Мир между двух экологий
advertisement
СЕРГЕЙ КРИНЦЫН МИР МЕЖДУ ДВУХ ЭКОЛОГИЙ Екатеринбург 2009 ББК 20.1 К82 Редактор-составитель и издательство выражают благодарность Марии Васильевне и Виталию Михайловичу Криницыным, а также Людмиле Витальевне и Владимиру Михайловичу Лукиным за поддержку книги. С.В.Криницын К82 Мир между двух экологий. – Екатеринбург: Банк культурной информации, 2009. – 108 с. ISBN 978-5-7851-0724-3 Книга составлена на основе оригинальных рукописных материалов и публикаций Сергея Криницына – биолога-мыслителя, искавшего первопричины социальноэкологического кризиса, о котором так любят говорить и писать философы, экологи, социологи, экономисты, политики, продолжая идти путем, проложенным их самоуверенными предшественниками. Грубые реалии глобальных изменений уже давно и настойчиво демонстрируют несостоятельность проводимой мировыми державами экологической политики. Решение лежит где-то посередине между паническими (алармистскими) настроениями и сытой самовлюбленностью ложного осознания безграничной власти над реальностью. С.В.Криницын, 2009 В.Л.Вершинин, автор коллажа, 2009 Банк культурной информации, оформление, 2009 Научно-популярное издание КРИНИЦЫН Сергей Витальевич МИР МЕЖДУ ДВУХ ЭКОЛОГИЙ Редактор В.Л.Вершинин Компьютерная верстка Я.С.Недвига Подписано в печать 03.08.2009. Формат 84х108 1/32. Усл. печ. Л. 5,67. Тираж 500 экз. Банк культурной информации. 620026 Екатеринбург, ул.Р.Люксембург, 56. Тел/факс: +7(343)251-65-26 E-mail: bki@sky.ru Отпечатан в ГУП Со «Каменск-Уральская типография»: 623400, г. Каменск-Уральский, ул. Ленина, 3. Заказ N 1121. СОДЕРЖАНИЕ Об авторе От автора Введение Глава 1.Логический анализ глобальной проблемы экологического кризиса Глава 2. Постановка проблемы Глава 3. Проблемы восприятия современным обществом основных понятий экологической науки Глава 4. Принципы экологической логики Глава 5. Экология в зеркале реальности (попытка экологического анализа экологического кризиса) Глава 6. Экологический кризис – одна из глобальных проблем современности Глава 7. Заключение Использованная литература ОБ АВТОРЕ Сергей Витальевич Криницын (13.02.1956 – 20.12.2007) Сергей Витальевич родился и всю жизнь прожил в Екатеринбурге (Свердловске). Еще с юных лет он увлекся биологией, любовь к которой ему привили такие известные популяризаторы науки как Б.П.Иевлев и Р.А.Малышев. После окончания школы Сергей отправляется в экспедицию на Полярный Урал с ихтиологами ИЭРиЖ УрО АН СССР. С 1974 по 1979 гг.., уже обучаясь в Уральском госуниверситете, он активно участвует в возрождении университетской студенческой дружины по охране природы, вовлекает в нее младшие курсы, ведет переписку с зарубежными природоохранными обществами и фондами. Сергей – автор эмблемы Движения студенческих Дружин по охране природы, которую он придумал на Конференции Движения в 1977 году (Пермская область, заказник «ПредУралье» - С.З.) После окончания университета работает директором парка Дворца пионеров и одновременно ведет кружок натуралистов, превратив его в «кузницу кадров» думающих биологов. Основатель (1987 год) и один из членов правления Социально-экологического союза. С 1983 по 2007 год – сотрудник Института экологии растений и животных Уральского отделения Российской академии наук. В 1991 году Сергей, совместно с Лайзой Холингсхед (Великобритания), впервые в Екатеринбурге организовал программу студенческих молодежных обменов с университетами Великобритании и ряда других стран (просуществовавшую до 2002 года), целью которой было экологическое воспитание и образование. Благодаря этому проекту, в трудные 90-ые Сергей однажды выручил Институт, заплатив за него налоги … За 10 лет реализации программы в ней приняло участие более ста иностранных студентов и аспирантов более чем из 20 стран мира. Всегда Сергей был окружен молодежью, активными личностями с весьма разносторонними интересами (музыкантами, актерами, писателями, художниками), ценил и любил юмор. Сергей Криницын – автор ряда научных и публицистических статей, посвященных социально-экологическим проблемам взаимоотношений человеческого общества и биосферы. К несчастью, Сергею не было дано завершить работу над рукописью. По этой причине в книге имеется ряд логических повторов, недосказанностей, разрывов. Хочется надеяться, что это не помешает читателю вникнуть в суть идей, излагаемых автором, и заставит задуматься об обсуждаемых им проблемах … Владимир Вершинин ОТ АВТОРА Экология – одна из наиболее значимых областей знания XX столетия. Для большинства это утверждение не требует доказательств. На самом деле, сейчас в человеческом обществе существуют две экологии. Такова объективная реальность, сложившаяся в ходе развития человечества. Обе экологии существуют практически раздельно, как два разных мира. Вероятно, эта ситуация – результат некоего внутреннего противоречия. Экология как наука, началась с изучения взаимосвязей между организмами и окружающей средой и по прошествии более чем ста лет стала современной наукой, имеющей дело со сложными биологическими системами разных уровней, включая биосферу. Результаты экологических исследований вполне возможно применять к человеческому обществу. Это могло бы объяснить многое – от демографических и национальных проблем до экономической ситуации. Но никто не задает экологической науке подобных вопросов, поскольку ответы поставят человечество перед необходимостью потерь не только материального, но и этического характера. Вместо этого Человечество создает свою собственную «узкую» экологию, основывающуюся на самых начальных этапах ее становления – влиянии окружающей среды на организм. Конечно, идея «узкой» экологии не является ошибочной, особенно в условиях современной загрязненной среды. Но развитие идей идет весьма сомнительным путем. Сейчас это напоминает коллекцию все более опасных вещей, окружающих людей, и поиск путей к спасению. Логический итог этой идеи – стерильный мир как совершенный мир. Более того, в этой идее отсутствует эволюция или любого рода развитие. «Узкая» экология – способ бегства от действительности. Цель этой книги – сравнить две экологии и открыть путь обществу к реальному экологическому знанию. Издание может быть полезно для любого, кто интересуется экологическими и социальными проблемами. С.В.Криницын «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе…» (И, Ильф, Е. Петров) ВВЕДЕНИЕ. «…Как говорят в России, «договоримся на берегу»: мы не собираемся никого пугать, обвинять, губить самые благие намерения или даже просто критиковать. Мало того, мы не собираемся никого учить, что бы ни усмотрел читающий эти строки. … мы предлагаем начать с основ и подойти к оценке современной ситуации путем логических рассуждений. В основе этих рассуждений лежит анализ глобальной проблемы экологического кризиса. …» Мы говорим о том, что загрязнение воды, воздуха и т.п. влияет на здоровье, продолжительность жизни и генотип, при этом почти не говорим о том, что на здоровье, продолжительность жизни (в особенности на генотип) влияют таблетки, масса новых лекарств и очень сильно – поголовная вакцинация, воздействие на иммунную систему, которая и призвана защитить нас от массы самых различных внешних воздействий. Главная причина того, что человечество «стало больше болеть» - то, что оно стало меньше умирать (раньше от болезней люди просто умирали). В наши дни человека лечат, но лечат его, главным образом, от смерти. Известно, что любые попытки (особенно те, которые увенчались пусть временным успехом) мирового господства типа фашизма, коммунизма и т.д. всегда основывались на неграмотности огромных масс населения, когда наука заменялась идеями, носящими вид знания. Экологическая проблема действительно существует, кризис правильно назван экологическим, но разросшееся зеленое движение опять стащило все на накатанный уже путь: все крутится вокруг спасения, опасности, вины. То, что делает экологическое движение – это, безусловно, действительно важно и нужно. Главное отличие экологических проблем (если хотите – вопросов экологической безопасности) от безопасности как таковой, в том, что они в гораздо большей степени влияют на огромные массы людей, которые в этом неповинны. И если во многих других случаях человек волен решать, «влезать» ли ему в некую коллизию или нет, то в экологической ситуации от него мало что зависит. Основное здесь – переход от многопопуляционности к единой популяции, что собственно и породило весь тот спектр экологических проблем. С подачи экологического движения происходит довольно серьезный отбор знаний из экологической науки. Человек, загрязняя природу, способен оценивать свои действия, что создает иллюзию сбалансированности ситуации, но не меняет вектора ее развития. Ни одна из так называемых экологических проблем не решается при помощи нагнетания страха: люди не бросают курить, несмотря на опасность для жизни и здоровья, не прекращаю переходить дорогу на красный свет, возможно лишь найти достойную замену. Идея экологически прекрасного будущего, также, впрочем, как идея коммунизма и т.д., базируется на предположении возможного равенства, причем равенства, главным образом, материального характера, что неверно именно с экологической точки зрения, так как материальные ценности: обладание ими и количественные показатели – это не что иное, как иерархическое распределение особей в популяции (альфа-омега), ибо в человеческом обществе остальные механизмы работают плохо. Следует сказать, что в популяциях животных такое распределение ведет к успешному или менее успешному размножению и, следовательно, соответствующему продвижению определенного варианта генотипа. В человеческом обществе этот момент хоть и присутствует, но в сильно извращенном виде. Человечество декларирует всеобщее равные возможности и при этом непрерывно оценивает лучших и, соответственно, худших, тогда как равенство – равноправие разных. Вопрос истощения природных ресурсов – скорее вопрос скорости их изъятия, которая превысила скорость их поступления. Причем эта скорость резко возросла с того момента, когда отдельные страны и народы начали распространять на весь мир свои ресурсы в обмен на другие ресурсы. Все захотели иметь все и одновременно – опять вопрос странного равенства. Не только и даже не столько демографический взрыв обострил проблему, а именно объединение человечества в единое гигантское человеческое общество. И ко всему прочему – вместе с объединением набора популяций в одну – непреодолимое желание отдельной личности принадлежать к своей популяции и бороться с другими, отличающимися по другим, даже искусственным, придуманным параметрам. ГЛАВА 1. ЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ГЛОБАЛЬНОЙ ПРОБЛЕМЫ ЭКОЛОГИЧЕСКОГО КРИЗИСА. Основной тезис о сущности экологического кризиса – кризис взаимоотношений общества и окружающей его природной среды. Отметим мимоходом некоторую неправомерность употребления термина «взаимоотношения», который подразумевает в данной ситуации вполне определенное равенство в выборе действий…, короче, равенство разумности поведения. … На самом деле (С.З.) в основе экологического кризиса лежит проблема взаимоотношений отнюдь не человека и природы, а различных людей и социальных групп человеческого общества между собой в процессе природопользования, а к последнему следует отнести подавляющее (если не абсолютное) большинство различных видов человеческой деятельности – от экономики до искусства. А в сложившейся критической ситуации особое внимание нужно обратить еще на одну, причем из важнейших, разновидностей природопользования – реализацию всех биологических возможностей человечества как вида: способность к размножению, биологической эволюции и т.п. И эта часть проблемы лучше других показывает, что корни ее лежат внутри человеческого общества – мы отказываемся признавать действие популяционных и иных законов в ходе нашего собственного развития. И только в этом смысле можно ставить вопрос о кризисе взаимоотношений общества и природы: мы говорим о человечестве и его собственной биологической природе. Технология – закономерное развитие ПРИРОДЫ. В основе технологии лежит, вопервых, освоение энергии химических связей (огонь, который породил еще - я бы сказал, в частности, т.к. она есть и у тех, кто огнем не пользуется – дельфины и киты, муравьи – С.З .- и вторую сигнальную систему), во-вторых – освоение средств передвижения в пространстве, в-третьих, освоение способов копирования, размножения и хранения, передачи информации. Наверное, главной, хоть и не явной целю человека и человечества, является увеличение продолжительности жизни, а это достигается в самом простом варианте либо количеством событий, происходящих за один жизненный путь, либо увеличением количества информации – нечто вроде «наполненности» - и технологический путь собственно в этом смысле эту цель и пытается достичь. Обойти технологический путь, отказаться от него будет сложно. Успеть как можно больше в течение жизни, постоянно привнося что-то новое – в этом соль жизни последних двух столетий, ее экономики, политики, это – новое мировоззрение. Похоже, что возможности человечества на этом пути ускорения огромны, но они явно не совпадают с реальностью окружающего нас мира. Серьезные экологические проблемы требуют прекращения использования наиболее опасных технологий, но сами проблемы при этом не исчезают, и разрешить их возможно только при условии появления и развития новых, соответствующих ситуации технологий. При этом понятно, что ни одна, даже самая «безопасная» и «безотходная» технология не может не воздействовать на природу в той или иной степени, что в конечном итоге приведет к тем же проблемам. Итак – круг, безвыходное положение? Нет, это – реальность. Существование человечества без «губительного» воздействия на природу теоретически невозможно, это нонсенс. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ момент. Положение об ограниченности природных ресурсов было сформулировано около двух столетий назад Мальтусом, который, выражаясь простым языком, сказал: «на всех не хватит». Проблема носит чисто экономический характер, но когда она начала обостряться, вопрос был задан появившейся науке экологии, у которой был один, весьма определенный ответ: «Когда вид подрывает свою ресурсную базу, он вымирает». В этой ситуации срабатывает следующий момент – ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ, ибо человечество не готово принять конечность своего существования как вида и просто исчезнуть. Другой важный момент – ВРЕМЕННОЙ, поскольку обывательское представление об охране природы - это сохранение существующего status quo, что противоречит законам развития живого. Нужно не сохранять мир, а менять мир. И еще один момент – ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ. Это стремление вида занять наибольшее жизненное пространство. То, чего почти достиг человеческий вид в условиях городской среды. Мы возьмем на себя смелость утверждать, что этот кризис в большей степени – кризис мировоззрения, основанного на устаревающих принципах природопользования, нежели кризис окружающей природной среды, хотя и не будем ни отрицать, ни умалять последнего. И мы уверены, что без соответствующих изменений общественного сознания, в особенности его обыденной составляющей, говорить о реальном выходе из кризиса несерьезно. Конечно, общественное сознание меняется, и так или иначе, но общество придет к гармонии. Но как скоро и чего это будет стоить нашему и ближайшим поколениям? И возможно ли в принципе вмешательство в этот процесс с целью его ускорения или, вернее говоря, его оптимизации? Мы понимаем, что, по всей видимости, эта проблема в реальности не поддается решению ни «сверху», ни «со стороны». Правительства и активное «зеленое» движение способны лишь затормозить процесс «ухудшения природной среды», и в этом их заслуги бесценны, но выйти из кризиса можно только общими усилиями подавляющего большинства общества, «всем миром». Невозможно, по-видимому, создать теорию, которая могла бы вывести человечество из кризисной ситуации, но такая теория может и должна возникнуть внутри самого общества в виде соответствующих отношений на всех уровнях. Возможно попытаться спровоцировать появление таких отношений, используя реальную кризисность ситуации и готовность к этому общества. Одна из главных задач на этом пути – смена панических настроений, ощущения надвигающейся катастрофы, на объективную оценку ситуации, добавление к борьбе со следствиями (загрязняющие среду технологии – все же следствие, но не причина кризиса) действительно конструктивных шагов. А для этого необходимо сначала ПОНЯТЬ. Понять реальную суть взаимоотношений природы и общества, суть экологического кризиса. Понять всему обществу и «зеленому» движению вместе со всеми. Базой для такого ПОНИМАНИЯ могут и должны стать реальные законы, действующие в природе, и так или иначе распространяющие свое действие на человеческое общество. Мы могли бы сформулировать задачу так: Гармония через Понимание и Понимание через Знание. Общество накопило достаточное количество знаний: необходимы специальные действия для приведения их в общедоступную и используемую форму. Сегодня в архисложном образовании под названием «экологический кризис» наука экология занимает все меньше и меньше места, а сама она превращается в прикладную дисциплину по обеспечению технологической безопасности. Роль науки – отвечать на вопросы и ставить диагноз, но в критической ситуации общество боится ответов, которые могут поколебать сами устои его, и предпочитает заниматься самодиагностикой и самолечением, требуя от науки даже не выписывать – лишь подписывать самодельные рецепты. Взаимное недоверие науки и общества – и причина, и результат углубления кризиса. Важнейший в обществе институт культуры, вплотную подключившись к решению «экологических» проблем, полон ностальгических призывов к «прекрасному прошлому», что, во-первых, к сожалению нереально, а во-вторых – «да был ли мальчик»? Система народного образования, достаточно консервативная по сути своей, в судорогах встала перед проблемой: для обучения и воспитания подрастающего поколения в «экологическом ключе» нужны грамотные педагоги, но кто будет учить учителей? и что представляет из себя этот ключ? «Зеленое» движение грудью давит на тормоз, уповая на альтернативные технологии, полагая, что есть технологии и Технологии. И никто из пытающихся предпринять что-либо в данном направлении не задается вопросом: что делать с тем большинством человечества, которое может быть согласным или не согласным с наличием и опасностью экологического кризиса, но при этом не собирается тормозить, и уж тем более расставаться с достижениями и перспективами «технологического» пути? ГЛАВА 2. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ. 1. Известно, что истины в последней инстанции не существует. И вполне допустимо в каждом конкретном случае, в соответствии с заданным уровнем глубины исследования, рассматривать одну из причин явления или процесса в качестве главной, не входя, при этом, в противоречия с другими уровнями или причинами. … В соответствии с избранным нами подходом мы предполагаем в качестве одной из основных причин появления и развития в нынешнем (теперь уже прошедшем – С.З.) столетии экологического кризиса считать стремительно развивающийся этап перехода человеческого общества от суперразрозненности к суперобъединению. 2. В течение своей многолетней истории человеческий вид был разделен на популяции (во вполне экологическом смысле этого термина), взаимоотношения между которыми больше напоминали жесточайшую межвидовую конкуренцию – как военными, так и политическими и экономическими методами. Налицо смешение популяционного и видового статусов, но терминологические проблемы не столь важны… . Как это ни странно, но побежденных, впрочем, как и победителей, оказалось немного и после многочисленных попыток передела территорий мир повернулся к объединению – в ХХ столетии даже во время самых грандиозных войн враг рассматривался в большей степени как «внутренний» нежели «внешний». Объединению в особенности способствовали ускоренное развитие транспортно-коммуникационной системы и несомненные выгоды единого экономического пространства. Не исключено, что экономика сделала много больше для объединения, нежели разговоры об этом или даже политические потуги, что кажется вполне естественным. 