документ doc

Предисловие автора
Прошли века. Одно поколение сменялось другим, и так на протяжении многих, многих лет
– 225 со дня основания Нижней Омки и до нашего времени. Сегодня мы видим, как строятся,
хорошеют наши сёла, особенно центральные усадьбы совхозов, райцентр, духовно выросла жизнь
народа. Но как к этому шли, какое оставляли наследство? Горький осадок остаётся, когда чутьчуть перетряхнёшь страницы развития территории района. Перестало существовать много
населённых пунктов, угасает жизнь и сейчас в ряде ещё уцелевших. Число подворий сократилось
от 30 до 70 процентов.
С исчезновением деревень уходит в забвение история прошлого, теряется связь с
настоящим, дробятся и распадаются родственные узы, пустеют погосты, зарастая дикой травой, а
где-то и плуг прошёлся по могильным холмикам. Невозможно с этим мириться, больно это
воспринимать. Чтобы сохранить историю района для наших детей и внуков, более десятка лет
назад создан в районе музей. Хорошее начало, но оно ждёт продолжения. Помещение тесное,
экспонаты бедноваты, документы скупы. Радует мемориал Славы погибшим землякам в годы
Отечественной. Хорошее начало положено возрождению так называемых неперспективных
населённых пунктов – радоваться надо. Это первые отклики идущей перестройки, начатой
партией.
Нам же хочется более глубоко, если это, конечно, удастся, раскрыть историю заселения
нашей территории, административного становления в границах старого и нового деления района,
становления здесь Советской власти и организации новой жизни: ТОЗов, коммун, колхозов,
совхозов – всей оправданной и неоправданной ломки уклада крестьянства.
Нам хочется показать, как только сможем, людей-первопроходцев и людей последующих
лет, кто продолжал традиции своих предков на земле нижнеомской. Кто продолжает делами
творить историю: растить хлеб, развивать животноводство, строить дома, дороги и больницы,
школы – учить в них детей.
Очень жаль, что не научились мы беречь свои духовные и материальные ценности. Не
выполняет, к великому сожалению, своих задач и районный музей, созданный большим трудом
многих людей, собравших и обработавших экспонаты. Он же стал только хранилищем, а не
просветительским учреждением, по существу, бесхозным.
2
Глава 1
Покорение края
В своей повести Н. Канаев пишет: «Завоевание Сибири татарами произошло в тринадцатом
веке. За это время сменилось четыре династии правителей. Кровавым путём пришёл к власти и хан
Кучум. Он энергично укреплял своё государство, насильственно внедряя мусульманство и очень
скоро сделался ненавистным для коренных народов Сибири».
«Продвижение же русских землепроходцев за «Камень» – Урал началось в XI веке. Нижнее
Приобье – «Югорская земля» – явилась волостью Новгорода Великого. Походы московских
дружин в зауралье в XV веке расширили и укрепили влияние русских в Нижнем Приобье. В
титуле Московского великого князя появилась формула: «... Князь Кондинский и Угорский».
Так повествует в книге «Ермак» наш омич профессор А. Колесников и продолжает, что
после присоединения Казани в 1555 году как сообщает летопись, пришли к Ивану IV послы от
сибирского князя Едигера и от всей земли сибирской и поздравили московского царя со взятием
царства Казанского и Астраханского и били челом, чтобы и сибирскую землю царь взял под свою
руку.
От имени князя Едигера послы обещали платить ясык (ясак) – тысячу соболей ежегодно.
Для получения дани послы просили посылать русских сборщиков.
Начало же заселения и освоения сибирской земли началось после разгрома хана Кучума и
взятия столицы «Кашлык» дружиной Ермака Тимофеевича. Стремясь закрепиться в
присоединённом крае, московское правительство приступило к строительству крепостей, городов
и поселений.
В 1585 году построен обский городок, через год основана Тюмень, а в 1587 – заложен
Тобольск, на долгие годы ставший главным городом Сибири. Через 34 года сюда прибыл первый
сибирский архиепископ Куприян Староруссейников. Именно он собрал оставшихся в живых
участников похода Ермака и поставил перед ними вопрос: «Како они придоша в Сибирь и где с
поганами были бои, и каково и где были поганши на драке?».
Куприяном составлен синодник с именами «убиенных» казаков, чтобы ежегодно в неделю
провославия вспоминать их и возглашать вечную память.
Позже – в 1594 году на реке Таре новосельцы из служивых заложили одноимённый городок
– крепостницу. Потом основали Томск.
Вхождение Сибири в состав государства имело большое значение. Русский народ принёс
аборигенам материальную и духовную культуру, способствуя развитию производственных сил
края, края великого безмолвия.
Из источников, описанных А. Колесниковым в книгах «Ермак» и «Русское население
Западной Сибири в XVIII начале XIX веков», мы видим, что первоначальное заселение наших
мест шло северной, лесной и таёжной зонами. Там строились остроги и засеки от возможных
набегов кочующих враждебных племён в лесостепи и степи – юго-восток нынешней Омской
области. Хотя в северной заселённой зоне русские широко сотрудничали с татарами, ногайцами,
башкирами, хантами и другими народностями, прилегающие к ним степени оставались
неспокойными. Частые набеги кочевников разоряли крестьянские хозяйства и целые городки –
пришлых было недостаточно, чтобы занимать оборону по засекам, малые крепости – больше по
названию – имели едва ли по десятку-полтора солдат, недостаточно и плохого оружия.
Кочевые татары в далёком прошлом имели свои становища и на территории нашего района.
Достаточно обратиться к названиям озёр: Беляшово, Кабурлы, Тайкуль, Байбулак или Юхлинское,
Ачаирское, Пикуль, Ялынкуль, другие. И Омь – по-татарски – мутная.
По мере продвижения на Восток и заселения северной таёжной зоны, сложился очаг
уплотнённого населения, ощущалось малоземелье – долгие-долгие годы хлеб завозили из-за
Урала. Во-первых, очень дорого он обходился для казны, во-вторых, его постоянно не хватало.
Крестьянам, а их – вольных, переселённых и сосланных скапливалось всё больше – нужен был
3
простор,
манили
богатые
чернозёмы, необразимо тянувшиеся к югу и востоку,
закрытые кочевниками.
Первопроходцы – смелые, рискованные люди. Их не пугали неизвестность, прочный аркан
татарских воинов-кочевников. Постепенно, отвоёвывая земли и строя на них крепости, крестьяне
углублялись в лесостепь, дальше – в степь. Вначале вдоль Иртыша и его притоков. Так возникла в
1716 году Омская крепость.
Манили чернозёмы
Крестьяне северной, заселённой части Западной Сибири чаще и чаще стали обращаться к
губернскому, уездному и волостному начальству с просьбами – дать им простор. Подзольные и
глинистые почвы едва могли прокормить семью, не говоря уже о широкой продаже зерна, в
которой этот дикий край очень нуждался. Хуже того, земли стали выпахиваться – резко падало
плодородие. И немудрено. Из-за малых наделов не было возможности заводить пар, оставлять
пашню залогом на несколько лет нетронутой. Удобрять? Чем? Навоз на вес золота – из-за
скудности пастбищ и нехватки сенокосных угодий скота во дворах держали мало, самый
минимум.
Просьбы мужиков, как правило, власти удовлетворяли. Если же затягивали разрешение,
часть более предприимчивых крестьян самовольно уходила на новые земли. Уходила на свой
страх и риск. Можно было поплатиться головой, не говоря уже обо всём нажитом, – донимали
набеги кочевников. Быстрой молнией проходили они по хуторам и выселкам, угоняли скот,
вытаптывали посевы, жгли усадьбы, забирали в полон. Не жаловали нехристи названных гостей,
которые всё дальше и дальше оттесняли кочевников вглубь степей.
Летом 1736 года их нападения приняли массовый характер. Сказывалась лояльность
воинского начальства к татарам, которая была воспринята слабостью царских слуг. Теперь не
чувствовали себя в безопасности даже небольшие крепости и старые многолюдные селения.
Обстановка накалялась, нужны были решительные меры правительства. Через пять лет выходит
высочайший указ, согласно которому Тобольская губернская канцелярия предложила царскому
воеводе «В опасных местах, а именно состоящих по Иртышу в деревнях Бетской да в Пустынской,
в оборону от неприятельских людей учредить военных форпосты и крепости, поставить омских
гарнизонных казаков на каждый форпост по 50 человек».
Родоначальница района
Из дошедших до нас сведений видим, уже в 1741 году село Пустынное существовало.
Точной даты его возникновения мы не знаем. Оно могло обосноваться – так наверное, и было – на
десятилетие – два и раньше. Мы вправе это утверждать, предполагать или брать под сомнение.
Давайте порассуждаем, поищем логическое продолжение. Однофамильцы – это установлено –
сподвижники Ермака Тимофеевича, Ильины проживали в населённых пунктах Старомалиновского
Совета. Докажите, что это не предки казаков из дружины Ермака.
Сейчас за Пустынным на берегу Иртыша при обвалах нет-нет да и покажутся останки
истлевшего гроба с истлевшими костями, похороненного по христианским обычаям, хотя
надгробные могильные холмики давно стёрты временем. Не исключено, что на территории
Старомалиновского Совета происходили стычки буйных головушек легендарного Ермака с
воинами хана Кучума. Именно после таких кровавых встреч возникли надгробные курганы,
порою достигающие трёх и более метров высоты и 20 – 30 в диаметре. Их можно и сейчас увидеть
– как памятники павшим – вдоль Иртыша, идущих от нашей Сидоровки, Бещаула, Хуторов,
Пустынного и дальше в Муромцевский район, на Камкурск. Эти захоронения не русского обычая,
а кочевого народа.
Конечно, можно поставить наши рассуждения и под вопрос: а если это последствия
межродового татарского сражения? Всё зыбкое. Но вот такой эпизод. В 1950 году в прибрежном
песке урочища «Красная речка» учащиеся Сидоровской школы нашли и привезли в деревню
медный ствол пушки примерно времён Ермака. Жаль, что она не сохранилась – сдана в магазин,
как цветной металл, и бесследно исчезла.
4
Когда же зародилось Пустынное? 250 лет назад, 280? Наше село – патриарх района, а его
основатели – наши далёкие братья, перед памятью которых надо обнажать головы.
Можно смело предположить, много трагических и славных дел видело Пустынное,
запертое в колено Иртыша. Но не сохранила память людская то, чему были свидетелями
рубленные из лиственницы, в обхват русские избы, кое-где ещё сохранившиеся от тех далёких
времён. Плохо одно: не умеем мы мечтать, не говоря о бережном отношении к нашей близкой,
родной истории. На школьной скамье добросовестно заучиваем строки о царстве Урарту, Древней
Греции, и ни слова о земле, по которой ходим, в которой прах наших не таких уж далёких
предков. Теперь уже и от старожилов ничего не добьёшься, а церковные очень важные документы
варварски пожгли. Не бумага горела – наша история, наша культура. Такая участь, к сожалению,
постигла и большинство наших сёл. Не знаем мы толком ни первого основателя, ни года
основания деревень.
Пустынное, как форпост, постоянно пополнялось подселением: ссыльными, служивыми,
пашенными людьми. Шли годы, село росло, наконец, стало волостным центром, что-то вроде
нынешнего сельсовета. Он входил в Тарский уезд Тобольской губернии. Эти территориальные
границы сохранялись долгие десятилетия – вплоть до октября 1925 года.
Село стояло богатое, многолюдное, имело приход. Церковь сломали в 1935 – из материала
построена школа. Имелось четыре ветряных мельницы, кооперативный маслозавод, крупорушка,
пресс для выработки растительного масла.
Сохранить крупицы старины
В 1890 году – ровно через сто лет после А. Н. Радищева – через Пустынное от Тюмени до
Иркутска, две с лишним тысячи вёрст, проехал по старому сибирскому тракту А. П. Чехов. Он
останавливался в этом селе, где основательно укрепилось купечество, была какая-то своя
интеллигенция. Только опять же никто не помнит, в котором доме Антон Павлович ночевал. В. С.
Аношин – краевед из Большеречья в своей книге «Где шумел Артынский бор» пишет: «Местные
старожилы рассказывали, что ямщиком у них в те годы был Фома Иванович Соломенников
(видимо не ямщик, а содержатель постоялого двора и нескольких троек великолепных лошадей).
У него был большой крестовый дом в четыре комнаты. Все пассажиры заезжали к нему, а он их
вёз дальше на Копьево или Могильное. В некоторых воспоминаниях фамилия ямщика – Сумской.
(Вполне возможно, тогда ямщину гоняли несколько зажиточных сеемей. И ямщиками далеко не
всегда были хозяева).
А. П. Чехов жадно прислушивался к беседам купцов, промышленников. Он писал, что
люди здесь чувствуют себя свободнее, чем в Европейской части России, и разговоры тут вольные
потому, что власти тут почти нет».
В период НЭПа – в 1926 году – в селе образовалось четыре ТОЗа, но вскорости распались,
и уже в тридцатом – родилась коммуна. Но и она не прижилась, самораспустилась – не приняли
крестьяне такое хозяйствование. Тот же автор сообщает нам, что в коммуне обобществили скот,
свезли семенное и фуражное семя, открыли общественную столовую и резали в сутки по однойдве головы крупного рогатого скота для пропитания. Так продолжалось два месяца. Когда
увидели, что общественное стадо подходит к концу, прекратили забои и закрыли столовую.
В 1930 году здесь образован колхоз «Красный Путь», председателем избран Г. Г. Старденк.
Сегодня это отделение совхоза «Береговой». От былого величия села ничего не осталось –
заурядная, стареющая деревня. Жалко. Пустынное – родоначальник населённых пунктов нашего
района, живая пока история. Обидно, если оно канет, как и десятки других, в Лету. Хочется
надеяться, что руководители района, совхоза, Старомалиновского сельсовета постараются взяться
за обновление деревни, сохранить, если ещё можно, отдельные избы, каменные постройки, взять
их под охрану, реставрировать.
Да, возрождать почти из небытия приходится немало населённых пунктов, как и не дать
исчезнуть с карты района другим, внешне пока благополучным. Потребуются значительные
средства. Всё так. Но Пустынное должно быть на особом статусе.
На территориях Старомалиновского, Новотроицкого сельсоветов уже плохо
проглядывается ещё один исторический штрих – старый сибирский тракт – Пустынное –
5
Радищево – бывшая Мещерка – Резино – Никитинка – Бахтай и до Томска по
заболоченным местам того времени. Еще 15 – 20 лет назад его чётко можно было проследить.
Сегодня даже отдельные фрагменты обнаруживать становится всё труднее и труднее. Если не
принять каких-то кардинальных мер, то через год-два вряд ли что останется и от этого памятника
старины. Конечно, весь тракт восстановить и поддерживать в порядке на первом этапе –
несбыточная мечта, но взять под контроль отдельные участки – затрат больших не надо. Главное –
не разрушить до конца того, что осталось. Не запахивать, не стирать с лица земли.
Нижняя Омка
Во второй половине XVIII века интенсивно заселяется восточная часть Омского уезда.
Историк Г. Миллер называет три деревни по Оми в десяти вёрстах от крепости. Дальше – вплоть
до Усть-Тартарского форпоста – никаких населённых пунктов не было.
В 1755 году прапорщик Упсунников, намечая трассу дороги через Барабинскую степь,
доносил, что вдоль реки Оми от деревни Зотиной до форпоста Тартарского никаких жилых мест и
деревень не имеется, а «учинять поселения» нам можно. Достаточно «имеется к поселению
необжитых мест около реки Оми, где годного на строение и на дрова берёзового лесу и пахотной
земли, сенных покосов и скотских выпасов достаточно» (А. Колесников).
Однако заселить Барабинский тракт только одними охотниками из Сибирских уездов было
невозможно и правительство, как и раньше, прибегает к насильственному переселению, ссылке.
Указами 22 января, 6 августа 1762 года и 20 нюня 1763 сибирской администрации
разрешалось «селить присылаемые за вины и с зачётом в рекруты на поселение вдоль тракта от
Тобольска до Иркутска». В частности, по дороге через Барабинскую степь.
Вдоль Оми – но намеченной трассе – уже в 1764 – 65 годах и началось заселение
свободных земель. В пределах Омского уезда в это время были основаны: Сыропятское, Юрьево,
Нижняя Омка, Хомутника, Еланка, Козино, Чиняено.
Таким образом, именно в 1764 – 65 годах и был основан наш нынешний районный
центр – Нижняя Омка.
Как пишет профессор А. Колесников, в ведомости, составленной Омской поселенческой
экспедицией в марте 1767 года, после двух лет заселения, в восьми деревнях по Абацкой степи
бурно растёт народонаселение, которое идёт по разным каналам. Так, в Нижней Омке зачтённых в
рекруты мужчин 61 человек, без зачёта – всего один, ссыльных не было. Малолетних – 16, вновь
рождённых четверо. Всех мужского пола 82 человека. Замужних женщин – 42, вдов и девок –
двое. Всех женского пола 60 человек.
Итого в марте 1767 года в Нижней Омке проживало 142 человека. Через 17 лет учтено
ревизией: мужских душ – 231, женских – 152. Население росло за счёт естественного прироста и
нового подселения.
Заселение шло по берегам реки, но в преобладающем большинстве обустраивались всётаки на правом. По опросу в 1893 году в Нижней Омке было учтено 153 двора, в том числе
старожильских – 133, 13 принадлежали ссыльным и семь – разночинцам.
Десятой ревизией в конце прошлого века – к нашему нынешнему райцентру приписано 730
старожилов, 110 ссыльных и детей. К первоначальным жителям шло подселение из Калужской,
Московской, Рязанской губерний, которым, на первое время давались льготы по платежу податей
и рекрутских провинностей.
О прежних временах 90-летний старик крестьянин Семён Николаевич Герасимов
рассказывал, что жили тогда «без сумлений» – проще, одежду и обувь носили своего изделия. У
молодых щёголей на ногах опушённые мехом чирки (чарки) с чулками, подвязанные крестнакрест, верёвочками на концах с бахромой. Чулки из разноцветной шерстяной пряжи. Рубашка
белая холщовая с широким – в ладонь – отложным воротом, позднее их стали оторачивать
шнурками.
У женщин точно такая же обувь, но без меховых опушек и бахрома – на подвязках.
Холщовая рубаха и синие «дубасы» – вместо юбки. Кстати, последняя имела немаловажное
социальное значение при выборе невест. Дубас из бумажной (фабричной) материи ценился мало.
6
Говорилось, что плохая будет хозяйка и жена, которая не в состоянии соткать, сшить своими
руками для себя рубашку и юбку.
Край приволья
Диковаты были места, на которых стоит Нижняя Омка. Вокруг и по берегам реки –
дремучие леса, которые практически были непроходимы, где пряталось обилие малины,
смородины, другой мелкой ягоды. Поражали своей необъятностью кустарниковые заросли,
украшающие непролазные болота. Изумляло первопроходцев рыбное богатство. Сеть больших и
малых озёр казалась неисчерпаемой, немалый выбор находился в Оми.
Когда зазвенели первые топоры в березняках и осинниках, теперь сказать, пожалуй,
невозможно. Кто рубил первую избу – еще труднее. Ясно одно, недостатка в строительном
материале не было. Комли в обхват находились в каждом лесу. Редко, но ещё возможно найти и
сейчас в древних домах доски, которые не знали пилы, их вытёсывали топорами. По прочности
они, как говорят, не уступали и металлу: забить в них гвоздь – проблема. Только много позже, уже
обжившись, научившись растить в Сибири хлеб, обзаведясь парой добрых лошадей, крестьяне
стали ставить сосновые пятистенки. Брёвна возили с севера нынешней области, чаще всего
выменивали на пшеницу, овёс, просо. Но это придёт не скоро. Первые годы у переселенцев одна
забота: выжить, подавить страх за своё будущее, не пропасть бесследно в этих нескончаемых
просторах.
С другой стороны, радовала вольница: ни барина, ни чиновника. Сам – хозяин. А уж если
наедут – бывало и такое, – то не долго и в лес на время уйти, всех спрячет. И бежали. Особенно от
наборов в солдаты. Переждут неделю-другую на глухой заимке, и домой. Поди потом, докажи, что
от рекрутчины бегал. Свидетелей нет. Друг за друга держались крепко, иначе не выжить, тут не до
доносов, покрывали друг друга, на доверии и держались.
Царское правительство прекрасно понимало: нельзя стричь необросшую овцу – погибнет.
Другой была политика – обжить этот не очень приветливый край, распахать с сотворения мира
непаханные земли, сделать всё, чтобы российский крестьянин пустил здесь свои корни. Потому и
подать оставалась почти символической – 80 копеек с «дыму», то есть со двора, с хозяйства, с
одной семьи. Да и такие деньги не очень торопились вносить в казну.
До нас дошло много баек. Верить им, нет? Не знаю. Во всяком случае, очень трудно кое-что
принимать за истину. Например, о сборе податей – такая. Бывало, никто не хочет
раскошеливаться. Не вносит деньги до тех пор, пока не изобьют его в кровь или не покладут на
колоду и не начнут обливать холодной водой. Между тем пятаки и гривенники у мужика лежат за
пазухой, но он никак не хочет с ними расставаться. Где правда, где вымысел?
Его превосходительство
Когда ещё не было нынешнего тракта на Омск, дорога пролегала южнее – через Локти – на
правом берегу Оми – проехал иркутский губернатор Сперанский. Поезд его состоял из трёх
экипажей. При нём находился комиссар местных волостей Н. Я. Каргапольцев, живший в Сыропятке.
Сперанский почти на каждой станции расспрашивал мужиков о житье-бытье, даже
разбирал жалобы. Между прочим, принародно сделал выговор комиссару, что он перед приездом
его превосходительства целый месяц исправлял дороги, часто незаконно использовал мужиков на
работах. Приводятся даже его слова: «Напрасно ты, брат, такими пустяками занимал народ,
отрывал его от хозяйственных дел такое долгое время». У крестьян же допытывался, не берёт ли
местное начальство взятки.
Мужики довольны, умилялись такой обходительности генерала. Говорил он просто, ясно.
Их жизнь знал не понаслышке, вникал даже в мелочи. Местное же «их благородие» вело себя при
наездах часто по-хамски, не считаясь, кто перед ними – глубокий старик или юноша. Видимо, не
зря родилась пословица: жалуют цари, да не милуют псари.
По наружности, как описывают, Сперанский был росту ниже среднего, лет сорока.
Быстроглазый, со лба начал лысеть.
7
В Нижней Омке он разбирал жалобу Ивана
Кирилловича
Колобовникова.
По
челобитной – у него сожгла баню Мария Милюкова. Губернатор рассудил, что проситель кругом
не прав. Баба топила с разрешения хозяина, что загорелась баня нечаянно, а не по умыслу
подожжена. Нечаянности же бывают со всяким. И приказал, чтобы по таким делам крестьяне не
жаловались, а разбирали подобные тяжбы «миром».
Дошедшая до нас история утверждает, человек этот в высшей степени был прост и очень
любознательный.
Вскоре после приезда генерала была проведена главная сибирская дорога на Омск через
Локти -1825 год, а с 1840 она пошла по прямой линии: через Кабурлы на Юрьево.
Кто первый?
В 1782 году выделился новый уезд – Омский. В него и вошел наш нынешний райцентр.
Прошли многие десятилетия, где-то время, надо измерять уже веками. Оно кроило и
перекраивало территориальное, административное деление. Менялись власти, чередовались самые
разные события, а мужик, начиная с самого начала заселения Сибири, работал на земле, занимался
извозом, ловил рыбу, охотничал, разводил скот. И постоянно мечтал об одном: чтобы не мешали
ему заниматься своим делом, не ставили густо начальство над его сохой, не ломали хребет разного
рода сидельцы на его шее. Да не всегда чаяния первых поселенцев, потом их потомков сбывались.
И подати брали, в солдаты крутили, и общественными работами насиловали, как тот комиссар
перед приездом губернатора.
Кто первым из ссыльных в «зачёт рекрутства» заселял Нижнюю Омку? Этого, насколько
мне известно, в истории не сохранено. По опросу старожилов в 1952 году следует предполагать,
что это были прапрадеды Степанова Дмитрия Константиновича, Андреевых, Герасимовых,
Колобовниковых, многих других. Когда-то наш райцентр являлся пересыльным пунктом приёма и
отправки ссыльных каторжан и политически опасных для самодержавия вольнодумцев,
смутьянов. Всех тех, кто искал правду, свободу не только для себя, но всего народа России.
Есть источники, которые прямо указывают, что первым застройщиком Нижней Омки стали
сосланный из Тульской губернии Кузьма Якимов и Сергей Марков из городка Алексина.
Наверное, сегодня трудно, если вообще возможно, назвать имя человека, кто начал первым копать
для себя, своей семьи землянку. Упомянут ли он в каких-то документах, не перепутал ли что-то в
архивах полупьяный писарь.
Конечно, приятно, даже как-то престижно знать «кто первый». Но я бы не стал категорично
утверждать кто. На первый взгляд, много написано по истории Сибири, но если разобраться –
крохи. Библиографической редкостью стал беспристрастный труд В. Семёнова-Тянь-Шаньского
по истории заселения наших краёв и экономического их развития. Только ли эта объёмная книга
теперь недоступна широкому читателю? Не уверен.
Омский историк А. Д. Колесников, чьими материалами пришлось широко пользоваться, в
своих трудах называет имена многих, кто причастен к истории заселения наших мест. Но где их
книги взять? Доступны ли они нам? Этого не скажешь. Вот идём по нисходящей, не смея, по
существу, возможности изучать первоисточники. Ошибся один, что-то не понял, не совсем
правильно истолковал – приходится брать на веру другому. Это не в осуждение – ошибиться
может любой, но толковать действительность кому-то одному, не допуская оппонентов – вряд ли
обогатишь наши знания по истории края, которая насчитывает уже не одну сотню лет.
Новые горизонты
К переходу власти в руки рабочих и крестьян Нижняя Омка была уже крупным населённым
пунктом, насчитывающим около 360 дворов, которые располагались на четырёх улицах. В 1920
году здесь образовалась волость, председателем исполкома которой стал Карнюшин, секретарём –
Малышев. В этом же году председатель был убит. Не где-то в дремучем лесу – при выходе из волисполкома. Такая же участь ждала секретаря, но он успел бежать через окно. Потом какое-то
время скрывался.
8
Очень тревожные были времена. Чтобы их лучше понять, давайте перечитаем ещё раз
роман «Кануны» Ивана Белова. Одни наступали – другие сопротивлялись, новое боролось со
старым – никто не хотел уступать. Пост председателя занял Малышев, который умер в 1962 году.
Волисполком просуществовал до 1 октября 1925 года, когда из 173 волостей создали в
нынешних границах области 31 район.
С тех пор заштатным селом Нижняя Омка пребывала почти 16 лет до образования в ней
райцентра. К чему скрывать, кое-кто в области, даже соседи, считают наш район как один из
отстающих и заброшенных. И не на голом месте родились такие разговоры. Действительно, где-то
до середины или даже конца семидесятых Нижняя Омка была всего-навсего большой деревней. И
это объяснимо. Реорганизации и пертурбации никак не стимулировали омоложение села. Улицы
больше были похожи на гребень с выломленными зубьями. Пустели и зарастали бурьяном
вчерашние подворья, никто не хотел строить собственные дома, не возводились они, кроме
совхоза, и на государственный бюджет.
К чему разговор? Это тоже наша история. Давайте не будем закрывать глаза на тот факт,
что когда-то сёла жили полнокровной жизнью. Каждое по-своему. Но об этом следующий очерк.
Контуры прошлого
Редко, но кое-кто ещё помнит, что в Нижней Омке имелась механическая мельница,
которую содержал Сергей Петрович Кузнецов. Работы хватало. Рожь, пшеницу везли даже из
соседних деревень. Что с ней стало? По-разному рассказывают. Есть и такая версия: когда стали
раскулачивать «мироедов», мельницу решили передать в коммуну «Свет». Разобрали, чтобы
перевезти, но… собрать так и не сумели. Не нашлось специалиста. Так ли? Нигде об этом не
прочитаешь. Приходится верить на слово.
Хозяином маслобойного цеха (маслобойки) был крестьянин Фадеев. Мы уже говорили, что
Нижняя Омка, как и большинство крупных сёл, могла обходиться в целом натуральным
хозяйством. Сами растили лён, ткали, обшивались. Выделывали кожи, овчины, справляли хомуты,
седелки, узды, шлеи, полушубки, обувь.
Конечно, в XX веке без города уже не обходились. Но покупали самое необходимое:
машины, плуги, бороны, веялки, скобяные изделия, мануфактуру – фабричные полотна – ситцы,
сукно. Но одежду из них шили только к празднику и далеко не все. А вот полушубки, валенки
(пимы) имел каждый, даже последний пропойца. Хватало у крестьян шерсти, овчин, стоили они
недорого.
Из духовых ценностей – стояла в селе часовня. В ней справлялись все обряды. Церковь так
и не построили, хотя деньги уже были собраны и фундамент заложен. Не до молитв стало – время
наступило бурное, неспокойное. Пошёл Колчак, потом красные. Быть богатым стало опасно.
Кубышки с золотом скорее всего не прятали – их просто не было, но кое-кто какие-то деньжонки
поприжал. Пусть и небольшие. Бояться стали всех: и «своих», и «чужих». Вековой уклад не только
дал трещину, он просто начал разваливаться. Слово стариков ничего не стало значить, начали
жить по «бумагам», которые валили, из волости, уезда, губернии.
К слову, часовню в 1941 году сломали – материал ушёл на строительство
административного здания, где долгое время располагался райком партии и райисполком. Сегодня
здесь Дом пионеров и музыкальная школа.
После ликвидации волисполкома в 1925 году в Нижней Омке образовался сельсовет.
Через пять лет, в период коллективизации, в селе образуются три сельхозартели. В скором
времени их объединяют и называют «Заря социализма». Первым председателем этого колхоза стал
Татаркин.
Сегодня часто можно слышать: вот раньше здесь здорово работали, дисциплина была
исключительной. Что ж, на первый взгляд, всё так. С председателем, бригадиром не спорили,
подчинялись беспрекословно. А вот как выполняли их указания – другой вопрос. Один шофёр
рассказывал (ему сейчас немного за полсотни), как их председатель учил, кнутом уму-разуму.
Потом этот человек стал трактористом, после шофёром, встречался с тем председателем.
Вспоминали... Только почему при «крепких порядках» колхоз на ладан дышал? В начале 1952
кочки для коров рубили – бескормица. Думаю, все это от «кнута», которым дисциплину держали.
9
Приехал бригадир – работаем, уехал – в кусты. Пропади ты пропадом, всё равно не платишь, за
«палочки» сам вкалывай. Одно требовалось людям – настоящая плата за труд. И кнут у
председательского седла сразу стал бы лишним.
Деревня у хомута
В 1765 году крестьяне из Тары – первым переселенцем полагают был Иван Яковлевич
Бородин – положили начало деревне Хомутинской. Обустройство шло по обеим сторонам Оми.
Название она получила от излучины, образуемой рекой и старицей – в виде хомута.
По рассказам старого крестьянина Аверьяна Красноярова (75 лет), выходило, что прежде
мужику жилось гораздо лучше, так как требования и привычки народа были проще. Бельё носили
холщовое, а верхнюю одежду – из своего сукна. Праздничный наряд же состоял: китайчатые
кафтаны, у баб – поддёвки, шубы шили простые – белой дубки, обшивая воротники и полы для
щеголеватости белым зайцем. Работы и хлеб дёшевы были. Так, например, нанимались
обмолотить овин – 250 снопов – за один грош. Вследствие чего лень и праздность не так
одолевала, в чём немало помогало и то, что кабаков почти совсем не было, а об евреях и помину
не было...
Вспоминая прошлую жизнь, крестьянин Хомутинки Аверьян Краснояров имел в виду
жившего в деревне купца Лефера, который имел свою лавку с необходимыми для крестьян
товарами. Товары Лефер обменивал у мужиков на масло, овёс и отвозил в город. Нередко жители
имели в лавке кредиты, то есть всё выдавалось под будущий урожай и намолот.
В 1911 году лавка вместе со многими домами сгорела. После пожара Леферы уехали,
оставив на местном кладбище два надгробных памятника из мрамора, высотою до трёх метров. Не
помнят, кто там был захоронен: дети или родители предпринимателя.
После этого Хомутинка горела ещё дважды, с завидной последовательностью через 10 лет –
в 1921 и в коллективизацию, в 1931 году.
В 1894 году в деревне был 141 двор, ссыльные жили в 14 избах. На момент десятой
ревизии, которая проводила в 1858 году, здесь проживало 625 душ старожилов и 117 – ссыльных.
Некоторые селяне, кроме земледелия, занимались извозом. Имели от этого неплохой доход – до
300 рублей в год. Большие по тем временам деньги.
В 1935 году в Хомутинский сельсовет входили три деревни: Киршовка, Воскресенка и
Малая Хомутинка. За пять лет до этого в селе образовался колхоз, в 1936 – машинно-тракторная
станция. Первым её директором был Гамм, а начальником политотдела Алгазин, механики:
Антонов, затем Волошин.
В 1938 году в Хомутинке открылась единственная средняя школа на весь район.
И если дальше продолжать хронологию, то надо отметить и ещё одну важную дату в жизни
территории, Совета: в 1957 Хомутинка стала центром одноимённого совхоза.
Директором утвердили Ивана Александровича Колотова.
Снова у реки
Четвёртыми, после Пустынного, Нижней Омки и Хомутники, начали застраиваться Локти.
Записано, что заселены после последней ревизии «по вспашке на прежних жительствах земель и
по близости на вновь заводимому землепашеству по дозволению, данному из Ишимелой
управительственной канцелярии 1766 года, июня восьмого дня». По опросу 1892 – 94 годов в
деревне (опять же на берегу реки у рыбного озера) значилось уже 128 дворов, в том числе
ссыльных 15, четыре семьи разночинцев.
Приписано 600 душ по десятой ревизии. Село имело деревянную церковь, построенную 50
лет назад. При ней школа с 10 учащимися. Из ремёсел – кроме земледелия и скотоводства –
другим крестьяне не занимаются.
До нашего времени дошли некоторые данные, что первоначально Локтинское основано
двумя беглыми крепостными. К ним стали приходить искатели счастья из окольных селений и
волостей губернии, много прибыло из Ялуторовского округа. Название же деревня получила по
локтеобразному изгибу Оми, которая здесь круто поворачивает на юго-запад.
10
Верно или нет, но родоначальником Локтей (правый берег) называют бродягу
Измайлова. Как говорят, он положил и начало этой довольно распространённой тогда там
фамилии. Сейчас такой в деревне нет. Разъехались потомки первопроходца. Рядом же с Локтями
есть две Измай-ловки. От кого и когда они получили своё название, особенно калачинская? Наша
– выселок из того, когда-то очень крупного села.
О бродяге же Измайлове такая ходила легенда, а может, и не всё, что рассказывают, –
выдумка. Был он крепостным какого-то самодура-барина из Тамбовской губернии. Этот помещик
всё своё время проводил в поле, особенно в страдную пору. Барщина выполнялась крепостными
на его глазах. Но не просто созерцал. До тех пор не уходил, пока не передерёт крестьян за каждый
пустяковый промах. Измайлову, видимо, приводилось розг не меньше. Кто знает? Но точно, что
характера он был решительного и напрасных обид не терпел. Вот и задумал не по мелочи
пакостить палачу, а по большому счету – убить. Потом, куда глаза глядят, бежать. Да и о Сибири,
видимо, слышал – всех принимал этот дикий край.
Осенний пасмурный день. Измайлов пахал зябь. Может, пары сохой ковырял. В глухом
углу у леса. Под вечер и заявился барин-батюшка. Разговоров, надо полагать, особых между ними
не было. Драма разыгралась быстротечно. Один остался на меже, другой, прихватив жену, бежал в
ночь, и в конце концов добрался до «локтя» Оми, где выкопал себе земляную нору.
Есть уверенность – прежнее его прозвание было не Измайлов. Как? Теперь это навсегда
покрыто мраком. К беженцу потянулись другие горемыки. Жили тихо, но как скроешься? Вскоре
поселение открыли (может, кто донес), и начальство стало допытываться: кто да откуда. Допросы
с пристрастием не дали никаких результатов. Да и крепко ли их проводили? Короче, отнекался
бродяга: не знаю родства, и всё тут. От беглецов родились два сына – один Иван. Второго имя
неизвестно. Вот они и поведали своим детям историю их деда, своего отца, основателя Локтей.
Рассказал об этом в конце прошлого века старик, бывший солдат Тимофей Николаевич
Измайлов. Так, нет ли? Но правдоподобного в словах служивого очень много, если учесть, как
заселялась Сибирь. Шли сюда только сильные духом, особенно одиночки. Годами пробиралась.
Кроме сильных рук, топора, крепкой палки да тощей котомки, за плечами ничего не имели. Но
шли...
По размерам и количеству душ, проживающих в Локтях, они не уступали ни Хомутнике, ни
Нижней Омке. Здесь много десятилетий подряд два раза в год собиралась ярмарка. Приезжали на
неё за сотни километров. Хотя до Пустынного всем трём было далеко, то лежало на бойком месте
– пересечении водного и сухого пути. И всё-таки... Длительное время, вплоть до 1925 года, село
было волостным центром, имело свой приход – церковь, которую сломали уже в 1950 году,
построили из нее Дом культуры в Нижней Омке. Теперь и его нет, а стояло здание на месте
обелиска погибшим воинам в Великой Отечественной, где до постройки мемориального
комплекса проходили все торжества 9 мая.
Колхоз «Октябрь»
После ликвидации волисполкома и до 1946 года Локти оставались центром сельсовета.
Колхоз «Октябрь» организовали в 1930. Первым председателем избрали Хроменко. Сельхозартель
в районе всегда была на хорошем счету: выполняла все планы, давала много хлеба, молока, мяса.
Больше для властей ничего и не требовалось. Длительное время после Великой Отечественной
председателем правления работал Григорий Романович Кучинский. Пока не образовали совхозгигант «Нижнеомский». Теперь на этой территории их пять.
Это при руководстве Григория Романовича был заложен великолепный фруктовый сад –
что-то от него ещё осталось. Но он разорён, одичал. Тогда же из него продавали яблоки, сливы,
малину, смородину. Не стало колхоза, не стало и сада.
Колхоз имел ферму чёрно-бурых лисиц.
Теперь Локти рядовая, плохо обустроенная деревня. Её не то что нельзя равнять с
дореволюционным периодом, но даже колхозным. Стареет, население резко сократилось. Правда,
хорошие здесь выращивают урожаи.
11
Если бы такая судьба постигла одни Локти. Есть много страшнее и печальнее, когда
от деревни, простоявшей сто – сто пятьдесят, а то и больше лет, осталось одно название. Больно
об этом писать, но писать надо. История разрушения наших поселений не должна повторяться.
Cёла – патриархи
Ими бесспорно являются Хутора, Бещаул, стёртые с лица земли Тунгуслы и Капркуль – как
заметит читатель, все они стояли на берегу Иртыша. Об их раннем возникновении говорит
нерусское звучание названий, они татарского происхождения. Возможно, здесь жили предки тех,
кто бил челом Ивану Грозному, просил взять под свою «высокую» руку. Во всяком случае,
остаётся фактом: пришельцы и коренное население жили дружно, мирно, ничего не делили,
учились друг у друга пахать землю, заводить скот, охотничать, рыбачить. В те же далёкие времена
проходило смешение рас. Профессор Д. И. Колесников описывает, что взятые в рекруты
российские мужики, как правило, жён не имели, приходилось брать из местного населения,
татарок, женщин других национальностей. Мы и сейчас у многих русских видим широкие скулы,
узкий разрез глаз, смуглость кожи, цвет волос – далеко не «арийцы» с приплюснутым носом.
И названия новым городкам в пределах нашего района давали: по местности, озеру,
фамилиям первопроходцев. Позднее, когда шли в Сибирь не варнаки, не сосланные, не рекруты, а
ехали семьи, из которых многие были глубоко верующие, то и названия давались
соответствующие – по именам святых, по названиям мест, из которых уехали, нередко прибавляя
«ново».
Мы мало или совсем не задумываемся над названием населённых пунктов, привыкли к
словосочетаниям. А ведь это история, история из названий деревень. Например, Полтавка,
Новотроицк, Воскресенка или Теребиловка – помните некрасовскую поэму «Кому на Руси жить
хорошо». Сычёвка, видимо, тоже происхождения исконно российского. Это уж после стали давать
более звучные названия: Сидоровка, Епанчино.
Нам кажется, что Пустынное, Хомутника, Локти, Кабурлы так и были наречены с первого
кола, что селившиеся подвижники, их потомки, новая волна вольных людишек видели на берегу
Иртыша пустынное, не заселённое место. Нижняя Омка – по Оми. Есть ещё и Верхняя Омка в
Новосибирской области, и строились они одновременно. О Хомутнике и Локтях мы уже говорили.
На бойком месте
Нам не удалось установить подлинный год или отрезок времени образования Кабурлов. В
истории сохранено, что до 1825 года оно уже существовало, а в 1840 – через него от Юрьева
прошёл спрямленный Западно-Сибирский тракт, который в какой-то мере сохранён и сегодня. До
этого он пролегал через Куликово (Калачинский район) до нынешних Локтей – правый берег Оми.
Трудно он давался и рабочему, и крестьянину-мужику. В те далёкие времена эти места
были сильно заболочены – об этом может и нынче судить внимательный человек, наблюдая за
рельефом местности из окна автобуса. По непроходимым, практически, местам строилась дорога,
а Кабурлы до этого были оторваны от ближайших деревень.
Есть интересная книга омского писателя Ф. А. Березовского «Бабьи тропы», в которой он
рисует жизненный путь женщины-сибирячки, проживавшей в Кабурлах. Правда, и здесь
доподлинно неизвестно, кто стал прообразом героини, стряхнувшей с себя бремя старых
предрассудков, и наши ли Кабурлы имелись в виду. Мы знаем, сколь много одноимённых
деревень, даже в нашем районе двое Локтей, две Воскресенки.
Длинна память деревенская, да скупо бережёт пережитое, отбирает и хранит лишь то, без
чего мужику жить трудно. Худое да тяжёлое скоро хоронит и на век забывает. Прошли годы, и в
Кабурлах давно запамятовали и мор, и его виновников, описанных в романе. Даже имена нигде не
запечатлены. И немудрено: старики давно перемёрли или неведомо куда ушли из этих
страшноватых мест, а может, всё выдумал, нагнетая тоску, Феоктист Березовский.
После установления Советской власти в 1920 году в Кабурлах образуется сельский Совет,
через десять лет – колхоз «Заря Сибири», который возглавил Каргаполов. Много позже, в 1958, на
12
встречу с жителями приезжала дочь романиста Березовского, которую организовал секретарь
райкома комсомола А. А. Ващенко – ныне работник РАПО. Один из стариков сказал тогда гостье,
что фамилия главного персонажа книги была уличным прозвищем, а никак не настоящей.
Выходит, автор всё-таки отметил наши Кабурлы?
Ещё в 1950 можно было проследить по низинам как затопляют их вешние воды. Повидимому, в те далёкие времена вся цепь озёр: Митькинское, Кабурлинское, Беляшовское –
соединялись в одно огромное разливное стекло, больше похоже на реку, наподобие Епанчинского.
И соединялись они протоками. В эти же годы через профиль у Кабурлов был мост, а дорогой на
Беляшово – ещё один. Сейчас их нет, но старожилы их хорошо помнят.
В описании Беляшово (Бегишовка) в 1891 году указано, что в прежние времена озёра
изобиловали карасём, щукой, окунем, чебаком. Где-то в те поры в наших местах находился
краевед С. Т. Аксаков – охотился на Кабурлинском озере, ловил рыбу. Некогда полноводный
бассейн зарос камышом, осокой – в сухой год совхоз там берёт многие тонны сена. От озера хоть
какая-то польза осталась, а от деревни? Она на грани исчезновения. Сможет ли возродиться?
Трудно сказать. Попытки есть, но они довольно робкие, не хватает средств, не слишком много
энтузиазма.
Трагедия председателя
Шло время. Заселение мест и земель района продолжалось. В 1773 году Степан
Филиппович Малыгин из Хомутинки основал Епанчино – он там держал заимку, неподручно
стало ездить в деревню за 15 километров. Крестьянин дорожил временем и лошадью, да и
тесновато в большой деревне мужику-хозяину. Облюбовал Степан красивое место у озера
Епанчинского (Епанчи). Позже рядом стали обосновываться приезжие из Крупянской волости
Епанчинцевы – отсюда и название. А Сычёвка – от множества этих птиц, водившихся здесь в
непроходимых чащобах, вплотную окружавших деревню. В ней числилось 120 дворов, в том
числе 19 ссыльных. По десятой, последней ревизии 1858 года выходило 530 душ и 110 –
прибывших сюда не по своей воле.
Люди занимались земледелием и скотоводством – никаких промыслов не имелось. Об этом
сообщил древний старик 83 лет Иван Гаврилович Малыгин в 1891 году.
По рассказам П. Д. Стреколовского в наше время, его прапрадедушка прибыл в Сычёвку в
1778-м семилетним мальчишкой, а тогда уже, по рассказам, населённому пункту исполнилось два
века. Наверное, тут какая-то ошибка. Не могло быть основано это село вместе с Тобольской
крепостью в 1587. Юго-восточные края Западной Сибири стали осваиваться много позже и, как
правило, по берегам рек. Видимо, Епанчино всё-таки выселок из Хомутинки – много в обеих
деревнях было одинаковых фамилий крестьян, явных родственников.
Может, и не так. Это к тому, как мы мало знаем историю своего края. И случайно ли выше
подчёркивалось, «епанча» – всё-таки татарское слово. Тогда, выходит, наоборот, не село получило
название от фамилии, а от названия села – фамилия какого-то беглого крестьянина или
каторжанина, забравшегося в глухомань на берег богатого озера. Зачем ему афишировать своё
имя?
До коллективизации здесь насчитывалось до 400 дворов, имелось пять ветряных мельниц,
две – водяные. До 1951 года заседал сельсовет – последний председатель исполкома Фёдор
Никифорович Кондаков ныне проживает в Ситниках. Имелась школа-восьмилетка, директором
которой долгие годы был Павел Данилович Стреколовский. В деревне имелись: маслобойка
давили растительное масло, крупорушка, другие подсобные цеха, в которых нуждались крестьяне.
В 1929 году организуется ТОЗ, который возглавил Прокопий Некрасов, а в 1931 – колхоз
имени Чкалова – председателем избирается Фёдор Никитович Русанов. Наверное, дело плохо
ладилось, так как через год сюда «бросили», естественно без всяких выборов, двадцатитысячника
из коммуны «Свет» коммуниста Фёдора Дмитриевича Казакова. Судьба этого человека трагична.
Как раз в этом году распространялся государственный заём. Как распространялся, старики,
среднее поколение представляют. Председатель делал обход по избам. В одной – Степана
Семёновича Малыгина – распивали водку А. В Михайлов, К. Н. – Русаков и хозяин. Предложили
председателю разделить компанию – отказался, сославшись на занятость, и ушёл. Время позднее.
13
Около двора Малыгина стояла запряженная лошадь. Подвыпившие друзья сели в сани и
догнали Казакова посреди озера. Первым ударил Малыгин железным прутом (тростью) по голове,
Михайлов подошел к упавшему и перерезал, как овце, горло.
Тело было найдено случайно колхозником Василием Березиным через две недели. Его
занесло снегом. Похоронили председателя в Епанчино, убийцы понесли наказание: Михайлов – 10
лет, Малыгин – шесть, Русанов – три года.
Об этом рассказал сын Казакова, который проживает в Вишнёвке и П.Д. Стреколовский.
Длительное время председателем правления колхоза работал здесь Виктор Осипович
Чайковский – до объединения совхоза «Хомутинский», потом стал первым управляющим.
Сегодня село поредело – много пустующих домов, брошенных подворий. Людям,
уходящим на пенсию, замены, по существу, нет. Об этом писали в «Восходе». Очень не хочется,
чтобы слова бывшего второго секретаря райкома партии Н. И. Кряквина – «здесь будет шуметь
пшеница» (на месте деревни) – сбылись. Хотя многое так стало. Например, на поле, где совсем
недавно стояла Семислинка, действительно, колосятся яровые.
Расселение ширится
В 1773 году облюбовал себе прекрасное место мужик из Такмыкской волости Тарского
уезда Василий Данилович Киршов. На высоком берегу Оми. Кругом лес, а под яром – большое
рыбное озеро, заливные луга: сотни голов скота прокормят, сена вдоволь. Не жить тут, картины
писать, как с волжского плеса. Да видно, не до благодати крестьянину почти конца XVIII века – от
зари до зари сохой рвал вечную целину. И диковато для одной – двух семей.
Попозже на новь приехали искатели счастья Мальчихины, Шутовы, другие – больше из
Ялуторовского уезда, с реки Исети. К концу прошлого столетия Киршовка насчитывала 85 дворов,
в том числе три – ссыльных. Значилось по десятой ревизии 400 душ и причислено 60 ссыльных,
Никакой настоящей школы в деревне так и не открыли, кроме хлебопашества, животноводства,
ничем не занимались.
В наше время Киршовка – крупное производственное подразделение совхоза
«Хомутинский», но без центра, магазина – шагу не шагнёт. Раньше же имело небольшой
маслодельный завод, несколько ветряных мельниц. В годы коллективизации всё пришло в
запустение, потом порушено. Сельхозартель организовали в 1931 под именем «Борьба».
Появилась позже восьмилетка, есть ФАП, детский садик.
Чуть ли не в центре карты района стоит Ачаирка – когда-то большое, четыре улицы –
богатое село. По имеющимся сведениям, начало ему положил Семён Филиппов, который имел
заимку у озера Ачаир. Давно это было – в 1775-80 годах. Звали деревню и Старковка –
присвоенное с уличного названия основателя. Однако не это дало название селу. В оные времена у
большого озера, на приволье для скота проживал Ачаир – татарин по национальности из Тарского
уезда.
По десятой ревизии здесь значилось 340 душ обеего пола, 90 причисленных ссыльных. В
селе работали кожевенный и салотопный заводы Измайлова. Как и везде – до коллективизации –
имелось четыре ветряных и три водяных мельницы, которые обслуживали 240 дворов. Страшно
выговорить, сколько сегодня осталось.
Как и везде по Сибири, в первые годы Советской власти, как прогнали Колчака, начали
образовываться товарищества, кооперативы, бурно развивалось молочное хозяйство. На этой
основе и построили в Ачаирке маслозавод, куда везли молоко из соседних деревень, а из дальних –
сливки. Сепараторные цеха имелись в каждом населённом пункте. Потом маслозавод обслуживал
колхозы и совхозы – в 1965 его сломали за ненадобностью. Запустили новый в Нижней Омке.
Через какое-то время прикрыли восьмилетку – не стало завода, многие стали разъезжаться.
В 1958 упразднили сельсовет, именно тогда, когда стали укрупняться колхозы.
Общие потери вообще подсчитать невозможно. Во всяком случае, дворохозяйств
сократилось процентов на 70. Всё дело в том, что до последнего времени в старых сёлах ничего не
строили, а у самих крестьян никогда не было на строительство домов ни средств, ни
возможностей. Появились средства – пропало желание. Люди потянулись туда, где есть школы,
больницы.
14
Нет и не может быть такой политике оправдания, когда рвутся вековые корни с
родной землицей. Труднее было, но люди жили, работали. В годы Великой Отечественной здесь
стояла тракторная бригада, которую возглавлял А. Оконешников. Механизаторы женщины,
прицепщиками мальчишки и девчонки. Вот они и умудрялись занимать призовые места среди
механизаторов Хомутинского МТС.
Усть – Горы
Нет теперь этой деревни, которая стояла в прекрасно выбранном месте, где было великое
раздолье всему живому. И не печенег, не татарин завоевал и сжег её – сожгло наше равнодушие,
близорукость командно-административной системы. На наших глазах при общем молчании и
безучастности.
В 1791 году три семьи крестьян из Ялуторовска, как и многие другие, пустились в поисках
«вольных земель» на юго-восток. Направились к озеру Чаны Егор Седымов, Силантий
Белослюдцев, Максим Падерин. Не дошли. Не смогли уйти от такого приволья и благодати. К ним
чуть позже прибыли другие и заселили облюбованное место.
Название Усть-Горы произошло от названия двух грив, которые примыкали к самому
берегу Оми с двух противоположных сторон: южной и северо-восточной, и устьев многих стариц
реки. В период весенних паводков они затоплялись – в них кишела рыба, прозываемая белой.
В конце прошлого века здесь насчитывалось 127 дворов, в которых проживало 759 душ и
115 ссыльных, причисленных в разное время. На день опроса – в 1892 году – писалось так: школы
нет, живут староверы, кроме земледелия и скотоводства, ничем не занимаются.
До коллективизации в селе насчитывалось шесть ветряных и водяная мельница на Оми,
следует сказать – единственная во всей округе, построенная на реке. Диву даёшься: как в то время
без всякой механизации можно было покорить Омку – пусть и тихую. Сильно пересыхала? Может
быть. Но мы знаем и другое – она могла невиданно разливаться. Например, полностью затоплять
местность, где теперь нарезаны дачные участки нижнеомцев.
На мельнице, наверное, надо остановиться особо.
Старожилы не помнили хозяина этого чуда, но по преданию такая версия. Один из богатых
крестьян поссорился с хозяином мельницы, тот отказал в помоле. Мужик рассвирепел и решил
отомстить – отрезать её искусственным каналом от течения. Канал рыли и свои, и нанятые из
других деревень довольно долго, но так ничего и не добились, прекратили эту дикую затею. Но
тот ров сохранился, как памятник крепких натур переселенцев, хотя и без простейших знаний
гидротехники. Недостроенный канал видно и по сей день на лугу около бывших Усть-Гор.
В начале XX века – 1913 год – мельница на реке перестала существовать. Причина
неизвестна: или хозяин её разрушил, или время, или она была сметена паводком.
Вместо школы в селе имелся молельный дом. В 1920 – образовался сельский Совет и
просуществовал 34 года – после укрупнения колхозов его упразднили. Но люди оставались, никто
особенно уезжать не собирался. Подтолкнули: ликвидировали восьмилетку, закрыли ФАП. О
людях, к сожалению, не думали, хотя призывов и заклинаний на эту тему было предостаточно.
На чём обосновывались, когда навалились на «неперспективные» сёла – понять
здравомыслящему человеку невозможно. Но рушили. Пришлось оставлять собственные дома и
перебираться туда, где можно устроиться – многие осели в Малой Хомутинке. Хотя крестьянина
начали избивать много раньше.
Перед массовым произволом над деревней в Усть-Горах насчитывалось 360 домохозяйств.
Дошли такие вот данные. В деревне имелось три маслозавода – скорее, небольших цеха. Зачем
много? В 1913 году крестьяне держали до 1500 коров – теперь столько нет во всем совхозе из пяти
деревень. В год отправляли на торга 1600 – 1900 пудов масла. Не силосного, с которым нас сейчас
даже в Монголию не пускают. От разнотравья оно было высшего качества, а их находили
краеведы до 260 самых разных видов. На лугах, где пасли скот и с которых брали сено.
Короче говоря, деревню стёрли с лица земли. Началось с коллективизации, а последний
удар нанесли не так давно. Особенно в этом усердствовал тогдашний директор «Хомутинского»
Г.Л. Гаранин – теперь работает где-то в областных инстанциях. Он же похоронил, с согласия,
конечно, районного руководства, и Семислинку – помните высказывание секретаря райкома:
15
«Здесь будет шуметь пшеница». Не шумит. Как урок головотяпству – здесь развалины,
страшное, голое место и запустение.
В 1930 году в Усть-Горах образовались два колхоза – имени Будённого и «Пятилетка». Но
скоро они слились а одну сельхозартель «Пятилетка», председателем правления избрали Петра
Ивановича Малых. В период репрессий – страшный 1937 – настоятель молельного дома был
репрессирован, а из божьего храма сделали светский клуб.
Последний житель уехал из Усть-Гор в 1986 году – так долго деревня умирала. Умирала
вместе со стариками, которым, по существу, и податься было некуда, да и жалко бросать своё,
нажитое кровью и потом, погост, где захоронены их близкие, их предки. Возводилась она в дикие
времена, разрушена цивилизованным миром.
Важный барин
Всегда человек стремился к лучшей жизни. Она воспета в былинах и сказаниях, в песнях и
стихах. За лучшую жизнь во все времена справедливо мыслящие люди отдавали жизнь, сидели в
тюрьмах, отбывали каторгу, шли в ссылку. За книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н.
Радищев был приговорён к смертной казни, но императрица Екатерина II заменила её
десятилетней ссылкой в Илимский острог – за семь тысяч вёрст от Северной Пальмиры – столицы
государства российского и около тысячи – от Иркутска.
В Тобольске Александр Николаевич задержался больше чем на полгода, и в 1791 – старым
екатерининским трактом через село Такмык – переправился через Иртыш в Артыне. Потом через
Копьево, которое образовалось раньше Нижней Омки, последовал к месту «назначения».
На месте нынешней деревни Радищево, там, где сейчас восьмилетняя школа, в лесу стоял
дом настоятеля Копьевской церкви – заимка. Имелись другие надворные постройки для скота.
Здесь-то Александр Николаевич сделал остановку для отдыха и кормления лошадей часа на три.
Шла уборка хлеба, вернее, её окончание – жнецы возили снопы на заимку. Владимир
Владимирович Пестряков несколько помнил рассказ своего отца, что будто бы когда-то и через их
полевой стан проезжал важный барин. Расспрашивал, как живётся мужикам.
Дорога А. Н. Радищева шла на бывшую Мещерку – Резино – Никитинку – Бахтай –
Воробьи. По заболоченным местам и глухомани, почти нетронутым мощным сибирским лесом.
Это был екатерининский тракт, во многих местах он выстилался из толстых брёвен, делались гати,
строились мосты. Село же Радищево возникло только в 1931 году – через 140 лет после того, как
«важный барин» здесь останавливался. На месте бывшей заимки. Именно она и послужила
началом создания фермы вначале совхоза «Козинский», потом «Воскресенский», когда первый раз
укрупнили.
Об этом хорошо сказано в книге большереченского краеведа В. С. Аношина «Где шумел
Артынский бор». Вначале на ферме строились бараки, землянки, мазанки, в которых жили
рабочие совхоза. Перед колхозниками у них было значительное преимущество – выдавали на
едока «казённый» печёный хлеб. Особенно положительно это сказалось в войну. С другой
стороны не давали держать скот, огороды, обзаводиться хозяйством, чтобы не стать на путь
«мелкобуржуазного элемента». Да, дикость, но так было. В колхозах же многие, особенно дети,
почти все сороковые – особенно 46 – 47 и Великую Отечественную, пухли с голоду. Старшее
поколение это отлично помнит.
В числе первых, кто заселял безымянную ферму – они все шли под номерами – были
мужик Моисеев, Елизавета Степановна Осипова, сейчас ей за восемь десятков, но многое помнит:
была дояркой, телятницей. Приехала сюда из Антонидовки Большереченского района.
Скоро – 1932 год – ферма выделилась из совхоза «Воскресенский», и на её основе
образовался совхоз «Копьевский» – стала центральной усадьбой. Первый директор Скорогородов.
– За моё время, – вспоминает Елизавета Степановна – их сменилось восемь. И перечисляет:
Скорогородов, Терехов, Дадалкин, Волынкин, Вараксин, Малинин, в годы войны Мария
Васильевна Полковникова – помнит имя и отчество, потом И. И. Гавришев. Памятник А. Н.
Радищеву был открыт 15 июня 1955 года. При закладке в фундамент была замурована стеклянная
бутылка, в которую вложили групповую фотографию коллектива рабочих и служащих, когда и
кем заложен памятник. Сооружался он по инициативе последнего директора Ивана Ивановича
16
Гавришева – деньги собирали от воскресников. Решением Большереченского райисполкома
присвоено название деревне.
Этим же путем Александр Николаевич возвращался из ссылки и писал графу Воронцову:
«Как богата Сибирь своими природными дарами. Какой это мощный край. Ей предстоит сыграть
великую роль в летописях мира». Так прозорливо видел А. Н. Радищев.
Всё во имя
В 1960 году на базе колхозов Большереченской РТС ремонтно-тракторной станции,
образовавшейся из МТС, организовывается совхоз-гигант «Копьевский» в Камышино-Курское
(Камкурск). Радищево перестаёт быть центральной усадьбой и становится опять фермой. Туда же
отошла и Мещерка. Через четыре года опять разукрупнение. Эти два села стали отделениями
совхоза «Новотроицкий».
Естественно, население резко сократилось. Всей этой неразберихой жители явно были
недовольны, о чём рассказывала Е. С. Осипова.
И немудрено возмущаться. Вот как пишет об шарахании из стороны в сторону В. С.
Аношин, хотя явно этого и не высказывает: «Второй совхоз был организован на правом берегу
Иртыша в 1928-29 годах под названием «Козинский» – центральная усадьба в селе Козино
(тогда Новосибирская область). На территории Большереченского района в него вошли
земельные наделы селений: Новотроицка, Николаевки, Петропавловки, Некрасовки,
Удачного, Пустынного... Здесь перечислены деревни только Нижнеомского района. Общее их
число теперь сложно установить. И продолжает: «Отсутствие опыта управления такими
крупными хозяйствами приводило к бесхозяйственности, расточительству государственных
средств. Производственные участки не были укомплектованы хорошими кадрами
руководящего состава. Большая текучесть порождала недостаток рабочей силы для
обслуживания животноводства. Поэтому в 1930-32 году совхозы были разукрупнены. Из
«Козинского» на территории района (Большереченского) выделились в самостоятельные
«Воскресенский», «Новотроицкий», «Копьевский», «Резервный».
Однако в 1934 было проведено укрупнение этих совхозов... значительная часть земель
была передана колхозам. Территория и имущество ликвидированного «Воскресенского»
разделены между «Новотроицким» и «Копьевским». Из «Резервного» оставлена небольшая
площадь как ферма «Новотроицкого», а остальная земля передана колхозам.
В первые годы существования совхозы не справлялись своими силами... Во время
посева, сенокоса, хлебоуборки колхозы выделяли совхозам рабочую силу и машины».
Как бы теперь сказали, лихо хозяйствовали. Для полноты картины возьмём еще одну
выдержку из книги краеведа «Где шумел Артынский бор».
«Общая площадь земельсовхоза («Большереченский») составляла 196224 гектара, из
них пахотной – 23500... В 1930 году под посевом в совхозе было 437 (?!) гектаров, в 1932–
2356... Осенью 1931 совхоз получил 30 колёсных тракторов «Интернационал». Это были
первые трактора в районе… В первом году своей деятельности совхоз имел 5418 штатных
рабочих и более тысячи сезонных За 1930 и 1931 годы на капитальные вложения было
израсходовано около четырёх миллионов рублей. Совхоз имел мясо-молочное направление.
Комплектование стада проходило в июне – декабре 1930 года за счёт контрактации скота в
крестьянских хозяйствах (рабочие скот держать не имели права и сдавали в совхоз),
конфискованного у кулаков и поступившего в государственные поставки.
Скот поступал низкой упитанности и главным образом молодняк. К концу 1930 года в
совхозе было 12 тысяч голов крупного рогатого скота и до 700 лошадей. Но кормов для скота
заготовлено было недостаточно, помещений не хватало, пришлось размещать скот в
крестьянских примитивных дворах. Всё это вызвало большие потери скота от падежа».
Обо многом умалчивает краевед, многое не договаривает, не даёт оценки не делает
выводов. Хотя бы такого: чем же занимались шесть с половиной тысяч рабочих совхоза – по две
скотины на человека не приходится – руками трав можно нарвать на зиму, дыханием обогреть
каждую скотину. Только никому она не была нужна – чужая. Кормили этот люд по столовым.
17
Не напрасно сердилась Елизавета Степановна Осипова. Вся эта вакханалия
вершилась на её глазах и представлялась под лозунгом: «Всё во имя человека». Укрупнения и
разделения не утихают и по сей день – ничему не научили скорбные тридцатые годы.
Не остался в стороне от подобных эксперименте в те далекие годы и наш район. И не
только далёкие. Сегодня делают в деревне центр совхоза, вкладывают средства, строят квартиры,
мастерские, гаражи, склады, подсобные службы. Не успеет человек обжиться – на слом или
разорение. Сколько у нас было центров совхозов? Сразу и не перечислишь: в Новоивановке,
Некрасовке, Воскресенке, Радищеве. На них мы остановимся позже. Теперь там что? Некрасовки
нет, другие, кроме разве последней деревни, на ладан дышат.
Вот и бежал народ от подобного новаторства.
Правда, многих, может, десятки или даже сотни тысяч эта пертурбация спасла. По стране.
В них бежали «кулаки» и «подкулачники», те, кто не ждал, когда насильно увезут в Урман.
Помогла им гигантомания, хоть одно доброе дело сделала. В остальном же, для достижения какой
то цели, власти, особенно местные, шли на всё. Спешили отрапортовать: «У нас создано два
гиганта-совхоза», а лет через сорок: «Мы ликвидировали неперспективные деревни».
Чёрная слава
После заселения Устъ-Гор (1791 год) во второй половине XVIII века и начале нового –
примерно два десятка лет – других поселений на территории нашего района не возникало. Как
пишет профессор А. Д. Колесников, массовая ссылка людей в этот период закрепила за Сибирью
славу каторги. Царское правительство делало всё, чтобы утвердить за краем пугало для народа.
Ссылка использовалась как жестокая мера наказания.
Репрессии ужесточились. Если в начале прошлого столетия в год этапировали до двух
тысяч, то уже в 1876 сюда последовало 20484 человека. Часть из них, надо полагать, прибывала и
позже, заселяла наши места, но больше всего приходило «вольных». Это установлено и опросом,
который проводили в конце минувшего столетия. Подтверждают версию и старожилы, отцы, деды
которых прибыли в Сибирь в названное время.
В первой половине прошлого века на территории района возникло три населённых пункта:
Соловецк, Беляшово и Ситники – старые.
Соловецк впервые упоминается в 1850 году, в котором на день последней ревизии
проживало: 76 мужских и 78 женских душ. По опросу (в 1893) записано: село расположено по
левую сторону Оми и состоит из 83 дворов (население заметно выросло), шести дворов –
ссыльных и разночинцев. 440 душ – старожилы и 60 – ссыльные «обеего полу». Имеется школа –
десять мальчишек. Промыслов, кроме землепашества и скотоводства, нет.
Когда возникла деревня, неизвестно. Но есть такие данные, что образовалась она на месте
рыбачьей избушки промышленного крестьянина Козякова, который потом перебрался в Сыропятскую волость, где и основал деревню по своему прозванию – Козяково. У авторов есть
подозрение: не тот ли это первопроходец, который стал родоначальником районного центра
Оконешниково, расположенного у богатого когда-то рыбного озера и носившего до революции
это прозвание? Может, и не так, но мы вправе выдвинуть и такую версию. Оконешниково –
деревня старая (теперь рабочий посёлок), от Соловецка – рукой подать, по прямой 80 – 90
километров, и образовалось где-то в эти годы.
Название Соловецк получил от озера, которое окружала чаща, где водились соловьи.
Трудно утверждать, нет фактов и для опровержения, хотя одна мысль не даёт покоя. Мы все
отлично знаем про Соловецкие острова в Белом море. К середине XIX века они славились не
только «житием» монахов, архитектурными красотами, но и местом ссылки «государственных
преступников», отцов церкви, знатных вельмож и так далее. Были там и декабристы.
Кстати, и выражение бытовало: упекут на соловки. Конечно, были и побеги с этих
каменных островов. А если один из узников, скрываясь, дошёл до наших мест? Невероятно? Тогда
иной вариант: ссыльный мужик (семья) обосновался у глухого, дико заросшего озера. И прозвал
место по аналогии (место ссылки) соловками. Додумывай, читатель, дальше сам...
Собственно, основателями считаются выходцы из деревни Кутайлы Крупянской (ныне
Саргатка) волости братья Сергей и Иван Пушкарёвы. К ним потом и понаехали охотники до новых
18
мест сначала из близлежащих волостей, затем переселенцы
из
Воронежской
губернии
Землянского уезда.
Из данных музея Соловецкой школы: впервые Соловецк упоминается в 1850 году. Возник
между 1823 – 1850. Наверное, следует считать, что раньше, если брать за основу «100 лет» –
упоминания неизвестного автора в исторической переписи 1896 года. Наше мнение: очевидно,
первыми поселенцами были староверы, бежавшие с Соловецких островов от преследования.
Позже пошло переселение из Тобольской губернии, метрополии.
Согласны, белых пятен много. И с ними, видимо, надо смириться. Пращуры нам оставили
очень мало, но что и оставили, мы не сумели сберечь, растеряли, развеяли. Давайте хоть сейчас от
того пресловутого Ивана, не знавшего родства, начнем записывать – лучше, чем школьный музей,
ничего не придумаешь. Записывать всё: о фактах, событиях, людях. По годам, в разрезе Совета.
Не надо надеяться на память – очень ненадёжная материя. Из опыта. Чтобы писать о
событиях 30-х годов, больше пришлось пользоваться страшно скудными архивами, расспросы
старожилов давали мало результатов, или противоречивые. Всё забылось, перемешалось,
запуталось. Историки школ, следопыты должны, думается, взять хронику событий в свои руки.
В первые годы Советской власти в Соловецке образовался сельсовет, построена паровая
мельница, обслуживающая всю округу. При ней маслобойка. Стояли и ветряные мельницы, но к
концу сороковых их, помнится, уже не осталось. Скорее всего, пошли на дрова.
Колхоз образовался в 1930 – «Память Ленина». Первый председатель Иван Николаевич
Епанчинцев. Тогда ещё действовали крупорушка, нынешний завод. Вместо артели образован
совхоз «Соловецкий» – в хозяйство входит пять деревень.
Беляшово (Бегишовка)
Выходцами из Аевской волости Тарского уезда, а за ними переселенцами из Нижней Омки
Михайловыми, другими – в летнее время выехало одиннадцать семей – в 1825 году основана
деревня Беляшово (Бегишовка). Позднее она пополнилась за счёт переселенцев из центральной
России, естественного прироста. До двадцатых годов нашего столетия здесь насчитывалось 406
домохозяйств. Люди тянулись сюда по ряду причин: в основном, плодородные земли, богатое
озеро. Тут сооружаются механическая мельница, маслобойка. Стояла церковь. Её сломали в 1936 и
построили центральную аптеку в Горьковском. Благо, не далеко брёвна было возить.
После Октября образуется сельсовет, а в 1926 году – запускается маслозавод. Помните, о
кооперации крестьян, когда набрала силу новая экономическая политика В. И. Ленина. В 1965 его
закрыли. Это и стало началом конца всей деревни. Рушить начали, не подбирая особых
ухищрений: закрыли восьмилетку, реорганизовали колхоз, не стало сельсовета. Действовали, как
видите, по апробированной схеме. С 1957 года Беляшово являлось только отделением совхоза
«Паутовский». Через 12 лет его не стало. Какая печаль?
Не укладывается в голове, что делалось. По предыдущей главе вы помните, как «трепали»
Радищево. Что-то подобное происходило и здесь. Матёрые сёла рушили, ставя одновременно на
голом месте новые. Например, Новоивановку, Рождественку, Лесное. Рвали старые вековые
корни, а новые посадки так почти нигде и не прижились – чахнут до сих пор.
По описанию 1893 года, мы знаем о Беляшово такие сведения. Озеро в прежние времена
изобиловало рыбой: карась, щука, окунь, чебак. Те места (об этом мы уже коротко писали), где
пролегает дорога Кабурлы – Нижняя Омка, считались непроходимыми – болота, озёра. И только в
1840 году нашли возможным провести тут тракт, который с 1825 пролегал от нашего райцентра
через Локтинское на Куликовское и дальше – на Сыропятку.
На месте Беляшово только нераспаханные горы навоза, как исторические памятники
надгробных курганов деревне и нашему головотяпству.
Погост у озера
Мы не смогли установить историю заселения Ситников – старых. К сожалению, деревни
нет уже на карте района – её похоронили даже раньше Беляшово. Если кто едет из Нижней Омки в
совхоз «Некрасовский» – единственный, где за 20 – 30 лет не стёрли с лица земли ни одной
19
«неперспективной» – можно видеть по правую сторону на берегу озера, перед самой дамбой,
погост. Это всё, что осталось от населённого пункта – прямой укор сыновьям и внукам, что
покинули своё гнездовье. Только они ли виноваты, поставив на нём крест, хотя и просуществовало
оно чуть не полтора века?
Немного дальше, кругом опаханного кладбища, горы перепревшего за десятилетия навоза,
как и на месте любой порушенной деревни, большую часть которого вывезли на паровые поля и
личные огороды. Так старинное село сослужило последнюю службу.
Вот что рассказывал старожил Я. И. Паховцев: село – ровесник Соловецка, Беляшово.
Что ж, из трёх осталось одно.
