа жизни в законопослушной среде – компенсационную.
Жаргон («блатная музыка») представляет собой сложную смесь из иностранных,
интернациональных, современных и устаревших русских слов [25, с. 134-135; 34, с. 56-57;
36, с. 88-91]. Лингвисты отмечают лексическую ущербность этого жаргона, вульгарность,
стилистическую размытость и неточность [29, с. 118]. Вместе с тем, жаргон «воров в законе» очень образный, в ряде случаев метаморфично отражает суть обозначаемых им явлений. Не случайно специалисты русского языка отмечают его широкое распространение
среди населения [3, с. 110-127], в частности, таких слов, как «опустить» (унизить), «наехать» (предъявить претензии), «кинуть» (обмануть), «качать права» (доказывать), «разборки» (выяснение отношений между спорящими сторонами), «замочить» (убыть), «грузить» (создавать человеку проблемы), «бригада» (преступная группа), «беспредел» (действия, выходящие за рамки общепринятых правил) и т. д. Этот жаргон лежит и в основе
общеуголовного жаргона и жаргона мест лишения свободы.
В «блатном» жаргоне можно условно выделить, во-первых, нейтральную лексику,
используемую для обыденного употребления («базар» – отвлечённый, пустой разговор,
«бухало» – спиртные напитки, «вилы» – опасность, «пахан» – авторитетный человек, лидер в преступной среде, «бык», «торпеда» – физически сильные люди, используемые для
решения каких-либо проблем, не требующих умственных усилий, например, для избиения
предпринимателя, отказавшегося платить преступной группе «теневой налог» и т. д.). Вовторых, вульгарно-бранную лексику, несущую в себе цинично-негативную оценку какихлибо явлений («агрегат», «ваучер», «вафля», «болт» – мужской половой член, «пидарка» –
головной убор, «грелка», «шкура» – проститутка, «лох» – бестолковый, неумный или неопытный в определенном деле человек). В-третьих, арго – часть жаргона, используемая в
целях конспирации и приобретающая характер фразеологизмов, т. е. устойчивых сочета170
Академический вестник № 1 (19)
ний слов («забить стрелку» – назначить встречу, «держать трассу» – совершать карманные
кражи в общественном транспорте, «сесть на хвост» – следить и т. д.).
Следует отметить, что среди лингвистов нет единообразного понимания природы и
назначения арго. Одни исследователи считают, что фактически арго, сленг и жаргон являются равнозначными понятиями, означающими лексику, используемую в определённых
профессиональных или социальных группах [23, с. 7]. Другие исследователи полагают, что
арго – это социально-ограниченная лексика, состоящая из эмоционально-экспрессивных
выражений [41, с. 127; 42, с. 48-49]. Третьи – что арго – засекреченный, искусственный
язык определённых социально замкнутых групп, в частности, преступного мира [29, с.
117-118]. Четвертые полагают, что арго представляет собой стихийно возникающий и
формирующий язык, выполняющий в ряде случаев в преступном мире конспиративные
функции [4, с. 107-111]. Пятые указывают на то, что арго представляет собой разновидность жаргона, т. е. совокупность особенностей речи группы людей, которые по какимлибо причинам хотят засекретить свой язык, сделать его непонятным для окружающих [15,
с. 143-144].
Последняя точка зрения представляется наиболее правильной в связи с тем, что не
вся лексика, образующая жаргон, способна выполнять конспиративные функции. Как уже
указывалось, жаргон образует кроме арго нейтральная и вульгарно-бранная лексика.
Следует отметить, что «блатной» язык совершенствуется, изменяется [40, с. 25-26] в
связи с необходимостью самосохранения и под воздействием изменений в обществе.
Дополнением к жаргону выступают невербальные средства общения1: жесты
(«тюремный семафор»), перестукивание по стенке, системе центрального отопления или
канализации, позы, мимика и т. д. [25, с. 164-167]. Эти средства предназначены для конспирации, являются сжатым и быстрым способом передачи информации. Такой способ
общения является вынужденным, т. к. несёт в себе мало информации, поэтому он применяется там, где невозможно полноценное общение (в СИЗО, тюрьме, в общественных местах при совершении карманных краж, в местах, где происходит игра в карты на деньги
или другие азартные игры).
Прозвища («погоняла», «погремушки») выполняют своеобразную роль клейма, т. е.
заменяют фамилию, подчеркивают физические качества преступника или его недостатки,
указывают на его положение в преступной среде. В целом прозвища являются основным
средством деперсонализации личности, т. к. они обедняют многообразие духовного мира и
социальных качеств отдельного человека, выделяют в нём преимущественно одно свойство, значимое для криминальной среды, причём, не обязательно положительное и сущностное (например, прозвище «кот» у одного из представителей воровской среды означало
только его увлечение женщинами).
Отметим, что в юридической литературе нередко имена собственные, даваемые в
криминальной среде, называют кличками [7, с. 50; 9, с. 281; 25, с. 76, 78, 81, 84]. Вместе с
тем, лингвисты термином «клички» обозначают имена собственные животных, а термином
«прозвища» – имена собственные людей [11, с. 113; 33, с. 178; 39, с. 5].
Татуировки по большей части свидетельствуют о демонстрации лицом своей принадлежности к преступному миру и несут информацию о личности её обладателя (насильственной ориентации, сентиментальности, мировоззрении, местах отбывания наказания и
т. д.) [25, с. 110-127].
Эстетические потребности «воров в законе» воплощаются в специфические ритуалы, музыкальную и литературную культуру, стиль одежды и манеру поведения. Среди
ритуалов особенно выделяется ритуал похорон ворами своих собратьев по «цеху». Воры
по большей части личности экзальтированные [35, с. 55], поэтому похороны обставляются
Под невербальными средствами общения специалисты понимают коммуникативные жесты (см.: Алан Пиз.
Язык телодвижений. – Н.-Новгород, 1992. – С. 9-17).
1
171
особо картинно: собирается большое количество криминальных авторитетов, которые
подъезжают в сопровождении своей охраны на дорогих иномарках, поминальный обед
проходит в престижном ресторане, покойного отпевают в церкви, на могилу ставится роскошный памятник с трогательной надписью, произносятся пышные, клятвенные и проникновенные речи [17, с. 81-82; 22, с. 135-136; 26, с. 10; 37, с. 96-99].
Музыкальная культура «воров в законе» предстает в виде сентиментальных, жалобных, задушевных и трогательных песен, примитивных по сюжетной фабуле, банальных по
стихотворной форме выражения. Отличительной особенностью этих песен является то, что
в них повествование ведется от самого действующего лица. Безусловно, что направленность этих песен связана с романтизацией и легендированием героев преступного мира
[40, с. 77-82]. Причём, в качестве масштаба оценки всех явлений в таких песнях выступают
ценности преступного мира. Не случайно девушка из нормальной социальной среды, понравившаяся вору, сравнивается в песне Михаила Круга «Девочка-пай» с проституткой:
«В нашей Твери нету таких, даже среди шкур центровых».
Литературная культура «воров в законе» ограничивается своеобразным изложением
сюжетов известных произведений классиков русской и зарубежной литературы в форме
блатных романов (ударение на первый слог) [40, с. 86-94]. Причем, нормативная лексика
заменяется жаргоном или махровой нецензурщиной, произвольно изменёнными ударениями слова до неузнаваемости искажаются. Например, в названии трагедии В. Шекспира
«Гамлет» ударение делается на последний слог. Оценка личности и поступкам героев даётся, разумеется, исходя из системы ценностей воров. В частности, главный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» Родион Раскольников осуждается в
«литературном» пересказе блатных романов в большей степени не за то, что он совершил
убийство двух женщин из-за денег, а за то, что, имея руки как у «щипача» (нежные, чувствительные руки, необходимые карманнику для совершения краж), не хотел работать (совершать кражи), совершил преступление по-дилетантски («Кровищи-то было, на зоне такого не бывает!»), не воспользовался похищенным, страдал угрызениями совести («Ну,
какого вора на место совершения преступления тянет?»). Сам Ф.М. Достоевский заслуживает похвалы не за свою гениальность, а за то, что «сам на зоне парился».
По внешнему виду воры должны выделяться из окружающих, быть аккуратными,
подтянутыми, хорошо, ярко и по своеобразной моде одеваться, производить впечатление
сильных, рассудительных, умных, собранных и представительных людей, имеющих солидные знакомства и вес в обществе.
В качестве органов, координирующих деятельность воровской среды, выступают
«воровские сходки» и «воровской общак». Сходка представляет собой коллегиальный орган воров, на котором они решают наиболее важные вопросы, с которыми сталкивается
преступная среда. Наиболее крупные «сходки» представляют собой «воровские съезды»
[36, с. 67], на которых вырабатывается общая стратегия деятельности «воровского движения». Примером такого несостоявшегося съезда является сорванная самарским СОБРом
«сходка», на которую собрались 17 января 1997 года под Самарой 23 вора и приближенные к ним криминальные авторитеты. На этой «сходке» предполагалось обсудить вопросы,
связанные с поступлением в «воровской общак» денег с АвтоВАЗА и самарских нефтеперерабатывающих предприятий, разрешением конфликтов между преступными группировками из-за взаимных неплатежей и из-за сфер влияния на определенные территории и
крупные предприятия, «коронацией в законники» (посвящением в воры), назначением
«смотрящих» (ответственных за положение дел от воровской среды) за определенной территорией или сферой экономики и др. [16].
Если на сходке решается вопрос о наказании вора за нарушение «воровской идеи»,
то такие сходки называются «правилками», являющимися своеобразным воровским судом
[36, с. 83]. На таких сходках может быть принято решение об убийстве вора за наиболее
серьезные провинности. Исследователи, описывающие процедуру казни воров, подчеркивают её ярко выраженную ритуальность, связанную с предъявлением нарушителю обвинения, допросом «свидетелей», выражением своего мнения «судьями», жестокость, связан172
Академический вестник № 1 (19)
ную с тем, что во внимание не принимаются никакие смягчающие обстоятельства (прошлые заслуги, наличие детей на иждивении, сложные жизненные условия и т. д.), а также с
тем, что «осуждённому» самому предоставляется возможность привести «приговор» в исполнение [5, с. 110-111; 7, с. 114; 8, с. 184-189].
«Общак» некоторыми исследователями понимается не как орган управления, а как
своеобразный материальный фонд, в котором происходит накопление денег, а в местах
лишения свободы, кроме того, продуктов питания, одежды, других предметом бытового
назначения, спиртного и наркотиков (В.В. Зайцев, Н.М. Якушин). Это крайне упрощенное
понимание сути «общака», прежде всего в современных условиях, когда идёт целенаправленная политика легализации криминальных доходов. В такой примитивной форме «общак» существовал до середины 80-х годов прошлого столетия, т. е. до перехода нашего
общества к рыночной экономике, в определенной мере такая примитивная форма сохранилась и в местах лишения свободы. В настоящее время «общак» – это не спрятанная денежная кубышка на «черный день», а производящий капитал, включённый в реальную экономику в виде материальных ценностей и безналичных денег. Кроме того, «общак» – это
определённая финансовая структура, созданная для обслуживания экономических интересов воровской среды.
«Общак» как минимум включает в себя три вида «должностных» лиц: рулевых,
принимающих решение о расходовании денежных средств из «общаковой кассы» и избираемых из наиболее образованных и грамотных воров; кассира или хранителя «общака»,
несущего персональную ответственность за его неприкосновенность; воровских ревизоров,
которые проверяют сохранность «общака» и правильность его расходования [5, с. 157-158;
17, с. 101-102]. «Общаковая касса» формируется из отчислений, осуществляемых преступными группами и отдельными лицами, занятыми преступным промыслом. Расходная часть
«общака» состоит из затрат на общие нужды и личные нужды воровской элиты. В общие
статьи расходов входит «грев зоны» (переброска в места лишения свободы наркотиков,
спиртного, денег, продуктов питания, других предметов потребления), подкуп должностных лиц, осуществляющих коррупционную защиту воровской среды, оказание помощи
тем сподвижникам, которые оказались в сложных жизненных условиях, например, вышли
из мест лишения свободы.
В период перехода России к рыночной модели жизнедеятельности средства из «общака» стали даваться в долг под проценты [30, с. 123]. Личные нужды воровской элиты
связаны с приобщением воров к тому образу жизни, который принят в среде новоявленной
буржуазии (приобретение дорогих автомобилей, особняков, предметов роскоши и т. д.).
Следует отметить, что среди воров, придерживающихся старых воровских традиций, такие
расходы осуждаются, и за чрезмерные траты виновный привлекается к суровой ответственности, выражающейся в основном в том, что нарушитель должен вернуть под угрозой смерти израсходованное с большими процентами [17, с. 102]. Таким образом, «общак»
включает в себя помимо общей кассы и некоторых лиц, ответственных за финансовые вопросы воровской среды.
В заключение отметим, что предложенное нами понимание криминального профессионализма важно, во-первых, для установления его отличия от общерецидивной преступности, во-вторых, для профилактики криминального профессионализма, особенно в тех
сферах деятельности, где он проявляет тенденции к легализации, например, в сфере политики.
Литература
1. Алексеев А.И. Криминология: курс лекций. – М., 1998.
2. Бернштейн А. Жизнь и преступления Соньки Золотой ручки // Преступление и
наказание. – 1994. – № 7.
173
3. Васильев А.Д. Слово в телеэфире: Очерки новейшего словоупотребления в российском телевещании. – Красноярск, 2000.
4. Грачев М.А. Конспиративная функция арго // Проблемы борьбы с организованной преступностью и коррупцией. – М., 1996.
5. Гуров А.И. Красная мафия. – М., 1995.
6. Гуров А.И. О некоторых вопросах изучения криминального профессионализма //
Сов. гос. и право. – 1987. – №5.
7. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. – М., 1990.
8. Гуров А.И., Рябов В.Н. Исповедь вора в законе. – М., 1995.
9. Дмитриев Ю.А., Казак Б.Б. Пенитенциарная психология. – Ростов н/Д., 2007.
10. Дорошевич В.М. Рассказы и очерки. – М., 1986.
11. Ермолович Д.И. Имена собственные на стыке языков и культур. – М., 2001.
12. Зелинский А.Ф. Криминальная психология. – Киев, 1999.
13. Ибрагимов Р.Н. Социальное насилие: Феномен, проблема. – Абакан, 2001.
14. Каган М.С. Человеческая деятельность. – М., 1974.
15. Калинин А.В. Лексика русского языка. – М., 1978.
16. Кармаза О. Всероссийскую сходку «воров в законе» взяли. И отпустили …//
Комсомольская правда. – 1997. – 12 февраля.
17. Карышев В.М. Паша Цируль. – М., 2002.
18. Кузьмин С. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы // Преступление и наказание. – 1994. – № 11.
19. Кузьмин С. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы // Преступление и наказание. – 1995. – № 1.
20. Кузьмин С.И. Элита преступного мира // На боевом посту. – 1997. – № 7.
21. Леонтьев А.И. Деятельность. Сознание. Личность. – М., 1975.
22. Модестов Н.С. Москва бандитская – 2. – М., 1997.
23. Мокленко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русского жаргона. – СПб., 2001.
24. Ожегов С.И. Словарь русского языка. – Екатеринбург, 1994.
25. Пирожков В.Ф. Криминальная психология. Психология подростковой преступности. Кн. 1. – М., 1998.
26. Подлесских Г., Терешонок А. Воры в законе: бросок к власти. – М., 1994.
27. Раззаков Ф.И. Бандиты времен социализма (хроника российской преступности
1917-1991 гг.). – М., 1997.
28. Разинкин В., Тарабрин А. Цветная масть. Элита преступного мира. – М., 1997.
29. Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., Теленкова М.А. Современный русский язык. – М., 1994.
30. Скобликов П.А. Имущественные споры и криминал в современной России. – М., 2001.
31. Современный словарь иностранных слов. – СПб, 1994.
32. Cолженицин А.И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 2. – М., 1989.
33. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. – М., 1973.
34. Устинов В.С., Муравьев В.В. Рецидив преступлений. – Н. Новгород, 2001.
35. Хвыля-Олинтер А.И. Организованная преступность и деструктивные религиозные секты // Известия методического центра профессионального образования и координации научных исследований МВД РФ. – 1997. – № 1.
36. Чалидзе В. Уголовная Россия. – М., 1990.
37. Чернецов К.А. Крым бандитский. – М., 1998.
38. Чехов А.П. Сочинения. Т. 14 – 15. Из Сибири. Остров Сахалин. – М., 1987.
39. Чичагов В.К. Из истории русских имен, отчеств и фамилий. – М., 1959.
40. Шаламов В.Т. Колымские рассказы. Кн. 2. – М., 1992.
41. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. – М., 1972.
42. Шанский Н.М., Иванов В.В. Современный русский язык. Ч. 1. – М., 1981.
43. Шеслер А.В. Групповая преступность: криминологические и уголовно-правовые
аспекты: автореф. дис. … д-ра. юрид. наук. – Екатеринбург, 2000.
44. Шеслер А.В. Криминологическая характеристика и профилактика преступности:
учебное пособие. – Тюмень, 2004.
174
Академический вестник № 1 (19)
Секция 5. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Л. В. Иванова
ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ «ИСПОЛНИТЕЛЬ ПРЕСТУПЛЕНИЯ»
В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Аннотация: в статье рассматривается эволюция понятия исполнителя преступления как одного из соучастников преступления. Анализируется его регламентация в правовых актах Древней Руси, дореволюционной России, советского периода.
Ключевые слова: исполнитель преступления, соучастие, история уголовного права
Annotation: Evolution of concept of the executor of a crime as one of accomplices of a
crime is considered in the article. Its regulation in legal certificates of Ancient Russia, prerevolutionary Russia, the Soviet period is analyzed in the article.
Key words: The executor of a crime, complicity, criminal law history.
Категория «исполнитель преступления» рассматривается традиционно при изучении института соучастия в преступлении. Еще Н.С. Таганцев писал, что «действие, учинённое исполнителем, или сумма его действий определяют, по общему правилу, юридический характер всего совершённого соучастниками; исполнители представляют центральный пункт соучастия [5, с. 586]».
Остановимся на истории развития данной уголовно-правовой категории, ведь понимание исполнителя преступления сложилось в российском уголовном праве не сразу.
Первый кодифицированный нормативный правовой акт Древнерусского государства – Русская Правда (XI – XIII вв.), открытый в XVIII в. русским историком В.Н. Татищевым и дошедший до нашего времени в трёх основных редакциях: краткой, пространной
и сокращённой. В целом Русская правда отразила становление феодальных отношений на
Руси [1, с. 298-299]. Краткая редакция подготовлена была не позднее 1054 г. Из текста
данного акта видно, что Русская Правда знает уже институт соучастия, хотя и не называет
его, и не выделяет видов соучастников. В случае совершения преступления несколькими
лицами, каждый подлежал наказанию – штрафу. Так, ст. 31 гласит: «а иже крадеть либо
кон(ь), либо волы, или клеть, да аще будеть един крал, то гривну и тридесят резан платити
ему; или их будеть 18, то по три гривне и по 30 резан платити мужеви» [3, с. 48]. Ст. 40
также говорит о совершении преступления, несколькими лицами: «аже украдутъ овъцу,
или козу, или свинью, а их будеть 10 одну овцу украле, да положать по 60 резан продажи;
а хто изимал, тому 10 резан» [3, с. 49].
Следует отметить, что в тексте ст. 31 имеется неточность в указании размера штрафа:
в случае совершения преступления одним человеком – одна гривна 30 резан, а в случае, если
воров несколько, то каждый платит по 3 гривны 30 резан. Вероятно, что в случае совершения кражи одним лицом, штраф был установлен также в 3 гривны 30 резан [3, с. 61].
В Пространной редакции Русской правды, возникшей не ранее 1113 г., сохранились
статьи о совершении кражи несколькими лицами. В частности, в ст. 41 указывается «аже
крадеть кто скот в хлеве или клеть, то (о)же будеть один, то платити ему 3 гривны и 30
кун; будеть ли их много, всем по 3 гривны и по 30 кун платит(и). Аналогичные положения
содержатся и в ст. 42, 43 [3, с. 67]. Как видно, в отличие от Краткой редакции Русской
правды, где указывалось на числовое значение лиц, совершающих преступление (18, 10), в
Пространной редакции уже не проводится числовой конкретизации. По-прежнему не про-
175
водится разграничения на виды соучастников, и каждый из воров подлежал равному наказанию. На наш взгляд, в это время не выделяются виды соучастников в совершении конкретного (одного и того же) преступления, и все соучастники рассматриваются как соисполнители, поэтому и подлежат равной ответственности.
Аналогичная ситуация сохранилась и в период феодальной раздробленности (XIIXIV вв.). Псковская судная грамота содержит статью о разбое, совершённом шайкой. В
данной норме роли каждого из соучастников не определялись, однако общественная опасность групповых преступлений подчеркивалась тем, что такие дела были подведомственны только суду князя [2, с. 21]. Позволим не согласиться с Е.В. Епифановой в том, что
принцип ответственности нескольких лиц за нанесение побоев отличался от порядка, установленного Русской Правдой. Участвующие в причинении побоев несли ответственность в
том же объеме, в каком отвечал бы за них один человек [2, с. 22]. Однако и в период действия Русской Правды всем лицам назначалось равное наказание, вне зависимости от того,
сколько лиц приняло участие в преступлении, что следует из текста выше процитированных статей Русской Правды.
Таким образом, изначально уголовно-правовые акты регламентировали случаи совершения преступления несколькими лицами, не называя их соучастием и не выделяя различные виды участников по их ролевому признаку. Это было характерно не только для законодательства периода Русской Правды, но и судебников 1497 и 1550 гг., Сборника постановлений церковно-земского собора (Стоглав) [6, с. 13-14].
Крупнейшим памятником русского феодального права является Соборное уложение
1649 г. В нём сделан значительный шаг в развитии уголовно-правовых норм. По мнению
А. Богдановского, всех соучастников Уложение разделяло на главных виновников, помощников, покровителей. Главными виновниками считались те, кто непосредственно совершал преступление (физически главные виновники) или же приступил к действию
раньше других с самого начала преступления [Цит. по: 2, с. 27]. По-прежнему в законодательном акте такие категории, как «исполнитель преступления» или «главные виновники»,
не называются, используются различные определения в зависимости от вида совершаемого
преступления: разбойники, тати и т.д.
В законодательстве Петра I в нормах о соучастии наблюдаются новые черты. Несмотря на уравнительный характер наказания, законодатель выделяет виды участников
преступления, определяет их признаки, устанавливается общий принцип ответственности
за соучастие, как за совместное, цельное участие в одном едином противоправном деянии
[2, с. 33].
Следующий период характеризовался определением различных видов соучастников
и закреплением их понятия, исходя из того, рассматривалось ли преступление как совершённое по предварительному сговору или нет. Так, согласно ст. 14 Уложения о наказаниях
уголовных и исправительных 1845 г. [4, с. 175 – 176] «в преступлении, учинённом несколькими лицами без предварительного их на то согласия, признаются из участвовавших
в оном: главными виновными, во-первых, распоряжавшие или управлявшие действиями
других, во-вторых, приступившие к действиям прежде других при самом оных начале, или
же непосредственно совершившие преступление; участниками, во-первых, те, которые
непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления, во-вторых, те,
которые доставляли средства для содеяния преступления, или же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся».
В преступлениях, учинённых несколькими лицами по предварительному их на то
согласию, выделяются зачинщики, сообщники, подговорщики или подстрекатели, пособники. Черты главных виновников уже проявляются в зачинщиках, сообщниках. Таким образом, в чистом виде понятия «исполнитель преступления» не выделялось, черты исполнителя можно увидеть при описании роли других соучастников преступления. Кроме того,
176
Академический вестник № 1 (19)
при формулировании понятия главных виновников преступления происходит смешение
роли организатора и исполнителя преступления.
После многолетней работы по подготовке проекта, начатой еще в 1881 году, 22
марта 1903 г. было утверждено Уголовное уложение, которое однако полностью так и не
вступило в силу. Согласно ст. 51 Уголовного уложения 1903 г. в преступном деянии, учинённом несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими
заведомо сообща, соучастниками признаются те, которые: 1). непосредственно учинили
преступное деяние или участвовали в его выполнении; 2). подстрекнули другого к соучастию в преступном деянии; 3). были пособниками, доставлявшими средства, или устранявшими препятствия, или оказавшими помощь учинению преступного деяния советом,
указанием или обещанием не препятствовать его учинению или скрыть оное.
Таким образом, хотя термин исполнитель не употреблялся и в данном акте, но с
уверенностью можно сказать, что впервые было дано обособленное определение исполнителя преступления, как одного из соучастников преступления. Это понятие фактически
включало в себя два вида исполнителя преступления – непосредственного исполнителя и
сосиполнителя. Как отмечает В.Г. Усов, именно с этого времени можно говорить об исполнителе как об отдельном виде соучастника преступления, самостоятельной фигуре в
совместно совершаемом преступлении. [6, с. 14].
Дальнейшая эволюция понятия исполнителя преступления связана с развитием советского законодательства. Обобщение уголовного законодательства и практики его применения первых лет советской власти нашли отражение в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. Данный акт в разделе «о соучастии» уже используют термин «исполнители преступления», которыми считались те, кто принимает участие в выполнении преступного действия, в чем бы оно ни заключалось. Уголовный кодекс РСФСР
1922 г. повторяет положения Руководящих начал в части закрепления понятия исполнителя преступления.
Основные начала уголовного законодательства 1924 г. не содержат понятия соучастников преступления, а лишь закрепляют в ст. 12, что меры социальной защиты применяются
в отношении всех соучастников (подстрекателей, исполнителей, пособников) в зависимости
как от степени их социальной опасности, так и от степени участия в преступлении.
В основу общей части Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. были положены положения Основных начал 1924 г. Применительно к понятию исполнителя содержится более
конкретная норма. В частности, в ст. 17 указывается, что меры социальной защиты судебно-исправительного характера подлежат применению одинаково как в отношении лиц, совершивших преступление, – исполнителей, так и их соучастников – подстрекателей и пособников.
Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. при
раскрытия сущности исполнителя преступления добавляют указание на непосредственное
совершение им преступления (ст. 17 Основ). Исполнитель выделяется как один из соучастников, наряду с организатором, пособником, подстрекателем. Аналогичное положение содержится и в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г.
По действующему в настоящее время законодательству, согласно ч. 2. ст. 33 Уголовного кодекса РФ исполнителем признаётся лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими
лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста,
невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом. Понятие исполнителя преступления включает в себя три его вида. Наряду с непосредственным
совершением преступления и непосредственным совместным участием в его совершении,
законодатель также называет и посредственное исполнение. Не будем углубляться в про-
177
блему обоснованности закрепления понятия исполнителя преступления именно в таком
виде, что является предметом отдельного исследования, в целом следует оценить положительно современное раскрытие такой уголовно-правовой категории, как исполнитель преступления.
Таким образом, законодательное закрепление такой категории, как исполнитель
преступления, прошло путь от указания общих положений о возможности совершения
преступления совместно несколькими лицами до попытки разграничения роли каждого из
соучастников преступления. При этом наблюдалось смешение роли исполнителя и организатора преступления. Прогрессивные положения содержало в себе Уголовное уложение
1903 г., указывающее фактически на два вида исполнителя, что не нашло отражение в последующих законодательных актах. Термин «исполнитель преступления» впервые появился в законодательстве советского периода.
Литература
1. Всемирная история государства и права: Энциклопедический словарь / под ред.
А.В. Крутских. – М.: ИНФРА-М, 2011. – 398 с.
2. Епифанова Е.В. Становление и развитие института соучастия в преступлении в
России: дис. … канд. юрид. наук. – Краснодар, 2002. – 229 с.
3. Российское законодательство X – XX веков. В девяти томах. Т. 1. Законодательство Древней Руси. – М.: Юрид. лит., 1984. – 432 с.
4. Российское законодательство X – XX веков. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. – М.: Юрид. лит., 1988. – 432 с.
5. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. Тула: Автограф, 2001.
– 800 c.
6. Усов В.Г. Понятие и ответственность исполнителя преступления. Автореф. дис.
… канд. юрид. наук. – М., 2007. – 25 с.
178
Академический вестник № 1 (19)
И. П. Климов
СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИИ (XI–первая половина XIX вв.)
Аннотация: в статье анализируется процесс зарождения и становления важнейшего
института гражданского права – права собственности в контексте системы феодального
права России, начиная с Киевской Руси до середины XIX в.
Ключевые слова: право собственности, вотчина, поместье, имение, феодальная
собственность, государственная собственность, общинная собственность.
Annotation: The article focuses on the analysis of the process of property law generation
and establishing, which being one of the most important institutions of the civil law in the context
of the Russian feudal law system.
Key words: property law, votchina, estate, feudal property, state property, community
property.
Приступая к рассмотрению проблемы, необходимо, прежде всего, определиться в
понятиях. Различают собственность в экономическом смысле как состояние принадлежности вещей определённым лицам и право собственности, которое возникает при регулировании действующих отношений нормами права. Право собственности базируется на трёх
правомочиях: право владения (фактического обладания), право пользования (извлечения
доходов) и право распоряжения вещами (определение судьбы вещей).
Применительно к Киевской Руси можно говорить лишь о собственности в экономическом плане, о праве собственности как юридической категории в памятниках древнерусского права фактически сведения отсутствуют. Вопросы принадлежности вещей определённым лицам во время формирования древнерусской государственности рассматривались
в трудах М.Ф. Владимирского-Буданова, И.П. Павлова-Сильванского, А.В. Черепнина,
В.Т. Пашуто. Во многих из них излагалась точка зрения о феодальном характере права
собственности в Киевской Руси, которая в советский период стала господствующей. В
настоящее время предпочтение отдаётся научной версии И.Я. Фроянова о переходном характере собственности, о многоукладной экономике, сочетавшей элементы первобытного,
феодального и рабовладельческого укладов. Данную версию поддерживают исследователи
В.А. Рогов, В.И. Власов и др.
Обратимся непосредственно к источникам. В «Русской правде» не было специальных статей, где бы непосредственно говорилось об институте собственности и сам термин
«собственность» отсутствовал. Порой из текста неясно, кому принадлежит то или иное
имущество, но, как видно из статей 71–73, 75, 76, 82–84 её Пространной редакции (в дальнейшем ПП), предусматривалась правовая защита имущества от любых посягательств на
него. Исследователи предполагают, что институт «собственности» находился пока еще в
стадии становления. По мнению В.А. Рогова, В.И. Власова, в «Русской правде» в подавляющем большинстве случаев речь шла об индивидуальной частной собственности (ст. 34,
35 ПП). В то же время ст. 70 свидетельствует о том, что существовала общинная форма
собственности (собственность «верви»).
Что собой представляла община? М.Ф. Владимирский-Буданов давал следующее
определение общины: «Общиной в тесном смысле (видимо в узком смысле слова – И. К.)
называется союз домов, имеющих общее (выборное) управление и общее владение и пользование землёй» [1, с. 516]. Простая община в Киевской Руси называлась «весью», а в Московском государстве – «селом». Союз нескольких сёл составлял «волость», которая являлась
главным субъектом права на землю. В непосредственном пользовании общины находились
земли, дворы, вода, леса, луга, выгоны, а также необработанные участки (пустоши) [1, с. 518].
Кроме индивидуально-семейной и общинных форм собственности древнерусское
179
законодательство обозначало государственные земли (что свидетельствовало о существовании государственной собственности на землю). «Государственные земли, – отмечает
В.А. Рогов, – сохранялись на Руси столетиями и были важным источником пополнения
казны» [2, с.165].
В «Русской правде» говорится о княжеском домене (домен в переводе с лат. – владение) – земельные массивы, принадлежавшие лично князьям. Князья распоряжались землями в пределах домена по собственному усмотрению. В Пространной редакции (Ст. 1,
11–14, 29, 46) упоминаются лица, работавшие на феодалов (тиуны боярские, боярские холопы и рядовичи боярские). В летописях XII века прямо говорится о боярских вотчинах,
которые создавались путем пожалований земель князем своим дружинникам, княжеские
домены и боярские вотчины являлись атрибутами становления собственности феодалов.
Более основательную разработку институт собственности получает в «Псковской
судной грамоте» и можно говорить уже об определённых сторонах права собственности.
Этому способствовал более высокий уровень развития гражданско-правовых отношений в
Новгородском и Псковском государствах. Впервые вещи подразделяются на недвижимые
(«отчина») и движимые («живот») (Ст. 14, 15, 31, 84, 86, 89, 107). К движимому имуществу
грамота относила деньги, платье, украшения, хлеб, а также животных (коня, корову, собаку и другую скотину), к недвижимому – пахотную землю, лесные участки, рыболовные
участки, клеть (кладовую), борть (пчельник).
Основное внимание уделялось источникам получения права собственности. Среди
способов приобретения права собственности ПСГ называет: истечение срока давности
владения, куплю-продажу, пожалование, дарение, наследование, находку, клад и приплод.
Владимирский-Буданов в «Обзоре истории русского права» называет также оккупацию
(завладение вещами, ранее никому не принадлежавшими).
К древнейшему способу приобретения права собственности на пахотную землю и
рыболовные участки относилось истечение срока давности владения. Как видно из ст. 9,
владение земельным участком в течение 4–5 лет предполагало возникновение права собственности. В случае претензий на данный участок собственник мог сослаться на показания 4–5 свидетелей. Но способ давности владения не распространялся на неразработанные
участки, в частности, лесные. Спор о праве собственности на лесные участки разрешался
на основании изучения грамот на них, представленных спорящими сторонами, а в случае
недостижения согласия правую сторону определяли при помощи поединка (Ст. 10).
Находка есть овладение вещью, принадлежавшей прежде другому лицу (Ст. 47).
Согласно нормам древнерусского права, о чём говорилось ещё в «Русской правде», находчик был обязан возвратить вещь собственнику, за что получал вознаграждение. Наказанию
за утайку найденной вещи он подвергался лишь тогда, когда собственником был сделан
заклич о пропаже. Из данного положения следует, что если заклича не последовало, то
нашедший мог обратить найденную вещь в свою собственность. Клад (находка вещи, не
потерянной собственником, а утратившей собственника) в древнерусском праве не признавался собственностью ни находчика, ни владельца, а должен быть передан органам государственной власти [1, с. 506]. Приплод от скота после его продажи принадлежал новому
собственнику и был источником умножения собственности (Ст. 110, 118). ПСГ знала также кормлю. Кормля – пожизненное пользование имуществом без права его отчуждения
(Ст. 72, 88, 89). Пользователь имел право на доходы, но не мог им распоряжаться и отчуждать имущество, переданное ему в пользование.
Защита права собственности осуществлялась путём возврата объектов собственности и возмещения убытков. Грамота не устанавливала специальных штрафов в пользу государства по спорам о собственности (кроме судебных издержек), что считалось делом самих субъектов. В тяжбах о собственности решающая роль принадлежала документам и
вещественным доказательствам, затем шли свидетельские показания, могли назначаться и
судебные поединки.
Важнейший памятник права Московского государства – Судебник 1497 г. – под180
Академический вестник № 1 (19)
робной регламентации права собственности не содержал. Но в то же время он уделил много внимания регулированию поземельных отношений. Законодатель, осознавая значение
поземельных споров, количество которых после объединения разрозненных государствкняжеств значительно выросло, поскольку земельный кадастр пока ещё не был составлен,
предписывал межевать земельные участки, устанавливать «загороды» между сёлами, деревнями (Ст. 61–62). Предусматривались административные санкции за нарушение межевых знаков. Вводился фиксированный срок владения земельным участком для принятия
судебных исков (три года). Закреплялся принцип частной собственности на землю: в статье 63 говорилось о том, что иски по поводу собственности могли взаимно предъявляться
друг к другу феодалами, монастырями, помещиками, крестьянами и даже к администрации
великого князя.
В последующих памятниках Московской Руси основное внимание уделялось правовому закреплению основных видов феодальной собственности на землю, на которой базировался феодальный государственный строй. Так, в Судебнике 1550 г. подробно говорилось о вотчинах. В статье 85 различались две категории вотчин: родовые и купленные. Родовые вотчины были объектом собственности внутри рода, и государство предпринимало
действия против «оскудения» фамилий путём установления права родового выкупа. В течение 49 лет родственники (братья, племянники) в случае продажи могли выкупить родовые имения обратно, если они не давали согласия на продажу. Дети и внуки этим правом
не пользовались. Купленные вотчины могли свободно продаваться и отчуждаться, как товар. Кроме того, существовали жалованные вотчины, пожалованные государем за службу
пожизненно или в собственность.
Однако со времени Ивана Грозного государство начинает вторгаться в частное право феодалов. Оно сопровождалось процессом образования нового вида феодального землевладения – поместного. Первое упоминание о поместном землевладении содержалось в
ст. 63 «Судебника» 1497 г., однако обстоятельную юридическую разработку поместное
землевладение получает в «Соборном уложении» 1649 г. (гл. XVI).
Поместья представляли собой вид условного феодального землевладения. Они
предоставлялись за государственную службу и на период службы на праве владения. Первоначально поместья могли получать бояре, дворяне, дети боярские, стряпчие. Размер поместий определялся сословным статусом лица: от 200 до 10 четвертей1. Затем право владения поместьями было закреплено лишь за дворянами. В отличие от вотчин, которые представляли вид феодального землевладения на праве собственности и вотчинники имели
широкие права по распоряжению своими землями (они могли их продать, заложить, передать по наследству), владельцы поместий подобными распорядительными полномочиями
не располагали, что вызывало недовольство помещиков и появление многочисленных «челобитных» о расширении прав на поместные земли.
Идя навстречу требованиям помещиков, «Соборное уложение» внесло существенные изменения в правовой статус поместий, направленные на сближение его со статусом
вотчин. Был разрешён обмен поместья на поместье, монастырскую землю, вотчину. Определялся порядок передачи поместья от отца к сыну (если он продолжал службу отца).
Часть земли после смерти владельца получали жена и дочери, частично поместья могли
передаваться дочерям в качестве приданого. То есть были сделаны шаги в сторону наследования поместий.
Как отмечал М.Ф. Владимирский-Буданов, уже со времён Грозного утвердился
принцип: отцовских поместий не отнимать у сыновей, если они пригодны в службе. С 1611
г. начало действовать правило: у вдов и детей поместья не отбирать. Формально указом от
27 августа 1618 г. был утверждён наследственный переход поместий. «Несмотря на это, –
1
Четверть – четвёртая часть десятины.
181
пишет Владимирский-Буданов, – о наследовании в поместьях и в эпоху Уложения (до указа 1684 г.) можно говорить лишь не в собственном значении: жена, дети и родственники
получали после смерти помещика не право на его имущество, а лишь право получить от
государства надел из его имущества, в соответствии со степенью службы сыновей и пенсионными долями лиц женского пола (ибо жена и дочери располагали лишь правом на
пенсию – И.К.); если за удовлетворением их наделами ещё останется какая-либо часть отцовского поместья, то закон предписывал отдавать её боковым родственникам беспоместным или малопоместным; если в роде умершего не оказывалось беспоместных или малопоместных, то велено было отдавать остаток поместья в чужие роды (СУ. Гл. XVI. Ст. 13)»
[1, c. 543].
В соответствии с нормами «Соборного уложения» помещики пока не получили
права свободной продажи земли (это было возможно лишь по именному царскому указу),
не могли они её и закладывать, однако ст. 3 гл. XVI допускала обмен большего поместья
на меньшее и тем самым давала возможность под прикрытием данной сделки продавать
поместные владения.
При Петре I завершается длительный процесс по уравниванию правового положения
вотчин и поместий. Указом от 23 марта 1714 г. «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах» для них устанавливался единый правовой режим. Вводится понятие
«недвижимость», для которой устанавливались единые правила наследования. В целях
предотвращения дробления дворянской собственности начинает действовать принцип единонаследия: недвижимое имущество при наследовании стало передаваться только одному
родственнику. В интересах укрепления экономического положения дворянства запрещалось
недвижимое имущество закладывать и продавать. Его можно было продать лишь в порядке
исключения «по нужде» и с уплатой высокой пошлины. Указ о единонаследии преследовал
главным образом государственные, фискальные интересы [4, c. 295–300].
Пётр I настойчиво укреплял позиции государства как в землепользовании, так и
промышленной сфере. Так, по указу от 10 декабря 1719 г. объявлялись собственностью
государства недра земли. Государству передавалась добыча металлов и минералов на землях частных собственников. Собственник земли мог получить лишь 1/32 часть прибыли от
разработки полезных ископаемых на его землях. Объявлялись заповедными некоторые породы деревьев, пригодные для кораблестроения. Землевладельцы не имели права рубить
их на своих землях. За порубку клёна, лиственницы, вяза, сосны виновные подвергались
штрафу, за порубку дуба наказывались смертной казнью [3, c. 257].
Строительство частных заводов осуществлялось под контролем государства и субсидировалось им. Льготы по набору мастеров и рабочих также зависели от государства.
Государство имело преимущественное право перед купцами при покупке золота, серебра,
меди и селитры, причём цену устанавливала Берг-коллегия.
При Екатерине II во время проведения кодификационных работ вошло в употребление понятие «собственность». В «Жалованной грамоте городам» получает правовое закрепление городская собственность. За городами закреплялись земли, сады, поля, луга, реки, места рыбной ловли, леса, рощи, мельницы. Городам разрешалось на городской земле
строить, содержать и отдавать в наём харчевни, трактиры, лавки, амбары, гостиные дворы,
учреждать и иметь учебные заведения [5, c. 697].
В «Жалованной грамоте дворянству» Екатерина II, идя навстречу пожеланиям дворян, сняла ограничения на поземельную собственность, введённые Петром I. Дворяне получили право собственности «не только на поверхности земли, каждому из них принадлежащей», но и недра земли, а также на «леса, растущие в их дачах». К имущественным правам дворян было отнесено право покупать деревни, открывать в имениях фабрики и заводы, торговать продукцией своих угодий. Дворянство становится единственным сословием,
имевшим право на земельную собственность [5, c. 30–31]. С середины XVIII в. имущество
182
Академический вестник № 1 (19)
стало делиться на «родовое» (приобретённое по родственной линии) и «благоприобретённое» (купленное, полученное в дар и т. п.).
В Своде законов Российской империи, который был рассмотрен Госсоветом в 1832 г.,
опубликован в январе 1833 г. и введён в действие с 1 января 1835 г., в ст. 420, т. Х, ч. I
впервые было дано развёрнутое определение понятия права собственности: «Собственность есть власть в порядке, гражданскими законами установленном, исключительно и
независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом
вечно и потомственно» [6].
