МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени ШАКАРИМА г. СЕМЕЙ

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени ШАКАРИМА г. СЕМЕЙ
Документ СМК 3 уровня
УМКД
УМКД
УМКД 042-16-2.1.01/03 «Организация и планирование
Редакция № 1_
2012
НИР» учебно-методический
от ____________
материалы
УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС
ДИСЦИПЛИНЫ
«Организация и планирование научно-исследовательской работы»
для магистрантов специальности 6М020300 – «История»
УЧЕБНО – МЕТОДИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ
Семей
2013
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 2 из 40
ПРЕДИСЛОВИЕ
1. РАЗРАБОТАНО
Составитель___________ «____»________20__г Атантаева Б.Ж.
подпись
инициалы, фамилия
д.и.н., профессор кафедры «История»
2. ОБСУЖДЕНО
2.1. На заседании кафедры «Истории Казахстана» Семипалатинского
государственного университета имени Шакарима.
Протокол от «______» _______________________ 20__года, № ___ .
Заведующий кафедрой _________________ Н.А. Мухаметжанова
2.2. На заседании
юридического факультета.
учебно-методического
бюро
гуманитарно-
Протокол от «_____» ________________ 20__ года, № ____ .
Председатель
___________________ Ш.С. Кенесбаева
3. УТВЕРЖДЕНО
Одобрено и рекомендовано к изданию на заседании Учебнометодического совета университета
Протокол от «____» _________________ 20__ года, № ____ .
Председатель УМС _______________ Г.К. Искакова
4. ВВЕДЕНО ВПЕРВЫЕ
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
СОДЕРЖАНИЕ
1 Глоссарий
1 Лекции
2 Практические и лабораторные занятия
3 Самостоятельная работа студента
стр. 3 из 40
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 4 из 40
1 ГЛОССАРИЙ
1.1 Автономия (греч. - самоуправление) – широкое внутреннее управление в
определенном регионе государства;
1.2 Автохтон (от греч. – местный, коренной; противопоставление - аллохтон)– культуры,
возникшие в данном месте.
1.3 Аграрный вопрос (лат. agrarius) – земельный; относящийся к землевладению,
землепользованию;
1.4 Андроновская культура (археол.) – бронзовый век (2 тыс. лет до н.э.) в
Западной Сибири, Казахстане и в Южном Приуралье. Названо по деревне Андроново
около г.Ачинска.Могильники и остатки поселений.Хозяйство: скотоводство и земледелие;
1.5 Археологические памятники – древние предметы, сооружения, изображения,
остатки поселений, погребений и т.д.
1.6 Аул – селение, в прошлом кочевое, ныне оседлое.
1.7 Бай – (тюрк.)- крупный землевладелец, скотовод, торговец.
1.8 Батыр – у тюркских народов и монголов ненаследственное звание, даваемое лицам за
военные услуги;
1.9 Бий – знатный человек, из «кара - суйек», осуществляющий функции судебной власти
в кочевом коллективе.
1.10 Бухарское ханство – государство в средней Азии в 16-18 веках . С 1747 по 1920 гг –
Бухарский имират
1.11 Бухарская народная советская республика - с октября 1920 г. В сентябре – октябре
1924 г. Бухарская социалистическая советская республика
1.12 Визирь (арабское) – высший сановник и руководитель ведомств во многих
государствах Ближнего и Среднего Востока.
1.13 Военный коммунизм – социально – экономическая политика Советского
государства в условиях гражданской войны 1918 – 1920 г.г., отражавшая представления о
возможностях социалистического строительства путем быстрого насильственного
вытеснения капиталистических элементов.
1.14 Восточный Туркестан – территория части Западного Китая.
1.15 Генерал – губернатор – венный начальник губернии.
1.16 Гуньмо – титул усуньских правителей.
1.17 Депортация –(лат.- изгнание) – в период массовых репрессий 1920-1940-х гг.
изгнание ряда народов СССР из исторических мест проживания. Депортация осуждается
как тяжелейшее преступление.
1.18 Жузы –крупные территориальные объединения (или союзы) племен,
принадлежавших к казахской народности и населявших частьобщеказахской территории.
1.19 Западный Туркестан – Среднеазиатские территории, Северная часть Афганистана.
1.20 Золотая Орда –государство монголо – татар. Основано в начале 1240-х гг. ханом
Батыем. В состав Золотой Орды входили: Западная Сибирь, Волжская Булгария,
Северный Кавказ, Крым и другие территории. Русские княжества долгое время
находились в политическое зависимости от Золотой Орды и платили ей дань. В ХV в.
Золотая Орда распалась на несколько государств : Сибирское, Астраханское, Казанское
ханства и др.
1.21 Зякет – налог с количества скот в пользу ханов и султанов в размере 1/20 части
численности скот. Взимался также с ремесленников и торговцев в городах Южного
Казахстана.
1.22 Казачество – военное сословие в России XVIII – XX вв.Военное сословие;
вооруженные лица, несшие военную службу на окраинах страны. С XV в.- объединения
«вольных людей» из числа беглых крепостных крестьян и посадских людей.
1.23 Карабудун – свободное простолюдины в тюркских каганатах.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 5 из 40
1.24 Коллективизация – обобществление. Коллективизация сельского хозяйства в
социалистических странах – преобразование мелких единоличных крестьянских хозяйств
на основе объединения в крупные социалистические сельскохозяйственные предприятия –
сельскохозяйственные артели и т.п.;
1.25 Колонизация – заселение и хозяйственное освоение пустующих окраинных земель
страны (внутренняя колонизация), а также основание поселений за ее пределами (внешняя
колонизация).
1.26 Кооперация – (лат. - сотрудничество) – добровольное товарищество по совместному
ведению хозяйства, организация промысла, мелко производства, посреднической
деятельности.
1.27 Кочевничество (номадизм) – образ жизни скотоводов, основанный на миграции
населения по мере смены пастбищ.
1.28 Купчур – налог на содержание войск, почты, чиновничьего аппарата, которой
платили скотоводы в размере 1 головы скот со 100 голов. Был распространен на крестьян
и горожан и превратился в подушную подать.
1.29 Курган – округлая и продолговатая насыпь, холм над захоронениями. Крупные
погребальные сооружения на территории бывшего СССР появились более 5 тысяч лет
назад.
1.30 Курултай- общеимперское собрание чингизидов и монгольской кочевой знати,
высший орган власти.
1.31 Медресе – средние и высшие учебные заведения мусульман.
1.32 Неисторианство – течение в христианстве, основанное в Византии Несторием
Константинопольским, патриархом в 428-431 гг.
1.33 Репрессии – жестокие карательные меры, осуществляемые государством против
инокомыслящих.
1.34 Род – коллектив кровных родственников, ведущих происхождение от общего предка,
носящих общее родовое имя.
1.35 Сарбаз – воин – всадник.
1.36 Совет Народных Комиссаров (СНК) – в 1917-1946 гг. высший исполнительный и
распорядительный орган (правительство) советского государства. В 1946 г. преобразован
в Совет Министров.
1.37 Старший султан – чин, введенный в Казахстане русской администрацией в 18221824 гг.
1.38 Старшина – управитель рода. Старшины осуществляли социально
регулирующие функции во всех звеньях кочевых общин, обладали
большим интеллектуальным потенциалом, опытом и знаниями.
1.39 Султан – титул монарх в некоторых мусульманских странах;
1.40 Тумен (монг.) – подразделение численностью 1 тысяча человек в
тюркских монгольских войсках;
1.41 Туркестан – название территории в Средней и Центральной Азии, населенной
тюркскими народностями.
1.42 Хан – вождь племени, государь у тюркских и монгольских народов.
1.43 Хивинская ханства – государство в Средней Азии в 16 - начале 20 веков.
1.44 Хорезмская народная советская республика – образованно после свержения в
феврале 20 года хивинского хана. 1923 – 1924 годах – Хорезмская социалистическая
советская республика.
1.45 Хунтайджи – верховный правитель джунгар.
1.46 Шаньюй – верховный правитель хуннов;
1.47 Шариат – совокупность юридических и религиозных норм, основанных
на Коране, мусульманское право.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 6 из 40
1.48 Эмир (араб. амир - повелитель) – в странах мусульманского Востока правитель ,
глава государства, военачальник.
1.49 Яксарт – древнее название реки Сырдарья.
1.50 Ярмарки – ежегодный рынок. Периодически организуемые в
установленном месте торги, рынки товаров.
1.51 Ясак (тат.) – ежегодная, натуральная.
Лекции
Тема №1 Введение
Дисциплина «Основные направления исторической мысли Казахстана»– имеет два
основных значения: история исторической науки в целом, а также совокупность
исследований, посвященных определенной теме или исторической эпохе (например:
историография Октябрьской революции, историография средних веков), или
совокупность исторических работ, обладающих внутренним единством в социальноклассовом или национальном отношении (например, марксистская историография,
французская историография.).
В раннеклассовых обществах были подготовлены некоторые условия для развития
исторического познания (например, разработаны различные системы летосчисления),
возникли первые записи исторического содержания: исторические надписи (царей,
фараонов), погодные записи событий и др. Огромное влияние на описание и истолкование
исторических событий оказывала религия. Все исторические события объяснялись "волей
богов".
Важным этапом в прогрессивном развитии исторического познания стала античная
историография. Она нашла своё высшее проявление в сочинениях древнегреческих
историков Геродота (прозванного "отцом истории") и особенно Фукидида; для последнего
характерны уже отказ от объяснения истории вмешательством божественных сил и
стремление проникнуть во внутреннюю причинно-следственную связь событий, элементы
исторической критики - попытка отделить достоверные факты от вымысла.
Для историографии эпохи средних веков, когда характер исторического мышления
определяла преимущественно церковная идеология, характерен провиденциалистский
взгляд на историю, при котором исторические события рассматривались как результат
вмешательства божественной воли, как осуществление "божественного плана". На
западноевропейскую феодально-христианскую историографию наряду с Библией
огромное влияние оказали философско-исторические концепции христианского теолога
Августина Блаженного , на мусульманскую историографию – Коран.
Марксистская историография нашла свое выражение в трудах К. Маркса и Ф.
Энгельса . Марксизм доказал, что движущие силы истории определяются материальным
производством, возникновением, развитием и гибелью различных способов производства ,
порождающих всю общественную структуру. В рамках этой концепции было
сформулировано учения об общественно-экономических формациях в которую было
вписано все мировое развитие.
Советская историография в силу господствующей идеологической установки
концентрировалась на изучении классов и классовой борьбы в разные исторические
периоды,
на истории буржуазных революций (особенно Великой французской
революции), Парижской Коммуны, возникновения и развития марксизма, русского
революционного движения, большевизма, истории Великой Октябрьской революции и
практически не уделяла внимания социальной (повседневной) истории.
История исторической науки в целом, а также совокупность исследований,
посвященных определенной теме или исторической эпохе называется историографией.
Базой для проведения исторических исследований служат исторические источники.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 7 из 40
Исторические источники – продукт культуры, объективированный результат
деятельности человека. Современные исследователи рассматривают источник как
составляющую часть социальной структуры, которая связана со всеми остальными
структурами общества. Произведение принадлежит автору, но в тоже время оно есть
феномен культуры своего времени. Источник возникает в конкретных условиях и вне их
не может быть понят и интерпретирован.
Тема 2. Теоретико-методологические проблемы историографии
1. Объект и предмет историографии.
2. Специфические методы и общеметодологические принципы историографического
исследования.
3. Методы в историческом исследовании.
Литература:
1. Казахстан в начале ХХ века: методология, историография, источниковедение, Вып.
1, 2. Алматы, 1993-1994.
2. Ковальченко И.Д. Исторический источник в свете учения об информации (К
постановке проблемы) // История СССР. 1982. №3.
3. Козыбаев И.М. Историография Казахстана. Уроки истории. Алматы, 1990.
4. Пронштейн А.П., Данилевский И.М. Вопросы теории и методики исторического
исследования. М., 1986.
5. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной
истории. М., 1975.
С последней четверти ХХ в., в условиях становления и развития историографии
постмодернизма, стало складываться новое представление об объекте и предмете
исторического исследования и о роли в нем субъекта-историка. Утверждение, будто бы
реальность прошлой жизни человечества как таковая отсутствует, или, по крайней мере,
недоступна для познания, характерное для постмодернизма, вело к формированию
нетрадиционного понимания того, что представляет из себя объект исторического
исследования. Поскольку же единственной частью реальности прошлого, доступной для
познания историка, объявлялся текст, под которым подразумевался всякий остаток
прошлого в его материальном выражении или же всякое предание о прошлом,
сохранившееся в письменной или в устной традиции, одним словом, любой след культуры
человечества в самом широком смысле, то объектом познания становился этот текст. Для
такой составной части традиционной историографии, как источниковедческое
исследование, текст также признается в качестве объекта исследования. Но текст в ней не что иное, как исторический источник, который служил в конечном счете для познания
реальности прошлого, а само источниковедческое исследование представляет из себя в
свете традиционных историографических воззрений такое исследование источника,
которое важно не только само по себе, т.е. как средство познания источника, но и как
форма поиска наиболее эффективных способов использования источника в историческом
исследовании.
В историографии постмодернизма текст как объект исследования приобретает
несравненно большее значение, чем просто источник знаний о реальности прошлого, в т.ч.
и такой, как сам источник. Он получает значение единственного остатка этой реальности,
который доступен для исследовательского восприятия, рефлексии, построения авторских
концептуальных конструкций на темы прошлого, и по существу - для субъективного
прочтения и оценки того ушедшего в прошлое общества и автора как его представителя,
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 8 из 40
которое оставило данный текст. Текст, таким образом, в качестве объекта исследования в
историографии постмодернизма имеет то же самое значение, что и реальность прошлого в
традиционной историографии. Но если реальность прошлого в традиционной
историографии - это не только сохранившийся источник, но прежде всего те события,
явления и процессы, которые уже прошли, то, чего перед историком уже нет, то текст - эта
та часть реальности прошлого, которая дошла до историка.
Предмет исторического исследования, заключающийся в общем и в целом в
изучении функционирования объекта и связей его с другими объектами прошлого, в
постмодернистской историографии приобретает значение установления связи между
изучаемым - текстом или текстами, которые выступают как объекты исследования, и
интертекстом, или текстовой культурой, под воздействием которой созданы исследуемые
тексты. Воздействию на текст текстовой культуры прошлого придается исключительно
важное значение, несравненно большее, чем самой реальности, окружавшей автора текста.
Такое воздействие шло от текстовой культуры по временной вертикали, уходившей в
прошлое по отношению к той эпохе, когда созданы изучаемые тексты, и от современной
изучаемому тексту текстовой культуры, т.е. с текстами своей культурно-исторической
временной горизонтали. Изучение этого предмета позволяет историку уяснить в конечном
счете смысловую нагрузку текстов по таким двум направлениям: первое - что в изучаемых
текстах сохранилось от смысла интертекста, или от текстовой культуры прошлого и
современного этому тексту, и второе - какой новый, иной, особый смысл мог содержаться
в этих текстах по сравнению с интертекстом.
Однако в свете представлений постмодернистской историографии выводы
исследования по поводу изучаемого предмета, т.е. о смысле текстов, зависят, как это по
крайней мере заявляется, не от объективного содержания самих текстов, но от
субъективного фактора, в качестве которого выступает историк как субъект процесса
познания. Поэтому к предмету исторического познания с точки зрения постмодернизма
может быть отнесено взаимодействие между изучаемым текстом и историком,
исследователем этого текста, особенности восприятия текста исследователем, связанные с
культурно-историческим различием эпох, когда создавался и когда изучался текст, а
также с психологическими чертами личности историка.
