Киргизская Духовная миссия Омской епархии в 1881
advertisement
Ю.А. Лысенко (Барнаул) Киргизская Духовная миссия Омской епархии в 1881-1917 гг. В истории Русской православной церкви миссионерство являлось одним из ведущих направлений ее деятельности. В организационном и методическом плане наивысшее развитие оно получило в XIX – начале XX вв., поскольку этот период характеризовался образованием духовных миссий в Азиатской России, созданием Православных миссионерских обществ, на более высокий теоретический уровень были поставлены проблемы развития церковно-приходского образования среди иноверцев, разработаны социальные программы для новокрещенных и т.д.1 В этой связи интересной представляется история Киргизской духовной миссии Омской епархии, которая до недавнего времени являлась слабоизученной в историографии. Идея открытия Духовной миссии в казахской степи и её реализация. 1881-1894 гг. – становление Киргизской миссии. Идея вовлечения казахского населения в сферу миссионерской деятельности РПЦ впервые начала обсуждаться в 20-х гг. XIX в. Для реализации этой цели предлагалось отправить в казахскую степь Архимандрита Макария (будущего основателя Алтайской миссии). Однако усилиями вицеканцлера графа Нессельроде, считавшего эти меры преждевременными - «…было опасно делать какие-либо попытки, чтобы не возбудить подозрительного недовольства, так как посягательство на их казахов самобытность веры могло бы отшатнуть их от русского подданства»2 - эта инициатива была свернута. Вопрос об открытии Православной Духовной миссии в казахской степи на юге Тобольской епархии, в Акмолинской и Семипалатинской областях, вновь начал активно обсуждаться властями и Святейшим Синодом в середине XIX в. Причинами необходимости открытия Миссии, явились общий рост численности мусульманского населения империи, факт усиления ислама среди казахов, и необходимость ограничения его влияния на кочевников. Таким образом, изначально Миссия мыслилась как антимусульманская. Однако и в этот период открытие Киргизской миссии в данном регионе власти посчитали делом преждевременным.3 Об осторожности в решении этого вопроса писал и первый Туркестанский генералгубернатор К.П. фон Кауфман. В своем письме председателю Миссионерского общества от 16 января 1869 г. он доказывал несвоевременность и невозможность реализации в Туркестанском крае миссионерских задач. «Народонаселение Туркестанского края нельзя смешивать с теми народами, посреди которых приходилось действовать русским миссионерам в Алтайской, Забайкальской и Иркутской миссиях», - писал в этой связи генерал-губернатор.4 В итоге, в порядке эксперимента первые миссионерские станы среди казахского населения были открыты в 80-е гг. XIX в. в Алтайском горном округе, территорию которого оно активно осваивало с середины этого же столетия. К этому времени здесь успешно работала Алтайская духовная миссия, поэтому на этапе своего становления в 1881-1895 гг. Киргизская миссия входила в состав последней и административно подчинялась Томской епархии.5 В начале 90-х гг. XIX в. началось обсуждение вопроса о выделении Киргизской миссии из состава Алтайской и придания ей статуса самостоятельной. Параллельно Тобольские епархиальные власти активизировали работу по созданию аналогичной Киргизской миссии среди казахов Семипалатинской и Акмолинской областей, которая успешно завершилась 30 апреля 1894 г. подписанием Святейшим Синодом указа об «открытии православной миссии среди киргиз, населяющих Тобольскую Епархию». В 1895 г., в связи с образованием Омской епархии, в её ведение были переданы четыре стана Киргизской миссии Томской епархии и два стана Киргизской миссии Тобольской епархии. Центром Киргизской миссии стала Заречная слобода, расположенная на расстоянии 2 км от г. Семипалатинска. Таким образом, 1895 г. можно считать качественно новым этапом её истории. С 1895 по 1917 гг. очень четко прослеживаются два основных этапа в деятельности Киргизской миссии Омской епархии. Работа выполнена при поддержке Американской ассоциации научных сообществ. Краткосрочный грант 20062007 гг. по теме «Русская православная церковь в Казахстане в дореволюционный период». 