Доклад А.А. Сафонова на конференции в Вильнюсе нов
advertisement
Сафонов Александр Александрович, профессор кафедры теории права и сравнительного правоведения Национального исследовательского университета» Высшая школа экономики», доктор юридических наук, доцент Вероисповедные реформы правительства П.А. Столыпина (доклад на Международной научной конференции «Феномен П.А. Столыпина в истории двух культур», Вильнюс, 07-11.09.2011 г.) В начале XX века правовое положение религиозных конфессий в Российской империи претерпевало заметные изменения. Принятием целой серии законодательных актов и правительственных распоряжений самодержавие стремилось доказать свою верность началам веротерпимости, закрепленным в Основных законах Российской империи. Среди них особое место занимали Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и Манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», поставившие перед правительством непростую задачу пересмотра отечественного законодательства о вероисповеданиях и устранения из него пунктов, противоречащих принципам веротерпимости и свободы совести. Реализация данной задачи поручалась целому ряду государственных учреждений: Комитету Министров, Министерствам внутренних дел, юстиции, народного образования, а также Особому вневедомственному совещанию по делам веры под руководством А.П. Игнатьева, которому вменялось в обязанность заняться вопросами переработки действующего законодательства с правом внесения подготовленных законопроектов в Государственный совет без предварительного согласования с ведомствами1. Однако после издания закона 6 августа 1905 г. об учреждении Государственной Думы и указа 19 октября 1905 г. о мерах к укреплению единства в деятельности министерств и главных управлений порядок рассмотрения и утверждения законопроектов стал иным. Министрам предоставлялось право вносить в Государственный Совет лишь признаваемые «крайне неотложными» законопроекты. Все остальные законопроекты должны были вноситься на рассмотрение Государственной Думы2. 28 мая 1906 г. Особое совещание по делам веры прекратило свою работу. Журналы заседаний и все относящиеся к ним материалы были переданы в Министерство внутренних дел, осуществлявшему в дальнейшем руководство всей подготовительной работой по реформе религиозного законодательства3. Приступив к разработке нового религиозного законодательства, Министерство внутренних дел признало необходимым определиться с самим содержанием понятия «свобода совести», его трактовкой в правовой науке и законах западноевропейских государств. Разработчики законопроектов стали на точку зрения современной государственно-правовой науки, согласно которой «свобода совести – это право каждого лица, обладающего достаточно созревшим самосознанием, беспрепятственно и без всякого для него правового ущерба признавать или заявлять свою веру или ее отсутствие». Логическим последствием осуществления данного права является свобода исповедания, т.е. право лиц, исповедующих одно вероучение, объединяться в союзы, совместно исповедывать свою веру и исполнять обряды своего культа. Обе названные свободы подлежали, вместе с тем, ограничениям, основанным на требованиях государственного порядка и общественной безопасности. Так, религиозной свободой не могло оправдываться нарушение уголовных законов, общественного порядка и нравственности, уклонение от государственных повинностей.4 Ознакомившись с научно-правовыми исследованиями и действующим западноевропейским законодательством о свободе совести, Министерство внутренних дел пришло к заключению, что область свободы совести охватывает разнообразные правоотношения. В связи с этим было признано целесообразным составить не один, а несколько законопроектов, объединенных общей идеей и относящихся к отдельным отраслям 2 законодательства. Данная задача была реализована в семи законопроектах, представленных в конце 1906 г. на обсуждение Совета министров, и переданных в феврале 1907 г. на рассмотрение Государственной Думы.5 Первый законопроект содержал в себе законоположения, касавшиеся перехода из одного исповедания в другое, и был направлен к отмене норм действующего законодательства, обусловливающих допущение таких переходов разрешением гражданской власти. Второй законопроект выяснял отношение государства к отдельным вероисповеданиям и определял преимущества Православной церкви, признаваемой Основными государственными законами «первенствующей и господствующей». Третий проект имел целью обеспечение последователям всех вероисповеданий свободы богослужения и отправления религиозных обрядов, а также сооружения и устройства молитвенных зданий. Порядок образования и условия деятельности обществ, преследующих религиозные цели, в том числе и вновь возникающих исповеданий и сект, предусматривал четвертый законопроект. Пятый законопроект относился к области семейного права и намечал изменения гражданских законов в отношении лиц, принадлежавших к разным вероисповеданиям и вступавшим в брак. Данный проект определял и вероисповедную принадлежность