Противоречия имеют место в понимании постмодернистами роли субъектаисторика в исследовательском процессе. С одной стороны, по сравнению с
историософскими представлениями, сложившимися в рамках позитивизма и широко
распространенных в ХХ в., когда позитивистские воззрения на историческое
исследование подлежали пересмотру, такая роль, с точки зрения постмодернистов,
несравненно выше. Это связано с тем, что они вообще отказываются видеть какую-либо
объективную основу результатов труда историка. Созданная историком концепция, с их
точки зрения - целиком авторская конструкция прошлого, без какого либо
реконструктивного начала, связанного с воссозданием в историческом труде реальности
прошлого какой-либо иной, чем изучавшийся историком текст. Исторический труд, таким
образом, не может давать представление о какой-либо иной реальности прошлого, чем
изучавшийся историком текст, а также, возможно, и такой реальности прошлого, как
личность автора этого текста. Но он дает представление о личности его создателяисторика, его культуре и психологии. Может сложиться впечатление, что с точки зрения
постмодернистов, труд историка, как и всякий итог творческой работы, говоря словами
А.С. Лаппо-Данилевского, относившимися к характеристике исторического источника,
представляет из себя реализованный продукт человеческой психики. Или же что историк совершенно свободная личность, а значимость его труда - не в объективном отражении в
нем реалий прошлого, а в том, что он дает представление о субъективном впечатлении
историка от прошлого, с которым он соприкасается через такую его реальность, как текст.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 9 из 40
Между тем, этому противоречит другая основа постмодернистского воззрения на
роль субъекта в изучении истории. Связана она с представлением о тексте. Всякий текст итог сложного культурно-исторического взаимодействия личности автора с интертекстом,
с прошлой и современной ему культурой, выражением которой является и интертекст, и
каждый текст сам по себе, причем творческое начало в каждом тексте весьма ограничено
и не выходит за культурно-исторические рамки интертекста, соответствует его законам.
Но то же самое может быть сказано о труде историка, который также представляет из себя
текст. При таком понимании характера труда историка как субъекта исследования его
творческая роль ограничена интертекстом, т.е. в данном случае - прежде всего
историографической традицией, а вообще, в широком смысле - общей культурной
традицией, частью которой является историография.
Противоречия возникают также в связи с тем, что постмодернисты разделяют
принципиальное положение неокантианства конца XIX в. о всяком историческом явлении
как об уникальном, неповторимом феномене. Несомненно, что такое представление
должно быть распространено и на всякий текст, являющийся также историческим
явлением. Однако представление о зависимости всякого текста прежде всего от
интертекста, о повторении в тексте в той или иной форме характерных признаков
предшествовавшей тексту культуры, ставит под сомнение идею уникальности,
феноменальности всякого объекта исторического исследования, как, впрочем, и всякого
результата этого исследования - исторического труда.
Таким образом, объект и предмет исторического исследования представляют собой
то, на что направлена цель исторического познания и соотносятся друг с другом, как
статическое и динамическое начало.
Объект и предмет исторического исследования сами по себе историчны и
меняются по мере изменения культурно-исторической ситуации.
Объект исторического познания связан с субъектом познания - историком,
формируется им, зависит от него и от историографической ситуации времени творчества
историка как части общей культурно-исторической ситуации.
От субъекта исторического познания зависит не только выбор объекта, но и
содержание исторического исследования.
В культурно-исторической ситуации постмодернизма объектом исторического
исследования становится текст, предметом – процесс формирования и развития этого
текста в рамках интертекстовой традиции и взаимодействия текста с субъектом
исследования.
Тема 3. Зарождение исторических знаний на территории Центральной Азии в
эпоху древности
1. Древнеиранская историографическая традиция времени правления Ахеменидов и
Сасанидов в Средней Азии.
2. Священная книга зороастрийской религии «Авеста» и древнеперсидские надписи
царя Дария I и Ксеркса.
3. Исторические знания о сакских племенах Казахстана в трудах античных авторов:
Геродота (V в. До н. э.), Ктесия Диодора, Плиния Старшего, Помпея Трога,
Полибия и географов Страбона и Птоломея (II в. Н. э.).
Литература
1. Абусеитова М.Х и Баранова Ю.Г. Письменные источники по истории и культуре
Казахстана и Центральной Азии в XIII-XVIII вв. (биобиблиографические обзоры),
Алматы, 2001, 422 с.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 10 из 40
2. Аманжолов А. С. История и теория древнетюркского письма, Алматы, 2003
3. Коновалова Н.Г. Восточная Европа в сочинениях ал-Идриси. М., 1999.
4. Кормушин И. В. Тюркские енисейские эпитафии. (Тексты и исследования), М.,
1997.
5. Крачковский И.Ю. Арабская географическая литература. Избр. соч. т.4. М.-Л.,
1957.
6. Страны и народы Востока. Вып.22. Средняя и Центральная Азия. География,
этнография, история. Книга 2, Москва, 1980, 277 с.
Первые ростки подлинно научного подхода к изучению верований древнего Ирана
взращивались в Оксфорде Т. Хайдом на рубеже XVII-XVIII вв. Источниковедческой базой
для него служили тщательно собранные и детально проанализированные сведения из
сочинений классических и некоторых персидских авторов. Так был создан первый
историографический эскиз, незаслуженно осмеянный маловерами сразу после выхода его
в свет в 1700 г. Разочарованный всеобщим скептицизмом, Т. Хайд якобы извел большую
часть тиража на кипячение чая. Через полвека с лишним, в 1760 г. его труд был переиздан
и на этот раз прочно вошел в активы ориенталистики эпохи Просвещения. На эти же 60-е
годы XVIII в. во Франции пришлись изыскания аббата Фуше, известного своими
категорическими суждениями. Десятилетием позже ученому миру предстал знаменитый
перевод Авесты А.Г. Анкетиль-Дюперрона и началась ожесточенная борьба мнений
вокруг истинного смысла речений Зороастра. Эта стадия неплохо освещена в работах А.О.
Маковельского и И.С. Брагинского, почему в детальном ее разборе нужды нет.
Для авестологической историографии определенное значение имеет пространное
сочинение И. Роде 1820 г. с описанием религиозных систем “бактрийцев, мидян и персов
или зендских народов”.
Конечно, научная ценность его и тогда была невелика, но оно превосходно
характеризует образ мыслей европейских ориенталистов того времени. Первоисточник
для них все еще оставался загадочным, Гаты не были отделены от прочей Авесты, главной
же частью представлялся наименее сложный для понимания Видевдат.
Положение стало быстро меняться с середины XIX в. после основополагающих
изысканий Э. Бюрнуфа и М. Хауга. Последнему выпала честь отделить Гаты от остальной
Авесты и установить общие закономерности и в структуре и систематике авестийского
свода. Не будет преувеличением сказать, что М. Хауг более других способствовал
становлению научной критики текстов Авесты. После него одна за другой стали выходить
в свет книги с историографическим и даже библиографическим уклоном. Заслуживают
быть названными прочно забытые ныне И.Рапп, Ж.де Риапь, кстати, рассмотревший в
1870 г. проблему на уровне индоиранистики в целом, его соотечественник Л. Фэ с первой,
пожалуй, общей характеристикой истории и состояния зороастрийских штудий, притом
интересной даже сейчас. На всем протяжении тех же 70-х и 80-х годов XIX в.
публиковались полемические сочинения Ж. Дармстетера и его бельгийского оппонента
Ш. д'Арле. Оба выдающихся ираниста то и дело прокладывали зигзаги
историографических отступлений по канве своих аргументов. Особенно это было
характерно для второго из названных авторитетов в пространной серии статей под общим
названием “Об истоках зороастризма”. Там углубленно рассматриваются и со знанием
дела оспариваются теории многих европейских иранистов последней трети XIX столетия,
причем целый ряд затронутых автором вопросов и частностей по существу еще не был
разобран в нашей современной литературе и продолжает требовать к себе пристального
внимания. Помимо этих работ Французская школа обогатила историографию
зороастризма внушительными исследованиями А. Овелака и вообще способствовала
прояснению историографической перспективы к концу столетия своей склонностью к
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 11 из 40
упорядочению исходных данных, к расстановке четких акцентов и к повышенному
пиетету перед фактологией.
Время англоязычной ориенталистики еще было впереди, но и она с 1843 г.
располагала обстоятельной монографией священника и миссионера Дж. Уилсона с
нередкими вкраплениями историографического характера и ценнейшими приложениями в
виде переводов из Езника, Арда-Вирафа и более поздних зороастрийских сочинений.
Многие и многие страницы этого глубокого исследования еще сохраняют значение для
науки.
В какой-то мере все упомянутые выше имена и сочинения подверглись своего рода
девальвации с появлением знаменитого Grundriss'a, классического универсального
компендиума по иранистике. Самый замысел его творцов во главе с Хр. Бартоломэ был
нацелен на то, чтобы подвести черту под всей предыдущей наукой, что и было
осуществлено. Отныне стало возможным получить основные сведения об Авесте и
зороастризме в одном месте, включая историографические и библиографические, правда,
неполные. Этот компендиум настолько фундаментален, что и по сей день в качестве
образцового учебного пособия удовлетворяет запросы ученых различного профиля. Столь
же чтимый “Древнеиранский словарь” Хр. Бартоломэ, не будучи, разумеется,
произведением историографического или библиографического жанра, должен быть назван
вместе с компендиумом в силу своего непреходящего значения. От этих двух монументов
гейдельбергской школы формально принято вести отсчет лучших современных
свершений мировой авестологии.
Приоритет франко-немецкого источниковедения в иранистике и особенно в
авестологии впервые был серьезно поколеблен американским священником Э.
Джексоном. Его методически малоудовлетворительный труд о личности, эпохе и месте
действий Зороастра при всех нападках Н. Содерблома выдержал проверку временем
благодаря полноте информации и тщательности сопоставления источников. Э. Джексону
удалось детально разобраться в историографии Зороастра. Не лишне будет отметить, что
это сочинение переводилось А. Погодиным на русский язык. Существенным дополнением
к нему была следующая крупная монография Э. Джексона “Зороастрийские штудии”.
Взятые вместе, обе эти книги образуют превосходное введение как в проблематику, так и
в историографию авестологии. Если прибавить к ним три монографии Дж. Мултона 1911,
1913 и 1917 гг., а также непреходящий в его информативной ценности справочник Л.
Грэя, то данная группа фундаментальных исследовании предстанет как наиболее весомый
вклад индивидуальных англоязычных авторов первой трети XX в. в мировую
авестологию.
Через год после появления “Раннего зороастризма” Дж. Мултона увидел свет
специальный обзор Эд. Леманна с анализом авестологических трудов за 1900-1910 гг. Его
надо причислить к наиболее ярким, хотя и труднодоступным страницам общей
историографической летописи, способным удовлетворить самых строгих ревнителей
чистоты и строгости жанра. Если руководствоваться очень жесткими жанровыми
критериями, то этот обзор будет вообще первым собственно историографическим
произведением в данном разделе иранистики после упомянутого выше сочинения Л. Фэ.
Однако излишняя критичность в этом плане для авестологии даже при ее
нынешнем состоянии противопоказана. Для периода же первой трети XX в. обязательно
надо выделить одно из самых масштабных свершений этой науки, группу статей в так
называемой Гастингской Энциклопедии по вопросам религии и этики. Ее первое,
эдинбургское издание выходило с 1908 по 1921 г., затем еще одно было предпринято в
США. Истории древнеиранских религиозных представлений в ней посвящено свыше
пятидесяти отдельных словарных статей самого высокого качества, конечно, без
развернутой историографии, исключаемой характером подобных изданий, но зато c
обширной библиографией. Эти статьи в совокупности образуют непревзойденный и
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 12 из 40
сегодня справочный аппарат по Авесте и зороастризму. У нас они известны незаслуженно
мало, ссылок на них почти нет, хотя приводимые в них сведения и умозаключения
чрезвычайно существенны для любых концепций, будет ли то оценка доктринальной
специфики зороастризма вообще (статья А. Карнуа в последнем томе Энциклопедии)
отдельных понятий и образов, таких, например, как дуализм (отточенный этюд Л.
Казартелли) или космология и космогония (статья Л. Грэя) и т.п.
Двадцатые годы и первая половина тридцатых были периодом углубленной
разработки частных вопросов. Историография и библиография пребывали на втором
плане вместе с немногочисленными попытками к широким обобщениям. Необходимо все
же выделить статью Л. Грэя “Новые исследования иранских религий”, обозначившую
важный этап в становлении историографии Авесты. Несколько более условно к этому же
самому жанру можно было бы отнести одну из последних работ К. Гельднера 1933 г.,
воспроизводившую, впрочем, положения немецкого оригинала 1911 г. Наконец, особо
стоит назвать 1929 г. Он дал две монументальные работы, постоянно цитируемые вплоть
до настоящего времени. Не будучи собственно историографическими по замыслу, они, в
силу своей нестареющей важности, во многом предопределили последующий ход
авестологических изысканий, а стало быть, и конечную историографическую оценку и
систематизацию последних. Выше справочник Л. Грэя уже фигурировал в совокупности
шести наиболее существенных для авестологии англоязычных трудов общего характера в
первой трети XX в., а второй выдающейся публикацией 1929 г. была “Персидская религия
по данным основных греческих текстов” Э. Бенвениста. Ей нисколько не повредили
критические высказывания Х.-С. Нюберга и последующих оппонентов, конечно,
оправданные в отдельных частностях, но отнюдь не отменяющие основных концепций
автора. Присущие Э. Бенвенисту уже смолоду четкость мысли и доходчивость изложения,
в чем он не знал равных ни тогда, ни в 70-х годах, обусловили широкую популярность его
книги и ее устойчивое воздействие на специалистов. Апелляции к ней продолжают
всплывать даже в литературе самых последних лет.
Ровно через год на основе тех же греческих источников появилась новая
интерпретация Дж. Мессипы, тоже, казалось бы, узкоспециальная по своей идее, но столь
же весомая по влиянию на историографию авестийских штудий. Она породила множество
критических отзывов, иные из которых выливались и чрезвычайно пространные статьи,
как это произошло с откликом Р. Петтаццони. Если труд Э. Бенвениста возбудил, так
сказать, устойчивое прямое эхо, довольно послушно воспроизводившее его мысли из
десятилетия в десятилетие, почему о нем и приходится писать в историографическом
обзоре, то монографию Дж. Мессины столь же долго комментировал противоречивый хор
несогласованных голосов, хула переплеталась с хвалой, трезвый анализ с
непроизвольными искажениями, упреки перемежались с одобрениями. Гулкие резонансы
историографического эха сопутствовали обеим монографиям прежде всего из-за научной
смелости авторов и нетривиальной интерпретации ими классических источников. Правда,
в тот же период демонстрацией подобных качеств, причем в несравненно большей мере,
заявляли себя и немецкий специалисты по главе с И. Хертелем. 3а этой группой
авестологии, не считая, конечно. Х. Ломмеля, историографическое эхо, вначале
оглушающее, продержалось недолго.
Пауза историографического минимума затянулась до 1938 г. Ее прервал немецкий
перевод сочинения Х.-С. Нюберга “Религии древнего Ирана”, к тому же это и одна из
самых популярных у нас в прошлом западноевропейских книг. Регулярные ссылки на нее
С.П. Толстова и его коллег из ХАЭЭ создали ей в свое время прочный авторитет. Как
первая в XX в. претензия на универсальную историю зороастризма, монография Х.-С.
Нюберга требовала бы детального разбора. За невозможностью такового приходится
отсылать читателя к взаимоисключающим ее оценкам Р.Ценера, Э.Херцфельда,
В.Хеннинга, с одной стороны, и Г.Виденгрена - с другой. Если последний в качестве
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 13 из 40
ученика и преемника по кафедре был слегка пристрастен, то трое первых несправедливы.
Они преувеличивали недостатки в построениях Х.-С. Нюберга и отказывали ему в каких
бы то ни было достоинствах.
Поскольку авторитет В. Хеннинга, произросший, надо заметить, на почве
среднеиранских штудий, стоял в мировой науке на недосягаемой высоте, его
гиперкритическое восприятие концепций шведского мэтра стало сказываться и в нашей
отечественной иранистике. Существу идей Х.-С. Нюберга сейчас былого значения почти
уже не придают.
Сам же В. Хениинг занял очень видное место в авестологической историографии
благодаря другому его сочинению 1942 г. под многозначительным наименованием “О
дезинтеграции авестийских штудий”. В нем поднят чрезвычайно важный и в наши дни
методический вопрос о допустимых пределах реконструкции источников. Жертвами
критических высказываний автора здесь пали И. Хертель и Х. Ломмель, излишне вольно
обращавшиеся с восстановлением якобы искаженной метрики Авесты. Большинство
восприняло статью В. Хеннинга как откровение и манифест, но все же нашлись и
немногие инакомыслящие. Заметную склонность В. Хеннинга к догматической
категоричности осудил Л. Грэй уже в 1947 г., а впоследствии и П. Тедеско, ветераны и
заслуженные авторитеты в сфере индоиранистики. При всем том В. Хеннинг выступил
очень своевременно, обратив всеобщее внимание на факт прискорбного отсутствия
единых правил и критериев реконструкции, на опасность субъективных искажений
подлинника в угоду предвзятым и априорным теориям. Размеры такой опасности были
продемонстрированы в 1947 г. публикацией известного двухтомника Э. Херцфельда.
