УДК 821.163.41'
advertisement
УДК 821.163.41’06-31.09 Шарипова Л.П., соискатель ученой степени кандидата наук Казанский (Приволжский) Федеральный Университет МОТИВ ЛЮБОВНОЙ ОДЕРЖИМОСТИ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА. Феномен любовной одержимости является неотъемлемой частью человеческой культуры на протяжении всей истории ее развития. Как одно из древнейших явлений социокультурного толка, любовная одержимость в первую очередь характеризуется именно общенародной, общечеловеческой ценностью и уже потом, реализуясь в рамках отдельных культур, впитывает в себя черты конкретной национальности. Такая особенность феномена одержимости дает нам право говорить о нем как о культурном архетипе. Универсальный характер данного явления легко реконструируется уже по фактам мифологии и фольклора. При подобной значимости явления любовной одержимости в мировой культуре удивляет недостаточная изученность его литературного воплощения в качестве мотива любовной одержимости. Несмотря на неослабевающий интерес исследователей к изучению литературы в корреляции с другими областями научного знания и тесную взаимосвязь литературы и психологии, изучение мотива любовной одержимости в русской поэзии осталось вне сферы актуальных проблем литературоведения. Существует, однако, ряд работ, которые освещают отдельные семантические грани мотива любовной одержимости в русской культуре и литературе, не выделяя при этом сам мотив, как предмет исследования и не делая попыток к его системному изучению. К работам такого типа относятся следующие научные труды: И. Кудрова "Поговорим о странностях любви: Марина Цветаева", О.А. Кривцун "Психологические корни эротического искусства", И.С. Кон "Любовь небесного цвета" и др. Таким образом, основной целью данной научной статьи является изучение мотива любовной одержимости в русской поэзии Серебряного века и построение типологической классификации способов его реализации в русской поэзии этого периода. Для достижения поставленной цели потребуется решить следующие задачи: установить генетические корни мотива любовной одержимости, выявить его место в философско-историческом контексте эпохи Серебряного века и, основываясь на результатах литературоведческого анализа данного мотива, предложить типологическую классификацию способов его художественного воплощения в русской поэзии Серебряного века. В общем смысле одержимость – это частичное или полное подчинение человеческого разума какому-либо существу или явлению. Идея о том, что сознанием и душой человека может овладеть потусторонний дух, исходящий от Бога, демона или другого человека, присутствует в разной степени во всех существующих системах мистического знания. Постепенно от мистико-религиозного понимания одержимости демонами и духами человечество приходит к ее обыденному воплощению (это т.н. одержимость любовной страстью и одержимость идеей). Для начала попробуем определить, что именно подразумевается под этими понятиями. Генезис обоих определений глубоко уходит корнями в мифологию, фольклор и религиозные доктрины. Начиная с этих форм духовной деятельности, одержимость страстью или мыслью стала приравниваться к одержимости "демоном". Считалось, что одержимые выполняют волю демона, вошедшего в их душу, а значит, не могут и не должны держать ответ за свои поступки, совершенные ими в момент одержимости. С этим фактом связана и внутренняя "противоречивость" одержимого, т.е. раздвоенность его сознания на "собственное" сознание и сознание "духа-одержателя". Именно это, по сути, и есть то, что отличает чувство любви и увлеченность идеей от любовной и идейной одержимости. Следовательно, противоречивость в отношение к объекту "страсти" и есть главный признак одержимости. Люди издавна обращали внимание на то, что "одни любят пылко с надрывом, другие спокойно, надежно до самой смерти" [10]. О влюбленных часто так и говорят: "он словно одержим ею", "она словно одержима им". В греческом языке существуют несколько терминов, которыми обозначают разные оттенки любви. На основании этих терминов исследователи выдвигали различные классификации типов любовного чувства. Одна из наиболее известных принадлежит канадскому психологу и социологу Джону Алану Ли, который описал