детей, произошедших от смешанных браков. В шестом законопроекте Министерство представляло к отмене статьи действующего законодательства, устанавливающие политические и гражданские ограничения в зависимости от вероисповедной принадлежности лица, а также статьи, допускающие вмешательство гражданской власти в духовные отношения частных лиц. И, наконец, седьмой проект о римскокатолических монастырях законоположений, предусматривал препятствующих пересмотр развитию действующих монастырской жизни последователей римско-католической церкви.6 Разработка Министерством внутренних дел пакета законопроектов, направленных на осуществление провозглашенной с высоты престола религиозной свободы, и передача их на рассмотрение Государственной думы 3 вызвали широкий резонанс в российском обществе. Свое отношение к содержанию вероисповедных вероисповедных реформ законопроектов высказывали и различные к направленности государственные и общественные деятели, представители церковной и научной общественности, религиозные организации и периодическая печать. Исследование реакции российского общества на законодательные инициативы правительства в религиозной сфере позволяет выявить скрытые аспекты отношения бюрократической и церковной элит к правовому принципу свободы совести, перспективам его реализации в условиях Российской империи. Серьезным оппонентом Министерства внутренних дел выступил Святейший Синод Русской православной церкви. Негативное отношение Синода к вероисповедным законопроектам проявилось уже в ходе их обсуждения в Совете министров. В заседаниях правительственного органа 3 и 17 февраля 1907 г. обер-прокурор Синода П.П. Извольский сделал заявление, что законодательные инициативы Министерства существенным образом нарушают традиционные прерогативы Православной церкви и идут значительно дальше положений, провозглашенных актами 17 апреля и 17 октября 1905 г. 7 Так, по мнению обер-прокурора, положения законопроекта о предоставлении всем вероисповеданиям права свободной проповеди и исключении совращения из православия из числа наказуемых преступлений лишали Православную церковь преимуществ, придававших ей характер Церкви господствующей и закрепленных законодательным порядком. В числе правовых актов, признававших прерогативы Русской православной церкви и не учитываемых Министерством внутренних дел, Извольский называл «Устав духовных дел иностранных исповеданий», согласно которому «в пределах государства одна господствующая Православная церковь имеет право убеждать последователей иных христианских исповеданий и иноверцев к принятию ее учения о вере». Господствующее положение Церкви закрепляли также журналы Комитета министров, 4 сопровождавшие указ веротерпимости». принадлежности 17 Они к апреля 1905 содержали в Православию г. «Об числе укреплении прочих императора, начал положения свободы о привлечения последователей и удовлетворения своих нужд из общегосударственных доходов. Отказ от этих принципов означал, по словам Извольского, «глубокий переворот» в отношении государства к Православной церкви, который осуществлялся в стране в условиях игнорирования позиции самой Церкви, выразителем которой являлась ее каноническая власть в лице Св. Синода.8 С предложением П.П. Извольского о необходимости информирования законодательных учреждений об отношении Синода к вероисповедным законопроектам Совет министров согласился, предложив обер-прокурору Синода направить соображения его ведомства непосредственно в Государственную думу. Вместе с тем утверждение обер-прокурора, что положения ключевого законопроекта «Об отношении государства к отдельным положением вероисповеданиям» Церкви не нашло не увязывались поддержки у с господствующим большинства членов правительственного кабинета. Основываясь на теории права, они доказывали, что в «Основных законах» не давался перечень признаков, определявших понятие «господства», и поддержали предложение Министерства внутренних дел об отмене норм, ограничивавших права инославных и иноверных вероучений. В итоге вероисповедные законопроекты поступили в Государственную думу без поправок Синода.9 Суждения Синода по семи вероисповедным законопроектам были представлены в Совет министров и Государственную думу в конце декабря 1907 г. Претензии принципиальной частного позиции порядка ведомства предварялись православного изложением исповедания по отношению к вероисповедному законотворчеству Министерства внутренних дел, его оценкой общих начал и принципов представленных законопроектов. 