Наряду с трудами И. Хертеля и монографией Х.-С. Нюберга 1938 г. этот увраж делит
честь выдвижения наиболее субъективных концепций в мировой авестологии.
Историографическое значение данного двухтомника не преимуществу сводится к
неустанной полемике с Х.-С. Нюбергом. Почти на каждой второй странице последнему
предъявляются яркие обвинения в непонимании прямого смысла источников или их
широкого культурно-исторического и социологического контекста. Временами, как в
случае с интерпретацией Х.-С. Нюбергом древнеиранского погребального обряда,
предпочтение и сейчас можно отдать Э. Херцфельду, но целый ряд упреков последнего
неоснователен. Например, состояние источников лучше согласуемся с положениями Х.-С.
Нюберга и всей шведской школы о том, что Ахемениды и лично Дарий I официально и
публично не были приверженцами учения Зороастра, вопреки пафосу Э. Херцфельда.
Равным образом более весомыми представляются доводы шведских ученых касательно
идеологической оппозиции авестийских састаров, военно-аристократической элиты,
зороастрийскому жречеству во главе с Зороастром. В напрасных попытках доказать
обратное Э. Херцфельд при переводе учинял явное насилие над источниками, в частности
над первой строфой 46-й главы Гат.
Так или иначе, двухтомник Э. Херцфельда должен будет занять видное место в
будущей детальной истории авестологических изысканий как наиболее яркий пример
характерного для них методического произвола, причем творимого во имя повышенной
строгости и уточнения семантики оригинала под броскими лозунгами борьбы за
объективность. С выходом в свет данного сочинения, написанного вчерне задолго до 1947
г., был как бы подведен обобщающий итог тенденциям 30-х годов в иранистике,
ознаменованным исключительно яркими вспышками могучей творческой фантазии без
каких бы то ни было оглядок на методические ограничения характером и неполнотой
источников. Гиперболы, броские сравнения, неприятие инакомыслия и пренебрежение
свидетельствами обратного решительно господствовали тогда на страницах научной
печати с легкой руки И. Хертеля. Именно поэтому В. Хеннинг чувствовал потребность
выступить против всех этих крайностей, возвести методическую плотину, чтобы
остановить паводок субъективизма.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 14 из 40
Небезынтересно, что бурная, наэлектризованная атмосфера 30-х годов оставила по
себе в советской историко-археологической литературе наиболее впечатляющий памятник
всего лишь годом позже херцфельдовского двухтомника. Как и он, “Древний Хорезм”
С.П. Толстова наполнен той же безоглядной верой в непогрешимость аргументации
автора, смелыми историческими построениями, уверенной привязкой мифологических
схем, мотивов и образов Авесты к реальности в географических пределах Хорезма. Вся
разница лишь в том, что Э. Херцфельд почти на тех же источниковедческих основаниях
предпочитал Мидию. Оба эти автора, схожие их неукротимым темпераментом, обширной
эрудицией и какой-то вещественно осязаемой уверенностью в собственной правоте,
заставляли безгласные археологические источники вдруг заговорить на языке Авесты. На
самом деле ни остотеки Сакаванда на западе Ирана, ни городища с квадратными стенами
в Хорезме не в состоянии помочь решить насущный вопрос происхождения Авесты и
зороастризма уж тем одним, что не имеют к нему отношения. Система доказательств
обоих выдающихся археологов и иранистов, если присмотреться к ней поближе,
оказывается типичным для гуманитарных наук случаем вращения аргументации в
порочном круге. Сначала объекту некритически приписывается искомая принадлежность,
конкретно авестийская, затем с его помощью удостоверяется наличие в этом месте, а
потому и предшествующее происхождение тут же комплекса верований Авесты.
Одним словом, две эти памятные публикации обнажили и увековечили в
историографии их науки эру методической наивности, если не прямой беспечности. Они
помогли большинству специалистов осознать потребность в иных критериях. Дальше
работать в том же ключе стало невозможно.
Собственно историографических работ решающего значения за это время не было.
Правда, еще в 1942 г. Э. Арберри опубликовал небольшую брошюру “Британский вклад в
иранистику”, однако главное внимание автора было посвящено эпохе классической
литературы средневекового Ирана, а не авестологии как таковой. Некоторую важность
для нашей темы имела книга В. Хеннинга 1950 г. об исследовании языков и литератур
древнего Ирана.
Тогда же в Индии предпринял попытку охарактеризовать состояние мировой и
местной парсийской авестологии Дж. Тавадия, ведущая на то время фигура парсийской
иранистики. Учился он, правда, в Европе и следовал принципам европейской науки. Его
суждения интересны тем, что представляют точку зрения “извне” и, сверх того,
достаточно объективны. Так, он не отдал предпочтения ни X.-С. Нюбергу, ни Э.
Херцфельду, отметив общие для них погрешности методологии научного иссследования.
Кумиром всех времен для него оставался Хр. Бартоломэ. Едва ли не первым Дж. Тавадия
выразил критическое отношение к теории виднейшего законодателя авестологических
мод Г. Моргенстьерне. По оценке Дж. Тавадии, нормативные и даже каноничные тогда
воззрения норвежского ориенталиста на природу фонологии Авесты как сугубо
восточноиранской в плане географической локализации справедливы не для ранней
стадии в истории свода, а наоборот, для самой поздней. Как выразился сам Дж. Тавадия,
норвежский коллега “не отличал (позднюю. - Л.Л.) редакцию от ее (первоначального. Л.Л.) прототипа”. Впоследствии эту же диахроническую поправку в теорию Г.
Моргенстьерне будут вводить О.Н. Трубачев, Дж. Уиндфур, Ф. Альтхайм и О. Семереньи.
Далее Дж. Тавадия указал на острую потребность в новом, современном переводе
всех пехлевийских книг, на незаконность отождествления понятий “иранское” с
“зороастрииским”, чем доныне грешит большинство историков и археологов в Иране и
Средней Азии, на слабые стороны в научной подготовке парсийских ориенталистов,
плохо знакомых с древнегреческим языком, латынью и санскритом. Закончил свой очерк
Дж. Тавадия весьма пессимистической констатацией: “Иранистика в целом являет собой
скопище руин и обломков, над соединением которых трудятся компиляторы, лишенные
вкуса и разумения”.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 15 из 40
Из публикаций 1951 г. в актив историографии вошла статья А. Эстеллера
“Заратушгра и современная наука”. Библиографию же пополнила специальная сводка М.
Саба по франкоязычной иранистике, к сожалению, далекая от исчерпывающей полноты.
В эти годы многократно увеличился поток мелких статей и заметок в научной
периодике. Количество их в несколько раз превысило возможности регистрации и учета,
не говоря уже об изучении одним человеком. Тем не менее “Индогерманская хроника”,
лучшее библиографическое обозрение последних двух десятилетий, при минимальных
пропусках исправно фиксирует прирост фондов авестологии. Это основной
библиографический справочник для любого читателя.
Следующий высокий всплеск историографического прилива после работ В.
Хеннинга и Дж. Тавадии отмечен в начале 60-х годов. Р. Ценер опубликовал
аннотированную библиографию избранных шедевров иранистики с краткими оценками их
достоинств и недостатков. В частности, он заметил, что книга Дж. Мултона 1913 г. все
еще остается лучшим общим изложением проблематики, под чем вполне можно
подписаться и сегодня. На следующий, 1962 г. пришелся выпуск сразу двух очень важных
работ Ж. Дюшен-Гийемена - обобщающей монографии и сугубо историографического
обзора. Тогда же увидел свет обзор новых переводов Гат, подготовленный Б. Шлератом.
Все эти труды с определенностью вытекали из нараставшей в европейской иранистике
потребности проанализировать методику и систему аргументации, отсеять
несостоятельные интерпретации, заполонившие науку об Авесте. Поборники
несовместимых точек зрения перенасытили литературу субъективными истолкованиями
одних и тех же данных. Действительные масштабы приемлемых сведений в источниках
смело преувеличивались, неприемлемые же умело замалчивались и хитро искажались. По
части маскировки остродискуссионных гипотез под достоверную историческую
реальность новые лидеры авестологии в лице Г. Виденгрена, М. Бойс, Дж. Ньоли, М.
Моле подчас намного опережали старых, даже Э. Херцфельда, уступая в данном
отношении разве что одному И. Хертелю.
В конце 60-х годов как бы с целью компенсации крайностей обращением к строгой
фактологии Б. Шлерат обнародовал двухтомный “Словарь Авесты” с конкордансом и
пространной библиографией, где учтено около 800 различных трудов по
индоевропеистике и индоиранистике. Кажется, впрочем, что не все они надлежаще
релевантны для задач этой внушающей оправданное почтение публикации.
Начало 70-х годов было ознаменовано двумя историографическими работами Х.
Бэйли, излишне лапидарными, даже эскизными, без претензий на полный охват
проблематики, и важным лингвистическим обзором Ж. Келлена за отрезок с 1962 по 1972
г. Из чисто библиографических изданий того времени замечательны указатель
авестологических публикаций в юбилейных сборниках У. Окстоби и общеизвестная
бнблиография Дж. Пирсона. Тот специалист, у которого достанет терпения суммировать
их с “Индогерманской хроникой”, получит самую полную из всех существующих систему
библиографии но Авесте, зороастризму и всему иранскому языкознанию. Можно только
сожалеть, что у Дж. Пирсона не везде выдержана полнота библиографического описания:
довольно часто заметны пропуски указания издательства и страниц для периодики. Тем не
менее библиография Дж.Пирсона не имеет себе равных на период второй половины XIX
в. и первой половины XX в. Методически безукоризненная “Индогерманская хроника”
слишком молода, чтобы ради нее можно было целиком пренебречь сводкой Дж. Пирсона,
так как она ведется только с 60-х годов.
На 1974 г. приходится эффектное появление трехтомного Commemoration Cyrus,
юбилейного издания в честь 2500-летия иранской государственности и культуры. В
первый том вошла серия специальных историографических обзоров В. Лентца по
Германии, М. Майрхофера по Австрии, Дж. Катрака по иранистике на языке гуджарати и
т.п. Глубина разработки и объемы справочного аппарата в этих публикациях сильно
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 16 из 40
расходятся, как и представления о магистральных путях развития авестологии, однако в
совокупности они заметно расширяют общий историографический горизонт по сравнению
с обзорами Х. Бэйли. Сумму всех этих исследований несколько пополнили два кратких
историографических обзора Ф. Жинью 1977 и 1978 гг. и, наконец, библиография 134
видных иранистов 1979 г.
Из предложенного перечня, достаточно краткого, чтобы в нем можно было
относительно быстро ориентироваться, но вместе с тем вобравшего, смею надеяться,
главные зарубежные сводки историографического и библиографического характера,
нетрудно видеть, что локальная дробность очагов иранистики в Европе, Америке, Индии
препятствовала выработке единых методических критериев и построению обобщающих
историографических трудов, которые были бы способны охарактеризовать предмет в его
полноте. Многие авторы по несколько раз подступались к решению такой задачи,
например В. Хеннинг, Х. Бэйли, Ф. Жинью, Дж. Тавадия, но всегда довольствовались
малым. Одна из причин тому - небольшой объем бесспорных активов авестологии. Как
прочно установленные истины, так и не доказанные пока, но освященные частым
повторением постулаты слишком малочисленны, чтобы нести бремя всеобщей
интерпретации. Их явно перевешивает спорная проблематика, почему универсально
всеобъемлющая историография изучения Авесты и зороастризма едва ли возможна в
настоящее время.
В области чистой библиографии особых проблем нет, ее сводки представлены в
центральных библиотеках страны достаточно полно. Задумываться приходится разве
лишь над тем, как они используются. Из них десятилетиями отбиралось по преимуществу
лишь то, что совпадало с концепциями сторонников восточноиранского происхождения
Авесты. Поэтому в обойму непререкаемых авторитетов вошли В.Гайгер, Э. Бенвенист, В.
Хеннииг, Х. Бэйли, И. Гершевич, Г. Моргенстьерне. Работы инакомыслящих всерьез не
рассматривались. В силу этого были отведены на дальний план классические труды
старейшей, французской школы авестологии. Доводам и аргументации ее былых
корифеев, таких, как Ж. Дармстетер, М. Бреаль, Ш. д'Арле, В. Анри, А. Овелак,
совершенно не придавалось надлежащего внимания, новые же ее представители в лице М.
Моле и Ж. Келлена оставались практически неизвестны. Если первого изредка все же
упоминают, то не вникая в существо его главного тезиса насчет чрезвычайно позднего
оформления Авесты и ее апокрифической жанровой природы; второго же вообще почти
не цитируют, хотя методический уровень его исследований более высок, нежели у любого
из поименованных выше авторитетов. Из представителей других направлений
авестологии незаслуженно преданы полному забвению К. Барр, О. Везендонк, Р.
Петтаццони, В. Белярди, О. Буччи, Х. Мирза, не говоря уже об отдельных публикациях А.
Клосса, Д. Уинстона, Дж. Уиндфура, К. Рудольфа и др. Дело не в именах, список которых
мог бы занять несколько страниц, а в равной представительности всех точек зрения и
аргументов. Только это фундаментальное условие способно гарантировать некоторое
частичное приближение к объективной историографической оценке общего состояния
вопроса. Однако оно никогда не выполнялось ранее и всецело игнорируется в настоящий
момент. Но без него невозможно действительно глубокое понимание сути, характера и
типологии Авесты, пехлевийских книг, внешних источников, всей суммы источников.
Новейшие реконструкции созидаются на неполноценной источниковедческой основе, в
связи с чем сомнительные построения обретают статус добротных аргументов и
увеличивают методическую инерцию науки.
Повинно в том еще и обыкновение при просмотре библиографических сводок
ориентироваться на имена авторов, а не на заглавия работ, из-за чего утрачивается
должное восприятие широты и нетривиальности проблематики. Конечно, самая
тщательная расстановка историографических и библиографических ориентиров не
исцелит этих недугов без их изживания и текущей работе и в дискуссиях специалистов.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 17 из 40
Сейчас историографии Авесты и зороастризма остро недостает именно серьезно
организованных дискуссий, характерных, скажем, для современной скифологии,
внимания к методике исследования и к аргументам. Если одни иранисты в 1975 г. хотя бы
констатировали невозможность пространственной локализации диалектов Авесты, то
другие в 1979 г. вместо того, чтобы опровергнуть эту констатацию вескими доводами,
просто указали данным диалектам место на карте Средней Азии, хотя и не без оговорок. К
тому же такая локализация не учитывает ни критики в адрес ее авторов, ни
географического разнобоя пространственных координат непосредственно внутри
источника, ни попыток Дж. Ньоли объявить этот разнобой кажущимся. Тем самым выдает
себя традиционное уже невнимание к историографии решаемого вопроса и к учету его
библиографического фона. Одним словом, оба рассмотренных в данной главе аспекта
остаются сейчас жгучими и насущными как никогда и требуют к себе особого внимания.
О саках и скифах, народах, обитавших в древности на территории от Черного моря
до Монголии, с запада на восток, и от Урала до Памира, с севера на юг, наука имеет
немало письменных источников, которые, несмотря на свои противоречия, а порой даже
запутанность, имеют большую ценность.
Археологические источники хотя и дают нам сведения об антропологическом типе
саков и скифов, мало что сообщают об их этнической или языковой принадлежности,
тогда приходят на помощь письменные источники, через них в них до нас доходят
этнонимы, топонимы и личные имена. Изучая эти данные, мы можем определить
этнический состав саков и скифов.
Но, несмотря на это, вопрос об этнической принадлежности скифов в науке еще не
решен, и до сих пор остается открытым. Большинство ученых склонны считать их
ираночзычными. К примеру, Б.Н.Граков считает, что имена личные Арианиф, Октамасад,
Сайфери, встречаемые в источниках, имеют индоиранскую основу. Он объясняет это тем,
что скифы были индоиранским народом.
Другая часть ученых отстаивает их тюркоязычность. Впервые такую мысль
высказал Н.Аристов, который, ссылаясь на китайские источники, отмечает сакские
топонимы Мин, Палакенг, Барда, являющиеся тюркскими словами.
В данной работе мы попытались развить второе мнение об этнической
принадлежности саков и скифов, изложение, анализ и зтимологию топонимов,
встречаемых в античных источниках, к примеру, в сочинениях Геродота, Страбона,
Плиния, Птоломея и др.