шесть типов любви, обозначив их греческими терминами: агапэ, сторгэ, прагма, мания, людус, эрос. Из этих типов любви именно любовь-"мания" в полной мере является любовной одержимостью. Вслед за теорией Джона Алана Ли, Е. Пушкарев, психолог и председатель интернет-клуба "Просвещенная любовь", полагает, что "любовь-мания" – "бурное и всепоглощающее чувство. Оно ассоциируется с безумием и смятением…" [10]. Подобное трактование любовной страсти вполне закономерно. Любовь с давних пор связывается в человеческом сознании с таким понятием как "безумие". Любовь в своем наиболее безудержном, "сумасшедшем" воплощении и есть одержимость. Любовь-одержимость – это темная, "грязная" сторона любви, любовь-ненависть, любовь-преступление, унизительная любовь. В свою очередь, одержимость идеей по своей сути близка к одержимости любовной страстью. Фактически это та же любовь, но уже не к человеку, а к идее. Кроме того, одержимость идеей сближается и с понятием "фанатизма", который представляет собой "слепое, безоговорочное следование убеждениям" [13], "доведённую до крайности приверженность каким-либо идеям, верованиям или воззрениям" [13]. Одержимый идеей фанатик ставит свои убеждения превыше всего, даже превыше жизни других людей и собственной жизни. Так возникает взаимосвязь одержимости идеей с концептом "безумия, сумасшествия". Обе грани феномена любовной одержимости находят свое особое воплощение в художественной литературе. Трансформируясь в художественных текстах в архетипический мотив любовной одержимости, они одновременно сохраняют взаимосвязь со своим первоначальным осмыслением и обретают при этом в творчестве авторов разных периодов новые значения. Особую актуальность мотив любовной одержимости обретает с приходом в русскую культуру и, в частности, в русскую литературу модернистского мировосприятия. Множественные течения модернизма в русской поэзии составляют в своей общности Серебряный век русской поэзии, который занимает совершенно особое место в российской культуре. В это противоречивое время духовных поисков и блужданий начинают меняться глубинные основы жизни. Представления о любви и смерти, о реальности и иллюзорности, незыблемые на протяжении столетий, были буквально опрокинуты с ног на голову. Неудивительно, что мотив одержимости приобретает в этот период совершенно особое значение. В своих воспоминаниях Владислав Ходасевич пишет, что "от каждого, вступавшего в орден (а символизм в известном смысле был орденом), требовалось лишь непрестанное горение, движение – безразлично во имя чего. <…> Это был единственный, основной догмат. Разрешалось быть одержимым чем угодно: требовалась лишь полнота одержимости" [14, 26]. Одержимость фактически становится ключевой характеристикой эпохи. Отсюда – и культ "роковых" любовных отношений, и значимость "мистического опыта", и роль эпатажной в своей "одержимости" личности как главные элементы жизнетворчества. Кроме того, нельзя забывать, что рубеж XIX-XX века это еще и очень важный этап в политической жизни России. Идея Революции настолько захватывает сознания людей, что фактически становится объектом одержимости. Эта "одержимость идеей", "любовь" к идее часто переносится с Революции на всю Россию. Таким образом, в эпоху Серебряного века равноправно сосуществовали друг с другом две основные формы проявления любовной одержимости: одержимость чувством и одержимость идеей. Популярность именно этих разновидностей, как уже было сказано выше, обусловлена, в первую очередь, социокультурной обстановкой, сложившейся в стране в данный период. В итоге обе формы любовной одержимости в разной мере нашли свои отражения и в художественном творчестве поэтов Серебряного века. Так, в зависимости от творческих принципов различных течений модернизма, архетипический мотив одержимости находит свое, отличное от других, воплощение в поэзии их представителей. В связи с этим при изучении архетипического мотива одержимости в поэзии Серебряного века возникает необходимость организовывать тексты согласно течениям модернизма. В эстетической концепции символизма одержимость любовной страстью занимает важное место и, как следствие, проявляется в поэзии настоящего течения крайне разносторонне. Например, в стихотворении