По мнению В.А. Рогова, данное весьма радикальное определение собственности
было дано не без влияния французского гражданского кодекса. В нём чувствуется влияние
буржуазных принципов абсолютной и неограниченной собственности. Поэтому оно было
выгодно не только дворянству, но и всем собственникам, возникавшим в период внедрения капиталистических отношений в российскую экономику [4, c. 177].
Из данного определения вытекает, что право собственности включало три полномочия: право владения, право пользования и право распоряжения. Фактически в Своде законов Российской империи было дано определение понятия права собственности, которым
мы пользуемся и в настоящее время.
Свод законов регламентировал также право владения. Владение – фактическое обладание вещью, создающее для обладателя возможность непосредственного воздействия
на вещь. Причём законодатель различал законное и незаконное владение. Законными (титульными) владельцами могли быть собственники вещи (имущества), наниматели (арендаторы) имущества по договору имущественного найма, а также лица, которым имущество
передавалось по договору о безвозмездном пользовании. Незаконным считалось владение
имуществом до тех пор, пока оно не было закреплено за определенным лицом в соответствии с действующим законодательством и не были сделаны соответствующие распоряжения о его передаче. Причем всякое владение, даже незаконное, охранялось от насилия и
самоуправства [6].
Законодательство первой половины XIX в. предусматривало определенные ограничения в праве собственности. Значительные земельные угодья не могли быть объектом
частной собственности, они оставались собственностью государства либо императорского
двора (дворцовые земли). Земельные наделы государственных крестьян не могли отчуждаться. Крестьянам запрещалось выходить из общины и закреплять за собой в частную
собственность выделенный им в пользование общиной надел.
Лица польской национальности не могли приобретать землю в частную собственность в девяти западных губерниях Российской губернии (Киевской, Подольской, Волынской, Виленской, Ковенской, Грозненской, Витебской, Могилевской, Минской). Для евреев устанавливался ценз оседлости. Им было запрещено приобретать недвижимое имущество вне данной черты. Так законодатель охранял землю от перехода в «чужие руки».
Широко в Своде законов были представлены сервитуты. Сервитуты (от лат. Servitus
– подчиненность) – особый вид вещного права, представляющий собой возможность пользования чужой вещью в установленных пределах или ограничивать ее собственника. Законодательство делило сервитуты на два вида: право участия общего и право участия частного. К первому относилось ограничение в праве собственности, установленное законом в
пользу всех без изъятия. Среди этих прав закон перечислял право проезда по дорогам, на
речных судах, право на бечевник, то есть право пользования полосой берега для бечевой
тяги судов и плотов.
Правом участия частного называлось ограничение собственности в пользу какогото определенного лица (право владельца земли и покосов, лежащих в верхнем течении реки, требовать, чтобы сосед не подымал уровень воды запрудами и не затоплял его лугов и
пашен, не останавливал действия его мельницы, чтобы хозяин противоположного берега
183
реки не строил плотины без его согласия, чтобы сосед не пристраивал ничего к стене его
дома, не сорил на его дворе и пр.) [6].
Таким образом, в хронологических рамках рассмотренного нами периода в контексте системы феодального права происходил процесс зарождения и становления института
права собственности, он нашёл отражение и юридическое закрепление в таких памятниках
права, как «Русская правда», «Псковская судная грамота», Судебниках 1497 и 1550 гг.,
«Соборном уложении» 1649 г., законодательных актах Петра I, Екатерины II, Своде законов Российской империи. В период раннего феодализма обозначались лишь отдельные
стороны института права собственности, а в целостном виде он получил правовое оформление в Своде законов Российской империи, введение в действие первого его издания относится к 1835 г.
Литература
1. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. – Ростов-на-Дону, 1995.
2. Рогов В. А. История государства и права России IX – начала ХХ веков. – М., 1995.
3. Кузнецов И. Н. История государства и права России: Учебное пособие. – М., 2007.
4. Российское законодательство Х – ХХ веков. В 9 т. Т. 4. – М., 1986.
5. Российское законодательство Х – ХХ веков. В 9 т. Т. 4. – М., 1987.
6. Свод законов Российской империи. – Т.т. I – XVI.
О. А. Лучникова
РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОПЫТ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИИ
(на материалах Тюменской области)
Аннотация: в научной статье на материалах Тюменской области анализируется региональный опыт противодействия коррупции в 1990-е годы – начале ХХІ века.
Ключевые слова: коррупция, антикоррупционные меры, губернатор, областная
дума, областное правительство.
Annotation: In the scientific article regional experience of counteraction of corruption of
1990th years – beginning ХХІ of a century on materials of the Tyumen region is analyzed.
Key words: Corruption, anticorruption measures, the governor, a regional thought, the
regional government.
После распада СССР масштабный характер в России приобретает коррупция. Причинами её роста стали: увеличение числа коммерческих предприятий, ослабление государственной власти, резко возросший уровень преступности. В связи с этим разрабатываются
антикоррупционные меры, как на федеральном, так и на региональном уровне. Цель данной статьи – проанализировать региональный опыт противодействия коррупции на материалах Тюменской области в 1990-е годы – начале ХХІ века [1, с. 115].
2 июля 1997 г. Губернатором Тюменской области во исполнение Указа Президента
Российской Федерации от 8 апреля 1997 г. «О мерах по предотвращению коррупции и сокращению бюджетных расходов при организации закупки продукции для государственных
нужд» было утверждено постановление о выполнении данного указа с целью пресечения
злоупотреблений государственными служащими служебным положением при организации
работы по проведению закупок для областных и муниципальных нужд. К мерам противодействия коррупции были отнесены: проведение конкурса на размещение заказов на за184
Академический вестник № 1 (19)
купку продукции для муниципальных нужд, строгий контроль местных органов власти за
проведением и подведением итогов конкурсов по закупке продукции для государственных
нужд. Тем самым Администрация Тюменской области надеялась уменьшить количество
коррупционных правонарушений в сфере государственной службы, а также создать систему мотивации в работе для госслужащих [3].
16 августа 1999 года Губернатором Тюменской области издаётся распоряжение «О
разработке областной программы борьбы с преступностью на 2000-2002 годы». Необходимость его подготовки была связана с тем, что масштабы преступности не уменьшались,
а злоупотребления должностными лицами происходили всё чаще. В результате проверок,
проведённых прокуратурой Тюменской области, были выявлены многочисленные нарушения закона при поступлении на государственную службу и при её прохождении: предоставление госслужащими недостоверных сведений о полученных доходах, дача взяток, отсутствие у кандидатов необходимого образования и т.д. Программа включала ряд мероприятий:
 преодоление криминализации экономики, защита всех форм собственности,
борьба с коррупцией;
 противодействие организованной преступности;
 обеспечение общественного порядка и предотвращение правонарушений [7].
К началу 2000-х гг. коррупция продолжала оказывать отрицательное влияние на
сферы жизнедеятельности региона, тормозила социально-экономические преобразования.
Наиболее сложное положение сложилось в правоохранительной системе, где порой доминировали интересы криминальных структур, активизировались противоправные сделки,
что было связано с проникновением криминалитета во власть, также значительно возросло
количество корыстных преступлений, таких как разбойные нападения, грабежи, кражи.
Администрация Тюменской области при разработке областной целевой программы по
борьбе с преступностью на 2003-2005 годы, сделала акцент на совершенствование системы
правоохранительных органов за счёт оптимизации их организационно-структурного построения, сосредоточения усилий на приоритетных направлениях борьбы с преступностью. Одновременно повышалась ответственность органов исполнительной власти и местного самоуправления за организацию и результаты борьбы с преступностью и охрану правопорядка [4]. Так, в 2005 году на заседании Тюменской городской Думы был принят
Устав г. Тюмени, в котором наряду с принципами работы органов местного самоуправления, были изложены полномочия и обязанности в сфере борьбы с преступными правонарушениями, в том числе и с коррупцией [8].
20 декабря 2007 года областной Думой был введён в действие Кодекс об административной ответственности в Тюменской области. Данный документ закрепил основные виды
коррупционных правонарушений. В частности, к ним были отнесены следующие: ст. 3.11 –
размещение и открытие объектов торговли без соответствующего согласования с органами
местного самоуправления; ст. 3.13 – нецелевое использование средств областного бюджета
и бюджетов муниципальных образований; ст. 3.14 – нарушение срока возврата бюджетных
средств, полученных на возвратной основе из областного бюджета или бюджета муниципального образования; ст. 3.15 – нарушение срока возврата бюджетных средств, полученных
на возмездной основе из областного бюджета или бюджета муниципального образования;
ст. 3.16 – невыполнение предписаний, направленных на антитеррористическую защищённость и безопасность и другие [5].
11 августа 2008 года для предотвращения коррупции в регионе был создан областной Совет по противодействию коррупции, который являлся коллегиальным органом, согласующим интересы всех заинтересованных сторон по вопросам противодействия коррупции. На него были возложены следующие полномочия:
185
 разработка мероприятий по вопросам противодействия коррупции в Тюменской
области;
 координация действий исполнительных и представительного (законодательного)
органов государственной власти области, территориальных федеральных органов исполнительной власти по вопросам противодействия коррупции;
 обеспечение взаимодействия исполнительных органов государственной власти
области с федеральными органами государственной власти и их территориальными подразделениями, органами местного самоуправления, а также заинтересованными организациями и общественными объединениями;
 контроль в пределах своей компетенции за ходом выполнения мероприятий по
противодействию коррупции в Тюменской области [9].
В очередном плане противодействия коррупции, разработанном Администрацией
Тюменской области на 2008 – 2010 гг., который состоял из четырех разделов, содержащих
мероприятия по законодательному обеспечению противодействия коррупции (1раздел);
по совершенствованию государственного управления в целях предупреждения коррупции
(2 раздел); меры по повышению профессионального уровня государственных гражданских
служащих (3 раздел); организационные мероприятия по реализации областного плана и
Национального плана по противодействию коррупции (4 раздел). Так, для проведения
единой политики по противодействию коррупции планировалось создать Советы, аналогичные областному, во всех муниципальных районах и городских округах юга Тюменской
области [10].
Учитывая важность проблемы, региональный парламент в феврале 2009 года принял специальный закон «О противодействии коррупции в Тюменской области», который
установил систему мер по борьбе с коррупцией, а также выявлению, предупреждению и
устранению причин и условий, способствующих коррупционным проявлениям в органах
государственной власти и органах местного самоуправления [2].
Закон предписывает проводить антикоррупционную экспертизу нормативных правовых актов, вести мониторинг, который позволит определять приоритетные направления
антикоррупционных мероприятий, оценивать их эффективность и своевременно корректировать направленные против коррупции программы. К мерам борьбы с коррупцией относил подготовку и реализацию программ и планов по борьбе с взяточничеством. В перечень
также включены требования о проведении антикоррупционной экспертизы областных
правовых актов и обнародовании материалов по итогам служебных проверок. Особая роль
отводится совету по противодействию коррупции в Тюменской области: он должен оценивать эффективность принимаемых мер в регионе.
В порядке реализации принятого закона Правительством Тюменской области было
принято распоряжение «Об утверждении целевой региональной программы «О противодействии коррупции» [11]. В нем определены цель, задачи, источники и объемы финансирования, основные мероприятия программы, а также показатели для оценки эффективности реализации антикоррупционных мер, принимаемых органами государственной власти
и органами местного самоуправления области. Целью программы является обеспечение
защиты прав и законных интересов граждан, общества и государства от коррупционных
проявлений путём совершенствования системы противодействия коррупции в исполнительных органах государственной власти и органах местного самоуправления области. Для
достижения данной цели региональной программой было предусмотрено последовательное решение следующих задач:
 формирование организационных основ противодействия коррупции, соответствующих потребностям времени;
 организация исполнения законодательных актов и управленческих решений в
области противодействия коррупции, создание условий, затрудняющих возможность коррупционного поведения;
186
Академический вестник № 1 (19)
 обеспечение выполнения государственными служащими норм антикоррупционного поведения, включая применение в необходимых случаях мер принуждения в соответствии с законодательными актами Российской Федерации.
Важные шаги по реализации областного закона были приняты Администрацией г.
Тюмени. 22 октября 2010 г. мэром города был подписан приказ «О реализации мероприятий по противодействию коррупции», содержавший перечень форм уведомления, которые
муниципальный служащий направлял представителю нанимателя (работодателю) о выполнении иной работы; информацию для граждан при увольнении с муниципальной службы в Администрации города Тюмени; журнал ознакомления граждан при увольнении с
муниципальной службы в Администрации города Тюмени; комплекс мер для предотвращения конфликта интересов и предупреждению проявлений коррупции в муниципальной
службе города [6].
В январе 2011 года было принято два нормативных акта: «Об утверждении ведомственной целевой программы «Противодействие коррупции в Администрации города Тюмени на 2011 - 2013 годы» [12]; «Об утверждении порядка проведения антикоррупционной
экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов в Избирательной комиссии Тюменской области» [13]. В принятых документах отмечалось, что
анализ ситуации по вопросам противодействия коррупции в городе Тюмени позволил выявить следующие основные проблемы: избыточное администрирование; правовой нигилизм,
отсутствие активности граждан по вопросам противодействия коррупции, несостоятельность кадровой политики. Требуется регулярное повышение профессионального уровня муниципальных служащих, а также обеспечение наступления ответственности за коррупционные правонарушения в порядке, предусмотренном действующим законодательством.
Таким образом, в рассматриваемый нами исторический период накоплен существенный по значимости региональный опыт по противодействию коррупции, о чём свидетельствуют проанализированные нами документальные материалы Тюменской области. В
Тюменской области активно ведётся борьба с коррупцией, создана законодательная база
противодействия коррупции, приняты соответствующие организационные меры по предупреждению коррупции и активизирована деятельность правоохранительных органов по
борьбе с ней. Разработаны и внедрены многочисленные планы и мероприятия по пресечению коррупции, органами правоохранительной системы активно ведётся поиск и наказание правонарушителей
Однако, несмотря на принятые меры, коррупция по-прежнему серьёзно затрудняет
нормальное функционирование органов государственной власти и местного самоуправления, препятствует проведению социальных преобразований и модернизации экономики,
вызывает в обществе серьёзную тревогу и недоверие к региональным институтам власти.
Все эти факты дают основание для прогнозирования углубления негативных тенденций
развития криминальной ситуации на территории области, что свидетельствует о необходимости дальнейших поисков эффективных путей противодействия коррупции в условиях
современного этапа российской модернизации.
Литература
1. Бондарь В.Н. Противодействие коррупции на муниципальном уровне. М.: «Волтерс Клувер». 2008.
2. Закон Тюменской области от 25 февраля 2009 г. №6 «О противодействии коррупции в Тюменской области» // Тюменская область сегодня. – 2009. – №33.
3. Постановление Губернатора Тюменской области от 02.07.1997 г. №55 «О выполнении Указа Президента Российской Федерации от 8 апреля 1997 г. «О первоочередных
мерах по предотвращению коррупции и сокращению бюджетных расходов при организа-
187
ции закупки продукции для государственных нужд» // Тюменские известия. – 1997. №125.
4. Постановление Губернатора Тюменской области от 11 ноября 2002 г. №403 «Об
утверждении областной целевой Программы по усилению борьбы с преступностью на территории Тюменской области на 2003 - 2005 годы» // [Электронный ресурс]. – Доступ из
справочно-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения 06.09.2011).
5. Постановление Тюменской областной Думы от 20 декабря 2007 г. №55 «О введении в действие Кодекса об административной ответственности» // Тюменские известия.
– 2007. - №4.
6. Приказ Администрации города Тюмени от 22 октября 2010 г. №157-ад «О реализации мероприятий по противодействию коррупции» // [Электронный ресурс]. – Доступ из
справочно-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения 06.09.2011).
7. Распоряжение Губернатора Тюменской области от 16 августа 1999 г. №775р «О
разработке областной целевой программы по усилению борьбы с преступностью на 2000 2002 годы» // [Электронный ресурс]. – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения 06.09.2011).
8. Решение Тюменской городской Думы от 16 марта 2005 г. №162 «Об утверждении Устава муниципального образования городской округ город Тюмень (Устав города
Тюмени)» // Тюменский курьер. – 2007. - №112.
9. Распоряжение Правительства Тюменской области от 11 августа 2008 г. №1070-рп
«О Совете по противодействию коррупции в Тюменской области» (вместе с «Положением
о Совете по противодействию коррупции в Тюменской области»). (с измен. от 17.12.2010)
// [Электронный ресурс]. – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс»
(дата обращения 06.09.2011).
10. Распоряжение Правительства Тюменской области от 23 сентября 2008 г.
№1322-рп «Об утверждении плана противодействия коррупции на 2008 - 2010 гг.» //
[Электронный ресурс]. – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения 06.09.2011).
11. Распоряжение Правительства Тюменской области от 31 августа 2009 г. №1244рп «Об утверждении целевой региональной программы «О противодействии коррупции» //
[Электронный ресурс]. – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения 06.09.2011).
12. Распоряжение Администрации города Тюмени от 27 января 2011 г. №20-рк «Об
утверждении ведомственной целевой программы «Противодействие коррупции в Администрации города Тюмени на 2011 - 2013 годы» // [Электронный ресурс]. – Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения 06.09.2011).
13. Решение Избирательной комиссии Тюменской области от 27 января 2011 г.
№82/435 «Об утверждении Порядка проведения антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов в Избирательной комиссии Тюменской области» // Тюменская область сегодня. – 2011. - № 15.
188
Академический вестник № 1 (19)
И. Ф. Фирсов
НАРОДНАЯ И РАБОЧАЯ МИЛИЦИИ ЗАУРАЛЬЯ
Аннотация: в данной статье рассматривается становление народной (Временного
правительства) и рабочей (большевиков) милиции. Освещается период ликвидации правоохранительных органов Зауралья белочехами и возобновление процесса становления органов милиции после разгрома Колчака.
Ключевые слова: народная милиция, рабочая милиция, Временное правительство.
Annotation: This article discusses the establishment of people's militia (by The Russian
Provisional Government) and worker's militia (by Bolsheviks). The article describes the period of
liquidation of law enforcement agencies of Zauralye by White Czechs and resumption of the process of recovery of law enforcement agencies after the defeat of Kolchak.
Key words: People's militia, Worker's militia, The Russian Provisional Government
Сложившееся в настоящее время положение в стране, характеризующееся прогрессирующим ростом преступности, требует выработки эффективных форм и методов борьбы
с правонарушениями. Одним из факторов, которые при этом следует учитывать, является
опыт прошлого, накопленный в работе правоохранительных органов за более чем 90летний период их существования. Этот опыт неоднозначен и несет в себе и положительные, и отрицательные моменты. Именно в этом его ценность, именно поэтому он заслуживает самого пристального внимания и тщательного изучения.
В Зауралье история милиции берет начало со времени создания народной милиции
в ходе февральской буржуазно-демократической революции. 3 марта 1917 г. Временное
правительство официально объявило, что важнейшей задачей новой власти является замена полицейских органов народной милицией с выборным начальством, подчиненной органам местного самоуправления. Юридически полиция дореволюционной России прекратила свое существование 11 марта 1917 г. после выхода постановления Временного правительства об упразднении Департамента полиции. Ненависть народа к полиции была столь
велика, что организованная вместо нее структура получила новое наименование. Оно
пришло из Древнего Рима (лат. militia – военная служба, войско) и применяется повсюду в
мире для обозначения формирований вооруженных сил на некадровой, непрофессиональной основе, например, регулярного ополчения, вооруженных народных формирований.
В России же милицией стали называть органы, пришедшие на смену царской полиции, что вполне отражало всеобщее убеждение в том, что новой народной власти не требуются штатные профессиональные правоохранительные органы. 17 апреля 1917 г. было
издано Постановление Временного правительства «Об учреждении милиции», где она
объявлялась исполнительным органом государственной власти на местах, «состоящем в
непосредственном ведении земских и городских общественных управлений».
В Зауралье формирование народной милиции началось сразу же после опубликования декларации Временного правительства от 3 марта 1917 г. В соответствии с установками правительства городская и сельская буржуазия, интеллигенция, либерально настроенные чиновники и помещики стали создавать выборные временные «комитеты общественных организаций», которые и предприняли первые шаги по организации милиции. 2 марта
1917 г. был организован Временный исполнительный комитет в г. Тюмени Тобольской губернии, который постановил отобрать огнестрельное (а позднее и холодное) оружие у чинов городской и уездной полиции, а органам городского самоуправления поручил организовать городскую милицию1.
1
Ермак». 1917. 7 марта. №104.
189
5 марта 1917 г. был создан Временный комитет общественного спокойствия в г. Тобольске. В подчинение комитету была передана царская полиция. Аналогичные органы
власти создавались также в Ишиме, Туринске, Таре, Ялуторовске, Тюкалинске и других
уездных центрах. 8 марта 1917 г. состоялось первое заседание Комитета общественной
безопасности в г. Кургане, где заочно был избран первый начальник Курганской милиции
Константин Петров, прапорщик 34-го запасного Сибирского полка, член 3-ей Государственной думы. На очередном заседании комитета 18 марта 1917 года было принято «Положение о городской милиции». В Челябинском уезде народную милицию возглавил подпоручик В. Лисовский. В Екатеринбурге народная милиция пришла на смену полиции 10
марта 1917 г.
В изданных 17 апреля 1917 г. правительственных постановлениях «Об учреждении
милиции» и «Временном положении о милиции» объявлялся принцип децентрализации
милиции, подчинение ее органам местного самоуправления. Принцип выборности сохранялся лишь в отношении начальников милиции – земские и городские органы самоуправления выбирали начальников городской, уездной, районной, участковой милиции и их помощников. Вместе с тем милиция была поставлена под контроль губернских комиссаров и
правительственных инспекторов милиции. На губернских комиссаров прямо возлагалось
руководство милицией в пределах губернии. Структурно милиция должна была делиться
на уездную и городскую. Города подразделялись на районы, районы – на милицейские
участки, уезды также делились на участки.
Например, г. Курган был разделен на 3, а уезд – на 12 участков. В каждый участок
уезда входили 4 волости. Во главе участка стоял участковый начальник милиции, а в городе, кроме троих участковых начальников, в штат входили начальник городской милиции и
его помощник. Тобольский уезд был разделен на 4 участка во главе с участковыми начальниками, назначенными губернским комиссаром. В структуру Тюкалинской городской милиции входили: начальник милиции (В.В. Медынский), старший и 7 младших милиционеров. Большинство милиционеров были бывшими солдатами, получившими на фронте ранения, и совершенно не отвечали требованиям, предъявляемым к сотрудникам правоохранительных органов. Однако более подходящий кадровый состав подобрать было невозможно.
Кроме указанных выше штатных сотрудников, назначенных правительственными органами, в каждой волости Зауральского региона были избраны начальники волостной милиции. В селах комитетами общественного спокойствия или на сельских сходах были избраны
начальники сельской милиции. Выборные волостные начальники милиции не получали за
свой труд жалования, служба в милиции была временной и считалась одним из способов отбывания натуральной повинности, существовавшей при местном самоуправлении.
Хотя Временным правительством и его органами на местах и были сделаны определенные шаги по созданию народной милиции, в Зауралье, как и по всей России, становление милиции носило стихийный, неорганизованный характер, ее социальный состав, способы формирования и деятельность в полной мере оправдывают ее название – народная
милиция. Ее характерные особенности: полная децентрализация, выборность, осуществление в основном только функций по охране общественного порядка, весьма ограниченное
допущение в свои ряды бывших полицейских чинов, подчинение органам местного самоуправления. Но к тому времени земское самоуправление в Сибири не было введено, что
значительно осложнило процесс создания народной милиции2.
Как орган охраны общественного порядка, она внесла определенный вклад в его
обеспечение, приостановив в регионе после полного уничтожения прежних органов полиции разгул преступности. Однако ни у городских и уездных органов самоуправления, ни
тем более у крестьян в волостях не было опыта создания работоспособных правоохранительных органов. Борьба с уголовной преступностью требовала наличия специалистов, об2
Решение о введении земств в Сибири было принято Временным правительством 17 июня 1917 г.
190
Академический вестник № 1 (19)
ладающих определенными навыками и знаниями в этой области. На практике же привлечение опытных полицейских чинов не приветствовалось абсолютным большинством населения.
В результате качественный состав сотрудников народной милиции не отвечал даже
минимальным требованиям, необходимым для успешного осуществления их полномочий,
и ни о каком профессионализме народной милиции говорить не приходится. Отсутствие в
регионе соответствующих школ или курсов делало эту проблему неразрешимой. В результате преступность стала одной из самых болезненных проблем крупных городов региона, в
том числе Екатеринбурга, Челябинска, Омска, Тюмени и Тобольска.
После захвата в стране власти большевиками в истории правоохранительных органов Зауралья начался новый этап. Однако если в крупных промышленных центрах Зауралья, таких как Омск и Екатеринбург, советская власть победила сравнительно быстро,
то в Тобольской губернии, где в структуре населения преобладало относительно зажиточное крестьянство, а самостоятельных большевистских организаций до 1917 г. не было, советы столкнулись с большими трудностями. Так, советская власть в Тюмени была установлена лишь после того, как 22-23 февраля 1918 г. туда из Перми, Екатеринбурга и Омска
прибыли вооруженные красногвардейские отряды общей численностью до 500 человек,
заняли железнодорожную станцию, почту, отделения банков, разогнали городскую думу,
земскую управу и милицию.
По схожему сценарию происходило установление советской власти в Тобольске и в
других городах губернии, а в Тюкалинском и Тарском уездах советская власть смогла победить только после передачи их в Омскую область, образованную вместо Акмолинской, с
теми же целями Туринский уезд был передан Екатеринбургской губернии. В Кургане совет
полностью взял в свои руки управление городом и уездом уже в январе 1918 г., из тюрьмы
были выпущены политические заключенные, из вооруженных рабочих организованы отряды Красной гвардии, начали функционировать революционные трибуналы, заменившие
забастовавших мировых судей.
После захвата власти большевиками первоочередными мероприятиями, за которые
они взялись, были слом старого государственного аппарата и реорганизация народной милиции Временного правительства. 28 октября (10 ноября) 1917 г. было издано постановление НКВД «О рабочей милиции», которое стало правовым основанием организации милиции в регионе.
В Омске создание рабочей милиции началось в ноябре 1917 г. сразу же после установления советской власти. С 4 декабря до 25 мая 1918 г. ее возглавлял Петр Успенский,
один из активных участников борьбы за власть большевиков в Омске. С мая по июнь 1918 г.
начальником городской милиции был А.К. Стрижак-Василенко. Среди первых омских милиционеров следует назвать так же Ефима Спияна, Григория Соседа, Петра Петрухо и др.
20 января (2 февраля) 1918 года была создана рабочая милиция в Оренбурге, именовавшаяся там военно-народной охраной. Оренбург был разбит на 5 районов, в созданные
отделения были назначены комиссары (начальники). Возглавлял Оренбургскую народную
охрану И.Ф. Лобов, придававший борьбе с преступностью огромное значение и предлагавший создать отдел в составе 20 человек, из которых 15 сотрудников будут вести оперативную работу. Однако для осуществления этих планов не было ни материальных, ни кадровых ресурсов.
Тюменское губернское управление милиции, а также управления милиции в Тюменском и некоторых других уездах губернии были образованы большевиками незадолго до
восстания чехословацкого корпуса и прихода Колчака. Их возглавляли комиссары, непосредственно подчинявшиеся ревкому3. Для службы в органах милиции привлекались, в том
3
ТОЦДНИ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 298. Л.54.
191
числе служащие народной милиции Временного правительства, имевшие хотя бы небольшой опыт работы в правоохранительных органах. Ишимский совет приступил к созданию
уездной милиции 10 февраля 1918 г., ее начальником был назначен Ф.П. Афанасьев. Рядовой состав милиции избирался открытым голосованием на собраниях, рабочих и сельских
сходах, в милицию направлялись рабочие и крестьяне, всецело преданные новой власти.
Процесс становления правоохранительных органов в Зауралье прервался весной
1918 г. в связи с восстанием белочехов и был возобновлен лишь осенью 1919 г. после
освобождения региона от войск А.В. Колчака. За это время правоохранительные органы
Зауралья понесли значительные потери. В период военных действий милиция являлась
вспомогательной частью Красной Армии, принимала непосредственное участие в боях.
Весной 1918 г. в бою с белочехами получил смертельное ранение первый начальник омской рабочей милиции П. Успенский. В июле 1919 г. по приговору военно-полевого суда
колчаковцами был расстрелян начальник омской городской милиции А.К. СтрижакВасиленко. 2 июня 1918 г. белочехи захватили власть в Кургане, арестовали все городское
и уездное руководство, вывезли за город и расстреляли. В Ишиме вместе с другими руководителями местной власти были захвачены белогвардейцами и расстреляны начальник
ишимской уездной милиции Ф.П. Афанасьев и его заместитель И.М. Шустер.
По мере освобождения территорий региона от колчаковцев началось восстановление органов милиции. 15 ноября 1919 г. начальником омской городской милиции был
назначен Н.В. Загорский, прослуживший в этой должности до 27 декабря 1919 г. В это же
время было образовано омское губернское управление милиции, его начальником стал
А.Т. Дмитриев. Комиссаром военно-народной охраны Оренбурга был назначен А.М. Бурчак-Абрамович. В октябре 1919 г. начальником Екатеринбургского губернского управления милиции был назначен бывший закройщик-кожевенник Петр Савотин. Осенью 1919 г.
началась реорганизация органов милиции формирующейся Челябинской губернии, после
ряда преобразований к концу ноября 1919 г. общая численность подразделений челябинской губернской милиции достигла 2300 человек.
В сентябре 1919 г. было создано тюменское губернское управление советской рабоче-крестьянской милиции, на должность заведующего управлением был назначен Н.А. Волокитин. Управление Тюменской уездно-городской милиции было образовано под руководством Л.П. Кобылкина чуть раньше, в середине августа 1919 г., и обслуживало 4 городских и ряд сельских районов4. Позднее произошло разделение управления на городское и
уездное. Штат городской милиции состоял из 189 человек (на 60 тысяч населения). Ялуторовское уездное управление рабоче-крестьянской милиции было создано в сентябре 1919
г., его начальником стал Григорьев. 4 декабря 1919 г. по направлению политотдела 29-й
дивизии в г. Ишим для организации уездной и городской милиции прибыл В.С. Бессонов.
В процессе создания в состав Ишимской уездной милиции вошло 6 районных управлений,
а г. Ишим был разбит на 2 участка. Штат составляли 140 работников в уезде, 42 человека в
г. Ишиме.
Управление Ишимской городской милиции было создано в декабре 1920 г. Рабочекрестьянская милиция Березовского уезда была организована А.Лавровым, который работал начальником уездного управления с 25 января 1920 г. по 7 мая 1921 г. Сургутское
уездное управление милиции начало действовать сразу же после освобождения уезда от
колчаковцев, уезд был разбит на три района с резиденциями начальников милиции в
с. Александровке, с. Тундрине, г. Сургуте. Так как Тобольск был освобожден от колчаковской армии лишь в конце октября 1919 г., Тобольское городское управление милиции возобновило свою работу с ноября 1919 г., а формирование уездных органов рабочекрестьянской милиции началось здесь лишь в конце 1919 г. Первоначально штат Тобольской уездной милиции составлял 150 человек, в Тобольском уездном управлении было
4
ТОЦДНИ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 298. Л. 54.
192
Академический вестник № 1 (19)
сформировано 5 районов, начальником управления был назначен Фаркин5. В целом к 1 октября 1923 г. в Тюменской губернии на довольствии в органах милиции состояло 194 лица
комсостава и 738 милиционеров6.
Важнейшим звеном правоохранительной системы региона в период ее образования и
становления являлся уголовный розыск. Согласно утвержденному НКВД 5 октября 1918 г.
«Положению о советском уголовном розыске» при губернских и городских управлениях
милиции стали создаваться отделения уголовного розыска, в городах с населением менее
40 тыс. человек открывались подчинявшиеся непосредственно управлениям уездной милиции уголовно-розыскные или уголовно-следственные столы со штатом 4-6 человек. Этот
процесс по ряду объективных причин (гражданская война и интервенция, общая экономическая разруха, практически полное отсутствие квалифицированных кадров) затянулся в
Зауралье до 1921 г., в некоторых крупных уездах (Ялуторовском, Ишимском, Туринском)
до лета 1921 г. существовали уголовно-следственные столы, и лишь с июля были организованы отделения уголовного розыска7.
Но и позднее в органах угрозыска число сотрудников явно было недостаточным для
нормальной деятельности. Так, штат березовского угрозыска состоял всего из 3 человек:
начальника, делопроизводителя и курьера, при том, что только за 1922 г. через березовский угрозыск прошло 106 дел8. В целом на 1 августа 1921 г. в тюменском губернском
управлении уголовного розыска состояли в штате 72 человека, имелось 10 лошадей. Деятельность тюменского уголовного розыска в 1921 г. характеризуют следующие цифры;
менее чем за полгода, с 24.06.21 г. по 1.12.21 г. было раскрыто 28 из 32 заявленных мелких
краж (до тысячи рублей), 825 из 1763 крупных краж (свыше тысячи рублей), 60 из 132
краж со взломом, 18 из 28 случаев грабежей и т.д. Из 7 покушений на убийство было раскрыто 5, из 20 убийств – 16. Раскрываемость составила 49%9.
В Кургане в 20-х годах в уголовном розыске работало всего 7 человек. Но, несмотря
на свою малочисленность, им удалось раскрыть ряд очень серьезных преступлений. В целом результаты работы первых курганских сыщиков впечатляют даже сегодня. С 1 декабря
1923 г. по 1 июля 1927 г. ими было возбуждено 33928 уголовных дел, задержаны за совершение преступлений 8024 человека.
Низкая заработная плата, отсутствие положенного обмундирования, неудовлетворительные жилищные условия, недостаточность выделяемых средств серьезно влияли на
успешное выполнение задач, возложенных на уголовный розыск региона. О том, в каких
условиях приходилось работать первым сыщикам, можно судить по выдержке из доклада о
деятельности омского управления уголовного розыска за август 1923 г.: «В целом личный
состав соответствует своему назначению, но в уголовный розыск не идут работать из-за
низкой оплаты труда. Велика текучесть... Зарегистрированы три случая самоубийств на
почве голода». Среди сотрудников омского уголовного розыска только 17% составляли
люди со средним образованием, с высшим – лишь 1%, низшее образование было у 55% сотрудников.
Один из первых сотрудников омского послереволюционного уголовного розыска
Ф. Пронин пришел на службу в милицию в 1919 г. и прослужил в ней около 30 лет. В 1948
г. лейтенант милиции Пронин «за долголетнюю и безупречную работу в день 31-й годовВ январе 1920 г. заканчивал работу по формированию районов назначенный к тому времени начальник тобольской милиции Морозов.
6
ТОКМ. ОФ 13170/10. Сс.18 – 44.
7
ТОЦДНИ. Ф.1. Оп.1. Д.253. Л.102.
8
Отчет Березовского уездного исполнительного комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских
депутатов (с 15 марта 1922 г. по 20 января 1923 г.) Березов. Январь 1923 г. С. 6 - 48.
9
Отчет Тюменского Губернского Исполнительного Комитета с 24 июня по 1-е декабря 1921 г. 4-му Губернскому Съезду Советов. Тюмень. 1921.
5
193
щины ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД» был награжден почетной грамотой исполкома Омского
областного Совета депутатов трудящихся и Омского обкома ВКП(б). Еще один сотрудник
омского уголовного розыска – В.А. Горец – в 1923 г. отличился при обезвреживании в Омске крупной шайки фальшивомонетчиков. Два месяца напряженной работы ушло у сыщиков на раскрытие преступлений, совершенных этой шайкой. На одной из заимок была обнаружена целая фабрика по изготовлению фальшивых банкнот. Все члены банды были
арестованы. В аттестате президиума Омского губисполкома значилось, что агент 1-го разряда Омского губернского управления уголовного розыска В. Горец «за энергичную,
успешную борьбу с бандитизмом по Омской губернии, благодаря знанию уголовной тактики и умелому подходу, за открытие и задержание вооруженных грабителей-убийц премирован серебряными часами».
Один из первых начальников ишимского уголовного розыска Ананьев отличился
при расследовании одного из уголовных дел, в ходе которого ему была предложена баснословная по тем временам взятка в сумме миллиона рублей. Сыщик отказался от взятки и
честно выполнил свой долг.
Создание правоохранительных органов в Зауралье проходило в чрезвычайно трудных условиях. Не хватало подготовленных, грамотных сотрудников, обмундирования,
канцелярских принадлежностей, инструкций, ощущался хронический недостаток в оружии
и боеприпасах, не лучше обстояло дело с продовольственным снабжением. Тем не менее
за сравнительно короткий срок органам милиции региона удалось добиться довольно значительных результатов, сократилась преступность, установился более благоприятный общественный наружный порядок.
194
Академический вестник № 1 (19)
Секция 6. МЕЖОТРАСЛЕВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
И. А. Грошева
ПАРАДОКСЫ СОЦИАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ В РОССИИ
Аннотация: в статье автор рассматривает проблему функционирования социального контроля в России. Особое внимание автор уделил политико-юридической сфере контроля: судебной системе, правоохранительным органам. На примере собственных эмпирических исследований, а также данных ведущих социологических центров страны показаны
дисфункции, возникающие при осуществлении социального контроля. По мнению автора
статьи, при изучении отклонений в сфере социального контроля следует использовать такую категорию, как «доверие», которая вполне может быть одним из его ресурсов.
Ключевые слова: социальный контроль, агенты социального контроля, социальные отклонения, судебная система, правоохранительные органы, доверие.
Annotation: In the article, the author considers the problem of the functioning of social
control in Russia. The author pays special attention to political and judicial control: the judiciary,
the law enforcement agencies. Dysfunctions, arising in the implementation of the control, are
shown for example own empirical research and data from leading sociological centers of the
country. The author considers that in the process of examining variations in social control researcher should use such a category as "trust", which may be one of control’s resources.
Key words: social control, agents of social control, social rejections, the judiciary, law
enforcement agencies, trust.
В настоящее время одним из главных факторов, который определяет успешность
процесса социализации, является социальный контроль со стороны общества, под которым
можно также понимать способ саморегуляции социальной системы, обеспечивающий упорядоченное взаимодействие составляющих её элементов посредством нормативного (в том
числе и правового) регулирования. Он даёт возможность обществу и его системам обеспечить соблюдение нормативных условий, нарушение которых наносит ущерб социальной
системе. Основными объектами такого контроля являются правовые и моральные нормы,
обычаи, административные решения и т. п. Следует отметить, что это не просто система
запретов и ограничений, а условие действительной свободы и самореализации личности.
Разумные ограничения придают уверенность индивиду, так как они распространяются и на других людей, следовательно, их действия становятся в большинстве своём
предсказуемы, и ограничения выполняют функцию защиты от неожиданных разрушительных актов. Однако эта функция может быть выполнена в том случае, если механизмы социального контроля достаточно гибкие, они сами не являются произволом и способны изменяться с течением времени. Самое распространённое заблуждение в управлении делами
общества заключается в том, что под социальным контролем в основном понимают средство минимизации отклонений от существующего порядка, а не способ коррекции целей,
планов и норм общественной жизни.
Фундаментальная парадигма социального взаимодействия, по мнению Т. Парсонса,
предполагает, что стабильно установленный процесс взаимодействия – это такой процесс,
который стремится сохранять своё равновесие [7, с. 363]. Однако он признавал, что сложности появляются при установлении равновесия между потребностными диспозициями
самого человека и ожиданиями другого, плюс институциональные требования общества.
195
Хотелось бы добавить, что ожидания окружающих, в свою очередь, вступают в
противоречие с безличными требованиями общества, и индивид оказывается под воздействием двух групп требований: между требованиями окружающих (друзей, знакомых и
др.), весьма определёнными, и требованиями общества, весьма безличными и отдалёнными. Отсюда возникают коллизии в понимании нормы, а также адекватности применения
санкций за их нарушение. Парадоксально, но факт: социальный контроль, призванный
сдерживать проявление социальных отклонений в обществе, побуждая индивида соблюдать установленные нормы, в свою очередь порождает социальные отклонения.
Государство как самый крупный агент социального контроля призвано защищать
наш покой и сохранять порядок. Оно формирует правовое сознание, которое представляет
собой определённое духовное состояние общества, возникающее как результат двойного
влияния экономических условий и правовых явлений, возникающих на их базе. Своих целей оно достигает при помощи отдельных агентов социального контроля, выступающих в
виде судебной системы, правоохранительных органов и других государственных структур,
в том числе и правительственных. Вопрос заключается в том, что достигаются ли поставленные цели и если достигаются, то какие.
Следует заметить, что пробелы в законодательстве кроме специалиста может выявить только тот человек, который непосредственно принимал участие в судебных процессах, т.е. на практике. Если граждане сталкивались с судопроизводством, то отмечали, что,
например, статьи гражданского и гражданско-процессуального кодекса трактуются поразному и таким образом, чтобы было выгодно судьям (речь идёт о соотношении п. 1 статьи 152 Гражданского кодекса РФ [3, с. 125] о защите чести, достоинства и деловой репутации и п. 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса РФ, которые можно трактовать весьма оригинально). Так как оговорка в п. 1 статьи 56 ГПК РФ «если иное не предусмотрено федеральным законом» [4, с. 53] лишает судопроизводство состязательности и
даёт возможность недобросовестному истцу и судье признать любое доказательство не относящимся к делу.
А также в этом случае признаётся абсолютная презумпция виновности ответчика,
истец освобождается от необходимости доказывать обоснованность своих притязаний.
При определённой заинтересованности можно практически любого человека обвинить в
том, что, например, неприличная надпись на заборе в адрес вышестоящего руководства –
это его рук дело и не потребовать доказательств со стороны истца, т.е. принять как абсолютную истину. Судья в этом случае полностью полагается на субъективное мнение истца
о нанесении вреда репутации. Наличие высокой степени субъективизма в российском судопроизводстве ставит под сомнения изменения, вносимые в Уголовный Кодекс о клевете.
Очень выгодными оказываются такие статьи в отношении инакомыслящих.