Древнее название Сырдарьи - Яксарт этимологизируется на древнеиранском
языковом материале как "истинный жемчуг". В рунических надписях оно встречается как
Иенчу-утуз - Жемчужная река. Другое его же название Силис впервые зарегистрировано
на рубеже нашей эры у Плиния Старшего: "Реку Яксар, которую скифы зовут Силисом,
Александр и его воины приняли за Танаид.
С.Г.Кляшторный слово "сыр" эти мологизирует как "сир об", словосочетанием в
смысле "полноводие, обилие воды", бытующим во многих таджикских и узбекских
говорах. хотя более приемлемой является этимология К.Омиралиева, он предлагает видеть
в слове "силис" синоним жемчуга, опираясь на языковые данные тюркских народов.
Античное название Амударьи, встречающегося в форме Окс или Оксус, считается
древнетюркским топонимом Огуз или Окуз "река". М.Кашгари в своем "Диване" писал:
"Окуз - это название таких крупных рек, как Джейхун, Евфрат... В стране тюрок несколько
других рек также наречены этим именем".
У Клавдия Птоломея упоминается река Дайкс, которую надо понимать как Жайык,
реку, которую в русских источниках с 1775 года именуют Урал. Гидроним "Жайык"
интересен тем, что он совпадает с целой серией исконно тюркских слов-синонимов,
наиболее распространенным из которых является "широкий, распростертый". Эта
этимология наиболее верна, ибо это единственная большая река на обширном
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 18 из 40
пространстве, в месте ее расположения. К.Птоломей также отмечает город Аикаиа,
отождествляемый по сходству звук в с городом Аксу (Белая Вода) в Восточном
Туркестане. На наш взгляд, можно предположить, что это сокращенная форма слова оглы
- "сын, потомок", как в этнотопониме "канлы", что является результатом стяжения. А -zak
- это этноним "сак". Этимолгия Аи - пока неопределена.
В легенде, записанной Геродотом, сообщается, что у Таргитая было три сына:
Урпаксай, Колаксай и Липоксай. Они жили в горах Алтунтаг, кочевали на яйлаг в области
Мастаг и т.д. (16). Здесь топонимы Алтунтаг и Мастаг не вызывают никакого сомнения в
том, что они являются тюркскими словами: алтын "золото", муз "лед", таг или тау "гора".
Топоним Музтау и поныне сохранился в названии горы Алматинской области и на Алтае,
К вышеотмеченным тюркоязычным топонимам, на наш взгляд, можно отнести
такие гидронимы, как Иргис (Сиргис) и Лик, которые упоминает "отец истории",
описывая поход Дария на скифов: "Когда скифы перешли реку Танаис, персы тоже
перешли ее вслед за ними и продолжали преследование, пока не достигли владений
будинов, пройдя землю савроматов. В продолжение своего пути через Скифию и
Савроматию персы ничего не находили для разорения, так как страна была заранее
опустошена; когда же они вторглись в землю будинов, то встретили здесь на своем пути
деревянное укрепление, покинутое будинами и совершенно ими очищенное, и сожгли его.
После этого они продолжали свое наступательное движение по следам скифов, пока не
вступили в пустыню, пройдя страну будинов. Это пустыня, совершенно необитаемая,
лежит выше земли будинов и тянется на семь дней пути. Над пустыней живут фиссагеты,
а из земли их четыре большие реки текут через землю меотов и впадают в озеро,
называемое Меотидою; имена их следующие: Лик, Оар, Танаис и Сиргис".
Фиссагеты, отмечаемые Геродотом, локализуются в верховьях рек Печоры и
Тагила, на земле позднейших вогулов и считаются их предками. Помещают их, впрочем, и
южнее по р. Белая. В Среднем Поволжье фиссагетов локализует А.П.Смирнов.
Б.А.Рыбаков пришел к выводу, что их следует отождествлять с городской культурой.
На наш взгляд, фиссагеты обитали как по р. Белая и южнее, так и в Среднем
Поволжье. И именно здесь надо искать р.Лик и Иргис, которым соответствуют р. Елек,
впадающая в Урал (каз. Жайык), и Большой Иргиз (каз. Улкен Ыргыз), которая впадает в
Волгу.
Ранее Иргис отождествлялся с Донцом, что не очень убедительно. Ибо Донец
впадает в Дон-Танаис с северо-запада, где никак нельзя локализовать фиссагетов. Оар и
Лик отождествляются с реками Корсак и Обиточная, которые действительно впадают в
Меотиду - Азовское море, но они, во-первых, очень маленькие и, во-вторых, не текут из
земли фиссагетов, как описывается у Геродота. Б.Н.Рыбаков второе указание понимает в
смысле того, что истоки этих рек находятся в направлении земли фиссагетов. но реки
Корсак и Обиточная лежат далеко от мест обитания фиссагетов, и Геродот мог взять за
ориентир их истоки, землю царских скифов, хотя эти реки даже не доходят до середины
земли обитания царских скифов.
У нынешнего города Волгограда Дон и Волга максимально сближаются, и Геродот
мог, что вполне возможно, спутать их именно в этом месте. Так, как описываемая река
Скифии, "отец истории" упоминает р.Иргис, которая впадает в Танаис, а при описании
похода ария он не говорит о том, что Иргис впадает в Танаис. Путаницу с тем, что Лик
(Елек), Оар (Волга) и Иргиз (Б.Иргиз) впадают в Меотиду, а также с тем, что Иргис
впадает в Танаис, можно объяснить тем, что Геродот лично не бывал внутри Скифии, хотя
побыал в Ольвии, для сбора информации и был введен в заблуждение своими
осведомителями. Последние скорее всего были скифами, и не очень хотели, чтобы
чужеземец, который мог быть сборщиком информации (на наш взгляд скифов) для
военных походов, был хорошо осведомлен о Скифии.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 19 из 40
Дон с Волгой Геродот спутал, и потому, что античные писатели хорошо знали
низовья реки Танаис, но далеко не всегда ясно представляли себе далекие верховья рек и
особенно их истоки. Б.Н.Рыбаков считает сообщение Страбона: "Истоки Танаиса
неизвестны... устья Танаиса мы знаем их два в северной части Меотиды в 60 стадиях друг
от друга; однако выше устья известна только небольшая часть течения реки из-за холодов
и скудности... Кроме того, кочевники... преградили доступ во все удобопроходимые места
страны и в судоходные части реки" - "рационалистическим объяснением разноречия
географов".
Из всего этого следует, что Геродот, как и все античные географы, чрезвычайно
туманно представлял себе течение восточных рек, но несмотря на это, нельзя сомневаться
в названиях этих рек (т.е. Лик и Иргис), которые "отец истории" передает с максимальной
фонетической точностью. Оба названия этих рек, наряду с такими топонимами, как Мин,
Палакент, Барда, Окс, Оксус, Силис, Дайкс, Аусакла, Музтаг и Алтынтаг, несомненно,
являются тюркскими. Вполне возможно, что список тюркоязычных топонимов будет
пополнятьсяв ходе дальнейших исследований. Но уже сейчас, если взглянуть на карту
расположения вышеприведенных топонимов, мы увидим, что значительная часть саков и
скифов была тюркоязычным.
Тема 4. Накопление исторической информации в раннее и развитое
средневековье (VI – нач. ХШ вв.)
1. Древнетюркские рунические памятники о тюрках и Тюркских каганатах (VI-VIII
вв.) на территории Казахстана.
2. Сведения по древнетюркской эпохе в китайских летописях («Старая хроника
династии Тан», «Новая хроника династии Тан», «Записки о Западном крае при
Великой Танской династии» и др.).
3. Арабоязычные исторические и географические сочинения (IX-XII вв.) о народах,
племенах и государствах на территории Казахстана
4. Дальнейшее накопление исторических знаний о казахах и их государственности в
ХIV-ХVII в.в. в персоязычных и тюркоязычных трудах.
Литература
1. Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники как источники по
истории Средней Азии. М., 1964.
2. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан: летопись трех тысячелетий. Алматы,
1993.
3. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности М.-Л., 1951.
Надпись в честь Бильге-кагана
Памятник-эпитафия сооружен в честь одного из правителей Второго тюркского
каганата - Могиляна, известного нам под тронным именем Бильге-кагана. В памятнике
упоминается и младший брат кагана - принц Кюль-тегин, один из выдающихся
военачальников своей эпохи, и эпитафия поставлена именно на его могиле. Поэтому,
памятник иногда называют надписью в честь Кюль-тегина. Эпитафия была обнаружена
Н.М. Ядринцевым в 1889 году, в Кошо-цайдамской долине, на берегу реки Орхон в
Монголии. Расшифровка этого памятника открыла для мира древнетюркскую рунику, и
весьма сложно переоценить значение этого памятника в вопросе изучения
государственности, мироустройства и культуры древних тюрков.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Могилян, сын основателя Второго тюркского каганата Кутлуга-Эльтериша, был
посажен на престол в 716 году, после смерти своего дяди Капаган-кагана (Мочжо-каган, о
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 20 из 40
порядке наследования каганской власти, так называемой удельно-лествичной системе у
Гумилева Л.Н. - Древние тюрки.). Воцарение Бильге-кагана произошло исключительно
благодаря решительным действиям Кюль-тегина, так как престол, вопреки тюркскому
мироуложению "Торё", был завещан Капаган-каганом своему сыну Бёгу, которого, по
всей видимости, поддержали представители второго по значению рода древних тюрков Ашидэ (так называемая материнская фратрия по отношению к правящему роду Ашина.), а
также племя Сир (Кыпчаки).
Был отравлен в 734 году одним из придворных вельмож, что интересно, бывшим
ранее послом в Китае. Отравитель и весь его род были казнены по приказу умирающего
кагана. Кюль-тегин, также сын Кутлуг-Эльтериш-кагана. Участник множества походов в
Среднюю Азию, Джунгарию, в Минусинскую котловину. В 716 году предотвратил
переворот, и посадил на тюркский трон своего брата Могиляна. Умер в 731 году.
Сам памятник неоднократно изучался многими учеными, однако заслуга
детального описания принадлежит чешскому археологу Йислу, обследовавшего
захоронение во время совместной чешско-монгольской экпедиции в 1958 году. Все
сооружение, размерами 80х40 метров, вытянуто с востока на запад. Оно обведено рвом,
прерывающимся перед воротами, и стеной из глины, которая была покрыта черепицей,
оштукатурена и побелена. У ворот - две статуи баранов из мрамора. За ними мощеная
дорога и пруд для дождевой воды с керамической трубой, которая отводила излишек
влаги. За ним, на спине мраморной черепахи (китайский символ вечности) была
укреплена сама стела с надписью. Рядом находился храм с жертвенником и мраморной
статуей Кюль-тегина и его жены. Голову статуи удалось найти. Она выполнена вполне
реалистически: монголоидные черты - скуластость, могольское веко, низкий прямой нос и
косой разрез глаз не оставляют места для сомнений в расовой принадлежности рода
Ашина. К памятнику тянется цепь балбалов на целых 3 км от цайдамских соленых озер.
До нашего времени уцелело 169 балбалов, но, по-видимому, их было больше. Некоторым
изваяниям придано грубое подобие человека, обозначены руки, намечен пояс.
Надпись в честь Тоньюкука
Памятник или прижизненная эпитафия сооружены в честь одного из основателей
Второго Тюркского каганата,предводителя второго по значимости после каганского, рода
Ашидэ, советника каганов Эльтериша(Кутлуга), Капагана(Мочжо, или Бо-чура) и Бильге
(Могиляна) - мудрого Тоньюкука. Памятник, по мнению Гумилева Л.Н., был воздвигнут в
717-718 г.г. Время постановки стелы позволят предположить, что она явилась некоторым
оправдательным "документом", в котором Великий советник описывает свои заслуги в
создании каганата, так как именно в этот период после 716 года Советник находился в
опале и избежал казни лишь благодаря своему родству с Бильге-каганом, замужем за
которой была его дочь По-фу (Бо-бег?).
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
О Тоньюкуке известно то, что он получил образование в столице империи Тан
Чаньани. В 679 году племена тюрков, расселенные в империи Тан после гибели Первого
тюркского каганата, организуют мятеж с целью воссоздания каганата. Что несомненно
интересно, мятеж поднимают тюрки рода Ашидэ, из которого и происходил Тоньюкук.
Мятежникам наносят поражение отборные семиреченские дивизии Пэй Син Цзяна,
повторный мятеж под руководством принца Фунаня подавляется тем же Пэй Син Цзяном.
Однако уже в 682 году, самые "непримиримые" соратники казненного Фунаня во главе с
принцем Кутлугом все же воссоздают каганат. Просвещенный Тоньюкук присоединяется
к Кутлугу и с этого времени становится одним из главных Буюруков (Советников)
тюркских каганов.
После внезапной гибели Капаган-кагана в 716 году во время похода на басмылов,
Тоньюкук поддерживает партию "желтоголовых" тюрок, по всей видимости, Сиров. В
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 21 из 40
итоге престол оказывается в руках противоположной партии братьев Кюль-тегина и
Могиляна. Многочисленных сторонников "желтоголовых" казнят, но Тоньюкука,
учитывая его заслуги перед тюрками и родство с Могиляном, оставляют в живых.
Тема 5. Накопление исторических знаний о казахах и их государственности в
ХIV-ХVII в.в.
1. Персоязычные и тюркоязычные труды Низам ад-дина Шами, Шараф ад-дина Али
Язди, Абд ар-Разак Самарканди, Муин ад-дин Натанзи, Хафиз-и Абру, Мирхонда,
Шах-Махмуд Чураса, Усмана Кухистани, Бинаи, Мухаммед Хайдара Дуглати, Ибн
Рузбихана.
2. Первый казахский историограф – Кадыргали Жалаири и его ценный труд «Жами
ат-таварих» (1602 г.)
1.
2.
3.
4.
5.
Литература
Пищулина К.А., Кумеков Б.Е. Завершающий этап формирования казахской
народности // История Казахстана с древнейших времен до наших дней. В пяти
томах. Т. 2. А., 1997. С. 295; Исмагулов О., Сихимбаева К., Исмагулова А.О.
Этногенез казахской народности // История Казахстана ... Т. 2. С. 279;
Акишев К., Хабдулина М. Казахское государство XV – XVI вв.: этническая
территория, памятники культуры. Евразийское сообщество: общество, политика,
культура. №1 (21), 1998. С. 132.
Султанов Т.И. Некоторые замечания ... С. 57; Султанов Т.И. О первом казахском
государстве … С. 37; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы
Евразийских степей. Древность и средневековье. СПб., 2000. С. 235
Мухаммед Хайдар Дулати. Тарих-и Рашиди. Перевод с персидского языка А.
Урунбаева, Р.П. Джалиловой, Л.М. Епифановой, 2-е издание дополненное. А.,
1999. С. 112
Материалы по истории Казахских ханств XV-XVIII вв. (извлечения из персидских
и тюркских сочинений). Составители: С. К. Ибрагимов, Н. Н. Мингулов, К. А.
Пищулина, В. П. Юдин. А.-А., 1969.
В историографии высказаны несколько основных мнений относительно времени
образования Казахского ханства:
1. По мнению К.А. Акишева, началом сложения узбекской и казахской
государственности необходимо считать время образования Ханства Абулхайра, т.е. 1428
г.
2. А. Хасенов считал, что после смерти в 1445 г. правителя Улуг (Большого) Улуса
(преемника Золотой Орды – Н.А.) Улуг-Мухаммад-хана (эпического Орманбета) на
территории Казахстана обособился казахский улус, и возникло Казахское ханство,
которое не зависело ни от Абулхайра, ни от Могулистана.
3. Имеющее наибольшее распространение в исторической литературе датировка –
1456 г. Ее сторонники (М. Тынышпаев, С. Жолдасбай, М. Магауин, К. Салгарин и др.)
считают, что в этом году произошла перекочевка Керея и Жанибека на территорию
Западного Могулистана (Жетысу), после чего сразу же образовалось Казахское ханство.
На этой датировке мы остановимся ниже более подробно.
4. Б.Б. Карибаев (Карибай), основываясь на сведениях записанного в 1976 г.
предания и, сопоставив их с материалами письменных источников, определяет время
образования Казахского ханства весной 1458 г..
5. К.А. Пищулина считает, что «время образования Казахского ханства лишь
приблизительно может быть определено второй половиной 60-х гг. XV в.» и дата этого
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 22 из 40
события – 870 г.х. 1465/66 г., предложенная Мирза Хайдаром, первое и единственное в
письменных источниках датировка, вполне приемлема.
6. По мнению Т.И. Султанова, с ним солидарен и кыргызский академик О.К.