В годы «великого перелома» здесь раскулачили пятерых хозяев: И. Евстигнеева,
Ф.Рагозина, И. Устюгова, П. Больших, В. Петрова. И сослали на Васюганье – «оттуда возврата уже
нету». Очень символично и название колхоза «Путь Сталина». Именно этот путь обездолил и убил
крестьянина. Председательствовал здесь долгие годы Г. П. Пашков. Длительное время находился
и сельсовет, которым руководил И. И. Байшев. Позже Игнат Иванович возглавлял исполком
Совета в Хортицах. Секретарствовала в Ситниках Мария Михайловна Кононова.
После укрупнения (1955) этого колхоза с имени Тельмана (как раз в Хортицах) жители
покинули насиженные места и разъехались. Село умерло.
И ещё один факт для истории. В тридцатых годах здесь был убит уполномоченный – член
КПСС с 1922 года Иван Иванович Паховцев. Как всё получилось, покрыто мраком, теперь и вовсе,
пожалуй, ничего не узнаешь.
В те далекие годы (эти моменты старики отлично помнят) разливалось близ села много
зарыбленных озёр и непроходимых болот – сейчас большинство из них летом пересыхают и
являются отличными лугами для заготовки сена. Можно предположить, тогда Ситники так же
прочно прикрывались, непроходимость от внешнего мира. В разливы, дождливые лета
сообщались разве тропами. Их, к нашему удивлению, строго берегли, скрывали, держали в тайне.
Зачем, можно только догадываться.
Зерно истины
В материалах районного музея сказано, что Стрижово возникло в 1812 году. Первыми его
поселенцами были жители, пришедшие из Пустынного. Название же родилось от большой
колонии стрижей, ежегодно селившихся в отвесных песчаных берегах Иртыша. Верно, село
старинное. Это подтверждает старое-старое кладбище. Старики даже не помнят, когда на нём
хоронили последнего стрижовца. Однако кресты, сработанные из сибирской лиственницы, ещё
стояли до последнего времени, пусть и единичные. На одном читаем: Отрадное – фамилия.
Не помнят, естественно, старики, когда огородили свежий погост. Фёдор Степанович
Манаков же поведал нам несколько иную историю. Его отец с двумя братьями приехали в
Стрижово из Орловской губернии. По воспоминаниям старших, никакой деревни на месте
Стрижово не существовало. Был небольшой заселок – 4 – 8 землянок. На другом берегу Иртыша
проживал одинокий крестьянин по прозвищу или фамилии – Стрижик. Это и дало название
населённому пункту.
Где искать зерно истины? Думается, вторая версия ближе, хотя утверждать этого никто не
возьмётся, Почему не первая? Деревня стояла далеко от реки, пернатые не должны были мозолить
глаза. Это важно. В таких случаях называют потому, что рядом. И по воспоминаниям стариков
вначале оно имело совсем другое наименование – Кулагино.
Все три брата Манаковых прибыли в Сибирь холостяками – значит, ещё подростками, если
учитывать, что заводили семьи молодые люди тогда рано – 17 – 18 лет считалось вполне зрелым
возрастом. Факт, как говорят, имел место, так как жён пришлось сватать в Бещауле и Серебряном.
Сам Фёдор Степанович родился в 1908 году в Стрижово, а его старший брат – уже в 1914 году
принимал участие в первой мировой. Получается, что в Сибирь Манаковы прибыли в 1894 – 1895
годах.
Когда же образовалось Стрижово? Кстати, его теперь нет. Оказалось «неперспективным», а
скорее всего, лишним для бывшего директора И. И. Шокуна и другой местной и районной власти.
Если продолжить эту мысль, то стоит добавить, в Старомалиновском сельсовете, как ни в одном
20
другом, похоронили всех больше деревень: Тунгуслы, Стрижово, Большой Куст, все сразу и
не вспомнишь.
До коллективизации в Стрижово насчитывалось 90 домохозяйств – периферия. В 1930
организовался колхоз «10 лет Октября», председателем избрали Крутенёва. Деревня заштатная, а
всё имела для жизни: ветряные мельницы, кустарное надомное производство, кузницу.
Через два десятка лет сельхозартель объединилась с бещаульским «Сибиряком», затем с
«Большевиком».
Через десять становится отделением (фермой) совхоза «Новотроицкий», через четыре –
«Берегового». Гоняли как шар на бильярдном столе. Догонялись: вместо ухоженной,
расположенной среди берёзовых околков деревни – пустырь. Верно, был здесь самый упорный
механизатор – лет пять жил одним оставшимся домом. Наконец, не выдержал – дали квартиру на
центральной усадьбе.
Конец XIX столетья
Академик Н. М. Дружинин отмечал, что Сибирь почти не знала крепостного права, её
население было относительно свободнее и независимее, чем в губерниях европейской части. В
самом деле, закалённое в борьбе с природой, оно проявляло широкую инициативу, пользовалось
богатствами окружающей природы, умело создавать себе лучшие условия существования, чем
жители метрополии.
Несмотря на случавшийся произвол местной администрации, государственные крестьяне
сибирских губерний выгодно выделялись своей хозяйственной обеспеченностью. По доходящим
слухам, родственные связи прибывших переселенцев из Центральной России, естественно, не
прерывались. Доходило о вольной жизни, богатых, плодородных и обширных землях, лесах,
промыслах. Всё это ускорило освоение и территорий нашего района. Широкое заселение
свободных угодий здесь началось в конце среднего века.
Теребиловка и другие
В 1874 году первые посланцы – Стадниковы, Фисенко, Кадушкины из Черниговской
губернии основали Отрадновку. Название же деревня получила по заимке крестьянина из
Стрижово – Отраднова. Позже пошло подселение родственников, сказывался естественный
прирост населения.
Уже в двадцатом здесь имелось 78 дворохозяйств, стояли ветряные мельницы, работала
маслобойка. В годы коллективизации организовался колхоз «Новый свет», который возглавил
Савельков. Теперь это отделение совхоза «Некрасовский». Уменьшилось подворий примерно на
половину, а людей и того больше – особенно молодёжи.
Посёлок Теребиловский Серебрянской волости – 68 дворов, 205 душ мужского и 196
женского рода. Это по опросу в августе 1893 года. А начал он застраиваться всего на семь лет
раньше на небольшой Красной речке, впадающей в Иртыш. Через год часть образовавших его
курских переселенцев – неформальный инициатор мужик Сидоров – ушли из этой деревни и
основали в десяти верстах посёлок Сидоров – Теребиловский. Ушли по необходимости – не
хватало поблизости пахотных земель. Да и лидер был из предприимчивых, в Сибирь он пришёл
где-то ещё в 1883 году в Исаковку (сегодня горьковский район, – где у него имелись
родственники. Тут он от межевого инженера узнал об участке для переселенцев на Красной речке.
После долгих хлопот – бюрократами наша матушка-земля славилась всегда – по поручению
своих единомышленников, он получил разрешение при помощи переселенческого чиновника
занять этот участок. Даже выхлопотал ссуду осенью 1894 года, оторочку от уплаты податей и
старой недоимки на три года. Позже льгота давалась только на два.
С 1885 в Теребиловку пришли две небольшие партии семей из Томского уезда – письмом
Сидоров звал их на вольные земли. Некоторые оставались, другие отправлялись дальше. Особенно
много ушло в неурожайные 1887 – 88 – 89 годы около 35 хозяйств. Однако обратно в Россию
никто не возвратился. Кроме курских «великороссов», бывших однодворцев – так называли
21
обедневших помещиков, четвертников – в посёлке проживало несколько семей из Пензы,
одна из Воронежа.
В чужой монастырь
Из всех лучше устроились четвертники, благодаря накоплениям, принесённым с собою.
Первое время большинство жило по квартирам, нанималось в работники, а после выданной ссуды
1884 – 88-го начали отстраиваться, более обеспеченные ставили бревенчатые избы. Кое-что
осталось от тех построек в Сидоровке и сегодня, но очень мало. Нынешний крестьянин
собственные дома заводит неохотно, надеется на двухквартирные совхозные. Село потеряло свою
самобытность, опустело...
Тогда же люди оставались своей судьбой довольны, говорили: в Сибири хлеб и скотину
даже в долг взять можно, много легче живётся, чем в России. Хотя старожилы, как известно из
некоторых описаний, давали деньги, зерно под тяжёлые отработки. За шесть рублей – можно
купить примерно две коровы – надо было накосить сто копен сена.
По затратам выходило 12 рублей. Стоимость лошади. Хотя особенно доверять таким
фактам и сравнениям не всегда можно. Во-первых, никаких твёрдых расценок и цен никогда не
было – действовали конъюнктурные соображения. Во-вторых, за 50 – 100 вёрст картина их могла
резко меняться. Всё зависело от года: урожайный он или не очень, или совсем голодный. Ну и в
чужой монастырь со своим уставом не ходят. Тут можно сказать только одно: путь наших
предков-сибиряков не был усыпан розами. Устраивались как могли, кому везло, кому – не очень.
При распределении участков не обошлось и без обычных мужицких распрей, главным
образом из-за того, что новосёлам выделили не только вспаханные поля, но даже засеянные.
Вернее, их часть. Как такое могло получиться, остаётся только догадываться. Можем предложить
две версии: или чиновнику-землемеру хорошо заплатили вновь пробывшие, или старожилы
незаконно прихватили для себя «лишку» на неотведённых им угодьях.
Стороны всё-таки нашли общий язык. Полюбовно договорились: хлеб убирает тот, кто его
засеял, после этого передает землю законному владельцу. Не настаивали на немедленном
вступлении во владение и «пришельцы», хотя имели юридические права – всё, что есть на участке,
принадлежит его хозяину. Этот компромисс устраивал обе стороны. Положил начало дружбе,
заключению браков. Да и другие заботы висели над крестьянином.
Ссыльные (варнаки) живут рядом – в семи верстах. И нет от них никакого покою –
разоряют. В год крадут до 40 лошадей. Этак и по миру недолго пойти. Воровство стало ремеслом.
Уведут коня, потом приходят за выкупом. Мол, знаю, где он спрятан, плати укажу место.
Конокрадов раньше били смертным боем – власти на самосуд закрывали глаза. Знали,
мужик без лошади – нищий.
Приволье родное
Местность: лесостепная. Просторно, земли вдоволь. Одна деревня – пять дворов у Красной
речки – основная за восемь вёрст – Сидоровка. Большая разрослась. На 56 изб вырыто 30
колодцев. Копали «миром», глубокие – со срубом обходился в 25 рублей, зато вода – сахар.
Ближайшие пашни – за околицей, самые дальние – за восемь вёрст, сенокосы и того ближе, а вот
красный лес возили за 120 верст. Но из него строили от достатку, а поначалу рубили из местной
осины или берёзы – мощных стволов хватало.
Вслед за Сидоровым прибыли другие из Курской губернии. Среди них Данила Мартынович
Баронов, отец которого как-то сказал ему: «Я женил тебя, дал надел (выделил из семьи), а дальше
добывай хлеб насущный сам». На таком клочке сын прожить, конечно, не мог, а родитель подругому поступить не умел – в семье одиннадцать детей. Дал совет: уезжай в Харьков,
устраивайся на завод или ищи лучшей доли в Сибири.
Сын Мартына Баронова выбрал второй путь – завод ему не с руки. И вот пять семей
Бароновых, с ними Гаврила Филиппович Якименко, Колпаковы – прибыли в неизвестные дали,
построили землянки...
22
У Данилы Мартыновича что, ни год – ребёнок. Выжило и выросло – тоже
одиннадцать, как и у отца. И пошла расселяться фамилия по Западной Сибири.
В 1905 в Сидоровке построили церковь. Быстро, видать, обжились, побагатели, не тянуло в
другие места. Это видно и на таком примере. До коллективизации село росло, пожалуй, самым
крупным в границах нашего района – 460 дворов, четыре улицы. Организовали здесь сразу две
сельхозартели «Красная звезда» и «Новая жизнь», председатели – Турыгин и Егор Акимович
Ворфоломеев. Здесь раньше работала паровая мельница, шесть ветряных, маслозавод, маслобойка.
Церковь сломали в 1937, затем начали рушить ветряки, в 1960 – разломали паровую.
Параллельно стирались с лица земли не то что отдельные подворье – улицы. Люди разбредались
кто только куда мог. Хорошо, если от деревни осталась десятая часть. Пожалуй, вряд ли. От двух
улиц и бугры, где стояли дома, не сразу найдёшь. Оставшиеся сильно укоротились, где жили
люди, иногда можно определить разве по мощным выжившим тополям, клёнам та акациям. И то
редко.
Когда записали в совхоз (1957 год) сельсовет перевели в Петровку – деревня лучше
сохранилась, затем в Ситники на центральную усадьбу совхоза «Некрасовки».
Денисовна – Коченёвка
Она стояла до недавних пор на правом берегу Омки между Антоновкой и
Глухониколаевкой, через речку, напротив – Соловецк. Расположилась на так называемом
Денисовом лугу – отсюда и получила название. Читатель, видимо, заметил, как много – бывших.
Но давайте зададимся вопросом: почему рушились старые деревни, с которых, по существу,
начиналась наша родословная? Правильно, не всё. Остались Соловецк, Хомутника, Нижняя Омка,
им ничего не угрожает. Однако такие, как Пустынное, например, выживут ли, если там нет
центральной усадьбы?
Думается, по той причине, что жил здесь народ предприимчивый, самостоятельный.
Увидели, всё идет прахом: ломают церковь, мельницы, решили – добра не жди. И подались туда,
где можно выжить, учить детей, иметь медицинскую помощь, как-то пристроиться. Оставались,
кто не мог уехать по самым разным причинам, да те, кто и корней-то здесь никаких не имел,
недавно поселился. Из европейской части и сейчас к нам едут немало, и своих перекати-поле
хватает.
В новых деревнях, когда уже организовывали совхозы, мы их упоминали, набирались с
бору – по сосенке. Люд разный, часто заезжий. Дали квартиру – большего ничего и не требуется.
Согласны, поверхностное суждение, нужен глубокий анализ. Но что-то не слышно, чтобы кто-то
собирался проводить такие исследования.
На день опроса в Денисовке (1893 год) насчитывалось 27 дворохозяйств, в том числе
проживало две семьи ссыльных. Основана в 1886 году переселенцами из Уфимской губернии по
ходатайству Леонида Лямова. Еще откуда? Откуда, например, здесь взялась фамилия Саранский.
Саранск – столица какой автономной республики? Мордовской. Не оттуда ли и пошла эта
фамилия в сибирских краях? Или от луговой луковицы – саранки? Вопросы, вопросы... И нет им
ответа.
Каждый год к Денисовке шло подселение, и к 1920 в деревне уже обустроилось 60
дворохозяйств. Через десять – жители вошли в колхоз имени Калинина, который возглавил Семён
Ильич Федюков. Длительное время после фронта здесь бригадирствовал Семён Прокопьевич
Мочалов – 33 года, до ликвидации отделения (читай деревни) в 1978.
В начале тридцатых здесь действовали две ветряные мельницы, крупорушка, маслобойка.
И опять парадокс. В каждой деревне была маслобойка, а то и две. Сегодня СССР завозит
растительное масло. Завозит на валюту.
В 1950 денисовский колхоз укрупнили с антоновским «Борцом», вскоре и Антоновка стала
всего-навсего отделением совхоза-гиганта «Нижнеомский», теперь же в им. П. Ильичёва осталось
всего две деревни. Вот такая амплитуда – из крайности в крайность.
Трудно сегодня судить, на чьей совести Денисовка. В совхозе тогда директорствовал ныне
покойный Алексей Васильевич Кныриков, да и райком с райисполкомом не надо было
отстёгивать. Они правили и мнения людей, к сожалению, не спрашивали. Действовали по-
23
другому: убирали центр отделения, потом школу, потом ФАП. Последний удар –
ликвидировали фермы. Половина мужчин и все женщины остались без работы, а деревня без
транспорта – не на чем дрова, сено, солому подвезти.
По адресу ссыльного
Отбыв ссылку в Соловецке, житель Полтавской губернии Павел Приходько вернулся на
родину. Долгими украинскими вечерами он рассказывал родственникам, соседям, что видел.
Кружилась голова от нарисованной картины. И прибавлял совсем немного их соотечественник:
земли вволю, свободы хватает. Он советовал близким попробовать далёкого счастья.
В 1890 году (столетие назад) Афанасий Антонович Приходько, а с ним Моисей Антонович,
Илья Антонович – всего их восемь братьев – и Макар Васильевич Приходько прибыли в Сибирь.
Первый год прожили в Коченёвке. Землю им отвели ниже по реке – около озера Глухого. Так его
прозвали из-за того, что располагалось оно полностью в плотных зарослях, пряталось за лесом,
окружавшим его.
По озеру и престольному празднику Святого Николы и стало прозываться поселение –
Глухониколаевка. Потом к украинцам стали подселяться люди из других губерний: Орловской,
Курской, Рязанской. Расселялись от малороссов особняком, потом улицы, их окраины стали так и
именоваться: орловская, курская, рязанская.
На язык Илья Антонович Приходько был остёр, как же, три года провел на позициях
первой мировой. Под воздействием большевистской агитация началось брожение солдат. На
одном из митингов, когда прибывший подполковник стал заигрывать с рядовым воинством, наш
земляк спросил у него: ваше благородие, сколько у вас земли? Ответил: четыре сотни десятин.
– Выходит, я за вас и Керенского воюю, – возмутился солдат и обругал Временное
правительство и тех, кто его поддерживает.
За дерзость был судим на общем сходе батальона, чем бы всё кончилось – неизвестно, но
солдаты оправдали, хвалили за дерзость.
После ранения и госпиталя Илью Антоновича обмундировали в рваньё, а на ноги
предложили лапти. Возмутился сибиряк и отправился босым. Встретился какой-то офицер, узнав в
чём дело, пришел в бешенство. Вернулись к госпитальному начальству, которое стало
разговаривать совсем по-другому с фронтовиком: дали сапоги и одели во все новое.
После установления Советской власти в Глухониколаевке образовался сельсовет –
председателем избрали Богиня Титко, в 1930 создали колхоз «Красное знамя», потом разделили на
три – имени Кирова и имени Ворошилова добавились к первому.
Тогда в деревне насчитывалось 360 подворий. Имелось шесть ветряных мельниц,
маслозавод, крупорушка, прессы для получения растительного масла.
Колхозы жили вплоть до 1950 года, потом опять объединились в имени Кирова, ещё через
одиннадцать лет Глухониколаевка стала отделением совхоза «Нижнеомский», потом имени П.
Ильичёва. В феврале 1980 – центром «Прогресса».
В архивных материалах (в Калачинске) пришлось читать протокол собрания схода жителей
Гухониколаевки о выселении отдельных граждан за срыв весенней полевой кампании. И такое
было в жизни деревни. Чудили люди, а из-за самодурства отдельных «товарищей» Квас,
Приходько были сосланы на Васюганье.
Есть и такая страница истории села. При колхозной, потом совхозной жизни тракторную
бригаду возглавлял Я. Я. Хромон. Она многие годы считалась лучшей в области. И вот на
удивление всех сельчан о Якове Яковлевиче издаётся брошюра Омским книжным издательством.
В ней, в частности, отмечалось, что Я. Я. Хромов был одним из первых «тысячников», то есть
столько за год доводил выработку в переводе на «мягкую пахоту» – сейчас эталонные гектары –
пятнадцатисильным трактором.
Глухониколаевка – родина Героя Советского Союза Ивана Воронкова.
Рязанщина на Оми
24
В 1892 году жители Рязанской губернии (42 семьи) начали отстраиваться на высоком
правом берегу Оми. Недолго ломали голову, как назвать засёлок, порешили, чтобы не забывали
кто они и откуда, наименовать Рязанкой.
Пусть и далеким потомкам будет известно, откуда их корни. Мудрые, видать, были
мужики. Уехать-то уехали из родных мест, а боль осталась.
По опросу (август 1893 года) здесь насчитывалось 19 дворов – 162 мужских и 128 женских
душ. Тут и сватья и братья. Кругом родные, что бывало нечасто. А получилось так: вышли люди в
одно время целой партией из одной волости. Не очертя голову, всё продумали и взвесили,
потянули их сюда земляки. Переселение началось лет десять назад, одиночными семьями. Вот и
стали отписывать о своем житье-бытье, а судьба забросила их в нынешнюю Томскую область.
Хвалили край, богатые угодья, чернозёмные пашни.
Чесали мужики затылки под островерхими шапками, не но решались пускаться в места
гиблые, глухие. И не верить землякам нельзя – люди самостоятельные, и поверить трудно –
первыми уходили самые бойкие, отчаянные. Какая бы перевесила чаша весов, неизвестно, а вышел
Закон от 1889 года, по которому вздорожали цены на аренду земли в России. Всё вместе и стало
толчком к переселению. Часть получила разрешение в 1892, но не в Томскую губернию, а в
Тобольскую.
И тут, как казалось, не повезло мужикам. В Самаре, во время переправы через Волгу сбил
их какой-то «зипун». Не стали они садиться на пароход, а направились на Златоуст, а дальше – в
Тюмень. Много дороже оказался проезд, что вынудило несколько семей повернуть назад, и всётаки до Бланки добрались 42 семьи, где им и отвели место нынешней Рязанки. Но не сразу.
Большинство зимовало по окрестным селениям, особенно те, у кого дети малые. Жили покупным
хлебом, и только самые решительные мужики (шесть семей) сразу же обосновались на отведённом
месте.
Трудно пришлось рязанцам, только и радовало глаз широкое сибирское приволье, тихая
речка рядом, озёра под боком. И обратного ухода не наблюдалось. К 1893 году к обжившим
местность присоединилось ещё две семьи, зазимовавшие в Челябинске, и одна, успевшая за лето
дойти из России.
Как часто теперь случалось, со старожилами отношения обострились. Раздор, естественно,
из-за матушки-земли.
При нарезке участков отошло к рязанцам 70 десятин готовых паров и несколько заимокизбушек на опушках лесов, поближе к пашне. В отместку у заимок были завалены уже
выкопанные колодцы. Жители соседней деревни начали вырубать лес, отведённый переселенцам,
запускать в посевы свой скот, красть коней – в первое лето увели 12.
Потом понемногу отношения начали налаживаться, мужики искали компромиссы.
Новоприбывшие перестали жаловаться, что их донимают, в ответ – их постепенно оставили в
покое, даже ссыльные варнаки, у которых первое дело – красть лошадей.
Всё это взято из описи за август 1893 года, о которой упоминали.
По опросу, первыми здесь обосновались братья Воронцовы Захар и Никита Яковлевичи,
Сергей и Пётр Салтыковы, Егор Шишкин, Шабулин.
Трагический случай пережило село уже после Октябрьской революции. За отказ выполнять
приказ командира дивизии полковника Угланова вывезти на подводах солдат до ближайшей
железнодорожной станции – расстреляно девять жителей Рязанки. И это за несколько дней до
подхода частей Красной Армии. Им установлен памятник на кладбище, где они похоронены.
В годы коллективизации здесь образовалось две сельхозартели – «1 Мая» и имени
Калинина. Сегодня Рязанка отделение совхоза «Хомутинский». Очень поредела – процентов на 40,
не держится молодёжь.
Становится тесно
В конце прошлого века (но опросу) в Воскресенке бывшей насчитывалось 52 хозяйства, в
которых жило 118 мужчин и 132 женщины. Старожилы соседних деревень Нижнеомской,
Киршовской, Хомутинской недружелюбно, если не враждебно, встретили новосёлов. Опять из-за
25
земли, часть из которой уже возделывали мужики этих сёл и считали кровно своей.
Особенно усердствовали некоторые из двух первых.
Один из Нижней Омки – Антрополит Селиванов – тайно закопал колодец на бывшей
заимке, хотя он был куплен переселенцем. После выжег ивняк, который шёл на сооружение оград
– плетней. Хомутинскне мужики грозили уничтожить их «до конца». Под таким давлением четыре
семьи из Симбирской губернии, боясь быть побитыми, зимой вернулись на родину.
Однако с весны 1893 года переселенцы твердо и окончательно уселись на новом месте,
взялись за пашню. Стали успокаиваться и «экстремисты» соседних деревень, начала заводиться
даже дружба, родство. Ко времени подоспели и строгие наказы из волости сельским старостам
предоставлять за раздор и угрозы виновных в волостной суд. Об угрозах не стало и слуху.
Вольница кончилась. И времени у крестьян особенно не было заниматься такими делами – работа
захлестывала.
Можно назвать и первых переселенцев, которые прибыли сюда в конце июня 1892 года:
Галкины, Лапаевские, Момзиковы, Барышковы – всего два десятка семей Зиновьевской волости,
Корсунского уезда. Почтя столько же семей из Троицкой волости: Клюшниковы, Аксаковы и
другие.
В память отъезда в неведомые места, переселенцам была дарована икона – Святое
Воскресенье. По ней и назвали место своего поселения Воскресенка.
С детства помнится рассказ старика Александра Васильевича Барышкова. Чтобы приехать
в Сибирь, он год работал на строительстве железной дороги, копил деньги, чтобы вызвать к себе
семью. Но в дороге от тифа у него померли жена и сын, служивший писарем в Зиновьеве.
Александр Васильевич пережил многих – умер в 1951 году, дотянув до 120-летнего возраста.
Позже пошло подселение из Орловской губернии: Кутейниковы, Плясуновы, Гаранины.
Так возникла ещё одна улица и стала называться Орловский край.
К 1917 году в деревне насчитывалось почти восемь десятков дворов, церковь, только что
построенная, которую сломали перед началом Великой Отечественной, а материал вывезли в
Нижнюю Омку и сложили из него административное здание – ныне Дом пионеров.
Нельзя умолчать и о таком печальном эпизоде. В 1919 году (время поступления
колчаковцев) за отказ везти белогвардейцев, чудом спасся от участи рязанцев Михаил
Михайлович Галкин. Жизнь, ему сохранила резвая лошадь – унесла в поля.
Колхоз в деревне наименовали «Новая жизнь», а председателем избрали Степана
Михайловича Галкина. После укрупнения деревня стала центром сельхозартели имени Димитрова,
позже (в 1957) отделением совхоза «Хомутинскин». Сегодня Воскресенка на грани исчезновения,
как посчитавшаяся когда-то неперспективной. Деревня держалась до последнего. Но решал не тот,
кто в ней жил, – чужой дядя. Путь проверен: убрали контору отделения и угнали трактора, потом
нанесли последний удар – ликвидировали ферму. Всё. Осталось десяток хозяйств, в восьми –
пенсионеры.
Вряд ли думали те, кто заселял, обживал эти места, что Воскресенку постигнет такая
горькая участь. Постигла. С болью взывающий голос оставшихся селян о восстановлении, втором
рождении деревни поддержки не находит. Не слышат его ни руководители совхоза, ни сельсовета.
Николаевка
В этом же 1893 году, между мощных сибирских лесов, возникает Ннколаевка. Первыми
осваивали эти места жители Смоленской губернии: Поручиков, Кугачёв – всего 20 семей из
Рославского уезда деревни Блинное. На отведённый участок – так совпало – прибыли в праздник
«Николин день». Ефим Поручиков и предложил название будущему селу – Николаевка. В книге
«Где шумел Артынский бор» известный нам краевед В. С. Аношин даёт такую характеристику,
датированную накануне первой мировой: «В деревне было 120 домохозяйств, крестьяне имели
четыре сотни лошадей, полторы тысячи крупного рогатого скота, 1700 овец, 400 свиней». Не
знаем, сколько голов теперь стоит на ферме и на подворье у жителей Николаевки, вряд ли
наберётся половина от имевшихся. Что об этом говорить, если и деревня-то живёт одним днём…
Может, приобретёт второе дыхание теперь, когда совхоз отдал её подсобное хозяйство одной из
26
омских организаций. Только сомнительно, что окупятся вложенные в неё средства. Рабочий на
земле – крестьянин ли?
Сельхозартель здесь организовалась в 1930 – «Большевик». Через три десятка лет
упразднили, сделав отделением «Новотроицкого», потом «Берегового». До ухода на пенсию
управляющим был кавалер орденов Ленина, боевых (участник Великой Отечественной) Андрей
Давыдович Кожинов. В 1988 году, как уже сказано, деревня передана «Омскэнерго».
В объятиях гигантомании
Жители Курской губернии Яков Иванович Похитайло, Сидор Афанасьевич Бильдий, Семён
Григорьевич Шевченко, Иван Похитайло, Павел Лымарь, прибывшие из Буинского уезда
Симбирской губернии, в 1892 году основали Антоновку. Правда, вначале её называли
«Долгенькой», очевидно по одному порядку домов, вытянувшихся вдоль Оми. Второй строить
просто было нельзя – перед окнами плескалось красивое зеркало озера. Антоновка, имя
принесённое первыми переселенцами из Курска, память о своей родной деревне.
По другой версии или источникам; профессора А. Д. Колесникова, основал Антоновку и
дал ей имя Леонтий Леонтьевич Лямов. Кстати, эта фамилия упоминалась и при возникновении
Денисовки Кочнёвки. Тот ли это мужик? Возможно, и так. Не понравилось в Кочнёвке, выпросил
надел рядом – на месте нынешней Антоновки.
Подселение шло почти постоянно, село разрасталось, давал о себе знать естественный
прирост. В 1913 г. построили церковь, в которой через 28 лет стали ссыпать зерно «глубинка»,
затем разместили машинно-тракторную мастерскую – к концу Великой Отечественной, только
именовать стали Нижнеомской МТС. Теперь и от неё ничего не осталось, хотя развалившиеся
стены стояли долго, пока на их месте не поставили детский сад.
«Борец» сельхозартель организовалась в 1929 году, председателем избрали М. П.
Журавлёва. В 1950 его объединили с денисовским – возглавил колхоз Д. К. Дарико. По его
инициативе через десять лет на стане полевой бригады в Пугачёве прошло общее собрание
четырёх крупных, в несколько деревень, сельхозартелей: «В память Калинина», имени Пугачёва,
40 лет Октября и имени Ленина. Рассматривались два вопроса: объединение перечисленных
хозяйств в одни гигант и выборы руководящих органов.
Как и следовало ожидать, все проголосовали «за», «против» не принято было. Центром
определили Антоновку. Инициатор отказался от председательской должности, сославшись на
болезнь. Хотя истинного инициатора надо было искать в области или, в крайнем случае, районе.
Высовываться не полагалось, да мало-мальский человек с головой поймёт, из такого драконаурода ничего не получатся.
Колхоз возглавил бывший фронтовик Алексей Александрович Похитайло, работавший
ранее начальникам инспекции по заготовкам в Нижней Омке, главным агрономом стал Н. В.
Бильдий, главным инженером – П. Соболев. Переименовали «В память Калинина». В него вошли:
Антоновка, Денисовка, Пугачёво, Придорожное, Лаврнино, Кабурлы, Камышинка, Смирновка. Не
прожил колхоз и года – на его базе организуется совхоз «Нижнеомский». Он в себя также вобрал
колхозы имени Кирова, «В память Ленина», имени Жданова, то есть добавились Глухониколаевка,
двое Локтей, Медвежья Грива, Дмитриевка, Полтавка, Соловецк, Малая Омка, Красный Восток.
Почти пять ныне существующих совхозов – «Смирновский», «Нижнеомский», им. П. Ильичёва,
«Прогресс», «Соловецкий». Не входили Ачаирка, Зеикуль и Вишнёвка. Но в 1963 добавились
Измайловка и Сахалин – выделились из Калачинского района, когда существовало на четыре
района одно территориально-производственное управление с центром в Калачинске.
Повторялась гигантомания двадцатых – тридцатых годов. Помните, мы уже писали какими
организовывались новые совхозы и что из этого получилось. Возглавил эту неуправляемую
махину бывший председатель райисполкома Иван Петрович Павленко. Главным агрономом
совхоза стал А. А. Похитайло, главным инженером бывший директор МТС, а потом РТС кавалер
ордена Ленина Семён Васильевич Васильев, По просьбе общественности хозяйство получило имя
Героя Советского Союза Петра Ильичёва. В Антоновке родился вырос, работал трактористом,
главным агрономом совхоза бывший первый секретарь обкома КПСС Евгений Дмитриевич
Похитайло.
27
Ясно, после таких экспериментов налаживать хозяйственную деятельность сёл,
приводить в порядок социальную инфраструктуру становилось делом тяжёлым. Культурнопросветительские учреждения, по существу, не строились, отставала от потребности
производственная база. Отток населения возрастал, и появились на повестке дня
«неперспективные» деревни. Где-то в Москве планировали агрогорода, чуть ли не с высотными
зданиями для крестьян (помните охоту на личное подворье), гигантские комплексы, ставили
сельское хозяйство на промышленную основу.
Плюсы какие-то были, когда начали финансировать как следует колхозы и совхозы, но их
слабо было видно за минусами, коренной из которых – раздор деревень и массовый отток людей в
города.
Теперь «гигант» превратился в «карлика», точнее в нормальное компактное хозяйство,
объединяющее два села. Неузнаваемо меняется и их облик. До Антоновки от центра – асфальт,
который дотянулся и в Пугачёво. Улицы увидели твёрдое покрытие. Антоновка
благоустраивается, имеет всё, что необходимо для жизни: среднюю школу, рознично-торговое
предприятие, отделение связи, детский садик, Дом культуры, библиотеку, строятся квартиры.
«На диком бреге»
Ходоки – Василий Коротков, Михаил Бородавкин из Смоленской губернии, Евдокия
Рыкова – из Ростовской, Андрей и Никифор Ячменёвы – из Черниговской прибыли в Сибирь в
1895 году. Расселились они по квартирам у крестьян, в основном уже зажиточных, работали по
найму в Бещауле и Хуторах. На следующее лето заселили красивейшее место на крутом берегу
Иртыша и назвали деревню – Малиновка. Чуть раньше к ним присоединилось ещё 30 семей. Село
быстро росло в основном за счёт приезжих, родственников тех, кто тут поселился первым, шёл и
естественный прирост, семьи были многолюдными.
В коллективизацию из-за междоусобицы более зажиточная часть крестьян ушла из деревни
и организовала другое поселение. И тоже назвало его Малиновкой. Или не хватало фантазии
людям, или в пику тем, кто оставался на обжитом месте, – теперь разобраться сложно. Короче,
стало две Малиновки, первая – Старой, вторая – Новой. Расположены они недалеко друг от друга.
И если первая растёт, мужает и обновляется, вторая на глазах хиреет.
После Октябрьской революции Старая Малиновка стала бурно развиваться. Вот как об
этом пишет большереченский краевед В. С. Аношин: «На первом этапе была организована
крупная коммуна «Новый путь», в которую входили деревни Старая Малиновка, Новая
Малиновка, Хутора, Тунгуслы и Каир-Куль. При обобществлении скот сгоняли в общие дворы без
надлежащего учёта. Уход за скотом был организован плохо, что привело к падежу и хищению
животных. Дальше автор описывает, как в таких объединениях крестьян всё шло прахом.
Реквизированный скот, птицу резали для столовой, зерно размалывали для выпечки хлеба –
хватило зимы, чтобы к лету опять оставаться у разбитого корыта. Коммуну, естественно,
распустили, вскоре, она сама распадалась.
В 1929 году в Старомалиновке организуется сельхозартель «Новый путь» – по названию
коммуны. В 1951 она вбирает в себя «Заветы Ильича» – Хутора, «Красная Заря» – Тунгуслы и
становится «Заветы Ильича», потом это всё объединение вошло в колхоз «Большевик» – через
шесть лет, а ещё через три Старомалиновка становится отделением совхоза «Новотроицкий».
Однако реорганизация на этом не останавливается. В 1964 названный совхоз делится, и
Старомалиновка становится центром «Берегового». Сельсовет, ранее размещавшийся в Хуторах,
переводится тоже в Старую Малиновку – в 1966 году, долгое время в котором работали
председателем исполкома Л. И. Гаврилов, секретарём М. Г. Гаранина, а первым директором
совхоза «Береговой» стал И. И. Шокун. Сегодня хозяйство – одно из сильнейших в районе.
Что такое Чалдон?
После четырёх последних лет прошлого века и трёх начала нынешнего на территории
района вновь просматривается короткий разрыв в заселении новых мест. Однако к этому времени
плотность населения резко возросла – заметно укрупнялись уже отстроенные деревни, на них
28
закладывалось до четырёх улиц, хотя простору в наших краях было ещё предостаточно. И
пахотных, и для пастбищ, и для сенокошения. Немало оставалось ещё почти диких лесов,
необследованных озёр, нехоженных болот.
К этому году первопроходцы на наших землях чувствовали себя полноценными
аборигенами – сменилось несколько поколений, многие забывали откуда пришли их предки, стали
коренными сибиряками. Появилось у них и прозвище «чалдон», что впрочем, вызывало у
старожилов некоторую обиду. Корень, смысл этого слова определить теперь довольно трудно.
Некоторые толкуют это как словосочетание – человек с Дона, то есть чалдон. Почему тогда
чалдон? Правда, не будем забывать, что в Сибирь выехало много людей с Украины. Там человек
назывался «чалувек». Непонятным тогда остаётся, почему старожилы воспринимали это
наименование, как прозвище, хотя, по логике, должны были гордиться. Короче, тут надо
разбираться профессиональным лингвистам и историкам.
Помнится, наше ещё поколение вело словесную баталию через Омку. Воскресенские
ребятишки обзывали киршовских таким вот именем. Может, завидовали, что те побогаче жили –
поселилась-то Киршовка много раньше. Придумана и такая версия: чалдоны – выходцы из
донских казаков, предки которых проживали когда-то в междуречье Чалки и Дона, Поди теперь,
разберись.
Ещё раз подчёркиваем, обе гипотезы заманчивы. Не исключена же возможность, что это
были сподвижники Ермака Тимофеевича, которые проделали, согласно легенде, путь от Дона до
Волги, потом вышли на Урал, а с солеварен Строга новым решились на авантюру завоевания
царства Кучумова. И опять не отмахнёшься от вопроса: почему прозвище казалось обидным, а не
наоборот.
Кстати, чалдонами звали не всех и в старых деревнях. Всё определялось по выговору. Во
всяком случае, к тем, кто говорил по-украински, это прозвище не относилось. И не только. А всех
стригли в деревне под одну гребёнку, видимо, по той причине, что в ней больше проживало
чалдонов.
Ровесники века
В самом начале XX столетия родилось на территории района ещё одно село – Покровка.
Пять семей, связанных родством Солощенкиных – старший Архип Солощенко, Кутькины,
Фокины, Гольневы прибыли из Смоленской губернии. На первых порах засёлок называли Лесное.
Затем, по престольному празднику «Покров день», переименовали в Покровское.
Где-то уже отмечали, в каждой деревне был единственный, кроме, допустим, Рождества,
Пасхи – свой престольный. Потому и назывался престольный праздник Обычно из соседних и
дальних деревень на него съезжаются близкие родственники, устраиваются большие гулянья
молодёжи, пока отцы и матери сидят за праздничным столом, ходят по гостям, нередко женихи
выглядывают себе невест из «чужих».
По воспоминаниям, есть и другая версия, впрочем, она почти не отличается от первой.
Престольным праздником «Покров день» осенью ранее был в Отрадново, но по указанию из
волости (тут-то и берут сомнения, светское начальство такими вопросами не ведало, их решали
церковные инстанции) его у них отобрали и передали в Покровское, а в Отрадново таким стало
«Рождество Христово». Трудно верить, но возможно кто-то ещё из старожилов помнит (слышал от
родителей, деда), как всё было на самом деле. Пусть не историю, а её фрагменты мы должны
знать, а собирается всё по малым каплям.
В 1929 – 30 годах в Покровке образуется колхоз «Рабоче-Крестьянская Армия», возглавил
его Гольнев. И здесь не обходится без трагедий. В это же время один из Солощенков пытается
убить председателя. Стрелял через окно, заряд угодил не в того, в кого прицеливался, а в люльку,
в которой спал ребёнок. Тяжело раненый малыш скоро скончался.
Потом сельхозартель стала называться «Имени Андреева», а председателем становится
Степанов. Позже колхоз укрупняется с соседним сидоровским «Путь к коммунизму»,
барышниковским «Имени Ворошилова» и отрадновским «Новый путь». Именуется «Путь к
коммунизму», который возглавил Кузнецов.
Теперь покровское – крупное отделение совхоза «Некрасовский».
29
По указу Столыпина
Стараясь погасить пламя революционного подъёма в России, царское правительство в 1906
году приступило к проведению аграрной реформы. Инициатором, руководителем и организатором
её стал премьер-министр П. А. Столыпин. Реформа потому и названа его именем. Нужно быть
хитрым политиком, чтобы разрубить сложнейший крестьянский узел – дать мужику землю,
ничего, по существу, не меняя в центральной России. Для массового переселения крестьян были
выделены большие средства, мужику давались серьёзные льготы, а главное, умы-то их сумели
занять думами, далёкими от революции.
Именно в эти годы – с 1906 по 1914 – в районе возникло 19 населённых пунктов. Ехали в
Сибирь из самых разных губерний. Реформу Столыпина отменило Временное правительство 28
июля 1917 года.
Первым селом, которое возникло по идее царского премьер-министра на территории
района, был Чилим. Заселяли его жители Симбирской губернии Иван и Павел Корниловы,
Степанов, другие их земляки. Название оно получило по имени речки, на которой жили
переселенцы в родных краях. Населённый пункт застраивался в четырёх километрах от Полтавки
Соловецкого сельсовета.
В тридцатом там организуется колхоз «Имени Молотова», председателем которого стал
Зиновий Ильич Корчагин. При укруплении сельхозартель вошла в «Память Ленина».
Деревня продержалась всего полвека – в 1957 она, как неперспективная вычеркнута из
карты района.
Выстрел в ночи
В 1908 году выходцы из этой же губернии села Кузоватова Алексей Иванович Тюгаев,
Никандр Ефимович Прошлецов – всего прибыло около 30 семей – застроили Медвежью Гриву.
Вот так вспоминают старожилы. При выезде из Симбирского края все переселенцы получили
подушные подъёмные от властей. По прибытии на новое место, на участке они увидели семь
казённых колодцев – земские уже готовились принять пополнение, снимали самые насущные
заботы с мужиков.
Теперь, почему деревня получила несколько странное название? Бытует такой слух. При
нарезке наделов землеустроители обнаружили труп недавно павшего бурого медведя. Зверь,
видать, был матёрый, с поседевшей на загривке шерстью. Нашли его в низинке у небольшой
возвышенности – гривы. Отсюда и название.
Можно с этим согласиться? Безусловно. Однако мешает этому самый малый нюанс –
медведь-то как появился в наших краях? Ни в одном историческом очерке не сказано, что они
обитали на территории нашего района. И, скорее всего, не могли обитать – голодно им в наших
лесах: ни косуль, ни лосей, которые пришли сюда где-то в конце сороковых. Да, малинники были.
Особенно в той стороне, у киршовской согры, но о диких пчёлах опять же слыхом не слыхивали:
мёд – особое лакомство косолапых.
Возможно, какой-то больной, немощный шатун пришел умирать сюда из Урмана? А,
может, мы просто плохо знаем свой край? Может, когда-то такой зверюга был не редкость в
окрестных лесах, которые были совсем не такими, как сейчас? Одни вопросы...
К коллективному объединению крестьян в деревне уже насчитывалось 120 дворов на пяти
улицах. Посчитайте, сколько сегодня осталось. Нет, не улиц, домохозяйств. До объединения (1926
– 28) на одном краю села организовали ТОЗ, названный «Третий интернационал», председателем
товарищества по обработке земли стал Александр Хотов.
Другие объединились в коммуну, которую возглавил старожил Никандр Ефимович
Прошлецов. ТОЗ, видимо, никому не мешал, а вот другое товарищество не всем пришлось по
душе. Да и могло ли быть иначе. Без трагедий и кровопролития.
В 1929 году неподалеку от деревни проживал крепкий крестьянин Яков Падько с сыном
Александром. Говорили: финн по национальности. Может, и так, если имена и фамилии
30
перевирались на русский лад. Хозяин, короче. При раскулачивании у него вымели из двора
под метёлку: лошадей, крупнорогатый скот, овец, всё недвижимое имущество, машины. Даже дом
сломали и привезли из Макаркино в Медвежку, из которого построили контору коммуны.
Ликвидировали или обобрали, как класс. Такой был тогда настрой. Куда деваться человеку, на что
существовать, видеть, как его трудами пользуются другие, даже те, кто никогда хорошо не
работал? А тут вся жизнь, пот, кровь отданы, чтобы хлеб есть досыта. Теперь остался нищим.
Видимо, это и толкнуло Якова Падько на крайние меры. Выстрелом из нагана он убил Н. Е.
Прошлецова – председателя коммуны.
Через год в деревне организовался колхоз «Рабочий путь». Через четверть века он вошёл в
локтинский «Имени Жданова», в 1961 – отделением совхоза-гиганта «Нижнеомский», потом
(через три года) «Соловецкий».
Деревни растут
Борисенко, Коваленко, Малютов – всего два десятка семей в 1908 году основали новую
Полтавку, назвав её по имени губернии, из которой выехали. Тесно она расположилась к берегу
Оми и тянулась, повторяя её изгиб. Если в степных деревнях старались обосновываться
компактно, ближе к колодцам, чтобы не копать их много, здесь тоже теснились к воде, потому
улица и растянулась не натянутой верёвкой.
Не сразу здесь выделили земли, и поначалу предлагали место теперешнего Придорожного.
Но «хитрые хохлы» углядели для себя более удобное: река рядом, земли по гривам богаче.
Упросили земское начальство, и то пошло навстречу. Даже лучше – вглубь просторов уходили
люди, сами не хотели селиться у основного тракта.
Перед коллективизацией здесь также организовали ТОЗ, потом объединились в
сельхозартель «Имени Шевченко». Название, конечно, в честь своего национального поэта, Тараса
Григорьевича. Стал известен и факт о первой партячейке в селе. Её основателями в 1930 году
стали коммунисты братья Ярославские и Коваленко Марк Иванович.
Позже – 1955 год – колхоз объединился с соловецким «Память Ленина». Не прошло и трёх
лет, как Полтавка стала отделением – вначале совхоза «Нижнеомский», потом «Соловецкий».
Надо отметить и такой факт: из всех молодых деревень она не очень разорена. Держится, хотя
отток активной рабочей силы ощущается заметно. Дети многих жителей разъехались по городам.
Теперь наведываются только в гости, в отпуск или деньжат у предков перехватить, машину
легковую заказать родителям – купят.
В этом же 1908 году выходцы из Черниговской, Полтавской и Курской губернии Давид
Акимович Шарапов, Кирилл Тимофеевич Ерёменко, Кузьма Матвеевич Задоренко – вначале
шесть семей – ставили первый сруб в нынешней деревне Лаврино. Название дали по озеру,
которое плескалось тогда совсем рядом. Сейчас зеркальной воды в нём нет: заросло и в
засушливые годы пересыхает. Зато даёт много корма животноводству.
В 1931 году здесь организован колхоз «Труд», председателем которого стал Степан
Вакуленко. Кстати, сегодня там управляющий Алексей Васильевич Вакуленко – скорее всего
родственник. До него был из фамилии Леонид Осипович Ерёменко. Деды начинали – внуки
продолжают. Потом последовала песня со старым мотивом: колхоз два раза укрупняли. Носил он
имя Молотова, потом назвали «В память Калинина». Позже село стало отделением совхоза
«Нижнеомский».
До 1972 года здесь функционировал Лавриновский (так и назывался) сельский Совет,
последним председателем исполкома работал Николай Дмитриевич Задоренко, а колхоз
возглавлял кавалер ордена Ленина Николай Кириллович Ерёменко. Теперь сравните, пожалуйста,
фамилии первых переселенцев с названными ниже. Такова история – перекрёсток судеб людских.
Две версии
Хозяином был М. Т. Есипов. Управлял деревней не спеша, мудро. Особыми урожайными
землями отделение не располагает. Есть одна грива, на которой в единоличестве и пшеница
неплохо колосилась, но в начале семидесятых сеяли в основном серые культуры.
31
Но тут Максим Тихонович – не указ. Главный агроном совхоза решал: где, сколько и
чего сеять. Сена для фермы здесь накашивали, как правило, с избытком, потому и коровы давали
молока через край с пеной. По три тысячи, бывало, от каждой получали вкруговую. Именно на
этой земле первой в нашем районе и пока последней – стала доярка Прасковья Никитична
Решетникова Героем Социалистического Труда. Дружной семьёй жили. Заглянули теперь в сводку
– лучше бы не заглядывали. И не первый год такое. Давненько отзвенела слава барышннковцев,
примерно с тех пор, как М. Т. Есипова отправили на пенсию. Не было у него ни специального, ни
среднего образования. Он практик.
А с чего начинались Барышинки? Есть на этот счёт две версии.
Первая. Жители Курской и Смоленской губерний Иваненко, Канунников, Фёдоров,
Миненков, другие в 1908 году поселились на просторной полянке, которую с трёх сторон
подпирал уютный лесной массив, а с четвёртой ракитник – болота. Недалеко, на гриве, была в ту
пору обширная заимка крестьянина Барышникова – такое прозвание получила и начинающая
деревня.
Вторая. О ней нам сообщает М. М. Кононова, до замужества носившая фамилию Пашкова.
По письму следует, что деревню основал её отец, Михаил Протасович Пашков со своими
четырьмя братьями в 1912 году.
Грех брать под сомнение обе.
Колхоз здесь организовали в 1931 году и назвали «Имени Ворошилова». Председателем
стал Михаил Миненков. К этому времени деревня насчитывала 80 домохозяйств – не осталось и
четверти. Из молодёжи – единицы. В основном живут люди пенсионного возраста или близкие к
нему.
В 1936 году из села выделилось 40 хозяйств и переселилось на более плодородные земли,
начав отстраивать и нынешнюю Виноградовку. Так Барышники обзавелись дочерью по имени
Виноградовка.
В годы укрупнения колхозов, барышниковский влился в «Путь коммунизма», а с 1957 года
они стали отделением совхоза «Некрасовский».
Предпоследняя война
Её прилив падает на начало нашего столетия. В 1908 году жители Кокчетаевской губернии
Егор Орлов, братья Егор и Василий Сайкины с Тамбовщины основали Рождественку. Нарекли
деревню так по большому религиозному празднику – день рождения Христа. До организации
совхоза «Иконниковский» (1929 год) деревня заселялась примерно в двух километрах от
нынешней. Именно здесь решено было заложить ферму: начали ставить жилые дома,
животноводческие помещения. Такое решение нельзя назвать случайным: новую жизнь хотели
начинать на новом месте, подальше от крестьянских подворий, от соблазна единоличников.
Кстати, им было предложено убираться восвояси в Крупянку, коли не желают работать на новом
советском предприятии, а желающим – переезжать на вновь застраиваемое место. Так, через два
десятка лет Рождественку разорвали надвое: одни уехали, другие остались, но переселились в
казённые избы. Правда, не очень скоро.
Тогда у ферм (нынче отделений) совхозов названий не было. Похоже, не хватало фантазии
присваивать имена – вот и появились безликие, стандарно-мрачные выселки под номерами.
Обозначение же они получили гораздо позже. Некоторые, как Рождественка, по старому
названию, другим придумывались новые. Например: Лесное.
В 1932 году Рождественка вышла из «Иконниковского» и отошла к только что
родившемуся совхозу «Новоивановскому». Теперь это центр производственной единицы
нисколько не лучше Рождественки и тоже является отделением «Паутовского». Вот так кроили и
раскраивали. На болотах и солонцах хотели доказать преимущества социалистического
хозяйствования. Не доказали. Зерновые и кормовые культуры родят плохо – чуть не самые низкие
урожаи в районе, слабо развивается и животноводство.
В 1903 году жители далёкой Смоленщины Лукьяновы и Федосенко на месте заимки
зажиточного крестьянина Борисова заложили новое поселение – Борисовку. Это подтверждено
документами церкви в Пустынном – записи актов гражданского состояния. Колхоз в Борисовке
32
организовали в 1931 году «Красное Знамя». При первом укрупнении он вошёл в сельхозартель
имени Кирова, затем стал бригадой «Большевика», потом отделением совхоза «Новотроицкий», а
с 1964 года – «Берегового». Население сокращается, стареет.
Ломали и строили
В 1909 году возникает ещё два села в десяти верстах друг от друга. Одно из них Некрасовка
– раньше называлось Батуровкой. Откуда такое название, приходится только догадываться. Весь
секрет, видимо, в том, что первые поселенцы, а среди них Иван Кириллович Китаев, приехали из
Мордовии. Возможно, на родине так называлось их село, может, речка или местность. К ним
присоединились ходоки из Большемитькино (Калачинский район) Егор Матвеев, Павел Пищалко,
которые вышли в Сибирь из Саратовской губернии. Так росла Батуровка.
Однако на месте поселения была заимка, на которой проживали Авдеев, а второго звали
Поликарпом – по некоторым сведениям он – житель Епанчино. В 1929 году деревню включили в
совхоз «Козинский», потом во вновь образованный «Воскресенский», теперь отделение
«Новотроицкого». Через год опять начался делёж, и Некрасовка становится сама центром совхоза.
Первым его директором становится Чистов, перед самым укрупнением (1957 год) эту
должность занимает Герой Соцтруда Белинский. Некрасовка опять стала рядовой фермой совхоза
«Ситниковский», который значился под номером 246. Естественно, все службы упраздняются,
люди разъезжаются. После включения Некрасовки в совхоз «Сидоровский» начинается её агония,
которую охотно стимулируют руководители: убирают дойный гурт, потом молодняк КРС, ничего
не строят и не ремонтируют. В 1987 году из бывшего крупного села уезжает последний житель Г.
Г. Петерс.
Между прочим, умные мужики облюбовали это место: рядом мощная зеркальная гладь
озера, на узгорье сухо, земля в основном плодородная, богатые покосы. Теперь сюда ездят косить
сено, сеять хлеб и убирать из Хортиц, из Виноградовки и из Удачного. Но земля становится уже не
матерью-кормилицей, мачехой.
Сегодня идет речь о возрождении Некрасовки. Теоретически – никаких особенных, кроме
финансовых, проблем нет. А на практике? Воссоздать деревню – не на карте её обозначить.
Материальные ценности возобновить можно, а как быть с духовными традициями жителей. Кто,
например, из бывших сельчан туда согласится ехать? Видимо, таких не найдётся. Работает здесь
семья Нурпеисовых. Хозяин уверен, деревне быть. Как говорят в таких случаях: дай-то бог.
Хватит там на всех угодий.
Взлёты и падения
Прибывшие поселенцы с Украины Полтавской губернии Игнат Боговик, Константин
Гончаренко, Швец, Гарбуз в 1910 году начали заселять нынешнюю Воскресенку Новотроицкого
сельсовета. Название деревня получила по дню прибытия новоселов – воскресенья 15 – 20 лет
назад отлично было видно, какой это был «гибрид»: рубленные крестьянские избы стояли
вперемежку с домами-бараками – производство стандартных тогдашних совхозов. Но это стало
позже на два десятка лет. Раньше же люди устраивались капитально, на долгие годы – иначе
стоило ли ехать с одного конца света на другой.
И всё-таки как следует обжить новые места полтавчане не сумели – крестьянский быт стали
перестраивать на новый лад.
В 1929 году образуется коммуна, потом разгоняется, и деревня становится фермой совхоза
«Козинский» – этакого гиганта. Ещё через год засёлок преобразуется в центральную усадьбу
совхоза «Воскресенский», в которую вошли Петропавловка, Некрасовка Удачное, Мещерка по
имени заимки крестьянина Мещерского с. Резена. Нет теперь этой деревни.
Директором назначается Константин Евдокимович Самойлов, начальником политотдела
Москаленко. Взлетела Воскресенка на гребень волны: открыли совхозрабкооп, почтовое
отделение, построили другие административные здания, гаражи. В 1937 году совхоз упраздняется,
становится отделением «Новотроицкого». Не осталось и трети населения, деревня
катастрофически стареет, держась на старейшем управляющем района Александре Прокопьевиче
33
Щербакове. Короче, после взлёта резкое падение, и кто сегодня уверен, что оно не
дойдёт до красной черты, как десятки других населённых пунктов, о многих из которых вряд ли
сегодня помнят.
В числе первых, кто заселял Воскресенку, была Христинья Васильевна Толстоконь. Она и
поведала не очень весёлую историю села.
Хортица
Только почему-то это большое и красивое село стали называть Хортицами. Наверное,
неправильно. Первые переселенцы немецкой национальности прибыли в Сибирь с острова,
образованного двумя рукавами могучей реки Днепр. И назывался тот остров Хортица. Но не
Хортицы. Помните вольницу Степана Разина? Сидел он в крепости на том клочке суши,
окружённой водой. Туда он собирал свои рваные полки буйных головушек.
О Хортице, образовании и заселении деревни очень подробно писал в своих воспоминаниях
А. Я. Унру на страницах «Восхода» в очерках под общим заголовком «О чём поведала тетрадь».
Абрам Яковлевич – ветеран становления села народного просвещения, инициатор создания музея
и долгий его хранитель.
Не будем подробно потому останавливаться на истории этого населённого пункта, что было
о нём сказано, лучше не скажешь. Коротко несколько слов.
Заселение Хортицы продолжалось вплоть до 1915 года. В двух километрах от него
застраивается новое – Журавлёвка. Сегодня старая улица стоит перпендикулярно основной. Сюда
пришли тоже немцы, но только из Саратовской губернии. Журавлёвка берёт начало в 1914 году.
Теперь это одно прекрасное село. Пустырь между деревень заполнили контора совхоза, дом
культуры, магазины, двухэтажные коробки, школа. Во времена «великого перелома» образуются
два колхоза имени Ландмана в Хортице и имени Тельмана – в Журавлёвке. В 1951 году их
объединяют, через шесть лет деревни становятся фермами совхоза «Некрасовский», а в 1967 году
– центр совхоза «Сидоровский». Хотя по логике должен называться «Хортицким».
У заимки Нарышкина
К началу нашего столетия связь с Украиной, по всей видимости, неплохо была налажена.
Конечно, людей тянула в Сибирь вольница, но каждый ли крестьянин решится на такой шаг –
бросить утопающую в садах родину и двинуться неизвестно куда неизвестно зачем. И тут свою
роль, надо понимать, играли письма, посредством которых жила связь между близкими,
родственниками, кумовьями. Видимо, много было в этих «цидульках» такого, что манило хохлов в
далекие края. Первое, естественно, дармовая земля и свободное хлебопашество. И люди
рисковали.
В 1911 году крестьяне с Полтавщины Погрятинского и Корольковского уездов Иван
Яковлевич Найденко, Андрей Самбур, Александр Кривейко, Григорий Андрющенко начали
рубить избы деревни Придорожное. Правда, первые годы она звалась не так, как мы привыкли
сегодня, а Нарышкино. Такую фамилию носил зажиточный мужик из Кабурлов, заимка которого
стояла недалеко под лесом. Здесь он сеял, брал сено. Может, не по закону, но на такие вещи
управление закрывало глаза, полагая, видимо, что зря земле пропадать нет никакого резона, а
крестьянину и государству прибыток.
Уже позднее засёлок наименовали Придорожное – стоял он на бойком месте западносибирского тракта.
В 1912 году из той же губернии произошло подселение – ехали родственники и знакомые
уже обосновавшихся здесь украинцев. Росла деревня и за счёт активной рождаемости. В годы
коллективизации (1930) организовалась артель «Украинец», первый председатель Андрей
Сивкевич.
В 1951 году колхоз соединили с колхозом имени Пугачёва, а через девять лет Придорожное
стало бригадой колхоза «Память Калинина».
34
Короче, деревня, как и остальные, прошла все круги ада реорганизаций. Была она
отделением совхоза-гиганта, потом «Нижнеомского». Кстати, в селе остаётся какая-то часть
молодёжи, и нельзя сказать, что оно на грани исчезновения.
Камышинка
В 1905 году возвращался с русско-японской войны Никон Карпович Ключенко. Великую
Россию измерял вторым концом: от самых западных границ до восточных – от Белоруссии до
Порт-Артура. Многое повидал, ещё больше понял. Повидал Никон Карпович, в частности,
широкие сибирские просторы, где земли было вволю, а может, и друг-солдат был у него на фронте
из наших мест и много рассказывал о вольной волюшке крестьянства.
Понял же Никон Карпович, что жить здесь будет лучше, легче от чиновников, которые не
задерживались особенно по волостям и уездам. На родине – Могилёвская губерния – уговорил
брата Ивана махнуть за Урал, там попытать счастья. Не сразу собрались, не бросились головой в
омут. Только в 1911 году осуществили свою мечту.
Ехали не в одиночку. Рядом родственники, сваты с кумовьями, братья Иван и Иосиф
Даниловичи Нарчуки, братья Николай и Пётр Астаховы. Из Полтавской губернии Фёдор
Грищенко. Всего девять семей. Они и заселили Камышинку. Конечно, в начале нынешнего века
свободных богатых чернозёмов осталось немного – едва хватало под пашни. Земля здесь родила
лучше. Можно было жить. И жили.
К 1929 в деревне насчитывалось 70 дворохозяйств.
В этом же году создали коммуну, председателем которой стал Пётр Ионович Богай. Через
короткое время организуется колхоз «Новая деревня» – руководителя оставляют прежнего. Потом
эта сельхозартель сливается, с нижнеомской «Зарёй социализма» и получает название имени
Хрущёва, затем входит в колхоз имени Ленина. Позже – отделением совхоза «Нижнеомский».
В годы Великой Отечественной войны в деревне развернули детский дом, в котором
размещали сирот погибших родителей.
Деревни-однодневки
По дороге от Виноградовки до Хортиц, примерно в четырёх километрах, внимательный
человек может заметить группу тополей. Это всё, что осталось от Сергевки, которая основалась в
1911 году выходцами из Полтавской губернии Я. Яненко, И. Косуха, С. Цалко и другими
родственниками. К моменту коллективизации здесь насчитывалось до полусотни дворов. В 1932
году возникла сельхозартель имени Кагановича, председательствовать в которой стал Белавин.
Через 23 года её объединили с колхозами имени Пушкина и имени Димитрова. Не прошло и двух
лет, как деревня прекратила своё существование, как неперспективная.
Засыхают потихоньку и тополя. Им не прикажешь, чтобы они шли вслед за хозяевами. И
куда пойдёшь, если народ разъехался в самые разные стороны.
На год позже возникла Павловка, но судьба ей была уготована та же. По дороге от Хортиц
до Удачного – по правую сторону – расположены летние лагеря дойного гурта центрального
отделения совхоза «Сидоровский». Их разместили именно там, где рубились первые избы
Павловки. Рубили их выходцы Смоленской губернии, из которых первым был Павел Козаков.
Говорят, его именем и назвали засёлок.
Позже сюда прибыли переселенцы из Мордовии: Байшевы, Лукьяновы – до десяти семей.
Деревня росла на глазах, ехали родственники, просто знакомые.
В 1931 году образовывается колхоз VII съезда Советов, а в 1956 году, после его соединения
с колхозом имени Тельмана село стало быстро распадаться. Часть жителей уехала в Удачное,
Хортицы, большая – за пределы района. Короче говоря, не прошло и года после первой
реорганизации – деревни не стало.
Казалось бы, ещё вчера ничего не предвещало никакой беды. Жили бедно, голодно, но не
хуже, чем в соседних деревнях. Неплохо хозяйствовал председатель Игнат Иванович Байшев,
вовремя приходил на помощь, кому приходилось совсем скверно – как мог, подкармливал. Да и
после коллективизации имели и животноводство, и полеводство, были какие-никакие подсобные
35
службы. Однако хватило одного серьёзного потрясения, чтобы деревня распалась, как
карточный домик – не успели, знать, люди пустить глубокие корни, ничего их здесь не держало.
Землю же, за что крестьянин держался испокон веку, отобрали. Даже на погосте не у всякой семьи
остался кто-то из близких, куда в старых сёлах уходило поколение за поколением.
Всяко теперь можно судить и рядить, чтобы стало с деревней, если бы не коллективизация
и реорганизация? Во всяком случае, в ту пору не было никакой нужды и интересу ехать из
Пантовки в Удачное или из Сергевки в Воскресенку – в равных условиях жили, каждый при своём
наделе. Наверное, миграция какая-то была, но не такая же, когда в одночасье умирали целые
деревни. Не хутора, а в каждой насчитывалось по 50 – 70 дворов.
В Павловке было очень много молодёжи, – вспоминает бывший первый секретарь райкома
комсомола.
Этим повезло
Хотя бы Малой Омке?. Правда, не до конца. Деревня стареет, молодые люди, едва
оперившись, а то и в 15 – 17 лет уезжают. Трудно рождалось село, нелегко ему и живётся на
протяжении всей короткой истории.
Выходцы из трёх губерний: Симбирской, Курской, Орловской – Пузановы, Шушарины,
Чавкины, Войцеховские, всего семь семей – приехали в наши края в летнюю пору и сразу же стали
обосновываться. Стоили просторные шалаши, затаскивали туда свой неприхотливый скарб вместе
с ребятишками и начинали поднимать целину или перепахивать залежи.
Однако и в Сибири теперь уже становилось тесновато, не всегда хватало чернозёмов.
Потому старожилы Нижней Омки – левый берег откровенно враждебно были настроены к
переселенцам. Подогревало «геройство» и то, что новосёлов было мало, а «зареканов» много.
Более того, многие из них давно облюбовали для себя хорошие земли, пахали, собирали урожай,
между колков косили сено. А тут их потеснили к тем границам, которые отводились раньше – пай
на мужика. От угроз перешли к действиям стреляли по шалашам, в которых жили переселенцы. К
счастью, до жертв не дошло.
На дворе был 1911 год.
Чем бы всё кончилось, трудно представить, но на второй год к переселенцам прибыло
много родственников – община выросла в несколько раз. Силы уравнялись, люди приехали не
робкого десятка. И трусливые выходки старожилов прекратились.
В 1931 году образуется колхоз, председателем избирается Иван Ильич Чавкин, позже в
этой должности длительное время пребывал Михаил Ильич Чоботов. В 1955 году колхоз
сливается с соловецким «Память Ильича», потом становится отделением совхоза «Нижнеомский»,
теперь «Соловецкий».
Долгое время деревню прозывали Слободкой. Откуда оно? Неплохо бы знать и это, но кто
объяснит?
Бурно рос Зенкуль. Крестьяне Новгородской губернии: Сибатровы, Кузьмичёвы,
Панкратовы, Саляевы, Красулины, Шалаевы, из других мест центральной России заселили дивную
лесную местность. Мощный березняк – чуть не в два обхвата – начинался почти за околицей. А
земли были славные, только паши, вода по колодцам сахарная, а холодная – зубы рвёт. Но почему
– Зенкуль? Откуда пошло название? Ясно одно – нерусское слово. Скорее всего, можно
предполагать, что оно всё-таки татарского происхождения и может, видимо, писаться: Зен-куль.
Кстати, до 1919 года, то есть через три года после основания, деревня носила другое имя –
Закреевка. Почему потом получила наименование явно из тюркского словосочетания, совершенно
неясно. Пока. Возможно, кто-то прояснит.
Ежегодно сюда большими партиями наезжали люди. Буквально за несколько лет пролегли
четыре улицы, насчитывающие до 180 дворов. Зенкуль стал одним из крупнейших сёл района,
всей округи.
Пройдите сегодня по тем местам. Одна улица и то последнего времени была похожа на
выщербленный гребень. От остальных то только контуры усадеб да мощные, но уже отжившие
тополя, когда-то посаженные заботливыми руками хозяев. Они хотели видеть своё село красивым.
36
Однако бросили. Не хватило двух-трёх лет, чтобы от Зенкуля осталось одно название, как и
от десятков других.
Странно, что на этот раз деревня выжила не вопреки очередной реорганизации, а благодаря
ей. Образовался новый совхоз «Смирновский», куда и вошла деревня, выделившись из
«Паутовского». К этому времени из населённого пункта – помните последовательность, когда
хотят разорить село – убрали дойный гурт, оставив молодняк. Директор «Смирновского» В. В.
Мельников любит строить, такой же управляющий Г. Л. Невзоров. Не зря сельчане его избрали
депутатом райсовета. Они-то, если быть до конца справедливым, и начали возрождать деревню.
Возможно, попытка увенчается успехом, но, в любом случае, бывшего Зенкуля не будет.
Колхоз здесь организовался в 1930 году – «Парижская коммуна» – первый председатель
Ребушенко. К его созданию деревня имела мельницы, маслобойки, крупорушки, ремёсла. В годы
Советской власти построили неполную среднюю школу, позже закрыли. Причина? Их несколько.
Но главная – шла кем-то неумным придуманная концентрация и централизация. Вместо школ
начали на центральных усадьбах строить интернаты, в которых жили дети. Родители, естественно,
с этим не мирились, бросали свои гнёзда и отправлялись не к интернатам, а к школам. Чтобы с
детьми быть одной семьёй.
Зенкульскую «Парижскую коммуну» соединили с колхозом имени Ворошилова, который
объединял население Михайловки. Её давно нет на белом свете. Зенкулю повезло больше. И
оставшимся жителям надо запомнить март 1985 года, когда деревню присоединили к
«Смирновскому». Конечно, может, четырёх улиц и не наберётся, но если даже заселят одну, не
оставив прорех, будет очень здорово.
Назвали «Чистенькое»
Старожилы района, да и люди среднего возраста, видимо, хорошо помнят большую
деревню Михайловку. Сейчас, правда, даже трудно обозначить, где она находилась. Тогда же
через неё проходила дорога, которая вела на Сидоровку, начиная от Ачаирки. Её давно нет, как и
самой – мы уже говорили – деревни. Застраиваться же она начала в 1914 году и название получила
Чистенькое. В честь кого, чего? Снова одни вопросы. Правда, под этим именем продержалась
недолго – до 1919 года, потом стала называться Михайловкой, как говорят, в честь религиозного
праздника «Михайлов день». Начальное же название, видимо, привёз кто-то из первых
переселенцев. А первыми её заселяли жители Черниговской, Полтавской, Орловской, Тамбовской,
Ростовской губерний – Пахомовы, Жихарёвы, Мандрыгины, Воронины – в первые годы сюда
прибыло до 50 семей. Такого массового переселения в одну деревню раньше не наблюдалось.
Скорее всего, этому способствовало начало первой мировой войны.
Колхоз здесь организовался в 1931 году – имени Ворошилова. К этому времени в деревне
насчитывалось 360 дворохозяйств – несколько улиц, которые назывались просто: Полтавка,
Тамбовка... По наименованиям губерний, откуда приезжали. За короткий срок крестьяне
построили маслозавод, несколько ветряных мельниц.
Места здесь в ту пору были прекрасные – рядом зарыбленные озёра, теперь практически
пересохшие, невдалеке мощные лесные массивы, много естественных сенокосов и пастбищ.
В 1968 году Михайловки не стало, доживала она единственной улицей – другие разорились
раньше. Слишком бедно и голодно жили колхозники, чтобы держаться за родную деревню, да и
что их здесь могло держать, если люди, по существу, не успели как следует обжиться? Рядом же
появились проблески лучшей перспективы – совхоз «Новоивановский», который организовался в
1932 году. Как показано в отчетах этого нового хозяйства, Михайловка стала «основным
поставщиком рабочей силы и кормов».
Не стало Михайловки, давно нет того совхоза, который вытянул наиболее дееспособных
людей, и бывшая центральная усадьба никак не хочет молодеть – стареет. Несли новое, светлое, из
крестьян хотели сделать сельский пролетариат, что теоретически выглядело очень
привлекательно. На практике – кроме раззора, ничего не принесло.
37
Жизнь продолжается
Начало первой мировой, потом гражданская война несколько приостановили процесс
переселения. Планового. Стихийное не прекращалось ни на минуту. Наоборот, именно в это время
оно приняло самые уродливые формы. Репрессии зажиточных крестьян вынуждали их искать себе
место под солнцем по городам, стройкам, организуемым совхозам и просто в глухих местах.
Начало тридцатых отмечено в нашей истории страшным голодом Поволжья, Украины, Западной
Сибири. Эта беда всколыхнула, подняла с мест ещё миллионы людей. Такова правда, и от неё мы
никуда не уйдём.
Потому и продолжался процесс образования новых населённых пунктов, в том числе и в
нашем районе вплоть до 1936 года. Правительство решило, что советские хозяйства (совхозы)
будут в корне отличаться от коллективных (колхозов). Потому их организацию, как правило,
начинали на новом месте с чистого листа. Мы уже отмечали раньше, что дров наломано очень
много.
В годы новой экономической политики, коллективизации сельского хозяйства,
строительства совхозов на территории района началось дробление крупных населённых пунктов и
основание новых. Всё это объяснялось тем, чтобы пашню, сенокосы, пастбища к ним приблизить.
Затем часть крестьян, не пожелавших вступить в колхозы, ушла во вновь организованные совхозы
«Паутовский»,
«Новоивановский»,
«Ситниковский»,
«Некрасовский»,
«Копьевский»,
«Новотроицкий».
Создавались они в разное время, а суть оставалась одна – накормить страну – город,
стройки. Как? Никто не имел понятия, не говоря уже об организационных способностях первых
руководителей, которые направлялись с заводов, фабрик, армии и флота. Потому совхозы то
укрупняли до гигантских размеров, то дробили до двух деревень, то переносили их центры из
одного населённого пункта в другой. Колоссальные средства, которые черпали из неокрепших
колхозов, бросались на ветер. Во всяком случае, большая их часть. Совхозный рабочий не знал,
что с ним будет завтра, но твёрдый паёк получал аккуратно.