Излишне упоминать те правовые нормы, механизм реализации которых не прописан вовсе. Достаточно обратить внимание на п. 3 статьи 16 «Основания для отвода судьи»
в ГПК РФ, где утверждается, что судья не может рассматривать дело и подлежит отводу,
если «лично, прямо или косвенно заинтересован в исходе дела, либо имеются иные обстоятельства, вызывающие сомнение в его объективности и беспристрастности» [4, с. 38]. Для
участвующего в деле в качестве ответчика это практически невыполнимая задача, если оно
носит заказной характер. В п. 2 статьи 20 «Порядок разрешения заявления об отводе» говорится, что «вопрос об отводе, заявленном судье, рассматривающему дело единолично,
разрешается тем же судьёй» [4, с. 39].
Об этом говорят и данные Всероссийских исследований, свидетельствующие о том,
что люди практически мало знают о деятельности судов и не могут объективно оценить их
эффективность. Однако по данным ВЦИОМ, полученным в 2007 г., на вопрос «Как Вы считаете, может ли обычный человек, обратившись в суд, рассчитывать на справедливое решение вопроса?» большинство респондентов вне зависимости от образования, пола и возраста
196
Академический вестник № 1 (19)
отметили, что «да, может, но многое зависит от конкретного дела»1. Особенно эту позицию
отмечали люди в возрасте 35-44 года (50%), жители городов численностью свыше 500 тысяч
человек (53%), с высшим образованием (51%). В целом по выборке эту позицию выбрали
46% респондентов [6, с. 17]. В рейтинге доверия основным политическим и государственным институтам судебная система прочно занимала в 2007 г. 9-10 место из 14.
Более критичные оценки наблюдаются у респондентов, имеющих опыт обращения в
российские суды. Особенно отмечены такие аспекты их работы, как уровень профессионализма судей, сроки рассмотрения дела в суде, исполнение решения судов, ясность правовой аргументации, доступность обращения с жалобой [6, с. 33].
В 2010 г. 63% респондентов были убеждены, что в случае спора между представителем власти и рядовым гражданином в России, суд останется на стороне власть имущего
вне зависимости от ситуации. 17% уверены, что всё решает взятка. Лишь 11% российских
граждан считают, что суд вынесет справедливое решение2 [2].
В 2011 г. Фонд изучения общественного мнения выявил путём постановки открытых вопросов следующее: 16% респондентов считают, что в судах «берут взятки»; «взяточничество процветает в судах»; «без взятки ничего не делается»; «везде коррупция, всё
куплено»; «весь суд подкуплен»; «зависит от должности, могут откупиться, любого человека могут отмазать за деньги»; 9% уверены, что судьи «не работают по закону»; «не следуют законам»; «необъективно судят»; «не всегда справедливо решение вышестоящих»;
«выносят несправедливые приговоры»; «могут наказать невиновного человека»; «много
невиновных людей, по сути сажают 40%»; «да работают предвзято многие»; 1% полагают,
что «они действуют по каким-то шаблонам, которые им спускают сверху»; «на них очень
влияет власть»; «вся судебная система зависима»; «все судебные решения выносятся в
угоду властей, сегодняшнему политическому строю»; «они пляшут под дудку местной администрации»; «пока есть звонковое право, суд справедливым не будет».
Положительно суды оценивают женщины в возрасте 18-24 года, живущие в Сибирском округе, в городах с населением менее 50000 человек, живущие на стипендию или пособие до 4000. Отрицательно – мужчины 45-54 года, москвичи, электорат КПРФ, получающие более 15000 и водящие автомобиль. Всего лишь 3% считают, что суды «работают
согласно законам государства»; «основываются в своей деятельности на законах»; «объективно подходят к рассмотрению дел»; «принимают правильные решения»; «в основном
выносят справедливые решения»; «больше стало справедливости в судах» и 3% «видно,
что работают»; «работают хорошо»; «вроде неплохо работают»; «нормально работают»;
«добросовестно выполняют свои обязанности»; «много работают суды. Работа видна. Положительная»3 [5].
Неоднозначность оценок россиян эффективности работы судов, нежелание многих
обращаться в судебные органы за восстановлением нарушенных прав и защиты своих интересов, по мнению сотрудников ВЦИОМ, в определённой степени является следствием
сохранения в массовом сознании устойчивых стереотипов, негативно характеризующих
деятельность этих структур. Автор статьи не согласна с таким выводом. Определяя основные проблемы и причины, которые мешают судам эффективно работать, в качестве основной и лидирующей в этой иерархии 31% россиян назвали недобросовестность и взяточничество судей. Лишь затем, с заметным отрывом следует, по мнению респондентов, такой
Выборка случайная, бесповторная; объём составил 1579 респондентов, статистическая погрешность не превышает 3,4%.
2
18-22 июня 2010 Аналитический Центр Юрия Левады (Левада-Центр) провёл опрос по репрезентативной
выборке 1600 россиян в возрасте 18 лет и старше в 130 населённых пунктах 45 регионов страны.
3
Полная всероссийская выборка включала 203 городских и сельских населённых пункта из 63 субъектов
Российской Федерации. В выборку входило 378 избирательных участка (в том числе 80 избирательных
участков Москвы). Общий объём выборки составил 4028 человек.
1
197
фактор, как давление со стороны властей (23%). Ещё 19% опрошенных связывают неэффективную работу судов с несовершенством законодательства. Столько же (19%) связывают с большой загруженностью.
Несколько реже россияне склонны усматривать в неэффективной работе судов влияние преступного мира (13%) и давление со стороны бизнеса (11%) [6, с. 24]. Российский
суд, по мнению россиян, существенно уступает Европейскому суду в уровне коррупции
(разница оценок составляет 27% в пользу Европейского суда), эффективности работы
(разница 30% соответственно), в уровне профессионализма судей (разница 28%), тщательности рассмотрения каждого дела (27%).
В 2008 году Европейским Судом по правам человека (Страсбург, Франция) рассмотрено 10 жалоб на Германию, из них в 6 случаях Судом были выявлены нарушения государством Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Россия, вступив в 1996 году в
Совет Европы, тоже согласилась на международный контроль за соблюдением в стране прав
человека, предусмотренных Конвенцией. Статистика за 2008 год по России такова: рассмотрено Судом 244 жалобы, удовлетворено 233. За 2008 год по России выявлено в Страсбурге в
частности 78 нарушений государством права на жизнь (всего по Европе 115), 81 (из 195)
нарушение ст. 3 Конвенции (запрещение пыток, бесчеловечное и унижающее достоинство
человека обращение, непроведение эффективного расследования) [1].
Следует отметить, что судейская независимость в основном понимается у нас как
факт принадлежности к касте неприкасаемых, а не как условие принятия справедливого
судебного решения. Безусловно, имеются факты нападения на судей, есть много честных и
компетентных людей в этой области. Но на практике рядовые судьи не свободны от давления вышестоящих органов (например, Председателей судов) и оказываются независимыми
лишь от закона, который они должны соблюдать.
Как следует из приведённых данных, среди населения в России сложилось глубокое
неверие в справедливость судебной системы. Это порождает очень опасный эффект отрицания цивилизованных путей разрешения конфликтов и отнюдь не способствует институционализации правовой культуры. Всё чаще в сводках новостей появляются сообщения о фактах самосуда, что свидетельствует о низкой эффективности института судопроизводства
(нападение на «жемчужного прапорщика» через полтора месяца после разгона митинга;
столкновения на Манежной площади ввиду бездействия правоохранительных органов и др.).
Бесспорно, чувство справедливости никуда не исчезает, тем более стремление
народа к её быстрому восстановлению, что воплощается через народную расправу. Если
дальше мы пойдём по этому пути, то впереди восстановление ещё одного обычая древности – кровной мести. Кроме самосуда также встречаются и другие формы протеста, порождённые актами саморазрушительной агрессии: самосожжение, сожжение вместе с судьями, подрыв себя вместе с судебными приставами и др.
К сожалению, представляет особую трудность анализ данных правонарушений среди сотрудников правоохранительных органов как внешних (по отношению к населению),
так и внутренних (среди самих служащих) ввиду их повышенной латентности. Отсутствует открытый статистический анализ о преступности среди выпускников специализированных вузов, не проводится анализ их трудоустройства и последующей длительности работы
в органах внутренних дел. Однако даже те скупые цифры и факты, которые можно найти в
средствах массовой информации свидетельствуют о системном кризисе в этой сфере. Обращает на себя внимание характер преступлений в период с 2007 по 2010 гг.: разбой, вымогательство (так называемое «покровительство»), «выбивание» показаний с применением
насилия, взятки за прохождение техосмотра, предоставление данных об одиноких пенсионерах чёрным риэлторам (достаточно распространённая схема действий для участковых в
городах-мегаполисах), торговля наркотиками, дорожно-транспортные происшествия с участием сотрудников ОВД в нетрезвом виде.
198
Академический вестник № 1 (19)
В Тюменской области чаще всего попадали в сводки новостей фальсификация документов, выполнение планов по задержанию нарушителей путём задействования подставных лиц (эту роль выполняли бомжи и наркоманы), взятки за решение «проблемных»
вопросов с милицией, управление автомобилем в нетрезвом состоянии, побои в отделении
милиции. Самое значимое дело, которое освещалось в прессе – это осуждение в мае 2008 г.
за взятку в размере 200 тыс. долларов первого заместителя начальника ГУВД Тюменской
области Василия Стафеева и его сообщника Артура Маркаряна за присвоение ему генеральского чина и положительное решение аттестационной комиссии о соответствии им
занимаемой должности [8].
В целом в России наблюдается устойчивое недоверие населения к правоохранительным органам. Особенно низко респонденты оценивали деятельность милиции (в
настоящее время полиции). 29 января-1 февраля 2010 года Аналитический центр Юрия
Левады (Левада-Центр) провёл опрос по репрезентативной выборке 1600 россиян в возрасте от 18 лет в 127 населённых пунктах 46 регионов страны. В ходе опроса выяснилось,
что страх перед произволом милиционеров, как представителей власти, лишь незначительно уступает страху перед террористами, нападением хулиганов и преступников. Наименьшей степенью доверия к правоохранительным органам отличаются жители Москвы. Ни
один из респондентов, живущих там, не ответил, что «определённо доверяет» структурам,
призванным охранять права граждан, и лишь 1% сообщили, что «скорее доверяют» им.
Мужчины в большей степени, чем женщины страдают от произвола правоохранительных
структур. Наибольшее доверие правоохранительные органы вызывают у жителей городов
с населением до 100 тыс. человек (28%), а также россиян в возрасте 18-24 лет (34%), с образованием ниже среднего (33%) [9].
Сопоставляя полученные в разные годы результаты авторских полевых исследований, исследований ведущих социологических центров страны с реалиями современной ситуации, когда изменения касаются системных аспектов деятельности российских правоохранительных органов, автор статьи склонна подвергнуть сомнению стремление современных реформаторов получить быстрые положительные результаты в процессах их
трансформации. Такое мнение складывается по причине рассмотрения органов внутренних
дел как самостоятельной и независимой системы. В результате чего, в качестве задач
определяются те нормы и стандарты поведения, которые выступают неким идеалом не для
населения, а для органов власти. Цифры лишь являются подтверждением общей тенденции, сформировавшейся в России.
Не секрет, что в условиях правового государства роль государственных служащих
несомненно возрастает и функционально разнообразится. Нормирование деятельности
каждого государственного подразделения и каждого чиновника трансформирует государственную машину в некий механизм исполнения центральной программы. В этих условиях
процесс выступает главным компонентом и критерием оценки качества и эффективности
труда госслужащих. Каждый отдельный индивид (объект, на который направлена деятельность государства) теряет свою значимость на фоне всё возрастающего масштабного явления – чиновничьего аппарата. Наиболее активно и негативно на бюрократов реагируют
граждане среднего возраста (30-34-х летние).
По мнению директора Института социологии РАН М. Горшкова, отношение к чиновникам за годы социальных реформ значительно ухудшилось. Если советскому бюрократу население приписывало такие черты, как патриотизм и ответственность, западному –
профессионализм, образованность и деловитость, то современный российский чиновник,
по мнению россиян, преимущественно равнодушен к людям, продажен и безответственен;
причём, в частности, продажность российского чиновника, по мнению опрошенных, в 4
раза выше, чем у советского, безразличие к интересам страны – в 6 раз выше, патриотизм –
ниже в более чем 10 раз [12].
199
При осуществлении сравнительного анализа данных трёх социологических исследований, проведённых автором статьи, с целью изучения социального самочувствия населения в Тюменской области были выявлены показатели, по которым можно судить об изменениях в параметрах самочувствия. Первое исследование проведено в 1997 году (N=750
человек, в выборку попали 51,4% женщин и 48,6% мужчин), второе исследование в 2007 г.
(N=725 человек, 53,4% женщин и 46,6% мужчин). В октябре-ноябре 2010 г. автором по той
же схеме выборочной совокупности, что и в 2007 г. был проведён опрос респондентов.
(N=756 человек, 52,6% женщин и 47,4% мужчин) с целью выявления посткризисных
настроений в Тюменской области. Отбор респондентов осуществлялся с помощью квотной
стратифицированной выборки со связанными параметрами (пол, возраст, место проживания, сфера занятости). В ходе исследования предполагалось выявление степени доверия
населения к агентам социального контроля.
Увы, но за последние тринадцать лет (1997-2010 гг.) народ не приобрёл статуса реальной силы, непосредственно и опосредованно влияющей на российскую действительность. Как и прежде, интересы народа, его чаяния и ожидания аккумулируются в отрыве от
самого народа в недрах верховного аппарата управления. Население адекватно осознает
рост собственного благосостояния, однако склонно ситуацию оценивать, как «ожидание
худшего». Неуверенность порождает беспокойство и болезненное реагирование на любые
инновации, тем более, связанные с переносом бремени финансовой и психологической ответственности с государства на плечи рядовых граждан.
Обращает на себя внимание неизменность ряда характеристик, выявленных в ходе
опросов. Отсюда вероятнее всего происходит рост равнодушия, уход в сферу аполитичности и неверия. По мнению автора статьи, наряду с традиционными показателями, описывающими политическое участие, следует применять и показатели, косвенно диагностирующие социальное самочувствие респондентов. Общая ненадёжность положения населения
в обществе вызывает аномию, которая включает в себя фактор социальной дезориентации
(о чем свидетельствуют критические показатели неявки на выборы), а также нестабильность с точки зрения повседневной реализации ценностей и исполнения норм. Исходя из
данных трёх опросов, среднестатистическая степень удовлетворённости деятельностью
местной администрации, являющейся «живым примером» реализации властных полномочий на местах и демонстрирующей эффективность управления в целом, выглядит следующим образом: 19,7% – не удовлетворены, 34,3% – не совсем удовлетворены.
В сравнении с оценкой деятельности правительства, наблюдается корреляция, так
по тем же критериям процентное содержание ответов составило – 17,4% и 37,0%. Государственная и муниципальная власть воспринимается населением как единый образ. Приоритет закона был обнаружен у наименее защищённой категории граждан, остальные – уповают на возможность самореализации как в рамках, так и вне рамок закона, что, в свою
очередь, предполагает допустимость для себя девиантного поведения. Значительно ослабли позиции Президента, несмотря на его активные инициативы и публичные акты строгого
наказания подчинённых чиновников. Особенно это выражено в ответах молодёжи. Вполне
ожидаемый результат, т.к. за последние годы стабильных перспектив для молодых не прибавилось, а проблемы трудоустройства лишают любые позитивные цели президента поддержки со стороны вступающих в жизнь.
Наряду с идеологическими мифами в формировании исторического сознания масс
большую роль играют критерии, лежащие в основе чувства социальной справедливости.
Всякая историческая практика, в которой личность чувствует себя дискомфортно, отвергается ею. По мнению автора статьи, при изучении отклонений в сфере социального контроля
следует использовать такую категорию, как «доверие», которая вполне может быть одним из
его ресурсов. П. Штомпка определил доверие следующим образом: «Социальное доверие
или недоверие – это своего рода ресурс, капитал, который мы приводим в движение, делая
200
Академический вестник № 1 (19)
свои ставки в контактах с другими людьми» [11, с. 63]. Это те ресурсы, активы, которые индивид накапливает в процессе жизнедеятельности в основном для будущего потребления.
Отсюда становится очевидной связь таких понятий, как «доверие» и «социальный
капитал». Именно социальный капитал наследует характер социальных отношений между
людьми. Профессор Гарвардского университета Ф. Фукуяма в работе «Доверие. Социальные
добродетели и созидание благосостояния» определяет этот феномен следующим образом:
«Общественный (социальный) капитал – это возможности, возникающие из наличия доверия в обществе или его частях. Он может быть воплощён и в мельчайшем базовом социальном коллективе – семье, и в самом большом коллективе из возможных – нации, и во всех
коллективах, существующих в промежутке между ними» [10, с. 60]. Доверие – это одна из
форм социального капитала, повышающая институциональные возможности общества, чем
выше уровень доверия, тем более высокоразвитым можно считать общество.
Идеальная модель социального контроля в будущем должна расширить сферу своего действия, особую роль будет играть фактор позитивных перемен. Следует обратить
внимание на тот факт, что если в «додемократические» времена стабильность общества и
государства обеспечивается в основном всего двумя институтами – экономикой и правом,
то для нормального функционирования современного общества требуются дополнительно
такие институты, как нравственность и культура. И если первые два института находятся в
руках государства, то два последних – прерогатива каждого члена общества. В перспективе именно они и составят основу гражданского контроля.
Литература
1. А судьи кто? [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://wciom.ru/index.php?id=
269&uid=12229
2. Взаимоотношение граждан и власти: незащищённость, бессилие, произвол [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010062501.html
3. Кодексы. Законы. Нормы (вып. 62(95)) Гражданский кодекс Российской Федерации (части первая, вторая, третья, четвёртая): По состоянию на 20 сентября 2008 г. – Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2008. – 528 с.
4. Кодексы. Законы. Нормы (вып. 3) Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (по состоянию на 1 мая 2007. – Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2007. –
196 с.
5. Не судимы будьте. Кто и почему верит людям в мантии? [Электронный ресурс]//
Режим доступа: http://fom.ru/sudy/29
6. Отчёт по результатам общероссийского массового опроса граждан России по теме: «Оценка деятельности судов в Российской Федерации»// ВЦИОМ. Москва, ноябрь,
2007. – 33 с.
7. Парсонс Т. О социальных системах/Под ред. В.Ф. Чесноковой и С.А. Белановского. – М.: Академический Проект, 2002. – 832 с.
8. Приговор милиционерам-коррупционерам оставлен без изменения [Электронный
ресурс] // Режим доступа: www.regnum.ru/news/1007205.html
9. Россияне не доверяют правоохранительным органам [Электронный ресурс] //
Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010021605.html
10. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию: Пер. с
англ. / Ф. Фукуяма. М.: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. – 730 с.
11. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества. – М.: Логос, 2005 г. –
655 с.
12. 76% россиян считают чиновников особым сословием, безразличным к интересам общества [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://www.regnum.ru/news/538009.
html# ixzz1Em6T1t00
201
В. В. Собольников
ЭТНООРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ: КОНЦЕПТ, СУЩНОСТЬ
ДЕСТРУКТИВНОСТИ И СООТНОШЕНИЕ С ПОНЯТИЯМИ
ОРГАНИЗОВАННОЙ И МИГРАЦИОННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
Аннотация: в статье исследуется концепт этноорганизованной преступности в
криминальном континууме миграционных процессов. Соотношение понятий и анализ
структуры, направлений криминальной деятельности этноорганизованных формирований
актуализирует проблему противодействия.
Ключевые слова: этноорганизованная преступность, глобальные мигрантские сети, деструктивная деятельность, угрозы, криминологическая безопасность, система противодействия.
Annotation: The concept of ethnoorganized criminality in criminal continuum of dispersal movements are under investigation in the article. The correlation of concepts and the structure
analysis, directions of criminal activity of ethnoorganized formations makes actual the reaction
problem.
Key words: ethnoorganized criminality, global migrant net, destructive activity, threatening, criminological safety, reaction system.
В период глобальной трансформации, последовавшей за распадом СССР, российское общество наиболее остро столкнулось с относительно «новым» явлением – этнической организованной преступностью, обладающей высоким деструктивным потенциалом1.
Глобализация и открытость гражданского общества, обусловленные рядом факторов, в т.ч.
и вступлением России в ВТО, сопровождается значительным усилением ее криминализации и крупномасштабной коррупции. Кланово-этническая структура ряда общностей и
маргинализация межнациональных отношений в российской культурной среде во многом
обусловило масштабы роста этноорганизованной преступности, «теневой» экономики и
коррупции в России.
Осознание этого позволяет политическому руководству страны утверждать, что
«именно на коррупции расцветает этническая преступность. С правовой точки зрения преступные группировки, построенные на этнической и кланово-тейповой основе представляет собой проблему не только криминальной, но и государственной безопасности» [25]. Не
лишним будет подчеркнуть, что социально-экономическая модель «теневой» экономики во
многом основывается на использовании веры или этнического единства для достижения
своих целей и интересов, а также защиты от экономической, политической, религиозной,
этнической и идеологической дискриминации. По имеющимся прогнозам к 2015 году этническая неоднородность не только сохранится, но и в дальнейшем усилится [6, с. 62], как
следствие имевшего место «взрыва» этничности и значительного увеличения по этой причине миграционных процессов.
Поляризация российского общества по этническому признаку создает прямую угрозу не только криминологической, но и государственной безопасности, получившей свое
1 Этническая и кланово-тейповая преступность в России существовала и ранее, но относилась к числу табуированных проблем. Начало появления последней можно отнести к 70-м гг. прошлого столетия. Однако, осознание целей и деструктивного содержания ее деятельности, руководством страны в качестве угрозы была признана только в последние
годы. См. например, ст. В.В. Путина «Россия: национальный вопрос» «НГ», январь 2012 г. /http://premier.gov.ru/events/
news/17831/. По официальным данным МВД России на 2004 г. на территории страны существовало более 2000 этнокриминальных групп//Этнические преступные группировки./http://ru/Wikipedia/ org/wiki/%DO%AD%DI%*@%DO%BD%
B8%DI%87%DO%///... МВД России на 2010 год полагает, что численность преступных этнических группировок составляет более 500 тыс. человек, часть из которых хорошо подготовленные боевики, контролирующие наиболее прибыльные
направления в этнобизнесе //Лысенко А.Н. Этническая преступность и ее влияние на рост этнонационализма в России
//http://webcache. Googleusercontent. com/search?q=cache:iwu18rahiikj:www confconta…
202
Академический вестник № 1 (19)
подтверждение в росте этноорганизованной преступности. Неслучайно, В.В. Путиным была высказана важная мысль, что «значительная часть криминала в России имеет ярко выраженную этническую окраску»2. В интервью газете «Известия» один из руководителей
МВД России сообщил о 7,5% росте «этнической» составляющей в общем числе раскрываемых преступлений. Одновременно, им было указано на повышенную опасность, исходящую со стороны этнической преступности по причине организации криминальных групп
по национальному признаку, сплоченности, строгой конспирации, жесткой дисциплине и
т.д. [22].
Акцент при этом делается на наличии оказываемой со стороны этноорганизованной
преступности системного противодействия государственным структурам и правоохранительным органам посредством проникновения, разложения, коррумпирования и инспирирования общественно опасных, противоправных деяний, а также разработки и использования сложных схем совершения преступлений. Одновременно, особенно в последние годы
просматривается достаточно четкая тенденция оказания деструктивного воздействия на
политические структуры и процессы в стране. Изложенное выше в значительной степени
актуализирует проблему исследования данного явления и необходимости разработки
направлений противодействия.
Анализ имеющейся литературы убеждает в том, что в криминологии не просматривается выделение этноорганизованной преступности в качестве самостоятельного вида по
субъекту ее совершения, как, например, организованная, воинская и др. виды преступности. Вместе с тем, такого рода преступность, как социальное явление, существует. Более
того, не станет преувеличением утверждать, что понимание сущности этноорганизованной
преступности становится возможным, с одной стороны, как разновидности миграционной
преступности, а с другой – сложного многопланового явления, как следствия криминогенности и конфликтогенности современных этнических3 и конфессиональных отношений
[30], имеющих в определенной своей части деструктивную основу и направленность.
В литературе по данной проблеме просматриваются некоторые подходы к ее изучению. В частности, ряд исследователей справедливо отмечает достаточно широкую базу и
распространение этнической преступности в северокавказском регионе, откуда экспортируется (мигрируют – автор) в другие регионы России [16, c. 23 – 34]. Другие полагают, что
этническая преступность Северного Кавказа обладает высоким криминогенным потенциалом в силу исторических, идеологических, конфессиональных и моральных предпосылок
по сравнению с другими российскими регионами [24]. Третья группа авторов акцентирует
внимание на значительном росте влияния идеологии традиционализма в этнической среде,
как фактора усиления терроризма [23].
При этом несложно заметить отсутствие единой согласованной позиции в плане
определения дефиниции исследуемого явления и ее содержания. Вместе с тем, относясь с
пониманием к позиции каждого исследователя, следует подчеркнуть значимость выделения ими этноорганизованной преступности в качестве научной проблемы, имеющей особую актуальность и требующей глубокого и всестороннего научного осмысления.
Проведенное нами исследование данной проблемы в территориальных рамках Сибири и Дальнего Востока убеждает в значимости и продуктивности ее рассмотрения в качестве структурного компонента миграционной преступности [31, 33, 34 и др.]. В контексте изложенного «миграционное» содержание этноорганизованной преступности является
значимым в силу наличия этнического и конфессионального потенциала, который в полhttp:hl. Mailru. su/mcached?q=%FD%F2%ED%E8%F7%E5%F1%EA%E0%FF%20…
В юридической литературе можно встретить ряд определений, в частности , «этническая преступность», «этнические
аспекты преступности» и т.д. По причине отсутствия в названии данного вида преступности двух важных компонентов –
этнического и организационного, автор полагает возможным использовать в качестве термина «этноорганизованная преступность»
2
3
203
ной мере может раскрываться в миграции. Реализация деструктивной части такого потенциала происходит в процессе пространственной активности (перемещении) представителей этносов, направленных на овладение ресурсами новых территорий, в т.ч. и криминальными средствами на основе «землячества», объединения мигрантов в специфические
группы в рамках диаспорного пространства. Ее члены, как правило, проживают вместе,
сохраняя при этом свои обычаи, традиции и культуры регионов и стран исхода4.
В недрах диаспор и формируются этнические группы и сообщества криминальной
направленности, которые на основе диаспорной психологии и защиты своих интересов могут складываться по принципу криминальной группировки. В случае влияния родовых отношений, такой процесс осуществляется на кланово-тейповой основе. Подтверждением
тому являются общеизвестные факты, когда с закреплением своего статуса и получением
свободы для действий вне рамок закона отдельными представителями национальной элиты государств ближнего зарубежья деятельность преступных этнических сообществ из
республик Закавказья и Средней Азии была перенесена на территорию России. Контроль
над рынками и другими сферами «теневого бизнеса», предприятиями, участие в приватизации недвижимости, вытеснение слабо организованных преступных групп на местах –
далеко не полный перечень их криминальной деятельности [11, с. 362 – 364].
Наличие «миграционного» компонента позволяет отнести этноорганизованную преступность к разновидности миграционной5. Вместе с тем, при определении соотношения
понятий миграционной и этноорганизованной преступности невозможно обойти вниманием
другой вид преступности, частично совпадающий по наличию «организационного» компонента с рассматриваемыми понятиями. Это организованная преступность, главной целью
которой является деятельность направленная на постоянное получение доходов, материальных и иных выгод, установления контроля на определенной территории или отдельной сфере для получения прибыли посредством насилия, угроз или шантажа. При этом, наиболее
удачным представляется определение организованной преступности в редакции Д.А. Шестакова (2001), которым последняя воспринимается как «свойство общества воспроизводить высоко организованные преступные группы» [39, с. 372]. Такой подход позволяет по
сути только фиксировать уровень «организованности», как в этноорганизованной, так и миграционной преступности. С появлением криминальных сетей как системообразующего
элемента глобализации преступности и сетевых моделей преступных организаций значимость миграционного компонента многократно усиливается [29, с. 153 – 161].
Исторический контекст дает возможность кратко проследить пути становления этноорганизованной преступности в России. Причинами её появления можно считать деятельность т.н. «цеховиков», являющейся порождением организованной преступности в
экономике, которые в последствии стали в определенной части жертвами вымогательств и
мошенничества со стороны этнокриминальных группировок. К 2000 году последние стали
участниками установления криминального контроля над производством, распределением и
доходами в «теневой экономике». Одновременно представители этнического криминалитета стали вкладывать свои финансы в легальную экономику, а бизнес в России приобрел
криминальные черты. В последующем, этнокриминальная элита закрепила свой статус в
экономике России. Изложенному способствовало ряд следующих обстоятельств:
 сложность этноконфессионального состава населения азиатской части России,
что само определяет более высокий уровень преступности и ее латентности [30];
 усиление миграции как внешней, так и внутренней, что несомненно привело к
Ярко выраженные этнические особенности, многочисленные пережитки, обычаи (кровная месть, куначество и др.) и
система традиции криминогенного характера, а также идеи традиционализма столетиями формировали уклад жизни
этносов, устойчивость социальных институтов, нашедших свое отражение в их криминальной деятельности.
5 Миграционная преступность – это вид общественно опасных противоправных деяний, совершаемых в сфере экономики
мигрантами и их корпоративными объединениями, имеющих в своей основе корыстно-экономическую, собственническую мотивацию и нарушающих криминологическую безопасность страны./ Собольников В.В. Понятие миграционной
преступности и проблемы ее определения.//Ленинградский юридический журнал. №3.-2011.-С.132.
4
204
Академический вестник № 1 (19)
значительному ухудшению криминогенной обстановки и потребности организации учета в
деятельности правоохранительных структур [31];
 негативное влияние межэтноконфессиональных конфликтов на территории государств ближнего зарубежья (Северный Кавказ, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и др.)6.
Анализ имеющихся материалов показывает, что в современных условиях этноорганизованная преступность во многом определяет состояние и тенденции развития деструктивных процессов в России, в частности на территории Сибири и Дальнего Востока. Несмотря на значимость проблемы, работ, связанных с изучением этнических особенностей
преступности, в юридической литературе не просматривается. Исключением могут стать
исследования, проведенные Ю.И. Вьюновым, 2001; М.К. Гулиевым, 2001; Д.В. Крыштановской, 2002; С.А. Куришиным 1998; А.Б. Мельниковым, 1999; В.А. Номоконовым, 2005;
В.А. Пономаренковым, А.В. Орловым, Г.А. Пядуховым, 2003; и другими7. В большинстве
из их числа подчеркивается наличие высоколатентности этнической преступности, которая
в значительной степени отличается от общей преступности и имеет скрытые механизмы
трансформации и перехода на иной уровень [36, с. 105]. По оценкам международных экспертов в редакции В.В. Лунеева, незаявленные преступления составляют 60% и более от
фактически совершенных преступлений [17, с. 132]. В то же время, отсутствуют научно
обоснованные данные об этноорганизованных криминальных формированиях миграции,
оценки факторов, влияющих на характер деструктивного поведения, определения сфер
криминальной деятельности и т.д. В то же время, являясь частью как внутренней, так и
внешней миграции, этноорганизованная преступность становится одним их наиболее значимых элементов миграционной преступности.
В целях выживания криминальная часть этнической миграции обрела организационные рамки и стала одновременно средством защиты и овладения социальноэкономическим и криминальным пространством. В основе этих деструктивных процессов
находятся кланово-тейповые отношения, которые дополняют и активно используют архаичные элементы культур этнических меньшинств и религиозного фундаментализма их лидеров. Изучение современных национальных диаспор убеждает, что география их расселения по всей стране во многом определяет степень их влияния на все сферы жизнедеятельности, определяет свое поведение и положение, ориентируясь прямо или косвенно, на
этнические организованные преступные группы.
Более того, усиление влияния последних, с одной стороны, обусловливает развитие
диаспоры, а с другой – рост последней повышает значимость и активность этнического
криминального формирования. Такого рода эффект формирует потребность проникновения этноорганизованной преступности во властные структуры и правоохранительные органы и обусловливает появление «криминальной бюрократии» [2; 38]. Последнее обстоятельство приводит к фактической легализации структур этноорганизованной преступности
с последующим проникновением их членов не только в правоохранительные структуры,
но и органы власти.
При этом следует помнить, что этноорганизованная преступность в своей основе
имеет традиционные формы родоплеменных, тейпово-кланово-земляческих структур, что
исторически обеспечивает криминальным этноформированиям сплоченность, высокий
уровень конспирации, а следовательно, наибольшую общественную опасность. Члены таНапример, в этнической сфере юга Кыргызстана есть зоны напряженности.//http://www.Iicas.org/libr_rus/kg/23_03_07_
libr_kg. htm
7В числе диссертационных исследований этой проблемы следует указать следующие: Чехвоидзе Р.Г. Этнические аспекты
преступности: Дис….канд. юрид. наук: – Омск, 1999. – 186 с.; Геворгян К.К. Криминологические проблемы борьбы с
организованными этническими преступными формированиями в России:. Дис…. канд. юрид. наук: – Москва, 2000. – 220
с.; Зюков А.М. Криминологическая характеристика преступленицй, совершаемых представителями разных этнических
групп: Дис…. канд. юрид. наук: – Рязань, 2005. – 229 с.
6
205
ких объединений тесно связаны не только родственными узами, но и общей групповой моралью. Эффективность криминальной деятельности подобных объединений объясняется
«спаянностью и жесткой дисциплиной в бандах, основанной на круговой поруке родоплеменных отношений, проявляющейся как в конкурентной борьбе с соперниками за «жизненное пространство», так и в сплоченности перед лицом правоохранительных органов.
Трудности в преодолении этого возникают вследствие того, что в отношении членов этих
группировок мы имеем дело с качественно иной системой ценностей и принципиально
иными подходами и представлениями о государственном устройстве, нормах поведения и
морали» [2, с. 97].
Изучение имеющейся литературы [1, с. 106; 3; 5, с. 8 – 23; 8; 9, с. 95 – 109; 12; 19;
26; 35, с. 80 – 85и др.] и криминальной практики этноорганизованной преступности позволяет выделить ряд наиболее важных отличительных черт, характеризующих деструктивную деятельность:
 в современных условиях между различными этническими диаспорами и соответствующими этническими криминальными структурами сложилась сетевая система устойчивых отношений сотрудничества и взаимопомощи;
 этнокриминальные формирования отличаются большой мобильностью за счет
имеющихся усовершенствованных средств связи и новых технологий, а также наличия
«территорий для отхода», где деятельность российских правоохранительных органов затруднена, либо невозможна;
 при наличии жесткой конкуренции этнокриминальные сообщества, представляющие кавказский регион, выступают как союзники и подтверждением тому являются,
например, факты пребывания в одних криминальных группах членов армянской и азербайджанской, а также других национальностей;
 повышение жизнестойкости и криминального потенциала преступных формирований за счет интеграции в этническом сознании их членов псевдо-патриотических начал,
«понимание того, что они якобы осуществляют борьбу» за свой народ и т.д., что само по
себе делает их более устойчивыми и менее уязвимыми;
 полная закрытость локальных групп этноорганизованной преступности, формирование у ее членов представления о собственной этнической исключительности приводит
к тому, что они не только не ассимилируются, а сохраняют высокий уровень своей самобытности и обособленности, что обусловливает их сознательную отчужденность и противопоставление себя другим этносам;
 этнокриминальная структура такого вида преступности представляет собой достаточно дискретное (разделенное, прерывистое) пространство, заполняемое различными
локальными группами, концентрирующимися вокруг определенных криминальных целей
и ресурсов;
 традиционное отсутствие представления о труде как обязанности, неразвитость
духовных потребностей, а также доминирование элементов кланово-этнического сознания
создают благоприятную основу для формирования из членов диаспор этнокриминальной
инфраструктуры с возможным экстремистским, террористическим и иным содержанием;
 на фоне общих тенденций деструктивного характера просматривается процесс
возможного установления в дальнейшем этнорегиональных криминальных режимов.
Очевидно, выделенные особенности этнодеструктивной деятельности обусловливают потребность изучения этноорганизованной преступности. Интеграция по этническому признаку явилась одним из наиболее значимых системообразующих элементов механизма формирования этноорганизованной преступности. В то же время понятия «этноорганизованная преступность» в современном его звучании в юридической литературе не
просматривается. В имеющихся научных работах можно обнаружить ряд интересных авторских подходов к данной проблеме. Так, например, Н.В. Кузьмина неслучайно, подчеркивая особую опасность со стороны этнической преступности, указывает на то, что по
206
Академический вестник № 1 (19)
следняя «сопряжена со значительными человеческими жертвами, наносит значительный
ущерб государственной безопасности, причиняет существенный вред экономическому
развитию нашего общества» [15, с. 39]. При анализе преступности исследователем был
выделен ряд наиболее важных «основных признаков:
 этническая преступность слагается не только из общего числа преступлений, но
и лиц, их совершающих;
 она (в отличие от конкретного преступления) представляет собой в известной
мере абстракцию;
 совокупность уголовно-наказуемых деяний, совершенных на данной территории
по линии этнической общности, оценивается не только с точки зрения настоящего, но и
прошлого и будущего времени. В этом смысле мы говорим о тенденциях преступности и
ее закономерностях – для полной оценки этнической преступности необходимо знать о ее
социальных последствиях» [15, с. 45].
В целом представляется верным такой подход к пониманию этнической преступности в контексте современных тенденций трансформации этноконфессиональных отношений. В то же время в числе признаков, раскрывающих этническую преступность, должен,
на наш взгляд, учитываться основной мотив устойчивых корыстных побуждений и иной
личной заинтересованности, в который органично вплетаются мотивы этнического, религиозного и архаичного характера. При этом, следует иметь в виду, что во многих случаях,
последние являются лишь прикрытием основной корыстной заинтересованности этноорганизованной преступности.
Интересная интерпретация этнической преступности в литературе предлагается
А.М. Зюкиным, которым при анализе выделяется определенная совокупность признаков. В
частности:
 наличие представителей этнических групп в различных других преступных
группах;
 их объединение на основе языка, наличия родственных и племенных связей и т.д.
В результате исследователем было предложено следующее понимание этнической
преступности – «совершение преступлений представителями этнических групп в составе
группы, объединенной на основе общности территории, экономических связей, литературного языка, некоторых особенностей культуры и характера, наличия этнически родственных племен и народностей, отличающейся своей стройной структурой, а также отдельными представителями «этнической группы» в силу следования антиобщественным традициям и обычаям своего этноса, выражающим стереотип поведения представителей такой
группы» [9, с. 9]. Соглашаясь в целом с высказанным мнением, следует обратить внимание
на некоторую незавершенность формулировки при излишней насыщенности рядом косвенных признаков.
В то же время наиболее полный перечень признаков можно обнаружить у И.Л. Хромова [37, с. 35], которым в качестве наиболее важных аспектов этнической преступности
выделяется:
 преступность на почве межнациональных и межэтнических отношений;
 особенности криминального поведения различных этнических групп, их возникновение, организация, внутригрупповое и межгрупповое взаимодействие;
 проявление этнических особенностей в мотивациях преступного поведения;
наличие криминальных этнических традиций; готовность поддержать акции национального экстремизма и принять участие в них; наличие обычаев кровной мести; типичные способы и приемы решения конфликтов с конкурирующими группировками;
 криминальная миграция различных этносов с целью совершения преступлений;
 процесс межэтнической криминальной интеграции, проявление и функционирование интернациональных преступных формирований.
207
В целом, справедливо полагает он, в этническую преступность входят «преступления, совершаемые на почве межэтнических и межнациональных конфликтов; связанные с
преступными проявлениями организованных преступных групп, созданных по этническому признаку; преступления, совершаемые иностранными гражданами и лицами без гражданства на территории Российской Федерации» [37, с. 35]. И далее, им делается вывод, что
этническая преступность детерминируется всем причинным комплексом обстоятельств,
сохраняющих преступность в стране, в первую очередь ее объективной стороной (социальные, политические, экономические, демографические явления и процессы) и специфическими факторами, (массовая, слабо контролируемая внешняя и внутренняя миграция,
активизация транснациональных организованных преступных групп, беспрецедентное
распространение терроризма, наемничества и др.).
В энциклопедии также можно обнаружить близкое к вышеизложенным подходам
определение, где под этническими преступными формированиями понимаются группы, сообщества (организации), представляющие собой специфические криминальные объединения, формирующиеся по национальному (этническому) признаку, то есть объединяющие в
своем составе лиц одной или нескольких родственных (этнических образований). Отнесение
той или иной преступной группировки к этнической не определяется однородностью ее
национального состава, поскольку последний может быть и смешанным. Этническую принадлежность группировки определяют те, кто занимает в ней лидирующее положение [40].
Последнее обстоятельство является важным с точки зрения понимания психологии
этнической криминальной группы. Вместе с тем, не вдаваясь в глубокий анализ вышеизложенных признаков и определений, полагаем возможным предложить ряд концептуальных положений раскрывающих дефиницию этноорганизованной преступности:
 рассмотрение этноорганизованной преступности с позиции системно-комплексного подхода позволяет обосновать ее в качестве элемента миграционной преступности и «сетевого игрока» различных этнических криминальных групп и сообществ;
 этноорганизованная преступность характеризуется как общественно опасное, социальное, относительно массовое, уголовно-правовое явление, существующее во времени
и пространстве, состоящее из сложной системы организованных преступных формирований на этнической основе с их широкомасштабной криминальной деятельностью;
 обоснование повышенной общественной опасности этноорганизованной преступности подтверждается тем, что в изменяющихся условиях обычаи и традиции, столетиями регламентирующие уклад жизни этносов, обеспечивают устойчивость старых социальных институтов, функционирующих в рамках криминальной деятельности и системы
противодействия мерам карательного характера, что привело к формированию в среде этнических общностей и групп специфических приемов скрытого общения, конспирации
криминальной деятельности, разработке специальных способов совершения преступлений;
 наличие у этноорганизованной преступности миграционной активности, криминальной организованности и предпринимательства, системы эффективной защиты от социального контроля и системного коррумпирования и инфильтрирования в государственные и правоохранительные органы. Повышенная общественная опасность этноорганизованной преступности состоит и в деструктивной деятельности, способной порождать глубокие негативные социально-экономические последствия.
Изложенное позволяет сформулировать следующее рабочее определение этноорганизованной преступности как целостную систему организованных в рамках миграционной
преступности криминальных формирований на этнической основе, причиняющих существенный вред как криминологической, так и государственной безопасности России.