5 Отмечая «неоценимые услуги», оказанные Православной церковью русскому народу по созданию «обширного и могущественного государства», укреплению его духа и нравственности, члены Синода подвергли жесткой критике положения законопроектов о предоставлении всем вероисповеданиям и вероучениям права свободного распространения своих учений. Синод настаивал на сохранении преимущественного права свободного распространения своего религиозного учения за Русской православной церковью, чтобы «всем остальным исповеданиям было дозволено принимать в свои недра лишь лиц, по собственному побуждению к ним приходящих». Наряду с этим подчеркивалась необходимость уголовноправовой охраны деятельности Православной церкви и ее служителей, а также учета мнения Синода при разрешении прибытия в Россию религиозных орденов и образования новых вероисповедных обществ.10 Формулируя свои замечания по отдельным вероисповедным законопроектам, Синод обратился в первую очередь к законопроекту «Об изменении законоположений, касающихся перехода из одного исповедания в другое». Соглашаясь с предложениями Министерства внутренних дел о предоставлении лицам, достигшим гражданского совершеннолетия, права переходить в другую религию, об условиях исключения из числа христиан лиц, желающих быть причисленными к нехристианскому исповеданию, о прекращении прав и обязанностей отпадающего к покидаемой церкви, Синод потребовал увеличения срока, отводимого православному священнику для «вразумления» отпадающего от православия, с 30 до 40 дней. Свою позицию он обосновывал обычаями практической древней невозможностью для христианской священника церкви, провести а также «должное увещание отпадающего» в тридцатидневный срок. Кроме того, Синод признал необходимым включить в закон статью, снимающую с Православной церкви и ее духовенства ответственность за отлученных от православия лиц вследствие их фактического перехода в иноверное исповедание.11 6 В ходе обсуждения законопроекта «Об отношении государства к отдельным вероисповеданиям» Синод высказался против введения свободы религиозной пропаганды. Его предложения сводились к тому, чтобы, вопервых, оставить в силе статьи закона, обязывающие губернаторов содействовать православному незыблемости веры», в духовенству том, чтобы в «не «охранении дозволять… прав и совращения православных», сохранить законоположения, возлагающие на полицию наблюдение за старообрядцами, чтобы они «не распространяли своего учения и своих заблуждений между народом». Во-вторых, Синод предлагал сохранить только за Православной церковью право свободного распространения своего учения, остальным вероисповеданиям и вероучениям дозволялось «принимать в свои недра лишь лиц, по собственному побуждению к ним приходящих». Представители ведомства православного исповедания считали также необходимым сохранить в силе карательные меры уголовного порядка за совращение христиан в нехристианскую веру.12 Критические замечания Синода вызвал также законопроект, регулировавший устройство богослужений и строительство молитвенных зданий инославных и иноверных исповеданий. Считая разрешение одних гражданских властей на проведение богослужений и строительство религиозных зданий недостаточным для устранения потенциальных беспорядков, Синод предлагал ввести обязательные предварительные согласования между гражданской и епархиальной властями по данным вопросам.13 По законопроекту «Об инославных и иноверных религиозных обществах» Синод внес три предложения: об установлении запрета распространения религиозными обществами своих учений среди православных; о сохранении отличий в одеяниях православного духовенства и наставников инославных нераспространении на и иноверных наставников религиозных религиозных обществ; обществ о права православных священников свидетельствовать о воле завещателя в тех 7 случаях, когда завещание написано не самим завещателем, а подписано с его слов двумя свидетелями. Последнее предложение обосновывалось тем, что показания православных священников, обладающих «благодатными дарами таинства», заслуживают доверия христианского правительства и без присяги, чего нельзя было сказать о наставниках, являвшихся лишь выборными своих вероисповедных обществ.14 В законопроекте «Об отмене политических и гражданских ограничений, связанных с исповеданием той или иной религии, и вмешательства гражданской власти в духовные отношения частных лиц» Синод признал необходимым сохранить ряд статей действующего законодательства, в которых тесно переплетались положения церковного и гражданского права: 1) о запрете усыновления христиан нехристианами и старообрядцами православных; 2) об обязательстве нехристиан, унаследовавших иконы и другие святыни, передавать их лицам православного исповедания или в Православную церковь; 3) о допуске к председательству в училищных советах с целью предотвращения вторжения инородцев в дело школьного обучения только лиц христианских исповеданий; 4) о запрете нехристианам быть опекунами христиан и др.15 «По существу, конечно, Синод не только совершенно забывает Манифест 17 октября о свободе совести, но и впадает в противоречие с основаниями Манифеста 17 апреля о веротерпимости», – оценивал декабрьское определение Синода П.А. Столыпин. Посвящая обер-прокурора Синода П.