3. Общество оказалось не готово к такому быстрому прохождению процесса – либо потому, что далеко не все одновременно оказались подключены к новой системе в качестве пользователей, либо в силу его естественной инертности, связанной со слишком большими «габаритами». Взамен территориальной раздробленности резко усилилась роль социальных группировок; и хотя границы их очень размыты, популяционная структура человечества сохраняется в новой форме, но во вполне «старом» качестве – с присущим ей наличием конкурентной борьбы. Особенность этой борьбы между популяциями в человеческом обществе – формирование образа опасности и «врага» за пределами границ популяции, постоянная готовность к борьбе у определенной (и немалой) части общества. Объективная и объяснимая в эпоху территориального периода популяционности, эта особенность становится причиной торможения развития в ходе развития нового этапа – объединения. Торможение это также объективно и объяснимо, хоть и с совершенно иных позиций, но, по-видимому, именно оно лежит в основе комплекса неполноценности, именуемого экологическим кризисом. 4. Выразителем и проводником торможения явилось общественное экологическое «зеленое» движение – появившееся в виде адекватного ответа на социальный заказ. … Не секрет, что в основе всех идей и событий, происходящих вокруг «экологического кризиса» лежит ОПАСНОСТЬ – гибели Земли, окружающей среды, биосферы, цивилизации, человечества и т.п. Но самая большая опасность любой опасности в том, что она подразумевает наличие врага, и его будут бесконечно либо выбирать, либо просто назначать. 5. Зеленое движение, длительное время отрабатывая «вариант торможения», в конце концов приходит к необходимости конструктивного подхода к развитию как мира в целом, так и самого движения. В связи с этим зеленое движение начинает ощущать нехватку профессионалов в своей среде и довольно активно их привлекать. Но своей многолетней активностью зеленые успели сформировать сугубо специфическое понимание экологии – защитного, а отнюдь не конструктивного характера, что соответствующим образом влияет на подбор присоединяющихся профессионалов. В зачатках своей конструктивной деятельности (экологические поселения, альтернативные технологии и т.д.) зеленые, во-первых, идут от отрицания того, что наработано тысячелетиями (и от отрицания вообще!), а во-вторых, для реализации своих экологических идей они вынуждены пользоваться теми самыми технологиями, против которых выступают, поскольку других просто не существует. И уж по крайней мере, зеленые пользуются материальными ресурсами (деньгами), накопленными в той системе, которую они пытаются отрицать, и той частью человеческого общества, которую обвиняют во всех грехах, но, игнорируя элементарные правила обмена, пока всерьез не думают о том, что они собственно предлагают обществу кроме старой как мир идеи спасения. … 6. С другой стороны, массивы экологических знаний, накопленные в ходе многолетних исследований и невостребованные обществом, начинают повышать деятельную активность ученых, надеющихся, с одной стороны, найти применение результатам своей работы, а с другой – все более осознающих реальную роль экологии в дальнейшем развитии общества. В действительности экологическая наука не дает реального повода говорить о неминуемой опасности разрушения биосферы в результате активной хозяйственной деятельности человечества. Серьезные профессиональные экологи скорее согласятся с наличием явных признаков работы естественных популяционных механизмов, направленных на стабилизацию все более обостряющейся ситуации внутри (человеческой – С.З.) популяции в результате игнорирования человеком этих механизмов, и активного им противодействия. Но опасно не противодействие как таковое, а действие в условиях отсутствия знания о нем. Бесконечная борьба со следствиями без понимания реальных причин может только увеличить вероятность кризиса. … 7. Процесс объединения активного общественного экологического движения и научного сообщества, накопившего достаточный потенциал экологического знания, – ред.С.З., - является совершенно естественным и необходимым – его невозможно избежать, можно лишь ускорить. Наука работает во времени, а человечество, как поколение, требует результата прямо сейчас. Информация и тот язык, на котором говорит человечество, довольно сильно различаются. Один из первых и самых необходимых шагов – найти решение проблемы различия языков, на которых говорят общественное экологическое движение и экологическая наука. … 8. Главное отличие человеческой энергетики от природной – большая доля энергии используется человеком вовне, для поддержания наружной информационной системы! Хотя сам поток информации, несмотря на все достижения науки и человеческой мысли, не отличается, да, в общем, наверное, и не может пока отличаться цельностью … ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ ВОСПРИЯТИЯ СОВРЕМЕННЫМ ОБЩЕСТВОМ ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЙ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ (с сокращениями). Впервые опубликовано: Большаков В.Н., Криницын С.В., Кряжимский Ф.В., Мартинес Рика Х.П. Проблемы восприятия современным обществом основных понятий экологической науки. Экология. 1996. №3, с.165-170. Термин «экология» появился в ХIХ веке. … Слово «экология» приобрело в настоящее время огромную популярность, однако, его значение в различных кругах воспринимается по-разному. Для ученых – это вполне определенный раздел науки, относящийся к циклу биологических наук, в то время как в непрофессиональной среде под экологией понимают нечто совсем другое – в лучшем случае изучение только гигиенических аспектов состояния окружающей среды, а нередко и просто уровень ее техногенного загрязнения. Возникает проблема несоответствия между обыденным пониманием экологии и теми результатами, к которым подошла экология как наука. Поскольку взаимодействие науки с обыденным сознанием осуществляется через образование, понимаемое в самом широком смысле, то данная проблема – это в основном проблема образования. … Развитие науки, как и многие другие процессы исторического развития в человеческом обществе, имеет циклический характер, проявляющийся в смене парадигм (Кун, 1977). В целом на первой стадии цикла происходит накопление данных и их систематизация. Вторая стадия носит редукционистский характер и связана с эмпирической проверкой гипотез, а на третьей, завершающей, стадии доминирует построение синтетических теорий холистического характера, приводящее к оформлению парадигмы. … В экологии первая стадия развития началась с работ Геккеля (Haeckel, 1866), давшего первое определение этой науки, опираясь на эволюционную парадигму. … В 20- годах в экологии получили развитие наметившиеся ранее тенденции к количественному рассмотрению изучаемых явлений и процессов, связанные с именами Вольтерры (Volterra, 1926) и Лотки (Lotka, 1925). Последний уже в то время пытался реализовать свою программу преобразования биологии в строго количественную науку. … Стадия обобщения в экологии также берет начало в 20-х годах … Идея целостного, взаимосвязанного мира живой материи, который формирует некоторую сферу, окружающую Землю, была выдвинута в работах В.И.Вернадского (Vernadsky, 1945; Вернадский, 1978) и П.Тейара-де-Шардена (Teilhard de Chardin, 1955). Эти авторы подошли к формулированию понятий «биосфера» и «ноосфера» с весьма разных позиций, не связанных формально с классической экологией. Их философские (или даже мистические в последнем случае) построения не имели научной поддержки в момент своего создания, и оставались вне внимания экологов до недавнего времени, когда многие из их положений получили подтверждения (см.Lovelock, 1979; Горшков, 1988; Горшков, Кондратьев, 1990). … Создание кибернетики Н.Винером (Wiener, 1948) способствовало синтезу биологии с инженерией и дало толчок применению системного подхода и представлениям о саморегуляции и самоорганизации экологических систем. Исследования по теории информации и особенно ее термодинамическая интерпретация (Shannon, Weaver, 1949) также имело огромное влияние на экологическую науку. Представление о живых системах как об открытых диссипативных термодинамических системах, сформулированное Э.Бауэром (1937) и Э.Шредингером (Shroedinger, 1945) получило развитие в работах И.Пригожина и его группы (Prigogine, Wiame, 1946). Важный вклад в развитие экологического мышления внесла теория островной биогеографии, разработанная в 60-х годах Р.Мак-Артуром и Э.Уилсоном (MacArthur, Wilson, 1967). Эта теория, синтезировавшая эволюционистские воззрения с моделями популяционной динамики, дала мощный толчок функциональной экологии, несмотря на то, что сегодня ясна ее ограниченность (Hegeveld, 1990). … Вероятно, это обстоятельство подтолкнуло в конце 50-х годов Р.Маргалефа (Margalef, 1957) к построению новой концепции разнообразия, которое стало наиболее популярной областью исследований в последние два десятилетия. Данный подход, вытекающий из термодинамики и теории информации, находит применение при изучении множества экосистемных характеристик – от продукции и стабильности до закономерностей колонизации новых территорий. Тенденция к формированию новой экологической парадигмы прослеживается с конца 70-х и в 80-е годы. В это время завершилось построение общей теории систем (Bertalanffy, 1968) как междисциплинарного подхода, сокрушающего барьеры между отдельными отраслями науки. В это же время арсенал экологии как науки пополнился новыми математическими и вычислительными инструментами: многомерный статистический анализ, моделирование эпигенетических ландшафтов, теория игр, теория катастроф, построение сложных компьютерных моделей с использованием стандартных алгоритмических языков (Forrester, 1961; Odum, 1971; Jones, 1977; May, 1986; Свирижев, 1987). Появление таких научных направлений как неравновесная термодинамика, синергетика и т.д. революционизировало экологическую науку. Поведение природных систем более не представляется описываемым только детерминистскими (линейными) законами: огромную роль в их динамике играет хаотическое поведение, переключения, резкие изменения, катастрофы и другие нелинейные (и часто принципиально непредсказуемые) эффекты (Большаков и др., 1993). Понятие популяции является одним из центральных в экологии; последняя в максимальной степени интегрируется с эволюционизмом именно при изучении популяций (Шварц, 1967; 1971; Шилов, 1981). Исследования популяционной динамики имеют давнюю историю, и в настоящее время можно выделить ряд базовых представлений о закономерностях ее формирования. … Одной из основных концепций популяционной экологии является концепция саморегуляции. Суть ее в том, что в популяциях существуют механизмы обратной связи, и воздействие внешней среды отражается в динамике популяций через посредство этих механизмов. Данные механизмы весьма разнообразны и могут иметь различную природу – поведенческую, физиологическую, генетическую и т.д., однако, в конечном счете, они ведут к изменению демографических характеристик популяции – рождаемости, смертности и миграционных потоков – в ответ на изменение структуры и численности самой популяции. При этом отклик популяций на подобные изменения зависит от внешних по отношению к популяции параметров среды. Поскольку популяционная динамика определяется взаимодействием рождаемости и смертности, то в идеале возможны два способа поддержания стабильной численности. 1. Когда рождаемость равна смертности – высокая смертность (и соответственно, малая средняя продолжительность жизни) при высокой рождаемости. 2. Низкая смертность (большая продолжительность жизни) при низкой рождаемости. Первая стратегия получила название R-стратегии, вторая – К-стратегии (MacArthur, Wilson, 1967). Согласно современным воззрениям, R-стратеги имеют селективное преимущество в нестабильных условиях, когда смертность мало зависит от плотности популяции, а Кстратеги лучше приспособлены к существованию в стабильных условиях (Stearns, 1976). Классическое понятие популяции, полученное в ходе исследования видов, применимо к человеческому обществу с определенными поправками. Не вдаваясь в подробности дискуссии о возникновении человечества и становлении его как отдельного вида заметим, что в течение достаточно большого отрезка времени человек расселился практически по сей пригодной для жизни поверхности планеты, а его многие отдельно живущие группировки (популяции) во времена, доступные современному анализу, отличались в большей степени, нежели многие близкие виды животных, в связи с мощным прессом социальных механизмов. Взаимоотношения между этими группировками больше напоминали жесткую межвидовую конкуренцию. Удивительно быстро человечество миновало стадию пространственной разобщенности (что, правда, стоило ему больших жертв) и стремительно движется к полному объединению. Тем не менее, единое, казалось бы, общество постоянно «разваливается» на группировки, хотя уже не только территориальные, но и социальные (страты). И если главным признаком популяции считать преимущественное скрещивание особей внутри одной группы и менее вероятное – за ее пределами, то разделение человеческого общества на самые разнообразные так или иначе изолированные группировки («социальные популяции») – налицо. Трудность применения результатов, полученных в классической экологии, в том, что внутри этих разнообразных группировок действуют различные и сложные комбинации природных популяционных механизмов. Однако, игнорировать роль популяционных закономерностей в обществе людей несерьезно, если не сказать – опасно. Об этом еще в 70-х годах писал С.С.Шварц (1976): «Никто лучше эколога не знает, как много популяционных явлений в поведении человека. Явления импринтинга, несомненно, дают себя знать в поведении каждого из нас. Много переформированных проявлений «эффекта группы» и в общественной жизни людей. Психология «популяционного доминанта» дает себя знать чаще, чем мы себе это представляем. Взаимосвязь динамики территориальной структуры популяции с динамикой ее генетического состава заслуживает тщательного изучения социологов и демографов». К настоящему времени накоплено множество фактов, указывающих на объективность регуляторных процессов, происходящих в популяциях человека. Так, например, хорошо известно, что в промышленно развитых странах (то есть там, где воздействие на природные комплексы максимально, а уровень жизни высок) происходит социально обусловленное снижение рождаемости и изменение демографической структуры населения (Медоуз и др., 1994), в определенном смысле аналогичные переходу с Rстратегии на К-стратегию. Социальные механизмы позволяют каждой конкретной популяции быстро переходить от R к К-стратегии, и если мы будем знать, как происходит данный переход, это позволит развиваться более эффективно. … Механизмы саморегуляции играют стабилизирующую роль, однако, динамика реально наблюдаемых природных популяций и сообществ (в частности, флуктуации численности) не может быть описана только в терминах саморегуляции (Stenseth,1985). На популяционном уровне взаимодействие механизмов саморегуляции со средовыми факторами отражается в форме кривой популяционного роста, описывающей зависимость удельного прироста численности от плотности популяции. Во многих случаях такое взаимодействие приводит к тому, что данная кривая становится немонотонной (имеет локальные максимумы и минимумы). Немонотонность кривой популяционного роста служит предпосылкой для проявления нелинейных эффектов, заключающихся в резкой смене уровня численности, структуры популяции и (или) характера популяционной динамики. Формально подобные эффекты описываются в терминах математических теорий – теории бифуркаций и теории катастроф. … Возможность резких (триггерных) переходов экологических систем разного ранга из одного более или менее стационарного состояния (режима) в другое нашло отражение в концепциях упругой устойчивости (Holling, 1973) и стабильности подвижных экологических систем (Исаев, Хлебопрос, 1973). Одно из важных следствий разрывности поведения экологических систем – существование объективно недостижимых и (или) крайне неустойчивых их состояний… Изучение функционирования природных экологических систем убедительно показывает ошибочность надежд на то, что возможно достигнуть развития какой либо экологической системы (включая человеческое общество) как линейного однонаправленного поступательного процесса. Между тем, такие надежды доминируют в современной природоохранной идеологии. Более того, современное экологическое образование вольно или невольно ориентировано именно на такое представление. Мало кто всерьез понимает, что в современном мире человечеству объективно придется сосуществовать с неопределенностью. … Экологическая энергетика, базирующаяся на использовании фундаментальных естественнонаучных законов – первого и второго начал термодинамики, является одним самых важных разделов экологической науки, показывающим, что любые изменения в структуре и объеме экологических систем связаны с изменениями потоков энергии через эти системы, а повышение потребления энергии неизбежно влечет за собой увеличение ее затрат (в терминах термодинамики, увеличение производства энтропии и ее оттока во внешнюю среду). Образно выражаясь, энергия – это деньги в системе функционирования природы, и именно в этом смысле верно образное определение экологии как «экономики» природы, где, как и в человеческом обществе, не бывает бесплатных завтраков. В обыденном сознании человека присутствует одна и та же ошибка по отношению и к экономике, и к экологии: деньги рассматриваются как самостоятельная ценность – средство платежа, а не универсальное средство обмена. Данное заблуждение (наряду с механистическими представлениями о развитии как о линейном поступательном движении) явилось одной из причин появления внешне весьма привлекательной идеи устойчивого (самоподдерживающего) развития. Однако, со строго научной точки зрения, концепция устойчивого развития противоречит второму закону термодинамики для открытых систем в стационарном состоянии, т.к. продукция энтропии, возрастающая при развитии технологической цивилизации, должна уравновешиваться ее оттоком в среду (в виде деградации последней), и «устойчивость» развития (в смысле развития, происходящего на фоне сохранения среды) возможно только локально (Svirezhev,1995). Термин «устойчивое развитие» противоречив по сути – есть подозрение, что его провозглашение в качестве главной общественной цели явилось скорее результатом консенсуса политиков, нежели глубокого научного анализа сложившейся на планете экологической ситуации. Рассматривая человеческое сообщество как один из компонентов биосферы и, соответственно, как поле деятельности экологических закономерностей, следует, в первую очередь, отметить довольно строгий запрет на обсуждение или даже постановку этой темы, сложившийся в ходе становления и развития социальной структуры общества. Этот запрет вполне объясним с точки зрения моральных норм – системы регулирования взаимоотношений между различными особями внутри группировки любого ранга. Эта уникальная для природы структура сугубо информационного характера если и не дала человечеству выйти из-под контроля популяционных механизмов, то, по крайней мере, позволила ему определенным образом корректировать их прямое воздействие. На фоне быстро развивающейся социальной картины общества, действие природных механизмов если и принимается, то истолковывается достаточно превратно. При этом базовые понятия и концепции экологии практически не воспринимаются даже наиболее активной (эмоционально воспринимающей экологический кризис) частью общества. Экологическое образование во многих случаях ограничивается лишь демонстрацией негативных последствий хозяйственной деятельности человека, либо просто призывая к сокращению такой деятельности (игнорируя ее связь с уровнем жизни, а следовательно с демографическими и социальными откликами популяции), либо воспитывая иллюзию возможности разрешения тонких экологических проблем сугубо техническими средствами (безотходные технологии, очистные сооружения и т.