Новый политический консенсус в России. От государства
advertisement
Январь 2000 Новый политический консенсус в России. От государства «смуты» к государству «термидора» Вторая половина 1999 года вопреки ожиданиям, как общества, так и политологов, оказалась, вероятно, определяющей для последующего развития страны. Смена политического режима (вкладывая в этот термин нейтральный смысл - т.е. тип, характер власти, ее взаимоотношение с обществом), сформировавшегося в последнее десятилетие, произошла достаточно внезапно и не путем прихода к власти оппозиции, а путем внутренней трансформации. Определились основные контуры будущего и будущего политического режима – опора на силовые структуры, «патриотическая риторика», авторитарные тенденции, антизападничество – все в рамках парадигмы общенациональной идентичности. Некоторые наблюдатели считают происшедшее «игрой» (т.е. попросту фасадным перекрашиванием в расчете на голый популизм), что, возможно, не лишено оснований. Уже после выборов версию «игры» активно развивали такие претенденты на ведущие роли в формировании политической стратегии как Б. Березовский и Г. Павловский. Однако главное – это не расчеты политтехнологов, а смена общественной парадигмы за последние годы, которая «материализовалась» в «новом курсе партии власти». За четыре года, прошедших с парламентской кампании 1995 года, произошла существенная, хотя и малозаметная на первый взгляд, трансформация электорального поля. Это связано с изменением ценностных и политических ориентаций граждан, их представлений о себе, своем месте в мире, будущем страны. В частности, определилось массовое осознание неудач российского варианта либеральных реформ при одновременном сохранении общего «прореформистского» вектора, а также резко возросла тревожность общества, связанная как с «внешним фактором», так и с системным кризисом внутри страны. Что касается последствий августовского кризиса (1998 г.), то он, как известно, в той или иной степени затронул каждого, привел к снижению жизненного уровня почти 80% россиян, а главное - многое изменил в общественном климате в стране, что, несомненно, сказывается как на ходе избирательной кампании, так и на ее возможных результатах. Так, в качестве главной проблемы (по данным мониторингового исследования РНИСиНП, выполненного в октябре 1999 г.), которая вызывает тревогу, отмечается снижение уровня жизни и рост цен (52,1%). Следом идет угроза войны на Северном Кавказе (27,0%). Сочетание неблагоприятных экономических и политических факторов выражается в том, что 41,1% населения оценивает общую ситуацию в России как катастрофическую, а еще 52,1% как кризисную и только лишь 3,1% как нормальную. Подобный «всплеск» катастрофических настроений, отмеченных социологами осенью 1999 года – как раз в период начала работы правительства В.Путина - не наблюдался с первой половины 90х годов. В тоже время за год, прошедший с августовского кризиса, произошла определенная регенерация “среднего класса”. Его объем по разным критериям колеблется от 33% (столько населения само себя относит к среднему или верхнему слою общества) до 21% (столько относят себя к высоко- и средне материально обеспеченным). Разница между этими показателями в 12% - это те, чей социальный статус остается достаточно высоким, но материальное положение оставляет желать лучшего. Таким образом, можно оценить долю “адаптантов” в обществе (то есть тех, кто приспособился к социальноэкономическим условиям) примерно в 20% или немногим более. Понятно, что достигнутый личный успех существенно влияет на умонастроения людей, в частности, во многом предопределяет их электоральный выбор, что отражено в Таблице 1. Таблица 1. Отношение к сложившемуся в 90-е годы режиму различных социальных слоев общества Социальные слои «Необходимы «Пусть все идет своим радикальные перемены» чередом» 55,6 44,4 материальная 70,2 29,8 «Адаптанты» Низкая обеспеченность Живут за чертой бедности 77,7 22,3 Если в 1995 году отношение к действующей власти, либеральным реформам и Западу глубоко раскалывало общество, то сегодня эти факторы его скорее объединяют. В радикальной критике режима успешно соревнуются прежняя «непримиримая оппозиция» и силы, еще недавно составлявшие его оплот; жесткой критике либеральные реформы образца начала 90-х подвергают даже их непосредственные архитекторы (П.Авен); лишь совсем маргинальные группы поддержали НАТО во время конфликта в Югославии (К.Боровой), в равной степени как при всеобщем одобрении осуществляется военная операция против Чечни. В 1999 году общество намного более консолидировано, чем в 1995. Сформировался общественный консенсус по следующим основаниям: - сложившийся в России в 90-е годы экономический и политический режим надо менять, причем радикально (с этим тезисом согласны примерно 70% населения)1; - необходимо усиливать роль государства, как в экономике, так и во всех сферах жизни (75-80%); - надо наводить порядок во всем, даже если понадобится «твердая рука» (65-70%); - следует стремиться к преодолению сложившегося гипертрофированного раскола общества на нищих и сверхбогатых, в том числе за счет передела «неправедно нажитых состояний» (60%); - следует жить «своим умом», а не полагаться на «цивилизованный Запад» (75%). Наконец, все больший интерес проявляется к собственно «русскому» фактору, совокупности идей и мироощущения, определяющих нашу общность. В разных регионах от 15 до 20% населения готово поддержать, в первую очередь, тех политиков, которые ориентированы на самостоятельный « русский путь». «Западническая» составляющая российского национального самосознания, доминировавшая в стране как минимум последние 15-20 лет, ныне подвергается весьма серьезному испытанию. Именно «Запад» становится в массовом сознании концентрированным воплощением «зла», разного рода страхов и угроз. Широко распространяется мифологическое представление о «Западе» как о центре «подрывной политики против России» (с этим тезисом Обобщенные данные исследований Фонда «Русский проект» в различных регионах России летом-осенью 1999 г. 1 согласны 26,9% опрошенных в октябре РНИСиНП россиян). Те, кто на первое место в своей идейно-политической идентификации ставят сторонников «самостоятельного русского пути развития», по своей численности (19,3%) превосходят либералов (6,4%) и коммунистов (18,9%). А утверждение о том, что «у России свой путь, отличный от стран Запада» поддерживается почти семьюдесятью процентами опрошенных. В то же время ни резкого "полевения" общества, ни роста праворадикальных настроений сегодня не просматривается. Общество жаждет стабильности, но не любой ценой. Среди тех завоеваний, которые ценятся, несмотря на, в целом, отрицательное отношение к нынешней власти, - это право на частную жизнь, включая свободу передвижения, свободу предпринимательства, свободу получения информации, выборность органов власти и т.