Караев, сторонники Керея и Жанибека образовали Казахское ханство только после смерти
Абулхайра, возвратившись из Жетысу на территорию Дашт-и Кыпчака, «т.е. не раньше
70-х гг. XV века», около 1470/71 г..
7. К. Данияров утверждает, что независимое Казахское ханство, которое он
называет третьим казахским государством (первым казахским государством у него
является государство Чингисхана, вторым – Улус Джучи), образовалось в 1480 г..
8. По мнению А.П. Чулошникова, его точку зрения разделяли в 50-60-е гг. XX в.
большинство исследователей, образование Казахского ханства произошло в начале XVI в.
после ухода Мухаммада Шейбани-хана и его сторонников из территории Казахстана в
Среднюю Азию.
9. С.К. Ибрагимов считал, что в 30-40-е гг. XVI в. закончилась борьба потомков
Жанибека и Керея с потомками Абулхайра и мангытами, после чего произошло
объединение нескольких самостоятельных владений казахов, возникших к концу XV века,
в одно государство – Казахское ханство.
Для определения даты возникновения Казахского ханства, в первую очередь,
следует рассмотреть вопрос о времени откочевки Керея и Жанибека в Жетысу, события
ставшего важным звеном в образовании ханства. Как известно, в сочинении «Тарих-и
Рашиди» Мирзы Мухаммада Хайдара из тюркского рода дуглат, это событие, как и
некоторые другие, конкретно не датировано. Очень часто Мухаммад Хайдар, определяя
время того или иного события, писал: «В то время …», «той весной ...», «около того года
…» и т.п. Этот факт был отмечен многими исследователями. Некоторые даты,
приведенные в источнике, на поверку вообще оказались не точны. Все же считаем мало
оправданным подход некоторых исследователей, когда из-за неточностей датировки
одних событий, полностью отрицаются другие датировки.
Вопросы изучения прошлой истории народа, особенно таких ее проблем, как
становление и развитие его государственности, этнической и государственной
территории, общественно-политической, социально-культурной жизни и, прежде всего
формирование, сложение самого этноса (народности, нации) всегда стояли не только
перед профессиональными историками. Они вызывали интерес и у широкой
общественности. Особенно актуальными стали эти проблемы в годы обретения народом
политической независимости, государственного суверенитета. Появляется множество
публикаций в печати, отражающих упомянутые проблемы.
Заслуживает одобрения новое слово по этим проблемам, основанное на конкретном
историческом материале источников, убедительно подтверждающем новый взгляд на эти
проблемы.
Немало было сделано в предшествующие годы развития казахстанской (и
общетюркской) историографии. Историки Казахстана в последние четыре десятилетия,
начиная с известного казахского ученого С.К. Ибрагимова, продолжили давнюю
традицию западно-европейской и русской историографии, приверженцами которой были,
применительно к истории казахов и других тюрков, В.В. Вельяминов-Зернов, Ч.Ч.
Валиханов, В.В. Бартольд, П.П. Иванов и другие исследователи – традицию основывать
свои исследования истории казахского народа на первоисточниках, написанных на языке
самого этноса, многих восточных языках, как и на старых европейских, и с учетом
обширной историографии. Такой подход и в традициях исследователей истории других
тюркских народов, назовем лишь некоторые имена: Р.Г. Кузеев - по истории башкирского
народа, Б.А. Ахмедов, Б.Х. Кармышева, Р.Г. Мукминова - по истории узбеков, Б.Б.
Кочекаев, Трепавлов - по истории ногайцев, С.М. Абрамзон, А.Н. Бернштам, О.К. Караев -
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 23 из 40
по истории киргизов; известны капитальные труды монголоведов С.А. Козина, Е.
Кычанова, Н.Ц. Мункуева, зарубежных авторов П. Пелльо, Мураяма и многих других.
Но этот подход - объективное исследование исторического прошлого на основе
первоисточников - у некоторых авторов публикаций на исторические темы не считается
необходимым, обязательным. Объективность исследования теперь не главное условие.
Теперь задача другая: доказать какой народ древнее и кто занимал большую территорию.
Получаются выводы, подкрепленные не историческим документальным материалом, не
свидетельствами современников событий прошлых веков, а лишь собственными
амбициями.
На статус учебников для высших учебных заведений по специальности
«Отечественная история» претендуют книги кандидата технических наук К.Даниярова.
амбициозности им не занимать. Главная цель сочинений К.Даниярова («Альтернативная
история Казахстана», «История отечества» и «История Казахского государства ХУ-ХХ
вв.») состоит в том, чтобы всё, относящееся к тюркской и монгольской истории (земли,
племена, роды, имена, события, факты и т.д.) подтянуть к казахской истории, казахскому
этногенезу, казахской литературе; удревнить как можно далее в глубь тысячелетий
историю казахского народа, расширить ее территориально- от степей и хребтов Монголии
до Дуная.
Как известно, историки тюркологи, монголоведы, к которым автор постоянно
демонстрирует неуважение, относят начало тюркского этногенеза к эпохе гуннской
державы, показывают его развитие в Тюркском каганате, раннесредневековых тюркских
государствах тюргешей, огузов, кимаков, кыпчаков. К. Данияров же видит (находит)
казахские роды уже в войсках предводителя гуннов Аттилы... Лингвистические созвучия
географических названий, имен собственных, топонимов, этнонимов, различных терминов
автор принимает за доказательство пребывания казахов не только в Золотой Орде, но и в
Монголии в раннем средневековье.
Историки Казахстана, как и историки других тюркских народов (башкир,
волжских, крымских и сибирских татар, ногайцев, каракалпаков, узбеков, кыргызов,
уйгуров и др.) никогда не игнорировали историю Золотой Орды (Улуса Джучи) и
Монгольской империи Чингиз-хана. Но они не сводили историю этих обширных по
площади и многонациональных по составу населения государств только к своей
собственной истории. К. Данияров же посчитал необходимым эти государства ввести в
казахскую историю как этапы развития собственно Казахского государства и
рассматривать его историю как непрерывный процесс со времени образования
государства Чингизхана и по сей день. Он предложил свою фантастическую
периодизацию Казахского государства: государство Чингиз-хана назвал Первым
Казахским государством (1206-1223 гг.); Улус Джучи (Золотую Орду) - Вторым
Казахским государством (1223-1480 гг.); Казахское ханство - Третьим Казахским
государством, предложив для него свою хронологию (1480-1847 гг.). Дальнейшая судьба
единого Казахского государства по Даниярову связана со статусом колонии России (18471991 гг.) и современной Республики Казахстан (с 1991 г.). Никакой Монгольской
империи, монгольских улусов – это все оказывается Казахская государственность.
Чтобы доказать, что Монгольское государство Чингиз-хана, как и Улус Джучи
(Золотая Орда) были казахскими, К. Данияров просто называет «казахскими» различные
тюркские и монгольские племена («тюрско-монгольские», тюркизированные монгольские
и др.). По его представлению в образовании государства Чингиз-хана участвуют то 4
«казахских» племени - найманы, кияты, керейты, меркиты; то уже 18 казахских родов,
включая и шапрашты, ысты, уак, албан, суан и др.
Автор этой мало доказательной «альтернативной» (альтернатива - русской
«советской», современной официальной историографии) истории представил свою
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 24 из 40
формулу этнической истории казахского народа, то со времен гуннов, то с 1217-1218 гг.:
мын-кол (монгол) - ногайлы (1237 г.) - казахи.
Все другие тюркские племена и роды называются автором казахскими: все
ушедшие на рубеже ХV-ХVІ вв. тюркские племена с Мухаммедом Шейбани называются
казахскими; хан Золотой Орды Узбек происходит из «казахского» рода - кият; автор
говорит о трех волнах вторжения «казахов» в Среднюю Азию (первая волна «казахов» - не
тюрков! - карлуков, ягма и др. - при Караханидах, вторая - при Чингиз-хане, третья - при
Мухаммеде Шейбани. Отсюда - недалеко и до казахских родов среди гуннов Аттилы!
Автор приписывает нам свои ошибки, например, год образования казахской
народности. Он упрекает, обвиняет нас, авторов «Истории Казахстана» 1996, 1997, 1998
гг. издания, что мы начинаем историю казахского народа с конца XV в., со времени
образования Казахского ханства, что является по его словам, «жестоким неслыханным
фактом искажения истории 15-имллионного народа и безусловным оскорблением этого
народа» (с. 144-148, Альтернативная история Улуса Жошы – Золотой Орды). И еще «По
их версии казахский народ сложился в 1456 г. с образованием Казахского ханства». Что за
несуразность приписывать нам год образования народности. На сложение народности
требуются не годы (тем более не конкретный год), а столетия и даже тысячелетия
этнических процессов на данной территории. Это ясно любому студенту – первокурснику
и старшекласснику (об этом мы писали также и в школьном учебнике). Во-первых,
неужели есть мало-мальски здравомыслящий историк, который считает, что народность
сложилась в такой-то год? Впрочем такой «историк» есть. Это сам Данияров. Он сичтает,
что кзахский народ появился в 1218 г.: «Итак, год 1218 необходимо считать годом
образования казахского этноса». («Чингис-хан», 219). Связал автор это историческое
явление с конкретным событием – перемещением ряда племен из Монголии на запад.
Читать критикуемые книги нужно внимательно – хотя бы на уровне школьных учебников.
Непреодолимо желание К.Даниярова всячески приуменьшить роль кыпчаков в
Золотой Орде, а заодно и их места в этнической истории казахов. Достаточно, по
К.Даниярову, населить Золотую Орду другими казахскими родами и получится Второе
Казахское государство, причем населить без ссылок на источники, а источники говорят о
полиэтничности населения Золотой Орды (Ибн Баттута о городе Сарае, столице Орды: «в
нем живут разные народы, как то: татары, асы, которые мусульмане, кыпчаки, черкесы,
русские и византийцы»). В то же время принижая роль кыпчаков в истории казахов
(«всего то 10%»), К.Данияров забывает, что казахский язык относится к кыпчакской
группе языков.
К.Данияров упрекает историков, что они изучали, исследуя историю Казахстана,
лишь русские, китайские, монгольские источники. А разве не изучали историки арабские,
персидские, тюркские, западно-европейские источники?
Может быть сам К.Данияров вводит в научный оборот какие-то новые материалы
источников? Отнюдь нет. Вообще К.Данияров весьма избирательно относится и к широко
известным первоисточникам по истории тюркских и монгольских племен и народов персоязычным трудам Рашид ад-Дина «Джами ат-таварих» (ХІV в.), Мухаммад Хайдара
«Тарих-Рашиди» (ХVІ в.), монгольскому «Сокровенному сказанию» - они не работают на
его теорию и потому не заслуживают внимания... Но и сам Утемиш Хаджи подходил
тенденциозно, поскольку сам Утемиш Хаджи пишет, что он сам из услышанного от
знающего «предания», человека, «взвесив на весах разума приемлемое сохранял, а не
приемлемое отвергал» (С.В. Дамиров, с. 90 в издании Утемиша, 1992 г.). Как можно
называть Утемиша Хаджи XVI в. «очевидцем» событий в Золотой Орде которой уже не
было. (Альтерн. ист., с. 17) «Почити современник Улуса Джучи» (там же).
Не следует автору с пренебрежением относиться к представителям историографии
многих тюркских народов. И тем более - к самим этим народам - татарам, ногайцам,
башкирам, каракалпакам, узбекам, уйгурам, кыргызам и т.д., и конечно к монголам.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 25 из 40
История всех этих народов, а не одних только казахов связана с Золотой Ордой и
Монгольским государством.
Много путаницы вносит автор и в периодизацию, саму историю собственно
Казахского ханства, последующих этапов Отечественной истории. Его «новые» подходы к
этим проблемам абсолютно не обоснованы источниковым, документальным материалом.
Чего стоит один только 1480 год, как год начала «Третьего Казахского государства». Эта
дата является последним годом ордынского владычества на Руси (противостояние на р.
Угре войск хана осколка Золотой Орды - Большой Орды Ахмеда и русских войск Ивана
ІІІ). Это из истории западной части Улуса Джучи, уже давно распавшейся Золотой Орды и
ее восприемников - самостоятельных государств крымских татар, волжских татар,
Ногайской Орды и др. Восточная часть Улуса Джучи шла своим путем государственного
развития: здесь на территории Восточного Дашт-и Кыпчака и Туркестана (Южного
Казахстана) в ХІУ в., а по-сути уже с середины ХІІІ в. развивалось фактически
самостоятельное государство Ак-Орда - прообраз Казахского ханства, дату образования
которого источник определяет 870 г. х. (1465-1466 г. н.э.). Ак-Орда была государством,
где преимущественно на кыпчакской основе завершалось сложение значительной части
казахской народности.
Метод К. Даниярова называть все исторические реалии в древности и
средневековье на территории от Орхона до Дуная все казахским входит в методологию
авторов учебника для вузов «История Республики Казахстан» А. Кузембайулы и Е. ?біл
«кереиты и найманы сыграли заметную роль в этногенетических процессах X-XIII вв. в
Казахстане. Именно в этот период они вошли в состав казахского народа». А казахский
народ в этот период сложился? По мнению антропологов о казахах как сложившемся
народе можно говорить применительно XIV-XV вв. (что согласуется с выводами
историков). «Кыпчаки, непосредственные предки казахов смогли создать на огромной
территории от Дуная до Иртыша несколько крупных государственных образований».
Совершенно справедливо, но при этом нужно было бы сказать студентам, что кыпчаки и в
составе и волжских татар, башкир и ногайцев, каракалпаков и кыргызов и др. тюркских
народов. И что к формированию казахского народа имеют отношения реалии Восточного
Дашт-и Кыпчака, а не западные его части. Неправильно писать: «В этот период (XIв) вся
казахская степь называется Кыпчакской Степью или Дашт-и Кыпчак». Казахская степь –
это все таки Восточный Дешт-и Кыпчак. И уж совсем амбициозно по-даниаровски:
Золотая Орда (Улуг-Улус) – «это первое в истории централизованное кыпчакское
(древнеказахское) государство». Корректнее считать восточную часть Золотой Орды –
государство Ак-Орду – казахским государством на этапе укрепления ее
самостоятельности в XIV-XV вв. на этапе завершения сложения казахской народности.
Правильно, «под властью Абылхайра» были объединены «казахские земли». Ханство
Абулхайра объединило на 40 лет в XV в., помимо территории улуса Шайбана, и земли АкОрды, т.е. казахские земли и казахские роды и племена. Но лишь на короткий период
Жаныбек и Гирей восстановили власть династии Ордаидов, потомков Орда-Ичена,
старшего сына Джучи, т.е. «ханство Абулхайра» было лишь временным владением
династии Шайбанидов на земле казахов.
Всестороннему исследованию подлежат проблемы собственно казахской
государственности в позднее средневековье (середина ХII-ХVII вв.), ее места в системе
евразийских государств, развивавшихся в этого период на территории Казахстана и
смежных областей. Среди этих государств это прежде всего три монгольских улуса
(Джучи, Чагатая, Угэдэя), охватывавших огромные пространства Евразии и на три части
разделивших территорию Казахстана (впрочем, Чингиз-хан, наделяя сыновей улусамиуделами, учитывал и тот исторический факт, что эта территория никогда прежде не
входила в единое государство и не принадлежала одному народу). Позднее - это были
государства, возникшие в ХІV в. после распада Монгольской империи, а затем и ее улусов
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 26 из 40
на землях Казахстана и прилегающих территорий Средней Азии, Восточного Туркестана,
Джунгарии (Западной Монголии), Южной Сибири, южной части Поволжья и Приуралья.
В рамках этих государств завершалось этническое формирование, сложение
близкородственных тюркских народов - казахов, ногайцев, башкир, кыргызов, уйгуров,
сибирских, поволжских татар, отчасти узбеков. И к их истории нужно относиться с
уважением.
Тема 6. Превращение исторических знаний в науку (ХVIII в.)
Литература
1. Бижанов М. Казахстан второй четверти XVIII в трудах и записках русских
исследователей. Алма-Ата.