Так в районе за сравнительно короткий срок возникло 36 деревень. После сороковых ещё
три: Приволье, Подсобное, которое заселило репрессированное немецкое население Поволжья
(1941), и Калачинский заготскот. Видимо, по-иному назвать два последних населённых пункта у
начальства не хватило фантазии. Естественно, ни одного давно нет. Все они строились примерно
где-то между Ачаиркой и Сидоровкой, если проводить линию напрямую по старой дороге.
Взгляните на карту района – всё новые совхозы строились в основном в северной и северозападной части, то есть в менее заселённых местах. Почему? Если бы у тогдашнего большого и
малого руководства было поменьше амбиций и головотяпства, побогаче запас здравого смысла,
ничего подобного не произошло бы. Да, угодий там больше, но и понять это не трудно – там
минимум земли, годной для пашни. Добрую давно разобрали и освоили.
Что посеешь
Могут возразить, что совхозы организовывали мясо-молочного направления. И опять
дилетантство в сельском хозяйстве. Действительно, пастбищ там много, но только сказывался их
острый недостаток, как только начиналась крупная концентрация скота. Нужна добрая пашня,
чтобы обеспечить развитое животноводство фуражом. Об этом как-то не догадывались, хотели
иметь говядину и масло на солонцах да на лозунге: нельзя ждать милостей от природы.
Однако крупные просчёты признавать не хотелось, за средства, брошенные на ветер, надо
было кому-то отвечать, «великий перелом» не дал великих плодов. Всё пришлось или сваливать
на вредителей, или снова перекраивать плохо сшитую шубу. Делалось и то, и другое, но ни хлеба,
ни мяса, ни молока не прибавилось. Чем бы всё кончилось, неизвестно, если бы до нитки не
обирали колхозы.
Мы ещё вернёмся чуть позже к упомянутым ранее 39 деревням, не названным по имени.
Вернёмся и на примерах покажем, как мудра русская пословица: что посеешь, то и пожнёшь.
Наши прадеды помнили о ней и поступали соответственно. Позже, начиная с середины двадцатых
нынешнего столетия, кое-кто о ней начал забывать, а дальше – вообще игнорировать, И
38
поплатились. Обезлюдели сёла, которые закладывались потом и кровью, и, между
прочим, на собственные средства, никто ни на что не надеялся. А если не на кого надеяться, то и
силы у человека утраиваются, рождаются смекалка, предприимчивость, великая ответственность
перед семьёй и обществом. Обществом не сегодняшнем понимании этого слова – оно слишком
размыто – перед соседом, всей общиной деревни.
Без всяких указаний и давлений строили мельницы, маслобойки, молочные заводы – не что
приказывали, а то, что было жизненно необходимо. Без всяких субсидий и фондов, без
наблюдений со стороны народного контроля и райфина. Сами были сыты и кормили державу.
Именно самостоятельность и независимость тянула россиянина в Сибирь. Практически полная
самостоятельность. Знали мужики, трудно им придётся, особенно на первых порах, но их звала
воля. Крестьянская воля.
Шли и ехали
С чем шёл в Сибирь крестьянин, как жили наши предки – переселенцы первой волны, кто
пришёл в наши края после них? Вопрос совсем не простой. Но раскрыть его надо. Пусть не
полностью – нет каких-то подробных описаний деревенского уклада того времени, а
преемственность дико разрушена, о чём мы уже говорили, в 20 – 30 годы. Перечеркивались быт,
культура, уничтожалась самобытность – всё стриглось под одну гребёнку. Стриглось тупыми
ножницами и негодными мастерами.
…Долгим и тяжёлым был путь первых переселенцев. Две – пять тысяч вёрст на подводах,
пешком вслед за повозкой чаще летом двигались ссыльные «за вины» и «с зачётом в рекруты» к
новым необжитым местам. Многие не доходили – умирали в пути, могилы их забыты и людьми и
богом. Переселенцы, вольные крестьяне, шли тем же путём, правда, с меньшими потерями, зато с
большим трудом. Каждая семья везла свой скарб на возах, облепленных ребятишками. А если
вдруг захромала лошадь? Могут лопнуть все надежды, потеряться сам смысл невольного
путешествия. Это значит: раззор, нищета или того похуже. Всякие драмы случались на
бесконечном сибирском тракте. Такие драмы, каких ни писатель, ни драматург не напишут. Да
вот, к сожалению, многое осталось покрыто мраком, задёрнуто шторой давности.
25 августа 1894 года – великое событие России: открыто движение Западно-Сибирской
железной дороги – путь крестьянам намного короче, быстрее. Наверное, и легче.
Они уже могли брать с собой много больше имущества, меньше тратиться в пути, но в
первый же день по прибытии на места – надо было покупать лошадь, бричку и так далее. Затраты
немалые. Без тягла же – какой крестьянин? Ни землю вспахать, ни бревно из лесу для постройки
избы вывезти.
Первые – шли долго, зато со всем хозяйством. Из отрывочных данных можно понять, что
мужикам давалось право брать с собой в первую очередь то, без чего на первых порах нельзя было
начинать жизнь, осваиваться на новом месте. Двигались большим обозом: лошади, крупнорогатый скот, возможно, овцы. Для дома: кошка с собакой. Кошка для счастья должна была
первой войти в срубленную избу, собака – охранять хозяйство. Везли семена зерновых и
масличных, для обработки земли: лемеха, сошники, железные зубья для борон, лопаты, мотыги,
пилы, топоры. И, естественно, бабий скарб: чугуны, горшки, чашки, ложки, плошки. И
обязательно иконы, которыми благословляли в дальнюю дорогу.
В пути ли, на привале свято хранили церковные обряды: и посты соблюдали, и по
христианским праздникам дольше молились или на этот день раньше намечали суточный отдых.
Женились и выходили замуж, рожали детей и хоронили стариков. И тут старались блюсти искони
заповеданное: венчали молодых, крестили малышей, отпевали покойников. В церквах, которые
встречались на пути, а то и делали такой-то крюк, если случалась необходимость в божьем храме.
Потому предкам так было завещано, что являлось непоколебимым законом для потомков.
Нарушишь заповедь – люди осудят, соседи отвернуться, товарищ руки не подаст. Отступники
заповедей отцов не карались физически, их безжалостно наказывали морально, что было, видимо,
много страшнее: мир отступится, осудит.
39
Подворье
Раньше мы уже упоминали, что прибывшие на новое место в летнее время к месту
назначения – не теряли даром времени, немедленно приступали к разработке целины. Это было
важнее, чем спрятаться в первую очередь под крышу. Перевёрнутый пласт за оставшиеся летнеосенние дни перепреет, весной с ним легче будет работать, а может, даже появится возможность
бросить, мешок-другой ржи в землю в августе, бросить, чтобы получить урожай уже в июне.
Где жили? В шалашах. Вначале временных, чтобы только спрятать от непогоды своё
нехитрое имущество и самим укрыться на ночь. Потом отстраивались капитальнее – копали
землянки. Сверху накрывали их жердями и дёрном (пластом). В них оставались и на зиму, а то и
на две. Как придётся, как повезёт. В такие же укрытия прятали скот, особенно берегли лошадей –
крестьянин без лошади – никто. Беспомощный.
Жильё обустраивалось между делом. Ночью, в непогоду. В то же самое время шла
заготовка строительного материала для изб, более сильная, многочисленная семья планировала
пятистенок: избу с горницей. Возились и тесались брёвна, вязались рамы и коробки для дверей и
окон, подбирались подходящие стропила для крыши под пластом.
Это всё при благоприятных условиях: достаток времени, сил, тягла, денег, чтобы собрать
«помощь» или нанять плотников, уплатить столяру. Впрочем, хорошие дома, даже крестовые,
начнут ставить позже, когда окрепнут, почувствуют крестьянскую мощь, уверенность в
завтрашнем дне.
И не только. В Сибирь ехали люди не из одной России. Много было, как мы уже знаем, с
Украины. Потому многие из них вообще никогда не жили в деревянных избах – лес во многих
краях был на вес золота. И строили «землянки» не на год – два, а на десятилетия. Основательно.
Стены, крыша были из пластов, окна небольшие, подслеповатые, внутри выбелено белой глиной,
пол мазали красной, перемешанной с навозом. Кстати, печи штукатурили примерно так же.
Шёл в дело саман: белая глина, перемешанная с соломой. Из этого месива по форме делали
«кирпич» порядочных размеров, где-то 30x30x50, из них ложили стены. Крыша – пласт заливалась
раствором из глины с соломой. Короче, кто как мог. Кстати, печи из калёного кирпича тоже
появились позже. Их раньше «били» красной глины. Бока, верх, пол – до полуметра толщиной –
хорошо и долго держали тепло. Щи – сутками были горячими, прекрасно выпекался хлеб.
Глинобитными делались целые дома. Это были настоящие крепости – на века. Они, в виде
развалин, сохранились и до сегодняшних дней в порушенных деревнях, хотя всё остальное
погнило или развалилось от дождей и вешних паводков. Где-то еще «живут» такие помещения для
скота и птицы. Впрочем, для крупных и мелких животных постройки были из самого разного
материала. Например, плетень – от слова плести – ивовые прутья заплетали в часто набитые в
землю колья. Стена получалась что-то вроде узора корзины, только несравнимо больших
размеров. Потом с одной или двух сторон замазывалась глиной.
Примерно такие же скотные дворы строились в первых колхозах, сказывалась дешевизна,
простота и надёжность. Они существовали и в совхозах вплоть до середины пятидесятых.
Сам себе агроном
Никуда не денешься – приходилось быть не только агрономом, но и зоотехником,
ветеринаром, экономистом и директором. Один во всех должностях – жизнь заставляла.
Как мы уже говорили, по приезде в Сибирь мужики распахивали часть своих наделов –
сразу все не поднять – и засевали, если, конечно, успевали. Кто не успевал, всё равно землю
обрабатывал. Пар получался или ранняя зябь – разницы нету. Крестьянин знал, почву надо
взрыхлить и дать ей отлежаться какое-то время в новом виде. Пар – совсем не научное слово,
мужицкое: земля «парится» лето, сил набирается, обновляется, как он сам в бане с берёзовым
веником. Зябь – земля, уходящая под зиму зябнуть. Вот так, просто. Был ещё залог – почва,
которую не пахали три – пять дет. Можно подумать, от излишков. Совсем нет. В России
доморощенного агронома выручал навоз или перегной, реже – торф. В Сибири в первые годы
даже навозу было недостаточно. Вначале скота держали мало, не говоря о каком-то перегное. Вот
и пошел практик по другому пути – держать залог в севообороте, чтобы кормилица отдохнула от
40
ежегодных родов, набралась силы для нового цикла. Иначе нечем было восполнить редко
убывающие живительные вещества. Агробиологии он, конечно, не знал, но многовековой опыт
подсказывал, нельзя эксплуатировать все живое до бесконечности.
Засевать, естественно, приходилось меньше площади, но выгода оставалась налицо.
Экономическая. Меньше засевал, значит, меньше тратил семян, личной и тягловой энергии и
весной, и летом, и при уборке. Недосев же компенсировал высоким урожаем. Поучиться бы у него
нынешним агрономам и экономистам. Не тем, что в совхозе, а тем, что планируют посевные
площади. Может, не стали бы покупать хлеб даже в Новой Зеландии, которая раз в пять, видимо,
меньше Казахстана.
Первые крестьяне мало выращивали товарного хлеба, да и то только те, которые жили
недалеко от городов и крепостей – некому больше его было покупать. По этой же причине и
крупного скота держали немного. Всё больше походило на натуральное хозяйствование: хлеб
меняли на лес, мясо – на железо, шерсть, овчины – на ткацкие изделия и так далее. Главное было
выжить, выстоять, вырастить детей. Конечно, он вкладывал громадный физический труд, быстро
изнашивался, старел, но человек на земле чувствовал свободу. И зависел только «от прелестей»
сибирской погоды.
Продать хлеб мужик не мог, но всегда держал определённое количество, часто, немалое –
про запас. Сейчас бы сказали – страховой фонд. Он страховался от засухи, ранних заморозков и
десятков других крестьянских бед.
Практически мало первопроходец мог что-то купить для семьи и дома – лавки по деревням
стали открывать только в конце прошлого века, к купцам в то же Пустынное, другое крупное село
на реке не наездишься. Долго и дорого. Орудия для обработки почвы – соху, борону, ткацкий
станок для выделки холста – у нас в Сибири его называли «кросна», в основном, изготовляли на
месте. Или ловчились по-другому. Так, вместо бороны использовали даже березину, обрубив
коротко многочисленные ветки. Естественно, работали кузнецы – эти мастера очень ценились.
Каждая семья старалась сеять лён и коноплю. Иначе нельзя было – во что людям одеваться,
из чего вить верёвки, без которых в хозяйствах было просто не обойтись. Эти культуры не косили,
а выдёргивали из земли с корнем. Причина довольно проста, чтобы не терять волокно.
Выдёргивали, сушили, вязали в снопы и обмолачивали. Зерно обычно шло на изготовление масла,
а снопы замачивали в водоёмах, чтобы волокно свободно отставало от стеблей, Потом снопы
резали и расстилали растения тонким слоем по берегу сохнуть.
Полотняные фабрики
Однако главный процесс только начинался. Стебли пропускали через специальную
льномялку. Сооружение очень простое: между двух досок свободно входила третья. На одном
конце она насаживалась на деревянный шарнир, на другом была ручка, за которую её поднимали и
резко опускали, подталкивая пучок льна – держа его и разминая. Работа, между прочим, адская.
Тяжёлая, пыльная, но без неё волокно не отделишь от «костры», омертвевшей ткани растения. Но,
чтобы от неё окончательно избавиться, нужно было ещё эту массу «трепать». Проще сказать,
трясти, как трясут сухие тряпки, чтобы избавиться от пыли. Потом чесать. Гребнем деревянным,
зубья которого где-то сантиметров 25 – 30. Изделие, надо сказать, уникальное, под силу опытному
мастеру, который изготовлял его из специальной, очень твердой древесины.
Только потом начинали прясть. Пряли веретеном, самопрялки появились позже. Нити
делали разного сечения (толщины) – для верхней одежды или для белья. От беспрерывной работы
кровоточили пальцы, особенно у девушек. Пряли днем и вечером, кроме праздников – грех.
Спросят, как же гулянья, о которых пишут в романах. Гулянья вечером были обязательно: и пели,
и плясали, и влюблялись, и ссорились. Находили для всего время. Только на такие посиделки шли
девушки с прялками, куделей (расчёсанный лен) и веретено. Работать. Строгая мама дома спросит,
чем ты занималась целый вечер, если не выполняла урок. Так что приятное сочеталось с
полезным. Если не получалось, могли вечером и не отпустить – пряди дома.
Такие крутые нравы? Да нет – такова жизнь. Девушка не просто пряла, она, в первую
очередь, готовила себе приданное. Ткали ко дню свадьбы несколько кусков полотна, ткали, чтобы
нашить белья, наволочек, простыней – так их, правда, тогда не называли. Плюс полотенца –
41
рукотёрты. И еще немало вещей требовалось девушке. В том и секрет «хорошей» невесты,
что она всё умела делать сама, с первого дня замужества взвалить хозяйство на свои хрупкие
плечи. Купить же негде и, чаще всего, особенно не на что. Впрочем, об этом тогда не думали. О
магазинах. Была традиция – всё изготавливать своими руками. Одежду и обувь. Последнюю шил
только деревенский мастер. Праздничную. Рабочую, повседневную сами изготовляли. Чарки
(чирки) большого умения и не требовали. Кстати, лапти в Сибири не носили. Были, конечно,
какие-то исключения, но не более того.
Сюда можно добавить ещё вот что: все длинные зимние вечера сидели при лучинах –
других источников света не было. Свечи – слишком дорогое удовольствие. Использовали,
конечно, и их, но только ставили тоненькие у икон, лампадное масло – тоже дефицит, и денег
стоит.
Последняя операция – изготовление холста. Чуть ли не в каждом доме была своя
«полотняная фабрика» – вырабатывали на самодельных ткацких станках. Было такое
приспособление из дерева. Немудрёное – раз печь истопить.
Потом холсты отбеливали и специальным «рубелем» – массивные валики опять же из
дерева – прокатывали, чтобы изделие стало мягким. Отбеливали – значит, вымачивали в воде,
зимой – не позавидуешь женщинам. Только после этого начинали шить одежду. Еще в 30-е годы
взрослые и ребятишки ходили в полотняных, местного изготовления, штанах и рубахах.
Индустрия деревни
Не надо только думать, что всё полотно – нынешняя чёртова кожа без расцветки. Нет. Из
станка выходили настоящие произведения искусства, так как применялись часто нити разной
расцветки, особенно в чести были красные и синие. Красили и целые полотна, из которых потом
шили верхнюю одежду. И всё вручную. Сегодня электрическая швейная машина – не редкость,
раньше были ручные и ножные. Но последние появились только в прошлом веке. Надёжные,
отличные. На них запросто и тонкое полотно прострочишь, и кожу пробьёшь. Как говорили, всё
брала.
Пряли не только лён, но и шерсть. Однако в шерстяных тканях основа – продольные нити –
была льняной. Из неё шили кафтаны, зипуны, шабуры и так далее. Только не надо угадывать, что
означают эти названия: пальто, плащ – по-нынешнему. Всё дело в том, что эти вещи не очень
отличались одна от другой, просто они назывались так в той местности, откуда когда-то приехали
люди: Белоруссии, Украины, северной или южной части России. Не более того. Правда, были они
различны и по форме, покрою, длине и так далее. Просто верхняя одежда. Начни разбираться в
тонкостях – больше запутаешься.
Что можно сказать с уверенностью – дублёнки тогда носил каждый, старый и малый,
женщины и мужчины. Выделку кожи, овчин крестьяне производили сами. Были, конечно,
квалифицированные мастера, знали все тонкости этой работы, но мужику было не до красоты и
моды. Овчины выделывались густым раствором ржаной муки. Мазали жировые и мясные волокна
тонким слоем, складывали шкуру, потом заворачивали и она несколько дней лежала – парилась.
Когда мездра отмокала, становилась податливой, её отделяли ножом, литовкой – кто чем мог. Из
овчин шили полушубки, шапки, рукавицы. Чтобы они стали прочными, меньше боялись дождя,
мокрого снега, их дубили. Корой ивняка. Драли лыко, сушили, запаривали.
Примерно такая же операция проводилась при обработке шкур крупного рогатого скота.
Только была много тяжелее, процесс дольше. Из таких кож шили обувь, ладили сбрую: хомуты,
узды, шлеи и так далее.
Каждая семья старалась сеять, кроме зерновых, и крупяные культуры. Пусть немного, в
ладонь, но на полях видишь: гречиху, просо, из масличных – рыжик. Для стола шли овёс, ячмень –
дробили и варили кашу. Механических предприятий, естественно, не водилось, поступали по
иному. Из мощного крепкого комля дерева делали ступу, высотой до метра. И деревянным же
пестом толкли в ней различные культуры. Пост тяжёлый, массивный, также до метра длины. По
самой середине затёсан так, чтобы охватить ладонью. Концы несколько тоньше, чем у основания,
где берутся рукой – так пест лучше входит в массу, которая засыпана в ступе. Протолок – провеял,
42
протолок – провеял и так – пока зерно не очистится от шелухи. В ступе, в основном,
толкли просо – «драли». Кстати, всё зерно вначале очень хорошо просушивали, чтобы его не
«мять».
В дело шли жернова. Их принципиальное устройство: два тяжелых деревянных круга
примерно одного диаметра. В отрезы, которыми они соприкасаются, острыми копнами в дерево
набиты беспорядочно металлические треугольники, выступая основаниями над распилами.
Неподвижный круг по периметру опоясан листовым железом так, что между его концами остаётся
небольшое – сантиметр-полтора – отверстие. В него же жёстко вставлялся железный стержень. В
подвижном круге точно посредине сделано сквозное отверстие, которым он насаживается на
штырь. Сверху, смещённая ближе к краю, ручка. Подвижной круг одевается на неподвижный, в
отверстие для штыря сыплется зерно. За ручку верхний круг крутят по нижнему. Металлические
пластины зёрна дробят, готовая продукция выходит в разрыв металлической ленты,
опоясывающей неподвижный круг. Всё довольно просто, даже примитивно, только перемалывать
массу очень и очень трудно, Но такая работа необходима.
Кстати, во время Великой Отечественной войны, долго после неё на таких жерновах
мололи муку и пекли из неё не только лепёшки, но и кислый хлеб. Правда, получался он, прямо
скажем, очень неважный.
Много позже в наших сёлах появились конные крупорушки, более усовершенствованные
ручные. Муку размалывали ветряные мельницы. Впрочем, кое-какие из них сломали только в
конце сороковых. Ветряки мололи муку крупно, но из неё же получалась хорошая затируха или
даже каша. Единственный добрый приварок людям в сенокос или на уборку урожая.
Телеги – на деревянной оси, без гвоздя, смазывались дёгтем. Кросна, льномялки, сохи и
много-много других орудий производства крестьяне делали сами. В основном этим занимались
старики. Многие орудия переходили из поколения в поколение, от отца – к сыну, от деда – к
внуку. Хранилось всё под крышами в сухом месте.
Хлеб на столе
Как уже говорилось выше, давался он потом и кровью. Вспаханное поле засевалось
вручную. Эту тонкую работу доверяли не каждому. Надо так бросить зерно, чтобы всходы
получились ровными: не загущенными и не зареженными. Шаг – горсть семян, шаг – вторая, и так
до бесконечности. Были свои и маркеры. Опытному мужику – он был крепкий старик – хватало
своего соседнего следа, чтобы точно идти параллельно ему. Начинающие – всякое в жизни
случалось – пользовались метами – обычно веточки ивняка или берёзы с малыми листочками.
Один сеет, второй втыкает веточки. Затем поле заборанивалось – не только зерно засыпали
землёй, что очень важно, но и выравнивали для дружных всходов.
Хлеб жали серпом и почти следом вязали в снопы, из которых ставили суслоны – несколько
снопов вместе. Ниву косили и литовками с граблями. Быстрее, но нужен крепкий мужчина, а
серпом справлялись и подростки. Снопы просыхали, их свозили на гумно: просторный крытый
сарай с утрамбованным полом или площадка без крыши – у плохого или ещё не окрепшего
хозяина. Молотили цепами – на длинную палку привязывалась свободно короткая и тяжёлая.
Молотили копытами лошадей – гоняли их по разостланным слоем стеблям. В ветреную погоду
веяли. Но ветер не должен быть сильным – полову берегли. Её запаривали с рубленной соломой,
добавляли отрубей (отходы от размолотого зерна) и скармливали скоту. Веяли просто:
деревянными лопатами подбрасывали рожь, пшеницу, овёс вверх, лёгкая полова отлетала в
сторону, пшеница почти отвесно падала вниз. Или набирали пшеницу в ведро, поднимали кверху
и высыпали.
Как уже говорилось, на первых порах, пока не обжились, зерно размалывали на ручных
жерновах. Мельницу не сазу построишь. Нужен был камень – жёрнов. Многопудовый, его не так
просто было доставить на место. Но везли и строили. До коллективизации в каждом населённом
пункте мельниц было по нескольку. Например, в Епанчино, Глухониколаевке по шесть штук, а по
России – есть и точные данные, 250 тысяч. Они перемалывали до 33 миллионов тонн зерна.
Ставили мельницы на возвышенном или открытом месте. На ветер становили специальным
воротом она вертелась вокруг своей оси. Повернуть на 360 градусов – требовалось часа полтора. В
43
сильный
ветер
крылья
закреплялись постоянным тормозом намертво, иначе разобьёт
всё оборудование. В ураган нередко мельницы оказывались на земле. Выворачивало мощное, в два
обхвата бревно, которое служило основой всего этого не такого уж простого устройства.
Разбивало в грозу молнией или сжигало.
Характерная такая деталь: ось жёрнова, шестерни из дерева и валы смазывались дёгтем и
работали не истираясь десятилетиями.
Вырабатывалось много растительного масла. Без него не обойтись, в неделю три
«постных» дня, ни молока ни мяса есть нельзя – шло на стол масло с поля. Зерно рыжика, льна,
конопли сильно прожаривалось, толклось горячим, потом эта масса засыпалась в холщовую
крепкую тряпку и вкладывалась в пресс. Всё просто и оригинально. Пресс, грубо говоря, две
доски. Нижняя с жёлобом, по которому верхняя свободно перемещается вниз – вверх. На эту
верхнюю доску и давят клиньями, которые вбивают между ней и рамой. Остатки – жмых – шёл на
корм скоту.
Растительное масло – серьёзное подспорье на столе каждой семьи. В постный день хозяйка
варила картофель в «мундирах», после чистила его, густо солила и обильно поливала рыжиковым
маслом. Теперь о нём приходится только мечтать, хотя в наших условиях производить этот
продукт не составляет затрат.
Хозяин земли
Трудным был хлеб переселенцев. Пока он доходил до стола, много приходилось работать,
до изнеможения. Но, видимо, только такой хлеб и сладок, дорог. Ни одна крошка не пропадала со
стола, ни один колос не гиб в поле от бесхозяйственности и нераспорядительности. Сегодня мы
много говорим о безотходном производстве. Только говорим. Крестьянин на нынешней земле
полтора-два века назад успешно его применял. Даже чешуя рыбы, из которой варили кисели, не
выбрасывалась, не говоря уже о более серьёзных продуктах. Он вычёсывал из коровы, лошади
летом шерсть, когда скот линял, и валял из неё потники, по-нынешнему кошму. Даже рога шли в
дело – из них делали гребни, другие костяные приспособления. Обрезали хвосты, гривы – плели из
конского волоса веревки. Сегодня мы призываем крестьянина стать хозяином земли, а землю не
даём, призываем беречь природу и заставляем её травить, уничтожать. Потом, говорим, не стало
хозяина. Неправда. Посмотрите на личное подворье каждого. Почти каждое идеально ухожено,
улажено. Никто не призывает к общинно-первобытному строю, но история показывает и другое:
земля должна принадлежать тому, кто её обрабатывает.
Реформа 1861 года произошла не от великой любви царского двора к мужику, и не Емельян
Пугачёв её ускорил. Правительство видело, крепостное право не стимулирует развитие сельского
хозяйства, а усугубляет его. Ныне директор совхоза просит самостоятельности, критикует партию,
бюрократов, что его зажимают, не дают распоряжаться плодами труда. Только не уточняет, чьего
труда, и, как огня, боится отдать землю, скот крестьянину. Не сходятся как-то концы с концами.
Потому Россия и начала заводить хлеб, масло, мясо, фрукты, овощи из-за границы, даже из тех
стран, которые когда-то сама кормила. И при Иване Грозном, и в двадцатых годах нашего
столетия масло шло в западную Европу и из нашего района.
Мужик был самостоятелен. Об этом говорит история нашего района.
По существу, во всех сёлах в первой половине прошлого века стояли ветряные мельницы,
позже появились водяные, крупорушки, различные приспособления для трудоёмких работ. К
этому времени уже шёл обмен товарами между ближайшими регионами; лесными и
лесостепными. Из тайги везли лес, деревянные изделия в обмен на хлеб, крупы. Народ понимал:
кустарщина малопроизводительна, а времени отнимает много. Потому выгодно хлеб менять на
телеги, хомуты, ткацкие станки.
Как только устанавливались прочно зимние дороги, уходили из нашего района в таёжные
сёла целые обозы с дарами земли. Через две-три недели возвращались гружённые всякой
всячиной: кадками, ложками, мисками, лопатами, лагушками, шайками, квашнями, ступами и
десятками других изделий из дерева. Заводили пиломатериал, дёготь, вар. Обозы шли на юг,
откуда везли гончарные изделия: горшки, корчаги, миски, плошки, кувшины, а ребятишкам
свистки. Ходили обозами за мороженой рыбой, везли возами – на посты.
44
Такой товарообмен жил вплоть до колчаковщины, после стал падать, да так и не
поднялся как следует даже в годы НЭПа, хотя какой-то сохранился до 40-х.
Город – селу
В XIX веке начинает развиваться торговля. В деревнях открываются лавки. Обычно
торговлю начинали зажиточные, наиболее предприимчивые крестьяне или выходцы из Тары,
Тобольска, Омска, которые сумели взять кредиты у купцов и завести своё дело.
По воспоминаниям старожилов Хомутинки, в лавке Лефера имелось всё, что нужно
крестьянину для жизни, хозяйствования. Товар, как правило, отпускался в кредит. Кредит до
осени. Шёл и прямой обмен: гвозди – на масло, подковы – на овёс, и так далее. Продукты
увозились в города.
Во второй половине прошлого столетия деревянные орудия труда быстро начали
вытесняться металлическими. Но всё стоило очень дорого. Однако дальновидный мужик не
считался с затратами, знал, окупится сторицей. Были и консерваторы. Но после пуска в 1898 году
в Омске плугостроительного завода датчанина Рандруппа сохе дали полную отставку. На
чугунолитейном предприятии начали выпускать основной сельскохозяйственный инвентарь.
Выросли заметно урожаи: почву стали обрабатывать лучше и быстрее. Возросли доходы.
Теперь ни один самостоятельный хозяин не мыслил работать по-старому, как искони
работали его отцы и деды. Конкуренция – слово иностранное. Не было его в тогдашнем обиходе у
мужика. Зато росла предприимчивость, а с ней и вечная неудовлетворённость тем, если кто-то
больше собрал хлеба, поставил новый дом, купил пятую лошадь, имеет два-три плуга с передком.
Были и без оного – просто лемех, и всё. Появилась зависть. Но завидовали по-хорошему.
Завидовали и уважали. Неправда, что ненавидели богатых. Над жадностью, другими пороками
смеялись, но достаток в доме, на дворе уважали. И стремились к такой же жизни. Всеми силами.
Например, соревновались кто раньше всех у утром выедет в поле. Не только в сенокос, как
часто читаем в книгах, а изо дня в день. Проспавших, а уж тем более прогулявших, похмельных –
презирали. Не считали за самостоятельного мужика. И за сына его замуж пойдет или перестарок,
или девка с изъяном. И красавицу дочь у него могут долго не брать замуж – не та родня, не
работящая. Таковы традиции. От худого семени не ждали хорошего племени. Да, шло
размежевание деревни. Только не на богатых и бедных, а на крестьян и людей, живущих на земле.
Первые работали, вторые – делали вид, что крестьянствуют. Не бедность презирали, а безделье,
пьянство, мотовство и несерьёзность. Бедным – мир, община помогали всегда. Пустопорожних –
отвергали. Никогда они не пользовались авторитетом. Потому работать все старались на совесть,
хотя никто никого не заставлял.
Деревни крепли быстро. Особый расцвет начался, когда город стал поставлять селу
машины – начало нынешнего столетия. Крупные – молотилки, самосброски, сноповязалки,
лобогрейки чаще всего брали вскладчину несколько хозяйств. Стоило появиться двум-трём
молотилкам – в деревне прекратился стук цепов. Молотьба шла чуть ли не всю зиму, молотилку
возили от одного гумна на другое. Быстрее пошла уборка хлеба, забросили серпы. Появились
веялки. Деревня мужала. Обычно до рождества кончали с молотьбой, хлеб засыпали в амбары.
Второе божество
Машин появилось много, но лошадь так и оставалась главной надеждой крестьянина.
Лошадь занимала второе место в сердце мужика после господа бога. Всего он мог лишиться, както пережить, смириться – только не лошади.
Она пахала, косила, молотила, грела семью. Она же приносила ему радость, уверенность в
завтрашнем дне. Она определяла и социальное положение.
Могут задать вопрос: что, тогда не было бедных и богатых, если лошадь практически имел
каждый? Были. Они были и будут всегда. Одинаково сегодня люди живут в деревне? У одного
«Москвич», у другого нет и велосипеда, у одного – пять голов крупного рогатого скота, другой – и
телушке сена не накосил. Отчего чего бы так? От немощности, большой семьи? Хорошая тема для
45
размышления, если хотим размышлять. Сегодня «Жигули» – на радость, тогда лошадь – для
жизни. Есть разница? Потому она и была залогом благополучия.
Каждый сибирский крестьянин имел не одну, а минимум две и до десятка кобылиц и
меринов. Особенно те, кто жил одной большой семьёй, а, как правило, в каждом доме собиралось
три, а то и четыре поколения: от стариков до их правнуков.
Случаи конокрадства не были постоянным явлением, но и назвать исключением тоже
нельзя. Часто лошади исчезали бесследно. Воров же били смертным боем – самосуд. Жестоко?
Скорее так. Но, защищая от воров лошадь, мужик защищал жизнь семьи. Понять, наверное,
можно. Кстати, в деревне никто ничего не крал. Потерял – найдут и отдадут. Таков закон общины,
И горе тому, кто посмеет его нарушить. Крали, разве огурцы ребятишки у старух на огороде. Их
ругали антихристами и при случае драли супонью или вожжами. Если попался. Родители.
В праздники, особенно в масленицу, устраивали конные бега, которые собирали не только
свою деревню от старого до малого, приезжали и из соседних. В следующий праздник к ним
нанесут ответный визит. Призы если и были, то чисто символические – не за них боролись, борьба
шла за самую резвую лошадь, за престиж хозяина. Заклады же – чья лошадь победит – ставились,
но очень редко доходили до стоимости коровы, овцы, трех-четырех пудов хлеба. Платилось,
естественно, натурой. Хватало в таких случаях бабьего крика и слёз, но хозяином чаще всего был
мужчина в семье, слово держалось крепко. И урок запоминался.
Видимо, обязательность, уважение, особенно к старшим, сплачивало общество. Друг друга
мужчины, как правило, звали по имени и отчеству, так же называли женщин, а женщины мужчин.
Женщины между собой были более демократичны, называли друг друга просто по имени, но
старались с ласкательной прибавкой – Марьюшка, Любава. Были между ними и схватки, чаще,
когда мужей или свёкра не было дома. Иначе они быстро давали такой сваре конец. Не одобрялись
какие-то склоки. Потому народ жил дружно.
По вечерам в одном доме собиралось несколько семей. Кто постарше, помнит, что
продолжалось это где-то до начала 60-х уже нашего времени. Это сейчас, каждый в своей
скорлупе от шести вечера и до девяти утра. Собираться собирались, но хмельного не пили, не
пили и чаю – обычно приходили на час-полтора после ужина, уборки скотины. У женщин в ходу
были семечки, у мужчин – табак. Угощали друг друга.
Христианские заповеди
Человека не оставляли в беде. Прежде всего родственники, соседи, кумовья, и если
понадобится – всё общество. За выполнением христианских заповедей строго следили старики, а
их слово – для всех закон. Неписаный. Попробуй ослушаться. Сын в бороде, у самого куча детей,
но против тятеньки и слова не скажет. Да, домострой действовал в классическом его виде, но
применительно к условиям существования. Иначе, видимо, первым переселенцам, и не только им,
в суровых условиях Сибири – просто было бы не выжить.
Не было мордобоя? Был. Добровольный, когда шли одна улица на другую, тут и родной
брат не попадайся. Если одна улица, то край на край. Но случалось это редко и далеко не во всех
деревнях. И кончались они полюбовно. Зла не держалось, хотя некоторые неделю ходили с
синяками – не подставляй зеркало. Случались и семейные свары. И жён били. Только опять же в
недружной семье, где не было истинного хозяина, где допускалась «вольница». От безделья пили,
потом пьяные куражились. Как верно и другое, уважением такие люди не пользовались и имёни –
отчества не заслуживали. А ведь сухого закона в деревнях не признавали, особенно молодые, в
силе мужики. Старики, те ближе держались церкви, от хмельного, от табаку отказывались,
становились совестью деревни, общества. Им они и правили. А молодые пили. Но как?
Окончание всех сельхозработ считалось праздником. Отмечали. Отмечали престольные
праздники, принимали гостей, сами ходили в гости. По большим праздникам гуляли и два, и три
дня. Только вот пьяных было мало, а похмельных – с раннего утра за дела – посчитай, совсем
редкость. Кроме штатных пропойц, пожалуй, ни одного. Пришло время скотину убирать:
разошлись, управились. И уж, конечно, в разгар сенокоса, уборки увидеть хмельного в деревне,
что услышать гром зимой. Хоть ребёнок родился, хоть старик умер. Никаких торжеств. И
46
престольные-то летние праздники, как по заказу – после как бы теперь сказали, массовых
кампаний.
Потому и получилось: крестьянин, который как следует работал, жил в достатке. Не было у
него, правда, никаких больших денег, да и малых тоже, хотя он их и откладывал. Но откладывал в
первую очередь на покупку машин, тягла, женить или отделить сына, выдать замуж дочь. До
старости он не имел приличной пары (костюма), покупных подштанников. Но шубу носил
богатую из дублённых, но чаще из чернённых овчин, и валенки до самого паха. Но тряпки, столы,
стулья, посуду он богатством, стоящим делом не считал. Его богатство – конь в стойле, хлеб в
амбаре. И выдаёт он жене полтинник «на причуды», или сам привезёт порадоваться ей платок
бумажный и ребятишкам пряников. Не от жадности не давал, хозяйство своё крепким видеть
хотел – основу всей жизни и благополучия. И где было особенно взять денег?
В 1890 году А. П. Чехов, когда проезжал по нашим местам, писал, что мука в Сибири
дешёвая – 16 копеек пуд, хлеба пекут много и вкусного.
Первая мировая
Начавшаяся в августе 1914 года империалистическая война, естественно, подорвала
экономику сельского хозяйства. Однако развала, явного упадка не чувствовалось, хотя в
действующую армию ушло много крестьян – фронт требовал новых и новых людских и
материальных ресурсов. Нам не удалось установить цифру призванных и погибших в очередной
войне, но старожилы вспомнили, что такие были практически в каждой деревне. Конечно, потери
в Великой Отечественной не идут ни в какие сравнения. И это понятно. Со стороны Антанты
против германских войск участвовало 6179 тысяч человек, Россия выставила 17 пехотных
дивизий, более восьми кавалерийских, других линейных и вспомогательных частей.
Почему всё-таки сельское хозяйство, в частности, в Сибири держалось прочно, расширяли
посевной клин, приобретали машины? Во – первых, не было массового рекрутства. Например, из
семьи не брали единственного сына, и последнего. Во-вторых, те заводы, которые выпускали
сельхозмашины, они их и продолжали выпускать, военные заказы выполнялись на других –
монополия отсутствовала. Правительство понимало, без прочного тыла не может быть прочного
фронта. В-третьих, повысились цены почти на всю сельхозпродукцию: армия требовала много
сырья: хлеба, мяса, кож, овчин, льна. Крестьянин заинтересован был торговать.
Нельзя сбрасывать со счётов и такой важный фактор как единоличное хозяйствование.
Даже маломощная семья старалась не запускать свой надел – работали от зари до зари.
Кооперировались, и зерновые старались убирать машинами. Мужиков по деревням явно не
хватало, на их место становились старики и быстро повзрослевшие дети. Оказывалась «миром»
помощь вдовам, инвалидам. Немаловажную роль играло родство, узы, связывающие тесным
образом по нескольку семей. Во всяком случае, о каком-то голоде, не могло быть и речи. Правда,
полки магазинов обеднели. Не стало добрых сукон – всё шло на фронт, закрывались винные лавки.
Война наложила свой отпечаток. Много меньше стало гуляний, появились вдовы и сироты, не
редким был бабий плач, чаще в церквах шли службы «за упокой убиенных» за царя и Отечество,
Начали по деревням появляться инвалиды.
Помнятся рассказы бывших солдат Воскресенки (Хомутинской) Сергея Кузнецова, Игнатия
Кузнецова, Кузьмы Момзикова, испытавших на себе газовые атаки германцев, первыми
применивших химическое оружие. Старожилы помнят, как медленно умирали такие люди. Были
победы, были и поражения. Нам известно, что под командованием генерала Брусилова русские
войска прорвали оборону австро-венгров почти на трёхсоткилометровом фронте, разгромили
основные группировки. Вот так повествовал об этом Сергей Кузнецов: «Из-за каждого угла, – с
гордостью и блеском в глазах описывал он, – шпарила наша артиллерия». В любые времена
русский человек не жалел отдать жизнь за Родину, матушку – Россию.
В орбите гражданской
Наверное, сегодня в районе не осталось участников Великой Октябрьской, но единицы
свидетелей и участников гражданской войны ещё остались – теперь уже ветхие старики.
47
В ноябре 1919 года при отступлении белой
армии
Колчака
в
Рязанке за
невыполнение приказа начальника дивизии полковника Угланова о выделении подвод для
переброски солдат на Восток было расстреляно девять непокорных крестьян деревни. Вот их
имена:
П. Баранов,
Максимов,
Д. А. Кувшинов,
А. М. Морозов,
Ф. Н. Воронцов,
М. Н. Дияшин,
С. Кувшинов,
И. Сидоров,
М. Алёшкин.
Степан Кувшинов был зверски изрублен шашками.
В настоящее время в Рязанке проживает его сын Тимофей Степанович Кувшинов – возраст
85 лет.
На рязанском кладбище установлен скромный памятник с именами погибших.
Мстил за казнь земляков ныне проживающий в Новотроицке Фёдор Иванович Русанов. В
составе первого Иркутского полка преследовал части Колчака до китайской границы, а позже в
1921 – 22 годах участвовал в разгроме банд Унгера в Монголии. Вернувшись в деревню, Фёдор
Иванович с 1928 по 1932 год избирался председателем исполкома Еланского сельсовета, был
депутатом районного. В Великую Отечественную с августа 1911 по май 1945 провёл на фронтах:
участвовал в Сталинградской битве, освобождал Севастополь, закончил войну в Риге в составе
Прибалтийского фронта, которым командовал маршал Советского Союза И. X. Баргамян.
Фёдор Иванович часто приглашался на слёт ветеранов части. Однако так и не пришлось
ветерану ни разу съездить: своих сбережений не имел, а в совхозе и сельсовете не нашлось
средств, чтобы сказать помощь. Вернее, не хотели их разыскать, если говорить откровенно
простым русским языком.
Если зашла речь о Новотроицком Совете, то самое время пару слов сказать о
Петропавловке. Местность начали заселять в 1907 году и получила название Захаровка, по
фамилии первого поселенца. Позже сход мужиков решил, что надо дать другое, более известное,
подходящее. Так назвали по имени святых Петра и Павла. В 1929 году деревня вошла в совхоз
«Козинский», 1930 – «Воскресенский», а в 1937 – «Новотроицкий».
Глава 2
Территориальное деление
Все поселения Западной Сибири, в том числе первые деревни нашего района, относились к
Тобольской губернии. Эта единица административного деления в местном самоустройстве России
была высшей – прообраз нынешних областей. Сформировалась она в XVIII веке при Петре
Первом,
Губернии, в свою очередь, делились на уезды, уезды на волости – низшая
административная единица, существовавшая уже в XV – XVI веках.
Долгие годы со дня заселения Нижней Омки, Хомутники, Локтей, Кабурлов, других
старинных сёл весь наш район так и относился к Тобольской губернии Тарского уезда Еланской
волости. Вплоть до 1782 года, когда образовался Омский уезд. К нему отошла и Еланская волость.
Шло время, возникали новые поселения, вместе с этим менялись и территориальные границы.
Во второй половине прошлого века образуется Тюкалинский уезд, в который вошёл и наш
район (исключая нынешние Новотроицкий к Старомалиновский сельсоветы, они остались в
Тарском уезде). 5 декабря 1919 года из Тюкалинского уезда выделяется Калачинский – нынешняя
территория Соловецкого и Гулохониколаевского Советов отошли к нему.
48
По мере заселения и освоения земель района в XX столетии до первой мировой войны
утвердились волости: Локтинская, Пустынская, Копьевская, Иконниковская, в 1920 – Нижнеомская. Сидоровка и ряд других деревень отходили к Серебрянской.
На территории нашего района насчитывалось шесть приходов.
Приход – церковный – округ, центром которого являлся храм. Потому близлежащие
селения относились к тому или иному приходу. Здесь венчали, крестили детей, отпевали
покойников, правили службы по великим христианским праздникам. Приход – духовный центр, в
них открывались духовно-приходские и воскресные школы.
Священнослужитель – духовный судья, непререкаемый авторитет для прихожан. Приход,
если хотите, своеобразный культурный центр того времени. И много мы потеряли, бездумно его
разорив.
Вплоть до установления Советской власти у нас в Сибири, а кое-где до 1925 года в
приходах оформлялись акты гражданского состояния. Ныне этим занимаются ЗАГСы. Всё
регистрировалось священнослужителями в социальных книгах – этот архивный источник нельзя
переоценить. К сожалению, таких документов осталось мало.
Кроме существовавших в районе Воскресенской, Локтинской, Антоновской, Беляшовской,
Сидоровской, Пустынской церквей имелся молельный дом в Усть-Горах и часовня в Нижней
Омке. Кстати, в нашем райцентре заложили фундамент для строительства храма. Но, как говорят,
поздно хватились. Наступили другие времена, времена, когда церкви не строили, а ломали.
Бурный поток
27 августа 1919 года ВЦИК принял постановление «Об образовании гражданского
управления Сибири» – создан сибирский революционный комитет, которому были подчинены
губернии: Омская, Семипалатинская, Якутская, Алтайская, Енисейская, Иркутская. В то время,
когда, обширные территории ещё были заняты армиями адмирала Колчака.
Сибревком начал свою деятельность 11 сентября 1919 года в Челябинске. И по мере
освобождения сёл и уездов от белых его власть продвигалась на восток. В ноябре 1919 года все
учреждения Сибревкома переехали в Омск. Постановлением реввоенсовета пятой армии
образуется Омский ревком, а 24 ноября Омский губревком.
15 ноября 1919 года постановлением Сибревкома и реввоенсовета пятой армии из
Тюкалинского уезда (5 декабря) выделяется Калачнинский уезд, в который вошли волости:
Локтинская, Нижнеомская, Еланская и Иконниковская, остальные – к Тарскому.
3 января 1920 года твёрдо устанавливаются границы Омский губернии. В неё вошли десять
Уездов: Омский, Акмолинский, Ашбасарский, Ишимский, Калачнинский, Кокчетавский,
Петропавловский, Тарский, Татарский и Тюкалинский. В конце 1920 года в Омской губернии
начались подготовительные работы по низовому районированию, которое было направлено на
укрупнение волостей. Не с этого ли момента начинается бурный поток преобразований и
реорганизаций?
5 мая 1923 года президиум Омского губисполкома устанавливает основные принципы
конструкции райисполкомов утверждает план работы районирования. К началу апреля 1924 года
работа по укрупнению волостей была закончена. И 24 сентября 1924 года Сибревком утвердил
новое территориальное деление. Из 173 волостей (в нынешних границах области) был создан 31
район, в том числе Еланский, Иконниковский, Калачинский. Почему мы выделили три последних?
Всё дело в том, что именно на их территориях располагается наш нынешний.
На этом раскрой карты территории не заканчивается. 25 мая 1925 года по постановлению
ВЦИК образуется Сибирский край, в который входят пять губерний. В начале октября – не
прошло и полгода – уезды и губернии вообще ликвидируются, а в Сибкрае образуется 16 округов.
В Омский вошёл 21 район, бывших Омского, Калачинского и Тюкалинского уездов.
На семь лет реорганизационный зуд прекращается. Видимо, очередной толчок к раскрою
территорий вызывал «великий перелом» – сплошная коллективизация. Короче, 10 декабря 1932
года ликвидируется Еланский район, а в 1936 – Иконниковский район переименовывается в
Горьковский. Двумя годами раньше Западносибирский край, как административная единица,
прекращает своё существование. 7 декабря 1934 года рождается Омская область.
49
Многие даты, о которых шла речь выше, взяты из работ профессора А.Д. Колесникова.
При чтении, видимо, у многих создаётся впечатление, что все эти укрупнения делались с
единственной целью – для удобства управлять, руководить. Но при этом забывалось о самой
малости, о народе, который проживает на этих территориях. Подобные преобразования
происходили в масштабе всей страны и, надо полагать, стоили они очень недёшево. И
расплачивались за них только лишь крестьяне и рабочие, хотя никакого участия в таких
«реконструкциях» не принимали, оставаясь в лучшем случае статистами.
Нижнеомская волость
После изгнания колчаковцев за пределы Западной Сибири – в 1920 году – образуется
Нижнеомская волость. Председателем волисполкома избирается (или утверждается после
назначения) Карюшин, секретарём – Малышев. Мы уже раньше писали, что председатель
трагически погиб от рук тех, кто был недоволен новой властью. Секретарь спасается (уходит через
окно) и возглавляет исполком. Он умер в Нижней Омке, в заготзерно, в 1963 году. Ушёл из жизни
один из тех, кто закладывал основы советского строительства, но много ли мы о нём знаем?
Одновременно в каждом населённом пункте – по линии волисполкома – шло образование
исполкомов сельсоветов. Из скудных источников архивных материалов установить удалось
совсем немного, ещё одно подтверждение нашей безалаберности к истории края.
Но кое-что всё-таки удалось. Например, что в 1926 году секретарём Зенкульского Совета
был Рудаков. Что в 1924 году Совет действовал в Хуторах. Что в 1926 году председателем
Хортицкого Совета работал Мирау, в 1925 – Сидоровский Совет возглавлял Положенцев, а
секретарствовал – Кончик, Усть-Горского – П. И. Малых – умер в 1988 году в Нижней Омке,
секретарём там был Карпов.
Нам стало известно, что в 1925 году председателем Покровского Совета работал Зверев,
секретарём – Курков. В Соловецком председательствовал Киргин. В Медвежьей Гриве – Костёров
и Гуденко, Антоновке – Прундис и Колесниченко, Глухониколаевке – Косарев и Родин. В Локтях
председательствовал А. С. Рамин, Пугачёве – С. Д. Курносов. Как видим, даже не фрагменты
нашей истории, а какие-то её незначительные крупицы.
Сельские Советы входили в подчинение волисполкомов, которые, в свою очередь,
подчинялись уездам.
Если считать сёла в нынешних границах, то к Локтинской волости относились территории
Соловецкого, Глухониколаевского и Антоновского Советов. К Иконниковской – примерно
Нижнеомского, Смирновского, Паутовского. К Копьевской – территории Новотроицкого и все
остальные сёла: Хомутинского, Сидоровского, Некрасовского – к Еланской волости, к
Пустынской – Старомалиновского Совета, Сидоровка – к Серебрянской. Вот такая, по нынешним
нашим понятиям, была каша.
В 1932 году Еланский район ликвидируется. Населённые пункты Хомутинского,
Хортицкого, Некрасовского, Смирновского переходят в Иконниковский (Горьковский) район.
Новотроицкий Совет вбирает в себя Большереченский. Наверное, ясно читателям, все эти
преобразования очень походили на футбольный матч, игроки представляли администрацию, а мяч
– Совет, который пинали как хотели. Опять же о народе никто не думал. Вечером распоряжался
ими Иван Иванович, а утром Пётр Петрович.
Новые сёла
Делили районы, Советы. Кажется, неприкосновенными должны остаться сёла. Однако
дошла и до них очередь. Правда, многие из них редели сами собой – кулаков начали преследовать
задолго до коллективизации. Наиболее предприимчивые распродавались и уезжали по городам.
Покупали там дома и становились пролетариями, извозчиками. Многих вытянул из деревень НЭП.
Люди подались в торговлю, обзаводились небольшими кустарными мастерскими. Но не это дало
начало дробления деревень.
Переселение в 20-х годах нашего столетия в Сибирь практически прекращалось. Во всяком
случае, такое не планировалось, не поддерживалось финансами и материалами. Вначале
50
дробление
деревень
оправдывалось отдалённостью
населённых
пунктов
от
земельных наделов. В это трудно поверить. Надо искать объяснение этой неустойчивости жизни
крестьян. Создаваемые комбеды, другие организационные структуры маломощных косо смотрели
на подворья зажиточных. Вот часть их и решила убираться от греха подальше. Конечно, кое-где
отделялись и из-за отдалённости полей.
Из общин выделялись коммуны. Не все, но некоторые жить по-новому решались только на
новом месте, показать преимущества лучшего строя и коллективного хозяйствования. Потом
начали возникать новые совхозы, которые также кем-то было решено обустраивать на пустом
месте. Так появились деревни-спутники. Но не только рождались новые поселения, одновременно
умирали и старые. Теперь ни о какой системе и говорить не приходилось.
Петровка
Крестьяне Тамбовской и Курской губерний – Усковы, Ковалёвы, других фамилий –
прибыли в Сибирь в 1906 году и заселили Петровку, в четырёх километрах от Сидоровки. Первое
время деревня называлась Копейкино – рядом лежала заимка мужика Копейкина из Стрижово.
Позже своё название населённый пункт получил по религиозному празднику «Петров день».
Народ здесь вначале, как впрочем и везде, жил небогато. Однако, освоив пашни, сенокосы,
лесные угодья, всё наладили, пришёл какой-то достаток.
В 1930 году здесь создаётся колхоз имени Калинина. Первым председателем стал
Черемисин. Через два десятка лет его соединяют с «Путь коммунизма» из Сидоровки, Собственно,
с этого момента, по сути, неокрепшая деревня стала разваливаться. Уезжали не только в
Сидоровку, направлялись в самые разные стороны, где только можно зацепиться.
Через год деревни не стало. Первая переселенческая семья Усковых покинула свою
деревню последней перебравшись в Ситники. В пустующих животноводческих помещениях
сельхозотдел (РайЗО) и ветлечебница создали изолятор для больных лошадей сапом из колхозов и
совхозов. На что надеялись – непонятно. Такое поголовье необходимо было немедленно
уничтожать, а трупы сжигать.
На месте бывшего села в летнюю пору колосится зерновое поле, а посередине – чудом
сохранившийся одинокий тополь. Смотреть на него больно.
Ещё до Октябрьской революции в Петровке работала учительница Евдокия Андреевна
Табакова – раньше преподавала в гимназии. В годы Советской власти награждена орденом
Трудового Красного Знамени, Будучи уже в возрасте, обучала петровских ребятишек. Как она
оказалась в наших местах, выяснить не удалось – умерла вскоре после Великой Отечественной
войны. Видимо, тогда не было принято рассказывать друг другу подробности из автобиографии.
Стало известно и другое, об учительнице очень тепло отзывались оставшиеся в живых петровские
старожилы.
Коммуна «Свет»
В 1920 году жители – пролетарии Нижней Омки, Камышники, ряда других деревень
Емельяновы, Калуги: Нарчуки переехали на левую сторону речушки Ачаирки и в излучине Оми и
перерванки образовали коммуну. Место выбрали хотя и укромное (со всех сторон вода), но явно
неудачное. На глине не родила даже картошка. В 1626 году переехали на новое место, где сейчас
стоит наша Вишнёвка.
О «Свете» много и подробно писал нынешний покойный Д. И. Балакин. Поэтому нет
смысла повторяться. Разве только о том, что она пережила.
В первые годы существования, как и во многих других коммунах, люди жили довольно
бедно. Государству они ничего не давали, часто и сами были не очень сытыми. Одни уходили,
которые не очень хотели работать на поле или ферме, другие не лучшего качества приходили. И
большинство с одной мыслью: есть, пить и самую малость трудиться. Потребительство
процветало. Безбедным было существование коммун, когда шло раскулачивание. Практически всё
нажитое доставалось им: машины, лошади, овцы, птица, крупно-рогатый скот, хлеб, постройки, и
так далее. Даже кухонная утварь. Не стало этой подпитки, не стало охотников до новой жизни.
51
Примерно по такой же причине развалились
и
другие
добровольные
объединения. Единственная «Свет» сумела дотянуть до 1934 гола. И то надо сказать, трудно было
устоять под боком у начальства. Не все в «Свет» приходили за куском хлеба, были и такие,
которые стояли «за идею». Толковые мужики. Но долго такие не держались, их забирали на
повышение, поглощал аппарат. Бытовало утверждение, что люди там политически зрелые, потому
и раздёргивали их по колхозам, Советам.
В 1934 году здесь образуют колхоз имени Дмитрова, который в 1950 году объединяют с
воскресенским «Новая жизнь», а через семь лет Вишнёвка стала отделением совхоза «Хомутинский», в 1964 году – «Нижнеомский».
Именем бунтаря
Осенью 1924 года 25 семей – Похитайло, Долововы, Красовы, Лымари, другие выехали из
Антоновки и заселили новое место. Тесновато стало в старых границах, семьи росли, земли,
которой раньше, было с избытком, начал ощущаться дефицит. Богатыми были на новом месте и
сенокосные угодья. Деревню назвали именем популярного крестьянского вождя Емельяна
Пугачёва. Из Антоновки выехало много зажиточных крестьян. И, благодаря переселению, не
попали под раскулачивание, с некоторым опозданием, но объединились в колхоз. Первым
единственным председателем артели стал Степан Дмитриевич Курносов.
Умный, с хитрецой мужик, он поставил дело так, что колхоз с первых дней своего
существования начал крепнуть, набирать силу. Сам хороший хозяин, Степан Дмитриевич и
опирался на извечных тружеников, крепких мужиков, которые не бегали от работы и умели
работать. В 1933 году С. Д. Курносов стал делегатом Первого съезда колхозников страны. Есть
снимок, где он с группой делегатов сфотографирован с руководителями партии, правительства,
государства.
Тонкий политик, он понимал: не за тех надо стоять, кто громко кричит и видит угрозу
Советской власти, а за тех, кто честно трудится. Их он поощрял, выдвигал. Потому до укрупнения
колхоза (1950 год) сельхозартель имени Пугачёва постоянно была в числе передовых. Даже в
голодные военные годы люди в деревне были накормлены, что часто могло стоить председателю
головы. До сих пор Степана Дмитриевича вспоминают добрым словом. Умудрялся даже тогда,
когда в колхозах зерно выметали под метлу, а на трудодни выдавали отходы, раздавали какую-то
часть пшеницы, ржи, овса колхозникам. Люди поняли, С. Д. Курносов – единственная надежда
выжить, не пойти по миру. Видимо, по этой причине не поступило на него доносов «в органы»,
хотя, наверное, были и недовольные. А вот сынков и пасынков старался председатель не иметь,
был из щепетильности честен, не грёб под себя.
С. Д. Курносов стал первым председателем в районе, награждённым орденом Ленина.
Из этого села, как вспоминают старожилы, ни одна семья не была сослана. Даже те, кто
имел машины. Попытки же такие были.
– Если кого ссылать для счёта, то начинайте с меня, – говорил С. Д. Курносов.
– Классовых врагов у нас нет.
Так рассказывал А. И. Лымарь. Трагедия раскулачивания минула Пугачёво – редкая
деревня, где не слышно было безутешного воя баб, насильственного угона крестьян на Васюганье.
Не было здесь и репрессий а 1937 – 38 годах. Конечно же, авторитет председателя был очень
высок. Видел народ, что делается в соседних деревнях и крепко держался за С. Д. Курносова,
связывая с ним все свои надежды. Попробуй кто на него написать жалобу в КГБ, неизвестно чем
бы закончилась такая попытка, что бы стало с автором.
Пугачёво резко контрастировало с другими сёлами и по добротности домов, чистоте усадеб
и порядку на улице.
В 1951 году имени Пугачёва объединили с «Украинцем» из Придорожного. Перед вторым
укрупнением Степан Дмитриевич ушёл на пенсию, председателем избрали А. Я. Куликова. В
июне 1960 года ещё одна реорганизация. Грандиозная по своим масштабам и бессмыслице. С
марта 1961 года Пугачёво стало отделением совхоза «Нижнеомский», – затем имени Петра
Ильичёва.
52
Видимо, с этих пор, может, чуть раньше, когда и деревне не стало настоящего хозяина,
стали уезжать молодёжь, семьи. Не стало хватать рабочих рук, их дефицит и сегодня. Так
неординарное село постепенно превратилось в заурядное, каких в районе десятки, хотя старается
держать марку силами старожилов. Но их остаётся всё меньше.
Деревня не умирает. Здесь строят жильё, проложен асфальт. Остаётся возродить былую
дружбу, общины.
Пугачёво – родина Героя Советского Союза Петра Ивановича Ильичёва, закрывшего своим
телом амбразуру японского дзота. В деревне установлен обелиск против сельского клуба, есть
комната-музей.
В пургу с цыганами
В годы новой экономической политики часть мужиков из Локтей, что на левом берегу Оми,
в 1924 году начала ставить посёлок, который назвали Дмитриевка – между Полтавкой и
Медвежьей Гривой. Там на выпасах размещается сейчас дойный гурт – можно заметить развалины
бывшей деревни. Сельцо не успело вырасти – насчитывало где-то 45 – 46 дворов. Через шесть лет
здесь образуется колхоз имени Сталина. Последние годы перед укрупнением председательствовал
Воронцов.
В 1951 году сельхозартель сливается с имени Кирова – Глухониколаевка. С этого дня
молодой засёлок начинают покидать люди. Короче, деревня очень быстро развалилась, едва
продержавшись четверть века.
Какие-то деревянные строения крестьяне перевезли на новые места, но большинство изб не
тронули – всё равно от них никакого толку. Эти постройки одно время облюбовал кочующий
народ – цыгане. Звали их тогда к осёдлой жизни да, видно, не по нутру она вольному человеку.
Продержались они в Дмитриевке всего полтора года и откочевали в известном только для них
направлении.
Почему вспомнил про этот своеобразный народ? Расскажу. Представителем райкома
партии я приехал на Медвежьегривский избирательный участок. Отвезти – в райцентр глубокой
ночью бюллетени и протоколы назначили цыгана из Дмитриевки – Василия. Фамилию не
запомнил, и, скорее всего, просто её не знал. Василий, и всё тут.
Из Медвежьей Гривы заехали в Дмитриевку – она по дороге. Смотрю, сажает в сани
женщину, жена, говорит. У неё на руках грудной ребёнок. Я давай возмущаться – в ночь
разыгралась мощная вьюга, в двух шагах ничего не видно, на дворе часа два утра. Если собьёмся с
дороги, говорю, погибнет ребёнок. Он, нет, она у меня привычная, пусть едет.
С дороги мы всё-таки сбились. К Соловецку выехали – светать уже стало. За документы
боюсь, ещё больше за ребёнка. Лошадь устала, еле идет, но цыгане, кажется, были вполне
довольны, никакого страха за малыша не испытывали, не унывали.
– Тебя тянет к кочевой жизни? – спросил под конец этой длинной дороги у Василия.
– Да, батенька, тянет...
Вместе с цыганами начали уезжать последние жители Дмитриевки, деревни-однодневки.
Отстраивали они её, чтобы самостоятельно хозяйствовать на земле. Не дали. Потерялся и весь
смысл жить в глухом углу, в стороне от центральных дорог.
Измайловка и другие
В 1924 году крестьяне из Локтей (правый берег Оми) основали Измайловку, назвав по
фамилии первого переселенца. В годы коллективизации деревня разрасталась за счёт мужиков из
близлежащих сёл, не желавших коллективно хозяйствовать. В 1929 году она стала отделением
совхоза «Измайловский» – они сейчас существует в Калачинском районе, только центр перенесён
на Сорочино. В 1964 году деревню передали в совхоз имени Петра Ильичёва, с 1982 года – в
«Прогресс».
Из Антоновки (в 1923 – 24 годах) выделилась ещё одна группа крестьян и основала
выселок Теренкуль. Название явно татарское, произошло от названия какого-то озера. Место её
расположения было примерно в центре треугольника: Пугачёво – Кабурлы – Лаврино.
53
Просуществовала деревушка недолго: место оказалось болотистое, сырое. Люди разъехались
по разным местам. Только этой версии не хочется верить. Видимо, опять обжиться как следует не
дала коллективизация. Строились-то основательно. В 1928 году мой отец в Теренкуле купил
пятистенный дом из кедрача и перевёз его в Воскресенку, теперь он стоит в Виноградовке –
пережил два поколения.
Двадцать семей из Беляшово – в 1926 году обосновали в четырёх километрах «Новую
деревню». Так назвали. Первыми её заселили Михайловы. Просуществовала она более пяти лет,
потом жители почти организованно переселились в Паутовку совхоза «Иконниковский».
Впервые Паутовка упоминается в 1916 году, как участок Паутовский – материалы ЗАГСа
Беляшовской церкви. Названа она так по фамилии сосновского крестьянина, заимка которого
стояла на этом месте. Значит, она возникла – надо так предполагать – чуть раньше. Первые её
жители Албуковы. Всё дело в том, что в 1916 году в церкви была зарегистрирована первая смерть
престарелой Матрёны Албуковой. Других никаких записей нет. Посёлки же Новоивановка,
Рождественка, Зенкуль (Закреевка) в таких записях встречаются часто. Выходит, год её рождения
не раньше 1913 и не позже 1915.
До 1928 года Паутовка была заселена в 25 – 30 дворов – из воспоминаний М. М. Багликова.
Работая на Серебрянском маслозаводе, он не раз приезжал в эту деревню рассчитываться за
сданное молоко. Через год Паутовка становится фермой совхоза «Иконниковский» и с января 1932
года – центром самостоятельного совхоза № 158. «Иконниковский» – гигант разбили на несколько
хозяйств. Первым директором стал Зайцев. Сегодня это крупное село. Жаль только, стоит оно в
низине.
Стоит подчеркнуть, совхозы тогда строились мясомолочного направления. Потому они
организовывались там, где много выпасов, сенокосных угодий, но мало пахотной земли.
Отпочкование продолжается
В 1921 – 23 годах жители Локтей (левый берег) и Глухониколаевки начали заселять
Васильевку между Локтями и Полтавкой. Позже здесь организовали колхоз имени Ворошилова,
председателем которого долгие годы был Колтунов. После войны в числе лучших комбайнёров
этой сельхозартели был Михаил Шмаков, уехавший потом в Полтавку.
Через какое-то время имени Ворошилова соединяют с имени Кирова из Глухониколаевки.
Связь через речку осуществлялась паромом, для пешеходов построили на мощных канатах
подвесной мост. Кстати, в районе было семь колхозов, деревни которых рассекала Омка: в УстьГорах, Хомутинке, Киршовке, Локтях, Нижней Омке, Соловецке и Глухониколаевке. Так что
паромы были совсем не редкость. Остался один в Локтях.
В 1958 году Васильевка прекратила своё существование. И опять люди разъехались по
самым разным деревням, даже за пределы области.
Два с половиной десятка семей из Соловецка в 1925 году заселили Михайловку. Назвали в
честь крестьянского праздника «Михайлов день». В 1930 – году 35 дворов вошли в колхоз имени
Молотова, который впоследствии слился с соловецким «В память Ленина». В период третьей
крупной реорганизации Михайловка прекратила своё существование – люди разъехались.
Даже это простое перечисление показывает, сколько отпочковалось от старых сёл
новостроек, показывает, в какое мощное движение пришла деревня после провозглашённого
лозунга «Земля – крестьянам». Начали заселяться даже бедные чернозёмами угодья. Мужик их не
боялся, он знал – поднимет, больший упор сделает на разведение скота, не сбылась его мечта...
Смирновка
В этом же году жители одной из улиц Камышинки – 48 дворов – заселили нынешнюю
Смирновку. Выехали русские и белорусские семьи. Мордва осталась на месте. Первых называли
смирными, вторых – настырными. Видимо, из-за этого новую деревню поименовали
«Смирновка», Чаще засёлки назывались по фамилии первого, кто здесь освоился, но, как
вспоминают старожилы, фамилии Смирнова здесь никогда не было. Первыми были И. Ключенко,
Ф. Ревский, другие, связанные в основном родством, близким знакомством.
54
В 1929 году жители, которые побогаче, вошли в ТОЗ – товарищество по обработке
земли, победнее – в колхоз, но вскоре всякую «самодеятельность» прекратили – все сказались в
сельхозартели, которую назвали «Первая пятилетка» – председателем избрали Сологуба. Через
пять лет сюда пришёл трактир «Фордзон».
Колхозу относительно везло – он долгое время считался крепким хозяйством. Его
руководитель. Фёдор Фёдорович Ревский ежегодно заносится на областную Доску почёта. Но у
нас уже вошли во вкус: не давать крестьянам покою. Колхоз укрупняется Ачаирским и становится
имени Ленина. И всё-таки эта сельхозартель оказалась очень жизнеспособной. Председателя
награждают орденом Ленина. Почему?
Читатель, видимо, помнит, что в Пугачёво не раскулачили и не сослали ни одного мужика –
колхоз стал самым крепким в округе. Никто не подвергался гонениям и в Смирновке. Хотя, по
рассказам стариков, крестьяне были зажиточными: имели машины, лошадей, крупный рогатый
скот. Всё дело, видимо, в том, что в Смирновку, как и в Пугачёво переселились хозяйства с
достатком – крепкие, ровные. Не было «обиженных», некому было жаловаться на «мироедов». И
при коллективном хозяйствовании они оставались добросовестными работниками, не умели чтото плохо делать, к добру относились бережно, ничего не пропадало.
Потому и жили дружно, не высматривали, кто больше сделал, кто меньше, доверяли друг
другу. Однако в покое его всё равно не оставляли. В 1957 году Ачаирка отходит к Хомутнике, а
имени Ленина вливается в имени Хрущёва – Камышинка. Дальше объединение с Антоновкой –
колхоз «В память Калинина». Потом организуется совхоз-гигант «Нижнеомский», после помельче
– имени Петра Ильичёва, дальше ещё меньше – «Нижнеомский» и в 1985 году – «Смирновский».
Чуть ли не в старых границах. Столько переломали дров, а в честь чего, неизвестно.
Зачем всё это столпотворение? С первых лет организации колхоза а Смирновке он стал
крепнуть, и свои традиции держал строго. Например, до 1988 года в Смирновке была
единственная в районе маслобойка. Все другие переломали, у них действовала, давала доход, так
сюда ехали со всей округи, даже из Новосибирской области. Не уничтожили цех даже тогда,
когда, по существу, прекратили повсюду сеять масличные культуры.
Где ещё можно было купить рыжиковое масло? Раньше колхоз им торговал, имел немалую
прибыль, жмых шёл на корма скоту – опять прибыль.
Любимовка, Удачное…
В 1927 году крестьяне из Зенкуля начали заселять Любимовку. Чуть позже Зубаревы,
Потаповы, Тимошкины из Михайловки пополнил и эту деревню. В 1932 году она вошла в совхоз
«Иконниковский», потом достались «Паутовскому». В 1915 сюда приехали репрессированные из
Западной Украины. После реалибилитации в 1956 году большинство семей тянулось на родину.
Перед самой коллективизацией (1927 год) двадцать пять семей из Сычёвки (Епанчино) за
восемь километров основали Удачное: Стреколовские, Тимофеевы, другие. Деревню назвали,
радуясь, что выбрали удачное место: рядом рыбные озёра, мощный лес, раздолье пастбищ и
сенокосов. То место можно видеть по дороге на Некрасовку – по левой сторонке у небольшого
колка.
Только радовались рано своей удаче. Место оказалось болотистым, земли, солончаковыми,
верховодка – рядом. Через год пришлось строиться на новом месте, там, где и стоит теперь
Удачное. Упрямые мужики название села всё-таки сохранили. В годы организации совхозов –
коллективизации, как и в Любимовке здесь не было – деревня отошла к «Козинскому», а в 1930 – к
«Воскресенскому». Через несколько месяцев к вновь организованному «Некрасовскому, который
ликвидировали в 1957 году. Создали второй «Некрасовский», но центр уже перенесли в Ситники.
Наконец, Удачное передастся в «Сидоровский». И, видимо, нет ничего удивительного: от тех, кто
основал деревню, остались крохи.
В годы НЭПа В. И. Ленин реально разобрался с ситуацией, сложившейся и стране. До
начала коллективизации много серьёзных хозяйственных мужиков отлично понимали, что
коммуна – уравниловка. И в товарищество обработки земли (ТОЗ) тоже не всех можно брать. Уж
кто не хотел на собственном наделе как следует трудиться, в коллективе вовсе не станет работать.
Что это за мужик, который единственную лошадь сеном не может обеспечить? Ничего не
55
получалось и у комбедов (коммуны бедноты). Собирались, за зиму съедали всё, что отобрали
у кулаков, на весну разбегались, землю пахать было некому. Короче, в деревне знали кто что
стоит.
Многие зажиточные крестьяне старались подальше держаться от горе-хозяев. А если
становилось невмоготу, уезжали в города, на стройки, кое-кто подался в совхозы – зажиточных
мужиков начали обирать ещё до того, как закончилась гражданская война. Потом нашли, казалось
бы, хороший вывод – отселяться на свободные земли, неудобья. Только бы подальше от
завистливых глаз, широких глоток и длинных рук. Это был, если хотите, протест настоящего
земледельца, протест уравниловке, грабежу и некомпетентности.
Подальше с глаз
Именно в эти смутные годы из Зенкуля крестьяне Котины, другие на участке между
Беляшово, Лаврино. И Камышинкой в четырёх километрах от родной деревни начали отстраивать
Малиновку. Засёлок получился небольшой 18 – 25 дворов. Уехали на новое место те, кто не хотел
никаких объединений, желал остаться на своём наделе, со своим хозяйством, личным
трудолюбием. По-нынешнему это назвали бы фермерством.