д. Даже сейчас около 47% населения продолжают оценивать переход к рыночной экономике как скорее положительное явление, хотя и содержащее очевидные отрицательные моменты (при 39% уверенных, что переход к рынку это грубейшая ошибка или даже преступление). Так 33,6% опрошенных россиян считают, что «экономика должна быть основана на государственной собственности с отдельными элементами рыночного хозяйства»; еще 24,0% выступают за экономику, основанную на частной собственности с элементами государственного регулирования. В результате все большую популярность приобретает модель социальноориентированного капитализма с государственным регулированием определяющих сфер жизни и широкой экономической свободой на его "нижних" этажах - в мелком и среднем бизнесе, торговле и сфере обслуживания. Наибольшее распространение политических течений среди получают сторонников идеи социальной различных идейно- справедливости и национального возрождения, укрепления государственной мощи. В то же время ряд проблем раскалывать общество. Так и социальных ценностей продолжают сохраняется противоречие между "традиционалистскими" представлениями об обществе как системе, требующей регулирования доходов, - отношений; первичности интересами - и общественной морали, других социальных государства и его интересов над частными "индивидуалистическими" представлениями, более свойственными современному горожанину. Весьма болезненной для общества остается и идея "реванша", раскалывающего население примерно пополам. Так почти 65% (в том числе, 54% в крупных городах) требуют нового передела собственности и наказания владельцев "неправедно нажитых состояний"; 52% (и 47% в крупных городах), считает, что нынешнее бедственное положение страны стало результатом сознательных действий ее "врагов" (олигархов, банкиров, финансовых структур Запада и т.д.), которые также должны понести наказание. Таким образом, идейную основу нового общественного консенсуса составляет сегодня левоцентристское или оно же национал-центристское большинство. И это не случайное совпадение. Сдвиг общество влево сочетается с ростом интереса к российской почве, социальной и исторической «органике». В то же время взгляды большинства наших сограждан носят достаточно умеренный характер, преодолевается идеологическая зашоренность как некогда «коммунистической», так и «либеральной» частей общества. Данные исследований подтверждают вывод о том, что ядра «западнического» и «традиционалистского» электората по своей идентификационной ориентации сохраняют черты «субкультур» и даже «субэтносов», однако в силу их размывания возникающие националистической определенный или «посередине» центристской общенациональный группы - ориентации синтез. социалистической, - Несмотря демонстрируют на различные самоназвания, эти типы сознания во многом имеют общие характеристики. Впрочем, эти синтетические черты сознания характерны и для политиков, уходящих от идентификации по линии «коммунисты-демократы». «Западные фобии» в сегодняшней России, о которых говорилось выше, имеют свои четкие и вполне понятные ограничения, уходящие корнями в социально-культурные российские традиции. По своей социально-культурной составляющей, Россия является сегодня страной индивидуализированной и во многом вестернизированной. «Восток» с его культом «коллектива», подавлением личности, патриархальной семьей, в отличие от «Запада» и культурно, и социально чужд современному россиянину. Кроме того, естественное стремление каждого гражданина в любой стране быть «патриотом» парализуется глубоко сидящими в российском подсознании фобиями, в первую очередь, страхами перед возможной войной – гражданской или же с другими странами. Так согласно данным последних опросов Фонда «Русский проект», страх перед угрозой гражданской войны не только разделяют, но и отдают ему первенство, более 40% россиян. Страх же перед угрозой войны с другими странами затрагивает более 30% населения, что уступает только угрозе дальнейшего ухудшения экономического положения. Этот факт хорошо объясняет то обстоятельство, что, несмотря на широкое распространение в последние годы «патриотических» взглядов, лишь немногим более 5% населения готовы поддержать на выборах радикально настроенных политиков «национал-патриотической ориентации». Они вызывают у населения опасение «втянуть Россию в войну», «сильно ухудшить отношения с Западом», что может привести к «ограничению свободы поездок за рубеж» или «ограничению хождения иностранной валюты» (а этого, как показывают опросы, опасается более 60% населения). «Национал-патриоты» кажутся российским жителям слишком радикальными, опасными. Сформировался запрос на своего рода «безопасный патриотизм», который не приведет к слишком опасным и непредсказуемым последствиям. Таким образом, можно предположить, что общество за прошедшие годы сдвинулось в лево-националистическом направлении. Причем «левая» компонента этого сдвига определяется возросшей зависимостью основной части граждан от государства. Однако масштабы этого сдвига не следует переоценивать. Отрицательное отношение к Западу не распространяется на «западный образ жизни», предполагающий приоритет индивидуальных ценностей над общественными и коллективными. Несмотря на очевидно произошедшую деидеологизацию российской политической жизни, смещение основных политических субъектов в направлении политического Центра, что делает идеологические и программные различия между ними малосущественными, сохраняются определенные электоральные ниши, сформировавшиеся еще в середине 90-х годов. Согласно представлениям