п.), что принципиально неверно. … Пока в практической деятельности, всегда так или иначе связанной с природопользованием, погоду делают политики (пусть даже с самыми благими намерениями) или общественные деятели, фактически не опираясь на научное знание. Роль науки – отвечать на вопросы и ставить диагноз. Однако, складывается впечатление, что в современной критической ситуации общество все еще боится ответов, которые могут поколебать его устои, предпочитая заниматься самодиагностикой и самолечением. ГЛАВА 4. ПРИНЦИПЫ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ЛОГИКИ. НЕМНОГО ИСТОРИИ. Вполне логично предположить, что экология – древнейшая из наук. … Экология – наука столь древняя, что очень долгое время наукой не считалась и лишь в прошлом (уже позапрошлом-С.З.) столетии получила название, были сформулированы основные положения, методология и методики, причем в то время совершенно невинные, касающиеся взаимоотношений организмов между собой и с окружающей живой и неживой средой. Предполагал ли кто-нибудь тогда, что эти запоздалые крестины дадут имя и одному из самых глобальных кризисов? Имя – именем, а кризис уже маячил и, по крайней мере, пальцем на него показывали – мы имеем в виду уже упоминавшегося английского экономиста и священника Мальтуса. Упрощенно его идеи можно свести к положению: «На всех не хватит, учитывая, что плодородие почвы убывает, а плодородие человечества – наоборот». … К тому времени эпоха географических открытий и описаний натуралистов заканчивалась. Списки видов пополнялись не только вновь открытыми, но и вымершими и, что самое ужасное – вымирающими. Поднялось знамя охраны природы. … Примерно к началу ХХ столетия складывается более серьезное понятие – истощение основных природных ресурсов. Предупреждал ведь Мальтус! И вот тут экология – та сама наука, на которую возложили не только почетную обязанность, но и все надежды, а заодно и полномочия – делает неожиданный поворот. В связи с полученным социальным заказом, а больше из своих собственных интересов и внутренних задач науке экологии потребовались продолжительные и многосторонние наблюдения за процессами, происходящими в природе. Возникли понятие и система глобального мониторинга. Мир ахнул. Оказалось, что в природе буквально все изменяется, и – по большей части – в сторону ухудшения. Впрочем, мало кто в то время смог оценить роль экологии – то ли истца, то ли ответчика. Итак, кризис обозначился. Мы могли бы, для придания большей официальности, предложить и дату рождения – 1972 год, Римский клуб – «Пределы роста», а также Стокгольмская Конференция ООН по охране окружающей среды (СССР участвовал только на уровне экспертов), специально посвященная тому сессия Верховного Совета СССР и соответствующее Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, а также совпавшая со всеми ними первая Конференция студенческих Дружин по охране природы – С.З. А также «официальную версию кризиса» - кризис взаимоотношений общества и окружающей его природной среды. В ходе своего развития человечество все более губительно воздействует на окружающую его природную среду. Мы же, говоря о сущности экологического кризиса, обратим в первую очередь внимание на распространенное заблуждение, характерное практически для всех говорящих и пишущих на эту тему: в основе экологического кризиса лежит проблема взаимоотношений отнюдь не общества и природы, а различных людей и групп человеческого общества между собой в процессе природопользования. Можно, пожалуй, поставить вопрос о глобальном кризисе процесса природопользования, его устаревающих принципов. Экологический кризис, впрочем, как и все другие глобальные проблемы современности, объясняется вполне объективными причинами, имеет свои логические закономерные исторические корни и ни в коей мере не является порождением чьей-либо злой воли. Как угроза ядерной войны в действительности не есть результат происков нечистоплотных политиков, так и экологический кризис нельзя сводить к антиприродной деятельности недальновидных хозяйственников. Общество грешит на технологический путь развития, по которому оно пошло, но, вопервых, нет и речи о свободе или хотя бы возможности выбора, а, во-вторых, как мы полагаем, проблема не только и не столько в той «мощи», которую получило человечество благодаря развитию технологий. ТЕХНОЛОГИЯ – ВИНА ИЛИ БЕДА? Технологический путь – путь развития современной так называемой западной цивилизации. В определенном смысле этот путь отличается от традиционного пути развития восточной культуры, и считается, что Восток перенял технологический путь развития у Запада, но мы рассмотрим технологию в качестве одного из основных факторов, отличающих все человеческое общество от окружающей его природы, от остальной биосферы. Дадим следующее определение технологии: это разнообразные не свойственные естественной природе способы производства, получения и потребления различных не свойственных естественной природе продуктов как материальных, так и нематериальных (мы имеем в виду также энергетические и информационные продукты). Это определение вовсе не наше изобретение, даже если оно отличается от общепринятого, - именно такое понимание технологии лежит в основе разделения объектов и процессов в природе на естественные и искусственные, т.е. принадлежащие по своему происхождению либо только природе, либо только человеческому обществу. И мы готовы упрощения ради согласиться с такой постановкой вопроса, хотя его можно отнести и к области казуистики: ведь само человеческое общество, а следовательно, и все его производные по происхождению принадлежат природе. Но давайте не будем выяснять причинно-следственные связи между курицей и яйцом, а просто останемся в плоскости, где различия между естественным и искусственным – реальность, и постараемся найти их основу. Мы предлагаем следующий вариант рассуждений. Все технологические процессы, присущие современному человеческому обществу, ДИСКРЕТНЫ И КОНЕЧНЫ. Природа – единый, суперсложный и фантастически многоплановый процесс – воспринимается современным человеком как огромное количество различных самостоятельных процессов (будем считать, что это – объективные издержки роста в аналитический период развития цивилизации). Наблюдая за происходящими в природе изменениями и закономерностями их повторения, анализируя и экспериментируя, человек овладевает некоторыми отдельными процессами, т.е. получает способность инициировать их в нужное ему время и в нужном месте, контролировать прохождение, варьировать параметры, получая в результате требуемый продукт быстрее, в большем количестве и определенного качества. Продукт при этом является самоцелью, на нем заканчивается технологический процесс, а любые побочные эффекты, например отходы, человеком либо не замечаются, либо игнорируются (о поры, до времени). Процесс изобретен, он конечен и, следовательно, доступен человеческому пониманию и может потешить человеческое самолюбие. Наконец, накопив достаточный опыт и создав «теорию» технологии, человек начинает производить продукты своего потребления, доселе в природе не существующие, одновременно и совершенно естественно получая не свойственные природе отходы, которые начинают накапливаться в воздухе, воде, почве, складироваться в специально отведенных человеком местах. «Конечность» технологических процессов проявляется не только на «выходе». Подавляющее большинство технологий мало или практически неизбирательны на этапе отбора сырья: человек до сих пор пользуется традиционными методами и инструментами, не позволяющими выбирать потребные материалы в чистом виде. Модернизация методов и инструментов коснулась лишь интенсивности процесса: раньше мы рубили и гребли, а теперь вырубаем и выгребаем. Кроме того, для получения своих «неестественных» продуктов у человека появилась потребность в «неестественном» сырье, например, химически чистых соединениях или элементах. Родились технологии получения сырья, естественно, с новыми, несвойственными природе отходами. Но природе вообще несвойственны отходы! В природе нет такого понятия, ибо природа – единый процесс. И этот процесс способен «освоить» и «вписать» в себя любые искусственные отходы при условии, что количество их будет достаточным, а поступление – постоянным. А вот в связи с этими условиями обратим внимание еще на одну сторону «конечности» технологий: большинство из них недолговечны по меркам эволюционных процессов. Природа не успевает сотворить новые или переориентировать старые виды организмов для потребления вновь появляющейся органики или неорганики, как человек «изобретает» новый вид отходов. Разнообразие отходов может поспорить с их количеством. Впрочем, природа всегда находит «запасной» путь: ее фаворитами в новых экосистемах становятся «всеядные» виды – крысы, тараканы и им подобные, очень жизнестойкие, но не способные различать разницу между отходами и запасами. А вот вам и третья сторона проблемы: в природе любой продукт, будь то отходы производства или материальные ценности, не употребляемые сразу же в пищу, становятся объектом «потребления», питательной средой. Но совсем не потому, что «свято место пусто не бывает»! Для нормального функционирования биосферы любой вид, потребляющий «сырье», должен выдавать «отходы», которые послужат «сырьем» для других видов! Сказанное выше – проблема технологического пути «с точки зрения природы». И для природы, если это и проблема, то никак не жизни и смерти, а всего лишь времени. В отличие от человечества, которое задыхается, захлебывается, едва ли не хоронит себя под собственными отходами. Возможно ли отказаться от технологического пути? Судя по всему – нет. Во-первых, как? Как остановить мчащийся поезд? Во-вторых, что делать дальше? И к тому же, куда девать поезд и железнодорожный путь? В-третьих, да нужно ли? В конечном итоге технологический путь – настолько объективно равная принадлежность как человечества, так и остальной природы, что мы не сочтем слишком фантастичным назвать развитие, например, космических технологий – возможностью когда-нибудь в будущем сообща спастись от губительной встречи с одной из комет. Логичней предположить закономерность технологического пути для общего развития жизни, нежели ошибочность сделанного когда-то человечеством выбора. Есть еще один, весьма интересный ракурс проблемы. Технологии появляются и развиваются для удовлетворения человеческих потребностей. Но неужели у нас ТАК МНОГО потребностей? Причем и таких, ради которых мы изобрели опасные, если не самоубийственные технологии? Мы можем предложить следующее объяснение. Глубинная суть большинства технологий – сокращение ВРЕМЕНИ, затрачиваемого на удовлетворение разнообразных человеческих потребностей, и соответственно, высвобождение времени для новых, что, по-видимому, дает ощущение увеличения ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТИ ЖИЗНИ и это ощущение человечество не согласится променять ни на что. Успеть как можно больше в течение жизни, постоянно привнося чтото новое – в этом соль жизни последних одного-двух столетий, ее экономики, политики, это – новое мировоззрение. Похоже, что возможности человечества на этом пути ускорения огромны, но они явно не совпадают с реальностью окружающего нас мира, особенно, если учесть увеличение численности населения Земли и числа жителей, вовлекаемых в этот процесс. Серьезные экологические проблемы требуют прекращения практики наиболее опасных технологий, но сами проблемы при этом не исчезают разрешить их возможно только при условии появления и развития новых, соответствующих ситуации технологий. При этом понятно, что ни одна, даже самая «безопасная» и «безотходная» технология не может не воздействовать на окружающую человека природную среду (на природу!) в той или иной степени, что в конечном итоге приведет к тем же проблемам. Уж если говорить о так называемых «безотходных» технологиях, то они реальны только в одном смысле – создание общего технологического процесса человеческого общества, когда все технологии завязаны в единый комплекс, да еще и «вписанный» в остальной природный процесс. Наверное, к этому все и идет, но, во-первых, медленно (зато естественно), а во-вторых, с необходимыми выплатами и потерями. Хотим быстро и без потерь? Пожалуйста, но тогда и плата будет другая. А вот чем платить выгоднее – давайте думать; вот именно в этом смысле мы разумные! И в этом смысле экология сможет ответить на многие вопросы. ЭКОЛОГИЯ: ОТВЕТЫ НА НЕЗАДАННЫЕ ВОПРОСЫ Экология сегодня – категория настолько сложная и туманная, что ради упрощения анализа мы начнем «с начала», имея в виду, что экология и по происхождению, и по содержанию – наука. Такая же, как многие другие: со своим предметом, методиками, постулатами и законами. Непросто c определением – их несколько и они отнюдь не синонимы. Мы назовем два. Классическое (в историческом уже смысле) – наука о взаимоотношении организмов с окружающей их средой. И наиболее общее, а, на наш взгляд, и наиболее верное – наука о функционировании надорганизменных уровней организации природы. И уж совсем сложно с отношением общества к экологии и тем смыслом, который оно в нее вкладывает. Уже не только в обыденных разговорах, но и в среде журналистов, да и специалистов различного профиля гуляют такие странные сочетания, как «грязная и чистая экология», «экология культуры», «экология души». Продолжите сами. …термин «экология» имеет, по меньшей мере, два значения – как биологическая дисциплина, изучающая отношения живого организма или целой популяции со средой обитания … и как междисциплинарное, синтетическое направление, охватывающее огромный комплекс вопросов из области взаимодействия общества и природы, охраны и развития окружающей среды…. Все становится более ясным, если отнести это на счет рождения нового – «экологического» - мировоззрения как следствия «надвигающегося экологического кризиса», что, наверное, логично и вполне закономерно. И вот тут мы возьмем на себя смелость утверждать, что сегодня общество просто придает модную экологическую форму своему старому мировоззрению, усиленно распространяя это свое традиционное мировоззрение на природу. Мало того, есть подозрение, что общество путает следствие с причиной. Представляем, какие обидные слова бросаем мы сейчас в лицо прогрессивному большинству. Но мы считаем, что это – реальность, а реальность не может быть обидной, хотя бы в силу ее объективности. И с классической, и с логической позиций экология подразделяется на две основные и вполне самостоятельные части: популяционную экологию и экологию сообществ и экосистем…. Предельно упрощая ситуацию, предложим такое сравнение: популяционная экология и экология экосистем – это соответственно тактика и стратегия природы, а человечество, обретя самостоятельность (пока еще сомнительную, кстати), не понимает стратегии и пытается навязать природе свою собственную тактику. И, развивая это сравнение, заметим, что человеческое общество до сих пор не определилось с ролью природы в этой ситуации: то это был враждебный сосед, то – симпатичный вассал, которого нужно защищать, а то – грозный, но ранимый хозяин, у которого уже мы находимся в вассальной зависимости. Но вернемся к тактике и стратегии. Начнем с экологии популяций, с «тактики». Главное отличие одной популяции от других – свободное скрещивание особей внутри нее и весьма ограниченное – с особями других популяций. Это дает возможность популяции иметь и развивать свой собственный генотип, который при определенных обстоятельствах может оказаться наиболее приспособленным к изменившимся условиям среды. Обратите внимание – мы говорим о генотипе популяции, а не отдельной особи, ибо популяция – основная форма существования и развития генотипа, а особи – лишь «временные хранилища» его отдельных частей. Это развитие, т.е. постоянное обновление генотипа, идет одновременно в двух направлениях: «целенаправленно» - вслед за изменениями внешней среды, и «относительно бесцельно» - либо в расчете на какие-то будущие резкие изменения среды, либо просто потому, что генотип не может не развиваться. И основные механизмы этого развития – мутации и отбор. … Двухголовые, безголовые и прочие уроды мутациями в действительности не являются: это почти на сто процентов результат сбоев в ходе развития конкретного эмбриона. Настоящие мутации – случайные изменения на уровне генов, передающиеся далее по наследству, чаще всего внешне не проявляются, они распространяются «внутри» генотипа популяции и лишь иногда «высовываются наружу», где отбор проверит их соответствие или несоответствие существующим условиям внешней среды. Кстати, отбор мы также чаще всего понимаем неверно: это отбор не на выживание, а на способность и удачливость в размножении, где опять же высок элемент случайности. Отбор практически не способен уничтожать мутации, даже «негативные», он лишь корректирует их соотношение, концентрацию в данной популяции, формирует общий рисунок генотипа. И если не каждая особь, то фактически каждая небольшая случайная группа несет в себе практически полную информацию о генотипе всей популяции, а потому сравнительная ценность одной или даже группы особей по отношению к популяции в целом крайне мала. Человечество из описанной модели серьезным образом выпадает и, вроде бы, имеет право на свою собственную «тактику». Во-первых, с развитием общей мировой транспортно-коммуникационной системы все больше нивелируется разделение человеческого вида на популяции, «конкурс» генотипов понемногу начинает терять свой смысл. Во-вторых, сам генотип перестает быть единственным местом и способом накапливания и передачи информации – мы имеем в виду культуру в самом широком смысле этого слова. Отбор приобретает явную социальную окраску. В-третьих, изменяется статус и резко повышается ценность отдельной особи – полученная обществом с ее помощью информация может оказаться уникальной. Сформулируем в самом общем виде три основных отличия человечества от остальных видов: - объединение популяций в единое целое; - рост видовой ценности отдельной особи до уровня ценности бывшей популяции; - создание «внешнего генотипа» (информационной ультраструктуры вида). С одной стороны, названные отличия реально существуют и действуют, а с другой – они находятся в процессе формирования, вызывая тем самым конфликтную ситуацию. Сами по себе эти отличия – не есть открытие, но их анализ, возможно, прольет свет на многие проблемы. 1. Бывшие самостоятельные популяции, смешиваясь, закономерно идут к объединению, но отдельные сильные и агрессивные генотипы будут долго сопротивляться этому процессу в соответствии с заложенным в них стремлением к победе в конкурентной борьбе и неприятием ассимиляции; это, возможно, один из самых серьезных моментов в непрекращающейся национальной проблеме, но это и природный защитный механизм сохранения разнообразия генотипов. 2. Ценность отдельной особи очевидна, хотя и не бесспорна (пусть в виде исключения, но смертная казнь продолжает существовать). Один человек действительно может (и примерами этого история полна) внести вклад во «внешний генотип», сравнимый по ценности с вкладом отдельной, удачно развивающейся популяции во «внутренний» генотип «неразумного» вида. Однако такое «повышение в звании» вместо сопутствующих льгот породило серьезную психологическую проблему: природные популяции относительно бессмертны, а человеческая жизнь, увы, определенно конечна и весьма коротка. Для вида это нормально – развитие генотипа идет, а вот для человека – фатальная несправедливость. Впрочем, конфликт между изменением статуса и неадекватной самооценкой создал целый ряд проблем, поскольку вместе с некоторыми «правами» популяции, основанными на доступности практически любой информации и способности отдельной особи манипулировать «внешним генотипом», человеческий индивидуум получил и почти полный набор «популяционных обязанностей». Один из примеров – участие в конкурентной борьбе, стремление к независимости, главенствованию и расширению контролируемого пространства. Этот механизм подталкивает на борьбу за высокое место в иерархической системе, за разного рода власть(полную, ограниченную, материальную, интеллектуальную и т.д.) как отдельные личности, так и сходные по социальным характеристикам группы (новые популяции?). В условиях продолжающего работать «внутреннего генотипа», неизменно поставляющего полный и обновленный набор конкурентоспособных индивидуумов и их всевозможные групповые вариации, борьба за власть (в самом общем виде, за более высокое положение в системе) объективна, но бесконечна, а ее главный эффект – форсированная коррекция «внешнего генотипа». 