Только от надвигающейся коллективизации уже невозможно. Именно таких, у кого
имелась техника, лошади, плотные закрома, в мерную очередь брали на учёт, чтобы иметь какуюто базу. Долго не разговаривали, брали, и дело с концом, а чтобы не мучила совесть – ведь
вчерашний сосед, кум, сват – грузили такие семьи на подводы и отправляли куда подальше. За
«болота», с глаз долой.
Коллективизация дошла и до Малиновки. Мужики держались крепко, таких и не могли
сбить в сельхозартель даже в 1931 году, когда кругом все были в колхозах. Конечно, власти с
непокорными мириться не хотели: нашла коса на камень. Только силы были неравными.
Малиновцы, так и не подчинившись, начали разъезжаться, последним свою деревню покинул
основатель Рощин.
В 1929 году – какой наивный русский мужик – из-за усобицы между богатыми и бедными,
часть крестьян отселяется из Старой Малиновки и основывает Новую Малиновку. В то время,
когда коллективизация уже шла полным ходом. Видимо, основатели деревни рассчитывали, что на
новом месте некому будет присматриваться к их амбарам, стремиться в колхозы, отобрав нажитое
не одним поколением. Не вышло. Но успели ещё отстроиться (ушло из Старой Малиновки 43
хозяйства), как в деревне организовала сразу два колхоза – через год их объединили и назвали «15
лет Октября», председателем избрали Георгия Герасимовича Кузина.
В 1955 году его ещё раз укрупнили с колхозом «Путь к коммунизму». Долгое время
председательствовал в Новой Малиновке Михаил Филиппович Стадников. После укрупнения
сельхозартель возглавил Павел Захарович Воронцов. Черед два года колхоз влился в совхоз
«Некрасовский». Деревня стареет, жителей убывает, хотя и стоит на асфальте тракт Омск –
Муромцево.
С организацией мясо-молочных совхозов (1929-1930 годы) возникает ещё ряд поселенийспутников. Называли их люди «точками», как вспоминают старожилы Заровный и Багликов.
Строится вначале Подольск, затем Баркеевка – отделения совхоза «Паутовский». Но и они
оказались «бабочками-однодневками». Зуд реорганизаций и раскроя не утихает. В 1964 году эти
деревушки с их угодьями сдают в совхозы Горьковского района.
Кто платил?
На коллективизацию власти страны, видимо, не надеялись. Прозвище «мелкобуржуазные
элементы» не давало покоя. Решили, что на земле лучше всего иметь не крестьянина, а пролетария
– рабочего. Как на заводе: восемь часов рабочий день, норма, расценки, денежная оплата.
Никакого личного подворья, питаться в столовой. Короче, жить по-городскому – огурец, и тот
брать в магазине, не говоря уже о картошке.
Как у нас и водится, размахнулись сразу на всю страну, пошло соревнование: кто больше
организует совхозов в районе, области и каких. Помните гиганты, которые обескровливали всю
56
округу? Но строить – нужны деньги. Где брать? Не отрывать же от индустрии, она сама жила за
счёт крестьянина. За счёт колхозов начали строить и совхозы. Это была такая наглая обираловка,
которой свет белый не видел.
Экономисты знали своё дело. Совхозы на базе колхозов не организовывали – иначе
окончательно загубили бы сельское хозяйство. Колхозы являлись неиссякаемым источниками
финансов. Те же – «Фордзоны» покупали у капиталистов за проданный, в Европу хлеб, который
выметали в колхозах. Но тракторы в первую очередь шли в совхозы. Но если бы всё в прок.
Только в нашем районе строилось несколько центральных усадеб, которые через короткое время
ликвидировали, на ветер летели тысячи, большие миллионы.
Туда шла техника, стройматериалы, лучшие кадры рабочих, специалистов, руководителей.
Туда, доставлялся и губился племенной скот. В колхозах крестьянин всё-таки но инерции пахал
землю, ходил за скотом – на трудодни получал по конечному результату в конце года. Была
заинтересованность, надо было кормиться. В совхозах рабочий ни за что не отвечал. Он получал
рубль за проработанный день. Впрочем, это мы видим и сегодня.
В общем, колхозам, действительно, не дали возможности развиваться. Их превратили в
государственные предприятия, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Например, колхоз
даже семена не ссыпал в своих амбарах – заставляли вывозить. Весной – обратный путь зерна. И
всё это на лошадях, в грязь, холод. Естественно, почти не оставляли фуража. Немного овса коням
на весну. Коровы концентратов не видели, не могло без хлеба развиваться свиноводство.
Доходило до абсурда. Сбруя изнашивалась. Мастера выделывать кожи, шорники были, но не
имелось материалов. Все кожи строго приходовались и сдавались государству.
Наиболее смелые и предприимчивые председатели шли на риск – заначивали кожсырьё.
Нелегально выделывали, потом изготовляли хомуты, седелки; шили уздечки. У плохого
председателя, который без инструкции боялся сделать и шаг, всё держалось на верёвках: гужи,
вожжи, тяж, чересседельники. Люди видели – обирают, не дают жить. Колхозная касса, как
правило, пуста. Купить что-то у сельпо не было денег, ту же сбрую. Висели хомуты на крюках. И
последний удар по крестьянству нанесла война. Она же на время прекратила и разного рода
реорганизации, которые продолжались до самого её начала.
«Дикий сокол и другие»
Недалеко от Подольска в 1930 – 37 годах существовал хуторок «Дикий сокол». Откуда оно
взялось, остаётся только догадываться. Вообще-то громкие имена тогда были совсем не редкость,
если перечислить названия колхозов, а вот совхозы были всего-навсего по номерам. «Дикий
сокол» относился к Подольскому отделению (ферме), являлся местом отгонного пастбища и
зимовки скота. Проживало там до десяти семей. Кстати, и из них нашли кого репрессировать. В
1937году хутора не стало. Видимо, прикрыли лавочку, чтобы не разводить «контру».
До 1930 года Новая Казаковка являлась отделением совхоза «Иконниковский», через два
года она становится центром совхоза №315. Просуществовал он только пятилетку, а
Новоказаковское, теперь уже отделение, перешло во вновь созданный совхоз «Новоивановский».
Управляющим там был Денис Прокопьевич Иванов, а веттехником Яков Дмитриевич Михайлов.
Новая Ивановка, по рассказам старожилов, начала застраиваться в 1905 – 6 годах – плоды
столыпинской земельной реформы. На участке, к приёму жителей Ивановской губернии, были
уже вырыты колодцы. Она возникла чуть раньше Рождественки. Потомков тех, кто основал
деревню, уже никого там нет. Те же, кто приехал позже в новый совхоз, историю села не помнят.
Не нужна она им…
Однако старожилы из Рождественки говорили, что к 1906 году (по воспоминаниям своих
родителей) Новоивановка являлась небольшим засёлком. Вот она и стала в 1932 году центром
совхоза №236.
В 1946 году он ликвидируется, Новоивановка именуется отделением совхоза
«Паутовский». Деревня растеряла почти всё, что имела.
На землях совхоза «Новоивановский» существовал с двадцатых голов «Пятый аул» – в 1956
переименовали в Лесное. И его судьба трясла как только умела. Он входит вначале в совхоз
57
«Иконниковский», с 1957 – «Паутовский», позже «Некрасовский», сегодня подсобное
хозяйство одного из омских предприятий.
По дороге Новая Ивановка – Сидоровка закладывается в 1932 году ещё одно отделение
совхоза «Новоивановский», примерно в пяти километрах – «Смородинки». Но ему не суждено
было стать деревней. Не получив ни экономического, ни социального развития, существовало
центром отгонного пастбища. Строилась не на пустом месте и деревня Копейкино – 4-я ферма
Новоивановского совхоза. Здесь была заимка крестьянина Копейкина из Стрижово. Ещё в 1953
году здесь проживало несколько казахских семей. Через два-три года – пустырь.
Деревни – призраки
В 1930 году на месте заимки крестьянина Мещерского из большого села Резино
организовывается отделение совхоза «Козинский». Мы уже кое-что о нём писали. Здесь и
возникла Мещерка. Деревня небольшая, компактная. Всё здесь было: школа, клуб, магазин. Ферма
славилась высокими надоями – это уже в начале семидесятых. После разделения гиганта Мещерка
отходит к совхозу «Воскресенский», потом к вновь организованному «Копьевскому».
Рядом с Мещеркой проходил старый Екатерининский тракт. Скоро, пожалуй, ничего от
него не останется. Некому обозначить его предупредительными знаками, не допускать распашки
Тракт – наша история, его строили наши прадеды, по нему шли ссыльные кандальники, ехали
опальные дворяне, путешествовали великие художники.
«Копьевский» ликвидируется в 1960 году, Мещерка отходит к «Новотроицкому». 1977 год
стал для неё роковым. Руководители совхоза посчитали, что деревня неперспективная. И деревни
не стало. Причины же в другом. Очень не хотелось начальству ездить далеко от Новотроицка,
заниматься социальными вопросами. Проще – прихлопнуть. Что и было сделано.
Очень много в ту пору появилось как бы деревень-призраков. Сегодня они стоят, завтра их
уже нет.
В первые годы образования колхозу «Октябрь» – Локти, правый берег Оми – часть земли
была выделена и на левой её стороне. Ближе к Медвежьей Гриве. На вновь нарезанные угодья и
переселились в 1931 году некоторые колхозники из «Октября». Засёлок назвали «Новая Деревня».
Она стала бригадой колхоза. Её давно нет, но развалины заметны. Если ехать по дороге Локти –
Медвежья Грива, то нетрудно их заметить.
О ней, пожалуй, трудно было бы и вспомнить, если бы здесь в Великую Отечественную не
находился Дом инвалидов: труда, войны и детства. Вот такой смешанный. По существу, он был на
самообслуживании. Инвалиды держали скот, сеяли хлеб. В 1930 году это учреждение убрали, не
стало и Новой Деревни.
Из Некрасовки в 1932 году восемь семей переехало на правую сторону озера Семислинка и
заселили «Времянку» – такое дали название. Теперь трудно разобраться, почему такая
неопределённость. Видимо, какой-то «начальник» настаивал строиться здесь, а старожилы видели
– не годится место.
– В строительстве животноводческих помещений мне приходилось участвовать вместе с
отцом, – вспоминает Павел Данилович Стреколовский. – Возили и вкалывали столбы, возили лес
из близлежащих лесов, ставили каркасы будущих животноводческих помещений. Хозяйствовали
здесь недолго – шесть лет. В самом деле, место выбрано непродуманно. Жили, держали скот на
одной стороне огромного озера, а пашня была на другой. Пришлось переезжать ближе к земле:
старое ломать, новое строить. Теперь деревню назвали по озеру – Семислинка.
В эти же годы в Семислинку шло интенсивное подселение из Моисеевки, Антонидовки,
Николаевки, Борисовки. В послевоенные годы здесь насчитывалось до 80 дворохозяйств. В
семидесятые здесь стояли дойный и откормочный гурты. И опять дирекции, теперь уже совхоза
«Хомутинский», не понравилась oтдалённость деревни от родной конторы. Г. Л. Гаранин поставил
на ней крест. Естественно, с благословения руководителей района. Уничтожение деревни шло по
трафарету, о котором мы уже много раз писали. Последние жители покинули село в 1977 году.
58
Чёрный куст, Виноградовка
Чёрный Куст, как отделение совхоза «Воскресенский», образован в 1934 году. Своё
название вновь возникшее поселение получило, очевидно, по буйным зарослям чёрного тала,
росшего по крутизне оврагов. Вторая версия – название это местечко имело не русское, которое
переводилось, видимо, как Чёрный Куст. Потом он вошёл в совхоз «Новотроицкий», в скором
времени в «Береговой». Правда, к этому периоду, кроме названия, мало в нём что осталось. А ведь
деревня, по нынешним понятиям, была немалая – 40 – 45 дворов. Официально Чёрный куст
перестал существовать в 1978 году, а на самом деле несколькими годами раньше.
В 1936 году из-за нехватки земельных угодий половина семей колхоза имени Ворошилова
– Барышники – направили в Москву к Председателю Президиума Верховного Совета СССР М. И.
Калинину ходоков с просьбой: о выделении дополнительной пашни. Оказывается, уже в те
далёкие времена столица забрала себе даже местные проблемы, которые можно было решить на
уровне района, в крайнем случае области. Нет, решали гораздо выше, даже не в республиканских
инстанциях, а союзных.
Как бы там ни было, а Всесоюзный староста просьбу сибиряков уважил. В этом же году им
отводится участок государственного резерва, в нескольких километрах от Хортиц, на второй
стороне озера неосвоенных земель. Так возникла Виноградовка. Закончилось переселение через
два года. За этот период на новое место перебралось около 40 семей: Карпачёвы, Минниковы,
Кулешины, Черкашины, другие. Сразу же по завершении переселения образовывается колхоз
имени Пушкина.
В 1955 году его объединяют с имени Димитрова. Потом она входит в совхоз
«Хомутинский», в 1963 – «Сидоровский».
В четырёх километрах от Пугачёво (1932 год) застраивается посёлок Сахалин – отделение
совхоза «Измайловский». В 1962 году его передают в имени Петра Ильичёва. Новая деревня
заселялась жителями Маломитькино, Кабурлов, Теренкуля – насчитывало до полусотни дворов. В
1974 году его не стало. Решили – неперспективное.
В 1938 году в районе возникает ещё два небольших населённых пункта – базы приёма и
откорма скота. Один относился к Калачинскому, второй – к Горьковскому мясокомбинатам. В
простонародье же стали именовать «Заготскот». Потом один (около Ачаирки) назвали Приволье.
В 1964 оба ликвидированы и розданы совхозам «Нижнеомскому» и «Паутовскому». Именно с
этого времени и не стало самих населённых пунктов.
Этапы заселения
1930 – 38, по существу, были последними годами увеличения количества деревень в
границах нынешнего района. Из фрагментов истории описанных населённых пунктов и тех, о
которых скажем ниже, можно проследить, что освоение шло по этапам. Первый, не считая
Пустынного, – вторая половина восемнадцатого века, второй – первая половила прошлого, третий
– конец прошлого. И четвёртый – самый значительный приток населения из Европейской части
России, Украины, Белоруссии – начало нынешнего столетия, в годы столыпинской реформы. С
1903 по 1914 в нашем районе заселено 19 деревень.
Последний этап – годы Советской власти – дробление уже существующих сёл.
Начало дроблению населённых пунктов положила новая экономическая политика, а в
конце двадцатых и начале тридцатых – коллективизация и создание государственных хозяйств. Не
желая объединения, старались оставаться единоличными хозяевами своего надела справные
мужики, отмежёвывались от колхозов, переезжали на новые места.
Основным, притоком рабочей силы в рождающиеся совхозы также были крестьяне, в своём
большинстве, из близлежащих сёл, хватало и из дальних. Крестьянину уже терять было нечего.
Заработанное потом и кровью или отобрано, или сдано добровольно в сельхозартель. Вот и
подавались искать счастья в новые места. Могли и так: приехать и объявить, что с сегодняшнего
дня вы рабочие совхоза такого-то, фермы (отделения). Короче, старая многоукладная деревня со
59
своими
десятилетиями
сложившимися патриархальными правилами и неписаными
законами не стала похожа на себя.
Поимённый список
Чтобы осталась память о названиях ныне существующих и бывших деревнях стоит,
видимо,
их
перечислить
поимённо.
Для
памяти
нам
и
нашим
потомкам.
Пустынное
Петропавловка
Нижняя Омка
Вишнёвка
Хомутника
Дмитриевка
Локти (л. берег)
Пугачёво
Локти (пр. берег)
Новая Деревня (Паут. с/Совета)
Усть-Горы
Смирновка
Малая Хомутника
Удачное
Соловецк
Семислинка
Сидоровка
Любимовка
Отрадновка
Мещерка
Епанчино
Новая Малиновка
Киршовка
Чёрный Куст
Беляшово
Виноградовка
Стрижово
Ситники
Ачаирка
Озёрное
Ситники (старые)
Вторая ферма (Ситн. совхоза)
Кабурлы
Борисовка
Каиркуль
Красный Восток
Тунгуслы
Новая Ивановка
Денисовка
Измайловка
Воскресенка (Хом. с/Совета)
Лесное
Николаевка
Хутора
Глухониколаевка
Бещаул
Антоновка
Васильевка
Старомалиновка
Новая Деревня (Локт. с/Совета)
Медвежья Грива
Теренкуль
Полтавка
Сахалин
Чилим
Нестюки
Лаврино
Галанино
Некрасовка
Новотроицк
Воскресенка (Новотр. с/ Совета)
Петровка
Придорожное
Копейкино
Хортица
Паутовка
Журавлёвка
Баркеевка
Павловка
Подольск
Камышинка
Дикий Сокол
Малая Омка
Новая Казаковка
Сергеевка
Приволье
Барышники
Подсобное
Покровка
Малиновка (Кабурл. с/Совета)
Михайловка (Паут. с/Совета)
Заготскот (Калачинский)
Рождественка
Смородинки
Зенкуль
Казанка
Михайловка (Сол. с /Совета)
60
Итак, 87 сёл, деревень, хуторов, застроек. На нашей территории существовало ещё три
хуторка: «Москва» недалеко от Николаевки, второй около Чилима, тритий – недалеко от
Медвежьей Гривы.
И последнее. Сёла, которые застраивались раньше, официально писались несколько поиному. Например, Нижняя Омка – Нижнеомское, Хомутинка – Хомутинское, Денисовка –
Денисовское, Воскресенка – Воскресенское, Киршовка – Киршовское и так далее. Потом стали
называть их «пренебрежительным» именем, а позже и так писать. Теперь это стало каким-то
правилом, что ли.
Разруха и голод
Годы первой мировой, следом гражданской привели страну к величайшей разрухе, какой
мало знала история России. Экономика была парализована совершенно. Но работали фабрики,
заводы, шахты, карьеры. На грани остановки оказался железнодорожный транспорт.
Изо всех сил держалось сельское хозяйство. Многие семьи оставались без кормильцев.
Если в царскую армию брали с разбором, например, одного сына у родителей не мобилизовывали,
то, когда наступило единоборство россиян друг с другом, о каких-то логических поступках не
могло идти и речи. В деревнях мобилизации проводились постоянно: и белыми, и красными, и
атаманами, и батьками. Кто но успел убежать, того и ставили под ружьё.
А тут ещё один удар – в начале 20-х выпало два неурожая кряду. Голод охватил 75
губерний, унесший около миллиона (таковы официальные данные) жизней. 1922 год урожайный,
деревня начала поправляться, появились мужики, сменившие винтовку на плуг, тачанку, на телегу.
Возрождению экономики и сельского хозяйства способствовала новая экономическая
политика В. И. Ленина, которую провозгласил X съезд пашей партии. Сущность НЭПа пояснять
не станем. О ней написано много и противоречиво. Вспомним только слова Ильича, что это
всерьёз надолго. Только сталинская карательная дубина сделала как раз наоборот. К середине
тридцатых с «новой политикой» было покончено. Однако роль НЭПа переоценить нельзя. В
достаточно короткие сроки полки магазинов наполнились товарами, продуктами. Крестьянин стал
получать технику. Между городом и деревней установились взаимовыгодные экономические
связи.
Чем же провинилась Новая Ленинская политика? Надо предполагать, только одним: она
допускала элементы капиталистического развития. Для командно-административной сталинской
системы это не подходило. Она не хотела, чтобы кто-то как-то считал себя независимым.
Становился не по ранжиру, имел своё мнение.
Заколосились нивы
В годы НЭПа был достигнут уровень 1913 года по производству зерна, других продуктов
сельского хозяйства. Крестьянин мёртвой хваткой взял землю. Свою землю. Деревня начала
расправлять крылья. С 1924 года до самой коллективизации многие семьи нашего района через
товарообмен, затем свободную торговлю – что мы сегодня называем свободный рынок – брали
конные плуги, бороны, сеялки. Часто в кредиты, которые широко практиковались в то время.
Естественно, повышалась культура земледелия, совершенной стала технология
возделывания яровых и озимых. Селянин постепенно стал отказываться от серпа. За хлеб деревня
приобретала лобогрейки, самосброски, другие более сложные машины вязалки. Это
действительно, казалось чудом современности: сама косит, сама вяжет – оставалось составлявлять
снопы в суслоны для просушки.
Всё приводилось в движение конной тягой, вот почему лошадь у крестьянина была
бесценным капиталом. Он её берёг как дитя малое: лучшее сено, овёс – ей, самое тёплое
помещение – ей. Коровы, другая дворовая живность – на втором плане.
Отказались от цепа, ему на смену пришла молотилка. Где-то их приводили в движение
«паровики», но в Сибири, в основном, они действовали от привода, крутили который опять же
лошади.
61
Старшее поколение помнит весь этот набор самых различных машин. К сожалению, в
годы коллективизации многое было порушено. Не сберегли. Да и кому беречь, если сельхозартели
они достались задаром – их просто конфисковывали у зажиточных, а самих зажиточных целыми
этапами отправляли в Урманы, «за болота». В Великую Отечественную женщины опять взялись за
серпы. Впрочем, не было в войну и добрых коней, которым было бы под силу тянуть такие
агрегаты. Зерна для них не оставляли, а сена не всегда успевали накосить – так замыкался круг
крестьянских проблем.
Однако мы несколько забежали вперёд.
В те годы государство шло навстречу крестьянину – лишь бы он больше продавал хлеба,
других продуктов своего хозяйства. И селянин развернулся. Заколосилась нивы, наполнились
закрома. К коллективизации единоличное крестьянство уже обеспечивало не только население
страны хлебом, мясом, маслом, появились значительные излишки – экспорт продолжался. Взамен
из-за границы шло оборудование для тяжёлой индустрии, оснащалась Красная Армия, строились
гидроэлектростанции, народ стал оживать.
Кто как работает…
Сейчас очень расхожим стал афоризм: кто как работает, тот так и живет. В противовес ему
родился другой: как рулим – так и едем. Так вот, в годы НЭПа никто крестьянином не рулил,
давался полный простор его деятельности, к такой политике в сельском хозяйстве, как известно,
стали призывать опять – спустя полвека.
Мужик в Сибири, строго говоря, был уравнён. Каждому давалась земля, соответствующие
кредиты, оказывалась другая помощь: обосновывайся, живи, трудись. Никакого разделения на
бедных и богатых – возможности абсолютно одинаковые. Каждый начинал с первой борозды. И
вот: у кого она оказывалась глубже, ровнее, тот и выигрывал. Иными словами, кто работал
больше, оказывался истинным хозяином, тот и набирал силу. Подкупал лошадей, прирезал земли,
сенокосные угодья, ставил пятистенный дом. В конце концов он и становился – нет, не богачом –
обладателем крепкого двора. Никаких больших денег у него никогда не водилось, но зерно –
основное мерило зажиточности – собирал много, закрома засыпал большие. Не жирел – ел досыта,
соблюдая многочисленные посты.
Началось это в ранние годы заселения Сибири, также было и в годы НЭПа: кто больше
вкладывал труда, тот больше собирал урожай. Излишки, как правило, шли на продажу или прямой
обмен на товары. Сегодня бы это определили как вкладывание средств в производство. Работал в
конце концов справный мужик не на себя, на своё хозяйство. Лишнего пятака не пропивал и не
проедал. Одевался как все, на миру ничем не отличался от своих собратьев.
Был и другой вид крестьянина. Хотя особого расслоения в деревне не наблюдалось, но
хлеба не у всех до нови хватало. Да, были те, которым как-то не везло: то лошадь падёт, то озимые
вымокнут, то изба сгорит. Оставались вдовы, болели мужики. Но это не характерно для сибирской
деревни. Были здоровые, сильные мужики, семьи которых, перебивались, как говорят, с воды на
квас. Любители застолья и веселья. Скорее вспахать, скорее посеять – и до осени в деревне. Мало
их волновало, что сено не прибрано, гниёт в копнах, крыша на дворе раскрыта – как единственная
коровёнка перезимует?
Такие люди никогда не пользовались уважением в деревне. И потому серьёзные мужики не
водили с ними дружбу.
Кооперация наоборот
Мы уже писали, что после гражданской войны в сибирской деревне стало набирать силу
кооперативное движение. Появились зачатки той системы, которая сегодня процветает, например,
в Швеции. У крестьянина не стало забот со сбытом, сноси продукции. Начали строиться
маслозаводы, открываться сливкоотделения, маслобойки. Однако к концу двадцатых с
самодеятельностью было покончено.
Сталин и его кабинет не хотели мириться, что селянин сам распоряжается плодами своего
труда, не продаёт то же зерно по бросовым ценам – себе в убыток. И ленинским задумкам о
62
кооперации,
цивилизованной,
а
не тоталитарной, пришёл конец. Верх взяла
доктрина сплошной коллективизации, никаких добровольных начал. Или в колхоз, или – враг
народа. Третьего выбора не давалось.
В колхозы стали мобилизовывать, как в армию во время войны. Загонять, как выражались в
деревне. Части населения понравилось, что всё будет общественным: и соседова молотилка, и моя
лопата. Лопату не жалко – ничего не стоит, а молотилка стоила кровавых мозолей – тут
единодушия населения не было и не могло быть. Видели, не нужда заедает, лень – главная
причина отдельного сибирского мужика. Но таких, к счастью, (или несчастью), было немного.
Понять и объяснить это не трудно. В неведомое (особенно в начале прошлого века) ехали
наиболее предприимчивые люди, старались именно здесь найти применение своей энергии. И
находили. Естественно, какой-то процент шёл и просто перекати-поле. Больно, как мы уже
писали, ударила по деревне гражданская война солдатчина первой мировой. Какие-то хозяйства не
могли оправиться после всех таких бед. Но именно ленинская крестьянская политика, политика
через кооперацию, давала всем шанс оправиться от потрясений. Шанс не использовался, и,
конечно, не по вине крестьянина.
Глава 3
Раскулачивание
Кулак – звание или название сословия к жителям района, да и всей Сибири, никак не
подходило. Кулак – единицы российского разбогатевшего мужика, который становился чем-то
вроде своеобразного помещика. Обычно они выходили из старост деревень, которым барин
доверял все свои дела, или управляющих. Нередко набивали мошну подрядчики по городам.
Возвратившись потом в свою местность, скупали в округе земли, леса, целые поместья. Потом
пашни и угодья сдавали тем, кто не имел своих наделов. Это были, действительно, эксплуататоры.
Почище помещиков. Но их была какая-то доля процента от всего крестьянства.
Потом эта кличка пригодилась во время коллективизации. Она проводила водораздел
между теми, кто вольно или невольно шёл в коллективное хозяйство, и кто не хотел пускать по
ветру своё нажитое. Не надо забывать, что «записывали» совсем ни добровольно, гнали поголовно
всех, как скот на пастбище. Кто упирался, раздумывал – кулак. Если же медлил бедняк,
противился насилию, ему тоже нашли определение – подкулачник. А он и хлеба досыта редко ел.
В этот разряд попадали и те, кто не понравился активисту или нагрубил ему, помешал
бесчинствовать. Никаких арбитров не признавали. В кулаки попала та категория крестьянства,
которая давала государству львиную долю продуктов питания. Именно такие мужики вдруг стали
классовыми врагами, а вчера считались наиболее уважаемыми хозяевами.
Начиная с 1929 года, в нашем районе, под прикрытием классовой борьбы с
мелкобуржуазными элементами, попали в разряд кулаков все, кто был истинным хозяином,
великим тружеником. Не миловали и середняков – было и такое определение. Всё разложили по
полочкам во имя «справедливой» борьбы с «эксплуатацией», за светлое будущее. Репрессии
поражали своим размахом. Целые этапы, помните, как шли ссыльные по сибирским трактам –
утопили на Васюганье, заранее обрекая многие тысячи, а по стране – миллионы на верную смерть.
Гнали, как правило, семьями с грудными младенцами и немощными стариками, первыми,
кто начал умирать, не дойдя до места ссылки.
Забытые имена
Кого лишили родного гнезда, не было предела горю и отчаянию. Часть оставшихся не знала
предела радости и восторга. Лозунг: грабь награбленное – вписывался в их интересы. Подчищали
под метлу. Конечно, о каких-то деньгах не шло и речи, их у «кулаков» просто не было. Зато
тащили овчины. Шерсть, пряжу, холсты. Тащили шубы, валенки, подушки, перины, какую-то
одежду, сапоги. Что нельзя было уволочь домой, напялить на себя или съесть, увозилось на общий
двор – в колхоз: молотилки, лобогрейки, брички, сани и так далее. Скот тоже почти весь порезали,
лошадей разогнали по конюшням. И начали хозяйствовать.
63
Готовя настоящий материал, пришлось встречаться со старожилами, которые всё
видели своими глазами. И никто не подтвердил, что в их деревне жили кулаки-эксплуататоры. Не
было их у нас, говорил каждый. Им нельзя не верить. Вся трагедия в том, что для раскулачивания
доводились задания – столько-то в деревне объявить мироедами. Цифра – не произвольная.
Кампанию не пустили на самотёк. На Совет доводилось твёрдое задание. Например, 125. Эта
цифра и разбрасывалась по деревням. Как председатель сельсовета и уполномоченные определят,
тем фамилиям и быть в списках. Какими критериями они пользовались, во многом остаётся до сих
пор тайной.
Нужно ли удивляться, что порой ссылались семьи, имеющие десять и более детей.
Попадались и единолошадники и просто «вредные» мужики, которые не терпели демагогии и
несправедливости.
Если кто сомневается в творившемся произволе, можно привести такие факты. Опрошены
жители 28 сёл нашего района. Вот что они дали. В Сидоровке раскулачили 13 семей, Хомутннке 15, Усть-Горах – 10, Соловецке – 5, Антоновке – 4, Нижней Омке – 6, Воскресение – 3, Красном
Востоке – 5, Денисовке – 4, Отрадновке – 3, Медвежьей Гриве – 5, Полтавке – 3, Малой Омке – 2,
Епанчино – 4, Пустынном – 3, Старых Ситниках – 5, Киршовке – 5, Лаврино – 5. И так по каждой
деревне.
Только глав семей набирается 110. Не учтены сотни и сотни домочадцев, и сколько ещё
сослано из остальных 58 населённых пунктов? Но и эти трагические данные нельзя считать
полными. Фамилии всех горемык, конечно, не запомнили – прошло слишком много времени с тех
пор, близких родственников не осталось, а чужая боль долго не беспокоит.
Дорога изгнанных
В населённых пунктах, расположенных по Иртышу и прилагающих к нему деревням,
раскулаченных (репрессированных – слово подходит больше) с узлами в руках сажали на баржи и
сплавляли вниз до Оби, а дальше буксировали до Васюганья. Потом тащили баржи вверх по
притоку. Увидит конвой высокий берег Васюгана – высаживайся партия. Болот близко нет,
остались позади, отрезали путь от родного края и всего цивилизованного мира.
Кругом ни живой души, если не считать зверья. Но его не боялись, заедал гнус. Не было от
него нигде спасенья, с барж выгружали топоры, пилы, лопаты. И судно уходило. Выживут люди,
не выживут – это уже никого не интересовало. Во всяком случае, власть советскую. Так дёшево
стоил человек.
Для справки: Васюган – приток Оби. Река большая, есть на всех картах. Длина 1082
километра – теряется в непроходимых болотах. Место дикое и малообжитое до сих пор.
Из сёл и деревень, расположенных вдоль Оми все репрессированные семьи, как правило,
этапировались в зимнее время, санным путём. Такие обозы с плачущими детьми, криками
взрослых, лаем собак растягивались порой на 15 – 20 километров (из воспоминаний ссыльных,
чудом впоследствии спасшихся). Тащились обозы по месяцу и больше – от ночлега до ночлега
определяли расстояние в 30 – 40 километров или больше. Останавливались, как правило, в чистом
поле, да и деревень дальше просто не было.
Начинался путь Еланка-Усть-Тарка. Потом Барабинск или Тара по старому (очень
символично) Екатеринскому тракту. От Барабинска этапы резко поворачивали на север и зимними
дорогами (летом из-за топких болот не проедешь) опять же попадали на Васюганье.
В наше время, туда можно пробраться только на вертолётах. И не летал бы туда никто
никогда, если бы не нашли нефть в Тюменской и Томской областях.
Люди и судьбы
Большинство, или лучше сказать, подавляющее большинство репрессированных навсегда
остались в диких краях. Когда-то их предки шли в Сибирь за лучшей долей, теперь их потомков
насильно изгоняли с насиженных, хорошо обжитых мест. Гнали на гибель, и достигли чего хотели.
Умирали от болезней, голоду, морозов, безысходности. Немногие выжили, но выжили и остались
в закрывающейся тюрьме Васюганья.
64
Кому-то, пусть единицам, удалось поймать на перекор судьбе лучшую долю. Когото по каким-то аналогичным причинам вдруг реабилитировали. Единицы, правда. Другие, более
отчаянные и дерзкие, просто бежали, прошли сквозь заслоны чекистов с трёхлинейками. Да, не
всем удавалось прорваться не только сквозь кордоны, но вырываться из непроходимых болот и
топей, морозов и метелей. Их даже некому было оплакать.
Каждая остановка этапа оставляла небольшое людское кладбище. Без крестов и глубоких
могил, мёрзлую землю не очень разроешь, да и рыть некому, особенно и сил нету. Конечная цель
заранее не определялась. Попадёт в самой глухомани высокое место, небольшое пространство,
здесь и оставляют в непролазном снегу, на морозе очередную партию. Остальных гонят дальше.
Для справки. Васюганье – болотистая таёжная местность. Для осёдлого жилья практически
не пригодная.
Ссылали и расстреливали
Часто можно услышать: чернят историю, обливают грязью. В какой-то степени с этим
можно согласиться. Однако репрессии крестьянства в тридцатых не прикроешь никаким фиговым
листком. Если ещё кто-то сомневается, назовём фамилии глав семейств, которых угоняли этапами.
И не только изолировали топкими болотами, обрекая своих сограждан на смерть, но и не
стеснялись кое-кого расстреливать.
В Хомутнике поставили вне общества:
Никифорова Ф. Я.
Никифорова Н.
Малыгина Л. П.
Малыгина Н. П.
Кологривова А. Я.
Ливанова А. С.
Коначкова И. М.
По Усть-Горам:
Седымова С. Е.
Седымова А.
Седымова А. Е.
Пугина У.С.
Стрижкова С.
По Воскресенке:
Барышкова Т.
Наумова Д.
Кутейникова Т.
По Красному Востоку:
Боровкова Д. Г.
Боровкова В.
Боровкова Н. П.
Боровкова И. П.
Боровкова
Потапова Д. С.
Красноярова М. Я.
Никитина И. А.
Никифорова Г. Ф.
Никифорова Н. Ф.
Кологривова С.К.
Сенина Ф.
Сенина В.
Антонова М.
Рогозина Н. П.
Кузнецова У. Д.
Авилкина С. М.
Климентьева
65
К сожалению, инициалы уточнить не удалось, фамилии старожилы ещё помнили, но вот
имена и отчества – не всех репрессированных.
Главы семей с домочадцами в родные места вернулись далеко не все – единицы. Из
Красного Востока Боровковы, как рассказывали те, кто вырвался из устроенного ада, в частности,
С. Ф. Боровков – четверо из пяти его родственников были расстреляны в Барабинске.
На лозунге – крест
На лозунге, провозглашённом В. И. Лениным от имени Советской власти: «Земля –
крестьянам», начиная с первых лет коллективизации, был поставлен крест. Он жирно значился до
апреля 1985 года – с этого дня надо делать отсчёт перестройки в деревне.
Трагедия настигла почти всех добрых хозяев, кто по-настоящему любил землю, хотел
добра России, обществу, в котором жил, семье. На глазах нынешних стариков проходило это
чёрное дело.
Каждая семья, как правило, многодетная, под одной крышей проживало три, а то и четыре
поколения, имела 5 – 7 – 10 лошадей, необходимый сельхозинвентарь, хорошие постройки –
кулак. У этого же кулака – мозоли кровавые, пальцы от работы не разгибаются, от темна до темна
в труде, света белого не видел, только по великим праздникам пропускал рюмку-другую. Мясо
позволял себе не каждый день, солониной давился и в сев, и в жатву, жался зарезать овцу. И это –
кулак, кровопивец и враг народа, враг Советской власти, которую кормил!
Жили на одном подворье, как уже говорилось, глава семьи, три-четыре женатых сына,
взвод ребятишек. На каждого взрослого мужчину часто не приходилось и по одной лошади. В
целом же хозяйство со стороны выглядело, действительно, немалым. Наумовы в Воскресенке,
например, жили в семье – целая колхозная бригада. Да, сеяли и намолачивали зерна много, имели
неплохой табун крупного рогатого скота, овец. Но и едоков до двух десятков и больше, И земля –
единственная кормилица. Вот и холили её, обихаживали.
И вот всех в один прекрасный день посадили на подводы, разрешив прихватить кое-какой
скарб, одежонку, и под рвущий душу плач детей, причитания женщин и проклятия мужчин
отравили «за болота». Увозили и других. Долго не утихал вой родственников, которым выпало
счастье остаться под своими крышами.
Под забором, помнится, как будто всё происходило вчера, осталась бесхозная
сноповязалка. И стояла она до Великой Отечественной. Так и не могли найти ей применение, хотя
бабы в войну большие площади хлеба сжинали серпами. Однако трудовые руки стали очень
дешёвыми – всё равно на трудодни выдавали за редкими годами – крохи.
Примерно такая же картина наблюдалась в большинстве сёл района. Чья же стала земля?
Глазами свидетелей
Вот протокол общего собрания граждан Глухониколаевки о выселении из деревни и
отправке по этапу некоторых жителей. Написано, кстати, красными чернилами. Мотивировалось
тем, что эти люди срывают яровой сев. Фамилии, к сожалению, не запомнились, не один десяток.
Так отчизна обращалась со своими подданными, которых обязана была защищать. Обходилась
подло по той причине, что действовала от имени народа и при помощи народа. Народа
запуганного, безмолвно исполняющего всё по прихоти властей.
Можно быть уверенным никто никому не мешал сеять. И как примерно можно было это
сделать, если каждый был уверен не за «вредительство», даже не за непослушание – высылка за
болота. Скорее всего, это не что иное, как фабрикация документов. Под указку тех, кто занимался
такими делами. Не надо и забывать: план раскулачивания доводился сверху, выдавались цифры,
смысл которых нормальный человек понять не мог.
– В первый день раскулачивания, – рассказывала Мария Уваровна Терехова, девичья
фамилия Кузнецова, – у нас забрали весь хлеб, свели со двора всю скотину. Нас всех из дома
просто выгнали на задворки, не разрешали на ночь пойти переночевать к родственникам. У брата
66
Ильи было пятеро ребятишек – спали на морозе, укрытые одеждой, какую удалось захватить с
собой. Я убежала, меня искал милиционер, искал по всей деревне. Искал девчонку в 15 лет. Я же
спала у соседей среди их многочисленных детей. Выспалась и сама пришла, чтобы вместе со
всеми отправиться в ссылку. При отправке маленьких ребятишек кидали в сани, как котят.
К тому времени у Марии Уваровны отца уже забрали – на неделю раньше увезли в
Еланку. И по сей день близкие не знают, где он есть. Исчез бесследно. Остаётся только
догадываться, какая его постигла участь.
Более месяца в пути. Ехали, шли, мёрзли, голодали.
– Остров суши, – продолжает пожилая женщина, – окружённый молчаливой и страшной
тайгой. Подаётся команда: остановиться и выгружаться. Сбросили какое было барахло –
большинство пустых подвод повернуло обратно. Помню, мужчины начали валить вековые сосны
и разводить огромные костры. Первое время около них и жили, и спали. Одновременно, у кого
ещё оставались силы, строили бараки. В них набивалось столько людей, сколько только можно
было набить. Жили. Целый месяц с ног не снимали валенки. Ноги распухли, пришлось резать
обужу. Пища: мука, замешанная на снеговой воде. Так и питались этой болтушкой.
На второй год людям разрешили вернуться а свои деревни. Неизвестно, за что угнали, не
понятно по каким причинам проявили «милость». Людям тогда было «не положено объяснять
высшие мотивы» власти. Поставили условие, добираться кто как сможет.
– Брат с женой и детьми, я, – невесело повествует Мария Уваровна, – 40 дней шли по
тайге. Весна. Сверху вода, грязь, снизу лёд. Обессиленные, оставили ребёнка на болотной кочке –
тащить не было сил, могла погибнуть вся семья, остальные дети. А он, где взялись силы, кричит:
«Мама, мама...». Вернулись, забрали малыша. После этого и идти как будто легче стало. В
Воскресенку мы уже еле дотащились.
Узники болот
Фёдор Андреевич Панин из Хуторов рассказал свою историю.
– Нас в 1931 году погрузили на баржу и погнали её вниз по Иртышу, потом Оби, потом
по притоку Васюган. Сколько мы плыли, не знаю, но хорошо помню, как нас выгружали на
высоком крутом берегу. Сосланные, такие же горемыки как и мы, на островах болот уже
находились. Корчевали лес, строили землянки, выжигали пни, корчевали мелкий кустарник под
огороды. Вернулись мы в Хутора после реабилитации.
Подробную историю жизни и раскулачивания поведала Анастасия Леонтьевна
Войцеховская. Удивительная ясность памяти у этой немолодой женщины. Девичья фамилия –
Кобзеева, живёт в Малой Омке.
– Наша семья от нелёгкой жизни приехала с первой группой переселенцев в Малую
Омку. У отца, Кобзеева Леонтия Николаевича, нас было восемь душ. Прибыли из Курской
губернии. Отец был очень трудолюбивый. Когда он стал обладать наделом собственной земли,
сразу же почувствовал себя хозяином. К 1929 году он на имевшихся трёх лошадях засевал 14
десятин хлебом. Семья имела трёх коров. Овцы, птица – тоже водились. Излишки продавались, а
на вырученные деньги покупался сельхозинвентарь, после урожайного года купили и молотилку.
В этом же 1929 году отец продал государству 600 пудов хлеба.
И вот за то, что работали от зари до зари, лишая себя сна и отдыха, доброй одежды и
обуви, из отца сделали кулака и врага народа. Только из-за того, что он хотел с помощью машины
давать со своего хозяйства больше хлеба.
Этой же зимой нас всей семьей с какими-то пожитками загнали в этап из 750 подвод –
«кулаки» из соседних деревень. Этот-полный горести и безысходности обоз растянулся на многие
километры и шёл через Тару по старому сибирскому тракту кандальников. Двигались к конечной,
никому из ссыльных неизвестной, цели. С двух сторон конная милиция. Или нас охраняли, или от
нас охраняли. – Но смей шагу шагнуть в сторону – грубый окрик «назад». И зло добавляли:
«Прибьём и бросим».
67
Народ чувствовал – больше не выдержать. И терять, собственно, было нечего. Не
выдержали мужики глумлений, постоянных оскорблений, унижающих человеческое достоинство.
По всему этапу прошёл взрыв негодования. «Нас не перебьёте всех, – кричали особенно молодые,
неженатые, парни, – а мы сумеем с вами расправиться. Помирать, же нам всё едино где. Или на
дороге, или там, куда гоните».
И сразу голос пропал у нашей охраны. Люди почувствовали себя свободнее как-то даже
спокойнее. Сопроводил нас конвой до Петровского Совета и больше мы его не видели. После
Петровки мы ехали ещё две недели. Миновали большой заболоченный участок по настилу из
брёвен – значит, не первые. И действительно, через некоторое расстояние нас с плачем встретили
такие же не запертые на ключ узники, как и мы. Они проложили этот путь раньше.
Капитальных построек у людей не было. Жили в шалашах. Нас же погнали дальше дикой
тайгой. Примерно вёрст через 20 извозчики остановились, выпрягли лошадей, согнали нас – с
подвод и пояснили: здесь закладывайте деревню, а называться она будет «Кулай». С тем и уехали.
Рассказ продолжается
– Мужчины принялись валить сосны, жечь костры, протаивали снег до земли, а рядом
разводили огонь поменьше. Земля на какое-то время оттаивала, нагревалась. На неё клали хвою –
место ночлега, малые костры обогревали с боков. Так сберегали детей от лютой стужи, и сами
родители грелись. Потом наскоро сделали шалаши, начали рубить избы.
Пища – не то отруби, не то нынешние комбикорма. По 200 граммов на человека в сутки.
В избах сразу жило по нескольку семей. Хорошо, что тайга не знала сильных ветров –
шум слышали только в верхушках деревьев. Иначе – гибель при таких морозах и метелях.
Весной стало легче. Неподалёку протекала небольшая речушка – полна рыбы. Многим
она спасла жизнь, избавила от настоящего голода. К осени на болотах начали поспевать ягоды,
особое спасибо кедровому ореху.
Через год отец сильно затосковал. Вспоминал место, где родился, да и здоровье надорвал,
пластаясь на своей земле. Вскорости так и умер. Мы с братом стали ходатайствовать, чтобы нас
отпустили домой. Отпустили «кулацких выродков» корень-то, думали погиб. Правильно думали.
Крестьянский корень уничтожили. Возвращались другой дорогой. С нами вместе шёл мужик из
Соловецка – Пожидаев.
Сердце домой рвётся – ноги не идут. Каких только мучений не приняли. Голодные,
оборванные шли тайгой. Много нас набралось, никому не нужных. Упал человек – тут ему и
конец. Никто не поднимет. Сил на такую малость ни у кого уже не было, брели как тени.
Полегчало, когда по пути стали попадаться деревни. Люди сами жили скудно, но нам всётаки давали, кто картошки, кто хлеба, реже молока. Хорошо запомнила. Проходили какую-то
деревню, где жили эстонцы и латыши, жители, глядя на нас, что-то по-своему говорили и плакали,
всплескивали руками. Они накормили нас, пустили на ночёвку. Славные, добрые люди.
Последние селения, через которые добирались до Малой Омки: Покровка и Еланка.
Мать с нами не пошла. Осталась с дочерью у могилы мужа, моего отца. Брат вскорости
уехал на стройку в Новокузнецк, где устроился плотником. Но в 1937 году его опять забрали –
репрессировали. Расстреляли. Когда, мы не знаем. Не нашли в тех местах захоронения полутысячи
трупов. Старожилы запомнили то страшное, место, и только теперь обо всём рассказали. Раньше
боялись. Сейчас на том месте воздвигается памятник жертвам сталинских репрессий.
Наперекор судьбе
Последний трагический аккорд поведала Анастасии Леонтьевне её племянница – дочь
погибшего брата Николая Леонтьевича Кобзеева. Теперь реабилитированного. Мать с сестрой
вернулись с Кулая в 1947 году. На собственной корове приехали, запряжённой в небольшие санки.
Там, где семья была брошена посреди тайги, потом отстроился крупный посёлок по переработке
древесины: производит мебель, лыжи, перегонку дёгтя. В нём было всё необходимое. Даже 400
гектаров пашни засевалось зерновыми.
68
Но попутно возникает вопрос: как он получил жизнь, на чьих костях стоит, оправдывает
ли свои жертвы? Даже те 400 гектаров? Сколько крестьянин дал бы хлеба, если бы его не тронули
с места – помните те 600 пудов Кобзеева? Но семьи его по существу не стало. Если бы одной. Не
надо забывать: обоз ссыльных из 750 подвод. Единственный. А сколько их шло, сколько крестьян
увозили баржи? Страшно себе даже представить.
Русский мужик пятижильный. И в глухих болотах, в кошмарных условиях он опять же
выжил. Строил дома, разводил скот, отвоёвывал у тайги лоскуты земли для посева.
Недавно состоялась встреча с доктором исторических наук А. Д. Колесниковым –
приезжал в Нижнюю Омку. Мы много говорили об истории Сибири, заселении района Я ему
поведал, сколько из наших деревень было сослано в Васюганье, в частности на Кулай.
Оказывается, профессор там был и пояснил, что посёлок, по существу, распался. Закрылись
промышленные предприятия. Короче, осталось в населённом пункте несколько семей. Возможно,
и их уже там нет. Уехали.
Продолжение истории места страшной ссылки не состоялось.
Глава 4
Великий перелом
Формы основ коллективного труда были заложены при жизни В. И. Ленина. Мелким
хозяйствам из нужды не выбиться, этот тезис Владимир Ильич выдвинул давно. Он подчёркивал,
что задача социалистического преобразования мелкотоварного производства принадлежит к числу
труднейших задач социалистического строительства.
Сторонники Сталина в ЦК и лично сам «вождь всех времён и народов» позже считали, что
подъём сельскохозяйственного производства без коллективизации невозможен. Это официальная
точка зрения. Неофициально всё было проще, создадим сельхозартели, подчиним их власти, и
станем без лишней канители брать из них столько хлеба, сколько захочем. За бесценок. Что и
блестяще реализовали, начиная с 1929 года. Назвал Генсек этот акт вандализма над крестьянином
«великим переломом». Причём, сталинская дубина легла не только на спину зажиточных
мужиков. Она угнетала и тех, кто поверил в колхозы, обрекай на рабский труд и нищенское
существование.
Именно в самом конце двадцатых развернулась невиданная по масштабам кампания по
объединению единоличных хозяйств деревни в коммуны. ТОЗы, колхозы, совхозы. Принцип
добровольности, когда рушили уже и все «товарищества» был начисто отменён. Сельхозартель
организовывалась почти исключительно в принудительном порядке. С недюжинным мастерством
подручные Сталина подготовили для этого и основу.
Ту часть крестьян, которая производила больше продукции, назвали кулаком и мироедом,
эксплуататором себе подобных. Классовый враг Советской власти, естественно, не нужен. Его и
репрессировали. Однако всё было гораздо проще, но для официальной пропаганды и явного
произвола не годилось. Всё дело в том, чти «верхи», не меньше и «низы» боялись
крепкохозяйствующи мужиков. Они были самостоятельны и независимы, что никак не
вписывалось в тоталитарный режим. Нужен был послушный, которому, собственно, нечего было
терять, а вот завладеть крепким подворьем соседа – заманчиво. Так натравливали сельчан друг на
друга. И преуспели. Пошла резня, убийства – появился веский повод для ничем не прикрытых
репрессий. Создавались пресловутые «тройки», которые были вольны над судьбой практически
каждого.
Первенцы района
В населённых пунктах нашего района, если судить по документам, воспоминаниям, особой
конфронтации не наблюдалось. Но и без крови не обошлось. Причины тут разные. У властей
появился опыт действовать молниеносно. Втрое – раскулачивание началось задолго до 1929 года.
Судьбу репрессированных знали. Поэтому наиболее прозорливые мужики своевременно
69
уничтожали скот, машины – становились бедняками. Другие просто разъезжались по разным
местам. Короче, приспосабливались, кто как мог. Позже, кстати, иным это припомнилось. Был и
другой веский фактор – родственные связи. Прикрывали друг друга, а всю деревню за «болото» не
сошлёшь. От многих избавлялись потом.
В существующих нынче границах района коллективизация была проведена во всех
населённых пунктах. Мы их перечислим поимённо, вспомним названия – нашим читателям будет,
наверное, интересно. Всё-таки история родного края.
Нижняя Омка – название колхоза «Заря социализма»,
Камышинка – «Новая деревня»,
Воскресенка Хомутинского сельсовета – «Новая жизнь»,
Виноградовка – имени Пушкина,
Сергеевка – имени Кагановича,
Смирновка – «Первая пятилетка»,
Ачаирка – имени Ленина,
Кабурлы – «Заря Сибири»,
Лаврино – «Труд»,
Беляшево – «Трудовик»,
Придорожное – «Украинец»,
Пугачёво – имени Пугачёва,
Антоновка – «Борец»,
Денисовка – имени Калинина,
Васильевка – им. Ворошилова,
Глухониколаевка (два) – имена Кирова и «Красное знамя»,
Дмитриевка – имени Сталина,
Локти (л. берег) – «Освобождение»,
М. Грива – «Рабочий путь»,
Локти (пр. берег) – «Октябрь»,
Чилим – Михайловка – имени Молотова,
Соловецк – «В память Ленина»,
Полтавка – имени Шевченко,
М-Омка – «В память Фрунзе»,
Н-Омка (л. берег) – «Красный Восток»,
Киршовка – «Борьба»,
М-Хомутинка – имени Чапаева,
Хомутинка – «Искра коммунизма»,
Устъ Горы – «Пятилетка»,
Рязанка (два) – «Первое мая» и имени Калинина,
Епанчино – имени Чкалова,
Журавлёвка – имени Тельмана,
Хортицы – «Ландман»,
Ситники старые «Путь Сталина»,
Павловка – «VII съезд Советов»,
Барышники – имени Ворошилова,
Покровка – 15 лет РККА,
Сидоровка – «Новый путь»,
Зинкуль – «Парижская коммуна»,
Михайловка (Сит. совета) – имени Сталина,
Новомалиновка – «15 лет Октября»,
Бещаул – «Сибиряк»,
Стрижово – «10 лет Октября»,
Старомалиновка – «Новый путь»,
Пустынное – «Красный путь»,
70
Борисовка– «Красное Знамя»,
Тунгуслы – «Красная Заря»,
Николаевка – «Большевик»,
Капркуль – «Заря Сибири»,
Петровка – имени Калинина.
Имена и лозунги
Может возникнуть вопрос: почему есть колхозы с одинаковым названием? Всё дело в том,
что в то время территория нашего района находилась в составе трёх разных: Горьковский,
Калачинский, Большереченский. И какой же из них мог обойтись, чтобы не назвать новое детище
каким-то громким именем? Отнесём это к издержкам времени и скудной фантазии тогдашних
идеологов. Последнее очень заметно. Получились явные перекосы.
В перечисленных населённых пунктах в 1930 – 35 годы было образовано 55 колхозов. Им
имена присваивались руководителей партии. Хотя, мы в этом убедились, до высшей организации
труда дело так и не дошло. Не вязались пни с деревней ни тогда, ни сегодня.
Как начиналось однобокое шараханье из одной крайности в другую, так и продолжается, а
на полках магазинов морская рыба и сахар по талонам.
Кстати, следует заметить, подобная несуразица не потеряла своей актуальности. Рядом с
патриотическим плакатом – поваленный забор, повыбиты стёкла в окнах, бурьян в рост человека.
Но... чем их, плакатов, больше, тем считалось, идеологический уровень работы выше.
Сами себя высмеиваем.
Под общий стандарт
Мы уже говорили, что во многих населённых пунктах создавались коммуны и ТОЗы, в
Смириновке товарищество по обработке земли и колхоз, в Медвежьей Гриве – ТОЗ и коммуна.
Организациям на кооперативных началах, таким, как ТОЗы жизни не дали. Их попросту
ликвидировали – никакой самодеятельности, демократических штучек. Ставка была сделана на
колхозы – насильно образованные союзы.
Однако и колхозы первое время вызывали подозрения у Кремля. Крестьяне имеют огород,
куриц – считай, мелкая буржуазия. А земле нужен рабочий класс – своего ни кола, ни двора. Так,
параллельно с коллективными хозяйствами, стали появляться советские – совхозы. Росчерком
пера в них крестьян не стало, на поля, фермы шли рабочие – пролетариат. А чтобы мыслить –
рядом с директором поставили начальника политотдела. Которые чаще боролись не за расцвет
государственного предприятия, а за власть: кто в совхозе главнее, тому и ездить на «легковушке»
– к сожалению, тогда давали по одной на хозяйство. Не верите: почитайте Л. Иванова «Корпус
директорский».
Сельское хозяйство начали подгонять под общий стандарт: или совхоз, или колхоз.
Никаких других объединений. Единоличники – враги народа. Врагов надо душить. И успешно
душили: вначале налогами, потом репрессиями. Оба варианта действовали безотказно. Особенно
второй, который под свой каток вобрал только в нашем районе сотни и сотни ни в чём не
повинных людей. Хотя одно было – они имели свои голос и умели отлично работать.
Совхоз №246
В 1930 году организуется совхоз «Ситниковский», который в официальных бумагах
значился под №246. Кстати, в Союзе скоро появится и министерство совхозов, которое
параллельно действовало с Министерством сельского хозяйства. Так вот, первый год образования
совхоза базы для размещения административно-управленческого аппарата, его служб ещё не
было. Поэтому контора размещалась в соседней деревне – старых Ситниках. Дирекция,
политотдел забрали себе там пустующие добрые и не очень дома «кулаков», хозяева которых
ушли на Васюганье, Вселялись новые, с новыми идеями и грандиозными планами.
71
Центральная усадьба закладывалась на другой стороне озера, там, где сегодня стоит
машинно-тракторная мастерская совхоза «Некрасовский». Строительство посёлка началось тем же
летом. Это и есть дата рождения новых Ситников. Материальная база?
Из всех близлежащих селений: Сидоровки, Ачаирки, Хомутинки, Усть-Гор, других, где
пустовали дома репрессированных, их свозили на центральную усадьбу. Но редко для жилья, а
если какой пятистенок и шёл на квартиры, то только начальству. Рабочим возводились бараки.
Очень они проигрывали рядом с особняками. На производственные помещения шёл саман. Тогда
распространённый стройматериал. Дома ставили и глинобитные, из пласта, плетней. Короче, в
дело шло всё. Уродство и несовершенство таких строений выправляла белая глина, шла как
штукатурка.
В этом же году заселялась ферма № 2 – она располагалась в 4 – 5 километрах от Ситников,
в сторону Николаевки. Нынче там ничего нет, а место именуется Урочищем Жунуса или заимка
Жунуса. Жунус оставил след в истории совхоза по той причине, что последним покинул ферму в
1953 году. Посёлок, между прочим, выглядел вполне солидным – до 40 дворов насчитывал.
Официально его ликвидировали в 1946 году осталась заимка, на которой содержали и
откормочный скот.
В 1934 году заселяется третья ферма – Озёрное. Название деревня получила от
близлежащих озёр, от которых теперь ничего не осталось, кроме кочкары. После Великой
Отечественной уже Озёрное стали именовать фермой №2.
Заселение полого совхоза шло за счёт крестьян из сёл нашего, Большереченского и
Муромцевского районов. Люди ехали из Сидоровки, Барышников, Сергеевки, Воскресенки,
Хомутинки, Киршовки, Николаевки, Антонидовки, Моисеевки. А Достоваловы, например, из
Омска, со станции Татарская – появились комсомольцы.
В труднейших условиях жили и работали люди. Как бы сегодня сказали, испытывали
острый дефицит жилья и пищи. Не было техники, производственных мощностей.
Первым директором назначили Богданова.
Прошли десятилетия. Центральная усадьба даже отдалённо не напоминает какой она была
в тридцатых. Но почему-то немного радости, когда видишь, что осталось от сёл, как раз в те годы
цветущих, густо населённых. Например, Сидоровки, Отрадновки.
Давно нет Некрасовки, а её земли отошли к «Сидоровке». Однако осталось почему-то
название «Некрасовский». В момент объединения хозяйств – «Ситнковский» – «Некрасовский», –
кому-то тупоумному пришла в голову мысль назвать его «Некрасовским», хотя центр в
Ситниково. Раньше же он именовался «Ситниковским», № 246.
Пора, видимо, коллективу жителей села восстановить справедливость.
Для нового человека – дико. Одна путаница. Неизвестно по какой причине и
«Сидоровский» в Хортицах, а Сидоровка в «Некрасовском».
Ещё один штрих
Между прочим, штрих, на наш взгляд, очень примечательный. В годы Великой
Отечественной в Ситниках проживал человек, близко знавший В. И. Ленина, – Н. А. Емельянов.
Человек, охранявший вождя революции в Разливе, куда ему пришлось скрыться от Временного
правительства, вернее, от его агентов, получивших задание арестовать Владимира Ильича. Но не
знали в Ситниках – кто он и откуда?
Николаю Александровичу пришлись скрывать своё прошлое. По какой причине? Сейчас
приходится только догадываться. Из-за скромности? Может быть. Только каким образом он
оказался в далёкой Сибири? Сам приехал, вы слали? Куча вопросов. Скорее всего, Н. А.
Емельянова сослали – ссыльных в тридцатых не уместишь и в миллион. Сослали и крепко
предупредили: проболтаешься – хуже будет. Вот и молчал. Не стремился, когда его объявят
врагом народа и расстреляют.
Подробно об этой исторической личности рассказано в «Восходе» №146 от 6 декабря 1988
год в заметке «Соратник Ильича». Повторять, наверное, нет смысла. Скажем только одно:
72
нелёгкая, трагичная судьба этого человека. Голодал, мёрз. Спасибо людям сёл нашего района –
Воскресенки совхоза «Новотроицкий» и Ситников. Это они не дали ему умереть, делились
последним, хотя сами часто не доедали.
Пусть и этот факт войдёт в историю нашего района.
Не одно поколение сменилось в Ситниках. Много забыто. Думается, хорошее дело начала
Ситниковская школа, по крупицам собирая историю села, совхоза, сельсовета. Когда-нибудь
жители добрым словом вспомнят энтузиаста этого великого дела учительницу Лидию
Григорьевну Ионину.
Совхоз «Воскресенский»
В начале 1930 года из совхоза «Козинский» неразумного гиганта – выделился новый
«Воскресенский». К нему отошли: Воскресенка, Петропавловка, Нестюки, Казанка, Радищево,
Мещерка, Новотроицк, Некрасовка, Удачное, ряд сёл Большереченского района. Короче, что-то
невообразимое по площади. Центром стала небольшая Воскресенка. Помните, мы говорили, что
совхозы в основном начинали с чистого листа.
В 1934 году закладывается ещё одна ферма Чёрный Куст.
Первый директор - Константин Евдокимович Самойлов. Начальник политотдела –
Москаленко, его сменяет Пузанков.
За короткий срок здесь появились все необходимые службы. И нечему удивляться. На
совхозы делалась основная ставка, как на государственное предприятие в сельском хозяйстве. Со
всеми вытекающими последствиями.
В 1937 году совхоз расформировывается, а деревни отошли к вновь организованным
«Копьевскому» и «Новотроицкому». Короче, не успели наладить жизнь на одной центральной
усадьбе, приступили к обустройству двух новых.
29 октября 1930 года на базе фермы Козинского совхоза организуется совхоз
«Некрасовский». Или даже «Новонекрасовский». К нему отошла Удачинская ферма. Через два
года начато строительство новой фермы «Времянки». Которую потом перенесли и назвали
Семислинкой.
Первый директор – Чистов.
На земле «Паутовской»
В январе 1932 года из совхоза «Иконниковский» в нынешних границах района, на площади,
которую теперь занимает «Паутовский», образовали сразу три, уже названных под № 158, к нему
отошли Любимовская и Подольская фермы. Потом заложили четвёртую (1933 – 34 гг.) –
Бареевская. Директором стал Зайцев.
Второй – «Новоивановский» №236. К нему отошли Рождественка и Пятый аул (Лесное).
Намеревались заложить четвёртую – «Смородинки». Даже появилась такая попытка. Но кроме
центра для отгонного пастбища, никакого экономического развития она не получила. Позже на
базе заимки «Копейкино» ферму всё-таки организовали, где управляющим стал Д. П. Иванов.
Засёлок небольшой – 20 – 25 дворов Директором «Новоивановского» стал Власов.
Третий – «Новоказаковский» № 315. К нему отошла Меньшековская ферма. В 1937 году его
реорганизовали, а центр передан «Новоивановскому». Вторая ферма осталась в Горьковском
районе совхоза «Алексеевский».
Строили и ломали
В этом же тридцать втором из «Воскресенского» выделяется два новых: «Но-вотроицкий» и
«Копьевский» – с центром в Радищеве. Новотроицк возник в 1905 – начале 1906. Он заселялся
семьями из Тамбовского губернии: Купаловыми, Баклановыми, другими. В Сибирь они прислали
на четыре года раньше, расселились в Седельниковской волости Тарского уезда. Но пашни там
73
было в обрез. Чиновники отводят им угодья, где ныне стоит село. Раньше здесь была заимка
крестьянина из Резино.
По воспоминаниям старожилов Тюльдюкова и Русанова нам известно, что к началу
коллективизации сельцо было небольшим – около трёх десятков подворий. Во время организации
государственных хозяйств Новотроицк вошёл в совхоз «Козинский», потом – «Воскресенский».
К новому совхозу отошли Петропавловка, Нестюки, Казанка. Чуть позже начали закладывать
ещё одну ферму «Новостройка». Она по каким-то причинам не состоялась. Люди переехали на
центральную усадьбу.
Нестюки образовались, как ферма совхоза «Воскресенский» в 1931 году. На месте заимки
крестьянина Костикова из Резино, но переселенцы первую букву выбросили и получилось новое
название.
Управляющим в них начинал Николай Герасимович Матвеев. Ферма небольшая, до полутора
десятков домов. Её заселили мужики из Бланки, Покровки (не нашей), Резино. В 1948 году
деревни не стало, люди разъехались. Остались только контуры строений в виде заросших канав да
декоративные деревья в бывших палисадниках.
Кстати, авторы с «Новотроицким» допустили ошибку. Он был под номером 56. И не под
каким другим.
Казанка небольшой засёлок в 30 дворов. Возник в годы НЭПа – в трёх километрах от озера
Юхлы. Как и другие деревеньки-спутники, её заселяли жители ближайших деревень. Жили здесь
бедно, сеяли мало – воспоминания старожилов. В 1938 люди разъехались.
Так и жили совхозы: вначале строили – потом ломали, вначале создавали – потом
реорганизовывали.
Чехарда с кадрами
На землях нынешнего «Новотроицкого» с 1920 года до 1960 существовало Галанино.
Посёлок был крупный. Во время коллективизации мужики категорически отказались
объединяться – вели хозяйство единолично. Но задушенные налогами, запуганные Васюганьем в
1935 году разъехались.
На базе безымянной фермы создаётся совхоз «Копьевский» – ныне село Радищево. В него
вошли: Мещерка, другие сёла – ныне они в других районах. Первый директор – Скорогородов. За
свои 28 лет существования в нём сменилось восемь директоров. После Скорогородова стал
Терехов, затем – Дадалкин, потом руководил Волынкин, которого сменил Вараксин. В годы
Великой Отечественной директорствовала Мария Васильевна Полковникова – женщина из
Ленинграда. Наверное, какая-нибудь «тысячница». Люди о ней отзывались очень тепло.
Последним перед ликвидацией работал И. И. Гавришев.
Перечислили всех не ради истории, ради показа кадровой чехарды. В других дело обстояло
не лучше. Снимали одного, привозили другого, привозили и таких, кто ов ёс от ячменя не мог
отличить – зато номенклатура. Естественно, это отрицательно сказывалось на хозяйственной
деятельности. Были и умные руководители, которые прислушивались к крестьянам, специалистам,
практикам, но хватало и самодуров.
В 1930 – 32 годах на территории нынешнего района создали восемь государственных
сельхозпредприятий. Все они определились мясо-молочного направления и непосредственно
подчинялись тресту в Омске. Оттуда они финансировались, снабжались, там и отчитывались.
Назовём их для памяти:
Паутовский
Новоивановский
Новоказаковский
Ситниковский
Некрасовский
Воскресенский
74
Издержки времени?
В те далёкие годы все нынешние пункты, подчинённые совхозам (будем называть их по
современному – отделениями), были небольшими. Но рабочих рук, видимо, хватало. Поголовье в
таких хозяйствах было большое, из-за помещений таких проблем не возникало. Их строили из
местного материала.
Ошибки, допущенные в конце двадцатых и начале тридцатых по созданию совхозовгигантов, повторялись в 1957 – 60 годах. Серьёзные просчёты приводили к серьёзным
последствиям. Если детально разобраться, то громадная работа, колоссальные затраты не давали
нужных результатов. В год-два выстраивали посёлок со всеми службами, в энтузиазме людям не
откажешь. Но через какое-то время всё, по сути, уничтожалось, забрасывалось, приходило в
негодность.
Хуже того, разорялись сёла, которые раньше не имели никакого отношения к созданным
совхозам. Прямого. Но, когда у крестьян отобрали землю, начали раскулачивать или грозили
какой карой, мужик начал «искать место под солнцем». Самый близкий и прямой для него путь – в
совхоз.
Возьмем Сидоровку. В ней насчитывалось до 480 подворий. Чуть больше в
Глухониколаевке, Зенкуле, Беляшово, Ачаирке, Усть-Горах. А что осталось от патриархов района:
Пустынного, Локтей – правый берег, Кабурлов, Епанчино? Случайно они обезлюдели? Нет,
закономерно.
В тридцатые годы уничтожили небольшие маслодельные заводы, маслобойки, мельницы,
крупорушки, прикрыли шорное и валяное производство, разогнали сапожников, портных. Рушили
исторические памятники – церкви. С ними рушилась и надежда на Советскую власть. Нельзя
сломать психологию человека в два – три года. Но именно такая задача ставилась сталинизмом. Из
людей намеревались сделать одно послушное стадо. Кое в чём преуспели. Что, издержки времени?
Не надо упрощать – тоталитаризм.
Материальное достояние, как и духовный потенциал, рушили и позже. Сломаны четыре
паровые (гак их называли в народе) мельницы: в Соловецке, Беляшово, Нижней Омке, Сидоровке.
Под кувалду попали Ачаирский и Беляшовский маслозаводы. Запущены и исчезают прекрасные
сады – достаточно было ликвидировать колхозы и пришло окончательное отчуждение от земли,
любых материальных ценностей жителя деревни.
Отцвели сады
Кое-кто, например, ещё помнит, с каким энтузиазмом закладывались сады. Очень обширные
в Пустынном, Локтях. Это прямая заслуга Андрея Гавриловича Тимофеева и Романа Миныча
Кучинского.
В книге Аношина «Где шумел Артынский бор» отмечено, что сад в Пустынном занимал 12
гектаров. В нём росли; яблони, вишни, ирга, малина. Плодоносить деревья стали после закладки
на третий год. В бытности делегатом областной партконференции в 1952 году Андрею
Гавриловичу пришлось давать отпор одному из ораторов, который утверждал, что в северных
районах области сады не могут плодоносить. Пришлось брать слово. К трибуне старик шёл,
согнувшись под тяжестью корзины, наполненной крупными спелыми яблоками.
Кстати, в том году колхоз получил от сада 40 тысяч чистой прибыли.
Плоды из сада Локтей во время Великой Отечественной отправлялись в госпитали Омска
раненным бойцам. Ещё в пятидесятые он обеспечивал яблоками все окрестные сёла, продавали их
в райцентре. Даже два десятилетия спустя в саду рвали прекрасные ранетки. Но он задичал,
пришёл в запустение. Сразу, как только на базе колхозов создали совхозы, ни копейки не
отпускали на содержание таких садов – не давали ставки садовода. Экономили? Подобная
экономия и довела нас до ручки. Сад во много раз окупал затраты – и людям польза. Теперь всё
переломано.
75
А сады прекрасные были: в Смирновке, Пугачёво, Камышинке, Денисовке,
Глухониколаевке, других сёлах. Теперь-то и сёл некоторых нет. Как Батый прошёл.
Есть ещё примеры нашей бесхозяйственности и расточительства. Например, который год
бездействует теплица в «Нижнеомском» – завозим огурцы из Омска. С асфальта. В трубу
выбросили колоссальные средства. А что осталось от жилых и производственных строений
неперспективных сёл? След бульдозера. Разве крестьянин мог так поступить? По щепке, по
кирпичику всё собрал бы. Было моё, теперь ничьё. Ещё в колхозах такой психологии не было. Зато
лелеем конторы и кабинеты. У доярок часто нет не только душа, хорошей бытовой комнаты.
Как бы ни горько читать эти строки – слова из песни не выбросишь.
Первые шаги
В трудных условиях шло становление первых колхозов, совхозов. Причин тому много.
Во-первых, не все однозначно приняли коллективизацию. Следовательно, не все спешили
объединиться, свозить на общий двор сельхозинвентарь, лошадей, даже рваную уздечку. Короче,
немалая часть зажиточных крестьян от этого «антихриста» отмежевалась. И только к 1932 году
единоличников в деревне почти не осталось.
Но были и «могикане». В Воскресенке (Хомутинский Совет) Павел Коськин прожил долгую
жизнь в родной деревне, но колхозником так и не стал. Правда, не имел он и единоличного
хозяйства.
Во-вторых, основу основ колхоза на первых порах составляло: добровольно приведенная
лошадь, корова, овца. Но... Добрая телега, плуг, были у настоящего хозяина, а он на уговоры и
угрозы вначале не поддавался – жалко было собственными руками зорить собственный двор.
Когда же стали насильно обирать зажиточного мужика, то он к этому времени чаще всего
становился уже бедняком. Лошадей сбывал, домашнюю живность резал, хозяйство рушил.
Набрали, впрочем, всего по дворам много, а толку оказалось мало, По отдельности каждый
свой надел обрабатывал, на общий безмежевой клин вдруг оказалось мало мощи, Ну а коли мало
сеешь и плохо жнёшь, на трудодни доставалось мало, труд обесценивался, пропадали все
стимулы.
В-третьих, начался диктат. Над крестьянином появилось начальство. Много начальства –
вплоть до областных. И не просто начальство. Кто вчера не имел, как говорят, ни кола, ни двора –
из-за своей лени, беззаботности, сегодня усердно отдавал приказы, как пахать, как сеять и когда.