политологов, электоральное поле в современной России делится на три крупных сегмента: А) «Коммунисты» - 18-20%; Б) «Русские национал-державники» - 25-30%; В) «Демократы» - 18-20%. Причем если коммунистическая электоральная ниша носит консолидированный характер, то «национал-державники» делятся на «государственников - державников», придерживающихся ценностей укрепления государственного могущества и собственно русских националистов, выносящих на первое место, так называемый «русский вопрос». В свою очередь в третьей электоральной нише выделяются «либералы», приоритетом для которых являются радикальные рыночные реформы и «демократы», ориентированные на такие ценности как демократия, гражданское общество и права человека. Подобное расслоение либерального электората особенно проявилось в период после 1993 года, когда одна его часть оказалась готовой поддержать нелигитимные действия власти «во имя продолжения реформ», а другая выступила против. Именно тогда сформировалась электоральная ниша «демократической оппозиции» режиму. Исследования (мониторинг РНИСиНП, октябрь 1999 г.) показывают, что среди населения России названные электоральные ниши занимали на период начала избирательной кампании следующее место: 1. Сторонники социального равенства или «коммунисты» – 17,7%; 2. «Национал-державники» 27,1%; 2.1. «Державники» - сторонники укрепления силы и могущества российского государства – 20,3%; 2.2. «Русские националисты» - сторонники самостоятельного русского пути развития - 6,8%; 3. «Демократы» – 19,8%; 3.1. «Либералы» - сторонники проведения радикальных рыночных реформ – 5,8%; 3.2. Собственно «демократы» - сторонники прав человека и демократического пути развития России – 14,0%. 4. Деидеологизированная часть общества – 35,4%. В цитируемом исследовании замерялись пять основных ценностных показателей («трендов»), характеризующих: 1). Отношение к роли государства в материальном обеспечении людей (шкала «либерализм» – «патернализм»); 2). Отношение к развитию России по западному пути (шкала «западничество» – «почвенничество»); 3). Отношение к необходимости «твердой руки» и установлению авторитарного режима (шкала «авторитаризм» – «демократия»); 4). Отношение к планам «конфискации неправедно нажитых состояний» и передела собственности (шкала «социальный реванш» – «социальный мир»); 5). Отношение к режиму, сложившемуся в начале 90-х годов (шкала «перемены» – «стабильность»). Так все электоральные группы кроме «радикальных рыночников» считают, что «государство должно обеспечивать каждую семью минимумом доходов». Среди радикальных рыночников большинство полагает, что «каждый человек должен сам заботиться о материальном обеспечении своей семьи, не надеясь на государство» (65,7% против 34,3%). Все электоральные группы с подавляющим перевесом придерживаются мнения, что «Россия – особая цивилизация, в ней никогда не привьется западный образ жизни». Исключение составляет лишь группа радикальных рыночников, остающаяся на западнических позициях (тезис «Россия должна жить по тем же правилам, что и современные западные страны» поддерживается 59,8% представителей данной группы). Много западников (хотя и меньше половины) в группе «демократов» – 41,2%. Только эти же две названные группы («рыночники» и «демократы») выступают против «твердой руки» – за приоритет демократических ценностей (соответственно, 65,7% среди «рыночников» и 55,5% среди «демократов» – сторонники демократических ценностей), тогда как среди остальных групп преобладают сторонники авторитарного режима. Идея «твердой руки» остается в современной России достаточно идеологически окрашенной – большинство имеет ввиду именно «твердую руку» государства. За «социальный реванш» выступают опять-таки все группы, кроме «рыночников» и «демократов». В первой из этих групп за передел собственности выступают лишь 29,4%; во второй – 44,5%. За радикальные перемены режима выступают все электоральные группы, хотя «рыночники» и «демократы» менее консолидировано – соответственно, 52,0% и 57,1%. С помощью факторного анализа все пять «трендов» преобразуются в одну главную компоненту, положение на которой определяет ценностные ориентации отдельных электоральных групп. Так если все использованные шкалы интерпретировать как «правые» – «левые» в традиционном понимании этих терминов, то средний уровень сторонников «правых ценностей» во всей совокупности опрошенных составляет 33,7%, что свидетельствует о доминировании в обществе левоцентристских настроений. Именно показатель 33,7% соответствует сегодняшнему политическому центру. Данная методика позволяет определить положение основных электоральных групп на шкале «левые» – «правые». Группы с уровнем «правизны» выше 33,7% можно охарактеризовать как «правые», а ниже 33,7% - как «левые», что и отражено в Таблице 2. Таблица 2. Положение основных электоральных сегментов на шкале «левые» – «правые». Электоральные сегменты 1. Сторонники социального равенства 2. Русские националисты 3. Державники 4. Демократы 5. Радикальные рыночники Среднее значение на шкале 18,1 Общая характеристика Левые 28,3 30,6 46,3 62,0 Левый центр Левый центр Правый центр Правые Приведенные данные хорошо демонстрируют то обстоятельство, что в национал-державнической нише со значительным перевесом доминируют «державники» (а ниша собственно русских националистов остается предельно ограниченной) – отсюда все попытки использовать «русский фактор» в качестве основного не приводят к ожидаемому эффекту – несмотря на рост антизападнических настроений. Также очевидно, что ниша либерально ориентированной части общества остается достаточно большой – около 20%, однако «демократы» в ней существенно превосходят «либералов-рыночников». И в этом смысле провал «Яблока» на парламентских выборах 1999 г. (на фоне успеха «правых сил») был обусловлен не столько внезапно произошедшими ценностными сдвигами, сколько, с одной стороны, позицией «партии власти», а с другой – умелой «маскировкой» «Союза правых сил», выдвинувших в лидеры С.Кириенко, чей имидж мало отличается от имиджа Г.