Предложенная дефиниция раскрывает этноорганизованную преступность в широком
смысле слова, поскольку позволяет вести речь о преступлениях против криминологической и государственной безопасности России, выступающей в качестве объекта уголовноправовой защиты.
208
Академический вестник № 1 (19)
В контексте изложенного, представляя собой общественно опасное явление, этноорганизованная преступность в своей основе имеет, прежде всего, корыстные мотивы и
личную и узко этническую кланово-тейповую заинтересованность ее членов. Неслучайно
исследователи отмечают, что в последнее десятилетие представители этноорганизованной
преступности стали играть более заметную роль в политической, экономической и духовной жизни России [11, с. 364]. При этом обнаруживается двухсторонняя взаимосвязь между миграционными процессами и этнической преступностью. Так, возможность включения
в криминальную деятельность с целью извлечения нетрудовых доходов стимулирует миграционные процессы, как из одних стран – в другие, так и из областей, регионов – в крупные мегаполисы.
Развитие такого рода криминальной деятельности требует притока из стран ближнего и дальнего зарубежья в Россию новых членов, преимущественно за счет незаконных и
криминальных мигрантов. Кроме того, интересы этноорганизованной преступности определяют специфику значительной роли части миграции в том или ином регионе. Участники
же этих процессов обеспечивают функционирование преступных групп, участвующих
непосредственно в различных сферах деятельности криминального рынка: незаконная миграция, незаконный оборот оружия, наркотиков и ряд других. По мере своего развития этноорганизованные формирования могут, проникая в «зону неопределенности»8, получать
достаточную свободу и одновременно, при соблюдении определенных условий, приобретать «статус» транснационального криминального сообщества, вступив в клуб «сетевых
игроков». В то же время, их подпитывающей средой остаются этнические диаспоры и мигранты из стран исхода.
Анализ миграционных потоков убеждает, что в результате расселения мигрантов в
азиатских регионах России сформировалось два типа диаспор. Первая составная (белорусы, молдаване, украинцы) представляет собой определенную часть, которая активно интегрируется в российское общество. В случае получения гражданства РФ происходит их бесконфликтная ассимиляция в течение 1-2 поколений. Вторая составная связана с массовым
переселением в Россию представителей различных этносов из республик Закавказья и
Центрально-Азиатского региона. Мигрировав, они компактно расселяются, сохраняя при
этом этноконфессиональную идентичность, этническую солидарность и тесную связь с
метрополией. Членов таких диаспор объединяет диаспорное и архаичное сознание, этнокультурные и цивилизационные отличия от населения России, а также высокий уровень
рождаемости.
Вместе с тем, из второго типа диаспор следует выделить осетин и азербайджанцев,
которые будучи представителями определенных этнокультурных групп, лучше других интегрированы и ассимилируются в недрах российского суперэтноса. Неслучайно азербайджанские эксперты со ссылкой на аналитические исследования утверждают, что дети от
смешанных браков, одна из сторон которых – этнические азербайджанцы (азербайджанки),
а другая – представители (представительницы) российского суперэтноса, уже во втором
поколении в значительной степени теряют осознание собственной исторической этнокультурной принадлежности. Более того, они полагают, что «азербайджанский элемент в «демографическом теле» России приобретает особое значение с учетом необходимости для
последней выхода из демографического кризиса и сохранения при этом собственной идентичности.
При этом, высказывается мысль, что в случае тотальной депортации азербайджанцев на родину, возможна ликвидация отдельной «статьи дохода» чиновников органов го«Зона неопределенности» – представляет собой область перехода этноорганизованной преступной группы или сообщества на транснациональный уровень. Выявление такого рода сфер является важным в контексте предупредительной работы.
8
209
сударственной власти и сотрудников правоохранительных структур России. Одновременно это может повлечь негативные последствия: катастрофическую нехватку рабочих рук;
усугубление «демографической проблемы» и т.д. Все находящиеся в РФ граждане Азербайджана представляют собой значимый фактор воздействия на внутреннюю ситуацию в
Азербайджане. Подтверждением тому являются многочисленные факты наличия у азербайджанцев двух семей как в России, так и Азербайджане. Возможность использования
российскими властями этих мигрантов в качестве возможного электората или депортации
их на родину может привести к дестабилизации ситуации в Азербайджане. Это будет сопровождаться ростом преступности, всплеском политико-социального недовольства и
дальнейшей криминализации населения и государства.
На территории Сибири и Дальнего Востока просматривается дальнейший процесс
образования и роста этнических диаспор. Такое происходит одновременно с формированием обособленной «теневой» экономики9, в которой преобладает криминальная ее составляющая. Хронический социально-экономический кризис и демографический «взрыв»
в странах ближнего зарубежья исключает добровольный возврат большинства мигрантов
на историческую родину. В результате этого трудовая миграция в РФ стала основным источником доходов для значительной части населения многих стран исхода, диаспор и этноорганизованных групп.
Криминальные этнические группы для проведения своей противоправной деятельности опираются на мощь и возможности диаспор. Одновременно, по мере криминализации асоциальные этногруппы становятся более сильными, дерзкими и конкурентоспособными. Они трансформируются и с помощью коррупции врастают в социальные институты
и государственные структуры власти, а также правоохранительные органы. В целях определения статуса этнокриминальных групп и возможности их отграничения имеет смысл на
основе наиболее значимых критериев провести классификацию. Так, исходя из теории организации, асоциальные этнические объединения можно поделить по общепринятым критериям:
а) легитимности деятельности: на официальные (юридические, узаконенные и существующие в правовом пространстве) и не официальные (внеслужебные контакты для
достижения личных целей);
б) законности образования: легальные (законным образом оформленные юридические и физические лица, в рамках которых осуществляют противоправную деятельность) и
нелегальные (создаются и функционируют на незаконных основаниях);
в) по статусу организации: первичные и вторичные;
г) по корпоративности (общак, клан, община, табор и т.д.) и ассоциативности («воровские сходки», «стрелки», «третейские суды» и т.д.);
д) по способу формирования: формально–производственной (орггруппы создаются
в структуре легальных организаций), управленческо-волевой (преступные группы создаются по решению из «центра» и нелегитимно–производственной (в структуре теневого
производства, теневой приватизации) основе;
е) на функционально-договорной (создаются по согласованию преступных лидеров
для конкретных целей) и ситуационно-ролевой (совершение базовых преступлений на организованной группой основе).
При этом следует отметить, что существуют и другие критерии, предполагающие
классификацию асоциальных этнических групп. Например, рядом авторов [27, с. 40 – 42;
28, с. 67 – 72 и др.] были предложены иные подходы, что позволяет выделить из общей
массы асоциальные этнические группы с точки зрения установления их юридической от«Теневая» экономика – это официально незарегистрированная экономическая деятельность, имеющая этническую
обособленность и законные виды деятельности (которые не ставятся на налоговый учет) и незаконные (торговля наркотиками, вывоз живого товара за границу, проституция и т.д.)//Репецкая А.Л. Транснациональная организованная преступность: учеб. пособие. -Иркутск:Изд-во БГУЭП,2005.-С.40-42; Сальникова С.В., Шульга В.И. Социокриминологическая и правовая оценка деятельности организованных группировок криминальной направленности (монография). - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-т, 2004.-С 67-72; и др.
9
210
Академический вестник № 1 (19)
ветственности. В рамках исследования представляется возможным организованные этногруппировки представить в виде системы взаимосвязанных между собой и средой управляемых системных формирований (см. табл. 1.) криминальной направленности, способных
к самоорганизации и саморазвитию, образованных для систематической деятельности в
целях извлечения нетрудовых доходов. Поэтому неслучайно в системе организации криминальных формирований криминологи выделяют: организованные преступные группы,
преступные организации и преступные сообщества [13, с. 693 – 704].
Таблица 1.
Сравнительная характеристика криминальных этноформирований
1. Понятие
Организованная
преступная группа (ОПГ)
Группа лиц, объединенных на этнической основе
для совершения одного
или нескольких преступлений
2.Уровень
руководства
Низкий, примитивный, со
средоточен в одном лице
3. Организационная структура
Отсутствует
4. Характеристика Общность криминальных
социальной
целей и интересов, раздесистемы
ление функций и личное
общение в преступных целях для извлечения нетрудовых доходов
5. Отношения
между членами
Не формализированы и на
этнической основе возможен выход из группы
6. Количественный состав
7. Субкультура
От 2 до нескольких десятков членов
Этнокриминальная субкультура
Может быть
8. Специализация
по видам преступления
9. Преступления
Совершается все одновременно, по единому сценарию с распределением
ролей
Преступная
Преступное сообщество
организация (ПО)
(ПС)
Организационное объеди- Объединение ряда ОПГ, ПО
нение лиц, либо организо- или «уголовных авторитетов»
ванных преступных групп на этнической основе созданна этнической основе для ное для координации, органипреступных целей с вы- зации их деятельности и обеделением функций: руко- спечения условий совершеводства, исполнения и за- ния преступлений
щиты
Более высокий уровень Высокий, выделяется как сауправления с выделением мостоятельный вид преступфункций руководства
ной деятельности
Образуется сетевая орга- Организация, где иерархия
низация с руководящим структурно и функционально
лицом
просматривается и отделена
от сетевой системы.
Сложная, многоуровневая Зафиксирована сложная иерасетевая структура, соци- рхия на этнической основе и
альные позиции и роли ее устойчивая система с наличичленов реализуются с уче- ем специализированных оргатом наличия системы за- нов и лиц
щиты и выхода на транснациональный уровень
Управленческие отноше- Установлен социальный стания власти и подчинения, тус каждого члена
жестко обусловлены выполняемыми функциями.
Тщательная конспирация.
Преступные цели элиты
остальным не известны
До нескольких сотен чле- До нескольких тысяч членов
нов
Этнокриминальная суб- Этнокриминальная субкультура
культура
Промысел и преступная Криминальный бизнес, активдеятельность как «крими- ное «отмывание грязных» денальный бизнес»
нег и их введение в экономику
Систематическое совер- Сочетание противоправной и
шение неопределенного правопослушной деятельночисла преступлений
сти
211
Вместе с тем в юридической литературе можно встретить иное понимание понятия
«преступные формирования». При этом общим для анализа является то, что они представляют собой ряд специальных структур на этнической основе и разделения труда или специализации. В частности, отдельные исследователи справедливо полагает, что использование в
отношении вышеупомянутых групп термина «преступное» по логике, ввиду отсутствия судебного приговора, является некорректным. Верным, по их мнению, использование в отношении вышеупомянутых групп термина «преступное» по логике, ввиду отсутствия судебного приговора, является некорректным. Верным, по мнению последних, является то10, что
группировки, в отношении которых имеются основания полагать о проведении ими противоправной деятельности, преждевременно считать преступными [21, с. 140 - 141].
В контексте изложенного, особую озабоченность правоохранительных структур вызывают цыганские криминальные группировки, сетевые криминальные связи которых могут складываться между различными этническими группами цыган и выходить далеко за
пределы России. Учитывая, что основная масса наркотиков проникает на азиатскую территорию России из Средней Азии и Китая, просматриваются возможные криминальные контакты не только между «отечественными» и «иностранными» цыганами, но и другими
транснациональными преступными сообществами. Например, цыганские преступные
группировки в ряде городов Западной Сибири (Новосибирск, Омск, Кемерово и др.), являясь одними из наиболее крупных, поддерживают криминальные связи за рубежом и с
помощью сетевой системы осуществляют распространение наркотиков. Этому способствуют традиции и обычаи цыган, обеспечивающие им сплоченность и несложную вовлекаемость в криминальную деятельность практически всех по «династийному» (семейному)
принципу.
Другим криминальным бизнесом цыганских группировок является мошенничество
(криминальные мигранты). При этом они используют т.н. экстрасенсорные способности
(связанные с гипнотическим внушением), когда жертва не помнит момента передачи ценностей правонарушителям, либо впоследствии отмечает утрату волевых функций во время
совершения преступления. Результаты изучения криминальной деятельности цыганских
групп убеждает в том, что они отличаются преимущественной приверженностью к криминальному бизнесу11, который ими осуществляется при сезонной массовой миграции. Ряд
исследователей (В.А. Пономаренков; А.В. Орлов; С.А. Курушин, 1998; В.В. Радул, 2001 и
др.) обращает внимание на типичные способы совершения преступлений цыганами,
например, мошенничество (под предлогом гадания), продажу фальсифицированных товаров, «фармазонство» – реализацию изделий из цветных металлов под видом золота, и т.д.
По данным опроса экспертов (преимущественно сотрудники уголовного розыска) различных регионов Сибири и Дальнего Востока, цыгане прочно овладели наркобизнесом и в
этих целях поддерживают активные контакты с «иностранными» цыганами [более подробно см.: 32, с. 165 - 167].
Приведенные выше данные необходимы для понимания характера криминальных
связей между различными этническими группами цыган. В этом плане можно считать
Здесь видимо речь должна идти об «организованной деятельности криминальной направленности» (ОДКН) и «организованной группе криминальной направленности» (ОГКН). Основной целью деятельности являются извлечение нетрудовых доходов, незаконное обогащение, получение незаконных сверхдоходов, с нарушением норм уголовного, финансового, банковского, налогового, гражданского, бюджетного, таможенного и иного законодательства. В этой связи, С.В.
Сальникова и В.И. Шульга весьма справедливо отмечают, что многочисленные группы криминальной направленности
структурно встроены в систему коммерческих и некоммерческих организаций, хозяйствующих субъектов и т.д. и по сути
их можно рассматривать как «асоциальную организацию криминального типа»//Сальникова С.В., Шульга В.И. Социокриминологическая и правовая оценка деятельности организованных группировок криминальной направленности (монография). – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2004.; и др.
11 Некоторые из названных преступлений декриминализированы (спекуляция), другие потеряли свою актуальность в силу
изменившейся социальной обстановки (конокрадство), а миграция приобрела явно криминальный характер, что объясняется
мобильностью (с лошадей цыгане пересели в автомобили) и изменением специфики преступной деятельности.
10
212
Академический вестник № 1 (19)
«цыганскую» преступность частью этноорганизованной, а следовательно, и миграционной преступности. Вместе с тем, если «цыганская» преступность в известной мере изучена, то этноорганизованная во многом остается закрытой и малоисследованной проблемой. В настоящее время на территории Сибири и Дальнего Востока фиксируется возникновение новых этнокриминальных структур, усиление их криминальной активности,
дальнейшее «втягивание» новых членов различных этнических диспор в деятельность
несовместимую с нормами права.
При этом, в общей совокупности таких этноорганизованных формирований, членами которых являются граждане СНГ, выделяют три осносительно самостоятельных
группы, сформированных выходцами из а) Средней Азии; б) Закавказья; в) Северного
Кавказа. В криминальной деятельности они, опираясь на диаспоры, действуют, извлекая
доходы криминальным способом и на «чужой» территории. При этом поразительна эффективность их «просачивания» на эту «чужую» территорию и овладения ключевыми
позициями в том или ином виде бизнеса (как криминального, так и легального).
По данным Федеральной миграционной службы, общая численность этнических
диаспор на территории Сибирского и Дальневосточного федеральных округов составляла
по состоянию на 2009 год 554,4 тысячи человек 12. Наиболее предпочитаемыми местами
общего проживания представителей указанных национальностей являются города Красноярск, Норильск, Томск, Тюмень, Омск, Новосибирск, Кемерово, Иркутск, Якутск, Благовещенск, Хабаровск, Владивосток и ряд других мест. В то же время, по мнению экспертов, приведенные выше сведения о численности являются явно, в 2-3 раза, заниженными и не отражают действительного состояния. В контексте изложенного, имеет смысл
в самом виде раскрыть основные направления криминальной деятельности этноорганизованной преступности на территории Сибири и Дальнего Востока.
Анализ имеющейся литературы и изучение деятельности правоохранительных
структур позволяет выделить в числе наиболее криминально активных, прежде всего, чеченские13 и дагестанские организованные преступные формирования. Среди основных
организационных принципов выделяют определенную иерархию в общении, внутреннюю замкнутость на этнической и тейповой основе, стремление придерживаться родовых и религиозных традиций, обособленность, готовность к поддержке и взаимовыручке,
наличие широких связей на территории России и странах (местах) исхода. Кроме того,
чеченцев отличает наличие сильного централизованного управления, неприятие «воров в
законе» и «беспредел» в поведении. В целом, чеченские криминальные формирования
специализируются на завладении государственной собственностью, злоупотреблениях
при управлении ею, уклонении от налогообложения; совершении преступлений в финансово-кредитной сфере, изготовлении и сбыте фальшивых долларов США; осуществлении
противоправных сделок по вывозу сырья, ресурсов, морепродуктов и капиталов за рубеж;
Из них выходцы с Северного Кавказа составили 36,5 тыс. человек, Закавказья – 281,1 тысячи человек и Средней Азии –
236, 8 тысячи человека. Численность диаспор по национальному признаку складывается следующим образом:- чеченцы –
18,5; ингуши – 10,5; осетины, дагестанцы и др. – 12,7; - азербайджанцы –147, 7; армяне – 108, 9; грузины – 45,1; - таджики – 91,6; узбеки – 85,2; казахи – 112,8; киргизы – 98,8; и другие выходцы из Средней Азии – 25,3.
13 Экспансия чеченских криминальных группировок фиксировалась правоохранительными органами в последние десятилетия на всей территории России. Основной специализацией стали рэкет, угон автомашин, похищение людей с целью
выкупа и т.п. Вся территория юга России подвергалась набегам чеченцев, которые грабили население, брали людей в
заложники, угоняли скот и автотранспорт. Особую опасность представляли инциденты, связанные с терроризмом, вооруженным захватом воздушных судов с заложниками и т.д. В пределах России, по усредненным оценкам, действуют
свыше 150 преступных чеченских группировок. В настоящее время наиболее устойчивые преступные группировки базируются в крупных городах и областных центрах. По данным МВД России, за совершение преступлений на территории
России находится в розыске более 2200 лиц чеченской национальности. Многие из них совершили преступления против
личности: террористическая деятельность, захват заложников, убийства, вымогательства.
12
213
контроле над коммерческими структурами, банками14, лотерейным и гостиничным бизнесом; вымогательстве и выполнении заказных убийств; кражах автотранспорта, торговле
наркотиками15.
Сферой деятельности чеченцев также является игорный бизнес, лесопромышленный комплекс и незаконный оборот наркотиков. Отмечены также попытки их проникновения в область угледобывающей и металлургической отрасли. Чеченские ОПГ оказывают
одно из самых значительных влияний на криминальную обстановку. Как правило, активно
действуют и участвуют в криминальных разборках молодое поколение, являясь наиболее
боеспособным.
Кроме того, они промышляют сбором «налогов» с проституток и частных таксистов, осуществляют грабежи и разбойные нападения, похищают людей с целью выкупа,
обеспечивают «крышевание» отдельных таджикских преступных групп. Под их контролем
находятся рынки, где нелегально продаются оружие и наркотики, а главное – отмываются
наличные деньги, большая часть которых уходит в Чечню и за рубеж. Оттуда в любой момент готовы выехать на «разборку» «группы быстрого реагирования». Преступления часто совершаются именно участниками такого рода групп, которые подчас даже не знают
местности, русского языка и т.д.
Основными направлениями преступной деятельности дагестанских преступных
формирований являются вымогательство в отношении частных предпринимателей и коммерческих структур, мошенничество в кредитно-финансовой сфере, изготовление и сбыт
фальшивых денежных знаков, незаконный оборот оружия и наркотических веществ, а
также похищения людей с целью получения выкупа. В последние годы просматривается
деятельность по захвату финансовых средств в банках и у инкассаторов. Одной из причин
их криминальной деятельности является маскировка под борьбу за национальные или религиозные интересы. При этом просматривается устремление различных кланов и лидеров
этнических движений, опираясь на этнический криминалитет, к власти и доступу к финансовым потокам. Такого рода процессы питают в основном криминальные деньги, полученные дагестанскими ОПГ в регионах Сибири и Дальнего Востока.
Для осетино-ингушских криминальных формирований является характерным их организация на основе землячества и родовом принципе, где руководящими лицами являются авторитеты, лидеры и «воры в законе». Осетинские преступные группы не имеют общего координационного руководства, лидеры влияют только на непосредственно подчиненные им формирования. Основным промыслом осетинских ОПГ является контроль за производством фальсифицированной вино-водочной продукции. В отличие от осетин, ингушские организованные группы ориентированы на чеченские и имеют довольно сильные позиции в топливно-энергетическом комплексе. Кроме того, ими осуществляется контроль за
сбытом драгоценных металлов, контрабандой наркотических веществ, изготовлением и
сбытом фальшивых долларов США, акцизных марок16.
По оперативным данным МВД России, чеченскими диаспорами, проживающими в различных регионах России, создано и
контролируется около 750 структур рыночной экономики, в том числе 50 банков. В период 1991 - 1994 гг. по Москве зарегистрировано более 330 преступлений по фактам хищений и покушений на хищение банковских средств путем внедрения
фиктивных авизо и чеков “Россия”, к 70% которых причастны лица чеченской национальности. Подобное имело место и на
территории Сибири и Дальнего Востока. Большая часть похищенных средств конвертировалась и переводилась в зарубежные банки, а затем через подставные структуры реинвестировалась в экономику России. Под контроль чеченцев были поставлены крупные коммерческие структуры, занимающиеся внешнеэкономической деятельностью.
15 Размер торговли наркотиками и поступление доходов от реализации этноорганизованными чеченскими преступными
группировками только с 1992 по 1994 гг. возросли с 75 млн. руб. до 612 млн. руб. Кроме того, в период с 1992 по 2000 гг.
МВД России задержано около 440 лиц чеченской национальности, у которых изъято более полутонны наркотических
средств на общую сумму свыше полмиллиарда рублей по ценам “черного рынка”. В настоящее время размеры торговли
наркотиками не снижаются.
16 Крупные колонии чеченцев и ингушей “промышляют” хищением, скупкой, перевозкой и продажей золота и драгоценных металлов, добываемых в Магаданской, Читинской, Иркутской и Амурской областях, Якутии и Бурятии, а также используемых в промышленности.
14
214
Академический вестник № 1 (19)
Среди криминальных формирований, членами которых являются граждане Закавказья, наиболее представительными по численности и наиболее активно действующими, являются азербайджанские, грузинские и армянские преступные группы.
В последние годы азербайджанские преступные группировки стали самыми крупными и вызывают серьезное беспокойство работников правоохранительных органов. Основной сферой криминальной деятельности является экономика (в основном, производство и сбыт фальсифицированной алкогольной продукции). Однако, наибольшую активность они проявляют в торговле наркотиками, организации проституции, похищении автомобилей. Имеют сильные позиции в таких сферах легального бизнеса, как торговля золотом и иными драгоценными металлами, овощами, фруктами, автомобилями и т.д.
Армянские преступные группы не отличаются особой организованностью и не обладают авторитетом среди других нелегальных структур. В целом по Сибири и частично
Дальнему Востоку армянская община имеет сильную экономическую базу. Многие из числа армян занимаются организацией сети торговых павильонов, магазинов, летних кафе. В
производственной сфере предпочтение отдают легкой и пищевой промышленности. Тем
не менее, их значительный численный состав, высокая криминальная активность при организации финансовых афер, контроль над проституцией, операции с антиквариатом, уклонение от налогов и сокрытие доходов вызывают обоснованное беспокойство. Армянские
преступные группировки, как показывают материалы исследования, осуществляют контроль за операциями с драгоценными металлами, игорным бизнесом. Преступная деятельность их представителей также заключается в уклонении от уплаты налогов, сокрытии доходов и совершении преступлений, связанных с незаконным потреблением и сбытом
наркотиков.
Преступные группировки из числа грузин, хотя и не характеризуются своей многочисленностью, тем не менее, относятся к наиболее авторитетным. Они лидируют в совершении угонов автотранспортных средств. Довольно высокая их активность просматривается при организации финансовых афер и незаконной торговле оружием, а также разбойных нападений, квартирных краж и вымогательствах.
Приведенные выше данные вполне согласуются с информацией из других источников. Так, О.В. Крыштановская, проводившая исследование нелегальных структур в России,
отмечает в числе наиболее влиятельных и функционально специализируются следующим
образом:
 чеченская – экспорт нефти и нефтепродуктов металлов, банковские операции,
торговля крадеными автомобилями;
 азербайджанские группы – наркобизнес, игорный бизнес, торговлю;
 армянские группировки – кражи автомобилей, мошенничество, взятки;
 грузинские – квартирные кражи, разбои, захват заложников;
 ингушские – золотодобыча и торговля драгоценными металлами, операции с
оружием;
 дагестанские – насилие, кражи [4; 14, с. 93 – 105].
В контексте изложенного следует также выделить криминальные структуры, сформированные из числа представителей Средней Азии, в частности таджикские, узбекские,
казахские и киргизские. Основным вполне официальным родом деятельности таджикской
диаспоры является реализация на рынках плодоовощной продукции. В действительности
именно они стали основными поставщиками крупных партий наркотических средств и их
распространителями. В частности, на территории России действуют организованные преступные группы из числа граждан Таджикистана, созданные по принципу землячеств:
Бадахшанское (наиболее активная часть таджиков занимается транзитом наркотиков из
Афганистана и их оптовой торговлей); Душанбинское, Курган-Тюбинское, Кулябское,
Пянджское – занимаются торговлей на продовольственных рынках.
215
Деление таджикских преступных групп носит исключительно местнический характер по принципу сельских общин. Каждую группу возглавляет старший по возрасту, и
между собой группы взаимодействуют на сетевой основе. В последние годы обозначилась
явная тенденция роста таджикской диаспоры в Сибирском регионе и связанные с этим
угрозы наращивания контрабандных поставок наркотиков из Таджикистана, а также проникновения в регион идей исламского фундаментализма (ваххабизма). На примере таджикской диаспоры на территории Новосибирской области, которая насчитывает около
5000 человек можно проследить условно ее деление на выходцев из северных и южных
районов Таджикистана.
Периодически между «северными» и «южными» возникают конфликтные ситуации
на финансовой и религиозной основе. При этом «северные» таджики активно используют
свои связи в «первомайском» и «воровском» ОПС. Большинство таджиков проживает в
районах, прилегающих к продовольственным и вещевым рынкам. Основными видами преступной деятельности диаспоры являются контрабанда товаров народного потребления и
наркобизнес. По данным экспертов среди членов диаспоры находятся лица, скрывающиеся
на территории России за преступления, совершенные ими на родине и участвовавшие в
боевых действиях против правительственных войск Таджикистана, прошедшие подготовку
в лагерях «Движения Талибан» в Афганистане.
С активизацией в последнее время криминальной деятельности, таджикская диаспора дает наибольшее число общеуголовных правонарушений среди этнических диаспор
региона. В ее среде выявлены члены ОПГ Таджикистана и сторонники таджикской оппозиции, в т. ч. входившие в состав так называемого ''Правительства РТ в изгнании'', а также
сторонники идей исламского фундаментализма, обучавшиеся в Саудовской Аравии и Иордании. Кроме того, отмечаются их тесные контакты со структурами Объединенной таджикской оппозиции (ОТО), которые организовали нелегальные каналы переправки денежных средств на нужды таджикской оппозиции. Также просматриваются устремления
со стороны отдельных лиц, в отношении которых имеются данные об устойчивых контактах с местными ОПГ, к установлению контактов с руководством новосибирских мусульман.
По сути, таджикская этническая община стала на территории Новосибирской области опорной базой наркопреступности в регионе. Основной источник поступления наркотиков – страны Центральной Азии и, прежде всего – Таджикистан. Анализ имеющихся материалов – распространение наркотиков происходит нарастающими темпами, представляя
угрозу экономике и здоровью жителей региона и России в целом.
Учитывая вышеизложенное, а также то, что активизация работы по подбору, изучению и приобретению в этнических ОПС оперативных источников, способных влиять на
происходящие внутри диаспор процессы, в выгодном для органов безопасности направлении – одна из основных задач органов ФСБ, представляется целесообразным включить в
данный Сборник материалы о некоторых особенностях национальной психологии таджиков.
Ведущим видом деятельности узбекской диаспоры является предпринимательство в
сфере потребительского рынка (реализация на рынках плодоовощной продукции, сезонные
работы в сельском хозяйстве и на строительных объектах). Лишь немногочисленная часть
диаспоры, проживающая на территории Сибири, занимается незаконным оборотом наркотических средств, сбытом фальшивых денежных знаков России и США. Большая часть
проживающих на территории Сибири казахов занимается на рынках сезонной торговлей.
Сферой их криминальной деятельности является незаконный оборот наркотиков, осуществляемый, как правило, совместно с лицами русской национальности.
Казахстан также является страной транзита в торговле женщинами и мужчинами
для целей сексуальной эксплуатации и использования в качестве бесплатной рабочей силы. Из Казахстана людей продают в Объединенные Арабские Эмираты, Грецию, Кипр,
216
Академический вестник № 1 (19)
Францию, Италию, Португалию, Швейцарию, Бельгию, Южную Корею, Турцию, Израиль и Албанию. Правительство не предпринимало каких-либо действий по обеспечению
услуг
в порядке помощи жертвам торговли людьми. Некоторые жертвы работорговли подвергаются тюремному заключению по обвинению в проституции или в нарушениях трудового
законодательства, иногда иммиграционные чиновники возвращают их в их собственные
страны без дальнейшего расследования. Жертв поощряют к тому, чтобы помогать в расследованиях преступлений, связанных с торговлей людьми, обеспечивают им компенсацию со стороны НПО и защищают на протяжении судебного разбирательства.
Киргизская диаспора на территории Сибири является малозначимой в криминальном плане и не проявляет активности в этой деятельности. Кыргызстан также является
страной транзита современных рабов. Молодых женщин продают для секс-эксплуатации в
Объединенные Арабские Эмираты, Турцию, Китай, Германию и Грецию.. В Кыргызстане
нет закона, который бы запрещал торговлю людьми. Правительство не проводит активного
расследования случаев такой торговли и не преследует работорговцев. Жертвы не получают от правительства защиты и помощи. Более того, государственные служащие в некоторых случаях вынуждали жертв давать взятки или принимали взятки от работорговцев в
обмен на разрешение продолжать торговлю людьми.
Применительно среднеазиатских этноорганизованных формирований следует подчеркнуть, что в основном они заняты незаконным оборотом наркотиков, а также совершением общеуголовных преступлений (вымогательство, разбой, грабеж, изнасилование,
нанесение телесных повреждений различной тяжести, самоуправство и т.д.) по отношению
к представителям своей и других национальностей.
Кроме того, необходимо отметить отдельные регионы и сферы влияния, находящиеся под контролем этнических криминальных кланов. В частности, «тбилисский криминальный клан» во главе с его лидером контролирует часть Дальнего Востока и специализируется на ликероводочной отрасли, нефтяном бизнесе, газовой промышленности, экспорте металлов, турбизнесе, банковской сфере, гостиничном и ресторанном бизнесе и «отмывании» денег. В г. Сургуте контроль за ресторанным бизнесом и «крышеванием» среднего торгового бизнеса осуществляет азербайджанская группировка. В определенной части Сибири контрольные функции за банковской сферой, ресторанным бизнесом и «отмыванием» денежных средств осуществляет «кутаисский клан» во главе с лидером [4].
Вместе с тем, следует уточнить, что в зависимости от условий функционирования и
коньюктуры «черного» рынка этноорганизованные группы могут менять свою специализацию. В последнее время, правоохранительными органами фиксируется появление новых
криминальных групп из числа участников вооруженных формирований, покинувших по
различным причинам зоны межнациональных конфликтов в бывших республиках СССР.
Отличительными чертами таких групп является наличие опыта ведения боевых действий, в
т.ч. и партизанских войн, высокий уровень дисциплины и наличие оружия. Члены таких
формирований в своем большинстве находятся на нелегальном положении, что представляет в совокупности исключительную опасность.
Таким образом, этноорганизованная преступность, опираясь на диаспоры, и организованные по национально-земляческому принципу действуют, извлекая высокие доходы
криминальным способом на «чужой» территории. В последние годы на азиатской части
России правоохранительными органами зафиксирована криминальная активность около
270 этноорганизованных формирований. Деятельность отдельных преступных групп пресечена, возбуждены уголовные дела. В отношении большинства проводятся оперативнорозыскные мероприятия. Особую озабоченность вызывает продолжающийся целеустремленный процесс внедрения и продвижение представителей этнических общин в органы
власти и правоохранительные структуры в целях решения в последующем своих крими-
217
нальных задач. В контексте изложенного имеет смысл на фрагментарном уровне раскрыть
их преступную деятельность в различных регионах Сибири и Дальнего Востока.
В частности, в Иркутской области вскрыта и пресечена преступная деятельность
организованной группы, состоящей из лиц азербайджанской национальности. В течение
ряда [7] лет ими совершались убийства и хищения людей, разбойные нападения и т.д. При
задержании и обыске у них были изъяты оружие, гранаты и боеприпасы. Так же, привлечены к уголовной ответственности семеро участников ОПГ, таджиков по национальности,
за незаконный оборот наркотиков (ст. 228). У них было изъято более 2-х кг. гашиша и
крупные денежные средства.
В Новосибирской области в свое время была пресечена деятельность азербайджанской преступной группы, возглавляемой сотрудником МВД. В ходе обыска были изъяты:
поддельные купюры достоинством 500 рублей, 26 неразрезанных купюр по 500 рублей, 2
изготовленных диплома о высшем образовании, 18 обложек для дипломов о высшем образовании, 1000 изготовленных фальшивых акцизных марок, более 5 000 000 неразрезанных
акцизных марок на вино-водочную продукцию, печатный станок «Ромайор», 3 клише для
изготовления 500 рублевых купюр, 46 клише для изготовления дипломов о высшем образовании, 28 клише для изготовления водочных этикеток, 4 клише для изготовления проездных документов, 5 клише для изготовления студенческих билетов, печати о постановке
на учет и прописке по месту жительства.
На территории Омской области также пресечена преступная деятельность ОПГ, состоящей из лиц таджикской национальности. Ее лидер, занимаясь незаконным оборотом
оружия, несколько лет назад осуществил сбыт гранатомета РПГ – 18 и нескольких гранат
РГД с запалами.
В г. Хабаровске арестованы и предстанут перед судом члены корейской этнической
группы, специализирующейся на вымогательствах, мошенничестве, угонах автотранспорта, «крышевании» коммерческих предприятий и т.д. Лидер этой группы был задержан по
факту вымогательства 100 тыс. долларов США.
В Приморском крае вскрыта деятельность ОПГ, состоящей из одиннадцати уроженцев Северного Кавказа. При задержании органами МВД ими было оказано вооруженное сопротивление, в ходе перестрелки трое преступников были убиты. При осмотре места
происшествия было изъято два пистолета, пистолет-пулемет, ручной противотанковый
гранатомет и радиостанция.
Анализ преступлений, совершаемых этноорганизованной преступностью, свидетельствует о высоком уровне общественной опасности. Изучение материалов различных
ведомств правоохранительной системы, статистических сборников и результатов опроса
экспертов на территории Сибири и Дальнего Востока убеждает в этом. В частности, в период с 2003 по 2011 гг. зафиксирована наибольшая криминальная деятельность в республиках Бурятия и Тува, Хабаровском и Приморском краях, Амурской и Омской областях.
Отдельными преступными этническими группами осуществляется контроль различных
сфер деятельности в регионах пребывания.
Например, в Кемеровской области азербайджанскими криминальными группами
осуществляется контроль за изготовлением и сбытом спиртосодержащей продукции и
наркобизнесом; чеченскими – угледобывающей и металлургической; грузинскими и армянскими – золотодобывающей отрасли и сферой обслуживания; таджикскими и цыганскими – наркобизнесом. На территории Омской области, таджики и узбеки занимаются
нелегальной переправкой трудовых мигрантов и контролируют рыночную торговлю; азербайджанцы занимаются вымогательством и разбоем; армяне – контролируют объекты общественного питания, поставку товарно-материальных ценностей; чеченцы – зерновой и
топливно-энергетический бизнес, а цыгане – совершают кражи, занимаются мошенничеством и распространением наркотиков.
218
Академический вестник № 1 (19)
В целом, в азиатской части России в последние годы, по далеко неполным данным, фиксируется криминальная деятельность немногим более 300 этнопреступных формирований. Установлено, что определенная их часть обладает широкими и устойчивыми
меж
региональными связями. Одновременно просматривается тенденция в стремлении установить международные связи с выходом на транснациональный уровень. В контексте изложенного, большую озабоченность у правоохранительных структур вызывает деятельность
китайских, корейских, вьетнамских и монгольских ОПГ на территории Восточной Сибири
и Дальнего Востока.
Настораживает устойчивый рост китайских мигрантов, численность которых в России колеблется в пределах от 400 тыс. до 2–3 млн. чел., процесс быстрого становления в
стране китайских землячеств, которые по данным экспертов находятся под негласным
контролем собственных мафиозных структур. Организация системы взаимоотношений организована по модели «триад» (строжайшее подчинение теневым лидерам, обет молчания,
жестокое наказание непокорных и т. д.). В.С. Овчинский в одной из работ со ссылкой на
исследование Ю. Егорова и А. Самсонова по изучению организованной преступности в
Восточно-Сибирском и Дальневосточном регионах в 1999–2003 годах, подчеркивает, что
из всего массива дел оперативного учета, заведенных органами внутренних дел на этнические ОПГ в 2002-м, на китайские приходится в Восточно-Сибирском регионе 38%, а в
Дальневосточном регионе – 40,9% [20].
Деятельность этнокриминальных формирований серьезно осложняет экономическую, политическую и социальную обстановку. По масштабу преступной деятельности организованную этническую среду (диаспоры) можно с определенной долей уверенности отнести к категории многофункциональных преступных сообществ. Это обусловлено довольно широким спектром их противоправной деятельности. При этом следует иметь в виду высокий уровень латентности этноорганизованной преступности, когда вне поля зрения
остаются незаявленные, неучтенные и не установленные преступления. По оценкам международных экспертов, незаявленные преступления составляют 60% и более от фактически их совершенных [18, с. 132]. Характеристика различных этнокриминальных группировок свидетельствует, что активные направления их противоправной деятельности осуществляется в широком спектре.
Основным содержанием деятельности субъекта является миграционная компонента,
с этнической составляющей. Особая корпоративность, сплоченность и живучесть воровских традиций, замкнутость этнической среды, строгая дисциплина, насаждение определенных норм поведения отличает их от других преступных формирований. Анализ этнического аспекта криминальной миграции позволяет отметить такую деталь: мигранты фактически создают «опорные» базовые точки, которые облегчают процессы территориального
перемещения и захвата их вновь прибывающими соплеменниками. Это наталкивает на
предположение о том, что этнокриминальная миграция не является случайной, во многом
она характеризуется целеустремленностью в плане захвата нового жизненно важного для
них пространства (в географическом и функциональном смысле).
Рассмотренные нами основные этнические группировки имеют общность происхождения, языка, обычаев и традиций, что, очевидно, расширяет возможности их защиты
от действий правоохранительных органов. Родовые, религиозные связи, этнопсихологические особенности обеспечивают внутреннюю консолидацию этнокриминальных групп,
образование на их основе крупных сообществ. Последние успешно действуют как на территории всей страны, так и в ее азиатской части, занимаясь осуществлением наркобизнеса,
незаконным оборотом оружия, драгметаллов, финансово-экономическими преступлениями
и т.д. Анализ данного социального явления убеждает в том, что этноорганизованная преступность способна оказывать не только криминогенное воздействие на криминологиче-
219
скую безопасность страны, но и усиливать этноконфессиональную напряженность с возможностью их участия в политической борьбе.
При этом существует опасность их использования в качестве силового, антиконституционного средства такого противодействия. Анализ деятельности этноорганизованной
преступности в рамках продолжающегося процесса глобализации позволяет предполагать,
что в ближайшие десятилетия негативные тенденции не только сохранятся, но и усилятся.
Криминальным аспектом этноорганизованной преступности остается похищение людей,
совершение террористических актов, создание преступных вооруженных формирований
по этническому признаку, распространение наемничества, специализация и профессионализация организованных этнических преступных группировок, участии в межнациональных конфликтах.
«Столкнувшись с острыми проявлениями преступности, открыто или латентно связанной с этническими факторами, государство и правоохранительные органы России оказались без научно осмысленной стратегии и программы противостояния» [37, с. 33] преступлениям, мотивированным специально обостренными этническими противоречиями.
По прогнозам, этноорганизованная преступность в последующем будет возрастать с преобладанием в ее структуре деяний, связанных с наиболее опасными транснациональными
преступлениями: ввозом наркотиков, незаконным оборотом оружия, отмыванием капиталов криминального происхождения, внедрением в экономику нелегальных криминальных
структур, дальнейшим формированием «этноэкономики» и рядом других.
В контексте изложенного, противодействие последней должно строиться на системно-комплексном подходе, который включал бы правовую политику государства, скоординированные действия законодательных и исполнительных органов государственной
власти, деятельность правоохранительной системы, направленную на противодействие и
профилактическую работу, в т.ч. и ограничение деятельности криминальной основы миграции.
Необходима эффективная скоординированная работа ряда наиболее важных федеральных органов: МВД РФ; ФСБ РФ и ряда других, создание миграционной инспекции
(полиции) и системы государственного контроля за противоправной деятельностью внешней и внутренней миграции. Общегосударственные меры политического характера, связанные с противодействием миграционной преступности, должны быть направлены на
устранение условий, способствующих проникновению криминальных элементов в систему
законодательной и исполнительной власти. В этих целях необходимо:
 принять федеральный закон «О лоббировании», что позволит обеспечить интересы групп, ведомств и т.д.; а также «прозрачность» этого процесса;
 внести законодательную трактовку депутатского иммунитета, для повышения
ответственности законодателей, в т.ч. и вопросах борьбы с этническим криминалом;
 организовать проведение обязательной независимой экспертизы законопроектов,
с тем, чтобы исключить элементы коррупциогенности и негативное влияние этноорганизованной преступности на законотворческий процесс.
Перечисленные и ряд других мер должны обеспечить дальнейшее развитие правоохранительной системы, создание необходимых условий для эффективного противодействия миграционной преступности. Следует также решить проблему защищенности общества от преступности, поскольку повсеместно усиливается ее влияние, происходит постоянный рост числа негативных факторов, возрастает степень их влияния, случайностей и
взаимосвязи. Эта защищенность не может быть абсолютной. Очевидно, устранение одних
причин и условий не исключает появления других, тем более что криминологическая безопасность не ограничивается одной только сферой, а приобретает системный характер.