Учил того, кто землю знал отлично, любил её, всю жизнь холил. Может появиться стимул в
работе?
Короче, кто и умел работать, работать как следует не стал. Лишь бы семья сытой была, что
завтра будет – заглядывать не хотел. Пусть начальство думает. Но вчерашний активист и вчера не
задумывался над своим будущим – он его просто не имел. Когда же дали власть в руки, нужда
отпала совсем думать. Сыт и пьян.
Трудодни – палочки
Колхозник за день зарабатывал трудодень, на тяжёлых работах до трёх. Кстати,
устанавливался «минимум» – столько-то иметь трудодней в год. Не осилил – больной,
многодетная мать – будут судить. По итогам года на каждую палочку выходило по 100 – 200
граммов хлеба, но пять-десять копеек денег. Другими словами, на 600 – 700 палочек доставалось
полтора-два центнера хлеба. Хорошо, если работали двое. Но даже супругам трудно было
прокормить пять-семь ртов; дети, старики.
Справедливости ради, надо отметить, в урожайные годы хлеба выдавали больше – до
полутора килограммов. Но сколько помнится, таких было только две осени за всё время
существования колхозов. Помнится и другое: на трудодни приходилось но 50 – 75 граммов
пшеницы, в войну, после – иногда давали просто отходы.
76
На оброке – известно из советской историографии – крестьянин получал исполу, то есть
половину от собранного урожая. На барщине – вообще имел свой надел. Обрабатывал и его, и
господские посевы. В колхозе о таком можно было только мечтать.
Настоящий голод люди испытали в 1931 – 32. Засуха. Запасов в амбарах колхоза никаких не
имелось. Выжили, конечно, не все, на картошке, лебеде. Картошку толкли, перемешивали с
запаренной лебедой, мякиной – пекли из этого теста лепёшки. Летом легче: ягоды, грачата –
зорили гнёзда, суслики – выливали водой из нор. И конечно, грибы. Даже не грибы, в засуху их не
бывает, а печерички, которые росли на назьмах старых строений. Выручало молоко.
Да засуха – стихийное бедствие. Но и в благополучные года особенно досыта не ели.
Действительно, каждую крошку подбирали. Не со стола, с пола. Но никто и не разу хлебопоставок
не отменял. Товарный хлеб вместе с семенами увозили под метёлку. Вот и пёр люд в совхозы, в
города – там ежедневно пайка хлеба. Рабочих надо кормить.
Помню как со старшей сестрой Пелагеей Яковлевной пас скот. Одно на уме – поесть. Слёзы
ручьём – голодный. Она утешает, ты сегодня потерпи, а завтра будут оладушки. И так каждый
день кормила меня «завтраками». И у самой спазмы от голода. Сбегает в лесу на лужок, нарвёт
немного ягод, подоит корову – и наедимся на час-полтора. Выжили.
Разве случайно картофель зовут вторым хлебом. Только он спасал от голодной смерти. А тут
ещё одна беда – сибирская язва. Начал падать домашний скот.
Брали, что могли
Молодое поколение может задать вопрос. Как же плохо: колхозная деревня держала корову,
овец, кур – замечательное подспорье. Наивный вопрос. Сколько получали в колхозе, мы примерно
знаем. Теперь о подворье. Не надо забывать, что каждая семья платила натуральный налог. Что
это такое? Имеешь корову – таскай на сливкоотделение молоко. Была норма. Вместо молока пили
обрат. И дети в том числе. Белок там был, а вот жиры шли государству.
Имеешь овцу – сдай овчину, шерсть. Кстати, по бросовым ценам, но обязательно. Так и
называли: обязательные поставки. Вырастил свинью, не вздумай осмолить, чтобы мясо шло со
шкурой. Обдери, а шкуру опять же сдай. Пытались палить ночью в бане или в лесу. Обнаружат – в
нарсуд. Уголовное дело, подрываешь мощь государства.
Ну а если я не выносил молоко, не сдал шкуру, овчину, яйца, не рассчитался с денежным
налогом (был и такой)? Придёт налоговый инспектор – опишет хозяйство. Могут продать корову,
овцу. Судя по сумме недоимки. И продавали. Тогда а семье трагедия. Лучше о таких моментах не
вспоминать.
Грабёж среди белого дня прекратился с приходом к власти Н. С. Хрущёва. Именно с его
приходом колхозникам вместо палочек стали платить деньги. Примерно так же, как в совхозе.
Благо? На первый взгляд, да.
Как ни парадоксально, но был начат пятый или десятый виток отчуждения крестьянина от
земли. Речь о колхозах. Раньше член сельхозартели знал, больше соберут хлеба, полновеснее
станет трудодень. Теперь бы это называли оплатой за конечный результат. Потом деньги платили
по нарядам. Вспахал – получи, засеял – получи. Механизатора абсолютно перестало интересовать,
что на этом участке вырастет.
Раньше колхоз и колхозник оба были нищие. Теперь большинство такими и остались – иначе
как назвать хозяйство с миллионными долгами, низкой рентабельностью. Зато резко поднялось
благосостояние колхозника.
И стар, и млад
Колхозник в колхозе никогда не был хозяином. Никогда! Ему давалось одно право – выжить.
Другими словами, работать и работать, чтобы у счетовода числилось за тобой как можно больше
палочек. Значит, получишь больше хлеба, может быть, постного масла, где стояли маслобойки.
Больше-то ничего не давали, да и давать было нечего, если правду, сказать.
77
И шли за этим трудоднём и стар, и млад. Форма, в принципе, неплохая. К ней сегодня
призывают со всех трибун. Призывают к оплате от конечного результата после сведения баланса.
Беда колхозники была в том, что плоды его труда почти все отбирали. Есть урожаи, нет его – план
дай. Потом дай сверх плана. Для рапорта районному начальству, которое, в свою очередь, будет
рапортовать областному и так далее до Кремля. Короче, хорошую идею загубили.
Колхознику не до идеи. О ней он мало думал, его и не спрашивали, о чём он думает.
Колхознику надо было жить. Потому в каждой семье работали практически всё: и пацан, и
древний старик. Некоторым мальчишкам ещё бы во дворе играть, пожилым, как говорят, на печи
сидеть. Но жизнь распоряжалась по-другому. Кстати, люди не роптали, принимали всё как
должное. Оно и в самом деле: рядом с минусами были серьёзные плюсы.
С 10 лет, а на сенокосах гораздо младше, дети работали. Каждому находилось дело по их
силам и возможностям. Например, пололи всходы зерновых, полынь обычно дёргали. Иначе хлеб
получался такой горький – в рот не возьмёшь. Правда, брали и ели, он много лучше лепёшек из
лебеды. На сенокосе возили на лошадях копны к скирдам, кто побольше – садили на конные
грабли. Дёргали лён, конечно, собирали по деревне золу и птичий помёт – удобрение. Боронили
поля верхом на лошади.
Это до 10 – 12 лет. Кто постарше, работу давали серьёзнее.
Ни у кого не было жалоб. Наоборот, ребятишки старались показать, что не устали, иначе
засмеют. Так с малых лет люди приучались к серьёзному труду. Взрослели, и если хотите, умнели,
становились самостоятельными много раньше. Слово старших – закон. Бригадир для них –
непререкаемый авторитет.
Когда отдыхали? На всё, между прочим, хватало времени. Но сутками от безделья не
изнывали, на какую-то пакость не шли, не говори уже о серьёзных преступлениях. Озорства? Да,
хватало. У какой-нибудь особенно жадной хозяйки воровали с десяток морковок, два-три огурца,
мак обрывали. Но, если честно, случалось это очень редко. И шуму было на всю деревню. Дома за
такие дела чаще всего была порка. За уши надрать, прутом «вытянуть» мог любой сосед, родители
спасибо скажут. Слово любого старшего так же обязательно, как и родительский наказ. За этим
исписанным правилом следили всем обществом села.
Не хотелось бы проводить какие-то параллели, но и удержаться сложно. И в школе, и в
семье, особенно в семье, мы сами из своих детей делаем тунеядцев. Вырастет такой – топор не
умеет в руках держать, лопату. Другое время? Правильно. Но любое общество во все времена
отторгает бездельника. Куда ему податься? Прочитайте сводку Министерства внутренних дел
СССР. Кто хочет конкретики, можно покопаться в статистике нашего РОВД. Она теперь для всех
открыта.
И поймём, как далеко мы зашли. И не надо винить школу, улицу. Надо, прежде всего,
винить себя, нашу чрезмерную слепую любовь к своим сыновьям и дочерям. Растим
бездельников, эгоистов.
Как аукнется
Зажиточная часть крестьян, естественно, была недовольна коллективизацией. Не
исключена возможность, хотя конкретно мы ни от кого не слышали такого утверждения, что
некоторые из них как-то вредили новой форме организации труда в деревне, стремились помешать
тоталитарному нажиму и оболваниванию. В 1930 – 31 многие сёла в нашем районе например,
горели. Кто был автор поджога?
Тогда всё сваливали на «вредителей». Почему тогда сегодня горит сено в совхозах, идёт
падёж? Стало это теперь чем-то обычным. Но в те же годы гибли и активисты колхозного строя.
Мы об этом уже писали. И их смерть конечно, не была случайной. Им, действительно, мстили.
Беззаконие всегда страшно, особенно, если несёт человеческие жертвы. Но не было и законов,
чтобы обирать зажиточных крестьян до нитки. И не только зажиточных, а всех неугодных. Не
Советской власти, но местным руководителям, просто «активистам», особенно из молодёжи. От
комсомольцев, по рассказам старожилов, не было житья ни старым, ни малым, ни бедным, ни
78
богатым. Они боролись со всем на свете: религией, безграмотностью, пережитками, порядком.
Боролись, кто как понимал эту борьбу. В результате: как аукнулось, так и откликнулось.
Первая МТС
Введение строгой дисциплины, безысходности начало в конце концов давать свои
результаты. Производство стимулировало и увеличение в колхозах мощностей: лошадей, волов,
сельхозмашин. Стали появляться трактора. Другими словами, после мощных потрясений жизнь в
деревне налаживалась, человек ко всему привыкает, приспосабливается.
В 1936 году первой в районе появляется Хомутинская машинно-тракторная станция.
Директором назначается Гамм, начальники политотдела Алгазин, механиком М. В. Антонов,
которого затем, меняет Волошин. В год организации МТС получает 30 тракторов и 22 комбайна.
Почти до начала Великой Отечественной она обслуживала колхозы Хомутинского, Епанчинского,
Хортицкого, Ситниковского, Нижнеомского, Соловецкого, Антоновского сельсоветов.
Где-то к 1938 году большая часть полей уже засевалась машинами.
Искони крестьяне хлеб убирали нынешней терминологии – раздельным способом. Снопы
складывались в скирды и могли лежать годами. С приходом комбайнов зерновые убирали только
напрямую. Хлеб от комбайнов в мешках отвозили на тока. Процесс ужасно трудоёмкий. На
бункере рукой открывалась квадратная заслонка (где – то 30x30), под ручей пшеницы
подставлялся мешок. Насыпался, заслонка закрывалась, мешок завязывался и перебрасывался в
бричку.
Заметьте, всё это на ходу. Трактор не останавливался ни на минуту – тащил комбайн, если
ЧТЗ, то два комбайна. Те, кто отгружал от первого, часто подвергались риску – по пятам шёл
следующий комбайн с режущим аппаратом сбоку.
Двигался трактор, двигались брички, запряжённые парой лошадей. В войну на мостике
(полик из трёх-четырёх досок) обычно стояли два подростка – по 14 – 16 лет. Подбирали, которые
покрепче. Лошадьми правил или совсем юнец, или мужик-калека. Женщинам лошадей почему-то
доверяли редко. На ходу двое насыпают завязывают и бросают в бричку. Именно бросают иначе
нельзя. Подросток ловит. Или он высыпает что чаще всего и было, из этого же мешка в ящикбричку хлеб, или наваливает мешки друг на друга, Это редко – мешки острейший дефицит. И так
до поздней ночи.
Но убрать хлеб – не значит его спасти. В сырую осень – беда. Поля душили сорняки, и надо
представить себе, какая масса шла из бункера. С прозеленью, сырая. В сырую погоду ее рассыпали
тонким слоем по току, в клуне прямо в поле, там она и доходила. А в дождь, когда крытых
соломой сараев не хватало?
Делали сушилки, печи огромных размеров, которые топили дровами (они имели две-три
топки), куда засовывали почти цельные деревья, освободив их от сучьев. Если это не спасало –
шли на крайность: развозили пшеницу по дворам колхозников и сушили на обыкновенных печах.
Смрад, тяжёлый, влажный полынный запах. Не украдёшь – всё строго по весу или объёму.
Остаётся только удивляться, как выдерживали дети, женщины, старики.
Надо жить
«Великий перелом», или великий раззор крестьянского уклада – не имел теперь значения,
людям надо было жить. Постепенно начали расширяться посев зерновых, хотя свободных
пахотных земель оставалось всё ещё много. Брошенных, отобранных у «кулаков». Единоличники
всю занимали, колхозы не осиливали. Потом посевной клин постепенно расширялся, но до былого
объёма оставалось ещё далеко. На вчерашней пашне начали косить сено и пасти скот – хорошо в
рост пошёл ржанец, пырей...
Жизнь продолжалась. Более предприимчивые председатели начали возделывать крупяные
и масличные культуры, постепенно росло поголовье крупного рогатого скота, овец, свиней.
Однако приоритет оставался за лошадью – основной тягловой силой. Трактор – собственность
МТС, никакие транспортные работы он не выполнял, а грузовые автомашины появились только
79
перед самой Великой Отечественной войной. Их берегли как зеницу ока. На каждой двое мужчин:
шофёр и его помощник. Использовали их редко, в сухую погоду летом.
Короче, как при единоличном хозяйстве: лошади – самый сладкий кусок от колхозного
достатка.
Животноводством занимались меньше. Причина одна – особого дефицита мяса и молока не
было. Коров, например, держала вся окраина Омска. Был скот практически в каждом дворе и у
селян. Они-то и сдавали обязательные поставки государству: молоко, мясо, шерсть, кожи, овчины,
яйцо. Последнюю продукцию собирали специальные агенты – ездили из деревни в деревню на
лошадках. Молоко носили на молоканку сами. Обычно осенью рассчитывались по мясу.
Обираловка натуральным налогом кончилась после смерти Сталина. Тогда же в колхозах и
совхозах резко начало возрастать поголовье общественного стада, но скот чуть не силой стали
отбирать у крестьян: запрещали косить сено, не давали солому, выпаса и так далее. Из огня да в
полымя.
А вот производство зерна к концу тридцатых стало расти. Но надои не превышали 1200 –
1400 килограммов молока от коровы. Дело даже не столько в слабой кормовой базе – давали одно
сено, сколько в отсутствии племенного надела, какой-то селекции. Только в колхозе «Октябрь»
надои переваливали двухтысячный рубеж.
К сожалению, мы не можем показать в цифрах динамику развития колхозного и совхозного
производства района, в цифрах тех лет. Вся проблема в том, что до 1941 года сёла нынешнего
района были разбросаны по другим: Горьковский, Калачинский, Еланский, Большереченский. Что
осталось, довольно трудно объединить в единое целое, чтобы глубоко проанализировать.
Ещё одна страница
Общее ликование колхозников вызнал (кто знал, а если знал, задумывался, что в стране
творится едва прикрытый произвол) 1937 год. Урожай получился небывалый. На трудодень, в
зависимости от сбора, выдавали от трёх до семи килограммов зерна, до рубля денег. Именно этот
год положил начало легенде, что до войны не знали, куда девать хлеб. Вернее было бы сказать,
что к такому урожаю были не готовы. Вот и сыпали пшеницу под окнами колхозников. Однако
такое было всего один год, на следующий выдали значительно меньше. Потом опять что-то вроде
милостыни, подачки, никак не эквивалентные труду людей.
Но даже двух лет хватило, чтобы многие колхозники немного оделись, покупали пальто,
швейные машины своего производства, даже велосипеды, патефоны, не говоря о ситце, сатине,
других товарах.
26 марта 1941 года в районе организуется вторая МТС – Нижнеомская. Она располагалась
на месте нынешнего газового участка – в плетёных из лозы сараях. Механиком назначается Фёдор
Романович Наумов. Первые тракторы с механизатором Алексеем Михайловичем Гайдуком
получили и перегнали из Серебряной, Астыровской, Колонийской МТС. Оба они живут в
райцентре.
В 1946 году станцию переводят в Антоновку, но название на ней «Нижнеомская» так и
осталось до самой реорганизации в РТС и полного упразднения.
Районные маяки
Перед началом Великой Отечественной получил громкую известность, после имени
Пугачёва колхоз «Первая пятилетка» – начинал председатель правлении Сологуб, а продолжил его
дело после войны Ф. Ф. Ревский, будучи инвалидом ВОВ, награждённый за заслуги орденом
Ленина. Много сделал Фёдор Фёдорович для развития хозяйства, как мог, улучшал или облегчал
жизнь сельчан. Его и сейчас вспоминают добрым словом.
Жизненный и трудовой путь председателей С. Д. Курносова и Ф. Ф. Ревского ярко
просматривается во все военные и послевоенные годы вплоть до укрупнения и ликвидации
колхозов. По существу безграмотные, они брали смекалкой и пытливым, глубоким крестьянским
умом.
80
Решением Омского облисполкома и бюро обкома ВКП(б) эти две сельхозартели, начиная с
1945 года по 1950, за получение высоких урожаев, выполнение планов хлебозаготовок, сева,
вспашки зяби и паров заносятся на областную Доску почёта.
Было бы несправедливо говорить только об этих людях. Их, таких руководителей, было
немало, тех, кто посвятил свою жизнь земле, людям. Мы не можем не назвать такие фамилии.
Некоторые ушли из жизни, другие на пенсии, а кто ещё и работает, несмотря на немалые свои
годы, прошедшие фронт, катаклизмы мирного периода:
Николай Кириллович Ерёменко – колхоз «40 лет Октября»,
Григорий Романович Кучинский – имени Жданова,
Алексей Никитович Дияшин – имени Калинина,
Виктор Осипович Чайковский – имени Чкалова,
Григорий Александрович Неворотов – «Большевик»,
Андрей Харитонович Верещак – имени Кирова,
Иван Степанович Амелин – имени Сталина,
Иван Степанович Нарчук – имени Маленкова,
а также: Илья Иванович Коваленко, Михаил Филиппович Стадников, Фёдор
Романович Наумов и многие другие.
Эти товарищи, пройдя горнило Великой Отечественной, вернулись к мирному труду,
отдавая себя, без остатка работе в сельском хозяйстве. К их боевым орденам добавились трудовые.
Конечно, любой генерал не достигает победы без солдат, как и председатель без
колхозников и ближайших своих помощников.
Государственные предприятия
Совхоз «Паутовский», значившийся под номером 158, в январе 1932 года выделился из
«Иконниковского» в составе трёх ферм: центральная, Подольская и Любимовская. Позже
организовалась четвёртая – Баркеевская.
Земельная площадь – 9451 гектар. Из них: пахотноспособные – 2629, сенокосы – 1850,
выгоны – пастбища – 1233, остальные – болота и кустарники. При образовании совхоз получил
5885 голов КРС, в том числе 480 дойных коров. Не всех, а только дойных. Через год крупного
рогатого скота насчитывалось уже 6795.
С начала образования в работах было занято:
гуртоправов – десять,
доярок – – 48,
телятниц – три,
скотников – десять,
ветеринаров – два,
учётчика – четыре,
счетоводов – восемь,
статистиков – один,
бухгалтеров – один,
управляющих фермами – трое.Интересные цифры, не правда ли? А вот ещё интереснее: на
начало июня 1990 года в «Шутовском» насчитывается КРС – 3382, из них 954 коровы. Тоже на
четыре отделения, только теперь хозяйство расположено на более обширных площадях. Но
животноводов, всех, кто работает на фермах, включая специалистов куда больше, чем было 60 лет
назад. Но сравнимы ли условия?
Безусловно, нет. В совхозе тогда наблюдался острейший дефицит жилья, особенно в
центре. По существу, ни одного доброго животноводческого помещения, не говоря о каких-то
механизмах. Если коровы всё-таки стояли под крышей в самых примитивных базах, то молодняк
зимовал на улице.
81
И ещё факты для размышления. В ноябре и декабре 1932 года было по лучено 910 телят. По
этим цифрам видно, что коров в совхозе содержалось, видимо, за пределами тысячи. Но что из
этого осталось? На февраль 1933 года в совхозе пало 42 коровы, 25 голов молодняка и 832 телёнка
осенне-зимнего приплода.
Надо расстрелять…
Прошлый очерк мы закончили на том, что директора «Паутовского» Зайцева слушали на
коллегии мясо-молочного треста. Приводим в сжатом виде отчёт, стенограмма которого была
подшита в архиве с годовым бухгалтерским отчётом (Фонд 97, Госархив).
Председательствующий спрашивает, когда Зайцев принял совхоз, где до этого работал.
– В должности директора, – отвечает, – с марта 1932 года (стаж 11 – 12 месяцев). До этого
работал в Западных электросетях (в области неизвестно), директором техникума, председателем
районного исполнительного комитета, секретарём райкома.
Вот такие зигзаги. Куда направляли, там и работал. Но не это интересно. Непонятно другое:
почему в тресте интересуются биографией? Её что, раньше не знали? Не знали, кого натравляют в
«Паутовский»? Или Зайцев в Омскую область уже приехал с направлением, что вполне возможно,
направило Министерство совхозов.
– На момент организации, – продолжал директор, – совхоз не имел животноводческих
помещений. Коров ставили в наспех сделанные – шатровые. Зимний растел происходил при
температуре 30 – 40 градусов мороза (может, чуть загнул директор). Молодняк погибал, скот
заболел туберкулёзом. (Вот с каких пор на районе эта зараза).
Так хозяйствовали. Тысячами гиб скот. Не жалко – кулацкий. Ни копейки не стоил
государству. И хозяева, видимо, были никакие, далёкие от земли и её забот.
Дальше отмечалось в стенограмме, что в совхозе из-за недостатка строительных
материалов, ничего, по существу, не сдаётся в эксплуатацию. Не налажен учёт в финансовохозяйственной деятельности. Первый привал понятен. Из ничего ничего и не построишь.
Наверное, не надо удивляться и негодной бухгалтерской деятельностью – не хватало
специалистов, а, может, ответственности. Скорее и того, и другого.
Совхозу оказывается помощь – помните, у нас шёл разговор, за счёт кого создавались эти
монстры – ближайшими колхозами. В первую очередь кормами, долг уже им составил около 30
тысяч рублей.
– Сколько у вас заместителей? – задаётся вопрос директору.
– Заместителя не имею, – следует ответ.
Если мы порой сейчас говорим, что «верхи» не знают, что делается на грешной земле, то,
как видно из стенограммы, тогда трест вообще был далёк от крестьян, руководствуясь только
отчётностью. Иначе бы очертя голову кинулись создавать государственные предприятия, которые
заведомо обрекались на жестокие провалы.
– На бюро райкома ВКП(б) вас за такие, не заслушивали?
– Нет.
Сколько у вас в совхозе коммунистов?
19 человек. Из них членов ВКП(б) двое, 17 – кандидатов. На производстве 12 коммунистов,
семеро – на руководящих должностях. Комсомольская ячейка состоит из 22 человек.
Создавшуюся обстановку докладывал в райкоме, но помощи не получил, – так закончил свои
объяснения директор.
В конце Зайцев, похоже, слукавил. Колхозам, скорее всего, дали указание из района
поддержать это предприятие.
– За такие дела, тов. Зайцев, надо расстреливать, – следует заключительный аккорд. –
Телята родились при вас, и все сто процентов погибли.
Стрелочник виноват?
82
Вряд ли директор был виноват в появлении этих «незаконнорожденных детей», их
недееспособности. Не надо ли было поставить к стенке тех, в Москве, кто распорядился создавать
совхозы и кое-кого на коллегии, кто – кровь из носу поспешил отрапортовать, что задание
исполнено. Нет, нашли крайнего, который, естественно, не мог найти выход из безвыходного
положения. Не с этих ли пор начали искать «врагов народа» среди совслужащих? «Кулаков»
сослали, а продуктов сельского хозяйства не прибавилось, как обещали и городу, и деревне.
Говорить о провале политики Сталина – табу. Не мог «вождь всех народов» ошибаться.
Повернули руль на поиски «виноватых» в провале политики. И начали со «стрелочников». Потом
уже дошли и до трестов и самого министерства.
Судите сами. По балансовому отчёту в «Шутовском» за 1932 год не числилось ни одного
трактора, ни одного комбайна, ни одной автомашины. Задолжность по зарплате – повторяется и в
наше время почти через 60 лет – составляла 23266 рублей, плюс колхозам – 27 тысяч, дебиторская
задолженность 114000, банку 113000. По нынешним деньгам очень многие миллионы.
По отчётным данным жильём в совхозе обеспечен 241 человек. Имелось две столовые.
Рацион кормления рабочих, (так указано в отчёте) состоял: суп; жиров – 100 граммов, картофель –
200 граммов, капуста – 50 граммов, круп – 50 граммов, хлеб – 800 граммов.
Вот как об этой поре вспоминает П. Ф. Грибач:
– Мы прибыли с родителями из Брянской области в «Паутовский» в 1937 году в деревню
Подольск. Собственно деревней назвать трудно десяток изб и пластянок, плетёных мазанок.
Лопату трудно найти, чтобы нарезать пластов для строительства. Жили и работали в
нечеловеческих условиях.
Я был подпаском – тогда мне исполнилось 13 лет. Всегда впроголодь. В ту пору никакого
личного хозяйства никто не имел. Даже огородов не было. (Как же, рабочий класс на земле, долой
мелкобуржуазного крестьянина коровой и своей картошкой. Хотя последнюю приходилось у него
покупать). Жили, или, вернее, выжили только благодаря обрату, которого на пять копеек можно
было покупать сколько захочешь. Из него делали творог. Наливали летом в бочку, он жарился на
солнце – и продукт готов.
Подтверждают документы
Читатель может не поверить, особенно молодой: как так, жили в деревне и ничего не
имели? К сожалению, так оно и было. И не только в «Паутовском». Это подтверждают документы.
В балансовом отчёте был раздел «подсобные предприятия». В нём указано, рабочие
«Паутовского» имели: 6 коров, 22 свиньи, 75 кроликов. На всех рабочих. Мяса рабочие не видели
и в меню столовых его нет. А ведь общественное стадо было крупным. На одного рабочего
приходилось: коров – 11, молодняка – 17, лошадей – две. В нынешних хозяйствах иметь бы
поголовье в таких пропорциях.
Короче, скот оценивался, если говорить по большому счету, дороже человека. Сегодня мы
жалуемся – плохо живём. Сравните, пожалуйста как жили люди тогда. Знаете, в колхозах люди
жили получше, хотя имели свои огороды. Хлеба по 800 граммов они и в глаза не видели, никто их
не обеспечивал ни крупами, ни жирами. Мясо? Да, какую-то курицу резали, реже поросёнка или
овцу, бычка – никогда. Всё шло или в госпоставки или на базар, чтобы как-то одеться. Зато как и в
совхозах обрату хватало. Сливки опять же шли государству.
Это тем для сведения, кто с болью в сердце вспоминает «светлые года» Сталина и тем, кто
таким байка верит.
На отчётный период в «Паутовском» числилась одна школа на 15 детей. Но по какой-то
причине 76 ребят школьного возраста нигде не обучались. Почему? Приходится только гадать.
Видимо, не было сил у родителей послать ребёнка в другую деревню.
Из всего статотчёта, надеемся, заинтересует специалистов, рабочих такая графа: какие
фермы переведены на хозрасчет и сдельщину? Мы-то думали, что это уже нынешнее,
перестроечное новшество. Оказывается, нет. И тогда экономисты понимали, что без хозрасчёта не
может быть рентабельного хозяйства. Потом та же сталинская система его прихлопнула. В
83
хрущёвские времена он опять поднял голову – создавались арендные комплексные бригады:
людям отдавали скот, землю – зарабатывай сколько хочешь.
Однако брежневской командно-административной системе не понравился «отход от
социализма», всё быстренько разогнали. Это третий этап – какая его ждёт участь неизвестно. Если
пойдём по методу «не поступаться принципами», то дальше разговоров не двинется.
В конце концов, Зайцева расстреливать не стали. Указали создать ещё одну ферму –
строить государственное предприятие, так строить с размахом, – что и было сделано. Так
появилась Баркеевка, которой, впрочем, давно нет.
Совхоз «Новоивановский»
Может, правда директор «Паутовского» оказался таким недотёпой, что развалил совхоз и
его «попугали» расстрелом? Пример не типичный? Тогда давайте проследим за рождением ещё
одного – «Новоивановского».
Он шёл под номером 236 и состоял из трёх ферм – вполне компактный и управляемый:
центральная, Рождественская и пятый аул (Лесное). Начал свою деятельность вместе с соседом –
шло разукрупнение совхозов-гигантов. Ему отрезали 11787 гектаров угодий, из них 644 гектара
пахотных, 3245 – сенокосов, 2872 – выпасов, 5264 – неудобий.
Совхоз имел 2070 голов КРС, в том числе 1381 коров. За год приплод составил 154 телёнка
– стельных коров, видимо, отдали «новичку» мало. На январь 1933 года стадо выросло до 2224, но
из 188 растелившихся коров оказалось 34 выкидыша.
В совхозе было на тот период:
доярок – 50
телятниц – 70
скотников – 30
зоотехников – два
веттехник – один
В первый год посеяли: 87,4 гектара пшеницы, 229 овса, 51,8 – кукурузы (выходит, не
Хрущёв был автором «королевы полей», до него знали, что она значит для животноводства),
десять – свёклы, 60 – вики, 50 – подсолнечника. Трудно утверждать, что тогда не знали, что нужно
скоту: за белок и сахар ещё и тогда хотели держаться. И силос, кстати, закладывали, понастоящему корма консервировали.
Но что хозяева были липовые – это точно. Из посеянных зерновых и кормовых погибло:
пшеницы – 51 гектар, овса – 111, кукуруза, свёкла, вика, подсолнечник – полностью. Что выросло
скосили на корм скоту. Постучалась в дверь извечная крестьянская беда – засуха. Хоть в колхозах
по соседству какой-никакой урожай зерновых собрали. В «Новоивановском» почти всё прошло
прахом.
Удивляться опять же, собственно, особенно нечему. Тракторов и автомобилей совхоз не
имел, силос тогда убирали сенокосилками.
И вот результаты первого года хозяйствования. Предписывалось надоить 7060 центнеров
молока – план выполнен на 77 процентов, а сдача на 78,1. Нетрудно подсчитать, сколько
приходилось на одну корову – где-то по 500 килограммов. И опять не надо удивляться. В совхоз
согнали, как говорят, зоотехнический брак: туберкулёз, бруцеллёз, другие заболевания. Всё
пришлось пускать под нож. В хозяйстве оставлено всего 47 здоровых коровы. В отсчёте, между
прочим, подчёркивалось, что оставшееся маточное поголовье, видимо, уже заражено.
По итогам работы за первый год существования на коллегии треста должен был
отчитываться директор «Новоивановского» Власов. Но, как мягко сказано в стенограмме, он
«самовольно отлучился из совхоза». Короче, сбежал от расплаты. Ему, видать, пришлось бы
похуже, чем соседу Зайцеву из «Паутовского». Того только постращали расстрелом, этого могли
бы и шлёпнуть.
Отчёт пришлось держать секретарю партячейки Бондаренко. Она состояла, к слову, из
десяти коммунистов. На коллегии партторгу было предложено дело Власова рассмотреть на
84
собрании членов ВКП(б) о его пребывании в рядах и поставить этот вопрос перед райкомом. К
сожалению, печальная судьба директора. Стрелочники расплачивались за всё.
В отчёте отмечалось, что никаких мастерских в совхозе нет, имеется две кузницы. Рабочих
лошадей – сто. Четыре бани, три столовых – пропускная способность 200 человек. Не указано
только за день или час. Имелась в Новой Казаковке – в совхозе не было своих – школа на 25 детей,
хотя школьного возраста насчитывалось в три раза больше.
Рабочие совхоза имели: одну корову, 12 свиней, пять лошадей, (видимо, у казахов), и 50
кроликов.
Дебиторская задолженность составляли 18000 рублей, банку - 119 тысяч. Совхозу
оказывали помощь соседние колхозы из Михайловки, Зенкуля – нашлись ещё нахлебники на их
голову.
Предисловие к сказанному
Примерно также распадались и умирали другие совхозы: «Воскресенский»,
«Новоказаковский».
В 1929 – 1932 после раскулачивания, оставшиеся постройки по деревням перевозились во
вновь организованные центральные усадьбы и фермы. Рабочими становились те же крестьяне тех
же сёл и деревень, много пришлых вообще неизвестно откуда, кто не хотел вступать в колхоз.
Набиралось, короче, с бору по сосенке, не имея никакого общего уклада.
Много приезжало городских, идейных ребят – комсомольцев. Поднимать сельское
хозяйство. Тот период по праву надо считать «целинным №1». Хрущёвский – вторая волна, более
цивилизованная и механизированная. Объединяет одно – никогда при таких движениях не считали
деньги, плохо взвешивали, мало анализировали.
В первом случае надо было укреплять колхозы, если уж свершился перелом. Во втором –
тоже заняться этим же, но одновременно больше обратить внимания на те территории, которые
оказались «под немцем». Там ещё на быках пахали. Да и в Сибири из-за нехватки тракторов,
сельхозмашин культура земледелия оказалась первобытной, пашня родила плохо, а в урожайные
редкие годы не имелось возможности сохранить зерно. Впрочем, положение и сегодня мало
меняется.
К концу тридцатых
Как и колхозы, государственные предприятия начали набирать силу к концу тридцатых,
когда туда пришла техника, когда они понемногу обстроились.
В те годы капитальных животноводческих помещений, как сейчас, не строилось. Всё
возводилось из местного подручного материала: лес, жерди, кустарник, глина, солома. К началу
сороковых, дойные стада уже располагались в примитивных, но добротно слаженных тёплых и
сухих помещениях.
Для телят ставили особые. Падёж их резко сократился, хотя туберкулёз и бруцеллёз не
давали возможности для эффективной работы ферм.
В то же время в колхозах отход скота практически не наблюдался. Видимо, ещё раз
подчёркиваем, трудодень бедно оплачивался, но являлся прочным стимулом работать как следует.
За плохое отношение к делу наказывали – просто срезали, как тогда выражались, трудодни.
Перспектива полуголодной жизни – мало получить хлеба осенью, лучший выход из положения. За
невыработку «минимума» можно было запросто угодить под суд. Мы уже писали, был и такой
закон, который устанавливал, сколько надо было за год иметь трудодней, то есть самый минимум.
Иначе, если ты строптивый, а председатель колхоза на тебя злой, запросто заработаешь
«принудиловку» – мера наказания суда – принудительные работы, что-то вроде нынешней
«химии», а то и полноправный тюремный срок.
Однако вернёмся к совхозам. Производительность труда начала расти. В 1935 году Мария
Ровтович из «Новотроицкого» надоила от своей группы (12 – 15 коров) по 2529 килограммов
молока от коровы. За это поехала в Москву на счёт стахановцев и награждена орденом «Знак
85
Почёта». Доярка из этого же хозяйства Анна Лезгунова в 1939 году получила по 4345(!)
килограммов стала участницей ВДНХ, удостоена малой серебряной медали (В. С. Аношин, «Где
шумел Артынский бор»).
Промышленность страны всё больше для сельского хозяйства стала поставлять машин,
техники, жители села, в свою очередь, подняли урожайность, увеличили поставки зерна, да и
трудодень, о чём мы уже писали, стал побогаче, заработки повыше. Казалось, жизнь входит в
нормальную колею, стали как-то забываться страшные годы раскулачивания.
Глава 5
Виток репрессий
После Октября он был четвёртый или пятый, когда нормальный человек со здоровой
психикой, не одураченный массовой пропагандой, не мог не содрогнуться, не прийти в ужас.
Наступили страшные 1937 – 38 годы. Годы реакции и произвола. Они захватили и полуграмотного
крестьянина, который, бедолага, даже не понимал значения слова «политика», но твёрдо знал – это
страшное слово, ничего хорошего оно не сулит.
Пользуясь неограниченной, монопольной, неподотчётной властью, узурпировав
законодательные органы, Сталин и его подручные по Политбюро, правительству, МВД и КГБ –
можно назвать десятки фамилий – творили чудовищные преступления против своего народа. Под
лозунгом «Во имя социализма». Ни одна отрасль, ни одна структура политических и
общественных организаций, ни армия, ни флот не избежали погрома. То же МВД пожирало себе
подобных: Ягода – Ежов – Берия. Расстрелянный генералитет, высший командный состав – по
источникам до 40 тысяч человек. Но система, идеология возрастания классовой борьбы при
строительстве социализма требовали всё больше жертв.
Главным стало в конце концов не качество, а количество. Тогда-то на расстрел, по тюрьмам
пошли колхозники, рабочие совхозов, их руководители. Врагов народа искали везде – жестоко
карали за неурожай, падёж окота, поломку трактора, пожар. И так до бесконечности.
Опрос проводили в 28 сёлах, куда удалось нормально добраться и как-то поработать,
репрессированных находили почти в каждом. Естественно, за давностью лет всех не установишь,
но результаты поражают. Бесследно исчезло 72 человека. Как говорят: ни слуху, ни духу. Да и
какая безграмотная колхозница отправится хлопотать или просто узнать о своем муже, брате,
сыне?
У нас зря не забирают – был расхожий лозунг. А такие же тёмные, но по-крестьянски
дальновидные люди советовали: живи тихо, береги детей. Пожалуй, в то время это был самый
умный совет.
Их имена
Мы пишем историю района, мы должны указать имена тех, кто пострадал от репрессий.
Готовы твёрдо заявить: не были они врагами народа. Может, какие-то ошибки и допускали в своей
жизни, да и то не все. Чаще хватало «лишнего слова», чтобы человека не стало. Но их ошибки
несоизмеримы с наказанием. Ведь часто брали совсем невинных, по простому доносу. Рассердился
на соседа из-за курицы, что зашла в огород, и написал куда надо. Такие «стукачи» усвоили, что
всё равно с проверкой и следствием никто разбираться не будет. Наверху ждут отчётов, сколько
«разоблачили» вредителей, саботажников, подрывающих устои социализма.
Пусть знают их дети, внуки, близкие, что люди пострадали напрасно. Мясорубка,
организованная Сталиным, была неумолима.
Соловецк:
Праслов Е. П.
Праслов А. П.
Пожидаев С. Н.
Пожидаев П. Н.
Пожидаев Н. П.
Коржов Ф.
Антоновка:
86
Катаргин А. В.
Ульянов М. С.
Колябин Ф.
Прундус А. М.
Сафонов Ф. Я.
Золотов П. С.
Лаврино:
Гунин Ф.
Гунин Е.
Яковина Ф.
Филимонов
Воскресенка (Хом. Совет):
Галкин Л.
Наумов И.
Кутейников В.
Кузнецов
Евдикимов П.
Ситники (старые):
Шишкин Е. В.
Садовский Ф. П.
Дубровин А.
Ионин А.
Больших В.
Больших И.
Хомутинка:
Земеров Г. Я.
Моисеев К.
Машинский В.
Белобородов Я. К.
Ивкин И.
Куполов Т.
Тонишев Я. П.
Киршов Л. Д.
Киршовка:
Михеев Ф.
Бородин Ф.
Парфёнов И.
Строганов
Мальчихин
Покровка:
Прудников А. Я.
Зверев С. М.
Осипенко М.
Курков Н.
Некрасов
Дмитриенко
Тимонов
За что брали
Из перечисленных людей вернулись домой четверо. Двое из Антоновки. Один из
них П. С. Золотов. Пономарь в церковном приходе – главная обязанность звонить в
колокол. Враг народа? Отпущенный из-за туберкулёза, через месяц после возвращения
умер. Второй – Ф. Я. Сафонов. Отсидел «десятку». Вернулся, так и не узнав, за что
забрали.
Вот ещё двое: Тарас Купалов и Зверев.
Правда это или вымысел? Похоже на первое так как из каждого случая репрессии
можно придумать едкий политический анекдот. Д. И. Лымарь рассказал такую историю,
услышанную от людей старше его возрастом, как это происходило в Антоновке.
Приезжали представители КГБ, вызывали тех, которых уже зачислили в чёрный
список по каким-то только им известным критериям. Вызывали и спрашивали: ты веришь
в бога? Большинство, не ожидая никакого подвоха, отвечало утвердительно: дескать, как
жить без бога, как в него не верить. Вот за это только и поплатились. А взять пономоря,
как говорится, сам бог велел.
У Егора Ушакова тоже спросили его отношение с всевышним. Дед, видимо, был
хитрый. Власть научила прятать свои мысли, он и ответил: не верю ни в бога, ни в чёрта, в
богородицу тоже не верю.
– Отваливай, старик, домой, – бросили ему коротко.
В Беляшово забрали Михаила Григорьевича Коновалова, увезли в Горьковское, там
был районный центр. В КПЗ (камере предварительного заключения) его увидел брат –
работал в милиции конюхом. Он к начальнику. Так, мол, и так, кровный брат попался. Он
такой же честный и тёмный, как и я. Не виноват. Отпустили. Вот так без суда и следствия,
могли наказать, могли помиловать. Последнее, как исключение. Ну в самом деле, если бы
М. Г. Коновалов был действительно врагом народа, с вытекающими из этого
87
последствиями, разве его отпустили бы? Пусть не враг, но как опять же отпускать без суда
и следствия, предварительного дознания?
Уверенность в том, что брали невиновных, подтверждают материалы органов КГБ
о реабилитации наших земляков. Списки печатаются в «Восходе». А сколько по району
неучтённых репрессированных в тех деревнях, в которых не проводился опрос.
Планомерно – умышленно прореживались ряды мужчин, кормильцев страны и семей.
Запугивание стало массовым и не всегда надо верить единодушному «ура» – многие и
многие боялись, вот и кричали, чтобы не привлечь чей-то косой взгляд, не попасть в
сталинскую мясорубку. Авторитет власти, партии падал. Громко об этом не говорили, но
достаточно было пробиться гласности, и народ высказал всё, что наболело и болит.
Не ведали, что творят?
Ведали. И не надо утверждать, что Сталин, его ближайшее окружение не знали, что
делается, о кошмаре, который воцарился в стране. Естественно, о колхознике не
докладывали, но безликую цифру репрессированных он знал. И не он ли давал указание
брать Маршалов Советского Союза, ближайших соратников Ленина. Не он ли дал «добро»
на допросы с пристрастием, когда заметил, что фашисты с коммунистами не церемонятся,
а почему мы должны поступать по-другому с их приспешниками. Вот и развязал к 1937
году руки «следователям». До этого в органах всё-таки придерживались каких-то рамок
приличия. После пытки стали правилом для выколачивания «правды».
В Подольске (Паутовского Совета) за раз увезли одиннадцать мужчин. За что
арестовали? Они оказались «субботниками» и исповедовали свою веру. Не выходили в
этот день на работу, хотя во все остальные трудились лучше любого другого
неверующего. До сих пор об их судьбе никто ничего не знает. В чём их конкретно
обвиняли, если в Конституции, кстати, называемой «сталинской» (1936 г.)
провозглашалась свобода совести. Поистине, не закон, а дышло.
Думается, настало время каждого такими же списками реабилитировать так, как и
брали списками.
Пусть они останутся на совести тех, кто их продавал. Многие фамилии известны,
некоторые ещё, наверное, живы. Не будем их называть, требовать отмщения: кровь за
кровь – не годная философия. А чтобы не сомневались, что много нам известно, назовём
только двоих из Хомутинской МТС – Долинина и Алгазина.
Волны репрессий захватили все старинные сёла, где проглядывались крепкие
родственные и общинные связи – это-то политорганам и не нравилось, что люди умели за
себя постоять. Деревни, которые возникли уже при Советской власти, эта волна миновала,
например, Пугачёво, Смирновку, но не все. И вот ведь какая закономерность: там где
людей оставили в покое, колхозы быстрее набирали силу, люди работали лучше.
Во имя социализма
Отходчив сибиряк. Совсем недавно его мяли, могли сослать, стереть с лица земли,
а он уже забыл о невзгодах, о своем унижении – начал трудиться в полную силу.
Идеологи сразу дали этому «феномену» название – «Во имя социализма». Да не знал он и
не хотел знать ни о каком социализме – он работал во имя жизни, он работал потому, что
не представлял себе, как можно крестьянину существовать без работы.
Колхозы и совхозы начали справляться с планами, а их отваливали очень
щедрыми. Особенно преуспели хозяйства, расположенные вдоль Оми, на чернозёмах. О
некоторых говорили, к ним добавим «Новую жизнь», «Борец», имени Калинина, имени
Кирова, «Красное Знамя», «Октябрь», «В память Ленина», «Борьба», «В память Фрунзе»,
«Пятилетка».
Урожаи не были тучными, а по колхозам надои составляли до 1600 килограммов на
корову. Но свои рекорды были. Варвара Николаевна Гаврилова, доярка из Пугачёво –
88
1600 килограммов, Эмилия Адамовна Майер из Журавлёвки – 1700, Мария Павловна
Глебова из колхоза «Октябрь» – 2300 килограммов.
Всё забылось. Всего через год после 1938. С каким энтузиазмом люди работали –
это надо было видеть. Взошли зерновые, чуть поправились – всем селом на прополку.
Начали заготавливать корма – в бригадах жили до конца. Принудиловка? Была и она. Без
разрешения бригадира никто не имел права даже в ночь уйти домой – хоть гори. В
субботу – только в баню. Но на работу и с работы с песнями. Вот такой парадокс.
До завтрака ставили две-, три скирды сена. Самая первая новая технология – вилы
и грабли. По 20 – 30 центнеров каждая. Стога, как нарисованные. Боже упаси, если плохо
заправлены – работа не принимается, трудодни не начисляются. И правильно, иначе сено
погибнет.
Что двигало?
В колхозах скот, в том числе коров, кормили только сеном и соломой. Позже стали
закладывать сенаж из разнотравья – изумительно приятный запах. Это когда поступили
силосорезки, неказистые машины – транспортёр и режущий аппарат. Сеяли турнепс. И всё
делалось на совесть. Что двигало? Страх, что обвинят в саботаже? Был. Но на этом далеко
не уедешь. Были какие-то другие внутренние силы, может, наследственный код: как
работаешь, так и живёшь. Нет сегодня такой добротности. Посмотришь на ту же скирду и
диву даёшься, сколько надо иметь выдумки, чтобы сложить такого урода. А ведь ручные
работы на сенозаготовках почти исключены. Сено пропадает нередко до половины,
заскирдованным, а то и больше. Не только в поле, но и на фуражном складе. Посмотришь,
у телят в кормушках – чёрная проволока. О дойном стаде и говорить не приходится.
Гнилое сено, и его последствия известны каждому.
Вот и напрашивается вопрос: почему в те далёкие годы люди трудились
самоотверженно, что ими двигало?
Ответ, думается, напрашивается сам: оплата по конечному результату – больше
вал, больше реальная отдача каждому, даже при откровенном государственном грабеже.
Нынче за сев отвечают практически все – начиная от директора. Конкретно –
никто, включая и главного агронома. В тогдашних колхозах сеяльщик (их теперь почемуто не видно на агрегатах – или в околке или в кабине трактора сидят – пыльно), знал,
огрех, придётся засевать вручную, даже если не действовал единственный семяпровод.
Свой район
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 декабря 1940 года был
образован наш, Нижнеомский район. Он выделился и сформировался из двух:
Горьковского и Калачинского. От Горьковского отошли:
Беляшовский сельсовет
Беляшово
Шутовка
Любимовка
Баркеевка
Подольск и Сокол
Новоивановка
Новоказаковка
Рождественка
Лесное (5 аул)
Копейкино
Смородинки
Кабурлинский сельсовет
Кабурлы
Лаврино
Придорожное
Пугачёво
Теренкуль
Нижнеомский сельсовет
Нижняя Омка
Красный Восток
Камышинка
Вишнёвка
Ачаирский сельсовет
Ачаирка
Сергеевка
89
Виноградовка
Новомалиновка
Зенкуль
Епанчинский сельсовет
Смирновка
Епанчино
Приволье
Некрасовка
Подсобное
Удачное
Семислинка
Ситниковский сельсовет
Ситники (старые)
Хомутинский сельсовет
Ситники (новые)
Хомутинка
Малая Хомутинка
Вторая ферма
Озёрное
Киршовка
Михайловка
Воскресенка
Павловка
Усть-горский сельсовет
Барышники
Усть-Горы
Рязанка
Сидоровский сельсовет
Сидоровка
Хортицкий сельсовет
Петровка
Хортицы
Покровка
Журавлёвка
Отрадновка
От Калачинского района отошли сельские Советы и деревни:
Локтннский сельсовет
Локти (л/б)
Соловецк
Локти (пр/б)
Полтавка
Медвежья Грива
Чилим
Дмитриевка
Михайловка
Васильевка
Малая Омка
Новая деревня
Антоновка
Глухониколаевка
Денисовка
Соловецкий сельсовет
И был ещё небольшой хутор, занимающийся семеноводством. Он располагался на
берегу Оми между Соловецком и Малой Омкой. Организовал его Тропин. Вот такие
границы Советов разделяли наш район административно. В них вошло 64 населённых
пункта.
Теперь их стало меньше. Однако сокращение количества деревень можно понять,
как-то объяснить. Некоторые из них скороспело, непродуманно ставились и так же быстро
прекращали своё существование. Думали не о народе, вернее, не о человеке отдельно, на
первом плане стояло производство. А так как новые совхозы постоянно несли большие
убытки, то их то укрупняли, то разъединяли, то собирали, то разгоняли. Вели постоянную
борьбу не с причинами их слабой дееспособности, но со следствием. Результата, как и
надо было ожидать, никакого не получалось.
Но страшнее была не смерть, едва народившихся ферм, а разъезд людей из
крупных сёл, которые в поисках лучшей доли заселяли эти новые аулы. Потом, с их
исчезновением, сами растворялись неизвестно где.
Спутники колхоза
После выхода в свет Указа по созданию района, в Нижней Омке образуется
организационный комитет по формированию руководящих партийных, советских и
хозяйственных органов. Задача, прямо скажем, не из лёгких. Остро встал вопрос о
размещении. Ни одного административного здания здесь не было, да и сам центр
начинался с нуля. Нижняя Омка ограничивалась на восток оврагом, где сейчас
расположен больничный городок, ближе к берегу Оми было кладбище. Дальше – пустырь.
90
Строительство нынешнего центра собственно началось только после Указа, в 1941
году. Потому и отличается от старого села не длинными улицами вдоль Оми, но уже
кварталами. Хотя некоторые улицы застраивались много позже – в 60-м и после
восстановления района в 1966 году – так же вытянулись в одну линию.
Короче, нынешний райцентр долгое время являлся спутником старой деревни
колхоза «Заря коммунизма», забрав себе все помещения, которые только можно было
забрать. Райком ВКП(б) разместился в трёх комнатах крестового дома Крысенко. Кабинет
отводился только первому, всё остальное размещалось в двух комнатах. Тут же
пристроился райком ВЛКСМ. Как всем хватало места, приходится только удивляться.
Кстати, этот дом сохранился и поныне.
Райисполком занял школу – сохранено и это здание – на берегу оврага по улице
Ленина, у дороги, которая раньше соединяла Нижнюю Омку с трактом Омск –
Новосибирск. Позже там опять была школа, потом интернат. Теснились по два-три отдела
в классе. Другие организации остались по квартирам колхозников. Это им было очень
выгодно. Люд жил бедно, а за аренду платили какие-то деньги, обеспечивали дровами,
хозяек брали уборщицами – опять живой рубль.
Суд и прокуратуру всё-таки не утолкали. Их разместили в Вишнёвке. Кстати, там
же находилась и КПЗ (камера предварительного заключения).
Новые организации – новые люди. Они съехались со всех концов области. Возник
квартирный бум. Повторяем, брали постояльцев охотно. Не из-за человечности, –
бедности. Однако в самой Нижней Омке всех разместить не удалось. Бывших «кулацких»
добрых домов осталось мало – развезли, растащили, разрушили. В одну избу, где большая
семья, постояльцев не возьмёшь. Потому приезжие жили по квартирам в Красном
Востоке, Вишнёвке.
Не были исключением и руководители. Первый секретарь райкома жил у Ивана
Барышникова, второй – у Козочкиных, председатель райисполкома – у Лоскутова И. А.
У истоков власти
В состав организационного комитета вошли: Пётр Григорьевич Жуков, Семён
Арсентьевич Гончаров и Михаил Евстигнеевич Бобылев. В книге приказов оргкомитета
до первой сессии райсовета назначались руководители отделов и организаций. Первым
председателем райисполкома избирается М. Е. Бобылев, секретарём Степаненко.
Управляющим Госбанком утверждён Костылёв, заведующим райсобесом Р. И. Кораблёв,
главврачом – Синянский, начальником РУеС – Е. У. Сидоров, редактором газеты –
Фёдоров, заведующим райфо – Ящук, кинофикации – Г. П. Петренко, судьёй – Орехов,
прокурором – Буслов, начальником милиции – Добровольцев, райвоенкомом – Огрузков,
заведующим районо А. И. Тихонова, райторгом – Котовщиков, уполномоченным
министерства заготовок – Бочагов, дорожный отдел возглавил Е. Мамаев.
Эти люди стояли у истоков Советской власти при рождении района.
Партийное собрание
Оно состоялось 16 февраля 1941 года. Так и называлось: первое районное
партийное собрание. Приглашались исключительно все коммунисты. Где они, в каком
зале могли разместиться? Слишком большого помещения и не требовалось. Видимо, не
все смогли приехать, надо допустить и такой вариант. На собрании зарегистрировано 65
членов ВКП(б) и 55 кандидатов в члены Всесоюзной Коммунистической партии
(большевиков).
Районный комитет избирается в составе 21 человека, бюро утверждается из семи.
Первым секретарём избирается Пётр Григорьевич Жуков, вторым – Семён
Арсентьевич Гончаров. Членами бюро стали: Д. И. Балакин, В. А. Смирнов, Ф. К.
Яковлев, Ф. Ф. Ревский, В. Я. Казаков.
91
Образуются отделы, во время ВОВ добавляется военный, который возглавил
Володькин, позже – упразднён.
Параллельно идёт организация райкома комсомола. Первым секретарём избирается
Константинов. Членами бюро стали: Мария Йосифовна Приходько, Вера Матвеевна
Боровкова, обе проживают в Нижней Омке, другие товарищи.
В первый год, да и в последующие для размещения отделов исполкома, других
контор, базы не было совершенно. Через несколько месяцев началась война, и средства
пошли на фронт, на тяжёлую промышленность.
Первый камень
Сколько бы средств не забирала Великая Отечественная, но коли на бумаге район
появился, требовалось его устройство. Все понимали, в таких условиях ни жить, ни
работать нельзя. Потребовались от «первых лиц» поистине не дюжинные способности,
чтобы начать строительство нового центра.
С весны, ещё до начала войны – 1941 года, как говорят, заложили первый камень
под первое административное здание – райкома и райисполкома. В два этажа. Оно
сохранилось: там Дом пионеров и музыкальная школа.
Материалом послужила церковь из Воскресенки и часовня из Нижней Омки.
Кстати, большинство таких зданий в районах области тогда строилось именно из церквей.
Помню, как закладывался фундамент, помню многих плотников, которые
набирались из соседних деревень. Например, Тимофей Ткач, Иван Ревягин из Нижней
Омки, Семён Галкин, Павел и Семён Коськины – из Воскресенки. Их отцы и деды строили
одно, сыновья и внуки – другое.
Закончили строительство в 1942 году. Правда, остались порядочные недоделки. Но
тут виновата не халтура и бракодельство – виновата война. Большая часть мастеров ушла
на фронт, исчезли материалы, например, стекло, краска. И всё-таки в зиму 1942 года
райком и райисполком заняли кабинеты. И надо же случиться беде – в мае 1943
штормовой ветер вырвал все окна в здании и побил. Стёкла же в таком количестве не
только районе, но и области не нашлось. К слову, этот случай расценивался многими
жителями, как «бог наказал» – построили-то из церкви.
Секретарь райисполкома Берендяев с механиком МТС И. А. Лоскутовым на двух
полуторках (ГАЗ-АА), которыми управляли женщины Саютинская и Максимова,
отправились добывать оконное стекло в Ялуторовск – там размещался завод. На
транспорте они возили грузы... полтора месяца. За эту услугу им выдали для района
стекло.
Когда построили новое здание для райкома и горисполкома, старое сильно
обветшало. Его реконструировал работник коммунального хозяйства Виктор Егорович
Пфляумер.
Центр строится
Нынче там стрелковый тир – против универмага, ещё раньше стояла прокуратура,
которая сгорела (подожгли специально). Но первой на том месте строилась типография –
небольшое деревянное здание. Через два года редакцию и типографию перевели в
саманное, более просторное. Нынешний дом печати стоит уже на четвёртом месте.
К концу 1943, по существу, все учреждения уже отстроились. На двух – улицах,
которые положили начало райцентру. Правда, нарсуд, прокуратура ещё в пятидесятых
находились в старой деревне. Одновременно возводилось жильё. На эти цели
использовался весь местный материал, но в основном глина, дёрн, жерди, ивняк и в
скромных количествах дерево. Перевозились пустующие дома и из деревень, из них
ставились скромные особнячки, которые всё-таки очень выделялись на фоне землянок,
саманных изб.
92
Были свой «копай-город» – землянки. В них ещё очень долго жили и после войны.
Народ не роптал и не очень обращал внимание на условия – большинство населения
ничего лучшего и не видело вокруг. Наоборот, они были благодарны и рады, что
образовался район. Не так просто за каждой справкой, в больницу, по тысячам других
нужд ездить, а больше ходить в Калачинск или Горьковское. Отягощало это
председателей сельсоветов, колхозов, директоров совхозов. С созданием района особая
острота проблемы была снята.
По этой причине хозяйства оказывали всяческую помощь в становлении и
развитии райцентра. Ну и, если откровенно, руководители района «подбадривали» более
упрямых. Давали транспорт, людей, материалы.
Архив наследства
На день организации района наследство по тем временам досталось
удовлетворительное. Нужно учитывать, двух Советов Старомалиновского и
Новотроицкого – тогда в границах не было. Имелось два маслозавода: Ачаирский и
Беляшовский – строились до коллективизации товариществами в 1928 году. Две паровые
мельницы – Соловецкая и Сидоровская и в Смирновке кустарный цех по выработке
растительного масла.
МТС – в единственном числе, но уже 26 марта 1941 года создаётся Нижнеомская. В
её штате насчитывалось 18 комбайнёров, 38 трактористов, шесть бригадиров, два
агронома, три механика, 14 слесарей всех профилей, пять шофёров.
В этом же году создаётся РУС – шесть отделений связи: Ситниковское,
Паутовское, Новоивановское, Некрасовское, Хомутинское, Соловецкое. Штат – 15
человек. В 1944 году монтируется коммутатор на 20 телефонов.
Тогда в районе открылась одна средняя школа Нижнеомская, восемь – семилетних
и 38 – начальных. Всего 47 школ.
Мы уже упоминали часть председателей сельсоветов. Но не всех. На день
организации района 12 исполкомов возглавили:
Локтинский – Волков
Кабурлинский – Мисник
Беляшовский – Амелин
Нижнеомский – Антипин
Ачаирский – Адамов
Хомутинский – Баженов
Усть-горский – Федокин
Епанчинский – Бредов
Хортицкий – Мирау
Сидоровский – Варфоломеев
Соловецкий – Назарова
Ситниковский – Бредов
Глава 6
Пришла беда
Район не успел ещё встать на ноги, не было у него для этого ни времени, ни кадров, –
началась Великая Отечественная война. В первые же дни многие сотни мужчин уходят на фронт.
Для этого мобилизовали весь наличный транспорт, подводы. Стоял жаркий сибирский июнь.
Забегая вперед, скажем: всего было призвано из района 5393 человека. Из них отдали свою
жизнь за Родину больше половины. Короче, каждый второй не вернулся. Но это имена, которые
пропали без вести и нигде не значатся. По сей день живы вдовы, которые ждут мужей, дети –
отцов, родственники – близких.
Не умеем, не учили нас ценить человека. Это и больно. Подозрительность, шпиономания,
классовые предрассудки дорого нам обошлись даже в тяжёлые годы войны. Без всяких известий о
смерти в районе насчитывается 91 человек. Не на пьянке сгинули, поглотил фронт. Нет их в числе
живых, однако не поднимается рука выбить их имена в числе погибших. Так кто же они? Мираж?
Или предатели? Мы, фронтовики, не верим этому. Это тыловые выдумки особых органов. Да,
были и предатели, но предательство надо доказать. Нет доказательств, а мёртвые постоять за себя
не могут. Что, солдат виноват, что в 1941 году постоянно попадал в окружение, винтовкой
отбивался от танка, чувствовал себя изгоем в глубоком тылу врага?
Алексей Шпагин
Например, в числе таких находился командир бомбардировщика Алексей Ионович
Шпагин. В августе 1943 года пришло в Рязанку письмо на имя его матери Марии Васильевны
Шпагиной. Почерк незнакомый. Командир полка майор Качалей сообщал: ваш сын младший
лейтенант А. И Шпагин не вернулся с членами экипажа с боевого задания.
Более 20 лет мать ничего не знала о судьбе сына. И вот 24 сентября 1965 года районная
газета {Горьковский район) «За коммунизм» пишет: «Герой проживает в вашем районе. Это было
на оккупированной немцами территории в Брянской области Рогдинского района. Мне было тогда
13 лет. Точно не помню, в конце или начале 1942 года. Стоял жаркий полдень. На окраине деревни
мы с подругами заметили в небе маленькую точку. Самолёт летел в сторону Сещи (название
городка). «Наш!» - закричали мы, увидев на его крыльях звёзды.
Вдруг появилась группа немецких самолётов. Наш ястребок смело пошел им навстречу.
Вражеская эскадрилья рассыпалась. Завязался неравный бой. Ярким пламенем вспыхнул один, в
землю врезался другой. Нам очень хотелось, чтобы наш звёздокрылый остался цел. Но силы были
неравные. Он загорелся. И пошел вниз. В это время раскрывается парашют. Однако враги решили
уничтожить и лётчика. На землю он опустился смертельно раненый: в лицо, живот.
Когда мы подбежали, над ним уже склонился седобородый старик. Быстро воды, –
скомандовал он, приподнимая с земли голову пилота. Тот дышал тяжело, порывисто. Скончался
на наших глазах.
Издалека послышался треск мотоцикла – немцы. Дедушка быстро вынул из кармана
документы, отдал нам и приказал убираться, чтобы никто нас не увидел. Свёрток оказался у меня,
а я – в овраге, заросшем бурьяном. Старика фашисты избили, с лётчика сняли одежду, сапоги,
часы.
Когда всё стихло, стала рассматривать документы, нашла письмо, оно было, хорошо
помню, от сестры Нади. Пилота люди похоронили – одели во всё гражданское, на кладбище у
деревни Красный Бор.
Наверное, о его героической смерти не знают ни его боевые друзья, ни родные. Домой,
видимо, пришло письмо – без вести пропавший.
Документы лётчика я хранила дома, надеясь когда-нибудь передать в надёжные руки. Но
деревню однажды сожгли оккупанты. Не уцелели и бумаги офицера. Почему не рассказала об
этом эпизоде раньше? Столько пришлось пережить, что я не могла утверждать, что точно
запомнила фамилию летчика. Вспоминала, но напрасно, а врать не хотелось».
94
Никакой ошибки
На этом письмо не заканчивается. Дальше автор пишет: «Сейчас, кажется, память
просветлела. Тот лётчик проживал в Горьковском районе Омской области: Село: или Арсеньевка,
или Аксеновка. Что-то в этом роде. А звали воздушного героя Шпагин Алексей Ионович. Мне
хочется, чтобы о подвиге вашего славного земляка узнали все. Если удастся найти его
родственников, то свяжите, пожалуйста, меня с ними. Я расскажу о последних минутах жизни
Алексея Ионовича.
Сейчас я живу в Волгограде, работаю в библиотеке. И подпись: Маргарита Мартынова.
Сколько раз читала письмо мать героя? Да, это он, её Алёша. И каждый раз слёзы, слёзы –
болью сжимается сердце. Материнское горе не проходит с годами. В глазах не только боль
невозвратимой утраты, но и гордость за сына. В газете материал опубликован в октябре 1965 года
«Герои не умирают». «За коммунизм» сохранила сестра лётчика Анна Ионовна Шпагина, которая
проживает в Нижней Омке.
Письмо, которое нашла Маргарита Мартынова в документах лётчика, отправила
двоюродная сестра Лида, она жительница Омска.
Герой погиб не в 1942, а годом позже. Еще в 1943 году Мария Васильевна получила
фотографию сына, снятого в боевой машине, грудь в орденах. Есть на снимке его экипаж:
штурман и стрелок-радист.
У читателя, естественно возникнет вопрос: Маргарита Мартынова пишет «ястребок», тут –
бомбардировщик? Как в этом разобраться? Очень просто. Алексей Шпагин летал или на Ту-2 или
на Е-2. Фронтовые или лёгкие, как их звали, бомбардировщики. На них стояло сильное
вооружение. Стрелок-радист мог брать на прицел всю сферу позади самолета. Пулемётные турели
стояли сверху и снизу. Мощный огонь в распоряжении лётчика. Самолёт маневренный,
скоростной. Видимо, девочка и подумала, что так сбивать самолёты (немецкие истребители)
может только «ястребок». Стрелок со штурманом скорее всего погибли ещё в бою, потому не
могли выброситься с парашютом.
Вот такая история. Но таких тысячи. Только в авиации, а пехота – десятки тысяч.
Чиста ли совесть
От пехотинца, после рядом разорвавшегося снаряда бомбы, вообще ничего не остаётся.
Даже мокрого места. Был человек и не стало. Где он? Написать в донесении погиб: кто видел,
вдруг отыщется – тогда неприятностей не оберёшься. И писали по любому поводу: пропал без
вести. Заключение, на первый взгляд, безобидное и командира с замполитом ни к чему не
обязывает.
Только не предполагали, что завтра может подобное случиться и с ними. И на их
родственников, жён, детей, матерей будут смотреть с подозрением, возьмут на особую заметку.
Они не будут считаться семьёй погибшего фронтовика, со всеми вытекающими последствиями: ни
пенсии, ни льгот, ни помощи.
Давайте вспомним 1941 – 42. Сколько солдат и офицеров погибло, грудью защищая
каждый плацдарм, когда их части находились от них за десятки, а то и сотни километров. Их
оставляли специально как прикрытие. И похоронку писать было некому. Или все гибли, или
раненого забирали в плен – всё равно смерть. Но всех стригли под одну гребёнку – без вести
пропавшие.
Сколько не выходило на берег после форсирования крупных рек под страшным
пулемётным, артиллерийским огнем, бомбами. И просто тонуло, кто не умел плавать. Кстати,
весной и осенью мало спасалось тех, кто и умел плавать, если разобьёт плот или лодку – железо,
которое висит на тебе, всё равно утащит на дно. В ледяной воде – конец. А сколько сгорело?
Чтобы была чиста наша совесть перед матерями и вдовами, имена «без вести пропавших»
должны быть рядом с именами, увековеченными на нашем Нижнеомском мемориале. Если и
вкрадётся какая-то ошибка (всё может быть), она никогда не затмит созвездие 2776 павших в
глазах будущих потомков.
95
Трудовой фронт
В районе, стране – нигде не отмечаются те, кто прошел так называемую трудармию.
Помните о ком писал Абрам Яковлевич Унру в «Восходе» – статья «Солдаты, в которых не
стреляли». Да, в них фашистские захватчики не стреляли, но они могли в любой миг получить
пулю от охранника, а держали людей немецкой национальности как в тюрьме – за колючей
проволокой и сторожевыми вышками. Концентрационный лагерь – в полном смысле этого слова.
Они гибли от голода и холода. Спрашивается, по какому поводу, если возводили заводы
оборонной промышленности, добывали уголь, металлы, валили лес, прокладывали дороги?
Незаслуженно не отмечена и забыта эта категория солдат. Именно солдат. Их так же
мобилизовывали, как и нас, фронтовиков.
Как работали в тылу женщины, дети, старики, написано много, но вот какого-то
капитального исследования что-то не слышно. Опять чистая страница нашей истории. А разные
громкие воспоминания по этому поводу типа: наши женщины-труженицы ковали победу в тылу –
ничего, кроме горечи, кто видел, как они её ковали, не даёт. А ведь свидетелей остаётся всё
меньше. Книги и фильмы также мало что дают. Чаще всего них крайности.
Однако и в тылу жили люди припеваючи. Под бронью. Сытые и пьяные. Но это тема
отдельного разговора.
Встречаясь с трудармейцами (там были люди самых разных национальностей), слышишь
горькие обиды. Им даже медали не положены, которыми награждали токарей или трактористов.
Как будто в санаторий их отправляли, а не на изнуряющий труд. Илья Иванович Коваленко из
Полтавки, вернувшись из трудармии, долго возглавлял колхоз, затем был бригадиром – после
укрупнения колхозов. Но льготы никакой.
Куда смотрят сельсоветы, районный совет ветеранов – беззубыми оказываются.
Сотни павших
Только в Рязанье погибло 111 человек, в Глухониколаевке – 109, Пустынном – 92, восемь
без вести пропавших, а уходило на фронт 135. Совсем не трудно подсчитать, сколько процентов
цвета мужчин осталось на фронтах. Мобилизовали-то самых сильных, здоровых, молодых.
Вот ещё цифры для размышления. Из Локтей (правый берег) на защиту (Отечества ушло 48
мужчин и парней, Усть-Гор – 72, Киршовки – 40, Смирновки – 26, Епанчино – 51, Соловецка – 84,
Вишнёвки – 24, Камышинки – -27, Придорожного – 44, Лаврино – 48, Кабурлов – .26, Нижней
Омки – 68, Хомутники – 60, Малой Омки – Красного Востока – 38, Полтавки – 43, Медвежьей
Гривы – 39, Воскресенки (Хом. с/с) – 23.
И так далее. Каждый населённый пункт отправил на фронт почти всё, что мог. В 60
деревнях, по существу, не осталось молодых и сильных мужчин.
Изредка не мешало бы приходить на мемориальный комплекс райцентра, к спискам
павших, где они есть, в других сёлах, и медленно вчитываться в фамилии. Только Ивановых
погибло 24 человека, Мозжериных – 20, 19 – Неворотовых, 19 – Решетниковых, 17 – Степановых,
16 – Русановых, 15 – Кузнецовых, 13 – Избышевых, 13 – Епанчинцевых, 13 – Бородиных, 13 –
Михайловых, 11 – Матвеевых, 11 – Пушкарёвых, 11 – Аксёновых, 12 – Воронцовых, 11 –
Лихановых, 13 – Волковых, 12 – Вагиных, 10 – Белобородовых, 14 – Фоминых, 10 – Гляденцевых,
10 – Регеда, 12 – Киселёвых, 10 – Копейкиных, 14 – Малыгиных, 12 – Пожидаевых, 11 –
Новиковых, 10 – Приходько.
Всех поимённо назвать сложно. Ясно одно, рядом погибали отцы, дети, братья, соседи,
друзья. Каждая вторая, в некоторых деревнях чуть не каждая семья лишилась кормильца, мать –
сына, жена – мужа, дети – отца. Но были и такие семьи, в которые не вернулось сразу несколько
человек. Так, Надеева из Павловки получила похоронные извещения на мужа и четырёх сыновей.
Кстати, одного нет в списках на мемориале. Не попал по чьему-то недосмотру или
невнимательности. Очень жаль.
96
Глубокий тыл?
Если брать по стратегической карте военачальника или Генерального штаба, то наша
сибирская деревня, действительно, была очень далека от фронта. Даже тогда, когда вражеские
войска подходили к Москве или Волге. Только не относительное ли это деление? В этом
«глубоком тылу», кто его видел, знает, нередко приходилось потруднее, часто безысходнее.
Люди не знали ни дня, ни ночи, падали от усталости и недосыпания. Да, над ними не
свистели пули, не взрывались снаряды, но не дай бог жить в такой тишине. Можно только
удивляться, как всё это могла выдержать женщина-мать. Световой день в колхозе, ночью работала
дома. При этом платила непосильные натуральные налоги, оставляя детей полуголодными и
абсолютно беспризорными. И с каким же сердцем они отправлялись на общественные работы,
зная – впереди никакого просвета.
Да, солдат мог в любую минуту погибнуть, когда шёл в атаку или занимал оборону. Но он в
то же время знал: его накормят, оденут, обуют. Женщина в тылу оставалась, по существу, одна со
своими бедами. Председателю колхоза, сельсовета (большинству) было наплевать, что у неё троечетверо мал-мала меньше. Он знал – не уберут хлеб, не накосят сено общественному скоту – его,
самое малое, отправят на фронт, хуже – в тюрьму, самое страшное – поставят к стенке. Вот он и
выжимал из этих женщин всё, что мог. И не надо его осуждать, злых председателей было не
много. Такая царила обстановка.