1895-1905 гг. – расцвет деятельности Киргизской миссии. I этап – 1895-1905 гг. – характеризовался становым строительством и активной работой по развитию церковно-приходского образования среди казахского населения. К началу этапа в состав Киргизской миссии входило 7 станов: в Семипалатинской области – Центральный стан в Заречной слободе, Буконьский (открыт в 1881 г.), Большенарымский (1890 г.), Долонской (1891 г.), Шульбинский (1892 г.), и в Акмолинской области - Атбасарский стан, открытый в 1894 г. и Александровский, открытый в 1895 г. В 1898 г. начали функционировать Черноярский и Татарский станы. В 1899 г. епархиальными властями стал обсуждаться вопрос об открытии десятого стана мисси. Первоначально предлагалось открыть его в г. Кокчетаве.6 Позднее, 1901 г., десятый стан миссии предлагалось открыть в местности Экибас Чакчанской волости Павлодарского уезда в 135 верстах от Павлодара. Как отмечалось в «Отчете» миссии за 1901 г. «Сами обстоятельства облегчают открытие здесь миссионерского стана. Священник от Управления Воскресенского горного промышленного общества получает содержание 600 руб. в год, псаломщик – 300 руб. приход состоит из временных рабочих на каменно-угольных копях, медеплавильном заводе. …Русского населения зимою около 2500 человек, а киргиз около 1000, но весной-осенью киргиз-рабочих бывает свыше 2000 человек. … на Экибастузских копях есть молитвенный дом и дом для причта…готовые условия благоприятны делу миссии здесь во многих отношениях. И сами киргизы здесь не отличаются фанатизмом. Среди них есть и желающие принять Святое крещение».7 Однако положительно вопрос об открытии 10 стана не был решен, и наибольшее количество станов миссии за весь период её существования не превышало девяти. На этом этапе Киргизская миссия использовала в работе испытанные и проверенные средства и методы, главными из которых являлись оказание материальной помощи новокрещенным, наделение их землей, перевод на казахский язык специальной литературы, подготовка миссионерских кадров из местной этнической среды и т.д. Для решения этих проблемы в рамках Омской епархии в 1897 г. был создан Омский епархиальный Комитет православного миссионерского общества, который, например, в 1898 г. на содержание миссии пожертвовал 21984 рубля 33 коп., на постройку храмов и домов для миссионеров – 5560 руб. 33 коп. Кроме того, Комитет Миссионерского общества постоянно занимался поиском средств для пополнения своей казны, «…стремился возбудить сочувствие к миссионерскому делу и привлечь ревнителей православной веры и христианского благочестия к посильным жертвованиям, необходимым для осуществления предназначенной Уставом Православного Миссионерского общества цели – обращение в православную веру обитающих в пределах Российской империи не христиан и утверждения обращенных в истинах Святой веры и правилах христианской нравственности».8 Численно общество постоянно увеличивалось. Так, в 1902 г. в его состав входили епископ Омский и Семипалатинский …, степной генерал-губернатор Н.Н. Сухотин, епископ Григорий, настоятель Московского Донского монастыря, священнослужители различных рангов и степеней, купцы, чиновники, обыватели, крестьяне, всего 159 человек.9 Кроме того, практически в каждом из станов миссии были открыты попечительства о бедных, целью деятельности которых было «…вспомогательствовать бедным жителям и школам», а так же содействовать церковному строительству в станах миссии.10 Огромные усилия на этом этапе миссия направляла на вовлечение казахских детей в систему церковно-приходского обучения. В период отделения Киргизской миссии из состава Алтайской в четырех её станах и одном отделении уже действовали церковно-приходские школы. Затем они открылись ещё в четырех станах. Выпускников школ миссии направляли в Бийское катехизаторское училище, функционирующее в составе Алтайской миссии и занимавшееся подготовкой кадров для миссионерского дела. В начале XX в. пришло понимание того, что катехизаторское училище в Бийске «…не может вполне быть пригодно» для Киргизской миссии, так как «…в нем не изучается киргизского языка, не дается сведений о мусульманстве, не преподается и полемика против него…». Поэтому в 1902 г. миссия ходатайствовала перед епархиальными властями об открытии в миссии своего катехизаторского училища11 - однако идея