Ф. Сологуба "Блаженство в жизни только раз" чувство любви напрямую соотносится с состоянием безумия: "…Безумный путь, – // Забыться в море милых глаз // И утонуть…" [12]. В стихотворении "Признание" Д. Мережковского лирический герой открыто заявляет о "безумности" своего чувства: "…Я чувствую, что так любить нельзя, // Как я люблю, что так любить безумно…" [9, 525]. В другом его стихотворении "Любовь-вражда" герой и героиня осознают свою одержимость друг другом, но не могут ничего изменить: "…Порой, стремясь к свободе прежней, // Мы думаем, что цепь порвем, // Но каждый раз все безнадежней // Мы наше рабство сознаем…" [9, 525]. Очень важна в этом стихотворении связь мотива любовной одержимости с концептами "рабство", "неволя". Похожую интерпретацию мотива одержимости мы находим и в стихотворении "Проклятие любви". Очень часто мотив любовной одержимости встречается в поэзии А. Блока. Ярким примером этому может служить цикл стихотворений "Черная кровь". Мотив одержимости героев друг другом в этом цикле наиболее всего близок к его "религиозному" осмыслению. "Страсть" здесь воспринимается как "демон", овладевший сознанием человека: "…Я гляжу на тебя. Каждый демон во мне // Притаился, глядит…" [2, 236] ("Черная кровь": 2). Перед нами любовьвойна, в которой двое не могут быть рядом, но при этом не могут и жить друг без друга и потому стараются оскорбить, унизить "любимого": "…Мне – искушенье тебя оскорбить!.." [2, 236] ("Черная кровь":1). Лирический герой пытается противиться такому чувству: "…О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой // В объятья страшные…" [2, 236]. Подобное толкование мотива одержимости мы встречаем и в других стихотворениях А. Блока: "Под пыткой", "Послание", "Обреченный" и др. Не реже мотив любовной одержимости встречается и в поэзии К. Бальмонта. Например, в стихотворении "О, женщина, дитя, привыкшее играть" лирический герой так отзывается о своей возлюбленной: "…Я должен бы тебя всем сердцем презирать, // А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!.." [3]. Перед нами нежеланное, унизительное для героя чувство. В другом его стихотворении "Тебя я хочу, мое счастье…" лирический герой, напротив, готов на все, лишь бы быть рядом с любимой: "Хотя бы ценой преступленья – // Тебя я хочу!.." [3]. В стихотворении "Печаль луны" герой жаждет любви героини, пусть и причиняющей ему боль, мучительной любви: "И я хочу стонать, безумствовать, воскликнуть: // "Ты будешь навсегда любовной пыткой мне!.." [3]. Похожую интерпретацию любовной одержимости мы встречаем и в стихотворении В. Брюсова "Да, можно любить, ненавидя…". Здесь герой утверждает, что "любить" возможно и "…с омраченной душой, // С последним проклятием видя // Последнее счастье – в одной!.." [4, 274]. Перед нами классический пример "любви-ненависти". В другом его стихотворении "Снова" герои не могут убежать от мучительной для них обоих любви: "…Страшен, страшен сон яснеющий, // Наша мертвая любовь!" [4, 229]. Эта невозможность уйти от чувства, безысходность судьбы героев так же является одной из основных черт любовной одержимости. Достаточно часто мотив любовной одержимости встречается в поэзии Ф. Сологуба, В. Иванова и др. Как уже говорилось, одержимость идеей в эпоху Серебряного века – это в первую очередь одержимость идеей патриотизма. В результате противоречивости в отношении к Родине, любовь к России превращается в одержимость ее. Естественно, что подобные преобразования семантики одного из центральных культурных символов нашли свое отражение в поэзии всех модернистских течений, и, особенно, – в символизме. Например, в поэтическом цикле "Гимны Родине" Ф. Сологуба лирический герой так отзывается о любимой стране: "…И все твои пути мне милы, // И пусть грозит безумный путь // И тьмой, и холодом могилы, // Я не хочу с него свернуть…" [12]. Эта готовность не покидать Родину, любить ее, не смотря ни на что, имеет сходство с одержимостью любовной страстью. Похожее чувство воспевает в своем стихотворениях А. Белый, А. Блок и др. Не менее важным представляется мотив любовной одержимости и в поэзии других модернистских течений. В творчестве представителей акмеизма одержимость идеей не нашла должного воплощения, тогда как мотив