В 1731 г. Малая киргиз-кайсацкая (казахская) орда во главе с ханом Абулхаиром
добровольно вступила в российское подданство, надеясь найти в ее лице надежную
защиту от нашествия джунгар. В связи с этим обер - секретарь Сената Иван Кириллович
Кириллов (1695—1737), видный русский ученый-географ, картограф, экономист, автор
первого отечественного экономико-географического описания России «Цветущее
состояние Всероссийского государства» (1727), разработал обстоятельный проектобоснование специальной экспедиции «Изъяснение о киргиз-кайсацкой и каракалпакской
ордах». В нем автор подробно описал казахстанские и каракалпакские земли: природные
условия, полезные ископаемые, торговые пути, — доказывая возможности и выгоды
установления торгово - экономических связей России с этими народами и странами. Во
второй части «Изъяснения» обосновывались необходимость и задачи специальной
экспедиции на Яик, к границам Казахстана. Центральным пунктом проекта было
основание в устье реки Орь нового города-крепости и цепи укреплений по Яику и другим
рекам, которые составили бы пограничную линию. Это, по мнению Кирилова, обеспечило
бы прочное закрепление России на юго-восточных рубежах и открывало пути в Среднюю
Азию и даже далекую Индию. В проекте предусматривалось основать порт на Аральском
море в устье Сыр - Дарьи, доставить туда корабли, привезенные в разобранном виде из
намечавшегося к постройке Оренбурга.
Сенат рассмотрел и 1 мая 1734 г. утвердил проект, выделив средства на снаряжение
экспедиции, рабочую силу и вооруженную охрану. В целях секретности экспедиция
сперва называлась «Известной», а затем стала именоваться «Оренбургской». Начальником
ее был назначен И. К. Кирилов, получивший широкие полномочия в «Новой России» —
Оренбургском крае. По его предложению будущему городу была дана особая
«Привилегия», подписанная 7 июня 1734 г. императрицей Анной Иоанновной . В ней
городу давалось имя — Оренбург и предоставлялись существенные льготы и
преимущества.
Энергичными действиями в короткий срок И. К. Кирилов сформировал
экспедицию численностью около двухсот человек и военный отряд — около двух с
половиной тысяч человек. Среди участников были специалисты различного профиля, в
том числе известные ученые: астроном и математик Д. Эльтон, ботаник И. Г.
Гейнцельман, геодезисты П. Чичагов, А. Клешнин, М. Пестриков, живописец Д. Кэстль,
специалисты-рудознатцы, студенты Славяно-греко-латинской академии. В качестве
бухгалтера в экспедицию входил П. И. Рычков, вскоре прославивший себя как
выдающийся исследователь Оренбургского края. Понимая государственную важность и
научную ценность экспедиции, изъявлял желание участвовать в ней и М. В. Ломоносов,
но его стремление не осуществилось.
Весной 1735 г. из Уфы, которая стала опорной базой, экспедиция И. К. Кирилова
отправилась на юг, к Орскому устью. Медленно продвигаясь по территории Башкирии
вдоль западных склонов Уральского хребта, она в начале августа достигла намеченного
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 27 из 40
места, и 15 августа при впадении Ори в Яик была заложена небольшая крепость «о
четырех бастионах, с цитаделью малою на горе Преображенской». Две недели спустя
начали строить и сам город Оренбург, переименованный потом в Орскую крепость.
Закладка города имела важное значение и далеко идущие последствия для страны.
Понимая это, И. К. Кирилов писал в донесении в Сенат, что «Новая Россия» впредь не
меньше почетна быть может иных от европейских держав сысканных новых же и
прославленных металлами и минералами земель». И действительно, пройдет 10—15 лет и
в новоприсоединенном крае заработают многие горные заводы, соляные и другие
промыслы. Южный Урал, вслед за Средним, станет крупным центром металлургического
производства и внесет весомый вклад в превращение России во второй половине XVIII в.
в крупнейшего производителя металлов.
Осенью следующего 1736 г., Кирилов заложил целую цепь укрепленных
населенных пунктов по Яику, Самаре и Сакмаре, которые должны были защитить
новоприсоединенные земли от набегов степных кочевников.
Деятельность экспедиции, присутствие здесь достаточно большого военного
отряда вызвали беспокойство и тревогу местного башкирского населения, вполне
основательно опасавшегося проникновения и закрепления здесь царской администрации,
российского дворянства и купечества, что привело бы к отторжению лучших башкирских
земель, богатых лесами, рудами и минералами. В ответ на деятельность экспедиции и
закладку Оренбурга началось башкирское восстание, продолжавшееся в перерывами с
1735 по 1740 гг.
В трудных условиях противодействия части местного населения, нехватки
продовольствия, материальных средств экспедиция продолжала работу как по закладке
новых населенных пунктов, так и по исследованию природы и недр края. Кирилов,
руководивший до этого крупными работами по составлению карт и общего атласа России,
прежде всего обратил внимание на картографические работы. На основе проведенных
топографических съемок были составлены первые географические карты значительных
участков территории вдоль Яика и Белой, где обозначены реки, озера, леса, степи,
населенные пункты, дороги и другие объекты. Экспедиция проводила поиски полезных
ископаемых, особенно рудных месторождений меди, железа, драгоценных металлов. Для
этой цели Кирилов затребовал из Екатеринбурга горного офицера с помощниками. И
результаты не замедлили сказаться. У Сакмарского городка Табынска и на реке Большой
Ик нашли медную руду, местами выходящую на поверхность. Стремясь как можно
быстрее начать добычу и выплавку меди, уже в 1736 г. начали строить недалеко от
Табынска казенный Воскресенский медеплавильный завод.
Участники экспедиции обследовали богатейшее Илецкое месторождение соли,
начали добычу и отправку ее в Уфу. Образцы этой высококачественной соли, а также
яшмы, мрамора, агата и других южноуральских горных пород были доставлены в
Петербург, в Академию наук. Ботаник И. Г. Гейнцельман первым изучил флору края,
собрал ценный гербарий, включавший 400 видов растений. Астроном Джон Эльтон и
другие участники экспедиции наблюдали в начале 1736 г. в Уфе лунное затмение.
Проводились и другие исследовательские работы, положившие начало научному
изучению Оренбургского края.
В разгар своей деятельности руководитель экспедиции И. К. Кирилов, не успев
многое завершить из начатого и задуманного, в апреле 1737 г. умер в расцвете сил от
тяжелой болезни. После Кирилова на пост начальника Оренбургской экспедиции, которая
стала называться комиссией, был назначен не менее яркий и талантливый человек
Василий Никитич Татищев (1686— 1750) — основоположник исторической науки в
России, географ, государственный деятель, руководитель уральских горных заводов,
основатель Екатеринбурга. Он продолжил созидательную деятельность экспедиции по
закладке новых и строительству уже основанных городов, крепостей, форпостов, редутов.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 28 из 40
В 1738 г. Татищев вел переговоры с ханом Малой орды Абулхаиром в Оренбурге (Орске)
и, заручившись его поддержкой, снарядил первый торговый караван в Среднюю Азию.
Найдя неудачным выбор Кириловым места для закладки Оренбурга, Татищев предложил
перенести столицу края на новое место, на 150 верст ниже по течению Яика в урочище
Красная гора. Указом правительства от 20 августа 1739 г. это предложение было принято,
и предписывалось осуществить строительство Оренбурга на новом месте, а прежний
Оренбург называть Орской крепостью. Однако отозванный в начале 1739 г. в столицу В.
Н. Татищев не смог реализовать свой план, и Оренбург на этом месте так и не был
построен.
В. Н. Татищев продолжил начатые его предшественником исследовательские
работы в крае. Покинув край, Татищев не порвал связи с ним. Он вел оживленную
переписку с П. И. Рычковым и некоторыми другими оренбуржцами. Тонкий политик, он
старался не жестокостью, а гуманным отношением, уступками умиротворить край,
погасить пламя восстания в Башкирии. Татищев требовал от чиновников доброго
отношения к башкирскому населению, пресекал злоупотребления местной
администрации. За грабеж капитан Житков, по настоянию Татищева, был приговорен к
смертной казни, за взятки и казнокрадство предан суду уфимский воевода Шемякин;
Татищев пресек грубое самоуправство Тевкелева и других чиновников, чем нажил себе
немало врагов, которые, в свою очередь, обвинили его во многих злоупотреблениях и
послали донос в Петербург, что и послужило причиной отстранения Татищева от
должности начальника Оренбургской комиссии.
Новый начальник комиссии князь В. А. Урусов проявил необычайную жестокость,
огнем и мечом наводя «порядок» во вверенном ему крае, что вызвало новую вспышку
восстания в Башкирии. Урусов бросил на его подавление около 6 тысяч человек с
артиллерией. Захваченные в плен участники восстания были подвергнуты жестокой
экзекуции.
Среди «птенцов гнезда Петрова», осуществлявших мечту великого императора об
основании города на юго-востоке России, который станет «вратами в Среднюю Азию»,
видное место принадлежало Ивану Ивановичу Неплюеву. Если И. К. Кириллов и В. Н.
Татищев вели поиск места для будущего города и пытались его закладывать, на что у
них ушло несколько лет, то оптимальный окончательный вариант для Оренбурга выбрал
Иван Иванович Неплюев — один из лучших учеников и последователей Петра I. Он
построил город, основал Оренбургскую губернию и дал мощный старт ее
первоначальному развитию.
Иван Иванович Неплюев родился 5 (15) ноября 1693 г. в селе Поддубье, ныне
Новгородской области, в дворянской семье. До 22-х лет он в основном жил в своем
родовом гнезде, получив лишь некоторое домашнее образование. По настоянию князя
Александра Даниловича Меньшикова, проводившего осмотр неслуживших молодых
людей из дворян в Новгороде, Неплюев, проявивший большую живость ума, был зачислен
в Новгородскую математическую школу. В то время на его руках были мать, жена и двое
детишек. Отцу семейства не просто было сесть за школьную парту, однако вскоре за
усердие в учебе он был переведен в Нарвскую навигац-кую школу, откуда через три
месяца за проявленное дарование был направлен в Петербургскую морскую академию,
основанную в 1715 г. Здесь Неплюев не раз видел и слушал Петра, стал его ревностным
приверженцем. Именно по воле Петра в качестве гардемарина Иван Неплюев был
отправлен в 1716 г. за границу для прохождения стажировки и пополнения образования. В
Европе он больше всего находился в Венеции и Испании, очень толково использовав
время. Вернувшись в Россию в 1720 г., И. И. Неплюев сдавал экзамены самому
императору. Высокий стройный блондин с прекрасными голубыми глазами, спокойным и
добрым выражением лица, глубоко овладевший морским делом, иностранными языками и
другими науками, покорил: и растрогал Петра. Именно тогда император выделил
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 29 из 40
Неплюева из многих сдававших экзамены, присвоил ему офицерское звание, а вскоре
назначил его главным смотрителем строящихся на Петербургских верфях морских судов.
О том, насколько значительной была эта должность, свидетельствует то, что до Неплюева
ее выполнял А. Д. Меньшиков. Шли завершающие бои Северной войны, и ее исход во
многом решался в морских баталиях. Кроме названной должности, Иван Иванович был
переводчиком у иностранных послов и министров, прибывавших в Россию,
знакомившихся с ее флотом. Именно к этому времени относится высокая оценка Петром
поручика Неплюева: «В этом малом путь будет». Не случайно известный историк В. О.
Ключевский назвал И. И. Неплюева «одним из младших и даровитейших сотрудников
Петра», входившего в «ядро правительственного класса». Вещие слова Петра
предопределили успех карьеры Неплюева с самого начала его государевой службы.
Вскоре Иван Неплюев был назначен посланником России в Константинополь. При
султанском дворе он прослужил 14 лет, упорно и настойчиво отстаивая интересы России,
способствуя усилению влияния Отечества на политику Турции. Вернувшись на родину в
чине контр-адмирала, он вскоре стал тайным советником (тогда высший гражданский чин
в России).
В 1740 г. И. И. Неплюев — киевский губернатор и военачальник всей Малороссии
(так называли тогда Украину). При Елизавете Петровне (за близость к Остерману
попал ненадолго в опалу, но в 1742 г. он принял эстафету руководства Оренбургской
экспедицией, незадолго до этого переименованной в комиссию, и 16 лет (лучший период
своей жизни) отдал Южному Уралу.
Именно под его руководством и благодаря его энергии 19 апреля 1743 г. после
молебна под гром пушек был заложен на современном месте Оренбург, а 15 марта 1744 г.
создана Оренбургская губерния. При ее учреждении на губернатора И. И. Неплюева
возлагалась и задача «ведать делами» киргизского народа и тамошними пограничными
линиями. Возникшая губерния была поистине необъятной. Она включала территорию
нынешних Оренбургской и Челябинской областей, часть Самарской области, Башкирию,
часть Татарстана и Казахстана. Плотность населения края была невелика. На территории
губернии в 1762 г. проживало 472 тыс. человек. Более половины из них составляли
русские. Среди населения преобладали государственные крестьяне. Особенностью края
было наличие яицкого, а затем и оренбургского казачества.
Благодаря усилиям И. И. Неплюева край удалось превратить из малонаселенной
зоны острых межнациональных конфликтов в регион, который стал важнейшим местом
предпринимательства, строительства и торговли со Средней Азией. При Неплюеве на
территории губернии возникло 40 новых поселений и редутов, пролегло несколько
укрепленных линий, рос Оренбург, был основан Троицк, распахивалась вековая целина,
прокладывались дороги, строились мосты. Именно тогда был проложен почтовый тракт,
связавший Оренбург и Троицк с Москвой и другими городами центральной части России.
Особое внимание уделялось налаживанию торговли, которая при Неплюеве
получила бурное развитие. За счет пошлин в торговле покрывались все расходы по
управлению краем, хотя они здесь были значительно ниже, чем по всей России (по стране
5 коп. с рубля, в ренбургской губернии — 3 коп.). Торговый оборот в Оренбурге в 1751 г.
достиг 2,8 млн. рублей, в то время это была очень большая сумма.
При Неплюеве было построено 13 железоделательных и 15 медеплавильных
заводов. Среди них такие знаменитые, как Каслинский и Кыштымский. В 1753 г.
разработка соли в Илецкой защите стала казенным промыслом, в котором использовалось
около двухсот ссыльных и каторжников. Здесь стали добывать тогда 500 тыс. пудов соли.
При И. И. Неплюеве быстро рос Оренбург. Так уже в 1747 г. в городе было 837
дворов, 4 церкви, гауптвахта, аптека, пороховой погреб, магазины, 44 лавки в Гостином и
131 в Меновом дворах. Строительство указанных дворов было завершено в 1754 г. О
стремительном росте Оренбурга при Неплюеве свидетельствует то, что через 17 лет после
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 30 из 40
основания города, к 1760 г., в нем было уже 2866 дворов, 9 церквей и 2 собора:
Преображенский и Введенский. Только количество домов в Оренбурге за 13 лет
губернаторства Неплюева выросло более чем в три раза. Как и при строительстве
Петербурга, не обходилось и без жертв. Только от цинги в Оренбурге тогда погибло более
600 человек.
Твердо отстаивая интересы великороссов и православия, открывая все новые и
новые церкви (будучи горячо и искренне верующим человеком), И. И. Неплюев стремился
пресекать попытки магометанского духовенства расширить влияние на местное
население. Вместе с тем о его известной благожелательности к мусульманскому
населению свидетельствует открытие в Оренбурге татарской школы.
Особое внимание он уделял развитию грамотности среди многонационального по
своему составу яицкого и оренбургского казачества. Именно благодаря усилиям И. И.
Неплюева в 1748 г. возникло иррегулярное Оренбургское казачье войско.
Будучи главой края, И. И. Неплюев осуществлял твердую колониальную политику,
но стремился чаще всего действовать мирными методами. Жестоко подавив восстание
Ватырши, налаживая добрые отношения с башкирским народом, он приказал арестовать
главу уфимской администрации Аксакова за его лихоимство и притеснения в отношении
башкир.
По личной просьбе И. И. Неплюев был в 1758 г. освобожден от должности
оренбургского губернатора и переехал в С.-Петербург. При Екатерине II он вновь
вернулся к активной государственной деятельности, был введен в Сенат. Ему была
поручена охрана наследника престола Павла, временно возлагалось и командование
Петербургским гарнизоном.
В 1764 г. И. И. Неплюев ослеп, ушел в отставку, прожил еще 9 лет и скончался в
1773 г. В посмертном письме к сыну он завещал: «...подчиненным твоим, и паче
крестьянам, будь больше отец, нежели господин, имея присно в памяти слово Божие:
«милости хочу, а не жертвы» и что '«они (т. е. подчиненные и крестьяне — авт.) такие же
люди, как и ты, кроме чинов и власти, данными тебе гражданскими законами». И это были
не только хорошие слова. В период строительства Оренбурга И. И. Неплюев делил
трудности с его первыми жителями. Он до ноября жил в палатке, а когда наступили
холода, поселился в землянке. За весь период его правления не был даже построен
губернаторский дом. В том же завещании сыну говорилось: «Люби свое Отечество... не
щади (ради него — авт.) не только благосостояния, но и жизнь... наблюдай правду во всех
твоих делах и поступках».