так и не осуществилась. В 1898 г. в Центральном стане миссии в Заречной Слободе и Буконьском станах функционировали приюты для бедных новокрещенных детей, в первом из которых воспитывалось 12, а во втором 8 пансионеров, содержание которых миссия взяла на себя; в 1900 г. в Атбасарском стане «… в детском приюте проживало 22 мальчика».12 В 1901 г. в школе Центрального стана миссии – Заречной слободе в порядке эксперимента была открыта столярная мастерская, в которой воспитанники приюта учились столярному мастерству, что бы окончив школы, они имели «…в запасе полезные познания, хоть в каких-либо ремеслах». На этих занятиях учащиеся изготавливали «табуреты для своей комнаты, рамки для картин, …для этого назначено определенное время, установлены очереди, что бы мастеру было легче следить и делать указания». «Наблюдатели школы и приюта заботились о том, чтобы приучить воспитанников обходиться без прислуги, делать самим все за себя…». Составляли, например, графики дежурства, воспитанники ежедневно само мыли посуду, убирали спальни, топили печи в помещениях. Более себя проявляли ученики во время летних работ, «…так как природным степнякам приятно освежится воздухом после зимнего заключения в четырех стенах, ибо замечается даже, что перемена образа жизни и занятий с киргизского кочевого на оседлое, а тем более перемены совершенного почти отсутствия умственного труда на книжные занятия – это не всегда благоприятно проходит для киргиза: без видимых причин человек чахнет и дело заканчивается ранней смертью, скоротечной чахоткой».13 Наряду с традиционными методами организации миссионерской работы среди казахского населения, миссии приходилось применять и совершенно новые. Поскольку она действовала среди мусульманского казахского населения, проблемой являлось общение с женщинами-казашками. Миссионер Владимирского стана в этой связи писал «В аулах, которые мы посетили летом нам приходилось больше видеть одних женщин и детей, на беседы с которыми о предметах веры мы не могли и рассчитывать, так как женщина, по мусульманскому закону, не должна не только разговаривать с посторонним мужчиною, но даже и смотреть на него».14 Для решения возникшей проблемы впервые была высказана идея о привлечении для работы в миссию женщин, а в начале XX в. организована женская православная община рядом с Центральным станом миссии на Святом ключе. В 1902 г. здесь был построен дом для сестер и церковь. Летом сестры работали на земле и в поле, зимой занимались «…пряжей, тканьем и рукоделием» и все это совмещали с миссионерской работой среди казашекмусульманок. 1905-1917 гг.- завершающий этап деятельности Киргизской миссии. Начало II этапа деятельности Киргизской миссии связано с событиями Первой русской революции и хронологически определяется 1905-1917 гг. Революционные потрясения 1905-1907 гг. крайне отрицательно отразились на работе миссии. Царские манифест о свободе вероисповедания, опубликованный 17 апреля 1905 г., явился причиной «…прискорбного явления – отпадения новокрещенных в магометанство».15 В 1905-1906 гг. Семипалатинскому военному губернатору стали поступать заявления новокрещенных казахов о том, что «…они не желают оставаться в православии, ссылаясь иногда на то, что их крестили силой или обманом».16 «Отпадшие от православия некоторые находятся в безвестном отчуждении. Искать их в степи и увещевать – в нынешнее время для миссионера дело неудобоисполнимое, так как без содействия администрации их не найти, а прибегать в помощи администрации можно было только до Манифеста о вероисповедной свободе».17 До этих событий и так не слишком большое количество обращений в православие каждый год начинает сокращаться. В 1905 г. Омские епархиальные власти значительно сократили средства, выделяемые ежегодно на содержание Киргизской миссии. Поэтому впервые прозвучала идея об «упразднении некоторых станов, своим положением наименее отвечающих целям миссии». Причинами закрытия, безусловно, выступил не только финансовый фактор, а целый комплекс проблем (нерешенность наделения землей новообращенных, слабая материальная помощь новокрещенным, выполнение миссионерами функций, выходящих за рамки их прямых обязанностей и.т.