одержимости любовной страстью представлен достаточно хорошо. Так, в поэзии А. Ахматовой одержимость любовью – один из важнейших мотивов. Например, в стихотворении А. Ахматовой "От любви твоей загадочной" лирическая героиня отчетливо осознает свою одержимость возлюбленным, которую она воспринимает как болезнь, сумасшествие ("…От любви твоей загадочной, // Как от боли, в крик кричу, // Стала желтой и припадочной, // Еле ноги волочу…" [1, 138]), и понимает, что только смерть способна навсегда "вынуть" [1, 138] из сердца "проклятый хмель" [1, 138]. В другом ее стихотворении "Угадаешь ты ее не сразу…" любовная одержимость также напрямую связывается с болезненным, смертельно опасным состоянием: "Угадаешь ты ее не сразу // Жуткую и темную заразу, // <…> От которой люди умирают… " [1, 225]. Как видим, в этом стихотворении не только четко перечисляются первые признаки одержимости любовной страстью ("странное веселье" [1, 225], "…печаль такая, // Что нельзя вздохнуть, изнемогая…" [1, 225], "сердце замирает чаще" [1, 225] и др.), но и явно прослеживается взаимосвязь любовной одержимости с понятиями боли, муки, смерти: "…И омоешь пыточною кровью // То, что люди назвали любовью…" [1, 225]. Похожие ноты звучат и в цикле стихотворений "Смятение", и в ряде других произведений А. Ахматовой. В стихотворении О. Мандельштама "Я наравне с другими" лирический герой знает о своей одержимости, но не в силах бороться с ней: "Тебя не назову я // Ни радость, ни любовь. // На дикую, чужую // Мне подменили кровь…" [7, 80]. Такая любовь для лирического героя кажется неправильной, преступной: "И, словно преступленье, // Меня к тебе влечет…" [7, 80]. В стихотворении Н. Гумилева "Это было не раз" одержимость любовью это "любовь-война": "…Это было не раз, это будет не раз // В нашей битве глухой и упорной: // Как всегда, от меня ты теперь отреклась, // Завтра, знаю, вернёшься покорной…" [5, 108]. В поэзии футуризма мы так же обнаруживаем и одержимость любовной страстью, и одержимость идеей патриотизма. Так, в стихотворении В. Маяковского "Лиличка!" лирический герой не представляет жизни без своей возлюбленной: "…Кроме любви твоей, // Мне // Нету солнца…" [8, 88]. Он понимает, что героиня легко забудет его ("…Завтра забудешь, // Что тебя короновал, // Что душу цветущую любовью выжег…" [8, 88]), но не может не одарить ее своей любовью в час прощания: "…Дай хоть // Последней нежностью выстелить // Твой уходящий шаг…" [8, 88]. Снова мы видим характерные черты любовной одержимости: хотя герой осознает разрушительность и болезненность своего чувства, но все-равно на все готов ради свой возлюбленной. Очень значимым мотив одержимости любовной страстью оказывается в поэзии И. Северянина. Например, в стихотворении "Очам твоей души" лирический герой, одержимый роковым чувством буквально жаждет все новую и новую боль: "Твоей души очам – видений страшных клиры... // Казни меня! Пытай! Замучай! Задуши!.." [11, 71]. Здесь явно заметна связь мотива любовной одержимости с понятиями "муки", "боли", "пытки". В стихотворении "Твои поцелуи" лирический герой не только осознает свою одержимость чувством, но и смиряется с ней: "…Для самоубийцы пленителен гроб…" [11, 213]. Перед нами разрушительное, смертельно опасное чувство, с которым герой не только не может, но и не хочет бороться. Подобное осмысление мотива одержимости любовной страстью встречается и в таких его стихотворениях, как: "В грехе – забвенье", "В березовом коттэдже", "Гармония контрастов", "Никчемная" и др. Не менее полно проявляется в поэзии футуристов и мотив одержимости идеей патриотизма. Так, в стихотворении В. Маяковского "Ода революции" любовь лирического героя к революции, к революционной России по своей сути есть одержимость. Перед нами "любовь-ненависть". Здесь одновременно присутствует и воспевание революции, и слова проклятия в ее адрес: "…Тебе обывательское // – О, будь ты проклята трижды! – // И мое, // Поэтово // – О, четырежды славься, благословенная!.." [8, 105]. Подобную интерпретацию одержимости любовью к Родине мы встречаем и в стихотворении И. Северянина "Моя Россия". Одержимость любовью к Родине для Северянина это та же "любовь-ненависть": "…Бывают дни: я ненавижу // Свою отчизну - мать свою. // Бывают