3. «Внешний генотип» - накопленный за тысячелетия информационный потенциал – пожалуй, самое главное отличие человеческого вида от остальной живой природы. Различные открытия и изобретения – своего рода «искусственные мутации» - дают человечеству поразительные возможности, как ускоренного саморазвития, так и освоения практически любых, в том числе и внеземных, пространств. Искусство стало материальной основой и инструментом познания и развития эмоциональной сферы. И так далее. Но мы предложили такое, казалось бы, образное название, как «внешний генотип, не только в связи с внешним положением хранилищ информации, но в достаточно определенном смысле: мы имеем в виду его самостоятельность и даже значительную неуправляемость. На то он и генотип? Впрочем, на наш взгляд, самая большая проблема не в том, что знания можно использовать по-разному (это само собой разумеется!), а в том, что наш самостоятельный «внешний генотип» и у нас рождает обманчивое чувство независимости и единственно верной (в который раз?) оценки окружающего мира. Независимости от природы, что бы мы при этом ни говорили о так называемом единстве с ней, и в первую очередь от внутреннего генотипа, от действия природных популяционных законов. Независимости от энергетических закономерностей (повторяем, не возможностей, а закономерностей) планеты и всей Солнечной системы. Независимости нашего «прогрессивного» развития от «бесцельного» развития природы. У «внешнего генотипа», судя по всему, большое будущее, и наша независимость должна обрести реальную основу, но пока мы, как между молотом и наковальней, находимся в центре конфликта генотипов, имеющих различную природу, но единого носителя – человечество. Таким образом, обладая правом на «собственную тактику», тактики, как таковой, мы не имеем, а точнее, имеем адский конгломерат из естественных экологических и эволюционных законов, не прекращающих действовать внутри человечества, и наших притязаний на уникальность, хотя бы и по-своему законных, основанных на реально существующих социальных механизмах. То, что мы с полным правом могли бы назвать «собственной тактикой», - основанные на идеях гуманизма и всеобщего равенства социальные устремления и процессы – это наш и только наш защитный механизм сосуществования с двумя генотипами. Бесплодны попытки искать корни этой тактики в живой природе; мало того, эта наша собственная тактика находится в серьезном противоречии с традиционной природной стратегией. Итак, стратегия. Экология сообществ и экосистем. Дарвинизм сыграл свою революционную роль и устарел. Мало того, он сыграл и свою отрицательную роль: вариант «тактики», предложенный Дарвиным, практически целиком «списан» с человеческого общества. По Дарвину, вид и его отдельные популяции производят гораздо большее число потомков, чем может выжить, чтобы в «борьбе за существование» победили наиболее приспособленные. Не логичней ли было предположить (даже во времена Дарвина), что ни один вид и ни одна популяция не существуют сами по себе, они ячейки одной сложной системы – биосферы; и, поскольку вид питается другими видами, он просто обязан производить достаточное количество потомков для того, чтобы «прокормить» тех, кто стоит выше его в трофической цепи? К сожалению, даже сегодня такой подход считается противоречащим принципам гуманизма. Это «не наша» стратегия. Стратегия, которую человечество отказывается не только принимать, но и просто понимать. В природе нет «борьбы за существование», есть развитие как сущность, как самоцель, как причина и следствие в одном лице. И это развитие, повторим, идет на уровне популяции, а отдельные особи, будучи формой внешнего проявления этого развития, служат для постоянного перемешивания элементов генотипа, как карты в колоде. В том числе и в колоде биосферы. В любом случае, когда резко меняются условия существования вида, по причинам, от него не зависящим (катастрофическое изменение климата и пр.), либо по «внутренним» причинам (перерасходование собственного лимита численности) заметная, а иногда и большая часть вида просто вымирает. ПРОСТО. И ни один вид на Земле, за исключением человека, судя по всему, еще не делал из этого трагедии, ибо только человечество в каждом своем индивидуум признает личность, а ценность отдельной человеческой жизни становится совершенно самостоятельной и величайшей среди множества прочих (ценность жизни всего человечества в целом как вида по этой шкале становится запредельной и просто подразумевается). Ни под каким видом человечество не согласится жертвовать любой своей частью ради сохранения целого либо спокойно воспринимать ситуации, когда это все же случается, не затрачивая героических усилий на спасение обреченных частей (мы не рассматриваем здесь проблемы военных противостояний, ибо это есть область популяционных законов). Такова объективность разума. И именно эта объективность не позволяет нам ни повернуть «назад к природе», ни даже спокойно жить «в согласии с природой». По крайней мере, с той природой, которая живет по своим – «волчьим», но своим законам, когда Смерть – необходимый компонент продолжения Жизни. Есть и другая сторона медали. Назовем это «субъективность разума»: экстраполируя на природу свои оценочные категории, человечество отрицательно относится к любым проявлениям разрушения («смерти») в объективном мире, в природе, не желая признавать абсолютное равноправие процесса разрушения с процессом созидания, его обязательность для развития, для поступательного движения. И даже зная об этой обязательности в самом общем виде (например, в виде закона сохранения вещества и энергии), человек отказывается принимать ее в конкретных проявлениях. Попытки противостоять таким общим закономерностям, как необходимость (именно необходимость!) разрушения в ответ на любое созидание, указывают на недостаток опыта, знаний, понимания. Понимания, что любое наше созидание – материальное, организационно-структурное, даже идейно-политическое – обязательно повлечет за собой соответствующее разрушение. И если мы планово создаем, по-видимому. Необходимо планово уничтожать, развивая и используя соответствующие знания, технологии и вовремя, в нужном месте, с необходимыми энергетическими затратами. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ВРЕМЕНИ, ПРОСТРАНСТВЕ И ЭНЕРГИИ Мы, разумеется, не будем даже пытаться дать определение столь неопределенной категории, как время. Но отметим ее исключительную важность в понимании проблем, связанных с экологическим кризисом. В человеческом обществе, помимо богатой шкалы временных единиц – секунд, часов, веков и пр., - существует особая, самостоятельная: продолжительность человеческой жизни. Временные характеристики любых процессов, происходящих в окружающем нас мире, мы оцениваем, сравнивая с длительностью нашей собственной жизни. При этом почти все изменения, происходящие в сроки, более или менее превышающие время жизни одного поколения, воспринимаются нами в обыденном сознании как нечто для нас малозначимое, практически неизменное. А вот большинство процессов по нашему разумению коротких, быстро изменяющих окружающую нас привычную среду, оцениваются нами чаще всего как негативные; и чем короче, тем катастрофичней они нам кажутся. Вспышка в размножении листогрызущих насекомых, способных в считанные дни или недели уничтожить большой участок леса, даже если этот лес не предназначен для непосредственного использования человеком – страшная беда. Хотя для природы – это временная замена одной биомассы на другую, возможность (если не обычный способ) генетического или любого иного обновления, как для насекомых, так и для леса, для всех его составляющих. Существование и развитие любого вида – процесс настолько длительный в сравнении с нашей жизнью, что долгое время виды считались неизменными. Но даже сейчас, когда мы признали конечность (именно конечность – далеко не все виды «удостаиваются чести» дать начало новым, да и у «избранников» это обычно случается с одной из популяций) существовании видов, их вымирание мы переживаем как «безвременную утрату», а ответственность тут же берем на себя, хотя даже наш мощный пресс способен «задавить» лишь тех, кто «доигрывал свою роль в настоящем акте пьесы». Том самом акте, где «те же и Человек». У всех природных процессов свои временные категории, связанные в сложную, непостижимую для нас сеть. Все наши благие порывы сохранить природу на деле являются попытками затормозить ее развитие, остановить его в наиболее привычном для нас внешнем состоянии, не позволяя ей отвечать на наше же собственное воздействие. Мы не будем рассматривать пространство как философскую категорию, а хотим лишь отметить разницу в использовании пространства биосферы человеческим обществом и остальными видами. Точно так же, как и любой вид на Земле, в соответствии со стандартной стратегией человечество стремится занять максимальную территорию и, надо признать, заметно преуспевает в этом. При этом оно вовлекает в процесс своей жизнедеятельности все большее количество живой и неживой материи, выходя уже и за пределы биосферы. Ни один вид на Земле не знал подобных масштабов. Но более серьезное отличие от остальных видов состоит в том, что все начальные, промежуточные и конечные результаты своей деятельности человек концентрирует в ограниченных по размерам, составу, да и по количеству точках пространства (поселениях, сооружениях, свалках и пр.), заметно изменяя естественные природные процессы в этих точках и обедняя их на остальных территориях. Простой пример: для естественных природных процессов нормально, когда отжившие свой срок растения и животные должны оставаться на своих же местах, ведь их органика продолжает принадлежать единому природному процессу, поэтому нормальны ли «санитарные рубки ухода»? Для природы как раз нормально равномерно распределять мусор и отходы по территории планеты, а не складывать его в свалки и, уж тем более, не сжигать. Осваивая пространство на свой собственных, «неестественный» манер, мы к тому же серьезным образом изменяем энергетический баланс планеты. Энергия – последняя в нашем анализе категория, одна из важнейших, касающаяся всех без исключения процессов и явлений, хотя и, опять же, не поддающаяся определению. Мы не будем здесь обсуждать проблему опасности или безопасности атомных электростанций и альтернативных источников энергии, тем более, что это проблема не энергетики, а скорее история автомобиля и велосипеда, и проходить она должна по ведомству техники безопасности. С позиций реальной экологии проблема не в том, сколько энергии мы потребляем, и хватит ли ее нам и ближайшим поколениям – это для закона сохранения вещества и энергии подход просто неграмотный. Проблема в том, сколько энергии мы НЕ потребляем из того количества, которое научились высвобождать и высвобождаем, благодаря своему «внешнему генотипу»! Свободная энергия – одна из самых серьезных задач в решении проблем экологического кризиса. И решение ее – в создании единого технологического процесса взамен огромного количества разнообразных технологий. И мы не делаем никаких открытий – человечество идет именно по этому пути, ибо другого, скорее всего, просто не существует. ИТАК… Попытаемся ответить на вопрос, который, уверены, возник у большинства читателей, добравшихся до этих строк. А что же мы, собственно, хотели сказать? Процесс возникновения и развития человеческого общества в большой степени объективен как по отношению к общему природному процессу, так и к самому себе. Никаких более или менее серьезных возможностей выбора либо совершения грандиозных ошибок у нас просто не было. И скорее всего в обозримом будущем не предвидится, ибо природа является не столько окружающей нас сложнейшей системой, хотя бы и относительно стабильной, сколько непрерывным ПРОЦЕССОМ (если уж делать примитивные сравнения, то природа не сложный и непостижимый механизм, а, скорее, гироскоп). Мы согласны, что существует некоторое нестабильное состояние, называемое экологическим кризисом, но в человеческом обществе, а отнюдь не в природе и даже не в биосфере. Одна из наших серьезнейших проблем – противоречие между разумностью личности, которая, наконец-то, начинает (еще только начинает!) реально оценивать свое положение в общей системе природы, и относительной, но «неразумностью» больших групп людей, где уверенно продолжают действовать популяционные законы, в какие бы социальные одежды они не наряжались. Мы, подчиняясь неуемной желанию отдельной личности сохранить жизнь максимальному количеству появившихся на свет человеческих потомков, приводим в полное замешательство свой внутренний генотип, который до сих пор был главной единицей жизни, и который еще долго будет показывать свои возможности. И генетические заболевания и эпидемии, возможно, не самые страшные из них. Мы с точки зрения одного-двух поколений отдельных личностей, за выделенные нам несколько десятков лет, воспринимаем окружающую среду практически неизменной и уверены, что именно такой она должна быть и оставаться. Человеческая личность в живой природе действительно уникальна одним: активным неприятием неизбежности смерти, а отсюда – непреодолимым желанием смещать любой баланс в пользу созидания. Мы, в связи с опять же фатальной конечностью отдельной личности, пытаемся окружающий нас мир представить в виде набора отдельных и конечных явлений и процессов, да еще и придумать цель для каждого из них, ясную и понятную. Непостижимо для нас, что целью развития может быть только развитие, а другого просто не дано. Поймите нас правильно – мы не фаталисты и не пессимисты; мы, надеемся, - реалисты. Но мы уверены, что пока не получен элексир бессмертия (тот еще «подарок»!), единственный возможный путь – объединение отдельных личностей в единое РАЗУМНОЕ человечество. Мало того, мы абсолютно уверены, что современное человеческое общество находится именно на этом пути и поэтому мы не имеем даже намерения критиковать какие бы то ни было идеи, программы или конкретные действия, направленные против экологического кризиса в его традиционном понимании. Все это совершенно объективно и – в реальном русле. Другое дело, что уникальный человеческий разум, наш «внешний генотип», дает нам уникальные преимущества: во-первых, ускорить этот процесс, а, во-вторых, выбрать ту «валюту», которой нам было бы «выгоднее» оплатить это ускорение, потому что платить придется обязательно, как бы нам ни хотелось «прокатиться зайцем». А возможность у нас такая есть, она в том, чтобы найти способ и начать переводить накопленные человечеством знания на уровень обыденного сознания, на уровень ПОНИМАНИЯ, перестать относиться к ним, как к имеющим лишь самостоятельную ценность бриллиантам, сделать «внешний генотип» доступным для всего общества, а не только отдельных личностей. И тогда нам, наконец, удастся избавиться от нашего комплекса неполноценности – экологического кризиса. ГЛАВА 5. ЭКОЛОГИЯ В ЗЕРКАЛЕ РЕАЛЬНОСТИ (попытка экологического анализа экологического кризиса) На Земле около 15 миллионов человеческих поселений – городов, поселков,сел, деревень, хуторов. Первые поселения возникли 10-12 тысяч лет тому назад (Владимиров, 1999). Уже начали появляться на свет те гуси, которые лягут на рождественский стол двухтысячного года от рождества Христова. Две тысячи лет с того дня, когда Иисус пришел на Землю и принес новую веру, новую мораль, новое учение. Веру в высшую справедливость, в равенство всех перед Всевышним вне зависимости от земных успехов. Мораль, просто и понятно разъясняющую, как отличить добро от зла и регулирующую отношения каждого конкретного человека с самим собой, с обществом и с Богом. Учение о том, как достичь всеобщего счастья и благоденствия. Две тысячи лет укоренения и распространения этого нового разъяснениями, уговорами, огнем и железом. Две тысячи лет надежды. Но так и нет долгожданного счастья, да что там счастья – даже порядка не прибавилось в этом мире. А последний, двадцатый – наш век – усилил старые негативные тенденции: войны стали мировыми и более жестокими, терроризм – международным, потребительская лихорадка – всеобщей. Но, кроме всего прочего, конец двадцатого века явил миру экологический кризис – подарок прямо к юбилею. Не совсем, правда понятно кто и кому сделал подарок? В классическом (уже) понимании экологический кризис сводится к трем основным положениям: - количество ресурсов убывает и по некоторым позициям стремится к нулю; - количество отходов самого разного вида неуклонно растет и накапливается во всех основных средах – в воздухе, воде и почве; - ухудшается здоровье населения. РЕСУРСЫ. Странно, что вообще этот вопрос рассматривается как экологический. Точнее, он конечно же и именно экологический, но то, как он преподносится позволяет делать выводы не просто о незнании экологии, а о подмене реальных экологических проблем надуманными. Вспомним основы: природные ресурсы делятся на две основные категории – на возобновимые (растения, животные и продукты их жизнедеятельности) и невозобновимые (нефть, уголь, руды и тому подобное). Деление это в довольно большой степени условное, но вполне отвечающее современной ситуации. Возобновимые ресурсы. От наличия и состояния ресурсов первой группы человечество зависит как биологический вид и, обладая уникальной трофической пластичностью (всеядностью и способностью управлять возобновлением собственных пищевых ресурсов), оно находится в более выигрышном положении по сравнению с огромным большинством позвоночных животных. По крайней мере, мы – единственный вид, практически беспрерывно наращивающий свою численность в течение многих десятилетий. И в этом кроются наши внутренние экологические проблемы, гораздо более серьезные, нежели те, которые в свое время назвали демографическим взрывом. Накормить пятью хлебами тысячи голодных возможно с технологической точки зрения, особенно если не утруждать себя подсчетами энергетических и прочих затрат, необходимых для создания таких хлебов. Подобные пропорции экологически крайне опасны как для экосистемы в целом, так и для конкретного вида. Демографический взрыв – не просто количественное увеличение, это, судя по всему – нештатная с экологической точки зрения качественная ситуация, неестественное состояние нашего генотипа в условиях жесткого подавления природного механизма естественного отбора. Но в этом – беда нашего сложного времени – чувствовать наличие проблем, их экологическое содержание, но искать их причины вовне, а никак не внутри себя. Невозобновимые ресурсы. Но, собственно, потому они и невозобновимые (до известной, впрочем, степени), что никто, кроме человека, их не использует и, следовательно, они не включаются в общий биосферный круговорот. Эти ресурсы – основа нашего технологического прогресса. Поневоле напрашивается вывод о том, что они были специально предназначены для достаточно конкретной цели, точнее – конкретного вида. Куда же смотрел Всевышний, организуя среду обитания и создавая запасы для дорогого ему человечества? Пожадничал, пытался сэкономить? Или же запасы эти были категории «НЗ», а мы пустили их на пирушки? С другой стороны, использование этого рода ресурсов – причина изменений в биосфере, которые мы оцениваем как негативные. Так значит, вовсе не пожадничал, а отпустил ровно столько, чтобы в нужный момент мы одумались? Непонятно тогда, почему эти сугубо человеческие ресурсы подошли к концу столь неожиданно и одновременно. Хотя объяснение этому простое и лежит на поверхности. Дело даже не столько в демографическом взрыве, хотя количество потребителей, конечно же, имеет огромное значение. Совершив технологический рывок, человечество к середине нашего столетия создало мощную транспортно-коммуникационную систему, объединившую практически весь мир в единое экономическое пространство. Торговые миссионеры опять опередили всех остальных, обойдя даже проклятие Вавилонской башни. Все стратегические человеческие ресурсы, различные у разных народов, пошли с молотка мирового аукциона и с бешеной скоростью стали потребляться во всем мире. Материальный мир становится богатым, но однообразным. Последним оплотом территорий остаются языковые и культурные различия. Следовало бы обратить внимание на экологическую опасность однообразия для человечества как вида, но эта