Явлинского. Таким образом, политические процессы, происходящие в современной России, неизбежно приводят к постепенной трансформации политического режима. Возникает отчетливый запрос на сильную и консолидированную власть, способную вывести страну на курс органической, системной модернизации общества и экономики. Это власть или в широком смысле слова «партия власти» как субъект общенациональных стратегических интересов, которые оказались в последнее десятилетие «растащены» между отдельными экономическими и политическими группировками, своего рода «кланами». Это означает своего рода запрос «на повышение уровня субъектности», то есть на формирование политических сил, представляющих интересы общие, общенациональные, а не клановые или групповые. С точки зрения своей идеологии, эти силы могут быть ориентированы только на политический центр, в его чуть более левом или чуть более правом вариантах. Особо следует остановиться на судьбе «партии власти» в условиях новой общественной парадигмы. Если выборы 1995 года проходили в условиях, когда правящий режим, несмотря на ставшие явными черты его одряхления, был достаточно прочным и было очевидным, что никакие результаты парламентских выборов не способны его поколебать, то летом 1999 года, на старте парламентской избирательной кампании, казалось, что “центральная” ветвь власти, представленная Кремлем и Старой площадью, практически полностью делигитимизирована (уровень доверия действующему президенту составлял всего 3,5%). Шансы режима в его прежнем виде на сохранение, виделись исчезающе малыми. Отсюда – наблюдавшееся дистанцирование большей части экономической и региональной элиты от Ельцина и его окружения, их активные поиски конфигурации новой “партии власти”. Большую заинтересованность в конструировании новой партии власти демонстрировали региональные элиты, впервые на этих выборах открыто заявившие о себе как значимая политическая сила, стремящаяся повлиять на результаты выборов. Наиболее активные региональные лидеры «метались» в поисках той политической силы, союз с которой дал бы им наилучшие перспективы. Главной политической сенсацией октября стал стремительный рост популярности нынешнего премьера Владимира Путина. Напомним, что его выдвижение в премьеры вместо С.Степашина было крайне неодобрительно встречено обществом, усмотревшим за этим лишь очередной президентский каприз. Президентский рейтинг В.Путина составлял 1-2%. Сегодня он стал главным фаворитом предстоящей президентской избирательной кампании. Успешные действия в Чечне – самое простое, лежащее на поверхности объяснение. Ведь еще несколько лет назад то же общественное мнение весьма недоброжелательно встречало действия тех же военных в той же Чечне и рукоплескало Хасавюртовскому миру, которой сегодня признается «позорной капитуляцией». Что же произошло в стране за эти три года, заставившее столь серьезно измениться вектору общественного запроса? Впрочем, «феномен Путина» начался значительно раньше его фактического «восхождения». Столь же поначалу необъясним был «феномен Примакова», который за один-два месяца из, в общем-то случайной, компромиссной фигуры стал превращаться в «электорального небожителя», «отца нации», кандидата в «российские Дэн Сяо Пины», не сделав ровным счетом ничего выдающегося. Та же тенденция повторилась и в отношении С.Степашина, превратившегося за два неполных месяца в одного из фаворитов политической авансцены. Откуда такая популярность власти (в данном случае, правительственной власти) в условиях, когда всеми социологами отмечается «невиданный разрыв между обществом и властью», «полная утрата кредита доверия», «системный кризис режима»? А произошло следующее. Изменилось само российское общество, медленно, но последовательно возникла новая система ценностей, предполагающая наличие не то что мощного, но доминирующего в политической системе «центра» – как в смысле ценностей «центризма», так и в прямом смысле «центра власти». Тенденция к хаосу (и общественный запрос на хаос, смуту) сменилась тенденцией, ориентированной на «порядок». Время Ельцина как главного выразителя и харизматического носителя идеи смуты и разрушения (безусловно, востребованной обществом на рубеже 80-х и 90-х годов) закончилось задолго до фактического завершения его правления. Отсюда и рейтинги доверия к Президенту, не превышающие 2-3%. И дело, очевидно, далеко не только в нынешней физической форме Ельцина, так как то, что определяет негативное отношение к нему общества, проявлялось задолго до его болезни. Только тогда отношение к этому было диаметральным. «Ельцинразрушитель», кумир общества, внутри самого которого преобладали разрушительные тенденции, стал ненавистен обществу, в котором стала доминировать тяга к социальному порядку. Именно этой сменой общественного вектора можно объяснить то, что, казалось бы, должно вызывать недоумение у социологов. Почему после прошлогодних августовских потрясений, поставивших большую и беднейшую часть населения на грань физического выживания, протестные настроения (и, соответственно, протестные формы поведения) не только не усилились, но значительно ослабли? Что-то не было за последний год таких массовых акций протеста, какие сотрясали страну при премьере Кириенко. Почему общий ценностный сдвиг влево ни на йоту не усилил радикальной левой оппозиции? По всем прогнозам, будущая Госдума будет по своему составу существенно ближе к центру, чем нынешняя, в которой «правят бал» коммунисты и их ближайшие союзники. Почему возникшее массовое ощущение «общей русской судьбы» перед лицом все более враждебного внешнего окружения не дало никакого шанса партиям и движениям радикально-националистической ориентации, которые, скорее всего, провалят нынешние выборы еще более безнадежно, чем предшествующие? В начале 90-х годов российское общество было до предела поляризовано на «сторонников» и «противников реформ», «коммунистов» и «демократов». Взаимное непонимание между ними было большим, чем обычно бывает между представителями разных наций, приверженцев различных религиозных конфессий. Социальная и идеологическая идентичность определялась в понятиях «наш» – «не наш». «Наш» – это всегда хорошо, «не наш» – всегда плохо. Саморазрушающееся общество оказалось не способным породить никаких общенациональных субъектов. Президент Ельцин, олицетворяющий верховную национальную волю, использовал свой властный ресурс для поддержки либералов экстремистского толка. В 1992-93 гг. гражданская смута была близкой реальностью. Попытки сформировать силы, придерживающиеся центристской ориентации, неизменно проваливались. Период между 1993 и 1998 годом можно назвать постепенной переориентацией общества в направлении политического центра. Однако рудименты предшествующего раскола продолжали проявлять себя. Так на выборах 1996 года удалось вновь настроить общество на конфронтационную волну, обеспечившую сохранение правящего режима во главе с Ельциным в качестве «наименьшего зла» по сравнению с угрозой «коммунистической реставрации». Но поворотным рубежом стал август-сентябрь 1998 года, обнаживший практически для всех слоев общества пагубный характер паралича верховной власти. Почти случайно пришедший к власти Е.