дни: ее нет ближе, // Всем существом ее пою…" [11, 268]. Одержимость любовной страстью достаточно хорошо представлена и в поэзии имажинизма. Так, в стихотворении С. Есенина "Сыпь, гармоника! Скука... Скука..." одержимость лирического героя любовной страстью проявляется в первую очередь в противоречивом отношении к объекту любви. Стихотворение последовательно отражает весь механизм одержимости. Мысленно мы даже можем разделить его на две части: момент "ненависти" к возлюбленной ("В огород бы тебя, на чучело, // Пугать ворон. // До печенок меня замучила // Со всех сторон…" [6, 129]) и момент "любви" ("Дорогая... я плачу... Прости... Прости..." [6, 129]). На одержимость героя нам так же указывают и быстрая смена настроения, и использование нецензурной лексики ("…Пей, выдра!. Пей!...", "Иди к чертям…" [6, 129]). Похожую интерпретацию мотива любовной одержимости мы видим и в его стихотворении "Пой же, пой. На проклятой гитаре…". В стихотворении В. Шершеневича "Пляска" герой осознает свое чувство как "мучительный танец" [16] двух сердец "меж могил" [16]. Здесь любовной чувство опять же соотносится с концептами "боли", "муки, "смерти". Подобную картину любовной одержимости мы наблюдаем в творчестве Р. Ивнева. В поэзии акмеизма также встречается и мотив одержимости идеей патриотизма. Например, в стихотворении В. Шершеневича "Прощай!" одержимость любовью к Родине практически приравнивается к одержимости любовью к женщине: "…Ты изменила, как жена // Ну что ж, язви, хули, злорадствуй, // О нищая моя страна // Неисчислимого богатства!.." [16] . В серебряном веке было множество поэтов, которых литературоведы не могут отнести к какому-либо конкретному направлению. Их имена обычно ставят особняком. Интерпретация мотива одержимости в их творчестве чаще всего близка к модернистскому ее осмыслению. В частности, в поэзии М. Цветаевой мотив любовной одержимости представлен крайне разнообразно. Так, в стихотворении "Молодую рощу шумную" мы видим картину любви-войны: "…Все мерещатся мне дивные // Темных глаз твоих круги. // – Мы с тобою – неразрывные, // Неразрывные враги…" [15, 154]. В стихотворном цикле "Федра" мифическая героиня не может уйти от недозволенного, запретного чувства к своему пасынку: "Ипполит! Ипполит! Болит! // Опаляет... В жару ланиты... // Что за ужас жестокий скрыт // В этом имени Ипполита!.." [15, 375]. Одержимость любовной страстью встречается так же и в стихотворениях: "Не любовь, а лихорадка", "Так из дому, гонимая тоской…" и в некоторых других стихотворениях М. Цветаевой. Подобная интерпретация мотива одержимости встречается в поэзии М. Волошина, И. Бунина и др. Таким образом, в русской поэзии Серебряного века мотив одержимости любовной страстью занимает совершенно особое место. Являясь одним из центральных мотивов в творчестве авторов этого периода, мотив любовной одержимости имеет следующие воплощения: Мотив одержимости любовной страстью Мотив одержимость идеей патриотизма В свою очередь одержимость любовной страстью имеет в русской поэзии Серебряного века ряд собственных модификаций связанных, прежде всего, с самой сущностью такой одержимости как особой вариации любовного чувства. Так, мы можем выделить следующие разновидности мотива любовной страсти в русской поэзии Серебряного века: Любовь – игра. Любовь – война, вражда. Любовь – боль, пытка, мука, смерть. Любовь – болезнь, безумие, сумасшествие. Любовь – неволя, замкнутый круг. Любовь – ненависть. Любовь – проклятие, роковая любовь. Неправильная, запретная любовь (грешная, преступная, унизительная и т.д.). В целом получается, что мотив любовной одержимости, обретая в творчестве русских поэтов Серебряного века все новые и новые значения, превращается в универсальный символ целого ряда явлений, действий и понятий. Немаловажно, что с одной стороны, этот мотив продолжает воплощать в себе целый ряд разнородных значений, а с другой – явственно ощущается в нем не только взаимосвязь с социокультурной обстановкой, сложившейся в России в эпоху Серебряного века, но и специфическое, индивидуально-авторское наполнение. В данной статье не удалось охватить все семантические грани мотива любовной одержимости. К тому же было рассмотрено его воплощение исключительно в