д.). С 1906 г. идея начинает претворяться на практике. В 1906 г. упразднен Большенарымский стан миссии, после которого последовало переселение новокрещенных в Буконьский (Преображенский) стан, так как «…многие из новорещенных Буконьского стана, …совратились в магометанство и удалились из села в степь, отказавшись от своего земельного надела».18 В 1907 г. был закрыт Шульбинский стан миссии, а Долонской и Черноярский станы перенесены в п. Мало-Владимирский (Ромадан) и Александровский, по причине отсутствия должного количества новокрещенныых. Таким образом, в 1907 г. в составе миссии сохранились 7 станов: Центральный, Буконьский, Владимирский, Александровский в Семипалатинской области и Атбасарский Татарский и Еленинский в Акмолинской области, продолжила свое существование Ключевская женская община.19 В 1910 г. вновь был открыт Шульбинский стан миссии. Оценивая значение революционных событий 1905-1907 гг., сотрудники миссии подчеркивали, что «…общее «освободительное движение», повлекшее за собой столько гибельных последствий для жизни всего русского общества», не могло не коснуться и миссии». Миссия, действительно, переживала очень тяжелый период своего существования, но даже тогда её сотрудники выражали уве- ренность в том, что «…острый период пройдет, и отпадения, нужно думать, сами собой прекратятся», а политические события, произошедшие в стране, «послужат к обновлению миссии». Для решения этой проблемы в 1907 г. при Киргизской миссии была предпринята попытка создания Братства с целью «содействия миссионерам в деле просвещения светом Христовой веры инородцев-киргиз и утверждения в вере новокрещенных». Целями деятельности миссии провозглашались оказание помощи миссионерам в работе среди новообращенных, привлечение для этой работы гражданского населения, которое бы оказывало «…живое, сердечное участие в судьбе новокрещенных, наблюдая за ними, охраняя от вредного влияния, которое может оказать на них худшая часть русского населения и окружающие киргизы-мусульмане, побуждая увещеванием, своими личными примерами жить по-христиански». Кроме того, члены Братства получали возможность по Уставу проводить сборы добровольных пожертвований от населения.20 Однако открытие Братства не решило всего комплекса проблем, которые были актуальными для миссии в тот период. Да и численно братство росло очень медленно. Так, например, в 1908 г. его членами состояли все лица, служащие в миссии – привлечь в Братство рядовых граждан таки не удалось. Денежных средств поступили в этом же году 59 руб. 32 коп., что тоже не могло ни коим образом поправить финансовое положение миссии.21 Активизировать свою деятельность миссия так и не смогла и окончательный удар по ней нанесли революционные события в России 1917 г. В целом, итоги деятельности Киргизской миссии за 1895-1917 гг. (по материалам «Отчетов о деятельности Киргизской миссии Омской епархии) представлены в таблице 1. Таблица 1. Год К ол-во Ш тат с танов Кол-во м казахов иссии 2 0 1899 9 9 каза- русских .п. м .п. ж .п м .п. 9 6 24 245 9 8 51 306 ж 1 3 2 9 2 ш хов Кол-во уч-ся 8 8 1901 3 2 кол Ж .п. 8 8 1900 К Колц во ерк-вей .п. 9 К ол-во М 1898 кре- щенных 4 3 1 9 5 2 9 6 1902 9 2 1 1903 9 2 5 1904 9 2 9 2 8 9 2 8 9 9 264 2 9 9 9 284 1 4 9 9 345 6 2 9 1 462 7 17 187 2 7 9 27 234 1 0 1 0 1 5 1 52 1 1 0 1 - 2 1908 1 01 8 2 7 19 73 2 1907 9 1 5 1906 2 4 4 5 1905 4 2 9 2 5 3 9 2 6 - 9 2 1909 7 2 1910 8 0 2 5 - 9 3 1911 8 6 2 6 4 9 6 1913 8 2 6 7 3 - 9 8 3 1 7 1 1 7 328 5 36 1 82 1 60 За 1912, 1914-1916 гг. «Отчеты о деятельности Киргизской миссии Омской епархии нами не выявлены, в Омских епархиальных ведомостях за эти года они не печатались. 