Подвиг солдата никто не умаляет, он заслужил к себе уважение. Но не меньшего уважения
заслужили и те, кто оставался в тылу. На фронте всё-таки удар принимали на себя мужчины, а в
тылу – женщины. И не выиграл бы солдат войну, если бы опять же в основном женщины не
стояли за станками, не рубили уголь, не добывали руду, не выращивали, наконец, хлеб.
Кое-кто из фронтовиков – есть такие случаи – как-то свысока относится к тем, кто
оставался в тылу, считая, Победа – только его заслуга. Правильно, умно, справедливо ли это?
Надо одно нам всем запомнить: в Великой Отечественной победила страна. В целом взятая.
Вот это будет справедливо. Верно, в тылу кое-кто жил и не тужил, но и в армии не каждый ходил
в атаку, были и там люди, не слышавшие не только артподготовки – выстрелов из винтовки. И
низко всем нам надо поклониться тем, кто находился в тылу.
К сожалению, подчас мы о них забываем. Редко им давали ордена и медали, а после войны
совсем забыли. Не простит нам этого история.
Землянки в бою
В составе танковой бригады в артиллерийском дивизионе защищал Москву Павел
Леонтьевич Григорьев – живет в Нижней Омке. Награждён боевыми орденами, имеет медали «За
оборону Москвы», «За победу над Японией». Рядом с ним стоял грудью Александр Фёдорович
Бекешев, кавалер боевых наград – живёт в райцентре. Оба инвалиды войны.
С Дальнего Востока в самый критический момент для столицы прибыл под Москву
старший сержант Михаил Филиппович Стадников. Он участник исторического парада на Красной
площади 7 ноября 1941 года. В ночь их батальон ушёл под Волокаламск – городок, который вошёл
а историю Великой Отечественной.
– 4 декабря, – рассказывал Михаил Филиппович, – началось наше наступление.
Трижды старший сержант ранен и контужен – дошёл до Эльбы. Награждён орденом
Отечественной войны, Славы III степени, медалями. И уже в мирное время, работая председателем
колхоза, управляющим отделением, награждён орденом Октябрьской Революции.
В пехоте, потом в артиллерии за Москву воевал Егор Гаврилович Войтов – имеет боевые
ордена и медали.
С июля 1940 года, после окончания курсов, старший лейтенант Пётр Васильевич Прасолов
назначается помощником начальника штаба полка. Закончил войну в Прибалтике капитаном.
Награждён тремя орденами Отечественной войны и Красной Звезды, многими медалями.
Начав действительную службу в 1940 на западе нашей страны, Павел Фёдорович Грибач с
первых дней Великой Отечественной принял удар фашистов. После тяжёлого ранения вновь
97
возвращается на фронт. Получает ещё два ранения и контузию, закончил войну в Праге.
Имеет боевые награды, «Отличник народного просвещения».
Ленинград защищал Николай Антонович Луценко. Дошёл до Праги – имеет боевые и
трудовые ордена.
Не понаслышке знает, что такое Сталинградская битва, Мамаев курган П. А. Алямкин из
совхоза «Сидоровский». Имеет отношение к пленению командующего шестой немецкой армии
фельдмаршала Паулюса.
На многих фронтах Великой Отечественной пришлось служить Ефросинье Николаевне
Переваловой. Как воевала? Имеет боевые награды!
Под Москвой принял первое крещение Пётр Фёдорович Абрамцев.
Продолжаем рассказ
На склонах обагрённой Волги,
На берегах Москвы-реки
В своих дублёных полушубках
Стояли вы, сибиряки!
Да, не забыт ваш подвиг ратный,
Как не забыты будут те,
У незнакомого посёлка
На безымянной высоте.
На многих фронтах воевал Дмитрий Иванович Балакин – награждён орденами и медалями.
Из крупнейших битв Великой Отечественной – была битва на Курской дуге. С обеих
сторон в ней участвовало более четырёх миллионов солдат, свыше 69 тысяч орудий, 13 тысяч
танков и самоходных орудий, до 12 тысяч самолётов. На этой дуге разгромлено 30 отборных
дивизий врага. Вермахт потерял свыше полумиллиона солдат и офицеров, 1500 танков, три тысячи
орудий, 3700 самолётов. Огромными были наши потери.
Участвовали в этом аду и наши земляки. Николай Григорьевич Кононов – механикводитель Т-34. Пять раз горел в боевых машинах, ранен, контужен. Сменил пять танков, которые
лично получал в Сормово, Нижнем Тагиле, потом под Харьковом, Варшавой, Берлином.
Награждён двумя орденами Боевого Красного Знамени, Отечественной войны, медалями.
Всякое у него случалось. Вот поле боя: горят, дымят, чадят «Тигры» и «пантеры»,
полыхают Т-34 и САУ. Живыми факелами мечутся среди них люди, срывая с себя горящую
одежду. Не поймешь, где свои, где чужие. И вот словно град по стеклу – очереди по броне.
Николай Григорьевич заметил вражеский пулемет. Поворот на ходу и «гнездо» раздавлено. И
опять по газам влево-вправо, только не поймать снаряд. Поймал, слишком плотный огонь
артиллерии.
Не успел сообразить, что к чему, в наушниках голос командира танка младшего лейтенанта
Митрофанова: «Коля, правее горящего «Тигра» батарея. На скорости, вперёд! Иначе накроют...»
Ворвались на позицию с фланга, ведя огонь из пушки и пулемёта. Подмяли, пропахали...
Длинноствольный «Тигр» появился внезапно. Плюнул болванкой – промазал. Митрофанов
раз-другой в ответ. Не берут снаряды лобовую броню – горох об стенку. Машины сблизились.
Надо таранить, кричит командир, надо, Коля. Кононов пошёл в лоб. Не выдержал фашист,
отвернул, подставил бок. Тут ему и влепили пару снарядов. Пламя – всё кончено.
Так закончила «Омская правда» рассказ Н. Г. Кононова. Нет, Николай Григорьевич ничего
не преувеличивал, пришлось там видеть эпизоды и пострашнее, когда в таране танки, как
вздыбленные кони, стояли, опираясь друг на друга. Мёртвые...
К слову, с Николаем Григорьевичем мы одновременно были уволены в запас в июле 1950.
Он из второй, я из первой танковых армий. Вместе ехали домой. Работал Н. Г. Кононов
трактористом, бригадиром, заведующим мастерскими...
На Т-34 громил врага и Семён Прокопьевич Мочалов из Денисовки. Под Тихвином его
танк подожгли. Через люк его всё-таки успели вытащить бойцы-десантники (они обычно сидят на
броне татка). Командир и наводчик сгорели. Вернулся в 45-м домой на костылях. Возглавил
98
тракторную бригаду. Руководить пришлось в основном женщинами: Мочаловой, Кузнецовой,
Федюниной. Боевые ордена и медали Семён Прокопьевич принёс с войны, на гражданке твёрдо
держал звание фронтовика. Стал первым в области, кто за год выработал на трактор 1000
эталонных гектаров.
Шли на смерть
Крепко дрался в десантных войсках Иван Матвеевич Омелечко из Придорожного.
Награждён двумя орденами Славы, двумя – Отечественной войны, двумя медалями «За отвагу», в
мирные дни орденом Октябрьской революции.
В период Львовской операции самолеты противника батарею старшего лейтенанта
Манкевича разбили начисто. Оставшихся в живых ждал плен – так складывалась обстановка.
Среди них оказался Николай Фёдорович Михайлов. Выручили танкисты. Артиллеристы
превратились в пехотинцев и с автоматами в руках на броне бросились в бой. Однако из-за
сильного огня пулемётчиков, пришлось залечь, оставив танки. Мешал ДОТ.
Теперь надо было убрать орудие, оно не давало подняться автоматчикам. Горстка бойцов,
возглавляемая Михайловым, обошла его с тылу, уничтожила расчёт, а пушку развернула и
открыла огонь в противоположную сторону – по врагу. Немцы бросили на своё же орудие
танковый взвод – три машины. Две расстреляли, на третью не хватило снарядов. Сержант
выдвинулся вперёд, дождался, когда танк подошёл к нему, встал и бросил гранаты. Покончено и с
третьей машиной.
Отстаивал Ленинград, воевал на Украине, в Румынии, Югославии, Венгрии Алексей
Михайлович Гайдук. Был пехотинцем. К концу войны стал трактористом – буксировал на тягаче
152-миллимитровое орудие. Мы уже писали, когда он с механиком Нижнеомской МТС получал
трактора. Хорошо воевал – два ордена Красной Звезды, боевые медали в его активе.
Родина в опасности, так сказала секретарь райкома комсомола Смирнова девушкам из
Пугачёво Приходько, Калябиной, Панковой, Шушариной, Таран. Есть ли среди вас добровольцы,
добавила. Есть, дружно ответили все. Недолгие сборы, и эшелон везёт их на запад. Курсы, служба
в зенитно-прожекторном взводе.
Много повидали наши земляки. Например, в труднейших условиях Приходько, Ткачук,
Марченко восстанавливали связь – им вручили медали «За отвагу». О. Я. Приходько медаль «За
боевые заслуги» получила будучи командиром прожекторной установки – по её «вине» три
вражеских бомбардировщика не прошли ночью к цели – высветила их лучом, а зенитчики
отправили самолёты на землю.
В одну из тёмных осенних ночей 1942 года – под Старой Руссой – разведчики получили
приказ: взять языка. В группу захвата вошёл Василий Дмитриевич Шишкин из Рязанки. Прошли
речку, затаились, выслав вперёд двух разведчиков, которые через полтора часа сообщили –
впереди штаб. Разделились на две группы: захвата и прикрытия. Василий Дмитриевич попал в
первую.
Сняли часовых без шума, уничтожили офицеров штаба, захватили генерала и документы.
На обратном пути напоролись на немецкий дозор. В часть вернулись 12 из 20. Наш земляк
получил орден Красной Звезды, позже медаль «За отвагу». А уже в мирное время стал кавалером
орденов Ленина и Трудового Красного Знамени – так оценило государство труд механизатора.
В одном из боёв сестра подползла к раненому бойцу... Таких эпизодов в её фронтовой
жизни были десятки. Ранена, контужена. Много спасла жизней Екатерина Васильевна Борисенко.
Потом долго работала в Паутовском ФАПе.
В тыл за «языком»
С 1941 по 45 год геройски сражался с врагом старший сержант Кузьма Афанасьевич
Ткаченко. Награждён тремя орденами Красной Звезды, орденом Славы, медалями «За отвагу», «За
боевые заслуги». Живёт в Барышниках.|
Шесть раз ранен, шесть раз возвращался в строй отважный разведчик из Воскресенки
(Хомутинского сельского Совета) Александр Семёнович Галкин. Начал сибиряк свой боевой путь
99
под Смоленском – древнейшем русском городе – 16 июля первого года начала отечественной. И
отступал, и наступал. Закончил войну в конной разведке.
Разведка – целая наука, система, говорил он, у нас свои правила, свои законы. И всё ради
«языка» – захвата солдата, офицера противника. Действуют обычно тремя группами: первая –
обеспечения, она проделывает проход в проволочных заграждениях и минных полях – опасна.
Вторая – прикрытие. Возвращаются из разведки – она их прикрывает или на территории
противника, или нейтральной полосе. Последняя и главная – группа захвата. Именно она проводит
операцию по пленению.
– Всю войну я находился в группе захвата, – продолжает Александр Семёнович. – Как
правило, брали пулемётные расчёты. В одном из выходов мы вдвоём уже перевалили бруствер
траншеи и стали продвигаться к ДЗОТу. И нос к носу столкнулся с немецким офицером, видимо,
шёл проверять ночные посты. Как нас учили, бью в живот – под печень. Тот упал. Следующая
жертва ординарец, который шёл следом, – он так ничего и не понял. Всё произошло за считанные
мгновения. Так и приволокли двух языков до своей передовой, потом в часть. Правда, к нашему
сожалению, ординарца мы тащили мёртвого – умер от разрыва сердца, мы же думали, он в
обмороке. Что к чему, разбираться не было времени. Офицер оказался капитаном.
Мы знали Александра Семёновича в молодости-силушки у него хватало на троих. Дважды
под ним убивали лошадь, а сам дошёл до Германии. Награждён четырьмя боевыми наградами,
многими медалями.
С какой болью бывший разведчик говорит о земле, о своей деревне, которую разорили, как
неперспективную.
Цвет фронтовиков
После короткой учёбы в 1942 году в Омском пехотном училище Николай Михайлович
Гольнев в составе нашей гвардейской дивизии участвует в боях на Курской дуге. Ранили. Полгода
в госпиталях. Подлечили и послали в школу авиационных механиков. Опять фронт. Имеет две
боевые награды.
Возвратился в Покровку – дали комбайн. Получает уже награды на мирном поле: орден
Трудового Красного Знамени и Октябрьской Революции. На пенсии, но по силе возможности
работает в совхозе.
О каждом бывшем фронтовике можно написать целые книги. Но давайте будем
реалистами, разово обо всех скажешь. Пусть на нас не обидятся те, кто не найдёт в этих очерках
своей фамилии. В то же время, кое о ком всё-таки упомянём:
Старомалиновский сельсовет: Михаил Петрович Нечепуренко имеет ордена
Отечественной войны и Красной Звезды, медали. Георгий Петрович Сауков – ордена
Отечественной войны и Красной Звезды, медали.
Новотроицкий сельсовет: Михаил Николаевич Дябин – Отечественной войны и Красной
Звезды, медали. Пётр Григорьевич Осипов – Красной Звезды, две медали «За отвагу» и медаль «За
боевые заслуги». Андрей Давыдович Коженов – Отечественной войны, медали. В мирное время –
орден Ленина.
Паутовский сельсовет: Максим Михайлович Багликов – Отечественной войны, Красной
Звезды, медали. Иван Фёдорович Елизаров – два ордена Отечественной войны и орден Красной
Звезды, медали. Александр Антонович Кудаев – Отечественной войны, Красной Звезды, медали.
Ситниковский сельсовет: Сисен Булкаирович Кунакбаев – Отечественной войны,
Красной Звезды, «За отвагу», «За боевые заслуги». Лашин Николай Васильевич – Отечественной
войны, Красной Звезды, медали. Василий Антонович Смагунов – Отечественной войны, Красной
Звезды, «За отвагу», «За боевые заслуги».
Нижнеомский сельсовет: Дмитрий Потапович Лёвочкин – Боевого Красного Знамени,
Отечественной войны, медали Владимир Дмитриевич Сперанский – Отечественной войны,
Красной Звезды, медали. Пётр Максимович Фирсаев – Отечественной войны, Красной Звезды,
медали.
Хомутинский сельсовет: Константин Иванович Иванов – Отечественной войны, Красной
Звезды, медали. Александр Иванович Сенин – Отечественной войны первой и второй степени.
100
Красной Звезды, в мирное время – Октябрьской Революции. Анатолий Иванович Рагозин –
Отечественной войны, Красной Звезды, медали.
Антоновский сельсовет: Николай Прокопьевич Федюнин – Отечественной войны, Славы,
медали. Сергей Михайлович Ушаков – Отечественной войны, Красной Звезды, «За отвагу», «За
боевые заслуги».
Район дал стране трёх Героев Советского Союза Ивана Яковлевича Воронкова, Петра
Ивановича Ильичёва, Алексея Фёдоровича Романенко.
Они увековечены в камне.
Не померкнет в памяти людской
Подвиг победителя-солдата
Кто прошёл дорогой огневой
И высокий долг исполнил свято!
Из огня да в полымя
Огромная трагедия – война. Великая Отечественная несравнима ни с какой другой. Трудно
сегодня что-то предполагать, но часто задаёшься вопросом: можно ли было нет, не предотвратить
войну, хотя бы, избежать огромных потерь. И физических, и моральных. Видимо, да. Тотальная
подозрительность, недоверие к разведчикам – это одна из причин нашего отступления до Москвы
и Волги. Сталин и его окружение имели десятки и десятки данных точной даты начала... Но, и
сегодня мы точно знаем, даже войска не были приведены в боевую готовность.
Пожалуй, нет нужды повторяться, об этом довольно много написано. Разве только
добавить: советский солдат победил совсем не из-за талантливости «генералиссимуса», а, скорее,
вопреки её, покрывая поля сражения трупами. Не умением часто брали, количеством.
Сложная политическая обстановка создавалась и в стране. Эшелонами в Сибирь в
Северный Казахстан гнали, гнали дальше на восток людей практически всех национальностей, по
существу, некоторые народности с родной земли изгонялись поголовно, расформировали
республику немцев Поволжья, не прекращалась эта вакханалия во время и после войны. Это были
акции: грубые, оскорбляющие достоинство советского и просто человека.
Как это было, нам поведал В. Е. Пфляумер: «20 августа 1941 года наше село – районный
центр – в один день вывезли на станцию, погрузили в товарные вагоны, и через 15 суток мы
оказались на железнодорожном перегоне Колония Омской области. Нас прибыло около 200 семей
крестьян из Саратовской области. Посписочно разбросали по районам – так я попал в
Виноградовку, где и поселился на квартире колхозника. В январе 1942 года отца мобилизовали в
трудармию, а через восемь месяцев призвали мать и старшую сестру в рабочий батальон. Нас
осталось двое с сестрой. В 1943 меня, как не имеющего родителей, отвезли в Камышинский
детский дом, где я и прожил до 1945 года, пока не приехала мать. Отец умер в 1943 в Пермской
области на лесозаготовках от голода.
Нас в 1946 вообще выселили на пустырь между Виноградовкой и Ачаиркой. Под открытое
небо. Рыли ямы, резали пласты и в таких норах жили. Своё поселение мы назвали «Копай-город»!
Из него в райцентр мы переехали в 1950 году.
Сколько претерпели унижений! Десять лет – до 1956 – каждый месяц ходили в милицию
отмечаться: мы, мол, тут, не убежали. Большинство земляков после снятия запретов уехало на
родину. Остался я и мой родственник. Женились. Нарожали и выучили детей, но осадок, горький
осадок остался».
Мало пока нам известно и о тех, кто после немецких лагерей попал в сталинские. Пожалуй,
ничуть не лучше.
Война баз объявления
Закончилась Великая Отечественная, которая очень быстро переросла в холодную. И
солдат, вместо того, чтобы после разгрома Квантунской армии, идти домой, пахать землю, стоять
у станка, восстанавливать разрушенное, ещё долгих пять лет тянул солдатскую лямку был
нахлебником. В нашем районе остро требовались рабочие руки, пашня гибла от сорняка,
101
недогляда, а механизаторов не хватало. Надолго запомнился послевоенный голод, но
зерно, последнее зерно, утекало огромнейшей армии. И это в мирное время.
Шла необъявленная война в высоких штабах, конфронтация двух мировых систем, а если
сказать проще, амбиций государственных деятелей: солдат, крестьянин, рабочий к ней не имели
никакого отношения. Потом Корея, Вьетнам, и, наконец, Афганистан. Последняя, в остальных мы
просто не знаем сколько, унесла 14 тысяч жизней наших детей и внуков, более 50 тысяч раненых и
искалеченных. Есть попавшие в плен, и пропавшие без вести.
Мне лично известно, что сын моего соседа Серёжа Гаврилов был в Анголе. О нём, кстати,
писала газета «Красная звезда». А сколько их было и есть в других точках земного шара. 36
парней нашего района прошли Афганистан. Многие награждены боевыми орденами и медалями.
Среди них Валентин Сергеев из Хомутинки имеет Красную Звезду, Иван Глебов из
Глухониколаевки – Красную Звезду и медаль «За отвагу», Егор Гусаров из Антоновки медаль «За
отвагу», Виталий Славгородский из Старой Малиновки – медаль «За отвагу».
Только из Хортицкого сельсовета в Афганистане воевали В. Ящун, В. Кулешин, В. Вале, В.
Браун, В. Уцоров, Новиков, из Новотроицкого – Е. Савенюк, Н. Керносов, Селиванов. Воевали,
гибли – ради чего? Ответа на этот вопрос, вразумительного ответа до сих пор нет.
Деревня в Отечественную
С первых дней Великой Отечественной на защиту Родины ушли почти все трудоспособные
мужчины. Мобилизовали большинство и тех, кто считался невоеннообязанным, брали даже
недееспособных. Последних, естественно, не на фронт. Параллельно боевой появилась трудармия.
Последняя вбирала в себя девушек, молодых женщин. Их мобилизовывали на заводы, фабрики,
стройки. В деревне, по существу, оставались мужчины – старше 60 лет, женщины с детьми,
подростки.
В первую очередь, к началу 1942 года сёла обнищали трудоспособным населением. Вместе
с тем значительно расширились посевные площади, фронт, города требовали больше хлеба. Надо
ли объяснять, с какими муками он доставался. Да, были МТС, которые своей техникой, людьми
возделывали зерновые. В колхозах ни тракторов, ни комбайнов, ни автомашин не было.
Последние забрал тоже фронт.
Но кто работал в тракторных бригадах? Те же колхозники, только находились они в штатах
МТС. Председателям были не подчинены. Да и вообще, деревней полновластно распоряжались
начальник политотдела и директор станции. У первого, видимо, права совсем никто не
ограничивал, даже райком только формально вмешивался, если вмешивался в его функции.
Таковы были его полномочия.
70 – 80 процентов механизаторов из МТС забрали на фронт. Кем пополняли кадры? Опять
же брали из колхозов девушек, молодых женщин, посылали их на курсы, садили на трактора и
комбайны. Короче, из колхозов высасывали трудовые ресурсы, высасывали как только могли.
Сегодня трудно судить, всегда ли оправданно обескровливали село. Разговор особый и большой.
Но вот какая характерная деталь.
МТС комплектовалась за счёт колхозов. Как уже говорилось, брали, всё лучшее, что они
имели. Это можно было бы понять, если бы станции полностью справлялись с теми задачами,
которые перед ними стояли: земледелие полностью взять на свои плечи. Не справлялась МТС с
ней. Не хватало и у неё сил: техники мало, изношенная, постоянная нехватка горючего, запчастей.
Потому те же колхозники на лошадях очень редко – на быках, а то и на собственных коровах
боронили поля. На уборку хлеба выходили с серпами чуть ли не всей деревней, вязали снопы,
возили их к молотилкам. Другими словами, брали на себя функции машинно-тракторной станции.
Можно было бы не подчёркивать эту реальность – не до разделения функций – война. Если
бы не другая реальность. Эмтеэсовские зарабатывали те же трудодни по колхозам, но отоваривали
их куда богаче, несравненно богаче, чем те, на чьих полях выращивался хлеб. Станция брала зерно
натуральной платой – денег-то в кассах сельхозартелей практически никогда не было.
Но из деревни шёл хлеб, молоко, мясо, яйцо, крупяные. Более того, продукцию
животноводства, сырьё отправляли государству подворья. Мы уже писали, каждая семья обязана
была сдавать молоко, мясо, яйцо, шерсть, кожи, овчины – узаконенные натуральные поставки. За
102
этим следили довольно строго, чиновников хватало и в эти лихие годы. Недоимка –
задолженность – дамокловым мечом постоянно висела над каждым двором. За долги могли увести
корову, овцу, поросёнка. Больше, кстати, брать было нечего.
На чём держались?
Теперь коротко выясним, на чём держалась деревня. Конкретно, нашего района, хотя такая
тяжелейшая обстановка была в сельской местности всей страны.
На фронт, как уже сообщалось, в начале объявления мобилизации брали мужское
население до 1922 года рождения включительно. Через короткое время наши войска стали нести
большие потери, сотни тысяч бойцов, офицеров, генералов попали в плен, окружение – пошли
парни в 17 – 18 лет. Таким образом, из нашего района призвали за эти четыре года 5393 человека.
Только на фронт. Плюс часть населения – весьма немалая – ушла в трудармию, рабочие
батальоны. Плюс школы фабрично-заводского обучения (ФЗО). И это из 27 – 30 тысяч всего
населения района – по грубым подсчётам, четвёртая часть. Совсем нетрудно представить, кто
остался.
Но солдаты на фронте не голодали. Немыслимо представить, как выдержал тыл. Выше мы
уже писали, что в первую очередь и в первый день на фронт ушёл транспорт – колхозы до войны
имели по одной-две машины. Потом стали отправлять самые мощные ЧТЗ – трактора, которые
приспосабливали тягачами. Но их явно не хватало. Большинство артиллерии было на конной тяге.
Из колхозов стали забирать молодых рабочих лошадей, оставляя старых и «каличь». Да
председателю более резвую лошаденку.
Теперь, наверное, для молодого поколения картина несколько прояснится. И не только для
молодого. В День Победы, когда к мемориалу идёт группа участников великой Отечественной, то
рядом с ними, кажется, будет вполне справедливым, чтобы шагали их жёны, сёстры, те, кто
работал в колхозах, только в колхозах. Мы уже писали, войну выиграли все: и кто шёл в атаку, и
кто мобилизовал эту атаку. И ордена им положены. Какие? Возможно, равнозначные. И все
льготы – также одного значения. Опять же не всем, а именно колхозникам, труженикам полей и
ферм, естественно, трактористам и комбайнёрам.
Несли последнее
Может, кому-то последнее покажется странным, неуместным, кощунственным – уверен,
найдутся такие. Об этом можно и поспорить. Мы же попробуем показать, как работала, жила
деревня. Для этой цели публикуем малую часть материалов из районной газеты «Сталинская
победа». Что-то дадим полностью, часть в сокращённом изложении.
Только надо помнить, какой была информация той поры: рапорты, подвиги, геройство. И
почти совсем отсутствовала о личной жизни, неустроенности, лишениях, нуждах и часто –
полуголодной жизни крестьян. Об этом старались умалчивать, стараясь не замечать. Например, о
непосильных налогах, недоимках, когда семью оставляли без гарантированного источника жизни
детей – коровы. Хотя о труде и самоотверженности писали много и мало при этом
преувеличивали. Люди, действительно, работали на совесть.
Что ж, такое было время.
С первый дней Великой Отечественной всё было подчинено фронту: труд крестьянина,
организация по сбору денежных средств, материальных ценностей, тёплых вещей, продуктов
питания, денежной лотереи, личных пожертвований, подписка на госзаём. Можно, но трудно себе
представить, что это стоило каждой семье. Акты пожертвований назывались добровольными, на
самом же деле – писался список фамилий. Горе тем, кто в нём отсутствовал. Надо было
рапортовать о проценте «охвата» наверх – колхозу-деревне, сельсовету, району, области. Кто
хотел из начальства, чтобы сосед обошёл? Никто! И давили.
Конечно, многие шли на жертвы сознательно. Даже большинство. Не хотелось отставать от
соседей, общества. Но активистам-то надо было видеть, понимать, что семья ставится на грань
пропасти, её надо удержать, не подталкивать патриотическими призывами, с добавлением: твой-то
103
Иван тоже там. И жёны этого Ивана, Василия, Михаила готовы в такую минуту отдать душу,
не то что последнюю овчину, скатанные валенки, душу – может, родному кормильцу легче будет.
Люди шли на крайние жертвы, хотя знали, назавтра не остаётся ни куска хлеба, на
послезавтра ни обуви, ни одежды. Одни сапоги на семью, шуба – на семью. Мешок с тремя
дырами – платье. И штаны из этого же материала при коптилке вручную сшитые, и рубашка из
последнего сарафана скроена.
Ребятишки разутыми ходили семь-восемь месяцев в году. Подошва у ног не боялась не то
что стерни, по лесу босиком, как по ковровой дорожке. Кожа рук, ног лопалась и кровоточила,
избавлялись временно от острых болей (цыпки) с помощью солидола, мазали у кого было маслом,
чаще сметаной, чтобы смягчить тело. Не жаловались, не хныкали, не ныли. Несли на сдачу всё,
самое последнее...
Вчитайтесь в строки
Передовая статья первого номера «Сталинской победы» от 1 августа 1941 года несла
заголовок: «Печать на службу Отечественной войны». Отмечает: «Сегодня вышел первый номер
нашей районной газеты, перед которой стоит задача огромной политической важности» –
сплотить трудящихся района вокруг партии Ленина – Сталина, на выполнение задач,
поставленный Отечественной войной. Дать стране, Красной Армии больше хлеба, мяса, масла,
шерсти, других продуктов сельского хозяйства».
И колхозники давали. Редко сытые сами, давали.
Газета много места уделяла сводкам «Совинформбюро» с фронта. Они были нужны, так
как люди их ждали – у каждого кто-то находился «там».
Вот публикуется постановление исполкома райсовета и бюро райкома ВКП(б) (именно в
таком порядке – вначале райисполком, потом районный комитет партии): «Об образовании
комиссии по созданию народного фонда для нужд РККА». В состав вошли: С. А Гончаров –
председатель, Степаненко, Бочанов, Шиков, Костылёв, Яшук.
Пятидневный заработок в фонд обороны» – с таким призывом выступил коллектив совхоза
«Ситниковский». Надо пояснить, если кто-то забыл, что у совхозного рабочего, кроме денежного
заработка, ничего не было. Хлеб ему выдавался в виде пайка, какие-то продукты через рабкооп.
Личного подворья, по существу, не имелось, жили в казённых домах. Колхозник платил
натуральный налог, рабочий – чистейший сельский пролетарий – отдавал подоходный налог, как и
сейчас.
Работники центральной конторы «Ситниковского» рабкоопа решили отдавать по дневному
заработку ежемесячно. Трёх-пятидневный (разовый) отдавали доярки, телятницы.
Дальше читаем под заголовком «Матери-Родине всё, что мы можем»: «Третий месяц идет
война. Комсомольцы колхоза имени Пугачёва Кабурлинского сельсовета решили отчислять в
Фонд обороны недельный заработок (в трудоднях, естественно) в месяц. Призываем всех
комсомольцев района последовать их примеру».
«Тёплые вещи фронту». Колхозники «Украинец» Кабурлинского сельсовета собрали
большое количество овчин, шерсти. Многие сдали по одной-две пары носок, варежек, сдано
несколько полушубков. Фёдора Ивановна Кривенко, муж которой героически сражается с
фашистской гадиной, сдала пять килограммов шерсти.
«В полном составе». Сотрудники НКВД в полном составе подписались на госзаём 1942
года – в размере полутора окладов каждый – подписка составила 6825 рублей».
Вот только малая часть выдержек из газеты, а какие заметки шли из номера в номер.
Рапорты, рапорты…
Призыв: «Женщины – на трактор» не угас, пожалуй, не старел до конца 70-х. В то время он
звучал набатом – кому водить машины, если мужчин не осталось. Кто видел, как мучились
девушки и молодые женщины с той техникой, на всю жизнь запомнил и сказал себе – не дело
лучшей половине человечества возиться с железом. Никаких стартеров, запускали двигатель
рукояткой. Тяжело, не под силу – одна беда. Другая страшнее – «бил назад». Эти толчки
104
коленчатого вала в обратную сторону выворачивали руки, просто отбрасывали
девчонок, как пёрышки, от машины. Плакали, поднимались и опять крутили. Иногда по нескольку
часов кряду. Но работали.
Варвара Антонова встала на комбайн вместе с мужем. Намолотила 50 тонн хлеба.
«Без простоя...» 3 августа колхоз «Красный Восток» приступил к хлебоуборке. Пущено две
самосброски и три лобогрейки. Скошенная рожь связывается в снопы. Высокую
производительность труда (право, как на машинах) показали на вязке снопов Полина и Вера
Гавриловы, Екатерина и Мария Балаевы, Осипова. Дневную норму они выполняют на 150
процентов. Большую помощь оказывают колхозу школьники. Они работают на сгребании и
стоговании сена.
«Лошади Красной конницы высококачественное сено». Под этим заголовком заметка о том,
что к 15 августа колхоза имени Калинина выполнил план по сдаче сена государству на 204
процента. На 100 – 130 процентов сдали колхозы «Октябрь», имени Кирова, «Первая пятилетка»,
имени Калинина Локтинского, Нижнеомского, Усть-горского сельсоветов.
«Следовать примеру передовых». Колхоз «Первая пятилетка» досрочно и полностью
перечислил годовую сумму сельхозналога. Колхозники Нижнеомского Совета Илья Самбур, Иван
Кидясов, Алексей Пашков, Макеев и многие другие досрочно уплатили годовой сельхозналог».
Мы выше писали, что крестьянин обязан был, платить натуральный налог: мясо, молоко,
шерсть... Но он платил и деньгами: за огород, корову и так далее. Так как колхоз практически
денег почти не давал – по 5 – 10 копеек, на трудодень, то приходилось опять же что-то из скотины
продавать и рассчитываться с государством. Иначе недоимка, опись имущества и вся прелесть
последствий.
«Скот обеспечен кормами». Колхозники «Искра коммунизма» работают на заготовке
кормов лучше, чем в прошлые годы. Хорошо работали на уборке сена школьники. Ученик 4
класса Эрглис Арвид всё время перевыполняет нормы».
«Старик работает за двоих» – Григорий Елизарович Антонов в возрасте 76 лет работает в
колхозе «Пятилетка» Усть-горского сельсовета – выполняет ежедневно по две нормы.
Две крохотные информации. Правда, из них мало что понятно, кроме одного – нормы
перевыполнялись. Зато важен иной аспект – на полях работали и дети, и глубокие старики. На них,
в основном, держалась мужская работа.
Или вот ещё пример из «Сталинской победы». «Юные участники лотерей». Желая делом
доказать свою преданность (?) нашему отечеству, учащиеся Локтинской школы дружно
подписались на денежно-вещевую лотерею на 600 рублей. 20 учеников 7 класса приобрели по
целому билету. (Остальные, видимо, брали один билет на несколько ребятишек.) Учащиеся других
школ должны последовать их примеру.
Фронт – тылу
«Сталинская победа» часто публиковала письма с фронта. Ничего особенного в них не
было, но уверенность победить враг – присутствовала. Впрочем, иначе послания солдат не
увидели бы свет. Эта была, скажем так, моральная поддержка тем, кто остался дома. Такие
письма, можно быть уверенным, согревали сердца, поднимали настроение, особенно у подростков.
Правда и то, что рабочих рук они не прибавляли. Но через какое-то время стала приходить более
существенная поддержка.
Редко, очень редко возвращались раненые, больные, контуженные. Конечно, их помощь
оказывалась мизерной, но всё-таки это были мужчины, кое-кто имел специальность. Если они не
могли в полную силу работать, то могли научить, подсказать, просто вселить уверенность в тех же
женщин-трактористок. Как тогда горько шутили: мужским духом в бригадах стало пахнуть.
В 1942 вернулся в родную деревню на поправку колхозник сельхозартели «Первая
пятилетка» Пётр Ключенко. Чуть выздоровел – стал механизатором. Наложили бронь. Видимо, к
тому времени в Кремле поняли, что одни женщины не поднимут крестьянство. Тем более под
немцем оставались огромные площади чернозёмов – житницы страны. Вот и решились оставлять
какую-то часть раненых солдат работать в деревнях.
105
Интересна сама по себе биография семьи Ключенко, или, как их часто звали в
Сибири – Ключенковых. Дед Петра Ивановича Никон Карлович после русско-японской войны
1905 года возвращался в свою Белоруссию. Видел жизнь сибирских крестьян, богатые земли,
вольные просторы. Вот он на родине и уговорил брата Ивана, соседей бросить неплодородные
почвы и попробовать счастья в далёких краях.
В 1911 прибыла группа переселенцев в Еланскую волость и заселили нынешнюю
Камышнику. Петру Ивановичу исполнился тогда всего год. В 1925 часть населения организует
новую деревню – Смирновку. В 1932 – его призывают в ряды РККА. Участвует в усмирении
армейских формирований в Средней Азии. После демобилизации работает в совхозе
«Ситниковский», потом переезжает в Смирновку.
В 1939 – 40 учится в городе Куйбышеве на комбайнёра, а в 41 уходит на фронт. И вот с
1942 по 1987 года включительно (посчитайте возраст) работает комбайнёром. Были, правда,
небольшие перерывы. С 1945 по 50 Пётр Иванович ежегодно по решению обкома партии и
облисполкома заносится на областную Доску почёта, он в числе первых тысячников.
В 1948 берёт опытный участок в колхозе «Память Ленина» – Соловецк, по весновспашке
засевает 106 гектаров пшеницей «Мальтурум-562», а осенью сцепом двух «Сталинцев» вдвое
суток убирает хлеб, получив по 26 центнеров на круг.
В 1964 году его звено в составе В. А. Майера, А. П. Ключенко – три человека – за сезон на
СК-3 скосили и обмолотили 3173 гектара. Пётр Иванович был дважды участником ВДНХ.
За свой труд награждён 25 почётными грамотами, многими медалями и значками, а также
орденом Ленина, Трудового Красного Знамени. Характерно, первый значок «ГТО», который
получил в 1935, высшие государственные награды на десятилетия позже, но на каждую сохранил
документы.
Мы биографию П. И. Ключенко не украшали, честно описав его трудовой путь.
И таких как Пётр Иванович были десятки в нашем районе, именно тех, кто прошёл фронт.
Многие стали руководителями хозяйств, о некоторых мы уже говорили в наших очерках истории.
Не можем умолчать и о таких мыслях нашего героя.
Со слезами на глазах Пётр Иванович высказывал обиду на плохую организацию труда в
одну из уборочных кампаний. Многие молодые комбайнёры (работали плохо откровенно
демонстрировали своё равнодушие к хлебу.
– Был бы молод, – продолжает, – сейчас бы заключил договор на аренду земли.
Долгосрочную.
Прав Ключенко
О том, что мы разучились работать, можно привести немало примеров. Вот один из них,
пусть и не свежий. По дороге на Хомутинку почти сразу за мостом через Ачаирку убирали
пшеничное поле – 50 – 60 гектаров. Девять самоходок утюжили его неделю – как не побились в
такой тесноте. Спросил у мужиков, отвечают, барабаны забиваются. Как будто дикой конопли не
было на массивах раньше.
Один год в тот же совхоз «Соловецкий» нагнали тьму комбайнов из районов области. Да,
осень была дождливой. Но вот ведь какой парадокс, прикомандированные механизаторы работают
мучаются лишь бы скорее домой уехать, а родные соловецкие – по домам сидят. Конечно, не
собрали и половины урожая.
Естественно, такое отношение к хлебу Пётр Иванович равнодушно переносить не мог, и не
случайно в 70 лет почти каждый год брался за баранку комбайна, который сам и готовил из
списанных. Он отлично знал, раньше намолотить за сезон 1000 тонн зерна – не было редкостью.
Последние годы и половины не выходит. Техники нагнали много, организовали прямо
соревнование, какой совхоз больше выставит комбайнов. Доходило чуть ли не по 70 машин на
хозяйство более 500 – на район.
Такое скопление кроме рвачества, ничего не рождает. Гоняют на скоростях самоходки: кто
больше, кто быстрее, благо, вес идет бункерный, можно мешать с соломой, сколько захочешь.
Получается не поле, а сплошной брак.
106
Инстинкт самосохранения
Вся семья тогда что-то тащила в дом. Даже немощные старики. Они собирали печерички,
крапиву, палки на топливо. Дети – колоски, грибы, ягоды, дикий лук, чеснок, саранки, ловили
рыбу. Омка, озёра очень многих выручали. Бывало, семья целое лето жила на пескарях, благо,
речку никто тогда не травил, мелочи в ней водилось мною, только бери.
У взрослых и подростков иной промысел. Копают в колхозе картошку – воруют. Не
мешками, три – пять, до десятка штук. При случае выбросить не долго. С тока тащат зерно, не
имеет значения какое. Тащат в карманах, варежках, извините, в штанах, сапогах. Убирают свёклу
– тоже несут. Не от любви к воровству, от великой нужды.
И вот стоит перед судом мать трёх-четырёх детей, на руках которой один-два старика, а
впереди беспросветная темнота. Стоит и плачет. На её месте может оказаться подросток, девчонка
16 – 17 лет. Это они кормят армию, города, такие как они. В зависимости от судьи и прокурора –
от их настроения, человечности, если хотите, принципиальности – получают или на полную
катушку, – пятёрку, или по минимуму совсем почти прощение – два-три года, а то и
принудиловку. Их или поймали, или донёс сосед, который утащил меньше, хотя много не воровал
никто: в варежке, кармане с тока много не наносишь: пуд-полтора – уже счастье.
Например, в Воскресенке за полведра набранных колосков (не пшеницы) с поля, которое
уже запахивалось, Казакову и Кузнецову судили показательным судом в деревне. За пригоршню
зерна. Говорят, тогда все молчали. Неправда. Рассказывают, женщины подняли тогда такой вой и
крик, что приехавшие сами были не рады. Во всяком случае, не посадили. Но одной присудили
800 рублей штрафа, другой – 400. Денег таких в этих семьях за войну сроду не было.
Через неделю заявился судоисполнитель – платите. Чем? Грозила отсидка, а куда детей?
Собрали по крохам со всей деревни. Люди тащили последние рубли – выручили.
Такие примеры можно приводить до бесконечности. Действовал специальный Указ, по
которому судили и сажали в тюрьмы, многодетных женщин как-то всё-таки прощали, вернее,
старались их не ловить. Действие этого страшного документа испытывали на девушках,
подростках.
Мысли вслух
С той поры прошли долгие, долгие годы, менялись Генеральные, но система собственно не
менялась, хотя какая-то либерализация общества всё-таки происходила. Однако обстановка
оставалась страшноватой, люди стали актёрами, а страна – огромным театром. При имени
очередного «генсека» хлопали в ладоши и кричали «ура». На различных «форумах» выходили в
фойе и загибали такой анектотише про этого «верного ленинца», что и Юрий Никулин только
развёл бы руками. После надевали шляпы, подтягивали галстуки и отправлялись заниматься
сугубо личными делами, часто далеко не «социалистического духа». Игралось сразу три роли.
Апрель 85-го встряхнул основательно всё общество. Прошли съезды народных депутатов,
XXVIII – КПСС, крутой перелом налицо. Однако некоторые структурные органы мало
перестроились, пересмотрели свои концепции. Раньше запросто можно было отхватить «десятку»
за собранные колоски, а нынче? И нынче часто дают срок, когда можно, видимо, не прибегать к
такой жесткой мере наказания. Закон? Верно, но наши законы разночтимы. Иному преступнику –
за мешок концентратов хватит одного вызова к прокурору – он детям, внукам закажет
дотрагиваться до чужого.
Долгие годы избирался заседателем райсуда. И сейчас с горечью вспоминаю некоторые
«дела». Вот компромат на 73-летнего лесообъездчика – накормил лошадь овсом, а ещё мешок ему
насыпали механизаторы. Конечно, непорядок. Когда поле жёлтое от потерь никого не судят.
Мешок зерна для совхозной лошади – государственное преступление. Пора одуматься. Этому
старику хватило бы простого разговора, а его в суд.
Я не хочу, чтобы кго-то оставался безнаказанным. Переступил закон – отвечай. Но давайте
опять же вначале устранять причины, докопаемся до них, ибо со следствиями этих причин мы
никогда не справимся. Стал бы этот дед брать овёс, если бы знал, что его лошадь получит
положенный ей корм на законных основаниях? Конечно, нет. Зачем? Но он знал другое ей,
107
совхозной лошади, даже сено не положено. Такая судьба. Мог ли мириться с подобным
крестьянин, который с детства запомнил, лошадь – беда и выручка мужика.
Солдаты возвращаются
9 мая, страна ликует, что эшелоны с солдатами боевой техникой всё чаще идут на Восток,
задумывались не немногие, ещё меньше лиц знало, зачем перебрасываются целые дивизии с
одного континента на другой. Ровно через три месяца СССР объявляет войну Японии. И в этой
мясорубке принимают участие наши земляки: Н. И. Ключенко, И. М. Строганов, другие. На
Курилах парень из Пугачёво Пётр Ильичёв закрыл амбразуру своим телом – стал посмертно
Героем Советского Союза. Сопровождал морские суда с военными грузами с Аляски
И. В. Артамонов.
Вскоре Япония подписала акт о безоговорочной капитуляции. В это же лето началась
демобилизация, пока только старших возрастов – 1889 – 1918 годы. В колхозы и совхозы начали
возвращаться оставшиеся в живых. Встреча первых эшелонов была потрясающая. Вагоны
буквально заваливали цветами, были митинги, радость, слёзы, крепкие объятия. Солдаты
возвращались к мирной жизни.
И уже через год помолодела земля. Начали распахивать залежи, которые запустили и
бросили в войну, ремонтировались дома, подворья, фермы, тока, полевые станы. Помолодели и
жёны, к которым вернулись мужья – опора семьи. Наконец, хоть они, малая часть, вздохнули
свободно. Работали на совесть без всякой погонялки, верили – наступил переломный момент. Не
знали, что в следующие два года наступит жестокая засуха, и голод не отступит. Если раньше хлеб
подчищали во имя Победы, теперь во имя Большой политики его везли на Запад, в освобождённые
страны, кормили чужой народ, оставляя для своего крохи. Опять на трудодень доставались
граммы и копейки, а солдаты истирали сапоги, гимнастёрки линяли до дыр не во что было
переодеться, что оставалось или продано, или обменено на картошку, или перешито детям.
На доску почёта
Но это всё будет чуть позже. Перед нами другой документ – итоги социалистического
соревнования за 1945 год. Областной Совет и областной комитет партии в своём постановлении на
Доску почёта заносят 37 передовиков производства из нашего района. Среди них:
Степан Васильевич Гаврилов из колхоза «Красный Восток» – скосил лобогрейкой 120 гектаров
зерновых;
Мария Ильинична Герасименко – трактористка Нижнеомской МТС – выработала на СТЗ
320 гектаров мягкой (эталонной) пахоты;
Тракторист Хомутинской МТС Иван Яковлевич Красников – убрал сцепом двух
«Сталинцев» 1178 гектаров, сэкономил более трёх тонн горючего;
Пётр Иванович Ключенко – таким же агрегатом скосил 778 гектаров;
Фёдор Иванович Ушаков – тракторист Нижнеомской МТС – на ЧТЗ-65 выработал 729
гектаров мягкой пахоты;
Наталья Алексеевна Керносова – свинарка колхоза «15 лет Октября» – вырастила в
среднем на свиноматку 16,5 поросёнка;
Анна Степановна Коростеева, Варвара Ивановна Лисина, Мария Ивановна Чуева из
этого же хозяйства вырастили до шестимесячного возраста по 25 телят. Помощники комбайнёров
из Соловецка А. К. Жукова, Мухина, другие.
Отмечались целые коллективы как победители областного социалистического
соревнования. По итогам 1946 Нижнеомской МТС присуждается второе место в области, на Доску
почёта заносится 31 человек. Среди них: П. И. Ключенко – комбайнёр, Ф. Ф. Ревский –
председатель правления колхоза, А. В. Носковец – лобогрейщик из колхоза «Борьба»,
П. Ф. Кутькина – телятница колхоза «Путь Сталина», М. М. Лиханов – тракторист Хомутинской МТС, М. П. Глебова – доярка колхоза «Октябрь», получила по 2300 килограммов молока от
коровы, А. И. Лисина – телятница колхоза «Красные Зори».
Кстати, на Доске почёта из года в год мы видим много фамилий одних и тех же.
108
Много раз встречаются: П. И. Ключенко, Ф. Ф. Ревский, С. Д. Курносой.
Но в 1948 году появляются и новые: Ф. А. Афанасьева – телятница колхоза «Новый путь», А. Т.
Куплев механизатор Хомутинской МТС, его коллега И. П. Мальчихин, В. Н. Гавритова –
доярка колхоза имени Пугачёва.
В этом же году 24 человека. Вроде меньше. Но зато отмечен в областном постановлении
весь район в целом.
Прошло ещё долгих пять лет, пока вернулись почти все солдаты, оставшиеся в живых,
которых призывали в 1942 – 43-44 годах. Набирала силу иная война холодная.
Глава 7
Растёт производство
Кампания сплошной коллективизации в районе закончилась победой в Рязанке в 1935 году.
Создали две сельхозартели имени Калинина и «Первое мая». Одновременно организуются
совхозы, позже машинно-тракторные станции. В районе в тридцатых появляются трактора и
комбайны. Медленно, но начинает расти продажа государству продукции сельского хозяйства.
Однако почти все эти годы, особенно военные и сразу послевоенные – трудодень
отоваривался очень низко. Люди перебивались в основном за счёт личных подворий. Но работали,
стоит заметить, от всей души. Расширялись посевы зерновых, масляничных, крупяных культур,
расширялись фермы, на которых содержались коровы, овцы, свиньи, птица.
Уже к 1958 году – год реорганизации МТС в ремонтно-тракторные станции и продажи всей
техники в колхозы – посевы составляли чуть более 64 тысяч гектаров, сдача хлеба – до 32 тысяч
тонн.
Продажа молока, с учётом индивидуального сектора, в это время по району составляла
17889 тонн, мяса 1760 тонн.
Остановимся коротко на хозяйствах. В 1957 году в совхозе «Новотроицкий» урожайность
составила 9,3 центнера с гектара, поголовье КРС – 3457, продано 2699 тонн молока, 187 тонн мяса.
«Паутовский» – урожайность 11,9 центнера, КРС – 5347, от коровы получено по 2647
килограммов молока. Государству его продано 4511 тонн, мяса – 316 тонн.
«Некрасовский» – урожайность зерновых 9,9 центнера, КРС – 6262, продано 5147 тонн
молока, мяса – 423, зерна – 7975 тонн. От коровы надоено по 2461 килограмму.
К этому времени в районе разворачивается серьёзное строительство в производственной
сфере, проявляется малая механизация. Тогда животноводство считалось наиболее приоритетной
отраслью. Скот в новых базах поили из автопоилок, ставились транспортёры навозоудаления.
Примерно в эти же годы строятся: Глухониколаевская, Сидоровская, Хортицкая,
Зенкульская, Новоивановская восьмилетние школы, реконструированы, по существу, все
начальные, колхозы сдавали в эксплуатацию ФАПы, клубы. Радиофицируется большинство сёл.
Багаж села
Оборонная промышленность страны переводилась на мирные рельсы, вернее, какая-то её
часть. И в наш район стали поступать более мощные и современные дизельные трактора: ДТ-54,
«Беларусь», С-80, пошли самоходные комбайны.
С 1951 года по 57-й по двум зонам Нижнеомской и Хомутинской МТС и части
Большереченской (ныне совхозы «Береговой», «Новотроицкий») насчитывалось 52 тракторные
бригады, которые располагали 416 тягачами всех марок.
Вишнёвская бригада имела восемь дизелей, из них пять ДТ-54 и три колёсных. По тем
временам средняя тракторная бригада или отряд, как ещё называли. В её распоряжении – два
комбайна, так вспоминал М. К. Бабицкий.
Бывший бригадир С. П. Мочалов из Денисовки рассказывал: в отряде имелось 11
тракторов. В бригадах колхозов имени Кирова, имени Жданова, «В память Калинина», других
крупных хозяйствах насчитывалось от 13 до 17 единиц.
109
Немалым парком располагали совхозы.
К 1957 году в колхозах насчитывалось 190 – 210 комбайнов, по 3,1 на бригаду. Хватало
лафетных жаток.
Багаж немалый, если сравнивать, допустим, с довоенным. Он начал давать результаты, но
кому-то в Москве показалось, что мелкотоварные хозяйства не вытащат сельское хозяйство из
застоя, догнать, а тем более перегнать Америку с ними невозможно. И Никита Сергеевич Хрущёв
начал «великие» преобразования. В его или в чьей-то близкой ему голове зародилась мысль: к 80
году построить в стране основу для перехода к коммунистическому обществу, а без хлеба и при
коммунизме придётся очень туго.
Плюсы и минусы
Никита Сергеевич, как известно, был человеком увлекающимся. Увлёкшись какой-то
идеей, он уже никого не слушал, шёл напролом. Его заслуги, вполне серьезно, перед сельским
хозяйством переоценить нельзя. Особенно первые шаги. Он раскрепостил крестьян, дал паспорта
– первые рациональные шаги хрущёвской оттепели. В деревню выделялись крупные
ассигнования, силосование кукурузы и подсолнечника – его заслуга, скот стал получать
концентраты, фермы начали механизироваться.
Животноводство нарастало высокими темпами, иначе и нельзя было, когда отменили
натуральные налоги с колхозников.
Однако кризис нарастал. Быстро стали пустеть полки магазинов а в самом начале 60 – зерно
пришлось завозить на Канады и США.
Деньги в сельское хозяйство вкладывали, а отдачи получали мало. У магазинов стали
выстраиваться километровые очереди за хлебом, в продовольственных отделах магазинов, кроме
ржавой селёдки и плавленного сырка, ничего не стало. Вот тогда и кинулись выправлять
положение, но не экономическими методами, а административными. Какие только структуры не
создавали, вплоть до сельских обкомов КПСС, а управлений разных видов и не вспомнишь. И все
учили крестьян, все следили и контролировали руководили сельским хозяйством, а для отчётов и
высокого начальства строили и создавали что-то вроде «потёмкинских деревень» – опорнопоказательные хозяйства, обирая остальные колхозы и совхозы.
Ничего не помогало, из США шли грузовые теплоходы с пшеницей и кукурузой, Америка и
ещё до десятка стран кормили народ и скотину.
Привлекательной, на первый взгляд, была задумка Никиты Сергеевича (сегодня так в
колхозе у Стародубцева – Тульская область) забрать у крестьян коров, чтобы мужик лучше
работал на общественном поле. Не подумали только о малости, а что есть станет тот же
колхозник, если планы на мясо и молоко под завязку? Заголодал мужик и тронулся из села. (У
Стародубцева в магазинах всё есть, только не по государственной цене, а по комиссионным –
дорого, свой выращенный бычок, поросёнок обходился куда дешевле).
Ломать – не строить
Когда в Кремле старались как-то выпутаться из создавшегося положения. Стали искать
иные пути. Но снова – волевые, а не экономические, хотя была и иная попытка. Хозрасчётные или
арендные подразделения начали создавать ещё в конце 50-х – начале 60. Трём-пяти добрым
мужикам давали скот, землю, платили аванс, а расчёт – по конечному результату. Потом это дело
прихлопнули – уже при Брежневе – много стали зарабатывать, и жители сёл заволновались. Новая
форма даже не проросла как следует.
Серьёзно её, пожалуй, никто и не воспринимал очередная потемкинская деревня для отчёта
и начальства. Куда более рьяно занялись реорганизациями. Пошла какая-то административная
эпидемия. Решили, что из прорыва должны вывести хозяйства-гиганты. Накрутили им
порядочный административный штат, а сверху поставили территориальные производственные
управления со своими парткомами, которые, по сути, подчинили, райкомы, а начальник этого
монстра стал навроде генерал-губернатор. Он был на подвластном регионе царь и бог. Например,
110
над нашими ещё гремя: Калачинским, Оконешниковским и Горьковским был Г.
Васин, секретарь парткома Ф. Фролов.
Сменилась в Кремле власть и опять начали крушить все созданные структуры, на что в
стране тратились миллиарды. Стали разукрупнять управления и совхозы, но уже в измельчённых
единицах штаты практически сохранились, а если их сокращали, то ненадолго. И опять никакой
эффективной отдачи.
Страшно то, что опыт-то ничему не учит. Помните, мы писали о совхозе-гиганте
«Козинском», и что из этого вышло. Правильно, кроме колоссальных издержек, ничего не
получилось. Ничего не получилось и на этот раз. Крестьянин чуть ли не в массовом порядке стал
уходить из села, притом уходили молодые, сильные, предприимчивые. Умный мужик прекрасно
видел, не с того конца начинают власти, видел, но голоса был лишён – запуган до невозможности.
Он правильно решил, чем продукты: мясо, колбасу, капусту, редьку, свёклу возить из города,
лучше самому туда податься.
Когда начиналось?
Начало реорганизации хозяйств положил всё-таки не Никита Сергеевич – путь этот был же
проторе – а «вождь всех времён и народов» Иосиф Виссарионович. Первое укрупнение в нашем
районе прошло в 1950 – 51 годах. Из 55 функционировавших колхозов сделали 29. Естественно,
людей о согласии объединяться не спрашивали. Не их дело думать и решать. Хватает, кому
заниматься «счастьем масс».
Вот как кроили
«Заря социализма» – Нижняя Омка. Плюс «Новая деревня» – Камышинка – получился
новый колхоз имени Хрущёва. Центр – Нижняя Омка.
«Новая жизнь» – Воскресенка, плюс имени Димитрова – Вишнёвка – получился имени
Димитрова. Центр – Воскресенка.
«Первая пятилетка» – Смирновка, плюс имени Ленина. Центр – Смирновка.
«Зари Сибири» – Кабурлы, плюс «Труд» – Лаврино, плюс «Трудовик» – Беляшово –
получился имени Молотова. Центр – Лаврино.
«Украинец» – Придорожное, плюс имени Пугачёва – получился имени Пугачёва. Центр –
Пугачёво.
«Борец» – Антоновка, плюс «В память Калинина» – Денисовка получился «В память
Калинина». Центр Антоновка.
«Красное знамя», имени Кирова – Глухониколаевка, плюс имени Сталина – Дмитриевка,
плюс имени Ворошилова Васильевка получился имени Кирова. Центр Глухониколаевка.
«Октябрь», «Освобождение» – Локти левый и правый берег Омки, плюс «Рабочий путь» –
Медвежья Грива – получился имени Жданова. Центр Локти (правый берег).
«В память Ленина» – Соловецк, плюс имени Шевченко – Полтавка, плюс имени Молотова
– Михайловка и Чилим – получился «В память Ленина». Центр – Соловецк.
«Борьба» – Киршовка, плюс имени Чапаева – Малая Хомутинка, плюс «Пятилетка» – УстьГоры – получился имени Маленкова. Центр – Киршовка.
«Первое мая», имени Калинина – два рязанских колхоза объединили с один. Стал он
называться имени Калинина.
Имени Тельмана – Журавлёвка, плюс имени Ландмана – Хортицы – получился имени
Тельмана. Центр – Хортица.
«Путь к коммунизму» – Сидоровка, плюс имени Калинина – Петровка – получился «Путь к
коммунизму». Центр – Сидоровка.
«Парижская коммуна» – Зенкуль, плюс имени Сталина – Михайловка – получился имени
Сталина. Центр – Зенкуль.
«Сибиряк» – Бещаул, плюс 10 лет Октября» – Стрижово – получился имени Хрущёва.
Центр – Бещаул.
«Заветы Ильича» – Хутора, плюс «Красная заря» – Тунгуслы, плюс «Новый путь» –
Старомалиновка – получился «Заветы Ильича». Центр – Хутора.
111
«Красный путь» – Пустынное, плюс «Красное Знамя» – Борисовка – получился
имени Кирова. Центр – Пустынное.
Оставили в старых границах:
имени Пушкина – Виноградовка,
«В память Фрунзе» – Малая Омка,
«Красный Восток» – Нижняя Омка (левый берег),
имени Чкалова – Епанчино,
«Искра коммунизма» – Хомутинка,
«Путь Сталина» – Ситники,
«VII съезд Советов» – Павловка,
имени Ворошилова – Барышники,
имени Андреева – Покровка, Отрадновка,
«15 лет Октября» – Новая Малиновка,
«Большевик» – Николаевка.
Закружилась голова
Итак, из 55 колхозов, созданных в 1930 – 1935 годах, осталось, как мы уже говорили, 29.
Дальнейшие события "оказывают, что насильная коллективизация первая ошибка, начатое
поголовное, опять же насильное укрупнение – вторая. Деревни начали пустеть. Люди под любым
предлогом перебрались на центральные усадьбы, по справкам, выданным сельсоветами (по
знакомству, за водку и так далее), совсем уходили из деревни – в совхозы, на стройку. Бригады
оставались, по существу, без присмотра, «за глазами».
Однако настало время Хрущёва с его «размахом». Кружилась голова от мечты
строительства хозяйств-гигантов, которые завалят страну хлебом, снимет шляпу знаменитый
американский фермер Гарст, с которым Никита Сергеевич в своё время «обменялся визитами». Но
колхоз оставался колхозом, оставался в тех же почти тисках бесправия, также вывозилось зерно
вплоть до семян, также ему указывали сверху, где, что, когда сеять.
И, если уж говорить по большому счёту, крестьянин в эти годы ещё дальше отошёл от
земли, его куда меньше стал интересовать конечный результат, экономическое состояние
хозяйства. Дело вот в чём, ему также стали платить на заработанный трудодень, но уже не в
зависимости от итогов сельхоз-года, а за проделанную работу. Другими словами, ушли от того, к
чему мы призываем нынче – от хозрасчёта. Крестьянин стал получать зарплату не от дохода
колхоза, – колоса а... от колеса.
А когда житель деревни получил паспорт, деревни вовсе стали таять на глазах. И уходила в
основном молодёжь, хотя кто постарше, продолжали держаться за свои домишки, огороды,
подворье. Но тут стали урезать крестьянские хозяйства: «отрезать» огороды, ограничивать в
содержании скота... Стали сниматься из села уже семьями.
Всё это отрицательно стало сказываться на экономике. К сожалению, на это не обращали
внимания. Решено было, как уже говорилось, поправить дело очередной реорганизацией, которая
проводилась с большим шумом и «политическим подъёмом».
Колхозники против
В колхозах-гигантах, порой, отдельная бригада – село, отдалялось от центральных усадеб за
10 – 15 – 20 километров. Следовательно, все службы, которые были нужны каждой деревне, по
существу, постоянно оказывались далеко за горизонтом. И вот понеслись курьеры из конца в
конец на лошадях, тракторах, автомашинах. Даже иногда не за запчастью, а с каким-то
сообщением, информацией, донесением – телефонная связь, как правило, действовала
отвратительно, а появившаяся позже радиосвязь «включалась» два раза в сутки. И её
ненадёжность была всем известна. Но «сводки» нужны были центру ежедневно...
Руководителей бригад гоже частенько вызывали в «центр». По целым дням
производственные участки оставались без присмотра. А без «погонялки» уже давно народ не
привык работать, да и какие-то оперативные вопросы не решались. Все это создавало неразбериху.
112
Иного председателя колхоза люди не видели месяцами. Да и не решались социальные
проблемы, а их накапливалось всё больше.
Потому колхозники, уже зная к чему приводят все эти «укрупнения», шли на «соединение»
очень неохотно. Видели: уходил центр – кончалась деревня. Контора колхоза, сельсовет – судьба
каждого жителя населённого пункта, и вот до неё добираться становилось всё сложнее и сложнее.
Было правление в родном селе, была какая-то причастность к общему делу, не стало – осиротели.
На общих собраниях при объединении – где быть центру – возникали горячие, часто совсем
не парламентские дебаты. Люди спорили до хрипоты. Одну из таких баталий пришлось слышать
на объединении трёх колхозов А. А. Ващенко – ныне работнику РАПО. Вот его рассказ.
При объединении сельхозартелей имени Димитрова, имени Пушкина и имени Кагановича
(Вишнёвка, Воскресенка, Виноградова, Сергеевка), каждый из выступающих доказывал
преимущества своего села, в котором следует быть правлению.
– Мне, – говорил Анатолий Андреевич, – запомнилось три выступления. И. Д. Нарчук из
Вишнёвки доказывал, что его деревня на Оми, рядом зарыбленное озеро, село перспективное, по
размерам не меньше Воскресенки. На речке Ачаирке общими силами можно поставить
гидростанцию. Ф. В. Бородин не менее эмоционально утверждал, что Воскресенка находится тоже
на Омке, но зато в центре. Деревня большая, и озеро рядом.
Г. П. Панков не принимал никаких аргументов – правление должно быть в Виноградова, и
только. Это действительно центр.
Мысль у каждого была одна: только бы центр остался в их деревне. Много меньше
волновало сколько сливается колхозов – это второстепенное.
После раскроя
Как мы помним, после первого укрупнения осталось 29 колхозов. После очередного –
четырнадцать.
Имени Димитрова объединил: имени Пушкина, имени Кагановича, в составе четырёх
населённых пунктов: Воскресенка, Вишнёвка, Виноградовка, Сергеевка. Центр Воскресенка.
Имени Ленина вобрал в себя имени Хрущёва, и стал в составе четырёх деревень: Нижняя
Омка, Смирновка, Ачаирка, Камышинка. Центр – Смирновка.
В колхоз «В память Ленина» вошли: «В память Фрунзе», «Красный Восток» шесть деревень:
Соловецк, Полтавка, Чилим, Михайловка, Малая Омка, Нижняя Омка левый берег. Центр –
Соловецк.
Имени Калинина объединился с колхозами: «Искра коммунизма», имени Чкалова, в составе
населённых пунктов Хомутника, Рязанка, Епанчино. Центр – Хомутника.
В имени Тельмана вошли: «Путь Сталина», «VII съезд Советов»: Хортица, Журавлёвка,
Ситники, Павловка. Центр – Хортица.
«Путь к коммунизму» объединил колхозы имени Ворошилова, имени Андреева, «15 лет
Октября» в составе деревень: Сидоровка, Покровка, Барышники, Новая Малиновка, Отрадновка.
Центр – Сидоровка.
Колхоз «Большевик» собрал под снос крыло: имени Кирова, имени Хрущёва, «Заветы
Ильича», «Большевик», то есть населённые пункты – Стрижово, Бещаул, Старая Малиновка,
Хутора, Тунгуслы, Борисовка, Пустынное, Николаевка (поистине колхоз-гигант). Центр –
Пустынное.
Остались в прежних границах:
имени Пугачёва – Придорожное, Пугачёво,
«В память Калинина» – Антоновка, Денисовка,
имени Жданова Локти (левый и правый берег), Медвежья Грива,
имени Кирова – Глухониколаевка, Васильевка, Дмитриевка,
имени Маленкова – Киршовка, Малая Хомутинка, Усть-Горы,
имени Молотова – переименован в «40 лет Октября» – Кабурлы, Лаврино, Беляшово,
имени Сталина – Зенкуль, Михайловка.
113
В июне 1960 года произойдёт по «инициативе»
председателя
правления
сельхозартели «В память Калинина» Дмитрия Евдокимовича Дарико последнее укрупнение в
районе. Правда, только одного этого хозяйства. Собрание представителей (делегаций) проходило
на полевом стане (где больше можно было собраться в таком количестве) в Пугачёво. Под
давлением сверху в Антоновское хозяйство вошли: «В память Калинина», имени Пугачёва, «40
лет Октября», «имени Ленина» – Антоновка, Денисовка, Пугачёво, Придорожное, Лаврино,
Кабурлы, Камышинка, Смирновка.
«Инициатор» же даже отказался войти в состав правления нового объединения, сославшись
на болезнь – сделал категорический самоотвод, как вспомнили очевидцы. Председателем
избирается начальник районной сельхозинспекции Алексей Александрович Похитайло.
Вот такой пример головотяпства – иначе не назовёшь. Смотрите, раньше, до объединения
было на этой территории минимум два крепких хозяйства со своими сложившимися традициями и
укладом. Они давали немало продукции. Всё развалили в один день.
До марта 1961 года (нынешние, совхозы «Новотроицкий» и «Береговой» пока оставим в
стороне) в районе функционировало четыре колхоза: «В память Калинина», имени Кирова, и «В
память Ленина», имени Жданова – председатели правления соответственно: А. А. Похитайло, А.
X. Верещак, В. С. Дружинин, Г.Р. Кучинский.
И нагородили
Эксперименты на колхозах проводили самые разные. Не было у них защитника, а сами
члены сельхозартелей голоса своего, естественно, не имели. Не могли крепко стукнуть по столу и
сказать: хватит!
С их укрупнением началась иная перетасовка – крестьянина одним росчерком пера делали
рабочим. Другими словами из колхозов стали создавать совхозы – с марта 1957 года. Диву
даёшься, кооператив становится государственным предприятием. Ничего особенного? Правильно,
если не обращать внимания на нашу юридическую безграмотность.
Всё колхозное состояние – по политэкономии неделимые фонды – собственность
кооперации, то есть людей, кто числился членом сельхозартели. От болта до трактора государство
должно было всё это выкупить, а деньги раздать кооператорам. И ради бога, можешь заводить
здесь совхоз – земля твоя.
В годы коллективизации крестьяне сводили на общественный двор лошадей, коров, овец,
свозили технику. И всё, что в колхозе принадлежит им, так как сделано или их руками, или на их
средства. На протяжении четверти века существования колхозов они приумножили все богатства.
Даже трактор в 1958 году выкупили у государства.
Могут сказать, колхозы были в долгах. Верно.
Но кто их довёл до такой жизни? Раз. Были колхозы и не обременены особенно ими. Два.
Короче, крестьянин обратно не получил даже ту лошадь, которую когда-то увёл (имеется в виду её
стоимость). Как и при коллективизации забрали всё, ничего не дав взамен.
Однако трагедия в другом. Коснулся вопрос о пенсиях. Рабочему совхоза говорят, у тебя
для этого нет стажа. Как же, возмущается он, я 30 лет в колхозе спину гнул. Колхозникам пенсия
не положена, значит, колхозный стаж в зачёт не идет. Будем платить по возрасту – рублей 30 в
месяц. Выходило, по рублю за год работы в колхозе. Собирали справки, искали свидетелей, чтобы
подтвердили – действительно, работал. Вот такая форма издевательства. И крестьянин, который
всю жизнь кормил страну, оказался под старость, по существу, без всякой материальной
поддержки. А ведь у него никаких сбережений или богатств – одна коровёнка во дворе, да пара
овец. С чем пришёл в колхоз, с тем и остался.
Ещё хуже было тем, кто при реорганизации колхоза уже не работал. Его зачислили вроде в
разряд тунеядцев. На хлеб им, правда, чёрный, с 1960 года начали выдавать пособие (изощрённее
кощунства не придумаешь) из районного бюджета: по 8 руб. 50 копеек, через десять лет
увеличили подачку до 12 рублей 50 копеек. Старик без поддержки родных: иди и умирай или
проси милостыню.
114
Тот же, кто по состоянию здоровья год- два работал не на поле или ферме, а например,
техничкой сельского клуба, ФАПа и сейчас не может восстановить свой трудовой стаж, и вообще
ни копейки не получает.
Справедливо ли всё это было в нашем обществе, причём здесь живой человек, если,
начиная с 1930 года, в сельском хозяйстве происходило вообще что-то дикое для цивилизованного
мира. Как говорят, нагородили, и сейчас ещё не могут разобраться.
Мне пришлось однажды вести полемику по этим вопросам с бывшим вторым секретарём
райкома Н. И. Кряквиным. Он старался мне доказать, что колхоз – иная «лавочка». Лавочка,
конечно, другая, но строило-то обе одно государство. Ничего не понял Николаи Игнатьевич или
не хотел понять. Понять одного, как жить человеку, ставшему немощным, но отдавшему
государству все силы и здоровье.
Посланцы города
С колхозами поиграли на совесть. Надо сказать, некоторые крупные хозяйства неплохо
начали. Люди стали получать деньги, прибодрились, их раскрепостили, выдав паспорта, стала
прибывать техника. Но редко какой из них стал крепкой экономической единицей. Причину мы
уже поясняли много раз – никакие «влияния» не помогали. А здесь как раз пришло время обратить
начальственный взор на совхозы – нужно было искать выход, чтобы кормить страну. Обращаться
к Западу пока не позволяла совесть, оставалась какая-то надежда, что как-то можно выкрутиться.
В мае 1956 года укрупняется «Паутовский». Его соединяют с «Новоивановским».
Объединил Паутовку, Любимовку, Баркеевку, Подольск, Новоивановку, Рождественку, Лесную,
Новоказаковку. Опять целое государство.
На второй год сливаются «Некрасовский» и «Ситниковский». Центр остаётся в Ситниках, а
название получает «Некрасовский» – ещё чья-то причуда. Объединились: Ситники, Некрасовка,
Озёрное, Удачное, Семислинка. Позже отошла от «Шутовского» Лесная.
Тут надо сделать небольшое отступление. Сельское хозяйство буксовало. О своём народе
особенно никто не беспокоился. На первый план выходила политика. Нужно было доказать
странам Восточной Европы, что СССР насытит и их рынок хлебом, мясом, молоком, сырьём. И
будут они жить и питаться не хуже, чем их соседи из другого лагеря. Погнали эшелоны за
эшелонами. Забирали последнее, и, конечно, понимали, так долго продолжаться не может. Нужны
какие-то радикальные меры. Какие? Решили, что в деревне слабые руководящие кадры, действуют
нерешительно, не по-революционному, не с классовых позиций. Необходимо направить
руководить колхозами, совхозами, МТС пролетарские кадры.
И нахлынула в село армия горожан – 30 тысяч. Отсюда и название – тридцатитысячники.
(Первая волна была в 25 тысяч человек, Давыдов из «Поднятой целины» М. Шолохова их
представитель).
Из Омска в «В память Калинина» прибыл председательствовать Д. Е. Дарико, имени
Димитрова – Решетов, имени Маленкова Софейкин, «Путь к коммунизму» – П. З. Воронцов и так
далее. Какую они могли произвести в селе революцию, если в абсолютном большинстве не знали
сельское хозяйство, уклад крестьянина, специфику работы. Начинали, как правило, с копирования
руководителей тех предприятий, где работали в Омске. О кооперативной демократии не могло
быть и речи, пришли не председатели правлений, а единоличные директора. Наиболее
самонадеянные не прислушивались к советам опытных хлеборобов, всё начало решаться не
коллективно, не общими собраниями. Хорошо, если попадался умный «посланник», но много ли
таких было?