поэзии Серебряного века, что предоставляет возможности для дальнейшего изучения эволюции данного мотива на материалах русской поэзии и культуры. Неизученным осталось и лингвистическое воплощение мотива любовной одержимости в русской поэзии. Таким образом, наиболее перспективной сферой изучения мотива любовной одержимости в русской поэзии можно считать его сравнительное исследование в контексте различных эпох и подключение к его анализу знаний из области культурологии, психологии и филологии измененных состояний сознания – новейшей дисциплины, изучающей устное и письменное воспроизведение речи человека, находящегося в состоянии измененного сознания, к которым, по сути, и относится любовная одержимость. Литература 1. Ахматова А. Сочинения. В 2 т. Т.1 / А. Ахматова; сост. и подгот. текста М. М. Кралина. – М.: Правда, 1990. – 447 с. 2. Блок А. Стихотворения и поэмы / А. Блок. – М.: Эксмо, 2005. – 576 с. 3. Брюсов В.Я. Сочинения в 2 т. Т 1. Стихотворения и поэмы / В.Я. Брюсов; сост., вступ. статья и коммент. А. Козловского. – М.: Худож. лит., 1987. – 575 с. 4. Бальмонт К. Стихотворения [Электронный ресурс]: / К. Бальмонт. – Режим доступа: http://www.litera.ru/stixiya/authors/ balmont.html. 5. Гумилев Н. Сочинения. В 3 т. Т. 1 Стихотворения. Поэмы / Н. Гумилев; вступ. ст., сост., примеч. Н. Богомолова. – М.: Худож. лит., 1991. – 590 с. 6. Есенин С.А. Собрание сочинений: в 2 т. / С. А. Есенин; сост., вступ. ст., коммент. Ю.Л. Прокушева. – М.: Сов. Россия: Современник, 1991. 7. Мандельштам О. Э. Четвертая проза. / О. Э. Мандельштам – М.: Эксмо, 2007. – 640 с. 8. Маяковский В.В. Избранные сочинения. В 2 т. Т.1. / Маяковский В.В.; сост., вступ. ст., примеч. А. Ушаков. – М.: Худож. Лит., 1982. – 543 с. 9. Мережковский Д.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т.4. / Мережковский Д.С; сост. и общ. ред. Н. Михайлова. – М.: Правда, 1990. – 672 с. 10. Пушкарев Е. Типы любви и ее болезненные подобия [Электронный ресурс]: / Е. Пушкарев // Московский психологический журнал. – 2004. – №9. – Режим доступа: URL: http://magazine.mospsy.ru/ nomer9/s10.shtml. 11. Северянин И. Избранное / И. Северянин; сост., вступ. ст., примеч. М.А. Шаповалова. – М.: Люмош, 1995. – 400 с. 12. Сологуб Ф. [Электронный ресурс]: / Ф. Сологуб. – Электрон дан. – Режим доступа: http://www.litera.ru/stixiya/authors/sologub.html. 13. Фанатизм [Электронный ресурс]: / Википедия. Свободная энциклопедия. – Режим доступа: URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D 4%E0%ED%E0%F2%E8%E7%EC 14. Ходасевич Вл. Некрополь и другие воспоминания / Вл. Ходасевич. – М.: Мир искусства, 1992. – 280 с. 15. Цветаева М. И. Стихотворения. Поэмы / М. И. Цветаева; вступ. ст., сост. и коммент. А. А. Саакянц. – М.: РИПОЛ классик, 2005. – 864 с. 16. Шершеневич В. Стихотворения [Электронный ресурс]: / В. Шершеневич. – Режим доступа: URL: http://www.litera.ru/stixiya/ authors/shershenevich.html. Аннотация Статья посвящена анализу мотива любовной одержимости в русской поэзии Серебряного века. В ней ставится задача выявить место мотива любовной одержимости в философско-историческом контексте эпохи Серебряного века и, основываясь на результатах литературоведческого анализа, предложить типологическую классификацию способов его художественного воплощения в русской поэзии этого периода, что открывает возможности для дальнейшего изучения эволюции данного мотива на материалах русской поэзии и культуры. Ключевые слова: Поэзия Серебряного века, мотив любовной одержимости, поэзия символизма, поэзия акмеизма, поэзия футуризма, поэзия имажинизма. Summary This article is devoted to the analysis of motive of love obsession in Russian poetry of the Silver age. The author reveals a place of motive of love obsession in a philosophic-historical context of an era of the Silver age and offers typological classification of ways of motive's realization in Russian poetry of this period by results of the literary analysis. Such classification opens possibilities for studying of evolution of this motive on the materials of Russian poetry and culture. Keywords: The poetry of the Silver age, the motive of love obsession, the symbolism poetry, the acmeism poetry, the futurism poetry, the imagism poetry.