Примаков стал символом избавления от этого страха. Запрос на сильную и дееспособную власть, объединяющую, а не раскалывающую общества, стал настоятельной потребностью. К сильной власти стали предъявляться и определенные ценностные требования, соответствующие произошедшей эволюции. Сдвиг общества в направлении центра налицо. Хотя по-прежнему стабильным сохраняется электорат КПРФ, он заметно изменился качественно, стал значительно менее радикальным. Во многом это произошло потому, что победа выдвиженцев КПРФ на многих региональных выборах в 1996-98 гг. показала, что радикальной смены экономического курса они обеспечить не готовы. И сегодня, согласно результатам исследований, в случае гипотетического неучастия КПРФ в выборах, ее сторонники предпочтут поддержать то же «Отечество» и даже «Яблоко» гораздо охотнее, нежели коммунистические группировки более радикального, чем КПРФ, толка, которые при данном раскладе получают не более одной шестой от нынешних сторонников КПРФ. Да и немногочисленный электорат «Союза правых сил» мало похож на некогда воинственных сторонников «Демократической России» и Е.Гайдара. Сегодня «кириенковцы» по своим ориентациям мало отличаются от электората «Яблока», да и того же «Отечества». Так движение общества в направлении политического центра привело к формированию в электоральном центре «национал-державнического большинства». Оно придерживается умеренно левой, государственнической ориентации, дистанцируясь одновременно как от «коммунистов», так и от «либералов». Соответственно, этот «центр» является легкой «добычей» со стороны «партии власти», в том случае, естественно, если она ведет традиционную для себя политику, ориентированную на государственнические, патриотические ценности. Этот центр не был в состоянии консолидировать президент, но премьеры, начиная с Е.Примакова, именно из него черпали свой электоральный ресурс. Главной отличительной чертой этого запроса является власть, объединяющая субъектность, в общество, противовес реализующая многочисленным общенациональную кланам и группировкам, растаскивающим эту субъектность, реализующим частные или групповые интересы. Что же касается Е.Примакова, то его имидж «человека, стоящего над схваткой» стал размываться союзом с Ю.Лужковым, представляющим именно определенный клан, а также самим фактом участия в парламентских выборах во главе одной из соперничающих структур, что ставит его в «общий ряд» с другими «ветеранами политической сцены», такими как Г.Явлинский, В.Жириновский и другие. Работают на В.Путина и исторические аналогии, которые предполагают приход к власти после продолжительных эпох смут и государственного разрушения политиков скорее бонапартистского, нежели византийского стиля. Кто же те, кто уже сегодня готов поддержать В.Путина в качестве будущего президента? Их портрет очень похож на портрет среднестатистического избирателя. Они моложе сторонников Г.Зюганова, но старше сторонников В.Жириновского и С.Кириенко. Среди них 22,5% относительно обеспеченных материально граждан (в электоратах Ю.Лужкова и С.Кириенко таких значительно больше – 31,4% и 30,0%, соответственно; зато среди сторонников Г.Зюганова намного меньше – 10,4%). По своим ценностным установкам они точно соответствуют нынешнему политическому Центру (так электорат Ю.Лужкова чуть «правее», а электорат Е.Примакова – чуть «левее»). Да и фактически электораты Е.Примакова и В.Путина наиболее сильно коррелируют между собой. Так в случае неучастия Е.Примакова в президентских выборах, его электорат будет поделен между Ю.Лужковым (18,2%), Г.Зюгановым (13,7%) и В.Путиным (13,4%). В свою очередь, в случае неучастия в выборах В.Путина его голоса отойдут, в первую очередь, Е.Примакову – 25,8%, а Г.Зюганову и Ю.Лужкову достанутся лишь по 5% путинского электората. Таким образом, электоральные перспективы В.Путина ни коем образом не связываются с судьбой «режима Ельцина», запертого в крайне ограниченном электоральном сегменте. То, что В.Путин – сам официальный «преемник» и «выходец» из недр президентского окружения, игнорируется населением. Сила общественного запроса, очевидно, намного превышает силу исторической правды. «Пока любовь к Владимиру Путину – это коллективное бессознательное. Его любят миллионы, но как кинозвезду… За «Медведя» и отчасти за СПС, на стягах которых где крупнее, где мельче было начертано «Путин», проголосовали вовсе не потому,2 что выбрали для себя войну или либеральные реформы. А проголосовали, как любили писать в советских учебниках, за вековую мечту русского народа. О порядке, спокойной и сытой жизни в избавившемся от комплекса неполноценности государстве и еще о чемто…». Интересно в этой связи последить судьбу другого претендента на роль «партии власти» – блока «ОВР». В настоящее время в России выделяются три типа партий с соответствующими типами электоральных мотиваций. А. «Партия ценностей». Б. «Партия лидера». В. «Партия власти». «ОВР» не смог и не стремился стать «партией ценностей», состав «ОВР» крайне разношерстен с идеологической точки зрения («здоровый прагматизм»). Создаваясь в качестве будущей «партии власти», «ОВР» был как бы прообразом самого широкого коалиционного правительства. Согласно данным социологических исследований, «лидерская» составляющая в «ОВР» была в период его «расцвета» сильнее, чем во всех остальных крупных блоках. Половина тех, кто готов был голосовать за «ОВР» в период ее электорального взлета, объяснял это своей «симпатией к лидерам ОВР». Естественно, тактика противоположной стороны на персональную дискредитацию Ю.