П. Извольского в тактическую линию своего поведения в Думе по вопросу продвижения законопроектов о свободе совести, Столыпин писал: «Если Церковь возвышает свой голос, то едва ли министерство должно вставать на дыбы, но пусть сама Дума решает вопрос – в Думе же против Синода мы не пойдем. Одно было бы опасно – какая-либо санкция Указа Синода Государем. Я бы очень протестовал, если бы Синод пожелал вперед забронироваться одобрением Царской власти, которую надо всячески беречь и не ставить в невозможное положение»16. Таким образом, высказывая 8 готовность пойти на отдельные уступки, Столыпин выступал за правовой путь разрешения вероисповедного вопроса, не исключая возможности достижения диалога духовной и светской властей, для чего и убеждал Извольского не апеллировать к верховной власти. Противоречия между Синодом и Министерством внутренних дел проявились и на этапе обсуждения законопроектов в заседаниях вероисповедной комиссии III Государственной думы. Если представитель ведомства православного исповедания в своих пояснениях в комиссии придерживался синодских определений, то представитель Министерства всецело стоял на почве положений законопроектов, представленных его ведомством, ввиду чего представители обеих ведомств высказывали по одним и тем же вопросам различные, а зачастую и полярные, суждения. Необходимо подчеркнуть, что ненормальность сложившейся ситуации осознавалась и в Синоде и в Министерстве внутренних дел. В обоих ведомствах существовало понимание важности выработки единого подхода при рассмотрении вероисповедных законопроектов в Думе, значительная часть депутатов которой считала одинаково неприемлемыми позиции, как Министерства, так и Синода. Так, в своем письме министру внутренних дел П.А. Столыпину от 7 октября 1908 г. обер-прокурор Синода П.П. Извольский замечал, что в условиях объединенного правительства подобное разногласие особенно нежелательно потому, что оно касается вопросов, к которым и Церковь и общество относятся «с особой страстностью». Извольский предрекал, что споры, возникшие в комиссии Думы, возобновятся в общих собраниях, где вновь обнаружится разногласие ведомств, а иными словами, «разногласие Церкви и Государства». Из числа вопросов, вызывавших возражения Синода, Извольский выделял два, имеющих, на его взгляд, принципиальное значение. Это были запланированные к отмене исключительное право Русской православной церкви распространять свое учение и предбрачные подписки о принадлежности детей при смешанных браках к православному 9 исповеданию. По мнению Извольского, достижение компромисса между Министерством и Синодом принесло бы «ту несомненную выгоду, что в Думе и в Государственном Совете не обнаружилось бы противоречия между взглядами Церкви и Государства, и правительство не оказалось бы в единомыслии с оппозицией против правых фракций и части центра (в Государственной Думе – А.С.); наконец, в случае неблагоприятного для Церкви решения дела, вина в том пала бы не на правительство, а на народное представительство…».17 Отмена предбрачных подписок, на которой настаивало Министерство внутренних дел, ссылаясь на общий смысл Указа 17 апреля 1905 г. и Манифеста 17 октября 1905 г., представлялась обер-прокурору наиболее сложным делом. Синод дважды возвращался к ее обсуждению и в итоге, основываясь на канонических правилах Православной церкви, пришел к решению, что в случае отмены юридической обязательности подписок он будет вынужден, оставив за собой в отдельных случаях право благословлять смешанные браки, снять с себя обязанность благословлять таковые. Нежелательность подобного решения и его негативные последствия были для Извольского очевидны, так как правительство окажется перед необходимостью оказывать на церковь давление с целью заставить духовенство исполнить требование закона. Предполагая, что правительство вряд ли на это решится, Извольский предлагал другой путь выхода из тупика, путь, к которому прибегали западные государства. Он заключался в установлении, наряду с церковным браком, гражданского брака и гражданской метрикации. С точки зрения самостоятельности Церкви, ее независимости от государственной власти такой исход дела представлялся обер-прокурору «печальной, но законной необходимостью», первым шагом на пути к отделению государства от церкви.18 Переписка между министром внутренних дел и обер-прокурором Синода по вопросам реформирования религиозного законодательства, длившаяся с конца 1907 г. до начала 1910 г., свидетельствует, на наш взгляд, как о 10 консерватизме ведомства православного исповедания, так и о существенном «поправении» позиции Министерства внутренних дел. Представляется возможным присоединиться к мнению В.С. Дякина о том, что в период накала Первой русской революции ради спасения монархии Министерство внутренних дел было готово пойти на широкие преобразования в вероисповедном вопросе, заявляя о приемлемости для него всех без исключения принципов свободы совести… Однако по мере спада революционного движения и в связи с общим изменением ситуации в стране в пользу правительства радикализм Столыпина в вероисповедных вопросах значительно уменьшился.19 В сентябре 1909 г. Министерство внутренних дел отозвало из Государственной думы законопроекты «Об отношении государства к отдельным исповеданиям» и «О вызываемых провозглашенной Высочайшим Манифестом 17 октября 1905 г. свободой совести изменениях в области семейственных прав» для их согласования с требованиями «канонического права Православной Церкви и обеспечиваемым ей Основными законами господствующим положением в Государстве». В своем письме оберпрокурору С.