Проведенное исследование убеждает в том, что, этноорганизованная преступность
порождается сложной системой детерминант, противодействие которой становится возможным при условии формирования соответствующей системы мер, направленных на
220
Академический вестник № 1 (19)
предупреждение, нейтрализацию, блокирование, вытеснение этого опасного явления,
а также разрушение механизма воспроизводства данного вида преступности. Главным
направлением такой работы является профилактика (общекриминологическая и специально-криминологическая) как интегрированное, многоуровневое взаимодействие и взаимосвязь
элементов системы, обеспечивающей противодействие этноорганизованной преступности
в частности, и миграционной преступности в целом.
Литература
1. Андреев А. Этническая революция и реконструкция постсоветского пространства//Общественные науки и современность. – 1996. – №1.
2. Арутюнов Л.С., Касьяненко М.А. Влияние криминальной бюрократии на этническую преступность в РФ. Кисловодск: КГТИ, 2007.
3. Борзунова Т.И., Макарова Л.В., Морозова Г.Ф. Республики России: этническая
миграция и ее последствия. – М.: Рос. Академия наук, 1997.
4. Велигжанина А. Как криминальные группировки поделили Россию?/ «Комсомольская правда». – 24.09.2009//http://www.compromat.ru/page_28315.htm/
5. Гилинский Я. Теневая экономика и экономическая организованная преступность//Молодежь: Цифры. Факты. Мнения. – 1994. №2. С. 8-23.
6. Глобальные тенденции развития человечества до 2015 года: Материалы Национального разведывательного совета США/ пер. с англ. М.Леонтовича, под ред. К. Жвакина.
– Екатеринбург, 2002.
7. Диунов М. Преступность и национальность//http:hl. mail.ru. su/mcached?q=%
FD%F2%ED%E8%F7%E5%F1%EA%E0%FE%20///
8. Закономерности преступности, стратегии борьбы и закон/Под ред. А.И. Долговой. – М.: РКА. – 2001. – 575 с.
9. Зюков А.М. Криминологическая характеристика преступлений, совершаемых
представителями разных этнических групп: Дис…. канд. юрид. наук: – Рязань, 2005.
10. Зюков А.М. Миграционные потоки и тенденции этнической преступности//Новые криминальные реалии и реагирование на них. – М.: РКА., 2005. – С. 95-109
11. Иванников И.А. Национальный аспект российской организованной преступности//Закономерности преступности, стратегии борьбы и закон/Под ред. А.И. Долговой. –
М.: РКА. 2001. – С. 362 -364.
12. Коломытц Д.М. Доклад “Структурные особенности этнической преступности”//
Научный обзор выступлений участников научно-практической конференции «Организованная преступность и этнические проблемы». Москва, 2003.
13. Криминология: Учебник для вузов/Под ред. д.ю.н., проф. А.И.Долговой.- 2-е
изд., перераб. доп. – М.: Издательство НОРМА. 2001.
14. Крыштановская Д.В. Нелегальные структуры в России//Социол. исслед. – 2002.
– № 9. – С. 93-105.
15. Кузьмина Н.В. Этнизация преступности как криминальное явление современности/Научный вестник УрАГС. – 2009. – № 3. – С. 39.
16. Лунеев В.В. География организованной преступностьи и коррупции в России
(1997 – 1999 г.г.)//Государство и право. – 2000. – № 11. – С. 23-34.
17. Лунеев В.В. Мотивация преступного поведения – М.: 1991. – С. 132.
18. Лунеев В.В.Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции: Мировой криминологический анализ. – Норма, 1999.
19. Матийко Н.В. Этническая организованная преступность в южном регионе
Украины: состояние и направления противодействия. Библиотека Одесского центра по
изучению организованной преступности и коррупции // www.inter.criminology.org.ua.
221
20. Овчинский В.С. Противостояние США, Китая и России в условиях глобального кризиса // Электронный информационный портал «Русский интеллектуальный клуб»,
2009-2012. Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ 09-03-00826а/Р.
21. Организованная преступность: тенденции перспективы борьбы. – Владивосток,
1991. – С. 140 – 141.
22. Особенности национальной преступности //http:www.izvestia.ru/russia/article32977/
23. Паин Э.А. Социальная природа экстремизма и терроризма//Общественные
науки и современность. – 2002. №8. – С. 113-124.
24. Попов В.И.Экономико-правовой, политический и национальный факторы организованной преступности на Северном Кавказе//Проблемы борьбы с организованной преступностью в Северо-кавказском регионе: Сб. научн. трудов. – М, изд-во СГУ, 2000. – 596 с.
25. Путин В.В. Россия: национальный вопрос // http://premier.gov.ru/events/news/
17831/.
26. Пядухов Г.А. Этнические группы мигрантов: тенденция притока, стратегия поведения. – Пенза, ПГАСА, 2003. – 131 с.
27. Репецкая А.Л. Транснациональная организованная преступность: учеб. пособие.
– Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2005.
28. Сальникова С.В., Шульга В.И. Социо-криминологическая и правовая оценка
деятельности организованных группировок криминальной направленности (монография).Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2004.
29. Собольников В.В. Криминальные сети как системообразующий элемент глобализации миграционной преступности.//Гуманитарные науки и образование в Сибири:
научно-практический журнал. – № 7. – 2011. – С. 153-161.
30. Собольников В.В. Межэтноконфессиональные отношения в Сибирском суперрегионе: социально-психологический анализ (монография) – Новосибирск: НГУ и СОРАН,
СиАГС, 2003. – 279 с.
31. Собольников В.В. Миграционная преступность: криминологический анализ и
предупреждение (монография). – Новосибирск: Наука, 2004. – 288 с.
32. Собольников В.В. Проблемы предупреждения миграционной преступности
(монография) – Новосибирск: изд-во НГТУ, 2006.
33. Собольников В.В. Современная миграционная преступность: состояние, проблемы и система противодействия (монография) – Новосибирск: НВИ МВД России, 2008.
178 с.
34. Собольников В.В. Этноорганизованные аспекты криминальной миграции // Собольников В.В. Проблемы предупреждения миграционной преступности (монография) –
Новосибирск: изд-во НГТУ, 2006. – 380 с.
35. Сухаренко А.В. Транснациональные аспекты этнической организованной преступности// Современная миграционная преступность: состояние, тенденции, проблемы и
возможности эффективного противодействия: Материалы второй международной очнозаочной научно-практической конференции/Под научной редакцией В.В. Собольникова. Новосибирск: НГАУ, СНИ, ВСГИ, 2009.
36. Тимченко Ю.А. Характеристика транснациональных организованных преступных групп, занимающихся криминальным автобизнесом //Российский следователь. – 2001.
– №4. – С. 105.
37. Хромов И.Л. Этническая преступность в России.// Предупреждение преступлений, совершаемых иностранными гражданами на территории Приморского края: Материалы научно-практического семинара. – М.: ВНИИ МВД России, 2003.
38. Цветков О.М. Клановость и клиентизм как база социальной конфликтности на
Северном Кавказе. 2006 г. // sovetikus.narod.ru
222
Академический вестник № 1 (19)
39. Шестаков Д.А. Уголовно-правовое противодействие организованной преступной деятельности.//Закономерности преступности, стратегия борьбы и закон /Под ред.
профессора А.И. Долговой. – М.: РКА, 2001. – С. 372.
40. Этнические преступные группировки /http://ru.wikipedia.org/wiki/%DO%AD%
D1%82%DO%BD%DO%B8%D1%87%DO%...
223
Материалы международной научно-практической конференции
«СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ
ПО БОРЬБЕ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ»
(не вошедшие в сборник МНПК, состоявшейся 3-4.11.2011 г.)
Е. В. Бойко
ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СЕКСУАЛЬНЫХ МЕНЬШИНСТВ
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ В КОНТЕКСТЕ ОСНОВАНИЙ ДИСКРИМИНАЦИИ
Рассмотрение правового положения сексуальных меньшинств в России через призму оснований дискриминации является достаточно естественной для государства, находящегося на пути демократического развития. Основными характеристиками российского
законодательства в рассматриваемой области является отсутствие прямых дискриминационных положений для лиц гомосексуальной ориентации при одновременном отсутствии
каких-либо упоминаний о правах сексуальных меньшинств и отсутствии правовых механизмов защиты от дискриминации в самых различных областях жизнедеятельности.
Отсутствие правовой защиты ведёт к нарушениям и злоупотреблениям в сфере правоприменения, с которыми сталкиваются лица гомосексуальной ориентации в повседневной жизни, а также к существенному усложнению их нормальной жизни.
Российское законодательство не содержит положений о защите лиц гомосексуальной ориентации от дискриминации или оскорблений. Понятие сексуальной ориентации
отсутствует во всех перечнях запрещённых оснований для дискриминации в различных
отраслях права. Основной закон Российской Федерации – Конституция РФ – закрепляет в
ч. 1 ст. 19, что «все равны перед законом и судом». Часть 2 ст. 19 Конституции РФ гласит,
что «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо
от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного
положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или
религиозной принадлежности». Таким образом, перечень оснований запрещённой дискриминации, закреплённый Конституцией РФ, является достаточно широким, но не исчерпывающим.
Понятие сексуальной ориентации, хотя и не упомянуто в ч. 2 ст. 19 Конституции
РФ, но, со всей очевидностью, подпадает под категорию «других обстоятельств». Еще до
принятия действующей Конституции РФ 1993 г. Конституционный Суд РФ отмечал применительно к открытому перечню оснований запрещённой дискриминации, что «дискриминация граждан не допускается не только по прямо указанным в Конституции, но и по
другим признакам. Конституция не ограничивает перечень признаков, по которым исключается любая дискриминация граждан, а напротив, предполагает его дальнейшую конкретизацию как в законодательстве, так и в правоприменительной практике».
В ст. 136 Уголовного кодекса РФ установлена ответственность за нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина. Перечень оснований соотносится с антидискриминационным положением ст. 19 Конституции РФ. Статья 136 УК РФ гласит: «Дискриминация, то есть нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина
в зависимости от его пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного
и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, – наказывается…». В дан224
Академический вестник № 1 (19)
ном случае становится очевидным недостаток невключения понятия сексуальной ориентации в антидискриминационные конституционные положения.
Уголовный кодекс РФ, будучи важнейшим правовым карательным инструментом,
по своей природе не может устанавливать открытый перечень оснований для привлечения
к уголовной ответственности в силу необходимости исключения произвола в его применении. В связи с этим дискриминация по негласным или признанным Конституционным Судом РФ основаниям, которая может осуждаться Основным законом, подпадая под понятие
«других обстоятельств», тем не менее, не влечёт санкций уголовного порядка за ее осуществление. В связи с этим, эффективность запрета дискриминации по таким негласным
основаниям, к числу которых относится «сексуальная ориентация», может распространяться только на сферу правотворчества, ибо все правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, должны соответствовать Конституции РФ.
Дискриминация же в сфере правоприменения или в повседневной жизни в различных областях остается безнаказанной, хотя чисто теоретически она может быть признана
судом противоречащей Конституции РФ в силу ч. 1 ст. 15, провозглашающей, что «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и
применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты,
принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации».
Как представляется, только прямое включение понятия «сексуальной ориентации» в
ст. 136 УК РФ способно обеспечить реальную и универсальную защиту лиц гомосексуальной ориентации от дискриминации во всех областях.
Наряду с этим, в ст. 282 УК РФ предусматривается уголовное наказание за возбуждение розни по различным признакам. Данное преступление справедливо отнесено законодателем к числу преступлений против основ конституционного строя и безопасности
государства, поскольку разжигание ненависти подрывает общественные устои и приводит
к дестабилизации общественной и государственной жизни. Тем не менее, в настоящее
время разжигание розни и ненависти в отношении лиц гомосексуальной ориентации уголовным законом не преследуется. Ст. 282 УК РФ гласит, что «действия, направленные на
возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального
достоинства, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности
граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти деяния совершены публично или с использованием средств массовой информации, – наказываются…».
Отсутствие уголовных санкций за оскорбительные высказывания в адрес лиц гомосексуальной ориентации в целом и пропаганду их низменности, извращённости и неполноценности ведет к тому, что во многих средствах массовой информации по-прежнему нередко можно встретить высказывания различных известных деятелей, сеющие вражду и
нетерпимость по отношению к сексуальным меньшинствам.
Очевидно, что оскорбление религиозных чувств определенной конфессии ничем не
отличается от оскорбления образа жизни и чувств лиц гомосексуальной ориентации. Как и
в случае со ст. 136 УК РФ, ст. 282 УК РФ требует включения понятия «сексуальной ориентации». Подобное расширение действия санкций этих двух статей уголовного законодательства приведёт к большей ценности человека в российском обществе независимо от его
личных характеристик, большей терпимости общества и принятию им альтернативных
форм человеческого существования, а в конечном итоге способствует лучшему и объективному пониманию обществом феномена гомосексуализма и особой культурной среды, с
ним связанной.
14 февраля 2004 года Комитет Государственной Дума Федерального Собрания Российской Федерации по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству рассмотрел инициативы «о признании сексуальной вражды поводом для
уголовного преследования [1, с. 53]. Документ был внесен на рассмотрение нижней палаты
225
предыдущего созыва членом фракции Союз правых сил (СПС) Андреем Вульфом как альтернатива поправкам в УК РФ об уголовной ответственности «за гомосексуализм», предложенным «Народной партией» (Геннадий Райков) в 2002 году. Либеральный политик Андрей Вульф настаивал на признании «сексуальной ненависти» обстоятельством, отягчающим наказание так же, как и совершение преступлений по другим «отягчающим мотивам».
Инициатива А. Вульфа стала первой попыткой введения законодательного запрета
дискриминации на основе сексуальной ориентации в России. Она могла бы приблизить
российское законодательство к европейскому и создать правовую основу для запрета любых форм ограничения прав гомосексуалов. Однако Комитет рекомендовал членам Государственной Думы не признавать «сексуальную вражду» поводом для уголовного преследования и предложил отклонить в первом чтении поправки в УК РФ. «Законодатели сочли,
сообщило государственное информагентство ИТАР-ТАСС, что вопрос о «сексуальной
ориентации – сугубо личное дело каждого гражданина».
Стоит отметить, что уголовное преследование мужского гомосексуализма в России
было отменено в 1993 году (ст. 121 УК РСФСР 1961 г.). Ныне действующий Уголовный
кодекс Российской Федерации, вступивший в силу 1 января 1997 года, предусматривает
уголовную ответственность только за «насильственные действия сексуального характера»,
которые включают в себя мужеложство, лесбиянство и «иные действия сексуального характера», с применением силы или с угрозой ее применения к потерпевшему (потерпевшей) либо с использованием беспомощного состояния жертвы (ст. 132 УК РФ). Насильственные действия сексуального характера имеют те же отягчающие признаки и влекут за
собой то же наказание, что и гетеросексуальное изнасилование (ст. 131 УК РФ).
В России гомосексуализм нередко вызывает негативные оценки со стороны светского и духовного общества. В начале 2004 года Русская православная церковь (РПЦ)
негативно отреагировала на признание некоторыми епархиями американской и канадской
Англиканской церкви однополых браков и возможности рукоположения открытых геев.
РПЦ в одностороннем порядке прервала все контакты с англиканами. Религиозные лидеры
России активно комментируют расширение прав сексуальных меньшинств в мире. В августе 2004 года Константин Бендас, исполнительный директор Российского объединенного
Союза христиан веры евангельской, выступил против решения Международного олимпийского комитета (МОК) разрешить транссексуалам принимать участие в Олимпийских играх и обвинил геев в «безнравственности».
В начале сентября было опубликовано Заявление председателя Российского объединенного Союза христиан веры евангельской епископа Сергея Ряховского. От лица российских пятидесятников Ряховский выразил возмущение политикой «ряда христианских
конфессий», выступающих за легализацию и венчание гомосексуалов. «Священники рукополагают на священство содомитов, благословляют многоженство, разводы, аборты и другие грехи, – заявил епископ, – это является открытым богохульством и преступлением
против Бога и общества».
В полемику с религиозными организациями в 2004 году неоднократно вступал неформальный союз Российских GLBT-христиан. «Христианские Церкви, – считают лидеры
союза, – на сегодняшний день, пожалуй, единственные из всех социальных институтов в
РФ, которые на официальном уровне продолжают поддерживать дискриминационную политику в отношении представителей сексуальных меньшинств и женщин. Не давая церковное благословение однополым союзам, не принимая транссексуальности, не допуская к
священству женщин и представителей сексуальных меньшинств, христианские Церкви,
таким образом, подчеркивают неполноценность и второсортность всех выше перечисленных категорий граждан».
Российские СМИ охотно приводят на своих страницах гомофобные высказывания
звезд и политиков. Это является неотъемлемой частью скандальной популярности бульварных изданий и таблоидов. Негативные высказывания о людях нетрадиционной сексуальности часто звучат из уст публичных персон – политиков, артистов, писателей.
226
Академический вестник № 1 (19)
Скрытыми остаются масштабы гомофобии в провинциальных СМИ. Провинциальная пресса России демонстрирует проявление бытовых форм гомофобии, связанных
с негативным изображением представителей сексуальных меньшинств на страницах изданий. Причем, журналисты, как правило, представляют негативные высказывания о гомосексуалах как точку зрения общественности. Подобный тон выступлений прессы вызывает
протест среди геев.
Гомосексуалы подвергаются прямой правовой дискриминации в медицинской сфере. Так, в соответствии с инструкцией Министерства здравоохранения от 29 мая 1995 года
гомосексуализм является абсолютным противопоказанием к донорству.
Однополые пары не признаются гражданским, семейным и административным правом. В Российской Федерации нет законодательства об однополых партнёрствах. Семейный кодекс РФ определяет брак как союз «мужчины и женщины». При отсутствии нотариального завещания переживший партнёр не наследует имущество умершего партнёра.
Совместное усыновление детей партнёрами одного пола невозможно.
Формально, с точки зрения жилищного законодательства, партнёр может быть зарегистрирован в квартире, в которой проживает другой партнёр; тем не менее, на практике
встречаются случаи отказа в постоянной регистрации однополых партнёров на одной жилой площади на основании «отсутствия родства» между ними (хотя законодательство не
предусматривает такого основания).
В России никаких препятствий к созданию гомосексуальной/лесбийской организаций не существует. В этом она ничем не отличается от большинства стран Запада. Однако,
несмотря на это, гей-движение как таковое, т.е. организации, борющиеся за признание
прав геев и лесбиянок, в России представлено лишь несколькими разрозненными группами
в разных регионах страны, в основном, финансируемыми иностранными (в первую очередь, шведскими) фондами. Какой-либо общероссийской активности, будь то политические кампании, агитация и привлечение сторонников, сбор средств в поддержку либо массовые акции, в последние годы не проводились. Систематической работы по документированию нарушений прав геев и лесбиянок и защите их в судебном или административном
порядке не ведётся.
Как уже упоминалось, с точки зрения законодательства никаких препятствий к созданию гомосексуальной организаций нет. Направленность общественного объединения
не играет роли, если она не противоречит УК РФ. На практике же власти препятствуют
образованию гомосексуальной/лесбийской группы. Например, когда в августе 1995 г. 27
местных незарегистрированных организаций создали общенациональную ассоциацию лесбиянок, гомосексуалистов и бисексуалов «Треугольник», московские власти незаконно отказали ей в официальной регистрации, ссылаясь на то, что её создание «противоречит общественным нормам нравственности».
Однако зарегистрировать группу помощи гомосексуалистам/лесбиянкам или организацию для защиты их от дискриминации возможно, и в России существует, как минимум, две такие организации – Общественная организация «Свобода Совести» (г. Челябинск) и Омский центр поддержки сексуальных меньшинств (ОЦПСМ) «Фаворит» (г.
Омск). В марте 2004 года закончилась судебная тяжба между активистами Молодёжного
правозащитного центра «Гейзер» и Минюстом России, который отказывал гей-организации в регистрации. После нескольких судебных заседаний Пресненский суд г. Москвы
признал отказ Минюста регистрировать гей-организацию незаконным и обязал чиновников принять документы от «Гейзера».
Отдельно стоит вопрос о гомосексуализме и армии. 25 февраля 2003 года Правительство Российской Федерации утвердило постановлением № 123 «Положение о военноврачебной экспертизе», которым определяется порядок медицинского освидетельствования лиц, призываемых в ряды вооруженных сил России, а также перечень заболеваний,
несовместимых с прохождением военной службы. Выступление 12 марта 2003 года предсе-
227
дателя Центральной военно-врачебной комиссии Министерства обороны РФ генералмайора медицинской службы Валерия Куликова перед журналистами вызвало в российских СМИ целый поток неточной и неаргументированной информации относительно последствий нового положения для гомосексуалов. Некоторые СМИ поспешили заявить, что
отныне геи больше не будут призываться в российскую армию, потому что они якобы будут приравнены к наркоманам, алкоголикам и психически больным людям.
Это не совсем так. В частности, в разделе «Психические расстройства» указанного
Положения (статье 18) упоминается такая патология как «расстройства личности». Согласно таблице они могут быть как резко выраженные, со склонностью к повторным длительным декомпенсациям или патологическим реакциям (п. «а» ст. 18), так и умеренно
выраженные с неустойчивой компенсацией или компенсированные (п. «б» ст. 18). В случае, предусмотренном п. «а», лицо не может быть призвано на службу в ряды вооружённых сил. В случае, предусмотренном п. «б», лицо признается ограниченно годным. В разъяснениях к статье, в частности, уточняется, что к пункту «б» относятся «расстройства половой идентификации и сексуального предпочтения».
Далее четко сказано, что «при этом сама по себе сексуальная ориентация не рассматривается как расстройство». Упоминаний слов «гомосексуалист» («гомосексуал»),
«гомосексуальная ориентация», «гомосексуализм» или подобных им в тексте Положения
нет. Более того, само указание на то, что «сексуальная ориентация» не рассматривается как
расстройство, является прямым признанием разработчиками данного документа того, что
как таковые сексуальные предпочтения людей не могут быть трактованы как заболевание.
Более того, гомосексуальность исключена Всемирной организацией здравоохранения из категории психических заболеваний еще в начале 1990-х годов. Таким образом,
учитывая то, что новое положение о военно-врачебной экспертизе готовилось с учетом
всех новейших международно-правовых требований, гомосексуальная ориентация со всей
очевидностью не относится к числу «расстройств сексуального предпочтения», дающих
основание для отказа от службы в вооруженных силах. Новое положение в этой связи не
изменило правовое положение призывников и военнослужащих гомосексуальной ориентации. Они и впредь могут быть призваны и могут служить в армии.
В соответствии с новым положением ограниченно годными к службе в армии будут
признаны лишь те лица, которые страдают указанными выше и перечисленными в международной классификации отклонениями, в случае если они будут доказаны в порядке,
установленном в новом положении, а именно в психиатрической клинике. Маловероятно,
что кто-то из призывников станет доказывать свое влечение к малолетним или непреодолимое желание демонстрации своих половых органов в общественных местах.
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что ситуация с правовым регулированием положения сексменьшинств постепенно улучшается как в странах Запада, так и, в
меньшей степени, в России. Ряд стран Европы не только отменили все формы дискриминации, но также приняли законы, признающие однополые партнёрства и даже право усыновления, а также признают гомосексуальность в качестве основания для предоставления
убежища, если существует опасность преследования по признаку сексуальной ориентации.
Наиболее значительным недостатком российской законодательной базы следует признать
отсутствие законодательного запрета дискриминации на основании сексуальной ориентации в различных отраслях права и, прежде всего, в уголовном праве, что создает предпосылки для нарушений прав и случаев дискриминации гомосексуалистов в самых различных сферах.
Литература
1. Келли, Гэри Ф. Основы современной сексологии. – СПб: Изд-во «Питер», 2000.
228
Академический вестник № 1 (19)
Е. О. Диордиева
ОБЩЕСТВЕННАЯ ОПАСНОСТЬ ЛЕГАЛИЗАЦИИ «ОТМЫВАНИЯ»
ДЕНЕЖНЫХ СРЕДСТВ ИЛИ ИНОГО ИМУЩЕСТВА,
ПРИОБРЕТЕННОГО ПРЕСТУПНЫМ ПУТЁМ
Как считает А.В. Шеслер, «общественная опасность преступления состоит в его
способности порождать негативные для общества последствия (приспособительные и преобразовательные), а также в его прецедентности, несущей угрозу наступления негативных
последствий в результате совершения новых преступлений [10, с. 11].
Наличие общественной опасности позволяет законодателю установить уголовную
ответственность за конкретное деяние, демонстрирует обоснованность привлечения к уголовной ответственности.
Как писал Чезаре Беккариа в своём произведении «О преступлениях и наказаниях»:
«единственным и истинным мерилом преступлений является вред, который они приносят
нации…» [1, с. 223].
По мнению В.С. Прохорова, «уголовно-правовое понятие общественной опасности
охватывает лишь узкую область явлений в жизни общества. Опасность же для общества
представляет все, что так или иначе нарушает условия его нормального существования.
Эпидемические заболевания, тропические наводнения, катастрофические засухи, поражающие разные районы мира, уносят десятки тысяч человеческих жизней, причиняют огромный
материальный ущерб, требуют для борьбы с ними подчас чрезвычайных усилий миллионов
людей. Поэтому их воздействие на общественные отношения бесспорно» [8, с. 22].
Далее В.С. Прохоров продолжает, что «столь же очевидно и то, что ни одно общественно опасное деяние само не возводит себя в «ранг» преступления. В этом смысле без
оценки нет преступления. Именно законодатель определяет круг уголовно наказуемых
действий, иными словами, оценивает указанные действия в качестве общественно опасных, устанавливает их относительную опасность, решает вопрос о целесообразности борьбы с ними уголовно-правовыми средствами» [8, с. 26-27].
Законодательный акт не «создаёт», не «изобретает» опасность того или иного вида
человеческих поступков для интересов общества. Он просто вводит объективно существующую общественную опасность определённых действий людей в сферу правового регулирования, придавая ей тем самым исключительно важное юридическое значение [7, с. 25].
По мнению А.Э. Жалинского, «криминализация предусмотренного ст. 174 УК РФ
деяния произошла в результате длительных дискуссий, в ходе которых взвешивались позитивные и негативные последствия введения соответствующего уголовно-правового запрета, а также под влиянием зарубежного законодательства, действующего в иных социально-экономических условиях. Уголовно-правовая разработка вопросов, решение которых необходимо для применения этой статьи, имеет недолгую историю и связана с преодолением многих трудностей» [4, с. 393].
Криминализация легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества,
приобретенного преступным путём, произошла 1 января 1997 г. с введением в действие
нового Уголовного кодекса РФ. Основания криминализации – это то, что создаёт действительную общественную потребность в уголовно-правовой новелле, внутренняя необходимость возникновения правовой нормы [6, с. 204-205].
Можно выделить следующие основания криминализации легализации (отмывания)
денежных средств или иного имущества, приобретенного преступным путём:
 необходимость выполнения обязательств по международным соглашениям;
229
 возможность причинения вреда политическим интересам государства (коррупция, угроза национальной безопасности страны, дестабилизация осуществления государственной власти);
 стабилизация экономического развития страны;
 борьба с «теневой» экономикой и организованной преступностью;
 причинение ущерба вследствие криминального поведения в экономической деятельности путём совершения финансовых операций и других сделок с денежными средствами и иным имуществом, добытыми преступным путём;
 сокрытие и затруднение последующего обнаружения преступно добытых денежных средств и иного имущества и как следствие причинение вреда интересам правосудия и
также развитие «благоприятных» предпосылок для продолжения преступной деятельности;
 невозможность противодействия легализации (отмыванию) только административными и гражданско-правовыми мерами.
На первый взгляд, очевидно, что не требует доказательства тот факт, что отмывание
преступных доходов является преступлением, тем не менее, возможно предположение о
том, что легализация не причиняет общественно опасного вреда, ведь преступно добытые
доходы вкладываются в легальный бизнес, на них распространяется сфера налогообложения, таким образом, в экономику страны осуществляется приток дополнительных денежных средств, кроме этого совершение финансовых операций и других сделок является составляющей частью экономической жизни общества.
Но неизбежен вопрос, сколько денег приходит и к чему это приводит, и каков источник получения этих денег? Также стоит отметить, что при отмывании преступных доходов происходит процесс преобразования скрытого криминального капитала в легальный,
в результате чего эти доходы автоматически попадают в сферу налогообложения. Поэтому
у преступников встает вопрос о максимальной минимизации налогового бремени, для чего
используются самые различные финансово-хозяйственные схемы, которые порой представляют собой примеры грамотного использования правомерных возможностей финансового законодательства, его «лазеек», но зачастую связаны с совершением налоговых правонарушений и преступлений [9, с. 122].
Общественная опасность преступления определяется его характером и степенью. В
основе характера общественной опасности преступления лежит характер тех социальнонегативных последствий, которые оно способно повлечь; степень общественной опасности
преступления обусловлена глубиной этих последствий, а также степенью прецедентности
самого преступления, влекущего такие последствия [10, с. 11].
Общественная опасность легализации с социальной точки зрения заключается в
привлечении к этой преступной деятельности значительных человеческих ресурсов; создании в обществе неуверенности, что государство в состоянии справиться с криминалитетом, в чьих руках сосредоточены преступно добытые крупные доходы; присутствие у общества мнения, что «отмывание» «грязных» денег поощряется государством с целью извлечения прибыли.
Общественная опасность легализации с политической точки зрения состоит в криминализации органов государственной власти, в развитии коррумпированных представителей власти, в возможности «подпитки» «грязными» деньгами представителей власти в
государственных и муниципальных органах, протежировании криминалитетом «нужных»
людей.
Общественная опасность «отмывания» денег производна от общественной опасности основного преступления: уголовная ответственность за легализацию наступает только
в том случае, когда доходы получены в результате совершения преступления. Само по себе, без основного преступления, отмывание денег не существует [3, с. 249-250].
Общественная опасность как определяющее материальное антисоциальное свойство
преступления есть результат взаимодействия не отдельных сторон, частей и признаков
230
Академический вестник № 1 (19)
преступления, а всех его элементов, образующих данную систему. Общественная опасность – результирующий итог взаимодействия – вобравшая в себя все отрицательные качества каждого отдельно взятого элемента системы…. Поэтому без рассмотрения преступления как системы, без научного анализа ее структуры и системнообразующих элементов
сама категория общественной опасности вряд ли может быть правильно понята и исследована на должном идейно-теоретическом уровне [7, с. 52].
В философии есть несколько определений понятия системы, в качестве исходных,
базисных можно взять следующие: 1) «система есть комплекс взаимодействующих элементов»; 2) «упорядоченное определённым образом множество элементов, взаимосвязанных между собой и образующих некоторое целостное единство»; 3) «система есть отграниченное множество взаимодействующих элементов». Во всех этих определениях фигурируют понятия «элемент» и «взаимодействие» («связь») [5, с. 348].
Эти связи и взаимодействия элементов внутри системы очевидны. В самой общей
схеме в виде отдельных «узлов», увязок они могут быть представлены следующим образом: 1) объективная сторона наполняет субъективную строну конкретным предметным содержанием, и обе они находятся в неразрывном единстве; 2) вина, мотивы, цели определяют субъективную направленность действия на объект; 3) действие через последствие
связано с объектом; 4) последствия есть результат действия; 5) последствия есть ущерб
(вред), причинённый объекту; 6) причинная связь между действием и последствием есть,
следовательно, и связь между деянием и объектом; 7) способ есть внешняя (операционная)
форма выражения действия вовне; 8) личность преступника – источник деяния, носитель
субъективного к нему отношения и потому по существу связана со всеми другими элементами системы. Это только прямые непосредственные связи. Но элементы преступления
связаны друг с другом и по принципу «через», то есть опосредованным образом [7, с. 56].
Рассматривая элементы легализации в их взаимосвязи можно отметить, что легализация, как преступление, вторгается в сферу экономических отношений, которые имеют
социальную ценность, важность и значимость, и в их неприкосновенности и укреплении
заинтересовано государство и общество. Также само по себе совершение финансовой операции и сделки не несет в себе общественной опасности, но в том случае если их предметом являются денежные средства или иное имущество, добытые преступным путём, то это
придает данным действиям общественную опасность, так как влечёт за собой вредные последствия в виде нарушения законодательно установленного порядка осуществления экономических правоотношений и как следствие, негативное влияние на экономическую безопасность страны. Кроме этого одним из общественно-опасных элементов легализации,
как преступления, является преследование виновным цели придать правомерный вид владению, пользованию и распоряжению денежными средствами и иным имуществом, которые заведомо для него приобретены преступным путем.
Как сказал в своё время Ф. Энгельс: «В истории общества действуют люди, одарённые сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определённым целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели» [11, с. 42]. При легализации общественная опасность преследуемой виновным цели
состоит в том, что он желает, чтобы «отмываемые» им преступные доходы «влились» в
общую финансовую массу, тем самым было бы произведено сокрытие от общества и государства их истинного заведомо для него преступного происхождения, а вина виновного
выражает его отрицательное отношение к экономическим общественным отношениям.
Как мы рассматривали ранее, одним из элементов преступления как системы, влияющим на его общественную опасность, является лицо, совершившее преступление. Критериями общественной опасности лица, совершившего преступление, являются, во-первых,
преступление; во-вторых, вся совокупность социальных свойств личности, которые могут
231
повлиять на её преступное или правомерное поведение; в-третьих, криминогенные и антикриминогенные условия жизни этой личности. Сама общественная опасность
лица, совершившего преступление, представляет собой угрозу совершения им нового преступления. Наличие такой опасности придает прецедентный характер лицу, совершившему
преступление, в том смысле, что есть реальная возможность пролонгации совершения им
нового преступления [10, с. 11]. Также считает и П.Ф. Гришанин: «Общественная опасность личности любого преступника заключается в реальной возможности совершения им
нового преступления» [2, с. 36].
При совершении финансовых операций и иных сделок с денежными средствами
или иным имуществом, приобретёнными другими лицами или этим же лицом в результате
совершения преступления, общественная опасность проявляется в поведенческом акте
личности, который законодателем определён как преступление. Сам по себе факт маскировки «реального положения вещей» об источнике преступно полученных доходов, позволяет лицу полагать, что «отмывание» останется сокрытым от государства, а значит, и безнаказанным для него, что является ступенькой для совершения нового подобного (а может
быть и нет) «отмывания».
Исходя из санкций данных статей, законодатель обращает внимание на разную общественную опасность субъектов преступлений по статье 174 и статье 174.1 УК РФ. Так,
лицо, отмывающее преступные доходы, полученные другим лицом, более общественно
опасно потому, что нет нижней границы суммы легализованных им денежных средств, в
то время как лицо, которое легализует те денежные средства или иное имущество, которое
сам приобрёл в результате совершения преступления, подлежит уголовной ответственности только при сумме отмытого имущества свыше 6 млн. рублей. Таким образом, если
субъект по статье 174 УК РФ отмыл денежные средства на сумму 5 миллионов рублей, то
он подлежит уголовной ответственности, в то время как лицо, отмывающее преступные
доходы, которые приобрёл сам в результате совершённого им преступления, не подлежит
уголовной ответственности.
Почему же по мысли законодателя, эти два схожих по объективной стороне состава
преступления имеют разную общественную опасность? Почему законодатель считает, что
совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным
имуществом, приобретёнными в результате совершения преступления, в целях придания
правомерного вида владению, пользованию и распоряжению этими денежными средствами или иным имуществом имеет разную общественную опасность для экономики страны?
Почему законодатель считает, что в случае «отмывания» преступных доходов лицом, которое приобрело их в результате совершенного преступления, на сумму меньше 6 млн.
рублей, достаточно привлечения данного лица только за предикатное преступление?
Вероятно, при такой конструкции данных уголовно-правовых норм, законодатель
выделяет общественную опасность легализации преступных доходов, приобретённых другими лицами, акцентируя внимание именно на борьбе с лицами, «продолжающими» уже
начатую преступную деятельность другими лицами, таким образом поощряющими совершение ими преступлений, маскируя преступно приобретённые доходы.
В то же время, вероятно, что для экономики нет разницы, кем совершено «отмывание» преступных доходов. К тому же, учитывая, что легализованные доходы «подпитывают» организованную преступность, то, почему законодателем установлена разница, кто ее
«подпитывает»?
Сущностью легализации (отмывания) преступных доходов, как преступления, является её опасность общественным отношениям в сфере экономики и необходимость предупредительного воздействия на неё.
Содержание общественной опасности отмывания преступных доходов составляют
экономическая безопасность страны и порядок осуществления экономической деятельности как охраняемое правовое благо, которое имеет социальную ценность, и само созна-
232
Академический вестник № 1 (19)
тельное нарушение этого социально-экономического блага и интересов. В содержании
общественной опасности легализации выражена её общественная природа и значимость
для общества. Так, при отмывании денежных средств и иного имущества, добытых преступным путём, именно общественным отношениям в сфере экономической деятельности
причиняется вред вследствие нарушения должного функционирования экономических и
финансовых процессов, подрывается экономическая безопасность страны.
Согласно ст. 8 Конституции РФ каждому гарантировано единство экономического
пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка
конкуренции, свобода экономической деятельности. Свобода экономической деятельности
выражается в деятельности гражданина по своему усмотрению действовать для достижения своих целей и интересов в экономической деятельности.
Статья 34 Конституции РФ гласит, что каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской или иной не запрещённой законом экономической деятельности. Государство на законодательном уровне должно создать гарантии для использования такой экономической свободы, не допуская беспредела и необоснованного ограничения. Уголовно-правовое регулирование – одна из таких государственных гарантий. Уголовным законом наказуемо такое экономическое поведение, как совершение финансовых операций и других сделок с целью придать правомерный вид владению, пользованию и распоряжению денежными средствами и иным имуществом, приобретёнными в результате совершения преступления. Законом закреплён запрет
на преступную форму поведения в экономической деятельности.
Литература
1. Беккариа Чезаре. О преступлениях и наказаниях. – М.: Юриздат, 1939.
2. Гришанин П.Ф. Ответственность преступников-рецидивистов по советскому уголовному праву. – М., 1974.
3. Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. – М., 2005.
4. Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. – М.: Инфра-М-Норма, 1997.
5. Краткий философский словарь. – М., 2009.
6. Кудрявцев В.Н., Дагель П.С., Злобин Г.А. др. Основания уголовно-правового запрета. – М., 1982.
7. Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права. – Москва, 1989.
8. Прохоров В.С. Преступление и ответственность. – Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1984.
9. Талан М.В. Преступления в сфере экономической деятельности: вопросы теории,
законодательного регулирования и судебной практики. – М., 2002.
10. Шеслер А.В. Криминологические и уголовно-правовые аспекты групповой преступности. – Тюмень, 2005.
11. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. – М.,
1972.
233
О. И. Клоц
ИЗЪЯНЫ В ПРИРОДООХРАННОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ КАК УСЛОВИЕ,
СПОСОБСТВУЮЩЕЕ СОВЕРШЕНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ ОСВОЕНИЯ
УГЛЕВОДОРОДНОГО СЫРЬЯ
Качество окружающей среды – важнейший показатель
качества жизни – должно стать критерием оценки власти
(Из ежегодного Послания президента России Д.А. Медведева
Федеральному Собранию РФ 30.11.2010 г.).
К числу многочисленных и разнообразных обстоятельств, способствующих совершению преступных деяний рассматриваемой категории, относится группа условий, формирующих негативное отношение личности к своим обязанностям и содействующих
нарушению специальных правил нормативного характера. Особое место среди них занимает низкая эффективность средств правового воздействия на нарушителей.
Невозможность запрещения или ограничения деятельности нефтегазодобывающих
предприятий, несмотря на их потенциальную экологическую опасность, обусловливает в
целях предельного уменьшения причинения вреда окружающей среде, необходимость четкого нормативно-правового урегулирования всего комплекса отношений, возникающих в
процессе освоения углеводородного сырья; неукоснительного исполнения природноресурсного законодательства и его совершенствования.
Однако в России, признанной нефтяной и газовой державе мира, законодательство о
недрах и недропользовании находится на стадии формирования. Правовое регулирование
экологических общественных отношений ориентировано преимущественно на ликвидацию уже возникших негативных последствий хозяйственной деятельности, а не на их предупреждение, что не оправдано ни с экологической, ни с экономической точек зрения.
Отсутствуют Закон «Об экологической безопасности»; Кодекс о недрах, в котором
были бы, прежде всего, уточнены функции государственных органов и предусмотрены
экономические санкции за нанесенный окружающей среде ущерб. Не разработаны (или не
приняты) нормативные правовые акты для конкретного применения определенных норм
действующего Федерального закона «Об охране окружающей среды», в частности, о гарантиях прав граждан на экологическую информацию, право на которую оговорено в п.1
ст. 11 последнего [1], что позволяет нефтегазодобывающим предприятиям официально регистрировать лишь каждую десятую аварию, а остальные случаи скрывать от населения,
правоохранительных и контролирующих органов. Это обстоятельство препятствует объективной оценке их воздействия на компоненты природной среды.
Неудовлетворительная степень урегулированности отношений центральных и региональных органов, административные барьеры нередко тормозят решение государственных задач и создают предпосылки для нарушения различных законодательных актов. Принимаемые субъектами Российской Федерации нормативные правовые акты, касающиеся
рационального природопользования и охраны окружающей среды, во многих случаях не
соответствуют нормам федерального законодательства.
Значительная часть из действующих законодательных актов, регулирующих недропользование, несовершенна и юридически несостоятельна, что позволило определенной
категории лиц вопреки общественным интересам и сложившейся зарубежной практике завладеть нефтяными и газовыми месторождениями страны (подчеркнем, ее национальным
богатством) и получить в собственность (практически бесплатно) высокопродуктивные
месторождения, способные давать экспортно-ориентированную продукцию и приносить
большую прибыль [2].
234
Академический вестник № 1 (19)
При этом частных недропользователей (в разработке и освоении нефтегазовых
месторождений повышается участие также иностранных инвесторов) мало беспокоят состояние экологии, судьбы будущих поколений. Им выгоднее платить штрафы за выявленные нарушения, чем вкладывать средства в природосберегающие технологии. Кроме того,
используя «лазейки» в законодательстве, компании уклоняются от уплаты налоговых платежей, отчего государство терпит огромные убытки.