проблема не столь опасна в свете наших технологических возможностей. Другое дело – сокращение ресурсов, на которых эти технологии базируются. Если говорить о реальной экологии, то она не знает примеров вымирания видов по причине перерасходования ресурсной базы, но она знает сколько угодно примеров сокращения численности таких видов. И не в качестве «наказания» за глупость, а как естественный механизм «поумнения». Для нас же подобный механизм совершенно неприемлем, а «умными» мы считаем себя с очень древних времен. Настолько умными, что, находясь внутри биосферы, будучи полностью встроенными в нее, используя почти все ее компоненты для удовлетворения наших безграничных желаний, мы считаем возможным только получать, и не терять ни в чем: ни в количестве потребителей, ни в количестве производимых товаров, ни даже в их цене. По-детски расстраиваясь тем, что технологические ресурсы подходят к концу, мы при этом испытываем панический страх перед новыми ресурсами (ядерная энергетика и химия), хотя о старых в этом смысле не говорим: нефть породила двигатель внутреннего сгорания, и со смертностью на дорогах давно сравнивают все остальные виды смертности, изначально предполагая их несравнимость. Упрямое сопротивление элементарным логическим последовательностям – одна из человеческой специфики и, возможно, одна из причин того, что мы называем экологическим кризисом. Конечно же, потери есть и значительные, но не экологического, а технологического, а вернее даже психологического и этического плана. В биосфере не существует понятия потерь, поскольку природа вовремя избавляется от устаревшего и создает новые структуры и механизмы, но она это делает в результате эволюционного процесса – в ходе смены многих поколений; мы же пытаемся ворочать рычагами естественной истории внутри одного-двух поколений, возомнивших себя вершиной, как в пространственном, так и во временном смысле. ОТХОДЫ С проблемой сокращения количества ресурсов напрямую связана проблема увеличения количества отходов, причем связана двусторонним образом. И выгляди странным, когда эти главные положения экологического кризиса рассматриваются порознь, как самостоятельные проблемы. Добавьте сюда глобальное потепление, и вот вам изнанка закона сохранения вещества и энергии. Похоже, что подходит время подобные законы природы записывать в Конституцию, а контроль за их исполнением возлагать на суды всех инстанций. Проблема накопления отходов – хороший пример неверного понимания реальной экологии и действия ее законов. Отходы также как и ресурсы можно условно разделить на две группы: первая – залповые выбросы в атмосферу, воду и почву отходов производства, в особенности перерабатывающей промышленности. Если эти отходы – конкретные яды, то валить с больной головы на здоровую несерьезно: самоубийство никакого отношения к экологии не имеет. Если же это нехарактерные для данной системы химические соединения, то экосистема приспособится к ним, уплатив за изменения некоторыми своими частями, в отличие от человека, который, если не отказывается платить, то нещадно торгуется и сбивает цену до уровня своих безграмотных представлений о функционировании природных систем. Вторая группа отходов – использованные и ненужные больше в хозяйстве предметы, грубо говоря – мусор. Вездесущий мусор раздражает нас, мы бежим от него в лес любоваться чистой природой не думая, что весьма заметную часть радующего глаз пейзажа составляют отходы, они же – мусор в человеческом понимании. Разница в том, что природный мусор стабильно поступает в экосистему, на него претендуют соответствующие потребители, и скорость его разложения давно приведена в соответствие со скоростями остальных процессов. Человечество, призвав на помощь все свои знания, усиленно создавало новые вещества, главное требование к которым было устойчивость к воздействию окружающей среды (несъедобность), праздновало появление каждого нового полимера, а теперь хватается за голову. Кроме того, поступление в природу нашего мусора нестабильно, переходя на новые технологии мы постоянно меняем состав отходов, часть их сжигаем. Таким образом, мы сами искусственным образом порождаем некую конфликтную ситуацию: активно переводим невозобновимые ресурсы в неразлагаемые отходы. Но конфликтной она является только для человечества, а отнюдь не для биосферы – природа, как известно, не терпит суеты. Она способна освоить любые отходы при условии. Если их поступление будет постоянным, а количество – достаточным, чтобы прокормить хотя бы один вид в течение эволюционно значимого времени. Нас же интересуют только такие решения проблемы, результаты которых становятся достоянием одного поколения. Как бы там ни было, но на сегодняшний день проблему отходов, в том числе и опасных для здоровья, естественным экологическим путем нам не решить, она остается только на нашей человеческой совести и является результатом постоянного нарушения всех мыслимых и немыслимых правил техники безопасности и, в первую очередь, технологической. Но, во-первых, это – цена прогресса и той скорости, которую мы ему задали, а, во-вторых, добрая половина человечества не видит смысла в безопасном существовании и постоянно играет со смертью, вторая же половина с азартом наблюдает за этим. Если рассматривать экологический кризис как глобальное нарушение техники безопасности совместного существования человечества, то приходится признать, что это разгильдяйство имеет столь же древнюю историю, что и само человеческое общество. Сначала это была суперинтенсивная охота, когда охотники должны были добывать пищу не только для себя, но и для тех, кто был занят другими общественно необходимыми делами, а также для немощных – стариков и детей. Опасность гибели или увечья на охоте увеличивалась в соответствующее количество раз. Довольно скоро, резко расширив сферу своих потребностей и технологий человек начинает осваивать совершенно новые и неестественные для себя области: подземное, подводное, воздушное пространство, а затем и космос, практически всегда при этом действуя на грани опасности и безопасности. Долгое время непосредственной опасности подвергались непосредственные исполнители, получая соответствующую компенсацию в виде денег и/или славы. Наконец двадцатый век порождает технологии с катастрофическими последствиями в случае аварии, а также большое количество технологий, опасные последствия которых малозаметны, но обладают свойством накапливаться. Но их самое главное отличие в том, что жертвами таких нарушений техники безопасности становятся огромные количества людей, непосредственного участия в таком производстве не принимающих. И дело даже не в том, что они не получают никакой компенсации, а в том, что они не давали согласия на участие в таких мероприятиях, а, впрочем, их никто и не спрашивал. Но это опять не экологическая проблема, а скорее психологическая или социальноэкономическая, поскольку практически никогда и нигде не обсуждается вопрос о том. Что любое самое вредное производство – есть производство разного рода потребительских продуктов, и человечество не в силах отказаться от однажды завоеванных высот потребления. Немалая часть человечества готова согласиться на бесплатные завтраки в ресторанах с грязной водой и воздухом. Если уж говорить о нарушении правил технологической безопасности, то, возможно, одной из наиболее опасных является современная технология получения максимальных прибылей, которая основывается на производстве товара в огромных количествах и по минимальной цене, для того, чтобы потенциальным, да и реальным потребителем становился практически каждый человек. Подобная тактика очень быстро насыщает рынок, заставляя производителя создавать не столько необходимый и добротный, сколько модный и, следовательно, недолговечный товар. Все это противоречит экологической стратегии, увеличивая скорость потребления природных ресурсов и накопления отходов и почти не позволяя включать в цену товара стоимость реабилитации окружающей среды. И если всерьез говорить о причинах так называемых экологических проблем, то это даже не столько порочная экономика, сколько наше стремление к потребительскому равенству. ЗДОРОВЬЕ Наиболее значимым в проявлениях экологического кризиса человечество считает ухудшение здоровья населения, и спорить с этим считается просто неприличным. Хотя первым делом напрашивается вопрос: ухудшается по сравнению с чем? С прошлыми веками, когда средняя продолжительность жизни кое-как дотягивала до 30-40 лет, детская смертность была неизмеримо выше, а эпидемии были действительно эпидемиями, которые опустошали целые страны? Сложно оперировать данными статистики (даже если они существуют) в таком деликатном вопросе, но очевидно, что человечество в конце второго тысячелетия стало не больше болеть, а неизмеримо больше лечиться. Этому способствуют несомненные успехи медицины в возможностях оперативного лечения, во внедрении антибиотиков и т.д. С другой стороны, львиную долю в достижениях современной медицины составляет диагностика. Еще в прошлом веке медицины попросту не знала о тех тысячах заболеваний, которые сегодня диагностирует с упоением коллекционера. И мы без особой радости, но с упоением лечимся. Спору нет, лечиться, несомненно, нужно, особенно, если можно. Еще важнее не допускать начала болезни, т.е. бороться с причинами, а не со следствием. А в этом вопросе у нас полная путаница. С одной стороны, мы ищем причины наших болезней во внешней среде, предполагая, что в прежние времена она была практически стерильной, а сейчас переполнена химическими загрязнениями. И совершенно не хотим вспоминать о килограммах химических соединений, которые мы поглощаем в форме таблеток и порошков, о поголовных прививках с младенческого возраста, превращающих нашу иммунную систему в емкость для вакцин. С другой стороны, мы, например, как черт ладана боимся радиационного загрязнения, но напрочь забыли о целом поколении, отстоявшем свои десятки минут, и даже часы, под жестким излучением мощных рентгеновских аппаратов, пока не была введена в медицинский обиход флюорография. И медицина ничего не говорит о каких-либо пострадиационных изменениях в этом поколении. Конечно, стоит отдать должное нашей медицине и посчитать, сколько людей и особенно детей выживает по сравнению с временами естественного отбора в человеческом виде. Но ведь стоило бы и посчитать количество искусственно выживших и включившихся в размножение людей, настолько изменившее наш генотип, что говорить о естественном природном здоровье, как результате естественного отбора, уже почти не приходится. Это, впрочем, не значит, что с заболеваниями не нужно бороться. Но медицина исходит из, как минимум, двух экологически неверных предположений: 1. человек достиг своего физического совершенства; 2. окружающая среда может быть вредной/опасной, полезной или нейтральной, но обязательно ВНЕШНЯЯ. Тем самым, принося очевидную (и уникальную в природном смысле) пользу отдельному человеку, медицина, возможно, как минимум усложняет и затрудняет реализацию природных процессов, если не сказать – увеличивает вероятность возникновения опасной ситуации. Иисус Христос один взошел на крест ради спасения всего человечества, а мы пытаемся спасти каждого (что само по себе неплохо), но не думая при этом о судьбе всего человеческого вида. Как это ни печально, но медицина или, если хотите – некто от медицины, но с ее попустительства, больше рекламирует лекарственные препараты, чем заботится о здоровье населения. Как это ни печально, но в современной медицине, при всех ее достижениях, все больше и больше экономики, борющейся за потребителя. Впрочем, медицина – дитя своего общества, и так же как экономика, она исходит из идеи примитивного равенства наших организмов, для которых медицина старательно создает некое внешнее здоровье. Здоровье становится предметом потребления, а не естественным состоянием организма, к которому и стремиться следовало бы естественными способами. Но это – уже реальная экология, которую общество не знает, и говорить о которой не принято. Обыденная же экология сформировалась на основе самых ранних и довольно примитивных идей факториальной экологии - науки о воздействии внешних факторов на организмы и реакциях организмов на внешние воздействия. Одна из причин формирования обыденной экологии имеет исторические корни: классическая экология рождалась из исследований, главным образом, высших животных и растений – высших консументов и продуцентов. С одной стороны, они ближе и понятней человеку, но, с другой стороны, в количественном отношении, их роль в общем круговороте природных процессов далеко не так велика, как нам представляется, а главное – их качественная позиция напоминает аристократию, надстроенную над чернорабочей массой остальной биосферы. На этой же аристократической прослойке строится весь комплекс проблем, связанных с вымиранием тысяч видов животных и растений, сокращением количества ресурсов и т.д. Мировоззрение, на котором базируется традиционное понятие экологического кризиса, с современной экологией (как наукой – С.З.) имеет мало общего. Оно больше напоминает железный (экологический) занавес, которым человечество старательно отгораживается от реальности. И, в первую очередь, от реальных экологических проблем, которые хоть и серьезны, но не настолько, чтобы можно было говорить о кризисной ситуации: проблемы не столько сохранения, сколько оптимального развития нашего общего генотипа; проблемы сохранения не просто природного разнообразия, но при обязательном признании и сохранении баланса как положительных, так и отрицательных его проявлений; проблем нелинейности любого развития и нашего в том числе и т.д. Демографический перехлест, помноженный на технологический прогресс и на транспортно-коммуникационный прорыв, породили ситуацию, когда человечество заняло практически все свободные, относительно свободные (для крупных млекопитающих – С.З.) и даже несвободные ниши в биосфере. У нас на глазах происходит реальное объединение человечества и природы не из идейно-этических соображений, а в силу неизбежности. Неизбежности объединения наших производственно-энергетических систем и биосферных круговоротов вещества и энергии, механизмов поддержания и регулирования численности, векторов и способов развития генотипов. Все это – в компетенции реальной современной экологии, которую общество почему-то не хочет принимать во внимание. Популяционный и, в особенности, системный ее аспекты (экологический – значит СИСТЕМНЫЙ), судя по всему не только слишком сложны для общественного восприятия, но и входят в противоречие с этическими устоями нашего общества – с понятиями плохого и хорошего, равенства и неравенства, гуманизма по отношению к отдельной личности и к виду в целом. Человечество наконец-то объединилось в некое подобие единой популяции, по крайней мере, в территориальном значении этого термина. Человечество стремительно движется к Великому Объединению, похоже, что процесс этот стал не просто объективным, но неуправляемым. Есть надежда на то, что разум, данный нам, способен если не преодолеть сразу консервативность старой, «доэкологической» морали, то осознать ее и сократить период инерции, уплатив соответствующую наценку за срочность. Есть надежда на то, что общество, осознав значение экологии для жизни на Земле, сможет осознать и реальное ее содержание. ГЛАВА 6. ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС – ОДНА ИЗ ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ СОВРЕМЕННОСТИ История накопления и развития негативных последствий неграмотных экологических действий человечества столь продолжительна, предсказываемый сценарий дальнейшего развития событий столь ужасен, а количество людей, согласных с подобной точкой зрения и всерьез озабоченных угрозой экологического кризиса столь велико, что, казалось бы, всем давно все ясно, и решение – простое, хотя и жесткое – давно должно быть принято к действию. Но нет. Решения даже по таким «простым» вопросам, как атомная энергетика и выбросы в окружающую среду недвусмысленных ядов либо так и не принимаются, либо застревают на уровне полумер. Напрашивается вывод о том, что какие-то из перечисленных выше позиций либо неверны, либо далеко не столь однозначны. Возможно, что к данному вопросу следует подойти с другой стороны. В течение многих десятков лет человечество вело дискуссию о том, каким существом является человек – биологическим или социальным, или, по крайней мере – чего в человеке больше. На наш взгляд в этом старом споре есть один значительный нюанс, выводящий его на новый уровень. Дело в том, что практически всегда под словом «биологическое» в человеке понималось в основном физиологическое начало, к рассмотрению принимался отдельный человеческий организм и сравнивался с таким же животным организмом. Значительное их сходство давало в руки сторонникам «биологического» аргументы в свою пользу. В свою очередь, большая разница в поведении, особенно в социальных его аспектах, говорило об обратном. Результат на сегодняшний день, как и следовало ожидать, носит компромиссный характер: человек – существо биосоциальное. Гораздо более интересные результаты можно получить, если под «биологическим» в большей степени понимать экологическую составляющую биологии, а человечество рассматривать как вид и, в особенности – как комплекс популяций. При таком подходе, вполне возможно, откроются и корни «социального» в человеке, поскольку не могло это «социальное» появиться из ничего. Со времен Неолитической революции, когда быстро развивающееся человечество перешло от собирательства и охоты к земледелию и скотоводству, оно получило два мощных «экологических» отличия от остальных видов: - создав собственным разумом уникальную независимую трофическую нишу, человечество добилось невероятной независимости от остальных видов и даже физических факторов внешней среды; - что и позволило ему беспрецедентно наращивать свою численность, что совершенно нехарактерно для консументов высших порядков. И дело, наверное, не в численности как таковой, абсолютные величины других близких видов может быть и сравнимы, но уникальным является ее почти линейное наращивание в течение относительно небольшого по эволюционным меркам отрезка времени. Пожалуй, самой главной причиной Неолитической революции было некоторое пороговое развитие нервной системы человека, которое, с одной стороны, увеличило срок детского развития до достижения функционально взрослого состояния, а с другой – обусловило необходимость сохранения жизни старикам – главным хранителям и обработчикам накапливаемой информации. Даже из школьного курса биологии известно, что каждый вид (уместнее было бы говорить – популяция) стремится произвести на свет максимальное количество потомков. И это, по-видимому, и главное, и первое условие выживания (точнее было бы – обеспечить выживание и размножение максимальному количеству потомков, т.к. в природе есть две стратегии: рожать огромное множество детей и больше о них не заботиться; и рожать немного детей, но какое-то время о них заботиться, например, охранять от хищников. У себя дома можно наблюдать в аквариуме: гуппи – пример первой стратегии, а цихлиды – второй – С.З.). Но при этом ни один вид в естественных экосистемах не способен бесконечно наращивать свою численность (хотя она не есть величина постоянная). Такому развитию событий мешают два комплекса лимитирующих факторов – внешние и внутренние. К наиболее известным и значимым внешним факторам относятся достаточное или, наоборот, недостаточное количество корма, а также его качество (содержание питательных веществ), воздействие вида или видов, стоящих выше в трофической цепи, а также различные физические, главным образом климатические, факторы. Внешние факторы, регулирующие численность, действуют чаще всего прямо, влияя на физическое состояние особей, или просто увеличивая смертность. Человек – единственный вид (позвоночных, т.к. у муравьев тоже неплохо с кормовой базой получается – С.З), научившийся успешно контролировать и даже управлять ими (особенно теми, которые касаются кормовой базы), а также активно защищаться от воздействия внешних неблагоприятных условий среды. Что, собственно, и позволяет ему увеличивать свою численность и расселяться в самые разные, порой мало подходящие для обитания места. Внутренние регулирующие факторы – вещь более тонкая. В живой природе при огромном разнообразии действующих факторов и их сочетаний нередки случаи, когда популяция оказывается в благоприятной ситуации на протяжении достаточно длительного периода (обилие корма, невысокий пресс хищников, стабильные климатические условия и т.