Колхозы «поплыли». Пришлось убирать Решетова, Софейкина, других, чтобы избежать
полного развала хозяйства. Короче, из всех горожан остались Дарико и Страусова. Где остальные?
Они опять уехали в Омск. Это были гости. У кого в городе не оставалось квартир или они были
неважные, за время председательства кое-кто сумел там поставить добротные дома. Другими
словами, вместо укрепления колхозов, «горожане» ещё сильнее подорвали их экономику.
Орденоносные
115
Стабильность
председательского корпуса наступила тогда, когда к руководству
пришли свои, доморощенные кадры. И надо заметить, дела у них пошли совсем неплохо.
Перед реорганизацией колхозов в совхозы председателям были:
имени Жданова – Г. Р. Кучинский,
имени Кирова – А. К. Верещак,
«В память Ленина» – В. С. Дружинин,
имени Пугачёва – А. Я. Куликов,
имени Сталина – Ф. Р. Наумов,
имени Маленкова – И. С. Нарчук,
имени Калинина – И. С. Амелин,
имени Хрущёва – А. И. Падерин,
имени Ленина – Ф. Ф. Ревский,
«40 лет Октября» – А. К. Ерёменко,
«Большевик» – Г. А. Неворотов,
имени Тельмана – И. И. Байшев.
Из числа названных руководителей в те годы, получили правительственные награды –
ордена Ленина: С. Д. Курносов, Ф. Ф. Ревский, Н. К. Ерёменко, Д. Е. Дарико, директора МТС: С.
В. Васильев, В. А. Сорокин.
Среди механизаторов ордена Ленина удостоились: Андрей Трофимович Куклив, Андрей
Васильевич Кутейников, Николай Никитович Кутейников – все трое из Воскресенки (так работали
люди в этой деревне, которой теперь нет). Василий Семёнович Похабов – из Киршовки, Анастасия
Салтыкова из Рязанки, Пётр Иванович Ключенко – из Соловецка, Андрей Давыдович Коженов –
из колхоза «Большевик», Степан Кириков – из колхоза имени Ленина, учительница из Хомутники
Екатерина Дмитриевна Волконидина и многие другие.
Кто выиграл?
Перед реорганизацией колхозов и совхозов – первая началась с зоны Хомутинской МТС в
1957 году – колхозы работали уже стабильно. Вторая волна – в 1961 году – зона Нижнеомской
ремонтно-технической станции. Во всяком случае, государственные планы выполнялись. В 1960
году имени Жданова собрал зерна по 20 центнеров с гектара – редкостный по тем временам
урожай. Надои составляли 3300 килограммов.
Бывали и срывы. Но не только в колхозах. В этом же году ушло под снег 18 тысяч гектаров
зерновых. Обмолотить валки не дали дожди – отдельные массивы были затоплены водой.
Пришлось собирать урожай весной. В Медвежьей Гриве, например, на круг обходилось по 20
центнеров. Вот такой вырастили хлеб.
И тут возникает вопрос: кто выиграл от реорганизации? Опять распотрошили устоявшиеся
хозяйства, опять миллиардные убытки от всех этих мероприятий. Опять всё приходилось начинать
с нуля – всю структуру руководства. С первых ролей ушли многие отличные руководители.
Крестьян всё дальше оттесняли от земли, хотя они на ней продолжали работать.
На экономике колхозов сказывался диктат сверху. Районные, областные руководители
никак не хотели уходить от рапортомании, показухи, звонких фраз. Например, в засушливые,
неурожайные годы из колхозных закромов выгребали буквально весь хлеб. Сталинские времена
вроде прошли, а методы остались. Под метёлку выбирали даже семена и только с одной целью:
рапортовать – план выполнен. А чтобы после этого, не дай бог, не осталось хлеба на токах,
придумали «обязательства», да ещё повышенные.
В следующую весну, часто по грязи, завозили опять зерно на семена. Никто его как следует
не подрабатывал, ни о какой классности не велось и речи. А крестьянин знал, семена – половина
урожая. Что посеешь, то и пожнёшь. Всю зиму опять же с государственного элеватора возили
комбикорма, то есть без работы не сидели, затраты на транспорт не считали и переливали из
пустого в порожнее. Зато цифры, «наверх» выглядели довольно солидно. За них и ордена
пристёгивали, не обращая никакого внимания на экономическое положение хозяйства.
116
А оно было незавидным. Смотрите, из колхоза увозили всю пшеницу, следом давали
«ссуду» на зерно. Другими словами, колхозу его же хлеб давали взаймы до нового урожая, но уже
дороже. Теперь осенью он сдавал и план, и рассчитывался со ссудой. Кстати, в первую очередь.
Пока всю не вывезет, счёт нового плана не открывался. И этой закабалённости не видно было
конца. Долго росли. Подобное продолжается.
Хуже того, председателей толкали на преступления. Вызывали в район и заставляли, чтобы
он подал документ, сколько зерна осталось в хозяйстве для животноводства. Цифру называли.
Опять для рапорта. На току и складах хоть шаром покати, а в отчётах скоту за зиму не съесть.
Правда, чтобы животноводство давало продукцию, тут же председателю вручали наряд на
вывозку зерна для своих нужд с элеваторов. Всё считалось нормальным, у всех глаза светились
высокой нравственностью. Терпеть оставалось одному крестьянину.
Смотрел он на эти игры и отлично понимал, не о богатстве пекутся в районе, области,
другое их занимает – создание видимости благополучия и процветания деревни, высокая отдача
колхозов и совхозов. Естественно, у него терялся всякий общественный интерес и прорезался
свой, личный, часто рваческий, эгоистичный. Крестьянину стало ясно: его судьба никому не
нужна, надо заботиться о себе самому, иначе по миру пойдёшь.
Целина, целина...
С 23 февраля по 2 марта 1954 года проходил в Москве Пленум ЦК КПСС, на котором
рассматривалось: «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении
целинных и залежных земель». Забегая вперёд, скажем: опять копали не там, где следовало.
Какие-то земли, естественно, осваивать существовала необходимость. Но главное, как кажется,
нужно было обратить самое пристальное внимание на коренную пашню.
Культура земледелия была никуда не годной – её, строго говоря, вообще не было.
Севообороты не осваивались, совершенно запущено семеноводство. В колхозах остро не хватало
техники – МТСы тракторы выделяли по своему интересу, закабаляя колхозы ещё больше. Платили
за хлеб мизер – где-то по нынешним деньгам по 5 – 6 рублей за центнер пшеницы. Однако в
Москве решили, пусть пока в колхозах попашут на быках, а армию тракторов бросим на освоение
целины.
С докладом на пленуме выступил Н. С. Хрущёв. Задача была поставлена конкретной:
распахать всё, что можно только пахать. Началась эта работа и в нашем районе. Если в 1958 году
посевы зерновых составляли 64 тысячи гектаров, то через год увеличились до 81 тысячи, а ещё
через два года до 84187 гектаров.
Слов нет, производство хлеба стало расти. Медленно, но расти. Например, в 1958 году
продано государству 32689 тонн хлеба, на следующий – 34419 тонн. Но... не меньше наделали бед.
Пласт поднимали там, где крестьянин сроду не пахал. Лучше на таких массивах пасти скот, брать
сено. Площади увеличились, гектар производительнее не стал.
Подпахали к самым озёркам, болотам – они теперь пересохли, перепахали к урезу речки –
обмелела. В добрый год многие площади использовали, в «мокрый» на такой целине стояла до
июля вода, она становилась непроходимой. После веселья и звонких рапортов пришли слёзы.
Планы по зерну давались на всю пашню, но какая-то часть просто вышла из севооборота, другая
ничего не рожала – солонцы. И в среднем гектар стал малоплодородным, хотя основной массив не
снизил своего потенциала. Слишком много числилось пашни.
Конечно, какую-то часть залежей – откуда у нас возьмётся добрая пашня – надо было
вводить в севооборот. В каком-то колхозе сто гектаров, в другом 50 – 70, но не больше. Однако за
три года по району набрали более 20 тысяч. Чтобы не отстать от соседей, отрапортовать, а то и
дырку в лацкане для ордена прокрутить.
Дело дошло до абсурда. Где-то лет десять назад пришлось «искать», пары в
«Некрасовском». По отчёту они были, а в натуре – где-то гектар к тысяче не могли нам показать.
Выяснилось, часть полей, так начинаемой пашни, каждую всему заливало водой, стояла она там
долго. В большинстве сезонов сев на ней исключался – не заедешь в солонцы. Но план сева
доводился, сеяли, там, где можно было сеять. А как с парами, как с элементом повышения
117
плодородия почвы, которые входят в севооборот? На них ведь тоже план дают. Вот
из года в год и считались парами эти заболоченные земли.
Кого, спрашивается, обманывали? На бумаге есть пары, на деле – нет их. Значит, нет и
севооборотов.
Заготзерно
В 1955 году в Нижней Омке начали строительство хлебоприёмного пункта. Первым
директором стал Александр Степанович Коробков, затем Д. П. Губин. С пуском предприятия в
эксплуатацию сразу же была снята острейшая транспортная проблема. Всё дело в том, что каждый
центнер урожая возили на станцию Колония или Калачинск, другие приёмные пункты.
Правило у нас какое – сразу сдавать зерно. И везут, не очищенное и не просушенное себе в
убыток, хоть бы отходы оставались дома. И вот складывается такая ситуация, грузовики уходят с
хлебом на пять – шесть часов, а иногда и сутки в очереди ждут, а комбайны в поле стоят – не на
чем отвозить намолот.
Свой пункт снял многие проблемы. Главное – снизились потери зерна. Надо учитывать и
то, что токовое хозяйство района было слабым – ни метра асфальта. Казалось бы, предприятие
будет расти, совершенствоваться. Не тут-то было. Самостоятельный пункт делают филиалом
Калачинского элеватора. Посёлок стал хиреть. Если что-то на предприятии и менялось в лучшую
сторону, то о социальной стороне рабочих совершенно забыли. А ведь к тому времени здесь
сложился стабильный коллектив. Ветеранами производства стали: М. И. Щербакова, А. Н.
Пичугина, Р. Т. Ромашко, С. П. Пичугин, А. Е. Андринский, другие товарищи.
Для сведения можно добавить. На год позже – в 1956 в райцентре была организована
пожарная часть. Штатным работником был только её начальник А.Г. Шестернин. Стояла
пожарная машина на шасси ЗИС-5. Дежурили по распоряжению райисполкома шофера
организации Нижней Омки.
Рождаются совхозы
Как уже упоминалось, образовывать совхозы начали с Хомутинской МТС. Создаётся
совхоз «Хомутинский». Он вобрал в себя уже довольно крупные колхозы имени Калинина, имени
Маленкова, имени Димитрова и две бригады от имени Ленина. В него вошли сёла – отделения:
Хомутника, Малая Хомутинка, Усть-Горы, Киршовка, Воскресенка, Вишнёвка, Нижняя Омка,
Ачаирка, Сергеевка, Виноградовка, Епанчино, Рязанка, позже – Семислинка. Директором стал
Иван Александрович Колотов.
Нынешних три совхоза. Можно было грамотно и оперативно управлять таким хозяйством,
если у отделений никакой автономии, каждую мелочь надо согласовывать с центральной
конторой, минимум с главными специалистами? Зато – какой гигант. Перед областью и Москвой
не стыдно.
Одновременно в «Некрасовский» вошли колхозы имени Тельмана и «Путь к коммунизму».
Объединяют: Семислинку, Некрасовку, Журавлёвку, Хортицы, Удачное, Озёрное, Ситники
(старые), Сидоровку, Покровку, Отрадновку, Барышники, Новую Малиновку, Павловку. Центр –
Ситники. Директор – Дмитрий Васильевич Егоров.
Значительно расширяет свои границы «Паутовский», забрав под своё крыло колхоз имени
Сталина, прихватив Беляшово из «40 лет Октября». В него вошли: Паутовка, Любимовка,
Баркеевка, Подольск, Новая Ивановка, Новая Казаковка, Лесная, Рождественка, Зенкуль,
Михайловка, Беляшово. Директором стал секретарь обкома комсомола, наш земляк Евгений
Дмитриевич Похитайло.
С ликвидацией колхозов вся сельхозтехника, животноводство безвозмездно передавались
совхозам – 22 тракторные бригады, тысячи голов скота, постройки, оборудование, средства. Весь
управленческий аппарат МТС оставался в «Хомутинском». Ходить далеко не пришлось —
контора осталась прежней.
Автопредприятие
118
Летом 1958 года для обслуживания сельхозпредприятий района из Калачинской автобазы
выделяется колонна из 34 автомашин: 17 – ГАЗ-51, 17 – ЗИС-5. Её возглавил Николай Степанович
Платов. Контора располагается в бывшей конторе колхоза имени Хрущёва. Рядом парк – это
недалеко от нынешнего центра «Нижнеомского».
В 1959 на базе колонны организуется Нижнеомское автопредприятие: АТП-28. В этом же
году началось строительство базы – там, где она и нынче. Начали с конторы, диспетчерской,
мастерской, складов. Первым начальником стал Проскурин, потом А. С. Коробков... Шли годы,
укреплялась база, пополнялся парк – вырастал до полутора сотен автомашин. Правда, автомашины
были маломощные, но на них ставили седельные прицепы, грузоподъёмность увеличивалась
почти в два раза. Вот такие цифры: если в первые годы делали семь миллионов тонно-километров,
то сегодня они в четыре с лишним раза выше. В коллективе есть свои ветераны: М. Н. Видюк, В.
В. Русанов, братья Вяткины, И. П. Ярков, Д И. Ведмедь, А. И. Дубинин, другие товарищи.
Электрификация
В 1958 году начинается электрификация района – со строительством линии высокого
напряжения Колония – Нижняя Омка. Хотя нужно сказать, что райцентр, центральные усадьбы
совхозов, ряд отделений в начале пятидесятых имели свои автономные электростанции. В 1953
году в Нижней Омке построили свою станцию (нынче там склады коммунхоза). Установили
двигатель мощностью 120 лошадиных сил, генератор на 1000 кв. Первым её техническим
руководителем стал посланец на целину – Михаил Можаев. А ещё раньше была небольшая
станция на базе ДТ-54.
С окончанием строительства электролинии, протяжённостью 45 километров,
трансформаторной подстанции, началась прокладка её дальше по совхозам. На начало 1965 года
40 населённых пунктов было электрифицировано, а к 1971 район «засветился» полностью.
Последними подключили к государственной сети Радищево и Мещерку.
Отлично! Только вот умны мы задним числом. Через короткое время своих автономных
электростанций не стало – дизельный двигатель, плюс генератор. Их растащили, разбили,
разорили. Теперь стало не редкостью, когда из-за не поступления энергии скот остаётся
недоенным и непоенным. Совхозы несут колоссальные убытки.
Но вернёмся к теме. Для обслуживания электросетей и подстанций в Нижней Омке
создаётся участок, который возглавил А. Г. Шестернин, а в 1969 году он выделяется из
Калачинских электросетей и становится самостоятельным.
Сегодня протяжённость всех линий электропередач составляет 1114 километров, 85
километров – высокого напряжения. Долгие годы базой РЭС был один вагончик: контора,
диспетчерский пункт, гараж для машин сделали из камышита. Сейчас это крупное
обслуживающее предприятие. Имеет базу, 10 автомашин, пять тракторов. Подстанции построены
на Паутовском, Хортицком, Береговском, Нижнеомском участках. Коллектив насчитывает 47
человек. Здесь имеются свои передовики производства: Е. П. Куликов, В. И. Русанов, Ф. Л.
Воронков, В. Розенберг, А. Брак, А. Беккель, Н. Ячменёв.
В 1964 году в районе создаётся энергосбыт – по учёту и контролю за потреблением
электроэнергии, возглавляет его А. Воронков.
Имени Петра Ильичёва
В 1958 году Нижнеомская МТС была реорганизована в РТС – ремонтно-техническую
станцию. Вся техника была продана колхозам: «В память Ленина», имени Жданова, «40 лет
Октября», «В память Калинина» имени Пугачёва, имени Ленина. РТС стала ремонтной и
снабженческой базой. Директором остался В. С. Васильев.
Пусть читатель нас простит за повторы всех этих «укрупнений», «реорганизаций»,
«объединений». Но такова была жизнь, наша история и нам хочется донести её и до молодёжи,
которая не узнает всех этих потрясений общества, шараханий из стороны в сторону, этой
беспомощности наладить сельское хозяйство, создать изобилие, накормить страну. Они, эти
119
термины, к сожалению, будут повторяться. Будет сделан задний ход, когда власти поймут,
что и гиганты не оправдали себя. Пока же их создавали.
Однако в апреле 1960 года колхоз «Большевик» вошёл в совхоз «Новотроицкий», который
объединил: Новотроицк, Воскресенку, Петропавловку, Николаевку, Чёрный Куст, Пустынное,
Хутора, Тунгуслы, Борисовку, Старую Малиновку, Бещаул, Стрижево. В этом же году на базе
Большереченской МТС создаётся совхоз «Копьевский». Центр из Радищево переносится в
Камкурск. Туда же отошла и Мещерка.
В марте 1961 года проходит в районе последний завершающий этап реорганизации
колхозов в совхозы.
На базе Нижнеомской РТС из четырёх колхозов «В память Ленина», «В память Калинина»,
имени Жданова, имени Кирова создаётся совхоз «Нижнеомский», пожалуй, самый крупный в
нашем регионе. Он вобрал в себя: Антоновку – центр, Денисовку, Глухониколаевку, оба села
Локти, Медвежью Гриву, Дмитриевку, Чилим, Михайловку, Полтавку, Соловецк, Малую Омку,
Красный Восток, Смирновку, Нижнюю Омку, Камышинку, Придорожное, Лаврино, Кабурлы,
Пугачёво, Васильевку, Измайловку, Сахалин – последние две деревни отошли от Калачинского
района.
Директором стал председатель райисполкома Иван Петрович Павленко, главным
агрономом – председатель колхоза «В память Калинина» А. А. Похитайло, главным инженером –
директор РТС С. В. Васильев. Ремонтно-техническая станция упраздняется.
В марте этого же года председателем райисполкома кооптируется Прасковья Григорьевна
Минаева, зоотехник по образованию. А через год она избирается первым секретарём районного
комитета I партии. Её место занимает второй секретарь райкома В. В. Ермолаев. Оба на этих
должностях работали до упразднения района.
В 1962 году по просьбе рабочих «Нижнеомский» стал называться совхозом имени Петра
Ильичёва – уроженца сел Пугачёво, Героя Советского Союза.
Таким образом, до начала 1962 года в районе было пять совхозов: «Хомутинский», имени
Петра Ильичёва, «Паутовский», «Некрасовский», «Новотроицкий».
Район ликвидируется
Экспериментов над совхозами и колхозами, видимо, показалось мало. Начинаются
эксперименты над районами. Очень уж хотелось, чтобы хлебные магазины не пустовали, хотя бы
изредка на прилавках появлялось мясо и масло. А дело шло именно к этому. За хлебом начали
устраиваться очереди с вечера, чтобы курить буханку утром. Одновременно с Канадой велись
переговоры по закупке муки.
Создавались территориально-производственные управления – десять в области. Наш район
вошёл в Калачинский – мы уже об этом писали. Но год с момента их создания район ещё
функционировал, только упразднили газету «Сибирский труженик». В ноябре 1902 года район
упраздняется и присоединяется к Горьковскому, начальник управления – Е. П. Прилепко,
секретарь парткома – П. Г. Минаева, председатель РИК – Е. Е. Цветков.
К декабрю, по существу, всё имущество, документы, архивные материалы были переданы в
Горьковское, отделы и учреждения прекратили своё существование. В Нижней Омке остались
функционировать как филиалы: комбинаты бытового обслуживания, коммунальных предприятий,
заготконтора, «Союзпечать», ветлечебница, участок энергосетей. Госбанк, аптека, связь,
автохозяйство, дорожный участок госдороги.
Начали разъезжаться и люди. В бывшем райцентре прекратилось какое-либо строительство.
Село стало пустеть. Слова П. Г. Минаевой «Я из Нижней Омки сделаю аул» постепенно стали
сбываться. Они были высказаны на сходе граждан села.
В это же примерно время рождается «гениальная» мысль о неперспективных деревнях.
Начинается концентрация населения, ставки делаются на агрогородки. Рождается идея вести
сельское хозяйство «вахтовым методом», а в центре люди должны жить чуть ли не в высотных
домах, рядом с мощным культурным, спортивным, торговым центрами. Скот-то у крестьянина всё
равно решено было ликвидировать, чтобы он после восьмичасового рабочего дня мог отдыхать и
развлекаться. Правда, вслух не добавляли, что Америка нас прокормит.
120
Вредная утопия
Французские, и не только они, социалисты-утописты выдвигали немало «прогрессивных»
идей построения нового общества, при котором не будет ни бедных, ни богатых.
К счастью, их идеи так и остались на бумаге, никому никакого вреда они не нанесли. Но
хрущёвская утопия о построении коммунизма и централизации сельского хозяйства серьёзно
ударила и по деревне, и по крестьянину – она, кстати, долго поддерживалась и при другом
генсеке.
Речь о неперспективных сёлах.
Укрупняли совхозы, районы, колхозы, одновременно в глубинке начали сворачивать
производство. Сворачивать с единой целью, чтобы люди переезжали на центральные усадьбы.
Закрывались школы, ФАПы. И здесь расчёты не оправдались, так как они рождались в высоких
кабинетах, с народом никто не советовался, не знал о чём думает сельчанин. Люди поехали в
основном не в центры совхозов, а по городам. Наиболее предприимчивые и молодые. В деревнях
оставались по большей части нетрудоспособные. И вот какая из этого прожектерства получилась
картина.
Не считая ряда небольших населённых пунктов (Галанино, Новая Деревня, выселок из
Беляшово, Теренкуль, Малиновка), которые распались ещё в годы коллективизации, остальные
погибли только из-за волевых решений. Проще сказать, их просто ликвидировали.
Для памяти живущих и будущих поколений вымершие по злой воле сёла, мы перечислим
поимённо. Начнём с села, которое погибало долго и мучительно.
Усть-Горы
Семислинка
Дмитриевка
Васильевка
Чилим
Денисовка
Сахалин
Баркеевка
Беляшово
Копейкино
Петровка
Приволье
Подсобное
Сергеевка
Нестюки
Казаковка
Мещерка
Новая Казаковка
Чёрный Куст
Стрижево
Ситники (старые)
Павловка
Тунгуслы
Каиркуль
Калачинский заготскот
Дикий Сокол
Семислинка
Смородинки
Новая Деревня – Локтинский сельсовет
Вторая ферма – Ситн.Сельсовет, совхоз Ситниковский
Михайловка Ситниковского Совета
Михайловка Соловецкого Совета.
Итак, 32 населённых пункта в районе как корова языком слизала. До этого довели
утопические замыслы высшего руководства страны, в которых хотели доказать, что от перемены
мест слагаемых сумма... меняется. Будь в каждой деревне свой колхоз, в больших – два, мы,
наверное, не испытывали бы этого жесточайшего дефицита с продуктами питания. Можно,
конечно, поспорить. Тогда зачем мы сегодня создаём арендные коллективы? Можно быть более
чем уверенным, что любая половина из исчезнувших деревень стояла бы на месте, никому не
нужна была бы программа по их возрождению. Она тоже, на наш взгляд мертворожденная.
Хватило бы средств поддержать те деревни, которые на грани развала.
Их хватает у нас: Некрасовка, Кабурлы, Воскресенка. И ряд других селений.
Короче, такова цена укрупнениям и преобразованиям. И райцентр по этой причине
отброшен от социально-экономического развития на 15 – 20 лет назад. Он вынужден был догонять
121
соседей, да и здесь с великим опозданием на добрый десяток лет уже после восстановления
своего статуса.
Наконец поняли, что монстры-совхозы ни чему доброму не приведут – с 1963 года началось
их дробление. Концепция гигантомании провалилась. За помощью обратились за океан – дайте
хлеба!
В этом году на базе Партии создаётся совхоз «Сидоровский». Из «Некрасовского» ему
передаются сёла – отделения Журавлёвка, Некрасовка, Удачное, Озёрное, из «Хомутинского» –
Виноградовка. Директором стал А. В. Кныриков.
Передвижная мехколонна
Создание новых совхозов, опять же практически на пустом месте, развитие их
производственной базы, а, следовательно, и экономики потребовало создания в районе
строительной организации. Мы много говорим, что на сельское хозяйство недостаточно
отпускают средств. Наверное, это так, судя по энергонасыщенности, механизмам, не говоря уже
об автоматизации совхозов. Однако никто не оспорит, что миллиарды рублей уходят в песок – на
разные укрупнения и дробления.
Создали «Сидоровский». Там в короткий срок пришлось построить десятки объектов
производственного и социально-культурного назначения, хотя несколькими годами раньше
многое было в Хортицах как центре колхоза имени Тельмана. Конечно, и здесь надо было строить,
но не такими темпами, а постепенно. Теперь же львиная часть средств района шла в
«Сидоровский», – оставляя ни с чем другие совхозы.
Подобная вакханалия шла по всей стране, практически беспрерывно. И насытить её было
невозможно никакими суммами. Давая одному, обирали других. Между директорами
развернулась настоящая борьба – кто что выбьет: животноводческое помещение, Дом культуры,
школу. Выигрывали более нахрапистые.
Чтобы вести всё это строительство, в декабре 1963 гола создаётся в Нижней Омке ПМК266, нынешняя МПМК-1, начальником назначается Ситников. В первый год деятельности она
имела три автокрана, три экскаватора на базе трактора «Беларусь», бульдозер и минимальный
штат рабочих и ИТР. Никакой собственной базы – строительство шло с колёс.
Сегодня это мощная по нашим меркам организация, много лучше оснащена, хотя вся
имеющаяся механизация ей не принадлежит, она её арендует.
Теперь предприятие выполняет объём строительных работ до 3,5 миллиона рублей в год – в
среднем сдаётся в эксплуатацию 10 – 11 довольно крупных объектов, считается одной из наиболее
мобильных в области. Здесь за многие годы сложился стабильный коллектив, который
насчитывает 160 человек. В нём работает много замечательных людей. Среди ветеранов: Г. М.
Седымов, Я. Э. Лаутеншлегер, И. М. Васильев, В. В. Агарков, Н. Б. Павлов, С. Т. Омелечко, В. П.
Соловьёва и многие другие.
Это их руками воздвигаются жильё, социально-бытовые, культурные, производственные
объекты. Это они приносят людям тепло и радость, создают условия увеличения производства
продуктов сельского хозяйства. Труд строителей нелёгок, постоянные разъезды. Конечно, не всё
ладно на предприятии: сильна текучесть кадров, допускается брак в работе, опаздывают с вводом
объектов в строй. Но эта наша общая болезнь. Возглавляет МПМК Ю. П. Стрелец.
Глава 8
Перестройка продолжается
В 1964 имени Петра Ильичёва в свою очередь делится сразу на три совхоза: имени Петра
Ильичёва, «Нижнеомский» и «Соловецкий». Последний вобрал в себя Полтавку, Локти (левый
берег), Медвежью Гриву, Малую Омку, Красный Восток. Возглавил его Вознесенский.
К «Нижнеомскому» отошли: Смирновка, Камышинка, Придорожное, Лаврино, Кабурлы, от
«Хомутинского» – Нижняя Омка, Ачаирка, Вишнёвка. Директором назначен В. В. Ермолаев. В
122
имени Петра Ильичёва остались: Антоновка, Денисовка, Локти, Измайловка, Пугачёво,
Глухониколаевка, Сахалин.
В этом же году на два разрезали «Новотроицкий», выделив из него «Береговой». К нему
отошли сёла вдоль Иртыша. Стрижево, Бещаул, Старомалиновка – центр Тунгуслы, Хутора,
Борисовка, Чёрный Куст, Пустынное, и в стороне от реки Новая Малиновка и Николаевка.
Возглавил хозяйство И.И. Шокун. В «Новотроицком» остались: Воскресенка, Петропавловка,
Новотроицк, и от «Копьевского», добавились Радищево и Мещерка. Директор – И. Н. Каплаухов.
Маслодельный завод
Не остался без «новинки» и 1965 год. В Нижней Омке сдаётся на эксплуатацию и начинает
выпускать продукцию маслозавод или завод сухого молока – было и такое название. Первым его
директором стал Мелинчук. В связи с пуском нового предприятия закрываются и демонтируются
(проще растаскиваются) Ачаирский и Беляшовский маслозаводы. Позже разобрали и развезли
кирпичную кладку их главных корпусов частники. Оба завода прослужили более сорока лет.
В первый год продукции вырабатывается на 1800 тысяч рублей. В 1972 впервые в России
здесь началось производство заменителя цельного молока, а в 1977 – казеината натрия – ценного
сырья для пищевой промышленности. В коллективе 115 человек, растёт производство.
Если в 1971 масла животного вырабатывалось 745 тонн, сухого молока и ЗЦМ – 745,
цельномолочной продукции, 273, то в 1988 соответственно – 1289, 2121, 755 и казеината 755 тонн.
Реализация продукции составила 6893 тысячи рублей.
Завод поставляет в торговую сеть района сметану, сливки, кефир, творог, расфасованное
молоко. Здесь сложился хороший коллектив, который долгие годы возглавлял участник Великой
Отечественной войны Николай Антонович Луценко, награждённый орденом Трудового Красного
Знамени. На заводе выросли настоящие мастера своего дела: Н. А. Кирейчук, Н. С. Денс, Ю. А.
Карякин, В. М. Дорожкина и многие другие. Предприятие одним из первых в области перешло на
выпуск сухого молока.
Завод благоустраивается. Территория за последний год заасфальтирована. На ней море
цветов.
Район восстановлен
Кому-то стало приходить в голову – все постановления и решения у нас безликие, автора
или инициатора невозможно найти, что необъятные административные структуры себя не
оправдали. Командовать, а к иному у нас не привыкли, ими просто невозможно. И начался
очередной раскрой в области. И ноябре 1965 года Нижнеомский район восстанавливается
примерно в тех же границах, что и в 1940 году. В ноябре в организационный комитет вошли: В. А.
Рубцов, Н.П. Шевченко, А. Ф. Шахова, В.П. Симонов. И. Ф. Фролов, Данилов, другие товарищи.
После подбора и собеседований обозначился список рекомендуемых в районный комитет партии
исполком райсовета. Одновременно началась подготовка к проведению районной выборной
партийной конференции довыборов в райсовет.
Пожалуй, самый сложный, как и в 1940 году, самый острый момент – где брать помещения
для размещения организации и отделов райисполкома. Ещё одна проблема – квартиры.
В декабре партконференция состоялась – райком избирается из 45 человек. На
организационном пленуме обозначается бюро. Первым секретарём становится В.А. Рубцов,
вторым – А. Ф. Шахова, секретарём – В. П. Симонов. В бюро также вошли: Н. С. Мамиков –
завторг, Н. П. Шевченко – председатель райисполкома, А. П. Данилов – начальник управления
сельского хозяйства, Г. Р. Кучинский – управляющий отделением, Хайковский – секретарь
парткома совхоза «Новотроицкий», А.А. Боровков – председатель районного комитета ПК.
Редактором «Восхода» утверждается П. И. Синяк.
После проведения довыборов формируется райисполком: Н. П. Шевченко, И.Ф. Фролов, В.
А. Рубцов, К. Е. Гурова – зав. райфо, А. А. Сашков – начальник РОВД. А.В. Кныриков директор
«Сидоровского», Д. И. Кобзев – зав. районо, Ф. Я. Момзиков – секретарь райисполкома, и другие.
123
Органы управления
С организацией района организовываются отделы исполкома, другие организации. Но
только на организационной сессии утвердили их руководителей: – отдел социального обеспечения
возглавил В. А. Измайлов,
- народного образовании – Д. И. Кобзев,
- культуры – З.Г. Лонцих,
- архива – А. Г. Цыкина,
- загса – П. П. Момзикова,
- дорожный участок – Ядринцев,
- РОВД А. А. Сашков,
- плановую комиссию А. В. Ревзина,
- КБО – М. Лоскутов,
- узел связи – С. И. Лучко,
- киносеть – И. И. Лопатин,
- ЦСУ – И. В. Артамонов,
- коммунхоз – Г. М. Цепа.
Председателем районного комитета народного контроля утверждается А.А. Боровков,
прокурором назначен В. И. Ревзин, нарсудьёй избран Вялков.
На комсомольской конференции избран райком и члены бюро. В него вошли Т.Левина – первый
секретарь, Н. Чепель, В. Власова, И. Деркач, Г. Баранов, М. Лесной, М. Зерфус, В. Земеров, А.
Воробьёв.
На конференции пайщиков избирается правление райпо. Председателем стал Н.В. Кулинич.
Формируется управление сельского хозяйства – начальничком назначен А. П. Данилов.
Подбираются другие кадры. Госстрах возглавил Н В. Безлепкин, банк – Ф. А. Кусков,
сберкассу – Р. М. Иванов, физкультурой и спортом ведал П. Железняков.
Вот эти люди и начинали возрождать все районные структуры. Началось и «великое
переселение». Всё дело в том, что административные здания заняли. Райцентра не стало, а нужда в
помещениях не уменьшилась. Теперь новосёлам предложили убираться. В течение года в Нижней
Омке выросло трёхэтажное здание: райком КПСС, райисполком, райком ВЛКСМ. Бывшее здание
райкома и райисполкома только в 1968 году передали пионерам, там разместилась музыкальная
школа.
От чего ушли
Между прочим, восстановлению района, как ходят слухи, способствовали протесты и
жалобы жителей села, которые шли в ЦК КПСС, Совмин СССР. В это можно верить, можно – нет.
Жизнь показала, такое административное деление области проигрывает, разогнанные районы
начали восстанавливать с 1964 года, сразу же с приходом к власти Л.И. Брежнева.
После восстановления района от Большереченского к нам отошли Хуторской и
Новотроицкий сельский Советы, то есть к Нижнеомскому прирезали: Стрижево, Бещаул, Старую
Малиновку, Хутора, Борисовку, Тунгуслы, Чёрный Куст, Пустынное, Николаевку, Новотроицк,
Воскресенку, Петропавловку, Радищево, Мещерку.
Чуть забежим вперёд. Реорганизация в районе так и не закончилась. Только теперь вместо
укрупнения пошло дробление. В 1982 году, февраль, совхоз имени П. Ильичёва делят на два рождается «Прогресс», которому достались: Глухониколаевка, Локти (правый берег), Измайловка
– директор В. Н. Митриковский.
В марте 1985 года из «Нижнеомского» отпочковывается «Смирновский». К нему отошли:
Смирновка, Ачаирка, Зенкуль из «Паутовского».
По сути, как видит читатель, от чего уходили, превращая колхозы и совхозы – имеется в
виду границы – к тому и пришли. Но за это время район потерял более шести тысяч населения, не
говоря о колоссальных материальных потерях, моральном ущербе. Очень быстро менялась
124
психология крестьянина – они не знали что их ждёт завтра, где они окажутся, и кто ими будет
командовать. Безразличие к общественному труду стало чуть ли не поголовным.
Мы сегодня говорим: нужны порядок и дисциплина – разболтался народ. Но не утруждаем
себя вопросом, а почему это произошло, кто в этом виновен? Люди просто приняли правила игры,
главный критерий в которой – временщина. Селяне знали, от них ничего не зависит, их никто ни о
чём не спрашивает, всё делается по команде сверху.
Если всмотреться в историю деревни, то остаётся удивляться, как она ещё живёт. Начиная с
конца 20 годов и до наших дней, как только над ней не экспериментировали. Иногда эти
эксперименты были чудовищными по своей жестокости – коллективизация и раскулачивание,
бесправие и гнёт. Социальное развитие деревни не поддаётся критике. Страдали люди, не меньше
терпела земля. Одни внедряли травополку, другие кукурузу, третьи загубили всё живое
ядохимикатами.
Потом все эти безобразия, издевательства, безалаберность, волюнтаризм старались
прикрыть лозунгами типа «жить стало лучше, стало веселей» (1937 г.), призывали: дадим стране...
(ежегодно). Реальные потери даже по нашему району подсчитать трудно, а видимые – снесено 38
населённых пунктов, на грани развала ещё десяток, да и селом в полном смысле этого слова
можно разве назвать центральные усадьбы совхозов и ещё три – четыре деревни.
Из пустого – в порожнее
Мнение многих – не нужны были никакие изменения, если уже прошла коллективизация.
Пусть бы остались сельхозартели в каждой деревне, притом со своим укладом, какими-то
национальными особенностями. Крестьянин бы знал – это моё богатство, моя жизнь, судьба моих
детей и внуков. Не нужны были бы выдумки вроде бригадного подряда или аренды. Такие
взаимоотношения выкристаллизовывали бы сами.
Нет, получалось как в басне И. А. Крылова «Квартет» по-разному пересаживались, а
слаженной музыки так и не получилось. В 1946 году Локтинский сельсовет, когда-то там был
волостной центр, перевели в Глухониколаевку, потом, когда образовался – совхоз имени Петра
Ильичёва – в Антоновку. В 1951 году убрали Совет из Епанчино в Ситники. Не стало центра
совхоза, не стало сельсовета – на деревне ставился крест.
До второго укрупнения, то есть до 1954 года, колхозов «Путь Сталина», «VII съезда
Советов», имени Тельмана – упраздняется Ситниковский сельсовет, в июле 1958 перестаёт
существовать Ачаирский.
В августе 1954 года Беляшовский сельсовет переводится в Паутовку. Сидоровский в 1961
переводится в Покровку, а с 1965 года – он оказывается уже в Ситниках. В 1973 году упраздняется
Лавринский.
Сегодня в районе 11 Советов на центральных, усадьбах совхозов.
Бедность архива
Нам известно, что после упразднения волостей – 1925 год, в области организуется 31
район. Нашего в их числе не было. Наши населённые пункты в нынешних границах отделись к
четырём другим: Калачинскому, Иконниковскому (Горьковскому), Большереченскому,
Еланскому. В декабре 1932 года последний упраздняется, а советы: Хомутинский, Епанчинский,
Устьгорский, Хортицкий, Ситниковский, Сидоровский, Нижнеомский, Ачаирский передаются в
Горьковский район. Сама Еланка отходит к Новосибирской области.
По этой вот причине что-то стоящее разыскать в наших архивах не просто. Слишком долго
трепали деревни, колхозы, совхозы, районы. Документы терялись и уничтожались. Серьёзный
удар нанесло упразднение нашего района. И только после его восстановления в архивах стали
наводить какой-то порядок.
И вот дилемма: как показать динамику развития сельхозпроизводства после
коллективизации отдельных колхозов, если в 1941 по 1958 год архивные материалы оказались
утраченными. Кем и когда, остаётся тайной.
Но что удалось найти за 1961 – 65 годы, мы постараемся изложить.
125
Покажем продажу зерна государству, молока, мяса, как росли, а затем сокращались
посевные площади зерновых, поголовье скота, дойных гуртов. По пятилеткам. Анализ,
естественно, неполный, но читатель, всё-таки может представить, по какой «кривой» развивалась
экономика совхоза и района в целом.
Потом опять же нас ждёт немалая путаница из-за различных укрупнений и разукрупнений.
Повторяться не будем. Пришлось посевы, продажу продукции государству брать от бывших
колхозов и учитывать как совхозное. Мы сможем, начиная с 1958 года, назвать передовиков
производства, награждённых высокими наградами.
Только цифры
Мы просим прощения у читателей за то, что придётся оперировать сухими цифрами и
таблицами.
Итак, 1958 год.
совхозы
Береговой
Нижнеомский
Новотроицкий
Некрасовский
Паутовский
П. Ильичёва
Соловецкий
Сидоровский
Хомутинский
Прогресс
Смирновский
По району
продажа (тонн)
посев зерновых (га)
7000
8850
4837
9150
6691
6400
7100
8700
10394
69122
зерна
5883
4993
1495
12527
7791
32689
молока
2238
4325
4919
3821
2586
17889
мяса
174
325
348
615
288
1750
Год 1961
совхозы
Береговой
Нижнеомский
Новотроицкий
Некрасовский
Паутовский
П. Ильичёва
Соловецкий
Сидоровский
Хомутинский
Прогресс
Смирновский
По району
продажа (тонн)
посев зерновых (га)
8350
10400
4772
10300
8708
9650
10350
5000
15629
831 59
зерна
2596
5075
1565
1 330
474
5075
3277
807
6608
26807
молока
707
912
3706
3423
2666
3952
1000
423
2685
1 9474
мяса
124
200
104
281
204
127
100
75
200
1415
126
Вывески меняются, а...
В 1965 восстанавливается район. Создаётся управление сельского хозяйства – штат за пять
десятков. Столько работников находилось: в плановом, зоотехническом, агрономическом,
инженерном отделах. Плюс строительный, гостехнадзора, бухгалтерии, кадров, землеустроители.
Последний, кстати, должен быть подотчётен райисполкому, а не управлению.
Вывески этот организации менялись, меняются, и, вероятно, будутменяться. Почти на
любом собрании в совхозах, районе это ведомство разносят в пух и прах. Впрочем, часто и
совершенно напрасно. Каковы функции, такова и отдача. Но, как помнится, в такой организации
при исполкоме было всего трое. Сегодня в РАПО два с половиной десятка.
Теперь опять к цифрам – год 1966 седьмая пятилетка.
совхозы
Береговой
Нижнеомский
Новотроицкий
Некрасовский
Паутовский
П. Ильичёва
Соловецкий
Сидоровский
Хомутинский
По району
поголовье
надой на
крупного
корову (кг)
рогатого скота
1891
6065
2144
1967
4212
2087
31
4374
2118
583
4524
1887
886
5486
2030
3180
4514
1839
1859
3490
1931
104
2994
1892
4188
4936
2062
14689
40595
1998
урожайность продано
(ц с га)
зерна (т)
7,0
6,0
5,6
4,4
4,7
8,8
7,4
4,7
7,6
6,2
продано
молока
(т)
4175
2354
2699
2876
3087
2400
2185
1732
3181
24689
продано
мяса (т)
539
260
343
285
272
303
259
316
287
2864
Крупного рогатого скота в районе насчитывалось с индивидуальным сектором около 50
тысяч голов, в том числе 18863 коровы. На приёмные пункты молока отправили 24928 тонн, мяса
– 3072.
Если сравнить приводимые таблицы, то за десять лет прирост продуктов животноводства
всё-таки ощущается, хотя очень слабо. Но вот парадокс. Доведенные задания хозяйствам всё-таки
выполнялись, но долги их росли, работали как планово-убыточные, отрасли оказывались
нерентабельными. Таковы были расценки за продукцию сельского хозяйства. Бестолковщина в
ценах видна невооруженным глазом: бутылка газводы оказывалась дороже поллитра молока,
килограмм помидоров на базаре нередко стоил дороже килограмма мяса.
Низкие расценки обесценивали труд крестьянина, вымывание населения из деревни
возрастает.
Работали на совесть
Да, большинство крестьян работали на совесть. По итогам работы прошлых лет в 1966 году
60 человек награждены орденами и медалями. Всех поимённо, конечно, не назовёшь, но часть
тружеников упомянем. Орден Ленина вручали четверым: Г. Г. Гладкову – комбайнёру совхоза
имени Петра Ильичёва, А. Ф. Аверьяновой – бригадиру дойного гурта «Новотроицкого»,
Трудового Красного Знамени – М. С. Сибатровой – доярке «Паутовского», М. Ф. Аверьянову –
трактористу «Новотроицкого», Знак Почёта: К. А. Чижик – скотник совхоза «Нижнеомский»,
Первым, кто начал газификацию в наших квартирах, был Михаил Александрович Полянский.
Сегодня участок с устоявшимся коллективом, который возглавляет Г. Г. Биличенко. Обслуживают
газовые установки: В. В. Триколе, Э. Радченко, Ф. Москаленко – всего 13 человек.
В этом же 1967 году в райцентре создаётся отдел архитектуры. С этого часа все застройки
стали вестись строго по плану. Первым возглавил отдел А. Зябкин. Сегодня здесь работает
127
хозрасчётная группа, которая выполняет заказы и заявки для
предприятий, индивидуальные. Отдел возглавляет А. Ф. Момзиков.
совхозов,
промышленных
Наступил 1971 – й
Последний год восьмой пятилетки. С какими же результатами пришёл к этой поре район?
Обратимся к цифрам.
Береговой
11,7
3783
поголовье
крупного
рогатого
скота
6271
Нижнеомский
13,6
5275
4977
2456
3332
Новотроицкий
10,6
838
5001
2305
3723
Некрасовский
15,7
4348
5227
2345
3223
Паутовский
12,4
2361
4701
2302
3340
П. Ильичёва
15,8
6167
5795
2392
3522
Соловецкий
Сидоровский
Хомутинский
14,7
11,4
15,0
5597
1179
7624
4441
4521
4805
2423
2261
2249
3132
2535
3150
По району
13,4
37172
45739
2438
30602
совхозы
урожайность продано зерна
(ц с га)
(т)
надой на
корову (кг)
продано
молока
2316
4645
Поголовье скота в районе вместе с индивидуальным сектором составило 53670 голов, в том
числе 19492 коровы. Посевы зерновых – 66391 гектар. Мяса у населения закуплено девять тонн.
За высокие производственные показатели 73 работника награждаются орденами и
медалями. Орден Ленина вручили Екатерине Петровне Смирновой, доярке Виноградовского
отделения, Октябрьской Революции – Александру Ивановичу Есенину, чабану из Усть-Гор,
Трудового Красного Знамени – Зое Ивановне Глебовой, зоотехнику Глухониколаевского
отделения. Всего этих трёх орденов удостоены 24 человека.
Орден «Знак Почёта» получили: Михаил Филиппович Вершинин – слесарь совхоза
«Хомутинский», Николай Иванович Корнилов – секретарь парткома совхоза имени Петра
Ильичёва, Николай Петрович Шевченко – председатель райисполкома, Василий Павлович
Скрипкарёв – бригадир совхоза «Паутовский», всего 26 человек. Двадцать три награждены
медалями.
Разное, понятно, говорят о «дожде» наград. Верхние слои руководства и себя не забывали,
и народ щедро увешивали. Но и было за что отмечать тружеников села. За десять лет возросла
сдача зерна на 26 тысяч тонн, хотя посевы колосовых и сократились. Дождь вовремя – дело святое
для хлебороба, но и культура земледелия повысилась. Возросло производство продуктов
животноводства. На 332 килограмма, например, увеличились надои, продажа мяса за десятилетия
возросла на 3360 тонн, в три с лишним раза.
Герои труда
Через два года ещё 147 человек удостоены государственных наград. Орденом Ленина
награждены: Фёдор Иванович Ушаков – бригадир Антоновского отделения, Зоя Александровна
Кутькина – телятница совхоза «Паутовский», всего пять человек. Октябрьской Революции –
Михаил Филиппович Стадников – управляющий Ситниковским отделением, Иван Матвеевич
Омелечко – комбайнёр совхоза «Нижнеомский», всего четыре человека.
128
Орденом Трудового Красного Знамени награждено 44 Человека. Среди них: Николай
Иванович Герасименко – комбайнёр Глухониколаевского отделения, Г. Р. Кучинский –
управляющий Локтинским отделением совхоза «Соловецкий».
Остаётся только позавидовать яркой биографии Григория Романовича. После фронта
избирается председателем колхоза «Октябрь» и выводит его в передовые. Когда колхоз
присоединили к совхозу, стал управляющим – добились рекордных результатов в полеводстве.
Насильно человека отправили на пенсию – мужик прямой в резкий, не всем нравится. Через
какое-то время опять становится Управляющим Локтинским отделением – только на другом
берегу Оми. А ведь Г. Р. Кучинскому под 70. Имеет боевые и три трудовых ордена.
44 человека награждены орденом «Знак Почёта», медалями – 45 человек. Среди них:
К.В. Марченко – доярка совхоза «Некрасовский», Н. И. Прудников из этого же хозяйства. И.А. Пелипенко из «Нижнеомского», М. М. Михайлова из «Соловецкого».
«Сельхозтехника»
В 1973 году в районе организована «Сельхозтехника» – нынешнее межхозяйственное
кооперативное предприятие. Вначале оно предполагалось, как филиал от Горьковской СХТ.
Первый кол, скажем так, вбивал А. А. Ващенко, механиком стал В. Терехов, водитель – М.Галкин.
Все оказались из одного села Воскресенки.
Размещалась «Сельхозтехника» на территории ПМК-266. После рядом отводится
земельный участок, где предполагается строить гаражи, мастерские, склады, административные
здания.
Основа предприятия – 10 автомобилей и пустырь. За 17 лет СХТ стала одной из ведущих в
районе организаций по обслуживанию совхозов. Сегодня здесь работает 250 человек, имеется 125
мощных автомобилей, создана хорошая техническо-хозяйственная база.
Предприятие много строит квартир. Для этого потребовался отдел прораба, цехи по
изготовлению местных материалов, столярки. Во всём этом большая заслуга бессменного
директора МКП Александра Васильевича Захарова.
Предприятие в год перевозит 350 – 380 тыс. тонн грузов. Здесь есть СТО К-700 и
оборудования животноводства. Стабильный в основном коллектив. Помногу лет здесь работают
Л.И. Ключенко, А. М. Князев, П. И. Титков, Л. А. Жукова, другие. Чуть позже начинали свой
трудовой путь А. А. Моисеев, О. Я. Белобородов и десятки их товарищей.
Итоги и пятилетка
1976 год – последний год девятой пятилетки. Что он принёс народному хозяйству от
нашего района?
совхозы
Береговой
Нижнеомский
Новотроицкий
Некрасовский
Паутовский
П. Ильичёва
Соловецкий
Сидоровский
Хомутинский
По району
поголовье
надой на
крупного
корову (кг)
рогатого скота
4344
6900
2147
5936
5454
2109
1481
5347
2550
4370
5818
2443
2499
5662
2294
3103
5758
2477
4147
5260
2326
1884
5748
2507
5492
5862
2840
33193
51810
2410
урожайность продано
(ц с га)
зерна (т)
13
14,6
12,9
14
12,8
11,8
14,9
13,8
13,8
13,6
продано
молока
(т)
4796
3850
3480
3860
3668
5048
3503
3966
3103
35274
продано
мяса (т)
624
629
704
658
581
728
604
619
743
5890
129
С индивидуальным подворьем район имел 58300 голов КРС в том числе коров –
20334 (в совхозах их было 17 тысяч). Прирост за пятилетку составил: молока – 3842, мяса – 1152
тонны. Как видим, сельское хозяйство района не топталось на месте. Заслуги лидеров
соревнования опять были отмечены Государством.
Василию Дмитриевичу Шишкину – трактористу из Рязанки вручается орден Ленина.
Помните, мы о нём уже писали. Это он, фронтовой разведчик, со своими товарищами пленил
фашистского генерала.
Орден Трудового Красного Знамени вручили главному агроному «Хомутинского»
И. А. Клостеру. «Знак Почёта» – доярке из «Паутовского» М. И. Сайкиной, трактористу
«Соловецкого» Н. К. Вологодскому, Трудовой славы – шофёру из «Соловецкого» В
А.И. Барабанову, медали «За трудовую доблесть» – доярке из «Некрасовского» Л. П. Кобзевой,
«За трудовое отличие» – инженеру из «Хомутинского» А. В. Моисееву.
Думается, надо внести одну ясность. Мы называем фамилии награждённых тех лет и какую
должность они тогда занимали. Сегодня некоторые уже ушли на пенсии или сменили должность и
место жительства. Так что в написании не надо искать разночтений.
В 1976 году награждается 51 человек. Орден Ленина вручается комбайнёру из
«Некрасовского» В. А. Прудникову, Трудового Красного Знамени – управляющему
Рождественским отделением Н. П. Скрипкарёву, управляющему Антоновским отделением
Д.И. Лымарь, «Знак Почёта» – технику фермы Н. Р. Пташковской, Трудовой славы – скотнику
Придорожинского отделения Н. Т. Самбуру, доярке из «Некрасовского» Л. Р. Колпаковой. Медали
разных достоинств вручены: телятнице совхоза «Береговой» А. С. Неворотовой, комбайнёру из
Смирновки В. А. Ключенко, доярке совхоза «Сидоровский» В. В. Русановой.
Орден Октябрьской Революции получают механизатор из Полтавки В. И. Волков,
комбайнёр из Хомутинки В. М. Рагозин.
РСУ
В мае 1977 года в районе организован ремонтно-строительный участок, который возглавил
Г. В. Козлов. Как и всем организациям, пришлось начинать с пустого места – никакой базы,
естественно, не было. Однако объём работ в первый год достигает 315 тысяч рублей. В прошлом
он дорос до 1040 тысяч рублей. Медленно стройучасток набирался сил – сдают в эксплуатацию
жильё, другие объекты, ремонтируют квартиры, прокладывается асфальт.
Укрепляется база. РСУ теперь имеет более десяти единиц техники разного назначения, две
пилорамы, цех по производству оконных и дверных блоков. В коллективе около 80 человек.
Жители райцентра возлагают надежды, что участок станет в полной мере удовлетворять их спрос.
Подъёмы и спады
Шли годы девятой пятилетки. Район работал над реализацией планов: растил хлеб,
продавал продукты животноводства, строил, возил грузы. Далеко не всё шло гладко – были
подъёмы, наблюдались спады. Причины? Они самые разные – есть и объективные, но хватало
бесхозяйственности и безответственности. Во-первых, на район обрушилась засуха: резко упали
сборы зерна, кормов, что, несомненно, отразилось на животноводстве. Однако объёмы заготовок
молока и мяса снизились не только по названной причине. По фермам давно гулял туберкулёз и
бруцеллёз. Областью принимается единственное правильное решение – вести с ними борьбу.
Самый радикальный метод избавиться от больного маточного поголовья. Так под нож шли целые
фермы, некоторые «выгорали» по два-три раза. Заболевание коров резко сократило получение
здорового приплода – аборты, мёртворожденные стали обычным явлением, увеличился падёж
скота.
И крайнего в таком положении, как всегда, найти не удаётся. Железобетонные фермы для
Сибири далеко не всегда подходили по своей конструкции: сырость в них стояла всю зиму. И если
сюда добавить нашу безалаберность и необязательность, то всё станет понятным.
130
Что получается. В прошлом году мы получили по району 77 телят от ста коров –
какой хозяин станет держать такое маточное поголовье? Пало же 2330 голов КРС – на 367
животных больше, чем в 1988 году.
1979 год – высокоурожайный. Награды получают 29 человек. Орден Трудового Красного
Знамени получают: комбайнёры совхозов «Некрасовский» – Николай Михайлович Гольнев, имени
П. Ильичёва – Николай Иванович Герасименко. «Знак Почёта» – тракторист «Соловецкого»,
Михаил Фёдорович Пушкарёв, Трудовой славы – механизатор «Хомутинского» Евгений
Васильевич Кобзеев. Медали вручены механизатору из «Нижнеомского» В. Котову, секретарю
парткома «Соловецкого» В. А. Бадгауэру, управляющему Новоивановским отделением
А.Ф. Хорошилову.
На следующий год орден «Знак Почёта» получает доярка из «Новотроицкого»
А.И. Федоткина, медаль В. С. Лавренчук – скотник из П. Ильичёва.
«Агропромхимия»
В 1980 году на базе мехотряда «Сельхозтехники» образуется самостоятельное предприятие
«Сельхозтехника». Организовывал её В. А. Климов. И опять всё начиналось с нуля – никакой базы
кроме переданной техники. Теперь здесь 43 грузовых автомобиля, 46 тракторов. В коллективе 120
рабочих, механизаторов, водителей, ИТР.
Предприятие, безусловно, нужное сельскому хозяйству. Однако хочется поговорить об
ином аспекте его деятельности. Может, это будет для кого-то и колко, но правду стоит всё-таки
любить.
Был мехотряд – пусть бы и существовал – одно руководство, одна бухгалтерия, один штат
ИТР, плюс хорошая ремонтная база. Сегодня по существу два почти одинаковых штата. А ведь
обе организации живут за счёт совхозов, накладные расходы растут.
И это не всё. Задача на «Сельхозхимии» благородная – увеличивать урожайность полей. Да,
в какой-то степени это удаётся. И внесение удобрений, и химическая прополка. Часто
положительно сказываются на урожайности зерновых и кормовых. Однако есть и другая сторона.
Органика обычно не вносится, а валится кучами на небольшой площади. Потом кое-как
разбрасывается.
Своим глазам не надо свидетелей. В этих кучах металл, железобетон, дерево, проволока – в
уборку гробим жатки. Где РУМы? Что делается с минеральными удобрениями? Год или больше
назад мы с охотоведом В. Н. Тетериным поехали проверить, как хранятся удобрения в
«Паутовском». Весна, бурно таял снег. По дороге на Рождественку обнаружили бурт – много тонн
ценного сырья. Бурт оказался в озере талых вод – тысячи и тысячи рублей выброшены на ветер.
Минеральные удобрения предназначались для большого поля под костром, но только
верхушка бурта ещё могла пойти в дело. Всё остальное растворилось и расплывалось. Спадёт вода
на месте удобрений останется монолит.
Большая часть удобрений, естественно, погибла. Но сколько бед эта безответственность
нанесла округе, когда ядовитые воды пошли в леса и болота? Можно с уверенностью сказать,
ущерб, если всё сплюсовать, громадный, только рублём его не измеришь.
Десятая пятилетка
Опять приводим таблицу. Внимательному читателю остаётся только сравнивать их, и сразу
станет видно, как развивалась экономика района. Лучшего для сравнения, пожалуй, и не
придумаешь.
131
совхозы
Береговой
Нижнеомский
Новотроицкий
Некрасовский
Паутовский
П. Ильичёва
Соловецким
Сидоровский
Хомутинский
По району
урожайность продано
(ц с га)
зерна (т)
14
10,5
10,6
11,1
10,2
10,8
11,1
8,1
11,1
10,8
5000
3298
2886
1422
3156
3209
70
5135
24176
поголовье
крупного
рогатого
скота
5356
4001
5429
5136
4302
4187
4218
4400
3669
41698
надой на
корову (кг)
продано
молока
(т)
продано мяса
(т)
2315
2339
2480
2418
2983
2641
2397
2586
3164
2391
4187
3146
2771
3502
1242
4171
2880
3123
2059
27081
524
472
483
491
395
282
497
411
519
4074
Посев зерновых равнялся 69100 гектарам, коров в совхозах насчитывалось 11450. В целом
же по району их 15116, а КРС – почти 50 тысяч. Сравнивая с 1976 годом, видим – поголовье скота
продолжает снижаться, посевные площади практически остались прежними, а вот урожайность
снизилась на 2,5 центнера с гектара и зерна продали меньше почти на девять тысяч тонн.
Надои от коровы несколько возросли, но заготовки снизились, так как совхозы по
сравнению с прошлой пятилеткой потеряли 5796 коров. Мы уже писали, что маточное поголовье
вырезали целыми фермами. В результате, на 1870 тонн было продано меньше мяса. Одновременно
идёт сброс скота и в индивидуальном секторе – за это время на 8800 животных. Причин и здесь
хватает: отток семей их района. Отток наиболее предприимчивых и молодых. Тех, кто держал
крепкое хозяйство. Во многих деревнях оставались пенсионеры, размешанные едва- едва
работниками в силе. И, опять же заболевания скота.
То вверх, то вниз
В 1960 году посевы зерновых в районе составили 84187 гектаров. Наивысшая урожайность
в 1985 году – 18,9 центнера. Совхозы тогда продали 60133 тонны хлеба. Сколько осталось в поле –
никто не считал. Осталось же очень много. С 1960 идёт сокращение посевов колосовых.
Постепенно они снизились на 15000 гектаров.
Начиная с этой даты, в производстве продуктов сельского хозяйства были взлёты и
падения. Например, по животноводству самым продуктивным оказался 1973 год. Поголовье КРС
проставляло почти 60 тысяч голов, в 1976 район имел более 20 тысяч коров, в том числе 3258 –
индивидуальный сектор. В 1988 году достигнут самый высокий показатель по надоям от коров
2557 килограммов, а пик продажи молока оказался в 1973 году – 37885 тонн. Кстати, и мяса 6017
тонн. С учётом подворий.
В 1981 году по итогам десятой пятилетки орденами и медалями награждается 15 человек.
Третью высокую государственную награду – орден Трудового Красного Знамени получает
Ф.И. Ушаков. Ордена «Знак Почёта» и Трудовой славы – четверо. Среди них В. Ф. Елин, доярка
«Новотроицкого» Полина Тимофеевна Ефремова. Орденом Дружбы народов награждён
тракторист «Новотроицкого» Андрей Сергеевич Кочеров. Медали вручаются: веттехнику из
«Паутовского» Полине Тимофеевне Басовой, доярке «Сидоровского» Эльвире Давидовне Шефер.
Через три года награждается ещё девять человек. Ордена и медали среди них получили:
доярка из «Хомутинского» В. А. Сосковец – это её второй орден. Валентина Андреевна, кстати,
мать девяти детей, у неё 12 внуков. Телятница «Паутовского» Анастасия Николаевна Гулида,
техник по искусственному осеменению животных Иван Прокопьевич Кутькин из
«Некрасовского», управляющий Старомалиновским отделением Василий Самуилович Купалов,
скотник «Хомутинского» Сергей Алексеевич Стоянов, тракторист «Паутовского» Владимир
Филиппович Шалаев, доярка «Соловецкого» Мария Матвеевна Высокина.
132
Жаль, конечно, что назвали не все фамилии награждённых. Будем надеяться, что
всех без исключения обозначат по деревням в школьных музеях, составят список в районном.
Одиннадцатая пятилетка
В 1982 году из совхоза им. П. Ильичёва выделяется «Прогресс» – с центром в
Глухониколаевке. В него вошли, кроме Центральной усадьбы, Локти – левый берег и Измайловка.
Через три года создастся одиннадцатый – «Смирновский». Он объединяет Ачаирку из
«Нижнеомского» и Зенкуль из «Паутовского». По этой причине показатели в 11 и 12 пятилетках в
«Нижнеомском», им. П. Ильичёва и «Паутовском» станут ниже, так как они передали часть
производственных фондов в другие хозяйства.
Итак, одиннадцатая пятилетка, год последний
совхозы
Береговой
Нижнеомский
Новотроицкий
Некрасовский
Паутовский
П. Ильичёва
Соловецкий
Сидоровский
Хомутинский
Прогресс
Смирновский
По району
урожайность продано
(ц с га)
зерна (т)
22,6
17,0
16,4
15,9
16,3
17
21,4
16,5
20,7
21,4
20,8
18,7
8520
4148
3024
4507
3613
3996
10518
4088
11026
1712
4985
60137
поголовье
крупного
рогатого
скота
5950
2431
4147
4160
3512
1361
3792
4236
4028
4111
2656
40384
надой на
корову (кг)
продано
молока
(т)
продано мяса (т)
2514
2277
2284
2250
2740
2863
2318
2489
2330
2633
2496
2472
4447
2482
2391
3429
2110
2787
2994
3166
3344
1450
1113
29713
619
214
606
413
395
86
327
304
469
121
247
3801
К приведённой таблице, чтобы точно знать, сколько продано продукции районом, следует
добавить Лесное – подсобное хозяйство и индивидуальный сектор. Таким образом, поголовье КРС
– 49533, в том числе 16633 коровы. Посевы зерновых сократились ещё на 1400 гектаров и
составили 67606. Урожайность же – помогли дожди – выросла на 7,6 центнера на круг. Несколько,
как мы видим, сократилось поголовье скота, упали на 40 килограммов надои, продажа молока
возросла на 3176 тонн, а мяса – на 268 тонн снизилась.
Побег от земли
А жизнь идёт своим чередом. В райцентре организуется «Сельэнерго». Что тут можно
сказать – ещё один нахлебник совхозов. В райцентре появлением новых предприятий мощным
насосом высасывает из деревень не только средства, но и кадры. Какими критериями
руководствовались в Москве, непонятно. Но в совхозах продолжаются дебаты: кому сменить
перегоревшую элекролампочку.
Вместо удовлетворения непосредственно совхозов прямо с баз (раньше их называли
ГУТАПы) всем необходимым: машинами, прицепной техникой, оборудованием, запчастями,
личными материалами – верхи ударились в создание специализированных предприятий. Мы их
все называли, только все ли они нужны? В этом весь вопрос.
Результат? На селе скоро, как уже не раз говорилось, работать некому. Послушайте
депутатов-аграрников в Москве – не только у нас эта проблема. Верхи придумали, а низы
похлопали, и начали расти, как грибы, предприятия – посредники.
133
Брошен
клич:
раздать
землю крестьянам! А кто её будет брать?
Пенсионеры? Она им теперь не нужна – не о том думают, не о той земле. Да, остались ещё
сильные и умные мужики. Но они тоже не спешат идти в фермерство, у них давно свои фермы на
подворье. И под прикрытием совхозов никакого риска, только не ленись.
Сейчас, видимо, надо думать, как вернуть вчерашних крестьян из городов, со строек, из
всех нынешних «сельхоз» – рынок с ними всё равно покончит. Ведь во всех «спец» сегодня
вчерашние хлеборобы и животноводы. И ни один из них не заинтересован в конечном результате
совхоза. Им главное, чтобы счета были оплачены. Вывез навоз на поле – там хоть совсем земля не
роди.
Так и нынешнее «агропромэнерго». В совхозе живёт «их» электрик. Там он и должен, как
говорят, крутиться. Но из райцентра для профилактики, устранения каких-то аварий едёт целая
бригада. Чем, спрашивается, занимается специалист на месте? Однако и поездка оправдана – её
оплачивает совхоз. Средства немалые – предприятие хозрасчётное.
По штатному расписанию в нём должно быть более сотни человек. Оно также имеет 17
автомобилей, бурильно-крановый механизм. Месячный фонд зарплаты – около 21 тысяч рублей.
Контора прибыльная, государству не должна ни копейки. А совхозы? Миллионы и миллионы.
Напрашивается вопрос: откуда прибыль, если заказчики в долгах, как в шелках? Однако
никого это не интересует. Зато за счёт прибыли поставлен глухой забор, за которым спряталась
ещё одна контора. Есть даже свой экономист.
В 1987 году появилось ещё одно предприятие ХДСУ – хозрасчётный дорожностроительный участок. Его функции – укладывать асфальтное полотно. Начало есть. Хочется
надеяться, что район в скором времени покроется сетью дорог, которым не страшна непогода.
Ещё один этап
Итак, с созданием двух этих предприятий мы вошли в 12 пятилетку. Пройден ещё один
этап. Теперь покажем итоги работы 1988 года.
Береговой
12,5
2104
поголовье
крупного
рогатого
скота
5270
Нижнеомский
9,2
-
2568
2407
2967
373
Новотроицкий
7,5
-
4196
2193
3092
551
Некрасовский
10,6
-
4301
2462
3699
358
Паутовский
7,9
-
3502
2864
2456
342
П. Ильичёва
10,2
-
1837
2597
2641
171
Соловецкий
Сидоровский
12,1
1050
3370
2601
3386
434
8,4
-
3754
2768
3540
369
Хомутинский
11,2
701
3686
2595
3709
641
Прогресс
11,6
-
3749
2385
1222
226
Смирновский
8,0
-
2560
2557
1911
283
По району
9,9
3855
38793
2549
33071
4406
совхозы
урожайност продано
ь (ц с га) зерна (т)
надой на
корову (кг)
продано
молока (т)
продано
мяса (т)
2617
4448
658
В районе почти 66 тысяч гектаров засевалось зерновыми, совхозы имели 12 тысяч коров. Из
таблицы за 1986 год и прошлый мы видим: посевы зерновых сократились на 1680 гектаров –
понемногу в каждом хозяйстве. Из-за плохих погодных условий – низкая урожайность – восемь
134
совхозов хлеб не продавали. Идёт в районе и сокращение КРС на 1500 голов, в том числе, на
327 коров. Но на 12 килограммов возросли суточные надои, а государству молока продано на 2808
тонн, больше и на 603 тонны, увеличились заготовки мяса.
Подведём итоги
Наверное, интересно будет знать, как район работал по пятилеткам. В шестой пятилетке
продали: зерна – 101060 тонн, молока – 58028 тонн, мяса – 6838 тонн.
В седьмой, соответственно: 119761 –101529 – 14963,
В восьмой: 102029 – 143837 – 21140,
В девятой: 159760 – 171598 – 25550,
В десятой: 143446 – 175327 – 26862,
В одиннадцатой: 138839 – 135569 – 20209,
За четыре года двенадцатой: 125737 – 127027 – 17270.
За 32 года, то есть, начиная с 1958 года, район отправил на приемные пункты: зерна – 890639
тонн, молока – 915865 тонн, мяса – 132852 тонны. Или за год в среднем соответственно: 27832 –
28620 – 4151.
Теперь давайте прикинем, сколько же этой продукцией за год можно прокормить человек.
Их потребление взято на душу населения в 1988 году по стране в целом (хлебопродукты – 171
килограмм, молочные – 356, мясные – 66). Правда, нам приходится исходить не из
хлебопродуктов, а из зерна. Мы не задавались целью переводить пшеницу в муку, а муку в
испечённый хлеб, макароны и так далее.
По статданным, на конец прошлого года в районе проживало 21453 человека, а он же в год
может питать: зерном 212458 человек, молоком – 80393, мясом – 62894 человека. За абсолютную
истину их, естественно, брать нельзя. Всё относительно, но, тем не менее, цифры получаются
довольно внушительные. Они – дань тем, кто производит эту продукцию.
Энерговооружённость
Насыщенность совхозов сельхозтехникой характеризуется такими цифрами: 1433 трактора
всех марок, 435 зерноуборочных комбайнов, 105 кормоуборочных, 287 плугов, 312 культиваторов,
952 зерновых и других сеялок, 145 жаток, более 300 автомобилей. Только «Хомутинский»
располагает 125 тракторами, 62 зерноуборочными комбайнами, 14 кормоуборочными, 28
автомобилями и так далее.
Теперь давайте вспомним, с чего начиналась Хомутинская МТС в 1936 году. В это время
станция имела 30 тракторов и 22 комбайна. А обслуживала колхозы, которые располагались на
площади, равной почти половине района. И успевали всё пахать, засевать, убирать.
Казалось бы, нынешняя энерговооружённость хозяйств должна давать возможность на
высоком агротехническом уровне, в самые сжатые сроки проводить в комплексе все полевые
работы. К сожалению, это не всегда удаётся. Как-то можно объяснить, если мешает непогода. Но
давайте посмотрим на дело с другой стороны.
Выработка на мощнейшие машины составляет за год всего 1159 эталонных гектаров, на
комбайн – по 154 гектара посевов зерновых. Предел ниже вряд ли можно придумать.
Теперь давайте обратимся к недалёкой истории. Фёдор Иванович Ушаков на С-65-ЧТЗ
доводил выработку до 729 гектаров мягкой пахоты. Никита Мальчихин на СТЗ-НАТИ – до 711. И
с такой высокой производительностью работало большинство механизаторов. А если бы их
посадить на нынешнюю технику, мощность которой в несколько раз выше, чем была?
Первым «тысячником» в районе стал Яков Яковлевич Хромов из колхоза имени Кирова. На
машине в 15 лошадиных сил – «Натик» – выработал тысячу гектаров мягкой пахоты (эталонной).
Появились последователи – Яков Павлович Коробков из Денисовки. На ДТ-54 он превзошёл свой
же рекорд на 200 гектаров. Они и их товарищи прославили свои тракторные бригады на всю
область.
Комбайнёр Хомутинской МТС Иван Яковлевич Красников на сцепе С-6 за сезон убирал
хлеба с площади 1000 – 1100 гектаров, а Андрей Трофимович Куклев на одном «Сталинце» – с
135
783. Во время Великой Отечественной М. В. Антонов за сутки скашивал по 30 – 40 гектаров.
Немного? Не надо забывать, что комбайны буксировали тихоходные трактора. Сцеп – ЧТЗ,
одиночки – колесники ХТЗ. Машины маломощные, на иных полях приходилось отцеплять даже
копнители, чтобы лучше тянули.
В 1964 году звено Петра Ивановича Ключенко из Соловецка, в которое входили Виктор
Майер и Анатолий Ключенко, тремя комбайнами убрали 3173 гектара хлеба. Мы уже говорили об
их самоотверженности.
Что было и что есть
Года два-три назад мне почти ежедневно приходилось ездить через Вишнёвку в
Воскресенку. И вот какую наблюдал картину: девять комбайнов убирали ежедневно по 60 – 90
гектаров. И так целую неделю – стояла прекрасная погода. Не выдержали нервы. Подъехал,
поздоровался – многие меня знали. Говорю, ребята, работать-то вы разучились.
– Так на поле много конопли, – отвечают со смехом, – барабан наматывает, вот и мучаемся.
По мощности нынешних тракторов, комбайнов чаще всего не выработка, а слёзы. Давайте для
наглядности приведём ещё параллели. Колёсный ХТЗ – 15 лошадиных сил, НАТИ – 45, ЧТЗ-65, С100 – сто лошадиных сил. Средняя мощность тягачей 50-х годов – 55 лошадиных сил.