Несбалансированность взаимоотношений предприятий отрасли с государством затрудняет возможность реализации последним своих полномочий по досрочному прекращению прав на пользование недрами, является помехой во взимании экологических платежей.
В подготовке нормативных документов участвуют ведомства, преследующие свои
интересы.
Ограничены права контролирующих органов в части привлечения к ответственности лиц, виновных в причинении вреда окружающей среде (в США, например, аналогичные органы за указанные деяния наделены полномочиями возбуждать дела в отношении
любого гражданина или компании и устанавливать срок тюремного заключения [3, с. 240],
а также взыскивать без суда штраф до 200000 долларов, причем ежегодно до 5000 долларов [4, с. 48]).
Принятые в последние годы «экологические законы», предусматривающие различные виды ответственности за нарушения экологического правопорядка, преследуемой цели не достигают и должного практического применения не находят.
Российское законодательство не содержит норм, ограничивающих права собственника по использованию природных ресурсов, если это осуществляется в ущерб общественным интересам, либо создает угрозу окружающей среде, здоровью населения, благополучию людей и природным условиям.
При разработке и принятии законодательных актов, призванных регулировать отношения в сфере недропользования и охраны природной среды, не прогнозируются возможные негативные результаты их действия, что приводит на практике к их обходу, поиску путей сокрытия незаконной деятельности.
В процессе заключения лицензионных договоров нередко не предусматриваются ни
ответственность за выполнение их условий, ни процедура их обжалования. Вопреки социальной обусловленности и необходимости уголовное законодательство не сориентировано
в направлении повышения его природоохранной роли, несмотря на значительный рост
всех видов экологических с, преступлений и предложения об ужесточении ответственности за их совершение [5, с. 3].
Деяния же анализируемой группы, отличающиеся наиболее высокой вредоносностью, остаются практически вне сферы правового воздействия. Их латентность равна почти ста процентам. Этим объясняется редкая встречаемость в производстве органов предварительного расследования дел, возбужденных по таким статьям Уголовного кодекса РФ,
как: 246 – нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ; 247 –
нарушение правил обращения экологически опасных веществ и отходов; 249 – нарушение
ветеринарных правил и правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями
растений; 250 – загрязнение вод; 254 – порча земли.
В Западной Сибири – основном нефтегазоносном районе страны, где из-за неудовлетворительного состояния и обслуживания трубопроводов и отсутствия надлежащего
контроля за ними ежегодно происходят тысячи аварий, влекущих замазучивание огромных
территорий [6], а также сосредоточено большое количество токсичных отходов, не зарегистрировано преступлений, предусмотренных статьями УК РФ; 269 – нарушение правил
безопасности при строительстве, эксплуатации или ремонте магистральных трубопроводов; 248 – нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими агентами и токсинами.
235
Явная недооценка рассматриваемых преступных деяний правоохранительными органами и, подчас, коррумпированность последних, являются причинами многочисленных
отказов в возбуждении уголовных дел и их прекращения за отсутствием события и состава
(несмотря на высокую общественную опасность содеянного и тяжесть наступивших последствий), а также волокиты при расследовании.
Реализация уголовного закона применительно к нарушителям законодательства в
природоохранной сфере затруднена также из-за неопределенности понятий «существенный вред», «значительный ущерб», «тяжкие последствия». Ввиду сходства норм экологического характера, содержащихся в УК РФ, с нормами административного законодательства, возникают осложнения в правоприменительной практике в разграничении преступлений и проступков.
Не отвечает предъявляемым требованиям прокурорский надзор за исполнением законов об экологической безопасности при освоении углеводородного сырья, как одно из
основных направлений надзорной деятельности. Это относится, прежде всего, к надзору за
соблюдением законности при рассмотрении сообщений о преступлениях, расследовании
возбужденных уголовных дел, принятии мер по возмещению причиненного ущерба, а также расходовании денежных средств, выделенных из государственного бюджета на природоохранные мероприятия.
Следует отметить, что в определенных случаях контроль за исполнением природоохранного законодательства в рассматриваемой отрасли затруднен «из-за расплывчатости
норм в различных законодательных и нормативно-правовых документах, отсутствия механизма их реализации, а также пересечения полномочий различных органов исполнительной власти» [7, с. 34].
Низка роль судебных органов в деятельности по воспитанию граждан в духе
неуклонного исполнения законов, бережного отношения к природе и рационального использования ее ресурсов, соблюдения трудовой и технологической дисциплины, уважения
к правам граждан, что проявляется, главным образом, в снижении размеров предъявляемых исков о возмещении вреда, нанесенного нарушителями законодательства об охране
природы, и мер наказания, а также в устранении ими от использования таких эффективных
форм предупредительной работы, как: выездные заседания, привлечение представителей
общественности к судебному разбирательству, вынесение частных определений о невыполнении обязанностей должностными лицами по выявлению и устранению обстоятельств, способствовавших совершению преступлений.
Предъявляемые иски о возмещении вреда, наносимого нарушителями законодательства об охране природы (как правило – на огромные суммы) судами нередко удовлетворяются в незначительных размерах.
Будучи безнаказанными, экологические правонарушения, ставшие нормой хозяйственной жизни, способствуют их значительному распространению и усугублению вредных для природы последствий.
Не реализована идея введения в нефтегазодобывающих территориях экологической
милиции (полиции), основной задачей которой явилось бы пресечение нарушений природоохранного законодательства; контроль за соблюдением юридическими и физическими лицами предписаний, содержащихся в лицензиях на использование природных ресурсов, производством работ и оказанием услуг в области охраны окружающей среды, либо связанных
с воздействием на нее; проведение дознания и оперативно-розыскных мероприятий.
Несовершенство законодательства лишает государство «инструмента» для регулирования отношений в рассматриваемой сфере. Не удивительно, что на вопрос к жителям
России, «Какие явления жизни вас огорчают, расстраивают, раздражают больше всего?»,
они при ответе на него на второе место после «низкий уровень и качество жизни» поставили «неэффективность государственного управления» [8].
236
Академический вестник № 1 (19)
Знание криминогенных факторов анализируемых преступных деяний позволяет
разработать методические рекомендации о наиболее оптимальных способах их выявления
в ходе расследования и определить круг возможных криминалистических методов их
устранения.
Литература
1. В нефтегазодобывающих территориях страны вопросы экологии находятся под
негласным запретом. Информация об экологической обстановке, (чаще всего предоставляемая самими предприятиями), если иногда и доводится для населения, то в весьма искаженном виде.
2. В первые годы текущего столетия доходы десяти крупных частных нефтяных
компаний равнялись годовому федеральному бюджету («Аргументы и факты в Западной
Сибири», 2002, авг.).
3. Бобылев С.Н., Ходжаев А.Ш. Экономика природопользования: учебное пособие.
М., 1997.
4. Кеплман Б. Контроль за загрязнением в США // Государство и право – 1993 № 3.
5. Экологические преступления: науч.-практич. пособие / А.Г. Князев, Д.Б. Чураков, А.И. Чучаев: под ред. А.Г. Князева – М.: Проспект, 2009.
6. Например, в 2003 году в Ханты-Мансийском автономном округе зарегистрировано 2234 аварии, загрязнено свыше 167094 га земельных площадей и масса загрязняющих
веществ, попавших в природную среду, достигла 2188026 тонн.
7. Мазлова Е.А., Шагарова Л.Б. Экологические решения в нефтегазовом комплексе.
М., 2001.
8. Третье место по беспокойству // Известия, 2002, авг.
237
В. Д. Курбанязов
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ КАК ПОТЕРПЕВШИЕ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ:
ПРОБЛЕМЫ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ
В России законодатель использует термин «несовершеннолетний» применительно к
потерпевшим от преступления довольно часто: как конструктивный признак преступления
(ст. 150, 151 УК РФ), как квалифицирующий признак преступления (ст. 131, 132, 134, 135
УК РФ) и как обстоятельство, отягчающее наказание (п. «д», «з» ч. 1 ст. 63 УК РФ).
На сегодняшний день в УК РФ существует следующая возрастная градация лиц в
возрасте до 18 лет:
 новорождённые (ст. 106 УК РФ);
 дети до 6 лет (ст. 238 УК РФ);
 лица, не достигшие 12 лет (ст. 134, 135 УК РФ);
 лица, не достигшие 14 лет (ст. 131, 132 и др. УК РФ);
 лица, не достигшие 16 лет (ст. 134, 135 УК РФ);
 лица, не достигшие 18 лет (ст. 58 УК РФ).
Особняком используются категории «малолетний» и «несовершеннолетний». Причем, если определение понятия несовершеннолетнего дается непосредственно в тексте закона (ст. 87 УК РФ), то определения понятия «малолетний» в УК РФ нет, но в правовых
вопросах дети по возрасту подразделяются на две группы: до 14 лет – малолетние и от 14
до 18 лет – несовершеннолетние.
Итак, согласно устоявшейся точке зрения, малолетний – это лицо в возрасте до 14
лет. Сегодня же, когда законодатель ввёл в УК РФ новую возрастную группы жертв – «лица, не достигшие 12 лет» – может возникнуть вполне резонный вопрос: малолетний – это
по-прежнему лицо в возрасте до 14 лет или же это подросток в возрасте до 12 лет? Прямого ответа на него в тексте закона нет. Вместе с тем, представляется, что нет достаточных
оснований и для изменения устоявшейся правоприменительной позиции. Малолетним следует считать ребенка в возрасте до 14 лет.
Смысл выделения категории малолетних в ряду жертв преступлений против жизни
и здоровья (ст. 105, 111, 112 УК РФ), а так же против половой неприкосновенности (ст.
134, 135 УК РФ) состоит в том, чтобы в определённой степени «вывести» их из общего
массива лиц, находящихся в беспомощном состоянии.
Одним из центральных моментов Федерального Закона № 215-ФЗ о внесении изменений в УК РФ стала новая законодательная редакция статей 134 и 135 УК РФ. Их оценка
не может быть однозначной. На наш взгляд, законодатель, пытаясь решить некоторую
часть проблем, связанных с дифференциацией ответственности за половые преступления
против несовершеннолетних, оставил некоторые известные проблемы без решения, и, более того, создал ряд новых.
Как известно, УК РФ 1996 года изменил характеристику потерпевшего от преступления, предусмотренного ст. 134 УК РФ. Им признаётся не лицо, не достигшее половой
зрелости (как это было в УК РСФСР 1960 г.), а лицо, не достигшее строго определённого в
законе возраста: 16, 14 и 12 лет. Верховный Суд РФ в определении по делу Иванова и Филиппова дал разъяснение, основанное на действовавшей до января 2003 года редакции ст.
134 УК РФ: «Ф. родилась 26 января 1983 года, и, когда осуждённые вступали с ней в добровольные половые сношения, ей уже исполнилось 14 лет. В связи с действующей редакцией ст. 134 УК РФ, в действиях ранее осуждённых нет состава преступления, предусмотренного этой статьёй».
238
Академический вестник № 1 (19)
Эта рекомендация сохраняет свое значение в части обязательного достижения
потерпевшим строго определённого возраста, который повышен в действующей редакции
основного состава преступления до 16 лет. Законодатель, стремясь к усилению гарантий
сексуальной безопасности несовершеннолетних, своими изменениями фактически эти гарантии ослабил. Теперь правоприменителю необходимо устанавливать осознанный характер согласия на совершаемые сексуальные действия не только у 14-летних, но даже и у 12летних детей. В последнем случае, как представляется, имеет место открытое пренебрежение интересами ребенка.
В учебной и научной литературе весьма распространено мнение, что согласие малолетнего (до 14 лет) на половое сношение, акты мужеложства или лесбиянства не имеет
юридического значения. В таких случаях предлагается квалифицировать сексуальные действия с ним как изнасилование или насильственные действия сексуального характера по
признаку использования беспомощного состояния.
Ещё один возрастной признак – 18 лет, указан в ст. 150, 151 УК РФ (в данном случае лицо является субъектом преступления). Это позволяет сделать вывод: то, что субъектами ряда преступлений, связанных с особым характером совершаемых деяний, могут
быть только совершеннолетние лица. По данному поводу так же возникают некоторые
разногласия, поскольку всё же субъект данных преступлений должен быть общий, т.е. ответственность должна наступать с 16-летнего возраста, в силу того, что в данном возрасте
несовершеннолетний полностью отдает отчёт своим действиям и осознаёт характер совершаемого им деяния. Но непоследовательность законодателя в установлении возраста в
уголовном праве проявляется не только в несогласованности статей уголовного кодекса,
но, как ни странно, она проявляется и в разногласиях между УК РФ и законами субъектов
Российской Федерации.
Помимо градации возраста в рамках уголовного законодательства, соответствующая градация имеет место в педагогике и психологии. Поскольку возрастные особенности
несовершеннолетних не ограничиваются особенностями формирования суждений, убеждений, мировоззрения или характером взаимодействия жизненных установок и ценностных ориентаций, важно и то, что в подростковом возрасте действуют на уровне физиологического рефлекса такие поведенческие реакции, как тяготение к обществу себе подобных, подражание, чем и объясняются многие поступки несовершеннолетних. Это естественные для их возраста поступки.
Взрослым необходимо помнить, что подросток неосознанно, но постоянно определяет – что можно, а что нельзя. Только среда и ситуация дают ему сигнал – что можно, а
где предел. Еще более важен рефлекс – это возрастное стремление к авантюре, к «социальному эксперименту» («авось пронесёт», «интересно, что будет?»). Например, подросток
знает, что бросать камни в окна электрички нельзя, но бросает. Часто при таком поведении
подростков наблюдается не только хулиганство, но и стремление испытать приключение.
Если среда не ответила быстрым возмездием, то установка «искать приключения» подобным образом закрепится.
Как отмечалось, в российском уголовном законодательстве, несовершеннолетними
признаются лица, которым ко времени совершения преступления исполнилось четырнадцать, но не исполнилось восемнадцати лет. В гражданском праве, так же как и в семейном, несовершеннолетними признаются все лица моложе 18 лет. В международном праве
(Пекинские правила) несовершеннолетним признается лицо, не достигшее возраста, с которым связывается наступление дееспособности; в УК Австрии (Федеральный закон о деяниях, § 74) несовершеннолетний – это лицо в возрасте до девятнадцати лет; в разделе 4
УК Швейцарии несовершеннолетним признаётся лицо в возрасте до 25 лет.
Во Франции возможность привлечения к уголовной ответственности и её принципы
также зависят от возрастных групп несовершеннолетних. Первая группа объединяет несовершеннолетних лиц, не достигших тринадцатилетнего возраста. Лицам указанной группы
239
не может быть назначено наказание, в связи, с чем некоторые французские юристы утверждают, что для них презумпции уголовной неответственности является абсолютной. Вторая группа включает несовершеннолетних в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет. К
ним также может быть применена презумпция уголовной неответственности с назначением какой-либо воспитательной меры. Третья группа включает подростков от шестнадцати
до восемнадцати лет.
Подводя итог всему вышесказанному, отметим, что есть необходимость дать определение понятия «несовершеннолетний» – это лицо с момента рождения и не достигшее
возраста 18 лет. Необходимость использования именно этого понятия, на наш взгляд, состоит в том, что оно включает все базовые термины и категории, характеризующие лиц в
возрасте до восемнадцати лет.
М. Т. Менлякаев
СОСТОЯНИЕ ОПЬЯНЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ: ПОНЯТИЕ И ВИДЫ
Согласно юридическому словарю опьянение в уголовном праве – это психическое
состояние, вызванное употреблением алкогольных напитков, наркотических или других
одурманивающих веществ, которое выражается в снижении способности человека отдавать отчёт в своих действиях или руководить ими. Под опьянением следует понимать как
алкогольное опьянение, так и наркотическое опьянение с использованием гашиша, опиума,
морфия и др. Состояние опьянения увеличивает психическую и двигательную активность,
затрудняет концентрацию внимания, у человека происходит переоценка своих возможностей, снижается самоконтроль. В состоянии опьянения растормаживаются инстинкты и
проявляются скрытые особенности личности и переживания, контролируемые в трезвом
состоянии (ревность, тщеславие, обиды и другие).
Для уголовного права определённое значение имеет и качество состояния опьянения. В этой связи следует выделять следующие виды состояния опьянения.
1. Физиологическое «обычное» состояние опьянения. При физиологическом (обычном) состоянии опьянения возникают некоторые нарушения психической деятельности,
ослабляется работа тормозных центров, ухудшается способность к осмыслению окружающего, снижается контроль. Состояние физиологического опьянения не исключает способности лица осознавать окружающую обстановку и оценивать своё поведение и поступки в
целом, руководить ими. Поэтому лица признаются вменяемыми. Даже в тяжёлых степенях
физиологического опьянения у лица сохраняется известный контакт с окружающей обстановкой, им осуществляется контроль над своим поведением. У таких лиц нет помрачения сознания. Поэтому и в этих случаях лицо признаётся вменяемым и подлежит уголовной ответственности, так как отсутствуют медицинский и юридический критерии невменяемости.
На практике стадию или степень алкогольного опьянения оперативно определяют
по содержанию спирта в крови:
 менее 0,3% – отсутствие влияния алкоголя;
 от 0,3 до 0,5% – незначительное влияние алкоголя;
 от 0,5 до 1,5% – лёгкое опьянение;
 от 1,5 до 2,5% – опьянение средней степени;
 от 2,5 до 3,0% – сильное опьянение;
240
Академический вестник № 1 (19)
 от 3,0 до 5,0% – тяжёлое отравление алкоголем, может наступить смерть;
 от 5,0 до 6,0% – смертельное отравление.
2. Алкоголизм. Алкоголизм в социальном смысле – неумеренное потребление
спиртных напитков, оказывающее вредное влияние на здоровье, быт, труд и благосостояние общества; алкоголизм в медицинском смысле – хроническое заболевание, наступающее в результате частого, неумеренного потребления спиртных напитков и болезненного
пристрастия к ним. Различают лёгкое, средней тяжести и тяжёлое опьянение. Тяжёлое опьянение может привести к коме или смерти. Для взрослых смертельная доза алкоголя 4-8 г
на 1 кг массы тела, для детей – 3 г на 1 кг массы.
Наркомания – хроническое прогредиентное заболевание, вызванное употреблением
веществ-наркотиков, характеризующееся фазным течением и наличием в своей структуре
нескольких поэтапно формирующихся синдромов. В быту и в юридической практике в понятие наркомании включают любое употребление запрещённых психоактивных веществ, в
том числе и не вызывающих зависимости (например, марихуана или ЛСД). В то же время
употребление алкоголя и табака обычно не причисляют к наркомании, так как это не запрещено, хотя они тоже являются наркотиками, причем, вызывающими большие вред и
зависимость. Также употребляется термин «токсикомания» – обычно это означает зависимость от веществ, которые законом не отнесены к наркотикам. Это различные химические,
биологические и лекарственные вещества, вызывающие привыкание и зависимость.
Наркотическое опьянение характеризуется, как правило, повышенной активностью
в движениях. Лицо, находящееся в состоянии наркотического опьянения, говорит быстро и
чрезмерно живо, не совсем адекватно реагирует на вопросы, имеет своеобразный «блеск» в
глазах, иногда разражается беспричинным смехом, в целом его состояние характеризуется
эйфорией. У некоторых людей в этом состоянии уменьшается чувствительность к боли,
практически не наблюдается сознание ответственности за свои действия, отсутствует чувство сопереживания к другим. В данном случае речь идет о легком наркотическом опьянении, которое действует возбуждающе.
3. Патологическое опьянение относится к группе острых, кратковременных протекающих психических расстройств. При патологическом опьянении вследствие болезненного изменения сознания внезапно возникают бредовые переживания, галлюцинации,
нарушается ориентировка, утрачивается контакт с реальной действительностью, появляются беспричинный страх, гнев. Если на почве хронического алкоголизма возникают психические заболевания – белая горячка, алкогольный галлюциноз, алкогольный бред, под
влиянием которых лицо совершает общественно опасные действия и при этом утрачивается способность понимать сущность совершаемых действий и руководить ими, уголовная
ответственность исключается, ибо в таких случаях лицо признается невменяемым. Выделяют следующие формы патологического опьянения:
Эпилептоидная форма характеризуется внезапным развитием нарушения ориентировки, потерей контакта с реальностью, резким двигательным возбуждением, подозрительностью, злобностью, аффектами страха и гнева. Двигательное возбуждение проявляется интенсивными, бессмысленными, хаотичными действиями, носящими характер автоматизмов и стереотипий, совершаемыми с невероятной злобностью и жестокостью. Нападение на мнимых врагов происходит обычно без речевой продукции или с бормотанием, реже с криком.
Параноидная (галлюцинаторно-параноидная) форма характеризуется внезапным
появлением бредовых переживаний, утратой контакта с реальностью, психомоторным возбуждением. Больные могут совершать сложные действия, их поведение отражает искажённо воспринимаемую ими окружающую обстановку. Речь отрывочна, в виде отдельных
слов, фраз, которые нередко носят характер приказаний, угроз.
241
Знание указанных видов состояния опьянения имеет большое значение в сфере
применения уголовного закона. Дело в том, что состояние опьянения в уголовном праве
может:
1) характеризовать субъекта преступления (например, как квалифицирующий признак в ст. 264 УК РФ);
2) являться обстоятельством, отягчающим наказание, применительно к характеристике личности преступника (ч. 3 ст. 60 УК РФ). Стоит отметить, что состояние опьянения
в УК РСФСР 1961 года прямо предусматривалось в качестве обстоятельства, отягчающего
ответственность, хотя данное обстоятельство применялось по усмотрению суда (п. 10 ст.
39 УК РСФСР);
3) выступать в качестве одного из показателей медицинского критерия невменяемости как разновидность «иного расстройства психики» (ст. 21 УК РФ);
4) характеризовать потерпевшего от преступления (например, беспомощное состояние потерпевшего).
На фоне приёма алкоголя, наркотиков или иных одурманивающих веществ могут
возникать те или иные нарушения психической деятельности, выраженность которых зависит от количества алкоголя, наркотиков или иных одурманивающих веществ. Опьянение
представляет собой развернутый результат воздействия алкоголя, наркотиков либо иных
одурманивающих веществ на организм. Его возникновение свидетельствует о нарушении
способности лица контролировать свое поведение в обычных условиях, что может быть
связано как с количеством принятых алкоголя, наркотических средств либо других одурманивающих веществ, так и с индивидуальной чувствительностью к ним.
Подводя итог сказанному, мы полагаем, что под опьянением в уголовном праве понимается состояние, при котором вменяемое лицо не в полной мере либо вообще не осознает фактический характер и (или) общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководит ими в результате осознанно-волевого употребления алкоголя,
наркотических средств или других одурманивающих веществ.
Как видно, исследование медико-социальных и непосредственно юридических аспектов состояния опьянения в уголовном праве представляется достаточно значимым.
242
Академический вестник № 1 (19)
Н. В. Мишакова
О НЕКОТОРЫХ ПРАВОВЫХ АСПЕКТАХ РЕАЛИЗАЦИИ АРЕНДАТОРОМ
ПРЕИМУЩЕСТВЕННОГО ПРАВА ВЫКУПА
Введение в действие Федерального закона от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих
принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» [1] обусловило осуществление уполномоченными органами местного самоуправления ряда мер,
направленных на проведение глубокого анализа состояния муниципального имущества,
эффективности его использования, принятие решений о его перераспределении, перепрофилировании и приватизации.
В качестве одного из основных требований данного закона на переходный период
была озвучена необходимость отчуждения (приватизации) или перепрофилирования муниципального имущества, в особенности муниципальных объектов недвижимости. На тот
момент в области приватизации государственного либо муниципального имущества действовал Федеральный закон от 21.12.2001 № 178-ФЗ «О приватизации государственного и
муниципального имущества», который устанавливал основной способ приватизации муниципального недвижимого имущества – аукцион. При этом действует принцип, согласно
которому приватизация может осуществляться только теми способами, которые предусмотрены законом. Перечень этих способов является исчерпывающим и расширительному
толкованию не подлежит. В том случае, если отчуждение имущества в частную собственность осуществлено способом, не предусмотренным законом, соответствующая сделка
считается недействительной (ничтожной) и имущество подлежит возврату в государственную либо муниципальную собственность.
Реализация на практике указанных законодательных актов в части отчуждения недвижимого муниципального имущества породила немало спорных моментов и трудных
ситуаций, связанных с продажей объектов недвижимости, обремененных арендой [2].
Аренда муниципального имущества является одним из наиболее стабильных источников поступления доходов городского бюджета, что является подтверждением заинтересованности арендаторов в сохранении арендных отношений и конкурентоспособности муниципальных нежилых помещений (в том числе по арендной плате). Однако, в случае победы
на аукционе третьего лица, судьба арендатора оказывалась полностью в руках нового собственника (покупателя) объекта недвижимости, что справедливо вызывало недовольство как
у арендаторов (длительное время арендовавших муниципальное недвижимое имущество),
так и у органов местного самоуправления, которые обязаны были в установленные сроки
провести отчуждение недвижимого имущества, выразившееся в повальной приватизации
ликвидных объектов. При таких обстоятельствах, нужен был новый закон, предоставлявший
арендатору преимущественное право выкупа арендуемого объекта без торгов.
После многочисленных проектов и поправок законодателем был принят новый Федеральный закон от 22.07.2008 № 159-ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого
имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации или в муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего
предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [3], установивший преимущественное право выкупа арендаторами (субъектами предпринимательства) муниципальной недвижимости (далее – Федеральный закон
№ 159-ФЗ).
Применение Федерального закона № 159-ФЗ выявило ряд трудностей, связанных с
реализацией его положений на практике. Судебная практика по такой категории дел только складывается, поэтому автор данной статьи считает важным, чтобы к рассмотрению подобного рода дел судебный состав подходил не только формально, но и учитывал общест-
243
венный и социальный резонанс, который может последовать в связи с формирующимися
прецедентами.
Согласно положениям данного закона арендаторы – субъекты малого и среднего
предпринимательства, арендующие муниципальные объекты недвижимости 2 года и более
на момент вступления в силу данного закона (05.08.2009) и не имеющие задолженности по
арендной плате, могут воспользоваться преимущественным правом выкупа с рассрочкой
оплаты на 1,5 года. При этом, воспользоваться этим правом они могут до 01.07.2013.
Итогом реализации преимущественного права выкупа арендатора является договор
купли-продажи объекта недвижимости, заключаемый между уполномоченным органом
местного самоуправления и покупателем (арендатором). В силу положений законодательства стороны по договору обязаны обратиться в органы Росреестра РФ для государственной регистрации перехода права собственности.
Однако в ряде субъектов РФ регистрирующие органы в многих случаях отказали в
совершении регистрационных действий.
Отказы Росреестра РФ были обжалованы покупателями и уполномоченными органами местного самоуправления в судах. По одному из дел было возбуждено надзорное
производство в Высшем арбитражном суде РФ, который также поддержал выводы судов о
незаконности отказа регистрирующих органов, при этом указал на следующее (дело
№ А43-3374/2010-10-67).
В регистрирующий орган в качестве основания для государственной регистрации
перехода права на спорное помещение представлен договор купли-продажи, заключенный
на основании Федерального закона № 159-ФЗ.
В соответствии со статьей 19 Федерального закона от 21.07.1997 № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» [4] – далее Закон о регистрации, стороны по договору не доказали соблюдения условия о непрерывном
владении и пользовании арендатором имуществом на основании договора или договоров в
течение двух и более лет до дня вступления в силу Федерального закона № 159-ФЗ, поскольку представленный сторонами договор аренды не прошел в установленном порядке
государственную регистрацию, и в силу пункта 2 статьи 609 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 26 Закона о регистрации является незаключенным.
При таких обстоятельствах отсутствуют обстоятельства, перечисленные в ст. 3 Федерального закона № 159-ФЗ, для возникновения у общества преимущественного права на
приобретение этого имущества в собственность.
Между тем, в силу ст. 13 и 17 Закона о регистрации объектом правовой экспертизы
регистратора является только договор купли-продажи, истребование у заявителя дополнительных документов не допускается.
Суд, установив, что упомянутый договор по форме и содержанию составлен в соответствии с требованиями закона о договорах купли-продажи, содержит все существенные
условия для договоров данного вида, подписан уполномоченными лицами, текст договора
подчисток и исправлений не имеет, право муниципальной собственности на спорное помещение зарегистрировано в ЕГРП, продавец в силу п. 2 ст. 125 Гражданского кодекса
Российской Федерации вправе отчуждать имущество от имени муниципального образования, признал названный договор соответствующим требованиям ст. 18 Закона о регистрации и сделал вывод об отсутствии у регистратора правовых оснований для отказа в государственной регистрации перехода права.
Суд указал, что управление не вправе при проведении правовой экспертизы данной
сделки оценивать наличие или отсутствие у общества условий для реализации преимущественного права на приобретение арендуемого имущества, определенных ст. 3 Федерального закона № 159-ФЗ, поскольку Закон относит этот вопрос к компетенции продавца муниципального имущества – муниципального образования в лице исполнительного органа
местного самоуправления, который в рассматриваемом случае установил у общества нали244
Академический вестник № 1 (19)
чие соответствующих условий для реализации преимущественного права на приобретение арендуемого имущества.
Действующее законодательство не содержит положений о последующем контроле
со стороны регистратора наличия у лица, обращающегося с заявлением, перечисленных
условий и не наделяет его правом давать оценку документам, предшествовавшим заключению договора купли-продажи.
Условия возникновения у субъектов малого или среднего предпринимательства
преимущественного права на приобретение арендуемого имущества, установленные ст. 3
Федерального закона № 159-ФЗ, не относятся ни к форме, ни к содержанию договора купли-продажи, представленного в управление в качестве основания для регистрации перехода права собственности на спорное помещение, поэтому регистратор не вправе был подвергать проверке наличие или отсутствие этих условий.
Таким образом, у регистратора не имелось законных оснований для отказа в государственной регистрации перехода права. При этом суд указал, что вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов, принятые на основании нормы права в истолковании, расходящемся с содержащимся в настоящем постановлении толкованием, могут быть пересмотрены на основании п. 5 ч. 3 ст. 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, если для этого нет других препятствий.
Вышеозвученные обстоятельства позволяют сделать вывод о том, что данный механизм судебной защиты позволил и позволит в дальнейшем избежать арендаторам подобного рода юридических препятствий, получивших в силу прямого указания федерального законодательства преимущественное право на приобретение в собственность без торгов объектов недвижимости, находящихся в государственной или муниципальной собственности.
Литература
1. Собрание законодательства РФ. 2003. № 40.
2. Клинова Г.Н., Мишакова Н.В. О защите прав арендатора//Право и экономика.
2005. № 6.
3. Российская газета, от 25.07.2008 № 158
4. Собрание законодательства РФ. 1997. № 30
245
Д. А. Писаренко
УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПО ИНИЦИАТИВЕ
КОММЕРЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ПОТЕРПЕВШЕЙ ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
В уголовном законодательстве в 1996 году, а несколько позднее и в уголовнопроцессуальном, «появилась» новелла, согласно которой возбуждение уголовного преследования по отдельным категориям преступлений было поставлено в зависимость от инициативы коммерческой организации (соответственно, примечание 2 ст. 201 УК РФ и ст. 23
УПК РФ). Однако данное решение, хотя и свидетельствует о позитивных изменениях российской уголовной политики в целом, следует признать незавершённым.
И здесь позволим себе критику данного законодательного решения. Так, примечание 2 к ст. 201 УК РФ и ст. 23 УПК РФ выделяют два основания для возбуждения уголовного преследования: вред причиняется исключительно коммерческим и иным организации, не являющимися государственными или муниципальными предприятиями, и преступления, преследование которых возможно по инициативе коммерческой организации,
должны быть предусмотрены опять же исключительно главой 23 УК РФ. И если первое
основание не вызывает существенных возражений, то обоснованность, а скорее, завершённость второго порождает сомнения.
Вначале всё же по первому основанию. Простое сопоставление текста примечания 2
к ст. 201 УК РФ и ст. 23 УПК РФ свидетельствует о рассогласовании норм материального
и процессуального законов. В частности, УК РФ имеет в виду причинение вреда только
лишь коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным
предприятием, а УПК РФ – говорит о коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием. И данная рассогласованность
норм материального и процессуального законов сохраняется уже на протяжении почти десяти (!) лет. Это первое.
Сомнения относительно завершённости второго основания гораздо более существенны. Возникает справедливый вопрос – почему правила примечания 2 к ст. 201 УК РФ
и ст. 23 УПК РФ не могут распространяться на иные преступления, не предусмотренные в
главе 23 УК РФ, но потерпевшим от которых является исключительно юридическое лицо
(коммерческая или иная организация, не являющееся государственным или муниципальным предприятием)? Перечень таких преступлений достаточно обширный и, как представляется, есть все основания для применения названного примечания к иным деяниям. В порядке de lege ferenda можно предложить данный перечень.
Анализ уголовного законодательства позволяет отнести к преступлениям, преследование которых должно зависеть от усмотрения руководителя (его согласия) коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, в случаях, если вред причинен исключительно названным организациям, следующие деяния: «Незаконное использование товарного знака» без квалифицирующих обстоятельств (ч. 1 ст. 180 УК РФ), «Незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну» без квалифицирующих обстоятельств (ч. 1 ст. 183 УК РФ), «Неправомерный доступ к компьютерной информации» без
квалифицирующих обстоятельств (ч. 1 ст. 272 УК РФ), «Нарушение правил эксплуатации
средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации и информационнотелекоммуникационных сетей» без квалифицирующих обстоятельств (ч. 1 ст. 274 УК РФ),
«Самоуправство» без квалифицирующих обстоятельств (ч. 1 ст. 330 УК РФ).
Названные преступления могут быть направлены только лишь на интересы деятельности коммерческих и иных организаций без причинения вреда иным лицам (физиче-
246
Академический вестник № 1 (19)
ским или юридическим). Если страдают интересы иных потерпевших, преследование
должно осуществляться в публичном порядке.
Немаловажный вопрос касается и содержания права уголовного преследования,
инициированного коммерческой или иной организацией, потерпевшей от преступления.
Согласно ст. 42 УПК РФ, потерпевшим от преступления наряду с физическим лицом (человеком) может быть и юридическое лицо (в том числе коммерческая или иная организация). И опять же в соответствии с УПК РФ, потерпевший от преступления имеет право на
возбуждение уголовного преследования (подразумевающее и отказ от него), а равно право
на прекращение уголовного преследования (примирение) (ст. 25 УПК РФ). И если принадлежность права примирения потерпевшему (физическому лицу) не вызывает возражений,
то принадлежность такого правомочия потерпевшему (юридическому лицу) обусловливает
ряд сомнений.
Например, частный аудитор, злоупотребляя полномочиями, причинил вред коммерческой организации, которой он помогал в оформлении финансовой документации (ч. 1 ст.
202 УК РФ). С кем он может примиряться, дабы иметь возможность разрешить уголовноправовой конфликт без обвинительного вердикта государства (суда) – с представителем
этой фирмы, возбудившим уголовное преследование с согласия руководителя, непосредственно с руководителем, с коллегами либо со всем персоналом (включая обслуживающий) данной организации? Это вопрос практического свойства. Проблема чисто теоретического плана заключается в следующем. Мы не против, а даже выступаем за расширение
частных начал в сфере уголовно-правового регулирования. Но, предоставляя право примирения физическому лицу, пострадавшему от преступления, мы исходим из приоритета
личных интересов таких лиц, складывающихся, преимущественно, на основе взаимоотношений потерпевшего и виновного (родственные или иные близкие отношения) в сравнении с иными интересами, в том числе, интересами экономии средств уголовной юстиции.
«Запуская механизм правосудия» по жалобе потерпевшего (физического лица), мы
допускаем возможность примирения в целях сохранения установившейся стабильности
межличностных отношений между потерпевшим и виновным. Но «отключение уже запущенного механизма правосудия» по инициативе коммерческой или иной организации, когда были затрачены силы и средства уголовной юстиции, представляется слишком расточительным действом со стороны государства. Тем более что вопрос о возбуждении уголовного преследования или отказе от него уже передавался на усмотрение коммерческой
или иной организации, потерпевшей от преступления.
Таким образом, следует сделать вывод о том, что если преступление преследуется
по инициативе коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или
муниципальным предприятием (юридического лица), право частного уголовного преследования должно включать в себя: право на возбуждение уголовного преследования и право
на отказ от уголовного преследования. Прекращение частного уголовного преследования
(примирение) в данном случае не должно допускаться.
Кроме того, перечень преступлений, уголовное преследование которых может быть
инициировано коммерческой или иной организацией, потерпевшей от преступления, должен быть, во-первых, расширен (в сравнении с примечанием 2 к ст. 201 УК РФ), а, вовторых, быть исчерпывающим. При этом в Общей части УК РФ целесообразно закрепить
общую норму (по правилам ч. 2 ст. 75 УК РФ), а в Особенной – соответствующие примечания к конкретным статьям уголовного закона. В порядке de lege ferenda можно предложить следующие положения: для Общей части УК РФ – «Если преступление преследуется
по инициативе коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или
муниципальным предприятием (юридического лица), право частного уголовного преследования включает в себя: право на возбуждение частного уголовного преследования и право на отказ от частного уголовного преследования. Прекращение частного уголовного преследования (примирение) в данном случае не допускается. Срок реализации права на воз-
247
буждение частного уголовного преследования и отказа от него соотносится со сроками
давности освобождения от уголовной ответственности и определяется по правилам статьи
78 настоящего Кодекса.
Если преступление преследуется по инициативе коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием (юридического
лица), частное уголовное преследование имеет право возбуждать представитель данной
организации. Если преступление преследуется по инициативе коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием (юридического лица), частное уголовное преследование возможно в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса»; для
Особенной – дополнить ст. 180, 183, 202, 272, 274, 330 УК РФ примечанием (в ст. 201 УК
РФ – изменить) следующего характера: «При совершении преступления, предусмотренного частью первой настоящей статьи, возбуждение уголовного преследования возможно по
заявлению руководителя коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, или с его согласия, если деяние причинило
вред исключительно данной организации».
В. В. Половка
ТАКТИКА ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ
РАСКРЫТИЯ И РАССЛЕДОВАНИЯ ПОХИЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
Эффективность результатов применения сил, средств и методов органов предварительного расследования и дознания находится в прямой зависимости не только от организационных, но и тактических основ, которые также необходимо учитывать при решении
конкретных задач борьбы с преступностью.
Семантическое понятие «тактика» употребляется в двух смысловых значениях. Вопервых, тактика – это искусство ведения дела, осуществление какой-либо деятельности.
Во-вторых, тактика – это совокупность средств, методов, приемов того или иного вида деятельности [1].
В целом, как отмечал А.Г. Лекарь, к понятию «тактика» применимы оба смысловых
значения, ибо она предполагает использование в определенном порядке совокупности сил,
средств, методов и приемов, и в то же время это искусство, поскольку в борьбе с преступностью эффективной является совокупность непрерывно совершенствуемых приемов и
методов проведения необходимых мероприятий [2].
На протяжении последних десятилетий содержание этого понятия неоднократно совершенствовалось.
Г.К. Синилов под оперативно-розыскной тактикой понимает «систему поисковых
(разведывательных) методов и приемов, при помощи которых обеспечиваются наиболее
оптимальные результаты борьбы с преступностью» [3]. В.Г. Самойлов определяет оперативно-розыскную тактику как «систему научных положений и разрабатываемых на их основе практических рекомендаций по организации, планированию и осуществлению оперативно-розыскных мероприятий, а также линии поведения лиц, участвующих в их проведении» [4]. В.П. Шиенок оперативно-розыскную тактику представляет как «совокупность
базирующихся на научных, правовых и нравственно-психологических основах приемов и
способов решения частных задач оперативно-розыскной деятельности в условиях противоборства с преступниками» [5]. В.М. Мешков и В.Л. Попов оперативно-розыскную тактику понимают как «систему научных положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по осуществлению совокупности действий, операций, производимых субъекта248
Академический вестник № 1 (19)
ми оперативно-розыскной деятельности, учитывающих особенности складывающейся
криминальной ситуации, основанных на требованиях Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и на нормах Морально-этического кодекса оперативного работника и направленных на решение задач, стоящих перед оперативным сотрудником на
данном этапе» [6].
В.А. Лукашов оперативно-розыскную тактику рассматривает в двух аспектах:
1) как комплексную систему научных положений и рекомендаций по организации
оперативно-тактического планирования, а также применению апробированных практикой
тактических приемов осуществления ОРМ различного вида и назначения, имеющих целью
предупреждение, раскрытие преступлений, розыск скрывшихся преступников и иных категорий разыскиваемых лиц;
2) как совокупность приемов и способов использования негласных и иных специальных средств, обеспечивающих наиболее быстрое и полное предотвращение или раскрытие преступлений и розыск скрывшихся преступников [7].
С.С. Овчинский рассматривает оперативно-розыскную тактику как «категорию оперативно-розыскной деятельности, отражающую мышление оперативного работника, включающее оценку ситуации, своих сил, средств и возможностей, сил и качеств противоборствующей стороны и предопределяющее образ действия и линию поведения, избираемые для
достижения целей предупреждения и раскрытия преступлений и розыскной работы» [8].
Несмотря на определенную дискуссионность изложенных позиций в отношении
оперативно-розыскной тактики, мы полагаем, что они составляют вполне приемлемую методологическую основу для нашего исследования.
Одним из сложных вопросов, возникающих при рассмотрении оперативнорозыскной тактики, является соотношение в ней целесообразного и дозволенного. В этой
связи можно отметить две крайности, одинаково наносящие вред делу борьбы с преступностью. С одной стороны, в результате действий по принципу «все средства хороши для
достижения цели» переступается грань дозволенного, допускаются нарушения законности
– вплоть до совершения оперативными работниками преступлений в связи с выполнением
специальных функций по борьбе с преступностью. С другой – сотрудники оперативных
подразделений в своем стремлении «подстраховаться», избежать возникновения острых
ситуаций, иногда, по существу, отказываются от осуществления активных, целеустремленных, наступательных и тактически грамотных (применительно к данному виду преступлений) оперативно-розыскных мероприятий, направленных на изобличение преступников: не проводят оперативных комбинаций, пренебрегают специальной и криминалистической техникой и т. п. [9].
Вместе с тем практический опыт свидетельствует, что в документировании преступной деятельности, связанной с похищением человека, совершаемым группой (организованной группой, преступным сообществом), из предусмотренных Федеральным законом
«Об оперативно-розыскной деятельности» оперативно-розыскных мероприятий наиболее
результативными являются оперативное внедрение и оперативный эксперимент, которые в
настоящее время осуществляются крайне редко ввиду отсутствия необходимого практического опыта и методических рекомендаций по их осуществлению.