Тема 7. Развитие исторических исследований в XIX – начале XX вв.
Дальнейшее изучение истории Казахстана в трудах дворянских и буржуазных
историков России
Литература
1. Дулатова Д.И. Историография дореволюционного Казахстана. Алма-Ата, 1984.
В 1-й половине 19 в. расширилась тематика исследований, началось изучение
археологических памятников, развивались эпиграфика (А. Н. Оленин) и нумизматика (А.
Д. Чертков), в том числе восточная (П. С. Савельев). Оформлялась в самостоятельную
отрасль этнография (работы Н. И. Надеждина, В. И. Даля, И. М. Снегирева, И. П.
Сахарова и др.). Основоположником русской медиевистики был Т. Н. Грановский. Исходя
из идеи общественного прогресса, он в своих публичных лекциях критиковал феодальные
порядки в средневековой Европе, что в условиях политической реакции воспринималось
как осуждение крепостничества в России. Однако он считал движущей силой истории
"абсолютный дух", а воплощением общественного и культурного развития народов —
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 31 из 40
религию. С именем М. И. Куторги связано создание русской школы исследования
античности.
Подъём национально-освободительной борьбы славянских народов против
турецкого ига с середины 19 в. стимулировал развитие русского славяноведения (Ю. И.
Венелин, Гильфердинг, В. И. Ламанский и др.).
Вхождение в состав России народов Закавказья и Средней Азии и усиление связей
с ними, а также освоение Сибири и Аляски оживили интерес к изучению Востока. В 1855
был открыт восточный факультет Петербургского университета. Крупным центром
востоковедения стал Казанский университет.
Основоположником русской синологии был Н. Я. Бичурин (Иакинф), собравший
огромный и ценный материал по истории Китая и др. стран Азии.
В России с 60-х гг. 19 в. расширилась тематика исторических исследований.
Усилился интерес к проблемам социально-экономической истории. Началось углублённое
изучение общественно-политической борьбы и общественной мысли, народных восстаний
и реформ. Представителями официально-монархического направления были Н. П.
Барсуков, К. Н. Бестужев-Рюмин, Н. Ф. Дубровин, Д. И. Иловайский, Н. К. Шильдер и др.
Буржуазная историография в пореформенный период стала занимать
господствующее положение. Ведущим направлением в ней по-прежнему была
государственная школа. С новыми работами выступили Кавелин и Чичерин, более
отчётливо стал отражать принципы государственной школы Соловьев, в частности в
"Публичных чтениях о Петре Великом..." (1872). Проблему развития государственной
власти в Древней Руси исследовал В. И. Сергеевич.
Крупнейшим буржуазным историком был В. О. Ключевский. Он создал ряд
ценных
исследований
по
вопросам
социально-экономической
истории
и
источниковедения, подверг критике многие положения государственной школы.
Рассматривая в "Курсе русской истории" (т. 1—5, 1904—21) исторический процесс во
взаимозависимости экономии, хозяйственных, политических и социальных факторов,
Ключевский видел в крепостном праве явление, мешающее сотрудничеству классов и
ведущее к народной революции, которую он считал гибельной для России.
Во 2-й половине 19 в. оформилось демократическое направление в русской
историографии. Оно зародилось в дореформенный период и развивалось сначала под
влиянием идей революционеров-демократов 40—60-х гг., а затем народничества. А. П.
Щапов считал основной темой исторических исследований историю народа, изучал
социальную сущность раскола. Он пытался показать активную историческую
деятельность народа. Н. Я. Аристов сделал первую попытку дать характеристику
экономического быта Киевской Руси, а также изучал историю народных движений конца
17 в. К истории рабочего класса России впервые обратился В. В. Берви-Флеровский,
работа которого получила высокую оценку К. Маркса.
Значит. роль в складывании исторической концепции революционного
народничества сыграли труды М. А. Бакунина, П. Л. Лаврова, П. Н. Ткачева, П. А.
Кропоткина. В трудах идеологов либерального народничества — Н. Ф. Даниельсона, В. П.
Воронцова и др. исследовалась социально-экономическая история пореформенной
России. Они пытались доказать, что капитализм для России — явление случайное, что
страна может, минуя капиталистическую стадию развития, через крестьянскую общину
подойти к социализму. Изучением истории русского крестьянства, крестьянской общины
и общинного землевладения занимались П. А. Соколовский, В. И. Семевский, И. И.
Игнатович, А. Я. Ефименко, В. Е. Постников.
Тема 8. Развитие исторической науки в Казахстане в советский период 1920 –
1930-х гг.
Литература
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 32 из 40
1. Дахшлейгер Г.Ф. Историография Советского Казахстана. Алма-Ата, 1969.
2. Козыбаев И.М. Историография Казахстана. Уроки истории. Алматы, 1990.
С победой Октябрьской революции 1917 началось становление и развитие
советской исторической науки. В методологическом отношении основополагающим для
советской исторической науки явилось всё ленинское теоретическое наследие. В ряде
работ, написанных или опубликованных после Октябрьской революции («Государство и
революция», «Очередные задачи Советской власти», «О государстве», «Экономика и
политика в эпоху диктатуры пролетариата», «О диктатуре пролетариата», «Задачи союзов
молодёжи», «Детская болезнь “левизны” в коммунизме», «О нашей революции» и многие
другие).
Большое значение для идейного формирования молодых кадров историковмарксистов имели 1-е (1920—26), а затем 2-е и 3-е издания сочинений Ленина (1925—32),
снабженные научными комментариями и документальными приложениями (см.
Сочинения В. И. Ленина). Становление советской исторической науки происходило в
борьбе с буржуазной историографией. Ленинская концепция исторического развития
утверждалась в острой борьбе с троцкистами и правыми оппортунистами.
В 20-х - начале 30-х гг. в основном сформировалась советская марксистская
историческая школа, наиболее известными представителями которой, были в области
социально-экономической истории дореволюционной России и СССР — Н. Н. Авдеев, С.
М. Дубровский, Э. И. Квиринг, В. П. Милютин, А. М. Панкратова, С. А. Пионтковский, М.
Н. Покровский, С. Г. Струмилин, А. З. Шестаков и др.; истории Коммунистической
партии и революционного движения в России — А. С. Бубнов, О. А. Варенцова, Б. П.
Козьмин, Лядов, В. И. Невский, Н. Н. Попов, Ю. М. Стеклов, Е. М. Ярославский и др.; по
всеобщей истории — В. П. Волгин, Н. М. Лукин, М. П. Павлович, Ф. А. Ротштейн, Г. С.
Фридлянд и др. Постепенно переходили на марксистские позиции историки
дореволюционных буржуазных школ С. В. Бахрушин, С. Н. Валк, Б. Д. Греков, И. А.
Орбели, А. Е. Пресняков и некоторые другие. Наметился отход от старых концепций у М.
М. Богословского, М. К. Любавского, Ф. И. Щербатского и др. Приблизились к марксизму
В. В. Бартольд, Б. Я. Владимирцов, С. Ф. Ольденбург, Е. В. Тарле и др. Вопросы военной
истории разрабатывались А. М. Зайончковским, В. Ф. Новицким, А. А. Свечиным и др.
В 1924 был открыт Институт В. И. Ленина - научный центр по изучению
ленинского наследия (в 1931 объединён с Институтом К. Маркса и Ф. Энгельса). В 1925
при Коммунистической академии было образовано общество историков-марксистов, в
1929 создан институт истории. Большинство исторических учреждений и обществ имело
филиалы и отделения в столицах союзных республик и многих других городах. В начале
20-х гг. началось издание ряда марксистских журналов, публиковавших статьи и
материалы на исторические темы: «Пролетарская революция», «Каторга и ссылка»,
«Красная летопись», «Красный архив», «Летопись революции», «Историк-марксист» и
др. С середины 20-х гг. советские историки стали участвовать в международных
конгрессах (1924, 21-й конгресс американистов, Нидерланды — Швеция; 1928, 6-й
международный конгресс историков, Осло; 1933, 7-й международный исторический
конгресс, Варшава, и др.).
В СССР был проведён ряд научных дискуссий по актуальным и наиболее сложным
проблемам всеобщей истории (вопросы национально-освободительного движения в
странах Азии и Латинской Америки, об «азиатском способе производства», об
общественно-экономических формациях, и др.).
С победой социализма в СССР всё более выдвигалась в исторической науке на
первый план деятельность коллективов учёных. Это было связано с расширением круга
изучаемых
проблем,
конкретизацией
вопросов,
анализируемых
отдельными
специалистами, с растущей специализацией научных работников, с непрерывно
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 33 из 40
увеличивающимся
количеством
исторических
источников,
усложнением
и
совершенствованием их анализа. Большое значение для дальнейшего развития советской
исторической науки имели постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР 1934—1936 об
изучении и преподавании истории. В них были подвергнуты критике различные неверные
концепции исторического процесса и, в частности, многие ошибочные взгляды
Покровского, определены основные направления развития советской исторической науки.
В университетах были воссозданы исторические факультеты, упразднённые в 20-е гг. В
1936 создан истории Институт АН СССР. Были подготовлены и опубликованы
учебники для школ и вузов по основным разделам истории. Начали издаваться крупные
коллективные труды — обобщение многолетних научных исследований («История
гражданской войны в СССР», т. 1—2, 1936—42, «История дипломатии», т. 1—3, 1941—
45). Готовились материалы для многотомных «Всемирной истории» и «Истории СССР».
Продолжалась разработка проблем по всем периодам отечественной и всеобщей истории,
велись исследования по археологии и этнографии, по ряду вспомогательных исторических
дисциплин. Исследовались проблемы социально-экономических предпосылок перехода
России от феодализма к капитализму. Утвердилось представление о феодальном
характере Киевской Руси. Много внимания уделялось выявлению единства всемирноисторического процесса. Закрепилось положение о том, что не только античные, но
древневосточные общества были рабовладельческими. Было доказано принципиальное
единство путей общественного развития стран Востока и Запада.
В годы Великой Отечественной войны 1941—1945 советские историки (Н.П.
Грацианский, Греков, А.В. Ефимов, Е.А. Косминский, В.И. Пичета, Тарле, М.Н.
Тихомиров и др.) вели активную идейную борьбу против исторических концепций
германского фашизма, его фальсификаций всемирного исторического процесса и истории
славянских народов. Одновременно расширялось и углублялось изучение вопросов
этногенеза народов СССР, западных и южных славян, их борьбы против германской
агрессии в средние века и новое время.
Началась разработка широкого круга проблем, связанных с возникновением
мировой социалистической системы. На научных симпозиумах обсуждались проблемы
периодизации истории русского государства и истории народов СССР, происхождения и
развития славянских народов и их культуры, товарного производства при феодализме,
вопросы о первоначальном накоплении и промышленном перевороте в России, об
основном экономическом законе феодализма и др.
Решения 20-го съезда КПСС и постановление ЦК КПСС «О преодолении культа
личности и его последствий» (1956) послужили основой для преодоления недостатков,
имевшихся в исторической науке, и содействовали её дальнейшему развитию. В 50—60-х
гг. ЦК КПСС принял ряд постановлений, направлявших советских историков на
дальнейшее улучшение научные работы и подготовки специалистов. Коммунистическая
партия и Советское правительство приняли ряд мер к расширению научноисследовательской работы в области истории. Совершенствование организации работы
центральных и местных архивов способствовало более полному использованию
имеющихся в них исторических источников. Улучшились система руководства
исторической наукой и её планирование, предусматривавшее равномерное развитие
различных её отраслей с акцентом на наиболее важные и актуальные проблемы, прежде
всего связанные с задачами коммунистического строительства, международного
коммунистического и рабочего движения, национально-освободительной борьбы, с
разоблачением буржуазных фальсификаций истории и т. д. В 1968 на базе Института
истории АН СССР были образованы истории СССР Институт и всеобщей истории
Институт. Принятая форма организации способствует комплексному исследованию
проблем специалистами различных областей экономики, истории, внутренней политики,
науки и культуры.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 34 из 40
В 1957 к основному советскому историческому журналу «Вопросы истории»
(основан в 1926 под названием «Историк-марксист») добавились журналы «История
СССР», «Вопросы истории КПСС», «Новая и новейшая история», «Вестник истории
мировой культуры», в 1959 начал выходить «Военно-исторический журнал», в 1971 —
«Рабочий класс и современный мир» (см. Исторические журналы).
Ведущее место в исследованиях советских историков продолжает занимать
проблематика истории народов СССР с древнейших времён до наших дней. Используются
новейшие методы изучения памятников материальной культуры и письменности,
документов и материалов различных эпох. Среди обобщающих трудов выделяются
многотомные издания, подготовленные ведущими научными центрами страны при
участии учёных союзных республик, — «История СССР с древнейших времен до наших
дней» (т. 1—10, 1966—73), «Очерки истории исторической науки в СССР» (т. 1—4,
1955—66).
Много внимания историки уделяют истории советского общества. Осуществлены
публикации многочисленных сборников архивных документов («Революция 1905—1907
гг. Документы и материалы», «Экономическое положение России накануне Великой
Октябрьской социалистической революции», «Великая Октябрьская социалистическая
революция. Документы и материалы», «Петроградский военно-революционный комитет»
и мн. др.). В 60-е и 70-е гг. изданы обобщающие труды по проблемам Октябрьской
революции (трёхтомная «История Великого Октября» И. И. Минца, работы Э. Н.
Бурджалова, Г. Н. Голикова, С. Н. Покровского, Ю. С. Токарева и др.), сборники
материалов, коллективные труды, раскрывающие борьбу за победу Советской власти в
различных районах СССР (Центр. Россия, Урал, Сибирь, Украина, Белоруссия,
Закавказье, Средняя Азия и Казахстан и др.). Опубликованы монографии по истории
Гражданской войны и военной интервенции (С. М. Кляцкин, Н. Ф. Кузьмин, Ю. П.
Петров, Л. М. Спирин и др.). Ряд работ посвящен истории нэпа и социалистического
строительства, индустриализации, коллективизации и культурной революции в СССР (Б.
А. Абрамов, И. Б. Берхин, Э. Б. Генкина, В. В. Горбунов, М. П. Ким, Ю. А. Поляков, С. П.
Трапезников, С. А. Федюкин и др.).
Проблемам истории 2-й мировой и Великой Отечественной войн посвящены
коллективные труды института военной истории «Великая Отечественная война. 1941—
1945» (1970); двенадцатитомная «История Второй мировой войны. 1939—1945» (т. 1—6,
1973—76). Издан ряд монографий о крупнейших военных операциях и кампаниях (Е. А.
Болтин, Ф. Д. Воробьев, А. Н. Грылев, П. А. Жилин, М. М. Минасян, И. В. Паротькин, Д.
М. Проэктор, А. Н. Шиманский и др.), о деятельности Коммунистической партии в годы
войны, партизанском движении. Опубликованы мемуарные труды крупнейших советских
военных деятелей (И. Х. Баграмяна, А. М. Василевского, А. А. Гречко, Г. К. Жукова, М. В.
Захарова, И. С. Конева, Н. Г. Кузнецова, К. К. Рокоссовского, С. М. Штеменко и др.), сб.
документов, посвященных событиям Великой Отечеств. войны на Украине, на Кавказе, в
Белоруссии, Прибалтике, Крыму и др. Всесторонне изучается внешняя политика
Советского государства. Издан ряд обобщающих работ («История международных
отношений и внешняя политика СССР. 1917—1967 гг.», т. 1—3, 1967; «Советский Союз в
Организации Объединенных Наций», т. 1—2, 1965; «История внешней политики СССР.
1917—1966 гг.», ч. 1—2, 1966—71).
В условиях развитого социалистического общества советские историки много
исследований посвящают проблемам создания материально-технической базы
коммунизма, развитию социалистической промышленности, сельского хозяйства,
различных отраслей науки, техники, культуры. Анализируются изменения в структуре
советского общества, возрастание роли Коммунистической партии, рабочего класса,
процессы складывания новой исторической общности — советского народа, ликвидации
существенных различий между городом и деревней, умственным и физическим трудом.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 35 из 40
Развернулись массовые исследования и публикации материалов по истории
республик, краев, областей и городов СССР, по истории коммунистических партий
союзных республик, областных и краевых партийных организаций. Эти, как правило,
коллективные труды свидетельствуют о значительном размахе научно-исследовательской
работы на местах, росте кадров историков-марксистов у всех народов СССР.