Лужкова и Е.Примакова ровно вдвое и сократила электорат «ОВР». При этом если у Ю.Лужкова имеются свои, хотя и относительно немногочисленные сторонники, ориентирующиеся на него как на сильную, «харизматическую» личность (независимо от его позиций во власти и перспектив дальнейшего продвижения), то Е.Примаков скорее представляет собой тип «функционального» лидера, который востребован лишь в связи со своими перспективами вернуться во власть (хотя «мягкий» рейтинг симпатии у него достаточно высок, но недостаточен, чтобы проголосовать за него в условиях острой конкуренции с другими претендентами на роль «лидера партии власти». Таким образом, главная причина высокого электорального потенциала «ОВР» в августе-сентябре состояла в том, что в «ОВР» видели костяк будущей, послеельцинской «партии власти». Однако именно будущее «ОВР» как перспективной «партии власти» оказалось в октябре-ноябре поставлено под большой вопрос в связи с эффективными действиями Кремля и Белого дома, которые летом были как бы «списаны со счетов» в качестве возможных 2 С.Лолаева. «Куда приводят мечты», «Время-МН», 23 декабря 1999 г. активных политических игроков. Соответственно, «ОВР» стал терять ту часть электората, которая всегда стремится поддержать «партию власти», особенно эффективную «партию власти». Между тем, социально-политическая ситуация в стране все в большей степени формирует запрос на перспективную и эффективную «партию власти». Именно этим запросом и был обусловлен фантастически быстрый взлет рейтинга того же Е.Примакова год назад. Итак, можно констатировать, что в российском обществе сформировался консенсус в отношении необходимости наличия в политической системе "центра" - как в смысле определенных ценностей, прежде всего, государственнических, так и в прямом смысле "центра власти". Этот центр не был в состоянии консолидировать президент, но премьеры, начиная с Е.Примакова, именно из него черпали свой электоральный ресурс. Сегодня этот ресурс работает на В.Путина и те блоки, которые пусть косвенно ассоциируются с его политикой (например, блок «Единство»). Тая, электорат «ОВР» отдает свои голоса практически равномерно всем остальным партиям политического спектра. Так часть «левых» из «ОВР» вернулась в КПРФ, часть «правых» перешла в «СПС» или «Яблоко», а центристы составили основу электората «Единства». Кто эти люди, которые ушли из «ОВР» и почему они это сделали? Данные позволяют дать конкретный ответ на этот вопрос. Ушли, в первую очередь, те, кто доверяет В.Путину, и именно его предпочел бы видеть будущим президентом России. Напротив, в «ОВР» остались те, кто по-прежнему считает Е.Примакова (и в меньшей степени Ю.Лужкова) наиболее подходящей кандидатурой на пост президента России. Завершившиеся парламентские выборы и уже начавшаяся кампания по досрочным выборам Президента России зафиксировали новое качественное состояние общественного мнения, характеризующееся широким консенсусом в отношении действующей власти. Действительно, еще недавно федеральная власть в лице президента была предельно непопулярна (более 60% россиян обвиняли лично Б.Ельцина как главного ответственного за кризис в стране), а будущее политического режима казалось предельно неопределенным. Весьма неясным казался и исход президентских выборов, где на «главный приз» могли претендовать как представители «левой» оппозиции, так и «боковая ветвь» партии власти, начавшая самоорганизовываться вокруг союза Е.Примакова и Ю.Лужкова. Сегодня в стране единственный реальный фаворит – действующий и.о. президента В.Путин, а сами выборы рассматриваются как населением, так и политической элитой как «пустая формальность». По последним данным социально-политического мониторинга, проводимого Российским независимым институтом социальных и национальных проблем (декабрь 1999 г.), уже сейчас В.Путина готовы поддержать 34,8% россиян (на втором и третьем местах с огромным отрывом следуют Г.Зюганов – 14,9% и Е.Примаков – 12,6%). Нынешнему и.о. президента доверяют 55,4% граждан против 19,6% недоверяющих. Его деятельность как премьера положительно оценивают 61,1% против 7,1% (правда, лишь 22,5% полностью положительно и еще 38,6% скорее положительно). Таким образом, В.Путин имеет прекрасные шансы стать президентом уже в первом туре, а в случае, если все же состоится второй тур, он уверенно «бьет» в нем всех основных конкурентов. Его перевес над Е.Примаковым определяется соотношением 51,1% против 24,7%; над Г.Зюгановым – 55,0% против 19,6%; над Г.Явлинским – 56,8% против 13,3%. Это означает, что еще недавно раздираемое противоречиями общество оказалось способным объединиться вокруг некоей консенсусной фигуры, за которой, очевидно, стоит изменившаяся система ценностей и приоритетов массового сознания. Чем же так расположил к себе В.Путин своих соотечественников? Исследование показывает, что информация о нем достаточно скромная, а в нем самом скорее различные слои общества видят то, что хотели бы видеть. Высокий рейтинг В.Путина – это скорее воплощенный общественный запрос, нежели оценка его реальной деятельности. За время руководства В.Путиным правительства, население увидело реальные сдвиги лишь в двух сферах (правда, ключевых) – это военная кампания в Чечне, а также значительное улучшение положения с выплатами задолженности по пенсиям и зарплатам. При этом значительно ухудшилось международное положение, деятельность СМИ, состояние с коррупцией. Не фиксируется и изменений к лучшему в экономике страны в целом. Таблица 3. Оценка деятельности правительства В.Путина в различных сферах Сфера Стало хуже Наведение порядка в Чечне Сфера национальной безопасности в целом Положение на международной арене Борьба с коррупцией Экономика страны Состояние культуры и образования Своевременная выплата зарплат и пенсий Деятельность СМИ 6,8 Осталось было 16,4 как Стало лучше 12,0 40,8 18,3 24,7 35,5 10,8 17,8 52,1 8,2 15,9 49,1 15,9 20,6 52,2 5,5 6,6 30,2 52,2 18,6 43,5 14,5 52,2 Еще более неопределенным выглядит «портрет» В.Путина в массовом сознании. «Ядро» его сторонников, полагающих, что в В.Путине страна обрела «волевого, решительного, самостоятельного лидера, который необходим современной России», составляет 24,8%. 