Оперативное внедрение основано на легендированном вводе сотрудников оперативных подразделений органов внутренних дел и лиц, оказывающих содействие, в криминальную среду или криминогенные объекты в целях разведывательно-поискового сбора
информации, документирования преступных действий, содействия в пресечении и раскрытии совершенных ими преступлений, розыске скрывшихся преступников.
В процессе подготовки и проведения оперативного внедрения, в зависимости от его
вида и сложности, его инициатором должны создаваться условия для реализации получен-
249
ных данных и, одновременно, должны предусматриваться меры по их легализации в целях
дальнейшего использования в уголовном процессе.
Оперативное внедрение в организованные группы, занимающиеся похищением человека, может осуществляться как в естественно складывающихся условиях, так и в искусственно создаваемых, то есть с помощью оперативной комбинации [10].
В деятельности внедренного оперативного сотрудника большое значение имеет
процесс оперативного документирования [11] преступных действий участников организованных групп, направленный на получение доказательственной информации [12], необходимой для возбуждения уголовного дела и успешного его расследования. При этом отдельные преступные действия могут быть зафиксированы различными техническими
средствами [13].
На протяжении длительного времени в оперативно-розыскной деятельности для
решения ее задач, по сущности, характеру и целям аналогичных тем, которые сейчас разрешаются с помощью оперативного эксперимента, ранее использовалась оперативная комбинация, имеющая более широкий круг решаемых ею задач [14].
В Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности» оперативный эксперимент включен в число оперативно-розыскных мероприятий. Однако вопрос о его понятии и содержании до сих пор остается дискуссионным.
В словаре оперативно-розыскной терминологии оперативный эксперимент предлагают понимать как «разновидность оперативно-розыскного мероприятия, проводимого в
целях проверки и уточнения данных, представляющих оперативный интерес, заключающегося в воспроизводстве тех или иных действий, обстановки, обстоятельств исследуемого события и соблюдении необходимых опытных действий» [15]. В целом предлагаемая
дефиниция аналогична понятию следственного эксперимента (ст. 181 УПК России), который проводится в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного
дела путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. Однако задачи оперативно-розыскной деятельности, а соответственно
и задачи оперативного эксперимента, как одного из оперативно-розыскных мероприятий,
более широкие и, на наш взгляд, не должны сводиться лишь к проверке и уточнению уже
известных оперативным подразделениям данных, представляющих оперативный интерес.
В Комментарии к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности»
говорится, что «оперативный эксперимент – это оперативно-розыскное мероприятие, основу которого представляет психологический опыт, предполагающий активное вмешательство в деятельность наблюдаемого, испытуемого лица с целью создания условий, в
которых проявляются предположения, выдвинутые для объяснения явлений и действий,
проявление которых вероятно в поведении испытуемого» [16]. Авторами данного определения для раскрытия сущности рассматриваемого оперативно-розыскного мероприятия, по
нашему мнению, недостаточно обоснованно использован термин «психологический опыт»,
так как он, в свою очередь, также нуждается в более подробном толковании.
«Наставление об основах организации и тактики оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел» определяет оперативный эксперимент как «оперативнорозыскное мероприятие, связанное с созданием негласно контролируемых условий объектов для преступных посягательств, в целях выявления и задержания лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления» [17].
Данное определение является официальным и обязательным для соблюдения оперативными аппаратами органов внутренних дел, так как закреплено ведомственным нормативным актом. Однако и эта формулировка, с точки зрения полноты целей осуществления
оперативного эксперимента, по нашему мнению, нуждается в уточнении. Полагаем, что
целью этого оперативно-розыскного мероприятия должно быть не только выявление и задержание лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления, но и получение информации о таких лицах, которая может быть исполь-
250
Академический вестник № 1 (19)
зована для проведения других мероприятий по их разработке и изобличению, а также
для обнаружения возможных объектов их преступного посягательства.
Наиболее удачным, на наш взгляд, является определение оперативного эксперимента, данное в Научно-практическом комментарии к Федеральному закону «Об оперативнорозыскной деятельности», подготовленном коллективом авторов Омской академии МВД
России. Под оперативным экспериментом в нем предлагается понимать «способ получения
информации путем воспроизведения негласно контролируемых условий и объектов для
установления противоправных намерений лиц, обоснованно подозреваемых в подготовке
или совершении тяжких и особо тяжких преступлений» [18].
Приведенное определение, на наш взгляд, более полно отражает сущность оперативного эксперимента, основания его проведения, его цели и задачи – не только подтверждение либо опровержение информации о конкретных лицах, выявление лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших тяжкие преступления, но и получение оперативной информации об этих лицах, позволяющей изобличать их в совершенных преступлениях. При этом принципиальным является тот факт, что оперативный эксперимент может проводиться как в отношении конкретных лиц, обоснованно подозреваемых в преступной деятельности, так и для выявления намерений неизвестных лиц, совершающих
серийные преступления, путем применения различных «ловушек» и «приманок» [19].
Согласно Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» общими
основаниями, при наличии которых запрещено проведение оперативного эксперимента,
являются условия, которые: провоцируют, подталкивают лицо к совершению противоправных действий; ставят его в обстоятельства, затрудняющие удовлетворение своих потребностей законным способом; унижают достоинство и честь участвующих в эксперименте лиц и окружающих; создают опасность для их здоровья.
Резкий рост числа нераскрытых похищений человека требует разработки новых методик решения проблемы их раскрытия и расследования.
Анализ результатов практического применения методик раскрытия и расследования преступлений, показывает, что сотрудники органов внутренних дел с помощью вспомогательных приемов могут решать следующие поисковые задачи:
 формирование представления о том, жив или мертв человек в данный период
времени;
 определение местонахождения искомых объектов: живых людей, трупов, подпольных жилищ;
 установление внешнего вида разыскиваемого неизвестного человека, его возраста, пола, род занятий;
 выявление круга межличностных контактов и образа жизни похищенного человека на данный период времени;
 производство словесного описания жилища или транспорта, принадлежащего
похищенному лицу, или которым оно пользовалось в определенных ситуациях;
 осуществление прогнозирования (в некоторых наиболее сложных случаях) времени и характера очередных преступных действий, которые совершаются одним лицом.
Для решения этих задач используются преимущественно два вида нетрадиционных
способов выявления и раскрытия преступлений.
Первое направление деятельности – биолокация. Это способ выявления зафиксированной в сознании оператора и внечувственно воспринимаемой информации в виде идеомоторных (непроизвольных) нервно-мышечных реакций, внешне обнаруживаемых через
движение зажатых в руке индикаторов (гибких прутиков, проволочных рамок, маятников).
Это явление известно также под названием лозоходства, лозоискательства, биоиндикации,
биодиагностики. Как правило, данный способ применяется для поиска заданных объектов
(иногда, как в случаях поиска полезных ископаемых и воды, – на сотнях и тысячах квад-
251
ратных километров). Однако индикация посредством маятника может решать и многие ясновидческие задачи.
Второе направление деятельности ясновидения – внечувственное получение информации о событиях, происходящих в настоящее время или в прошлом и недоступных
непосредственному чувственному восприятию. Особыми его формами являются ретроспекция – способность видеть события, имевшие место в прошлом, и проскопия – способ
получения информации о будущих событиях.
Следует отметить, что биолокация – наиболее результативный метод индикации среди всех остальных методов экстрасенсорного восприятия. Так, например, один из опытнейших специалистов по биолокации в органах внутренних дел Ю.А. Лискин отмечает, что ему
за последние 5 лет приходилось определять состояние пропавших без вести людей не менее
чем в пятидесяти случаях, и все они, как правило, разрешались успешно [20].
Вместе с тем накопленный опыт сотрудничества с экстрасенсами показывает, что
их информация должна тщательно проверяться. Кроме того, все научные и практические
работники едины во мнении, что эта информация не может использоваться в качестве доказательственной. По мнению А.И. Скрыпникова и А.Б. Стрельченко, «преждевременно
говорить об участии лиц, обладающих экстраординарными способностями, в уголовном
процессе» [21]. Однако многие ученые и практики согласны с тем, что помощь экстрасенсов может пригодиться в качестве получения ориентирующей следственные и оперативные подразделения информации, которая в дальнейшем отчасти сможет обеспечить раскрытие и расследование похищения человека.
Литература
1. См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. Изд. 8. М., 1970. С. 777.
2. См.: Основы тактики предотвращения преступлений органами охраны общественного порядка. М.: Высшая школа МВД СССР, 1967. С. 19.
3. Синилов Г.К. Правовые, организационные и тактические основы оперативнорозыскной деятельности советской милиции. М., 1975. С. 189.
4. Самойлов В.Г. Оперативно-розыскная тактика органов внутренних дел. М.,
1984. С. 7.
5. Шиенок В.П. Оперативно-розыскная тактика органов внутренних дел. Минск,
1995. С. 18.
6. Мешков В.М., Попов В.Л. Оперативно-розыскная тактика и особенности легализации полученной информации в ходе предварительного следствия. М.: Изд-во «Щит-М»,
1999. С. 4.
7. См.: Проблемы оперативно-розыскной деятельности: Сборник избранных работ
В.А. Лукашова / Сост. К.К. Горяинов, А.П. Исиченко, А.С. Вандышев. М.: ВНИИ МВД
России, 2000. С. 133–134.
8. Основы борьбы с организованной преступностью: Монография / Под ред. В.С.
Овчинского, В.Е. Эминова, Н.П. Яблокова. М.: Инфра-М, 1996. С. 329; Овчинский С.С.
Оперативно-розыскная информация / Под ред. А.С. Овчинского и В.С. Овчинского. М.:
ИНФРА, 2000. С. 274.
9. См.: Алексеев А.И., Синилов Г.К. Актуальные проблемы теории оперативнорозыскной деятельности. М.: ВНИИ МВД СССР, 1973. С. 19–25.
10. Об этом см.: Блинов Ю.С. Сущность, задачи и принципы оперативнорозыскной деятельности органов внутренних дел: Лекция. М.: МВШМ МВД СССР, 1991.
С. 30; Борщев А.С. Оперативная комбинация как категория оперативно-розыскной тактики
// Проблемы теории и практики в оперативно-розыскной деятельности в современных
условиях // Межвузовский сборник научных трудов. М.: МВШ России, 1993. С. 45–56;
Мерецкий Н. Е. Применение оперативно-тактических комбинаций в раскрытии и расследовании преступлений: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2001.
252
Академический вестник № 1 (19)
11. Подробно об этом см.: Суслов В.М. Теоретические вопросы тактики оперативного документирования // Вопросы правового, организационно-тактического обеспечения оперативно-розыскной деятельности и подготовки кадров для оперативных аппаратов
органов внутренних дел. М.: ЮИ МВД России, 1999. С. 16–27.
12. См. например: Борщев А.С., Колташев Ю.В. О соотношении документирования
в оперативно-розыскной деятельности и доказывания в уголовном процессе // Правовые,
научные и организационно-тактические проблемы оперативно-розыскной деятельности в
современных условиях: Тезисы докладов и сообщений на научно-практ. конференции
25.04.97 г. М.: МЮИ МВД России, 1997. С. 55–59.
13. Возможность применения тех или иных технических средств определяется
условиями внедрения: содержанием используемой легенды, характером окружения, особенностями складывающейся обстановки, уровнем квалификации участников ОПГ, наличием у них знаний о формах и методах ОРД и т. п. (об этом см.: Назаренко С.П. Правовые
и организационно-тактические аспекты проведения оперативно-розыскных мероприятий с
применением технических средств подразделениями по борьбе с организованной преступностью: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М.: МИ МВД России, 1996).
14. См.: Бондарь Т.И. Некоторые вопросы применения оперативного эксперимента
// Теоретико-прикладные проблемы оперативно-розыскной деятельности на современном
этапе: Сборник научных трудов. М.: Домодедово, 1998. С. 64.
15. Словарь оперативно-розыскной терминологии / Под ред. И.И. Басецкого.
Минск, 1993. С. 28.
16. Горяинов К.К., Кваша Ю.Ф., Сурков К.В. Федеральный закон «Об оперативнорозыскной деятельности»: Комментарий / Под ред. П.Г. Пономарева М.: Новый Юрист,
1997. С. 248.
17. «Наставление об основах организации и тактики оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел», утвержденное приказом МВД России от 22 мая 1996
г. № 004 «О мерах по совершенствованию оперативно-розыскной деятельности органов
внутренних дел».
18. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности»: Научнопрактический комментарий / Под ред. проф. В.В. Николюка. 4-е изд., перераб. и доп. М.:
Спарк, 2002. С. 67.
19. Там же. С. 67–68.
20. См.: Лискин Ю.А. Биолокатор ищет тайник // Щит и меч. 1992. № 4.С. 53.
21. Скрыпников А.И., Стрельченко А.Б. Использование экстраординарных способностей человека при расследовании преступлений. М.: ВНИИ МВД России, 1995. С. 18.
253
А. М. Рябоус
СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ УГОДИЙ
В соответствии со ст. 9 Конституции РФ земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующих территориях. Именно земля представляет собой источник и главное условие существования человечества, важнейший компонент окружающей его природной среды, используемый в процессе общественного производства для удовлетворения материальных и культурных потребностей общества. В то же время это практически невосполнимый природный ресурс, использование которого всегда связано с негативным воздействием как на отдельные его компоненты, так и на окружающую среду в целом. При этом земля, как вид природного ресурса, подвержена наиболее сильному воздействию хозяйственной деятельности человека: промышленное и гражданское строительство, разведка и разработка полезных ископаемых, применение различных химических средств борьбы с вредителями и болезнями растений вызывают порчу земли.
Сельское хозяйство России – отрасль российской экономики. В среднем, доля сельского хозяйства в ВВП России составляет 4,7%; доля лиц, занятых в сельском хозяйстве, –
10%. В России находится 10% всех пахотных земель мира. Свыше 4/5 пашни в России
приходится на Центральное Поволжье, Северный Кавказ, Урал и Западную Сибирь. Наличие огромных территорий, используемых в качестве сельскохозяйственных угодий, обуславливает и наличие преступлений в данной сфере.
Землями сельскохозяйственного назначения признаются земли за чертой поселений,
предоставленные для нужд сельского хозяйства, другие земли, предназначенные для этих
целей в соответствии с территориальным планированием использования земель. Земли
сельскохозяйственного назначения, как объект правового режима, имеют тройственную
правовую характеристику:
1) общий объект (часть земельного фонда), на который распространяется общий
правовой режим использования земли;
2) родовой объект (категория земель земельного фонда), на который распространяются правила особого правового режима, предназначенные для земель сельскохозяйственного назначения;
3) непосредственный объект (как сельскохозяйственное угодье), на который распространяется действие норм земельного, финансового и иных отраслей права.
Перечень земель сельскохозяйственного назначения открытый и обозначен в статьях 77-82 Земельного кодекса РФ. Они включают в себя сельскохозяйственные угодья, земли, занятые зданиями и сооружениями, необходимыми для ведения сельского хозяйства и
др. К сельскохозяйственным угодьям относят сенокосы, пашни, пастбища, залежи и иные
угодья. Данные отношения регулируются Земельным кодексом РФ, а непосредственно ответственность за совершение правонарушений в этой области предусмотрена Кодексом
Российской Федерации об административных правонарушениях и Уголовным кодексом
Российской Федерации. Следует отметить, что административная ответственность применяется к таким административным земельным правонарушениям, которые по степени своей опасности не требуют применения уголовного законодательства. Действующее ныне
законодательство предусматривает привлечение к административной ответственности не
только граждан и должностных лиц, но и юридических лиц.
Административная ответственность за земельные правонарушения характеризуется
следующим:
254
Академический вестник № 1 (19)
1) административная ответственность за нарушения земельного законодательства носит смешанный диспозитивно-императивный характер: факт совершения нарушения фиксируется в установленном законом порядке (ст. 234-236 КоАП РФ), что влечёт за
собой принятие решения по делу. Однако при малозначительности проступка или при возможности исправления нарушителя другими методами административная ответственность
может не применяться (ст. 21, 22 КоАП РФ). Например, нецелесообразно наказывать
гражданина за самовольный покос травы в полосе отвода автомобильной дороги, если впоследствии он получил разрешение на этот покос от дорожных органов (ст. 132 КоАП РФ),
т.е. состав проступка хотя и имеет место, но нарушение впоследствии исправлено, т.е. самовольность действия устранена;
2) административную ответственность за нарушения земельного законодательства
можно классифицировать по следующим видам:
а) нарушения экономического характера: самовольное занятие земли (ст. 54 КоАП
РФ); несвоевременный возврат временно занимаемых земельных участков (ст. 52 КоАП РФ);
отступление от проектов внутрихозяйственного землеустройства (ст. 53 КоАП РФ) и др.;
б) нарушения экологического характера: порча и уничтожение плодородного слоя почвы; проведение мелиоративных и других работ, отрицательно влияющих на состояние земель;
невыполнение обязательных противоэрозионных мероприятий (ст. 50 КоАП РФ) и т.п.;
в) нарушения, связанные с землей, т.е. в части объектов, представляющих собой постоянную или временную недвижимость, связанную с землей: самовольное возведение хозяйственных и бытовых строений (ст. 143 КоАП РФ); потрава посевов, повреждение
насаждений (ст. 96 КоАП РФ); умышленное повреждение дорожных сооружений (ст. 131
КоАП РФ) и др.
г) нарушения правил использования земель: непринятие мер борьбы с сорняками
(ст. 99 КоАП РФ); нарушение правил благоустройства населенных пунктов (ст. 144 КоАП
РФ); нарушение правил содержания дорог (ст. 134 КоАП РФ) и др.
Что же касается уголовно-правовой охраны сельскохозяйственных угодий, дело
здесь обстоит намного сложнее. В настоящее время в УК РФ по сравнению с УК РСФСР
1960 г. некоторые деяния декриминализированы (например, в действующем УК РФ отсутствует ответственность за самовольный захват земли (ст. 199 УК РСФСР), за умышленную
потраву почв и повреждение полезащитных и иных насаждений (ст. 199 УК РСФСР).
В настоящее время при квалификации потравы посевов в УК РФ могут применяться
ст. 167 «Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества» или ст. 254
«Порча земли» УК РФ. Вместе с тем, сельскохозяйственные угодья весьма специфический
предмет и отождествлять его с имуществом не вполне оправдано. Более того, по нашему
мнению, в действующем уголовном законе при определении родового объекта экологических преступлений не учитываются специфические особенности данного вида преступлений и ограничивается сфера общественных отношений, взятых под охрану. Мы считаем,
что необходимо уголовно-правовое регулирование данного вида отношений, так как практике известны случаи, когда некоторые крестьянские фермерские хозяйства, осуществляющие деятельность, непосредственно связанную с выращиванием сельскохозяйственной
продукции, попадали в затруднительное положение в результате многократных потрав
принадлежащих им посевов со стороны недоброжелателей, конкурентов, завистников. В
результате происходил отказ от занятия данным видом деятельности. А отказ происходил
в результате того, что данный вид отношений чётко не урегулирован законодательством,
поэтому привлечение виновных к ответственности затруднительно.
Все вышеперечисленное непосредственно оказывает влияние на экономику Российской Федерации. Соответственно, уголовно-правовая охрана непосредственно сельскохозяйственных угодий является необходимой.
Как отмечалось, в УК РСФСР 1960 г. имелась самостоятельная статья, предусматривающая ответственность за потраву посевов (ст. 168 УК РСФСР). В действующем УК
255
РФ предусмотрена ст. 254, но в данной статье конкретно оговорено, что ответственность
наступает лишь за порчу и отравление земли, о посевах, находящихся на данной земле, не
упоминается. Этим и затруднена квалификация противоправных деяний.
Получается, что виновные не несут должной ответственности за совершенное деяние,
а это ведет к увеличению преступлений в данной сфере в связи с безнаказанностью. По
нашему мнению, в ст. 254 УК РФ необходимо внести следующее дополнение: «отравление,
загрязнение или иная порча земли или посевов, находящихся на ней…, – наказывается».
Л. В. Собольникова
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ PЫНКА ЦЕННЫХ БУМАГ КАК ПРОБЛЕМА
Расширение роли рынка ценных бумаг в перераспределении финансовых ресурсов и
развитии экономики связано с развитием корпоративного управления, повышением транспарентности компаний, ужесточением требований инвесторов к составу информации об
объектах инвестирования. Резкий рост потребностей корпоративного сектора в финансировании привели в условиях глобализации к необходимости развития цивилизованных инструментов финансового рынка. В контексте интеграции социального рыночного хозяйства в мировой рынок государство ограничивается формированием рамочных условий, в
которых общественные группы по интересам могут привносить свои воззрения и свой
опыт [1, стр. 35]. В контексте изложенного проблема соотношения государственной. власти и бизнеса и степень их воздействия на рынок ценных бумаг в условиях глобализации и
региональной интеграции актуализируется.
Задача развития и совершенствования рынка ценных бумаг в последние десятилетия являлась одной из приоритетных в комплексе мер государственной политики. В этом
плане принципиальную значимость приобретают институты публичных и частных начал
правового регулирования рынком ценных бумаг и повышения эффективности его деятельности. Разработка механизма правового регулирования, где ведется учет пределов и степени вмешательства государства в управление становится жизненно важной в условиях глобализации [6, стр. 42]. В России на официальном уровне признано, что оптимальным поведением государства в современных экономических условиях является минимизация присутствия государства на рынке ценных бумаг с передачей большей части функций государства саморегулируемым организациям (далее по тексту – СРО), т.е. бизнесу.
Другими словами, официальная идеология государства придерживается либеральной парадигмы. В то же время, реальная политика государства на российском рынке ценных бумаг может не совпадать с официальными декларациями по причине необходимости
ведения борьбы с финансовыми преступлениями и коррупцией. Следовательно, необходимость сочетания публичных и частных начал открывает возможности разработки механизма правового регулирования рынка ценных бумаг [5, cтр. 54] и дальнейшего совершенствования.
Анализ проблем в области практики государственного регулирования российского
рынка ценных бумаг, а также имеющейся литературе убеждает в наличии гипертрофированной роли центрального банка. Политика обеспечения им как внешнего, так и внутреннего равновесия не способствует оптимальному регулированию финансового рынка. Объяснение этому можно найти в теории распределения ролей, поскольку просматривается
совмещение ЦБ России функций нормотворчества и нормоприменения; несоблюдение
принципа гласности принимаемых решений, касающихся регулирования рынка ценных
256
Академический вестник № 1 (19)
бумаг, несоблюдение принципа прозрачности функционирования участников рынка
ценных бумаг.
При этом две последние проблемы: совмещение одним лицом функций нормотворчества и нормоприменения, и несоблюдение принципа гласности принимаемых решений
приводят к существенному снижению роли СРО на рынке ценных бумаг. Факт совмещения функций нормотворчества и нормоприменения само по себе является следствием централизации функций регулирования рынка государственными органами, что также снижает роль СРО. Более того, несоблюдение принципа гласности принимаемых решений в
сущности исключает контроль над органом исполнительной власти, регулирующим рынок
ценных бумаг, со стороны гражданского общества и СРО.
Такое положение вещей обусловлено, с одной стороны, объективными условиями
развития российской банковской системы, на которые не в состоянии повлиять даже изменения на законодательном уровне, а, с другой – определенным соотношением сил на
уровне формирования экономической политики, которое не нашло никакого отражения в
законодательстве. «Сейчас функции регулирования финансового рынка исполняет Банк
России» [2, стр. 64]. В действующем законодательстве как раз отражена независимость
центрального банка от правительства и главенствующая роль министерства финансов при
регулировании рынка ценных бумаг. В рамках совершенствования экономической функции государства на рынке ценных бумаг возможно предложение по сокращению регулирующих функций центрального банка на рынке ценных бумаг при одновременном усилении независимости центрального банка от правительства.
Однако на уровне законодательства данные рекомендации и так уже реализованы –
в той части, которая касается независимости центрального банка. В рамках дальнейшего
совершенствования государственного регулирования рынка может стать предложение по
сокращению полномочий центрального банка в области регулирования внутреннего равновесия путем манипулирования инфляционной массой. Это не имеет прямого отношения
к полномочиям центрального банка в области регулирования собственно фондового рынка, но влияет на возможности восстановления равновесия всей финансовой системы России в целом.
В контексте изложенного, понимание природы контроля государства в становлении
и регулировании рынка ценных бумаг и их участников, позволили определить основания и
пределы публичного вмешательства [3, стр.7], а также выделить общее государственное
воздействие на предпринимательскую деятельность, осуществляемую независимо от форм
собственности и особенное – в случае, когда государство выступает в качестве собственника. Последнее обстоятельство, как справедливо полагает В.Г. Голубцов, – исходит из
идеи параллельного развития публичного и частного права [4, стр. 35].
Государство через ФСФР России играет главную роль на всех стадиях процесса регулирования рынка ценных бумаг. В числе целей регулирования рынка ценных бумаг входят такие, как создание условий для работы всех участников рынка, обеспечение свободного и открытого процесса ценообразования на ценные бумаги на основе спроса и предложения. Эти цели прямо реализует ФСФР России, как следует из списка ее полномочий. В
то же время, функции надзора и регулирования со стороны Федерального органа исполнительной власти в лице ФСФР никак не разделены. Следовательно, на рынке ценных бумаг
функции нормотворчества и нормоприменения исполняет одно и то же лицо.
Другим регулирующим органом на рынке ценных бумаг в сфере банковского
надзора и банковского регулирования является центральный банк. Нормотворческие полномочия последнего предполагают исключительные права по изданию нормативных актов,
обязательных для федеральных органов государственной власти, органов государственной
власти и местного самоуправления, всех юридических и физических лиц, по вопросам,
отнесенным к его компетенции Федеральным законом «О Центральном банке Российской
257
Федерации (Банке России)». Банк России в соответствии с Конституцией Российской Федерации лишен права законодательной инициативы.
Однако его участие в законодательном процессе, помимо издания собственных правовых актов, обеспечивается также и тем, что проекты федеральных законом, а также нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти, касающиеся выполнения Банком России своих функций, должны направляться на заключение в Банк России. В результате, нормотворческие полномочия Банка России позволяют ему издавать акты, направленные на исполнение надзора и контроля за деятельностью кредитных организаций.
Из функций Центрального банка, определенных статьей 4 Федерального закона «О
Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», напрямую к деятельности по
надзору и контролю за деятельностью кредитных организаций относятся ряд функций:
(а) кредитора последней инстанции для кредитных организаций; (б) организатора системы
рефинансирования кредитных организаций; (в) установки правил проведения банковских
операций; (в) принятия решения о государственной регистрации кредитных организаций;
(г) о выдаче кредитным организациям лицензии на осуществление банковских операций;
(д) о приостанавлении их действия и отзыва их; (е) надзора за деятельностью кредитных
организаций и банковских групп; (ж) регистрации эмиссии ценных бумаг кредитными организациями в соответствии с федеральными законами; (з) установления правил бухгалтерского учета и отчетности для банковской системы Российской Федерации.
Более того, банковское регулирование и банковский надзор, осуществляемые ЦБ
РФ, детально регламентируются Главой 10 ст. 56 – 76 Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)». На их основе Банк России осуществляет постоянный надзор за соблюдением кредитными организациями и банковскими группами банковского законодательства, нормативных актов Банка России, установленных ими
обязательных нормативов. Регулирующие и надзорные функции Банка России, установленные настоящим Федеральным законом, осуществляются через действующий на постоянной основе орган – Комитет банковского надзора, объединяющий структурные подразделения Банка России, обеспечивающие выполнение его надзорных функций.
Структура Комитета банковского надзора утверждается Советом директоров. Руководитель Комитета банковского надзора назначается Председателем Банка России из числа членов Совета директоров. Банк России устанавливает обязательные для кредитных организаций и банковских групп правила проведения банковских операций, бухгалтерского
учета и отчетности, организации внутреннего контроля, составления и представления бухгалтерской и статистической отчетности, а также другой информации, предусмотренной
федеральными законами.
Банк России принимает решение о государственной регистрации кредитных организаций и в целях осуществления им контрольных и надзорных функций ведет Книгу государственной регистрации кредитных организаций. Банк России вправе в соответствии с федеральными законами устанавливать квалификационные требования к кандидатам на должности членов совета директоров (наблюдательного совета), единоличного исполнительного
органа, его заместителей, членов коллегиального исполнительного органа, главного бухгалтера, заместителей главного бухгалтера кредитной организации и т.д. Для осуществления
своих функций банковского регулирования и надзора Банк России проводит проверки кредитных организаций (их филиалов), направляет им обязательные для исполнения предписания об устранении выявленных в их деятельности нарушений и применяет предусмотренные
настоящим Федеральным законом санкции по отношению к нарушителям.
Диапазон санкций: от штрафа в размере до 0,1 процента минимального размера
уставного капитала до осуществления реорганизации кредитной организации и назначения
временной администрации по управлению кредитной организацией на срок до 6 месяцев;
отзыва лицензии на осуществление банковских операций. Проверки могут осуществляться
258
Академический вестник № 1 (19)
уполномоченными представителями (служащими) Банка России в порядке, установленном
Советом директоров, или по поручению Совета директоров аудиторскими организациями.
Порядок проведения проверок кредитных организаций (их филиалов), в том числе определение обязанностей кредитных организаций (их филиалов) по содействию в проведении
проверок, определяется Советом директоров.
В целях защиты интересов вкладчиков и кредиторов Банк России вправе назначить
в кредитную организацию, у которой отозвана лицензия на осуществление банковских
операций, уполномоченного представителя Банка России. В результате, функция надзора и
функция регулирования никак не разведена между самостоятельными органами, что является нарушением принципа функционирования рынка ценных бумаг.
Таким образом, ФСФР выступает за совмещение функций регулирования и надзора,
нормотворчества и нормоприменения. Вполне понятным становится стремление любого
органа исполнительной власти к концентрации больших полномочий, что противоречит
принципу разделения властей. Все участники рынка будут настороженно относиться к
увеличению полномочий какого-либо государственного органа». По тем же причинам
ФСФР не стремится делегировать свои полномочия СРО. Между тем, вывод о необходимости делегирования таких полномочий вытекает из теории государственного регулирования рынка и деклараций современного российского государства на уровне идеологии. Таким образом, рекомендацией по совершенствованию регулирования рынка ценных бумаг
будет разработка путей вовлечения СРО в процесс регулирования рынка.
Существует два пути вовлечения СРО в процесс регулирования рынка. Первый путь
состоит в том, чтобы через изменение законодательства передать часть функций государственного регулирования СРО. Второй – заключается в реформе ФСФР, введении квоты,
по которой СРО организации войдут в Совет Директоров ФФР, что позволит поднять саморегулирование до уровня публичного регулирования. Возможен и третий вариант
вступления государства в гражданско-правовые отношения с участниками рынка ценных
бумаг, когда от имени и по его поручению выступают субъекты (юридические лица и
граждане), не являющиеся государственными органами.
В плане изложенного, прослеживается взаимопроникновение и взаимодействие
публичного и частного правового регулирования. Это в значительной мере затрудняет как
процесс нормотворчества, так и нормоприменения по причине отнесенности к различным
как к публичному, так и частному праву. Дальнейшая проработка рассматриваемых вопросов на основе сочетания частных и публичных начал позволит решить проблему правового
регулирования и совершенствования рынка ценных бумаг в условиях глобализации.
Литература
1. Ананьев А.В. Государственно-правовое регулирование рынка корпоративных
ценных бумаг в целях укрепления экономической безопасности России. Дис… канд. юрид.
наук. – М.: 2007. –С. 13.
2. Афанасьев М. Инструментарий Стабилизационного фонда: опыт и перспективы//Вопросы экономики. – 2004. – № 3. – С. 61 – 65.
3. Вопросы модернизации экономики в рамках Концепции развития предпринимательского законодательства в современных условиях являются предметом интереса многих
исследователей, например, Дойников И.В. Проблемы гражданского и предпринимательского права в Послании Президента РФ Федеральному Собранию России в 2009 г.// Гражданское право. – 1010. – № 5. – С. 3 -14.
4. Голубцов В.Г. Сочетание публичных и частных начал в регулировании вещных
отношений с участием государства. – СПб., 2005. – С. 35.
5. Собольников В.В. Юридический механизм управления рынком ценных бумаг
(пособие) – Новосибирск: РАГС, СибАГС, 2002. – 128 с.
259
6. Собольникова Л.В. Экономическая функция государства в сфере регулирования и
развития рынка ценных бумаг (монография). – Новосибирск: НГАУ, 2010. – 196 с.
У. Д. Соловьева
ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ СПОСОБ ТОЛКОВАНИЯ НОРМ УПК РФ,
РЕГЛАМЕНТИРУЮЩИХ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
Применению любой уголовно-процессуальной нормы предшествует процесс уяснения и разъяснения смысла, вложенного законодателем в конкретное правовое предписание, то есть процесс толкования. Однако не все нормы подлежат однозначному толкованию, что вызывает значительные сложности в работе органов предварительного расследования и судей. В рамках того или иного нормативного предписания законодатель изначально допускает возможность принятия вариативных решений, при производстве следственных и иных процессуальных действий.
Изменения и дополнения, вносимые в законы, не позволяют коренным образом изменить ситуацию по оптимизации правоприменительной деятельности. Представляется,
что огромный потенциал заложен в толковании норм права, которое может осуществляться в зависимости от выбранного способа. При этом различные авторы определяют и обосновывают такие способы толкования, как: грамматический, систематический, исторический, телеологический, функциональный, логический, специально-юридический и др. [3, с.
319-322].
Возможность применения толкования изначально заложена в нормах уголовнопроцессуального закона. Выбор того или иного способа толкования, а также последовательность их применения зависят от жизненного и профессионального опыта правоприменителя. Толкование во всех случаях должно быть грамотным, соответствовать судебной и
следственной практике, нормам права, этики, морали, общим принципам и назначению
уголовного судопроизводства. Данные категории определяют содержание и пределы применения того или иного способа толкования норм уголовно-процессуального права.
Наименее изученным, в настоящее время, в отечественном уголовном процессе
представляется функциональный способ толкования права, который во многом основывается на знании обстоятельств преступления, а также условий, в которых действует та или
иная норма [6, с. 378]. Возможность применения этого способа толкования определяется
наличием в законе оценочных понятий, открытого перечня обстоятельств, управомочивающей конструкции самой нормы и т.п.
Рассматривая понятия открытого перечня, следует отметить, что законодатель, перечисляя свойства, подлежащие установлению в ходе того или иного следственного действия, не ограничивает их. Тем самым, он предполагает, что в ходе расследования могут
появиться какие-то другие свойства, установление которых будет необходимо следователю для раскрытия и расследования преступления. К понятиям открытого перечня относятся такие формулировки в тексте уголовно-процессуального закона, как: «другие данные»,
«иные сведения», «иные свойства», «иные признаки».
Также распространены в уголовно-процессуальном законе управомочивающие понятия. С их помощью законодатель изначально заложил в нормы потенциальную возможность лица, в ходе предварительного расследования, воспользоваться предоставленным
ему правом. Это относится к таким вариантам формулировок, используемых в УПК РФ,
как: следователь «может» или «вправе».
260
Академический вестник № 1 (19)
Широко применимы в тексте УПК РФ оценочные понятия, толкование которых
носит субъективный характер, а принятие решения в конкретных ситуациях основывается
на предположениях, представлениях и жизненном опыте лица, его принимающего. К оценочным понятиям можно отнести: «по усмотрению», «при необходимости», «при наличии
достаточных данных полагать», «существенные признаки», «существенные противоречия», «при наличии оснований», и т.д.
Уголовно-процессуальное законодательство РФ представляет собой совокупность
правовых норм, регламентирующих уголовное судопроизводство, включающее досудебное
и судебное производство по уголовному делу (ч. 56 ст. 5 УПК РФ). Особый интерес представляет применимость функционального способа толкования к отдельным уголовнопроцессуальным нормам, регламентирующим проведение предварительного расследования.
В ч. 1 ст. 192 УПК РФ закреплено: «если в показаниях ранее допрошенных лиц
имеются существенные противоречия, то следователь вправе провести очную ставку». В
указанной норме содержится понятие: «существенные противоречия». Используя в тексте
закона данную формулировку, законодатель не дает разъяснение термину «существенные»
ни в УПК РФ, ни в других правовых актах. Таким образом, правоприменитель, решая вопрос о необходимости проведения очной ставки, должен для себя уяснить, являются ли
противоречия, имеющиеся в показаниях, существенными, а для этого необходимо прибегнуть к толкованию нормы. Данный вопрос можно решить, воспользовавшись одним из
двух видов толкования, а именно грамматическим или функциональным.
Если следовать правилам грамматического способа толкования, то необходимо выяснить значение термина «существенные» и руководствоваться полученной информацией
при принятии решения о проведении следственного действия. Также целесообразно рассмотреть формулировку «существенные противоречия», как оценочное понятие, толкование которого носит субъективный характер. В данном случае следователь, опираясь на
свой опыт, профессиональную подготовку и доказательственную базу, сложившуюся на
определенном этапе расследования, самостоятельно решает, какие противоречия считать
существенными, а какие не следует относить к данной категории.
Примером использования в УПК РФ оценочных понятий, является ст. 193 УПК РФ.
Согласно ч. 4 ст. 193 УПК РФ: «лицо предъявляется для опознания вместе с другими лицами, по возможности внешне сходными с ним». Оценочным в данном случае будет являться
термин «по возможности». Из текста уголовно-процессуального закона не ясно кем и где
именно определены критерии схожести опознаваемого и ассистентов. Можно обратиться к
положениям криминалистики, где определено, что в качестве ассистентов должны приглашаться люди того же пола, возраста, роста, телосложения, национальности, одеты в схожую
одежду и т.п. Однако следует учитывать, что это не все показатели схожести. Существуют
определенные особенности во внешности, мимике, поведении человека и воспринимаются
они людьми неодинаково. Данные расхождения во взглядах у следователя и стороны защиты могут привести к определенным противоречиям, а указание стороной защиты на внешнюю несхожесть опознаваемого и ассистентов может привести к признанию результатов
данного следственного действия недопустимым доказательством [2, с. 20; 4 с. 449].
Категория оценочных понятий в уголовно-процессуальном законе представлена
нормой, закрепленной в ч. 3 ст. 178 УПК РФ. При необходимости извлечения трупа из места захоронения, следователь выносит постановление об эксгумации и уведомляет об этом
близких родственников или родственников покойного. Понятие «необходимости» в УПК
РФ не определено, поэтому имеется предположение, что данное следственное действие
осуществляется по усмотрению следователя, в зависимости от складывающейся по делу
ситуации [1, с. 56].
При формулировке ряда статей УПК РФ, законодатель использовал понятия открытого перечня обстоятельств, изначально предполагая, что невозможно в рамках законодательного акта рассмотреть все аспекты уголовно-правовых отношений. Таким образом,
261
правоприменителю была предоставлена определенная свобода, а вместе с тем в уголовнопроцессуальном законе появились нечёткие понятия и формулировки. Так, термин «иные
документы» указан законодателем как в перечне доказательств (ст. 74 УПК РФ), так и в
перечне вещественных доказательств (ст. 81 УПК РФ), которые, в свою очередь, также
охватывается более общим понятием «доказательства». Не совсем ясно, какой смысл вложил законодатель в термин, использованный им в различных правовых категориях.
Существование указанных «аналогичных» формулировок в различных статьях уголовно-процессуального закона до настоящего времени не позволяет решить спор между
правоприменителями о том, каким образом должны быть приобщены к материалам уголовного дела, например, документы, подтверждающие стоимость имущества, похищенного в результате совершения преступления [5]. На практике некоторые следователи, ссылаясь на положения ст. 81 УПК РФ, считают, что документы, подтверждающие стоимость
похищенного имущества, служат средством для установления обстоятельств уголовного
дела. В связи с этим данные документы подлежат выемке, последующему осмотру, после
чего возможно признать их вещественным доказательством и приобщить к материалам
уголовного дела.
Другие следователи, упрощая процедуру оформления документов в качестве доказательств, поясняют, что для приобщения документов, подтверждающих стоимость похищенного у потерпевшего имущества, требуется только соответствующее ходатайство самого потерпевшего. Ходатайство следует рассмотреть, в порядке главы 16 УПК РФ, удовлетворить и тем самым приобщить необходимые документы. Данная категория правоприменителей в своих рассуждениях отталкивается от общего понятия доказательств, закрепленного в ст. 74 УПК РФ, и рассматривает документ, как носитель сведений, при помощи которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, а именно характер и размер вреда, причинённого преступлением (ст. 73 УПК
РФ).
Следует отметить, что обе категории правоприменителей своими процессуальными
действиями не нарушают норм и требований уголовно-процессуального закона, они пользуются определенной свободой, предоставленной законодателем, реализуя свои процессуальные возможности по своему собственному усмотрению.
Ещё одним примером понятий указанной категории является положение ч. 1 ст. 179
УПК РФ, согласно которому: «для обнаружения на теле человека особых примет, следов
преступления, телесных повреждений, выявления состояния опьянения или иных свойств
и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование …» В данном
случае, к категории открытого перечня относятся термины «иные свойства» и «иные признаки». Таким образом, законодатель, перечисляя свойства, для установления которых
проводится такое следственное действие, как освидетельствование, предполагает, что в
ходе расследования могут появиться какие-либо другие свойства и их установление также
будет необходимо следователю для раскрытия преступления. Однако на момент разработки законодательного акта, данные свойства предусмотреть невозможно, так как процесс
расследования каждого уголовного дела своеобразен.
Категория управомочивающих понятий представлена в ч. 5 ст. 190 УПК РФ. В данной норме закреплено, что «допрашиваемым лицом, в ходе допроса, могут быть изготовлены схемы, чертежи, рисунки, диаграммы, которые приобщаются к протоколу, о чем в
нем делается соответствующая запись». Таким образом, законодатель не вменил изготовление указанных приложений к протоколу допроса в обязанности лица, предположительно, в целях соблюдения его права на защиту. Поэтому допрашиваемое лицо самостоятельно решает, совершать ему данные действия или отказаться от них. В связи с указанными
262
Академический вестник № 1 (19)
обстоятельствами, следователь, производящий расследование по уголовному делу,
также не может заставить допрашиваемое лицо изготовить соответствующее приложение.