4 08 4 18 3 52 2 2 2 Причины малоуспешности Киргизской миссии. Анализ данных таблицы, позволяет нам сделать вывод о том, что количество обращений в православие казахского населения за весь период её существования оказалось незначительным. Причин этому было множество: 1. В отличие, например, от Алтайской духовной миссии, деятельность которой проходила на небольшой по площади территории и численности алтайского населения, Киргизская миссия разворачивала свою работу на огромных пространствах и среди большой численности казахов-кочевников. При этом в лучшие годы своего существования миссия имела в штате 9 священников-миссионеров, что было ничтожно мало. 2. Изначально мыслившаяся как антимусульманская с 1895 г. главный стержень своей работы Киргизская миссия должна была направлять на борьбу с исламскими проповедниками и принятие мер по ограничению распространения ислама среди казахского населения. Эта задача оказалась трудно выполнимой, поскольку православному миссионерству в казахской степи противостояла хорошо организованная и профинансированная структура. Анализ «Отчетов о состоянии Киргизской миссии Омской епархии» позволяет утверждать, что миссионеры довольно объективно оценивали ситуацию и констатировали, что в отличие 60-70-х гг. XIX в., когда миссия только разворачивала свою деятельность среди казахского населения, ислам здесь имел еще большее влияние. Мулла-проповедник, по сообщению миссионеров, имелся практически в каждом ауле. «Муллы весьма близки к киргизам, живут вместе с ними их жизнью; вероучение и школы являются дружной спутницей их всегда и везде: кочуют ли они или живут оседло». В Атбасарском стане в конце XIX в. деятельность миссионера была вообще направлена «…не на распространение Христинской веры среди киргиз, а на охранение христиан, имеющих шаткие религиозные убеждения от преобладания массы магометан. Такие неустойчивые христиане есть как между киргизами прежде окрещенными, так и между русскими, …живущими далеко от русских селений».22 Наблюдалась и резкая трансформация отношений казахов-кочевников к православным миссионерам, по сравнению с 80-ми гг. XIX в., когда деятельность миссии только разворачивалась. «…Магометанский проповедник… вселил ненависть и вражду к христианам в сердцах последователей его учения, что явно выражают киргизы…». Предлагаемое миссионерами учение Христово «…киргизы слушали не охотно, и некоторые даже лицемерно».23 «Там, где киргизы более омусульманились, они неохотно вступают в беседы с миссионером, …всеми мерами уклоняются от беседы с миссионером, …избегают миссионеров под влиянием мулл».24 Накануне Первой мировой войны условия миссионерской деятельности среди казахского населения ещё более усложнились. Если раньше, ещё на рубеже XIX-XX вв. миссионер мог свободно приезжать в степь и вести пропагандистскую деятельность, то теперь эта работа должна была проводиться как бы нелегально. Миссионер Татарского стана Филипп Дьяков в этой связи в 1909 г. писал: «…выезжая теперь в степь, намечаешь себе известный пункт, обыкновенно какое-нибудь русское селение, …и пробираешься туда через киргизские аулы, делая остановки в них якобы для отдыха и корма лошадей. …приюта приходится добиваться с ещё большими затруднениями. …приходится маскировать миссионерские поездки, чтобы для киргиз наши посещения казались как бы случайными».25 3. Тяжелое экономическое положение новокрещенных оставалось всегда по оценке миссионеров «катастрофическим». «…Новокрещенные очень бедны. Все они живут в русских селениях неприписанными, на правах разночинцев, т.е. не имеют никаких прав на всевозможные общественные удобства. Приписываться к русским обществам тоже нет ничего отрадного, ибо после приписки они должны платить государственные подати и земские сборы, что составляет в крестьянских селениях не менее 78 рублей в год. …При том же в наделе дается плохая земля, в аренде которой никому нет нужды, а если кто и арендует, то всего за 30-40 копеек за десятину».26 В этой связи большинство новокрещенных были вынуждены наниматься на работы к крестьянам или казакам. И здесь возникала четвертая проблема. 4. Повсеместно миссионеры наблюдали ситуацию, когда казачество и крестьянство очень неохотно нанимало новокрещенных казахов, отдавая предпочтение казахам-мусульманам. В этой связи миссионер Долонского стана писал: «…казаки относятся к новокрещенным весьма не сочувственно и работы им никакой не дают. Работниками казаки предпочитают держать киргизов мусульман, с которыми они обращаются как с рабами, …и заставляют их работать семь дней в неделю. Новокрещенный же, будь он даже плохим христианином, все же в воскресный день или праздничный день требует отдыха, свободы, а не позволяет уже располагать собою как вещью, что казаку крайне не нравится».27 И даже в случаях, когда все же наём новокрещенных имел место, казаки при расчете за работу обирали казахов, брали большие проценты за аренду земли, притесняли своей властью. Не имея возможности устроиться на работу к местным казакам или крестьянам, новокрещенные казахи уходили на заработки в другие районы. Разбросанность новокрешенных по разным населенным пунктам не давала возможности миссионерам «…постоянно и бдительно следить за их жизнью и нравственностью». В ежегодных «Отчетах» постоянно приводились данные о количестве новообращенных «живущих в отдаленности и утерявшихся из вида». В разные годы это число варьировало от 200 до 500 человек. 