29,8% «подозревают» В.Путина в слишком тесной связи с дискредитировавшим себя ельцинским окружением. 42,3% пока вообще не готовы сказать о В.Путине чего-либо определенного. Остается неясным, «призван» ли В.Путин историей для осуществления в стране долгожданных перемен, или же, напротив, для консервации нынешнего олигархического строя, который подавляющим большинством россиян признается несправедливым и даже нетерпимым. Совсем непонятно, «демократ» ли В.Путин (такового в нем видят 8,6% граждан) или же будущий диктатор (с этим согласны 3,2% граждан). Если убежденные сторонники В.Путина в подавляющем большинстве своем (свыше 60%) готовы поддержать его на президентских выборах, то и те, кто в нем сомневаются, не видят ему никакой реальной альтернативы. Таблица 3. Поддержка ведущих кандидатов в президенты в группах с различным отношением к В.Путину Мнение о В.Путине «волевой, решительный лидер» «ставленник окружения Б.Ельцина» «демократ» “диктатор” “лицо не определилось” Поддержка В.Путина 71,8 Поддержка Г.Зюганова 7,2 Поддержка Е.Примакова 4,2 25,5 20,5 16,7 64,2 29,1 23,6 5,3 12,7 18,0 5,3 20,0 16,3 Из таблицы, в частности, следует, что «ядром» не слишком большого электората Г.Зюганова является группа «аутсайдеров», слишком сильно недовольных режимом Б.Ельцина (но и эта группа готова предпочесть В.Путина в силу высокого уровня конформизма), а «ядром» электората Е.Примакова – те, кто опасается «диктатуры» со стороны «новой» партии власти. Таким образом, В.Путин сегодня может рассчитывать на потенциальную поддержку практически всех групп общества – и тех, кто ему доверяет, и тех, кто ему пока не слишком доверяет. Особо следует остановиться на предпосылках установления такого консенсуса. Является ли он следствием существенного изменения системы ценностей, как это склонны интерпретировать сторонники «правых», то есть, не является ли он результатом «поправения» общества, осознания того, что «реформы, наконец, подействовали»? Данные исследования показывают, что существенных изменений в системе ценностей общества не произошло. «Сегмент» сторонников «правых», ориентированных на «радикальные рыночные реформы», по-прежнему весьма невелик и составлял в декабре 7,0% (эта цифра колеблется вокруг 7-8% уже третий год). Уже несколько лет стабильным является лево-традиционалистский сегмент общества – в декабре он зафиксирован на уровне 17,1%. Остальная часть общества, составляющая ныне в условиях постоянного размывания электоральных ядер как «правых», так и «левых» весомое большинство, состоит из разного рода центристов, как умеренно демократической ориентации, так и национал-государственнической. Среди них особенно много сторонников «партии власти» как таковой, вне зависимости от ее идеологической окраски. Именно этот размытый сегмент общества оказал год назад поддержку правительству Е.Примакова, а сегодня составляет наиболее значительную часть сторонников В.Путина. Таблица 4. Поддержка основных кандидатов в президенты в различных электоральных сегментах общества Сегменты В.Путин Г.Зюганов Е.Примаков Сторонники радикальных рыночных реформ 51,6 1,6 6,6 «Левые» 18,1 64,1 7,7 «Наци оналцентри сты» 35,8 6,4 14,3 Прочие центристы 36,8 4,0 19,4 Если «правые» радикалы, действительно считают В.Путина «своим» и готовы оказать ему абсолютную поддержку, а «левые» будут поддерживать также «своего» Г.Зюганова, то именно поддержка политического центра способна решить итоги выборов в пользу В.Путина. Не случайно число сторонников Г.Зюганова, «запертого» в коммунистическом сегменте спектра, практически незначительно уменьшилось после выхода на политическую сцену В.Путина. Зато для Е.Примакова, не имевшего своего электорального ядра и поддерживаемого, в первую очередь, политическим центром (или силами чуть левее центра), быстрый рост рейтинга В.Путина оказался намного более чувствительным. Это означает, что в конец 1999 года произошло определенное ценностное наложение идеи «реформ» в самом широком смысле слова («запрос на перемены и развитие») с ценностями национальной государственности. Это и предопределило столь обширную поддержку правящего «режима», который он не располагал, начиная с 1991 года. Если еще несколько месяцев назад власть почти безнадежно проигрывала оппозиции идею «национал-центризма», то сегодня ситуация полностью изменилась. Таким образом, коренное изменение в политической расстановке сил стало результатом не изменения ценностей общества, а изменением образа самой власти, впервые за долгие годы оказавшейся способной адекватно ответить на сформировавшийся общественный запрос. Именно этим фактором определяются и неожиданные для многих результаты парламентских выборов. Таблица 5. Соотношение различных электоральных сегментов среди сторонников основных политических партий и избирательных блоков Сегменты Сторонники радикальных рыночных реформ «Левые» «Националцентристы» Прочие центристы и неопределивш иеся КПРФ «Единство» «ОВР» СПС ЛДПР «Яблоко» 0,9 9,4 8,1 18,0 7,5 13,1 66,2 7,3 6,0 1,0 7,5 1,9 6,8 15,8 17,9 6,0 22,6 17,5 26,1 67,5 68,0 75,0 62,4 67,5 Если среди тех, кто проголосовал за основные партии, с большим перевесом преобладает неопределившееся «политическое болото» (что, очевидно, демонстрирует значительное смещение общества в сторону политического центра), то единственное исключение составляет КПРФ. Именно электорат КПРФ остается предельно политизированным, что составляет рудимент социально-политического раскола начала 90-х годов, которое общество на сегодня в целом преодолело. И блок «Единство» не является ни правым, ни левым. Он по своей электоральной ориентации практически соответствует всему обществу (также как и блок «ОВР»). Именно поэтому электораты «Единства» и «ОВР» оказались пересекающимися, в результате чего произошло быстрое перетекание сторонников «ОВР» в новую «партию власти» – «Единство». Различие между «Единством» и «ОВР» исчерпываются тем, что первый блок ориентирован на В.Путина как на президента, а второй – на Е.Примакова. Что же касается ЛДПР и «Яблока», то у них есть свои «вожди», хоть и не входящие в число реальных фаворитов. Таблица 6. Поддержка ведущих кандидатов в президенты сторонников основных партий и избирательных блоков Партии и блоков Рейтинг В.