М. Лукьянову 10 октября 1909 г. П.А. Столыпин, объясняя изменение министерской политики в вероисповедном вопросе в сторону большего учета интересов Православной церкви, писал: «Я пришел к убеждению, что большинство замечаний Святейшего Синода без сомнения должны повлечь за собой исправление министерских законопроектов, т.к. в последних допущены не вполне правильные положения, внесенные в законопроекты в связи с той спешностью и новизной дела, при условии которых они разрабатывались». Вместе с тем Столыпин подчеркивал, что вносимые изменения не должны менять самого существа законопроектов и вызывать их коренную переработку.20 Таким образом, позиция Синода по вероисповедным законопроектам Министерства консерватизмом, внутренних стремлением дел отличалась сохранить последовательным прежние преимущества 11 Православной церкви, основанные, как справедливо было отмечено в заседании Совета Министров, не на признании первенствующего положения Русской православной существенном церкви ограничении принципиально в прав противоречило иерархии вероисповеданий, неправославных общему исповеданий, направлению а на что эволюции отечественного религиозного законодательства в начале XX века. Очевидной была также разница в оценке Синодом и Министерством внутренних дел содержания Манифеста 17 октября 1905 г. По трактовке Министерства, он ставил перед правительством задачу модернизации законодательства на основе свободы совести, а с точки зрения Синода – лишь подтверждал принципы вероисповедной системы, провозглашенные в Указе 17 апреля 1905 г. Критические выпады Синода на законопроекты Министерства внутренних дел были отрицательно оценены в либеральной периодической печати. Общее мнение либералов по отношению к определениям Синода в вопросе вероисповедных законопроектов выразил известный общественный деятель и правовед В.Д. Набоков. В своей статье «Свобода совести и Святейший Синод», опубликованной в газете «Речь», он оценил определения Синода от 15-21 декабря 1907 г. как возрождение «духа Победоносцева», продолжение его мыслью «своей разрушительной работы». Критически оценивал В.Д. Набоков и позицию митрополита Антония (Вадковского), отказавшегося от провозглашенных им в 1905 г. принципов «кротости, поучений и добрых примеров» применительно к желающим отойти от православия и признавшего допустимость применения к ним карательных мер на основе «Устава о предупреждении и пресечении преступлений» и «Уголовного Уложения».21 В 1907 – 1917 г. вопросы реформирования законодательства в религиозной сфере неоднократно поднимались в заседаниях вероисповедных комиссий Государственной Думы и Государственного Совета, находили отклик церковной и светской общественности. Суть дискуссий по данному 12 вопросу заключалась в стремлении преобразовать законодательство в сфере религии на либеральных принципах, сохранив при этом возможность для государства с помощью административных или уголовных рычагов контролировать развитие религиозной жизни в стране, поддерживать авторитет и влияние «господствующего» в государстве православного исповедания. предопределила Внутренняя исход противоречивость дела. Несмотря на поставленной задачи существенную работу, проделанную законодательными учреждениями, реформа законов о религии осталась незавершенной. Дорская А.А. Разработка указа 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и реакции на него российского общества // Православие в истории России. СПб., 1999. С.146 2 Российский государственный исторический архив (далее РГИА). Ф.1405. Оп.593. Д.1040. Л.68. 3 РГИА. Ф.821. Оп.10. Д.27. Л.7. 4 РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 39. Л. 7. 5 РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 265. Л. 114. 6 Законопроекты, внесенные министром внутренних дел в Государственную думу III созыва I сессии. 19071908 гг. СПб., 1908. Л.22. 7 Особый журнал Совета Министров 3 и 17 февраля 1907 г. // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф.1405. Оп.543. Д.1034. Л.16 об. 8 Особый журнал Совета Министров 3 и 17 февраля 1907 г. … Л. 17, 18. 9 Там же. Л. 18. 10 РГИА. Ф. 1405. Оп. 543. Д. 1034. Л. 27-28. 11 РГИА. Ф. 1405. Оп. 543. Д. 1034. Л. 28-29. 12 Определения Святейшего Синода от 15-21 декабря 1907 г. // Церковные ведомости. 1908. №1. С.4. 13 РГИА. Ф. 1405. Оп. 543. Д. 1034. Л. 29об.-30. 14 РГИА. Ф. 1405. Оп. 543. Д. 1034. Л. 30-30об. 15 Там же. Л. 31. 16 П.А. Столыпин: Переписка. М., 2004. С.185. 17 РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 40. Л. 79, 80. 18 РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 40. Л. 82. 19 Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907 – 1911 гг. Л., 1978. С. 45. 20 РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 39. Л. 346. 21 Набоков В.Д. Свобода совести и Святейший Синод // Речь. 1908. 10 января. 1 13