5. К этому следует добавить повсеместное падение нравов среди казачества и крестьянства, которое наблюдали миссионеры. Они были крайне религиозно-индеферентны, не соблюдали постов, не посещали храмов даже в большие церковные праздники, очень непочтительно относились к духовенству, предавались разгулу и пьянству. «Нечего было говорить о любви к ближнему, а об отношениях их к окружающим киргизам и тем более…». В результате «…нравственная жизнь новокрещенных, не имеющих свои пристанища под влиянием, не редко, ленивого и бесшабашного казачества, оставляет место глубокой скорби».28 6. В этих условиях единственно правильным решением должно было стать, по мнению миссионеров, выселение новокрещенных казахов из казачьих поселков и крестьянских деревень и создание миссионерских или «новокрещенских» поселков, «поселение там новокрещенных одной группой с миссионером, устройство школы и Храма Божия». Благая идея при реализации натолкнулась на другую проблему - наделения новообращенных земельными участками. Как правило, все земли, на которых располагались станы Киргизской миссии, принадлежали Алтайскому горному правлению, Сибирскому Линейному казачьему войску или были отмежеваны у казахского кочевого населения для создания переселенческих поселков для российского крестьянства. Процесс наделения землей станов Киргизской миссии начался ещё в 80 е гг. XIX в., когда миссия входила в состав Алтайской. Первым земельный надел получил Долонской стан в размере 1500 дес. земли, где был создан из новобращенных п. Преображенский. В 1895 г. с разрешения Кабинета его императорского величества Главное управление Алтайского округа для новокрещенных Большенарымского стана выделило сенокосной и пахатной земли 1000 дес. в урочище «Тумараш». Однако за полученные земельные наделы казахам приходилось платить довольно высокую арендную плату. Например, в 1899 г. новокрещенные Большенарымского стана должны были заплатить Алтайскому горному округу 100 рублей, что, как отмечал миссионер, при поголовной бедности казахов было практически невозможно.29 Для остальных станов миссии земельные наделы для новокрещенских поселков так и не были предоставлены. 7. Не имея возможности для создания новокрещенских поселков, крещенные казахи продолжали проживать в казачьих поселках и русских переселенческих деревнях. Этот факт стал причиной, пожалуй, самой сложной из проблем в деятельности Киргизской миссии, которую так и не удалось решить её администрации. Казахская степь в конце XIX-начале XX вв. стала местом выхода крестьян-переселенцев из Центральных районов России. «…переселенцы – крестьяне при крайней скудности церквей Семипалатинской области, усиленно стремились селиться при миссионерских церквях».30 В итоге, например, к 1911 г. в Александровском стане попечение А. Иовлева, наряду с миссионерскими функциями, было возложено ещё отправление религиозных треб для жителей 14 переселенческих поселков. На расстоянии 216 верст между Семипалатинском и Павлодаром в ведении Долонского стана находилось 12 казачьих поселков, а в стороне от тракта 3 крестьянских и 2 татарских деревни.31 Крестьянское население в станах миссии увеличивалось с каждым годом. В 1901 г. паству миссии составляли 4633 человека, из которых русских 4121, казахов – 512 человек обоего пола, а в 1907 г. этот показатель возрос до 8006 человек из которых 7716 – русские и 290 крещенные казахи, в 1909 г. - 13333, 12837 и 296 соответственно. Начальник миссии Киприан оценивал сложившуюся ситуацию как «критическую» и активно настаивал на безотлагательном освобождении миссии от приходских обязанностей. Он утверждал, что в противном случае «…служение миссии оказывается делом