Данное положение в уголовно-процессуальном законе может негативно сказаться
на ходе расследования и раскрытии преступлений, особенно дорожно-транспортных происшествий. В установлении фактических обстоятельств данной категории уголовных дел
значительную роль играют схемы, чертежи, изготовленные обвиняемым, потерпевшим,
свидетелями. Однако каждый из участников уголовного судопроизводства может отказаться от предоставленного ему права, что естественным образом повлияет на ход расследования.
При рассмотрении категории управомочивающих понятий, целесообразно вернуться к положению ч. 1 ст. 192 УПК РФ, где закреплен порядок проведения очной ставки. Законодатель, используя формулировку «следователь вправе провести очную ставку»,
предоставил правоприменителю определённую свободу в выборе действий в ходе расследования. Из текста статьи видно, что наличие противоречий, пусть и существенных, не является предпосылкой для обязательного проведения такого следственного действия, как
очная ставка.
Используя указанное «полномочие», следователи часто проводят очную ставку
между потерпевшим (свидетелем) и обвиняемым, который не признает вину в совершении
инкриминируемого ему преступления и отказывается от дачи показаний. С одной стороны,
непризнание обвиняемым вины и отказ от дачи показаний можно рассматривать как отсутствие показаний со стороны обвиняемого по факту предъявленного ему обвинения. Если
нет показаний, следовательно, нельзя говорить и о наличии противоречий с показаниями
лица, изобличающего обвиняемого в совершении преступления. С другой стороны, непризнание обвиняемым вины как полностью, так и в определенной части, можно рассматривать как противоречие с показаниями лиц, на основании которых и сформирован объём
обвинения.
При этом ряд правоприменителей считают данный факт существенным противоречием и тем самым обосновывают необходимость проведения очной ставки. Данный приём
часто используется в процессе расследования уголовного дела для так называемого «закрепления» доказательств. Когда вина обвиняемого доказывается в большей степени показаниями лиц, изобличающих его в совершении указанного преступления, как правило, это
потерпевшие, свидетели, соучастники (подозреваемые и обвиняемые) обвиняемого по уголовному делу.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что функциональный способ
толкования, применительно к нормам УПК РФ, имеет как положительные, так и отрицательные моменты. К отрицательным аспектам можно отнести:
 противоречивость некоторых положений, в связи с их неопределенностью,
 возникновение спорных ситуаций между сторонами защиты и обвинения,
 проблематичность в принятии оптимального решения в конкретной ситуации,
 возможны злоупотребления должностными лицами неурегулированными законодателем положениями.
Положительными моментами функционального способа толкования можно считать:
 самостоятельность правоприменителя в направлении хода расследования,
 относительная свобода в принятии процессуальных решений, выборе средств,
способов и методов деятельности,
 независимость в оценке своих возможностей как при проведении конкретного
следственного действия, так и в ходе производства по уголовному делу в целом.
Появление негативных моментов в процессе применения функционального способа
толкования возможно из-за отсутствия методических рекомендаций толкования норм уголовно-процессуального права. В настоящее время, требуется дальнейшая теоретическая
263
разработка функционального способа толкования норм уголовно-процессуального права и
совершенствование практики его применения.
Литература
1. Васильев А. Защита прав на неприкосновенность жилища лицом, у которого
производится обыск // Законность. 2005. № 3.
2. Исаева Л. Предъявление лица для опознания // Законность. 2005. № 10.
3. Лазарев В.В., Липель С.В. Теория государства и права: учеб. – М.: «Спарк». 2001.
4. Мозяков В.В. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской
Федерации. / Под общ. ред. В.В. Мозякова. – М.: «Издательство «Экзамен XXI». 2002.
5. «О судебной практике по делам о краже, грабеже, разбое» Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27.12.2002 г. (в ред. Постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 06.02.2007 № 7, от 23.12.2010 № 31) : офиц. текст – электрон. дан. – Программа
информационной поддержки российской науки и образования : Консультант плюс. – Режим доступа: http: // www. consultant. ru.
6. Перевалов В.Д. Теория государства и права: Учебник для вузов / под ред. В.М.
Корельского и В.Д. Перевалова. – 2-е изд., изм. и доп. – М.: «НОРМА-ИНФРА». 2002.
А. А. Ульянов
ТЕРРОРИЗМ – ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОСТИ
В настоящее время террор против России приобрел форму затяжной и непримиримой войны, а региону Северного Кавказа со стороны экстремистских организаций и группировок отводится роль форпоста, с хорошо оснащенными учебными базами. Именно на
таких базах боевики международных террористических формирований при поддержке мусульманских фундаменталистов из ряда стран Востока, включая Афганистан, Пакистан,
Судан, Саудовскую Аравию, и некоторых других государств проводят теоретическую подготовку и приобретают практический опыт ведения террористической войны. При этом
совершенно очевидно, что главной целью всех этих социально опасных устремлений является дестабилизация обстановки в регионе и, в конечном счете, передел сферы влияния [1,
c. 62 – 68].
Терроризм, представляющий собой опасность глобального масштаба, в современных условиях, по существу, превратился в угрозу политическим, экономическим, социальным институтам государства, правам и фундаментальным свободам человека. Нам уже
грозит ядерный терроризм, терроризм с применением отравляющих веществ, информационный терроризм. Современный терроризм представляет не только угрозу безопасности
отдельных политических или общественных деятелей, но и организаций и государства в
целом.
Принимая во внимание глобальные масштабы и размах терроризма сегодня, можно
с полной определенностью утверждать, что он представляет смертельную опасность для
всего человечества. Известными фактами являются попытки отравления водопроводной
воды, распыления радиоактивных веществ, применение оружия массового поражения в
метро, угрозы применения горчичного газа, бацилл сибирской язвы, распространение которой могло бы сравниться по количеству жертв с действием термоядерного оружия.
Кровавые террористические акты в России имеют место в местах массового скопления людей: кафе, магазинах, административных зданиях, школах, пассажирских автобусах, в метро и самолетах. Уже в январе 2011 года был совершён террористический акт в
аэропорту Домодедово г. Москвы, поражающий своей жестокостью, варварскими форма264
Академический вестник № 1 (19)
ми с последующими человеческими жертвами, и это далеко не полный список действий террористов-смертников за последние несколько лет.
Систематические террористические акции начинаются во второй половине XIX века: в 70-е – 90-е годы анархисты взяли на вооружение «пропаганду делом» (террористические акты, саботаж), а их основная идея состояла в отрицании всякой государственной
власти и проповеди ничем не ограниченной свободы каждой отдельно взятой личности.
Главными идеологами анархизма на различных этапах его развития были Прудон, Штирнер, Кропоткин. Анархисты отвергали не только государственную, но любую власть вообще, отрицали общественную дисциплину, необходимость подчинения меньшинства
большинству. Создание нового общества анархисты предлагают начать с уничтожения
государства, они признают лишь одно действие – разрушение.
В 90-е годы анархисты повели «пропаганду делом» во Франции, Италии, Испании и
Соединенных Штатах, запугав ничего не понявших граждан так, что те, в конце концов,
стали полагать, что терроризм, экстремизм, национализм, социализм, нигилизм, радикализм и анархизм – это одно и то же. Нелегко дать определение терроризму, так как порой в
это понятие вкладывается разный смысл. Современное общество столкнулось со многими
видами терроризма, и этот термин лишился четкой смысловой нагрузки. Под терроризмом
подразумеваются и чисто уголовные похищения людей с целью выкупа, и убийства на политической почве, и жестокие методы ведения войны, угоны самолетов и шантаж, т.е. акты
насилия, направленные против собственности и интересов граждан. Существует более ста
определений террора и терроризма, однако ни одно из них не является достаточно определенным.
Слово террор произошло из латинского языка: terror – страх, ужас. Действительно,
любые действия террориста (даже не связанные с убийством) всегда предполагают насилие, принуждение, угрозу. Главное средство достижения цели для любого террориста – это
запугивание, создание атмосферы страха и неуверенности, наведение ужаса. Принимая во
внимание крайнюю общественную опасность и жестокость актов террора, их антисоциальность и антигуманность, терроризм можно определить как общественный феномен, заключающийся в противоправном использовании крайних форм насилия или угрозы насилием для устрашения противников с целью достижения конкретных целей.
В наши дни существует множество форм терроризма, которые можно классифицировать по субъектам террористической деятельности и по направленности на достижение
тех или иных результатов.
Внутригосударственный терроризм представляет собой деятельность специально
организованных террористических групп или террористов-одиночек, акции которых
направлены на достижение различных политических целей в пределах одного государства.
Террором может называться насилие, сознательно направленное по отношению к государству. Насилие выступает в двух формах [4]:
1) прямое насилие, которое выражается в непосредственном применении силы война, вооруженное восстание, политические репрессии, террор.
2) косвенное (скрытое) насилие, которое не предполагает непосредственного использования силы (различные формы духовного, психологического давления, политическое вмешательство, экономическая блокада), но означает только угрозу применения силы
(политическое давление, дипломатический ультиматум).
Однако, если в прошлые времена (например, при правлении Романова) террористы
избирали в качестве жертв конкретных государственных или общественных деятелей, то
современные политические террористы не гнушаются массовыми убийствами: из досадных издержек посторонние жертвы превратились в одно из самых действенных средств
современного терроризма.
Паника – вот на что рассчитывают террористы в наше время. Они ничего не требуют, ни к чему не призывают. Не стоит забывать и о том, что Россия обладает уникальными
265
геополитическими характеристиками: необъятность территории, многонациональный характер населения, несходство традиций и обычаев наций и народностей, неравномерность
регионального социально-экономического развития. Все это, безусловно, сказывается на
общественной стабильности, способствует нарушениям безопасности граждан. На территории России проживают миллионы мусульман, основная часть которых исповедует радикальные течения, связанные с проявлениями насилия и особой жестокости. Особого внимания заслуживают и психологические аспекты проблемы терроризма. Их анализ необходим для объяснения не только конкретного террористического акта и его причин, но и всего явления терроризма в целом.
Знание психологии терроризма позволяет понять, от кого можно ожидать соответствующих действий, что представляет собой террорист как личность, как предупреждать и
расследовать преступления, связанные с террором, как наказывать виновных. Основу психологического познания терроризма составляет анализ мотивов этого преступления. Возникает вопрос: какую выгоду получает виновный от совершения соответствующего акта, в
том числе и в тех случаях, когда он действует за материальное вознаграждение? Ведь корыстные стимулы лишь внешне выглядят естественными мотивами, а под ними, в глубине,
на бессознательном уровне, функционируют еще и другие, не менее мощные побуждения,
которые достаточно часто являются ведущими.
Тем не менее, следует заметить, что корни терроризма лежат не столько в психологии, сколько в политических, экономических и иных социальных отношениях. Террористической деятельностью люди занимаются не в силу психологических аномалий (хотя
они, как уже отмечалось, и могут иметь место), а политических, территориальных, идеологических, религиозных. Углубляющийся социальный, экономический, духовный и политический кризис, ослабление правопорядка порождают новые противоречия, для разрешения которых отдельные лица и организации все чаще прибегают к насилию. Разрушая и
убивая, террористы преследуют отдаленные цели, а сами убийства и взрывы рассматриваются ими лишь как средства достижения целей. Терроризм в широком понимании сочетает
самые разные формы террористической деятельности – от политической, идеологической,
религиозной до разовых кровавых акций, от справедливой вынужденной борьбы за свое
выживание, существование или освобождение до зверского уничтожения ни в чем не повинных людей в корыстных и политических интересах [3].
Рассмотренные предпосылки и причины терроризма, конечно, не дают полной картины этого сложного феномена. Имеется много частных, индивидуальных причин и мотивов обращения к террористической деятельности, например, личные обиды, зависть,
ущербность, садистские наклонности, эмоциональные эффекты и т.д.
Правовое обеспечение антитеррористической деятельности является важнейшей
предпосылкой успешного противодействия как внутригосударственному, так и международному терроризму.
Основным российским нормативным актом в этой области является Федеральный
закон от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ «О противодействии терроризму», который определяет
правовые и организационные основы борьбы с терроризмом в Российской Федерации,
субъектов этой деятельности, основы их взаимодействия, роль иных государственных и
негосударственных органов и граждан в противодействии терроризму.
Главными принципами борьбы с терроризмом признаются: законность, приоритет
мер предупреждения терроризма, неотвратимость наказания виновных, приоритет защиты
прав лиц, подвергающихся опасности в результате террористической акции, минимальные
уступки террористу, единоначалие в руководстве привлекаемыми силами и средствами
при проведении контртеррористических операций и некоторые другие. На взгляд автора,
законодательное закрепление принципов борьбы с терроризмом является очень важным,
поскольку именно тот вид преступления может спровоцировать применение излишне же266
Академический вестник № 1 (19)
стоких государственных мер, отступление от законности, способное подорвать доверие к государству, т.е. вызвать эффект противоположный ожидаемому.
Существенным условием, которое могло бы предупредить рост терроризма и способствовать более успешной борьбе с ним, – это приведение национального законодательства в
соответствие с международными стандартами, разумеется, с учетом российских особенностей терроризма. А поскольку речь идет о нормативном регулировании борьбы с этим явлением, то в первую очередь соответствующие изменения и дополнения должны быть внесены
в уголовное законодательство, в котором имеется ряд пробелов и недостатков.
13 февраля 2001 г. Россия ратифицировала Международную конвенцию «О борьбе
с бомбовым терроризмом» от 15.12.1997 г., в которой виды оружия классифицируются по
степени их общественной опасности. В связи с чем, в вышеназванный закон следует внести соответствующие изменения.
Некоторые упущения законодатель допустил и в главе 3 Федерального закона «О
борьбе с терроризмом», регламентирующей проведение антитеррористической операции, в
которой определены вопросы, связанные с управлением контртеррористической операцией, привлечением сил и средств для ее проведения, правовым режимом в зоне проведения
операции, организацией ведения переговоров с террористами, порядком распространения
информации и окончанием контртеррористической операции. Следует отметить, что Закон
не определяет максимальный временной интервал проведения контртеррористической
операции, ничего не сказано и о том, что необходимо предпринять при затягивании операции и перерастании ее в крупномасштабную с привлечением различных подразделений и
техники всех силовых структур.
Важным нормативным актом также является Постановление Правительства Российской Федерации от 6 июня 2007 г. N 352 г. Москва «О мерах по реализации Федерального
закона «О противодействии терроризму», в соответствии с которым образован Межведомственный оперативный штаб и утвержден его состав, куда вошли, в частности, руководители правоохранительных органов.
Постановление указывает на необходимость создания федеральными органами исполнительной власти временных оперативных штабов для защиты населения от терроризма, обязывает правоохранительные органы осуществить комплекс оперативно-розыскных
и охранных мероприятий по выявлению и пресечению деятельности различных террористических групп [2].
Особое внимание следует уделить этническим преступным формированиям, занимающимся незаконным оборотом оружия. Как уже упоминалось, глобальные масштабы
приобрел международный терроризм, поэтому очень важную роль в борьбе с ним играет
Интерпол, в структуре которого создана Группа антитерроризма. По Указу Президента
Российской Федерации № 1113 «Об участии Российской Федерации в деятельности международной организации уголовной полиции – Интерпола» от 30.07.1996 г. было образовано Национальное центральное бюро Интерпола, как структурное подразделение МВД
России. Каналы Интерпола активно используются для обмена информацией о терроризме.
В рамках СНГ также ведется активная работа по разработке мер противодействия
терроризму. Хотелось бы отметить такой важный документ, как Программу государствучастников Содружества Независимых Государств по борьбе с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма на период до 2003 г., утвержденную Советом
глав государств СНГ 21.06.2000 г. В разделе 1 предусматривается приведение нормативной базы стран СНГ в соответствие с международными нормами путем присоединения к
соответствующим международным договорам, направленным на борьбу с терроризмом и
иными проявлениями экстремизма; решение вопроса о гармонизации законов, касающихся
борьбы с терроризмом, производства и оборота оружия, противодействия наёмничеству.
Поэтому важным шагом вперед в этой сфере является принятие 9 декабря 1999 г.,
на очередном заседании Генеральной Ассамблеи ООН Международной конвенции о борь-
267
бе с финансированием терроризма. Так, одной из основных мер по ликвидации международного терроризма признана борьба с его финансированием.
Террористические акты с каждым годом становятся все более тщательно организованными и жестокими, с использованием самой современной техники, оружия. В различных регионах мира политическими и националистическими радикалами, взявшими на вооружение методы террора для достижения своих целей, организована разветвленная сеть
подполья, складов оружия и взрывчатых веществ, обеспечивающих структур, финансовых
учреждений. В качестве прикрытия для террористических организаций функционирует система фирм, компаний, банков и фондов. Совершенно очевидно, что для противодействия
этому крайне опасному явлению необходима координация усилий всех государств на
высшем уровне, создание сети международных организаций.
Для осуществления эффективных действий по борьбе с терроризмом необходима
также выработка его единых международно-правовых понятий, точной правовой характеристики этого вида преступления. Противодействие терроризму должно рассматриваться
всеми цивилизованными странами в качестве одной из основных общегосударственных
задач. Важнейшие направления деятельности в этой сфере: совершенствование правовой
базы, усиление взаимодействия между федеральными органами, оказание максимального
давления на страны, поддерживающие терроризм, увеличение численности сотрудников
федеральных структур, занимающихся проблемой терроризма, и их технической оснащенности.
Уголовная ответственность предусмотрена для любого лица, если оно любыми методами, прямо или косвенно, незаконно и умышленно предоставляет средства или осуществляет их сбор с намерением, чтобы они использовались или при осознании того, что
они будут использованы полностью или частично для совершения.
Таким образом, для решения вышеизложенной проблемы представляется необходимым совершенствование национального уголовного законодательства, ужесточение
санкций по отношению к государствам, поддерживающих терроризм, координация усилий
и тесное сотрудничество всех международных организаций по борьбе с терроризмом.
Правовая регламентация является одной из важнейших составляющих всего комплекса мер по борьбе с терроризмом, она должна иметь единую четкую концепцию, быть
ясной и понятой, способной к эффективному применению на практике, а также должна
служить гарантией от произвола субъектов антитеррористической деятельности.
Литература
1. Адельханян Р.А. Проблемы механизмов современного терроризма// Вестник
контрразведки. 2004(09). № 150. С. 62-68
2. Еделев А.Л. Борьба с терроризмом: вопросы теории и практики. – М., 2005. – 16 с.
3. Терроризм: психологические корни и правовые оценки. Государство и право
№ 4. 1995.
4. http://www.mvd.ru/news/651/(офиц. сайт МВД Российской Федерации)
268
Академический вестник № 1 (19)
И. А. Федорова
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ КОРРУПЦИИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
В соответствии с п. 37 Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, утверждённой Указом Президента России от 12 мая 2009 г. № 537, коррупция, основной составляющей которого является взяточничество, является одной из
угроз государственной безопасности России.
Причина коррупции видится не столько в несовершенстве законов, предусматривающих ответственность за получение незаконных вознаграждений государственными служащими, сколько в их неисполнении, и, в первую очередь, правоохранительными органами. Более того, эти органы сами поражены взяточничеством ничуть не меньше других органов государства.
В настоящее время в нашей стране развёрнута широкая программа противодействия
коррупции, основой которой стал Национальный план противодействия коррупции,
утверждённый Президентом РФ 31 июля 2008 г. Приняты необходимые нормативные правовые акты, создающие основу борьбы с коррупцией: Федеральный закон «О противодействии коррупции» от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ, Указ Президента РФ от 19 мая 2008 г.
№ 815 «О мерах по противодействию коррупции». Внесены существенные изменения в
уголовное законодательство для улучшения качества противодействия коррупции.
Однако вряд ли можно констатировать, что данная тема исчерпана и законодательство, регулирующее ответственность за взяточничество, достигло совершенства. Несовершенство уголовного законодательства, недостатки правоприменительной практики приводят зачастую к тому, что при очевидной виновности отдельных лиц в получении взятки им
удается избежать ответственности.
Среди путей совершенствования уголовного законодательства о противодействии
коррупционной преступности необходимо принятие комплекса мер, направленных как на
совершенствование мер по противодействию коррупции, так и совершенствование судебной и следственной практики в рассматриваемой сфере.
В соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального закона РФ «О противодействии коррупции» от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ под коррупцией понимается: злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями,
коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего
должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях
получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного
характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное
предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами, а также совершение таких деяний от имени или в интересах юридического лица [1].
Законодательное определение коррупции в отечественном законодательстве сформулировано впервые. Оно оказало огромное положительное влияние на противодействие
преступлениям коррупционной направленности, определив для законодателя и правоприменителя основу противодействия коррупционным правонарушениям и их круг.
Однако, по нашему мнению, приведённое определение коррупции нуждается в некотором совершенствовании. В первую очередь, вызывает возражение подход законодателя к определению понятия коррупции путём перечисления. Данный подход не позволяет
учесть все виды преступлений коррупционной направленности. Среди коррупционных
правонарушений не названы такие опасные виды преступлений, как превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), воспрепятствование законной предпринимательской
или иной деятельности (ст. 169 УК РФ), регистрация незаконных сделок с землёй (ст. 170
УК РФ), подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований
269
и зрелищных коммерческих конкурсов (ст. 184 УК РФ), незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289 УК РФ) и другие преступления.
Кроме этого в понятии коррупции среди иных преступлений коррупционной
направленности указано злоупотребление служебным положением. Не ясно, к какому виду
правонарушений отнесено данное деяние, поскольку в УК РФ нет ответственности за злоупотребление служебным положением, а в ст. 285 УК РФ речь идёт о злоупотреблении
должностными полномочиями. Подобное широкое толкование коррупционного правонарушения представляется не вполне корректным.
Также следует отметить, что в соответствии с приведённым определением, коррупция возможна только в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества
или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих
лиц. В таком случае за «рамками» коррупции остаются все правонарушения, совершённые
по иным мотивам: групповые и личные интересы, карьеризм, общее покровительство по
службе.
Излишним представляется и наличие в определении коррупции указания на «совершение деяний … от имени или в интересах юридического лица». Данное дополнение
делает понятие коррупции объёмным, размытым, излишне дублирующим своё же содержание. Аналогичное определение приведено и в Законе Тюменской области «О противодействии коррупции в Тюменской области» от 25 февраля 2009 г. № 6.
Более приемлемым представляется понятие коррупции, данное в Справочном документе Организации Объединенных Наций о международной борьбе с коррупцией: «Коррупция – это злоупотребление государственной властью для получения выгоды в личных
целях» [2, с. 14].
Соответственно, в целях приведения в соответствие международного и внутригосударственного законодательства в сфере противодействия коррупции необходимо изменить
понятие коррупции Федеральном законе РФ «О противодействии коррупции» и в Законе
Тюменской области «О противодействии коррупции в Тюменской области».
Литература
1. О противодействии коррупции: Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273ФЗ // Российская газета. 2008. 26 декабря.
2. Основы борьбы с организованной преступностью / Под ред. В.С. Овчинского,
В.Е. Эминова, Н.П. Яблокова. – М., 1996.
270
Академический вестник № 1 (19)
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Абакумова Ольга Александровна – кандидат юридических наук, доцент кафедры
трудового и предпринимательского права Тюменской государственной академии мировой
экономики, управления и права
Абрамцова Елена Леонидовна – кандидат юридических наук, доцент кафедры
трудового и предпринимательского права Тюменской государственной академии мировой
экономики, управления и права
Агафонов Василий Валерьевич – кандидат юридических наук, доцент кафедры
государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Алексеева Екатерина Валерьевна – кандидат юридических наук, доцент кафедры
гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Астахова Марина Анатольевна – кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой
экономики, управления и права
Блажевич Иван Николаевич – старший преподаватель кафедры трудового и
предпринимательского права Тюменской государственной академии мировой экономики,
управления и права»
Бойко Елена Васильевна – преподаватель кафедры права и методики преподавания обществознания Тобольской государственной социально-педагогической академии им.
Д.И. Менделеева
Борноволоков Павел Андреевич – кандидат юридических наук, доцент, старший
преподаватель кафедры государственно-правовых дисциплин Тюменского юридического
института МВД России
Боровикова Екатерина Викторовна – аспирант кафедры гражданского права и
процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Боровинская Юлия Сергеевна – ассистент кафедры гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Бырдин Евгений Николаевич – кандидат юридических наук, доцент, заведующий
кафедрой государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Воронина Юлия Игоревна – аспирант кафедры государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Галкин Владимир Викторович – аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Горовенко Василий Викторович – кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Горовенко Сергей Викторович – кандидат юридических наук, доцент кафедры
государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Горячкина Дарья Александровна – аспирант кафедры гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Грошева Ирина Александровна – кандидат социологических наук, доцент, заведующая кафедрой философии, истории и социологии Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Даровских Юрий Владимирович – кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии
мировой экономики, управления и права
271
Девятов Станислав Афанасьевич – доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права.
Джек Людмила Николаевна – старший преподаватель кафедры экономики и мирохозяйственных связей Тюменской государственной академии мировой экономики,
управления и права
Диордиева Елена Олеговна – соискатель Тюменского института повышения квалификации сотрудников МВД России
Иванова Лилия Викторовна – кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики,
управления и права
Иванова Юлия Владимировна – кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Комиссарова Елена Генриховна – доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Коновалов Анатолий Иосифович – кандидат медицинских наук, доцент, доцент
кафедры уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой
экономики, управления и права
Климов Иван Павлович – доктор исторических наук, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики,
управления и права
Клоц Освальд Иванович – кандидат юридических наук, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики,
управления и права, Заслуженный юрист России
Кузнецов Андрей Витальевич – кандидат юридических наук, доцент кафедры
гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Курбанязов Валерий Давлетович – аспирант кафедры уголовного права и процесса Института права, экономики и управления Тюменского государственного университета.
Лосев Сергей Геннадьевич – кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики,
управления и права
Лучникова Ольга Александровна – магистрант кафедры теории государства и
права и международного права Института права, экономики и управления Тюменского
государственного университета
Менлякаев Мухтар Тангатарович – аспирант кафедры уголовного права и процесса Института права, экономики и управления Тюменского государственного университета
Мишакова Надежда Валерьевна – старший преподаватель ЮФ Новосибирского
государственного аграрного университета, соискатель Тюменского государственного университета
Морозов Виктор Иванович - кандидат юридических наук, доцент, Заслуженный
юрист РФ, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной
академии мировой экономики, управления и права
Невмержицкий Василий Николаевич – заведующий межрайонным отделением
ГБУЗ ТО «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы»
Пермяков Антон Викторович – аспирант кафедры гражданского права и процесса Института права, экономики и управления Тюменского государственного университета
272
Академический вестник № 1 (19)
Половка Василий Васильевич – кандидат юридических наук, начальник кафедры ОРД ОВД Уральского юридического института МВД России, полковник полиции
Писаренко Диана Анваровна – соискатель Тюменского института повышения
квалификации сотрудников МВД России
Рябоус Анна Михайловна – адъюнкт заочного обучения Тюменского института
повышения квалификации сотрудников МВД России
Саркисов Андрей Вадимович – аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин
Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права.
Силина Татьяна Борисовна – кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Тюменского филиала НОУ ВПО «Академии права и
управления»
Смирнов Илья Олегович – соискатель кафедры уголовного права и процесса Сургутского государственного университета Ханты-Мансийского автономного округа – Югры
Собольников Валерий Васильевич – доктор психологических наук, профессор,
заведующий кафедрой государственно-правового обеспечения управления НГАУ, директор научно-исследовательского центра «Изучения евроазиатских проблем»
Собольникова Лиана Валериевна – ведущий специалист – эксперт отдела
регистрации выпусков ценных бумаг в РО ФСФР в СФО
Соловьева Ульяна Дмитриевна – соискатель кафедры уголовно-правовых
дисциплин ЮУрГУ
Торкин Дмитрий Александрович – кандидат юридических наук, доцент кафедры
гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Труба Александр Николаевич – кандидат юридических наук, доцент кафедры
гражданского права и процесса Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Ульянов Александр Александрович – аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Уракова Евгения Вячеславовна – кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой трудового и предпринимательского права Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Федорова Ирина Анатольевна – соискатель Тюменского института повышения
квалификации сотрудников МВД России
Фирсов Иван Федорович – кандидат исторических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Тюменской государственной академии мировой экономики,
управления и права
Холодионова Юлия Владимировна – кандидат юридических наук, доцент кафедры трудового и предпринимательского права Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Чайковская Марина Викторовна – доцент кафедры теории и практики сестринского дела Тюменской государственной медицинской академии
Чусовитин Евгений Павлович – старший инспектор ДПС ГИБДД отдельного батальона УМВД России по г. Тюмени, аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин
Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
Шеслер Александр Викторович – доктор юридических наук, профессор, полковник внутренней службы, начальник кафедры уголовно-исполнительного права, исполнения уголовных наказаний и криминологии Томского филиала ФКОУ ВПО «Кузбасский
институт ФСИН России»
Шеслер Софья Сергеевна – кандидат юридических наук, подполковник внутренней службы, преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин Томского филиала
ФКОУ ВПО «Кузбасский институт ФСИН России»
273
СОДЕРЖАНИЕ
Секция 1. ПРОБЛЕМЫ НАУК ГОСУДАРСТВЕННОПРАВОВОГО ЦИКЛА
Е. Л. Абрамцова ................................................................................................................................ 5
РИСК В ДОГОВОРЕ ПОДРЯДА
В. В. Агафонов .................................................................................................................................. 8
ПРАВОВОЙ ИММУНИТЕТ – НАРУШЕНИЕ ИЛИ ИСКЛЮЧЕНИЕ
ИЗ ПРИНЦИПА РАВЕНСТВА ВСЕХ ПЕРЕД ЗАКОНОМ?
И. Н. Блажевич ............................................................................................................................... 11
СКРЫТЫЕ ФУНКЦИИ ДОГОВОРА ПОСТАВКИ
Е. Н. Бырдин, Ю. И. Воронина ................................................................................................... 16
СУЩНОСТЬ И ЗНАЧЕНИЕ АНТИКОРРУПЦИОННОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
НОРМАТИВНЫХ ПРАВОВЫХ АКТОВ И ИХ ПРОЕКТОВ
C. В. Горовенко ............................................................................................................................... 21
ОСОБЕННОСТИ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ
ПРАВА ГРАЖДАНИНА НА ОБРАЩЕНИЕ В ОРГАНЫ ВЛАСТИ
С. А. Девятов ................................................................................................................................... 25
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОСНОВ МЕСТНОГО
САМОУПРАВЛЕНИЯ В ЯМАЛО-НЕНЕЦКОМ АВТОНОМНОМ ОКРУГЕ
Л. Н. Джек........................................................................................................................................ 31
ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ, РЕГУЛИРУЮЩИЕ РАЗВИТИЕ
МЕЖМУНИЦИПАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В РЕГИОНЕ
Ю. В. Иванова ................................................................................................................................. 37
ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ
ЭКОЛОГИЧЕСКОГО СТРАХОВАНИЯ В РОССИИ
Т. Б. Силина .................................................................................................................................... 41
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕХАНИЗМОВ ГОСУДАРСТВЕННОЧАСТНОГО ПАРТНЕРСТВА В СФЕРЕ ДОШКОЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Секция 2. ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
Е. В. Алексеева ................................................................................................................................ 44
ОСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ В ВЫБОРЕ КОНТРАГЕНТА ПРИ ЗАКЛЮЧЕНИИ
ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКОЙ СДЕЛКИ: НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ
274
Академический вестник № 1 (19)
М. А. Астахова ................................................................................................................................ 52
ОБОРОТОСПОСОБНОСТЬ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ
Е. В. Боровикова............................................................................................................................. 57
ЭНДАУМЕНТ В РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Ю. С. Боровинская ........................................................................................................................ 62
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КМНС,
ОРГАНОВ ВЛАСТИ И КОМПАНИЙ-НЕДРОПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ
ПО ВОПРОСАМ ОСВОЕНИЯ И РАЗРАБОТКИ ТЕРРИТОРИЙ
ТРАДИЦИОННОГО ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ
В. В. Горовенко ............................................................................................................................... 70
ПОНЯТИЕ И СТРУКТУРА МОДЕЛЕЙ ПРАВОВОЙ АКТИВНОСТИ
Д. А. Горячкина .............................................................................................................................. 73
ТЕОРИЯ УПРАВЛЕНИЯ РИСКАМИ В ЧАСТНОМ ПРАВЕ
Е. Г. Комиссарова........................................................................................................................... 79
МЕХАНИЗМ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
В СФЕРЕ ИНВЕСТИРОВАНИЯ ЦЕЛЕВОГО КАПИТАЛА
А. В. Кузнецов ................................................................................................................................. 86
ОСНОВАНИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ ВЛАДЕЛЬЦА ИСТОЧНИКА ПОВЫШЕННОЙ
ОПАСНОСТИ ОТ ОБЯЗАННОСТИ ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА
А. В. Пермяков ................................................................................................................................ 92
ЗАБЛУЖДЕНИЕ КАК ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКТ-СОСТОЯНИЕ
Д. А. Торкин .................................................................................................................................... 99
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПОДХОДОВ В ЗАЩИТЕ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ
А. Н. Труба ..................................................................................................................................... 102
ПРОБЛЕМЫ СИСТЕМАТИЗАЦИИ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ СУБЪЕКТОВ
ПО ДЕЛАМ О БАНКРОТСТВЕ
Секция 3. ПРОБЛЕМЫ ТРУДОВОГО
И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО ПРАВА
П. А. Борноволоков ...................................................................................................................... 108
О ПЕРСПЕКТИВАХ РАЗВИТИЯ
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИИ
Е. В. Уракова ................................................................................................................................. 111
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ
275
Ю. В. Холодионова....................................................................................................................... 119
О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ «СТАЖИРОВКА» И «ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК»
В СВЕТЕ ПОЛОЖЕНИЙ ТРУДОВОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Секция 4. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ
И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
О. А. Абакумова ............................................................................................................................ 125
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КРИМИНОЛОГИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИК
ЛИЧНОСТЕЙ НАЛОГОВОГО И ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРЕСТУПНИКОВ
Ю. В. Даровских, А. В. Саркисов .............................................................................................. 132
ПРОКУРОРСКИЙ НАДЗОР ЗА ЗАКОННОСТЬЮ ПРИОСТАНОВЛЕНИЯ
ПРОИЗВОДСТВА ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ
А. И. Коновалов, В. В. Годованец, М. Г. Лоттер, О. В. Коновалова ................................... 137
УБИЙСТВО СО СМЕРТЕЛЬНОЙ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОЙ ТРАВМОЙ
ПРИ ВЗРЫВЕ КАПСЮЛЯ-ДЕТОНАТОРА (ВЗРЫВАТЕЛЯ)
С. Г. Лосев...................................................................................................................................... 140
СТРУКТУРА АНАЛИЗА СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
В. И. Морозов, В. В. Галкин ....................................................................................................... 142
НЕВМЕНЯЕМЫЙ КАК СУБЪЕКТ УГОЛОВНОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ
В. Н. Невмержицкий, А. И. Коновалов, М. В. Чайковская.................................................. 147
САМОУБИЙСТВО ИЗ СТРОИТЕЛЬНО-МОНТАЖНОГО ПИСТОЛЕТА «ПЦ-52-1»
И. О. Смирнов ............................................................................................................................... 150
ЮРИДИЧЕСКОЕ ЛИЦО КАК СУБЪЕКТ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
ЗА СОЗДАНИЕ НЕЗАКОННОГО ВООРУЖЕННОГО ФОРМИРОВАНИЯ
ИЛИ УЧАСТИЯ В НЁМ
М. В. Чайковская, А. И. Коновалов.......................................................................................... 153
ПРАВОВЫЕ И ЭТИКО-ДЕОНТОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
МЕДИЦИНСКОГО ПЕРСОНАЛА ЛЕЧЕБНО-ПРОФИЛАКТИЧЕСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ
Е. П. Чусовитин ............................................................................................................................ 160
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ГИБДД С ИНЫМИ
ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫМИ ОРГАНАМИ ПРИ ВЫЯВЛЕНИИ
И РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ЕГО ФОРМАХ
А. В. Шеслер, С. С. Шеслер ........................................................................................................ 166
ПРИЗНАКИ КРИМИНАЛЬНОГО ПРОФЕССИОНАЛИЗМА
276
Академический вестник № 1 (19)
Секция 5. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Л. В. Иванова ................................................................................................................................ 175
ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ «ИСПОЛНИТЕЛЬ ПРЕСТУПЛЕНИЯ»
В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
И. П. Климов ................................................................................................................................. 179
СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИИ (XI–первая половина XIX вв.)
О. А. Лучникова ........................................................................................................................... 184
РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОПЫТ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИИ
(на материалах Тюменской области)
И. Ф. Фирсов ................................................................................................................................. 189
НАРОДНАЯ И РАБОЧАЯ МИЛИЦИИ ЗАУРАЛЬЯ
Секция 6. МЕЖОТРАСЛЕВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
И. А. Грошева ................................................................................................................................ 195
ПАРАДОКСЫ СОЦИАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ В РОССИИ
В. В. Собольников ........................................................................................................................ 202
ЭТНООРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ: КОНЦЕПТ, СУЩНОСТЬ
ДЕСТРУКТИВНОСТИ И СООТНОШЕНИЕ С ПОНЯТИЯМИ ОРГАНИЗОВАННОЙ
И МИГРАЦИОННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
Материалы международной научно-практической конференции
«СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ
ПО БОРЬБЕ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ»
(не вошедшие в сборник МНПК, состоявшейся 3-4.11.2011 г.)
Е. В. Бойко ..................................................................................................................................... 224
ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СЕКСУАЛЬНЫХ МЕНЬШИНСТВ
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ В КОНТЕКСТЕ ОСНОВАНИЙ ДИСКРИМИНАЦИИ
Е. О. Диордиева ............................................................................................................................ 229
ОБЩЕСТВЕННАЯ ОПАСНОСТЬ ЛЕГАЛИЗАЦИИ «ОТМЫВАНИЯ»
ДЕНЕЖНЫХ СРЕДСТВ ИЛИ ИНОГО ИМУЩЕСТВА, ПРИОБРЕТЕННОГО
ПРЕСТУПНЫМ ПУТЁМ
277
О. И. Клоц ...................................................................................................................................... 234
ИЗЪЯНЫ В ПРИРОДООХРАННОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ КАК УСЛОВИЕ,
СПОСОБСТВУЮЩЕЕ СОВЕРШЕНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ ОСВОЕНИЯ
УГЛЕВОДОРОДНОГО СЫРЬЯ
В. Д. Курбанязов ........................................................................................................................... 238
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ КАК ПОТЕРПЕВШИЕ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ:
ПРОБЛЕМЫ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ
М. Т. Менлякаев ........................................................................................................................... 240
СОСТОЯНИЕ ОПЬЯНЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ: ПОНЯТИЕ И ВИДЫ
Н. В. Мишакова ............................................................................................................................ 243
О НЕКОТОРЫХ ПРАВОВЫХ АСПЕКТАХ РЕАЛИЗАЦИИ АРЕНДАТОРОМ
ПРЕИМУЩЕСТВЕННОГО ПРАВА ВЫКУПА
Д. А. Писаренко ............................................................................................................................ 246
УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПО ИНИЦИАТИВЕ КОММЕРЧЕСКОЙ
ОРГАНИЗАЦИИ, ПОТЕРПЕВШЕЙ ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
В. В. Половка................................................................................................................................. 248
ТАКТИКА ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ РАСКРЫТИЯ
И РАССЛЕДОВАНИЯ ПОХИЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
А. М. Рябоус ................................................................................................................................... 254
СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ УГОДИЙ
Л. В. Собольникова ...................................................................................................................... 256
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ PЫНКА ЦЕННЫХ БУМАГ КАК ПРОБЛЕМА
У. Д. Соловьева ............................................................................................................................. 260
ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ СПОСОБ ТОЛКОВАНИЯ НОРМ УПК РФ,
РЕГЛАМЕНТИРУЮЩИХ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
А. А. Ульянов ................................................................................................................................ 264
ТЕРРОРИЗМ – ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОСТИ
И. А. Федорова .............................................................................................................................. 269
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ КОРРУПЦИИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ ........................................................................................................ 271
278
Академический вестник № 1 (19)
АКАДЕМИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 1(19)
Научно-аналитический журнал
серия «Право»
Ответственный за выпуск Ю. В. Даровских, канд. юрид. наук,
доцент, зав. кафедрой УПД «ТГАМЭУП»
Редактор (подготовка готового набора) Г. В. Долгих
Технический редактор Н. В. Мамонтова
Формат 70х108/16. Гарнитура Times New Roman.
Тираж 200. Объем 24,5 у.-п.л.
«ТЮМЕНСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ
МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ, УПРАВЛЕНИЯ И ПРАВА»
625051, г. Тюмень, ул. 30 лет Победы, 102
Отпечатано с готового набора в типографии «Печатник»
Тюмень, ул. Республики, 148, корп. 1/2.
Тел. (3452) 20-51-13, тел./факс (3452) 32-13-86
e-mail: 929056@mail.ru
279
УВАЖАЕМЫЕ КОЛЛЕГИ!
Кафедрой уголовно-правовых дисциплин Юридического факультета
Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права
ежегодно организовывается Всероссийская (2004 – 2006 гг.),
а с 2007 г. – Международная научно-практическая конференция
«СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ
ПО БОРЬБЕ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ»
Проведение конференции обусловливается насущными проблемами российского
общества, существующими в сфере уголовной юстиции по противодействию
преступности, защите прав, свобод и иных законных интересов граждан, реализации
конституционного принципа обеспечения права граждан на доступ к правосудию.
Основные цели конференции – консолидация усилий научной общественности,
органов законодательной, исполнительной и судебной власти по формированию
согласованных подходов и выработке эффективных механизмов
противодействия преступности, а также привлечение внимания общества
к реальному состоянию дел в данном направлении
и возрождение доверия населения к правоохранительной системе.
На конференции традиционно обсуждаются проблемы правоприменительной
практики в области выявления, профилактики и расследования преступлений,
а также направления совершенствования действующего законодательства
с участием ведущих учёных РФ, учёных и практиков иностранных государств,
представителей органов государственной власти и местного самоуправления,
правоохранительных органов.
По материалам конференции формируется сборник статей.
Более подробная информация о проведённых конференциях, составе участников,
условиях и требованиях для участия в работе конференции размещена по адресу:
http://www.tiiel.ru/node/1068
280
ДЛЯ ЗАМЕТОК
280