Всеобщая история исследуется в СССР по всем основным направлениям.
Историческими исследованиями советских историков охвачены все страны мира, а также
все важнейшие периоды и направления общественного развития.
С победой Октябрьской революции 1917 развитие марксистской исторической
науки способствовало превращению археологии в самостоятельную историческую
дисциплину, изучающую все стороны жизни и быта, материальной и духовной культуры с
эпохи становления человечества до позднего средневековья.
Изучение объективных закономерностей истории человечества, жизни и борьбы
трудящихся масс, интернационалистический подход к истории каждого народа, раскрытие
диалектики явлений и процессов на фактах истории — всё это характеризует советскую
историческую науку как одно из важных орудий коммунистического воспитания
трудящихся.
Расширяются и развиваются международные связи советской исторической науки.
Идёт обмен научной литературой и фотокопиями архивных документов между
советскими и зарубежными научными учреждениями, учебными заведениями и архивами.
Практикуется взаимное посещение архивов, библиотек и т. п. Ряд советских историков
избран в члены различных зарубежных исторических обществ и учреждений. Советские
историки активно участвуют во многих международных конгрессах, встречах и
совещаниях, ряд которых состоялся в СССР (4-й Международный съезд славистов,
Москва, 1958; 7-й Международный конгресс антропологических и этнографических наук,
Москва, 1964; 5-й Международный конгресс историков-экономистов, Ленинград, 1970;
13-й Международный конгресс исторических наук, Москва, 1970; 7-й Международный
конгресс архивов, Москва, 1972, и др.). В работе 13-го конгресса исторических наук
участвовало свыше 3 тыс. учёных из 50 стран (в т. ч. около 1300 чел. из СССР). Советские
историки выступили с докладами на Международной конференции, посвященной 50летию образования СССР (Прага, 1972), с участием представителей 47 коммунистических
и рабочих партий.
В трудах советских историков 20–30-х годов текущего века присоединение
Средней Азии к России освещалось односторонне. Справедливо отмечая захватнический
характер политики царского правительства и установленный им в Средней Азии режим
колониального угнетения, эти авторы почти все упоминали об объективно положительном
значении включения народов Туркестана в состав Российской империи.
Мало внимания уделяли советские историки вопросам экономических и
политических связей народов нашей страны еще до XIX в. В советской исторической
литературе этого периода подчас недооценивали крупнейшие социально-экономические,
изменения в Средней Азии, происшедшие в результате присоединения ее к России, и
влияние передовой русской культуры на культуру народов Средней Азии.
Главным недостатком исторических работ того времени является недооценка
тесного союза, который складывался между трудящимися массами Средней Азии и
пролетариатом России. Создание этого союза имело огромное значение для народов
нашей страны. «В лице русского пролетариата, — подчеркивается в тезисах ЦК КПСС о
300-летии воссоединения Украины с Россией, — трудящиеся всех национальностей нашей
страны впервые в истории обрели надежного руководителя в их борьбе за
ниспровержение социального и национального гнета».
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 36 из 40
Тема 9. Развитие исторической науки в Казахстане (сер. 1930 – 1950-е гг.)
Литература
1. Козыбаев И.М. Историография Казахстана. Уроки истории. Алматы, 1990.
2. Историческая наука Советского Казахстана. Очерки становления и развития.
Алматы, 1990.
В конце 1940 - начале 1950-х годов, а особенно после XX съезда КПСС, советские
историки на базе накопленного ими обширного документального материала приступили к
всестороннему изучению переломного этапа в жизни среднеазиатских народов включения их в состав России. Этому вопросу посвящены следующие исследования: Б. Г.
Гафуров, «История таджикского народа в кратком изложении. С древнейших времен до
Великой Октябрьской социалистической революции 1917 г.», новые издания «Истории
Казахской ССР, С древнейших времен до Октябрьской социалистической революции» и
«Истории Узбекской ССР», впервые изданная «История Туркменской ССР. С начала XIX
века до Великой Октябрьской социалистической революции».
Одновременно с указанными общими работами по истории узбекского,
таджикского, казахского и туркменского народов были изданы специальные исследования
Е. Б. Бекмаханова «Присоединение Казахстана к России», Б. Д. Джамгерчинова
«Присоединение Киргизии к России», З. Ш. Раджабова «Из истории общественнополитической мысли таджикского народа во второй половине XIX и в начале XX в.», И.
М. Муминова «Из истории общественной и философской мысли Узбекистана конца XIX и
начала XX века» и др.
Эти труды - результат многолетних исследований научных коллективов и
отдельных ученых. Авторы на большом фактическом материале рассмотрели
сложившиеся социально-экономические отношения и государственное устройство
среднеазиатских ханств накануне их присоединения к России; отметили экспансию
царизма и агрессивные устремления Англии, направленные на использование ханств для
борьбы против Российской империи в Азии, интриги и провокации британской агентуры
среди местного населения.
Советские ученые (в отличие от буржуазных авторов, исходящих из
идеалистических концепций о решающей роли личности в истории) обращают основное
внимание на историю народных масс - подлинных ее творцов и созидателей
материальных благ.
Тема 10. Развитие исторической науки в Казахстане в середине 1950-1990-х гг.
Литература
1. Казахстан в начале ХХ века: методология, историография, источниковедение, Вып.
1, 2. Алматы, 1993-1994.
2. Историческая наука Советского Казахстана. Очерки становления и развития.
Алматы, 1990.
3. Вопросы историографии и источниковедения Казахстана. Алма-Ата, 1988.
В 1950-е гг. продолжала оставаться актуальной тема присоединения Казахстана к
России. В ряде трудов в одностороннем порядке акцентируется внимание, или на
колонизаторской политике царизма, в результате которой "производительные силы края
(Казахстана.- В. Б.) разрушались", ( П. Г. Г а л у з о. Социальные отношения в казахском
ауле и переселенческой деревне Казахстана в начале XX века. В кн.: "Казахстан накануне
Октября". Алма-Ата, 1968, стр. 146). или же, в какой-то степени, вольно или невольно, эта
политика идеализируется . (50 См.: В. Ф. Шахматов. Казахская пастбищно-кочевая
община. Алма-Ата, 1964). Зачастую смешиваются добровольность присоединения и
завоевание тех или иных районов насильственным путем. Ряд историков, модернизируя
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 37 из 40
прошлое взаимоотношений народов царской России, не всегда учитывает сложность
межнациональных отношений, жесточайший национальный и социальный гнет со
стороны эксплуататорских классов не только господствующей нации, но и местных баев и
феодалов, разжигание эксплуататорскими классами национальной розни и вражды. Тем
самым умаляется роль и значение Великой Октябрьской социалистической революции,
ликвидировавшей, по образному определению В. И. Ленина, царскую "тюрьму народов" и
положившей начало подлинно братским отношениям между всеми народами нашего
социалистического государства.
Достаточно еще раз внимательно прочесть работы А. П. Чулошникова, Н. Г.
Аполловой и других исследователей, а также вернуться к архивным материалам, чтобы
убедиться в том, что царская колониальная администрация делала все для того, чтобы
столкнуть друг с другом казахских владетелей, ослабить каждого из них в отдельности и
на их противоречиях прочно утвердиться в степи. Одной из особенностей казахской степи
XVIII в. была борьба между султанскими фамилиями и другими представителями
феодальной верхушки за пастбища, скот, торговое преобладание и т. п.
Следовательно, та стабилизация и реальное подчинение России жузов, которую отдельные
исследователи хотят видеть в начальный период российского подданства, в
действительности наступили гораздо позже. Во всяком случае, первые действительно
реальные признаки этой "стабилизации" просматриваются лишь в конце XIX в.
В связи с запутанностью, а порой и противоречивостью точек зрения в оценке сложного
исторического процесса присоединения Средней Азии и Казахстана к России, мы
стремились строить наше исследование на общем фоне критического анализа и оценки
всей известной нам исторической литературы, по теме, дореволюционной и советской,
отведя
основное
и
решающее
место
марксистской
историографии.
Прогрессивные и дальновидные деятели угнетенных народов дореволюционной
России всегда искали сближения и дружбы с передовыми, революционными
представителями русского народа. И наоборот, великие сыны русского народа, русский
рабочий класс звали другие народы к братству, к совместной борьбе против царизма и
капитализма, за лучшее будущее. Так складывались и развивались общность интересов,
дружба народов России, которая особенно величественно раскрылась после Великой
Октябрьской социалистической революции. Россия, представляемая русским народом с
его лучшими чертами и традициями интернационализма, была общим отечеством и
населявших ее народов. Поэтому нельзя изучать историю Казахстана в отрыве от истории
народов СССР и, в первую очередь, русского народа.
Не следует забывать также и то, что, несмотря на явно колонизаторские цели
царизма, приход русских в Казахстан носил объективно прогрессивный характер.
Прогрессивное влияние российской экономики и культуры находилось в непримиримом
противоречии с политикой царизма, тормозившей развитие казахского народа. Но вопреки
политике царского правительства присоединение Казахстана к России ускорило его
экономическое развитие. Казахстан под влиянием России постепенно втягивался в сферу
более передового хозяйства, развивались и более зрелые формы феодальных отношений.
К тому же нетрудно представить, что было бы с Казахстаном, если бы он не был
присоединен к России. Его бы захватили Цинская империя или Кокандское ханство, его
раздробили бы на мелкие части. В конечном счете, он мог стать легкой добычей для
английских колонизаторов.
Против буржуазной фальсификации истории Советского Казахстана. Алма-Ата,
1963; А. Нусупбеков, X. Бисенов. Фальсификация истории и историческая правда. АлмаАта, 1964. Немало работ против буржуазных фальсификаторов издано и в республиках
Средней
Азии).
В вышедших статьях, брошюрах, книгах ученые Средней Азии и Казахстана основной
упор делают на разоблачение лживых версий фальсификаторов об Октябрьской
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 38 из 40
революции, установлении и упрочении Советской власти в Средней Азии и Казахстане.
Тема 11. Состояние изучения истории Казахстана в современный период
1. Новые теоретико-методологические концепции в историографии истории
Казахстана в 1990-е годы. Современный этап развития историографии истории
Казахстана.
2. Проблемы истории Казахстана в зарубежной историографии. Зарубежные центры
по исследованию Средней Азии и Казахстана.
Литература
1. Козыбаев И.М. Историография Казахстана. Уроки истории. Алматы, 1990.
2. Козыбаев М.К. История и современность. Алматы, 1991.
3. Сулейменов Р.Б., Моисеев В.А. Востоковедение в Казахстане // Востоковедческие
центры в СССР. Вып. 2. М., 1989.
Основные направления историографической науки Казахстана на современном
этапе:
- изучение проблем социально-экономической и демографической истории казахского
общества XIX в.;
- изучение национально-освободительной борьбы против колониального гнета;
- проблема генезиса и развития казахской интеллигенции в конце XVIII- начале XX вв.;
- этническая и этнополитическая история Казахстана в контексте формирования
национальной идеи Республики Казахстан;
- исследование миграционных, демографических проблем;
- история казахов, проживающих за рубежом, репатриация соотечественников на
современном этапе;
- создание исторических портретов видных деятелей прошлого.
1
Практические и лабораторные занятия
Тема 1. Исторические знания о сакских племенах Казахстана в трудах
античных авторов
Данное занятие проводится с использованием стратегии «знаю, хочу знать, узнал»
В начале занятия рисуется таблица из трех граф «знаю, хочу знать, узнал», в
которой студенты заполняют две первые графы. После обсуждения вопросов в конце
занятия заполняется третья графа. Таблица заполняется индивидуально. В процессе
обсуждения заполняется общая таблица.
Тема 2. Древнетюркские рунические памятники о тюрках и Тюркских
каганатах (VI-VIII вв.) на территории Казахстана
1. Культурное и идейное наследие древних тюрков.
2. Древнетюркская историографическая традиция. Надписи в честь Кюльтегина и Бильге-кагана.
3. Историческое значение памятников рунического письма.
На занятие студенты приносят хрестоматию или пособия с памятниками
рунического письма. Тексты студенты читают с помощью метода пометок (INSERT):
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 39 из 40
- знакомая информация
+ - новая информация
– - отличается от моей точки зрения
? – удивляет информация
На занятии проходит обмен мнениями в сначала в парах, затем – в группе.
Подводятся общие итоги.
Тема 3. Арабоязычные исторические и географические сочинения (IX-XII вв.)
о народах, племенах и государствах на территории Казахстана
Наиболее удобной является форма проведения занятия, когда студенты заполняют
Дневник двойной записи (ДДЗ) в виде таблицы с двумя графами: в левой колонке
записывается событие, касающееся народов, племен и государств на территории
Казахстана, в правой дается комментарий, почему студент считает, что именно это
событие заинтересовало студента . В группе студенты обмениваются мнениями, чтобы
сделать общий вывод по теме (возможно заполнение граф таблицы на доске, куда
вписывается каждое дополнение).
Тема 4. Превращение исторических знаний в науку (ХVIII в.)
1. Историко-этнографические сведения о Казахстане в трудах второй
Академической экспедиции.
2. Создание в Казахстане российских научных учреждений. Вклад РГО в
научное изучение истории Казахстана.
3. Вопросы истории Казахстана в трудах русских востоковедов (С. Потанин,
Бартольд, Аристов, Вельяминов-Зернов, Харузин).
На данном занятии применяется стратегия «Думай/ Работай в паре/ Делись», когда
каждый студент высказывает свою точку зрения по каждому вопросу сначала в паре,
затем в подгруппе, в заключение идет обсуждение в группе. В результате обсуждения
вопроса делается вывод по теме.
Тема 5. Развитие исторической науки в Казахстане в советский период
1. Труды Ч.Ч. Валиханова, А. Букейханова, И. Алтынсарина, А.А. Диваева, их
значение в исследовании проблемы дореволюционной истории Казахстана.
2. Основные тенденции развития исторической науки в Казахстане в 19201930-е гг.
3. Историческая наука в Казахстане в 40-50-х гг. ХХ в. «История Казахской
ССР». Роль А.М. Панкратовой, М.П. Вяткина и М. Дружинина в создании
первого фундаментального труда.
4. .Историография истории Казахстана в 1970-1980 гг.: основные тенденции
развития.
На занятии предлагается обсуждение рефератов по темам:
1. Значение трудов Ч.Ч. Валиханова в исследовании истории Казахстана.
2. Значение трудов И. Алтынсарина в исследовании истории Казахстана.
3. Значение трудов А.А. Диваева в исследовании истории Казахстана.
4. Создание первого фундаментального труда - «Истории Казахской ССР»
Чтобы обсуждение было интересным, нужно готовиться к нему за несколько
занятий вперед. Работы должны носить исследовательский характер с применением новых
данных, которые опубликованы в последнее время по данной теме.
УМКД 042-16-2.1.01/03 -2012
Ред.№____от____________
стр. 40 из 40
Тема 6. Развитие исторической науки на современном этапе
1. Новые теоретико-методологические концепции в историографии истории
Казахстана в 1990-е годы. Современный этап развития историографии истории
Казахстана.
2. Проблемы истории Казахстана в зарубежной историографии. Зарубежные центры
по исследованию Средней Азии и Казахстана.
На занятии используем стратегию «Взаимное обучение». Задача членов подгруппы
познакомить с добытой информацией по вопросу членов других подгрупп. В заключение
занятия делается общий вывод по теме.
4 Самостоятельная работа магистранта
4.1 Методические рекомендации по СРМ
Задания СРС выполняются в соответствии с предложенной тематикой и содержании
заданий, определенных рабочей программы.
Предложенные задания нацелены на пополнение знаний, полученных в ходе лекционных
и практических занятий, совершенствовании навыков систематизации изученного
материала, формирование педагогических знаний и умений.
При выполнении работ необходимо обратить внимание на качество содержания
выполненного задания, соблюдения условий выполнения, сдачу работы в установленные
сроки, возможную презентацию и защиту выполненного задания
4.2 Перечень тем рефератов
4.1 Китайская историография
4.2 Первый казахский историограф - Кадыргали Жалаири
4.3 Исторические взгляды представителей казахской национально-демократической
интеллигенции
4.4 Методологические поиски в исторической науке современного Казахстана
4.5 Историография археологического изучения древней истории Казахстана.
4.6 Сочинения А.Х. Маргулана.
4.7 Лев Гумилев р древних тюрках.
4.8 Исторические труды по тюркским империям.
4.9 Сочинения по истории огузов, карлуков, кимаков, кыпчаков.
4.10 Вклад Ч. Валиханова в историографию.
4.11 Историография Караханидов.