Сравнительно высокой была выработка и на комбайн.
Хотя на «Коммунаре» стояли двигатели от «полуторки» – 35 лошадиных сил, а на
«Сталинце» – У-2 – 75 лошадиных сил. Правда, они не были самоходными.
Надо учитывать и другое — машины тогда были не совершенны, постоянно требовали
технические уходы. Довольно сложные и трудоёмкие. Например, перетяжка шатунных
подшипников нужна была ежедневно. Сейчас год поддоны картеров не откручивают. И средняя
мощность трактора – 150 лошадиных сил, возросла ровно в три раза, а выработка, как и сорок лет
назад.
Конечно, не у каждого она может быть одинаковой, но в два раза её всё-таки повысить,
видимо, можно. Но она заморожена. Мы взяли трактора К-700, Т-150, Т-130 и МТЗ-80, «алтаец». В
1989 году на условный трактор получилось 1048 гектаров и 154 гектара на комбайн. Вот теперь и
сравните цифры. Помните, сколько убрало звено П. И. Ключенко? В 6,8 раза их выработка
превзошла среднюю по району.
Вот где наши резервы в сокращении сроков полевых работ, собственно, и техники. Раньше
трактор, как правило, работал в две смены, сейчас такого не найдёшь. Не редкость – на каждого
тракториста по две, а то и три машины. Раньше ремонт, заправка проводились строго в борозде. И
обязательный техуход. Грязный, нешприцованный трактор напарник просто не примет, да и
бригадир не позволит в таком виде запускать во вторую смену.
Ясно, престиж хлебороба нынче упал. Причин тому много. Не последнее место занимает
низкая оплата труда, обезличка поля – сеет один, убирает другой, и практически никто не
заинтересован в конечном результате.
Землю надо пахать
Я не агроном. Но землю пахал, сеял зерновые и убирал их. И прекрасно знаю, почва должна
дышать, как говорят специалисты, быть структурной. Я много разговаривал с Г. Р. Кучинским,
опытнейшим хлеборобом, и полностью с ним согласен: землю надо пахать. Согласен, где-то
плоскорез незаменимое орудие, но нам нужен плуг с отвалом, разве за небольшим исключением.
Мы же, извините, разводим часто сорняки.
К парам относимся неважно, безотвалка завершает дело. Вот и властвуют осот, молочай,
или как их называют корнеотпрысковые. Некоторые агрономы могут возмутиться, теоретически
доказать, что это не так, только нужны бы практические доводы – их как раз-то и нет. Сравните
выше приведенные таблицы по урожайности. И почему теперь тот же Кучинский в Локтях (левый
берег) всегда получал высокие урожаи, не применяя безотвальную вспашку.
Уже нынче вижу, как на многих полях по парам пускали лущильники. В Локтях же они
работали только в крайнем случае, там всегда действовал культиватор. Создаётся такое
136
впечатление, что нынешний механизатор не для себя обрабатывает пары, а для начальства,
только чтобы пары не зеленели. Не почва получается – зола.
Хорошо помню довоенное время. Хлеб убирался напрямую – в поле никогда, практически
не оставалось ни колоска. Конечно, раздельная уборка имеет много преимуществ, но в районе
многие правильно поняли, хватает в ней и недостатков. В некоторые осени допускаются
громадные потери.
Комбайны нынче скоростные в пятидневку способны уложить валки на всех площадях,
засеянных зерновыми. Риск становится на грань катастрофы. Достаточно дождливой недели, и всё
может пойти насмарку.
Не стал бы всего этого писать, если бы не маячили перед глазами таблицы с работой района
за долгие годы. По существу, урожайность не поднималась, хотя за последние 30 – 40 лет
энерговооружённость возросла, наверное, в сотни раз, каждое хозяйство укомплектовано
специалистами с высшей подготовкой, вложены огромные средства в развитие
сельскохозяйственного производства.
Анализируя обстановку начиная с 30 годов, приходишь к выводу – не то что-то мы делаем,
не так живём. Как нужно? Не берусь ответить на этот вопрос, не хочу решать за всех. Знаю только
одно, пока у земли не будет единоличного хозяина, мы никогда не выйдем на уровень передовых
стран нашей планеты.
Экскурс в прошлое
225 лет со дня заселения Нижней Омки, 50 – с начала образования района. За этот короткий
исторически и немалый в развитии общества период не раз сменялся уклад жизни наших предков,
жизнь крестьянина.
По-некрасовски он был просто хлебопашец, потом единоличник, после вошёл в общество –
товарищества по обработке земли, состоял в коммуне, а с 1929 – 35 годов оказался членом
коллективного хозяйства и работает в совхозах. Менялся облик общества, а цель у мужика
оставалась одна – пахать землю, растить хлеб, кормить страну.
Не одно поколение сменилось на нижнеомской земле. Но особенно бурные события она
пережила в нынешнем веке, а если быть точнее, начиная с 20-х годов текущего столетия.
Рождались и исчезали с лица земли населённые пункты, началась миграция людей, которая может
сравниться, разве с заселением Сибири. Только на этот раз человек уходил от земли, а тогда искал
землю.
И если говорить откровенно, народ в своей основной массе не был уверен в завтрашнем
дне. Нередко к руководству колхозом, совхозом, Советом, районом приходили совершенно
незнакомые люди, хорошо, если умные. Крестьянина никогда не спрашивали, кто им нужен.
Со дня образования района, например, сменилось 12 председателей исполкома райсовета.
Постараемся назвать их фамилии. Начал с образования управленческих структур района Михаил
Евстигнеевич Бобылев, сменил его М. Я. Смолин и, как говорят, пошло-поехало: В. А. Абрамов,
А. П. Павлов, Т. Н. Деньгин, И. П. Павленко, П. Г. Минаева, В. В. Ермолаев, Т.П. Шевченко,
И.Н. Каплаухов, Ю. И. Пемпер. Сегодня исполкомом руководит А. М. Стадников. Только
последние трое родились на нижнеомской земле.
Теперь посмотрим, кто руководил партийной организацией района. Первым был Пётр
Григорьевич Жуков, его сменил С. А. Гончаров, следующим стал М. Я. Смолин, дальше Плетнёв,
Калашников, П. Е. Нуждин, К. К. Фролов, П. Г. Минаева, В. А. Рубцов, А. П. Алёшин. Вообще ни
одного нашего земляка. Двенадцатым первым секретарём стал Н. И. Югатов.
В среднем получается, что первые лица районом руководили где-то по четыре-пять лет.
Однако это далеко не так. В начальные годы существования района они менялись довольно часто.
Год-два, и новое лицо. Только в конце 50-х стала наблюдаться какая-то стабильность в
руководящих звеньях района, вернее, после его восстановления в 1906 году.
137
Не называя фамилии
Сегодня стало модным во всеуслышание говорить об ошибках и недостатках того или
иного руководителя: района, колхоза, совхоза, предприятия. Некоторых, которые действительно
пользовались у народа авторитетом, мы уже называли – в основном председатели сельхозартелей.
Это были по-настоящему государственные люди, они жили интересами народа.
И я хочу высказать своё мнение, никому его не навязывая, о первых лицах района. Многих
знал лично, приходилось не только с ними встречаться, но и работать. От них многое зависело и, в
первую очередь, экономика, социальное развитие и, в конечном счёте, наша жизнь, быт, отдых.
Не хочу никого в чём-то обвинять конкретно, пусть читатели поймут меня правильно. Всё
дело в том, что они были как и все мы под мощным прессом административно-командной
системы. Воспринимали всё это как должное и правильное – стране нужен хлеб, молоко, мясо.
Этому было подчинено всё, какой ценой достаётся – предпочитали не говорить. А цену платили
очень высокую, до того высокую, что тот же рабочий совхоза, ещё больше колхозник получали
самый минимум за вложенный труд. От работы люди стали бегать, не стало стимула.
Первых в районе, впрочем, не только в райкоме не избирали, как это положено было по
государственному и по партийному законам, не избирали, а назначали сверху, и в любой момент
могли снять с должности. Примеров сколько угодно. И боязнь остаться «без кресла» также делала
своё дело. И планы давали, растили «маяков», шумели об успехах.
Эта цепная реакция следовала сверху донизу: ни директор, ни председатель, ни
заведующий не были уверены в завтрашнем дне. Их также могли уволить в любой момент. Часто
решалось всё единолично и все молчали.
Крестьянин с начала коллективизации не был хозяином. Что, как, когда делать – на всё
поступали указания из райцентра. Упрямых руководителей ломали быстро и беспощадно. Вот и
получилось: многие годы работали, строили какое-то общество, но наработанного и построенного
оказалось обидно мало. Отстали от развитых стран настолько, что уже нет и надежды их догнать:
завозим буквально всё из-за границы: хлеб, мясо, молоко, извините, тряпки, лекарства. И кроме
энергетических ресурсов, по существу, ничего не вывозим. Превращаемся в какую-то
третьесортную колониальную страну.
Теперь с фамилиями
Мы мало что можем сказать о первых руководителях – Боболеве и Жукове. Кстати, Михаил
Евстигнеевич проработал совсем немного, сняли. Война, время было сложное, тут уж
действительно хлеб надо было добывать любой ценой. Хорошую память оставил Павел
Степанович Нуждин, который был первым секретарём в конце пятидесятых – время также
довольно сложное.
Немало добрых дел на счету его сменившего Константина Константиновича Фролова,
председателей райисполкома Ивана Петровича Павленко и Николая Петровича Шевченко. Эти
товарищи умели сочетать государственные интересы с интересами колхозов и совхозов. Были
очень просты, доступны, по-товарищески открыты. Не видно у них было барских замашек,
высокомерия.
Безусловно, каждый руководитель сделал что-то полезное для района. Но, если быть
справедливым до конца, кое-кто оставил не очень светлую о себе память. За планами просто не
видели людей, их нужды и заботы. Возьмём райцентр. Сегодня Нижняя Омка хороша, но давно ли
она стала строиться и молодеть? Не более 15 лет назад. И начало этому положили Александр
Павлович Алёшин и Николай Петрович Шевченко. Потом, правда, не сработались – это
добавочные издержки нашей системы. За нынешний облик Нижней Омки должны бы благодарить
Николая Ивановича Югатова и Анатолия Михайловича Стадникова, бывшего председателя
райисполкома Юрия Ивановича Пемпера, руководителя ряда предприятий.
Преобразовалась не только Нижняя Омка, но и центральные усадьбы совхозов, ряд
отделений. Это заслуга, в первую очередь, лекторов совхозов, управляющих – настоящих хозяев.
Однако сложно создавать и совсем просто всё рушить. Речь идёт о каждом из нас. Иногда
создаётся такое впечатление, что никому ничего не дорого: бьём, ломаем, разбиваем асфальт,
138
крушим тротуары, штакетник, гадим на улицах, сносим ограждения и шлагбаумы. Не моё.
Наверное справедливее будет, когда за всё придётся платить. Как жили наши предки – всё
делалось миром, и не наёмными бригадами, а если общество нанимало, то оно и платило. Платило
из своего кармана.
Отдел здравоохранения
Именно так он назывался долгое время и в нашем районе. Теперь функции заведующего
переданы главному врачу. Мало уверенности, что от этого выиграли больные, просто население.
В декабре 1940 года отдел начал функционировать в лице М.Н. Синянского. Как ни
парадоксально, но этот товарищ имел специальность ветеринарного врача, когда-то работал в этой
должность в совхозе «Некрасовский». Он любил повторять: меня перевели с лошадей на людей.
Но был добрый организатор, что очень важно – в населённых пунктах медицинская помощь
практически отсутствовала.
По какой причине – судить сложно. Всё дело в том, что до революции больницы в наших
краях имелись. Ф.И. Русанов из Новотроицка рассказывал, что в Еланке действовала больница, в
которой были врач и два фельдшера. Здание же для этих целей было построено в 1902 году.
Районная больница
Начала свою деятельность она в заовражье, как раз напротив нынешнего больничного
городка, на самом краю буерака в крестьянском пятистенке. Одна комната для приёма больных,
вторая – кабинет главврача и контора – шёл 1941.
В этом же году началось строительство капитального здания (из двух уже пятистенок) –
начало теперешнего больничного городка, за нынешним старым кирпичным терапевтическим
отделением. Это строение эксплуатировалось до 1955 года. Жаль, что мы не сохранили его как
музей. Не думаем часто мы над такими вещами, а ведь это наша история, которая лучше всяких
призывов поведала бы каждому: как было и что есть!
Амбулаторию построили на месте нынешнего нового узла связи. Вначале это был один
пятистенок, затем к нему пристроили ещё два дома. К середине пятидесятых в Нижней Омке
врачи принимали пациентов со многими заболеваниями.
С 1948 года до самого расформирования района заведующим отделом работала
Н.И. Кургузова, хирургом – М. Я. Севкевич.
Прошли годы. Теперь и райцентре целый больничный городок. Если в начале образования
района больница занимала один пятистенок, то сейчас в районе пять больниц, в которых 34 врача
и 188 средних медработников, в их распоряжении 390 мест. В районе 29 ФАПов.
В 1950 году в райбольнице имелся один автомобиль «ГАЗ- АА», на котором бессменно
после фронта работал Егор Гаврилович Войтов. Сегодня – 21 автомашина. Хотя, если быть
честным, надо признать, материальная база не отвечает современным требованиям. Ощущается
нехватка врачей, сестёр, самого разного оборудования.
В нашей больнице немало ветеранов труда: З. А. Плясунова, Т. А. Герасимова, Г.П.Женжер,
Е. А. Филатов, В. В. Буханович, З. М. Малыгина, П. П. Сывороткина, Л. Н. Луценко,
Н.А.Степанова, К. А. Боровкова и другие. Добрым словом люди вспоминают супругов
Степаненковых – Эдуарда Леонидовича и Нелли Павловну.
Народное образование
Отдел народного образования комплектовался в начале 1941 года. К этому времени в
районе функционировало 47 школ, из которых 8 неполных средних, остальные – начальные. К
середине пятидесятых семилеток уже стало 21:
139
Лавринская,
Беляшовская,
Сидоровская,
Новотроицкая,
Глухониколаевская,
Епанчинская,
Усть-Горская,
Бещаульская,
Радищевская,
Новоивановская,
Некрасовская,
Ачаирская,
Локтинская,
Покровская,
Зенкульская,
Соловецкая,
Николаевская,
Киршовская.
Хортицкая,
Пустынская,
В 1941 - 42 учебном году открывается Нижнеомская средняя школа. Она стояла в начале
улицы Ленина – около оврага. Часть её – потом в этом здании стал интернат – ещё сохранилась и
теперь используется под квартиры. До этого она была семилетней.
К 1966 году после восстановления района и вхождения в него части территории
Большереченского работало семь средних, 14 восьмилетних и 4 начальных. Нынче
соответственно: 12 – 8 – 28. Как видим, расклад не в пользу. Четверть века назад насчитывалось 63
школы, теперь – 48. Недосчитываемся многих начальных. Причина известна – не стало деревень.
Церковно-приходские
Из истории поселения района мы уже знаем, что в прошлом веке по деревням уже
действовали церковно-приходские школы. Они были в Локтях (правый берег), Пустынном,
Соловецке, Усть-Горах, позже уже в этом столетии открылись в Антоновке, Сидоровке. Короче,
где ставилась церковь, там и организовывалась школа.
Они давали четырёхклассное образование, опирались на моральную, а нередко и на
финансовую помощь духовенства. Говорить по справедливости, их судьба не очень счастлива. Всё
дело в том, что школы содержались, по-нынешнему финансировались, миром, приходом. На
общественные средства строилось помещение, оплачивались учителя.
Однако, из рассказов старожилов, учёба была «сурьёзной», а преподаватели – настоящие
подвижники, пользовались всеобщим уважением и часто непререкаемым авторитетом потому, что
люди грамотные, читали газеты. Учителей один-два. Часто супруги, многие направлялись в
деревню «просвещать», поступаясь своим благополучием, городским уютом, даже любовью. И
большинство из них действительно были люди просвещённые, передовые по тем временам.
В школах в основном учились мальчики. Девочек не пускали. Сказывалась
патриархальщина – но в коня овёс. Замуж – не с книжкой, а с приданным идут. И вместо парты –
прялка, ткацкий станок. Потом, за учёбу надо было платить – не последний аргумент.
Учебный год начинался и кончался по-разному. Не было одной точной даты. Осенью всё
зависело, когда управятся с уборкой, – дети работали наравне со взрослыми, а весной – школу
заканчивали, когда приходило время массового выезда на пашню – начало сева. Боронили зябь,
пары опять же в основном мальчики.
Многие рассказывали о жёсткой дисциплине. Может где-то в назидание своим детям, даже
и преувеличивали. Однако все сходились на одном: по лбу линейкой – дело обычное. На уроке
Закона божия – вообще стояла мёртвая тишина. Батюшка, как правило, являлся совестью деревни,
прихода. И если он пожалуется отцу, что сын его был недостаточно внимателен, то само собой
подразумевалось – быть порке.
И всё-таки, с кем бы из стариков ни приходилось говорить, все с большим уважением
отзываются о своих учителях, школе.
После Колчака
После его изгнания и установления Советской власти на местах во всех населённых
пунктах стали образовываться ликбезы – кружки по ликвидации безграмотности, а уже к 1932
140
году в каждой деревне была открыта школа. Правда, за исключением небольших выселков
– хуторов.
К этому времени был брошен клич: от начального образования – к неполному среднему,
то есть к семилетнему.
К 1934 в Локтях, Хомутнике, Соловецке, Пустынном открываются пятилетние школы, а
потом к ним прибавляют ещё две группы (класса). В 1956-м стали восьмилетки.
Надо заметить, клич бросили, но о материальной базе не подумали. И она долгие-долгие
годы желает стать лучше. Не исключение и нынешние, многие выпускники не видели в глаза
компьютер. В то время – тем более. Многие школы размещались в обычных пятистенках
сосланных «кулаков». Учебники имел только преподаватель и в руки ребятишек их не давал –
берёг. Позже книг стало чуть больше, одну давали на 5 – 7 – 10 школьников.
Тернист путь народного образования в районе. Оно и сейчас во многом уступает городским
школам, не говоря уже о цивилизованных странах. Однако и при имеющейся материальной базе в
районе работало и работает немало замечательных учителей, которые отдают себя без остатка
этому благородному делу.
Всех, конечно, не назовёшь. Но как не вспомнить Екатерину Дмитриевну Волконидину из
Хомутинки, награждённую орденом Ленина (ныне покойная), А. И. Коршикова, П. Ф. Грибача,
П.Ф. Пчельникову, Л. В. Гусарову, И. С. Кононенко – участников Великой Отечественной,
В.Ф.Якимчика, Т. Г. Цуканову, Е. Н. Смирнову, Л. И. Избышеву и многих, многих других. Вся эта
замечательная когорта педагогов, их коллег на себе испытала тяжесть школьных будней, десятков
«новаторских» преобразований.
В эту главу надо добавить ещё один штрих – в районе во время войны открылось три
детских дома: Соловецкий, Камышинский, Локтинский. Дольше других просуществовал
Соловецкий.
Потребкооперация
На базе Глухониколаевского, Кабурлинского, Ачаирского, Ситниковского, Хомутинского
сельпо – сельских потребительских обществ – в 1941 году образовывается районный
потребительский союз – РПС, ныне райпо. Первым председателем правления стал Котовшиков.
В ведении его стало 40 магазинов и 60 продавцов.
В этом же году начинают строиться контора и склады. Территория: нынешний сельсовет,
новый узел связи и до магазина «Кулинария». Сегодня райпо объединяет одиннадцать розничноторговых предприятий – 89 магазинов самого различного назначения. В 50 населённых пунктах
занято около 200 продавцов. Всего же в этой торговой организации насчитывается более 800
работников.
Потребительское общество располагает немалой материальной базой для хранения товаров,
продуктов питания, 36 автомобилями, тракторами. В систему райпо входит райзаготконтора,
которая раньше была в министерстве заготовок и закупала у населения кожсырьё, яйца, шерсть,
пушнину. Однако когда налоги с крестьян сняли, то пропала необходимость и в министерстве.
Пожалуй, напрасно.
Однако вернёмся к райпо. База, как уже говорилось, есть, но она давно отстала от научнотехнического прогресса. Собственно, торговля ничем не отличается от 40 и 70-летней давности.
Нужны мощные холодильные стационарные установки и холодильные агрегаты в магазинах. Гдето они есть, но часто просто не работают. Нужен квасильно-засольный цех. Стыдно, наверное,
придавать болгарские огурцы, когда своих многие тонны, только заготавливай.
И, тем не менее, ежегодно товарооборот увеличивается где-то на шесть процентов – до 21
– 22 миллионов рублей. Это на каждого жителя чуть больше тысячи. Правда, не надо забывать,
что цены постоянно растут.
Как и на любом предприятии – хотя торговлю ругают, пожалуй, больше всех – здесь были и
есть замечательные работники прилавка. По праву награждена орденом Трудового Красного
Знамени Юлия Михайловна Пожидаева. С ней рядом трудились: Ю. С. Попова, В. А. Избышев,
А.С. Чемерилева. Продолжают дело ветеранов: В. А. Шевченко, Ф. Я. Паховцев, Е. П. Ермолаева,
К. И. Похабова, А. М. Пожидаева и многие другие.
141
Узел связи
В этом же 1941 году из шести отделений связи – Паутовского, Новоивановского,
Некрасовского, Хомутинского, Соловецкого, Ситниковского – создаётся РУС – районный узел
связи. Первым его начальником становится Сидоров. Первые годы почта размещалась в старой
деревне – за оврагом. Стоял крестовый дом, в нём помещались: контора колхоза, магазин и в
одной из комнатушек – узел связи.
Почтальоном на всю Нижнюю Омку был Е. Кузнецов. Ничего, успевал. Впрочем,
немудрено: в день ему приходилось разносить до 15 писем и 12 газет. Но уже в то время была
налажена прямая связь с Омском и Калачинском. Естественно, телефонная.
В 1944 на месте старой почты ставится пятистенный дом (и совсем не случайно улицу
называют Почтовой). Потом к нему идут пристройки – на протяжении всего существования РУС.
Вот и получился какой-то непонятный гибрид здания. Тогда же и был смонтирован коммутатор на
20 номеров. И пошла телефонизация учреждений, организаций, предприятий райцентра. Первой
телефонисткой стала Прасковья Цуканова, а телеграфисткой – Анна Портная, эвакуированная из
Ленинграда, которая выучила своей профессии Анну Артамонову (Супрунову).
Пролетели годы. Немалые годы. К сожалению, многое осталось на уровне сороковых.
Достаточно сказать, что только в два района области нельзя, например, из Москвы, Хабаровска
напрямую дозвониться.
Правда, всему приходит конец. Построено прекрасное здание, поставлена АТС, проложены
кабели, началась телефонизация. Будем надеяться, что скоро (говорят, что в конце 1991 года)
жители района, наконец, получат устойчивую телефонную связь.
Сегодня в районе 18 почтовых отделений, 60 почтальонов – только в райцентре семь.
Ежедневно они доставляют до 1400 писем и более одиннадцати тысяч экземпляров газет,
журналов, телеграмм, других почтовых отправлений.
Телефонная станция имеет четыре коммутатора на 120 номеров каждый. Только в
райцентре установлено 683 телефона, плюс 1118 по сельсоветам.
Телеграфная связь осуществляется с Омском, Новосибирском, Калачинском, районными
центрами нашей области. В РСУ занято 170 человек. На заслуженный отдых ушли ветераны связи.
Анна Васильевна Бобрович, которая ещё в 1941 пришла сюда по комсомольской путёвке, начав
рядовым оператором, стала в середине семидесятых начальником предприятия. Много лет отдали
Людмила Ведмедь, Галина Клеверова, а также И. Шарапов, Г. Триколе, Н. Похабов, М. Коченова,
С. Земеров, М. Пахомова, М Мальчихина. 3. Рагозина. Ряд из них имеет ордена и медали за
безупречный труд.
Дорожное строительство
Человек, отвечающий за содержание и эксплуатацию государственной дороги Кабурлы –
Новосибирская область, – Ефим Иванович Мамаев. После образования района он становится
начальником самостоятельного участка. До 1945 года за трассы внутри района, собственно, никто
не отвечал. Правда, был руководитель, мастер – один во многих лицах, но он не имел техники по
сооружению и ремонту дорог.
В чём же заключались функции «генерала без войска»? Насыпи всё равно делали.
Уродливые, маломощные, но профили
строили. Как? На конной тягловой силе – скребками или грабарками. Вот Е. И. Мамаев
организовывал и следил, как выполняют колхозы гужетранспортные повинности. Чуть раньше и
этого не было. Грабарок. Просто выгоняли колхозников на дорогу, определяли участок, вот они
вручную и поднимали полотно.
Вообще-то чаще всего обходились просёлками. Машин, считай, не было, потому их не
разбивали, конные брички бездорожья не признавали, а волам вовсе не мешала мягкая грязь.
Первая дорожная техника была получена в начале пятидесятых: два трактора – один мощный –
С-100, два грейдера и автомобиль ГАЗ-51. В 1987 участок госдороги упраздняется, часть техники
передаётся шестому дорожному участку, другая в Кирсанове.
142
Сегодняшний
ДРСуч
–
крупная строительно-ремонтная организация. Здесь
сосредоточены четыре К-700 и Т-150, четыре бульдозера, четыре ДТ-75 под прицепные грейдеры,
есть автогрейдер. Построен асфальтовый завод. Участок обслуживает 232 километра
внутрирайонных дорог. Штат – 48 человек.
С вводом асфальтзавода коллектив начал делать твёрдое покрытие. Но у нас, как всегда, есть
одно, нет – пятого. И участок не имеет, например, асфальтоукладчика, часто дефицит –
строительные материалы. Да и средств отпускается очень мало. Так что довольно трудно
определить, когда хотя бы основные районные магистрали покроются асфальтом.
К нашим услугам
В те далёкие предвоенные годы не знали названия: комбинат бытовых услуг. Тем более не
давали такое оглушительное название, как районное управление бытового обслуживания или
ателье. Определяли проще – цех, что много больше соответствовало действительности. И всю
организацию звали проще – промкомбинат, хотя и промышленности – кот наплакал.
Начался он с саманного здания, которое возвели на месте нынешней школы № 1. Там был
пустырь и предприятие находилось за чертой райцентра. Первым директором стала Шкоропар.
В годы войны два его цеха работали на фронт: пошивочный и пимокатный. Позже стал
действовать кирпичный завод – его мощностей (стопроцентный ручной труд) хватало для нужд
райцентра. В 1962 году (дата ликвидации района) заводик передали совхозу «Нижнеомский».
Можно было после этого вступления начать описывать, как росло производство, строились из
кирпича цеха, но не очень поднимается рука. Скромный промкомбинат, пожалуй, больше
удовлетворял потребности населения, чем нынешнее «управление». Конечно, надо иметь в виду,
что тогда напрочь отсутствовала вся бытовая техника. Нынче она есть, требует ремонта, РПУ, по
существу, ничего не ремонтирует, оно больше отвечает названию – приёмный пункт. Нет даже
толкового мастера по ремонту телевизоров.
Заготовительная контора
Мы уже кратко о ней говорили, теперь остановимся более подробно.
В 1942 году там, где сейчас районная библиотека и прилегающие к ней площади, построили
глинобитное сооружение – контору заготживсырья – заготовки животного сырья. Директор,
бухгалтерия, два кладовщика и несколько заготовителей – вот и весь штат.
В конце сороковых территория полностью обновилась. Всё было выстроено из дерева и
расширено. Это предприятие и стало преемником заготконторы, на его базе она и начала свою
жизнь.
Теперь здесь работает до полусотни сотрудников – в её распоряжении 12 автомобилей,
закупает 12 видов самой разной продукции у населения. Однако вернёмся несколько назад.
Старшее поколение хорошо помнит, когда заготовитель появлялся в деревне на неказистой
лошадке. Его приезда ждали, так как он не только закупал живсырьё. В обмен на шерсть он давал
валенки, на кожи и овчины – материалы для пошива сапог, шубных изделий, в его ящике были
папиросы, махорка, какие-то изделия для детей они тащили кости, железо, тряпьё.
Расчёт на месте, обе стороны оставались довольны.
Теперь всё усложнилось. Заготовитель стал моторизованным, по мелочам старается не
размениваться – основное его занятие закупки мяса: дело прибыльное и стоящее. А сдатчики
стали, собственно, бесправными. Теперь, в большинстве случаев, они сами вынуждены везти
заготовителю или прямо в Нижнюю Омку: шерсть, картофель, кожи, овчины, кроликов. Вместо
заготконторы образовался обыкновенный приёмный пункт.
Бесправие же клиента заключается в том, что он не всегда сразу получает расчёт за сданную
продукцию. Примеров можно привести сколько угодно.
Ради справедливости надо отметить, что Нижнеомская контора в области на хорошем счету,
завоёвывает призовые места. Началось её благополучие с приходом директора Сисениса В. А.
Планы выполняются практически по всем показателям.
143
Киносеть
Наряду с другими учреждениями создаётся киносеть – первый начальник Г. П. Петренко,
бывший киномеханик немого кино. Что это такое, старшее поколение отлично помнит.
Электроэнергии в сибирской деревне не было. Кино ставилось редко, и было что-то вроде
праздника в каждом населённом пункте.
«Киношник» переезжал из деревни в деревню, чаще на быках по кольцу. Его передавали, как
эстафету. Первыми, как всегда, к клубу собирались мальчишки, потом подходила молодёжь –15 –
17 лет. Вот из этой группы он и подбирал наиболее сильных парней крутить динамомашину.
Значит, пускал 3-4 человека бесплатно. Это привлекало, ребятня считала за счастье попасть на
фильм без билета – денег-то ни у кого, считай, не было, а лишних – тем более.
Парни крутили динамомашину, она вырабатывала с немалым шумом ток, и аппаратура
приходила в движение. На экране – обыкновенная грязноватая простыня – мелькали кадры, люди
кричали, говорили, взрывали – но ни одного звука, немо. Только титры. Однако вся трагедия в
том, что более-менее грамотных было в деревне мало, а читать надо было быстро. Такие фильмы
«озвучивала» или учительница, или ещё какой-то человек.
Многое зависело, от киномеханика. Были настоящие мастера своего дела, большие артисты.
Они не только читали титры, но и комментировали фильм, да так, что и старикам было понятно,
что происходит на экране.
А парни крутили динамомашину. Потели, уставали, не бросишь. Киномеханики – наученные
горьким опытом: пропустишь без билета, а он сядет на скамейку и не хочет выполнять договор –
отбирали у своих помощников шапки, картузы, пиджаки. В залог.
Клубов было мало. Потому кино крутили в школах, колхозных конторах, больших избах,
конюшнях или просто на улице, когда стемнеет, если, конечно, колхоз уплатит за всех какую-то
определённую сумму. Не исключением был и сам райцентр. Вот так пробивались фильмы в
населённые пункты.
На район имелось шесть передвижных установок – на 60 примерно деревень. Короче, если в
месяц демонстрировалось два сеанса – считалось вполне нормальным. Только в 1949 году была
получена первая установка звукового кино К-25, к концу 50-х их стало девять. Теперь
киномеханик вместо динамомашины возил комплексную установку: двигатель внутреннего
сгорания – генератор. Весил, кстати, этот комплекс порядочно.
Первыми механиками звукового кино стали Марков, Чередов. Всю жизнь посвятили этому
делу братья Лопатины – Иван Иванович и Анатолий Иванович, Павел Ефимович Ложкин,
Григорий Петрович Дворянинов, а также В. И. Скакун, В. В. Чуприн, Л. Я. Батурин.
Сегодня широкоэкранные установки в каждом населённом пункте. В прошлом году обслужено
434620 зрителей – каждый житель района сходил в кино 21 раз. Растут, вернее, вырастали новые
кадры – А. Гадюкова, А. Коженов. Хватило и здесь реорганизаций. Одно время киносеть была в
отделении культуры, а у заведующего числится в штате заместитель, который и руководил сетью.
В начале 60-х произошло разделение.
Фронт культурный
Лозунг «Культуру – в массы» в деревне долго не воплощался в реальность. Слов
произносилось много, а дел не видно. Киносеть приносила какие-то деньги, культура только их
расходовала. И, наверное, не случайно клубов в районе практически не было. Имелся в Локтях
(правый берег) колхоза «Октябрь». Их строительство развернулось в конце сороковых. Старшее
поколение хорошо помнит, как на общественных началах – денег не выделялось, на энтузиазме,
принуждении их стали возводить из самана, глинобитные. На деревянные раскошелились только в
пятидесятых, когда в колхозах появились какие-то деньги.
144
Одним из первых был построен клуб в более благополучной деревне Пугачёво, потом
в Смирновке, саманные – в Хортицах, Рязанке, Воскресенке, в других населённых пунктах. Клубы
передавались на баланс сельсоветам, которые нанимали заведующих. Правда, платили по 40 – 45
рублей по-новому. Вообще-то это были совсем неплохие деньги, особенно в деревне. А ремонтом
занималась молодёжь, которая брала материал в колхозах.
Первым заведующим отделом культуры стал В. И. Тропин. Сегодня нет деревни без клуба. На
балансе числится 18 Домов культуры, 32 сельских клуба. Отличные комплексы поставлены в
райцентре, Хомутинке, Новотроицке, Паутовке, Старой Малиновке. Положил им начало
Антоновский.
Нам кажется, обижаться молодому поколению нет оснований, и просто недоумеваешь, когда
слышишь, что им негде проводить время. Всё ставится с ног на голову. Скорее всего, нет у нас в
большинстве очагов культуры настоящих организаторов. Да и юношество, увлёкшись
современной эстрадой, забыло богатейший арсенал поистине русской культуры, которой жили
наши отцы.
Давайте вернёмся в недалёкое прошлое в 50 – 60, даже в начале 70-х, когда после весенней
эстрады на открытых подмостках в райцентре, в ближайшем лесочке до десяти дней шли смотры
художественной самодеятельности. Осенью они повторялись, месяц-полтора шёл смотр по Домам
культуры и клубам, потом общий в райцентре, где отбирались номера на областной. Это были
настоящие праздники.
Теперь мы только и видим изредка «Играй, гармонь» по телевизору братьев-энтузиастов
Заволокиных.
Избы-читальни – библиотеки – начали организовываться много раньше, чем клубы. Нам
известно, что в 1925 году она уже действовала (заведующий Григорий Цихановский) в
Пустынном. Одновременно они являлись и ликбезами. Сегодня в районе 25 библиотек. Общий
книжный фонд составляет 238350 экземпляров, в том числе в районной более 36 тысяч. Читателей
насчитывается 14800, в Нижней Омке почти 3500.
Посвятила жизнь этому благородному делу В. Г. Епанчинцева из Бещаула, ей следует
Г.П.Ефремова, Л. В. Рогальская.
Нынешний отдел культуры располагает неплохой материальной базой для организации
здорового отдыха людей. И не только молодёжи. Приятно смотреть выступления ветеранов,
участников Великой Отечественной войны, коллектива райбольницы, другие.
Берегите лес...
Органы охраны лесов, как самостоятельная единица также организованы с образованием
района. Лесники, естественно, на участках были, но они подчинялись Горьковскому, Калачинскому, Большереченскому районам – по административному делению.
Первым старшим лесничим стал Лука Тимофеевич Карпенюк. Штат – шесть лесников.
Нынче в лесной охране 9916 гектаров леса, на неё же возложено и воспроизводство массивов:
производится посадка лиственницы, сосны, ели. Однако, если брать в целом, мы больше губим,
чем сажаем. Леса горят, и не только весной, но и осенью – жгут старую траву для обновления
лугов. Это не только небрежность, а прямое преступление.
Видимо, работникам лесничества надо больше проводить профилактических работ с
населением, использовать газету, радио, сходы.
Говоря о нашем зелёном друге, нельзя не сказать о людях, которые связали с лесом свою
судьбу. Это Иван Давидович Бартель, Павел Филиппович Стародубцев, Павел Михайлович
Казимиров и их товарищи.
Службы для совхозов
В 1915 в районе создаётся ветеринарная служба. Её основателями, бессменными работниками
были Мария Леонидовна и Пётр Александрович Иванниковы. Хорошую память о себе оставили
эти люди. Конечно, сравнивать ветслужбу 50 – 60-х годов с нынешней нельзя, иными стали
145
возможности.
Сегодня
она
располагает санитарным отрядом, задачи которого –
профилактика заболеваний скота.
Штат невелик – десять человек. Ветлаборатория исследует все виды кормов и на их анализе
даёт рекомендации совхозам для составления рациона. Короче, работы хватает.
Долгие годы здесь работали и работают: Н. Ф. Пирогова, В. А. Бородина, Г. А. Лементи и
другие.
В 1942-м организована семенная лаборатория. Первым руководителем становится Середа,
потом Ивлева. Работа обычная, тихая. Да вот не всегда.
Трудно теперь установить виновность её работников, но факт остаётся фактом – в колхозе
имени Тельмана в том же году часть посевного материала оказалась невсхожей. Заведующую и
лаборанта, вспоминает старейший работник этого учреждения Н. Делева, забрали органы, судили
и отправили в лагеря.
Санэпидстанция
Ветеран труда, старейшая работница СЭС Эмма Давыдовна Белавская вспоминает, что
организовалось учреждение в 1941-м. И с первого года создания она работала там до ухода на
пенсию.
- Много за мою работу сменилось главных врачей, – продолжает пенсионерка, – но
лучшего, как Лев Васильевич Насонов, не помню. Это принципиальный человек, болеющий за
санитарное состояние, делающий всё, чтобы улучшить экологическую обстановку. Он успевал
всюду: проверял торговые точки, столовые, порядок в населённых пунктах, на фермах, был ярым
пропагандистом чистоты.
Стоит только отметить: немалый вклад внесла и Белавская. Всё дело в том, что штат СЭС в
те годы был малочисленным. Увеличение его произойдёт гораздо позже. Он сейчас насчитывает
19 человек, только вот санитарное состояние сёл, магазинов, столовых что-то не очень
улучшалось.
Захламляются берега рек и озёр. Нельзя сказать, что профилактика не проводится, но
нужны какие-то радикальные меры, пропаганда. Но все ещё, к сожалению, понимают, что
экологическая проблема – общая проблема. Вот и течёт по Оми мазут, по берегам валят навоз,
жижа с ферм попадает в воду.
Стоит отметить ветеранов этого учреждения: Л. Л. Герасимову, Р. А. Иванову.
Л.П.Велитченко, В. А. Шевковскую, Л, А. Григорьеву, других.
Коммунхоз
В декабре 1940 оргкомитет по отбору руководителей отделов райисполкома назначает и
заведующего коммунхозом. Кто он, установить так и не удалось. Вспоминают только фамилию
Сиротина. Однако с 1946 по 1957 год возглавлял нынешнее объединение коммунального
хозяйства Денис Прокопьевич Иванов.
А вот что рассказывает участник Великой Отечественной, ветеран этой организации Иван
Захарович Русанов: «Я пришёл сюда в 1945. Штат был небольшой, из транспорта – два быка».
Этакая механизация! До 1980 на плечах коммунхоза лежало много обязанностей:
строительство и ремонт жилья, дорог, водопровода, электролиний, благоустройство улиц, на
балансе гостиница, баня и так далее.
Ветераны И. З. Русанов и В. П. Пфляумер отдали предприятию по 40 – 45 лет. Между
прочим, оба на пенсии, а продолжают работать. Последний занесён на районную Доску почёта.
Много труда коллектив коммунхоза вложил в райцентр. Однако здесь нельзя умолчать о нашей
гражданской безответственности. Ломаем заборы и дороги, захламляем всё, что можно захламить,
валим по кюветам нечистоты. А красоту своего дома обязан поддерживать каждый, если конечно,
есть у него совесть.
Первые партячейки
146
История создания партийных ячеек в районе, как политических организаций среди
крестьянских масс, уходит на время становления Советской власти в Сибири.
Как встретило крестьянство революцию, сейчас судить трудно. Скорее всего, оно ничего не
поняло, она мало его интересовала, так как в их жизни на первых порах буквально ничего не
изменилось – речь идёт о сибирских краях. Тем более, Октябрь подтвердил: земля крестьянам!
Однако нам известно, что контакты с политическими ссыльными имели место в Нижней
Омке, Соловецке, Локтях, Пустынном, Ачаирке, Епанчино. Но были ли в то время партийные
ячейки, сказать трудно. Всё-таки их, наверное, не было. Не надо забывать, ссыльных не обижали,
но смотрели на них, как на богоотступников, которые идут против царя – помазанника божия. А
религия, как известно, играла значительную роль во всём укладе деревенского мужика.
После изгнания Колчака в ноябре 1919 года в районе устанавливается Советская власть. К
этому времени обозначились и потери. За отказ дать подводы отступающим частям «сибирского
правителя» девять крестьян из Рязанки были казнены.
Из книги В. С. Аношина «Где шумит Артынский бор» мы также узнали, что в Пустынном
и соседних волостях население поднялось против мобилизации в белую армию. 18 сентября
1919 года, пишет автор, состоялось собрание уполномоченных Пустынской волости. Оно
постановило: «Солдат не давать, скрываться до прихода красных». Названы фамилии
организаторов, но неизвестно, большевики они или нет. Видимо, кто-то из них всё-таки
принадлежал к партии, но скрывал это даже от своих товарищей – небезопасно было в то время
афишировать свою принадлежность к РКП (б), два кандидата и одиннадцать сочувствующих.
Через год членов партии становится пять и три кандидата.
Видимо, и следует считать, что в Соловецке родилась первая партийная организация.
Секретарём избирается Ершов, членами – Епанчинцева и Юлюгин. Какой же они рассматривали
вопрос? Оказывается: «О сельскохозяйственной кооперации и задачах партячейки».
Однако, коммунисты в районе были и до 1924 года. Так, в коммуне «Свет» О. Д. Нарчук –
дата вступления в ВКП (б) – 1920 год. И. И. Паховцев из Ситников (старых) – 1922. Есть сведения,
что в 1923 году партячейка существовала в Пустынном.
Как они образовывались? Начинались с создания кандидатских групп, то есть группа людей
подавала заявления о прохождении кандидатского стажа. Прошедшие его становились членами,
тогда и оформлялась организация. Кандидатские группы как раз приходятся на период
коллективизации. Например, на декабрь 1930 года беляшовская кандидатская группа насчитывала
в своих рядах двух членов и пятерых кандидатов (секретарь Шкуркин).
Придорожинская соответственно из одного и семи. В Пугачёве семь колхозников:
С.Д.Курносов, Ф. Д. Пузырёв, И. Л. Ефимов, Н. Л. Гаврилов, Р. П. Женжер, В. С. Наместников,
А.В. Пузырёв, в Лаврино (1931 год) на учёте стояли: С. Вакуленко, М. Игнатов, К. Ерёменко,
Ф.Клименко, Н. Митрофанов, Д. Задоренко, другие.
23 декабря этого же года создаётся Кабурлинская группа, в ноябре Сидоровская – имела
пять членов ВКП (б) и четырёх кандидатов (секретарь Никулин). В Покровке создаётся в
1923 году – четыре коммуниста, в Нижней Омке – трое: И. Г. Татаркин, Н. В. Андреев, Пырескин,
а ячейка коммуны «Свет» (1933 год) насчитывала уже девять человек (секретарь Стороженко).
Ячейки в колхозах росли медленно. Так, организация Хомутинской МТС состояла из
четырёх человек: Костогрыз, Гамм, Пыхтин, Малыгин, кандидаты: Колобовников, Тарасов,
Кутькин, Гражданцев. Колхозов было много, а коммунистов мало. В некоторых по одному-два.
Тогда-то, видимо, и было принято решение создать территориальные при сельсоветах.
В совхозах рабочие оказались более мобильными, многие из которых происходили
неизвестно откуда, искали своё счастье, карьеру. Потом не надо забывать, что в совхозе немало
специалистов, то есть более образованных – в колхозах всеми участками командовали свои,
доморощенные. В «Новотроицком» к 1941 году насчитывалось 14 коммунистов, в том числе шесть
кандидатов.
На день организации района уже действовала 21 первичная партийная организация.
Поведали архивы
147
Создавались ячейки, по нынешним временам первичные организации – о цеховых,
естественно, не было и речи. Интересно, конечно, какие вопросы они решали? Вы знаете, повестки
дня, по-моему, мало чем отличались от нынешних. Только формулировки были проще, не
выдумывали, например, задачи коммунистов...» – брали быка за рога.
Надо отметить и другое. Уже тогда, в середине двадцатых, коммунисты, кажется, меньше
всего интересовались внутрипартийными проблемами, хотя, надо думать, их хватало с избытком.
Однако в Соловецке на ячейке ставится вопрос о работе Совета. Через короткое время (через три
дня) собрание проводится вновь, – в одном и том же декабре 1924 года. Присутствуют три члена
ВКП (б), два кандидата и беспартийный активист.
Вопросы: «Обзор печати», «О сельхозкооперации...». Возможно, первый вопрос
предполагал обстановку в стране, так сказать, текущий момент. Второй более понятен – начало
НЭПа.
Но по архивным материалам Омского обкома КПСС, при исследовании документов
Еланского, Большереченского, Иконниковского и Калачинского районов не удалось проследить
существование других партячеек в настоящих границах нашего района. Возможно, материалы
утрачены, другая крайность – отсутствие таких организаций. Мы, кстати, уже говорили, что
формироваться они стали в период коллективизации.
В 1931 году на собрании кандидатской группы коммуны «1 мая» Кабурлинского сельсовета
села Придорожного присутствовали: один член ВКП (б), семь кандидатов. На повестке дня стоял
вопрос «О выделении колхозников на курсы трактористов». Как видим, и тогда экономика
ставилась во главу угла Деятельности членов партии. Дальше хозяйственные вопросы будут
набирать силу, не упускали и кадровую политику.
По протоколу собрания, в Беляшово (декабрь 1930 года) рассмотрели «Подбор кандидатур
в сельский Совет». Решали его два коммуниста и пять кандидатов. Даже по этому штриху можно
судить, что уже в то далёкое время ни о каком избрании на демократической основе в Советы не
было и речи. Впрочем, не было её и раньше.
Однако начинает просматриваться и другая линия. Видимо, райкомы, обком не совсем
устраивала деятельность первичных. Что-то, надо предполагать, делалось не так. Скорее всего,
секретари, коммунисты на местах обвинялись в беспринципности, слепоте, потере классового
чутья.
Наверное, не надо напоминать, что шёл 1937 год.
В феврале состоится открытое собрание Кабурлинской производственно-территориальной
парторганизации. На нём присутствуют члены ВКП (б): Е. М. Володько, С. Д. Курносов,
Привалов, кандидат И. В. Клевцов, двое сочувствующих и один комсомолец. Повестка дня: «О
большевистском стиле партийного руководства». Докладывает секретарь С. Д. Курносов.
В марте уже в другой организации – колхоз имени Димитрова – коммунисты заслушивают
отчёт своего секретаря Константина Строженко. Присутствуют пять членов ВКП (б), двое
сочувствующих – И. С. Дубков, Н. В. Антипин, комсомольцы – Г. С. Петров, П. С. Полубинский.
Территориальный принцип
Мы уже говорили, что тогда коммунистов по сёлам было мало, поэтому ячейки создавались
в основном по территориальному признаку. Это можно проследить по их названиям:
парторганизации Ачаирского сельсовета, Беляшовского, Епанчинского, Локтинского,
Нижнеомского, Соловецкого, Усть-горского. Другими словами, какие колхозы находились на
территории сельсовета, их и объединяли в одну первичную.
На декабрь 1941 года к нашему району отошло 20 таких организаций:
Ачаирского сельсовета,
Сидоровского сельсовета,
Совхоза «Новоивановский»,
Хомутинского сельсовета,
Колхоза имени Димитрова,
148
Исполкома райсовета,
Колхоза «В память Калинина»,
Нарсуда и прокуратуры,
Совхоза «Некрасовский»,
Райкома ВКП (б),
Совхоза «Паутовский»,
Районного отдела НКВД,
Хомутинской МТС,
Районного земельного отдела,
Беляшовского сельсовета,
Колхоза имени Андреева,
Локтинского сельсовета,
Кабурлинского сельсовета,
Придорожинская кандидатская группа.
10 мая создаётся парторганизация Нижнеомской МТС, в которую вошло четыре человека:
П. К. Лесников, Н. К. Артамонов, Г. Ф. Нефедюк, В. В. Абрамов и три кандидата: И. А. Луц,
Ф.Е.Соболев, А. Ф. Черняк.
Всё-таки 21 парторганизация (прибавилась Нижнеомская МТС), а сколько же в каждой
было коммунистов? Надо прямо сказать, мало. Вот протокол № 1 собрания в Хомутинской МТС
от 26 мая 1941 года. Присутствовало четыре члена ВКП (б) и три кандидата – отсутствовал из
стоящих на учёте только один. В начале 1942 года – осталось шестеро. Двое, видимо, ушли на
фронт.
В парторганизации Сидоровского сельсовета (секретарь И. А. Кудряшов) на 6 ноября 1941
года состояло всего четверо, Хортицкого Совета – три члена ВКП (б): Я. И. Гольцман,
А.Г.Мецлер, И. Д. Эргард и кандидат Г. П. Кобер.
После становления района (6 февраля 1941 года) в Нижней Омке состоялось первое
районное партийное собрание. Присутствовало 65 членов ВКП (б) и 55 кандидатов – всего 120
человек на 20 парторганизаций и более 60 сёл. По два коммуниста в среднем на деревню.
В полку прибыло
В 1946 году в районе уже была 31 первичная. Очевидно, пришли с фронта коммунисты, в
некоторых колхозах их набиралось больше трёх. К выше перечисленным прибавились парторганизации:
Колхоза «Борьба»,
Колхоза «Красное Знамя»,
Колхоза «Борец»,
Колхоза «Первая пятилетка»,
Колхоза «Зори Сибири»,
Колхоза имени Калинина,
Епанчинского сельсовета,
Нижнеомского сельсовета,
Райфинбанковская,
Усть-горского сельсовета,
Районного потребительского союза.
Однако, надо заметить, в границах нынешнего района первичных было побольше. В
информационных протоколах за 1943 год действовала Пустынская территориальная, в 1947 –
Бещаульская территориальная.
В 1947 – 60 на территории нынешнего совхоза «Береговой» в колхозах «Заветы Ильича»,
«Красная заря», «Красный путь», «РККА»,«10 лет Октября», «Рабочий путь», «Большевик», «15
лет Октября» первичные уже действовали.
В 1950, когда произошли первые укрупнения сельхозартелей, их в районе стало 27 – без
учёта совхозов «Береговой», «Новотроицкий», «Копьевский».
Проходило время, менялись структуры хозяйствования, наблюдались преобразования и в
жизни парторганизаций. Сегодня в каждом работают первичные, самые крупные из вторых
насчитывают более ста коммунистов. Пожалуй, нет ни одного предприятия, организации,
учреждения, где бы не действовала первичная, в сёлах – цеховая.
149
Возмущения – не по адресу
К сожалению, за последнее время наблюдается выход из рядов КПСС. Можно было бы не
обращать внимания, когда от билетов отказываются карьеристы, попутчики, но выходят и добрые
труженики. Тяжело об этом говорить, но приходится. Нападки на КПСС не прекращаются, часто
по инерции, без всяких доказательств, не обращаясь к её истории. А стоило бы.
В.И. Ленин предупреждал ЦК, что нельзя допускать, чтобы генсеком был Сталин, нужно
подумать о его замене. То, что предсказывал Владимир Ильич, как раз и произошло. «Вождь»
захватил власть и, действуя от имени партии, творил произвол в политике, идеологии, экономике.
Этот «отец народов», его приближённые жестоко осуждены именно КПСС. Партия признала
ошибки своих «лидеров» – без кавычек не могу писать это слово в данном случае. И мы,
многомиллионная армия рядовых коммунистов, не можем нести ответственность за их
преступления.
Разве мы, коммунисты районной парторганизации, кто не пользовался никакими
привилегиями, жил жизнью своих сельчан, должны выслушивать чьи-то надуманные упрёки. Да, в
семье не без урода. Есть и среди нас нечистоплотные товарищи. Но от них, насколько я знаю,
всегда старались очищаться, гнать из своих рядов.
В связи с нападками на КПСС у отдельных коммунистов появилась неуверенность.
Начался, как мы уже говорили, выход из партии. Как известно, в трудную минуту сдаются слабые
духом, бегут неустойчивые. Но они не подорвали наши силы. В наших рядах остались настоящие
коммунисты. Всех не перечислишь – их не одна сотня.
Сегодня в районе 35 первичных, насчитывающих в своих рядах более 1200 человек... На
учёте стоят люди самых разных профессий. Более 50 лет в партии состоят Григорий Арсентьевич
Телятников, Семён Васильевич Васильев, Николай Фёдорович Турчин.
На последней районной партийной конференции первым секретарём избран Николай
Иванович Югатов, вторым – Дмитрий Егорович Колосов. Членами бюро: С. Я. Белобородов,
В.Ф.Елин, Р. Г. Медведева, Н. А. Мищук, В. Л. Носков, В. Н. Петрушенко, Л. М. Стадников.
Зарождение комсомола
В ноябре 1920 года в Некрасовке Еланской волости создаётся комсомольская ячейка.
Следом, как показывают архивы, Камышинская. Сколько они объединяли человек, история
умалчивает.
В том же очень ветхом архивном фонде (чернила выцвели, написанное читается с трудом)
найдена просьба Нижнеомского РК РКСМ к Калачинскому уездному комитету о выделении
валенок (пимов) секретарю комсомольской ячейки села Нижняя Омка М. Колобовникову.
Основание: секретарю не в чем объезжать (или обходить) комсомольцев и посещать их занятия.
Из этого следует, что районный (волостной) комитет РКСМ существовал. Очевидно, его
создали тогда, когда в Нижней Омке образовалась волость.
При волисполкоме же был создан отдел охраны общественного порядка, борьбы с
самогоноварением. Из двух человек. Возглавил его Хохлов.
В декабре 1920 года Нижнеомский РК РКСМ Калачинского уездного комитета ставится в
известность, что в Антоновке образован союз молодёжи из шести человек. Подписали документ:
председатель собрания Журавлёв и секретарь Бильдий. Видимо, они и стали первыми
комсомольцами села.
В 1923 году комячейка создаётся в Пустынном. Мы уже как-то говорили, что секретарём
там становится Григорий Иванович Цихановский – в 1926 он участвует на Всесоюзном съезде
избачей (заведующих библиотек, клубов) в Москве. Оттуда привозит киноустановку, первую на
весь Сибирский край.
По отчёту за январь 1925 года комсомольская организация Соловецка насчитывает в своих
рядах 12 человек: П. М. Филиппов, Ф. К. Ершов, П. В. Саврилов, А. А. Супрунов, М. В. Внуков,
Я.А. Кулешов, И. А. Захаров, И. Е. Внуков, А. С. Жуков, В. Г. Колтунов, Ф. М. Пчёльников.
Возглавил ячейку Иван Колтунов.
150
Комсомольская
организация
села Медвежья Грива в 1925 году объединяла 11
человек: В. Матвеев, М. Гуденко, Гармалыга, Волков, Ф. Воронков, Киселёв, Саютинский,
Ф.Прошлецов, С.Прошлецов, Третьяков, Бачкун.
По воспоминаниям старожилов удалось установить, что комячейки к началу
коллективизации были в Ачаирке, Хомутнике и ряде других сёл.
Организации растут
В 1939 году коммунистические союзы молодёжи были в населённых пунктах:
Хомутника – 10 человек
Зенкуль – 6,
Беляшово – 9,
Михайловка – 4,
Вишнёвка – 12,
Пугачёво – 8,
Камышника – 7,
Лаврино – 10,
Ачаирка – восемь,
Хомутинская МТС – 3,
Совхоз «Паутовский» – 29,
Совхоз «Новоивановский» – 43.
Сидоровка – 9,
Ситники – 4,
Нижняя Омка – 21,
Смирновка – 7.
Придорожное – 7,
Киршовка – 3,
Хомутинская школа – 13,
Епанчинская школа – 14.
Не исключена возможность, что их было и больше, так как к моменту образования района
насчитывалось уже 38. Они имелись, по существу, во всех крупных сёлах, неполных средних
школах, а также в учреждениях райцентра. И всё-таки есть основания предполагать, что тогда
молодёжные ячейки практически имелись в каждом населённом пункте, просто, по нашему
мнению, утрачены архивы.
Из протокола № 1 заседания Нижнеомского райкома ВЛКСМ, которое состоялось 26 марта
1941 года, удалось установить, что членами этого органа стали: Константинов, Ральченко,
Байгачёв, Сафонова, Герич, Малыгин, Смирнова, секретарь – Константинов.
В 1950 году по материалам 10 отчётно-выборной комсомольской конференции
установлено, что к этому моменту в районе действовала 61 первичная, которые объединяли 1475
человек. И сорок лет назад цели и задачи молодёжного союза остаются такими же: работа среди
юношества, учёба, культура, спорт, досуг. Правда, тогда, например, комсомольцы отвечали за
радиофикацию сёл.
Однако есть и разительные отличия. Читая протоколы собраний, чувствуешь, молодёжь
являлась новатором многих добрых дел, точно одно – в окопах не отсиживалась, не просила
какой-то материальной помощи, помощи укрепления дисциплины, как-то повлиять на нерадивых.
Комсомол подавляющее большинство вопросов решал сам.
Сегодня раздаются голоса, что комсомол утратил свойственные ему функции. Видимо, так
оно и есть. Думается, вся беда в том, что он перенял всё плохое у командно-административной
системы. Забюрократились работники аппарата. Но разве трудно всё поставить на своё место?
Всегда готов!
В районном музее трудовой и боевой славы есть раздел по истории пионерской
организации. В частности, там сообщается, что в Пустынном в 1926 году был организован
пионерский отряд. Первой в него потупила К. Д. Цуканова. Через год такой же создаётся в Локтях
(правый берег), в 1928 в Соловецке, в 1930 – в Антоновке.
В 1933 году формируется отряд имени Тельмана в Хортицах. Его организатором стал
учитель Абрам Яковлевич Унру.
Зоя Алексеевна Григорьева стала пионеркой в 1927 году много лет она работала
заведующей Ситниковской начальной школы.
151
Многого, однако, найти не удалось. Да что там говорить об архивах пионерских
организаций, если и комсомольские в большинстве своём не сохранились, потеряна масса
партийных.
А ведь ребята не только дружно кричали «Всегда готов!», они очень и очень много сделали
полезных дел. Сколько, например, собрали макулатуры, металлолома? Никто не знает этой цифры,
видимо, многие тысячи тонн.
19 мая 1975 года исполнилось 50 лет со дня рождения пионерской организации имени
Ленина.
На районном слёте присутствовало 400 ребят. Они приняли обращение к сверстникам 2020
года, документ вложили в капсулу, которую замуровали в стену Дома Советов.
Что подумают о нашем времени ребятишки, когда вскроют послание почти через полвека, какие у
них будут галстуки? Теперь уже и организация называется по-новому «Союз пионерских
организаций» (Федерация детских организаций СССР).
Население района
В 1940 – 41 годах, по данным статуправления, в районе проживало 25800 человек, в 1964,
но уже с учётом Новотроицкого и Старомалиновокого сельсоветов – 27600 (в 77 населённых
пунктах), а на январь 1987 года – 21453, в том числе в Нижней Омке – 5173 человека.
К сожалению, мы не можем сравнить, сколько в этих же границах проживало, допустим, в
начале века или перед коллективизацией. Знаем только одно: народ уезжал и уезжает из сельской
местности. Особенно молодёжь. Правда, последние два-три года наблюдается какая-то
стабилизация цифр, хотя она, если честно, не очень радует. К сожалению, она, не зависит от
прироста местного населения, а пополняется за счёт приезжих – миграция не прекращается.
Самый крупный Совет – Нижнеомский, на территории его проживает более шести тысяч
человек чуть не треть населения района. Самый малый – Смирновский, в Барышниках проживает
87 человек, в Воскресенке Хомутинского осталось 16.
Район многонациональный. Здесь нашли своё место в жизни: русские, украинцы, белорусы,
казахи, татары, немцы, евреи, мордва удмурты, греки, молдаване, финны, армяне, грузины,
эстонцы. Но русских 87,3 процента. Не наблюдается распрей на межнациональной основе, никогда
не было их и раньше – всем хватает места, работы.
В сельскохозяйственном производстве занято чуть больше семи тысяч человек, из них 830
ИТР.
В райцентре 60 предприятий, учреждений, организаций – мы их почти все называли.
Почему уходит народ из села, мы уже писали. Однако мало приводим фактического
материала. Дополним этот пробел.
По десятой ревизии, которая прошла в 1858 году, в Епанчино учтено 640 душ, Киршовке –
460, Ачаирке – 430, в Локтях – 600. Осталось: в Епанчино – 186 человек, Киршовке – 309, Ачаирке
– 168, в Локтях – 206. От десятков сёл не осталось и кола, другие деревни понесли не меньшие
потери, кроме центральных усадеб совхозов и райцентра. А ведь надо иметь в виду, в начале века
и до коллективизации в сёлах проживало много больше населения, чем по ревизии 132 года назад.
Наши возможности и богатство
Наш район входит в северную лесостепную зону, расположен в северо-восточной части
области в 125 километрах от Омска. На севере он граничит с Муромцевским районом, на востоке с
Новосибирской областью (Усть-Таркским и Татарским районами), на юге – с Калачинским, на
западе с Горьковским районом, где течёт Иртыш.
Связь с областным центром автобусная.
Район занимает площадь 3350 квадратных километров и относится в географическом
понятии к лесостепной зоне.
Общая площадь 355095 гектаров, из них 243 тысячи сельхозугодий, из которых под
сельскохозяйственным производством занята 221 тысяча.
152
Общая площадь посевов 121 тысяча гектаров из них: под зерновыми 78,65 тысячи,
лугов и пастбищ – 60,64 тысячи, орошаемых земель – 5473 гектара.
Почвы неоднородные. Чернозёмы разбросаны небольшими островками среди солонцов,
основные их массивы тянутся по гривам и увалам вдоль Оми и Иртыша.
Леса – преимущественно берёзовые колки и отдельные крупные массивы. Можно встретить
чернотал, ивняк, есть местами в низинах чёрная смородина и даже малина, хотя осталось
дикорастущей ягоды очень мало.
На территории района сохранились крупные болота, но немалые их массивы летом
пересыхают, на них берут сено, пасут скот. Сказывается вмешательство человека. Однако
мелиорация – осушение болот, окультуривание угодий – не даёт тех результатов, которые
хотелось бы иметь. Иногда даже трудно разобраться – что больше: пользы или вреда?
Богата наша земля и разнообразен её растительный мир. Многие травы лекарственные и
съедобные. Только вряд ли молодёжь теперь в них разбирается. Не голодала. Те, кто жил в
сороковых, отлично разбираются, что идёт в пищу: дикий лук, чеснок, саранка, щавель, медуница,
и ещё много чего полезного и вкусного растёт на нашей земле. Правда, их плантации сократились
до минимума, распахали.
Совсем недавно не обобрать было клубники, в любой год много костянки. Но эти дары
природы мы разучились брать. Раньше по ягоды шли с определённого дня – и всем хватало.
Теперь каждый норовит опередить соседа, в результате ягодники вытаптывают ещё зелёными.
Плюс – всё травят ядохимикатами. Неисчерпаемое богатство – грибы и грузди.
В районе озёр Юхлинское, Тайкульское, Ачаирское, Епанчинское, ряде других имеются
торфяные поля. Однако слой их невелик и промышленного применения они не нашли. Зато запасы
строительной глины не ограничены, используются для хозяйственных нужд и леса.
Живой мир
В конце сороковых и начале пятидесятых в нашем районе нередко встречались крупные
табуны лосей и коз. Теперь и единственный экземпляр – редкость. Выбили или выгнали в урманы.
Это отдельный и долгий разговор. Однако проблема – рхитревожная, если не трагическая. И её
надо решать, а начинать с полного и безоговорочного запрета на отстрел лосей и косуль.
Никаких лицензий. Браконьерству надо положить конец, и узаконенному тоже.
Водятся семьи барсуков – этого прекрасного и осторожного зверя. Их охраняет
государство, но далеко не у каждого совесть согласуется со здравым смыслом. Да, опять
браконьерство. Бьют не ради меха, мех у него никудышний. Бьют ради озорства, раскапывают
норы.
Сохранился пока заяц-беляк. Иногда охотникам попадается русак, хотя последних очень
мало. Их завезли лет двадцать назад и выпустили на территории Соловецкого сельсовета.
Из хищных зверей водится волк. Умный зверь. Осталось его мало. Ушёл из-за отсутствия
предмета своей охоты. Если где и остался, то в самых глухих местах. Есть лисы:
западносибирская, северо-казахстанская и башкирская. В границах Соловецк – Локти – Усть-Горы
– Омь встречается корсак (вид лисьих), но крайне редко.
А вот в районе Барышников появилась лесная куница – осторожный небольшой зверёк,
питается мелкими грызунами, птицей. Повсеместно распространены: хорь, колонок, горностай,
ласка. Правда, их становится всё меньше – ядохимикаты достали и их.
Норы хомяка и суслика раньше можно было встроить, как творится, на каждом шагу –
теперь редкость. С ними, пожалуй, химия покончит в самые ближайшие годы. Есть трабаган. На
озерах, Оми, перерванках живёт ондатра.
Морально падшие
С каждым годом мы всё яснее видим, не осталось той прелести живого мира, которая ещё
тридцать-сорок лет тому назад чаровала каждого. Что же происходит? Ответ на этот вопрос,
возможно, покажется грубым, но, надо полагать, он будет точным: деградация наших моральных
ценностей. Как ни горько сознавать, но наши потомки должны прийти только к одному выводу –
153
до нас жили морально падшие люди, прагматики, они не видели прекрасный мир, за
сиюминутной выгодой грабили его, планомерно и верно уничтожали
Их выводы окажутся точными. Оглянитесь.
Птиц певчих, боровой дичи, по существу, уже не осталось – выбили и вытравили. В глухих
местах, где меньше используются гербициды, минеральные удобрения, можно встретить ещё
тетерева, жаворонка и там нет – он любил простор. Белая и серая куропатка на грани
исчезновения. Нет перепёлки, которая испокон жила на лугах.
Возьмём водоплавающую дичь. Весной мы наблюдаем её массовый прилёт: серый гусь,
десятки разновидностей серой утки, нырковых. Они гнездятся теперь в малой степени на
территории Смирновского, Некрасовского, Сидоровского, Хомутинского, Новотроицкого
сельсоветов. Инстинкт предков тянет птицу сюда. Во время кладки яиц кряква устраивает
гнездовья, как правило, недалеко от озёр, болот, на полях, засеваемых яровыми. Кладки гибнут.
Не сеять? Нет, так вопрос не ставится. У болот, озёр нужны в километр – два – три
нейтральные полосы, на которых должна быть исключена всякая хозяйственная деятельность, в
том числе и выпас скота. Много отнимет угодий? Не об этом бы болеть. Земли в совхозах лишку,
она не обрабатывается как следует, урожаи получаются низкими. Сокращение посевов можно
компенсировать высоким сбором зерна. У озёр и болот необходимо полностью прекратить
использование ядохимикатов. Спорный вопрос – много ли они приносят земле пользы, но
совершенно определённо – пагубны для всего живого.
Из хищных птиц преобладают ястребы-тетеревятники, скопа, сова, изредка появляются
орланы-белохвостые. Однако давно не стало кобчиков, чеглаков, они питались грызунами, а те –
отравленным зерном. Если же после этого и выживают, то теряют способность производить
потомство.
Озёра и реки
По территории района протекают две реки – Иртыш и Омь, две речушки-ручья – Ачаирка и
Сланка. Последняя берёт начало из Епанчинского озера, часто пересыхает.
Омка оставила за долгие-долгие годы 15 стариц, что доказывает: наша тихая речка в
прошлом была бурной и неукротимой, с мощным ледоходом и серьёзными паводками.
Старожилы Нижней Омки, видимо, помнят, когда вода заполняла полностью луга, на
которых стоят дачи, разливалась на сотни гектаров.
Так было во многих местах, благодаря чему заливались луга, наводнялись озёра и
одновременно Омь спрямляла свой путь, оставляя за собой старицы. Их, как уже говорилось, 15 –
Локтинская, Соловецкая, большая и малая Киршовские, Вишнёвская, Воскресенская,
Хомутинская, Малохомутинская, Рязанская, Усть-горская, большая старица, ближний и дальний
Израиль, Усть-горская малая старица, Глухониколаевская.
А если сказать правду, всех их трудно и назвать, время хоронит от нас очень многое.
В Новотроицком сельсовете есть озеро Юхлинское, на территории Хортицкого –
Тайкульское, Озёрновское, Удачнинское, Павловское, на территории Хомутинского –
Семислинское, Демидово, Епанчинское, Байбулак, Крестовое, на территории Ннжнеомского –
Кабурлинское и ряд мелких: Придорожинское, Лавринское – последнее часто пересыхает. На
территории Паутовского совета – Беляшовское и теперь пересыхающее Михайловское, Атаман,
Казённое, Хабары. На территории Смирновского – Ачаирское. На территории Антоновского и
Глухониколаевского озера расположены на площади центральных усадеб, прямо в сёлах.
Все старицы Оми в половодье затопляются, многие, естественно зарыбляются, однако
большинство рыбы полностью к осени гибнет: щука, язь, чебак, окунь, лещ, карп, пескарь. Если
сохраняется до наступления морозов, то пропадает зимой от недостатка кислорода, идёт замор.
Там где спад воды: задерживают дамбы, такая рыба может сохраняться.
Упущенные возможности
Площадей наших озёр, даже той рыбы, которая в них живёт, с избытком хватит к столу
каждого жителя района. Но едим-то мы только дары моря, доставленные к нам за тысячи
154
километров, а те богатства, которые под рукой, использовать не умеем, вернее, не хотим. Даже
взять на баланс три-четыре озера, поставить над ними хозяина, и рыбой можно завалить наши
пустые прилавки.
Рыбных озёр хватает: Юхлинское, Тайкульекое, Демидово, Байбулак. Но и из них
отлавливается мало – отдалённые, нет подходов.
Неплохую инициативу проявил исполком райсовета в 1988 году; обязав закупить рыбу
заготконторе у рыбаков-любителей, неплохие результаты. Но и эта деятельность затихла, как тот
карась в заброшенном водоёме.
Климатические условия
Дать точное определение как в официальной научной литературе, мы не можем, год на год
не приходится. И всё-таки климат у нас резко континентальный. Наша Сибирская низменность
открыта всем ветрам – нет защиты: откуда ветер – такова и погода. Дует с севера, даже летом
холодно, с юга – даже зимой тепло, а в июле-августе воздух нагревается чуть ли не до 40 градусов.
Пример – нынешнее лето. Сегодня может быть прохладно, завтра – жарко, сегодня тепло, завтра –
мороз под тридцать.
К таким капризам мы уже привыкли. Сибирь и наш район, в частности, постигают довольно
часто летние засухи, когда, по существу, не выпадает дождь в самый жаркий сезон. Давно
замечено, что такая погода может преследовать хлеборобов два-три года подряд – тому пример
1988 – 89 – 90.
Зимы разные, но где-то полтора-два десятилетия морозы очень редко достигают 40
градусов. В основном погода стоит приемлемой, зимы чаще снежные.
У незнающих, кто не бывал в наших краях, одно название – Сибирь вызывает
отрицательные эмоции. Мы же, сибиряки, любим свой край, свою природу, по красоте ни с чем не
сравнимую... Очень хотелось, чтобы наша молодёжь так же осталась верна Сибири, своему
району, селу – своей маленькой родине. Берегли всё то, что ещё осталось беречь и то, что наше
поколение сберечь не смогло. И тем, кто продолжит написание истории нашего края, не было
бы стыдно за общество, в котором живут. А наши просчёты и промахи простят, слишком
бурными и непредсказуемыми были три четверти века существования Советской власти.
Страницы истории района на этом заканчиваются.
Я знаю, не всё сказали мы, о чём можно и нужно было сказать. Но это не наша вина, наша
беда – не храним мы, что надо было хранить как самую дорогую драгоценность – архивы. То, что
можно было сделать, мы сделали, как могли, так написали. Много потрачено сил, времени,
думаем, не зря. По маленьким крупицам мы собрали фрагменты нашей истории. Передаём свою
эстафету молодёжи.
И последнее. Мы приносим свои извинения за какие-то неточности, может, ошибки. Не от
злого умысла они, а от скудности фактического материала, неточностей тех, с кем приходилось
говорить. И это надо понять – память не всесильна.
155
Оглавление
Предисловие автора
стр. 1
Глава 1
Покорение края
стр. 2
Глава 2
Территориальное деление
стр. 47
Глава 3
Раскулачивание
стр. 62
Глава 4
Великий перелом
стр. 68
Глава 5
Виток репрессий
стр. 85
Глава 6
Пришла беда
стр. 93
Глава 7
Растёт производство
стр. 110
Глава 8
Перестройка продолжается
стр. 125