д.), когда существуют явные предпосылки для увеличения численности, что, казалось бы, должно быть выгодно любой популяции. Но на самом деле такой рост численности невыгоден в стратегическом плане: резкий прирост населения может быстро и надолго подорвать кормовую базу, либо вызвать ответную вспышку численности «сидящего сверху» хищника, что неминуемо приведет к катастрофическому росту смертности, а слишком быстрое и сильное падение численности очень опасно для популяции, оно чревато достижением некоторых минимальных пороговых значений, когда восстановление численности весьма затруднено. Для того, чтобы не случалось подобных колебаний со слишком большой амплитудой существуют внутренние механизмы регулирования численности. В действии этих механизмов особое значение имеет не численность как таковая (виды, кроме человека, не способны проводить перепись населения и оценивать ее), а плотность – количество особей на единицу площади. По современным представлениям один из наиболее вероятных вариантов действия такого механизма достаточно прост (да они и не должен быть сложным хотя бы в силу его важности и требований к надежности). При увеличении плотности в популяции растет частота встречаемости особей при обычных передвижениях по территории, занимаемой популяцией. Каждая такая встреча вызывает реакцию в виде выделения в организме особых веществ типа гормонов. При слишком частых встречах происходит накопление этих веществ, что заставляет особь вести себя определенным образом; это может выражаться в повышении агрессивности и, соответственно, приводить к конфликтам между особями, может повысить миграционную активность и заставить большее количество животных покидать пределы данной популяции, может снизить репродуктивную активность. Животные и популяция в целом находятся как бы в стрессовом состоянии, вызывающем определенную реакцию в виде нестандартного поведения особей. Предполагается, что подобная ситуация в популяции ведет к сокращению рождаемости и количества выживших потомков. Так или иначе, уменьшается численность популяции, ее плотность, ситуация «успокаивается» и приходит к норме. Описанные механизмы регулирования состояния популяции в зависимости от показателей плотности – очевидно далеко не единственные и, вероятно, не самые важные, но они, по крайней мере, самые заметные и активно изучаемые в природных популяциях. Системы «запуска и функционирования» таких механизмов естественным образом должны находиться внутри популяций (больше просто негде) и иметь достаточно высокий уровень прочности – защищенности от сбоев. В соответствии с принципами эволюционной теории формировались подобные механизмы в течение длительного периода, начиная с низших форм и «запрятаны» они должны быть очень глубоко, в генетических структурах. Потеря их должна быть слишком дорогой, если не роковой, утратой. Человек, как вид в достаточно большой степени вышедший из-под контроля внешних факторов, тем не менее, остается представителем животного мира и очень маловероятно, что ему удалось (или даже удастся) избавиться от описываемых внутренних механизмов. По крайней мере, большинство из нас способно почувствовать их действие и внешние проявления в местах большого количества народа – и агрессивность, и стремление к уединению, к перемещению. Хотя, конечно, в применении к человеческому обществу все обстоит и так, и гораздо сложнее: с одной стороны, в связи с групповым характером расселения плотность поселений (особенно больших) очень велика. Развитие медицины еще более увеличило ее (за счет выживания потенциально нежизнеспособных особей и за счет увеличения продолжительности жизни, резко увеличив количественно пострепродуктивную часть поколения). С другой стороны, следует заметить, что в естественных популяциях описанный механизм реагирует, скорее всего, даже не на плотность как таковую, а на ее изменение в течение определенного периода (не исключено, что уменьшение плотности действует в обратную сторону – способствует увеличению численности). У человека же величина плотности в крупных поселениях давно достигла запредельных значений и воспринимается переполненной, но постоянной величиной. В этом смысле человек и его популяции находятся в постоянном состоянии стресса. Не в этом ли причина необычной для животных повышенной агрессивности довольно большого числа особей, причем агрессивности, направленной на особей своего же вида? Тем более что в отношении и животных, и человека мы пользуемся одним и тем же термином – «агрессивность», но понимаем, что содержание его в разных случаях отличается и даже очень. Соответственно, у человека, вышедшего в основном из-под естественного контроля, этот внутренний механизм должен быть в постоянном действии. Судя по всему, в соответствующей ситуации агрессивность, либо тягу к расселению, либо иную реакцию проявляют не все особи, а лишь некоторая предрасположенная к этому часть, произведенная и постоянно производимая на свет генотипом. Эти качества должны «дремать» до определенной поры, чтобы в нужный момент «проснуться» и сделать свою работу – скорректировать ситуацию в популяции. Вполне естественно, что это происходит не «вдруг», вроде нажатия на спусковой крючок, а по мере изменения плотности. И именно изменение служит сигналом (точнее, в зависимости от разницы? Изменяется интенсивность сигнала). У высших форм животных генотипические вариации гораздо чаще проявляются в функциональных поведенческих реакциях, нежели во внешних признаках. Особенно характерно это должно быть для человеческого общества. Механизмы регуляции численности существую также и «внешние» на уровне экосистем и сообществ разного уровня. Но мы имеем в виду не примитивные модели «хищник-жертва», а механизмы примерно того же типа, что и в популяции, только на системном уровне, когда все входящие в экосистему популяции, так или иначе, взаимно регулируют численность друг друга для оптимального совместного использования поступающей энергии. Конечно, когда мы говорим о внешнем проявлении механизмов, таких, как агрессивность и т.п., мы вынуждены пользоваться человеческим языком и должны помнить, что агрессивность, например, в природе не носит той социальной негативной окраски, которую имеет в виду история человеческих отношений. Тем не менее, механизмы существуют и требуют определенных реакций, которые в случае уникального человеческого вида в хитросплетениях социальных надстроек проявляются нештатным образом. Постоянное наличие определенного процента агрессивных характеров в перенаселенных по природным меркам социумах – дело привычное, столь же привычна и извечная вера в их перевоспитание, основанная на непонимании корней явления. Действие же внешних механизмов проявляется в еще более необычных с экологической точки зрения условиях: человеческий вид со времен неолитической революции получил значительную независимость от окружающей его экосистемы и, возможно, внешние механизмы привели к разделению человечества на независимые популяции, которые начали взаимно и активно регулировать численность друг друга. По крайней мере, это единственная причина, позволяющая объяснить и даже оправдать практически уникальную внутреннюю агрессивность особей человеческого вида и бесконечные войны между самыми различными группами за ресурсы и территории. Конечно же, это всего лишь гипотеза, причем весьма уязвимая, но которая позволяет объяснить необъяснимые пока вещи, и которая может служить основой для дальнейших рассуждений и исследований по этому вопросу. Конечно же, необходимо сразу сделать оговорку, перед тем как продолжать рассуждения в том же духе. В биологической науке, в отличие от точных наук типа математики и физики, не существует законов, в лучшем случае можно пользоваться термином «закономерности». Естественно, не существует и понятия доказательства. Сложность биологических и, в особенности, экологических систем столь высока, а состояние – нестабильно в силу естественного непрерывного развития, что роль доказательства выполняют статистические показатели повторяемости явлений. Поэтому, конечно, рассуждения, приведенные в данной работе, стоит рассматривать скорее как гипотезы, как, впрочем, большинство построений в современной экологии; хотя мы можем подходить к ним как к доказательствам, выполненным в «другой системе координат». Сложность принятого в данных рассуждениях подхода состоит, главным образом, в том, что, с одной стороны, признание действия естественных популяционных механизмов, свойственных животным популяциям, в применении к человеческому обществу является гипотезой, хотя и логичной, но недоказуемой на сегодняшний день (как, впрочем, и практически неопровержимой), а, с другой стороны, подобный подход находился под жестоким запретом в течение огромного периода «сознательного» состояния человечества. Тем не менее, есть надежда и явные признаки того, что это самое «сознательное» состояние достигло или, по крайней мере, вплотную приблизилось к уровню, позволяющему не только вслух говорить на подобные темы, но и производить соответствующие исследования, и делать необходимые выводы. Следует заметить, что приводимые здесь рассуждения нельзя рассматривать как весьма простую попытку применения выявленных в естественной природе экологических закономерностей к человеческому обществу. Это, скорее, результат двустороннего подхода: анализ социальных процессов, происходящих в обществе, позволяет глубже понять структуру и функционирование животных популяций, давая пищу для формулирования и проверки различных гипотез, а полученные в ходе длительных исследований (природных экосистем – С.З.) результаты складываются в более или менее цельную картину, приводящую к ассоциациям с человеческим обществом. Подобный двусторонний подход вполне объективен, но отнюдь не безгрешен: так, в ходе использования общественного человеческого опыта в популяционных исследованиях ученым приходится пользоваться терминами, взятыми из обыденного человеческого языка, типа «борьба за существование», «победа или поражение в ходе конкурентной борьбы» и т.п. Человеческий смысл этих выражений и слов, так или иначе, сказывается на понимании и применении соответствующих научных терминов не только заинтересованной публикой, но и профессионалами, что приводит либо к разночтениям и долгим дискуссиям, либо даже к ошибочной трактовке полученных результатов. Подобное противоречие вовсе не следует считать ошибкой, это результат вполне объективного развития науки. Однако современное состояние экологических исследований настоятельно требует подобное обстоятельство учитывать. Внутривидовая, а точнее – внутрипопуляционная конкуренция – явление, не требующее бОльших доказательств, чем уже имеющиеся. Результатом этой конкуренции является более успешное участие в размножении и оставление большего количества потомков с родительским более «удачным» генотипом. Подобная конкуренция – основа развития популяции и один из важнейших механизмов эволюционного развития – проходит на разных уровнях и проявляется в различных вариантах, а жесткая необходимость участия в подобной конкуренции заложена в генотипе каждой особи. В этом, пожалуй, состоит главное отличие в содержании и смысле термина «конкуренция» в экологии от традиционного человеческого понятия: конкуренция в обществе зависит от свободы выбора и человек может включиться в нее, а может отойти в сторону; в живой природе конкуренция – способ развития, а значит – существования. Генотип, как огромное количество генов и гигантское количество их комбинаций, порождает великое разнообразие форм, как внешних, так и внутренних – физиологических, а также форм поведенческих реакций. В такой ситуации конкуренция – один из основных инструментов отбора, направленного на постоянное повышение приспособленности к имеющимся условиям внешней среды, но не ведущего к сокращению разнообразия, поскольку внешняя среда в принципе непостоянна. Естественно, что каждый появившийся на свет генотип в виде конкретной особи «не знает» своих способностей и возможностей, - они, собственно, и проверяются в ходе конкурентной борьбы. Борьбы в человеческом смысле этого слова в подобной конкуренции почти нет, чаще всего это нечто вроде взаимного «сравнения» фенотипов – внешнего проявления конкретных генотипов. В зависимости от «содержания» генотипа фенотипы могут различаться по размерам, формам тела и его частей, пропорциям, окраске, физическим возможностям, типам поведенческих реакций, характеру и т.п. Большему или меньшему успеху может послужить любой из параметров, либо их сочетание. Некоторые фенотипические проявления конкретного генотипа участвуют в «соревновании» самым прямым образом: по внешним данным более или, наоборот, менее предпочитаются партнеры для участия в размножении, и в человеческом обществе, возможно, это явление выражено ярче, чем у других животных. Большая часть различных параметров фенотипа работает косвенным образом – более сильный, быстрый, живучий, сообразительный и т.п. имеет больше шансов на участие в размножении с «лучшим» партнером, в более благоприятные сроки, в более подходящих условиях и т.д. Конечно, вся эта борьба носит статистический характер, и вероятность победы одних генотипов действительно высока, у других граничит со случайностью, у подавляющего большинства шансы приблизительно равны, но зависит это не только от «качества» генотипов, но и от конкретного состояния внешней среды, при котором этому генотипу приходится «жить и работать»; да и роль случайности при большом количестве взаимодействующих особей не так уж и мала. У человека, который относится к высшим млекопитающим, очень развито столь характерное для этой группы стайное поведение – совместное групповое проживание большого числа особей, не являющихся членами одной семьи. «Агрегация в результате социального притяжения. Агрегация может усиливать конкуренцию между особями за питательные вещества, корм или жизненное пространство, однако это неблагоприятное следствие агрегации более чем уравновешивается тем, что она способствует выживанию группы в целом» (Одум, 1975, с.268). Стайное поведение порождает иерархию – фенотипическую борьбу генотипов (как по внешним данным, так и свойствам «характера», поведению). Победа генотипа заключается в одном – максимальном участии в размножении (и, по возможности, с «передовыми» генотипами) и продолжении жизни этого генотипа в большем количестве потомком и поколений. В генотип особи заложена способность к конкуренции! Как мы уже говорили, вся эта система работает на повышение приспособленности особей в популяции к условиям внешней среды и, одновременно, на сохранение оптимального разнообразия популяции, рассчитанного на изменение внешних условий. А для того, чтобы эта система постоянно работала, в каждом генотипе должно быть заложено «стремление» к обязательному участию в конкурентном соревновании, и чаще всего главная цель этого участия не столько победить, сколько «общими усилиями» сравнить генотипы, «проверить» их качество и уровень соответствия условиям среды обитания и готовности к возможным изменениям. А проявляется это участие в активности соответствующих форм поведения, от самых простых, таких, как активность в поиске корма, в поиске и выборе партнера по размножению, в выкармливании и защите потомства, до более сложных – группового и территориального поведения. Территориальность в экологии рассматривается в качестве разновидности конкуренции между особями одной популяции за обладание индивидуальным участком (асимметричный тип конкуренции). Причем чаще всего под территориальным поведением подразумевается активное поведение по защите своего участка от посторонних особей. Вполне естественно, что различными являются размеры и качество разных участков, кроме того, некоторым особям таких индивидуальных участков может просто не хватать. Существует мнение, согласно которому индивидуальная территория есть единственный в своем роде «непотребляемый» ресурс, обладание которым повышает конкурентоспособность отдельной особи или семейной группы. Подобный тип внутрипопуляционных взаимодействий присущ человеческому обществу с самых ранних стадий его становления. Характерной особенностью территориального участка как «непотребляемого ресурса» является возможность сохранять его в течение длительного времени, передавать следующим поколениям и увеличивать его площадь. Эти экологические свойства территории, по-видимому, послужили основой появления в человеческом обществе такого уникального феномена, как собственность, а она, в свою очередь, привела к развитию материального производства и экономики. Рассуждая в этом ключе, человека следует считать «осознавшим себя генотипом», но осознавшим не полностью, а до той степени, когда он «ощущает» действие внутрипопуляционных механизмов, способен «чувствовать» их «позывы», но вынужден трактовать их на уровне своего развития, чаще всего в подсознательном или эмоциональном виде. Но даже подобное «осознание» активности генотипа дает ему в руки совершенно уникальную возможность создавать искусственный фенотип, скрывая настоящий под декорацией из различных, чаще всего, материальных объектов – от косметики и одежды до массивной брони собственности. Наличие и величина собственности как бы перекрывают все недостатки (а иногда и достоинства!) генотипа, которые должны проявиться в фенотипе. А механизм передачи собственности по наследству подменяет успешное продвижение этого генотипа от поколения к поколению и сохранение его в эволюционном развитии популяции. С одной стороны, появление и развитие феномена собственности как искусственного фенотипа дало толчок к появлению и развитию феномена равенства возможностей разных по генотипу особей, тем более, что собственность можно получать самыми различными путями: зарабатывать, накапливать за счет экономии, выиграть, украсть и т.п. В отличие от территориальных объектов собственность можно создавать и наращивать, что, повидимому, послужило основой материального производства, а затем и экономики. Собственность стала одним из стержней экономики в смысле создания и накопления гигантского материального искусственно созданного мира. А поскольку стремление к обязательному участию в конкуренции генотипов – постоянно действующий механизм развития популяции – человеку присущ явно не в меньшей степени, чем животным, в погоню за обладанием собственностью включилось подавляющее большинство особей. Оборотной стороной медали стало то, что, в человеческом обществе с ускорением его развития происходит создание и накопление материальной базы – огромной и распределенной крайне неравномерно (потому как собственность! Да и конкуренция генотипов так или иначе продолжает работать). Подобный подход, конечно, ничего не доказывает, является гипотезой, но позволяет объяснить явление накопления предметов материального производства и многие отношения в человеческом обществе, так или иначе касающиеся проблем собственности. Поскольку фенотип «участвует в соревновании» практически на протяжении всей жизни и «надеется», что его «победа» будет передана как «эстафетная палочка» последующим поколениям, встает вопрос о том, что получаемая тем или иным способом собственность должна находиться в неразрушенном состоянии достаточно продолжительное время, лучше всего, если в течение жизни нескольких поколений. Это породило целое направление научных исследований и технических достижений, направленных на повышение прочности и долговечности продуктов материального производства – от пищи до сложнейших строительных конструкций. За многолетнюю историю развития человечество накопило не только огромный опыт в создании, распределении и присвоении собственности, но и невероятные запасы этой самой собственности, плохо объяснимые с точки зрения разумной необходимости. Большую сложность на современном этапе представляет сам процесс сравнения величин собственности у индивидуумов, что затрудняет оценку результатов конкуренции искусственных фенотипов-генотипов. Вначале – косвенная зависимость от генотипа (обладать большей собственностью могут лишь соответствующие типы поведения), которая в дальнейшем убывает, хотя и не до конца. Независимость (хотя бы и относительная) собственности от генотипа порождает иллзию уравнивания генотипов в конкурентной борьбе в связи с возможностью ее накопления, в особенности, если учесть наличие принципиально разных путей для этого – зарабатывание, экономия, выигрыш, обман, преступление и т.