Путина КПРФ «Единство» «ОВР» «СПС» «ЛДПР» «Яблоко» 14,2 66,7 13,6 52,0 20,2 21,3 Рейтинг Зюганова 71,1 0,9 1,6 0,0 1,9 0,0 среди Г. Рейтинг Примакова 9,2 3,4 57,1 5,1 0,0 5,6 Е. Еще более наглядным является гипотетическая картина второго тура президентских выборов, если таковой состоится. Таблица 7. Вероятные результаты второго тура президентских выборов среди сторонников ведущих партий и избирательных блоков Партии и блоков КПРФ Рейтинг В.Путина против Г. Зюганова 15,7 Рейтинг В. Путина против Е. Примакова 32,3 Рейтинг Г. Рейтинг Е. Зюганова Примакова против В. против В. Путина Путина 42,2 79,7 «Единство» «ОВР» «СПС» «ЛДПР» «Яблоко» 86,3 59,8 77,6 64,2 63,1 83,8 25,5 72,4 64,2 55,6 2,6 10,3 0,0 3,8 4,4 6,4 70,7 12,2 1,9 22,3 В.Путин может испытывать сложности во втором туре президентских выборов только среди проголосовавших за КПРФ и «ОВР». В то же время сторонники как ЛДПР, так и «Яблока» предпочтут В.Путина Е.Примакову. При этом сторонники «ОВР» готовы предпочесть В.Путина в случае его соперничества во втором туре с Г.Зюгановым. Это означает, что В. Путин имеет хорошие шансы на победу уже в первом туре, если не будут выставлять свои кандидатуры Г. Явлинский и В. Жириновский. Если КПРФ, ЛДПР, «Яблоко» и в определенной степени «СПС» – уже «старожилы» на политической сцене, признанная часть политического ландшафта, то «Единство» и «ОВР» – новые структуры, сформировавшие свою электоральную базу за счет выбывших «политических игроков». В этой связи интересно выяснить, за кого голосовали на прошлых парламентских выборах нынешние сторонники этих объединений. Следует сделать поправку на то, что участники опроса в значительной степени плохо помнят свой выбор четырехлетней давности, скорее может идти речь о «ядрах» тех уже далеких партийных выборов 1995 года. В наибольшей степени стабилен электорат КПРФ. «ОВР» частично отобрал голоса у КПРФ и НДР; «Единство» - у «Яблока» и «НДР». В то же время ни «Единство», ни «ОВР» не являются «преемниками» ни одного из «старых» избирательных объединений. Также видно, что нынешние потери «Яблока» в ходе избирательной кампании в большей степени связаны с эррозией его электората в направлении «Единства», нежели «СПС». Таблица 8. За кого голосовали нынешние сторонники ведущих партий и блоков в 1995 году Партии и КПРФ в 1995 ЛДПР в 1995 «НДР» в 1995 «Яблоко» блоки году году году 1995 году КПРФ 1,8 0,9 1,8 70,5 «Единство» 9,0 2,6 10,3 15,0 «ОВР» 2,2 7,6 16,8 13,0 «СПС» 0,0 2,0 10,2 9,2 ЛДПР 1,9 1,9 3,8 49,1 «Яблоко» 2,5 0,0 4,4 53,1 в Что же касается предстоящих президентских выборов, то нынешние сторонники как В.Путина, так и Е.Примакова – это, в первую очередь, те, кто в 1996 году поддержал в первом туре Б.Ельцина. В еще большей степени это касается сейчас немногочисленных сторонников Ю. Лужкова как будущего президента.- Таблица 9. За кого проголосовали нынешние сторонники ведущих кандидатов в президенты в первом туре президентских выборов 1996 года Кандидаты в Б.Ельци президенты н в 1996 В.Путин Г.Зюганов Е.Примаков Г.Явлинский В.Жириновск ий Ю.Лужков С.Кириенко А.Лебедь Г.Зюганов в 1996 А.Лебедь в Г.Явлински 1996 й в 1996 45,1 8,8 34,5 36,8 10,4 В. Жириновск ий в 1996 2,0 1,9 1,8 0,9 37,5 7,9 71,2 13,6 2,6 2,1 8,2 3,1 15,5 3,5 6,3 5,4 0,8 6,4 36,0 0,0 51,2 35,1 13,0 2,4 0,0 0,0 0,0 2,7 0,0 2,4 16,2 56,5 9,8 5,4 0,0 Приведенная таблица говорит о том, что широкий общественный консенсус вокруг Б.Ельцина в 1996 году не был случайностью, он имел прочную социальную базу, и в 1998 гг. сначала Е.Примаков, а потом В.Путин стали «преемниками» этого консенсуса. Анализ социально-демографических и профессиональных групп показывает, что В.Путин лидирует во всех группах без исключения. Его позиции, с одной стороны, несколько слабее в наиболее бедных слоях, «живущих за чертой бедности», традиционно поддерживающих коммунистических кандидатов. Однако и в этой группе В.Путин с результатом 28,3% опережает Г.Зюганова (24,8%). С другой стороны, в результате известных информационных кампаний, «фрондой» против В.Путина стала Москва, обиженная на антилужковскую кампанию, развязанную В.Путина. Однако и в Москве, «оплоте «ОВР», сторонниками в первом туре В.Путин опережает идущего на втором месте Е.Примакова (24,4% против 17,6%). Новый общественный запрос предопределяет и совершенно иную расстановку политических сил. Не разделение на «правых» и «левых», а на «партию власти» и «оппозицию». На прошедшей парламентской кампании именно таким образом позиционировались основные политические силы, в результате чего «партия власти» выиграла, а оппозиция (независимо от своих декларируемых ценностей) проиграла. Авторитаристские тенденции со стороны «партии власти» (учитывая совершенно отчетливо сформировавшийся общественный запрос на авторитаризм, пока, правда, в достаточно мягкой форме), с одной стороны, и противостоящая оппозиция. этим Подобный тенденциям расклад «демократическая», обрекает на «правозащитная» небытие оппозицию государственников-патриотов, так как устраивать «поход на Кремль» с лозунгами «укрепления государства» достаточно бессмысленно. Сегодня, когда общество «переболело смутой» и народ «потянулся в стойло», власть в России имеет все основания опереться на те социальные слои, которые были для нее недоступны последние пятнадцать лет. То есть заключить союз с «низами» против сформировавшегося за годы «реформ» политического класса. Ввести своего рода «опричнину», испытанное, хотя и краткоэффективное средство против последствий «боярской смуты». Первые элементы данного процесса отчетливо просматриваются уже сегодня. Жизнь в условиях консенсуса имеет свои достоинства и недостатки. Ближайшее будущее покажет, смогут ли сохраниться в этих условиях столь ценимые политическим классом «ростки демократии», включающие многопартийность и разделение властей. Произошедшая рокировка во власти продемонстрировала, что политический строй в России все дальше дрейфует в направлении от классической демократической республики в сторону «выборной монархии». В то же время обретение утраченной субъектности (в виде союза общества и власти) позволяет решить тот круг задач, казались еще недавно невыполнимыми. которые