бесплодным, непроизводительной тратой времени и денег», и предупреждал, что «…из всей миссии я могу остаться один с оо. миссионерами, остальное все от нас ускользнет незаметно для нас», имея в виду полный отход новообращенных казахов.32 8. Большие проблемы для работы миссии создавали раскольники и старообрядцы. В начале XX в. казахские степи стали ими активно осваиваться. Например, миссионер Черноярского стана в 1902 г. отмечал, что «…немало вреда приносят миссии молокане, …есть еще в районе и раскольники, которые …силятся если не навязать киргизам свое, то по крайней мере подорвать доверие к миссионерам…, внушая киргизам, что миссионеру выгодно их крестить, и что кроме жалования, платят ещё и за каждого новокрещенного, поэтому он и ездит по аулам, сговаривая креститься».33 10. Рассуждая о причинах неудачной деятельности среди казахов-кочевников, миссионеры Киргизской миссии пришли к пониманию того, что цивилизационные различия между кочевникамискотоводами и русскими-земледельцами слишком велики, и идеи христианства, его культовая практика не могут быть восприняты казахами. «Кочевник, сроднившийся с раздольем и свободой кочевой жизнью, - писали миссионеры, - воспитавшийся и выросший в её условиях и привычках, приспособившийся к ней всеми подробностями и мелочами своего быта и обстановки, под её влиянием создавший все свое мировоззрение, конечно, только с величайшим трудом мирится с совершенно новым для него условиями оседлой жизни и с неохотою садится на землю и то не каждый». 34 В этой связи интересно привести небольшой фрагмент их «Отчета Киргизской миссии» за 1899 г.: «Христианский пост, предписывающий питаться исключительно растительною пищей, так же неудобен для киргиза. Мусульманский пост может соблюдаться всяким киргизом благодаря тому, что он может употреблять всякую пищу, только бы он воздержался от пищи на известное время. А так как мусульманин-киргиз живет очень близко к природе, питается больше молочной и мясной пищей, то организм его привык к такой пище. При переходе в христианство киргиза., резкая перемена молочной пищи на растительную, отзывается на большинстве неблагополучно. От ржаного хлеба и твердой пищи является у них боль. …Растительная пища назначена, по мнению киргиза, для скота, человек же должен питаться от скота».35 И далее: «…род занятий и образ жизни киргиз представляют мало пригодную почву для сеяния слова Божьего. …Высокое христианское учение для киргиза малопонятно. Любовь ко всем людям, прощение обид, положение женщины в семье, все это истины, которые не соответствуют характеру киргиза. Что же касается христианского поста, то киргиз, не имея постной пищи и не зная её, считает её непригодною для человека. Христианское учение о загробной жизни киргизу совсем не нравится и выслушивает он его всегда неохотно».36 11. Негативно сказывался на работе миссии и общее отношение российского общества конца XIX – начала XX вв. к проблемам миссионерства. Начальник Киргизской миссии в 1908 г. в этой связи писал: «…причина неуспешности – равнодушие и враждебность общества». Он был убежден, что «миссия среди инородцев, населяющих русское царство – дело всего русского народа; …несколько человек миссионеров не могут выполнить дело целой нации, они – деятели не сами по себе, они суть только посланники от народа; …но деятельность органа оказывается бесплодною, если организм из себя не питает его».37 12. В заключении отметим, что пожалуй одной их главных причин малоуспешности работы Киргизской миссии являлся тот факт, что она разворачивала свою деятельность на фоне общего процесса колонизации казахской степи. В этот период проводилась крупномасштабная экспроприация земель у казахского населения для создания Переселенческого земельного фонда, осваивались природные богатства региона, казахское население активно втягивалось в товарно-денежные отношения, что влекло за собой трансформацию традиционных социально-экономических отношений. Миссионерская деятельность Русской православной церкви воспринималась в этой связи как составная часть политики «русификации» казахского населения, как духовная экспансия империи, являющаяся частью общеколониального курса и, естественно, встречала неприятие со стороны местного населения.38 ______________________________________________ Смирнов Е.