д. Мало того, и это, пожалуй, самое главное – собственность (как «искусственный» фенотип) можно передавать по наследству от поколения к поколению, что, в общем, завершает картину подмены естественного хода конкурентной борьбы генотипов искусственным! И это, возможно, единственное объяснение накопления невероятных запасов собственности, перекрывающих все разумные варианты естественного потребления. Это подтверждает тезис о том, что собственность в огромной степени носит информационный характер, нежели способ запасания элементов потребления. Фенотип, а в особенности генотип, - это не только и не столько физические возможности, в гораздо большей степени это определенный набор информации о качественных особенностях особи, группы и даже целой популяции. То же самое следует сказать и о накапливаемой собственности. Большинству крупных и даже средних собственников подобные количества собственности вовсе не увеличивают пропорционально качество жизни в смысле удовлетворения любых жизненно важных и даже не очень важных потребностей. Эти количества – суть информация о собственнике, о его возможностях и способностях, о его месте в иерархической структуре популяции – социальной группе, искусственный вариант фенотипа. С древних времен эта проблема разрешалась простым и почти чисто человеческим способом (хотя, конечно, корни феномена обнаруживаются в среде животных, и не только самых высших): собственность может обладать не только количеством, но и качеством, что, в общем, довольно просто переводится на язык стоимости – понятному для большинства способу сравнения. Речь идет вначале об украшении предметов собственности, специальной выделке, поиску формы, материала и т.д., то есть об информации практически в чистом виде. Опасно делать на основании этого выводы о происхождении искусства, но определенное зерно истины здесь наверняка имеется, по крайней мере, в отношении его ранних прикладных форм. ХХ век с его фантастическим ускорением всех или большинства процессов в человеческом обществе породил очередной виток в конкуренции искусственных фенотипов – стремительно сменяющуюся моду. Мода как явление присуща человечеству с очень древних времен – она всегда помогала человеку без объяснений показать свою принадлежность к той или иной социальной группе. Мода менялась от поколения к поколению, поскольку низшие слои постепенно присваивали себе элементы моды из высших. Процесс этот резко ускорился в ХХ веке, главным образом, видимо, с ростом демократизации общества, перемешиванием и исчезновением жестких социальных слоев. Процесс смены модных форм превратился в бешеную гонку от года к году и даже от сезона к сезону и стал касаться огромного количества разнообразных предметов материальной культуры – приводить примеры здесь не видится необходимым. Все чаще и чаще стоимость модного предмета определяется не стоимостью сырья и непосредственными трудовыми затратами, а, главным образом, способностями дизайнера или изобретателя необычных дополнительных «удобств». В современном мире становится нормой обмен результатами физического и чисто интеллектуального труда, что неминуемо ведет к перекосу в материальном производстве. Кроме того, информационная уникальность человечества позволила ему создавать новые технологии, требующие новых, нехарактерных предметов материальной культуры и, соответственно, новых и нехарактерных источников энергии. Одно из основных требований к новым предметам материальной культуры – прочность в пространстве и времени (одна из основных причин – передача по наследству, а затем это привело к увеличению количества свободного времени!). Существует одно популярное определение экологии – «экономика природы». Но, если следовать и логике, и очередности событий, более вероятно то, что экономика – есть экология человеческого общества в период его обособленности от остальной биосферы (было бы вернее говорить об экономике как проявлениях экологических процессов в человеческом обществе, лишенном традиционных трофических связей – С.К., примечание). Не имея другого образца для подражания и, в любом случае, оставаясь природной системой, человечество вынуждено организовывать свою общественную жизнь, копируя природные процессы пусть в примитивном, но соответствующем своему пониманию мира варианте. Так же, как все системы в биосфере, человеческое общество на основе источников энергии создает материальные структуры; также идет некое подобие эволюции – появляются новые структуры, отмирают старые, хотя в отличие от естественных экосистем эти фундаментальные процессы не завязаны в жесткую связку. Дело в том, что человек, являясь консументом чистейшей воды (сразу нескольких порядков) и действует как консумент, не заботясь о том, как и кем будут выполняться другие необходимые «мероприятия». И это до определенного времени было нормально. Экономика базируется на природных ресурсах, как материальной основе, и человеческом сознании, т.е. способности к манипуляции информацией – нематериальной основе. Экономика – теория и практика обмена материальных ценностей (а в дальнейшем и нематериальных). В основе обмена лежат деньги – эквивалент обмена. Порочность современной экономики в том, что эквивалент обмена стал самостоятельной ценностью. Благодаря эквиваленту обмен распался на две части: продать и купить. Их равноценность становится все более и более относительной. Перекос в сторону «продать» становится все более значимым. Появилась возможность манипулировать эквивалентом в чистом виде и увеличивать сам эквивалент без производства и реального обмена (или, по крайней мере, делать это опосредованно «чужими руками»). Слишком большую часть современной экономики занимает перепродажа. Крен в пользу «продавать» заставляет производить огромное количество ненужных материальных ценностей. Информационная составляющая собственности занимает все большее место в сложной системе человеческих отношений. В большей степени это коснулось основного символа собственности – денег (деньги – эквивалент энергопотока? - С.К.). Все больше и больше денег существует в виртуальной форме, в виде банковской информации об их наличии. Значительная доля мировой экономики представляет собой манипулирование различного рода ценными бумагами – информацией о собственности, в результате которого происходит как перераспределение этой информации о собственности, так и виртуальное ее накопление. Все это говорит о том, что материальный мир, созданный человеком – эти массивы собственности – в количественном отношении дошел до каких-то предельных значений, и продолжение движения в эту сторону становится бессмысленным или даже опасным. Но мы считаем это отнюдь не результатом ошибки недостаточно разумного человечества, и попытаемся предложить свой вариант объяснения сложившейся ситуации. Оказавшись если не в полной, то в значительной изоляции от остальной биосферы за счет своей трофической (и не только) независимости, человечество, тем не менее, представляет собой весьма сложную биологическую (экологическую) систему, функционирование (да и само существование) которой зависит от непременного и постоянного выполнения определенных действий, жесткая потребность в которых, опять же, заложена в генотипе отдельных особей и группировок различного ранга. В конечном итоге все действия, совершаемые различными частями биосферы (от низших рангов до высших) так или иначе направлены на, во-первых, поддержание достигнутого уровня упорядоченности и сложности, а во-вторых, - на повышение этого уровня; иначе говоря – на поддержание антиэнтропийного процесса. В биологическом смысле это выглядит как постоянное наращивание новой биомассы взамен отмирающей, и улучшение ее «качества» (например – уровня приспособленности) в ходе эволюционного процесса – постоянного обновления этой биомассы. Так или иначе, весь этот процесс состоит из элементарных единиц – поведения отдельных особей (включая микроорганизмы и растения), которое носит хоть и не случайный, но достаточно «свободный» характер, но подчиняется генотипически определенным правилам и статистически векторизовано, т.е. в целом движется в одном направлении. В любом случае этот процесс постоянного развития состоит как из появления новых, более продвинутых форм, так и из обязательного отмирания устаревших или неудачных. Причем, если созидание происходит силами одной из частей системы (за счет других, но «собственным трудом») – главным образом популяцией, то разрушение происходит как раз силами соседних частей (система продуцент-консумент-редуцент) и в этом, возможно, одно из главных условий наличия сложной системы сообществ, вплоть до биосферы. Другой схемы функционирования биологических систем любого уровня вплоть до биосферы в природе не существует (к тому же та, которая работает – «намертво» зашита в генотипические структуры подавляющего числа организмов и популяций), а реализуется эта схема через работу тех самых механизмов – популяционных и более высокого ранга – о которых мы говорили выше, т.е. через соответствующее ситуации поведение отдельных организмов и целых систем. Именно поэтому человечество, обретя самостоятельность (или относительную независимость!), вынуждено, подчиняясь требованиям генотипа, так или иначе «срисовывать» основную линию поведения, «подстраивая» ее под вновь возникшие условия этой самостоятельности-независимости. Иначе говоря, человечество обречено строить «свою собственную экосистему», а в последнее время с резким увеличением численности населения планеты и нарастанием процесса глобального объединения народов, ранг этой искусственной экосистемы начал приближаться к биосферному. И именно в последнее время стал резко и ярко проявляться значительный дефект «человеческой экосистемы». Для функционирования экосистемы любого ранга обязательно наличие трех основных взаимосвязанных частей: продуценты – консументы – деструкторы (редуценты). Будучи консументом сразу нескольких порядков («всеядным суперконсументом») и искусственным способом подчинив себе систему продуцирования (проще сказать – создав свою собственную), человечество никогда за всю свою историю не интересовалось процессом отмирания частей в «своей собственной экосистеме», этим занимались естественные деструкторы. Мало того, скорость естественной деструкции человека не устраивала, она всегда была слишком высока, явно мешая развиваться процессам накапливания. Вначале человек активно боролся с этим, объявив беспощадную войну деструкторам, добиваясь все больших результатов, а затем научился консервировать продукты естественного происхождения (от пищи до стройматериалов) и, наконец, начал в огромных количествах производить несвойственные естественной природе материалы и. соответственно, отходы, деструкторов для которых в природе просто не существует. Чрезмерное накопление нашей искусственной «биомассы» - массы разнообразнейших предметов материального производства – совершенно естественно повлекло за собой накопление нехарактерных отходов, причем в гигантских количествах. В экосистеме человеческого общества образовался дисбаланс, наметился явный сбой в общем круговороте. Искусственные отходы стали отрицательно воздействовать не только на дикую природу, но и на самого человека. Хороший пример срабатывания отрицательной связи в системе. Напрашивается сравнение с примитивным, но нередким механизмом регулирования численности у микроорганизмов, когда биомасса (количество) их растет до тех пор, пока концентрация отходов их собственной жизнедеятельности не превысит определенной величины, когда большая часть их просто погибает, кроме тех, кто сумел выйти из опасной зоны или успел перейти в пассивно-защищенную форму типа споры. Микроорганизмы вполне могут позволить себе такой способ существования, поскольку скорость их размножения фантастически велика. И за время, пока опасная концентрация растет, они успевают совершить не один цикл, который требует от них эволюционный процесс. На подобное сравнение человечеству обижаться вовсе не следует. Со «своей собственной экосистемой», уникальной для биосферы, мы действительно молоды как никто другой в природе, и у нас еще все впереди: ведь примитивные микроорганизменные системы регулирования своих количественных характеристик и жизнедеятельности вообще в конечном итоге эволюционировали в современные сложнейшие экосистемы вплоть до человеческой. Кроме того, у нас все происходит неизмеримо быстрее. Следует помнить и то, что на ранних этапах развития появившейся жизни на планете процесс деструкции значительно отставал от продукции и накопления биомассы, результатом чего явились гигантские залежи ископаемых органических остатков, которыми мы сейчас и пользуемся в качестве источников энергии. Назрела очевидная необходимость «достраивать» нашу систему деструкционной составляющей, что, собственно, позволит всерьез говорить о реальной системе безотходных технологий. Наш же разум пока не дает нам возможность накапливать биомассу для нашей экосистемы, но не способен оценить невозможность существования без круговорота, в особенности – без «обратной» его стороны – деструкции. К понятию устойчивости системы – экологической системы: опять та же проблема человеческого языка, когда слово «устойчивость» по своему внутреннему содержанию и смыслу носит почти стопроцентно позитивный характер: устойчивость – это способность сохраниться, способность выстоять при максимально возможных отрицательных воздействиях внешней среды. Тогда как в биологической системе почти любой сложности устойчивость заключается во взаимно скорректированном «пульсировании» количественных значений разных частей системы, т.е. в обязательном и постоянном жертвовании частью в интересах целого, говоря человеческим языком. То же самое можно и нужно сказать о стабильности, которая в человеческом понимании означает максимально возможную неизменность, а в экологическом смысле – постоянное изменение ради сохранения процесса развития. Гироскоп – пример механической устойчивости за счет движения, в экосистемах стабильность основана на постоянном отмирании и возрождении. Возможен еще один подход к описанию создавшейся ситуации. «Незарегулированные» вспышки численности с достаточно высокой периодичностью случаются у очень многих видов животных и растений, например, у насекомых типа шелкопряда, или у различных видов млекопитающих. Возможно, такие ситуации случаются, когда в окружающей среде неожиданно складываются «супероптимальные» экологические условия: климатические, трофические и т.д. По всей видимости, внутренние механизмы регулирования численности в таком случае просто «не успевают» отреагировать на слишком резкое повышение численности и плотности, и «допускают» вспышку. Ничего катастрофического при этом не происходит, кроме последующего резкого или не очень спада численности до весьма низких, но не «смертельных» значений. Возможно, и вполне вероятно, что именно в таких ситуациях наиболее четко срабатывают эволюционные механизмы: основную массу «выбывших» составляют «слабые» генотипы, а наиболее «качественные» генотипы выживают и дают новое, более «качественное» потомство. По всей видимости, подобное произошло в человеческом обществе в середине и второй половине ХХ столетия: технологические возможности достигли уровня. Позволившего повысить жизненный уровень (благоприятное сочетание условий «внешней среды» нашей собственной «независимой биосферы»), и человечество получило демографический взрыв, о котором так много говорили в 70-х годах. Конечно, эта «вспышка» произошла не так стремительно, как в животном мире, но у нас и половое созревание, и социальное становление нового поколения происходит в несколько раз медленнее, чем у животных. Судя по всему «сработала» достаточно распространенная, почти «классическая» модель развития, но человечество в такой ситуации не осознает происходящего, и ни в какую не хочет воспринимать эту модель за реально работающий механизм, и абсолютно не желает воспринимать вторую часть цикла – снижение численности, даже с целью улучшения эволюционной ситуации. Подобные жертвы в развитом человеческом обществе – стопроцентное «табу»! Совершенно справедливо, что человек «добился» определенных прав в своем несогласии с действием этой модели за счет своей трофической независимости, за счет своей защищенности от действия многих внешних неблагоприятных факторов. Но «в пику» этой естественной модели человек пока может «выставить» лишь идеи всеобщего гуманизма и выстроенную на базе этого христианскую мораль. Христианская мораль появилась во времена падения Римской империи, в то время, когда империя представляла собой модель современного мира: она была предельно развита, она заполонила предельное пространство, которое было возможно, т.е. христианская мораль возникла «на издыхании» Римской империи, когда были выбраны какие-то запасы прочности. Сейчас, когда примерно то же самое происходит со всей планетой, традиционная мораль нас уже не устраивает, поскольку дальше пока развиваться некуда – до реального освоения космоса еще далеко. Приведенные выше рассуждения были призваны выявить и назвать те ошибочные действия в ходе развития человеческого общества, которые и привели в конечном итоге к современному состоянию экологического кризиса. Но, строго говоря, ошибочными эти действия нельзя назвать ни в коем случае … поскольку для того, чтобы избежать ошибок, необходимо было иметь альтернативные варианты и возможность выбора, но за всю историю развития подобные вопросы ставятся впервые. Мало того, в природе путь «ошибок» и их «понимания» через оплату «твердой валютой» частью своих особей не просто естественный – он единственный! Других путей попросту нет. История развития человечества как самостоятельного уникального вида неизмеримо мала по сравнению с развитием жизни и становлением биосферы на нашей планете. Как бы ни отличался человек от остальной природы, за столь короткий срок виду Homo sapiens вряд ли удалось избавиться от заложенных в генотипах диких видов механизмов, регулирующих взаимоотношения между любыми частями экосистем и управляющими поведением особей. Вероятней всего подобные механизмы закладывались на ранних стадиях развития биосферы и эволюционировали вместе с ней. Их важность для нормального функционирования любых экосистем настолько велика, что они должны обладать высочайшей степенью защиты от случайных эволюционных коллизий. Мы полагаем, что действие таких механизмов внутри человеческого вида, влияя на поведение отдельных личностей, лежит в основе всей сложной структуры социальных отношений в обществе. Тем более, что как минимум странно было бы предполагать возникновение этих отношений «на пустом месте». Уникальный человеческий вид создал себе уникальную экологическую нишу, но очень сомнительно, что это произошло в силу его осознанного желания. Логично предполагать, что уровень развития биосферы достиг необходимости наделения одного вида способностью воспринимать информацию как самостоятельную сущность, а в дальнейшем – и манипулировать ею. Это позволило человеку продолжить развитие с невероятной скоростью, а ее несовпадение с эволюционными скоростями в остальной природе заставило человечество перейти к относительной, но значительной независимости внутри биосферы. Но внутри биосферы невозможно создать и поддерживать принципиально иную систему, а кроме того, человечество не обладает достаточной информацией, чтобы даже представить таковую. Хотя количество освоенной человеком информации, по-видимому, достигло необходимости качественно иного отношения к ней. Человечество уже давно «строит» свою собственную экосистему по типу природных, но ее современная величина и сложность делает ее плохо контролируемой традиционными способами. Назревает экологический кризис. Но есть надежда, что это – не катастрофа, грозящая всему человечеству и даже биосфере, а, скорее, пограничная черта между разными периодами развития «человеческой биосферы» и между разными уровнями понимания человеком происходящего и отношением к нему. Мы уверены, что эта надежда – современная экологическая наука. Создавая свою независимую биосферу (социобиоэкосферу?), человечество обречено не только на копирование естественной природы в структурно-функциональном (экологическом) плане, но и на повторение основных этапов становления естественной биосферы. Конечно, поражает скорость, с которой человек обгоняет природу, а скорость человека всегда пугала. Но скорость вообще одна из главных, пожалуй, особенностей, присущих большинству процессов и явлений в человеческом обществе в отличие от остальной живой природы. Кроме того, в природе существуют подобные примеры: каждый эмбрион высших животных, как известно, за невероятно короткий срок проходит основные стадии исторического развития животного мира. При таком подходе экологический кризис - не катастрофа, грозящая всему человечеству и даже всей биосфере, а скорее пограничная черта между разными периодами развития «человеческой биосферы» и между разными уровнями понимания происходящего и отношения к нему. Поняв причину формирования экологического кризиса, несложно увидеть и повод его стремительного развития в ХХ столетии – появление глобальной транспортнокоммуникационной системы мира. Другое дело, что у человечества есть разум, чтобы понимать происходящее и платить за ошибки, а не зажмуривать глаза, и не пытаться мумифицировать отмирающие части в надежде на их воскрешение. ГЛАВА 7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ 1. Наиболее важным результатом научно-технического развития человечества оказалось становление в ХХ столетии транспортно-коммуникационной системы, которая позволяет человеку достичь любой точки планеты в считанные дни и даже часы и в еще более короткие сроки передать любую информацию. Сформировалось практически единое материально-информационное пространство – основа современной экономики и политики. Это привело к ряду качественных изменений в жизни человеческого общества и серьезно коснулось состояния и функционирования биосферных систем. С другой стороны, отсутствует механизм превращения этой информации в выводы, в которых нуждается человеческое общество. Необходим отбор из огромного массива информации наиболее значимых для современного общества и превращения их в некое подобие целого. Этим должны заниматься ученые разных специальностей от узких специалистов до философов. 2. Все освоенные к настоящему времени в различных регионах ресурсы стали поступать на общий рынок, и их количество стало резко убывать. Скорость потребления этих ресурсов и, соответственно, производства потребительских товаров, достигла таких значений, что отходы производства накапливаются в огромных количествах в окружающей среде, изменяют ее химизм и негативно влияют на здоровье людей. Проблема такого рода встает перед человечеством впервые, поскольку общество не имеет традиций своевременной утилизации отходов – до сих пор с этим успешно справлялась окружающая природная среда. 3. Перечисленные выше проблемы, составляющие основное содержание экологического кризиса в классическом его понимании, имеют очевидную экономическую основу и должны решаться соответствующим экономическим путем, естественно – при понимании этого и согласии подавляющего большинства. Непреодолимым, хотя бы в психологическом плане, препятствием является современная технология получения максимальных прибылей, основанная на производстве очень большого количества товара по минимальной цене, рассчитанного на максимальное количество потребителей. Подобная тактика быстро насыщает рынок, заставляя производителя создавать не столько необходимый и добротный товар, сколько модный и недолговечный. То есть, человечество пока обладает только весьма отлаженным механизмом превращения мечты в технологию. 4. Окружающая среда действительно изменяется под действием адской экономической машины, и не в лучшую сторону для человека сторону. По крайней мере, человек оказывается в весьма непривычной, сложно предсказуемой изменяющейся обстановке. Осознав это, человек начинает громко говорить о надвигающейся экологической катастрофе, но стыдится признаться в том, что не способен отказаться ни от достигнутых высот потребления, ни от низкой цены потребляемых товаров. Одна из проблем в том, что ученые-экологи тоже люди, которым вне их конкретной работы присуща обыденная логика. 5. Оказавшись в новых, вызывающих тревогу условиях внешней среды, человечество начинает предпринимать различные меры в надежде быстро разрешить нарастающие проблемы. За одно только последнее столетие человечество прошло стадию активного покорения природы, довольно быстро признав неразумность и опасность таких действий, проходит стадию пассивной охраны природы, понимая, что в лучшем случае можно говорить об окружающей среде, и возможно это только экономическим путем. Наконец, по-видимому, все более проникаясь необходимостью научного подхода, общество формулирует принцип устойчивого развития, признавая необходимость следования базовым закономерностям, и одновременно цепляясь за привычное существование. 6. Известно, хотя это и не акцентируется, что в мире сегодня существуют две экологии – наука экология и «квазиэкология» - система взглядов общества на сложившуюся в мире ситуацию (надуманную или нет – не главное). Общественная. «народная» и т.д. экология – система взглядов защитного характера, но, как это ни парадоксально, эта система пытается защитить человечество от пагубного воздействия собственных неразумных поступков, с одной стороны, и одновременно – сохранить набранный в ходе развития экономический рост и только в том виде, в котором мы его имеем. Подобный подход логично привел к формулировке «устойчивого развития». Строго говоря, эта экология имеет право на существование и даже на какую-то руководящую роль, но только на краткий сегодняшний момент. Подобный подход никак не может быть программой развития человечества уже в обозримом будущем. Созданная человечеством «экология» носит откровенно защитный характер и проявляется, главным образом, в действиях тормозящего характера. Защитный характер можно объяснить не только (а может и не столько) угрозой так называемой экологической катастрофы, но произошедшими в связи с глобальным объединением переменами внутри человеческого общества, и, в первую очередь, это касается стремительного нивелирования традиционной внешней угрозы: как со стороны дикой природы, так и со стороны соседних популяционных группировок. 7. С точки зрения реальной экологии ситуация, сложившаяся к сегодняшнему дню в человеческом обществе и окружающей его среде, вполне в русле именно экологических закономерностей. Любой успешно или неуспешно развивающийся вид потребляет ресурсы среды до тех пор, пока они есть. Ни один вид в природе не способен экономить. Вид увеличивает свою численность до тех пор, пока внешние и внутренние условия позволяют это. Когда ситуация становится критической, вступают в силу механизмы двух типов: либо истощение внешних ресурсов и, как ответ, сокращение численности, либо чрезмерное повышение плотности особей в популяции вызывает сокращение рождаемости, чтобы, по-видимому, не перейти грань необратимого сокращения ресурсов или изменения их качества. 8. С позиций современной науки действующими единицами общего процесса эволюции биосферы являются популяции живых организмов, и человеческий вид вовсе не является исключением. По крайней мере, пока. Основа любой популяции – генотип, который существует только в таком виде, и управляет действиями своих частей для своей основной цели – выживания и развития. Механизм достаточно прост и описан в любом учебнике биологии: генотип выдает оптимальное разнообразие особей в расчете на то, что определенная их часть после проверки окружающей средой на соответствие, получив «низкий» балл, получит меньше возможности для участия в дальнейшем размножении и создании следующего поколения (далеко не все из них просто погибнут, заметьте!). Активное игнорирование или даже пассивное незнание никогда и никому не приносило пользы. 9. В целях обязательного развития генотип постоянно выдает определенный набор вариантов особей, различающихся по различным параметрам – от чисто внешних и размерных до сугубо поведенческих. И никаким самым жестким воспитанием невозможно создать единообразное поколение, а если пойти по пути простого отбора (элиминации неподдающихся), то все равно одно – через два поколения мы опять получим весь богатый набор индивидуальностей. 10. Человечество относится к группе высших социальных видов со сложным поведением, где различающиеся особи чуть ли не с момента рождения распределяются по определенной иерархической структуре, и каждая особь получает свое место. И хотя результаты исследований таких сообществ, показанные через призму человеческих традиций, дают нам повод говорить о «низших» и «высших» особях в иерархической структуре, экология настаивает на определенной роли каждого члена популяции. Эволюция равных и однообразных организмов невозможна. 11. Уже очень давно эколого-популяционными исследованиями показано, что ни одна популяция живых организмов не развивается линейным образом, непрерывно наращивая свою численность. Существуют как внешние причины, так и внутренние механизмы, обусловливающие флуктуации численности. Временные характеристики таких колебаний численности различны как у разных видов, так и у одной популяции в разное время ее жизни и в разных ситуациях, складывающихся во внешней среде. Одна из самых распространенных ошибок человеческого понимания экологии – неадекватная оценка этих колебаний, причем катастрофичным считается вспышка численности у видов, называемых вредными, и падение численности у полезных или невредных видов. 12. Создание общей транспортно-коммуникационной системы, объединившее мир в практически единое пространство, и открывшее путь к глобальному объединению человечества, привело и к значительным изменениям в экологической картине человечества как вида в биосфере. В прежние времена человечество, как любой вид животных или растений, было представлено сложной системой популяций. Следует признать, что на протяжении почти всей своей истории человеческий вид сильно отличался от остальных видов животных тем, что его популяции в конкурентной борьбе за ресурсы занимались целенаправленным уничтожением друг друга. Возможно, что это – жесткое проявление внутреннего механизма регулирования численности при резком возрастании плотности, которое в «мягком» виде присутствует и у животных. (Плата за сверхускоренное развитие?) Глобальное объединение человечества приводит к слиянию бывших популяций в единую (вспышка межнациональных конфликтов, возможно – результат «агонии» старой системы). Один из наиболее значимых результатов этого процесса – потеря образа «врага», как одной из главных «целей» существования человека. Мир встал перед реальной проблемой смены системы ценностей. В природе не существует линейных процессов, все процессы происходят в некотором колебательном режиме. И если период колебаний достаточно велик (по сравнению со сменой поколений в человеческом обществе), то у человечества возникает иллюзия линейности. Мало того, периоды колебаний зависят не только (и не столько?) от работы внутренних механизмов, но и от внешней картины колебаний, которая и вовсе непостоянна, что вызывает изменения периодов колебаний у конкретных процессов, как в ту, так и в другую сторону. Человек, применяя на практике накопленные знания, заставляет некоторые процессы развиваться линейным образом достаточно длительное время (от увеличения урожайности до наращивания собственной численности), что возможно при определенном уровне информированности и энергетических возможностей, но это вызывает (не может не вызывать) возмущение поля взаимных колебаний в окружающей среде. Говоря об эволюционных процессах в применении к человеческому обществу, следует отметить одну важную отличительную черту человека: замедленное развитие молодых особей в человеческом обществе в связи с длительным процессом обучения и, соответственно, позднее вступление молодежи в репродуктивный процесс, делает смену поколений малозначимым механизмом развития на фоне быстро меняющихся условий внешней среды. 13. Вопрос об утилизации отходов ставится с точки зрения реальной экологии принципиально неверно: любые отходы должны ПОТРЕБЛЯТЬСЯ другими частями системы. И, если строить экономику на реальных экологических принципах, наше общество оказывается перед угрозой получать фиксированную прибыль в виде материальных доходов. Наверняка есть и ограничения на скорость поступления такой прибыли, значит, при увеличенном периоде смены поколений в человеческом обществе, рассчитывать на сверхприбыли не приходится. Только информационная «прибыль» пока не имеет ограничений. ПОКА. В конечном итоге человечеству придется платить, и гораздо больше, нежели сейчас оно может себе представить. Выгоднее начать это делать сейчас – чем раньше, тем дешевле. И начать надо с наиболее оптимальной сегодня платы – отказа от иллюзий. В особенности таких классических как «добро в конечном итоге победит зло», «чудо возможно и оно может спасти мир», «все могут быть одинаково богатыми, одинаково здоровыми, одинаково умными». 14. Экологическая катастрофа принципиально пока непредсказуема, даже если иметь в виду только человека. Буферные способности биосферы вообще, и уникального человеческого вида в частности, велики и нами также непознаны. Но есть действительно экологические проблемы, о которых говорить не принято, но которые гораздо более серьезны, и к тому же включают в себя то, о чем мы говорили выше. *** ХХ век стали называть веком кризисов экономических, социально-политических и, в том числе, экологического. И, похоже, ХХI век в этом ХХ-му уступать не собирается. Можеь быть, проблема в том, что в основе всего этого лежит кризис, вызванный фантастическим противоречием между огромным потоком информации, который начал пронизывать все человеческое общество, все его сферы, и очень малой способностью человечества в целом эту информацию осмысливать или хотя бы делать правильные выводы. Мы не ставим своей целью создание и предложение нового альтернативного пути для человечества, мы исходим из предположений, что, во-первых, путь развития, скорее всего, один. И его невозможно изменить волевым усилием. А во-вторых, мы не верим в гениальность, способную предугадать или изменить судьбу. Мы верим, что данный нам разум способен оценить ситуацию и ускорить прохождение тех или иных участков развития, если эти участки слишком «дорогие», слишком жертвенные с точки зрения тех поколений, на которые они приходятся. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА 1. Алтухов Ю.П. Генетические процессы в популяциях. Отв.ред. Л.А.Животовский. М.: ИКЦ «Академкнига», 2003. 431 с. 2. Бауэр Э.С. Теоретическая биология. М. Издательство ВИЭМ, 1937. 206 с. 3. Бигон, Харпер, Таунсенд. Экология. Особи, популяции и сообщества. Москва: «Мир», 1989. 4. Большаков В.Н., Кряжимский Ф.В., Павлов Д.С. Перспективные направления развития экологических исследований в России // Экология. 1993, №3, с.3-16. 5. Большаков В.Н., Криницын С.В., Кряжимский Ф.В., Мартинес Рика Х.П. Проблемы восприятия современным обществом основных понятий экологической науки // Экология. 1996. №3. с.165-170. 6. Брода Э. Эволюция биоэнергетических процессов. М.: Мир, 1978, 303 с. 7. Вернадский В.И. Живое вещество. М.: Наука. 1978. 358 с. 8. Владимиров В.В. Урбоэкология. Курс лекций. М.: Изд-во МНЭПУ. 1999. 204 с. 9. Горшков В.Г. Пределы устойчивости окружающей среды // ДАН СССР. 1988. Т.301. №4 1015-1019. 10. Горшков В.Г., Кондратьев К.Я. Принцип Ле-Шателье применительно к биосфере // Экология. 1990. №1. с.7-16. 11. Исаев А.С., Хлебопрос Р.Г. Принцип стабильности в динамике численности лесных насекомых // ДАН СССР. 1973. Т.208. №1. с.225-227. 12. Кацура А.В. Экологические перспективы человечества. «Знание»: М. 1988. с.5 13. Красилов В.А. Нерешенные проблемы эволюционного учения. Владивосток. ДВНЦ АН СССР. 1986. 140 с. 14. Красилов В.А. Метаэкология. М.: ПИН РАН. 1997. 208 с. 15. Криницын С.В., Акимов С.Н. Принципы экологической логики // Alter Eco. Ред. Криницын С.В., Иванова Л.П. Екатеринбург, 1995. с.29-46. 16. Кун Т. Структура научных революций. М.:Прогресс, 1977. 300 с. 17. Медоуз Д.Х., Медоуз Д.Л.,Рандерс Й. За пределами роста. М.: Издательская группа «Прогресс», «Пангея», 1994. 740 с. 18. Одум Ю. Основы экологии. М.: Мир, 1975. 740 с. 19. Свирежев Ю.М. Нелинейные волны, диссипативные структуры и катастрофы в экологии. М.: Наука. 1987. 366 с. 20. Хенс Люк. Экология человека в Западной Европе // Экология. 1996. №3. с.171-176. 21. Шварц С.С. Популяционная структура биогеоценоза // Изв.АН СССР. Сер.биол. 1971. Т.28. №4. с.485-493. 22. Шварц С.С. Популяционная структура вида // Зоол. журнал. 1967.Т.46. вып.10. с.1456-1469. 23. Шварц С.С. Проблемы экологии человека // Вестн.АН СССР. 1976. №12. с.80-84. 24. Шилов И.А. Биосфера, уровни организации жизни и проблемы экологии // Экология. 1981. №1. с.5-11. 25. Экологические системы. Адаптивная оценка и управление. Под ред. К.С.Холдинга. М.: Мир. 397 с. 26. Agenda 21: Programme of Action for Sustainable Development. N.Y.: UNCED, 1992. 27. Clements F.E. Research methods in ecology. Lincoln: Nebraska, 1905. 28. Cowels H.C. The ecological relations of the vegetation of the sand dunes of Lake Michigan. Chicago: Chicago Univ.Press, 1899/ 29. Forrester J.W. Industrial Dynamics. Cambridge. Massachusets: MIT Press. 1961 30. Gause G.F. The Struggle for Existence. Baltimore. 1934. 163 p. 31. Haeckel E. Generelle Morphologie der Organismen. Bd.1. Berlin. 1866. 574 p. 32. Hengeveld R. Dynamic Biogeografy. Cambridge: Cambridge Univ.Press. 1990. 345 p. 33. Holling C.S. Resilience and stability of ecological systems. // Ann.Rev.Ecol.System.1973. V.4. p.1-23. 34. Jones D.D. The application of catastroph theory to ecological systems // Simulation. 1977 № 1 p.1-15. 35. Lindemann R.L. The trophic-dynamic aspect of ecology // Ecology. 1942. Vol.33. №2 p.399-418. 36. Lotka A.J. Elements of physical biology. Baltimore: Williams&Wilkins. 1925. 460 . 37. Lovelock J.E. Gaia: A new look at the life on Earth. N.Y.: Oxford Univ.Press, 1979. 157 p. 38. MacArthur R.H., Wilson E.O. The theory of island biogeography. Princeton-N.Y. Univ.Press. 1967. 203 p. 39. Margalef R. La teoria de la informacion en ecologia // Mem. R.Acad.Ciencias y Artes Barcelona. 1957. Vol.32. p.373-449. 40. May R.M. Biological population obeying difference educations: stable points, cycles, and chaos // J.Theor.Biol. 1975. Vol.51. № 2. p.511-524. 41. May R.M. When two and two do not make four: nonlinear phenomena in ecology // Proc.Roy.Soc. 1986. № 228. p.241-266. 42. Odum H.T. Environment, Power, and Society. N.Y.:John Wiley&Sons, 1971. 563 p. 43. Prigogine I., Wiame J.M. Biologie et thermodynamique des phenomenes irreversibles // Experimentia. 1946. № 2. p.451-453. 44. Schroedinger E. What is Life? Cambridge: Cambridge Univ.Press, 1945. 45. Shannon C.E., Wiever W. The Mathematical Theory of Communication. Urbana: University of Illinois Press, 1949. 46. Stearns S.C. Life history tactics: a review of the ideas // Quart.Rev.Biol. 1976. Vol.51 № 1. p.3-47. 47. Stenseth N.C. Mathematical models of microtine cycles: models and the real world // Acta Zool. Fennica. 1985. № 173. p.7-12. 48. Svirezhev Y.M. Thermodynamics and ecology: the myth of Sustainable Development // Sustainable Development: Environmental Pollution and Ecological Safety. First Practical Conference (Dnepropetrovsk, December 4-8, 1995). 1995. Vol.1. p.52-53. 49. Tansley A.G. The use and abuse of vegetational concepts and terms // Ecology. 1935. Vol.16. № 1. p.284-307. 50. Teilhard de Chardin P. Le phenomene humain. Paris. Editiones de Seuls. 1955. 51. Vernadsky W.I. The biosphere and the noosphere // Am.Sci. 1945. Vol.33. №1. p.1-12. 52. Volterra V. Fluctuations in the abundance of a species considered mathematically // Nature. 1926. Vol.188. p.558-560. 53. Vrankcx A. Chapter 5. Is Sustainable Development a controversy of terms? A brief semantic consideration of the nature of the current deate // Is Sustainable Development a controversy of Terms. Brussels: The British Council&Vrije Universiteit Brussels, 1995. p.44-48. 54. Wiener N. Cybernetics. N.Y.: John Wiley&Sons.1948.226 p.