К. Очерки исторического развития и современного состояния русской православной миссии. СПб., 1904; Очерк просветительской деятельности Н.И. Ильминского. СПб., 1904. Кириллов Р.С. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Среднем Поволжье во второй половине XIX в. // История христианизации народов Среднего Поволжья. Критические суждения и оценки (Межвузовский сборник научных трудов) Чебоксары, 1988. 2 Чернявский Н.М. Оренбургская епархия в прошлом её и настоящем. Вып.2. СПб., 1903. С. 453. 3 Тобольские епархиальные ведомости. 1894. С. 239. 4 Садвокасова З.Т. Духовная экспансия царизма в Казахстане в области образования и религии (вторая половина XIX – начало XX вв.). Алматы, 2005. С. 93. 5 См. подробнее: Лысенко Ю.А.История становления киргизской миссии на Алтае. // Через века в будущее/ Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная 250-летию вхождения Алтая в состав Российского государства. Горно-Алтайск, 2006: Она же Итоги деятельности Киргизской миссии на этапе её становления (70-90 гг. XIX вв.) //Актуальные проблемы этнической, культурной и религиозной толерантности коренных народов Русского и Монгольского Алтая. Горно-Алтайск, 2006. 6 Отчет о киргизской миссии за 1899 г. // Омские епархиальные ведомости. 1900. № 20. 15 октября. С. 14. 1 7 8 Отчет Киргизской миссии за 1901 г. // ОЕВ. 1902. 1-15 июня. № 11-12. С. 26. Отчет Омского Епархиального Комитета православного Миссионерского общества. // ОЕВ. 1890. № 11. 1 июля. С. 3-5. 9 Отчет Омского епархиального Комитета православного миссионерского общества за 1902 г. // ОЕВ. 1903. № 10. 15 мая. С. 28. 10 Отчет о состояние Киргизской миссии Омской епархии за 1898 г. // ОЕВ. 1899. 1 ноября. № 21 С. 5-6. 11 Отчет о состоянии Киргизской миссии за 1902 г. //ОЕВ. 1903. № 10. 15 мая. С. 21-22. 12 Омская Киргизская миссия в 1900 г. // ОЕВ. 1901. № 13-14. 1-15 июля. С. 3. 13 Отчет Киргизской миссии за 1901 г. //ОЕВ. 1902. 1-15 июня. № 11-12. С. 10, 12-13. 14 Отчет о состоянии Киргизской миссии Омской епархии за 1911 г.//ОЕВ.1912.15 октября. № 20. С. 23. 15 Отчет о состоянии Киргизской миссии за 1905 г. // ОЕВ. 1906. 15 июня № 12. С. 19. 16 Отчет о состоянии Киргизской миссии Омской епархии за 1906 г.//ОЕВ.1907.15 июня.№12.С. 12. 17 Запаски миссионера Татарского стана Киргизской миссии за 1909 г.//ОЕВ.1910.1 мая..№ 9. С. 36. 18 Отчет о состоянии Киргизской миссии Омской епархии за 1906 г.//ОЕВ.1907. 1 июля. № 13. С. 9. 19 Отчет о состоянии Киргизской миссии Омской епархии за 1907 г.//ОЕВ.1908. 1 июля. № 13. С. 9. 20 Омские епархиальные ведомости. 1907.15 марта. № 6. С. 33-34. 21 Отчет о состоянии Киргизской миссии за 1908 г. // ОЕВ. 1909. 15 июля. № 14. С. 3. 22 Отчет о Киргизской миссии за 1899 г.// ОЕВ. 1900. № 20. 15 октября. С. 12. 23 Там же. № 16. 15 августа. С. 6-7. 24 Отчет о состоянии Киргизской миссии за 1902 г. //ОЕВ. 1903. № 10. 15 мая. С. 13. 25 Записки миссионера Татарского стана Киргизской миссии за 1909 г.//ОЕВ.1910.1мая.№ 9.С. 42-43. 26 Отчет о Киргизской миссии за 1899 г. // ОЕВ. 1900. № 17. 1 сентября. С. 8. 27 Отчет о состоянии Киргизской миссии за 1902 г. //ОЕВ. 1903. № 10. 15 мая. С. 9-10. 28 Отчет о Киргизской миссии за 1899 г. //ОЕВ. 1900. № 14. 15 июля. С. 9. 29 Отчет о Киргизской миссии за 1901 г. // ОЕВ. 1902. 1-15 июля. .№ 13-14. С. 12-14. 30 Отчет о состоянии Киргизской миссии Омской епархии за 1898 г. // ОЕВ. 1899. № 18. 15 сентября. С. 6. 31 Отчет о Киргизской миссии за 1899 г. // ОЕВ. 1900. № 17. 1 сентября. С. 7. 32 Государственный Архив Омской Области. Ф.16.Оп.1.Д.115. Л. 7/об, 8,14. 33 Отчет о состоянии Киргизской миссии за 1902 г. // ОЕВ. 1903. № 10. 15 мая. С. 28. 34 Отчет о состоянии Киргизской миссии за 1905 г. // ОЕВ. 1906. 15 июня. № 12. С. 20. 35 Отчет о Киргизской миссии за 1899 г. // ОЕВ. 1900. № 16. 15 августа. С. 6. 36 Отчет о Киргизской миссии за 1901 г. // ОЕВ. 1902. 1-15 июня № 11-12. С. 29. 37 О деятельности и состоянии Киргизской миссии за 1908 г. (Заключение начальника миссии). // ОЕВ. 1909. 15 мая. № 10. С. 44, 46. 38 Садвокасова З.Т. Духовная экспансия царизма в Казахстане в области образования и религии (вторая половина XIX – начало XX вв.). Алматы, 2005.
